«Гарики»

Губерман Игорь Гарики

Родился в 1936 году в Москве. Хорошо учился, старательно работал, много писал. После пяти лет исправительно-трудовой колонии и ссылки переехал жить в Израиль. Книги переводились на французский, итальянский, испанский, японский и румынские языки. Пользуясь тем, что еще жив, отрывки из хвалебных отзывов о себе подбирал сам.

* * *

...Наверняка появится поэт, который напишет, что прошлое России удивительно, настоящее более чем великолепно, будущее таково, что не приснится самому смелому воображению.

Бенкендорф - Николаю Первому

* * *

...Грусно, что поэт этот окажется евреем...

Достоевский - Некрасову

(ненаписанное письмо)

* * *

...Глубина пытливой мысли...

...Неослабность нравственных исканий...

...Упоительная свежесть звука...

Газета "Дейли-Обсервер-Монитор-Цайтунг" за 16-ое число

* * *

...Это прекрасные стихи. Жаль что я не знаю русского языка.

Поебанка Навзнич, югославская поэтесса.

* * *

Завидую удовольствию, которое вы получите, раскрыв книгу.

ИГОРЬ ГУБЕРМАН

Г А Р И К И

(ДАЦЗЫБАО)

АГАСФЕР

ИЕРУСАЛИМ

1988

БЛАГОДАРЮ ТЕБЯ СОЗДАТЕЛЬ,

ЧТО СШИТ НЕ ЮБОЧНО, А БРЮЧНО,

ЧТО МНОГИХ ДАМ Я БЫЛ ПРИЯТЕЛЬ,

НО УХОДИЛ БЛАГОПОЛУЧНО.

БЛАГОДАРЮ ТЕБЯ ТВОРЕЦ,

ЗА ТО, ЧТО ДУМАТЬ СТАЛ Я РАНО,

ЗА ТО, ЧТО К ВОДКЕ ОГУРЕЦ

ТЫ ПОСЫЛАЛ МНЕ ПОСТОЯННО.

БЛАГОДАРЮ ТЕБЯ ВСЕВЫШНИЙ,

ЗА ВСЕ, К ЧЕМУ Я ПРИВЯЗАЛСЯ,

ЗА ТО, ЧТО Я НИ РАЗУ ЛИШНИЙ

В КРУГУ ДРУЗЕЙ НЕ ОКАЗАЛСЯ.

И ЗА ТЮРЬМУ БЛАГОДАРЮ,

ОНА ВО БЛАГО МНЕ ЯВИЛАСЬ,

ОНА РАЗБИЛА ЖИЗНЬ МОЮ

НА РАЗНЫХ ДВЕ, ЧТО ТОЖЕ МИЛОСТЬ.

И ОДНОМУ ТЕБЕ СПАСИБО,

ЧТО ДЕРЖИШЬ МЕРУ ТЬМЫ И СВЕТА,

ЧТО В МИРЕ ДЬЯВОЛЬСКИ КРАСИВО,

И МНЕ ДОСТУПНО ВИДЕТЬ ЭТО.

- 5

Содержание

Причудливее нет на свете повести,

чем повесть о причудах русской совести................ 6

Мужчине горько и обидно,

когда фортуна с ним фригидна.......................... 17

Если есть у женщины фигура,

женщина уже совсем не дура............................ 27

Господь лихую штуку учинил,

когда сюжет еврея сочинил............................. 36

Обгусевшие лебеди..................................... 44

Послесловие........................................... 50

ПРИЧУДЛИВЕЕ НЕТ НА СВЕТЕ ПОВЕСТИ,

ЧЕМ ПОВЕСТЬ О ПРИЧУДАХ РУССКОЙ СОВЕСТИ

- 7

Когда у нас меняются дела Сгущается время, исчерпаны сроки, молчат и эрудит, и полиглот; и в хаосе, смуте, кишении Россия что-то явно родила становятся явными вещие строки и думает, не слопать ли свой плод. о крахе, конце и крушении.

* * * * * *

Зима не переходит сразу в лето, Гегемон оказался растленен, на реках ледоход весной неистов, вороват и блудливо-разумен; и рушатся мосты. И помнить это если ожил бы дедушка Ленин, полезно для российских оптимистов. то немедленно снова бы умер.

* * * * * *

Неясен курс морской ладьи Слава Богу - лишен я резвости, где можно приказать слава Богу - живу в безвестности; рабам на веслах стать людьми, активисты вчерашней мерзости но весел не бросать. нынче лидеры нашей честности.

* * * * * *

Не в хитрых домыслах у грека, В летальный миг вожди народа а в русской классике простой внесли в культуру улучшение: вчера нашел я мудрость века: хотя не дали кислорода, "Не верь блядям",-сказал Толстой. но прекратили удушение.

* * * * * *

Русский холод нерешительно вошел Сейчас не спи, укрывшись пледом, в потепления медлительную фазу; сейчас эпоха песен просит, хорошо, что нам не сразу хорошо, за нами слава ходит следом для России очень плохо все, что сразу. и дело следственное носит.

* * * * * *

Легчает русский быт из года в год, Нас теплым словом обласкали, светлей и веселей наш дом питейный, чтоб воздух жизни стал здоров, поскольку безыдейный идиот и дух гражданства испускали гораздо безопасней, чем идейный. мы вместо пакостных ветров.

- 8

Мне смотреть интересно и весело, Настежь окна, распахнута дверь как, нажав на железные своды, и насыщен досуг пролетария, забродило российское месиво наслаждаются прессой теперь на дрожжах чужеродной свободы. все четыре мои полушария.

* * * * * *

Край чудес, едва рассудком початый, Привыкши к рабскому покорству, недоступен суете верхоглядства: давно утратив счет потерям, от идеи, непорочно зачатой, теперь мы учимся притворству, здесь развилось несусветное блядство. что мы опять во что-то верим.

* * * * * *

К нам хлынуло светлой волной К исцелению ищет ключи обилие планов и мыслей, вся Россия, сопя от усердия, тюрьма оставалась тюрьмой, и пошли палачи во врачи но стало сидеть живописней. и на курсы сестер милосердия.

* * * * * *

Россия это царь. Его явление Вновь поплыли надежд корабли меняет краску суток полосатых. под журчанье чарующих звуков; От лысых к нам приходит послабление наших дедов они наебли, и снова тяжело при волосатых. будет жаль, если смогут и внуков.

* * * * * *

Частичная российская свобода Извечно человеческая глина под небом в засветившихся алмазах нуждается в деснице властелина, похожа на вдуванье кислорода и трудно разобраться, чья вина, больному при обильных метостазах. когда она домялась до гавна.

* * * * * *

Вдруг ярчает у неба свет, Тому, что жить в России сложно, веют запахи благодати, виной не только русский холод: и, приняв просвет за рассвет, в одну корзинку класть не можно петухи поют на закате. на яйца сверху серп и молот.

- 9

Лишенное сил и размаха, Не всуе мы трепали языками, остыло мое поколение, осмысливая пагубный свой путь душевная опухоль страха мы каялись! И били кулаками дала метостазы в мышление. в чужую грудь.

* * * * * *

Увы, сколь женственно проворство, Мы вертим виртуозные спирали, с каким по первому велению умея только славить и карать: у нас является покорство сперва свою историю засрали, и женский пыл к употреблению. теперь хотим огульно обосрать.

* * * * * *

Опять полна гражданской страсти Все пружины эпохи трагической, толпа мыслителей лихих превратившей Россию в бардак, и лижет ягодицы власти, разложить по линейке логической слегка покусывая их. в состоянии только мудак.

* * * * * *

О тех, кто принял муки на кресте, Россия очнулась, прозрела, эпоха мемуарами богата, вернулась в сознанье свободное и книга о любом таком Христе и смотрит спокойно и зрело имеет предисловие Пилата. на счастье свое безысходное.

* * * * * *

У России мыслительный бум Живу в неослабном внимании вдоль черты разрешенного круга, к росткам небанальной морали, и повсюду властители дум что весь наш успех - в понимании льют помои на мысли друг друга. того, что мы все проиграли.

