«По сходной цене»

Грей Роллинс По сходной цене

Джейн покинула меня неделю назад. Для моего же собственного блага, как она выразилась. Не ушла налегке, а съехала обстоятельно, с деловито упакованными вещами. Теперь она проживает в центральном жилом квартале Нью-Лондона, в шикарных апартаментах второго вице-президента одного из наших городских банков. Его главный служебный долг, насколько мне удалось понять, состоит в бесперебойном снабжении банковского персонала туалетной бумагой. Должен признать, я тяжело перенес этот удар. Ощущение, что тебя выбросили за полной ненадобностью на свалку вместе с прочими бытовыми отходами, отнюдь не числится в моем скромном списке житейских радостей. Короче, я впал в депрессию, и раздражало практически все, что имело несчастье меня окружать.

Люди говорили то слишком громко, то невнятно бормотали, свет и краски казались то чересчур яркими, то омерзительно тусклыми. Однако домой после работы я совсем не стремился. Мой новенький семейный тоннель — предмет недавней законной гордости! — теперь угнетал меня своей непривычной пустотой.

Словом, за неделю у меня появилась привычка бродить после работы по городу. В тот вечер я слонялся по главному торговому кварталу, который охватывает кольцом Большой Атриум, символизирующий центр Нью-Лондона. Все туристы, как водится, первым делом приходят сюда и сразу начинают громогласно возмущаться. «Это место, — восклицают они, — почти точь-в-точь наш ближайший соседний гипермаркет! И какого рожна надо было лететь на Луну, только чтобы увидеть еще одну распродажу в провинциальном торговом центре?!» Высказавшись, они наконец извлекают свои пухлые портмоне с кредитными карточками и пускаются в фантастический марафонский загул по скопищу магазинов, магазинчиков, бутиков, сувенирных лавочек и далее везде (и вот это, и это тоже… très bien, беру!).

Мне захотелось пить, поэтому я поднялся на второй уровень, где торговал прохладительными напитками старина Кенни. Он потерял обе ноги из-за несчастного случая при взрывных работах, как раз на этом самом месте, когда сооружали котлован для Атриума. Теперь у Кенни был собственный маленький павильончик, и я никогда не упускал случая, оказавшись поблизости, внести свою лепту в процветание его скромного дела. Если мы не будем поддерживать ветеранов, которые обеспечили нам комфортную жизнь на Луне, всех нас следует отправить на свалку.

— Добрый вечер, мистер Бринкман! — радушно улыбнулся старина Кенни. — Что я могу сегодня для вас сделать?

Я попытался улыбнуться ему в ответ, но ничего хорошего у меня не вышло, и я ограничился единственным словом:

— Пепси.

Старик бросил на меня проницательный взгляд.

— Неудачный день, мистер Бринкман?

— Неудачная жизнь, Кенни, — мрачно буркнул я. Кенни кивнул с понимающим видом.

— Женщина. Не вы первый, не вы последний, я часто такое вижу, мистер Бринкман. Нехорошо это, когда мужчин много, а женщин мало… Конечно, возникают проблемы, а как же иначе?.. — Старик задумчиво покачал головой. — Никак не могу понять, отчего здесь никто не додумался до того, что предложил еще на Земле мой прапрадед. Он открыл первое брачное агентство, где можно было заказать невесту по почте! — Тут он ухмыльнулся и весело мне подмигнул. — Если кто займется в Нью-Лондоне таким богоугодным делом, за неделю разбогатеет, как Крез! Запомните это на всякий случай, мистер Бринкман.

Болтая, Кенни тем временем лихо катался вдоль стойки в мобильном кресле, подвешенном на алюминиевом рельсе: ополоснул пластиковую кружку, аккуратно вытер, налил в нее пепси из автомата, добавил льда и соломинку. Я уже не раз выслушивал поучительные истории о прапрадеде Кенни, который исхитрился изобрести буквально все на свете, за исключением разве что колеса. Но подозревал, что скоро услышу и об этом.

— Что-нибудь еще? — поинтересовался Кенни, вручая мне наполненную кружку.

— Нет, этого достаточно.

— С вас один пятьдесят семь.

Я отсчитал мелочь и выложил на прилавок.

— Спасибо, Кенни.

— Послушай, парень, — неожиданно сказал мне старик. — Я не стану уверять тебя, что жизнь прекрасна, потому что это совсем не так. Кому лучше всего знать, как не мне?.. — Он усмехнулся и похлопал ладонью по обрубку ноги. — Но я хочу сказать, что твоя жизнь непременно станет лучше, какой бы ужасной она тебе сейчас ни казалась. Это я тебе твердо обещаю. А Кенни никогда не давал пустых обещаний, запомни!

— Конечно, — вежливо кивнул я. — Запомню.

— Хорошо, мистер Бринкман. Тогда вот что вам следует сделать.

Спуститесь на первый уровень и найдите себе пустую кабинку, где вы могли бы удобно расположиться и расслабиться. А потом поднимите голову и посмотрите сквозь купол в небеса. И постарайтесь затеряться во всех этих звездах! Это не прогонит вашу боль, но поможет вам увидеть новые перспективы.

Услышав этот совет, я едва не ответил старику резкостью. Вообще-то я уже почти дозрел до того, чтобы потихоньку выпить пепси и вернуться домой. Кто знает, как сложилась бы моя дальнейшая судьба, скажи я тогда «нет» старине Кенни! Но я, слегка подумав, ответил:

— А что, звучит неплохо. Попробую.

Пробившись через шумную толпу туристов, я неторопливо спустился по грандиозной парадной лестнице, разглядывая яркие рекламные панно и голографические вывески магазинов. На первом уровне обнаружились две пустые кабинки, и я выбрал ту, которую Кенни мог увидеть из-за своей стойки. Пускай старик порадуется, что я прислушался к его мудрому совету.

Высота Большого Атриума составляет пять уровней, которые пронумерованы необычно. Во всех лунных городах первый уровень ближе всего к поверхности и нумерация возрастает сверху вниз: вполне естественный порядок, чтобы при добавлении нового уровня снизу не приходилось переименовывать все предыдущие. Однако в Большом Атриуме Нью-Лондона и окружающем его торговом квартале уровни пронумерованы снизу вверх — должно быть, ради удобства земных туристов. Хотя на самом деле этот сектор города первоначально не предназначался для торговли, а был элитным жилым кварталом. Но даже очень богатые люди редко способны устоять против суммы с шестью нулями за относительно скромный тоннель, и теперь во всем квартале осталось не более тридцати частных резиденций.

Венчает Большой Атриум грандиозный прозрачный купол, представляющий собой хроническую мигрень для всех коммунальных служб Нью-Лондона. Я так и не удосужился узнать, из стекла он сделан или из пластика, но о проблемах с утечкой воздуха из-под этого купола регулярно толкуют в городских новостях. О том, чтобы ежемесячно очищать стекло от пыли, не может быть и речи, поскольку это практически ручная процедура, крайне неудобная и трудоемкая, так что купол протирают от силы раз в квартал. Поэтому, когда при определенных условиях под куполом активно конденсируется влага, по стенам Атриума бойко стекают струйки темно-бурой воды, оставляя за собой грязные разводы.

Судя по всему, стекло (или пластик?) почистили недавно, потому что в тот вечер купол и впрямь оказался прозрачным. В городе было около восьми вечера по нашему времени, а снаружи царила долгая лунная ночь. Звезды сияли в небесах, как алмазы чистой воды на черном бархате, и я смотрел на них, не отрываясь, чуть ли не полчаса. Когда я наконец вспомнил о своем напитке, лед в кружке уже почти растаял.

И мне действительно, полегчало и захотелось еще немного пройтись. Я вышел из кабинки, помахал рукой старику и поднялся на третий уровень на лифте. Охотно добрался бы туда по ступенькам, но настоящая лестница соединяет только два нижних уровня Атриума. На третьем продают ювелирные изделия, дорогую одежду и прочие предметы роскоши, однако поразил меня лишь маленький, но изысканный магазинчик, торгующий сублимированной едой и аксессуарами для разных домашних животных. Среди моих знакомых нет никого, кто держал бы дома крошечного хомячка или канарейку, не говоря уж о собаках и кошках, пожирающих натуральное мясо, и никто из моих знакомых никогда даже не слышал о каких-нибудь хозяевах домашних любимцев.

На четвертом уровне мельтешила такая голографическая вакханалия, что я решил сперва немного постоять на балконе. Глядя на толпы, снующие на дне Атриума, я пытался на глазок определить высоту, на которой стою… и внезапно меня заново пронзила мысль об измене Джейн.

