«Некромантисса»

пока эту землю поют, она существует.

пока в это пламя шагают, оно горит.

Придёт май, наступит условленный день, и он снова будет ждать на опушке леса. Весть о нём передадут звери и птицы. Помчится над зелёными кронами, обгоняя весенний ветерок: «Лореаса!»

Он снова ждёт.

Порхнёт сойка и прошепчет весть рыжей белке, а белка настрекочет с ветвей серому волку. Поднимется серый, глянет янтарным глазом, поскребёт лапой трухлявый пень — и вот уж хлопочет вдовая лешачиха, посылая сына за гиблый бор, за овраг, в край болотный: «Зовут, зовут тебя, Лореаса». Хваткий, бедовый лешачонок поскачет зайцем, полетит тетеревом, поползёт ужом — сквозь лес, сырой и дремучий, через ледяные ручьи и страшные топи — дальше, дальше. Замрёт маленький вестник на седой кочке, покличет иволгой, покличет враном, и пробудится древний холодный дом на краю болота, чёрный дом, крытый замшелой дранкой. На крыше поверх дранки белеют кости, а под углами сруба стынут могилы, давно стынут, так давно, что если отворятся и выпустят своих мертвецов, подивится на них народ лесной, всего навидавшийся. Потому — не людские это кости и не звериные, и не помнит уже никто из живущих такого племени, и спроси хоть саму Деву Сновидений — не узнает этого сна.

Поминая Деву Сновидений не то к добру, не то к худу, выйдет на свет Лореаса. Завидит её неулыбчивое лицо маленький лешачонок и запрыгает лягушкой, вновь и вновь повторяя: зовут тебя! Снова пришёл к нам твой храбрый молодчик, шугает птиц, топчет травы, и от коня его пахнет сталью и дымом. Вот уже много лет ты не можешь прогнать его — ни весенней грозой, ни волками, ни призраками тёмных болот, ни даже нахмуренной бровью. Поздно гнать, Лореаса!

Подпрыгнет в последний раз лешачонок, переливчато засмеётся и нырнёт в чёрную пахучую воду под ковром ряски — уплывёт туда, где сердце и утроба болота, где гниют поваленные деревья и забытые утопленники.

А вслед за Лореасой из чёрного дома выбегут под солнце две девочки в платьишьках из болотного мха. Посмотрит на них Лореаса и опустит глаза, не проронит ни слова. А дочери её, красавицы беззаботные, голосистые, примутся играть и смеяться: близнецы, наполовину люди — Лореана и Лореада.