* * * * * *

Всем загадка и всем беспокойство, Жаль тех, кто не дожил до этих дней, тайна века, опасность во мраке - кто згинул никуда и навсегда, наше самое главное свойство, но, может быть, оттуда им видней наслаждение духом клоаки. кошмарные грядущие года.

- 10

Боюсь, что вновь обмана весть Разгар весны. Тупик идей. и замкнут круг, И низвергатели порока и будем снова сено есть бичуют прах былых вождей из власных рук. трухлявой мумией пророка.

* * * * * *

Не стоит наотмашь и сходу Он был типичный русский бес: Россию судить и ругать: сметлив, настырен и невзрачен, Бог дал человеку свободу он вышней волею небес и право ее отвергать. растлить Россию был назначен.

* * * * * *

Вожди протерли все углы, Наследием своей телесной ржави ища для нас ключи-отмычки, Россию заразил святой Ильич; чтоб мы трудились как волы, с годами обнаружился в державе а ели-пили как синички. духовного скелета паралич.

* * * * * *

Российский нрав прославлен в мире, Российской справедливости печальники его исследуют везде, блуждают в заколдованном лесу, он так диковенно обширен, где всюду кучерявятся начальники что сам тоскует по узде. с лицом: "не приближайся - обоссу".

* * * * * *

Окраины, провинции души, К родине любовь у нас в избытке где мерзость наша, низость и потемки, теплится у каждого в груди, годами ждут момента. А потомки лучше мы пропьем ее до нитки, потом гадают, как возник фашизм. но врагу в обиду не дадим.

* * * * * *

По крови проникая до корней, Развивается мир по спирали, пронизывая воздух небосвода, круг за кругом идет чередой, неволя растлевает нас сильней, мы сегодня по части морали чем самая беспутная свобода. над закатной монгольской ордой.

- 11

Мир бурлил, огнями полыхая, Томясь тоскою по вождю, Мир кипел на мыслях дрожжевых, Россия жаждет не любого, а в России - мумия сухая а культивирует культю числилась живее всех живых. от культа личности рябого.

* * * * * *

Сын учителя, гений плюгавый - Империя вышла на новый виток уголовный режим изобрел, спирали, висящей над крахом, а вскормил его кровью и славой - и жадно смакует убогий глоток сын сапожника, горный орел. свободы, разбавленной страхом.

* * * * * *

Висит от юга волосатого Нельзя поднять людей с колен, до лысой тундры ледяной покуда плеть нужна холопу; тень незабвенного усатого нам ветер свежих перемен над заколдованной страной. всегда вдували через жопу.

* * * * * *

Россия веками рыдает Когда отвага с риском связана, о детях любимых своих; прекрасна дерзости карьера, она самых лучших съедает но если смелость безнаказана, и плачет, печалясь о них. цена ей - хер пенсионера.

* * * * * *

Всю жизнь философ похотливо Все смешалось: рожает девица, стремился истине вдогон; либералы бормочут о плети, штаны марксизма снять не в силах, - у аскетов блудливые лица, чего хотел от бабы он? а блудницы сидят на диете.

* * * * * *

Забавен русской жизни колорит, В силу божьего повеления, сложившийся за несколько веков: чтобы мир изменялся в муках, с Россией ее совесть говорит совесть каждого поколения посредством иностранных языков. пробуждается лишь во внуках.

- 12

Крикунам и евреям в угоду, Моей бы ангельской державушке чтобы Запад ловчей обаять, два чистых ангельских крыла; вопиющую дали свободу но если был бы хуй у бабушки, понапрасну о ней вопиять. она бы дедушкой была.

* * * * * *

Нельзя потухшее кадило Смешно, когда толкует эрудит раздуть молитвами опять, о тяге нашей к дружбе и доверию; и лишь законченный мудило всегда в России кто-нибудь сидит: не в силах этого понять. одни - за дух, другие - за материю.

* * * * * *

Полна неграмотных ученых Сквозь любую эпохе лихую и добросовестных предателей у России дорога своя страна счастливых заключенных и чужие идею ни к хую, и удрученных надзирателей. потому что своих до хуя.

* * * * * *

В дыму теоретических сражений В саду идей сейчас уныло, густеют очертанья наших бед, сад болен скепсисом и сплином, злокачественность наших достижений и лишь мечта славянофила и пагуба растлительных побед. цветет и пахнет нафталином.

* * * * * *

Кошмарней лютых чужеземцев Полны воинственных затей, прошлись по русскому двору хотя еще не отвердели, убийцы с душами младенцев растут копыта из лаптей и страстью к свету и добру. российской почвенной идеи.

* * * * * *

Свободное слово на воле пирует, Растет на чердаках и в погребах и сразу же смачно и сочно российское духовное величие, общественной мысли зловонные струи а выйдет - и развесит на столбах фонтаном забили из почвы. друг друга за малейшее отличие.

- 13

Миф яркий и свежеприлипчивый Немедля обостряется до боли, когда утвердится везде, едва идет на спад накал мороза, то красный, сойдя за коричневый, естественно присущее неволе обяжет нас к желтой звезде. зловещее дыхание некроза.

* * * * * *

Когда однажды целая страна Всегда во время передышки решает выбираться из гавна, нас обольщает сладкий бред, то сложно ли представить, милый друг, что часовой уснул на вышке какие веют запахи вокруг? и тока в проволоке нет.

* * * * * *

Зыбко, неприкаянно и тускло У России в крови подошвы, чувствуют себя сегодня все; и проклятие той беды дух без исторического чувства - настоящее сделать прошлым память о вчерашней колбасе. не дают ей ее следы.

* * * * * *

Тянется, меняя имя автора, Никакой государственный муж вечная российская игра: не спасет нас указом верховным; в прошлом - ослепительное завтра, наше пьянство - от засухи душ, в будущем - постыдное вчера. и лекарство должно быть духовным.

* * * * * *

Куда-то мы несемся, вскач гоня, Всеведущ, вездесущ и всемогущ, тревожа малодушных тугодумов окутан голубыми небесами, обилием бенгальского огня Господь глядит на нас из райских кущ и множеством пожарников угрюмых. и думает: разъебывайтесь сами.

* * * * * *

Я полон, временем гордясь - Мне жалко усталых кремлевских владык, увы - предчувствиями грустными, зовущих бежать и копать; ибо едва освободясь, гавно, подступившее им под кадык, рабы становятся Прокрустами. народ не спешит разгребать.

- 14

Нынче почти военное время для человечества: можно пропасть и сгинуть, С упрямым и юрким нахальством можно воспрять и жить; струясь из-под каменных плит, время зовет нас вынуть под первым же мягким начальством самое сокровенное Россия немедля бурлит. и на алтарь отечества бережно положить. * * *

* * * Устои покоя непрочны

на русской болотистой топи, Изнасилована временем где грезы о крови и почве и помята как перина, зудят в неприкаянной жопе. Власть немножечко беременна, но по-прежнему невинна. * * *

* * * Народный разум - это дева,

когда созрела для обьятья: Вынесем все, чтоб мечту свою страстную одной рукой стыдит без гнева, Русь воплотила согласно судьбе; другой - расстегивает платье. счастье, что жить в эту пору прекрасную уж не придется ни мне, ни тебе.

* * * * * *

Ты вождей наших, Боже, прости, Доблесно и отважно их легко, хлопотливых понять: зла сокрушая рать, им охота Россию спасти, рыцарю очень важно и притом ничего не менять. шпоры не обосрать.

* * * * * *

Какое нелепое счастье родиться Когда приходит время басен в безумной, позорной, любимой стране, про волю, право и закон, где мы обретаем привычку гордиться, мы забываем, как опасен что можно с достоинством выжить в гавне. околевающий дракон.

- 15

Пускай хоть липовый и квелый, Все стало смутно и неясно но пламень лучше темноты, в тумане близящихся дней; и наш король не ходит голый, когда в России безопасно, а в ярких шортах из туфты. мне страшно делается в ней.

* * * * * *

В первый тот субботник, что давно Пейзаж в России хорошеет, датой стал во всех календарях, но нас не слышно в том саду; бережно Ильич носил бревно, привычка жить с петлей на шее спиленное в первых лагерях. мешает жить с огнем в заду.

