«Жажда страсти»

Роберт Френсис Фредерик Фарнсуорт, граф Берлингем, единственный сын и наследник маркиза Флита, проснулся в своем лондонском доме от мучительной головной боли. От настойчивого стука в дверь спальни голова еще больше заболела.

– Войдите! – удалось ему прокричать, и он застонал.

– Я не могу, ваша светлость, – раздался из-за тяжелой двери голос Джорди, который один исполнял обязанности и дворецкого, и лакея, и камердинера.

– Черт подери! Почему не можешь! – Роб с трудом сел, затем упал и натянул подушку на голову. – Поди прочь!

– Вы закрыли дверь на ключ, ваша светлость, – сказал Джорди.

Роб услышал его, несмотря на подушку.

– И? – с трудом произнес он.

– Сэр, к вам посетитель! – теперь Джорди кричал. – Ваш друг Хейзлтон. Он требует, чтобы вы его приняли.

Роб заставил себя сесть и отшвырнул подушку. Та улетела недалеко: противоположная стена была всего футах в десяти. В спальне стояли лишь кровать, гардероб и маленькая тумбочка, служившая одновременно умывальником. В стене был крошечный камин. Еще какой-нибудь предмет мебели просто бы вытеснил обитателя комнаты. «Ох, докатился», – в сто первый раз подумал он, направляясь к умывальнику. Роб плеснул в лицо холодной воды и обнаружил, что полностью одет, не хватало ботинок и галстука.

Наконец он доковылял до двери и повернул ключ. Джорди услышал и тут же открыл дверь. За ним стоял Томас Хейзлтон.

– Хейзлтон, да? Ничего не стоит разбудить человека? – ворчал Роб, протирая глаза. – Разве нельзя было подождать? Который час?

– Полдень, соня, – сказал хмурый Хейзлтон. Роб еще не видел его таким серьезным. – Ты готов держать ответ или собираешься покинуть город?

– Держать ответ? – Роб почесал голову. – Ты о чем? Голова совсем не соображает. Джорди! – крикнул он вслед слуге. – Крепкого чаю! Свежего, имей в виду! И бренди! Сию минуту! – Он покраснел оттого, что гость мог подумать, что в этом доме не всегда подают свежий чай. Хейзлтон не подал виду, что заметил.

– Ты понимаешь, что не сможешь никому посмотреть в глаза в этом городе? – серьезно сказал Хейзлтон, присаживаясь на кровать. – Почему здесь нет ни одного стула? Господи, в комнате должен быть стул!