«Галактический скиталец»

Его нельзя было назвать по имени, ибо у него не было имени. Он не знал значения слова «имя», да и вообще никаких слов. Он не знал ни одного языка, ибо за мириады световых лет, которые он бороздил Галактику, он не встретил ни одного живого существа. Он считал себя единственным живым существом во всей Вселенной.

У него не было родителей, потому что он был единственным и уникальным. Он был обломком скалы диметром чуть больше мили, свободно парящим в бесконечном космосе. Существуют мириады подобных крошечных мирков, но все они были безжизненными камнями, мертвой материей. Он мыслил, и он представлял собой целостность. Случайное соединение атомов в молекулы превратили его в разумное существо. Насколько нам известно, такое в истории мироздания случалось всего дважды: второй раз — в доисторические времена на Земле, когда атомы углерода образовали органические молекулы, которые начали размножаться и развиваться.

Споры с Земли были занесены через космос на две ближайших планеты Марс и Венеру, и когда спустя миллион лет на этих планетах высадился Человек, он нашел там растительный мир. Он отличался от земного, но своим появлением на свет был обязан именно ему. Жизнь зародилась только на Земле, и только там её формы начали размножаться и вступили на долгий путь эволюции.

Пришелец с окраины Галактики не размножался. Он оставался единственным и одиноким. Его эволюция заключалась только в развитии самосознания и расширении знаний. Не обладая органами чувств, он научился без них постигать окружавшую его Вселенную. Без всякого языка он научился понимать её законы и движущие силы и пользовался ими для свободного движения в космосе и ещё многого другого, что он научился делать.

Его можно было назвать думающей скалой, чувствующим планетоидом.

Его можно было назвать галактическим скитальцем. С биологической точки зрения он был отклонением от нормы, причудливым результатом игры природы.

Он действительно был галактическим скитальцем. Он бороздил необъятные просторы Вселенной, но не в поисках другой жизни. Он давно убедился, что другого разума не существует, и смирился со своим одиночеством.

Но он не чувствовал себя одиноким, ибо не знал о существовании одиночества. Для него не было ни добра, ни зла — мораль возникает только через общение с другими. Он не испытывал никаких эмоций, если не считать эмоцией желание расширить самосознание и углубить знания — мы называем это любознательностью или любопытством.