«Долой технократов!»

Несколько мгновений Стерн сверлил глазами свою пишущую машинку, раздумывая, стоит ли ему изречь неизрекаемое, и наконец решился:

— Черт побери! — взревел он. — Я так больше не могу писать! Ты только посмотри, полюбуйся на это!

Он выдернул лист из каретки и скомкал его в кулаке.

— Знать бы, что все так обернется, — продолжал он, — ни за что бы не стал за это голосовать! Всем заправляет Технократия[1]!

Белла Стерн, до этого погруженная в свое вязание, подняла на него полные ужаса глаза.

— Что за несдержанность! — воскликнула она. — Нельзя, что ли, выражаться потише? — Она суетливо продолжила работу.

— Ну вот, пропустила из-за тебя петельку!

— Я хочу быть писателем! — скорбел Самуэль Стерн, горестно взирая на жену. — А Технократы лишают меня этой радости.

— Послушать тебя, Самуэль, так можно подумать, ты жаждешь вернуться в МРАЧНЫЕ ТРИДЦАТЫЕ, когда процветало варварство! — сказала жена.

— Черт возьми! Отличная идея! — выпалил он. — Тогда по крайней мере можно было писать на какую-нибудь приличную или неприличную тему!

— Что ты этим хочешь сказать? — недоуменно вопросила она в раздумье, откидывая голову. — Что тебе мешает писать? Я знаю гору достойных книг.

По щеке Самуэля скатилась капелька, напоминающая слезинку.

— Не стало ни гангстеров, ни ограблений банков. Где налеты? Куда подевались старые добрые кражи со взломом и банды распутниц?

По мере перечисления нескончаемых «утрат» слезливости в его голосе прибывало.

— Сгинула печаль, — почти рыдал он. — Все счастливы и довольны. Ни тебе борьбы, ни тяжкого труда. Ах, где те денечки, когда гангстерская мясорубка была для меня сенсационной новостью!

— Фу! — Белла повела носом. — Опять наклюкался, Самуэль?

Тот сдержанно икнул.

— Так я и знала, — сказала она.

— Нужно же было чем-то заняться, — заявил Самуэль. — Из-за нехватки сюжетов я просто схожу с ума!