«Шипы и розы (СИ)»

— Боже мой! — восклицала Эмили Вайз через каждые два шага, подбирая юбки и с ужасом оглядываясь кругом.

Она, ее муж Генри Вайз и дочь Дэзи недавно сошли на берег с борта корабля «Орион», попавшего в шторм в заливе. Его порядком потрепало, и капитан был вынужден пристать к берегу в любом более-менее подходящем месте, чтобы высадить немногочисленных пассажиров. Кроме семьи Вайз, на судне находились еще три семьи, две пары и несколько джентльменов, путешествующих в одиночестве.

Они сошли на берег неподалеку от Дувра, его строения виделись из-за поворота. Небольшой сплоченной группой люди дошли до первой мощеной улицы, причем Генри Вайз поддерживал дочь, которой все еще было нехорошо после перенесенной качки. Девушка страдала от морской болезни.

Эмили не была особо впечатлительной женщиной, но то, что открылось их глазам, поразило ее до глубины души. Даже не поразило — привело в ужас. Грязные, неровные улицы, мрачные темные дома, чьи стены возвышались над ними в какой-то безмолвной угрозе и тишина, неестественная для большого города.

Эмили крепче вцепилась в руку мужа и почти повисла на нем, увеличивая его и без того нелегкий груз. Тяжелый сундук в одной руке, во второй — еле передвигающая ноги Дэзи. За ними шла беспрестанно жалующаяся Лиз, служанка, обвешанная узлами и картонками.

Но когда они все смогли рассмотреть то, что вдруг открылось перед ними во всей неприглядной красе, даже Лиз примолкла, в страхе приоткрыв рот.

— О боже! — Эмили отшатнулась и повисла на муже, — Генри!

Даже невозмутимый и полный здравого смысла мистер Вайз почувствовал, как по его телу прошла дрожь. У более впечатлительных на голове зашевелились волосы.

На улице, куда они свернули, лежал труп мужчины. Его лицо было искажено в предсмертной агонии, а кожа имела какой-то синюшный оттенок. Невдалеке можно было угадать еще один труп, на этот раз женщины в каком-то тряпье.

— Генри, — повторила миссис Вайз словно молитву, — господь всемогущий! Куда ты нас ведешь?

Вопрос был чисто риторический и более того, на него со всей точностью и ясностью могла ответить именно Эмили. Но такова была ее натура, к проявлениям которой муж давно привык и лишь изредка слегка изумлялся, вслушиваясь в слова жены.

За их спинами громко заверещала Лиз.