* * * * * *

России посреди в навечной дреме Бенгальским воспаляется огнем лежит ее растлитель и творец; и души растревоживает сладко не будет никогда порядка в доме, застенчивый общественный подъем где есть непохороненный мертвец. в империях периода упадка.

* * * * * *

Духовная основа нашей мощи В галдящей толпе разношерстного сброда и веры, нрав которой так неистов - я с края безмолвно стою; святыней почитаемые мощи всего лишь на жизнь опоздала свобода крупнейшего в России атеиста. как раз целиком на мою.

* * * * * *

Я пью, но не верю сиропу: В пучине наших бедствий в одну из удобных минут - спят корни всей кручины: за душу, за горло, за жопу мы лечимся от следствий, опять нас однажды возьмут. я нас ебут причины.

* * * * * *

То ли правда Россия весну С историей не близко, но знаком, заслужила на стыке веков, я славу нашу вижу очень ясно: то ли просто судьба на блесну мы стали негасимым маяком, ловит мудрых седых мудаков. сияющем по курсу, где опасно.

- 16

А страшно подумать, что век погодя, Благославен печальный труд свой дух освежив просвещением, российской мысли, что хлопочет, Россия , в субботу из бани придя, чтоб оживить цветущий труп, кефир будет пить с отвращением. который этого не хочет.

* * * * * *

Россия взором старческим и склочным следит сейчас в застенчевом испуге, Любовь моя чиста, и неизменно как высохшее делается сочным, пристрастие, любовью одержимое: а вялое становится упругим. будь проклято и будь благословенно Я блеклыми глазами старожила отечество мое непостижимое. любуюсь на прелестную погоду; Россия столько рабства пережила, что вытерпит и краткую свободу.

- 17

МУЖЧИНЕ ГОРЬКО И ОБИДНО,

КОГДА ФОРТУНА С НИМ ФРИГИДНА

- 18

Когда молод я был! как летал я во сне! В воздухе житейского пространства В года эти нету возврата. света непрерывная игра: какие способности спали во мне! мир темней от каждого засранства Проснулись и смылись куда-то. и светлей от каждого добра.

* * * * * *

Руководись одним рассудком, В нашем климате, слезном и сопельном, заметишь вряд ли, как не вдруг исчезает, почти забываемый, душа срастается с желудком оптимизм - изумительный опиум, и жопе делается друг. из себя самого добываемый.

* * * * * *

Не суйся запевалой и горнистом, Я чужд рассудочным заботам но с бодростью и следуй и веди; и очень счастлив, что таков: мужчина быть обязан оптимистом, Бог благосклонен к идиотам все лучшее имея впереди. и обожает мудаков.

* * * * * *

Есть люди - прекрасны их лица, Кишат стареющие дети, и уровень мысли высок, у всех трагедия и драма, но в них вместо крови струиться а я гляжу спектакли эти, горячий желудочный сок. и одинок, как хер Адама.

* * * * * *

Ища путей из круга бедствий, Когда поднимается рюмка, не забывай, что никому любая печаль и напасть не обходилось без последствий спадает быстрее, чем юбка прикосновение к дерьму. с девицы, спешащей упасть.

* * * * * *

Смешно, как люто гонит нас Когда устал и жить не хочешь, в толкучку гомона и пира полезно вспомнить в гневе белом, боязнь остаться лишний раз что есть такие дни и ночи, в пустыне собственного мира. что жизнь оправдывают в целом.

- 19

По обе стороны морали До пословицы смысла скрытого добра и зла жрецы и жрицы только с возрастом доживаешь: так безобразно много срали, двух небитых дают за битого, что скрыли контуры границы. ибо битого - хер поймаешь.

* * * * * *

Вновь закат разметался пожаром - Огромен долг наш разным людям, это ангел на божьем дворе а близким более других; жжет охапку дневных наших жалоб. должны мы тем, кого мы любим, А ночные он жжет на заре. уже за то, что любим их.

* * * * * *

Пылко имитируя наивность, Служа, я жил бы много хуже, но не ослабляя хватки прыткой, чем сочинит любой фантаст, ты похож на девичью невинность, я совместим душой со службой, наскоро прихваченную ниткой. как с лесбиянкой - педераст.

* * * * * *

Не тяжелы ни будней пытки, У тех, в ком унылое сердце, ни суета окрестной сволочи, и мысли - тоскою мореные, пока на свете есть напитки а если подробней всмотреться, и сладострастье книжной горечи. у бедных и яйца вареные.

* * * * * *

Люби своих друзей, но не греши, Во всех делах, где ум успешливый хваля их чересчур или зазря; победу праздновать спешит, не сами по себе мы хороши, он ловит грустный и усмешливый а фону из гавна благодаря. взгляд затаившейся души.

* * * * * *

В цветном разноголосом хороводе, Привычка греет как постель, в мелькании различий и примет и гасит боль, как чародей; есть люди, от которых свет исходит, нас часто держит на кресте и люди, поглощающие свет. боязнь остаться без гвоздей.

- 20

Живи и пой. Спешить не надо. Живи, покуда жив. Среди потопа, Природный тонок механизм: которому вот-вот наступит срок, любое зло - своим же ядом поверь - наверняка мелькнет и жопа, свой отравляет организм. которую напрасно ты берег.

* * * * * *

С упрямым любопытством обезьяны По образу и духу своему я думаю вечернею порой: Создатель нас лепил, творя истоки, куда девает мир свои изъяны, а мы храним подобие ему когда с друзьями выпьешь по второй. и, может, потому так одиноки.

* * * * * *

Сквозь вековые непогоды Везде долги: мужской, супружеский, идет, вершит, берет свое - гражданский, родственный и дружеский, дурак, явление природы, долг чести, совести, пера, загадка замыслов ее. и кредиторов до хера.

* * * * * *

Жрец величав и строг. Он ключ Маленький, но свой житейский опыт от тайн, творящихся на свете. мне милей ума с недавних пор, А шут раскрыт и прост. Как луч, потому что поротая жопа животворящий тайны эти. самый замечательный прибор.

* * * * * *

Когда я ставлю пальцев оттиск Как ни туманна эта версия, на плоть бутыльного стекла, но в жизни каждого из нас то словно в рай на краткий отпуск есть грибоедовская Персия являюсь прямо из котла. и есть мартыновский Кавказ.

* * * * * *

На житейских внезапных экзаменах, Ты вечно встревожен, в поту, что в соку, где решенья - крутые и спешные, торопишся так, словно смерть уже рядом; очень часто разумных и праведных ты, видно, зачат был на полном скаку посрамляют безумцы и грешные. каким-то летящим в ночи конокрадом.

- 21

То наслаждаясь, то скорбя, Счастье - что подвижны ум и тело, держась пути любого, что спешит удача за невзгодой, будь сам собой; не то тебя счастье - осознание предела, посадят за другого. данного нам веком и природой.

* * * * * *

В нашей жизни есть кулисы, Мне повезло на тех, кто вместе а за ними - свой мирок, со мной в стаканах ищет дно; там общественные крысы чем век подлей, тем больше чести жрут общественный пирог. тому, кто с ним не заодно.

* * * * * *

На людях часто отпечатаны Нам жить и чувствовать дано, истоки, давшие им вырасти: искать дорогу в Божье царство, есть люди, пламенем зачатые, и пить прозрачное вино, а есть рожденные от сырости. от жизни лучшее лекарство.

* * * * * *

Чтоб выжить и прожить на этом свете, В сердцах кому-нибудь грубя, пока земля не свихнута с оси, ужасно вероятно держи себя на тройственном запрете: однажды выйти из себя не бойся, не надейся, не проси. и не войти обратно.

* * * * * *

Я враг дискуссий и собраний Я чужд смешливой укоризне: и в спорах слова не прошу; весьма прекрасна жизнь того, имея истину в кармане, кто обретает смысл жизни в другом закуску я ношу. в напрасных поисках его.

