«Красивая и непокорная»

Один из декабрьских вечеров на Пятой авеню был по-особенному хорош. Еще не совсем стемнело, но улица уже ярко освещалась фонарями. Падал легкий снежок. Жители Нью-Йорка пребывали в ожидании праздника и улыбались в предвкушении Рождества.

Но мужчине, стоящему у окна на шестнадцатом этаже бизнес-центра, в этот вечер не хотелось веселиться.

Ему было не до радости, ибо его одолевала ярость.

Шейх Салим аль-Хадж, наследный принц королевства Сенахдар, держал в руках стакан с недопитым виски. Не двигаясь с места, он смотрел на улицу, но едва ли что-либо замечал перед собой.

Мужчина перебирал в памяти события, произошедшие с ним пять месяцев назад. Внезапно его внимание отвлек какой-то звук.

Из ниоткуда в воздухе появился ястреб, уселся на парапет террасы и сложил крылья. Салим шутливо поднял стакан, словно приветствуя птицу, потом залпом осушил его.

Наследный принц привык считать эмоции проявлением слабости. Он был смел, решителен и всегда полагался только на себя. Салим подумал, что чем-то похож на прилетевшего ястреба, который был чужаком в городе, но все же выжил в нем и сумел адаптироваться к непривычным условиям.

Птица насторожилась и пристально посмотрела в сторону парка. Ястреб явно выслеживал добычу. Он появился в городе год назад. Тогда Салим с удивлением наблюдал, как птица беспомощно кружила над потоком машин, потом поднялась вверх и уселась на парапете у его окна. Необычное поведение ястреба потрясло наследного принца.

Салим прекрасно знал этих птиц, потому что самолично растил их, тренировал и отпускал в полет над горами и пустынями Сенахдара. Он знал, насколько смелы, независимы и элегантны эти птицы. Они вряд ли могли бы выжить в каменных джунглях, однако ястреб, обитавший в Нью-Йорке, доказал обратное. Эта птица теперь считала близлежащие окрестности своей собственностью и не намеревалась ни с кем делить отвоеванную территорию.

Салим посерьезнел.

Он тоже никогда не позволял чужакам посягать на его достояние. Однако пять месяцев назад он сглупил, за что поплатился. Но скоро придет час расплаты.

Как он мог тогда так просчитаться и поддаться на уловку, известную испокон веков?

Как позволил женщине одурачить себя?