«Сильнее смерти»

Наша эскадрилья базировалась недалеко от Москвы. В майское воскресенье мы были подняты по тревоге и срочно уехали на вокзал. Поезд уже ждал. Думали, он повезет нас на запад: фашистская Германия начала захватническое шествие по Западной Европе.

Однако мчались на восток. Все считали — в Китай. Там наши летчики-добровольцы помогали китайскому народу воевать с японскими оккупантами. Но проехали ту станцию, с которой сворачивали поезда, следующие к китайской границе.

На седьмые сутки остановились в Забайкалье. Станция Разъезд. Сопки. Между сопками аэродром с восемнадцатью новенькими истребителями, еще пахнущими заводской краской.

— На облет машин вам дается три дня, — сказал начальник гарнизона. — А потом… потом видно будет. Может, полетите воевать.

Воевать?!

Мы все были воспитаны на героях гражданской войны. Смелость в нас била ключом. И конечно, мы рвались туда, где требовалось с оружием в руках защищать интересы Родины.

Любимые наши герои — Чапаев и Павка Корчагин. И смелость в наших глазах скакала на лихом коне с блестящей шашкой и криком «ура». Мы считали, что все дела на войне — только героические. Никто из нас не представлял, как тяжелы и изнурительны фронтовые будни. Ни один человек даже и не подумал, а готов ли он умело воевать?

Аэродром. С юга веяло горячим дыханием степей и пустынь, потеснивших сибирские леса на север. До нас здесь базировался 22-й истребительный полк. Он недавно по тревоге улетел в Монголию. О его судьбе пока никаких известий.

Лето стояло жаркое и сухое. Ясная погода держалась устойчиво. Летчики, истосковавшиеся за время пути по полетам, с горделивой радостью уходили в небо. В наших руках были новые самолеты «И-16» с мощным мотором и вооружением. Два пулемета и две двадцатимиллиметровые пушки — сила, какой еще не знал мир. А толстая броневая плита сзади летчика свидетельствовала, что истребитель предназначен не для мирных учебных полетов. Никто из летчиков до этого таких плит не видел. Она защитит от пуль сзади, спереди — широкий лоб самолета.