* * * * * *

Очень многие дяди и тети Не меряйся сальным затасканым метром по незрелости вкуса и слуха толпы, возглашающей славу и срам, очень склонны томление плоти ведь голос толпы, разносящийся ветром, принимать за явление духа. сродни испускаемым ею ветрам.

- 22

Есть люди, провалившие экзамен Не бывает напрасным прекрасное. житейских переплетов и контузий, В этой мысли есть свет и пространство. висят у них под мутными глазами И свежо ослепительно ясное мешки из под амбиций и иллюзий. осмысление нашего пьянства.

* * * * * *

Нисколько прочих не глупее Детьми к семье пригвозждены, все те, кто в будничном безумии, мы бережем покой супруги; прекрасно помня о Помпее, ничто не стоит слез жены, опять селились на Везувии. кроме объятия подруги.

* * * * * *

Слишком умных жизнь сама Гавно и золото кладут чешет с двух боков: в детишек наших тьма и свет, горе им и от ума, а государство тут как тут, и от мудаков. и золотишка нет как нет.

* * * * * *

Злу я не истец и не судья, Питая к простоте вражду, пользу его чувствую и чту; подвергнув каждый шаг учету, зло приносит вкусу бытия мы даже малую нужду пряность, аромат и остроту. справляем по большому счету.

* * * * * *

По странам и векам несется конница, Каждый сам себе - глухие двери, которая крушит и подчиняет; сам себе преступник и судья, но двигатель истории бессонница сам себе и Моцарт и Сальери, у тех, кто познает и сочиняет. сам себе и жолудь и свинья.

* * * * * *

Людей великих изваяния Не мучаясь совестью нисколько, печально светятся во мраке, живу года в хмельном приятстве; когда издержки возлияния Господь всеведущ не настолько, у их подножий льют гуляки. чтобы страдать о нашем блядстве.

- 23

Ушиб растает. Кровь подсохнет. Чтоб не хотелось в петлю лезть Остудит рану жгучий йод. и жизнь играла, а не кисла, Обида схлынет. Боль заглохнет. жить надо так, как будто есть А там, глядишь, и жизнь пройдет. надежда, Бог и факел смысла.

* * * * * *

В разумном созревающем юнце Прекрасна благодушная язвительность, всегда есть незаконченное что-то, с которой в завихрениях истории поскольку только в зрелом мудреце хохочет бесноватая действительность поблескивает капля идиота. над мудрым разумением теории.

* * * * * *

В любви и пьянстве есть мгновение, Из-за того, что бедный мозг когда вдруг чувствуешь до дрожи, распахнут всем текущим слухам, что смысла жизни откровение ужасно засран этот мост тебе сейчас явиться может. между материей и духом.

* * * * * *

Когда сидишь в собраньях шумных, Такая жгла его тоска язык пылает и горит; и так томился он, но люди делятся на умных что даже ветры испускал и тех, кто много говорит. печальные как стон.

* * * * * *

Есть люди, столь похожие на масти, На собственном горбу и на чужом что знаешь их поступки наперед; я вынянчил понятие простое: на месте, где обласкан был и счастлив, бессмысленно идти на танк с ножом, подонок с непременностью насрет. но если очень хочется, то стоит.

* * * * * *

Деньгами, славой и могуществом Процесс эмансипации несложен пренебрегал сей прах и тлен; и мною наблюдался много раз: из недвижимого имущества везде, где быть мужчиной мы не можем, имел покойник только член. подруги ускользают из-под нас.

- 24

Бежишь, почти что настигая, Только в мерзкой трясине по шею, пыхтишь в одежде лет и знаний, на непрочности зыбкого дна, хохочешь истина нагая, в буднях бедствий, тревог и лишений колыша смехом облик задний. чувство счастья дается сполна.

* * * * * *

Если б не был Создатель наш связан Господь сей миг откроет нашу клетку милосердием, словно веревкой, и за добро сторицею воздаст, Вечный Жид мог быть жутко наказан когда яйцо снесет себе наседку, сочетанием с Вечной Жидовкой. и на аборт поедет педераст.

* * * * * *

Никто на свете не судья, Геройству наше чувство рукоплещет, когда к бутылям, тьмой налитым, героев славит мир от сотворения; нас тянет жажда забытья но часто надо мужества не меньше и боль по крыльям перебитым. для кротости, терпения, смирения.

* * * * * *

Где-то в небе, для азарта Куда кругом ни погляди захмелясь из общей чаши, в любом из канувших столетий, Бог и черт играют в карты, Бог так смеется над людьми, ставя на кон судьбы наши. как будто нет его на свете.

* * * * * *

Застольные люблю я разговоры, Не жалею хмельных промелькнувших годов, которыми от рабства мы богаты; не стыжусь их шального веселья, о веке нашем - все мы прокуроры, есть безделье, которое выше трудов, о блядстве нашем - все мы адвокаты. есть труды, что позорней безделья.

* * * * * *

Создатель дал нам две руки, Есть люди: величава и чиста бутыль, чтоб руки зря не висли, их личность, когда немы их уста; а также ум, чтоб мудаки но только растворят они уста, воображали им, что мыслят. на ум приходят срамные места.

- 25

Те души, что с рождения хромые, За страх, за деньги, за почет врачуются лишь длительным досугом мы отдаемся невозвратно, в местах, где параллельные прямые и непродажен только тот, навек пересекаются друг с другом. кто это делает бесплатно.

* * * * * *

Беспечны, покуда безоблачен день, Не будь на то Господня воля, мы дорого платим чуть позже за это, мы б не узнали алкоголя: а тьма, наползая сначала, как тень, а значит, пьянство не порок, способна сгущаться со скоростью света. а высшей благости урок.

* * * * * *

Мужик, теряющий лицо, Есть в каждой нравственной системе почуяв страх едва, идея, общая для всех, теряет, в сущности, яйцо, нельзя и с теми быть, и с теми, а их - всего лишь два. не предавая тех и тех.

* * * * * *

Множеству того, чем грязно время, Хотя и сладостен азарт тьме событий, мерзостных и гнустных, по сразу двум идти дорогам, я легко отыскиваю семя нельзя одной колодой карт в собственных суждениях и чувствах. играть и с дьяволом, и с Богом.

* * * * * *

Ничем в герои не гожусь - На нас нисходит с высоты ни духом, ни анфасом; от вида птичьего полета и лишь одним слегка горжусь - то счастье сбывшейся мечты, что крест несу с приплясом. то капля жидкого помета.

* * * * * *

Чтобы в этой жизни горемычной Как не легко в один присест, быть милей удаче вероятной, колеблясь даже если прав, молодость должна быть энергичной, свою судьбу - туманный текст старость, по возможности - опрятной. прочесть, нигде не переврав.

- 26

В жизненной коллизии любой Час нашей смерти неминуем, жалостью не суживая веки, и потому не позабудь трудно, наблюдая за собой, себя оставить в чем-нибудь думать хорошо о человеке. умом, руками или хуем.

* * * * * *

Старенье часто видно по приметам, Я не люблю зеркал - я сыт которые грустней седых волос: по горло зрелищем их порчи: толкает нас к непрошенным советам какой-то мятый сукин сын густеющий рассеянный склероз. из них мне рожи гнусно корчит.

* * * * * *

Чтоб жизнь испепелилась не напрасно, За столькое приходится платить, не мешкай прожигать ее дотла; покуда протекает бытие, никто не знает час, когда пространство что следует судьбу благодарить разделит наши души и тела. за случаи, где платишь за свое.

* * * * * *

В нас что ни год - увы, старик, увы, Дана лишь тем была не даром темнее и тесней ума палата, текучка здешней суеты, и волосы уходят с головы, кто растопил душевным жаром как крысы с обреченного фрегата. хоть каплю вечной мерзлоты.

* * * * * *

Из лет, надеждами богатых, Умру за рубежом или в отчизне, навстречу ветру и волне с диагнозом не справятся врачи; мы выплываем на фрегатах, я умер от злокачественной жизни, а доплываем на бревне. какую с наслаждением влачил.