Стиснув зубы, я энергично зашагал по коридору, изо всех сил стараясь не думать о своей бывшей невесте. Голограммы расплывались перед моими глазами, я не видел почти ничего, кроме разноцветных световых пятен… И я в буквальном смысле слова подпрыгнул, когда где-то на уровне моего правого локтя вдруг послышался резкий голос.

— Добрый вечер, сэр! — сказали мне.

Затормозив, я поспешно обернулся, чтобы принести свои искренние извинения кому-то, кого я, должно быть, случайно задел на ходу. Но там никого не оказалось.

Только компактная акустическая колонка.

Чувствуя себя полным кретином, который чуть было не извинился перед громкоговорителем, я уделил этой дурацкой колонке гораздо больше внимания, чем заслуживает обыкновенный пластиковый ящик.

И громкоговоритель не преминул отплатить мне взаимностью.

— Будьте поосторожней с выпивкой, сэр! — сказал мне тот же голос.

Я невольно попятился и теперь действительно натолкнулся на кого-то, стоящего прямо у меня за спиной. Я снова поспешно обернулся с приготовленными извинениями на губах, но сразу же передумал, увидев этого человека, и раздраженно вопросил:

— Что все это значит?!

У него было типичное невыразительное лицо и заученные манеры продавца, не говоря уж о броской фирменной униформе.

— Сэр, — ответил он, осклабившись. — Вы едва не пролили свое питье, и наша новая система сочла необходимым предупредить вас.

— О, — буркнул я, сообразив, что все еще держу в руке недопитую кружку. — Что ж, спасибо.

— Это версия 2.3 нашего программного пакета Живой Дом! — сообщил мне продавец с такой интонацией, что я отчетливо услышал в его голосе эти две заглавные буквы. — Мне кажется, что вы еще не знакомы с нашим Живым Домом, сэр?

Боюсь, на моем лице выразился некоторый интерес, а это та самая ошибка, которую никогда не следует допускать в крупном торговом центре. Я всего лишь молча покачал головой, но опытный продавец завелся с полоборота.

— Наш программный пакет Живой Дом представляет собой новейший продукт самой новой линии технологически продвинутых аксессуаров для современных жилых апартаментов! — оживленно зачастил он с превосходно поставленными голосовыми модуляциями профессионала, обладающего неистощимым запасом воздуха в легких. Стоило ему начать, и я оказался бессилен вежливо прекратить рекламное словоизвержение: он говорил, говорил, говорил, и в его гладко журчащей речи не было даже пауз достаточной длины, чтобы я мог вклинить хотя бы словечко. Наконец мое раздражение дошло до того, что я резко перебил его, невзирая на вежливость:

— То есть вы утверждаете, что ваша программа сделает мой тоннельный компьютер, так сказать, живым и разумным?..

Это была моя вторая ошибка, которая влила дополнительную энергию в его механический завод.

— О нет, сэр, вы не так меня поняли! Наш программный пакет симулирует самосознание и разумность, причем делает это с таким успехом, что…

Смирившись, я решил молча дождаться конца спектакля. Слушал я, разумеется, вполуха, но кое-что, невзирая на все мое раздражение, возбудило у меня невольный интерес. В конце концов (минут через пятнадцать, должно быть, но они показались мне часами) продавец начал сбавлять обороты и бросил взгляд на вход в свой магазин. У меня создалось впечатление, что он намерен забежать туда на несколько секунд, дабы ему срочно перезавели пружину, но я не собирался предоставлять ему такую возможность. Когда он окончательно выдохся и сделал паузу, чтобы перевести дух, я поспешно пробормотал «благодарю за информацию», резко развернулся и ушел.

Черт возьми, я даже не остановился бы здесь, не заговори со мной дурацким голосом их дурацкая система! Все-таки эти, люди, работающие на ярмарках и в торговых центрах, совершенно специфическая порода по сравнению с остальным человечеством… Болтовня продавца продолжала назойливо звучать в моей голове, и чтобы не думать о Джейн, я принялся систематизировать этот трёп.

Первым делом продавец поставил меня в известность, что я проспал, как бедолага Рип ван Винкль, величайшую компьютерную революцию со времен создания языка Ассемблер. Двое яйцеголовых чудиков на Земле уже несколько лет назад сочинили программу, которая снабжает компьютер самосознанием и делает его разумным. Об этом открытии чуть ли не полгода рассказывали в новостях Земли, и где же я был все это время?!

На Луне, разумеется, меня интересуют по большей части местные новости. Но в детстве я любил читать фантастические рассказы про искусственный интеллект. Выходит, это уже не фантастика? Что ж, замечательно.

Теперь, поведал он, различные версии новой программы революционного типа применяются повсюду и для любых целей, а в Нью-Лондоне наибольшей популярностью пользуется специальный вариант для прогрессивного управления жилыми тоннелями, о чем я по своему невежеству даже не подозреваю.

На самом деле я слышал краем уха, что кое-кто усердно расхваливает новые модернизированные программы, уже установленные в некоторых жилых тоннелях. Но какое отношение это могло иметь лично ко мне, если мой тоннельный компьютер и так имеет отличное программное обеспечение? Я приобрел новые программы в комплекте со своим тоннелем, и, на мой непредубежденный взгляд, они работают с точностью швейцарских часов.

Большую часть времени продавец потратил на то, чтобы объяснить мне тонкое принципиальное различие между теми программами, которые действительно разумны, и теми, которые только симулируют интеллект. И зачем он так распинался, излагая мне массу малопонятных подробностей, если в итоге все свелось к тривиальному утверждению: все дело в деньгах, как и следовало ожидать.

Он сказал мне, что программы, которые кажутся разумными, стоят значительно дешевле. Тут я едва не задал ему второй вопрос: если программа кажется мне вполне разумной, то каким же манером ее можно отличить от так называемой живой?.. Но продавец в своем рвении опередил меня.

— Подумайте сами, сэр, — воскликнул он с традиционным ярмарочным энтузиазмом, — зачем вам тратить лишние деньги на программный продукт, который на практике ничем не отличается от нашего замечательного Живого Дома?!

Тем временем, пока я размышлял на ходу, мои ноги на автомате довели меня до дома. Моего нынешнего дома. Какое облегчение, что ноги наконец запрограммировались на дорогу к моему новому тоннелю вместо старого! Я купил этот тоннель всего лишь месяц назад, мы с Джейн придирчиво выбирали его в ультрасовременном, недавно построенном пригороде Нью-Лондона. Престижный третий уровень, но, разумеется, далеко от центра. Меня это вполне устраивало, я был готов жениться, остепениться и жить спокойной семейной жизнью вместе с Джейн… но она оказалась не готова.

Я сунул карточку в электронный замок портала и вошел. Мой тоннель все еще благоухал новизной. Он мне очень нравился, очень. Но я не мог привыкнуть к одиночеству.

Если бы ночная борьба с простынями и одеялом была признана олимпийским видом спорта, думаю, я стал бы одним из основных претендентов на золотую медаль.

Наутро я почему-то вспомнил о компьютерах, обладающих самосознанием, что тут же привело к мысли о прилипшем ко мне продавце… Тьфу! Подумать только, что я малодушно позволил втянуть себя в этот рекламный охмуреж! Надо было уйти, как только с губ профессионального зазывалы слетели первые вкрадчивые слова.

С другой стороны, я вынужден был признать, что узнал от проклятого продавца немало интересного. Было бы совсем неплохо, к примеру, если мой тоннель станет беседовать со мной, когда я возвращаюсь домой после работы. Гуманизирующий элемент, как принято говорить. Может, тогда новый дом и впрямь станет моим домом, а не пустым до стерильности жильем?.. Позавтракав, я отправился на работу, продолжая размышлять о перспективах модернизации своего холостяцкого быта.

К концу рабочего дня я уговорил сам себя, что мне просто необходимо ближе познакомиться с Живым Домом. Это было какое-то наваждение, порожденное моей личной ситуацией, и нельзя сказать, что я этого не понимал. Но какая разница, если мне ужасно захотелось, чтобы Дом радушно приветствовал меня, когда я вхожу в портал? Он мог бы срочно информировать меня о важных сообщениях, поступивших на домашний адрес, когда я работаю в конторе. По утрам уже не придется впопыхах сооружать бутерброды, Дом приготовит для меня вкусный горячий завтрак. И я смогу позволить себе поспать лишних десять… нет, даже целых двадцать минут!

Такая возможность казалась мне соблазнительной и роскошной, хотя теперь я едва ли мог погрузиться в спокойный сон на двадцать минут подряд. Тот факт, что мой тоннель в его нынешнем состоянии уже выполнял большую часть функций, броско рекламируемых продавцами Живого Дома, ничего не мог поделать с моим воспаленным воображением… Охота пуще неволи.

— Добрый вечер, мистер Бринкман! — улыбнулся мне Кенни. — Что я сегодня могу вам. предложить?

