«Абхорсен»

Абхорсен (fb2) - Абхорсен [litres] (пер. Светлана Борисовна Лихачева) (Старое Королевство - 3) 1685K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Гарт Никс

Гарт Никс Абхорсен

© C. Лихачева, перевод, 2017

© ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2017

* * *

Посвящается Анне и Томасу Генри Никсу

Пролог

Над рекой поднимался туман. Громадное белое марево, клубясь, вбирало в себя дым и чад города Корвира и превращалось в разнородную смесь, которую массовые газеты называют смогом, а «Таймс» – тлетворными миазмами. Стылый, промозг лый, вонючий, – как его ни назови, этот туман был опасен. Загустевая, он сулил смерть от удушья и самый слабый кашель с легкостью превращал в пневмонию.

Но этот туман представлял опасность не только для здоровья. Он обладал еще одним страшным свойством. В корвирском тумане терялось все: его пелена окутывала и прятала хваленые газовые фонари и вводила в заблуждение слух и взор. Когда туман ложился на город, на улицах резко темнело, по городу из конца в конец гуляло странное эхо, и любое место, куда ни глянь, казалось как нельзя лучше подходящим для злодейств и смертоубийств.

– А хмарь, похоже, расступаться и не думает, – сообщил Деймед, главный телохранитель при короле Оселке. Судя по тону, стражник терпеть не мог туманную пелену, хотя и знал, что это всего лишь природ ное явление, смешение промышленных выбросов и реч ного тумана. Дóма, в Древнем королевстве, такое марево зачастую создавали чародеи Свободной магии. – Кроме того, телефон не работает, а эскорт маловат и состоит сплошь из новичков. Среди них, вопреки обыкновению, нет ни одного офицера. Думаю, сир, вам не стоит идти.

Оселок стоял у окна, глядя наружу сквозь щели в ставнях. Несколько дней назад им пришлось позакрывать все окна, когда в толпе снаружи замелькали пращи. До этого демонстрантам никак не удавалось добросить обломки кирпичей: здание посольства Древнего королевства располагалось в обнесенном стеной парке, ярдах в пятидесяти от улицы.

Оселок уже не в первый раз пожалел, что не может установить связь с Хартией и почерпнуть в ней силу и магическую мощь. Но они находились в пятистах милях южнее Стены, и воздух был холоден и недвижен. Только когда с севера задувал сильный ветер, Оселку удавалось ощутить легчайшее касание своего магического наследия.

Оселок знал, что его жене недостает Хартии еще сильнее, чем ему самому. Он оглянулся на Сабриэль. Она, как всегда, сидела за письменным столом и строчила очередное последнее письмо старой школьной подруге, или влиятельному дельцу, или члену Анцельстьеррского Собрания. С обещаниями золота, или поддержки, или рекомендаций, или, может статься, с плохо завуалированными угрозами касательно того, что произойдет, если у адресата достанет глупости поддержать попытки Королини переселить сотни тысяч беженцев-южаков за Стену, в Древнее королевство.

Оселок все никак не мог привыкнуть к Сабриэль в анцельстьеррской одежде, особенно в парадной, как сегодня. Ей пристали сине-серебряный гербовой табард, бандольер Абхорсена на груди и меч у пояса. А не серебристое платье с накидкой вроде гусарского ментика, наброшенной на одно плечо, и нелепая шляпка-таблетка, пришпиленная к иссиня-черным волосам. И автоматический пистолетик в серебристой сетчатой дамской сумочке – плохая замена мечу.

Не то чтобы Оселок чувствовал себя так уж комфортно в своей собственной одежде. Анцельстьеррская рубашка с накрахмаленным воротником и тугим галстуком сковывала движения, а костюм вообще ни от чего не защищал. Острое лезвие пройдет сквозь двубортный пиджак из тончайшей шерсти легко, как сквозь масло, а уж пуля…

– Мне передать ваши сожаления, сир? – уточнил Деймед.

Оселок нахмурился и обернулся к Сабриэль. Она когда-то училась в анцельстьеррской школе и понимала здешних жителей и их правящее сословие куда лучше его. И их дипломатические усилия к югу от Стены, как всегда, направляла именно Сабриэль.

– Нет, – покачала головой Сабриэль. Она встала и резким движением запечатала последнее письмо. – Сегодня – заседание Собрания, и не исключено, что Королини представит свой законопроект «О принудительной эмиграции». Блок Дофорта, возможно, отдаст нам свои голоса, чтобы отклонить это предложение. Надо будет непременно посетить его прием в саду.

– В таком тумане? – изумился Оселок. – Кто-то может устраивать пикник на открытом воздухе?

– На погоду никто даже внимания не обратит. Мы все будем слоняться без дела, потягивать зеленый абсент, закусывать его причудливо нарезанной морковкой и притворяться, что нам ужасно весело.

– Морковкой?!

– Это новая причуда Дофорта, спасибо его духовному пастырю, – поведала Сабриэль. – Если верить Сьюлин.

– Кому и знать, как не ей. – Оселок поморщился – при мысли о сырой моркови и зеленом абсенте, а вовсе не о Сьюлин, одной из старейших школьных подруг Сабриэль, которая стала для послов неоценимой помощницей. Сьюлин, в числе прочих учениц Уиверли-колледжа, двадцать лет назад своими глазами видела, что случилось, когда Свободная магия, пробудившись, набрала силу, преодолела Стену и разбушевалась в Анцельстьерре.

– Мы едем, Деймед, – объявила Сабриэль. – Но разумно будет принять меры, которые мы уже обсуждали.

– Нижайше прошу прощения, миледи Абхорсен, – отозвался Деймед, – но я не уверен, что меры эти обеспечат вашу безопасность. По правде сказать, они того и гляди повредят делу.

– Зато развлечемся, – отрезала Сабриэль. – Автомобили готовы? Пойду надену пальто и какие-нибудь сапоги.

Деймед неохотно кивнул и вышел. Оселок выбрал одно из темных пальто, что висели на спинке кушетки, и кое-как втиснулся в него. Сабриэль взяла другое, тоже мужское, и присела переобуться.

– Деймед тревожится не без причины, – промолвил Оселок, подавая руку жене. – И туман уж больно густой. Будь мы дома, я бы не усомнился, что создан он со злым умыслом.

– Этот туман – естественного происхождения, – возразила Сабриэль. Супруги завязали друг другу шарфы и обменялись легким, точно мимолетное прикосновение, поцелуем. – Но я согласна: его с легкостью можно использовать против нас. И все же я так близка к созданию коалиции против Королини! Если только удастся привлечь на свою сторону Дофорта, а Сэйры воздержатся от вмешательства…

– Это маловероятно, разве что нам удастся доказать, что мы не похищали их драгоценного сыночка и племянничка, – проворчал Оселок, сосредоточив все свое внимание на пистолетах. Он удостоверился, что оба заряжены, что в патроннике есть боевой патрон, курок в исходном положении, а пистолет поставлен на предохранитель. – Жаль, что мы ничего не знаем о проводнике, которого нанял Николас. Я просто уверен, что уже где-то слышал имя Хедж, причем не в положительном смысле. Как жаль, что мы разминулись с ними на Великом Южном тракте!

– Мы наверняка скоро получим весточку от Эллимир, – сказала Сабриэль, проверяя свой собственный пистолет. – А может, даже и от Сэма. Нам остается только положиться на здравомыслие наших детей и предоставить это дело им, а самим заниматься той проблемой, что сейчас стоит перед нами.

При упоминании о здравомыслии своих детей Оселок поморщился, протянул Сабриэль серую фетровую шляпу с черным околышем, точную копию его собственной, и помог ей снять таблетку и подобрать волосы.

– Готова? – спросил он.

Сабриэль подпоясалась ремнем. В шляпах, с поднятыми воротниками, с туго завязанными шарфами, они с Оселком были неотличимы от Деймеда и прочих охранников. В этом-то и состоял план.

Снаружи дожидались еще десять телохранителей, не считая водителей двух тяжелобронированных автомобилей марки «Гедден-Гар». Сабриэль с Оселком присоединились к ним, и на миг все двенадцать сбились в кучу. Если из-за стен следили враги, то определить в тумане, кто есть кто, им вряд ли удалось.

Двое уселись на задние сиденья в каждую из машин, восемь встали на специальные подножки. Двигатели уже какое-то время работали вхолостую, выхлопы безостановочным потоком теплого светлого пара вливались в туман.

По сигналу Деймеда машины тронулись с места и покатили по подъездной аллее. Загудели клаксоны, подавая сигнал часовым открыть ворота, а анцельстьеррской полиции снаружи – оттеснить народ. Последнее время здесь всегда собиралась толпа, состоящая главным образом из прихвостней Королини: проплаченных погромщиков и подстрекателей с красными нарукавными повязками – знаком «Нашей страны».

Невзирая на опасения Деймеда, полиция неплохо справлялась со своим делом: заставила толпу расступиться, освобождая дорогу, так, чтобы смогли проехать две машины. Вслед полетели несколько камней и обломков кирпича, но либо не попали в цель, либо отскочили от закаленного стекла и брони, не причинив вреда. А в следующую минуту толпа уже осталась далеко позади – темным вопящим скопищем в тумане.

– Эскорт за нами не следует, – отметил Деймед; он ехал на специальной подножке рядом с водителем головной машины. Отряд конных полицейских получил приказ повсюду в городе сопровождать короля Оселка и его супругу, королеву-Абхорсена, и до сих пор выполнял свой долг в соответствии с высокими стандартами военной полиции. А на сей раз солдаты отчего-то остались стоять, держа коней в поводу.

– Может, с приказом что-то напутали, – предположила водитель, приоткрыв поворотную форточку. Но голос ее прозвучал как-то неубедительно.

– Пожалуй, мы изменим маршрут. Поезжайте по Харальд-стрит. Первый поворот налево, – приказал Деймед.

Машины промчались мимо двигающихся с меньшей скоростью тяжело нагруженного грузовика и запряженной лошадью телеги, резко затормозили и свернули налево, на широкую Харальд-стрит – один из современных городских проспектов, хорошо освещенный благодаря газовым фонарям, расставленным через равные промежутки по обе стороны улицы. И все равно ехать быстрее, чем со скоростью пятнадцать миль в час, из-за тумана казалось небезопасным.

– Там, впереди, что-то происходит! – сообщила водитель.

Деймед пригляделся – и выругался сквозь зубы. Лучи фар пронзили туман и высветили огромную толпу, запрудившую улицу. Рассмотреть, что написано на транспарантах, не удавалось, но и без того понятно было: «Наша партия» вышла на манифестацию. Что еще хуже, полиции рядом не наблюдалось, ни единого синего шлема в поле зрения. Сдерживать демонстрантов было некому.

– Стойте! Назад! – крикнул Деймед. Он махнул замыкающей машине, подавая двойной сигнал: «Тревога!» и «Отступаем!».

Обе машины дали задний ход. Толпа хлынула вперед. До сих пор демонстранты молчали. Теперь они принялись скандировать: «Долой иностранцев!» и «Наша страна!». В воздухе замелькали камни и обломки кирпичей. Однако пока что они не долетали до цели.

– Назад! – снова прокричал Деймед. Он выхватил пистолет и теперь держал его у бедра наготове. – Быстрее!

Вторая машина уже почти обогнула угол, как вдруг грузовик и телега, те самые, что посольский кортеж обогнал по пути, развернулись и перекрыли дорогу. Из них выпрыгнули люди в масках – вооруженные люди! – и, рассекая туман, побежали к машинам.

Еще не разглядев толком пистолетов и пулеметов, Деймед понял: вот оно – то, чего он боялся все это время.

Засада.

– Все наружу! – закричал он и указал на нападающих. – Огонь!

Вокруг него телохранители уже распахнули дверцы автомашины и укрылись за ними. Секунду спустя охрана открыла огонь. Гулкий гром пистолетных выстрелов перемежался резкими очередями новых компактных ручных пулеметов, гораздо более удобных, нежели прежние армейские «льюины». Никто из охранников пулеметы не жаловал, но все неутомимо упражнялись в стрельбе с тех пор, как оказались по южную сторону Стены.

– Не стреляйте по толпе! – взревел Оселок. – Только по тем, кто вооружен!

Но нападающие подобной разборчивостью не отличались. Укрывшись за грузовиком и телегой, за почтовым ящиком и за невысоким заграждением из цветочных кадок, они палили во все стороны.

Пули с визгливым зловещим свистом отскакивали от мостовой и от бронированных автомобилей. Повсюду стоял оглушительный шум – безумная какофония звуков, вопли и крики вперемешку с неумолчным треском и грохотом пулеметов. Толпа, что еще несколько секунд назад так рвалась вперед, теперь образовала беспорядочную толчею и давку: люди в панике разбегались.

Деймед кинулся к группе охранников, укрывшихся за капотом второй машины.

– К реке! – закричал он. – Бегите через площадь и вниз по Сторожевой лестнице. Там ждут две лодки. В тумане вы сумеете уйти от преследования.

– Мы можем попробовать пробиться обратно в посольство! – возразил Оселок.

– Нет, нападение слишком хорошо спланировано! Полиция подкуплена – если не вся, то по большей части! Вам необходимо бежать из Корвира! И из Анцельстьерра!

– Нет! – воскликнула Сабриэль. – Мы еще не закончили…

Договорить она не успела: Деймед с силой опрокинул их с Оселком на землю и закрыл собой. И с фантастическим проворством перехватил черный цилиндр, что, кувыркаясь, пролетел сквозь туман, оставив за собою хвост дыма.

Бомба.

Одним стремительным движением Деймед поймал и отшвырнул бомбу прочь; и все же недостаточно быстро.

Бомба взорвалась еще в воздухе. Начиненная мелкими металлическими предметами и взрывчаткой, она поразила Деймеда на месте. Ударная волна повыбивала все окна в радиусе полумили и на миг оглушила и ослепила всех вокруг на расстоянии сотни ярдов. Но по-настоящему страшный вред причиняли тысячи металлических фрагментов, что со свистом вспарывали воздух, отскакивали от металла и камня и сплошь и рядом вгрызались в плоть.

Сразу после взрыва повисла тишина. Нарушал ее только рев горящего газа в разбитых фонарях. Сила ударной волны разметала даже туман, расчистив огромный круг, и вниз с небес просочились тусклые лучи солнца, высветив сцену страшных разрушений.

Повсюду вокруг – на дороге и под машинами – валялись изувеченные тела; не осталось ни одного телохранителя и ни одной телохранительницы в темном пальто. Разлетелись даже бронированные стекла автомобилей, а пассажиры бессильно завалились на бок – они были мертвы.

Уцелевшие убийцы, выждав несколько минут, ползком выбрались из-за невысокого заграждения и двинулись вперед, хохоча и поздравляя друг друга, небрежно зажав ружья под мышкой или перебросив через плечо – с этакой залихватской бесшабашностью.

Они сами не замечали, что их смех и голоса звучат неестественно громко. Все их чувства притупились, разум отказывался слушаться. И не только из-за ударной волны или страшного зрелища, что с каждым шагом становилось все ближе и реальнее. И даже не от облегчения при мысли о том, что они остались живы посреди стольких смертей и разгрома.

Настоящий шок пришел вместе с осознанием того, что минуло вот уже триста лет с тех пор, как на улицах Корвира были убиты правящие король с королевой. А вот сейчас это произошло снова, и кровью запятнаны их собственные руки.

Часть первая

Глава первая. В осажденном доме

Туман клубился и в шестистах милях к северу, очень далеко от корвирского смога, – по ту сторону Стены, отделяющей Анцельстьерр от Древнего королевства. По ту сторону Стены, где, собственно, и начиналась магия Древнего королевства, а анцельстьеррские современные технологии отказывали.

Этот туман отличался от своего далекого южного собрата. Он был не белым, а темно-серым, оттенка грозового облака, и происхождения отнюдь не естественного. Его соткали из воздуха и Свободной магии, и родился он на вершине холма, вдалеке от какого-либо источника воды. Он не редел, напротив – расползался во все стороны, несмотря на жару майского полудня, которой полагалось бы выжечь его без остатка.

Невзирая на солнце и легкий ветерок, туман растекался с холма, волной катился на юг и восток, выпуская впереди себя тонкие щупальца. В полулиге от холма одно из таких щупалец отделилось, превратилось в облако, взвилось высоко в воздух и перенеслось через полноводную реку Раттерлин. Оказавшись по ту сторону, облако осело, точно жаба, на восточном берегу и в свою очередь принялось исторгать из себя новые клубы тумана.

Вскоре два потока тумана уже окутали западный и восточный берега Раттерлин, хотя солнце по-прежнему озаряло реку между ними.

И река, и туман текли к Долгим утесам – пусть и с разной скоростью. Река неслась вперед, все ускоряясь и ускоряясь, в направлении громадного водопада, где срывалась вниз с высоты более тысячи футов. Туман струился пугающе неспешно, постепенно густея и поднимаясь все выше.

В нескольких ярдах от Долгих утесов волна тумана замерла, хотя белесое марево все уплотнялось и набирало высоту, угрожая захлестнуть островок посреди реки, на самом краю водопада. Островок с домом и садом в окружении высоких белых стен.

Туман не потек над рекою и не выгнулся дугой, поднявшись выше. Незримые преграды не подпускали его к острову – те же самые, благодаря которым солнце по-прежнему озаряло белые стены, сады и дом с красной черепичной крышей. Туман служил оружием, но в битве сделан был лишь первый ход, осада только начиналась. Обозначилась линия фронта. Дом оказался в окружении.

Ибо весь омываемый рекою остров был домом Абхорсена. Жилищем Абхорсенов, что по праву крови и по велению долга хранили границы Жизни и Смерти. Абхор сены пользовались некромантическими колокольцами и Свободной магией, притом что сами не были ни некромантами, ни адептами Свободной магии. Абхорсены отсылали мертвых, вторгшихся в Жизнь, обратно в Смерть, туда, где им место.

Создательница тумана знала, что самого Абхорсена в доме нет. Абхорсена с ее супругом-королем выманили за Стену. Там с ними, предположительно, и покончат. Все это входило в замысел ее Повелителя. План был составлен давным-давно, однако всерьез к его осуществлению приступили лишь теперь.

План включал в себя множество составляющих в самых разных странах, хотя его ядро и первопричина находились в Древнем королевстве. Война, заказное убийство, беженцы – таковы были элементы плана, приводимого в действие коварным, изощренным разумом, что на протяжении бесчисленных поколений дожидался исполнения своих замыслов.

Но, как оно и бывает с любым планом, уже возникли осложнения и проблемы. Два таких «осложнения» сейчас находились в доме. Одна – совсем юная девушка. Ее послали на юг ведьмы, обитающие на обледеневшей горе у истока Раттерлин. Эти Клэйры, провидящие во льду множество вариантов будущего, непременно попытаются изменить настоящее в собственных интересах. А девчонка – из числа их высших магов, ее нетрудно опознать по цветной жилетке. Жилетка – красная: это униформа второй помощницы библиотекаря.

Создательница тумана уже видела девчонку: такая черноволосая, бледная, явно не старше двадцати лет, жалкий обрезок ногтя с руки эпохи. И даже слышала, как в ходе отчаянной битвы ее окликнули по имени.

Лираэль.

Второе «осложнение» известно куда лучше и, вероятно, неприятностей сулит куда больше, хотя свидетельства противоречивы. Это юноша, да что там, почти мальчишка: кучерявый – в отца, чернобровый – в мать, и высокий – в обоих. Звать – Сэмет. Принц королевской крови, сын короля Оселка и Абхорсена Сабриэль.

Предполагалось, что принц Сэмет станет преемником Абхорсена и унаследует силу «Книги мертвых» и семь колокольцев. Но теперь создательница тумана в этом засомневалась. Она была очень стара и некогда многое знала об этой странной семье и об их доме на реке. Не далее как прошлой ночью она сразилась с Сэметом – и бился он не так, как полагается Абхорсену. Даже магию Хартии он использует как-то своеобразно, совсем не так, как королевский род или Абхорсены.

Кроме того, Сэмет с Лираэль не одни. При них двое помощников, какие-то существа, с виду всего-навсего белый котик со скверным характером и здоровенная дружелюбная черно-рыжая дворняга. Однако оба совсем не то, чем кажутся, а вот что они такое на самом деле, тоже не вполне понятно. Скорее всего, какие-нибудь духи Свободной магии, принужденные служить Абхорсенам и Клэйрам. Про кота хоть что-то известно. Звать его Моггет, в книгах древней мудрости содержатся предположения и догадки на его счет. А вот псина – другое дело. Она появилась только что, или, может быть, настолько стара, что книги, повествующие о ней, давно обратились в прах. Тварь в тумане предполагала, скорее, второе. И девушка, и ее собака явились из Большой библиотеки Клэйр. Скорее всего, у обеих, точно так же как и у библиотеки, есть свои секреты; обе таят в себе неведомые силы.

Все вместе эти четверо – могучие противники и представляют собою серьезную угрозу. Но создатель ни це тумана вовсе не нужно было вступать с ними в открытый бой, ведь дом слишком надежно защищен и заклинаниями, и текучей водой. Ей приказано запереть их в доме, точно в ловушке. Дом останется в осаде, пока события разворачиваются вокруг, чтобы Лираэль, Сэм и их помощники опоздали с вмешательством и не успели предпринять хоть что-нибудь.

При мысли о полученных приказах Хлёрр-под-Маской негодующе зашипела, и туман вокруг ее головы – или того, что сходило за голову, – всколыхнулся волной. Некогда она была живой некроманткой, и никто не смел ей приказывать. Некогда она совершила ошибку, и ошибка эта привела ее к рабству и смерти. Но ее Повелитель не дал ей уйти за Девятые Врата и далее. Ее возвратили в Жизнь, хотя и не в живом обличье. Теперь она стала мертвой тварью, подчиненной власти колокольцев, скованной своим же собственным тайным именем. Приказы ей не нравились, но выбора у нее не было – приходилось повиноваться.

Хлёрр опустила руки. С кончиков ее пальцев сорвались еще несколько невесомых клочьев тумана. Повсюду вокруг нее кишели мертвые подручные – сотни и сотни пошатывающихся гниющих трупов. Не Хлёрр вывела из Смерти духов, что теперь населяли эти разлагающиеся полускелеты, но тот, кто это сделал, отдал их под начало Хлёрр. Она подняла тонкую длинную призрачную руку и указала в нужном направлении. Сопя, постанывая, побулькивая и пощелкивая одеревеневшими суставами и переломанными костями, мертвые подручные зашагали вперед, сквозь клубящийся туман.

– Там, на западном берегу, не меньше двух сотен мертвых подручных, и еще восемь десятков или больше – на восточном, – сообщил Сэмет. Он оторвался от бронзового телескопа и развернул его вниз, чтобы не мешался. – Хлёрр я не видел, но она наверняка тоже где-то там.

Он передернулся, вспомнив о своей последней встрече с Хлёрр: над ним снова нависала гигантская, сотканная из тлетворной тьмы фигура, и пламенеющий меч уже готов был обрушиться на жертву. Все это произошло только прошлой ночью, хотя казалось – давным-давно.

– Может, марево создал какой-нибудь другой адепт Свободной магии, – предположила Лираэль. Но сама она в это не верила. Девушка ощущала присутствие той же недоброй силы, что и прошлой ночью.

– Не марево, а туман, – вмешалась Шкодливая Псина, ловко балансируя на табурете перед телескопом. Если закрыть глаза на ее умение говорить и блестящий ошейник, составленный из знаков Хартии, то собака ничем не отличалась от любой другой здоровенной черно-рыжей дворняги. Такие чаще улыбаются во всю пасть и машут хвостом, чем рычат и лают. – Думаю, хмарь сгустилась достаточно, чтобы называться туманом.

Псина и ее хозяйка Лираэль, принц Сэмет и Моггет, слуга Абхорсенов, принявший обличье кота, собрались в обсерватории на верхнем этаже башни в северной части дома Абхорсена.

Стены обсерватории были совершенно прозрачны, и Лираэль поймала себя на том, что то и дело нервно поглядывает на потолок, ведь казалось, будто его ничто не поддерживает. Кроме того, стены были изготовлены не из стекла и не из какого-либо известного девушке материала, отчего Лираэль почему-то ощущала себя еще неуютнее.

Пытаясь скрыть тревогу, Лираэль в очередной раз вскинула голову к потолку и сделала вид, что просто кивает, соглашаясь со словами собаки. Страхи ее выдавала только рука: девушка крепко вцепилась в песий загривок – тепло собачьей шерсти и магия Хартии, ошейника успокаивали ее и подбадривали.

И хотя полдень миновал совсем недавно и прямые лучи солнца все еще озаряли дом, островок и реку, по обоим берегам отвесно воздвиглись плотные стены тумана. Они достигали уже нескольких сотен футов в высоту, но громоздились все выше и выше.

Туман, несомненно, был колдовского происхождения. Он не поднимался от реки, как полагается обыкновенному туману, и не пришел вместе с облаком. Он надвигался одновременно с востока и с запада, причем стремительно, невзирая на ветер. Поначалу разреженный, он сгущался с каждой минутой.

Еще одно подтверждение странной природы тумана обнаружилось южнее: волна тумана резко остановилась, вместо того чтобы смешаться с естественной водяной пылью над гигантским водопадом, там, где река срывалась вниз с Долгих утесов.

А следом за туманом явились мертвые. Неповоротливые трупы неуклюже карабкались по берегам реки. Стремительный водный поток внушал им страх, но что-то неумолимо гнало их вперед, что-то, что скрывалось чуть дальше в тумане. Наверняка это «что-то» – Хлёрр-под-Маской, некогда некромантка, а теперь и сама – одна из великих мертвых. Лираэль понимала, сколь опасно такое сочетание, ведь Хлёрр, скорее всего, сохранила свои былые познания в Свободной магии, а в придачу к ним обрела в Смерти новые силы. Силы, скорее всего, темные и непостижные. Лираэль с Псиной ненадолго прогнали Хлёрр, сразившись с нею на речном берегу прошлой ночью, но победить ее не победили.

Лираэль ощущала и присутствие мертвых, и колдовскую природу тумана. И хотя дом Абхорсена защищали и глубокий и стремительный речной поток, и бессчетные магические преграды и стражи, девушка непроизвольно поежилась, словно кожи ее коснулись холодные пальцы.

Никто ничего не сказал на это, хотя Лираэль чуть со стыда не сгорела при мысли о том, что выказала себя такой трусихой. Все молчали – и неотрывно смотрели на нее. И Сэм, и Псина, и Моггет – все они не иначе как ждали от нее мудрого решения или гениального озарения. На мгновение девушку захлестнула паника. Она не привыкла брать на себя ведущую роль – в разговоре ли или в чем-то еще. Но теперь она – преемник Абхорсена. И пока Сабриэль находится в Анцельстьерре, по ту сторону Стены, она, Лираэль, – единственный Абхорсен, и другого нет. И мертвые, и туман, и Хлёрр – все это ее проблемы. Причем проблемы пустячные в сравнении с подлинной опасностью – с тем неведомым артефактом, что Хедж с Николасом пытаются откопать у Красного озера.

«Я должна делать хорошую мину при плохой игре, – думала Лираэль. – Я должна изображать из себя Абхорсена. Может, если я буду достаточно убедительна, то и сама в себя поверю».

– А есть ли из дома какой-нибудь выход, помимо вон той переправы? – внезапно спросила девушка, глядя на юг, туда, где над водой едва виднелись камни, играющие роль мостиков к восточному и западному берегам. «„Переправа“ – не совсем подходящее слово», – подумала Лираэль. Тут уместнее сказать «перепрыжка», ведь камни находились на расстоянии по меньшей мере шести футов друг от друга и очень близко к краю обрыва. Если промахнешься в прыжке, упадешь в воду, река подхватит тебя, оглянуться не успеешь, и потащит к водопаду. И сорвешься ты вниз с огромной высоты, а всесокрушающий поток воды сомнет тебя и раздавит под своей тяжестью.

– Сэм?

Сэм помотал головой.

– Моггет?

Белый котик свернулся в клубочек на сине-золотой подушке. Еще недавно подушка эта лежала на табуретке перед телескопом, но была сбита мягкой лапкой; на полу она оказалась явно нужнее. На самом деле Моггет не был настоящим котом, хотя и принял кошачье обличье. Ошейник, покрытый знаками Хартии, с миниатюрным колокольчиком – Ранной, снотворцем, недвусмысленно свидетельствовал: это существо не просто говорящий кот, а нечто большее.

Моггет приоткрыл один ярко-зеленый глаз и широко зевнул. Тихо звякнул Ранна – и Лираэль с Сэмом тоже начали непроизвольно позевывать.

– Сабриэль забрала Бумажнокрыл, так что улететь мы не можем, – промурлыкал он. – А даже если бы и улетели, нам пришлось бы пробиваться сквозь стаю ворон-кровавиков. Наверное, мы могли бы призвать ладью, но тогда мертвые последуют за нами вдоль берегов.

Лираэль смотрела на стены тумана. Она и двух часов не пробыла преемником Абхорсена, а уже в растерянности и не знает, что делать. В одном она убеждена твердо: необходимо немедленно покинуть дом и спешить к Красному озеру. Нужно как можно скорее отыскать Николаса, Сэмова друга, и остановить его, помешать выкапывать то, что погребено глубоко под землей.

– Возможно, есть еще один выход, – вмешалась Псина. Она соскочила с табуретки и принялась нарезать круги вокруг Моггета, вышагивая «по-журавлиному», точно приминала траву, а не ступала по холодному камню. Внезапно собака плюхнулась на пол рядом с котом и с размаху шлепнула тяжелой лапой у самой его головы. – Вот только Моггету он не понравится.

– Что еще за выход? – прошипел Моггет, выгибая спину. – Никакого такого выхода не знаю, кроме как по камням до берега, или по воздуху, или по воде на лодке, а я здесь живу с тех самых пор, как построен дом.

– Но не с тех самых пор, как река была разделена надвое и создан этот остров, – невозмутимо возразила Псина. – Еще до того, как Созидатели возвели стены, на том самом месте, где сейчас растет раскидистое инжирное дерево, стоял шатер первого Абхорсена.

– Верно, – согласился Моггет. – Но ведь и тебя тогда здесь не было.

Лираэль померещилось, будто в последних словах Моггета прозвучала нотка сомнения или намек на вопрос. Она внимательно пригляделась к собаке, но Шкодливая Псина лишь потерла нос передними лапами и продолжила:

– Как бы то ни было, некогда действительно существовал еще один путь. Если он сохранился по сей день, то там глубоко и, возможно, подстерегают многие опасности. Вероятно, кое-кто скажет, что благоразумнее было бы пройти по «мостику» из камней и пробиться сквозь строй мертвых.

– Кое-кто – но не ты? – уточнила Лираэль. – Ты думаешь, у нас есть выбор?

Лираэль боялась мертвых, но не настолько, чтобы не вступить с ними в бой при необходимости. Она просто не была до конца уверена в своей новообретенной сущности. Возможно, Абхорсен такой, как Сабриэль, в расцвете лет и силы, с легкостью преодолеет переправу и наголову разгромит и Хлёрр, и мертвых подручных, и всю прочую нежить, что только подвернется. Лираэль казалось, что если она сама отважится на такое, то ей в итоге придется отступать обратно по камням, и, скорее всего, она поскользнется, сорвется в реку и рухнет в водопад.

– Думаю, нам надо рассмотреть этот путь, – объявила Псина. Она с наслаждением потянулась, едва не задев Моггета лапами, затем неспешно встала и зевнула, оскалив здоровенные белые клыки. Наверняка, чтобы подразнить Моггета, Лираэль в этом даже не сомневалась.

Моггет, сощурившись, глянул на собаку.

– Глубоко? – мяукнул кот. – Это то, о чем я подумал? Нам туда нельзя!

– Она давно ушла, – успокоила Псина. – Хотя что-то могло и остаться…

– Она? – хором переспросили Лираэль с Сэметом.

– Ты ведь знаешь о колодце в розарии? – спросила Псина. Сэмет кивнул, а девушка попыталась вспомнить, не видела ли колодца по пути через весь остров к дому. Да, вроде бы краем глаза она приметила розы – множество роз увивали шпалеры на восточной стороне лужайки, ближе к дому. – В колодец можно спуститься, – продолжала Псина. – Хотя спуск долгий и узкий. Так мы окажемся в глубине подземных пещер. Сквозь них можно пройти к основанию водопада. А оттуда нам придется снова вскарабкаться на утесы, но думаю, мы проделаем это дальше к западу, обойдя Хлёрр с ее приспешниками.

– Но колодец полон воды! – запротестовал Сэм. – Мы утонем!

– Ты уверен? – усмехнулась Псина. – Ты вообще в него когда-нибудь заглядывал?

– По правде сказать, нет, – признался Сэм. – Кажется, он закрыт…

– А кто такая «она»? – настойчиво переспросила Лираэль. – О ком ты упомянула? – Благодаря долгому опыту девушка безошибочно распознала, что Псина пытается уйти от ответа.

– Та, что некогда жила там, внизу, – объяснила Псина. – Та, что обладала немалой и опасной силой. Возможно, от нее еще что-то осталось.

– Что еще за «та»? – строго осведомилась Лираэль. – Как кто-то может жить глубоко под домом Абхорсена?

– Я отказываюсь даже приближаться к этому колодцу! – взвыл Моггет. – Это ведь Каллиэль попытался раскопать запретное место, так? И зачем нам добавлять свои кости к его останкам в каком-нибудь темном углу подземных пещер?

Лираэль искоса глянула на Сэма и вновь обернулась к Моггету. И тут же об этом пожалела, ведь она опять выдала свои сомнения и страхи. Но ведь теперь, став преемником Абхорсена, Лираэль не должна выказывать слабости! Сэм не скрывал своего ужаса перед Смертью и мертвыми и своего желания спрятаться здесь, в надежно защищенном доме. Но юноша преодолел свой страх – по крайней мере, на время. А где Сэму взять храбрости, если она не подаст ему примера?

А еще она, Лираэль, приходится ему тетей. Тетей она себя не ощущала, но, наверное, подобное родство подразумевает определенные обязательства по отношению к племяннику, даже если племянник всего на несколько лет ее младше.

– Псина! Отвечай мне прямо, без уверток, – приказала девушка. – Кто… или что… таится там, внизу?

– Ну, словами объяснить трудно, – промолвила собака, переступая передними лапами. – Тем более что внизу, скорее всего, вообще никого нет. А если и есть, наверное, можно назвать ее последком, оставшимся от создания Хартии. Ведь такова же и я, и очень многие другие, великие и малые. Но если она там – или если не она, то некая ее часть, – тогда, возможно, она такова же, что и прежде, то есть очень опасна в… стихийном… смысле, хотя все это было давным-давно, и на самом-то деле я рассказываю вам только то, что говорили, или писали, или думали другие люди…

– А что ей там делать? – спросил Сэмет. – Под домом Абхорсена?

– Вообще-то, она не то чтобы привязана к одному месту, – отозвалась Псина, почесывая лапой нос и упорно не встречаясь ни с кем взглядом. – Она – нигде. Но некая часть ее силы вложена сюда, так что если она где и есть, то, скорее всего, здесь, и именно здесь она есть, если вообще где-либо.

– Моггет? – воззвала Лираэль. – Ты можешь это перевести?

Но Моггет не ответил. Глаза его были закрыты. Где-то на середине песьих рассуждений он свернулся клубочком и заснул.

– Моггет! – повторила Лираэль.

– Он спит, – вступилась Псина. – Ранна погрузил его в дрему.

– Сдается мне, Моггет прислушивается к Ранне, только когда сам этого хочет, – пробурчал Сэм. – Надеюсь, что Керригор спит крепче.

– Можем зайти проверить, если угодно, – предложила Псина. – Но, думаю, если бы он проснулся, мы в неведении не остались бы. Ранна не столь строг, как Саранет, но, если надо, держит крепко. Кроме того, могущество Керригора заключалось в его приспешниках. Он искусно черпал в них свою силу, и именно в этом причина его падения.

– Что ты имеешь в виду? – не поняла Лираэль. – Я думала, он был адептом Свободной магии и стал одним из великих мертвых.

– Не только, – покачала головой Псина. – В его жилах текла королевская кровь. Он привык господствовать над другими. Где-то в Смерти Керригор нашел средство использовать силу тех, кто присягал ему на верность, через клеймо, которое он выжигал в их плоти. Если бы Сабриэль случайно не применила древнейшего заклинания, которое отсекло его от источника власти, думаю, Керригор восторжествовал бы. По крайней мере, до поры до времени.

– Почему только до поры до времени? – уточнил Сэм. Он уже жалел, что заговорил о Керригоре.

– Думаю, в итоге он предпринял бы именно то, чем сейчас занят твой приятель Николас, – объяснила Псина. – И откопал бы из-под земли то, чего лучше не трогать.

На это никто не возразил.

– Мы теряем время, – решительно заявила Лираэль.

Она снова вгляделась в туман на западном берегу.

Девушка ощущала присутствие множества мертвых подручных – больше, чем различал взгляд, хотя различал он больше чем достаточно. Разлагающиеся часовые в пелене тумана. Ждут, чтобы враг вышел из безопасного убежища.

Лираэль вдохнула поглубже и решилась.

– Псина, если ты думаешь, что можно спуститься в колодец, значит этот путь мы и выберем. Хотелось бы надеяться, что никаких остатков некоей грозной силы мы там не найдем. А если найдем, может, она вполне дружелюбна, и мы все объясним…

– Нет! – рявкнула Псина, к вящему изумлению всех и каждого. Даже Моггет приоткрыл один глаз, но, осознав, что Сэм следит за ним, тут же поспешно зажмурился.

– Что такое? – переспросила Лираэль.

– Если она там, что маловероятно, заговаривать с ней ни в коем случае нельзя, – объяснила Псина. – Ни в коем случае нельзя ни прислушиваться к ней, ни притрагиваться.

– А кто-нибудь когда-нибудь ее слышал или касался? – полюбопытствовал Сэм.

– Из смертных – никто, – заверил Моггет, приподняв голову. – Никто из смертных никогда не проходил через ее чертоги, как мне кажется. Сунуться туда – это чистое безумие. Мне до сих пор любопытно, что случилось с Каллиэлем.

– А я думала, ты спишь, – упрекнула Лираэль. – Кроме того, возможно, она просто нас не заметит – как и мы ее.

– Да я не враждебности ее опасаюсь, – возразил Моггет. – Я опасаюсь, что она просто обратит на нас внимание.

– Может, нам стоило бы… – начал было Сэм.

– Что стоило бы? – ехидно осведомился Моггет. – Остаться здесь, в безопасном и уютном доме?

– Нет, – тихо возразил Сэм. – Если голос этой женщины так опасен, тогда, может, нам заранее приготовить затычки для ушей? Из воска или что-нибудь в этом роде?

– Не поможет, – помотал головой Моггет. – Если она заговорит, вы услышите ее всем своим существом – ее голос пробирает до костей. А уж если запоет… В общем, будем надеяться, что петь она не станет.

– Мы обойдем ее стороной, – заверила Псина. – Положитесь на мой нос. Мы отыщем дорогу.

– Скажи, а кто такой Каллиэль? – спросил Сэм.

– Каллиэль был двенадцатым Абхорсеном, – поведал Моггет. – Чрезвычайно недоверчивый тип. Продержал меня взаперти много лет. Тогда, должно быть, он колодец и выкопал. Когда Каллиэль исчез, его внук унаследовал дедовы колокольцы и титул – и выпустил меня. Не хотелось бы мне разделить судьбу Каллиэля. Тем более на дне колодца.

Лираэль вздрогнула, заметив, как в тумане что-то всколыхнулось. Зловещее присутствие, ощущаемое вдали, придвинулось ближе. Лираэль чувствовала: это некое существо, куда более могущественное, нежели тень-подручные, а ведь уже и они замаячили на границе тумана.

А Хлёрр приближалась: она спустилась почти к самому берегу. Или если не Хлёрр, то кто-то равный ей по силе – или даже еще более могущественный. Может, не кто иной, как некромант, с которым Лираэль столкнулась в Смерти.

Хедж. Тот самый некромант, который обжег Сэма. Сквозь разрезы в рукавах сюрко на запястьях юноши до сих пор просматривались шрамы.

Это сюрко, кстати, – еще одна тайна. «Но о ней мы подумаем потом», – устало решила Лираэль. На сюрко в рассеченном и пересеченном щите сочетались королевские башни и фигура, которой не видели вот уже тысячу лет. Мастерок Созидателей Стены.

Перехватив ее взгляд, Сэм подергал за толстую золотую нить там, где на льняном полотне был выткан символ Созидателей. Юноша постепенно, очень медленно начинал осознавать, что фантомы не ошиблись с сюрко. Во-первых, оно было новехоньким, только что сотканным, а не какой-то там старой тряпкой, вытащенной из пыльного шкафа или из корзины для белья столетней давности. Так что, вероятно, в силу некоей неведомой причины он имеет полное право носить это сюрко. Выходит, он не только принц королевской крови, но еще и Созидатель. Но что это значит? Созидатели исчезли за тысячу лет до него, вложив себя в созидание Стены и Великих Камней Хартии. Причем в буквальном смысле, насколько Сэм себе это представлял.

На мгновение юноша задумался, не ждет ли и его подобная судьба. Не закончится ли его жизнь с созданием чего-либо – по крайней мере, как человека, который живет и дышит? «Потому что Созидатели на самом деле не вполне мертвы», – размышлял Сэм, вспоминая Великие Камни Хартии и Стену. Они, скорее, преобразились и видоизменились, но не умерли.

Честно говоря, его отнюдь не прельщала подобная участь. Но как бы то ни было, куда вероятнее, что он просто погибнет, думал Сэм, всматриваясь в туман и ощущая леденящее присутствие в нем мертвых.

Парень снова подергал за золотую нить на груди и приободрился; страх перед мертвыми отступил. Сэм ведь никогда не хотел становиться Абхорсеном. Быть Созидателем куда интереснее, даже если пока не вполне понятно, что это значит. А в неизвестности есть и свои плюсы. То-то взбеленится его сестрица Эллимир! Эта никогда не поверит, что он сам не знает и не может объяснить, каково это – быть Созидателем; наверняка ведь просто не хочет из чистого упрямства!

Ну да неизвестно, суждено ли ему еще когда-нибудь увидеть Эллимир…

– Нам пора, – напомнила Псина, возвращая Лираэль и Сэма к реальности. Все это время девушка отрешенно вглядывалась в туман, с головой уйдя в собственные мысли.

– Да, – подтвердила Лираэль, усилием воли отводя взгляд. Не в первый раз она пожалела о Большой библиотеке Клэйр. Ах, если бы вернуться назад! Но это желание, заодно с ее извечной тоской по белым одеяниям и серебряному, с лунными камнями венчику полноправной Дочери Клэйр, пришлось решительно затолкать куда-то в глубины подсознания. Теперь она – Абхорсен, и перед ней стоит великая и судьбоносная задача.

– Да, – повторила девушка. – Нам пора. И пойдем мы через колодец.

Глава вторая. Вниз, в глубину

Как только решение было принято, подготовка к уходу заняла чуть больше часа. Со времен своих занятий боевыми искусствами – сколько же лет прошло с тех пор? – Лираэль впервые облачилась в броню, но доспех, принесенный фантомами, оказался не таким тяжелым, как кольчужные панцири, хранившиеся в оружейной комнате при тренировочном зале у Клэйр. Броня вся целиком состояла из крохотных, частично перекрывающих друг друга пластинок или чешуек из какого-то неизвестного девушке материала и, невзирая на то что доходила до самых колен, а длинные рукава раздваивались, как ласточкин хвост, сидела на удивление легко и удобно. Кроме того, от нее не исходил характерный запах промасленной стали, чему Лираэль несказанно обрадовалась.

Шкодливая Псина объяснила девушке, что чешуйки представляют собою некую разновидность керамики под названием «джетр», сотворенную с помощью магии Хартии. Сама по себе она не магическая, хотя крепче и легче любого металла. Секрет ее создания давно утерян, и новых доспехов не делали вот уже тысячу лет.

Лираэль ощупала одну из пластинок и, к удивлению, поймала себя на мысли: «А ведь Сэм сможет такое смастерить!» – хотя сама не понимала, с чего ей это пришло в голову.

Поверх брони Лираэль набросила сюрко, изукрашенное золотыми звездами и серебряными ключами. Бандольер с колокольцами полагалось носить поверх сюрко, но Лираэль еще только предстояло его надеть. Сэм неохотно принял у нее ветряную флейту, но Темное Зеркало по-прежнему покоилось в ее поясном кошеле. Девушка знала: весьма вероятно, ей снова понадобится заглянуть в прошлое.

Снаряжение Лираэль довершали ее меч, Нэхима, лук с колчаном, полученные от Клэйр, и легкий рюкзак. Смышленые фантомы весьма ловко упаковали в него все то, на что девушка еще и посмотреть толком не успела.

Прежде чем спускаться вниз, где уже дожидались Сэм с Моггетом, Лираэль на мгновение замешкалась и погляделась в высокое серебряное зеркало, висящее на стене ее комнаты. Отразившийся в нем образ мало походил на вторую помощницу библиотекаря из Библиотеки Клэйр. Взору Лираэль предстала воинственная, мрачноватая молодая особа; темные волосы схвачены сзади серебряным шнуром, а не падают свободно на лицо. Одета она уже не в библиотечную жилетку, а вместо выданного библиотекой кинжала на боку у нее висит длинная Нэхима. И все-таки совсем отказаться от своей прежней сущности девушка не могла. Она вытянула из красной жилетки одну-единственную нитку алого шелка, ухватив ее за висящий кончик, намотала на мизинец, так, чтобы получилось колечко, оборвала и засунула в поясной кошель с Темным Зеркалом. Пусть она больше не носит жилетку, небольшая ее часть всегда и везде пребудет с нею.

«Я стала Абхорсеном, – подумала Лираэль. – По крайней мере, внешне».

Самой явной приметой ее новой сущности и ее новообретенных способностей преемника Абхорсена явился бандольер с колокольцами. Тот самый, что загадочным образом появился в доме прошлой зимой: именно его Сабриэль вручила Сэму. Лираэль по очереди ослабляла ремешки на футлярах и просовывала внутрь пальцы, ощущая холод серебра и красного дерева и тонкое равновесие между Свободной магией и знаками Хартии в металле и древесине. Лираэль была достаточно осторожна – ни один из колокольцев не звякнул, но даже прикосновения пальца к кромке купола оказалось довольно, чтобы отчасти призвать голос и суть каждого из колокольцев.

Наименьший из колокольцев – это Ранна. Иные зовут его снотворцем или усыпляющим, его голос звучит нежной колыбельной и убаюкивает всех, кто его слышит.

Второй – это Мозраэль, пробуждающий. Лираэль коснулась его совсем легонько, ведь Мозраэль уравновешивал Жизнь и Смерть. Если правильно им воспользоваться, он вернет мертвого обратно в Жизнь, а прозвонившего отбросит из Жизни в Смерть.

Третий – это Кибет, вожатый. Кибет дарует свободу передвижения мертвым; также им можно воспользоваться, чтобы заставить мертвых идти туда, куда угодно звонарю. Но он способен обратиться против владелицы и повести ее куда-нибудь – обычно туда, куда ей вовсе не хочется.

Четвертый зовется Дайрим, глашатай, самый мелодичный из всех, согласно «Книге мертвых», и один из самых сложных в использовании. Дайрим способен вернуть дар речи давно безгласому мертвому. А еще он умеет открывать чужие секреты и даже позволяет читать мысли. Наделен он и более зловещими способностями, за что так любим некромантами, ведь Дайрим может заставить не в меру разговорчивый язык умолкнуть навеки.

Имя пятого колокольца – Бельгаэр, разумный. Бельгаэр умеет исцелять источенное Смертью сознание, восстанавливать в мертвом и память, и мысли. А еще он способен стереть эти мысли, как в Жизни, так и в Смерти, и используется некромантом, чтобы лишить врагов разума. Но иногда он расщепляет сознание самого некроманта, ведь Бельгаэру нравится звук собственного голоса, и колокол только и ждет возможности спеть по своей воле.

Шестой – это Саранет, он же налагающий оковы. Саранет – любимый колокол всех Абхорсенов: массивный и надежный, могучий и верный. С помощью Саранета подчиняют и сковывают мертвых, заставляя их повиноваться желаниям и указаниям звонаря.

Лираэль очень не хотелось дотрагиваться до седьмого колокола, но девушке казалось, что неучтиво будет презреть самый могущественный из колокольцев, пусть даже прикосновение к нему леденит и пугает.

Астараэль, плакальщик. Этот колокол низвергает в Смерть всех, кто его слышит.

Лираэль отдернула палец и методично проверила каждый из футляров, на месте ли кожаные прокладки и туго ли затянуты ремешки, – причем так, чтобы при необходимости их можно было расстегнуть одной рукой. Только тогда девушка надела бандольер. Колокольцы принадлежали ей: она приняла оружие Абхорсенов.

Сэм дожидался за входной дверью, присев на крыльцо. Он тоже облачился в броню и вооружился как должно, хотя ни лука, ни бандольера при нем не было.

– Я нашел его в оружейной, – сообщил юноша, демонстрируя меч и наклоняя лезвие так, чтобы Лираэль разглядела выгравированные на стали знаки Хартии. – Это не один из именных мечей, но в него вложены чары, уничтожающие мертвых.

– Лучше поздно, чем никогда, – фыркнул Моггет, угрюмо восседающий на верхней ступеньке.

Не обращая внимания на кота, Сэм вытащил из рукава бумажный листок и вручил его Лираэль.

– Вот послание, что я отправил с вестовым соколом на Бархедрин. Стража тамошнего форта доставит его к Стене, его передадут анцельстьеррцам на ту сторону, а те… гм… с помощью такой штуки под названием «те ле граф» перешлют его моим родителям в Корвир. Вот поэтому оно написано телеграфным стилем. Для тех, кто к нему не привычен, он выглядит ужасно странно. В вольере сидели четыре сокола – не считая того, которого прислала Эллимир, этот еще с неделю-две летать не сможет, – так что двух я отправил в Белизаэр к сестре, а двух – на Бархедрин.

Лираэль вгляделась в листок, на котором ровным Сэмовым почерком печатными буквами было написано:

КОМУ: КОРОЛЮ ОСЕЛКУ И АБХОРСЕНУ САБРИЭЛЬ

ПОСОЛЬСТВО ДРЕВНЕГО КОРОЛЕВСТВА

КОРВИР АНЦЕЛЬСТЬЕРР

КОПИЯ: ЭЛЛИМИР ВЕСТСОКОЛОМ

ДОМ ОКРУЖЕН МЕРТВЫМИ ЗПТ ПЛЮС ХЛЁРР ТЕПЕРЬ ВЕЛИКАЯ МЕРТВАЯ ТЧК ХЕДЖ НЕКРОМАНТ ТЧК НИК С ХЕДЖЕМ ТЧК ЗЛО ВЫКПНО БЛИЗ ЗАКРАЯ

ТЧК ЕДУ В ЗАКРАЙ ПЛЮС ТЕТЯ ЛИРАЭЛЬ БЫВШ КЛЭЙРА НЫНЕ ПРЕЕМНИК АБХОРСЕНА ТЧК ПЛЮС МОГГЕТ ПЛЮС ХАРТИЙНАЯ ПСИНА ЛИРАЭЛЬ ТЧК СДЕЛАЮ ЧТО СМОГУ ТЧК ШЛИТЕ ПОМОЩЬ СРОЧНО ВОЗВРАЩАЙТЕСЬ САМИ ТЧК ПОСЛАНО ЗА ДВЕ НЕДЕЛИ ДО СРДНЫ ЛЕТА СЭМЕТ КОНЕЦ СВЯЗИ

«Письмо и в самом деле написано странно, но смысл понятен», – подумала Лираэль. А учитывая очень небольшой объем памяти вестовых соколов, «телеграфный стиль», пожалуй, весьма уместен даже там, где телеграф не задействован.

– Надеюсь, соколы доберутся до места, – промолвила девушка, возвращая листок Сэму. Где-то там, в тумане, поджидали вороны-кровавики – стая мертвых птиц, оживленных одним-единственным мертвым духом. Вестовым соколам придется пробиться сквозь этот страшный рой и, возможно, другие опасности, прежде чем они устремятся к Бархедрину и к Белизаэру.

– Рассчитывать на это мы не можем, – произнесла Псина. – Ну что, все готовы спускаться в колодец?

Лираэль сошла с крыльца и сделала несколько шагов по мощенной красным кирпичом дорожке. Повела плечами, вскидывая рюкзак повыше на спину, потуже затянула ремни. Посмотрела вверх, на ясное небо – на крохотный клочок синевы, стиснутый стенами тумана с трех сторон и с четвертой – маревом над водопадом.

– Я, наверное, готова, – объявила она.

Сэм подхватил рюкзак, но не успел еще забросить его на спину, как Моггет запрыгнул на самый верх и забился под откидной клапан. Теперь только зеленые глазищи посверкивали из темноты, да одно белое пушистое ухо торчало наружу.

– Помните, что я отговаривал вас от этого пути, – промурлыкал он. – Разбудите меня, как только стрясется что-нибудь ужасное – или если я чего доброго вымокну.

И, не дожидаясь ответа, Моггет втиснулся в рюкзак поглубже. Теперь исчезло и ухо; глаза погасли.

– И как так вышло, что я таскаю его на себе? – удрученно осведомился Сэм. – Вообще-то, считается, что он – слуга Абхорсена!

Из-под клапана высунулась лапа – и острый коготок впился Сэму в загривок, хотя и не до крови. Сэм, поморщившись, ругнулся сквозь зубы.

Псина поднялась на задние лапы, а передними уперлась в рюкзак. Сэм качнулся вперед – и ругнулся снова.

– Никто тебя не потащит, Моггет, пока вести себя не научишься, – заявила собака.

– И рыбы тоже не получишь, – пригрозил Сэм, потирая шею.

Какая-то из этих угроз сработала, а возможно, что и обе вместе; впрочем, не исключено, что Моггет просто уснул. Как бы то ни было, ни коготь, ни ехидный кошачий голос больше не давали о себе знать. Псина опустилась на землю, Сэм подтянул стропы рюкзака, и все зашагали по мощенной кирпичом дорожке.

Входная дверь закрылась сама собою, Лираэль обернулась и увидела, что во всех окнах теснятся фантомы. Сотни и сотни фантомов жались к стеклам так, что их одеяния с капюшонами казались шкурой какого-то гигантского существа, а слабо светящиеся кисти рук – множеством глаз. Слуги не махали им, они вообще не двигались, но Лираэль владело неуютное чувство, будто фантомы с ней прощаются. Словно на возвращение этого преемника Абхорсена вообще не рассчитывают.

От главного входа до колодца было не более тридцати ярдов, он прятался в густых зарослях шиповника. Сэм с Лираэль безжалостно повыдирали шипастые ветки, через каждые несколько минут останавливаясь и посасывая исколотые пальцы. Девушке подумалось, что шипы здесь непривычно длинные и острые, впрочем, она плохо разбиралась в цветах. У Клэйр были подземные сады и обширные оранжереи, подсвеченные знаками Хартии, но там выращивали по большей части фрукты и овощи; розарий создали только один.

Тропинку между шиповником расчистили, и взгляду Лираэль открылась круглая деревянная крышка из толстых дубовых досок, около восьми футов в диаметре, надежно вставленная в невысокий бортик из белых камней. В четырех местах крышку надежно удерживали бронзовые цепи, звенья которых были вмонтированы прямо в камень и прикручены к деревянной крышке болтами, что позволяло обойтись без замков.

По дереву и бронзе скользили закрывающие и запирающие знаки Хартии, их тусклый блеск почти терялся в солнечном свете, но вот Сэм коснулся крышки, и символы ослепительно вспыхнули.

Сэм, положив руку на одну из бронзовых цепей, пытался прочувствовать знаки и изучить заклинание. Лираэль заглянула ему через плечо. Больше половины этих символов были ей незнакомы, а вот Сэм бормотал себе под нос их имена, точно знал их назубок.

– Ты можешь его открыть? – спросила Лираэль. Она помнила десятки заклинаний, открывающих ворота и двери, и неплохо наловчилась проникать туда, где ей не полагалось быть в Большой библиотеке Клэйр. Но девушка инстинктивно понимала, что здесь ни одно из этих заклятий не сработает.

– Думаю, да… – неуверенно отозвался Сэм. – Очень необычное заклинание, и так много незнакомых знаков! Но насколько я смог разобраться, открыть крышку можно двумя способами. Одного я вообще не понимаю. А вот второй…

Прервавшись на полуслове, он снова дотронулся до цепи, и знаки Хартии, покинув бронзу, заскользили по его коже – и перетекли в древесину.

– Кажется, от нас требуется дохнуть на цепи… или поцеловать их… вот только удастся это не всякому. Заклинание гласит: «Дыхание моих детей». Но я никак не могу разобрать, что это еще за дети и что все это значит. Наверное, любые дети Абхорсена.

– А ты попробуй, – предложила Лираэль. – Для начала просто дохни, ну так, на всякий случай.

Сэм неуверенно нагнулся, вдохнул поглубже и подул на цепь.

Под его дыханием бронза затуманилась и потускнела. Знаки Хартии замерцали, пришли в движение. Лираэль завороженно ждала, что будет дальше. Сэм выпрямился и опасливо отодвинулся подальше, а Шкодливая Псина, напротив, подошла ближе и принюхалась.

Внезапно цепь громко заскрипела – все разом отскочили назад. Из вроде бы твердого камня выползло новое звено, а за ним еще и еще. Цепь с грохотом и лязгом витками ложилась на землю. Не прошло и нескольких секунд, как она удлинилась на лишних шесть или семь футов: вполне достаточно, чтобы приподнять один край колодезной крышки.

– Отлично, – похвалила Шкодливая Псина. – А теперь ты, хозяюшка.

Лираэль склонилась над следующей цепью и легонько подула на нее. В первое мгновение ничего не произошло, и девушку захлестнули неуверенность и страх. Она еще не свыклась с новым для себя статусом Абхорсена и тут же засомневалась в себе.

Но вот цепь словно подернулась изморозью, знаки ярко вспыхнули, и из камня с металлическим лязгом поползли новые звенья. На этот звук почти тотчас же с другой стороны откликнулось эхо: Сэм дохнул на третью из цепей.

Лираэль подула на последнюю и, переводя дыхание, тронула ее пальцем. Знаки затрепетали под ее рукой. Это откликнулось заклинание Хартии, понимая: его час пробил. Так бегун напрягает мышцы перед стартом – когда на мгновение время словно застывает в неподвижности.

Высвободив цепи, Лираэль с Сэмом смогли чуть приподнять крышку, а затем и сдвинуть ее в сторону. Крышка оказалась очень тяжелой, так что совсем ее убирать не стали, просто расширили отверстие достаточно, чтобы пролезть в него с рюкзаками.

Лираэль ожидала, что снизу потянет затхлой сыростью, пусть даже Псина и предупреждала, что колодец сух. Но из-под крышки запахло отнюдь не стоячей водой – хотя достаточно сильно, чтобы перебить благоухание роз. Этот приятный травяной дух девушке никак не удавалось опознать.

– Что я чувствую? – спросила она у Псины. Собачий нос зачастую улавливал такие запахи и ароматы, каких Лираэль не замечала и даже назвать и вообразить не могла.

– Очень мало чего. Разве что за последнее время твой нюх заметно улучшился.

– Я не о том, – терпеливо объяснила девушка. – Из колодца пахнет чем-то очень знакомым. Растением каким-то или пряностью. Не могу определить, что это.

Сэм потянул носом воздух и задумчиво наморщил лоб.

– Вроде приправа какая-то, – объявил он. – Нет, повар из меня никудышный. Но я помню этот аромат по дворцовым кухням: так пахнет, когда баранину жарят, кажется.

– Это розмарин, – коротко пояснила Псина. – И еще амарант, хотя его-то вы вряд ли чуете.

– Верность в любви, – донеслось из Сэмова рюкзака. – И цветок, над которым не властно увядание. И ты по-прежнему будешь меня уверять, что ее там нет?

Не удостоив Моггета ответом, Псина сунула нос в колодец. Она принюхивалась по меньшей мере с минуту, заглядывая все глубже и глубже. И наконец подняла голову, дважды чихнула и помотала мордой:

– Старые запахи, старые заклинания. Аромат уже слабеет.

Лираэль тоже принюхалась, но Псина была права. Теперь девушка не чувствовала вообще ничего, кроме благоухания роз.

– Тут есть лестница, – сообщил Сэм. Он тоже вглядывался в колодец, а над головой у него дрожал наколдованный Хартией огонек. – Бронзовая, как и цепи. Интересно почему. Дна, впрочем, не вижу… и воды тоже.

– Я пойду первой, – объявила Лираэль. Сэм собрался было запротестовать, но передумал и отступил в сторону. Потому ли, что испугался, или потому, что безропотно повиновался авторитету новообретенной тети, или потому, что она теперь – преемник Абхорсена, – кто знает!

Девушка заглянула в колодец. Бронзовая лестница, тускло поблескивая у края, исчезала во тьме. В Большой библиотеке Клэйр Лираэль исследовала многочисленные темные и опасные туннели и переходы из конца в конец, но то было в пору неискушенной наивности, хотя опасностей на ее долю досталось немало. А сейчас девушка всем своим существом ощущала: в мире пришли в движение могучие и злобные силы и уже вершится ужасный рок. Мертвые, окружившие дом, – лишь небольшая, зримая часть этого рока. Лираэль вспомнила видение, явленное ей Клэйрами: раскоп близ Красного озера и отвратительная вонь Свободной магии, исходящая от той загадочной находки, которую постепенно извлекали из земли.

«Сойти вниз, в темную глубину, – это ведь только начало», – думала Лираэль. Ее первый шаг на ступеньку бронзовой лестницы – это первый настоящий шаг в ее новом качестве, первый шаг Абхорсена.

Девушка оглянулась напоследок на солнце, игнорируя громоздящиеся стены тумана по обе стороны. А затем опустилась на колени и осторожно перебралась в колодец, ногой нащупывая надежную опору ступенек.

За хозяйкой последовала Шкодливая Псина. Лапы ее удлинились, выпустили на концах по четыре коротких толстых пальца, способных хвататься за перекладины еще ловчее человеческих. Собачий хвост так и ходил ходуном и через каждые несколько ступенек задевал Лираэль по лицу. Подобного энтузиазма девушка никак не разделяла бы, даже будь у нее собственный хвост.

Сэм шел последним, огонек Хартии все еще парил над его головой. Моггет ехал в рюкзаке, надежно забившись под клапан.

Сэмовы подбитые гвоздями сапоги звякнули о перекладины, и в ответ сверху донесся лязг: цепи внезапно сократились в длине и втянулись в камень. Юноша едва успел отдернуть руки, как крышка сдвинулась, поползла и с оглушительным грохотом обрушилась на место.

– Ну что ж, возвращаться придется другим путем, – с наигранной бодростью объявил Сэм.

– Если вообще придется, – мяукнул Моггет – так тихо, что, вероятно, никто его не услышал. Но Сэм на миг замешкался, а Псина глухо, утробно зарычала. Лираэль продолжала спускаться, бережно лелея в сердце последнее воспоминание о солнышке, по мере того как они уходили все глубже в темные недра земли.

Глава третья. Амарант, розмарин и слезы

Лестница уводила все ниже, и ниже, и ниже. Поначалу Лираэль пыталась считать перекладины, но, дойдя до девятьсот девяноста шести, сдалась. А спуск между тем никак не заканчивался. Лираэль тоже наколдовала огонек Хартии: он реял у самых ног девушки, в придачу к тому, что подрагивал над головою Сэма. В свете этих двух ярко сияющих шариков, глядя, как по стенам колодца пляшут тени перекладин, Лираэль тут же вообразила себе, что они отчего-то застряли на лестнице и преодолевают один и тот же участок снова и снова.

Из заколдованного круга им никогда уже не выбраться. Эта фантазия овладевала девушкой все сильнее, и вот она уже почти поверила в нее окончательно, как вдруг нога ее ступила не на очередную бронзовую перекладину, а на камень, и огонек Хартии, ударившись об пол, отскочил аж до коленей.

Вот оно, дно колодца! Лираэль произнесла знак Хартии, и ее огонек взмыл вверх, навстречу сказанному слову, и закружился над ее головой. В этом свете девушка разглядела, что они оказались в прямоугольном зале, грубо вырубленном в ярко-красном камне. Из зала в темноту уходил коридор. Рядом со входом в него стояло железное ведро с какими-то палками, сверху обмотанными промасленными тряпками. По-видимому, это были факелы.

Лираэль отошла от лестницы. Шкодливая Псина спрыгнула вниз, к ней, а за собакой последовал и Сэм.

– Наверное, нам туда, – прошептала Лираэль, указав на коридор. Отчего-то ей почудилось, что лучше бы не повышать голоса.

Псина принюхалась и кивнула.

– А не взять ли нам… – Лираэль потянулась к одно му из факелов. Но не успела до него даже дотронуться, как факел обратился в пыль. Девушка отшатнулась, едва не упала, споткнувшись о Псину, а та, отпрянув назад, врезалась в Сэма.

– Осторожно! – крикнул юноша. Его голос эхом отразился от стен колодца и прокатился по коридору.

Лираэль снова протянула руку, на сей раз куда осторожнее, но остальные факелы тоже рассыпались в прах. Она коснулась ведра – и ведро словно схлопнулось, превратилось в груду проржавевших осколков.

– Время сбоя не дает, – загадочно произнесла Псина.

– Пойдемте, что ли, – произнесла Лираэль, обращаясь скорее к себе самой, нежели к кому-либо. На самом деле в факелах они не нуждались, разве что спокойствия ради.

– Чем быстрее, тем лучше, – поддержала ее Псина, снова принюхиваясь. – Не стоит здесь задерживаться.

Лираэль кивнула. Шагнула было вперед, но замешкалась – и извлекла из ножен меч. На лезвии ярко вспыхнули знаки Хартии, и имя меча рябью заструилось по стали вниз, на краткий миг преобразовавшись в надпись, которую Лираэль уже видела прежде. Или нет? Девушка не помнила; а слова стекли по клинку слишком быстро, чтобы убедиться наверняка.

«Клэйры провидели меч, и я обрела бытие. Помни Созидателей Стены. Помни меня».

О чем бы ни была надпись, новый источник света приободрил Лираэль – а может, не свет, а само ощущение Нэхимы в руке.

За ее спиною Сэм в свой черед обнажил меч. И выждал несколько секунд, дав девушке пройти немного вперед. Похоже, ему очень не хотелось споткнуться ненароком и проткнуть Псину или Лираэль сзади; со своей стороны, Лираэль всей душой одобряла подобную предосторожность.

На протяжении первых ста шагов или около того коридор выглядел рукотворным. Но обработанный камень резко закончился: путники вышли в туннель, к созданию которого не был причастен никакой инструмент. Красная порода сменилась бледной зеленовато-белой. В ней отражались знаки Хартии, так что Лираэль даже прищурилась. Туннель, похоже, явился результатом размывания и выветривания, а не трудов человеческих: на потолке, и на полу, и на стенах просматривались следы бессчетных водоворотов и вихрей. Но даже они казались странными и нездешними, не такими, как следует, хотя девушка затруднилась бы объяснить почему. Она просто ощущала их чужеродность.

– Этот туннель не вода проложила. – Теперь и Сэм понизил голос до шепота. – Разве что вода эта текла сразу в двух направлениях, вперед и назад, причем на разных уровнях. И камня такого я в жизни не видел…

– Надо поторопиться, – подсказала Псина. Что-то в ее голосе заставило Лираэль ускорить шаг. Непривычная тревога – или даже страх.

Друзья зашагали быстрее – так поспешно, как только могли себе позволить, чтобы только не споткнуться и не провалиться в какую-нибудь непредвиденную яму. Странный мерцающий туннель тянулся, по ощущениям, несколько миль и наконец вывел в пещеру, снова вырубленную неведомым способом в том же самом «зеркальном» камне. От пещеры отходило целых три туннеля. Лираэль с Сэмом остановились, а Псина тщательно обнюхала каждый из выходов.

В углу пещеры обнаружилась груда камней, – по крайней мере, так показалось Лираэль. Однако когда она пригляделась повнимательнее, выяснилось, что на самом деле это куча древних, рассыпающихся в порошок костей вперемешку с осколками металла. Поворошив кучу носком сапога, девушка откопала несколько пластинок потемневшего серебра и фрагмент человеческой челюсти с одним сохранившимся зубом.

– Не трогай, – торопливо предостерег Сэм, едва девушка нагнулась рассмотреть кусочки металла поближе.

Рука Лираэль замерла на полпути.

– Почему нет?

– Сам не знаю, – прошептал Сэм, непроизвольно поеживаясь. – Но мне кажется, это металл колокольцев. Лучше оставить его в покое.

– Да, – кивнула девушка. Она выпрямилась, с трудом сдерживая дрожь. Человеческие кости и металл колокольцев. Они нашли Каллиэля. Что же это за место? И почему Псина все никак не решит, по какому из коридоров пойти?

Лираэль задала свой вопрос вслух, и Шкодливая Псина перестала принюхиваться и указала правой лапой на центральный туннель.

– Сюда, – вымолвила она, как показалось Лираэль, без особого энтузиазма. Голос Псины прозвучал не слишком уверенно, а указующая лапа чуть дрогнула. На состязании по ориентированию собаке тут же скостили бы очки.

Туннель оказался заметно шире предыдущего, и потолок уходил куда выше. Здесь Лираэль чувствовала себя совсем по-другому, и не просто потому, что стало куда просторнее. Поначалу девушка не вполне понимала, что не так, но быстро сообразила: в воздухе сильно похолодало. А потом еще это странное ощущение вокруг стоп и лодыжек – словно стремительный поток проносится то в одну сторону, то в другую, вот только никакой воды нет.

А может, все-таки есть? Глядя прямо перед собою или вниз, Лираэль видела только камень. Но если посмотреть искоса, краем глаза, можно заметить, как нахлынули темные воды. Накатили сзади, пронеслись мимо, повернули назад – так волна захлестывает берег. И волна эта пыталась сбить чужаков с ног и оттащить туда, откуда они пришли.

Все это пугающе напоминало реку Смерти. Но Лираэль вовсе не ощущала себя в Смерти, и, если не считать усиливающегося холода и различимой краем глаза реки, все чувства девушки свидетельствовали: она со всей определенностью находится в Жизни, пусть и в очень странном туннеле глубоко под землей.

А затем вновь запахло розмарином и еще чем-то нежно-сладковатым, и в это самое мгновение колокольцы в бандольере на груди у девушки завибрировали в своих футлярах. Кожаные прокладки не давали язычкам звякнуть, но девушка чувствовала, как они встрепенулись и задергались, словно пытаясь высвободиться.

– Колокольцы! – охнула Лираэль. – Они как будто ожили!.. Не понимаю, что…

– Флейта! – воскликнул Сэм, и девушка услышала, как трубки отозвались диссонантной разноголосицей всех семи колокольцев, а в следующий миг звук резко оборвался.

– Нет! – проорал голос, по которому не сразу удалось опознать Моггета. – Нет!

– Бежим! – взревела собака.

Среди всеобщей неразберихи, криков, воплей и рычания огонек Хартии над головой девушки внезапно померк до слабого отблеска.

А затем – погас вовсе.

Лираэль остановилась. От знаков на лезвии Нэхимы тоже исходил какой-никакой свет, но и он постепенно гас, а меч странным образом изогнулся в ее руке. Волнообразно задвигался – никакая сталь на такое не способна! – и ожил: это уже не меч, это какое-то похожее на угря существо извивается и растет в ее руках. Зеленый камень в навершии превратился в яркое недремлющее око, а серебряная проволока, коей была перевита рукоять, – в ряд блестящих зубов.

Лираэль зажмурилась и убрала меч в ножны – с силой вогнала внутрь и облегченно выпустила рукоять из пальцев. А затем открыла глаза и огляделась. Точнее, попыталась оглядеться. Золотой свет Хартии погас, вокруг царила темнота. Непроглядная тьма подземных недр.

В черной пустоте послышалось, как трещит и рвется ткань. Сэм коротко вскрикнул.

– Сэм! – окликнула его девушка. – Сюда! Псина!

Ответа не последовало, но в темноте раздалось утробное рычание, а в ответ ему зазвучал тихий шелестящий смех. Жутковатое, злорадное хихиканье, от которого у девушки мороз пробежал по коже. Хуже всего, в этом звуке слышалось что-то знакомое. Это был смех Моггета, только искаженный и оттого еще более зловещий.

Лираэль в отчаянии попыталась дотянуться до Хартии и призвать новое заклинание света. Но Хартии не было. Вместо Хартии девушка ощутила страшное, леденящее, такое знакомое присутствие. Смерть. Только ее Лираэль и чувствовала.

Хартия исчезла, либо девушке просто не удавалось установить с нею связь.

Лираэль понемногу охватывала паника, а хихиканье звучало все громче, и темнота давила на девушку со всех сторон. Но тут взгляд ее различил едва заметную перемену – смутно-сероватые тона во мраке; на краткий миг Лираэль понадеялась, что вот-вот посветлеет. И тут мимолетный проблеск вспыхнул искрой, зашипел и начал стремительно расти, пока не превратился в озеро ослепительно-яркого белого света. А вместе со светом нахлынула раскаленная металлическая вонь Свободной магии. Этот запах прокатывался волнами из конца в конец и всякий раз вызывал непроизвольный спазм, и к горлу Лираэль подступала желчь.

Сэм тронулся с места вместе со светом и оказался рядом с Лираэль, словно просто перетек туда. Рюкзак его был открыт сверху, разлохмаченные края недвусмысленно свидетельствовали, что кто-то силой прорвался на свободу. Меч юноши покоился в ножнах; принц обеими руками держал флейту, пальцами затыкая отверстия. Флейта вибрировала, издавая низкий гудящий звук; Сэм тщетно пытался заглушить его. Лираэль, в свою очередь, крепко прижимала рукою бандольер к груди, пытаясь унять колокольцы.

Псина стояла между озерцом белого огня и Лираэль, вот только это была уже совсем не та собака, к которой так привыкла девушка. Она еще сохраняла песье обличье, но ошейник со знаками Хартии исчез, и Псина снова превратилась в существо, состоящее из непроглядной тьмы, обведенной контуром серебряного пламени. Вот она оглянулась и распахнула пасть.

– Она здесь! – пророкотал голос, вроде бы принадлежащий Псине и в то же время чужой; от него заложило уши и заломило зубы. – Моггет на свободе! Бежим!

Лираэль с Сэмом словно приросли к месту; эхо песьего голоса прокатывалось над их головами. Озерцо белого пламени, потрескивая, рассыпáло искры и постепенно раскручивалось против часовой стрелки, поднималось все выше, образуя веретенообразную, тощую, похожую на человека фигуру.

Но позади освобожденного Моггета – ибо это он и был – сиял свет еще более яркий. Такой яркий, что Лираэль осознала: она же зажмурилась и видит его сквозь сомкнутые веки, причем их буквально прожигает насквозь образ женщины. Женщины немыслимо высокой: даже в таком просторном туннеле ей приходилось пригибать голову. Вот она наклонилась и протянула руки, чтобы схватить и существо, некогда бывшее Моггетом, и Псину, и Лираэль, и Сэма.

Перед светозарной женщиной и вокруг нее плескалась стылая река. Лираэль сразу ее узнала. Это река Смерти, и грозное существо направляет поток прямо на них. Они не смогут его перейти: их захлестнет и унесет прочь. Течение, немилосердно швыряя незваных гостей вверхвниз, помчит их к Первым Вратам и дальше. И выбраться обратно им уже ни за что не удастся.

В голове Лираэль успели промелькнуть лишь две-три последние страшные мысли.

Как быстро они потерпели неудачу!

Сколь многое от них зависело.

И теперь все потеряно.

Но тут Шкодливая Псина рявкнула: «Бежим!» – и залаяла.

В лае звучала Свободная магия. Не открывая глаз, не сознавая, что делает, Лираэль стремительно развернулась и внезапно обнаружила, что бежит – бежит что есть духу, не разбирая дороги, бежит, как никогда прежде не бегала. Она мчалась сломя голову в неизвестность, прочь от колодца и от дома, ноги сами несли ее по изгибам и поворотам туннеля, пусть белый свет остался далеко позади, а в кромешной тьме девушка сама не поручилась бы, открыты у нее глаза или нет.

Она бежала через пещеры и залы, по узким коридорам и проходам, не зная, следует ли за ней Сэм и нет ли за нею погони. Гнал ее не страх – никакой боязни она не испытывала. Она словно перестала быть собою. Запертая внутри собственного тела, она превратилась в машину, которая стремилась все вперед и вперед, не чувствуя, не рассуждая, следуя указаниям извне.

Наконец побуждение бежать иссякло – так же внезапно, как возникло. Лираэль рухнула на пол, содрогаясь всем телом и вбирая воздух изголодавшимися легкими. Все мышцы невыносимо ныли, девушка поджала сведенные судорогой ноги и принялась лихорадочно массировать икры, стараясь не закричать от боли.

Рядом кто-то занимался тем же самым, и по мере того, как возвращалось сознание, Лираэль обнаружила, что это Сэм. Откуда-то сверху сочился смутный свет – достаточно, чтобы разглядеть спутника. Вполне естественный свет, пусть и рассеянный.

Лираэль опасливо коснулась бандольера. Он был неподвижен: колокольцы уснули. Пальцы девушки легли на рукоять Нэхимы и с облегчением ощутили прочность зеленого камня в навершии и серебряную проволоку, которая была всего лишь серебряной проволокой, и не больше.

Сэм, застонав, поднялся на ноги. Опершись о стену левой рукой, правой он убрал флейту с глаз подальше. На глазах Лираэль рука эта чуть двинулась в четком, выверенном жесте, и в ладони засиял огонек Хартии.

– Ее вообще не было, представляешь, – проговорил Сэм, соскальзывая вниз по стене и усаживаясь на пол лицом к Лираэль. Парень казался спокойным, но последствия пережитого потрясения явно сказывались. Лираэль осознала, что и для нее пережитое не прошло бесследно, когда попыталась встать – и не смогла.

– Да, – отозвалась она. – Это ты про Хартию.

– В том странном месте Хартии не было, – продолжал Сэм. – А кто такая она?

