Рут Четтертон Ловелас
Это случилось в Англии, перед самой второй мировой войной, нежной июньской ночью.
Я выехала из Лондона в полдень, чтобы провести уикенд у Ноэля Коварда в Голденхарсте, его очаровательном загородном доме в Кенте. Автомобиль я наняла и провела полтора часа, полных беспокойства и тревоги, позади незнакомого мне шофера, очень неблагоразумно лавировавшего в потоке машин, направлявшихся за город. Когда наконец мы миновали последний поворот перед усадьбой и я увидела у крыльца тонкий силуэт Ноэля, я почувствовала себя уверенней. В нескольких шагах от него стоял слуга, готовый принять мой багаж.
С обычной для него улыбкой, мягкой и одновременно язвительной, Ноэль двинулся ко мне и сжал в объятиях.
— Все пьют чай в гостиной, — сказал он, когда мы входили под руку. — Вы не собираетесь заходить в приготовленную для вас комнату, нет?
Было чересчур жарко для пальто, шляпы у меня никогда не имелось, а снимать перчатки я не стала, чтобы не пачкать рук. Поэтому мы сразу же направились в гостиную присоединиться к другим. С первого взгляда я поняла, что знакома почти со всеми приглашенными. Улыбнувшись, я адресовала всем «привет» и прошла вглубь комнаты поздороваться с матерью Ноэля, которая разливала чай. К миссис Ковард, маленькой женщине веселого характера, я всегда испытывала нежность.
Наклоняясь к ней для поцелуя, я заметила слугу, входившего с моими вещами в дверь, ведущую в другое крыло дома. Едва осознанное недоумение — почему он уносит мой чемодан на кухню? — смутно мелькнуло в моей голове, но я тут же забыла об этом.
Друзья Ноэля составляли милую и разнородную компанию, ибо Ноэль имел сильно развитый стадный инстинкт, был великодушен и любил развлекаться. Оживленная и веселая беседа продолжалась до тех пор, пока лучи солнца, проникавшие в окно, выходящее на запад, не стали совсем косыми. Виски сменило чай, мало-помалу в гостиной темнело. Поняв, что начались долгие английские сумерки, я поднялась.
Орлиный взор Ноэля следил за мной, когда я направлялась к лестнице.
— Куда же вы? — спросил он.
— Я поднимусь переодеться к обеду. Уже восемь часов.
— Переодеваться не нужно.
— А! хорошо, — сказала я, — тогда умоюсь.
— Нет, моя девочка, умываться вы тоже не будете. Мы решили весь уикенд оставаться грязными. — Он лукаво засмеялся. — Конечно, если природа настаивает на своих правах, воспользуйтесь комнатой в вестибюле. Вы знаете, где это.
Я знала и отправилась туда.
Обед был очень веселым, блюда очень английскими. Нам подали жаркое из говядины, вареный картофель, брюссельскую капусту и русскую шарлотку на десерт. Затем, в качестве закуски, холодные вареные яйца на поджаренном хлебе, обложенные филе анчоуса. Я бросила презрительный взгляд на этот маленький ужас, оставив его в своей тарелке нетронутым. Потом мы пили кофе в гостиной и беседа продолжалась. Остаток вечера? Разговоры и еще раз разговоры. И к счастью, музыка. Повсюду, где находился Ноэль Ковард, всегда была музыка.
После полуночи шутки стали менее тонкими, остроты менее живыми, смех менее радостным. Из угла комнаты слышалась приглушенная зевота. Один за другим гости покидали диваны, на которых они уже полулежали, и мы с Ноэлем остались одни. В конце концов и я потянулась и поднялась.
— Я, пожалуй, отправлюсь спать, Ноэль, — сказала я. — За городом сон удивительно приятен, не правда ли?
— Мне не хочется спать, — улыбнулся он. — Может, продолжим беседу?
— Нет, на сегодняшний вечер с меня достаточно, если вы не возражаете, — ответила я, сдерживая зевоту. — Моя постель и мои книги зовут меня. У меня с собой «Настоящее неопределенное» — (это была его биография), — и я умираю от желания почитать.
Я двинулась к лестнице.
— Вы не подниметесь, Ноэль?
— Я да, — ответил он решительным голосом, — а вы нет.
Я обернулась и посмотрела на него.
