«Лучший из миров»

Ион Хобане

Лучший из миров

На операционном столе пилот казался выше ростом, чем человек, которого профессор помнил по газетам, кинофильмам и телевизионным передачам. Продолжительная гипотермия придала его телу холодность и твердость мрамора. Мраморным казалось и его бледное, бескровное лицо с синевой под закрытыми, глубоко запавшими глазами.

Профессор остановил струю ультразвукового душа, вставил под веки увеличительные линзы и подошел к неподвижному телу. Сомнения, опутывавшие его до сих пор, как паутина, внезапно рассеялись. Перед ним был не какой-нибудь еще не виданный в медицинской практике случай, а просто преждевременно погибающий человек. Человек, которого надо было вернуть к жизни.

Ассистент повернул выключатель, и стол принял почти вертикальное положение. Казалось, летчик готов высвободиться из своих магнитных пут и шагнуть на полупрозрачный пол.

- Контакт!

На экране закружился целый рой зеленых искр; постепенно обрисовались очертания поврежденного мозга. Профессор несколько раз изменил угол наблюдения и в конце концов оказался вынужденным признать обоснованность заключений киберностика "Скорой помощи": часть мозга, соприкасающаяся с центрами памяти, была разрушена.

Запасная клеточная масса ожидала своей очереди в прозрачном вместилище. Она была специально создана по образцу живых клеточек мозга пилота: первая попытка воспроизвести частицу наивысшей формы организации материи. Профессор покосился на нее. До сих пор он производил подобные пересадки только на животных, и результаты не всегда были блестящими.

В зеленоватой полумгле лицо пилота утратило свою неподвижность. Казалось, он спит. Но сердце уже не нагнетало в артерии кровь. Гипотермия сохраняла неустойчивое равновесие на краю пропасти.

Продолжая неотрывно следить за тем, что он видел на экране, профессор натянул на пальцы рук перчатки биоэлектронного комплекса. Скальпели, пинцеты, сшивной инструмент приблизились к разбитому черепу. Казалось, ими управляет их собственная воля, но на самом деле они могли только передавать в движениях нечеловеческой точности каждый оттенок человеческой мысли. И мысль приказала им: "Осторожно, вперед!"