«Нам, пожалуй, пора идти»

Пол АНДЕРСОН

НАМ, ПОЖАЛУЙ, ПОРА ИДТИ...

Познакомились мы на деловой почве. Фирма Микельса, решив открыть свой филиал на окраине Ивенстона, обнаружила, что в моем владении находится самый многообещающий земельный участок. Они предложили мне большие деньги, но я заупрямился; они увеличили сумму - я не сдавался, и тогда меня посетил сам босс. Он оказался не совсем таким, каким я себе представлял его. Настроен он был, конечно, агрессивно, но держался настолько вежливо, что это не оскорбляло, а манеры его были так изысканы, что почти не бросался в глаза недостаток образования. Этот недостаток он весьма успешно изживал, посещая вечернюю школу, популярные лекции и поглощая огромное количество книг.

Не прерывая нашей деловой беседы, мы с ним отправились промочить горло. Он привел меня в бар, где мало что напоминало о Чикаго, - тихий, запущенный, без музыкального автомата, без телевизора; книжная полка, несколько шахматных досок; и к тому же там не было тех подонков и жуликов, которыми обычно кишат подобные заведения. Кроме нас там еще было с полдюжины посетителей: некто, смахивающий на профессора в отставке, какие-то люди, с настоящим знанием дела спорившие на политические темы, молодой человек, обсуждавший с барменом вопрос о том, кто оригинальнее Барток или Шенберг. Нам с Микельсом достался столик в углу и датское пиво.

Я сказал ему, что меня совершенно не интересуют деньги, просто я считаю идиотством ради возведения еще одного хромированного сарая уродовать бульдозерами живописную местность. Прежде чем ответить, Микельс набил свою трубку. Это был худощавый стройный мужчина с длинным подбородком и римским носом, седеющими волосами и темными сверкающими глазами.

- А разве мой представитель не объяснил вам? - спросил он. - Мы вовсе не собираемся строить ряды одинаковых, портящих вид бараков. Мы остановились на шести основных проектах с вариантами; на чертеже это выглядит вот так.

Он достал карандаш и бумагу и начал набрасывать план. В разговоре его акцент становился заметнее, но речь сохраняла прежнюю беглость. И он делал свое дело лучше, чем все те, кто выступал раньше от его имени.

- Нравится вам это или нет, - сказал он, - но сейчас середина двадцатого века, и никуда не денешься от массового производства. Получая все в готовом виде, человечество не обязательно должно стать менее привлекательным; в конечном итоге оно может обрести даже некоторое художественное единство.