Лираэль помотала головой, разгоняя туман в сознании и одновременно давая понять, что ответить не в силах. И тотчас же снова встряхнула ею, пытаясь собраться с мыслями.

– Наверное… нам нужно вернуться, – сказала она, вспомнив, как Псина, защищая ее, одна противостояла Моггету и той светозарной женщине во тьме. – Я не могу бросить Псину.

– А как насчет нее? – повторил Сэм. Лираэль отлично поняла, кого тот имеет в виду. – И Моггета?

– Не нужно никуда возвращаться, – раздался голос откуда-то из темных закоулков туннеля. Лираэль с Сэмом тотчас же вскочили на ноги, словно по волшебству обретя новые силы и решимость. Мечи вылетели из ножен, а Лираэль еще и за Саранет взялась, хотя понятия не имела, что ей делать с колоколом. И никакие подсказки из «Книги мертвых» или «Книги памяти и забвения» сами собою в голове не возникали.

– Да я это, я, – прозвучал обиженный голос, и на свет неспешно вышла Шкодливая Псина, поджав хвост и опустив голову. Если не считать этой нехарактерной для нее позы, Псина вроде бы снова пришла в норму – ну, насколько понятие нормы вообще могло быть применимо к ней. Вокруг ее шеи вновь сияли и переливались мягким светом бесчисленные знаки Хартии, а короткая шерстка, рыжеватая и словно запыленная, на спине казалась совсем черной.

Ни минуты не колеблясь, Лираэль отложила Нэхиму, кинулась к Псине и уткнулась лицом ей в шею. Собака лизнула хозяйку в ухо, но без обычного энтузиазма, а ласково куснуть ее даже не попыталась.

Сэм отступил на шаг, по-прежнему держа меч наготове.

– А Моггет где? – спросил принц.

– Она пожелала поговорить с ним, – ответила Псина удрученно и улеглась у ног Лираэль. – Я была не права. Я подвергла тебя страшной опасности, хозяюшка.

– Не понимаю, – отозвалась Лираэль. Внезапно на девушку накатила страшная усталость. – Что случилось? Хартия… Хартия вдруг словно… перестала быть.

– Это все потому, что пришла она, – объяснила Псина. – Судьба ее такова, что сама она – ее осознанная сущность – обречена всегда находиться вне того, что ею создано, то есть вне Хартии, частью которой стало ее бессознательное. И однако же, она удержала свою руку, когда могла с такой легкостью принять вас в свои объятия. Не знаю, почему она этого не сделала и что все это значит. Я-то думала, ей давно неинтересны события нашего мира, и надеялась, что мы беспрепятственно пройдем здесь. Но когда в действие приходят древние силы, многое пробуждается. Мне следовало догадаться, что так будет. Прости меня…

Лираэль в жизни не видела Псину такой присмиревшей, и это зрелище напугало девушку куда сильнее, чем пережитые ужасы. Она почесала собаку за ушами и под подбородком, пытаясь подбодрить и утешить, а не только успокоиться самой. Но руки ее дрожали, и Лираэль чувствовала, что вот-вот расплачется. Чтобы унять непрошеные слезы, она несколько раз вдохнула и выдохнула, медленно считая про себя.

– Но… но что будет с Моггетом? – дрожащим голосом спросил Сэм. – Он же освободился! Он попытается убить Абхорсена… маму… или Лираэль! А кольца, чтобы снова сковать его, у нас нет!

– Моггет долго обходил ее стороной, – пробормотала Псина. Помялась немного и тихо закончила: – Думаю, насчет Моггета можно больше не беспокоиться.

Лираэль выдохнула – а вот снова вдохнуть позабыла. Выходит, Моггет больше не вернется?

– Что? – удивился Сэм. – Но ведь он… ну не знаю, но он же достаточно могуществен… он же дух Свободной магии…

– Кто она такая? – спросила Лираэль. Очень строго спросила, взяв Шкодливую Псину за подбородок и пристально глядя в ее глубокие темные глаза. Собака попыталась отвернуться, но Лираэль держала крепко.

Псина зажмурилась, но трюк не сработал: девушка подула ей в нос, и глаза открылись сами собою.

– Незачем тебе знать, ты ведь все равно не поймешь. – В голосе Псины звучала неизбывная усталость. – На самом деле ее больше не существует, кроме как время от времени, тут и там, понемногу и в мелочах. Если бы мы не проследовали этим путем, ее бы не было, а теперь, когда мы прошли, ее не будет.

– А ну, рассказывай!

– Да ты сама знаешь, кто она, хотя бы отчасти, – промолвила Псина. И ткнулась носом в бандольер, оставив влажную отметину на кожаном футляре седьмого из колокольцев. По собачьему носу сбежала одна-единственная слезинка – и увлажнила руку девушки.

– Астараэль? – не веря ушам своим, переспросил Сэм. Это же самый пугающий из всех колокольцев: за то краткое время, что юноша пробыл хранителем бандольера, именно к седьмому он даже пальцем не притрагивался. – Плакальщик? То есть, выходит, плакаль щица?

Лираэль наконец выпустила собачью морду, и Псина тут же спрятала голову в коленях девушки и глубоко, со всхлипом, вздохнула.

Лираэль снова почесала собаку за ушами, но, даже ощущая под рукой теплую песью шерсть, не удержалась от вопроса, который уже задавала ранее:

– Тогда что же такое ты? Почему Астараэль позволила тебе уйти?

Собака подняла взгляд на хозяйку и ответила просто:

– Я – Шкодливая Псина. Верная служанка Хартии и твой друг. Я всегда была и останусь твоим другом.

Вот теперь Лираэль не сдержала слез. Но тут же утерла глаза, ухватила собаку за ошейник и сдвинула в сторону, чтобы встать самой. Сэм подобрал Нэхиму и молча протянул клинок девушке. Едва Лираэль коснулась рукояти, знаки Хартии задрожали – по клинку словно рябь прошла, – но никакой надписи не появилось.

– Если ты уверена, что Моггет уже не придет, будь то скованным или освобожденным, тогда нам надо идти, – заявила Лираэль.

– Да, наверное, – с сомнением отозвался Сэм. – Вот только мне это… так странно. Я к Моггету вроде как привык, а теперь его просто… просто не стало? Ну то есть она… она его не убила, нет?

– Нет! – Псина не скрывала удивления подобному предположению. – Конечно нет.

– А что тогда с ним сталось? – не отступался Сэм.

– Нам про то неведомо, – отрезала Шкодливая Псина. – Наша цель – впереди, а Моггет остался позади.

– Ты точно уверена, что он не доберется до мамы или до Лираэль? – уточнил Сэм. Он хорошо знал недавнюю историю Моггета, и с тех пор, как он пешком под стол ходил, его неоднократно предупреждали, как опасно снимать с Моггета ошейник.

– Не сомневаюсь, что по ту сторону Стены твоей маме никакая опасность от Моггета не угрожает, – отозвалась Псина, отвечая лишь на половину заданного вопроса.

Похоже, Сэма собака не слишком убедила, но он неохотно кивнул, соглашаясь с песьими заверениями.

– Незавидное начало пути, – пробурчал Сэм. – Надеюсь, дальше будет лучше.

– Впереди – солнечный свет и выход на поверхность, – пообещала Псина. – Под солнышком ты почувствуешь себя счастливее.

– Да там уж, наверное, стемнело, – возразил Сэм. – Как долго мы пробыли под землей?

– Часа четыре, а то и все пять. – Лираэль нахмурилась. – Может, и больше, так что солнышка мы уже не застанем.

Она первой пересекла пещеру, но по мере того, как друзья приближались к выходу, становилось ясно, что солнце все-таки светит. Вскоре над головой обозначилась узкая расщелина, а сквозь нее проглянуло ясное синее небо в дымке водяной пыли от громадного водопада.

Выбравшись сквозь расщелину наружу, друзья оказались в нескольких сотнях ярдов западнее водопада, у осно вания Долгих утесов. Солнце находилось уже на полпути к западу, и его лучи зажигали в гигантском облаке водяных брызг, повисшем над водопадом, крохотные радуги.

– Полдень миновал, – отметил Сэм, затеняя глаза от яркого света. Он поглядел вдоль ряда утесов, а затем поднял руку, замеряя, на высоте скольких пальцев солнце висит над горизонтом. – Четырех еще нет.

– Мы почти целый день потеряли! – воскликнула Лираэль. Любая проволочка повышала вероятность провала, и сердце у девушки упало при мысли об этой неожиданной задержке. Неужели они провели под землей почти сутки?

– Нет, – заверила Псина. Она наблюдала за солнцем и принюхивалась к воздуху. – Мы не потеряли дня.

– Неужто больше? – прошептала Лираэль. Да быть того не может! Если они каким-то непостижимым образом пробыли под землей несколько недель, значит они безнадежно опоздали!

– Нет. Сегодня мы ушли из дома – и это тот же самый день. С тех пор как мы спустились в колодец, прошло около часа. Может, даже меньше.

– Но… – вклинился было Сэм и тут же умолк на полуслове. Он помотал головой и оглянулся на расщелину в скале.

– Время и Смерть спят бок о бок, – объяснила Псина. – И оба – во власти Астараэль. Она, как смогла, помогла вам.

Лираэль кивнула, хотя облагодетельствованной себя отнюдь не чувствовала. Ощущала она лишь потрясение и усталость; ноги немилосердно болели. Ей хотелось свернуться калачиком на солнышке и проснуться в Большой библиотеке Клэйр с ноющей шеей (еще бы – заснуть за рабочим столом!) и смутными воспоминаниями о тревожных кошмарах.

– Здесь я мертвых не чувствую, – заявила девушка, не позволяя себе замечтаться. – И раз уж нам подарили целых полдня, думаю, надо этим временем воспользоваться как должно. А как нам подняться обратно на утесы?

– Примерно в полутора лигах к западу есть тропа, – сообщил Сэм. – Очень узкая, сплошь крутые ступеньки, так что ею пользуются редко. На вершине наверняка нет ни тумана, ни приспешников Хлёрр. А дальше, лигах в двенадцати или около того, начинается Западная вырубка – по ней проходит дорога.

– А как называется ступенчатая тропа? – спросила Псина.

– Не знаю. Кажется, мама называла ее просто Ступенями. Тропа на самом деле довольно странная: совсем узкая, так что пройти можно только по одному, а сами ступеньки – невысокие и очень широкие.

– А я ее знаю, – промолвила Псина. – Там три тысячи ступеней, и все это ради пресной воды у подножия.

Сэм кивнул:

– Да, там, внизу, бьет родник, и вода и в самом деле вкусная. То есть кто-то построил этакую лестницу только для того, чтобы попить водички?

– Ради воды – да, но не для того, чтобы пить. Хорошо, что тропа все еще там. Пойдем же к ней.

С этими словами собака перепрыгнула каменный завал, маскирующий расщелину и подземные пещеры.

Лираэль с Сэмом двинулись следом, хотя и не столь прытко, пробираясь между валунами. У обоих ныли все мышцы, обоим было о чем подумать. Так, Лираэль размышляла над словами Псины: «Когда в действие приходят древние силы, многое пробуждается». Девушка знала: то, что пытается откопать Николас – это могущественное зло; не приходится сомневаться, что его появление привело в движение многое другое. Вот, например, по всему королевству восстали мертвые. Но прежде Лираэль не приходило в голову, что при этом могли пробудиться и иные силы, и девушка не задумывалась над тем, как это скажется на их с Сэмом планах.

Не то чтобы у них был план, если на то пошло. Они просто несутся сломя голову, чтобы попытаться остановить Хеджа, спасти Николаса и позаботиться о том, чтобы загадочный артефакт так и остался лежать захороненным в кургане.

– Надо бы нам и впрямь составить настоящий план, – прошептала девушка. Но в голову не приходило никаких гениальных мыслей или озарений. Лираэль сосредоточенно пробиралась между камнями и через завалы следом за Шкодливой Псиной вдоль основания Долгих утесов. Сэм торопливо следовал за ней.

Глава четвертая. Пиршество воронов

К тому времени, как Лираэль, Сэм и Псина добрались до начала Ступеней, солнце уже почти село, а на равнину реки Раттерлин легли длинные тени Долгих утесов. Лираэль с легкостью отыскала родник – он разливался прозрачным бурлящим озерцом десяти ярдов в ширину, а вот найти, где начинаются ступени, оказалось труднее: узкую тропинку, врезанную глубоко в скалу, маскировали многочисленные выступы и торчащие там и тут неровные острые камни.

– А мы здесь ночью поднимемся? – опасливо поинтересовалась Лираэль, глядя вверх, на окутанный сумраком утес над ними и на последний тусклый отблеск солнца на высоте тысячи футов. Сама скала воздвиглась еще выше: вершина ее терялась где-то во мраке. Прежде Лираэль доводилось подниматься по многочисленным лестницам и пробираться по узким коридорам ледника Клэйр, но вот опыта путешествий под открытым небом, при свете солнца и луны, у нее не было.

– Нельзя рисковать и дожидаться света, – откликнулась Псина, которая, вопреки обыкновению, все больше помалкивала. Хвост ее, что обычно ходил ходуном или задорно торчал вверх, безвольно повис. – Я бы вас провела, хотя в темноте подниматься, конечно, опасно, если ступеньки местами обвалились.

– Луна будет яркая, – вмешался Сэм. – Прошлой ночью она была в третьей четверти, а небо довольно ясное. Но взойдет она только спустя час после полуночи, никак не раньше. Надо ее дождаться – а то и всю ночь тут просидеть.

– Я не хочу ждать, – пробормотала Лираэль. – У меня такое чувство… смутная тревога, которую в словах не опишешь. То видение, что явили мне Клэйры, про меня и Николаса на Красном озере… Мне кажется, будто оно ускользает, уходит прочь, точно я того и гляди упущу нужный момент. Точно оно вот-вот станет прошлым, а не возможным будущим.

– Если мы сорвемся с Долгих утесов в темноте, быстрее мы до места не доберемся, – возразил Сэм. – И я не прочь подкрепиться и передохнуть пару часов, прежде чем начать подъем.

Лираэль кивнула. Она тоже очень устала. Икры ныли, тяжелый рюкзак натер плечи. Но была и другая усталость – усталость духа; девушка не сомневалась, что Сэм разделяет и ее тоже. Обоих до глубины души потрясла утрата Моггета, и на самом деле Лираэль хотелось одного – прилечь у прохладного родника и уснуть, в напрасной надежде, что новый день окажется удачнее. Это чувство было девушке хорошо знакомо по отроческим годам. Тогда она тщетно надеялась, что вот заснет, а утром проснется, уже обладая Прозрением. Теперь-то Лираэль знала: новый день ничего хорошего не принесет. Они нуждались в отдыхе – но недолгом. Потому что Хедж с Николасом наверняка не отдыхают, равно как и Хлёрр с ее мертвыми подручными.

– Дождемся, чтобы взошла луна, – согласилась Лираэль, скинула рюкзак и уселась рядом с Сэмом на удобный валун.

А в следующее мгновение она уже вновь вскочила на ноги. Меч оказался в ее руке еще до того, как девушка осознала, что извлекла его из ножен. Псина, заливисто лая, пулей пронеслась мимо. Лираэль потребовалась секунда на то, чтобы понять: в лае этом нет никакого магического отзвука, и еще секунда на то, чтобы разглядеть, на кого бросилась Псина.

Между камнями зигзагами мчался кролик, отчаянно пытаясь удрать от преследующей его собаки. Погоня завершилась в некотором отдалении, но непонятно, с каким результатом. Затем в воздух полетели комья земли, пыль и мелкие камешки: видимо, кролик нырнул в нору, а Псина принялась рыть.

Сэм так и остался сидеть рядом с рюкзаком. Он приподнялся было вслед за Лираэль, но тут же понял, что происходит, и опустился снова. Теперь он внимательно рассматривал рваную дыру в верхнем клапане рюкзака.

– Ну, по крайней мере, мы живы, – промолвила Лираэль, превратно истолковав эту безмолвную сосредоточенность: она решила, что юноша скорбит о потере Моггета.

Сэм удивленно вскинул взгляд. Он держал в руке швейный набор и как раз собирался его открыть.

– Да я про Моггета вообще не думал. По крайней мере, сейчас. Я размышлял, как бы эту дыру зашить. Наверное, заплату придется ставить.

Лираэль не сдержала смеха – и в смехе этом звучали самые противоречивые чувства.

– Я рада, что ты еще способен думать о заплатах. А я… я не могу не думать о том, что случилось. Колокольцы, пытающиеся зазвонить по своей воле, белая дама… Астараэль… присутствие Смерти.

Сэм выбрал иголку потолще и откусил черную нитку, отмотав с катушки нужную длину. Нахмурившись, вдел ее в иголку и заговорил, обращаясь скорее к заходящему солнцу, нежели к Лираэль:

– Слушай, это так странно… С тех пор как я узнал, что преемник Абхорсена – это ты, а не я, страх оставил меня. Ну, то есть испугаться мне случалось, но это не то же самое. Теперь ответственность лежит не на мне. Ну, то есть на мне тоже, я ведь наследный принц королевства, но теперь я отвечаю за нормальные, привычные вещи. А не вынужден разбираться с некромантами, и Смертью, и тварями Свободной магии. – Парень умолк, завязывая узелок, и на сей раз поднял взгляд на девушку. – А фантомы вручили мне это сюрко. С изображением мастерка. Это ведь мастерок Созидателей Стены… Фантомы отдали его мне, и кажется, будто предки мои говорят: «Мастерить и созидать – это правильно». Я предназначен для этого. Я призван мастерить разные штуки и помогать Абхорсену и королю. Этим я и займусь и сделаю все, что в моих силах, а если сил не хватит, буду знать: я сделал, что смог, все, на что способен. Теперь мне не нужно пытаться быть кем-то другим, кем-то, кем мне стать не дано.

Лираэль ничего не ответила. Вместо того она оглянулась на Псину: та возвращалась с обмякшим кроликом в зубах.

– Уффын, – сообщила Псина и, выронив кролика к ногам Лираэль, повторила то же самое более отчетливо. Хвост ее снова заходил ходуном – пусть не весь, а самый кончик. – Ужин. Сейчас еще одного добуду.

Лираэль подобрала тушку. Псина сломала кролику шею: тот умер мгновенно и безболезненно. Девушка чувствовала – его дух совсем рядом, пусть и в Смерти, – но решительно отгородилась от него. Ощущая в руке тяжесть добычи, Лираэль пожалела, что они просто-напросто не поужинали хлебом с сыром, что запаковали для них фантомы. Ну да собаки есть собаки, только завидят кролика – сами не свои делаются…

– Я его освежую, – предложил Сэм.

– А как же его готовить? – спросила Лираэль, охотно передавая тушку племяннику. Ей доводилось есть кроликов и прежде, но либо сырыми, когда она летала в хартийной оболочке лающей совы, либо уже приготовленными и поданными на тарелке в трапезных на леднике Клэйр.

– Под одним из этих валунов можно будет развести небольшой костер, – объяснил Сэм. – Спустя какое-то время. Дыма никто не увидит, да и огонь мы надежно прикроем.

– Тогда займись готовкой, ладно? – попросила Лираэль. – А Псина, небось, своего сырым слопает.

– А ты поспи, – предложил Сэм, пробуя большим пальцем острие ножа. – Пока я готовлю кролика, ты часок отдохнешь.

– Присматриваешь за своей престарелой тетушкой? – усмехнулась Лираэль. На самом деле она была всего двумя годами старше Сэмета, но некогда соврала ему, заявив, что лет ей гораздо больше, а тот и поверил.

– Помогаю преемнику Абхорсена, – поправил Сэмет и поклонился, причем скорее всерьез, нежели в шутку. А затем нагнулся, уверенным, отработанным движением сделал надрез – и стянул шкурку с кролика целиком, точно наволочку с подушки.

Мгновение Лираэль наблюдала за ним, а затем отвернулась и прилегла на каменистую землю, положив голову на рюкзак. Лежать было крайне неудобно, тем более что девушка не сняла ни доспеха, ни сапог. Но что ей за дело до неудобства! Вытянувшись на спине, Лираэль глядела вверх, в небо, где уже гасли последние отблески синевы, наползала чернота и вспыхивали первые звезды. Она не ощущала поблизости ни присутствия мертвых тварей, ни даже намека на Свободную магию, и накопившаяся за день усталость властно заявила о себе. Лираэль моргнула раз, другой, третий, а затем глаза закрылись словно сами собою, и девушка мгновенно погрузилась в глубокий сон.

Когда она проснулась, было темно – если не считать звездного света и тусклого алого отблеска от надежно укрытого костра. Во мраке смутно маячил силуэт сидящей рядом Псины, а вот Сэма девушка поначалу не разглядела – а потом заметила сгусток тьмы размером с человека, вытянувшийся на земле.

– Который час? – прошептала она, и Псина тут же встрепенулась и бесшумно подбежала к ней.

– Почти полночь, – тихонько ответила Псина. – Мы решили, что лучше тебя не будить, тебе ведь необходимо выспаться, и тогда я убедила Сэма, что и он может пока спокойно подремать, а я посторожу.

– Наверное, долго уговаривать пришлось, – пробурчала Лираэль, приподнимаясь и постанывая: все мышцы словно окостенели. – Что-нибудь случилось?

– Нет, все спокойно – ночь как ночь. Скорее всего, Хлёрр и мертвые все еще следят за домом – и будут следить еще не один день.

Девушка кивнула и осторожно, на ощупь пробираясь между валунами, направилась к роднику. Только он и поблескивал в недвижной темноте ночи. На серебряной поверхности воды отражались звезды. Лираэль умылась, ополоснула руки. Обжигающе ледяная вода окончательно привела ее в чувство.

– Ты, наверное, слопала мою долю кролика? – прошептала Лираэль, возвращаясь обратно к рюкзаку.

– Конечно нет! – возмутилась Псина. – Как можно! Кроме того, Сэмет оставил ее в котелке. Под крышкой.

«Не то чтобы эта крышка остановила бы Псину», – подумала Лираэль, обнаружив рядом с догорающим костерком небольшой чугунный походный котелок. Пусть кусочки крольчатины совсем разварились, но тушеное мясо не успело остыть и оказалось очень даже вкусным. Либо это Сэм нашел поблизости пряные травы, либо их упаковали фантомы. Лираэль порадовалась, что розмарина среди них не оказалось. Еще не хватало снова почувствовать этот запах!

К тому времени, как она доела крольчатину, вымыла руки и отскребла котелок дочиста, горстью зачерпнув песок у источника, начала подниматься луна. Как и говорил Сэм, она только что миновала третью четверть: близилось полнолуние, и в небесах не было ни облачка. В таком свете Лираэль отчетливо различала все детали местности. Этого довольно, чтобы подняться по Ступеням.

Она легонько потрясла Сэма за плечо, и он тут же проснулся, а рука его непроизвольно потянулась к мечу. Говорить они не говорили: никому не хотелось нарушать безмолвие ночи. Лираэль завалила камнями костер, а Сэм по-быстрому ополоснул лицо; затем они помогли друг другу надеть рюкзаки. Псина между тем носилась вперед и назад, виляя хвостом. Ей явно не терпелось пуститься в путь.

Ступени начинались в глубокой расселине, врезавшейся в скалу ярдов на двадцать, так что поначалу казалось, будто она окажется туннелем. Но пролегала она под открытым небом и вскоре свернула вдоль утеса и вверх, в западном направлении. Все ступеньки были в точности одного размера в высоту, ширину и глубину, так что подъем был размеренно ровным и относительно несложным, хотя и очень утомительным.

Карабкаясь все выше, Лираэль постепенно осознала, что утес представлял собою вовсе не цельную, почти вертикальную стену из неровной породы. На самом деле он состоял из сотен наползающих друг на друга каменных граней, точно стопку бумаги установили под наклоном и отдельные листы соскользнули вниз. Ступе ни встраивали главным образом между гранями и поверх них, до тех пор, пока не приходило время повернуть. Тогда их вырубали глубже, чтобы добраться выше, до следующей грани.

По мере того как они карабкались вверх, луна поднималась все выше, а небо светлело. Уже обозначились тени, и всякий раз, когда маленький отряд останавливался передохнуть, Лираэль оглядывала окрестные земли вплоть до далеких холмов на юге и серебристо-матовой ленты Раттерлин на востоке. Девушка частенько летала в обличье совы над ледником Клэйр и двойными вершинами – Звездной Скалой и Закатной, но это же совсем другое дело! Совы воспринимают мир иначе; кроме того, там Лираэль всегда знала: с наступлением рассвета она вновь окажется в уютной постели, в безопасной твердыне Клэйр. Эти полеты были увлекательным приключением, не более. А сейчас происходит нечто куда более серьезное, так что не получится просто-напросто наслаждаться ночной прохладой и яркой луной.

И Сэм тоже озирал окрестности. Стены на юге он не видел – она скрывалась за горизонтом, – но холмы опознал. Один из них – Бархедрин, некогда называвшийся Рассеченной Вершиной: там стоял камень Хартии, а со времен Реставрации высится башня – самый южный аванпост королевской стражи. А за Стеной лежит страна Анцельстьерр. Диковинное, чудно́е место, даже в глазах Сэма, который учился в тамошней школе. Страна, где нет ни Хартии, ни Свободной магии, кроме как в северных ее областях, примыкающих к Древнему королевству. Сэм задумался об отце с матерью: они сейчас там, далеко на юге. Они пытаются найти дипломатическое решение, чтобы помешать анцельстьеррцам отправлять беженцев-южаков за Стену, на верную смерть, после чего они все сделаются слугами некроманта Хеджа. А ведь проблема с южакскими беженцами возникла одновременно с тем, как Хедж затеял выкопать из-под земли древнее зло, заточенное в кургане близ Красного озера. Вряд ли это совпадение, мрачно размышлял Сэм. Все это попахивает долгосрочным, продуманным планом, что приводится в действие по обе стороны от Стены. А такое в высшей степени необычно и ничего хорошего не сулит. На что некроманту Древнего королевства сдался мир за пределами Стены? Что ему пользы в этом мире? Сабриэль с Оселком полагали, будто план Врага состоит в том, чтобы привести за Стену сотни тысяч южаков, убить их с помощью яда или заклинания и составить из них воинство мертвых. Но чем больше Сэм об этом думал, тем больше недоумевал. Если таково единственное намерение Врага, тогда что он откапывает? И какую роль играет во всем этом Николас, лучший друг Сэма?

По мере того как луна медленно спускалась с небес, отдыхать приходилось все чаще. Хотя аккуратно вырубленные ступеньки располагались на равном расстоянии, подъем был крутым, а путники очень устали. Псина то и дело убегала вперед, а потом возвращалась, проверяя, не отстала ли хозяйка, но Лираэль с Сэмом за нею и в самом деле не поспевали. Они брели, механически переставляя одну ногу за другой и не поднимая головы. Даже на гнездо горной совы, в котором попискивали птенцы, Лираэль взглянула лишь мельком, а Сэм так даже не оглянулся. Они все еще карабкались вверх, когда на востоке забрезжил алый отблеск, окрашивая собою холодный свет луны. Он разгорался все ярче, а луна меркла; тут и там защебетали птицы. Из бесчисленных трещин в скале выпорхнули крохотные стрижи – и разлетелись ловить насекомых, разбуженных утренним ветерком.

– Мы, должно быть, уже почти на вершине, – заговорил Сэм, когда все в очередной раз остановились передохнуть. Все трое растянулись в цепочку по узкой лестнице: Псина – выше прочих, на уровне хозяйкиной головы, а Сэм – ниже всех; его голова приходилась вровень с коленями Лираэль.

Сэм прислонился было к скале, но тут же, вскрикнув, отпрянул: незамеченный кустик терновника исколол ему всю ногу.

На мгновение девушка испугалась было, что он сорвется и упадет, но Сэм восстановил равновесие и, извернувшись, принялся вытаскивать застрявшие колючки.

«При дневном свете Ступени производят куда более устрашающее впечатление», – подумала Лираэль, глядя вниз. Один неосторожный шаг влево – и она рухнет если не совсем вниз, то по меньшей мере на следующий выступ. А до него отсюда – двадцать ярдов: даже если не расшибешься насмерть, то все кости переломаешь.

– Нет, ну кто бы мог подумать! – воскликнул Сэм. Он бросил вытаскивать из ноги колючки и теперь стоял на коленях, смахивая с ближайшей к нему ступени пыль и каменную крошку. – Ступени сделаны из кирпича!

Но ведь все равно пришлось прорубать камень, так зачем понадобилось облицовывать его кирпичом?

– Не знаю, – отозвалась Лираэль прежде, чем осознала, что Сэм разговаривает сам с собою. – А это важно?

Сэм поднялся, отряхнул колени.

– Нет, наверное, нет. Просто очень странно. Это же колоссальный труд, тем более что никаких следов магии я не вижу. Может, конечно, тут фантомов использовали, хотя фантомы обычно оставляют после себя отметину-другую…

– Пойдем, – позвала Лираэль. – Давай уже поднимемся на вершину. Вероятно, там обнаружится какая-нибудь подсказка касательно постройки Ступеней.

Но еще задолго до того, как друзья поднялись на самый верх, Лираэль утратила всякий интерес к мемориальным табличкам и памятникам зодчества. Жуткое предчувствие, затаившееся в глубинах подсознания, усиливалось по мере того, как путники преодолевали последние несколько сотен футов, и медленно обретало все бóльшую отчетливость. У девушки холодело в груди; она знала, что на вершине их ждет зрелище смерти. Смерть настигла свои жертвы не только что, не в пределах суток, и все-таки смерть есть смерть.

Девушка знала: Сэм чувствует то же самое. Они обменялись мрачными взглядами. Ближе к вершине Ступени наконец-то стали шире. Не сговариваясь, маленький отряд перестроился из цепочки в линию плечом к плечу. Псина чуть увеличилась в размерах и теперь держалась ближе к хозяйке.

Ощущение смерти, накатившее на Лираэль, подтвердил и ветерок, налетевший уже на последних ступенях. Ветерок этот принес с собою отвратительную вонь и послужил путникам предостережением за несколько секунд до того, как они поднялись на вершину Ступеней и увидели голую площадку, на которой тут и там вповалку лежали трупы людей и туши мулов. Огромная стая воронья слетела на мертвые тела, падальщики рвали острыми клювами плоть, отбивая друг у дружки лакомые кусочки.

По счастью, сразу стало ясно, что это самые обыкновенные вороны. Едва Шкодливая Псина метнулась к ним, они разлетелись во все стороны, возмущенно каркая: с какой это стати их потревожили за завтраком! Лираэль не чувствовала присутствия мертвых – ни среди птиц, ни поблизости, но на всякий случай все-таки извлекла из футляра Саранет, а из ножен – Нэхиму. Еще издалека некромантическое чутье подсказало девушке, что трупы пролежали здесь не один день; хотя то же самое можно было определить и по запаху.

Псина бегом вернулась к хозяйке и вопросительно склонила голову. Лираэль кивнула, и собака умчалась прочь и принялась обнюхивать землю, обегая трупы по все более широкому кругу, пока вовсе не исчезла из виду за зарослями терновника. С самого высокого дерева свисало тело: его зашвырнул туда ветер или какое-то существо, далеко превосходящее мощью человека.

Сэм подошел к Лираэль, сжимая в руке меч; знаки Хартии тускло переливались на лезвии в лучах солнца. Уже совсем рассвело; все вокруг озарял яркий золотой свет. «Очень неуместный в этой обители смерти», – подумала Лираэль. И как только может благое солнце сиять в таком месте? Ему, скорее, пристали туман и тьма.

– Отряд торговцев, судя по виду, – предположил Сэм, подходя ближе. – Хотелось бы мне знать, что же…

Судя по положению тел, отряд спасался бегством от какой-то неведомой опасности. Трупы торговцев, опознаваемые по более дорогой одежде и отсутствию оружия, лежали ближе к Ступеням. Стражники пали, защищая своих нанимателей, строем держа оборону ярдах в двадцати чуть дальше. Это был последний рубеж: они развернулись и дали бой врагу, от которого не смогли убежать.

– Все случилось с неделю назад или около того, – произнесла Лираэль, направляясь к трупам. – Их духи давно ушли. Надеюсь, что в Смерть, хотя не поручусь, что их не… прибрали к рукам, чтобы использовать в Жизни.

– Но тела-то тогда зачем просто так бросать? – недоумевал Сэм. – И что могло нанеси такие раны?

Юноша указал на мертвого стражника: в его кольчужном панцире зияли две дыры, обожженные по краям; стальные колечки и кожа под ними почернели, точно обуглившись.

Лираэль осторожно убрала Саранет в футляр и подошла осмотреть труп и странные повреждения. Девушка заранее задержала дыхание, но за несколько шагов внезапно вдруг остановилась и охнула – и смердящая вонь хлынула в нос и в легкие. Не в силах справиться с приступом тошноты, Лираэль отвернулась – и ее вывернуло наизнанку. Сэм тотчас же последовал ее примеру, освободив желудок от крольчатины с хлебом.

– Прости, – попросил парень. – Не могу видеть, как кого-то рвет. Ты в порядке?

– Я его знала. – Лираэль оглянулась на стражника. Голос ее задрожал, и девушка вдохнула поглубже. – Я его знала. Он приезжал на ледник много лет назад и как-то заговорил со мною в нижней трапезной. Ему еще кольчуга велика была… – Девушка с благодарностью приняла предложенную Сэмом флягу, плеснула водой в ладони и прополоскала рот. – Его звали… не помню в точности. Ларроу или Харроу… как-то так. Он спросил, как зовут меня, а я так и не ответила…

Лираэль замялась и собиралась уже продолжить, но тут же прикусила язык: Сэм стремительно обернулся:

– Что это было?

– Где?

– Какой-то шум – вон там. – Сэм указал на мертвого мула, лежащего у кромки неглубокой вымоины, что уходила вниз, к утесам. Головы его видно не было, она свесилась за край.

На глазах у Сэма с Лираэль мул чуть шевельнулся, а затем, дернувшись, соскользнул через край в вымоину. Теперь виднелась только задняя часть туловища. Затем круп и задние ноги задергались и затряслись.

– Его кто-то жрет! – с отвращением воскликнула Лираэль. Теперь она разглядела следы на земле – словно что-то тяжелое волочили волоком, – и все они вели к вымоине. Значит, трупов – и людей, и животных – было куда больше. Кто-то… или что-то оттащило их к узкой яме.

– Никаких мертвых тварей я не чувствую, – встревоженно сказал Сэм. – А ты?

Лираэль покачала головой. Она сбросила рюкзак, взялась за лук, натянула его, вложила стрелу в тетиву. Сэм снова извлек из ножен меч.

Они медленно подходили к вымоине, а на их глазах туша мула постепенно исчезала из виду. Приблизившись, друзья расслышали сухой сглатывающий звук, точно лопатой сгребали песок. Время от времени он перемежался побулькивающим чавканьем.

Но рассмотреть ничего не удавалось. Вымоина оказалась глубокой, и всего лишь трех-четырех футов в ширину; что бы в ней ни пряталось, находилось это существо точно под тушей мула. Лираэль по-прежнему не ощущала ничего мертвого, но в воздухе разлился характерный кисловатый привкус.

И Лираэль, и Сэм одновременно поняли, что это резкий металлический запах Свободной магии. Но такой слабый, что невозможно утверждать наверняка, откуда он доносится. Не то из вымоины, не то ветерок принес.

Когда до края вымоины оставалось всего несколько шагов, задние ноги мула, в последний раз дернув копытами – что за мрачная пародия жизни! – окончательно скрылись с глаз. Исчезновение их сопровождалось тем же побулькивающим чавканьем.

Лираэль остановилась у края и поглядела вниз, натягивая лук и уже готовясь пустить зачарованную Хартией стрелу. Но в кого же стрелять? На дне вымоины просматривалась лишь длинная темная полоска жидкой грязи, в которой постепенно тонуло последнее копыто. Запах Свободной магии усилился, но он заметно отличался от едкого смрада, запомнившегося девушке по столкновениям со стилкеном или другими меньшими элементалями Свободной магии.

– Что это? – прошептал Сэм. Он заранее согнул левую руку, готовясь создать заклинание, и на кончиках его пальцев подрагивали хрупкие язычки золотого пламени, уже готовые к броску.

– Не знаю, – отозвалась Лираэль. – Какое-то порождение Свободной магии. Я о таких даже не читала. Интересно, а как…

При этих ее словах грязь пошла пузырями и расслоилась, явив взгляду бездонную пасть, не из земли и не из плоти, но словно из густой тьмы, подсвеченную длинным раздвоенным языком серебряного пламени. Из разверстой пасти волной хлынул смрад Свободной магии и гнилого мяса. Лираэль с Сэмом отшатнулись назад, точно от толчка, а язык серебряного пламени взвился в воздух и ударил в то самое место, где секунду назад стояла Лираэль. Вслед за языком показалась громадная, похожая на змеиную, голова, словно вылепленная из грязи. Она высунулась из промоины и нависла высоко над незваными гостями.

Отскочив, Лираэль спустила тетиву, а Сэм, выбросив вперед руку, прокричал активирующие знаки, и в выползающую тварь из грязи, крови и тьмы ударил каскад ревущего, потрескивающего огня. Огонь и серебряный язык столкнулись; во все стороны полетели искры, поджигая траву. Ни стрела, ни пламя Хартии существу, по-видимому, ничем не повредили, однако оно отпрянуло, а Лираэль с Сэмом на всякий случай отбежали еще дальше.

– Кто смеет нарушать мое пиршество?! – рявкнул голос, в котором словно сливалась целая какофония звуков, в том числе рев мулов и крики умирающих. – Пиршество это причиталось мне давным-давно!

В ответ Лираэль бросила лук и взялась за Нэхиму. Сэм бормотал себе под нос знаки, рисовал их в воздухе мечом и рукой и увязывал воедино множество сложнейших символов. Лираэль сделала полшага вперед, прикрывая Сэма, пока тот заканчивал заклинание.

Сэм завершил последовательность главным знаком и начертал его в воздухе. Знак тотчас же одел его кисть золотым пламенем. При виде его девушка непроизвольно вздрогнула. Лираэль знала: этот символ с легкостью уничтожит неопытного заклинателя. Но знак плавно слетел с руки Сэма, и заклинание повисло в воздухе мерцающим ажурным узором из сплетенных воедино символов – ни дать ни взять пояс из сияющих звезд. Юноша осторожно взялся за один его конец, раскрутил всю ленту над головой и швырнул ею в тварь, одновременно крикнув:

– Отвернись!

Последовала слепящая вспышка, звук, подобный хоровому визгу, и все разом смолкло. Лираэль с Сэмом обернулись: от твари не осталось и следа. Лишь тут и там дотлевала трава, да спиральки дыма тянулись вверх, сплетаясь над полем в туманную завесу.

– Что это было? – спросила девушка.

– Такое связующее заклинание, – объяснил Сэм. – Я, правда, никогда толком не знал, для чего оно предназначено. Как думаешь, сработало?

– Нет, – заявила Псина, появляясь так внезапно, что Сэм с Лираэль аж подпрыгнули. – Хотя, конечно, идея была блестящая – сообщить всем мертвым тварям отсюда и до Красного озера, где мы находимся.

– Но если заклинание не сработало, тогда где эта тварь? – недоумевал Сэм, встревоженно оглядываясь по сторонам. Лираэль тоже начала озираться. В воздухе все еще стоял запах Свободной магии, хотя и совсем слабый, и в клубах дыма невозможно было определить, откуда он доносится.

– Наверное, у нас под ногами, – предположила Псина. Она ткнулась носом в какую-то ямку и запыхтела. Во все стороны полетели комья земли. Лираэль с Сэмом отпрыгнули, прикидывая, не обратиться ли в бегство, а затем медленно встали спина к спине, с оружием наготове.

Глава пятая. Ветер, дуй! Дождь, лей!

– Где именно под ногами? – осведомился Сэм.

Он обеспокоенно глядел вниз, держа наготове меч и налагающую заклинания руку.

– Что мы можем сделать? – быстро уточнила Лираэль. – Ты знаешь, что это такое? Как с этой тварью сражаться?

Псина покосилась на ямку и презрительно фыркнула:

– Нам нет нужды сражаться. Это был ференк, он падальщик. Ференки – они только бахвалиться да показушничать горазды. Этот небось уже залег под несколькими локтями земли и камня. До темноты он уже носу наружу не высунет. А может, и до завтрашней ночи.

Сэм внимательно оглядел площадку, не доверяя мнению Псины, а Лираэль, наклонившись, заговорила с собакой:

– Я ничего не читала про такие порождения Свободной магии, как ференки. Ни в одной из тех книг, которые я перелопатила, пытаясь разузнать хоть что-нибудь про стилкена.

– Здесь не должно быть никаких ференков, – сказала Псина. – Они – элементали, духи камня и почвы.

Когда была создана Хартия, они и стали лишь камнем и почвой. Ну да, нескольких, может, и недосчитались, но что им делать здесь, в местах настолько наезженных?

– Если ференк – это всего-навсего падальщик, кто же убил этих бедняг? – спросила Лираэль. Она размышляла об увиденных ранах, и направление собственных мыслей ей очень не нравилось. В большинстве тел, точно так же как в трупе стражника, зияло по две сквозные дыры, по краям которых одежда и кожа заметно обуглились.

– Явно какое-то порождение – или порождения – Свободной магии, – промолвила Псина. – Но не ференк. Что-то, скорее, близкое стилкену. Может, джеррек или хиш. Многие тысячи тварей Свободной магии при создании Хартии ускользнули, хотя позже большинство из них были пойманы и так или иначе принуждены к служению. Одни разновидности существуют во множестве, другие – единичны, так что в точности я ничего утверждать не могу. Все усложняется еще и тем, что здесь, в кругу терновника, некогда стояла кузня. А в каменной наковальне была заточена некая тварь. Но я не нашла ни наковальни, ни каких бы то ни было ее следов. Возможно, заключенная в ней тварь и убила этих людей, впрочем, я так не думаю… – Псина снова обнюхала землю, обежала площадку по кругу, клацнула зубами, рассеянно ловя собственный хвост, и наконец уселась и принялась рассуждать: – Возможно, это был сдвоенный джеррек, но я склонна предположить, что здесь побывали два хиша. Однако кто бы ни совершил это злодеяние, убийцы служили некоему некроманту, и он направлял их.

– Откуда ты знаешь? – спросил Сэм. Как только Псина занялась осмотром местности, он перестал ходить кругами, но по-прежнему не отрывал взгляда от земли. Теперь он не только следил, не прорвется ли из-под земли ференк, но еще и высматривал хоть какие-нибудь остатки каменной наковальни. Впрочем, наковальни здесь он вообще никогда не видел.

– По следам и разным прочим признакам, – объяснила Псина. – По виду ран, по остаточным запахам, по трехпалым отпечаткам в мягкой земле, по заброшенному на дерево телу, по тому, что с семи веток в честь победы были ободраны шипы… Все это свидетельствует о том, кто именно побывал здесь – ну, с определенными оговорками. Что до некроманта, вот уже тысячу лет, как ни джеррек, ни хиш, ни любое другое действительно опасное порождение Свободной магии не пробуждались иначе как от звука Мозраэля и Саранета или в ответ на прямой призыв, в котором задействованы их тайные имена.

– Здесь побывал Хедж, – прошептала Лираэль. При звуке этого имени Сэм вздрогнул и шрамы от ожогов на его запястьях потемнели. Но он даже не взглянул на них – и не отвел глаз.

– Очень возможно, – кивнула Псина. – Во всяком случае, не Хлёрр. Великая мертвая оставила бы по себе иные следы.

– Они погибли восемь дней назад, – продолжала Лираэль. Девушка не задавалась вопросом, откуда она это знает. Просто знает, и все, – для этого ей достаточно лишь взглянуть на трупы поближе. Это часть ее новой сути как Абхорсена. – На их дух никто не посягал. Согласно «Книге мертвых», они вряд ли успели уйти дальше Четвертых Врат. Я могла бы спуститься в Смерть и отыскать одного из духов убитых…

Девушка умолкла на полуслове: Псина и Сэм разом покачали головами в знак отрицания.

– По-моему, идея не из лучших, – возразил Сэм. – Что ты рассчитываешь у него узнать? Нам и без того известно, что в окрестностях рыщут отряды мертвых, и некромантов, и невесть кого еще.

– Сэм прав, – согласилась Псина. – Ничего полезного из их смерти мы не узнаем. А раз Сэм уже возвестил о нашем присутствии с помощью магии Хартии, надо бы предать этих бедолаг очистительному пламени, чтобы никто не смог воспользоваться их телами. Но только давайте поторопимся.

Лираэль окинула взглядом площадку и заморгала – в глаза ударило солнце, – высматривая юношу, что некогда звался Баррой. Имя наконец-то всплыло в памяти. Лираэль хотелось отыскать Барру в Смерти и сказать его духу, что девушка, о которой он, надо думать, давным-давно позабыл, все эти годы сожалела, что не поговорила с ним. А ведь могла бы ответить, может, даже поцеловать – словом, сделать хоть что-нибудь, а не плакать, спрятавшись за завесой волос. Но даже если она и отыщет Барру в Смерти, так его, конечно же, давно уже не занимают дела и заботы мира живых. Не ради него, но ради самой себя отправится она на поиски духа Барры, а такой роскоши девушка не могла себе позволить.

Все трое встали над ближайшим мертвым телом. Сэм начертил в воздухе знак огня, Шкодливая Псина пролаяла знак очищения, а Лираэль нарисовала знаки мира и сна и увязала все символы воедино. Они слились, рассыпались искрами над грудью убитого, превратились в золотые язычки пламени, а секундой позже словно взорвались и уничтожили труп. Огонь погас так же мгновенно, как и вспыхнул, осталась лишь кучка пепла да сгустки расплавленного металла, что некогда были пряжкой пояса и лезвием ножа.

– Прощай, – промолвил Сэм.

– Доброй дороги, – проговорила Лираэль.

– Не возвращайся, – добавила Псина.

После того каждый принялся проводить тот же обряд сам, как можно быстрее переходя от тела к телу. Лираэль заметила, что Сэм сначала удивился, а потом явно выдохнул с облегчением, убедившись, что Шкодливая Псина умеет налагать знаки Хартии и совершать обряд, на который некроманты и твари Свободной магии неспособны, ибо он по сути своей противостоит применяемым ими силам.

Даже притом что обряд совершали все трое, к тому времени, как они закончили, солнце уже поднялось высоко, а утро почти миновало. Не считая тех, кого ференк утащил в свое слякотное логово, – их число осталось неизвестным, – на поляне в кругу терновника погибли тридцать восемь мужчин и женщин. Теперь от них остались только горки пепла среди разлагающихся туш мулов и воронья: птицы слетелись обратно, недовольно каркая, ведь угощения заметно поубавилось.

Лираэль первая заметила, что один из воронов на самом деле не то чтобы жив. Он сидел на голове мула, притворяясь, будто выклевывает кусочки протухшего мяса, но при этом не сводил черных глаз с девушки. Она ощутила его присутствие, еще не видя, но не была уверена, чувствует ли она смерти восьмидневной давности или близость мертвого. Но едва встретившись с птицей взглядом, девушка все поняла. Дух птицы давно отлетел, а внутри пернатой тушки поселилось нечто гнилое и злобное. Нечто, что когда-то было человеком, но изменилось до неузнаваемости за многие века, проведенные в Смерти, – за годы, напрасно растраченные в бесконечных попытках прорваться в Жизнь.

И это не ворона-кровавик. Этот дух, облеченный в тело ворона, куда более силен, нежели те, что обычно используются при оживлении стаи только что убитых ворон. Он выдерживает полуденное солнце – значит это, как минимум, житель Четвертых или Пятых Врат. Тушка ворона, в которую он вселился, верно, была совсем свежей: такой дух разъедает любую плоть изнутри в течение дня.

Лираэль схватилась было за Саранет, но едва она извлекла колокол, как мертвая тварь взмыла в воздух и стремительно понеслась на запад, держась у самой земли и петляя среди терновых кустов. На лету от птицы отваливались перья и куски гнилого мяса. Очень скоро от нее останется только скелет, сообразила Лираэль, ну да этой твари перья для полета не нужны. Ее приводит в движение Свободная магия, а не живые мышцы и сухожилия.

– Нельзя было упускать эту пакость, – посетовала Псина. – Она бы услышала колокол даже из-за зарослей терновника. Будем надеяться, этот дух рыщет сам по себе, иначе на нас могут налететь вороны-кровавики. И это по меньшей мере.

Лираэль вернула Саранет в футляр, осторожно придерживая язычок, пока кожаная прокладка не легла на место, обездвиживая колоколец.

– Я растерялась, – тихо повинилась девушка. – В следующий раз буду проворнее.

– Надо бы двигаться дальше, – напомнил Сэм. Он поглядел на небо и вздохнул. – Хотя я-то надеялся немного отдохнуть. Уж больно жарко идти.

– А куда мы направляемся? – спросила Лираэль. – Нет ли тут где-нибудь поблизости рощицы или лесочка, чтобы укрыться от кровавиков?

– Я не знаю, – с сожалением признался Сэм. И указал на север, туда, где поднимался невысокий холм, а терновые заросли расступались, сменяясь полем, что некогда, должно быть, возделывалось, а теперь заросло сорняками и молодыми побегами. – Вон оттуда можно осмотреться. Нам же в любом случае идти приблизительно на северо-запад.

Покидая поляну, ставшую кладбищем, никто из друзей не оглянулся. Лираэль смотрела куда угодно, только не назад и, призвав на помощь зрение и чувство Смерти, бдительно выискивала мельчайшие приметы присутствия мертвых. Псина вприпрыжку бежала рядом с хозяйкой, а Сэм держался слева от девушки, приотстав на несколько шагов.

Друзья прошли вдоль полуразвалившейся невысокой каменной стены вверх по холму. Некогда она разделяла два поля: вероятно, на верхнем пастбище паслись овцы, а на нижнем – растили хлеб. Но это было давным-давно, стену не подновляли вот уже много десятилетий. Где-нибудь, меньше чем в полулиге отсюда, наверняка обнаружатся заброшенный фермерский дом, разрушенные пристройки, засорившийся колодец. Красноречивые признаки того, что здесь некогда жили люди – и людей этих постигла беда.

С вершины холма хорошо просматривались Долгие утесы, протянувшиеся на восток и на запад, и волнистая линия холмов на плато. А также бегущая с севера на юг Раттерлин и пышный султан водопада. Дом Абхорсена скрывали холмы, но нездешние стены тумана, его окружившие, жутковато виднелись даже отсюда.

Несколько сотен лет назад, до того как восстал Керригор, здесь наверняка тоже были и фермы, и деревни, и возделанные поля. А теперь, даже двадцать лет спустя после Реставрации короля Оселка, эта часть королевства по большей части все еще оставалась безлюдна. Небольшие лесочки слились воедино, обернувшись непролазными чащами, одиночные деревья превратились в целые ро щицы, а некогда осушенные болота снова благополучно стали топями. Лираэль знала: где-то там, вдали, есть и деревни, но ни одной пока не разглядела. Немногочисленные поселения были далеко разбросаны друг от друга, ведь лишь несколько камней Хартии удалось в итоге заменить или восстановить. Создавать и чинить камни Хартии могли только маги Хартии королевского рода, а вот на то, чтобы разбить обычный камень, годилась кровь любого мага Хартии. За двести лет Междуцарствия было уничтожено слишком много камней, и даже за двадцать лет неустанных трудов возродить их все пока не удалось.

– До Закрая по меньшей мере два, а то и три дня безостановочного пути, – объявил Сэм, указав на северо-северо-запад. – Красное озеро вон за теми горами. И рад сообщить, что мы их перейдем в южной части.

Лираэль сощурилась, прикрывая глаза от солнца рукой. Ей удалось рассмотреть лишь вершины далекой горной гряды.

– Пора бы и в путь, – промолвила она. По-прежнему затеняя глаза, девушка медленно развернулась вокруг своей оси, вглядываясь в небеса. Небо сияло ясной синевой, но Лираэль знала: очень скоро его испещрят предательские черные точки – издалека слетятся стаи ворон-кровавиков.

– Можно сначала наведаться в Роблеград, – предложил Сэм, в свою очередь посмотрев вверх. – Ну то есть Хедж ведь все равно очень скоро узнает, где мы, а в Роблеграде мы можем получить помощь. Там наверняка есть гарнизон стражи.

– Нет, – задумчиво возразила Лираэль. Далеко на севере обозначилась гряда тяжелых, с черными росчерками, туч, и это навело девушку на мысль. – Так мы только подвергнем опасности других людей. Мне кажется, я знаю, как избавиться от ворон-кровавиков или хотя бы укрыться от них, хотя способ этот не из приятных. Мы его опробуем чуть позже. Ближе к ночи.

– Что ты задумала, а, хозяйка? – полюбопытствовала Псина. Она рухнула к ногам Лираэли, высунув язык, и жадно хватала пастью воздух, пытаясь отдышаться после долгого подъема. Что оказалось задачей не из простых: небо было ясным, и по мере того, как солнце поднималось все выше, становилось все жарче.

– Мы высвистим вон те грозовые тучи. – Лираэль указала на далекую гряду темных туч. – Проливной дождь и ветер отгонят ворон-кровавиков, надежно укроют нас и в придачу смоют наши следы. Как вам такая мысль?

– Превосходный план! – поддержала ее Псина.

– Думаешь, мы сможем призвать дождь оттуда сюда? – с сомнением протянул Сэм. – По-моему, эта туча висит аж над Великим Мостом.

– Можно попробовать. Хотя вон на западе тоже тучи ходят… – Лираэль внезапно умолкла, сосредоточившись на еще более черной туче за холмами, ближе к западным горам. Даже на таком расстоянии Лираэль почувствовала в ней что-то неправильное, а приглядевшись, рассмотрела внутри тучи отблески молний. – Кажется, эта нам не подойдет.

– Точно, – проворчала Псина; голос ее звучал утробным рыком. – Там же Хедж с Николасом ведут свои раскопки. Боюсь, они, чего доброго, уже дорылись до того, что ищут.

– Ник наверняка не понимает, что совершает что-то дурное, – мгновенно отреагировал Сэм. – Он славный парень. Он в жизни не стал бы намеренно причинять кому-то вред.

– Надеюсь, – кивнула Лираэль. Девушка в который раз спросила себя, что же они станут делать, когда доберутся до места. Зачем Хеджу понадобился Николас? Что они такое откапывают? В чем состоит конечный план Врага? – Как бы то ни было, пора бы и в путь, – сказала она, отводя взгляд от далекой черной тучи и вспыхиваю щих молний и оглядывая холмистую равнину на западе. – Может, пойдем вон по той долинке? Она ведет в нужном направлении, деревья растут достаточно густо, чтобы можно было укрыться под ветвями, и ручеек течет.

– Вообще-то, там должна была течь небольшая речка, – промолвил Сэм. – Понять не могу, что случилось с весенними ливнями.

– Погоду можно менять как в одну сторону, так и в другую, – рассеянно отозвалась Псина. Она по-прежнему вглядывалась в сторону гор. – Скорее всего, грозовые тучи обложили небо на севере не случайно. Пригнать их на юг хорошо было бы сразу по нескольким причинам. И я порадовалась бы еще больше, если бы нам удалось остановить ту грозу с молниями.

– Мы, наверное, можем попробовать, – неуверенно предложил Сэм, но Псина покачала головой:

– На ту грозу никакая погодная магия не подействует. Слишком много молний, это подтверждает мои опасения, которым я так долго не давала воли! Я думать не думала, что они так быстро это отыщут и что откопают с такой легкостью. А ведь могла бы и догадаться. Астараэль просто так на земле не объявляется, а тут еще и ференк вырвался на волю…

– Да что такое «это»? – встревоженно переспросила Лираэль.

– То, что Хедж выкапывает из-под земли, – объяснила Псина. – В свое время скажу больше. Не хочу пугать вас заранее или зря пересказывать старые сказки. Существует еще несколько вероятных объяснений происходящего, а древние заграждения, возможно, еще выстоят, даже если худшие наши подозрения оправдаются. Но нам надо поторопиться!

С этими словами Псина вскочила с земли, помчалась вниз по холму, ухмыляясь во всю пасть, запетляла между молоденькими деревцами с белой корой и серебристо-зелеными листьями и легко перескочила через очередную разрушенную каменную ограду.

Сэм с Лираэль переглянулись, а затем, как по команде, обернулись к грозовой туче.

– Ну что за негодница, – пожаловалась Лираэль, которая уже собиралась было задать очередной вопрос. Девушка зашагала вниз следом за Псиной, только, разумеется, гораздо медленнее. Может, волшебные собаки усталости и не ведают, а вот она, Лираэль, уже обессилела. Вечер обещает быть долгим и утомительным, если не хуже, ведь того и гляди объявятся вороны-кровавики.

– Ох, Ник, что ж ты натворил? – прошептал Сэм. И поспешил за Лираэль, которая уже сложила нужным образом губы и вспоминала знаки Хартии, необходимые, чтобы оттянуть дождевые тучи на двести миль в сторону.

Маленький отряд шел и шел, останавливаясь лишь на короткие привалы, вдоль ручейка, что бежал через неглубокую долинку между двумя условно параллельными грядами холмов. Долинка заросла деревьями, пусть и негусто, и кроны их защищали от солнца, которое изрядно беспокоило Лираэль. У девушки уже обгорели скулы и кончик носа, но у нее не было ни времени, ни сил, чтобы исцелить кожу с помощью чар. Кроме того, солнце вновь напомнило Лираэль, что она не такая, как все, а ведь от этого осознания она страдала всю жизнь. Настоящие Клэйры были смуглокожи и никогда не обгорали; под палящими лучами их загар становился лишь темнее.

К тому времени, как солнце начало неспешно садиться за горы, только Псина еще двигалась с какой-никакой грацией. Лираэль с Сэмом вот уже почти восемнадцать часов не смыкали глаз и все это время либо карабкались вверх по склонам Долгих утесов, либо безостановочно шли. Они то и дело спотыкались и, несмотря на все попытки бороться с сонливостью, засыпали на ходу. Наконец Лираэль решила, что пора отдохнуть и что они остановятся, как только отыщут местечко, удобное для обороны, и лучше бы с текучей водой, хотя бы с одной стороны.

Полчаса спустя путники все еще брели вперед. Долинка начала сужаться, а дорога пошла в гору. Лираэль уже готова была остановиться и рухнуть на землю где угодно, не важно, есть там текучая вода для защиты от мертвых или нет. Деревья тоже редели, постепенно сменяясь низкорослым кустарником и сорной травой. Вот и еще одно заброшенное поле, открытое и для обороны совершенно непригодное.

Лираэль с Сэмом чувствовали, что уже не в состоянии сделать ни шагу, и тут обнаружили идеальное место для отдыха. О нем возвестило тихое журчание падающей вниз воды; тут же обнаружилась и пастушья хижина: она стояла на сваях над текучей водой у самого основания протяженного, но не слишком высокого водопада. Хижина служила и убежищем, и одновременно мостом; надежно выстроенная из «железного» дерева, она почти не пострадала от времени, вот разве что на крытой дранкой кровле недоставало дощечки-другой.

Псина обнюхала все вокруг, объявила речную хижину замусоренной, но пригодной для ночлега и принялась мельтешить и путаться под ногами, пока Сэм с Лираэль поднимались по ступенькам.

Внутри и в самом деле царила грязища: река, разливаясь, нанесла на пол ил и тину. Но Лираэль с Сэмом это ничуть не волновало: спать на голой земле снаружи или внутри – какая, в сущности, разница!

– Псиночка, можешь подкараулить первой? – попросила Лираэль, с наслаждением скинула рюкзак и пристроила его в уголке.

– Я могу! – возразил Сэм, опровергая собственные же слова широким зевком.

– Караулить буду я, – заявила Шкодливая Псина. – Хотя тут, по всей вероятности, кролики водятся…

– Погонишься за кроликом – не убегай далеко, – предупредила Лираэль. Она извлекла из ножен Нэхиму и положила меч на рюкзак, чтобы был под рукой, и так же поступила с бандольером. Сапоги она снимать не стала, предпочитая не думать, на что похожи ее ноги после тяжелого двухдневного перехода. – Разбуди нас через четыре часа, пожалуйста, – добавила Лираэль, опустилась на пол и привалилась к стене. – Нам же еще тучи призывать.

– Да, хозяйка, – отозвалась Псина. Внутрь она заходить не стала, просто уселась рядом с водным потоком и чутко насторожила уши. Что там еще вдали за звук такой? Кролики, наверное… – А гренку с вареным яйцом вам заодно не подать?

Ответа не последовало. Когда мгновение спустя Псина заглянула в дверь, Лираэль с Сэмом крепко спали, привалившись к рюкзакам. Псина тяжело вздохнула и сама плюхнулась наземь, однако уши ее по-прежнему стояли торчком, а глаза зорко вглядывались в темноту еще долго после того, как летние сумерки погасли и настала ночь.

Ближе к полуночи Псина встряхнулась и разбудила Лираэль, лизнув ее в лицо, а Сэма – поставив ему на грудь тяжелую лапу. Оба, вздрогнув, проснулись, и оба машинально потянулись к мечам прежде, чем глаза их привыкли к тусклому свету от знаков Хартии на собачьем ошейнике.

Умывшись ледяной водой, они окончательно стряхнули с себя сон и, отойдя чуть подальше, искупались целиком – необходимость в том давно назрела. Вернувшись, все, включая Псину, с удовольствием перекусили вяленым мясом, галетами и сухофруктами, хотя Псина предпочла бы кролика или хотя бы вкусную ящерку.

В ночи грозовых туч было не разглядеть, несмотря на то что в небе сияли звезды и уже поднималась луна. Но все знали: тучи там, далеко на севере, и никуда не делись.

– Как только заклинание будет создано, придется сразу выступать в путь, – предупредила Псина, пока Лираэль с Сэмом, стоя под звездами, тихо обсуждали, как призвать тучи и дождь. – Такая магия Хартии привлечет внимание мертвых и тварей Свободной магии на мили и мили вокруг.

– Нам в любом случае нужно поторапливаться, – отозвалась Лираэль. Недолгий сон придал ей сил, и все равно девушка тосковала по уютному спальному креслу в ее комнатушке при Большой библиотеке Клэйр. – Сэм, ты готов?

Сэм, что-то напевавший про себя, тут же смолк.

– Ага! Гм, я тут подумал, может, обычное заклинание стоит чуть-чуть изменить? Мне кажется, его неплохо бы усилить – чтобы удалось призвать тучи настолько издалека.

– Конечно, – поддержала его Лираэль. – А что ты предлагаешь?

Сэм быстро объяснил, что имеет в виду, а затем повторил все то же, но медленнее, чтобы Лираэль поняла все в точности. В обычной ситуации оба одновременно просвистели бы одни и те же знаки. А сейчас Сэм решил, что стоит просвистеть знаки разные, но дополняющие друг друга, то есть сплести воедино два разных погодных заклинания. А в финале оба активируют заклинание, хором произнеся два главных знака, в то время как обычно хватало и одного.

– Думаешь, сработает? – засомневалась Лираэль. Ей еще не приходилось вместе с другим магом Хартии создавать чары такой сложности.

– Не просто сработает, а еще и усилит заклинание во много раз, – уверенно пообещал Сэм.

Лираэль оглянулась на Псину, надеясь на подтверждение, но та не обращала на хозяйку внимания. Собака пристально высматривала что-то в южной стороне, чего Лираэль с Сэмом не видели и не ощущали.

– Что там такое?

– Не знаю, – ответила Псина, склонив голову набок, и чутко повела ушами, вслушиваясь в звуки ночи. – Мне кажется, кто-то идет по нашему следу, но этот кто-то еще очень далеко… – Псина оглянулась на Лираэль с Сэмом. – Давайте творите свою погодную магию, и пошли отсюда поскорее!

Примерно в лиге ниже по течению от пастушьей хижины по мелководью пробирался вброд какой-то коротышка, почти карлик. Кожа его была бела, как кость, а волосы и борода – еще белее, настолько белы, что сияли во тьме даже под сенью нависающих над водой деревьев.

– Уж я ей покажу, – бормотал про себя альбинос, хотя его гневную тираду услышать было некому. – Две тысячи лет рабства за спиной, а теперь еще…

Карлик вдруг умолк на полуслове, резко наклонился, рука с узловатыми пальцами ушла в воду – и мгновение спустя вынырнула, сжимая бьющуюся рыбу. Альбинос тут же впился в нее зубами у самого основания головы и перекусил позвоночник. А остроте этих зубов, ярко блеснувших в звездном свете, позавидовал бы любой смертный.

Карлик снова набросился на рыбину; по бороде его стекала кровь. За каких-нибудь пару минут он сожрал все подчистую, смачно хрустя костями и ворча и ругаясь про себя: ему-де хотелось форели, а попался окунь.

Дожевав, он тщательно обтер лицо и бороду и обсушил ноги; на его простой тунике, правда, остались кровавые пятна. Но когда карлик снова зашагал вдоль берега ручья, пятна сами собою поблекли, исчезли, и ткань опять обрела первозданную белизну.

Тунику стягивал красный кожаный пояс, только вместо пряжки на нем болтался крохотный колокольчик. Все это время альбинос осторожно его придерживал одной рукою, а рыбу ловил второй и ею же чистился. Но вот он споткнулся на скользкой траве, и предосторожности не помогли. Карлик упал на одно колено, а колокольчик пропел чистую, звонкую ноту, от которой альбинос, как ни парадоксально, зевнул. На миг могло показаться, что он тут же и приляжет, но карлик с явным усилием встряхнул головой и встал.

– Нет-нет, сестренка, – пробормотал он, яростно стискивая колокольчик в кулаке. – Пойми, мне сперва нужно дело сделать. Нельзя мне спать, только не сейчас. Мне ж еще много миль идти, и надо бы мне воспользоваться двумя ногами и двумя руками по полной, пока они при мне.

Где-то рядом крикнула ночная птица, и карлик стремительно обернулся на звук. Все еще придерживая рукой колокольчик, он облизнулся и медленными, осторожными шажками начал было подкрадываться к добыче. Но птица не теряла бдительности: охотник уже изготовился к прыжку, и тут добыча вспорхнула и улетела, оглашая ночь жалобными сетованиями.

– Опять без десерта остался, – пожаловался карлик. Он вернулся к ручью и вновь зашагал вдоль русла на запад, по-прежнему придерживая колокольчик и ворча себе под нос.

Глава шестая. Серебряные полушария

В ста двадцати милях к северо-западу от дома Абхорсена восточный берег Красного озера лежал во мраке, несмотря на то что уже забрезжил рассвет нового дня. Причиной тому была не ночь, но гроза: в небе сгустились черные тучи – и расползлись на несколько лиг во всех направлениях. Тьма не расступалась вот уже больше недели. Сквозь облачную пелену пробивался разве что лучик-другой, тусклый и бледный, и днем над землей нависали жутковатые сумерки, вредоносные для всего живого. Лишь в эпицентре этого недвижного скоп ления грозовых туч вспыхивал свет – внезапный, резкий и белый, – там, куда непрестанно били молнии.

Николас Сэйр привык к сумеркам, как привык ко многому другому, и больше не видел в них ничего странного. Но тело его по-прежнему бунтовало, даже если разум и смирился. Юноша все время кашлял и прижимал к носу и рту платок. Хеджева ночная бригада трудилась не покладая рук, вот только разило от них мерзко, как будто плоть гнила на костях. Обычно Николас старался держаться от рабочих подальше – вдруг этот их загадочный недуг заразен! – но на сей раз пришлось подойти и проверить, что происходит.

– Видите ли, господин, – объяснял Хедж, – мы никак не можем сдвинуть полушария вместе. Некая сила не дает им сблизиться, к каким бы методам мы ни прибегали. Они взаимно отталкиваются, как одинаковые полюса магнитов.

Ник кивнул, осмысливая эту информацию. Как ему и снилось, глубоко под землей таились два серебристых полушария, их удалось обнаружить в ходе раскопок. Он было возликовал, но чувство торжества вскоре развеялось, едва Ник задумался о проблемах транспортировки. Как их прикажете вытаскивать, если каждое полушарие семи футов в диаметре, а невиданный металл, из которого они сделаны, невероятно тяжел – даже тяжелее золота.

Полушария были погребены на расстоянии примерно двадцати футов друг от друга, и разделяла их странная преграда из семи различных материалов, включая кость. Когда же преграду изъяли, стало ясно, что именно она отчасти нейтрализовала силу отталкивания, потому что теперь полушария никак не получалось сдвинуть друг к другу ближе чем на пятьдесят футов.

С помощью опорных катков, веревок и двух с лишним сотен рабочих ночной бригады одно из полушарий удалось втащить наверх по спиральному пандусу и вытянуть за край ямы. Второе осталось лежать далеко внизу, у основания пандуса. Когда его попытались частично выволочь, частично выкатить, подпирая сзади, сила отталкивания оказалась так велика, что полушарие просто отскочило назад, подмяв и раздавив многих рабочих.

В придачу к этой загадочной силе отталкивания, как заметил Ник, полушария обладали и другими странными свойствами. Так, от них словно исходил едкий запах нагретого металла, что пробивался даже сквозь омерзительную гнилостную вонь ночной бригады. От этого запаха юношу тошнило, а вот Хедж и его своеобразные рабочие смрада будто не замечали.

А потом еще молнии. Ник вздрогнул: очередная вспышка на миг ослепила его, а мгновением позже оглушительно громыхнул гром. Молнии били еще чаще, чем прежде, и теперь, когда обнажились оба полушария, Ник сумел определить некую последовательность. В каж дое из полушарий молния ударяла восемь раз подряд, а девятая неизменно промахивалась – и зачастую поражала кого-нибудь из рабочих.

Не то чтобы это им как-то вредило, непроизвольно отметил Ник. Если рабочий не вспыхивал огнем или не рассыпался на куски, он продолжал трудиться как ни в чем не бывало. Но этот факт не задержался в сознании: мысли Ника неизменно возвращались к первоначальной цели, и юноша всецело сосредотачивался на ней, не отвлекаясь на посторонние соображения.

– Нам придется отодвинуть первое полушарие еще дальше от раскопа, – заявил он, борясь с удушьем, что накатывало заодно с тошнотой всякий раз, как он подходил к серебристой металлической громаде слишком близко. – Кроме того, нам понадобится вторая баржа. Оба полушария на одну не поместятся, тем более что их должно разделять расстояние в пятьдесят футов. Надеюсь, моя лицензия на импорт допускает две отправки вместо одной… В любом случае выбора у нас нет. Дело не терпит отлагательств.

– Как скажете, господин, – откликнулся Хедж, по-прежнему внимательно глядя на Ника – так, словно ожидал чего-то еще.

– Я все собирался спросить, удалось ли тебе навербовать команду, – наконец произнес Ник, когда молчание слишком затянулось. – Ну, для барж.

– Да. Они ждут на берегу озера. Ребята под стать мне, господин. Те, что служили в анцельстьеррской армии, те, что сражались в окопах Внешней границы. По крайней мере, до тех пор, пока ночь не сманила их с застав и постов перехвата и не сподвигла пройти за Стену.

– Ты хочешь сказать, они – дезертиры? А можно ли им доверять? – вскинулся Ник. Еще не хватало лишиться одного из полушарий из-за человеческой глупости или добавить себе лишних проблем при возвращении в Анцельстьерр. Такого просто нельзя допускать!

– О нет, господин, что вы, они не дезертиры, – заулыбался Хедж. – Просто пропавшие без вести, причем слишком далеко от дома. На них вполне можно положиться, я в этом лично удостоверился.

– А как насчет второй баржи? – не отступался Ник.

Хедж не ответил: он внезапно вскинул голову и принюхался, раздувая ноздри. Ник тоже посмотрел вверх – и тяжелая капля дождя упала ему прямо в рот. Он облизнул губы – и тут же сплюнул: горло словно онемело.

– Быть того не может, – прошептал Хедж себе под нос. Дождь усилился, поднимался ветер. – С северо-востока идет призванный кем-то дождь. Надо бы мне выяснить, в чем дело, господин.

Ник пожал плечами, не вполне понимая, о чем идет речь. Дождь будил в нем непривычные ощущения – словно заставлял вспомнить некую давно утраченную часть своего «я». Все вокруг вдруг показалось зыбким и призрачным, точно сон, и Ник впервые задумался: а какого черта он делает.

Внезапно грудь его пронзила странная боль, и юноша согнулся пополам. Хедж подхватил его и уложил на землю, быстро превращавшуюся в жидкую грязь.

– Что такое, господин? – спросил Хедж, но в голосе его звучало скорее любопытство, нежели сочувствие.

Ник застонал, схватился за грудь, забарахтался на земле. Он попытался заговорить, но на губах выступила пена. Глаза его дико завращались – и закатились.

Хедж опустился рядом с ним на колени в ожидании. Дождевые капли падали на лицо Ника, но теперь, едва соприкоснувшись с кожей, вода вскипала и испарялась. Несколько мгновений спустя изо рта и носа юноши повалил густой белый дым, шипя под дождем.

– Что такое, господин? – повторил Хедж, внезапно забеспокоившись.

Рот Ника открылся, дым заклубился гуще. Рука юноши дернулась – так быстро, что Хедж и заметить не успел, – и пальцы с чудовищной силой впились в ногу некроманта. Хедж стиснул зубы, борясь с болью, и снова воззвал:

– Господин?

– Глупец! – рявкнуло существо, использующее Ника как своего глашатая. – Не время искать наших врагов. Они и сами вскоре найдут раскоп, но нас к тому времени здесь уже не будет. Ты должен немедленно раздобыть где-то вторую баржу и погрузить полушария на борт. И убери это тело с дождя, оно и без того уже слишком хрупко, а дел предстоит еще много. Слишком много, чтобы слуги мои лодырничали да болтали попусту!

Последние слова буквально источали яд; Хедж вскрикнул: пальцы вонзились в его ногу, точно зубья стального капкана. Но вот тиски разжались – и некромант опрокинулся навзничь в грязь.

– Торопись, – прошептал голос. – Не мешкай, Хедж. Не мешкай.

Хедж кое-как поднялся и неловко поклонился, не смея заговорить. Ему отчаянно хотелось оказаться вне досягаемости нечеловеческой силы этих рук, но он боялся даже двинуться.

Дождь усилился, белый дым постепенно втянулся обратно в нос и рот юноши. Спустя несколько секунд он совсем исчез – и тело Ника безвольно обмякло.

Хедж вовремя поддержал его голову, не давая ей плюхнуться в лужу. А затем подхватил юношу на руки и ловко перебросил через плечо – так выносят пострадавших из огня пожарные. Сила, овладевшая на время рукою Ника, легко переломила бы ногу обычному человеку, но Хедж обычным человеком не был. Он легко управлялся со своей ношей, а боль в ноге заставляла его лишь морщиться.

Хедж уже прошел полпути до палатки Ника, когда бесчувственное тело у него на плечах дернулось, пошевелилось, и юноша закашлялся.

– Спокойно, господин, – промолвил Хедж, ускоряя шаг. – Я перенесу вас в палатку, туда, где тепло и сухо.

– А что случилось? – прохрипел Ник. В горле першило, точно он только что выкурил полдюжины сигар зараз и осушил целую бутылку бренди.

– Вы потеряли сознание, – объяснил Хедж, протискиваясь сквозь откидной клапан внутрь. – Вы сможете сами вытереться досуха и лечь?

– Разумеется, – огрызнулся Ник. Но ноги его подкашивались, и, когда Хедж поставил его на пол, юноша вынужден был уцепиться за дорожный сундук, чтобы не упасть. Дождь неумолчно барабанил по брезенту; каждые несколько минут в этот размеренный ритм вторгался глухой басовый раскат грома.

– Вот и славно, – откликнулся Хедж, вручая ему полотенце. – Мне необходимо уйти отдать распоряжения ночной бригаде, а потом я отправлюсь… добывать вторую баржу. А вам, сэр, лучше отдохнуть здесь. Я позабочусь, чтобы кто-нибудь – не из числа больных, разумеется! – подавал вам еду, выносил ночной горшок и все такое.

– Я отлично способен сам о себе позаботиться, – заявил Ник. Он стянул с себя рубашку и принялся вяло вытирать полотенцем грудь и руки, не в силах унять крупную дрожь. – И за ночной бригадой присмотреть тоже способен.

– Этого не потребуется. – Хедж склонился над Ником, глаза некроманта словно расширились, в них замерцал алый свет, как если бы то были окна в громадной печи, пылающей внутри его головы. – Вам лучше отдохнуть здесь, – повторил он. Его горячее, с металлическим привкусом дыхание обжигало юноше лицо. – Вам нет необходимости присматривать за работами.

– Да, – отрешенно согласился Ник. Полотенце замерло в его руке. – Мне лучше отдохнуть… здесь.

– Вы дождитесь моего возвращения, – приказал Хедж. Его обычного подобострастного тона как не бывало; он нависал над Ником, точно школьный учитель, собирающийся наказать тростью строптивого ученика.

– Я дождусь твоего возвращения, – повторил Ник.

– Хорошо. – Хедж улыбнулся, развернулся на каблуках и снова вышел под дождь. Капли, падая ему на голову, тотчас же превращались в пар, так что некроманта окутывал нездешний белесый ореол. Еще несколько шагов – и пар развеялся. Теперь дождь просто-напросто вымочил ему волосы, и влажные пряди облепили череп.

В палатке Ник вновь рьяно принялся растираться полотенцем. Покончив с этим делом, он натянул кое-как подлатанную пижаму и растянулся на своем ложе из шкур. Его походная кровать, привезенная из Анцельстьерра, давным-давно сломалась: пружины проржавели и рассыпались, брезент проела плесень.

Юноша забылся беспокойным сном. Ему снились два серебристых полушария и его так называемый «Молниевый питомник», что уже сооружался по ту сторону Стены. Юноша видел, как полушария поглощают и накапливают в себе энергию тысячи молний и мало-помалу преодолевают ту силу, что не дает им сблизиться. Вот они наконец с грохотом сталкиваются, заряженные энергией десяти тысяч гроз… но тут сон вновь начинался с начала, и Нику так и не удалось выяснить, что случится, когда полушария соединятся.

Снаружи дождь лил ливмя, молнии снова и снова били в раскоп и вокруг него. Рокотал гром; мертвые подручные из ночной бригады, налегая на веревки, медленно тащили первое серебристое полушарие к Красному озеру, а второе – вверх и наружу из ямы.

