«Дракон и Пепел»

Где есть бесконечное, нет прекращенья,

Не знает извечное уничтоженья,

Тела преходящи, мертва их отдельность,

Лишь вечного духа жива беспредельность.

Не плачь же о тех, кто слезы не достоин,

И если ты воин – сражайся как воин!

Над степью лежал туман. Густой, непроглядный, он лениво тянул по траве свои белые космы, погребал в белой бездне седую гриву ковыля и резные, похожие на морозный узор, листья полыни.

Двое всадников по пояс тонули в тумане. Казалось, что они плывут над белой ватой – половины людей, рассеченных пополам, и лишь изредка перед ними поднимаются из ниоткуда такие же отсеченные лошадиные головы.

Когда посреди степи черной аркой выросли ворота, верховые остановились и пристально оглядели могучее мрачное сооружение, увенчанное вырезанной из темного дерева кабаньей головой. Судя по тому, как уродливо эта голова была исполнена, и как злобно кривилась в ухмылке клыкастая пасть, гостей в этих местах не жаловали. Скорее наоборот, всячески пытались отпугнуть, подвигнуть поскорей проваливать восвояси и больше никогда не являться сюда – к одиноким вратам забытой богом местности под названием Фирапонта.

Однако на эту пару всадников недружелюбный посыл особого впечатления не произвел. Они тронули коней и, миновав ворота, двинулись дальше.

Фиро, а именно так звали одного из всадников, помнил «кабаньи» ворота прекрасно. Их воздвигли здесь в то злосчастное время, когда безжалостный кабан-людоед явился в эти земли и принялся сеять ужас среди жителей окрестных деревень. Давно это произошло. А еще, это стало лишь началом всех тех страшных событий, что словно из рога изобилия обрушились на родину Фиро, на его друзей и семью…

Как по мановению чьей-то властной руки туман за воротами быстро сошел на нет. И ветер поднялся резко: ударил по глазам утренним холодом, бросил на руки длинные пряди конской гривы. Потекли, заструились над землей белесые волны ожившего ковыля, и сердце Фиро сжалось на миг – слишком четко явились из памяти образы прошлого, почти отчетливо прозвучали в ушах голоса…