— Что вы говорите?
Ноэль улыбнулся своей слегка грустной улыбкой: один уголок его рта опустился и губы дрогнули.
— Дорогая, я искренне огорчен, — сказал он, наконец, довольно весело, — но боюсь, я не уследил и этот уикенд превысил свои возможности. Второй этаж битком набит. Вы знаете, как это происходит… гостевых комнат не хватает на всех приглашенных и…
— И ваши уикенды становятся все более и более уплотненными…
Он положил мне руку на плечо и повел к двери, в которой, как я заметила днем, скрылся слуга с моим чемоданом.
— Вы никогда не ночевали внизу, не так ли? — спросил он.
— Нет. Я даже не знала, что на первом этаже есть спальня. Ну что ж, идем. Где она? — вопрошала я, пока он открывал дверь столовой. — Нет, нет, ничего не говорите. Я Золушка и буду спать на кухне, в золе.
— Печь работает от электричества, — торжественно объявил Ноэль.
Я засмеялась.
— Вы боитесь?
— Чего? — осведомилась я высокомерно. Но этот забавный вопрос меня заинтриговал.
— Спать на этом этаже совсем одной.
— Господи, конечно, нет!
— Знаете, это не очень неприятная комната. Она возле салона моей матери.
— Что пользы мне бояться, — сказала я. — Она бывает здесь только днем?
— И даже если бы она спала там, это мало бы что изменило. Ей не услышать ваших криков о помощи, — ответил Ноэль. — Она глуха, как тетерев.
В коридоре Ноэль открыл одну из дверей с правой стороны.
— Вот мы и здесь, дорогая.
Я прислонилась к косяку и оглядела комнату. Она была квадратной, стены белыми, низкий потолок поддерживался темными балками. Напротив двери находились окна с деревянными переплетами. Между ними у стены располагался туалетный столик, отороченный понизу белым органди. По бокам трехстворчатого зеркала возносились подсвечники, снабженные отражателями. Перпендикулярно двери стояла кровать с тумбами из розового дерева с тонкими резными розетками и двумя ночными столиками, слева и справа у изголовья, на каждом из которых находилась довольно большая лампа, украшенная розовым абажуром. Имелось два или три удобных стула, обитых кретоном; занавеси на окнах были белыми и накрахмаленными, ковер густым и мягким; на стенах висели красиво обрамленные старые английские гравюры.
— Ну, Ноэль, — воскликнула я, — это совершенно очаровательная комната. Почему вы никогда не устраивали меня здесь раньше?
— На втором этаже удобнее, — ответил он. — Вы думаете, вам будет хорошо?
И опять мне показалось, что он необычайно серьезен.
— Конечно же, мне будет хорошо!
— Тогда я исчезаю. Спокойной ночи, дорогая. Приятных сновидений.
И он нежно обнял меня. На пороге обернулся:
— Надеюсь, милая, вам ничего не понадобится ночью. Потому что если вы позвоните, никто не услышит колокольчика.
— Не беспокойтесь, дорогой… мне ничего не понадобится.
— Кстати, ванная находится в конце коридора. Выключатель на стене слева.
— Замечательно, я как раз собиралась ею воспользоваться.
— Лучше не стоит, моя уточка. Вы можете заблудиться в темноте.
Уже закрывая дверь, он снова повернул голову:
— Вы уверены, вам хорошо?
— Да, все в порядке…
— Какая храбрая девушка, — улыбнулся он и закрыл дверь.
Закончив ночной туалет, я выключила свет в маленькой ванной и вернулась в комнату. Закрыла дверь и на мгновение задумалась: не запереть ли ее на засов? Белая, как и стены, дверь выглядела очень старой и была снабжена надежным засовом из черного металла. Когда нажимаешь на защелку, задвижка поднимается и скользит в железную прорезь. Имелся и ключ. Но в конце концов, глупо запираться на ключ в английском загородном доме. Тем не менее, я легонько подергала дверь, желая убедиться, что она действительно захлопнулась.
Я приоткрыла окно и некоторое время созерцала ночь. Это была безлунная ночь, всего с несколькими звездами, мерцавшими в разрывах облаков. В окно проникал влажный и нежный запах полей. Ни дыхания ветерка, ни малейшего шелеста листьев. Ничто не тревожило тишину, за исключением разве что смутного кваканья лягушек в далеком пруду.