* * * * * *

Чего ж теперь? Курить я бросил, Я уверен, что Бог мне простит здоровье пить не позволяет, и азарт, и блаженную лень; и вдоль души глухая осень, ведь не важно чего я достиг, как блядь на пенсии гуляет. а важнее, что жил каждый день.

- 27

ЕСЛИ ЕСТЬ У ЖЕНЩИНЫ ФИГУРА,

ЖЕНЩИНА СОВСЕМ УЖЕ НЕ ДУРА

- 28

Прожив уже полвека Умерь обильные корма, тьму перепробовав работ, возделывай свой сад, я убежден, что человека и будет стройная корма достоин лишь любовный пот. и собранный фасад.

* * * * * *

Я на карьеру, быт и вещи Была и я любима, не тратил мысли и трудов, теперь тоскую дома, я очень баб любил и женщин, течет прохожий мимо, а также девушек и вдов. никем я не ебома.

* * * * * *

Дядя Лейб и тетя Лея Мой миленький дружок не читали Апулея; не дует в свой рожок, сил и Лейба не жалея, и будут у дружка наслаждалась Лейбом Лея. за это два рожка.

* * * * * *

Я евреям не даю, Боже, Боже, до чего же я в ладу с эпохою, стал миленок инвалид: я их сразу узнаю - сам топтать меня не может, по носу и по хую. а соседу - не велит.

* * * * * *

Ты подружка дорогая, Что снится графине всю ночь неослабно? зря такая робкая; Тот месяц в деревне, то поле в снопах, лично я, хотя худая, и похотью пахаря пахнет похабно но ужасно ебкая. Пахома по-хамски распахнутый пах.

* * * * * *

Бросьте, девки, приставать: Весна врачует боль и шрамы, дескать, хватит всем давать; вселяет новый хмель и чад, если всюду есть кровать - погоды ветрены как дамы, как я буду не давать? а дамы тают и журчат.

- 29

У тех кто пылкой головой Святой непогрешимостью светясь предался поприщам различным, от пяток до лысеющей макушки, первичный признак половой по возрасту в невинность возвратясь, слегка становится вторичным. становятся ханжами потаскушки.

* * * * * *

Спеши любить, мой юный друг, Я - лишь искатель приключений, волшебны свойства женских рук: а вы - распутная мадам; они смыкаются кольцом, я узел завяжу на члене, и ты становишься отцом. чтоб не забыть отдаться вам.

* * * * * *

Увижу бабу, дрогнет сердце, Ни в мире нет несовершенства, но хладнокровен, словно сплю; ни в мироздании секрета, я стал буквально страстотерпцем, когда распластанных в блаженстве, поскольку страстный, но терплю. нас освещает сигарета.

* * * * * *

Тоска мужчины о пристиже Владея чудным даром коллективным, и горечь вражеской хулы живет она как Ева после рая, бледней становятся и жиже на фиговом листка своем интимном от женской стонущей хвалы. автографы знакомых собирая.

* * * * * *

Когда заходишь в уйму мест, Привязан к мачте, дышит жарко где дамы бюстом дышат пылко, плут Одиссей. Но как же жалко любить жену - тяжелый крест, сирен, прельстительно и страстно а также каторга и ссылка. в пространство стонущих напрасно!

* * * * * *

Есть бабы очень строгие в девицах, В мужчине ум - решающая ценность умевшие дерзить и отвечать, и сила - чтоб играла и кипела, и при совокуплении на лицах а в женщине пленяет нас душевность лежит у них свирепости печать. и многие другие части тела.

- 30

Такие роскошные бюсты бывают, Чем сладкозвучнее напевы (я видывал это, на слово поверьте), и чем банальнее они, что вдруг их некстати, но так вспоминают, тем легче трепетные девы что печень болит у подкравшейся смерти. скидают платьица на пни.

* * * * * *

Всегда соседская жена, Творец сочинял человеку детали, жену привычную пороча - чтоб органов было в достатке, легка, сноровиста, стройна но дамы рыдали, что им недодали, и упоительно охоча. и Бог им добавил придатки.

* * * * * *

Ключ к женщине - восторг и фимиам, В конторах служат сотни дур, ей больше ничего от нас не надо, бранящих дом, плиту и тряпку; и стоит нам упасть к ее ногам, у тех, кто служит чересчур, как женщина, вздохнув, ложится рядом. перерастает матка - в папку.

* * * * * *

Влюбилась Сарра в комиссара, Есть дамы, твердые как мрамор, схлеснулись гены в чреве сонном, и холодны как зеркала, трех сыновей родила Сарра, но чуть смягчившись, эти дамы все - продавцы в комиссионом. в дальнейшем липнут как смола.

* * * * * *

Свежестью весны благоуханна, У целомудренных особ нежностью цветущая, как сад, путем таинственных течений чудной красотой сияла Ханна прокисший зря любовный сок двадцать килограмм тому назад. идет в кефир нравоучений.

* * * * * *

Красавцем Пинхусом любима, С последних рубежей мужик бежал, с охотой Бася шла домой, и женщина прильнула к мирозданию, но ей упрямо снился Фима, пожертвовав научному познанию плешивый, хилый и хромой. любовный невостребованный жар.

- 31

В ничтожные детали механизма Все нежней и сладостней мужчины, эпоха превратила нас давно, женщины все тверже и железней; от холода и рационализм скоро в мужиках не без причины нас женщины спасают и вино. женские объявятся болезни.

* * * * * *

Блаженство мне уже не по годам, Всегда мне было интересно, в душе моей спокойствие и мир, как поразительно греховно окидываю взором юных дам, духовность женщины - телесна, как золото - безрукий ювелир. а тело - дьявольски духовно.

* * * * * *

Ах, ветер времени зловещий, Блестя глазами сокровенно, причина множества кручин! стыдясь вульгарности подруг, Ты изменяешь форму женщин девица ждет любви смиренно, и содержание мужчин. как муху робко ждет паук.

* * * * * *

Мы попираем все науки, Нам если перевоплотиться всю суету и все тревоги, дано действительно потом, сплетя дыхания и руки, то я б зимой летал как птица, а, по возможности, - и ноги. а в марте делался котом.

* * * * * *

Давай, Господь, решим согласно, Не знаю лучших я затей определив друг другу роль; среди вселенской тихой грусти, ты любишь грешников? Прекрасно. чем в полусумраке - детей, А грешниц мне любить позволь. искать в какой-нибудь капусте.

* * * * * *

Дух поэтессы - тонкий стих, В любви века и эпохи она живет воображением, покой на земле или битва, пугая ебарей своих любви раскаленные вздохи лица необщим выражением. нужнейшая Богу молитва.

- 32

Миллионер и голодранец Природа торжествует, что права, равны становятся как братья, и люди несомненно удались, танцуя лучший в мире танец когда тела сошлись, как жернова, без света, музыки и платья. и души до корней переплелись.

* * * * * *

Мы женщин постигаем как умеем: По весне распускались сады, то дактилем, то ямбом, то хореем; и еще лепестки не опали, встречаясь то и дело с темпераментом, как уже завязались плоды который познаваем лишь гекзаметром. у девиц, что в саду побывали.

* * * * * *

Растущее повсюду отчуждение Была тихоней тетя Хая, и прочие печальные события и только с Хаймом по ночам усиливают наше наслаждение такая делалась лихая, от каждого удачного соития. что Хайм то хрюкал, то мычал.

* * * * * *

Нисколько и ничуть на самом деле Когда весна, теплом дразня, не знают на небесных даже высях, скользит по мне горячим глазом, насколько судьбы мира от постели ужасно жаль мне, что нельзя незримо происходят и зависят. залечь на две кровати разом.

* * * * * *

Я отношусь к натурам женским, Нету убедительнее факта от пыла дышащим неровно, медленного нашего сожжения, которых плотское блаженство чем опустошенность после акта обогощает и духовно. творчества, любви и постижения.

* * * * * *

Витает благодать у изголовий, Душа у женщины легка, посколько и по духу и по свойству но вечно склонна к укоризне: любовь - одно из лучших славословий то нету в жизни мужика, божественному Божьему устройству. то есть мужик, но нету жизни.

