«Несколько слов о лингвистической теории 30-х: фантазии и прозрения»

Т. М. Николаева (Москва)

1. Конец эпохи, как правило, характеризуется подведением итогов, уточнением набора сменявших друг друга парадигм. Межвоенная эпоха в России сейчас обычно связывается с Московским лингвистическим кружком, ОПОЯЗом и, конечно, с серьезными исследованиями в компаративистике и конкретных областях языкознания. Межвоенное языкознание Германии известно у нас мало и еще реже сопоставляется с российскими теориями того же времени.

Поэтому сейчас, стараясь, насколько это возможно, сохранять объективность, имеет смысл сопоставить одно достаточно четко обозначенное, но полузабытое направление немецкой лингвистики (Э. Херманн, В. Хаверс, В. Хорн — известные как «телеологи»)[2] и общелингвистические концепции наиболее значительных представителей так называемого «нового учения о языке» (И. И. Мещанинов, В. И. Абаев, С. Д. Кацнельсон и др.)[3]. К сопоставлению побуждает здесь многое: представители обоих направлений были примерно одного возраста, многие из них успешно начинали работать перед первой мировой войной, имея превосходную подготовку в области древних языков и древних культур, основные их теоретические работы написаны в конце 20‑х годов и в 30‑е годы, т. е. основная эпоха их творчества — между первой и второй мировыми войнами. Наконец, время первых — тоталитарная фашистская Германия, время вторых — тоталитарная советская империя (и никогда так близко не сходились идеологии этих стран, как именно в это время).