Я потушила свет, оставив гореть лишь лампы на ночных столиках у изголовья, и забралась в кровать. Натягивая на себя свежие полотняные простыни, я в полной мере оценила удовольствие остаться одной в этой тихой комнате. Особенно приятно это было после нескончаемых дневных разговоров. Я вздохнула с облегчением и, устроившись поудобнее на подушках, взяла книгу Ноэля. Маленькие настенные часы возле кровати показывали сорок минут после полуночи, и я дала себе слово пробежать лишь несколько страниц.
Однако вскоре я оказалась полностью поглощенной историей маленького серьезного мальчика, который со временем станет тем выдающимся человеком, что спит сейчас на втором этаже. Когда глаза начали моргать, я снова глянула на часы. Что? Было без десяти три! Нет, это невозможно… Я окончательно проснулась. Почему же мне не хочется спать? Тремя часами ранее я валилась с ног от усталости. Необходимо немедленно отложить книгу, но я находилась в самом разгаре действия. Я решила дочитать главу и потом попытаться заснуть.
В этот момент он меня позвал.
Я села в кровати и уставила взгляд на дверь. Первым моим чувством было чувство вины, ведь я заявила о своем желании спать, когда ему хотелось продолжить беседу. А теперь у меня широко распахнуты глаза и я сладострастно погружена в чтение. Вероятно, он заметил свет и решил спуститься поболтать. Но что с Ноэлем? Ему плохо?
Чтобы записать эти мысли, требуется время, в действительности же они промелькнули у меня в голове с быстротой молнии. Я откликнулась немедленно:
— Да? — Я повысила голос, чтобы он мог услышать с другой стороны двери. — Кто там? Войдите.
Еще до того как я произнесла последнее слово, задвижка беззвучно поднялась и вышла из прорези. Дверь медленно распахнулась и осталась в этом положении.
Кто-то вошел… но это был не Ноэль. Вошел быстро… и я не смогла его увидеть! Единственное, что я видела, это черный провал между створкой двери и косяком. И кроме того, я чувствовала присутствие кого-то … или чего-то.
Сколько времени я оставалась без движения, словно подвешенная на кончике нити, я не знаю. Двигаться могли одни глаза. Они обшаривали место, где затаилась тень, но я продолжала ничего не видеть.
Ноэль, кажется, назвал меня храброй девушкой, не так ли? Однако у меня было ощущение, что все тело превратилось в гранит, и только сердце колотится, готовое разорваться.
Но все имеет конец, даже неподдельный ужас. Особенно, если против него ничего нельзя предпринять. Постепенно я немного расслабилась, откинулась на подушки и попыталась поразмыслить.
Это не было женщиной, я абсолютно уверена. Голос был мужской: низкий, приглушенный, словно из боязни потревожить гостей.
«Рут… Рут…» — позвал голос с певучей интонацией, свойственной детям, когда они играют между собой. Но возможно, это и не было моим именем. Может, мне только показалось. Быть может, он звал… кого?
Я нервно натянула на себя простыни.
Что же я собиралась предположить? Что это не было живым человеком — то, что меня позвало, то, что подняло задвижку и открыло дверь? Что это не было человеческим существом — то, что вошло в комнату? Какая глупость. Разве я становлюсь психопаткой? Нет, конечно же, нет. Просто мне показалось, что кто-то меня позвал. Несомненно, это ветер…
Но ветра не было ни дуновения!
Я закрыла глаза, но они не пожелали остаться закрытыми. Хотя я и старалась не смотреть, они не отрывались от пустого пространства по ту сторону распахнутой двери. И в этот момент появился звук, или, по крайней мере, я заметила его. Тап, тап, тап, тап, — словно ногти пробарабанили по стеклам висящих на стене картин. Затем дощечки паркета принялись потрескивать. Было похоже, что кто-то прошелся вокруг кровати. Я отчетливо слышала.
Я продолжала говорить себе, что это лишь воображение, что должно найтись естественное объяснение всему этому, что мне абсолютно необходимо заснуть. Я попробовала успокоить колотящееся сердце, но тщетно. Если бы я только могла повернуться набок, мне удалось бы уснуть. Но на это я была не способна, я чересчур боялась. Ну же! Я вознамерилась снова попытаться закрыть глаза, на этот раз я их уже не открою… будь что будет… хоть бы и…
Когда я открыла глаза, солнце стояло высоко в небе и проникало в комнату золотыми стрелами. На сером ковре лежали большие пятна света, но лампы на столиках у изголовья горели.