Глава седьмая. Последняя просьба

Два дня спустя после того, как Лираэль с Сэмом чересчур успешно поработали с погодой, дождь все еще шел. Невзирая на непромокаемые плащи, предусмотрительно запакованные фантомами еще в доме Абхорсена, одежда путников отсырела насквозь – и, похоже, на веки вечные. По счастью, заклинание наконец-то начало ослабевать, в частности чары, призывающие ветер, так что ливень поутих и уже не швырял путникам в лицо потоки воды; кроме того, на них не обрушивались сучья, листья и прочий подхваченный ветром мусор.

«С другой стороны, – как напоминала себе Лираэль каждые несколько часов, – нет худа без добра: под дождем вороны-кровавики нас ни за что не отыщут». Но отчего-то эта мысль не слишком утешала.

Холодно не было, путникам повезло еще и в этом. В противном случае они замерзли бы до смерти или исчерпали все свои силы, используя магию Хартии, чтобы согреться и выжить. Теплые ветер и дождь – не так уж и плохо, и если бы они прекратились хотя бы на час-другой, Лираэль сочла бы, что погодное заклинание удалось на славу. А так невзгоды и тяготы пути отравили всю гордость собственным мастерством.

До Красного озера оставалось уже всего ничего: путники карабкались по зеленым лесистым предгорьям вершины Абед и ее товарок. Деревья здесь росли густо, ветви плотным пологом сплетались над головой, на каждом шагу встречались разнообразные папоротники и растения, о которых Лираэль знала разве что из книг. Размытую землю толстым ковром устилали опавшие листья. Из-за дождя во все стороны разбегались тысячи крохотных ручейков, они каскадами вспенивались вокруг корней деревьев, срывались вниз по камням и побулькивали вокруг лодыжек Лираэль. Это когда она вообще могла видеть собственные лодыжки; в большинстве случаев ноги ее по голени утопали в мешанине из мокрых листьев и жидкой грязи.

Идти было очень трудно, и Лираэль устала, как ни когда. Перед тем как устроить привал (что происходило нечасто), отыскивали самое большое дерево с самой гус той листвой, чтобы спрятаться от дождя, и с самыми крупными корнями, чтобы было куда присесть, подальше от грязи. Лираэль обнаружила, что способна спать даже в таких условиях, хотя не раз и не два просыпалась спустя жалкие пару часов (больше путники не могли себе позволить) и обнаруживала, что лежит в грязи, а не сидит над нею.

Разумеется, стоило выйти под дождь, и грязь тут же смывалась. Лираэль затруднялась сказать, что хуже: грязь или дождь. Или нечто среднее – первые десять минут по выходе из укрытия, когда размытая водой грязь струилась по лицу, рукам и ногам.

Именно в такой момент, после привала, когда маленький отряд выбирался из очередного оврага, а девушка целиком сосредоточилась на том, чтобы жидкая грязь не попала в глаза, путники нашли умирающего королевского стража, точнее, стражницу. Женщина сидела, привалившись к стволу раскидистого дерева. Обнаружила ее Шкодливая Псина: она карабкалась по склону впереди Сэма с Лираэлью и почуяла что-то странное.

Стражница была без сознания, ало-золотое сюрко – в черных пятнах запекшейся крови, кольчуга пробита и прорвана в нескольких местах. Правая рука по-прежнему крепко сжимала иззубренный, затупившийся меч, а левая застыла в момент наложения заклинания, увы, так и не завершенного.

Лираэль с Сэмом понимали: стражницу не спасти, дух ее уже по ту сторону границы между Жизнью и Смертью. Сэм стремительно наклонился над ней, призывая самое могущественное из известных ему исцеляющих заклинаний. Но едва в сознании его ярко вспыхнул первый из знаков Хартии, раненая испустила последний вздох. Слабый отсвет жизни в ее глазах померк, сменился недвижным, невидящим взором. Сэм дал исцеляющему знаку погаснуть и почтительно и осторожно прикрыл женщине веки.

– Она из числа отцовской стражи, – удрученно произнес он. – Хотя я ее не знал. Наверное, она из гарнизона Сторожевой башни в Роблеграде или Аппсайде. Хотел бы я знать, что она тут делала…

Лираэль кивнула, не в силах оторвать глаз от трупа. Девушка проклинала собственную никчемность и бесполезность. Вечно она опаздывает, вечно мешкает и приходит слишком поздно. Те южаки на реке, после битвы с Хлёрр. Барра и торговцы. А теперь вот и эта женщина. До чего же несправедливо, что ей суждено было умереть в одиночестве, ведь до спасения оставалось всего несколько минут. Если бы только они поднялись на холм проворнее, если бы не остановились на последний привал…

– Она умирала здесь в течение нескольких дней, – сообщила Шкодливая Псина, обнюхав тело. – Но она пришла сюда не издалека, госпожа. С такими-то ранами!

– Значит, Хедж и Ник уже где-то рядом, – объявил Сэм, выпрямляясь и опасливо оглядываясь по сторонам. – За деревьями ничего толком не разглядеть. Возможно, мы на гребне хребта, а возможно, впереди еще много миль.

– Наверное, лучше мне все разузнать, – медленно проговорила Лираэль. Она по-прежнему неотрывно глядела сверху вниз на мертвое тело. – Что ее убило и где враг.

– Тогда надо поторопиться, – сказала Псина, возбужденно приплясывая на задних лапах. – Река наверняка уже уносит ее все дальше.

– Ты хочешь войти в Смерть? – спросил Сэм. – А разумно ли это? Ну то есть Хедж наверняка где-то неподалеку… может, даже подстерегает тебя в Смерти!

– Знаю, – кивнула Лираэль. Именно об этом девушка про себя и думала. – Но, считаю, стоит рискнуть. Нам необходимо в точности выяснить, где находится раскоп Ника и что именно случилось со стражницей. Нельзя идти дальше вслепую.

– Да, наверное, – согласился Сэм и непроизвольно закусил губу. – А мне что делать?

– Постереги мое тело, пожалуйста, пока меня не будет, – попросила Лираэль.

– Но к магии Хартии не прибегай, разве что в самом крайнем случае, – добавила Псина. – Такой, как Хедж, способен почуять ее за многие мили. Даже под дождем.

– Да знаю, знаю, – отмахнулся Сэм. Юноша заметно нервничал: он обнажил меч, а взгляд его беспокойно обшаривал деревья и кусты. Принц даже голову запрокинул, но момент выбрал неудачно: дождевые капли как раз просочились сквозь плотную завесу ветвей и посыпались с листьев прямо на него. Вода потекла ему за шиворот и под плащ, отчего бедняга почувствовал себя еще более неуютно. Но в кроне дерева ничего подозрительного не обнаружилось; небо едва просматривалось, но вроде бы и там не наблюдалось ничего, кроме дождя и туч.

Лираэль тоже извлекла меч из ножен. Взявшись за бандольер, девушка на миг задумалась, какой из колокольцев выбрать. Она входила в Смерть всего один раз, и тогда Хедж едва не победил и не поработил ее. Теперь, внушала себе девушка, она окажется сильнее и лучше подготовленной. А это значит, необходимо выбрать правильный колоколец. Пальцы ее легко касались каждого из футляров по очереди, пока не дошли до шестого – его-то Лираэль и открыла. Она осторожно извлекла колокол, придерживая изнутри, чтобы язычок ненароком не звяк нул. Выбрала она Саранет, налагающий оковы. Самый могущественный из колокольцев, за исключением Астараэли.

– Я с тобой, ладно? – попросилась Псина, нетерпеливо прыгая у ног Лираэль; хвост ее так и ходил ходуном.

Лираэль кивнула и принялась устанавливать связь со Смертью. Здесь это было легко: уход стражницы создал дверь, связующую Жизнь и Смерть, и двери этой суждено продержаться в этом месте еще не один день. Но такая дверь открывается в обе стороны.

Тотчас же накатил холод, разгоняя теплую сырость. Поежившись, Лираэль решительно заставила себя переступить границу, и вот уже и дождь, и ветер, и запах мокрой листвы, и внимательный взгляд Сэма – все исчезло, сменившись стылым сумеречным светом Смерти.

Река толкала Лираэль под колени, побуждая идти вперед. В первое мгновение девушка воспротивилась: ей так не хотелось удаляться от того места, где ощущалась связь с Жизнью. Всего-то и надо, что шагнуть назад, дотянуться до Жизни и вновь оказаться в лесу. Но тогда она ничего не узнает…

– Я – преемник Абхорсена, – прошептала девушка и почувствовала, что натиск реки слабеет. А может быть, ей только показалось. В любом случае Лираэль почувствовала себя куда лучше. Она имеет право быть здесь!

Лираэль осторожно сделала шаг, затем еще один и еще, и вот она уже решительно идет все дальше и дальше, а Шкодливая Псина шлепает по воде рядом.

Если повезет, думала Лираэль, она нагонит стражницу еще по эту сторону от Первых Врат. Но никакого движения впереди девушка не различала, ровным счетом ничего не скользило по воде, подхваченное течением. А вдалеке слышался рев Первых Врат.

Лираэль внимательно прислушалась – как только женщина пройдет сквозь Врата, рев ненадолго умолкнет – и зашагала дальше, осмотрительно нащупывая ямы и впадины на дне. Идти по течению было куда легче. Лираэль слегка расслабилась, но не настолько, чтобы опустить меч или колоколец.

– Хозяйка, вот она, перед нами, – прошептала Псина, принюхиваясь; нос ее подергивался в каком-нибудь дюйме над поверхностью реки. – Чуть левее.

Лираэль поглядела туда, куда указывала песья лапа, и увидела под водою смутную тень, что скользила по течению к Первым Вратам. Девушка инстинктивно шагнула вперед, собираясь схватить стражницу рукой. И тут же, осознав свою ошибку, остановилась.

Даже недавно умершие могут представлять опасность; тот, кто был тебе другом в Жизни, совсем необязательно останется им здесь. К мертвому лучше не прикасаться. Девушка убрала меч в ножны и, придерживая язычок Саранета левой рукой, правой перехватила рукоять из красного дерева. Лираэль знала, что должна бы подбросить и поймать его одной рукою и одновременно начать звонить – да, при необходимости она справилась бы! – но лишняя предосторожность не помешает. В конце концов, колокольцами она прежде не пользовалась. Только флейтой – а ветряная флейта обладает куда меньшей силой.

– Саранет услышат многие, причем издалека, – тихо предупредила Псина. – Можно, я просто догоню ее и ухвачу за лодыжку?

– Нет. – Лираэль нахмурилась. – Она – из числа королевской стражи. И мы должны обращаться с ней уважительно, и в Жизни, и в Смерти. Я просто привлеку ее внимание. В любом случае мы же не собираемся тут задерживаться.

Лираэль звякнула в колокольчик, описав рукою плавную дугу, – то был один из самых простых приемов, описанных в «Книге мертвых» в разделе, посвященном Саранету. Одновременно она вложила свою волю в звон колокола – и направила звук к погруженному в воду телу, что плыло впереди.

Оглушительно громкий звон эхом раскатился повсюду, перекрывая отдаленный рев Первых Врат; он словно нарастал, а не затихал. Этот гулкий, глубокий звук всколыхнул рябь на воде, что окружила Лираэль с Псиной широким кольцом и заскользила против течения.

И вот звук захлестнул и словно окутал дух стражницы; на глазах у Лираэль та дернулась и принялась извиваться против воли, точно пойманная на крючок рыба.

В эхе колокольного звона девушка расслышала имя и поняла: Саранет отыскал его и теперь обращает его к мертвой. Иногда для распознавания имени приходилось прибегать к заклинанию Хартии, но эта стражница была беззащитна против любого из колокольцев.

«Марэн, – подсказало эхо Саранета, эхо, что звучало только в сознании Лираэль. Стражницу звали Марэн».

– Остановись, Марэн, – властно потребовала Лираэль. – Помедли, ибо я хочу говорить с тобой.

Стражница попыталась сопротивляться, но слабо. Мгновение спустя хладная река вспенилась, взбурлила, и дух Марэн воспрял и обернулся к повелительнице колокольцев, его сковавшей.

Стражница погибла слишком недавно, чтобы Смерть изменила ее облик, так что дух ее выглядел точно так же, как и тело в Жизни. Высокая, крепко сложенная женщина… а прорехи в кольчуге и раны на теле так же четко просматриваются тут, в нездешних сумерках Смерти, как и при дневном свете.

– Говори, если можешь, – приказала Лираэль. Как умершая совсем недавно, Марэн, скорее всего, способна говорить, если захочет. Многие мертвые, пробыв в Смерти слишком долго, утрачивают дар речи, и тогда вернуть его способен только Дайрим, глашатай.

– Я… могу… – прохрипела Марэн. – Что тебе от меня нужно, госпожа?

– Я – преемник Абхорсена, – возвестила Лираэль, и слова эти эхом разнеслись в Смерти, заглушив в девушке робкий внутренний голос, что пытался заявить: «Я – Дочь Клэйр». – Я хочу знать, как ты умерла и что ты знаешь о человеке по имени Николас и о его раскопе.

– Ты сковала меня с помощью своего колокола, и я должна отвечать, – отозвалась Марэн голосом, лишенным какого-либо выражения. – Но я попросила бы о милости, если дозволишь.

– Проси, – кивнула Лираэль, покосившись на Шкодливую Псину. Та нарезала круги позади Марэн, точно волк вокруг овцы. Псина поймала взгляд хозяйки, замахала хвостом и забегала кругами в обратную сторону. Она явно резвилась просто так, хотя у Лираэль в голове не укладывалось, как можно так легкомысленно вести себя в Смерти.

– Тот некромант на раскопе, чье имя я не смею произнести, – промолвила Марэн. – Он убил моих спутников, а надо мной насмеялся и дал мне израненной уползти прочь, обещая, что его слуги отыщут меня в Смерти и заставят служить ему. Я чувствую, так и будет, ведь тело мое осталось лежать непогребенным. Я не хочу возвращаться, госпожа, и не хочу служить такому, как он. Прошу, отошли меня дальше, туда, где никакая сила не сможет заставить меня вернуться.

– Конечно, я так и сделаю, – пообещала Лираэль, но слова Марэн пробудили в ней страх. Если Хедж действительно отпустил Марэн, скорее всего, за ней следили, так что некромант знает, где ее тело. Возможно, в этот самый момент за ним пристально наблюдают – да и в Смерти несложно подстеречь дух Марэн, как только он появится. Не исключено, что Хедж или его слуги уже приближаются и в Жизни, и в Смерти.

Не успела девушка об этом подумать, как Псина насторожила уши и зарычала. А секунду спустя Лираэль услышала, как рев Первых Врат оборвался и затих.

– Что-то идет сюда, – предупредила Псина, принюхиваясь к реке. – Что-то очень скверное.

– Тогда поторопимся, – решила Лираэль. Она убрала Саранет, достала Кибет и переложила колоколец в левую руку, чтобы правой взяться за Нэхиму. – Марэн, расскажи мне, где раскоп – относительно твоего тела.

– Раскоп в следующей долине, за хребтом, – невозмутимо сообщила Марэн. – Там много мертвых, там постоянно нависают тучи и бьют молнии. А еще они проложили дорогу по дну долины до самого озера. Юноша по имени Николас живет в залатанной палатке к востоку от раскопа… За мной пришла какая-то тварь, госпожа… Пожалуйста, молю тебя – отошли меня дальше!

Лираэль ощущала страх Марэн, пусть голос мертвой и звучал ровно и невыразительно. Девушка тотчас же откликнулась на просьбу: прозвонила в Кибет, очертив над головой «восьмерку».

– Ступай, Марэн, – сурово приказала она, и слова ее вплетались в колокольный звон. – Иди дальше в Смерть и не мешкай, никто да не преградит тебе путь. Повелеваю тебе дойти до Девятых Врат и миновать их, ибо ты заслужила вечный покой. Ступай!

При этом последнем слове Марэн резко развернулась и зашагала вперед, высоко неся голову и мерно взмахивая руками. Так, должно быть, она маршировала на плац-параде в Белизаэре. Прямая как стрела, уходила она к Первым Вратам. На глазах у Лираэль она на миг споткнулась, словно что-то попыталось перехватить ее по пути, но тут же двинулась дальше, и вот рев Первых Врат смолк – значит она миновала портал.

– Она ушла, – отметила Псина. – Но то, что пробралось сквозь Врата, где-то здесь. Я чую эту тварь.

– И я тоже ее чувствую, – прошептала Лираэль. Она снова поменяла колокольцы и взялась за Саранет. Ей нравилось ощущение надежности, исходящее от массивного колокола, и гулкая властность его голоса.

– Нам надо возвращаться, – проговорила Псина, медленно поводя головой и пытаясь высмотреть мертвую тварь. – Не нравится мне, когда они чересчур смышленые.

– А ты знаешь, что она такое? – тихо спросила Лираэль. Они уже побрели назад, к Жизни, – зигзагами, так, чтобы не поворачиваться спиной к Вратам. Как и в первый раз, двигаться против течения оказалось куда труднее: холод словно усилился, капля по капле выпивая ее дух.

– Вроде бы какой-то гаденыш из-за Пятых Врат, – откликнулась Псина. – Мелкий совсем, давным-давно поистрепавшийся и утративший изначальное обличье… Вот он!

Гавкнув, Псина кинулась в воду. Мелькнуло что-то похожее на длинную тощую веретенообразную крысу с горящими угольями вместо глаз. Тварь отпрыгнула от Псины и метнулась прямиком к девушке. Лираэль почувствовала, что ей противостоит холодный могучий дух, совершенно несопоставимый с крысиным обличьем.

Лираэль завизжала и рубанула по твари мечом, во все стороны посыпались бело-голубые искры. Но все произошло слишком быстро. Лезвие лишь слегка задело крысу, и та вцепилась в левое запястье девушки, в ту самую руку, что держала колокол. Челюсти сомкнулись на кольчужном рукаве, и сквозь острые, как иглы, зубы вырвалось черно-алое пламя.

И тут Псина ухватила крысу пастью поперек тушки и отодрала ее от хозяйкиной руки. Леденящее кровь собачье рычание, пронзительный писк мертвой твари и испуганный вопль Лираэль слились в ужасающую какофонию. А мгновение спустя все звуки потонули в гулком пении Саранета: Лираэль отступила на шаг, одним плавным, текучим движением подбросила колокол, поймала его за рукоять и зазвонила.

Глава восемь. Испытание для Сэмета

Сэм обходил маленькую площадку, проверяя, не приближается ли враг. Не то чтобы сквозь дождь и листву удавалось многое разглядеть. Или расслышать, если на то пошло, – до тех пор, пока враг не подберется так близко, что останется только дать бой.

Принц снова оглянулся на Лираэль – нет ли каких изменений? – но девушка пребывала в Смерти, и тело ее оставалось неподвижным, точно припорошенная изморозью статуя; от нее исходил такой холод, что замерзли лужицы у ног. Сэму захотелось отломить льдинку, чтобы немного успокоиться, но по зрелом размышлении он решил этого не делать. Посреди застывшей лужи виднелись несколько крупных собачьих следов, ведь Шкодливая Псина, в отличие от своей хозяйки, умела проникать в Смерть в своем телесном обличье, подтверждая тем самым Сэмовы подозрения, что ее физическое воплощение – не что иное, как порождение магии.

Тело стражницы оставалось прислоненным к стволу дерева. Сэм подумывал, не уложить ли покойную как подобает, но решил, что это глупо – ведь вокруг повсюду жидкая грязь.

Ему также хотелось совершить над останками последний обряд, но он не смел прибегнуть к магии Хартии. По крайней мере, пока не вернулась Лираэль.

При этой мысли Сэм вздохнул и посетовал, что не может укрыться от дождя под деревом до возвращения девушки. Но он остро осознавал, что отвечает за безопасность Лираэль. Юноша снова оказался в одиночестве – и даже без такого сомнительного спутника, как Моггет. Он заметно нервничал, но страха, что измучил его после побега из Белизаэра, не было. Сейчас Сэм просто не хотел подвести тетю Лираэль. Так что, взяв в руку меч, он снова принялся обходить дозором небольшое кольцо деревьев.

Сэмет прошел уже половину пути, когда расслышал в ровном шуме дождя какой-то посторонний звук. Словно под ногой смачно похрустывали мокрые ветки или что-то в этом роде. И звук этот в лесу казался совершенно неуместным.

Сэм тотчас же опустился на колени за пятнистым древовидным папоротником и замер, прислушавшись.

Поначалу он различал только шум дождя и учащенный стук собственного сердца. А затем чужеродный звук раздался снова. Мягкая, приглушенная поступь, влажный хруст сминаемых под ногами листьев. Кто-то – или что-то! – подкрадывается к нему, Сэму. Звук раздавался примерно футах в двадцати ниже по склону, за густыми зелеными зарослями ничего разглядеть не удавалось. И очень медленно приближался: на один шаг в минуту или около того.

Сэм оглянулся на Лираэль. Девушка по-прежнему пребывала в Смерти; ничто не говорило о том, что она уже возвращается. Принц подумал, а не подбежать ли и не похлопать ли ее по плечу, давая понять, что пора назад. Мысль казалась такой соблазнительной, ведь тогда Лираэль снова будет за главного.

Но Сэм твердо сказал себе «нет». Перед Лираэль стоит своя задача, перед ним – своя. Он еще успеет призвать ее обратно, если возникнет такая необходимость. Может, это всего-навсего гигантская ящерица пробирается сквозь папоротник, или дикая собака, или одна из тех крупных черных нелетающих птиц, что водятся в здешних горах. Сэм про них слышал, но напрочь забыл, как они называются.

Это совершенно точно не какая-нибудь мертвая тварь. Сэм наверняка ощутил бы ее присутствие. А порождение Свободной магии зашипит под струями дождя, и Сэм почует запах. Вероятно…

Существо снова тронулось с места – но двинулось не вверх по холму. Да оно же круги описывает, догадался Сэм. Может, пытается незамеченным пробраться мимо них, чтобы оказаться выше по склону и напасть уже оттуда. А это чисто человеческая уловка.

«Что, если это некромант?» – пискнул где-то в глубине сознания перепуганный голос.

Некромант – не мертвая тварь, так что ты его не ощущаешь. Он владеет Свободной магией, но не является ее порождением, так что ты ничего не чуешь. Чего доброго, это не просто некромант, а тот самый. Чего доброго, это Хедж.

Меч дрогнул в руке Сэма. Юноша крепче перехватил рукоять, унимая дрожь. Шрамы от ожогов на его запястьях побагровели от усилия.

Вот оно – испытание на прочность, сказал себе принц. Час пробил. Если он не осмелится бросить вызов тому, что скрывается под сенью леса, значит он трус, и от этого клейма ему вовек не избавиться. Но вот Лираэль трусом его не считает, и Псина – тоже. Да, он бежал от Астараэли, но не из страха. Его принудила магия; и ведь Лираэль тоже обратилась в бегство. Ничего позорного в том нет.

Неведомое существо снова тронулось с места и подкралось ближе. Сэм по-прежнему его не видел, но точно знал, где оно сейчас.

Юноша установил связь с Хартией. Неистовое биение сердца понемногу успокаивалось, по мере того как Сэма обволакивала знакомая безмятежность магии, связующей воедино все живое. Рисуя в воздухе свободной рукой, Сэм призвал четыре ярких знака Хартии. Пятый он произнес шепотом в сложенную пригоршней руку. Как только знаки соединились в кинжал, Сэм взмахнул магическим оружием. Оно вспыхнуло, точно зажатый в руке солнечный луч. Лезвие слепило глаза, но, если смотреть не прямо, а вскользь, сияло золотом.

– Во имя Хартии!

Сжимая в одной руке солнечный кинжал, в другой – меч, Сэм проревел боевой клич и ринулся вперед, продираясь сквозь заросли папоротника, оскальзываясь в грязи, едва не падая вниз по склону. За стволом дерева что-то мелькнуло, Сэм изменил направление и с громким воплем кинулся туда. Отцовская кровь берсерка стучала в его висках. Вот он, враг, – странный бледный человечек…

А человечек взял и исчез.

Сэм попытался затормозить. Уперся в землю каблуками, но ноги сами собою заскользили по жидкой грязи, юноша со всего размаха врезался в ствол дерева, отлетел в папоротники и опрокинулся навзничь. Уже барахтаясь в луже, он вспомнил, как поучал его наставник по боевым искусствам: «Тот, кто упал в бою, как правило, больше уже не встанет. Так что смотри ни в коем случае не падай!»

Сэм выронил солнечный кинжал – тот тут же потух, распался на отдельные знаки, а знаки впитались в землю – и проворно вскочил на ноги. Провалялся он всего секунду-другую, утешал себя Сэм, лихорадочно озираясь по сторонам. И не видя ни следа… ну, этого, уж кто бы это ни был…

Лираэль!

Эта мысль была подобна удару молнии. В следующую секунду Сэм уже несся вверх по склону, по которому скатился совсем недавно, – несся, хватаясь за папоротники, и ветки, и за все, что под руку подвернется, лишь бы бежать быстрее. Нужно срочно вернуться! Что, если на Лираэль напали, пока она все еще в Смерти? Что, если ее ударили в спину кинжалом или ножом? Она же сейчас совершенно беззащитна!

Сэм с разбегу вылетел на полянку. Лираэль стояла на прежнем месте. Капли дождя, стекая с ее раскинутых рук, превратились в сосульки. Замерзшая лужа у ее ног увеличилась в размерах; в этом теплом лесу смотрелась она крайне странно. Лираэль была цела и невредима.

– Повезло, что я был здесь, – раздался голос позади Сэма. Очень знакомый голос.

Голос Моггета.

Сэм стремительно обернулся:

– Моггет? Это ты? Ты где?

– Тут я и, как всегда, глубоко об этом сожалею, – отозвался Моггет, и из-за древовидного папоротника неспешно вышел маленький белый котик.

Но Сэм не терял бдительности. Он видел, что на Моггете по-прежнему ошейник с колокольчиком. Но вдруг это такая уловка? И где… тот странный бледный человечек, и кто он вообще такой?

– Я тут какого-то человека видел, – промолвил Сэм. – Его волосы и кожа были белы как снег. Белы, как твоя шерстка…

– Ага, – зевнул Моггет. – Так это я и был. Но принимать человеческое обличье мне запретила Джеризаэль, а она была… дай-ка подумать… сорок восьмым Абхорсеном. Я не имею права использовать эту личину в присутствии кого-либо из Абхорсенов, пусть даже ученика, не испросив разрешения. Твоя мать мне обычно в таком разрешении отказывала, а вот ее отец был посговорчивее. Лираэль в данный момент не в состоянии сказать ни да ни нет, так что ты снова видишь меня таким, каким видишь.

– А Псина сказала, что Астараэль… что она тебя уже не отпустит, – проговорил Сэм, так и не убрав меча.

Моггет снова зевнул – колокольчик на шее звякнул. Да, это и в самом деле Ранна. Звон прозвучал знакомо, и Сэм в свою очередь не сдержал зевка.

– Стало быть, эта шавка так сказала, да? – пробурчал кот, подошел к рюкзаку и острым коготком аккуратно вспорол половину стежков на заплатке, чтобы залезть внутрь. – Астараэль? Вот, значит, кто это? Столько времени прошло, я уж и не помню, кто есть кто. Как бы то ни было, она сказала мне все, что хотела, и я ушел. Разбуди меня, когда мы окажемся в уюте и в сухости, принц Сэмет. И где кормят прилично.

Сэм медленно опустил меч и раздраженно выдохнул. Это, безусловно, Моггет собственной персоной, никаких сомнений быть не может. Юноша сам не знал, радуется он возвращению кота или нет. В память ему навсегда врезались то жутковатое, злорадное хихиканье в туннеле под домом Абхорсена и вонь и слепящее свечение Свободной магии…

Лед раскололся. Сэм снова стремительно развернулся, сердце его неистово заколотилось в груди. В треске льдинок слышалось эхо далекого колокола. Такого далекого, что, возможно, звук этот был не более чем воспоминанием или игрой воображения.

Лед затрещал громче. Лираэль упала на одно колено, иней осыпался с нее и летел во все стороны – ни дать ни взять метель в миниатюре. Последовала яркая вспышка – и появилась Псина. Она возбужденно запрыгала вокруг, глухо, утробно рыча.

– Что случилось? – встревожился Сэм. – Ты ранена?

– Не то чтобы, – отозвалась Лираэль, поморщившись, словно от боли, и продемонстрировала левое запястье. – Какой-то мерзкий гаденыш из-за Пятых Врат попытался откусить мне руку. Но кольчугу не прогрыз – только синяк остался.

– И что ты с ним сделала? – полюбопытствовал Сэм. Псина по-прежнему носилась по поляне кругами, словно того и гляди объявится какая-нибудь мертвая тварь.

– Псина перекусила ее надвое, – сообщила девушка, заставляя себя сделать несколько глубоких медленных вдохов. – Не то чтобы это остановило гнусную тварь. Но в конце концов я подчинила ее себе. Она уже на пути к Девятым Вратам – и обратно точно не вернется.

– Теперь ты настоящий преемник Абхорсена! – восхитился Сэм.

– Похоже, что да, – протянула Лираэль. Когда она назвала себя преемником Абхорсена в Смерти, ощущение было такое, будто она заявила свои права. И при этом что-то утратила. Одно дело – взять в руки колокольцы в доме Абхорсена. И совсем другое – воспользоваться ими в Смерти. Прежняя жизнь вдруг показалась ужасно далекой. Прошлое ушло навсегда, а Лираэль так и не поняла до сих пор, какой будет новая жизнь и что такое она сама. В новой шкуре она ощущала себя неуютно, но тающий лед, дождь и грязь были тут совершенно ни при чем.

– Я что-то чую, – объявила Псина.

Лираэль вскинула голову и только сейчас заметила, что Сэм по уши перемазан грязью, а на тыльной стороне его ладони кровоточит царапина, хотя сам он, похоже, этого не замечает.

– А с тобой что случилось? – резко осведомилась она.

– Моггет вернулся, – сообщил Сэм. – Ну то есть мне кажется, что это Моггет. Он в моем рюкзаке сидит. Только сначала он выглядел как карлик-альбинос, и я подумал, это враг…

Юноша умолк. Псина подкралась к рюкзаку и принюхалась. Из-под заплатки молниеносно мелькнула белая пушистая лапа, Псина отпрянула – и очень вовремя, не то осталась бы с расцарапанным носом. Она уселась на задние лапы и озадаченно наморщила лоб.

– Это и в самом деле Моггет, тот самый Моггет, – подтвердила Псина. – Но я не понимаю…

– Она дала мне, как сама изволила выразиться, еще один шанс, – донесся голос из рюкзака. – В отличие от тебя.

– Еще один шанс на что?! – прорычала Псина. – Не время играть в твои игры! Ты вообще знаешь, что там откапывают из-под земли в четырех лигах отсюда?

Моггет высунул голову из рюкзака. Звякнул Ранна; всех, кто услышал этот звук, захлестнула волна сонливости.

– Я-то знаю! – фыркнул котик. – Мне и раньше было все равно, и теперь все равно. Это Разрушитель! Губитель! Уничтожитель!

Моггет перевел дух. Но не успел он заговорить снова, как Псина гавкнула – коротким, отрывистым лаем, исполненным силы. Моггет взвыл так, будто ему наступили на хвост, и, шипя, втянулся обратно в рюкзак.

– Не называй его имени, – приказала Псина. – Тем более в гневе, тем более когда мы так близко.

Моггет молчал. Лираэль, Сэм и Псина не сводили взглядов с рюкзака.

– Нам надо поскорее уходить отсюда. – Лираэль вздохнула, смахивая со лба дождевые капли, пока не натекло в глаза. – Но сначала я хочу кое в чем разобраться.

Она подошла к рюкзаку и склонилась над ним, благоразумно держась вне досягаемости кошачьей лапы.

– Моггет, ты ведь по-прежнему обязан служить Абхорсенам, верно?

– Угу, – неохотно буркнул кот. – Не повезло так не повезло.

– То есть ты мне поможешь, поможешь всем нам, так?

Ответа не последовало.

– Я тебя рыбкой угощу, – вмешался Сэм. – Ну то есть когда мы окажемся в тех местах, где водится рыба.

– А я парочку мышей поймаю, – добавила Лираэль. – Если, конечно, ты любишь мышей.

Мыши грызли книги. Все библиотекари терпеть не могли мышей, и Лираэль не являлась исключением. Приятно было осознать, что, даже став Абхорсеном, она сохранила в себе нечто от библиотекаря. А еще она терпеть не могла чешуйниц, которых, кстати, еще рыбешками называют.

– Еще не хватало с этим паршивцем торговаться, – хмыкнула Псина. – Он будет делать то, что ему велят.

– Значит, рыбоньку, когда найдется, и мышку, и певчую птичку, – заявил Моггет, выбираясь из рюкзака и пробуя розовым язычком воздух, словно рыбка ему уже перепала.

– Никаких певчих птичек, – твердо отрезала Лираэль.

– Хорошо, – согласился Моггет. И надменно воззрился на Псину. – Цивилизованное соглашение, причем в полном соответствии с моим нынешним обличьем. Кров и еда в обмен на всю ту помощь, что я готов оказать. Так оно всяко лучше, чем рабство.

– Да ты… – негодующе вскинулась Псина, но Лираэль ухватила ее за ошейник, и та, недовольно ворча, притихла.

– Не время пререкаться, – напомнила девушка. – Хедж позволил Марэн – ну, стражнице – уползти прочь, рассчитывая позже поработить ее дух: чем медленнее и мучительнее смерть, тем сильнее дух окажется в итоге. Хедж приблизительно представляет себе, где она умерла, и, возможно, в Смерти у него были и другие слуги, которые того и гляди сообщат ему, что я здесь. Так что нам надо идти, и поскорее.

– Но ведь нужно… – начал было Сэм, едва Лираэль развернулась и зашагала прочь. – Нужно должным образом упокоить ее.

Лираэль помотала головой из стороны в сторону – не в знак согласия или отрицания, а просто от усталости.

– Похоже, я совсем вымоталась, – призналась она, снова утирая лоб. – Я же ей это обещала.

Так же как и в случае с трупами торговцев, в тело Марэн, если не принять соответствующих мер, может вселиться какой-нибудь другой мертвый дух, или Хедж, чего доброго, найдет ему еще худшее применение.

– Сэм, ты справишься? – спросила Лираэль, растирая запястье. – Если честно, у меня никаких сил не осталось.

– Хедж почует магию, – предостерегла Псина. – И мертвые твари тоже, если они есть поблизости. Хотя дождь, конечно, нам на пользу.

– Я уже прибегал к заклинанию, – признался Сэм. – Мне показалось, на нас напали…

– Ничего, все в порядке, – перебила его Лираэль. – Но поторопись.

Сэм подошел к умершей и нарисовал в воздухе знаки Хартии. Спустя несколько секунд раскаленная добела пелена пламени окутала тело – и вскоре на поживу некроманту не осталось ровным счетом ничего, кроме разве что почерневших кольчужных колец.

Сэм уже было развернулся, но Лираэль шагнула вперед, из ее раскрытой руки вылетели три простеньких знака Хартии и вошли в кору дерева, нависающего над кучкой пепла. Девушка обратилась к знакам, вложив в них слова, что услышит любой маг Хартии на протяжении многих лет, пока стоит дерево:

– Здесь погибла Марэн, вдали от друзей и дома. Марэн из числа королевской стражи. Она храбро сразилась с врагом, намного превосходящим ее силой. Но даже в Смерти она исполнила свой долг – и даже больше, чем долг от нее требовал. Ее не забудут. Прощай, Ма рэн.

– Это подобающий жест, – похвалила Псина. – И…

– И та еще глупость, – перебил Моггет из-за Сэмовой головы. – Из-за всей этой вашей возни с магией на нас того и жди обрушатся все мертвые в округе.

– Спасибо, Моггет, – сказала Лираэль. – Я так рада, что ты уже нам помогаешь. Теперь мы уходим, так что ты можешь спокойно задремать снова. Псина, будь так доб ра, сбегай разведай, что там впереди. Сэм, следуй за мной.

Не дожидаясь ответа, девушка зашагала вверх по склону к гребню, туда, где деревья росли особенно густо. Псина побежала следом и описала круг, обгоняя хозяйку; хвост ее так и ходил ходуном.

– Ишь раскомандовалась, – проворчал Моггет, обращаясь к Сэму. Тот шел следом, слегка приотстав. – До чего похожа на твою мать!

– Заткнись, – буркнул Сэм, отводя в сторону ветку, что норовила хлопнуть его по лицу.

– Ты ведь сознаешь, что нам следовало бы бежать со всех ног в противоположном направлении, – продолжал Моггет. – Правда?

– Ты же еще в доме объяснял мне, что ни бежать, ни прятаться смысла нет! – рявкнул Сэм. – Так?

Моггет промолчал, но юноша знал: кот не спит. Он беспокойно ворочался в рюкзаке. Повторять свой вопрос Сэм не стал, поскольку склон становился все круче, дыхания не хватало и сил на разговоры не осталось. Путники поднимались все выше, петляя между деревьями и перебираясь через поваленные стволы. Ветер легко вырвал их из каменистого склона, ведь пустить корни глубже им так и не удалось.

Наконец маленький отряд добрался до гребня. Несмотря на плащи, все вымокли насквозь и смертельно устали на подъеме. Солнце пряталось где-то за облаками, но было ясно: оно вот-вот закатится и до наступления ночи путники далеко не уйдут.

Лираэль подумывала объявить привал. Она призывно махнула рукой Псине, но та проигнорировала хозяйку, сделав вид, будто в упор не видит ее отчаянной жестикуляции. Девушка вздохнула и побрела дальше, благодаря судьбу уже за то, что Псина повернула к западу и бежала вдоль хребта, не порываясь спускаться по склону. Все прошли еще с полчаса – по ощущению, растянувшиеся на много-много часов – и наконец добрались до места, где оползень проложил широкую открытую просеку сверху вниз на северном склоне горной гряды.

Здесь Псина остановилась; заросли папоротников надежно укрывали маленький отряд от всех взглядов. Лираэль присела рядом с собакой. Сэм пошатнулся – и рухнул. Моггет выбрался из рюкзака и встал на задние лапки, передними опираясь на голову юноши.

Все четверо поглядели вниз, вдоль просеки: долина просматривалась вплоть до самого Красного озера. Тусклую водную гладь подсвечивали вспышки молний и последние отблески заходящего солнца, которым кое-как удалось пробиться сквозь тучи.

Раскоп Ника был виден со всей отчетливостью: взрытая красноватая почва и желтая глина казались безобразной раной на фоне зеленой долины. Повсюду вокруг непрестанно били молнии, гром неумолчно рокотал на заднем плане и эхом докатывался туда, где ждали четверо наблюдателей. Сотни фигур, издалека казавшиеся совсем крохотными, трудились на раскопе. Даже на расстоянии нескольких миль Лираэль с Сэмом чувствовали: это мертвые.

– Чем заняты подручные? – прошептала Лираэль. Хотя они притаились на вершине гребня среди деревьев и папоротников, девушке все чудилось, что Хедж с приспешниками вот-вот обнаружат их.

– Сам не пойму, – отозвался Сэм. – Что-то передвигают… вон ту блестящую штуковину, кажется. Волочат ее в сторону озера.

– Да, – подтвердила Псина, застыв рядом с Лираэль. – Они тащат два серебристых полушария, причем одно от другого отделяют триста шагов.

Моггет зашипел у самого Сэмова уха; по спине юноши пробежал холодок.

– В каждом из полушарий заключена половина некоего древнего духа, – объяснила Псина. Голос ее звучал еле слышно. – Этот дух существовал в Начале, еще до того как была создана Хартия.

– Тот самый, которого ты запретила Моггету называть по имени, – выдохнула Лираэль. – Разрушитель!

– Верно, – подтвердила Псина. – Давным-давно он был скован и заточен в серебристых полушариях; а полушария погребли глубоко под землей, за заграждениями из серебра, и золота, и свинца; рябины, и ясеня, и дуба; а седьмое – из кости.

– Значит, дух этот по-прежнему скован? – нетерпеливо зашептал Сэм. – В смысле, полушария-то они откопали, но дух по-прежнему заперт внутри их, правда?

– До поры до времени, – кивнула Псина. – Но если тюрьма уничтожена, на оковы надежды мало. Кто-то, по-видимому, нашел способ соединить полушария, хотя не понимаю, как такое возможно и куда их везут… – Прости, хозяюшка, я тебя все-таки подвела, – добавила Псина, распластавшись на земле у ног девушки и горестно зарываясь носом в землю.

– Что? – не поняла Лираэль, глядя сверху вниз на разнесчастную собаку. В первое мгновение она не знала, что и сказать. А затем словно услышала тихий, робкий внутренний голос, вопрошающий: «А как поступил бы Абхорсен?» – и поняла: она обязана исполнить свое предназначение. Причем бесстрашно и бестрепетно, даже если ощущает себя ну совсем иначе. – Что ты такое несешь? Это же не твоя вина! – Голос ее на мгновение дрогнул, но девушка притворилась, что закашлялась. – Кроме того, он… Разрушитель все еще скован. Нам просто нужно помешать полушариям соединиться, чего бы уж там ни задумал сделать с ними Хедж.

– Мы должны спасти Ника, – объявил Сэм. Он шумно сглотнул и добавил: – Хотя там, внизу, ужас сколько мертвых…

– Вот именно! – воскликнула Лираэль. – С этого мы, по крайней мере, и начнем. Ник наверняка в точности знает, куда они собираются отвезти полушария.

– И планы она строит тоже в точности как твоя мать. – Моггет фыркнул. – Как, по-твоему, мы это устроим? Вальяжно спустимся вниз по склону и попросим Хеджа отдать нам мальчишку?

– Моггет, – начал было Сэм, Псина рыкнула, но Лираэль перебила их обоих. Ей в голову действительно пришел некий план, и девушке захотелось поделиться им раньше, чем он покажется безнадежным даже ей самой.

– Не говори чепухи, Моггет. Мы немного отдохнем, потом я надену хартийную оболочку, которую сделала еще на ладье, и полечу вниз в обличье совы. Псина тоже полетит, и мы вдвоем непременно отыщем Ника и выкрадем его. Вы с Сэмом тоже можете спуститься следом за нами. Договоримся о встрече рядом с текучей водой – вон там, где речушка бежит. К тому времени настанет день, что нам только на руку, равно как и текучая вода, а от Ника мы узнаем, что происходит. Как вам моя идея?

– Это, пожалуй, четвертый по глупости план, что мне когда-либо доводилось слышать от Абхорсена, – проворчал Моггет. – Вот первая часть, насчет немного поспать, мне понравилась. Ты, правда, ни словом не упомянула об ужине.

– Я не уверен, что лететь нужно тебе, – неловко промолвил Сэм. – Может, мне попытаться освоить совиную оболочку? Ведь убедить Ника пойти с нами я сумею лучше. А Псина разве умеет летать?

– Убеждать Ника вряд ли придется, – проворчала Псина. – Твой друг Ник, по-видимому, подпал под власть Разрушителя. Его придется принудить; кроме того, с ним необходимо держать ухо востро, – кто знает, какими способностями он теперь наделен? А летать – не проблема; я просто уменьшусь в размерах и отращу крылышки.

– Ах да, конечно, – пробормотал Сэм. – Отрастишь крылышки. Как это я сразу не сообразил.

– И Хеджа, безусловно, тоже нужно остерегаться, – добавила Лираэль, с запозданием сообразив, что план мог бы быть и поудачнее. – Но воспользоваться хартийной оболочкой могу только я. Я ведь сделала ее по своему размеру, на тебя она просто не налезет. Надеюсь, в рюкзаке она не слишком измялась.

– До речушки нам идти часа два по меньшей мере, я-то летать не умею. – Сэм глянул с гребня вниз. – Может, нам всем начать спускаться ночью, чуть попозже, а ты полетишь уже оттуда. Так я окажусь ближе и буду готов немедленно прийти на помощь, если понадобится. А ты одолжишь мне свой лук, так что, пока будет время, я зачарую несколько стрел.

– Отличная мысль, – одобрила Лираэль. – Мы спустимся все вместе. Вот только что проку в луке, если дождь не перестанет, а снова творить погодную магию и разгонять тучи я бы не рискнула. Так мы точно себя выдадим.

– Дождь прекратится незадолго до рассвета, – уверенно заявила Псина.

– Пф! – фыркнул Моггет. – Это любому понятно. – Дождь уже заканчивается, если на то пошло.

Сэм с Лираэль всмотрелись в высь сквозь полог ветвей. Да, действительно, хотя на северо-западе все еще бушевала гроза, тучи прямо над ними и к востоку постепенно расступались, так что проглянул догорающий алый отблеск заката и вспыхнула первая ночная звезда: красный Уаллус, указующий путь на север. При виде его Лираэль приободрилась, хотя отлично понимала, что это просто-напросто пастушьи байки: дескать, хорошая примета, если Уаллус загорится в небе первым.

– Вот и славно, – кивнула Лираэль. – Терпеть не могу летать под дождем. Промокшие перья – это сущее наказание.

Сэм промолчал. Быстро темнело, но при вспышках молний вокруг раскопа можно было разглядеть отдельные детали – вроде как в режиме «пуск-стоп». Вон то квадратное пятно – наверняка палатка. Причем, скорее всего, палатка эта принадлежит Нику, ведь других поблизости не наблюдается.

– Держись, Ник, – прошептал Сэм. – Мы спасем тебя!

Первая интерлюдия

Лежа под машиной, Оселок стиснул рукой плечо Сабриэль. От действия ударной волны оба временно оглохли, мысли мешались. Многие телохранители погибли. Кругом валялись бесчувственные тела, но оценить на глаз весь масштаб трагедии пока не представлялось возможным. В любом случае Оселок с Сабриэль сосредоточились на предполагаемых убийцах, точнее, на их ногах. А террористы подходили все ближе. Их хохот звучал приглушенно и словно издалека, будто соседи за стеной расшумелись.

Оселок и Сабриэль проползли чуть вперед, сжимая пистолеты. Двое телохранителей, успевших укрыться под машиной, тоже двинулись за ними. Одна – Веран; она крепко-накрепко вцепилась в пистолет окровавленными руками. Второй уцелевший звался Бар лес том, его седые волосы, перепачканные кровью, утратили былую белизну. Он готовился открыть огонь из пуле мета.

Убийцы заметили какое-то движение, но было слишком поздно. Четверо выживших выстрелили почти одновременно, и смех потонул во внезапном грохоте пальбы. Пустые латунные гильзы забарабанили по днищу машины, из-под колес вырвались клубы едкого дыма.

– К лодке! – заорал Барлест Сабриэль, жестом указав куда-то назад. Поначалу Сабриэль не расслышала, но телохранитель прокричал трижды: – Лодка! Лодка! Лодка!

Оселок тоже это услышал. Он оглянулся на жену, и она прочла в его глазах страх. Сабриэль знала: это страх за нее. Она махнула рукой в сторону улочки, что вилась между домами позади. Эта улочка выведет беглецов к площади Ларнери и к Сторожевой лестнице. Там ждали лодки и еще стражи, замаскированные под речных торговцев. Деймед тщательно подготовил несколько путей к отступлению, и до этого было ближе всего. Как всегда, Деймед думал только о безопасности своих сюзеренов.

– Бегите! – закричал Барлест. Он уже вставил в пуле мет новый дисковый магазин и теперь вел огонь короткими очередями направо и налево, не давая нападающим (тем, что успели добежать до укрытия) даже головы высунуть.

Оселок коротко сжал плечо Барлеста на прощание, затем по-пластунски развернулся и двинулся в противоположную сторону. Сабриэль ползла рядом; руки их то и дело соприкасались. Веран, вдохнув поглубже, вынырнула из-под машины, вскочила на ноги и помчалась что было сил. Она добежала до улочки, спряталась за пожарным краном и прикрыла бегущих следом Оселка с Сабриэль. Но прямо сейчас один только Барлест вел из-под машины упорядоченный огонь – никаких других выстрелов ниоткуда не раздавалось.

– Быстро к нам! – проревел Оселок, подбегая к началу улочки. Но Барлест так и не подоспел, а Веран с силой толкнула Оселка с Сабриэль в сторону улицы и закричала: – Бегите! Да бегите же!

Позади раздался боевой клич Барлеста и загромыхали его шаги: телохранитель выскочил из-под машины с другой стороны. Протарахтела длинная пулеметная очередь, раздалось несколько одиночных выстрелов. И – тишина; слышались лишь топот их собственных сапог по мостовой, да затрудненное дыхание, да учащенный стук сердец.

Площадь Ларнери словно вымерла. Центральный парк, излюбленное место нянюшек с младенцами, совершенно опустел. С момента взрыва наверняка прошло не больше нескольких минут, но этого вполне хватило. С тех пор как Королини и его молодчики из «Нашей страны» захватили власть, в Корвире то и дело вспыхивали беспорядки, и мирные жители уже научились быстро покидать улицы и прятаться по домам.

Стуча сапогами, Оселок, Сабриэль и Веран бегом пересекли площадь и помчались вниз по Сторожевой лестнице. Пьяный лодочник при виде трех грозных вооруженных фигур, забрызганных кровью и кое-чем похуже, протрезвел и подобру-поздорову убрался с их дороги, стараясь занять как можно меньше места.

Внизу, вдоль небольшого причала, текла грязная река Сетем. Там, у воды, стоял какой-то человек в высоких непромокаемых сапогах и пестрых лохмотьях берегового мусорщика. Он как раз шарил в бочке, которую, вероятно, только что вытащил с илистой отмели. Заслышав топот на лестнице, он мгновенно выпрямился, и в руках у него сверкнул снятый с предохранителя обрез.

– Кверель! На помощь! – крикнула Веран.

Человек осторожно поставил обрез на предохранитель, вытащил из-под латаной-перелатаной рубашки свисток и несколько раз дунул в него. Раздался ответный свист, и из лодки, что пряталась под причалом при отливе, выскочили еще несколько королевских стражников. Все – при оружии, все ожидали неприятностей, но, судя по выражению их лиц, то, что они увидели, застало их врасплох.

– Засада, – кратко пояснил Оселок подбежавшим стражам. – Уходим немедленно.

Не успел он добавить ни слова, как множество рук уже схватили и его, и Сабриэль и практически швырнули на палубу дожидающейся лодки. Следом спрыгнула Веран. Лодка – переоборудованное грузовое суденышко – находилась в шести-семи футах ниже уровня причала, но там, внизу, ждали еще люди, чтобы поймать и поддержать их. Оселка с Сабриэль тут же затолкали в каюту, надежно заложенную мешками с песком, мотор, неспешно урчащий на холостом ходу, громко взревел, и лодка рванулась с места.

Сабриэль и Оселок поглядели друг на друга, убеждаясь, что они действительно живы и почти не пострадали, если не считать мелких царапин от осколков.

– Вот и все, – тихо проговорил Оселок и опустил пистолет на пол. – Я с Анцельстьерром покончил.

– Да, – кивнула Сабриэль. – Или Анцельстьерр покончил с нами. Больше нам здесь помощи ждать неоткуда.

Оселок вздохнул и, взяв чистую тряпицу, обтер лицо Сабриэль от крови. Она оказала мужу сходную услугу; король и королева на мгновение прильнули друг к другу. Обоих била дрожь, и они даже не пытались скрыть это.

– Надо позаботиться о Веран, она ранена, – промолвила Сабриэль, размыкая объятия. – И решить, каким путем возвращаться домой.

– Домой, – подтвердил Оселок, но даже при этом слове оба похолодели от невысказанного страха. Притом что сегодня они чудом спаслись от смерти, король с королевой опасались, что их детям грозят опасности еще более страшные, ведь оба прекрасно знали: просто смерть – это еще далеко не худшая участь.

Часть вторая

Глава девятая. Сон про сов и крылатых псов

Нику снова приснился все тот же сон – про «Молниевый питомник», в котором полушария соединяются друг с другом. Но тут сон внезапно изменился. Теперь юноша словно лежал на своем ложе из шкур. Над его головой дождь однообразно барабанил по брезенту, слышались раскаты грома и то и дело вспыхивали молнии, освещая палатку изнутри.

Ник приподнялся на постели. На его дорожном сундуке сидела сова и глядела на юношу огромными золотистыми глазищами. А рядом с постелью устроилась собака. Черно-рыжая, не крупнее терьера, за плечами у нее топорщились громадные, покрытые перьями крылья.

Ну, по крайней мере, хоть что-то новое приснилось, – отметила некая часть сознания Ника. Должно быть, он почти проснулся, и это один из тех разрозненных фрагментов сна, что непосредственно предшествуют пробуждению и представляют собою причудливую мешанину из реальности и фантазии. Это ведь совершенно точно его палатка, но откуда в ней взялись сова и крылатый пес?

«Что бы это значило?» – гадал Ник, заспанно щурясь.

Лираэль и Шкодливая Псина наблюдали за юношей, пока тот разглядывал незваных гостей. Глаза – сонные, но лихорадочно блестят. Вот он схватился рукою за грудь, точно у него сердце заболело. Моргнул раз, другой, затем зажмурился и откинулся на шкуры.

– Он и в самом деле болен, – прошептала Лираэль. – Выглядит просто ужасно. И что-то еще с ним не так… в этом моем обличье я не могу понять что. Какая-то неправильность.

– В нем заключена частица Разрушителя, – тихонько пояснила Псина. – По-видимому, осколок одного из серебристых полушарий, вобравший в себя долю его силы. Этот осколок гложет Ника изнутри, подтачивает тело и дух. Юношу используют как инкарнацию Разрушителя. Дух вещает его устами. Нам ни в коем случае нельзя пробудить эту силу внутри его.

– А как же тогда его отсюда вывести? – растерялась Лираэль. – Бедняга с виду совсем слаб, он и с постели-то встать не может, не то что ходить.

– Ходить я отлично могу, – запротестовал Ник, открыв глаза, и снова сел. Раз уж это его сон, отчего бы ему и не поучаствовать в беседе между крылатым псом и говорящей совой? – А кто такой Разрушитель и что еще такое гложет меня изнутри? По-моему, у меня просто грипп или что-то в этом роде. – Он немного подумал и добавил: – А грипп вызывает галлюцинации. И еще – яркие сны. Крылатый пес, ха!

– Он думает, мы ему снимся, – промолвила Псина. – Это хорошо. Разрушитель в нем не воспрянет до тех пор, пока не почувствует угрозы или присутствия магии Хартии. Будь осторожна, хозяюшка, твоя хартийная оболочка ни в коем случае не должна его коснуться!

– Еще не хватало, чтобы какая-то сова приземлилась мне на голову, – хихикнул Ник сонно. – А уж тем более собака!

– Держу пари, он не сможет сам встать и одеться, – лукаво предположила Лираэль.

– А вот и смогу, – откликнулся Ник, тотчас же спустил ноги с ложа и соскользнул на пол. – Во сне я на все способен. На все, что угодно!

Чуть пошатываясь, юноша стянул с себя пижаму, нисколько не стыдясь порождений собственного сна, и остался стоять нагишом. «Как он исхудал», – подумала Лираэль, сама удивляясь накатившему острому чувству жалости. Бедненький, все ребра наружу торчат – и не только ребра, если на то пошло.

– Видишь? – гордо заявил он. – Я встал и оделся.

– Уж больно легко ты одет, – намекнула Лираэль. – А вдруг дождь опять пойдет?

– А у меня зонтик есть, – похвастался Ник. Но тут же лицо его омрачилось. – Нет… он же сломался. Ладно, возьму плащ.

Мурлыча себе под нос, юноша подошел к сундуку и приподнял крышку. Лираэль едва успела вспорхнуть и перелететь на опустевшую постель.

– «Филин и Кисонька плыли в челне…» – напевал Ник, доставая из сундука исподнее, штаны и длинный плащ и надевая это все на себя (рубашкой он, по-видимому, решил пренебречь). – Вот только в моем сне все перепуталось. Потому что ты никакая не кисонька. Ты… э… Крылатая пёсинька, – докончил Ник свою мысль и, протянув руку, ощупал собачий нос. Нос этот оказался очень даже осязаемым, к вящему изумлению юноши. Щеки его вспыхнули лихорадочным румянцем. – А я правда сплю? – внезапно засомневался он, хлопая себя по щекам. – Не сплю, да? Я… просто… схожу… с ума.

– Ты не сумасшедший, – успокоила его Лираэль. – Но ты действительно серьезно болен. У тебя жар.

– Да-да, точно, – раздраженно согласился Ник, ощупывая вспотевший лоб тыльной стороной ладони. – Мне нужно снова лечь в постель. Так велел Хедж, когда уходил за второй баржей.

– Нет! – возразила Лираэль. Голос ее прозвучал до странности громко для крохотного совиного клювика. Услышав, что Хедж отлучился, девушка поняла: такую возможность упускать нельзя! – Свежий воздух пойдет тебе на пользу. Псина, а ты можешь заставить его идти? Как того арбалетчика?

– Попробую, – проворчала Псина. – Я чувствую, что в нем борются несколько сил, а ведь даже малая частица скованного Разрушителя обладает огромной властью. Кроме того, мы привлечем внимание мертвых.

– Они все еще тащат полушария к озеру, – возразила Лираэль. – Сюда они не скоро добегут. Так что давай пробуй.

– Вы как хотите, а я лучше опять прилягу, – заявил Ник и стиснул голову руками. – И чем скорее я вернусь в Анцельстьерр, тем лучше.

– Никуда ты не приляжешь! – рыкнула Псина, угрожающе надвигаясь на него. – Ты идешь прогуляться!

И она гавкнула – так гулко и громко, что палатка заходила ходуном, а шесты ответно завибрировали. Мощь этого звука волной обрушилась на Лираэль, взъерошив ей перья. От совы во все стороны полетели искры: это Свободная магия столкнулась со знаками Хартии измененного обличья.

– Иди за мной! – приказала Псина, развернулась и вышла из палатки. Ник сделал три шага вслед за нею, но замешкался у входа и вцепился в брезентовый клапан.

– Нет-нет, не могу, – забормотал он. Мышцы под кожей его шеи и рук сводило странными судорогами. – Хедж велел мне оставаться здесь. Я лучше останусь.

Псина гавкнула снова, еще громче – лай этот заглушил даже раскаты грома. Лираэль окутало ореолом искр, а брошенная пижама под ее когтями внезапно загорелась. И сова поспешно вылетела из палатки.

От силы этого лая Ника затрясло и скрутило судорогой. Он рухнул на колени и пополз наружу, постанывая и призывая Хеджа. Лираэль кружила над его головой и поглядывала на запад.

– Встань, – приказала Псина. – Иди. Следуй за мной.

Ник поднялся на ноги, прошел несколько шагов – и застыл на месте. Глаза его закатились, из раззявленного рта потянулись струйки белого дыма.

– Хозяйка! – закричала Псина. – Осколок внутри его пробуждается! Тебе нужно сейчас же вернуть себе прежнее обличье и усмирить враждебную силу с помощью колокольцев!

Лираэль камнем пала с высоты на землю, еще на лету призывая знаки Хартии, чтобы сбросить с себя совиную оболочку. Но громадные золотистые глаза совы успели разглядеть в пронизанной молниями ночи раскоп, где трудились мертвые, перетаскивая серебристые полушария. Сотни мертвых подручных уже побросали веревки и повернулись к палатке. А в следующий миг они побежали; дружное пощелкивание сотен иссохших суставов жутковатым обертоном вплеталось в раскаты грома. Подручные в первых рядах нетерпеливо расталкивали друг друга, привлеченные такой манящей магией и обещанием легкодоступной жизненной силы: бери – не хочу. Мертвые алкали жизни, дабы утолить свой извечный голод.

Из ноздрей Ника повалил дым; Псина гавкнула снова – но без толку. А Лираэль могла лишь наблюдать за белыми клубами; на секунду ее словно захлестнуло сверкающим светоносным смерчем – это хартийная оболочка рассыпалась на составляющие знаки.

Вернув себе собственный облик, девушка тут же схватилась за Саранет и Нэхиму. Но ощущала она и что-то еще – некое чужое присутствие. Чей-то враждебный дух горел в Нике, полыхал внутренним жаром, от которого дождевые капли, попадая на кожу, с шипением испарялись. От юноши волнами исходил запах раскаленного металла – вонь Свободной магии, а изо рта, в сопровождении клубов белого дыма, раздался голос, Николасу не принадлежащий:

– Как вы посмели… А!.. Кто же тут, как не ты, надоеда, и одна из твоих сестер…

– Лираэль, быстро! – взревела Псина. – Ранна и Саранет – одновременно, вместе с моим лаем!

– Ко мне, слуги мои! – воззвал Ник чужим голосом – голосом куда более громким и жутким, нежели способна произвести человеческая глотка. Крик этот заглушил раскаты грома и прокатился по долине из конца в конец. Все мертвые услышали его, даже те, что тупо продолжали возиться с веревками, и все они, потоком гниющей плоти обтекая раскоп с обеих сторон, ринулись к маяку – к пылающей огнем палатке, откуда призывал их верховный Хозяин и Повелитель.

Призыв услышали и другие – те, кто находился за пределами досягаемости звука. Выругавшись, Хедж свернул с пути и убил какую-то злополучную лошадь, чтобы разжиться скакуном, способным не испугаться такого всадника. За много лиг к востоку Хлёрр, покинув берег напротив дома Абхорсена, бегом кинулась на зов; этот столп огня и тьмы двигался куда быстрее, нежели ее могли бы нести человеческие ноги.

Лираэль выронила меч и извлекла Ранну, да так поспешно, что колокольчик коротко звякнул. Девушку захлестнула волна усталости. Запястье ее все еще ныло после столкновения с обитателем Смерти, но ни боль, ни протесты Ранны не могли ей помешать. В сознании Лираэль вспыхнули нужные страницы «Книги мертвых», объясняя ей, что делать. И девушка сделала, что должно: мягкий напев Ранны слился с гулкой мощью Саранета, а к ним в свой черед добавился властный и резкий собачий лай.

Этот звук плотной пеленою окутал Ника и заглушил вещающий через него голос. Однако неистовая, яростная воля воспротивилась чарам. Воля эта неодолимо давила на Лираэль и противостояла объединенной мощи колокольцев и лая. Но в следующий миг сопротивление было сломлено, Ник рухнул наземь, и белый дым стремительно втянулся в его ноздри и рот.

– Торопись! Быстрее! Поднимай его! – подстегивала Псина. – Бегите прямо на юг – и к назначенному месту встречи! Я задержу их здесь!

– Но… Ранна и Саранет… он же уснул! – возразила Лираэль, убрала колокольцы и рывком вздернула Ника на ноги. Юноша оказался куда легче, чем она ожидала, – даже легче, чем казалось с виду. Совсем исчах; в чем только душа держится!

– Нет, уснул только осколок внутри его, – быстро пояснила Псина. Она уже втянула крылья и теперь дорастала до боевых размеров. – Похлопай его по щекам – и бегите!

Чувствуя себя бессердечным деспотом, Лираэль тем не менее послушалась. Она отвесила Нику смачную пощечину – даже ладонь отбила, но разбудить разбудила. Тот вскрикнул, принялся дико озираться и попытался высвободить руку из железной хватки Лираэль.

– Беги! – приказала она и потащила юношу за собою, задержавшись лишь на долю секунды, чтобы подобрать Нэхиму. – Беги, а не то проткну тебя насквозь.

Ник поглядел на нее, на пылающую палатку, на Псину и на надвигающуюся орду тех, кого он привык считать недужными рабочими. На лице его отражалось потрясенное изумление. Он побежал; девушка властно тянула его за руку, направляя на юг.

Позади них в отсветах пламени застыла Псина – мрачная тень футов пяти ростом, никак не меньше. Знаки Хартии, составляющие ее ошейник, призрачно переливались и мерцали своими собственными красками, ярче, чем багрово-желтые отсветы полыхающей палатки. Под ошейником пульсировала Свободная магия, и красные сгустки огня капали из собачьей пасти, точно слюна.

Первая волна мертвых подручных увидели Псину и притормозили: мертвые не знали, что перед ними такое и велика ли опасность.

Шкодливая Псина залаяла. Мертвые подручные завизжали и завыли: сила, которую они знали и которой страшились, подчинила их; Свободная магия, накатив, заставила их сбросить полуразложившиеся тела… и погнала обратно в Смерть.

Но на место каждого упавшего заступала целая дюжина новых. Мертвые рвались вперед, их цепкие костлявые руки уже изготовились хватать и рвать, а сломанные, выбеленные могилой зубы жаждали вгрызться в любую плоть, не важно, магическую или нет.

Глава десятая. Принц, Сэмэт и Хедж

Лираэль преодолела почти полпути до назначенного места встречи с Сэмом, когда Ник упал – и уже не смог встать. Лицо его от напряжения покрылось алыми пятнами, беднягу лихорадило. Он лежал на земле, хватая ртом воздух, и безмолвно смотрел на девушку снизу вверх, словно в ожидании казни.

А ведь, наверное, так оно и выглядит со стороны, осознала Лираэль. Она же нависла над ним с занесенным мечом. Девушка убрала Нэхиму в ножны и перестала хмуриться. Но она видела: юноша слишком болен и измучен, он не понимает, что его пытаются успокоить и подбодрить.

– Похоже, мне придется нести тебя. – В голосе Лираэль в равных долях смешались усталость и отчаяние. Ник, конечно, почти ничего не весит, но до речушки по меньшей мере полмили. А Лираэль понятия не имела, надолго ли ей удалось усмирить осколок Разрушителя, или чего бы там ни таилось внутри Ника.

– Зачем… зачем ты это делаешь? – прохрипел Ник, когда Лираэль закинула его на плечи. – Эксперимент будет продолжен и без меня, даже не сомневайся.

Еще в Большой библиотеке Клэйр Лираэль научили «захвату пожарного» – технике переноса пострадавшего без посторонней помощи, хотя вот уже несколько лет, как она не упражнялась в этом умении. С тех самых пор, как загорелся нелегальный дистиллятор Кеммеру, как раз ко гда Лираэль отрабатывала свою смену в библиотечной пожарной бригаде. Девушка порадовалась про себя, что не позабыла нужного приема и что Ник куда легче Кеммеру. Впрочем, сравнения тут неуместны, ведь Кеммеру настоя ла, чтобы ее спасали вместе с ее любимыми книгами.

– Твой приятель Сэм все тебе объяснит, – пропыхтела Лираэль. Она все еще слышала где-то позади лай Псины (что хоть как-то успокаивало), зато толком не видела, куда идет: в серых предрассветных сумерках она даже тени не отбрасывала. Пролететь над этим отрезком долины в обличье совы было куда проще.

– Сэм? – переспросил Ник. – А Сэм тут при чем?

– Он сам тебе расскажет. – Лираэль берегла дыхание, а потому ответила коротко. Она поглядела вверх, снова попытавшись определить свое местоположение по Уаллусу. Но девушка еще слишком недалеко отошла от раскопа, так что все, что удавалось разглядеть в небе, – это грозовые тучи и молнии. По крайней мере, дождь прекратился, более естественные облака постепенно расступались, и ветер уносил их прочь.

Лираэль шагала все вперед и вперед, но в ней нарастало опасение, что в какой-то момент она свернула с нужной тропы и теперь идет не в том направлении. Надо было в полете приглядеться повнимательнее, сокрушалась Лираэль, ведь тогда рельеф просматривался четко, словно изящное лоскутное шитье.

– Хедж спасет меня, – слабо прошептал Ник. Голос его звучал хрипло и странно, учитывая, что доносился откуда-то с уровня ее ременной пряжки, – ведь юноша висел у нее на спине.

Лираэль пропустила эту реплику мимо ушей. Лая Псины она уже не слышала, почва под ногами сделалась топкой и вязкой. Было в этом что-то неправильное. Но впереди смутно маячили какие-то скопления – может быть, кусты? Вероятно, как раз те, что растут вдоль речушки, где ждет Сэм.

Девушка ускорила шаг. Из-за Ника ноги ее глубоко увязали в заболоченной почве. Восходящее солнце постепенно разгоняло сумерки, и теперь, подойдя ближе, она смогла разглядеть, что там впереди. Тростники, а вовсе никакие не кусты. Высокие камыши с красными метельчатыми соцветиями, благодаря которым Красное озеро и получило свое название: их пыльца осыпала берега переливчатым алым покровом.

Итак, она забрела совершенно не туда, с запозданием сообразила Лираэль. Где-то, по какой-то досадной случайности, она, по-видимому, свернула на запад. И теперь вышла на берег озера, где ее вот-вот отыщут вороны-кровавики. Хотя, пожалуй, может, и не заметят. Девушка перебросила свою ношу повыше и согнулась чуть больше, восстанавливая равновесие. Юноша застонал от боли, но Лираэль, не обращая на него внимания, шагнула в тростники.

Очень скоро жидкая грязь сменилась водой, в которой девушка утопала уже по голени. Тростники сомкнулись плотнее, их пышные соцветия покачивались над головой Лираэль. Но тут же виднелась узкая тропка: стебли были примяты, и открывался сквозной проход. Девушка побрела по извилистой стежке, что уводила все глубже и глубже в заросшее камышом болото.

Сэм выудил очередной знак из бесконечного потока Хартии и поместил его в стрелу, что держал на коленях. На его глазах знак растекся по острому стальному наконечнику, как масло. Для этой стрелы знак был последним. Сэм уже вложил знаки меткости и силы в древко, знаки полета и удачи – в оперение и знаки разрушения и изгнания – в острие.

То была последняя стрела из двадцати; и теперь все они стали зачарованным оружием великой силы – против меньших мертвых, по крайней мере. На то, чтобы заклясть все двадцать, у Сэма ушло два часа, и он слегка утомился. Юноша понятия не имел, что большинство магов Хартии потратили бы на это почти весь день. Магическое воздействие на неодушевленные предметы всегда давалось Сэму на удивление легко.

Принц работал, устроившись на сухом конце полузатопленного бревна, что торчало из речушки. На взгляд Сэма, речка была что надо: по меньшей мере пятнадцати ярдов в ширину, очень глубокая и очень быстрая. Ее, конечно, можно пересечь по бревну, а потом еще по двум крупным камням, перепрыгнув с одного на другой, но Сэм надеялся, что мертвые на это не способны.

Сэм убрал готовую стрелу в колчан, притороченный к рюкзаку Лираэль, и вскинул его на спину. Его собственный рюкзак стоял у берега, и сверху спал Моггет. Да только уже не спит, отметил про себя Сэм, нагнувшись и присмотревшись внимательнее в предрассветных сумерках. Заплата на клапане исчезла вообще, и – ни следа кота. Верхний карман опустел.

Юноша пристально осмотрелся по сторонам, но не заметил вокруг никакого движения, а того, кто замер неподвижно или прячется, в таком неверном свете не разглядишь. Он также не слышал ничего подозрительного – только журчание речушки да отдаленные раскаты грома: над раскопом, как всегда, бушевала гроза.

Моггет никогда еще не ускользал незамеченным непонятно куда, а Сэм доверял существу в обличье маленького белого котика еще меньше, чем прежде, до пережитого в странных туннелях под домом Абхорсена. Принц медленно вытащил из чехла лук Лираэль и вложил стрелу в тетиву. Меч его висел у бедра, но на заре света как раз хватит, чтобы попасть в цель на небольшом расстоянии. По крайней мере, в цель на противоположном берегу речушки; а переходить ее Сэм отнюдь не собирался.

На другом берегу что-то зашевелилось. К воде кралось какое-то существо – маленькое, белое и пушистое. «Наверное, Моггет, – подумал Сэм, вглядываясь в полутьму. – Наверное».

Существо подобралось ближе. Пальцы Сэма затеребили тетиву.

– Моггет? – прошептал он. Нервы его были напряжены под стать тугому луку.

– А то кто же, дурень! – откликнулось белое и пушистое, проворно перепрыгивая с камня на камень, а затем и на бревно. – Побереги стрелы, они тебе еще понадобятся. Сюда идут сотни две мертвых подручных!

– Что?! – воскликнул Сэм. – А как же Лираэль и Ник? С ними все в порядке?

– Понятия не имею, – невозмутимо отозвался Моггет. – Когда наша шавка залаяла, я пошел посмотреть, что происходит. Псина бежит сюда – за ней гонятся по пятам, – а вот ни Лираэль, ни твоего беспокойного друга я не увидел. А, сдается мне, вот и она – Паскудная Псина!

Последние слова Моггета заглушил громкий плеск: на противоположном берегу речушки действительно появилась Псина и тут же нырнула в воду, подняв каскады брызг, разлетевшихся во все стороны, но по большей части доставшихся Моггету.

А в следующий миг Псина уже стояла рядом с Сэмом и отряхивалась так рьяно, что парень на всякий случай отодвинул лук в сторону.

– Быстрее! – задыхаясь, воскликнула Псина. – Надо убираться отсюда! Держитесь этого берега и бегите вниз по течению!

Едва договорив, Псина умчалась прочь – легкими прыжками понеслась вдоль реки. Сэм вскочил с бревна, кинулся к рюкзаку, схватил его и, спотыкаясь, устремился следом за Псиной, на бегу задавая вопрос за вопросом. С рюкзаком Лираэль за спиной, со стрелой и луком в одной руке и своим собственным рюкзаком в другой, он вынужден был еще и внимательно смотреть под ноги, чтобы ненароком не свалиться в воду.

– Лираэль… и Ник? Что… а нельзя ли сделать остановку?.. надо переложить вещи…

– Лираэль ушла в тростники, но тут внезапно появился некромант, так что я никак не могла последовать за нею, чтобы не привести врага прямо к ней, – пояснила Псина, оглянувшись на бегу. – Вот именно поэтому нам нельзя здесь задерживаться!

Сэм тоже обернулся – и тотчас же упал на собственный рюкзак, выронив лук и стрелу. Неуклюже поднявшись на ноги, он увидел, как на противоположном берегу мертвые подручные, пошатываясь, остановились близ полузатонувшего бревна. Они стояли плотной стеной – сотни и сотни искореженных тел, громадная шевелящаяся масса. А в следующий миг все они двинулись по противоположному берегу в точности тем же курсом, что и Псина.

Среди бесчисленных мертвых подручных отчетливо выделялась одна фигура. Человек, облекшийся в алое пламя, точно в плащ, верхом на коне, по большей части уже превратившемся в скелет; последние остатки плоти клочьями свисали с шеи и холки.

Хедж! Сэм тут же ощутил его присутствие: юношу словно окатили ледяной водой, а запястья пронзила резкая боль. Хедж что-то выкрикивал – наверное, какое-то заклинание, – но принц ничего не слышал; нагнувшись, он пытался нашарить и подобрать лук и вытащить новую стрелу. Было еще довольно темно, да и расстояние неблизкое, однако для удачного выстрела не так уж и далеко – в неподвижном предрассветном воздухе.

Сэм мгновенно вложил стрелу в тетиву. На краткий миг он целиком сосредоточился на прямой линии, соединяющей его с силуэтом, сотканным из огня и тьмы.

Принц спустил тетиву, и зачарованная стрела синей искрой взвилась в воздух. Обнадеженный Сэм проводил ее взглядом. Стрела летела точно в цель и наконец вонзилась в некроманта, полыхнув белым огнем на фоне алого. Хедж свалился со скелетоподобного коня, а тот, встав на дыбы, рванулся вперед, опрокинув несколько рядов мертвых подручных, и нырнул в реку, пронзительно завизжав и взметнув столп белых искр. Конь инстинктивно знал, как обрести свободу и умереть окончательной смертью.

– Это его сколько-то разозлит, – отметил Моггет откуда-то из-под ног Сэма.

Надежда Сэма тотчас же угасла: на глазах у юноши Хедж встал, выдернул стрелу из горла и швырнул ее наземь.

– Не трать на него стрел, – посоветовала Псина. – Стрелой его не убьешь, сколько заклинаний в нее ни вложи.

Сэм мрачно кивнул, бросил лук и извлек из ножен меч. Река служила преградой мертвым, но парень знал, что Хеджа она не остановит.

Хедж в свою очередь обнажил меч и шагнул вперед. Мертвые подручные расступались перед ним, образуя коридор. Дойдя до самой кромки воды, некромант широко ухмыльнулся; между зубами его заплясало алое пламя. Он ступил одной ногой в реку – и снова улыбнулся: вода зашипела, превращаясь в пар.

– Беги на помощь Лираэль! – приказал Сэм Псине. – Я задержу Хеджа, сколько смогу. Моггет, ты ведь мне поможешь?

Моггет не ответил; он снова исчез, будто его и не было.

– Удачи тебе! – С этими словами Псина умчалась вдоль берега на запад.

Сэм вдохнул поглубже и, присев, принял оборонительную стойку. Его худшие страхи обернулись кошмарной реальностью. Он снова остался один – и стоял лицом к лицу с Хеджем.

Сэм установил связь с Хартией – и чтобы налагать заклинания, и чтобы вернуть себе уверенность. Дыхание его выровнялось; он чувствовал, как знакомый поток омывает его со всех сторон. Почти не думая, он принялся один за другим вытягивать знаки Хартии, тихонько нашептывая их имена по мере того, как они падали в его раскрытую ладонь.

Хедж сделал еще шаг. Клубы пара обволакивали его со всех сторон, почти скрывая из виду; речушка бурлила, пузырилась и вскипала вверх и вниз по течению. С замирающим сердцем Сэм догадался, что некромант пытается выпарить реку досуха. Ниже того места, где стоял Сэм, воды в ней уже заметно поубавилось, вот показалось русло, а мертвые подручные зашевелились в предвкушении поживы.

А ведь Хеджу даже не понадобится с ним сражаться, думал Сэм. Ему только и надо, что немного постоять в реке; тогда мертвые подручные переберутся на другую сторону и прикончат Сэма. Да, при нем была ветряная флейта, но юноша понятия не имел, как с ней обращаться, а подручных слишком много.

