«Игры ночи [СИ]»

— Ты хочешь пошалить, милая? Давай поиграем.

Я выступаю из укрытия тени, из царства своей тьмы.

— Только ты далеко, мой малыш. Ты убежала. Но это не беда. — Мои губы растягиваются в усмешку. Я наблюдаю за страхом в блеклых глазах.

Клыки погружаются в шею, и я жадно глотаю суррогат. Словно дешевый заменитель из растворенного виноградного порошка, вместо бархатного, богатого вкуса дорогого вина.

Эта кровь — она не твоя. Однако, я готов потерпеть, моя милая. Это не утолит мой голод надолго, но всегда достаточно новых жертв.

Слишком быстро пустеет упаковка. И я отбрасываю ее прочь. Безвольную, тряпичную куклу, так неудачно для себя, оказавшуюся на моем пути. Она смешна и отвратительна. Она не подобна тебе, не правда ли? Ты прекрасна и этим манишь меня.

— Ты сама зовешь меня, милая. Так зачем же убегаешь?

Я не забочусь о том, чтобы скрыть следы. Для чего? Люди не верят в нас. Так упорно и наивно убеждая себя в вымышленных причинах и вероятностях.

Мне нет нужды придумывать легенду. Люди придумают ее за меня.

— Я иду, моя милая. Иду на твой зов. На манящий поворот твоего профиля. На переливистый смех. Я уже близко. Только ты не знаешь об этом, малыш.

Кто я такой?

Я твой страх,… только ты еще не узнала меня.

Я твой ужас, … но еще не приходил к тебе.

Ты не веришь в меня, как и все. А нельзя победить того, в кого не веришь, не так ли?

Ты обманываешь себя, уподобляясь им. Но… ты зовешь меня.

А значит — мы поиграем, малыш. Мы пошалим с тобою, так, как ты просишь этого.

Я еще далеко, милая. Но наша шалость уже началась.

Так зачем же ты прячешься от меня?

Но не бойся, я найду тебя. Четыреста лет такой долгий срок, я научился выслеживать. Это не успокаивает тебя? Так и не должно, милая.

В шалости нет покоя. В ней есть азарт, адреналин, бурление крови… твоей. Наслаждение… мое.

А пока, я довольствуюсь суррогатом.

Но не стоит слепо верить нелепым басням, малыш. Я уже рядом. В каком-то шаге.

Город встречал ее пасмурным небом раннего осеннего утра и мелко накрапывающим дождем. Это не способствовало повышению работоспособности. Не после такой ночи, по крайней мере. Хотя на что она жалуется, в конце-то концов? За десять лет можно было и привыкнуть. Ко всему. Даже к этому неприятному ощущению следящих за тобой глаз.