Некоторое время я силилась вспомнить, что делаю в этой странной комнате, затем медленно, очень медленно, память вернулась ко мне. Я оставалась неподвижной, еще раз пытаясь отыскать разумное объяснение тому, что произошло ночью. Наверное, просто я была более уставшей, чем полагала… беспокойная поездка на машине, долгий день и вечер; или что-нибудь в книге, которую я читала, незаметно для меня самой взволновало мое воображение; страх захватил сознание и сделал из меня мокрую курицу! Вот. Более ничего. Я решила выкинуть эту историю из головы и тотчас забыть о ней.
Я набросила халат и направилась в ванную. Открывая дверь комнаты, я заметила, что толстый ковер мешает отворить ее пошире. Распахнуть дверь до конца было невозможно…
Выходя из застекленной веранды в сад, я увидела гостей на лужайке, полулежащих в шезлонгах и занятых болтовней.
— Вы опаздываете!
Это был голос Ноэля, лицо которого выставило напоказ дружескую улыбку. Он расположился в самом удобном кресле в тени стены дома, подле него сидела Джойс Кэри.
— Вы знаете, который час? Полдень. Спалось вам, полагаю, очень хорошо, не так ли?
— Да… божественно.
Какого черта употребила я это слово?
Ноэль поднялся и поставил один из свободных шезлонгов напротив своего.
— Садитесь, дорогая. Пойду принесу вам кофе.
Темные глаза Джойс Кэри, высокой и тоненькой, были полны свежести и ума. Это блестящая актриса и очаровательная особа. Думаю, самая лучшая из подруг Ноэля. Я знаю ее давно и испытываю к ней сильную симпатию.
— Вы провели спокойную ночь? — спросила она небрежно, начиная разговор.
— Да, конечно. Я только что говорила это Ноэлю.
— Действительно. Как я глупа! — Она бросила мне быстрый дружественный взгляд. — Я подумала, может, когда спишь в незнакомой комнате… Вы ведь никогда раньше не ночевали там внизу?
— Нет. — Я посмотрела на нее, но ее глаза бродили вдали по прекрасным английским полям. — А вы, Джойс?
Ее глаза вернулись ко мне.
— Я что?
— Ночевали ли вы в этой комнате?
— Один раз.
И ее глаза снова принялись скользить по пейзажу. Некоторое время мы обе хранили молчание.
— Это прелестная комната, — сказала я наконец.
— Вот как?
Теперь ее глаза остановились на Ноэле, который осторожно ступал по траве, стараясь не расплескать кофе.
— Держите, душенька. Это согреет вам желудок перед завтраком.
Он опустился в свое кресло и прикрыл веки.
Лениво перелистывая экземпляр «Сплетника», Джойс принялась мурлыкать одну из песенок оперетты Ноэля «Горькое счастье»: «Я снова увижу вас…» И надо же было ей напевать именно эту арию, подумала я, приходя в плохое настроение. Но словно прочитав в моих мыслях, Джойс подняла голову и улыбнулась мне. Мурлыкание прекратилось.
С минуту все молчали. Затем, еще не успев осознать, что делаю, я произнесла слова, которые, проснувшись, решила никогда не говорить:
— Ноэль, знаете ли вы, что ваш дом с привидениями?
Не поднимая взгляда, я надеялась, что моя фраза хотя бы прозвучала непринужденно. Я ожидала, что мне ответят: «Стыдитесь, слабая женщина. Вы в самом деле глупы!» или что-нибудь близкое. Однако ничего подобного не последовало.
Было ли это результатом моего буйного воображения или солнца, слепившего глаза, но я могла бы поклясться, что кровь отхлынула от его щек. Он спросил спокойным голосом:
— Что вы видели?
— Ваш дом с привидениями? — Это была скорее жалоба, чем вопрос.
Ноэль не стал отрицать. Он удовольствовался странным взглядом, брошенным на Джойс.
Я была в таком смятении… или если хотите, так удивлена, что не сумела выговорить ничего другого кроме как:
— О! Господи…
И повторила:
— О! Господи!
— Скажите мне, что вы видели, дорогая?
Я горестно качала головой:
— Вы это знали и не предупредили меня, — почти прошептала я.
Оставив без внимания мои слова, Ноэль повторил:
— Что вы видели?
— О! почему вы продолжаете задавать мне этот вопрос? — сказала я с раздражением. Сердце мое не билось: у меня было ощущение, что оно вращается, как волчок.
— Потому что хочу знать. Итак?
— Отчего бы вам самому не лечь спать в той комнате, чтобы узнать?
— Я спал там, — ответил он спокойно, пожав плечами. — Я ничего не видел.
— Ничего? Ха!
— Ничего, — повторил он твердо.
Затем наклонился, впившись в меня глазами:
— А теперь скажите мне в точности, что именно вы видели?
— Я ничего не видела…
— Что вы хотите сказать?
— Это правда, я не видела ничего, но слышала многое!
Он обменялся с Джойс тем же самым странным взглядом.
— Продолжайте, — попросил он осторожно, — что вы слышали?
Я рассказала им все подробно, обо всей этой страшной ночи, проведенной мною, подчеркнув особо, что не спала и что лампы горели.
— И всю ночь я не отрывала взгляда от ужасной темноты в коридоре.
— Вы оставили дверь открытой? — спросил Ноэль.
— Естественно, — ответила я с возмущением. — Не думаете же вы, что я смогла бы подняться ее закрыть. Я была настолько… — Я остановилась и приложила два пальца ко рту…
— О! Господи, — прошептала я.
— Что-то еще?
— Когда сегодня утром я отправилась в ванную, дверь была плотно закрыта!.. Это… Это… не знаю что… должно быть, закрыло ее!
— Поразительно, — сказал Ноэль, нахмурив брови. — Хотя нет, ничего поразительного, — добавил он быстро. — Надо полагать, Тернболл закрыл ее утром.
И видя мой скептический взгляд, продолжил:
— Тернболл, знаете ли, сама добродетель.
Снова возникло молчание. Наконец, я спросила:
— Ноэль, что это?
— Что именно?
— Это, Ноэль. Это, которое меня позвало, которое открыло дверь и которое затем вошло в комнату?
— А! Бог его знает!
— Но Ноэль, вы только что признались — в доме привидения.
— Да, это так. Но почему и кто они, я не знаю. Могу лишь сказать, — произнес он очень серьезно, — что все крыло, то есть кухня, кабинет, столовая, салон моей матери и ваша комната составляют часть первой постройки, относящейся к XVI веку, и что она с привидениями.
— А остальное?
— Остальная часть дома достроена мной. И знаете, его никогда не видели за пределами старого крыла.
— Его?
— О! да! Это мужчина… мы знаем, — сказал Ноэль. — Два человека заметили в комнате чье-то присутствие, а третий видел его материальное проявление. Все три человека были женщинами. — Он мрачно засмеялся. — Очевидно, он наносит визиты только представительницам слабого пола.
— Таким образом, — воскликнула я в негодовании, — вы поместили меня, женщину, в эту проклятую комнату в качестве жертвоприношения тому мужчине из иного мира!
Ноэль успокаивающе пожал мою руку.
— Долгое время его не видели, дорогая. И кроме того, поскольку на втором этаже свободной комнаты не оставалось, я вспомнил, что вы всегда были…
— …храброй девушкой, — резко перебила я. — Да, вы говорили прошлой ночью. Вы сказали это как раз перед тем, как мой бесплотный гость парализовал меня страхом! Ну что ж, действуйте в том же духе и продолжайте считать, что путешествовать на самолете или садиться на неспокойную лошадь есть доказательство храбрости. Однако, поверьте, призраки это совсем из другой оперы.
Итак, теперь я знала. Больше не было необходимости выискивать реальные объяснения или считать себя презренной трусихой. В доме водились привидения, все дело в этом. И поскольку я знала самое худшее, дивное спокойствие охватило меня и я была уже в состоянии слегка улыбнуться Ноэлю.
— Хорошо, — сказала я, — теперь, когда мне известно, что комната с привидениями, расскажите о моих товарищах-жертвах.
— Разумеется, — ответствовал он. — Насколько я помню, первой познакомилась с ним Глэдди Хэнсон. Вы знакомы с Глэд?
