«Туман Луизианы»

1794 г. Плантация «Санрайз», Южная Америка.

Вот уже третьи сутки беглецы продирались сквозь непроходимые леса, спасаясь от неумолимой погони. Иногда преследователи подбирались так близко, что мужчины могли расслышать отдаленный лай собак. Он подстегивал, заставлял бежать дальше, бежать как можно быстрее, не обращая внимания на стертые в кровь ноги и руки, на жажду и дикую усталость. Сейчас они сидели в корнях огромного мангрового дерева, то и дело оглядываясь, прислушиваясь к звукам погони.

— Кажется, оторвались. — Один из путников хлопнул себя по щеке, убивая очередного москита. Лицо распухло от укусов, губы растрескались от жажды.

— Думаешь, не догонят? — Второй, морщась, отдирал грязную ткань от груди, пытаясь взглянуть на тело. Том вовремя это заметил и накрыл его руку своей:

— Оставь. Если сейчас откроешь, она точно загноится.

— Мне кажется, она уже воняет, — усмехнулся блондин и устало откинулся на ствол. По лбу его непрерывно стекали струйки пота. Его спутник озабоченно нахмурился, отмечая, что руки у друга мокрые и ледяные. Только сенной лихорадки им не хватало.

— Потерпи, Джонатан, — привстал он, прислушиваясь. — До границы плантации осталось немного. Там, впереди, река. За ней уже ничья территория. Если сумеем уйти, дальше люди Кинга не пойдут.

— Том, мне кажется, мы никогда не выберемся из этих чертовых джунглей, — простонал Джон, прикрывая глаза. Губы его чуть заметно подрагивали. Начинался озноб. Томас бросил быстрый взгляд на друга, покачал головой — если так пойдет и дальше, они действительно останутся здесь навсегда… По крайней мере, Джона он здесь точно не бросит.

— Слушай, расскажи мне о своей семье, — попросил Том, пытаясь отвлечь друга, не дать ему провалиться в беспамятство. Кажется, в этот раз получилось — Джон расслабился, мягкая улыбка тронула его губы.

— Стефани — самая красивая женщина на свете. Я даже сейчас вижу ее, сидящую за клавесином. На ней светло-зеленое платье, в волосах ленты. Она улыбается мне. — Джон открыл глаза, посмотрел на притихшего Тома. — Луиза еще совсем маленькая. Когда я уплывал, ей едва минуло два года. Сейчас уже четыре. У нее светлые, почти белые волосы и огромные глаза. Она…

— Вся в тебя, — сказал Том.