Оставалось только одно: надо напасть на Хеджа в реке и убить его прежде, чем переправятся подручные. «Если, конечно, ты способен убить Хеджа, – заныл из глубины души робкий жалобный голосок. – Не лучше ли обратиться в бегство? Да, не лучше ли удрать куда глаза глядят, пока ты не получил новых ожогов, пока некромант не вырвал твой дух из тела и не завладел им навеки…»

Сэм похоронил эту мысль в самых недрах сознания, а жалобный голосок загнал в такие глубины, что тот умалился до невразумительного писка. А затем принц разжал ладонь, развеял по ветру уже собранные знаки, снова погрузился в Хартию и извлек из нее совершенно новую их последовательность. Призывая их, Сэм поспешно вычерчивал те же знаки пальцем у себя на ногах. Знаки защищающие, отражающие и отвлекающие. Они соединялись друг с другом и, мерцая, облекали его ноги магической броней, способной выдержать и пар, и кипящую воду.

Юноша не поднимал взгляда каких-нибудь десять, от силы пятнадцать секунд. Но когда он вновь вскинул голову, Хедж исчез. Пар рассеивался, поток снова хлынул в полную силу. Мертвые подручные, повернувшись к Сэму спиной, тяжело заковыляли прочь. На истоптанной, взрытой земле повсюду валялись куски гниющей плоти и раздробленные кости.

– Либо тебе на роду написана иная смерть, принц, – изрек Моггет, словно из-под земли вырастая под ногами у Сэма, точно какое-то диковинное растение, – либо Хеджа отвлекли дела поважнее.

– А ты где вообще был? – поинтересовался Сэм. Он чувствовал себя до странности опустошенным. Он-то уже приготовился кинуться в поток, сразиться с врагом в битве не на жизнь, а на смерть – и вдруг нежданно-негаданно над землей снова царит безмятежное утро! Солнышко встало, и птички опять распелись. Хотя распелись они только на его берегу, не преминул отметить Сэм.

– Прятался, как оно и подобает любому здравомыслящему существу при виде такого могущественного некроманта, как Хедж.

– Неужели он настолько силен? – усомнился принц. – Ты же наверняка сталкивался со множеством некромантов, служа моей матери и прочим Абхорсенам.

– Да, но тем некромантам не помогал Разрушитель. Должен признаться, я под сильным впечатлением от того, на что он способен, даже скованный. Это хороший урок всем нам: даже если ты заточен в куске серебристого металла…

– Куда, как ты думаешь, направился Хедж? – перебил кота Сэм. К его разглагольствованиям юноша почти не прислушивался.

– Обратно к тем металлическим штуковинам, конечно. – Моггет зевнул. – А может, в погоню за Лираэль. А мне, думаю, самое время вздремнуть.

Моггет снова зевнул – и тут же мяукнул от неожиданности: Сэм схватил его и хорошенько встряхнул, так, что резко звякнул колокольчик Ранна на ошейнике.

– Ты должен отыскать Псину по следу! Нам нужно поспешить к Лираэль и помочь ей!

– Так меня не просят. – Моггет зевнул в третий раз: волны сна, порожденные Ранной, захлестнули их обоих. Сэм внезапно осознал, что сидит на такой удобной, такой мягкой земле. Надо всего лишь откинуться на спину, заложить руки под голову…

– Нет! Нет! – запротестовал принц. Он, пошатываясь, поднялся на ноги и с головой окунулся в речушку.

Когда он вновь выбрался на берег, Моггет уже забрался обратно в рюкзак – и теперь крепко спал. На мордочке его застыла зловредная ухмылка.

Сэм некоторое время смотрел на него сверху вниз, ероша мокрые волосы. Псина убежала вниз по течению. Что она там сказала? «Лираэль ушла в тростники».

Значит, если пойти вдоль берега реки до самого Красного озера, то он, вероятно, отыщет Лираэль. Или хотя бы ее следы, или Псину. Или, может, Моггет наконец проснется.

Или вернется Хедж.

Но сидеть на месте сложа руки Сэму совсем не хотелось. Вдруг Лираэль нуждается в его помощи? Или Николас? Их необходимо найти! Все вместе они, пожалуй, сумеют продержаться достаточно долго, чтобы как-нибудь разобраться с этим Разрушителем, заточенным в серебристых полушариях. А поодиночке они обречены на гибель.

Сэм подобрал лук Лираэль и выпавшую стрелу. Затем кое-как умостил на спине оба рюкзака – на каждое плечо пришлось по одной лямке, – убедился, что Моггет не выпадет (хотя кот, несомненно, именно этого и заслуживал), и зашагал на запад вдоль бурливой речушки.

Глава одиннадцатая. В тростниках

Лираэль была почти уверена, что обнаружит сплетенную из тростника лодочку, раз Клэйры провидели ее и Николаса в таком челноке на Красном озере. И все равно девушка вздохнула с облегчением, когда и в самом деле натолкнулась на странное суденышко, ведь вода уже доходила ей по пояс. Еще немного, и Лираэль пришлось бы поворачивать назад, иначе Ник рисковал захлебнуться. Девушка могла тащить его только в «захвате пожарного», а это означало, что его голова находилась двумя футами ниже ее собственной.

Лираэль осторожно сгрузила Ника на дно челнока, ловко придержав суденышко за борта и не дав ему опрокинуться. В длину лодка была в два ее роста, но совсем узкая, если не считать срединной части, где как раз хватало места для двоих.

Ник по-прежнему пребывал в полубессознательном состоянии, но чуть оживился, пока они вдвоем тихонько сидели в лодке. Лираэль обдумывала, что делать дальше. Тростники клонились над их головами, создавая что-то вроде тайной беседки; мелкие водоплавающие пташки перекликались неподалеку жалобными голосами, то и дело раздавался всплеск – это какая-то из птиц ныряла за вкусной рыбешкой.

Держа на коленях меч и не отнимая руки от бандольера, Лираэль напряженно прислушивалась. Болотные птицы безмятежно посвистывали да кормились, но время от времени разом затихали и забивались глубже в тростники. Лираэль знала: это совсем низко пролетели вороны-кровавики. Она ощущала леденящее присутствие вселившегося в них духа, настойчиво выполнявшего приказ своего повелителя-некроманта. То есть искавшего ее, Лираэль.

Лодочка оказалась именно такой, как описывали ее Клэйры, но, покачиваясь в ней на воде, Лираэль, как ни странно, вновь испугалась. Здесь видение Клэйр заканчивалось. Они провидели девушку на озере вместе с Николасом, но не более того, и не провидели, что такое Николас на самом деле. Не потому ли Прозрение отказало им, что это конец? Вдруг из тростников неожиданно появится Хедж? А может быть, в хрупком юноше рядом с нею пробудится Разрушитель?

– Ты чего ждешь? – внезапно спросил Ник. А больному-то, похоже, уже не так плохо, как ей казалось! При этих его словах Лираэль вздрогнула, и лодчонка заходила ходуном. Громкий голос Ника прозвучал на редкость неуместно в безмолвном мире тростников.

– Тише! – строго шикнула на него Лираэль.

– А то что? – откликнулся Ник, немного бравируя. Но голос понизил, опасливо поглядывая на меч девушки.

Так прошло несколько секунд. Наконец Лираэль нарушила молчание:

– Мы ждем полудня, когда солнце светит наиболее ярко и мертвые слабы. Тогда мы пройдем вдоль берега и, если повезет, доберемся до места встречи, где ждет твой друг Сэмет.

– А, мертвые… – Ник снисходительно усмехнулся. – Какие-то местные духи, которых сначала нужно умилостивить, да? А про Сэма ты уже упоминала. Он-то тут при чем? Его ты тоже похитила?

– Мертвые – это… мертвые, – нахмурилась Лираэль. Сэм как-то объяснял ей, что Ник не понимает и даже не пытается понять, что такое Древнее королевство, но подобная зашоренность явно неестественна. – Они работают на твоем раскопе. Мертвые подручные Хеджа. И нет – Сэм заодно со мной пытается спасти тебя. Ты, видимо, не представляешь себе всей опасности.

– Вот только не говори мне, что Сэм снова проникся всеми этими дурацкими суевериями, – фыркнул Ник. – Эти твои мертвые – на самом деле просто-напросто несчастные больные люди, страдающие чем-то вроде проказы. А ты меня не то что не спасаешь, ты отвлекаешь меня от важного научного эксперимента.

– Ты же видел меня в обличье совы, – напомнила Лираэль, пытаясь оценить всю степень его слепоты. – Вместе с крылатой собакой.

– Гипноз… или галлюцинации, – отмахнулся Ник. – Как ты можешь заметить, мне нездоровится. Кстати, вот еще одна причина, почему мне не следует быть в этой… этой дерьмовой лодчонке.

– Любопытно, – задумчиво протянула Лираэль. – Должно быть, эта штука внутри тебя затуманивает твой разум. Интересно, чего ради.

Вместо ответа Ник выразительно закатил глаза, явно отказываясь вдумываться в слова девушки.

– Хедж спасет меня, так и знай, – пригрозил он. – Хедж – парень смышленый и находчивый, и для него так же важно уложиться в график, как и для меня. Так что, каких бы нелепых заблуждений ты ни придерживалась, лучше примирись с неизбежным и ступай себе домой. Кстати, если ты возвратишь меня в целости и сохранности, тебе наверняка перепадет какая-нибудь награда.

– Награда? – горько рассмеялась Лираэль. – Мучительная смерть и вечное рабство? Такая «награда» ждет любого, кто имеет дело с Хеджем. Ты лучше расскажи, что у тебя там за «эксперимент» такой?

– А ты меня отпустишь, если я расскажу? Впрочем, не то чтобы это была страшная тайна. В конце концов, ты ведь вряд ли попытаешься опубликовать статью-другую в анцельстьеррских научных журналах, правда?

Оба вопроса Лираэль проигнорировала. Она просто пристально смотрела на юношу, дожидаясь, чтобы он заговорил. Ник попытался выдержать ее взгляд, но смешался и отвернулся. В глазах ее читалось что-то пугающее. Какая-то жесткость, железная решимость – в юных дебютантках на светских приемах в Корвире ничего подобного не ощущалось. Отчасти поэтому юноша и заговорил. А еще ему вдруг захотелось произвести на девушку впечатление своими познаниями и интеллектом.

– Полушария сделаны из прежде неизвестного металла. Я предполагаю, что этот металл обладает почти безграничной способностью поглощать электрическую энергию, которую впоследствии можно было бы высвободить, – начал он, соединив вместе кончики пальцев в подобии арки. – А еще они создают нечто вроде ионизированного поля, которое способно притягивать грозы, а гроза, в свой черед, порождает молнии, которые притягивает металл. К сожалению, это самое ионизированное поле препятствует обработке металла, поскольку к нему невозможно приблизить стальные и железные инструменты. Я намереваюсь подсоединить полушария к так называемому «Молниевому питомнику». Мой доверенный компаньон как раз сейчас, пока мы с тобой говорим, строит его в Анцельстьерре. «Молниевый питомник» будет состоять из тысячи соединенных вместе громоотводов. Они притянут всю электрическую силу грозы, а не просто отдельные разряды молний и перенаправят ее в полушария. Эта энергия… ох… реполяризует… или размагнитит два полушария, так что станет возможно их соединить. Такова конечная цель. Понимаешь, их необходимо соединить любой ценой. Это страшно важно!

На последних словах Ник бессильно откинулся на спину, судорожно хватая ртом воздух.

– А откуда ты знаешь? – спросила Лираэль. Для нее все это звучало примерно так же, как всякий вздор, который несут лжепророки и маги-шарлатаны, чтобы убедить в первую очередь себя, а заодно и других.

– Просто знаю, и все, – прошептал Ник. – Я же ученый. Когда полушария окажутся в Анцельстьерре, я смогу доказать мои теории, располагая нужными инструментами и всей необходимой помощью.

– Так почему полушария так необходимо соединить? – настаивала Лираэль. Вот оно – самое слабое место в его теории, и вот она – главная опасность: ведь если полушария соединятся, то, что заперто внутри их, обретет целостность. Но, только спросив об этом, девушка осознала, что есть вопрос еще более важный.

– Так надо, – отозвался Ник с озадаченным видом. Похоже, в том, что касалось именно этой подробности, способность ясно мыслить ему отказывала. – Это же самоочевидно!

– Да-да, конечно, – успокаивающе промолвила Лираэль. – Но мне вот что любопытно: а как ты собираешься доставить полушария в Анцельстьерр? И где именно находится твой «Молниевый питомник»? Наверное, устроить что-то подобное невероятно трудно. В смысле, места много потребуется.

– О, совсем не так трудно, как тебе кажется, – заверил Ник. Он, похоже, испытал немалое облегчение, когда разговор ушел от темы соединения полушарий. – Мы доставим наш груз к морю на баржах, потом поплывем вдоль берега на юг. Я так понимаю, там все время штормы да туманы, так что весь путь по морю не проделаешь. Мы выгрузим полушария на берег чуть севернее Стены, перетащим их на другую сторону, а оттуда останется всего десять-двенадцать миль до Форвинской лесопилки, где как раз сооружается мой «Молниевый питомник». При удачном раскладе к нашему приезду все работы должны уже завершиться.

– Но… Но как ты переправишь их через Стену? – недоумевала Лираэль. – Ведь Стена служит преградой для мертвых и всех подобных существ. Тебе не удастся перетащить полушария на ту сторону.

– Чушь! – фыркнул Ник. – Ты сейчас рассуждаешь в точности как Хедж, вот только он хотя бы готов попытаться, если я позволю ему сначала немного пошаманить.

– А. – Лираэль кивнула. Вероятно, Хедж, или, скорее, его Повелитель, действительно нашел способ переправить полушария через Стену. Глупо было надеяться; ведь Лираэль отлично знала, что и Хедж переходил с одной стороны на другую не один раз, и Керригор со своим воинством благополучно пересек границу сколько-то лет назад. Но девушке так хотелось верить, что полушария не пропустят.

– А… а разве анцельстьеррские власти не станут чинить вам препятствия? – с надеждой осведомилась Лираэль. Сэм как-то рассказывал ей о Внешней границе: о системе укреплений, построенной анцельстьеррцами для защиты от нежелательных «гостей» с севера. Девушка понятия не имела, что ей делать, если полушария вывезут за пределы Древнего королевства.

– Неа, – хвастливо бросил Ник. – Хедж уверяет, что нет такой проблемы, которой он не сумел бы решить. Подозреваю, в прошлом он баловался контрабандой, так что способы у него, гм, довольно-таки специфические. Я предпочитаю действовать в рамках закона, а потому раздобыл все необходимые таможенные разрешения, пропуска, все такое. Хотя должен признать, что эти разрешения на предметы из Древнего королевства не распространяются, ведь никакого Древнего королевства официально не существует, так что соответствующих бланков тоже нет. А еще у меня есть письмо от дяди, дающее мне право вывезти на нашу сторону все то, что необходимо мне для экспериментов.

– Письмо от дяди?

– Мой дядя – главный министр, – гордо сообщил Ник. – Семнадцать лет на посту продержался, не считая трехлетнего перерыва в середине, когда к власти пришла партия умеренных реформаторов. Он самый успешный гээм за всю историю страны, хотя сейчас, конечно, ему приходится тяжко – со всеми этими континентальными войнами и потоком беженцев-южаков. И все-таки не думаю, что Королини со своим сбродом наберет достаточно голосов, чтобы сместить Сэйра. Он – старший брат моей матери и на самом деле ужасно славный малый. Всегда рад помочь достойному племяннику.

– Твои документы наверняка сгорели вместе с палаткой, – предположила Лираэль, снова хватаясь за соломинку.

– А вот и нет, – покачал головой Ник. – И снова спасибо Хеджу. Он посоветовал передать бумаги тому парню, который встретит нас по ту сторону Стены. Сказал, тут они сгниют. Хедж знает жизнь, что ни говори. Ну теперь-то ты меня отпустишь?

– Нет, – отрезала Лираэль. – Тебя спасают, хочешь ты того или нет.

– Тогда я больше ни слова не скажу, – обиженно заявил Ник. И снова улегся на дно лодки, зашуршав камышами.

Лираэль наблюдала за ним, напряженно размышляя. Девушка надеялась, что Эллимир все-таки получила послание Сэма и в этот самый момент на помощь им скачет вооруженный до зубов отряд королевской стражи. А может статься, и Сабриэль с Оселком уже мчатся на север из Корвира. Вероятно, они уже на пропускном пункте.

Но все они, конечно же, направятся к Закраю, а между тем полушария, заключающие в себе скованное зло, тайком переправят в Анцельстьерр, где древний дух разрушения обретет свободу, ведь те единственные несколько человек, кто понимает всю серьезность опасности, не смогут там вмешаться в происходящее.

Во власти тревожных мыслей, девушка не сразу осознала, что Ник тоже пристально наблюдает за ней. Причем без удивления или враждебности. Просто смотрит, склонив голову набок и сощурив один глаз.

– Прошу меня простить, – промолвил он. – Я вот все гадаю, откуда ты знаешь Сэма. Ты, случайно, не… гм… принцесса какая-нибудь? Просто, если ты его невеста и все такое, я подумал, мне следует знать. Ну, э, чтобы принести свои поздравления, так сказать. А я ведь даже понятия не имею, как тебя зовут.

– Лираэль, – ответила девушка. – Я прихожусь Сэму тетей. Я – Аб… скажем так, я вроде как помогаю матери Сэма в работе, а еще я… была… второй помощницей библиотекаря и Дочерью Клэйр, хотя, полагаю, тебе эти титулы ничего не говорят. Да я и сама сейчас не уверена, что они все значат.

– Тетя Сэма! – воскликнул Ник. Щеки его вспыхнули – но причиной тому был не лихорадочный румянец, а смущение. – Как такое возможно… ну то есть я понятия не имел. Я приношу свои извинения, мэм.

– А еще я… Я гораздо старше, чем выгляжу, – добавила Лираэль. – Это если ты вдруг собирался спросить, сколько мне лет.

Она и сама слегка смутилась, хотя не могла взять в толк почему. Девушка по-прежнему стеснялась говорить о матери. Думать о ней стало даже в чем-то больнее – теперь, когда Лираэль узнала, кто ее отец и как именно она была зачата. Однажды она непременно выяснит, что все-таки случилось с Ариэлле и почему она предпочла уйти.

– Как можно, мне бы и в голову такое не пришло, – ужаснулся Ник. – А знаете, это прозвучит глупо, но я вот уже много недель не чувствовал себя так хорошо, как здесь. Кто бы мог подумать, что болото так тонизирует… Я же сегодня даже сознания не терял.

– Терял, – напомнила Лираэль. – Когда мы только забрали тебя из палатки.

– В самом деле? – удивился Ник. – Какой конфуз. Похоже, эти мои обмороки участились. По счастью, рядом всегда оказывается Хедж, чтобы меня подхватить.

– А ты сам чувствуешь, что вот-вот потеряешь сознание? – спросила Лираэль. Она не позабыла предостережений Псины о том, что осколок усмирен ненадолго, и была более чем уверена, что снова усыпить его сама не сможет.

– Обычно – да. Сначала накатывает тошнота, а потом со зрением происходит что-то странное: весь мир делается красного цвета. И с обонянием тоже не все ладно: я ощущаю такой характерный запах, вроде как электродвигатель перегорел или еще какое-то возгорание. Но прямо сейчас мне не в пример лучше. Может, лихорадка пошла на спад.

– Это не лихорадка, – устало промолвила Лираэль. – Но я действительно надеюсь, что недуг отступает, – надеюсь ради нас обоих. А теперь сиди спокойно – я отгребу чуть дальше от берега. Мы останемся под прикрытием тростников, но мне хочется посмотреть, что происходит на озере. И, пожалуйста, не шуми.

– Хорошо, конечно, – кивнул Ник. – На самом деле выбора у меня нет, верно?

Лираэль отчаянно захотелось попросить прощения, но она прикусила язык. Да, ей было ужасно жаль Ника. Не его вина, что древний дух зла выбрал злополучного паренька для своей инкарнации. Ник будил в Лираэль самые что ни на есть материнские чувства: беднягу надо бы уложить в постель, заботливо укрыть одеялом, напоить отваром из ивовой коры. А следом накатили совершенно неуместные досужие домыслы: а как бы он выглядел, будь он здоров? Пожалуй, юноша очень даже хорош собой… Но Лираэль тут же отогнала эту фантазию. Ник, конечно, враг поневоле – но тем не менее враг.

Тростниковая лодочка была легкой как перышко, и все равно грести руками за отсутствием весел оказалось непросто. Тем более что все время приходилось одним глазом приглядывать за Николасом – так, на всякий случай. Но тот лежал себе, откинувшись на высокий нос лодки, и казался всем довольным. Пару раз девушка перехватила его взгляд исподтишка, но юноша не пытался ни бежать, ни позвать на помощь.

Лираэль гребла минут двадцать, с трудом, сколько хватало сил, но вот наконец тростники поредели, красная вода посветлела до розоватого оттенка, теперь сквозь нее просматривалось илистое дно. Солнце стояло высоко в небе, так что девушка рискнула вывести лодку к самому краю тростникового болота, чтобы оглядеть озеро, не покидая при этом убежища.

Сверху их по-прежнему прикрывали тростники, клонясь друг к другу. И все равно Лираэль испытала большое облегчение, обнаружив, что никаких ворон-кровавиков поблизости не чувствует. Возможно, потому, что здесь, вдали от топких берегов, течение было сильным, а утреннее солнце светило так ярко.

Но хотя ворон-кровавиков видно не было, на поверхности озера что-то двигалось. В первое мгновение Лираэль воспрянула духом, подумав, что это, скорее всего, Сэм или отряд стражи. Но девушка тут же поняла, что перед нею, – и одновременно Ник нарушил молчание.

– Смотри – мои баржи! – воскликнул он, уселся и замахал рукой. – Значит, Хедж и вторую раздобыл – и уже загрузил!

– Тише! – зашипела Лираэль и резко потянула его вниз.

Сопротивляться Ник не пытался. Он внезапно нахмурился и схватился за грудь:

– Кажется, я… я рано обрадовался…

– Борись с этим! – властно перебила его Лираэль. – Ник, ты должен бороться изо всех сил!

– Я попытаюсь… – начал было Ник, но не закончил фразу. Голова его с глухим деревянным стуком откинулась назад. Глаза закатились, видны были только белки, а у носа и рта заклубились тоненькие струйки дыма.

Лираэль с силой ударила его наотмашь по лицу:

– Сопротивляйся ему! Ты – Николас Сэйр! Скажи мне, кто ты!

Глаза Ника вернулись в обычное положение, хотя из ноздрей по-прежнему сочился дымок.

– Я… я – Николас Джон Эндрю Сэйр, – прошептал он. – Я – Николас… Николас…

– Да! – настойчиво подтвердила Лираэль. Она положила меч рядом с собою, взяла руки юноши в свои и непроизвольно передернулась, чувствуя, как под ледяной кожей в крови струится Свободная магия. – Расскажи мне о себе, Николас Джон Эндрю Сэйр! Где ты родился?

– Я родился в Амберне, моем родовом поместье, – прошептал Ник. Голос его постепенно набирал силу, а дым редел. – В бильярдной. Нет, это шутка, если что. Мама меня за такое на месте убила бы. Конечно, я появился на свет так, как подобает Сэйру, в присутствии врача и акушерок. Двух акушерок, никак не меньше, и светского врача, понятное дело.

Ник закрыл глаза, и Лираэль крепче, до боли сжала его руки.

– Расскажи мне… что угодно! – потребовала девушка.

– Относительная плотность орбилита, помещенного в ртуть, составляет… Понятия не имею, чего она составляет… В Корровии снег выпадает только в южных Альпах, а основные перевалы – это Крискадт, Джорстчи и Корбук… Синехвостая ржанка в среднем откладывает двадцать шесть яиц за пятьдесят четыре года жизни… Более ста тысяч южаков нелегально высадились в прошлом году… Шоколадное дерево изобретено…

Юноша прервался на полуслове, глубоко вдохнул и открыл глаза. Лираэль подержала его руки в своих еще немного, но, убедившись, что взгляд Ника вполне осмыслен, а дыма не видно, разжала пальцы, снова подобрала свой меч и пристроила его на коленях.

– Я здорово влип, да? – спросил Ник. Голос его дрожал. Он упрямо глядел вниз, не поднимая головы и пряча лицо, и старался дышать как можно ровнее, чередуя вдохи и выдохи.

– Да, – подтвердила Лираэль. – Но Сэмет, и я, и… наши друзья… сделаем все, чтобы спасти тебя.

– Но ты не веришь, что у вас получится, – тихо проговорил Ник. – Эта… штуковина… внутри меня. Что она такое?

– Я не знаю. Но это частица великого древнего зла, и ты помогаешь ему обрести свободу, чтобы сеять хаос и разрушение.

Ник медленно кивнул. Затем поднял голову и встретился взглядом с Лираэль.

– Я словно во сне, – просто сказал он. – Большей частью я сам не знаю, сплю я или бодрствую. Минуты не проходит, как уже все забываю… И ни о чем не в состоянии думать, кроме как о полуша…

Юноша умолк. В глазах его отразился страх, он потянулся к Лираэль. Девушка сжала его левую руку, но меча не отложила. Если тварь внутри его одержит верх и не отпустит ее, придется отрубить себе кисть.

– Все в порядке, в порядке, в порядке, – повторял про себя Ник, раскачиваясь взад и вперед. – Я его контролирую. Объясни, что я должен делать.

– Ты должен продолжать бороться, бороться изо всех сил, – наставляла Лираэль, сама не зная, что к этому прибавить. – Если мы не сумеем удержать тебя рядом, то, когда придет время, ты должен будешь сделать все, что сможешь, чтобы остановить… остановить зло. Обещай мне!

– Обещаю, – простонал Ник сквозь зубы. – Слово Сэйра. Я остановлю его, обязательно! Лираэль, пожалуйста, поговори со мной. Мне необходимо отвлечься, не думать постоянно о… – Расскажи мне… расскажи… а где родилась ты?

– На леднике Клэйр. – Лираэль заметно нервничала. Ник все крепче стискивал ей пальцы, и девушке это очень не нравилось. – В родильной палате госпиталя. Некоторые Клэйры рожают у себя в комнате, но в большинстве своем мы… то есть они… предпочитают родильные палаты, потому что там народу полным-полно, а всем вместе куда веселее…

– А твои родители?.. – выдохнул Ник. Он задрожал крупной дрожью и заговорил быстро и сбивчиво. – Расскажи мне о них. Про моих-то и рассказывать нечего. Отец – неудавшийся политик, хотя энтузиазмом так и брызжет! Вот его старший брат преуспел куда больше. Мама вечно на светских раутах и приемах и слишком много пьет. А как так вышло, что ты – тетя Сэмета? Чтобы ты приходилась сестрой Оселку или Сабриэль – у меня это просто в голове не укладывается. Я с ними знаком. Они же совсем старые – гораздо старше тебя. Им, наверное, уже под сорок… Говори со мной, прошу тебя, говори…

– Я – сестра Сабриэль, – объяснила Лираэль, и слова эти прозвучали ужасно странно для нее самой. – Сестра Сабриэль. Но от другой матери. Ее… и мой отец… был… гм… с моей матерью совсем недолго, он погиб. Я только недавно узнала, кто он. Моя мать… мама ушла, когда мне исполнилось пять. Так что я ведать не ведала, что мой отец – Абхорсен… Ох нет!

– Абхорсен! – прокричал Ник. Тело его забилось в конвульсиях, кожа еще сильнее похолодела. Лираэль поспешно выдернула свою руку и отодвинулась как можно дальше, проклиная себя за то, что произнесла вслух «Абхорсен», когда Ник и без того с трудом удерживался на самой грани. Разумеется, роковое слово тут же пробудило внутри его Свободную магию.

Из ноздрей и рта юноши клубами повалил белый дым. Ник отчаянно пытался заговорить; в горле у него вспыхивали белые искры. Он беззвучно задвигал губами – наружу вырывался только дым, – и Лираэль потребовалась секунда-другая, чтобы понять, что тот хочет сказать.

«Боги!» Или быть может: «Беги!»

Глава двенадцатая. Разрушитель в Николасе

В первое мгновение Лираэль замешкалась, не понимая, как лучше поступить: просто спрыгнуть за борт и удирать без оглядки или взяться за колокольцы. В конце концов она извлекла на свет Ранну и Саранет, что само по себе оказалось непросто с мечом на коленях.

Ник не двигался, но белый дым выплескивался из него неторопливыми, осторожными струйками, что тянулись туда и сюда и словно жили собственной жизнью. Вместе с ними накатила тошнотворная вонь Свободной магии. У Лираэль защипало в носу, а к горлу подступила желчь.

Не мешкая, Лираэль позвонила в оба колокольца, вложив всю свою волю в резкий приказ, обращенный к фигуре перед нею и к клубящемуся дыму.

«Спи!» – твердила про себя Лираэль, все ее тело напряглось в попытке сконцентрировать силу двух колокольцев. Девушка чувствовала колыбельную Ранны и принуждение Саранета: гулким эхом разнеслись они над водой. Вместе они окутали Николаса магией и звуком, снова погружая в сон духа-паразита Свободной магии внутри его.

Или… не погружая. На глазах у девушки белый дым лишь чуть качнулся назад, а колокольцы накалились докрасна, засияли странным алым отсветом, и голоса их утратили былую чистоту и звонкость. Ник резко сел, его незрячие глаза закатились – и Разрушитель заговорил его устами.

Его слова обрушились на Лираэль подобно могучему удару; костный мозг словно расплавился, а уши невыносимо заныли.

– Дуреха! Все твои фокусы – лишь жалкие потуги, куда тебе тягаться со мною! Мне даже жаль, что Саранет и Ранна живут только в тебе и твоих побрякушках. Замри!

Последние два слова прозвучали с такой силой, что Лираэль вскрикнула от внезапной боли. Но крик тут же захлебнулся, перешел в сдавленное бульканье: девушке не хватало воздуха. Тварь внутри Ника – тот самый осколок – сковала ее так туго, что легкие словно превратились в лед. Лираэль отчаянно хватала ртом воздух, но – тщетно. Все ее тело было парализовано, внутри и снаружи, и противиться этой мощи девушка даже надеяться не могла!

– Прощай, – промолвил Разрушитель. А затем осторожно поднял тело Ника на ноги, удерживая равновесие, в то время как тростниковая лодочка заходила ходуном, и помахал баржам. И прокричал имя, что эхом прокатилось по всей долине из конца в конец:

– Хедж!

Запаниковав, Лираэль снова и снова пыталась вдохнуть хоть немного воздуха. Но грудь ее превратилась в лед, а колокольцы безжизненно покоились в непо движных руках. Девушка лихорадочно перебирала в голове знаки Хартии, пытаясь измыслить хоть какой-нибудь способ освободиться, прежде чем погибнуть от удушья.

Но на ум ничего не приходило – вообще ничего! И тут Лираэль внезапно заметила, что онемело не все ее тело: бедра, на которых покоилась Нэхима, чувствительности не утратили. Посмотреть на меч девушке удавалось лишь искоса, ведь глаза тоже не двигались, но на лезвии пылали знаки Хартии и перетекали из металла в нее саму, борясь с чарами Свободной магии, удерживающими ее в смертельном захвате.

Но знаки действовали медленно, так медленно! Лираэль понимала: она и сама должна что-то придумать, а не то задохнется раньше, чем легкие обретут свободу.

Отчаянно пытаясь сделать хоть что-нибудь, девушка обнаружила, что может, двигая икрами ног из стороны в сторону, раскачать суденышко. Лодчонка устойчивостью не отличалась, так что если ее опрокинуть и отвлечь духа Свободной магии, то, может статься, чары падут…

Лираэль снова качнула лодку туда-сюда, через борт плеснула вода – и впиталась в плотное плетение тростникового днища. Но тело Ника даже не обернулось: его ноги машинально подстраивались под колебательные движения суденышка. Тварь внутри тела явно сосредоточила все свое внимание на приближающихся баржах и на полушариях, в которых заключалась основная часть ее существа.

Изголодавшись по воздуху, девушка на миг потеряла сознание. Но тут же снова пришла в себя; паника впрыснула в вены новую порцию адреналина, и Лираэль принялась изо всех сил раскачивать лодку.

Суденышко ходило ходуном, но не переворачивалось. Лираэль зашлась в безмолвном крике и толкнула лодку в последний раз, напрягая все мышцы, высвобожденные мечом. Она знала: следующего раза не будет.

Вода потоком хлынула через борт, и на краткую долю мгновения показалось, что челнок опрокинется. Но озерные жители сработали его на совесть: суденышко выровнялось. А вот тело Ника восстановить равновесие не успело, резкий рывок застал его врасплох. Тело зашаталось, схватилось за нос челнока, качнулось в другую сторону – и рухнуло в воду.

Лираэль тотчас же вдохнула полной грудью. Еще мгновение окоченевшие легкие не подавали признаков жизни, но вот они затрепетали и наполнились, и дрожь эта отдалась во всем теле девушки. Стоило Нику упасть – и чары развеялись. Рыдая и хватая ртом воздух, Лираэль затолкала колокольцы обратно в футляры и схватилась за меч. Знаки Хартии успокаивающе запульсировали теплом.

И все это время Лираэль высматривала Ника – или то существо, что в него вселилось. Поначалу в воде ничего не было видно. Потом в нескольких ярдах в стороне взбурлили пузыри и поднялся столб пара – озеро словно закипало. Над водой показалась рука – рука Ника! – вцепилась в борт лодки и с нечеловеческой силой оторвала кусок тростниковой плетенки. Существо выплюнуло изо рта воду и пронзительно завизжало от ярости; едва заслышав этот вопль, все болотные птицы в пределах мили разлетелись куда глаза глядят.

Обратилась в бегство и Лираэль. Девушка инстинктивно выпрыгнула из лодки с другой стороны – выпрыгнула как можно дальше, бросилась в тростники и побежала, шлепая по воде. Жуткий вопль раздался снова, а за ним – громкий плеск. На миг Лираэль испугалась, что Ник ее догоняет, но вместо того взметнулся столб воды и затрещали тростники. Это Ник играючи подхватил суденышко и швырнул в беглянку. Задержись девушка хоть на секунду, и лодка ударила бы ей в спину; а так ее лишь окатило брызгами да осыпало камышовым крошевом.

Не успел противник предпринять еще что-нибудь, как Лираэль уже помчалась прочь с удвоенной скоростью. Вода оказалась не так глубока, как ей думалось, – всего-то по грудь, – но очень замедляла продвижение, так что девушка боялась, что тварь вот-вот настигнет ее или поразит заклинанием. Лираэль отчаянно рвалась к мелководью и прорубала мечом дорогу в тростниках, чтобы бежать быстрее.

Лираэль не оглядывалась – из страха оказаться с врагом лицом к лицу – и ни разу не задержалась, даже когда заблудилась в тростниках, понятия не имея, куда направляется. Ее мышцы и легкие горели и ныли от перенапряжения.

Наконец она вынуждена была остановиться: резкая боль в боку сделалась совсем уж невыносимой, а ноги отказывались держать девушку над водой. По счастью, здесь уже было по колено, так что Лираэль присела, подмяв под себя тростники и соорудив что-то вроде мокрого илистого сиденья.

Насторожив все свои чувства, девушка пыталась понять, не преследуют ли ее. Но нет, вроде бы за нею никто не гнался; по крайней мере, она ничего такого не слышала сквозь гулкий стук сердца, эхом прокатывающийся по каждому кровеносному сосуду ее тела.

Лираэль передохнула среди мутной воды – как ей показалось, просидела она там довольно долго. Наконец, решив, что она вроде бы способна идти, справляясь и с непрошеными слезами, и с тошнотой, девушка встала и зашлепала дальше.

Пробираясь по мелководью, Лираэль размышляла о том, что она сделала – или не сделала. Снова и снова прокручивала она в голове только что пережитое. Надо было быстрее пускать в ход колокольцы, думала девушка, сетуя на свое замешательство и на неуклюжесть. А может, следовало зарубить Ника… но это казалось нечестным, несправедливым, ведь юноша понятия не имел, что скрывается внутри его и только и ждет возможности вырваться на волю. Скорее всего, это и не помогло бы, ведь роковая частица, вероятно, способна управлять мертвым Ником с той же легкостью, что и живым… А не то, чего доброго, осколок переместился бы в нее, в Лираэль…

Перед внутренним взором девушки стояло видение Клэйр, в котором мир лежал в руинах. Не упустила ли она возможности остановить Разрушителя? Те несколько минут, что она провела с Ником в тростниковой лодочке, – не были ли они переломным моментом в судьбе мира? Единственным ее шансом, который она проглядела?

По-прежнему во власти невеселых размышлений, Лираэль вдруг осознала, что бежит уже не по мутной воде, а по плотной грязи. Тростниковые заросли тоже заметно поредели. Очевидно, девушка добралась до края болота. Но поскольку болото это отдельными «лоскутами» тянулось миль на двадцать вдоль восточного берега Красного озера, Лираэль по-прежнему не знала, где находится.

По положению солнца и длине тени от высокого тростника она прикинула, где юг, и двинулась в этом направлении, держась у самого края болота. Здесь идти было тяжелее, чем по твердой земле, но безопаснее, ведь вокруг вполне могли рыскать мертвые, которых Хедж выгнал под солнечные лучи.

Два часа спустя Лираэль вымокла еще сильнее и стала еще несчастнее: на пути ей встретилась неожиданно глубокая яма. Девушка с ног до головы перемазалась в липкой, отвратительной смеси из красной камышовой пыльцы и черной грязи. Смесь мерзко пахла, Лираэль провоняла ею насквозь, болоту конца-края не предвиделось, а друзья словно сквозь землю провалились.

Сомнения все больше одолевали девушку; Лираэль не на шутку волновалась за своих спутников, особенно за Шкодливую Псину. А вдруг мертвые одолели ее численностью или Хедж подчинил ее себе – точно так же, как даже малая частица Разрушителя внутри Ника с легкостью сокрушила магию Лираэль, словно ее и не было.

А может, друзья ее ранены или продолжают сражаться, терзалась девушка, заставляя себя идти еще быстрее. Без нее и колокольцев им с мертвыми не справиться. Сэм ведь даже не дочитал «Книгу мертвых». Кроме того, он не Абхорсен. А что, если их преследует мордикант или еще какая-нибудь тварь, достаточно сильная, чтобы выдержать полуденное солнце?

Подумав об этом, Лираэль выбралась из тростника и, переходя то на шаг, то на бег, двинулась по твердой земле. Пройдет сто шагов, пробежит сто шагов, – бдительно при этом высматривая ворон-кровавиков, мертвых или прислужников Хеджа из числа людей.

Один раз Лираэль заметила – и почувствовала – близость мертвых, но то были мертвые подручные, удирающие куда подальше в поисках укрытия от палящего солнца, которое разъедало их плоть и дух и грозило вышвырнуть обратно в Смерть, если только они вовремя не отыщут какой-нибудь пещеры или незанятой могилы.

Скоро девушка уже ощущала себя каким-то зверьком, одновременно хищником и добычей, – вроде лисы или волка. Все ее мысли сосредоточились на том, чтобы поскорее добраться до речушки, обыскать ее берега и найти либо друзей, либо – чего Лираэль так страшилась – какие-то свидетельства того, что с ними случилось. В то же время девушка никак не могла избавиться от неуютного чувства, будто из-за любого бугра или поваленного дерева появится какой-нибудь враг – или спикирует с небес.

По крайней мере, теперь стало видно, куда она идет: девушка наконец разглядела ряд деревьев и кустов, обозначивших русло реки. До них оставалось меньше полумили, так что Лираэль увеличила длину пробежки вдвое – до двух сотен шагов зараз вместо одной.

На сто семьдесят третьем шаге из-за границы деревьев выскочило какое-то существо и кинулось к ней.

Лираэль машинально схватилась за лук – и лука не нащупала. Продолжая все то же плавное круговое движение, она на бегу выхватила меч. И собиралась уже громко закричать и разбег превратить в атаку, как вдруг узнала Шкодливую Псину. Так что с губ ее сорвался ликующий вопль – и ответом ему было счастливое собачье повизгивание.

Не прошло и нескольких минут, как они уже столкнулись друг с другом – прыгая, вылизывая, и приплясывая (это что касается Псины), и обнимая, целуя и убирая меч от греха подальше (это Лираэль).

– Это ты, это ты, это ты! – приговаривала Псина, энергично виляя задом и поскуливая от волнения.

Лираэль не произнесла ни слова. Она просто опустилась на колени, уткнулась лицом в теплую собачью шею и вздохнула, вложив в этот вздох все свои заботы и беды.

– Да ты пахнешь еще хуже меня, – отметила Псина, когда первое волнение улеглось и ей наконец-то удалось хорошенько обнюхать перемазанную в грязи и пыльце девушку. – А теперь вставай-ка. Нам надо вернуться обратно к речке. Вокруг все еще полным-полно мертвых – Хедж, похоже, бросил их на произвол судьбы. Во всяком случае, нам так кажется, ведь гроза переместилась на середину озера, – видимо, она следует за полушариями.

– Да, – подтвердила Лираэль уже на ходу. – Хедж там. Ник… та тварь внутри его… позвала Хеджа из тростников. У них две баржи, и они везут полушария в Анцельстьерр.

– Выходит, осколок в Нике снова пробудился, – размышляла вслух Псина. – И так скоро! Даже малая частица, похоже, обладает куда большей силой, чем мне казалось.

– Я и вообразить себе не могла подобной мощи. – Лираэль поежилась. Они уже почти дошли до речушки; Сэм ждал в тени деревьев, держа лук наготове и вложив стрелу в тетиву. Как объяснить ему, что она спасла Николаса – и снова потеряла его?

Сэм внезапно пошевелился, и изумленная Лираэль словно приросла к месту. Он, похоже, задумал застрелить ее – или Псину. Девушка едва успела пригнуться, как тетива запела и стрела взвилась в воздух – нацеленная прямо ей в голову.

Глава тринадцатая. Разъяснения Шкодливой Псины

Пригнувшись, Лираэль вдруг ощутила леденящее присутствие вороны-кровавика точно над своей головой. А мгновение спустя полет прервался, и мертвая тушка шлепнулась на землю, пронзенная стрелой Сэма. Магия Хартии, вложенная в острие, ярко вспыхнула, разъедая ошметок мертвого духа, что пытался уползти прочь.

Лираэль машинально взялась за один из колокольцев, высматривая в небесах новых ворон-кровавиков. Дей ст вительно, вот еще одна – пикирует сверху. Но вверх устремилась вторая стрела и тоже попала в цель. Эта пробила комок перьев и высохших костей насквозь и унеслась в голубую даль, в отличие от вороны-кровавика. И вот уже второй обрывок мертвого духа извивается на земле рядом с первым под испепеляющими лучами солнца.

Девушка посмотрела на колокол в своих руках и на ошметки духа – лужицы чернильно-черной тьмы, что уже сползались ближе, пытаясь слиться вместе и объединить силы. Колокол оказался Кибетом: превосходный выбор! Девушка прозвонила в него, быстро описав S-образную фигуру, и от звонкой, развеселой трели ее левая нога принялась сама собою отплясывать джигу.

А вот на останки духа, населявшего ворон-кровавиков, этот звон подействовал куда более пагубным образом. Две кляксы резко взметнулись вверх, точно присыпанные солью пиявки, и чуть ли не перекувырнулись в воздухе, пытаясь ускользнуть от грозного звука. Но бежать было некуда и негде укрыться от властного зова Кибета. Кроме как в том единственном месте, которое внушало духу такой ужас. Но выбора ему не дали. Исходя безмолвным криком, дух повиновался колокольцу, и две кляксы исчезли в Смерти.

Лираэль снова окинула взглядом небо и довольно улыбнулась: вдалеке наземь рухнули еще три черные точки, три уничтоженные вороны-кровавика: первые две изгнанные частицы втянули все остальные фрагменты их общего духа обратно в Смерть. А затем девушка убрала колокол и шагнула навстречу Сэму – поздороваться. Шкодливая Псина торопливо отбежала в сторону – обнюхать остатки перьев, убедиться, что дух действительно исчез и что съесть там нечего.

Сэм, как и Псина, похоже, ужасно обрадовался Лираэль и даже кинулся обниматься – но тут же ощутил вонь грязи. Юноша быстро передумал и превратил широко распахнутые объятия в картинный приветственный жест. Лираэль непроизвольно подметила, что он высматривает у нее за спиною кого-то еще.

– Спасибо, что подстрелил ворон, – проговорила она. И спустя мгновение добавила: – Сэм, я потеряла Ника.

– Потеряла!

– В нем находится частица Разрушителя, и она подчинила себе Ника. Я не смогла остановить его. Я попыталась, но Разрушитель едва не убил меня.

– Что еще за частица Разрушителя? Как это – внутри его?

– Понятия не имею! – огрызнулась Лираэль. Она вдохнула глубже и продолжила: – Прости. Псина говорит, внутри Николаса находится металлический осколок одного из полушарий. Больше я ничего не знаю, хотя это вполне объясняет, почему твой друг работает заодно с Хеджем.

– Так где же он? И что… что нам теперь делать?

– Ник почти наверняка находится на борту одной из барж, с помощью которых Хедж пытается перевезти полушария, – объяснила Лираэль. – Перевезти в Анцельстьерр.

– В Анцельстьерр! – воскликнул Сэм. Его изумление разделил Моггет, только что выбравшийся из рюкзака. Белый котик сделал шаг-другой к Лираэль и тут же отпрянул, наморщив нос.

– Да, – убито подтвердила Лираэль, не обращая внимания на реакцию Моггета. – По-видимому, Хедж – или, наверное, сам Разрушитель – знает какой-то способ перебраться через Стену. Они подвезут полушария на баржах как можно ближе. Затем переправятся по ту сторону Стены и поедут в некое место под названием Форвинская лесопилка, где Ник с помощью тысячи громоотводов направит в полушария всю мощь грозы. Это каким-то образом поможет им соединиться, и тогда, как я понимаю, то, что в них заключено, вновь обретет цельность и вырвется на свободу. Одной Хартии ведомо, что тогда случится.

– Полное уничтожение, – горестно откликнулась Псина. – Конец всей Жизни.

Слова ее потонули в гробовом молчании. Псина вскинула голову: Лираэль с Сэмом потрясенно глядели на нее во все глаза. Лишь Моггет невозмутимо вылизывал лапки – что называется, нашел время!

– Думаю, пора рассказать вам, что за опасность нам противостоит, – промолвила Псина. – Но сначала надо отыскать какое-нибудь удобное для обороны место. Все мертвые, которых Хедж использовал на раскопе, по-прежнему рыщут вокруг, и те, что достаточно сильны и выдерживают свет дня, алчут чужих жизней.

– В устье речки есть небольшой островок, – задумчиво проговорил Сэм. – Не ахти, конечно, но лучше, чем ничего.

– Веди, – устало попросила Лираэль. Ей отчаянно хотелось рухнуть на землю, заткнуть уши и не слушать того, что скажет Псина. Но толку-то? Им необходимо узнать правду.

Островок представлял собою нагромождение камней, между которыми тут и там торчали чахлые деревца. Когда-то это был невысокий холмик на краю озера, с одной стороны омываемый речкой, но много веков назад озеро разлилось либо река разделилась на два рукава. Теперь островок высился в широком устье речушки, огражденный стремительными потоками с севера, юга и востока и глубокими водами озера с запада.

Друзья перебрались на остров вброд: Моггет ехал на Сэмовом плече, а Псина плыла посредине. В отличие от большинства собак, подметила девушка, ее подруга держала голову под водой – и уши, и все остальное. Уж какой бы властью текучая вода ни обладала над мертвыми и над порождениями Свободной магии, Шкодливая Псина явно оставалась неуязвимой для нее.

– А почему ты плавать любишь, а мыться – терпеть не можешь? – полюбопытствовала Лираэль, когда все выбрались на сухое местечко и отыскали полосу песка между завалами камней, где удобно было разбить временный лагерь.

– Когда плаваешь, запахи остаются все те же, – объяснила Псина. – А моются – с мылом!

– Мыло! Эх, мне бы хоть кусочек мыла! – воскликнула Лираэль. В реке ей удалось худо-бедно смыть с себя ил и камышовую пыльцу, но, увы, не до конца. Девушка сама себе казалась такой отвратительно грязной, что даже мысли в голове путались. Но по долгому опыту она знала: любая проволочка, чего доброго, закончится тем, что Псина вообще увильнет от рассказа. Лираэль плюхнулась на рюкзак и выжидающе уставилась на собаку. Сэм тоже присел; Моггет спрыгнул с его плеча, потянулся и устроился поудобнее на теплом песке.

– Ну, рассказывай, – приказала Лираэль. – Что там за тварь такая заключена в этих полушариях?

– Думаю, солнце стоит достаточно высоко, – промолвила Псина. – В течение еще нескольких часов, по меньшей мере, нас никто не потревожит. Хотя может статься…

– Да рассказывай же!

– Так я и рассказываю, – с достоинством возразила Псина. – Это я просто слова пытаюсь подобрать. Разрушителя знали под многими именами, но наиболее известно то, которое я сейчас здесь напишу. Не произносите его без крайней необходимости, ведь даже имя обладает силой – теперь, когда серебряные полушария извлечены на свет.

Псина согнула лапу, выпустила из подушечки один-единственный острый коготь. И начертила на песке семь букв, используя современную версию алфавита, который маги Хартии предпочитали для немагического общения на магические темы.

Начертанные ею буквы сложились в одно-единственное слово:

ОРАННИС.

– Кто… или что это? – спросила Лираэль, прочитав имя про себя. Она уже заподозрила, что все гораздо хуже, чем ей казалось. Моггет явно напрягся, припав к земле и не сводя зеленых глаз с букв, а Псина избегала встречаться с хозяйкой взглядом.

Псина ответила не сразу. Она переминалась на месте и откашливалась.

– Ну пожалуйста, – мягко увещевала ее Лираэль. – Нам нужно это знать.

– Это Девятый светоч, самое могущественное порождение Свободной магии из всех, тот самый, что сражался с Семерыми в Начале, когда создавалась Хартия, – заговорила Псина. – Это Разрушитель миров, сама суть его состоит в том, чтобы противопоставить созиданию – уничтожение. Давным-давно, в незапамятные времена, он потерпел поражение. И был разъят надвое; каждую половину заключили в серебристом полушарии, а полушария эти сковали семью оковами и погребли глубоко под землей. Дабы никогда ему не вырваться на свободу… по крайней мере, так думали.

Лираэль нервно дернула себя за волосы, мечтая навеки спрятаться за их завесой. Она с трудом сдерживала нервное желание то расхохотаться, то закричать в голос, то броситься на землю, заливаясь слезами. Девушка покосилась на Сэма: юноша теребил зубами губу, даже не сознавая, что уже прокусил ее до крови и по подбородку бежит алая струйка.

Псина не произнесла более ни слова, а Моггет по-прежнему таращился на буквы:

ОРАННИС.

– А как его вообще возможно победить? – выпалила Лираэль. – Я же еще даже не настоящий Абхорсен!

Сэм покачал головой, но в знак отрицания или в знак согласия – девушка не поняла. А принц продолжал мотать головой. «Да он же просто никак не может осмыслить то, что рассказала Псина!» – догадалась Лираэль.

– Он все еще скован, – мягко промолвила Псина, ободряюще лизнув хозяйке руку. – Пока полушария разделены, Разрушитель в силах воспользоваться лишь малой толикой своей мощи, а свои всесокрушающие способности так и вовсе не может пустить в ход.

– А почему ты мне прежде этого не рассказывала?!

– Потому что ты тогда еще не вошла в полную силу, – объяснила Псина. – Ты не знала, кто ты. А теперь знаешь и готова понять и принять опасность, что нам угрожает, во всей ее полноте. Кроме того, я и сама не была уверена, пока не увидела грозу своими глазами.

– А я знал, – заявил Моггет. Он встал, вытянулся всем телом до немыслимой длины, снова уселся и принялся изучать правую лапку. – Знал уже много веков назад.

Псина недоверчиво наморщила нос и продолжила рассказ:

– Хуже всего то, что Хедж везет полушария в Анцельстьерр. Понятия не имею, что произойдет, как только они окажутся по ту сторону Стены. Весьма вероятно, что многочисленные громоотводы, о которых говорил Ник, позволят Разрушителю соединить полушария и обрести цельность. Если он преуспеет, тогда… тогда обречены все и всё, по обе стороны от Стены.

– Он всегда был самым могущественным и самым хитрым из Девяти, – размышлял вслух Моггет. – Наверное, догадался, что возродиться сможет только в том единственном месте, где никогда не существовал прежде. А еще он, должно быть, как-то узнал, что мы вторглись в мир за пределами нашего, ведь Разрушитель был скован задолго до возведения Стены. Умно, ничего не скажешь!

– Ты им словно восхищаешься, – не без горечи отметил Сэм. – Слуге Абхорсена это не пристало, Моггет.

– О, конечно же, я восхищаюсь Разрушителем, – отозвался Моггет мечтательно, облизывая розовым язычком уголки белозубой пасти. – Но только на расстоянии. Он, видишь ли, уничтожил бы меня, ни на минуту не задумавшись, раз я отказался вступить с ним в союз против Семерых, когда он собрал свое воинство много утраченных снов назад.

– Единственный разумный поступок за всю твою жизнь, – проворчала Псина. – Хотя ты, признаться, мог бы поступить еще разумнее.

– Ни «за», ни «против». – Моггет помотал головой. – Я утратил бы себя и в том и в другом случае. Ну да в итоге то, что я выбрал средний путь, мне особо не помогло: все равно бóльшую часть себя я растерял. Увы, что поделаешь! Жизнь продолжается, в речке плещется рыбка, а Разрушитель направляется в Анцельстьерр, навстречу свободе. Я с интересом выслушаю ваш план, госпожа преемник Абхорсена.

– Боюсь, никакого плана у меня нет, – призналась Лираэль. Опасность словно парализовала ее разум. Ей никак не удавалось даже начать осознавать угрозу, которая исходила от Разрушителя. В мыслях девушки царили усталость, голод и яростное отвращение к собственному грязному, вонючему телу. – Думаю, мне надо сначала вымыться и подкрепиться. Но прежде задам один вопрос. Или, скорее, два. Во-первых, если Разрушитель действительно возродится в Анцельстьерре, сможет ли он сделать хоть что-нибудь? В смысле, ведь и Свободная магия, и магия Хартии по ту сторону Стены не действуют, верно?

– Магия слабеет и гаснет, – подтвердил Сэм. – У меня получалось прибегать к магии Хартии в школе, в тридцати милях к югу от Стены, а вот в Корвире уже нет. Еще многое зависит от того, дует ли ветер с севера.

– В любом случае Разрушитель – сам по себе источник Свободной магии, – напомнила Псина, задумчиво морща лоб. – Если он обретет целостность и свободу, то расстояния ему не помеха, хотя понятия не имею, как именно он явит себя за пределами королевства. Стена его не остановит, поскольку камни заключают в себе мощь только двух из Семерых, а ведь обуздать и сковать Разрушителя в стародавние времена светочам удалось только объединенными усилиями.

– Отсюда мой второй вопрос, – устало продолжила Лираэль. – Может быть, кто-то из вас знает – или помнит, – как именно Семеро раскололи Разрушителя надвое и заключили его дух в полушариях?

– Так я к тому времени уже сам был скован, подобно многим другим. – Моггет фыркнул. – Кроме того, я уже не тот, что был хотя бы тысячелетие назад, не говоря уж о Начале.

– Ну, я в некотором роде при этом присутствовала, – призналась Псина, выдержав долгую паузу. – Но я ведь тоже лишь тень того, чем была прежде, и все мои воспоминания – гораздо более позднего времени. Я не знаю ответа на твой вопрос.

Лираэль вспомнила некий отрывок из «Книги памяти и забвения» и вздохнула. Она помнила понятие «Начало», но только сейчас осознала, что взято оно из той самой книги.

– Думается, я знаю, как это выяснить, хотя не уверена, что справлюсь. Но прежде всего мне необходимо отмыться, пока эта грязь не разъела мне одежду!

– И ты ведь придумаешь план, да? – Сэм не скрывал надежды. – Наверное, нам нужно не допустить, чтобы полушария оказались по ту сторону Стены, верно?

– Да, – кивнула Лираэль. – Ты покарауль, ладно?

Она осторожно спустилась к самой речушке, радуясь, что день снова выдался не по сезону знойный. Девушка прикинула, а не разоблачиться ли и не вымыться ли целиком, но передумала. Из чего бы там ни сделаны чешуйки ее доспеха и как бы они ни назывались, они не металлические, а значит, не заржавеют. Ей совсем не хотелось, чтобы мертвые застали ее полуодетой. Кроме того, было жарко, дождь давно прекратился, обсохнет она быстро.

Она положила меч у самого берега, чтобы был под рукой, и рядом пристроила бандольер. И то и другое тоже понадобится как следует отмыть, а бандольер еще и заново натереть воском. Сюрко пришлось просто-таки отскабливать, столько грязи на него налипло – да еще и набилось под ткань. Девушка свернула его и отнесла в удобный бочаг, в стороне от основного течения.

Послышался легкий шорох, девушка оглянулась по сторонам, но это всего лишь Шкодливая Псина осторожно пробиралась вдоль берега, держа в зубах что-то желтое и блестящее. Добравшись до Лираэль, она выплюнула гладкий брусочек; из пасти во все стороны полетели слюни и пузыри.

– Рррр. Мыло. Видишь, как я тебя люблю?

Лираэль улыбнулась, поймала мыло, сполоснула его в реке от собачьей слюны и принялась намыливать себя и одежду. Очень скоро пышная пена уже покрыла ее с ног до головы, но заметно чище девушка не стала: грязь и красная пыльца стойко сопротивлялись и мылу, и воде. Похоже, пятна с сюрко так и не сойдут до тех пор, пока у девушки не найдется времени и сил прибегнуть к «стиральной» магии.

Пока руки ее терли и полоскали одежду без помощи магии, девушка раздумывала о том, что делать дальше. И чем дольше она размышляла, тем яснее ей становилось, что помешать Хеджу перевезти полушария через все Древнее королевство им не удастся. Их с Сэмом единственный шанс – остановить некроманта вместе с его зловещим грузом у Стены. А это значит, им нужно попасть в Анцельстьерр и заручиться всей возможной помощью.

Если же, невзирая на все их усилия, Хедж все-таки переправит полушария за Стену, останется еще одна, последняя возможность – помешать работе «Молниевого питомника» и не дать полушариям соединиться.

А если друзья потерпят неудачу и здесь… Лираэль даже думать не хотелось, к каким крайним мерам тогда придется прибегнуть.

Решив наконец, что она отмылась, насколько это возможно, не переодевшись во все чистое, Лираэль зашлепала по мелководью туда, где оставила свое снаряжение. Она тщательно обтерла бандольер и навощила его кусочком ароматного пчелиного воска, а потом прошлась по Нэхиме тряпицей, смазанной гусиным жиром. Затем вновь надела сюрко, бандольер с колокольцами и перепоясалась мечом поверх брони.

Сэм со Шкодливой Псиной стояли на самом крупном из камней, зорко оглядывая и поверхность озера, и небо над головой. Моггета нигде не было видно; впрочем, он, скорее всего, снова забрался в Сэмов рюкзак. Лираэль вскарабкалась на камень к Сэму и Псине, уселась в полосу солнечного света между ними и торопливо сжевала печенье с корицей, чтобы хоть немного утолить голод.

Сэм не сводил с девушки глаз: ему явно не терпелось перейти к обсуждению дел насущных.

Поначалу Лираэль демонстративно не обращала на него внимания, но тут юноша вытащил из рукава золотую монету и подбросил ее в воздух. Монета, крутясь, летела все выше и выше, а когда, по мнению Лираэль, ей пора было упасть, она, по-прежнему вращаясь, зависла на одном месте. Сэм понаблюдал за нею какое-то время, вздохнул, щелкнул пальцами. Монета тотчас же упала в его раскрытую ладонь.

Сэм повторил свой фокус несколько раз, пока Лираэль не рявкнула:

– Это еще что такое?!

– О, ты уже доела, – простодушно отметил Сэм. – Это? Да просто монетка-пушинка. Я ее сделал.

– А для чего она?

– Ни для чего. Это игрушка.

– Для того, чтобы досаждать всем вокруг, – объяснил Моггет из рюкзака. – Если ты ее сейчас же не уберешь, я ее съем.

Сэм поспешно зажал монетку в кулаке и снова спрятал в рукав.

– Да, наверное, она и в самом деле всех раздражает, – признал он. – Это уже четвертая по счету. Две сломала мама, а третью поймала Эллимир и расплющила ее об пол, так что теперь монетка только трепыхается у самой земли. Ну, как бы то ни было, раз уж ты уже доела…

– И что?

– Да ничего, – бодро откликнулся Сэм. – Я просто надеялся, мы обсудим… обсудим, что нам делать.

– И что же, по-твоему, нам делать? – поинтересовалась Лираэль, борясь с раздражением, вызванным монеткой-пушинкой. Несмотря ни на что, Сэм вроде бы нервничал и волновался куда меньше, чем она ожидала. Может, просто смирился с неизбежным, предположила девушка и тут же задумалась, не так ли обстоит дело с ней самой. Перед лицом Врага, который явно им не по силам, они просто сделают, что смогут, прежде чем погибнут или угодят в вечное рабство. Но нет, покоряться судьбе Лираэль вовсе не собиралась. Теперь, отмывшись, девушка, как ни странно, преисполнилась надежды, как будто они действительно на что-то способны.

– Мне кажется, – Сэм задумчиво пожевал губу, – мне кажется, нам надо попробовать добраться до этой Торвинской лесопилки…

– Форвинской лесопилки, – перебила Лираэль.

– Ну, пусть Форвинской, – не стал спорить Сэм. – Нужно постараться добраться туда первыми, заручившись содействием анцельстьеррцев, насколько удастся. Ну то есть они не любят, когда что-то ввозят в страну из Древнего королевства, тем более что-то магическое и им непонятное. Так что, если мы окажемся на месте первыми и получим помощь, мы добьемся, чтобы «Молниевый питомник» Ника демонтировали или вообще уничтожили, прежде чем Хедж с Ником прибудут туда вместе с полушариями. А без «Молниевого питомника» Ник не сможет направить в полушария поток энергии, и Разрушитель останется скован.

– План неплох, – одобрила Лираэль. – Хотя мне думается, стоит попробовать задержать баржи с грузом еще до того, как полушария переправят по ту сторону Стены.

– Есть одна проблема, из-за которой оба плана могут оказаться несостоятельными, – неуверенно пробормотал Сэм. – Я так понимаю, эти баржи доплывут от Закрая до Редмута за два дня. А при зачарованном ветре так и быстрее. А нам туда идти дня четыре, а то и все пять. Даже если сегодня нам удастся найти лошадей, мы отстанем от Хеджа по меньшей мере на день.

– Или даже больше, – подтвердила Лираэль. – Я не умею ездить верхом.

– Ох! Я все время забываю, что ты – Клэйра. В жизни не видывал ни одну из них верхом на лошади… Наверное, нам остается только надеяться, что анцельстьеррцы их не пропустят. Хотя не уверен, что им удастся задержать хотя бы Хеджа, вот разве что на пропускном пункте окажется достаточно пограничных следопытов…

Лираэль покачала головой:

– Твой приятель Ник заранее запасся письмом от дяди. Не знаю, что такое главный министр, но Ник, похоже, считает, будто такое письмо заставит анцельстьеррцев разрешить ему провезти полушария за Стену.

– Вот вечно ты говоришь «твой приятель Ник», когда из-за него у нас очередные проблемы, – запротестовал Сэм. – Ник – мой друг, это правда, но это же Разрушитель с Хеджем заставляют его делать все эти гадости. Ник ни в чем не виноват.

– Прости, – вздохнула Лираэль. – Я знаю, что это не его вина, и обещаю не называть его больше «твоим приятелем Ником». Но у него в самом деле есть такое письмо. Или, скорее, письмо находится в руках кого-то, кто будет встречать их по ту сторону Стены.

Сэм почесал в затылке и раздосадованно нахмурился.

– Все зависит от того, где именно они перейдут за Стену и кто в той точке распоряжается, – мрачно проговорил юноша. – Думаю, на Внешней границе их перехватит патруль, состоящий из солдат регулярной армии, а не разведчиков, а ведь только разведчики, они же пограничные следопыты, являются магами Хартии. Так что патрульные, скорее всего, пропустят через границу и Ника, и Хеджа. Впрочем, не думаю, чтобы регулярные патрули вообще смогли остановить Хеджа, даже если бы и захотели. Эх, как бы нам добраться туда первыми! Я хорошо знаю генерала Тиндалла, он – командующий Внешней границей. И мы могли бы телеграфировать моим родителям в посольство. Если они все еще в Корвире.

– А доплыть туда мы не сможем? – спросила Лираэль. – Нельзя ли где-нибудь раздобыть лодку, которая оказалась бы быстроходнее, чем баржи?

– Ближайшее от нас поселение – это Закрай. До него по меньшей мере день пути на север, так что мы потеряем ровно столько же времени, сколько и выиграем. Это если Закрай по-прежнему стоит на месте. Даже думать не хочу о том, каким образом Хедж заполучил свои баржи.

– А может, спуститься вниз по течению? – предложила Лираэль. – Нет ли там какой-нибудь рыбацкой деревушки?

Сэм рассеянно покачал головой. Он знал, твердо знал: ответ существует. Разгадка где-то тут, совсем близко, вот только в руки не дается. Как же им добраться до Стены быстрее Ника с Хеджем?

По земле, по морю… по воздуху.

– Мы полетим! – вскричал он, вскочил с земли и принялся размахивать руками. – Мы же можем летать! С помощью твоей хартийной оболочки, ну, совы!

На сей раз головой покачала Лираэль:

– Чтобы смастерить две хартийные оболочки, мне понадобится по меньшей мере двенадцать часов. А может, и больше, ведь мне сначала нужно хоть сколько-то отдохнуть. А на то, чтобы научиться правильно летать, уходит не одна неделя.

– Но мне не нужно учиться, – взволнованно доказывал Сэм. – Послушай, я смотрел, как ты создаешь оболочку лающей совы, и заметил, что размер ее задают лишь несколько ключевых знаков, верно?

– Ну, допустим, – с сомнением отозвалась Лираэль.

– Так вот, моя идея заключается вот в чем: ты создаешь огромную сову, такую, что сможет унести нас с Моггетом в когтях, – продолжал Сэм, бурно жестикулируя. – Много времени эта работа не займет. И тогда мы долетим до Стены… эм, перейдем на другую сторону… а там уже посмотрим по обстоятельствам.

– Отличная мысль, – отметила Псина. На морде ее отражались одновременно удивление и одобрение.

– Право, не знаю, – сомневалась Лираэль. – Я не уверена, что гигантская хартийная оболочка сработает.

– Еще как сработает, – не унимался Сэм.

– Но наверное, другого выхода у нас просто нет, – тихо подвела итог Лираэль. – Так что, пожалуй, я попробую. А Моггет где? Мне любопытно, что он думает о нашем плане.

– Та еще пакость, – раздался приглушенный голос Моггета из тени за валуном. – Но не вижу, почему бы ему и не сработать.

– Думается, мне потом придется сделать еще кое-что, – неуверенно проговорила Лираэль. – А возможно ли войти в Смерть по ту сторону Стены?

– Конечно, все зависит от того, на каком расстоянии от Стены ты находишься, точно так же, как с магией, – объяснил Сэм, разом посерьезнев. – А что… что такое тебе предстоит сделать?

– Воспользоваться Темным Зеркалом и заглянуть в прошлое, – объявила Лираэль, сама не сознавая, что в словах ее зазвучали интонации прорицающей Клэйры. – Мне нужно заглянуть в Начало и увидеть, как Семеро одержали победу над Разрушителем.

Глава четырнадцатая. Полет к Стене

– О на была огроменная, – всхлипывал бедолага, в ужасе озираясь по сторонам. В голосе его звенела паника. – Здоровее лошади и с крыльями… эти крылья застилали все небо. А в когтях она тащила человека… ужас… ужас! И это уханье… вы ведь слышали уханье?

Его сотоварищи, составляющие небольшой отряд Странников, закивали. Многие вглядывались в угасающий свет вечернего неба.

– А рядом с этой тварью летела собака, – прошептал Странник. – Крылатая собака!

Слушатели недоверчиво переглянулись. Против гигантской совы они не возражали – уханье-то и впрямь слышали все! В конце концов, здесь – Пограничье, а времена нынче тревожные. За последние несколько дней на земле объявилось много всего такого, чего Странники надеялись никогда больше не увидеть. Но крылатая собака?

– Надо уходить, – объявила предводительница, сурового вида женщина со знаком Хартии на челе. Она понюхала воздух. – Здесь и в самом деле чувствуется что-то странное, точно говорю. Мы двинемся к Хогресту, разве что у кого-нибудь есть идея получше. Кто-нибудь, помогите Эллуфу. Дайте ему вина.

Странники быстро свернули лагерь и отвязали лошадей. Очень скоро отряд уже торопливо двигался на север, а злополучный Эллуф то и дело прикладывался к бурдюку с вином, точно в нем плескалась вода.

Лираэль летела к югу от Странников, все медленнее взмахивая крыльями. Лающей сове, в двадцать раз крупнее обычной, полет давался куда тяжелее, тем более что она еще тащила в когтях Сэма с Моггетом и два рюкзака. Сэм помогал чем мог: налагал на нее знаки силы и выносливости, но поддерживающую магию по большей части поглощала сама хартийная оболочка.

– Я снижаюсь, не могу больше! – крикнула Лираэль Шкодливой Псине, которая летела позади. Крылья снова запульсировали болью. Девушка высмотрела ровную полянку среди густого леса и спланировала вниз.

И тут она увидела долгожданную цель. Там, за лесом, вдоль гребня невысокого холма змеилась длинная серая линия – с востока на запад, сколько хватало глаз. Вот она – Стена, отделяющая Древнее королевство от Анцельстьерра.

А по ту сторону Стены царила тьма. Непроглядная тьма – в Анцельстьерре дело шло к полуночи и стояла ранняя весна. Тьма подступала к самой границе теплого летнего вечера в Древнем королевстве. У Лираэль на миг заболела голова: совиные глаза никак не могли приспособиться к подобному противоречию: здесь – закат, а там – глубокая ночь.

И все-таки Стена – вот она! Воодушевленная этим зрелищем, Лираэль позабыла и про боль, и про намеченную посадочную площадку. С усилием взмахнув крыльями, девушка вновь взмыла вверх, держа курс прямо на Стену. В ночи послышалось торжествующее уханье.

– Не пытайся пересечь границу! – настойчиво предостерег Сэм, болтаясь под совиным брюхом в самодельной подвеске из перевязей для меча и рюкзачных ремней, за которые крепко ухватились птичьи когти. – Ты же помнишь, нам нужно приземлиться по эту сторону!

Лираэль услышала окрик, вспомнила Сэмовы предостережения касательно границы со стороны Анцельстьерра и легла на одно крыло. Вышел разворот с пикированием, и Лираэль вновь лихорадочно захлопала крыльями, понимая, что неправильно оценила скорость и вот-вот со всего размаху врежется в землю заодно с Сэмом и Моггетом.

Хлопанье до какой-то степени спасло ситуацию. Сэм с трудом поднялся с земли, проверил, работают ли расшибленные колени, и подошел к гигантской сове, что лежала рядом, по-видимому оглушенная.

– Эй, ты в порядке? – встревоженно спросил юноша, не зная, как это выяснить. Как прикажете пощупать сове пульс, тем более если эта сова двадцати футов в длину?

Лираэль не ответила, но по гигантской совиной туше во все стороны побежали еле заметные линии золотого света – точно мелкие трещины. Линии слились воедино, так что теперь Сэм мог различить отдельные знаки Хартии; и вот сову объяло пламя настолько яркое, что Сэм непроизвольно отступил, защищая глаза.

А в следующий миг слепящее свечение погасло. Теперь взгляд различал только мягкие сумерки: со стороны Древнего королевства медленно садилось солнце.

А перед Сэмом лежала Лираэль – на животе, раскинув руки и ноги и слегка постанывая.

– Ох! У меня все мышцы болят, – пробормотала она, с трудом приподнимаясь на руках. – Я прямо сама себе противна! Эта хартийная оболочка, она хуже грязи с пыльцой! А Псина где?

– Здесь, хозяюшка, – отозвалась Шкодливая Псина, неожиданно метнулась к девушке и лизнула ее в губы. – Это было весело! Особенно когда мы пролетали над тем человеком!

– Это не нарочно вышло, – пробормотала Лираэль и кое-как поднялась на ноги, опираясь на Псину, словно на костыль. – Я, между прочим, удивилась не меньше его. Будем надеяться, оно того стоило и мы выиграли достаточно времени.

– Если мы окажемся по ту сторону Стены и пересечем Внешнюю границу сегодня, то наверняка опередим Хеджа, – сказал Сэм. – В конце концов, большую ли скорость способны развить баржи?

Вопрос был риторическим, но ответ не заставил себя ждать.

– При зачарованном ветре баржи могут развить скорость более шестидесяти лиг в сутки, – авторитетно сообщил Моггет из недр Сэмова рюкзака. – Я бы предположил, что до Редмута они добрались сегодня около полудня. А оттуда – как знать? Все зависит от того, насколько быстро они способны перемещать полушария. Очень может быть, что они уже перешли на ту сторону, а ведь между Древним королевством и Анцельстьерром время течет по-разному. Не исключено, что Хедж – с помощью Разрушителя – способен воспользоваться этой разницей во времени, чтобы выиграть день… а то и больше.

– Весел, как обычно, не так ли, Моггет? – съязвила Лираэль. Сама она, кстати, чувствовала себя на диво бод ро, да и устала куда меньше, чем ей казалось. Девушка гордилась тем, что хартийная оболочка гигантской совы сработала, и не сомневалась, что Хеджа с его баржами они все-таки опередили. – Пожалуй, пора снова в путь, – промолвила она. Цыплят, как говорится, по осени считают. – Сэм, я об этом до сих пор не задумывалась, но как же мы попадем в Анцельстьерр? Как нам пересечь границу?

– Со Стеной все просто. Тут полным-полно старых ворот. Все они заперты и охраняются, за исключением тех единственных, что используются на нынешнем пропускном пункте, но думаю, я сумею какие-нибудь открыть.

– Не сомневаюсь, что сумеешь, – поддержала принца Лираэль.

– Вот с Внешней границей дело обстоит сложнее. Там стреляют без предупреждения, хотя войска по большей части сосредоточены вокруг пропускного пункта, так что здесь, так далеко на западе, есть разве что вероятность столкнуться с патрулем. Но на всякий случай, думаю, нам стоит принять обличье офицера и сержанта из разведчасти пропускного пункта. Ты будешь сержантом, раненным в голову, – то есть ты не можешь говорить и, значит, не ляпнешь чего-нибудь ненароком. Возможно, они и поверят – во всяком случае, настолько, чтобы не пристрелить нас на месте.

– А как же быть с Псиной и Моггетом? – спросила Лираэль.

– Моггет может спрятаться в моем рюкзаке, – предложил Сэм. И, оглянувшись на кота, добавил: – Но ты должен пообещать сидеть тихо, Моггет. Если заговорит наш рюкзак, нас точно застрелят.

Моггет не издал ни звука. Сэм с Лираэль сочли это вынужденным знаком согласия, раз возражать он не стал.

– На Псину тоже можно навести обманную личину, – продолжал Сэм. – Как будто у нее ошейник и бляха, как у армейских служебных собак-ищеек.

– И что же они такое ищут? – заинтересовалась Шкодливая Псина.

– Ой, да бомбы и прочие… ээээ… взрывные устройства, вроде разрывных знаков, которыми пользуемся мы, только они не магические, а сделаны из химических веществ, – объяснил Сэм. – Там, на юге, понятное дело. Но и на Внешней границе есть специально обученные собаки: они натасканы на мертвых и на Свободную магию. Собаки чуют их куда лучше, чем обычные анцельстьеррцы.

– Естественно, – хмыкнула Шкодливая Псина. – И мне, наверное, тоже разговаривать нельзя?

– Ни в коем случае, – подтвердил Сэм. – Нам надо придумать тебе имя и номер, как для настоящей ищейки. Как насчет Уоппет? Знавал я одну собаку с такой кличкой. И можешь взять мой прежний личный номер по школьному кадетскому корпусу. Два-восемь-два-девять-семь-три. Или Уоппет девять-семь-три, для краткости.

– Уоппет девять-семь-три, – повторила Псина, пробуя слова на вкус, точно что-то съедобное. – Странное имечко.

– Пожалуй, иллюзию стоит навести здесь, – предложил Сэм. – До того, как мы попытаемся пройти за Стену.

За Стеной царила глубокая тьма анцельстьеррской ночи.

– Надо бы пройти на ту сторону до рассвета, который, я полагаю, уже близок, – продолжил Сэм, вглядываясь во мрак. – Ночью меньше шансов столкнуться с патрулем.

– Я никогда еще не налагала обманных личин, – с сомнением произнесла Лираэль.

– Я все сам сделаю. Ты же не знаешь, как нам полагается выглядеть. Это несложно – куда проще, чем твои хартийные оболочки. С тремя я управлюсь играючи.

– Спасибо тебе.

Лираэль присела на землю рядом с Псиной, давая отдых ноющим мышцам, и почесала собаку под ошейником. Сэм отошел на несколько шагов, установил связь с Хартией и принялся выуживать знаки, необходимые для маскировочных заклинаний.

– Забавно, что он мой племянник, – шепнула Лираэль Псине. – Ужасно странное чувство. Вот у меня настоящая семья, а не просто огромный клан кузин, как у Клэйр. У меня есть тетя, но и сама я прихожусь кому-то тетей. А еще у меня теперь есть сестра…

– А это странное чувство – оно ведь еще и приятное, правда? – спросила Псина.

– Я об этом еще не задумывалась, – призналась Лираэль, помолчав немного. – Это и отрадно, и вроде как грустно. Отрадно, потому что я… я – Абхорсен до мозга костей и я обрела свое место. Грустно, потому что на протяжении всей моей прежней жизни я чувствовала себя не на месте, я ведь не была настоящей Клэйрой. Я потратила столько лет, мечтая стать той, кем я на самом деле не являюсь. А теперь вот я думаю: а если бы я смогла-таки стать Клэйрой, я бы этим удовольствовалась? Или я просто не смогла бы придумать для себя ничего другого? – Немного помявшись, девушка тихо добавила: – Я вот все гадаю: а представляла ли себе моя мама, каким будет мое детство? Но ведь Ариэлле тоже была Клэйрой и, скорее всего, просто не понимала, каково это – расти на леднике, не имея Прозрения.

– Да, кстати, вспомнилось тут, – внезапно заговорил Моггет, выбираясь из рюкзака, да так проворно, что даже левое ухо смялось. – Ариэлле. Твоя мать. Она передала со мной одно послание, пока была в доме Абхорсена…

– Что?! – воскликнула Лираэль, вскочила на ноги и схватила Моггета за шкирку, не обращая внимания на усыпляющий звон Ранны и на неприятное колыхание Свободной магии под кошачьей шкурой и заклятым Хартией ошейником. – Какое послание? Почему ты раньше мне о нем не сказал?

– Хмммм… – протянул Моггет. Он высвободился, зацепившись ошейником за руку девушки. Ей пришлось разжать пальцы прежде, чем кот выскользнет из кожаного ободка. Звякнул Ранна, и кот перестал извиваться и дергаться. – Если ты готова меня выслушать, я все передам…

– Моггет! – рыкнула Псина, нависнув над котом и грозно дохнув ему в мордочку.

– Ариэлле провидела меня с тобой у Стены, – быстро затараторил Моггет. – Она уже сидела в Бумажнокрыле, а я передавал ей очередной сверток… в те дни я носил иное обличье, сама понимаешь. Вообще-то, я, скорее всего, и не вспомнил бы про послание, если бы вновь не принял то самое обличье после принудительного разговора под домом Абхорсена. А забавно, что в человеческом облике я все помню иначе. Наверное, мне нужно было все забыть, чтобы ни о чем не вспомнить до тех пор, пока я не окажусь на том самом месте, где она меня провидела…

– Моггет! Что за послание? – взмолилась Лираэль. Моггет кивнул и облизнулся. Торопиться он явно не собирался.

– Я передал ей сверток, – продолжал кот. – Она вглядывалась в водяное марево над водопадом. В тот день была радуга, но Ариэлле ее не видела. Ее глаза затуманило Прозрение, и она промолвила: «Ты будешь стоять рядом с моей дочерью у Стены. Ты увидишь ее взрослой, а я – нет. Скажи Лираэль, что… что я уйду… должна буду уйти… не по собственному выбору. Я связала ее жизнь и свою с Абхорсеном и направила и мать, и дочь по тропе, на которой нам не дано выбирать. Еще скажи ей, что я люблю ее и всегда буду любить и разлука с нею разобьет мне сердце».

Лираэль жадно слушала – но слышала она не голос Моггета, но голос своей матери. Когда кот договорил, девушка, запрокинув голову, поглядела на омытое багрянцем небо и мерцающие за Стеной звезды, и по щеке ее сбежала одна-единственная слезинка, проложив серебряный след, отразивший последние мгновения вечернего света.

– Я сделал тебе личину, – объявил Сэм. С головой уйдя в работу над заклинаниями, он не услышал ни слова из откровений Моггета. – Просто войди в нее. Только смотри глаза не открывай.

Лираэль обернулась: перед нею в воздухе повис мерцающий силуэт. Спотыкаясь, девушка шагнула к нему, зажмурилась покрепче и вошла в лучезарное свечение. Золотистое пламя разлилось по ее лицу. Словно теплые, ласковые ладони смахнули непрошеные слезы.

Глава пятнадцатая. Внешняя граница

– Сержант, там явно что-то есть, – прошептал младший капрал Хоррокс, глядя поверх прицела своего «льюина». – Может, дать парочку очередей?

– Не вздумай! – шепнул в ответ сержант Ивенс. – Ты вообще соображаешь хоть что-нибудь? Если там логовище глима или что-нибудь в том же духе, так глим просто придет сюда и кишки из тебя высосет! Сказло, бегом назад, доложи лейтенанту, тут что-то происходит. А остальные шепните словечко шести штыкам, да по-тихому. И чтоб никто ничего не предпринимал, пока я не скомандую.

Ивенс проводил взглядом Сказло: тот помчался назад по соединительной траншее, проложенной позади. Вдоль всего стрелкового окопа раздавалось характерное пощелкивание: штыки без лишнего шума приводили в боевую готовность. Сам Ивенс натянул лук и зарядил ракетницу красным патроном. Красный цвет служил сигналом о вторжении из-за Стены. То есть послужил бы таким сигналом, если бы сработал. Из Древнего королевства задувал теплый северный ветерок. Сам по себе он был очень даже кстати – согревал воздух, растапливая промерзшую окопную грязь, ведь весне еще только предстояло окончательно изгнать минувшую зиму, но это означало также, что ружья, пулеметы, самолеты, сигнальные ракеты, фугасы и прочие достижения технологии, скорее всего, перестали работать.

– Их двое – и еще что-то вроде собаки, – снова зашептал Хоррокс, неохотно убирая палец, до сих пор привычно покоившийся на спусковой скобе.

Ивенс вгляделся в темноту, пытаясь рассмотреть хоть что-нибудь. Хоррокс, конечно, не семи пядей во лбу, зато его замечательному ночному зрению впору позавидовать. Он видел в темноте гораздо лучше сержанта. Ивенс ровным счетом ничего не мог разглядеть, но развешанные на проволоке консервные банки тихо позвякивали. Кто-то… или что-то… медленно пробиралось сквозь заграждения.

Палец Хоррокса нырнул под спусковую скобу и снял оружие с предохранителя. Полный барабан – вот он, патрон уже в патроннике. Остается только дождаться команды… или чтобы ветер переменился.

И тут младший капрал выдохнул, снова убрал палец из-под спусковой скобы и отлип от приклада.

– Похоже, это наши, – проговорил он, уже не понижая голоса. – Разведчики. Офицер и какой-то бедолага с перебинтованной головой. И при них… ну, эта… собака-нюхалка.

– Собака-ищейка, – автоматически поправил Ивенс. – Заткнись!

Ивенс лихорадочно размышлял. Он в жизни не слыхивал, чтобы твари из Древнего королевства принимали обличье анцельстьеррских офицеров или служебных собак. Смутные, неясные призраки – это да. Обычные, ничем не примечательные жители Древнего королевства – сколько угодно. Всяческие летучие кошмары – это всегда пожалуйста. Но ведь все на свете случается в первый раз…

– Ивенс, что там у вас? – раздался голос за его спиной, и сержант испытал неописуемое облегчение – ничем, впрочем, себя не выдав. Лейтенант Тиндалл, может, и генеральский сынок, но он вовсе не никчемный штабной бездельник. Уж кто-кто, а он знает, что почем на Внешней границе, и знак Хартии на его челе – наглядное тому подтверждение.

– Впереди, на расстоянии примерно пятидесяти ярдов, замечено какое-то движение, – бодро доложил сержант. – Хорроксу кажется, будто он видит двух следопытов, один из них ранен.

– И при них собака-нюхал… ищейка, – добавил Хоррокс.

Не обращая на него никакого внимания, Тиндалл сам перегнулся через парапет. И в самом деле – две смутные тени, кем бы они ни были, явно приближались. Но лейтенант не ощущал ни какой-либо враждебной силы, ни опасной магии. Хотя что-то такое все-таки есть… но если они разведчики пропускного пункта, они ведь наверняка оба – маги Хартии.

– Световой сигнал пробовали подать? – спросил он. – Белый?

– Никак нет, сэр, – ответствовал Ивенс. – Ветер дует с севера. Я подумал, ракетница не сработает.

– Замечательно, – кивнул лейтенант. – Предупредите людей, что я сейчас дам фронтальный свет. Все будьте готовы и ждите моей команды.

– Так точно, сэр! – откликнулся Ивенс. Обернулся к стоящему рядом и тихонько шепнул: – Все по местам! Фронтальный свет! Передай дальше!

Сообщение прокатилось по строю из конца в конец, солдаты поднялись на стрелковую ступень и застыли в напряжении. Всего взвода Ивенс не видел – было слишком темно, но он не сомневался: капралы-замыкающие при необходимости наведут порядок.

– Внимание, зажигаю, – тихо произнес лейтенант Тиндалл. В его горсти слабо замерцал знак света. Знак Хартии постепенно разгорался; лейтенант, широко размахнувшись, метнул его, будто крикетный мячик, точно вперед.

На лету белая искорка разгоралась все жарче, пока не превратилась в крохотное солнце, что, вопреки всем законам физики, повисло в воздухе над нейтральной полосой. В этом резком свете исчезли все тени. Он отчетливо высветил две фигуры, петляющие по узкому проходу между проволочными заграждениями. Хоррокс не ошибся: при них действительно была собака-ищейка, и оба были одеты в анцельстьеррскую армейскую форму цвета хаки, а поверх формы – в кольчуги, характерные для гарнизона Внешней границы. Некая не поддающаяся четкому определению необычность экипировки и воору жения также свидетельствовала о том, что эти двое входят в состав разведчасти Северного Внешнего фронтира, больше известной под названием пограничных следопытов.

Оказавшись в пятне света, один из чужаков поднял руки. Второй, с перевязанной головой, последовал его примеру, хотя и не сразу.

– Свои! Не стреляйте! – заорал принц Сэмет. Свет Хартии медленно угасал вокруг него. – Лейтенант Точило и сержант Клэр с ищейкой!

– Выходите по одному, рук не опускайте! – прокричал Тиндалл в ответ. И тихо шепнул сержанту: – Лейтенант Точило? Сержант Клэр?

Ивенс покачал головой:

– В жизни о таких не слышал, сэр. Но вы же знаете, следопыты – народ нелюдимый. Держатся замкнуто, ни с кем не общаются. Лицо лейтенанта мне вроде как знакомо.

– Да. – Тиндалл нахмурился. Приближающийся офицер и ему показался смутно знакомым. Раненый сержант с трудом волочил ноги, словно заставлял себя двигаться лишь усилием воли, невзирая на мучительную боль. А на ищейке – бляха цвета хаки с выведенным по трафарету белым номером и широкий кожаный ошейник с шипами, все как полагается. Все вместе они смотрелись достаточно убедительно.

– Стоять, не двигаться! – приказал Тиндалл. Сэмет уже смял под ногой обрывок колючей проволоки в каких-нибудь десяти ярдах от окопа. – Я выйду проверю ваши знаки Хартии. Прикройте меня, – шепнул лейтенант Ивенсу. – Вы знаете, что делать, если они не те, кем кажутся.

Ивенс кивнул, воткнул четыре стрелы с серебряными наконечниками в грязь рядом с дощатым настилом, чтобы были под рукой, а пятую вложил в тетиву. Официально в армии луками и серебряными стрелами не пользовались, более того, их как бы и не существовало, но на Внешней границе в каждом воинском формировании они были – как и много других тому подобных штук. Среди солдат гарнизона насчитывалось немало искусных лучников, а Ивенс славился как один из лучших.

Лейтенант Тиндалл не сводил глаз с двух чужаков, что снова превратились в смутные силуэты – теперь, когда заклинание почти угасло. Тиндалл заранее, как его учили, зажмурил один глаз, чтобы не повредить ночному видению. Теперь, открыв глаз, лейтенант в который раз отметил, что особой разницы не ощущает.

Он обнажил меч. Серебряные росчерки на лезвии ярко вспыхнули даже в тусклом свете звезд. Тиндалл выбрался из окопа; сердце его стучало так гулко, что, казалось, эхом отдается в желудке.

Лейтенант Точило замер в ожидании, не опуская рук. Тиндалл осторожно приблизился; все его чувства обострились в попытке уловить мимолетнейшее веяние, отголосок, привкус Свободной магии, любой намек на присутствие мертвого. Но ощущал он только магию Хартии, некое неясное, размытое волшебство, обволакиваю щее и обоих чужаков, и собаку. Наверное, какие-нибудь защитные чары.

Подойдя на расстояние вытянутой руки, Тиндалл осторожно приставил острие меча к горлу чужака, на дюйм выше шнуровки кольчуги. Затем наклонился вперед и коснулся знака Хартии на лбу лейтенанта указательным пальцем левой руки.

Знак брызнул золотым огнем, и Тиндалл почувствовал, что проваливается в знакомый, бесконечный водоворот Хартии. Знак был незапятнан, и Тиндалл ощутил неизбывное облегчение – почти столь же мощно, как и Хартию.

– Вы ведь Фрэнсис Тиндалл, так? – спросил Сэм, радуясь, что, помимо формы и снаряжения офицера-разведчика, добавил к своей обманной личине еще и роскошные усы. В прошлом году ему довелось несколько раз пообщаться с молодым лейтенантом – на официальных мероприятиях, которые принц неизменно посещал в ходе учебного года. Лейтенант был старше Сэма всего на несколько лет. А вот отец Фрэнсиса, генерал Тиндалл, командовал всем гарнизоном Внешней границы.

– Да, – удивленно подтвердил лейтенант. – Хотя, боюсь, вас я не припоминаю…

– Сэм Точило, – вновь назвался Сэмет, по-прежнему не опуская рук, и качнул головой назад. – Вы еще сержанта Клэра проверьте. Но только с его головой поосторожнее. Его стрелой ранило, слева. Он едва стоит на ногах.

Тиндалл кивнул, обошел Сэма и повторил последовательность действий – коснулся мечом и рукой раненого сержанта. Голова бедняги была кое-как обмотана почти вся, но знак Хартии оставался на виду. Тиндалл дотронулся до него пальцем – и снова убедился, что знак неискажен. А еще он осознал, что сержант наделен немыслимой мощью – так же как и лейтенант Точило. Оба солдата оказались могущественнейшими магами Хартии. Сильнее этих двоих Тиндалл никого еще не встречал.

– Они чисты! – крикнул он сержанту Ивенсу. – Отбой боевой тревоги! Посты подслушивания – по местам!

– А, – кивнул Сэм. – Я-то все гадал, как вы нас перехватили. Я думал, здесь в окопах никого нет.

– Там, дальше к западу, возникла чрезвычайная обстановка, – объяснил Тиндалл, ведя чужаков назад, к окопу. – Нас сюда направили только час назад. Собственно, повезло, что мы тут задержались, потому что остальные роты в составе батальона уже на полпути к Бейну. Их вызвали в поддержку гражданских властей. Вероятно, опять какие-то проблемы с лагерями беженцев-южаков, или «Наша страна» устраивает демонстрации. Нашу роту назначили в тыльную заставу.

– Чрезвычайная обстановка к западу отсюда? – встревожился Сэм. – А что там такое?

– Меня еще не известили. Может, вы что-то знаете?

– Надеюсь, что нет. – Сэм покачал головой. – Но мне надо срочно связаться со штабом. У вас полевой телефон есть?

– Да, но вырубился. – Тиндалл вздохнул. – Ветер из-за Стены. Тот, что на ротном капэ, может, еще и работает, а иначе придется вам до самой дороги идти.

– Проклятье! – выругался Сэм, спускаясь в окоп. На западе – чрезвычайная ситуация. Наверняка так или иначе связанная с Хеджем и Ником. Он рассеянно отсалютовал сержанту Ивенсу. Из темноты окопа к нему были обращены бледные лица – и на лицах этих отражалось явное облегчение, ведь чужак не оказался тварью из Древнего королевства.

Псина спрыгнула вниз, следом за Сэмом, стоящие рядом солдаты непроизвольно отшатнулись. Лираэль медленно спустилась последней; все ее мышцы немилосердно ныли после полета. Эта Внешняя граница – странное место… и в чем-то пугающее. Повсюду вокруг девушка ощущала беспредельную тяжесть многих смертей. Это бессчетные мертвые рвались сквозь границу Жизни, а пройти им не давали только ветряные флейты, что пели свою безмолвную песню – там, на нейтральной полосе. Их вырезала Сабриэль, иначе и быть не может, ведь ветряные флейты работают, пока жив нынешний Абхорсен. Как только Абхорсена не станет, ветряные флейты утратят силу с наступлением полнолуния и мертвые восстанут, пока новый Абхорсен повторно не наложит на них оковы. А этим новым Абхорсеном окажется она сама, вдруг осознала Лираэль. И непроизвольно поежилась.

Лейтенант Тиндалл сочувственно поглядел на нее.

– Может, доставить сержанта в полковой медпункт? – предложил он. Что-то с этим сержантом было не так: рассмотреть его под прямым углом отчего-то никак не удавалось. А если глянуть искоса, украдкой, Тиндалл различал смутную ауру, не вполне соответствующую ожидаемому силуэту фигуры. Да еще этот странный бандольер… С каких пор следопыты носят винтовочные патроны в бандольерах? Тем более что оба вообще не при винтовках.

– Не надо, – быстро откликнулся Сэм. – Сам в себя придет. Нам надо как можно скорее добраться до телефона и связаться с подполковником Дуайером.

Тиндалл кивнул, не говоря ни слова. По лицу его скользнула тень озабоченности, в голове лихорадочно проносились мысли, но благодаря очень уместному кивку никто этого не заметил. Подполковник Дуайер, командир разведчасти пропускного пункта, два месяца назад убыл в отпуск. Тиндалл сам его провожал – после прощального обеда в отцовском штабе.

– Думаю, вам лучше пройти вместе со мной на ротный капэ, – наконец проговорил он. – Майор Грин наверняка захочет с вами побеседовать.

– Но мне необходимо срочно позвонить, – настаивал Сэм. – Сейчас не время для разговоров!

– Возможно, телефон майора Грина еще работает. – Тиндалл старался, чтобы голос его звучал как можно ровнее. – Сержант Ивенс, примите командование подразделением. Байатт и Эмерсон… пойдете с нами. Нет, штыки не отсоединяйте. Да, еще, Ивенс, пошлите гонца к лейтенанту Готли, пусть тоже немедленно явится на капэ. Думаю, он мне понадобится как специалист по обеспечению связи.

И Тиндалл первым зашагал по соединительной траншее, показывая дорогу. Сэм, Лираэль и Псина поспешили следом. Ивенс перехватил многозначительный взгляд лейтенанта и правильно истолковал его приказ вызвать единственного в роте мага Хартии, если не считать майора Грина. Задержав ненадолго Байатта с Эмерсоном, он шепнул солдатам:

– Что-то тут нечисто, парни. Если босс даст команду или если заметите чего неладное, ткните эту парочку штыками в спину!

Глава шестнадцатая. Майор принимает решение

Лейтенант Тиндалл довел гостей до глубокой землянки примерно в ста ярдах от стрелкового окопа, и у Сэмета упало сердце. Даже в тусклом свете масляной лампы видно было: здесь обосновался офицер ленивый и изнеженный, такой, скорее всего, их даже слушать не станет и уж тем более не поймет, что нужно делать.

В одном углу жарко пылала дровяная плита, на рабочем столе красовалась початая бутыль виски, в другой угол втиснулось удобное кресло. А в удобное кресло в свою очередь втиснулся майор Грин – краснолицый брюзга, судя по виду. Но Сэм непроизвольно отметил, что разуваться майор не стал – так и сидел в сапогах, меч держал у кресла, а рядом, на крючке, висел револьвер в кобуре.

– Это еще что?! – рявкнул майор, со скрипом поднимаясь с кресла. Гости, пригнувшись, вошли в низкий дверной проем и рассредоточились вокруг столика. А ведь Грин староват для майора, подумал про себя Сэм. Ему же под пятьдесят, пора в отставку.

Но не успел он вымолвить и слова, как лейтенант Тиндалл, заняв стратегическую позицию сзади, заявил:

– Самозванцы, сэр. Только понять не могу, какого сорта. Их знаки Хартии и в самом деле незапятнаны.

При слове «самозванцы» Сэм ощутимо напрягся, Псина глухо, сердито заворчала, а Лираэль на всякий случай ухватила ее за ошейник.

– Самозванцы, вот как? – откликнулся майор Грин. Он оглядел Сэма с ног до головы, и юноша впервые заметил на лбу немолодого офицера знак Хартии. – А вы сами что про себя скажете?

– Я – лейтенант Точило из разведчасти Северной Внешней границы, – скованно повторил Сэм. – Это сержант Клэр и собака-ищейка Уоппет. Мне нужно срочно позвонить в штаб Внешней границы…

– Чушь! – отрезал майор, но беззлобно. – Я знаю наперечет всех офицеров из числа следопытов, да и сержантский состав тоже. Я же сам прослужил в следопытах не год и не два! И с ищейками я знаком неплохо, и скажу вам: эта шавка не той породы. Да держу пари, такая в кухне коровью лепешку не унюхает!

– А вот и унюхаю! – негодующе возразила Псина. Ее слова были встречены гробовым молчанием. А в следующее мгновение майор схватил меч и наставил его на гостей. В то же самое время лейтенант Тиндалл и его люди шагнули вперед – и острия мечей и штыков замерли в каком-нибудь дюйме от незащищенных шей Сэма и Лираэль.

– Ой-ой! – Псина уселась на пол и положила голову на лапы. – Прости, хозяйка.

– Хозяйка?! – взревел Грин, заливаясь еще более багровым румянцем. – Так кто вы двое такие? И это еще что?

Сэм вздохнул – и чистосердечно признался:

– Я – принц Сэмет из Древнего королевства, а моя спутница – Лираэль, преемник Абхорсена. Собака – наш друг. На нас на всех обманные личины. Прошу разрешения снять их. Мы померцаем немножко, но это не опасно.

Майор, раскрасневшись еще больше, тем не менее кивнул.

Несколько минут спустя Сэм с Лираэль стояли перед майором Грином в своей собственной одежде и в своем собственном обличье. Оба явно устали до смерти; судя по их виду, им многое пришлось пережить за последние дни. Майор внимательно оглядел их обоих, затем покосился на Псину. Ее бляха исчезла, ошейник изменился до неузнаваемости, кроме того, собака заметно увеличилась в размерах. Она жалостно воззрилась на майора, но тут же испортила все впечатление, лукаво подмигнув ему.

– Это в самом деле принц Сэмет, – подтвердил лейтенант Тиндалл, обойдя гостей спереди, чтобы рассмот реть их лица. Он сочувственно поглядел на Сэмета и дважды коротко кивнул, чем несказанно удивил юношу. – А она похожа… Простите, мэм, я хотел сказать, вы очень похожи на Сабриэль, я хотел сказать, на Абхорсена.

– Да, я – принц Сэмет, – медленно повторил Сэм, не слишком надеясь, что этот грузный майор, который не сегодня завтра уйдет в отставку, чем-то ему поможет. – Мне необходимо срочно связаться с подполковником Дуайером.

– Телефон не работает, – сообщил майор. – Кроме того, подполковник Дуайер в отпуске. А что у вас за такое срочное сообщение?

Ответила ему Лираэль. Голос ее звучал хрипло и надтреснуто: при резком переходе из теплого лета Древнего королевства в анцельстьеррскую весну девушку угораздило простудиться. При ее словах масляная лампа ярко вспыхнула, и тень Лираэль заметалась, заплясала по столу.

– В Анцельстьерр везут древнее страшное зло. Нам нужна помощь: мы должны отыскать его и покончить с ним – прежде чем зло уничтожит вашу страну, а затем и нашу.

Багроволицый майор не сводил с нее глаз. Он нахмурился – но, вопреки Сэмовым опасениям, отнюдь не недоверчиво.

– Если бы я понятия не имел, что означает ваш титул, и не опознал колокольцы, я заподозрил бы, что вы преувеличиваете, – медленно проговорил майор. – Я в жизни не слыхивал про зло настолько могущественное, чтобы оно могло уничтожить всю мою страну. Я предпочел бы и дальше о нем не слышать.

– У зла есть имя – Разрушитель, – промолвила Лираэль тихо. В голосе ее звучал страх, нарастающий в душе девушки с тех пор, как они покинули Красное озеро. – Это один из Девяти светочей, свободных духов, что были в Начале. Разрушитель был скован и расколот надвое силами Семерых и погребен глубоко под землей. И лишь теперь некромант по имени Хедж откопал два металлических полушария, в которых заключен дух Разрушителя; и пока мы с вами здесь беседуем, в эту самую минуту Хедж, возможно, провозит их по эту сторону Стены.

– Вот, значит, что происходит, – кивнул майор удрученно. – Мне прислали почтового голубя с сообщением о беспорядках на западе и о том, что войска подняты по тревоге, но с тех пор никаких новых вестей не приходило. Хедж, говорите? Знавал я среди следопытов сержанта с таким именем, когда еще в новобранцах ходил. Хотя вряд ли это он: дело было тридцать пять лет назад, а ему уже тогда за пятьдесят перевалило.

– Майор, мне телефон нужен! – перебил Сэмет.

– Сей же час, – откликнулся майор. Грина словно подменили; причем помолодевший двойник его просто бурлил бодростью и энергией. – Мистер Тиндалл, стройте взвод. И скажите Эдварду и ротному старшине Порриту, пусть готовятся выступать. Я отведу этих двоих…

– Троих, – напомнила Псина.

– Четверых, – вклинился Моггет, высовываясь из Сэмова рюкзака. – Если что, прятаться мне осточертело.

– Это тоже друг, – поспешно заверила солдат Лираэль. Руки, уже потянувшиеся было к мечам и штыкам, разом отдернулись. – Моггет – кот, а Шкодливая Псина, она… гм… собака. Они… э-э-э… слуги Клэйр и Абхорсена.

– Внешняя граница как она есть! Верно говорят: начался дождь – ожидай ливня, – возвестил майор. – Так вот, я отведу этих четверых назад, к позиции резервов, может, тамошний телефон еще работает. Фрэнсис, а ты побыстрее дуй к месту сбора транспорта, одна нога здесь, другая там. – Помолчав, майор Грин добавил: – А вы, часом, не знаете, куда направится Хедж, если благополучно пересечет Внешнюю границу?

– На Форвинскую лесопилку, там построено что-то такое под названием «Молниевый питомник». С его помощью предполагается освободить Разрушителя, – объяснила Лираэль. – Скорее всего, через Внешнюю границу они перейдут без труда. С Хеджем племянник главного министра, Николас Сэйр; у того, кто их тут встречает, на руках письмо от главного министра с разрешением провезти полушария на эту сторону.

– Этого недостаточно, – заверил майор. – Возможно, на пропускном пункте оно и сработало бы, но это же много часов туда-сюда, а в Бейне гарнизон, и в Корвире тоже. А на Внешней границе, как таковой, никто из тех, кто в здравом уме, на такое не купится. Им придется прорываться с боем, хотя, если час назад подняли тревогу, видимо, это уже случилось. Дневальный!

Капрал, пряча в горсти зажженную сигарету, просунул голову в дверной проем.

– Найдите мне карту, на которой бы была Форвинская лесопилка, это где-то к западу отсюда. В жизни о такой не слыхивал, чтоб ей провалиться!

– До нее отсюда миль тридцать вниз по побережью, сэр, – вмешался Тиндалл, притормозив на полпути к выходу. – Я там порою рыбачил… там, в заливе, недурной лосось водится. Это буквально в нескольких милях от Внешней границы, сэр.

– Вот как? Хм! – Грин снова густо побагровел. – А что там еще есть?

– Там и в самом деле заброшенная лесопилка, разрушенный причал и остатки железной дороги: когда-то по ней возили лес вниз с холмов, – объяснил Тиндалл. – Не знаю, что такое этот «Молниевый питомник», но там…

– Построить там «Молниевый питомник» распорядился Николас, – перебила Лираэль. – Как я понимаю, совсем недавно.

– А в окрестностях живет кто-нибудь? – полюбопытствовал майор.

– Теперь – да, – ответил лейтенант Тиндалл. – В конце прошлого года там разбили два лагеря для беженцев-южаков, под названием «Норрис» и «Эримтон», в холмах прямо над заливом. Там сейчас около пятидесяти тысяч беженцев, под охраной полиции.

– Если Разрушитель возродится, они умрут в числе первых, – сообщила Псина. – И Хедж пожнет их души на границе Смерти, и поработит их, и заставит служить себе.

– Значит, беженцев необходимо убрать оттуда, – заявил майор. – Хотя за пределами Внешней границы нам трудно что-либо предпринять. Ну да генерал Тиндалл все поймет. Остается только надеяться, что генерал Кингсволд уехал домой. Он обеими руками поддерживает «Нашу страну»…

– Надо торопиться! – внезапно вмешалась Лираэль. На разговоры времени уже не осталось. Ее захлестнуло страшное предчувствие, как будто каждая секунда, проведенная здесь, была что песчинка в почти опустевшей колбе песочных часов. – Нам необходимо добраться до Форвинской лесопилки раньше, чем Хедж с его полушариями!

– Так точно! – воскликнул майор Грин, снова оживляясь. Похоже, его просто нужно было подстегивать время от времени. Он схватил шлем, нахлобучил его на голову и обратным движением руки подцепил за ремешок и сдернул с крючка револьвер. – Мистер Тиндалл, не мешкайте!

Дальше все произошло очень быстро. Лейтенант Тиндалл исчез в ночи, а майор трусцой помчался впереди всех по еще одной соединительной траншее. Спустя какое-то время траншея вывела наверх и превратилась в самую обычную тропу, через каждые несколько ярдов размеченную выкрашенными в белый цвет камешками, что слабо мерцали в звездном свете. Ночь выдалась безлунная, хотя со стороны Древнего королевства луна взошла; резко похолодало.

Двадцать минут спустя запыхавшийся, но на удивление бодрый майор сбавил скорость, перешел на шаг, а тропинка вывела к широкой асфальтированной дороге, что, насколько удавалось разглядеть в свете звезд, протянулась прямо с востока на запад. Вдоль дороги выстроились телеграфные столбы – часть сети, проложенной по всей длине Внешней границы.

По другую сторону от дороги темнело приземистое бетонное строение; от телеграфных столбов к нему сходился целый ворох похожих на вермишель телефонных проводов.

Майор Грин, точно некий корпулентный снаряд, первым ворвался внутрь и громким окриком разбудил злополучного солдата, что задремал над коммутационной панелью, опустив голову на сплетения шнуров и штепселей.

– Соедините меня со штабом Внешней границы, – приказал майор. Полусонный солдат тут же повиновался и принялся переключать линии с безмолвным автоматизмом, что приходит только с многолетним опытом. – Мне генерала Тиндалла лично! Разбудите, если потребуется!

– Так точно, сэр, так точно, сэр, так точно, – забормотал дежурный, горько жалея, что именно в эту ночь решил глотнуть рома из своих тайных запасов. Он прикрыл ладонью рот, чтобы утаить предательский запах от свирепого майора и его странных спутников.

Как только соединение было установлено, Грин схватил телефонную трубку и быстро-быстро заговорил. По-видимому, общался он с разнообразными бесполезными посредниками, потому что лицо его наливалось краской все ярче. «Того и гляди от румянца усы огнем вспыхнут», – подумала Лираэль. Наконец майору удалось связаться с кем-то, кого он слушал целую минуту, не перебивая. А затем медленно опустил трубку на рычаг.

– На западной оконечности границы прямо сейчас происходит вторжение, – рассказал он. – Сообщают о красных ракетах – это сигнал бедствия, – но мы потеряли связь с участком от первой до девятой мили, так что наступление ведется широким фронтом. Никто не знает, что происходит. Генерал Тиндалл уже вызвал летучий отряд, но, по-видимому, сам он отбыл на пропускной пункт, там тоже какие-то беспорядки. Штабной чинуша на том конце провода велел мне оставаться здесь.

– Оставаться здесь? А разве мы не можем отправиться на запад и попытаться остановить Хеджа у Стены? – взмолилась Лираэль.

– Связь пропала час назад, – объяснил майор Грин. – И уже не восстанавливалась. Сигнальных ракет больше не запускали. Это значит, что в живых никого не осталось. Ну, либо все разбежались. В обоих случаях этот ваш Хедж и его полушария уже по эту сторону Стены и пересекли границу.

– Не понимаю, как им удалось нас нагнать, – недоумевала Лираэль.

– Время выкидывает странные фокусы между здешним миром и домом, – замогильным голосом сообщил Моггет, до полусмерти напугав телефониста. Белый котик выпрыгнул из Сэмова рюкзака и, не обращая внимания на солдата, добавил: – Хотя, думаю, дотащить полушария до этой самой Форвинской лесопилки – дело небыстрое. Глядишь, мы и успеем добраться первыми хотя бы туда.

– Мне нужно созвониться с родителями, – сказал Сэм. – А вы можете состыковаться с гражданской телефонной сетью?

– Эм, – смутился майор. Он потер нос, явно не зная, что сказать. – Я думал, вам уже все известно. Это случилось почти неделю назад…

– Что такое?

– Мне страшно жаль, сынок. – Майор вытянулся по стойке смирно и официально доложил: – Ваши родители погибли. Убиты в Корвире радикалами Королини. Произошел теракт, бомба уничтожила их машину.

Сэм отрешенно выслушал майора. А затем сполз по стене и спрятал лицо в ладонях.

Лираэль коснулась его левого плеча, Псина ткнулась носом в правое. Одного лишь Моггета новость словно никак не затронула. Он уселся рядом с коммутатором, посверкивая зелеными глазами.

У Лираэль ушло несколько секунд на то, чтобы отгородиться от страшных известий, затолкать их туда, куда она всегда заталкивала свои огорчения и обиды, чтобы суметь жить и бороться дальше. Если она выживет, она оплачет сестру, с которой никогда не была знакома, оплачет Оселка, и свою мать, и множество иных горестей и бедствий мира. Но сейчас плакать не время, ведь жизни стольких сестер и братьев, матерей, отцов и всех прочих зависят от того, исполнят ли они с Сэмом свой долг.

– Не думай об этом, – велела Лираэль, стиснув плечо Сэма. – Теперь все зависит от нас. Мы обязаны добраться до Форвинской лесопилки раньше Хеджа!

– Мы не сумеем, – покачал головой Сэм. – Остается только признать: мы проиграли…

Он оборвал себя на полуслове, отнял руки от лица и встал. Постоял молча с минуту, сгорбившись, словно у него разболелся живот. Затем достал из рукава монетку-пушинку и подбросил ее вверх. Монетка, вертясь, взлетела к потолку и зависла там. Сэм, прислонившись к стене, наблюдал за нею, по-прежнему горбясь, но запрокинув голову.

Наконец он отвел от вращающейся монетки взгляд, выпрямился и встал перед Лираэль по стойке смирно. И даже пальцами не щелкнул, чтобы вернуть монетку.

– Извини, – прошептал он. В глазах его стояли слезы, но Сэм заморгал – и сдержался, не расплакался. – Я… я уже в порядке. – И он коротко поклонился Лираэль, добавив: – Абхорсен.

Лираэль на мгновение зажмурилась. Это одно-единственное слово заставило ее осознать все. Она – Абхорсен. Уже не преемник.

– Да, – проговорила она, принимая титул и все, что с ним связано. – Я – Абхорсен и, как Абхорсен, нуждаюсь в любой помощи, которой только могу заручиться.

– Я пойду с вами, – объявил майор Грин. – Но приказать роте выступить вместе с нами я на законном основании не могу. Хотя большинство солдат наверняка вызовутся добровольцами.

– Ничего не понимаю! – запротестовала Лираэль. – Какая разница, законно это или нет. Вся ваша страна того и гляди будет уничтожена! Погибнут все и повсюду! Вы разве не понимаете?

– Я-то понимаю. Но не все так просто… – начал было майор. Он помолчал, его раскрасневшееся лицо пошло пятнами и побледнело у висков. Грин свел брови, словно некая новая и непривычная мысль пыталась прорваться на свободу. Затем лоб его разгладился. Майор аккуратно засунул руку в карман, тут же ее вытащил – уже с надетым на пальцы кастетом – и стукнул кулаком по бакелитовой панели коммутатора, дробя хрупкие, чувствительные внутренние механизмы. Посыпались искры, повалил дым.

– Тьфу, пропасть! Это и в самом деле так просто! Я прикажу роте выступать. В конце концов, что мне могут сделать политиканы? Разве что расстрелять – позже, если мы победим. Что до тебя, рядовой, если хоть словом кому-нибудь проболтаешься о том, что видел, я скормлю тебя этой кототвари. Ясно?

– Ням, – облизнулся Моггет.

– Так точно, сэр! – пробормотал телефонист. Трясущимися руками он пытался затушить пылающие обломки коммутатора с помощью противопожарного полотна.

Но майор не стал дожидаться ответа. Он уже выбежал за дверь и теперь орал на какого-то злополучного подчиненного снаружи, требуя «пошевеливаться и заводить грузовики». Лираэль с Сэмом поспешили следом за Грином.

– Грузовики? – недоуменно переспросила девушка.

– Эм… безлошадные телеги, – машинально пояснил Сэм, медленно подбирая слова, как будто вспоминал на ходу, что это такое. – Они… они довезут нас до Форвинской лесопилки куда быстрее. Если, конечно, заработают.

– Скорее всего, заработают, – заверила Псина, поводя носом. – Ветер меняется на юго-западный, и явно холодает. Но посмотрите на запад!

Все обернулись в нужную сторону. Западный горизонт подсвечивали яркие вспышки молний, и слышались отдаленные глухие раскаты грома.

Моггет, снова заняв наблюдательный пост сверху Сэмова рюкзака, тоже вгляделся в даль. Зеленые глаза оценивающе сощурились; он тихо подсчитывал что-то вслух, и от внимания Лираэль это не укрылось. Кот недовольно фыркнул.

– Так как далеко до Форвинской лесопилки, если верить этому мальчишке? – переспросил он, поймав взгляд Лираэль.

– Около тридцати миль, – отозвался Сэм.

– Около пяти лиг, – одновременно сообщила Лираэль.

– Молнии бьют точно на западе, в шести-семи лигах отсюда. По-видимому, Хедж с грузом как раз проходит сквозь Стену!

Вторая интерлюдия

Синий почтовый фургон резко притормозил, сбавил скорость и свернул с дороги на мощенную кирпичом подъездную аллею. А затем поневоле поехал еще медленнее и, дернувшись, остановился: ворота, обычно открытые настежь, стояли запертыми. А по ту сторону дежурили вооруженные ружьями и мечами часовые. Школьницы в белых теннисных платьицах и в хоккейных тренировочных майках; таким больше пристали бы ракетки или клюшки, нежели оружие. Две девочки целились в водителя из винтовок; еще две вышли сквозь замаскированную дверцу в стене, с мечами наголо. На лезвиях играли отсветы заходящего солнца.

Водитель фургончика вскинул взгляд на позолоченную надпись псевдоготическими буквами над воротами: «Уиверли-колледж» – и приписку более мелким шрифтом ниже: «Школа основана в 1652 году для юных леди из благородных семейств».

– Чего только не узнаешь о юных леди, – пробурчал он себе под нос. Бояться девчонок-школьниц водитель явно считал ниже своего достоинства. Он обернулся через плечо и объявил уже громче: – Приехали! Остановка «Уиверли-колледж».

В кузове фургончика послышался шорох, затем что-то с грохотом посыпалось и попадало, причем стук пере межался сдавленными восклицаниями. Водитель выждал мгновение-другое. Мешки с почтой сами собою встали стоймя, изнутри высунулись руки и принялись распутывать завязки. Водитель снова сосредоточил внимание на происходящем впереди. Две школьницы подошли к его окну; он тут же опустил стекло и подмигнул:

– Срочная доставка. Мне полагается сказать: «Эллины мама с папой»; эти слова якобы для вас что-то значат, так что вы не станете пытаться проткнуть меня мечом или пристрелить.

Стоявшая ближе девочка, никак не старше семнадцати лет, обернулась ко второй, с виду еще моложе, и приказала:

– Ступай за магистрой Коэлле. А вы не двигайтесь с места и держите руки на руле, – добавила она, обращаясь к водителю. – И велите вашим пассажирам тоже сидеть смирно.

– Мы вас слышим, – раздался голос из глубины фургончика. Голос был женский, звучный и энергичный. – Это ведь ты, Фелисити?

Девочка отпрянула. Затем, держа меч перед собою в положении боевой готовности, она заглянула в окошко и всмотрелась в глубину фургона за спиною водителя.

– Да, мэм, это я, – опасливо проговорила девочка. Она шагнула назад и подала знак девочкам с винтовками. Те слегка расслабились, но оружия не опустили, чем весьма обеспокоили водителя. – Вы не возражаете немного подождать, пока не подойдет магистра Коэлле? Нынче осторожность не помешает. Ветер дует с севера, повсюду неспокойно. Вас там сколько?

– Мы подождем, – откликнулся тот же голос. – Нас двое. Я и… отец Эллимир.

– Ой, здрасте! – промолвила Фелисити. – А нам сообщили, что вы… хотя магистра Коэлле все равно не поверила…

– Сейчас не будем об этом, – заявила Сабриэль. Она уже выбралась из мешка с почтой и теперь устроилась, пригнувшись, позади водителя. Фелисити пригляделась снова, убеждаясь, что перед нею действительно мать Эллимир. Даже в синем комбинезоне почтовой службы и вязаной шапочке, как можно ниже натянутой на иссиня-черные волосы, узнать Сабриэль не составляло труда. Но Фелисити не теряла бдительности. Пусть придет магистра Коэлле и подвергнет испытанию знаки Хартии этих людей – это и послужит настоящей проверкой.

– Вот ваша плата, как договаривались. – Сабриэль передала водителю толстый конверт. Тот тут же заглянул внутрь, и улыбка тронула его губы и заиграла в глазах.

– Премного благодарен. А я – никому ни словечка, как обещал.

– И только попробуй проболтаться, – буркнул Оселок.

Водителя это замечание явно обидело.

– Да я ведь живу под Бейном сколько себя помню, я-то знаю, что почем. – Он фыркнул. – Я вам не ради денег помог. Деньги – это так, приятный бонус.

– И мы очень признательны вам за помощь, – вмешалась Сабриэль, метнув предостерегающий взгляд на Оселка. Те несколько часов, что он просидел в тесном мешке с почтой, никоим образом не улучшили его настроения, равно как и ожидание – теперь, когда до Стены и дома уже рукой подать. Уиверли-колледж находился в каких-нибудь сорока милях к югу от границы.

– Да чтоб мне пропасть, забирайте обратно свои деньги, – заявил водитель. Он снова вытащил конверт и всунул его в руки Оселку.

– Нет-нет, считайте это заслуженным вознаграждением, – невозмутимо произнесла Сабриэль, возвращая конверт. Водитель мгновение поколебался, затем пожал плечами, убрал деньги куда-то под куртку и недовольно плюхнулся обратно на сиденье.

– А вот и магистра. – Оглянувшись через плечо, Фелисити с облегчением выдохнула. По подъездной дорожке в сопровождении нескольких учениц к машине спешила пожилая дама. Группа появилась словно из ниоткуда: главное школьное здание скрывалось за поворотом, под сенью тесно посаженных тополей.

Как только подоспела магистра Коэлле, понадобилось всего несколько минут на то, чтобы знаки Хартии на лбу у Сабриэль и Оселка были проверены и признаны незапятнанными. После чего магистра, ученицы и гости направились к школе – быстрым шагом, едва ли не бегом! – а почтовый фургончик покатил обратно в Бейн.

– Я сразу поняла, что новостям веры нет, – заявила магистра Коэлле по пути к громадному вратоподобному входу в главное здание. – В «Корвир таймс» опубликовали фотографию двух сожженных автомобилей и нескольких мертвых тел, но детали не уточнялись. Все это очень походило на подтасовку.

– Теракт произошел на самом деле, – мрачно заверила Сабриэль. – При нападении погибли Деймед и еще одиннадцать человек, и еще двое наших людей – на выезде из Хеннена. Возможно, есть еще убитые. После Хеннена мы разделились, чтобы сбить врагов со следа. Никто из наших, случайно, не добрался сюда раньше нас?

Коэлле покачала головой.

– Деймед будет вечно жить в нашей памяти, – промолвил Оселок. – Равно как и Барлест, и все прочие. И врагов наших мы тоже не забудем.

– Страшные времена настали, – вздохнула Коэлле. И снова покачала головой. Все вместе они вошли внутрь и миновали еще несколько вооруженных учениц. Те благоговейно взирали на легендарную Сабриэль и ее супруга, который, впрочем, вызывал куда меньший интерес, ведь он был всего-навсего королем Древнего королевства. А вот Сабриэль некогда училась здесь же, в колледже. Девочки смотрели им вслед еще долго после того, как Коэлле проводила высокопоставленных посетителей в гостевую приемную, вероятно самое роскошное помещение во всей школе.

– Я надеюсь, оставленные нами вещи никто не трогал? – спросила Сабриэль. – Каково ныне положение дел? Есть ли новости?

– Ваши вещи в целости и сохранности, – сообщила Коэлле. – Тут у нас пока ничего серьезного не произошло. Фелисити! Будь добра, распорядись, чтобы из подвала принесли сундук Абхорсена. Пиппа и Зетти… и кто там у нас сегодня дежурный… тебе помогут. Что до новостей, у меня есть послания, и…

– Послания! От Эллимир или Сэмета? – нетерпеливо перебил Оселок.

Коэлле достала из рукава два сложенных бумажных листка и вручила их по назначению. Оселок жадно схватил послания и, встав рядом с Сабриэль, углубился в чтение. Фелисити и ее подруги пробежали мимо и исчезли за одной из массивных, до блеска отполированных дверей.

Первое послание было написано синим карандашом на обрывке печатного бланка, проштампованного тем же символом – горн и свиток, – что красовался сбоку на почтовом фургоне. Оселок с Сабриэль внимательно прочли текст до конца. Оба нахмурились, перечитали послание еще раз и переглянулись: на их лицах отражалось глубокое изумление.

– Это прислала одна из наших выпускниц, – нервно пояснила Коэлле, когда молчание слишком затянулось. – Лорнелла Акрен-Джейнс, она – помощник министра почт. Как вы сами видите, копия была снята с телеграммы. Не знаю, дошла ли сама телеграмма до вашего посольства.

– А можем ли мы доверять этой копии? – осведомился Оселок. – Тетя Лираэль? Преемник Абхорсена? Уж не очередная ли это уловка, чтобы сбить нас с толку?

Сабриэль покачала головой:

– Звучит очень похоже на Сэма, хотя лично я ничегошеньки не понимаю. По-видимому, в Древнем королевстве немало всего происходит. Не думаю, что нам удастся быстро добраться до сути.

И Сабриэль развернула второй листок. В отличие от первого, это послание было написано на плотной бумаге ручной выделки, и просматривались на ней всего лишь три символа. На белизне страницы темнели неподвижные, дремлющие знаки Хартии. Сабриэль провела по ним ладонью – и знаки ожили, ярко вспыхнули и прыгнули ей в руку. А в следующий миг раздался голос Эллимир, четкий и звучный, как если бы девушка стояла тут же, рядом.

«Мама! Папа! Надеюсь, вы получите это письмо как можно быстрее. Клэйры много чего сумели провидеть, столько, что в одном послании не расскажешь. Опасность велика – мы и вообразить не в силах насколько. Я сейчас на Бархедрине, вместе со стражей, боевыми отрядами и семьюстами восьмьюдесятью четырьмя Клэйрами. Клэйры пытаются провидеть, что нам делать. Они говорят, Сэм жив и сражается и что в любом случае мы должны добраться до Бархедрина ко Дню Анстира, или будет слишком поздно. Нам понадобится куда-то лететь на Бумажнокрылах. Ой… у меня, оказывается, есть тетя, по-видимому твоя единокровная сестра… Что? Да не перебивай…»

Голос Эллимир умолк на полуслове. Знаки Хартии померкли и снова впитались в бумагу.

– Заклинание прервано, – нахмурился Оселок. – И чтобы Эллимир да не переделала все с начала? Очень на нее непохоже. И что еще за единокровная сестра? Не может быть, чтобы моя…

– Важно другое: Клэйры наконец-то сумели что-то провидеть, – перебила его Сабриэль. – День Анстира… надо справиться в альманахе. Наверняка это скоро… очень скоро… Мы должны отправляться немедленно.

– Я не уверена, что это возможно, – взволнованно возразила Коэлле. – Послание пришло только сегодня утром. Его доставил один из следопытов пропускного пункта. Он очень торопился назад. По-видимому, произошло вторжение из-за Стены, и…

– Вторжение из-за Стены?! – хором перебили ее Сабриэль с Оселком. – Что еще за вторжение?

– Он сам не знал, – пролепетала Коэлле, ошеломленная таким напором. Сабриэль с Оселком нетерпеливо подались вперед. – Это где-то далеко на западе. Но и на пропускном пункте творится невесть что. Я так понимаю, генерал Кингсволд, временный генеральный инспектор, публично поддержал переход власти к «Нашей стране», но генерал Тиндалл отказался признавать и новое правительство, и Кингсволда. Разные подразделения примкнули либо к той, либо к другой стороне, кто стоит за Тиндалла, кто за Кингсволда…

– То есть Королини попытался открыто захватить власть? – уточнила Сабриэль. – И когда это случилось?

– Об этом говорилось в сегодняшних утренних газетах, – сообщила Коэлле. – Вечернего выпуска мы еще не получали. В Корвире идет бой… А вы разве не знали?

– Сюда мы добирались скрытно, стараясь по возможности избегать общения с анцельстьеррцами, – объяснил Оселок. – Некогда было читать газеты.

– В «Таймс» писали, что главный министр все еще контролирует арсенал, Дворец вердиктов и Корвирское собрание, – сообщила Коэлле.

– Если дворец в его руках, значит он все еще руководит действиями наследного арбитра, – промолвил Оселок, оглянувшись на жену в поисках подтверждения. – Королини не сможет создать новое правительство без благословения арбитра, так?

– Не сможет, разве что рухнет вся система, – решительно заявила Сабриэль. – Но это как раз не важно. И Королини, и попытка государственного переворота – только отвлекающий удар. Все здешние события направляет некая сила из Древнего королевства – из нашей страны. Континентальные войны, поток беженцев-южаков, возвышение Королини – все это тщательно срежиссировано, спланировано с какой-то неведомой нам целью. Но на что некой силе из нашего королевства сдался Анцельстьерр? Я могу понять, зачем сеять раздор и устраивать беспорядки в Анцельстьерре при подготовке нападения из-за Стены. Но кому это нужно? И зачем?

– В телеграмме Сэма упомянута Хлёрр, – напомнил Оселок.

– Хлёрр – всего-навсего некромантка, хотя и очень могущественная, – возразила Сабриэль. – Наверняка дело не только в ней. «Зло выкпно… в смысле, выкопано… близ Закрая…»

Сабриэль умолкла на полуслове. Фелисити и еще три школьницы с трудом втащили в дверь продолговатый, окованный медью сундук и опустили его посреди комнаты. По крышке и замочной скважине неспешными росчерками скользили знаки Хартии. Едва Сабриэль коснулась замка и прошептала несколько слов, как знаки ослепительно вспыхнули и ожили. Раздался щелчок, крышка приподнялась на ширину пальца, и Сабриэль откинула ее, явив взгляду одежду, доспехи, мечи и свой собственный бандольер с колокольцами. Сабриэль сосредоточенно покопалась у одной из стенок и вытащила на свет огромную, переплетенную в кожу книгу с вытисненным золотом названием «Альманах двух государств и региона Стены». И принялась лихорадочно перелистывать плотные страницы, пока не дошла до соответствующих таблиц.

– Какое сегодня число? – спросила она.

– Двадцатое, – подсказала Коэлле.

Сабриэль провела пальцем вниз по одной из таблиц, затем – от края до края. Во все глаза уставилась на результат и снова провела пальцем по столбцам и строкам цифр, по-быстрому проверяя, не ошиблась ли.

– Ну и когда он? День Анстира? – нетерпеливо спросил Оселок.

– Прямо сейчас. Сегодня.

Повисло гробовое молчание. Первым овладел собой Оселок.

– В королевстве наверняка еще утро, – напомнил он. – Мы можем успеть.

– Только не по дороге, только не сейчас, когда на пропускном пункте творится непонятно что, – отозвалась Сабриэль. – И мы слишком далеко на юге, чтобы вызвать Бумажнокрыл.

И тут глаза ее вспыхнули: молодую женщину осенило.

– Магистра, а Хью Джорберт по-прежнему арендует у школы западное пастбище для своей летной школы?

– Да, – кивнула Коэлле. – Но Джорберты в отпуске. Они вернутся только через месяц.

– Мы не можем никуда лететь на анцельстьеррском самолете, – запротестовал Оселок. – Ветер дует с севера. Мотор заглохнет на расстоянии десяти миль от Стены.

– Если мы поднимемся достаточно высоко, нам наверняка удастся спланировать до места, – предположила Сабриэль. – Но без пилота мы не справимся. А много ли девочек занимается в летной школе?

– Человек двенадцать, – неохотно отозвалась Коэлле. – Не знаю, может ли кто-нибудь из них летать самостоятельно, без инструктора…

– У меня есть допуск к самостоятельным полетам, – возбужденно перебила Фелисити. – Мой отец служил в авиации под началом полковника Джорберта. Я налетала двести часов на нашем домашнем тренажере «Гумберт» и пятьдесят – здесь, на «Бесквите». Я совершала вынужденные аварийные посадки, ночные полеты – все, что угодно. Я могу переправить вас через Стену.

– Нет, не можешь, – отрезала магистра Коэлле. – Я запрещаю.

– Это чрезвычайная ситуация, – возразила Сабриэль, усмиряя Коэлле одним взглядом. – Мы все должны делать, что можем. Спасибо, Фелисити. Мы принимаем твою помощь. Пожалуйста, ступай и приготовь все, что нужно, пока мы переоденемся в более подходящую одежду.

С ликующим воплем Фелисити выбежала за дверь, подруги последовали за нею. Коэлле рванулась было задержать ее, но тут же передумала. Магистра опустилась в ближайшее кресло, извлекла из рукава носовой платок и промокнула лоб. От соприкосновения с тканью знак Хартии слабо замерцал.

– Она же школьница! – взмолилась Коэлле. – Что я скажу ее родителям, если… если она не…

– Не знаю, – отрезала Сабриэль. – Я никогда не знала, что и кому надо говорить. Вот только лучше делать хоть что-нибудь, чем ничего, даже если плата высока.

Не оборачиваясь к магистре, Сабриэль смотрела в окно. Посреди газона стоял обелиск из белого мрамора, двадцати футов в вышину. На мраморе было выгравиро вано множество имен. Мелкие буквы из окна разобрать не удавалось, впрочем, Сабриэль почти все эти имена знала наизусть, даже если не была лично знакома с людьми. Обелиск воздвигли в память о тех, кто пал той страшной ночью, почти двадцать лет назад, когда Керригор вместе с воинством мертвых прорвался за Стену. Тут были имена солдат, в том числе и полковника Хорайса, школьниц, учителей, полицейских, двух поварих, садовника…

За обелиском мелькнуло какое-то яркое пятнышко. Через газон мчался белый кролик, а по пятам за своим любимцем гналась девчушка с разлетающимися по вет ру косичками. На мгновение Сабриэль словно заблудилась во времени и перенеслась в прошлое – туда, где другой крольчонок удирал от другой школьницы с косичками.

Джейсинта и Банни.

Имя Джейсинты значилось на обелиске среди многих других, а вот кролик вполне мог быть далеким потомком Банни. Жизнь продолжалась, хотя и не без борьбы.

Сабриэль отвернулась от окна – и от прошлого. Сейчас ее занимало будущее. У них не больше двенадцати часов, чтобы добраться до Бархедрина. На глазах у ошарашенной Коэлле Сабриэль принялась стягивать с себя синий комбинезон – как выяснилось, надетый прямо на голое тело. Едва первую пуговицу расстегнул Оселок, Коэлле с визгом вылетела из комнаты.

Сабриэль с Оселком поглядели друг на друга – и расхохотались. На краткое мгновение, не более; после чего поспешно облеклись в одежды, добытые из сундука. Вскоре они уже обрели привычный вид и почувствовали себя самими собой – в добротном полотняном белье, шерстяных рубашках и леггинсах, в броне и сюрко. Оселок препоясался парными мечами, а Сабриэль вооружилась клинком Абхорсена и, что самое главное, снова надела бандольер с колокольцами.

– Готов? – спросила Сабриэль, поправляя бандольер на груди и потуже подтягивая ремешок.

– Готов, – кивнул Оселок. – Ну, насколько это для меня вообще возможно. Я же терпеть не могу летать, а уж на одном из этих ненадежных анцельстьеррских устройств и подавно!

– Да, полет нас ждет не из приятных, – согласилась Сабриэль. – Но, полагаю, выбора у нас нет.

– Безусловно. – Оселок вздохнул. – Я прямо и спрашивать боюсь, а чем именно нынешний полет окажется неприятнее обычного?

– Видишь ли, если только я не ошибаюсь, Джорберт с женой наверняка улетели на двухместном «Бесквите».

А значит, в ангаре остался только одноместный «Гумберт-двенадцать». Нам придется лечь на крылья.

– Я неизменно поражаюсь обширности твоих познаний. Абсолютно не разбираюсь в этих машинах. Все Джорбертовы летающие штуковины для меня одинаковы.

– К сожалению, это не так. Но мне в голову не приходит, как по-другому добраться до дома. Ведь мы должны оказаться на Бархедрине, пока День Анстира еще не закончился. Идем!

Сабриэль вышла из комнаты, даже не оглянувшись, чтобы проверить, следует ли за ней Оселок. Конечно следует, куда он денется!

Летная школа Джорберта была совсем маленькой, не более чем хобби полковника авиации в отставке. В ста ярдах от уютного, перестроенного и расширенного фермерского дома, на углу западного поля при Уиверли-колледже, высился ангар. Поле, огражденное по краю выкрашенными в желтый цвет металлическими бочками, служило взлетно-посадочной полосой.

Насчет самолета Сабриэль не ошиблась. В ангаре обнаружился всего один самшитово-зеленый одноместный биплан; на взгляд Оселка, он не рассыпáлся на куски только благодаря многочисленным подкосам, распоркам и тросам.

Фелисити, с трудом узнаваемая в шлеме, летных очках и меховом комбинезоне, уже заняла свое место в кабине. Еще одна школьница стояла рядом с пропеллером, две другие сидели на корточках перед колесами под фюзеляжем.

– Вам придется лечь на крылья! – весело прокричала Фелисити. – Я и позабыла, что полковник забрал «Бесквит». Не беспокойтесь, это вовсе не трудно. Там есть специальные поручни. Я сама такое сто раз проделывала… ну ладно, два раза. А еще я по крылу ходила.

– Специальные поручни, – пробормотал Оселок. – Хождение по крылу, брр…

– Тише, – скомандовала Сабриэль. – Не зли нашего пилота.

Она проворно вскарабкалась по левому борту, улеглась на крыло и крепко ухватилась за поручни. Колокольцы мешались, но к этому неудобству Сабриэль давно привыкла.

Оселок вскарабкался по правому борту – далеко не так ловко! – и едва не продавил ногою крыло. Ужаснулся, обнаружив, что это только парусина, натянутая на деревянный каркас, и с превеликой осторожностью лег ничком и намертво вцепился в поручни. Вопреки его худшим опасениям, поручни не оторвались.

– Готовы?! – крикнула Фелисити.

– Готовы! – откликнулась Сабриэль.

– Гм, наверное, – пробормотал Оселок. А затем, уже гораздо громче, бодро проорал: – Да!

– Контакт! – приказала Фелисити. Стоящая впереди девочка со знанием дела раскрутила пропеллер и шагнула назад. Винт провернулся, мотор закашлялся, поперхнулся было, но тут же заработал ровно, стремительно вращающиеся лопасти превратились в расплывчатое пятно.

– Убрать колодки!

Две ученицы потянули за веревки, вытягивая из-под колес в разные стороны тормозные колодки. Самолетик качнулся вперед и медленно запрыгал по широкой дуге, пока не встал на взлетной полосе носом против ветра. Рев мотора усилился, биплан рванулся вперед, подскакивая и вибрируя, словно какая-то несуразная птица, которая, прежде чем взлететь, долго разбегается и хлопает крыльями.

Оселок неотрывно глядел перед собою; по мере того как нарастала скорость, глаза его начинали слезиться. Он-то ожидал, что самолет взмоет в воздух подобно Бумажнокрылу – быстро, одним рывком. Но биплан мчался по взлетной полосе, низкая каменная стена в северном конце поля становилась все ближе и ближе, и Оселок осознал, что ровным счетом ничего не знает об анцельстьеррской авиации. Наверное, здешние самолеты резко взлетают в воздух на самом краю поля.

«Или нет», – подумал Оселок несколькими секундами позже. Они до сих пор не оторвались от земли, а до стены оставалось каких-нибудь двадцать-тридцать шагов. Оселок уже подумывал разжать ли пальцы и попытаться соскочить на землю, дабы избежать неминуемого столкновения. Но он не видел Сабриэль, державшуюся за поручень на втором крыле, а без нее никуда не собирался прыгать.

Самолетик накренился туда-сюда и вспорхнул вверх. Оселок облегченно вздохнул – над стеной они взмыли с запасом в несколько дюймов – и тут же заорал в голос: биплан снова резко пошел вниз и с силой ударился о землю. У Оселка аж дух перехватило, а самолетик как ни в чем не бывало отскочил и наконец-то взмыл в небо.

– Прошу прощения! – закричала Фелисити. Слова ее тонули в реве мотора и гуле ветра. – Я совсем позабыла, что самолет тяжелее обычного.

Сабриэль проорала ей что-то с другого конца; что – Оселок не расслышал. Но Фелисити несколько раз кивнула. И практически тотчас же самолет по спирали устремился на юг, набирая высоту. Оселок одобрительно хмыкнул. Все верно: им нужно подняться как можно выше, чтобы максимально увеличить дальность планирования. При северном ветре мотор, скорее всего, откажет миль за десять от Стены. Так что им придется спланировать хотя бы на такое расстояние, а желательно бы еще дальше. Приземлиться на Внешней границе было бы крайне нежелательно.

Впрочем, приземлиться в Древнем королевстве – тоже удовольствие весьма сомнительное. Оселок покосился на парусиновое крыло, подрагивающее над его головою, и мысленно выразил надежду, что самолет по большей части ручной работы. Ведь те его части, что не таковы, слишком быстро развалятся на куски. Именно такая судьба постигает все анцельстьеррские механизмы и приспособления по ту сторону Стены.

– В жизни больше никуда не полечу, – пробормотал Оселок. И тут же вспомнил о послании от Эллимир. Если им удастся благополучно приземлиться за Стеной и добраться до Бархедрина, им тут же придется лететь куда-то на Бумажнокрыле, чтобы вступить в бой с неведомым Врагом, обладающим неведомым могуществом.

При этой мысли Оселок мрачно стиснул зубы. Этой битве он только порадуется. Слишком долго они с Сабриэль сражались с противниками, которыми кто-то управлял издалека. Теперь этот кто-то наконец-то вышел из тени, и ему придется иметь дело с объединенными силами короля, Абхорсена и Клэйр.

Если, конечно, король и Абхорсен уцелеют при перелете.

Часть третья

Глава семнадцатая. Возвращение в Анцельстьерр

Ветер меняется на сев еро-с евер о-восточ ный, сэр, – отрапортовал старшина Приндел, глядя на стрелку а не мом етра, меха нически подсоединенного к флюгеру, установленному несколькими этажами выше. Стрелка крутанулась вокруг своей оси, электрический свет мигнул и погас, теперь комнату освещали только две изрядно чадящие керо синовые лампы. Приндел глянул на часы, которые, конечно, тоже встали, а затем на размеченную делениями свечку, стоящую между лампами.

– Электрооборудование отказало примерно в шестнадцать сорок девять.

– Превосходно, Приндел, – отозвался лейтенант Дру. – Распорядись насчет перехода на керосиновое освещение и объявляй боевую готовность. А я поднимусь к прожектору.

– Так точно, сэр! – Приндел взялся за переговорную трубку и рявкнул: – Переход на керосиновое освещение! Боевая готовность! Повторяю: боевая готовность!

– Так точно! – эхом долетело из трубки, и тут же взвыла ручная сирена и лязгнул надтреснутый колокол. Звуки разнеслись по всему маяку.

Дру набросил на себя синюю шерстяную куртку с капюшоном и затянул широкий кожаный пояс, на котором висели револьвер и кортик. Обмундирование довершал синий стальной шлем, украшенный эмблемой с изображением золотых перекрещенных ключей: форменным знаком смотрителя Западного маяка. Шлем достался Дру от его предшественника и был слегка великоват, так что всякий раз, надевая его, лейтенант чувствовал себя ужасно глупо, но ничего не попишешь: правила есть правила.

Пост управления находился пятью этажами ниже прожектора. Поднимаясь по лестнице, Дру столкнулся со старшим матросом Керриком. Тот со всех ног бежал вниз.

– Сэр, поторопитесь!

– Я и тороплюсь, Керрик, – невозмутимо откликнулся Дру, от души надеясь, что голос его звучит ровно. Сердце отчего-то стремительно заколотилось в груди. – Что такое?

– Туман…

– Тут всегда туман. Поэтому мы здесь. Предупреждаем корабли, чтобы ненароком в туман не заплыли.

– Нет-нет, сэр! Не на море! На земле. С севера наползает туман. А позади него бьют молнии, и движется он прямиком к Стене. А с юга спешат люди!..

Дру тут же стряхнул с себя напускное спокойствие, так тщательно натренированное в военно-морском училище, которое лейтенант покинул всего восемнадцать месяцев назад. Оттолкнув Керрика, он побежал по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки. Тяжело дыша,

он толкнул массивную стальную дверь люка и протиснулся в маячную комнату, однако успел вдохнуть поглубже и кое-как изобразить собранного и невозмутимого морского офицера, каковым ему и подобало быть.

Свет не горел – загореться ему предстояло приблизительно через час. На маяке использовалась дублированная система: одна – керосинно-механическая, другая – полностью электрифицированная; ведь электричество и технологии странным образом отказывали, когда ветер дул с севера. Из Древнего королевства.

Дру с облегчением убедился, что самый опытный из его младших офицеров уже здесь. Боцман Берл стоял снаружи на смотровой площадке, прильнув к громадному судовому биноклю. Дру вышел вслед за ним, ожидая, что в лицо ему ударит холодный, промозглый ветер. Однако повеяло теплом: лишнее подтверждение тому, что ветер дул с севера. Берл как-то рассказывал молодому лейтенанту, что за Стеной времена года не совпадают со здешними, и Дру прослужил на Западном маяке уже достаточно долго, чтобы убедиться в правоте боцмана, хотя поначалу он от подобной идеи только отмахивался.

– Что происходит? – осведомился Дру. На некотором расстоянии от берега клубился морской туман, как всегда, днем и ночью. Но с севера к Стене наползала другая волна тумана, куда более темного. Его зловеще подсвечивали вспышки молнии, и тянулся он на восток, на сколько хватало глаз.

– Где эти люди?

Берл передал лейтенанту бинокль и указал в нужном направлении.

– Их сотни, мистер Дру, а то и тысячи. Похоже, южаки, из нового лагеря на Лингтонском холме. Они движутся на север и пытаются перебраться за Стену. Но они-то как раз не проблема.

Дру подкрутил ручку фокусировки, звонко стукнув при этом биноклем по ободу шлема и подосадовав про себя, ведь перед Берлом-то хотелось выглядеть куда более внушительно.

Поначалу лейтенант ничего не видел, но вот изображение сфокусировалось, и все размытые кляксы обрели четкость и превратились в бегущие фигурки. Их были тысячи: мужчины в синих шляпах, женщины в синих головных платках, дети, с головы до ног одетые в синее. Они перекидывали доски через проволочные заграждения, продирались и прорубались насквозь, если иначе не получалось. Некоторые уже прошли нейтральную полосу и почти достигли Стены. Дру покачал головой. Зачем, ради всего святого, им так понадобилось в Древнее королевство? А тут еще новая загадка: некоторые южаки, уже пробившиеся к Стене, внезапно разворачивались и бежали назад…

– А в штаб Внешней границы уже доложили об этих людях? – спросил Дру. Неподалеку располагался армейский гарнизон. В тыловых окопах укрепилась, по меньшей мере, рота: сторожевые заставы, рассредоточенные во все стороны посты подслушивания – все дела… Чем там заняты эти вояки?

– Телефоны наверняка вырубились, – мрачно предположил Берл. – Кроме того, эти люди – не проблема. Вы приглядитесь к передней кромке тумана, сэр!

Дру направил бинокль туда, куда показывал боцман. Туман двигался неожиданно быстро, причем ровной волной. Как будто стена белесого марева скользила навстречу стене из камня. Странный туман, да еще и подсвеченный изнутри молниями…

Лейтенант сглотнул, заморгал, снова затеребил ручку фокусировки, не в силах поверить своим глазам. На переднем краю тумана наступали… существа. Существа, что некогда были людьми, но теперь перестали ими быть. Дру слышал байки о подобных тварях, когда впервые получил назначение в береговую службу на севере, но, понятное дело, ни слову не верил. Ожившие трупы, неописуемые монстры, магия благая и пагубная…

– У этих южаков нет ни шанса, – прошептал Берл. – Я вырос на севере. Я помню, что произошло двадцать лет назад в Бейне…

– Берл, ни слова больше, – приказал Дру. – Керрик!

Керрик просунул голову в люк.

– Керрик, возьмите дюжину красных сигнальных ракет и выпускайте их по одной раз в три минуты.

– К-красные ракеты, сэр? – пролепетал Керрик. Красные сигнальные ракеты служили специальным сигналом бедствия.

– Красные ракеты! А ну, пошевеливайтесь! – взревел Дру. – Берл! Пусть через пять минут все, кроме Керрика, построятся снаружи; экипировка – комплект снаряжения номер три и винтовки!

– Винтовки не сработают, сэр, – удрученно напомнил Берл. – И гарнизон наверняка перебит, иначе эти южаки не прорвались бы через Внешнюю границу. А там ведь была целая рота…

– Я отдал приказ! Исполняйте!

– Сэр, мы не в силах им помочь, – взмолился Берл. – Вы просто не знаете, на что способны эти твари! Наш устав вменяет нам в обязанность защищать маяк, а не…

– Боцман Берл, – сухо отрезал Дру. – При всех недостатках нашей армии королевский флот Анцельстьерра никогда не остается в стороне, если гибнут ни в чем не повинные люди. И под моим командованием этого не произойдет!

– Так точно, сэр, – медленно протянул Берл. Он занес мускулистую ручищу, отдавая честь, – а затем неожиданно обрушил кулак вниз. Удар пришелся лейтенанту в шею, точно под ободом офицерского шлема. Дру рухнул боцману на руки, и тот осторожно уложил командира на пол и отобрал у него револьвер и кортик.

– Керрик, чего пялишься? Запускай давай эти гребаные ракеты!

– Но… но… а как же…

– Если он очнется, дай ему водички и скажи, я принял командование, – распорядился Берл. – А я пошел вниз, организовывать оборону.

– Оборону?

– Эти южаки бегут с юга прямо через армейские укрепления. Стало быть, на этой стороне уже кто-то есть – кто-то, кто от наших солдат мокрого места не оставил. И этот кто-то небось мертвый, или я очень сильно ошибаюсь. И мы с вами следующие на очереди. Чего доброго, враг уже здесь! Так что запускай давай гребаные ракеты, говорю тебе!

Дюжий боцман прокричал последние слова, уже выбираясь из люка, и с лязгом захлопнул за собою дверцу.

Эхо этого лязга еще гуляло по маяку, когда Керрик услышал первые крики – где-то внизу, во внутреннем дворе. Еще крики, еще… душераздирающий вопль и невнятный шум и гам; визг, ор и звон стали.

Трясущимися руками Керрик вскрыл ящик с ракетами и выдернул одну. Пусковая установка крепилась на перилах балкона, но, притом что на учениях старшина проделывал это сотни раз, сейчас ему никак не удавалось зарядить ракету. А когда наконец все получилось, он дернул за спусковой шнур слишком рано, и ракета взвилась в небо, опалив ему руки.

Всхлипнув от боли и страха, Керрик достал из ящика еще одну ракету. Над его головой с небес опадали огненные цветы, ярко алея на фоне облака.

Даже не подумав выждать условленные три минуты, Керрик запустил следующую ракету, а потом еще одну.

Он все еще выстреливал ракету за ракетой, когда в люк протиснулись мертвые подручные. К тому времени туман объял весь маяк, только Керрик с его ракетами и маячная комната возвышались над сырой текучей беле сой пеленою. Плотный туман казался твердой землей – он обманывал взор так убедительно, что, когда мертвая тварь, расколотив стеклянную дверь, протянула к Керрику хищные лапы (пальцев отчего-то было больше, чем нужно, и из каждого торчало по искривленной окровавленной косточке), тот ни на минуту не задумался. Старшина прыгнул – и в первые мгновения ему показалось, будто пелена тумана и в самом деле поддерживает его. Он сделал шаг, другой, побежал, истерически хохоча, но при этом все равно падал, камнем падал вниз. Мертвые подручные смотрели ему вслед, зная: эта крохотная искорка жизни вот-вот погаснет.

Но Керриг погиб не напрасно. Красные ракеты заметили на юге и на востоке. А в маячной комнате пришел в себя лейтенант Дру и, пошатываясь, поднялся на ноги в ту самую минуту, как Керрик упал с башни. Дру увидел мертвых и в порыве вдохновения рванул за рычаг, высвобождающий боёк ударника и подаваемое под давлением масло.

На вершине маяка вспыхнул свет – свет, тысячекратно умноженный самыми лучшими линзами, выточенными стекольщиками Корвира. Луч ударил в обе стороны, взяв «в клещи» мертвых на балконе. Те завизжали, прикрывая гниющие глаза. Молодой офицер в отчаянии перевел заводной механизм в нейтральное положение и налег на ворот, чтобы луч начал вращаться по кругу. Именно на это ворот и был рассчитан, на случай если все механические устройства откажут, но приводить его в движение предполагалось не в одиночку.

Отчаяние и страх придали лейтенанту сил. Слепящий белый луч со всей силы ударил по мертвым. Вреда он не причинил, но мертвые ненавидели свет и поневоле отступили тем же путем, что и Керрик, то есть назад, в туман. В отличие от Керрика, они уцелели при падении, пусть тела их и пострадали. Мертвые медленно поднялись с земли и на студенистых искалеченных ногах принялись снова карабкаться вверх по бесконечным лестницам. Ведь там теплилась такая вкусная жизнь, а про докучный свет мертвые уже забыли.

Ник проснулся под раскаты грома и вспышки молний. Как оно часто случалось в последнее время, юноша был сбит с толку, голова у него кружилась. Он чувствовал, как под ним раскачивается земля; ему потребовалась секунда, чтобы осознать: его несут на носилках. Два силача, взявшись один впереди, другой сзади, мерно шагали вперед, таща свою ношу. С виду – самые обычные, нормальные люди. А вовсе не прокаженные с раскопа, которых Хедж называл ночной бригадой.

– Где мы? – спросил Ник. Голос его звучал хрипло, во рту ощущался привкус крови. Ник осторожно облизнул губы. Так и есть: кровь корочкой запеклась на губах. – Я хочу пить.

– Хозяин! – крикнул один из носильщиков. – Он проснулся!

Ник попытался сесть, но сил не было. В вышине над собою он видел только грозовые тучи и молнии, что били в какую-то точку впереди. Полушария! Ник сразу же все вспомнил. Необходимо убедиться, что полушария в целости и сохранности!

– Полушария! – заорал он. Горло пронзила боль.

– С ними все в порядке, – послышался знакомый голос, и над Ником, откуда ни возьмись, навис Хедж. А он ведь стал выше, безотчетно подумал Ник. А еще – тоньше. Вроде как вытянулся в длину, точно ириска, которую вырывают друг у друга двое детишек. И если прежде он был лысоват, то теперь волос у него словно поприбавилось. Или это тень облепила его чело?

Ник зажмурился. Где он? Как он сюда попал? Мысли путались. Вероятно, он все еще болен, причем расхворался серьезнее, чем прежде, иначе почему его несут на носилках?

– Где мы? – слабо повторил Ник. Он снова открыл глаза, но Хеджа не увидел – хотя голос его раздавался где-то совсем рядом.

– Мы переходим на ту сторону Стены, – отозвался Хедж, рассмеявшись неприятным смехом. Ник тоже расхохотался – сам не понимая почему и, более того, не в силах остановиться, пока в конце концов не задохнулся и не закашлялся.

Но за хохотом Хеджа и неумолчными раскатами грома слышался еще какой-то шум. Ник не сразу опознал, что это. Он чутко вслушивался, пока носильщики невозмутимо тащили его дальше, и наконец, кажется, понял: это же зрители неистовствуют на футбольном или крикетном матче, воплями и криками приветствуя победителя! Хотя, конечно, Стена – несколько неожиданное место для спортивных игр. Может, это солдаты Внешней границы затеяли состязание.

Пятью минутами позже Ник расслышал в гуле толпы пронзительный визг и понял: никакой это не футбольный матч. Он попытался сесть, но сильная рука тут же уложила его обратно – конечно же, рука Хеджа, но черная и обугленная, а на месте ногтей подрагивали алые язычки пламени.

«Галлюцинации, – в отчаянии убеждал себя Ник. – Галлюцинации!»

– Необходимо перейти за Стену как можно быстрее, – наставлял Хедж носильщиков. – Еще несколько минут, и мертвые уже не смогут удерживать проход. Как только полушария окажутся по ту сторону, мы побежим.

– Да, господин, – хором отозвались носильщики. Ник гадал, о чем, собственно, идет речь. Они шли между двумя колоннами странных недужных рабочих. Юноша старался не смотреть в их сторону: изодранные синие лохмотья не давали гниющей плоти отваливаться от костей. К счастью, изувеченных лиц он не видел. Все они развернулись спиной, сцепив руки, точно расставленный задом наперед почетный караул.

– Полушария по ту сторону Стены!

Ник не понял, кто это произнес. Голос был незнакомый, гулкий, и юношу словно обдало грязью. Но слова эти произвели мгновенный эффект. Носильщики припустили бегом. Ника подбрасывало и швыряло туда-сюда; в какой-то момент, взлетев вверх, он крепко вцепился в края носилок и, воспользовавшись толчком, резко сел и огляделся.

Они как раз вбегали в туннель в Стене, отделяющей Древнее королевство от Анцельстьерра. В низкий, пробитый в камне сводчатый туннель. По всей его длине туннель заполонила ночная бригада. Между двумя бесконечными рядами сцепленных рук оставался совсем узкий проход. Все эти люди – и мужчины, и женщины – мерцали золотистым светом, но, оказавшись ближе, Ник разглядел, что сияние исходит от тысяч крохотных золотых язычков пламени, что, сливаясь воедино, распространялись все шире, и те, что стояли дальше от входа, были объяты огнем.

Носильщики вбежали в туннель, и Ник в ужасе вскрикнул. Огонь пылал повсюду – странный золотистый бездымный огонь. И хотя он испепелял работников ночной бригады, никто даже не попытался бежать, или закричать, или сделать хоть что-нибудь, чтобы положить конец этому кошмару. Хуже того, Ник заметил, что как только кто-либо из рабочих сгорал дотла, на его место заступал другой. Сотни и сотни одетых в синее мужчин и женщин толпой валили внутрь с противоположного конца, удерживая строй.

Хедж с усилием пробивался сквозь туннель впереди носилок. Но… это же не вполне Хедж. Это скорее сгусток тьмы в образе Хеджа, обрамленный алым пламенем, что боролось с золотым. Каждый шаг явно давался Хеджу с трудом, а золотой огонь казался едва ли не физической силой, пытающейся помешать Хеджу пройти сквозь туннель в Стене.

Внезапно впереди вспыхнула целая группа рабочих ночной бригады. Так свеча, догорая, растекается лужицей воска и исчезает без следа. Не успели люди по обе стороны опять соединить руки, а новые рабочие – добежать до места, как золотое пламя, воспользовавшись брешью, с ревом хлынуло по туннелю. Носильщики заметили, что происходит, разразились проклятиями и воплями, но не замедлили бега. Они врезáлись в огонь, точно пловцы, что бегут с берега навстречу волне и ныряют в нее. Но хотя и носилки, и двое приставленных к ним здоровяков прошли насквозь, пламя объяло Ника, сбросило его с носилок и швырнуло на каменный пол туннеля.

Вместе с золотым пламенем сердце пронзила леденящая боль, как будто в грудь юноше воткнули сосульку. Зато в голове внезапно прояснилось, все чувства обострились. Ник различал в пламени и в камнях отдельные символы: они двигались, изменялись, образовывали новые комбинации. Да это же знаки Хартии, о которых он столько слышал! Магия Сэмета… и Лираэль.

В памяти тут же воскресли все события последних дней. Ник вспомнил и Лираэль, и крылатую собаку. Бегство из палатки. Тайное убежище в тростниках. Его разговор с Лираэль. Не он ли пообещал девушке, что сделает все, что сможет, чтобы остановить Хеджа?

Пламя билось в грудь Ника, но не обжигало кожи. Оно пыталось атаковать то, что таилось внутри его, исторгнуть осколок из его тела. Но магия Стены намного уступала этой силе, и сила вновь заявила о себе, пока Ник искал помощи у огня Хартии: он хватал языки пламени руками и даже порывался проглотить вспышки золотого света.

Изо рта, и носа, и ушей юноши внезапно посыпались белые искры, тело его вдруг выпрямилось, точно он проглотил кол, рванулось вперед и вверх; а локти и колени застопорились в вертикальной плоскости. Точно негнущаяся кукла, Ник заковылял вперед; с каждым его шагом золотое пламя бушевало все яростнее. В глубине души юноша понимал, что происходит, но он поневоле оставался лишь сторонним наблюдателем. Он утратил власть над собственными мышцами. Осколок управлял своей жертвой, хотя понятия не имел, как заставить Ника идти должным образом.

Ник на негнущихся ногах брел вперед мимо бесчисленных рядов пылающей ночной бригады, а с противоположного конца в туннель валом валили все новые и новые жертвы. Многие вообще не походили на ночную бригаду и на первый взгляд выглядели как самые обыкновенные мужчины и женщины: их волосы и кожа казались живыми и свежими. Угадать правду можно было только по глазам; да и в глубине души Ник знал: они – мертвы, а не просто больны. Подобно своим полуразложившимся собратьям, эти новоприбывшие тоже были в синих шляпах или платках.

Впереди Хедж вырвался из туннеля и, обернувшись, жестом поманил Ника. Юноша ощутил этот жест как физический захват: его потащило вперед еще быстрее. Золотое пламя тянулось к нему со всех сторон, однако ночная бригада оказалась слишком многочисленна, слишком много тел горело по обе стороны. Пламя так и не смогло пробиться к Николасу, и в конце концов юноша, пошатываясь, вывалился из туннеля, а золотые языки остались позади.

Итак, Ник прошел сквозь Стену и оказался в Анцельстьерре. Или, скорее, на нейтральной территории между Стеной и Внешней границей. Обычно здесь было тихо и пустынно: голая земля да колючая проволока, и некое ощущение мира и безмятежности, благодаря тихому шепоту ветряных флейт. Ник всегда считал их какими-то своеобразными украшениями или памятниками. Теперь над нейтральной полосой клубился туман, зловеще подсвеченный тускло-красным отблеском заходящего солнца и вспышками молний. Туман неумолимо полз на юг; кое-где белесое марево редело, открывая взгляду сцены кровавой бойни. Белая пелена отдергивалась на краткий миг, точно занавес в аттракционе ужасов, демонстрируя горы трупов, мертвые тела повсюду, сколько хватало глаз, и повисшие на проволочных заграждениях, и лежащие вповалку на земле. И все – в синих шляпах и в синих платках. Ник с запозданием понял: это убитые южаки-беженцы, а ночная бригада Хеджа тоже была каким-то кошмарным образом набрана из их числа.

Над головой юноши потрескивали молнии и рокотал гром. Туман всколыхнулся, расступился, и Ник на мгновение увидел полушария – совсем рядом, чуть впереди, примотанные к громадным саням. Юноша знал, что сани поджидали их, когда баржи разгружали в Редмуте. Но он совсем не помнил, как это происходило: между его разговором с Лираэль в тростниковой лодочке и пробуждением непосредственно перед переходом через Стену зиял провал. Полушария дотащили сюда, надо думать, те же самые люди, что волокли их сейчас. Самые обычные, нормальные люди – по крайней мере, никакая не ночная бригада. Причем одетые в странные сочетания поношенной формы анцельстьеррской армии и одежд Древнего королевства. Солдатские куртки цвета хаки резко контрастировали с охотничьими кожаными штанами, разноцветными бриджами и ржавыми кольчу гами.

Сила, что гнала юношу по туннелю, внезапно ослабла, и Ник рухнул к ногам Хеджа. Некромант заметно вырос: теперь росту в нем было не меньше семи футов, а багровое пламя, окутывающее его ореолом и пылающее в глазницах, разгорелось ярче и жарче. Ник впервые испытал страх перед своим помощником – и запоздало подивился, почему до сих пор не боялся его. Но юноша был слишком слаб. Он беспомощно скорчился у ног Хеджа, хватаясь за грудь, где все еще пульсировала боль.

– Уже скоро, – заверил Хедж, и голос его был подобен грому. – Скоро наш господин обретет свободу.

Ник, к огромному своему изумлению, восторженно закивал, и это напугало его едва ли не больше, чем Хедж.

Юноша уже снова погружался в то полусонное состояние, в котором не мог думать ни о чем, кроме полушарий, и «Молниевого питомника», и всего того, что необходимо сделать…

– Нет, – прошептал Ник. Всего этого делать ни в коем случае нельзя. Он понятия не имеет, что происходит, и, пока он не выяснит доподлинно, делать он ничего не станет. – Нет!

Хедж тут же понял, что Ник заговорил своим собственным голосом. Он ухмыльнулся, в горле его замерцало пламя. Он подхватил Ника с земли, точно младенца, и притиснул его к груди, к бандольеру с колоколь цами.

– Ты свою роль почти доиграл, Николас Сэйр, – промолвил он. Дыхание его обжигало, словно горячий пар, и разило гнилью. – Ты всегда был ненадежным вместилищем, и только, хотя твой дядюшка и папаша помогли нам куда больше, нежели я смел надеяться, пусть и сами того не ведая.

Не в силах двинуться, Ник не отрываясь смотрел в пылающие глазницы. Юноша уже напрочь позабыл обо всем, что воскресло в его памяти при переходе по туннелю. В глазах Хеджа он видел серебристые полушария, молнии, и снова понимал: соединить полушария воедино – вот единственная и высшая цель его краткой жизни.

– Полушария, – прошептал он, точно творя заклинание. – Полушария обязательно должны быть соединены.

– Уже скоро, господин мой, уже совсем скоро, – напевно произнес Хедж. Он подошел к двум ожидающим здоровякам, уложил Николаса на носилки и провел почерневшей, все еще пылающей рукой по груди юноши чуть выше сердца. Под прикосновением Хеджа лохмотья анцельстьеррской рубашки растаяли, открыв взгляду обнаженную кожу, на которой синел глубокий кровоподтек. – Очень скоро!

Ник проводил Хеджа отрешенным взглядом. В голове юноши не осталось ни одной самостоятельной мысли. Только пылающий образ полушарий и их воссоединение в финале. Юноша попытался сесть, чтобы иметь возможность видеть полушария, но сил у него недостало, да и в любом случае туман снова сгустился. Вконец обессиленный, Ник уронил руки, и они повисли по обе стороны носилок. Один палец скользнул по какому-то мусору, и по предплечью разлилось странное ощущение. Острая боль – и мягкое, исцеляющее тепло.

Ник попытался зажать предмет в кулаке, но пальцы отказывались повиноваться. С огромным усилием он перекатился на бок посмотреть, что это. Юноша пригляделся внимательнее, свесившись с носилок, и понял: да это же деревянный обломок одной из разбитых и уничтоженных ветряных флейт, вроде той, чей остов торчал в нескольких футах в стороне. Обломок до сих пор пронизывали знаки Хартии, они струились сквозь древесину и переливались наружу. Ник наблюдал за ними – и тут что-то всколыхнулось в потайных закоулках его сознания. На мгновение юноша снова вспомнил, кто он такой на самом деле, и в голове его вновь прозвучало обещание, совсем недавно данное Лираэль.

Правая рука юношу не слушалась, так что Николас свесился еще ниже и попытался подобрать деревянный обломок левой рукой. В первый момент ему это вроде бы удалось, но даже левая кисть уже не повиновалась Нику. Пальцы разжались сами собою, и осколок ветряной флейты упал на носилки, между левой рукой юноши и его телом, не касаясь ни того ни другого.

Хедж отошел совсем недалеко. Он шагнул в туман, что послушно расступался перед некромантом, и направился к самой высокой горе из погибших южаков. Беженцев перебили мертвые, которых Хедж оживил поутру того же дня, на временных кладбищах вокруг лагерей. Воспользоваться мертвыми южаками, чтобы убивать южаков, – какая ирония! А еще они уничтожили солдат на Западном оборонительном пункте – что за дурацкое название, право слово! – и гарнизон маяка.

В тот день Хедж трижды проходил сквозь Стену. В первый раз – чтобы организовать начальный этап атаки в Анцельстьерре, что оказалось сущим пустяком; потом он вернулся обратно, дабы все подготовить к перевозке полушарий, что, само собою, явилось задачей куда более трудной; а в третий раз он переправился на другую сторону уже вместе с полушариями и Николасом. Больше ему переходить никуда не потребуется; Хедж знал, что Стену его хозяин уничтожит в первую очередь, заодно со всеми прочими творениями презренной Хартии.

Теперь Хеджу оставалось только войти здесь в Смерть и принудить как можно больше духов выйти и вселиться в эти тела. Хотя до Форвинской лесопилки меньше двадцати миль и они смогут добраться туда к утру, Хедж понимал, что анцельстьеррская армия попытается помешать им выйти за пределы Внешней границы. Чтобы противостоять армии, ему нужны мертвые подручные, а большинство тех, что Хедж привел с севера, и тех, которых он создал поутру на кладбищах вокруг южакских лагерей, сгорели при переходе сквозь Стену. Они послужили расходным материалом, обеспечив переправку полушарий на другую сторону.

Хедж извлек из бандольера два колокольца, Саранет – налагающий оковы, и Мозраэль – способный пробудить духов, дремлющих здесь, на нейтральной территории, что ныне освобождена от оков этих ветряных игрушек ненавистного Абхорсена. С помощью Мозраэля Хедж вызовет как можно больше духов, притом что звук этого колокола отправит далеко в Смерть его самого. Но он вернется через все Врата и Пределы, и с помощью Саранета выгонит в Жизнь всех тех духов, которых только найдет.

Тел у него в избытке.

Но не успел Хедж начать, как почувствовал сквозь тьму чье-то приближение. Не забывающий об осторожности некромант отложил Мозраэль, чтобы колоколец ненароком не зазвонил сам по себе, обнажил меч и зашептал слова, от которых вниз по лезвию побежало темное пламя.

Хедж знал, кто это, но не доверял даже тем заклятиям и оковам, что сам наложил на нее. Хлёрр стала одной из великих мертвых. В Жизни она подчинялась Разрушителю, но в Смерти оказалась отчасти вне его власти. Хедж заручился ее послушанием иными способами, но, как оно всегда бывает, когда некромант управляет таким духом, подобная покорность очень ненадежна.

Хлёрр явилась призраком тьмы, лишь отдаленно похожим на человека: громоздким туловищем с безобразными отростками, отчасти смахивающими на две руки, две ноги и голову. На месте глаз в глубоких провалах пылал огонь, но провалы эти были слишком огромны и слишком далеко расположены друг от друга. В первый раз Хлёрр прошла сквозь Стену вместе с Хеджем и возглавила внезапную атаку на анцельстьеррский гарнизон Западного оборонительного пункта. Нападения с юга там не ждали. Хлёрр собрала богатую жатву жизней и многократно умножила свою силу. Хедж с опаской поглядывал на нее, крепко сжимая Саранет. Колокольцы не люби ли служить некромантам, и даже тот, что в руке Абхорсена вел бы себя смирно, нуждался в постоянных напоминаниях о том, кто здесь хозяин.

Хлёрр поклонилась – на взгляд Хеджа, как-то слишком издевательски. А затем заговорила: в облаке тьмы образовался бесформенный рот. Зазвучали слова – сбивчивая, нечленораздельная невнятица. Хедж нахмурился и занес меч. Рот обозначился четче, в жуткой пасти заметался туда-сюда язык кроваво-красного пламени.

– Прошу прощения, господин, – проговорила Хлёрр. – По дороге с юга движутся солдаты верхом на лошадях, в большом количестве. Среди них есть маги Хартии, впрочем не слишком опытные. Я убила тех, кто шел в первых рядах, но их слишком много, так что я вернулась предупредить моего хозяина.

– Хорошо. Я сейчас создам новое воинство мертвых и сразу же пошлю его к тебе. А ты пока собери здесь всех подручных, сколько найдешь, и атакуй солдат. В первую очередь убей магов Хартии. Ничто не должно воспрепятствовать нашему повелителю!

Хлёрр склонила громадную бесформенную голову. Затем пошарила у себя за спиной и выволокла вперед какого-то тощего коротышку, до сих пор невидимого за туманом и ее собственной темной тушей. Сквозь прорвавшуюся на спине куртку проглядывала классическая офисная белая рубашка, надо думать, даже с нарукавниками. Хлёрр держала человечишку за шею двумя гигантскими пальцами, а насмерть перепуганный бедолага едва дышал. Человечишка рухнул на колени перед Хеджем, хватая ртом воздух и заливаясь слезами.

– Этот – твой, во всяком случае, он так утверждает, – промолвила Хлёрр. И зашагала прочь, растопырив руки и нащупывая по пути мертвых подручных. От ее прикосновения подручные вздрагивали, дергались туда-сюда и медленно устремлялись за нею. Но подручных осталось на удивление мало, а в туннеле сквозь Стену так и вовсе ни одного. Хлёрр старалась не приближаться к грозной каменной громаде, что по-прежнему то и дело вспыхивала и мерцала золотым светом. Даже ей переход сквозь Стену дался с великим трудом; вероятно, Хлёрр и вовсе не справилась бы, если бы Хедж не помог ей и не пожертвовал таким количеством меньших мертвых.

– Ты кто? – осведомился Хедж.

– Я… я заместитель Джиннер, – прохныкал человечишка. И протянул Хеджу конверт. – Личный ассистент мистера Королини. Я принес вам договор… разрешение на переход… на переход за Стену…

Хедж взял конверт. От прикосновения к его пальцам бумага вспыхнула пламенем и сгорела, серые хлопья пепла медленно выпали из почерневшей руки.

– Я не нуждаюсь в разрешении, – прошипел Хедж. – От кого бы то ни было.

– А еще я пришел за… за четвертой выплатой, как договорено, – продолжил Джиннер, подняв взгляд на Хеджа. – Мы исполнили все, о чем вы просили.

– Все ли? – уточнил Хедж. – А король и Абхорсен?

– М… мертвы. – Джиннер задохнулся. – Погибли и сгорели дотла при взрыве бомбы в Корвире. От них вообще ничего не осталось.

– А лагеря близ Форвинской лесопилки?

– Наши люди откроют ворота на рассвете, согласно инструкции. У нас уже отпечатаны листовки, с переводом на аждикский и челланский. Южаки поверят обещаниям, не сомневайтесь.

– А государственный переворот?

– Бои все еще идут – и в Корвире, и в других местах… но я не сомневаюсь, что «Наша страна» победит.

– Значит, все, что мне нужно, уже сделано, – отметил Хедж. – Осталось только одно.

– Что же? – не понял Джиннер. Он снова вскинул взгляд, но не успел даже вскрикнуть, как пылающий меч обрушился вниз и отсек ему голову.

– Напрасная трата, – прокаркала Хлёрр. Она уже шла обратно, а за ней, с трудом волоча ноги, тащилась вереница подручных. – Тело теперь уже не используешь.

– Ступай! – взревел Хедж, внезапно разозлившись. Он убрал окровавленный меч в ножны и снова вытащил Мозраэль. – А не то отошлю тебя в Смерть и призову слугу потолковее!

Хлёрр хихикнула – звук был такой, словно твердые камешки перекатываются в железном ведре, – и скрылась в ночи. Цепочка из примерно сотни мертвых подручных потянулась за нею. Едва последний из них исчез в передних окопах, Хедж позвонил в Мозраэль. Колоколец издал одну-единственную ноту. Поначалу еле слышная, она постепенно нарастала, звучала все громче и выше. По мере того как звон распространялся вширь, трупы южаков начали подергиваться, извиваться, ерзать. Целые нагромождения мертвых тел пришли в движение. Одновременно Хедж покрывался инеем. А Мозраэль все звонил и звонил, хотя владелец его уже брел по ледяной реке Смерти.

Глава восемнадцатая. Хлёрр-под-Маской

Лираэль проснулась словно от толчка; сердце ее неистово колотилось, руки сами собою пытались нашарить колокольцы и меч. Вокруг царила тьма, девушка была заперта в какой-то камере… Нет, осознала Лираэль, окончательно пробудившись. Она просто задремала в недрах одного из этих ужасно шумных экипажей… Сэм, кажется, назвал его грузовиком. Вот только шум отчего-то прекратился.

– Мы остановились, – сообщила Псина. Она высунула голову из-под брезентового клапана и огляделась по сторонам; теперь голос ее звучал как-то приглушенно. – И остановились, похоже, довольно неожиданно. Лираэль села и попыталась встряхнуться. Ощущение было такое, точно ее стукнули по голове дубинкой и заставили хлебнуть уксуса. Простуда никуда не делась. Но по крайней мере, и не усилилась, хотя анцельстьеррская весна еще толком не наступила и зима по-прежнему задавала ночную температуру.

Остановка действительно оказалась неожиданной, судя по многоэтажным ругательствам, доносящимся из кабины водителя. В следующий миг Сэм вовсе отдернул брезентовый клапан снаружи, едва увернувшись от Шкодливой Псины – та уже нацелилась вылизать ему лицо в знак приветствия. Вид у Сэма был усталый, и Лираэль задумалась, удалось ли парню вообще сомкнуть глаза после страшного известия о гибели родителей. Что до нее, она отрубилась почти сразу же, стоило им только залезть в этот… ах да, грузовик. Правда, Лираэль не представляла, сколько именно проспала. По ощущениям – совсем недолго; вокруг по-прежнему царила темнота, и единственным источником света служил песий ошейник.

– Грузовики заглохли, – сообщил Сэм. – Хотя ветер дует практически с запада. Наверное, мы подобрались слишком близко к полушариям. Дальше придется идти пешком.

– А мы вообще где? – полюбопытствовала Лираэль. Она встала, увы, слишком резко и ударилась головой о брезентовый тент – спасибо, что не об одну из стальных стоек. Снаружи доносился разнообразный шум – крики, топот подбитых гвоздями сапог по дороге, и на их фоне неумолчный глухой рокот. Еще не вполне проснувшись, девушка не сразу поняла, что это вовсе не гром – к грому она была готова! – а что-то другое.

Псина перескочила через задний откидной борт; Лираэль последовала за нею, правда не столь проворно. Оказалось, они все еще находятся на дороге Внешней границы и утро только-только занимается. Луна стояла высоко – но не почти полная луна Древнего королевства, а тоненький серп месяца. А еще Лираэль отметила, что он слегка отличается по форме и оттенку. Не такой серебристый, скорее бледно-желтый, вроде лютика.

Глухой рокот доносился откуда-то издалека с юга, и в нем слышался тихий посвист. Там, на горизонте, мелькали яркие вспышки, но это были не молнии. Гром тоже грохотал – на западе, и в том направлении молнии действительно полыхали. Лираэль вгляделась в даль: ей словно почудилось слабое дыхание Свободной магии, хотя дул южный ветер. А еще где-то впереди ощущалось присутствие мертвых. На расстоянии не более мили.

– Что это за шум и огни? – спросила девушка и указала на юг.

Сэм обернулся посмотреть, но вынужден был сначала посторониться: мимо грузовиков строем пробежали солдаты.

– Артиллерия, – пояснил Сэм спустя секунду. – Ну, такие большие орудия. Они, должно быть, еще очень далеко, так что ни ветер из Древнего королевства, ни близость полушарий им не вредят и они пока что стреляют. Эм, это что-то вроде катапульт: они зашвыривают взрывное устройство на расстояние нескольких миль, устройство это взрывается, ударившись о землю или даже прямо в воздухе, и убивает врагов.

– Пустая трата времени, – перебил майор Грин, тяжело отдуваясь. – Ведь разрывов снарядов не слышно, так? То есть они лупят все равно что каменюками, а ведь даже прямое попадание неразорвавшимся снарядом мертвому не повредит. Зато артиллеристам это безобразие еще и зачищать. Тысячи и тысячи невзорвавшихся устройств, начиненных по большей части белым фосфором. Еще та пакость! Ну, пошли!

И майор, тяжело дыша, затрусил вперед. Лираэль, Псина и Сэм поспешили следом. Рюкзаки они оставили в грузовике, и Лираэль уже забеспокоилась было, не спит ли Моггет среди Сэмовой клади. Но тут же заметила, что белый котик пристроился за первым же движущимся ускоренным маршем взводом и скачками мчится по обочине, словно преследуя мышь. Смотри-ка, прыгнул!

Стало быть, именно этим он и занят! Промышляет себе завтрак!

– Где мы? – спросила Лираэль, с легкостью догнав майора Грина. Тот оглянулся, закашлялся, качнул головой в сторону лейтенанта Тиндалла, который бежал впереди. Лираэль поняла намек, догнала молодого офицера и повторила свой вопрос.

– Примерно в трех милях от Западного оборонительного пункта Внешней границы, – объяснил Тиндалл. – Оттуда до Форвинской лесопилки около шестнадцати миль к югу, но я надеюсь, нам удастся остановить этого Хеджа у Стены… Первый взвод, стоять!

Неожиданный приказ изрядно удивил Лираэль. Она пробежала еще немного, прежде чем заметила, что солдаты впереди остановились. Лейтенант Тиндалл проорал еще несколько приказов, сержант в первом ряду передал их дальше, и солдаты рассыпались по обе стороны дороги, с винтовками наперевес.

– Конница, мэм! – рявкнул Тиндалл, ухватил девушку за руку и оттащил ее на обочину. – Мы не знаем чья.

Лираэль присоединилась к Сэму и обнажила меч. Оба не сводили глаз с мощеной дороги, вслушиваясь в цокот подков по щебню. Псина тоже выжидательно вглядывалась в даль, а вот Моггет игрался с пойманной мышью. Мышь была еще жива; кот давал ей отбежать на несколько футов, снова хватал перепуганную зверушку и слегка прикусывал ее.

– Это не мертвый, – объявила Лираэль.

– И не порождение Свободной магии, – подтвердила Шкодливая Псина, громко фыркнув. – Но этот человек перепуган насмерть.

Мгновение спустя показались лошадь и всадник. Им оказался анцельстьеррский солдат, кавалерист, хотя карабин и саблю он где-то потерял. Завидев солдат, он заорал в голос:

– Убирайтесь с дороги! Прочь отсюда, прочь!

Он попытался проехать не останавливаясь, но солдаты высыпали на дорогу, и лошадь шарахнулась в сторону. Кто-то схватился за уздечку и остановил животное. Всадник замолотил по шее лошади ладонями, пытаясь погнать ее вперед, но солдата грубо стащили с седла.

– Что происходит, я вас спрашиваю? – сурово осве домился майор Грин. – Ваше имя и подразделение?

– Рядовой 732769 Макаллер, сэр, – отрапортовал солдат, стуча зубами; по лицу его струился пот. – Четырнадцатый эскадрон легкой кавалерии в составе летучего отряда Внешней границы.

– Хорошо. А теперь докладывайте, что происходит, – приказал майор.

– Мертвы, все мертвы, – прошептал кавалерист. – Мы выехали прямиком на юг, сквозь туман. Странный такой, мглистый… Мы нагнали этих, с громадными серебристыми… ну, вроде половинок апельсина, только здоровенные… Их грузили на телеги, но ломовые лошади были мертвы. Только не совсем мертвы, они двигались. Мертвые, они тащили телеги. Все мертвы, все…

Майор Грин хорошенько встряхнул его. Лираэль потянулась было остановить его, но Сэм удержал девушку на месте.

– Докладывайте, рядовой Макаллер! Докладывайте обстановку!

– Все мертвы, кроме меня, сэр, – проговорил Макаллер. – Мы с Пеплом навернулись на бегу в ходе атаки. А когда пришли в себя и поднялись на ноги, все было кончено. Отчего-то ужасно тошнило. Может, к туману примешивался какой-то газ. Разведрота вся погибла, все лежали на земле, и кони тоже либо пали, либо разбежались… А повсюду вокруг телег валялись… эти… твари. Мы подумали, просто трупы, мертвые южаки, но по мере того, как наши гибли, эти оживали. Я видел, как они копошились над моими павшими товарищами… тысячи жутких, кошмарных чудищ. Они идут сюда, сэр.

– Ну а серебряные полушария? – нетерпеливо перебила Лираэль. – Куда поехали телеги с полушариями?

– Не знаю, – пробормотал кавалерист. – Они двигались на юг, прямо на нас, когда мы с ними столкнулись. А потом – не знаю.

– Хедж переправился через Стену, и полушария уже на пути к «Молниевому питомнику», – объявила Лираэль остальным. – Нам необходимо попасть туда раньше их! Это наш последний шанс!

– Но как? – отозвался Сэм. Лицо его было белее мела. – Если они уже по эту сторону Стены…

Лейтенант Тиндалл вытащил карту и теперь тщетно жал на кнопку электрического фонарика: выключатель не срабатывал. Подавившись ругательством и виновато глянув на Лираэль, он подставил карту под лунный свет.

И тут Лираэль ощутила веяние Смерти и вскинула взгляд. Дорога впереди была пуста, но девушка и так знала, что такое к ним приближается. Мертвые подручные. Причем в очень большом количестве. И еще что-то… Знакомое леденящее присутствие. Кто-то из великих мертвых, но не некромант. Наверняка это Хлёрр.

– Они идут. – Девушка не скрывала тревоги. – Две группы подручных. Около сотни – впереди, а за ними – отряд еще более многочисленный.

Майор проревел приказ, солдаты рассыпались во всех направлениях; большинство побежало вперед, таща треноги, пулеметы и прочее снаряжение. Военный санитар увел рядового Макаллера прочь; лошадь послушно последовала за хозяином. Лейтенант Тиндалл встряхнул картой и, сощурившись, вгляделся в нее.

– Вот вечно то, что нужно, оказывается на треклятых сгибах или на месте склейки! – выругался он. – Похоже, мы могли бы двинуть на юго-восток от того перекрестка, что остался позади, затем срезать кусок пути, резко повернув на юго-запад, и, сделав круг, подойти к Форвинской лесопилке с юга. Кстати, если ехать по той дороге, может, и грузовики заработают. Для начала нам придется какое-то время толкать их назад.

– Тогда за дело! – проревел майор Грин. – Пусть ваш взвод толкает машины. А мы продержимся здесь, сколько сможем.

– Их ведет Хлёрр, – сообщила Лираэль Сэму с Псиной. – Что нам делать?

– Пешком мы до «Молниевого питомника» раньше Хеджа не доберемся, – не задержался с ответом Сэм. – Можно, конечно, позаимствовать эту лошадь, но верхом смогут ехать только двое, а это шестнадцать миль в темноте…

– Лошадь с ног валится от усталости, – перебил Моггет. Кот что-то жевал, так что слова его прозвучали не слишком разборчиво. – И двоих она не унесла бы, даже если бы и хотела. Но она не хочет.

– Так что придется нам ехать с солдатами, – подвела итог Лираэль. – А это значит, что нам предстоит сдерживать натиск Хлёрр и первой волны мертвых до тех пор, пока грузовики не дотолкают до того места, где они снова заработают.

Девушка поглядела на дорогу поверх голов солдат: те уже пристроились на коленях за пулеметными треногами. В свете луны и звезд взор едва различал дорогу и чахлый кустарник по обеим ее сторонам, голый и бесцветный. На глазах у Лираэль темные силуэты постепенно заполоняли более освещенные фрагменты пейзажа. Это ковыляли мертвые – теснясь друг к другу, хаотичной, беспорядочной толпой. А впереди надвигалась фигура еще более темная и громадная; даже на расстоянии нескольких сотен ярдов Лираэль различала огонь, пылающий внутри сгустка тьмы.

Да, это была Хлёрр.

Майор Грин тоже увидел мертвых и внезапно заорал у самого уха девушки:

– Рота! Двести ярдов, на двенадцать часов, массовое наступление мертвых тварей по дороге, огонь! Огонь! Огонь!

Дружно защелкали курки; звук этот гремел в ночи еще какое-то время после того, как слова приказа стихли. Но ничего больше не произошло. Гром выстрелов не раздался, оглушительной пальбы не последовало. Только пощелкивание – и приглушенные ругательства.

– Ничего не понимаю, – посетовал Грин. – Ветер-то западный, а оружие обычно срабатывает еще долго после того, как заглохнут моторы!

– Это все полушария, – объяснил Сэм, оглянувшись на Псину. Та кивнула. – Они сами по себе – источники Свободной магии, а мы находимся слишком близко от них. Кроме того, Хедж наверняка поколдовал с ветром. Ваши технологии здесь бессильны; мы с тем же успехом могли находиться в Древнем королевстве.

– Проклятье! Первый и второй взводы, стройсь на дороге, в два ряда, срочно! – распорядился Грин. – Лучники сзади! Пулеметчики, мечи наголо!

Поднялась суматоха: пулеметчики передернули затворы и обнажили мечи. Лираэль тоже взялась за клинок и, мгновение поколебавшись, за Саранет. Отчего-то ей хотелось воспользоваться Кибетом – он казался привычнее, – но, чтобы справиться с Хлёрр, понадобится сила бóльшего колокола.

– А мне казалось, сейчас уже не двенадцать, полночь давно миновала, – сказала девушка Сэму, заняв вместе с ним позицию на переднем крае. Солдаты – их оказалось человек шестьдесят – выстроились в две шеренги поперек дороги, перегородив ее и часть поля с обеих сторон. Все, кто стоял в первом ряду, были в кольчугах и при винтовках, оснащенных штык-ножами, серебристо сиявшими в лунном свете. Во втором ряду встали лучники. Однако, видя, как они держат луки, Лираэль понимала: на самом деле только половина их знает, что делает. Зато стрелы у них посеребренные, с одобрением отметила девушка. Хоть какая-то защита от мертвых.

– Эм, под «двенадцать часов» майор Грин имел в виду «впереди, прямо по курсу», ну, как бы указывая направление по циферблату часов, – объяснил Сэм. – На самом деле сейчас около двух утра, – уточнил он, глянув на ночное небо. По-видимому, принц разбирался в анцельстьеррских звездах не хуже, чем в созвездиях Древнего королевства, – в отличие от Лираэль.

– Первая шеренга, принять положение для стрельбы с колена! – приказал майор Грин. Он занял место на переднем крае, рядом с Лираэль и Сэмом, и покосился на Шкодливую Псину: та росла на глазах, обретая боевые габариты. Солдаты, оказавшиеся рядом с ней, неуютно ежились, опускаясь на колено и устанавливая винтовки с примкнутыми штыками под углом в сорок пять градусов, так, что первый ряд словно ощетинился частоколом копий.

– Лучники, готовьсь!

Лучники вложили стрелы в тетивы, но натягивать их не спешили. Мертвые приближались мерным шагом, однако пока находились еще слишком далеко. Ни Лираэль, ни Сэм не могли в темноте рассмотреть кого-либо, кроме Хлёрр. Слышалось сухое пощелкивание костей и шарканье множества изувеченных ног.

Лираэль всей кожей чувствовала, как напряжены и напуганы солдаты вокруг нее. Они вдыхали глубже и затаивали дыхание. Они нервно переминались с ноги на ногу и без нужды теребили снаряжение. Громкие приказы майора были встречены гробовым молчанием. Да эти люди того и гляди разбегутся сломя голову!

– Они остановились, – сообщила Псина, зорко всматриваясь в ночь.

Лираэль пригляделась: верно, темная масса действительно словно замерла. Алый отблеск Хлёрр сместился не столько вперед, сколько в сторону.

– Они пытаются обойти нас с флангов? – удивился майор. – Но зачем?

– Нет, – покачал головой Сэм. Он ощущал приближение куда более многочисленного воинства мертвых. – Она поджидает вторую группу мертвых. Их там около тысячи, если я не ошибаюсь.

Говорил он вполголоса, но при последних его словах стоящие рядом солдаты заметно заволновались, строй всколыхнулся, и по обеим шеренгам медленно прошла рябь – фразу Сэма передавали из уст в уста.

– Тихо! – приказал Грин. – Сержант! Запишите имя паникера!

– Так точно, сэр! – откликнулись несколько сержантов сразу. Большинство их сами только что перешептывались между собой, и никто даже не потрудился сделать вид, будто записывает что-то в полевой блокнот.

– Мы не можем ждать, – встревоженно напомнила Лираэль. – Нам нужно как можно скорее добраться до «Молниевого питомника»!

– Но и этих ребят мы тоже не можем бросить на произвол судьбы, – возразил Грин. Он нагнулся ближе – знак Хартии у него на лбу замерцал мягким светом, отозвавшись на магию Хартии, заключенную в Псине, – и прошептал: – Они вот-вот сломаются. Они же не следопыты, они к такому не привычные…

Лираэль кивнула. Стиснула зубы, борясь с минутной нерешительностью, и вышла из строя.

– Я буду сражаться с Хлёрр, – заявила она. – Если я смогу победить ее, подручные, вероятно, разбредутся или вернутся к Хеджу. В любом случае сражаться они будут из рук вон плохо.

– Без меня ты никуда не пойдешь, – предупредила Псина. Она тоже выбежала из шеренги и возбужденно залаяла – лай этот эхом отозвался в ночи. Ощущалось в нем нечто странное; от этих звуков у всех волосы встали дыбом, а колоколец в руках Лираэль тихонько звякнул, прежде чем девушка успела его унять. От обоих этих голосов солдаты почувствовали себя еще неуютнее.

– И я с тобой! – Сэм тоже решительно шагнул вперед, меч его ослепительно сиял знаками Хартии, а в левой горсти мерцало уже заготовленное заклинание.

– И я пойду посмотрю, – промолвил Моггет. – Может, вы мне мышку-другую вспугнете.

– Если вы дозволите старику сражаться вместе с вами… – начал было Грин, но Лираэль покачала головой.

– Майор, вы останетесь здесь, – произнесла она, и то не был голос юной девушки. То был голос Абхорсена, готового вступить в поединок с мертвыми. – Защищайте наш тыл.

– Так точно, мэм, – отсалютовал майор Грин и вернулся в строй.

А Лираэль зашагала вперед. Под ногами ее поскрипывал гравий. Шкодливая Псина трусила по правую руку от нее, Сэм шел по левую. Моггет несся вдоль обочины стремительной белой тенью, метался то вперед, то назад – видимо, высматривал мышей себе на забаву.

Мертвые не двинулись навстречу девушке, но, приблизившись, Лираэль заметила, как они рассыпаются по полю широким фронтом. Хлёрр ждала на дороге: высокая фигура темнее ночи, с пылающими глазами. Лираэль ощущала присутствие великой мертвой, как если бы на затылок ей легла ледяная рука.

Когда до врага оставалось около пятидесяти ярдов, Лираэль остановилась; Псина и Сэм держались позади в полушаге от нее. Девушка высоко подняла Саранет; колокол блеснул серебром в лунном свете, на металле мерцали и переливались знаки Хартии.

– Хлёрр-под-Маской! – прокричала Лираэль. – Возвращайся в Смерть!

Девушка подбросила колокол, поймала его за рукоять и одновременно прозвонила. Саранет зычно загудел в ночи, мертвые подручные дрогнули – звук с силой ударил по ним. Но звонил колокол для Хлёрр, именно на ней сосредоточила Лираэль все свое внимание и всю свою мощь.

Хлёрр занесла над ее головою тенеподобный меч и угрожающе завизжала. Но визг потонул в размеренном звоне колокола, и, все еще потрясая мечом, Хлёрр отпрянула назад.

– Возвращайся в Смерть! – повторила свой приказ Лираэль, наступая и медленно раскачивая Саранет – в точности как описывалось на странице «Книги мертвых», которая сейчас так ярко сияла в ее сознании. – Твое время истекло!

Хлёрр зашипела и отступила еще на шаг. И тут к звону колокола добавился новый звук. Властный заливистый лай, невероятно затяжной, все гремел и гремел, резче и выше, нежели гулкий голос Саранета. Хлёрр занесла было меч, словно чтобы парировать эти звуки, но отступила уже на два шага. Растерянные мертвые подручные, пошатываясь, уступали ей дорогу и горестно побулькивали прогнившими глотками.

Рука Сэма описала круг в замахе над головой, точно при игре в кегли, золотистое пламя внезапно взорвалось вокруг Хлёрр и выплеснулось на подручных. Те вопили и корчились, пока огонь разъедал мертвую плоть.

И тут, откуда ни возьмись, под ноги Хлёрр метнулась маленькая белая фигурка. Котик, встав на задние лапы, передними замолотил в воздухе перед великой мертвой.

– Убегай! Уноси отсюда ноги, Хлёрр Безликая! – Моггет захохотал. – Абхорсен явился отослать тебя за Девятые Врата!

Хлёрр замахнулась на кота, тот проворно отскочил в сторону, и лезвие пронеслось мимо. А в следующий миг великая мертвая, превратив замах в прыжок, перенеслась через головы мертвых подручных футов на тридцать. Еще в прыжке она обернулась гигантским черным облаком в форме ворона и полетела через поля к Стене, искать спасения на севере, а вдогонку ей неслись гул Саранета и песий лай.

Глава девятнадцатая. Банка сардин

Хлёрр бежала – и полчище мертвых подручных разом взорвалось, точно муравейник, на который плеснули кипятком. Мертвые кинулись наутек во всех направлениях, самые бестолковые помчались к Лираэль, Сэму и Псине. Моггет с хохотом носился у них под ногами, огонь магии Хартии прожигал их мышцы и сухожилия, опрокидывал их наземь, Саранет повелевал духу покинуть тело, а лай Псины вышвыривал этот дух обратно в Смерть.

Несколько минут безумия – и все закончилось. Эхо лая и колокольного звона затихло, Лираэль и ее друзья остались стоять на пустынной дороге под луной и звездами в окружении сотни тел, ставших никчемными оболочками.

Тишину нарушили ликующие крики и аплодисменты солдат позади. Не обращая на них внимания, Лираэль крикнула Моггету:

– Ты зачем прогнал Хлёрр? Мы же почти победили! И что значит «Безликая»?

– Так оно вышло быстрее, а ведь нам только этого и надо, верно? – отозвался Моггет. Он уселся у ног Сэма и широко зевнул. – Хлёрр всегда осторожничала, даже когда была Аб… абсолютно жива. А я вот ужасно устал. Ты понесешь меня?

Сэм вздохнул. Убрал меч в ножны, подхватил кота и пристроил его на сгибе локтя.

– Действительно быстрее, – чуть ли не извиняясь, подтвердил юноша. – И как ни печально, но сюда идут еще мертвые подручные, в гораздо большем числе… и тень-подручные тоже, если я не ошибаюсь…

– Не ошибаешься! – рыкнула Псина. И подозрительно покосилась на Моггета. – И хотя нас с хозяйкой оправдания и объяснения Моггета не убедили, я предлагаю уходить немедленно. Времени у нас в обрез.

Словно в ответ на его слова от дороги донеслось тарахтение моторов. По-видимому, лейтенант Тиндалл с его людьми дотолкали грузовики достаточно далеко, чтобы те снова смогли завестись.

– Надеюсь, мы сумеем проехать окольным путем, – встревоженно промолвил Сэм, уже на бегу к грузовикам. – Ведь если ветер опять переменится, мы застрянем еще дальше, чем сейчас.

– Ну, мы можем попытаться сами заставить эти штуки работать… – начала было Лираэль. И тут же покачала головой. – Нет, пожалуй, не стоит. Так мы только повредим анцельстьеррской… как ты ее называешь? Технологея?

– Ну, почти, – пропыхтел Сэм. – Ты беги, не отставай!

Они уже поравнялись с майором Грином и тыловым взводом, что с удвоенной скоростью мчались назад к грузовикам. Сэм с Лираэль пристроились рядом с майо ром, тот при виде их просиял широкой улыбкой, а солдаты в знак приветствия хлопнули ладонями по винтовкам.

Настрой их заметно изменился в сравнении с тем, что был лишь несколько минут назад.

Лейтенант Тиндалл ждал у головного грузовика, снова уткнувшись в карту, но на сей раз он подсвечивал ее с помощью работающего электрического фонарика. Молодой офицер поднял голову и отсалютовал Лираэль, Сэму и майору Грину.

– Я нашел подходящую дорогу, – быстро сообщил он. – Думаю, нам даже удастся опередить Хеджа!

– Как? – нетерпеливо спросила Лираэль.

– Ну, единственная дорога на юг от Западного оборонительного пункта идет вот здесь, вверх через холмы, – указал лейтенант. – Самая обычная, однополосная, проселочная, даже не мощеная. Тяжело нагруженные телеги, как их описал Макаллер, будут подниматься по ней по меньшей мере целый день. Они никак не окажутся на лесопилке раньше вечера! А мы там будем с рассветом.

– Отличная работа, Тиндалл! – воскликнул майор, хлопая его по спине.

– А нет ли еще какого-нибудь способа доставить полушария на лесопилку? – поинтересовался Сэм. – Ведь Хедж все так тщательно спланировал. И в Древнем королевстве, и здесь… все подготовил заранее. Использовал южаков для создания новых мертвых, держал телеги под рукой…

Тиндалл снова уставился в карту. Луч фонарика заметался туда-сюда: лейтенант обдумывал возможные варианты.

– Ну, – заговорил он наконец, – наверное, они могут отвезти полушария на телегах к морю, погрузить их на корабли, по воде доставить на юг, а затем – вверх по заливу к заброшенному причалу у лесопилки. Но поблизости от Западного оборонительного пункта нет никакой пристани, где можно было бы перенести полушария на корабли…

– А вот и есть. – Майор внезапно помрачнел и указал на отдельно стоящий значок на карте – вертикальную черточку внутри ромба. – Это причал военно-морских сил у Западного маяка.

– Именно так Хедж и поступит. – Лираэль внезапно похолодела от уверенности. – А долго ли им добираться туда морем?

– Погрузка полушарий займет какое-то время. – Сэм протиснулся в круг склоненных над картой голов. – И повезет их парусник, а не пароход. Но Хедж наколдует себе ветер. По моим расчетам, им понадобится меньше восьми часов.

Эти слова были встречены гробовым молчанием; затем, по молчаливому согласию, тесная группка распалась – и все рьяно принялись за дело. Грин, схватив карту, вскарабкался в кабину первого грузовика; Лираэль с друзьями запрыгнула в кузов, а лейтенант Тиндалл побежал вдоль дороги, размахивая рукой и крича: «Вперед! Вперед!» Взревели моторы, грузовики прибавили газу и медленно тронулись с места. Вспыхнули фары; двигатели набирали обороты.

В кузове Сэм усадил Моггета на свой многострадальный латаный-перелатаный рюкзак и сам устроился рядом. Достал из поясной сумы небольшую металлическую коробочку и пододвинул ее прямо к кошачьему носу. Несколько секунд казалось, будто кот крепко спит. Затем один зеленый глаз чуть приоткрылся.

– Это еще что? – полюбопытствовал Моггет.

– Сардины, – отозвался Сэм. – Я знал, что они входят в стандартный сухпаек, и прихватил для тебя пару баночек.

– Что такое сардины? – подозрительно уточнил Моггет. – А ключик зачем? Это какая-то абхорсенская шутка?

В ответ Сэм сорвал ключик и медленно открыл банку. Вкусно запахло сардинами. Моггет жадно наблюдал за происходящим, не отрывая взгляда от банки. Сэм поставил ее на пол, чуть не порезавшись, – грузовик как раз запрыгал по ухабам. Моггет опасливо принюхался к консервам:

– А с какой стати ты мне их даешь?

– Ну ты же любишь рыбку, – пожал плечами Сэм. – Кроме того, я обещал.

Моггет с трудом отвел взгляд от сардинок и обернулся к Сэму. Внимательно сощурился – но честное Сэмово лицо просто дышало простодушием. Котик встряхнул головой – и в мгновение ока заглотал сардины, оставив банку пустой и вылизанной досуха.

Лираэль с Псиной переглянулись при виде такой прожорливости, однако обеих больше интересовало то, что происходило снаружи. Девушка отдернула брезентовый клапан, и собака с хозяйкой вгляделись в темноту позади трех следующих за ними грузовиков. Лираэль чувствовала: по дороге приближается вторая, гораздо более многочисленная армия мертвых и тень-подручных. Тень-подручные, куда более могущественные, нежели мертвые подручные, и не стесненные плотью, передвигались очень быстро; некоторые, взвившись вверх, подобно гигантским летучим мышам, скользили впереди основного отряда своих неуклюжих собратьев – оживших трупов. Они, несомненно, натворят где-нибудь много зла, но девушка не могла позволить себе задумываться еще и о них. На западе поджидала опасность куда более страшная, – на западе и уже чуть южнее, где у горизонта вспыхивали молнии. Лираэль осознала, что искусственный гром анцельстьеррской артиллерии смолк какое-то время назад, а она и не заметила.

– Псинушка, – прошептала Лираэль. Она притянула собаку к себе и крепко обняла за шею. – Псинушка… Что, если мы опоздали уничтожить «Молниевый питомник»? Что, если полушария все-таки соединятся?

Псина молчала. Она просто сопела, уткнувшись девушке в ухо, и колотила хвостом по полу.

– Мне надо войти в Смерть, да? – так же шепотом спросила Лираэль. – Чтобы воспользоваться Темным Зеркалом и выяснить, как именно Разрушитель был скован в Начале.

И снова Псина не проронила ни слова.

– А ты пойдешь со мной? – спросила Лираэль так тихо, что никакое человеческое ухо не уловило бы ее шепота.

– Да. Куда пойдешь ты, там буду и я.

– А когда нам идти?

– Не сейчас, – пробормотала Псина. – Только если у нас не останется другого выхода. Может, мы все-таки доберемся до «Молниевого питомника» раньше Хеджа.

– Очень на это надеюсь. – Лираэль вздохнула. Она снова порывисто обняла Псину и, выпустив ее, устроилась на своем собственном рюкзаке. Сэм уже спал, привалившись к противоположной стене кузова, а Моггет свернулся калачиком у него под боком. Пустая жестянка от сардин ездила по полу туда-сюда. Лираэль подобрала ее, наморщив нос, и затолкала в угол, чтобы не громыхала.

– Я покараулю, – пообещала Шкодливая Псина. – А тебе нужно поспать, хозяюшка. До рассвета еще несколько часов, и тебе понадобятся все силы.

– Боюсь, я не смогу заснуть, – тихо пожаловалась Лираэль. Но все-таки откинулась на рюкзак и закрыла глаза. Она вся изнервничалась; будь такая возможность, она встала бы и поупражнялась с мечом или сделала хоть что-нибудь, чтобы подавить неизбывную тревогу с помощью физических нагрузок. Но здесь, в кузове движущегося грузовика, даже не поразомнешься толком. Остается только лежать и переживать о том, что их всех ждет. Именно так Лираэль и поступила – и на удивление быстро пересекла границу между нервозным бодрствованием и беспокойным сном.

Псина, положив голову на лапы, наблюдала, как Лираль ворочается с боку на бок и бормочет что-то во сне. Грузовик дребезжал и вибрировал, рев мотора то нарастал, то затихал, по мере того как машина преодолевала подъемы, спуски и повороты.

Спустя час или около того Моггет приоткрыл один глаз. Заметил, что Псина пристально за ним наблюдает, и поспешно зажмурился снова. Псина бесшумно встала, подошла к коту и придвинула морду вплотную к розовому кошачьему носику.

– А теперь объясни, почему бы мне не взять тебя за шкирку и не вышвырнуть наружу сию секунду, – прошипела Псина.

Моггет невозмутимо приоткрыл один глаз.

– Так я следом побегу, – шепнул он. – Кроме того, она поверила мне на слово. Почему бы тебе не поступить так же?

– А я не столь милосердна. – Псина оскалилась. – Так что заруби себе на носу: если ты слукавишь, уж я позабочусь о том, чтобы покончить с тобой раз и навсегда.

– Да ну? – Моггет открыл второй глаз. – А если не сможешь?

Псина тихо, угрожающе зарычала. Сэм тут же проснулся, заморгал и потянулся за мечом.

– Что такое? – сонно спросил он.

– Ничего, – заверила Псина. Вернулась к Лираэль и, раздосадованно вздохнув, тяжело плюхнулась рядом с нею. – Волноваться не о чем. Спи.

Моггет улыбнулся, тряхнул головой, тихо звякнул миниатюрный Ранна. Сэм широко зевнул, вновь привалился к рюкзаку и мгновенно уснул.

Николас Сэйр выплывал из глубин сна, точно попавшаяся на удочку рыба. Медленно поднялся к поверхности – и вот он уже задыхается, растерян, бьется, как та самая рыба, пойманная на берегу залива, – где он, собственно, и находился. Юноша сел и огляделся по сторонам. Некая часть его сознания успокоилась при виде того, что вокруг по-прежнему царят сумерки, над головой теснятся грозовые тучи, а молнии бьют меньше чем в пятидесяти ярдах отсюда. Бледный полукруг солнца на востоке, чуть показавшийся над грядой холмов, заинтересовал его куда меньше.

Николас лежал на куче соломы рядом с какой-то лачугой чуть в стороне от того, что некогда было оживленным причалом. В двадцати ярдах от него люди Хеджа, ругаясь и проклиная все на свете, возились с монтажными треногами, канатами и вóротами в попытке раскачать и сбросить на берег с каботажного суденышка одно из серебристых полушарий. Еще один корабль стоял на якоре на некотором расстоянии от причала, в нескольких сотнях ярдов в заливе – достаточно далеко, чтобы между полушариями не возникла мощная сила отталкивания.

Николас улыбнулся. Они на Форвинской лесопилке! Юноша не помнил, как им это удалось, но они переправили-таки полушария по эту сторону Стены! «Молниевый питомник» готов, им остается только соединить полушария, и все встанет на свои места.

Загрохотал гром, послышался чей-то отчаянный крик. Один из рабочих свалился за борт, кожа его почернела, волосы горели. Он распростерся на причале, корчась и постанывая, но вот к нему подошел другой рабочий и проворно перерезал бедолаге горло. Ник невозмутимо наблюдал за происходящим. Такова цена экспериментов с полушариями, а ведь только полушария и имеют значение.

Ник медленно поднялся, сначала на четвереньки, а потом и на ноги. Это далось юноше с трудом: ему пришлось вцепиться в сломанную водосточную трубу домишки и немного постоять, пока не прошло головокружение. Но постепенно он почувствовал себя увереннее. На его глазах погиб еще один рабочий, но Ник этого даже не заметил. Он видел лишь блеск полушарий; лишь ход работ занимал его. Очень скоро первое полушарие можно будет переместить в полуразрушенный корпус лесопилки. Его водрузят на специальную платформу, укрепленную на железнодорожной вагонетке, одной из двух, что стоят на небольшом отрезке рельсовых путей.

По крайней мере, именно такие распоряжения отдал Николас. Юноше вдруг пришло в голову, что он ведь даже не осмотрел «Молниевый питомник». Он начертил планы, он заплатил строителям – и отбыл в Древнее королевство. Давным-давно, как ему теперь казалось. Наяву «Молниевый питомник» он никогда не видел. Только на бумаге да в своих беспокойных снах.

Юноша все еще был очень слаб – как следствие недуга, которым он переболел там, за Стеной, – слаб настолько, что подкашивались ноги. Он нуждался в палке или в костыле. Рядом лежали примитивные носилки из холста и дерева. Что, если выдернуть одну из жердей и использовать ее как трость? Очень медленно и осторожно Ник добрел до носилок, едва не падая и проклиная свою слабость. Он опустился на колени и вытащил жердь из холщовых петель. Жердь оказалась футов восьми в длину; тяжеловата, конечно, но все лучше, чем ничего.

Ник уже собирался встать, опираясь на новообретенную трость, как вдруг заметил на носилках что-то блестящее. Обломок дерева, расписанный странными светящимися символами. Озадаченный юноша нагнулся, чтобы подобрать его.

Однако стоило ему прикоснуться к обломку, как все его тело свела судорога и отчаянно затошнило. Но даже пока юношу выворачивало наизнанку, он не отрывал пальца от кусочка ветряной флейты – теперь-то он вспомнил, что это такое! Подобрать его не удавалось, рука отказывалась повиноваться, и пальцы не сжимались; все, что Ник мог, – это касаться деревяшки. Ведь пока длилось прикосновение, потоком возвращалась память. Пока длилось прикосновение, он снова был самим собою – Николасом Сэйром, а не бездумной марионеткой сияющих полушарий, до которых рукой подать.

– Слово Сэйра, – прошептал он, снова вспомнив Лираэль. – Я должен остановить все это.

Ник по-прежнему сидел, скорчившись над шестом и над собственной блевотиной, лихорадочно осмысливая свое незавидное положение. Как только он перестанет касаться амулета, он вернется к прежнему и снова превратится в бездумного слугу. Ни подобрать, ни унести в руках осколок ветряной флейты он не может. Но должен же быть какой-то способ удержать его при себе, чтобы магия продолжала действовать и напоминала Нику, кто он такой!

Ник придирчиво осмотрел себя с ног до головы. И впервые поразился и ужаснулся тому, как он исхудал… да еще этот огромный лиловый синяк на левой стороне груди… Рубашка превратилась в лохмотья, брюки – в таком же плачевном состоянии, на тощей талии их поддерживал даже не ремень, а кусок просмоленной веревки. Карманы продрались, нижнего белья не было вообще.

Но отвороты на брюках никуда не делись. Ник ощупал их правой рукой, проверяя, выдержат ли. Тонкая шерсть заметно поистерлась в сравнении с тем, как выглядела еще несколько недель назад, но казалась достаточно крепкой.

Задыхаясь от напряжения, Ник подтянул ногу как можно ближе к обломку ветряной флейты, оттянул отворот и второй рукой пододвинул деревяшку к нему. Первая попытка оказалась неудачной, вторая тоже, но наконец получилось: кусочек дерева провалился в отворот. Юноша тотчас же позабыл, что такое он делает, – но вот, спустя несколько секунд, отворот хлопнул по ноге. Лодыжку пронзила резкая боль – ну да ничего, терпеть можно.

Нику очень не хотелось смотреть на полушария, но он все равно смотрел не отрываясь. Первое уже лежало на причале. Вокруг кишмя кишели люди, привязывая новые буксировочные канаты и отвязывая те, с помощью которых груз спустили на берег. Среди тех, что хватались за концы веревок, готовясь волочить полушарие по земле, юноша заметил немало рабочих ночной бригады. Выглядели они лучше своих собратьев, однако все равно гнили заживо под своими синими шляпами и платками.

«Нет, – подумал Ник, едва деревянный амулет снова стукнул его по лодыжке. – Это не несчастные прокаженные, это мертвые твари, трупы, наделенные подобием жизни волей Хеджа». Близкое соседство полушарий или непрестанно вспыхивающие молнии, похоже, не доставляли им ровным счетом никаких неудобств – в отличие от обычных, живых людей.

Точно отозвавшись на мысленный призыв, в отсвете последней молнии рядом с полушарием внезапно объявился Хедж. И снова Ник поразился чудовищному облику некроманта, ведь раньше он выглядел совсем иначе! Теперь по черепу его скользили тени, вплетаясь в языки пламени, полыхающие в глазницах, а с пальцев срывались вязкие алые сгустки огня.

Некромант дошел до носа каботажного судна и что-то прокричал. Рабочие кинулись исполнять приказ, хотя почти все они были либо ранены, либо больны. Они отшвартовались, подняли парус, и суденышко отошло от причала. Второе, тяжело нагруженное, тут же двинулось к берегу.

Хедж, не сводя глаз с судна, воздел над головой руки. И заговорил. От этих резких, хрипло звучащих слов воздух вокруг пошел рябью и содрогнулась земля. Простирая руку в сторону залива, некромант воззвал снова, и жестикуляция его оставила в воздухе алый огненный след.

Над заливом заклубился туман. Тонкие белые щупальца, закручиваясь спиралями, тянулись все выше и выше, таща за собою более плотные шлейфы белесого марева. Хедж взмахнул рукой направо и налево, и щупальца расползлись вбок, вытягивая из воды все больше тумана, что неспешно воздвигался стеной по всей длине залива. Растекаясь в обе стороны, он волной катился еще и вперед, к пристани и к лесопилке, захлестывал долину и холмы за нею.

Хедж захлопал в ладоши и обернулся. Взгляд его упал на Ника; тот тотчас же потупился и схватился за грудь.

Юноша отчетливо слышал приближение некроманта: каблуки его громко стучали по деревянному настилу.

– Полушария, – забормотал Ник быстро, едва шаги стихли рядом с ним. – Полушария надо… мы должны…

– Все идет лучше некуда, – сообщил Хедж. – Я вызвал морской туман, который никому не удастся развеять, даже если у кого-то из наших врагов достанет умения попытаться. Ждать ли мне новых указаний, Повелитель?

Ник почувствовал, как в груди у него что-то встрепенулось. Вроде как паническое сердцебиение, только сильнее, и страшнее, и омерзительнее. Юноша задохнулся от боли и упал вперед, ничком, руки его заскребли по деревянным доскам, царапая дерево и обламывая ногти.

Хедж дождался окончания приступа. Ник лежал, тяжело дыша, не в состоянии вымолвить ни слова, ожидая, что вот-вот потеряет сознание и тварь внутри его пробудится. Но этого не произошло, и спустя несколько минут Хедж ушел.

Ник перекатился на спину и какое-то время наблюдал, как туман расползается по небу, застилая грозовые тучи – но не молнии. «Подсвеченное электрическими разрядами белое марево – зрелище воистину невиданное», – подумал он, непроизвольно отмечая про себя такой любопытный феномен.

При этом сознанием его владела мысль куда более важная. Необходимо было любой ценой помешать Хеджу воспользоваться «Молниевым питомником».

Глава двадцатая. Начало конца

Уже занимался рассвет, когда моторы грузовиков снова закашлялись, захлебнулись и окончательно заглохли. Лейтенант Тиндалл выругался: его красный химический карандаш вильнул в сторону, и точка на карте превратилась в линию, которая в итоге была переправлена на крест. Крест нарисовался на плотном переплетении контурных линий, обозначивших спуск в Форвель, широкую долину, отделенную от залива Форвин и лесопилки длинной невысокой грядой.

Пока грузовики ехали сквозь ночь, Лираэль снова заснула. Так что все маленькие драмы пути она пропустила, ведь грузовики мчались, не разбирая дороги, а водители гнали куда быстрее, нежели позволял здравый смысл. Но благодаря удаче – а может, и само по себе – обошлось без серьезных аварий. Множество мелких столкновений, царапина-другая, пару раз отделались испугом – но без серьезных аварий все-таки обошлось.

А еще Лираэль понятия не имела, что ночью кое-кто дезертировал. Всякий раз, как грузовики сбавляли скорость перед крутым поворотом или вынуждены были остановиться перед тем, как форсировать размытый участок дороги, и без того плохонькой, те солдаты, которые не могли вынести даже мысли о новых встречах с мертвыми, выпрыгивали из кузова и исчезали в ночи. Когда рота отъезжала от Внешней границы, в ней насчитывалось более ста человек. А до Форвеля добралось только семьдесят три.

– Выгружаемся! Бегом марш!

Крики ротного старшины разбудили Лираэль. Она порывисто села, одной рукой уже нащупывая колоколец, другой схватившись за Нэхиму. Сэм отреагировал точно так же. Растерянный, перепуганный, он шагнул к откидному борту кузова сразу за Шкодливой Псиной, а в следующую секунду та выскочила наружу.

– Пятиминутный привал! Пять минут! Всем по-быстрому оправиться! Никаких перекусов!

Лираэль выбралась из грузовика, зевая и протирая глаза. Вокруг все еще царила полутьма, на востоке за хребтом посветлело, но солнце еще не показалось. Небо постепенно синело – все, за исключением темной и грозной полосы неподалеку. Заметив ее краем глаза, Лираэль стремительно развернулась – и худшие ее страхи оправдались. В туче сверкали молнии. Бессчетное множество молний, еще больше, чем прежде, и били они по довольно обширной площади. Причем место это находилось за хребтом.

– Залив Форвин и лесопилка, – пробормотал майор Грин. – Они вон за тем хребтом. Какого чер…

Все взгляды устремились к хребту. Грин указал вниз, в долину, лежащую между ними. Там раскинулись плодородные фермерские угодья, поделенные на ровные пятиакровые поля проволочными заграждениями. Кое-где паслись овцы. Но в южном конце долины наблюдалось огромное скопление людей в синем. Тысячи и тысячи южаков в синих шляпах и синих платках, и вся эта огромная толпа шла через долину.

Грин и Тиндалл тут же припали к биноклям. Но Лираэль не нуждалась в бинокле, чтобы разглядеть, куда движется бесчисленная людская масса. Головные отряды уже сворачивали на запад, к хребту и к Форвинской лесопилке за ним. К «Молниевому питомнику», куда, судя по грозе, уже доставлены полушария.

– Мы должны остановить их! – закричал Сэм, указав на южаков.

– Помешать полушариям соединиться куда важнее, – возразила Лираэль. Девушка на секунду замялась, не зная, что делать и что говорить. Одно было совершенно ясно: они должны подняться на западный хребет и оттуда посмотреть, что происходит за ним, а это означало необходимость как можно скорее пересечь долину. – Нам нужно туда, наверх! Идемте же!

И Лираэль поспешила по дороге вниз, в долину, – сначала размеренной трусцой, но постепенно набирая скорость. Псина, высунув язык, бежала рядом. Полминуты спустя за ней последовал Сэм; на плечах у него ехал Моггет. Майор Грин и лейтенант Тиндалл чуть замешкались, но очень скоро они уже во весь голос выкрикивали приказы, а солдаты, выскочив из придорожной канавы, мчались назад, по пути выстраиваясь в боевой порядок.

Дорога представляла собою скорее торную тропку, но, спустившись с холма, она вела прямо через поля, пересекала реку посреди долины по бетонному броду или, может, затопленному мосту и дальше тянулась вдоль хребта.

Лираэль бежала так, как не бегала никогда в жизни. Одинокая фигурка, поднимая тучу брызг, прошлепала по броду и промчалась наперерез южакам. Оказавшись совсем близко, девушка разглядела, что беженцы идут семьями, состоящими зачастую из нескольких поколений. Сотни и сотни семей: дедушки и бабушки, родители, дети, грудные младенцы… Все явно напуганы, и почти все – и стар и млад – нагружены тяжелыми чемоданами, сумками и тюками. Некоторые тащили странные приспособления – какие-то механизмы и металлические предметы, Лираэль не знакомые, а вот Сэм опознал в них швейные и пишущие машинки и патефоны. А еще почти все взрослые сжимали в руках какие-то непонятные листочки бумаги.

– Нельзя допустить, чтобы они перевалили за хребет, – заявила Псина, едва Лираэль замедлила бег, чтобы лучше разглядеть их. – Но мы должны поторопиться. Боюсь, молнии бьют все чаще.

Лираэль остановилась на долю секунды и обернулась. Сэм отстал от нее ярдов на пятьдесят; он бежал, мрачно стиснув зубы.

– Сэм! – прокричала Лираэль. И указала на южаков, которые понемногу сворачивали к хребту. Парни помоложе уже карабкались вверх по склону. – Останови их! А я побегу вперед!

И Лираэль снова помчалась что было сил, не обращая внимания на начинающееся колотье в боку. С каждым шагом девушке казалось, будто отсвет молний за хребтом все ширится, а гром грохочет все громче и чаще. Лираэль свернула с дороги и зигзагом двинулась вверх по отрогу, что уводил к вершине хребта. Помогая себе на подъеме, она хваталась за камни и ветки белоствольных деревьев, испещривших склон.

Поднимаясь все выше, она ощущала присутствие мертвых – там, за хребтом. Сначала – два десятка, не больше, но, пока она карабкалась, подоспело еще с дюжину. По всей видимости, Хедж выводил духов из Смерти. Должно быть, отыскал где-то источник трупов. Вряд ли это тень-подручные, ведь на то, чтобы подготовить дух к Жизни, требуется куда больше времени, если не вселять его в плоть. По крайней мере, предполагается, что куда больше. Лираэль опасалась, что даже не представляет себе, на что ныне способен Хедж.

А в следующий миг девушка неожиданно для самой себя оказалась на вершине. Тут уже не встречались ни белоствольные деревья, ни гигантские валуны. Голый западный склон отлично просматривался вплоть до синих вод залива. Косогор был словно выжжен огнем или выметен начисто гигантской метлой, оставившей по себе лишь взрытую бурую почву. Но на земле этой вырос странный урожай. Тонкие металлические стержни, в два раза выше Лираэль. Сотни и сотни стержней, установленных на расстоянии шести футов друг от друга и соединенных у основания толстыми черными тросами, что змеились вниз по склону и уходили в полуразрушенное каменное строение, давно лишившееся крыши. Параллельные металлические полосы, уложенные поверх множества коротких деревянных планок, образовывали что-то вроде дороги. Дорога проходила насквозь через строение и резко заканчивалась в двадцати ярдах по обе стороны от него. В каждом конце дорожного полотна стояло по вагонетке на металлических колесах. Лираэль инстинктивно догадалась, что предназначены они для полушарий. Полушария погрузят на вагонетки и каким-то образом соединят вместе с помощью силы грозы.

Словно подкрепляя ее мысли, полыхнула раздвоенная молния. Она ударила в пристань – такая ослепительно-яркая, что Лираэль даже глаза рукой прикрыла. Она знала, что там увидит: в воздухе разливался запах раскаленного металла – едкая вонь Свободной магии. Девушку затошнило, и она порадовалась, что вот уж много часов у нее крошки во рту не было.

Одно из серебристых полушарий уже лежало на причале. При ударе молнии оно засветилось синим. Второе находилось на борту судна в заливе. И хотя молнии в большинстве своем били в полушария, Лираэль заметила, что они рассредотачиваются все шире и выше по склону и попадают по высоким стержням. Это и были громоотводы – тысячи громоотводов, составляющих «Молниевый питомник» Николаса.

Как будто темных туч над головой было недостаточно, над заливом заклубился туман. Лираэль чувствовала, что туман этот – магический, созданный из настоящей воды; такой оттеснить или разогнать куда труднее. Внутри его действовала Свободная магия, и источник тумана девушка определила безошибочно: где-то на причале стоял Хедж. При нем были мертвые, они двигали первое из полушарий; но еще больше мертвых сновало вокруг небольших строений, обрамляющих пристань. Лираэль всем своим существом ощущала, как они перемещаются с места на место, а в центре всего этого – Хедж. Девушка сама себе казалась мухой на краю паутины, что отслеживает движения гигантской матери-паучихи в центре сети и ее бесчисленных паучат дальше и повсюду вокруг.

Лираэль извлекла из ножен Нэхиму, а затем, мгновение помешкав, взялась за Астараэль, плакальщицу. Все, кто услышит ее голос, будут вышвырнуты в Смерть, включая саму Лираэль. Если ей удастся подобраться достаточно близко, она отошлет и Хеджа, и всех мертвых далеко, очень далеко. Хедж, впрочем, скорее всего, сумеет вернуться в Жизнь, но и у Лираэль есть на это слабая надежда, и так она выиграет драгоценное время.

Но едва она попыталась извлечь колоколец из бандольера, Псина напрыгнула на девушку и носом оттолкнула ее руку.

– Нет, хозяюшка, – возразила она. – Астараэль тут ничем не поможет. Мы опоздали; мы уже не сможем помешать полушариям соединиться.

– Но Сэм и солдаты… – запротестовала Лираэль. – Если мы атакуем немедленно…

– Не думаю, что нам удастся с легкостью пробиться сквозь этот «Молниевый питомник», – покачала головой Псина. – Здесь мощь Разрушителя не настолько ограниченна, а Разрушитель направляет молнии. Кроме того, мертвыми здесь повелевает Хедж, а не Хлёрр.

– Но ведь если полушария соединятся… – прошептала Лираэль. А затем сглотнула и вымолвила: – Час пробил, да?

– Да, – кивнула Псина. – Но только не здесь. Хедж нас наверняка заметил, как мы заметили его. Прямо сейчас все его мысли сосредоточены на полушариях, но, думаю, он вот-вот отдаст приказ атаковать нас.

Лираэль развернулась и двинулась было вниз по восточному склону хребта, но тут же остановилась и оглянулась через плечо:

– А Николас? Как же он?

– Ему мы уже ничем не в силах помочь. – Псина удрученно вздохнула. – Как только полушария соединятся, заключенный внутри его осколок выскочит из его сердца и станет частью целого. Но Николас об этом уже не узнает. Это будет быстрая смерть, хотя, боюсь, Хедж поработит его дух.

– Бедный Ник, – промолвила Лираэль. – Как только я могла его упустить!

– У тебя не было выбора, – постаралась ее утешить Псина. И настойчиво подтолкнула девушку носом под колено. – Нам надо торопиться!

Лираэль кивнула, повернула назад и опрометью кинулась по той же тропке вниз по косогору. Оскальзываясь и едва не падая в самых крутых местах, девушка на бегу задумалась о Николасе, а затем обо всех прочих, включая себя саму. Возможно, Нику выпадет самая легкая участь. В конце концов, он, по-видимому, просто погибнет первым, сам того не ожидая. А все остальные будут заранее знать о том, что обречены, и, по всей вероятности, в итоге все угодят в рабство к Хеджу.

Лираэль прошла вниз уже полпути, когда по долине раскатился небывало громкий и зычный голос. Девушка вздрогнула, но тут же поняла: это Сэм, а речь его многократно усилена магией Хартии. Парень стоял на гигантском валуне в какой-нибудь сотне ярдов ниже по отрогу: ладони сложены рупором, пальцы объяты огнем заклинания.

– Южаки! Друзья! Не ходите за западный хребет! Там вас ждет только смерть! Не верьте листовкам, что у вас в руках, – они лгут! Я – принц Сэмет из Древного королевства, и я обещаю даровать землю и фермы всем, кто останется в долине! Если вы не покинете долину, вы получите и фермы, и землю за пределами Стены!

Сэм еще раз проговорил свое воззвание. Лираэль, тяжело дыша, добежала до валуна и остановилась. Ниже люди майора Грина растянулись длинной цепью вдоль подножия хребта. Южаки теснились за цепью, выплескиваясь за ее пределы на несколько сотен ярдов в южном конце заграждения. Большинство остановилось послушать Сэма, но несколько человек все еще карабкались вверх по склону.

Сэм умолк и спрыгнул с валуна.

– Вот все, что я могу, – нервно проговорил он. – Кто-то, глядишь, и остановится. Это если они вообще поняли мои слова.

– Мы сделали все, что в наших силах, – заверил майор Грин. – Перестрелять этих бедняг мы не можем, а если попытаемся остановить их при помощи штыков, они нас просто задавят числом. Хотел бы я перемолвиться словом с теми полицейскими, что должны были…

– Одно из полушарий уже сгрузили на берег, второе – неподалеку, – перебила Лираэль, и при таком известии все прочее тут же было позабыто. – Хедж здесь, он творит туман и создает множество новых мертвых. «Молниевый питомник» уже заработал, Разрушитель призывает и направляет молнии.

– Нам лучше атаковать немедленно, – заявил майор Грин. Он уже набрал в грудь побольше воздуха, чтобы прокричать приказ, но Лираэль снова перебила его:

– Нет. Мы не сможем пробиться сквозь «Молниевый питомник», и мертвых слишком много. Нам уже не удастся помешать полушариям соединиться.

– Но это… это значит, мы проиграли, – проговорил Сэм. – Все потеряно. Разрушитель…

– Нет! – рявкнула Лираэль. – Я отправлюсь в Смерть и воспользуюсь Темным Зеркалом. В Начале Разрушитель был скован и расколот надвое. Я выясню, как это было сделано, и мы сможем повторить то же самое снова. Но вы должны охранять мое тело до тех пор, пока я не вернусь, а ведь Хедж наверняка на нас нападет.

При этих словах Лираэль твердо взглянула в глаза Сэму, затем майору Грину, затем обоим лейтенантам, Тиндаллу и Готли. Девушка от души надеялась, что сумела передать им хотя бы частицу своей убежденности. Она и себя заставила поверить, что в Смерти и в прошлом отыщется ответ. Какой-то секрет, что поможет им победить Оранниса.

– Псина пойдет со мной, – заявила девушка. – А Моггет где?

– Тут! – раздался голос у ее ног. Лираэль опустила взгляд: Моггет, устроившись в тени валуна, вылизывал дочиста уже вторую банку из-под сардин.

– Да я подумал, пусть съест, чего уж там, – тихо пробормотал Сэм, пожимая плечами.

– Моггет! Помогай всем, чем сможешь, – наказала Лираэль.

– Всем, чем смогу, – подтвердил Моггет с лукавой улыбкой. Заверение его отчего-то прозвучало с вопросительной интонацией.

Лираэль огляделась по сторонам и вышла в центр круга покрытых лишайником камней: здесь отрог, дойдя до подножия склона, снова чуть приподнимался. Девушка убедилась, что Темное Зеркало по-прежнему покоится в поясном кошеле. А затем извлекла из ножен Нэхиму и из футляра – Саранет. На сей раз она держала колокол за рукоять опущенным вниз. Так, конечно, велик риск, что он случайно зазвонит, но зато так им быстрее можно будет воспользоваться.

– Я войду в Смерть здесь, – объявила Лираэль. – Полагаюсь на вашу защиту. Я вернусь, как только смогу.

– Хочешь, я пойду с тобой? – спросил Сэм. Он извлек ветряную флейточку и крепко сжал рукоять меча. Лираэль видела: он полностью отвечает за свои слова.

– Нет. – Девушка покачала головой. – Думаю, тебе и здесь найдется чем заняться. Хедж не оставит нас в покое – тем более у самого своего порога. Ты разве не чувствуешь, что мертвые пришли в движение? Очень скоро на нас нападут, и кто-то должен защищать мое живое тело, пока я пребываю в Смерти. Я поручаю эту миссию тебе, принц Сэмет. Если успеешь, установи ромб защиты. Сэм серьезно кивнул:

– Да, тетя Лираэль.

– Тетя? – удивился лейтенант Тиндалл, но девушка его уже не услышала. Она осторожно опустилась на корточки и крепко обняла Шкодливую Псину, гоня прочь пугающие мысли о том, что, возможно, прижимается щекой к мягкой собачьей шерсти в последний раз.

– Даже если я выясню, как именно Семеро сковали Разрушителя, сможем ли мы проделать то же самое? – прошептала она Псине на ухо, так тихо, что не услышал никто другой. – Сможем ли мы?

Шкодливая Псина молча глядела на хозяйку грустными карими глазами. Лираэль посмотрела на нее так же жалобно, а затем улыбнулась печально и горько.

– Мы проделали долгий путь от ледника, так? – промолвила она. – А теперь нам предстоит идти еще дальше.

Девушка встала и установила связь со Смертью. Когда холод уже пробирал ее до костей, она услышала, как Сэм что-то сказал, а затем вдалеке послышался крик. Но звуки гасли, а вместе с ними и дневной свет. Взметнув меч, Лираэль шагнула в Смерть. Верная собака бежала за ней по пятам.

Сэма кольнуло ощущение смерти. Дыхание девушки повисло в воздухе облачком пара, губы ее подернулись инеем, Шкодливая Псина шагнула вперед бок о бок с хозяйкой – и исчезла, оставив за собой лишь эфемерный контур золотого света, что медленно растаял и погас.

– Ник! А как же Ник! – внезапно воскликнул Сэм. Он хлопнул себя по лбу и выругался. – Ну почему я не спросил!

– Движение на вершине хребта! – доложил кто-то. А в следующий миг все засуетились и забегали. Тиндалл и Готли кинулись к своим взводам, майор Грин выкрикивал приказы. Южаки, что присели было послушать Сэма, вскочили на ноги. Кое-кто уже карабкался вверх по хребту; а теперь вся толпа ринулась вперед.

– Я велю роте сомкнуть кольцо! – вскричал Грин. – Мы займем круговую оборону.

Сэм кивнул. Он чувствовал: из-за хребта надвигаются мертвые. Пять или шесть десятков мертвых подручных, и все они направляются к ним.

– Мертвые идут, – предупредил он. Сэм посмотрел на вершину хребта, затем обернулся на Лираэль и южаков позади. Беженцы устало заковыляли вперед, к хребту, а не назад, в долину. А солдаты уже бежали обратно к отрогу, стягивая цепь. Теперь ничто не отделяло южаков от гибели.

– Проклятье! – выругался Грин. – А я думал, вам удалось их остановить!

– Я поговорю с ними! – внезапно решил Сэм. Мертвые находились от него по меньшей мере в пяти минутах, а ведь Лираэль приказывала ему остановить южаков. Если он поторопится, с девушкой ничего не случится. – Я вернусь через пару минут! Майор Грин, не оставляйте Лираэль! Моггет, защищай ее!

С этими словами юноша помчался к одной из групп беженцев. Он уже давно заприметил ее, но осознал всю ее значимость лишь мгновение назад, когда в голову ему пришла мысль. В этом отряде предводительствовала древняя седовласая старуха, одетая куда лучше всех прочих, – истинный матриарх своего народа. Ее поддерживали несколько юношей и девушек. Только эта группа явно не была семьей, при ней не наблюдалось ни детей, ни клади. Старуха – вождь, понял Сэм. Уж настолько-то он в обычаях южаков разбирался. Вот та, кто способна обратить людской поток вспять.

Если бы ему только удалось убедить старуху за минуту-другую! Ведь когда нападут мертвые, произойти может все, что угодно. Южаки запаникуют, многие бросятся бежать не в том направлении, и их затопчут. Либо они откажутся поверить своим глазам и безрассудно перевалят через хребет, надеясь и веря, что наконец-то обретут новый дом.

Глава двадцать первая. В глубинах Смерти

Не задержавшись, чтобы оглядеться по сторонам, Лираэль вступила в Смерть, и течение подхватило ее, пытаясь утащить под воду в первое же мгновение, когда внезапно накатывает и оглушает стылый холод. Девушка тут же решительно двинулась за Шкодливой Псиной, что скачками мчалась впереди, принюхиваясь в поисках притаившегося мертвого.

Лираэль брела по воде, лихорадочно вспоминая основные уроки, почерпнутые из «Книги мертвых» и из «Книги памяти и забвения». Нужные страницы ярко сияли в ее мыслях, рассказывая девушке о каждом из Девяти Пределов и о секретах Девяти Врат. Но узнать эти секреты, пусть даже из магической книги, совсем не то же самое, что иметь с ними дело наяву. А Лираэль еще не доводилось заходить дальше Первого Предела и миновать Первые Врата.

Тем не менее девушка уверенно шагала вперед, загоняя все свои страхи в самые дальние закоулки сознания. Смерть – не место для сомнений. Река, едва почуяв слабину, тотчас же атакует чужака, ведь только усилием воли Лираэль могла помешать течению выпить ее дух. Если она дрогнет, ее утянет под воду и все будет кончено.

Девушка на удивление быстро дошла до Первых Врат. Только что грохот звучал издалека, а стена тумана, протянувшаяся в обе стороны, сколько хватало глаз, маячила на изрядном расстоянии. А в следующий миг, как ей показалось, Лираэль уже стояла так близко, что могла бы коснуться водяной взвеси, только протяни руку, и рев речных порогов по ту сторону оглушал, словно громом.

Тогда к ней пришли слова – слова силы, запечатлевшиеся в сознании благодаря обеим книгам. Лираэль произнесла их, ощущая, как они слетают с губ и Свободная магия корчится и шипит на ее языке.

Завеса тумана расступилась, медленно откатилась в сторону, явив взгляду череду водопадов, что словно бесконечно низвергались во тьму бездонной пропасти. Лираэль заговорила снова и взмахнула мечом направо и налево. Из ниоткуда появилась тропа, уходящая в водопад, – словно узкий перевал между двумя водяными горами. Лираэль ступила на тропу; Псина жалась к ней так близко, что буквально путалась под ногами. Они шли, а за их спиной туман вновь смыкался, и дорога таяла и исчезала.

Едва они прошли, какой-то мелкий гаденький дух вынырнул из воды близ Первых Врат и направился к границе Жизни, следуя за еле видимой черной нитью, соединенной с ним под стать пуповине. По пути он подергивался и что-то невнятно бормотал про себя, предвкушая награду от хозяина за вести об этих чужаках. Может, ему даже позволят остаться в Жизни и подарят тело. Для такого духа это величайшая, самая драгоценная радость.

Проход сквозь Первые Врата обманчив; Лираэль сама не знала, сколько времени на это ушло, но вскоре река снова разлилась во всю ширь. Теперь она спокойно катила свои воды через Второй Предел. Едва сойдя с тропы, Лираэль принялась мечом прощупывать дно впереди, проверяя, куда ступает. Этот Предел во многом походил на Первый, но в нем зияли глубокие коварные ямы, да и течение усилилось. Дело усложнялось еще и тем, что в сером свете все очертания мутнели и расплывались. В размытых, неясных сумерках Лираэль не видела дальше вытянутой руки с мечом.

Идти было нетрудно: здесь пролегала тропа, размеченная предшествующими Абхорсенами и описанная в «Книге мертвых». Лираэль ступила на нее, хотя, не вполне доверяя книжной премудрости, продолжала прощупывать путь мечом. Но, следуя указаниям «Книги», девушка отсчитывала шаги и в нужных местах заученно сворачивала в правильном направлении.

Лираэль настолько сосредоточилась на размеренном подсчете шагов, что едва не провалилась во Вторые Врата. Псина вовремя ухватила ее за пояс и оттащила на безопасное расстояние. Дело в том, что девушка сделала лишний шаг, отсчитав одиннадцать, несмотря на то что разум подсказывал: «Остановись на десятом».

Быстрее мысли она отпрянула назад, но Вторые Врата вцеплялись в жертву куда крепче, нежели обычное течение реки. Лишь доблестная Псина, послужив живым якорем, спасла хозяйку, хотя, чтобы оттащить девушку от края пропасти, едва хватило сил у них обеих.

Ибо Вторые Врата представляли собою громадный провал, куда река утекала, точно в сливную трубу, создавая чудовищно мощный водоворот.

– Спасибо, – поблагодарила Лираэль, вся дрожа. Заглянув в водоворот, она живо представила себе, что могло произойти. Псина ответила не сразу, она пыталась высвободить зубы, застрявшие в жалком ошметке кожи, что еще недавно был исправным поясом.

– Ты не торопись, хозяюшка, – тихо посоветовала Псина. – Спешить будем где угодно, но только не здесь.

– Да, – кивнула Лираэль, заставляя себя дышать медленно и глубоко. Успокоившись, она выпрямилась и произнесла новое заклинание Свободной магии. От этих слов рот ей словно опалило жаром, а заледеневшие щеки вспыхнули странным румянцем.

Заклинание отозвалось эхом, и низвергающиеся воды Вторых Врат замедлили бег и замерли неподвижно, как будто водоворот внезапно обратился в лед. Каждое завихрение превратилось в уступ, образуя длинный спиральный спуск по воронке врат. Лираэль шагнула к началу тропы и двинулась вниз. Позади девушки и над ее головой снова закружился вихревый поток.

Девушке казалось, ей придется описать кругов сто по меньшей мере, прежде чем она доберется до дна, но Лираэль помнила: это место тоже обманчиво. Чтобы пройти Вторые Врата, ей потребовалось всего несколько минут, и все это время она размышляла о Третьем Пределе и тамошней ловушке для того, кто будет неосторожен.

Ибо здесь река обмелела – вода едва доходила до щиколоток – и чуть потеплела. Да и света было больше. Серые сумерки царили по-прежнему, но не такие размытые и смутные. И даже вездесущее течение здесь плескалось у ног слабой струйкой. В целом место это казалось куда приятнее Первого или Второго Пределов. Здесь некромант-недоучка или просто глупец мог поддаться искушению задержаться и отдохнуть.

Но отдых этот длился недолго – ведь в Третьем Пределе были волны.

Лираэль хорошо об этом знала и уже от Вторых Врат припустила бегом. «Здесь одно из тех немногих мест в Смерти, где необходимо поспешить», – думала девушка, заставляя себя мчаться, мчаться что есть мочи. Позади слышался раскатистый грохот, возвещающий о приближении волны, которую сдержало то же самое заклинание, что успокоило водоворот. Но Лираэль не оглядывалась, ведь главное – не сбавить скорости. Если волна ее настигнет, то вышвырнет за Третьи Врата, и течение подхватит и понесет оглушенную жертву. Тогда ей уже не спастись.

– Торопись! – крикнула Псина, и Лираэль понеслась еще быстрее. Волна ревела уже совсем близко; того и гляди захлестнет их обеих.

Лираэль достигла туманной завесы Третьих Врат, обогнав ревущий поток всего на шаг-другой, лихорадочно выкрикивая на бегу нужное заклинание Свободной магии. На сей раз Псина обошла хозяйку: волшебные слова отдернули белесую пелену прямо перед носом у собаки. Лираэль и Псина, запыхавшись, остановились в дверном проеме, созданном заклинанием в тумане, а волна рассыпалась брызгами вокруг них, выплеснув груз мертвых вниз, в водопад. Девушка постояла немного, пытаясь отдышаться, и выждала несколько секунд, пока не появится тропа. И зашагала дальше, в Четвертый Предел.

Этот предел они пересекли быстро. Путь был относительно прост, ни тебе ям, ни ловушек для неосторожного, хотя течение вновь сделалось сильным – даже сильнее, чем в Первом Пределе. Но Лираэль уже привыкла к его леденящей коварной хватке.

Девушка по-прежнему держалась настороже. Помимо известных и размеченных опасностей каждого из пределов, всегда существовала вероятность появления чего-то нового или чего-то настолько древнего и редкого, что оно даже в «Книге мертвых» не описано. А в придачу к таким странностям «Книга» намекала на существование неких сил, которые могут путешествовать в Смерти, помимо самих мертвых или некромантов. Некоторые из этих сущностей создают особые местные условия или искажают привычную природу пределов. Лираэль предположила, что и она сама – одна из тех сил, что меняют характер реки и ее Врат.

Четвертые Врата тоже представляли собою водопад, только не в пелене тумана. Выглядел он как безобидный уступчик в два-три фута высотой, и казалось, будто за ним река спокойно течет дальше.

Но Лираэль знала правду – благодаря «Книге мертвых». Девушка остановилась на расстоянии десяти футов и произнесла заклинание, что позволит ей пройти. Очень медленно от края водопада начала разматываться темная лента. Она повисла в воздухе над водой. Всего три фута в ширину, лента, казалось, была соткана из беззвездной ночи. Она протянулась горизонтально от края водопада и уходила в необозримую даль.

Девушка ступила на тропу, чуть потопталась, восстанавливая равновесие, и зашагала вперед. Эта узкая дорога была не только единственным способом пройти сквозь Четвертые Врата, но и единственным путем через Пятый Предел. Здесь река делалась слишком глубокой, чтобы преодолеть ее вброд, а вода обладала сильным метаморфизирующим эффектом. Некромант, пробывший в этих водах, неизбежно обнаружит, что его дух и тело изменились безвозвратно, и не то чтобы к лучшему. Любой мертвый дух, которому удалось отсюда вернуться по воде, выглядит совсем не так, как при жизни.

Пересекать этот Предел даже по темной тропе и то опасно. Кроме того что она узка, по ней очень любят ходить через Пятый Предел великие мертвые или порождения Свободной магии. Разумеется, в другую сторону, к Жизни. Они выжидают, пока некромант создаст тропу, а затем выбегают на нее, надеясь внезапной яростной атакой опрокинуть и сбить проложившего путь.

Лираэль об этом знала, и все равно лишь отрывистый лай Псины вовремя предупредил ее о том, что какая-то хищная тварь, откуда ни возьмись, мчится по тропе навстречу. Некогда это был человек, но, прожив в Смерти слишком долго, он превратился в нечто отвратительное и жуткое. Тварь бежала на четвереньках, на манер паука. Шея крепилась к тучному луковицеобразному телу так, что чудище могло смотреть прямо перед собою, даже стоя на четвереньках.

У Лираэль оставалась лишь секунда на то, чтобы сделать выпад мечом навстречу нападающему. Острие пронзило комковатую щеку и вышло сзади у основания шеи. Но тварь все напирала, все рвалась вперед, невзирая на рассыпающиеся каскады белых искр: это магия Хартии разъедала призрачное тело духа. Мертвый нанизался на лезвие почти до самой рукояти; полыхающие алым огнем глаза алчно таращились на Лираэль, из широченной пасти капала слюна и вырывалось злобное шипение.

Лираэль пнула тварь, пытаясь снять ее с меча, и одновременно прозвонила в Саранет. Но при этом едва не потеряла равновесия, так что колоколец сбился с тона. Фальшивая нота эхом прокатилась в Смерти, и, вместо того чтобы сосредоточить всю свою волю на мертвой твари и начать подчинять ее себе, Лираэль отвлеклась. Мысли ее смешались, и на мгновение она позабыла о том, что делает.

Секунду или, может, минуту спустя девушка осознала, что происходит, вздрогнула всем телом, все ее нервы завибрировали от страха. На ее глазах мертвая тварь почти соскользнула с меча и уже изготовилась напасть снова.

– Уйми колоколец! – гаркнула Псина, уменьшилась в размерах и попыталась протиснуться между ног хозяйки, чтобы первой атаковать тварь. – Уйми колоколец!

– Что?! – воскликнула Лираэль. А в следующий миг вновь накатили смятение и страх, и девушка почувствовала, что, сама того не сознавая, все еще звонит в Саранет. Лираэль в панике заставила его умолкнуть. Колоколец звякнул в последний раз и стих, и девушка затолкала его обратно в футляр.

Но при этом отвлеклась снова – и в это самое мгновение тварь ринулась в атаку. Теперь она прыгнула на девушку, рассчитывая подмять ее всей своей мерзостной бледной тушей. Но Псина заметила, как напряглось чудовище, и догадалась о его намерении. Вместо того чтобы проскользнуть под ногами девушки, она метнулась вперед и уперлась двумя мощными лапами в спину хозяйки.

В следующий миг Лираэль осознала, что стоит на коленях; тварь, промахнувшись, пролетела над ее головой. Одним когтистым пальцем она подцепила на лету прядь волос Лираэль и вырвала ее с корнем. Девушка этого даже не заметила; она лихорадочно развернулась на узкой тропе и встала на ноги. От уверенности ее ровным счетом ничего не осталось, Лираэль опасалась потерять равновесие, так что сманеврировала не слишком быстро.

Но оказалось, что тварь исчезла. На тропе стояла только Псина. Гигантская Псина, шерсть на спине встопорщилась дыбом, как кабанья щетина, с клыков размером с палец капало алое пламя. Она уставилась на хозяйку. Взгляд ее горел безумным огнем.

– Псина? – прошептала Лираэль. Прежде она никогда не испытывала страха перед своей любимицей, но она ведь и в Смерть никогда так далеко не заходила. Здесь чего только не случается. Кто угодно и… что угодно может измениться.

Псина встряхнулась, уменьшилась в размерах, безумный огонь в глазах погас. Она завиляла хвостом, почесалась, подошла к Лираэль и лизнула ее протянутую руку.

– Прости, – повинилась Псина. – Я страшно разозлилась.

– Куда она делась? – спросила девушка, озираясь по сторонам. Насколько она могла видеть, на тропе ничего не было, равно как и в реке под ними. И всплеска она вроде бы не слышала. Или слышала? Мысли путались, в сознании все еще отзывалась диссонантная нота Саранета.

– Туда, вниз, – мотнула головой Псина. – Нам надо поторопиться. И достань заранее какой-нибудь колоколец. Ранну, наверное. Здесь Ранна милосерднее прочих.

Лираэль опустилась на колени – нос к носу с Псиной.

– Я бы без тебя ни за что не справилась, – призналась девушка и поцеловала ее в морду.

– Да знаю, знаю, – рассеянно отозвалась Псина, поводя ушами. – Ты что-нибудь слышишь?

– Нет. – Лираэль встала и прислушалась, машинально высвобождая из футляра Ранну. – А ты?

– Мне показалось, кто-то… что-то шло по нашим следам раньше. А теперь я в этом уверена. Что-то догоняет нас. Что-то могущественное – и быстро движется.

– Хедж! – воскликнула Лираэль и, сразу позабыв о том, что усомнилась в своей способности сохранить равновесие, развернулась и поспешила по тропе дальше. – Или, может, это снова Моггет?

– Что Моггет – не думаю. – Псина нахмурилась, остановилась и на миг оглянулась, насторожив уши. А затем покачала головой. – Кто бы это ни был… или что бы это ни было… надо попытаться уйти от преследования.

Лираэль кивнула на ходу и крепче сжала в пальцах и колоколец, и меч. Кто бы им еще ни встретился, кто бы ни приблизился спереди либо сзади, девушка твердо решила: врасплох ее больше не застанут.

Глава двадцать вторая. Трансформатерные будки и южаки

Туман застлал пристань и теперь неотвратимо наползал вверх по склону. Ник наблюдал за катящейся волной и за пронзающими ее молниями. Что за неприятное зрелище… словно светящиеся вены в полупрозрачной плоти. Не то чтобы какое-либо живое существо обладало подобной плотью…

Нику надо было что-то сделать, вот только он совершенно позабыл что. Он знал: полушария здесь, неподалеку, в тумане. Некая часть его сознания жаждала подойти к ним и понаблюдать за тем, как полушария наконец сольются воедино. Но другая, мятежная его часть требовала прямо противоположного: любой ценой не дать полушариям соединиться. В голове Ника словно перешептывались два голоса, и оба такие назойливые, что сливались в невнятный гул.

– Ник! Что с тобой сделали?

В первое мгновение Ник решил было, что в его голове зазвучал и третий голос. Но когда вопрос повторился, юноша убедился в своей ошибке.

Ник с трудом обернулся. Поначалу он ничего не видел в густой пелене тумана. Но наконец он разглядел, как из-за угла ближайшего сарая выглядывает чье-то лицо. Нику потребовалось несколько секунд, чтобы сообразить, кто перед ним. Да это же его приятель по Корвирскому университету, Тимоти Уоллах, студент немногим старше его самого, нанятый руководить постройкой «Молниевого питомника». Тим, этот веселый, жизнерадостный щеголь, с легким налетом вальяжности, всегда безупречно одетый…

Но сейчас Тим был сам на себя не похож. Лицо его побледнело и запачкалось, воротник рубашки оторван, ботинки и брюки забрызганы грязью. Скорчившись за лачугой, он весь дрожал, точно в лихорадке – или во власти безумного страха.

Ник замахал Тиму рукой и, едва волоча ноги, сделал несколько шагов в его сторону. В последний момент юноша вынужден был схватиться за стену, чтобы не упасть.

– Ник, ты должен остановить его! – воскликнул Тим. Но смотрел он не на Ника, а испуганно озирался по сторонам. – То, что он делает… то, что вы оба делаете… это неправильно!

– Что именно? – устало спросил Ник. Ходьба его утомила, и один из внутренних голосов зазвучал сильнее. – Что мы такое делаем? Это научный эксперимент, вот и все. И кто такой «он», кого я должен остановить? Главный тут – я.

– Его! Хеджа! – выпалил Тим и указал назад, на полушария, туда, где туман клубился особенно густо. – Он убил моих рабочих, Ник! Он убил их! Вот просто указал на них пальцем, и они тут же рухнули. Вот так! – Тим изобразил рукою налагающий заклинание жест и разрыдался – без слез, задыхаясь, и вскрикивая, и давясь словами: – Я видел, как он это сделал. Было только… только… – Тим посмотрел на часы. Стрелки навсегда застыли в положении «без шести минут семь». – Было только без шести минут семь, – прошептал он. – Роберт увидел, как подходят каботажники, и разбудил нас всех, чтобы отпраздновать окончание работ. Я пошел в сарай за припасенной бутылочкой… я все видел в окно…

– Что ты видел? – переспросил Ник. Он пытался понять, что так расстроило Тима, но грудь разболелась не на шутку, и юноше никак не удавалось собраться с мыслями. Его представления о Хедже никак не вязались с рассказом Тима об убитых рабочих.

– Ник, с тобой что-то не так, – зашептал Тим, отползая от него. – Ты разве не понимаешь? Эти полушария источают яд, а Хедж убил моих рабочих! Всех до единого, даже обоих подмастерьев! Я своими глазами видел!

Внезапно на Тима накатил неодолимый приступ рвоты; бедняга закашлялся, задохнулся, но, сколько ни тужился, ничего не вышло. Рвало его уже не в первый раз, и желудок давно опустел.

Ник безмолвно наблюдал за приятелем. Некая часть его натуры возликовала от вестей о смерти и несчастьях, а противостоящая ей сила терзалась и мучилась во власти страха, отвращения и невыносимых сомнений. Боль в груди усилилась, и юноша рухнул наземь, хватаясь за сердце и за лодыжку.

– Нам надо бежать отсюда, – настаивал Тим, вытирая рот тыльной стороной трясущейся руки. – Мы должны предупредить хоть кого-нибудь.

– Да, – прошептал Ник. Ему удалось сесть, но он по-прежнему горбился, прижимая одну бескровную руку к сердцу, а другой вцепившись сквозь отворот брюк в осколок ветряной флейты. Юноша боролся с болью, что давала о себе знать и в груди, и в ноге, и с невыносимой тяжестью, давившей на голову. – Да… ты, Тим, ступай. Скажи ей… скажи им, я попытаюсь остановить все это. Скажи ей…

– Что? Кому? – не понял Тим. – Ты должен пойти со мной!

– Не могу, – выдохнул Ник. Он снова все вспомнил. Разговор с Лираэль в тростниковой лодчонке, попытки усмирить осколок Разрушителя в своей груди. Вспомнил накатившую тошноту и едкий металлический привкус на языке. Этот привкус снова давал о себе знать, с каждой секундой все сильнее.

– Уходи! – настойчиво потребовал Ник и оттолкнул приятеля. – Беги, прежде чем я… А-а-а-ах!..

Ник подавил крик, упал, свернулся клубком. Тим подобрался к нему поближе и увидел, как глаза у Ника закатились. Секунду-другую Тим раздумывал, не потащить ли друга на себе. И тут из раззявленного рта юноши потянулась струйка белого дыма.

Страх возобладал над всеми прочими соображениями. Тим кинулся бежать между громоотводами вверх по холму. Если бы только ему удалось перевалить через хребет, убраться с глаз долой. Подальше от «Молниевого питомника» и густеющего тумана…

За его спиной Ник судорожно стиснул брючный отворот. Он что-то лихорадочно шептал про себя, путаясь в словах, что лились невнятным, беспорядочным потоком:

– Корвир – столица с населением в два миллиона… основной производимый продукт банковские операции… сила притяжения между двумя телами прямо пропорциональна товару дня… невозможно разбить… это мое сердце… четыре тысячи восемьсот… и ветер обычно меняется в направлении белый буйный отец помоги мне мама Сэм помоги Лираэль…

Ник умолк, откашлялся, перевел дыхание. Белый дымок уплыл в туман, а новый не появился. Юноша неуверенно вдохнул снова, и еще раз, и еще, затем эксперимента ради выпустил брючный отворот и кусочек ветряной флейты внутри его. Все его тело пробрала ледяная дрожь, но Ник по-прежнему помнил, кто он такой и что должен делать. Ухватившись за угол домишки, он кое-как поднялся на ноги и побрел в туман. Как всегда, перед внутренним взором его сияли серебряные полушария, но юноша усилием воли оттеснил этот образ на задний план. Ник размышлял о предварительных планах и чертежах «Молниевого питомника». Если Тим построил его согласно расчетам и указаниям, тогда один из девяти электрораспределительных щитков находится совсем рядом, за углом главного корпуса лесопилки.

В непроглядно-густом тумане Ник едва не врезался в западную стену. Он поспешил обогнуть ее с севера, держась подальше от южного конца, где трудились мертвые, пытаясь поднять первое полушарие и установить его на платформу вагонетки.

Полушария. Ярче молний сияли они перед внутренним взором Ника. Внезапно юноша ощутил всеподчиняющую потребность убедиться, что полушария подняты и установлены на подставки как надо, что кабели подсоединены правильно, а железнодорожное полотно присыпано песком, чтобы увеличить силу сцепления колес с рельсами в этом сыром тумане. Ему, Нику, необходимо обо всем позаботиться. Полушария должны соединиться!

Ник рухнул на железнодорожные пути на колени, а затем ничком и остался лежать на холодных стальных рельсах и истертых деревянных шпалах. Он судорожно схватился за брючный отворот, борясь с непреодолимым желанием повернуть направо и подойти к полушарию, установленному на вагонетке. Юноша в отчаянии подумал о Лираэль – вспомнил, как та втащила его в тростниковую лодчонку, как он дал девушке слово. Вспомнил, как Сэм помог ему подняться, когда на крикетном поле его сбил стремительно летящий мяч. Представил, как Тим Уоллах, расфранченный и при галстуке, наливает ему джин-тоник.

– Слово Сэйра, слово Сэйра, слово Сэйра, – повторял он снова и снова.

Все еще бормоча себе под нос, юноша заставил себя переползти через железнодорожное полотно, не обращая внимания на впивающиеся в тело занозы от старых шпал. Он добрался до дальнего края лесопилки и, опираясь на стену, не то дотащился, не то доковылял до небольшого бетонного сооружения – трансформаторной будки. Здесь сотни проводов от громоотводов сходились к одному из девяти главных кабелей, и каждый из них был толщиной с Ника.

– Я остановлю все это, – прошептал юноша, добравшись до трансформаторной будки. Оглушенный громом, полуослепленный молниями, изнуренный болью и тошнотой, Ник поднялся на ноги и попытался открыть металлическую дверь, помеченную ярко-желтым изображением молнии и предостережением: «Опасно для жизни».

Дверь оказалась заперта. Ник подергал за ручку, но этот незначительный акт неповиновения лишь истощил последние остатки его энергии. Совсем обессилев, Ник соскользнул по стене вниз и распростерся на пороге.

Он проиграл. Молнии били все выше по склону, наползал туман, гремели раскаты грома. Мертвые возились с полушариями. Одно уже покоилось на вагонетке, которую теперь откатывали по рельсам к дальнему концу железнодорожного пути, несмотря на то что в мертвых, толкавших вагонетку, снова и снова попадали молнии. Второе полушарие сгружали с судна. Но вот молния испепелила канат, и тяжелая металлическая громада с грохотом обрушилась вниз, подмяв под себя нескольких мертвых подручных. Когда же полушарие подняли снова, расплющенные подручные выкарабкались на свет. Полностью утратившие человеческий облик и ставшие непригодными к работе, они, извиваясь и корчась, поползли на восток. Вверх по хребту, к тем мертвым, которых Хедж уже отправил позаботиться о том, чтобы ничто не смогло отдалить решающую победу Разрушителя.

– Вы должны мне поверить! – раздосадовано восклицал Сэм. – Скажите ей еще раз: я даю слово принца Древнего королевства, что вы все до одного получите по ферме!

Молодой беженец выступал переводчиком, хотя Сэм не сомневался: как и большинство южаков, старуха- предводительница понимает хотя бы разговорный анцельстьеррский. На сей раз она перебила толмача на середине фразы и сунула Сэму ту самую бумагу, что держала в руках. Тот быстро пробежал листок глазами, остро сознавая, что у него есть минута-другая, не больше, ведь надо немедленно возвращаться к Лираэль.

Текст листовки был отпечатан на обеих сторонах и на нескольких языках. Заголовок гласил: «Земля для южаков», а дальше обещалось по десять акров плодородной земли за каждую такую бумагу, предъявленную в «земельной конторе» на Форвинской лесопилке. Официального вида гербовая печать свидетельствовала, что документ якобы выдан Управлением Анцельстьеррского департамента по переселению.

– Это фальшивка, – запротестовал Сэм. – Никакого Анцельстьеррского департамента по переселению не существует, а даже если бы и существовал, зачем им отсылать вас невесть куда – на Форвинскую лесопилку?

– Затем, что свободные земли как раз тут, – без запинки отозвался молодой переводчик. – И департамент по переселению, разумеется, есть, как не быть! Иначе почему полиция позволила нам покинуть лагеря?

– Да вы только посмотрите, что там происходит! – заорал Сэм, указав на грозовые тучи и зигзагообразные молнии, вспыхивающие снова и снова. Даже со дна долины все это было видно как на ладони. – Если вы только сунетесь туда, вас перебьют! Вот поэтому вас и выпустили из лагерей! Это решает проблему беженцев: вы все погибнете, а правительство скажет, что ни в чем не виновато!

Старуха-предводительница вскинула голову и поглядела на вспышки молний над гребнем холма. Затем на синее небо на севере, юге и востоке. Тронула толмача за руку и произнесла три слова.

– Ты поклянешься нам на своей крови? – спросил южак. И вытащил нож, сделанный из отшлифованного черешка ложки. – Ты дашь нам землю в своей стране?

– Да, я поклянусь на своей крови, – быстро отозвался Сэм. – Я дам вам землю – и мы поможем вам всем, что в наших силах, чтобы вы смогли там жить.

Старуха протянула раскрытую ладонь, испещренную сотней крохотных точечных шрамов, образующих прихотливый узор в виде завитка. Толмач проткнул ей кожу ножом и несколько раз провернул лезвие в месте прокола, образуя новую точку.

Протянул руку и Сэм. Укола он не почувствовал. Юноша целиком сосредоточился на том, что происходило у него за спиной, и изо всех сил напрягал слух, пытаясь определить, не началось ли наступление.

Старуха-предводительница что-то быстро проговорила и подала руку. Толмач жестом велел Сэму прижать свою ладонь к ее ладони. Юноша послушался; старуха сжала его кисть костлявыми и дряхлыми, но неожиданно сильными пальцами.

– Хорошо, превосходно, – пробормотал Сэм. – Прикажите своим людям вернуться на тот берег реки и ждать там. Как только я смогу, мы… я распоряжусь, чтобы вы получили свою землю.

– А почему нам не подождать здесь? – поинтересовался толмач.

– Потому что здесь будет битва, – взволнованно объяснил Сэм. – Ох, помоги мне Хартия! Пожалуйста, отойдите за реку! Текучая вода – это ваша единственная защита!

И юноша развернулся и бегом помчался назад, не дожидаясь новых вопросов. Толмач закричал что-то ему вслед, но Сэм не ответил. Он чувствовал: мертвые уже перевалили через хребет и спускаются в долину – и страшно тревожился, что так надолго оставил Лираэль. Она там, на отроге, а он – ее главный защитник. Ведь анцельстьеррцы мало чем смогут помочь, даже те, кто владеет начатками магии Хартии.

Сэм мчался со всех ног, поэтому не видел, как старуха-матриарх и переводчик возбужденно совещаются между собой. Наконец молодой человек махнул рукой в сторону центра долины и реки. Предводительница еще раз глянула на молнии, затем порвала листок, что все еще держала в руках, швырнула клочки наземь и плюнула на них. Ее примеру последовали те, кто толпился вокруг нее, а за ними и прочие; и очень скоро уже повсюду над многолюдной толпой слышались хруст разрываемой бумаги и смачные звуки плевков. Старуха развернулась и зашагала на восток, к середине долины и к водному потоку. Подобно стаду овец, следующему за бараном-вожаком, остальные беженцы поспешили за ней.

Сэм, задыхаясь, несся вверх по отрогу. Он проделал уже три четверти пути, когда впереди послышались крики:

– Стоять! Ни с места!

Юноша не ощущал присутствия мертвых настолько близко и все-таки припустил еще быстрее – откуда только силы взялись! – и выхватил меч. Изумленные солдаты расступились: Сэм промчался мимо них прямо к Лираэль. Девушка по-прежнему пребывала в кругу камней – неподвижная, точно ледяная статуя. Грин и двое рядовых заслоняли ее собою. А футах в десяти от них еще двое солдат склонились над каким-то юнцом, приставив штыки к его горлу. Юнец лежал на земле, не двигаясь, и пронзительно вопил. Его одежда и кожа почернели от копоти, волос на голове почти не осталось. Но он не был из числа мертвых подручных. Приглядевшись, Сэм понял, что этот обгоревший беглец немногим старше его самого.

– Это не я, не я, я не из них, они за мной гонятся! – визжал он. – Вы должны мне помочь!

– Кто вы такой? – спросил майор Грин. – Что происходит там, за хребтом?

– Я – Тимоти Уоллах, – прохрипел юнец. – А что происходит, я понятия не имею! Это сущий кошмар! Этот… я не знаю, что он такое… этот Хедж. Он убил моих рабочих! Всех до единого. Просто указал на них пальцем, и они умерли.

– Кто за вами гонится? – уточнил Сэм.

– Не знаю! – прорыдал Тим. – Это были мои люди. Не знаю, во что они превратились. Я своими глазами видел, как в Кронтаса ударила молния. У него голова была охвачена огнем, но он даже не остановился. Они…

– Это мертвые, – объяснил Сэм. – А что вы делали на Форвинской лесопилке?

– Я из Корвирского университета, – прошептал Тим. Видно было, что юноша отчаянно пытается взять себя в руки. – Я построил «Молниевый питомник» для Николаса Сэйра. Я не… Я не понимаю, зачем он, но ничего хорошего от него ждать не приходится. Мы не должны допустить, чтобы он заработал! Ник сказал, что попытается, но…

– Николас здесь? – перебил Сэм.

– Да, – кивнул Тим. – Но он очень плох. Он меня-то с трудом узнал. Ник вряд ли сумеет сделать хоть что-нибудь. У него из носа белый дым идет…

У Сэма упало сердце. От Лираэль он знал: белый дым – это признак того, что Разрушитель одерживает верх. Последняя слабая надежда на то, что Нику удастся спастись, развеялась. Его друг обречен.

– Что тут можно сделать? – спросил Сэм. – Есть ли способы вывести из строя «Молниевый питомник»?

– В каждой из девяти трансформаторных будок есть по рубильнику, разрывающему электрическую цепь, – прошептал Тим. – Если бы удалось проникнуть в будки… Но я не знаю, сколько цепей на самом деле используется. Или… или еще можно перерезать провода, подсоединенные к громоотводам. Здесь тысяча один громоотвод, а поскольку в них бьют молнии… здесь понадобится специальное оборудование.

Последних слов Тима Сэм уже не услышал. Все его мысли о горестной участи Ника и о «Молниевом питомнике» разом развеялись; накатил стылый холод, заледенив даже волосы на затылке. Сэм вскинул голову и оттолкнул Тима с дороги. Первая волна мертвых надвинулась совсем близко, и все рассуждения о том, чтобы сделать что-нибудь с трансформаторными будками, носили чисто умозрительный характер.

– Они идут! – закричал Сэм и вспрыгнул на камень, одновременно устанавливая связь с Хартией и готовя уничтожающие и разрушающие заклинания. Юноша сам удивился, как легко ему это удалось. Ветер по-прежнему дул с запада, и на таком расстоянии от Стены магия обычно давалась с трудом. Но Сэм живо чувствовал Хартию – так же отчетливо и осязаемо, как в Древнем королевстве, хотя сейчас она каким-то непостижимым образом находилась внутри его столь же, сколь и снаружи.

– Готовьсь! – проорал Грин, и приказ его повторили сержанты и капралы в кольце солдат, обступивших застывшую фигуру Лираэль. – Запомните, никто и ничто не должно пробиться к Абхорсену! Никто и ничто!

«К Абхорсену». Сэм на мгновение зажмурился, унимая боль. Не время сокрушаться, не время вообще задумываться о том, что родителей его в этом мире больше нет. Мертвые подручные неуклюже спускались по склону, ускоряя шаг: они уже почуяли впереди Жизнь.

Сэм составил заклинание и быстро огляделся по сторонам. Лучники вложили стрелы в тетивы; каждого прикрывали двое вооруженных штыками солдат. Грин и Тиндалл стояли рядом с Сэмом, готовые воспользоваться магией Хартии. В нескольких шагах от них застыла Лираэль; солдаты заградили ее надежным кольцом.

Но где же Моггет? Белый котик точно сквозь землю провалился.

Глава двадцать третья. Латаль-Выродок

Пятые Врата представляли собою водопад наоборот, скорее водовзлет, а не водопад. Река наталкивалась на невидимую стену и продолжала течь по ней вверх. Темная лента тропы, пересекающая Пятый Предел, заканчивалась на некотором расстоянии от этого водовзлета, и между ними зиял провал. Лираэль с Псиной смотрели вверх от конца тропы; к горлу подступала тошнота. Это зрелище просто сбивало с толку: вода поднималась снизу вверх там, где должна бы падать. К счастью, уже на небольшой высоте контуры утрачивали резкость, и поток тонул в серой размытой дымке. И все равно не оставляло неприятное ощущение, что нормальная сила тяжести здесь не действует и Лираэль вот-вот тоже упадет вверх.

Это чувство подкреплялось сознанием, что именно это и произойдет, как только она произнесет заклинание Свободной магии, позволяющее пройти сквозь Пятые Врата. Здесь не было ни лестницы, ни тропы – заклинание просто сделает так, что водовзлет не забросит вас слишком далеко.

– Возьмись-ка за мой ошейник, хозяюшка, – велела Псина, глядя на взлетающую воду. – Иначе заклинание на меня не подействует.

Лираэль убрала меч в ножны и ухватилась за собачий ошейник; пальцы ее ощущали знакомое, уютное тепло знаков Хартии, из которых он состоял. Едва рука протиснулась глубже, накатило странное ощущение дежавю: как будто Лираэль узнала эти знаки откуда-то еще, причем относительно недавно, а не благодаря тому, что уже тысячу раз бралась за песий ошейник. Но времени додумать эту мысль до конца не было.

Крепко держась за Псину, Лираэль произнесла слова, необходимые для подъема по водовзлету, и снова Свободная магия обожгла ей нос и рот. Чего доброго, она вообще голос потеряет, но, по крайней мере, анцельстьеррская простуда вроде бы вылечилась. Впрочем, может быть, настоящее тело, там, в Жизни, до сих пор простужено. Девушка еще не разобралась толком, как происходящее в Смерти способно сказаться на ней в Жизни. Но разумеется, если она погибнет в Смерти, ее тело в Жизни тоже умрет.

Заклинание сработало не сразу, и Лираэль уже подумывала, не произнести ли его снова. И тут над поверхностью водовзлета, словно невиданное, тонкое и широкое щупальце, взметнулась струя. Судорожно подергиваясь и удлиняясь, щупальце протянулось через провал в лентообразной тропе и обвилось вокруг Лираэль и Псины, точно гигантское одеяло, не соприкасаясь с ними. И заскользило вверх по водовзлету со скоростью вертикального потока, увлекая за собою и Лираэль, и тесно прильнувшую к ней Псину.

Так они размеренно поднимались в течение нескольких минут, пока предел не затерялся внизу, в смутных серых сумерках. Водовзлет уходил все вверх и вверх – вероятно, до бесконечности, – но водяное щупальце, несшее Лираэль, замерло. И, выбросив пассажиров на другую сторону, резко втянулось обратно в поток.

Лираэль заморгала. Как подсказывал здравый смысл, ее швырнуло о каменный утес. Но водовзлет, не признававший силы тяжести, здравому смыслу тоже не подчинялся. Каким-то непостижимым образом он вытолкнул девушку с Псиной в следующий предел. А в Шестом Пределе река совсем обмелела, превратившись в неглубокую заводь. Течение здесь не ощущалось вовсе. Зато кишмя кишели мертвые.

Лираэль ощутила их присутствие так остро, как если бы они жались вплотную к ней – возможно, кое-кто и в самом деле подобрался под водой совсем близко. Девушка мгновенно выпустила собачий ошейник и выхватила Нэхиму. Клинок загудел, вылетая из ножен.

Меч и колоколец в ее руке служили достаточным предостережением для большинства мертвых. Так или иначе, многие просто дожидались здесь, пока не произойдет что-нибудь такое, что подтолкнуло бы их дальше, ведь у них недоставало ни воли, ни знаний, чтобы вернуться тем же путем, каким они сюда попали. Очень мало кто решительно пробивался обратно в Жизнь.

Эти почуяли в Лираэль яркую искру Жизни и взалкали добычи. В прошлом им уже доводилось утолять голод за счет других некромантов: те, вольно или невольно, помогли им вернуться от порога Девятых Врат. А эта – совсем молода и наверняка окажется легкой добычей для любого из великих мертвых, кто случится поблизости.

Таких нашлось трое.

Лираэль огляделась: между безучастными меньшими духами двигались три гигантские тени, в провалах на том месте, где при жизни были глаза, тлели огни. Эти трое находились достаточно близко, чтобы успеть преградить девушке путь. А трое – это уже перебор. Один такой – и то много.

И снова «Книга мертвых» подсказала, что делать при подобном столкновении в Шестом Пределе. И как всегда, рядом с Лираэль была Шкодливая Псина.

Едва три чудовищных великих мертвых кинулись к ней, Лираэль убрала Ранну и извлекла Саранет. На сей раз она сначала успокоилась и сосредоточилась и только тогда прозвонила в колоколец, вливая свою несокрушимую волю в его зычный голос.

Чудища замешкались. Звучный зов Саранета эхом прокатился по пределу из конца в конец, и они уже изготовились к бою: они дадут отпор этой самонадеянной некромантке, которая надеется подчинить их своей власти!

А в следующий миг они расхохотались. Их жуткий смех наводил на мысль о бесчисленной толпе, осознавшей нелепость и одновременно трагизм происходящего. Эта неумелая некромантка сосредоточила свою волю не на них, а на меньших мертвых!

Продолжая хохотать, великие мертвые хищно бросились вперед, и каждый настороженно косился на соседа, прикидывая, не удастся ли столкнуть его с дороги. Того, кто доберется до некромантки первым, ждет величайшая радость: он выжрет бóльшую часть ее жизни. А ведь только жизнь и сила и нужны для долгого пути обратно из Смерти.

Чудища даже не заметили первых нескольких малых духов, что цеплялись за их призрачные ноги и кусали за лодыжки, просто отмахивались от них, и все. Так человек не обратит внимания на комара-другого.

Но из воды поднимались все новые и новые духи – и бросались на трех великих мертвых. Наконец те вынуждены были остановиться. Они прихлопывали докучных меньших мертвых, как мошек, раздирали их на части, раскусывали пламенеющими челюстями. Они яростно топотали и молотили кулаками. Им стало не до смеха.

Тот великий мертвый, что оказался ближе прочих к Лираэль, отвлекшись, не заметил, как заклинание Хартии открыло девушке его имя, и не увидел, как сама она приблизилась почти вплотную к тому месту, где чудище боролось с бурлящим скопищем своих меньших собратьев.

Но тут зазвонил новый колоколец. Вместо властных велений Саранета зазвучал зажигательный марш, и мертвый поневоле позабыл обо всем прочем. То был Кибет. Зазвучал он у самой головы чудища – именно ему предназначалась страшная музыка. Эту мелодию он не мог оставить без внимания даже после того, как колокол стих.

– Латаль-Выродок! – провозгласила Лираэль. – Твой час пробил. Девятые Врата зовут. Путь твой лежит туда!

Латаль пронзительно завизжал, и визг этот зазвенел тысячелетней мукой. Чудище знало этот голос, ведь Латаль уже дважды выбирался в Жизнь за последнее тысячелетие, но его изгоняли обратно в Смерть другие повелители того же ледяного голоса. И всякий раз ему удавалось задержаться на пути к последним Вратам. А теперь Латалю не суждено больше выйти в свет дня и напиться сладостной жизнью ничего не подозревающих жертв. Отсюда до Девятых Врат слишком близко, а принуждающая воля слишком сильна.

Друбас и Соннир услышали колокол, и визг, и голос и поняли: это не некромант-неумеха, это – Абхорсен. Причем новый. Прежнего они знали, от прежнего они сразу пустились бы наутек. Меч тоже другой, но на будущее мертвые его запомнят.

Истошно вопя, Латаль отвернулся и заковылял прочь. Меньшие мертвые цеплялись за его ноги, а тот, пошатываясь и спотыкаясь, брел по воде, то и дело пытаясь повернуть назад, но безуспешно.

Лираэль за ним не последовала: ей не хотелось оказаться слишком близко, когда мертвый станет проходить через Шестые Врата, а то вдруг внезапное течение подхватит и ее тоже. С мрачным удовлетворением девушка отметила, что оставшиеся двое великих мертвых поспешно улепетывают прочь, расталкивая назойливых мелких духов, продолжавших докучать им.

– Мне догнать их, хозяюшка? – нетерпеливо предложила Псина, с жадным предвкушением глядя вслед удаляющимся темным силуэтам. – Можно? Ну пожалуйста!

– Нет, – решительно отрезала Лираэль. – Латаля я застала врасплох. Эти двое будут настороже и вместе окажутся куда опаснее. Кроме того, у нас нет времени.

Не успела она договорить, как визг Латаля внезапно оборвался, а течение реки резко взбурлило у колен Лираэль. Девушка шире расставила ноги, противясь натиску, и прислонилась к неподвижной, как скала, Псине. Несколько минут течение бушевало в полную силу, грозя утащить Лираэль на дно, а затем успокоилось, словно его и не было, – и воды Шестого Предела снова сделались недвижны.

Лираэль тотчас же побрела к тому месту, откуда можно призвать Шестые Врата. В отличие от всех прочих, врата, выводящие из Шестого Предела, не располагались в какой-то определенной точке. Они произвольно открывались время от времени – а это опасно! – или их можно было открыть где угодно на определенном расстоянии от Пятых Врат.

Так же как и перед предыдущими вратами, Лираэль снова вцепилась в ошейник Шкодливой Псины, хотя для этого пришлось убрать Нэхиму в ножны. Только тогда девушка произнесла заклинание, облизывая губы между фразами, чтобы смягчить палящий жар Свободной магии.

По мере того как заклинание начало действовать, вода отхлынула по кругу примерно десяти футов в диаметре, в центре которого остались стоять Лираэль с Псиной. Когда показалось сухое дно, круг резко пошел вниз, а повсюду вдоль границы его воздвиглась стена воды. Круг погружался все быстрее и быстрее. Теперь девушка и собака находились словно в основании узкого цилиндра, заполненного воздухом и ввинченного в трехсотфутовую толщу воды.

И тут с оглушительным ревом водяные стены цилиндра рухнули, разлившись во все стороны. Спустя несколько минут вода утекла прочь, пена и брызги осели, затем поток медленно прихлынул обратно и заплескался у ног Лираэль. Туман рассеялся; девушка и собака по-прежнему стояли в реке, а течение пыталось утащить их на дно – и за собою.

Они достигли Седьмого Предела; Лираэль уже различала вдали первые из трех врат, обозначившие глубинные области Смерти. Седьмые Врата – бесконечная линия алого пламени, зловеще мерцающая на воде, яркая и пугающая после однообразной серости первых пределов.

– Мы уже близко, – промолвила Лираэль. В голосе ее звучали облегчение – ведь сюда-то они добрались! – и тревога при мысли о том, куда им еще предстоит идти.

Но Псина не вслушивалась, она глядела назад, сторожко встопорщив уши. И наконец, обернувшись к Лираэль, произнесла:

– Наш преследователь настигает нас, хозяюшка. Думается мне, это действительно Хедж! Нам надо поспешить!

Глава двадцать четвертая. Загадочная затея Моггета

Ник с трудом поднялся на ноги и привалился к двери. Он подобрал с земли гнутый гвоздь и, вооруженный им да еще смутным воспоминанием о том, как устроены замки, еще раз попытался прорваться в бетонную будку, где находился один из девяти электрораспределительных щитков, жизненно необходимых для работы «Молниевого питомника».

Теперь юноша уже не слышал ничего, кроме раскатов грома, и вверх не смотрел: молнии вспыхивали слишком близко и слишком ярко. Существо, поселившееся в нем, требовало: «Подними взгляд и убедись, что полушария надлежащим порядком грузят на бронзовые подставки». Но даже если бы Ник уступил принуждению, у него не осталось сил на это.

Юноша сполз по стене обратно на землю и выронил гвоздь. Пошарил вокруг в поисках пропажи, понимая, что все бесполезно. Но надо было делать хоть что-нибудь. Просто чтобы не сидеть сложа руки.

И тут что-то коснулось его щеки. Ник вздрогнул. И снова ощутил на лице нечто еще более мокрое, чем туман, и в придачу шершавое. Он осторожно приоткрыл глаза – совсем чуть-чуть, до узких щелочек, – мысленно приготовившись к слепящей белой вспышке молнии.

И молния не заставила себя ждать, но в ее отблеске высветилась белизна более мягкая. Маленький беленький котик ласково вылизывал Нику лицо.

– Брысь, кошак! – пробормотал Ник. Голос его звучал еле слышно и жалобно на фоне грома. Юноша слабо махнул рукой. – В тебя молния ударит.

– Очень сомневаюсь, – проговорил Моггет ему на ухо. – Кроме того, я решил прихватить тебя с собою. К сожалению. Ты идти можешь?

Ник покачал головой и, к своему удивлению, обнаружил, что у него еще остались слезы. Говорящий кот его уже не удивлял. Мир вокруг юноши рушился, и произойти могло все, что угодно.

– Нет, – прошептал он. – Что-то сидит внутри меня, кот. Оно не даст мне уйти.

– Разрушитель отвлекся, – возразил Моггет. На платформу вагонетки как раз устанавливали второе полушарие; обожженные и изувеченные мертвые подручные с бездумным упорством трудились на погрузке. В зеленых глазах Моггета отразились росчерки молний, но кот даже не сморгнул. – И Хедж тоже, – добавил он. Моггет уже успел тщательно разведать местность и видел некроманта посреди кладбища, что некогда возникло при процветающем поселке лесозаготовителей. Хедж был скован ледяным панцирем. Судя по всему, он отправился в Смерть за подкреплением: вылавливал там новых духов и отправлял их обратно в Жизнь. Причем весьма успешно – на глазах у кота великое множество разложившихся трупов и скелетов уже вылезало из могил.

Неведомо как Ник понял, что это его последний шанс, что говорящий кот – сродни Псине из его сна и каким-то образом связан с Лираэль и с его другом Сэмом. Собрав остатки сил, юноша заставил себя сесть, но на этом все и закончилось. Он слишком ослаб и находился слишком близко к полушариям.

Моггет воззрился на него, раздраженно помахивая хвостом.

– Если это все, на что ты способен, пожалуй, мне придется понести тебя, – постановил кот.

– Н-но как? – пробормотал Ник. У него просто в голове не укладывалось, как это маленький котик собирается тащить на себе взрослого мужчину. Пусть и такого исхудавшего.

Моггет не ответил. Он просто поднялся на задние лапки – и начал преображаться.

Ник завороженно уставился на то место, где только что сидел беленький котик. Глаза его слезились от непрестанных вспышек молний. Да, он наблюдал за превращением от начала и до конца и все равно с трудом верил увиденному.

Ведь на месте котика теперь стоял худощавый широкоплечий коротышка, ростом не выше десятилетнего ребенка. Альбинос с абсолютно белыми волосами и прозрачной бледной кожей, а вот миндалевидные глаза его были не красными, но ярко-зелеными, в точности как у кота. Блестящий красный кожаный пояс стягивал его талию, а на поясе болтался крохотный серебряный колокольчик. А еще Ник заметил, что белоснежные одежды этого наваждения у манжетов перехватывали два широких браслета, испещренных узором из крохотных серебряных ключей. Такой же узор юноше уже доводилось видеть на верхней одежде Лираэль.

– Ну что ж, – с опаской проговорил Моггет. Всем своим существом он ощущал частицу Разрушителя внутри Ника, и даже притом, что основная часть Разрушителя сосредоточилась на воссоединении, кот знал: необходимо соблюдать крайнюю осторожность. Но там, где недостанет силы, поможет уловка. – Я возьму тебя на руки, и мы отыщем по-настоящему удобное место, откуда сможем понаблюдать за соединением полушарий.

При упоминании о полушариях Ник ощутил в груди жгучую, раскаленную добела боль. Да, полушария совсем близко, он их чувствует…

– Я должен проследить за работой, – прохрипел юноша. Он снова зажмурился, но образ полушарий горел в сознании ярче любой молнии.

– Работа уже закончена, – успокоил его Моггет. Он подхватил Ника с земли и теперь держал его на вытянутых, неестественно сильных руках, стараясь не коснуться груди больного. Карлик-альбинос напоминал муравья, который тащит свою ношу, не прижимая ее к себе. – Мы просто пойдем туда, откуда лучше видно. И посмотрим, как соединятся полушария.

– Лучше видно, – пробормотал Ник. От этих слов ноющая боль в груди поутихла, и он снова обрел способность мыслить своим умом.

Веки юноши дрогнули – и он уставился в зеленые глаза своего спасителя. Но поди пойми, что за чувства в них отражаются. Страх это или нетерпеливое предвкушение?

– Мы должны остановить все это! – глухо выдохнул Ник. Боль снова накатила с такой силой, что юноша вскрикнул, и крик его потонул в раскатах грома. Моггет наклонился ближе, и Ник шепотом продолжил: – Я покажу тебе… ох… как развинтить щитки… как отсоединить главные кабели…

– Слишком поздно, – отрезал Моггет. Он зашагал между громоотводами, вовремя пригибаясь и петляя туда-сюда. По всей видимости, он мог предсказать заранее, где и когда ударит молния.

За спиной Моггета, ниже по склону, один из последних живых рабочих подсоединил главные кабели к платформам вагонеток, на которых покоились полушария. Вагонетки стояли на небольшом отрезке железнодорожного пути, на расстоянии пятидесяти ярдов одна от другой, а полушария были укреплены стоймя плоскими основаниями друг к другу. Кабели подвели к бронзовым платформам под каждым из полушарий. Непонятно было, что именно приведет в движение вагонетки и столкнет полушария, но не приходилось сомневаться, что в этом и состоит план.

Во многие металлические стержни уже ударили молнии, и теперь громоотводы подавали энергию в полушария. Повсюду вокруг вагонеток проскакивали длинные голубые разряды. Моггет чувствовал, как жадно всасывает электричество Разрушитель: древняя сущность встрепенулась внутри серебристых металлических громадин.

Карлик-альбинос зашагал быстрее, хотя и не так быстро, как мог бы: он опасался потревожить осколок в груди Ника. Но юноша тихо обмяк в его руках. Одна часть его сознания радовалась, что остановить воссоединение полушарий уже невозможно, а другая горевала о неудаче.

Очень скоро явились зримые свидетельства того, что Ораннис пытается сбросить оковы. Молнии уже не вспыхивали близ полушарий, а постепенно смещались наружу, точно их расталкивала некая незримая рука. Вместо массированных ударов по вагонеткам и вокруг них разряды все чаще прицельно попадали по громоотводам, испещрившим склон холма.

А еще грозовые молнии многократно умножились в числе. Если на небольшом участке вокруг полушарий еще недавно било по девять молний в минуту, теперь на склон холма обрушивалось девяносто, а потом и несколько сотен; грохотала и бурлила гроза в небесах, все шире расползаясь над всем «Молниевым питомником».

Спустя несколько минут в центре грозы уже не осталось молний. Но полушария засияли новообретенной мощью; всякий раз, оглядываясь назад, Моггет видел, как в глубине серебристого металла извиваются темные тени. В каждом из полушарий тени эти льнули к плоскому основанию и ярились, борясь с силой отталкивания, что по-прежнему не давала им соединиться.

Снова засверкали молнии; от раската грома дрогнула земля. Полушария засияли еще ярче, тени обозначились четче. Протестующе завизжали давным-давно простаивавшие металлические колеса – и вагонетки тронулись с места и покатились навстречу друг другу.

– Полушария соединяются! – заорал Моггет и со всех ног помчался зигзагами между громоотводами вверх по холму, своим телом заслоняя ношу от вспыхивающих повсюду мощных разрядов.

В сердце Ника, ощутив притяжение великого целого, пробудился и дрогнул металлический осколок. На краткий миг ткнулся в стенку сердца, словно чтобы в кровавом триумфе вырваться наружу. Но сила притяжения еще не набрала полную мощь и ощущалась слишком далеко. Вместо того чтобы пробиться сквозь плоть и кость, осколок Разрушителя, подхваченный кровотоком, просочился в артерию и поплыл обратно тем самым путем, какой проделал почти с год назад.

Сэм опустил руку. Мертвый подручный с визгом рухнул на землю – золотое пламя Хартии разъедало ему мышцы. Извиваясь и корчась, он отполз за два пылающих дерева. Дым от пожара спиралями тянулся вверх – ни дать ни взять предвестник гигантской волны тумана, что уже перехлестнула через вершину хребта.

– Эх, жаль, мои стрелы на такое не способны, – посетовал сержант Ивенс. Он выпустил в того же мертвого подручного несколько серебряных стрел, но лишь слегка задержал его на бегу.

– Дух все еще здесь, – мрачно поведал Сэм. – В негодность пришло только тело.

Юноша чувствовал, как все новые бессчетные мертвые карабкаются вверх по противоположному склону хребта и надвигаются вместе с туманом. Первую атаку Сэму и солдатам удалось отразить. Но ведь мертвых подручных было всего с полдюжины.

– Похоже, они удерживают нас на расстоянии, пока готовятся к главному удару, – предположил майор Грин, сдвигая шлем на затылок и вытирая пот со лба.

– Да, – кивнул Сэм. И, поколебавшись, тихо добавил: – Там около сотни мертвых подручных, и с каждой минутой подходят все новые.

Сэм обернулся туда, где между камнями застыло обледеневшее тело Лираэль, и обвел взглядом кольцо солдат. Ряды их поредели еще больше. Ни один не погиб от рук мертвых, но по меньшей мере с дюжину просто сбежали с поля боя, поддавшись страху. Майор неохотно дал им уйти, пробурчав себе под нос, что перестрелять их у него рука не поднимется, поскольку, по правде сказать, всей роте здесь не место.

– Эх, знать бы мне, что происходит! – воскликнул Сэм. – С Лираэль и этими проклятыми Хартией полушариями!

– Ждать всегда тяжело. – Майор Грин вздохнул. – Но думаю, так или иначе, уже недолго осталось. Туман надвигается. Спустя несколько минут он накроет нас.

Сэм посмотрел вперед. Действительно, белая хмарь наползала все быстрее: вниз по склону змеились длинные щупальца, словно прокладывая путь сплошной стене тумана. Одновременно юноша почувствовал, как по всему хребту из-за гребня выплеснулась целая волна мертвых.

– Они идут! – заорал майор. – Держитесь, парни!

Сэм понял: мертвых слишком много, заклинаниями Хартии их не испепелишь. Мгновение поколебавшись, принц извлек ветряную флейту, оставленную ему Лираэль, и поднес ее к губам. Может, он больше и не преемник Абхорсена, но мертвые наступают, и ему придется взять эту роль на себя.

Сэм отвернулся от майора, целиком сосредоточившись на атакующих мертвых и на ветряной флейте. Он поднес к губам трубку-Саранет, как можно глубже вдохнул через нос и подул. Чистый сильный звук прорезал раскаты грома и сырой туман.

Сэм напряг волю, чувствуя, как звук расходится по полю боя, захватывая больше пятидесяти мертвых подручных. Их стремительный натиск замедлился, мертвые попытались воспротивиться звуку, дух в них ярился и неистовствовал, а прогнившая плоть так и рвалась вперед.

Какой-то миг Сэм удерживал их в своей власти. Мертвые подручные замешкались, остановились – и застыли, как зловещие статуи, окутанные туманом. В них полетели стрелы. Солдаты, стоявшие ближе, кинулись вперед и принялись рубить врагам ноги и протыкать колени штыками.

Но духи внутри мертвой плоти остервенело сопротивлялись, и Сэм понял: полностью подчинить врагов ему не удастся. Оставив Саранет, эхо которого все звенело над склоном, юноша взялся за трубку-Ранну. Но ему пришлось снова сделать вдох, и за это мгновение звук Саранета угас, воля Сэма дрогнула и оковы подчинения пали. Вдоль всего строя мертвые встрепенулись, пришли в движение и снова ринулись вниз по отрогу, алкая Жизни.

Глава двадцать пятая. Девятые Врата

Седьмой Предел Лираэль с Псиной пробежали бегом, даже не задержавшись, пока девушка пела заклинание, отворяющее Седьмые Врата. От ее слов линия пламени дрогнула и взметнулась вверх прямо перед нежданными гостями, образовав узкую арку – достаточно широкую, чтобы пройти им вдвоем, и не больше.

Нырнув в арку, Лираэль оглянулась и увидела, что за ними гонится некто, обличьем схожий с человеком, но сотканный из тьмы и огня и вооруженный мечом, с которого срывались капли пламени, сродни тому, что пылало в Седьмых Вратах.

Теперь они прошли в Восьмой Предел, и Лираэль пришлось торопливо выдохнуть еще одно заклинание, чтобы отогнать сгусток пламени, взметнувшийся из воды им навстречу. В здешнем пределе это пламя представляло собою главную опасность: множество плавучих огненных сгустков подсвечивали реку и скользили по воле только им ведомых загадочных течений или вспыхивали из ниоткуда.

Лираэль едва успела отразить еще один такой сгусток и поспешила дальше. У девушки непроизвольно задергалось верхнее веко: давали о себе знать нервное напряжение и страх, ведь повсюду, куда ни глянь, ревели языки пламени. Одни двигались быстрее, другие медленнее. При этом ее с Псиной мог в любую минуту настигнуть и атаковать Хедж.

Псина гавкнула – и гигантская пелена огня отклонилась в сторону. А ведь Лираэль даже не заметила, как она полыхнула. Все мысли девушки сосредоточились на тех сгустках, что она видела перед собою, и на опасности, что надвигалась сзади.

– Спокойно, хозяюшка, – невозмутимо промолвила Псина. – Мы вот-вот пройдем и через этот участок.

– Хедж! – Лираэль сглотнула и тут же прокричала два слова, отбрасывая длинную огненную змею прямо на вторую такую же. Змеи сплелись и закружились в испепеляющем танце. «А ведь они словно живые», – подумала девушка, глядя на извивающиеся ленты. Скорее некие существа, нежели горящие пятна маслянистой пены, – именно так они выглядели, пока не двигались. А еще они отличались от обычного огня тем, что не давали дыма.

– Я видела Хеджа, – повторила девушка, как только угроза погибнуть в пламени миновала. – Позади нас.

– Я знаю, – кивнула Псина. – Как только доберемся до Восьмых Врат, я останусь там и задержу его, а ты пойдешь вперед.

– Нет! – вскрикнула Лираэль. – Без тебя я и шагу не сделаю! Я его не боюсь… просто… просто это лишнее неудобство!

– Берегись! – заорала Псина, и обе отпрыгнули в сторону: мимо пронесся гигантский огненный шар, да так близко, что девушку обдало жаром. Закашлявшись, Лираэль согнулась пополам, и река, улучив момент, попыталась сбить ее с ног.

И у нее почти получилось. Течение нахлынуло с неожиданной силой, Лираэль поскользнулась, но в воду ушла лишь по пояс и, оперевшись на меч, как на костыль, резко выпрямилась.

Псина уже нырнула было в глубину вытаскивать хозяйку – и теперь выбралась из воды мокрая насквозь и с видом весьма сконфуженным, обнаружив, что Лираэль не только стоит на своих ногах, но еще и почти сухая.

– Мне показалось, ты тонешь, – пробормотала она и, пытаясь замять неловкость, гавкнула на очередной язык пламени: мол, нечего тут подкрадываться!

– Пойдем! – позвала Лираэль.

– Я тут подожду, в засаде, – начала было Псина, но Лираэль бесцеремонно ухватила ее за ошейник и потащила за собой. Упрямая собака тут же уселась на пятую точку, отказываясь тронуться с места.

– Ты идешь со мной! – приказала Лираэль властным тоном. Впечатление несколько подпортила дрожь в голосе. – С Хеджем мы сразимся вместе – в свой срок. А теперь поторопимся!

– Ну ладно, ладно, – проворчала Псина. Она поднялась и встряхнулась, окатив Лираэль целым каскадом брызг.

– Что бы ни происходило, Псина, я хочу, чтобы мы были вместе, – тихо произнесла девушка.

Шкодливая Псина озабоченно посмотрела на нее, но промолчала. Лираэль уже собиралась что-то добавить, но слова застряли в горле, а в следующий миг ей снова пришлось отгонять плавучие огненные сгустки.

Когда с ними было покончено, Лираэль и собака зашагали дальше бок о бок и несколько минут спустя смело вошли в стену тьмы, что служила Восьмыми Вратами. Свет погас; Лираэль ничего не видела, не слышала и не чувствовала, в том числе и собственного тела. Ей казалось, она внезапно стала бесплотным разумом, блуждающим в одиночестве, отрезанным от какого-либо внешнего воздействия.

Но Лираэль ожидала этого и, даже не ощущая собственных губ и не слыша ни звука, произнесла заклинание, способное провести их сквозь эту всеобъемлющую тьму. В Девятый и последний Предел Смерти.

Девятый Предел совершенно не походил на все прочие области Смерти. На выходе из тьмы Восьмых Врат девушку ослепил внезапный свет, и она заморгала от неожиданности. Река уже не пыталась тащить ее за собою, привычно подталкивая под колени: течение совсем ослабело. Теперь вода мягко плескалась у самых щиколоток; она заметно потеплела, леденящий холод, царивший во всех прочих пределах Смерти, остался позади.

Повсюду в Смерти царило ощущение замкнутого пространства – благодаря нездешним серым сумеркам, ограничивающим обзор. А здесь, напротив, накатывало чувство необъятной беспредельности. Вокруг простиралась бесконечная сверкающая гладь, и Лираэль видела на много миль вокруг.

Девушка подняла взгляд и впервые обнаружила не серую унылую кляксу, а нечто большее. Над головой ее раскинулось небо – ночное небо, так густо испещренное звездами, что они перекрывали друг друга и сливались в одно невообразимо огромное светящееся облако. Созвездий различить не удавалось, и узоров вычленить – тоже. Просто сонмы и сонмы звезд, изливающих свет столь же яркий, сколь солнце – в мире живых, но только мягче.

Лираэль почувствовала: звезды зовут ее, – и в сердце ее всколыхнулась ответное стремление. Она убрала колокол и меч и вознесла руки навстречу лучезарному переливчатому небу. Девушка почувствовала, как она воспаряет ввысь, как ноги ее с тихим плеском оторвались от поверхности реки, как тихо вздохнула вода.

Но вверх возносились и мертвые. Мертвые всех размеров и обличий, все поднимались навстречу звездному морю. Иные – медленно, а иные – так стремительно, что их даже рассмотреть толком не удавалось.

Некая часть сознания предостерегала Лираэль: это она отвечает на зов Девятых Врат. Звездная завеса – это последняя граница, окончательная смерть, откуда нет возврата. Тот же внутренний голос кричал об ответственности, и об Ораннисе, и Шкодливой Псине, и Сэме, и Нике, и всем мире Жизни. Голос яростно негодовал и протестовал против всеподчиняющего ощущения покоя и мира, что сулили звезды.

«Не сейчас, – твердил голос. – Пока еще рано».

И на это требование последовал ответ, пусть и беззвучный. Звезды внезапно отодвинулись на бесконечно далекое расстояние. Лираэль заморгала, встряхнула головой и с плеском плюхнулась с высоты нескольких футов в воду рядом с Псиной, которая все еще завороженно глядела на сияющее небо.

– Почему ты меня не остановила? – раздраженно проворчала Лираэль. Это сказывался пережитый страх. Девушка знала: еще несколько мгновений, и она уже не смогла бы вернуться. Она навеки ушла бы за Девятые Врата.

– Все, кто приходит сюда, должны сами это пережить, – прошептала Псина. Она по-прежнему неотрывно смотрела ввысь. – Всем и всему на свете приходит время умереть. Иные не знают своего часа, иные его оттягивают, но отринуть его нельзя. Тем более когда смотришь на звезды Девятого Предела. Я рада, что ты вернулась, хозяюшка.

– И я тоже очень рада, – нервно отозвалась Лираэль. На ее глазах из монолитной тьмы Восьмых Врат появлялись все новые мертвые. И всякий раз девушка напрягалась, опасаясь, что это Хедж. Она ощущала, что вокруг куда больше мертвых, нежели различает ее взгляд, но все они просто проходили насквозь и тут же устремлялись к небесам и терялись среди звезд. Однако Хедж, который вроде бы отставал от Лираэль с Псиной всего на несколько минут, сквозь Восьмые Врата пока еще не прошел.

А Псина все смотрела и смотрела в небеса. Лираэль наконец заметила, что происходит, и у нее екнуло сердце. Неужели Псина ответит на призыв Девятых Врат? Да быть того не может!

Наконец Псина опустила взгляд и тихонько заворчала.

– Вот и мое время еще не пришло, – промолвила она, и Лираэль облегченно выдохнула. – Не пора ли тебе заняться тем, ради чего мы сюда пришли, а, хозяюшка?

– Пора, – убито вздохнула Лираэль, сокрушаясь о потраченном впустую времени. Она нашарила в поясном кошеле Темное Зеркало. – Но что, если, пока я смотрю в прошлое, появится Хедж?

– Если он до сих пор не прошел сквозь Врата, то, вероятно, уже не пройдет, – отозвалась Псина, принюхиваясь к реке. – Немногие из некромантов рискнут бросить взгляд на Девятые Врата, ведь сама их природа отвергает звездный зов.

Лираэль облегченно вздохнула: объяснение ее весьма обрадовало.

– Он наверняка станет поджидать нас где-то на обратном пути, – продолжила Псина, безжалостно погасив в хозяйке искру надежды. – Но здесь и сейчас я стану защищать тебя.

Лираэль улыбнулась, и эта встревоженная улыбка вобрала в себя всю ее любовь и признательность. Она ведь вдвойне уязвима: в Жизни тело ее охраняет Сэм, а вот теперь еще и дух ее в Смерти стережет Псина.

Но ей необходимо сделать то, что должно, невзирая на опасность.

Первым делом Лираэль уколола кончик пальца Нэхимой, убрала меч в ножны, а затем извлекла Темное Зеркало и с решительным щелчком открыла его.

По пальцу текла кровь; одна капля сорвалась и улетела ввысь, в небо, а не вниз, в реку. Лираэль даже не заметила, что произошло. Она вспоминала страницы из «Книги памяти и забвения». Вот она сосредоточенно поднесла палец к самому Зеркалу, единственная алая капля коснулась матовой поверхности. И тут же растеклась тонкой пленкой по темному стеклу.

Лираэль взялась за Зеркало и поднесла его к правому глазу, левым по-прежнему глядя в Смерть. Кровь придала Зеркалу красноватый оттенок, но он стремительно мерк по мере того, как фокусировался взгляд девушки и прояснялась темная глубина. Лираэль снова прозревала сквозь Зеркало какое-то иное место, однако при этом различала и сверкающие воды Девятого Предела. Обе картины слились. Теперь девушка видела кружащиеся огни и солнце, что катилось вспять по реке Смерти, а сама она все стремительнее и стремительнее падала куда-то в невообразимо далекое прошлое.

Теперь Лираэль обратилась мыслями к тому, что хотела увидеть, и левая рука ее непроизвольно коснулась каждого из колокольцев в бандольере по очереди.

– По праву Крови, – произнесла она, и голос ее с каждым словом набирал силу и уверенность. – По праву Наследия, по праву Хартии и по праву Семерых, ее соткавших, я хочу заглянуть сквозь завесу времени в Начало. Я хочу увидеть своими глазами, как был скован и расколот Ораннис, и узнать, что было и чему суждено случиться. Да будет так!

Еще долго после того, как отзвучали эти слова, солнца все катились и катились вспять, а Лираэль проваливалась в них все глубже, пока все солнца не слились в одно, ослепив ее своим светом. Затем свет померк: девушка смотрела в темную бездонную пустоту. В темноте обозначилась сияющая точка, и Лираэль летела к ней. Вскоре искорка превратилась в луну, а затем в громадную планету, заслонившую собою горизонт, и девушка падала сквозь ее небо, и скользила по воздуху над пустыней, раскинувшейся от края до края, и каким-то образом знала, что пустыня эта вобрала в себя весь этот мир. Выжженная, раскаленная поверхность оставалась мертва и недвижна. Здесь ничего не росло, здесь не было жизни.

Мир завращался под ней все быстрее и быстрее, и Лираэль увидела его во времена еще более давние, и на ее глазах была уничтожена Жизнь. А затем девушка снова падала сквозь солнца и видела еще одну темную бездну и еще один многострадальный мир, которому суждено было превратиться в пустыню.

Шесть раз наблюдала Лираэль гибель очередного мира. А на седьмой раз увидела свой собственный мир. Она его сразу узнала, несмотря на отсутствие вех и каких-либо приметных черт. На ее глазах Разрушитель выбрал этот мир, но на сей раз его выбрали и другие. И мир стал полем боя, на котором Разрушителю дали отпор; и всем предстояло раз и навсегда определиться с выбором, на чьей стороне сражаться и кому присягать на верность.

Это видение застыло перед взглядом Лираэль словно на много дней, и бесчисленные ужасы сменяли друг друга. И однако, вторым своим глазом девушка видела, как Псина расхаживает туда-сюда, и понимала: в Смерти прошло совсем немного времени.

Наконец девушка увидела все, что нужно, и уже не находила в себе сил смотреть дальше. Она крепко зажмурилась, со щелчком захлопнула Зеркало и медленно опустилась на колени, зажав серебряную коробочку в стиснутых ладонях. Вокруг нее плескалась теплая вода, но легче от того не становилось.

Мгновение спустя Лираэль открыла глаза. Псина лизнула ее в губы и сочувственно воззрилась на нее.

– Мы должны поспешить, – промолвила Лираэль и резко встала. – Я действительно раньше не понимала… Надо торопиться!

И она зашагала обратно к Восьмым Вратам, с новообретенной решимостью взявшись за меч и за колоколец. Девушка своими глазами увидела, на что способен Ораннис. Подобного ужаса она даже представить себе не могла. Воистину его заслуженно назвали Разрушителем. Ораннис существовал только ради того, чтобы разрушать; а Хартия, его заклятый враг, помешала ему в этом. Ораннис ненавидел все живое и не просто желал уничтожить Жизнь. Это было ему по силам.

И одна лишь Лираэль знала, как сковать Оранниса снова. Это окажется непросто, а пожалуй что, и неисполнимо. Но это был единственный шанс, и девушка твердо вознамерилась вернуться обратно в Жизнь. Она должна совершить невозможное. Ради себя, и Псины, и Сэма, Ника, майора Грина и его солдат, ради анцельстьеррцев, которые погибнут, вообще не сознавая опасности, и ради всех жителей Древнего королевства. Ради своих кузин-Клэйр. И даже ради тети Киррит.

Размышляя о них обо всех и о собственной ответственности, девушка приблизилась к Восьмым Вратам. С губ ее уже готово было слететь отпирающее заклинание. Но едва девушка начала произносить нужные слова, как прямо перед Лираэль и Псиной из тьмы Врат вытек сгусток пламени. И выпрыгнул одетый в пламя Хедж.

Некромант ударил Лираэль мечом по левой руке, да с такой силой, что девушка выронила Саранет, тот коротко звякнул – и канул в воду. Лязг зачарованной стали по джетровым пластинам эхом разнесся над рекой. Броня выдержала, но под броней на руке остался здоровенный синяк – второй раз за какие-то несколько дней.

Лираэль едва успела отбить второй режущий удар, что был направлен ей в голову. Она отскочила в сторону и ненароком загородила дорогу Псине, помешав ей прыгнуть вперед. Левое предплечье девушки пронзила резкая боль, отозвавшись в плече и шее. Тем не менее Лираэль потянулась к колокольцу – хоть к какому-нибудь.

Но Хедж оказался проворнее. Он уже держал колоколец наготове и теперь позвонил в него. «Саранет», – поняла Лираэль. Она призвала на помощь всю свою силу, чтобы противостоять власти колокола. Но ничего не произошло: звон его не нес с собою ни принуждения, ни испытания на крепость воли.

– Сидеть! – приказал Хедж. И Лираэль внезапно поняла: некромант направил власть Саранета на Шкодливую Псину.

Зарычав, Псина застыла – уже приподнявшись на задних лапах и изготовившись к прыжку. Но Саранет подчинил себе собаку и обездвижил ее.

Лираэль кружила вокруг Псины, пытаясь достать мечом до Хеджевой руки с колокольцем, так же как он вывел из строя ее собственную руку. Но и некромант двигался кругами – в противоположном направлении. В его боевой стойке ощущалось что-то странное. В первое мгновение девушка не поняла, что именно. А затем осознала: Хедж держит голову опущенной и не поднимает взгляда. Должно быть, боится увидеть звезды Девятых Врат.

Хедж двинулся к девушке, но она отступила назад, так, чтобы между ним и ею находилась замершая Псина. Проходя мимо, Лираэль заметила, как собака подмигнула ей.

– Долго же я за тобой гнался, – промолвил Хедж. Голос его прямо-таки сочился Свободной магией: казалось, это говорит мертвый. Да и выглядел он под стать мертвому. Хедж навис над Лираэль; все его существо было объято огнем: алое пламя пылало в его глазницах и в пасти, капало с пальцев и просвечивало сквозь кожу. Девушка не поручилась бы, что перед нею и в самом деле человек. Он больше походил на дух Свободной магии, только одетый в человеческую плоть. – Но теперь все кончено, и здесь, и в Жизни. Мой Повелитель возродился, уничтожение началось. В мире живых теперь рыщут лишь мертвые – и восхваляют Оранниса за его деяния. Только мертвые – и я, его верный визирь.

Голос некроманта завораживал. Лираэль поняла: некромант пытается усыпить ее бдительность, чтобы нанести смертельный удар. Как ни странно, он не попытался прибегнуть к помощи колокольца; впрочем, в конце концов, ей же удалось однажды вырваться из-под власти Хеджа и Саранета.

– Хедж, взгляни вверх, – предложила Лираэль, по-прежнему двигаясь по кругу. – Девятые Врата призывают тебя. Или ты не чувствуешь веления звезд?

На слове «звезды» девушка сделала выпад, но Хедж был начеку и мечом владел куда лучше. Он парировал – и мгновенным ответным ударом прорезал ткань ее сюрко точно над сердцем.

Лираэль проворно отступила – назад, за собаку. Хедж последовал за нею, по-прежнему не поднимая головы и наблюдая за девушкой из-под нависших век.

За его спиной Псина встрепенулась, медленно, очень медленно, чтобы не плеснуть ненароком, вытащила одну лапу из воды. И крадучись двинулась к некроманту, пока тот атаковал Лираэль.

– Я не верю твоим россказням о Разрушителе! – воскликнула девушка, отступая шаг за шагом и надеясь, что голос ее заглушает песью поступь. – Если бы что-то случилось с моим телом в Жизни, я почувствовала бы. Кроме того, если бы Разрушитель уже обрел свободу, ты не стал бы со мной возиться.

– Ты всего лишь временное неудобство, не более. – Теперь Хедж улыбался, и объявшее клинок пламя разгоралось все ярче, подпитываясь предвкушением смертоубийства. – Мне приятно тебя прикончить. Вот и все. Как мой Повелитель уничтожает то, что ему не по нраву, так поступаю и я!

Хедж яростно рубанул по девушке мечом, Лираэль едва успела отбить его клинок в сторону. А в следующий момент противники сошлись вплотную, Хедж навис над девушкой, и его металлическое огненное дыхание опалило ей щеку.

– Но пожалуй, я с тобой еще немного поиграюсь, – ухмыльнулся Хедж, высвободился и шагнул назад.

Лираэль обрушила на него меч, вложив в удар всю свою силу и ярость. Хедж расхохотался, отбил клинок, снова шагнул назад – и споткнулся о Шкодливую Псину.

Он тотчас же выронил меч и колоколец и закрыл глаза руками; там, где тело его соприкоснулось с водой, с шипением заклубился пар. Но некромант опоздал – опоздал на долю мгновения. Падая, он увидел звезды, и звезды позвали его, преодолев мощь заклинаний и чар, удерживавших его в мире живых на протяжении более ста лет. Пытаясь отсрочить Смерть, Хедж непрестанно искал новые средства, что позволили бы ему остаться под солнцем навечно. Он думал, что нашел такое средство в служении Ораннису, ведь до всех прочих и до всего живого ему не было дела. Разрушитель посулил ему в награду вечную жизнь и еще более великую власть над мертвыми. И Хедж сделал все, чтобы заслужить обещанное.

И вот теперь благодаря одному лишь взгляду на манящие звезды все пошло прахом. Хедж уронил руки. От звездного света глаза его заполнились сияющими слезами, и слезы постепенно потушили внутреннее пламя. Клубы пара развеялись, река успокоилась. Хедж взметнул вверх руки и начал падать – падать навстречу небу, и звездам, и Девятым Вратам.

Шкодливая Псина выловила из реки колокольчик Лираэль и отнесла его девушке – очень осторожно, стараясь, чтобы тот ненароком не звякнул. Лираэль молча убрала его в бандольер. Торжествовать победу над некромантом не было времени. Девушка понимала: этот враг – не из главных.

Хозяйка и собака вместе прошли сквозь Восьмые Врата, изнывая от страха. Обе боялись, что к тому времени, как они вернутся в Жизнь, лживые слова Хеджа обернутся правдой.

А еще Лираэль тяготило бремя знания. Теперь она понимала, как заново сковать Разрушителя, но понимала и то, что одной ей не справиться. Нужно, чтобы Сэм на самом деле оказался наследником Созидателей, а не просто обладал правом носить сюрко с изображением серебряного мастерка.

А еще понадобятся и другие дети Крови, но откуда же им тут взяться?

Хуже того, сковать Разрушителя – это лишь половина дела. Даже если Лираэль и Сэм как-нибудь с этим справятся, его ведь необходимо расколоть надвое. Девушке казалось, что уж на это у нее не хватит храбрости.

Глава двадцать шестая. Сэм и тень – подручные

Едва мертвые вырвались из-под власти Саранета, Сэм подул в трубку-Ранну. Но тихая колыбельная запоздала, и выдохнул принц слишком быстро. Чары Ранны погрузили в сон лишь полдюжины мертвых, не больше, да еще и нескольких солдат зацепили. Оставшиеся девять десятков или более вырвались из пелены тумана – навстречу мечам, штыкам, серебряным лезвиям и белым молниям магов Хартии.

В первую минуту безумного ослепления, яростно рубя и уворачиваясь, Сэм вообще не видел, что происходит. Затем подручный прямо перед ним рухнул – и Сэм с изумлением понял, что сам отсек врагу ноги. Знаки Хартии на его мече неистово полыхали сине-белым огнем.

– Попробуй еще раз флейту! – проорал майор. Он заслонил Сэма собой и вступил в бой с очередным призраком с раздробленной челюстью. – Мы тебя прикроем!

Сэм кивнул и с вновь обретенной решимостью поднес флейту к губам. Мертвые уже оттеснили защитников Лираэль назад, и теперь обледеневшая статуя, беззащитная для любого врага, находилась всего в нескольких футах позади него.

Большинство мертвых подручных были свежими трупами, все еще одетыми в рабочие комбинезоны. Но во многих вселились духи, прождавшие в Смерти слишком долго, и теперь они стремительно преображали доставшиеся им тела. Те утрачивали человеческий облик и обретали жуткие очертания, присущие духам в Смерти. Один такой как раз подбирался к Сэму, змеей просочившись между майором Грином и лейтенантом Тиндаллом; он широко разинул пасть, норовя урвать кусок побольше. Сэм инстинктивно пырнул его в шею. Посыпались искры: знаки Хартии на лезвии уничтожали мертвую плоть. Мертвый извивался и корчился, но меч вошел глубоко, и дух уже выползал из телесной оболочки, точно черный червяк из насквозь прогнившего яблока.

Глядя на него, Сэм чувствовал, как страх в его груди сменяется пылающим гневом. Как смеют эти мертвые вторгаться в мир Жизни? Раздувая ноздри, раскрасневшись, парень вдохнул поглубже, прежде чем подуть во флейту. Здесь – не дорога Смерти, и он заставит этих тварей искать иной путь.

Набрав в легкие как можно больше воздуха, Сэм дунул в Кибет. Прозвучала нота, высокая и чистая, – и тут же каким-то чудом преобразилась в лихую, зажигательную джигу. Солдаты разом взбодрились и даже заулыбались; и заработали мечами и штыками в ритме песни Кибета.

А вот мертвые услышали совсем другой мотив; те, у которых еще не отказали рты, легкие и глотки, жутко завыли от страха и боли. Но даже вой этот не смог заглушить зов Кибета, и мертвые духи, исторгнутые из гниющей плоти, против воли двинулись обратно в Смерть.

– Знай наших! – закричал лейтенант Тиндалл. Вдоль всего строя мертвые подручные падали наземь, трупы оставались валяться тут и там, словно выпотрошенные оболочки, а духов Кибет гнал в Смерть.

– Не радуйся раньше времени, – проворчал майор. Он быстро огляделся: несколько его людей лежали на земле, явно мертвые или умирающие. Многие были ранены. Они брели к медпункту, устроенному у основания отрога; некоторых поддерживали их уцелевшие товарищи, причем в количестве явно избыточном. Еще больше народу просто удирало вниз по холму, туда, где ждали южаки, под условную защиту речушки.

Словом, разбежалась почти вся рота. Грин испытал горькое разочарование в своих способностях к командованию, которое, как он знал, для него станет последним. Но ведь большинство этих ребят – новобранцы, и даже те, что прослужили на Внешней границе какое-то время, вряд ли когда-либо сталкивались с таким количеством мертвых.

– Будь они неладны! Дурни несчастные, мы же побеждаем!

Это лейтенант Тиндалл наконец-то заметил дезертиров – и по молодости лет вознегодовал не на шутку. Он уже собрался кинуться вдогонку, но майор Грин удержал его.

– Оставь их, Фрэнсис, пусть уходят. Они же не следопыты, где им такое выдержать! А ты нужен здесь. Это, скорее всего, была лишь первая волна. За нею последуют другие.

– Да, и очень скоро, – тут же отозвался Сэм. – Майор, пусть все, кто остался, плотнее сомкнутся вокруг Лираэль. Я боюсь, если даже хоть один из мертвых подберется к ней…

– Верно! – с жаром подтвердил майор. – Фрэнсис, Эдвард, сомкните ряды, да побыстрее. Позаботьтесь о раненых, но все, кто способен сражаться, нужны мне здесь – все до одного. Исполняйте приказ!

– Так точно, сэр! – хором рявкнули лейтенанты. В следующий миг они уже выкрикивали приказы, а сержанты передавали их дальше, добавляя колоритной выразительности. От роты осталось всего человек тридцать, и не прошло и минуты, как все они окружили обледеневшую фигуру Лираэль плотным кольцом, встав плечом к плечу.

– Сколько там мертвых на подходе? – осведомился майор.

Сэм вгляделся в туман. Белесая пелена расползалась все шире и с каждой минутой густела; хмарь волной катилась вниз по холму, отдельные щупальца обвивались вокруг солдат. Молнии за хребтом вспыхивали все чаще, грозовые тучи растекались по небу громадной чернильной кляксой, параллельно белому туману внизу.

– Не могу сказать точно. – Сэм нахмурился. – В Жизнь выходят все новые и новые. Хедж, по-видимому, сейчас в Смерти и шлет их сюда. Он, наверное, нашел старое кладбище или какой-то другой источник тел. Пока что все они – мертвые подручные. Тимоти сказал, при нем было только шестьдесят рабочих и все они участвовали в первой атаке.

При этих словах все взгляды обратились к Тиму Уоллаху. Парнишка позаимствовал у кого-то из погибших винтовку, штык-нож и шлем и теперь, к всеобщему изумлению и, вероятно, к своему собственному, стоял в строю.

– «Всегда лучше действовать», – процитировал Сэм Шкодливую Псину и внезапно осознал, что теперь и сам в это верит. Ему все еще было очень страшно; живот по-прежнему сводило судорогой паники. Но юноша знал: это не помешает ему исполнить то, что дóлжно.

Именно этого ждут от него родители. Продолжать эту мысль Сэм не стал, сейчас ему лучше не думать об Оселке и Сабриэль, иначе он просто разревется, а этого ни за что и никак нельзя допускать.

– Моя философия как есть, – заговорил было майор и тут заметил, что принц весь дрожит и уже взялся за флейту.

– Тень-подручные! – воскликнул Сэм, указав мечом в нужном направлении, и одновременно поднес флейту к губам.

– Готовьсь! – взревел майор, установил связь с Хартией и извлек знаки огня и уничтожения, хотя и понимал, что против тень-подручных от них толку мало. У тень-подручных нет тел, так что сжигать и увечить тут нечего. Доступная солдатам магия Хартии могла немного задержать их, но не более.

На вершине хребта обозначились четыре размытые человеческие фигуры, состоящие из непроглядной тьмы. Они двигались вниз сквозь туман, перетекая через терновник и камни. Безмолвные, как могила, они не обращали внимания на стрелы, что пронзали их насквозь, и неумолимо скользили вперед – к Лираэль и к зазору между валунами, где путь им преграждали Сэм, майор Грин и лейтенант Тиндалл.

Когда до них оставалось не более двадцати ярдов, один из тень-подручных чуть замешкался и набросился на раненого солдата, лежащего незамеченным под громадным каменным выступом. Тот в панике попытался подняться на ноги и уковылять прочь, но тень-подручный обвился вокруг него, словно саван, и выпил его жизнь.

Предсмертный крик бедолаги перешел в невнятное бульканье и затих. Сэм вдохнул поглубже и отчаянно подул в трубку-Саранет. Он должен сломить волю тень-подручных, должен подчинить их своей власти, ведь у него и его союзников нет иного оружия против этих чудищ. Его меч и магические знаки на лезвии способны слегка повредить им, но и только.

Сэм дул в трубку и молился Хартии, чтобы у него хватило сил возобладать над тень-подручными.

Звучный голос Саранета заглушил даже гром. Сэм тут же почувствовал, как тень-подручные противятся его власти. Они яростно восставали против его воли; юноша весь вспотел от напряжения. Все, что он мог, – это просто удерживать их на месте. Эти древние духи оказались куда сильнее тех мертвых подручных, которых Сэм отправил обратно в Смерть с помощью Кибета. Вся сила принца уходила на то, чтобы не пустить их дальше, но духи непрестанно налегали и давили на сотканные Саранетом путы – увы, такие ненадежные.

Мир вокруг Сэма постепенно сужался: четверо духов да борьба с ними не на жизнь, а на смерть, – ничего другого юноша уже не ощущал. Все остальное исчезло: волглый туман, круг солдат, гром и молнии. Остались только он сам и его недруги.

– Преклонитесь передо мною! – воскликнул Сэм, но разумом и волей, а не голосом. Этого крика не уловило бы человеческое ухо. Сэм слышал, как безгласые духи так же мысленно отвечают ему. Они шипели и выли, не желая повиноваться.

А еще тень-подручные были умны и хитры. Кто-нибудь один притворялся, будто дрогнул, но стоило Сэму сосредоточить на нем свою волю, как остальные дружно атаковали противника, едва не разорвав путы.

Постепенно Сэм заметил: тень-подручные не только сопротивляются ему, они еще и подтачивают оковы.

Всякий раз, как внимание его чуть смещалось, духи подбирались на шаг ближе. Шажок за шажком… и разделяющее их расстояние неумолимо сокращалось. Очень скоро они смогут перепрыгнуть через Сэма, выпить жизнь стоявших рядом солдат и напасть на беззащитное тело Лираэль.

А еще Сэм осознал, что с тех пор, как он подул в трубку-Саранет, прошло несколько секунд, не больше – а дыхания уже не хватает. Звук все еще длится, но уже слабеет. Если бы юноша прервался на миг, вновь наполнил легкие воздухом и опять подул в Саранет, он многократно укрепил бы оковы. Сэм знал: он очень близок к тому, чтобы полностью подчинить себе духов, – и все-таки близок недостаточно. Знал он и то, что если отвлечется от четырех тень-подручных, дабы перевести дух, они тут же набросятся на него.

Так что принцу оставалось лишь продолжать поединок воль, пытаясь помешать тень-подручным продвинуться дальше. Лираэль может вернуться в любой момент – и тогда она изгонит мертвых с помощью колокольцев. Надо просто как можно дольше удерживать их на месте.

Принц перестал даже пытаться вдохнуть. Тело отчаянно жаждало воздуха, но Сэмет загонял эту потребность глубоко в подсознание. Самое главное – остановить тень-подручных, все остальное не важно. Он сосредоточит все свое сознание до последней частицы и всю свою силу на врагах и последний глоток воздуха вложит в трубку. Тень-подручные не должны добраться до Лираэль. Ни в коем случае. Она – последняя надежда мира в борьбе против Разрушителя.

Кроме того, она ему кровная родня. И… он же обещал!

Тень-подручные подобрались еще на шаг ближе; все тело принца содрогалось от напряжения в отчаянной попытке оттеснить их назад, мышцы судорожно сокращались, отражая внутреннюю борьбу. Но Сэм знал, что слабеет, а мертвые набирают силу. От нехватки воздуха он едва не терял сознание, а в груди нарастало непреодолимое желание отступить. Убирайся с дороги! Сделай глубокий вдох! Дай чудовищам пройти!

Но, сражаясь с мертвыми, Сэм сражался и с собственными страхами, загоняя их в те же глубины подсознания, что и мучительную потребность в воздухе. Там им самое место, а он, Сэм, намерен сражаться до последнего вздоха и даже далее! И все это время юноша лихорадочно пытался измыслить какую-нибудь хитрость или уловку.

Но в голову ничего не приходило. И хотя Сэм не заметил и не почувствовал, что чудовища тронулись с места, тень-подручные продвинулись еще на шаг-другой. Теперь до них можно было достать мечом. Эти гигантские столпы чернильно-черной тьмы распространяли вокруг себя леденящую стужу – холоднее самых трескучих зимних морозов.

Те двое, что стояли по краям, шажок за шажком двинулись в обход, отметил Сэм. Видимо, решили окружить его и задушить густой вязкой мглой, заключить в кокон из четырех голодных духов. А уж тогда они займутся Лираэль.

У самой головы тень-подручного, что подобрался ближе прочих, внезапно взорвался огненный шар величиной с кулак – сгусток чистого голубого пламени. Мертвый даже не дрогнул, пламя брызгами рассыпалось на отдельные составляющие знаки, а знаки погасли в тумане.

Второе заклинание Хартии угодило в цель, и тоже безо всякой пользы: шар отскочил от тень-подручного и поджег одно из чахлых деревьев. Это майор Грин и лейтенант Тиндалл пытались помочь Сэму своей магией, но юноша берег дыхание и никак не мог позволить себе отвлечься и объяснить им, что огонь такого врага не берет.

Сэм сконцентрировал все свое внимание на мертвых. В свою очередь мертвые полностью сосредоточились на принце и на поединке с ним.

Потому никто из них не заметил, как вокруг внезапно всколыхнулся туман, точно налетел мощный порыв ветра, и не услышал, как позади возбужденно закричали и загомонили солдаты.

И тут зазвучал колокол. Откуда-то сверху раздался мощный яростный перезвон. Он подхватил четырех тень-подручных; так кукловод подбирает марионеток, чтобы убрать в коробку. Не в силах сопротивляться, мертвые припали к земле и, запрокинув призрачные головы, безмолвно молили о пощаде.

Но пощады им не было! Зазвонил еще один колоколец, и в зычный раскатистый зов первого вплелся гневный неистовый танец. При резких звуках этой мелодии тень-подручные резко выпрямились, и густая мгла, из которой они состояли, вытянулась в тонкую нитку, словно кто-то выпивал их сквозь крохотное отверстие.

А в следующее мгновение они исчезли, на сей раз навсегда. Казнь состоялась.

Едва мертвые сгинули, Сэм рухнул на колени и, захлебываясь, стал глотать воздух, насыщая измученные легкие. Над его головой на мгновение завис яркий сине-серебряный Бумажнокрыл – точно гигантский сокол, нацелившийся на добычу. А затем кругами спланировал на дно долины, высмотрев относительно ровную для посадки площадку. Сэм завороженно смотрел на него – и на два других Бумажнокрыла, что плавно садились прямо перед южаками.

Три Бумажнокрыла. Тот, что пронесся над головой, был сине-серебряным – а это цвета Абхорсенов. Второй – зелено-серебряный, как принято у Клэйр. Третий – ало-золотой: таковы цвета королевского дома. И в двух Бумажнокрылах из трех, помимо пилота, сидело по одному пассажиру.

– Ничего не понимаю, – пробормотал Сэм. – В чьих руках колокольцы?

Моггет уже почти добрался до вершины хребта, петляя между мертвыми подручными и громоотводами, когда заслышал колокольцы. Он улыбнулся и крикнул одинокому мертвяку, что преградил ему путь:

– Слышишь звучный глас Саранета? Беги, пока можешь!

Но как уловка это не сработало. Мертвый подручный вернулся в Жизнь совсем недавно, был слишком глуп, чтобы понять предостережение, и не обладал Моггетовой немыслимой остротой слуха. Подручный не расслышал звона колокольцев в раскатах грома и не почувствовал, что за сила вырвалась на свободу по ту сторону хребта. Все, что его занимало, – это живая добыча, оказавшаяся прямо под носом. Совсем близко, лишь руку протяни.

Гниющие пальцы торопливо схватили карлика-альбиноса за ногу. Моггет взвыл и дал сдачи; сухие кости так и захрустели под мощным ударом. Но мертвяк вцепился в ногу железной хваткой, а со всех сторон к Моггету уже ковыляли и другие мертвые, алкая вкусной Жизни.

Моггет снова взвыл и уложил Ника на землю. А затем стремительно развернулся, пальцы с длинными ногтями располосовали гниющую плоть, а острые зубы сомкнулись на запястье мервеца.

Сохрани он хоть крохи человеческого разума, подручный очень удивился бы, ведь никто из людей не станет так сражаться – выгнув спину и яростно шипя, царапаясь и кусаясь.

Моггет отгрыз мертвой твари кисть, тут же отскочил назад, подхватил Ника и, ловко обогнув подручного, с победным воем помчался прочь.

Мертвяк, не обращая внимания на потерю руки, попытался было пуститься в погоню. Только тут он заметил, что странный противник разорвал ему когтями подколенные сухожилия. Подручный, шатаясь, сделал шаг-другой и рухнул; заключенный в нем мертвый дух принялся отчаянно озираться в поисках подходящего тела.

Но к тому времени Моггет уже перевалил через хребет. На бегу он старался не соприкоснуться ненароком с рукой молодого человека, удерживая ее как можно дальше от себя. Рука вздрагивала и тряслась, под кожей судорожно сокращались мышцы, от локтя до предплечья наливались густые темные синяки.

Позади Моггета гроза постепенно успокаивалась, гром стихал. Туман по краям все еще подсвечивали синие электрические разряды, но в самой его средине и хмарь, и грозовые тучи засияли ярко-алым.

Глава двадцать седьмая. Когда стихли молнии

Сэм поднялся с земли – обессиленный, изможденный и сбитый с толку. Медленно обернулся туда, где на расстоянии нескольких сотен ярдов в долину приземлились три Бумажнокрыла. Рядом с толпой южаков они казались совсем крохотными. Магические летательные аппараты, созданные из многослойной бумаги и магии Хартии, они скорее напоминали громадных птиц с ярким оперением.

Из трех Бумажнокрылов уже выбирались и пилоты, и пассажиры. Сэм смотрел на них во все глаза, не в силах поверить тому, что видит.

– Это ведь король и Абхорсен, правда, принц Сэмет? – спросил лейтенант Тиндалл. – Я-то думал, они погибли!

Сэм одновременно закивал, заулыбался и замотал головой. Безграничное облегчение захлестнуло все его существо. Он не знал, смеяться ли ему, плакать или петь, и ничуть не удивился, когда по щекам его потоком потекли слезы, а с губ непроизвольно сорвался смех. Ведь из сине-серебряного Бумажнокрыла показались не кто иные, как Оселок с Сабриэль. Живые и здоровые!

Один радостный миг – и опровергнуты все слухи об их гибели.

Но на этом сюрпризы не закончились. Сэм утер слезы, унял смех прежде, чем он перешел в истерику, и затаил дыхание: из ало-золотого Бумажнокрыла выпрыгнула юная девушка с иссиня-черными волосами и побежала к родителям, на ходу выхватывая сверкающий меч. Позади нее две светловолосые загорелые стройные и гибкие женщины выходили из зелено-серебряного Бумажнокрыла – несколько более степенно, но тоже не мешкая.

– Что это за девушка? – осведомился лейтенант Тиндалл с интересом, явно выходящим за рамки профессионального. – Я хотел сказать, кто эти дамы?

– Это моя сестра Эллимир! – воскликнул Сэм. – И две Клэйры, судя по виду!

Юноша кинулся было к вновь прибывшим, но, не пробежав и двух шагов, застыл как вкопанный. Ведь все и так уже спешат сюда, а его место здесь, рядом с Лираэль. Она все еще скована льдом, она все еще где-то в Смерти, бросает вызов неведомо каким опасностям. Осознание этого тут же вернуло Сэма с небес на землю. Мертвые бежали от Саранета в руках Абхорсена. Но они лишь прислужники настоящего Врага.

– Молнии стихли, – промолвил Тим Уоллах. – И грома больше не слышно.

Все дружно обернулись к хребту. В душе Сэма от недавнего облегчения не осталось и следа. Гром и молнии действительно прекратились, но туман клубился густо, как прежде. Только теперь его подсвечивали уже не синие электрические разряды, а ровное, пульсирующее алое сияние. С каждой секундой оно разгоралось все ярче, как если бы в долине за хребтом нарождалось гигантское огненное сердце.

Какое-то существо спускалось вниз по склону: жутковатый многорукий силуэт четко выделялся на фоне кроваво-красного свечения из-за хребта.

Сэм сжал меч и нащупал ветряную флейту. Что бы это ни было, это, похоже, не мертвый, – во всяком случае, юноша ничего подобного не ощущал. Но от неведомого существа разило горячей вонью Свободной магии, а направлялось существо прямо к нему, к Сэму.

И тут оно закричало знакомым голосом:

– Это я, Моггет! Я несу Николаса!

Туман взвихрился, и Сэм разглядел, что голос подает странный беловолосый и бледнокожий коротышка, которого он в последний раз видел на холме над Красным озером. Коротышка тащил на себе изможденное тело – очень может быть, что и Ника. Как бы то ни было, Моггет старался держать правую руку бедняги подальше от себя, а рука корчилась и извивалась, как щупальце, словно жила своей жизнью.

– Это еще что такое? – тихо спросил майор Грин, дав знак своим людям снова сомкнуть строй вокруг Лираэль.

– Это Моггет. – Сэм нахмурился. – Он носил такое обличье во времена моего деда. А это… это же мой друг Ник!

– Ну кто ж еще, как не Моггет! – заорал тот на бегу. – А где Абхорсен? И Лираэль? Надо торопиться: полушария вот-вот сольются воедино. Если оттащить Николаса подальше, осколок не сможет воссоединиться с ними и полушария так и не станут единым целым…

Речь его прервал душераздирающий вопль. Глаза Ника распахнулись, все тело напряглось, одна рука вытянулась в направлении долины и залива, точно нацеленное ружье. На кончике пальца на миг сверкнуло что-то яркое, ярче солнца, а затем в мгновение ока искрой улетело за хребет – так быстро, что не догонишь.

– Нет! – закричал Ник. На губах его выступила кровавая пена, пальцы тщетно хватали воздух. Но крик этот потонул в ином звуке – звуке, что изливался из алого сердца тумана за хребтом. В этом неописуемом вопле слились торжество, алчность и ярость. Вместе с ним к небесам взметнулся столп огня. Он поднимался все выше и выше и вот уже воздвигся над хребтом. Туман клубился вокруг него белесым плащом и постепенно испарялся.

– Свободен! – пророкотал Разрушитель. Это слово с воем пронеслось над зрителями, точно порыв жаркого ветра, иссушая глаза и рты. Звук летел все дальше, эхом отзываясь в далеких холмах, гудя над далекими городами, вселяя страх в сердца всех тех, кто его слышал, еще долго после того, как само слово угасло.

– Опоздали, – отметил Моггет. Он осторожно уложил Ника на каменистую землю и присел на корточки. Лицо и шея Моггета постепенно покрывались белесыми волосами, точно шерстью, кости сокращались и сжимались под кожей. Спустя минуту на месте карлика уже сидел маленький белый котик, а на ошейнике его позвякивал Ранна.

Но Сэм этого превращения даже не заметил. Он бросился к Нику и склонился над ним, одновременно выуживая из Хартии самые мощные исцеляющие знаки и мысленно выстраивая их в нужную последовательность. Не приходилось сомневаться, что друг его при смерти. Сэм чувствовал, как дух его ускользает в Смерть; по лицу Ника разлилась восковая бледность, губы пятнала кровь, на груди и на предплечье густо наливались синяки.

Руки Сэма не ведали покоя. С лихорадочной поспешностью он извлекал из Хартии все новые знаки, и в пальцах его разгоралось золотое пламя. Но вот принц осторожно возложил ладони на грудь Ника, вливая целительную магию в измученное тело.

Вот только заклинание не срабатывало. Знаки соскальзывали и угасали, под ладонями Сэма потрескивали голубые искры. Юноша выругался и попробовал снова, но все было тщетно. В Нике осталось слишком много Свободной магии, и она отражала любые чары.

Все, что удалось принцу, – это привести Ника в сознание, хотя бы отчасти. При виде Сэма тот улыбнулся, думая, что все еще в школе и не иначе как пострадал от стремительно летящего мяча. Но Сэм был одет не в белую крикетную форму, а в какие-то странные доспехи. А позади, вместо яркого солнца, клубился густой туман, и повсюду вокруг взгляд различал камни и чахлые деревья, а не свежескошенное поле.

Ник все вспомнил; улыбка его угасла. Вместе с воспоминаниями пришла боль – мучительно ныло все тело, – но зато и желанная легкость. Ничто больше его не сковывало, сознание оставалось ясным. Так, должно быть, ощущает себя узник, освобожденный из камеры пожизненного одиночного заключения.

– Прости, – выдохнул он, давясь кровью. – Я не знал, Сэм… я правда не знал!..

– Все в порядке, – постарался успокоить его Сэм. Он промокнул кровавую пену на губах Ника рукавом своего сюрко. – Ты ни в чем не виноват. Я должен был понять, что с тобой что-то случилось…

– Низинная дорога, – прошептал Ник. Он снова закрыл глаза. Дышал молодой человек тяжело и прерывисто. – После того как ты ушел в Смерть, там, на холме.

Я все вспомнил. Я побежал вниз, думая, не смогу ли чем помочь, и упал на дорогу. Там ждал Хедж. Он принял меня за тебя, Сэм…

Голос его прервался. Сэм вновь склонился над другом, пытаясь усилием воли вложить в него исцеляющие знаки. Но они соскользнули и в третий раз.

Губы Ника задвигались, он еле слышно что-то произнес. Сэм наклонился еще ближе, почти прижавшись ухом к его устам, взял раненого за руку и крепко сжал ее, словно хотел физически вытащить друга из Смерти.

– Лираэль, – прошептал Ник. – Скажи Лираэль, я ее помню. Я пытался…

– Ты сам все ей скажешь, – настойчиво убеждал друга Сэм. – Она сейчас будет здесь! С минуты на минуту. Ник… сопротивляйся!

– Вот и она так говорила. – Ник закашлялся. Капли крови забрызгали Сэму щеку, но принц не сдвинулся с места. Он не услышал, как тихонько гавкнула Псина, возвращаясь в Жизнь, как затрещал лед, как изумленно вскрикнула Лираэль. Сейчас для Сэма существовал только крохотный кусочек пространства, вмещающий его самого и Ника. Все прочее словно исчезло.

И тут на плечо его легла холодная рука, и Сэм обернулся. Рядом стояла Лираэль. Ее по-прежнему покрывал иней, и при каждом движении с девушки осыпáлись льдинки. Она смотрела на Ника. В глазах ее промелькнуло какое-то выражение, но Сэм затруднился бы его истолковать. Промелькнуло – и тут же исчезло, и в лице проступила суровая жесткость, напомнив Сэму его мать.

– Ник умирает, – промолвил Сэм. В глазах его блестели слезы. – Исцеляющее заклинание не… Осколок из него вылетел… Я бессилен что-либо сделать.

– Я знаю, как сковать и расколоть Разрушителя! – нетерпеливо воскликнула Лираэль. Она отвернулась от Ника и в упор посмотрела на Сэма. – Сэм, ты должен сделать для меня оружие. Сейчас же, немедленно!

– Но как же Ник?! – запротестовал Сэм. Он так и не выпустил руки друга.

Лираэль вскинула взгляд на огненный столп. Она уже ощущала его жар, оценивала силу Разрушителя по цвету и высоте пламени. Оставались считаные минуты. Будь даже их в два раза больше, этого все равно не хватило бы для спасения Ника.

– Ты… ты Нику уже ничем не поможешь. – Лираэль подавила рыдание. – Времени нет, и мне нужно… мне нужно рассказать тебе, что следует сделать. У нас есть шанс, Сэм! Я думать не думала, что он у нас есть, но Клэйры провидели тех, кто нам необходим, и они уже здесь. Действовать надо сейчас же!

Сэм смотрел на своего лучшего друга сверху вниз. Ник снова открыл глаза – но глядел он мимо Сэма, на Лираэль.

– Делай, как она говорит, Сэм, – прошептал Ник, пытаясь улыбнуться. – Попытайся все исправить.

Глаза его остекленели, прерывистое дыхание иссякло. И Сэм, и Лираэль почувствовали, как дух его отлетел, и поняли: Николас Сэйр мертв.

Сэм выпустил его руку и поднялся с земли. Он бесконечно устал и словно постарел на много лет; все суставы будто одеревенели. Юноша растерянно уставился прямо перед собою, не в силах примириться с тем, что неподвижное тело у его ног – это Николас. Ведь он, Сэм, отправился в путь, чтобы спасти его, и потерпел неудачу. Похоже, на неудачу теперь обречено и все остальное.

Сэм пошатнулся; в глазах у него все плыло. Лираэль крепко схватила его за плечи. Юноша ощутил этот рывок сквозь пустоту, обступившую его со всех сторон, и неохотно встретился с Лираэль взглядом. Девушка силой развернула его кругом и указала на Сабриэль, Оселка, Эллимир и двух Клэйр, что бегом поднимались вверх по отрогу.

– Тебе нужно взять по капле крови у меня, своих родителей, Эллимир, Санар и Риэлле и, смешав с собственной кровью, вплавить в Нэхиму вместе с металлом ветряной флейты. Можешь это сделать? Прямо сейчас!

– У меня же тут нет кузни, – отрешенно откликнулся Сэм, тем не менее принимая Нэхиму из рук девушки. Он по-прежнему пристально смотрел вниз, на Ника.

– Используй магию! – закричала Лираэль и хорошенько встряхнула племянника. – Ты же Созидатель, Сэм! Торопись!

Встряска разом вернула Сэма в настоящее. Он внезапно ощутил жар огненного столпа, и ужас перед Разрушителем пробрал его до костей. Отвернувшись от Ника, он мечом взрезал себе ладонь и размазал кровь по всему лезвию.

Затем по руке полоснула Лираэль, и ее кровь в свой черед хлынула вниз по клинку.

– Я буду помнить, – прошептала она, коснувшись меча. А в следующее мгновение, сознавая, что время на исходе, крикнула солдатам: – Майор Грин! Отведите своих людей назад, к южакам! Предупредите их! Все должны оставаться по ту сторону реки! Ложитесь на землю и прижмитесь к ней поплотнее! Не смотрите на огонь, а когда он внезапно вспыхнет ярче, зажмурьтесь! Идите! Идите, ну!

И, не дожидаясь ответа, Лираэль закричала прибывшим во главе с Сабриэль, что уже почти добежали до места:

– Поторопитесь! Да поторопитесь же! Нам нужно установить здесь по меньшей мере три защитных ромба в ближайшие десять минут! Быстрее, пожалуйста!

Сэм кинулся навстречу родителям, сестре и двум Клэйрам, развернув окровавленный меч плашмя в ожидании новой дани. На бегу юноша творил в уме заклинание выковывающее и связующее, сплетая знаки в единую длинную и сложную сеть. Как только клинок вберет в себя всю причитающуюся ему кровь, Сэм поставит на него флейту и поверх всего наложит заклинание. Если оно сработает, кровь и металл соединятся и создадут новый, неповторимый меч. Если только оно сработает…

За его спиной Псина подкралась к распростертому на земле безмолвному телу Николаса. Она огляделась, убедилась, что никто не обращает на нее внимания, и тихонько гавкнула юноше в ухо.

Но ничего не произошло. Псина, явно озадаченная, как если бы ожидала мгновенного эффекта, лизнула Ника в лоб. Язык ее оставил на коже светящуюся отметину. И опять ничего не случилось. А в следующее мгновение Псина оставила труп в покое и прыжками понеслась к Лираэль, которая как раз устанавливала знак Востока в одной из вершин гигантского защитного ромба. Этот ромб задумывался как внешний, если, конечно, хватит времени создать все три. Если нет, им не выжить.

Гигантский огненный столб за хребтом постепенно раскалялся все сильнее, хотя цвета не менял, по-прежнему полыхая жутким тревожным алым светом. Цвета крови из свежей раны.

Глава двадцать восьмая Семеро

– Сэмет, ну что ты такое опять натворил? – приветствовала Эллимир брата. И, сама же себе противореча, тут же попыталась обнять его. Сэм только отмахнулся.

– Объяснять некогда! – воскликнул он, протянув обагренную кровью Нэхиму. – Мне нужно немного твоей крови – смочить лезвие. А потом беги и помоги тете Лираэль.

Эллимир беспрекословно подчинилась. В былые времена Сэм немало подивился бы сговорчивости сестры. Но Эллимир отличалась завидной сообразительностью, а огненный столб за хребтом, по-видимому, предвещал нечто жуткое и странное.

– Мам! Пап! Я… я так рад, что вы не умерли! – закричал Сэм. Эллимир, ладонь которой еще сочилась кровью, побежала дальше, а Сабриэль с Оселком как раз вскарабкались вверх.

– То же скажу о себе, – отозвался Оселок и, не теряя времени даром, сразу подставил руку под меч. Саб риэль протянула свою одновременно с мужем, а второй рукой взъерошила Сэму волосы.

– Оказывается, у меня есть сестра – во всяком случае, так говорят Клэйры, – и она новый преемник Абхорсена, – заговорила Сабриэль. Король с королевой провели ладонями по стали, и знаки вспыхнули, почуяв родство Крови с Хартией. – А ты выбрал иной путь, ничуть не менее важный. Надеюсь, ты помогал своей тете, чем мог?

– Да, пожалуй, – откликнулся Сэм. Он пытался удержать в голове выковывающее заклинание, и на разговоры времени не оставалось. – Но ей нужна помощь прямо сейчас. Защитных ромбов должно быть три!

Сэм еще договорить не успел, а Сабриэль с Оселком уже поспешили прочь. Теперь перед юношей, протянув руки, стояли две Клэйры. Сэм, не говоря ни слова, осторожно надрезал их ладони, и Клэйры тоже обагрили лезвие своей кровью. Сэм едва заметил, как это произошло; в голове его роились бесчисленные знаки Хартии. Он не почувствовал, как Клэйры подхватили его под руки и повели вверх по склону холма. Юноша даже не задумывался о таких обыденных вещах, как ходьба. Он с головой погрузился в Хартию, вылавливая едва знакомые ему знаки. Тысячи и тысячи знаков заполняли его сознание светом, распространяясь и вглубь, и вширь и складываясь в заклинание, что сольется с Нэхимой и семью трубками и воссоздаст оружие столь же смертоносное для своего хозяина, сколь и для мишени.

Выше по склону хребта времени на приветствия тоже не нашлось. Лираэль просто коротко отдавала приказы по мере того, как подбегали Эллимир, Сабриэль и Оселок. Девушка отрядила всех помогать устанавливать первые три знака в каждом из защитных ромбов. Последний знак предстояло создать, когда все окажутся внутри и ромб понадобится замкнуть. Поначалу Лираэль запиналась и путалась в словах, опасаясь, что ей станут возражать: кто она, в сущности, такая, чтобы приказывать королю и Абхорсену? Но никто и не думал протестовать. Все споро принялись за дело. Ромбы устанавливали сообща: чтобы выиграть время, каждый брался за один из главных знаков.

Майор Грин тоже не стал оспаривать ее приказов, с облегчением отметила девушка. Немногие уцелевшие солдаты бежали сломя голову через долину, те, что поздоровее, тащили раненых, а майор подгонял их окриками. На южаков военные тоже орали в голос, веля всем лечь на землю и отвернуться. Лираэль от души понадеялась, что южаки прислушаются; хотя вращающийся огненный столб не только ужасал, но и завораживал.

Сэм, спотыкаясь, брел между Санар и Риэлле. Поставив принца в центр зарождающегося ромба, Клэйры улыбнулись девушке. Лираэль коротко улыбнулась в ответ – и на миг снова перенеслась в тот день, когда покидала ледник, а близнецы сказали ей: «Помни о том, что ты – Дочь Клэйр, не важно, пробудилось в тебе Прозрение или нет».

Лираэль запечатала внешний ромб главным знаком и вошла в следующий, еще не законченный. Едва она оказалась внутри, с меча Оселка соскользнул знак Севера и замкнул второй ромб. Вдвоем они шагнули в третий и последний ромб, король улыбнулся Лираэль, и девушка отметила про себя, насколько похожи отец и сын.

Внутренний ромб Сабриэль запечатала сама. За какие-то несколько минут удалось возвести магическую защиту тройной силы. Лираэль изо всех сил уповала на то, что этого хватит и все они выживут и сделают все, чему дóлжно быть сделанным. Вдруг накатила паника, и девушка принялась лихорадочно подсчитывать на пальцах, в самом ли деле их семеро. Она сама, Сэмет, Эллимир, Сабриэль, Оселок, Санар, Риэлле. Да, действительно семеро; хотя Лираэль не была до конца уверена, что это те самые Семеро.

Контуры ромба сияли золотом, но бледнели и меркли в сравнении с яростным свечением гигантского огненного столба. Ревущий смерч устрашал своей необъятностью, но Лираэль знала: это всего лишь первое и меньшее из девяти воплощений силы Разрушителя. Худшее только грядет, причем совсем скоро.

Сэм опустился на колени перед мечом и ветряной флейтой, плетя свое заклинание. Лираэль удостоверилась, что и Псина, и Моггет тоже здесь, внутри ромба, целые и невредимые. Тело Ника также перенесли сюда – отчего-то Лираэль сочла это правильным решением. А еще тут же, как ни досадно, рос огромный куст чертополоха; выбирая место для ромбов, Лираэль явно поторопилась.

Все, кто оказался внутри ромбов, кроме Сэма, в первую минуту словно смутились, чувствуя себя не в своей тарелке. Здесь царило странное затишье в преддверии надвигающейся катастрофы. Затем Сабриэль порывисто заключила Лираэль в объятия и легонько поцеловала в щеку.

– Итак, ты – моя сестра, про которую я ведать не ведала, – промолвила Сабриэль. – Жаль, что мы не повстречались раньше и при более благоприятных обстоятельствах. На нас обрушилось множество нежданных откровений – боюсь, куда больше, чем способен вместить мой измученный разум. Чтобы попасть сюда, мы плыли в лодке, ехали в фургоне, летели на аэроплане и на Бумажнокрыле, почти не отдыхая, а Клэйры внезапно много всего сумели провидеть. Клэйры поведали мне, что нам противостоит великий дух Начала, и что ты – не только наследница моего титула, но еще и помнящая, и что ты провидела прошлое так же, как прочие Клэйры провидят будущее. Пожалуйста, расскажи, что мы должны делать?

– Я так рада, что все вы здесь, – отозвалась Лираэль. Как бы ей хотелось сломаться, хоть на миг утратить самообладание во время этого недолгого затишья! Но она не могла себе этого позволить. Сейчас все зависело от нее. Все на свете. Лираэль глубоко вдохнула и продолжила: – Разрушитель собирается с силами для своего второго воплощения, и я надеюсь… я надеюсь, что ромбы защитят нас от него. После того он ненадолго умалится; вот тогда мы должны спуститься к нему, стараясь уберечься от огня, оставшегося от второго воплощения. Сковывающее заклинание, которым нам предстоит воспользоваться, на самом деле очень простое, я вас сейчас ему научу. Но сначала каждый должен взять по колокольцу у меня… или у Абхорсена.

– Зови меня Сабриэль, – твердо заявила королева. – А важно ли, какой колоколец выбрать?

– Каждый сам поймет, какой из колокольцев ему созвучен: тот, который воззовет к его крови. Каждый из нас выступит одним из Семерых, ибо Семеро по сей день живут в наших кровных линиях и в колокольцах, – пробормотала Лираэль, отчаянно смущаясь оттого, что дерзает поучать старших. Вблизи Сабриэль внушала благоговейный страх: девушке непросто было привыкнуть к тому, что эта полулегендарная обуздательница мертвых – ее сестра. Но Лираэль знала, что делает. Она видела в Темном Зеркале, как некогда был скован Разрушитель и как надо совершить это снова, и чувствовала сродство между колокольцами и отдельными людьми.

Хотя вот в Санар и Риэлле ощущалось нечто странное. Лираэль пригляделась – и у нее едва не остановилось сердце. Она осознала, что души близнецов переплетены настолько тесно, что на них двоих приходится один колоколец. То есть их только шестеро, а не семеро.

Девушка застыла в ужасе, между тем как остальные один за другим выходили вперед и принимали от Сабриэль колокольцы.

– Мой – наверное, Саранет, – промолвила Сабриэль, не извлекая, однако, колокольца из бандольера. – Оселок?

– Я выбираю Ранну, – отозвался Оселок. – Памятуя о моем прошлом, снотворец для меня – в самый раз.

– Я возьму один из колокольцев у тети, если можно, – проговорила Эллимир. – Наверное, Дайрим.

Лираэль машинально протянула колоколец племяннице. Эллимир очень походила на Сабриэль; от нее исходило то же ощущение внутренней силы. А вот улыбка у нее – отцовская, отметила Лираэль, даже невзирая на панику.

– Мы вместе возьмем Мозраэль, – хором проговорили Санар и Риэлле.

Лираэль зажмурилась. Может, она неправильно посчитала? Но ведь она чувствует, кому какой колоколец подходит. Она снова открыла глаза и трясущимися руками принялась расстегивать ремешок на бандольере.

– Сэму достанется Бельгаэр, а… а я возьму и Астараэль, и… и Кибет, и получится семь.

Девушка старалась говорить как можно увереннее, но голос ее предательски дрогнул. С двумя колокольцами она не справится. Для обряда сковывания необходимо семеро звонарей, а не только семь колокольцев.

– Пффф, – фыркнула Псина, поднимаясь на ноги и как-то смущенно повиливая задом. – Оставь Кибет в покое. Я сама за себя выступлю.

Пальцы Лираэль затеребили ремешок, обездвиживающий Астараэля; девушка едва успела предупредить скорбный зов колокольца, посылающий всех, кто его слышит, в Смерть.

– Но ты же уверяла, что ты вовсе не из числа Семерых! – запротестовала Лираэль, хотя давно подозревала правду. Девушке просто не хотелось признавать ее даже про себя, ведь Псина была ее самым лучшим и самым давним другом, а долгое время так и единственным. Как можно дружить с Кибетом, у Лираэль просто в голове не укладывалось.

– Так я соврала, – весело сообщила Псина. – Я же Шкодливая Псина. Кроме того, я лишь то, что осталось от Кибета, так, побочный ошметок, не ахти что. Словом, не вполне то же самое. Но я выступлю против Разрушителя. Против Оранниса, как один из Семерых.

Едва Псина произнесла имя Разрушителя, огненный столб с ревом воздвигся еще выше, пронзая последние клочья грозовых туч. Теперь он уходил ввысь на целую милю и заполнял собою все западное небо; его алое свечение затмевало золотой свет солнца.

Лираэль попыталась сказать хоть что-нибудь, но слова не шли, захлебнувшись в слезах. Девушка сама не знала, плачет она от облегчения или от печали. Что бы ни сулило им будущее, она знала: им со Шкодливой Псиной к прежнему уже не вернуться.

Лираэль молча потрепала Псину за ушами. Пару раз, не больше, пропуская сквозь пальцы мягкую собачью шерсть. А затем быстро произнесла сковывающее заклинание и показала всем нужные слова и знаки.

– Сэм сейчас создает меч, с помощью которого я смогу расколоть Разрушителя надвое, как только он будет скован, – закончила Лираэль. По крайней мере, она очень на это надеялась. И, словно подкрепляя свою уверенность, девушка добавила: – Сэм – истинный наследник могущества Созидателей Стены.

И Лираэль указала туда, где Сэм склонился над Нэхимой. Пальцы его двигались в сложнейшей последовательности жестов, с губ слетали имена знаков Хартии, руки сплетали сияющие символы в прихотливую нить, что тянулась из воздуха и обвивалась вокруг обнаженного клинка.

– А сколько времени это займет? – спросила Эллимир.

– Не знаю, – прошептала Лираэль. И повторила то же самое, но громче: – Не знаю.

Они стояли и ждали, томительные секунды растягивались в минуты, пока Сэм призывал знаки Хартии, а за хребтом рокотал Ораннис. Но насколько же несхожие заклинания творили эти двое! Лираэль поймала себя на том, что каждые несколько секунд посматривает то вниз, в долину, где майору Грину, похоже, худо-бедно удалось заставить южаков лечь на землю, то на Сэма, то на пламя Разрушителя; и снова начинает все сначала, и, куда ни глянет, ее тревоги и страхи только усиливаются.

Южаки все еще находились слишком близко, пусть и куда ниже по склону долины, нежели в самом начале. Сэм, похоже, и не думал заканчивать. Враг рос и набирал силу; Лираэль знала, что с минуты на минуту он обретет свое второе воплощение, то самое, которому обязан своим именем.

Разрушитель.

Сэм резко поднялся на ноги; все так и вздрогнули от неожиданности. И вздрогнули снова, когда принц произнес семь главных знаков, один за другим. Из его простертых рук хлынул поток расплавленного серебряно-золотого пламени – вниз на окровавленный меч Лираэль и на ветряную флейту, которую Сэм заранее разобрал на отдельные трубки и разложил их по всей длине клинка.

А несколько мгновений спустя Разрушитель полыхнул ярче, и под ногами заходила ходуном земля.

– Отвернитесь и зажмурьтесь! – закричала Лираэль. Она прикрыла лицо одной рукой и скорчилась на земле, отвернувшись к реке. За ее спиной сияющая серебряная сфера – соединенные полушария – возносилась к небесам на огненном столбе. Поднимаясь все выше, сфера разгоралась все ярче, пока не затмила собою свет солнца. На секунду-другую она зависла в воздухе, точно озирая с высоты землю, и, канув вниз, исчезла из виду.

Девять бесконечно долгих секунд Лираэль ждала, не открывая глаз и уткнувшись лицом в неописуемо грязный рукав. Она знала, что будет дальше, но легче от этого не становилось.

На счет «девять» раздался взрыв. Яростный, раскаленный добела шквал истребил все, что было в долине с заливом. В первой вспышке испарились лесопилка и железнодорожное полотно. Залив вскипел, а в следующее мгновение высох; к небесам с ревом устремилось громадное облако перегретого пара. Скалы таяли, словно лед, деревья обращались в пепел, птицы и рыбы исчезали, словно их и не было. Воспламенялись и плавились громоотводы, смерч зашвыривал растекшийся металл в воздух, и он опадал вниз смертоносным дождем.

Взрывная волна срезала вершину хребта, уничтожая землю, камни, громоотводы, деревья и все, что есть. То, что могло гореть, сгорело, а несколько секунд спустя пожар потушили ветер и пар.

Остатки взрывной волны, уничтожившей защитный бастион холма, докатились до внешнего ромба. Магическая защита на миг вспыхнула – и исчезла.

Второму ромбу достались палящий ветер и пар, способные ободрать плоть с костей. Ромб продержался секунду-другую – и тоже пал.

Третий и последний ромб выстоял больше минуты, отражая град камней, расплавленного металла и всякого мусора. Наконец рухнул и он, однако худшее было позади. Горячий, но уже не смертоносный ветер ворвался внутрь и пронесся над Семерыми, что скорчились на земле, крепко зажмурившись, оглушенные и потрясенные до глубины души.

А над ними собиралось громадное тлетворное облако, состоящее из пыли, пепла, пара и погибели. Оно поднималось все выше и выше, на тысячи футов, пока не расползлось гигантским грибом, закрыв мир своей тенью.

Первой пришла в себя Лираэль. Она открыла глаза. Повсюду вокруг черным снегом опадала зола; маленький пятачок неповрежденной земли в форме ромба казался островком посреди пустоши, где иссякли все краски, под небом, подобным пасмурной ночи, без единого проблеска солнца. Но потрясение оказалось не настолько сильным, каким могло бы быть. Ведь Лираэль уже видела это в прошлом, и мысли ее устремлялись в будущее, к тому, что им предстоит сделать. К тому, что предстоит сделать ей.

– Защищайтесь от жара! – прокричала она, пока остальные медленно поднимались на ноги и оглядывались по сторонам в смятении и ужасе. Девушка быстро призвала знаки защиты; они перетекали из ее сознания прямо на одежду и кожу. Только тогда Лираэль оглянулась в поисках оружия, которое, как она надеялась, Сэму все-таки удалось создать.

Сэм с озадаченным видом держал меч за лезвие – как если бы сам не понимал, что такое у него получилось. Он протянул свое творение девушке, и Лираэль не без страха взялась за рукоять. Меч изменился: это была уже не Нэхима. Клинок удлинился, лезвие сделалось заметно шире, из навершия исчез зеленый камень. На металле повсюду мерцали знаки Хартии, а сам металл поблескивал серебристо-алым, как если бы его искупали в каком-то экзотическом масле. «Это меч палача», – подумала Лираэль. Надпись на лезвии осталась прежней. Или нет? Точные слова отчего-то позабылись. Теперь письмена гласили: «Помни Нэхиму».

– Ну что, получилось? – спросил Сэм. Он был смертельно бледен от пережитого потрясения. Юноша посмотрел мимо девушки на долину, но так и не смог разглядеть ни южаков, ни майора Грина и его людей. Слишком много пыли, слишком мало света. Но сколько бы Сэм ни напрягал слух, не было слышно ни стонов, ни криков о помощи. Принц опасался худшего. – Я сделал все, как ты говорила.

– Да, – хрипло отозвалась Лираэль. В горле у нее пересохло. Меч ощущался как тяжкое бремя в ее руках – и еще более тяжким бременем на сердце. Когда… если… они скуют Оранниса, с помощью этого оружия она рассечет его надвое, ибо ни одни оковы не способны долго удерживать Разрушителя, пока сам он цел и невредим. Этот меч способен рассечь Оранниса надвое, но лишь ценою жизни того, кто им владеет.

Ценою ее жизни.

– У всех есть колокольцы? – быстро спросила девушка, пытаясь отвлечься от страшных мыслей. – Сабриэль, пожалуйста, отдай Бельгаэр Сэму и научи его сковывающему заклинанию.

Не дожидаясь ответа, девушка первой двинулась через взорванный хребет на другую его сторону, вниз, сквозь огонь, по изрытому склону, через кучки золы и лужицы остывающего металла. Вниз, к берегам пересохшего залива, где Враг наслаждался кратким отдыхом перед тем, как примет третье воплощение, обладающее еще большей разрушительной силой.

Маленький отряд мрачно следовал за девушкой, каждый держал в руках по колокольцу, и каждый снова и снова повторял в уме заклинание, которому научила всех Лираэль.

Чем ближе они подходили, тем сильнее в удушливом дыму ощущался смрад Свободной магии. Едкая вонь разъедала легкие, волнами накатывала тошнота. Этот запах пробирал до костей, но Лираэль, невзирая на дурноту и боль, не замедляла шага, а остальные спешили за нею, борясь с подступающей к горлу желчью и желудочными спазмами.

Облако пара откатилось назад, как и туман, а повисшее в небе облако окутало долину тьмой, превратив день в ночь, так что Лираэль отыскивала путь только благодаря внутреннему чутью: шла туда, где ощущала себя хуже всего, не сомневаясь, что таким образом выйдет к сфере, являющейся сердцевиной Разрушителя. Девушка знала: если они замешкаются, отыскивая тропу более привычным способом, то очень скоро увидят вдали новый огненный столб. И этот маяк явится знаком того, что все погибло.

И тут внезапно взгляду открылся шар из жидкого пламени – очередное воплощение Разрушителя. Сфера висела в воздухе прямо перед Лираэль, и на гладкой глянцевитой поверхности темные струи чередовались с языками огня.

– Встаньте вокруг него кольцом, – скомандовала Лираэль. Голос ее звучал еле слышно в этой бездне хаоса, среди тумана и тьмы. Она взяла Астараэль в левую руку, поморщившись от боли. Во всей этой безумной спешке девушка совершенно позабыла о полученном от Хеджа ударе. Времени заняться синяком опять не было, но в голове у девушки промелькнула мысль: ведь очень скоро это будет уже не важно. Меч покоился на ее правом плече, готовый нанести удар.

Не говоря ни слова, ее спутники – ее семья, прежняя и новая, подумала Лираэль с тоской, – рассредоточились, образовав кольцо вокруг сферы из тьмы и пламени. Только тогда девушка осознала, что не видела Моггета с момента начала разрушения, хотя кот явно сидел внутри защитных ромбов. А теперь вот исчез бесследно. И в сердце девушки всколыхнулся новый страх.

Круг замкнулся. Все взгляды обратились на Лираэль. Она глубоко вдохнула и закашлялась: жгучая Свободная магия разъедала ей горло. Но не успела девушка опомниться и начать заклинание, как сфера принялась расти и выпустила алые щупальца пламени. Хищно подрагивая, они потянулись к кругу Семерых, точно тысяча длинных языков, алчущих отведать их плоти.

Огненные щупальца извивались и корчились. Ораннис заговорил.

Глава двадцать девятая. Выбор Ираэля

– Итак, Хедж подвел меня, ну да чего и ждать от таких слуг, – проговорил Ораннис. Голос его, резкий и всепроникающий, тем не менее звучал не громче шепота. – Хедж сгинул – как должно сгинуть всему живому, пока безмолвие не окружит меня вечным покоем посреди пылевого моря. Ныне же явились новые Семеро, и всем им не терпится вновь запереть Оранниса в металле глубоко под землей. Но смогут ли Семеро, чья кровь настолько размыта, чья сила так уменьшилась, возобладать над Разрушителем, последним и могущественнейшим из Девяти?

Ораннис умолк. На мгновение повисла жуткая гробовая тишина. А затем Разрушитель произнес два слова, от которых, словно от звонкой пощечины, содрогнулись все те, кто стоял в кругу.

– Думаю, нет.

Слова эти прозвучали так властно, что никто не мог ни пошевелиться, ни заговорить. Лираэль нужно было произнести сковывающее заклинание, но в горле у нее внезапно пересохло, а руки и ноги словно налились неизбывной тяжестью. Девушка отчаянно боролась против обездвижившей ее силы, и подмогой ей стали боль, пронзающая руку, и потрясение, которое она испытала при виде умирающего Ника, и страшная картина разрушений.

Язык ее чуть шевельнулся, девушка отыскала во рту малую толику влаги. А Ораннис уже тянулся к кольцу Семерых, огненные щупальца уже норовили обвиться вокруг безумцев, дерзнувших сразиться с Разрушителем.

– Я выступаю против тебя как Астараэль, – прохрипела Лираэль, вычерчивая знак Хартии острием меча. Сияющий символ повис в воздухе, и огненные щупальца чуть отпрянули.

Этого хватило, чтобы освободить остальных и начать сковывающее заклинание. Сабриэль вычертила мечом новый знак и воскликнула:

– Я выступаю против тебя как Саранет!

Голос ее прозвучал звучно и уверенно, вселяя надежду в остальных.

– Я выступаю против тебя как Бельгаэр, – промолвил Сэм. Голос его набирал силу, в нем звенел гнев. Принц думал об умирающем Нике, вспоминая его бескровное лицо и последний наказ: «Попытайся все исправить». Он быстро нарисовал свой знак Хартии и прямо-таки швырнул его в воздух.

– Я выступаю против тебя как Дайрим, – гордо произнесла Эллимир, словно вызывая Врага на дуэль. Свой знак она начертила неспешно и аккуратно, точно рисовала на песке.

– Как встарь, так и ныне, – промолвила Шкодливая Псина. – Я – Кибет, и я выступаю против тебя.

В отличие от всех прочих, чертить знак Хартии Псина не стала. Все ее тело пошло рябью, бурая песья шкура сменилась переливчатой радугой знаков. Они непрестанно двигались, образуя странные узоры и сочетания цветов и форм. Один из таких символов подплыл к самому песьему носу. Псина легонько дунула на него, знак отлетел чуть вперед и повис в воздухе.

– Мы вдвоем выступаем против тебя как Мозраэль, – пропели Санар и Риэлле. Сцепив руки, они вместе широкими штрихами нарисовали свой знак.

– Я – Торриган, по прозвищу Оселок, и выступаю против тебя как Ранна, – объявил Оселок, и голос его прозвучал под стать королю. Он нарисовал свой знак, символ полыхнул огнем, и Оселок первым прозвонил в колоколец. Клэйры добавили к напеву Ранны голос Мозраэля, Псина размеренно залаяла, Эллимир качнула Дайримом, Сэм встряхнул Бельгаэром, а в руках Сабриэль гулко и низко зазвучал Саранет, перекрывая все прочие звуки.

Последней за колоколец взялась Лираэль, и скорбный напев Астараэли влился в кольцо звуков и магии, окружившее Оранниса. Обычно плакальщица ввергала в Смерть всех, кто ее слышал. Но здесь, соединившись с шестью другими голосами, ее мелодия пробуждала неутолимое страдание. Вместе колокола и Псина запели песнь, что воплотила в себе гораздо большее, нежели звук или силу. То была песнь земли, и луны, и звезд, и моря, и неба, Жизни и Смерти, и всего, что было и будет. То была песнь Хартии, песнь, что сковала Оранниса в стародавние времена, песнь, что пыталась сковать Разрушителя снова.

А колокольцы все звенели и звенели, эхом отзываясь во всем существе Лираэль. Она вобрала в себя их силу, точно губка, что более уже не в силах впитать. Девушка чувствовала эту песнь внутри себя и внутри других, неиссякаемый источник заполнил их до края и неизбежно выплеснулся наружу.

Он выплеснулся и перетек в начертанный девушкой знак; знак разгорелся, раздался вширь, превратился в нить света, соединился со следующим знаком и со следующим, и так вокруг сферы Оранниса замкнулось лучезарное кольцо, сияющая лента, подобная орбите темной и грозной планеты.

Лираэль договорила сковывающее заклинание до конца. Слова слетали с ее губ неукротимым потоком силы. А пока звучало заклинание, кольцо полыхало все ярче, и вот оно начало стягиваться, оттесняя огненные щупальца. Языки пламени, извиваясь, отступали, уползали обратно в сферу тьмы, которая и была Ораннисом.

Лираэль шагнула вперед, и все Семеро поступили так же, смыкая кольцо позади магического светозарного обруча. Они сделали еще один шаг и еще, кольцо заклинания стягивалось все теснее, сжимая саму сферу. Повсюду ликующе трезвонили колокольцы, песий лай задавал ритм, которому, не задумываясь, следовали звонари. В груди Лираэль нарастало бесконечное чувство облегчения и торжества; умерял его лишь ужас перед лежащим на плече мечом. Очень скоро девушка взмахнет этим клинком – и скоро, слишком скоро снова пройдет сквозь Девятые Врата, на этот раз навсегда.

И тут кольцо заклинания замерло. Колокольцы сбились с ритма; звонари словно споткнулись на ходу. Лираэль отшатнулась, ощутив ответный удар силы, как будто натолкнулась вдруг на нежданную стену.

– Нет, – произнес Ораннис. Голос его звучал невозмутимо и бесстрастно.

При этих словах Оранниса кольцо заклинания задрожало и снова принялось расширяться – это стремительно растущая сфера оттесняла его назад. Вновь высунулись огненные щупальца – еще более многочисленные, чем прежде.

Колокольцы все еще звенели, но звонарям пришлось отступить. На их лицах отражалась вся гамма чувств – от мрачного отчаяния до обреченной решимости. Магическое кольцо померкло и разомкнулось: растущая сила Оранниса истончила его до предела.

– Слишком долго томился я в своем металлическом гробу, – изрек Ораннис. – Слишком долго терпел я обиду от пресмыкающейся жизни. Я – Разрушитель, и все будет разрушено!

При этих последних словах взметнулись языки пламени и объяли магическое кольцо тысячей крошечных пальцев темного огня. Пальцы принялись дергать и выкручивать обруч туда и сюда, спеша сломать его и уничтожить.

Лираэль наблюдала за происходящим словно со стороны. Все пропало. Они сделали все, что могли, они все перепробовали. Других средств нет. Она видела, как в Начале был скован Ораннис. Тогда Семеро одержали победу. А здесь и сейчас – проиграли. Лираэль сознавала, что в этом героическом начинании неминуемо погибнет, и смирилась с неизбежностью, почитая свою смерть справедливой платой за победу над Ораннисом и за спасение всего, что она любила и знала.

А теперь они все просто-напросто умрут первыми из великого множества всех прочих, и останется только Ораннис – думать злобную думу в мире золы и пепла в компании одних лишь мертвых.

В этот миг беспросветного отчаяния раздался голос Сэма. Рядом с ним вдруг ярко вспыхнул слепящий свет – и белый огонь взметнулся ввысь, обретая смутно человеческие очертания.

– Моггет, ты свободен! – прокричал Сэм, высоко поднимая красный ошейник. – Выбирай сам – и не ошибись!

Белое пламя рвалось все выше. Огненный призрак отвернулся от Сэма к Сабриэль и навис над нею, словно изготовившись куснуть. Сабриэль стоически подняла взгляд, и призрак замешкался. Затем он перетек к Лираэль, и девушка ощутила исходящие от него жар и возмущение его собственной Свободной магии от соприкосновения с удушливым воздействием Оранниса.

– Моггет, пожалуйста, – прошептала Лираэль, так тихо, что никто ее не услышал бы.

Но белый призрак услышал. Он замер и обернулся к Ораннису. Слепящий смерч принял обличье куда более похожее на человека, вот только кожа его сияла ярче пылающей звезды.

– Я – Ираэль, – возвестил призрак, простер руку и послал в надломленное магическое кольцо росчерк серебристого пламени. В голосе его потрескивала сила. – Я тоже выступаю против тебя.

Кольцо заклинания опять окрепло; все непроизвольно сделали шаг вперед. Магический круг снова безостановочно сжимался. По мере того как он стягивался все туже, языки пламени гасли и сфера темнела. И вот уже она засияла серебристым блеском – именно таковы были серебряные полушария, столь долго сковывавшие Оранниса.

Лираэль сделала еще шаг, не отрывая взгляда от стремительно сокращающейся сферы. Девушка смутно сознавала, что в руке ее все еще звенит Астараэль, и едва замечала, что теперь запел и Ираэль – голос его вплетался в общую мелодию, перекрывая и хор колокольцев, и песий лай.

Сфера уменьшилась еще больше, по ее поверхности побежали серебряные прожилки; так пролитая в воду ртуть медленно закручивается спиралью. Лираэль знала: как только сфера сделается серебряной целиком, необходимо нанести удар – за те несколько мгновений, когда Ораннис окажется полностью скован. А сковать его предстоит не Семерым, но Восьмерым, поняла девушка, ведь Моггет – Ираэль – не кто иной, как Восьмой светоч, который и сам долго пробыл в плену у Семерых.

Трезвонили колокольцы, пел Ираэль, лаял Кибет, скорбела Астараэль. Серебряный блеск разливался все шире, Лираэль шагнула ближе и занесла оружие, созданное для нее Сэмом из меча, и крови, и духа Семерых, заключенного в ветряной флейте.

Ораннис заговорил вновь, на сей раз с язвительной горечью.

– Но почему, Ираэль? – вопросил он. Последнее темное пятно исчезло под наплывом серебра, и сияющая металлическая сфера медленно опустилась на землю. – Почему?

Ответ Ираэля донесся словно издалека, слова капля по капле просачивались в сознание девушки, а она, вскинув меч еще выше и выгнувшись назад, изготовилась нанести могучий удар, способный разрубить сферу надвое.

– Жизнь, – отозвался Ираэль; он и сам не знал, насколько он Моггет по сути своей. – Рыбонька, птички, теплое солнышко и тенистые деревья, полевые мышки среди пшеницы, в прохладном свете луны. Это все…

Дальше Лираэль уже не слушала. Призвав на помощь всю свою храбрость, она нанесла удар.

Меч со свистом обрушился на серебряный металл. Звук этот заглушил все прочее, клинок рассек сферу, сине-белые искры фонтанами взметнулись в пепельное небо.

Взрезая металл, меч плавился, и алый огонь потек по руке Лираэль. Девушка закричала от боли, но клинка не выпустила, вложив в удар всю свою силу и весь свой гнев. Она ощущала Оранниса в огне и в жаре. Враг пытался отомстить ей напоследок, напитывая ее своей разрушительной силой, и силе этой предстояло испепелить девушку дотла.

Лираэль вскрикнула снова – пламя объяло рукоять, и кисть девушки превратилась в сплошной сгусток боли. Но она по-прежнему не сдавалась: дело необходимо было довести до конца.

Меч прорезал сферу насквозь, и половины распались. Даже зная, что спастись не удастся, Лираэль попыталась разжать пальцы. Но Ораннис не отпускал своей жертвы, его еще связывал воедино тонкий мост – ее меч, остатки лезвия между полушариями. И мост этот сулил девушке гибель.

– Псина! – непроизвольно крикнула Лираэль, сама не зная, что такое говорит; боль и страх ослепляли девушку, заставляя ее позабыть о решимости просто взять и умереть. Снова и снова пыталась она разжать пальцы, но они вплавились в металл, и Ораннис растекался в ее крови, дабы поглотить и испепелить Лираэль своим огнем.

И тут собачьи клыки внезапно сомкнулись на запястье девушки. Лираэль почувствовала новую боль, но – боль очищающую, острую и внезапную. Оранниса не стало, как не стало и огня, грозившего уничтожить девушку. Только спустя мгновение Лираэль осознала: Псина откусила ей кисть.

Все то, что осталось от мстительной силы Оранниса, обратилось на Шкодливую Псину. Алый огонь расцвел вокруг нее. Собака выплюнула кисть, зашвырнув ее между полушариями, где та и осталась лежать, извиваясь и корчась подобно кошмарному пауку, созданному из почерневшей, обугленной плоти.

Гигантский сгусток пламени выплеснулся и захлестнул Псину; Лираэль отшатнулась назад, брови ей выжгло жаром. И вот, с протяжным воплем несбывшейся надежды, полушария разлетелись в разные стороны. Одно, едва не задев Лираэль, пронеслось мимо и рухнуло в залив, куда уже возвращалось море. Второе пролетело совсем рядом с Сабриэль и приземлилось у нее за спиной, взметнув пыль и пепел.

– Скован и расколот, – прошептала Лираэль, глядя на запястье и не веря своим глазам. Она все еще ощущала свою руку, хотя на ее месте остались лишь обожженная культя да обгорелый рукав.

Девушку затрясло; глаза застлали слезы, и Лираэль безудержно расплакалась. Не зная, что еще ей остается, она слепо побрела вперед, выкликая Псину.

– Да здесь я, здесь, – тихонько откликнулась Псина. Она лежала на боку в золе, там, где еще недавно громоздилась сфера. Заслышав голос хозяйки, собака вильнула хвостом – самым кончиком, не больше, и с земли не встала.

Лираэль опустилась на колени рядом с нею. На первый взгляд Псина вроде бы не пострадала, но девушка заметила, что морда ее словно припорошена белым инеем, а кожа на шее обвисла, как будто собака мгновенно состарилась. Псина с трудом приподняла голову и лизнула хозяйку в щеку.

– Что ж, хозяюшка, дело сделано, – прошептала она, снова роняя голову. – А теперь мне придется тебя покинуть.

– Нет! – зарыдала Лираэль. Она крепко обняла собаку своей искалеченной рукой и прижалась щекой к песьему носу. – Это я, я должна была погибнуть! Я тебя не отпущу! Я люблю тебя, Псинушка!

– Будут еще и собаки, и друзья, и любовь, – прошептала Псина. – Ты нашла свою семью, и обрела свое наследие, и заняла высокое положение в мире. Я тоже тебя люблю, но мое время здесь, с тобой, истекло. Прощай, Лираэль!

И Псина исчезла. На земле осталась лежать маленькая статуэтка собаки из мыльного камня.

Позади девушки послышался голос Ираэля, затем Сабриэль, и коротко звякнул Бельгаэр, освобождая Моггета от тысячелетнего рабства, – и до чего же странно было слышать эту одну-единственную ноту после дружного хора всех колокольцев. Но звук этот раздавался издалека, откуда-то из иного места и иного времени.

Спустя мгновение девушку отыскал Сэм. Она лежала в золе, свернувшись в комочек, изувеченной рукой прижимая к себе статуэтку собаки. А в здоровой руке она держала Астараэль, скорбящую, крепко стиснув пальцами язычок, чтобы тот ненароком не звякнул.

Эпилог

Ник стоял в реке и с интересом наблюдал, как течение подталкивает его под колени. Ему так хотелось уступить этому течению, прилечь, чтобы его подхватило и унесло водой вместе с чувством вины и пережитыми страданиями – куда бы ни текла эта река. Но Ник не мог даже двинуться: его удерживала на месте некая сила, исходящая от сгустка жара на лбу, – очень странное ощущение, тем более что вокруг царил лютый холод.

Спустя какое-то время – непонятно, прошли ли минуты, или часы, или дни, ведь в этом странном месте, где царили неизменные серые сумерки, время словно утрачивало смысл – Ник заметил, что рядом с ним сидит собака. Здоровенная черно-рыжая дворняга с серьезным взглядом. Собака показалась ему знакомой.

– Да ты же песик из моего сна, – промолвил Ник. Он наклонился и почесал собаку за ушами. – Только это был вовсе не сон, так? У тебя еще крылья были.

– Точно, – кивнула собака. – Я – Шкодливая Псина, Николас.

– Приятно познакомиться, – церемонно произнес Ник. Псина протянула лапу; Николас пожал ее. – А ты, случайно, не знаешь, где мы? Мне казалось, я…

– Умер, – весело подтвердила Псина. – Так и есть. Это – Смерть.

– А, – откликнулся Ник. Когда-то он поспорил бы на этот счет. Но теперь он смотрел на вещи под иным углом, и мысли его занимало совсем другое. – А ты… а они… ну, полушария?

– Ораннис скован заново, – сообщила Псина. – И опять заключен внутри полушарий. Когда придет время, их перевезут обратно в Древнее королевство и захоронят глубоко под камнем и чарами.

На лице Ника отразилось облегчение, морщинки тревоги вокруг глаз и в уголках рта разгладились сами собою. Он опустился на колени рядом с Псиной и крепко обнял ее. Тепло собачьей шерсти резко контрастировало со стылым холодом реки. Яркий ошейник тоже радовал глаз. От него прямо-таки теплело в груди.

– А как Сэм… и Лираэль? – с надеждой спросил Ник, не поднимая головы и прильнув к самому песьему уху.

– Они живы, – заверила Псина. – Хотя и сильно пострадали. Моя хозяйка потеряла руку. Принц Сэмет, разумеется, сделает ей новую, из блестящего золота и хитроумной магии. Лираэль Златорукая – вот как ей суждено зваться отныне и впредь. Она – помнящая, и Абхорсен, и много чего еще. Но есть и иные раны, требующие иных лекарств. Она еще так молода. Встань, Николас.

Николас поднялся на ноги. И чуть пошатнулся – это течение попыталось опрокинуть его и утянуть на дно.

– Я даровала тебе запоздалое крещение, чтобы сохранить твой дух, – объяснила Псина. – Теперь у тебя на лбу – знак Хартии, уравновешивающий Свободную магию, которая осталась в твоей крови и в костях. Тебе еще предстоит понять, что знак Хартии и Свободная магия – это и благо, и тяжкое бремя, ибо они уведут тебя далеко от Анцельстьерра, и дорога, по которой ты проследуешь, окажется совсем не той, какую ты для себя провидел.

– О чем ты? – растерянно спросил Ник. Он коснулся знака у себя на лбу и заморгал: символ внезапно вспыхнул ярким светом. – Что значит «далеко от Анцельстьерра»? Как я могу куда-то пойти? Я же умер, разве нет?..

– Я отправляю тебя назад, – ласково сказала Псина, ткнувшись носом в Никову ногу и развернув юношу в направлении Жизни. Собака гавкнула, и этот отрывистый резкий звук прозвучал и приветствием, и прощанием.

– А разве так можно? – удивился Ник, чувствуя, как течение неохотно выпускает его, и сделал первый шаг в обратном направлении.

– Нельзя, – ответила собака. – Но я ведь – Шкодливая Псина.

Ник сделал еще шаг – и заулыбался, ощутив тепло Жизни, а потом и рассмеялся, радуясь всему, даже боли, поджидающей в теле.

Уже в Жизни он открыл глаза и взглянул ввысь: сквозь низкую, темную тучу пробивалось солнце, его тепло и свет падали на пятачок земли в форме ромба, где лежал он сам, живой и невредимый посреди хаоса и разора. Ник сел и огляделся. К нему приближались солдаты, осторожно пробираясь по устланной пеплом пустыне. За солдатами следовали южаки, их кое-как отчищенные ярко-синие шляпы и головные платки были единственным цветным пятном посреди выжженной пустоши.

У ног Николаса, откуда ни возьмись, возник белый котик. Он с отвращением принюхался, фыркнул: «Я так и знал!» – посмотрел мимо Ника на что-то, видимое лишь ему одному, подмигнул и прыжками унесся куда-то в северном направлении.

Вскоре послышалась усталая поступь; шестеро человек поддерживали седьмого. Ник сумел кое-как подняться на ноги и замахал рукой. И за одно короткое мгновение между этим жестом и ответным потрясенным окликом успел задуматься, что сулит ему будущее, и решить, что оно наверняка окажется светлее прошлого.

Шкодливая Псина посидела несколько минут, склонив голову набок. Ее древние мудрые глаза видели куда больше, нежели просто реку, а чуткий слух улавливал отнюдь не только журчание потока. Спустя какое-то время из груди ее исторглось короткое, но чрезвычайно довольное ворчание. Собака встала, отрастила лапы подлиннее, чтобы приподняться над водой, отряхнулась досуха. И отправилась по извилистой тропке вдоль границы между Жизнью и Смертью, так энергично виляя хвостом, что кончиком его взбила на воде белую пену.

Оглавление

Пролог

Часть первая

  Глава первая. В осажденном доме

  Глава вторая. Вниз, в глубину

  Глава третья. Амарант, розмарин и слезы

  Глава четвертая. Пиршество воронов

  Глава пятая. Ветер, дуй! Дождь, лей!

  Глава шестая. Серебряные полушария

  Глава седьмая. Последняя просьба

  Глава восемь. Испытание для Сэмета

  Первая интерлюдия

Часть вторая

  Глава девятая. Сон про сов и крылатых псов

  Глава десятая. Принц, Сэмэт и Хедж

  Глава одиннадцатая. В тростниках

  Глава двенадцатая. Разрушитель в Николасе

  Глава тринадцатая. Разъяснения Шкодливой Псины

  Глава четырнадцатая. Полет к Стене

  Глава пятнадцатая. Внешняя граница

  Глава шестнадцатая. Майор принимает решение

  Вторая интерлюдия

Часть третья

  Глава семнадцатая. Возвращение в Анцельстьерр

  Глава восемнадцатая. Хлёрр-под-Маской

  Глава девятнадцатая. Банка сардин

  Глава двадцатая. Начало конца

  Глава двадцать первая. В глубинах Смерти

  Глава двадцать вторая. Трансформатерные будки и южаки

  Глава двадцать третья. Латаль-Выродок

  Глава двадцать четвертая. Загадочная затея Моггета

  Глава двадцать пятая. Девятые Врата

  Глава двадцать шестая. Сэм и тень – подручные

  Глава двадцать седьмая. Когда стихли молнии

  Глава двадцать восьмая Семеро

  Глава двадцать девятая. Выбор Ираэля

Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg