«Самолеты мира, 1997 № 01-02»

Самолеты мира 1997 01-02

«ОРУЖИЕ ВОЗМЕЗДИЯ» ДЛЯ КРАСНОЙ АРМИИ

Алексей ФОМИЧЕВ

Начиная с 1942 г. руководство нацистской Германии взяло курс на достижение технического превосходства над странами Антигитлеровской коалиции. Исследования, проведенные немецкими учеными и инженерами, показали, что для выполнения такой задачи наиболее важным является создание реактивных самолетов и дистанционно управляемых аппаратов. На переговорах с представителями фирм Argus и Reseler 19 июня 1942 г. были определены основные летно-технические данные одного из первых образцов подобных аппаратов - самолета-снаряда Fi 103 «Kirschkern» («Вишневая косточка»). Разработать для него пульсирующий воздушно-реактивный двигатель (ПуВРД) германское Министерство авиации поручило фирме Argus-Motoren GmbH. В том же году, 24 декабря, «Kirschkern» впервые стартовал с катапульты и пролетел 3 километра. После перехода на катапульту, работающую на перекиси водорода, в 1943 г. дальность полета Fi 103 достигла 243 километров. Однако к его боевому применению приступили только через год.

Обстрел Лондона самолетами-снарядами «Вишневая косточка» состоялся в ночь с 12 на 13 июня 1944 г. Двумя неделями позже - 25 июня - немецкое радио сообщило о новом оружии, названном Vergeltungswaffe1(V1) - «Оружие возмездия 1». Равного ему в Европе в то время не было, и тем не менее, оправдать честолюбивые вождей Третьего рейха V1 не смогло. Относительно малые скорость и дальность полета, низкая надежность, громоздкость стартовых установок сильно ограничили его эффективность.

Создание и использование в боевых операциях второй мировой войны различных видов управляемого оружия во многом предопределялось довоенными разработками, которые существовали не только в Германии, но и в США, Великобритании и СССР. В Советском Союзе работы в этом направлении не прекращались даже после репрессий, которым подверглись многие ведущие сотрудники Ракетного научно-исследовательского института (РНИИ), специализировавшегося на проектировании ракетных вооружений, включая управляемые ракеты.

В 1937 - 1940 г.г. в нашей стране было построено несколько опытных образцов дистанционно управляемых самолетов - тогда их называли телемеханическими (ТМС), и планирующих торпед. В начале 1941 г. головной ТМС ТБ-3 «Бомба» конструкции Р. Г. Чачикя-на успешно прошел государственные испытания, два других его ТМС - ТБ-3 и СБ - находились на заводских регулировочных испытаниях на аэродроме Летно-исследовательского института Народного комиссариата авиационной промышленности (ЛИИ НКАП) в Рамен-ском. Заводские испытания ТМС СБ инженера Неопалимого и УТ-2 инженера Никольского проводились в Ленинграде. Государственные испытания этих машин были намечены на июль-август того же года. В дальнейшем предполагался выпуск серии телемеханических самолетов-мишеней и телемеханических бомбардировщиков.

Великая Отечественная война эти планы резко изменила. Сложная обстановка на фронте и угроза блокады города заставили заказчиков - ВВС и ВМС - законсервировать работы по изготовлению шести опытных образцов ТМС на ленинградском заводе № 379, а аппаратуру эвакуировать в Казань. Два отработанных образца ТБ-3 были переданы в НИИ ВВС КА для использования в боевых действиях. Однако с их применением не спешили. В конце 1941 г. один полностью боего-товый комплект самолетов, состоящий из снаряженного 3500-кг бомбовой нагрузкой повышенного взрывного действия ТБ-3 № 22707 и командного самолета ДБ-ЗФ, находился на аэродроме подскока в Иваново; второй комплект (ТБ-3 № 22685 и командный самолет СБ), требовавший для своей подготовки к боевому применению 10-15 дней - на базе 81-й АД в Казани. С «мертвой точки» дело сдвинуло обращение Чачикяна к секретарю ЦК ВКП(б) Г. М. Маленкову, который, в свою очередь, дал указание командующему ВВС генерал-полковнику П. Ф. Жигареву обеспечить боевое применение телемеханических самолетов в действующей армии.

Самолет-снаряд 10Х на девяционном круге (1946 г.)

Наземные испытания двигателя Д-3 на самолете Пе-2

Особого интереса к новому оружию военные не проявили и в боевых операциях его не использовали. Только однажды в январе 1942 г. с помощью ТМС ТБ-3 попытались разрушить железнодорожный узел в Вязьме. При подлете к объекту антенна командного ДБ-ЗФ оказалась перебита огнем зенитной артиллерии противника,, и неуправляемый ТБ-3 ушел в тыл немецких войск. Второй экземпляр вскоре сгорел на аэродроме при взрыве боеприпасов на соседнем самолете. Телемеханическую аппаратуру все же удалось спасти. Решением народного комиссара авиационной промышленности А. И. Шахурина ОКБ завода № 379 ликвидировали, а его сотрудники пополнили персонал серийных заводов.

Спустя полтора года, после обстрела Лондона немецкими V1, руководство НКАП и, вероятно, сами военные круто изменили свое отношение к управляемому оружию. На основании письма конструкторов Никольского и Чачикяна был подготовлен проект постановления ГКО, предусматривающий организацию ОКБ-100 НКАП с опытным заводом и летно-испытательной станцией на базе завода № 23 в Ленинграде. Ставилась задача разработки и изготовления образцов радиоуправляемых и неуправляемых планирующих торпед и корректируемых по радио авиабомб. Приблизительно в то же время задание на создание отечественного самолета-снаряда, аналогичного немецкому V1, получила другая организация - Центральный институт авиационного моторостроения (ЦИАМ).

Разработкой схемы прямоточного автопульсирующего воздушно-ракетного двигателя занялся в 1942 г. в ЦИАМе Владимир Николаевич Челомей. Потребовалось два года, чтобы построить и испытать первый советский ПуВРД. В своей книге «Крылья победы» А. И. Ша-хурин вспоминает: «Узнав о применении фашистами нового оружия… меня, А. А. Новикова и В. Н. Челомея вызвали в Государственный Комитет Обороны и поставили задачу: создать новое оружие - беспилотную боевую технику.

Появилось соответствующее решение ГКО». В конце лета 1944 г. Челомей завершил эскизную проработку самолета-снаряда со своим ПуВРД Д-3, получившего название 10Х, а 19 сентября 1944 г. его назначили главным конструктором и директором завода № 51 НКАП. Прежде этот завод занимался проектированием и изготовлением опытных самолетов под руководством главного конструктора Н. Н. Поликарпова, скончавшегося 30 июля 1944 г. Из всех планируемых Поликарповым работ за заводом сохранили только летные испытания и доводку ночного бомбардировщика «НБ», а также проектирование и постройку ракетного истребителя «Малютка».

Ускорила создание 10Х доставка из Великобритании и Польши некомплектных V1. Однако о копировании аппарата полностью речь не шла. Например, при разработке чертежей на автопилот АП-4 для самолета-снаряда 10Х в целях скорейшего освоения его в массовом производстве ОКБ-1 главного конструктора В. М. Соркина сделало упор на применении гироскопических узлов серийных советских приборов. До начала 1945 г. удалось построить первый опытный образец самолета-снаряда и провести в ЦИАМе официальные испытания двигателя Д-3. Уже 5 февраля 1945 г. сборочный цех покинул первый серийный 10Х. Из изготовленных на заводе № 51 девятнадцати машин семнадцать было отправлено на летные испытания, а две оставлены в качестве эталонов.

Планирующая бомба на транспортировочной тележке

Летающая лаборатория В-25 «Mitchell» с двигателем Д-5

Устройствами для подвески 10Х оборудовали три Пе-8 и два Ер-2. Использование более дешевых и компактных бомбардировщиков Ер-2 являлось более предпочтительным. Однако в Средней Азии, где проходили испытания, из-за высоких температур моторы АЧ-ЗОБ первого Ер-2 значительно снижали свою мощность, и бомбардировщик не мог даже поднять самолет-снаряд. В конце концов моторы совсем вышли из строя. Поэтому полеты осуществлялись только на П-8. Второй Ер-2 был подготовлен для летных испытаний в Подмосковье.

Заводские летные испытания начались 20 марта 1945 г. в Голодной степи на базе экспедиции в Джизаке. На первом этапе проводилась проверка работы подвесных устройств на Пе-8, сбрасывания 10Х и работы его двигателя и механизмов в момент отрыва от самолета-носителя. Сброс самолета-снаряда производился на высоте 2000 метров, после чего, до выхода в горизонтальный полет, 10Х терял 100 - 200 м высоты. Дальше полет проходил на заданной высоте по установленному на земле курсу. Из двадцати двух сброшенных самолетов-снарядов нормально в самостоятельный полет перешли только шесть.

На следующем этапе определялись основные характеристики 10Х и проверялась работа их агрегатов. Из того же количества сброшенных машин в самостоятельный полет перешло уже двенадцать. Полученные скорость до 600-620 км/ч и дальность до 240 км соответствовали расчетным данным.

Основой третьего - заключительного - этапа стало проведение полигонных испытаний, проверка точности попадания самолетов-снарядов и эффективности действия их боевых зарядов. Из четырех снабженных взрывчатым веществом аппаратов 10Х три выполнили поставленную задачу удовлетворительно. Сила взрыва оказалась эквивалентной силе взрыва авиационной бомбы весом в 2000 кг. Для определения точности стрельбы было запущено 18 машин. Однако до цели удалось долететь только шести, пять из которых попали в заданный квадрат размером 20x20 км, расположенный на расстоянии 170 км от точки сброса. Причиной неудач отчасти послужили тяжелые климатические условия: температура воздуха достигала плюс 60 - 65°С, пыль и песок забивали воздухопроводы и попадая в автопилоты, выводили их из строя.

Летные испытания завершились 25 июля 1945 г. Из шестидесяти шести самолетов-снарядов в самостоятельный полет перешли сорок четыре, причем в 24 случаях были выполнены требования по дальности и еще в двадцати - по курсу.

Здесь же, в Джизаке, летные испытания с июля проходила телеуправляемая планирующая бомба. Она была разработана в автопилотном ОКБ-1 на базе 10Х и предназначалась для поражения крупных промышленных объектов и береговых сооружений, хорошо защищенных зенитной артиллерией. При этом с самолета-снаряда снимались двигатель с автоматикой и часть агрегатов автопилота: топливо не заправлялось, а вес боевого снаряда увеличивался до 1500 кг. Чтобы сохранить статическую устойчивость относительно трех осей аналогичной 10Х, вертикальное оперение было дополнено двумя прямоугольными концевыми шайбами. После ликвидации экспедиции в Джизаке испытания планирующей бомбы пришлось прекратить и к ней более не возвращались.

Уже весной 1945 г. на заводе № 125 в кооперации с другими заводами по технической документации завода №51 началось серийное производство самолетов-снарядов 10Х. До приостановления работ в связи с окончанием второй мировой войны успели построить 300 машин.

В дальнейшем на 10Х проводились работы по усовершенствованию точности попадания самолета-снаряда в цель и надежности его перехода в самостоятельный полет. Около двухсот 10Х было доведено и подготовлено к контрольным заводским и государственным испытаниям, которые прошли в период с 15 декабря 1947 г. по 20 июля 1948 г. на Государственном центральном полигоне Министерства Вооруженных Сил. Если на машинах, испытывавшихся в 1945 г., тип крыла и стабилизатора и регулятор питания оставались такими же, как у немецкого прототипа (V1), то на самолетах-снарядах в 1948 г. их заменили на более совершенные отечественные. Тяга ПуВРД возросла с 270 кГ до 325 кГ. Из семидесяти трех самолетов-снарядов испытания по полной схеме с инертным снаряжением прошли 64 машины, в том числе четыре с посадочными шасси; по полной схеме в боевом снаряжении - три аппарата и еще шесть - по неполной схеме в боевом снаряжении. Во время испытаний на 10Х произвели ряд доработок и улучшений. В частности, металлические крылья ввиду неровностей их поверхности и разной закрутки заменили на деревянные. Самолет-снаряд образца 1948 г. по своим характеристикам значительно превзошел немецкую «Kirschkern» и 10Х образца 1945 г. Вероятность попадания 10Х в цель возросла с 36% (1945 г.) до 88% (1948 г.). По советским документам у V1 она составляла около 70%. Отклонение средней траектории курса уменьшилось с 3°35' до 0,2 градуса.

Самолет-снаряд «Прибой» 1-го варианта (1949 г.)

Несмотря на удовлетворительные результаты военные остались недовольны. По их инициативе в конце 1948 г. началась проверка деятельности опытного завода № 51 МАП в части создания самолетов-снарядов и целесообразности затрат на эти работы. Главнокомандующий ВВС ВС СССР маршал авиации К. А. Вершинин оценил как несоответствующие современным требованиям скорость, высоту полета и рассеивание 10Х, а также использование в качестве самолета-носителя Пе-8, и выразил отрицательное мнение об освоении этого самолета-снаряда в войсках. Министр авиационной промышленности М. В. Хруничев, напротив, высказался за немедленный запуск 10Х в серийное производство, чтобы в дальнейшем, используя простую материальную часть, армия могла накапливать опыт для перехода к более сложной технике. Он считал, что отказываясь от 10Х руководство ВВС тормозило внедрение нового вида военной техники. Оценить правоту каждого из них трудно, тем более, что на вооружение в Красную Армию самолет-снаряд 10Х так и не поступил.

В 1948 г. конструкторское бюро 51-го завода для улучшения точности выдерживания курса и прицельности разработало модификацию самолета-снаряда 10Х с индексом «30». Эта машина, в отличие от прежней 10Х (или просто «10», как она стала называться в 1948 г.), имела деревянное прямоугольное в плане крыло с элеронами. Всего было построено десять экземпляров «тридцатой». Для отработки самолета-снаряда «10» с повышенной дальностью в том же году спроектировали и изготовили три аппарата «10ДД», обладавшие большим ресурсом работы двигателей и увеличенным запасом топлива. Возросший вес топлива компенсировали уменьшением веса боевого отсека. «10ДД» мог стартовать как с самолета-носителя, так и с наземной пусковой установки. Еще один специальный вариант аппарата «10» был создан для проведения экспериментов с целью определения основных характеристик работы двигателя на больших высотах.

Развивая конструкцию пульсирующих двигателей КБ В. Н. Челомея разработало три типа ПуВРД, более мощных, чем Д-3. Ими стали Д-5 с тягой 420 - 440 кГ, Д-6 с тягой 600 кГ и Д-7 с тягой 900 кГ, предназначенные для установки на самолеты-снаряды, а также менее мощные двигатели Д-10 и Д-13 - для установки на поршневые самолеты в качестве ускорителей. В ноябре 1945 г. на официальных заводских испытаниях двигателя Д-5 была получена тяга 425 кГ. Еще в 1944 г. В. Н. Челомей начал проектировать под этот ПуВРД самолет-снаряд 14Х. Благодаря Д-5 и более совершенной, чем у 10Х, форме фюзеляжа он должен был иметь на 130 - 150 км/ч большую скорость полета (правда, в начале рассчитывали на разницу всего в 90 км/ч). Благодаря снижению веса конструкции крыла самолета-снаряда удалось компенсировать большой вес ПуВРД. В 1946 г. в кооперации с заводом № 456 было построено 20 аппаратов 14Х. С 1 по 29 июля 1948 г. десять машин прошли летно-полигонные испытания. Шесть из них имели прямоугольные деревянные крылья (нормальный вариант) и четыре - трапециевидные деревянные крылья (форсированный вариант). В качестве самолета-носителя использовался Пе-8. По основным летным характеристикам, полученным в ходе испытаний, 14Х соответствовал предъявленным к нему требованиям. В форсированном варианте на стокилометровой базе его скорость достигала 825 км/ч и даже больше, на 10% превосходя заданную. Однако не обладавшие достаточной прочностью деревянные крылья ломались и только после упрочения их конструкции самолет-снаряд мог быть принят на вооружение.

Самолет -снаряд «Прибой» в сборочном цехе

Ракетная катапульта РСТ для проведения предварительных испытаний на стационарной установке (1946 г.)

Одновременно с вариантом 10Х - «30», с той же целью, но для полета на больших скоростях, появилась модификация 14Х («14» - с 1948 г.) с индексом «34». Подобно машине «30», она оборудовалась прямоугольным в плане деревянным крылом с элеронами. В производстве была заложена серия из десяти аппаратов «34».

В октябре 1946 г. официальные заводские испытания прошел с положительными результатами двигатель Д-6. В декабре того же года на государственных стендовых испытаниях он развил тягу на 110 кГ больше заявленной. Под установку двух таких двигателей в 1946 г. на заводе № 51 разработали проект самолета-снаряда калибром 7000 кг. В 1947 г. был спроектирован самолет-снаряд 14ХК1 с Д-6 и большей, чем у 14Х, площадью крыла. Предполагалось, что эта машина станет первым этапом исследовательских работ к эскизному проекту самолета-снаряда в рамках темы «Комета-3». Однако в первом полугодии 1948 г. Специальное Бюро № 1 Министерства Вооружения (СБ-1 MB) - головная организация по «Комете-3» - изменило задание. Прототипом самолета-снаряда стал истребитель МиГ-9. Эскизный проект самолета-снаряда 16Х с двигателем Д-6 и планером 10Х был выпущен заводом № 51 в 1945 г. И этот проект в дальнейшем подвергся значительной переработке. На этот раз выбор пал на вариант с двумя ПуВРД Д-3 и запуском самолета-снаряда с бомбардировщика Ту-2.

В начале 1947 г. заводу № 51 было поручено проектирование ряда новых беспилотных летательных аппаратов: 16Х - для Военно-Воздушных Сил, 15Х и 17Х - для Военно-Морских Сил, а также 18Х. Очень скоро правительство ограничило это задание самолетом-снарядом 16ХА и самолетом-мишенью 10ХМ. Работы по 16ХА, имевшему аналогичную с 16Х компоновку, предполагалось вести в три этапа. На первом предусматривалось создание 16ХА со стабилизацией в двух плоскостях с целью проверки схемы самолета-снаряда, отработки двигательной установки, старта с самолета-носителя и некоторых других элементов. На втором - разработка самолета-снаряда с автономным управлением, стабилизацией в трех плоскостях и повышенной точностью. Затем, на третьем этапе, на базе отработанного самолета-снаряда должен был быть создан 16ХА с радио- и телеуправлением. Проектирование самолета-снаряда 15ХМ, предназначенного для стрельбы с береговой катапульты по морским целям (линкорам и крейсерам), поручили опытному заводу № 293 главного конструктора М. Р. Бисновата. Там во второй половине 1948 г. эта работа выполнялась под названием «Шторм».

Самолет-снаряд «Прибой» под самолетом-носителем Пе-8

Постепенно выяснилось: установленные для разработки радиоуправляемых самолетов-снарядов директивными документами сроки не соответствуют реальным возможностям промышленности. Отсутствие необходимого опыта и сложность решаемой задачи не позволили ни одной организации, участвующей в проекте, выполнить задание на создание радиоуправляемой аппаратуры в 1947 г. Министерство авиационной промышленности предложило сначала разработать такую аппаратуру для пилотируемых самолетов, отладить и довести ее в присутствии человека, а потом уже перейти к беспилотным аппаратам. Так быстрее можно обнаружить дефекты машины и избежать потери сотен самолетов-снарядов при испытаниях.

К концу 1947 г. построили пять опытных 16ХА и оборудовали стартовым устройством один самолет-носитель Ту-2. В период с 22 июля по 25 декабря 1948 г. шесть 16ХА (они получили наименование «Прибой») первого варианта прошли предварительные летные испытания. Пять из них были оснащены автоматикой управления ПСУ-20 (пневматической системой управления) и стабилизировались в двух плоскостях, один - автоматикой управления ЭСУ-1 (электрической системой управления) и стабилизировался в трех плоскостях. В следующем году летные экспериментальные испытания прошли еще 28 самолетов-снарядов «Прибой», построенных по первому варианту. На начальном этапе производилась качественная проверка аэродинамики самолета-снаряда и систем управления ПСУ-20А и ЭСУ-1, проверка работы ПуВРД Д-312, а также предварительная доводка элементов конструкции и испытания стартового устройства на самолете-носителе Ту-2; на следующем - доводка двигательной группы. На каждом из двух этапов было запущено 10 и 11 самолетов-снарядов соответственно.

Во время испытаний при скоростях полета 720 - 775 км/ч двигатель Д-312 останавливался. Очевидно, для таких скоростей требовался другой ПуВРД. Исследования показали, что лучшим способом увеличения максимальной скорости, при которой работа двигателя оставалась бы устойчивой, является сужение его сопловой части. На 51-м заводе изготовили и испытали более десяти вариантов ПуВРД и выбрали Д14-4. Он мог стабильно работать во всем диапазоне скоростей обдува от 300 до 1000 км/ч, его ресурс оказался в два раза больше максимальной продолжительности полета 16Х на наибольшую дальность. А меньшая, чем у Д-312, вибрация, передаваемая корпусу самолета-снаряда, облегчала доводку системы управления.

На третьем этапе испытаний произвели пуски 13 машин с двигателями Д14-3 и Д14-4. Последний эффективно работал в продолжение всего полета самолета-снаряда, скорость которого достигала 872 км/ч, и допускал форсирование для полета на скоростях до 1000 км/ч. Испытания завершились с удовлетворительными результатами в сентябре 1949 г.

С 6 сентября по 4 ноября 1950 г. на Государственном центральном полигоне прошли испытания самолетов-снарядов «Прибой», выполненных по первому варианту с автономным управлением, оборудованных двигателем Д14-4 и ПСУ-20А. Уже в первых двух из пяти пусков этапа, посвященного отработке устойчивого полета, получены скорости, значительно превосходящие программные. На втором этапе с целью отработки новых конструктивных элементов, введенных для повышения точности стрельбы, запустили 4 самолета-снаряда. Третий (и последний) этап - зачетные пуски двенадцати аппаратов. Результаты были признаны удовлетворительными.

В августе 1952 г. автономно управляемые самолеты-снаряды «Прибой» прошли совместные испытания. Самолет-носитель Ту-2 заменили на Ту-4, под крыльями которого подвешивались два самолета-снаряда. Как показали испытания, «Прибой» в целом соответствовал основным требованиям, но исключение составляли надежность и точность попадания в цель - они оказались ниже заданных. Эти недостатки не позволяли рекомендовать самолет-снаряд для принятия на вооружение. Представители ВВС предложили в 1953 г. провести после доработок войсковые испытания опытно-серийной партии аппаратов «Прибой», состоящей из 60 машин.

Однако 19 февраля 1953 г. по инициативе Л. П. Берия и без какого-либо обсуждения технических вопросов работы по машинам В. Н. Челомея (равно как и по машинам М. Р. Бисновата) были прекращены, а 51-й завод и конструкторское бюро ликвидированы. Всех сотрудников и оборудование передали в систему ОКБ-155 главного конструктора А. И. Микояна. На территории завода образовался филиал этого предприятия. В письме Председателю Совета Министров СССР Г. М. Маленкову в качестве главной причины столь необоснованного закрытия В. Н. Челомей называл конкуренцию между ним, с одной стороны, и А. И. Микояном и С. Л. Берия (главным конструктором КБ-1 MB, бывшего СБ-1 MB), которые совместно разрабатывали самолеты-снаряды, аналогичные челомеевским - с другой. Политическая ситуация сложилась так, что очень скоро Л. П. и С. Л. Берия были арестованы. Завод 26 октября 1953 г. передали ОКБ-1 главного конструктора П. О. Сухого, а 15 января 1954 г. ОКБ-1 было присвоено название Государственный Союзный завод № 51. Челомею после нескольких обращений к Маленкову в 1954 г. все-таки удалось продолжить ранее начатые работы. Он возглавил Специальную конструкторскую группу (СКГ), год спустя преобразованную в ОКБ-52.

На момент расформирования 51-го завода параллельно с «Прибоем» разрабатывался еще один самолет-снаряд, и его доводка стала первой задачей возрожденного КБ. Проектировали эту машину под индексом «Н» для сухопутных войск, и стартовать она должна была с наземного подвижного стартового устройства. Прототипом для «Н» послужил самолет-снаряд 10Х, отсюда и название - 10ХН.

На машине установили вновь разработанный ПуВРД Д-16, новый регулятор питания двигателя топливом, улучшили аэродинамические и эксплуатационные характеристики. Взрывчатое вещество, примененное на этом самолете-снаряде, по своей мощности превосходило взрывчатое вещество на 10Х. новые дюралеалюминиевые крылья, помимо меньшего веса, имели более точное соответствие контурам, чем крылья прототипа. Вес двигателя Д-16 по сравнению с двигателем Д-3 уменьшился на 20 кг.

Пуск 10Х с наземной установки I (1946 г.)

Самолет-снаряд 10Х со стартовыми двигателями (1949 г.)

Пуск 10Х с наземной установки III (1949 г.) Пуск 10Х с наземной установки II (1949 г.)

Сперва ОКБ выпустило эскизный проект «рельсового» варианта подвижного наземного стартового устройства, однако в декабре 1950 г. по просьбе военных был спроектирован «крановый» вариант. Специальный стартовый двигатель СД-10ХН для запуска 10ХН разработали в КБ-3 Министерства сельскохозяйственного машиностроения (МСХМ).

К тому времени на заводе № 51 накопился значительный опыт по пуску самолетов-снарядов с наземных установок. Создатели машины 10Х изначально отдавали предпочтение такому виду старта, но необходимых пусковых установок тогде еще не было. В 1945 г. на заводе № 458 под руководством главного конструктора И. В. Четверяко-ва для наземного старта 10Х разработали катапульту, аналогичную пусковой установке Fi 103. В январе 1946 г. она прошла испытания с макетными болванками весом по 2500 кг каждая, но для производства катапульты на заводе не оказалось материалов. Испытания задерживались.

В марте того же года завод № 51 выпустил эскизный проект подвижной ракетной катапульты «РСТ». На ней для запуска 10Х использовался стартовый ускоритель конструкции 81-го завода МАП, включавший в себя пакет из шестнадцати камер реактивных снарядов М-31. С 13 мая по 19 октября 1948 г. прошли экспериментальные полигонные испытания старта 10Х с катапульты. Было запущено 12 самолетов-снарядов: четыре - с катапульты длиной 40 метров и восемь - с катапульты длиной 30 метров. Полученные результаты показали, что основные характеристики выбраны правильно. Однако из-за разрывов камер стартовых ускорителей 4 самолета-снаряда упали и испытания пришлось приостановить: понадобилось провести ряд доработок. На 10Х усилили крепление нижнего полоза, металлические крылья заменили на деревянные большего размаха, а на катапульте установили третий рельс, облегчили салазки.

В следующем году были испытаны еще два самолета-снаряда 10Х. Прежние стартовые ракеты заменили на новые пороховые стартовые двигатели РБТ-700, которые монтировались на стартовые салазки, спроектированные в ОКБ завода № 51. В июле 1950 г. с подвижного реактивного орудия длиной 30 метров при помощи РБТ-700 запустили еще три 10Х. Подобия 10ХН достигли, установив ! на этих машинах двигатели Д-16, крылья от 10ХН и изменив оборудование. Испытания подтвердили правильность выбранных для 10ХН параметров и позволили продолжать работы, не дожидаясь испытаний с еще только проектировавшимся двигателем СД-10ХН.

В июле 1951 г. во время экспериментальных испытаний 10ХН было произведено 12 пусков. При этом удалось отработать только вопросы, связанные с аэродинамикой аппарата, регулировкой двигательной установки и некоторые другие. Экспериментальная летная отработка отечественного автопилота АП-52 не производилась. С 12 мая по 20 июня 1952 г. прошли заводские испытания 10ХН в комплексе с наземным оборудованием и после устранения ряда недостатков их предполагалось представить на государственные испытания. В сентябре дополнительные заводские испытания прошли еще 5 самолетов-снарядов.

Государственные испытания 10ХН в комплексе с наземным оборудоване-им состоялись в период с 17 декабря 1952 г. по 11 марта 1953 г. Челомеев-ские машины впервые испытывались в холодное время года и новые климатические условия не замедлили сказаться. Из 15 запущенных самолетов-снарядов полеты трех закончились преждевременным падением, а режим полета четырех не соответствовал заданному: в двух случаях по высоте и скорости, в одном - по высоте и еще в одном - по скорости. Причиной аварии послужила недоведенность двигательной установки и систем управления для использования их в зимних условиях. Несмотря на произведенные доработки двигателя и аппаратуры системы управления, которые улучшили их работу, добиться полностью надежного полета не удалось. В итоге было признано, что государственные испытания самолет-снаряд 10ХН не выдержал. Вместе с тем комиссия отметила ряд преимуществ 10ХН по сравнению с другими аппаратами подобного назначения: относительно небольшую стоимость при крупносерийном производстве, простоту в эксплуатации, значительную огневую производительность, большую полезную нагрузку и другие.

В самый разгар зимних испытаний завод № 51 был расформирован. Возрождение конструкторского бюро потребовало немалых усилий. Огромную роль здесь сыграло предложение Министерства обороны о принятии 10ХН на снабжение армии как учебно-тренировочных самолетов-снарядов. Решением правительства от 19 мая 1954 г. на завод № 475 МАП была возложена задача выпустить 100 самолетов-снарядов 10ХН в учебно-тренировочном варианте. В ноябре 1955 г. размер этой партии сократили до 50 машин, изготовление которых закончилось в декабре того же года. За это время в КБ В. Н. Челомея на 10ХН пневматический автопилот АП-52 заменили на электрический АП-66, стартовый двигатель СД-10ХН - на ПР-15, а потом на ПР-16. Для проверки внесенных изменений в октябре 1956 г. Министерство обороны совместно с ОКБ-52 приступили к отстрелам шести 10ХН. Из-за неотработанности старта первый пуск закончился аварией. В июле 1957 г. после соответствующих доработок произвели контрольные пуски еще пяти машин. За исключением одного пуска, в котором произошел отказ маршевого двигателя и самолет-снаряд не долетел до цели 62 км, во всех остальных 10ХН достиг нужного района. Правда, средняя скорость полета оказалась на 10 - 40 км/ч ниже заданной.

По общему мнению Министерства обороны и Государственного комитета по авиационной технике (ГКАТ) самолет-снаряд 10ХН не соответствовал требованиям, предъявляемым к современному вооружению, и не мог надежно работать при отрицательных температурах. Выпущенные серийно машины решено было использовать только в качестве учебно-тренировочных целей в системе ПВО и ВВС.

В 1950 - 1952 г.г. в конструкторском бюро В. Н. Челомея разрабатывали эскизный проект сверхзвукового самолета-снаряда 10ХМ «Волна» для стрельбы с подводных лодок По расположенным на берегу объектам противника. Тогда до реализации проекта дело так и не дошло, но в дальнейшем разработка самолетов-снарядов для ВМФ стало одним из основных направлений деятельности ОКБ-52.

ХРОНИКА РОЖДЕНИЯ ОКБ-1

Павел ПЛУНСКИЙ

История советской авиации содержит немало интересных страниц, одна из которых - попытка копирования американского истребителя F-86 «Сейбр», предпринятая в СССР в период 1952-53 г.г. Восстановить действительный ход событий на основании архивных материалов и личных воспоминаний автору помогли ветераны «ОКБ Сухого»: Е.Г. Адлер, P.M. Дриго, А.Ю. Онго, И.С. Пономарев, а также Л.Е. Крылов. Выражаю им всем искреннюю благодарность.

ля обеспечения ПВО Северной Кореи в ноябре 1950 г. в составе ВВС СССР был сформирован 64-й ИАК, самолеты которого с конца того же года принимали непосредственное участие в отражении налетов американской авиации на объекты КНДР. С нашей стороны в боях участвовали МиГ-15 и МиГ-15бис. Их основным противником являлся новейший истребитель ВВС США F-86 «Сейбр» модификации А,Е и F.

Возникал неизбежный вопрос о сравнении характеристик этих машин (интересно, что споры о достоинствах и недостатках МиГ-15 и F-86 не утихли до сих пор). Лучшим способом выяснения истины могли бы стать летные испытания реального самолета. Попытки захвата МиГ-15 со стороны американцев успехом не увенчались - нашим летчикам было строго приказано не залетать южнее условной линии разграничения, проходившей вдоль 38-й параллели. Американцы решили эту задачу уже после окончания боевых действий в Корее. 20 сентября 1953 г. лейтенант северокорейских ВВС Ким Сум Но перелетел на самолете МиГ-15бис (заводской № 2015337) на территорию Республики Корея и сдался в плен. Машина была переправлена в США на авиабазу Райт-Петерсон. В течение 1954 г. пилот ВВС США Том Коллинс выполнил на этом самолете программу сравнительных летных испытаний, что позволило выявить действительный уровень характеристик основного истребителя ВВС СССР. Американские специалисты дали ему очень высокую оценку.

В Советском Союзе также проявляли интерес к возможности изучения новой техники противника «живьем». В апреле 1951 г. по приказу Главкома ВВС в Корею была даже отправлена специальная группа летчиков-испытателей ГНИКИ во главе с подполковником Дзюбенко, которому поставили задачу «захвата» F-86 с принуждением к посадке на своем аэродроме. Тогда этот план реализовать не удалось, но позднее, в ходе воздушного боя 6 октября 1951 г., один из подбитых «Сейбров» совершил вынужденную посадку на побережье Северной Кореи. Летчика подобрала поисково-спасательная служба ВВС США, а самолет после длительной эпопеи транспортировки в конце 1951-го доставили для изучения в Москву.

Первоначально F-86 находился в ГНИКИ ВВС, но вскоре для более детального изучения и составления подробного отчета был передан в ЦАГИ. Предварительный осмотр показал, что самолет для проведения летных испытаний не пригоден - слишком велики были полученные им при посадке и транспортировке повреждения (у машины была сильно смята носовая часть фюзеляжа, а в нижней его части повреждена обшивка и силовой набор; кроме того, имелись многочисленные пробоины). Решили ограничиться исследованием аэродинамических характеристик точной (по имеющемуся образцу) модели «Сейбра» в аэродинамических трубах ЦАГИ, проверить прочность самолета на статических испытаниях, тщательно изучить его конструктивные особенности, а в натуральном виде воспроизвести лишь отдельные, наиболее интересные агрегаты и системы. Разногласий с ВВС по этому вопросу не было, и совместное письмо с текстом проекта соответствующего Постановления, подписанное Маршалом Советского Союза A.M. Василевским, Главкомом ВВС генерал-полковником авиации П.Ф. Жига-ревым и министром авиационной промышленности М.В. Хруничевым в середине января 1952 г. было отправлено в Совмин СССР.

Вышедшее 26 января того же года постановление правительства № 478-152 подтвердило предложенный план и установило срок окончания работ - апрель месяц. К работам привлекали ЦАГИ - для исследования аэродинамической компоновки, ЦИАМ - двигателя, ВИАМ - применяемых материалов, НИАТ - по технологии изготовления самолета и двигателя, ОКБ-155 (А.И. Микояна) - для изучения системы управления. Чуть раньше, еще в конце декабря 1951 г., отдельным постановлением правительства ЦКБ-589 Министерства вооружения и НИИ-17 МАП поручалось скопировать установленные на «Сейбре» автоматический прицел А-С1 и сопряженный с ним радиодальномер AN/APG-30. Соответствующие отечественные приборы получили кодовые обозначения «Снег» и «Град».

К началу мая 1952 г. изучение захваченного F-86 было закончено. Сводный отчет в середине месяца утвержден руководством МАП и ВВС и 23 мая направлен в Совет Министров СССР. Представляет особый интерес оценка, данная специалистами ЦАГИ:

«Самолет Ф-86А имеет в основном удовлетворительные аэродинамические характеристики на всех режимах полета до чисел М = 0,93-0,94. Испытания его моделей … показывают, что начиная с М = 0,8 у самолета Ф-86А появляется резкое затягивание в пикирование, а при М › 0,9 - резкое уменьшение эффективности руля высоты. … Удовлетворительные летные данные самолета при больших скоростях полета (М › 0,8) достигаются с помощью управляемого в полете стабилизатора, а при больших углах атаки - с помощью предкрылков, распределенных по всему размаху крыла.

Самолет имеет большие элероны, обеспечивающие хорошую поперечную управляемость как при малых., так и при больших скоростях полета…

Самолет снабжен большими тормозными щитками, увеличивающими сопротивление самолета примерно в три раза без изменения характеристик продольной устойчивости.

В системе управления элеронами и рулем высоты применены бустеры, что обеспечивает приемлемые характеристики управляемости без применения специально отработанной аэродинамической компенсации.

Особенностью компоновки самолета Ф-86А является применение старой схемы с низким расположением крыла, что позволило достичь удовлетворительных характеристик боковой устойчивости при небольшой относительной площади вертикального оперения. Кроме этого, эта схема позволила отделить горизонтальное оперение от вертикального и расположить его на фюзеляже. Однако при такой аэродинамической компоновке на самолете Ф-86А не удалось устранить резкого затягивания в пикирование и потребовалось для этого применение управляемого в полете стабилизатора.

… При числах М = 0,93-0,94 имеет место потеря эффективности рулей высоты и элеронов… Поэтому, число М = 0,94 является максимально допустимым… для нормальной эксплуатации…

Сравнение аэродинамических характеристик моделей Ф-86А и МиГ-15 бис показывает, что их коэффициенты сопротивления и подъемной силы в диапазоне углов атаки до а = 14° практически совпадают. Самолет Ф-86А имеет большие размеры, больший полетный вес и двигатель с меньшей тягой по сравнению с самолетом МиГ-15бис. В результате, по данным расчета следует, что самолет Ф-86А несколько уступает самолету МиГ-15бис по максимальной скорости на малых высотах и значительно уступает по величине вертикальных скоростей и скороподъемности на всех высотах. Скорости установившегося пикирования самолетов Ф-86А и МиГ-15бис при открытых тормозных щитках практически одинаковы, однако в горизонтальном полете торможение самолета Ф-86А происходит более интенсивно, чем самолета МиГ-15бис.

Расчетная разрушающая перегрузка… приблизительно равна 12 …, что совпадает с расчетными перегрузками, установленными для этого класса самолетов нашими нормами прочности. …»

Вывод гласил: «В результате проведенных … исследований … установлено, что схема и аэродинамическая компоновка самолета не представляют особого интереса, за исключением применения:

а) элеронов с большими относительными хордой и размахом;

б) тормозных щитков с большой относительной площадью;

в) эффективной посадочной механизации ввиде щелевого закрылка;

г) предкрылка;

д) бустерного управления элеронами и рулем высоты».

Аналогичные выводы сделали и другие специалисты, принимавшие участие в изучении систем самолета. Например, отмечалось применение дублированной тросовой проводки в системе управления РВ, регулируемого в полете стабилизатора и применение высокого давления в гидросистеме самолета (до 211 кг/см2, в то время как на МиГ-15бис - не более 150 кг/см2). Материаловеды обращали внимание на большое содержание кобальта в жаропрочных сплавах (отмечая при этом, что отечественной промышленностью разработаны новые жаропрочные сплавы, не содержащие дефицитного у нас кобальта, которые превосходят американские сплавы с кобальтом), а также использование специального герметизирующего материала на основе тиокола, вулканизирующегося без нагревания. Специалисты ЦИАМа, изучавшие двигатель J47-GE-13, отмечали применение защитной решетки на входе в двигатель, стальных лопаток большого относительного удлинения в роторе компрессора, простоту и надежность камеры сгорания и системы крепления дисков компрессора. Применение топлива типа JP-3, представляющего собой широкофракционную смесь, имеющую большой выход из нефти по сравнению с керосином, позволяло повысить высоту запуска двигателя и улучшало его эксплуатацию при низких температурах.

Здесь следует сделать несколько оговорок. Если судить по приведенным в тексте данным, неясно, какой модификации - А или Е - был самолет, попавший к нам. Судя по серийному номеру, из которого известны первые пять цифр 49-131Х, следует, что это был F-86A-5, т.к. «Сейбры» модификации Е по всем справочникам относились к заказу 1950 г. и их номера начинались с числа «50». Но если доверять американским источникам, то часть упоминавшихся особенностей конструкции самолета (таких, например, как управляемый стабилизатор или двигатель J47-GE-13) были внедрены только начиная с модификации Е, в то время как в тексте отчета всюду фигурирует именно F-86A. Что касается «управляемого стабилизатора» - тут, очевидно, просто терминологическая путаница: нашими конструкторами имелся в виду так называемый «переставной» стабилизатор, который не был непосредственно включен в канал продольного управления и применялся только для балансировки и триммирования. Такой стабилизатор устанавливался на самолеты типа F-86A вместе с рулями высоты, в отличие от F-86E, на котором установили управляемый от ручки стабилизатор, отклонявшийся совместно с рулями высоты. А двигатель, видимо, в полевых условиях выбирать не приходилось, и на самолет поставили то, что в данный момент было под рукой. По посадочным местам обеспечивалась полная взаимозаменяемость двигателей всех модификаций. И главное: делать однозначный вывод о преимуществах или недостатках той или иной машины только на основании расчетов не совсем корректно. Здесь очень легко ошибиться - результаты расчетов и реальные летные данные самолета могут разниться. Подтверждением тому служат свидетельства советских и американских летчиков, участвовавших в боях, о лучшей маневренности «Сейбра» в горизонтальной плоскости за счет установки предкрылков, обеспечивавших выход в вираже на большие углы атаки и отсутствии у него столь жестких, как на МиГ-15, ограничений по скорости за счет установки переставного стабилизатора и бустеров в продольном канале). Это позволяло американцам эффективно уходить от атак наших пилотов, используя резкий ввод в «пике» с переворота. Повторить такой маневр на МиГ-15бис было трудно из-за быстрого нарастания скорости, т.к. самолет становился плохо управляемым уже при М › 0,92. Американцам же удалось оттянуть эту границу до больших значений числа М.

Рекомендации отчета, по сути, предусматривали освоение отечественной промышленностью и применение в конструкциях новых самолетов отдельных агрегатов, узлов и материалов. В них не было даже намека на возможность копирования и постройки F-86A в СССР. Подобную постановку вопроса следует признать обоснованной. Копировать в 1952 г. «Сейбр» с целью запуска его в серию при наличии в производстве отечественных машин типа МиГ-15бис/17 (несмотря на все их недостатки), было нецелесообразно. В этом мнении руководители МАП и ВВС оказались едины. К тому же, некоторые новшества с F-86А (радиодальномер, сопряженный с оптическим прицелом, тормозные щитки увеличенной площади, бустера в системе управления РВ и другие) по рекомендации военных, с учетом опыта войны в Корее, уже либо отрабатывались в качестве опытных образцов, либо внедрялись в серию на самолетах МиГ-15бис и МиГ-17. Предполагалось, что именно это направление и будет отражено в решении правительства.

Следует, однако, заметить, что не все высокие армейские руководители придерживались мнения о преимуществах МиГ-15. Так, командующий истребительной авиацией (ИА) ПВО генерал-лейтенант авиации Е.Я. Савицкий, выезжавший в части 64-го ИАК, по итогам этих поездок неоднократно высказывал первым лицам страны свою тревогу по поводу состояния и перспектив развития авиации войск ПВО. Минимум дважды - в феврале 1952-го и в апреле 1953-го - он обращался в Совет Министров с письмами, в которых, на основе анализа опыта частей ИА, входивших в состав 64-го ИАК, ставил вопрос о том, что самолеты типа МиГ-15 не могут вести эффективной борьбы с истребителями F-80 и F-84 на малых высотах и уступают F-86A и F-86E в маневренных свойствах на малых и средних высотах. Он предлагал создать в СССР специальный истребитель для средних и малых высот, более эффективный, чем существующий МиГ-15. Возможно, впоследствии его мнение и сыграло свою роль.

А пока дело приняло неожиданный оборот. В мае 1952 г. с письмом на имя И.В. Сталина обратился некий В.В. Кондратьев, сотрудник ЦАГИ, предложивший «строить самолет Ф-86А «Сэибр» в серийном производстве, сохранив полное сходство его с оригиналом», а в дальнейшем - «критически осваивать методы американской школы путем работы над усовершенствованием этого самолета с целью его модификации». Это предложение он мотивировал соображениями о лучших маневренных качествах «Сейбра» по сравнению с МиГ-15бис, а в конце письма делал «скромное» предложение - использовать самого себя в качестве главного конструктора.

Здесь нужно сделать некоторое отступление для пояснений. В начале 1952 г. Кондратьев работал в ЦАГИ руководителем бригады в 3-м отделении (прочности) и являлся непосредственным исполнителем работ по испытаниям конструкции F-86A. Как у него возникла идея о копировании «Сейбра» выяснить сейчас уже не представляется возможным. В те времена заявлявший о себе подобным образом человек знал (не мог не знать!), чем обернется в случае неудачи его инициатива. Но факт остается фактом - Кондратьев сам вышел с таким предложением к руководству и, как мы увидим это чуть ниже, несмотря на отчаянное сопротивление ведомства, сумел получить официальную поддержку. Ходили слухи, что проводником идеи копирования «Сейбра» в высших эшелонах власти был Н.А. Булганин, и что Кондратьев являлся его дальним родственником. Но это только версия. Отмечу лишь, что в то время Булганин занимал пост заместителя председателя Совета Министров СССР и курировал работу оборонных отраслей промышленности. Большинство документов по вопросу постройки «Сейбра», найденных в архиве МАП, относятся именно к переписке руководства министерства с секретариатом Булганина.

В рамках сложившейся административно-командной системы предложение Кондратьева могло иметь самые непредсказуемые последствия и руководство МАП вынуждено было предпринимать ответные меры. В адрес Булганина пошло письмо министра, в котором Хруничев вполне объективно выражал сомнение в необходимости копирования F-86 и запуска его в серию. Но было уже поздно: к этому времени вопросом заинтересовался лично И.В. Сталин. О том, как развивались дальнейшие события, удалось узнать из рассказа Е.Г. Адлера (со слов самого В.В. Кондратьева).

В июне 1952 г. Г.М. Маленков, курировавший работу МАП в ЦК, вызвал-на доклад к Сталину группу главных конструкторов - А.Н. Туполева, А.И. Микояна, А.С. Яковлева и «виновника торжества» В.В. Кондратьева в сопровождении заместителя министра С.Н. Шишкина. Вождь был болен и к нему пошел лишь сам Маленков. Остальные приглашенные ждали в приемной. Через некоторое время Маленков вышел и обратился к Шишкину: «Иосиф Виссарионович сказал, что Вы недооценивали «Сейбр». Нетрудно себе представить, что мог испытывать замминистра после такого заявления. Но выводов не последовало и после паузы Маленков, обращаясь к конструкторам, сказал: «Решено скопировать самолет. Кто из вас возьмется за эту работу?» Туполев, очевидно памятуя о недавней эпопее с В-29, отказался сразу, Микоян тоже не выказал особого энтузиазма, и только Яковлев сразу и безоговорочно согласился с предложением. Обстановка в приемной несколько разрядилась. Маленков ушел обратно к Сталину, а все присутствующие уже поздравляли коллегу с новым «удачным» заданием. Но вновь вышедший из кабинета Маленков сообщил окончательную резолюцию Сталина: «Для копирования «Сейбра» организовать специальное ОКБ-1, главным конструктором которого назначить Кондратьева».

Приказы, как известно, не обсуждаются, а принимаются к исполнению. На этот раз нельзя было допустить ошибки: указания тов. Сталина нужно было выполнить до запятой, но существовала возможность трактовки самих указаний. Судя по всему, руководство МАП своего отношения к затее с копированием «Сейбра» не изменило, о чем свидетельствует дальнейших ход событий. В проекте постановления, подготовленном в министерстве, очевидно не без умысла, решено было ОКБ-1 разместить в Куйбышеве при заводе № 1. С одной стороны, выполнялось распоряжение Сталина об образовании КБ, так как организация опытных конструкторских бюро при серийных заводах в те времена стало повсеместной практикой, а с другой стороны под работу подводилась «мина замедленного действия» - КБ лишалось собственной производственной базы, а размещение его в отрыве от основных отраслевых организаций МАП сильно затрудняло связи, комплектацию квалифицированными кадрами и снижало оперативность работ.

Постановление Совета Министров СССР за №2804-1057, озаглавленное «О самолете Ф-86А «Сейбр», вышло 18 июня 1952 г. Суть его сводилась к тому, что на заводе № 1 в Куйбышеве организовывалось опытно-конструкторское бюро для (прямо по Кондратьеву) копирования, постройки и дальнейшего развития самолета F-86A, а главным конструктором этого ОКБ-1 назначался В.В. Кондратьев. Скопированный самолет задавалось построить в трех экземплярах: два - для летных испытаний и один - для статических и оснастить его отечественным двигателем ВК-1. Срок определили очень жесткий: ровно через год, то есть в июне 1953 г., самолет должен был быть передан на летные испытания.

Как и положено, постановление правительства было -вод-креплено ведомственным приказом за №706 от 20 июня того же года, в котором, в частности, предусматривалось для ускорения работ по выпуску чертежей временно разместить ОКБ-1 в Москве на территории филиала ЦАГИ. Под филиалом в данном случае понималось БНИ (Бюро новой информации), находившееся на «старой» территории ЦАГИ на улице Радио.

Набор специалистов проходил по давно отработанной схеме - людей направляли согласно спущенной «сверху» разнарядке со смежных заводов и ОКБ. Костяк нового коллектива составили работники БНИ и бывшие сотрудники Кондратьева по ЦАГИ, а начальником бригады компоновки стал Е.Г. Адлер, перешедший к Кондратьеву от А.С. Яковлева. Уже к началу сентября ОКБ-1 в Москве достигло штатной численности. Хуже обстояло дело с формированием ОКБ при заводе в Куйбышеве - на месте не было нужных специалистов, а переезжать туда из столицы никто не желал. В результате для пополнения штата ОКБ завод № 1 сам прислал в Москву своих чертежников, а работы по внедрению самолета в производство передали с несуществующего филиала ОКБ-1 на завод.

В процессе работы с самого начала возник вопрос о замене двигателя, так как указанный в постановлении отечественный ВК-1 с центробежным компрессором имел большие поперечные размеры и при установке в фюзеляж «Сейбра», рассчитанного на двигатель с осевым компрессором, «выбивал» почти весь запас топлива. Кроме того, большинство организаций, участвовавших в изучении «Сейбра», впоследствии «забыли» вернуть на него исследуемые образцы приборов и агрегатов, в результате чего у конструкторов ОКБ-1 осталась, по-существу, «пустая консервная банка».

13 мая 1952 г. в районе, контролируемом северокорейцами, совершил вынужденную посадку «на брюхо» еще один «Сейбр», подбитый огнем зенитной артиллерии. Пилоту (им был командир 51-го истребительного авиакрыла ВВС США, один из асов Второй мировой - Уолкер Махурин) не повезло - он был пленен. А самолет (на этот раз F-86E) к июлю 1952-го был доставлен в НИИ ВВС. Узнавший об этом Кондратьев 7 июля в письме на имя министра предлагает передать самолет в ОКБ-1 с целью использования его двигателя, агрегатов и приборов, а также берется перевыполнить ранее установленный план, сокративть срок постройки до 8 месяцев и построить четыре самолета вместо трех. Из них один, как и предполагалось, для статиспытаний, а три остальные - летные: один с двигателем J47, а два других с двигателями А.И. Микулина АМ-5 с форсажной камерой. Замена двигателей мотивировалась в письме «…с точки зрения обеспечения самолету нужных летных свойств, что ранее, до предварительной проработки этого вопроса, не было выяснено…».

Руководство МАП «поддержало» Кондратьева, выйдя на Булганина с предложением о частичном изменении задания: предлагалось строить только 2 летные машины: первую с установкой на ней J47, а вторую - по-прежнему с ВК-1. Предложение об установке на самолеты двигателя АМ-5 признавалось нецелесообразным. По согласованию с Булганиным было принято компромиссное решение о продолжении работы по F-86A «с применением на этом самолете наиболее современных узлов и агрегатов с самолета Ф-86Е», на чем особо настаивал Кондратьев. Но ЦИАМ, первоначально дававший на двигатель J47-GE-13 некоторый остаточный ресурс, вскоре отказался что-либо гарантировать. Ситуация зашла в тупик.

К середине ноября был изготовлен макет самолета и комиссия, назначенная приказом министра, рассмотрела его на своем заседании (в отличие от обычной процедуры, когда проведение макетной комиссии было прерогативой заказчика в лице ВВС, этот самолет изначально создавался с исследовательскими целями и состав комиссии определялся министерством). Очевидно, именно здесь была, наконец, высказана тревога конструкторов по поводу двигателя и вскоре, 25 ноября, вышел приказ министра за № 1344, в котором предлагалось рассмотреть возможность установки на самолет, наряду с исходным J47, также и микулинского АМ-5. Давались и конкретные поручения по обеспечению выполнения задания всем смежникам. При этом предлагалось на восстанавливаемом самолете установить двигатель J47, а на копируемых (то есть строящихся вновь) машинах - отечественные двигатели АМ-5 «с дожиганием». Оборудование на всех самолеты предполагалось отечественное (по типу МиГ-15), за исключением вооружения (ставились имеющиеся в СССР американские пулеметы «Кольт-Браунинг»).

Казалось, что ситуация разрядилась. ОКБ получило, возможность спокойно доработать техническую документацию, а на заводе в Куйбышеве началось изготовление деталей планера. Но в дело вмешались новые обстоятельства: в декабре 1952-го постановлением правительства завод № 1 был переориентирован на серийный выпуск Ил-28 вместо МиГ-15, и его директор В.Я. Литвинов вышел к руководству с просьбой о снятии с завода задания по постройке F-86A. В результате было решено, что часть заказа (производство крыльев, центроплана и оперения) будет передана на завод № 292 в Саратове, а за заводом в Куйбышеве останется лишь изготовление фюзеляжа с гермокабиной и общая сборка.

Передняя доска кабины пилота трофейного F-86A

Передняя часть левого бокового щитка в кабине F-86A

Будь на месте В.В. Кондратьева более подготовленный для такой работы, а главное, более приемлемый для руководства МАП человек, может, «советский Сейбр» и появился бы на свет. Но все ближе подходили сроки, а дела с постройкой «живой» машины в Куйбышеве по-прежнему обстояли неважно. В сложившихся обстоятельствах главному конструктору необходимо было как-то продемонстрировать свою активность. Путь виделся один - получить задание на постройку нового самолета. К январю 1953-го в проектном отделе ОКБ, возглавляемом Е. Г. Адлером, было подготовлено предложение о создании теперь уже принципиально нового «скоростного истребителя». Самолет представлял собой среднеплан нормальной схемы с треугольными крылом и двухкилевым вертикальным оперением, размещенным ввиде шайб на эаконцовках стабилизатора. Два ТРД конструкции А.И. Микулина имели общий носовой воздухозаборник и располагались в хвостой части фюзеляжа вертикально, один над другим. Проектные данные этого самолета составляли (через дробь даны значения величин по экспертизе ЦАГИ):

Максимальная скорость - 1940/1650 км/ч,

Практический потолок - 18700/18000 м,

Максимальная дальность - 2100/1500 км

Особого противодействия новый проект не вызвал, специалист ЦАГИ В.В. Струминский даже написал вполне благожелательный отзыв. Руководство МАП, вынужденное реагировать на это предложение, в письме, адресованном Булганину, дало уклончивый ответ, суть которого сводилась к тому, что Кондратьев не был первым, кто предложил создание столь перспективной машины: «… заявленные летно-технические данные предлагаемого т. Кондратьевым нового истребителя не подтверждаются расчетами ЦАГИ и оказались ниже по сравнению с данными фронтовых истребителей, предложенных главными конструкторами т.т. Микояном и Яковлевым…», а «что касается новой схемы самолета (с треугольным крылом), то как Вам докладывалось ранее, аналогичное предложение по созданию нового самолета с треугольным крылом сделал главный конструктор т. Антонов с более высокими летными данными…».

В разговорах с самим Кондратьевым чиновники ссылались на то, что для постройки такого самолета необходима крепкая производственная база, какой у ОКБ-1 не было. По существующему порядку сильное производство создавалось только под выполнение конкретного правительственного задания. Получался замкнутый круг. «Мина замедленного действия» наконец сработала. Оставалось лишь дождаться ошибочных шагов со стороны неопытного главного конструктора.

Расчет оказался верен. Кондратьев не смог усидеть на месте, и новые проекты вскоре пеклись как блины - с периодичностью в один месяц: 16 февраля он выступает с предложением создания «сверхзвукового самолета-истребителя с максимальной скоростью 2000-2200 км/час и высотой полета 21 км с двумя новыми двигателями с тягой по 5000 кг каждый конструкции т. Микулина» (АМ-11Ф), а 17 марта - уже с новым проектом «высотного истребителя-перехватчика с максимальной скоростью 3000-4000 км/час и высотой полета 30 км, с применением … газотурбинного двигателя, работающего на новом принципе» (двигатель «МД» конструкции Б.Г. Шпитального). И если в отношении первого из них ответ МАП был по-прежнему уклончивым, то ко времени выпуска второго политическая обстановка в стране серьезно изменилась. После смерти Сталина, в результате кадровых перестановок Н.А. Булганин пересел в кресло министра обороны и потерял возможность непосредственно влиять на ход событий, пост Председателя Совмина занял Г.М. Маленков, а Министерство авиационной промышленности на некоторое время (с апреля по август 1953 г.) вообще перестало существовать, так как было объединено с Министерством вооружений в одно общее Министерство оборонной промышленности (МОП), министром которого был назначен Д.Ф. Устинов (бывший до этого министром вооружений). Его заместителем назначили М.В. Хруничева.

Задняя часть левого бокового щитка в кабине F-86A

Эти события не могли не отразиться на судьбе ОКБ-1 и его главного конструктора. В апреле 1953 г. Устиновым была назначена представительная комиссия для рассмотрения совместного предложения главных конструкторов Кондратьева (ОКБ-1) и Шпитального (ОКБ-15) о создании «Высотного истребителя-перехватчика с молекулярным двигателем МД-53». Выводы комиссии были обескураживающими: «Заявленные … характеристики двигателя и самолета технически необоснованны и нереальны. …Предложение можно рассматривать лишь как технический авантюризм, а не как серьезное инженерное предложение. …Предложение … по-существу является попыткой ввести в заблуждение Правительство». Сейчас уже трудно сказать, чем был вызван резкий тон выводов . Возможно, в условиях изменившейся обстановки руководители отрасли решили расквитаться с Кондратьевым за прошлые обиды. Случай подвернулся удачный - проект двигателя МД-53, разработанный «непрофессионалом» Шпитальным, был утопичен, на что и сделали основной упор эксперты комиссии, в число которых входили А.И. Микулин, С.К. Туманский и A.M. Люлька. По поводу самолета столь однозначных выводов не делали. Более того - было сказано, что для отработки вопросов полета на таких высоких скоростях требуется обширная и глубокая научно-исследовательская работа, то есть признавалось очевидное отставание фундаментальных исследований от запросов практической науки. Однако этот факт не помешал запустить бюрократическую машину. Оставалось только ждать результатов.

К началу мая 1953 г. уже обсуждался вопрос о самом существовании ОКБ-1. Теперь почти никто и не вспоминал о том, ради чего оно было некогда создано. Карьера В.В. Кондратьева как главного конструктора завершилась с выходом приказа министра за № 233 от 14 мая 1953 г. В документе написано буквально следующее:

«В связи с тем, что Главный конструктор ОКБ-1 т. Кондратьев не в состоянии обеспечить создание новых опытных образцов самолетов, не имеет в этой области достаточного опыта и, по заключению экспертной комиссии, стал на путь технического авантюризма, приказываю:

1. т. Кондратьева освободить от обязанностей главного конструктора ОКБ-1; *

2. назначить главным конструктором ОКБ-1 т.Сухого П.О.

Так закончилась недолгая история копирования в Советском Союзе истребителя «Сейбр». Новый главный конструктор П.О. Сухой, очевидно, по договоренности с руководством Министерства авиационной промышленности, работами в этой области больше не занимался. Он начал разработку принципиально новых машин, позднее воплощенных в металле под названиями С-1 и Т-3. Соответствующее постановление правительства, узаконивавшее работу ОКБ-1 по этой тематике, вышло в августе 1953 г., а в конце года конструкторское бюро получает, наконец, свою производственную базу - филиал ОКБ-155 на территории бывшего завода № 51 в одном из углов Ходынского поля. Отсюда и новое наименование: ОКБ-51. Следует отметить, что первоначальные варианты компоновок самолетов типа Т-1 и Т-3 во многом основывались на тех предложениях, которые разрабатывались Е.Г. Алле-ром в ОКБ-1 при Кондратьеве, а некоторые технологические новшества с «Сейбра» весьма успешно внедрены в их конструкцию.

В. В. Кондратьев

Появление F-86 в СССР в начале 50-х все же не прошло даром для советской авиации, позволило напрямую ознакомиться с техникой противоборствующей стороны. Из прямых заимствований можно отметить, например, оптический прицел типа АСП-4Н («Снег») и радиодальномер СРД-3 («Град»), являющиеся копиями прицела А-1С и радиодальномера AN/APG-30, установленных на «Сеибре». В 1953 г. их испытывали на специально оборудованном МиГ-17/СГ и позднее АСП-4Н даже ставился на самолеты типа МиГ-17. Кроме изучения и копирования некоторых новых приборов и агрегатов, в производство были внедрены новые технологические процессы, такие, например, как механообработка на специальных фрезерных станках для получения листов обшивки крыла переменного по толщине сечения, широкое применение роликовой и точечной сварки стали и легких сплавов, более широкое применение горяче-штампованных и литых узлов, взрывных заклепок, шомпольная заделка триплекса фонаря и тому подобное.

Еще одним последствием изучения «Сейбра» стало проведение в СССР работ по созданию и применению новых сортов топлива и гидравлической жидкости. Так, в частности, по Постановлению правительства № 1691-621 от 7 апреля 1952 г. во ВНИИНП Министерства нефтяной промышленности были начаты работы по созданию керосинов расширенного фракционного состава - типов Т-2 и Т-4. В сотрудничестве с МАП и МО эти работы продолжались вплоть до конца 50-х годов, причем требование о возможности работы на этих типах керосина было непременным условием для всех вновь разрабатываемых типов самолетов и двигателей. Конечным результатом работ по гидрожидкости стало появление АМГ-10 - основным типом гидросмеси в авиации СССР. Но это уже совсем другая история.

В заключение лишь остается отметить, что формально работы по «Сейбру» были закрыты Постановлением СМ СССР № 2460-1017 от 19 сентября 1953 г., расходы списаны, а задел на заводах в Куйбышеве и в Саратове уничтожен.

В.В. Кондратьев после мая 1953 г. неоднократно пытался опротестовать приклееный ему ярлык «технического авантюриста», обращался в МАП, ЦК КПСС и Совмин СССР с просьбами о пересмотре своего дела. В сентябре 1953 г. министр заменил формулировку приказа об увольнении на нейтральную: «в связи с изменением задания». Кондратьеву предложили должность заместителя главного конструктора на заводе № 918, где он несколько лет и проработал. И здесь, и позже - в ОКБ-256 /Цыбина/ он неоднократно выходил в ЦК и Совет Министров с предложениями по созданию новых перспективных самолетов - стратегического бомбардировщика, сверхзвукового стратегического разведчика и тому подобных машин, но поддержки в высоких сферах руководства никогда не получал, потому что на запрос в МАП о существе этих предложений в апреле 1958 г. в ЦК КПСС пришел ответ: «…он (Кондратьев - прим. авт.) по своим знаниям, практическому опыту работы и организаторским способностям не сможет обеспечить руководство каким-либо самостоятельным опытно-конструкторским бюро или научным подразделением т.к. для ведения руководящей работы в области опытного самолетостроения т.Кондратьев совершенно не подготовлен. ..».

ВИНТОКРЫЛ КА-22

Владимир БАРШЕВСКИЙ

Идея создания винтокрыла возникла осенью 1951 г., когда камовская команда переехала в Тушино, получила название ОКБ-2 и должна была строить войсковую серию Ка-10 и разрабатывать Ка-15.

В это время в печати появились сообщения об опытах буксировки вертолетов самолетами в район операции с целью повышения дальности: при этом несущий винт вертолета авторотиро-вал и топливо сохранялось на обратную дорогу. Заинтересовавшись такой комбинацией, я сделал некоторые подсчеты. В качестве буксировщика рассматривался самолет Ли-2. Оказалось, что он способен в полете максимально разгружать несущий винт, передавая нагрузку на крыло. Качество сцепки повышалось, но взаимное расположение самолета и вертолета вызывало сомнение. Если буксировать планер выгодно и удобно выше самолета, то буксируемый вертолет лучше располагать ниже самолета, что представлялось трудновыполнимым. Пришла мысль соединить вместе самолет-буксировщик и подъемное устройство (то есть несущий винт, двигатель, трансмиссию) и таким образом обеспечить летательному аппарату вертикальный взлет и посадку и повысить дальность за счет аэродинамического качества. Ли-2 выпускался крупной серией в Ташкенте, легкий и мощный турбовинтовой двигатель ТВ-2 конструкции Н. Д. Кузнецова уже был, а сделать несущий винт диаметром 17,5 м с редуктором казалось много проще, чем строить вертолет с небывалым диаметром винта в 21 метр и огромным крутящим моментом.

Получив одобрение Н. И. Камова и его заместителя В. В. Никитина, я сочинил очень короткое - буквально на половину страницы - письмо И. В. Сталину, где излагалась основная цель проекта и возможность его быстрого осуществления.

Подписанное тремя авторами письмо я отвез в Кремль. Это было в начале марта днем, а ночью Николай Ильич поднял меня с постели - ему только что звонил министр, получивший команду, очевидно, с самого верха. И все завертелось как в ускоренном кино: совещания в министерстве, приезд к нам Н. Д. Кузнецова, составление графиков совместных работ.

Уже 22 мая 1952 г. готов эскизный проект, за два месяца спроектирована механизированная модель винтокрыла с несущими винтами от Ка-1- и высокочастотным двигателем, осенью проводились ее испытания в Т-101. К нам в ОКБ-2 доставлен самолет Ли-2 для использования при проектировании и постройке макета. Весной 1953 г. в Куйбышеве у Кузнецова я впервые увидел в натуре турбовинтовой двигатель. В сентябре в Ташкенте велись переговоры о возможном участии завода в изготовлении винтокрыла.

К этому времени Николаю Ильичу надоела роль соавтора и он выступил с проектом тяжелого вертолета с ТВД и даже отправил его в ЦАГИ, но потом отозвал. Проект винтокрыла «X» постепенно терял свою привлекательность. Серийный выпуск Ли-2 прекращался, и этот самолет не мог служить базой для постройки винтокрылов. Нужны были более мощные машины с турбовинтовыми двигателями.

Первый Ка-22. За кабиной на фюзеляже виден приклепанный отражатель (такой же - по правому борту). Использовался для защиты от удара лопасти несущего винта по фюзеляжу

В конце 1952 г. почти одновременно началась разработка вертолета Ми-6 и винтокрыла Ка-22. Оба летательных аппарата создавались под турбовинтовые двигатели на базе ТВ-2Ф мощностью 5900 л.с. Неизбежным становилось острое соперничество двух конструкторских коллективов, двух конструктивных схем. Положение нашего ОКБ было очень сложным: ни оборудованного завода, ни серийных вертолетов. А в ОКБ Миля уже выпустили два серийных вертолета Ми-1 и Ми-4, последний из которых являлся выдающимся достижением советской авиации. У нас в апреле 1953 г. совершил первый полет вертолет Ка-15, а в июне министр прекратил финансирование этой машины. Нужно обладать незаурядной храбростью Н. И. Камова, чтобы решиться на соревнование в таких условиях.

Вес винтокрыла Ка-22 был в 20 раз, а мощность в 50 раз больше, чем на Ка-15, скорость предполагалось увеличить почти вдвое по сравнению с существующими вертолетами. На винтокрыле решили применить поперечную схему расположения несущих винтов и установить двигатели на концах крыла. Эта схема позволяет органически слить самолет и вертолет, обеспечить компактность силовых установок. Она является симметричной, а Николай Иванович не уставал подчеркивать преимущества симметрии машины для пилотирования. Кроме этого, в поперечной схеме целесообразно используются крылья в качестве опоры для несущих винтов и емкостей для топлива. У нее максимально эквивалентное удлинение и, следовательно, наибольшее аэродинамическое качество. Применение двух несущих винтов вместо одного винта удвоенной площади позволяет получить определенные весовые преимущества.

Правда, у поперечной схемы была плохая репутация. Неудачи отечественных вертолетов И. П. Братухина, американских машин Мак-Донелл, Платт-ле Пейдж и других обычно связывали с сильными вибрациями, которые являются органическим свойством данной схемы. Еще одним недостатком схемы винтокрыла считалась невозможность осуществления переходного режима, когда мощность с несущих винтов передается на тянущие. Этот режим действительно не был изучен. Очень сложным представлялось создание силовой установки и трансмиссии общей мощностью около 12000 л.с, состоящей из двух двигателей, разнесенных на 23 метра и связанных между собой синхронизационным валом, которая способна передавать мощность на два несущих и два тянущих винта. И, наконец, самой сложной представлялась задача создания несущих винтов, способных работать на скорости выше 400 км/ч, когда на концах наступающих лопастей скорость превышает звуковую.

В 1962 г. Николай Ильич защищал докторскую диссертацию по совокупности выполненных работ, и М. Л. Миль сказал, что он достоин этой степени «за один винтокрыл». Но все это было позже, через 10 лет, а пока в Тушино винтокрылом занимались всего несколько человек: А. И. Власенко, И. А, Купфер, М. Б. Малиновский, В. В. Никитин, О. И. Полтавцева, С. Я. Финнель; в производстве В. П. Борисов, А. М. Зейгман, Б. Я. Савин. Нам оказывали помощь ученые ЦАГИ: И. В. Ананьев, Л. С. Вильдгрубе, Н. Н. Корчемнин, М. К. Сперанский, Я. М. Серебрийский, А. Ж. Рекстин, Т. А. Француз, И. О. Факторович и многие другие.

Одной из первоочередных была задача разработки перечня работ для уточнения параметров, получения достоверной информации о работе скоростных несущих винтов и поведении машины на переходных режимах. Необходимо было быстро составить «Нормы прочности» для аппаратов такого типа и определить нагрузки на агрегаты, без чего невозможно начать разработку конструкции. Надо было экспериментально отработать внешнюю форму винтокрыла, обеспечивающую минимальное сопротивление.

С января по май 1953 г. была спроектирована, построена и отправлена в ЦАГИ механизированная модель винтокрыла в масштабе 1:7,25 с двумя электродвигателями по 100 кВт, приводящими два несущих винта диаметром 2,76 м. Крыло модели и горизонтальное оперение были дренированы.

Электровинтовой стенд с механизированной моделью Ка-22

Натурный стенд винтомоторной установки (пока без ограждения)

Стенд для испытания лопастей

Несущие винты и рули оперения могли управляться дистанционно со специального пульта. На втулках несущих винтов находились весовые элементы для замера тяги и крутящего момента, на лопастях - датчики для замера напряжений. Вся информация передавалась на записывающую аппаратуру через два 19-канальных токосъемника. В мае началась работа по доводке механизированной модели 221 в ЦАГИ. Одновременно испытывалась продувочная модель 222 в масштабе 1:14,5. Первые испытания были проведены в 1953 г., затем последовали изменения обводов, продувки с новым крылом, с тянущими винтами и так далее.

Доводка и первые испытания механизированной модели 221 проводились в углу огромного помещения открытой части трубы Т-101 силами сотрудников отдела Сперанского. На модели установили несущие винты с 3-шарнирны-ми и 3-лопастными втулками В-221-3 и лопасти ЛД-7. Лопасти, спроектированные Купфером, были изготовлены из липы, имели латунную оковку с залитым свинцом носиком. Толщина лопастей на концах была 3,3 мм. На максимальных оборотах - 1800 об/мин- окружная скорость равнялась 260 м/с. Модель стояла на транспортировочной тележке и была отгорожена от пульта управления металлической сеткой и листом плексигласа. За пультом сидел механик Александр Пырх, а рядом размещалось несколько человек. Смотреть было удобно - винты вращались примерно на уровне глаз. По мере увеличения оборотов повышался шум винтов и росло волнение за пультом. Вот на тахометре уже 1000, 1200… Шум увеличивается. 1500, 1700, 1800! Слава Богу, кажется, вышли. Но тахометр показывает 2000, 2200… Визг винтов становится невыносимым, и все стоящие за плексигласом начинают понемногу приседать. Оставаться в плоскости лопастей не хочется. Внезапно визг винтов изменяется, и механик убирает обороты. Винты медленно останавливаются, но некоторые лопасти не опускаются на ограничители свеса, а остаются поднятыми вверх. Осматриваем винты. Никаких разрушений нет, но в горизонтальных шарнирах явно увеличилось трение, они как бы зажаты. Все присутствующие заметили резкое размывание тюльпанов лопастей при изменении шума винтов. Похоже на флаттер, который совсем недавно на Ми-4 и Ка-15 «лечили» одинаково: увеличивали переднюю центровку лопастей путем установки дополнительных противовесов. Сделать противовесы на наши тонкие, липовые, да еще с облегченными хвостиками лопасти было очень трудно. Однако двум авиамоделистам-рекордсменам Купферу и Г. Винтину все же удалось «подковать блоху». Они установили на концах всех шести лопастей маленькие пульки, закрепив их согнутыми из латуни полосками. Испытание провели, но после него можно было легко вынуть пульки рукой из нескольких растянувшихся латунных обечаек.

В результате решили не рисковать и перешли на двухлопастные полужесткие несущие винты с общим горизонтальным шарниром (втулки В-221-2, лопасти ЛД-8). Одновременно уменьшили окружную скорость с 260 до 220 м/с. На нас произвело большое впечатление непосредственное восприятие выбранной окружной скорости во время испытаний. Пришлось увеличить коэффициент заполнения с 0,055 до 0,076. Лопасти стали тяжелее, втулки несущих винтов тоже. Выросли крутящие моменты и потяжелели редукторы.

В 1953 г. был предъявлен предэскиз-ный проект винтокрыла Ка-22. Он рассматривался в ВВС, ЦАГИ и других учреждениях, был одобрен и послужил исходным материалом для подготовки решения правительства о создании винтокрыла. Постановление вышло 11 июня 1954 г. Оно предусматривало постройку трех винтокрылов и перевод ОКБ-4 на завод № 938 в Ухтомскую. Так исполнилась давняя мечта Николая Ильича - вернуться в Ухтомскую и получить большое задание! 25 июня от ВВС пришел проект тактико-технических требований, который после просмотра был подписан Н. И. Камовым. 26 июня в ЦАГИ согласовали подробный график работ.

Частотные испытания на Ка-22

В Ухтомской все осталось таким же, как и в 1941-м, когда коллектив уехал в эвакуацию. Авиационный завод предстояло создавать заново. Николай Ильич начал с людей. Директором завода был назначен И. С. Левин, который во время войны руководил заводом в Саратове, выпускавшим по 30 истребителей в день. Главным инженером стал опытный И. И. Штейнберг - тоже бывший директор завода. Начался набор инженеров, техников, рабочих.

Летом 1954 г. в ЦАГИ были закончены наземные испытания механизированной модели, а осенью начались испытания в Т-104. Одновременно осуществлялись доводка модели и отладка записывающей аппаратуры. Только в ноябре скорость потока была доведена до 75 м/с, но тут не выдержали лопасти. Пришлось делать усиленные лопасти ЛД-8У, отрабатывать их на земле, и в феврале 1955 г. в Т-104 удалось получить необходимую нам информацию по скосам потока, по входам в воздухозаборники и по характеристикам наружных винтов на режиме висения. Именно эти характеристики были особенно важны, так как они определяли несущую способность винтокрыла. За характеристиками на ц=0 велось заинтересованное наблюдение. По расчетам ожидался гораздо более высокий относительный КПД несущих винтов. Мы получили ti=0,5 и поняли, что где-то есть методическая ошибка. Противники винтокрыла поспешили использовать эти результаты на серьезных совещаниях. А оказалось, что на весовые элементы кроме тяги приходила реакция от сил, идущих по тягам управления общим шагом лопастей. Мы в дальнейшем делали замеры тяги с зажатыми осевыми шарнирами, и чудеса с КПД прекратились.

Ка-22 в период подготовки к установлению мировых рекордов скорости и грузоподъемности. На стойках шасси - обтекатели

В 1956 г. в Т-104 исследовалось влияние сжимаемости на аэродинамические характеристики несущих винтов. Эксперименты проводились при нулевом угле атаки, так как имелось в виду определение изменения профильных потерь по числу М. Предстояло, увеличивая скорость потока до 125 м/с, при окружной скорости 220 м/с достичь скорости звука на концах наступающих лопастей. На такой режим никто еще не выходил. Испытания были очень напряженными, и только при максимальной скорости потока винты начали совершать красивые круговые колебания с низкой частотой. В экспериментальной бригаде долго хранились эти лопасти.

Многочисленные опыты с целью выбора оптимальной компоновки лопастей проводились в ЦАГИ на установке И'ВУ-2 в 1954-1955 гг. Испытывались геометрически подобные 4-лопастные несущие винты диаметром 7,2 метра с разными профильными компоновками, а также динамически подобные лопасти такого же диаметра. Определялись аэродинамические характеристики на режиме висения около земли. Наиболее полезными оказались испытания «динамически подобных» лопастей, вернее, подобных по массовой характеристике у, которая определяет конусности несущего винта. Мы впервые не подсчитали, а увидели, каким будет угол конусности лопастей, если нам удастся выдержать их проектный вес 120 кг. Зрелище оказалось настолько впечатляющим, что пришлось почти вдвое утяжелить лопасти. Этот процесс продолжался и позже - при летных испытаниях винтокрыла, но уже с целью обеспечения прочности лопастей. Основная проблема винтокрыла - создание скоростного несущего винта. Нам помогали сотрудники ЦАГИ и среди них крупный специалист 2-й лаборатории Я. М. Серебрийский. Он дал рекомендации по профильной компоновке лопастей. Обычно модели несущих винтов испытывались в 5-й лаборатории с небольшими окружными скоростями, и на их основе делать выбор оптимальной формы было невозможно. А эти испытания проводились при натурных окружных скоростях, то есть в условиях соблюдения подобия по числу М, и в этом отношении являлись уникальными. Поэтому было решено построить специальный электровинтовой стенд (ЭВС) с мощным машинным залом и испытывать на нем модели несущих винтов при разных окружных скоростях вплоть до 260 м/с. Мы уже имели опыт работы на натурных скоростях с деревянными лопастями и знали их недостатки: неточность выдерживания профильной компоновки, нестабильность и недостаточную прочность. Кроме этого, для испытаний с различными законами крутки приходилось делать несколько комплектов лопастей, в идентичности которых были сомнения. А. Г. Сатаров предложил изготавливать жесткие лопасти из дюраля и деформировать («закручивать») их, добиваясь необходимого закона. Можно было создавать на одних и тех же лопастях различные закрутки и испытывать их при разных окружных скоростях. ЭВС вошел в эксплуатацию в 1958 г. На нем отрабатывались десятки моделей.

В 1955 г. завершили эскизный проект Ка-22 под заданные тактико-технические требования. Он был сделан на основании наших конструкторских и расчетных разработок и базировался на результатах испытаний моделей, исследованиях институтов МАП и на данных, полученных от многочисленных организаций-смежников. Весь год не прекращалось согласование технических условий на агрегаты винтокрыла, разрабатывающиеся по кооперации главными конструкторами А. Г. Ивченко, К. Н. Ждановым, Г. И. Ворониным, И. И. Картуковым, А. С. Абрамовым, Ф. А. Коротковым, В. В. Медведевым, И. А. Михалевым и другими.

В этом и следующем году закончились испытания продувочной модели - 222, модели оперения - 223, упруго-массовой модели - 224, флаттерной модели - 225. Прошли испытания отсек фюзеляжа, панели грузового пола, фюзеляжа и крыла. В процессе работы тесные связи образовались у нас с ЦАГИ, ЦИАМ, НИСО, ВИАМ, МАИ, ГК НИИ ВВС, ЦНИИ-30 и другими институтами.

Несколько лет после переезда в Ухтомскую Николаю Ильичу и всему коллективу пришлось заниматься созданием опытного производства, набором и обучением сотрудников, строительством цехов и жилых домов. Требовала много сил и наша первая серийная машина - вертолет Ка-15. Работа по созданию винтокрыла задерживалась, и 28 марта 1956 г. вышло Постановление правительства о переводе Ка-22 в разряд экспериментальных и об уменьшении количества опытных экземпляров с трех до одного.

В начале 1957 г. винтокрыл для статических испытаний отправлен в ЦАГИ, и только в конце того же года был утвержден график научно-исследовательских работ для обеспечения первого полета. А Ми-6 впервые поднялся в воздух уже в июне 1957 г. Мы явно отставали.

Осенью 1958 г. винтокрыл перевезли с завода на ЛИС. Однако испытания лопастей несущего винта Ка-22 начались еще в июне на перелетевшем из Летно-испытательного института вертолете Ми-4. Всего в 1958 г. на Ми-4 с лопастями ЛД-24 было совершено 15 полетов с общим налетом 4 часа 36 минут. Летали пилот-испытатель Ефремов, механик Маденов и ведущий инженер Альперович.

Выполнение летно-испытательной программы № 1 началось с запуска и работы двигателей. Когда это удалось и на режиме холостого хода, на Ка-22 устранили обнаружившиеся дефекты, навесили лопасти ЛД-24М и провели замеры собственных колебаний консолей. Частота крутильных колебаний оказалась равной 200 кол/мин, а обороты несущих винтов 187 об/мин - очень близко. Усиление обшивки носовых частей перед передним лонжероном для повышения жесткости на кручение не дало существенного результата. Тогда решили наклепать дополнительную обшивку на внешние части консолей между лонжеронами. Собственная частота кручения консолей повысилась на 5 - 10%. 24 декабря 1958 г. началось выполнение программы № 2. В состав испытательной бригады входили: Альперович, Ефремов, Брагинский, Филатов, Шустов, Попков, Немировский, Петросян, Суриков, Соловьев, Ворсин и Мартынов.

До марта 1959 г. провели частотные испытания, опробование двигателей сначала с тянущими, а потом с несущими винтами, тарировки топливной и масляной систем, регулировку системы управления и несущих винтов. Затем начались испытания на привязи по программе № 4. Ефремов аккуратно «прощупывал» машину, отрабатывал методику запуска двигателей, раскрутки несущих винтов, включения соединительной муфты, пробовал управление. Большая работа была выполнена летчиком и экипажем при разработке и отладке методики статической и динамической регулировки несущих винтов, однако вибрацию устранить полностью не удалось. Сильно затрудняли дело многочисленные отказы материальной части и регистрирующей аппаратуры. Часто выходили из строя регуляторы оборотов Р-62, токосъемники, появлялись трещины и расклей на лопастях. При остановке несущих винтов в сильный ветер одна лопасть после взмаха ударила по фюзеляжу.

Иногда винтокрыл слегка отрывался от земли или касался ее лишь одним колесом. Так было 17 июня 1959 г., когда первый отрыв был зафиксирован на кинопленке. Мощность доходила до номинальной, но Ефремов «еще не прочувствовал машину» (так записано в дневнике испытаний). Вибрации с оборотной частотой были велики, и снизить их путем тщательной регулировки не удавалось. Что только не делали. Меняли местами лопасти, проверяли кинематику автоматов перекоса и всей проводки до поводка лопасти, переставляли вперед и назад балансировочные грузы, по-разному сводили конусность (углами установки лопастей и триммерами). Наконец, Ефремов записал, что машина ведет себя прилично и можно производить висение.

15 августа 1959 г. винтокрыл впервые летал без привязи. Ефремов три раза поднимал его на 2 - 3 метра. Самое длительное висение продолжалось 1 минутку! Вот такими маленькими шажками «машины учатся летать». В полете были сделаны записи параметров двигателя, регулятора оборотов, систем управления, положения машины по трем осям, перегрузки, угловые скорости. Ефремов жаловался, что ему трудно справляться с машиной из-за больших запаздываний в поперечном управлении и неудобно работать штурвалом одной правой рукой, а левой держать «шаг-газ». Очень мешали продолжающиеся отказы регулятора токосъемников и появление трещин на лопастях. Но начав с нуля, нельзя избежать ошибок. После установки на лопастях противофлаттерных грузов провели определение частоты кручения консоли с подкосами и без них. Получили соответственно 250 и 230 кол/мин. Работу проводил Б. Литваков. 10 сентября было сделано 6 висений на высоте до 3 метров, самое длительное - 2 минуты. Работу прекратили потому, что на лопасти правого винта в сечении 0,9 была обнаружена поперечная трещина. 15 сентября - 8 висений до 4 метров при ветре 9 м/с. Самое длительное висение - 2 минут 15 секунд. 18 сентября в дневнике записано: «Полет у земли, висения, небольшие перемещения вбок, полет назад и вперед.

Машина ведет себя в полете нормально, Ефремов удовлетворительно освоил управление, но еще трудно ему делать боковые перемещения. Вибрации в норме. Время в полете 11 минут, 15 посадок». Полеты продолжались и становились все более уверенными, но оставалась трудность управления.

В это время в бригаде аэродинамики усилиями Петросяна, Батракова и других был сделан пилотажных тренажер, и в августе Ефремов пробовал на нем «летать». На тренажере можно было изменять эффективность управления, направление вращения несущих винтов и другие параметры. Так вот: Ефремов отчетливо почувствовал, что с измененным направлением вращения управлять становится легче. На техсовете 9 октября 1959 г. «лисовцы» предложили изменить направление вращения, сделать его «как у всех». Но тогда наступающие лопасти будут проходить под фюзеляжем и вызывать сильные акустические воздействия. Николай Ильич это отлично понимал и не хотел идти на большие переделки машины. Было принято решение дать слетать на винтокрыле летчикам из ЛИИ В. В. Виницкому и Ю. А. Гарнаеву. После этого попробовать летать с использованием тянущих винтов. Привожу записи в дневнике: «19.10.59 г. выполнялись полеты по программе ЛИИ № 48/ 59. При пилотировании Гарнаева Ефремов держал только общий шаг, а Виницкий управлял штурвалом двумя руками. Работа Виницкого отличалась большими отклонениями. Поведение машины такое же, как и прежде. При полете с Гарнаевым была сделана попытка довольно энергично перейти с висения на разгон. Машина почти сразу ушла в правое скольжение со значительным увеличением крена. Ефремов вынужден был тут же затормозить разгон. Выровнять машину удалось только на висений, после чего была произведена посадка». Летчики ЛИИ сделали вывод о недостаточной эффективности поперечного управления. Было решено увеличить ее примерно в 2 раза.

Следующая запись в дневнике: «Летали целый день. Налет 1 час 2 мин., 6 посадок, скорость ветра 4 м/с. Летали за автомобилем, постепенно наращивая скорость от 5 до 45 км/час, а затем вышли на 60 - 70. На скорости более 40 км/час машина качественно преображается, становится устойчивой, переходит на нормальный вертолетный режим с уменьшением общего шага. Уменьшаются вибрации, и появляется приятное состояние нормального полета». Первые полеты с тянущими винтами показали, что «машина… вела себя хорошо, но увеличился шум в кабине и потребная мощность повысилась на 20%».

К 9 октября дошли до скорости 80- 90 км/ч. Во втором полете пилотировал, Гарнаев, который записал: «На висе- i нии и малых скоростях машина продол- \ жает оставаться неустойчивой и плохо 4 управляемой, склонной к рысканию и кренам».

11 октября 1959 г. состоялся показательный полет для министра П. В. Дементьева и главкома К. А. Вершинина. После этого на винтокрыле до апреля 1960 г. производились доработки. Были установлены усиленные автоматы перекоса, наконечники осевых шарниров с конусными болтами, расположенными горизонтально, моторамы, новые валы управления на втулке с хиртовскими соединениями, новые поводки, рычаги управления. Были увеличены диапазоны управления и установлены механизмы отключения самолетных рулей и вертолетного управления дифференциальным шагом.

Для загрузки техники носовая часть Ка-22 откидывалась вправо

Основная цель программы № 5 состояла в выполнении первого полета и освоении перехода винтокрыла на самолетные режимы полета.

31 марта 1960 г. машину взвесили после доработок. Средний чистый вес пустого с заполненными системами и экспериментальным оборудованием оказался равным 26710 кг при центровке 33,4% САХ. Взлетный вес для первого полета по кругу с центровкой 25% САХ включал - кроме веса пустого - нагрузку, состоящую из пяти человек с парашютами, 1800 кг топлива и два груза: 460 кг на шпангоуте № 3 и 640 кг на шпангоутах № № 8 и 9. Взлетный вес составлял 30060 кг.

К первому полету были подготовлены подробные расчетные материалы, протоколы испытаний моделей, статических, динамических и ресурсных испытаний, испытаний на натурном стенде НС-22 и на вертолете Ми-4. Несколько зависаний и полет до скорости 90 км/час, в процессе которых записывались все необходимые для анализа параметры, были выполнены 14 и 16 апреля.

Первый полет по кругу выполнял экипаж в составе летчиков Д. К. Ефремова, В. М. Евдокимова, бортмеханика Е. И. Филатова, ведущего инженера В. Б. Альперовича и экспериментатора Ю. И. Емельянова. 20 апреля 1960 г. на аэродроме были все, кто только смог туда попасть. Винтокрыл легко взлетел в направлении на Косино, набрал высоту 200 метров, на некоторое время скрылся за деревьями, сделал левый разворот и, снизившись, сел недалеко от места взлета с поврежденной лопастью правого несущего винта. Участник полета Филатов утверждал, что сильная тряска началась еще при наборе высоты.

Многочисленые самописцы фиксировали режимы полета, манипуляции летчика, поведение машины и прочее. С учетом перерывов в записях общая продолжительность полета составляла 300 секунд, или 5 минут.

С винтокрылом знакомится правительственная комиссия и представители Министерства обороны

Под крылом Ка-22 инженеры и летчики. Слева направо: летчик-испытатель Д. К. Ефремов, A. М, Конрадов, B. Б. Альперович, Н. И. Камов, летчик-испытатель В. В. Громов, бортмеханик Е. И. Филатов

В акте о поломке лопасти ЛД-24М № 11 правого несущего винта, подписанного комиссией из 7 человек, указано, что на лопасти сорвана обшивка хвостовой части в районе триммера. На верхней поверхности длина сорванной обшивки 900 мм, на нижней - 1600 м при ширине 80-100 мм. Поперечный разрыв верхней обшивки по своему характеру соответствует поперечным трещинам, которые неоднократно появлялись во время испытаний. В месте отрыва не обнаружено непроклея и других дефектов. Комиссия, в которую входили Куп-фер, Брагинский, Сатаров, Дрейзин, Слизский, Триденцов и Савин, сочла целесообразным прекратить дальнейшую эксплуатацию лопастей ЛД-24М. Но их не выбросили, а отправили в цех. На этих отремонтированных лопастях 2 июня 1960 г. была выполнена программа по определению тяги винтокрыла, влияния «земной подушки» и отклонения закрылков. Испытания проводились в безветрие от 4 до 8 часов утра. Было установлено, что с лопастями ЛД-24М и двигателями ТВ-2ВК возможен взлет винтокрыла по-вертолетному с весом 34000 кг. При этом расстояние от земли до колес равно 3,5 метров и не зависит от отклонения закрылков. Максимальный вес при вертикальном взлете 34000 и при висении за пределами влияния земли 30000 кг. Нельзя сказать, что эти результаты нас устраивали. Тяги было недостаточно. Ясно, что вес будет расти. В некоторых элементах конструкции уже были обнаружены высокие напряжения, и их надо было уси-лять. Предстояло окончить заводские и совместные с заказчиками испытания, внедрение в серию. Все эти этапы, как правило, сопровождаются увеличением веса. Вот и сейчас новые секционированные лопасти ЛД-24С, которые были установлены на винтокрыл сразу после замеров тяги, весили уже не 135, а 175 кг, и вес сразу вырос на 320 кг. Готовилось решение правительства о постройке в Ташкенте на заводе № 84 еще трех винтокрылов Ка-22 с двигателями Д25ВК мощностью 5500 л. с. Потеря 800 л. с. эквивалента 2, 5 тоннам потери тяги, а это половина нашей грузоподъемности. Поэтому важнейшей задачей становилось совершенствование несущих винтов и уменьшение потерь.

13 августа 1960 г. Н. И. Камов весьма успешно продемонстрировал винтокрыл Л. И. Бережневу и Д. Ф. Устинову. Однако полученные при летных испытаниях данные серьезно волновали нас и требовали кардинальных решений. Работали с крупными лопастями разных типов, из различных материалов и с новыми профилями, совершенствовали втулки. Весной 1961 г. намечали провести испытания на флаттер со смещением центровки лопастей назад при одновременной установке в сечении г = 0, 91 противофлаттерных грузов весом 2, 5 кг. Это было связано с программой повышения скорости.

Но решение о демонстрации винтокрыла на параде авиации в Тушино затормозило работу. 23 мая Ефремов и Гарнаев выполнили полет до скорости 250 км/ч продолжительностью 37 минут. После этого машину покрасили, тщательно осмотрели, и 21 июня она перелетела в Захарково. С этого аэродрома были сделаны четыре тренировочных полета, а 9 июля винтокрыл участвовал в параде.

На аэродром пускали на автомобилях, и мы с удобством расположились на травке и наблюдали за полетами новейших самолетов и вертолетов. Была наглядно видна военная мощь страны. В параде принимали участие четыре летательных аппарата нашего КБ: винтокрыл Ка-22, двухмоторный противолодочный вертолет соосной схемы Ка-25 и легкие соосные вертолеты Ка-15 и Ка-18. Было показано несколько вертолетов ОКБ М. Л. Миля, в том числе однодвигательная машина Ми-8 и вертолет-кран, который привез на аэродром дом для геологов. Винтокрыл произвел впечатление. О нем много писали, подчеркивая скорость и размеры необычного летательного аппарата.

А со скоростью-то как раз было плохо. Программа работ по увеличению скорости и высоты полета винтокрыла включила расчетные исследования, модельные эксперименты, конструкторские и производственные работы и летные испытания, в процессе которых предполагалось доработка лопастей, машины в целом для уменьшения сопротивления, установка механизма отключения вертолетного продольного управления. Полеты на винтокрыле было решено проводить в сопровождении самолета Ил-14 с тарированными приемниками воздушного давления, а определение мощности делать на длительных площадках.

Испытания винтокрыла по программе наращивания скорости начались в августе и показали, что в полетуё' с сопровождением Як-18, когда скорость по прибору винтокрыла была 220 км/ час, прибор на самолете показывал 250, а самолет отставал. После установки противофлаттерных грузов и комлевых триммеров на винтокрыле существенно уменьшилась вибрация. При оптимальном угле установки лопастей Ф = 4° на скоростях по бортовому указателю 200-240 км/час чувствовался только слабый зуд, машина плотно сидела в воздухе, усилия на рычагах управления были нормальными.

Причина недобора скорости оказалась простой - ПВД и место их установки надо подбирать и тарировать.

Через месяц в Ташкенте В. И. Бирюлин и Ю. А. Гарнаев начали испытания первого винтокрыла AM, построенного на заводе п/я 116. Из письма Виктора Ивановича Бирюлина от 20 сентября 1961 г.: «В субботу повисели первый раз и прошли прямую над полосой со скоростью до 100 км/час. Юрий Александрович Гранаев очень быстро взял машину в руки, работал смело. Если бы Вы видели ее разгон! Хвост в небе, а переднее колесо почти на земле. При этом она, как он выразился, «корячилась» - шла то с креном, то со скольжением, но он без церемоний проскочил через все это, и при скорости 65 км/час все осталось позади. Оба летчика (Гарнаев и Чепурнов) сказали, что очень не хотелось тормозить на скорости 100 км/час, а хотелось уйти вверх на круг. Сразу 8 минут воздуха. Во втором полете я стоял недалеко от конца полосы. Впереди заборы и строения. Сначала мне казалось, что места вполне достаточно, но мгновением позже я понял, что винтокрыл лезет уже на первый забор и единственное спасение уходить вверх на круг. Но Ю. А. Гарнаев исправил свою ошибку с блестящим мастерством. Он задрал машину так, что от фюзеляжа до земли осталось примерно 300 мм, дал взлетную мощность, так что загорелись сигналы «все на упоре», добрал до предела общий шаг, спарашютировал и после пробега приблизительно двух метров на главных колесах решительно включил тормоза. Машина остановилась как вкопанная, обжав до предела стойку переднего шасси…

Через несколько секунд винтокрыл, взревев, рванулся вверх, развернулся на 180°с креном и прямо с разворота помчался над полосой и обратном направлении. Затормозил, развернулся и сделал еще один двойной пролет над полосой со скоростью до 120 км/ч - 13 минут воздуха и 170 м лент самописцев для расшифровки. 23 сентября 1961 г. экипаж в составе пилотов Гарнаева и Чепурнова, ведущего инженера Немировского, бортинженера Жданова, бортрадиста Поляничко и инженера-экспериментатора Емельянова выполнили 22-минутный первый полет по кругу на винтокрыле AM. Были отмечены следующие недостатки: раскачка правой мотогондолы, рыскание и поперечная раскачка машины, большие нагрузки на педали».

Между тем винтокрыл «А» в Ухтомской начали готовить к рекордным полетам, после которых предполагалось заменить двигатели и проводить экспериментальные работы по улучшению характеристик машины. Облет и снятие основных летных параметров было решено делать на АМ-01 в Ташкенте, перелететь в Москву и сдавать эту машину в ГК НИИ ВВС. Винтокрыл АМ-02 не ставить на наземные ресурсные испытания, а готовить для летного ресурса. Наземный ресурс проводить на НС-22.

В начале октября за подписью А. И.Макаревского из ЦАГИ было получено следующее письмо: «При испытании объекта «А» по программе № 6 достигнута скорость горизонтального полета, соответствующая д = 0, 4 (V + 350 км/ час - авт.).

Была проведена натурная наземная проверка опытных лопастей ЛД-24С11 без противофлаттерных грузов. При смещении эффективной поперечной центровки на 1,2% (назад - авт.) признаков флаттера не было обнаружено. В настоящее время на серийные лопасти ЛД-24С11 установлены противо-флаттерные грузы, в результате чего запас по эффективной центровке достигает 2,4%. При анализе результатов измерения напряжений и нагрузок в основных агрегатах и элементах конструкции при полете с опытными лопастями ЛД-24С11 до скоростей соответствующих ц =0,44, с баласиром, обеспечивающим суммарный запас не менее 2,1%, признаков флаттера обнаружено не было. Произведенная экспериментальная проверка поперечной центровки серийных лопастей показала, что они имеют не более заднюю центровку, чем опытные. После выполнения программы № 6 на машине были заменены отработавшие свой срок лопасти, их сочленения и узлы крепления моторных рам. На основании вышеизложенного ЦАГИ не возражает с точки зрения прочности и обеспечения безопасности от флаттера против расширения диапазона скоростей при испытании объекта «А» с серийными лопастями ЛД-24С11 и втулкой несущего винта до ц= 0, 5 при существующих номинальных оборотах (т. е. до 396 км/час -авт.).

Одновременно ЦАГИ считает необходимым отметить следующее. Вновь поставленные на машину сочленения лопастей (рукава, втулки) являются серийной продукцией… установить предварительный срок службы для втулок серийного производства в размере 3-х часов летнего времени. Указанный срок службы должен быть пересмотрен после измерения нагрузок на сочленение втулки несущего винта».

Предстояли рекордные полеты на скорость по программе Р42-61. На винтокрыле заменили лопасти и втулки, сняли с киля уменьшающий его тряску груз в 25 кг, установили обтекатели на шасси, улучшили герметичность фюзеляжа, поставили стекатель за кабиной экипажа. Грузы на лопастях увеличили до 2, 8 кг, списали девиацию и для штурмана поставили прицел. В первом полете 4 октября 1961 г. из-за сильной вибрации и расконусности правого винта на максимальную скорость выйти не удалось.

В. Б. Баршевский. Ташкент, 1962 г.

7 октября осуществлялась попытка установить рекорд на базе 15-25 км. Экипаж винтокрыла: пилоты Ефремов и Громов, бортмеханик Филатов, ведущий инженер Альперович, штурман Савельев. Базу прошли на высоте 1420-1470 м со скоростью по прибору 290-300 (360-370 км/ час по тарировке) при Ф = 3°, с неполной, по мнению Филатова, мощностью. Полетный вес винтокрыла над базой равнялся примерно 29000 кг, ц = 0,45, М = 0,938. Официально был зарегистрирован мировой рекорд скорости винтокрыла - 356, 3 км/час. Через три дня начались полеты на высоте 3000 метров по стокилометровому замкнутому маршруту.

В первом полете с маршрута сошли из-за перегрева двигателей на высоте. Во втором Ефремов ошибся в маршруте и сошел с режима, считая, что полет закончен. Наконец, 12 октября 1961 г. был выполнен удачный полет и установлен всесоюзный рекорд скорости - 336, 76 км/час. Началась подготовка к полетам на грузоподъемность.

16 октября выполнен короткий и спокойный полет с весом 34,1 тонны. На полной мощности машина ушла вверх метров на 10, потом спустилась и повисела на высоте 5-7 м. Ефремов отпустил немного колонку, и она начала плавно разгоняться и набирать высоту. В горизонтальном полете на скорости 225 км/час при ф = 4° мощность 0,6 номинала. Потом посадка с пробегом 20-30 м. Какой контраст с теми муками на больших углах установки два года назад! Винтокрыл любит летать по винтокрыльному, а не по вертолетному. «И очень небольшая вибрация - приятно», - записано в дневнике. Но при посадке с пробегом обнаружились боковые рывки. На другой день они повторились, и было решено ставить демпфера «шимми» на переднее шасси.

27 октября - два полета со взлетным весом 39 и 41 тонна. Взлетали по-самолетному на ф= 8-10° с отклоненными на 20-30° закрылками и поднятой передней ногой. На полном газу отрыв при скорости 80-100 км/час, набор высоты при скорости 120 км/час, в горизонтальном полете скорость 200, Ф = 3°, закрылки убраны. Полученные записи свидетельствовали о возможности дальнейшего увеличения веса, и было решено готовить винтокрыл к рекордному полету на грузоподъемность. С машины сняли обтекатели шасси и стекатель пилотской кабины. Загрузили еще 3000 кг, и вес груза достиг 11790 кг.

14 ноября был выполнен полет с весом 44, 1 тонны. На взлете наполовину включено самолетное управление и стояночные тормоза, ф = 6°, колонка взята «на себя» и дан полный газ. Как только машина тронулась, тормоза были отпущены и колонка дана «от себя». На скорости 100-120 км/час - колонка «от себя» ф = 7°, и взлет с разбегом 300- 340 метров. Затем при полностью включенном самолетом управлении разгон до скорости 170-180 км/час на номинале со скороподъмностью 4 м/с. В горизонтальном полете на высоте 1000 м скорость 180,ф = 4°. Вибрации небольшие, эффективность управления хорошая. По мнению экипажа, винтокрыл может летать с большим весом. Сняли экспериментальное оборудование, загрузили еще 4560 кг и получили общий вес груза 16 350. С экипажем и топливом взлетный вес составил 44670 кг 24% САХ.

24 ноября 1961 г в присутствии спортивных комиссаров состоялся рекордный полет винтокрыла на грузоподъемность. Установлено сразу 6 мировых рекордов. Груз 16485 кг поднят на высоту 2557 метров в МСА. «Машина вела себя нормально. Программа № 8-9 окончена», - записал ведущий инженер В. Б. Альперович.

17 января 1962 г. была утверждена программа совместных испытаний винтокрыла AM, составленная в соответствии с Постановлением Совета Министров СССР № 218-81 от 23. 02. 60 г., которая включала подготовительные, наземные и летные испытания - всего 71 полет общей продолжительностью 42 часа 15 минут. Была назначена Государственная комиссия под председательством генерал-лейтенанта авиации Тараненко И. А., создана бригада ВВС, выделены летные экипажи и испытательные бригады от УВЗ. В Ташкент направлены Техническое описание винтокрыла AM, производственные инструкции и инструкции по эксплуатации.

Предстояла огромная работа, а летчик-испытатель Д. К. Ефимов заболел. Ведущий инженер Альперович просил ускорить прибытие в Ташкент Рогова, Дордана и всех механиков. «Гарнаева прошу прибыть 15 марта и Громова тоже», - писал он. К этому времени «все три машины уже приняты ЛИСом, но пока ясно что делать только на 01-03. Сейчас готовится приказ о передаче всех трех машин нам… Ужас берет, как подумаешь о том, сколько нам будет записано дефектов. Сделано все очень скверно».

Сроки передачи машин на испытания неоднократно переносились. В связи с этим на проведенном 19-20 апреля 1962 г. заседании госкомиссии отмечалось, что подготовка АК к летным испытаниям слишком затянулась. Необходимые решения были приняты и работа ускорилась. Начались интенсивные полеты на двух винтокрылах, появилось огромное количество материалов, которые надо было немедленно расшифровывать и анализировать. Были сформированы две группы: по летным характеристикам и по прочности. Их руководителями стали В. С. Дордан и А. Ф. Рогов, туда входили инженеры Квоков, Шнеерсон, Бубнов, Никитин, Шустов, Скляров, Крикоров, Шергунов. В каждой из этих групп насчитывалось по 15-20 техников-расшифровщиков. В подготовке и проведении испытаний участвовало до 80 человек летно-подъемного состава, специалистов и рабочих.

Ка-22 в сопровождении Ми-4

В Ташкенте стояла жара. Жарко было и в помещении и на аэродроме. Заниматься расшифровкой лент самописцев было очень трудно. Доходило до обмороков, но на аэродроме у машин, а особенно в самих винтокрылах - еще хуже. Нельзя дотронуться до обшивки, термометры зашкаливало.

Однажды я прилетел в Ташкент с профессором А. К. Мартыновым для того, чтобы он посоветовал, какие меры можно принять по улучшению внешней аэродинамики - скорости у винтокрыла явно не хватало. Аполлинарий Константинович залез даже под крышу фюзеляжа и вдоволь поругал грубую конструкцию кабины пилотов и другие «незализанные» места на винтокрыле.

Постепенно выполнялись пункты программы совместных испытаний. Были сделаны тарировки ПВД, определены минимальные и максимальные скорости, выполнены полеты «на зубцы» - определение практического потолка, дальности и продолжительности полета. На машине 01-01 программа была выполнена на 100%, на 01-03 - на 73%. Остались характеристики устойчивости и управляемости на вертолетных режимах и облет.

В соответствии с планом, утвержденным комиссией по совместным испытаниям, в августе-сентябре намечался перегон двух машин из Ташкента в Москву. Н. И. Камов обратился к руководству ГВФ с просьбой обеспечить перегон всеми необходимыми средствами. В. И. Бирюлиным были утверждены подробные «Технические указания по осмотрам и работам по подготовке к перегону». Летчики-испытатели Ефремов и Гарнаев подготовили «Условия на перегон», которые содержали требования к ВВП, погодным условиям и к пилотированию. Было предписано взлетать и садиться с разбегом и пробегом со скоростью 40-60 км/ч, не взлетать при ветре более 15 м/с и не рулить при боковом ветре более 12 м/с. Полеты по маршруту выполнять в утренние и вечерние часы, летать только при видимости не менее двух километров и при высоте облачности ниже 200 метров. Высоту полета выбирать из условий минимума турбулентности и направления ветра. Не заходить в «дождевые заряды кочевых облаков и обходить грозовые фронты». В дополнение к инструкции по пилотированию были определены наивыгоднейшие режимы по дальности и уровню напряжений в элементах конструкций и установлен порядок следования групп перегона:

1. Самолет Ли-2 № 03472 вылетает за 1-2 часа до основной группы, имея на борту группу встречи и средства заправки. Командир корабля Панарин, старший группы Альперович в группу входят 12 человек.

2. Винтокрыл Ка-22 № 01-01 (командир корабля Ефремов) следует в сопровождении самолета Ли-2 № 03498 с технической командой на борту. Командир корабля Кураневич, старший команды Зейгман. В команду входят 15 человек.

3. Винтокрыл Ка-22 № 01-03 (командир корабля Гарнаев) следует в сопровождении самолета Ил-14 № 3567 с технической документацией на борту. Командир корабля Гопштейн, старший на борту Бирюлин, в составе команды 16 человек.

4. Вертолет Ми-4 (позывной 81733) с командиром капитаном Сыровым вылетает с каждого аэродрома за 30 минут до вылета первого винтокрыла, следует по маршруту самостоятельно, поддерживая связь с бортами и авиадиспетчерской службой до посадки на очередном аэродроме. При необходимости следует в район, указанный ему по радио, для оказания помощи экипажу, терпящему бедствие. Имеет на борту врача и аварийно-техническую команду с соответствующими медицинским и техническим оборудованием.

27 августа Бирюлиным утвержден Полетный лист на маршрут Ташкент-Москва для винтокрыла Ка-22М 134-01-01 с двигателями Д52ВК №№9, 10, с несущими винтами, имеющими лопасти ЛД-24С11 и с запасом горючего 4600 кг, масла 200 литров. Взлетный вес 33500 кг, центровка 26, 5% САХ. Состав экипажа: летчики Д. К.Ефремов, О. К. Яркин, штурман В. С.Школя-ренко, бортрадист Б. Г. Поляничко, ведущий инженер В. А.Николаев, бортмеханик И. Л.Куслицкий, экспериментатор Ю. И.Емельянов. В полетный лист было записано следующее задание: «Во исполнение приказа Председателя Государственного Комитета по авиационной технике Совета Министров СССР, по согласованию с ВВС СА и Главным Управлением ГВФ произвести перегон опытного винтокрыла Ка-22М из г. Ташкента в г. Москву с посадками в пунктах Туркестан, Кзыл-Орда, Джусалы, Аральск, Челкар, Актюбинск, Оренбург, Куйбышев, Пенза, Сасово (Чулково), Люберцы для дозаправки ГСМ». Задание подписано ведущим инженером Николаевым. К полетному листу приложена карта контрольного осмотра Ка-22М 01-01 экипажем перед вылетом 28 августа 62 г. Экипаж прошел медицинское освидетельствование на предмет годности к полету и признан годным.

Согласно бортового журнала штурмана винтокрыл Ка-22М 01-01 взлетел в 3 часа 57 минут, но вскоре вернулся из-за неисправности (течь масла из-под неплотно закрытой пробки маслобака левого редуктора) и в 4 часа 10 минут произвел посадку. В 4 часа 55 минут состоялся повторный взлет и через час - посадка в Туркестане. Там уже находился винтокрыл 01-03 Гарнаева, у которого перед посадкой в кабине появился дым. При осмотре обнаружилось отворачивание гайки левой опоры синхронизационного вала. Осмотрели и заправили машину 01-01. По объяснению механика Ю. Т. Денисова, здесь был обнаружен и устранен люфт шлиц-шарнира левого автомата-перекоса. Жуков вместе с контрольным мастером Болотовым произвели осмотр несущей системы и промывку лопастей. Мотористы Ворсин и Коноплев сделали осмотр и чистку двигателей. Мутьянов произвел осмотр опор синхровала и по указанию Бирюлина вскрыл съемную панель крыла и замерил зазор второй опоры, который оказался нормальным.

Взлет винтокрыла 01-01 из Туркестана на Кзыл-Орду был произведен в 9 часов 53 минут. Через час при подлете к Кзыл-Орде борт 63972 (винтокрыл 01-01) сообщил, что топлива хватает, и запросил разрешения на пролет. Кзыл-Орда пролет разрешила. Это было в 10 часов 55 минут - с момента первого взлета из Ташкента прошло почти 7 часов. Летели на высоте 2100 метров. По расчету средняя скорость составила 220 ка/час. Ветер был с левого борта со скоростью 12, 5 м/с. В 11 часов 13 минут винтокрыл вошел в зону авиадиспетчерской службы аэропорта Джусалы. Установили связь и запросили условия посадки: курс 240 на запасную полосу, где было выложено посадочное «Т». Борт 63972 просил разрешить ему заход на посадку прямо с курса и сообщил, что полосу он хорошо видит и будет садиться «по-самолетному». Диспетчер посадку на основную полосу разрешил. В районе аэропорта Джуса- i лы в это время находился рейсовый самолет Ил-14 (борт 1619, пилот Петросов), которому была разрешена посадка на запасную полосу. После катастрофы винтокрыла Петросов сделал круг над местом происшествия. В объяснительной записке он написал: «За 10-15 секунд до катастрофы я находился на прямой, заходя на посадку с курсом 240 на запасную полосу. Винтокрыл находился впереди меня на удалении 300-400 метров и на 50-80 м ниже. В этот момент высота моего самолета была 130-150 метров, скорость планирования 220 км/час по прибору. Ввиду того, что дистанция между нашими бортами не изменялась визуально, считаю что скорость планирования винтокрыла была в пределах 200-220 км/час. Никаких отклонений от нормальной траектории планирования винтокрыла не наблюдалось. На высоте 50-70 м винтокрыл слегка скабрировал (я увидел это по изменению проекции винтокрыла при взгляде сзади и сверху), затем стал разворачиваться влево с одновременным переворотом на спину. Характер разворота - сначала замедленный, затем энергичный с переходом в крутое отрицательное пикирование. Винтокрыл столкнулся с землей, развалился и вспыхнул. Из очага пламени в южном направлении отлетели две-три крупные детали, оставляя шлейф пыли по земле». В подробной объяснительной записке диспетчер аэропорта Скутилин приводит все разговоры с экипажем винтокрыла, которые, к сожалению, не были записаны отказавшим магнитофоном. Левый разворот и переход в спираль отметил и старший диспетчер врио, начальника аэропорта Опенкин. Никто из наблюдавших не заметил изменений в поведении несущих и тянущих винтов. Во время катастрофы погиб весь экипаж: летчики-испытатели Д. К. Ефремов и О. К. Яр-кин, штурман В. С. Школяренко, бортмеханик И. Л. Куслицкий, бортрадист Б. Г. Поляничко, ведущий инженер В. А. Николаев, экспериментатор Ю. И. Емельянов.

На следующий день в Джусалы вылетел Ли-2 с членами аварийной комиссии. Давила тяжесть внезапно нагрянувшей огромной беды. Первое яркое воспоминание - сравнительно небольшие груды исковерканного обгоревшего металла, разбросанные по ровному полю, над которым возвышался хвост винтокрыла. Не было ничего целого, и казалось, что нельзя ничего найти, не за что зацепиться, чтобы что-то понять. Кроки места катастрофы были уже сделаны. Было видно, что машина упала, не долетев примерно 2 км до полосы. Упала, развернувшись почти на 270° от своего курса и оставив в земле концы всех восьми лопастей. Она не опрокинулась, фюзеляж лег вдоль полосы курсом 270°. Почти в одной плоскости со следами от лопастей лежали левый и правый тянущие винты и правый редуктор несущего винта. Сзади лежали левая и передние ноги шасси. На юг шел след качения компрессора - 20 выбоин глубиной до 20 см и большое количество лопаток.

Аварийную комиссию, состоящую из представителей заводов и НИИ, возглавлял опытный Б. Я. Жеребцов. Как всегда, возникали, рассматривались и отпадали разные версии случившегося. Одновременно с непрекращающимися заседаниями проводился осмотр места, фотографирование с Ми-4 и с земли, изучение показаний очевидцев. Через 2-3 дня большая часть комиссии улетела в Ташкент, оставив на месте катастрофы подкомиссию, в которую вошли члены комиссии С. В. Сергиен-ко, А. Ф. Селихов, Баршевский и привлеченные к ее работе специалисты: Ю. С. Брагинский, И. Г. Болотов, А. А. Дмитриев, А. И. Дрейзин, А. И. Козырев, Е. А. Кошелев, Э. А. Петросян, Э. В. Токарев, В. И. Сорин, Е. И. Филатов. Было начато подробное исследование остатков системы управления. Все они были выложены на контуре винтокрыла, проведена проверка комплектации и предварительная экспертиза обнаруженных деталей. Состояние выложенных узлов и деталей свидетельствовало о значительных повреждениях от удара о землю и пожара. Большинство тросов обгорели и имели разрывы, ролики были уничтожены, тяги исковерканы и сгорели. Изломов усталостного характера не обнаружено. Тан-дерные соединения тросов имели нормальное свинчивание и контровку. Исключение составлял тандер троса 24 около кронштейна с роликом АМ5942-00-1. Ролики с этим тросом были обнаружены в яме от удара правого тянущего винта на расстоянии 8-10 метров от обгоревшего конца правого крыла. Они не обгорели. Наряду с другими работами комиссия сочла необходимым исследовать кронштейны бустеров и тан-дерное соединение троса 24 в заводских условиях, а также произвести необходимые расчеты для того, чтобы выяснить поведение винтокрыла в случае разрушения кронштейна бустера циклического шага или разъединения тан-дера троса 24 в полете.

В Туркестане и Ташкенте 3-4 сентября были проведены осмотры кронштейнов бустеров и тандеров проводки вертолетного управления на винтокрылах 01-03 и 01-02. Оказалось, что при правильной технологии сборки неза-контренные тандеры в условиях тряски разворачиваются. При отсоединенной системе тросового управления и загрузке бустера силой 2 тонны производились легкие толчки рукой по качалке управления золотником. Следовавшие за толчком движения штока бустера на разных гидроусилителях (было проверено 4 штуки) отличались и по скорости, и по направлению. Время полной перекладки изменялось от 3 до 15 секунд.

Был сделан вывод, что катастрофа винтокрыла АМ-01-01 произошла вследствие внезапного отказа системы поперечного управления в полете по причине рассоединения тандера троса 24 управления общим шагом правого несущего винта.

Мы потеряли семерых наших товарищей и плод многолетнего труда сотен людей. После гибели летчика-испытателя М.Д. Гурова наш коллектив не получал такого ужасного удара. Катастрофа нарушила планы, пошатнула уверенность в успехе, которой мы жили последние годы, нанесла ущерб самой идее винтокрыла. Погибли энтузиасты и мастера своего дела, преданные авиации люди. И среди них прекрасный летчик, вдумчивый исследователь, спокойный и смелый общий любимец Дмитрий Ефремов.

Аварийная комиссия ГКАТ, воинская часть 52526, комиссия УВЗ в конце сентября дали свои замечания, рекомендации и перечень дефектов и недостатков винтокрыла, которые предстояло в короткие сроки устранить и продолжать испытания. В конце октября был утвержден порядок работ на АМ-01-03. Доработки, устранение дефектов и переделки винтокрыла продолжались в Ташкенте силами завода п/я. 116. до июня 1963 г., когда было проведено обсуждение программы № 4-63 испытаний экспериментального аппарата, получившего обозначение АВ. Сообщение сделал ведущий инженер B.C. Дордан. Предполагалось записывать перемещения и усилия в органах управления, углы и угловые скорости машины, параметры силовой установки и гидросистемы, вибрации и напряжения в элементах конструкции. Объем записей испытательной аппаратуры включал более 50 пунктов.

В начале августа начались полеты на АВ с весом 30,5 т при средней центровке 26,5% САХ. Изменение направления вращения несущих винтов не привело к улучшению характеристик устойчивости и управляемости на малых скоростях. На разгоне и при торможении сильно увеличились расходы управления, а само торможение стало значительно длиннее, чем на машине «А». Явно недоставало мощности. Разгон, по словам Гарнаева, «на пределе». Время торможения увеличилось, и неприятные движения машины успевали сильно развиться. С повышением скорости выше 60-70 км/час управляемость становилась нормальной, но сильно увеличивался шум от несущих винтов. По словам Дордана, на большой скорости звук от волн сжатия становился подобным звуку крупнокалиберного пулемета. От изменения направления вращения пришлось отказаться, а для улучшения характеристик устойчивости и управляемости применить дифференциальный автопилот АП-116. Действие его основано на измерении параметров, определяющих положение машины в пространстве и ее угловых скоростей, и преобразовании измеренных величин в перемещение штоков комбинированных агрегатов управления КАУ-60А по заданному для данного режима закону. КАУ, установленные в проводке управления до разделения на самолетные и вертолетные ветви, обеспечивают работу автопилота на всех режимах и полную необратимость. Летчик имеет возможность вмешиваться в управление при включенном автопилоте посредством обычных рычагов. Рас-

ход управления при работе автопилота составляет не более 20% от полного диапазона. В конце 1963 г. Камов утвердил программу испытаний, целью которых был подбор передаточных чисел автопилота и проверка поведения винтокрыла на малых скоростях (0-60 км/ч). Она предусматривала 15 висе-ний (2 часа 30 минут) и 20 полетов (6 часов 20 минут). Для оценки поведения машины и работы ее систем задействованы десятки датчиков, осцилог-рафов и самописцев. Испытания начались весной 1964 г. Летал Ю.А. Гарнаев.

Одновременно продолжалась доработка элементов конструкции несущих винтов с целью увеличения их ресурса. В феврале появились реальные надежды довести ресурсы лопастей и втулок до 500 часов, главным образом за счет широкого использования методов поверхностного упрочнения.

Характеристики устойчивости и управляемости винтокрыла АВ с автопилотом существенно улучшились, и Гар-наев в летной оценке записал: «Винтокрыл является летательным аппаратом, который удачно сочетает в себе качества самолета и вертолета. Достаточно хорошо управляем на всех режимах от висения до максимальной скорости, а также на высотах до практического потолка». По «Программе совместных испытаний винтокрыла» от 12.01.62 г. осталось выполнить последний пункт: «Качественная оценка машины экипажами ВВС и ГВФ - так называемый «облет». Первым винтокрыл должен был облетать Герой Советского Союза полковник С.Г. Бровцев. Сначала он слетал на правом сидении вместе с Гарнаевым. В экипаж входили ведущий инженер B.C. Дордан, бортмеханик А. Бахров и экспериментатор А.Ф. Рогов. Они взлетели около 7 часов утра и, сделав короткий полет над аэродромом, сели. Замечаний у экипажа не было, и в половине восьмого винтокрыл взлетел снова. На этот раз первым пилотом был Бровцев, а Гарнаев находился на правом сидении. Два задних места в кабине пилотов занимали Бахров и Дордан, в фюзеляже находился Рогов…

16 августа Бирюлин вызвал меня телеграммой из отпуска. Аварийная комиссия работала уже третий день. Свидетелей катастрофы было очень много - люди шли и ехали на работу в это время. Погибли Рогов и Бровцев. Остальные члены экипажа рассказали о начале и развитии катастрофы. Взлет «по-самолетному», спокойный полет на высоте 1000 метров в продолжение 15 минут. Скорость до 310 км/час. При планировании и уменьшении скорости до 220-230 км/час внезапно начался самопроизвольный правый разворот, который не удалось парировать левой педалью и штурвалом. Машина развернулась почти на 180°, когда Гарна-ев вмешался в управление и, думая, что разворот является следствием раз-ношагицы тянущих винтов, разгрузил их, резко увеличив углы общего шага несущих винтов на 7-8°. Винтокрыл замедлил правый разворот, перевалился на нос и начал круто пикировать. Потеряв 300-400 м высоты, машина уменьшила угол пикирования до 10-12°, но в это время бортмеханик сбросил створку фонаря, она попала в лопасть правого винта, которая обломилась, и несбалансированные центробежные силы оторвали всю правую мотогондолу. Гарнаев дал команду экипажу покинуть винтокрыл. Троим удалось спастись.

Комиссия не смогла установить причину катастрофы. И во время ее работы, и позже, и даже теперь существуют разные версии ужасного происшествия. Можно только воспользоваться рекомендациями аварийной комиссии, на основании которых был составлен перечень работ. Прежде всего необходимо было разработать новую схему управления шагом тянущих винтов с жесткой проводкой и новые тянущие винты с жесткой системой управления шагом. Скорее всего, наибольшее подозрение вызывала система тянущих винтов, которая была устроена так, что в случае самопроизвольного уменьшения шага одного винта регулятор оборотов, стремясь сохранить режим работы двигателей, увеличивал шаг другому тянущему винту. Однако в перечне записаны и другие мероприятия: исследование аэродинамических особенностей винтокрыла в ЦАГИ, проектирование усиленной подвески руля поворота и мотогондолы с улучшенными частотными и прочностными характеристиками. Было намечено проведение динамических испытаний рукавов втулки и усиленных подкосов моторамы.

В перечне оказалась записана разработка лопасти типа А-6. Это не было следствием катастрофы - скорее, являлось свидетельством серьезных надежд на продолжение работ по созданию винтокрыла. Николай Ильич еще не был сломлен, и тему еще не закрыли. Борьба продолжалась. Было совершенно необходимо увеличить подъемную силу несущих винтов. Для этого и нужна лопасть А-6, разработанная в результате многолетних расчетов и испытаний моделей на ЭВС. До радиуса 0,7 лопасть была прямоугольной и сужалась только на конце. Вместо профилей СР на трапециевидном участке применялся профиль ПВ. Использование лопастей типа А-6 позволяло повысить тягу винтокрыла с двигателями Д-25ВК и обеспечить вертикальный взлет с весом 35 тонн.

Однако «точка» в судьбе Ка-22 уже была поставлена, хотя нам трудно оказалось смириться с поражением. Предпочтение отдали тяжелому вертолету Ми-6, который с конца 1959 г. запущен в серийное производство, в 1963 г. принят на вооружение, а в 1964 г. начинается его продажа за рубеж. Соревнование закончилось победой вертолета.

Главными недостатками Ка-22 были большие потери мощности на привод тянущих винтов и большие потери тяги от обдувки крыла потоком несущих винтов. Кроме этого, желая получить серьезное улучшение характеристик (например, скорости) нельзя обойтись без адекватного улучшения характеристик входящих в конструкцию элементов и прежде всего двигателей. Прогресс летательных аппаратов всегда происходил под мощным влиянием прогресса в двигателестроении.

Можно добавить, что два серийных винтокрыла долгие годы простояли на заводском аэродроме, но ни один из уникальных аппаратов так и не попал в авицационный музей.

Мы заканчиваем публикацию цикла воспоминаний Владимира Борисовича Баршевского о работе в ОКБ Н. И. Камова и хотим немного познакомить читателей с автором.

В. Б. Баршевский родился 11 октября 1921 года в г. Плавске Тульской области. В 17 лет он становится сыном «врага народа». Отца, врача больницы, арестовали по ложному обвинению в попытке отравления московского водопровода и расстреляли.

Учебу в Московском энергетическом институте, куда Владимир поступил в 1939 году, прерывает война. МЭИ эвакуируется из столицы, а Баршевский, оставшись в Москве, обращается в военкоматы с просьбой направить его в военное училище. Однако «подмоченная» анкета этот путь ему закрывает. В 1942 году возобновляет прием Московский авиационный институт, и Баршевский становится студентом 3-го курса.

Дипломный проект, защита которого состоялась в конце 1945 года, был посвящен двухвинтовому геликоптеру поперечной схемы и явился одним из первых в МАИ по вертолетной тематике. По совету преподавателя А. М. Черемухина (создателя первого советского вертолета ЦАГИ-1 ЗА) руководителем проекта стал Н. И. Камов. Знакомство с ним определило всю дальнейшую судьбу В. Б. Баршевского. В 1946 году молодого специалиста направляют в группу Камова, где к тому времени работают всего три человека. Из-за отсутствия служебного помещения первые проекты чертили и обсуждали на квартире у главного конструктора.

Над созданием «воздушного мотоцикла» Ка-8 трудились уже 10 человек, поделенные на две бригады - конструкторскую и расчетную. Баршевский стал начальником расчетной бригады, которая вскоре превратилась в отдел, состоящий из аэродинамиков, прочнистов и проектировщиков. Кроме руководства, Владимиру Борисовичу довелось участвовать в перспективных исследованиях, летных испытаниях и доводках всех первых вертолетов, построенных в ОКБ, и винтокрыла Ка-22.

После смерти в 1973 году Н. И. Камова - своего учителя и друга, Баршевский проработал в ОКБ еще три года в должности начальника группы перспективных исследований. В 1976 году конструктор переходит в ЦАГИ, где занимается статистическими исследованиями и анализом летно-технических характеристик летательных аппаратов. С 1987 года В. Б. Баршевский на пенсии.

Выражаем огромную благодарность Владимиру Борисовичу за интереснейшие мемуары и желаем ему здоровья.

Главный редактор Елена АСТАХОВА

ПРОЕКТ ВИНТОКРЫЛА «X»

Сергей КОЛОВ

Работа над винтокрылом «X» закончилась практически на стадии эскизного проекта. Теперь виднее недостатки этой машины, среди которых неоправданный оптимизм при определении весовых характеристик и при подсчете тяги, не говоря уже о проблеме «земного резонанса», сближения лопастей, флаттера и других особенностей вертолетостроения, неизвестных в начале 50-х годов.

Но в ней были заложены передовые тенденции, давшие толчок к созданию и постройке более смелой конструкции - винтокрыла Ка-22, Поэтому будет справедливо вернуться к проекту и рассмотреть его подробно

В интокрыл «X» задумывался как универсальный транспортный летательный аппарат, в котором совмещались бы вертикальный взлет и посадка вертолета со скоростными характеристиками самолета. Чтобы ускорить и облегчить создание столь сложной комбинированной машины, конструкторы решили использовать в качестве основы самолет Ли-2, снабдив его дополнительной моторной установкой и несущими винтами. Рассматривая ряд схем несущего винта, среди которых были реактивная с прямоточными двигателями конструктора Бондарюка, одновинтовая с использованием турбовинтового двигателя ТВ-2 и соосная также с приводом от ТВ-2. После анализа остановились на соосной схеме несущих винтов (диаметр 17,5 м), приводимых от двигателя ТВ-2 через специальный редуктор. Эта схема позволяет обойтись без специального устройства для компенсации реактивного момента, к тому же именно по соосной схеме Камов строил свои первые вертолеты.

Полет винтокрыла должен был осуществляться следующим образом.

Взлет. При взлете основные моторы работают на малом газе. Дополнительному двигателю дается газ, винты раскручиваются и машина вертикально взлетает на нужную высоту, причем все управление осуществляется при помощи несущих винтов и реактивной струи от двигателя ТВ-2.

Переходный режим. После вертикального взлета дается газ основным моторам и одновременно убирается газ дополнительного двигателя (одной рукояткой), ручка отклоняется вперед и машина набирает скорость. Мощность дополнительного двигателя постепенно уменьшается (примерно до 1000 л.с), после чего увеличение мощности основных моторов уже не вызывает уменьшения мощности ТВ-2. Общий шаг автоматически устанавливается таким образом, чтобы обороты несущих винтов менялись по определенному закону.

Горизонтальный полет и набор высоты. Горизонтальный полет с подкруткой ротора от дополнительного двигателя может производиться в широком диапазоне скоростей, причем управление машиной осуществляется при помощи самолетных рулей и изменения оборотов основных моторов. В случае остановки дополнительного двигателя (намеренной или аварийной) автоматически поворачивается вся дополнительная мотоустановка с несущими винтами (параллельно фюзеляжу) и уменьшаются углы установки несущих винтов. Таким образом, несущие винты переводятся в режим авторотации, и полет продолжается. В случае полета на авторотации уменьшается диапазом скоростей и скороподъемность машины. Возможен полет и при остановке одного поршневого двигателя АШ-62ИР.

Для выполнения транспортных и десантных полетов винтокрыл имеет специальную дверь в грузовой кабине по левому борту размером 1,5 м на 1,64 м (прорабатывался вопрос увеличения размеров двери с целью обеспечения загрузки различных вариантов десантной техники). Кабина имела усиленный пол, швартовочные узлы для грузов, откидные сиденья для 25 десантников и узлы крепления 18-ти носилок. Оборудование винтокрыла позволяет совершать дневные и ночные полеты в сложных метеоусловиях. Имеется противообледенительное оборудование для борьбы с обледенением крыльев, оперения, стекол кабины, тянущих и несущих винтов.

Для облегчения пилотирования предусматривается необратимость управления несущими винтами, снятие усилий с рычагов управления на всех режимах и применение автопилота. На вертолетных и самолетных режимах полета управление осуществляется одними и теми же рычагами. Экипаж состоит из двух пилотов и радиста. Для контроля за работой двигателя ТВ-2 в кабине установлена дополнительная приборная доска.

Краткое описание конструкции

Винтокрыл представляет собой модифицированный самолет Ли-2, снабженный дополнительной винтомоторной установкой.

Модификация заключается в следующем:

- в центральной части фюзеляж усиливается и на нем устанавливаются узлы укрепления дополнительной винтомоторной установки;

- система управления ротором подсоединяется к системе управления самолетом;

- добавляется дополнительная панель приборной доски и рычаги управления в пилотской кабине;

- дорабатывается оборудование самолета.

Несущая система винтокрыла представляет собой 17,5-метровые трехлопастные соосные винты, управляемые автоматами перекоса. В несущую систему входят лопасти, втулки, автоматы перекоса и тяги.

Лопасть имеет трапециевидную форму в плане, сужение 2,5 метров и отрицательную крутку 10 градусов. Конструкция лопасти смешанная. В качестве основного конструкционного материала применена древесина (сосна, фанера, дельта-древесина). Наполнитель выполнен из пенопласта (ПХВ-1 и ПС-4), а оковка и противовесы стальные. Внутри оковки лопасти проложены трубки антиобледенителя. На винтокрыле применена втулка с пересекающимися горизонтальными шарнирами, без вертикальных шарниров и с торсионом в осевом шарнире.

Управление несущими винтами осуществляется при помощи верхнего и нижнего автоматов перекоса. Верхний автомат перекоса расположен над верхней втулкой, нижний - между втулками. Автоматы перекоса управляются при помощи трех тяг, расположенных внутри вала. Две тяги служат для продольного и поперечного циклического управления, а третья - для управления общим шагом.

Дополнительная силовая установка состоит из турбовинтового двигателя ТВ-2, специального редуктора с несущими валами, моторамы, системы смазки и капотов. Двигатель крепится на мотораме в четырех местах. К выхлопному соплу ТВ-2 присоединяется труба для отвода выхлопных газов. В конце выхлопной трубы имеется сопло с двумя выходными отверстиями. Специальной заслонкой поток выхлопных газов можно направлять в ту или иную сторону, создавая момент, поворачивающий машину вправо или влево. Двигатель через вал соединен с планетарным редуктором, который имеет муфту свободного хода. В задней части моторамы расположены два кронштейна гидроцилиндров (для поворота всей мотоустановки при переходе на режим авторотации).

Горючее из передних баков Ли-2 и половины одного из задних баков подается помпой к штуцеру питания ТВ-2. Емкость баков керосина - 2000 л, емкость бензиновых баков - 1120 л. Редуктор и двигатель закрыты капотами. Капоты имеют съемные панели для обеспечения подходов к агрегатам мотора и редуктора.

Все управление самолетными рулями остается без изменений. Для управления на вертикальных и переходи^…›ежимах добавляется система управления несущими bi"ijt.ми. Для путевого управления используется выхлопная струя двигателя ТВ-2. Управление общим шагом и мощностью дополнительного и основных двигателей расположено на центральном пульте в кабине. В случае выхода из строя ТВ-2 вся дополнительная винтомоторная группа поворачивается, при этом одновременно уменьшается общий шаг винтов. Управление автоматами перекоса при повороте не нарушается.

Схемы загрузки

Кабина пилотов Ли-2 осталась практически без изменений. Добавился сектор «шаг-газа» дополнительной винтомоторной установки и сектор остановки двигателя ТВ-2. В кабине монтируется щиток управления запуском ТВ-2 и выключения муфты свободного хода, а также тумблеры электросистемы дополнительной мотоустановки. Вместо указателя скорости УС-350 на приборной доске ставится модифицированный указатель, позволяющий контролировать полет с небольшими скоростями.

Винтокрыл оборудован следующими противообледенительными устройствами:

- воздушно-термическим противообледенителем крыла;

- электрическим противообледенителем стабилизатора;

- спиртовым противообледенительным устройством фонаря пилотской кабины и винтов.

Противообледенитель несущих винтов выполнен по той же схеме, что и на тянущих винтах. Спирт подается пульсирующим насосом к желобковым кольцам на втулках. От колец по трубкам в носке лопасти жидкость в 4 точках выбрасывается на лопасть и распыляется под действием центробежных сил.

Винтокрыл обеспечивает перевозку различных грузов. Со стандартной грузовой дверью на дальность 400 км можно было доставить 25 десантников или различную технику. Стандартная загрузка состояла из 120-мм миномета или же 45-мм пушки с расчетом и боекомплектом, либо четырех мотоциклов М-72 с коляской. При расширении двери до 2,6 м список перевозимой техники увеличивался, но пришлось бы усиливать конструкцию, ставить дополнительные трапы и лебедки. По подсчетам эти мероприятия повышали общий вес на 450-500 кг. Зато в кабину можно было бы закатить автомобиль ГАЗ-67Б или противотанковую пушку калибра 76 мм.

Как видно из описания и ожидаемых данных машины, винтокрыл по своим летно-техническим характеристикам был почти индентичен транспортному самолету Ли-2, но мог взлетать и садиться вертикально. И хотя до полетов дело не дошло, необычный аппарат не может не вызывать интереса даже сегодня. Не будем забывать, что работы по винтокрылу «X» начались в далеком 1951 г., когда еще не было летающих вертолетов с подобной грузоподъемностью. Однако с появлением первых тяжелых вертолетов (Ми-4 и Як-24) работы по винтокрылу пришлось закрыть. Винтокрылые «грузовики» ОКБ Миля и Яковлева поднялись в воздух в 1952 г., опередив Ли-2 с соосными винтами. Естественно, что в такой ситуации уже не было смысла доводить до летных испытаний необычную машину. Успели, правда, построить большую модель для продувок в аэродинамической трубе и снятия различных коэффициентов. Модель была достаточно крупной, поскольку в качестве соосной несущей системы взяли готовую колонку с двумя трехлопастными винтами (диаметром 5,8 м) от вертолета Ка-10. Модель, оснащенную электроприводом, испытали в аэродинамической трубе ЦАГИ. На этом все работы по машине прекратились.

ВЕРТОЛЕТНЫЙ СПОРТ В РОССИИ

Анатолий УЛАНОВ

Прошедший 14-18 августа 1996 г. в Сейлеме (США, штат Оригон) 9-й чемпионат Мира по вертолетному спорту завершился убедительной победой российских спортсменов. Программа чемпионата включала четыре упражнения. По их результатам определялось командное первенство, а также победители по многоборью в личном зачете. Наши завоевали 9 призовых мест из 12, в том числе 3 первых, 2 вторых, 3 третьих и, наконец, звание абсолютных чемпионов мира по вертолетному спорту - ими стал экипаж в составе Сергея Дербасова и Михаила Кормяги-на. На втором месте по многоборью в общем зачете тоже экипаж из России: Виктор Коротаев и Николай Буров. А в женском зачете - Татьяна Стекольникова и Людмила Корнева.

9-й чемпионат Мира был самым представительным. Впервые за всю историю вертолетного спорта в нем приняли участие 50 экипажей из 12 стран.

Наши спортсмены выступали на отечественных вертолетах Ми-2. Англичане демонстрировали свое мастерство на вертолетах ОН-58, R-22, S-300CB. Пилоты Японии и Монако - на R-22, Италии - на S-269 С, Пуэрто-Рико - на ОН-58. Команда США выступала на вертолетах ОН-58, НН-65, BELL-206. Экипажи из Греции участвовали в соревнованиях на вертолетах S-300, Н-500, E-F28F, R-22, BELL-206, спортсмены ЮАР - на R-22 и BELL-206.

Надо отметить, что для сборной России этот чемпионат оказался необычайно трудным. Причин этому было много.

Спортсмены нашей национальной сборной до сих пор вынуждены летать на транспортных вертолетах Ми-2, которые выпускаются с 1962 г. А летчики команд других стран выступают на современной авиационной технике таких известных фирма как BELL, «Сикорский», «Робинскон», «Хьюз». Они смогли арендовать нужные им вертолеты в США, так как транспортировка своих вертолетов в Америку из Европы - очень дорогое мероприятие. Увы, у сборной России такая возможность отсутствовала, поскольку отечественные Ми-2 в США есть только в крупных авиационных музеях, да и то в качестве экспонатов. Доставка же их оказалась делом не только дорогостоящим, но и весьма хлопотным. Два вертолета были отправлены из С.-Петербурга 5 июля морем. 31 июля они прибыли в порт Чарльстон (Восточное побережье США), где были арестованы как военная техника. Только по дипломатическим каналам их удалось освободить и на трейлерах, через всю Америку, с востока на запад, привезти к месту проведения соревнований во второй половине дня

13 августа, т.е. за сутки до открытия чемпионата. Третий вертолет Ми-2 был доставлен в США 10 августа транспортным самолетом Ан-124 «Руслан». Инженерно-техническая группа Национального аэроклуба России в составе Николая Комкова, Петра Орешникова и Николая Дейнеки, с помощью летчиков в кратчайшие сроки, работая днем и ночью в тяжелейших климатических условиях (температура воздуха свыше +30 градусов) подготовили вертолеты к полетам (разгрузка с трейлеров, установка шасси, установка хвостовых винтов и лопастей несущих винтов, мелкий ремонт) за два часа до открытия чемпионата. Существенную помощь в подготовке вертолетов оказал инженерный состав вертолетного подразделения Национальной гвардии штата Орегон.

Несмотря на трудности. препятствия, психологическое давление и старенькую технику у российских пилотов хватает не только мастерства, но и сил. мужества и достоинства отстаивать честь и славу России.

По правилам соревнований Россия имела возможность выставить на чемпионате 13 экипажей, но отсутствие денег не позволило этого сделать. В результате - национальная сборная страны была представлена всего 6-ю экипажами, а в судейскую коллегию чемпионата вошли только три представителя от России.

Это всего лишь малая часть тех финансовых и организационных трудностей, с которыми пришлось столкнуться при подготовке отечественной сборной для участия в чемпионате мира. Достаточно сказать, что авиационные виды спорта не финансируются государством уже не первый год. Недостаток финансовых средств отрицательно сказался на подготовке наших экипажей и на состоянии вертолетов. Еще никогда спортсмены национальной сборной не мели такого малого налета на сборах при подготовке к чемпионатам мира. А при подготовке машин к сборам и соревнованиям приходилось снимать агрегаты с других вертолетов. Следует отметить, что основную часть забот, связанных с организацией тренировок спортсменов, как и в прошлые годы, взял на себя Национальный аэроклуб России им. Чкалова. Несмотря на все трудности, команда была подготовлена, делегация укомплектована и вертолеты в США отправлены.

Теперь коротко об основных правилах:

- программа чемпионата Мира состоит из четырех пронумерованных упражнений, обязательных для каждого экипажа;

- очередность выполнения полетов по этим упражнениям определяется их номерами;

- каждый экипаж состоит из командира и второго пилота (оператора);

- все экипажи участвуют в розыгрыше личного первенства. В зачет командного первенства войдут лучшие результаты трех экипажей (по сумме всех упражнений) из пяти заявленных при регистрации делегаций;

- все тренировки во время соревнований запрещены для всех участников;

- при выполнении полетов запрещено использование радиосвязи (радиостанции на всех вертолетах должны быть настроены на аварийную частоту и опечатаны технической комиссией чемпионата);

- запрещено использование автопилотов и радиотехнических средств, способных с высокой точностью помогать экипажу в определении места своего нахождения и высоты полета. Все это оборудование опечатывается, а за нарушение пломбы экипаж снимается с соревнований;

- второму пилоту запрещено вмешиваться в управление вертолетом.

Итак, рано утром 15 августа начался розыгрыш упражнений 9-го чемпионата Мира по вертолетному спорту. Первым, не считаясь с правилами соревнований, Организатор чемпионата решил разыграть упражнение 3 - «Навигация». Все мы понимали, что здесь явное преимущество имеют экипажи команды США, и они используют эту возможность.

«Навигация» - самое продолжительное и сложное упражнение из всей программы чемпионата мира. Выполняя его, спортсмены рискуют в течении одного часа полета получить столько штрафных очков, сколько невозможно будет отыграть даже при самом блестящем выступлении по оставшимся трем упражнениям. «Навигация» считается основным упражнением чемпионата Мира.

Экипаж получает чистую полетную карту и пакет с заданием на линии исполнительного старта за 5 минут до взлета. За это время необходимо перенести все точки, которые в задании даны координатами, на карту, проложить весь маршрут и рассчитывать полет с высокой точностью - ведь за каждую секунду раннего или позднего пересечения линии финиша начисляются штрафные очки. После старта в течении часа экипаж должен точно и на заданной высоте пройти 5 поворотных пунктов, строго по месту войти в зону поиска, где необходимо найти и правильно распознать 10 целей (каждая ненайденная или неправильно опознанная цель - 15 штрафных очков). Далее строго в определенном месте, на заданной высоте, и ни на секунду позже заданного времени выйти из зоны поиска, отыскать на незнакомой местности две мишени и на скорости не меньше 36 км/час и высоте полета не ниже 10 м сбросить в мишени с одного захода два мешка с зерном по одному килограмму каждый. И, наконец, не отклоняясь от курса на последних пяти километрах и не зависая, произвести посадку на линию финиша.

После подсчета всех результатов оказалось, что из пятидесяти соревнующихся четырнадцать экипажей набрали такое количество штрафа, что от двухсот максимально возможных осталось ноль очков. А первое место, совсем без штрафа, с результатом 200 очков получил экипаж из России - Дербасов Сергей и Комягин Михаил. У экипажа из США - 199 очков. Так определились фавориты.

НН-65

После первого дня соревнований всем соперникам стало понятно, что русские пилоты могут побеждать и в Америке.

Утром 16 августа начался розыгрыш упражнения 1 - «Точность прибытия со сбросом груза». Судя по названию - ничего сложного, но это только на первый ВЗГЛЯД.

На линии старта, за 5 минут до взлета, экипаж получает семиметровый фал с привязанной к нему обыкновенной кеглей, полетную карту и полетное задание. Выполнив расчет полета, экипаж должен взлететь в строго назначенное время по маршруту и пройти пять поворотных пунктов на заданной высоте - 50 метров, и ни 'на секунду раньше или позже времени, указанного в задании, пересечь носом вертолета линию прибытия. При этом на финишной прямой необходимо выполнять те же условия, как и в упражнении 3 - «Навигация». Одновременно с остановкой секундомера на линии прибытия, включается второй секундомер и экипаж имеет ровно 60 секунд для выполнения полета по «коробочке». В момент пересечения линии финиша «коробочки» останавливается второй секундомер и включается третий, а экипаж открывает дверь вертолета, и подлетая к крыше, установленной на земле, стравливает фал на всю длину и опускает кеглю в окно размером 40 на 40 сантиметров. Оператор имеет право работать только одной рукой, а кегля должна попасть в окно, не касаясь земли и поверхности крыши, за время, не превышающее 20-ти секунд. Третий секундомер будет остановлен, когда оператор бросит фал. Только после этого упражнение считается оконченным. Штрафуется как раннее, так и позднее время пролета каждой линии финиша. Если экипаж не успевает в течении 20-ти секунд опустить кеглю в окно крыши, его тоже наказывают штрафными очками. Все показания секундомеров судьи записывают с точностью до 0,1 секунды.

Когда судейская коллегия подсчитала результаты всех участников, оказалось, что еще четыре экипажа превысили штраф более чем на 200 очков и получили ноль очков за этот полет.

Два последних упражнения были разыграны на площадках, расположенных на аэродроме напротив зрительских трибун. Эти упражнения - «Полет на точность» и «Слалом» - самые зрелищные. Они впервые были включены в программу вертолетных соревнований в нашей стране еще в 50-е годы, а затем в 1977 г. международная вертолетная комиссия FAI включила их в программу мировых чемпионатов. И уже на 3-ем чемпионате Мира, который состоялся в 1978 г. в Витебске, разыгрывались первые комплекты медалей, которые были завоеваны представителями Советского Союза. До сих пор спортсмены нашей сборной считаются сильными соперниками в этих двух упражнениях. Иностранные пилоты продолжают восхищаться искусством наших летчиков, которые при плохом обзоре из кабины вертолетов Ми-2 способны точно, без ошибок, выполнять сложные манипуляции.

ОН-58

Для выполнения упражнения 2 «Полет на точность» на земле наносится рисунок в виде коридора шириной в один метр, который образует квадрат размером 50 на 50 метров, и вынесенной за пределы квадрата диагональю. В конце этой диагонали располагается линия для посадки на точность.

Для контроля за высотой полета под вертолетом крепятся два грузика (один из них - длинной 2 метра - на фюзеляже точно под сиденьем пилота, второй - длинной 3 метра - на правое шасси). В полете короткий груз не должен касаться земли, а длинный груз не должен отрываться от нее. Таким образом судьи будут осуществлять контроль за высотой полета. У экипажа такой возможности не будет. Грузиков они не видят, а радиовысотомер по правилам соревнований выключен и опечатан.

В процессе выполнения полета точка подвески короткого груза под сиденьем пилота не должна выходить за пределы метрового коридора, даже при выполнении разворотов.

После старта выполняется перемещение вперед из точки А в точку В, в этой точке необходимо выполнить разворот вправо на 360 градусов, после чего переместиться правым бортом в точку С. Далее из точки С переместиться назад, в точку D. В этой точке выполнить разворот влево на 360 градусов, и из точки D левым бортом переместиться в точку А и из нее переместиться влево-вперед, по диагонали, до точки F и произвести точную посадку на линию G. Посадка на точность должна быть выполнена с одной попытки, а сложность заключается в том, что необходимо совместить контрольные отметки, нанесенные на бортах вертолета с линией G.

Судейская коллегия, внимательно наблюдавшая за каждым полетом, оштрафует экипаж за каждую секунду выхода точки подвески короткого груза за пределы коридора, за каждую секунду отрыва от земли длинного груза или касание короткого, за каждую секунду превышения времени полета (2 минут 15 секунд) и за каждый разворот, выполненный быстрее чем за 15 секунд.

На линии точной посадки штрафуется каждый сантиметр отклонения от линии G.

Борьба за первое место развернулась, фактически, между российскими экипажами. В итоге, получив минимальное количество штрафных очков за это упражнение, они заняли пять первых мест по этому упражнению.

Сергей Дербасов, Михаил Кормягин 199 очков - 1 место

Василий Головкин, Георгий Арбузов 195 очков - 2 место

Виктор Коротаев, Николай Буров 194 очков - 3 место

Владимир Зябликов, Владимир Глад-ченко 193 очков - 4 место

Татьяна Стекольникова, Людмила Корнева 192 очков - 5 место

Накануне последнего дня соревнований по сумме трех упражнений команда России лидировала с отрывом 39 очков от сборной команды США.

18 августа разыгрывалось заключительное упражнение - «Слалом». Результаты его выполнения ставили «точку» в споре команд России и США за первенство на 9-ом чемпионате Мира.

Площадка для слалома представляет собой прямоугольник размером 200 на 120 метров. На этой территории по определенной схеме располагаются 12 ворот, каждые из которых состоят из вертикально установленных в метре друг от друга двухметровых штанг. В конце площадки находится круглый стол диаметром один метр. В центре стола, как в мишени, нарисован круг равный днищу ведра, которое экипаж должен пронести между стоек 12 ворот и установить в центр стола. Вес ведра, наполненного водой, составляет 6,5 кг. Длина фала при прохождении ворот на площадке равна пяти метрам, а перед установкой ведра на стол фал удлиняется оператором до одиннадцати метров.

Успешное выполнение этого полета во многом зависит от безукоризненного взаимодействия членов экипажа. Дело в том, что летчик, управляя вертолетом, не видит ведра, а оператор не имеет права вмешиваться в управление машиной. Оператор, пронося ведро между стойками ворот и устанавливая его на стол, должен работать только одной рукой. Вторая его рука во время выполнения полета по слалому должна быть видна судьям. Последовательность прохождения ворот объявляется Организатором чемпионата в день розыгрыша упражнения. В этой последовательности экипаж должен пронести ведро, наполненное водой, между стойками ворот и установить его в центр стола, не расплескав воды. Чем больше воды ос-танеся в ведре, тем меньше будет штрафных очков. На выполнение этого полета дается 4 минуты 15 секунд. Также экипаж будет оштрафован, если нарушит последовательность прохождения ворот, если ведро не пройдет между стойками ворот или пройдет выше стоек. А при установке ведра на стол - за каждую повторную попытку. Когда оператор бросит фал, судьи остановят секундомеры, замерят количество воды, оставшейся в ведре и удаление ведра от центра стола.

Первым из всех участников в этот день стартовал экипаж в составе Георгия Плакущего и Николая Родионова. Результат их полета - 195 очков - так и остался лучшим до конца соревнований. Второе и третье место с одинаковым результатом - 193 очка завоевали тоже экипажи из России в составе Василия Головкина и Георгия Арбузова, Татьяны Стекольни-ковой и Людмилы Корнеевой.

В итоге сборная команда России одержала победу в 9-ом чемпионате Мира по вертолетному спорту:

Россия 2275 очков - 1-е место

США 2236 очков - 2-е место

Южная Африка 2165 очков - 3-е место

Франция 2124 очка - 4-е место

Великобритания 1899 очков - 5-е место

Германия 1709 очков - 6-е место

Япония 775 очков - 7-е место

S-300

Поздно вечером состоялось награждение. В те минуты, когда нашим спортсменам вручали награды и звучал гимн нашей Родины, в Москве на аэродроме «Тушино» начинался авиационно-спортивный праздник, посвященный Дню авиации.

В сентябре 1997 г. в Турции состоятся Первые Всемирные Воздушные Игры, а в 1999 г. в Германии пройдет очередной - десятый - чемпионат Мира. В каком составе, на какой технике и на какие средства будет в них участвовать команда России? Снова на добреньких и надежненьких, но устаревших Ми-2? Или вертолетах иностранного производства, делая им отличную рекламу? Решить эти вопросы возможно только на уровне правительства Российской Федерации.

ИНФОРМАЦИЯ FAI

М еждународная авиационная федерация (ФАИ) провела очередную 89-ю Генеральную конференцию 14-20 октября 1996 г. в городе Блед (Словения). В настоящее время 75 стран являются Активными членами этой организации, 11 стран - Ассоциированными членами и две страны подали заявки для вступления.

В прозвучавшем на конференции отчетном докладе Президента норвежца Эллифа Несса отмечалось, что финансовое положение некоторых членов затруднительно, особенно в тех странах, где идет экономическая и политическая перестройка. Спортсмены, которые еще несколько лет тому назад полностью финансировались государством, прошли через агонию потери всего сразу. Но они все еще не только существуют, а участвуют в международных соревнованиях, устанавливают новые мировые рекорды. «Я имею ввиду НАК России и другие национальные Аэроклубы»,- сказал Президент.

В числе прочих вопросов на конференции обсуждалась подготовка к проведению Первых Всемирных Воздушных Игр, на которой сконцентрировано основное внимание в 1997 г. Приготовления к ВВИ в Турции прошли по согласованному с членами федерации плану. Важнейший их этап - это тестовые (пробные) соревнования во всех разделах программы, включающей четыре вида парашютного спорта (классический парашютизм, групповая акробатика, фристайл, скайсерфинг), планерный спорт, дельтапланерный и пара-планерный, авиамодельный (включая свободные полеты, радиомодели и космические модели) и воздухоплавание. Все 12 тестовых соревнований успешно закончились в 1996 г.

При их проведении преследовалось несколько целей. Международные группы участников могли опробовать места будущих встреч, проверить функционирование инфраструктуры и эффективность организации, рекламировать соревнования и обеспечить производство рекламной продукции для телевидения.

Элиаф Несс был приглашен Турецкой Авиационной Ассоциацией (ТНК) на некоторые соревнования, что дало ему возможность увидеть все своими глазами и поговорить со спортсменами, с официальными лицами и экспертами ФАИ. Их отзывы и комментарии были положительными как по местам состязаний и метеорологическим условиям, так и по качеству организации мероприятий. Вердикт Президента ФАИ был следующим: «Я могу с гордостью сказать, что ТНК прошла серьезную проверку тестовыми соревнованиями… ВВИ состоятся… Турция превосходное место проведения этих Игр в сентябре 1997 года».

Можно надеяться, что ВВИ дадут положительный импульс для всего авиационного спортивного сообщества, сделав через средства массовой информации спортивную авиацию более доступной для народа и, следовательно, для спонсоров. Кроме того, это мероприятие приблизит ФАИ к еще одной заветной цели, достижение которой пока затруднено - войти в Олимпийскую программу. Игры - не только превосходная возможность для спортсменов всех стран демонстрировать мастерство и бороться за награды, но и на собственном примере помогать развитию этих видов спорта у себя на родине.

Россия для участия в этих престижных соревнованиях направляет в Турцию делегацию по следующим видам спорта: авиамодельный, парашютный, парапланерный и дельтапланерный, микролайт, планерный, основная авиация и высший пилотаж, воздухоплавание. Из Анкары пришло официальное сообщение об отмене проведения соревнований по вертолетному спорту в рамках ВВИ ввиду того, что команды США, Великобритании, ЮАР и некоторых других стран решили не принимать в них участия.

В соответствии с Постановлением правительства России создана комиссия под эгидой РОСТО, которая будет координировать всю организационную деятельность.

В августе 1997 г. в Лахти (Финляндия) пройдут Мировые Игры. Эти соревнования очень важны для ФАИ как один из многих шагов для занятия авиационными видами спорта законного места в Олимпийской программе. Олимпийский Координационный Комитет ФАИ интенсивно работает в этом направлении. В конце 1995 г. в программу Мировых Игр был принят парашютный спорт по четырем дисциплинам: точность приземления, групповая акробатика, фристайл и скайсерфинг. Количество участников строго ограничено, и только лучшие парашютисты мира, отобранные по результатам соревнований 1996 г., будут показывать свои достижения в Лахти. Основная цель Мировых Игр - продемонстрировать те виды спорта, которые не входят в программу Олимпийских Игр, но являются потенциальными кандидатами.

Мировой кубок ФАИ по высшему пилотажу (Гран При Мира по высшему пилотажу) - новая серия кубковых пилотажных соревнований с двухгодичным циклом (между двумя очередными чемпионатами Мира). Этот проект возник после прекращения в 1995 г. сотрудничества ФАИ и фирмы-спонсора «Брайтлинг» по проведению ежегодных серий кубковых соревнований по высшему пилотажу.

Штаб-квартира новых соревнования была создана в Швейцарии, утверждены эмблема, правила проведения соревнований, согласованы и юридическим закреплены основы сотрудничества со специально созданной для этой фирмой и ФАИ. По результатам последнего чемпионата Мира отбираются 12 спортсменов-участников.

В соответствии с планом Организаторов, первая серия из двух этапов была проведена в октябре-ноябре 1996 г. в Японии и Китае. Из 11 лучших спортсменов мира шестеро были представителями России.

ЯПОНСКИЙ ПАЛУБНЫЙ ИСТРЕБИТЕЛЬ А5М2

Рубрику ведет Николай КРУГЛОВ

До начала Великой Отечественной войны в Советский Союз попало немало зарубежной авиационной техники. Самолеты закупались в США, Германии и Франции. Трофейные машины привозили из Испании, Монголии, Прибалтики и Китая. Среди прочих летательных аппаратов оказался единственный палубный истребитель А5М2 (тип «96») производства японкой фирмы «Мицубиси».

Прототип истребителя с крылом «обратная чайка», обозначенный КА-14, совершил первый полет 4 февраля 1935 г. под управлением летчика Кагамига-хара. На втором прототипе было установлено крыло без излома.

В 1936 г. самолет стал выпускаться серийно под обозначением А5М1 с двигателем «Котобуки-2» КАИ-1 со взлетной мощностью 585 л. с. В начале следующего года первые машины уже поступили на вооружение.

Модернизация истребителя шла в основном за счет установки на нем более мощных двигателей. В 1937 г. появились модификации А5М2а и А5М6 - сначала с двигателем «Котобуки-2»

КАИ-3, а затем с «Котобуки-3», взлетной мощностью 610 и 640 л. с. соответственно. Производство самого массового варианта - А5М4 - развернулось в 1938 г. и впоследствии на базе этого самолета был разработан учебно-тренировочный А5М4-К.

Наши летчики впервые встретились с А5М2 и во время боевых действий в районе реки Халхин-Гол. Согласно официальных источников, к началу нападения японцы имели там 25 истребителей И-96 и И-97 (советские обозначения). Это, по всей видимости, были первые случаи использования «палубника» на сухопутном театре военных действий.

Участвовавшие в этих конфликтах советские летчики-истребители отмечали высокую маневренность «японца». Так, например, Герой Советского Союза Г. Н. Захаров писал: «Машина была очень легкая, маневренная и, надо признаться, в руках хорошего летчика представляла серьезного противника». Почти такого же мнения был и Герой Советского Союза Б. А. Смирнов, отмечавший, что «японские самолеты И-96 имели небольшой вес, обладали хорошим вертикальным и горизонтальным маневром…».

В 1939 г. одна из машин оказалась в СССР. Несмотря на то, что в Советском Союзе авианосцев не существовало (они только проектировались), а самолет А5М2 успел морально устареть, его всесторонне изучили и испытали летчики НИИ ВВС.

Японцы старались не афишировать свою военную технику, и наши специалисты, видимо из-за внешней схожести А5М2 и истребителя Ki-27, приписали первый также фирме «Накадзима», присвоив по принятой у нас индексации обозначение И-96.

Летные испытания проводили инженер М. И. Таракановский и летчик А. Г. Кубышкин. В числе летчиков облета был П. М. Стефановский. Характеристики, полученные в ходе испытаний, оказались ухудшенными из-за того, что мотор, собранный из трех аварийных, не развил необходимую мощность. В частности, максимальная скорость оказалась заниженной на 20-30 км/ч. По общему мнению летчиков-испытателей, И-96 был чрезвычайно прост в управлении и доступен пилотам средней квалификации, чего нельзя сказать об истребителе И-16. Хорошей маневренности И-96 (время виража - 15 секунд) способствовала небольшая удельная нагрузка на крыло: 96, 4 кг/м2 против 108 кг/ м2 у И-16 тип 5.

Конструктивно И-96 представлял собой цельнометаллический низкоплан с двигателем «Котобуки-3» взлетной и номинальной мощностью 610 и 540 л. с. соответственно и лопастным винтом регулируемого на земле шага. Двигатель закрывался капотом типа АСА.

Крыло кессонного типа состояло из центроплана и двух консолей. Относительная толщина профиля по разъему - 16, 5%. На крыле устанавливались элероны типа «Фрайз» и посадочные щитки. Носок центроплана одновременно являлся масляным баком емкостью 36, 5 литров.

Фюзеляж - полумонокок с открытой кабиной пилота, перед которым устанавливался козырек с плексиглассовым остеклением. Под фюзеляжем имелись узлы подвески дополнительного топливного бака.

Свободнонесущее горизонтальное оперение состояло из стабилизатора и рулей высоты. На правом руле устанавливался триммер. Рули обшивались полотном и имели весовую балансировку.

Вертикальное оперение состояло из киля, выполненного монолитно с фюзеляжем, и руля поворота такой же конструкции, что и рули высоты, но без триммера и весовой балансировки.

Управление элеронами жесткое, рулями и триммером - тросовое, а посадочными щитками - гидравлическое. Для предохранения летчика при капотировании в кабине сзади имелось приспособление, выдвигавшееся из фюзеляжа одновременно с отклонением посадочных щитков.

Шасси неубирающееся, с колесами размером 650 х 125 мм, закрытыми обтекателями. Амортизация основных стоек воздушно-масляная. Костыльное колесо самоориентирующееся, без пневматики. На случай посадки на воду в фюзеляже находился резиновый мешок, наполнявшийся воздухом и обеспечивавший самолету необходимую плавучесть.

Вооружение состояло из двух синхронных пулеметов «Виккерс» калибра 7, 7 мм с общим боезопасом 800 патронов и авиабомб, подвешивавшихся под консолями. Для стрельбы из пулеметов устанавливался оптический прицел типа «Кретьен».

Кроме стандартных пилотажно-нави-гационных приборов на самолете имелось светотехническое оборудование обеспечивавшее ночные полеты и комплект кислородного оборудования с кислородным баллоном емкостью 3, 6 литров.

Позволю себе напомнить некоторые моменты теории аэродинамики самолета… Как известно, параметром, характеризующим маневренность самолета в горизонтальной плоскости является удельная нагрузка на крыло. Чем она больше, тем больше радиус виража, и наоборот. У И-96 она была меньше, чем у И-16.

Величина удельной нагрузки на единицу мощности двигателя характеризует маневренность в вертикальной плоскости. Чем она выше, тем меньше вертикальная скорость и, соответственно, меньше набор высоты при боевом развороте, и наоборот. У И-96 этот параметр был хуже, чем у И-16. Из анализа всего вышесказанного можно дать оценку обоим монопланам.

Нам хотелось детально познакомить читателей с истребителем А5М2. Этим объясняется большое количество фотографий, которые публикуются впервые.

НОВЫЕ ПРОГРАММЫ AIRBUS

Андрей БАРАНОВСКИЙ

В ысокие темпы прироста пассажиропотоков на основных международных и некоторых внутренних авиалиниях сделали актуальным вопрос создания авиалайнеров сверхбольшой вместимости. Европейский авиационный консорциум Airbus Industrie (его самолеты А 310 используются авиакомпанией «Аэрофлот - Российские международные линии») создан 25 лет тому назад. Этот союз объединил доселе яростных конкурентов: Францию (Aerospace-20%), Германию (Daimel Benz Aerospace Airbus - 37, 9%) и Испанию (CASA - 4, 2%). Только сплотившись, европейцы могли составить достойную конкуренцию американским авиастроительным компаниям, занимающимся производством широкой гаммы пассажирских самолетов. Получив на старте внушительную государственную поддержку, Airbus стал высокорентабельным предприятием. Он захватил к настоящему времени почти половину мирового рынка авиалайнеров, вмещающих более 120 пассажиров. По данным на конец мая 1997 г. 82% «аэробусов» было поставлено на экспорт за пределы стран, входящих в Airbus.

По данным на это же время Консорциум поставил 131 авиакомпании 1559 воздушных судов, а суммарные заказы, включающие как выполненные, так и еще не выполненные, составляют 2304 самолета. По итогам прошлого года было выполнено 326 заказов на новые машины.

Семейство «аэробусов» включает широкофюзеляжные самолеты, окончательная сборка которых ведется во французском городе Тулуза, и узкофюзеляжные, собираемые в Гамбурге. Самым маленьким в этом семействе является А319, рассчитанный в базовом варианте для перевозки 124 пассажиров на расстояние до 3 тысяч морских миль. Затем следуют А320 (150 пассажиров, 2, 9 тысяч миль), А312 (185 пассажиров, 2, 7 тысяч миль). Все названные самолеты узкофюзеляжные с одним проходом. Далее уже следуют широкофюзеляжные с двумя проходами. Это А300 /266 пассажиров, 4, 1 тысяч миль/, A310 /220 пассажиров, 5, 2 тыс. миль/. АЗЗО /335 пассажиров, 4, 8 тысяч миль/, замыкает весь ряд А340 /263-295 пассажиров, 7, 45-8 тысяч миль/. При этом А340 - единственный «аэробус» с четырьмя двигателями, остальные имеют по два мотора.

Самолеты внутри каждой подгруппы постоянно модернизируются в соответствии с требованиями заказчиков. Так, 15 июня 1997 г. была запущена программа выпуска самолетов А340-500 и А340-600, согласно которой первые машины этих серий поступят заказчикам в конце 2001 - начале 2002 годов. А340-600 является альтернативой

Boeing-734 первых серий, которые постепенно снимаются с авиалиний из-за исчерпанности ресурса. В трехклассной компоновке он вмещает 378 пассажиров и будет обслуживать сверхдальние трассы - до 13500 километров (Сингапур - Лондон, Лос-Анджелес - Сидней). А340-500 является, по-существу, укороченным вариантом А340-600, но имеет значительно большую дальность беспосадочного полета (15400 км) и поэтому оснащается специальными спальными местами.

