«Великое переселение»

Великое переселение

(роман)

Пролог

Тучная фигура чёрной тенью метнулась вдоль стены в отсветах пламени. Раздался жестяной треск и гул рассыпающихся камней. Толстые ноги, увешанные гирляндами из плодов, кусков бирюзы и костей принялись вытаптывать сумасшедший танец, вздымая жёлтую пыль. Она поднималась к лиловым сводам пещеры и вплеталась в чад и дым.

Вот вскинулись руки в бубенцах. Вот посох неистово описал дугу, вторую, третью, завертелся так быстро, что остался виден только его шлейф. И птичьи перья хлопали в скрученном воздухе.

Из-под тяжёлой металлической маски блеснули клыки. Из разорванных ноздрей вырвался пар, и глаза в провалах чужого страшного лика блестели неистовством.

Наконец фигура замерла.

- Оракул желает говорить! - крикнули из толпы.

Их бардовые и зелёные одеяния в полумраке пещеры, озарённой пламенем костра, походили на толщи драгоценных камней. Тот, кого назвали оракулом, грузно привалился к стене. Его облачение весило столько же, сколько само тело. Но ритуал тяжелее смерти! О том знал каждый житель гор.

Наконец, хрипло рыча, оракул поправил сползшую маску и вскинул голову.

- Первые летят! На огонь-птице, на меч-змее! - вырвалось из клыкастого рта.

Он бешено заревел и принялся махать посохом в сторону сводов пещеры, где проглядывался уголок красного неба. Трое писарей в серых накидках записывали каждое его слово на листах пергамента, поднося свечи.

- Первые потерялись в чёрном брюхе! - вновь кричал он, а затем продолжил на почти незнакомом здесь никому наречии, уже тише - Сос! Сос! Просим посадку! - затем он повалился на каменный пол, а из его рта повалила пена.

В углу у сталагмита сидели двое, внимательно наблюдая за оракулом. Один из них, в красной тоге, на которой было вышито золотое колесо с чуть искривлёнными спицами, придвинулся к другому, почти неразличимому во мраке камней, и прошептал что-то ему на ухо. И не успели писцы поставить последний росчерк, как эти двое встали и вышли из пещеры в красные сумерки гор.