Я подтвердила. Глэдди была женой знаменитого английского актера Лесли Хэнсона. Эту милую и смешную женщину с красиво посаженной головой любили все, включая меня.
— Той ночью Глэдди не могла заснуть, потому что дверь комнаты беспрестанно открывалась и закрывалась. Она думала, что это из-за ветра…
— Естественно, — подхватила я, — но ставлю сто против одного, что ветра не было, верно?
— Возможно, — продолжил Ноэль, — но она считала так. Наконец она решилась встать и запереть дверь. Едва снова легла, как та же самая комедия началась с окнами. Бедняжка Глэдди опять вылезла из постели и принялась сновать взад вперед между окном и кроватью. В конце концов она так разозлилась, что не могла уже и возмущаться! Сначала эта чертова дверь распахивалась настежь и Глэдди поднималась с постели и закрывала ее. Она ее даже заперла на ключ. После шести туров этой безумной карусели, когда она двинулась по седьмому кругу, окно тихонько закрылось. Она не успела дойти двух шагов! Увидев, как защелка сама по себе возвращается на место, она стала кричать и всполошила весь дом. Но когда мы сбежались на крик, таинственный посетитель — кто бы то ни был — исчез, оставив трясущуюся, хныкающую женщину.
— Бедная Глэд, — сказала я, — представляю, что она испытала.
— В то время мы считали, что это был вор, который сбежал, услышав ее крики. Но Глэд придерживалась другого мнения.
— А она что думала?
— Она нам этого не говорила, — Ноэль улыбнулся со странным видом. — Но никогда более она не соглашалась ночевать в этой комнате.
— Понимаю ее, — сказала я с некоторой долей самонадеянности, веря, однако, что он догадается, о чем я. — Но поведайте мне о следующей.
— Следующей была Алиса Уорвик. Вы с ней знакомы?
(Я воспользовалась здесь вымышленным именем, потому что хотя и знала о ней, но мы никогда не встречались, и стало быть, она не могла подтвердить эту историю).
Итак, я ответила, что незнакома с ней, и Ноэль продолжил:
— Это произошло приблизительно через год после испытания Глэдди. Я глупейшим образом забыл о случившемся. В конце концов, эта комната в доме самая симпатичная, и я поместил Алису туда. Наутро она рассказала, что среди ночи почему-то проснулась. Открыв глаза, села в постели. И в этот момент увидела человека, влезающего в окно. Она застыла в ужасе. Первым порывом было закричать, но она сумела сдержаться. Она сидела в кровати, боясь шевельнуться, но не сводила с непрошеного гостя глаз. Он направился прямиком к ночному столику и остановился, разглядывая его. Внезапно она вспомнила, что раздеваясь, оставила на столике все свои драгоценности. Украшения Алисы не имеют цены, и еще раз ее охватила паника. Луны в ту ночь не было, и она видела лишь силуэт на фоне окна. Насколько она могла судить, к драгоценностям посетитель не прикасался. Но она была убеждена: если он заметит, что она не спит, то убьет ее. Однако он ее не убил. Алиса не смогла сказать, сколько времени оставался он в комнате. Было чересчур темно, чтобы разглядеть его, слышать она тоже ничего не слышала (по ее словам, он передвигался, как кошка). Она утверждала, что больше не засыпала, но я думаю, все же да… через некоторое время.
Я была того же мнения, поскольку сама уснула. Но я промолчала.
— На следующее утро, заметив, что окна и дверь заперты изнутри, она очень испугалась. Естественно, никаких следов, и она пришла в еще большее смятение, пытаясь понять, каким образом он вышел из комнаты…
Ноэль опять улыбнулся той странной улыбкой.
— Наша милая Алиса так ничего и не обнаружила. Она, кстати, до сих пор убеждена, что речь идет о грабителе.
— А вы?
— Я нет, — ответил он спокойно.
И снова откинул голову на спинку шезлонга.
— Вы говорили, что была еще одна женщина, не так ли, Ноэль? Я хочу услышать эту историю полностью.
— О! да! Была еще одна женщина.
Вероятно, у меня уже развилась подозрительность, но мне показалось, что в его глазах мелькнуло выражение хитрости.
— Продолжайте, прошу вас. Расскажите о третьей.
Мгновение Ноэль колебался. Наконец сказал:
— Ладно, но если вы не против, я, пожалуй, не назову ее имени.
Мои брови поднялись крышечкой.
— Видите ли, душечка, возможно, она не хочет, чтобы это стало известно.
После краткой паузы он продолжил:
— Ее испытание очень похоже на испытание Алисы. С той лишь разницей, что когда она пробудилась от сна без сновидений, «Это», как вы называете, уже сидело перед туалетным столиком. Его руки двигались по поверхности, словно пальцы выискивали какую-то вещь.
Глаза Ноэля блеснули.
— Нет, речь идет не о драгоценностях дамы. Бедняжка их не имеет. Через некоторое время Это встало, обогнуло столик и остановилось за ним у простенка между окнами. Подняло руки, словно намереваясь задернуть шторы. Но не задернуло, поскольку штор не было. Потом прошло за столиком и направилось прямо к кровати… и к ней. По крайней мере, она так подумала. Больная от страха, она закрыла глаза, зажмурившись до боли. Она принялась молиться. Сейчас Это догадается, что она не спит. Наша дама призналась, что не способна определить, сколько она так лежала, напряженно вытянувшись, с закрытыми глазами, но когда она набралась смелости их открыть, уже светало. Затем, точно так же, как Алиса, она обнаружила, что дверь заперта, а ключ внутри. Он… я хочу сказать, «Это» исчезло, не оставив никакого следа.
— М-м-м, — пробормотала я в раздумье. — Я вот…
— Что? — переспросил Ноэль.
— Ничего. — Я размышляла еще с минуту. — Наверное, Ноэль, кто-нибудь из женщин говорил вам, на что Это похоже?
— О! да. Обе дали одинаковое описание. Таинственное существо было одето в нечто вроде куртки, но того покроя, какой уже не носят. Не забывайте, они видели всего лишь силуэт, но каково бы ни было одеяние, оно сидело на нем наподобие… э-э… вязаного свитера… или кольчуги. — Он улыбнулся, словно желая извиниться. — Обе утверждали, что на голове была шляпа или каскетка, достаточно необычной формы, с козырьком или забралом. Так одеваются скорее мужчины. Но эти сведения не очень-то помогают в наших разысканьях, а?
— Оно позвякивало? — поинтересовалась я, силясь не показаться чересчур саркастичной.
— Нет, позвякивания не было. Они видели… но вы уже слышали.
Я сглотнула слюну.
— А может, женщины все это выдумали, — злорадно сказала я. Возможно, в самой глубине я не имела желания верить в эту историю.
— Исключено, — ответил Ноэль. — Они не знакомы между собой. Каждая рассказывала мне по отдельности.
— Понимаю, — задумчиво произнесла я. На самом деле я ничего не понимала.
— Теперь вы знаете всю эту историю… всю историю, кроме увлекательного окончания, потому что, сами видите, его нет. Мы продолжаем пребывать во тьме.
— Но только без меня. — И я перевела глаза прямо на слепящее солнце.
— Сегодня вы ляжете на втором этаже, в моей комнате. Теперь я попытаю удачи во встрече с нашим посетителем-призраком.
— М-м-м… ладно, поглядим. Если у меня достанет смелости, я, пожалуй, попробую еще раз. В любом случае, благодарю за предложение.
Затем Ноэль поднялся, приблизился и взял мои ладони в свои.
— Вы можете сделать мне одолжение, душенька?
— Всегда готова, хотя вы этого и не заслуживаете.
— Прекрасно знаю и искренне этим огорчен, — сказал он, — но будьте великодушны: в разговоре с моей матерью, прошу вас, ни слова об этой истории с призраками, ага?
Я смотрела на него с изумлением.
— Она не в курсе?
Он покачал головой.
— Нет, и я предпочитаю, чтобы так и оставалось. Старушка стойко держится, храни ее Господь, но все же это слабое создание.
Он ласково засмеялся.
— Хотите, скажу вам? Я полагаю, Это несколько веков назад было порядочным джентльменом. Несомненно, он… о! прошу прощения… Это, подобно нам всем, принимает во внимание возраст и слабость моей матери. Как вы верно вчера вечером заметили, в своем салоне она не спит, но днем чаще всего там.
— И что же? — спросила я, слегка удивленная.
— Привидение является засвидетельствовать свое почтение живущим только по ночам. — Он отпустил мою руку. — Хотите выпить? Пойду возьму стаканчик.
— Благодарю, Ноэль. Пожалуй, воспользуюсь вашим примером. Принесите мне мартини… мне необходимо что-нибудь, добавляющее беззаботности.
— Джойс?
Джойс ограничилась улыбкой, качнув головой.
Ноэль отправился за коктейлями, а я принялась перебирать в уме эту историю. Как-то само собой вспомнилось первое впечатление, возникшее, когда я услышала свое имя в коридоре. И снова в сознание начали закрадываться подозрения. Конечно же, это был Ноэль! Но с другой стороны, как бы ему удалось открыть дверь, а затем незаметно для меня вернуться на второй этаж? Сдается, что это невозможно.
Но это его дом, и он лучше знает, что в нем возможно. Да. Точно! Ноэль слушал мой рассказ очень внимательно. Видимо, он решил, чтобы было посмешнее, подбодрить мою фантазию. Заодно и приукрасил эту скучную сказку. Почему бы нет? Ноэль был великолепным актером и хорошим сочинителем. Поскольку я была женщиной, он использовал в качестве персонажей именно их и всех отправлял спать в ту же комнату. И здорово придумал ссылаться на отсутствующих, чтобы я не могла расспросить их. И кроме того, просил ничего не говорить матери. Естественно, если бы я рассказала ей о том, что со мной произошло, она могла бы испортить игру Ноэля. Да, именно так: потрясающая шутка, разыгранная этим проклятым насмешником! Полноте, привидения, призраки, их не существует! Все образованные люди знают это… Если ему захотелось поиграть со мной в кошки-мышки, что ж, хорошо, я сумею постоять за себя…
— Вот, дорогая, — сказал Ноэль, протягивая мне мартини.
— Спасибо.
Я сделала глоток.
— М-м-м… восхитительно. Послушайте…
Я внимательно посмотрела на него, прежде чем продолжить:
— …Я не столь твердо убеждена, что мы имели дело со сверхъестественным существом. Хотите знать, что я думаю? Я думаю, что это вор-психопат, обитающий в деревне и время от времени испытывающий потребность залезть в дом. Если только…
— Ради Бога, помолчите, — воскликнула Джойс.
Это были ее первые слова с тех пор, как мы с Ноэлем начали нашу ужасающую беседу.
— Привет, Джойс, — сказала я, — вы вышли подышать свежим воздухом?
— Нет, дорогая, я вышла посоветовать вам более не подвергать эту историю сомнению и не искать правдоподобных объяснений, — ответила она приветливым голосом. — Извините, но вы не знаете, о чем говорите.
— Вы только послушайте ее, — сказала я Ноэлю, стараясь быть забавной.
— Лучше послушаете меня, — продолжила она серьезно. — Вы помните, что сказал Ноэль по поводу видения? Он подчеркнул, что оно стояло между ночным столиком и простенком.
— Да, помню. И что же?
— А то, что ни одно человеческое существо, моя девочка, не может стоять между столиком и этим простенком, поскольку столик придвинут почти вплотную. Естественно, в темноте эту деталь не заметили, но когда занялся рассвет, пришлось принять очевидное: посетитель был явлением потусторонним!
— Джойс, полноте, не может быть, чтобы вы верили в эти глупости. Ноэль пытался нас одурачить!
Она покачала головой:
— Не будьте столь самонадеянной и главное, не старайтесь отыскать естественное объяснение сверхъестественным вещам. Это глупо!
— Но, Джойс, я не верю в эти…
Она остановила меня:
— Послушайте, послушайте, — передразнила она язвительно, — в Голденхарсте есть призрак, который приходит в эту комнату. Он что-то там ищет, но я не знаю, что именно. До настоящего времени он никому не причинил зла, однако… — она пожала плечами, — кто знает?
Мое сердце мучительно забилось в груди:
— Похоже, Джойс, вы знаете…
Она не дала мне закончить.
— …Что призрак на самом деле существует? И как бы я это не знала?
Она обратила мне легкую странную улыбку:
— Это я была той третьей женщиной.
Перевод с английского: Иван Логинов Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg
Комментарии к книге «Ловелас», Рут Четтертон
Всего 0 комментариев