— Кружку темного пива! — решительно сказал я. Старина Кейни сразу поскучнел.

— Очень жаль, но на нашем уровне какие-то неполадки с пневмолинией доставки товаров. Пива до завтрашнего утра не будет.

— Ладно, тогда пепси.

— А это сколько угодно!

Поставив передо мной пепси со льдом, старик сказал:

— Сегодня вы выглядите лучше, мистер Бринкман.

— Смотреть на звезды оказалось очень полезно, с улыбкой отозвался я.

— Прежде вы никогда не заходили ко мне два дня кряду, мистер Бринкман. Вы надумали что-то здесь приобрести?

— Нет, не сегодня, Кенни. Просто хочу приглядеться к Живому Дому, которым торгует кто-то на четвертом уровне.

— Да, я слышал про эту штуковину, — кивнул старина Кенни. — Но мне-то она вроде ни к чему. А если бы внезапно приспичило… Тогда, пожалуй, я поднакопил бы еще деньжат и купил себе настоящую вещь, не подделку.

— Эта штука не так уж плоха, — заметил я. — По крайней мере, на первый взгляд. Я с ней вчера немного познакомился.

Расплатившись, я попрощался с Кенни и поднялся на четвертый уровень. На сей раз я уже ожидал, что со мной заговорит громкоговоритель, и даже выдавил несколько словечек ему в ответ. Но я вовсе не был готов обнаружить, что тот вчерашний продавец, оказывается, уже поджидает меня.

Когда он устремился ко мне с широкой дежурной улыбкой, сердце инстинктивно содрогнулось в моей груди, но я поспешил подавить это неприятное чувство. Прекрасное видение полностью автоматизированного тоннеля блистало перед моим умственным взором, а для всего остального я был все равно что слеп: типичное тоннельное зрение, если можно позаимствовать термин у врачей-офтальмологов. Продавец приветствовал меня с таким неподдельным жаром, словно я был его самым лучшим и едва не потерянным другом детства.

— Зашел только узнать, — неловко начал я. — Вы не могли бы еще раз продемонстрировать мне эту вашу программу? Я имею в виду Живой Дом?

Разумеется, никаких затруднений! Кто-то невидимый моментально подскочил к нему с ключом, ловко вставил в скважину и завел пружину до отказа. Продавец заговорил и стал действовать с такой невероятной скоростью, что я даже начал понемногу опасаться за его рассудок и физическое здоровье. Нельзя же, в самом деле, тратить столько жизненной энергии ради каких-то компьютерных программ, пускай даже и неплохих.

Я едва успевал согласно кивать и произносить очередное «да» в подходящем месте. Он беседовал с машиной, печатал ей задания на клавиатуре, отдавал различные команды жестами перед пластиковым глазом видеокамеры. Компьютер включал и выключал воду, смешивал коктейли, варил черный кофе и яйца всмятку, отвечал на телефонные звонки и так далее. Маленькие анимированные иконки, бойко пляшущие на его мониторе, наглядно демонстрировали, какими операциями управляет машина в данный момент.

Программа, как оказалось, твердо гарантировала, что температура воды в душе или ванне не отклонится больше чем на полградуса от той, которая мне доставляет удовольствие. Сверх того, программа могла поддерживать индивидуальную температуру воды для каждого из шести проживающих в моем тоннеле в том случае, если мне когда-нибудь удастся стать счастливым многодетным отцом (призрак Джейн, преследующий меня, наверняка чуть не лопнул от хохота!).

Перед тем как я собрался уходить, продавец вогнал себя в такую ажитацию, что я сильно засомневался, удастся ли ему сомкнуть глаза в эту ночь, как, впрочем, и мне. Я по-прежнему не знал, как его зовут, и знать не желал. Никаких персональных деталей. Это все равно что иметь дело с уличной проституткой, чем ты меньше знаешь о ней, тем лучше.

Наутро, после очередной беспокойной ночи, за завтраком (пара ломтей хлеба с маслом и жидкий чай из порционного пакетика) я дозрел до решения приобрести Живой Дом. Или я куплю эту программу, или заболею от недосыпа и одиночества! Слабый голосок разума попытался напомнить мне об осмотрительности, но я безапелляционно проигнорировал его.

На работе мне пришло в голову, что следует предварительно выяснить финансовый аспект, и тут я обнаружил, что не помню названия магазина. Как я ни пытался представить себе его фасад или голографическую рекламу, все торговые заведения четвертого уровня слились и перемешались у меня в голове. Я уже начал опасаться, что придется пойти в Атриум во время обеденного перерыва (и это будет довольно унизительная ситуация), как вдруг вспомнил: Бизнес-центр Дэнди!

После этого героического умственного прорыва я нашел нужный телефонный номер в соответствующей директории своего рабочего терминала й позвонил. Трубку взяли не сразу, и я успел мысленно обругать свой невинный терминал: будь эта штука разумна, я бы просто сообщил ей характеристики товара, а она бы сама определила название и телефон магазина, дозвонилась и сообщила мне, что можно говорить.

У женщины, которая ответила на мой звонок, оказался изумительный голос, невероятно звучный и одновременно мягкий, как бархат. О нет, гораздо мягче и нежнее бархата… Мои глаза непроизвольно прыгнули на экран монитора, желая узнать, какому небесному созданию этот голос принадлежит, но, увы… Видео не было, меня постигло жестокое разочарование.

— Алло-о? — мягко повторил неотразимый голос.

— Э-э… прошу прощения, мисс, — пролепетал я. — Моя фамилия Бринкман. Вчера вечером я заходил посмотреть на вашу программу Живой Дом, и у меня есть несколько вопросов по поводу…

— Мину-уточку, сэр, — сказала таинственная незнакомка. — Сейчас я позову продавца, он вам все объяснит.

Я уже импульсивно открыл рот, чтобы пригласить абсолютно незнакомую женщину отобедать со мной, но в трубке заговорил другой голос, слишком хорошо мне известный.

— Мистер Бринкман! Спасибо, что позвонили нам. Что я могу для вас сделать?

— О… привет. Как она узнала, кого надо позвать? Продавец рассмеялся.

— Я сказал ей еще вчера, что у мистера Бринкмана могут возникнуть вопросы. И кстати, меня зовут Рон. Чем могу помочь?

Мы немного доходили кругами вокруг основного вопроса, но в итоге прояснилось, что Живой Дом не совсем разорит меня. Не могу сказать, что цена оказалась приемлемой, но я мог позволить себе такую покупку без того, чтобы потом надрываться на двух работах, выплачивая кредит. Я сказал продавцу, что подумаю, и немедленно прервал связь.

Остальную часть рабочего дня я провел в тумане фантазий, представляя себе таинственную незнакомку с обольстительным голосом. Я решил, что непременно приглашу ее пообедать, если она хоть немного моложе и поприглядней бабушки Чингисхана.

На сей раз я не зашел к Кенни, а просто кивнул ему по дороге к лифту. Рон уже поджидал меня у демонстрационного стенда Живого Дома» когда я вошел в магазин. По-моему, Рон рассчитал до секунды мое неожиданное, как я до наивности полагал, появление. Ничто так не обостряет довольно слабое у Homo sapiens чувство времени, как запах чрезвычайно солидных комиссионных.

Он расплылся в приветливой улыбке, но затараторить не успел, поскольку я напористо задал вопрос:

— Кто она? Та, что говорила со мной по телефону? Самый сногсшибательный голос, который я когда-либо слышал! Я хочу увидеть, ее.

Лицо продавца на мгновение стало абсолютно пустым, хотя, сказать по правде, это не сильно отличалось от его привычного выражения. Потом он крепко сжал губы, потупил глаза и весь наморщился, как обычно делает человек, который изо всех сил пытается удержать неуместный в данной ситуации хохот. Наконец Рон справился с собой и тихо произнес:

— Мистер Бринкман… Это была наша программа. Мне жаль, но никакой женщины здесь нет.

Я уставился на него, а затем на дисплей Живого Дома.

— То есть вы утверждаете, что эта штуковина способна звучать… подобным образом?!

Короче, уж не знаю почему, но Рон каким-то образом забыл мне раньше сообщить о наличии у системы нескольких голосовых модулей на выбор. Мой тоннель вовсе не обязан общаться со мной бездушным машинным голосом, объяснил он, я могу при желании наделить его соблазнительным голосом женщины, которая меня очаровала. Господи, сказал я себе, для меня это почти то же самое, как если бы прелестная незнакомка поселилась в моем тоннеле во плоти!

Рон показал мне, как переключать акустические модули. Он объяснил, что в программе есть определенные параметры, которые придают выбранному голосу тот или иной акцент. Интенсивность акцента также можно было варьировать, от едва заметного до такого густого, что хоть размешивай ложкой. Для наглядной демонстраций он выбрал французский акцент и довел его силу от нуля до середины шкалы, где я сказал ему «в самый раз» и велел так и оставить. С одной стороны, несомненный налет интригующей экзотики, с другой, не надо ломать голову над тем, что же она все-таки говорит. Мурашки бегали у меня по спине, когда я слушал этот голосок… То, что надо для одинокого мужчины!

Я выложил всю сумму наличными.

За все эти деньги они выдали мне всего лишь коробочку размером с кулак. В коробочке лежали три чипа и один из этих якобы вечных стогигабайтных дисков. Когда-то редкостные или крайне необходимые вещи ценились на вес золота. Я попытался прикинуть, во сколько раз миллиграмм веса этих компьютерных штучек дороже миллиграмма чистейшего золота, но подсчитать не сумел.

Инструкции оказались простыми и ясными. С чипами я разобрался достаточно легко. Но когда я совершил попытку установить новые программы, у меня отключились светильники во всем тоннеле. Совсем не то, что человек имеет в виду, мечтая о полностью автоматизированном жилье, верно?

Чертыхаясь, я извлек диск на ощупь и перезапустил систему. Свет незамедлительно загорелся. Облегченно вздохнув, я склонился над новыми чипами и внимательно их изучил. Неужто меня угораздило засунуть их не туда или не так?! Однако с виду все было вроде в полном порядке, поэтому я опять вставил диск в машину и попробовал еще раз.

Свет даже не моргнул, но зато моментально вышла из строя вентиляция. Насколько я понял, перешла в аварийный режим. При резком падении атмосферного давления жилой тоннель наглухо герметизируется, спасая жильцов от гибели в результате взрывной декомпрессии. Проблема состояла в том, что у меня не было массивной утечки воздуха и смерть от декомпрессии мне не грозила. Теперь мне грозила смерть от удушья в загерметизированном тоннеле в результате нехватки кислорода и преизбытка углекислого газа.

Чертыхнувшись, я изъял из машины диск с Живым Домом и заново перезапустил систему. Вентиляция сразу заработала, повеял легкий сквознячок.

Если все идет не так, внимательно перечитай инструкции! Даже если ты прочел их уже два раза. Возможно, я что-нибудь упустил?..

К тому времени, когда я сдался и отправился в постель, я успел перечитать эти проклятые инструкции столько раз, что мог без запинки продекламировать их наизусть, включая примечания мелким шрифтом и ссылки на авторские права.

Не менее семи раз я пытался инсталлировать программы с диска, и всякий раз случалось нечто непредсказуемое. Причем ничто не произошло дважды.

Рон покатал мои чипы на ладони, рассматривая их со всех сторон.

— На мой взгляд, с ними все в порядке. Но посмотрим, что скажет Чарлз.

Чарлз оказался высоким упитанным мужчиной средних лет в роговых очках, немного смахивающим на пингвина-переростка. Он моментально обнаружил непорядок.

— Ага! Но это же не тот чип. Взгляните на серийный номер, сэр, тут написано семь-семь-два. Видите? Но здесь должно быть ноль-четыре-девять. Это и есть ваша проблема.

— Очень интересно. Но откуда мне было знать? — сказал я с немалым раздражением. — В инструкциях не сказано ни про какие серийные номера, там написано так: «Чип, помеченный голубым квадратом, установите в гнездо номер девять», — процитировал я по памяти.

— Разумеется, это не ваша вина, — благодушно промолвил Чарлз, пожимая плечами. — Должно быть, кто-то что-то перепутал еще на фабрике. Не волнуйтесь, сэр, мы заменим эти чипы на новый комплект.

Прежде чем уйти, я заставил их тщательно проверить мои новые чипы, дабы убедиться, что они действительно те самые. Все оказалось в полном порядке.

Дома я без труда воткнул новые чипы в надлежащие гнезда, запустил программный диск, и процесс инсталляции пошел без сучка и задоринки. Во всяком случае, это подтверждали абсолютно все сообщения, которые мой тоннельный компьютер по ходу дела выбрасывал на дисплей. Покончив с этим делом, я гордо приказал машине пустить горячую воду в кухонную раковину…

…И грянула бравурная музыка!

Когда я пожелал, чтобы в тоннеле стало немного теплее, светильники плавно потускнели до романтического полумрака.

Ладно, здесь еще можно было усмотреть нечто вроде поэтической логики. Но когда я поинтересовался, который час, а телефон принялся автоматически набирать номер моей матери на Земле… Какое счастье, что мне удалось отменить эту операцию! Мало того, что в том городе уже три часа ночи, когда все добрые люди мирно почивают; но что сказала бы моя драгоценная матушка (которой я звоню гораздо реже, чем ей того хотелось бы), начни я перед ней извиняться, что набрал ее номер просто по ошибке, совершенно случайно?!

Взглянув на часы, я обнаружил, что еще не слишком поздно и можно успеть переговорить с Роном. Номер магазина я набрал вручную и вновь услышал прелестное: «Алло-о?». Затем трубку взял мой продавец, и я описал ему сложившуюся ситуацию. Рон сказал, что он сейчас проконсультируется с Чарлзом. После Чарлза Рон опросил еще четырнадцать человек (экспертов, как он потом выразился, хотя я думаю, что он просто вышел в коридор и отлавливал обычных покупателей). Все это время я терпеливо висел на трубке, мечтая еще раз услышать голос Живого Дома, но нет, ничего подобного.

— Мистер Бринкман? — наконец сказал Рои. — Похоже, ваш компьютер неисправен. Раньше вы использовали все его цепи управления?

— Только некоторые. Моя старая программа не так уж много умеет.

— Понятно. — Я почти увидел, как Рон удовлетворенно кивает головой. — Боюсь, вам придется вызвать специалиста, чтобы проверить компьютер. Бывает, что у машины есть скрытые дефекты, которые проявляются лишь при полной нагрузке, вот как сейчас. Желаю вам успеха, мистер Бринкман!

Мне даже не пришло в голову, что цепи, которые прежде прекрасно работали — например, телефон, — теперь функционируют ненормально. Я просто уселся на пол и вслух обозвал себя кретином. У меня должно было хватить мозгов, чтобы сделать резервную копию моей старой системы, прежде чем начать заигрывать с новой. Не будь я таким идиотом, я бы сейчас реинсталлировал эту резервную копию и снова получил в свое распоряжение прекрасный работоспособный тоннель.

Теперь мне, как в скаутском лагере, пришлось все делать собственными руками. То одно, то другое устройство наотрез отказывалось работать. Это было даже по-своему занимательно, когда наутро я обнаружил, что в моем тоннеле нет горячей воды. Поразмыслив пару минут, я налил воду во все подходящие емкости и подогрел ее на термической плите. По утрам я привык принимать контрастный душ, но тепловатая ванна все-таки лучше, чем ничего. Зато внутри меня все кипело.

Свой гнев я готов был выплеснуть в любую минуту, лишь бы только подвернулся подходящий субъект на роль козла отпущения. Одри Хэмилтон из компьютерного сервис-центра этим утром не повезло: она взяла трубку.

Через пять минут могучего словоизвержения я вынужден был перевести дух, и тогда Одри наконец представилась возможность задать мне вопрос по существу:

— Мистер Бринкман, где вы приобрели эту программу?

— Бизнес-центр Дэнди, — мрачно сообщил я. — Четвертый уровень Большого Атриума.

— И как эта программа называется?

— Живой Дом, ха-ха.

— О!

Этот незамысловатый звук сказал мне очень многое, а последовавшее за ним молчание оказалось красноречивее любых слов. Наконец она со вздохом произнесла:

— Я вижу, вы сейчас на работе?

— А где же мне быть?! — Я собрался разразиться новой пятиминутной тирадой, но Одри вовремя перебила меня:

— Мы можем встретиться в обеденный перерыв возле вашего тоннеля, мистер Бринкман?

— Боюсь, сегодня у меня не будет обеденного перерыва, поскольку я опоздал на работу! А все потому, что мой тоннель деградировал до интеллектуального уровня хомяка!

Она кивнула с непроницаемым выражением лица.

— Понятно. Прошу прощения, что задаю такие вопросы, но, может быть, вы тогда сумеете уйти с работы пораньше?

Могучим усилием воли я загнал назад очередную тираду, едва не вырвавшуюся наружу, и сквозь зубы сказал:

— Посмотрим, что можно будет сделать. Могу я перезвонить вам по этому номеру?

— Разумеется, сэр.

На самом деле у меня не было никаких проблем с тем, чтобы срочно взять свободных полдня. Просто я желал показать всему миру и каждому, кто имеет или будет иметь какое-то отношение к моему злосчастному компьютеру, что им придется ублажать чрезвычайно разгневанного и недоверчивого клиента. Я довольно быстро разобрался с неотложными делами и перезвонил Одри. Мы назначили рандеву в моем тоннеле через тридцать минут.

Хотя я общался с ней по видеотелефону, до моей тупой башки, уж не знаю почему, так и не дошло, что Одри Хэмилтон очень даже привлекательная женщина. Я сделал это потрясающее открытие лишь тогда, когда увидел ее терпеливо ждущей у моего портала с солидным ремонтным набором в огромном черном пластиковом саквояже. Задним числом я невольно пожалел, что свалял дурака при нашем первом разговоре.

Одри ничего не сказала мне по этому поводу, за что я был ей искренне благодарен. Просто молча подняла свой саквояж и молча последовала за мной в тоннель, как само воплощенное терпение.

— Компьютер в гостиной, вон в той стене, — сообщил я ей, чувствуя себя крайне неловко. — Могу я чем-нибудь помочь вам, мисс Хэмилтон?

Она взглянула на меня так, словно собиралась что-то сказать, но передумала и покачала головой.

— Тогда, может быть, прохладительные напитки?..

— Нет, спасибо.

Ничего не оставалось, кроме как заткнуться и в молчании наблюдать за ее работой. Я выбрал удобное для наблюдений место и уселся на пол. Джейн решила прихватить с собой все стулья, когда сбежала от меня.

Одри принялась методично исследовать раскрытые потроха моего дефективного компьютера какими-то щупами, недовольно бормоча себе под нос. Иногда она ненадолго задумывалась, привычно почесывая затылок, а пару раз даже негромко ругнулась, и притом довольно крепко. Из обширных недр черного аварийного саквояжа стали появляться другие инструменты, а затем приборы, которые она аккуратно подсоединяла к полумертвой сердцевине машины толстыми змеящимися проводами, которые казались мне разноцветными венцами. Так прошел целый час или больше, я уже почти отсидел ягодицы и наконец осмелился подать голос:

— Ну и как обстоят наши дела?

Одри убрала голову из сервисного лючка, чтобы печально ею покачать.

— Не очень.

Она снова залезла в лючок, чтобы через несколько секунд вынырнуть оттуда и показать мне крошечную прямоугольную штучку из серого пластика, зажатую между большим и указательным пальцами ее правой руки.

— Видите это?

Я послушно кивнул.

— Этот чип контролирует шину ввода/вывода информации. Проще говоря, он сначала переводит компьютерные команды в импульсы, которые управляют внешними устройствами, а затем рассылает эти импульсы по соответствующим адресам. С переводом у него все в порядке, но что касается рассылки по адресам… Скажем так, этот чип выбирает конкретный адрес в зависимости от того, какое у него на данный момент настроение.

— Значит, я все-таки не спятил?..

— Насколько я понимаю, нет. Программа думает, что посылает сигнал, допустим, отопительной системе, а вместо этого его получает телефонная цепь. Но в следующий раз тот же сигнал может получить микроволновка или реостат освещения и вообще что угодно. Поэтому все время возникают новые проблемы… — вздохнув, она добавила: — Теперь я пытаюсь выяснить, какие еще элементы работают не так, прежде чем приступить к массированной замене чипов. Предупреждаю, это обойдется вам очень и очень недешево.

— Я купил этот тоннель только месяц назад. У меня есть гарантия. Разве эта гарантия не распространяется на тоннельный компьютер?

Очень медленно, почти печально она покачала головой.

— Мне очень жаль, но гарантия не покрывает таких случаев, как установка владельцем неподходящих чипов в дополнительные гнезда центрального процессора. Я знаю, это не ваша вина. Но очень сильно сомневаюсь, что Бизнес-центр Дэнди изъявит желание компенсировать вам убытки… — Одри протянула руку к клавиатуре и кончиками пальцев тихонько погладила ее. — Бедная машина! — сказала она так, словно уже успела искренне привязаться к моему электронному инвалиду.

Потом она снова углубилась с головой в сервисный лючок и принялась за работу. Я переменил свою позицию на полулежачую. Даже при низкой гравитации человеческая анатомия начинает нудно жаловаться, если слишком долго сидеть на твердом.

И тут внезапно зазвонил телефон.

Одри, чья голова и уши пребывали в непосредственной близости от громкоговорителя, резко дернулась назад и ударилась головой о верхнюю часть лючка.

— Ч-черт! — гулко раздалось из недр моего компьютера.

— Мне ответить?.. — вскочив, растерянно вопросил я.

— Попробуйте, пока я еще не оглохла!..

Но прежде чем я успел попробовать, раздался слабый щелчок, а вслед за ним я услышал сладкие звуки неотразимого женского голоса с французским акцентом.

— Алло-оу? — сказал компьютерный голос с придыханием.

Ошарашенный, я внезапно осознал, что мой компьютер отвечает на звонок в такой манере, которая извинительна лишь для мадам низкопробного борделя, и невольно попятился. Надо же, почти все цепи не работают, но эта!..

После длительной паузы другой женский голос неуверенно произнес:

— Джон?..

Ошарашенный вторично, я бездумно откликнулся, повинуясь застарелому условному рефлексу:

— Джейн?.. Джейн!.. Это ты?!

— Алло-оу? — сказал мой компьютер неотразимым бархатным голосом, который я так трепетно выбирал.

— Кто это? — резко спросила Джейн сухим и скрежещущим тоном.

— Менья зовут Фифи, — промурлыкал компьютер. — Джон не может подойти, он о-очень за-анят. Но я могу пег'едать ему ваше са-аб-щение.

Я бросил быстрый взгляд на Одри и обнаружил, что она стоит как статуя и смотрит на меня довольно странно. Я был бы рад провалиться на этом самом месте. Не думаю, что я впал бы в большее замешательство, если бы Одри вдруг обнаружила в моем тоннеле резиновую надувную красотку. Еще вчера вечером мне казалось, что «Фифи» самое подходящее имя для очаровательной французской мадемуазель, но, увы! Сегодня оно прозвучало жалко, претенциозно и пошло.

— Дьявольщина! — рявкнула Джейн. — Кто ты такая?!

— Ну-у… тепегь я живу-у здесь, — сообщил французистый голос Фифи. — Вы хотите пег'едать Джону са-абщение?

С нечленораздельным рычанием Джейн бросила трубку, и воцарилась глухая тишина.

— Похоже, вам удалось восстановить телефонную цепь, — неловко промямлил я через невероятно долгую минуту.

— Сейчас телефон работает только на вход, — спокойно сказала Одри. — Эта женщина не могла вас ни видеть, ни слышать. Оно и к лучшему, насколько я могу судить, глядя на ваше лицо! Я знаю, это совсем не мое дело… Но кто же она все-таки?

— Я хотел жениться, — тупо сказал я. — Джейн нашла жениха получше и ушла. Все, конец истории.

— О.

Мне показалось, что Одри хотела еще что-то сказать. Но она снова передумала, и на лице ее появилось уже знакомое мне непроницаемое выражение. Порывшись в своем неистощимом черном саквояже, она достала прозрачную пластмассовую коробочку с разноцветными чипами.

— У вас найдется какой-нибудь переносной светильник?

Я принес ей единственную настольную лампу, которая у меня осталась, и поставил на пол. Одри непринужденно расположилась на полу возле лампы и начала сосредоточенно перебирать чипы в коробочке. Я сел рядом и стал наблюдать.

— Проклятье, — пробормотала она наконец. — Я думала, у меня еще остался один из этих чипов.

— О каком чипе речь?

— О, я его вам уже показывала. Тот самый, что переводит команды в импульсы и рассылает по адресам… Мне придется вернуться в контору и пополнить свой запас, — сказала она со вздохом, а затем обернулась к компьютеру и спросила, который час. Но машина ей не ответила.

— Утром я задал тот же самый вопрос и получил ответ, — заметил я.

Одри пожала плечами.

— Бывает. Три чипа, когда я их проверяла, работали в ненормальном прерывистом режиме. Но я не могу гарантировать, что все остальные чипы в порядке, любой из них может отключиться, лишь только я отвернусь. В общем, совершенно невозможно предсказать, что будет или не будет работать в конкретный момент… Не хотелось бы огорчать вас, мистер Бринкман, но мне, скорее всего, придется заменить всю материнскую плату.

— Материнскую плату?! И во сколько это мне обойдется?

Одри сказала. Я рухнул на пол плашмя, раскинув руки крестом, и взглянул на нее из горизонтальной позиции.

— Дорогая, не будете ли вы настолько добры, чтобы срочно прикончить меня на месте? Coup de grace,[1] так сказать?

