«Синица в руке»

— Это не рок, — сказал Ра Чен.

Сквозь толстое стекло смотрели глупые птичьи глаза. У птицы были маленькие, недоразвитые крылья и до смешного большие ноги. Триста фунтов веса, без малого восемь футов роста, а в остальном птица была похожа на неоперившегося цыпленка.

— Она меня лягнула, — пожаловался Светц. Худощавый, тонкий в кости, он держался очень прямо. В этот раз жаловаться было почти не на что.

— Она меня лягнула и сломала четыре ребра. Я еле дополз до камеры расширения.

— Тем не менее это не рок. Прости, Светц, Пока ты лежал в больнице, мы побывали в Бэверли-Хиллз, в историческом отделе библиотеки, и выяснили, что птица рок всего лишь легенда.

— Но посмотрите на нее!

Шеф, краснолицый и тучный, кивнул:

— Правильно, легенды не возникают на пустом месте. Первооткрыватели Австралии, встречая таких птиц — страусов, — думали: если это птенец, то какова взрослая птица? Возвращаясь домой, они рассказывали небылицы о взрослых птицах.

— Я сломал четыре ребра из-за птицы, которая даже не летает?

— Не огорчайся, Светц Это не полное поражение. Страус — вымершее животное, и твоя птица будет великолепным экспонатом в виварии Генерального Секретаря.

— Генеральный Секретарь просил птицу рок. Что вы ему скажете?

— То-то и оно, — нахмурился Ра Чен. — Ты знаешь, что он просит теперь?

Люди, плохо знакомые с Ра Ченом, думали, что он все время хмурится; думали до тех пор, пока им не случалось увидеть, как он хмурится по-настоящему. Светц подозревал, что Ра Чен чем-то обеспокоен. Теперь он был в этом уверен.

Генеральный Секретарь всем доставлял неприятности. Рецессивный ген, унаследованный от могущественных выродившихся предков, наделил Генерального Секретаря умом шестилетнего ребенка. Кроме этого, родители передали сыну неограниченное право владения Землей и ее колониями. Его прихоть была законом для всей обитаемой Вселенной.

Светц понимал, что нельзя не дать Генеральному Секретарю того, что он просит, — чего бы тот ни попросил.

— Какой-то идиот, спускаясь в Лос-Анджелес, взял Генерального Секретаря с собой, — сказал Ра Чен. — Теперь Генеральный Секретарь хочет видеть город таким, каким он был, пока не затонул.

— Что в этом страшного?