- 33

Когда, не часто, но бывает - Съев пуды совместной каши мне к даме грезится визит, и года отдав борьбе, опять со скрипом оживает всем хорошим в бабах наших мой изнуренный реквизит. мы обязаны себе.

* * * * * *

Родясь не обезьяной и не сфинксом, Когда в семейных шумных сварах я нитку, по которой стоит жить, жена бывает неправа, стараюсь между святостью и свинством об этом позже в мемуарах подальше от обоих проложить. скорбит прозревшая вдова.

* * * * * *

Мы в ранней младости усердны Хвалите, бабы, мужиков; от сказок, веющих с подушек, мужик за похвалу и в смутном чаяньи царевны достанет месяц с облаков перебираем тьму лягушек. и пыль сметет в углу.

* * * * * *

Время остужает плоть и пыл Был холост - снились одалиски, и скрипит в суставах воровато; вакханки, шлюхи, гейши, киски; я уже о бабах позабыл теперь со мной живет жена, больше, чем я знал о них когда-то. а ночью снится тишина.

* * * * * *

Мечты питая и надежды, Гори огнем, покуда молод, девицы скачут из одежды: подругу грей и пей за двух, а погодя - опять в одежде, незримо лижет вечный холод но, умудреннее, чем прежде. и тленный член и пленный дух.

* * * * * *

Есть бабы - храмы: строг фасад, Я к дамам, одряхлев, не охладел, чиста невинность красок свежих; я просто их оставил на потом: а позади - дремучий сад, кого на этом свете не успел, притон прохожих и проезжих. надеюсь я познать уже на том.

- 34

Не боялись увечий и ран А умереть бы я хотел ветераны любовных баталий, в тот миг высокий и суровый, гордо носит седой ветеран когда меж тесно слитых тел свой музей боевых гениталий. проходит искра жизни новой.

* * * * * *

Не грусти, что мы сохнем, старик, Случайно встретившись в аду мир останется сочным и дерзким; с отпетой шлюхой, мной воспетой, всюду слышится девичий крик, вернусь я на сковороду через миг становящийся женским. уже, возможно, с сигаретой.

* * *

Мы шли до края и за край,

и в риске и в чаду,

и все, с кем мы знавали рай,

нам встретятся в аду.

- 35

ГОСПОДЬ ЛИХУЮ ШУТКУ СОЧИНИЛ,

КОГДА СЮЖЕТ ЕВРЕЯ СОЧИНИЛ

- 36

Евреев не любит никто, кроме тех, Всегда еврей легко везде заметен, кто их вообще не выносит; еврея слышно сразу от порога, отсюда, должно быть, родился наш смех евреев очень мало на планете, и пляски на скользком откосе. но каждого еврея - очень много.

* * * * * *

Как все, произойдя от обезьяны, Везде, где слышен хруст рублей зажегшей человечества свечу, и тонко звякает копейка, еврей имеет общие изъяны, невдалеке сидит еврей но пользуется ими чересчур. или по крайности еврейка.

* * * * * *

Никто, на зависть прочим нациям, Евреи клевещут и хают берущим силой и железом, разводят дурманы и блажь, не склонен к тонким операциям, евреи наш воздух вдыхают, как тот, кто тщательно обрезан. а вон выдыхают - не наш.

* * * * * *

Где умные ходят на цыпочках Везде одинаков Господень посев, и под ноги мудро глядят, и врут нам о разнице наций; евреи играют на скрипочках все люди - евреи, и просто не все и жалобы нагло галдят. нашли пока смелость признаться.

* * * * * *

Носятся слухи в житейском эфире, Века за веками бегут будто еще до пожара за час и вехи погромов листают, каждый еврей говорит своей Фире: чем пуще евреев стригут, Фира, а где там страховка у нас? тем гуще они вырастают.

* * * * * *

Пусть время, как поезд с обрыва, За стойкость в безумной судьбе, летит к неминуемым бедам, за смех, за азарт, за движение но вечером счастлива Рива, еврей вызывает к себе что Сема доволен обедом. лютое уважение.

- 37

Сегодня евреи греховны Как любовь изменчива, однако! совсем не своей бухгалтерией, В нас она качается, как маятник. а тем, что растленно духовны Та же Песя травит Исаака, в эпоху обжорства материей. та же Песя ставит ему памятник.

* * * * * *

Гвоздика, ландыш и жасмин, Нервы если в ком напряжены, левкой, сирень и анемоны - сердцу не поможет и броня; всем этим пах Вениамин, Хайма изводили три жены; который пил одеколоны. Хайм о каждой плакал, хороня.

* * * * * *

Везде, где есть цивилизация, Известно всем, что бедный Фима и свет звезды планету греет, умом не блещет. Но и тот есть обязательная нация умнее бедного Рувима, для роли тамошних евреев. который полный идиот.

* * * * * *

Лея-Двося слез не лила, Если надо - язык суахили, счет потерям не вела, сложный звуком и словом обильный, трех мужей похоронили, чисто выучат внуки Рахили сразу пятого взяла. и фольклор сочинят суахильный.

* * * * * *

Когда черпается счастье полной миской, Такой уже ты старый и больной, когда каждый жизнерадостен и весел, трясешься как разбитая телега тетя Песя остается пессимисткой, на что ты копишь деньги, старый Ной? потому что есть ума у тети Песи. На глупости. На доски для ковчега.

* * * * * *

Все предрассудки прочь отбросив, Сородич мой клопов собой кормил но чтоб от Бога по секрету, и рвань перелицовывал, дрожа, свинину ест мудрец Иосиф и образ мироздания скроил, и громко хвалит рыбу эту. и хаживал на Бога без ножа.

- 38

Приснилась мне роскошная тенденция, Любая философия согласна, которую мне старость нахимичила: что в мире от евреев нет спасения, еврейская духовная потенция науке только все еще не ясно, физическую - тоже увеличила. как делают они землетрясения.

* * * * * *

Что ни ночь, в любой обители У власти в лоне что-то зреет, шумный спор ведут по пьяни и, зная творчество ее, духа русского ревнители, уже бывалые евреи седопейсые славяне. готовят теплое белье.

* * * * * *

Над нами смерть витает, полыхая Евреи топчут наши тротуары, разливом крови, льющейся вослед, плетя о нас такие тары-бары, но слабнет, утолясь, и тетя Хая как если сочиняли бы татары опять готовит рыбу на обед. о битве Куликовской мемуары.

* * * * * *

Когда народы, распри позабыв, Вечно, и нисколько не старея, в единую семью соединяться, всюду, и в любое время года немедля усугубится мотив длится, где сойдутся два еврея, сугубого вреда одной из наций. спор о судьбах русского народа.

* * * * * *

На всем лежит еврейский глаз, Евреи размножаются в неволе, у всех еврейские ужимки, да так охотно, Господи прости, и с неба сыпятся на нас что кажется - не знают лучшей доли, шестиконечные снежинки. чем семенем сквозь рабство прорости.

* * * * * *

Во всех углах и метрополиях Везде, где не зная смущения, затворник судеб мировых, историю шьют и кроят, еврей, живя в чужих историях, евреи - козлы отпущения, невольно вляпывался в них. которых к тому же доят.

- 39

Знаменья шлет нам Господь: Когда дела на самотек случайная вспышка из лазера по всей Руси пойдут серьезно, отезала крайнюю плоть тогда пускаться на утек у дряхлого физика Лазаря. уже евреям будет поздно.

* * * * * *

Еврейство - очень странный организм, Когда мы всех людей соединим питающийся духом ядовитым, для дружеского жизненного пира, евреям даже антисимитизм его отравит юмором своим нужнее, чем еврей - антисемитам. какой-нибудь отъявленный Шапиро.

* * * * * *

В домах родильных вылезают Что ели предки? Мясо и бананы. все одинаково на свет, Еда была сыра и не согрета. но те, кого не обрезают, Еврей произошел от обезьяны, поступят в университет. которая огонь добыла где-то.

* * * * * *

Чтоб зрели дух и голова, В котлах любого созидания я бы принял в качестве закона: снискав себе не честь, но место, каждому еврею - года два евреи, дрожжи мироздания, глину помесить у фараона. уместны только в массе теста.

