«Авиация и время 1996 04»

Авиация и время 1996 04

СОДЕРЖАНИЕ

Бумажный тигр ВВС РККА

Жаркое небо Афганистана

Вторжение

"Восьмерка". Первый "летающий кит" Антонова

Вьетнамские впечатления

Бумажный тигр ВВС РККА

Александр Н.Медведь, Дмитрий Б.Хазанов/ Москва Фото из архива авторов

В феврале 1939 г. на московском Центральном аэродроме им. Фрунзе появился красивый двухмоторный двух-килевой моноплан. Красно-белая окраска и стремительные формы невольно привлекали к нему внимание. Опытному глазу было ясно, что самолет может показать очень высокие летные качества. Даже не зная марки машины, никто не сомневался в том, что она спроектирована в ОКБ А.С.Яковлева - молодого, но довольно известного в то время авиаконструктора. Он был, вероятно, первым из советских конструкторов, обеспечившим узнаваемость своих опытных машин. Отлично отделанные, тщательно окрашенные и отполированные до блеска, все они несли на рулях направления фирменные бело-красные полосы.

Заводские испытания машины, получившей внутрифирменное обозначение "самолет 22", проводил Юлиан Янович Пионтковский - один из опытнейших летчиков в стране, ставший вскоре шеф-пилотом ОКБ Яковлева. Ведущим инженером машины от ОКБ был назначен Евгений Георгиевич Адлер. Небольшие фрагменты его интереснейших воспоминаний о том времени, об атмосфере, царившей в стране и на фирме, частично использованы при написании настоящей статьи.

В ожидании войны

Парижская авиационная выставка 1938 г. оказалась рекордной по количеству представленных боевых самолетов нового поколения. Одной из идей, получивших в то время большую популярность, стала концепция двухмоторного скоростного многоцелевого самолетамоноплана. Такая машина, по взглядам авиационных специалистов, могла выполнять функции истребителя сопровождения, ближнего разведчика и легкого бомбардировщика. "Крен" в сторону предпочтения истребительных или разведывательно-бомбардировочных качеств в значительной мере определял облик создаваемых машин. Так, во Франции были построены самолеты "Потез 63" и "Бреге 691", впоследствии ставшие серийными. Эти машины являлись скорее бомбардировщикам и штурмовиками, чем истребителями. Немцы и поляки наиболее важными чертами "многоцелевиков" сочли их истребительные свойства: так появились "Фокке-Вульф" FW187, "Мессершмитт" Bf 110 и Р71"Волк". В некоторых машинах, например в голландском "Фоккере" G.1, конструкторы старались получить "полностью сбалансированный" вариант реализации концепции.

Нельзя сказать, чтобы все эти изыски явились откровением для советских авиаконструкторов. В нашей стране еще в начале 30-х летали опытные многоцелевые истребители МИ-3 и ДИП конструкции А.Н.Туполева. В середине десятилетия пришел черед "летающих крейсеров" П.И.Гроховского и Д.П.Григоровича. Позднее в ОКБ Н.Н.Поликарпова были разроботаны семь вариантов машины, ставшей известной под именем ВИТ. На этапе эскизного проектирования прорабатывались модификации разведчика, пушечного истребителя, противокорабельного самолета. Развитием ВИТа явился скоростной пикирующий бомбардировщик СПБ, выпущенный малой серией в начале 1940 г.

Учебно-тренировочный самолет УТ-3

В ОКБ Яковлева, до 1938 г. занимавшемся исключительно легкомоторной авиацией, идею создания скоростного двухмоторного многоцелевого самолета выдвинул Лион Шехтер. Главной "изюминкой" машины он считал получение наибольшей скорости полета, которую должны были обеспечить минимальные размеры самолета и два двигателя М-103 мощностью по 960 л.с. При проектной полетной массе 4000 кг удельная нагрузка на мощность получалась рекордно малой - всего 2,05 кг/л.с. (для сравнения: у отечественного истребителя И-16 тип 24 - 2,09 кг/л.с., а у немецкого Bf 109E-3 - 2,44 кг/л.с.). Площадь крыла новой машины в эскизном проекте определялась равной 27 м2, что давало довольно большую по тем временам удельную нагрузку на крыло - 148 кг/м2. С целью минимизации массы конструкции решили цельнодеревянное крыло с размахом 13,5 м сделать неразъемным, использовать ферменный (из стальных труб) фюзеляж, т.е. применить уже хорошо проверенные на легких яковлевских самолетах решения. Интересной новинкой, уменьшавшей лобовое сопротивление, стало расположение водора-диаторов в задней части мотогондол. С этой же целью кабину штурмана вписали в контур фюзеляжа. Ведение огня из его пулемета становилось возможным только после опускания части гаргрота и приоткрытия фонаря. За счет указанных выше мероприятий конструкторы планировали получить огромную по тем временам максимальную скорость - 600 км/ч. Запаса топлива в двух фюзеляжных баках должно было хватить на 800 км.

Вооружение бомбардировщика предусматривалось очень легким. Его общая масса не должна была превышать 350 кг, считая и два ШКАСа с боекомплектом (один - неподвижный в носу фюзеляжа, второй - у штурмана на полутурели). На разведчике планировали смонтировать фотоаппарат и предусмотреть небольшой отсек для осветительных бомб, а на истребителе взамен переднего пулемета установить пушку ШВАК. Первоначально во всех трех вариантах машина проектировалась двухместной с расположением штурмана-стрелка в отдельной кабине в средней части фюзеляжа.

Опытный "самолет 22"

Приступая к работе над новым самолетом, в ОКБ Яковлева в значительной мере использовали опыт создания двухмоторного УТ-3, предназначенного для тренировок экипажей бомбардировщиков. Таким образом, переход к скоростному боевому самолету вполне логично вытекал из предшествовавших работ коллектива, и упрекать Яковлева в желании "пустить пыль в глаза начальству", создав лишь рекламную машину, по всей видимости, некорректно.

От эскиза - к рабочему проекту

Главный конструктор ОКБ-115 Александр Сергеевич Яковлев имел обыкновение приходить на работу часа на 2-3 позже своих сотрудников, зато и оставался подольше. В результате начальники подразделений тоже засиживались и задерживали подчиненных. Сверхурочная работа в ОКБ была нормой. Ежедневные обходы конструкторских отделов и цехов выявляли еще одну особенность Яковлева-руководителя: его чрезвычайную требовательность, порой доходившую до грубости: "Вы преступный тип, Вас надо отдать под суд… Что Вы заладили, как баран…". Феноменальная память и наблюдательность нередко помогали ему "ставить на место" зарвавшихся "искателей справедливости": "Вы тут обвиняете других, а сами даже своих ботинок не можете почистить…".

Чутье руководителя, вынужденного принимать важнейшие решения в очень не простых условиях, у Александра Сергеевича, несомненно, имелось. В большинстве случаев Яковлев умел делать правильный выбор из нескольких альтернатив. "Главного конструктора одновременно уважали и побаивались", -вспоминал Адлер. Напряженные усилия всего коллектива, подстегиваемые неукротимой волей и обостренным самолюбием его руководителя, обеспечили быстрое продвижение работ над новой машиной. ВВС пока не подозревали о ее разработке и, естественно, не выдвигали никаких требований к облику самолета. Его полностью определял Яковлев с ближайшими помощниками.

Осенью 1938 г. приоритеты прорабатываемым вариантам задавались в следующем порядке: истребитель с пушечным вооружением, ближний разведчик и скоростной бомбардировщик. Наступательное вооружение истребителя решено было усилить: теперь оно состояло из двух подфюзеляжных пушек и трех пулеметов ШКАС (один в носовом обтекателе и по одному в развале цилиндров каждого мотора с ведением огня через полые валы редукторов). Экипаж истребителя уменьшили до одного пилота.

Вооружение разведчика должно было включать 8 авиабомб калибра 20 кг в фюзеляжном бомбоотсеке, один подвижный и один неподвижный (в носке фюзеляжа) пулемет ШКАС. Аэрофотоаппарат АФА-19 решили разместить позади фюзеляжного бензобака, под радиостанцией "Двина". В задней кабине предусматривалась специальная "лежанка" с иллюминатором в полу для ведения визуального наблюдения.

Бомбардировщик отличался отсутствием фото- и радиооборудования и уменьшенным запасом горючего. За счет этого, по проекту, он был способен нести шесть 100-кг фугасных бомб, подвешенных в фюзеляже вертикально.

Все варианты самолета планировалось дооснастить четырьмя крыльевыми бензобаками: по одному с внутренней и наружной стороны каждой мотогондолы. Интересно, что днища баков должны были служить нижней обшивкой крыла и воспринимать крутящий момент. Общей емкости баков разведварианту должно было хватить на 1600 км. Среднюю часть фюзеляжа конструкторы решили сделать без разъема с крылом, поэтому она стала деревянной.

Увеличение дальности полета и мощи вооружения закономерным образом привело к увеличению полетной массы самолета на целую тонну (до 5000 кг, масса пустого - 3700 кг). Пришлось немного увеличить площадь (до 29,4 м2) и размах крыла (до 14 м), но удельная нагрузка на него возросла и стала по тогдашним понятиям чрезмерной - 170 кг/м2. Недаром впоследствии пилоты отмечали, что с выключенными моторами "машина планирует камнем".

Опытный "самолет 22"

В январе 1939 г. опытный экземпляр "самолета 22" вывели на аэродром. На нем отсутствовало вооружение, поэтому считать его истребителем или бомбардировщиком нельзя. Вероятно, ближе всего машина была к разведчику, хотя и фотооборудование на ней также отсутствовало. Во всяком случае, сам Яковлев в книге "Цель жизни", рассказывая о "самолете 22", назвал его "разведчик и ближний бомбардировщик". Впоследствии по степени важности эти два назначения поменялись местами.

Раскапотированный мотор М-103 самолета ББ-22

Заводские испытания

Уже в первых полетах машина достигла скорости по прибору свыше 500 км/ч -большей, чем у большинства истребителей того времени. Но хватало и дефектов, которые прежде всего были связаны с ненормальной работой силовой установки. Перегревалось масло, на режимах максимальной скорости и скороподъемности выходила за допустимые пределы температура воды. По расчету самолет должен был набирать высоту 7000 м за 8,7 мин, а фактически для этого требовалось вчетверо больше времени, поскольку пилот вынужден был делать "площадки" для охлаждения масла. При посадке чрезмерно перегревались тормозные диски колес, даже если тормоза не использовались (обратите внимание на размеры колес основных стоек "самолета 22" - они кажутся непропорционально маленькими). Во избежание аварии через каждые 4-5 полетов получившие "тепловой удар" покрышки приходилось менять. Вскрылись также дефекты в бензо-системе машины - текли баки и бензопроводы, что грозило пожаром и взрывом.

Понемногу Адлеру и его команде удалось устранить наиболее опасные неисправности. Из контрольного полета Пионтковский "привез" ошеломившую многих максимальную скорость - 572 км/ч (с учетом поправок истинная составила немногим более 560 км/ч, что тоже неплохо). "Самолет 22" на добрую сотню "с хвостиком" километров в час обогнал основной советский серийный бомбардировщик СБ.

Удачу каждый отметил по-своему. Адлер и Пионтковский на радостях посетили ресторан. Бдительный часовой Центрального аэродрома долго не решался пропустить "двух веселых гражданских" на военный объект и уступил лишь после того, как рассерженный Юлиан Янович сунул ему под нос свое комбриговское удостоверение. Яковлев постарался, чтобы феноменальная скорость машины не прошла мимо внимания руководства ВВС РККА. Он продемонстрировал "самолет 22" начальнику ВВС Я.В.Смушкевичу, которому разведчик сразу понравился, и о нем вскоре стало известно И.В.Сталину.

По распоряжению Смушкевича самолет стали готовить к участию в первомайском параде. Яковлева впервые пригласили на правительственную трибуну. С понятным волнением ждал он появления своей машины над Красной площадью. Она завершала авиационную часть парада, где, как писал Александр Сергеевич, "вихрем пронеслась над площадью… и растаяла в небе на глазаху изумленных людей".

Вскоре после парада поступило распоряжение перегнать самолет для проведения государственных испытаний на щелковский аэродром НИИ ВВС. Яковлев распорядился до передачи военным устранить на самолете все выявленные дефекты. По мнению Адлера, для этого требовался минимум месяц, но главный конструктор выделил всего две недели. Работали, как принято в авиации, "от темнадцати до темнадцати". В аэродромном ангаре не было освещения. Когда стало ясно, что времени немного не хватит, доводку продолжали и ночью при свете фар подогнанной к воротам ангара "полуторки".

К назначенному сроку самолет был подготовлен. В день отлета приехавший на аэродром Яковлев осмотрел в последний раз машину, пожелал Пионтков-скому удачи и остался посмотреть, как самолет поднимется в воздух. Шеф-пилот отрулил в конец аэродрома, чтобы взлетать против ветра. В момент разворота хвостовая стойка попала в заросшую травой "ямку", оставшуюся от основного колеса долго стоявшего на этом месте ТБ-3. Хрясь! Пионтковский выключил моторы. "Что там случилось?" -рассерженно воскликнул Яковлев. Осмотрев самолет, Адлер доложил: "Сломан костыль, трещина в раме шпангоута, немного повреждены киль и обшивка, работы примерно на неделю". Главный конструктор рассвирепел. Подъехав к самолету, он высказал много разных определений в адрес Пионтковско-го, который даже не посмел выйти из кабины. Закончив словоизвержение, Яковлев, обращаясь к Адлеру, дал на ремонт 24 часа. Нереальность срока его не смутила. Возражать не посмели, но фактически машину удалось отремонтировать только спустя три дня.

Лучшее как враг хорошего

Сталин, вопреки расхожему мнению, навеянному изучением "трудов" вроде пресловутого "Дня М", не был дилетантом в области авиации, обладая полной информацией о ходе работ во всех авиационных КБ, имея вполне квалифицированных консультантов и помощников. Тем не менее, он придавал слишком большое значение максимальной скорости полета. Следует заметить, что в то время такая однобокость была вполне закономерной. Зарубежные авиационные журналы пестрели сообщениями о новых самолетах, якобы имевших скорость более 550-600 км/ч. Лучшие советские машины в Испании уступили по этому параметру немецкой новинке - истребителю Bf 109E. Летом 1939 г. в небе над Халхин-Голом наши истребители первое время проигрывали японским, и в немалой степени из-за отсутствия превосходства в скорости. На страну надвигалась большая война, для которой следовало быстро создать новое поколение авиационной техники. Поэтому Сталин вовсе не ошибался, заинтересовавшись "самолетом 22".

Потенциальные возможности, достоинства и недостатки последнего были в то время недостаточно ясны даже его создателям. В НИИ ВВС для проведения испытаний была выделена бригада в составе летчика Н.Ф.Шеварева, штурмана А.М.Третьякова и ведущего инженера В.С.Холопова. При снятии высотно-ско-ростной характеристики Шевареву удалось получить максимальную скорость 567 км/ч на высоте 4900 м (истинная -558 км/ч). Для набора высоты 5000 м "самолету 22", согласно отчету, требовалось всего 5,75 мин, а его потолок перешагнул за 10000 м.

По этим данным (без учета грузоподъемности и дальности полета) новая машина занимала одно из первых мест среди самолетов своего класса как в СССР, так и за рубежом. В отчете по испытаниям особо отмечалось, что полученная скорость не является предельной: она вполне могла быть доведена до 600 км/ч при усовершенствовании системы охлаждения моторов, изменении системы выхлопа и более удачном подборе винтов.

Самолет получил высокую оценку командования НИИ ВВС, его облетал сам начальник института бригинженер А.И.Филин и авторитетные летчики-испытатели майоры П.М.Стефановский и Кабанов. Не менее высокой оказалась и оценка технологичности машины. В "Выводах" отчета Холопов подчеркнул: "Самолет 22 дешев, имеет хорошее производственное выполнение, его технология как деревянного проста, легко может быть освоена… По культуре отделки наружной поверхности, производственному выполнению отдельных узлов и агрегатов самолет 22 может служить примером для отечественной авиапромышленности".

Хотя специалисты ОКБ Яковлева при создании машины старались применить как можно больше проверенных решений, однако переход в новый диапазон скоростей и установка очень мощных по тем временам моторов жидкостного охлаждения (прежде почти все машины ОКБ оборудовались легкими звездообразными двигателями) поставили перед конструкторами совершенно новые для них проблемы.

В ходе государственных испытаний, начавшихся 29 мая 1939 г., вновь проявился перегрев моторов, неудовлетворительная работа тормозов, гидросистемы и других агрегатов самолета. На нем по-прежнему отсутствовало вооружение и совершенно необходимое, по мнению сотрудников НИИ ВВС, оборудование: радиостанция, самолетное переговорное устройство (СПУ), аэрофотоаппарат и т.п. Но самым неприятным оказалось другое. Выявилось несо- L ответствие некоторых характеристике машины, выбранных Яковлевым и его сотрудниками "по собственному разумению", сложившимся к тому времени у, военных стереотипам, в большинстве своем вполне обоснованным. К примеру, бомбовая нагрузка для двухмоторной машины справедливо представлялась им слишком малой. Совершенно непонятно было, как могли общаться между собой летчик и штурман при отсутствии СПУ.

В предъявленном на испытания виде машина практически не имела боевой • ценности. В связи с этим 7 июня 1939 г. t на опытном заводе ОКБ собралась макетная комиссия под председательством И.Ф.Петрова, в задачу которой входила выдача рекомендаций по превра- * щению "самолета 22" в "полноценный бомбардировщик". Для этого комиссия предложила перенести кабину штурмана вперед, разместив ее сразу за рабочим местом пилота. Тем самым обеспечивалась так называемая "живая связь", т.е. штурман, хлопнув летчика по плечу, мог указать ему цель, заходящий в атаку вражеский истребитель, живописный закат солнца… Отсутствие СПУ становилось не столь уж важным. Другим предложением было сдвинуть бомбоотсек назад, обеспечив подвеску внутри фюзеляжа четырех 100-кг бомб (в межлон-жеронном пространстве прежнего бом-боотсека для них попросту не хватало места). Еще две такие бомбы планировалось нести на наружной подвеске. Комиссия также предложила установить на самолете колеса увеличенного диаметра, соответствующие полетной массе, смонтировать радиостанцию и другое оборудование,отладить стрелковое вооружение (в макетном виде оно было установлено накануне), особенно подвижную установку. Предлагалось проработать несколько вариантов, в том числе и со стандартной турелью МВ-3, только что прошедшей испытания.

Несомненно, что комиссия руководствовалась самыми лучшими намерениями. Авторитетные военные специалисты попытались сформировать такую систему требований, чтобы "на выходе" получился самолет, способный заменить массовый фронтовой бомбардировщик СБ. Однако они не учли, что маленькая машина (а "самолет 22" был значительно меньше СБ по габаритам) имела весьма ограниченные возможности для перекомпоновки. В результате неизбежно возникли следующие негативные последствия: перемещение вперед сравнительно легкой кабины штурмана и размещение довольно тяжелого бомбового груза позади центра тяжести привели к заметному сдвигу центровки назад, а значит, к ухудшению устойчивости; в фюзеляже не осталось места для бензобаков, что вызвало уменьшение дальности полета; увеличение полетной массы машины в связи с предлагаемыми переделками потребовало еще одного "витка" усиления колес, амортстоек и некоторых других узлов.

Опытный ББ-22 постройки завода №115 на испытаниях

Между тем, у комиссии была совершенно другая возможность, оставшаяся неосуществленной. Если бы она захотела увидеть в "самолете 22" ближний разведчик без всяких "бомбардировочных дополнений", то судьба яковлевского боевого первенца могла бы сложиться иначе. Такой вариант не требовал радикальных перекомпоновок, связанных с переносом кабины и бомбоотсека. Он оказался бы свободен от значительной части недостатков, порожденных решением макетной комиссии. Но перспективы у разведывательной авиации ВВС РККА именно в тот момент оказались самыми незавидными. Мало сказать, что в конце 30-х ей не придавали особого значения. С ней фактически расправлялись, как с "классовым врагом". В речи наркома обороны К.Е.Ворошилова на XVIII съезде ВКП(б) в марте 1939 г. как о большом достижении говорилось, что за последние пять лет "… разведывательная авиация… уменьшилась в два раза". Матчасть советской разведывательной авиации к началу Великой Отечественной войны оказалась самой отсталой: Р-5, P-Z, в лучшем случае Р-10 и СБ. Часть этих машин, как отмечалось в отчетных материалах ВВС, находилась "в ветхом состоянии". Не лучше обстояло дело и с личным составом. В разведывательную авиацию списывали неспособных, слабо владеющих техникой пилотирования и боевого применения летчиков-бомбардировщиков и истребителей.

Такое отношение вскоре обернулось бумерангом, когда командованию срочно потребовались "глаза" за линией фронта. Всего за полтора месяца войны все разведывательные авиаполки ВВС фронтов утратили боеспособность. В немалой мере причиной тому было отсутствие современных самолетов-разведчиков.

Но вернемся к "самолету 22". Благосклонное отношение к нему у Сталина сложилось, по-видимому, еще до окончания заводских испытаний. 27 апреля он вызвал главного конструктора в Кремль. В книге "Цель жизни" Яковлев писал об этой встрече: "Сталин, Молотов и Ворошилов очень интересовались моей машиной ББ и все расспрашивали, как это удалось при таких же двигателях и такой же бомбовой нагрузке, что и у СБ, получить скорость, превышающую скорость СБ. (Ну, здесь Александра Сергеевича, вероятно, подвела память: самолет еще не назывался ББ-22, а по бомбовой нагрузке он заметно уступал СБ. - авт.) Я объяснил, что здесь все дело в аэродинамике, что СБ проектировали 5 лет тому назад, а наука за это время продвинулась далеко вперед. Кроме того, нам удалось свой бомбардировщик сделать значительно легче, чем СБ. Сталин все ходил по кабинету, удивлялся и говорил: "Чудеса, просто чудеса, это революция в авиации". Было решено запустить ББ в серийное производство".

Як-2 в полете

Однако на самом деле ситуация с "самолетом 22" складывалась намного сложнее. Визитов в Кремль было несколько. Не все они исчерпывались дифирамбами в адрес Яковлева. Так, в августе вместе с ним к Сталину ездили сотрудники НИИ ВВС военинженер 3 ранга Холопов и экипаж, испытывавший машину. В своем докладе Холопов аргументированно указал на многочисленные недостатки "самолета 22". Сталин помолчал, а затем задал вопрос: "Но воевать-то на нем можно?". Ведущий инженер слегка растерялся, а затем пересказал содержание предложений макетной комиссии. Снова возникла пауза, после чего Сталин отпустил военных. Яковлев остался в кабинете. Вероятно, он сумел убедить вождя в том, что дело поправимо. Одновременно молодой конструктор доложил об окончании работ по проектированию и о начале постройки опытного истребителя И-26, впоследствии названного Як-1. Вскоре Яковлев и ряд его сотрудников были награждены орденами за создание "самолета 22". Кроме того, многообещающему главному конструктору была присуждена Сталинская премия (100000 руб.), а в качестве дополнительного "презента" он получил автомобиль ЗИС. Еще раньше, в соответствии с постановлением Комитета Обороны при СНК СССР от 20.06.1939 г., "самолет 22" был запущен в серийное производство.

Не в свои сани не садись

Решение о том, что новая машина Яковлева будет строиться серийно на заводе №1 в Москве, приняли еще весной 1939 г. В апреле-мае ОКБ начало передачу рабочих чертежей, которые, впрочем, позже пришлось частично переделывать в связи с перекомпоновкой фюзеляжа. В конце лета на заводе №115 началось изготовление второй опытной машины - ближнего бомбардировщика ББ-22, в конструкции которого были реализованы предложения макетной комиссии.

Высота фюзеляжа в районе кабины штурмана увеличилась на 80 мм, в результате чего "спина" самолета выглядела более покатой. Складывать гаргрот стало невозможно, поэтому конструкторам пришлось поломать голову, как обеспечить приемлемые углы обстрела для верхней стрелковой точки. В январе 1940 г. пришлось собрать специальную комиссию (с участием представителей ВВС), которая должна была выбрать один из шести проработанных вариантов.

Яковлев категорически возражал против установки экранированной вращающейся турели типа МВ-3, хорошо зарекомендовавшей себя на СБ и ДБ-3, поскольку потеря скорости оказывалась чрезмерной (кстати, впоследствии в своей книге неудачу с ББ-22 он свяжет именно с "тяжелой и громоздкой стандартной экранированной турелью", чего на самом деле не было). Вместо нее в ОКБ разработали собственный вариант подвижной пулеметной установки СУ ББ-22. Он предусматривал приоткрывание фонаря над штурманом и поднятие дуги турели с помощью пневмоцилиндра. Семь машин из первого десятка оборудовали установкой СУ ББ-22, а на трех оставшихся смонтировали в порядке эксперимента: на одном - установку Фролова (опрокидывающийся вперед фрагмент остекления и ШКАС на шкворне), на другом -серийную МВ-3, на третьем - турель Д-И-6, потребовавшую срезать гаргрот в средней части фюзеляжа. Последняя установка стала основной на ББ-22. Никаких "выдвигающихся башен", подобных изображенным в журнале "Моделист-конструктор", на серийных самолетах не было.

В бомбоотсеке подвешивались две бомбы ФАБ-50 или ФАБ-100 в кассете КД-2-438, либо двадцать осколочных бомб типа АО-8, АО-10 или АО-20 в двух кассетах КД-1-1038. Под крылом имелись еще 2замкаД2-МАдля ФАБ-50 или ФАБ-100. Внутренняя подвеска четырех ФАБ-100 приводила к такому большому сдвигу центровки назад, что без бомб под крылом пилотирование становилось вообще невозможным. Все управление бомбовым вооружением находилось в кабине штурмана, в том числе оптический прицел ОПБ-1ма, электросбрасыватель ЭСБР-Зп и его механический дублер МСШ-8. Для улучшения охлаждения моторов пришлось пойти на увеличение проходных сечений водо- и маслорадиа-торов. В результате всех доработок масса пустого самолета выросла почти на 300 кг. С учетом этого вместо колес с размерами 600x250 мм были установлены усиленные 700x300 мм. Выбранные в свое время габариты ниш шасси, зажатые спереди мотором, а сзади и по бокам - тоннелями водорадиаторов, не позволяли теперь убирать колеса полностью. Эти и другие причины привели к тому, что опытный ББ-22 на испытаниях, закончившихся в феврале 1940 г., показал на высоте 5000 м максимальную скорость 535 км/ч - на 23 км/ч меньшую, чем "самолет 22". Но это были только цветочки.

Завод №1 имени Авиахима, один из наиболее мощных в стране, в марте 1940 г. предъявил на испытания серийный ББ-22, зав. №1012 (первый полет на серийном ББ-22 совершил 26 декабря 1939 г. летчик А.Н.Екатов). Производственное исполнение машины оказалось настолько плохим, что ее максимальная скорость на расчетной высоте 5000 м снизилась до 515 км/ч. Многочисленные щели вокруг люков, между капотами, посадочными щитками и крылом испортили аэродинамику самолета. Крепление фанерной обшивки к каркасу осуществлялось на шурупах с шайбами без последующей отделки, в то время, как опытный самолет шпатлевался, вышкуривался и полировался после окраски. Серийная машина имела цвет натуральной фанеры и дюраля, поскольку перед испытаниями ее не окрашивали совсем!

Трудно понять, почему руководство завода №1 (директор П.А.Воронин) столь наплевательски отнеслось к машине Яковлева, ставшего в январе 1940 г. заместителем наркома авиационной промышленности по опытному самолетостроению. Возможно, оно слишком привыкло к спокойной жизни, наладив крупносерийный выпуск истребителей И-15, а позднее И-153. Вероятно, завод был занят подготовкой к производству новейшего истребителя И-200 (будущего МиГ-1). Возможно, причиной был крохотный для завода объем заказа - всего 242 машины. Как бы то ни было, по мере серийной постройки летные данные ББ-22 не только не улучшались, но становились все хуже и хуже.

Як-2 постройки завода №81 на испытаниях в НИИ ВВС

Головные машины, так называемые "самолеты первого десятка" или "войсковой серии", весной 1940г. проходили войсковые испытания в НИИ ВВС. Результаты их оказались, мягко говоря, разочаровывающими. Вновь выявились недоведенность винтомоторной группы, недостаточная прочность колес основных стоек шасси. Плохой обзор из кабины штурмана затруднял ориентирование и выход на цель. Вооружение самолета опять оказалось неотлаженным: не открывались створки бомболюка, требовались огромные усилия для сбрасывания бомб от МСШ-8, задняя стрелковая установка не могла использоваться по назначению, поскольку пневмосистему подъема фонаря и дуги турели не успели как следует отработать. Примитивный механический прицел у летчика не выдерживал критики. Машины отличались сравнительно большой посадочной скоростью, непривычно крутой траекторией планирования, недостаточной поперечной и путевой устойчивостью. При высоком выравнивании (весьма типичной ошибке летчиков) самолет быстро проваливался, жесткая амортизация шасси оказалась неспособной гасить возникающие удары.

С точки зрения эксплуатационщиков ББ-22 оказался форменным кошмаром: только на "раскапочивание-закапочивание" двигателей уходило добрых полчаса, доступ к агрегатам был неважным, в системе охлаждения имелось более 20 сливных кранов… Безрадостную общую картину довершила вибрация хвостового оперения, из-за которой войсковые испытания пришлось прекратить. Объем доработок и изменений конструкции нарастал подобно снежному кому. Сам Яковлев к середине 1940 г. физически не имел времени для того, чтобы решать проблемы "двадцать второго": он занимался И-26 и его "спаркой" УТИ-26, одновременно выполняя обязанности замнаркома. Функции главного конструктора ББ-22 были фактически делегированы его заместителю К.А.Виганту, а позднее - начальнику созданного при серийном заводе конструкторского бюро (СКБ) Я.Н.Стронгину.

СКБ предпринимало отчаянные усилия для того, чтобы спасти ситуацию с серийным выпуском. На машинах летней постройки пришлось вновь увеличить проходное сечение каналов радиаторов, ввести еще по одному маслора-диатору с воздухозаборником на внутренней стороне мотогондол и установить спаренные колеса на основные стойки шасси. Мидель мотогондол несколько вырос в связи с разворотом водорадиа-торов перпендикулярно воздушному потоку. Для улучшения обороноспособности самолета по образцу, опробованному в ходе войсковых испытаний, понизили гаргрот за кабиной штурмана, в которой смонтировали установкуД-И-6 с пулеметом ШКАС (начиная с опытной машины зав. №1045 на ББ-22 стали устанавливать стандартную турель скоростного самолета ТСС-1 с несколько увеличенными углами обстрела).

Качество производственного исполнения планера осталось низким: обшивка крыла имела волнистость, не вышкуривалась, окрашенные поверхности были шероховатыми. Полетная масса машины вновь возросла и достигла 5660 кг. Удельная нагрузка на крыло при этом увеличилась до 192,5 кг/м2. Максимальная скорость полета серийного ББ-22 зав. №1041 без бомб на внешней подвеске на расчетной высоте 4600 м упала до 478 км/ч. С нагрузкой, состоявшей из 400 кг бомб в фюзеляже и двух ФАБ-50 под крылом, машина уже не могла разогнаться быстрее 445 км/ч. Таким образом, по скорости полета она практически сравнялась с СБ!

Для спасения машины следовало предпринять что-то радикальное. Первой такой мерой стала передача производства ББ-22 по указанию НКАП на тушинский завод №81 им. В.М.Молотова (существовали также планы развертывания постройки самолетов этого типа на заводе №381). Завод №1, изготовив 81 машину (что составило 116 процентов плана, много раз скорректированного в сторону уменьшения), перешел на выпуск истребителей И-200. Второй мерой стала разработка серийной модификации ББ-22 с моторами М-105, чем занялись в сформированном на заводе №81 КБ-70 во главе с Л.П.Курбалой (говорят, что число 70 - это просто количество конструкторов и технологов, переведенных с завода №1).

ОКБ №115 сосредоточило усилия на разработке истребительного варианта машины, получившего обозначение И-29. Кроме того, поздней осенью 1939 г. заводом №115 в развитие "самолета 22" был построен разведчик Р-12. Несколько отступая от хронологии, опишем кратко судьбу этих двух машин. Впрочем, у Р-12 судьбы, как таковой, практически не было. Повторяя в основных чертах опытный ББ-22, он отличался от последнего, в основном, моторами М-105 (впервые смонтированными на самолете Яковлева), наличием радиостанции и аэрофотоаппаратов: дневного АФА-1 и ночного НАФА-19. Первый полет Р-12 состоялся 15 ноября 1939 г. Затем последовал период неблагоприятной погоды. До конца года машина еще дважды поднималась в воздух, при этом выявились ненормальности в работе мотоустановки (из-за ошибки при монтаже нагнетатели постоянно работали на второй скорости). В результате полеты были приостановлены. Весной 1940 г. началась эпопея с колесами основных стоек, которые регулярно разрушались. К середине лета стало ясно, что самолет отстал от того ряда усовершенствований, которые были уже внесены или готовились к внедрению на серийных ББ-22 (спаренные колеса, улучшенная система охлаждения моторов, новая оборонительная установка и пр.). В связи с этим доводить машину не стали. Сведения о полученных летных данных не найдены.

ББ-226ис над аэродромом НИИ ВВС

Истребитель И-29, по мнению Яковлева и Стронгина, был более перспективным. Машина строилась во второй половине 1940 г. также с моторами М-105. Наступательное вооружение самолета состояло из двух подфюзеляж-ных пушек ШВАК. И-29 был одноместным. Первый полет, в котором выявилась недоведенность винтомоторной группы, машина совершила в декабре 1940 г. Далее последовал длительный и мучительный этап доводок. Работы по нему продолжались даже после прекращения серийного выпуска Як-4, но внимание к И-29 закономерно уменьшилось. Всю весну 1941 г. в сводках по опытному строительству этот истребитель упоминался как проходящий заводские испытания. К сожалению, каких-либо подробностей эти материалы не содержат. Даже начавшаяся война не привела к отказу от И-29, так как уже в первые месяцы боев выявилась необходимость в двухмоторном истребителе с повышенной дальностью и продолжительностью полета. И только стремительное ухудшение ситуации с выпуском самолетов для фронта в ноябре-декабре 1941 г., а также выпуск серии истребителей Пе-3 заставило отложить эту работу "в долгий ящик", а в следующем году она была прекращена окончательно.

Ближние бомбардировщики завода №81

Завод в Тушино не принадлежал к числу промышленных гигантов, однако был сравнительно новым: он вошел в строй в 1934 г. До яковлевской машины на нем выпускались двухместные истребители-бипланы ДИ-6. Затем полтора года завод самолетов не строил. В результате кадры специалистов-сборщиков оказались потеряны. Для организации серийной постройки ББ-22 пришлось набрать в цех окончательной сборки малоквалифицированных "фабзайчат".

Но… меньше амбиций - больше дела. Для директора предприятия Н.В.Климо-вицкого постройка ББ-22 являлась наиболее важным заданием 1940 г.: объем заказа составил 300 машин! Первые десять ББ-22 по конструкции полностью повторяли головные самолеты завода №1 (с несрезанным гаргротом). Переданные в 136-й авиаполк, они подверглись суровой критике. Но уже в октябре на заводские испытания вышел самолет зав. №70204. На нем, в отличие от машин завода №1, впервые в процессе серийного производства "двадцать второго" удалось добиться улучшения ЛТХ по сравнению с предшественниками.

Як-2 в разведывательном полете

Самолет немного "сбросил в весе", даже несмотря на применение оклейки фюзеляжа и крыла полотном. Новые патрубки с направлением выхлопа, ориентированным строго назад вдоль верхней поверхности крыла, измененные тоннели водорадиаторов (их проходное сечение уменьшили на 25%, а переднюю губу воздухозаборника выдвинули вперед на 450 мм) и некоторое улучшение качества поверхности планера позволили увеличить максимальную скорость полета на расчетной высоте почти до 500 км/ч, довести время набора 5000 м до 8 мин, а потолок - до 8700 м. В проводке управления удалось уменьшить люфты, вызывавшие вибрацию хвостового оперения. Параллельно усилили замок костыля, исключив его складывание при рулежке по неровному полю. Конструкторы поработали и над устранением дефектов вооружения: бомболюки стали нормально

открываться на всех режимах полета, упростилась подвеска бомб…

Однако список "тонких мест" по мере освоения самолета не только не уменьшился, но и продолжал нарастать. Настоящим откровением для строевых летчиков стало требование вначале сбрасывать бомбы внутренней подвески, а затем - внешней (обычно делается наоборот). В результате при неполной загрузке бомбоотсека в сбрасываемой серии возникал разрыв, что снижало эффективность бомбового удара. Другой пример - остекление кабины экипажа. Из-за отсутствия в стране прозрачного высококачественного оргстекла пришлось изготавливать его из… цветного целлулоида! Обзор из кабины штурмана на самолете ББ-22 был неважным. Спереди зона видимости ограничивалась носовой частью самолета и креслом пилота, вперед в стороны - длинными мотогондолами, вбок - крылом, а назад в стороны - шайбами килей. Теснота рабочего места не позволяла установить про-тивокапотажную стойку. На последних машинах завода №1 в боковых поверхностях носовой гондолы фюзеляжа прорезали по два окна с каждой стороны, что немного улучшило обзор. Поздние ББ-22 производства завода №81, кроме того, получили еще одно окно в полу кабины штурмана.

К сожалению, "родимые пятна" самолета, связанные с чрезмерно задней центровкой, устранить не удалось. В полете летчик должен был постоянно держать ухо востро, иначе машина могла самопроизвольно накрениться или войти в разворот. На вираже следовало удерживать ее от скольжения "обратной ногой", т.е. отклоняя рули направления "на вывод" из разворота. Все это делало ее доступной только летчикам со средней и высокой квалификацией. Шеварев испытал ББ-22 с шестью ФАБ-100 (четыре из них в бомбоотсеке) и сделал вывод, что взлет с такой нагрузкой при наличии хороших подходов к аэродрому вполне возможен. На одном моторе машина сравнительно нормально летала по прямой, но разворот допускала только в сторону неработающего двигателя.

Понемногу становилось ясно, что для превращения ББ-22 в полноценный бомбардировщик не обойтись только устранением выявленных дефектов. Улучшения летных качеств (особенно устойчивости) и эксплуатационных свойств машины можно было добиться только путем радикальных изменений геометрии и конструкции планера, на что у Курбалы полномочий не было…

Попробуем с М-105…

"Самолет 23" с моторами М-105, в остальном аналогичный "самолету 22", прорабатывался еще на этапе эскизного проектирования боевого первенца ОКБ Яковлева. Предполагалось, что машина с более мощной силовой установкой сумеет развить скорость порядка 625 км/ч. Позднее оценки стали более реалистичными, но интерес к этому варианту остался.

В марте 1940 г. на заводе №1 закончили переделку серийного самолета в вариант ББ-22бис. Внешне машина (зав. №1002) мало отличалась от обычных ББ-22 (с пониженным гаргротом) выпуска завода №1. Лишь удлиненные выхлопные патрубки, металлические накладки на крыле, предохранявшие фанерную обшивку от обгорания, да отсутствие стандартной зелено-голубой окраски позволяют опознать ее на фотографиях.

Первый опытный экземпляр самолета ББ-22бис

Именно на этой машине впервые опробовали установку дополнительного 8-дюймового маслорадиатора на внутренней поверхности мотогондол, винтов переменного шага ВИШ-22Е и спаренных колес на основные стойки шасси. Следует отметить, что в этот период моторы М-105 были еще очень "сырыми" и доставили ведущему инженеру Ф.В.Пименову и ведущему летчику П.Н.Моисеенко немало неприятностей.

В мае 1940 г. заводские испытания ББ-226ис были завершены. В ходе них была получена максимальная скорость полета у земли 460 км/ч, а на второй границе высотности (4800 м) - 574 км/ч. Время набора высоты 5000 м уменьшилось до 5,45 мин. Несмотря на значительное количество выявленных дефектов, испытания добавили оптимизма создателям ББ-22, да и руководству ВВС КА. Скорость машины на расчетной высоте оказалась на 20-25 км/ч большей, чем у серийного германского истребителя Bf 109Е, испытанного в НИИ ВВС в июне 1940 г. В результате визита комиссии генерала Астахова на завод №81 был сделан вывод о наличии у ББ-22бис лишь вполне устранимых производственных дефектов и об отсутствии серьезных конструктивных. Не пройдет и полгода, как командование ВВС радикально изменит свои взгляды.

Судьба самолета зав. №1002 сложилась неудачно. 23 мая 1940 г. после одного из полетов Моисеенко, руливший на повышенной скорости, не справился с управлением (по его словам, на повороте не сработали тормоза) и правой консолью задел за стоявший СБ, а затем по инерции "въехал" во второй. Напомним, что крыло у ББ-22 неразъемное, а разрушения его оказались очень велики. Машину решили не восстанавливать.

Второй опытный экземпляр ББ-22бис (зав. №1045) изготовили в июне 1940 г., когда на заводе №81 уже вовсю шла подготовка к производству серийных машин с моторами М-105, поэтому производить его полномасштабные государственные испытания не стали. Известно, впрочем, что именно на нем впервые были опробованы подвесные баки "лодочного" типа (как на И-16) емкостью по 100 л.

Выпуск серийных самолетов ББ-22бис завод №81 начал в октябре 1940 г. Эти машины заметно отличалась от опытной зав. №1002. Прежде всего каждая из мотогондол стала оснащаться вместо двух цилиндрических одним сегментным (подковообразным) маслора-диатором, расположенным в "бороде", как это было впервые сделано на "дублере" ББ-22бис. На выходе тоннеля радиатора монтировалась створка, позволявшая регулировать температуру масла в полете (маслорадиаторы ББ-22 не имели подобного устройства). Другим заметным отличием являлась серийная подвижная установка штурмана ТСС-1 с пулеметом ШКАС, однотипная с установленной на Пе-2. Запас патронов для нее - 800 штук. Носовая стрелковая точка осталась прежней. Имелась и масса других, более мелких изменений. К примеру, на наружной подвеске серийный ББ-22бис мог нести до четырех бомб на замках Д2-МА-250 (общей массой не более 500 кг). Не менее важным было и то, что вместо винтов ВИШ-2К, лопасти которого могли занимать лишь два положения, новая модификация оснащалась винтами плавно изменяемого шага ВИШ-22Е, что обеспечивало более рациональное расходование топлива.

Опытный самолет ББ-226ис после аварии 23 мая 1940 г.

С целью увеличения дальности полета серийные ББ-22бис получили подвесные 100-литровые баки. При общей емкости шести крыльевых баков 960 литров дальность полета на скорости, соответствовавшей 0,9 Умах, достигла 1100 км (у ББ-22 на наивыгоднейшей скорости -не более 900 км). В ходе испытаний серийного ББ-22бис (зав. №70603) была получена максимальная скорость 533 км/ч. Однако эти победы дались дорогой ценой - удельная нагрузка на крыло перешагнула за 200 кг/м2.

На основании результатов, полученных при испытаниях первого опытного экземпляра ББ-22бис, 27 июня 1940 г. было принято Постановление правительства №317. В нем ставилась задача создания модифицированного ББ-22 в варианте пикирующего бомбардировщика и задавались основные требования к нему: максимальная скорость на высоте 5000 м - 570 км/ч, дальность полета -1200 км, способность брать на борт четыре 100-кг или две 250-кг бомбы. Тормозные решетки должны были ограничивать скорость пикирования - не более 560 км/ч по прибору. Этой машиной с июля 1940 г. на заводе №81 стал заниматься Л.П.Курбала. Она получила название "изделие 31" или БПБ-22. Самолет оснастили механизмом автоматического ввода и вывода из пикирования и увеличили остекление пилотской кабины для улучшения обзора вперед-вниз. В конце октября 1940 г. летчик М.А.Липкин поднял БПБ-22 в воздух. С полетной массой 5962 кг самолет на испытаниях показал скорость 533 км/ч на высоте 5100 м (она возрастала до 558 км/ч после сброса бомб).

Дальнейшие испытания'на аэродроме в Раменском производил летчик Я.Пауль. Опытный испытатель сумел предотвратить катастрофу, когда внезапно прекратилась.подача горючего, и моторы остановились. Ему удалось круто развернуть строгий в пилотировании самолет и не свалиться при этом в штопор. Машина заходила под углом к полосе, и нескольких метров высоты не хватило, чтобы перетянуть через забор аэродрома. Авария задержала дальнейшие работы, а прекращение производства серийных вариантов ББ-22 поставило на них крест.

В ноябре 1940 г. состоялось совместное совещание руководства ВВС и НКАП по вопросу устранения дефектов самолета ББ-22. Председательствовал начальник Главного управления ВВС генерал-лейтенант авиации П.В.Рычагов. На совещании были определены 12 наиболее важных недостатков самолета, требовавших немедленного устранения. Большую часть дефектов сочли вполне устранимыми и требующими только времени. Оставались, в основном, претензии к устойчивости. Курбала (вероятно, с разрешения Яковлева) заявил о том, что выход найден, и заключается он в увеличении длины фюзеляжа до 10,17м.

Серийный Як-4

Поврежденный Як-4 314-го РАП на аэродроме Бобруйск

В технических условиях на поставку самолетов заводом №81 в 1941 г. была "забита" именно эта длина. Однако все серийные самолеты имели длину на стоянке 9,94 м. Нормальную полетную массу серийной машины определили равной 6100 кг - на сотню кг меньше, чем у самолета зав. №70603. Никакого трагизма в оценке ситуации с производством ББ-22бис на совещании не прозвучало. Шел обычный, быть может, немного затянувшийся процесс доводки машины.

Государственный план на 1941 г. предусматривал выпуск 1300 двухмоторных бомбардировщиков Яковлева. Однако в декабре 1940 г. ситуация круто изменилась: на заводе №39 совершил первый полет двухмоторный пикирующий бомбардировщик ПБ-100 (впоследствии-Пе-2). В соответствии с распоряжением НКАП яковлев-ские машины также получили новые наименования: ББ-22 с моторами М-103 стал называться Як-2, а ББ-22бис с моторами М-105 - Як-4.

На госиспытания в конце 1940 г. передали сразу несколько Яков осенней постройки. Вот когда у Александра Сергеевича начались настоящие неприятности! Сравнение летно-технических и эксплуатационных данных "пешки" и Яков-бомбардировщиков оказалось явно не в пользу последних. По скорости и дальности полета, по бомбовой нагрузке и мощи оборонительного вооружения -практически по всем важнейшим параметрам головной серийный Пе-2 превзошел Як-4, не говоря уж о Як-2. Накопившееся у руководства ВВС раздражение против "упрямой машины" наконец-то можно было не сдерживать. В "Заключении…" по госиспытаниям двух Як-2 и двух Як-4 начальник НИИ ВВС ген.-м-р авиации А.И.Филин особо выделил пункт о том, что самолеты "в испытанном виде не являются надежными и боеспособными"… Резко ужесточились требования военной приемки. 17 февраля 1941 г. заместитель Рычагова ген.-л-нтавиации Астахов в письме наркому авиапрома А. И.Шахурину называет положение, сложившееся с серийным выпуском Як-4, нетерпимым и просит его личного вмешательства.

По состоянию на 31 января завод №81 построил полсотни "четверок", и лишь три из них были облетаны. Большая часть стоявших под снегом самолетов имела дефекты винтомоторной группы, не позволявшие поднять машины в воздух. Постановлением правительства от 11 февраля 1941 г. серийный выпуск Як-4 на заводе №81 прекратили. Вместо них завод должен был наладить постройку истребителя Як-3 (первого с таким названием, более известного как И-30). В немалой степени такому повороту событий способствовал и опыт эксплуатации двухмоторных Яков в строевых полках.

Этот Як-4 достался немцам с незначительными повреждениями

К моменту официального прекращения производства завод №81 успел построить 30 Як-2 и 57 Як-4. Последние довольно долго доводили, и они попали в части только весной 1941 г. Кроме того, еще 33 Як-4 были выпущены уже после получения приказа НКАП, аннулирующего заказ. Таким образом, общий итог выпуска двухмоторных Яков на двух заводах составил 111 Як-2 (все постройки 1940г.)и 90 Як-4(27 в 1940г. и 63 в 1941 г.).Так какдве серийные машины и опытный ББ-22бис потерпели аварии еще на заводе, то в строевые части попали лишь 198 машин. Позднее, при подготовке своих мемуаров, Яковлев собственноручно "уточнил" эту цифру, доведя ее до "почти 600".

"Оденьтесь скромно, мы пойдем на кладбище…"

Первым авиаполком, получившим на вооружение самолеты Яковлева, стал 136-й ближнебомбардировочный (ББАП). Многочисленные дефекты ББ-22, требовавшие устранения силами заводских бригад, сильно повлияли на ход боевой подготовки. Ненастная осень 1940г. сменилась многоснежной зимой. Полк, входивший в состав 19-й авиадивизии, базировался на аэродромах Бердичев и Нехворощь, буквально засыпанных снегом. Отсутствие средств для укатки аэродрома (зачем?., это ведь теплая Украина…) и самолетных лыж поставило Яки на прикол. Еще одним слабым местом машины, выявившимся в период зимней эксплуатации, оказались длинные трубопроводы, тянувшиеся к водорадиаторам через всю мотогондолу.

Не лучше обстояли дела в полку и в марте-апреле, когда полеты ограничила весенняя распутица. И вот когда, казалось бы, можно было начинать интенсивную учебу, оказалось, что летать… не на чем. Из тридцати трех имевшихся машин лишь 8 оказались пригодными "для применения по назначению". На семнадцати Яках было обнаружено отставание обшивки нижней поверхности крыла, синева и коробление фанеры, отклейка полотна на элеронах. Остальные требовали восстановления лакокрасочного покрытия.

Всего через 10 дней хранения под открытым небом на самолете зав. №1040 комиссией во главе со старшим инженером 19-й авиадивизии военинженером 1 ранга Степановым были зафиксированы следующие дефекты: вспучивание фанерной обшивки на крыле сверху; отставание верхней обшивки в лобовой части центроплана; трещины шпатлевки на стыке средней и хвостовой части фюзеляжа. Машина успела налетать всего 16 часов. Нетрудно представить, каким было состояние самолетов, простоявших под снегом и дождем всю зиму. По мнению старшего инженера 136-го полка военинженера 2 ранга Чертополо-хова, бомбардировщики Як следовало хранить в ангарах, а в то время это было абсолютно нереально.

На 20 июня 1941 г. в составе 136-го ББАП имелось 49 Як-2 и 5 Як-4 (по штату в пяти эскадрильях должно было быть 60 самолетов). Из 58 летчиков и 63 штурманов с трудом удалось сформировать лишь 36 экипажей, остальные оказались неготовыми к ведению боевых действий даже днем в простых метеоусловиях! Это были выпускники летных школ 1940 г., которые не имели возможности налетать минимума часов для сдачи зачетов.

19-я авиадивизия, находившаяся на аэроузле Белой Церкви, 22 июня практически не понесла потерь. В бой она была брошена утром 25 июня со следующей задачей, полученной накануне от командующего Юго-Западным фронтом генерала М.П.Кирпоноса: "…до 6.50 авиация (15, 16 и 19-я авиадивизии), поддерживающая атаку мехкорпусов, ведет на себя разведку и определяет цели для бомбометания в полосе наступления механизированных корпусов. С 6.50 до 7.00 производится первый, наиболее мощный налет авиации, в последующем до 8.00 - последовательные налеты с целью сопровождения атаки мехкорпусов…".

В течение нескольких следующих дней Як-2 и Як-4 вместе с СБ, Ар-2, Су-2 и Пе-2 группами по 3-6 машин с небольших высот атаковали противника. 28-29 июня им удалось остановить и рассеять в лесах под Остругом одну из немецких танковых дивизий. На несколько дней оказалось приостановленным наступление всей 1-й танковой группы в направлении Славуты и Шепетовки. Но какой ценой! 15-я и 16-я авиадивизии, встретившиеся с интенсивным противодействием немецкой зенитной артиллерии и асов из истребительной эскадры JG3 "Удет", понесли огромные потери и практически потеряли боеспособность.

136-й полк пострадал в меньшей степени, но и боевых вылетов на его счету было гораздо меньше. Сказаласьслабая освоенность Як-2 и Як-4 летным и техническим составом. Выявилось также, что серьезной угрозой для новых, незнакомых машин являются свои же зенитчики и истребители. Так, 28 июня один Як-2 был подбит "Чайкой" в районе Судилков. В начале июля на летчиков 19-й дивизии легла основная тяжесть бомбовых ударов по наступавшим войскам противника. Истребителей прикрытия оказалось недостаточно, и 19-я АД повторила судьбу других соединений ВВС Юго-Западного фронта. К 16 июля в 136-м полку оставалось всего 13 экипажей и 6 Як-2 (из них 2 неисправных). В воздушных боях удалось уничтожить 5 Bf 109, а на земле, по докладам экипажей, догорали десятки неприятельских танков и бронемашин.

В ходе боевых действий с Яков сбрасывались исключительно ФАБ-50 и ФАБ-100. Любопытно, что все "четверки" погибли за три недели боев, зато в числе уцелевших оказался один Як-2 из "войсковой серии". Эта машина с момента выпуска налетала более 50 часов, а 18 июля в составе четверки Яков ушла на свое последнее задание. Попав в сплошную облачность, экипажи не смогли отыскать цель в районе Сквира-Рагозно. На обратном пути один из самолетов сорвался в штопор и разбился. Еще две машины потерпели аварии при посадке. После этого случая полеты на Як-2 в сложных метеоусловиях запретили. 4 августа два из трех-оставшихся Яков были сбиты немецкой зенитной артиллерией в районе Дубровино. Так завершился боевой путь 136-го ближнебом-бардировочного авиаполка. Уцелевшие экипажи направили в 507-й ББАП.

Большая часть пилотов 136-го полка не успела совершить сколь-нибудь заметного количества боевых вылетов. В основном, в летных книжках остались отметки о выполнении 4-6 заданий, но были и исключения. Так, лейтенант Гордеев за месяц успел сделать 77 боевых вылетов! Часть из них - на разведку, поскольку летное поле аэродрома Ичня, где последнее время базировался полк, не обеспечивало взлет с бомбовой нагрузкой из-за недостаточных размеров. Летчики с иронией расшифровывали аббревиатуру ББ как "бесполезный бомбардировщик".

Не лучше обстояли дела и в двух других полках, вооруженных Як-2 и Як-4: 316-м разведывательном авиаполку (РАП) Киевского округа и 314-м РАП Западного округа.

Разбитый Як-2 - трофей гитлеровцев

При 31 боеспособной машине 316-й РАП на 22 июня располагал всего двадцатью подготовленными экипажами. И это с учетом огромных усилий по ускоренному вводу в строй молодого пополнения, о чем косвенно свидетельствует уменьшение количества самолетов в полку на 8 единиц за последний предвоенный месяц! Зато 22 июня 316-й полк показал себя с самой лучшей стороны. В полдень его экипажи сумели вскрыть сосредоточение бомбардировщиков эскадры KG54 "Мертвая голова" на аэродроме Свидник юго-восточнее Люблина. Около сотни незамаскированных и нерассредоточенных Ju 88 представляли собой хорошую цель для массированного бомбового удара. Но выгодны м дл я атаки моментом так и не сумели воспользоваться. В начале июля усилиями разведчиков 316-го полка вновь удалось получить важную информацию о начале перебазирования немецкой авиации на захваченные аэродромы Млынув, Луцк, Дубно и Тарнополь. Командование советских ВВС опять не смогло использовать эти данные для нанесения ударов. Лишь 26 июля большая и опасная работа экипажей 316-го РАП принесла свои плоды. Накануне их усилиями была собрана достоверная информация о базировании вражеской авиации на аэродромах Городище, Узин и Фурсы. Внезапный удар по аэроузлу, по мнению советского командования, стоил немцам шестидесяти самолетов разных типов. На этот раз большие потери признал и противник.

Однако отдельные успехи, к сожалению, ничего не меняли. В условиях господства в воздухе вражеской авиации силы 316-го разведполка быстро таяли: к концу июля он имел всего 10 Як-4. Вскоре полк отвели в тыл и переформировали в 90-ю отдельную разведэскадрилью.

К началу войны в 314-м РАП только 6 экипажей были подготовлены к боевым действиям на Яках и еще 12 проходили переучивание. Именно этим определялся боевой потенциал полка, а не имеющимися на 22 июня 19 Як-2 и 34 Як-4. К тому же, в отличие от двух других полков, 314-й уже в первый день войны подвергся внезапному удару немецкой авиации и потерял часть машин.

За полтора месяца боев полк сумел совершить всего 127 боевых вылетов и лишился 32 Яков. Всего 4 самолето-вылета на одну потерю - такие результаты заставили начальника разведывательного отдела ВВС Западного фронта оценить Як-2 и Як-4 как "совершенно непригодные для ведения разведки". Однако были на счету экипажей 314-го РАП и несомненные успехи. Так, они сумели своевременно вскрыть выдвижение 3-й немецкой танковой группы на Гродно и 2-й танковой группы - на Пружаны и далее на Барановичи. К сожалению, командование Западного фронта также оказалось не в состоянии адекватно использовать предоставленную информацию.

В ходе боев к оборонительному вооружению Яков выдвигались обоснованные претензии. Правда, в невысокой обороноспособности машин часть вины лежала и на штурманах, чья стрелковая подготовка оказалась не на высоте. И все же случалось, что и штурманский ШКАС играл свою роль в быстротечном воздушном бою. Так, 30 июня штурман 314-го РАП А.В.Бабушкин сумел "послать в нокаут" Bf 109, атаковавший его Як-4. Вероятно, очередь поразила унтер-офицера Г.Юргенса (H.Jurgens) из IV/JG51, имевшего к этому моменту 12 побед.

К 10 июля в распоряжении командования ВВС Западного фронта оставалось всего 6-7 разведчиков Як-2 и Як-4. Немало экипажей погибло, другие так и не успели войти в строй. Часть из них перевели в другие полки, а некоторые попали… в пехоту. Единственная летчица полка М.И.Толстова не смогла выполнить ни одного вылета и была переведена в санитарки! Впоследствии она вернулась в авиацию и совершила немало вылетов на Ил-2.

Один из серийных Як-2 был переоборудован под установку комбинированной артиллерийско-бомбардировочной батареи КАББ-МВ (Можаровского-Веневидова), включавшей 2 пушки ШВАК и 2 пулемета ШКАС, которые могли отклоняться вниз для атаки целей с горизонтального полета. Машина прошла испытания, но серийно не строилась

Во второй половине июля 314-й РАП вывели для пополнения в Москву. Ведущий инженер НИИ ВВС А.Т.Степанец вспоминал, насколько негативной была оценка летного состава Як-4. "Как же Вы приняли на вооружение такой недоработанный самолет?" - возмущенно обступали меня пилоты и штурманы. Чувствую, еще немного - и побьют. Спасло меня то, что я успел объяснить: я ведущий инженер по испытаниям истребителей Яковлева, и никакого отношения к Як-4 не имею".

В конце месяца полк, наскоро приняв 18 Як-4, вернулся на Западный фронт. Параллельно с ним разведывательные задачи выполнял 410-й авиаполк пикирующих бомбардировщиков Пе-2, укомплектованный сотрудниками НИИ ВВС. Оба полка некоторое время базировались на одном аэродроме поблизости от штаба Западного фронта (чтобы сократить сроки доставки разведматериалов). Экипажи имели возможность сравнить обе машины. По общему мнению, "пешка" была менее уязвимой, поскольку имела крупнокалиберный пулемет УБТ в люковой установке. Як в случае атаки сзади-снизу оказывался беззащитен. Верхние стрелковые установки у обоих самолетов были одинаковыми. По максимальной скорости полета и радиусу действия Пе-2 и Як-4 являлись примерно равноценными. С точки зрения технического персонала, "пешка", несомненно, выигрывала. Впрочем, в условиях превосходства люфтваффе оба полка растаяли, как снег под лучами мартовского солнца. По состоянию на 10 августа в 314-м РАП вновь осталось всего 8 машин. Вскоре и они были потеряны.

Заметим, что, помимо трех указанных полков, имеются свидетельства о применении Як-2 и Як-4 в других авиационных частях. Достоверно известно, что 30 июня 9 Як-4, предназначавшихся для 314-го полка и в результате неразберихи застрявших на аэродроме Боровское, "реквизировал" командир 207-го даль-небомбардировочного полка подполковник Г.В.Титов. Накануне части 3-го авиакорпуса Дальней Авиации понесли тяжелые потери и пополнение оказалось весьма кстати. Продолжение дневных налетов бомбардировщиков корпуса без истребительного прикрытия приводило к закономерным результатам. Только за один день 30 июня немецкая истребительная эскадра JG51, действовавшая в районе Бобруйска, доложила об уничтожении 113 советских бомбардировщиков! Сколько среди них было Яков, а сколько - СБ и ДБ-ЗФ, выяснить невозможно, поскольку в немецких отчетах того периода все советские бомбардировщики пренебрежительно именовались "мартин-бомбер".

Таким образом, всего на Юго-Западном фронте нашли применение около сотни самолетов Як-2 и Як-4, а на Западном - еще около восьмидесяти. С учетом того, что часть машин из 201 построенной, несомненно, была потеряна в авариях еще до начала войны, а несколько использованы для опытно-конструкторских проработок (например, самолеты с двойным управлением, штур-мовик с комбинированной артиллерийско-бомбардировочной батареей КАББ-МВ и т.п.), то следует скептически отнестись к упоминаниям о применении двухмоторных Яков в 10-м, 44-м, 48-м, 53-м и 225-м авиаполках. Тем более, что найти подтверждение этим данным в архивах не удалось. Имеются, на наш взгляд, два исключения. В составе 24-го краснознаменного БАП вплоть до середины 1942 г. числился один Як-2, большую часть времени неисправный. По рассказам нескольких очевидцев, еще один Як-4 из 118-го ОРАП ВВС Северного флота летал вплоть до 1945 г. Судьба остальных уцелевших в мясорубке первых месяцев войны двухмоторных Яков оказалась более прозаичной. Не способные больше летать Як-2 некоторое время использовались на аэродроме Медвежьи Озера в качестве ложных целей..Несколько поврежденных самолетов, оставленных при отступлении, попали в руки противника.

Несколько слов в заключение

Попытаемся высказать свое мнение по двум вопросам, наиболее оживленно обсуждавшимся в отношении ближних бомбардировщиков Яковлева.

1. В чем причины неудачи Яковлева с его боевым первенцем?

Основных причин, по-видимому, четыре:

ошибка при формировании концепции самолета, повлекшая за собой слишком малые размеры машины, которые не позволили эффективно модернизировать ее;

отсутствие в ОКБ отработанной методики расчета системы охлаждения мощных моторов и ошибки при определении потребной производительности масло- и водорадиаторов, размеров соответствующих тоннелей;

"соглашательская" позиция руководства ОКБ при радикальном изменении компоновки фюзеляжа, что привело к потере устойчивости самолета из-за смещения центровки назад;

недостаточное внимание к машине в период организации серийного производства со стороны главного конструктора и неоправданное сужение полномочий ведущего инженера, не сумевшего устранить многочисленные дефекты.

2. Являлись ли ближние бомбардировщики Як-2 и Як-4 прообразами или аналогами знаменитого английского "Москито"?

Нет, и вот почему. Основными идеями, определявшими "философию" английского самолета, помимо высокой скорости (общая тенденция мирового военного самолетостроения в тот период) и многоцелевого назначения, были:

отсутствие оборонительного вооружения;

цельнодеревянная конструкция, примененная со стратегической целью - задействовать для производства самолетов в военное время мощности деревообрабатывающей промышленности Великобритании;

особая тактика применения, сводящая вероятность перехвата истребителями противника к минимуму.

Яки же несли оборонительные турели, их конструкция для советской авиапромышленности конца 30-х гг. была вполне традиционной (и даже упрощенной), а уж в отношении тактики… Словом, "Федот, да не тот". Вместе с тем, критика ББ-22 в последнее время неоправданно обострилась и перешла в обвинения его главного конструктора в карьеризме. На наш взгляд, довольно точно (с небольшими оговорками, но о них отдельный разговор) оценил боевой первенец Яковлева летчик-испытатель И.Шелест: "Значение ББ-22 оказалось в значительном импульсе, который он привнес с собой… Идеи, заложенные А.Яковлевым, дали стимул многим ведущим конструкторам страны к созданию новых скоростных машин. В результате появилась сначала "сотка" (Пе-2), потом "стотретья" (Ту-2). Эти самолеты имели скорость примерно такую же, какую удалось впервые получить на ББ-22, но были уже прекрасно вооружены пушками и крупнокалиберными пулеметами, имели бронезащиту, обладали необходимой дальностью и продолжительностью полета".

Авторы выражают благодарность сотрудникам ОКБ им. А.С.Яковлева Е.Г.Адлеру и Ю.В.Засыпкину за оказанную помощь.

Жаркое небо Афганистана

Ч сть VII. Вертолеты Ми-24

Ми-24В патрулируют кабульский аэропорт и городок советских специалистов

Виктор Ю. Марковский/ Харьков

Продолжение. Начало в «АХ» №3'94, «АиВ» №№1, 3. 4. 5'95. Г96.

Планы развертывания советских войск при вводе в Афганистан предусматривали лишь размещение гарнизонов в городах, охрану дорог, предприятий и не предполагали масштабных боевых действий. Очевидно поэтому в ДРА направили незначительное число Ми-24: к началу 1980 г. в составе ОКСВ их насчитывалось всего 6*. В вертолетных частях "двадцатьчетверки" играли роль лидеров, используясь в основном для разведки и прикрытия высадки на занимаемые аэродромы. Так, ранним утром 1 января 1980 г. перед вылетом на Кандагар большой группы Ми-6 и Ми-8 с десантниками на единственном Ми-24А командир полка Владимир Бухарин первым прошел по маршруту, проложив путь остальным. В этот же день переброшенные из Ашхабада вертолеты штурмовали огневые точки у приграничного перевала Раба-ти-Мирза, расчищая дорогу колоннам, движущимся на Герат и Шиндад.

Необычайно холодная и снежная зима "заморозила" действия оппозиции. Так, в Кандагаре за весь январь душманы лишь однажды обстреляли подлетавший к аэродрому вертолет, а единственным боевым заданием было уничтожение угнанного из афганской части танка. На его поиск на Ми-24А вылетел сам Бухарин в сопровождении МиГ-17 советника командира местного истребительного полка П.П.Иванцова. Танк они обнаружили в узком горном проходе под нависавшим карнизом. Не очень рассчитывая на прямое попадание, Бухарин бомбовым ударом ФАБ-250 обрушил каменный козырек на добычу моджахедов. Тот вылет пришлось почти сутки согласовывать с Кабулом, но уже в конце января было получено разрешение на самостоятельное применение оружия.

Кремлевские стратеги, оценивая положение в ДРА, не отдавали себе отчета, что там уже идет, по сути, гражданская война. Ее очаговый характер, тактика моджахедов, использовавших засады и набеги, требовали быстрой реакции и точного ответа. В горах, где противник старался использовать господствующие высоты (кто выше, тот сильнее!}, помощь авиации становилась первостепенной. Война обещала стать" вертолетной", и М и-24 предстояло сказать в ней веское слово.

Уже в последних числах февраля ВТА начала спешную переброску двух эскадрилий Ми-24Д. В "Антей" загоняли по два вертолета со снятыми лопастями, стабилизатором и крылом, "осаживая" их на спущенных амортизаторах. Ми-24 разместили и на приграничных площадках в Припамирье и Туркмении для работы на севере ДРА. Каждый гарнизон в обязательном порядке оборудовался вертолетной площадкой, посадочные "пятачки" имели даже удаленные заставы и блокпосты. Такое решение, перенятое у американцев с их вьетнамским опытом, упрощало снабжение и связь, не в последнюю очередь позволяя рассчитывать на эвакуацию в крайнем случае. Базируясь в операциях на боевых площадках, вертолетчики могли получать задачи и целеуказания из первых рук, а быстрый "подскок" к месту удара делал его своевременным и эффективным. Успешным действиям вертолетчиков способствовал смешанный состав полков и отдельных эскадрилий. Плотное взаимодействие "пчелок" (как прозвали Ми-8) и боевых "крокодилов" обеспечивало достаточность сил для широкого круга задач.

В 40-й армии удалось успешно решить очень сложный для советских Вооруженных Сил вопрос включения авиационных частей в состав общевойсковых соединений. Предпринятая незадолго, до этого попытка реализовать подобную структуру дома, сведя вертолетные части в армейскую авиацию (АА) и передав ее в подчинение общевойсковому командованию для лучшего взаимодействия, особого успеха не имела. В Афганистане командующий авиацией имел "свой голос" в руководстве армии, задания в интересах подразделений сухопутных войск проходили через его штаб, отдававший конкретные распоряжения авиаторам.

С весны 1980 г. поджарые пятнистые силуэты Ми-24 все чаще стали появляться в афганском небе, став вскоре настоящим символом этой войны. Атаки "двадцатьчетверок", летавших "ближе, ниже и медленнее всех", давали многобольшую результативность, чем удары сверхзвуковых машин ИА и ИБА, мгновенно проносившихся над целью и без особого уважения прозванных "свистками". После первых стычек и потерь вертолетчики начали выполнять задания минимум парой, страхуя друг друга на случай вынужденной посадки. Основной тактической единицей стало звено (4 машины) или восьмерка, дававшие должную эффективность удара в изобилующей естественными укрытиями местности. При встрече с огрызающимся и неплохо вооруженным врагом звено позволяло реализовывать большинство тактических приемов: атаку с круга, заимствованную у штурмовиков Отечественной войны; "поточную" обработку цели строем уступа с последовательным доворотом ведомых на цель; налет "ромашкой", включавший роспуск группы на подходе и чередующиеся удары с разных сторон с минимальными "зазорами"; противозенитные "ножницы" с "раскачкой" по высоте (курсу), когда верхняя пара прикрывала атакующую. Основной упор делался на внезапность, непрерывность огневого воздействия и взаимное прикрытие.

* Кроме этих машин, имелось около 20 Ми-24А и Ми-25 в ВВС ДРА. Об их применении в 1978-1979 гг. читайте в статье В. И.Аблазова "Между революцией и войной", "АиВ", №3'96. (прим ред.)

Плотность удара доводили до предела: бывало, что ракеты ведомого свистели по бокам не успевшего отвернуть с боевого курса ведущего. Не меньшее значение имели гибкость тактики и ее совершенствование - шаблон тут же наказывался, даже при повторном полете по тому же маршруту можно было наткнуться на засаду. Поэтому, чтобы не попасть под одну очередь и успеть среагировать, уклонившись или подавив огневую точку, при следовании к цели или патрулировании интервал между машинами держали увеличенным до 1200-1500 м.

В учебе экипажей Ми-24 боевое маневрирование занимало должное место, что позволило изобретать новые приемы и маневры, во многом выходя за пределы предусмотренного. Неплохо подготовленные летчики, помимо привычных виражей, боевых и форсированных разворотов, практиковали подкрадывание и выполнение для удара подскока-горки с перегрузкой до Зд, выход из атаки с крутым кабрированием до 50* и крутым разворотом в верхней точке, где машина валилась в крен за 90', моментально оказываясь на обратном курсе, лицом к противнику для повторной атаки.

Высокие скоростные характеристики Ми-24 были достигнуты ценой увеличения нагрузки на несущий винт в полтора раза по сравнению с "восьмеркой". В повседневных экстремальных условиях (жара, высокогорье, повышенная запыленность) это существенно сказывалось на управлении. Мало того, привычные навыки пилотирования зачастую оказывались даже вредными и могли привести к аварии. На взлете и посадке при перетяжеленном винте резкое движение ручкой вызывало просадку, машину пытались удержать дачей "шаг-газа", приемистости ослабевших двигателей не хватало, и вертолет валился к земле. На малых скоростях на горке или у земли, попадая в частые приземные ветры, Ми-24 начинал вести себя непривычно. Управляемости по курсу оказывалось недостаточно, реактивный момент несущего винта тянул машину в самопроизвольный левый разворот и мог свалить в вертолетный штопор. При энергичных маневрах с перегрузкой на больших скоростях и углах атаки, из-за срыва потока с лопастей Ми-24 задирал нос, переходя в "подхват" - кабрирование с неподчинением управлению, после чего резко проваливался. Дело не раз заканчивалось грубой посадкой на законцовки крыла и блоки. Избежать "подхвата" можно было строгим соблюдением ограничений, но в бою летать "пониже да потише" не приходилось. В "подхвате" и при энергичном выводе из пикирования случались удары лопастей о хвостовую балку. Так, в августе 1980 г. после штурмовки каравана "двад-цатьчетверки" комэска Козового и его зама Алаторцева вернулись с посеченными лопастями хвостами. Этот случай имел трагические последствия: пойдя в контрольный облет после ремонта, м-рКозовой попал под огонь ДШК, рулевой винт с отстреленной лопастью пошел вразнос, поврежденная хвостовая балка разрушилась, и неуправляемая машина рухнула, похоронив весь экипаж.

Выгрузка Ми-24 из "Антея"

На выходе из пикирования с углом 20" и при скорости 250 км/ч просадка Ми-24 достигала 200 м. При пилотировании на малых высотах и крайних режимах, когда ошибка летчика уже не могла быть исправлена, важнейшее значение приобрели энергичность и скоординирован-ность маневра (бытовала шутка, что это "так же просто, как ходить по канату"). Полку из Кундуза наука стоила 6 Ми-24Д, потерянных за первый год, большей частью, по небоевым причинам: разбитых в горах из-за тумана и неожиданных воздушных потоков, подломленных при посадке на склонах и в теснинах.

Запрещенные маневры "авиахулиганы" продемонстрировали побывавшему в апреле 1980 г. в Афганистане Генеральному конструктору милевского ОКБ М.Н.Тищенко. Увидев виртуозный пилотаж с очень крутым кабрированием, лихими штопорными спиралями и даже невозможной "бочкой" (ее на Ми-8 выполнил м-р В.Харитонов), пораженный Генеральный не мог сдержаться: "Теперь я и сам не знаю, как летают вертолеты!". Впечатления от визита не замедлили сказаться: уже летом 1980 г. начались доработки Ми-24, включавшие перерегулировку заводскими бригадами топливной автоматики двигателей, призванную уменьшить падение мощности в разреженном жарком воздухе, и установку пылезащитных устройств (ПЗУ). На "особый период" подняли допустимую температуру газов перед турбиной, предпочитая возможность прогара недобору мощности. "Заглушки" ПЗУ, отсеивавшие песок и пыль на входе в двигатели, очищали воздух на 70-75%, снижая износ лопаток компрессора в 2,5-3 раза. Ми-24 оборудовались ими даже прежде "восьмерок", хотя боевым вертолетам и меньше приходилось работать с неподготовленных площадок. Дело в том, что установленные на Ми-24Д двигатели ТВЗ-117 на малом газу на земле имели более высокие обороты, энергичнее засасывали песок и нуждались в защите в первую очередь. С 1981 г. в Афганистан начали поступать Ми-24В, оснащенные новыми высотными двигателями ТВЗ-117В, которые имели на 15-20% большую мощность в условиях жаркого высокогорья. При ремонтах ати-ми двигателями стали оборудовать и Ми-24Д.

Уже к концу 1980г. вертолетную группировку 40-й армии усилили вдвое, доведя ее до 200 машин. Основными в боевой работе стали плановые удары и вылеты по вызову в ходе операций. АА выполняла 33% всей "работы" по графику, зато в непосредственной авиаподдержке ее доля составляла 75%. К этому времени оформились три типа операций наземных войск: армейская, частная и реализация, проводившиеся, соответственно, силами дивизии, бригады и батальона при обязательной поддержке вертолетами. Ми-24, используя богатый бортовой арсенал, выступали в них мощным ударным "кулаком". При смешанном ракетно-бомбовом вооружении практиковалось комплексное проведение БШУ: с дистанции 1200-1500 м летчик пускал НАР, а на подлете открывал огонь из пулемета, давая оператору возможность прицельно сбросить бомбы. Точный удар с малых высот наносили на высокой скорости, выставляя взрыватели на бомбах со "штурмовым" замедлением до 32 с, чтобы уйти от собственных осколков. Хотя ведомым это и не всегда удавалось: летом 1985 г. в Газни вернулся Ми-24, имевший 18 осколков от бомб ведущего. На пределе боевой нагрузки на Ми-24 подвешивали до 10 "соток", используя многозамковые бомбодержатели МБД2-67у.

Афганцы практически не использовали ПТУР и снимали комплекс "Радуга-Ф" со своих Ми-35

Боекомплект пулемета ЯкБ-12,7

Борттехник Г.П.Кычаков у пулемета ПКТ, установленного на нижней створке двери грузового отсека Ми-24

Точность залпового сброса была невысока, но давала возможность накрывать площадные цели типа лагерей моджахедов. Открывая дорогу десанту, бомбами прошибали толстые стены дувалов, хороня под обломками вражеских стрелков. Другим средством борьбы с ними стали подвесные контейнеры УПК-23-250 с пушками ГШ-23Л, снаряды которых имели большую начальную скорость и прошивали глину стен насквозь, оказываясь куда эффективнее С-5. Бомбы крупного калибра (Ми-24 мог нести до четырех ФАБ-250 или двух ФАБ-500) были необходимы в борьбе с крепостями, сохранившимися во многих местах с незапамятных времен и служившими пристанищем моджахедам. Сложенные из камня или глинобитные со стенами трехметровой толщины, эти сооружения прикрывали входы в селения, развилки дорог и "ласточкиными гнездами" нависали с неприступных скал, оставаясь неуязвимыми для С-5. В июне 1980 г. работа восьмерки Ми-24Д помогла взять "гору воров" Санги-Дуздан под Файзабадом, знаменитую тем, что в свое время с ней не смог справиться сам Александр Македонский. Изрытая норами и пещерами гора веками служила убежищем местным бандам и была превращена моджахедами в крупный лагерь. Пробивая дорогу штурмующим, по горе безостановочно работал "Град", а по ночам подключались вертолеты, выполнявшие рейс за рейсом. Чтобы взять побольше бомб, в кабине оставался один летчик. Все остальные подтаскивали и вешали фугаски.

В августе 1980 г. в боях, вероятно, впервые были использованы объемно-детонирующие авиабомбы, примененные с Ми-24Д для ликвидации засады в каменном мешке Файзабадского ущелья. Зная о проявившемся при испытаниях невысокой надежности подрыва распыленного ВВ, в окутавшее цель маслянистое облако для подстраховки тут же всадила ракеты ведомая пара. ОДАБ сбросили с большей, чем обычно, высоты (300 м), и все же ударная волна догнала вертолеты и чувствительно их тряхнула (как рассказывали летчики, "только зубы лязгнули"). Претензии к ОДАБ оставались до конца войны, на их эффективности сказывались высота и скорость сброса, высокогорье и температура воздуха (по некоторым данным во фронтовой авиации срабатывали от 15 до 50% таких бомб). Их применение с вертолетов было эпизодическим, обычно вместе с зажигательными или фугасными бомбами. При успешном ударе ОДАБ были страшным оружием: на месте бомбардировки "вдым" разносило строения, а десантники находили лишь обожженные трупы, ослепших и оглохших раненых.

Ми-24В на кабульском аэродроме

Для целеуказания, помимо сигнальных ракет и пулеметных трассеров (для обмана, впрочем, использовавшихся и моджахедами), применяли артиллерию и танковые пушки, пускавшие снаряд в сторону цели. Чтобы помочь авианаводчику, в примерном направлении с вертолета стреляли одиночной НАР, по разрыву-ориентиру которой тот уточнял положение цели. При непосредственной поддержке бомбардировку разрешалось выполнять не ближе 1500 м, пуск НАР - не ближе 500 м, а вести пулеметный огонь - 300 м. В бою же враг оказывался рядом, и вертолетчикам приходилось выбивать цели в паре десятков метров от своих.

Перед плановыми ударами летчики изучали местность по картам и данным фоторазведки. Для ориентировки на месте, отказавшись от непрактичной и неточной привязки по координатам, использовали "улитку" - разбивку участков карты-километровки на квадраты небольшого размера, порядка 600x600 м, пронумерованные по спирали. Выйдя по "улитке" в нужный квадрат, летчик получал положение цели с точностью до десятка метров и по указанным приметам отыскивал предмет атаки. В местах, где работать приходилось почти постоянно, обходились вовсе обрывком карты в наколенном планшете с непосредственным районом штурмовки. Ударной группе мог придаваться Ми-8 целеуказания с наводчиком на борту, обычно из афганской контрразведки ХАД, помогавшим сориентироваться в населенном самым разным людом "муравейнике" зеленой зоны и отыскать нужный дом в кишлаке. Разведданные поступали от пленных, своих людей в селениях и бандах или просто покупались (хотя не раз получивший деньги информатор тут же шел к моджахедам, чтобы подзаработать и там, предупредив о налете). Ми-24 сопровождались на задания парой "восьмерок" ПСС, которые вели также фотоконтроль результатов, а при штурмовке важной и защищенной цели проводили доразведку, оценивая возможные ответные действия. В марте 1982 г. силами эскадрильи предстояло уничтожить собравшихся в Асадабаде на сходку вожаков оппозиции. В образцово организованной операции звено Ми-24 отвлекало противника, имитируя атаку в другом месте, еще одна группа блркировапа квартал, где предстояло работать. Наводчик-афганец точно указал дом, на который и навалилась вся эскадрилья. По возвращении "союзник" сразу сбежал, не дожидаясь шумного скандала - уничтоженный дом принадлежал местному начальству, давним кровникам этого афганца, который воспользовался случаем отомстить. В другой раз в Кандагаре случился трагикомический случай: наводчик указал на дом внизу, тут же атакованный с ходу. Бедняга, не знавший русского языка, всего лишь хотел показать свое собственное жилище…

На точности поражения целей сказывались орографические* возмущения воздуха, приземные ветры, различные порывы и потоки, которые подхватывали бомбы и НАР, снося их от цели. Самим летчикам опыт подсказывал больше надеяться на меткий глаз и навык, чем на имеющиеся на Ми-24В автоматический прицел АСП-17В и баллистический вычислитель стрельбы и бомбометания ВСБ-24. Летчик-снайпер Николай Малышев секрет своих успехов раскрывал просто: "Попадать надо, а не целиться!". В Джелалабаде был знаменит оператор Иван Маненок, отлично чувствовавший вертолет и умевший, как никто, сбрасывать бомбы "на макушку" крепостей и в пулеметные гнезда. При штурме кишлаков ему удавалось с маневра укладывать бомбы плашмя точно под стену, добиваясь максимального фугасного действия. Прячась от ударов с воздуха, моджахеды оборудовали укрытия и огневые точки за каменными гребнями. Чтобы выбить их, бомбы "закатывали" туда с кабрирования, этим же методом атаковали цели, защищенные ПВО.

Некоторые Ми-24 вооружались крупнокалиберными НАР С-24 с мощной осколочно-фугасной 123-кг БЧ. Это позволяло поражать цели с дистанции более 2000 м, не попадая под огонь зенитчиков. Вертолетчики п-ка Горшкова с успехом произвели 50 пусков С-24. Но массовым оружием на Ми-24 они не стали, оказавшись доступными только наиболее опытным экипажам: при пуске мощной ракеты пороховой дым накрывал почти весь вертолет, грозя помпажом.

В операциях, когда заранее были известны цели - огневые точки и укрепления, использовали ПТУР. Оператор мог с 1,5-2 км вогнать 35-кг ракету в амбразуру или устье пещеры, особый эффект при этом давали ракеты 9М120 с объемно-детонирующей БЧ, разносившей укрытия изнутри. При пуске по машинам душманских караванов "Штурм-В" давал точность поражения подвижных целей порядка 0,75-0,80 (летчики в докладах сетовали "на малое число подходящих объектов").

В ближнем бою с дистанции 800-1000 м в дело пускали мощный четырех-ствольный пулемет ЯкБ-12,7, который давал плотнейший точный ливень огня, способный разворотить дувал полуметровой толщины. В августе 1982 г. п/п-к Александров, встретив под Кандагаром караван, одной очередью разрубил пополам шедший впереди "командирский" автобус. Однако для работы на вертолете кинематика пулемета с вращающимся блоком стволов и электроприводы наводки оказались избыточно сложными. Установка страдала от пыли, грязи, перегрева, отказывала и система самоподтяга патронной ленты, подведенной со множеством перегибов. После 200-250 выстрелов ЯкБ начинал "плеваться", часто его клинило, и расстрелять без отказа хотя бы 500 патронов считалось уже большой удачей. Рекомендуемый разработчиками огонь короткими очередями не всегда был уместен в горячке боя. Поэтому штатный боекомплект в 1470 патронов урезали втрое, идя на это еще и из экономии веса. Сама концепция "летающей БМП" не оправдала себя: стрелков для ведения огня через бортовые блистеры брали крайне редко, экипажи не хотели воевать на "автобусе с автоматчиками", предпочитая сохранять "летучесть". Ми-24 был все же тяжеловат.

* От греческого "орос" - горы.

Ми-24В заруливает на стоянку. На вертолете демонтирована оптическая система "Радуга-Ф" и узлы подвески ПТУР. Кабул, 1988 г.

Сиденья и броню в грузовом отсеке часто снимали, боевую нагрузку ограничивали парой блоков или бомб, достаточных для большинства заданий, а горючего заправляли не более 2/3 от объема баков. С полной загрузкой выполнялись только 16% вылетов - на "коротком плече" к месту атаки.

Охоту, официально именовавшуюся разведывательно-ударными действиями (РУД) и сводившуюся, в основном, к поиску и ликвидации караванов, вели парой или звеном Ми-24 (менее защищенные и вооруженные Ми-8 для рискованных самостоятельных рейдов выделялись реже, но могли их поддерживать). В указанном разведкой районе вертолеты разворачивались в пеленг под углом 15-20' и прочесывали местность на высоте 1500-1700 м, выдерживая дистанцию 600-800 м, что давало хороший обзор и свободу маневра. Обнаруженный караван останавливали предупредительным огнем и брали в кольцо до подхода досмотровой группы на Ми-8. Под тентами автомобилей все чаще встречались скрытые пулеметы, и вызывавшие подозрение конвои стали расстреливать с ходу, а десанту оставалось собрать трофеи и уничтожить уцелевшие машины. Обычный вариант вооружения Ми-24 для РУД включал пару блоков, два ПТУР и 500-700 патронов к пулемету. В августе 1985 г. силами смешанной группы из звена Ми-24В и двух Ми-8МТ в одном рейде удалось уничтожить 5 ДШК и 2 крупнокалиберные ЗГУ, захватить целыми 4 пулемета и 3 ЗГУ.

Оружейники у НАР С-24

По ночам, когда скрытый темнотой противник начинал чувствовать себя свободнее, поиск вдоль троп и дорог вели парами, для безопасности разойдясь по высоте на 80-100 м. Заметив фары или костры привала и получив подтверждение, что в этом районе нет своих, тутже атаковали. Все решал темп, не позволявший врагу раствориться во тьме. В направлении потухших огней с 2-3 км пускали специальные осветительные НАР С-5-О, "фиксировавшие" положение цели, затем развешивали на парашютах САБы, под которые вертолеты ныряли для удара (позднее боевой заход стали строить над "люстрами", оставаясь невидимыми с земли). Работа по ночам требовала отменной выучки, но давала большой эффект: в апреле 1986 г. по сигналу разведпоста к кишлаку Гаркалай у Кандагара на перехват каравана вылетело звено Ми-24. После одного их захода, не выдержавшие ужаса ночной атаки моджахеды кинулись врассыпную, без боя оставив подоспевшим бронегруппам 6 машин с оружием. В декабре того же года под Баграмом испытывались "ослепляющие" бомбы на основе ФОТАБ, вспышки которых в радиусе 30-50 м на несколько часов выводили противника из строя, лишая зрения.

Важнейшими задачами вертолетчиков являлись высадки десантов, которые приходилось проводить вблизи кишлаков, дорог и в узловых пунктах, облюбованных моджахедами. "Двадцатьче-тверкам" в этих операциях отводилась роль тарана, бомбами и НАР расчищавшего путь Ми-8 и Ми-6. Группу транспортников, иногда насчитывавшую до 60 машин, на маршруте сопровождали 1-2 пары Ми-24, шедшие по бокам колонны с превышением 200-400 м и державшие подопечных" под присмотром до самой посадки.

Идет снаряжение Ми-24 НАР С-8. Баграм, 1988 г.

Высадку предваряли удары артиллерии и самолетов, а сразу после них цели обрабатывали 1 -2 звена Ми-24. С минимальным интервалом, не давая противнику опомниться, на расчищенный участок доставляли десант. Его прикрывали еще несколько пар вертолетов, которые кружили на высоте 1200-1800 м, выбивая уцелевшие огневые точки. Остававшееся на аэродроме дежурное звено находилось в готовности и при необходимости могло сменить отработавшие над полем боя Ми-24. Для прикрытия небольших высадок выделялось минимум звено вертолетов, одна пара которых подавляла ПВО, а другая барражировала выше, контролируя обстановку. В ноябре 1981 г. у Аса-дабада вдогон отходившим после десантирования вертолетам открыл огонь затаившийся пулеметчик. Замыкающий Ми-24 тут же с разворота дал по нему залп С-5С, начиненными тысячами стальных стрелок. Подсев, чтобы забрать оружие, экипаж получил нечастую возможность увидеть результат своей работы: превращенное в груду фарша тело стрелка, облепившее пулемет.

Грозный Ми-24 внушал должное уважение противнику. М-р Анатолий Волков* в мае 1983 г. подТулуканом, израсходовав весь боекомплект, снова и снова продолжал имитировать атаки, разгоняя душманов видом валящейся на них грохочущей хищной машины, и сумел спасти выбиравшуюся из "зеленки" десантную роту. "Мастера психических атак" прозвали "гордымсоколом", а вертолетчикам предписано было впредь на крайний случай оставлять 25% боезапаса.

Еще одной важной задачей вертолетчиков с лета 1980 г. стала проводка автоколонн, занимавшая 15-17% всех вылетов. 40-й армии ежедневно требовались сотни тонн топлива, продовольствия и других грузов, машины с которыми подвергались постоянным нападениям. Чтобы защитить колонны, их сопровождали танки и БТР, в кузовах КамАЗов монтировались скорострельные зенитки ЗУ-23, способные вести огонь почти вертикально по нависающим склонам, а вдоль дорог устроили многочисленные сторожевые посты.

* Волков налетал за "два Афгана" более 900 боевых часов и награжден четырьмя орденами Красной Звезды.

Замена килевой балки. Газни, зима 1985-86 гг.

Обслуживание силовой установки

Поврежденный комплекс «Радуга Ф»

Ремонт законцовки лопасти. Справа борттехник ст.л-нт А.Ю.Матвеев. Кабул, октябрь 1987г.

Боевые действия в районе аэродрома Баграм. Внизу слева, за строениями кишлака, виден разрыв бомбы. Декабрь 1988 г.

Ми-35 афганских ВВС стартует с кабульского аэродрома. Октябрь 1987 г.

Однако гораздо более эффективным оказалось прикрытие с воздуха. Патрулирование над колонной несколько пар Ми-24 вели посменно. Следуя "змейкой" на скорости 150-170 км/ч, вертолетчики просматривали местность на 2-3 км в стороны (дистанции возможного обстрела противника)и проводили разведку впереди по трассе на 5-8 км. Заметив засаду, ее старались атаковать с фланга, заходя вдоль дороги, чтобы не ударить по своим. С целью непрерывного сопровождения автомашин, тащившихся со скоростью 15-20 км/ч, вдоль трасс имелись посадочные площадки для дозаправки и пересменки. Участок от приграничного Термеза до перевала Саланг прикрывали Ми-24 из Кундуза, для которых оборудовали площадки в Хайратоне, Мазари-Шерифе, Ташкургане и Пули-Хумри. Далее колонны принимали вертолетчики Баграма, а вглубь страны проводили экипажи из Джелалабада, Газни и др. авиабаз. И все же каждый год гибли тысячи машин, а профессия шофера была одной из самых рискованных. В апреле 1983 г. на подходе к Кандагару в долине реки Дори 180 грузовиков и сопровождавший их танковый батальон, оказались под огнем из множества засад. На дороге, окруженной кишевшими "духами" дувалами и зарослями, вскоре горели 20 "наливников" и 6 бронемашин. Подошедшие Ми-24 впервые применили 80-мм НАР С-8, разрывы которых на земле приняли за пушечные залпы необычайной кучности и мощи. Колонну удалось довести до места, к радости и самих вертолетчиков: на аэродроме оставалось горючего едва на пару вылетов.

С-8 в 20-зарядных блоках Б-8В20 получили самую высокую оценку. БЧ массой 3,6 кг обладала внушительным фугасным действием, а "рубашка" давала множество 3-граммовых осколков, поражавших в радиусе 10-12 м. Новыми НАР стали заменять С-5, хотя те продолжали использовать до конца войны, несмотря на сетования летчиков, что они годны лишь "пятки духам щекотать" и при пуске "разлетаются тюльпаном". Залп С-5 все же был достаточно эффективен на открытой местности, сами ракеты просты и надежны, а снаряжение блоков занимало немного времени и сил, что являлось первоочередным доводом при 5-6 вылетах в смену. Не последней причиной была и необходимость выработать скопившиеся на складах неисчислимые запасы этих ракет.

Автор благодарит всех, кто откликнулся на его статьи, и предлагает участникам описываемых событий посылать свои воспоминания на его домашний адрес: 310096, Украина, Харьков-96, пр. Героев Сталинграда, 183, кв.107 или в редакцию. Они помогут при подготовке к печати книги о боевых действиях советской авиации в Афганистане.

Вторжение

Часть II. Начало воздушной войны на советско-германском фронте

В боевом строю пикирующие бомбардировщики Ju 87B из St.G.2

Дмитрий Б.Хазанов/ Москва

Продолжение. Начало в «АиВ», №3'96

На направлении главного удара

Самые драматические события утра 22 июня 1941 г. развернулись на центральном участке советско-германской границы. На протяжении 470 км от Гродно до Бреста ее прикрывал Западный особый военный округ. Ему, как и другим приграничным округам, ставилась задача: "…оборонять государственную границу от внезапного вторжения вооруженных сил противника на территорию СССР. Прорвавшиеся через госграницу части противника окружать и уничтожать".[1]

Каждая армия округа с приданной ей смешанной авиадивизией (САД) оборонялась в полосе шириной 150 км. На правом фланге находились войска 3-й армии ген.-л-нта В.И.Кузнецова, в состав которой входила 11-я САД п-ка П.И.Ганичева. Дивизия базировалась в районе Гродно-Лида. Она имела два хорошо подготовленных истребительных авиаполка на И-15бис, И-153, И-16 и один бомбардировочный авиаполк, проходивший переучивание с СБ на Пе-2.

Центральный участок прикрывала 10-я армия ген.-м-ра К.Д.Голубева. Ей придавалась наиболее мощная в округе 9-я САД Героя Советского Союза ген.-м-ра САЧер-ных. Штаб авиадивизии находился в Белостоке - там же, где и штаб армии.

Дивизия перевооружалась на новейшие истребители МиГ-3, которых имела 233 - почти пятую часть самолетов этого типа, поступивших в ВВС Красной Армии до 22 июня 1941 г. На самом близком к государственной границе аэродроме Тарново было сосредоточено более сотни машин, из них свыше половины - МиГи. В то же время в соседних, почти не имевших новой авиатехники, 10-й и 11 -и САД базирование было менее скученным, но все же достаточно напряженным - на аэродромах находилось по 50-70 самолетов.

В условиях нараставшей угрозы нападения Германии командованию советских ВВС требовалось принять самые срочные меры по рассредоточению базирования и маскировке самолетов на аэродромах. Однако в соединениях, округах и даже в руководстве ВВС Красной Армии явно недооценивали необходимость этих мер. Так, приказ НКО от 27 декабря 1940 г. требовал закончить маскировку всех аэродромов, расположенных в 500-км приграничной зоне, к 1 июля 1941 г. Однако работы по выполнению этой задачи велись крайне медленно, и 22 июня были весьма далеки до завершения.[3]

Плохо обстояло дело и с освоением новой техники. К июню 1941 г. 61 пилот считался освоившим МиГ-3, 57 находились в стадии переучивания и 140 вылетели на них самостоятельно. Но отработать боевое применение не успел практически никто. Сами самолеты были еще "сырыми", имели множество производственных и конструктивных дефектов. Так, 2 июня при отстреле в воздухе вооружения на одном из МиГов 124-го ИАП после четырех коротких очередей оторвало лопасть, а затем и весь винт.

Причиной аварии оказались дефекты синхронизаторов. Случаи, подобные данному, докладывались лично командующему ВВС Красной Армии Жигареву и очень тревожили руководство.[4] Поэтому, наряду с МиГами, в авиаполках 9-й САД оставались 156 устаревших истребителей. Не напрасно инженерно-технический состав поддерживал в боеготовом состоянии эти машины: именно на них летчикам вскоре пришлось вылетать по боевой тревоге.

Наконец, на левом крыле округа государственную границу прикрывала 4-я армия ген.-м-ра А.А.Коробкова с приданной ей 10-й САД п-ка Н.Г.Белова. Это авиасоединение состояло из двух истребительных (на И-16 и И-153), одного штурмового и одного бомбардировочного авиаполков. В два последних успели поступить, примерно, по десятку Ил-2 и Пе-2, соответственно, но освоение этих машин только начиналось. Штабы 4-й армии, ее ВВС и 10-й САД находились в Кобрине. Части 10-й САД базировались в Бресте, Кобрине и Пинске. Самолеты располагались весьма скученно и вблизи границы. Так, на полевом аэродроме М.Заводы на удалении всего 20 км от границы базировались 70 штурмовиков И-15биси И-153.

Кроме 9-й, 10-й и 11-й САД, штабу ВВС ЗапОВО подчинялись 43-я НАД, 12-я, 13-я БАД и 3-й дальнебомбардировоч-ный корпус, которые были сосредоточены восточнее меридиана Полоцк-Бобруйск. Всего в ВВС округа насчитывалось 1789 самолетов.[5]

Схема дислокации приграничной группировки ВВС СССР на 22.06.41 г.

За несколько часов до начала войны в ЗапОВО шло командно-штабное учение. В 00 ч 30 мин 22 июня командующему ВВС Западного особого стала известна директива Наркома обороны С.К.Тимошенко и начальника Генштаба Г.К.Жукова, отправленная в приграничные округа незадолго до полуночи.

"1.В течение 22-23.6.41 г. возможно внезапное нападение немцев на фронтах ЛВО, ПрибОВО, ЗапОВО, КОВО, ОдВО. Нападение может начаться с провокационных действий.

2. Задача наших войск - не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения. Одновременно войскам… округов быть в полной боевой готовности, встретить возможный удар немцев или их союзников. 3. Приказываю:

а) в течение ночи на 22.6.41 г. скрытно занять огневые точки укрепленных районов на государственной границе;

б) перед рассветом 22.6.41 г. рассредоточить по полевым аэродромам всю авиацию, в том числе и войсковую, тщательно ее замаскировав;

в) все части привести в боевую готовность. Войска держать рассредоточенно и замаскированно;

г) противовоздушную оборону привести в боевую готовность без дополнительного подъема приписного состава. Подготовить все мероприятия по затемнению городов и объектов;

д) никаких других мероприятий без особого распоряжения не проводить"'.[6]

До войны оставалось менее четырех часов. Штаб сумел за это время передать приказ лишь в 10-ю САД, а остальные соединения никаких распоряжений не получили. Позднее стало известно, что причиной тому была работа диверсионных групп гитлеровцев, повредивших во многих местах линии телефонно-телеграфной связи.

Против ЗапОВО, согласно плану "Барбаросса", была развернута группа немецко-фашистских армий "Центр" ген.-фельдмаршала фон Бока, которую поддерживал 2-й воздушный флот (ВФ) ген.-фельдмаршала Кессельринга. Ударную силу флота составляли 344 двухмоторных бомбардировщика (из них, примерно, половина Не 111Н, а остальные Ju 88A и Do 17Z) и 307 "пикировщиков" Ju 87B. Прикрытие надлежало осуществлять 525 истребителям Bf 109 (большей частью новейшие "F", остальные - "Е") и 87 Bf 1 ЮС. В оперативный состав флота входили также 30 дальних разведчиков (преимущественно Ju 88D) и 83 транспортных Ju 52. Таким образом, 2-й ВФ насчитывал 1376 боевых самолетов, сосредоточенных во 2-м и 8-м авиакорпусах. Кроме этого, в составе флота имелся 261 самолет (в основном Hs 126B), предназначенный для взаимодействия с сухопутными войсками - итого 1637 машин. [7] Поскольку 8-й авиакорпус, действовавший на стыке Прибалтийского и Западного округов, частично сосредоточил свои силы вне центрального направления, то можно сказать, что к началу войны численное преимущество было у ВВС ЗапОВО. Однако немецкая авиация превосходила советскую в качестве боевых машин. Но не это было главным. Первостепенное значение имело то, что люфтваффе накопили опыт и отработали тактику боевых действий в ходе кампаний против Польши, Бельгии, Франции, Англии и др. стран.

О том, как проходили у немцев последние часы перед вторжением, можно узнать из работы [8] германского историка Пауля Карелла*: «…Смеркалось. В штабе генерала Гудериана шла напряженная работа. Завтра перед рассветом - вторжение. Штаб 2-й танковой группы расположился в деревне Вольска Добринска в 15 км от Буга, по которому проходит граница…

Офицеры штаба в своих палатках и автобусах склонились над картами. Никаких переговоров по радио, строжайшее радиомолчание. Телефонные разговоры - только при крайней необходимости. Они и не нужны, потому что нет ни одного нерешенного вопроса. Даже самый трудный из них - как обеспечить взаимодействие с авиацией 2-го ВФ при нанесении первого удара - получил удовлетворительное разрешение.

Дело в том, что командующего 2-м флотом генерал-фельдмаршала Кессельринга, как и начальника генерального штаба люфтваффе генерал-полковника Ешоннека беспокоили большая численность советских ВВС. Они поставили задачу нанести внезапный и сокрушительный удар по советским аэродромам.

*Лауль Карелл - псевдоним Пауля Шмидта, бывшего начальника отдела печати гитлеровского МИДа.

[Немецкий историк Греффрат приводит цитату из выступления генерала Ешоннека: "Те результаты, которых можно добиться, действуя в первые два дня войны против неприятельских сухопутных войск, не идут ни в какое сравнение с ущербом, который способна нанести вражеская авиация, если она останется полностью боеспособной". [9] авт.]

Не просто в немецких штабах решалась проблема: в какой момент утром 22 июня должны стартовать бомбардировщики? Время начала артиллерийской подготовки и наступления пехоты -3 часа 15 мин. - мало устраивало авиацию: на центральном участке еще темно, и поднимать в воздух весь воздушный флот нецелесообразно. Но если ожидать полного рассвета, то тех 30-40 минут, которые пройдут после начала артиллерийской подготовки, окажется советскому командованию вполне достаточно, чтобы вывести из-под удара свою авиацию. Тогда прилетевшие немецкие бомбардировщики увидят лишь пустые аэродромы. Конечно, в составе 2-го воздушного флота имелись опытные в ночных полетах экипажи. Однако перелетать границу до 3 часов 15 мин, чтобы выйти на цель ровно в это время, означало лишить внезапности сухопутные войска. Где выход?

После многочисленных обсуждений к нему пришли командир 8-го авиакорпуса ген. Рихтгофен и признанный лидер истребительной авиации командир 51-й истребительной эскадры подп-к Мельдерс. "Мы подкрадемся к аэродромам на большой высоте, как воздушные разведчики". Было решено, что каждый бомбардировщик наберет максимальную высоту над занятой германскими войсками территорией, а затем в темноте над болотистыми и лесными участками с приглушенными моторами пересечет границу. Точный расчет должен был обеспечить появление бомбардировщиков над советскими аэродромами ровно в 3 часа 15 мин, одновременно с первыми залпами артиллерии.

В штабе Кессельринга сейчас еще раз оценили работу "разведывательной группы OKL" подп-ка Ровеля. Ведь это она, "команда Ровеля", начиная с зимы 1941 г., фотографировала с больших высот западные районы СССР от Прибалтики до Черного моря и обнаружила множество приграничных аэродромов.

Bf 11 ОС активно использовались для ударов по советским аэродромам

Сбитый Не 111Н

Беспримерное по наглости вторжение в воздушное пространство Советского Союза было запланировано OKW, исходя из расчета на безнаказанность. Фюрер, лично поставивший задачу Ровелю, знал: советское правительство, опасаясь спровоцировать войну, не отдаст приказа сбивать германские самолеты. А дипломатические каналы дадут имперскому министру иностранных дел фон Риббентропу возможность для любых маневров…

На столе в штабном автобусе Кессельринга теперь лежали карты, на которых были нанесены данные о советских приграничных аэродромах. Командующий последний раз уточнял информацию со своими подчиненными. Окончательное решение гласило: против каждого советского аэродрома направить три бомбардировщика с экипажами, имеющими опыт ночных полетов. В тревожной тишине был зачитан приказ фюрера: "К солдатам Восточного фронта…».

При ударах по аэродромам ВВС Западного округа немецкая авиация основные усилия направила на уничтожение баз 9-й САД, где имелась наиболее качественная авиационная техника. Фашисты охватили дивизию с трех сторон. Разрывы немецких бомб разорвали мирную тишину раннего утра в Себурчине, Высоке-Мазовецке, Тарново, Долубово. Далеко не все эти удары оказались смертельными - после первого налета немало боевых машин уцелело. Однако командир дивизии Черных растерялся и не принял никаких мер по рассредоточению материальной части. В результате новейшие самолеты гитлеровцы добили в последующих налетах. [10] Всего дивизия лишилась 347 самолетов из 409 имевшихся.[1 1]

Командующий 2-м воздушным флотом Кессель-ринг (справа) с Гитлером и Герингом

Командующий 8-м авиакорпусом В. фон Рихтгофен (второй справа) с офицерами своего штаба

Командующий ВВС ЗапОВО И.И.Колец (довоенное фото)

Экипаж СБ-2М-103: летчик командир звена мл.л-нт И.М.Левчин, штурман л-нт П.Н.Полосухин, бортстрелок (неизвестен)

* Приказ о маскировке аэродромов, войсковых частей и важных военных объектов округов №0042 19 июня 1941.

По маскировке аэродромов и важнейших военных объектов до сих пор ничего существенного не сделано.

Аэродромные поля не все засеяны, полосы взлета под цвет местности не окрашены, а аэродромные постройки, резко выделяясь яркими цветами, привлекают внимание наблюдателя за десятки километров.

Скученное и линейное расположение самолетов на аэродромах при полном отсутствии их маскировки и плохая организация аэродромного обслуживания с применением демаскирующих знаков и сигналов окончательно демаскируют аэродром.

Современный аэродром должен полностью слиться с окружающей обстановкой,-и ничто на аэродроме не должно привлекать внимания с воздуха…

Приказываю:

/.; К 1.7.41 "г. засеять все аэродромы травами под'цвет окружающей местности, взлетные полосы пбкрасип и имитировать всю аэродромную обстановку соответственно окружающему фону.

2. Аэродромные постройки до крыш включительно закрасить под один стиль с окружающими аэродром постройками. Бензохранилища зарыть в землю и особо тщательно замаскировать.

3. Категорически воспретить линейное и скученное расположение самолетов; рассредоточенным и замаскированным расположением самолетов обеспечить их полную ненаблюдаемость с воздуха.

4. Организовать к 5.7.41 г. в каждом районе авиационного базирования 500-км приграничной полосы 8-10 ложных аэродромов, оборудовать каждый из них 40-50 макетами самолетов…

7. Проведенную маскировку аэродромов, складов, боевых и транспортных машин проверить с воздуха наблюдением ответственных командиров штабов округов и фотосъемками: Все вскрытые ими недочеты немедленно устранить.

8. Исполнение донести 1.7 и 15.7.41 г. через начальника Генерального штаба.

Народный комиссар обороны СССР Маршал Советского Союза С. Тимошенко Начальник Генерального штаба Красной Армии генерал армии Г.Жуков

Разгромленный советский аэродром в Прибалтике. На переднем плане Gloster Gladiator Mk.l ВВС РККА, ранее принадлежавший ВВС Литвы

Сергей Александрович Черных был отважным истребителем. Командуя звеном добровольцев в Испании, он одержал три победы. Ему первому среди советских летчиков удалось сбить новейший "Мессершмитт" Bf 109B [12], за что в последний день 1936 г. он, лейтенант 61-й истребительной авиаэскадрильи, был удостоен звания Героя Советского Союза. В то время всех, кто получил "Золотую Звезду", можно было пересчитать по пальцам. Вернувшись на Родину, Черных быстро выдвинулся. Закончив перед войной академию Генерального штаба, он стал одним из первых авиационных генералов. Судя по результатам предвоенных инспекций, его 9-я САД была одной из лучших.[13] А дальше судьба комдива не пощадила: первая растерянность оказалась последней, его обвинили в преступном бездействии, арестовали и 27 июня расстреляли.

В частях 9-й авиадивизии имелось немало хорошо подготовленных летчиков и командиров. И хотя первый бой оказался полностью проигран, ряд авиаполков поначалу смог оказать достойное сопротивление. Так, командир 129-го ИАП к-н Ю.М.Беркаль, услышав артиллерийскую канонаду, сразу, на свой страх и риск, объявил боевую тревогу. Уже в 4 ч 05 мин три эскадрильи были в воздухе и вступили в бой, после которого заявили об уничтожении трех немецких самолетов. (По одному Не 111 записали на свой счет летчики А.Соколов, А.Кузнецов, В.Николаев.[14]) Когда горючее было на исходе, и советские истребители заходили на посадку, то четвертая (резервная) эскадрилья успешно прикрыла своих товарищей. Но и этот полк во второй половине дня 22 июня потерял много своих истребителей. Забегая вперед, хочу отметить, что 129-й ИАП и в дальнейшем действовал стойко и отважно. 6 декабря 1941 г. он среди первых стал гвардейским [15] и продолжал успешно сражаться вплоть до дня Победы.

Основная роль в уничтожении советской авиации в районе Белостокского выступа принадлежала соединению истребителей-бомбардировщиков. Сбросив бомбы с небольшой высоты, Bf 109 и Bf 110 затем несколькими заходами штурмовали стоянки советских машин. Вот сообщение из военного дневника 1-й группы скоростной бомбардировочной эскадры (I/SKG.210, командир к-н В.Шенк (W.Schenk)) за 22.06.41 г.: "Сегодня сделали сотню боевых вылетов. Майор В.Шторп (W.Storp) после очередного вылета устроил на земле скандал, т.к. его сигналы к сбору больше не принимались во внимание, и летчики вели свою собственную войну. Некоторые экипажи совершили в этот день по шесть боевых вылетов. В совокупности эскадра совершила 13 налетов на 14 аэродромов и уничтожила 344 самолета на земле и сбила восемь самолетов в воздухе…".[16]

На правом фланге фронта п-к Гани-чев, командир 11-й смешанной АД, уже около 3-х часов утра получил тревожные сигналы из штаба 122-го ИАП: там отчетливо слышали шум танковых моторов. Незамедлительно объявив тревогу, Га-ничев на своем И-16 вылетел в сторону Гродно.

122-й ИАП успел поднять в воздух до появления бомбардировщиков 53 "ишака" и "чайки". Лишь 15 самолетов, в основном неисправных, не смогли взлететь и были уничтожены. Советские летчики заявили о сбитии 4 Do-17 из состава KG.2. Гитлеровцам не удалось уничтожить все главные объекты базы.

Приземлившись и объективно оценив обстановку, Гани-чев приказал 122-му ИАП перебазироваться на аэродром Лида, где находился командный пункт дивизии. Такое решение было верным, но вскоре и по этой авиабазе немецкие бомбардировщики нанесли удар. Много стоявших на земле самолетов загорелось, а один из осколков смертельно ранил комдива.[14] В следующем налете был ранен вступивший в командование 11-й САД подп-к Юзеев. Над аэродромами дивизии до вечера не затихали бои. Летчики 122-го и 127-го истребительных полков заявили об уничтожении 17 Bf 109, 11 Bf 110 и 7 Ju88.[17]

Беда советских авиаторов в начале войны состояла в том, что они не имели возможности для аэродромного маневра. Так, все шесть аэродромов 11 -и САД подверглись почти одновременным ударам небольших смешанных групп немецких самолетов, а тыловые аэродромы, на которые можно было бы отвести авиацию, не успели построить.

В 10-й САД два полка полностью потеряли всю материальную часть. 74-й ШАП подвергся не только авиационным налетам, но и артиллерийскому обстрелу, т.к. находился всего в 14 км от госграницы. Ворвавшиеся на аэродром немецкие танкисты обнаружили восемь сгоревших или слегка поврежденных Ил-2, которые еще не были известны гитлеровскому командованию.

Аэродром 39-го СБП подвергся 4 атакам, в результате чего полк потерял 43 СБ и 5 Пе-2. После первого налета 18 СБ сумели взлететь и в 7 ч утра атаковали немецкие танковые и моторизованные части, переправлявшиеся через Буг. По крайней мере одно прямое попадание в переправу было зафиксировано. Этот относительный успех обошелся очень дорого. Немцы пишут, что им удалось сбить все 18 бомбардировщиков на обратном пути.

Многие советские самолеты были быстро уничтожены потому, что стояли скученно и без всякой маскировки

Уничтоженные немецкой авиацией И-16 и УТИ-4 122-го ИДП на аэродроме в Лиде

Экипаж Bf 11 ОС из Stab.StGI готовится к боевому вылету

Такие потери были результатом того, что истребители 10-й САД не смогли прикрыть свои ударные самолеты. 123-й ИАП, считавшийся хорошо организованной и тактически сколоченной частью, самоотверженно защищал Кобрин. Его командир м-р Б.Н.Сурин несколько раз вылетал в бой. В последней схватке он получил тяжелое ранение и разбился. Видимо, наименьшие потери в личном составе понес 33-й ИАП, в котором погиб только л-т С.Гудимов. Буквально накануне войны в полк поступил приказ: подготовиться к смене материальной части. Примерно, в 3 ч утра 22 июня командиру полка Н.Акулину позвонили, якобы из штаба дивизии, и приказали осветить аэродром. Командир усомнился и, как оказалось, не зря: никто такого приказа не давал. Не прошло и часа - полк в полном составе вылетел отражать налеты на Брест. Успешно проведя воздушный бой, летчики готовились к следующему. В этот момент большинство самолетов стали жертвой "мессершмиттов". По свидетельству генерала Г.Н.Захарова, "штурмующие Bf 109 не давали поднять головы, а когда ушли, двадцать самолетов оказалось сожжено и выведено из строя ".[12]

Экипажу этого Ju 88A повезло. Получив серьезные повреждения в бою, их самолет дотянул до своего аэродрома

22 июня 10-я САД потеряла 180 само-: летов из 231, а 11-я - 127 из 199. Эти i соединения, как и 9-я авиадивизия, оказались небоеспособны, и их вывели на переформирование.

На счету немецкой эскадры JG.51 к вечеру числились 129 советских самолетов, уничтоженных на земле, 57 сбитых бомбардировщиков и 12 истребителей, из них 4 записал в свой актив подп-к В.Мельдерс(\Л/.Мо1с!ег5). В журнале боевых действий JG.51 можно прочесть: "Упрямство русских пилотов вошло в поговорку, они не уклонялись от огня зенитной артиллерии и не делали никаких защитных маневров, когда на них пикировали немецкие истребители. Их потери были огромными. Часто не удавалось уцелеть ни одному самолету из группы, участвовавшей в налете. Но они прилетали все снова и снова. Следует ли этим восхищаться, как презрением к смерти, или качать головой из-за бессмысленности их жертвы? Это поведение - один из наибольших секретов русской души".[16]

Всего за первый день ВВС Западного фронта произвели 1896 самолето-вылетов.[18] Фактически, с учетом первых потерь, это соответствовало двум вылетам на каждый самолет. Обстановка же требовала 3-4. Но осуществить это не удалось не только из-за непрекращающихся налетов вражеской авиации, но и по причине потери штабом ВВС фронта управления авиачастями. Уже по приказу №1 (9 ч 30 мин) командующий ВВС Западного фронта ген.-м-р И.И.Копец привлек авиацию для удара не массированно, а рассредоточенно, передав 9-ю, 10-ю и 11-ю авиадивизии в оперативное подчинение командующим общевойсковыми армиями. Это решение оказалось грубой ошибкой, т.к. главные силы авиации округа фактически оказались вне его распоряжения. Части не имели указаний о порядке выхода из-под удара, а их командиры часто не знали, что происходит на других аэродромах. Положение усугублялось диверсионными действиями противника, нарушившего всю проводную связь штаба ВВС фронта.

Achtung! Russisch Bomber!…

34-летний генерал Колец был храбрым летчиком-истребителем. Однако приобрести необходимый опыт командования столь крупным авиационным объединением он не успел. Службу в ВВС Колец начинал, как и многие другие: окончив курсы военных летчиков, он 7 лет служил в строевых авиачастях. Затем добровольцем воевал в Испании, командуя истребительной эскадрильей. За личную храбрость был удостоен звания Героя Советского Союза. В 1938 г., сразу по возвращении из Испании, получил назначение на пост заместителя командующего ВВС Ленинградского военного округа. Возглавляя ВВС 8-й армии, Колец участвовал в "зимней войне" с Финляндией. Вскоре после нее он возглавил ВВС ЗапОВО, где имелось почти 2000 самолетов! Став командующим, Копец преимущественно занимался контролем переучивания летного состава, часто сам пилотировал истребитель. В округе была в значительной степени упущена работа по организации управления авиацией. Усугубила положение болезнь начальника штаба ВВС округа п-ка С.А.Худякова -он находился в госпитале в Москве. Его заместитель по тылу п-к П.М.Тараненко, исполняющий обязанности начальника штаба в роковое утро [14], недостаточно знал авиасоединения и не имел опыта оперативной работы.

И.И.Копец с середины дня 22 июня активно использовал бомбардировочную авиацию 12-й, 13-й БАД и 3-го дальнебомбардировочного корпуса. Практически все вылеты проходили без прикрытия истребителями. В ряде случаев самолеты смогли пробиться к целям. Так, группе из 207-го авиаполка подп-ка Г.В.Титова удалось добиться прямых попаданий с высоты 1000 м в механизированные колонны. В некоторых местах бомбами были повреждены переправы, что привело к задержке выдвижения немецких войск. О психологическом эффекте налетов свидетельствует запись в дневнике унтер-офицера из танковой группы генерала Г.Гудериана: "…22.06.41 г. Около 20 неприятельских бомбардировщиков атакуют нас. Падают бомба за бомбой, мы прячемся за танки. Мы продвинулись на несколько сот метров, и опять со всех сторон раздаются взрывы. Наших истребителей не видно. Война с русскими будет тяжелой…".[19] Но цена, которую пришлось заплатить экипажам бомбардировщиков, была непомерно высока.

Так, в 96-м дальнем бомбардировочном полку из 70 ДБ-ЗФ, совершавших первый боевой вылет, один взорвался при взлете из-за ошибок в пилотировании, 22 не вернулись с задания, а большинство прилетевших имели повреждения. [14]

Официальная статистика потерь ВВС Западного фронта в первый день войны: 528 самолетов погибли на аэродромах, 133 были сбиты вражескими истребителями, 18 - зенитками, 53 не вернулись с боевого задания по невыясненным причинам. Кроме того, в катастрофе разбился 1 самолет, 2 потерпели аварии и 3 совершили вынужденные посадки. Итого потери составили 738 самолетов [20], или почти половину численности ВВС фронта. Узнав об этом, генерал Копец застрелился…

По донесениям участвовавших в боях советских пилотов, им удалось уничтожить 143 вражеских самолета, в том числе 32 Bf 109 и 15 Bf 1Ю.[21] По немецким данным, люфтваффе в полосе группы армии "Центр" потеряли всего 12 самолетов. Обстановка в воздухе сильно сказывалась на положении наземных с войск. Поспешно выдвигающиеся к границе красноармейские части не смогли взять с собой достаточного количества запасов, а систематические бомбежки ощутимо затрудняли снабжение. Как только советское командование организовывало сопротивление, немцы немедленно призывали на помощь авиацию, наносившую сильнейшие удары. Значительная роль при этом отводилась пикировщикам Ju 87, которые почти не участвовали в разгроме аэродромов, но нанесли большие потери наземным войскам. Если другие бомбардировщики и тяжелые истребители действовали мелкими группами, а подчас и в одиночку, то "Штуки" применялись массированно, сбрасывая бомбы, как правило, с крутого пикирования. Прикрывали их Bf 110 из состава 2G.26. Вот только одно из боевых донесений командующего 4-й армией генерала Коробкова (отправлено в штаб фронта в 11 ч 55 мин): "…Противник превосходит в воздухе, наши авиаполки имеют (30-40% личного состава) потери. Штаб армии, штаб 28 корпуса также бомбили… Прошу задержать продвижение противника с брестского направления авиацией".[22]

Советские штабы объясняли перевес противника в воздухе неполной исправностью материальной части и недоукомплектованностью личным составом. С учетом соединений 3-го авиакорпуса ДВА в боях на Западном фронте могли участвовать 1086 экипажей.[23] Из немецких документов следует, что во 2-м ВФ в воздух могло подняться несколько меньше экипажей [24], но они не задерживались на земле, действуя с большим напряжением, что позволяло постоянно создавать перевес в воздухе на направлениях главных ударов.

8-й авиакорпус генерала Рихтгофена буквально свирепствовал в воздухе. Немцы беспрестанно бомбили Гродно. В первый день войны ни один город не подвергался столь сильным ударам авиации. Германские летчики бомбили и прилегающие к городу районы. К 13 часам на Немане остался только один неповрежденный мост. Многочисленные узлы связи оказались разрушенными настолько сильно, что восстанавливать управление войсками пришлось через делегатов связи.

Эти МиГ-3 достались гитлеровцам прямо в заводских ящиках

Поврежденный СБ-2М-103

Немецкое командование было удовлетворено действиями своей авиации. Начальник генерального штаба сухопутных войск генерал Гальдер в этот день записал в своем дневнике: "13.30, из оперативного отдела доложили: Командование ВВС сообщило, что люфтваффе уничтожили 800 самолетов противника (в том числе 2-й воздушный флот - 300 самолетов)… Немецкие потери до сих пор составили 10 самолетов…".

К вечеру в дневнике появилась запись: "Командование ВВС сообщило, что за сегодняшний день уничтожено 850 самолетов противника, в том числе целые эскадрильи бомбардировщиков, которые, поднявшись в воздух без прикрытия, были атакованы нашими истребителями и сбиты".[25]

Анализ обстановки был дан в донесении командования 9-й армии штабу группы армий "Центр", представленном 22 июня в 20 ч 30 мин.

"Обстановка в воздухе.

Сильных налетов не было. Наша авиация во всех отношениях превосходит русскую. Оперативная и тактическая воздушная разведка нигде не встречала существенных препятствий (из предыдущего донесения 4-й армии следовало, что она потеряла всего один самолет-разведчик).

Пока еще нельзя с уверенностью сказать, будут ли русские до конца сражаться вблизи границы или же отойдут, чтобы принять бой на тыловых позициях. В любом случае ясно, что в тактическом отношении они застигнуты врасплох. Против факта готовящегося планомерного отхода говорит содержание многочисленных перехваченных радиограмм, показания пленных,неуверенные действия авиации и то, что пока все мосты попали в наши руки невредимыми… ".[26]"

Архивные источники и литература

1. ЦАМО, ф.553, оп.5908, д.1, лл.1-10

2. ЦАМО, ф.208, оп.268301, д.1, лл.3-5

3. Г.А.Пшеняник. Советские ВВС в борьбе с немецко-фашистской авиацией в летне-осенней кампании 1941 г. М., 1961

4. ЦГАНХ, ф.8044, оп.1, д.652, л.99

5. ЦАМО, ф.35, оп.107559, д.5, лл.116-233

6. Г.К.Жуков. Воспоминания и размышления. Т.1. М., 1988

7. Groehler О. Geschishte des Luftkriegs. Berlin, 1981

8. Carell P. Hitler's War on Russia. London, 1971, vol.1

9. Мировая война 1939-1945 гг. Сборник статей. Пер. с немецкого. М., 1957

10. ЦАМО, ф.208, оп.2683, д.47, л.44

11. Авиация и космонавтика СССР. М., 1968

12. Г.Н.Захаров. Я-истребитель. М., 1985

13. ЦАМО, ф.290, оп.3284, д.1, лл.1-7

14. Н.С.Скрипко. По целям ближним и дальним. М., 1981

15. А.В.Федоров. Авиация в битве под Москвой. М., 1975

16. Nowarra H.J. Luftwaffen Einsats "Barbarossa" 1941. Podzum, 1989

17. ЦАМО, ф.35, on.11285, д.233, лл.1-16

18. ЦАМО, ф.35, оп.225930, д.8, л.1

19. ЦАМО, ф.229, оп.3814, д.35

20. ЦАМО, ф.35, оп.3802, д.19, л.70

21. ЦАМО, ф.35, оп.3802, д.15, л.80

22. ЦАМО, ф.318, оп.4631, д.6, лл.28-29

23. ЦАМО, ф.35, оп.11282, д.26 лл.170-195

24. U.Balke Der Luftkrieg in Europa Bd 1, Koblenz, 1989

25. Гальдер Ф. Военный дневник. Пер. с немецкого. М., 1971

26. ЦАМО, ф.35, оп.12462, д.547, л.15

"Восьмерка". Первый "летающий кит" Антонова

Окончание. Начало в "АиВ", №3'96.

Вячеслав М.Заярин/ "АиВ" Фото из архива автора

Внедряемый в серийное производство на Ташкентском авиазаводе транспортный самолет Ан-8 по конструкции принципиально отличался от выпускавшегося там ранее Ил-14. В ходе запуска "восьмерки" пришлось осваивать новые техпроцессы: штамповки и ковки крупногабаритных деталей, прессования длинномерных профилей, химфрезеро-вания обшивок, изготовления рельсов и кареток закрылков, сварного каркаса фонаря кабины пилотов и др. В мае 1957 г. создали специальный цех для изготовления крупногабаритных и длинномерных деталей. Расширили и производственные помещения сборочных цехов на территории "Б"*.

Приказом ГКАТ** от 29 июля 1959 г. для эффективного обеспечения серийного производства Ан-8 на Ташкентском авиазаводе был организован филиал антоновского КБ. Из Киева в Ташкент прибыли: В.Ф.Ерошин (начальник филиала), В.А.Бессонов, В.А.Привалихин, Я.Н.Приходько, Б.Н.Щелкунов, В.Т.Чмиль и другие. Вскоре численность ташкентского филиала ГСОКБ-473 достигла 150 человек.

К концу 1958 г. завод выдал 10 серийных Ан-8. В последующие годы производство самолета шло нарастающими темпами, так, в 1960 г. было построено уже 75 машин. Общий выпуск "восьмерок" за четыре года серийного производства (1958 - 1961 гг.) составил 151 экземпляр.

Усиливающие накладки на фюзеляже Ан-8 в зоне винтов имеют различную конфигурацию по правому и левому бортам

Машинам постройки 1958-59 гг. присваивались серийные номера, состоящие из семи цифр. Первая цифра (8 или 9) указывала на год выпуска, последующие три пары цифр, соответственно, обозначали номер предприятия-изготовителя (для Ташкентского авиазавода - 34), номер серии и номер самолета в серии. К примеру, одна из машин, выпущенных в 1959 г., имела номер 9340204. С 1960 г. самолеты получают буквенно-цифровые серийные номера: за первой цифрой (О или 1), указывающей на год постройки, следовала обозначающая серию буква (от А до Ж-для машин 1960г. выпуска иЗ,И,К-1961 г.), далее-две пары цифр (номер завода и номер самолета в серии). Такое изменение нумерации Ан-8 было обусловлено тем, что завод в то время уже разворачивал производство АН-12, которым присваивались цифровые серийные номера.

С 1959 г. первые "восьмерки " стали поступать в 374-й и 229-й ТАП 12-й Краснознаменной Мгинской ВТАД***, базировавшиеся, соответственно, в г.Туле и г.Тейково Ивановской обл. В 1961 г. машину получили еще два полка: в Кре-чевицах под Новгородом и в Завитинске под Читой.

Освоение Ан-8 в строевых частях проходило непросто. За первые три года эксплуатации было потеряно пять самолетов этого типа. Так, 14 октября 1959 г. при заходе на посадку под Тулой потерпела катастрофу машина № 8340205. Причина -ошибка в пилотировании. Тем не менее, решая задачи ВТА, "восьмерка" раскрывала и свои положительные качества. К примеру, в ноябре 1959 г. при транспортировке военных грузов с раскисших аэродромов Белоруссии была продемонстрирована "вездеходность" этого самолета. Для летного и наземного состава машина была "желанной" и за 100 л спирта, используемых в противообледенительной системе воздушных винтов.

* Бывший ремонтный завод ГВФ на Комендантском аэродроме. На этой территории сейчас размещается ТАПО им. В. П. Чкалова. Авиапроизводство в Ташкенте было развернуто после эвакуации туда из г.Химки (Московская обл.) в октябре-ноябре 1941 г. завода № 84 ГВФ. Эвакуированное предприятие было размещено на 4-х площадках: в помещениях полиграфкомбината, на территории деревообрабатывающего завода Чирчик-строя, на складах текстильного комбината, в зданиях и ангарах ремзавода ГВФ.

** ГКАТ- Государственный комитет СССР по авиационной технике.

*** ТАП - транспортный авиаполк; ВТАД -военно-транспортная авиационная дивизия.

В процессе эксплуатации "восьмерки" дорабатывались. Для повышения автономности самолета в левом обтекателе шасси был установлен турбоагрегат ТГ-16. Демонтировали противошто-порные фюзеляжные интерцепторы, т.к. эффективность их оказалась невысокой. Обшивку бортов в зоне воздушных винтов дополнительно усилили внешними накладками. Эти заметно выделяющиеся металлические полоски стали "визитной карточкой" машины.

Наиболее массовое применение Ан-8 состоялось в 1962 г. во время проведения на территории Польши и ГДР учений "Стальной щит" войск стран-участниц Варшавского договора. К 1970 г. 80 из поступивших в эксплуатацию "восьмерок" было уже списано. Оставшиеся начали передавать в ВМФ, ПВО и транспортные подразделения ряда министерств (МАП, ГА, МРП). Самолеты использовались авиазаводами Новосибирска, Омска, Куйбышева, Иркутска, Комсомольска-на-Амуре, Арсеньева и Ульяновска. Некоторые из них летали еще 20 лет.

Гражданская эксплуатация Ан-8 также происходила не без происшествий. 11.10.90 г. произошла катастрофа машины № ОВ3420, принадлежавшей Новосибирскому авиапроизводственному объединению им. В.П.Чкалова. Полгода спустя, 16.05.91 г., на посадке в Иркутске разбился самолет № 133430 из Комсомольска-на-Амуре. Из-за ошибки пилотирования произошло столкновение с землей при крене 70". Погибли два человека. Последняя катастрофа случилась 30 сентября 1994 г. в аэропорту Чайбуха Магаданской обл. Ан-8 № ОА3460 ар-сеньевского авиапредприятия "Прогресс" упал после взлета, похоронив 7 человек из 21, находившегося на борту. Причина катастрофы - взлет с застопоренными рулями.

К настоящему времени почти все Ан-8 списаны. Самолет № 9340504, окончивший свою службу в ПВО Закавказского ВО, был передан в музей ВВС в Монино. Один Ан-8 стоит на аллее Трудовой славы ТАПО им В.П.Чкалова. Продолжают эксплуатироваться 5 "восьмерок". Они принадлежат российским коммерческим авиакомпаниям и летают в странах Ближнего Востока. Использовать Ан-8 над территорией самой России запрещено. Эпизодически эти самолеты бывают в Киеве, прилетая для продления ресурса на АНТК им. О.К.Антонова. На базе Ан-8 были построены две опытные машины и разработано несколько интересных нереализованных проектов.

В 1959 г. одну из серийных "восьмерок" переоборудовали в вариант топли-вовоза. Этот самолет, получивший обозначение Ан-8Т, позволял транспортировать все виды автомобильных, авиационных и ракетных топлив. В зависимости от задачи грузовая кабина оборудовалась двумя цистернами (по 5300 л) для нефтепродуктов либо спецемкостью (объем - 5000 л, вес брутто - 8000 кг) для окислителей на основе азотной кислоты, либо резервуаром (вес брутто -11000 кг) для жидкого кислорода. Необходимость обеспечения пожаробезопасности и защиты конструкции от агрессивного воздействия паров окислителей потребовала проведения специальных мероприятий. Грузовую кабину оборудовали системой пожаротушения. Топливные емкости оградили специальным кожухом. Свободное пространство между емкостями и кожухом предусматривалось продувать организованным потоком воздуха. Однако все проблемы по-жароопасности и токсичности не были решены, поэтому Ан-8Т так и остался в единственном экземпляре.

* Аэродром летно-испытательной и доводочной базы антоновского КБ.

Погрузка автомашины ЗиЛ-151 с использованием трапов

Другая опытная машина Ан-8РУ представляла собой серийный самолет № 133470, в хвостовой части которого установили два пороховых ускорителя СПРД-159 тягой по 4300 кгс каждый. Доработка была выполнена в 1963 г. на Ташкентском авиазаводе по инициативе конструктора антоновского филиала Х.Г.Сарымсаковаипри поддержке самого ОКБ. Цель - повысить взлетную массу самолета до 42 т с сохранением его скороподъемности при взлете с одним отказавшим двигателем. Машина прошла совместные ВВС и ГКАТ государственные испытания. Однако 16 сентября 1964 г. в 16 ч 45 мин на аэродроме Гостомель* при взлете с имитацией отказа двигателя Ан-8РУ потерпел катастрофу.

Через 20 с после начала взлета на скорости 220 км/ч были включены оба ускорителя, а еще через 6 сек отключен левый двигатель. Однако воздушный винт, перешедший на режим авторотации, автоматически не зафлюгировался. Экипаж не смог рулями парировать прогрессирующие крен и скольжение. На удалении 1850 м от места старта самолет с левым креном 70-80* столкнулся с землей и взорвался. Погибли все члены экипажа: А.Ф.Митронин (командир), А.М.Цыганков (второй пилот), В.Н.Попов (штурман-испытатель), П.С.Мельниченко (бортрадист), Н.А. Петрашенко (бортмеханик), Б.Л.Склярский (инженер-экспериментатор), Г.С.Карпинский (инженер-экспериментатор). Это была первая катастрофа в ОКБ. Работы по Ан-8РУ не возобновлялись.

Модель изделия "Н" - пассажирского варианта Ан-8

Шасси Ан-8

Испытательный полет Ан-8 (зав. № 9340305) с зафлюгированным левым винтом. Командир экипажа В.Н.Давыдов. Лето 1959 г.

Ан-8 успешно эксплуатировался и с грунтовых аэродромов

Среди нереализованных проектов в наибольшей степени был проработан пассажирский вариант самолета, имевший обозначение "Н". Эта машина разрабатывалась одновременно с базовым транспортно-десантным самолетом "П" согласно тем же постановляющим документам. Самолеты отличались только конструкцией фюзеляжа: пассажирский вариант имел удлиненный герметичный фюзеляж круглого поперечного сечения, в котором размещались 57 пассажиров или 30-46 - в условиях повышенного комфорта. Примечательно, что кресла в салоне устанавливались спинками вперед, что повышало безопасность пассажиров во время аварийной посадки.

Предусматривалась возможность переоборудования этого самолета в транспортный с максимальной грузоподъемностью 7700 кг. Поэтому в хвостовой части фюзеляжа имелся грузолюк, используемый в пассажирском варианте для загрузки багажа.

По расчетам самолет "Н" имел следующие основные ЛТХ: максимальная скорость 650-700 км/ч; дальность полета (с нагрузкой 4 т) 3500 км; потолок 9000-11000 м; длина разбега/пробега 650 м; максимальная взлетная масса 39 т.

Работы по машине были прекращены на стадии натурного макета. Определенную роль в этом сыграл Н.С.Хрущев, в то время первый секретарь ЦК КПСС, который, ознакомившись летом 1955 г. с макетом изделия "Н", высказал пожелание разработать для большей безопасности 4-двигательный пассажирский самолет.

В периоде 1959 по 1964 гг. разработаны в объеме эскизного проекта следующие модификации Ан-8: противолодочный (Ан-8М), учебно-штурманский (Ан-8Ш) и поисково-спасательный (Ан-8ПС).

Ан-8М разрабатывался по Постановлению СМ СССР от 20 июня 1958 г.

Самолет предназначался для поиска, обнаружения и уничтожения подводных лодок. С этой целью Ан-8М должен был быть оснащен специальной аппаратурой и вооружен глубинными бомбами, для сброса которых предусматривались бом-болюки в грузовом полу. В экипаж самолета вводился оператор, обслуживающий поисковую аппаратуру.

Работы по Ан-8Ш проводились согласно Постановлению СМ СССР от 18 марта 1959 г. Ан-8Ш - самолет для группового обучения самолетовождению курсантов и штурманской тренировки летного состава в строевых частях. В грузовом отсеке планировалось разместить 18 дополнительных рабочих мест: 16 из которых - для обучаемых, а 2 - для штурманов-инструкторов.

Ан-8ПС, проектирование которого проводилось в соответствии с Постановлением СМ СССР от 31 июля 1959 г., предназначался для обнаружения и оказания помощи людям, терпящим бедствие на море или в труднодоступной местности. В различных вариантах самолет мог оказать помощь от 240 до 675 пострадавшим. Решение этой задачи предполагалось осуществлять путем парашютного десантирования спасательных команд, плавсредств, продовольствия, медикаментов и т.д.

Создание "восьмерки" определило главное направление дальнейшей деятельности антоновского ОКБ - разработка специализированных транспортных самолетов. За Ан-8 последовали более крупные "летающие киты": Ан-12, Ан-22, Ан-124иАн-225.

Краткое техническое описание Ан-8

Ан-8 - свободнонесущий высокоплан цельнометаллической конструкции. Экипаж самолета состоит из 6 человек: двух летчиков, штурмана, бортрадиста, бортмеханика и кормового стрелка.

Фюзеляж полумонококовой конструкции из Д16Т. Поперечное сечение центральной части фюзеляжа - со скругленными нижними углами и закругленной верхней частью. Каркас состоит из 71 шпангоута Z-образного сечения и 90 стрингеров. Конструктивно разделен на 4 отсека: передний герметичный отсек, где размещены кабины штурмана, пилотов и сопровождающих; негерметичные грузовой и люковый отсеки; герметичный кормовой отсек с кабиной стрелка. Пол и борта пилотской кабины в зоне рабочих мест летчиков оснащены броней марки АПБЛ-1 толщиной 8 мм. Кресла летчиков имеют 16-мм бронеспинки и 25-мм бронезаго-ловники.

Крыло - трапециевидное, двухлон-жеронное из Д-16Т. Конструктивно состоит из центроплана и отъемных частей: двух средних и двух консольных. Угол установки крыла +4°, крутка отсутствует. Поперечное "V" (по задней кромке) - 0'. Между лонжеронами крыла расположены мягкие топливные баки: 16 - в средних частях и 4 - в центроплане. Каждая средняя часть крыла оборудована двухщелевым закрылком с дефлектором, консольная - двухсекционным элероном с сервотриммером. Углы отклонения закрылков: 25° на взлете и 45° на посадке. Элероны оснащены системой стопорения.

Оперение- палубное, однокилевое. Горизонтальное оперение состоит из стабилизатора, углы поперечного "V" и установки которого - 0°, и руля высоты. Вертикальное оперение образовано килем, форкилем и рулем направления. Рули имеют аэродинамическую компенсацию и 100% весовую балансировку, оснащены триммерами и системой стопорения. РН оборудован пружинным сервокомпенсатором.

Шасси состоит из передней двухколесной опоры и двух основных опор с четырехколесными тележками. Колеса основных опор -типа КТ-54 (950x350 мм, тормозные), передней - типа К2-92 (900x300 мм, нетормозные). Низкое давление в пневматиках колес (передние -5,0 кгс/кв.см, основные - 5,2 кгс/кв.см) позволяет эксплуатировать самолет на грунтовых аэродромах. Опоры шасси убираются назад по полету: передняя - в фюзеляж, основные- в обтекатели. Передняя опора - поворотная на угол ±35°.

Силовая установка включает два ТВД АИ-20Д максимальной мощностью по 5180 э.л.с. с четырехлопастными флюгерными винтами АВ-68Д левого вращения, диаметром 5 м. Привод изменения шага винта - гидравлический. Топливная система разделена на левую и правую части (по 5 групп баков, объединенных трубопроводами кольцевания). Суммарная емкость баков -13080 л. Топливная система оборудована автоматикой расхода топлива и системой нейтрального газа. Самолет оснащен системой пожаротушения.

Гидравлическая система обеспечивает уборку и выпуск шасси, торможение колес и поворот передней стойки, открытие и закрытие створок шасси и грузолюка, работу рулевых машин автопилота и стеклоочистителей. Состоит из двух автономных систем: основной и аварийной, рабочее давление в которых, соответственно, 110 и 120 кгс/кв.см.

Электросистема предназначена для питания бортовых потребителей постоянным (28,5 В) и переменным однофазным (115В, 400 Гц) и трехфазным (36 В, 400 Гц) токами. Система обеспечивает работу приборов и радиооборудования, запуск двигателей и питание агрегатов топливной системы, выпуск и уборку закрылков, а также функционирование стрелкового, бомбардировочного, десант-но-транспортного и др. оборудования.

Управление рулями и элеронами -механическое, посредством тяг, закрылками - электродистанционное, системы стопорения - тросовое.

Пилотажно-навигационное оборудование позволяет выполнять полеты в различных метеоусловиях днем и ночью, в том числе в автоматическом режиме с помощью автопилота.

Радиооборудование обеспечивает двухстороннюю связь между самолетом и землей, между самолетами внутри соединения и внутрисамолетную связь между членами экипажа. Самолет оснащен системой слепой посадки СП-50.

Высотное и кислородное оборудование обеспечивает нормальные условия работы экипажа на всех режимах полета. Питание экипажа кислородом возможно как в полете (5 стационарных приборов КПЖ-30), так и в случае аварийного покидания самолета (6 парашютных приборов КП-23).

Противообледенительное оборудование состоит из трех систем: воздушно-тепловой (обогрев передних кромок крыла и воздухозаборников двигателей, туннелей маслорадиаторов и боковых стекол фонарей кабин), электротепловой (обогрев передних кромок киля и стабилизатора, лобовых стекол фонаря кабины летчиков, ПВД) и жидкостной (лопасти воздушного винта).

Установка СПРД-159 на Ан-8РУ

Десантно-транспортное и санитарное оборудование предназначено для погрузки-разгрузки грузов, посадочного и воздушного десантирования техники и личного состава (60 солдат или 40 десантников), транспортировки 50 носилочных раненых. Погрузка и разгрузка техники производится по грузовым трапам. Несамоходная техника загружается с помощью бортовой лебедки БЛ-52. В грузовой кабине может устанавливаться транспортер П95-Т, обеспечивающий групповую выброску грузов.

Вооружение состоит из артиллерийского и бомбардировочного. Артиллерийская система ПВ-23У, предназначенная для защиты задней полусферы, включает: башню с двумя дистанционно управляемыми 23-мм пушками АМ-23, прицельную станцию КПС-35А с вычислителем ВБ-257-1 и радиолокатор "Гамма-54Т". Бомбардировочное вооружение: четыре бомбы ФОТАБ-100-80, подвешиваемые на двух кассетных держателях КД-2-353А внутри носовых частей обтекателей шасси, и шесть бомб ЦОСАБ-10 на двух держателях ДЯ-СС-А в хвостовых частях обтекателей.

"Демобилизованный" Ан-8. На фюзеляже за центропланом виден противоштопорный интерцептор

Вьетнамские впечатления

Виктор И.Кузнецов/ г. Боярка Киевской обл.

Полковник запаса Виктор Иванович Кузнецов более двадцати лет прослужил в ВВС. Окончив в 1971 г. Киевское высшее инженерное авиационное училище, он был направлен в г. Староконстантинов на должность инженера по авиационному оборудованию полка, вооруженного в то время бомбардировщиками Ил-28. С 1974 г. по 1978 г, Кузнецов служил в 92-м ИАП, базировавшемся в г. Мукачево. За этот период дважды направлялся в спецкомандировки: во Вьетнам (февраль 1975 г. -февраль 1976 г.) и Ирак (июнь 1977г.-июль 1978 г.).С1981 г. он старший инженер-инспектор ВУЗ ВВС, далее - зам. начальника Василъковского военного авиационного училища. Награжден орденом "За службу Родине в Вооруженных Силах" III степени и многими медалями, в т.ч. вьетнамской "За помощь в борьбе с американскими агрессорами".

В начале 1975 г. в звании старшего лейтенанта я служил в Мукачевском истребительном авиаполку. Этот полк, вооруженный в то время самолетами МиГ-21СМТ, был одним из лидерных в советских ВВС. Его штатная структура предусматривала наличие второго комплекта личного состава - летчиков и технических специалистов, подготовленных, как тогда говорили, "для выполнения интернационального долга за пределами СССР". Я был включен во второй комплект как специалист по авиационному оборудованию МиГ-21 и с нетерпением ожидал свою первую спецкомандировку в одну из зарубежных стран. Волею случая такой страной оказалась Демократическая Республика Вьетнам.

Прибыв в Северный Вьетнам в феврале, я был включен в состав группы советских специалистов по МиГ-21. На тот момент наиболее совершенными северовьетнамскими машинами этого типа являлись МиГ-21ПФМ. "Двадцать-первыми" были оснащены два полка, которые базировались на аэродромах: Ной Бай вблизи Ханоя и Кеп на удалении 80 км от столицы. Наша группа состояла из 18-22 человек. Количественный состав менялся, увеличиваясь, когда вьетнамцы запрашивали дополнительных пилотов, или уменьшаясь, когда кто-либо, отработав оговоренный контрактом срок, улетал в Союз. Помимо летчиков, в группу входили четыре инженера (по самолету и двигателю (СД), по вооружению, по авиационному оборудованию (АО), по радио- и радиоэлектронному оборудованию), четыре начальника групп регламентных работ и четыре-пять специалистов завода "Знамя Труда", которые проводили доработки МиГов в соответствии с поступавшими бюллетенями. Возглавлял группу п/п-к Цветков (зам. командира полка по летной подготовке из Тирасполя). Общее руководство советскими авиаспециалистами во Вьетнаме осуществлял ген.-м-р Обме-люхин -советник Главкома ВВС ДРВ. Мы обеспечивали полеты МиГ-21 с обоих аэродромов. Жили непосредственно на авиабазах в легких сооружениях, напоминающих бунгало. Вьетнамцы ограничивали наши перемещения за территорию базы - только организованно и в сопровождении. "Гостеприимныехозяева" уделяли группе пристальное внимание: практически все, с кем мы общались (переводчики, обслуживающий персонал, техсостав и др.), писали отчеты о нашей деятельности.

Автор (крайний справа) с северовьетнамскими авиаторами

МиГ-21 ПФМ на авиабазе Ной Бай

Кроме нас, во Вьетнаме были и другие группы советских специалистов. Но виделись мы с ними лишь в Ханое, когда приезжали в посольство на ежемесячные отчеты. Справедливости ради следует сказать, что и мы отчитывались не только по работе.

Вьетнамские ВВС были вооружены также истребителями МиГ-19 (J-6), изготовленными в КНР, и МиГ-17 советского и китайского производства. Однако в частях, оснащенных этими машинами, работали китайские специалисты. Хотя отношение к нам было вполне нормальным, но сразу чувствовалось, что в ДРВ в то время больше ориентировались на своего северного соседа. Военная академия КНР оценивалась выше советской. Приоритет отдавался летчикам и инженерам с китайским образованием.

Задачей нашей группы являлось обучение правильной эксплуатации и ремонту МиГ-21. При этом мы не обладали правом требовать проведения каких-либо работ и давали только рекомендации, а учитывать их или нет, решали вьетнамцы. В Союзе я мог запретить вылет самолета, на котором не проведены предусмотренные регламентом работы. Туту меня такой возможности не было. Подготовка авиатехники к вылету не входила в наши обязанности, но вьетнамцы организовали учебу таким образом, что она происходила непосредственно в процессе подготовки. При этом они стремились к тому, чтобы как можно большее количество машин проходило через руки советских специалистов, справедливо полагая, что, если мы подготовили самолет, то сделали это хорошо. На наших летчиков также были возложены дополнительные обязанности - облет самолетов после ремонта и регламентных работ. Большинство вьетнамских офицеров, служивших на МиГ-21, окончили Краснодарское летно-техническое училище и достаточно хорошо знали русский язык. Младший техсостав русский язык знал плохо, и мы работали с ним через переводчиков. Это создавало дополнительные трудности, т.к. вьетнамцы при переводе зачастую искажали смысл информации выгоднымдля них образом.

Во Вьетнаме я видел выдающихся пилотов, однако общий уровень летчиков был не выше среднего. Подготовку они получили неплохую, но летали ровно, "как положено", не проявляя желания блеснуть мастерством. Среди инженерного состава также имелись хорошие специалисты, некоторые из которых закончили по два вуза: советский и китайский. Но особого желания служить и они не проявляли. Положенный объем работ вьетнамцы выполняли, но делать что-либо, не предусмотренное регламентом, не желали даже на основании своего собственного опыта. Они никогда не упускали возможности "отсидеться-отлежаться". Служба в армии ДРВ была принудительной: мужское население, начиная с 15 лет, находилось "под ружьем". Казалось, что почти все военные состояли в компартии, однако в основной массе относились к революционным идеям без энтузиазма и коммунистами были только "потому, что положено". Партийное собрание в полку могло идти целую неделю. В это время нас на аэродром не вывозили, скрывая, что там проходит партсобрание.

Правительство ДРВ, умело пользуясь тем, что Советский Союз готов был предоставлять "сражающемуся форпосту социализма в Юго-Восточной Азии" вооружение практически в неограниченном количестве, стремилось накопить как можно больше самолетов, танков и другой военной техники. Когда количество самолетов превысило количество экипажей, ранее полученные машины стали переводить на базы хранения. Когда в 1972 г. американцы проводили массированные бомбардировки территории ДРВ, вьетнамцы сумели рассредоточить и сохранить много боевой техники. Одна из баз хранения располагалась в 4 км от аэродрома Ной Бай и соединялась с ним асфальтированной дорогой, по которой самолеты при необходимости могли вырулить прямо на старт. На этой стоянке под открытым небом находилось два десятка МиГ-21 ПФ и машин более ранних модификаций. В одной из ближайших сопок была вырыта огромная пещера-укрытие, позволявшая обслуживать по поточному методу (перемещая самолет от одного блок-пункта к другому) до 20 истребителей одновременно.

При подготовке северовьетнамских ВВС к масштабным боевым действиям на Юге было решено проверить боеспособность находившихся на отстое самолетов. Оценку состояния машин на базе под Ной Баем проводила смешанная вьетнамо-советская комиссия, в которую от нас входили: советник главного инженера ВВС, специалисты по СД, вооружению, РЭО и я - инженер по АО. Наша проверка показала, что самолеты не имели боевых повреждений, но, простояв полтора-два года во влажном и жарком климате в незаконсервированном состоянии (были лишь зачехлены фонари и установлены заглушки), пришли в полную негодность. Даже обшивка утратила гладкость и стала шероховатой. Комиссия сделала заключение о невозможности дальнейшей эксплуатации этих МиГов, указав на нецелесооб разность их отправки на ремзаводы в СССР. На складах вьетнамцы собрали огромное количество запасных частей и оборудования, в т.ч. и такого, которого на эксплуатировавшихся в то время машинах уже не устанавливались. Их учет был налажен хорошо, но условия хранения - ужасные.

В начале марта 1975 г. коммунистические вооруженные формирования в Южном Вьетнаме начали генеральное наступление, к поддержке которого были привлечены и ВВС ДРВ. Обстановка на нашей базе оставалась спокойной. Участие самолетов в боевых действиях на Юге тщательно скрывалось. Официально считалось, что там идет гражданская война, в которой регулярная северовьетнамская армия не участвует. Конечно, скрыть от нас боевой характер вылета было невозможно: на самолеты подвешивались реальные средства поражения, а прилетали МиГи без них. Летчики возвращались возбужденными, не скрывая радости одержанных побед, однако от разговоров о выполненном задании уклонялись. За два месяца боевых действий пилотам МиГ-21 были засчитаны только две победы, одержанные в северовьетнамском небе. Самолеты, сбитые ими над Южным Вьетнамом, официально не учитывались.

Вскоре нас стали привлекать к ремонту МиГов прямо на полевых аэродромах. В зависимости от характера неисправностей формировали группу специалистов из 4-5 человек, которая на вертолете вылетала в приграничные районы. Находиться там мы могли только неофициально. Приземлялись на хорошо укатан ном грунтовом аэродроме, где стояли один-два поврежденных МиГ-21. Куда мы прибыли, никто не сообщал, местные вьетнамцы в разговоры не вступали, полеты в нашем присутствии не производились. На этих точках наши специалисты иногда попадали под обстрелы и налеты южновьетнамской авиации.

В начале мая стало очевидным, что боевые действия окончились: снизилась интенсивность полетов, которые стали проводить с учебным вооружением. Вскоре на авиабазе Ной Бай, наблюдая генеральную репетицию посвященного победе воздушного парада, я стал свидетелем столкновения двух МиГ-19, проходивших над ВПП. Поразительно, но этот трагический случай не вызвал никакого ажиотажа: полосу очистили и полеты продолжились.

Через два месяца после окончания войны летный состав нашего полка был значительно обновлен - молодежь сменила многих опытных пилотов, которые отбыли на Юг. Там шло формирование новых авиаполков на трофейной технике. Полгода спустя и я смог подробно ознакомиться с некоторыми американскими машинами.

Вечером 12 ноября к нам прибыл советник главного инженера ВВС ДРВ п/п-к Митин. Не поставив конкретной задачи, он отобрал двух человек: начальника группы СД и меня, убедившись предварительно в моем знании радиооборудования. Мы втроем уехали в Ханой и через день вместе с военным атташе вылетели на "Дугласе" в Дананг, где расположена крупнейшая авиабаза на территории Вьетнама. Она имеет две отличные взлетно-посадочные полосы, направленные в сторону моря. Вдоль каждой ВПП - рулежная дорожка шириной около 30 м. В центре базы расположен мощный пункт управления. Имеются два командно-диспетчерских пункта, один из которых защищенный. Покрытие в основном асфальтовое, только на местах газовок - бетонные плиты. На базе находилось более 150 самолетов и вертолетов американского производства. Техника была в отличном состоянии. Обслуживали ее пленные южновьетнамские специалисты.

В Дананге нам была поставлена задача - контроль технического состояния передаваемой в СССР трофейной авиатехники, далее - подготовка ее к транспортировке морем и погрузка на сухогруз. Какие именно типы ЛА и в какой комплектации будут передавать, решали военный атташе с прибывшими на авиабазу офицерами Генштаба. Вначале нам предстояло отобрать один из истребителей F-5. Три машины вьетнамцы продемонстрировали в воздухе: подняли пару МиГ-21, а затем поочередно взлетали, делали круг и садились F-5, пилотируемые пленными летчиками. Убедившись, что самолеты находятся в летном состоянии, мы приступили к их детальному осмотру. Условия для работы были отличные. Технику поочередно загоняли в хорошо оборудованный ангар, где в течение нескольких дней мы ее тщательно исследовали. Первый F-5 был забракован: подтекал маслорадиа-тор и не работала связная радиостанция. Выбрали следующий, оказавшийся в абсолютно исправном состоянии. Этот самолет мы опломбировали, чтобы исключить замену оборудования.

F-5 производил очень хорошее впечатление, выгодно отличаясь от МиГ-21. Массово-габаритные характеристики оборудования были существенно лучше. К примеру, генератор в 2-3 раза меньше нашего. Использовались очень миниатюрные и удобные разовые аккумуляторы. Технологичность обслуживания идеальная: самолет был настолько прост в эксплуатации, что мы практически не пользовались техдокументацией. Для заправки гидросистемы применялась специальная самоходная тележка с дизелем. Запуск двигателей - воздушный, с помощью тележки, оснащенной ГТД. По составу оборудования кабины пилота - аналогичен МиГ-21, однако приборы миниатюрнее, многие из них с ленточными индикаторами. Тумблеры АЗС оказались обрезинены, что для нас тогда было непривычным. Окраска кабины -мягкого бирюзового цвета (в такой, но более резкий цвет позже красились кабины МиГ-23).

Группа советских специалистов на авиабазе Ной Бай. Стоят: второй слева - п/п-к Цветков, третий - автор. Май 1975 г.

Кабина А-37В

На трофейной технике в ВВС ДРВ было сформировано несколько новых авиаполков

Обслуживание северовьетнамского F-5B на авиабазе Дананг

Под знаменем социализма

Вместе с истребителем мы получили значительное количество запчастей и практически полный комплект технической документации. Какие-либо руководства по летной эксплуатации F-5 через наши руки не проходили. Документация была составлена доступно, и грамотный специалист мог без труда освоить эксплуатацию этой машины. Кроме того, вьетнамцы передали много наземного оборудования: полный комплект, необходимый для обслуживания одного самолета, полный комплект (включая контрольно-проверочную аппаратуру) для четырех самолетов и кое-что из комплекта для 10 самолетов.

Так же тщательно мы отобрали один экземпляр легкого штурмовика А-37 и необходимые для него запчасти и техдокументацию. Самолет еще проще, чем F-5. Особое впечатление на меня произвело расположение пилотов рядом. Кабина компактная, но удобная, по составу оборудования напоминает вертолетную. Работать с этой машиной было так же приятно, как и с предыдущей.

Для F-5 и А-37 вьетнамцы передали также по два дополнительных двигателя, которые были упакованы в специальные герметичные контейнеры, заполненные инертным газом. Такой способ хранения исключал вредное климатическое влияние и не требовал проведения расконсервации перед установкой двигателя на самолет. Вскрыв контейнеры, мы осмотрели двигатели и проверили наличие документации, затем вновь поместили их в контейнеры и закачали туда инертный газ.

Предоставили нам и "противопартизанский" АС-119 - средний военно-транспортный самолет с установленным в грузовой кабине мощным комплексом стрелкового вооружения для действий по наземным целям. Транспортировка морем ЛА таких габаритов сопряжена с определенными трудностями. По не ясным для нас причинам перегонять его по воздуху не желали, хотя машина была в летном состоянии. Получив соответствующее задание, мы детально ознакомились с АС-119 и доложили, что сам самолет явно устарел и интереса не представляет, заслуживает внимания только его спецоборудование. Далее последовала команда машину в Союз не перевозить, а демонтировать и отправить комплекс вооружения.

Из имевшихся на авиабазе вертолетов отобрали два: СН-47 "Чинук" в десантном варианте и UH-1 "Ирокез" в боевом. По сравнению с нашим боевым Ми-8 американский "Ирокез" выглядел явно предпочтительнее. Машина намного меньше, но гораздо лучше оснащена для ведения боевых действий: два шестиствольных пулемета, установленных в проемах грузовой кабины, гранатомет и управляемые ракеты на балках. Кабина пилотов снизу и по бокам бронирована.

В течение десяти дней мы тщательно все проверили и подготовили к отправке. Консервацию машин не проводили, потому что всего через неделю техника прибывала во Владивосток. Далее, вероятно, в Подмосковье. (На ящиках с запчастями и литературой мы писали адрес: Москва-400, Иванову).

В порт Дананга F-5 и А-37 отбуксировали по шоссе, а "Чинук" и "Ирокез" туда перелетели. Их пилотировали под конвоем пленные южновьетнамские летчики. В порту мы отстыковали и уложили в ложементы вертолетные лопасти. Потом приступили к погрузке техники на сухогруз его бортовым краном. Для этого вертолеты имели мощные такелажные проушины, а самолеты оснащались рымболтами, вкручиваемыми в специальные гнезда. Однако четыре небольших рымболта F-5 не внушили нам доверия. Эту машину подняли на борт, заведя под фюзеляж широкие обрезиненные ленты, предоставленные моряками. Далее погрузили все сопутствующие агрегаты и оборудование, два больших ящика с самолетной документацией и один с вертолетной. Завершив работы в порту, мы вернулись на авиабазу и вскоре улетели в Ной Бай. Уже в Союзе от своих однокашников, работавших в ЦНИИ-30, я узнал, что отобранные нами трофеи были тщательно исследованы в НИИ ВВС.

В феврале 1976г. я отбыл домой. Моя первая спецкомандировка окончилась.'

МиГ-21УМ, F-5 и А-37 ВВС социалистического Вьетнама

В воспоминаниях В. И. Кузнецова упоминается легкий штурмовик Cessna A-37 Dragonfly ("стрекоза"). Своим появлением на свет он обязан партизанам Южного Вьетнама. Начав боевые действия в Индокитае, американские ВВС ощутили острую потребность в эффективном противопартизанском штурмовике. Поэтому уже в 1962 г. в США начались работы по созданию самолета такого назначения (программа COIN). Основные требования к машине выдвигались следующие: максимальная дешевизна и простота конструкции, надежность и неприхотливость силовой установки и бортовых систем, возможность работы с малооборудованных аэродромов, простота пилотирования и хороший обзор из кабины, высокая живучесть при огневом воздействии легкого стрелкового оружия, использование недорогих видов топлива.

Для создания самолета, полностью удовлетворяющего этим требованиям, необходимо было время (такая машина, OV-10 Bronco, появилась во второй половине 60-х гг.), однако противопартизанский штурмовик ВВС желали получить как можно скорее. В этой ситуации наиболее целесообразным был признан вариант соответствующей модернизации учебно-тренировочного Т-37. Этот простой, надежный и хорошо освоенный экипажами самолет -первый специально спроектированный американский реактивный УТС. С момента его появления в 1954 г. и до марта 1974 г. было построено 1247 машин.

Чтобы "одеть униформу" на Т-37, два серийных самолета доработали: справа в носовой части фюзеляжа поставили ротативный шестиствольный 7,62-мм пулемет GAU-2B/A Mini-gun с боезапасом 1500 патронов, под крылом установили восемь пилонов для различного вооружения общей массой до 2550кг. На четырех внутренних пилонах можно было подвешивать дополнительные 378-литровые топливные баки, что позволяло машине часами "висеть" над джунглями, прикрывая наземные конвои. Первый прототип YAT-37D поднялся в воздух 22 октября 1963г.

В августе 1966 г. был подписан контракт, по которому 39 УТС Т-37 переоборудовались в легкие штурмовики А-37А Dragonfly. Поставки начались 2 мая следующего года. 15 августа 604-я эскадрилья ВВС США приступила к практическому применению новых машин в Южном Вьетнаме, и до начала весны 1968 г. пилоты А-37А выполнили около 10000 боевых вылетов с авиабазы Бьен Хоа. "Стрекозы" использовались для непосредственной поддержки на поле боя, эскортирования транспортных вертолетов и наземных конвоев, корректировки артогня и визуальной разведки, а также ночного патрулирования. А-37А эксплуатировались до 1974 г.

Штурмовик блестяще зарекомендовал себя, и в 1967 г. фирма "Цессна" развернула его крупносерийное производство под обозначением А-37В. От предшественника этот вариант отличался более мощными двигателями General Electric J85-GE-17A тягой по 1293 кгс (на Т-37/А-37А - J85-GE-5, тяга 1090 кгс). Самолеты, предназначенные для США, комплектовались штангой топливоприем-ника. Было построено 434 А-37В, из которых 164 поставлено в ВВС Южного Вьетнама, 16 - в Чили и 8 - в Гватемалу. ВВС США после окончания войны в Индокитае передали свои "стрекозы" авиации резерва и Национальной гвардии, а некоторое количество - в ВВС Сальвадора.

Модель штурмовика А-37 выпускается тремя фирмами. Фирма Monogram предлагает литую модель А-37В в масштабе 1/48. В комплект входят 133 детали (включая 9 прозрачных). Имитация "расшивки" наружная, но довольно аккуратна и оставляет хорошее впечатление, весьма подробно имитирован интерьер кабины пилотов и ниш шасси. Предусматривается два варианта окраски самолета (оба периода войны в Индокитае): ВВС США и Южного Вьетнама. "Ложкой дегтя", и притом изрядной, для этой внешне очень эффектной модели, является то, что ее крыло по размаху соответствует масштабу 1/46.

Набор фирмы Hasegava представляет собой литую модель А-37А/В в масштабе 1/72. В комплект входят 60 деталей (включая 3 прозрачные). Габаритные размеры модели достаточно точные, расшивка - наружная, аккуратная. Фирма предлагает два варианта окраски: А-37А из 604-й эскадрильи ВВС США (Вьетнам) и А-37В из 19-го TASS 51-го TFW ВВС США. Отливка имеет ряд недостатков - следует доработать контуры оперения и обтекателя на "спине" фюзеляжа.

Вакуумформированная модель А-37В, предлагаемая московской фирмой "МАВИ", имеет наиболее привлекательную цену (не более 2-2,5 USD), но, как любая "вакушка", требует определенного опыта и больших затрат времени.

Материал подготовлен А. В.Хаустовым, А.В.Шпигуновым при содействии Е.К.Хавило.

This file was created

with BookDesigner program

[email protected]

03.09.2009

Оглавление

Бумажный тигр ВВС РККА

Жаркое небо Афганистана

Вторжение

"Восьмерка". Первый "летающий кит" Антонова

Вьетнамские впечатления

Реклама на сайте