Из других новых программ Airbus Industrie следует отметить корпоративный вариант A 319-A319CJ, ввод в эксплуатацию которого намечен на начало 1999 г. Интерьер самолета рассчитан на перевоз 8-50 пассажиров на расстояние более 1600 км. Эта программа рассматривается в качестве модификационной с минимальным изменениями в конструкции, что позволяет быстро переделать А319 CJ в обычный пассажирский и продать его авиакомпании по остаточной стоимости.

Airbus вплонтую приступил к разработке программы авиалайнера сверхбольшой вместимости - так называемого «супер-джамбо». Предварительно он назван АЗХХ. Речь идет о пассажирских самолетах с двумя пассажирскими палубами, способных совершать трансокеанские маршруты. Начало эксплуатации предполагается с 2003 г. Учитывая огромную стоимость проекта (предварительно 8-9 млрд. долларов) Консорциум разослал письма ряду ведущих авиационных фирм и стран с приглашением участвовать в нем. Россия с ее развитой авиапромышленностью тоже не была обойдена.

Создаются две основные модификации АЗХХ - с дальностью полета 7650 морских миль и 8750 морских миль взлетной массой соответственно 540 и 580 тонн. При трехкласной компоновке на нижней палубе разместятся 350 пассажиров, на верхней - 200. Для дальних маршрутов предусмотрены спальные места. Возможен вариант на 800 пассажиров. Для того, чтобы конкурировать с самым большим из существующих в настоящее время авиалайнеров - американским В-747-400, АЗХХ должен иметь преимущество в 15% по всем параметрам, в том числе по экономичности в расчете на пассажирокило-метр.

Во время посещения группой российских журналистов штаб-квартиры Airbus в Тулузе вице-президент Езус Моралес очертил возможные формы участия России в проекте. Основное требование Консорциума - разделение финансовых рисков, участие не только в проектировании и производстве, но также в сбыте АЗХХ.

Россия должна выделить определенное количество компонентов для производства, позволяющее не создавать новые мощности. Она образует единый орган, через который осуществляются все контакты с европейским консорциумом, в состав которого входят наряду с техническими отделами, связанными с КБ и серийными заводами, законодательные, юридические и так далее. Между штаб-квартирой в Тулузе и указанным российским органом устанавливается электронная связь, компьютерные средства с обеих сторон совместимы с используемыми в Airbus. Производится сертификация всех КБ и заводов, связанных с производством АЗХХ, по европейским и международным стандартам GAR-25 и JSO-9000. Российские участники отвечают за свою часть проекта в течении всего цикла проектирования, производства и эксплуатации самолетов. Если указканные требования Россия сможет выполнить, то подписывается генеральное соглашение и группа российских специалистов начинает работать на постоянной основе в Тулузе.

В настоящее время предварительно очерчено участие России в технической части проекта. Оно будет заключаться в концептуальном проектировании АЗХХ, продувке моделей в аэродинамических трубах ЦАГИ, проектировании посадочных шасси самолета. Окончательная сборка самолетов будет вестись на заводах Airbus, а российские авиазаводы могут получить заказы на производство шасси и компонентов крыла.

Итак, российская авиапромышленность оказалась перед Рубиконом - участие в крупнейшем международном проекте, но с выделением на его осуществление довольно значительных средств, или же как отказ и практическая полная изоляция на ближайшие 10-15 лет. Последнее приведет к деградации промышленности, так как проект АЗХХ предусматривает разработку и внедрение огромного количества новейших разработок и «ноу-хау», выгоду от внедрения которых получат практически только участники проекта.

ФАНТАСТИЧЕСКИЕ «ЛЕТАЮЩИЕ КРЫЛЬЯ» НОРТРОПА

Сергей КОЛОВ

I лавным союзником США всегда считалась Великобритания. Английские острова с авиационными базами американские политики рассматривали в качестве «непотопляемого авианосца», на котором в случае военной необходимости могли разместиться бомбардировщики с белыми звездами на борту. Когда гитлеровская Германия к 1940 г. оккупировала практически всю Европу, эти планы оказались под угрозой. Высадка немецкого десанта через Ла-Манш стала почти реальностью, и американцам пришлось задуматся о создании бомбардировщика с огромной дальностью. Боясь остаться без британских авиабаз, ВВС США пожелали иметь на вооружении «стратег», который мог достичь целей в Германии, взлетев с американской или канадской территории.

Задание казалось невыполнимым - даже проект новейшей «суперкрепости» ХВ-29 с дальностью в 5000 км не подходил для межконтинентального бомбардировщика. В идею поверил лишь один человек - конструктор Джон Нортроп, любимой поговоркой которого была фраза, что на самолете все кроме крыла является лишним.

Работы в этом направлении Нортроп начал в 1939 г. После многочисленных опытов с моделями (включая продувки в аэродинамической трубе) для отработки вопросов устойчивости и управляемости в 1940 г. построили экспериментальный самолет смешанной конструкции № 1М, выполненный по схеме «летающее крыло». Он имел два поршневых двигателя «Франклин» (65 л.с), вращавших пару толкающих винтов через удлиненные валы в обтекателях. Кабина летчика с каплевидным фонарем размещалась довольно далеко от передней кромки толстого крыла. Само крыло (размах 11,6 м, площадь 27, 9 мг) с симметричным профилем имело геометрическую крутку по размаху, а отклоненные вниз законцовки играли роль вертикального оперения. Органами управления по тангажу и крену служили элевоны, а вместо рулей направления применялись расщепляемые тормозные щитки на задней кромке крыла.

Джон Нортроп у самолета ХВ-35

Самолет № 9М фирмы «Нортроп» использовался как летающая масштабная модель для бомбардировщиков

Первый вылет № 1М совершил 3 июня 1940 г., а вся летная программа составляла более 200 взлетов. Заменив моторы на более мощные (120 л. с), достигли максимальной скорости в 322 км/ч (со взлетным весом 1769 кг). Схема «летающее крыло» казалось очень перспективной. Самолет получался идеальным с точки зрения аэродинамики и, соответственно, увеличивались скоростные характеристики. Во вместительном крыле с большой подъемной силой можно было разместить огромное количество топливных баков. Неудивительно, что создание межконтинентального бомбардировщика, способного доставить смертоносный груз из Америки в Германию и вернуться обратно, ВВС США заказали в 1941 г. именно Джону Нортропу.

Выкатка первого ХВ-35 в Хоуторне. На крайний левый двигатель временно установлен шестилопастный соосный винт

Задача перед конструкторами стояла очень непростая. По предварительным расчетам, «стратег», получивший опытный индекс ХВ-35, должен был иметь размах крыла более 50 метров и взлетный вес около 75 тонн. Его постройка сулила трудности во всех областях: в управлении, аэродинамике, прочности, да и просто в конструкции силовых элементов. Ведь до сих пор машин столь необычного вида не существовало.

Сначала решили построить уменьшеные (масштаб 1:3) летающие модели будущего бомбардировщика. 27 декабря 1942 г. поднялся в воздух первый из выпущенных четырех самолетов № 9М, близкий по схеме к № 1М. Он был также одноместным и двухмоторным, а размах увеличили до 18,3 м (площадь 45,57 м2). На первых трех самолетах № 9М стояли поршневые двигатели «Менаско» (275 л. с), а четвертый получил более мощные «Франклин» (300 л. с). Размещенные внутри крыла двигатели вращали винты, а управление машины было такое же, как на № Ш.

Первый самолет разбился после 50 полетов, а оставшиеся три прошли интенсивную программу летных испытаний, продолжавшуюся 3 года. Исследовали разные типы управления, поведение самолета в воздухе при различных центровках, а также штопорные характеристики.

Одновременно с полетами самолетов-моделей №9М проектировался боевой ХВ-35. В июле 1942 г. был готов полномасштабный макет бомбардировщика. Финансирование программы проходило довольно активно, поскольку положение союзных войск на фронтах оставалось напряженным, и военные очень нуждались в новейшем «стратеге» с многообещающими характеристиками.

Фирма «Нортроп» представляла собой небольшую авиастроительную компанию. Ее единственный завод в Хоуторне готовился к выпуску ночного истребителя Р-61 «Черная вдова», поэтому к программе подключили фирму «Мартин», отвечающую за проработку конструкции и сборку крыла, а также за винтомоторные установки. Это не на много облегчило жизнь конструкторов «Нортропа», которые проводили все аэродинамические и прочностные расчеты, разрабатывали систему управления и размещали оборудование, шасси, экипаж и вооружение. Окончательная сборка прототипа ХВ-35 проходила на заводе в Хоуторне.

Создание цельнометаллического ХВ-35 стало выдающимся достижением американской авиационной науки и промышленности. В самолете поражало все: необычная схема, размеры и ожидаемые характеристики. С размахом крыла в 52,5 метра ХВ-35 почти не имел выступающих частей, за исключением удлинительных валов привода четырех толкающих винтов и фонаря кабины летчиков. Винты приводились в движение от четырех двигателей воздушного охлаждения Пратт-Уитни R-4360 (3000 л. с), расположенных в толстом крыле вместе с топливными баками. Само крыло с небольшой стреловидностью имело симметричный профиль и крутку по всему размаху. В центральной его части располагалась кабина экипажа с окнами в носке крыла и немного выступающем фонарем кабины пилотов.

В основной экипаж входило 9 человек: два летчика, бомбардир, штурман, бортинженер, радист и три стрелка. В случае необходмости в полет могли отправиться еще шесть человек, разместившись на откидных сидениях. Стрелки отвечали за работу семи дистанционно управляемых турелей со спаренными пулеметами калибра 12, 7 мм. Турели планировали разместить на нижней и верхней поверхности крыла, а также в заднем обтекателе, которым заканчивалась кабина. Забегая вперед, скажу, что оборонительное вооружение так и не устанавливали ни на прототипах, ни на последующих машинах.

Выпуклый фонарь кабины пилотов ХВ-35. Спереди хорошо видны окна в носке крыла для обзора штурману и бомбардиру

Трехопорное шасси с носовым колесом (основные стойки были двухколесными) убирались электромоторами. Путевая устойчивость самолета обеспечивалась стреловидностью крыла, стабилизирующими характеристики толкающих винтов и обтекателем валов их привода. Лучшей устойчивости ХВ-35 на больших углах атаки способствовали щели на концах крыла, автоматически открывающиеся при скорости менее 225 км/ч и обтекатели валов, уменьшавшие перетекание пограничного слоя по размаху. В систему управления бомбардировщика входили элевоны и расщепляемые щитки на концах крыла, выполнявшие функции рулей направления. Из посадочной механизации имелись щитки на задней части центроплана. Чтобы избежать пикирующего момента, возникавшего при отклонении посадочных щитков, закрылки должны были одновременно отклоняться вверх. Все рулевые поверхности для облегчения управления имели привод от гидробустеров.

Самолет получился очень чистым с точки зрения аэродинамики - суммарное сопротивление его выступающих частей (валы винтов, фонарь кабины и обтекатели турелей) не превышало 10% от общего сопротивления. Таким образом, ХВ-35 наиболее приближался к схеме идеального «летающего крыла» из всех построенных ранее машин. С приличной бомбовой нагрузкой в 4,5 тонны «тридцать пятый» опережал классические бомбовозы того времени по дальности и скорости. Максимальная скорость ХВ-35 ожидалась более 600 км/ч, а планируемая дальность и по сегодняшним меркам выглядит фантастической - 10000 миль (16100 км).

Программа строительства ХВ-35 продолжала оставаться одной из самых приоритетных в ВВС США. В середине 1945 г. командующий ВВС генерал Генри Арнольд, не дожидаясь полета прототипа ХВ-35, объявляет о выпуске 15 предсерий-ных YB-35. А серийную сборку бомбардировщика намечали развернуть на заводах фирмы «Мартин», и даже называлась численность заказа - 200 гигантских «летающих крыльев».

Работы шли полным ходом, и к лету 1946 г. на заводе в Хоуторне был готов первый ХВ-35. Тем временем у «крыла» Нортропа появился конкурент, выполненный по классической схеме - бомбардировщик Конвэр ХВ-36 с шестью такими же двигателями R-4360 и толкающими винтами. ХВ-35 опережал проект «Конвэра» не только по характеристикам, но и по времени, впервые взлетев на полтора месяца раньше ХВ-36. 25 июня 1946 г. экипаж в составе командира Макса Стэнли, второго пилота Фреда Бретчера и бортинженера Дугласа отрывает от полосы в Хоуторне необычный самолет и совершает полет продолжительностью 44 минуты.

Сверхсекретную машину для выполнения полетной программы отправили на испытательную базу ВВС Мюрок, летный и технический состав которой удивить какой-либо новинкой было довольно трудно. Но когда «летающее крыло» село в калифорнийской пустыне на дно высохшего озера Роджерс Драй Лейк (служившего ВПП), мнение авиационной братии оказалось единодушным - «этого не может быть». «Тридцать пятый» больше походил на корабль инопланетян, чем на боевой самолет. А то, что эта необычная штука еще может неплохо летать, казалось просто невероятным. Начались летные испытания, и все постепенно привыкли к взлетам и посадкам ХВ-35, не переставая удивляться, его неординарному внешнему виду.

Конструкторы во главе с Джоном Нортропом ожидали, что главные проблемы возникнут с системой управления. Но самолет вел себя в воздухе устойчиво, а неприятности доставили другие агрегаты - винтомоторные установки.

ХВ-35 после замены соосных винтов на одинарные четырехлопастные

Изменив поток охлаждающего вохдуха, избавились от перегрева. А вот работа пропеллеров и их редукторов постоянно вызывала нарекания. Список дефектов получился очень длинным: разрушение редукторов, отказ винтов флюгиро-ваться после отключения двигателей, неконтролируемая раскрутка пропеллеров и множество более мелких недостатков. Так, в одном из полетов отказало управление двух винтов на одной стороне крыла, и двигатели пришлось отключить. Тем не менее, ХВ-35 спокойно совершил посадку на оставшейся паре моторов, доказав высокую эффективность путевого управления при нессиметричной тяге.

Первоначально на ХВ-35 стояли сосновые винты (по два четырехлопастных пропеллера с противовращением на каждом двигателе). Неразрешимые проблемы с их конструктивными недостатками привели к замене на новые одинарные четырехлопастные винты большего диаметра с лопастями прямоугольной формы. Но хлопот от этого не убавилось. Увеличились шум и вибрации, к тому же число Маха на законцовках бешено вращающихся лопастей приближалось к критическому. Необходимо отметить еще одну особенность ХВ-35, из-за которой возникли сомнения в боевом использовании самолета. Отсутствие вертикального оперения затруднило демпирование колебаний рыскания. И при таких режимах, как полет в сомкнутом строю или выдерживание машины на боевом курсе при бомбометании ХВ-35 не отвечал требованиям военных.

Для решения последней проблемы Джон Нортроп собирался использовать автопилот, улучшавший управление и облегчавший жизнь летчикам. Конструктора не покидала вера в будущее своего детища, и кроме бомбардировочного он предложил построить транспортный и пассажирский варианты самолета. Казалось, пройдет немного времени, и небо над Атлантикой заполнят гигантские «летающие крылья».

Однако в конце 40-х годов уже вовсю летали серийные реактивные самолеты - эра поршневых машин заканчивалась. Не желая отставать от новых веяний, Нортроп прекращает работы по доводке ХВ-35 и все усилия своего КБ направляет на создание реактивного варианта «летающего крыла», попутно избавляясь от надоевших ненадежных пропеллеров. С таким решением согласились и военные, прекрасно понимая, что с ТРД скоростные характеристики самолета значительно вырастут.

Сборка предсерийных YB-49 на заводе в Хоуторне

Новый фюзеляж строить не стали, а взяли готовый из заложенной партии в пятнадцать В-35. Самолет получил индекс YB-49 и имел восемь ТРД фирмы Дженерал Электрик TG-180. Двигатели разделили на две равные группы и разместили с двух сторон у задней кромки крыла. Поскольку теперь отсутствовали удлинительные валы винтов, игравшие роль вертикального оперения, YB-49 получил дополнительные плоскости для путевого управления. Пакеты двигателей (по четыре ТРД) с двух сторон подпирали кили (сверху и снизу крыла), переходящие спереди в аэродинамические гребни. Гребни шли практически до носка крыла и снижали перетекание пограничного слоя по размаху. Скорость реактивной машины ожидалась достаточно высокой, поэтому частично отказались от защитного вооружения, сократив количество турелей до четырех (впрочем, так и не установленных). А освободившееся место отдали под дополнительные баки, так как расход топлива у ТРД значительно выше, чем на поршневых двигателях.

Первый YB-49 сразу перелетел из Хоуторна в Мюрок 21 октября 1947 г. Его поднял в воздух тот же экипаж, что и на ХВ-35. Реактивное «летающее крыло» внушало всем большие надежды. Восемь ТРД J35-A-11 (так стал называться серийный TG-180) с тягой 1814 кг должны были обеспечить YB-49 характеристики, превышающие данные остальных реактивных бомбардировщиков США на то время. При взлетном весе почти в 97 тонн YB-49 брал 40 тонн керосина и при крейсерской скорости 650 км/ч (максимальная скорость ожидалась выше 800 км/ч) мог доставить 13, 5 тонн бомб на дальность 8700 км.

К сожалению, не обошлось без катастрофы. 5 июня 1948 г. самолет YB-49 выполнял полет по определению ограничений скорости при пикировании. Неожиданно потеряв управление, машина рухнула на землю, похоронив под обломками весь экипаж из пяти человек во главе с летчиком-испытателем ВВС Гленом Эдвардсом. В память о погибшем пилоте базу Мюрок переименовали в базу Эдварде.

Трагические события не повлияли на ход дальнейших испытаний, которые закончили на втором YB-49. Обстановка в послевоенном мире оставалась напряженной, началась эпоха «холодной войны», в которой гонка вооружений стала основной козырной картой. Главным средством доставки атомных бомб пока оставались самолеты, и в начале 1948 г. Стратегическое командование ВВС США заказывает Норт-ропу 30 первых серийных «крыльев» В-49, а общее число основного заказа обсуждается в размере от 100 до 500 машин. К выпуску В-49 собираются привлечь заводы фирмы «Конвэр», чей шестимоторный В-36 также должен был поступить на вооружение вместе с «летающими крыльями».

Внезапно в январе 1949 г. руководство ВВС США отказывается от программы строительства В-49, а все деньги передает фирме «Конвэр» для выпуска дополнительного количества В-36. Трудно сказать, что послужило причиной такого решения: некомпетентность авиационных специалистов ВВС, боязнь принятия на вооружение необычной схемы или активное лоббирование фирмы «Конвэр» в верхних эшелонах власти. Во всяком случае, руководство компании стремилось доказать американским налогоплательщикам, что отказ от серийного выпуска В-49 в пользу В-36 является единственно правильным решением. Чиновники «Конвэра» разослали во все центральные газеты США официальную телеграмму на пяти страницах, где подробно доказывали преимущества своего самолета перед «летающим крылом» Нортропа. Но почему-то в сравнительных таблицах фигурировали характеристики поршневого ХВ-35, а не реактивного YB-49. Теперь уже не установить, случайный или намеренной оказалась ошибка. Да и спор уже ни на что не влиял - военные от своего решения не отказались.

Джон Нортроп на неудачу отреагировал по-бойцовски. Конструктор не собирался сдаваться и предложил ВВС разведывательный вариант «крыла» - YRB-9A. К тому времени со стапелей в Хоуторне сошло 15 фюзеляжей гигантских самолетов. Один летал как ХВ-35, два выпустили в варианте YB-49 (один разбился) и оставалось без двигателей еще 12 невостребованных машин. Нотроп добился небольшого заказа не переоборудование десяти из них в стратегический разведчик. Но и эту программу военные после недолгих раздумий закрыли, и лишь один YBR-49A сумел подняться в воздух.

Этот единственный YRB-49A впервые оторвал от взлетной полосы 4 мая 1950 г. экипаж в составе: Фред Бретчер (командир), Дэйл Джонсон (второй пилот), Фред Шредер (бортинженер). Разведчик имели шесть ТРД Аллисон J35-A-21 (тяга 2540 кг), причем схема их размещения отличалась от YB-49A. По паре двигателей стояло на старом месте у задней кромки крыла, а еще два ТРД на пилонах размещались снизу несущей плоскости. Это сделали с одной целью - освободить объем в крыле для многочисленного оборудования, радаров и топливных баков. Бомбы разведчику не нужны, поэтому почти вся полезная нагрузка приходилась на керосин, и дальность YRB-49A по расчетам составляла почти 15000 км, а максимальная скорость более 800 км/ч. Правда, проверить эти цифры в реальном полете так и не удалось.

Еще до вылетов разведывательного варианта на дальних маршрутах испытали YB-49. В феврале 1949 г. бомбардировщик пролетел с базы Эндрюс до Вашингтона расстояние в 3635 км, показав максимальную скорость 823 км/ч. Таким образом, «сорок девятый», от которого официально отказались ВВС, наглядно продемонстрировал свое преимущество в скорости - почти на 160 км/ч - перед принятым на вооружение В-36. Позднее YB-49 совершил еще один перелет с грузом болванок, имитирующим полную бомбовую нагрузку, на расстояние 5600 км со средней скоростью 615 км/ч. Но руководство ВВС США не обращало внимания на перелеты «летающих крыльев», ведь основным «стратегом» считали В-36.

Восемь двигателей Аллисон J35 размещались по четыре с каждой стороны. Лучшую путевую устойчивость самолету придавали кили

Проигрыш Нортпора означал не только окончание летной жизни YB-49 и YRB-49A, но практически закрывал все работы по «летающим крыльям». Однако история все расставила по своим местам. Суперсекретный бомбардировщик В-2 впервые поднялся в воздух 17 июля 1989 г. и лишь через несколько лет был показан широкой публике. В этом самолете, выполненном по технологии «стеле», без труда угадываются фамильные черты «летающих крыльев» Джона Нортропа. А обтекаемая форма без выступающих частей и резких переходов идеально подошла бомбардировщику-невидимке. Таким образом, идеи гениального авиаконструктора доказали свою жизнеспособность, возродившись через 40 лет. И теперь необычные самолеты, гордо носящие имя Нортропа, называют летательными аппратами XXI века.

БЕ-103 В ПОЛЕТЕ

Первый полет совершил 15 июля 1997 г. легкий деловой самолет-амфибия Бе-103. Поднял машину в воздух летчик-испытатель В. Н. Ульянов. Во время полета, который длился 12 минут, произведена оценка устойчивости и управляемости самолета.

Шестиместный Бе-103 разработан ТАНКТ им. Г. М. Бериева и построен Комсомольским-на-Амуре авиационным производственным объединением. В настоящее время завершается сборка второго экземпляра, который также предназначен для летных испытаний. Кроме основного, самолет может использоваться в следующих вариантах: транспортный, административный, патрульный, противопожарный надзор, экологический, сельскохозяйственный. Во всех вариантах возможна установка второго поста управления для пилота-инструктора. Бе-103 оснащен двумя поршневыми двигателями, что повышает его надежность.

Амфибийные качества самолета позволяют ему быть вне конкурции в районах, имеющих большое количество рек, озер, маленьких островов, труднодоступных для других видов транспорта, особенно там, где строительство ВПП невозможно или слишком дорого.

Бе-103 соответствует требованиям летной годности части 23 Авиационных правил АП-23.

В середине августа планируется перелет Бе-103 в Москву для демонстрации на Международном Авиационном салоне.

This file was created

with BookDesigner program

bookdesigner@the-ebook.org

16.04.2010

Оглавление

«ОРУЖИЕ ВОЗМЕЗДИЯ» ДЛЯ КРАСНОЙ АРМИИ

ХРОНИКА РОЖДЕНИЯ ОКБ-1

ВИНТОКРЫЛ КА-22

ПРОЕКТ ВИНТОКРЫЛА «X»

ИНФОРМАЦИЯ FAI

ЯПОНСКИЙ ПАЛУБНЫЙ ИСТРЕБИТЕЛЬ А5М2

НОВЫЕ ПРОГРАММЫ AIRBUS

ФАНТАСТИЧЕСКИЕ «ЛЕТАЮЩИЕ КРЫЛЬЯ» НОРТРОПА

БЕ-103 В ПОЛЕТЕ

Реклама на сайте