«Мир у твоих ног»

Джуди Лоусон Мир у твоих ног

1

Беата вышла на крыльцо своего дома и сразу окунулась в марево из тумана и мороси, оставив за спиной тепло и уют домашнего очага. Она задержалась на верхней ступеньке и взглянула на свинцовые тучи над головой. Подавив готовый вырваться из груди тяжелый вздох, привычным движением дважды повернула ключ в замке и раскрыла зонт. Что же вы хотите — в Дулуте это самое обычное состояние погоды. Кажется, что небеса всегда здесь находятся в скверном настроении и, если поддаться их влиянию, можно зачахнуть от собственной хандры. Поэтому Беата гордо вздернула подбородок и смело ступила на тротуар.

Беды и несчастья, свалившиеся на нее за последние два года, закалили ее характер. Почти все это время она упивалась своим горем, жила им, замкнулась в себе и отгородилась от внешнего мира, но потом взяла себя в руки. Вот и теперь она твердо решила не позволять плохому настроению овладеть собой и, торопливо ступая, передергивая плечами от холода и сырости, пробирающихся под пальто, отправилась в контору. В адвокатской конторе мистера Мэтью Сандерса она работала всего третий месяц. Должность секретаря не абы что, но молодой девушке без высшего образования рассчитывать на большее не приходилось, и Беата, как натура разумная и с некоторых пор не витающая в облаках, понимала это и была вполне довольна. Она рассудила, что самое главное для нее на данный момент — заняться делом, любым делом, а не прозябать в одиночестве в маленьком домике на окраине Дулута и не сходить с ума под давлением тягостных воспоминаний. А если оно вдобавок ко всему дает средства для существования, то это вдвойне хорошо.

Как обычно Беата пришла на работу первой, за пятнадцать минут до появления своего начальника и его непосредственного — к слову сказать, единственного — помощника, мистера Хью Кайрома. Она прошла в небольшую, но со вкусом обставленную приемную, включила компьютер, полила цветы и приготовила себе чашечку кофе.

До начала рабочего дня оставалось еще немного времени, и Беата, устроившись в удобном кресле за своим секретарским столом, призадумалась. Сегодня неумолимый бег времени отсчитал ровно три месяца, как она стала трудиться у мистера Сандерса, и полгода, как рядом с ней нет бабушки, а следовательно, и с того момента, как Беата осталась совсем одна на всем белом свете.

Как же неожиданно быстро и круто способна изменить свое русло река жизни! Шестнадцать лет ее воды спокойно текли по цветущей долине детского счастья Беаты, по райскому уголку среди родительской любви и бабушкиного обожания. Счастье и безмятежность были всюду, и казалось, что так будет всегда — иначе просто быть не может. Ничего не предвещало бури впереди. Кто бы мог подумать, что все изменится в одночасье?

2

Беата была единственным ребенком у Алисон и Дитера Воверат. Девочка росла, как цветок на ухоженной и удобренной клумбе. Умнице, красавице и отличнице Беате все пророчили счастливое будущее и удачную карьеру адвоката, как продолжательнице семейной династии. Сама же она, не будучи тщеславной и стремящейся к звездным вершинам карьеры правозащитника, изъявила желание поступать на факультет дошкольного воспитания и психологии в колледж Святой Схоластики, здесь же в Дулуте. Родители, искренне любящие свое чадо и уважающие его выбор, противиться не стали и согласились. Беата начала серьезную подготовку к вступительным экзаменам в престижное учебное заведение. До окончания школы и поступления в колледж оставалось всего три месяца, когда река судьбы покинула тихую долину и с ревом ворвалась в каньон.

Алисон и Дитер впервые оставили дочь у бабушки, чтобы не отрывать ребенка от занятий, и одни уехали в небольшое путешествие на юг страны. Заядлые путешественники, исколесившие на своем стареньком автомобиле почти все штаты, они и своей дочери привили любовь к дороге и разнообразию красот природы Америки. Беате было всего три года, когда, уложив все необходимое в багажник, усадив дочь на заднее сиденье в детское кресло и вложив ей в руки любимого плюшевого зайчонка, семья в полном составе впервые отправилась колесить просторы страны. С этого момента все каникулы Беата проводила вне дома. Шум мотора, завывание ветра или дробь дождя по лобовому стеклу, палящий зной или ночное небо с мириадами звезд — все это стало родным, привычным и безумно интересным для юной путешественницы. Из всего класса только одна Беата могла похвастаться захватывающими приключениями, удивительными встречами и массой впечатлений от очередных школьных каникул.

А в тот роковой, последний раз родители поехали одни. На прощание мама смеялась, чтобы подбодрить дочь, и говорила, что та все наверстает, что впереди более важные дела — предстоит сделать ответственный шаг во взрослую жизнь, а для этого надо усердно заниматься. Беата, словно это было только сегодня утром, отчетливо помнила, как скрылся за поворотом старенький темно-синий «форд», а она все стояла и с тоской смотрела на опустевшую дорогу.

А через две недели, когда она с минуты на минуту ждала возвращения родителей, в стареньком домике бабушки раздался телефонный звонок и безликий мужской голос без тени каких-нибудь чувств и эмоций сообщил, что в тридцати милях от города произошло дорожно-транспортное происшествие, в котором погибли Алисон и Дитер Вовераты.

Мир погрузился во мрак. Краски жизни померкли, окрасив существование девушки и старухи в черно-серые тона. Беата с трудом окончила школу и отказалась от поступления в колледж. Теперь она жила у бабушки в ее маленьком домике на окраине Дулута, потому что вернуться в родительскую квартиру в центре города не могла — там жили воспоминания, счастливые воспоминания детства, и они никак не желали уживаться с горем и тоской юной девушки.

Но беда, как водится, не приходит одна, и вскоре серьезно заболела бабушка. Миссис Воверат тяжело переживала гибель единственного сына и невестки, и, как впоследствии говорили врачи, горе сожгло ее изнутри.

3

Герман Воверат, дед Беаты, после прихода к власти Гитлера бежал от нацистов из родной Германии вместе со своей молодой женой Мартой. Пристанище они нашли в Дулуте, где через несколько лет после окончания войны, когда Герман и Марта уже обзавелись собственным домом, родился их единственный сын Дитер. Семья Вовератов пустила корни на американской земле и была вполне счастлива. Бизнес процветал, а когда сын привел в дом молодую и жизнерадостную Алисон, старики возблагодарили небо за щедрый дар.

Когда у Дитера с Алисон родилась дочь, ей дали имя — Беата, что в переводе с латинского означает «счастливая».

Вскоре после рождения внучки старый Герман Воверат отошел в мир иной. Нашло подтверждение старое поверье, что кто-то из семьи должен освободить место под солнцем новорожденному, то есть Беате.

Так постепенно, один за другим уходили все Вовераты. Некогда счастливый и шумный дом на окраине города опустел, и в нем осталась одна Беата.

Три первых месяца она практически не покидала своего убежища, находясь в подавленном состоянии. Такая жизнь могла длиться бесконечно долго, но в один прекрасный момент — а на самом деле это был самый обычный дождливый день — в дверь постучали и на пороге перед растрепанной, исхудавшей и эмоционально опустошенной, с красными от не просыхающих слез глазами Беатой предстал старинный друг деда — толстый и солидный мистер Мэтью Сандерс.

— Здравствуй, девочка, — пробасил он и, неся впереди себя огромный живот, вошел в прихожую. — Ты мне нужна, одевайся, — без предисловий и каких-либо объяснений сказал он и, сняв с вешалки пальто, протянул его Беате.

— Зачем? — Она выпучила на него красные, как у соленой сельди, глаза и шмыгнула носом.

— Мне срочно нужна секретарша, и я думаю, что ты не откажешь в помощи старинному и древнему другу вашей семьи.

Все это было сказано не терпящим возражений тоном, в котором совершенно не усматривалась просьба, а скорее звучал приказ. Это потом уже Беата поняла весь нехитрый замысел старика Сандерса. Ведь не Беата была нужна ему, а он Беате. Пусть рука помощи была протянута немного грубо, но умудренный жизненным опытом человек прекрасно знал, что, приди он к бедной девочке со словами утешения, скорби и печали, ничего кроме нового приступа рыданий ожидать от нее не пришлось бы. Вот он и выбрал свой способ выведения Беаты из душевного кризиса. И как показали последующие события, жизненный опыт не подвел старого адвоката.

Уже вечером того дня Беата приняла дела у бывшей секретарши мистера Мэтью Сандерса, — на днях она стала бабушкой и ни о чем, кроме забот о дочери и новорожденной внучке, и думать не могла, — а утром приступила к своим служебным обязанностям.

Жизнь Беаты сделала новый виток — работа внесла некоторое разнообразие в скучные будни. Встречаясь с бывшими одноклассниками и слушая рассказы о несносных, требовательных и пристающих начальниках, Беата с трудом прятала улыбку. С боссом ей несказанно повезло. Забудем о том, что он являлся другом семьи и когда-то еще совсем несмышленым юношей эмигрировал вместе с Германом Вовератом из фашистской Германии. Босс Беаты был самым добродушным в мире толстяком, обожающим свою престарелую супругу и к дамам моложе пятидесяти лет относящимся как к подросткам. Что уж говорить о Беате, которой совсем недавно исполнилось только девятнадцать. Для него она занимала, наверное, нишу новорожденных. Даже мысленно Беата не могла представить мистера Сандерса в роли грозного и бесстрастного прокурора. Нет, нет и нет! Во всем и всегда он видел только хорошее, поэтому и избрал для себя роль защитника людей — профессию адвоката.

В прошлом довольно известный адвокат, мистер Сандерс имел успешную частную практику и довольно обширную клиентуру по всему штату Миннесота и за его пределами. Со временем он удалился от дел и обосновался в небольшом городке Дулуте, открыл адвокатскую контору, которая больше исполняла роль агентства. У Мэтью Сандерса остались большие связи и множество знакомств в среде правозащитников. Именно их услуги он и предлагал своим клиентам, имея с этого достаточный доход, а сам ограничился консультациями по правовым вопросам.

Весь коллектив конторы состоял из него самого, его помощника и секретаря, по совместительству курьера.

Из задумчивости Беату вывел звук открывающейся двери. Колокольчик над ней оповестил о приходе мистера Сандерса или мистера Кайрома. Беата отставила в сторону, давно опустевшую кофейную чашку, которую продолжала сжимать обеими руками, и приняла сосредоточенно-радушное выражение лица.

— Здравствуй, Беата! Как хорошо пахнет кофе. Сделай и мне чашечку, — сказал, входя, мистер Сандерс и, на ходу улыбнувшись ей, прошел к кабинету.

— Доброе утро, мистер Сандерс, сию минуту. Когда Беата после короткого стука в дверь вошла в кабинет к боссу, тот напряженно перебирал стопку бумаг на столе, торопливо бросал взгляд на содержимое документов и откладывал в сторону отдельные листки.

— Ваш кофе, мистер Сандерс, — сказала Беата, ставя перед ним маленький поднос, на котором умещались кофейная чашечка на крохотном блюдечке и миниатюрная вазочка с любимым овсяным печеньем.

— Спасибо, девочка. Вот эти бумаги надо срочно отнести мистеру и миссис Нортман. — Он протянул кипу бумаг Беате. — Здесь указан адрес. Сегодня можешь больше не возвращаться в контору.

— Но я только что пришла, — попыталась слабо протестовать Беата.

— Если мне не изменяет память, на сегодня запись посещений пуста, — то ли спросил, то ли констатировал босс. Беата не ответила, а лишь кивнула головой в знак согласия. — Вот и хорошо, — продолжил он. — Сегодня тебе здесь делать нечего. Я немного разберусь с бумагами и тоже уйду. Ну же, ступай. Документы надо отнести незамедлительно.

— Хорошо, мистер Сандерс. Тогда до завтра, — улыбнулась Беата добродушному старику и направилась к двери.

— Иди, девочка, до завтра.

4

Беата вновь с головой окунулась в холод и сырость. Да, март в этом году больше похож на ноябрь. Похоже, что весна сбилась с пути и совершенно не собирается радовать теплом жителей «земли десяти тысяч озер». Мрачное настроение, подпитанное плаксивостью неба, вновь полностью захватило Беату. Она изо всех сил старалась взбодриться, но ее искусственно поддерживаемый все последнее время оптимизм, вероятно, сегодня тоже покинул девушку, ушел в неизвестном направлении. Его место в душе вновь стало стремительно занимать чувство обиды на судьбу. С этим надо как-то бороться, подумала Беата и ускорила шаг, делая попытку согреться и взбодриться.

Выполнив поручение мистера Сандерса, она повернула не в сторону дома, а в противоположную сторону — к порту. Страх остаться на целый день одной в пустом и тихом доме не позволил ей искать тепла и уюта на стареньком диванчике перед телевизором или с книжкой в руках, которую, откровенно говоря, она читала вот уже второй месяц, но рассказать сюжет не смогла бы даже под страхом смерти. Она видела буквы, но смысла слов уловить не могла. Мысли, воспоминания, тоска и боль — и так изо дня в день. Беата даже подумывала сходить к психоаналитику и как раз сегодня хотела записаться на прием, но день сложился по-особенному и она решила отложить запись на завтра.

В порту всегда было оживленно и шумно. С самого детства Беате казалось, что там сосредоточено больше половины населения Дулута. А корабли, баржи и прогулочные яхты! Это завораживающее зрелище. Кто хоть раз видел, как причаливает или скрывается за горизонтом белый плавучий дом, не забудет этого никогда!

Набережная была плотно заселена разного рода кафе, закусочными и маленькими ресторанчиками, из огромных стеклянных окон-стен которых можно без помех наблюдать за портовой жизнью, не выпуская из рук чашечку ароматного кофе или поглощая ланч. Туда и устремила свой шаг Беата.

Борясь с хаосом, царящим в голове, она шла по улице. В это время суток пешеходов было мало, движение на дороге свободное. Только изредка мимо нее с шумом проносились автомобили, обдавая Беату холодным шлейфом из воздуха и дождя. Вот сейчас она перейдет через практически пустое шоссе, пройдет полквартала вниз по улице, повернет направо, и еще через пару минут перед ее взором откроется холодное и завораживающее взгляд своей зеркальной поверхностью озеро Верхнее. Скоро, совсем скоро…

И вдруг: визг тормозов, короткий удар в бок и Беата уже лежит на мокром асфальте шоссе…

— Боже мой! С вами все в порядке? Надо быть осторожнее. — Что-то большое и черное склонилось над ней, на мгновение, укрыв от дождя и заслонив от ветра. — Вы можете встать? — спросил все тот же голос.

— Я не знаю, — растерянно и виновато ответила Беата.

— Позвольте, я помогу вам.

Сильные руки незнакомца осторожно подхватили ее под локти, и через мгновение она уже стояла на ногах. Стыд за свою рассеянность и, как следствие за этот неприятный инцидент с головой накрыл ее, затрудняя дыхание и сковывая движения. Она вовсе не испытывала страха или шока, который, как она слышала, случается со всеми пострадавшими. Она даже не успела осознать, что находилась на волосок от смерти. Если бы этот человек ехал чуть быстрее, если бы был менее опытным водителем, если бы она ступила на проезжую часть дороги чуть раньше, если бы… Как много этих «если бы», от которых, зависит жизнь.

Беата стояла с опущенной головой, сгорая от стыда, и смотрела, как с ее старенького, но очень красивого и любимого пальто цвета спелой оливы на лакированные черные сапожки стекают грязные капли воды. Это плачевное зрелище полностью завладело ее вниманием.

— С вами все в порядке? — вновь спросил тревожный голос, выводя Беату из оцепенения.

Она резко подняла голову и отпрянула назад, чтобы увидеть лицо человека, стоявшего рядом, и не свернуть себе шею. Молодой мужчина был очень высок, даже по сравнению с немаленькой для женщины Беатой. Да, очень высок, просто огромен, и безумно красив. Она встретилась взглядом с его жгучими, почти черными глазами — и ее дыхание прервалось, а сердце остановилось. Чуть не задохнувшись, Беата даже пошатнулась от возникшего в голове кружения.

И вновь крепкие руки удержали ее, не позволив упасть. От прикосновения незнакомца Беату бросило в жар, зато у нее прояснилось в голове, и она четко представила, словно посмотрела со стороны, как смешно и нелепо выглядит в грязном пальто, с растрепанными волосами рядом с этим щеголеватым красавцем в элегантном кашемировом пальто и безупречно чистых, начищенных до блеска ботинках. О стрелки на его брюках можно было порезать палец.

Нет, мне даже психоаналитик уже не поможет. Здесь явно выраженный клинический случай. Совсем с ума сошла! Нормальный человек бился бы в истерике, осознав, что едва не простился с жизнью, а я рассматриваю стрелки на брюках этого красавца и млею от его прикосновений! Это молнией пронеслось у нее в голове, и Беата мысленно улыбнулась. Все же это шок, констатировала она, иначе это не я. Произошедшая в ней метаморфоза удивила, нет, потрясла Беату. К ней вернулась ее природная самоирония! Недаром говорят — клин клином вышибают.

— Позвольте, я отвезу вас в больницу, — участливо предложил незнакомец, и тревога в его голосе стала заметнее.

— Со мной все в порядке, — поспешила заверить его Беата. А, что еще он мог подумать, если она все время молчит и только шатается в унисон порывам ветра. — Все в порядке, — повторила она.

— Вам следовало бы показаться врачу, — настаивал незнакомец, и его бархатный баритон звучал в ее ушах как торжественная песня.

— Я сделаю это позднее, если возникнет необходимость. Вам не о чем беспокоиться. Я сама виновата. Извините, задумалась, — смущаясь пролепетала Беата.

— Тогда позвольте подвезти вас? Куда вы шли?

— Вообще-то в порт. У меня неожиданно выдался свободный день, и я решила посмотреть на корабли, но, по-видимому, экскурсию придется отложить, — сказала она, рассматривая испорченное пальто.

— Тогда я отвезу вас домой, — сказал он и решительно распахнул перед ней дверцу автомобиля.

Беата инстинктивно хотела согласиться и даже подалась вперед, намереваясь сделать шаг к машине, но замерла на месте. До сих пор она не обращала внимания на то, с чем столкнулась на дороге.

Спортивный автомобиль цвета мокрого асфальта, с низкой посадкой и литыми стальными дисками был чудом современной техники. Беата плохо разбиралась в марках машин и не знала, к какому классу относится это совершенство, но стоить оно должно было целое состояние. Она заглянула в салон, полностью обтянутый кожей серо-голубого оттенка, и даже сглотнула подступивший к горлу ком — так ее поразило увиденное. Затем она перевела взгляд на свое грязное и мокрое пальто и решительно затрясла головой.

— Нет, — строго и отчужденно протянула она — и сама не узнала собственного голоса, настолько он был чужой и холодный. — Я испачкаю вам салон.

— Не стоит беспокоиться, — равнодушно махнув рукой в сторону шикарной четырехколесной колесницы, словно это его совершенно не волновало, сказал незнакомец. — Садитесь.

Волна раздражения и необузданной злости захлестнула Беату. А, богатенький мальчик не волнуется о таких незначительных вещах, как испорченный салон дорогущего авто! Конечно, эту машину можно выбросить на помойку. К чему заморачиваться? Богатенький папенька купит своему дитяти новую игрушку, с негодованием, граничащим с презрением, подумала Беата и плюхнулась в шикарное кресло. Она сделала это с подчеркнутым пренебрежением к машине и к ее хозяину и даже мысленно позлорадствовала, заметив, как несколько грязных капель брызгами разлетелись по сторонам. Парень невозмутимо закрыл за ней дверь, которая почти беззвучно отгородила Беату от промозглого воздуха, и занял водительское место. Мотор тоже завелся практически бесшумно, и автомобиль плавно тронулся с места.

— Показывайте дорогу, — дружелюбно, словно не замечая возмутительного и необъяснимого поведения девушки, сказал незнакомец.

— Прямо и направо, — буркнула Беата и сильнее вжалась в удобное кресло, нахохлившись, словно мокрый воробей на ветке.

— Я Ник, — представился он. — А как зовут вас?

— Беата.

— Очень необычное имя.

— Я так не думаю. Привыкла.

— А что оно означает?

— Счастливая.

— О! И как — срабатывает? Я хотел сказать — ваше имя соответствует действительности? Хотя о чем это я — сегодняшний пример тому подтверждение, — рассмеялся Ник.

— Не разделяю вашего оптимизма. Это с какой стороны посмотреть.

— Я смотрю только с одной — ваш ангел-хранитель сегодня был начеку.

— А я-то приписала все вашему водительскому таланту, — с сарказмом произнесла Беата, совершенно не намереваясь делать комплимент.

— О, я польщен вашей оценкой моего скромного таланта, — все больше веселился Ник.

Облик нахохлившейся молоденькой девушки, старательно придающей себе независимый и строгий вид, вызывал в нем умиление. Он не мог понять причины подобного ее поведения и все списывал на испуг, вызванный столкновением с машиной. Ну что ж, вполне нормальная реакция. А она очень миленькая, невольно хочется ее обнять и заслонить от всех неприятностей, едва не озвучил собственные мысли Ник, искоса посматривая на свою пассажирку.

По всей видимости, она не намеревалась поддерживать разговор и корчила из себя буку, потому, что никак не отреагировала на его слова. Но Ник был не из тех, кто пасует, встретив первое препятствие, и попробовал завязать разговор вновь.

— Я так понял, что вы местный житель, — сказал он и в ожидании ответа посмотрел на Беату. Она молчала. — А вот я здесь впервые. Очень хотел приехать раньше, но обстоятельства складывались иначе. Я очень рад, что дела привели меня в Дулут. Сейчас у меня важная встреча, но вечером я свободен. Не составите мне компанию за ужином?

— Смотрите на дорогу, а то ваша компания в этом городе значительно расширится, а мой ангел-хранитель останется без работы, — едко ответила она.

Беата понимала, что ведет себя вызывающе грубо и даже более того — неподобающе грубо. Она и раньше понимала это и сознательно шла на конфликт, но, когда увидела недоуменное выражение лица черноглазого красавца, поняла, что перешла все границы. Однако стыдно ей не было, и объяснять свое поведение, а тем более извиняться за него, она не собиралась. Беата полностью проигнорировала предложение Ника поужинать вместе. У нее даже ни на секунду не возникло желания продолжить знакомство. Поэтому, как только автомобиль остановился у ее дома, она быстро открыла дверцу и, резво выскакивая на тротуар, бросила через плечо:

— Спасибо и прощайте.

Стуча каблуками, она горделиво проследовала через маленький палисадник под пристальным взглядом, прожигающим ей спину и грозящим высушить ее мокрое пальто, а затем незамедлительно испепелить его вместе с ней самой.

Беата не спеша поднялась по ступенькам и с трудом попала ключом в замочную скважину — руки предательски тряслись и отказывались слушаться. Так же не торопясь, усердно делая вид, что уже давно забыла о человеке, продолжавшем сидеть в машине и наблюдавшем за ней, она открыла дверь и вошла в дом. Только после того, как входная дверь закрылась, Беата смогла перевести дыхание, в изнеможении прижавшись к ней спиной. Она услышала шум отъезжающей машины и с раздражением бросила сумку на банкетку в прихожей. Ей стало нестерпимо обидно, что Ник так быстро сдался и не стал настаивать на встрече. Она, конечно, хороша! Столько яда выплеснула на него всего в нескольких словах — постаралась! Но он мужчина и должен быть настойчивее. Стоп! А с чего это она ждет от него каких-то подвигов? Они едва знакомы, и он просто из вежливости и от скуки пригласил ее поужинать, ну и, безусловно, чтобы загладить свою вину перед ней. Она, конечно, не согласилась бы ни в коем случае, но все же… Тебе самой-то не смешно? Подумай, как это могло бы выглядеть со стороны? Ты — обычная, ничем особо не выдающаяся девица, а он — принц из грез любой девчонки. Безусловно, твою фигуру можно назвать точеной, лицом тоже вроде ничего, а волосам позавидует любая красавица, но это все детали… Так изводил ее злюка — внутренний голос.

— Не очень-то и хотелось! — крикнула своему отражению в зеркале Беата. — Подумаешь! Таких, как он, интересуют только дочери нефтяных магнатов — и то если у них внешность супермодели. А мне и так хорошо. Ненавижу, ненавижу папенькиных сыночков, способных за деньги купить себе спокойный сон и «чистую» совесть! — с болью и тоской выкрикнула она и разрыдалась.

Сидя в мокром пальто на полу в прихожей, она думала о Доминике Палтроу — человеке, имя которого навсегда было занесено в черную графу жизненных воспоминаний Беаты, которая состояла из одной записи — гибель родителей. Она никогда его не видела, но от следователя в полицейском участке узнала, что он сын какой-то высокопоставленной шишки. Он, этот Доминик Палтроу, даже в суд не явился. Дело рассматривалось в его отсутствие, а адвокат, ужасно смахивающий на цаплю — такой же худой, высокий и резкий в движениях, сообщил, что мистер Палтроу, перенесший сильнейший стресс, в данный момент находится на лечении где-то за границей (Беата забыла место) и просит рассматривать дело без него. Папаша этого Доминика расстарался посредством цапли-адвоката, и виновниками аварии признали родителей Беаты.

Это был последний и самый жестокий удар. Конечно, мертвые смолчат, они не выдадут истины, на них проще всего списать собственное преступление. После оглашения приговора Беата впала в ступор, а бабушку с сердечным приступом увезли в больницу…

Беата вытерла слезы и, превозмогая слабость, поднялась с пола. Она сбросила пальто и сняла сапоги, а потом медленно, словно сомнамбула, прошла в ванную комнату. Сколько еще ее будут мучить воспоминания и невысказанная боль? — думала она, стоя под обжигающими струями воды. По щекам непрерывным потоком, смешиваясь с водой, текли такие же горячие слезы. Беата совершенно вымоталась психологически — сказались опасное дневное происшествие и больные нервы, — поэтому, она заснула задолго до наступления сумерек и проспала до самого утра.

5

Будильник, призывающий свою хозяйку просыпаться и собираться на работу, зазвонил одновременно с телефоном.

— Доброе утро! Беата, дорогая, ты меня слышишь? — весело щебетала в трубку Оливия. — Знаю, что не разбудила тебя, потому не буду извиняться за ранний звонок. А для меня уже позднее утро! Мой проказник Кристиан взял моду просыпаться в пять утра. Он отказывается спать дальше и не позволяет своей уставшей мамочке еще хоть немного посмотреть сны, — продолжала она рассказывать про своего годовалого сына.

— Доброе утро, подруга, — вставила Беата, когда в монологе Оливии появилась пауза.

— Как ты? С тобой все в порядке? Я звонила весь вечер. Где ты пропадаешь?

— Звонила? Мне?

— Ну, а кому же?

— У меня все нормально, Я была дома, но, вероятно, крепко спала и не слышала звонка. Что ты хотела, Оливия?

— Вот те на! Что я хотела? Ты что, забыла? — В голосе Оливии послышалась едва скрываемая обида.

— Забыла? — протянула Беата, изо всех сил стараясь разбудить все еще находящуюся в состоянии полудремы память и припомнить, что же она такого пообещала школьной и, к слову сказать, единственной подруге. — Конечно, нет! — облегченно и радостно выдохнула она. — Я посижу с Кристианом. В половине седьмого, как и договорились, я буду у тебя.

— Вот и отлично! Спасибо тебе огромное, Беата. Ты так выручишь меня и Тревора. До вечера.

— До вечера, Оливия, — ответила Беата и опустила трубку на рычаг.

Как же она вечером могла не слышать телефонной трели? Но, что еще хуже — как она могла забыть, что три дня назад договорилась с Оливией присмотреть за ее ребенком, пока они с мужем будут на корпоративной вечеринке?! Вечером предыдущего дня они должны были созвониться и еще раз подтвердить предварительную договоренность. Как нехорошо получилось! Оливия, наверное, не спала всю ночь, переживала, а она, Беата, спокойно смотрела сны и напрочь забыла о подруге. Все, пора приводить голову в порядок. У меня склероз на почве нервного истощения, поставила себе диагноз Беата и твердо пообещала своему второму «я» сегодня же записаться на прием к психоаналитику.

Весь день Беата пребывала в какой-то прострации, что было ей совершенно несвойственно. Когда в очередной раз она не расслышала вопрос мистера Сандерса и забыла сообщить ему о телефонном звонке супруги, босс внимательно посмотрел на Беату и в его глазах появились лукавые искорки.

— Уж не влюбилась ли ты, девочка? — скорее, как родственник, чем строгий начальник, спросил он.

— А? Что? — встрепенулась Беата. — Простите, вы что-то сказали?

— Что с тобой? Ты всегда так исполнительна и сосредоточенна. Уж не влюбилась ли ты? — повторил он свой вопрос. — А может, заболела? Впрочем, в твоем возрасте это одно и то же.

— Ну что вы, мистер Сандерс, — смутилась Беата и мысленно стала искать слова оправдания для своего поведения.

— Не надо, не оправдывайся, — опередил ее босс. — Это совершенно нормально, и я даже скажу больше — меня всегда удивляло, почему такая привлекательная молодая девушка не имеет поклонника.

— Привлекательная? — словно не веря своим ушам, переспросила Беата.

— Конечно, без сомнения. Я хоть и стар, но все же мужчина и к женской красоте до сих пор неравнодушен.

— Вы окончательно смутили меня, мистер Сандерс.

— Продолжай смущаться дальше, тебе это очень идет. Поверь старому и видавшему виды ловеласу: смущение — это скорее достоинство, чем недостаток. Редко кто из нынешней молодежи способен краснеть и испытывать неловкость. Ваше поколение такое самоуверенное и раскрепощенное. Но я вовсе не собираюсь брюзжать — вы мне нравитесь. Я искренне рад за тебя. Только, девочка, не торопи события. Твоя судьба мне не безразлична, и я хочу, чтобы ты не наделала ошибок. Позволь дать тебе дружеский совет — присмотрись к нему получше, узнай сначала, как человека, а уж потом, как мужчину.

Щеки Беаты залила краска стыда, и она опустила глаза в пол, сосредоточившись на рассмотрении причудливо выложенного паркета.

— Не понимаю, о чем вы говорите, у меня никого нет, — едва слышно произнесла она.

— Ну что ж, очень жаль, но если я ошибся сейчас, в чем я сильно сомневаюсь, то очень скоро, я уверен, моя оплошность исправится сама собой, — улыбнулся мистер Сандерс.

Боже мой, неужели у нее все написано на лице? Уму непостижимо — этот богатенький красавчик, словно околдовал ее. Целый день она думала только о его глазах, улыбке, вспоминала манеру говорить и чарующий бархатный голос. Беату бросало в жар, ей казалось, что сердце вот-вот пробьет тонкую кожу и выскочит наружу, а потом вдруг, совершенно неожиданно, ее тело становилось ватным и непослушным, словно растекающийся по тарелке мед.

К вечеру она совершенно обессилела от постоянной смены настроения и самочувствия и к Оливии добралась еле живой. Беате очень хотелось поскорее оказаться дома, но отказать подруге в маленькой просьбе она просто не могла.

6

Оливию Нортон Беата знала с детства. Они вместе учились в школе, но подругами никогда не были, скорее просто одноклассницами. Оливия не отличалась успехами в учебе и в классе ничем не выделялась, была серой и незаметной, и Беата не обращала на нее никакого внимания.

Сама же Беата, наоборот, каждую перемену собирала вокруг себя толпы мальчишек и девчонок, которые с интересом слушали ее рассказы о путешествиях и приключениях. Чтобы постоянно поддерживать интерес аудитории, словоохотливой Беате приходилось иногда привирать, приукрашивать события, но ребята все и всегда принимали за чистую монету. И лишь в бледно-серых, совершенно невыразительных глазах Оливии читалось сомнение, однако она никогда не высказывала его вслух.

Дети, как пришитые ходили за Беатой, восхищались ею, клялись в вечной дружбе, но все клятвы и обещания растаяли, как снег весной, когда на Беату обрушилась беда. Подростки порой бывают очень жестоки в своем непостоянстве. Беата замкнулась в себе, и одноклассники потеряли к ней всякий интерес. Все, но не Оливия. Она вышла из тени и протянула руку помощи. Нет, она не предложила свою помощь, она настояла на ней. И хотя в тот момент Беате, мечтающей о тишине, покое и забытьи, внимание Оливии казалось обременительным и несколько навязчивым, она была искренне благодарна новой подруге за поддержку и терпение.

Почти целый месяц Оливия не отходила от Беаты и ее бабушки, оставалась ночевать и всячески пыталась отвлечь сироту от горестных мыслей. По какому-то одной ей известному рецепту она варила бульон из курицы и заваривала успокоительные травяные чаи, насильно кормила и поила Беату и миссис Воверат. Другими словами, развила вокруг них бурную деятельность, тем самым заставляя и убитую горем подругу принимать участие в жизненном процессе.

Прошло время. Девушки повзрослели и не клялись друг другу в вечной дружбе, как это бывает у подростков. Жизнь, самый строгий экзаменатор, устроила им проверку, которую они выдержали с честью, сдав экзамен по предмету «дружба и взаимовыручка» на «отлично».

В массивную деревянную дверь квартиры Оливии и Тревора, которую они приобрели совсем недавно в новостройке в самом центре Дулута, Беата позвонила ровно в половине седьмого.

— Добрый вечер, Беата. Проходи! — сказал Тревор и отступил в сторону, приглашая гостью в квартиру.

— Привет, Тревор. Как твои дела?

— Все отлично! Сегодня днем подписали долгожданный контракт с судостроительной фирмой, так что дела идут в гору, — радостно сообщил он.

— Рада за тебя! Вечеринка по этому поводу?

— И да, и нет. Подписание контракта совпало с очередной годовщиной основания нашей фирмы.

— А! Поздравляю! А где Оливия и Кристиан?

— Оливия в спальне красоту наводит. Хотя, по мне, она и так красива без всяких этих румян и помад.

— За такие слова я люблю тебя еще больше! — донесся из спальни звонкий голос Оливии. — Беата, проходи сюда. Кристиан со мной.

— Извини, Тревор, — улыбнулась молодому мужчине Беата и пошла на зов подруги.

— Привет, Оливия. Привет, мой маленький проказник. — Беата наклонилась и с нежностью погладила белокурую головку Кристиана.

Малыш радостно загулил и принялся подпрыгивать в ходунках. Оливия оторвалась от собственного отражения в зеркале и с обожанием посмотрела на сына.

— Как он рад тебе! Знает и любит свою крестную!

— И я просто обожаю Кристиана. Смотрю на него, на искреннее проявление его эмоций — и на душе становится теплее. Дети еще не умеют лукавить, и оттого их привязанность ценится намного дороже.

— Что-то мне не нравится твой философский настрой, подруга. Ну-ка, выкладывай, что у тебя произошло? — Оливия во все глаза уставилась на Беату, держа в руке незакрытый тюбик помады.

— Все хорошо! — спохватилась Беата. — Это погода на меня так действует. Дождь не прекращается уже несколько дней, вот и на душе так же мрачно. Опять плакать что-то хочется.

— Ты мне это брось! Сколько мы боремся с твоей хандрой, а ты опять пускаешь ее в свою душу. Хватит уже, Беата, погода здесь вовсе ни причем! — строго сказала Оливия. — Послушай, сколько раз я тебе предлагала — переезжай ты к нам. Тебе веселее будет — что ты все одна и одна?

— Нет, Оливия. У вас своя семья. Не хочу я никому мешать и быть обузой.

— Вот сказала, так сказала! — воскликнула Оливия. — Хорошо, что еще Тревор не слышит этих глупостей. Обязательно обиделся бы.

— Ну, Оливия, не обижайся. Я вовсе не хотела задеть тебя или твоего мужа. Ты же знаешь, как я вас люблю.

— Да, если хочешь знать, — не унималась Оливия, — приглашая тебя пожить у нас, я преследую свои цели.

— Это, какие же? — улыбнулась Беата.

— А такие, — мне нужна помощница с Кристианом.

— Я и без того всегда готова помочь тебе. Я люблю этого сорванца, как если бы он был моим сыном, а обманывать меня ты еще не научилась, дорогая моя.

— Ну, Беата! Правда, соглашайся!

— Нет, Оливия. Давай мы больше не будем касаться этого вопроса. Лучше похвастайся — что за контракт подписал Тревор? Это действительно выгодная сделка? Твой муж просто сияет. — Она перевела разговор на другую тему, более приятную для обеих, а тем более для Оливии. О муже и сыне Оливия могла говорить часами, забывая обо всем на свете и прежде всего о чтении очередного нравоучения Беате.

— О да! Контракт очень выгодный и, что немаловажно, долгосрочный. Тревор не посвящал меня в детали, но упомянул, что, даже если их фирма в течение трех — пяти лет, не подпишет ни одного контракта, этот поможет ей продержаться несколько лет на плаву. Но самое главное… — Оливия сделала паузу и многозначительно посмотрела на Беату.

— Что?!

— Мой Тревор сыграл одну из самых важных ролей в этом несомненном успехе. Дело в том, что это именно он нашел компанию, заинтересованную в совместном бизнесе, и проработал контракт до мелочей. И вот вчера приехал представитель из Нью-Йорка, и сегодня контракт был подписан, — торжественно закончила Оливия.

— Поздравляю, очень рада за Тревора!

— Но и это не все.

— Не все? Что же еще?

— Да, не все. Знаешь, кто оказался этим самым представителем из Нью-Йорка? — словно саму себя спросила Оливия и тут же, не дожидаясь реакции Беаты, ответила: — Не кто иной, как старинный друг и однокурсник моего Тревора. Он же и владелец компании, которая подписала контракт с фирмой, где работает Тревор. Так что, подруга, мой муж внес неоценимый вклад в подписание этого контракта, — горделиво произнесла Оливия.

— Вот так новости! — воскликнула Беата.

— И даже это еще не все!

— Не все? Мы не виделись всего пару дней, а у тебя уже столько новостей!

— Завтра мы ожидаем назначения Тревора на должность руководителя отдела сбыта!

— О! Оливия! Это здорово! Тревор большой молодец! Если не ошибаюсь, заместителем начальника он проработал семь или восемь месяцев.

— Шесть, — поправила ее подруга.

— Шесть? Всего шесть месяцев? Вот это да! Тревор делает головокружительную карьеру. О, дорогая, как же я рада за вас. — Беата подошла и обняла подругу.

— Да, все идет просто замечательно. Я так счастлива, — всхлипнула Оливия.

— Ну, ну, перестань. Сейчас тушь потечет, и тебе придется заново наносить макияж, вы опоздаете к началу банкета. Виновник торжества и его очаровательная супруга не должны опаздывать, — с легкой укоризной, только чтобы привести растроганную подругу в чувства, сказала Беата.

— Ты права. Не буду портить моему любимому мужу праздник.

— Дорогая, ты скоро? — появился на пороге спальни Тревор.

— Уже почти готова. Последний штрих, — сказала Оливия и опрокинула на себя флакон с духами.

— Беата, может, ты заночуешь у нас? Комната для гостей в твоем распоряжении, — предложил Тревор. — Мы можем вернуться довольно поздно.

— Спасибо, но я все же поеду домой. Вы не торопитесь, веселитесь, сколько захотите, а мы, — она взяла на руки Кристиана, — пойдем в детскую на коврик, разбрасывать кубики.

— Бутылочка на столе, смесь в коробке, а молоко… — Беата одним взглядом остановила указания заботливой мамаши, и та, улыбнувшись, махнула рукой. — Извини, привычка. Я знаю, что ты позаботишься о Кристиане не хуже меня. Ну, все, мои дорогие, доброй ночи!

Оливия обняла и поцеловала сына, посмотрев на него так, словно расстается не на несколько часов, а, по крайней мере, на год, и оттого пытается сохранить в памяти мельчайшие подробности детского личика.

— Веселитесь, отдыхайте, а о нас не волнуйтесь, — сказала Беата, закрывая за Оливией и Тревором дверь.

Она прошла с Кристианом в детскую и почти два часа перебирала с малышом кубики на полу. Ребенок постоянно требовал внимания и громко недовольно кричал, когда понимал, что мысли его крестной витают где-то далеко и направлены вовсе не на него. Беата же ничего не могла с собой поделать — высокий черноглазый мужчина с сильными и ласковыми руками, бархатным, завораживающим слух голосом наотрез отказывался покидать ее мысли. Беата тщетно старалась сосредоточить свое внимание на Кристиане, порой начинала мурлыкать себе под нос какую-то песенку. Прилипчивая мелодия не раз спасала ее от навязчивых мыслей, но, увы, не сегодня. В этот вечер ее мысли были далеко за пределами детской комнаты.

Наконец Кристиану надоела игра, малыш стал капризничать, что было первым признаком его усталости, и заботливая крестная, подготовив мальчика ко сну, положила его в кроватку, дав в руки бутылочку со смесью. Вскоре осоловевшие глазки ребенка закрылись, и он мирно засопел, отправляясь в путешествие в царство Морфея. Беата забрала из ослабевших ручек мальчика бутылочку и, нежно поцеловав кроху в лобик, вышла из комнаты.

Она приготовила себе большую чашку какао и уселась перед телевизором. Прощелкав пультом по всем каналам, она остановилась на том, где целыми сутками показывали старые отечественные и зарубежные фильмы. «Серенада солнечной долины» был одним из самых любимых фильмов ее и мамы.

Услужливая подружка-память сразу перенесла Беату в золотую пору детства, когда, удобно устроившись на мягком диване, прислонив голову к маминому плечу, девочка заворожено смотрела на экран. Тогда все ее внимание поглощала история любви, а сейчас она думала, что главное во всем этом то, что мама была рядом. С родителями жилось хорошо и спокойно. Правильно говорят, что детство не заканчивается, пока живы родители. Беате пришлось проверить правильность этого утверждения на себе.

Она тяжело вздохнула от горечи собственных мыслей. Во всем виновато кино. Это оно опять навеяло грусть и воспоминания. Это оно виновато. Беата даже слегка рассердилась.

Вообще-то она любила старое кино. Ее романтическая натура жаждала таких же возвышенных, теплых и нежных отношений, безграничной любви и верности, как показывали на экране. Но, увы, современные люди не способны испытывать подобные чувства. В этом Беата была совершенно уверена. Сейчас главным в жизни людей стали деньги, материальный достаток. На них можно купить все — благополучие, общественное мнение, любовь и даже совесть. Мысли Беаты вновь потекли по привычному для нее руслу. Раздражение стало нарастать, и она выключила телевизор, чтобы не портить впечатление от любимой кинокартины.

Дура, идиотка! — поносила себя Беата. Влюбилась — а в кого? Он такой же, как все они — миллионеры, миллиардеры. У них нет ничего святого. Все свои чувства они положили на алтарь единственного существующего для них божества — доллара! Влюбилась! Бедняжка даже подпрыгнула на диване от неожиданности. Это открытие здорово ошарашило Беату, но в его правдивости она не сомневалась. Никогда в жизни ни один мужчина не занимал ее мысли, ни к одному парню ее не влекло с такой непреодолимой силой. От одного только воспоминания о его мимолетном прикосновении к ее телу Беату бросало в жар, на лбу выступала испарина, а сердце то начинало выплясывать в груди непонятный танец, то замирало и пропускало удар. Наваждение какое-то. Как хорошо, что наше знакомство было таким коротким, и я больше никогда не увижу этого искусителя! — успела подумать Беата перед тем, как дверь отворилась и на пороге появились сияющие от счастья, с блеском от выпитого спиртного в глазах Оливия, Тревор и… Ник.

— Проходи, Ник, проходи! Чувствуй себя, как дома! — весело сказал Тревор. — Привет, Беата. Знакомься — это Ник Палтроу. Он мой однокурсник по университету и волею судьбы наш партнер по бизнесу.

Широко раскрыв глаза, Беата в изумлении уставилась на гостя. Нет, судьба просто не может так издеваться над ней. Это уже чересчур. Его имя вызвало в ней какое-то смутное воспоминание, но Беата не смогла сконцентрироваться на нем и оно ускользнуло.

Провидение в очередной раз сыграло с ней злую шутку. Ник тоже удивленно смотрел на Беату, и, как только его красивые чувственные губы стали растягиваться в приветливой улыбке, а рука потянулась для рукопожатия, она словно очнулась от сна и натянула на лицо маску равнодушия.

— Здравствуйте, Беата. Вот уж не ожидал вас здесь увидеть. Очень рад.

Чего не могу сказать о себе, пронеслось в голове у Беаты помимо ее воли.

— Добрый вечер, — холодно ответила она и обратилась к Оливии: — Кристиан спит, все нормально, я пойду.

— Ну, уж нет! — вступился Тревор. — Сейчас мы выпьем по бокальчику вина за подписание контракта и ваше знакомство, и, если ты все же не пожелаешь остаться у нас на ночь, я чуть позже вызову тебе такси.

— Честное слово, Тревор, это лишнее. Я сама доберусь.

— Беата, перестань. Я тебя прошу — останься, — вмешалась в разговор Оливия. — У нас был такой замечательный вечер. Слышала бы ты, сколько лестных слов было сказано в адрес Тревора во время официальной части. Я просто млела от гордости за своего мужа. А потом мы веселились, пили вино, общались с интересными людьми, пока ты, как рабыня, занималась с ребенком. Я-то уж знаю, какой непоседа у нас Кристиан. Мы перед тобой в таком долгу! Посиди, расслабься, — тараторила охмелевшая от счастья и вина Оливия.

— Не преувеличивай, Оливия. Кристиан у вас — чудо-ребенок, мечта любой матери.

Оливия расплылась в широкой улыбке, и на ее глазах выступили слезы умиления, вызванные словами подруги. Беата бросила косой взгляд на наблюдавшего за ней Ника и подумала о том, насколько комично со стороны выглядят уговоры остаться. Подумает еще, что она такая фифа, высокомерная гордячка, которая наслаждается унижением перед ней собственных друзей. Поэтому она, немного игриво посмотрела на стоявшего в нерешительности с бокалами и бутылкой Тревора и сказала:

— Так, где же обещанное вино?

— Вот и умница! — радостно и облегченно выдохнул Тревор. — Ник, что же ты стоишь? Проходи, присаживайся рядом с Беатой. Знаешь, нам очень повезло с подругой, а нашему сыну с крестной матерью. Такого человека, как наша Беата, больше нет.

— Тревор! — Беата смутилась, и по ее щекам разлился предательский румянец.

— А что? Разве я слукавил? — подмигнул он ей и с нежностью и обожанием посмотрел на жену. — Подтверди, любимая!

— Истинная правда!

— Вы зря смущаетесь. Я тоже присоединяюсь к словам ваших друзей. — Голос Ника вновь стал создавать вакуумный колпак вокруг Беаты, и она тряхнула головой, чтобы избавиться от этого наваждения.

— Вот видишь, человеку достаточно только посмотреть на тебя, чтобы понять насколько ты необыкновенная.

— Ты ошибаешься, Тревор, этого совершенно недостаточно, — парировала Беата. — Этому мистеру сначала надо проверить человека на прочность, сбив его с ног своей машиной, и, только если несчастный останется жив, он разглядит необыкновенные качества сего субъекта, — не удержалась от язвительного замечания Беата.

Однако она сама не ожидала такого эффекта от своих слов. Рука Ника, который к тому моменту взял один из бокалов со столика и протянул его Беате, неожиданно затряслась мелкой дрожью, взгляд и без того черных глаз стал бездонным, а лицо превратилось в маску боли, жалости и какой-то нечеловеческой муки. Все трое уставились на Ника, не в состоянии вымолвить хоть слово. Ник же посмотрел на Беату пустым, остекленевшим взглядом и судорожно вздохнул. На секунду он закрыл глаза, а когда открыл их, его взгляд уже принял спокойно-равнодушное выражение.

— Ваш бокал, Беата, — протянул он бокал с вином. — Ну, что же, выпьем за знакомство, — сказал он совершенно спокойным тоном, словно ничего не произошло, — хотя мы с вами знакомы уже тридцать шесть часов.

— Я что-то ничего не понимаю, — едва слышно пролепетала Оливия и с надеждой посмотрела на Тревора. — Может, ты, дорогой, объяснишь мне, что здесь происходит?

Но Тревор только недоуменно пожал плечами и перевел взгляд на Беату, которая, вжавшись в спинку дивана, продолжала молчать, предоставляя Нику возможность дать все необходимые объяснения. Ей очень хотелось услышать его версию произошедшего накануне происшествия. Или он так не считает и для него это рядовой, не заслуживающий внимания случай? Может, это для него совершенно обычное дело — сбивать людей на дороге? Беата просто не могла совладать с собой от раздражения и злости, поэтому в голову лезли чудовищно нелепые мысли. Все выжидающе замерли с поднятыми бокалами.

— Вчера днем под колеса моего автомобиля попала девушка, — без каких-либо эмоций, просто констатируя факт, сказал Ник. — Как вы могли уже догадаться, этой девушкой оказалась Беата. Вот и все.

— Но почему ты мне ничего не рассказала? Как это произошло? С тобой все в порядке? Как ты себя чувствуешь? Что у тебя болит? Вот почему я не могла до тебя вчера дозвониться! Ты показалась врачу? — забросала ее вопросами подруга, плюхнувшись рядом на диван и самозабвенно ощупывая руки и ноги Беаты, проверяя их целостность. Со стороны это, должно быть, выглядело очень забавно.

От одного из таких прикосновений у Беаты из груди вырвался вопль. На ноге под джинсами прятался огромный синяк. Он был единственным напоминанием о вчерашней аварии. Оливия испугалась неожиданной реакции подруги на ее прикосновение и отпрянула, едва не упав на пол.

— Перестань, Оливия. Довольно! Со мной все нормально. Я даже испугаться не успела, а травм и вовсе никаких нет. Небольшой синяк — вот и все. Не устраивай трагедии.

Беате почему-то стало неловко от повышенного внимания друзей. Она нервно заерзала на диване под пристальными взглядами Оливии, Тревора и Ника.

— Действительно, — выйдя из оцепенения, сказал Тревор, — выпьем, наконец за все хорошее. — Слова давались ему с большим трудом. Он хотел еще что-то добавить, но передумал и залпом осушил бокал.

Повисла напряженная тишина, и Беата уже очень сожалела, что не смогла сдержаться и тем самым испортила вечер друзьям. А еще она поняла, что мужчина, сидевший рядом, вызывает в ней противоречивые чувства. Когда он рядом, ей хочется сказать ему что-то очень неприятное, обидеть, дать понять, что его присутствие для нее нежелательно. Сделать это хочется, как можно грубее и обиднее, словно какой-то чертенок сидит внутри нее и дергает за ниточки, управляя ею, как марионеткой. Когда же она не видит Ника, то тает от нежности и неведомого желания. Да, да, она жаждет этого мужчину, жаждет испытать блаженство в его объятиях, попробовать то, о чем с таким волнением и возбуждением рассказывала Оливия, а она, Беата, лишь читала в любовных романах. Глупо обманывать саму себя — этот мужчина вызывает в ней любовные чувства и сила его магнетизма так велика, что здравый смысл уже не в силах противостоять ему. Я буду бороться, я не сдамся ему, мысленно пообещала себе Беата и гордо вздернула подбородок. Поддаться чувствам к нему или, что еще хуже, отдать свою любовь и тело человеку, принадлежащему «их» клану, значит предать память родителей и признать «их» превосходство и силу.

Беата решительно встала и под изумленными взорами всех присутствующих направилась к двери. Затем, словно опомнившись, вернулась, обняла Оливию, кивнула Тревору и посмотрела на Ника.

— Мне пора. Уже поздно, а завтра с утра на работу.

— Постой, я вызову тебе такси! — крикнул ей вслед Тревор.

— Позвольте, я довезу вас до дома, — в унисон ему сказал Ник.

— Спасибо, Тревор, и вы, — она посмотрела на Ника испепеляющим взглядом, — примите мою благодарность, не стоит. Тем более, что вы не совсем трезвы. Второй раз мне может и не повезти, — многозначительно сказала она, снова не удержавшись от язвительного выпада. — Прощайте.

И пока ее вновь не стали удерживать, быстро выскочила за дверь.

— Что это с ней? Давно не видел Беату в таком состоянии, — тихо сказал Тревор, устало садясь в кресло.

— Вы должны извинить нашу подругу, Ник, — мягко обратилась к гостю Оливия. — Она добрая и очень хорошая девушка. Не знаю, что на нее нашло, — немного слукавила она, прекрасно понимая причину неадекватного поведения Беаты, — но я убеждена, что этому есть какое-то объяснение. Не сердитесь, прошу вас, и не судите о Беате превратно. Вы познакомились не лучшим образом, но я уверена, что, произойди все по-другому, вы почувствовали бы искреннюю симпатию друг к другу. Мне так неловко, простите, Ник.

— Все хорошо. Вам не за что извиняться, и не надо ничего объяснять. Я сам виноват, хотя и не очень понимаю в чем. Не трудитесь защищать свою подругу, я и сам вижу — она необычный человек. Но мне тоже пора, — прервал он свои размышления. — Я задержусь в вашем городе еще на несколько дней — надеюсь, увидимся. Спасибо за прекрасный вечер.

Оливия и Тревор явно чувствовали себя не в своей тарелке. Неловкость перед гостем парализовала мозг и помешала найти слова, позволяющие исправить негативное впечатление. Те же самые чувства испытывал и Ник. Поэтому он постарался, как можно теплее улыбнуться хозяйке, галантно поцеловал руку ей и крепко пожал Тревору, пообещал позвонить и удалился.

7

До дома Беаты было не менее часа ходьбы. Общественный транспорт ходил уже редко, и самое лучшее было бы поймать такси, но она не стала этого делать. Долгая прогулка под моросящим дождем была ей просто необходима.

Мысли путались в голове. Беата корила себя за испорченный вечер в доме друзей. Запоздалое раскаяние железным обручем сжимало горло, затрудняло дыхание. Ну, что она за человек такой? Ей плохо — и она изо всех сил постаралась сделать плохо близким людям. Хотя нет, неправда. Она вовсе не старалась. Все вышло само собой. Но это ведь не оправдание! Она взрослый человек и должна, просто обязана, контролировать свои эмоции. Мало ли кто кому не нравится, это же не повод портить настроение Оливии и Тревору. Вот уж кто-кто, а они здесь совсем ни причем.

Беата едва сдерживала слезы, пеленой застилавшие глаза и мешавшие видеть дорогу. Наконец они струйками потекли по щекам. Она плакала, но облегчения, которое обычно приносили слезы, не наступало. Как она могла так вести себя в приличном обществе? А вдруг ее непристойное поведение отразится на состоянии дел у Тревора? Ведь Ник, именно Ник, и был тем самым представителем фирмы из Нью-Йорка — Беата поняла это, как только увидела Оливию, Тревора и Ника вместе, да и рассказ Оливии не оставил тени сомнения. Вдруг Ник каким-то образом сможет навредить им? Как в таком случае она посмотрит в глаза Оливии и ее мужу? Какой стыд! И это после всего, что сделала для нее Оливия. Беата остановилась. У нее появилось непреодолимое желание повернуться и сломя голову броситься назад к подруге. Может, все еще можно исправить?

Не позволяя себе усомниться в правильности решения, она повернула назад. Она не может портить жизнь дорогим людям, это слишком жестоко и несправедливо. Сейчас она придет и извинится перед Ником, сошлется на плохое самочувствие, на больную голову, на плохое расположение звезд, полнолуние, да на все что угодно, но попросит его простить ее и не сердиться на Тревора, не ломать ему карьеру.

Внезапно ее осветил свет фар, и Беата зажмурилась. На пустынной улице не было машин и пешеходов. Все добропорядочные жители Дулута уже мирно засыпали в своих постелях, поэтому резкий пучок света стал для Беаты полной неожиданностью. Она застыла на месте, как вкопанная.

— Беата, прошу вас, сядьте в машину, — сказал Ник и распахнул дверцу авто. Голос его звучал глухо и устало.

На мгновение она засомневалась, и неутомимый чертенок вновь стал дергать за ниточки, поднимая волну негодования и неприязни, направленную на этого человека. Но добрый ангел уже был готов к такому повороту событий. Потому, не успела Беата открыть рот и в грубой форме отказаться от предложения, как добрый дух моментально напомнил ей о желании загладить свою вину перед Тревором и Оливией. Вот он шанс, не упусти его, шепнул он, и Беата послушно села в машину.

Несколько минут они ехали молча. Беата была так смущена, что даже постеснялась спросить Ника, куда он ее везет. Ведь, если он находился в городе впервые, то дорогу к ее дому из этой части города знать не может. Она боялась посмотреть на него, почти физически ощущая его напряжение, поэтому тупо уставилась на дорогу, выхватываемую из темноты светом фар.

— Я не знаю, чем вызвана ваша агрессия по отношению ко мне, — наконец проговорил он, и его голос звучал по-прежнему глухо и взволнованно, отчего у Беаты сразу побежали мурашки по спине и она зябко передернула плечами, — но мне это крайне неприятно. Я даже скажу более — второй день это не выходит у меня из головы.

— Мне очень неловко, простите, — еле шевеля внезапно одеревеневшими от какого-то внутреннего волнения и непонятного трепета губами, едва слышно произнесла Беата. — Дело вовсе не в вас. Я плохо себя чувствовала и несла всякий вздор. Вы не должны из-за этого сердиться на Тревора. Только я виновата, что вечер испорчен. Простите.

— Я не понимаю, причем здесь Тревор. Я говорю о вас и обо мне. Мы знакомы всего ничего, и вряд ли я успел чем-то обидеть вас, — конечно, я не беру недоразумения на дороге. Я просто уверен, что ваша неприкрытая агрессия ко мне никак не связана с аварией. Здесь что-то иное.

— Простите, я не должна была так себя вести, — вновь пролепетала Беата, но Ник не слушал ее, он продолжал:

— Я постоянно думаю о вас вот уже более суток. Вы нравитесь мне, Беата.

Она даже сразу не поняла, о чем он сейчас говорит. Прежде, чем до нее дошел смысл сказанных им слов, ее организм ответил на них разливающимся по всему телу теплом, сердце учащенно забилось, а в голове вспыхнул пожар, на мгновение ослепив ее, и Беата вновь зажмурилась, как совсем недавно от яркого света фар. Она нравится ему! Уж не ослышалась ли она? Ей так хотелось заглянуть в его глаза и там найти ответ на свой вопрос, но она боялась пошевелиться, панически боялась обмануться.

— Что вы молчите, Беата? Вы слышите меня? — глухо спросил он.

— Слышу, — словно эхо отозвалась Беата, не узнав собственного голоса.

— Если вы скажете, что я неприятен вам, что вы не желаете меня больше видеть, я пойму и, вероятно, не буду настаивать. Хотя, честно признаюсь, не знаю, как смогу сдержать обещание больше не беспокоить вас.

Беата молчала, наслаждаясь его словами, упиваясь его голосом, а душа ее ликовала. Впервые в жизни мужчина умоляет ее позволить ему встречаться с нею, не прогонять его. Не просто мужчина, а самый лучший, желанный, самый-самый мужчина на свете. Ей вдруг стало нестерпимо жарко, и рука сама собой потянулась к верхней пуговице пальто. Горло сдавило, и стало не хватать воздуха. Со стороны она, наверное, напоминала выброшенную на берег рыбу.

— Поэтому прошу вас, Беата, забыть на время о неприязни ко мне и дать мне шанс загладить свою вину, если таковая есть, перед вами. Возможно, если вы лучше узнаете меня, вы измените свое мнение.

Он замолчал, ожидая ответа, и в воздухе опять повисло напряжение. От волнения во рту у Беаты пересохло, и она, хоть и понимала, что молчать уже просто неприлично и надо хоть что-нибудь сказать, никак не могла вымолвить ни слова, опасаясь, что вместо слов у нее из горла вылетят нечленораздельные звуки. Поэтому она просто повернулась к Нику, не сводящему с нее глаз и совершенно переставшему следить за дорогой, и едва заметно улыбнулась. Этот слабый, едва различимый знак согласия произвел на него эффект разорвавшейся бомбы. Вполне взрослый мужчина, — а Беата подсчитала, что ему должно быть никак не менее тридцати лет, если он был однокурсником Тревора, — заулыбался, как ребенок, получивший вожделенную игрушку, и облегченно вздохнул.

— Если я правильно разобрался в ситуации, — теперь его голос звучал четко и весело, — вы так и не дошли до порта.

— Что? — не сразу смогла переключиться Беата с романтического лада. — Не дошла, — ответила она, когда поняла, о чем ее спрашивал Ник, и тоже почувствовала заметное облегчение и немного разочарования. Ей так хотелось еще услышать какие-то слова, говорящие о его чувствах к ней.

Напряжение улетучилось из салона автомобиля, словно его там и не было вовсе.

— Тогда прошу вас завтра быть моим гидом.

— Я согласна.

— Вот и отлично. В котором часу вы заканчиваете работу?

— Ровно в шесть.

— Значит, ровно в шесть я буду у дверей вашей конторы.

— Договорились. А сейчас, раз вам все равно куда ехать, не могли бы вы отвезти меня домой? — попросила она, давно заметив, что они уже в третий раз проезжают по одной и той же улице.

— Конечно, — спохватился Ник. — Указывайте дорогу.

Остаток пути они весело и непринужденно болтали, словно старые приятели, будто и не было между ними так недавно неприязни. Чувство эйфории завладело Беатой, в ее голове было легко и пусто, а в груди прочно укоренился восторг. О чем они болтали? Спустя всего двадцать минут, стоя под обжигающими струями воды в душе, Беата не могла ничего вспомнить. Словно ее собственный язык, а вовсе не она, говорил и шутил, отвечал на шутки Ника. Щеки сами окрашивались румянцем, а глаза блестели радостным светом, в то время как их хозяйка парила в небесах розового счастья.

Едва коснувшись головой подушки, Беата заснула, а улыбка блаженства так и застыла на ее устах.

Однако сон ее был краток. Посреди ночи она проснулась, словно от какого-то резкого удара, и подскочила на постели. Блаженная улыбка сменилась гримасой боли. Мама! Папа! Еще не до конца преодолев остатки сна, Беата протянула руки, пытаясь дотянуться до стремительно растворяющихся в темноте родных силуэтов. Они были так близко! Мама гладила ее по голове, и Беата могла бы поклясться, что чувствовала прикосновения ее нежной руки, а папа смотрел спокойно и вместе с тем подбадривающее. Его взгляд что-то говорил, но Беата никак не могла сосредоточиться, чтобы понять, что хотел донести до нее отец, а может, о чем-то предупредить. Вокруг было пустынно, словно посреди бескрайнего океана, мрачно, как в надвигающихся серых сумерках, и только откуда-то сверху лился теплый, неяркий свет, очень напоминающий свет от фонарного столба. Он ниспадал на папу и маму, и от этого они казались легкими и невесомыми. И вот в тот самый момент, когда Беата, преодолевая что-то сковывающее ее, словно липкая путина, собрала всю свою силу, чтобы броситься к родителям, чтобы обнять их, удержать, они стали удаляться от нее, будто плывя в сторону манящего света в широком и ярком коридоре. Беата стала кричать, звать их и умолять остаться с нею, но мама и папа только снисходительно и печально улыбались дочери и удалялись.

— Что они хотели мне сказать? О чем предупредить? А может, уберечь от чего-то? — вслух озвучила Беата свои ощущения. — Ник! Как я могла забыть о нем? Как я могла забыть, что он один из «них»? Я предала память собственных родителей! — воскликнула она и упала лицом в подушку.

До утра Беата больше не заснула. Ее тело сотрясали безутешные рыдания. К восходу солнца она обессилела настолько, что сил подняться с постели у нее не оказалось. Она позвонила мистеру Сандерсу и попросила дать ей выходной, сославшись на простуду. Старик без лишних вопросов разрешил ей остаться дома и предложил прислать своего доктора, от чего Беата с благодарностью отказалась.

8

Весь день она провалялась в постели, желая только одного — чтобы ее обещание Нику отправиться с ним в порт оказалось плодом ее больного воображения. Чувство вины перед родителями завладело ею настолько сильно, что почти полностью поглотило желание провести приятный вечер в компании Ника.

Ближе к обеду позвонила Оливия, и Беата, услышав в телефонной трубке встревоженный голос подруги, поторопилась опередить ее и затараторила:

— О, дорогая, мне так неловко за вчерашний вечер. Прости меня. Не знаю, что это я с цепи сорвалась. Прости!

— Мы с тобой прекрасно знаем причину твоего поведения, не будем лукавить. Я позвонила тебе не для того, чтобы выслушивать твои извинения, но раз ты сама начала, то выслушай меня до конца.

— Но Оливия…

— Не перебивай. Я долго нянчилась с тобой, всячески старалась щадить твои нервы, пока не поняла — ты вампир!

— Что? — не поверила собственным ушам Беата.

Добрая и отзывчивая Оливия говорила заученный и явно не ею придуманный текст. Нет! Беата отказывалась верить, что Оливия излагает собственные мысли. Тревор тоже вряд ли здесь приложил руку. Тогда кто?

— Да, Беата, ты — вампир! Только ты пьешь не чужую кровь, а сама из себя высасываешь жизнь, упиваешься своим горем, питаешься собственной болью. Именно поэтому ты, наотрез отказываешься с ней расстаться.

— Оливия, опомнись! Что ты говоришь! Это полная чушь! — возмущенно воскликнула Беата.

— Правду, моя дорогая! Я говорю только правду! Если ты немного подумаешь, то поймешь, что я права. Да, у тебя случилось большое горе, не дай Бог кому-то испытать такое, но жизнь продолжается. Ты обязана жить, потому, что эту жизнь тебе дал Бог через любовь твоих родителей. Они смотрят на тебя и что видят? Ты отказываешь себе в счастье, самом обычном, земном женском счастье. В чем провинился перед тобой Ник? Только в том, что красив, умен и богат? В том, что по стечению обстоятельств ты, как и твои родители — пошли им Господи Царствие Небесное! — попали под колеса не рядового каменщика или плотника с заурядной внешностью и подержанным дешевым автомобилем, а красавца-мужчины, владельца судостроительной компании? А если это твоя судьба? А если это твои родители послали его для тебя?

— Ты несешь бред! — одернула подругу Беата, но возмущения больше не испытывала. Где-то в глубине души она соглашалась со словами Оливии. Конечно не совсем, но добрая половина сказанного была совершенно справедлива.

— Нет, дорогая, это не бред, и ты согласна со мной. Только твоя гордость не позволяет открыто это признать. Возможно, я говорю с тобой излишне резко, но это только потому, что мне небезразлична твоя жизнь, потому, что я всю ночь не спала, потому, что кроме Тревора, Кристиана и тебя, у меня никого нет, и я вас всех очень люблю! — Голос Оливии сорвался, она взвизгнула и зарыдала.

В трубке повисла тишина, прерываемая только всхлипами Оливии.

— Оливия, — тихо позвала подругу Беата, — я тоже тебя очень люблю. Прости меня за вчерашний вечер.

— Еще раз повторяю — мне не нужны твои извинения. Ты думаешь, что я слепая и не видела, как Ник смотрел на тебя? Да и ты вела себя не совсем адекватно — точнее, не так, как всегда. К твоей злости примешивались и другие чувства, в этом я уверена, и не надо меня разубеждать. Ладно, оставим это, потом разберемся. Скажи лучше, почему ты не на работе? Я звонила в контору, но мне сказали, что ты дома, — с легкостью перескочила она на другую тему.

— Я немного приболела и попросила мистера Сандерса дать мне выходной.

— Заболела? Мне приехать? — Оливия моментально перестала всхлипывать, и в ее голосе послышались тревожные нотки. Из строгой учительницы Оливия опять превратилась в заботливую мать и сестру милосердия в одном лице.

— Нет, Оливия, не беспокойся. У меня просто разболелась голова, я выпила таблетку и валяюсь в постели.

— Хорошо, отдыхай, но если что — звони. Все, целую тебя, Кристиан требует внимания.

Беата услышала в трубке плач малыша и следом короткие гудки.

— До свидания, Оливия, — уже в пустоту ответила она.

Беата снова вернулась в постель и до самого подбородка натянула одеяло. Значит, так все это выглядит со стороны, подумала она. Оливия не будет говорить пустых слов, не в ее правилах просто болтать языком. Раз она так сказала, значит и Тревор думает то же самое. Наверняка они уже все обсудили, и сейчас Оливия выложила их общее мнение. Какой стыд! Всем уже надоели ее нытье и самобичевание. А теперь еще и Ник. Неужели в его глазах она выглядит жалкой девчонкой, ищущей жилетку для своих слез, маленькую гордячку, оправдывающую нежелание изменить собственную жизнь личной трагедией? Она просто прячется от Ника и от чувств, которые испытывает к нему. А ведь еще пару дней назад она была уверена, что взяла себя в руки и управляет собственной жизнью…

Беата резким движением сбросила с себя одеяло — ей вдруг стало ужасно жарко. Чего она боится? Обмануться, разочароваться или предать память родителей? Но как это связано? И кому будет плохо, если она найдет свое счастье?

Словно собственное ложе стало жечь ей спину — Беата резко вскочила на ноги и опрометью помчалась в ванную, не позволяя ни одной мысли влезть ей в голову, дабы не допустить возникновения каких-нибудь сомнений. Она встретится с Ником. Как там говорится? «Не раскусив ореха…» Забыла. Ладно, смысл понятен. Она встретится с ним, а там решит, что дальше.

9

Часы показывали без четверти шесть, когда Беата закончила одеваться и заколола свои длинные волосы на затылке. Особо стараться над своей внешностью она не стала, чтобы Ник не подумал, что она хочет произвести на него впечатление. Все должно быть как обычно, может чуть-чуть лучше. Она натянула джинсы и надела теплый свитер. Его незадолго до смерти связала бабушка, и Беата любила его, как память и просто потому, что в нем было удобно, как гусенице в своем коконе. Торопливо обула кроссовки и надела теплую куртку, взяла зонт и сумку-рюкзак. Все! Готова! Она погасила свет и открыла входную дверь.

— Привет! Ты уходишь?

Беата вздрогнула и уставилась на Ника.

— Привет, — только и нашлась она сказать, опешив от неожиданной встречи.

Она надеялась, что он, как и говорил, ждет ее в машине у конторы, и никак не ожидала встретить его на пороге собственного дома.

— Мистер Сандерс сказал, что ты заболела и не вышла на работу.

Беата покраснела от стыда за то, что у ее маленькой лжи выросли такие длинные ноги и теперь приходится как-то выкручиваться. Ведь болезнь была большей частью придумана ею, чтобы оправдать перед собой страх встречи с Ником.

— Это тебе. — Он протянул ей большой букет алых роз, который до этого по-мальчишески прятал за спиной. Беата ахнула от восторга и уткнулась лицом в царственные цветы. — Ты позволишь мне войти или куда-то торопишься?

— Проходи, конечно, — опомнилась Беата, поняв, что они так и стоят — он с одной стороны порога, а она с другой. — Вообще-то, — призналась она, — я шла к тебе. Разве ты передумал ехать в порт?

— Нет, не передумал. Но раз ты не совсем хорошо себя чувствуешь, то я решил отложить экскурсию на другой день.

— Не стоит из-за меня портить себе вечер, — сказала Беата, проходя на кухню за вазой и млея от восторга — он проявляет о ней столько заботы!

— Я и не собираюсь отказываться от прекрасного времяпрепровождения. Ты же меня не выгонишь?

Беата замерла у водопроводного крана с вазой в руках. Он говорил так просто и непринужденно, словно они сто лет знакомы и, само собой разумеется, проведут этот вечер вместе в ее квартире, а может, и… ночь! Беата едва не уронила из рук вазу.

— Я здесь кое-что принес из продуктов, — тем временем совершенно невозмутимо продолжал Ник. — Ты сегодня не выходила из квартиры и наверняка ничего толком не ела. Я угадал? А здесь, в маленьком пакете, — лекарства. Прости, не знал, что у тебя болит, поэтому взял от разных недугов.

— Спасибо, ты очень внимателен, — как завороженная пролепетала Беата, наблюдая за ловкими движениями Ника, выкладывающего на стол свежие овощи, сыр, ветчину и бутылку красного вина.

— Ты приляг, а я быстро приготовлю ужин, — распоряжался он на кухне, как у себя дома.

Беату просто поражало поведение Ника. Этот человек раскрывался перед ней с неимоверной быстротой, вел себя так, как в ее понимании не должен вести чопорный и высокомерный бизнесмен, который привык к полному дому прислуги, выполняющей все его желания.

Ник с быстротой и ловкостью жонглера нарезал и отбил мясо, вымыл и нарезал овощи для салата, красиво разложил на тарелки кусочки сыра и ветчины. К помощи Беаты он не прибегнул ни разу, моментально находя в ее кухонных шкафчиках все необходимое: соль, специи, молоточек для отбивания мяса, оливковое масло, всевозможную посуду и бокалы для вина.

Беата, которая вначале хотела последовать его совету и уйти из кухни, предоставляя ему право распоряжаться самостоятельно и заранее злорадствуя в душе в предвидении его полного краха, зачарованно стояла в проеме двери и не могла сдвинуться с места.

— Ловко у тебя все получилось, я не ожидала, — восхищенно и вместе с тем немного разочарованно сказала она, когда Ник расставил тарелки с ароматно пахнущим мясом и откупорил бутылку вина.

— Спасибо, старался, но ты еще ничего не попробовала. Может, тебе не понравится. Присаживайся.

— Ничуть не сомневаюсь, что еда на вкус восхитительна. Первое действие твоего представления на моей кухне произвело на меня неизгладимое впечатление. Как тебе удается так хорошо ориентироваться в незнакомой обстановке?

— Возможно, это звучит неправдоподобно, но здесь все почти в точности повторяет мою кухню в нью-йоркской квартире. Я имею в виду расстановку всяких баночек, полочек с посудой. Все продумано до мелочей и очень удобно. Ты хорошая хозяйка.

— Не я. Это дом моей бабушки, а она действительно была отменной хозяйкой.

— Была?

— Да, она умерла полгода назад. Я ничего не стала менять.

— Сочувствую. Понятно. А родители?

— Их тоже нет.

— О! М-да… — только и смог сказать Ник, воздерживаясь от дальнейших расспросов, чтобы вновь не попасть впросак и не тревожить Беату своими бестактными вопросами. — Ну, так ты рискнешь попробовать мою стряпню или опасаешься за свой желудок? — излишне весело, чтобы разрядить обстановку, спросил Ник.

— Разумеется, попробую. Кусок мяса мне можно и поменьше, а вот салат я обожаю. Травы пахнут божественно. Как видишь, моя жизнь неинтересна, а вот о твоей я бы хотела узнать побольше, — перевела она разговор со своей персоны на Ника. — Если, конечно, тебе нечего скрывать, — лукаво щурясь, добавила Беата. В ней опять проснулся чертенок, но сегодня он был настроен на веселый, даже игривый лад.

— Даже не знаю с чего начать, — сказал Ник после паузы, во время которой отрезал маленький кусочек мяса и отправил его в рот, потом наколол на вилку кусочек огурца и отправил его в том же направлении.

Беата наблюдала за его четкими, уверенными и неторопливыми движениями, и ее настроение стало куда-то испаряться, словно капельки дождя со стекла под жаркими солнечными лучами. Она отложила нож, оставив мясо нетронутым. Конечно, она легко управлялась со столовыми приборами. Это не было для нее проблемой. Родители дали своей дочери хорошее воспитание и привили правильные манеры, но так профессионально резать мясо на мизерные кусочки, практически не прилагая при этом усилий, словно в его руках был не столовый нож, а острейший меч самурая в миниатюре, не касаться им тарелки и еще вести светскую беседу! Нет, это было за гранью возможного для Беаты. Безусловно, Ник — завсегдатай шикарных ресторанов, частый гость на приемах у высокопоставленных лиц и ему положено знать правила этикета за столом, но она далека от сильных мира сего. А эта его нью-йоркская квартира? О ней он сказал так, словно само собой разумеется, что у него есть еще жилище и в другом городе, а может, и не одно. Между ними была целая пропасть, и это поднимало в Беате волну раздражения.

— Я не ставлю перед собой цель выведать у тебя коммерческие тайны, — немного зло сказала она и тут же прикусила язык. Опять этот чертенок! — Меня интересует Ник, как человек.

Он сделал вид, что не заметил выпада Беаты — воистину ангельское терпение! — и, проводив очередную порцию мяса и салата в рот, ответил:

— Я живу в Нью-Йорке. Несколько лет назад, после окончания университета, попробовал организовать маленькую посредническую фирму, имеющую отношение к судостроению. У меня были кое-какие связи, и это помогло мне укрепиться в бизнесе. Со временем мои дела пошли в гору, и сейчас я владелец судостроительной компании.

— А твои родители?

— У меня только мама и сестра. Отец умер два года назад. Они живут в имении в пригороде Нью-Йорка, я бываю там довольно редко, дела не позволяют.

Беата сделала небольшую паузу, прежде чем задать следующий вопрос. Их совместный ужин все больше напоминал ей игру «Вопрос — ответ». Совершенно никаких эмоций — одни голые факты личной биографии, словно оба заполняли анкету для поступления на работу.

— А личная жизнь? Не могу поверить, чтобы ты не был женат, — придав голосу, как можно больше равнодушия, задала Беата вопрос, который вертелся на языке и не давал покоя.

— Представь себе, я не женат, — ответил он и лукаво посмотрел на нее, раскусив ее непрофессиональную игру.

Беата вспыхнула от смущения, но не в ее правилах было оставлять поле боя. Ей показалось, что Ник подтрунивает над ней, и это лишь раззадорило ее и без того воинственный настрой.

— Ну, это скорее говорит о твоих недостатках, чем о достоинствах. Если мужчина к твоим годам не нашел себе спутницу жизни, то это предполагает наличие массы недостатков, от которых женщины спасаются бегством.

Ник удивленно поднял бровь и с интересом посмотрел на Беату.

— Большинство женщин закроют глаза на любые недостатки, если у их избранника солидный счет в банке, — совершенно спокойно, с видом знатока обсуждаемой ими темы парировал Ник.

— Вот. Это только подтверждает мои слова. Если ты такого мнения обо всех женщинах, то немудрено, что ты до сих пор один.

— Ты говоришь обо мне, как о дряхлом старике. Мне всего тридцать один год.

— Уже тридцать один, — поправила его Беата. — Насколько я знаю, вы с Тревором ровесники, а у него уже семья и ребенок. Он давно нашел ту единственную, с которой бесконечно счастлив. Уж я-то знаю. Оливия мне как сестра.

— И с чего ты взяла, что я не нашел ту единственную?

Эта фраза неприятно уколола Беату. Доигралась. Сколько раз она обещала себе не быть язвительной с Ником — и вот опять сорвалась. И заслуженно получила. Она сделала вид, что не расслышала последнего вопроса, и мило улыбнулась.

— Очень вкусный ужин, спасибо. У вас кулинарный талант. Я почему-то была уверена, что мужчины вашего положения не должны касаться бытовых вопросов, а тем более уметь готовить.

— Ты говоришь обо мне, как о каком-то инопланетянине и опять перешла на «вы», — усмехнулся он.

Беата опустила глаза и сосредоточилась на рассматривании недоеденного куска мяса в своей тарелке.

— Отчасти это так. Мы с вами принадлежим к разным мирам.

— Слишком глубокомысленное замечание для такой юной девушки. Прости мне мои слова, если они покажутся тебе обидными, но у меня создалось впечатление, что внутри тебя происходит какая-то борьба и она мешает тебе наслаждаться жизнью, как это делают все парни и девушки в твоем возрасте.

— Не вам об этом судить! — вновь излишне резко ответила Беата. — У нас с вами слишком разные проблемы.

Она вскочила с места и принялась убирать посуду. Ее движения были резкими и порывистыми. Результат не заставил себя долго ждать — тарелка с остатками салата выскользнула у нее из рук и со звоном разбилась о кафельный пол. Беата в растерянности уставилась на осколки, перемешанные с листьями салата, огурцами и томатами. Весь ее воинственный пыл моментально улетучился, она отвернулась к раковине и тихонечко заплакала.

Не прошло и нескольких секунд, как на ее вздрагивающие от рыданий плечи легли теплые и нежные ладони Ника. Беата не сопротивлялась. От его прикосновения по телу разлилась горячая волна, а когда он притянул ее к себе и обнял, она едва не задохнулась от восторга. Беата стояла, прижавшись к Нику спиной, ощущая на своем затылке его мерное дыхание, и боялась пошевелиться, боялась неловким движением разрушить очарование момента. Почувствовав, что она успокоилась, что ее дыхание стало равномерным, а тело перестало содрогаться от рыданий, Ник развернул ее к себе и осторожно приподнял подбородок. Их взгляды встретились: его — страстный и жаждущий продолжения, бездонный, как черная ночь, и ее — доверчивый и печальный. Ник обнимал Беату за плечи и талию, а она слушала быстрые и сильные удары его сердца, на призыв которого торопливо отвечало ее собственное сердце. Очень медленно, словно боясь спугнуть крохотную бабочку с губ Беаты, Ник наклонился и коснулся их своими губами. Его поцелуй был легким, едва заметным, как дуновение ветерка, как робкое касание крылышком мотылька.

Неведомая ранее благодать прокатилась по телу Беаты, уничтожая на своем пути последние бастионы здравого смысла и концентрируясь где-то внизу живота, оставляя после себя слабость и истому. Не отдавая себе отчета в собственных действиях, Беата приоткрыла рот и ответила на поцелуй Ника, прижалась к нему всем телом. Приняв этот жест, как руководство к действию, Ник стал смелее и настойчивее, и вот его требовательный язык с тихим стоном наслаждения проник глубже, встретившись с ее языком.

Ноги у Беаты стали ватными, и она обязательно села бы на пол, если бы сильные руки не подхватили ее. Голова у нее отчаянно кружилась, кровь шумела в ушах, а прикосновение губ Ника к шее было до невозможности приятным.

Еще мгновение — и Беата оказалась на собственной кровати, а Ник опустился рядом с ней. В спальне было темно — Ник не стал зажигать лампы, и лишь полоска света из комнаты проникала через открытую дверь. Удивительно, но захваченная вихрем новых ощущений, Беата совершенно не испытывала стыда, поэтому не сопротивлялась, когда Ник стал осторожно освобождать ее от одежды. Где-то глубоко в ее сознании еще вертелась мысль, что все это безумие надо немедленно остановить, но ее тело таяло под жадными ласками мужчины и жаждало новых ощущений.

Временами Ник отрывался от поцелуев, которыми покрывал все тело, каждый сантиметр нежной, бархатистой кожи Беаты, и устремлял на нее затуманенный страстью взгляд. Он словно боялся перейти границу без ее на то дозволения, хотя сам уже вряд ли мог остановиться.

Беата стонала и извивалась под все новыми и новыми откровенными ласками и тихо ойкнула, когда горячий язык Ника, прочертив дорожку по животу, коснулся ее лона. Ее дыхание стало прерывистым, мир завертелся с необычайной скоростью, и вскоре она уже не могла держать глаза открытыми, застонала и прикрыла тяжелые веки, отдаваясь пронзительно-сладостным ощущениям.

Еще мгновение — и она почувствовала между ног напрягшуюся и требовательную мужскую плоть, и сама раздвинула ноги, выгнувшись навстречу любимому. Она обхватила его руками и ощутила, как под ладонями напряглись его мускулы. Продолжая целовать ей шею и шепча нежные слова, Ник вошел в нее, и Беата тихо вскрикнула. Он остановился на мгновение, посмотрел на нее изумленными и восторженными глазами и продолжил медленно и осторожно двигаться внутри нее. Постепенно его движения стали быстрее и резче и длились до тех пор, пока яркая вспышка не ослепила обоих. У Беаты перехватило дыхание. Ник замер на несколько секунд, учащенно дыша, а потом впился в ее губы долгим и нежным поцелуем.

— Люблю тебя, ты моя, — услышала она, прежде чем блаженный сон накрыл обнаженные тела своим покрывалом.

Проснулась Беата еще затемно. В памяти сразу всплыли недавние события, и она залилась краской стыда. Как она могла потерять голову настолько, что отдалась человеку, которого знала всего три дня? Что он теперь подумает о ней? Как стыдно!

Рядом у самого уха Беаты раздавалось мерное дыхание Ника. Он спал, во сне продолжая обнимать ее. Его сильная и удивительно красивая рука с остатками прошлогоднего загара была перекинута через ее живот, а ладонь находилась под поясницей. Таким образом, Беата была в плену и не могла пошевелиться без опасения его разбудить.

Некоторое время она лежала неподвижно, прислушиваясь к дыханию Ника. Убедившись в том, что его сон крепок, попыталась высвободиться из его объятий, чтобы встать. Ей безумно хотелось подставить свое тело под струи воды. Она едва не застонала от презрения к себе, когда вспомнила, как таяла накануне от нежности под страстными поцелуями Ника, как задыхалась от желания и молила не мучить ее, как сама бесстыдно предложила свое тело. Мысль о том, что ни один мужчина не станет продолжать отношения с женщиной, так похотливо предлагающей себя малознакомому парню, окончательно расстроила ее. Беата почувствовала, как ее глаза начинают увлажняться слезами. Она взяла руку Ника, чтобы приподнять ее и выскользнуть из его объятий.

— Не уходи, — услышала она тихий, немного хриплый голос и замерла на месте. Ник придвинулся к ней еще плотнее и поцеловал в плечо. Неожиданно он резко приподнялся на локте и заглянул ей в глаза. — Ты плачешь? Что случилось? Я обидел тебя?

Ну, что она могла ответить? Что измученная бедами и одиночеством душа впервые в жизни испытала столько тепла, нежности и заботы от постороннего человека и уже не смогла отказаться от него, а выпитое вино довершило начатое дело? Что ей невыносимо стыдно? Что она презирает себя и ужасно боится потерять Ника? Беата зажмурилась и тихо заплакала.

— Я люблю тебя, моя единственная, моя маленькая Беата. Успокойся, теперь ты не одна и я никому не дам тебя в обиду.

— И ты не презираешь меня? — тихо спросила она.

В ее глазах было столько смущения, тревоги и мольбы, а сама она выглядела так трогательно, что Ник не выдержал накала страстей и весело рассмеялся. Куда девалась колючая и неприступная девчонка? Неужели его нежность и любовь так тронули ее одинокое сердце? Неужели он нашел ту единственную, которой нужна его забота, а не банковский счет? Нашел — в этом он был убежден еще после их первой встречи!

— Презираю? Глупышка! Ты для меня бесценный дар. Прости за напыщенность, но мне хочется целый мир положить к твоим ногам.

— В благодарность не надо, и потом все равно мне этого слишком мало, — улыбнулась сквозь слезы Беата.

— Мало?!

— Да, мало. Подари мне свою любовь. Это значительно больше и ценнее для меня.

— Дарю, с превеликим удовольствием, но взамен потребую того же от тебя.

— Хорошо, — тихо ответила Беата.

— Нет, не так. Скажи иначе.

— Я люблю тебя.

— Что ты так смотришь на меня? Я чем-нибудь перепачкалась? — смеясь, спросила Беата, когда, насладившись друг другом, они сидели в банных халатах за утренним кофе.

— Нет, у тебя все в порядке. Ты у меня красавица! Просто я задумался.

— О чем, если не секрет? — Беата была сейчас действительно необычайно хороша. Овал ее лица окрасился нежным румянцем, орехового цвета глаза в обрамлении длинных ресниц светились от счастья, а губы слегка припухли от поцелуев и выглядели умилительно.

— У меня нет от тебя секретов. Помнишь, я упоминал, что уже предпринимал попытку приехать в Дулут, но стечение обстоятельств не позволило мне этого сделать?

— Помню.

— Вот я и подумал: если бы я приехал в тот раз, то встретил бы тебя?

— Сомневаюсь, хотя все возможно. Говорят — от судьбы не уйдешь. Как знать, может быть, я и есть твоя судьба, — весело сказала Беата и тут же смутилась от смелости собственных слов. Она опустила глаза и сделала вид, что сосредоточенно рассматривает что-то в собственной чашке, а слова — что ж бывает, вырвались, но она не придает им особого значения, просто пошутила.

— Знаешь, с того неудавшегося раза меня с непреодолимой силой тянуло в твой город, словно меня здесь кто-то ждал, но каждый раз, как только я собирался ехать, неотложные дела мешали мне, — задумчиво продолжил Ник, не заметив смущения Беаты, и его взгляд витал где-то далеко — возможно, в его прошлом.

— Значит, так было предопределено. Мы могли просто не обратить друг на друга внимание. Всему свое время, — серьезно, совсем как взрослая, мудрая женщина сказала она.

— Вероятно, ты права. Я очень рад, что приехал сейчас. — Ник потянулся через стол к руке Беаты.

— Я тоже, — словно эхо, отозвалась она.

Мельком взглянув на большие настенные часы, Беата вскочила как ужаленная и заметалась по квартире.

— Я совсем забыла, что мне пора на работу! Я опаздываю!

— Я подвезу тебя, но вечер — мой! У меня тоже еще остались кое-какие дела, а в шесть я буду ждать тебя у конторы.

— И я буду ждать.

Влюбленные расстались у дверей адвокатской конторы, скрепив обоюдное желание встретиться вечером страстным поцелуем.

Беата устроилась за своим рабочим столом и принялась раскладывать по папкам бумаги, накопившиеся за день ее отсутствия. Однако сосредоточиться на делах ей было необычайно сложно. Как и в последний рабочий день, ей яростно мешало будоражащее душу волнение, но только сегодня она могла самой себе объяснить причину — она любит и любима. Какое же это волшебное чувство! При воспоминании о ночи, проеденной в объятиях Ника, ее вновь бросило в жар. Уф! Вот это да! Так бы всю жизнь!

10

Проводив Беату до конторы, Ник сел в машину и направил ее в центр города. Сегодня ему предстояло выяснить очень важный вопрос, вопрос, от которого, возможно, зависело его будущее и будущее Беаты, и он не собирался ждать ни одной минуты. Он влюбился, влюбился основательно, как мальчишка терял голову при одном упоминании имени любимой, при вспоминании, о ее нежной коже и светящихся любовью глазах. Он был полностью уверен, что чувство, накрывшее его с головой, и есть настоящая любовь. Да, любовь, а не просто влечение мужчины к женщине. Но вместе с упоительным чувством в его душе поселился колючий, холодящий страх — страх потери этой безумно для него дорогой женщины. Слишком многого он не знал о ней, и это тревожило его. По обрывкам фраз Ник понял, что в ее жизни произошли трагические события, оставившие незаживающую рану в ее душе.

Он побоялся расспрашивать об этом Беату, видя, как меняется ее настроение, если разговор мимоходом задевает больную тему. Поэтому Ник, не задумываясь, решил обратиться за помощью к Оливии — кто, как не лучшая подруга, ответит на массу вопросов, вертящихся в его голове, кто, как не она, должна знать подробности жизни Беаты? Он не стал ждать удобного для визита случая, а сразу направился к Тревору и Оливии.

— Ник? — На лице Оливии читалось удивление.

— Доброе утро, Оливия. Прости за ранний визит, но мне очень нужно поговорить с тобой.

— Проходи, пожалуйста. Что-нибудь с Тревором? — забеспокоилась она, провожая гостя в гостиную.

— Нет, нет, не беспокойся. Я с ним сегодня еще не виделся, до офиса пока не доехал. Я хотел поговорить с тобой о Беате, — немного смущаясь, проговорил он.

— О Беате?

— Да. Мне кажется, что ты можешь мне помочь, а значит, и Беате тоже.

— Ничего не понимаю. Может, пройдем в кухню, я угощу тебя кофе, там и поговорим?

— С удовольствием. Мне тоже будет проще расспрашивать тебя за чашечкой кофе.

Следом за хозяйкой Ник прошел в просторную, заставленную всевозможной бытовой техникой кухню. Оливия предложила гостю место за столом и сварила кофе. Все это время Ник собирался с мыслями. Она разлила по чашкам ароматный напиток и на несколько минут вышла из кухни.

— Извини, пожалуйста, — сказала Оливия по возвращении. — Кристиан играет в детской. Дала ему новую порцию игрушек, так что теперь он долго нас не потревожит.

— Удивительно. В квартире так тихо, что я даже забыл, что здесь живет маленький ребенок.

Оливия расплылась в счастливой улыбке. Нет ничего приятнее для матери, чем похвала ее ребенку.

— У нас не всегда бывает так тихо, чаще наоборот. Просто сегодня Кристиан получил новую игрушку и увлекся ею. Он у нас натура увлекающаяся, — с гордостью закончила она и выжидательно посмотрела на Ника. — Я слушаю тебя, о чем ты хотел расспросить меня?

— Оливия, ты же подруга Беаты, а значит, знаешь о некоторых подробностях ее жизни, — откашлявшись, начал он.

Взгляд Оливии стал изучающим и проникновенным. Ник даже заерзал на месте — Оливия словно заглядывала в его душу. Она ответила не сразу, будто решала, стоит или нет откровенничать с этим малознакомым человеком. С другой стороны, Тревор отзывался о своем бывшем однокурснике очень хорошо, называл его честным и порядочным, не запятнавшим свое имя даже юношескими проделками в университете, а своему мужу Оливия доверяла безоговорочно.

— Смею заверить тебя, Ник, что в жизни Беаты не было ничего, за что ей бы пришлось краснеть, — строго ответила она.

— Я не сомневаюсь. Ты неправильно меня поняла — вернее, я неточно выразился.

— Тогда скажи конкретнее, что тебя интересует, а главное — почему. Насколько я знаю, вы знакомы всего несколько дней, поэтому согласись, что твой интерес к моей подруге, выглядит немного странно. — Оливия все же решила быть сдержанной и не откровенничать с ним хотя бы до той поры, пока не разберется что к чему.

Она, конечно, не могла не заметить явного интереса Ника к Беате, — его взгляды в тот неудавшийся вечер говорили сами за себя, — но о догадках ему совсем необязательно знать. Как жаль, что она не настояла на обсуждении этой темы в телефонном разговоре с Беатой. Сейчас бы ситуация была более понятной. А так можно ведь и ошибиться — когда очень желаешь кому-то счастья, легко выдать желаемое за действительное.

— Мне достаточно было одного взгляда, чтобы понять, что она создана для меня, — честно ответил Ник, и Оливия так сильно удивилась его откровению, что, опуская чашку на стол, неуклюже опрокинула ее и, по скатерти стало расползаться большое коричневое пятно. Все-таки она не ошиблась!

— Ой, какая я неловкая! — воскликнула Оливия и стала спешно отрывать от рулона бумажные полотенца и промокать ими пятно. — Неисповедимы пути Господни! — буркнула она себе под нос и посмотрела на Ника. — Ты говоришь серьезно или решил просто поиграть с девочкой от скуки в чужом городе?

Теперь пришло время Нику удивляться. При их первой и единственной встрече Оливия показалась ему очень мягким человеком. Ан, нет! Оказывается, чтобы защитить подругу, мягкая и пушистая Оливия может в мгновение ока обрасти жесткой щетиной. Но это только добавило ей уважения в глазах Ника. Его желание довериться этой женщине только укрепилось. Теперь он был убежден, что пришел за помощью по верному адресу.

— Я говорю серьезно и искренне. Я люблю Беату и уже сказал ей об этом.

— А она?

— Она ответила мне взаимностью.

— О-очень за вас рада, но как-то это быстро и неожиданно. Ты не находишь?

— Я тоже скептически относился к любви с первого взгляда, пока не встретил Беату. Ты все еще не доверяешь мне? Я не убедил тебя в серьезности моих намерений в отношении Беаты?

— Даже не знаю, что сказать. Я, конечно, что-то между вами заметила, но… Ой, я даже не знаю. Беату нельзя отнести к легкомысленным натурам. Я знаю ее со школы, поэтому могу сделать такое заключение.

— Позвони Беате и просто услышь ее голос, — посоветовал Ник и улыбнулся. — Она на работе, я отвез ее туда перед приездом к тебе.

Оливия вытаращила глаза, сразу поняв смысл сказанных, а вернее, недосказанных слов, и потянулась к телефонной трубке. Она хотела что-то, то ли сказать Нику, то ли спросить у него, но лишь махнула рукой и набрала номер.

— Алло! Беата, дорогая, как ты? Ты на работе? Я звоню узнать о твоем самочувствии. Хорошо? Счастлива?! Есть новости?! Конечно, поболтаем. Сегодня не можешь? Да, созвонимся. Отлично, целую тебя, пока!

Оливия положила трубку на рычаг и некоторое время смотрела на Ника отсутствующим взглядом. А он заметно повеселел. Ему доставляло явное удовольствие наблюдать за растерянным видом Оливии. Она шумно сглотнула, словно в ее горле застряло нечто, мешающее ей говорить, и произнесла:

— Так, что ты хотел узнать?

— Вот и отлично, — обрадовался Ник. — Я вижу, что Беата очень любит тебя и безмерно доверяет, поэтому у меня не было сомнений, что за помощью я должен обратиться именно к тебе, — сказал он, глядя прямо в глаза Оливии и стараясь столь лестными словами расположить ее к себе. Он видел, что в душе Оливии происходит жесточайшая борьба между природной осторожностью и желанием оказать содействие подруге.

— Очень странно, что тебе уже потребовалась помощь, — попыталась улыбнуться Оливия. Она все еще не могла поверить в реальность происходящего. — Что же такого натворила моя дорогая подруга?

— Ничего, конечно же, ничего не натворила. Она ангел. Меня волнует состояние ее души.

— Ах, вот в чем дело? Тогда я внимательно слушаю тебя, Ник, — сразу помрачнела Оливия.

— Я знаю, что в прошлом с Беатой произошло нечто, что угрожает нашему счастью сейчас… Я сказал «знаю»… но нет, это не так. Вернее будет сказать «чувствую». Я боюсь потерять Беату и готов бороться за наше счастье, а для этого я должен знать все, чтобы быть готовым к любым неожиданностям.

Оливия вздохнула и посмотрела на Ника с такой тоской, что он невольно вздрогнул. Значит, он не ошибся! Значит, его страх имеет под собой основание и не является плодом его воображения.

— Говори, прошу тебя, — взмолился он.

— Ты поступил мудро, не став расспрашивать Беату. Заметил, как она зажимается даже при случайном упоминании о той трагедии?

— Да, и это меня очень настораживает. Это связано с гибелью ее родителей? Я не ошибся?

— Да. Я все расскажу. Хочешь еще кофе?

— Нет.

— А себе я еще сделаю чашечку… Ну, так вот. Это случилось три года назад. Ее родители попали в автокатастрофу совсем недалеко от города, когда возвращались из туристической поездки. Раньше они всегда ездили втроем, а в тот раз Беата осталась дома с бабушкой, чтобы не прерывать подготовку к поступлению в колледж. К тому времени она уже давно определилась в выборе профессии — грезила о факультете дошкольного воспитания колледжа Святой Схоластики. В то время, как все мы — ее одноклассники — еще витали в облаках и могли представлять свою будущую жизнь не иначе, как сплошным праздником, Беата корпела над учебниками. Мистер Дитер Воверат сначала не одобрил выбор дочери, надеясь, что она изберет для себя адвокатуру и продолжит семейную династию, но потом согласился и стал собирать необходимую сумму денег для оплаты обучения в колледже. Вообще, это была на редкость дружная и гармоничная семья. Признаюсь честно — я завидовала им, у меня детство было иным. Беата просто боготворила родителей, а они души не чаяли в своей единственной дочери. Но все изменилось в одночасье. Подробностей я не знаю, но говорили, что мистер и миссис Воверат погибли на месте, а виновник аварии отделался парой переломов и несколькими синяками. Затем выяснилось, что он оказался сыном то ли банкира, то ли еще кого, другими словами — отпрыском финансового воротилы, и на суде его оправдали, признав родителей Беаты виновными в аварии. После суда бабушка Беаты сильно заболела и уже не поправилась, а Беата еще больше замкнулась в себе и возненавидела всех состоятельных сынков сильных мира сего. Думаю, не стоит описывать, как изменилась жизнь Беаты после этих двух трагедий, что она пережила, оставшись совершенно одна, что чувствовала, как горевала. Вот вообще-то и все.

По мере продолжения рассказа Оливии лицо Ника становилось все мрачнее и бледнее, его глаза из карих, превратились в жгуче-черные, а на лбу выступила испарина.

— Как, ты сказала, фамилия родителей Беаты? — дрогнувшим голосом спросил он.

— Воверат. Они немцы, обосновавшиеся в Соединенных Штатах еще до войны.

— А этого человека Беата видела?

— Ты имеешь в виду того убийцу? Нет, его интересы представлял адвокат. Он даже не принес свои соболезнования и никак не помог бедной девочке.

— А как же колледж? — задал Ник бессмысленный вопрос, заранее зная ответ.

— Колледж? В тот год Беате было не до поступления, а потом уже не хватало средств для оплаты учебы. Я ведь сказала тебе, что у нее сильно болела бабушка. Потом она умерла и Беата осталась совсем одна. Мистер Сандерс, старинный друг ее деда, предложил ей работу у себя в конторе. Очень симпатичный старик. Представляешь, специально договорился с тогдашней своей секретаршей, чтобы та ушла на пенсию, занималась внучкой, и выплачивает ей содержание. И все лишь для того, чтобы занять Беату и присматривать за ней. Только это большой секрет! Беата ни в коем случае не должна этого знать.

— Да, я уже познакомился с ним, когда заезжал за Беатой, — отозвался Ник. — Действительно очень милый старик. Учинил мне настоящий допрос — кто я и какие у меня намерения относительно Беаты. Оливия, а как звали того…

— Я плохо помню, но мне кажется — Доминик, а фамилию так уж точно не вспомню.

Ник взвыл как раненый зверь, обхватив голову руками, и закачался на стуле из стороны в сторону.

Это произошло настолько неожиданно, что Оливия онемела и замерла на месте, наблюдая за ним широко открытыми глазами.

Постепенно вопли Ника прекратились, но он все так же раскачивался на стуле.

Неожиданно Оливию захлестнула жалость к этому большому мужчине. Какая-то неведомая сила подняла ее с места и погнала к нему. Оливия положила руку ему на плечо и тихо позвала:

— Ник! Ник, что с тобой?

Он распрямился и поднял на нее мертвецки бледное лицо, его руки тряслись, а голос дрожал.

— Его имя — Доминик Палтроу, и это я.

— Ты? Не может быть! — скорее выдохнула, чем сказала Оливия. — Вот так поворот! Какой ужас! Худшего нельзя было и придумать. Что будет, когда об этом узнает Беата?!

— Я даже боюсь представить. Теперь я понимаю, почему она сразу восприняла меня в штыки, а теперь… Мне страшно даже подумать. К такому повороту я не был готов, но слишком сильно люблю ее, чтобы позволить чему-то или кому-то отнять ее у меня.

— И все же рано или поздно она все равно от кого-нибудь узнает — и тогда ты ее не удержишь. Смирись и, пока ваши отношения не зашли слишком далеко, оставь Беату. Со временем это будет сделать сложнее.

— Нет, — твердо сказал Ник. — Я уже не смогу этого сделать, да и не хочу.

— Ник, она все равно узнает, и будет большая трагедия! — воскликнула Оливия, хорошо понимая, что не переубедит его.

— Значит, надо сделать так, чтобы она, как можно дольше не узнала правды. Ты ведь не расскажешь? — В голосе Ника звучала мольба.

— За это будь спокоен. Я не враг Беате, хотя не понимаю, почему принимаю твою сторону.

— Потому, наверное, что ты веришь, что я искренне люблю твою подругу, и ты сомневаешься в моей виновности, — предположил Ник. — Я тебе сейчас все расскажу. В тот день слегка подморозило, и пролившийся накануне дождь превратился в корку льда на дороге. Дул резкий ветер, поднимал с земли мелкий снежок, видимость на дороге была отвратительной… Я ехал в Дулут. Мне давно хотелось посетить край «земли десяти тысяч озер». Я намеревался расширять свой бизнес, а связан он был с судоходством в этих краях. Так вот, рано утром я выехал из Сент-Луиса с тем, чтобы днем уже быть в Дулуте. Ехал я не быстро, но, как уже говорил, был гололед. Неожиданно впереди меня стало заносить машину. Еще мгновение назад она ехала спокойно и ровно и вдруг завертелась волчком. Я не знаю, что произошло. То ли водитель заснул, то ли почувствовал себя плохо, судить не могу, но он не справился с управлением и его машина выехала на полосу встречного движения, задела проезжавший там трейлер и от него рикошетом полетела на меня. Столкновения избежать не было никакой возможности! Я старался увернуться, тормозил, но тщетно!

Ник заново переживал весь тот ужас, и его волнение передалось Оливии. Он вскочил с места и принялся мерить шагами кухню.

— Я очнулся в больнице. Рядом со мной были мои родные — отец, мать, сестра. Отец сказал, что все нормально, все живы, а аварией займется страховая компания. Оливия, поверь, тогда я не знал, что те люди погибли. Я отделался сотрясением мозга и несколькими переломами. Надеялся, что и они пострадали не больше. Знаю, это звучит неправдоподобно. Я не маленький ребенок, чтобы скрывать от меня правду, но мои родители расценили по-другому. Отец был очень влиятельным человеком, с многочисленными связями в различных структурах власти и своими представлениями об отцовской любви. Поэтому я был отправлен на лечение во Францию, а в это время, по всей видимости, и состоялся суд.

Обессилев, Ник опустился на стул и вновь обхватил голову руками. Оливия с жалостью смотрела на него, но молчала, да и что здесь скажешь. Судьба.

— Поверь, я не оправдываюсь. Вероятно, тебе кажется, что так может говорить подросток, но не взрослый состоявшийся мужчина. Я и сам, наверное, усомнился бы, услышь подобный рассказ, — сказал; он, так и не дождавшись от Оливии ни слова.

— Я верю тебе, — тихо ответила она.

— Веришь? — Ник вскинул голову и с благодарностью посмотрел на Оливию.

— Да, верю, и мне жаль тебя. Если ты действительно так любишь Беату — смирись, она не простит тебя. Она так много страдала, так возненавидела того человека, то есть тебя, что должно произойти какое-то чудо, чтобы она простила или постаралась принять действительность. Беата очень чувствительная и ранимая натура. Боюсь, как бы открытие правды не стало для нее новым сокрушительным ударом.

— Я согласен с тобой, — немного оживился Ник, почувствовав поддержку Оливии. Сдаваться он не собирался. — Прошу тебя, подскажи — что мне делать, как не допустить непоправимой ошибки? Я хочу исправить все то зло, которое невольно причинил моей Беате. Я сделаю ее счастливой, заставлю забыть все, как страшный сон. Я смогу! — От возбуждения Ник почти перешел на крик.

Оливия задумалась и ответила не сразу.

— Тебе не кажется, что своими вопросами ты ставишь меня в двусмысленное положение? Помогая тебе, я невольно могу навредить Беате: вдруг ваши чувства не настолько сильны, как тебе кажется, и то, что вы выдаете за любовь, — лишь мимолетное увлечение? Я не хочу, чтобы Беата осталась с разбитым сердцем. Свою порцию горя она уже получила, хватит с нее. Прости, но, пока я не буду убеждена, пока не отпадут последние сомнения, я соблюдаю нейтралитет.

— Но…

— Нет, Ник, не проси. Со своей стороны я могу обещать, что от меня о нашем с тобой разговоре она не узнает, а посоветовать могу только одно — проверь свои чувства и, если они действительно сильны, окружи Беату заботой и вниманием, позволь ей почувствовать рядом надежное плечо, забыть об одиночестве. Но боже тебя упаси играть ее чувствами, — строго, с определенной долей нескрываемой угрозы в голосе закончила Оливия.

Неожиданно для нее Ник расплылся в широкой довольной улыбке.

— Я все понял. Спасибо тебе, Оливия. Я бесконечно рад за Беату, что у нее такой верный и надежный друг. Надеюсь со временем снискать твое расположение. Уверен — мы станем друзьями.

— Я совсем не против, — ответила Оливия, провожая гостя до двери.

— До свидания, Оливия. И огромное тебе спасибо.

— До свидания, Ник.

11

Следующие несколько часов Ник провел в офисе, где встретил Тревора и сообщил ему о визите к его жене. Уж лучше пусть друг узнает это от него, чем между ними будет что-то недосказанное. Он не стал сообщать подробности визита, а Тревор не стал задавать лишних вопросов. Все равно Оливия вечером доложит все в мельчайших подробностях.

Занимаясь повседневными, будничными делами, обсуждая детали договора, Ник мысленно улыбался. Хотя в его душе по-прежнему было тревожно, ощущение чего-то хорошего, что непременно должно было произойти, не покидало его. Оливия подтвердила его мысли об одиночестве и душевных мучениях Беаты. Значит, ему надо излечить ее раны своей любовью и заботой, привязать к себе Беату так, чтобы она уже не представляла своей жизни без него, как и он без нее, — таков был его план на ближайшее будущее. Но и этого мало. Скоро ему предстояло уехать из города, вернуться в Нью-Йорк, куда зовут неотложные дела. Оставить или хотя бы отложить их после подписания такого выгодного и долгосрочного контракта он просто не мог, а за столь короткий срок, который ему оставалось пробыть рядом с Беатой, воплотить в жизнь план завоевания ее не представлялось возможным. Она останется одна, и здесь ему не обойтись без помощи и поддержки со стороны Тревора и Оливии. Поэтому он решительно отправился в кабинет Тревора.

— У вас с Оливией есть какие-нибудь планы на завтрашний вечер? — без предисловия начал он.

— Насколько я знаю, нет, — ответил Тревор, отрываясь от просмотра документов, стопкой лежащих у него на столе. — А что случилось?

— Ничего особенного, но послезавтра я уезжаю и хочу провести вечер накануне отъезда в кругу друзей, пригласить вас в ресторан. Как ты на это смотришь?

— Отличная идея. Уверен, что Оливия тоже с радостью примет твое приглашение.

— Вот и отлично. Я сообщу позднее время и место.

Ник, воодушевленный первым успехом на пути к воплощению своего плана, вернулся к делам, но был рассеян и вскоре уехал в гостиницу.

Тревор, не узрев ничего удивительного в предложении приятеля приятно провести вечер, возобновил прерванное занятие. Вечером он сообщил Оливии о предложении Ника, в ответ на что она, к удивлению мужа, лишь довольно хмыкнула, раскусив замысел Ника. Его решимость очень обрадовала Оливию. Что ж, времени он даром не теряет, использует любую возможность расположить к себе нас с Тревором и влюбить в себя Беату, мысленно рассуждала она, накрывая стол к ужину.

— Мы идем втроем? — как бы невзначай спросила Оливия.

— Не знаю, Ник не упоминал, что пригласил еще кого-то.

— А как тебе показалось, милый? Может, в разговоре он упоминал о ком?

Оливии очень хотелось узнать, не говорил ли Ник с Тревором о Беате, не выглядел ли рассеянным или, наоборот, сумел отбросить все постороннее и занимался только делами бизнеса. Но в таком случае его симпатия к Беате остается только симпатией и ее никак нельзя назвать любовью. Ведь она помнила из своего личного счастливого прошлого, которое продолжает быть и настоящим, что истинная любовь лишает человека разума, заставляет совершать необдуманные поступки, думать и говорить только о предмете своего вожделения. Влюбленный человек всеми мыслимыми и немыслимыми способами ухитряется переводить любой, даже самый серьезный, деловой разговор на интересующую его тему. Имя любимой, произнесенное кем-то просто случайно, заставляет душу трепетать. И нет ничего прекраснее этого неземного состояния полета! А если Ник вел себя в офисе самым обычным образом, значит он не влюблен по-настоящему.

— Оливия-я? Любимая-я? — нараспев позвал жену Тревор. — Если ты задумала какой-нибудь план, то, по крайней мере научись не озвучивать его до поры до времени.

— Что? — не поняла Оливия. — Ты что-то сказал?

По смеющимся глазам мужа она поняла, что часть своих мыслей она уже ненароком озвучила. Только вот что именно? Она состроила виновато-умилительное личико и в ответ на это получила страстный поцелуй.

— Когда ты так на меня смотришь, я готов выполнить все, что ты ни пожелаешь, — сказал Тревор, обнимая жену. — Предвещая твой очередной вопрос, я сразу скажу: да, Ник выглядел сегодня не как обычно. Он был очень рассеян, разговаривал как-то странно, словно какие-то мысли не отпускали его ни на минуту. И знаешь, мне показалось, что временами он едва заметно улыбается загадочной, я бы даже сказал таинственной улыбкой. Таким Ника я не помню даже в студенческие годы. Другими словами, так ведут себя влюбленные безумцы, — сделал вывод Тревор, зная, что именно таких слов и ждет от него Оливия.

— Как ты когда-то? — провокационно спросила Оливия.

— Как я по сей день!

— Диагноз ясен, — задыхаясь вымолвила Оливия, когда, наконец оторвалась от губ мужа. — Ник по-настоящему влюбился в Беату!

— В нашу малышку Беату?

— Ой, Тревор, я просто удивляюсь тебе! — воскликнула Оливия. — Ты иногда бываешь похож на маленького ребенка! Не делай вид, что ты ничего не заметил, хитрец. Конечно, в нашу Беату. Она не малышка, перестань воспринимать ее как маленькую девочку. Вспомни — мы с ней ровесницы, и, по-моему, ей это даже полезно. Уверена — любовь верное средство против хандры.

— Не могу с тобой не согласиться, любимая, но оставим ненадолго Ника и Беату. Мне кажется, что мне тоже надо немного подлечиться! — хитро улыбаясь, сказал Тревор, подталкивая игриво упирающуюся Оливию к спальне.

12

— Куда ты меня повезешь? — спросила Беата, как только смогла оторваться от настойчивых губ Ника и перевести дыхание.

— Ты голодна, и я тоже, — ответил он, и в его словах прозвучал двойной смысл, подчеркнутый лукавым взглядом, брошенным на вспыхнувшую от смущения Беату. — Но сначала поедим.

Беата нервно хихикнула и мысленно отругала себя за развязность и за то, что поддалась на его провокацию.

— Как прошел твой день? — спросила она, чтобы как-то сгладить возникшую неловкость.

— Весь день думал о тебе, — ответил Ник, и от этих слов Беату бросило в жар.

— Перестань поминутно смущать меня, — возмутилась она.

— Тебе очень идет смущение, продолжай, пожалуйста, — смеясь отреагировал Ник.

— Совсем недавно я уже слышала такие слова, — без какого-либо умысла сказала Беата и тут же пожалела об этом.

Ник резко затормозил и остановил машину у обочины в неположенном месте. Такой реакции на слова Беаты он сам от себя не ожидал.

— И кто же это тебе сказал? — глухо спросил он. — Перед кем ты еще смущалась?

— Ник, здесь нельзя останавливаться, нас сейчас оштрафуют.

— Ты не ответила на мой вопрос.

— Мистер Сандерс.

— Этот старик… Ты кокетничала с ним?

— С ума сошел? Что за глупости ты говоришь? Мистер Сандерс мой начальник. Он друг моего покойного деда. Постыдись!

А Ник уже понял свою оплошность. Совсем недавно он обдумывал план, как очаровать и привязать к себе Беату, а тут… Но, что он может сделать, если ревность поселилась в нем одновременно с любовью, если мысль о том, что его Беата может нравиться еще кому-то, — а это бесспорно, — так будоражит душу? Ник постарался придать своему голосу вкрадчивость и перевести все на игриво-шутливый лад:

— Уже стыжусь. Это ужасно. Прости меня, родная, я просто ревнивый дурак.

Он сделал попытку взять Беату за руку, но она демонстративно отдернула ее и, сложив руки на груди, упорно смотрела в сторону, не желая встречаться с ним взглядом.

— Ты должен научиться доверять мне, — тихо и строго сказала она.

Ее сердитый и напыщенный вид развеселил Ника. Он заразительно рассмеялся и привлек Беату к себе.

— Ты права, полностью и во всем права, моя девочка. Я доверяю тебе, но ничего не могу поделать с ревностью. Ты должна пообещать мне одну вещь.

— Какую? — тихо спросила Беата, по своему обыкновению уже тая в его объятиях.

— Ты должна принадлежать только мне.

— Даже не сомневайся в этом. Для меня на свете существует только один мужчина, и это ты.

— Я люблю тебя, моя маленькая девочка, — сказал Ник и поцеловал Беату.

Это был совершенно особенный поцелуй. В нем не было страсти и волнения. Весь он состоял из озера нежности, моря обожания и океана любви, и влюбленная Беата полностью растворялась в новых ощущениях.

А потом они до самого позднего вчера сидели в маленьком ресторанчике морской кухни и смотрели на баржи, корабли и прогулочные яхты, качающиеся на зеркальной водной глади. Затем они вместе вернулись в домик на краю города и до самой зари не выпускали друг друга из страстных объятий.

Это была упоительная ночь любви, ночь блаженства и безмолвных обещаний. Беата с восторгом изучала мужское тело, смело и страстно отвечала на ласки и даже пробовала проявлять инициативу. Раз за разом любовники достигали вершины блаженства и вновь начинали восхождение. Лишь под утро их обессиленные и счастливые тела замерли на истерзанном ложе.

— Мне так хорошо с тобой, как не было никогда и ни с кем, — сказал Ник, целуя Беату в висок.

— И мне, как никогда ни с кем, — хихикнула Беата.

— Провокаторша! Не дразни меня, а то я соберусь с силами и тогда…

— Я люблю тебя, Ник. Никто, кроме тебя, мне не нужен. Ты мое все.

— И ты мое все.

— Я хочу, чтобы эта сказка никогда не кончалась.

— Это не сказка, любимая. Это наша с тобой жизнь, но, к сожалению, послезавтра, нет, уже завтра, я уезжаю.

— Уезжаешь? — выдохнула Беата.

— Прости, у меня дела. Я должен.

— Да, я понимаю.

— Но вечером у нас прощальный ужин с Тревором и Оливией.

— Прощальный, — обреченно повторила Беата.

Ей вдруг стало нестерпимо больно в груди, в глазах защипало, горло сжало стальным обручем, а в голове разгорелся костер. Конец счастья? А вдруг это действительно все? Ведь она не знает ничего о его жизни — к чему или к кому он возвращается? Ей так хотелось услышать от него заверения в скором возвращении, что он приедет и заберет ее с собой, что они до конца своих дней будут вместе, но Ник молчал, а спрашивать, навязываться ему, нет, она не станет это делать.

Через мгновение дыхание Ника стало тихим и ритмичным — он спал, а Беата так и не смогла заснуть, мучаясь от тревожных мыслей, сеющих в ее душе панику.

13

— Ну что ты так расстроилась, глупышка, — нежно сказала Оливия, подойдя к стулу, на котором сидела Беата, вот уже добрых десять минут размешивавшая сахар в чашке с остывшим кофе, и обняла подругу со спины. — Он мужчина, и у него есть определенные обязательства, он должен выполнять свою работу. Сделает все необходимое и приедет.

— Ты прости меня, Оливия. Наверное, не стоило приходить к тебе, портить настроение. Просто, как подумаю, что я целый вечер проведу дома одна со своими тоскливыми мыслями, так меня охватывает ужас.

— Что за бред ты несешь? Правильно сделала, что пришла. Для чего, по-твоему, существуют друзья?

— Спасибо тебе, дорогая…

— Беата, перестань! Ну, уехал — вернется! Подумай сама — у тебя пока не было ни единого повода не доверять Нику. Согласна, ваши отношения развиваются очень стремительно, я тоже немного сомневалась бы, но любовь не устанавливает временных рамок. Никто не подсчитывал, сколько времени надо, чтобы появилась симпатия, завязалась дружба, затем она переросла в любовь. По всей видимости, вы с Ником просто перепрыгнули через несколько этапов развития отношений и это замечательно! Как знать, может, такая любовь, как у вас, одна на миллион! — подбадривала подругу Оливия.

— Ты такая разумная. Иногда мне кажется, что ты намного старше меня.

— Всего на четыре месяца плюс жизнь замужней женщины и матери, — весело рассмеялась Оливия.

— Да, согласна, — печально признала Беата.

— Ну же, перестань грустить. Вспомни лучше, какой вчера был замечательный вечер. Ник постарался на славу. Ресторан, блюда, вино и вечернее шоу — программа были вне всяких похвал. Этот вечер я буду помнить очень и очень долго. Тревор, конечно, тоже старался раскрасить нашу встречу, все время что-то придумывал, чтобы нам не было скучно, но Ник, честно тебе признаюсь, превзошел даже моего любимого супруга. А как он смотрел на тебя!

— Как? — оживилась Беата. Ей так хотелось услышать слова, подтверждающие серьезность отношения к ней Ника из уст стороннего наблюдателя.

Оливия поняла, что попала в точку, и у нее появился реальный шанс поднять настроение совершенно сникшей подруге.

— О! Одним словом не опишешь! В его взгляде перемешивались нежность к тебе, теплота, забота и покровительство, но самое главное — безграничная любовь. В этом я толк знаю, не сомневайся.

— Ой, Оливия! Ты совсем смутила меня, — засмеялась довольная Беата.

— Ты сама спросила, — напомнила Оливия, пожимая плечами, и обе одновременно расхохотались.

— Как тут у вас весело, девчонки! А мужчин в компанию принимаете? — спросил Тревор, входя в кухню с Кристианом на руках.

— Принимаем, принимаем, особенно таких сладеньких мальчишек. — Оливия протянула руки к сыну, и тот с ловкостью маленькой обезьянки перебрался к матери.

— Как дела, Беата? — спросил Тревор, устраиваясь за столом напротив нее. Он мельком посмотрел на жену, и та что-то показала ему жестами и мимикой. Тревор на мгновение сдвинул брови на переносице, словно задумался, разгадывая замысловатые подсказки жены, и его лицо сразу осветилось веселой, ироничной улыбкой. — Свела мужчину с ума и сидит здесь радуется. Вы только посмотрите на эту маленькую соблазнительницу!

— Тревор! — с укоризной воскликнула Беата.

— Нечего скромничать и оправдываться. Я сам вчера видел все собственными глазами. Ник влюбился по полной. Очень его понимаю, — сказал он и поймал на себе наигранно рассерженный взгляд серых глаз Оливии. — Ну, что ты, дорогая, — поспешил оправдаться он, — ты для меня единственная. Я просто еще раз хочу сказать о том, что Ник сделал правильный выбор.

— То-то же!

— Не сомневайся! Для меня существуешь только ты. — Он встал, подошел к жене и обнял ее вместе с сыном, подарил каждому по поцелую, а затем вернулся на место. — Беата, у меня к тебе важное дело, — серьезно сказал он, в то время, как его глаза излучали нескрываемое лукавство.

— Какое? — в тон ему ответила она, принимая правила игры.

— Я назначен твоим личным телохранителем.

— Вот как! И кто же назначил?

— Ник.

— И в чем проблема?

— Я очень надеюсь на твое сострадание ко мне и поддержку. Не погуби! — Тревор сложил руки в мольбе и поднял глаза к потолку.

Оливия прыснула от смеха, но тут же взяла себя в руки и состроила серьезную мину, продолжая с интересом наблюдать за импровизированным представлением.

— В чем они должны выражаться?

— Ник строго-настрого приказал мне заботиться о тебе и оберегать, но это не самое страшное.

— А что самое страшное? — шепотом спросила Беата и подалась вперед, почти ложась грудью на стол.

— Ник велел отгонять о тебя всех мужчин от мала до велика. Он велел не допускать к твоему телу даже комаров и прочих насекомых мужского пола. Иначе мне не поздоровится и он за все спросит с меня, когда вернется, — так же шепотом ответил Тревор и прикрыл рот руками для пущего эффекта. Его глаза при этом расширились от ужаса перед предстоящей карой.

Этого уже ни Оливия, ни Беата вынести не смогли и расхохотались.

— Тебе надо было идти в актеры! — сквозь смех пыталась выговорить Беата, промакивая салфеткой в уголках глаз размазавшуюся тушь.

— Это точно! — вторила ей Оливия.

— Вам смешно, а я, тем не менее, сказал правду. Ник целых полчаса давал мне указания. Так что не подведи, подруга. Надеюсь на твою серьезность.

— Не сомневайся, не подведу! — заверила его Беата, все еще борясь с тушью. — А Ник не сказал, когда приедет?

— Когда точно — нет. После подписания контракта много неотложных задач. Надо запустить его в дело, иначе он так и останется только на бумаге. Думаю, не раньше, чем через месяц.

— Мне он сказал так же, — сразу приуныла Беата.

— Наберись терпения, все будет хорошо. Ты всегда можешь прийти к нам, если станет очень тоскливо, а хочешь — поживи здесь.

— Нет, я лучше дома, но все равно — спасибо. Я пойду, уже поздно. Ник обещал позвонить, как доберется.

— Ну, это будет не раньше полуночи.

— Ничего, я подожду, пока.

14

Следующий месяц Беата ощущала себя сказочной принцессой, заточенной в темницу. Она жила от одного телефонного звонка Ника до другого. Он звонил ежедневно около восьми вечера, и Беата задолго до назначенного времени начинала чувствовать внутреннее напряжение и страх — вдруг сегодня и никогда больше он не позвонит. Но Ник звонил, расспрашивал о делах, кратко упоминал о своих и много и красиво говорил о любви к ней. Он вспоминал о прошедших днях и мечтал о будущем, в котором они будут неразлучны. Он так внушил Беате эту мысль, что вскоре она уже не сомневалась в неизбежности этого. Воображение переносило ее в те годы, когда они с Ником будут счастливой семейной парой, а вокруг них будут резвиться желанные и веселые дети. Она уже не сомневалась, что Ник ее единственный мужчина на всю жизнь, иного просто быть не могло.

Наполненная томящей грустью, Беата проводила вечера и выходные в одиночестве. Все чаще она отклоняла предложения Оливии встретиться. Ей стало нравиться ее вынужденное и вместе с тем осознанное затворничество, вечера, когда она предавалась мечтам о Нике.

Вся ее спальня превратилась в благоухающую оранжерею — не успевал завянуть один великолепный букет, как посыльный приносил другой. Ей безумно нравились знаки внимания со стороны Ника. Она чувствовала свою значимость в его жизни и гордилась его любовью.

Пролетел месяц. Приход весны стал заметнее, и, хотя по-прежнему было прохладно, солнце все чаще выглядывало из-за туч, протягивая свои лучи к мерзлой земле.

— Я соскучилась! — крикнула в трубку Беата, лишь только услышала родной и безумно красивый баритон Ника.

— Я тоже, любимая моя! Потерпи еще немного. В конце недели я приеду, — весело отозвался он.

— Неужели! Я так рада! Наконец-то! А надолго? — с замиранием сердца спросила она.

— Если ты захочешь, то навсегда.

От неожиданности Беата вздрогнула и едва не выронила телефонную трубку.

— Что ты молчишь? Ты слышишь меня? — испугавшись ее молчания, взволнованно спросил Ник. Неужели он поторопился и испугал ее своим предложением. Но за месяц их общения у него сложилось впечатление, что она тоже любит его, что так же, как и он, тоскует в разлуке и с радостью свяжет с ним свою жизнь. Так почему сейчас она молчит? — Беата, отзовись! Я сказал что-то не то?

— Я хочу, Ник, очень хочу.

— Я рад, — радостно и с облегчением выдохнул он. — У меня сюрприз. Ты можешь взять отпуск со следующей недели, а еще лучше вовсе уволиться?

— Уволиться? Ник, ты не торопишься?

— Нет, не тороплюсь. Беата, тебе надо учиться. Есть еще время для подготовки к вступительным экзаменам. Я давно хотел поговорить с тобой об этом, но не решался.

— Ник, но… — замялась Беата. Ей так неловко было говорить ему о своих финансовых проблемах.

— Я понимаю тебя, не надо ничего объяснять. Я приеду, и мы обо всем поговорим. Жди меня в пятницу вечером. Целую тебя, любовь моя.

— Целую. Пока.

Беата положила трубку на рычаг и задумалась. Еще два дня! Только два дня, целых два дня! Радостное возбуждение от долгожданной новости о скором приезде Ника быстро улетучилось, сменившись непонятным чувством тревоги. Что значит его «приеду навсегда»? А колледж? Что он сказал про поступление в колледж? Может, ему стыдно за нее? Нет, все это не укладывалось у нее в голове. Ник начинает оказывать ей покровительство, проявляет щедрость богатенького бизнесмена. Этого ей больше всего не хотелось. Она старалась отогнать от себя всякие мысли об их социальной разнице. Беата очень боялась, что его щедрость и ее финансовая зависимость, если он начнет оплачивать учебу в колледже, уничтожат их любовь, сделают из нее безмолвную рабыню, а его полноправным хозяином. Нет, она может быть любящей женой, но не содержанкой. Черные мысли, словно змеи, стали заползать в душу, отравляя радость от предстоящей встречи. Поэтому Беата твердо решила не задумываться над словами Ника и не искать в них тайного смысла, пока он не приедет и не скажет прямо о своих намерениях.

Довольная мудрым решением, Беата бодро взялась за уборку и без того чистой и ухоженной квартиры. Следующим вечером, уже после работы, она зашла в супермаркет и закупила продукты, не забыв все же без четверти восемь занять выжидательную позицию у телефона. Ник позвонил и подтвердил свой завтрашний приезд. Беата была вне себя от радости. Конец разлуки! Конец бесконечному ожиданию! Ура!

Все страхи и волнение моментально улетучились, как только Беата открыла дверь и Ник заключил ее в свои объятия, рассыпав у ее ног, целую охапку алых роз. Его поцелуй был нежен, жарок и страстен. Это был поцелуй изголодавшегося по любимой женщине мужчины, по ее телу, ее ласкам. Потому, обменявшись лишь несколькими фразами, Ник подхватил Беату на руки и понес в спальню.

Все произошло стремительно и безмолвно — да и зачем слова, когда вместо них говорят прикосновения, взгляды, поцелуи? Ник словно вновь изучал тело любимой, словно искал произошедшие за время его отсутствия перемены. Его язык и руки были везде, бродили по телу, вызывая восторг у Беаты. Она извивалась и стонала. Ник припадал к ее округлой, налитой, словно персик груди и нежно посасывал и покусывал сосок, одновременно гладя бархатистую кожу бедер… Горячие волны прокатывались по телу Беаты, и она дрожала, трепетала, как лепесток под порывами ветра. И вот Ник одним сильным рывком вошел в нее. Из его горла вырвался вопль довольства. Крепко обняв его руками и ногами, она сосредоточилась на ощущениях, улавливая движения внутри себя и реагируя на приливы острого наслаждения. Еще мгновение — и она уже вместе с ним танцует первобытный танец любви, завораживающий своей простотой. Время потеряло свой счет. Еще… Еще… Еще несколько секунд — и перед невидящим, затуманенным страстью взором вспыхнули мириады звезд. В то же самое мгновение Ник, сделав последний сильный толчок, со стоном упал на счастливую и уставшую Беату, и она почувствовала, как его горячее семя растеклось в ней.

Когда любовники вернулись из сладостного полета, Ник лег рядом с Беатой и крепко прижал ее к себе. Словно по волшебству в его руке оказалась маленькая бархатная коробочка такого же алого цвета, как те розы, что остались лежать на полу в коридоре. Ник нажал на скрытую под бархатом кнопку, и коробочка открылась, пустив на потолок сотни маленьких солнечных зайчиков. Колечко воистину было волшебной красоты, и Беата на мгновение зажмурилась, боясь поверить в собственное счастье.

— Ты выйдешь за меня замуж? — услышала она шепот Ника и открыла глаза.

Его взгляд светился нежностью и любовью, и Беата утонула в бездонном омуте его глаз. — Сколько раз за время их разлуки она представляла себе этот момент! И вот он настал!

— Да, — ответила она, и ее лицо осветилось счастливой улыбкой.

Ник надел ей на палец заветное кольцо и нежно ее поцеловал.

Когда первые эмоции улеглись и оба смогли здраво рассуждать и говорить, не перерывая речь ежеминутными поцелуями, Беата устроилась на плече у Ника и мечтательно уставилась в пустоту.

— У нас будет самая счастливая семья, — сказала она. — Ты хочешь детей?

— Да, и не менее двух. А ты?

— Очень. Я буду любить их и заботиться так же, как мои родители обо мне. Знаешь, Ник, у меня было очень счастливое детство. Наши дети тоже должны быть счастливы, на другое я не согласна.

— Обязательно будут счастливы, любимая. Мы сделаем для них все от нас зависящее.

— А твоя мама не будет против твоей женитьбы? — спросила она так, между прочим.

В данный момент ей было настолько хорошо, что ничто не могло смутить ее покой, поэтому ей не был важен ответ Ника. Она не сомневалась, что, когда ее будущая свекровь узнает, как они любят друг друга, все возможные недоразумения разрешатся сами собой. Поэтому она не заметила напряжения Ника и дрожи в его голосе.

— Об этом, если ты, конечно, хочешь, сможешь узнать очень скоро у нее самой. Я планировал провести несколько дней в кругу моей семьи. Но, если…

— Конечно, хочу! Я буду рада познакомиться с твоей мамой и сестрой. Я уже люблю и уважаю их, потому, что это твои родные и потому, что ты такой замечательный, — поторопилась заверить его Беата.

Ник опять промолчал, но его настроение заметно ухудшилось. Беата немного растерялась, но не стала учинять допроса, дабы не портить столь замечательный вечер. Все разрешится само собой, подумала она. Теперь надо быть мудрой и рассудительной, ведь она почти замужняя женщина.

— Я приготовила тебе ужин. Правда он, наверное, уже остыл. Я не думала, что мы… — Беата смутилась и не закончила фразу.

— Сначала займемся любовью, — договорил за нее Ник. — Привыкай. Думаю в ближайшие тридцать — сорок лет я все время буду испытывать любовный голод, — усмехнулся он и почувствовал, как его тело живо отозвалось на его же слова. — Да, — он снова окинул взглядом Беату, — не суждено нам сегодня отведать твоих кулинарных изысков. Боюсь, что я так никогда и не узнаю, какая ты хозяйка…

— Ник! — возмущенно воскликнула Беата: — Ник, но…

— Никаких «но». Ты почти моя жена, а жена обязана повиноваться своему мужу, — игриво сказал он, уже целуя Беату в шею. — Я хочу тебя, все остальное потом.

15

Половина следующего дня прошла в сборах. Ник настоял, чтобы они не откладывая, уже в воскресенье утром, выехали в загородный дом семьи Палтроу. Он словно торопился поскорее покончить с обязательствами перед родными.

Беата очень волновалась перед встречей с будущей свекровью и золовкой, поэтому снова и снова критически перебирала свой скромный гардероб, не находя в нем ничего подобающего ответственному моменту. Ник проявлял чудеса терпения, наблюдая за сборами Беаты, но, когда она в очередной раз вытряхнула все из чемодана и принялась заново сортировать вещи, его терпению пришел конец.

Ник взял Беату за руку, молча вывел из дома, посадил в машину и привез в торговый центр. Здесь он по своему усмотрению отобрал невесте дюжину юбок, блузок, свитеров и джинсов, не забыл о вечернем платье и классических туфлях на шпильке.

Беате пришлось лишь наблюдать за его действиями с открытым ртом и блестящими глазами. Пришел черед ей задыхаться от ревности. Так свободно в отделе женской одежды может себя чувствовать только человек с большим опытом одевания и раздевания женщин!

Выполнив свою часть работы, Ник отправил Беату в примерочную. Затем устроился в удобном кресле с чашечкой кофе, услужливо поданной улыбчивой продавщицей, и приготовился к просмотру дефиле.

Первые несколько нарядов Беата показывала смущаясь и краснея, но одобрительные возгласы Ника и его горящие от восхищения глаза, полные страсти и желания, пробудили в ней кокетку, придали уверенности в себе, и последние вещи она представляла на суд жениха спокойно и даже немного развязно. Покачивая бедрами и стараясь подражать манекенщицам, она проходила мимо Ника и словно невзначай касалась его колена, ликуя в душе от его явного возбуждения, которое он уже не мог скрыть. Теперь Беата чувствовала себя гибкой и грациозной пантерой, а не котенком-заморышем. Да, она имеет власть над этим сильным и красивым мужчиной и власть эта заключается в его любви к ней.

А дальше произошло невообразимое. Не дождавшись примерки последнего свитера и мини-юбки, Ник расплатился и, схватив сумки с покупками в одну руку и смеющуюся Беату за другую, потащил ее к выходу.

— Никогда, слышишь, никогда не делай больше так! — задыхался он от волнения, и его речь прерывалась глубокими вдохами.

— Как? — Беата удивленно подняла брови, и ее наивный взгляд говорил о том, что она совершенно ничего не понимает. — О чем ты, любимый? — лукаво спросила она.

— Дома, когда мы одни, можешь вытворять все, что угодно, мне это даже нравится, но не прилюдно. В тебе слишком долго дремала женщина, но я выпустил этого демона наружу и теперь опасаюсь за свой разум, — то ли смеясь, то ли совершенно серьезно, говорил он. — Тебя устроит свадьба через месяц, скажем — первого июня? — спросил он так, словно говорил о выборе блюд в ресторане. Ник смотрел прямо перед собой, вцепившись в руль, и как будто разговаривал сам с собой.

Холодок пробежал у Беаты по спине, ей вдруг стало очень неуютно.

— Ник, что происходит? Почему ты говоришь о нашей свадьбе таким тоном? — спросила она. — Я тебя чем-нибудь обидела?

— Ты слишком женщина.

— Это что, оскорбление?

— Нет — это констатация факта.

— Тогда не пойму — быть «слишком женщиной» это хорошо или плохо? — В голосе Беаты вновь появились смешливые нотки. Она пребывала в полной растерянности, никак не могла понять, к чему клонит Ник, смеяться ей или обижаться, поэтому решила вести себя так, чтобы в любом случае избежать ссоры.

— Я хочу, чтобы мы, как можно скорее поженились и ты переехала ко мне, — твердо произнес он, и весь его вид говорил, что разговор окончен и обсуждать больше нечего.

— Хорошо. Если для тебя это так важно, поженимся через месяц, — только и сказала Беата, перед тем как замолчала.

— Да, очень важно.

Уже поздно вечером, когда собранный чемодан стоял в коридоре, а влюбленные, насладившись друг другом, пребывали в неге, Беата решилась заговорить об интересующих ее вопросах.

— Мы все-таки не встретились с Тревором и Оливией, не попрощались с ними. Нехорошо получилось.

— Ничего. Я звонил Тревору и рассказал в двух словах о наших планах, обещал прислать приглашение на свадьбу.

— А я не позвонила Оливии. Думаю, она очень удивилась, что мы так торопимся со свадьбой. Еще подумает чего. Мне бы не хотелось, чтобы Оливия сделала неправильные выводы. А еще я думаю, что она может обидеться. Зачем такая спешка? Давай задержимся на день, встретимся с друзьями, а в понедельник утром поедем, — предложила Беата.

— Нет. Все уже решено. — В голосе Ника появились стальные нотки, и она не решилась настаивать.

— Меня не покидает чувство, что ты, от чего-то или от кого-то бежишь, — сказала Беата, но ответа не дождалась и сменила тему разговора: — А твоя мама — какая она?

— Увидишь, любовь моя. Только прошу тебя — прояви терпение. Мама не простой человек. У нее сложный характер, но ты должна понять — я ее единственный сын и она будет смотреть на мою избранницу критически.

— Я понимаю и сделаю все, чтобы мы подружились. Ради тебя я готова на все, ведь я люблю тебя, — ласково ответила Беата, все же не до конца понимая, почему она может не понравиться его матери. Разве мать не должна чувствовать себя счастливой, когда счастлив ее ребенок?

— И я очень люблю тебя.

— Сколько времени ты планируешь провести с родными?

— Несколько дней, максимально неделю. Нам много надо успеть сделать до свадьбы. Завтра же позвоню секретарю и велю начать подготовку.

— Ты хочешь пышную свадьбу? Я всегда мечтала о тихом венчании. Не хочу какой-либо помпезности.

— Придется потерпеть. Я публичный человек, и у меня много деловых партнеров и знакомых, которых я не могу обделить приглашением. Так, что приглашенных будет никак не менее пятисот человек.

— Так много! — воскликнула Беата и даже села от неожиданности.

— Любимая, какая разница сколько людей будет на нашей свадьбе. Для тебя важен только я.

— Это так, безусловно, но ты не спросил меня — готова ли я к таким резким переменам в жизни?

— Первая ссора?

— Нет, я не хочу с тобой ссориться. Я хочу, чтобы ты интересовался моим мнением. Ты говоришь так, будто все уже решил и ставишь меня перед фактом только для соблюдения приличий.

— Хорошо, я это учту. Сегодня был очень напряженный день, а завтра мне десять часов быть за рулем, давай спать.

— Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, любимая.

Ник обнял Беату и притянул ее вплотную к себе, как делал всегда. Очень скоро он заснул, а Беата лежала с широко открытыми глазами и удивлялась происходящим в Нике переменам. Нет, он по-прежнему был внимателен, заботлив и нежен, но в его обращении к ней появился снисходительно-самоуверенный тон, а в поведении — нотки, граничащие с тиранством. Нельзя отрицать, что все, что он делает, делается для ее блага, но его жесткость и еще что-то в нем, чего она пока не могла определить, пугали ее. Беата долго мучилась, стараясь понять, что же ее так настораживает в Нике. Торопливость — вот что! Он почему-то очень торопится. Они знакомы чуть больше месяца, а еще через месяц уже должна состояться свадьба. Что бы на это сказала Оливия? Надо обязательно созвониться с ней утром. Нет, она, Беата, вовсе не отказывалась выходить за Ника. У нее даже мысли не возникало усомниться в собственных чувствах — но не слишком ли они спешат?

Она лежала и смотрела на электронные часы, светящиеся в темноте зелеными цифрами. Пара мигающих точек между ними отсчитывала секунды. Минуты сменялись, добавлялись часы, но сон не приходил. Гнетущее чувство тревоги и неизбежности чего-то неприятного не покидало Беату. Разве может такое быть с абсолютно счастливым и довольным человеком, да еще накануне свадьбы? Ей вдруг ужасно захотелось, чтобы день не наступал как можно дольше, а Ник, проснувшись утром, забыл, что им предстоит дальняя поездка. Так вот в чем дело! Ее тревожит встреча с его родными!

Беата нервно заерзала на простыне, и Ник инстинктивно прижал ее еще сильнее.

— Спи, милая, спи, — сквозь сон пробормотал он.

Беата затихла, давая возможность Нику крепче уснуть. Разобравшись в собственных тревогах, но, не решив возникшие вопросы, она заснула лишь под утро. Ник продолжал безмятежно спать, прижимая ее к себе, и не знал, сколько тревог поселилось в ее душе.

Утром Беата набрала телефонный номер Оливии, но Ник торопливо выхватил у нее трубку и отключил ее, сославшись на отсутствие времени на разговоры. Беата лишь застыла с открытым ртом и недоуменно посмотрела на него, не находя слов, чтобы отреагировать на его возмутительный поступок.

— Надо ехать, родная, а то засветло не доберемся до места.

Беата вздохнула и ничего не ответила. Нет ничего хуже, чем выяснять отношения перед дальней дорогой.

16

Уже через полчаса она бросила прощальный взгляд на осиротевший дом и устремила взор вперед навстречу новой жизни.

Пока выезжали из города на шоссе, оба молчали. Беата боролась с ностальгией, цеплялась взглядом за каждый знакомый дом, дерево, куст, дорожный знак. Вспоминала, как последний раз еще совсем девчонкой проезжала по этой дороге вместе с родителями, как раз вот здесь, на этом самом месте, отец остановил машину и пустил дочь за руль. Мама тогда усиленно изображала страх, а папа поддерживал руль, выписывавший зигзаги в трясущихся от напряжения и нервного возбуждения руках Беаты. Всем тогда было хорошо и весело.

С тех пор прошло четыре года, и Беата так и не сдала экзамен для получения прав. С гибелью родителей из ее жизни исчез стимул учиться чему-нибудь и когда-нибудь. Ей хотелось укрыться в своей норке и так, тихо и незаметно, прожить всю жизнь. Но Ник все изменил, и теперь ее жизнь потечет совсем по-другому — счастливо и интересно. Беата посмотрела на Ника, и он, почувствовав взгляд, повернулся и одарил ее самой теплой и нежной улыбкой. В голове у Беата промелькнула избитая фраза, что такой улыбкой можно растопить льды, и она усмехнулась.

Выехав на шоссе, Ник увеличил скорость. За окном быстро-быстро замелькали деревья.

— Нам повезло, — сказал он, — дорога совсем свободная. Если и дальше пойдет так, ужинать будем уже за семейным столом. Волнуешься?

— Да, немного. Очень хочется произвести хорошее впечатление на твою мать и сестру. Кстати, ты мне ничего не рассказывал о своей сестре. Я даже не знаю, как ее зовут и сколько ей лет.

— Мою сестру зовут Карина, и ей двадцать четыре года, — ответил Ник.

Беата ждала продолжения, но он отчего-то замолчал. Ей показалось это странным. И она решила помочь ему.

— А чем она занимается?

— Живет, просто живет и ждет, когда мама устроит ей выгодную партию, — несколько отчужденно ответил Ник. — Карина очень хороший и добрый человечек, но она совершенно безвольное существо и все время находится под чьим-то влиянием.

— А чем увлекается твоя сестра? — подбирала вопросы Беата, чтобы не оборвать нить разговора и хоть немного узнать о родных Ника, тем самым стараясь подготовиться к волнительной встрече.

— О, круг ее увлечений разнообразен, — с сарказмом ответил Ник, и Беате это ужасно не понравилось. — Карина посещает косметические салоны и магазины, а больше всего ей удается устраивать вечеринки и помогать маме просаживать мои деньги.

Беата в изумлении уставилась на Ника. Все дальнейшие вопросы отпали сами собой, продолжать разговор более не хотелось. Быть такого не может, чтобы ее любимый, ласковый и нежный Ник с такой неприкрытой злостью говорил о родной сестре.

Беата серьезно задумалась, переведя взгляд на шоссе. Казалось, что это не машина Ника мчится по нему, а оно само стремительно бежит к автомобилю и исчезает где-то там, внизу, под колесами. Куда она едет? Зачем? Если эти люди настолько неприятны, то зачем знакомиться с ними, зачем испытывать на себе силу их отрицательной энергии? Зачем? Только, чтобы Ник смог исполнить сыновний долг? Ее и без того не радужное настроение было вконец испорчено. Если у Ника проблемы с родными, то зачем он везет туда ее. Только, чтобы соблюсти приличия? В душе Беаты стала зарождаться волна гнева, грозящая перерасти в цунами и смыть на своем пути все намерения не допустить ссоры. Ей нестерпимо захотелось крикнуть Нику, чтобы он остановил машину, и демонстративно, пешком, отправиться домой. Что, в конце концов, с ним происходит? Он совсем не похож на счастливого жениха, постоянно сердит и нелюдим. Беата изо всех сил пыталась сдержаться, и, похоже, Ник заметил ее состояние. Он притормозил у обочины и обнял Беату.

— Прости меня. Сам не знаю, что со мной происходит. Нервничаю, как мальчишка. Карина последний человек на земле, кроме тебя, на кого вообще можно сердиться. Я очень люблю свою сестру, но меня всегда возмущала ее покорность. Она живет чужой жизнью, старается всем угодить, забывая о себе самой. В салон она ходит только для того, чтобы маме или ее подруге не было скучно, а не для того, чтобы сделать приятное себе — и все остальное в таком же духе. Она слово тень, которая всегда должна быть, но с которой незачем считаться. Прости, я говорю пространно, ты все увидишь и поймешь сама. Я люблю тебя и очень боюсь потерять, — признался он, немного помолчав, все еще не выпуская ее из объятий.

— И я люблю тебя, Ник, и меня очень настораживает твое состояние. Ты так изменился. Я не узнаю тебя в последнее время. Я не знаю, как себя вести с тобой. У тебя какие-то проблемы или я что-то делаю не так?

— Дело вовсе не в тебе. Ты такая молодая, ранимая и вместе с тем импульсивная, и я опасаюсь, что моя мать или сестра чем-то вольно или невольно обидят тебя, поссорят нас.

— Тогда почему ты настоял на нашей поездке? Тебе так важно, чтобы я познакомилась с ними? И скажи — почему мы не могли поговорить об этом дома? Согласись, что все выглядит довольно неразумно — мы стоим посреди дороги и выясняем отношения.

— Я вообще не хотел заводить этот разговор. Надеялся, что все обойдется. Прости, я был неправ. Надо было поговорить обо всем у тебя дома, предупредить тебя о возможных сложностях. Но ведь их может и не быть — моя мать совершенно непредсказуемый человек.

— Может, не поедем, раз ты так волнуешься? Еще не поздно вернуться. Мы не так далеко отъехали от Дулута, — с надеждой в голосе предложила Беата.

— Нет, надо ехать. Если не сделать этого, пропасть между нами еще больше увеличится. Но обещаю тебе, что по первому твоему слову мы уедем в Нью-Йорк. Только скажи, если тебе что-нибудь не понравится или тебя обидят. Хорошо?

— Ладно, договорились, — растерянно произнесла Беата.

На душе у нее стало еще тревожнее. Его пространные объяснения лишь усилили ее волнение и желание вернуться домой, но она постаралась придать голосу уверенности, чтобы не огорчать Ника еще больше.

— Я никому и никогда не дам тебя в обиду, — сказал Ник и сильнее сжал объятия. — Верь мне.

— Я верю, Ник, верю.

Он тяжело вздохнул и, отпустив Беату, завел мотор. Они долго ехали, не проронив ни слова, и в салоне роскошного автомобиля висело напряжение.

После полудня они остановились около небольшого придорожного кафе и пообедали. Сытный обед немного снял напряжение, расслабил обоих.

Беату переполняли противоречивые чувства. Она взяла Ника за руку и сказала:

— Я хочу, чтобы ты знал, что я всегда на твоей стороне и тебе совершенно незачем переживать, что кто-то может рассорить нас. Не думаю, что в твоей жизни есть что-то такое, что заставило бы меня разлюбить тебя, — с жаром произнесла она.

И Ник вздрогнул. В его бездонных, словно черная ночь, глазах появился неподдельный ужас. Совсем не такого эффекта ждала Беата от своего признания, но Ник сумел быстро взять себя в руки и справиться с эмоциями.

— Жизнь так непредсказуема, но все равно, спасибо за поддержку и теплые слова. Они очень важны для меня.

17

В стороне остался Нью-Йорк, поблескивавший множеством огней в надвигающихся сумерках. Беата во все глаза смотрела на завораживающую своей мощью и величием картину. На ее лице читался детский восторг, и Ник, искоса наблюдая за ней, не смог сдержать улыбки.

— О! — воскликнула Беата, не в силах усидеть на месте. Она все время крутилась и подпрыгивала, указывала пальцами куда-то вдаль и из ее рта постоянно выскакивали восклицания. — О, Ник, это чудо какое-то! Я даже представить не могла, что такое великолепие существует. Мы с родителями много путешествовали, но в Нью-Йорке никогда не были. Не понимаю почему?

— Скоро, любовь моя, ты станешь жительницей этого сказочного города. Боюсь только, что с наступлением рассвета сказка исчезнет, огни погаснут и город-мечта превратится в самый обычный мегаполис с миллионами спешащих по своим делам людей, с заторами на дорогах — и прочее, прочее, прочее…

— Ой, Ник. Я не маленькая девочка и все прекрасно понимаю, но сейчас я хочу, и буду восхищаться. Я счастлива, и все вокруг меня удивительно красиво.

Ник довольно хмыкнул и сосредоточился на дороге. Движение в пригороде Нью-Йорка было оживленным, и он не хотел рисковать своей жизнью, а главное — жизнью Беаты. И хотя он не поддерживал разговора, управление машиной не могло помешать ему мысленно восхищаться чистотой и наивностью, детской непосредственностью Беаты, вертящейся на соседнем сиденье и боящейся упустить что-то важное из вида. Он думал о том, как мало надо, чтобы вызвать ее искренний восторг и восхищение, как немного надо, чтобы сделать ее счастливой. В очередной раз Ник поклялся себе, что сделает все возможное и невозможное, чтобы удержать рядом с собой этот подарок судьбы.

— Приехали, — немного торжественно и устало проговорил Ник, когда машина, свернув с основной трассы, проехала несколько сотен метров и, въехав в открытые ворота, остановилась.

Радость мгновенно исчезла с лица Беаты, уступив место напряжению и страху, сковавшему все тело и мешавшему пошевелиться. Она вжалась в кресло, и ей показалось, что никакая сила в мире не способна сейчас оторвать ее от спасительного сиденья. Все ее тело содрогнулось от невесть откуда взявшейся дрожи. По спине пробежал неприятный холодок, и отвратительно засосало под ложечкой, одновременно с этим ужасно заболел живот. Подобные ощущения были ей знакомы, и она стала не к месту вспоминать, с какими моментами из ее прежней жизни было связано подобное состояние. Контрольная по геометрии? Экзамен по химии в выпускном классе?

От этих несвоевременных воспоминаний ее отвлек голос Ника. В нем было столько нежности и заботы, что Беата мгновенно поняла — он понимает ее состояние, он не сердится на нее, а скорее сочувствует.

— Давай руку, выходи и не робей, все будет хорошо, — шепнул он ей на ухо. — Помни, что я люблю тебя, и ничего не бойся.

Беата ступила на твердую землю и устремила взгляд в сторону дома. Его очертания из-за темного времени суток были нечеткие, и она не смогла как следует разглядеть родовое гнездо будущего мужа, но в доме явно чувствовалось оживление. Прошло всего несколько секунд, как Ник заглушил мотор, а по дорожке, ведущей к дому, к ним навстречу уже спешила женщина.

— Ники, дорогой мой мальчик, наконец-то ты приехал! Мы совсем заждались!

В ее по-матерински теплых словах было столько неподдельной радости, что страх, сковывающий все существо Беаты, мгновенно исчез, как исчезают пугающие ребенка своей таинственностью причудливые тени на стене, когда в темной комнате зажигают свет. Беата мысленно обозвала себя глупой трусишкой и ободряюще посмотрела на Ника. Как она могла бояться встречи с такой милой женщиной? Она и не предполагала, что мать Ника, ее будущая свекровь, так сразу расположит ее к себе.

Тем временем эта женщина уже обнимала Ника, а он целовал ее в щеку. Беата сделала несколько шагов и остановилась около смеющейся парочки, ожидая, когда на нее обратят внимание. Она уже сама была готова поприветствовать хозяйку дома, сказать несколько приличествующих моменту слов, но Ник опередил ее.

— Знакомься, Беата, это моя тетя Джили. Она сестра моей матери. Тетя, а это моя Беата.

Женщина состроила умилительную гримасу, смахнула набежавшую слезу и протянула к Беате сразу обе руки, а затем, не дожидаясь, пока та придет в себя, обняла ее и расцеловала.

— Я очень, очень рада, дорогая!

Она собиралась сказать еще что-то. На ее лице явно читалось стремление уверить Беату в искренности своих слов и показать насколько она рада ее приезду, но Ник остановил ее своим вопросом:

— А где мама, тетя Джили? Надеюсь, она дождалась нас и не легла спать.

Тетя Джили на мгновение растерялась, но быстро взяла себя в руки и, изобразив упрек на испещренном мелкими морщинками лице, весело ответила:

— Негодник! Мы все вас очень ждали. Твоя мама, сестра и Лиллиан в гостиной, смотрят какой-то фильм, поэтому и не услышали звука подъехавшей машины. Мы уже просто утомились — весь день не отходим от окон, — неправдоподобно весело, торопливо говорила она, но от Беаты не укрылась фальшь в ее голосе.

Беата поняла, что тетя Джили просто оправдывает свою сестру. Как жаль, что она не мать Ника. С ней бы мы точно нашли общий язык. Она очень милая и совсем не умеет лгать.

— Пойдемте в дом, — пригласила их тем временем тетя Джили, прервав мысли Беаты, которую уже опять стал сковывать страх, сжимая горло ледяной рукой. Ник обнял невесту за плечи, и они вместе пошли следом за тетей Джили, шаркающей походкой направляющейся к дому.

Они вошли в просторный холл, ярко освещенный большой люстрой. Из него вели три двери. Из-за одной явно слышался звук работающего телевизора. Беата почувствовала, как Ник подавил тяжелый вздох и потянул ее за руку.

В изящной гостиной, выдержанной в желто-зеленых тонах и обставленной дорогой антикварной мебелью, в мягких диванах напротив телевизора размером чуть ли не с экран в кинотеатре восседали две женщины. Они сидели спиной к двери, потому не могли видеть вошедших, но в том, что их с Ником приход был замечен, Беата почему-то не сомневалась.

На экране шел неизвестный Беате боевик. Она мельком скользнула по экрану взглядом и, воспользовавшись минутным замешательством присутствующих, оглядела комнату. Да! Обитатели этого дома не жалели средств на его обстановку. Да и чего их жалеть, если все равно девать некуда, с грустным сарказмом подумала Беата. Все было сделано с максимальным шиком и изяществом и вместе с тем строго и не аляповато.

Особое внимание Беаты привлек журнальный столик овальной формы из розового дерева с изящными изогнутыми ножками и резной столешницей, инкрустированной более светлой породой дерева. В памяти всплыла поездка с родителями в Сент-Пол — столицу штата. Все трое долго бродили по улицам города среди многочисленных старинных особняков и монументов, которыми славится город, пока не забрели в городской парк. Беату повергла в изумление застекленная площадь мини-парка, окаймленная сетью кафе, ресторанчиков и магазинов. Там в одном антикварном магазине они с мамой долго не могли оторвать взгляда от подобного столика с инкрустацией. Мама еще шутила, что с него можно только любовно стирать пыль, но не использовать по назначению.

Беата опять почувствовала себя девчонкой-замарашкой, волею судьбы попавшей в королевский дворец. Эта девочка явно не вписывалась в окружающую ее обстановку изящества и великолепия. Какая-то неведомая сила потянула ее назад к двери, и, не в силах сопротивляться ей, Беата сделала шаг назад. Бежать, скорее, бежать, пока еще не поздно, пока на нас еще не обратили внимания! — кричал ей внутренний голос, но было уже поздно.

— Амалия, посмотри, кто приехал, — услышала она за спиной голос тети Джили.

Седовласая женщина с презентабельной внешностью, с копной подсиненных волос, очень грациозно уложенных и создающих впечатление ореола, поднялась с места, надменно посмотрела на Беату и лишь потом перевела взгляд строгих карих глаз на сына. А вот и королева! — мелькнуло в сознании Беаты. Она хотела дружелюбно улыбнуться и тем самым начать строительство хрупкого мостика к сердцу будущей свекрови, но судорога сковала лицо и она не отважилась сделать это, побоявшись, что вместо милой улыбки получится звериный оскал.

Вместе с матерью с дивана поднялась молодая женщина — по всей видимости, сестра Ника. Обе они молчали и переводили взгляд с Ника на Беату и обратно, вероятно ожидая, что те поприветствуют их первыми.

Прием оказался вовсе не дружелюбным. Сбывались худшие опасения Беаты. Некоторое время в гостиной висело тягостное молчание, но потом произошло совершенно неожиданное. Ни Ник, ни Беата не заметили присутствия в комнате еще одной особы, хотя были предупреждены о ней.

Элегантно и дорого одетая обладательница чувственной фигуры утопала в удобном кресле, освещенном приглушенным светом бра. Наблюдая за ситуацией из-под опущенных ресниц, она, не спеша, жестом, исполненным достоинства и сознания собственной неотразимости, подносила к коралловым губам бокал с коктейлем. И вот, эта белокурая обладательница сногсшибательной фигуры грациозным и небрежным жестом поставила недопитый бокал на старинный журнальный столик и с легкостью бабочки, слетающей с цветка, выпорхнула из глубин кресла и устремилась к Нику.

— Ники, дорогой, как же я соскучилась! Мы все соскучились, — добавила она, оглянувшись на хозяйку дома и ее дочь, словно приглашая их присоединиться к ее приветствию.

Она повисла на шее у Ника, совершенно не обращая внимания на стоявшую рядом Беату, которая мысленно сразу же назвала ее белокурой бестией. Она потянулась губами к Нику, приподнялась на цыпочки, но он схватил ее за руки, обвивавшие его шею, словно лианы, и разжал их.

— Здравствуй, Лиллиан, что ты здесь делаешь?

— Ой, как грубо, Ники, — обиженно повела гладкими плечами и надула губы блондинка, но не отстранилась от него ни на шаг. — Я приехала погостить к своей подруге, а заодно повидаться с тобой. Я никак не могу забыть нашу последнюю встречу, просто вся воспламеняюсь от воспоминаний, — понизив голос, шепнула она, совершенно не стесняясь Беаты. Напротив, она покосилась на нее своими ярко-фиалковыми глазами, аккуратно подведенными черным карандашом, и захлопала ресницами.

Убедившись, что слова дошли по назначению, а предназначались они именно Беате, белокурая бестия весело рассмеялась и все же сорвала с губ Ника поцелуй. Всю эту отвратительную, по мнению Беаты, сцену совершенно спокойно созерцали родственницы Ника. Казалось, что для них не происходит ничего необычного и предосудительного.

Ник отстранил от себя Лиллиан, которая, на этот раз послушно отступила в сторону, и обратился к матери:

— Я вижу, ты совсем не рада видеть меня, мама. Если так, то мы с Беатой можем не стеснять тебя и сразу уехать.

Его голос был твердым и звучным, не предвещавшим ничего хорошего. Он доносился до Беаты, словно из тумана. В голове у нее опять было жутко горячо, а перед глазами простиралась пелена. Она быстро заморгала, стараясь прогнать наваждение, но ощущение того, что все происходящее это просто какой-то непонятный и неприятный сон, не проходило. Беата будто взирала на все со стороны, будто все это ее не касалось, но гадостное и тревожное чувство было вполне реальным.

Мать Ника тем временем, словно перешагнув через невидимую постороннему глазу преграду, мешающую ей тепло встретить сына и даже заговорить с ним, наконец, разомкнула плотно сжатые, слегка оттененные розовой помадой губы, и ее звучный грудной голос зазвенел под потолком:

— Ты как всегда все превратно понял, мой дорогой. Конечно, я рада твоему приезду, — сказала она с легким нажимом на слове «твоему».

— Как видишь, я не один, — парировал он ее выпад и уверенно обнял Беату за талию.

Этот жест хозяина, собственника не ускользнул и от белокурой бестии, и она, вновь капризно надув губы, едва слышно фыркнула, но тут же взяла себя в руки, и выражение ее лица опять стало слащаво-радостным.

— Позволь представить тебе и всем присутствующим мою невесту Беату, — продолжил Ник.

— Здравствуйте, — едва не задохнувшись от волнения, пролепетала Беата.

— Мы поговорим об этом позднее, — ответила то ли на ее приветствие, то ли на представление Ника его мать и ее будущая свекровь. При этом она даже не удостоила Беату взглядом.

Похоже, Ник ничего другого и не ожидал, поэтому, ободряюще улыбнувшись Беате, потянул ее к выходу из гостиной.

— Пойдем, я покажу тебе комнату для гостей. Ты устала, тебе надо отдохнуть.

— А как же ужин? Он уже готов! — растерянно произнесла тетя Джили, обескураженная увиденной встречей матери с сыном и будущей невесткой и чувствующая потребность сгладить неприятное впечатление.

— Мы спустимся через полчаса и съедим все твои кулинарные шедевры. — Ник на ходу свободной рукой обнял тетю и звонко чмокнул ее в щеку. — Мы ужасно голодны, — добавил он за двоих. — Будет великолепно, если за ужином вся семья соберется за одним столом! — крикнул он, уже покинув комнату, не обращаясь ни к кому конкретно.

— Вы видели? — презрительно прошипела Лиллиан, обращаясь к миссис Палтроу и Карине. — Убожество. Вы так не считаете? Я совершенно не узнаю Ника. Он такой изысканный, утонченный и образованный, а польстился на какую-то серую мышь, — еще сильнее расходилась она.

— Полостью с тобой согласна, дорогая, — ответила ей миссис Палтроу.

Почувствовав одобрение со стороны главной силы в доме, белокурая бестия заговорила еще увереннее:

— С этим надо что-то делать. Неужели вы позволите, чтобы Ники опозорил себя женитьбой на провинциальной девчонке?

— Конечно, нет! — с жаром воскликнула миссис Палтроу. — Этого нельзя допустить!

— А мне она понравилась, — неожиданно подала голос доселе молчавшая Карина.

Миссис Палтроу и Лиллиан с удивлением посмотрели на нее. Казалось, они были удивлены не только ее несогласием с их мнением, но в большей степени тем, что она вообще подала голос и к тому же осмелилась высказать свое мнение.

— Да, — неожиданно для самой себя подтвердила свои слова Карина. — Мне кажется, что Ник нашел ту, что искал, и что именно рядом с этой девушкой он будет счастлив.

— Что за бред ты несешь? Ты в своем уме, Карина? Твой брат известная в широких кругах личность. Он не может запятнать свою репутацию женитьбой на подобной особе, — возмутилась миссис Палтроу, и ее голос опять стал громоподобным.

— Мама, неужели ты не заметила, что Ник просто светится, когда смотрит на нее?

— Глупости! — сказала, как отрезала, миссис Палтроу.

— Ник любит ее, и, по-моему, мы не должны им мешать, — чувствуя напор матери и подруги, уже не так уверенно проговорила Карина. Ей вообще было несвойственно перечить, кому бы то ни было, а уж тем более собственной матери. В душе, где-то очень глубоко, робкий и еле слышный голосок частенько спорил с матерью, но Карина никогда не решалась давать ему волю.

Не понимаю — чем я уступаю этой простушке? — тем временем погрузилась в безрадостные мысли Лиллиан. Нас даже сравнивать нельзя. Ложная скромность здесь ни к чему. Странные существа эти мужчины. Променять изысканную, восхитительную во всех отношениях женщину на гадкого утенка! Еще неизвестно, получится из нее лебедь или нет. Скорее всего, она с ее данными так и останется невзрачной на всю жизнь. Нет, это выше моего понимания! — размышляла она, глядя на яркую люстру через хрустальные стенки бокала с остатками янтарного коктейля. Она так погрузилась в размышления, что не заметила, как стала озвучивать собственные мысли.

— Ну что, что он мог найти в этой простушке?

— Нет, моя дорогая, — вырвал ее из страны грез звучный голос миссис Палтроу, и только тогда Лиллиан заметила, что ее мысли стали достоянием общественности, — судя по всему, она не так проста, как нам могло показаться на первый взгляд. Сумела же она чем-то завлечь и привязать к себе Ника.

— Вы так думаете? — немного смутившись от собственной оплошности, произнесла Лиллиан.

— Несомненно. Я уверена, что она ведет свою игру, призом за выигрыш в которой будет состояние моего сына и положение в обществе. Мы должны этому помешать.

— Да, да, — оживилась Лиллиан, а Карина нахмурилась.

— Не все так просто. Повторюсь — эта девчонка не так проста, как кажется, и мы должны быть с ней осторожны.

— И что же нам делать? Как вести себя? — Весь вид Лиллиан говорил о нетерпении и готовности действовать по указанию матери Ника.

— Думаю, прежде всего, нам не стоит проявлять явную агрессию по отношению к ней, потому, что Ник воспримет это, как оскорбление в свой адрес и попросту уедет, тогда мы уж никак не сможем помешать их союзу.

— Вы мудрая женщина. Никогда в этом не сомневалась, — льстиво пропела Лиллиан.

— Надо проявить лояльность, чтобы выиграть время и поразмыслить, как лучше нанести удар и избавиться от нее раз и навсегда, не испортив при этом отношения с Ником. Он сам должен отказаться от нее, а мы лишь должны открыть ему глаза на истинное положение дел. Она ему не пара, но прийти к этому выводу должен он сам.

— Не устаю восхищаться вами, миссис Палтроу! — воскликнула Лиллиан, а Кристина слегка наморщила нос.

Миссис Палтроу сделала вид, что пропустила мимо ушей комплимент подруги дочери. Эта изворотливая и нахальная особа давно метила в невестки Амалии Палтроу, и хотя последняя не считала ее пределом мечтаний и идеалом женщины и жены для сына, но она-то уж точно подходила Нику больше, поэтому за неимением лучшего миссис Палтроу сделала ставку на нее.

— Повторюсь: нам надо сделать все, чтобы Ник сам понял, что она чужая в нашем кругу, что она не пара ему, и в этом не последнюю роль должна сыграть ты, Лиллиан. — Миссис Палтроу окинула ее критическим взглядом, словно впервые видела, но осталась весьма довольна увиденным.

— Я сделаю все от меня зависящее, — решительно заверила Лиллиан и, не в состоянии усидеть на месте от овладевшего ею нервного возбуждения, вскочила на ноги.

— А ты, моя дорогая, — обратилась миссис Палтроу к дочери, и взгляд ее стал властным и жестким, — если не хочешь нам помогать, то, по крайней мере, не мешай.

Под строгим взглядом матери Карина сжалась и побледнела. Она ничего не ответила, лишь склонила голову на грудь в знак полного повиновения.

— Так-то лучше, — констатировала миссис Палтроу и направилась к выходу из комнаты. — Лиллиан, советую тебе принарядиться к ужину, — многозначительно добавила она и удалилась.

18

— Так откуда вы родом, дорогая? — обратилась миссис Палтроу к Беате, когда все уже сидели за столом и наслаждались сочным и ароматным мясным рагу с овощами. При этом ее лицо выражало сосредоточенное внимание и живой интерес к гостье, а коронное слово «дорогая», которым в зависимости от настроения и желаемого эффекта она могла ударить, унизить, подчеркнуть никчемность персоны или возвести в королевский ранг, на сей раз звучало с теплотой и благожелательностью.

Беата, которая с самого начала ужина так и не осмелилась положить в рот ни одного кусочка, проглотила комок, невесть откуда взявшийся в горле и мешавший говорить, перевела затравленный взгляд с полной тарелки аппетитного рагу на миссис Палтроу и пролепетала:

— Из Дулута, штат Миннесота.

— Да, да, припоминаю. Какая незадача. У Ника с этим местом связаны ужасные воспоминания. Не понимаю, почему его так тянуло в этот злосчастный город?

При этих словах миссис Палтроу, Ник на мгновение замер, поставил на стол бокал с вином, так и не сделав глоток, и строго посмотрел на мать.

— Не стоит вспоминать об этом, мама.

— Я чего-то упустила? — живо спросила белокурая бестия, которая воспользовалась советом миссис Палтроу и хорошенько потрудилась над своей и без того безупречной внешностью.

Из-за этого ужин пришлось задержать, но выглядела она сногсшибательно в вечернем платье цвета темной ночи с оголенными плечами и высоко поднятыми на затылке волосами, открывающими взору стройную шею. Из украшений на ней были лишь тоненькая цепочка с кулончиком в виде слезинки и серьги, в дополнение к кулону. Скромность в выборе украшений лишь подчеркивала элегантность и вкус Лиллиан.

— С Ником там случилась трагическая история, он едва не погиб, — ответила ей миссис Палтроу. — Мы все тогда чуть с ума не сошли от переживаний.

— Неужели больше не о чем поговорить, давайте сменим тему, — безликим голосом сказал Ник, но не был услышан.

— Вы говорите про ту аварию, после которой Ник пропал на несколько месяцев? — уточнила Лиллиан.

— Именно про нее.

— Я сказал — довольно! — отчеканил каждое слово Ник, при этом Беата, сидевшая рядом, заметила, с какой силой он сжал в руке вилку. На мгновение ей показалось, что еще чуть-чуть — и этот предмет столового серебра с причудливой инкрустацией под золото на ручке рассыплется, словно песок, в тисках его сильной руки.

— Ну, что ты, Ники! Это дела давно минувших дней. Стоит ли так переживать? — равнодушно отозвалась белокурая бестия, пожав плечами.

— Ник прав, сменим тему, — примирительно сказала миссис Палтроу только для того, чтобы подчеркнуть свое стремление угодить сыну.

— А чем вы занимаетесь, Беата? — поинтересовалась Карина.

— Я работаю секретарем в юридической фирме.

— Работаете? И вам нравится? — не удержалась от сарказма Лиллиан. Она брезгливо сморщила нос, словно в ее присутствии была сказана какая-то непристойность.

— Это не совсем то, о чем я мечтала, но я довольна, — уклончиво ответила Беата.

— Беата будет поступать в колледж. Она уже давно выбрала себе дело по душе, и лишь ряд обстоятельств помешал ей осуществить задуманное ранее, — пришел ей на выручку Ник.

— Мне кажется, что вам — впрочем, как и любой женщине — будет сложно совмещать учебу и семейную жизнь, — обрадовалась миссис Палтроу, получив возможность еще раз выказать свое негативное отношение к браку сына — вернее, к его выбору, — и мысленно поблагодарила сына за непроизвольный промах. — Каждый день Ника очень насыщен, и вам, как хорошей жене, — она сделала ударение на двух последних словах, — придется много времени уделять заботе о муже. Я уж не говорю о встречах и приемах. Не понимаю, как вы сможете совмещать учебу и такую насыщенную жизнь? Вам будет очень трудно, и я уверена, что ни к чему хорошему это не приведет.

— К чему ты клонишь, мама? — ощетинился Ник, прекрасно понимая, к чему ведется весь этот разговор.

— Я не клоню, мой дорогой, а говорю совершенно прямо — вы торопитесь со свадьбой. Я уверена, что твоей избраннице, не привыкшей к жизни с публичным человеком, каким, несомненно, являешься ты, сын, и тем более в огромном городе с его стремительным ритмом жизни, будет очень сложно, я бы даже сказала, невозможно быть для тебя идеальной женой. Я уж не говорю о совмещении с учебой.

— Если тебе будет проще смириться с неизбежностью нашей свадьбы, то сообщаю тебе, что это именно я тороплю Беату с узакониванием наших отношений и именно я настаиваю на ее поступлении в колледж.

Миссис Палтроу и Лиллиан на мгновение замерли от неожиданности, их лица выражали полное недоумение и растерянность. Карина же отреагировала на заявление брата довольной и лукавой улыбкой, не ускользнувшей от взгляда Беаты.

— Оставим разговоры, — придя в себя, сказала миссис Палтроу. — Давайте воздадим должное стараниям Джили, а потом продолжим наше общение.

Ник с нескрываемым удовольствием принял предложение матери, которой самой, по всей видимости, требовалась передышка, а Беата наконец смогла немного расслабиться и проглотить несколько кусочков рагу.

Остаток вечера каждый говорил о своем, стараясь завязать разговор, который никак не клеился. Вся решимость миссис Палтроу быть похитрее с самозванкой моментально улетучилась, как только она заметила нежность друг к другу во взглядах Ника и Беаты. Миссис Палтроу заговорила о том, сколько душевных сил и бессонных ночей вложила она в воспитание своих детей. Она говорила долго и пространно, словно жаловалась, искала сострадания, на самом же деле явно давала понять Беате, что так просто не отдаст ей такое выгодное вложение, как ее драгоценный мальчик.

Лиллиан вспоминала нелепые и ничего не значащие случаи из своей жизни, тем или иным образом объединяющие ее с Ником, изо всех сил старалась подчеркнуть общность их интересов и перспективы на будущее. Но эффекта она добилась совершенно иного — весь ее карамельно-слащавый вид, пренебрежительная невнимательность к ней Ника и его нежелание участвовать в воспоминаниях убедили Беату в том, что Ник не питает к белокурой бестии никаких чувств. Зерна ревности, усердно разбрасываемые Лиллиан, упали на неблагодатную почву и не смогли пустить корни.

Молчаливой весь вечер оставалась лишь сестра Ника, но ее счастливый, умиротворенный взгляд, который она украдкой бросала на влюбленных, сказал Беате значительно больше любых слов. Беата прониклась глубочайшей симпатией к ней, и к концу вечера обе, так и не обменявшись ни единым словом, чувствовали друг к другу дружеское расположение.

Для Беаты так и осталось загадкой, что могло долгие годы связывать таких разных девушек, как Карина и Лиллиан. Мысленно Беата сравнивала свою дружбу с Оливией и дружбу своих новых знакомых. Да, они с Оливией тоже были очень разными, но все же не настолько, чтобы занимать противоположные полюса. По словам Ника, Карина и Лиллиан были не разлей вода со школьной скамьи. И все же Беата к концу вечера полностью убедилась в том, что их дружба существовала только благодаря хитрости и изворотливости белокурой бестии, преследовавшей собственные цели, и безволию Карины.

Явное неудовольствие со стороны миссис Палтроу Беата вскоре стала воспринимать более спокойно. Робость уходила, уступая место уверенности с примесью равнодушия к ее и Лиллиан колкостям. Беата убедила себя в том, что раз Ник не беспокоится на этот счет, то и ей нет причин волноваться. Судя по всему, он ничего другого и не ожидал, хотя, наверное, в глубине души все же надеялся на чудо, но чуда не произошло.

На ночь Беату разместили в комнате для гостей, и она, утомленная долгой дорогой и напряженным вечером, быстро заснула.

19

Завтрак проходил намного приятнее, чем ужин. За маленьким столиком на освещенной солнцем веранде собрались только Ник, Беата и Карина. Лиллиан не поднималась с постели раньше обеда. Никакая сила на земле, даже приезд Ника и присутствие соперницы, не могли оторвать ее голову от подушки. Все планы завоевания Ника, так живо обсуждавшиеся с миссис Палтроу накануне вечером, растаяли, утонули в утренней неге на мягкой постели и шелковых простынях, которые красавица не могла заставить себя покинуть в столь ранний час.

Миссис Палтроу, сославшись на головную боль, завтракала у себя в комнате. Беата не стала вдаваться в подробности плохого самочувствия будущей свекрови, так как не сомневалась, что все это игра — желание подчеркнуть пренебрежение к выбору сына. Такое поведение миссис Палтроу, конечно, не осталось незамеченным и не могло не ранить чувства Беаты, но Ник просил ее не заострять внимания на причудах матери и не портить себе настроение. Он нежно поцеловал Беату в присутствии сестры, чем очень смутил свою невесту и вызвал счастливую улыбку на милом лице Карины.

После завтрака Карина предложила прогуляться по саду, и Беата с неохотой рассталась с Ником.

— Я скоро присоединюсь к вам, только сделаю пару звонков. Отдыхайте, наслаждайтесь тишиной, — с улыбкой сказал он, намекая, что тишина и покой в доме явление временное. — Я рад, что дорогие моему сердцу девушки нашли общий язык. — Затем шепнул на ухо Беате: — Забудь все, что я говорил о своей сестре в пылу гнева. Она очень милая девушка. Уверен, что вы подружитесь.

Ник явно был очень доволен, что сестра одобрила его выбор и теперь в семье у него есть хоть и безголосый, но, все же союзник. Да и Беате будет намного легче, если они с Кариной будут подругами, мысленно рассуждал он, наблюдая, как сестра, взяв невесту за руку, увлекает ее в гущу сада.

— Знаешь, Беата, — понизив голос, доверительно сказала Карина, когда они присели на скамью в зарослях кустарника, — теперь я верю в судьбу.

— Почему? — удивившись неожиданному повороту разговора, спросила Беата.

— Мы всегда удивлялись стремлению Ника попасть в Дулут, не понимали, почему его с такой непреодолимой силой тянет в этот город, несмотря на то, что с ним связаны те ужасные события. Согласись, бизнес можно развивать и в другом месте. Мало ли в Штатах городов-портов? Только теперь, после знакомства с тобой, я поняла — он ехал навстречу со своей судьбой, он искал тебя.

— Какой же ты романтик! — рассмеялась Беата, раскрасневшись от лестных слов Карины.

— Не смейся, это действительно так. Иначе, как объяснить, что человек, едва не погибший в том злосчастном месте, который, по всем законам здравого смысла, должен избегать любых напоминаний о неприятных событиях своей жизни, десятой дорогой обходить Дулут, опять туда едет? Повторюсь — на свете достаточно мест для развития его дела. Ан нет, он стремится именно туда!

— Ну, мало ли может быть причин, — возразила Беата, хотя на самом деле ей очень хотелось верить в правдивость слов Карины. — Сам Ник ничего не говорил по этому поводу?

— Нет, не говорил. Знаешь, мы очень мало общались за последние три года. Ник стал отдаляться от семьи после той трагедии. У меня есть, конечно, предположения на этот счет, но я могу ошибаться.

— Может, он просто был очень занят? Дела, бизнес и все такое. — Непроизвольно Беата стала защищать Ника, хотя Карина вовсе на него не нападала. Она просто рассказывала эпизоды из жизни своей семьи.

— Нет. Я уверена, что разлад в семье произошел после той трагедии.

— Расскажи мне, что же там случилось? Столько разговоров об этой аварии, а связного рассказа я так и не услышала.

— А разве Ник не рассказал тебе?

— Нет, но я должна знать о нем все. Ты так не считаешь?

— Конечно, — убежденно отозвалась Карина, — ты имеешь полное право. Думаю, он просто не стал волновать тебя… Это случилось, — начала она свой рассказ, — то ли в конце зимы, то ли в начале весны три года назад. Ник тогда поехал в Дулут по делам фирмы — по-моему, заключать какую-то сделку, но точно не скажу, он никогда не посвящал нас в подробности своих дел. Его и раньше привлекал этот город, к тому же там жил его старинный приятель еще по университету, и в тот раз Ник решил совместить приятное с полезным — заключить выгодную сделку и навестить приятеля. Но его планам не удалось осуществиться. В тот злополучный день погода была очень холодная и ветреная, дорога обледенела. Какую-то машину занесло, водитель не справился с управлением, и она столкнулась с машиной Ника. Произошла авария.

Беата, словно завороженная, слушала повествование Карины. Та легко, словно пересказывала сводку происшествий, прочитанную в газете, рассказывала историю гибели родителей Беаты. Тревога Карины за брата уже отпустила, изжила себя со временем. Переживания за посторонних людей — тем более. Трагедия стала историей.

Дневные краски померкли перед затуманенным слезами взором Беаты, словно ширмой отгородив ее от реальности солнечного дня. А в голове, словно старый и до боли знакомый фильм, прокручивались кадры того страшного дня, нарисованные воображением. Старое, немое кино, озвученное голосом новой подруги.

— А потом состоялся суд, на котором Доминика Палтроу признали невиновным в гибели той несчастной пары, — торжественно закончила Карина.

Доминик Палтроу. Доминик Палтроу? Так это был он! Боже мой, невероятно! Как я заблуждалась, как была слепа! Не видела ничего или не хотела видеть? Ведь стоит только собрать кусочки мозаики — и все встает на свои места! С чего я взяла, что Ник — это производное от Николаса. Глупая, доверчивая дурочка, не узнала даже полного имени своего избранника, а собралась замуж. Любовь затмила разум, с грустью подумала Беата. Ведь, что-то меня терзало с первых минут нашего знакомства. Что-то необъяснимое, на уровне подсознания. Палтроу. Доминик Палтроу. Убийца моих родителей. Богатенький папенькин сынок, за деньги купивший себе чистую совесть. Вот мы и встретились, вертелось в голове у Беаты, и вместе с этими мыслями в душе проснулась уснувшая ненависть к виновнику ее жизненной трагедии и ему подобным.

— Ты что-то сказала? — обратилась к Беате Карина, заметив, что та беззвучно шевелит губами, устремив взгляд куда-то вдаль.

— Доминик. Я почему-то думала, что его полное имя Николас, — послушно ответила Беата, все еще находясь под властью собственных мыслей.

— Вот так невеста! Даже не знает, какое имя скоро будет носить! — развеселилась Карина. — Зато я теперь точно знаю ответ на свой вопрос. Я знаю, почему Ник так хотел поехать в Дулут.

Потому, что убийцу всегда тянет на место преступления, мысленно ответила ей Беата.

— Он искал тебя — будущую миссис Доминик Палтроу! — искренне веселилась Карина, не замечая перемен в настроении Беаты.

Эти слова, словно острым ножом резанули слух Беаты, потрясли ее настолько, что она, совершенно не отдавая себе отчета в резкости своих слов и действий, сквозь уже не сдерживаемые слезы зло посмотрела на Карину и с вызовом сказала:

— А знаешь, как звали тех людей, ту семейную пару?

— Нет, я никогда не интересовалась этим. Почему ты плачешь, Беата? — В голосе Карины появились нотки беспокойства. — Что с тобой?

— Никогда не интересовалась, как звали тех людей, которые погибли по вине твоего брата? Никогда не интересовалась судьбой их родных?

— Ник не виновен! — воскликнула Карина. — Он пытался избежать столкновения, но не смог. Дорога была очень скользкой. Он сам пострадал, долго лечился за границей, — стала оправдываться Карина.

Но Беата не слушала ее возражений. Беспощадная правда бесцеремонно ворвалась в ее жизнь, разрушила призрачное счастье, предвещая одиночество. Слезы потоком бежали по щекам, рыдания рвались из горла, затрудняя дыхание и мешая говорить.

— Пострадал? Лечился за границей? Как нелепо и жестоко это звучит, когда людей просто больше нет. Нет, и все! А не интересовались вы потому, что просто хотели забыть о них, как о неприятном инциденте. Такие, как вы, цинично вторгаетесь в чужие жизни, безжалостно ломаете судьбы ни в чем не повинных людей, а потом отправляетесь на курорты подлечить нервишки? — с издевкой произнесла она, наблюдая, как расширяются от удивления зрачки Карины. — Свалили вину на мертвых, зная, что они уже ничего не скажут, не опровергнут обвинения в свой адрес! — перешла на крик Беата. Она вскочила с места и теперь возвышалась над изумленной и ничего не понимающей Кариной.

На крик Беаты из дома уже спешил Ник, а за ним показалась тетя Джили.

— Я назову тебе имена тех людей, и пусть они навсегда останутся в твоей памяти. Их звали Алисон и Дитер Воверат и они были моими родителями. Они были молоды и красивы, они любили жизнь и свою маленькую дочь! А теперь их нет! И еще. Я никогда, слышишь, никогда не буду носить имя их убийцы! — выкрикнула Беата, адресуя последние слова подбежавшему Нику.

Он протянул к ней руки, но она лишь посмотрела на него, и в ее взгляде было столько боли и ненависти, что он не посмел дотронуться до нее. Беата со всех ног бросилась в дом и уже через четверть часа покинула семейное гнездо Палтроу.

Никто не чинил ей ни малейшего препятствия, да это было бы совершенно бесполезно. Решимость Беаты поскорее покинуть зловещий дом со всеми его хозяевами и гостями была непоколебима. Каждое ее движение было пропитано ненавистью и отвращением ко всему окружающему, и она очень торопилась вырваться из дома Палтроу.

Каждый из обитателей дома по-своему отнесся к разыгравшейся драме и ее последствиям.

Миссис Палтроу и Лиллиан были безумно рады. Обе облегченно вздохнули. Безусловно, мать Ника и дальше продолжила бы борьбу с самозванкой за счастье своего сына, но она, как и ее добровольная и в немалой степени заинтересованная помощница, даже не смела надеяться, что так быстро и совершенно без каких-либо усилий с ее стороны сможет избавиться от нежелательной невестки. А в том, что они обе гарантированно от нее избавились, — в этом никто из них не сомневался. Такое не прощается.

И все же они были немало удивлены, что Беата отказалась от блестящего будущего, которое было бы ей обеспечено молодым успешным мужем и солидным счетом в банке. За чашкой вечернего чая, откровенничая на веранде, сообщницы были вынуждены признать, что ошибались в мотивах Беаты. К их взаимному разочарованию, они сошлись во мнении, что ею руководили истинные чувства к Нику, а не желание поудобнее устроиться в жизни. Лиллиан мысленно позлорадствовала и назвала Беату дурочкой, а миссис Палтроу прониклась к Беате уважением и даже немного, совсем чуть-чуть, вроде бы пожалела ее. Но сути дела это не меняло — своя рубашка ближе к телу. Обе были счастливы, и ни у одной из них не зародилась даже капелька настоящего сочувствия к несчастной девушке, сочувствия к разбитой любви, а может, и всей жизни. Ни одна из них не задумалась и о чувствах Ника, который заперся у себя в комнате и нервно мерил шагами расстояние от окна до двери.

Первым его стремлением было броситься вдогонку за Беатой, но он был уверен, что в данный момент это может только навредить. Она разгневана, растоптаны ее лучшие чувства и надежды. Ник понимал это. Надо дать ей время успокоиться, свыкнуться с мыслью, что Ник, ее Ник, и есть тот самый Доминик Палтроу. Самое худшее из того, что могло произойти, из того, чего он так боялся, произошло. Когда-нибудь, через много лет, когда у них с Беатой была бы уже прочная и дружная семья, когда их объединяла бы не только любовь, но и дети, он, возможно, и открылся бы ей. Возможно. А сейчас произошла катастрофа, возможно непоправимая. Опять это «возможно»! Неопределенность сейчас больше всего мучила Ника. Неопределенность и тревога. Беата оказалась одна за несколько сотен миль от дома, и он ничего не сделал, чтобы защитить ее. Как она доберется до дома? А вдруг по дороге с ней что-нибудь случится? Вдруг ее кто-нибудь обидит?

Ник похолодел от ужаса. Мысли стали проясняться и приобретать четкие очертания. Сразу в голове возник план действий. Он должен убедиться, что с Беатой все в порядке, что она благополучно добралась до дома, только после этого, можно будет думать, что делать дальше, как ее вернуть.

Ник схватил со столика ключи от машины и выбежал из комнаты. В гостиной ему навстречу бросилась зареванная сестра:

— Ник! Ник! Я не хотела! Я не знала! Прости! Я так виновата! — бессвязно говорила она, размазывая по щекам слезы.

— Потом, Карина, все потом! Я очень тороплюсь. Не кори себя, это моя вина, а не твоя, — бросил он ей, пробегая мимо и на ходу целуя ее в мокрую щеку.

— Ты за Беатой?

— Да.

— Удачи тебе, Ник!

Ник что-то ответил, но она уже не расслышала его слов. Через несколько секунд со двора раздался шум отъезжающей машины.

20

Только к середине следующего дня, измученная многочасовой тряской в автобусе Беата добралась до дома. Дневные переживания слегка притупились под натиском физической усталости и голода. Сейчас она мечтала только о сандвиче, кружке горячего и сладкого чая и сне. Беата поднялась по ступенькам родного крыльца и облегченно вздохнула. Пару минут она постояла, прислонившись к дверному косяку разгоряченным лбом, и только потом вставила ключ в замочную скважину.

Как только за ней закрылась входная дверь, с противоположной стороны дороги отъехал автомобиль. Беата дома, и только теперь Ник мог немного расслабиться. Теперь и ему самому требовалась небольшая передышка, после чего он обязательно обратится за помощью к единственному человеку, способному если не помочь в данной ситуации, то хотя бы дать разумный совет, — к Оливии.

— Привет, Ник! Проходи! Не ожидала тебя так скоро увидеть. Что-то случилось? Где Беата? — засыпала с порога вопросами Оливия.

— Случилось.

От неожиданности Оливия стала как вкопанная, так и не закрыв до конца входную дверь. На ее лице ясно читались чувства, захватившие ее в эту минуту. Она хотела сразу же озвучить все вопросы, вертящиеся на ее языке, но, приглядевшись к Нику, оставила эту затею.

— Боже мой, Ник, да на тебе лица нет! Не пугай меня так! Да ты проходи, проходи. Присаживайся и все расскажи, — участливо произнесла она. — Только сначала скажи — Беата жива, здорова?

— Жива и здорова.

— Вот и ладно, — облегченно вздохнула Оливия, словно с ее плеч свалился непосильный груз, — а теперь рассказывай.

— Она знает, кто я.

— В каком смысле? — не сразу поняла Оливия и, тут же догадавшись о сути его слов, прикрыла рот рукой, чтобы подавить вопль ужаса. — Неужели ты сам осмелился сказать?

— Конечно, нет. Я что, похож на самоубийцу? Да и какая разница, кто сделал доброе дело, — главное, что Беата обо всем знает, и она ушла от меня.

— Этого следовало ожидать, — задумчиво произнесла Оливия. — Да, иной реакции я и не ожидала от Беаты.

Повисла долгая пауза, во время которой слышался только детский лепет, доносящийся из детской комнаты.

— Извини, я совсем невежливый гость, даже не поинтересовался как у вас с Тревором дела. Малыш здоров?

— Да, у нас все в порядке. Я тоже веду себя негостеприимно, даже кофе тебе не предложила, но это больше от растерянности. Совсем не ожидала, что все произойдет так быстро. Хотя, знаешь, судя по стремительности, с которой закрутился ваш роман, этого, наверное, следовало ожидать.

— Да уж. Я тоже совершенно не был подготовлен к такому повороту. У меня вся надежда только на тебя, Оливия.

— Но, чем же я могу тебе помочь? Ваши отношения — это ваше личное дело.

— Все это, конечно, так, и я понимаю, что в твоих глазах выгляжу слабаком и неудачником, но мне действительно нужна поддержка. Все, что касается бизнеса, для меня понятно, я могу решить любые вопросы, урегулировать сложные ситуации, но, если дело касается моих отношений с Беатой, я ощущаю себя совершенно потерянным. Я слишком люблю ее и ужасно боюсь потерять. Порой мне кажется, что всеми моими действиями руководит именно страх, и я не в силах противопоставить ему здравый смысл.

— Не надо, Ник, не оправдывайся. Это совершенно ни к чему. Я все понимаю. У нас с Тревором тоже были сложные моменты, и у меня на душе было тревожно, но мы смогли через все это пройти и теперь у нас хорошая семья. Скажи, чего ты ждешь от меня?

— Поговори с Беатой. Я знаю, что меня она слушать не станет. Расскажи ей о нашем с тобой разговоре, скажи, что я не скрывал своего имени, просто отложил неприятный разговор на потом, — волнуясь, торопливо говорил Ник.

— Почему ты думаешь, что меня она станет слушать?

— Беата тебе доверяет, она обязательно прислушается к твоим словам.

— И все же…

— Ей сейчас очень плохо, я знаю, и дружеское участие ей просто необходимо, а получить его она может только от тебя.

— Согласна. У Беаты больше никого нет.

— Ты ведь не оставишь ее в этой ситуации, Оливия?

— Что за бред ты несешь, Ник!

— Прости, я вовсе не хотел тебя обидеть. Я просто в панике. Я очень люблю ее. Знаю, что она тоже любит меня. Она слишком долго копила в себе ненависть ко мне, еще не зная меня. Беате сейчас очень сложно разобраться в себе. Помоги нам, Оливия.

Оливия вздохнула и мысленно признала правоту слов Ника. Она безоговорочно верила этому парню, верила, что именно он сделает Беату счастливой.

— Я попробую, но не жди быстрых результатов. Думаю, что тебе лучше уехать из города. Занимайся своими делами. Не торопи события. Дай Беате успокоиться.

— Я не стану торопить ее, но и из города не уеду. Из меня сейчас плохой бизнесмен. Я пока поживу в гостинице, поброжу по городу.

— Как знаешь. Вечером я съезжу к Беате, как только Тревор вернется домой и присмотрит за Кристианом.

— Спасибо тебе, Оливия.

— Рано благодаришь, еще ничего не решено. Беата умеет быть непредсказуемой. Я посмотрю на ее состояние — может, и не стоит сегодня заводить с ней разговора о тебе.

— Хорошо, делай, как подскажет ситуация. Я готов ждать, сколько потребуется.

21

День тянулся нескончаемо долго. До обеда Беата не вставала с постели, потом еще пару часов бесцельно слонялась по дому. Она пробовала читать, смотреть телевизор и даже заниматься домашним хозяйством, но очень быстро теряла ко всему интерес. На душе было тяжело и тоскливо. Целый день одна наедине с грустью и разочарованием — а сколько еще впереди таких однообразных, скучных дней? Все потеряло всякий смысл. Как теперь жить дальше?

Сегодня они с Ником планировали отправиться в Нью-Йорк. Сейчас бы, наверное, проделали половину пути. Каким насыщенным и счастливым мог быть каждый ее день, если бы не… Беата тяжело вздохнула. Если бы… Простить его она не может, но и не любить — тоже. Это Беата поняла сразу, как только вернулась в Дулут. Так, как же жить дальше? Голова раскалывалась от мыслей, вопросов, на которые не найти ответа. Ник не звонил, даже не пытался объясниться, и это добавляло еще больше обиды. Все, закончилась любовь?

Из задумчивости Беату вывел звонок в дверь. По всей видимости, гость уже терял терпение, потому что вслед за мелодичной трелью раздались весьма ощутимые удары в дверь.

— Привет, подруга! Долго не открываешь. Спала? Я уж стала волноваться, — уж не случилось ли чего, — как обычно в минуты волнения, скороговоркой проговорила Оливия, проходя в гостиную. — Вот, узнала, что ты вернулась, и решила тебя навестить. Не возражаешь?

— Что за глупости, Оливия? Конечно, нет. Ты же знаешь — я всегда рада тебе.

— По твоему лицу не скажешь. Даже не обнимешь меня?

— Прости, дорогая. — Беата обняла подругу и поцеловала в щеку. — Я немного растерялась от неожиданности. Пойдем на кухню, я сварю кофе. Ты извини, но больше угостить нечем.

— Что бы ты без меня делала. Вот, держи. — Оливия протянула Беате пакет с ароматной выпечкой. — Знала, что сидишь здесь голодная. А по поводу кофе — не откажусь, и разговор вести как-то легче.

Оливия была настроена очень решительно, и подобная решимость немного пугала ее саму. Она прекрасно понимала, что излишний напор с ее стороны может поставить под удар всю миссию парламентера, и потому, чтобы немного успокоиться, медленно прошлась по квартире Беаты и лишь затем вошла в кухню.

— Давно я у тебя не была. Вижу, ничего не изменилось.

— Я больше не стремлюсь к переменам. Ведь ты уже знаешь, что из всего этого получилось? А старые вещи напоминают о родителях и бабушке. Пусть все остается, как при них.

— Но жизнь продолжается. Тебе не кажется, что ты рано опустила руки? Мало ли какие сюрпризы преподносит жизнь! Это не повод отказываться от счастья. — Оливия сразу же начала потихоньку подводить Беату к цели своего визита.

— Если ты пришла говорить о Нике, то не утруждайся. Ведь это он сообщил тебе, что я вернулась?

— Он. И пришла я говорить о нем и о тебе, о вашем будущем.

— У нас нет будущего. Вернее сказать — нет общего будущего, у каждого оно свое. Прошу тебя, Оливия, давай на этом остановимся.

— Я, конечно, могу и остановиться, — с некоторой долей обиды в голосе ответила Оливия, — но я пришла к тебе только потому, что мне небезразлична твоя жизнь, потому, что я не могу спокойно смотреть, как твое упрямство и гордыня мешают твоему счастью рядом с человеком, который бесконечно любит тебя! Я желаю тебе счастья, и мне кажется — нет, я уверена, — что оно связано с Ником! — сумбурно, сбивчиво, запинаясь от волнения, говорила Оливия.

— Я ценю твою дружбу, Оливия, и не хотела тебя обидеть, но хочу напомнить тебе, что этот человек — убийца. Он виновен в гибели моих родителей, и ничего общего между нами быть не может.

Беата нервно мерила шагами кухню. Ее руки тряслись так сильно, что она просыпала мимо чашек сахар, а кофе расплескала по столу.

Ее волнение не оставило Оливию безучастной. Воинственный настрой улетучился, как только она заметила, что плечи Беаты стали потихоньку вздрагивать от сдерживаемых рыданий.

Оливия подошла к подруге и насильно усадила ее на стул.

— Бог с ним, с этим кофе. Успокойся и послушай, что я тебе скажу. Я очень хорошо понимаю, что ты чувствуешь, хотя, наверное, в моих словах есть доля лукавства. Полностью ощутить всю твою боль может только тот, кто прошел через подобную трагедию, и все же я скорблю вместе с тобой. В моей жизни тоже не всегда было все гладко, и, как всякий другой человек, я искала вокруг себя виновника собственных бед. Думаю, это свойственно каждому. При этом мы не всегда бываем объективны, просто так нам легче справиться с навалившейся бедой.

Беату поразили слова подруги. А ведь действительно! — подумала она. С этим нельзя не согласиться. Только не в моей ситуации, резко одернула она себя. В моей беде безоговорочно виноват Доминик Палтроу. На его совести смерть трех человек — мамы, папы и бабушки — и моя загубленная жизнь, а значит, ненависть у меня к нему тройная.

— Но ты не можешь не согласиться со мною в том, что не всегда все зависит от людей, — продолжала Оливия. — Есть высшие силы, на которые мы повлиять не можем, но с которыми обязаны считаться. Ник не виновен в трагедии. Он сам едва не погиб. Был гололед и плохая видимость на дороге. Винить его в том, что он остался жив, по меньшей мере, жестоко.

— Это он сказал тебе?

— Да, он.

— И ты веришь ему? Не подвергаешь сомнению его слова?

— Верю.

— Но почему?

— Потому, что его слова подтверждены выводами комиссии, занимавшейся расследованием.

— Они их подкупили.

— Но почему ты так в этом уверена? Не потому ли, что тебе так хочется? Не потому ли, что злость и ненависть, поселившиеся у тебя в душе, помогают тебе жить? Но помогают ли?

Беата не нашлась, что ответить. Все так. Она живет ненавистью, питается ею, но признать этот факт открыто она не может.

— Почему ты не даешь себе шанса быть счастливой?

Беата опять промолчала. Что она могла ответить? Она попыталась, влюбилась — но в кого? В убийцу родителей! На свете много миллионов достойных парней, но встретился именно Ник. Почему так позлорадствовала над ней судьба? Первый шаг в счастливое будущее был неудачным, катастрофически неудачным.

— Тебе нечего ответить? Тогда отвечу я. Правда не всегда бывает приятной, но я скажу. Пусть это прозвучит резко, зато честно: ты считаешь, что твое счастье будет выглядеть, как предательство в отношении твоих родителей. Ведь я права?

Эти слова словно физически ударили Беату, и она вздрогнула. Такая мысль уже приходила к ней.

Оливия остановилась и перевела дух. Наконец-то она высказала Беате то, о чем долго думала, но не решалась сказать, чтобы лишний раз не травмировать подругу.

— Вот видишь — ты все понимаешь. Ты всегда меня понимала лучше остальных, — едва слышно проговорила Беата, стараясь не встречаться глазами с проницательным взглядом Оливии, — поэтому давай прекратим этот ненужный разговор.

— Нет уж, дорогая моя подруга. Я предпочла бы договорить до конца, дабы больше к нему не возвращаться. Я долго щадила твои нервы, но сегодня изволь выслушать меня. — Тон Оливии резко изменился, и теперь она говорила твердо и уверенно, с некоторой долей ожесточения, но не грубо. — Хватит сюсюкаться с тобой! Беата, оглянись вокруг! Жизнь продолжается! Люди рождаются, живут и умирают, и каждый должен прожить свою жизнь. Твои родители любили друг друга, ты — плод их любви, и они хотели, чтобы ты была счастлива, влюбилась, вышла замуж, родила детей. Ты не предашь их память, если состоишься, как женщина, жена, мать. Они смотрят на тебя с небес и страдают от бессилия в чем-либо тебе помочь! — От охватившего ее волнения Оливия перешла на крик.

— Все так и будет когда-нибудь, — бесцветным голосом ответила на тираду подруги Беата.

— Почему когда-нибудь, а не сейчас?

— Потому что сейчас это невозможно.

— Беата, дорогая! — Оливия неожиданно опустилась перед Беатой на колени и взяла ее руки в свои. — Ник любит тебя. Он твоя половинка. Глупо отрицать это и глупо тратить жизнь на поиски чего-то мифического, когда радом с тобой твой единственный. Тебе даже не надо протягивать к нему руки — просто не отталкивай, — тихо и проникновенно прошептала Оливия.

Беата посмотрела на нее стеклянным, ничего не видящим взглядом, и Оливия, обреченно вздохнув, поднялась с колен.

— Тебе надо отдохнуть, пойдем, я провожу тебя до постели, а хочешь — поедем к нам. Тревор и Кристиан будут рады видеть тебя.

— Нет, я хочу остаться одна.

— Хорошо. Тогда завтра утром я навещу тебя. Прошу только об одном — подумай, не отсекай все пути. Как знать — может, завтра ты на все посмотришь иначе. Спи. Я сама закрою дверь, — сказала Оливия, накрывая подругу одеялом и выключая в спальне свет.

22

Для Беаты потянулись долгие безрадостные дни, единственным светлым пятном в которых были визиты Оливии. Прервать свое добровольное затворничество и выйти на работу Беате не хотелось, оживленный теплыми летними днями город не манил, и она целые дни проводила у телевизора или с очередным романом на диване в гостиной. Вот и все.

Оливия несколько раз пыталась завести разговор о Нике, но Беата в резкой форме прерывала подругу, и эта тема иссякла сама собой. Ник не давал о себе знать, и щемящая боль в душе Беаты стала потихоньку отступать, оставляя после себя выжженные участки, как на поле после сражения.

Отпуск подходил к концу. Она была даже рада, что вскоре вновь окунется в рабочий ритм, встретится с добродушным мистером Сандерсом и немного комичным мистером Кайромом.

Утром первого рабочего дня она проснулась чуть свет и резво вскочила с постели, планируя уделить своей внешности чуть больше внимания, чем обычно, чтобы у сослуживцев не возникло никаких сомнений по поводу замечательно проведенного отпуска.

Однако все планы пошли наперекосяк, как только Беата коснулась босыми ногами прохладного пола. Неожиданно голова резко закружилась и пол стремительно начал уходить из-под ног, одновременно с этим к горлу стал подкатывать неприятный комок. Не удержавшись на ногах, Беата присела на кровать — пол стал возвращаться на свое привычное место, а через мгновение она уже бежала в ванную утихомиривать желудок, стремящийся вывернуться наизнанку.

Такого поворота событий Беата никак не ожидала. Нет, она, конечно, задумывалась о возможной беременности, но ей вопреки разуму почему-то казалось, что уж с ней-то без ее намеренного желания это никак не произойдет.

Как только тошнота и головокружение немного поутихли и она смогла здраво рассуждать, Беата уселась на любимом диванчике в гостиной, поджала под себя ноги и задумалась. Первой ее реакцией на утреннее недомогание была безудержная радость — у нее в чреве ребенок Ника! Затем на смену радости пришли страх и паника — она носит в себе ребенка убийцы родителей! И все же какое-то едва уловимое, нежное, бархатно-пушистое и удивительно теплое чувство зарождалось у нее в душе. Она не могла ненавидеть крошечное существо внутри себя, вопреки всему она уже безумно любила его.

С этого момента для Беаты началась новая жизнь, которая опять стала расцвечиваться красками. Теперь она была не одинока, и этот факт безумно радовал ее. Кроме того, до поры до времени это была ее тайна, тайна, которой она не хотела поделиться даже с Оливией, опасаясь услышать не то, что хочется слышать в такие моменты. Она скажет подруге о ребенке, но потом, немного погодя, когда будет совершенно во всем уверена, когда не оставит за собой пути к отступлению.

Беата улыбнулась и нежно погладила себя по животу.

— Здравствуй, малыш, я твоя мама и я люблю тебя!

— Ты просто сияешь. Я тебя не узнаю последнее время, — сказала Оливия, когда Беата пришла навестить подругу в один из своих выходных. — Что с тобой происходит?

— Ничего особенного, — уклончиво ответила Беата.

— Знаешь, перемены в твоем настроении наводят меня на кое-какие мысли, — лукаво улыбаясь, сказала Оливия, ставя перед подругой чашку с кофе и подвигая к ней тарелку с ароматным сладким пирогом. — Угощайся, только что испекла. По-моему, вышло неплохо.

— Твои пироги всегда верх совершенства, — похвалила подругу Беата и с удовольствием вонзила зубы в пышную выпечку. — У! Класс!

— Спасибо за похвалу, но не увиливай от ответа.

— Какого ответа? — Беата постаралась изобразить искреннее удивление, но не выдержала и рассмеялась.

— Вот видишь? Ты то серьезная не в меру, то смеешься невпопад. Одно из двух. Или ты влюбилась, но это я уже знаю, и помирилась с… — Оливия многозначительно замолчала, давая понять, что имеет в виду Ника, но намеренно не называет его имени, — или ты беременна.

В ответ на первую половину фразы Оливии Беата состроила свирепую гримасу, и подруга поняла, что здесь она, увы, не угадала. Затем лукаво улыбнулась, когда услышала про предполагаемую беременность.

— От тебя ничего не скроешь, — спокойно ответила Беата, с удовольствием наблюдая, как у Оливии от удивления стал медленно открываться рот.

— Ты что, серьезно или решила подшутить надо мной?

— А как бы тебе хотелось? Вернее сказать, какой ответ был бы для тебя более приятным?

— Вот завернула! Какая разница, какой ответ приятнее услышать мне, это твоя жизнь и тебе принимать решение. Беата! Не мудри, отвечай! — Оливия достигла высшей точки нетерпения и, с шумом отодвинув стул, вскочила на ноги. — Хватит шуток! Это все очень серьезно.

— Я знаю, и я совершенно серьезна.

— Так, значит, ты беременна?

— Я уже ответила.

Оливия секунду смотрела на Беату широко распахнутыми глазами, а потом издала то ли победный, то ли воинственный клич, на который из детской комнаты явился Тревор.

— Что с тобой, Оливия! Ты что вопишь, как индеец перед охотой?

— У нас радость! — Оливия подбежала и расцеловала мужа.

— Да? И какая?

— У нас будет ребенок!

От неожиданности Тревор опустился на стоявший рядом стул и удивленно посмотрел на Оливию. Потом спохватился, что совершенно не такой реакции от мужчины обычно ожидают женщины, резво вскочил и бросился обнимать Оливию.

— Когда ты узнала? Я так рад, любимая! Это просто здорово! У нашего Кристиана будет сестренка!

— Милый, остановись! — вырываясь из объятий мужа и давясь от смеха, выговорила Оливия. — Я не беременна.

Тревор отпустил жену и уставился на нее ничего не понимающим взглядом.

— Вы разыгрываете меня, девочки?

— Беата беременна!

Тревор вновь опустился на стул, чтобы переварить полученную информацию. Он в замешательстве шумно поскреб затылок, а потом подошел к Беате и заставил ее подняться со стула.

— Дай я обниму маму моего будущего крестника, — сказал он и нежно обнял Беату. — Я искренне рад за тебя.

— Спасибо, Тревор, и я рада, что вы поддержали меня.

— Иного и быть не могло. Дети это всегда здорово, а желанные дети вдвойне хорошо. Я пойду к Кристиану, вам ведь надо поболтать, обсудить новость?

— Спасибо за понимание, — искренне поблагодарила его Беата. — У тебя замечательный муж, Оливия.

Впервые Оливия пропустила подобное замечание мимо ушей.

— Как я рада за тебя, моя дорогая! Почему же ты молчала? Думала, что я буду отговаривать тебя заводить ребенка?

— Нет, конечно, нет, — не очень уверенно ответила Беата и покраснела. — Я хотела убедиться, что сама хочу этого ребенка.

— Я уверена, что ты приняла правильное решение. Боже мой, у нашей маленькой Беаты будет ребенок! — Оливия сложила руки на груди лодочкой и подняла глаза к потолку.

— Знаешь, я уже так люблю его, — призналась Беата.

— Знаю. Не забывай, я уже прошла через это, но память хранит до мельчайших подробностей все ощущения, чувства, эмоции. Это счастье — носить в себе плод любви к мужчине, родить ему желанного ребенка. Ты ведь уже сказала Нику о малыше?

— Нет, и не собираюсь этого делать.

— Беата, он имеет право знать.

— Нет, Оливия.

— Ты не можешь лишить ребенка отца.

— Оливия, нет, — начала выходить из себя Беата.

— Хорошо, сейчас не надо, — примирительно сказала Оливия. — Ты обо всем подумаешь и все взвесишь. О! Я так рада! У моего Кристиана будет друг или, может, невеста!

Подруги рассмеялись и обнялись.

Еще более часа они болтали и строили планы. В конце разговора Оливия предприняла еще одну попытку заговорить о Нике.

— Оливия, не начинай, — попыталась остановить ее Беата. — Уже целый месяц он не дает о себе знать. Где он?

— Но ты сама не хотела видеть его, вот он и не настаивал на встрече. Вероятно, ждет, пока ты успокоишься и захочешь встретиться с ним, — стала защищать Ника Оливия.

— Он уже забыл обо мне! — с горьким сарказмом выкрикнула Беата. — Если бы он любил меня так, как говорил, то не стал бы выжидать, что-нибудь уже предпринял бы!

— Тревор общается с ним по работе, да и я время от времени вижу Ника, он иногда заходит к нам. Хочешь, мы скажем, чтобы он навестил тебя?

— Нет! Ни в коем случае! — воскликнула Беата и тут же вдруг, как осеклась. — Вы общаетесь? — удивилась она. Смысл сказанных Оливией слов не сразу дошел до нее и неприятно поразил. Ей даже подумалось, что Оливия предала их дружбу, и не надо было делиться с ней своей тайной.

— Конечно. Ведь моего мужа и Ника связывает общий бизнес. Ник бывает у нас.

— Вот, значит, как! Я думала, что он ведет бизнес из Нью-Йорка, а он оказывается в Дулуте?

— Нет, он в Нью-Йорке, но очень часто приезжает сюда. Думаю, значительно чаще, чем требуют дела.

— Это просто возмутительно! — воскликнула Беата и вскочила с места.

— Он всегда спрашивает о тебе. Он любит тебя! — закричала Оливия вслед Беате, торопящейся к выходу из квартиры. — Беата, остановись, выслушай меня! Ну, на что ты обиделась?

— Прошу тебя — нет, я требую! — чтобы ни ты, ни Тревор ничего не говорили Нику. Это мой ребенок и, как ты правильно сказала, моя жизнь! — выкрикнула Беата и, не прощаясь, вышла за дверь.

— Знаешь, моя дорогая, мне уже до смерти надоело быть тебе нянькой и воспитательницей в одном лице. Ты скоро сама станешь матерью и уже должна определиться, что для тебя важнее — твоя собственная гордыня или счастье твое и твоего будущего ребенка, — устало проговорила Оливия перед закрытой дверью.

23

С неумолимой быстротой на Дулут надвигалась осень, оставляя в прошлом теплые солнечные дни. С первых дней сентября, словно подтверждая свой календарный приход, она обрушила на землю потоки холодной воды и пронизывающие ветра. Удивительно, но впервые за свою недолгую жизнь Беата поймала себя на мысли, что вопреки ожиданию она вовсе не расстроена приходом ненастья. Наоборот! Осень — это так красиво, так упоительно-печально и вместе с тем торжественно, одним словом, осень — это здорово! Сырость, слякоть и холодный ветер были не в состоянии испортить настроение будущей маме. И все потому, что осень не вечна. За ней придет зима с морозными, бодрящими, искрящимися серебряным светом днями, с Рождеством и Новым годом! И даже это не главное. А главное в том, что смена времен года означает ток времени, который Беата торопила до начала весны — самого таинственного, волнительного и счастливого дня, того самого дня, когда на свет появится ее малыш. Теперь она жила только ожиданием этого светлого дня. Кто это будет — мальчик или девочка? Ей все равно. Главное, что на свет появится ее родной человечек, она не будет отныне одинока. Всю свою любовь она подарит своему дитя. Об имени она не задумывалась. Какие могут быть сомнения в том, что это будет Алисон или Дитер? Разумеется, никаких!

С Оливией Беата встречалась практически ежедневно. Недавняя ссора была быстро забыта, и они больше не возвращались к предмету раздора. Напротив, беременность Беаты еще более сблизила их. Между ними появилось больше общего, того, что известно только безумно любящим своих чад матерям. Теперь Беата почти на равных могла обсуждать с Оливией проблемы материнства, а не быть только слушательницей; делилась впечатлениями от собственных ощущений и изменений, происходящих с ее организмом и телом. Вместе они стали готовить приданое для малыша.

Теперь все вечера Беата проводила за вязанием кофточек, шапочек и носочков. Оливия предложила купить все эти вещи в детском отделе супермаркета, но Беата наотрез отказалась.

— Это так утомительно, тебе надо больше отдыхать, — сокрушалась подруга, — а не сидеть в кресле со спицами. Лежала бы и читала. Потом времени не будет.

— Нет, Оливия, ты не права. Я хочу все связать сама. Это совсем несложно — бабушка меня всему научила. Знаешь, Оливия, мне кажется, что я вкладываю душу в каждую петельку, и моему малышу будет уютнее и теплее, если я все сделаю сама. Кроме того, мне нравится это занятие. Оно отвлекает от грустных мыслей. Я много размышляю, мечтаю о нашем будущем, иногда разговариваю с ребенком.

— Хорошо, как знаешь, не буду отговаривать, только не переутомляйся.

— Это я могу с уверенностью тебе обещать, я же не враг своему ребенку.

Подобные разговоры происходили между ними часто. Одна на правах более опытной давала советы, окружала заботой и вниманием, другая со снисходительной улыбкой выслушивала подругу, кивала головой в знак согласия и с наслаждением упивалась любой работой, которая так или иначе была связана с появлением на свет ее малыша.

— Иду, иду, Оливия! Я слышу и уже спешу. Сейчас открою, не трезвонь! Откуда столько нетерпения! — смеясь, ворчала Беата, на ходу натягивая халат и по привычке растирая затекшую поясницу. — Мы же договорились на двенадцать, а сейчас всего лишь десять. Ты вытащила меня из постели.

Беата подошла к двери и повернула ручку замка, чтобы впустить подругу, с которой накануне договорилась отправиться на распродажу детской одежды.

Воскресный день Беата планировала проваляться в постели перед телевизором или с книжкой в руках, но Оливия настояла на поездке в магазин. И вот теперь явилась на два часа раньше, застав Беату совершенно неготовой к выходу из дома.

— Беата, прошу тебя, не прогоняй меня, выслушай, — бессвязно затараторила Карина, как только перед ней открылась дверь маленького домика на окраине Дулута. Она была в высшей степени напряжена, ее глаза выражали мольбу и отчаяние одновременно. В ее голосе слышалось столько тоски и кротости, будто только вчера состоялся тот памятный для обеих разговор. Она по-детски вытянула вперед руку, боясь, что дверь захлопнется у нее перед носом.

— Здравствуй, Карина, проходи.

Нежданная гостья облегченно вздохнула, выдавила из себя подобие улыбки и переступила порог дома.

— Проходи в гостиную, я только переоденусь и присоединюсь к тебе, — сказала Беата и, указав Карине направление, прошла в спальню.

Ей требовалась передышка, необходимо было унять бешено бьющееся сердце, привести мысли в порядок, чтобы достойно выглядеть перед сестрой Ника. Она совершенно не ожидала увидеть на пороге своего дома вместо Оливии Карину и была абсолютно не готова к разговору с ней. За все время, прошедшее после их единственной встречи-знакомства, Беата не раз вспоминала Карину, но не с упреком и обидой, как, наверное, должно было быть, а с симпатией и толикой грустной нежности. Да, без сомнения, сложись обстоятельства иначе, они могли стать подругами. Беате, по крайней мере, этого очень бы хотелось.

Она медленно сняла халат и натянула спортивный костюм, расчесала волосы и стянула их резинкой. Еще раз, глубоко вздохнув и медленно выдохнув, натянула на лицо равнодушное выражение и прошла в гостиную.

— Не ожидала увидеть тебя, Карина. Как поживаешь?

— Спасибо, неплохо, хотя похвастаться нечем, — ответила Карина, и было заметно, что ей не удалось унять своего волнения. — У меня все по-прежнему, ничего не изменилось. А как у тебя дела, Беата?

— Спасибо, неплохо. Работаю, все как обычно.

В комнате повисло тягостное молчание. Беата видела, что Карина не решается начать разговор. Ведь не для того только, чтобы навестить постороннего человека и спросить, как у него дела, она проделала столь длинный путь?

— Тебя Ник послал? — напрямую задала вопрос Беата.

— Что ты, нет! — отчего-то испугалась Карина. — Он ничего не знает о моем визите к тебе.

— Как же ты нашла меня? Не помню, чтобы я сообщала тебе и твоим родным свой адрес. — Беата не смогла скрыть возрастающее раздражение при воспоминании о миссис Палтроу.

— Сопоставила всю известную о тебе информацию. Найти было не просто, но как видишь, я смогла это сделать.

— Присаживайся, пожалуйста, — вспомнила о правилах гостеприимства Беата, — ты, вероятно, устала с дороги.

Робость и волнение Карины устыдили Беату. Она вспомнила, как та дружелюбно приняла ее в доме семьи Палтроу, что она одна протянула ей руку поддержки вопреки настрою матери и Лиллиан. Вспомнила, что они едва не стали подругами. Этот визит наверняка стоил Карине немалых душевных сил.

Озираясь по сторонам, Карина присела на край дивана. Ее взгляд блуждал по комнате, пока не уперся в фотографию молодых мужчины и женщины. Они улыбались и словно приветствовали Карину, будто говорили, что в этом доме обитают покой, радушие и доброта, что она может расслабиться и успокоиться. Карина приняла безмолвный призыв и удобнее устроилась на диване.

— Ты похожа на маму, — тихо сказала она. — После нашей встречи я много думала о твоих родителях и представляла их именно такими, и дом тоже именно таким, и обстановку.

— Что очень простой? И обстановка совсем не такая, как в твоем? — спросила Беата тоже тихо и совершенно спокойно.

— Да, все просто и очень уютно. Мне нравится у тебя. Совершенно никакой помпезности и ненужной роскоши. Все сделано для удобства живущих здесь людей. Знаешь, — доверительно сказала Карина, еще больше понизив голос, — я порой боюсь ходить по собственному дому, боюсь что-нибудь задеть и разбить.

— Не верю! — неожиданно для самой себя рассмеялась Беата.

— Честно! В детстве я была ужасно неуклюжей и все время на что-то натыкалась, а Ник брал мою вину на себя. Мама всегда была к нему более снисходительна. — В голосе Карины опять появились тоскливые нотки, но она, словно опомнившись, что пришла сюда вовсе не изливать душу и портить Беате настроение, весело улыбнулась. — Ты не думай, так было не всегда. Давно-давно, когда я еще была совсем маленькая, мы были самой обычной и очень счастливой семьей. Тяга к роскоши появилась у мамы, когда папа занялся бизнесом и его дела стали идти более или менее успешно. Тогда все изменилось. Противостоять этим переменам смог только Ник. Он сильный. У него характер отца, только он не такой властный, каким был отец.

Карина пристально посмотрела на Беату. Как отреагирует несостоявшаяся жена на упоминание в разговоре имени своего возлюбленного?

— Карина, говори прямо, — какую цель ты преследуешь своим визитом? Я, конечно, рада тебя видеть, но у нас было мало времени, чтобы стать подругами и вот так просто навещать друг друга и мило беседовать.

Ну вот, опять нагрубила, а ведь совсем не собиралась этого делать, подумала Беата. Наверно, потому, что эта семейка вызывает у меня слишком противоречивые чувства.

Но Карина, по всей видимости, не обиделась или умело делала вид, что не замечает нападок. Она опять глубоко вздохнула и медленно выдохнула.

— Поверь, Беата, мне было не просто прийти к тебе. Я много думала, анализировала, должна ли я вообще вмешиваться в ваши с Ником отношения, и пришла к выводу, что раз уж так случилось и я невольно стала причиной вашей размолвки, то и уладить ситуацию должна тоже я. По крайней мере, должна попытаться это сделать.

— Ты вовсе не причина. Она совсем иная.

— Да, я согласна, просто неправильно выразилась, но думаю, что ты поняла смысл того, что я хотела сказать.

— Да, поняла. И даже в некоторой степени благодарна тебе за то, что ты вовремя открыла мне глаза, и очень жаль, что я с самого начала была настолько ослеплена любовью, что закрывала глаза на собственные ощущения и сомнения. Я должна была знать, за кого собираюсь замуж, — откровенно сказала Беата.

Кристина дослушала до конца и покачала головой.

— Нет. Зря ты так говоришь. Мне кажется, что ты превратно судишь о сложившейся ситуации, но я рада, что ты не сердишься на меня. Я должна объяснить тебе, Беата. Ник хороший человек, честный и порядочный, не способный на подлость. И он очень любит тебя.

— Не трудись расписывать передо мной достоинства своего брата, Карина.

— Я не расписываю, как ты говоришь, и не защищаю его, а лишь хочу прояснить ситуацию. Наши родители очень властные люди. Ты сама могла убедиться в этом, познакомившись с мамой, а отец, да простит он мне эти слова, был настоящим тираном. Его слово было законом в нашей семье, никто не мог ослушаться, но мы с Ником искренне были привязаны к нему. И, как у всех родителей, у них свои представления о любви к детям, об их защите и опеке. Мы подчинялись им…

— Я знаю эту историю, — не совсем любезно оборвала ее Беата, о чем сразу же пожалела. Ей нравилась эта девушка. В душе Беата все больше сожалела, что жизнь внесла свои коррективы и не позволила им узнать друг друга лучше и стать подругами.

Карина подавила горестный вздох, а Беата подумала, что, вероятно, ей часто приходится унимать собственные чувства, не давать воли эмоциям, прибегая к дыхательной гимнастике. Насколько проще мне: поплакала, покричала — и все в порядке. С явным сочувствием Беата посмотрела на свою гостью и заметила, как у той мелко-мелко дрожат губы. Еще мгновение и могла бы расплакаться. Беата растерялась. Она вовсе не собиралась быть грубой, это опять получилось непроизвольно, и теперь она не знала, как исправить ситуацию.

— Привет! — раздался в прихожей звонкий голос Оливии. — Ты дома? Почему у тебя не заперто? Я приготовила тебе сюрприз, лежебока!

Кристиан проснулся сегодня очень рано и никак не хотел больше спать, так что и мне пришлось раньше подниматься с постели. Потом я накормила его завтраком и оставила с отцом. Тревор постоянно занят работой и все меньше времени уделяет сыну, так что я использую любую возможность, чтобы дать им пообщаться. Знаешь, я решила не напрягать тебя, и сама отправилась на распродажу, — со скоростью пулеметной очереди тараторила Оливия из прихожей, снимая пальто и сапоги. — Ты просто ахнешь, когда увидишь, какую прелесть я купила нашему малышу! Там был такой выбор — просто глаза разбегались. Я пересмотрела кучу вещей, ведь ты еще не знаешь, кто у тебя родится, так, что по цвету вещи должны подходить и мальчику и девочке, — машинально договорила она, входя в гостиную, и вопросительно воззрилась на Беату и ее гостью.

Оливии хватило одного взгляда, чтобы понять напряженность обстановки. У Беаты был виноватый и растерянный вид, а у незнакомой девушки в глазах сквозь слезы явно читался немой вопрос. Все трое переглянулись.

— Знакомьтесь, — первой вышла из оцепенения Беата. — Это сестра Ника — Карина, а это моя подруга — Оливия.

Карина едва заметно кивнула головой Оливии в знак приветствия и тут же перевела взгляд на Беату.

— Ребенок? У вас с Ником будет ребенок? — тихо, едва шевеля губами, словно боясь спугнуть что-то хрупкое и невидимое, очень таинственное и приятное, спросила Карина.

В ее глазах, еще несколько мгновений назад, заполненных непролитыми слезами, было столько радости и сомнения! Она удивленно взирала то на Оливию, то на Беату, ожидая от них подтверждения услышанному.

Оливия еще больше растерялась, оттого что ненароком выдала чужую тайну, но, как это обычно бывает в кризисных ситуациях, к ней быстро вернулись ее обычное самообладание и настрой бойцового петушка. Раз уж так получилось, то надо пользоваться ситуацией. Интуиция подсказывала ей, что Карина очень кстати оказалась в доме Беаты. Именно сейчас начинается развязка этой запутанной, в определенном роде трагической, но обязательно со счастливым финалом, любовной истории.

— Да, у них с Ником будет малыш, и мы этому очень рады.

— Господи! Какое счастье! А Ник, он знает?

— Нет, нет — дуэтом ответили Беата и Оливия.

— Но почему? Мой брат будет просто счастлив! — воскликнула Карина. — Я знаю его! Он никогда не откажется от своего ребенка. Беата, дорогая моя, умоляю, скажи Нику. Позволь ему быть рядом с тобой и ребенком, не лишай вас троих возможности быть счастливой семьей!

Теперь Карина уже не пыталась сдержать слез. Они тонкими ручейками текли по щекам и сходились на подбородке. Она плакала и улыбалась одновременно.

— Боже мой, как же я рада! Я буду самой любящей тетей в мире, — мечтательно произнесла она, не замечая растерянные и удивленные взгляды обеих подруг. — А скоро он родится? Нику надо подготовить свою квартиру, сделать перестановку, купить все необходимое. Какие же это приятные хлопоты! — сама с собой разговаривала Карина, слегка подпрыгивая от возбуждения на диване. — А ты позволишь мне приезжать к вам и заниматься с малышом? — обратилась она к Беате, вовсе не ожидая ответа. — Я накуплю ему всяких милых безделушек и плюшевых игрушек…

— Прости, Карина, что прерываю тебя, — не выдержала Беата, — но ты зря строишь радужные планы. Этот ребенок мой и только мой. У меня нет ничего общего с Ником. Не забывай, кто он и кто я.

— Как это нет ничего общего? У вас общий ребенок, — возразила ей Карина, и в знак согласия с ней Оливия шумно выдохнула. — Ничто не может связать сильнее мужчину и женщину, чем ребенок.

— Совершенно с тобой согласна и твержу об этом уже не первый день, но она, и слушать меня не хочет, — вставила свое слово Оливия.

— Я так решила, и точка! Не забывайте, что это моя жизнь, и вы не имеете право вмешиваться в нее.

— Нет, Беата, позволь с тобой не согласиться. Это уже не только твоя жизнь. Рождение ребенка касается, как минимум его самого и его отца. Ты хочешь, чтобы малыш никогда не узнал отцовской любви? Ты уверена, что он поймет тебя, что не будет осуждать, когда подрастет? — говорила Оливия, и Карина утвердительно кивала головой, поддерживая ее.

— Так, хватит! Я не намерена это обсуждать. Я требую, чтобы Ник ничего не знал, — вспылила Беата.

— Я не стану обещать этого. Я не предам своего брата. Ты можешь обвинять его в чем угодно, это твое дело, но он любит тебя и будет заботиться о своем ребенке! — решительно сказала Карина и поднялась с дивана.

Беате показалось, что она сейчас гордо покинет ее дом, громко хлопнув дверью, показав тем самым свое негодование, но та поступила совершенно непредсказуемо — она подошла к Беате и обняла ее.

— Я уверена, что ты примешь правильное решение. Мне кажется, что о ребенке Ник должен узнать от тебя. Я ничего не скажу ему некоторое время, но не затягивай — долго носить в себе эту сногсшибательную тайну я не смогу. Я очень счастлива. У моего племянника будут самая милая и заботливая мама и самый любящий в мире отец. О своей любви к этому малышу я умолчу. До свидания, сестренка. — И она поцеловала Беату в щеку. — Вы с Ником созданы друг для друга. До свидания, Оливия. Приятно было познакомиться. Береги Беату, пока эти обязанности не возьмет на себя Ник. До встречи!

Она ушла. В комнате на некоторое время повисла тишина.

— Потрясающая девушка, — наконец проговорила Оливия. — Не знала, что у Ника такая сестра.

— Я и сама не знала.

— Знаешь, мне кажется, что при ином раскладе мы могли бы подружиться.

— Я тоже думала об этом, и не раз, — призналась Беата.

— Негодница! Так, значит, моей дружбы тебе недостаточно?! — весело воскликнула Оливия.

— Не говори глупости. Ты вне конкуренции, но все же Карина удивительный человек. При нашей первой встрече мне показалось, что она словно скована какими-то оковами, словно прячется внутри скорлупы. Сейчас я убедилась в этом. Она незаурядный человек. Это ее излишне властная мать и ее мерзкая подруга так действуют на нее, подавляют ее личность, и, только когда их нет рядом, она становится самой собой.

— Тебе виднее, я ведь только что с нею познакомилась, но не отказалась бы продолжить наше общение. Все зависит от тебя.

— Опять ты за свое!

— Зачем она приехала? Ее послал Ник? — спросила Оливия, удобно устраиваясь в кресле.

— Говорит, что нет. Просто приехала поговорить, но ты как всегда спутала все карты своим ошеломляющим приходом. Влетела, как фурия, и с порога выложила все тайны, — с легким укором сказала Беата.

— Что поделать? В этом вся я, — парировала Оливия. — Но получилось здорово. Так даже не спланировать. Спонтанность всегда выигрышна. Я как всегда молодец! — похвалила она себя.

Беата посмотрела на подругу и не смогла сдержать улыбки. Нет, все же Оливия неподражаема! Ну, как можно на нее сердиться?

— А она назвала тебя сестрою. Я слышала, хоть это было сказано очень тихо и предназначалось только для тебя.

— Да, назвала. У меня в груди прямо защемило от этого слова, — с грустью призналась Беата.

— Лишний повод подумать и не отказываться от семьи. Эй! Взбодрись! Давай посмотрим, что тетя Оливия купила нашему малышу?

— С удовольствием, распаковывай покупки!

24

Дни сменялись днями, плавно перетекали в недели, вот и месяц прошел. Не за горами было Рождество и Новый год. Беата продолжала трудиться в конторе мистера Сандерса и, хотя со временем ей все труднее было выполнять свои обязанности, работу бросать не хотела. Одинокие дни в пустом доме пугали ее. Сердце ныло от тоски по Нику. Несколько раз он пытался связаться с Беатой по телефону, — и стационарному, и мобильному, — но она, услышав его голос, поспешно отключала связь, а потом снова ждала и вздрагивала от каждого звонка или мелодии вызова. Что она могла сказать ему и что хотела услышать от него? На эти вопросы даже спустя много месяцев после их ссоры она ответить не могла. Она не представляла своей жизни ни с ним, ни без него. Сообщить Нику о скором рождении ребенка она так и не решилась. Карина, по всей видимости, держала слово и Нику ничего не сказала. Так, может, надо оставить все как есть? Ведь можно существовать и зная, что где-то по земле ходит родной и любимый человек… Да, но существовать, а не жить!

Долгими темными вечерами Беата старалась отвлечь себя от мысли о Нике каким-нибудь занятием, а ночью выстраивала воображаемые диалоги — что бы она сказала ему, появись он на пороге ее дома, что бы он ответил. Каждую ночь воображаемая встреча была новой — на развитие событий откладывал отпечаток прошедший день. В своих фантазиях она бывала с Ником то язвительной и дерзкой, то обиженной и капризной, то смелой и независимой, то опустошенной и безразличной. Но, несмотря на это разнообразие, порой непредсказуемость собственного поведения, итог встреч был один — за Ником, расстроенным и обескураженным, неизменно закрывалась дверь. Беата его не прощала. Душа тянулась к нему, оплакивала коварство судьбы-злодейки кровавыми слезами, но оставалась непреклонной. Она не прощала обиды, и Ник уходил ни с чем.

За неделю до Рождества мистер Сандерс вызвал Беату к себе в кабинет:

— Присаживайся, девочка, у меня к тебе есть разговор.

Он указал Беате на стул и смущенно кашлянул, собираясь начать говорить. Она знала, что рано или поздно этот разговор состоится, но предпочитала не торопить события и дожидаться, когда мистер Сандерс сам заговорит о ее уходе.

— Давно хотел поговорить с тобой, Беата, да вот все откладывал. — Он опять кашлянул и встал из-за стола. — Тебе, наверное, уже тяжело выполнять курьерскую работу. Приходится много ходить, и я не могу равнодушно наблюдать за тобой.

— Мне вовсе не сложно, — попыталась возразить Беата. Мысль о тоскливых днях и темных одиноких вечерах, которые предстоит провести в пустой квартире, давила и пугала ее.

— Не спорь, дочка, я знаю. Я тоже отец и давно дед.

— Вы хотите, чтобы я ушла? Когда?

— Боже упаси! Что это взбрело в твою хорошенькую головку? Только если ты сама этого хочешь. Я же позвал тебя, чтобы спросить, не обидишься ли ты, если я возьму курьером какого-нибудь расторопного мальчишку. Дела наши идут неплохо, и я могу позволить себе небольшое расширение штата сотрудников. Ты же, как и раньше, будешь занимать должность секретаря, — лукаво улыбаясь, закончил он.

— Обижусь?! — Волна эмоций захлестнула Беату с такой силой, что она ничего больше добавить не могла. В глазах резко защипало, и она часто-часто заморгала, чтобы прогнать непрошеные слезы.

— Ну, вот еще! Ох уж эти мне женщины с их неудержимой сентиментальностью! Хвалишь — плачут, ругаешь — плачут, советуешься — и то находят повод поплакать!

— Спасибо вам, мистер Сандерс, — всхлипнула Беата. — Я так обязана вам.

Она хотела добавить еще несколько слов благодарности, сказать, как важны для нее его помощь и просто моральная поддержка, но старик сурово сдвинул брови на переносице и пригрозил Беате пальцем.

— Чтобы я больше никогда от тебя таких слов не слышал. Ты мне не чужая, и хватит об этом.

Вот, держи последнее курьерское поручение. Отнеси эти бумаги по указанному адресу и можешь сегодня больше не возвращаться. Увидимся завтра. Иди.

— Спасибо и до свидания, мистер Сандерс.

— Иди, иди, девочка.

Медленно и осторожно ступая по обледеневшему местами асфальту, Беата еще долго размышляла над разговором с боссом. За все время их совместной работы старик ни разу не проявил даже малой толики неудовольствия по поводу беременности Беаты, не упрекнул ее в неосмотрительности. Часто встречаясь с тревожным и напряженным взглядом мистера Сандерса, направленным на нее, она ожидала чего-то вроде: «Я же предупреждал тебя». Надо отдать должное старику — ни слова упрека. Беата всегда смущенно опускала глаза, чувствовала себя крайне неловко под изучающим взглядом босса, но он никогда ничего не спрашивал, никогда не намекал на ее положение или необходимость увольнения. И за все это безмолвное сострадание и понимание она искренне была благодарна старинному другу своего деда.

Беата остановилась на краю дороги перед светофором в группе пешеходов. Рядом с ней весело щебетала влюбленная парочка. Молодые люди держались за руки и не могли отвести взгляда друг от друга. Беата горестно улыбнулась, завидуя влюбленным. О нет, только не это! — удрученно подумала она. День явно не задался с самого утра. Она натянула на лицо приветливую улыбку, заметив, как с противоположной стороны проезжей части ей призывно машет руками Келли Роуз. Девушка явно старалась привлечь внимание Беаты и в нетерпеливом ожидании разрешающего для пешеходов сигнала светофора металась по тротуару.

Сделать вид, что не заметила бывшую одноклассницу, Беата никак не могла, потому была вынуждена оставаться на своей стороне и дожидаться Келли.

— Привет, Беата! Давно не виделись, — начала приветствовать ее она, еще не достигнув тротуара.

— Привет, Келли. Давненько.

Келли была не из тех девочек, с которыми у Беаты были связаны приятные воспоминания. Высокомерная и заносчивая Келли Роуз не искала дружбы среди сверстниц. Все ее подружки были на несколько лет старше ее. Этим фактом Келли всегда очень гордилась и никогда не упускала возможности похвастаться. Должно было произойти нечто неординарное, чтобы она захотела вот так мимоходом, на улице заговорить с Беатой. В ином случае она и не заметила бы ее присутствия. И в этом Беата не замедлила убедиться.

— Как поживаешь, Беата? Чем занимаешься? — живо спросила Келли, хотя в глазах не отразилось ни малейшего интереса.

— Прекрасно, все нормально, — неопределенно ответила Беата, наблюдая, как Келли нервно запустила руку в волосы и тут же поправила безупречно завязанный на шее шарфик, выставляя напоказ палец с обручальным кольцом. Так вот в чем дело! Теперь все встало на свои места. Келли просто не упускает возможности похвастаться переменами в жизни!

— Ты вышла замуж? — задала вопрос Беата, который доставил Келли немало удовольствия и направил разговор в нужное для нее русло.

— Да, вышла совсем недавно и очень счастлива!

— Поздравляю. Очень рада за тебя.

— Спасибо. Знаешь, Беата, выйдя замуж, я поняла, как обделены все одинокие женщины, мне просто жаль их, — жеманно произнесла Келли, явно желая задеть Беату за живое. Наверное, слухи о ее несостоявшемся замужестве все-таки выползли на свет и стали достоянием общественности.

— Для того, чтобы не быть одинокой, совсем необязательно выходить замуж, — парировала Беата.

— Иного ответа от тебя я и не ожидала. Говорят, ты стала просто мужененавистницей.

Беата ошарашено посмотрела на Келли. Да, тактичностью и скромностью та никогда не отличалась — но не до такой же степени!

— Откуда такие сведения, Келли?

— Да так, — неопределенно махнула она рукой, — слышала. Напрасно, хочу тебе сказать. — Она вновь многозначительно повертела кольцом на пальце. — В замужестве есть масса преимуществ, если, конечно, оно удачное.

— Думаю, что у тебя с этим все в порядке. А что касается меня, то твои выводы слишком преувеличены.

Беата хотела добавить, что если бы Келли на мгновение отвлеклась от созерцания собственно кольца и была немного повнимательнее, то обязательно убедилась бы в том, что ее собеседница вовсе не мужененавистница. Доказательство тому — слегка округлившийся животик. Но Беата не стала ничего говорить — Келли совсем не тот человек, с которым хотелось бы обсуждать подобную тему или делиться радостью по поводу скорого материнства. Беата даже представить не могла, что самолюбивая Келли хоть когда-нибудь решит родить ребенка.

— Да, мой брак очень удачен. Ты бы тоже могла лучше устроиться в жизни…

— Рада была тебя повидать, — равнодушно прервала ее Беата, не давая Келли возможности развить тему и пуститься в долгие разглагольствования. — Извини, но я сейчас на работе и мне срочно надо отнести документы. — Она указала на папку в своих руках.

— Да, конечно, — разочарованно согласилась Келли и тут же воодушевилась новой возможностью уколоть Беату. — Ты работаешь, а я нет. И в этом еще одно преимущество женщины, удачно вышедшей замуж.

— Еще раз поздравляю и желаю счастья, только кроме выгоды от замужества должна быть еще и любовь, а я не услышала от тебя ни слова о нежных чувствах к твоему избраннику. Пока, Келли. Увидимся как-нибудь.

Беата вздернула подбородок и пошла прочь. Она шла прямо и гордо, чувствуя на спине испепеляющий взгляд Келли. Да, она шла уверенной походкой, но чувствовала себя как побитая собака. Так вот, значит, какое мнение о ней бытует среди знакомых. В маленьком городе трудно что-то утаить, очень скоро всем все становится известно. Мужененавистница! Беата не сомневалась, что так думает не только эта несносная Келли Роуз. Она высказала мнение многих. Какой стыд! Никогда бы не подумала, что люди судачат о ней, обсуждают ее личную жизнь и делают подобные выводы. Что им до мук и переживаний выбранной ими жертвы! Если ничего интересного не происходит в их собственной личной жизни, то покопаться в чужом грязном белье одно удовольствие! Ничто так не отвлекает от собственных неудач, как обсуждение проблем других людей.

Беате очень хотелось разрыдаться от досады, и одновременно она злилась. Ее негодование дошло до высшего предела, когда она почти ворвалась в квартиру Оливии.

— Привет, дорогая, проходи! — Оливии пришлось почти отскочить от входной двери, чтобы не быть сметенной Беатой. — Что-то случилось?

— Оливия, скажи только честно, что ты думаешь обо мне?

— Странный вопрос, — удивилась Оливия. — Ты моя подруга. Что я могу думать о тебе?

— Не надо обходиться общими фразами. Сейчас меня это не устраивает. Скажи прямо.

— Я не понимаю тебя, Беата. Что стряслось?

— Ты тоже считаешь меня мужененавистницей?

— Так вот в чем дело! — облегченно вздохнула Оливия, которую состояние Беаты только что не на шутку встревожило.

— Да, я встретила Келли Роуз. Она вертела у меня перед носом обручальным кольцом и обвиняла меня в мужененавистничестве.

— Ну и что? Нашла, кого слушать. Она ничего и никого, кроме себя, никогда не замечала. Вечная подражательница!

— Вот именно! Я знаю, что своего мнения у нее нет. Это еще больше настораживает. Она — словно диктор на телевидении: какой текст дали, такой и прочитала в эфире.

— Успокойся. Стоит ли обращать внимание, — постаралась успокоить Беату Оливия.

— А ты думаешь, нет?

— Думаю, тебе сейчас не стоит так волноваться. Это может повредить малышу.

— Не увиливай от разговора, Оливия. Ты так и не сказала, что ты думаешь по этому поводу.

— Я всегда была честна с тобой, Беата. Всегда говорила, что я не одобряю твоего отношения к Нику, твоего настроя против него. Разве не так?

— Все так, — пришлось согласиться Беате.

— Ты думаешь, что, когда о твоей беременности узнают знакомые, их мнение о тебе изменится? Раз уж тебе так важно, что о тебе говорят, то подумай над этим. Может, хоть страх перед молвой заставит тебя серьезно задуматься над своим будущим, — резко закончила Оливия.

— И ты тоже осуждаешь меня? — тихо спросила Беата.

— Я не осуждаю. Я не одобряю твоего поведения, а это не одно и то же. От твоей излишней гордости страдает очень хороший человек — отец твоего ребенка, и, если ты не возьмешься за ум, будет страдать и сам ваш, между прочим, общий и ни в чем не повинный ребенок.

— Оливия, ну не ругай меня, — тихо заплакала Беата и протянула руки к подруге. — Знаешь, как мне тяжело, как я люблю его.

Оливия присела рядом с содрогающейся от беззвучных рыданий Беатой и обняла ее.

— Ох, Оливия, — скорее простонала, чем произнесла Беата, обхватив голову руками и запустив пальцы в растрепавшиеся волосы, — я просто на грани отчаяния. Какая-то нескончаемая черная полоса в моей жизни. Только жизнь стала постепенно налаживаться, стала походить, как у всех нормальных людей, на зебру — полоска белая, полоска черная, — и вдруг вот, опять сплошная чернота. Это даже не полоса, а какая-то чернильная непроглядность.

— Ну, если ты в состоянии шутить, то я считаю, что еще не все потеряно. — Оливия сильнее прижала Беату к себе и слегка встряхнула ее.

— Это не шутки, это проявление безнадежности и полное подчинение судьбе, — обреченно вздохнула Беата.

— Глупости!

— Ты же сама все видишь. Какие уж тут глупости. Ты знаешь, я недавно поймала себя на мысли, что скоро разучусь элементарно улыбаться. — Беата наконец освободила голову из тисков собственных рук и посмотрела на Оливию.

— Кто же тебе запрещает улыбаться? — удивилась такому откровению Оливия.

— Никто, просто нет причины.

— А ты без причины, а просто так, хоть в качестве мимической гимнастики.

— Издеваешься?

— Ну, что ты? Не посмела бы, — в наигранном недоумении вскинув бровь, произнесла Оливия.

— Не могу я без причины. Я же не ты.

— Вот с этим не поспоришь! Точно не я!

— Я просто удивляюсь тебе, Оливия. Ну, скажи, как тебе удается быть такой оптимисткой? Ведь и твоя жизнь полосата, не бывает все и всегда гладко.

— Конечно, — согласилась Оливия, — не бывает. Просто ты, Беата, не хочешь замечать хорошее, светлое, а я не хочу видеть плохое. Прости, что повторяюсь, но ты привыкла упиваться своими несчастьями, а ведь если присмотреться, то и у тебя бывают радужные деньки.

Беата промолчала, только в очередной раз горестно вздохнула.

— Ты вот, например, слышала про фэн-шуй?

— Слышала, конечно, не совсем уж я темная, — с некоторой обидой в голосе произнесла Беата. — Только причем здесь этот самый фэн-шуй? Это ведь связано с расстановкой мебели в квартире, а я ничего менять не собираюсь. — Беата свела брови на переносице, пытаясь мысленно соединить воедино обрывки знаний про древнее учение.

— Мебель здесь ни при чем, — вернее, при чем, только не сейчас, — воодушевленно затараторила Оливия, что означало высшую степень ее возбуждения. Она опять оказалась на гребне волны. — Так вот, пару лет назад я совершенно случайно попала на семинар по фэн-шуй. Пошла просто за компанию, но ни на секунду не пожалела. Скажу тебе честно, это великое учение. Мозги переворачивает капитально. Смотришь на собственную жизнь, анализируешь — вроде все, как и прежде: те же дела, те же проблемы и количество их не изменилось, — а отношение ко всему изменилось настолько, что будто бы это уже и не проблемы, а так, небольшая кочка на ровной дороге. Перешагнул и пошел дальше.

Беата с недоверием и явным удивлением слушала подругу.

— Да не смотри ты на меня, как на ненормальную. Я в своем уме. Хочешь, и тебе мозги поправим?

— Ты это все серьезно говоришь или смеешься надо мной? Что-то я уже не могу понять тебя, дорогая, — пытаясь уловить истинное настроение Оливии, чтобы впоследствии не попасть впросак, недоверчиво проговорила Беата и даже немного отодвинулась от нее.

— Да не бойся ты, я совершенно серьезна. Жаль, что это мне раньше в голову не пришло.

Беата на минуту задумалась, но в ее глазах уже поселился интерес. Что она теряет? А раз Оливия проверила на себе, то и не рискует ничем.

— Я в таком положении, что поверю в любую…

— Остановись. Не говори о том, чего не знаешь. Это не какая-то чушь и не секта. Это учение, философия, если хочешь. Если в двух словах, то смысл ее в том, что каждый человек может улучшить собственную энергетику. Что-то вроде принципа бумеранга — что посылаешь во вселенную, то к тебе и возвращается. Поэтому в твоей очаровательной головке отныне должны жить только позитивные мысли.

— Что делать-то надо, не томи! — воскликнула Беата, уже готовая вкушать плоды радости и счастья.

— Прежде всего, слушать меня и не сомневаться в результате. В дело вступает тяжелая артиллерия, — с пафосом произнесла Оливия. — Начнем с того, что ты перестанешь себя жалеть и изводить. Запрети себе думать о неприятных вещах. Думай о своем малыше, о том, каким он родится, как ты будешь любить его, каким он вырастет и так далее. У меня где-то лежат книги по фэн-шуй, я тебе их принесу. А сейчас улыбнись. Давай, давай! Вот так! Какая же ты миленькая, когда улыбаешься. Молодец! Видишь, это совсем нетрудно! — Оливия весело рассмеялась. — Теперь скажи: «Прошлое ушло навсегда. Впереди меня ожидает только счастье».

Беата послушно открыла рот, чтобы произнести за подругой незамысловатую фразу, но осеклась. Все ее внутреннее содержимое неожиданно воспротивилось. Не может она сказать, а тем более поверить в такое! Что же останется с ней, если прошлое безвозвратно уйдет, а настоящего и тем более будущего нет и в помине?

Оливия, словно прочитав ее мысли, ласково улыбнулась и сказала:

— Беата, не отпустив прошлое, ты не сможешь идти вперед. Я тебе это и без фэн-шуй повторю. Мы уже столько раз говорили с тобой об этом. Хватит уже горевать. Что было, то было. Позволь счастью войти в твою жизнь, освободи для него место в своей душе.

Беата зажмурилась, словно ей предстояло войти в горящую комнату, и на одном дыхании выпалила:

— Прошлое ушло безвозвратно. Впереди меня ожидает только счастье. Я жду его, я хочу его, — добавила она уже от себя и разрыдалась.

Оливия обняла подругу и улыбнулась. Все же она добилась своего, каким способом — не важно, главное результат, а слезы ведь бывают разные.

— Я так люблю его, — всхлипывала Беата. — Эта проклятая и никому не нужная гордость и еще какое-то непонятное, необъяснимое чувство, а может, просто упрямство, не позволяют мне простить его. Ох, Оливия! Как же мне плохо!

— Знаю, моя дорогая, знаю. Все еще можно поправить. Просто дай Нику шанс, — ласково сказала Оливия, поражаясь неожиданному эффекту. Настрадалась бедняжка, намучилась, подумала она. Да, всему свое время. Видно, оно настало.

— Он больше не звонит.

— И это я знаю, но он всегда рядом. — Оливия нежно гладила Беату по голове и ждала, пока та успокоится. — Все будет хорошо, вот увидишь. Могу я передать ему, что ты его ждешь?

— Нет! — Беата резко выпрямилась и нервным движением, словно маленький ребенок, вытерла глаза. — Подожди немного, — более спокойно добавила она. — Дай мне собраться с мыслями. Подожди несколько дней, я сообщу тебе.

— Хорошо. Если он ждал так долго, то подождет еще несколько дней, — согласилась Оливия.

25

Беата медленно брела по центральной аллее городского кладбища, крепко прижимая к груди два букета белых хризантем. Ноги сами несли ее к месту последнего печального приюта всей ее семьи.

С утра небо было затянуто плотными облаками, которые время от времени, словно губка пропитавшаяся водой и не способная больше ее удерживать, роняли на землю то ли снег, то ли дождь, то ли одновременно и то и другое. В этом году снега выпало больше, чем обычно бывает в Дулуте, но сугробов так и не намело. Он постоянно таял и превращался в жидкую грязную кашицу.

Беата зябко поежилась и остановилась у низкой ограды напротив двух памятников. С одного из них на нее смотрели мать и отец. Они улыбались теми загадочными и нежными улыбками, которые навсегда врезались в ее память. Порой, долгое время не видя фото родителей, Беата ловила себя на мысли, что какие-то мельчайшие детали их обликов стали стираться из ее памяти. Оставались лишь неясные очертания и те улыбки, то тепло и ощущение покоя, которые они излучали.

Беата положила по букету хризантем на надгробия родителей и бабушки. Несколько минут она стояла молча, пытаясь сосредоточиться на тех словах, которые хотела сказать матери и отцу, на тех фразах, которые проговаривала идя сюда. На душе было тоскливо и пусто. Все слова испарились, вылетели из головы, осталось только щемящее чувство потери и невозвратимости былого. Так было каждый раз.

Стоя у ограды, Беата думала о том, что, несмотря на малый жизненный срок, отведенный Алисон и Дитеру, они успели испытать счастье взаимной любви, что они исполнили клятву, данную у алтаря Господу, быть вместе пока смерть не разлучит их, что и сейчас они вместе, там, где вечный покой и благодать. А ее долгожданный лучик счастья, так неожиданно показавшийся из-за туч горя и тоски, так же неожиданно погас, лишь преумножив ее тоску.

Беата оторвала застланный слезами взгляд от надгробий, подняла голову и посмотрела на небо, словно вопрошая и ища ответа.

Внезапно облака разошлись, образовав тонкий просвет голубого цвета, и сквозь него на землю протиснулся солнечный луч. Он упал на надгробие Алисон и Дитера, и одновременно с ним, шумно хлопнув крыльями, на низкую ограду опустился сизый голубь.

Беата вздрогнула от неожиданности, словно очнувшись от сна. Голубь на кладбище? Ничего подобного за все многочисленные визиты в это царство надгробий, тишины и людского горя она не видела. Как-то не вязалось в ее сознании это место скорби с голубем — вестником добра и радости. Здесь совсем невозмутимо могут чувствовать себя только вездесущие крикливые вороны в траурных черных мантиях.

В любом другом месте и в иной ситуации Беата не обратила бы внимания на городскую птицу, но только не здесь и не сейчас. Склонная верить в приметы, она вопросительно заглянула в глаза птице. Голубь что-то проворковал на своем голубином языке, и Беата готова была поклясться, что он говорил именно с ней, пытаясь что-то донести до непонятливой собеседницы. Важно наклоняя голову, он внимательно посмотрел на нее и, с шумом захлопав крыльями, взлетел вверх по солнечной дорожке и исчез.

Еще несколько минут Беата не могла оправиться от шока. Слезы высохли сами собой, а на душе разлилось спокойствие и умиротворение. Беата вновь перевела взгляд на портреты родителей, и ей показалось, что они улыбаются теми самыми улыбками, которые при жизни дарили только ей, своей дочери. И впервые с момента трагедии она улыбнулась им в ответ. Беата послала родителям и бабушке воздушный поцелуй и повернулась, чтобы уйти.

— Беата! — услышала она за спиной и не поверила собственным ушам. Слишком много мистического происходило с ней в этот день. — Беата, любимая!

Она вздрогнула и застыла на месте, не смея повернуться на зов. Горячая волна счастья прокатилась по телу, едва не свалив ее с ног. Это был его голос. Родной и любимый, незабываемый голос Ника. Так вот, вестником какой радости был тот голубь!

Беата стала медленно поворачиваться к Нику, давая себе отсрочку в несколько мгновений, чтобы прийти в себя и собраться с мыслями. Нику же показалось, что она собирается уйти.

— Постой, не уходи, прошу тебя! — Его голос звучал теперь глухо и взволнованно. — Давай, наконец поговорим. Мне кажется, что нам есть, что сказать друг другу.

— Я не ухожу, — успокоила она его. — Просто удивлена, что встретила тебя именно здесь.

— Я знал, что сегодня, в день годовщины гибели твоих родителей, ты придешь сюда. Знал и хотел встретиться с тобой именно здесь.

— Конечно, ты тоже должен помнить этот день, — почти беззвучно сказала Беата.

— Ты зря думаешь обо мне, как о бесчувственном монстре, — произнес он, все еще не решаясь приблизиться к ней. — Ты осуждаешь меня, даже ненавидишь, но, ни разу не подумала, что чувствую я, как тяжело жить мне, зная, что я стал невольным участником трагедии. Тем более, что эти погибшие люди были молоды, счастливы, любимы… И они были родителями самого дорогого для меня человека, — очень тихо добавил он. — Судьба сыграла с нами злую шутку, но, видимо у Господа были свои планы относительно нас. Я не бесчувственный истукан, Беата, каким ты себе меня представляешь.

— Я никогда так не думала, — ни с того ни с сего начала защищаться Беата, понимая правоту Ника. Она слишком упивалась своим горем и ни разу не подумала о его переживаниях.

— Я искал могилу твоих родителей. Хотел покаяться, что ли, попросить прощения, — продолжил Ник, уперев взгляд в надгробную плиту, — но, видит Бог, что я не мог тогда предотвратить беду. Знаешь, меня не раз посещала мысль, что всем было бы лучше, если бы и я погиб в той аварии, а мне — так уж точно.

— Нет, не говори так! — вырвалось у Беаты помимо ее воли.

От ее взгляда не укрылись глубокие горестные морщинки вокруг его рта и совершенно незнакомое выражение бархатных глаз. В них появилась тоска и неуверенность. А еще в сознании Беаты промелькнула мысль, что так страстно может говорить только тот человек, который много пережил и передумал, человек неравнодушный, способный сопереживать.

— Я рада нашей встрече, Ник, — сорвалось с ее губ прежде, чем она успела подумать об этом.

И вдруг вокруг стало светло, как в самый ясный солнечный день. Даже спустя много лет Беата не могла с уверенностью сказать, был ли то каприз природы или это глаза Ника излучали столько света и радости. В одно мгновение он оказался рядом с Беатой и заключил ее в объятия.

— Как же долго я ждал этого момента! Я знаю, что кладбище не самое лучшее место для объяснений в любви, но мне кажется, что именно здесь, перед могилой твоих родителей, я должен сказать тебе, что люблю тебя и не переставал любить, ни на мгновение, что прошу тебя стать моей женой.

Беата подняла голову и утонула в бездонном омуте его глаз.

— Это самое оригинальное предложение руки и сердца, я имею в виду место. Ты не находишь? — улыбнулась Беата. — Я согласна, — тихо добавила она. Так тихо, что Ник скорее прочитал по ее губам, чем услышал заветные слова.

Он снова прижал Беату к себе, и вместе с биением его сердца она услышала слова, на всю жизнь сохранившиеся в ее памяти:

— Алисон и Дитер, я прошу у вас благословения. Я клянусь, что сделаю все от меня зависящее, чтобы ваша и моя Беата была счастлива. Прошу вас, молитесь о нас и простите меня.

26

Свадьба Беаты и Ника была тихой и скромной, лишенной всякой вычурности и помпезности. Все произошло именно так, как когда-то мечтала новобрачная. В маленькой церкви в Дулуте в присутствии священника и самых дорогих и близких людей влюбленные дали друг другу клятвы любви и верности, обменялись кольцами и скрепили данные клятвы поцелуем.

Да, все было именно так, как мечтала маленькая девочка из Дулута, так или почти так, потому что жизнь всегда вносит свои коррективы. Так уж устроена человеческая жизнь, что не может она дать человеку сразу и все. Одни получают желаемое, пройдя через испытания, другим судьба улыбается больше, а третьи хоронят свою мечту за занавесом нерешительности или пассивности.

Беата в белоснежном кружевном свадебном платье была похожа на нежный цветок лилии. Ник не мог отвести от нее взгляд. Пока в торжественной тишине храма не раздалось тихое и проникновенное «да», он до конца не осмеливался поверить в свое счастье. Ему казалось, что сон вот-вот закончится и Беата, его трогательная, нежная, его любимая девочка, испарится, как утренний туман, как роса с лепестков роз, и на него с новой силой навалятся муки пережитого еще совсем недавно.

Последние семь месяцев он жил в плену меланхолии, грусти и тревоги. Он не мог смириться с тем, что потерял для себя Беату, но и исправить ничего не мог. Словно зверь в клетке метался он в бессильной злобе от пощечины судьбы. Сколько бессонных ночей провел, сидя в автомобиле возле дома Беаты! Сколько раз порывался броситься за ней на улице! Сколько взволнованных речей отрепетировал его мозг, готовясь к самому важному и решительному разговору!

Нет, никогда не расскажет он об этом Беате, не признается ей в своей слабости. Просто ежедневно на протяжении всей жизни будет оберегать, лелеять свою любовь к этой неповторимой женщине, которая смогла пробудить и взрастить в нем такие чувства.

Он смотрел на Беату и таял от нежности, тонул в собственном восторге от созерцания ее красоты и осознания того, что отныне и навсегда эта женщина принадлежит ему. Отныне обе их жизни слились в одну — с общими радостями, заботами и вообще всем, что ниспошлет им неугомонная изобретательница жизнь…

Когда они под торжественные звуки органа скрепили данные клятвы нежным поцелуем, Оливия осторожно промокнула платочком в уголках глаз.

Миссис Палтроу не скрывала слез умиления, глядя на красавца-сына. Одетая в элегантный костюм вызывающе яркого изумрудного цвета (словно хотела переключить на себя все внимание, предназначенное новобрачной), с безупречно уложенной копной седых, подсиненных волос, она осталась верна себе — взгляд ее по-прежнему излучал надменность и гордость. Она даже держалась немного в стороне от остальных гостей, подчеркивая свое неодобрение всему происходящему. До самой последней минуты она была против брака Ника и Беаты, хотя уже не решалась открыто протестовать против него. Узнав о предстоящей церемонии, она даже хотела игнорировать приглашение, но вовремя одумалась. Сын в последнее время очень изменился, стал неуправляемым, непреклонным, особенно когда речь заходила о Беате, и мать не решалась открыто враждовать с ним. Да, она была против их брака, но только до поры до времени. Как только Беата ответила «да» на вопрос священника о согласии связать свою жизнь с жизнью Ника, как только выражение напряженности на лице молодого супруга сменилось радостной улыбкой, миссис Палтроу прослезилась. Счастье сына растопило лед в ее сердце.

Со временем под напором Ника она поменяла свое мнение о невестке. Надо отдать ей должное и признать, что, несмотря на несносный характер, она оказалась женщиной умной и рассудительной и признала, что ей ничего не остается, как смириться с выбором сына. В противном случае она могла и вовсе его потерять. Отныне и навсегда она вела себя в присутствии жены сына мило и любезно. Поначалу это давалось гордой даме с большим трудом, она все время была в напряжении. Но спустя несколько месяцев признала, что ей больше не надо притворяться. Беата нравилась ей. К тому же свекровь была без ума от своего внука.

Во время венчания родителей маленький Дитер мирно посапывал на руках у тетушки Карины, улыбаясь во сне озорной детской улыбкой, словно понимал, какую роль сыграл в состоявшемся торжестве.

Ник держал Беату за руку и не мог отвести от нее восхищенного взгляда.

— Я подарю тебе весь мир без остатка. Он будет лежать у твоих ног, — тихо сказал он.

— Мой мир здесь, иного мне не надо, — ответила Беата, — он огромен и великолепен. Мой мир — это ты и наш сын.

Оглавление

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23

24

25

26 X Имя пользователя * Пароль * Запомнить меня

Регистрация

Забыли пароль?