* * * * * *

Я еврея в себе убивал, Влияли слова Моисея на встречного, я еврейства себе запретил, разумное с добрым и вечное сея, а когда сокрушил на повал, и в пользу разумного, доброго, вечного то евреем себя ощутил. не верила только жена Моисея.

* * * * * *

Век за веком роскошными бреднями Не спится горячей Нехаме; обставляли погибель еврея; под матери храп непробудный а века были так себе, средние, Нехама мечтает о Хайме, дальше стало гораздо новее. который нахальный, но чудный.

- 40

В кругу семейства своего Чей нос длинней, тому видней, жила прекрасно с мужем Дина, сказал народ. тая от всех, кроме него, Вот почему так зряч еврей, что вышла замуж за кретина. смотря вперед.

* * * * * *

Всюду было сумрачно и смутно; Фортуна с евреем крута, чувством безопасности влеком, поскольку в еврея вместилась Фима себя чувствовал уютно и русской души широта, только у жены под каблуком. и задницы русской терпимость.

* * * * * *

Евреи даже в светопредставление, Скоро нам срока скостят, сдержав поползновения рыдать, все забудут и простят, в последнее повисшее мгновение Будет чист, как херувим, успеют еще что-нибудь продать. даже старый хер Рувим.

* * * * * *

Нет ни в чем России проку, За все на евреев найдется судья. странный рок на ней лежит: За живость. За ум. За сутулость. Петр пробил окно в Европу, За то, что еврейка стреляла в вождя. а в него сигает жид. За то, что она промахнулась.

* * * * * *

Наскучив жить под русским кровом, В годы обагренные закатом, евреи - древние проныры неопровержимее всего сумели сделать голым словом делает еврея виноватым в железном занавесе дыры. факт существования его.

* * * * * *

Евреи лезут на рожон Век за веком: на небе луна, под ругань будущих веков: у подростка томленье свободы, они увозят русских жен, у России тяжелые годы, а там - родят большевиков. у еврея - болеет жена.

- 41

Изверившись в блаженном общем рае, Себя зачислить в стены плача но прежние мечтания любя, должна Кремлевская стена: евреи эмигрируют в Израиль, фортуны русской неудача чтоб русскими почувствовать себя. на ней евреев имена.

* * * * * *

И газом, и мехами и углем Летит еврей, несясь над бездной, торгует Русь по щедрости природы; от жизни трудной к жизни тяжкой, а также - стратегическим сырьем и личный занавес железный еврейской исчезающей породы. везет под импортной рубашкой.

* * * * * *

Евреи продолжают разъежаться, Евреи слиняли за долей счастливой, под свист и улюлюканье народа, а в русских пространствах глухих и скоро вся семья цветущих наций укрылись бурьяном, оделись крапивой останется семьею без урода. могилы родителей их.

* * * * * *

Письма грустные приходят Евреям придется жестоко платить от уехавших мошенников: за то, что посмели когда-то у евреев на свободе дух русского бунта собой воплотить мерзнут шеи без ошейников. размашистей русского брата.

* * * * * *

В извечно текущих меж наций Усердные брови насупив, раздорах, дебатах и спорах еврей, озаряемый улицей, опасней всего забываться - извечно хлопочет о супе, еврею на русских просторах. в котором становится курицей.

* * * * * *

От злобы, ненависти, гнева - В российской нежной колыбели, так душно в воздухе сыром, где каждый счастлив, если пьян, что ветер справа, ветер слева - евреи так ожидовели, и над евреем грянет гром. что пьют обильнее славян.

- 42

Пока мыслителей тревожит, Сквозь бытия необратимость меня волнует и смешит, евреев движет вдоль столетий что без России жить не может их кроткая неукротимость на белом свете русский жид. упрямства выжить на планете.

* * * * * *

Раскрылась правда в ходе дней, Мы всюду на чужбине, и когда туман легенд развеяв: какая ни случится непогода, евреям жить всего трудней удвоена еврейская беда среди других евреев. бедою приютившего народа.

* * * * * *

Растит и мудрецов и палачей, Я сын того таинственного племени, не менее различен и разбросан, не знавшего к себе любовь и жалость, народ ростовщиков и скрипачей, которое горело в каждом пламени закуренная Богом папироса. и сызнова из пепла возрождалось.

* * * * * *

Не золото растить, сажая медь, При всей нехватке козырей не выдумки выщелкивать с пера, в моем пред Господом ответе а в гибельном пространстве уцелеть - весом один: я был еврей исконная еврейская игра. в такое время на планете.

- 43

ОБГУСЕВШИЕ ЛЕБЕДИ

- 44

БЕЛЕЕТ ПАРУС ОДИНОКИЙ

Это жуткая работа! К нападенью все готово! Ветер воет и гремит; На борту ажиотаж: два еврея тянут шкоты, - Это ж Берчик! Это ж Лева! как один антисемит. - Отмените абордаж! А на море, а на море! - Боже, Лева! Боже, Боря! Волны ходят за кормой; - Зай гезунд! - кричит фрегат; жарко Леве, потно Боре, А над лодкой в пене моря очень хочется домой. ослепительный плакат: Но летит из урагана "Наименьшие затраты! ЧЕРНЫЙ ФЛАГ И ПАРУСА: Можно каждому везде! восемь Шмулей, два Натана, Страхование пиратов у форштевня Исаак. от пожаров на воде". И ни Бога нет, ни черта! И опять летят как пули, Сшиты снасти из портьер; сами дуют в паруса яркий сурик вдоль по борту: застрахованные Шмули, "ФИМА ФИШМАН, ФЛИБУСТЬЕР". обнадеженный Исаак. Выступаем! Выступаем! А струя - светлей лазури. Вся команда на ногах: Дует ветер. И какой! и написано "ЛЕ ХАИМ" Это Берчик ищет бури, на спасательных кругах. будто в буре есть покой.

- 45

БОРОДИНО ПОД ТЕЛЬ-АВИВОМ

Над местом боя солнце стынет, Во снах существую и верю я, из бурдюков течет вода, и дышится легче тогда; в котле щемяще пахнет цимес, из Хайфы летит кавалерия, как в местечковые года. насквозь проходят города. Ветеринары боевые Мне снится то ярко, то слабо, на людях учатся лечить, кошмары бессонницей мстят; бросают ружья часовые, на дикие толпы арабов Талмуд уходят поучить. арабские толпы летят. Повсюду с винным перегаром

Под пенье пуль, перемешался легкий шум;

взметающих зарницы "Скажи-ка, дядя, ведь недаром..."

кипящих фиолетовых огней, поет веселый Беня Шуб.

ездовый Шмуль

впрягает а колесницу Бойцы вспоминают минувшие дни

хрипящих от неистовства коней. и талес, в который рядились они.

Для грамотных полощется, волнуя,

ликующий обветренный призыв: А утром, в оранжевом блеске,

"А идише! В субботу не воюем! по телу как будто ожог;

До пятницы захватим Тель-Авив!" отрывисто, властно и резко Уже с конем в одном порыве слился тревогу сыграет рожок. нигде не попадающий впросак из Жмеринки отважный Самуилсон, И снова азартом погони из Ганы недоеденный Исаак. горящие лица блестят; У всех носы, изогнутые властно, седые арабские кони и пейсы, как потребовал закон; на толпы арабов летят. свистят косые сабли из Дамаска, поет "инрерд!" походный саксофон. Мы братья по пеплу и крови.

Черняв и ловок, старшина пехоты Отечеству верно служа,

трофейный пересчитывает дар: мы - русские люди,

пятьсот винтовок, сорок пулеметов но наш могендовид

и обуви пятнадцать тысяч пар. пришит на запасной пиджак.

- 46

КУХНЯ И САНДАЛИЙ

Все шептались о скандале. Кто-то из посуды вынул Берчикин сандалий. Но удары так и сыпет. Пахло самосудом. Он повсюду знаменит,

Кто-то свистнул в кулак, в честь его в стране Египет

кто-то глухо ухнул; назван город Потс-Аид.

во главе идет Спартак Он упал, поднялся снова,

Менделевич Трухман. воздух мужеством запах; Он подлец! А мы незнали. "Гиб а кук! - рыдали вдовы. Он зазвал и пригласил Не топчите Сруля в пах!"... в эту битву за сандалий Но - звонок, и тишина... самых злостных местных сил. И над павшим телом

И пошла такая такая свалка, участковый старшина

как у этих дурачков. Фима Парабеллум.

Никому уже не жалко

ни здоровья, ни очков. ...Сладкий цимес - это ж прелесть! За углом, где батарея, А сегодня он горчит. перекупщик Пиня Вайс В нем искусственная челюсть рвал английского еврея деда Слуцкера торчит. Соломона Экзерайс. Все разбито в жуткой драке,

Обнажив себя по пояс, по осколкам каждый шаг,

как зарезанный крича, и трусливый Леня Гаккель

из кладовой вышел Двойрис из штанов достал дуршлаг.

и пошел рубить с плеча. За оторваную пейсу Он друзьям - как лодке руль. кто-то стонет, и дрожит; Эта гордость наша. На тахте у сводни Песи От рожденья имя - Сруль, Сруль растерзанный лежит. а в анкете - Саша. Он очнулся и сказал:

Он худой как щепочка, "Зря шумел скандальчик:

щупленький как птенчик, Я ведь спутал за сандал

сзади как сурепочка, жаренный сазанчик".

спереди как хренчик.

- 47

ПРО ТАЧАНКУ

Ты лети с дороги, птица! Курим, пьем, играем в карты, Зверь с дороги - уходи! любим женщин сгоряча, Видишь - облако клубится? обещанием инфаркта Это маршал впереди. колет сердце по ночам.

Ровно вьются портупеи, Но закрой глаза плотнее,

мягко пляшут рысаки; отвори мечте тропу...

Все буденновцы - евреи, Едут конные евреи

потому что - казаки. по ковыльному степу... Подойдите, поглядите, Бьет колесами тачанка, полюбуйтесь на акцент: конь играет, как дельфин; маршал Сема - наш водитель, а жена моя - гречанка! внепартийный фармацевт. Циля Глезер из Афин!

Бой копыт, как рокот грома,

алый бархат на штанах; Цилин предок - не забудь!

в синем шлеме - красный Шлема, он служил в аптеке.

стройный Сруль на стременах... Он прошел великий путь Конармейцы, конармейцы из евреев в греки... на неслыханном скаку сто буденновцев при пейсах, Дома ждет меня жена; двести сабель на боку. Плача варит курицу.

А в седле трубач горбатый Украинская страна,

диким пламенем горит, Жмеринская улица.

и несет его куда-то,

озаряя изнутри. Так пускай звенит посуда, Он сидит, смешной и хлипкий, разлетаются года, наплевавший на судьбу, потому что будут, будут, он в местечке бросил скрипку будут битвы, таки да! он в отряд принес трубу.

Будет пыльная дорога

И ни звать уже, ни трогать, по дымящейся земле,

и сигнал уже вот-вот... с Красным Флагом синагога

Он возносит острый локоть в белокаменном селе.

и растет, растет, растет... Ну, а мы? Мы ж потомки! Дилетант и бабник Мойше Рюмки сходятся, звеня, барабан ударит в грудь; будто брошены котомки будет все! И даже больше у походного огня. на немножечко чуть-чуть...

- 48

Где конуса клопов-термитов,

МОНТИГОМО НЕИСТРЕБИМЫЙ КОГАН белеют кости белых коз,

и дикари-антисемиты На берегах Амазонки, где-то в середине едят евреев и стрекоз. его века, было обнаружено племя дикарей, Где горы Анды, словно Альпы, орящих на семитском диалекте. Большая надпись черным углем: туземной жизни и посвящается поэма. "Евреи! Тут снимают скальпы!

Не заходите в эти джунгли!" Идут высокие мужчины, Но рос и вырос дух бунтарский, по ветру бороды развеяв; и в сентябре, идя ва-банк, Тут первобытная община собрал симпозиум дикарский доисторических евреев. народный вождь Арон Гутанг.

И пел им песни кантор Дымшиц, Законы джунглей, лес и небо, и каждый внутренне горел; насквозь прозрачная река... согнули луки и, сложившись, Они уже не сеют хлеба, купили очень много стрел. и не фотографы пока; ...Дозорный срезан. Пес - не гавкнет.

По джунглям двинулся как танк Они стреляют фиш из лука бананоносный Томагавкер и фаршируют, не спеша, и жрец-раскольник Бумеранг. а к синагоге из бамбука В атаке нету Мордехая, пристройка есть - из камыша. но сомкнут строй, они идут;

Отчизну дома оставляя, И в ней живет - без жен и страха семиты - одного не ждут! - религиозный гарнизон: А Мордехай - в нем кровь застыла Шапиро - жрец, Гуревич - знахарь - вдоль по кустам бежал, дрожа, и дряхлый резник Либензон. чем невзначай подкрался с тыла,

антисемитов окружа... Его повсюду кормят, любят - Бой - до триумфа - до обеда! он платит службой и добром: На час еды - прощай война. младенцам кончики он рубит Евреи - тоже людоеды, большим гранитным топором. когда потребует страна.

И жены их уже не знают, Не верьте книгам и родителям.

свой издавая первый крик, История темна, как ночь.

что слишком длинно обрубает Колумб (аид), плевав на Индию,

глухой завистливый старик... гнал каравеллы, чтоб помочь. Они селились берегами Еврейским занявшись вопросом, вдали от сумрака лиан, Потемкин, граф, ушел от дел; где бродит вепрь - свинья с рогами, науки бросив, Ломоносов и стонут самки обезьян; Екатерину поимел.

- 49 Ученый, он боялся сплетен и только ночью к ней ходил. Старик Державин их заметил и, в гроб сходя, благословил. В приемных Рима подогретый, крестовый начался поход; Вильям Шекспир писал сонеты, чтоб накопить на пароход. ...Но жил дикарь - с евреем рядом. Века стекали с пирамид. Ассимилировались взгляды. И кто теперь антисемит? Хрустят суставы, гнутся шеи, сраженье близится к концу, и два врага, сойдясь в траншее, меняют сахар на мацу. В жестокой схватке рукопашной ждала победа впереди! Стал день сегодняшний - вчерашним; никто часов не заводил.

И эта мысль гнала евреев,

она их мучила и жгла:

ведь если не смотреть на время,

не знаешь, как идут дела. А где стоят часы семитов, там время прекращает бег; в лесу мартышек и термитов пещерный воцарился век.

За пищей вглубь стремясь податься,

они скрывались постепенно

от мировых цивилизаций

и от культурного обмена. И коммунизм их - первобытен, и в шалашах - портрет вождя, но в поступательном развитии эпоху рабства обойдя,

и локоть к локтю, если надо,

а если надо грудь на грудь,

в коммунистических бригадах

к феодализму держат путь...

- 50

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Летят столетья, дымят пожары, Я не вступал в ряды борцов, но неизменно под лунным светом но жил я - поперек; упругий Карл у гибкой Клары мой вклад в историю - лицо, крадет кораллы своим кларнетом. которое сберег.

* * * * * *

Моральность мыслей - горький признак Мы все умрем. Надежды нет. старенья тела моего: Но смерть потом прольет публично чем ниже тонус организма, на нашу жизнь обратный свет, тем выше нравственность его. и большинство умрет вторично.

* * * * * *

Когда время, годами шурша, В черный час, когда нас кувырком подступает к границе своей, кинет в чашу из огня и металла на лице проступает душа, хорошо бы угадать под хмельком, и лицо освещается ей. чтоб душа навеселе улетала.

* * * * * *

Это счастье - дворец возводить на песке, Наш век созрел для катаклизма, не бояться тюрьмы и сумы, грядут лихие времена, предаваться любви, отдаваться тоске, и на обломках гуманизма пировать в эпицентре чумы. сотрутся наши имена.

* * *

И спросит Бог: никем не ставший, зачем ты жил? Что смех твой значит? - Я утешал рабов уставших, отвечу я. И Бог заплачет.

Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg