«Арсенал-Коллекция 2013 № 12 (18)»

Арсенал-Коллекция 2013 № 12 (18) (fb2) - Арсенал-Коллекция 2013 № 12 (18) 7672K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Коллектив авторов

Арсенал-Коллекция 2013 № 12 (18)

Научно-популярное издание

В оформлении обложки использован рисунок М. Быкова

Михаил БОЛЬШАКОВ

«Курортный» фронт Панцерваффе Германская бронетехника на острове Родос, 1943-45 гг.

StuG III Ausf.F 1-й роты ТБ «Родос» на фоне Дворца Великого Магистра - бывшей резиденции итальянского губернатора Додеканеса (ноябрь 1943 г.)

Греческий остров Родос славится не только своей природной красотой, но и богатой, долгой историей. Местные экскурсоводы могут часами рассказывать о связанных с ним древнегреческих мифах, легендарном Колоссе Родосском, античных, византийских и средневековых памятниках, история которых уходит вглубь веков. Но большинство гидов и туристические справочники весьма скупо рассказывают о событиях на этом острове в годы Второй мировой войны.

Между тем, здесь, вдали от главных фронтов Большой войны 1939-45 гг., в теплых лазурных водах Эгейского моря и на обласканных ярким солнцем островах Додеканесского архипелага, происходили загадочные и трагические события, до сих пор практически не известные широкой публике.

Додеканесские острова (Додеканес), столицей которых является Родос, с древнейших времен имели особое стратегическое значение для контроля морских торговых путей и транспортных коммуникаций в Эгейском и юго-восточной части Средиземного морей. К началу Второй мировой войны Додеканес принадлежал Италии, отнявшей эти острова у Турции после Итало-турецкой войны 1911-12 гг. Итальянцы имели на островах военно-морские базы и построили там аэродромы, позволявшие эффективно контролировать значительную морскую акваторию и воздушное пространство между Турцией, Грецией и Ближним Востоком. Учитывая это, британское командование еще в 1940 г. вынашивало планы захвата островов, но по ряду причин они так и не были реализованы.

После оккупации вермахтом греческого острова Крит в мае 1941 г. значение Додеканесских островов еще более возросло. Тем более что правительство Муссолини согласилось на «совместный» со своим германским союзником контроль над островами и использование немцами морских и воздушных баз Родоса и других островов архипелага. Однако крупномасштабное германское военное присутствие на Родосе стало наращиваться с середины 1943 г. После серии поражений войск Оси в Северной Африке, Гитлер и верховное командование вермахта (ОКБ) решили принять «превентивные меры» на случай возможного выхода Италии из войны.

Эмблема штурмовой дивизии «Родос»

В марте 1943 г. на базе дислоцировавшейся на Крите 22-й дивизии вермахта была сформирована штурмовая бригада «Родос» (Sturmbrigade Rhodos), которая уже в мае того же года приказом ОКБ была развернута в штурмовую дивизию «Родос» (Sturm-Division Rhodos). В нее свели все германские войска на Родосе и некоторых других островах Додеканеса, в том числе и размещенные там ранее некоторые подразделения крепостной дивизии «Крит» и 999-й легкой Африканской дивизии, а также усилили войсками, переброшенными на Родос с материковой Греции. Организационно дивизия входила в состав группы армий «Е». Командиром дивизии был назначен ветеран Восточного фронта и боев в Северной Африке, кавалер Рыцарского железного креста, генерал-майор (с июня 1943 г. - генерал-лейтенант) Ульрих Клеман (Ulrich Kleemann).

Дивизия насчитывала 7,5 тыс. солдат и офицеров и включала в себя гренадерский полк «Родос» в составе трех батальонов, отдельный стрелковый (фузилерный) батальон, бронеразведывательный батальон, артиллерийский полк, противотанковый дивизион, дивизион самоходных зенитных установок, части обеспечения и обслуживания. Но главной ударной силой штурмовой дивизии «Родос» был её танковый батальон.

Танковый батальон «Родос» (Panzer-Abteilung Rhodos) был сформирован приказом ОКБ 19 мая 1943 г. Несмотря на тяжелую для вермахта ситуацию на советско-германском фронте и высадку союзников в Сицилии, для Родоса выделили дефицитную новую бронетехнику (штурмовые орудия и средние танки). Личный состав и боевая техника батальона была переброшена на Родос морем из греческих портов в конце июля 1943 г.

Танковый батальон (ТБ) «Родос» организационно состоял из штаба и штабной роты (три командирских танка Pz.Bef. Wg. Ill); 1-й роты штурмовых орудий (15 самоходных 75-мм штурмовых орудий StuG III Ausf. G и F, а также 3 самоходные штурмовые 105-мм гаубицы StuH 42); 2-й танковой роты (15 средних танков Pz.Kpfw. IV Ausf.G L/48); 3-й противотанковой роты (9 буксируемых 50-мм противотанковых пушек Рак 38). Последнюю первоначально планировалось вооружить 9 противотанковыми САУ Marder III, но их остро не хватало на Восточном фронте и в Италии, поэтому в итоге роту решили не перевооружать.

Командир штурмовой дивизии «Родос» генерал-лейтенант Ульрих Клеман

Штурмовое орудие StuG III Ausf. G из состава 1 -роты ТБ «Родос» на марше 12.11.1943 г.

Справа на переднем бронелисте видна дивизионная эмблема штурмовой дивизии «Родос».

Эмблема танкового батальона «Родос»

StuG III ТБ «Родос» на набережной старинного порта Мандраки в Родосе, сзади видны три каменные башни ветряных мельниц (ноябрь 1943 г.)

В общей сложности к концу лета 1943 г. германские войска на Родосе имели в своем составе 18 средних танков, 18 самоходных штурмовых орудий и 3 самоходные гаубицы. К этому следует также добавить около 20 колесных бронеавтомобилей (легких Sd Kfz 222 и тяжелых Sd Kfz 233, вооруженных соответственно 20-мм и 75-мм пушками) из состава 999-го бронеразведывательного батальона дивизии. Таким образом, германская группировка на Родосе к началу «итальянского кризиса» 1943 г. располагало, учитывая небольшие масштабы острова, довольно внушительным броневым кулаком.

8 сентября 1943 г. было официально объявлено о выходе Италии из войны и вступлении в силу соглашения о перемирии между ней и Союзными державами. Узнав об этом, итальянский губернатор Додеканесских островов и главнокомандующий вооруженными силами стран Оси в зоне Эгейского моря адмирал Иниго Кампиони отказался сотрудничать с немцами и приказал итальянским войскам на Родосе и других островах архипелага оказывать вооруженное сопротивление в случае попыток германских войск разоружать их.

Одновременно британский премьер-министр Уинстон Черчилль, давно вынашивавший планы вторжения в оккупированную Европу через Балканы, приказал немедленно начать заранее разработанную операцию «Accolade» («Одобрение») по захвату Додеканесских островов. Черчилль надеялся, захватив контроль над Додеканесом, получить плацдарм для последующей высадки в Греции, а также подтолкнуть Турцию к вступлению в войну против Германии.

Уже 8 сентября итальянский гарнизон Кастелоризо - самого южного из Додеканесских островов - сдался англичанам и перешел на их сторону. Но британское командование понимало, что ключом к успеху операции был Родос с его гаванью и аэродромами. 9 сентября на остров парашютировалась британская делегация во главе с лордом Джорджем Джеллико, майором спецназа Королевской морской пехоты. Его задачей было убедить адмирала Кампиони быстро сдать Родос и остальной Додеканес англичанам и совместно с ними выступить против немцев.

Но значение Родоса прекрасно понимало и германское командование. Командир штурмовой дивизии «Родос» генерал Клеман действовал быстро и решительно. Несмотря на то, что итальянский гарнизон острова (части 50-й пехотной дивизии «Регина», артиллерийские, авиационные, морские и другие части и подразделения - всего около 40 тыс. человек) имел пятикратное численное превосходство над немецкими войсками, Клеман отдал приказ атаковать итальянские части, принудить их к капитуляции и разоружить. Одна из центральных ролей в его плане отводилась танкам и штурмовым орудиям ТБ «Родос», дислоцировавшегося в столице острова.

Итальянские войска на Родосе в своем большинстве были деморализованы и не желали воевать ни с англичанами, ни с немцами, а стремились вернуться домой. Небольшая часть профашистски настроенных итальянских офицеров и солдат решила остаться верными «дуче» и своим германским «союзникам» и перешла на их сторону. Но некоторые итальянские части и подразделения на Родосе, выполняя приказ адмирала Кампиони, вступили в бой с немцами. Однако, разрозненные и плохо вооруженные, лишенные единого командования, они не могли самостоятельно справиться с закаленными в боях, мобильными и качественно превосходившими их в вооружении и оснащении германскими частями. Англичане же просто не успели прийти этим итальянцам на помощь.

Танки Pz. Kpfw. IV Ausf. G проходят мимо средневековой крепости Родоса (ноябрь 1943 г.)

StuG III 1-й роты ТБ «Родос» с тактическим номером «100» на фоне знаменитых Морских ворот в крепостной стене Старого города Родоса (ноябрь 1943 г.)

Немцам понадобилось всего двое суток, чтобы принудить итальянские войска на Родосе к капитуляции. К 11 сентября итальянский гарнизон острова сложил оружие и сдался немцам, а адмирал Кампиони был арестован и отправлен в концлагерь в Польшу (впоследствии его передали марионеточному итальянскому правительству на севере Италии, где он был казнен). За успешный захват Родоса генерал Клеман был награжден Гитлером Дубовыми листьями к Рыцарскому железному кресту.

В ходе двухдневной войны на Родосе немцы потеряли 66 человек убитыми и 53 ранеными. В боях с итальянцами потери понес и ТБ «Родос», потерявший 3 штурмовых орудия StuG III, в основном, по-видимому, от огня противотанковых пушек и ружей.

Неудача на Родосе предопределила и провал всей британской Додеканесской операции. Несмотря на то, что англичанам удалось захватить острова Кос, Лерое и Самос, где на их сторону перешли итальянские гарнизоны, немцы быстро подтянули дополнительные силы из Греции и Крита. Обеспечив с помощью люфтваффе господство в воздухе, к концу ноября 1943 г. вермахт вернул себе контроль над Додеканесом. Британцы потеряли здесь 6 эсминцев, более 100 самолетов, около 300 человек убитыми и 4600 человек пленными.

После этого война в районе Додеканесского архипелага перешла почти в «курортную» стадию до самого мая 1945 г. В свободное от службы время германские солдаты и офицеры загорали и купались на местных пляжах. Эту идиллию не слишком часто нарушали лишь воздушные налеты англо-американской авиации. Германские войска на Родосе и других Додеканесских островах были в основном заняты несением гарнизонной службы, патрулированием побережья, поисками диверсантов и «партизан», а также отработкой на учениях отражения возможных морских и воздушных десантов противника.

В июле 1944 г. подразделения германского гарнизона Родоса, в том числе и бронетехника, приняли участие в обеспечении операции гестапо по депортации с острова всей еврейской общины, которая была вывезена в лагерь смерти Аушвитц (Освенцим) в Польше.

В октябре 1944 г. штурмовая дивизия «Родос» была официально расформирована, и значительная часть её войск отправлена на материк, где их влили во вновь сформированную панцер-гренадерскую дивизию «Бранденбург» в районе Белграда. На Родосе был сформирован новый штаб т.н. «Восточно-Эгейского командования» (Kommandant Ost-Agais) вермахта, которому подчинили оставшиеся на Родосе и других островах архипелага части и подразделения, сведя их в панцер-гренадерскую бригаду «Родос».

Две StuG III ТБ «Родос» внутри средневековой крепости Родоса (ноябрь 1943 г.)

Командирский танк Pz.Bef. Wg. III - такие танки входили в состав штабной роты ТБ «Родос»

StuG III на боевой позиции в порту Родоса

(ноябрь 1943 г.)

Унтер-офицер 1-й роты ТБ «Родос» Иоахим Шмеллинг в люке своей StuG III и его могила на Родосе (погиб в сентябре 1943 г. в боях с итальянскими войсками)

Среди оставшихся на Родосе германских частей был и ТБ «Родос». Еще в ноябре 1943 г. в составе батальона появился дополнительный «легкий танковый взвод», укомплектованный 4 трофейными итальянскими танкетками CV 35 и несколькими итальянскими бронеавтомобилями. В феврале 1944 г. 50-мм противотанковые пушки Рак-38 в 3-й роте батальона были заменены на новые 75-мм орудия Рак 40. Танки и штурмовые орудия батальона в основном занимали позиции в районе гавани Родоса и в крепости Старого города, а также привлекались к охране аэродромов.

По состоянию на март 1945 г. в составе ТБ «Родос» числилось 3 командирских танка Pz.Bef.Wg. Ill, 13 StuG III, 3 StuH 42, 7 Pz.Kpfw.IV и одна противотанковая пушка Рак 40.

8 мая 1945 г. командующий германскими войсками на Додеканесе генерал-лейтенант Отто Вагнер подписал на острове Сими акт о капитуляции. На следующий день английские войска высадились на остров Родос, где германский гарнизон стал сдавать им свое вооружение и технику. Среди трофеев, доставшихся англичанам, были и оставшиеся в строю танки и штурмовые орудия ТБ «Родос».

Дальнейшая их судьба достоверно не известна, но предположительно вся германская бронетехника была вывезена англичанами с острова Родос еще до официальной передачи Додеканесских островов Греции в 1947 г. На этом и закончилась история германской бронетехники на эгейском «курортном» фронте Второй мировой войны.

Р. Пономаренко

Фаллуджа - «кладбище для американцев» Часть 3 Первая битва за Фаллуджу

Данный материал является продолжением наших статей о событиях в иракском городе Фаллуджа, в 2003-2004 годах, вышедших в предыдущих номерах журнала.

«ГОРОД ОКРУЖЕН, И МЫ ИЩЕМ В НЕМ ПЛОХИХ ПАРНЕЙ»

Американская войсковая операция по пацификации Фаллуджи, получившая кодовое наименование «Неусыпная решимость» («Vigilant Resolve»), фактически началась 4 апреля 2004 года, когда морская пехота блокпостами, танками, бронемашинами и «Хэмви» перекрыла все подступы к городу, полностью заблокировав Фаллуджу от внешнего мира, и тем самым на практике продемонстрировав действенность общепринятой американской блокадной тактики.

Главной целью операции были объявлены убийцы сотрудников «Блекуотер». «Эти люди будут либо захвачены, либо убиты» - заявил лейтенант Эрик Кнапп, офицер КМП по связям с прессой [2]. Второй, не менее важной задачей, было восстановление в городе законности, порядка, стабильности и сделать невозможным возобновление в Фаллудже деятельности террористов.

По плану «Неусыпной решимости» морские пехотинцы должны были прочесывать Фаллуджу квартал за кварталом, задерживая подозреваемых и истребляя всех, кто оказывает сопротивление. Вне города были организованы специальные пункты для сбора задержанных, они были обнесены колючей проволокой, что не оставляло иллюзий касательно намерений американцев - каждый, кто сопротивляется, будет либо убит, либо взят под стражу. «Город окружен - заявил репортерам лейтенант Джеймс Ванзант. - И мы ищем в нем плохих парней» [10, р. 134].

Вместе с блокированием города, американцы развернули мощную радиопропаганду, направленную на гражданское население. Через радиоприемники жителей Фаллуджи призывали сотрудничать с американскими силами, выявлять и указывать солдатам на боевиков, их опорные пункты и склады. Местные иракские полицейские распространяли по мечетям и местам скопления людей листовки, в которых сообщалось о запрете на ношение оружия и о введении в городе обязательного для всех комендантского часа с 7 вечера до 6 утра. Вместе с этим распространялись так называемые «розыскные листовки», на которых были запечатлены лица людей, подозреваемых в убийстве контрактников из «Блекуотер». Специальные уполномоченные ходили по домам и предупреждали людей не оказывать сопротивления, когда американские солдаты будут обыскивать их дома, а наоборот, всем проживающим в доме предписывалось вместе собираться в одной комнате, дабы не создавать лишних трудностей. Если же они хотели заговорить с солдатами, то, прежде всего, должны были поднять руки. Стоит заметить, что с учетом напряженной обстановки в Фаллудже, и разгулом в городе моджахедов, сложно представить прямо таки широкую активность прооккупационных сил в эти дни. Скорее всего, все эти мероприятия прошли крайне ограниченно, в сугубо узких рамках, если вообще предпринимались.

Спешное планирование операции привело к тому, что морские пехотинцы не имели времени провести разведку и ознакомиться с особенностями театра военных действий, а единообразные карты местности отсутствовали. К тому же, хотя все знали, что войскам предстояло действовать в густонаселенном городе, никаких мер по эвакуации гражданского населения предпринято не было, тем более что и на проведение эвакуационных мероприятий, в виду необходимости нанесения быстрого удара, также времени не было. В результате морским пехотинцам предстояло оперировать на незнакомой местности в сложных городских условиях.

Тем временем, моджахеды в Фаллудже, понимая неизбежность возмездия, активно готовились к обороне, сооружая баррикады, дорожные препятствия и оборудуя огневые точки. По оценкам разведки, на тот момент в Фаллудже насчитывалось где-то 500 «профессиональных» боевиков, к которым могли присоединиться еще около 1000 сочувствующих им добровольцев из местных жителей. Учитывалось и то, что в Фаллудже находилось приблизительно 70 000 безработных мужчин (из 350 000 жителей), как считалось, многие из них в случае чего с удовольствием поддержат сопротивление [5, р.12]. В то же время, тысячи мирных жителей, ожидая неминуемого американского удара, покинули город за эти считанные дни перед атакой. Интересно, что американцы считали, что до 80 % жителей Фаллуджи были настроены либо нейтрально, либо благожелательно к американским войскам - именно так 9 апреля 2004 года в интервью газете «Вашингтон пост» заявил подполковник морской пехоты Бреннан Бирн, чей батальон принял активное участие в сражении [10, р. 136]. Как оказалось в итоге, такие типичные американские оптимистические прогнозы являлись сильным преувеличением.

Морские пехотинцы из 2/1 перекрыли шоссе, ведущее в Фаллуджу

Боец из 2/1 вытирает слезы с лица, видя, как его товарища тяжело ранили в первый же день сражения. Фаллуджа, 6 апреля 2004 года

С учетом оценочной численности боевиков и им сочувствующих, американское командование первоначально выделило для осуществления операции «Неусыпная решимость» весьма скромные силы. Выполнение задачи по пацификации Фаллуджи было возложено лишь на два батальона морской пехоты, общей численностью чуть более 1000 бойцов. Фаллуджа была разделена на два сектора - северный и южный. 1-й батальон 5-го полка (1/5) подполковника Бреннана Бирна наступал с юго-востока, а 2/1 подполковника Грегга Олсона - с северо-запада. Оба батальона были усилены ротой «Чарли» 1-го танкового батальона капитана Майкла Скаггса, имевшей на вооружении танки М1А1 «Абрамс». 1-й танковый взвод (шесть танков) был придан Олсону, а 2-й (также шесть боевых машин), под командованием первого лейтенанта Троя Зейлера - Бирну. Танки должны были действовать в качестве поддержки пехоты, отделениями по две машины. Такие сравнительно небольшие силы, выделенные для операции, показывают, что американское командование недооценивало потенциал повстанцев и их боевой дух. Правда, стоит указать, что в помощь морским пехотинцам были также приданы два батальона новой иракской армии, однако надежды на них было мало.

Наземные войска должна была поддерживать авиация, для этого были выделены самолеты артиллерийской поддержки АС-130 «Спектр» (должны были действовать в ночное время), а также истребители F-16 и боевые вертолеты AH-1W «Супер Кобра» (действовали днем). Эвакуацию раненых обеспечивал 161-й средний вертолетный эскадрон морской пехоты (Marine Medium Helicopter Squadron). Здесь стоит заметить, что в октябре 2002 года полковником морской пехоты в отставке Г. Андерсоном были проведены специальные компьютерные исследования, насчет применения вертолетов в боях в городе. Результаты оказались мрачными: наличие у противника легких ЗРК обуславливало потери вертолетов в 50-75 %. Впрочем, как отмечают аналитики, это не означало, что вертолеты будут неэффективны в городских боях, наоборот - американскому командованию лишь указали на потенциальное слабое место в их применении. Необходимые выводы были сделаны - аналитики констатировали, что в городских условиях необходимо более широко применять беспилотные летательные аппараты военного назначения [11, с.310-311].

Оба батальона заняли исходные позиции для атаки 5 апреля. Сначала в город были направлены небольшие специальные группы, для выявления потенциальных целей, однако вглубь города они не углублялись. Активные действия начались в четверг 6 апреля, когда капитан Кайл Стоддард, командир роты «Фокс» в 2/1, направил один взвод к северной окраине города для определения численности противника. Не успел патруль войти в город, как тут же попал под обстрел и был блокирован превосходящими силами боевиков; один из солдат был ранен. Морпехи запросили поддержку и эвакуацию раненого. Как только Стоддард получил их призыв о помощи, то немедленно бросил в бой свою «команду быстрого реагирования» (КБР; Quick reaction team - QRT), в состав которой входило и два танка (были сосредоточенны у железнодорожной эстакады на северо-западной окраине города).

Командиром танкового отделения был комендор-сержант (Gunnery-Sergant) Николас Попадич, кадровый танкист морской пехоты, ветеран еще «Бури в пустыне» 1991 года. Командиром второго танка был сержант Хербиерто Эскамилья. Получив приказ, Попадич двинул свои танки в бой. Тяжелые «Абрамсы» двинулись впереди морских пехотинцев из КБР, по направлению к месту боя. Едва они вступили в черту города, Попадич увидел, как раненому морпеху оказывают помощь прямо посреди улицы. Танки сразу же оказались в эпицентре боевых действий, пытаясь занять удобные позиции для выхода к позициям блокированного взвода.

Морпехи и медики эвакуируют с поля боя раненого в ногу товарища, Фаллуджа 6 апреля 2004 года

Ник Попадич, танкист из морской пехоты США

Моджахеды готовы встретить американскую морскую пехоту

«Абрамс» Попадича остановился на узкой городской улочке. Поскольку в условиях боя в городе, видимость из танка крайне ограничена, то Попадич, подобно танковым командирам Второй Мировой, высунул голову из люка наружу, что бы лучше ориентироваться на местности. Сперва он увидел группу сражающихся морпехов, затем несколько секунд потратил на определение направления, в котором они ведут огонь, после чего начал разворачивать орудие своего танка. Пока башня поворачивалась, сержант внимательно следил за крышами, окнами, дверными проемами и переулками, чтобы враг неожиданно не атаковал танк.

Попадич быстро нашел свою первую цель - это был повстанец, стрелявший из-за стены в шести кварталах впереди, он был накрыт очередью из спаренного с пушкой пулемета. Затем Попадич двинул свои два танка вперед, и вскоре пули защелкали по броне «Абрамсов». Под прикрытием танков пехотинцы и медики пришли на выручку блокированному взводу. Тяжело раненый морпех был благополучно эвакуирован, вместе с остальными ранеными.

После эвакуации раненых 2-й взвод лейтенанта Джоша Джемисона выдвинулся вперед, заняв позиции перед танками. В результате морпехи и повстанцы фактически перемешались на узком городском участке, что не давало возможности танкистам эффективно использовать свое вооружение. Попадич по радио связался с Джемисоном, предложив, чтобы пехота отошла за танки. Джемисон быстро сориентировался и отвел своих людей; морпехи быстро заняли крыши ближайших зданий, что дало Попадичу сорок пар глаз, выискивающих для него цели сверху. После того, как пехотинцы убрались с его пути, Попадич получил возможность спокойно уничтожать любую цель, появлявшуюся у него перед глазами. Этим он и занимался весь остаток дня. Ближе к концу дня Попадич выдвинулся вперед, однако через два квартала наткнулся на препятствие, преграждавшее путь в один из переулков - поваленные телефонные столбы. Это препятствие было прикрыто зданием во дворе, укрепленное мешками с песком. Довершал картину огромный бензовоз, припаркованный неподалеку. Увидев все это, Попадич сразу понял, что бензовоз является гигантским СВУ, которое на месте похоронит его вместе с экипажем, и быстро сдал назад.

На этом танковая атака остановилась - продолжать двигаться вперед было слишком опасно. Так как начинало смеркаться, то возникла угроза, что противник перехватит инициативу у американцев, а этого допустить было нельзя. Поэтому Попадич решил попробовать приблизиться к препятствию, и попытаться оттащить столбы своим танком. Понятно, что это был не самый лучший план, так как танк мог быть подбит, однако в той ситуации, медлить было нельзя.

Однако капитан Стоддард имел свое мнение по поводу сложившейся ситуации. Вместо того чтобы пытаться в темноте сокрушить препятствие танками, он вызвал авиационную поддержку в лице самолета артиллерийской поддержки АС- 130. Тем более что эти самолеты как раз предпочитали действовать в ночной тьме, дабы избежать поражения из переносных ЗРК.

Уже вскоре Попадич по радио описывал сложившуюся обстановку пилотам. Тут же возникла непредвиденная проблема - Попадич не имел представления, как следует наводить самолеты на цель. До этого случая лично он никогда не работал в тесном контакте с авиацией. После короткого совещания между танкистами, пилотами и морпехами выход был найден - Попадич на своем танке должен был приблизиться к цели и «подсветить» ее инфракрасным лучом. Сказано - сделано: танк подъехал к препятствию (его приближение не вызвало огня противника) и подсветил препятствие. Через секунды пилоты сообщили о захвате цели и посоветовали Попадичу убрать танк на 125 метров от баррикады. Попадич отвел танк на 100 («и так достаточно», - подумал он) и дал отмашку пилотам.

Морские пехотинцы под прикрытием танка «Абрамс»

Медик Джеррод Корхи перевязывает раненого капрала Райна Чамберсе, наводчика из экипажа Попадича

Раздался взрыв и 40-мм снаряды с АС-130, с первого же залпа, разнесли препятствие, освободив дорогу. Следующим залпом был поражен бензовоз, оказавшийся полным горючего и вспыхнувший ярким костром. Затем Попадич навел пилотов на здание во дворе, то самое, что было укреплено мешками с песком, и прикрывало препятствие - 40-мм снаряды тут же разнесли постройку.

Теперь путь был окончательно свободен. Два «Абрамса», под прикрытием самолета двинулись вперед. Пилоты, которые все прекрасно видели сверху, информировали Попадича о скоплении людей на одной из ближних улиц, однако летчики не могли определить, были ли эти люди боевиками или же являлись гражданскими лицами. Попадич немедленно направил свой танк в указанном направлении и вскоре оказался в окружении дюжины вооруженных повстанцев. Появление американского танка, направившего на них свое мощное орудие, застало боевиков врасплох, поскольку рев двигателей кружащего над ними самолета заглушил шум танкового мотора. Так что первое (и последнее), что многие из них услышали - был шум стрельбы спаренного с пушкой пулемета танка Попадича. Уцелевшие бросились прочь, пытаясь найти укрытие в зданиях вокруг. Американцам теперь не нужно было особо суетится - Попадич просто подсвечивал цели, а пилоты с АС-130 открывали огонь, по его наводке, уничтожая противника. Огнем с самолета квартал уничтожался менее чем за минуту [10, р.137]. Эта тактика работала столь хорошо, что танкисты и летчики в таком стиле работали до самого утра. В 4 часа утра 7 апреля у танкистов уже были на исходе запасы топлива и боеприпасов (прежде всего пулеметных патронов), поэтому они получили приказ вернуться к позициям удерживаемыми людьми Стоддарда на северной окраине города.

Когда танки возвратились к линиям пехоты, выяснилось, что вернуться на исходные позиции для восполнения запасов им не удастся. Более того, поскольку было слишком опасно посылать в Фаллуджу машины снабжения, то танки Попадича не могли рассчитывать и на пополнение запасов топлива. Что касается возобновления боезапаса, то морская пехота обеспечила его вручную - сразу после наступления рассвета Попадич увидел колонну морпехов, которые один за одним шли к его танкам. В одной руке пехотинцы держали личное оружие, а в другой - цинку с патронами для пулемета. Таким способом американцам удалось восполнить боезапас для танковых пулеметов, что в условиях городских боев было крайне важным. Теперь танкисты были снова готовы к бою.

За день боев 6 апреля морпехи капитана Стоддарда углубились в Фаллуджу дальше, чем другие подразделения, не в последнюю очередь благодаря танковой поддержке Попадича и удачному взаимодействию с авиацией. Однако теперь на танки Стоддард рассчитывать не мог - запасы горючего, оставшиеся в баках «Абрамсов», не позволяли ему активно их использовать. Поэтому с возобновлением боевых действий утром, пехотинцы начали атаку, а Попадич получил приказ удерживать позиции. Так танки остались без пехотного прикрытия.

Боевики быстро поняли, что происходит. Их небольшие группы начали просачиваться через дворики и переулки и приближаться к двум стоящим танкам. Попадич и его люди прекрасно осознавали всю серьезность положения и подготовились к отпору. Повстанцы обстреляли их из РПГ, некоторые гранаты прошли мимо, но некоторые попали в танки, не причинив, однако, особого вреда. В ответ танкисты огнем из пулеметов и личного оружия отогнали противника, так что в этом случае все окончилось благополучно. И танки остались на месте.

Около полудня танкисты заметили несколько десятков повстанцев, которые собирались возле мечети в трех кварталах впереди. Попадич тут же связался со Стоддардом и попросил разрешения атаковать. «Иди на них» - коротко приказал Стоддард.

«Абрамсы» снова атаковали: «Красный 3, это Красный 4, следуй за мной» - радировал Попадич Эскамильи. Завидев танки, боевики бросились врассыпную. Не менее половины из них танкисты положили пулеметным огнем, остальные обратились в бегство. Наплевав на опасность, танки устремились за ними, все дальше углубляясь в узкие городские улочки. Настолько узкие, что танк не мог повернуть башню, в результате приходилось обходиться пулеметами. Все понимали, что это ставит бронетехнику в угрожающее положение, однако сделать было ничего нельзя. В итоге, как только «Абрамс» Попадича выехал на небольшой перекресток, один из повстанцев с фланга выстрелил по нему из РПГ. Граната попала в башню и не причинила особых повреждений. Попадич развернул на боевика башенный пулемет, однако выстрелить не успел. Другой боевик с крыши здания прямо позади танка выстрелил из РПГ, поразив танковую башню. Попадич был тяжело контужен, ранен в голову и ногу, а наводчик и заряжающий (капрал Райн Чамберс и младший капрал (Lance-Corporal) Алекс Эрнандес) были ранены. Впрочем, водитель танка младший капрал Кристофер Фриас сумел вывести тяжело поврежденную машину из зоны огня, отход прикрывал танк Эскамильи. Оба «Абрамса» вышли в район, из которого вчера начали наступление. Здесь раненым была оказана первая помощь. В ходе этого процесса поблизости разорвалась минометная мина, не причинившая, впрочем, никакого вреда. Вскоре раненые были эвакуированы, Попадича доставили в хирургический госпиталь в лагере «Фаллуджа». В результате этого ранения он потерял правый глаз. Для него битва за Фаллуджу закончилась. За храбрость, решительность, хладнокровие и находчивость Николас Попадич был награжден Серебряной звездой, став единственным морским пехотинцем, награжденным этой высокой наградой за апрельские бои в Фаллудже. Он вышел в отставку и поступил в колледж, дабы выучиться на учителя, а сейчас занимается политикой.

Приведенное нами описание боев на одном узком участке 6-7 апреля, наглядно показывает, что американцы, как только вступили в Фаллуджу сразу же увязли в тяжелых уличных боях, и демонстрирует весь широкий спектр проблем, с которым им пришлось столкнуться - невозможность провести к сражающимся частям колонны снабжения, скованность наземных сил без поддержки с воздуха, умелое использование боевиками местности и так далее. Существенно продвинуться ни одному из двух батальонов не удалось, а выполнение поставленной командованием задачи по умиротворению Фаллуджи оказалось под вопросом.

Бойцы 1 /5 в Фаллудже, 7 апреля 2004 года

Пехотинцы из 1 -го взвода роты Е 2-го батальона 1 -го полка морской пехоты наблюдают с крыши за «Абрамсом», ведущим огонь по зданию занятому моджахедами

МОРСКИЕ ПЕХОТИНЦЫ УВЯЗАЮТ В ГОРОДЕ

В результате затянувшихся уличных боев, непосредственно действующие в Фаллудже войска было решено реорганизовать и усилить - в бой были введены еще два батальона морской пехоты, плюс некоторые части усиления, а сам город разбит на четыре квадрата. Для усиления Мэттису пришлось стянуть к городу подразделения со всей провинции Аль-Анбар и даже передать часть своего сектора ответственности на юго- востоке армейским подразделениям. Он также затребовал подкрепления - не менее полка морской пехоты, усиленного танками, однако, естественно, ничего не получил. Из-за напряженности по всему «Треугольнику» и практически одновременного шиитского восстания, войск не хватало, к тому же переброска частей Корпуса еще не была завершена окончательно. Здесь следует обратить внимание, что боевики также в обороне не сидели и проявляли активность на дорогах, ведущих в Фаллуджу, из-за чего подступы к городу также оказались далеко небезопасными, что только добавляло напряжения.

После проведения усилительных мероприятий основными сражающимися в Фаллудже частями являлись следующие батальоны:

2/1 - северо-запад;

3/4 (с двумя танками) - северо-восток;

1/5 (с шестью танками) - юго-восток;

2/2 (с четырьмя танками) - юго-запад.

Общая численность этих батальонов с частями усиления равнялась около 2500 человек. Также мы видим, что основные танковые силы были переброшены на юг - там действовало 10 танков из имеющихся 12. Еще три батальона морской пехоты обеспечивали блокирование города [5, р. 13]. При этом все взводы, принимающие участие в боях, были резко усилены. Также в боевые действия в районе Фаллуджи были брошены и подразделения роты «Браво» из состава 1-го разведывательного батальона морской пехоты [12, с.344] (также вполне возможно, что в Фаллудже действовали и другие подразделения этого элитарного батальона).

Как уже отмечалось, скорость начала операции отразилась на ее подготовке не лучшим образом. Так, мы упоминали, что в войсках отсутствовали единообразные карты города, следствием чего была постоянная неразбериха, кто за какой сектор отвечает и вытекающая отсюда угроза попасть под так называемый «дружественный огонь», то есть под огонь своих же. Сам по себе «фаллуджийский театр военных действий» отличался от всего того, что морпехи видели до этого. Разведчики и снайперы писали в отчетах, что «застройка города является хаотичной. Различий между жилой, деловой и промышленной зонами не существует» [9, р.334].

Первые дни боев показали американскому командованию, что пацификация Фаллуджи будет куда более сложным заданием, чем всем казалось до этого. Боевики оказали настолько серьезное сопротивление, что впечатлили даже видавших виды американцев. Количество сражающихся против морских пехотинцев моджахедов росло с каждым часом и оценивалось уже в 1200 человек [9, р.ЗЗЗ]. Майор Т. Джонсон, один из пресс-офицеров КМП отмечал: «Это их Супер-кубок. Фаллуджа - это место, куда вы идете, если хотите убивать американцев» [10, р. 138]. Здесь обратим внимание, что не все были согласны с официальными данными о количестве боевиков. Так, журналист П. Кокбурн определил количество повстанцев «не более чем 400 человек» [10, р.143].

7 апреля в прессе была обнародована информация, что морские пехотинцы к этому моменту потеряли четырех человек убитыми [2], при этом по далеко неполным данным, непосредственно за 7 апреля потери составили один убитый и пять раненых [6].

Моджахеды вооруженные РПГ готовы встретить американцев

Кадр видеозаписи, демонстрирующий как раненый американский солдат покидает подбитую бронемашину, после того, как боевики атаковали один из американских конвоев в Фаллудже

Основные потери за 7 апреля пришлись на взвод капитана Брента Морела из роты «Браво» 1-го разведывательного батальона, численностью 25 человек. Разведчики сопровождали конвой, доставляющий снабжение войскам, сражающимся в южной части города. Южнее Фаллуджи, не доезжая до городской черты, конвой угодил в засаду - группа боевиков численностью от 40 до 60 человек развернулась вдоль дороги на протяжении едва ли не полмили. Сначала конвой обстреляли из РПГ. Одна из гранат угодила в «Хемви», в результате все пятеро находившихся в нем морских пехотинцев были ранены, причем одному оторвало обе руки. Затем на машины обрушился огонь из не менее 10 пулеметов. Взвод контратаковал, и в завязавшемся бою морпехи убили 26 моджахедов. Увы, в ходе этой контратаки капитан Морел был смертельно ранен пулей в грудь. «Морские пехотинцы рассказывали, что когда он умирал в вертолете, эвакуирующем раненых, его рыжие волосы вмиг стали седыми» [12, с.344-345]. Итогом боя, кроме гибели Морела, стало ранение по одним данным пяти [12, с.344], по другим - шести морских пехотинцев [9, р.342] (Т. Рикс не приводит название подразделения, принявшего участие в указанном бою. Однако приведенные им подробности боя соответствуют информации из книги Н. Фика, поэтому мы и сделали предположение, что речь здесь идет о роте «Браво» 1-го разведывательного батальона).

Тем не менее, американские военные сохраняли оптимизм. 8 апреля генерал Абизайд заявил в интервью: «Мы возьмем Фаллуджу под контроль» [9, р.342]. 7 апреля в газете «Вашингтон пост» было опубликовано интервью командира 1/5 подполковника Бреннана Бирна. Среди прочего он сказал: «Мы крепко вцепились в город, и мои подразделения сжимают хватку. Если кто-то сопротивляется - мы надираем им задницу...». По словам Бирна, Фаллуджа превратилась в рай для повстанцев и контрабандистов, потому что «никто и никогда не стремился зачистить ее правильно» [3].

Морпехи Бирна преуспели в психологической войне, отличаясь от других американских подразделений использованием не совсем стандартных методов. Так, солдаты придумывали в адрес боевиков грязные оскорбления, которые переводчик через громкоговоритель доносил до противника. Как правило, моджахеды очень остро реагировали на подобное и выбегали из укрытий, паля во все стороны из своих «Калашниковых». В этот момент морские пехотинцы и открывали по ним прицельный огонь, уничтожая врага практически в упор. Вскоре такая тактика получила распространение в других частях, под общим наименованием «Оскорби и стреляй». Также морпехи издевались над названием города, именуя его не иначе как «Лафаллуджа» (по аналогии с популярным в США музыкальным фестивалем «Лоллапалооза» (Lollapalooza - ежегодный музыкальный фестиваль проводимый в Чикаго (США), где принимают участие альтернативные, хэви-метал, хип-хоп и панк-рок группы)) и включали на всю громкость песни «Welcome to the Jungle» группы «Guns’n Roses» и «Hell's Bells» группы AC/DC [10, p. 136]. Естественно, что у арабов, незнакомых с западной тяжелой музыкой, эти и им подобные песни вызывали культурный шок и потрясение. Не сложно себе представить, как выглядели в глазах жителей Фаллуджи увешанные оружием и снаряжением морские пехотинцы, появление которых сопровождала гремевшая из динамиков тяжелая музыка.

Обычной тактикой, которую американские морпехи использовали в городских боях, было занять дорожные перекрестки с помощью танков и машин поддержки, а затем зачищать окрестные кварталы. Пехотинцы стремились изолировать и нейтрализовать их, дабы избежать лишних разрушений. Поэтому широко использовались снайперы, которые фактически блокировали отдельные районы, простреливая пути из одного квартала в другой.

Однако с учетом специфики действий в условиях Фаллуджи, реализация подобной тактики была сопряжена с большими трудностями. Напомним, что Фаллуджа была в основном застроена двухэтажными бетонными домами, окруженными стенами и разделенными небольшими переулками. Понятно, что такие постройки как нельзя лучше подходили для организации опорных пунктов и огневых точек. К тому же, моджахеды, хорошо зная местность, быстро перемещались по городу и действовали по принципу «Ударил - убежал»: пока американцы собирались с силами, противник уже растворялся в городе. Это приводило ко все более широкому использованию авиации и тяжелого вооружения, со всеми негативными последствиями для городских построек. Как отметил один из исследователей сражения, все «это походило на игру в регби в китайском магазинчике» [7, р. 18].

Морские пехотинцы сгрудились вокруг раненого товарища, Фаллуджа, 8 апреля 2004 года

По подсчетам американцев, в первой битве за Фаллуджу, в городе было зафиксировано около 25 групп повстанцев, численностью до 25 вооруженных боевиков каждая. Более того, из многих областей Ирака радикальные исламские элементы направлялись в Фаллуджу, чтобы принять участие в боевых действиях против американских войск. Серьезную моральную поддержку в этом им оказывали некоторые религиозные деятели. Один из них, Харт аль-Дари, произнес перед тысячами молящихся иракцев: «Битва за Фаллуджу - это битва за историю, битва за Ирак, битва за нацию. Благодаря Богу вы можете отомстить за пролитую кровь. Отомстите убийцам. Направьте свое оружие против оккупантов. Убейте их всех. Не щадите их» [10, р.141].

Как мы увидели на примере действий танка Попадича, с помощью системы заграждений и баррикад, боевики блокировали продвижение бронетанковой техники. Основу тяжелого вооружения повстанческих групп составляли РПГ, пулеметы, минометы, СВУ и в некоторых случаях - ЗРК. Тактика, применяемая боевиками, заключалась в удержании опорных пунктов, организации засад и проведении неожиданных атак. Последние осуществлялись малыми группами, не более дюжины бойцов пешком или на автомашинах, по принципу «Ударил - убежал» - неожиданно появились, обстреляли войска и тут же исчезли; успехам подобных действий способствовало отличное знание боевиками местности. Широко использовались мины-ловушки и СВУ, в основном их устанавливали в жилищах и вдоль дорог. Боевые вертолеты американцев обстреливались из ЗРК, поэтому применение их над полем боя было довольно ограниченным.

«Враг был куда лучше подготовлен, чем ожидали морские пехотинцы», - отметил репортер «Вашингтон пост» Т. Рикс. Отчеты морской пехоты о боях это подтверждают: «Боевики удивили морских пехотинцев координацией своих атак, применением комбинированного залпового огня РПГ и эффективного применения непрямого огня. Противник эффективно маневрирует и стойко сражается» [9, р.ЗЗЗ]. Сильный характер сопротивления далеко неудивителен, учитывая мотивацию боевиков и оказываемую им моральную поддержку со стороны религиозных и общественных деятелей. Одним из последних был местный племенной лидер, глава городского совета шейх Абдулла аль-Янаби, которого неоднократно видели на передовых позициях, разговаривающего с моджахедами - он призывал их сражаться с «неверными», и обещал, что те из них кто погибнет в бою, непременно окажутся в раю [7, р. 19].

Наиболее известным из полевых командиров моджахедов в Фаллудже стал Омар Хадид, один из последователей аль- Янаби. Охарактеризованный американцами как «опасный человек», Хадид желал изгнания «неверных» с земли Ирака, для чего лично участвовал в боях, отличаясь бесстрашием.

Что интересно, как отмечают некоторые западные авторы, характер сопротивления боевиков и используемая ими тактика наводят на мысль, что прежние чины армии Хусейна были одними из руководителей обороны. В то же время, есть данные, что боевики в Фаллудже часто атаковали морских пехотинцев в лоб, без подготовки и всякого прикрытия, неся при этом соответствующие высокие потери [5, р. 13]. Не зря, корреспондент «Нью-Йорк тайме» Д. Геттлеман в одном из своих репортажей отметил, что «бои показали, не только интенсивность сопротивления, но и непреклонную волю повстанцев к смерти» [10, р.138].

Существенной проблемой являлась сложность в непосредственном выявлении боевиков среди мирных жителей. Одетые в основном в футболки и брюки, в сандалиях или спортивной обуви, моджахеды ничем не отличались от тысяч обычных мужчин, населяющих Фаллуджу. В итоге, повстанец, в случае угрозы, мог легко раствориться в толпе мирных жителей.

Омар Хадид, один из лидеров моджахедов. На этот раз американцам не удалось его обезвредить

Солдаты новой иракской армии

Сражаясь в чужой среде во враждебном городе, американские солдаты практически не имели союзников. Понятно, что для благоприятной политической картины, американцам было необходимо задействовать в боевых действиях формируемые части новой армии Ирака. Фактически, это должно было стать первым серьезным испытанием для ИОС. Однако, позитивного результата достигнуто не было. Попытка применить в бою два батальона новой иракской армии провалилась, к большой досаде американцев. Так, считавшийся лучшим, «кадровый» 2-й батальон новой иракской армии, численностью 620 человек, получив приказ выступить на помощь морским пехотинцам, отказался его выполнять. Стоит отметить, что этот батальон был сформирован 6 января 2004 года, в честь чего была проведена торжественная церемония, а министр обороны США Рамсфельд даже выразил надежду по этому поводу, что это важная часть будущего Ирака. Что ж, надежды не оправдались. Солдаты другого иракского батальона, направленного в Фаллуджу, начали дезертировать, как только получили приказ на выступление, так что батальон быстро разложился [1, р.276].

Попытка перебросить в Фаллуджу части корпуса гражданской обороны с базы в Багдаде также не принесла успеха. Как только подразделение выступило, то сразу же угодило в засаду, устроенную шиитами. Шесть иракских солдат были ранены (причем два серьезно), погиб также американец из патруля, сопровождающего конвой. Затем толпа шиитов перегородила дорогу солдатам, и машины были вынуждены вернуться на базу. У местных американских советников тут же возникла идея перебросить войска к Фаллудже на вертолетах, однако из-за негативных настроений в части от этой мысли вскоре отказались. В результате из 695 солдат 106 дезертировало и 104 отказались воевать. Среди последних были все переводчики, которых в батальоне было более дюжины [9, р.339]. Таким образом, батальон в одночасье потерял боеспособность (и так невысокую). Стоит отметить, что по некоторым подсчетам, в эти дни каждый четвертый сотрудник новых иракских силовых структур либо дезертировал, либо с оружием в руках перешел на сторону повстанцев - более яркой иллюстрации крушения американских чаяний трудно представить.

Еще один инцидент произошел в городе Махмудия, южнее Фаллуджи, где командир местных иракских сил отказался исполнять свои обязанности. Что касается полиции Фаллуджи, то полицейские на самом деле часто помогали повстанцам, снабжая их оружием и боеприпасами со своих складов, причем для доставки оружия и транспортировки боевиков использовались как полицейские пикапы, так и машины скорой помощи, находившиеся под защитой международного знака Красного полумесяца.

Отсутствие поддержки со стороны иракских сил, помощи на которую американцы изначально рассчитывали, резко сократили для морской пехоты возможности оперирования людскими резервами и пространство для маневра. Однако многие американские офицеры со своей стороны не доверяли иракским командирам и солдатам, считая их тайными пособниками повстанцев. Как вспоминал один морской пехотинец: «Если иракский офицер не убит или на него не совершено покушение, то значит, он поставляет информацию или оказывает иную поддержку повстанцам. Любой иракский офицер, который не в одной постели с повстанцами, скорее всего уже мертв» [9, р.341]. Стоит сказать, что они были недалеко от истины.

Боевики своими действиями подставляли под удар мирных жителей. Они использовали многочисленные городские мечети в качестве пунктов сбора и укрытия, тем самым, превращая эти религиозные сооружения в потенциальную мишень. Не брезговали повстанцы укрываться в школах, больницах и других муниципальных учреждениях, зачастую использую гражданское население в качестве живого щита. Подобная тактика боевиков привела к трагедии мирных граждан города, о которой подробнее будет сказано ниже.

Штурм Фаллуджи спровоцировал активность боевиков по всей провинции Апь-Анбар. 6 апреля восстание вспыхнуло в городе Аль-Рамади, сюда был спешно брошен 2/4. Фактически, боевые действия здесь были куда интенсивней, чем в Фаллудже - в первый же день потери морпехов составили 12 человек убитыми. Бои в Аль-Рамади затянулись на пять дней, всего погибли 16 морских пехотинцев, и еще около 100 человек получили ранения. Тем не менее, выступление повстанцев здесь было с успехом подавлено морской пехотой.

В целом же, в апреле по всему Ираку (с учетом вышеупомянутого выступления шиитов) прошла серия антипартизанских операций, призванных подавить сопротивление и перекрыть доступ через границы иностранных добровольцев, оружия и снаряжения для моджахедов.

В общем, операция по умиротворению города затягивалась, превратившись в «обычный» штурм. К вечеру 8 апреля по оценкам командования, для окончания умиротворения Фаллуджи требовалось еще от 48 до 72 часов. К концу дня 9 апреля в Фаллудже погибли почти 30 морских пехотинцев. Бои в основном велись в южном индустриальном и северо- западном районах Фаллуджи. К 9 апреля морские пехотинцы контролировали где-то 25 % города [14, с.264].

Колонна американской бронетехники на улицах города

Оружие и боеприпасы, захваченные у боевиков в Фаллудже

ТРАГЕДИЯ ГРАЖДАНСКОГО НАСЕЛЕНИЯ И БОРЬБА ЗА УМЫ

Известно, что операции в городской местности считаются одними из самых сложных с точки зрения их правового урегулирования. Большая скученность гражданского населения делает проведение военных операций в городе очень сложным. Местные жители одним своим присутствием препятствуют действиям войск, сковывают их маневр и подвижность, блокируют дороги, ограничивают применение тяжелого оружия. Одновременно остро встают проблемы безопасности, как войск, так и населения - в городе пышным цветом расцветают мародерство, грабежи, саботаж, шпионаж, терроризм. Апрельские бои в Фаллудже наглядно все это продемонстрировали.

Спешно спланированная операция умиротворения города не оставляла времени для организации эвакуации мирного населения. Как следствие, морским пехотинцам и моджахедам пришлось вести бои в условиях густонаселенного города. Трагической стороной любых уличных боев, как прежних войн, так и современных, является гибель мирных жителей, чьи дома вдруг оказались в эпицентре боевых действий. Не стали исключением и бои в Фаллудже, где применение обеими сторонами тяжелого вооружения разного типа, плюс участие в сражении американской авиации неизбежно вело к многочисленным невинным жертвам среди гражданского населения. В этой связи подполковник Беллон заметил: «Если бы здесь была моя семья, то мы бы в городе не остались. То, что должно было случиться (то есть штурм города - Р.П.), не было большим секретом. Но местные не захотели уходить. И, к сожалению, это привело к вспышкам насилия..., люди пострадали» [13].

Не оправдывая ни одну из сторон, подчеркнем, что гибель гражданских в ходе боевых действий в городах практически неизбежна, как при использовании сторонами обычного стрелкового оружия, так и при применении тяжелого вооружения, не говоря уже об авиационных налетах, как бы ее и не пытались минимизировать путем использования высокоточного вооружения. В то же время, фактически, сложно винить в этой крови американские войска - с тем же успехом Красную армию можно обвинять в гибели мирных жителей Берлина в апреле-мае 1945 года.

Другой черной стороной боевых действий в Фаллудже стало разрушение нескольких городских мечетей. Стоит напомнить, что Женевская конвенция запрещает атаковать религиозные сооружения. Более того, в соответствии с действующими в армии США инструкциями уничтожение религиозных зданий, также как медицинских и культурных учреждений, недопустимо. Однако, если в данных зданиях находится противник, то их уничтожение легитимно [11, с.309]. Так случилось и в Фаллудже, где иракские боевики, как мы уже указывали, использовали некоторые из мечетей в военных целях. Например, моджахеды укрылись в мечети Абдель-Азиз аль-Самари, используя ее как прикрытие при обстреле морпехов. Американское командование поначалу запрещало солдатам стрелять по мечети, исходя из ее статуса культового сооружения, несмотря на то, что о боевиках в ней было хорошо известно [14, с.264]. Затем было резонно замечено, что раз боевики укрываются в мечети и используют ее в военных целях, то она теряет свой защитный статус и становится законной целью. «Мы и ударили» - заявил в интервью корреспондентам британской «Дейли Телеграф» подполковник Бирн [6]. 7 апреля боевой вертолет AH-1W «Супер Кобра» атаковал мечеть. Выпущенная с вертолета противотанковая ракета «Хеллфайр» с лазерной системой наведения, попала в основание минарета. Затем налетел истребитель F-16, и сбросил на комплекс мечети 500-фунтовую бомбу. В ходе этой атаки, по заявлению иракцев, погибло не менее 40 человек, часть из них наверняка являлась боевиками. «Они убили женщин, детей и стариков, которые были в мечети» - вспоминал один из жителей после событий [13]. Со своей стороны, американское командование не подтвердило информацию о гибели такого количества людей.

В самом начале штурма, американская авиация разбомбила электростанцию, оставив Фаллуджу без света - теперь электричество производилось генераторами и было доступно лишь в отдельных местах, таких как мечети и клиники. Водопровод не работал, а подвоз продуктов фактически прекратился, в связи с блокированием города. Телефонная связь была перерезана американцами. Главный госпиталь в Фаллудже (Fallujah General Hospital) был занят военными, которые ограничили доступ туда для местных жителей, так как хотели предотвратить его использование боевиками. Поскольку множество тел убитых оставались не похороненными и быстро разлагались на жаре, смрад распространялся по городу. Таким образом, осажденная Фаллуджа находилась на грани гуманитарной катастрофы, о чем журналисты не преминули оповестить весь мир.

Освещением происходящего в Фаллудже, окрещенного журналистами «Сараево на Евфрате», в основном занимались репортеры арабских новостных телеканалов, таких как катарская «Аль-Джазира» или эмиратская «Аль-Арабия». Понятно, что работающие в городе арабские журналисты симпатизировали своим единоверцам, поэтому информация о происходящем подавалась под соответствующим соусом. Все внимание арабских журналистов было сосредоточено на страданиях и жертвах мирного населения, о том же почему это происходило, они обычно умалчивали. Кадры, демонстрирующие гуманитарный кризис в Фаллудже и страдания мирного населения не сходили с экранов телевизоров в арабских странах, а затем ретранслировались на весь мир, вызывая бурю негодования в адрес США. Западные журналисты, особенно из либеральных изданий, в охваченный боями город особо не стремились, страшась похищения или гибели (причем от рук тех, кого они обычно защищали), поэтому с готовностью использовали предоставленную арабами информацию, телевизионную картинку и фотографии, выступив в качестве ретранслятора арабской версии событий. И так не пользующиеся широкой поддержкой мирового сообщества США оказались под валом жестокой критики даже со стороны своих союзников. Масла в огонь добавляли и местные американские либералы с демократами, стремящиеся дискредитировать президента Д. Буша в преддверии грядущих президентских выборов.

Американский пулеметчик на позиции в районе города

Морской пехотинец с позиции на крыше готов открыть огонь на поражение по боевикам

Внутри самого Ирака начался ропот недовольства по поводу событий в Фаллудже. Прежде всего, это касалось суннитских представителей в иракском правительственном совете (их там было всего трое), в руки которого скоро должна была быть передана власть в стране, а также позиция крупнейшего объединения суннитов в Ираке - Исламской партии Ирака. Один из влиятельных политиков, министр по правам человека Абд эль-Басит Турки (не суннит), в знак протеста против происходящего, ушел в отставку. Понятно, что администрация Бремера должна была действовать с оглядкой на иракских представителей и игнорировать их настроения никак не могла. Население страны также не осталось безучастным. При иракских мечетях начали формироваться гуманитарные конвои для отправки в Фаллуджу, по стране открывались станции сбора крови для раненых.

Боевики грамотно использовали возникший внутренний и международный ажиотаж в своих целях. В интернет начался массовый выброс информации о якобы зверствах американских военных, информации, в большинстве своем неправдивой или же притянутой за уши. Непрерывным потоком шли сообщения о гибели гражданского населения в результате боевых действий (для примера смотрите: [4]). Иракские врачи и волонтеры с готовностью раздавали интервью журналистам, в которых расписывали жертвы среди мирных жителей, данные об их гибели начали распространяться практически сразу же после начала боев. Так, согласно некоторым данным, 6 апреля 16 детей и восемь женщин погибли в результате авианалета [10, р. 135]. В последующие дни подобная информация нарастала как снежный ком.

8 апреля прозвучала информация о том, что с начала боев в Фаллудже погибли минимум 280 гражданских жителей и более чем 400 получили ранения. «Многие умирали от простых ранений, потому что им не могли оказать медицинскую помощь» - вспоминал в инетрвью доктор Салих Али [13]. «Мы также знали о том, что убитые и раненые во многих местах похоронены под развалинами, и мы не можем помочь им из-за боевых действий» - говорил в интервью британским журналистам местный врач Тахер аль-Иссави [10, р.136]. Понятно, что никто никаких подсчетов не вел, да это было и невозможно в сложившихся условиях, а цифры были просто взяты с потолка. Однако это была именно та информация, которую журналисты проарабского или либерального толка хотели услышать.

Поскольку город был заблокирован американскими войсками, формируемые в Багдаде гуманитарные конвои попасть в него не могли. Тем не менее, один раз это все же удалось - колонна машин с собранными в столице продовольствием и медикаментами и несколько сотен волонтеров, которые по пути выкрикивали лозунги призывающие мусульман к объединению, сумели таки прорваться в город. Это было неудивительно, поскольку марш был организован суннитскими и шиитскими лидерами, проявившими редкое единодушие. Осуществить это удалось с помощью жителей окрестных деревень, которые отвлекали американцев, бросая в них камни [14, с.265].

Прибывшие в город медперсонал и волонтеры не скупились на антиамериканские комментарии и хлесткие обвинения. «Ничто не могло подготовить меня к тому, что я увидел в Фаллудже. На земле нет закона, который бы оправдал то, что американцы сделали с невинными людьми» - рассказывал один багдадский доктор, прибывший в Фаллуджу в составе гуманитарной делегации. Рассказы о женщинах и детях Фаллуджи, раненых осколками бомб и снарядов или, что еще хуже, подстреленных американскими снайперами не сходили с первых полос газет и новостных каналов.

Естественно, что никем из либеральных журналистов не упоминалось, что боевики использовали гражданское население в качестве живого щита, укрывались в мечетях и так далее. В этой связи показательно, что теперь уже никто не вспоминал, что еще несколько дней назад «мирные жители Фаллуджи» совсем немирно жестоко расправились с гражданским конвоем. Вместо этого, звучали достаточно лицемерные заявления в стиле «Мы знали, кто убил американских контрактников, но вместо того, чтобы допросить нас, Бремер решил отомстить» - именно так заявил один из фаллуджийских клериков. Остается заметить - можно ли в здравом уме представить, как этот или ему подобные клерики указывают американцам на убийц их соотечественников в таком городе как Фаллуджа? Вопрос, конечно же, риторический. Или другой пример: «Из-за четырех человек американцы убили детей, женщин, стариков и осадили целый город?» - вопрошал один из багдадских волонтеров прибывших в Фаллуджу [10, р.141]. Эту же мысль высказал один из жителей: «Убийство четырех контрактников не давало им право разрушать целый город» [13].

В попытке остановить распространение мутного потока негативной для них информации, американцы не останавливались даже перед жесткими мерами. В частности, 9 апреля американские власти настойчиво потребовали, чтобы журналисты «Аль-Джазиры» покинули Фаллуджу, под формальным предлогом угрозы их жизни в зоне военных действий, но получили отказ. После этого, 12 апреля, бригадный генерал Киммит призвал всех не смотреть репортажи «Аль-Джазиры», поскольку они показывают, что американские солдаты «намеренно убивают женщин и детей», что является «ложью и пропагандой» [10, р. 140]. Вскоре, один из советников П. Бремера, Д. Сенор обвинил «Аль-Джазиру» и «Аль-Арабию» в перекручивании фактов, что полностью соответствовало действительности.

Позиция американской стороны в этой ситуации была четкой, взвешенной и объективной. Операция «Неусыпная решимость» позиционировалась как освобождение Фаллуджи и ее жителей от засилья боевиков и террористов. Американцы в своих коммюнике неоднократно указывали, что, попадая в сложную ситуацию, боевики стремились раствориться среди мирного населения и не гнушались использовать гражданских жителей в качестве живого щита. Последнее не подлежит сомнению, иначе как по другому трактовать данные об организации моджахедами опорных пунктов в жилых кварталах, использовании мечетей, школ, больниц и прочих муниципальных зданий в военных целях и так далее. Также понятно, как мы уже писали выше, что в условиях уличных боев, очень трудно отличить боевика от мирного жителя, ведь повстанцы не носят военную униформу. Однако разъяснения США большинством мирового сообщества так и оставались не услышанными, скорее всего потому, что никто и не хотел их слушать, так как для большинства куда привычней огульно обвинять американцев в военных преступлениях, чем взять и объективно разобраться в происходящем.

Гэнерал Джеймс Мэттис, командир 1 -й дивизии морской пехоты, один из самых агрессивных и эффективных американских генералов

«МЫ БЫЛИ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО БЛИЗКИ К ВЫПОЛНЕНИЮ ПОСТАВЛЕННЫХ ЦЕЛЕЙ»

Откровенно затянувшийся штурм Фаллуджи заставил руководство США пересмотреть свои намерения, в виду осложнения положения. К тому же, мировое сообщество, под воздействием вызвавших международный ажиотаж репортажей арабских телеканалов, с осуждением отнеслось как к штурму Фаллуджи вообще, так и к действиям США в Ираке, в частности. Даже союзник США премьер-министр Великобритании Т. Блер призвал Д. Буша остановить штурм.

Под влиянием всего этого, в середине дня 9 апреля в войска пришел приказ приостановить операцию - американцы объявили односторонне, прекращение огня. Формальным поводом для этого было предоставление возможности представителям иракского правительства вступить в переговоры с повстанцами и местными вождями. Батальоны прекратили наступательные действия и закрепились на достигнутых рубежах. На другой день, 10 апреля, в штаб экспедиционных сил морской пехоты пришел письменный приказ, полностью отменяющий операцию «Неусыпная решимость» [5, р.14]. Это решение вызвало недовольство в КМП, поскольку морские пехотинцы понесли серьезные потери и контролировали уже почти треть города, а теперь оказалось, что все это зря. К тому же, по имеющимся разведывательным данным, моджахеды начинали испытывать нехватку боеприпасов (морпехи все же достаточно плотно блокировали город), что не могло не отразиться на их готовности к продолжению боев. Полковник Тулан горько заметил: «Мы были действительно близки к выполнению поставленных целей» [9, р.342].

Генерал Мэттис был в ярости: «Если вы собираетесь захватить Вену, захватывайте эту долбанную Вену» - раздраженно процитировал он генералу Абизайду известную фразу Наполеона Бонапарта; последний просто кивнул не сказав ни слова [9, р.342]. Однако в полной мере все, что он думает по поводу «стоп-приказа» Мэттис выложил Тулану, приехав на его командный пункт в городском пригороде Йолан.

В ответ на недовольство военных Бремер попытался объяснить Абизайду свою позицию, сказав, что отмена операции была вынужденным шагом, поскольку продолжавшийся штурм Фаллуджи грозил «лишить американское присутствие в Ираке поддержки местного населения» [9, р.342]. Хотя в условиях полыхавшей по всей стране партизанской войны подобное заявление звучало несколько странно, однако с учетом «большой политики», а ведь близился срок передачи власти в Ираке в руки иракской администрации, оно все же имело некоторый смысл.

Тем не менее, первый штурм Фаллуджи стал классическим примером того, как современные средства массовой информации могут воздействовать на проведение военных операций. Не получи гуманитарная катастрофа в городе должного освещения в прессе и на телевидении, то морская пехота просто бы довела дело до конца, вопрос с повстанцами был радикально, но эффективно решен, и об этом бы все вскоре позабыли. Однако теперь события развивались совсем по другому сценарию.

Прекращение огня и разблокирование города позволило прибыть в Фаллуджу многочисленным гуманитарным кон воям, а 70 000 жителей покинули Фаллуджу после открытия кордонов, ища мира, спокойствия, пищи и медицинской помощи. При этом, прячась под маской мирных жителей, из города удалось выскользнуть многим боевикам.

Одностороннее прекращение огня американцами вовсе не привело к ответной любезности со стороны моджахедов. Наоборот, теперь повстанцы вздохнули с облегчением и поверили в свою безнаказанность. Перегруппировавшись, боевики продолжили осуществлять стремительные атаки на американские блокпосты, устраивали засады на патрули и активно использовали снайперов. То там, то тут позиции американцев подвергались спорадическим обстрелам из стрелкового оружия и РПГ. Правда, в либеральных СМИ об этом предпочитали не упоминать, продолжая голосить о гуманитарной катастрофе и трагедии мирного населения.

В этот момент «затишья» основную тяжесть ведения боев со стороны морской пехоты взяли на себя снайперы. Снайперские команды были развернуты на крыше едва ли не каждого четвертого дома занятого морпехами, и уничтожали в день от 10 до 20 боевиков [5, р.14]. Имея прекрасную ночную оптику, американские снайперы успешно действовали и в темное время суток. Морские пехотинцы продолжали удерживать обозначенный им периметр в городе, и стычки и перестрелки с повстанцами наблюдались повсеместно на протяжении нескольких последующих недель.

Американский патруль в Фаллудже, 27 апреля 2004 года

Американские военные отчетливо понимали, что приостановка боевых действий идет на пользу моджахедам. Генерал Ричард Мейерс, председатель комитета начальников штабов отметил 20 апреля: «Как вы помните, мы пришли из-за убийства охранников из „Блекуотер“... То, что мы обнаружили, оказалось огромным крысиным гнездом, которое и сейчас гноится» [10, р.143]. Однако политики военных не слушали, а расплачиваться за их легкомыслие пришлось простым солдатам, принесением в жертву «политической целесообразности» своего здоровья, а то и жизни.

С затишьем в городе развернулась пропагандистская и информационная война. Американцы воспользовались моментом, чтобы сгладить негативные эффекты от своих действий и привлечь на свою сторону гражданское население. С этой целью активно задействовалась радиопропаганда и распространение печатных материалов. Действия личного состава подразделений психологических операций были сопряжены с риском для жизни. В один из дней, группа из 17-го батальона психологических операций (военных операций информационного обеспечения), приданная роте «Браво» 3-го батальона психологических операций, патрулировала местной рынок, с заданием определить действенность американской радиопропаганды на жителей города. Один из участников этого патрулирования, сержант 1-го класса Джон Фишер из 3-го батальона вспоминал: «Мы слышали спорадическую стрельбу из ручного оружия. Утро было очень напряженным. Когда мы возвращались на нашу базу к западу от города, в 20 футах от нашей машины взорвался СВУ». Основная волна взрыва накрыла второй «Хемви», но к счастью, серьезно никто не пострадал, разве что ее водитель штаб-сержант Скотт Селби, которому порезало лицо и разорвало барабанные перепонки. Машина сохранила подвижность, так что Селби несмотря на ранение остался за рулем и сумел благополучно добраться до базы, где ему и была оказана медицинская помощь. 21 мая 2004 года Селби был награжден медалью «Пурпурное сердце», которое ему вручил лично генерал-майор Герберт Альтшулер, командующий специальным командованием армии США по связям с гражданской администрацией на занятых территориях и психологических операций [8, р.72].

Политики же искали свои пути решения проблемы. 19 апреля у кого-то в верхах возникла «светлая идея» организовать совместное патрулирование Фаллуджи силами американо-иракских подразделений, что в условиях полной дискредитации новой иракской армии было весьма странным предложением, хотя и верным политически. Реализована эта идея, однако, не была, вероятно, потому, что доверия к иракцам после большого дезертирства иракских солдат морские пехотинцы более не испытывали. В эти же дни была проведена еще одна популистская акция по сдаче жителями города оружия. Понятно, что большого результата эта акция не принесла, разоружение города носило ограниченный характер [14, с.265].

В 20-х числах апреля в Фаллудже случилось несколько крупных боестолкновений. Утром 26 апреля подразделение роты «Эхо» из 2/1, патрулировало северо-западную окраину района Йолан. В ходе этого патруля, заняв два близстоящих дома, морпехи остановились для отдыха. Здесь-то они и были атакованы боевиками, которые неожиданно объявились, приехав на нескольких пикапах и такси. Окружив дома, моджахеды обрушили на солдат плотный огонь из РПГ и стрелкового оружия. Попавшие в тяжелое положение пехотинцы вызвали поддержку. Уже вскоре над ними появился вертолет «Супер Кобра», а к месту боя подошел танк «Абрамс». С их помощью морские пехотинцы сумели вырваться из кольца и отступить. К полудню все было закончено, из 39 американских морпехов один был убит и 17 ранено.

В ночь на 28 апреля в городе снова вспыхнули бои. На этот раз американцы подвергли Фаллуджу мощному артиллерийскому обстрелу и бомбардировке. В этот же день наконец был достигнут компромисс с местными старейшинами, не иначе как под влиянием разрывов в городе артиллерийских снарядов, являющихся лучшим средством против несговорчивого противника. Заключенное соглашение об урегулировании ситуации предусматривало вывод морской пехоты из города и передачу Фаллуджи под контроль иракских сил, для чего формировалась отдельная иракская бригада. Что и говорить, с точки зрения логики довольно странное решение в свете последних событий, однако вполне обоснованное с политической и популистской сторон. Не зря генерал-лейтенант Конвей назвал это соглашение «сделкой с дьяволом» [5, р.14]. Немаловажно, что никто из лидеров боевиков так и не был арестован, позабыли и о поиске убийц контрактников из «Блекуотер».

30 апреля 2004 года морские пехотинцы были выведены из города. Черта под первой операцией по пацификации города была подведена.

Жители Фаллуджи празднуют прекращение огня и вывод из города американских войск

НЕУТЕШИТЕЛЬНЫЕ ИТОГИ

На момент, когда боевые действия были остановлены, ни одна из задекларированных американским командованием целей достигнута не была. Убийцы сотрудников «Блекуотер» задержаны не были, а порядок и законность в городе не восстановлены. Наоборот, Фаллуджа превратилась в один из символов антиамериканского сопротивления в Ираке и остальном мусульманском мире.

По современным оценкам, в первом штурме Фаллуджи за 24 дня боев погибло 600-700 иракцев, как боевиков, так и гражданских жителей. Точную пропорцию тех и других ныне установить крайне трудно, если вообще возможно. Например, А. Гордон называет количество убитых боевиков (именно боевиков, не гражданских) в 615 человек [5, р.14], не считая раненых, в то время как некоторые другие авторы вообще оценивают количество погибших иракцев «около 800 человек» [10, р.143]. Максимальное количество погибших иракцев в Фаллудже - 1500 человек, в интервью назвал один из местных жителей и активных участников событий [13]. Американская сторона решительно отметала все обвинения в причастности к гибели мирных жителей. Так, подполковник Бирн в интервью газете «Вашингтон пост» 9 апреля подчеркнул, что все погибшие в Фаллудже к этому моменту были моджахедами [10, р. 136]. Официально американские военные заявляли, что 90-95 % погибших являлись боевиками [10, р. 138].

Потери морских пехотинцев составили 18 человек убитыми и 96 ранеными [7, р.18]. Данные о потерях боевой техники в «Первой битве за Фаллуджу» отсутствуют.

В апрельских боях в Фаллудже американцы осуществили 150 воздушных налетов, в ходе которых на город и окрестности было сброшено 100 тонн ракет и бомб, разрушено 75 зданий и две мечети [5, р.14].

Первая битва в Фаллудже наглядно показала, что тактика применяемая повстанцами против американских войск оказалась весьма эффективной. «Фаллуджа, небольшой город в центре суннитского восстания, считалась суннитами чем-то вроде сельского городишки... Однако штурм морскими пехотинцами целого города, как-будто, это был Верден или Сталинград, превратили его в национальный символ» - отметил в своем репортаже известный журналист П. Кокбурн [10, р.143]. Однако следует помнить, что операция «Неусыпная решимость» была проиграна политиками, но не солдатами. Фактически, морским пехотинцам так и не дали окончить работу, которую они начали, и которую бы неминуемо довели до логического завершения. Однако это уже мало кого волновало. В глазах исламских боевиков, иракских повстанцев, жителей Фаллуджи, Ирака, всего арабского мира это выглядело как победа моджахедов над американскими войсками. Причем победа политическая, о чем не преминули заметить многие американские военные аналитики и специалисты по партизанской войне.

Американский морской пехотинец на Ближнем Востоке в июне 2004 года

Колонна морской пехоты проезжает через Фаллуджу в июне 2004 года

ОБСТАНОВКА В ИРАКЕ В СЕРЕДИНЕ 2004 ГОДА

В мае-сентябре 2004 года в Фаллудже было сравнительно спокойно. Тем не менее, общие тенденции, наблюдавшиеся в «Суннитском треугольнике», да и по всему Ираку в этот период, показывали, что до нормализации обстановки еще очень далеко.

Основными событиями этого периода, оказавшими влияние на внутреннюю ситуацию как в Фаллудже, так и во всем Ираке, были следующие:

1. С апреля по июнь 2004 года продолжалось шиитское восстание. «Армии Махди» удалось взять под контроль несколько городов, в том числе Кербелу, Куфу, Эн-Неджеф; в последнем укрывался глава восстания Муктада Ac-Садр. После ряда войсковых операций Коалиционным войскам удалось вынудить Ас-Садра, 24 июня, заявить о прекращении боевых действий и о заключении перемирия с оккупационными войсками. Перемирие продержалось лишь до 4 августа, когда боевики Ас-Садра подорвали машину с взрывчаткой у полицейского участка в Эн- Неджефе. После этого американцы провели войсковую операцию, задействовав до 4000 американских и иракских солдат. К концу августа «Армия Махди» в Эн- Неджефе была разбита, а с Ас-Садром заключено соглашение о мире. 30 августа он призвал боевиков «Армии Махди» прекратить огонь на всей территории Ирака и ожидать обнародования программы политического урегулирования. После этого и до конца года «Армия Махди» более не вступала в особо крупные столкновения с войсками Коалиции, за исключением нескольких перестрелок в Басре, контролируемой британцами.

2. Несмотря на восстание «Армии Махди», 28 июня 2004 года власть в Ираке из рук Временной оккупационной администрации перешла к временному правительству Ирака, правительству, в котором доминировали шииты. Премьер- министром стал Ийяд Аллави, не имевший, впрочем, особого влияния ни на шиитов, ни на суннитов. Понятно, что решение о передаче власти в руки иракцев, и это в условиях нестабильности в стране, являлось скороспелым, популистским и ни чем не было подкреплено. Дееспособный аппарат управления отсутствовал в принципе. Иракские охранные силы - полиция и армия, на которое потенциально должно было опираться это правительство, хотя и существовали на бумаге, однако надежностью и лояльностью к новой иракской власти не отличались. Вся власть нового кабинета держалась лишь на штыках войск Коалиции.

3. В конце апреля 2004 года мир узнал о пытках и издевательствах над заключенными в тюрьму Абу-Грейб иракцами со стороны американского персонала тюрьмы (подробнее об этом смотрите в [14, с.266-268]). Целью всех этих пыток было желание сломить волю заключенных. Стоит заметить, что и во времена Хусейна тюрьма Абу-Грейб имела зловещую репутацию однако в данный момент, об этом уже никто не вспоминал. Придание этой информации гласности вызвало в мире большой резонанс и возмущение. Также выяснилось, что высшее командование США закрывало глаза на нарушения в обхождении с заключенными. Эффект разорвавшейся бомбы вызвало обнародование служебной записки командующего войсками Коалиции Рикардо Санчеса, в которой санкционировалось применение пыток к заключенным, с целью добычи информации. Стоит ли говорить, что, после такого отношение к США в Ираке и в других арабских странах еще более ухудшилось.

Иракский полицейский под присмотром американского инструктора во время боевой подготовки. Увы, но новые иракские силовые структуры в 2003-2004 годах показали свою полную недееспособность

Иракский генерал Салех прибыл в Фаллуджу в униформе армии С. Хусейна. Его встречали восторженные толпы жителей

ИРАКСКАЯ БРИГАДА В ФАЛЛУДЖЕ

Серьезным последствием апрельских событий стало фактическое крушение функционирования ИОС. Весной 2004 года полицейские и охранные силы Ирака рухнули во многих городах страны.

Причинами этого стали серьезные проблемы с мотивацией и лояльностью сотрудников этих структур, неспособностью американцев оснастить своих иракских союзников должным образом (что стало следствием слабого доверия к ним) и повсеместные атаки повстанцев на полицейские участки, причем в шиитских районах, где бушевало восстание «Армии Махди», эти нападения были организованны и согласованы. К 17 апреля из полиции дезертировало три тысячи иракцев, а из Корпуса гражданской обороны - 12 000 человек. В западном Ираке дезертировало около 82 % сотрудников ИОС, в Багдаде - 50 %, на юге - около 30 % [9, р.341]. Таким образом, создавая в 2003-2004 годах новые силовые и армейские структуры нового Ирака, США понесли серьезное поражение в военном и моральном планах.

В этом контексте, вышеупомянутое формирование иракской бригады в Фаллудже, в руки которой с 30 апреля был передан контроль над городом, стало своеобразной попыткой хоть как-то восстановить реноме ИОС. С другой стороны, теперь американцы облегчали свое положение, переложив ответственность за поддержание порядка в Фаллудже на плечи иракцев. Планировалось, что бригада станет едва ли не мостом примерения между новым иракским правительством в Багдаде и жителями Фаллуджи. «Мы пытались привлечь иракцев помочь нам решить проблему», вспоминал после событий генерал-лейтенант Джон Саттлер [7, р. 19]. Генерал Мейерс, заявляя в интервью об «иракизации безопасности», отметил, что в бригаду вступают иракцы, которые «хотят быть полезными» [9, р.344].

Бригада создавалась за американский счет, на ее оснащение и вооружение было передано около 800 штурмовых винтовок АК-47, 27 автомашин «пикап» и 50 радиостанций [10, р. 142], плюс несколько пулеметов и даже РПГ.

Вопреки громкому названию, данная бригада, конечно же, не являлась военным формированием, чем-то больше напоминая территориальную милицию. Самое парадоксальное, что в ее состав начали активно записываться прежние солдаты армии Хусейна, многие из которых еще недавно воевали с войсками Коалиции, либо же подавляли оппозицию внутри Ирака. Были среди добровольцев и те, кто еще несколько дней назад участвовал в уличных боях в Фаллудже. Многие солдаты бригады даже носили свою прежнюю униформу саддамовской армии, хотя это скорее было связано с нехваткой обычной униформы для ИОС, чем с внешней демонстрацией. Общая численность бригады равнялась около 1000-1100 человек. Таким образом, контингент, из которого формировалась бригада, был очень ненадежным, и поэтому бригада уже по умолчанию не должна была вызывать особого доверия у американского командования.

В связи с этим, стоит вспомнить вышеприведенные слова Конвея о «сделке с дьяволом», его оценка как нельзя лучше соответствовала действительности. Полковник Тулан с горечью и удивлением заметил: «Мы передали город бригаде Фаллуджи, созданной из людей, которые сражались против нас» [9, р.343]. Впоследствии многие из американских военных и политиков, в частности Абизайд и Бремер, поспешили дистанцироваться от создания бригады, хотя вряд ли все это происходило без их санкции или ведома. Бригада воспринималась как необходимое зло, на которое нужно было пойти, чтобы выправить ситуацию.

Командир бригады был под стать своим солдатам. Им стал генерал- майор армии Саддама Хусейна, прежний командир бригады Республиканской гвардии, Ясим Салех, уроженец Фаллуджи, встреченный на улицах восторженными толпами. О том, что это за человек и каких был убеждений, свидетельствует факт того, что Салех прибыл в Фаллуджу в зеленой униформе и красном берете - униформе, которую он носил во времена Хусейна. Вскоре разгорелся скандал - выяснилось, что Салех повинен в гибели не менее 5000 шиитов в Кербеле в 1991 году (тогда он был командиром 38-й пехотной дивизии) и его сняли с должности. Новым командиром бригады стал генерал-майор Мухаммед Латиф (также повинный в военных преступлениях за время службы в армии Саддама Хусейна).

Офицерский состав бригады имел низкую квалификацию и был совсем нелоялен к временному правительству Ирака, в котором доминировали шииты, ни, тем более, к американцам, с которыми они по идее должны были теперь действовать в одной упряжке. Офицеры и солдаты ненавидели американцев и в большинстве случаев поддерживали повстанцев. О том, как записывающиеся в бригаду иракцы «хотят быть полезными», стало ясно уже через несколько дней, когда некоторые из солдат бригады обстреляли американские посты на восточной окраине города. Как выразился один из авторов, «в лучшем случае бригада „Фаллуджа“ была неэффективной, а в худшем - могла стать частью проблемы» [7, р.19].

Особой проблемой бригада к счастью не стала - из-за дезертирства она таяла прямо на глазах. В результате, исполнять возложенные на нее функции бригада не могла. Город постепенно снова переходил под контроль боевиков и фундаменталистов. Уже в начале сентября эксперимент с иракской бригадой был признан неудавшимся, и она официально была расформирована. О том, какая обстановка сложилась к тому времени в городе, может свидетельствовать факт, что оружие и снаряжение бригады попали в руки повстанцев. Главным же итогом существования бригады можно считать то, что иракское правительство, а также лоббирующие их интересы американские политики, увидели, что иракцы еще не созрели до самостоятельного решения постоянно возникающих острых проблем касательно управления государством и поддержания в нем порядка. Между тем, в течение всего лета бушевали острые дискуссии, способны ли новые иракские силы самостоятельно воевать с повстанцами, либо же использование их в боях является преждевременным. Опыт Фаллуджи наглядно показал последнее.

Личный досмотр иракцев американскими солдатами

Таким образом, к середине 2004 года ситуация в Фаллудже оставалась напряженной. Город фактически находился под контролем моджахедов и все больше напоминал осиное гнездо, причем расположенное и так не в самом спокойном районе Ирака - «Суннитском треугольнике». Новые иракские силовые структуры, на которые возлагалось столько надежд, оказались не готовы к действительно серьезным испытаниям, которые их ожидали в разрушенной и оккупированной стране.

Первый штурм Фаллуджи, показал высокую боеспособность американской морской пехоты, которая, оказавшись втянутой в тяжелые городские бои, причем довольно таки ограниченными силами, все же переломила ход сражения в свою пользу. Вообще, ход боевых действий в Ираке в 2004 года показал, что американские войска в целом могут удержать ситуацию в оккупированной стране под контролем, поскольку они, так или иначе, нанесли поражения повстанцам во всех сражениях. Однако в Фаллудже вмешательство политиков, искавших удобное для всех компромиссное решение, украло у морской пехоты полноправную победу и остановило процесс ликвидации моджахедов, тем самым снова вернув город под контроль радикальных элементов, и все это в угоду сиюминутной политической выгоде, которая уже через несколько месяцев не имела ни малейшего значения. Впереди был второй, по-настоящему масштабный и кровопролитный, штурм Фаллуджи силами морской пехоты, приведший к установлению контроля над городом.

Литература и источники:

• Allawi A. The Occupation of Iraq: Winning the War, losing the Peace. - Yale University press, 2007. - 518 p.

• Blair D., Smith M. US troops target insurgents in Fallujah assault // The Daily Telegraph, April 07, 2004.

• Constable P. Troops Gaining Grip In Sections of Fallujah // The Washington post, 7 April 2004, A. 1.

• Fairweather J. There were bodies by the road but no one stopped. We just wanted to get out of that hellish place // The Daily Telegraph, April 12, 2004

• Gordon A. Marines on the Ground. Operation Iraqi freedom 2 - Concord Publications, 2007. - 50 p.

• Iraqi casualties as violence spreads // The Daily Telegraph, April 07, 2004.

• Lowry R. New Dawn. The battles for Fallujah. - Savas Beatie, 2010. - 352 p.

• Micheletti E. Special Forces war against Saddam Hussein. - Histoire and Collection, 2006. - 200 p.

• Ricks T. Fiasco. American military adventure in Iraq. - The Penguin press, 2006. - 482 p.

• Scahill J. Blackwater. - Nation books, 2007. - 452 p.

• Попов И. Война будущего: взгляд из-за океана. - М.: Транзиткнига, 2004. - 444 с.

• Фик Н. Морпехи. - М.: Эксмо, 2008. - 352 с.

• Фонограмма документального фильма «Secret Iraq: Insurgency» (телекомпания АВС, США, 2010).

• Шурлов С. Иракский капкан для США. - М.: Яуза, Эксмо, 2009. - 320 с.

Михаил БЫКОВ

Первые истребители «Фиат»

Тем читателям, кто интересуется историей военной авиации, безусловно, хорошо знаком итальянский истребитель Fiat CR.32 Chirri («Сверчок»), составивший основу боевой мощи авиации мятежников во время гражданской войны в Испании, а также успевший поучаствовать в боевых действиях и в начальный период Второй мировой войны. «На слуху» и названия последующих разработок фирмы Fiat в области истребительной авиации - CR.42, G.50, G.55, а вот предшественники «сверчка» известны неспециалистам гораздо меньше. В этом материале я постараюсь восполнить этот пробел и познакомить читателей с первыми истребителями фирмы «Фиат».

Компания Fiat (Fabbrica Italiana di Automobili Torino) была основана в 1899 году и, как явствует из самого названия, ориентировалась в первую голову на проектирование и производство автомобилей (первый завод по их сборке был открыт в 1900 году в Корсо Данте). Однако, еще перед Первой мировой войной и вскоре после ее начала инженеры «Фиат» создали и построили несколько экспериментальных аэропланов и авиационных моторов. Первый выпущенный в 1915 году двигатель А-10 имел мощность около 100 л. с, а год спустя началось производство более мощных моторов А-12, количество которых составило больше половины всех выпущенных за годы войны итальянских авиационных силовых установок.

В 1915 году итальянские военные предложили фирме производить по лицензии французский биплан Фарман M.F.11, поэтому через год «Фиат» открыл авиастроительный филиал под названием SIA (Societa Italiana Aviazione). Однако разработанные в филиале инженерами Умберто Савойя и Пьетро Вердуцио двухместные разведывательные самолеты (SIA.7B, SIA.7B2 и SIA.9B) имели настолько слабые тактико-технические характеристики, что итальянское армейское командование в июне 1918 года потребовало изъять из боевой эксплуатации все самолеты с обозначением «SIA», которые с этого времени использовались только в учебных подразделениях. Таким образом, несмотря на внушительное количество построенных аэропланов (всего выпустили 501 SIA.7B, 71 SIA.7B2 и 62 SIA.9B), дебют компании в области разработки военных летательных аппаратов нельзя было считать очень удачным.

В 1925 году группа инвесторов, владевшая «Фиатом», приобрела фирму «Aeronautica Ansaldo», ставшую его самолетным отделением под новым названием «Aeronautica d'ltalia». Однако, еще за несколько лет до этого события авиационные специалисты компании во главе с ведущим инженером Челестино Розателли в инициативном порядке приступили к созданию экспериментального одноместного истребителя, два прототипа которого были построены и прошли заводские испытания в 1923 году. В соответствии с новой системой нумерации, принятой в итальянских ВВС, эти два самолета получили серийные номера ММ.1 и ММ.2. Это были бипланы небольших габаритов, характерным признаком облика которых являлось нижнее крыло размаха большего, чем верхнее. Оба прототипа имели импортные двигатели «Испано-Сюиза»-42 мощностью 300 л.с. и деревянную конструкцию планера с фанерно-полотняной обшивкой. «Фирменным знаком» истребителей Розателли, начиная с этих аэропланов на полтора десятка лет вперед, стали жесткие W-образные стойки бипланной коробки (так называемый, Warren-type, «тип Уоррена»). Вооружение машин было стандартным для того времени и составляло пару синхронизированных с двигателем пулеметов «Виккерс» винтовочного калибра. ММ.1 и ММ.2 незначительно отличались друг от друга формой хвостового оперения (один из них имел руль направления с закругленным роговым компенсатором, второй нет) и обводами капотов, закрывавших двигатели «Испано-Сюиза».

Командованию итальянских военно-воздушных сил (Regia Aeronautica) новый истребитель пришелся по вкусу, и фирме был выдан заказ на серийное производство самолета, получившего обозначение CR.1 (по инициалам главного конструктора машины). В качестве эталона для серии приняли вариант с роговой компенсацией руля направления. Всего были построены и введены в эксплуатацию 240 экземпляров CR.1, часть из них комплектовалась моторами «Испано- Сюиза» повышенной мощности 320 л.с. Первые серийные истребители поступили в строевые авиачасти в 1925 году.

Экспортная история истребителя не была особенно богатой, что не удивительно, учитывая «затоваривание» рынка боевых самолетов в 20-30-х годах и наличие на нем большого выбора моделей, предлагаемых разработчиками ведущих авиационных держав Европы, в число коих Италия, откровенно говоря, никогда не входила. По сути, экспортный заказ на девять самолетов поступил всего один - из Латвии. Этими машинами было оснащено подразделение морских истребителей, базировавшееся в Лиепае. Эксплуатация латвийских CR.1 завершилась в 1936 году. Один экземпляр, списанный со службы в «Реджиа Аэронаутика», приобрели (не вполне ясно, с какими целями, но вряд ли для усиления своей мощи) Военно-воздушные силы Бельгии, еще один самолет был куплен и испытан польскими авиаспециалистами.

Истребитель Fiat CR. 1 сер. N° 1492

Одна из первых серийных «двадцаток» на аэродроме

Параллельно с развертыванием серийного производства CR.1 и введением его в строевую эксплуатацию инженеры «Фиата» предприняли ряд попыток добиться улучшения летных характеристик истребителя. Основным мероприятием, при этом, стала установка новых более мощных силовых установок. Один за другим были разработаны и построены варианты CR.5 с 400-сильным звездообразным двигателем «Альфа Ромео Юпитер» (Alfa Romeo Jupiter, лицензионная копия одноименного английского мотора фирмы «Бристоль», производившаяся в Италии с 1924 года) и CR.10, впервые взлетевший в 1925 году, с 12-цилиндровым двигателем жидкостного охлаждения А-20 собственной разработки компании «Фиат» мощностью 410 «лошадей» и двумя охлаждающими радиаторами фирмы «Ламблин» (Lamblin). Однако, эти переделки серийно не производились, поскольку в разработке уже находился новый перспективный истребитель Розателли «Фиат» CR.20 (о нем речь пойдет ниже)[Западные авиационно-исторические источники расходятся во мнениях, стал ли CR.20 развитием и улучшенным вариантом CR.10, или это были две независимые друг от друга конструкции.] Фирма предприняла попытку переделать «десятку» в поплавковый истребитель CR.10 Idro, но и он получился неудачным. В 1928 году был построен и прошел летные испытания самолет CR.2, который оснастили звездообразным двигателем «Альфа Ромео Линке» (Alfa Romeo Lynx, лицензионный британский мотор фирмы Armstrong Siddeley) мощностью 200 л.с. Очевидно, мотор пониженной мощности был установлен с целью создания дешевого самолета для применения в учебных целях при подготовке пилотов на истребитель CR.20, однако CR.2 тоже так и остался в единственном экземпляре.

Наконец, в начале 1930-х годов несколько экземпляров CR.1 были модифицированы путем установки итальянских двигателей «Изотта Фраскини Ассо Каччиа» (Isotta Fraschini Asso Caccia) мощностью 440 л.с., что обеспечило самолету значительный прирост в летных характеристиках. О серийном производстве нового варианта речь даже не шла, поскольку в активной эксплуатации находился цельнометаллический CR.20 (о нем речь ниже). Последние CR.1 с моторами «Изотта Фраскини» были выведены из эксплуатации в ВВС Италии только в 1937 году.

Fiat CR.1 никогда не принимал участия в каких-либо боевых действиях, тем не менее этот аэроплан заслужил свое место в истории мировой авиации, как первый крупносерийный истребитель сухопутного базирования итальянской конструкции и постройки.

Истребитель Fiat CR.20 стал вторым самолетом конструкции Челестино Розателли, который строился крупной серией и даже успел повоевать, правда, не в составе «родных» итальянских ВВС и даже не в Северном полушарии нашей планеты.

Этот небольшой изящный самолет цельнометаллической (что было довольно редким явлением в те времена) конструкции впервые взлетел 19 июля 1926 года. По схеме это был полутораплан - его верхнее крыло имело размах заметно больший, чем нижнее. Жесткость бипланной коробки обеспечивала хорошо зарекомендовавшая себя на CR.1 W-образная «ферма Уоррена» из труб каплевидного сечения. Все несущие и управляющие поверхности, задняя часть фюзеляжа и киль имели полотняную общивку, передняя часть корпуса до задней стенки пилотской кабины - металлическую. Самолет, как и его предшественник CR.10, оснащался рядным двигателем «Фиат» А-20 водяного охлаждения мощностью 410 л.с., вращавший двухлопастный деревянный винт фиксированного шага. Базовое вооружение машины состояло из двух синхронных пулеметов калибра 7,7- мм под капотом, также предусматривалась установка двух дополнительных «стволов» по бортам фюзеляжа. Отличительной особенностью нового аэроплана был внутренний топливный бак, который можно было сбросить в полёте при возгорании.

В конце сентября того же года прототип истребителя был представлен на официальные испытания в Монтечелло под Турином, которые провел летчик-испытатель «Фиата» Боттала. Самолет продемонстрировал простоту и легкость управления, легко выполнял все фигуры боевого пилотажа (разворот, «мертвая петля», «бочка», «иммельман») и показал максимальную скорость 280 км/ч. Он полностью удовлетворял требованиям того времени, без промедлений был принят на вооружение, в 1927 году запущен в серийное производство и к концу 1920-х годов стал основным типом истребителя «Реджиа Аэронаутика».

В полете группа «фиатов» CR.20 из состава 91 эскадрильи ВВС Италии

Гидроистребитель CR.20ldro

В полете Fiat CR.20Asso сер. № 2087

Вскоре после запуска в производство CR.20 конструкторы фирмы создали двухместную учебно-тренировочную машину CR.20B. Кабину инструктора расположили за основной. Из-за возросшего веса летные характеристики самолета несколько снизились: максимальная скорость упала до 250 км/ч, а потолок уменьшился на 500 м. Впрочем, для учебной машины это было не страшно, и CR.20B также строился серийно.

Появившийся в 1928 году гидроистребитель CR.20ldro с поплавковым шасси вышел не очень удачным: он был тяжелее сухопутного варианта почти на 200 кг, существенно возросло лобовое сопротивление (что привело к снижению максимальной скорости до 254 км/ч) и ухудшилась управляемость машины. Тем не менее, для нужд морской авиации Италии было поставлено 46 штук CR.20ldro.

Год спустя совершил свой первый полет вариант, названный CR.20bis, имевший по сравнению с базовой «двадцаткой» уменьшенную площадь крыла, новое шасси с раздельными стойками, оснащенными тормозами и жидкостно-газовыми амортизаторами и ряд других мелких изменений. Как ни странно, уменьшение крыла не дало ожидаемого прироста скорости. Тем не менее, CR.20bis также выпускался серийно. Также в 1929 году появился и строился CR.20AQ, во всем идентичный «бису», за исключением силовой установки: на нем поставили «Фиат» A-25AQ повышенной высотности мощностью 425 л.с.

Очевидно, из-за возросшего на 10 кг веса он имел примерно такие же летные данные, как и CR.20bis.

Помимо авиационного завода «Фиат» в Турине, CR.20 строились компанией «Аэронаутика Габардини» («Aeronautica Gabardini») в Камери, где в 1932 году местные специалисты создали собственную модификацию CR.20Asso. Это был тот же самый истребитель, но с новой носовой частью, в которой устанавливался 440-сильный мотор «Изотта- Фраскини Ассо Каччиа» (уже упоминавшийся выше). Однако возросший вес аппарата «съел» весь прирост мощности, и максимальная скорость изделия инженеров из Камери не превышала показателей «обычного» CR.20.

Всего было построено 250 экземпляров CR.20/20bis/20AQ и 204 CR.20Asso. В частях «Реджиа Аэронаутика» CR.20 и его варианты почти 10 лет составляли основу парка истребителей до замены в середине 1930-х годов на знаменитый CR.32, созданный тем же Розателли. В качестве учебных машин, «двадцатки» использовались итальянскими ВВС вплоть до 1938-1939 годов. Несколько (по разным источникам - от трех до восьми штук) экземпляров CR.20 и CR.20B принимали участие (в качестве учебных) в гражданской войне в Испании в составе итальянских экспедиционных авиационных сил (Aviazione Legionaria), воевавших на стороне франкистов.

CR.20 получил весьма внушительную по тем временам экспортную историю: он состоял на вооружении ВВС Литвы, Австрии, Венгрии и Парагвая, а также закупался для ознакомления Советским Союзом.

Первым зарубежным эксплуатантом «двадцатого» стали литовские воздушные силы, в состав которых в 1928 году поступило 15 истребителей. Прибалтийские авиаторы по достоинству оценили итальянскую машину за ее отличные пилотажные и эксплуатационные характеристики. На вооружении ВВС Литвы эти «фиаты» оставались вплоть до включения страны в состав СССР осенью 1940 года, после чего они были признаны полностю устаревшими и пущены на слом.

Литовская «двадцатка» над одной из архитектурных достопримечательностей Литвы

Австрии после поражения в Первой мировой войне по Версальскому мирному договору запрещалось иметь свою военную авиацию. Только в начале 1930-х годов австрийцы начали воссоздавать свои некогда внушительные воздушные силы, для начала закупая за границей устаревшую авиатехнику. В 1931-1933 годах они приобрели партию истребителей, исключенных из состава «Реджиа Аэронаутика»: 32 CR.20bis и CR.20AQ (по 16 штук каждого типа) и 4 «спарки» CR.20B. После присоединения Австрии к фашистской Германии, состоявшегося 12 марта 1938 года эти безнадежно устаревшие аэропланы на некоторое время вошли в состав Люфтваффе в качестве учебных.

Венгрия, которой, как части бывшей Австро-Венгерской империи, также запрещалось иметь свою военную авиацию, в 1930 году купила один CR.20 и один CR.20B, а в следующем году - еще 12 самолетов (по их модификации данные источников расходятся: одни историки считают, что это были «обычные» CR.20, другие - CR.20bis). На вооружении венгерских ВВС они состояли до 1936 года, а затем все были переведены в учебные части.

CR.20 вполне мог поступить на вооружение и в ВВС РККА[* Информация об испытаниях и эксплуатации самолета CR.20 в СССР взята из статьи В. Котельникова «Как итальянский истребитель чуть не попал в ВВС РККА» («Крылья Родины» № 7/2002)]. В СССР к этому самолету стали проявлять интерес еще до его внедрения в серийное производство в Италии - в середине 1926 года. В ноябре советское торговое представительство в Риме начало переговоры с концерном «Фиат» о поставке в Союз нового аэроплана. В конце 1927года два CR.20 включили в план импортных закупок на следующий год. За неимением удачных отечественных конструкций, советское руководство рассматривало возможность приобретения за рубежом лицензии на производство истребителей. Среди кандидатов были немецкий Heinkel HD.37, чехословацкий Avia ВН-33 и итальянский CR.20. Для того, чтобы определиться с выбором, решили закупить образцы каждой машины и тщательно изучить их.

По заключенному соглашению итальянцы обязывались построить, облетать и поставить два истребителя с двигателями, винтами и синхронизаторами вооружения, но без пулеметов, а также комплект специального инструмента для обслуживания аппаратов. Все это добро стоило советской казне 30566 долларов 40 центов, из которых треть выплачивалась поставщику авансом.

Первый самолет был закончен постройкой в конце апреля 1928 года. 15 мая Боттала впервые взлетел на нем в Монтечелло. За испытаниями наблюдала советская комиссия во главе с инженером Вейцером. Аэроплан испытывали с балластом для компенсации веса отсутствующих пулеметов и радиооборудования. Показанные в начале испытаний летные данные оказались ниже заявленных фирмой, и истребитель вернули на доработку. Его заново отрегулировали, и перебрали мотор, заменив поршни. После этого полеты возобновились, и первая советская «двадцатка» благополучно прошла приемку.

Вскоре подготовили и вторую машину. Истребители несколько отличались друг от друга: на одном основной бензобак был сбрасываемым, на втором - оба бака закрывались снаружи протектором. Самолет со сбрасываемым баком имел мотор с меньшей степенью сжатия и чуть меньший запас бензина, за счет чего был на 20 кг легче.

После испытаний аэропланы разобрали, упаковали в ящики и 25 мая отправили морем в Одессу, а оттуда поездом в Москву. В июле они поступили на Центральный аэродром. Для помощи в сборке самолетов и обучении пилотов, из Италии командировали Ботталу и механика Рамеллу. В конце июля, выполнив задачу, они отправились домой.

Сразу же после сборки оба CR.20 поступили на государственные испытания в НИИ ВВС. Полеты проводили летчики Козлов, Кудрявцев и Споратов. Оценка итальянского истребителя, данная этими пилотами, оказалась весьма невысокой.

Главными недостатками «итальянца» сочли недостаточную маневренность, низкую скороподъемность, малый потолок. При отпущенной ручке управления машина теряла продольную устойчивость, на пикировании проявляла тенденцию к затягиванию. Все данные, полученные в НИИ ВВС, оказались хуже заявленных изготовителем. Так, самолет № 1 (с протезированными баками) показал скорость у земли 258 км/ч вместо 270 км/ч, а высоту 5000 м набирал за 16,2 мин вместо 15,15 мин. Сравнение с отечественными И-2биси И-4 показало, что «четверка» превосходит иностранную машину во всем, кроме максимальной скорости, имея при этом практически вдвое большую дальность полета, а более тяжелый И-2бис существенно уступает «фиату» по всем показателям.

Противниками CR.20 в учебных воздушных боях стали довольно «пожилой» британский истребитель «Мартинсайд» F.4, созданный еще в 1918 году, а также двухместные Р-1 (советская копия английского разведчика DH.9a времен Первой мировой) и учебно-тренировочный П-2, имевший мотор всего в 300 л.с. - тоже не самые современные аэропланы. Тем не менее, летчик «Мартинсайда», несмотря на почти 10-летнюю «разницу в возрасте», выиграл маневренный бой у «итальянца», который не показал решающего превосходства и над более крупными и тяжелыми двухместными соперниками.

Резкой критике летчики подвергли обзор из кабины CR.20. Выходило, что пилот не мог толком смотреть ни в одну сторо

ну: вид вниз закрывало широкое крыло, вперед мешали смотреть кабанные стойки и широкая окантовка козырька, вбок - широкие раскосы межкрыльевой фермы, вверх - верхняя плоскость. В кабине было очень жарко. На взлете и посадке самолет сильно трясло из-за излишне жесткой для наших неидеальных площадок амортизации шасси.

Вместе с тем были отмечены и положительные качества «фиата»: плавное выполнение фигур пилотажа, устойчивость на виражах, простота управления при взлете и посадке.

Fiat CR. 20

Линейка «фиатов» CR. 20 литовских ВВС. Истребители получили защитную окраску верхних поверхностей крыльев и задней части фюзеляжа, а также большие тактические номера на борта.

В целом по результатам испытаний стало ясно, что CR.20 как боевой истребитель несостоятелен и больше подходит на роль учебно-тренировочной машины. Собственно, основной вывод отчета НИИ ВВС звучал следующим образом: «Современным истребителем самолет признан быть не может».

Нелестную оценку получил итальянский самолет и со стороны инженеров НИИ ВВС: «С конструктивной точки зрения самолет интереса не представляет, так как ни сама по себе конструкция, ни узловые соединения ее ничем особенно оригинальным не отличаются».

Много нареканий вызвала силовая установка. Раскапотирование мотора был сложным и долгим. Полного слива масла не предусматривалось (в Италии, в отличие от большинства территории России, сильных морозов не бывает), отстойника для воды в бензобаке не было. Процесс запуска двигателя сочли примитивным и опасным: поскольку CR.20 не имел пускового бензонасоса и пускового бачка, первую порцию бензина просто заливали в выхлопные патрубки и давали ему немного испариться. Патрубки довольно быстро растрескивались от частых перепадов температур, топливо просачивалось через трещины под капот и в результате воспламенялось. В поцессе эксплуатации НИИ ВВС по этой причине случилось несколько возгораний, но пожаров, к счастью, удалось избежать. К тому же мотор А-20 перегревался на рулении, и пилотам приходилось отстаиваться перед взлетом.

Компоновку приборной доски сочли неудачной, к тому же итальянские приборы имели невысокое качество в сравнении с английскими и немецкими, закупавшимися тогда для ВВС РККА.

В результате тестов и сравнений конкурс выиграл самолет Хейнкеля HD.37, запущенный в лицензионное производство в СССР под обозначением И-7.

Испытания же CR.20 завершились в июле 1928 года, после чего самолеты поступили в 17-ю истребительную эскадрилью 15-й авиационной бригады, которая базировалась в Брянске. Два строевых летчика для «итальяшек» специально прошли программу обучения в НИИ ВВС.

В сентябре того же года в составе 15-й авиабригады «фиаты» приняли участие в крупных маневрах под Бобруйском, где на них отрабатывались различные виды боевых задач: сопровождение бомбардировщиков, прикрытие наземных войск, перехват самолетов условного противника. Так, в учебно-боевом вылете 15 сентября один CR.20 и три И-2бис из 17-й АЭ перехватили разведчика «Бреге-19». Французский самолет входил в состав отдельной группы НИИ ВВС, участвовавшей в маневрах и состоявшей из иностранных машин разных типов, с которыми хотели познакомить войска. «Враг» попытался оторваться от перехватчиков набором высоты, но истребители от него не отстали.

Два CR.20 «прожили» в Союзе достаточно долго. На 1 января 1931 года они еще имелись в боевом составе ВВС (один исправный и один неисправный самолеты). Один из них летал до середины 1931 года.

CR.20 из состава 84 эскадрильи итальянских ВВС

Бывший австрийский CR.20bis, доставшийся немцам при «присоединении» Австрии и использовавшийся в одной из учебных частей Люфтваффе

Группа «фиатов» в полете над средиземноморским побережьем

Позже всех, в 1933 году, пять (по другим данным семь) истребителей CR.20bis закупил южноамериканский Парагвай для усиления своих ВВС в свете нарастающей напряженности в отношениях с соседней Боливией и надвигающейся войны. Биография этих машин получилась, пожалуй, наиболее интересной из числа всех выпущенных «двадцаток».

В апреле 1933 года все заказанные самолеты прибыли в Асунсьон. После сборки и облета истребители поступили во вновь сформированную 11-ю истребительную эскадрилью «Лос Индос» (Los Indos - «Индейцы»), В соответствии с названием авиачасти на борта машин нанесли изображение индейца, натягивающего лук и серийные номера 11-1,11-3, 11-5,11-7 и 11-9.

Девять пилотов для полетов на новых истребителях перевели из 1-й эскадрильи парагвайских ВВС (к слову, один из этих летчиков имел русское или украинское происхождение - его звали Владимир Порфененко). Освоение «фиатов» прошло на аэродроме Кампо-Гранде уже в условиях начавшейся войны с Боливией за пограничный район Чако. Подготовка проходила ускоренными темпами и уже 26 мая истребители вылетели на передовой аэродром Исла-Пои. Перелет прошел крайне неудачно: пункта назначения достигли только три самолета (11-1, 11-3 и 11-5), один (11-9) разбился при перегоне, его пилот англичанин Уолтер Гуин (Walter Gwyn) не пострадал, пятый (11-7) вскоре после взлета вернулся обратно из-за неполадок двигателя. Таким образом боеспособность «индейцев» упала почти вдвое без какого-либо воздействия противника.

Первый боевой контакт новой эскадрильи с вражеской авиацией состоялся 11 июня. Четверка двухместных бипланов «Кертисс Оспри» ВВС Боливии предприняла попытку налета на аэродром Исла-Пои. Парагвайские истребители взлетели на перехват и отогнали самолеты противника. На помощь бомбардировщикам подоспели три боливийских истребителя «Хок». Один из пилотов CR.20bis удачно зашел в хвост вражескому истребителю, но в решающий момент оружие «фиата» отказало. В тот же день уже упоминавшийся выше англичанин Гуин сбил боливийский двухместный разведчик, а на следующий день случилась единственная боевая потеря «фиатов»: в воздушной схватке с численно превосходящими

истребителями противника был сбит CR.20bis № 11-1. В июне-августе три «индейца» (самолет 11-7, вернувшийся в Кампо-Гранде при перелете истребителей на фронт, отремонтировали и перегнали в Исла- Пои) преимущественно выполняли задачи по сопровождению разведчиков и ударных машин. Встречи с боливийской авиацией происходили редко и, как правило, завершались «нулевой ничьей». Да и интенсивность боевых операций на земле была низкой. 4 марта 1934 года один CR.20bis (11-3) разбился в аварии.

Потерпевший аварию CR.20bis. Хорошо видны раздельные стойки шасси без общей оси

«Наследник» CR.20 - истребитель Fiat CR.32, активно воевавший в Испании, Северо-Восточной Африке и Китае. Данная машина была захвачена республиканскими силами, вывезена в СССР и испытывалась в НИИ ВВС

23 сентября того же года два парагвайских истребителя сопровождали одиночный «Потэ-25» в полете на фотосъемку позиций и встретили пять боливийских «Оспри» с бомбами. «Фиаты» вступили в бой, в ходе которого им хотя и не удалось сбить ни одного вражеского аэроплана, но успех был достигнут: уворачиваясь от атак парагвайцев, два «Оспри» столкнулись друг с другом.

12 июня 1935 года «чакская» война закончилась победно для Парагвая. 20 августа это событие было отмечено торжественным воинским парадом в столице страны. В нем приняли участие и два переживших войну «фиата». Вскоре эти машины передали в состав 1-й эскадрильи на аэродроме Кампо-Гранде. 19 октября 1939 года одна из них («невезучая» 11-7) была потеряна при катастрофе. Последний парагвайский CR.20bis (11-5) списали и пустили на слом два года спустя.

Всего концерн «Фиат» построил более 6000 самолетов различных типов, разработанных под руководством Челестино Розателли. В 1931 году было основано второе конструкторское бюро фирмы, которое возглавил Джузеппе Габриелли, чьим первым серийным самолетом стал истребитель G.50. Но это уже совсем другая история...

CR.20 из состава 84-й эскадрильи итальянских ВВС

CR.20 ВВС Литвы

CR.20 ВВС Венгрии, в целях конспирации получивший гражданскую регистрацию

CR.20bis одной из авиационных школ Люфтваффе, бывший самолет ВВС Австрии

CR.20bis из 11-й истребительной эскадрильи ВВС Парагвая

Михаил ЖИРОХОВ

«Кичкалдак» в Афганистане

В горах Гиндукуша

К концу 70-х годов военно-транспортный Ми-6 оставался самым мощным вертолетом в мире. К тому же, аппарат был хорошо освоен личным составом, поэтому нет ничего удивительного, что вскоре огромные вертолеты оказались в Афганистане в «товарных количествах». Сказывался и тот факт, что новейший Ми-26 на тот момент еще был крайне «сырым» и кроме того, требовал для базирования специально оборудованных площадок - легкие грунты вихрями, поднимаемыми несущими винтами, буквально забивали воздухозаборники двигателей и редукторы.

Для экипажей Ми-6-х за Гиндукушем оказалось очень много работы, и вскоре вертолет удостоился и собственного прозвища - причем как официального («контейнер»), так и неофициального - «кичкалдак». Интересно происхождение последнего термина - он ведет свою «родословную» из дворового сленга 50-х, когда так обращались к наглому, бесцеремонному человеку, а в Афганистане оно приобрело уважительное значение...

А уважать вертолетчиков Ми-6-х было за что - такая достаточно большая машина была лакомым объектом для стрелков - моджахедов. Поэтому, фактически каждый рейс, был сопряжен с огромным риском, да и потери у «транспортников» были высокими.

В составе Ограниченного Контингента Советских Войск в Афганистане вертолёты Ми-6 имелись на вооружении трёх авиачастей: 181-го и 280-го отдельного вертолётного полка (овп) и 320-й отдельной вертолётной эскадрильи. Экипажи последней привлекались исключительно для поддержки действий афганской армии.

Первыми в Афганистан вошли две эскадрильи Ми-6 (всего 24 машины) 280-го овп. Как вспоминает один из ветеранов той войны - Александр Хрусталев (полковник в запасе, кавалер Ордена Красной Звезды): «13 декабря 1979 года в четыре часа утра нас подняли по тревоге, но это не было неожиданностью. Боевая готовность в нашем полку была высокая, и подобные ситуации были отработаны до автоматизма. Мы еще помнили события 1977 года в Иране, когда тоже работали на границе. Так что здесь все происходило по отлаженной схеме: солдаты поднялись, прибежали на аэродром, сели в вертолеты и взлетели». В результате вертолет Александра Хрусталева в составе Каганского полка оказался в городе Чирчик. Там ночью на «вертушки» загрузили десантников. Затем полк перебазировался на аэродром Иалатань возле города Кушки. Там Александр Хрусталев и его товарищи по машине «отсидели» с 15 декабря 1979 года по 1 января 1980 года - в воздух поднимались только вертолеты Ми-8. В первый день нового года в шесть утра по московскому времени вертолетчиков снова подняли по тревоге, и они перебазировались на аэродром Шинданд. Там они высадили часть десантников и на следующий день осели на аэродроме в Кандагаре, где высадили остальной десант и выгрузили технику. Этот город стал основным местом базирования полка, и хотя часть вертолетов находилась в городе Газни, основные силы, включая службы обеспечения, были сосредоточены в Кандагаре.

В горных условиях Ми-6 проявил себя не лучшим образом

Прибытие Ми-6 для небольших гарнизонов было настоящим событием

Последствия катастрофы на аэродроме Пули-Хумри 14.03.1985 г. Афганский летчик на Су-22М при посадке сошел с ВПП и врезался в ожидающий взлёта Ми-6, который перевозил топливо

Следом в Кундуз «посадили» и 181-й овп (24 Ми-6). Тут к этому времени базировалась и отдельная эскадрилья. Таким образом, к середине 1980 года в Афганистане находилось около шестидесяти Ми-6. Эта цифра была более или менее постоянной в течение всей войны.

Говоря о базировании полков тяжелых вертолетов, стоит отметить, что оно было рассредоточенным - как правило, несколько экипажей базировались также в Кабуле и Шинданде. Причем ни о каких более или мене комфортных условиях, по крайней мере, на начальном этапе речи не шло. «Человек ко всему привыкает, в том числе и к войне, - делится опытом Александр Хрусталев. - Сначала было не обустроено все. Мы жили прямо в вертолетах. Было неудобно и холодновато, но со временем быт стал налаживаться. Мы притащили в вертолет печку-буржуйку, сделали самодельный душ. Готовили тоже сами. Обычно мы прилетали с площадки, когда уже были выставлены новые посты. Пароли, чтобы пройти в сторону столовой, мы, как правило, не знали и самостоятельно освоили готовку на костре и в печке. Собственно, в Афганистане я и научился готовить».

Практически сразу вертолетчики приступили к выполнению задач, ставших их основной работой - транспортировке боеприпасов, вооружений, топлива, медикаментов и других грузов на небольшие площадки отдаленных или блокированных моджахедами гарнизонов. Большие габариты грузовой кабины вертолета позволяли перевозить артиллерийские орудия, минометы и автомобили, но особенно много приходилось доставлять продуктов.

Были и весьма необычные вылеты. Вот, что, например, вспоминает подполковник запаса, Кавалер Ордена Красная Звезда (за первые дни на ЧАЭС), участник боевых действий в ДРА 1984-1985 г.г. Владимир Сенченко: " У нас, транспортных вертолетов, были свои задачи и свои особенности полетов. К примеру, совсем не стандартная и необычная задача по перевозке пшеницы из аэродрома Кундуз на площадку Файзабад для афганского населения. Сотни тысяч тонн, привезенных из СССР самолетами Ан-12 и Ил-76. В начале мы брали по 2-3 тонны и повыше, а затем по 5-6 и на предельно малой высоте и без прикрытия, чтобы побыстрее перевезти - и на базу в Кандагар".

При заходе на посадку

Катастрофа Ми-6, дата и обстоятельства аварии неизвестны

Ми-6 на аэродроме Кандагар, 1985 г.

По воспоминаниям вертолетчиков, наиболее сложным для экипажей была перевозка личного состава. Вот что, например, вспоминал бортмеханик Александр Васильевич Чеботарев (в Афганистане налетал 702 часа, награжден медалью "За боевые заслуги"): "Как-то везли полсотни дембелей-десантников. Пассажиры оказались очень беспокойными. Пришлось терпеливо (но коротко) объяснять границы вежливого поведения на борту как в кино, при помощи оружия. Ведь в воздухе нужно быть особенно внимательным и спокойным. Иначе беда. Случаев разных было много. Перевозили как-то афганский личный состав и мирных жителей. Каждый раз при перевозке людей экипаж не брал с собой парашюты. Такой своеобразный этический момент". Стоит отметить, что официально перевозка людей на вертолетах этого типа после появления у мятежников в массовом количестве ПЗРК была запрещена. В конце войны было сделано только одно исключение - для "дембельских" рейсов: весной 1988 года четыре тяжелые машины из 280-го ОВП были привлечены к доставке личного состава гарнизонов Газни, Гардеза, Ваграма и Джелалабада в Кабул, откуда шла массовая отправка на родину.

Горящий Ми-6, аэродром Кандагар

Одна из немногих фото Ми-10К. Именно эта машина из состава 181 -го овп - бортовой №72 - была сбита 20 июля 1980 г.

Ми-6-е в пустыне, операция в районе Рабат Джали, 1982 г.

Однако эти вылеты проводились исключительно ночью и на борт брали по 50 человек. Всего за месяц напряженной работы без потерь удалось вывезти около 7 тысяч военнослужащих.

Вообще, именно ракеты ПЗРК были основными противниками Ми-6-х в Афганистане. И неудивительно - выхлопные трубы двигателей Ми-6 имеют большой диаметр (около 1 метра), а так именно тут происходит большой выброс тепла, на которое и наводятся тепловые ракеты типа "Стрела-2" или "Рэд Ай".

Хотя для борьбы с этим видом оружия были установлены тепловые ловушки АСО-2В, однако эффективно применять данные тепловые ловушки можно было только при наличии визуального контакта с запущенной ракетой или же в местах предполагаемых пусков (взлет - посадка в местах замеченных пусков). Установка так называемой "Липы" на Ми-6 была невозможна в связи с недостаточной мощностью генераторов двигателей.

Поэтому командованием ВВС была разработана тактика полетов пары Ми-6 с парой прикрытия Ми-8 или Ми-24. Но, как вспоминали вертолетчики: "Если пара прикрытия серьезная и там находятся настоящие летчики, то и выполнение боевой задачи Ми-6 становится выполнимой и без потерь. Настоящее прикрытие - это полет четверки вертолетов в плотном строю, а то и практически Ми-8 под нами, прикрывая нас собой и своей "Липой". Но бывало и такое прикрытие, что шли далеко за нами и намного выше, практически потеряв нас из зоны видимости. Вот тут-то и жди беды, если сбивают Ми-6 и по счастливой случайности экипаж, используя парашют приземляется, то представляет трудность такому прикрытию быстро обнаружить и забрать экипаж к себе на борт".

От ракет было одно спасение - высота - благо крыло позволяло экипажу набирать значительную высоту (некоторым экипажам удалось забираться на 6000 метров, что в негерметичной кабине было крайне опасным) и развивать достаточно большую скорость - к примеру, наличие инверсионного следа за Ми-6 в Афгане никого из бывалых не удивляло. С 1986 года, когда насыщенность отрядов мятежников комплексами ПЗРК стала особенно большой, абсолютное большинство полетов на Ми-6 стали выполнять ночью.

Экипаж машины боевой, время и место съемки неизвестны

Фото на фоне основного вооружения вертолета - крупнокалиберного пулемета.

Огонь стрелкового оружия для такого большого вертолета был несмертельным (прочная конструкция Ми-6 была весьма устойчива к боевым повреждениям), и зачастую экипаж узнавал об обстреле только приземлившись. "Мы летели из Газни, где разгрузились, в Кабул за новой партией. Когда приближались к городу, была солнечная погода, впереди виднелись кишлаки, стоящие вдоль дороги. Потом я увидел на земле свечение, как будто там работали сварщики, и подумал: "А что там можно варить, в кишлаке? Вроде линий электропередачи никаких нет, а сварка работает". Когда приземлился, рассказал ребятам об этом. Они говорят: "Пойдем посмотрим вертолет". Оказывается, по нашему вертолету "работали" с пулеметов - вот что это была за "сварка".

Однако в целом машина зарекомендовала себя как крайне надежная и неприхотливая. Вот такие случаи были совсем не редкостью: "Однажды я шел из Шинданда в Чагчаран,- вспоминает летчик 1-го класса майор запаса Станислав Васильевич Якунин (309 боевых вылета). - Под нами - горы, высота - 4000 метров, на борту груз и пассажиры. Где-то на полпути борттехник доложил, что в грузовом отсеке появилась течь масла. Нужно было немедленно садиться. Даже через мельчайшее отверстие в шланге масло, находящееся в системе под огромным давлением, выбивает за считанные минуты. После этого наступит отказ системы управления.

Высота большая, а времени в запасе - не более пяти минут, потом вертолет станет не управляем. Благо, площадку приземления нашел почти сразу, под нами была долина. Садился резко, бросив машину в нисходящую спираль со скольжением. В салоне возникло легкое замешательство: кто молил Бога, кто Аллаха, с нами летели и наши офицеры, и афганские царандоевцы, никто, естественно, ничего не понял, думали - падаем... Когда приземлились, из 120 литров масла в гидросистеме оставалось всего пятнадцать. Можно сказать, успели в самый раз...

В долине первым делом осмотрелись и сообщили о происшедшем по связи. Взлетать здесь можно было только по-самолетному, то есть с разбегом - высокогорье, воздух разрежен. На помощь нам очень скоро прилетел Ми-6 с саперами на борту. Мы устранили неисправность, а саперы осмотрели дорогу, по которой предстояло взлетать, чтобы не было "сюрпризов": по информации, где-то рядом ошивалась банда, человек двести. Добрались мы тогда до аэродрома благополучно".

Общие потери за весь период войны были достаточно большими - по неофициальным данным боевые и небоевые потери составили 26 машин:

1981 1982 1983 1984 1985 1986 1987 1988 1989 Всего 1 2 3 4 8 4 3 1 - 26

К 1987 году советское командование сделало неутешительный вывод: "Использование вертолетов Ми-6 для перевозки топлива и грузов нерационально как с экономической (расход топлива в два раза превышает вес перевозимого груза), так и с тактической точек зрения (хорошая мишень для применения всех средств ПВО)". Фактически, это был приговор....

Заканчивая рассказ о Ми-6, нельзя не вспомнить и о его собрате - Ми-10. Этот вертолет, хоть и крайне ограниченно, но тоже принял участие в афганской войне. Весной 1980 года из Союза в Кундуз перегнали один Ми-10К, на котором совершал вылеты экипаж капитана Кузнецова. Вертолет использовали для переброски крупногабаритных грузов в прифронтовой полосе. Однако, его "афганская эпопея" оказалась недолгой: 20 июля все того же 1980 года во время рейса Кундуз-Маймане вертолет потерпел катастрофу. В районе населённого пункта Пули-Хумри произошёл отказ одного двигателя, и экипаж сбросил платформу, на которой находился автозаправщик МАЗ-500ТЗ, и попытался совершить аварийную посадку прямо перед собой. Попав передними стойками шасси в яму вертолёт сломал их, скапотировал и, перевернувшись, загорелся. Экипаж, включая помощника командира лейтенанта Батова А. В., борттехника старшего лейтенанта Байдачного В. П. и бортмеханика прапорщика Юдочкина В. И. погиб. Водитель топливозаправщика рядовой Макеев В. П. находившийся в грузовой кабине, скончался 24-го июля в Ташкентском госпитале. Точную причину отказа двигателя установить не удалось. Наличие топливозаправщика было обязательным условием вылета - дело в том, что груженному Ми-10 до Маймане не хватало топлива, поэтому экипаж дозаправлялся в Мазари-Шарифе. Для того, чтобы сократить время пребывания на аэродроме, экипаж, как правило, водителя и других сопровождающих лиц брал с собой. На замену сбитой машине прибыл другой вертолет, который благополучно долетал до 1984 года.

Ми-6 в полете

Взлет Ми-6 280-го овп, аэродром Кандагар, 1986 г.

Илья ЯСТРЕБКОВ

Корветы типа "Сателлит"

"Пиладес" в заливе Хобсон-Бей в 1895 г.

Корветы типа "Сателлит" являются в своем роде уникальными. Они стали единственными парусно-винтовыми кораблями с композитным корпусом, имевшими броневую палубу.

Проект 12-пушечного винтового шлюпа был разработан главным конструктором британского флота Натаниэлем Барнаби. Такие корабли предназначались для службы в колониях и на удаленных заморских станциях. Они были приспособлены для длительных плаваний, преимущественно под парусами, могли использоваться в качестве учебных, или осуществлять контроль за судоходством в мирное время, служа своего рода "полицией на море". Серия из семи кораблей: "Хероуин", "Гиацинт", "Сателлит", "Рэпид", "Роялист", "Кэролайн" и "Пиладес" - была заложена в 1880-1883 гг. Первоначально они классифицировались как композитные винтовые шлюпы, но в 1884 году были переклассифицированы в композитные винтовые корветы (став самыми маленькими представителями данного класса в Королевском флоте), а в 1887 году - в крейсера 3-го класса. Стоимость постройки составила от 62 900 ("Сателлит") до 71 000 ("Кэролайн") фунтов стерлингов [Например, для "Гиацинта" стоимость корпуса составила 52 500 ф. ст., машины - 14 500 ф. ст. (итого 67 тыс. ф. ст.); для "Роялиста" - соответственно 52 134 и 16 039 ф. ст. (итого 68 173 ф. ст.).], что было почти втрое дешевле, чем у строившихся в то же время стальных корветов типа "С".

Надо отметить, что вошедший в строй в 1886 г. "Пиладес" оставался последним корветом Королевского флота вплоть до возрождения данного класса кораблей в годы Второй мировой войны.

Корабль Верфь Заложен Спущен на воду Закончен постройкой Введен в строй Сдан на слом  "Heroine" казенная в Девонпорте 30.8.1880 3.12.1881 сент.1882 19.9.1882 28.8.1902 "Hyacinth" казенная в Девонпорте 30.8.1880 30.12.1881 июль 1883 27.1.1886 25.8.1902 "Satellite" казенная в Ширнесе 4.10.1880 13.8.1881 дек. 1882 24.7.1883 21.10.1947 "Rapid" казенная в Девонпорте 21.4.1881 21.3.1883 июль 1884 9.9.1884 1948 "Royalist" казенная в Девонпорте 27.4.1881 7.3.1883 нояб. 1884 14.4.1886 1950 "Caroline" казенная в Ширнесе 24.10.1881 25.11.1882 дек. 1885 27.1.1886 23.9.1923 "Pylades" казенная в Ширнесе 1.1.1883 5.11.1884 нояб. 1885 17.8.1886 3.4.1906

"Пиладес" на якоре в гавани Веллингтона (Новая Зеландия)

"Пиладес" и крейсер "Рингарума" в гавани Веллингтона, около 1890 г.

Корпус

Декларируемое в "Navy List" водоизмещение кораблей составляло 1420 т (кроме "Роялиста", у которого 1410 т); полное достигало 1640 т. Длина между перпендикулярами - 60,96 м (200 футов), наибольшая - 71,63 м, ширина - 11,58 м, наибольшая осадка кормой - 5 м. В корабельных формулярах указаны следующие значения водоизмещения и среднего углубления: "Хероуин" - 1465 т и 4,43 м; "Сателлит" - 1497 т и 4,5 м; "Кэролайн" - 1468 т и 4,44 м; остальные - 1472 т и 4,45 м.

Корпус имел композитную конструкцию: железные киль, шпангоуты, фор- и ахтерштевни с обшивкой из двух слоев тикового дерева - внутренняя толщиной 3,5 дюйма (105 мм), внешняя 3 дюйма (76 мм). Первый слой обшивки крепился непосредственно к шпангоутам, а наружный к нему - через водонепроницаемую прокладку. Конструктивно корабли были близки к композитным корветам типа "Эмеральд", хотя и отличались прямым форштевнем ("Абердинский нос"). Полный мидель-шпангоут сочетался с довольно узкими обводами оконечностей, что делало их чрезвычайно валкими в штормовую погоду и не позволяло иметь хороший ход под парусами. Водонепроницаемые переборки доходили до верхней палубы.

В ходе модернизации 1892-1893 гг. часть кораблей типа "Сателлит" получила бортовые спонсоны и закрытые ходовые рубки, сделавшие их внешне похожими на корветы типа "С".

Бронирование

Расположенная над жизненно важными частями корабля (котлы, машина, погреба) броневая палуба имела длину 73 фута (22,25 м) и толщину от 19 до 25 мм.

Паруса

Корветы были трехмачтовыми с бушпритом и первоначально несли парусное вооружение корабля, а впоследствии - барка (лишившись прямых парусов на бизань- мачте).

Механизмы

Корветы оснащались одновальной горизонтальной паровой машиной системы "компаунд" и шестью односторонними цилиндрическими котлами. Дымоходы выводились в одну дымовую трубу телескопической конструкции.

Машину для "Пиладеса" поставляла фирма "Lairds", для "Рэпида", "Роялиста" и "Кэролайн" - фирма "Maudslay, Sons & Field", для остальных - фирма "Humphreys & Tennant". Проектная индикаторная мощность при естественной тяге - 950 л.с., при форсированной - 1400 л.с.; скорость - соответственно 11,4 и 12,6 уз.

На испытаниях корабли показали следующие результаты:

- "Сателлит" - 1400 и.л.с., 13,1 уз при форсированной тяге;

- "Хероуин" - 1470 и.л.с., 13,11 уз при форсированной / 11,4 уз при естественной тяге;

- "Гиацинт" - 1470 и.л.с., 13,1 уз /11,4 уз;

- "Кэролайн" и "Рэпид" - 1400 и.л.с., 13,0 уз;

- "Роялист" - 1510 и.л.с., 13,0 уз;

- "Пиладес" - 1640 и.л.с., 13,0 уз.

Нормальный запас угля - 140 т, максимальный - 400 т. Это обеспечивало дальность плавания 10-узловым ходом соответственно в 2500 и 6000 миль (для "Кэролайн" и "Пиладеса" указывается даже 6400 миль). Данные цифры представляются чересчур оптимистичными, однако под парусами корабли могли преодолеть значительно большие расстояния.

Вооружение

Проектное вооружение шлюпов состояло из двух 6-дюймовых 80-фунтовых (81-центнерных) и десяти 5-дюймовых 50-фунтовых (38-центнерных) нарезных казнозарядных орудий Mk.l, одной легкой десантной пушки и четырех многоствольных картечниц. Размещение вооружения было подобно многим другим корветам поздней Викторианской эпохи: 6-дюймовые орудия стояли в оконечностях на поворотных станках с передним штырем и могли вести огонь на любой борт, 5-дюймовые пушки на станках Вавассёра устанавливались побортно.

В действительности, данный состав вооружения при вступлении в строй имел только "Сателлит".

"Рэпид" и "Роялист" были вооружены похожим образом, но вместо 6-дм орудий Mk.l на них стояли 6-дюймовые 100-фунтовые (89-центнерные) казнозарядные орудия Mk.ll.

"Хероуин" и "Гиацинт" получили по восемь 6-дюймовых казнозарядных орудий Mk.ll, одной десантной пушке и четыре картечницы.

"Кэролайн" и "Пиладес" вооружались четырнадцатью 5-дюймовыми казнозарядными орудиями Mk.l, одной десантной пушкой и восемью картечницами.

В 1892-1893 гг. несколько кораблей были перевооружены следующим образом:

- на "Сателлите" все 5-дюймовые орудия были заменены на шесть 6-дюймовых, доведя их общее количество до восьми[*Судя по всему, 6-дм орудия Mk.I были заменены более современными моделями, но точных данных на этот счет не имеется.];

- на "Гиацинте" прежние 6-дм орудия Mk.ll заменены на три 6-дм Mk.VI и пять 6-дм Mk.IV;

- на "Рэпиде" установлено два 6-дм орудия Mk.IV и десять 5-дм (одно Mk.I, четыре Mk.III и пять Mk.V);

- на "Роялисте" в 1892 г. два орудия Mk.ll заменены на Mk.VI, а годом позже одно из них заменено на Mk.IV.

Характеристики артиллерии были следующими:

6-дюймовое 80-фунтовое нарезное казнозарядное орудие Mk.l: вес 81 центнер (4 т), длина ствола 25,5 клб., вес снаряда 36,29 кг, вес заряда (мелкозернистый порох) 15,44 кг, начальная скорость 573 м/с, максимальная дальность стрельбы 7300 м. С расстояния в 1 милю снаряд пробивал лист железной брони толщиной 172 мм, с полумили - 213 мм.

6-дюймовые казнозарядные орудия Mk.ll, IV и VI: вес 89 (Mk.ll) - 100 (остальные) центнеров (4,5-5 т), длина ствола 25,53 (Mk.ll) или 26 (Mk.IV и VI) клб., вес снаряда 45,36 кг, начальная скорость 597 м/с, максимальная дальность стрельбы 9100 м.

5-дюймовое 50-фунтовое нарезное казнозарядное орудие Mk.l: вес 38 центнеров (1,93 т), длина ствола 25 клб., вес снаряда 22,68 кг, заряд - 7,04 кг мелкозернистого пороха или 2,04 кг кордита, начальная скорость 533 м/с, максимальная дальность стрельбы 8000 м. С расстояния в 1 милю снаряд пробивал лист железной брони толщиной 135 мм, с полумили - 167 мм.

"Пиладес" в 1897г.: батарейная палуба с 5-дюймовыми казнозарядными орудиями Mk. I

"Пиладес" в 1897 г.: главный штурвал

"Пиладес" в 1897 г.: сигнальщик разбирает сигнальные флаги

Экипаж

По первоначальному штату экипаж включал 10 офицеров и 160 нижних чинов. Справочник "Brassey’s" за 1900 год указывает следующую численность экипажей: "Сателлит" - 167 человек, "Пиладес"-170чел., "Рэпид" и "Роялист"- по 171 чел.

Краткая хроника службы

"Хероуин" служил на Китайской станции; исключен в 1898 г.; продан на слом 28 августа 1902 г., разобран.

"Гиацинт" служил на Китайской станции; исключен в 1898 г.; продан на слом фирме "King" (Бристоль) 25 августа 1902 г., разобран.

"Сателлит" служил на Тихоокеанской станции; исключен 12 августа 1900 г.; в 1904 г. стал плавучей базой Тайнского отделения Добровольного резерва Королевского флота (RNVR) в Норт-Шилдсе; в 1914-1918 гг. использовался как блокшив; продан на слом фирме "J.G. Potts" 21 октября 1947 г., разобран.

"Рэпид" служил на станции мыса Доброй Надежды и Западной Африки, а с 1886 г. до 1 декабря 1897 г. - на Австралийской станции; исключен в 1903 г. и с 1906 г. использовался как угольный блокшив в Гибралтаре; в 1912 г. получил номер С-7; во время Первой мировой войны использовался как плавучая казарма для экипажей подводных лодок в Гибралтаре, в 1915-1916 гг. носил название "Харт" ("Hart"); затоплен близ Гибралтара в 1948 г. (по другим данным - разобран).

"Роялист" служил на станции мыса Доброй Надежды, а с 1888 г. - на Австралийской станции,участвовал в подавлении беспорядков на Самоа в 1899 г.; исключен в 1900 г.; с 1901 г. использовался как блокшив и плавучая мастерская в Квинстауне (Ирландия); 1 декабря 1913 г. переименован в "Коллин" ("Colleen"); 19 февраля 1923 г. передан правительству независимой Ирландии в качестве плавучей нефтяной цистерны; сдан на слом в 1950 г.

"Кэролайн" служил на Китайской станции; исключен в 1897 г.; в 1899 г. переоборудован в несамоходную учебную базу; в апреле 1908 г. переименован в "Гэнджис" ("Ganges"), в сентябре 1913 г. - в "Пауэрфул III" ("Powerful III"), в ноябре 1919 г. - в "Импрегнейбл IV" ("Impregnable IV"); продан на слом 31 августа 1929 г; отбуксирован на разборку в Барроу (по другим данным - в Плимут) 23 сентября 1923 г.

"Пиладес" служил на Американо-Вест-Индской станции, а с ноября 1894 г. до 29 января 1905 г. - на Австралийской станции; исключен в 1905 г.; продан на слом фирме "Cohen" в Феликстоу 3 апреля 1906 г., разобран.

Винтовой корвет "Сателлит" в 1891 г.

"Роялист" в составе Учебной эскадры

Винтовой корвет "Роялист"

Курт БОРЕНСТАМ

(перевод и комментарии Максима Князева)

Первые шведские эсминцы

"Вале" лидирует систершип, 1913 г.

На корабле видна антенна беспроволочного телеграфа

К концу 1890-х годов как Германия, так и Россия строили миноносцы и истребители всё в больших количествах. Исследования, поведённые в 1899 г. Морским министерством, подчёркивали необходимость наличия подобных кораблей в шведском флоте. Пять минных крейсеров класса "Эрнен", из которых последний корабль еще не был сдан флоту, оказались слишком медлительными, чтобы выполнить функции защитника от скоростных миноносцев и ведения разведки. В качестве прототипа для нового корабля предлагался тип истребителя миноносцев, принятый в британском Королевском флоте и строившийся для различных зарубежных заказчиков. Королевский флот на то время имел в строю уже более 60 подобных кораблей, а несколько верфей обладали значительным опытом в строительстве как таких скоростных кораблей, так и машин для них. В 1901 г. Шведский парламент выделил 1 212 тыс. крон для приобретения опытного образца в Англии, также было решено, что новый класс кораблей будет именоваться "Jagare" (охотники)[Далее по тексту, чтобы облегчить восприятие, будет употребляться термин "эсминец" - прим, переводчика.].

Комментарий. Новый класс кораблей предназначался для противодействия миноносцам противника и ведения разведки в интересах флота. Требования к кораблю предусматривали достижение скорости в 30-31 уз (при наличии на борту 15 т угля), вместимость угольных ям - около 95 т (в ТТЗ указывалась необходимость приёма еще 80 т к указанным 15), хорошую мореходность при водоизмещении, не превышающем 350 т. Шведское Морское министерство решило воспользоваться обычной в то время практикой военного кораблестроения: заказать за границей прототип-"эталон", а затем начать серийную постройку его подобных кораблей на своих верфях с внесением изменений, учитывающих местную специфику, в оригинальный проект.

В первой половине 1899 г. на три британские верфи - "Бидмор", "Торникрофт" и "Ярроу" - были направлены запросы о возможности постройки кораблей. В финал конкурса вышли "Ярроу" с проектом, представлявшим собой немного модернизированный вариант японского эсминца "Икадзути", и "Торникрофт", поступивший так же: его корабль базировался на проекте эсминца "Муракумо" с модернизированной для достижения хода в 31 уз машинной установкой. Предпочтение отдавалось проекту "Торникрофта", однако моряков "беспокоили" котлы Шульца-Торникрофта, ранее в шведском флоте не применявшиеся, и цена, составившая 54 500 фунтов стерлингов за корабль без вооружения. Она и стала решающим фактором: в виду недостаточного финансирования в 1900 году заказ не состоялся.

В 1901 г. работы по выбору прототипа продолжились. Учитывая, как тогда говорили, "особые отношения" между фирмой "Торникрофт" в лице С. У. Барнаби и шведским морским министерством, шведы в июле 1901 г. попросили разработать для них три варианта проекта эсминца со скоростью в 30, 31 и 32 узла. Уже в августе они получили от "Торникрофта" три альтернативных проекта: 30-узловый корабль по образцу эсминцев, построенных для британского и японского флотов, проект эсминца "Альбатрос" с более мощной машиной установкой и 32-узловый эсминец со сроками постройки 15-18 месяцев. Цены за проекты составили 50 000, 52 000 и 60 000 фунтов стерлингов соответственно. Однако конкурс повторил прошлый 1900 год: "Икадзути" от "Ярроу" против "Муракумо" от "Торникрофт". По итогам конкурса победила фирма "Ярроу", как предложившая самую низкую цену (48 000 фунтов против 52 250), дополнительным фактором стало еще то, что на кораблях "Ярроу" использовались хорошо изученные котлы с прямыми водогрейными трубками.

Контракт на постройку "одного двухвинтового истребителя миноносцев согласно прилагаемым спецификациям и чертежам за 48300£" был подписан 4 октября 1901 г.

Контракт был заключён с фирмой "Ярроу & Ко. Лимитед", строительство началось на верфи в Попларе близ Лондона. Предложенный проект очень напоминал корабли класса "Икадзути", серию из шести единиц, уже поставленных японскому флоту. Корабль получил имя "Моде". Он был спущен на воду 22 июля 1902 г. и передан шведскому флоту 15 сентября того же года.

По требованиям шведских моряков в первоначальный проект были внесены некоторые изменения. Среди прочего были проведены мероприятия по улучшению условий обитаемости команды. Так, корпус изнутри обшивался пробковыми плитами для теплоизоляции от воздействия холодной воды в зимнее время. По сравнению с сегодняшними стандартами, обитаемость кораблей была крайне ограниченной. Помывка команды производилась на верхней палубе. Расчёты торпедных аппаратов и артиллерии, а также вахтенные на мостике не имели никакой защиты от ветра и волнения.

Позднее были выделены дополнительные средства для заказа второго корабля у конкурирующей верфи. Контракт на строительство корабля, получившего имя "Магне", на сумму 50 000 фунтов Стерлигов был подписан с фирмой "Джон Дж. Торникрофт & Ко. Лимитед", постройка велась на принадлежащей Торникрофту верфи в Чисвике. За основу был взят проект "Сиракумо" и его систершипа, ранее построенных для японского флота. Корабль был спущен на воду 21 августа 1905 г. и спешно принят шведским флотом 15 сентября того же года.

"Магне" в достройке. На шлюпбалках левого подвешена моторная шлюпка

Комментарий. В начале 1904 г. Парламент принял решение профинансировать покупку Морским министерством второго эсминца, подобного "Моде". Обязательным условием было приобретение корабля данного типа у конкурента "Ярроу", которым стала фирма "Джон Торникрофт & Ко". В июле 1904 г. Морское министерство договорилось с фирмой "Торникрофт" о постройке эсминца за 50000 фунтов. Указанная цена выставлялась за оборудованный (вплоть до швабр и стульев) корабль без вооружения. Тогда же было определено его имя - "Магне". Записи фирмы "Торникрофт" классифицируют "Магне" как "миноносец типа "Сиракумо", предложенный аргентинскому правительству". Если спецификации контракта на постройку "Магне" практически не отличались контракта с "Ярроу", то условия контракта были не в пример мягче.

"Магне" стал последним кораблём, построенным на верфи в Чисвике.

При заказе шведский флот использовал одинаковое тактико-техническое задание к обоим кораблям, однако проекты получились немного различными. Построенный Ярроу "Моде" имел по всей длине плоскую - без седловатости - верхнюю палубу, короткий полубак с карапасной палубой и шпангоуты с вертикальным образованием в носу. У торникрофтовского "Магне" палуба была с седловатостью, полубак - более протяженный с менее выраженным карапасом, шпангоуты в носу имели значительный развал наружу. "Моде" был быстрейшим из пары, однако "Магне" лучше держался на волнении.

Оба корабля вполне соответствовали ожиданиям шведских моряков и доказали свою полезность осенью 1905 года, когда были приданы Прибрежной эскадре, собранной в архипелаге Бохуслэн при подготовке к военным действиям с Норвегией. Ввиду этого было принято решение заказать новые корабли собственным верфям по рабочим чертежам, переданным шведской стороне при приёмке эсминцев. При подготовке условий тендера на постройку четырёх эсминцев, на который должны были быть приглашены частные шведские верфи, Морским министерством были учтены как опыт эксплуатации подобных кораблей в иностранных флотах, так и извлечены уроки из событий Русско-японской войны.

Предпочтение было отдано конструкции корпуса, применённой на "Магне". "Моде", с его прямым форштевнем и короткой крутой карапасной палубой сильно зарывался в волну. На волнении он больше походил на подводную лодку и брал на мостик очень много воды. На короткой высокой волне, характерной для Балтики "Магне" вёл себя значительно "комфортнее".

Первым кораблём в серии из чётырёх единиц стал "Вале", построенный на верфи "Кокумс Меканиска Веркстадс АБ" в Мальмё. Он был спущен на воду 21 сентября 1907 г. и сдан флоту 11 апреля следующего года.

Верфь "Кокумс", ранее строившая гражданские суда и не так давно сдавшая флоту два броненосца береговой обороны, теперь приобретала опыт постройки миноносцев. Рабочие были рады строить суда меньшего размера, так как тонкие и легкие стальные листы можно было транспортировать даже вручную, что облегчало работу на загромождённом стапеле. В будущем верфь "Кокумс" станет одним из ведущих строителей подводных лодок.

"Рагнар" в достройке на верфи "Кокумс" в Мальмё, 1909г.

ПОСТРОЕЧНАЯ ТАБЛИЦА Корабль Верфь-строитель Спущен на воду Введен в строй Списан "Mode" Yarrow, Poplar 22.07.1902 5.09.1902 24.02.1928 "Мадпе" Thornycroft, Chiswick 21.08.1905 13.09.1905 1.07.1936 "Wale" Kockums MV 21.09.1907 11.04.1908 18.10.1940 "Ragnar" Kockums MV 30.05.1908 20.01.1909 13.06.1947 "Sigurd" AB Lindholmen 19.09.1908 22.04.1909 13.06.1947 "Vidar" Kockums MV 6.09.1909 14.04.1910 13.06.1947 "Hugin" Goteborgs Nya Verkst. 10.12.1910 20.06.1911 13.06.1947 "Munin" Kockums MV 5.12.1911 10.01.1913 18.10.1940

Позднее на верфи "Кокумс" были построены еще три корабля - "Рагнар" (спущен на воду 30 мая 1908 г., сдан флоту 1 января 1909 г.), "Видар" (спущен 6 сентября 1909 г., сдан флоту 14 апреля 1910 г.) и "Мунин" (спущен 12 мая 1911 г., сдан флоту 10 января 1913 г.).

Еще пара эсминцев, получивших названия "Сигурд" и "Хугин", была заказана верфям "Гётеборг Нюа Веркстадс АБ" (позднее стала "АВ Гётаверкен") и "Линдхолменс Варв". Обе верфи находились в Гётеборге и уже имели опыт строительства боевых кораблей. "Сигурд" был спущен на воду 19 сентября 1908 г. и сдан флоту 22 апреля 1909 г., "Хугин" был спущен 10 декабря 1910 г., сдан флоту 20 июня 1911 г Несмотря на то, что для корпусов шведских эсминцев был использован проект фирмы "Торникрофт", на них были применены котлы Ярроу. Подобный выбор объяснялся тем, что котлы "Ярроу" имели прямые водогрейные трубки (в отличие от котлов Торникрофта, имевших изогнутые трубки) - это делало котлы Ярроу более дешевыми в изготовлении и более лёгкими в обслуживании. Котлы этого типа стали "стандартными" для шведского флота вплоть до трагического взрыва котла на борту броненосца береговой обороны "Густав V" в 1940 году, который произошёл из-за дефекта конструкции: слабой стойкости к гидроударам. После расследования этой аварии было принято решение о замене котлов типа "Ярроу" на котлы других типов с изогнутыми трубками.

На всех кораблях, кроме "Хугина" и "Мунина", применялись вертикальные четырехцилиндровые паровые машины тройного расширения. К тому времени на эсминцах британского Королевского флота уже испытывали паровые турбины, и Адмиралтейство отметило все преимущества высокой скорости хода. Когда погибли "Вайпер" и "Кобра" - оба в течение 1901 года, - было сделано предположение, что причиной потери кораблей стало турбинное оборудование машинной установки. Оба истребителя разломились на две части, и было подозрение, что разрушение корпусов произошло из-за напряжений, созданных вибрацией машин и последующим ослаблением корпусов. Расследование причин гибели обоих эсминцев показало, что турбины не имеют никакого отношения к гибели кораблей. Имея эту информацию, шведское Морское министерство решило заказать для последней пары истребителей паровые турбины. Выбор пал на турбины типа АЭГ-Кёртис производства фирмы "Вулкан & Ко" из Штеттина.

"Вале" в сильный шторм, вид с юта в нос. Фок-мачта сломана

ХАРАКТЕРИСТИКИ КОРПУСА И МЕХАНИЗМОВ Корабль Водоизмещение, т станд./полн. Размерения, м Механизмы Мощность, и. л. с. Скорость на испытаниях, уз Дальность плавания, миль/на скорости, уз "Mode" 323/453 67,1x6,3x1.9 2 четырёхцилиндровых паровых машины тройного расширения, 4 котла "Yarrow" 7 000 32,4 1575/12  "Мадпе" 309/422 66,1x6,3x1,7   7 200 30,7 1400/12 "Wale" 350/416 66,1x6,3x1,8     31,1   "Ragnar"         31,3   "Sigurd"         30,8   "Vidar"         31,3   "Hugin" 350/420 66,3x6,5x1,8 2 паровых турбины "AEG-Curtis", 4 котла "Yarrow" 10 000 31,2 1500/16 "Munin"            

Корпус

Наибольшая длина корпуса "Моде" составляла 67,1 м (по ватерлинии - 67,0 м), полная ширина - 6,25 м, наибольшая осадка (по нижней кромке лопастей гребных винтов) - 2,67 м. Водоизмещение стандартное - 323 т, полностью снаряжённого корабля - 435 т.

"Магне" был немного короче - размерения корпуса составляли 66,0 (полная длина)/65,8 м (по ватерлинии) х 6,32 (макс.) х 2,70 м. Корабль имел стандартное водоизмещение- 309 т, полное - 422 т.

Более половины длины корпуса занимали механизмы: четыре котла и две установленные параллельно друг другу паровые машины. Под коротким полубаком разместились два кубрика для нижних чинов, а также небольшой камбуз. Команда спала в подвесных гамаках. Над полубаком разместился длинный мостик, в передней части которого было установлено 57-мм орудие. Дальше в корму разместились штурманская рубка и штурвал. Под мостиком находилась небронированная боевая рубка, которой редко пользовались из-за плохого обзора. Каюты офицеров и унтер-офицеров разместились в корме. Они были очень тесными, однако достаточно удобными. Каюты младших офицеров были столь малы, что посетитель, чтобы войти, должен был выставить в проход стул из каюты и разместиться сидя на маленьком письменном столе. Всюду проникала угольная пыль, поэтому чистка, стирка и полировка "медяшки" были ежедневным занятием команды.

Еще четыре 57-мм орудия размешались на шкафуте, парами побортно, шестое орудие - на юте. В корму от четырех труб, отводивших дым каждая их своего котла, были установлены два 450-мм минных аппарата на поворотных станках.

Комментарий. Корпус "Моде" по требованию заказчика имел по сравнению с прототипом усиленную конструкцию и транцевую корму. Он изготавливался из гнутых в холодном состоянии листов стали. Штевни - кованные (это особо оговаривалось контрактом). Корпус подразделялся на семь водонепроницаемых отсеков, каждый отсек оборудовался паровым эжекторным насосом производительностью 80 т/ч. Дополнительно каждый отсек оборудовался ручной помпой, приводы которой выводились на верхнюю палубу. Палуба в местах установки торпедных аппаратов и орудий имела подкрепления. Участки палубы наиболее подверженные заливанию (например, ют) покрывались специальными матами из копры.

Экипаж эсминца состоял из 62 человек: четырёх офицеров, 13 унтер-офицеров и старшин и 45 матросов.

Корпус "Магне" подразделялся на девять главных водонепроницаемых отсеков, каждый отсек оборудовался паровым эжекторным насосом. Особо оговаривалось, что прочность стали для корпусных конструкций на разрыв должна быть не менее 37...43 т/кв. дюйм (5,73...6,66 т/ см2). Носовой карапас и боевая рубка изготавливались из стали типа MS толщиной 3/8 дюйма (9,5 мм). Листы палубного настила и нижние части переборок имели антикоррозионное гальваническое покрытие. Корабль управлялся при помощи балансирного руля, с трёх постов: из боевой рубки, с запасного поста на юте и непосредственно из машинного отделения от паровой рулевой машины.

Экипаж "Магне" состоял из 67 человек, причём каюты офицеров имели отделку из красного дерева и белой сосны. Все командные помещения имели электрическое освещение и паровое отопление. Командные помещения дополнительно утеплялись войлочной обивкой.

"Моде", вероятно, во время ходовых испытаний. 57-мм орудие на мостике еще не установлено

Механизмы

Оба эсминца, строившиеся в Англии, имели механизмы произведённые фирмами-строителями. Расчётная мощность машин "Моде" составляла 6000 и.л.с., на ходовых испытаниях без вооружения, с углём высокого качества и командой тренированных кочегаров он на короткое время развил 32,4 узла, что являлось рекордом скорости для кораблей такого класса. На испытаниях машины развили 6500 и.л.с. при 421 об/мин. При повторных пробах, которые проводились на военно-морской базе Карлскрона после приёмки флотом, "Моде" развил ход в 29 узлов. В движение корабль приводился двумя бронзовыми винтами.

Два из четырёх котлов были оборудованы для сжигания нефти в топках. Угольные ямы вмещали 87 тонн угля. Несмотря на то, что машины истребителей потребляли уголь в огромных количествах, все восемь кораблей сохранили угольное отопление котлов на протяжении всей карьеры. На крейсерской скорости в 14 узлов при мощности машин в 18% от номинальной, они сжигали 1,5 т угля в час или примерно 2 кг/кВт*ч (3,3 фунта/и.л.с.). Полной бункеровки (87 тонн) хватало на 8,5 часов полного хода или на 55 часов движения на крейсерской скорости. Вследствие этого, боевой радиус ограничивался 130 милями на полном ходу и 410 милями - на крейсерском (при дальности плавания 260 и 820 миль соответственно).

Комментарий. На "Моде" были установлены две вертикальные четырехцилиндровые паровые машины тройного расширения. Диаметры цилиндров составляли 520,7 мм для цилиндра высокого давления, 800 мм для цилиндра среднего давления и 863,6 мм для цилиндра низкого давления. На эсминце было установлено четыре котла "Ярроу" с прямыми водогрейными трубками. Рабочее давление в котлах - не более 17,6 кг/см2. Помимо главных механизмов от котлов запитывалось и вспомогательное оборудование: пародинамо, воздушные компрессоры, шпиль, опреснители и рулевая машина.

Испытания "Моде" на полный ход проводились на достаточных глубинах в устье Темзы. По части скоростных характеристик раздел контракта "Штрафы и Премии" ставил довольно жёсткие условия. Так давление подпора в котельных не должно было превышать 3 дюймов. Если для достижения хода в 30 узлов необходимо более высокое давление подпора - корабль в казну не принимался. Если скорость превысит 31 узел, то к сумме контракта прибавляется премия в размере 500 фунтов за каждые 0,25 уз сверх 31. Если скорость во время испытаний скорость упадёт ниже 30 узлов, то из суммы контракта вычитается штраф в размере 500 фунтов за каждые 0,25 уз не добранные до 31. Если скорость на испытаниях не достигнет 30 узлов - корабль в казну не принимался.

Проектная мощность машин тройного расширения на "Магне" составляла 7200 и.л.с. На испытаниях он развил 30,713 уз при максимальной мощности в 7659 и.л.с. На двух из его четырёх водотрубных котлов системы Шульца-Торникрофта имелось дополнительное оборудование для нефтяного отопления. Нормальный запас угля составлял 80 т; максимальная вместимость бункеров - 96,2 т угля и 16 т нефти.

Комментарий. На "Магне" были установлены две вертикальные четырехцилиндровые паровые машины тройного расширения. Диаметры цилиндров составляли 508 мм для цилиндра высокого давления, 749,3 мм для цилиндра среднего давления и 787,4 мм для цилиндра низкого давления. На эсминце было установлено четыре котла "Шульц- Торникрофт". Рабочее давление в котлах - 16,9 кг/см2. Помимо главных механизмов от котлов запитывалось и вспомогательное оборудование: пародинамо, воздушные компрессоры, шпиль, опреснители и рулевая машина. Дальность плавания оценивалась в 2800 миль на 15 узлах.

В отличие от контракта на постройку "Моде", контракт с фирмой "Торникрофт" не оговаривал никаких премий и штрафов относительно результатов испытаний на полный ход. Единственным требованием было достижение хода в 30,5 уз на трёхчасовых испытаниях, что и было выполнено.

На остальных четырёх истребителях - "Вале", "Рагнаре", "Сигурде" и "Видаре" - были установлены котлы и механизмы, изготовленные фирмой "Мотала Веркстадс АБ". Контрактом на поставку машин предусматривалось, что средняя скорость в ходе трёхчасовых испытаний должна быть не менее 30 узлов. Все четыре корабля показали на испытаниях заявленную скорость, однако, с минимальным превышением. Например, "Рагнар" развил 30,220 уз, "Сигурд" - 30,660 уз, "Видар" - 30,425 уз. При испытаниях на полный ход "Вале" развил 31,1 уз, "Рагнар" - 31,3 уз, "Сигурд" - 30,8 уз, "Видар" - 31,3 уз.

"Хугин" и "Мунин" имели турбинную энергетическую установку. Морское министерство отдало предпочтение немецкой компании АЭГ, имевшей лицензию на производство турбин Кёртиса. На истребители были установлены однокорпусные агрегаты прямого действия мощностью 10 500 л.с. при 800 об/мин. В отличие от предыдущих кораблей серии, они имели двойные гребные винты, чтобы избежать падения эффективности их работы при высоких оборотах. Турбинные истребители имели небольшое преимущество в скорости хода ("Хугин" развил 31,25 уз, "Мунин" - 32,3 уз) при несколько меньшем расходе пара.

Турбина прямого действия состояла из чётырёх тройных колёс и пятнадцати реактивных ступеней. Турбина заднего хода имела одно тройное колесо и один ротор барабанного типа. Упорные подшипники многовтулочного типа имели склонность к перегреву и оборудовались дополнительным приспособлением водяного охлаждения внутренних полостей при помощи забортной воды для сохранения рабочей температуры.

Погрузка угля на "Мунин" во время Первой мировой войны. Хорошо видно бортовое 75-мм орудие

ВООРУЖЕНИЕ НА МОМЕНТ ВВОДА В СТРОЙ Корабль  "Mode" 6х57-мм M/89B 2х450-мм М/02 "Мадпе" 6*57-мм М/89В 2х450-мм М/04 "Wale" 2*75-мм М/05; 4*57-мм М/89В 2х450-мм М/04 "Ragnar" 4х75-мм М/05 2х450-мм М/04 "Sigurd" 4х75-мм М/05 2х450-мм М/04 "Vidar" 4х75-мм М/05 2х450-мм М/04 "Hugin" 4х75-мм М/05; 2x6,5-мм пул. М/10 2х450-мм М/04 "Munin" 4х75-мм М/05; 2x6,5-мм пул. М/10 2х450-мм М/04

Вооружение

"Моде" нёс шесть скорострельных 57-мм орудий образца 1889 г. (57 mm М/89В): одну на открытом мостике, одну на юте, остальные на шкафуте, по две с каждого борта. Два однотрубных 450-мм торпедных аппарата образца 1902 г. (45 cm М/02) располагались по диаметральной плоскости в поворотных установках. На борт могли приниматься четыре торпеды. На мостике устанавливался 40-см прожектор фирмы "Шукерт". В 1912 году был добавлен 6,5-мм пулемёт типа М/10.

"Магне" нес такое же вооружение, как и "Моде", в 1912 году на нём были установлены два 6,5-мм пулемёта. Также "Магне" стал первым боевым кораблём, оснащенным моторной шлюпкой.

На "Вале" пару 57-мм орудий на мостике и на юте заменили на 75-мм пушки образца 1905 г. (75 mm М/05). В течение 1911 года на него были установлены два 6,5-мм пулемёта М/10. Два 450-мм торпедных аппарата были модели М/04, в 1917 году их заменили на два двухтрубных М/14.

Остальные корабли несли четыре 75-мм орудия М/05, два 6.5- мм пулемёта М/10 и два 450-мм торпедных аппарата М/04, замененные в 1917 г. на два двухтрубных М/14.

57-мм орудие М/89В было разработано в Финспонге для защиты от атак миноносцев. Конструкция орудия базировалась на оригинальной британской разработке Максима-Норденфельда, оно устанавливалось на всех броненосцах береговой обороны, крейсере "Фюльгия" и минных крейсерах. Всего было выпушено около 200 экземпляров этого типа. Длина ствола составляла 55 калибров, скорострельность - около 20 выстр./мин, теоретическая дальность стрельбы - 5500 м.

75-мм орудие М/05 было разработано фирмой "Бофорс" специально для эсминцев шведской постройки, кроме того, оно устанавливалось на броненосцах береговой обороны типа "Сверье". Скорострельность орудия составляла 30 выстрелов в минуту.

Эсминцы типа "Моде" нести торпеды Уайтхеда, имевшие в шведском флоте обозначение М/02, вес 618 кг, скорость до 30 узлов, максимальную дальность хода до 1000 м. Заряд боевой части был эквивалентен 60 кг пироксилина. Торпеда типа М/04 имела большую скорость и вес боевой части - 34 уз и 70 кг соответственно.

Торпеда М/14, которую шведские эсминцы приняли на вооружение в 1916 году, стала первым изделием новой торпедной мастерской военно-морской верфи в Карлскроне. Это была первая торпеда собственной разработки с двигателем испарительного типа, применённая в шведском флоте; также она использовалась на броненосцах береговой обороны типа "Сверье". Длина торпеды составляла 5,6 м, вес - 768 кг, дальность хода - 3000 м на 36 узлах. Боевая часть вместо пироксилина содержала заряд в 100 кг ТНТ.

В 1939 году, в преддверии Второй мировой войны, на эсминцах шведской постройки кормовое 75-мм орудие заменили на спаренный 25-мм зенитный автомат М/32. Тогда же 6.5- мм пулемёты заменили на 8-мм одиночные зенитные пулемёты М/36. Были смонтированы два бомбосбрасывателя типа С, на борт принимался запас в 16 глубинных бомб М/33. Также эсминцы в спешном порядке были оборудованы съёмными минными рельсами.

"Вале" накануне Первой мировой войны

Карьера

После приёмки флотом каждый эсминец спешно снаряжали и вводили в строй. Первая пара - "Моде" и "Магне" - приняла участие в шведско-норвежском конфликте осенью 1905 года.

Во время Первой мировой войны все восемь кораблей проделали гигантскую работу по охране шведского побережья, главным образом- балтийского, однако они бывали и в Эресунне, и на западном побережье. Главной задачей являлись эскортная служба и разведка, причиной этому послужили несколько случаев обнаружения подводных лодок. Так продолжалось до 1918 года, когда в строй вступили еще два эсминца - "Врангель" и "Вахтмейстер", но к тому времени война уже близилась к завершению.

Из вахтенных журналов кораблей следует, что с августа 1914 г. и до конца 1917 г. каждый из эсминцев класса "Моде" прошёл в среднем около 40 000 миль - два кругосветных путешествия. Например, "Рагнар" за девять недель 1917 г. прошёл не менее 6090 миль.

У концу Первой мировой войны эсминцы были уже сильно изношены, однако остались в составе Прибрежного флота и принимали участие в учениях вплоть до 1930 года. Только "Моде" находился в столь плохом состоянии, что сразу после войны был выведен из состава действующего флота, а в 1928 году окончательно списан.

Состояние "Магне" также было очень плохим, и после войны он также не привлекался к активной службе. Однако он продолжал числиться в составе флота до 1936 года, а списан был в 1937 г.

К 1930 году, когда в строй вступили современные эсминцы классов "Эреншёльд" и "Клас Хорн", оставшиеся шесть истребителей считались уже устаревшими и были переведены во вторую линию.

В сентябре 1939 г. вспыхнула Вторая мировая война, и корабли спешно вернули в строй, провели небольшую модернизацию и включили в состав сил местной обороны флота. Начался новый период утомительного патрулирования вдоль побережья Швеции по поддержанию нейтралитета. "Вале" и "Мунин" находились в таком плохом состоянии, что были списаны к октябрю 1940 г. Остальные же оставались в составе флота до 1947 года.

Хроника службы

"Моде"

"Моде" был спущен на воду 22 июля 1902 г. на принадлежащей Ярроу верфи в Попларе и зачислен в состав шведского флота 19 сентября того же года, четыре дня спустя после последних заводских испытаний.

Он базировался на военно-морскую базу Карлскрона, когда летом 1905 года начался так называемый Кризис Унии (политическое противостояние между Швецией и Норвегией). Прибрежная эскадра (позднее Прибрежный флот) вышел из Карлскроны и направился к архипелагу Бохуслэн, где начал подготовку к боевым действиям. "Моде" входил в 3-й дивизион совместно с минными крейсерами "Клас Хорн" и "Клас Уггла".

Командовал Прибрежной эскадрой контр-адмирал Вильгельм Дюрссен. Его приказы, среди прочего, уделяли внимание предотвращению внезапной атаки норвежских миноносцев - вероятно, он внимательно изучил события рокового столкновения эскадры адмирала Рожественского с британскими рыбаками у Доггер-банки несколькими месяцами ранее. Выход из Карлскроны был рассчитан так, чтобы переход через Эресунн был совершён при дневном свете. В качестве передовой базы будущих операций эскадры был выбран Клевсанд. Главной задачей "Моде" была очистка Осло- фьорда от вражеских миноносцев.

После того, как переговоры по мирному решению вопроса между двумя странами зашли в тупик, Дюрссен выдвинул свою эскадру ближе ко входу в Осло-фьорд. "Моде" занимался разведкой в норвежских водах. 7 сентября под командой капитана[*В русском флоте того времени звание примерно соответствовало лейтенанту, позднее - старшему лейтенанту - прим, переводчика.] Юна Кристофера Шнейдлера, он сделал успешный двухдневный рейд в район Фредрикстада и Валё- арны, где собрал жизненно важную информацию о вражеских укреплениях.

После этого похода по шведскому флоту начала ходить история о том, как "Моде" во время ночного рейда на высокой скорости прошёл весь Осло-фьорд, подошёл к центральной набережной Осло, где оставил спасательный круг, на котором было написано имя корабля. Это должно было послужить предупреждением норвежцам, вроде англо-американского "Killroy was here" - "Здесь был Киллрой". Однако это, хорошая история - это не более чем красивая легенда, которая никогда не была правдой.

Во время Первой мировой войны "Моде" был придан Береговому флоту, где добросовестно отслужил всю войну. Основной задачей была охрана торгового судоходства вдоль побережья. К концу войны эсминец был сильно изношен, и его вывели из состава действующего флота. 24 февраля 1928 г. он был списан. С него сняли все полезное оборудование и превратили в корабль-цель, "Моде" был потоплен 28 августа 1936 г.

"Моде" в Стокгольмском архипелаге, около 1905 г.

"Магне"

"Магне" был спущен на воду на верфи Торникрофта в лондонском пригороде Чисвик 8 августа 1905 г. 15 сентября он был принят шведским флотом и направился прямо в Гётеборг на верфь "Линдхолменс" для спешного дооснащения и приёмки снабжения по штату военного времени. 17 сентября "Магне" включили в состав Прибрежной эскадры, однако к тому времени переговоры между Швецией и Норвегией успешно завершились, и обе стороны остановили лихорадочную подготовку к войне. Эсминец успел принять участие в заключительных манёврах у западного побережья перед возвращением эскадры в Карлскрону поздней осенью.

С началом Первой мировой войны "Магне" был придан Прибрежной эскадре, где решал такие же задачи, как "Моде" и остальные эсминцы. 5 октября 1915 г. он отправился к Готска-Сандён, где была обнаружена неизвестная подлодка. "Магне" под командованием капитана Свена Якоба Даля подошёл к субмарине, стоявшей на якоре. Лодка погрузилась и взяла курс на "Магне". Была сыграна боевая тревога, на торпеды были установлены зарядные отделения. Спустя час подлодка всплыла у борта эсминца и подняла русский флаг. Капитан Даль перешёл на борт субмарины и выяснил, что это "Алигатор". Ввиду бурного моря и плохой погоды она не могла уйти, поэтому её командир просил разрешения остаться в шведских водах на 24 часа. Разрешение было получено, "Магне" остался около лодки для охраны. По истечении 24 часов "Алигатор" ушёл.

18 мая 1917 г. "Магне", совместно с миноносцем "Веста", сопровождал несколько британских торговых судов между Симрисхамном и Сандхаммареном, что на южном побережье, когда к ним приблизился цеппелин. По воздушному кораблю было сделано несколько предупредительных холостых выстрелов, после чего он скрылся в южном направлении.

Ввиду сильного износа, "Магне", как и "Моде", по окончании войны сочли непригодным к дальнейшей службе. Однако он продолжал числился в составе флота до 1936 года, когда было принято решение о его списании. Это произошло 1 июля 1937 г. Как и "Моде", "Магне" стал плавучей мишенью, однако так и не был потоплен. В 1941 году было предложено пустить его на слом, и 13 мая 1943 г. эсминец был продан на металлолом.

"Вале" накануне Первой мировой войны

"Вале"

"Вале" был спущен на воду в Мальмё на верфи "Кокумс Меканиска Веркстадс АБ" 21 сентября 1907 г. и предан флоту 11 апреля 1908 г.

09 "Вале" накануне Первой мировой войны

Во время летних учений 1910 года в Стокгольмском архипелаге эсминец на полном ходу вылетел на мель. Он был снят с мели буксирами шведской спасательной компании "Нептунболаэт" и отведён на стокгольмскую военную верфь для ремонта тяжелых повреждений корпуса.

В Первую мировую войну "Вале" с "Видаром", "Сигурдом" и "Рагнаром" сформировали дивизион эсминцев Прибрежной эскадры. Он вместе с систершипами охранял германский минный заградитель "Альбатрос", повреждённый огнём русских кораблей и выбросившийся на берег возле лоцманской станции Куппенс, что на восточном берегу острова Готланд 2 июля 1915 г. Повреждения "Альбатроса" были осмотрены специалистами компании "Нептунболаэт", и было принято решение о снятии минзага с мели, буксировке в Форёсунн и его аресте. Работы по буксировке прошли 2 сентября под охраной "Вале" и "Магне".

Месяцем позже, 19 октября 1915 г., немецкий пароход "Йоханнес Русс" был взят на абордаж британской субмариной в районе Ландсорта. Несмотря на пробоину в корпусе от подрывного заряда, судно осталось на плаву. Когда "Вале" достиг места событий, он принял на борт часть команды парохода и вызвал на место спасателей "Нептунболаэт" для спасения судна, однако оно затонуло при буксировке. "Вале" оставался некоторое время на месте для предотвращения враждебных действий британских подлодок в шведских территориальных водах.

После войны на "Вале" установили высокий, защищённый от ветра мостик, а носовую трубу удлинили для зашиты вахтенных от дыма. Между войнами эсминец принимал участие в большинстве учений флота, однако к началу Второй мировой войны он был признан негодным к активной службе. Корабль был выведен из состава флота 10 августа 1940 г. и оставлен в резерве до конца войны. Он был потоплен в качестве мишени огнём эсминца "Евле" и береговых батарей.

"Рагнар"

"Рагнар" был спущен на воду в Мальмё на верфи "Кокумс Меканиска Веркстадс АБ" 30 мая 1908 г. и предан флоту 20 января 1909 г. Во время Первой мировой войны он принимал участие в мероприятиях по охране нейтралитета. 7 июля 1916 г. "Рагнару" было приказано направиться на юго-восток от Ландсорта, где, согласно сообщению, немецкие эсминцы расстреливали британский пароход "Данбартон" из Ньюкасла. К тому времени, когда эсминец подошёл к месту событий, немецкие корабли уже ушли.

С началом Второй мировой войны "Рагнар" был срочно дооснащён и вновь привлечен к охране нейтралитета в составе местных сил Карлскроны. Вместе со своим систершипом "Сигурдом" "Рагнар" всю войну действовал в составе этого соединения, исключение составил период весной 1941 года, когда эсминец передали отряду Висбю.

13 июня 1947 г. "Рагнар" был исключён из списков флота и продан на слом.

"Сигурд" в 1919 г. Обратите внимание на надстроенный шельтердек, удлиненную первую трубу и "воронье гнездо" на фок-мачте

"Видар" во время визита в Киль в 1925 г. У корабля перестроен мостик и установлена радиостанция

"Сигурд"

9 сентября 1906 г. с верфью "Линдхолменс Веркстадс АБ" из Гётеборга был заключён контракт на постройку эсминца "Сигурд"; корабль был спущен на воду 19 сентября 1908 г., а передан флоту 22 апреля 1909 г. Весной эсминец успешно прошёл испытания в Дана-фьорде, сдаточные испытания провели на мерной миле в Эресунне во время перехода в Карлскрону.

6 июня 1916 г. "Сигурд" предотвратил абордаж британского парохода "Пенденнис" из Фалмута дивизионом немецких эсминцев. Когда он приблизился на высокой скорости, немецкие корабли прекратили свою миссию.

Между войнами на "Сигурде" по обеим сторонам мостика надстроили шельтердек и удлинили носовую трубу.

После начала Второй мировой "Сигурд", как и его систершипы, прошёл небольшую модернизацию для службы в местных силах. Он был придан отряду Карлскроны, где и прослужил всю войну. 13 июня 1947 г. "Сигурд" был исключён из состава флота, однако продан на слом только в 1961 году.

"Хугин" во время визита в Фредериксхавн (Дания), 16 июля 1926 г.

"Мунин" в военно-морской базе Стокгольма, 1929 г. На заднем плане видны броненосец береговой обороны "Манлигхетен" и тендер "Сёкарен"

"Видар"

"Видар" был спущен на воду в Мальмё на верфи "Кокумс Меканиска Веркстадс АБ" 6 сентября 1909 г. и предан флоту 14 апреля 1910 г.

После Первой мировой войны он служил в составе Прибрежного флота. Ночью 8 июня 1922 г. "Видар" и "Сигурд", совместно со вторым дивизионом, состоящим из эсминцев "Врангель" и "Вахтмейстер", проводили торпедные учения. Выполняя маневр при подъёме на борт практических торпед, "Видар" врезался в правый борт "Вахтмейстера" впереди мостика. Полубак "Видара" был свернут влево, трое матросов были тяжело ранены. У "Вахтмейстера" на протяжении 20 м была разрушена обшивка. Чтобы предотвратить гибель корабля, "Видар" ошвартовали между "Врангелем" и "Сигурдом" и отбуксировали в Бергквару. Во время ремонта на эсминце установили полностью закрытый мостик и увеличили высоту передней трубы. Летом 1925 года корабль посетил Киль.

Во время Второй мировой войны "Видар" был придан территориальным силам Стокгольма, где и прослужил в течение всей войны. "Видар" был исключён из состава флота 13 июня 1947 г. и потоплен как плавучая мишень недалеко от Мерсгарна.

"Хугин"

"Хугин" был спущен на воду на верфи "Гётеборг Нюа Веркстадс АБ" в Гётеборге 10 декабря 1910 г., сдан флоту 20 июня 1911 г.

Во время Первой мировой войны эсминец входил в патруль по поддержанию нейтралитета. Совершил поход к Мосескару на западном побережье, неподалёку от которого была обнаружена подводная лодка. Командовавший "Хугином" капитан И.А. Сассель произвёл предупредительный выстрел, чтобы субмарина остановилась. Это оказалась немецкая подлодка [*UB 20 - прим, переводчика.], её командир объяснил, что не знал о своём нахождении в шведских территориальных водах, после чего развернулся и ушёл в море.

Во время Второй мировой войны "Хугин" вводился в строй дважды: летом 1943 и весной 1945 года, оба раза он включался в состав Стокгольмского отряда. "Хугин" был исключён из состава флота 13 июня 1947 г. и продан на слом двумя годами позже.

"Мунин"

"Мунин" был спущен на воду на верфи "Кокумс Меканиска Веркстадс АБ" в Мальмё 5 декабря 1912 г. и предан флоту 10 января 1913 г.

Во время Первой мировой войны "Мунин", как и его систершипы, входил в патруль по поддержанию нейтралитета. Большую часть этого периода эсминцем командовал принц Вильгельм. К началу Второй мировой войны корабль был сильно изношен и признан негодным к активной службе. "Мунин" был выведен из состава флота 18 октября 1940 г. и продан на слом в Карлскроне, но был потоплен в 1946 году, служа мишенью для бомбардировщиков.

"Хугин" в камуфляжной раскраске с "полосами нейтралитета" в период Второй мировой войны

Наследие угольных истребителей

До окончания Первой мировой войны эсминцы класса "Моде" отлично справлялись с возложенными на них обязанностями. В 1918 году были введены в строй два следующих эсминца - "Врангель" и "Вахтмейстер". Они строились по модернизированному проекту с развитым полубаком и турбоагрегатами системы Лаваля шведского производства. Состав вооружения повторял вооружение предыдущих кораблей, что сделало новые корабли устаревшими ещё до ввода в строй.

За время войны водоизмещение эскадренных миноносцев выросло до 1200 тонн, турбозубчатые агрегаты стали стандартом, вооружение включало не менее трёх 120-мм орудий и шести торпедных труб. Стали устанавливаться зенитные орудия и приборы центральной наводки.

В 1924 г. были выделены средства на строительство двух эсминцев согласно таким требованиям. Эти два корабля - "Эреншёлд" и "Норденшёлд" - стали первыми современными эсминцами шведского флота, спустя пять лет за ними последовали еще две единицы данного типа - "Клас Хорн" и "Клас Уггла".

Curt Borgenstam, Швеция Литература и источники:

• Borgenstam С., Insulander R, Kaudern G. Jagare. Med svenska flottans jagare under 80 ar. - C.B. Marinlitteratur, 1982.

• Ellsen J. (ed). Svensk torped 100 ar. - Katrineholm 1976.

• Engstrom I. Arsberattelse i skeppsbyggeri och maskinvasende ar 1910// "Tidskrift i Sjovasendet", 1910.-P.575-576.

• Holmquist A. Flottans beredskap 1938-1940. - Stockholm, 1972.

• Jung I. The marine turbine. A historical survey by a Swedish engineer. Part 1: The days of coal and steam 1897-1927 // "Maritime Monographs and Reports", No.50. - 1982.

• Kull A. Fyrtio jagare pa sextio ar// "Forum Navale", 19/20, 1964.

• Flottans neutralitetsvakt. - Kungl. Sjoforsvarsdepartementet, 1919.

• Nilsson P. (ed). Kockums marina fartyg. - Malmo, 2008.

• Von Hofsten G., Waernberg J. Orlogsfartyg. Svenska maskindrivna fartyg under tretungad flagg. - SMB, 2003.

• Von Hofsten G., Rosenius F. (eds). Kustflottan. De svenska sjostridskrafterna under 1900- talet. - KOMS, 2009.

• Westerlund K-E. Svenska orlogsfartyg 1855-1905 // "Marinlitteraturforeningen", nr.75. - 1992.

• Ahlund B. Historia kring Flottans kanoner// "Marinlitteraturforeningen", nr.84. - 2001.

Владимир СУТОРМИН

Сторожевые катера постройки Додейнопольской и Золотовской верфей

Пограничный катер ПК-107 Лодейнопольской верфи, 1927г.

Во второй половине 1920-х годов, в связи с необходимостью замены изношенных пограничных кораблей и катеров, полученных в начале десятилетия и в основном выпущенных до 1918 года, начался поиск путей восполнения корабельно-катерного состава морпогранохраны в связи с его естественной убылью. Из-за ограниченных возможностей судостроительной промышленности, и так перегруженной заказами военного флота, пограничники столкнулись с большими трудностями в размещении заказов для строительства своих судов.

В 1925 г. постройку пограничных катеров удалось начать на Лодейнопольской верфи. Катера строились в деревянном корпусе с диагональной обшивкой, имели водоизмещение около 35 т, размерения 22,6x3,8x1,5 м. Два двигателя мощностью 300 л.с. позволяли развивать скорость хода 12,5 уз, дальность плавания составляла 450 миль. В экипаж катера, имевшего на вооружении 47-мм пушку (перед войной были заменены на 45-мм орудия 21-К) и 7,62-мм пулемет, а также прожектор и радиостанцию, входило 12 человек.

С 1925 до 1928 г. на Лодейнопольской верфи удалось построить восемь катеров (ПК-101 - ПК-108), которые поступили в части морпогранохраны на Черном море. ПК-101 вошел в состав Одесской морской пограничной базы, там же числились дислоцировавшиеся в Очакове ПК-105 и в Скадовске - ПК-108. В состав Севастопольской пограничной базы вошли ПК-102 (с дислокацией в Евпатории), ПК-104 (Ялта) и ПК-106 (Феодосия). В составе Новороссийской пограничной базы несли службу ПК-103 (Туапсе) и ПК-107 (Новороссийск)

Подъем на причал катера ПК-102, 1932 г.

До конца 1930-х годов катера лодейнопольской постройки несли службу на Черном море, а затем были переданы в качестве учебных в 1-ю (Балаклава), 2-ю (Одесса, затем Анапа) и 4-ю (Махачкала) морпограншколы НКВД. В 1941 г. эти катера были переименованы в К-230, К-231, К-240, К-244 (черноморские), К-425, К-426, К-427, К-428 (каспийские). Махачкалинские катера К-425 - 428 в июне-июле 1941 г. вновь были возвращены на Черное море, где вошли в состав различных подразделений охраны водного района черноморских баз.

Не все они встретили Победу. СКА № 0103 (бывший К-425) 14 ноября 1941 г. ввиду неисправности и невозможности эвакуации был взорван личным составом в Балаклаве. СКА № 0133 (бывший К-240) 12 мая 1942 г. был потоплен в районе Керчи авиацией противника. Остальные катера, за исключением погибших, в 1945 году были возвращены пограничникам, но ввиду значительного износа практически сразу списаны.

Поскольку в 1928 г. Лодейнопольская верфь была ликвидирована, дальнейшее строительство пограничных катеров, получивших индекс ЗК (Золотовский катер), было развернуто по оригинальному проекту А.Л. Золотова на его частной судостроительной верфи.

Катера ЗК проектировались на основе 19-метровых сторожевых катеров Золотовской верфи, строившихся в 1915-1918 гг., прошедших проверку в условиях боевых действий Первой мировой и Гражданской войн и зарекомендовавших себя как прочные, маневренные и мореходные катера с достаточными скоростью и вооружением. Кроме того, такие катера использовались в качестве пограничных в начале 20-х годов и неплохо проявили себя.

Новые катера конструктивно повторяли серию выпуска 1918 г. и имели деревянный корпус с двухслойной сосновой диагональной обшивкой, которая позволила добиться увеличения его прочности без возрастания массы. При наборе такой диагональной обшивки, крепившейся к набору корпуса шурупами, пазы каждого слоя планок располагались под углом 45° к линии киля и под углом 90° к пазам предыдущего слоя. Форштевень, киль, шпангоуты изготавливались из дуба, бимсы, стрингеры, настил верхней палубы были сосновыми. Конструкция катера предусматривала одноотсечную непотопляемость. Для экипажа имелись одноместная каюта и жилой кубрик.

Занятия экипажа одного из катеров Лодейнопольской верфи

ПК-103 на прибрежной отмели

Справа налево: ПК-101, ПК-103 и ПК-102

ЗК имели нормальное водоизмещение 18 т, полное -19 т, наибольшую длину - 19,8 м, ширину - 3,3 м, осадку - 1,2 м. На катере имелся один полубалансирный руль, пост управления которым размещался в ходовой рубке. На ЗК устанавливались два бензиновых двигателя "Стерлинг" по 300 л.с. каждый, которые имели эшелонное расположение в одном машинном отделении. На части катеров (К-326, 327, 331) стояли моторы "Арес". В качестве движителей использовались два трехлопастных винта диаметром 0,68 м. Имелся водоотливной насос "Гарда". Катер принимал 2 т топлива (авиабензина Б-70) и 0,1 т пресной воды. Скорость хода составляла 16 уз полным ходом и 13 уз экономическим, дальность плавания экономическим ходом достигала 350 миль. Мореходность не превышала 4 балла.

Данные катера вооружались 45-мм орудием 21-К и 7,62-мм пулеметом Максима (во время войны заменялся на 12,7-мм ДШК). Часть катеров ЗК не имела пушки, на них устанавливались два пулемета. На борт принималось до 8 глубинных бомб М-1. Навигационное оборудование включало два компаса ГУ-5. Средства связи были представлены радиопередатчиком 5-АКА, радиоприемником "Куб-4" и сигнальным прожектором Ратьера.

Якорное устройство включало один выбиравшийся вручную адмиралтейский якорь весом 25 кг и 70-м якорную цепь. Экипаж составлял 10 человек (1 начсостава, 5 старшин, 4 рядовых). На ЗК, не имевших орудия, командиром катера был старшина.

Всего на верфи Золотова (с 1930 г. - Судостроительная мастерская морпогранохраны ОГПУ) с 1928 по 1932 г. было построено 16 катеров ЗК, из которых девять поступили на Черное море и семь - на Балтику. Дальнейшая судьба их сложилась следующим образом:

ПК-239 (с27.08.1935-ПК-70,с9.01.1941 -К-206,с4.09.1941 - СКА № 043, с 25.11.1943 - СКА № 08, с 21.05.1944 - СК- 43, с 7.04.1947 - К-43) до 15.06.1938 входил в состав морпогранохраны НКВД УССР с дислокацией в Одессе, затем до 30.08.1940 был в составе 26-го Одесского морпогранотряда, до 21.02.1941 - 2-го Черноморского отряда пограничных судов (далее - ОПС) (Балаклава), затем - в составе 4-го Черноморского ОПС в Килие, где и встретил войну. В дальнейшем вошел в 3-й дивизион сторожевых катеров (ДСКА) ЧФ.

11.04.1942 в Туапсе поврежден в результате авианалета. С 26.08.1942 находился в распоряжении Особого отдела НКВД ЧФ. 21.06.1945 возвращен пограничным войскам. В начале 1950-х гг. списан и исключен из состава морчастей пограничных войск.

ПК-247 (с 27.08.1935 - ПК-55, с 9.01.1941 - К-193, с 4.09.1941 - СКА № 013) до 15.06.1938 входил в состав морпогранохраны НКВД УССР, затем до 30.08.1940 был в составе 26-го Одесского морпогранотряда (Одесса), до 21.02.1941 - 1-го Черноморского ОПС (Одесса), в феврале 1941 г. включен в 4-й Черноморский ОПС (Килия), с сентября 1941 г. - в 3-м ДСКА ЧФ. В ходе Керченско-Феодосийской десантной операции (командир - лейтенант А.В. Власов) 29.12.1941 получил тяжелые повреждения в результате попадания двух снарядов. Командир катера лейтенант Власов за отвагу и мужество, проявленные при высадке десанта, был награждён орденом Красного Знамени, его помощник лейтенант Неверов награждён орденом Красной Звезды. Во время выгрузки войск второго эшелона десанта 31.12.1941 СКА № 013 был потоплен авиацией противника в Феодосии.

ПК-105 в море, 1930-е гг.

Монтаж пулемета ДШК на одном из лодейнопольских катеров Черноморского флота, июль 1943 г.

ПК-248 (с27.08.1935-ПК-56,с9.01.1941-К-194, с4.09.1941- СКА № 023, с 21.05.1944 - СК-23, с 21.09.1945 - К-23) до 15.06.1938 - в составе морпогранохраны НКВД УССР (Одесса), затем до 30.08.1940 - 26-го Одесского морпогранотряда, до 21.02.1941 - 1-го Черноморского ОПС (Одесса), затем включен в 4-й Черноморский ОПС (Килия), с сентября 1941 г. вошел в 3-й ДСКА ЧФ. Принимал участие в Новороссийской и Керченско-Эльтигенской десантных операциях. 27.06.1942 (командир - мичман С.А. Маслов) в Севастополе поврежден при авианалете. 12.07.1943 в результате авианалета убиты два и ранены три человека. 21.06.1945 возвращен пограничным войскам, перевезен по железной дороге в Баку и включен в состав 2-го ОДСКР (Порт-Ильич). 27.03.1952 списан и исключен из состава морчастей пограничных войск.

ПК-249 (с 27.08.1935 - ПК-57, с 9.01.1941 - К-195, с 4.09.1941 - СКА № 033, с 21.05.1944 - СК-33, с 7.04.1947 - К-345) до 15.06.1938 - в составе морпогранохраны НКВД УССР (Одесса), затем до 30.08.1940 - 26-го Одесского морпогранотряда, до 21.02.1941 - 2-го Черноморского ОПС (Балаклава), затем - в 4-м Черноморском ОПС (Килия), с сентября 1941 г. - в 3-м ДСКА ЧФ. Участвовал в Новороссийской и Керченско-Эльтигенской десантных операциях. 1.11.1943 у Эльтигена поврежден артогнем противника, убит командир катера ст. лейтенант А.П. Мартыненко. 21.06.1945 возвращен пограничным войскам, вошел в состав 11-го Черноморского ОДСКР (Одесса), затем - 3-й морпограншколы (Ленинград). В начале 1950-х гг. списан и исключен из состава морчастей пограничных войск.

ПК-250 (с 27.08.1935 - ПК-58, с 9.01.1941 - К-196, с 17.12.1941 - СКА № 0128) до 15.06.1938 - в составе морпогранохраны НКВД УССР (Одесса), затем до 30.08.1940 - 26- го Одесского морпогранотряда, до 21.02.1941 - 1-го Черноморского ОПС (Одесса), затем - в 3-м Черноморском ОПС (Батуми), с сентября 1941 г. - в 8-м ДСКА ЧФ. Участвовал в Керченско-Феодосийской десантной операции. 26.10.1942 исключен из состава ВМФ как пришедший в негодность к дальнейшей эксплуатации.

ПК-251 (с 27.08.1935 - ПК-72, с 9.01.1941 - К-208, с 4.09.1941-СКА № 073, с21.05.1944-СК-73, с 10.10.1945- К-321) до 15.06.1938 - в составе морпогранохраны НКВД УССР (Одесса), затем до 30.08.1940 - 37-го Батумского морпогранотряда, до 21.02.1941 - 3-го Черноморского ОПС (Батуми), затем - в 4-м Черноморском ОПС (Килия), с сентября 1941 г. - в 3-м ДСКА ЧФ. Участвовал в Новороссийской (командир — мл. лейтенант В.И. Довженко) десантной, Новороссийско-Таманской наступательной и Керченско-Эльтигенской десантной операциях. 9.03.1943 в районе Новороссийска получил ряд повреждений при авианалете. 10.09.1943 при высадке десанта в Новороссийске поврежден снарядом противника, отбуксирован в Геленджик. Подорвался на мине 7.11.1943 у Эльтигена. 18.11.1943 исключен из состава ВМФ, впоследствии поднят и введен в строй. 21.06.1945 возвращен пограничным войскам, перевезен по железной дороге на Балтику и 10.10.1945 зачислен в состав 5-го Балтийского ОДСКР в Тронгзунде. 24.06.1946 списан и исключен из состава морчастей пограничных войск.

Сторожевой катер И-36 в камуфляжной окраске

Сторожевой катер И-36 в камуфляжной окраске

ПК-253 (с 27.08.1935 - ПК-71, с 9.01.1941 - К-207, с 4.09.1941 - СКА № 063) до 15.06.1938 входил в состав морпогранохраны НКВД Грузинской ССР с дислокацией в Батуми, до 30.08.1940 - в состав 37-го Батумского морпогранотряда, до 21.02.1941 - в состав 3-го Черноморского ОПС (Батуми), затем - в 4-м Черноморском ОПС (Килия), с сентября 1941 г. - в 3-м ДСКА ЧФ. Участвовал в Керченско-Феодосийской десантной операции. Поврежден 11.02.1942 авиацией противника в Севастополе, 3 человека ранено. 1.06.1942 в Севастополе получил тяжелые повреждения от разорвавшейся вблизи бомбы и затонул.

ПК-58- (с 9.01.1941 - К-220, с 4.09.1941 - СКА № 053) до 15.06.1938 - в составе морпогранохраны НКВД УССР (Одесса), затем до 30.08.1940-37-го Батумского морпогранотряда, до 21.02.1941 - 3-го Черноморского ОПС (Батуми), затем - в 4-м Черноморском ОПС (Килия), с сентября 1941 - в 3-м ДСКА ЧФ. Участвовал в Новороссийской и Керченско-Эльтигенской десантных операциях. 2.06.1942 (командир - мичман И.Н. Капитан) тяжело поврежден авиацией противника в Севастополе, убиты два человека, три ранено. 4.11.1943 пропал (вероятно - подорвался на мине) в Керченском проливе, погибли 12 человек.

К-229 [*Не для всех катеров удалось установить их первоначальные наименования.] (с 4.09.1941 - СКА № 093, с 21.05.1944 - СКА-93) до 15.06.1938 входил в состав морпогранохраны Крыма (Севастополь), до 14.09.1939 - 27-го Крымского морпогранотряда, затем - 2-го Черноморского ОПС (Балаклава), с сентября 1941 г. - в 3-м ДСКА ЧФ. Участвовал в Новороссийской и Керченско-Эльтигенской десантных операциях. 21.06.1945 возвращен пограничным войскам. В начале 1950-х гг. списан и исключен из состава морчастей пограничных войск.

ПК-226 (с 27.08.1935 - ПК-66, с 9.01.1941 - К-328, с 11.09.1941 - И-37) до 15.06.1938 входил в состав 1-го Псковско-Гдовского дивизиона морпогранохраны, до 18.10.1940-в состав 8-го Псковского погранотряда, затем - в 1-й Балтийский ОПС (Тронгзунд), с сентября 1941 г. - в составе ОВР КБФ. 30.10.1941 затонул в районе о-ва Бьерке в Выборгском заливе в результате столкновения с МО № 101.

Сторожевой катер И-36 старшего лейтенанта М.А. Турченинова выходит на боевое задание

Пограничный катер К-40. Высоцк, 1948 г.

ПК-227 (с 27.08.1935 - ПК-67, с 9.01.1941 - К-329, с 11.09.1941 - И-38, с 6.10.1944 - СК-38, с 10.10.1945 - К-319) до 15.06.1938 входил в состав 1-го Псковско-Гдовского дивизиона морпогранохраны, до 18.10.1940 - в состав 8-го Псковского погранотряда, затем - в 1-й Балтийский ОПС (Тронгзунд), с сентября 1941 г. - в составе ОВР КБФ. 22.08.1942 (командир - лейтенант Соколенко) в Невской губе поврежден в результате столкновения с буксиром КП-2, катер выбросился на мель, позднее снят и отремонтирован. 25.05.1943 в Финском заливе поврежден артиллерией противника. 4.07.1944 в Выборгском заливе у о. Тейкорсари при обеспечении действий десанта ударился о камни и получил повреждения. 4.07.1945 возвращен пограничным войскам, вошел в состав 5-го Балтийского ОДСКР в Тронгзунде, 12.11.1947 списан и исключен из состава морчастей пограничных войск.

ПК-228 (с 27.08.1935 - ПК-68, с 9.01.1941 - К-330, с 11.09.1941 - И-39, с 6.10.1944 - СК-39, с 10.10.1945 - К-320) до 15.06.1938 входил в состав 1-го Псковско-Гдовского дивизиона морпогранохраны, до 18.10.1940 - в состав 8-го Псковского погранотряда, затем - в 1-й Балтийский ОПС (Тронгзунд), с сентября 1941 г. - в составе ОВР КБФ. 17.09.1943 в Кронштадте получил повреждения в результате столкновения с КТЩ-810. 4.07.1945 возвращен пограничным войскам, вошел в состав 5-го Балтийского ОДСКР в Тронгзунде, 1.04.1953 списан и исключен из состава морчастей пограничных войск.

ПК-229 (с 27.08.1935 - ПК-69, с 9.01.1941 - К-331, с 11.09.1941 - И-40, с 6.10.1944 - СК-40, с 10.10.1945 - К-40) до 15.06.1938 входил в состав 1-го Псковско-Гдовского дивизиона морпогранохраны, до 18.10.1940 - в состав 8-го Псковского погранотряда, затем - в 1-й Балтийский ОПС (Тронгзунд), с сентября 1941 г. - в составе ОВР КБФ. 7.05.1943 (командир- мл. лейтенант Н.М. Ермаков) в Невской губе поврежден артиллерией противника, вышли из строя двигатели, был отбуксирован в Кронштадт для ремонта. 27.06.1944 ошибочно атакован своими самолетами, получил повреждения. 4.07.1945 возвращен пограничным войскам, вошел в состав 5-го Балтийского ОДСКР в Тронгзунде. 8.12.1950 списан и исключен из состава морчастей пограничных войск.

ПК-230 (с 27.08.1935 - ПК-63, с 9.01.1941 - К-325, с 11.09.1941 - И-34, с 6.10.1944 - СК-34, с 10.10.1945 - К-316) до 15.06.1938 входил в состав 1-го Псковско-Гдовского дивизиона морпогранохраны, до 18.10.1940 - в состав 8-го Псковского погранотряда, затем - в 1-й Балтийский ОПС (Тронгзунд), с сентября 1941 г. - в составе ОВР КБФ. 14.10.1942 (командир - лейтенант В.В. Лавриков) поврежден артогнем противника в Невской губе, погибли командир и 4 краснофлотца. 4.07.1945 возвращен пограничным войскам, вошел в состав 5-го Балтийского ОДСКР в Тронгзунде, 12.11.1947 списан и исключен из состава морчастей пограничных войск.

ПК-231 (с 27.08.1935 - ПК-64, с 9.01.1941 - К-326, с 11.09.1941 - И-35, с 6.10.1944 - СК-35, с 10.10.1945 - К-317) до 15.06.1938 входил в состав 1-го Псковско-Гдовского дивизиона морпогранохраны, до 18.10.1940- в состав 8-го Псковского погранотряда, затем - в 1-й Балтийский ОПС (Тронгзунд), с сентября 1941 г. - в составе ОВР КБФ. 1.09.1944 (командир - лейтенант Кошкин) в 14:50 в результате неправильного маневрирования ударился о западную кромку Кронштадтских ворот, получил пробоину, сломано 10 шпангоутов. 4.07.1945 возвращен пограничным войскам, вошел в состав 5-го Балтийского ОДСКР в Тронгзунде, 12.11.1947 списан и исключен из состава морчастей пограничных войск.

ПК-232 (с 27.08.1935 - ПК-65, с 9.01.1941 - К-327, с 11.09.1941 - И-36, с 6.10.1944 - СК-36, с 10.10.1945 - К-318) до 15.06.1938 входил в состав 1-го Псковско-Гдовского дивизиона морпогранохраны, до 18.10.1940 - в состав 8-го Псковского погранотряда, затем - в 1-й Балтийский ОПС (Тронгзунд), с сентября 1941 г. - в составе ОВР КБФ. 26.05.1944 в Усть-Луге был поврежден авиацией противника. 4.07.1945 возвращен пограничным войскам, вошел в состав 5-го Балтийского ОДСКР в Тронгзунде, 12.11.1947 списан и исключен из состава морчастей пограничных войск.

Расчет 45-мм пушки на одном из катеров типа ЗК

Экипаж сторожевого катера И-40 младшего лейтенанта Ермакова (в центре), 31 мая 1943 г.

Литература и источники:

• Баскаков И.Я., Гольман Б.Е. и др. Судостроительная фирма "Алмаз". - СПб.: Гангут, 2001.

• Мошков Ф.А. Морская пограничная охрана России: от Петра I до наших дней. - М.: 2007.

• Пограничные войска СССР. Сборник документов и материалов. 1918-1928 / Соловьев Е. Д., Чугунов А. И. и др.; под общей редакцией Матросова В.А. - М.: Наука, 1973.

• Портных В.И., Баскаков И.Я., Мангаев Г.А. Центральное морское конструкторское бюро "Алмаз". - СПб., 2005.

• Потери боевых кораблей и судов Военно-Морского Флота, транспортных, рыболовных и других судов СССР в Великую Отечественную войну 1941-1945 гг. - М.: Воениздат, 1959.

• Старосельцев К.К. Катера. Воспоминания очевидца. - М.: Моркнига, 2008.

При подготовке рукописи использованы материалы фондов Центрального пограничного архива ФСБ России, документальных фондов Центрального пограничного музея, Музея истории морских частей пограничных войск, а также фотоматериалы Центрального пограничного музея ФСБ России, Музея истории морских частей пограничных войск, с сайтов forums.airbase.ru, tsushima.su.

Игорь БОРИСЕНКО

Дунайские речные тральщики Кригсмарине

Дивизион катеров типа FR на Дунае в районе Железных Ворот, 1941г.

Австрия, обладавшая во время Первой мировой большим количеством кораблей на Дунае, после поражения не забыла уроки войны. Одним из таковых была важность наличия в составе флотилии специальных кораблей или катеров для борьбы с минами. Плавание в реке в условиях боевых действий имеет отличия от таковых в море: всегда рядом есть берег, с которого замаскированное орудие или пулемет может открыть внезапный огонь по преодолевающему течение противнику. Следовательно, жизненно важные части корабля должны были иметь хотя бы противопульное бронирование. Кроме обычных мин, как правило применявшихся в море, на реке могли встретится специальные дистанционно управляемые наблюдателями с берега заряды.

Все эти резоны принимались во внимание, когда в Австрии в середине 1930-х годов заговорили об обновлении плавсостава Дунайской флотилии. Впрочем, у маленькой страны постоянно не было на это денег. Ситуация в корне изменилась после Аншлюса, когда появился богатый, уделяющий пристальное внимание военным вопросам Германский Рейх. Используя австрийские теоретические наработки, Главное командование ВМС (Oberkommando der Kriegsmarine - OKM) ускоренными темпами начало продвигать проект специального речного тральщика для Дуная. Он так и назывался - Flussraumboot, или FR-Boot.

Это был ведомственный проект - так в Германии назывались проекты кораблей для государственных инстанций, когда заказчик предоставлял верфи-строителю всю документацию. Как правило, в таких случаях сами конструкторы оставались неизвестны, однако автор "речного тральщика" не канул в забвении. Это был старший инженер Г. Доктер из конструкторского отдела ОКМ.

Кригсмарине желало отдать заказ верфи, которая сможет быстро построить всю серию катеров. Неудивительно, что выбор пал на достаточно крупное предприятие - фирму "Фр. Люрссен" из Бремена. Ей выдали 28 июня 1938 г. контракт на 12 катеров. К тому времени верфь могла похвастаться давними связями с австрийскими судовладельцами, так как строила для них моторные яхты, начиная с 1908 года.

Катеростроители не подвели, выполнив заказ с небывалой скоростью. Всего лишь через 10 недель после подписания контракта головной катер FR-1 уже вышел на испытания.

Его основные характеристики были такими: длина наибольшая 15,42 м, по ватерлинии 15 м; ширина наибольшая 3,3 м, по ватерлинии - 3,14 м; высота борта 2,2 м, осадка 0,88 м, водоизмещение 21 т, скорость 12,4 уз. Катер имел два трехлопастных винта диаметром 75 см, приводимых в действие 6-цилиндровыми дизелями фирмы "Кемпер" мощностью по 130 л.с. каждый. Топлива для них катера брали ровно 1 тонну. Рулей также было два.

Так как катера должны были быть в состоянии выдержать обстрел из стрелкового оружия с берега, их пришлось частично бронировать. Кроме того, носовую часть укрепляли для плавания во льду. Несмотря на все эти требования, осадка не могла превышать 90 см. Такие противоречивые условия привели к довольно сложной конструкции. Для постройки использовались материалы трех видов: броневая сталь, корабельная сталь и легкие сплавы. Все жизненно важные части, такие как машинное отделение и рулевую рубку, прикрыли броней (8-10 мм). Внешняя обшивка под водой была из оцинкованной стали, над водой, оконечности катеров выполнялись из легких сплавов. Из них же делали все шпангоуты, и только фундаменты дизелей отлили из стали. Легкосплавные части покрывались легированием из алюминий-медно-магнезиевого сплава. Существовало опасение, что такое скопление разных металлов приведет к гальванической коррозии, но оно не оправдалось.

Пара речных тральщиков осматривают выбросившийся на берег у Вилково бронекатер советской Дунайской флотилии, 8 августа 1941 г.

Речной тральщик FR-1

Цена каждого катера составляла 140 тыс. рейхсмарок.

Катера своим ходом переходили по каналам Везер - Миттельланд - Рейн - Майн - Людвигканал - Альтмюль и в Келхайме достигали Дуная. При переводе первого катера технический директор фирмы "Люрссен" А. Пышка воспользовался случаем проверить, как проход узких каналов сказывается на скорости. Как и ожидалось, она сильно падала.

После перехода все катера оставались в Линце, где проходили испытания. Для FR-1 они окончились конфузом: катер перевернулся. Для исправления столь плачевного результата, на местной судоверфи катер удлинили на 2 м и вернули в строй 9 декабря 1938 г. Остальные катера тоже пришлось переделывать (работы также выполнила верфь в Линце), а начиная с FR-7 на "Люрсене" строили сразу длинные корпуса. Этим объясняется перерыв в регулярном до того спуске катеров на воду. Увеличение длины сказалось на ходовых качествах "речных тральщиков" весьма благоприятно - они уже не так сильно теряли скорость на мелководье, да и на глубокой воде на 12-узловом ходу затрачивали на 20% меньше мощности моторов. Кроме того, удалось увеличить и сделать удобнее квартердек. Водоизмещение при этом увеличилось до 27 т, а общая мощность двигателей достигла 300 л.с.

Из вооружения к началу войны каждый катер имел 20-мм/65 автоматическую пушку с боезапасом в 1500 патронов. В 1943 г. на ее месте поставили 13-мм пулемет в башенке, а на корме - 15-мм пулемет без щитка.

Экипаж насчитывал либо 1 офицера и 8 нижних чинов, либо только 10 нижних чинов. Для спасения экипажа предусматривалась надувная лодка.

Пара речных тральщиков Дунайской флотилии у причала в Галаце, 1941 г.

Один из речных раумботов, по всей видимости, во время перехода на Дунай

В громких боях "речные тральщики" не участвовали, всю войну занимаясь прямыми обязанностями, а также иногда сопровождая конвои вдоль западного берега Черного моря. Например, 1 октября 1942 г. четыре катера (FR-1, FR-3, FR-9 и FR-10) сопровождали от Очакова до Бугаза конвой из пароходов "Зальцбург" и "Цар Фердинанд", который позже, после передачи его румынским канлодкам, был атакован подводной лодкой М-118.

В 1941 г. катера принялись за работу вскоре после того, как советские войска ушли с Дуная. Проводившие траление устья реки катера первой группы Дунайской флотилии 6 сентября 1941 г. угодили на минное поле, выставленное нашими бронекатерами 19 июля в Потаповском канале, при уходе в Одессу. Погибло сразу два из них: FR-5 и FR-6. Один человек был убит, 5 пропало без вести и еще 8 было ранено. Позже немцы смогли поднять FR-5 и вернуть в строй. Затем — 11 октября - мина стала причиной гибели и FR-12, хотя там не было жертв. Здесь виновником потери оказалось болгарское заграждение "S-39".

При отходе немцев по Дунаю в октябре 1944 г. быстрый выход советских войск к реке отрезал FR-2 и FR-11. Первый ушел на дно, затопленный собственным экипажем 26-го числа на 1462-м километре реки, второй 7 октября был потоплен на 1216 км огнем советских танков с берега. В мае 1945 г. в Австрии во второй раз утонул FR-5, затопленный моряками в Энгельхартцелле, a FR-8 затопили в Грайне. Остальные шесть катеров войну пережили и после ее окончания попали к американцам:

- FR-1 в 1948 г. стал собственностью шоколадной фабрики "Ширмак" в Регенсбурге под названием "Багдад" ("Bagdad"), в 1951 г. переведен на Майн, где его следы затерялись;

- FR-3 в июне 1948 г. передан "Баварскому Ллойду", где стал "Бригахом" ("Brigach"); в ноябре 1965 г. продан на слом;

- FR-4 у американцев служил в транспортном дивизионе Дунайского отдела IWD, в 1951 передан речной полиции Нижней Баварии/Оберпфальца как WS-17. 8 ноября 1955 г. он тоже очутился в "Баварском Ллойде" и был назван "Бренц" ("Brenz"), а в 1968 г. разобран;

- FR-7 также послужил в транспортном дивизионе Дунайского отдела IWD до 1947 г., когда оттуда передан австрийской таможне, а затем продан в 1951 г. господину Г. Шварцу в Маутхаузене, стал "Прагштайном" ("Pragstein"); окончательная его судьба неизвестна;

- FR-9 отдан американцами в фирму по щебеночным работам Й. Арндордера в Штраубинге, где его назвали "Йозеф" ("Josef" - видимо, в честь владельца); что с ним было после этого - неизвестно;

- FR-10 был 2 июня 1948 г. передан "Баварскому Ллойду", получил там имя "Бреге" ("Вгеде") и разобран в сентябре 1966 г.

Речной катер-тральщик типа FR

1938 г.

1942 г.

