«Навсегда»

ПОСВЯЩАЕТСЯ ДОНУ, КРИСУ И ДЖЕРЕМИ.

Техас. Июнь 1859

Его преподобие Кэйлеб Барнс часто уходил молиться подальше в лес, представляя, что именно так в древности поступали пророки и, как утверждала Библия, – сам Иисус. Когда он ощущал, что внутренне готов, он опускался на колени, подчас не обращая внимания на то, что какой-нибудь острый камень или колючка врезаются ему в ногу. Его молитвы не отличались особым разнообразием. Каждый раз он благодарил Всевышнего за ниспосланное благословение, затем он каялся в своих грехах и совершенных ошибках и просил о прощении. Его молитвы были такими бесконечными, что, казалось, окружавшая его лесистая местность центральной части Техаса вот-вот превратится в описанную в Ветхом Завете засушливую пустыню.

Вот и на этот раз, в прохладную июньскую полночь, он стоял на коленях и молился, славя Господа Бога за ребенка, который скоро должен был родиться, и моля о прощении за то, что ему пока еще не удалось воспитать в Ханне покорность и смирение, хотя он и пытался это сделать. Закрыв глаза, он представил себе ее тонкие, сложенные в молитве руки, смиренно склоненную голову. И так каждое утро и каждый вечер, с первого дня их женитьбы. Однако он опасался, что это было лишь уступкой его настояниям, а в остальном его жена оставалась столь же непокорной, как и была.

Когда Ханна не подозревала, что муж наблюдает за ней, она улыбалась и что-то напевала. А однажды вечером он вдруг увидел цветок, приколотый к ее медного цвета кудрям, легкие завитки один за другим выбивались из прически и небрежно касались ее висков и щек. «О, Боже, прости ее!» – шептал Кэйлеб. Если бы он только мог, он принял бы на себя Божие возмездие, ниспосланное на его жену. Однако в душе Ханны не было зла. Она просто была еще молода, с годами же на смену ветренности и легкомысленности придет зрелость.

Его размышления надолго прервал легкий шелест донесшийся из зарослей. Однако, отрешившись ото всего, что отвлекало его, Кэйлеб опять вернулся к мыслям о своей жене. Он представлял ее печальной, грустной, задумчивой и размышляющей о том, сколько горя и зла таится в этом бренном мире.

Он хотел бы усмирить даже ее непокорные волосы. Ее буйные кудри будут заплетены в косы и уложены на голове короной.

Вот такой должна быть его жена. И Кэйлеб обязательно увидит, как его мечта постепенно станет явью. Она же так молода, Господи. Но она изменится.