«Последний герой»

До совершеннолетия оставалось всего сорок дней, но что можно успеть за столь малое время?

Алиса уныло тащилась по вымощенной разбитым жёлтым кирпичом дороге, закинув кажущийся неподъёмным меч за спину, как, бывало, таскала надоевший портфель в школе — намотав ремень на руку. Коротко стриженые светлые волосы обрамляли круглое лицо зеленоглазой девушки, похожей в лучшем случае на старшеклассницу, но никак не на грозную воительницу, которой она представлялась себе в мечтах. Лёгкая, почти прозрачная, белая рубашка с короткими рукавами, завязанная узлом на плоском загорелом животе, подчёркивала высокую грудь, а свободная короткая юбка открывала стройные ноги, от колена до стопы охваченные тонкими ремешками кожаных сандалий с серебряными пряжками.

Лишним в её облике был только меч с полированным красным камнем в рукояти, в потёртых ножнах, на выцветшем порыжевшем ремне. Оружие воина. Охотника на демонов. Чемпиона пустошей.

Кроме совершенно неуместного меча, вещей у Алисы было немного — меховая сумочка на боку, раздувшаяся как сытый кот, и простая походная фляжка с полустёршейся серебряной гравировкой. Она явно повидала столько же дорог и испила столько воды, сколько в своё время успел попробовать крови меч за плечами девушки.

Но эти времена давно миновали. Ни омерзительный бородавчатый тролль, ни яростно шипящая химера уже много лет не выходили на дорогу, чтобы потребовать с проходящих путников кровавую дань. Давным-давно первый одинокий путник прошел по жёлтой дороге, не встретив на своём пути никого, кто рискнул бы его ограбить.

Или… Сперва Алиса приняла слабый крик за обычный лесной шум — мало ли кто может шуметь в лесу — волк, или ещё какой безобидный глупый зверь, но её меч придерживался иного мнения.

Камень требовательно полыхнул багровым, и волна жаркого возбуждения прокатилась по телу, смывая усталость. Рядом кто-то нуждался в помощи.

Алиса рывком выхватила блеснувший на солнце клинок и метнулась в лес. Камень в рукояти тревожно пульсировал, требуя поторопиться.

Крик повторился.

Порскнули в разные стороны подвернувшиеся на пути зайцы. Смолкли птицы. Крики и грубая многоголосая ругань становились всё более отчётливыми.