Катер типа FR после перевооружения (фото из журнала "Signal")

ПОСТРОЕЧНЫЕ ДАННЫЕ Катер Строительный номер Спущен на воду Приемка Введен в строй FR-1 12793 1.9.1938 8.9.1938 9.9.1938 FR-2 12794 19.9.1938 22.9.1938 29.9.1938 FR-3 12795 3.10.1938 6.10.1938 11.10.1938 FR-4 12796 17.10.1938 20.10.1938 28.10.1938 FR-5 12797 8.11.1938 15.11.1938 16.11.1938 FR-6 12798 21.11.1938 13.12.1938 14.12.1938 FR-7 12799 1.3.1939 10.3.1939 11.3.1939 FR-8 12800 8.4.1939 12.4.1939 14.4.1939 FR-9 12801 20.5.1939 23.5.1939 24.5.1939 FR-10 12802 15.6.1939 20.6.1939 21.6.1939 FR-11 12803 12.8.1939 15.8.1939 17.8.1939 FR-12 12804 21.9.1939 25.9.1939 26.9.1939

Однако, это был не конец истории. Когда Объединенные Арабские Эмираты заказывали у "Люрссена" торпедные катера, на переговорах, командующий ВМС сказал, что один катер этой фирмы у него уже есть. Немцам он показал... "речной тральщик"! К сожалению, точно выяснить, какой из них имел такую замысловатую историю, не удалось. Построечную табличку не осмотрели... Известно только, что катер достался арабам от югославов в 1970 г. Таким образом, это был какой-то из четырех катеров, оставшихся на территории СФРЮ, на дне Дуная: FR-2, FR-6, FR-11 или FR-12, но кто именно - остается загадкой.

Я помню... Лыжин Иван Тимофеевич

Иван Тимофеевич Лыжин, Симферополь, 2011 г.

Я родился 1 июля 1923 года в городе Никольск Пензенской области. Точнее, мы жили в пригородном селе Коржевка. Знаешь, чем село отличалось от деревни в дореволюционной России? Наличием церкви. Отец Тимофей Васильевич работал в Никольском леспромхозе, мать Наталья Павловна была домохозяйкой, ведь в доме по лавкам сидело пять голодных детских ртов. При организации колхоза началась голодовка, в 1929-1930-х годах от нее умерли два моих брата. Затем стали снимать колокола с церкви, ко мне как к пионервожатому пришли комсомольцы, просили организовать подписку от школьников о том, что на месте церкви дети просят сделать клуб. А я руководил пионерами и все организовал.

Окончив семь классов, поступил в Ульяновский дорожномеханический техникум, учился на специальности "дорожное строительство". 22 июня 1941 года началась Великая Отечественная война, о которой мы узнали по радио. Думали разное, вроде бы должны быстро разгромить врага, но все-таки наша армия еще слабовата. Так и случилось, немец попер аж до Москвы, где его и остановили. В феврале 1942-го меня призвали в армию. Должен был продолжать учиться, потому что имел в техникуме "бронь", но написал заявление с просьбой направить на фронт, потому что мужчине надо защищать Родину. Отправили в Кемеровское военно-пехотное училище. Учили стрельбе, строевой и атакам. Готовили как будущих офицеров, добротно. Но тут грянул сначала Харьковский котел, а вскоре развернулись страшные бои под Сталинградом. И по приказу Верховного Главнокомандующего Иосифа Виссарионовича Сталина личный состав курсантов нашего и Барнаульского военно-пехотного училища решили направить под Сталинград. Это был июль 1942-го. Обидно, что мы совсем чуть-чуть не закончили обучение, осталось сдать всего два экзамена до звания офицера: тактику и огневую подготовку. Топали более 300 километров пешком, в ботинках с обмотками. Тяжело вспоминать эти бесконечные марши, всякая погода была, сами понимаете, что такое идти весь день в грязи.

Направили нас для переформирования 21-й армии. Попал в 216-й стрелковый полк 76-й стрелковой дивизии. Мне дали звание отделенного, ведь, несмотря на то, что училище не закончил, тактику понимал. Причины в столь стремительном повышении были: в качестве пополнения в измотанную боями дивизию прибыли в основном узбеки и казахи, ни бельмеса не понимавшие по-русски. Дали всего десять дней на их обучение. Смешно, ведь что я мог им показать: кое-как разобрались, как затвор ставить и как стрелять. Хорошо хоть, что начали немножко понимать русские команды.

После поспешной формировки дивизию направили под станицу Клетская, где мы участвовали в первых боях в октябре 1942-го. Перед этим произошел неприятный случай: один узбек в полку скатал из муки лепешку, приложил ее к правой ладони и прострелил. Но его легко вычислили, врачи разобрались, что он просто-напросто не захотел воевать. Личный состав дивизии выстроили буквой "Г", перед нами выставили этого узбека, объявили приговор военного трибунала и расстреляли его. Фамилию его помню, но не скажу, ведь неизвестно, что его родителям в письме написали. Первые бои запомнились тем, что мои узбеки страшно мерзли, приходилось их постоянно во время атаки подталкивать вперед. Зато в ходе боев мы смогли создать плацдарм на правом берегу Дона.

В ноябре заняли позиции для наступления в составе Юго- Западного фронта и приняли участие в контрнаступлении под Сталинградом. Хотя об этом после войны мало писали, но ведь город был, по сути, потерян, и нам объясняли, что только наступление на флангах поможет одолеть врага.

Накануне атаки нас выдвинули на возвышенность. Холодно было, одно счастье, что дали нам подшлемники. Земля промерзла на 30-40 сантиметров, и копать ее стало невозможно, суток трое сидели в наполовину готовых окопах, в которых приходилось постоянно сгибаться чуть ли не вдвое. В дивизии остро не хватало офицерских и сержантских кадров, поэтому за день до наступления мне приказали принять взвод и временно назначили помкомвзвода, оставив при этом звание рядового.

19 ноября 1942 года мы перешли в наступление. Артподготовка была жиденькая. А потом команда; "Встать! Вперед!" Пошли против немцев. Война есть война, выбили противника, стали наступать дальше, каждый день несли потери. Узбеки плохо переносили холод, отказывались идти вперед, приходилось их постоянно подгонять. 23 ноября дивизия стала 51-й гвардейской дивизией, в тот же день замкнулось кольцо вокруг 6-й немецкой армии, а мы пошли вперед, и 25 ноября меня ранило осколком снаряда в правую ногу. Рану перевязали еще на поле боя, но осколок был большой, надо вытаскивать. Так что всего неделю я наступал в пехоте. Помощнику своему сказал, что он остается за меня главным, отдал ему ручной пулемет Дегтярева, а он мне дал винтовку, и я, опираясь на нее, ушел в тыл. Хорошо хоть, что санитарная подвода забрала и очутился в медсанбате, там раненые лежали один на одном. Потом, когда на операционном столе вытащили осколок, отправили в госпиталь, расположенный в Борисоглебске.

Оттуда в Липецк попал, лечили или не лечили, а все-таки на ноги поставили. Отправили в выздоравливающий батальон. Маршировали там, рана немного зажила, и тут приехали "покупатели"-вербовщики. Стали уговаривать идти в артиллерию. Но я-то был в пехоте, в училище мы только мимоходом артиллерию изучали. Но решил, чем ждать своих пехотинцев, лучше уж у пушки стоять. Не знал, что попал из огня да в полымя. В мае 1943-го стал наводчиком 76-мм орудия в 14-ю отдельной истребительно-противотанковой артиллерийской бригаде. На вооружение у нас стояли длинноствольные 76-мм дивизионные пушки ЗИС-З образца 1942 года. Положенный по штату в истребительно-противотанковой артиллерии расчет орудия в семь человек никогда не имел место, у пушки находилось не более 4-5 солдат. Несмотря на пополнение, потери несли постоянно. Так что в ИП- ТАБР оказалось еще горячее, чем в пехоте.

Мы заняли оборону в районе поселка Адамовка. И здесь я понял, что такое истребительно-противотанковая артиллерия. Во время Курской битвы на нас поперли немецкие пехотинцы, поддержанные самоходками. Пехота перед нами не выдержала и быстренько откатилась назад, мы остались один на один с врагом. До немецких солдат было 200-250 метров, а может и того меньше, лесок находился сзади, мы покинули добротные, готовившиеся не один месяц позиции, и откатились к деревьям, в кустах замаскировали на скорую руку орудия, стали ждать самоходок. Но ведь немец тоже не дурак, стал в бинокль наблюдать и легко обнаружил наши новые огневые точки. Хорошо хоть, что живой остался. Немцы открыли сильный огонь. Надо отступать дальше, но приказа нет, командир батареи Семен Давыдович Покрашевский находился на НП, звоним туда, и объясняем, что перелетел через нас бронебойный снаряд, а не осколочный, но дальше будет хуже. Комбат приказал отступать на вторую линию обороны. Пришлось среди бела дня орудия на руках откатывать назад, не знаю, как нас враг не перещелкал, ведь возились открытые, как на ладони. И только отошли, как оказалось, что сзади стояла другая батарея, ее артиллеристы на нас накинулись, мол, куда вы лезете сюда. Причем это были уже 122-мм гаубицы. Кое-как разобрались, и мы стали бить по напиравшему противнику вместе с гаубицами с закрытой позиции.

Вскоре началась наша контратака. И здесь я впервые увидел, что такое реактивные снаряды: рядом с нами поставили "Ванюши" в деревянных рамах на козлах, они выпустили свои снаряды, затем заиграли "Катюши". Зрелище было завораживающее. Мы поддерживали атаку танков и пехоты огнем и после двинулись за ними. Бой этот выиграли и прямо на Курской дуге меня приняли в комсомол.

После освобождали Харьков. Дальше начались бои в районе села Юнаковка Сумской области. И тут мы впервые поняли, как много значит грамотная разведка. Дальнобойная немецкая артиллерия била по нам на расстояние до 10-12 километров. И очень точно накрывала. Оказалось, что двое пацанов 12-14 лет были заброшены в наш тыл с небольшими компактными рациями, они и наводили немцев на позиции наших орудий. Причем были местными уроженцами, и враг нас четко накрывал. Вычислили их наши артразведчики и отвели куда-то в тыл. Что с ними стало, не знаю.

В сентябре 1943-го бригаде присвоили гвардейское звание, и она стала именоваться 7-я отдельная гвардейская истребительно-противотанковая артиллерийская бригада Резерва Главного Командования. За время войны нам присвоили почетное наименование "Тернопольская" и наградили орденами Ленина, Красного Знамени, Богдана Хмельницкого, Суворова и Кутузова. Наш полк стал именоваться 320-м гвардейским истребительно-противотанковым артиллерийским полком.

Тяжелые бои развернулись под Киевом. Развернулись настолько сильные сражения, что в нашей батарее уцелело только два орудия, а в других батареях полка напрочь весь личный состав и пушки выбило. И тут нас бросили под Малин, откуда мы еле-еле удрали. Как получилось? Заняли на кладбище огневую позицию, и в это время контратаковали немецкие танки. Я насчитал 43 стальные машины, поддерживаемых массами пехоты. Мы же со своими жалкими двумя орудиями гадаем, стоит ли открывать огонь, и тут подбежал заместитель командира полка по строевой части, приказал ни в коем случае не стрелять, потому что осталось только два орудия. И мы сразу же дали деру. Здесь я впервые увидел, что человек может оцепенеть от страха, раньше читал об этом в книжках и был уверен, что все это выдумки. У нас в расчете был старшина Хренов, он так испугался 43 немецких танков, что не мог пошевелиться. Я его схватил за руки, а бедняга от страха весь трясется. Быстренько посадил на станину орудия, но пока с ним возился, вражеские бронетранспортеры нас заметили и открыли огонь с ходу, к счастью, пули не попали. Мы стали удирать, а бронетранспортеры ринулись за нашими автомашинами, так что поиграли в "кошки-мышки". Когда добрались до деревьев, то в лесу пустили дымовые шашки, после чего под видом дыма скрылись. Бесполезно было воевать с таким количеством танков. Но и сами заплутали в чаще, ведь холодно было, в лужах грязь покрылась льдом, но лед был еще тонкий, и одна автомашина провалилась в воду. Вытащили только орудие, машину бросили.

Не думайте, что наступление Красной Армии сводилось к постоянному "Вперед! На Запад!" Все было на передовой: и наступали, и отступали.

Дальше мне довелось побороться с танками противника. Несмотря на то, что мы находились на прямой наводке, с танками противника встречались не так уж и часто, хотя в кузове грузовика всегда валялись ящики как с бронебойными, так и с осколочно-фугасными снарядами. В тот же раз мы подъехали к какому-то полуразрушенному селу, спрятались за угол дома, а немецкие танки пошли мимо нас по дороге. Один танк я подбил в борт, позади него торчала печная труба, на которой сидел немецкий пулеметчик, он стал нас обстреливать, тогда командир орудия приказывает: "Ориентир такой-то, пулеметчика уничтожить!" Первым же снарядом уничтожил этого пулеметчика. Метров 150 до трубы было, а танк стоял в 70 метрах от орудия. Нашей пехоты впереди, как обычно, не было, она быстро от вражеских танков удирала. Вообще-то по правилам боя мы должны были стоять за пехотой, но обычно одновременно воевали и за пехоту, и за артиллерию. А дальше я даже не понял, как мимо меня пролетела бронебойная болванка. Второй вражеский танк спрятался за первым и ударил в мое орудие. Как я остался жив, не знаю, снаряд пролетел мимо правой руки, только щиток как алмазом отрезало. А товарищ, командир орудия, кричит: "Автоматчики нас обходят, отбой орудия". Это я так долго рассказываю, а на войне все происходило мгновенно, мы дали деру, чтобы не попасть в окружение. Если бы еще пять минут, то нас бы накрыли. И снова наступление. Ну что еще вспоминается? При освобождении Львова под огнем противника выкатили орудие на открытую огневую позицию, чтобы поддержать нашу пехоту. Стреляли по пехоте и по пулеметным точкам противника. На войне по-другому нельзя было.

Дальше была Польша. Начались бои за Краков. Здесь меня утром в правый висок ранило, кровь пошла ручьем. У орудия находилось четыре человека, самыми главными были наводчик и заряжающий, остальные, орудийные номера, сидели в окопе. Так и не понял, как осколок в меня угодил, заряжающему Володе Пыркову приказал на мое место наводчика встать, а сам отошел в местечко Прошевицы. Контузило сильно, но по дороге немножко очухался. В это время в тыл ехала машина с заместителем командира полка по строевой части. Предложили подвезти, но я каким-то шестым чувством почуял опасность и отказался, решил потихоньку сам дойти. Только они от меня на пару десятков метров отъехали, как шальной немецкий снаряд угодил прямо в машину, не осталось никого в живых. Володю Пыркова, кстати, к вечеру уже убили. Когда вернулся в часть, пришлось писать письмо его жене и отправлять посылку с личными вещами.

Когда меня отвезли в санчасть, врач вытащила осколок, перевязала голову и положила где-то у полячки. Побыл у нее в доме немного, и тут пришли двое поляков, я уже немножко в себя начал приходить. Овчарка с ними, жестами показывают, мол, пошли с нами. С левой и с правой стороны встали, придерживают меня за руки. Спрашиваю: "Далеко?" Это ведь не то, что около населенного пункта где-то, городишко небольшой, с такой головой куда идти. Собака бежит впереди, отошли на околицу, там стоит фотоаппарат, меня сфотографировали вместе с ними, и опять отвели к этой полячке. До сих пор ломаю голову над вопросом, зачем они это сделали. Совершенно непонятно.

После Польши освобождали Германию. Около населенного пункта Ной-Гнаденфельд 16 марта 1945-го нас контратаковал противник. Пришлось выкатить на открытую позицию орудие и шрапнелью отогнать врага. Дальше у города Остердорф пришлось подавлять огневые очки противника, снова был ранен, на этот раз легко, и остался в батарее. Потом мы в качестве передового отряда полка зашли в какую-то немецкую деревушку. Темно было, только хотели развернуться, и в это время откуда-то с верхнего этажа двухэтажного дома по нам дали длинную очередь из пулемета, а у орудия щиток есть, съежились за ним. Одного сразу же ранило в ноги, послали его в тыл. А сами думаем, ну что же нам делать, ведь попали прямо к немцам в руки. Так что бросили и орудие, и машину, сами еле-еле живыми выбрались. Пошли по направлению к штабу полка к лощине, тут слышим, что сверху стали топать немцы, а мы внизу, я когда-то учился в военно-пехотном училище, знал, как распознавать направление движения противника. Так что тихонько говорю своим ребятам: "Немцы идут впереди нас, рот не раскрываем". И вышли прямиком к штабу полка. Немцы почти с нами сровнялись, метров 70 до них оставалось. Не знаю, чем бы закончился этот бой, если с нами в деревню не увязался Павел Проскурин, он служил в артразведке и носил с собой автомат ППШ, а у меня и остальных артиллеристов была винтовка. И я говорю: "Дай мне твой автомат". Он мне его передал, и я стал стрелять по немцам, а они нас в ответ начали закидывать гранатами. Спасла лощина, из-за темноты все гранаты летели через наши головы. В штабе полка из-за стрельбы всполошились, начали спрашивать, где враг, и я ответил, что немцы на горке засели. Отбились, помогло то, что у штаба стояли орудия 4-й батареи, заряженные шрапнелью. Они и накрыли немцев. Мы остались живыми, командир полка страшно благодарил за спасение штаба.

9 мая 1945-го мы встретили в Праге. В день Победы еще воевали, задерживали остатки эсесовских частей, пытавшиеся удрать к союзникам в плен. Страшно радовались и фронтовые "100 грамм" выпили. А уже из Праги нашу бригаду перебросили в Венгрию. Меня хотели взять на Японию, но война там быстро закончилась. В 1946-м решили как коммуниста направить в Корею или Новую Землю. Я ответил, что прошел Сталинград, Курскую битву, освобождал Украину. Не хочу дальше служить на окраине Советского Союза. А туда могли отправить только добровольно. В итоге нашу бригаду в 1946-м отправили в Крым, так как прошел слух, что Турция решила напасть на Советский Союз. А в 1948-м демобилизовался.

Лыжин Иван Тимофеевич (сидит в центре) со своим расчетом, Чехословакия, 1945 год

- Сложно было вести артиллерийскую дуэль с немецкими орудиями на передовой?

- В этом деле очень многое зависит от нервной системы. Если соображаешь, что где-то расположено немецкое орудие, уже не считаешься ни с чем, главное, точно выстрелить. И бьешь только осколочно-фугасным снарядом. Тут важно выстрелить первым, опередить пушку врага.

- Какие потери нес ваш 320-й гвардейский Львовский истребительно-противотанковый ордена Суворова артиллерийский полк в борьбе с танками противника?

- Большие. Вообще, на передовой существовало негласное правило, что за один подбитый немецкий танк расплачиваешься уничтоженным орудием. Второй танк всегда добивал пушку. Много народу в нашей ИПТАБР погибло.

- Как предугадать, куда пойдет вражеский танк?

- Честно говоря, это сложное дело. Мы старались занять позиции у дорог, за домами, кустами или даже кочками спрятаться, потому что вражеские танки всегда старались идти по дороге. Если рядом есть хотя бы грунтовка, то ты уже чувствуешь, что пойдут здесь и не станут обходить по кустам. Определяешь уже, где примерно танк должен идти.

- Как стреляли немецкие танки: с ходу или с остановок?

- С ходу почти не стреляли, только с остановок, ведь при езде толком прицелиться нельзя, а немцы всегда точно били. Выстрелил и поехал дальше. Но при этом всегда выпускали в ходе остановки только один снаряд, не больше. А когда видит, что много нашего брата, то один танк стреляет, и сразу за ним второй, третий. Психологически действовали на нервы непрерывной стрельбой.

- Поддерживала ли пехота немецкие танки?

- Обязательно, всегда группа немецких пехотинцев находилась около танка и поддерживала атаку. В основном это были автоматчики.

- Каким образом выбирается позиция для орудия?

- Ее выбирает командир огневого взвода вместе с командиром орудия. Допустим, командир взвода приказывает поставить в таком-то месте. А командир орудия говорит: "Нет, так не пойдет, надо стоять там, где пойдут танки, вон удобное место, чтобы по ним можно было бить, и чтобы нас не заметили сразу". Так и ставили, за углом дома, или за кочкой.

- Катили ли 76-мм орудия вместе с пехотой?

- На передовой приходилось таскать пушки, для этого ручки на станинах имелись, но вообще-то очень неудобно ее тягать было, ведь на руках поручень держишь, тяжело. Да и вместо семи человек в расчете четыре, пять, а то и три солдата.

- Окрашивали орудия? Наносили зимой "белую сетку" под снег?

- Нет, времени не было. Все время в ходу и в движении. Только когда была переформировка, если разобьют орудия или людей, тогда красили зеленой краской, и только.

- Сколько орудий вы сменили на фронте?

- Лично я дважды менял орудия, которые были полностью разбиты. А так еще вначале нам дали короткоствольные пушки старого образца, но их быстро поменяли.

- Сколько снарядов обычно готовили на бой?

- Полный боекомплект с собой никогда не возили. Всегда у нас бронебойных, осколочно-фугасных снарядов и шрапнели по три-четыре ящика каждого вида, в ящике по пять снарядов. Зачем нам много класть на машину, ведь после боя постоянно делали пополнение боезапаса.

- Чаще приходилось иметь дело на передовой с самоходками или танками противника?

- Тут сложно сказать, доводилось сталкиваться и с теми, и с другими. Самоходки для артиллерии ничем не отличалась от танков, били их также в основном в борта.

- Часто приходилось применять шрапнель?

- Раза три за всю войну. Немцы редко подбирались на расстояние, чтобы их эффективно поражать шрапнелью.

- Известно, что советские снаряды хранились в густой смазке, перед их использованием смазку полагалось счистить. Кто этим занимался?

- Занимались так называемые ящичные.

Они имели тряпки и все остальное для протирки: какую-нибудь дерюгу. После войны я узнал, что мой отец в годы войны делал 76-мм снаряды в Сызрани. Так что очень может быть, что именно его снаряды я отправлял врагу.

- Как хранились снаряды на позициях?

- На огневой позиции в первую очередь копаешь место для орудия и с помощью специальных бревен подпираешь станины, а ящики складываешь рядом. Если стоишь на одном месте долго, тогда готовишь специальные ровики для снарядов, но мы редко где задерживались, бывало, раз пять за ночь огневую позицию меняли. Только чуть окопаешься, и тут же приказ: "Перейти на новое место".

- Как далеко друг от друга стояли орудия на передовой?

- Обычно 25 метров, иногда до 30 метров стояли одно от другого.

- Какую задачу чаще доводилось выполнять: борьбу с бронетехникой противника или пехотой врага?

- Часто приходилось воевать без пехоты. У нас в машине был даже трофейный ручной пулемет, автомат ППС и штатные карабины. Причем на всякий случай к ним прикрепляли штыки. Война есть война.

Иван Тимофеевич Лыжин

- Как кормили в противотанковой артиллерии?

- Очень плохо. Даже не хочу говорить об этом. Выживали за счет трофеев. Приедешь в какую-нибудь деревню, орудийный номер Тоскаев был умницей, умел меняться, пойдет, полмешка трофейной муки отдаст, чтобы бабы испекли хлеб. Только нам горячий хлеб вынесут, как уже перебрасывают на другую позицию.

- Как поступали с пленными немцами?

- Приведу интересный случай. Когда немецкая пехота отступала в Карпаты, а немецкие танки в гору не пошли, не смогли, при этом экипажи отказывались сдаться. Тогда поставили "Катюшу" на прямую наводку, метров 150 до них было. И она ударила залпом. Тотчас же сдались. Один из пленных подошел ко мне, в немецкой форме, а кругом же наши стоят, орудия расположены. Встал напротив меня, трясется, и видно, что наше, славянское лицо. Спрашиваю его: "Откуда хоть сам?" Как-то время было поговорить, он в ответ на вопрос только отмахнулся. Оказалось, что наш парень, бывший пленный, перешел на службу к немцам. А командир полка увидел его, и кричит мне: "Пристрели!" Знаешь, мне как-то стыдно стало, как же стрелять в живого человека. Пожалел его, хотя и знал, что власовцам пощады не было. А немцев, даже зверей, все равно в тыл отправляли. Хорошо помню, как мы спасали для жителей в сентябре 1943-го в Миргороде ток с обмолоченной пшеницей, который враги облили бензином. И рядом валялось штук пятьсот убитых коров, также облитые бензином. Начальник разведки полка Березин подобрался к поджигателям, а это оказались артиллеристы с орудием, и, угрожая им сигнальной ракетницей, взял в плен весь немецкий расчет. И мы их честно отвели в тыл, в штаб, а что там с ними делали, никто не знает.

- Как относились в войсках к партии?

- Я был комсомольцем, в Германии вступил в партию. Отношение к коммунистам и партийным членам тогда было намного лучше сегодняшнего. Уважали друг друга. А сейчас даже говорить не хочется.

- Фамилии Жукова и Рокоссовского звучали на передовой?

- А как же. Но я больше всего уважал генерала армии Николая Федоровича Ватутина. Мы относились к нему по- хорошему, верили в него, верили в Победу. А после войны полюбил Георгия Константиновича Жукова. Это настоящий полководец.

- Как вас встречало мирное население в освобождаемых странах?

- Мы ко всем относились по-хорошему, но среди немцев, поляков и особенно среди бандеровцев встречались люди, которые к нам плохо относились. На Западной Украине один из местных сделал отверстие в соломенной крыше, по дороге ехал наш извозчик, и он его пристрелил. Причем бил, собака, точно, как снайпер. Тогда комбат Покрашевский приказал облить хату, и ее сожгли, в пожаре раздался взрыв гранаты, по всей видимости, он подорвался. Ненавидели нас бандеровцы люто. А вот чехи встречали великолепно, очень нам были рады.

- Немецкие трофеи собирали?

- У пленных немцев всегда забирали часы. Они, видимо, и сами знали об этом, поэтому сразу же расстегивали ремешки и добровольно отдавали нам часы.

- Посылки домой посылали?

- Было дело, одну посылку послал родным. Хорошую посылку, какая-то вера имелась, что стану гражданским. Положил в нее костюм, отвезли в нашу бригаду. И забрали его с концами. Мать получила только ту часть, где я упаковал простыни и наволочки.

- Что было самым страшным на войне?

- Когда попадаешь под "Ванюшу", который еще "ишаком" назывался. Это немецкий шестиствольный миномет. Попал я под него на Полтавщине. Зашли в какое-то село, расположились между церковью и ветряной мельницей. Решили устроить себе баню. А неподалеку располагалась немецкая передовая. И тут внезапно начался обстрел из шестиствольного миномета. Один из реактивных снарядов попал в повара, и его убило на месте. А потом мы несколько раз попадали под очень точные удары вражеской авиации. Однажды я еле-еле спасся от бомбы, побежал к какой-то воронке, не добежал метра два до нее, как почувствовал, что осколки землю прорезают, упал на землю, кубарем покатился и упал в эту воронку. Тайна точных налетов открылась мне только на встрече ветеранов в 1975 году. Выяснилось, что одного штабного офицера, который недолго пробыл у нас в штабе полка и быстро отбыл куда-то в тыл, в 1954-м арестовали в момент передачи американцам секретных проектов из военного НИИ, где он работал. И в ходе расследования узнали, что он начал свою шпионскую деятельность еще в годы войны, когда передавал немцам по рации координаты полка. Тогда в качестве свидетелей вызывали многих ветеранов, и они рассказали, что перед налетом арестованный всегда отходил метров на 200 от штаба, якобы по маленькому. Но тогда никто не думал как-то связать налеты и его отлучки.

- Женщины в части служили?

- Нет, у нас их не было. Это же противотанковая артиллерия, здесь место мужчинам.

- Молились ли в войсках?

- Сама природа, самосознание людей предполагает слова "Спаси и сохрани". Было такое, я не отрицаю. И сам молился.

- Как мылись, стирались?

- Как попало. Однажды грязь на теле и вши так заели, что мы не выдержали, нагрели воды, выкопали землянку, накрыли ее, чтобы хоть маскировка была, и горячей водой в землянке два или три человека наспех вымылись. А одежду прожарили.

Наградной лист Ивана Тимофеевича Лыжина на медаль "За Отвагу"

Наградной лист Ивана Тимофеевича Лыжина на орден Славы 3-й степени.

- Получали ли вы какие-то деньги на руки за подбитые танки противника?

- Может быть, начфину и приходили какие-то деньги за подбитые танки, но до нас они не доходили. Начфин изредка собирал нас, выдавал облигации Госзайма, мы подписывали какие-то бумаги, и он их тут же забирал. Так что деньги нам не выдавали.

- Ваше отношение к особистам?

- Понимаешь, они порой защищали свою шкуру, предадут суду невинного человека, лишь бы подняться и чин новый получить, вскарабкаться наверх. Плохо к ним относились. Сидели они всегда в тылу, вот замполит передовой не чурался, прямо на боевых позициях меня принимали и в комсомол, и партию. Вот к замполитам хорошо, с уважением относились.

- Чем вы были награждены за время Великой Отечественной войны?

- Орденом Славы III-й степени и двумя медалями "За отвагу".

После демобилизации Белогорский райком партии направил меня в промкомбинат начальником снабжения. Проработал там два года, комбинат, в том числе благодаря и моим усилиям, получил Трудовое Красное Знамя. Затем крымский обком направил в Раздольненский райком партии, там работал около восьми лет. После трудился в Симферополе председателем квартального комитета, провели газ, все организовывал: и воду, и телефонную связь, добивался талонов на сахар. Об одном жалею: что при пожаре дома мои награды сгорели, тогда не до них было. Теперь появились подлецы, сами-то не воевали, которые начали говорить, мол, я в тылу отсиделся. А ты мне наградные листы на орден Славы и медаль "За отвагу" принес, я этим подлецам прямо в морду суну: пусть полюбуются, как я воевал.

Скоро в продаже:

Оглавление

Арсенал-Коллекция 2013 № 12 (18)

«Курортный» фронт Панцерваффе Германская бронетехника на острове Родос, 1943-45 гг.

Фаллуджа - «кладбище для американцев» Часть 3 Первая битва за Фаллуджу

Первые истребители «Фиат»

«Кичкалдак» в Афганистане

Корветы типа "Сателлит"

Первые шведские эсминцы

Сторожевые катера постройки Додейнопольской и Золотовской верфей

Дунайские речные тральщики Кригсмарине

Я помню... Лыжин Иван Тимофеевич

Скоро в продаже: Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg