«Последнее путешествие полковника Фосетта»

Вы, конечно, знаете об эррахуэсском лоцмане? Не знаете? Его чаще называют белым лоцманом. Но вовсе он не белый. Это уже матросская байка, легенда вроде Моби Дика. О нем много писали в разных журналах. Есть даже повесть, которая так и называется "Белый лоцман". Хорошая повесть, но автор целиком высосал ее из пальца, сочинил. И про Линдаля и про Кида. Он им даже имена другие дал, вымышленные. Уж кто-кто, я-то знаю! Я ведь учился в Оксфорде вместе с Персивалем Линдалем. И это путешествие на Черепашьи острова мы задумали вместе. Даже идея ультрагидрофона, который впоследствии построил Линдаль, — моя идея. Но ничего из нашего совместного путешествия не получилось.

Так уж вышло, что мы — Линдаль и я — одновременно влюбились в одну молодую особу. Не то чтобы между нами было какое-то ожесточенное соперничество, просто я отошел на задний план. И для той молодой особы и для Персиваля. Они вскоре поженились, а я уехал в Мельбурн и занял там место ординарного сотрудника Главной океанологической лаборатории. Но не обо мне речь.

Линдаль все-таки осуществил свою затею. Хотел бы сказать — нашу затею, но не могу… Скопив достаточно денег и оставив молодую жену у своих родителей в Глазго, он пересек океан и обосновался в Эквадоре. Конечно, у него была куча рекомендательных писем, конечно, он пустил в ход все свое личное обаяние и, использовав разные там светские связи, снарядил экспедицию. Впрочем, что это была за экспедиция? Маленький катерок с тесной, как ореховая скорлупа, каютой, несколько ящиков с консервами и пивом, два ружья и японские очки с комплектом ластов — вот и все, если не считать гидрофона, изрядного запаса сухих батарей и еще кое-какой мелочи. Катерок назывался «Галапагос». На утлом суденышке, под шикарным желто-сине-красным эквадорским флагом Линдаль вышел в Тихий океан.

Вы спрашиваете, поехал ли он один? Ну, конечно, один. С ним должен был отправиться какой-то местный учителишка, но в последнюю минуту он заболел или сделал вид, что заболел, и Линдаль отправился один.

Днем он управлял своим убогим «Галапагосом», а ночью, если не предвиделось непогоды, бросал якорь и укладывался спать. Прямо на палубе, накрывшись простыней и Южным Крестом.