Одри звонко расхохоталась. От всей души, а не холодным вежливым смехом для клиента. Она прекрасна, понял я, глядя на ее смеющееся лицо снизу вверх, и сердце мое екнуло от дурного предчувствия. Не хватало еще влюбиться в Одри, как будто мало мне досталось от Джейн… Красивая самостоятельная женщина с мужской профессией и нелепый отставной жених. Самый верный рецепт для очередных неприятностей.

— Подумать только, — воскликнул я патетическим голосом, — что я попытался сэкономить, купив себе программу, симулирующую разумность! Это точно, что скупой платит дважды. Моя скупость встанет мне в такую сумму, что можно было спокойно приобрести настоящий искусственный интеллект и у меня еще остались бы кое-какие деньжата для игры на бирже.

Одри снова не удержалась от смеха, но одернула себя и приняла официальный вид.

— Мистер Бринкман, — сказала она. — Я думаю, что мне сейчас лучше всего пойти в контору и забрать этот чип. Время к вечеру, а я должна еще наладить хотя бы базовые функции вашего компьютера, чтобы вы дотянули до утра.

— Одри, — сказал я с энтузиазмом, — если вам придется работать допоздна, я буду счастлив приготовить вам ужин! То есть… — тут я вспомнил, что выполнить такое обещание будет совсем непросто, — нам придется куда-то пойти перекусить, если вы не возражаете. Я знаю одно неплохое местечко в окрестностях Большого Атриума, это пятый уровень…

На лице у нее снова проступило это странное выражение, словно она хочет что-то сказать, но никак не может себя заставить, и я, смешавшись, неуклюже пробормотал:

— Не стану настаивать, если вы против… Будь прокляты эти социальные условности!

— Мистер Бринкман, — серьезно сказала Одри. — Если моя работа затянется допоздна… Я буду рада поужинать с вами.

— Правда?.. Вы это серьезно? Мне показалось… — Я едва не спросил у компьютера, который час, но передумал и взглянул на свой наручный хронометр. — Одри, знаете ли вы, что уже больше пяти вечера? Почему бы вам не устроить себе перерыв? И мы пойдем перекусим.

Она задумалась на секунду, а потом кивнула.

— Неплохая мысль. У меня есть карточка от служебного входа, так что я могу попасть в контору в любое время. Ладно, давайте сперва поужинаем, а после я еще поработаю.

Я встал и помог Одри подняться на ноги.

— Тогда пошли! — И в этот момент я опять кое-что припомнил… — О Господи! Боюсь, у нас еще одна проблема.

— В чем дело?

— Дело в замке. Мы не сможем открыть портал!

— Почему?

— Ручной механизм не работает, детали какой-то недостает, что ли. Я не сразу заметил, потом позвонил подрядчику, мне пообещали исправить. Должны были еще на той неделе, но никто так и не пришел.

— Это не страшно. Сейчас я вставлю чип назад, и компьютер откроет замок.

Она справилась с операцией по внедрению чипа за двадцать секунд, но портал все равно не открылся.

— Может, этот чип решил, что пора постирать белье? — уныло предположил я.

— Очень на то похоже, — вздохнула Одри.

— Ну что же… Как насчет холодных закусок?

Холодильник функционировал, но внутри было негусто. Обычная холостяцкая снедь. Абсолютно ничего подходящего для романтического ужина (романтического? — неужели я и в самом деле так подумал).

Мы уничтожили остатки спагетти и пол-упаковки мясного рулета типа «подогрей-и-подай-на-стол» (в холодном виде, понятно — ни духовка, ни микроволновка работать не пожелали), запивая содовой и заедая солеными крекерами. Пока мы поглощали этот ужин, я припомнил, что у меня в заначке есть бутылка недурного вина, и долго колебался, прежде чем решиться предложить ее Одри.

— Вы не против десерта, надеюсь? — сказал я самым галантным тоном, извлекая бутылку на свет.

— Вино? На десерт? — изумилась она, но потом засмеялась и махнула рукой. — А, чего уж там! Давайте.

Бокалы, к счастью, у меня были. Полагаю, Джейн сочла их недостаточно изысканными, чтобы забрать с собой. Не цветной хрусталь и даже не богемское стекло, но свою основную функцию они осу ще ствили замечательно. Когда бутылка опустела, и мы оба более или менее удобно разлеглись на полу, я задумчиво произнес:

— Вы знаете, Одри, что было самым лучшим моментом во всей этой печальной ситуации?

Она повернулась на бок и с любопытством взглянула на меня.

— Нет. А что?

Я не смог удержаться и сдавленно хихикнул.

— Ну как же, когда Джейн познакомилась с Фифи! Хорошо, что я не смог ответить на звонок… Какое удовольствие было послушать их беседу!

Одри рассмеялась. Я никогда еще не видел женщину, которую так преображает искреннее веселье.

— Какая жалость, — пролепетала она с трудом, давясь от смеха, — что видео у нас не работает… Что за удовольствие было бы взглянуть на ее лицо! «Дьявольщина!» — передразнила она, скорчив мину благородного негодования. — «Кто ты такая?!»

Это прозвучало так похоже на Джейн, что мы оба зашлись в пароксизме хохота. Мы хохотали и хохотали и остановились только потому, что выбились из сил.

— Признайтесь, — сказала мне Одри ослабевшим от хохота голосом, — когда вы до этого смеялись от всей души в последний раз?

— Это было давно, — припомнил я.

— И напрасно. Вы очень милый, когда смеетесь.

— Кто, я?..

— Ну да, у вас появляются такие симпатичные ямочки! Вам просто необходимо как можно больше смеяться.

Я не знал, что на это ответить. В полной растерянности промямлив «спасибо», я тихонько прикоснулся к ее щеке. Ничего ужасного не произошло, Одри только лучезарно улыбнулась. Тогда я осторожно поцеловал ее… о Боже, она улыбнулась опять!

Мы вместе провели эту ночь.

Не то чтобы у нее была возможность выбрать место ночлега, поскольку проклятый портал по-прежнему не желал открываться. Но Одри совершенно не возражала, когда я крепко обнял ее.

К утру положение ничуть не изменилось, мы были надежно заперты в моем тоннеле. Ни многословные гневные тирады, ни страшные угрозы привлечь подрядчика к суду за неисправный портал помочь не могли, но меня это, разумеется, не остановило. Одри взирала на мои беснования с тем же терпеливым спокойствием, с каким вчера — на мою неприличную враждебность, так что я в конце концов устыдился.

Вернувшись к облику разумного человеческого существа, я сразу задумался, что мы будем есть на завтрак. Мне удалось наскрести какие-то съедобные остатки и кусочки, и мы употребили их примерно в то же время, когда все добрые люди нормально завтракают. Проглотив последнюю крошку холодного мясного рулета, я трагически вопросил:

— Ну почему я откладывал изо дня в день поход в продуктовый?! Одри фыркнула.

— В этом смысле ты ничем не отличаешься от типичного одинокого мужчины, мой дорогой. Особенно если этот мужчина уже привык, что о хлебе насущном заботится женщина.

Доля истины в ее словах определенно была, поэтому я сокрушенно признался:

— Кругом виноват, ваша честь! Джейн всегда до отказа забивала холодильник, пускай даже в собственных эгоистических интересах.

— Что ж, понятно.

— Одри, ты не похожа ни на одну из лунных женщин, с которыми я знаком. Все они какие-то… холодные, отстраненные, а ты совсем не такая.

— Хорошо это или плохо?

— Замечательно! Во всяком случае, так думаю я.

— Я прилетела с Земли недавно, — сказала Одри. — Всего шесть месяцев назад. Слишком мало времени, чтобы полностью адаптироваться и впитать местный колорит, тем более, что… Если честно, не могу сказать, что я вполне готова к этому. На Луне очень много хорошего, но я не уверена, что для меня ваша игра стоит свеч.

— Не думаю, что я тебя понимаю, — откликнулся я не сразу. — Может, попробуешь объяснить?

Она пожала плечами.

— Попробую. Моя история по-своему и забавна, и печальна, Джон. Видишь ли, у меня, должно быть, врожденные способности к электронике и программированию… Словом, я очень хороший компьютерный эксперт. И однако мне все время приходилось кому-то доказывать свою высокую квалификацию.

— Но почему?..

— Потому что на Земле это считается традиционно мужской профессией. А земные мужчины крайне неохотно признают, что женщина может быть не худшим специалистом, чем они. А уж если какая-то девица имеет наглость указать компьютерному мэтру на его ошибку… Боже, ты даже не представляешь, как я устала от всего этого, Джон! Правда, некоторые из моих коллег относились ко мне вполне по-товарищески, и от них я узнала, что у вас на Луне совершенно иное положение вещей. В общем, когда меня окончательно допекли, я решила плюнуть на все, заполнила необходимые анкеты в вашем консульстве и подала начальству заявление с просьбой о переводе в лунный филиал.

— И это было шесть месяцев назад? Одри взглянула на меня с изумлением.

— Господи, конечно же, нет! Такие вещи на Земле так скоро не делаются. Прошла чуть ли целая вечность, пока мне удалось добиться перевода. И самое забавное, печальная часть всей этой истории начинается с того, что я прилетела сюда.

— «Будь поосторожнее с желаниями, поскольку они могут исполниться?» — процитировал я всплывший в памяти афоризм.

— Да, что-то вроде того, — серьезно кивнула она. — Это правда, что женщины на Луне пользуются почти неограниченной свободой… Беда лишь в том, что мне это совсем не нравится! Знаешь, Джон, меня уже признают одним из лучших компьютерщиков Нью-Лондона, и это ужасно приятно, что тебя оценили по достоинству, но… Кроме работы есть еще и сугубо личная жизнь, а в личной жизни я хочу быть самой обычной нормальной женщиной. Однако в вашем лунном обществе все иначе.

— Что ты, собственно, имеешь в виду?

— Ох, Джон, неужели ты такой недогадливый? Разве тебе не кажется, что ваши лунные женщины чересчур агрессивны? По-моему, это совершенно ненормально, когда женщина предпочитает роль грубого завоевателя… А мужчина — всего лишь побежденный, сдавшийся на ее милость!

— Гм. Ты должна была заметить за эти шесть месяцев, что на Луне довольно мало женщин. Поэтому они ведут себя так, как им хочется.

— Да, многие из знакомых мне дам очень довольны таким положением вещей. Но я знаю, что есть и другие, которые думают, как я. Знаешь, мне кажется…

— Что, Одри?

— На самом деле мы трудимся для того, чтобы заработать себе деньги на такую приватную жизнь, какая нам нравится. А не наоборот! И мне кажется, Джон, что большинство людей каким-то образом ухитрилось позабыть об этом.

— Понятно. И что ты теперь собираешься делать?

— Мне самой хотелось бы знать. Я была несчастна на Земле и отправилась на Луну. Теперь я несчастна на Луне. Ты случайно не знаешь, Джон, Марс уже открыт для массовой колонизации?

Я невольно рассмеялся.

— Пока еще нет, насколько мне известно. И потом, разве ты можешь быть уверена, что Марс тебе подойдет? Никогда нельзя знать заранее, возможно, для тебя это будет даже хуже, чем Земля или Луна… Так что подумай как следует, Одри. Я ведь тоже, если честно, не очень счастлив на Луне.

— Да, — сказала она, и ее лицо осветила мимолетная улыбка. — Я заметила это.

— Одри, — сказал я. — Я ничего не имею против коллег женского пола, которые намного умнее меня или получили лучшее образование. Лишь бы они добросовестно работали. Но мне претит, когда я вижу важную начальственную даму, которая оседлала волну только потому, что ей повезло быть женщиной на Луне.

— Да, — сказала Одри. — Я прекрасно тебя понимаю.

— Ну и хорошо. А теперь я обращаюсь к единственному эксперту по компьютерам в нашей тесной компании: как мы все-таки будем отсюда выбираться? Думаю, тебя и меня уже хватились на работе. Но никому, конечно, не придет в голову, что мы оба застряли в моём тоннеле, потому что не сумели открыть портал… Такое происходит далеко не каждый день, знаешь ли!

— Ох, я бы с удовольствием призналась, что подстроила все это нарочно, чтобы соблазнить тебя… К сожалению, это не так.

— Между прочим, у нас кончилась еда, — заметил я.

— Будь Это на Земле, мы бы вылезли из дома через окно, — задумчиво сказала она.

Я усмехнулся.

— Рано утром мне пришла в голову мысль о вентиляционных трубах. Я снял решетку и посмотрел. Они чересчур узкие. Дорогая, мы сможем выйти только через портал.

— Ох, дорогой… Я постараюсь что-нибудь сделать.

— Все, я сдаюсь, — сказала Одри. — Портал сам по себе совершенно исправен, но его может открыть только компьютер, если механика замка не работает. Без нового чипа, контролирующего шину входа/выхода, я наладить компьютер не смогу, а если бы даже удалось, у нас нет программного обеспечения.

— Ты хочешь сказать, что моя новая программа все равно не будет работать?

— Правильно.

— Но почему?

— Гм… это технические подробности. Видишь ли, когда я вставляю в машину новый чип-переводчик, он немедленно запускает собственную процедуру установки. Образно говоря, выпускает щупики, которыми исследует всю систему, а после присваивает новые адреса всем входящим в систему устройствам. Дело в том, что это универсальный чип, который может работать в компьютерах самой разной архитектуры, и таким образом он подстраивается под конкретную модель.

— Значит, когда у всего оборудования тоннеля появятся новые адреса… то проклятый Живой Дом просто не будет знать, где что находится?

— Именно так. Живой Дом и другие программы подобного сорта не используют адресацию, установленную универсальным чипом. Они рассчитаны на работу с любым из нескольких заранее определенных наборов стандартных адресов. Полагаю, в процессе инсталляции программа запрашивала данные на твой компьютер?

— Верно. И я потратил бездну времени, разыскивая, где же на компьютере обозначен номер модели!

— Не сомневаюсь, — вздохнула она. — Итак, когда ты сообщаешь программе, каким компьютером пользуешься, та находит нужную таблицу адресов и копирует ее с диска прямо в чип. Вообще-то я могла бы вручную научить новый универсальный чип стандартной адресации… Но у меня все равно нет такого чипа, а во-вторых, потребуются специальные софты и инструменты, которых у меня с собой тоже нет. — Одри пожала плечами и нахмурилась. — Не могу же я таскать на себе абсолютно все!

— Дорогая, — сказал я, нежно целуя ее в лобик, — я же не требую от тебя никаких чудес. Если хочешь знать, я тебе ужасно завидую. Ты так замечательно разбираешься во всей этой тягомотине!

— Что ж, спасибо. — Легкая улыбка снова преобразила ее лицо. — И кстати, дорогой. Твоя старая программа, будучи сравнительно тупой и несложной, вполне могла бы сработать.

— Только не говори мне, что я полный кретин. Я знаю. Мы в ловушке потому, что я не додумался своими кретинскими мозгами сделать резервную копию операционной системы, установленной и отлаженной на фирме, которая произвела на свет этот самый компьютер. Просто на всякий случай!

— Дорогой Джон, — с печальным вздохом произнесла Одри. — Я хочу тебе сказать, что ты мне нравишься. Очень. Но боюсь, по части здравого, смысла… ты не так уж далеко ушел от обычной зубочистки.

Как ни крути, она была права. Я свалял дурака с самого начала. Мне следовало задуматься над словами старины Кенни, когда тот настойчиво, хотя и деликатно, намекал, что лишь тупица может добровольно удовольствоваться эрзацем вместо настоящей вещи.

— Считай, что я твердо выучил этот урок, — сокрушённо кивнул я. — Но боюсь, чересчур поздно, чтобы это могло принести нам практическую пользу… — Тут смутная мысль внезапно шевельнулась у меня в голове, — Хотя, мне кажется… обязательно должен быть какой-то простой способ. Дослушай, Одри! Мы можем как-нибудь уговорить компьютер найти портал самостоятельно? Или нет?..

Одри поглядела на меня очень странно. И после паузы медленно произнесла:

— А я считала себя неплохим программистом.

— Что?..

— Ох, Джон! — Одри весело рассмеялась. — На самом деле это действительно очень просто. В принципе, я имею в виду: только когда ты уже додумаешься.

— Ты не хочешь объяснить, о чем идет речь?

— О том, что. я могу написать программу, которая отправит одну обобщенную команду одновременно по всем адресам.

— Понятно. Но… это же…

— Конечно. С твоим тоннелем произойдет нечто вроде электромеханического припадка.

— Ты хочешь сказать, что все оборудование тоннеля в один и тот же момент начнет что-нибудь делать?!

— Ну, строго говоря, не в один и тот же. Но человеческие чувства не настолько остры..

— Это может быть опасно? А микроволновка не взорвется? Или еще что-нибудь?

— Не думаю, — сказала Одри со смешком. — В любом случае, мы будем стоять у портала, поэтому единственное, о чем стоит беспокоиться… Очень надеюсь, что портал не захлопнется прежде, чем мы успеем проскочить.

— Я в твоем полном распоряжении, хотя не знаю, чем смогу помочь.

— Спасибо, мне не понадобится больше часа. И если идея сработает, мы выберемся как раз к обеду.

Глядя, как Одри набирает программу, стоя у компьютерной панели, я решил, что завтра же непременно куплю обеденный стол с полудюжиной стульев, если мы, конечно, выйдем отсюда. На данный момент у меня не было даже завалящего упаковочного ящика, чтобы ее усадить.

Одри сдержала слово, скомпилировав свою программу за сорок минут. Затем она прогнала ее вхолостую, проверила на ошибки, немного подправила и снова прогнала. И осталась вполне довольна результатом.

— У меня все, — заявила она, нацелившись на клавишу пуска. — Ты готов, Джон?

— Еще бы! Я уже умираю от голода. Поэтому мы сперва пообедаем, а после этого не пойдем на работу, хорошо? У нас есть дела поважнее, и сверх того, мне необходимо срочно закупить побольше продуктов про запас, а то мало ли что?

Одри расхохоталась.

— Джон, ты невыносим! Впрочем, как и всякий голодный мужчина, — добавила она и ударила по клавише.

…И оказалось, что я все-таки не готов, хотя все сработало именно так, как она пообещала. Абсолютная темнота и жуткая какофония на уровне болевого порога обрушились на меня с неожиданностью упавшего на голову кирпича. Мой музыкальный центр, телевизор, радио, видео, автоответчик включились одновременно и на максимальную мощность. Проклятый портал наконец раздвинулся передо мной, а я все продолжал стоять столбом, словно вкопанный…

Одри цепко ухватила меня за руку и мощным рывком выдернула наружу.

Неделю спустя мы с Одри рука об руку вошли в Большой Атриум, чтобы поужинать в том самом ресторанчике на пятом уровне. Мы ужинали вдвоем каждый вечер с тех пор, как вырвались из ловушки, считая это справедливой компенсацией за то, что двое суток питались объедками.

Внезапно я вспомнил про старину Кенни и сказал:

— Знаешь, я хочу познакомить тебя с одним человеком.

— А кто это?

— Сейчас сама увидишь, здесь недалеко.

Кенни отсчитывал сдачу клиенту с хот-догом. Он бросил в нашу сторону лишь беглый взгляд, но потом, покончив с делом, сразу обернулся с широкой улыбкой.

— Привет, Одри! И вам добрый вечер, мистер Бринкман! Надо же, я и понятия не имел, что вы знакомы.

— Как, — промямлил я в замешательстве, — вы оба уже знаете друг друга?.. — Черт возьми, я рассчитывал удивить старину Кенни, а вместо этого они с Одри удивили меня.

Старик улыбнулся мне тонкой улыбкой.

— Ну разумеется, мистер Бринкман. И в этом нет ничего поразительного. Потому что все, кому одиноко в этом городе, рано или поздно приходят поболтать со стариной Кенни… Но вы двое, как я заметил, больше не одиноки. Надеюсь, я не потеряю парочку постоянных клиентов?

— Ни в коем случае, Кенни! — с жаром заверил я.

— Благодарю вас, сэр. Что я могу для вас двоих сегодня сделать?

Мы взяли пепси и остались у стойки, рассказывая старику в перерывах между обслуживанием покупателей невероятную историю нашего неожиданного знакомства.

— И что же дальше случилось с этой бракованной защелкой портала? — нетерпеливо спросил он, вновь подъезжая к нам. на своем висячем кресле. — Вы собираетесь привлечь подрядчика к суду, мистер Бринкман?

— В общем-то, нет. Я позвонил подрядчику сразу, как только мы вылезли из тоннеля и перекусили, и потребовал от секретарши срочной персональной беседы с боссом. По-моему, я даже не слишком орал на него… но механизм заменили уже через час. А потом я давал интервью для городских новостей и специально позаботился, чтобы полное имя этого подрядчика непременно фигурировало в материале. По-моему, это достаточное наказание за разгильдяйство.

Кенни с удовольствием посмеялся, а потом спросил:

— А на работе вас не наказали за прогул, мистер Бринкман?

— Нет, когда я все им объяснил. Теперь нас с Одри считают настоящими героями!

Старик воздел глаза к потолку.

— Этот парень уже начинает хвастать?!

— Не волнуйся так, старина Кенни, — с улыбкой сказала Одри, похлопывая меня по руке. — Я буду присматривать за мистером Бринкманом, обещаю.

— Давно пора! Я уже устал быть его ангелом-хранителем! Посмеявшись, мы попрощались с Кенни и отправились дальше, прогуливаясь по всем уровням Большого Атриума снизу вверх. Я постарался сохранить самое нейтральное выражение лица при виде демонстрационной колонки Живого Дома на четвертом уровне.

Они вынуждены были принять от меня назад и программу, и их дурацкие чипы и вернуть мне бездарно потраченные денежки. Адвокат, которого мне порекомендовали, был готов содрать с Бизнес-центра Дэнди такую компенсацию за наш с Одри моральный ущерб, чтобы полностью покрыть счет, выставленный мне ее конторой, и еще осталась бы неплохая сумма для нас обоих.

Рона не было нигде в поле зрения, когда мы профланировали мимо магазинами громкоговоритель с голосом кастрата на сей раз промолчал. Для программы, которая всего лишь симулирует самосознание, этот самый Живой Дом ухитрился проявить изумительную тактичность.

На пятом уровне мы вышли на балкон, чтобы взглянуть на грандиозный прозрачный купол, который был теперь всего на несколько метров выше нас. Грязные подтеки на его внутренней стороне не помешали нам полюбоваться великолепным зрелищем восхода Солнца над Луной.

— Я рад, что мы вместе, — сказал я наконец, обнимая Одри за плечи.

— И я тоже очень рада, дорогой, — сказала она, не отрывая глаз от лунного пейзажа. — Можно, я задам тебе один вопрос, Джон?

— Разумеется. А в чем дело?

— Как ты смотришь на то, чтобы я к тебе переехала?

Должен признаться, я повел себя не самым лучшим образом, остолбенев и лишившись дара речи… Пауза слишком затянулась. На самом деле моя единственная проблема состояла в том, что я упустил возможность сделать это предложение первым и снова почувствовал себя полнейшим кретином.

Одри хмыкнула и скептически подняла бровь.

— Судя по твоему лицу, дорогой, мне не стоило спрашивать.

— Нет-нет, — пробормотал я, — все нормально, я не против, просто пытаюсь подобрать подходящие к случаю слова…

— Понятно. Тебе поможет, если я скажу, что у меня богатое приданое?

— Одри, что за чушь ты говоришь? Мне не нужно от тебя никакого приданого.

— Очень жаль. Потому что мое приданое наверняка тебя заинтересует.

— Что ты имеешь в виду?

— Искусственный интеллект. Джон, разве ты не мечтал о разумном автоматизированном тоннеле?..

— Нет, благодарю покорно! Я уже выучил этот урок.

— Какой ты все-таки глупый, Джон, — с усмешкой сказала Одри. — Обжегся на подделке и сразу сделал глобальный вывод? Но я предлагаю тебе настоящую вещь.

— Ох, только не соблазняй меня… Эти штуки безумно дорого стоят. Ты вовсе не обязана покупать мне такой дорогой подарок. Не волнуйся, я пущу тебя в свой тоннель бесплатно!

Одри фыркнула и расхохоталась.

— Нет-нет, — сказала она сквозь смех, — я ничего не собираюсь покупать за безумные деньги! Я уже приобрела такую программу по весьма умеренной цене, спасибо моим коллегам… У них полезные связи. Словом, надо только перекачать эту программу с моего тоннельного компьютера на диск, а потом донести этот диск до твоего тоннельного компьютера и инсталлировать. Скажи, когда ты сможешь выделить на это время, ладно?..

— Одри, — произнес я. — Я уже говорил, что люблю тебя?

— Нет, не говорил. И я уже решила, что никогда и не скажешь. Я тоже тебя люблю, черт бы тебя побрал со всеми потрохами, Джон Бринкман!

— Одри, — сказал я, — только не кричи. Давай лучше пойдем домой, ладно?

И мы пошли домой.

Интересная все-таки штука жизнь. Не брось меня Джейн, мне не захотелось бы как-то оживить свой тоннель. Не наткнись я на продавца Рона, не купил бы дурацкий Живой Дом, а тогда и не встретил бы Одри. Забавно, что не будь я балбесом, который не способен позаботиться даже о собственном портале, мы с Одри, встретившись, скорее всего, разошлись бы…

Однако все произошло именно так, как оно произошло — благодаря Джейн, и Рону, и моей собственной глупости, и подрядчику, у которого я купил тоннель, и, разумеется, самой Одри с ее неистощимым терпением и профессиональным мастерством.

И отдельное спасибо Живому Дому. Потому что эта штука оказалась в конце концов самой удачной в моей жизни покупкой.

Примечания

1

Удар милосердия (фр.).

(обратно)

Оглавление

. .

Реклама на сайте