«Гарри Поттер и Орден Феникса»

Гарри Поттер и Орден Феникса (fb2) - Гарри Поттер и Орден Феникса (пер. Елена Ивановна Миронова) 2366K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Джоан Роулинг

Дж. К. Роулинг ГАРРИ ПОТТЕР И ОРДЕН ФЕНИКСА

Глава 1 ДАРЫ ДЕМЕНТОРОВ ДЛЯ ДАДЛИ

   Самый жаркий день из всех, что выдались пока за нынешнее лето, шел к закату, и квадратные особняки, расположенные в Вечнозеленом Тупике, погружались в ленивую тишину. Обыкновенно сияющие безупречной чистотой автомобили теперь стояли возле домов, покрытые пылью, а когда-то изумрудная зелень лужаек иссохла и пожелтела – в связи с засухой на использование шлангов был наложен запрет. Лишенные своих излюбленных занятий – мойки машин и стрижки газонов, - жители Вечнозеленого Тупика удалились в сень прохладных домов в тщетной надежде приманить несуществующий ветерок настежь распахнутыми окнами. И только один-единственный паренек оставался вне прохлады дома, а лежал на спине на цветочной клумбе возле дома номер четыре.

   Паренек был крайне худ, черноволос, носил очки и казался немного истощенным и нездоровым, как всякий, кто слишком много прибавил в росте за короткое время. Одет он был в порванные грязные джинсы, линялую, потерявшую форму футболку и кеды с прохудившимися подошвами. Внешний вид Гарри Поттера не добавлял ему популярности среди соседей, которые придерживались того мнения, что нерях следует подвергать уголовному преследованию; однако этим вечером Гарри укрылся за развесистым кустом гортензии, оставаясь невидимым для прохожих. В сущности, был только один способ его обнаружить, и для этого дяде Вернону или тете Петунье достаточно было выглянуть из окна и направить взгляд вертикально вниз на цветочную клумбу.

   Гарри считал, что его идея спрятаться именно здесь заслуживала всяческих похвал. Возможно, он и не испытывал особого комфорта, лежа на перегретой твердой земле, и все же здесь никто не сверлил его злобным взглядом, никто не скрежетал зубами так громко, что невозможно было расслышать новости, никто не донимал мерзкими вопросами – а такое происходило всякий раз, как он усаживался в гостиной смотреть телевизор вместе с тетей и дядей.

   Неожиданно, словно эта его мысль впорхнула в дом через открытое окно, раздался голос Вернона Дэрсли, дядюшки Гарри.

   - Я рад, что этот парень перестал постоянно вертеться перед глазами. Кстати, где он?

   - Не имею представления, - пожала плечами тетя Петунья. – В доме его нет.

   Дядя Вернон засопел.

   - Новости, видишь ли, ему подавай… - желчно буркнул он. – Хотел бы я знать, что он в действительности задумал. Будто станет обычный парень беспокоиться о том, что там говорят в новостях – Дадли до этого нет ровным счетом никакого дела. Сомневаюсь, что он в курсе, кто у нас нынче премьер-министр! В любом случае, не рассчитывает же этот парень всерьез услышать что-то о своих соплеменниках в наших новостях…

   - Т-с-с! – цыкнула на мужа тетя Петунья. – Окно же открыто!

   - А… конечно… извини, дорогая.

   Дэрсли притихли. Гарри вполуха слушал рекламу о пользе фруктово-злакового завтрака, наблюдая за тем, как мимо неторопливо бредет слегка выжившая из ума старушка миссис Фигг, большая любительница кошек, проживавшая по соседству на Глициниевом бульваре. Насупившись, она что-то тихо бормотала себе под нос. Гарри был весьма доволен тем, что своевременно укрылся за кустом, поскольку в последнее время миссис Фигг приохотилась приглашать его почаевничать с ней всякий раз, как встречала его на улице. Когда она исчезла за поворотом, из окна вновь донесся голос дяди Вернона.

   - Дадлика пригласили на чай?

   - Он у Полкиссов, - с обожанием в голосе ответила тетя Петунья. – У него столько друзей, его так любят…

   Гарри с трудом сдержался, чтобы не фыркнуть. Степень близорукости Дэрсли в отношении всего, что касалось их отпрыска, была поразительной. На протяжении всего лета они безоговорочно верили его убогому вранью о мнимых ежевечерних чаепитиях то у одного приятеля, то у другого. Гарри же было отлично известно, что никакие чаепития Дадли не посещает. Каждый вечер Дадли и его приятели-головорезы устраивали погромы на игровой площадке в парке, курили на улице и швыряли камни в проезжающие мимо машины и играющих детей. Гарри не раз был тому свидетелем, бродя вечерами по окрестностям Литтл Уинджинга. Большую часть каникул он проводил на улице, отыскивая в урнах выброшенные газеты.

   Послышались звуки музыкальной заставки, возвещавшей начало семичасовых новостей, и у Гарри екнуло сердце. Возможно, это произойдет именно сегодня – после ожидания длиной в месяц.

   «В аэропортах Испании скопилось рекордное число туристов, оказавшихся заложниками забастовки грузчиков, которая длится уже вторую неделю…»

   - Будь на то моя воля, я бы устроил им сиесту до конца их дней, - прорычал дядя Вернон, заглушив конец фразы диктора; но теперь это не имело никакого значения, и Гарри наконец расслабился. Если бы что-то произошло, в новостях об этом сообщили бы в первую очередь, поскольку смерть и разрушение намного важнее, чем затруднения отдельных туристов.

   Он продолжал слушать, чтобы не упустить какую-нибудь мелкую, но важную деталь, истинный смысл которой неуловим для магглов, например, таинственное исчезновение или какое-нибудь странное происшествие. Но за новостями о забастовке грузчиков последовал репортаж о засухе в юго-восточной части Англии («Надеюсь, сосед это слышит! – рявкнул дядя Вернон. – А то повадился по ночам лужайку втихаря поливать!»), который сменило сообщение о едва не разбившемся вертолете, совершившем жесткую посадку в Суррее. Далее последовала светская хроника о разводе известной актрисы с ее столь же известным мужем («Можно продумать, нас интересует их грязное белье!» - фыркнула тетя Петунья, не пропускавшая ни одного бульварного издания, где смаковался этот сюжет).

   Гарри прикрыл веки, чтобы отсвет пылающего закатного неба не слепил глаза, и стал вслушиваться в следующую новость: «…и последнее. Волнистый попугайчик Банджи нашел революционный способ избавляться от зноя нынешнего лета, освоив водные лыжи! Банджи квартирует в Барнсли в «Пяти перьях», куда и отправилась за дальнейшими подробностями наш репортер Мэри Доркинз».

   Гарри открыл глаза. Раз они добрались до попугаев-воднолыжников, значит, ничего достойного внимания дальше не последует. Он осторожно перекатился со спины на живот и встал на четвереньки, приготовившись отползти подальше от окна.

   Но не успел он сдвинуться и на пару дюймов, как случилось сразу несколько странностей, одна за другой.

   Громкий хлопок, похожий на выстрел, вспорол сонную тишину и эхом разнесся по окрестностям; из-под припаркованной машины вылетел кот и в мгновение ока исчез из виду; из гостиной Дэрсли донесся испуганный вскрик, затем громогласное проклятье и звук разбившегося фарфора. Гарри вскочил, будто по сигналу, на ходу выхватывая из-за пояса джинсов, словно меч из ножен, тонкую деревянную волшебную палочку; встать в полный рост ему, впрочем, не удалось, так как он со всего маху налетел затылком на раму открытого окна. Стук рамы заставил тетю Петунью заголосить еще громче.

   У Гарри возникло такое чувство, будто его голова раскололась напополам. Со слезящимися глазами, пошатываясь, он оглядывал улицу, пытаясь увидеть, что именно произвело хлопок. Не успел он до конца выпрямиться, как из окна появились две здоровенные пунцовые ручищи и мертвой хваткой сомкнулись вокруг его горла.

   - Спрячь эту штуковину! -  прорычал дядя Вернон в самое ухо Гарри. – Живо! Пока никто не увидел!

   - Отпустите меня! – задыхаясь, прохрипел Гарри.

   Несколько секунд шла яростная борьба. Гарри, пытаясь левой рукой отжать от горла толстые, словно сардельки, пальцы дядюшки, правой продолжал крепко удерживать нацеленную на невидимого врага палочку. Когда боль в затылке достигла пика, дядя Вернон внезапно вскрикнул, словно получил удар током, и выпустил Гарри. По телу племянника, похоже, пробежала некая скрытая сила, не позволявшая удерживать его дольше.

   Судорожно глотая воздух, Гарри завалился на куст гортензии, но быстро поднялся и огляделся по сторонам. Вокруг не было ничего, что могло бы стать причиной громкого хлопка, однако в окнах соседних домов нарисовались лица любопытных соседей. Гарри впопыхах спрятал палочку обратно за пояс джинсов и поспешил принять невинный вид.

   - Чудесный вечер! – крикнул дядя Вернон и приветственно помахал миссис Дом Номер Семь напротив, которая следила за ним из-за тюлевой занавески. – Вы слышали, как вон у той машины стрельнула выхлопная труба? Мы с Петуньей чуть в обморок не упали!

   Дядя Вернон продолжал удерживать на лице фальшивую, натянутую улыбку до тех пор, пока не скрылись из окон лица соседей, после чего улыбка переросла в злобный оскал. Дядя Вернон сделал Гарри знак, чтобы тот подошел.

   Гарри приблизился на пару шагов и остановился в той точке, куда не дотянулись бы дядюшкины руки, вздумай он возобновить процесс удушения.

   - Это что еще за фортель, парень? – прохрипел дядя Вернон трепещущим от ярости голосом.

   - Какой фортель? – холодно проговорил Гарри, продолжая всматриваться в оба конца улицы и все еще не теряя надежды увидеть того, кто издал тот громкий звук.

   - Грохот, будто из пистолета, прямо напротив нашего…

   - Я этого не делал, - уверенно отчеканил Гарри.

   В проеме окна рядом с широченной пунцовой физиономией дяди Вернона появилось худощавое лошадиное лицо тети Петуньи. Ее трясло от злости.

   - Ты для чего прятался под окном?

   - Правильно, Петунья, не в бровь, а в глаз! Что ты делал под нашим окном, парень?

   - Слушал новости, - спокойно ответил Гарри.

   Дядя с тетей обменялись гневными взглядами.

   - Ах, он новости слушал! Опять?

   - Видите ли, они ежедневно обновляются, - пояснил Гарри.

   - Не дерзи, умник! Я хочу знать, что ты в действительности задумал – и не морочь мне больше голову этим твоим «слушал новости»! Ты прекрасно знаешь, что о таких, как ты…

   - Потише, Вернон! – шепнула ему в ухо тетя Петунья, и дядя Вернон убавил громкость настолько, что Гарри едва мог разобрать его слова, - …о таких, как ты и тебе подобных, в наших новостях не сообщают!

   - Это вам так кажется, - парировал Гарри.

   В течение нескольких секунд оба Дэрсли смотрели на Гарри, вытаращив глаза, затем тетя Петунья обрела голос:

   - Ты просто паршивый врунишка. Что здесь делают все эти… - тут и тетя Петунья тоже драматически понизила голос настолько, что следующее сказанное ею слово Гарри был вынужден читать по губам, - …совы, если не доставляют тебе новости?

   - Ага! – воскликнул дядя Вернон ликующим шепотом. – Что ты на это скажешь? Можно подумать, мы не в курсе, что все новости ты получаешь от этих тлетворных птиц!

   На долю секунды Гарри заколебался. Он не решался сказать правду, даже если Дэрсли и не представляли себе, как трудно ему было эту правду признать.

   - Совы… не доставляют мне новости, - монотонно промолвил он.

   - Не верю, - не замедлила с ответом тетя Петунья.

   - И я не верю, - поддержал ее дядя Вернон.

   - Мы знаем, что ты замышляешь какую-то пакость, - сощурила глаза тетя Петунья.

   - Мы, знаешь ли, не дураки, - добавил дядя Вернон.

   - Вот это для меня и в самом деле новость, - выплеснул накопившуюся злость Гарри и, не дав обоим Дэрсли возможности ответить, круто развернулся, пересек лужайку, перешагнул через низкую каменную ограду и двинулся вверх по улице.

   Дела его были хуже некуда, и он сам об этом знал. Рано или поздно ему придется ответить за свою грубость перед дядей и тетей, но в настоящий момент его это мало беспокоило; сейчас ему было, о чем волноваться.

   Гарри был уверен, что хлопок произошел в результате трансглюкирования. Именно с таким звуком обычно исчезал домовой эльф Добби. Но как эльф мог вдруг оказаться в Вечнозеленом Тупике? И возможно ли, чтобы в эту самую минуту Добби шел за ним следом? При этой мысли Гарри резко обернулся и внимательно вгляделся вдаль, но улица казалась совершенно пустынной; к тому же Гарри было доподлинно известно, что Добби не владел искусством превращаться в невидимку.

   Он пошел дальше, не вполне отдавая себе отчет в том, куда направляется – в последнее время он исходил все эти улицы и переулки вдоль и поперек, и теперь ноги сами несли его к любимым местам. Шел он, то и дело оглядываясь. Он уже не сомневался, что когда лежал среди безнадежно увядающих теткиных бегоний, рядом находился кто-то из мира магии. Почему этот кто-то с ним не заговорил, почему не установил контакт, почему прячется сейчас?

   Но чем сильнее становилось его отчаяние, тем больше его одолевали сомнения.

   Возможно, этот звук не имел ровным счетом никакого отношения к магии. Может, его страстное желание получить хоть какую-нибудь весточку из мира, к которому он принадлежал, заставляло его подозревать магию в самых обыденных, заурядных звуках? Откуда такая уверенность, что в одном из соседних домов не могло что-то упасть и разбиться?

   Внутри у Гарри уныло сосало под ложечкой, и он даже не заметил, как на него опять нахлынула волна безнадежности, которая не отпускала его все лето.

   Завтра утром ровно в пять снова прозвенит будильник, и он встретит сову со свежим номером «Ежедневного прорицателя» и заплатит за доставку – вот только стоит ли продлевать подписку? Все предыдущие дни Гарри лишь бегло просматривал первую страницу и отбрасывал газету в сторону. Когда до тупиц-газетчиков дойдет, наконец, что Волдеморт действительно вернулся, эта новость будет на первой полосе, а Гарри именно этого известия и дожидался.

   Если повезет, совы доставят также письма от его лучших друзей Рона и Гермионы, однако он давно перестал ждать от них реальных новостей.

Как ты понимаешь, мы не особо можем распространяться сам-знаешь-о-чем… Нам запретили писать о чем-либо важном на случай, если письмо случайно доставят не по тому адресу… У нас много всяких дел, но о деталях писать нельзя… Жизнь у нас бьет ключом, и мы обо всем тебе расскажем при встрече…

   Но когда состоится эта встреча? Никто не утруждал себя указанием точной даты. На поздравительной открытке к его дню рождения Гермиона черкнула: «Надеюсь, увидимся совсем скоро» - но как скоро случится это «скоро»? По туманным намекам в письмах Гарри понял, что Гермиона и Рон проводили время вместе, предположительно дома у родителей Рона. Ему несносна была мысль о том, что эта парочка веселится в Логове, пока сам он томится в Вечнозеленом Тупике. Он был так зол на них, что выбросил в помойку две нераспечатанные коробки шоколадных конфет из «Медового царства», которые они прислали ему на день рождения. Позже он горько в том раскаялся, когда тем же вечером тетя Петунья подала на ужин пожухлые листья салата.

   Чем же таким особенным занимались Рон с Гермионой? И почему ему, Гарри, заняться совершенно нечем? Неужели он не доказал, что ему под силу куда больше, чем им? Неужели все забыли о его свершениях? Разве не он стал на кладбище свидетелем убийства Седрика? Разве не он был привязан к могильному камню и чудом уцелел?

   В сотый раз за лето Гарри приказал себе не думать об этом. С него достаточно было ночных кошмаров, в которых он снова и снова оказывался на кладбище, поэтому хорошо было бы не вспоминать об этом в часы бодрствования.

   Свернув в Магнолиевый проезд, он прошел мимо узкой аллеи со стороны гаражей, где впервые увидел своего крестного. Один только Сириус, похоже, и понимал, как худо сейчас было Гарри. Признаться, его письма не изобиловали новостями, как и письма Рона с Гермионой, но они хотя бы содержали слова предостережения и поддержки, а не одни загадочные намеки типа: «Я знаю, каково тебе сейчас… Не падай духом, и все будет в порядке… Будь начеку и не нарывайся…»

   Гарри перешел на другую сторону Магнолиевого проезда и свернул на Магнолиевое шоссе. Что же, размышлял он, направляясь в сторону темнеющего парка, пока что он действует так, как советует Сириус. Пока ему удавалось справляться с искушением привязать сундук к метле и, не дожидаясь приглашения, умчаться в Логово. Вообще Гарри думал, что его поведение все это время было выше всяческих похвал, если принять во внимание отчаяние и гнев, которые он испытывал из-за того, что так надолго застрял в Вечнозеленом Тупике и вынужден был прятаться среди клумб в надежде услышать хоть что-то, что указывало бы на действия Лорда Волдеморта. И все же крайне неприятно было получать назидания от человека, который, проведя двенадцать лет в тюрьме для магов Азкабане, бежал, пытался довершить убийство, за которое был ранее осужден, и в конце концов скрылся на похищенном гиппогриффе.

   Гарри перепрыгнул через запертую калитку и пошел по иссохшей траве. В парке было так же пусто, как и на прилежащих улицах. Добравшись до качелей, Гарри уселся на единственные, которые Дадли и его приятели еще не успели сломать, накрутил на руку цепь и угрюмо уставился в землю. Укрытие на клумбе было теперь рассекречено. Завтра придется придумать новый способ, как слушать новости. А пока что его ждала еще одна мучительная, тревожная ночь – даже если его не посещали ночные кошмары про гибель Седрика, ему снились длинные темные коридоры, в конце каждого из которых оказывались либо тупик, либо запертая дверь. Просыпаясь, Гарри не мог отделаться от ощущения, что причиной его ночных кошмаров было непроходящее чувство загнанности в угол. Он часто испытывал неприятное покалывание в области старого шрама, однако не льстил себя надеждой, что это может по-прежнему интересовать Рона, Гермиону или Сириуса. Раньше такая боль служила предупреждением о том, что Волдеморт набирается сил, но теперь, когда Темный Лорд возвратился, они, скорее всего, напомнят ему, что именно этого ему теперь и следует ожидать… и нечего беспокоиться понапрасну… эка невидаль…

   Несправедливость всего этого захлестнула его такой мощной волной, что захотелось кричать от злости. Ведь только благодаря ему все узнали о возрождении Волдеморта. И вот награда: затворничество в Литтл Уинджинге на протяжении четырех недель в полной изоляции от мира магии и вынужденные засады среди доживающих последние дни бегоний – и все ради того, чтобы послушать про попугайчиков-воднолыжников! Как мог Дамблдор так легко забыть о его существовании? Почему Рон с Гермионой сейчас вместе, а его пригласить не удосужились? Сколько еще терпеть наставления Сириуса о том, чтобы он был хорошим мальчиком и не высовывался? Как долго придется подавлять в себе желание написать этим недоумкам из «Ежедневного прорицателя», чтобы ткнуть их носом в очевидный факт возрождения Волдеморта? Все эти бунтарские мысли роились в голове у Гарри, заставляя его сердце болезненно сжиматься. Между тем над парком сгущалась душная бархатная ночь, и воздух наполнялся запахом сухой травы. Тишину нарушал только отдаленный рокот проезжавших за оградой парка автомобилей.

   Гарри и сам не знал, сколько времени просидел на качелях – его размышления были прерваны звуком голосов, и он поднял голову. Тусклого света уличных фонарей хватило, чтобы различить идущую по парку компанию. Один из них горланил непристойные куплеты, а остальные ржали, как жеребцы. Тихое стрекотание доносилось от колес дорогих гоночных велосипедов, которые они везли рядом с собой.

   Гарри их узнал. Тот, кто шел впереди, несомненно, был его кузен Дадли Дэрсли, возвращавшийся домой в компании своей верной шайки головорезов.

   Дадли был так же огромен, как и прежде, но год суровой диеты и обнаружившийся в нем новый талант произвели заметные перемены в его комплекции. Дядя Вернон радостно докладывал каждому, кто соглашался слушать, что Дадли недавно стал чемпионом по боксу среди юниоров-тяжеловесов юго-восточной части Англии. Гарри полагал, что сей «благородный спорт», как именовал бокс дядя Вернон, сделал Дадли еще более зловещим на вид, чем во времена их обучения в начальной школе, когда он пользовался Гарри как своей первой боксерской грушей. И хотя страх перед кузеном давно покинул Гарри, он все же не считал поводом для радости тот факт, что Дадли научился наносить удары сильнее и точнее. Все живущие по соседству дети до смерти его боялись – даже больше, чем «этого парня Поттера», который, как им внушали, был законченным хулиганом и учился в центре Святого Брутуса для закоренелых малолетних преступников.

   Гарри смотрел на пересекающие газон темные силуэты и думал о том, кого они отдубасили на этот раз. «Оглянитесь, - посылал он им мысленный приказ. – Давайте… оглянитесь… я тут совсем один… оглянитесь, что вам стоит…»  

   Если приятели Дадли заметят его, то обязательно сразу направятся в его сторону – и как, интересно, поступит тогда Дадли? С одной стороны, он не захочет потерять лицо перед всей этой бандой, а с другой, испугается того, на что это сможет спровоцировать Гарри… Было бы забавно понаблюдать за тайными муками Дадли, за его метаниями и неспособностью принять решение… Если же кто-то из его дружков-головорезов попытается ударить его, Гарри, то он будет во всеоружии – палочка-то при нем. Пусть только попробуют… Он с удовольствием отыграется на тех, из-за кого его жизнь была когда-то сплошным кошмаром.

   Но они так и не оглянулись, не заметили его, и теперь подходили к парковой ограде. Гарри едва удержался, чтобы не окликнуть их… нарываться на драку – не самый умный ход… нельзя применять магию… так и из школы недолго вылететь.

   Голоса Дадли и его приятелей затихали вдали; скрывшись из виду, они удалялись по Магнолиевому шоссе.

   «Все как ты хотел, Сириус, - предавался Гарри угрюмым размышлениям. – Сохраняю благоразумие и ни на что не нарываюсь. Словом, полная противоположность всему тому, что вытворял ты».

   Он встал и потянулся. Тетя Петунья и дядя Вернон, похоже, свято верили в то, что правильное время для возвращения с вечерней прогулки определялось приходом домой Дадли – и не важно, что при этом показывали стрелки часов. Все, что происходило мгновением позже, считалось безобразным опозданием. Поскольку дядя Вернон грозился, что запрет Гарри в сарае, если тот еще раз позволит себе явиться позже Дадли, Гарри побрел к выходу из парка, позевывая и все еще хмурясь.

   Магнолиевое шоссе, как и Вечнозеленый Тупик, изобиловало большими квадратными особняками с безупречными, словно после маникюра, газонами, а их владельцы, такие же большие и квадратные, ездили в безупречно чистых, как у дяди Вернона, автомобилях. Гарри предпочитал ночной Литтл Уинджинг, когда занавешенные окна горели в темноте яркими самоцветами, и можно было спокойно идти мимо, не рискуя услышать вслед осуждающее бормотание по поводу его «оскорбительного для общества» внешнего вида. Он зашагал быстрее и, пройдя полпути по Магнолиевому шоссе, снова увидел Дадли с приятелями: они прощались у поворота в Магнолиевый проезд.

   Гарри отступил в тень развесистого куста сирени и стал ждать.

   - …визжал как поросенок, скажите? – ухмылялся Малькольм под гоготание остальных.

   - Отличный удар правой, Могучий Ди, - похвалил его Пирс.

   - Завтра в то же время? – подал голос Дадли.

   - Завтра все ко мне, предков не будет дома, - сказал Гордон.

   - Ну, пока, - попрощался с приятелями Дадли.

   - Пока, Дад!

   - Увидимся, Могучий Ди!

   Гарри подождал, пока приятели Дадли не двинулись дальше. Когда их голоса снова стихли, он свернул в Магнолиевый проезд и, ускорив шаг, приблизился к Дадли, который шел неспешной походкой и напевал какую-то мелодию, нещадно при этом фальшивя.

   - Эй, Могучий Ди!

   Дадли обернулся.

   - А, - буркнул он. – Это ты…

   - И давно ты стал «Могучим Ди»? – поинтересовался Гарри.

   - Захлопни пасть! - рявкнул Дадли и отвернулся.

   - Классное имя, - ухмыльнулся Гарри и зашагал рядом с кузеном. – Но для меня ты навсегда останешься «малюткой Дадликом».

   - Я сказал, заткнись! – взревел Дадли, сжимая ветчинно-розовые кулаки.

   - Неужели твои приятели не знают, как тебя называет мама?

   - Пасть захлопни!

   - Ей ты почему-то не предлагаешь захлопнуть пасть. Может, тебе больше нравятся другие твои имена? «Пупсик» или «Дадлюсик»? Этими именами я могу тебя называть?

   Дадли промолчал. Похоже, ему пришлось собрать всю свою волю в кулак, чтобы не ударить Гарри.

   - И кому же сегодня от тебя досталось? – уже без ухмылки спросил Гарри. – Снова какому-нибудь десятилетнему пацану? Два дня назад, насколько я знаю, ты отдубасил Марка Эванса…

   - Он сам виноват, - огрызнулся Дадли.

   - Да ну?

   - Он мне нахамил.

   - Неужели? Наверное, он сказал, что ты похож на хряка, которого научили ходить на задних ногах? Но это не хамство, Дад, это сущая правда.

   У Дадли нервно задергалась щека. Гарри с наслаждением наблюдал за тем, в какое неистовство приводят Дадли его слова. У него было такое чувство, будто он перекачивает в кузена всю свою отрицательную энергию, так как это был единственный способ от нее избавиться. 

   Они свернули в ту самую узкую аллею, где Гарри когда-то впервые увидел Сириуса. Аллея соединяла Магнолиевый проезд с Глициниевым бульваром и была безлюдной и темной, поскольку на ней не было уличных фонарей. Звук их шагов заглушали стены гаражей с одной стороны и высокий забор с другой.

   - Думаешь, тебе все нипочем, раз носишь с собой эту штуковину? – сказал Дадли после недолгой паузы.

   - Какую штуковину?

   - Ту самую, которую прячешь.

   Гарри снова усмехнулся.

   - А ты, оказывается, не такой дурак, каким кажешься, а, Дад? Впрочем, так, видимо, и есть, а иначе как бы ты одновременно и ходил, и разговаривал?

   Гарри вытащил палочку и заметил, как опасливо покосился на нее Дадли.

   - Тебе нельзя ей пользоваться, - поспешил напомнить Дадли. – Мне все известно. Тебя тут же исключат из этой школы для уродов.

   - Ты так в этом уверен, Могучий Ди? А вдруг правила изменились?

   - Не изменились, - ответил Дадли, но уверенности в его голосе не было.

   Гарри хмыкнул.

   - А без этой штуковины тебе со мной не справиться? Кишка тонка? – обрушился Дадли на двоюродного брата.

   - Тебе же требуются четыре головореза, чтобы справиться с десятилетним пацаном. Кстати, по поводу боксерского титула, о котором ты повсюду трезвонишь… сколько лет было твоему противнику? Семь? Восемь?

   - Шестнадцать, к твоему сведению, - прорычал Дадли, - и он двадцать минут был в отключке после моего нокаута, а весил он в два раза больше, чем ты. Вот погоди, я расскажу папе, что ты разгуливаешь с этой штуковиной…

   - Бегом к папочке, да? Его сладенький чемпиончик по боксу испугался палочки злого Гарри?

   - А ты сам-то по ночам не больно храбрый, - глумливо хмыкнул Дадли.

   - Да вот она, ночь, Дадличек. Это когда кругом темно становится.

   - А я про ту ночь говорю, когда ты спишь! – рявкнул Дадли.

   Он остановился. Остановился и Гарри, непонимающе глядя на кузена. При тусклом освещении далеких фонарей он все же заметил странное ликующее выражение на его широченной физиономии. 

   - Что значит «не больно храбрый, когда сплю»? – недоумевал Гарри. – Чего мне бояться – уж не подушек ли?

   - Я все слышал прошлой ночью, - многозначительно промолвил Дадли. – Ты разговаривал во сне. Стонал.

   - О чем это ты? – спросил Гарри, и по его сердцу пробежал холодок. Прошлой ночью ему опять снилось кладбище.

   Дадли заржал, как жеребец, а потом заверещал тонким жалостливым голоском:

   - «Не убивайте Седрика! Не убивайте Седрика!» Кто такой этот Седрик – твой дружочек?

   - Я… врешь ты все, - вырвалось у Гарри. Но во рту внезапно пересохло. Он понял, что Дадли не лжет – иначе как еще он мог узнать о Седрике?

   - «Папочка, помоги! Он меня убьет, папочка! Уа-уа!»

   - Закрой рот, - тихо проговорил Гарри. – Закрой рот, Дадли. Предупреждаю тебя!

   - «Папочка, на помощь! Мамочка, спаси! Он убил Седрика! Папочка, он собирается…» Эй, полегче, не тычь в меня этой штуковиной!

   Дадли попятился и уперся в стену. Гарри нацелил волшебную палочку точно ему в сердце, чувствуя, как в венах стучит ненависть к Дадли, копившаяся долгие четырнадцать лет. Он отдал бы все на свете, чтобы здесь и сейчас нанести удар и наслать на Дадли такую порчу, чтобы тот полз домой, как огорошенное насекомое с торчащими во все стороны щупальцами.

   - Чтобы я ничего подобного больше не слышал, - прорычал Гарри. – Понятно?

   - Убери от меня эту штуковину!

   - Я спрашиваю: понятно?

   - Убери от меня эту штуковину!

   - ТЕБЕ ПОНЯТНО ИЛИ НЕТ?

   - УБЕРИ ОТ МЕНЯ ЭТУ…

   Внезапно Дадли судорожно охнул, словно его окатили ледяной водой.

   Что-то изменилось, и ночь стала другой. Синее, усеянное звездами небо вдруг окрасилось в черный цвет, пропали все светила – не было больше ни звезд, ни луны; исчез даже тусклый свет уличных фонарей, струившийся с обоих концов аллеи. Стих отдаленный рокот машин и шум деревьев. В теплый вечер внезапно ворвался колючий, всепроникающий холод. Вокруг выросла стена сплошной безмолвной темноты, будто некая гигантская рука уронила на аллею непроницаемую ледяную мантию, которая накрыла всю ее целиком и лишила их зрения.

   На мгновение Гарри показалось, что это он сам непредумышленно применил магию, хотя и сопротивлялся этому, как мог. Но затем к нему снова вернулось чувство реальности: он, разумеется, не обладал мощью, позволяющей выключать звезды. Гарри поворачивал голову то влево, то вправо, пытаясь хоть что-то увидеть, однако тьма обволакивала глаза, словно призрачная вуаль.

   Тишину взорвал до смерти перепуганный голос Дадли.

   - Ч-что ты т-творишь? П-прекрати!

   - Я ничего не делаю! Замолчи и не двигайся!

   - Я н-ничего не вижу! Я о-ослеп! Я…

   - Я сказал, замолчи!

   Гарри замер на месте, глядя по сторонам невидящими глазами. Холод был такой пронизывающий, что он не мог остановить дрожь. Руки покрылись мурашками, а волосы на затылке встали дыбом. Широко раскрыв глаза, он всматривался в окружающий мрак – но тщетно.

   Как такое возможно… они не могут быть здесь… только не в Литтл Уинджинге… он изо всех сил напрягал слух… главное, услышать их прежде, чем увидеть…

   - Я п-папе пожалуюсь! – ныл Дадли. – Т-ты где? Что ты д-делаешь?

   - Да замолчишь ты, наконец? – шепотом одернул его Гарри. – Я пытаюсь услы…

   Внезапно он замолчал, услышав то, чего так боялся.

   Кроме них с Дадли на аллее появился кто-то третий, чье тяжелое, хриплое, рокочущее дыхание заполнило все пространство аллеи. Трясущегося от холода Гарри обуял страх.

   - П-перестань! Х-хватит! А то, клянусь, сейчас п-получишь у меня!

   - Дадли, закрой…

   ТРАХ!

   Здоровенный кулак въехал в скулу Гарри и сбил его с ног. В глазах запрыгали белые искры. За последний час Гарри второй раз испытал чувство, будто его голова раскалывается пополам; он жестко приземлился, а палочка вылетела из его руки.

   - Дадли, кретин! – завопил Гарри. От боли у него заслезились глаза, и, встав на четвереньки, он начал судорожно шарить руками в кромешной тьме. Он слышал, как Дадли пытается на ощупь идти вперед, натыкаясь на забор и спотыкаясь на каждом шагу.

   - Дадли, вернись! Ты идешь прямо ему в лапы!

   Раздался ужасающий вопль, и шаги Дадли стихли. В тот же миг Гарри почувствовал, как к нему сзади подбирается холод – значит, их там больше одного.

   - Дадли, не открывай рот! Что бы ты ни делал, держи рот закрытым! Где же палочка? – бормотал Гарри, шаря по земле пальцами, словно паучьими лапами. – Где же ты… палочка… иди сюда… Люмос!

   Ему необходим был свет, чтобы продолжить поиски, и заклинание он произнес чисто автоматически. Но к его изумлению и одновременно облегчению, в паре дюймов от его правой руки вспыхнул свет: это зажегся кончик волшебной палочки. Схватив ее, Гарри поднялся на ноги и развернулся.

   От увиденного внутри у него все оборвалось.

   К нему медленно подплывала, не касаясь земли, высокая фигура в длиннополом плаще с капюшоном, скрывавшем лицо, и с шумом втягивала в себя воздух.

   Отступая назад, Гарри поднял палочку.

   - Экспекто Патронум!

   Из кончика палочки вырвалось серебристое облако, и хотя дементор замедлил движение вперед, заклинание все же не сработало в полную силу. Цепляясь за собственные ноги, Гарри сделал еще несколько шагов назад, а дементор между тем вновь стал приближаться. Панический страх затмевал разум Гарри… сосредоточься…

   Из-под плаща дементора к Гарри потянулись осклизлые, покрытые струпьями конечности. Нарастающий рев наполнял уши.

   - Экспекто Патронум!

   Его собственный голос прозвучал еле слышно, словно издалека. Из палочки выплыло еще одно серебряное облачко, слабее предыдущего… он выдохся, он не может справиться с заклинанием.

   В голове его зазвучал смех – резкий и высокий… Он уже ощущал, как смрадное, тлетворное, холодное, как сама смерть, дыхание дементора наполняет его легкие, и он тонет… думай… думай о радостном…

   Но радость покинула его… ледяные пальцы дементора уже сжимали горло, а в голове все громче звучал высокий смеющийся голос: «Склонись перед смертью, Гарри… может, ты и боли не почувствуешь… сам-то я этого не знаю… никогда еще не умирал…»

   Ему уже никогда не увидеться с Роном и Гермионой…

   Судорожно глотнув воздух, он вдруг отчетливо представил себе их лица.

   - ЭКСПЕКТО ПАТРОНУМ!

   И тут из конца волшебной палочки вырвался огромный серебряный олень и ударил дементора туда, где должно было бы располагаться сердце. Дементора отбросило назад, как невесомое темное облако; олень продолжил атаку, и сломленный дементор унесся прочь, словно гигантская летучая мышь.

   - Туда! – Гарри указал оленю путь, развернулся и бросился бежать по аллее, держа палочку высоко над головой. – Дадли? Дадли!

   Он настиг их, не пробежав и десяти шагов. Дадли лежал на земле, скорчившись и прижимая руки к лицу. Второй дементор низко завис над ним и, ухватив осклизлыми конечностями его запястья, медленно, почти с обожанием, разводил его руки в стороны, все ниже наклоняя к лицу Дадли скрытую под капюшоном голову, будто собираясь его поцеловать.

   - Атакуй его! – истошно закричал Гарри. Олень промчался мимо него, словно мощный порыв ветра. Лишенное глаз лицо под капюшоном уже почти вплотную приблизилось к лицу Дадли, и в этот миг олень поддел дементора серебряными рогами и подбросил высоко в воздух; дементор, как и его напарник, стал уплывать прочь и удалялся, пока его не поглотил мрак. Доскакав до конца аллеи, олень растворился в воздухе, превратившись в серебристый туман.

   Луна, звезды и уличные фонари вновь вернулись к жизни. Подул теплый ветерок. В окрестных садах зашелестела листва, а Магнолиевый проезд опять наполнился обычным шумом проезжающих автомобилей. Гарри стоял не шевелясь, а все его чувства были обострены до предела – он силился осмыслить столь внезапную перемену, ознаменовавшую возвращение к нормальной жизни. Минуту спустя он заметил, что его футболка прилипла к телу, насквозь пропитавшись потом.

   Он все еще не мог поверить в то, что случилось. Дементоры здесь, в Литтл Уинджинге!

   Дадли лежал на земле, по-прежнему скорчившись, стонал и всхлипывал. Его била сильная дрожь. Гарри наклонился, чтобы посмотреть, в состоянии ли кузен подняться самостоятельно, и тут услышал громкие шаги у себя за спиной. Инстинктивно вскинув палочку, он резко повернулся лицом к непрошеному гостю.

   Тяжело отдуваясь, к нему спешила слегка безумная старушка миссис Фигг, проживавшая по соседству. Ее всклокоченные седые пряди выбились из-под сеточки для волос, в руке болталась и бряцала покупками плетеная сумка, а ноги едва не выскакивали из матерчатых домашних тапочек. Гарри дернулся было, чтобы спрятать волшебную палочку, однако….

   - Не вздумай ее убирать, тупица! – истерически закричала она. – А если их тут целая орда? Ну, и задам же я трепку этому Земнавозникусу Флетчеру!

Глава 2 И СОВАМ НЕСТЬ ЧИСЛА…

   - Что? – непонимающе спросил Гарри.

   - Отъехал, видите ли, ненадолго! – запричитала миссис Фигг, нервно теребя руки. - Отъехал ради каких-то с неба свалившихся котлов! Говорила я ему, что три шкуры с него спущу, коли пост свой покинет – и вот, полюбуйтесь! Дементоры! Как кстати я догадалась привлечь к делу мистера Пусика! Но время дорого! Поторапливайся, надо вернуть тебя домой! Ох, что теперь начнется! А этого я точно прибью.

   - Но…

   Известие о том, что чокнутая старушка-соседка, страстная любительница кошек, в курсе того, кто такие дементоры, потрясло Гарри не меньше, чем встреча с самими дементорами на темной аллее.

   - Так вы… ведьма?

   - Я сквиб, и Земнавозникусу это отлично известно! И как, интересно, я могла помочь тебе от них отбиваться? Он ведь без прикрытия тебя оставил, а я его предупреждала…

   - Я что, был под прикрытием этого Земнавозникуса? Постойте-ка… это ведь был он! Тот, кто трансглюкировал перед самым нашим домом!

   - Да, да, да, но я на всякий случай отправила мистера Пусика караулить под машиной; он тотчас примчался домой и предупредил меня, но пока я доковыляла до твоего дома, тебя уж и след простыл… И что же теперь на это скажет Дамблдор? А ты, - накинулась она на Дадли, который так и лежал на земле, - поднимай свой толстый зад, живо!

   - А вы что, знаете Дамблдора? – спросил Гарри, изумленно глядя на нее.

   - Мне ли не знать Дамблдора? Кто ж его не знает? Пошевеливайтесь, однако, если они вернутся, проку от меня не будет никакого – за всю свою жизнь мне и чайный пакетик не удалось трансфигурировать.

   Наклонившись, она ухватила морщинистыми старческими руками одну из здоровенных ручищ Дадли и попыталась его поднять.

   - Поднимайся, чурбан никчемный, поднимайся!

   Однако Дадли то ли не мог, то ли не желал шевелиться. С посеревшим лицом и плотно сжатыми губами он продолжал лежать на земле, дрожа всем телом.

   - Позвольте мне.

   Гарри подхватил Дадли под руку и начал его поднимать. С невероятным усилием ему удалось-таки поставить кузена на ноги. Дадли, похоже, был в полуобморочном состоянии. Его маленькие поросячьи глазки не фиксировали окружающее, лицо покрылось каплями пота. Едва Гарри отпустил кузена, как того тут же опасно качнуло.

   - Поторопитесь! – истерически закричала миссис Фигг.

   Гарри закинул одну из здоровенных ручищ Дадли себе на плечи и, сгибаясь под его тяжестью, поволок кузена в сторону улицы. Миссис Фигг семенила впереди, а дойдя до поворота, с опаской заглянула за угол.

   - Держи палочку наготове, - велела она Гарри, когда они вышли на Глициниевый бульвар. – Бог с ним, с Законом о соблюдении секретности, нам так или иначе придется отвечать, так что семь бед – один ответ! Вот вам и Указ о разумном ограничении применения волшебства несовершеннолетними… Именно этого Дамблдор и опасался. Что это там такое вдали? А, это всего лишь мистер Прентис… Ты палочку-то не убирай – я ведь предупреждала, что от меня толку не будет.

   Однако совсем не просто было удерживать в руке палочку и одновременно тащить на себе Дадли. Гарри раздраженно ткнул кузена в ребро, но только Дадли, похоже, потерял всякую охоту передвигаться самостоятельно. Он просто висел на плече у Гарри, а его огромные ножищи волочились по земле.

   - Миссис Фигг, почему вы мне никогда не рассказывали, что вы сквиб? – спросил Гарри, отдуваясь под тяжестью ноши. – Я столько раз бывал у вас дома… отчего же вы мне так ничего и не сказали?

   - Дамблдор запретил. Я должна была за тобой приглядывать, но ничего не рассказывать – ты тогда был слишком маленьким. Мне жаль, Гарри, что я делала твои визиты ко мне совершенно несносными, но Дэрсли не позволили бы тебе ко мне приходить, если бы заподозрили, что тебе у меня нравится. Мне, знаешь ли, самой от всего этого было тошно… Но что же будет, - снова запричитала она, трагически заламывая руки, - когда это дойдет до Дамблдора… Как мог Земнавозникус уйти, ведь он должен был быть на посту до полуночи! И где он? И как, интересно, я смогу доложить Дамблдору о случившемся? Я не умею трансглюкировать.

   - У меня есть сова, вы можете ею воспользоваться, - со стоном проговорил Гарри, прикидывая, треснет или нет его позвоночник под тяжестью Дадли.

   - Гарри, ты не понимаешь! Дамблдор должен действовать как можно скорее. У министерских есть своя система обнаружения случаев применения магии несовершеннолетними, и им уже все известно, можешь не сомневаться.

   - Но я вынужден был применить магию, чтобы отбиться от дементоров! А разве в Министерстве не должны быть прежде всего обеспокоены появлением дементоров на Глициниевом бульваре?

   - Ах, дорогой, если бы так и было! Боюсь, однако… ЗЕМНАВОЗНИКУС ФЛЕТЧЕР, СЕЙЧАС Я ТЕБЯ ПРИБЬЮ!

   Раздался громкий хлопок, и воздух наполнился запахом спиртного и въевшегося в одежду табака. Прямо перед ними материализовался кряжистый, заросший щетиной человек в сильно потертом пальто. Короткие кривые ноги, длинные взъерошенные рыжие волосы и мешки под налитыми кровью глазами делали его удивительно похожим на печального бассета. В серебристом тюке, который он держал в руках, Гарри тотчас узнал мантию-невидимку.

   - А что такое, Фигги? – спросил он, в недоумении глядя то на миссис Фигг, то на Гарри с Дадли. – Что, секретность здесь уже не соблюдают?

   - Сейчас я тебе устрою секретность! – накинулась на него миссис Фигг. – Как насчет дементоров, негодный бездельник и плут?!

   - Дементоры? – ужаснулся Земнавозникус. – Дементоры? Здесь?

   - Здесь, поганый ты кусок крысиного дерьма, здесь! – завопила миссис Фигг. – Дементоры напали на мальчика, которого тебе поручили охранять!

   - Вот черт, - пролепетал Земнавозникус, переводя взгляд с миссис Фигг на Гарри и обратно. – Черт, я ведь…

   - Ты ведь… ты краденые котлы скупать умчался! Говорила я тебе не покидать свой пост? Говорила?

   - Я… ну, я… - Земнавозникус был крайне смущен. – Когда еще такая выгодная сделка подвернется…

   Миссис Фигг размахнулась и огрела Земнавозникуса по лицу и шее плетеной сумкой, болтавшейся в ее руке. Судя по металлическому лязгу, сумка была полна кошачьих консервов.

   - Ай… отстань от меня… отстань, старая вешалка! Кто-то должен рассказать обо всем этом Дамблдору!

   - Вот именно, кто-то должен! – истошно кричала миссис Фигг, продолжая дубасить Земнавозникуса сумкой с кошачьим кормом по всем местам, до которых могла дотянуться. – И этим «кто-то» будешь ты! Заодно и объяснишь, почему ты оставил свой пост!

   - Сеточку свою, смотри, не потеряй! – крякнул с ответ Земнавозникус, сгибаясь в три погибели и закрывая голову руками. – Да иду я, иду!

   Раздался очередной громкий хлопок, и он испарился.

   - Надеюсь, Дамблдор его убьет! – в бешенстве прокричала миссис Фигг. – А теперь идем, Гарри, чего ты ждешь?

   Гарри решил не тратить оставшиеся силы на объяснения, что он еле ноги волочит под тяжестью Дадли. Поудобнее взгромоздив на плечи полуживого кузена, он с трудом поволок его дальше.

   - Я доведу тебя до самой двери, - сказала миссис Фигг, когда они свернули в Вечнозеленый Тупик. – На случай, если они все еще тут… Боже ты мой, вот беда так беда… И сражаться с ними тебе пришлось в одиночку… А ведь Дамблдор велел нам всеми силами оберегать тебя, чтобы ты случайно магию не применил… Но что теперь плакать по пролитому зелью… Наделали шуму – пустили кота к пикси…

   - Так что же, Дамблдор велел за мной приглядывать? – едва переводя дыхание, спросил Гарри.

   - А как же! – сказала миссис Фигг, теряя терпение. – А ты ожидал, что он позволит тебе свободно повсюду разгуливать после того, что произошло в июне? Святые угодники, а мне говорили, что у тебя ума палата… Все, пришли… Заходи в дом, и нос на улицу не высовывай, - сказала она, когда они дошли до дома номер четыре. – Думаю, с тобой свяжутся в самое ближайшее время.

   - А вы что собираетесь делать? – быстро спросил Гарри.

   - Я сразу домой, - ответила миссис Фигг. Оглядев темную улицу, она поежилась. – Буду ждать дальнейших инструкций. А ты дома сиди. Спокойной ночи.

   - Погодите, минуточку! Мне нужно знать…

   Однако миссис Фигг уже семенила прочь, шлепая тапочками и погромыхивая кошачьими консервами.

   - Подождите! – закричал Гарри ей вслед. У него накопился миллион вопросов к любому, кто был в контакте с Дамблдором. Однако уже через пару секунд силуэт миссис Фигг поглотила тьма. Нахмурившись, Гарри подправил на плече налегавшего на него Дадли и продолжил свой нелегкий путь вдоль по садовой дорожке, ведущей к дому номер четыре.

   В прихожей горел свет. Гарри спрятал волшебную палочку за пояс джинсов, позвонил в дверь и увидел приближающийся силуэт тети Петуньи, который нелепо искажало рифленое дверное стекло.

   - Дидди! Что-то ты сегодня долго, я уже начала было… Дидди, что случилось?

   Искоса глянув на Дадли, Гарри вынырнул из-под его руки – и как раз вовремя. Пару мгновений Дадли помотало из стороны в сторону, и лицо его заметно позеленело… а затем он открыл рот и облевал коврик у двери.

   - Дидди! Дидди, что с тобой? Вернон! Вернон!

   Из гостиной тяжелой походкой выдвинулся дядя Вернон. Его моржовые усы топорщились во все стороны, как это всегда бывало в минуты волнения. Дядюшка поспешил к тете Петунье на выручку, и вдвоем они перетащили Дадли, которого не держали ноги, через порог, старательно обходя стороной блевотную лужу.

   - Ему плохо, Вернон!

   - Что с тобой, сынок? Что случилось? Это миссис Полкисс накормила тебя какой-нибудь заграничной дрянью?

   - Почему ты весь в грязи, дорогой? Ты что, лежал на земле?

   - Постой… на тебя напали? А, сынок?

   Тетя Петунья вскрикнула.

   - Звони в полицию, Вернон! Звони в полицию! Дидди, мой маленький, скажи мамочке что-нибудь! Что они с тобой сделали?

   Во всей этой суматохе Гарри, похоже, остался незамеченным, что было очень кстати. Он успел прошмыгнуть внутрь до того, как дядя Вернон захлопнул дверь, и пока Дэрсли шумно продвигались в сторону кухни, он тихо и незаметно направился к лестнице.

   - Кто это сделал, сынок? Назови их. Им от нас не уйти, не беспокойся.

   - Помолчи, Вернон, он пытается что-то сказать! Что, Дидди? Скажи мамочке!

   Едва Гарри поставил ногу на нижнюю ступеньку, как к Дадли вернулся голос.

   - Он.

  Не меняя позы, Гарри застыл на месте, морально готовясь к взбучке.

   - Иди-ка сюда, парень!

   Гарри медленно убрал ногу со ступеньки, испытывая одновременно и страх, и злость, и направился к Дэрсли.

   До блеска вычищенная кухня казалась чем-то нереальным, по сравнению с уличной тьмой. Тетя Петунья усаживала совершенно зеленого и липкого от пота Дадли на стул. Дядя Вернон стоял у подставки для сушки посуды и, злобно прищурившись, глядел на Гарри своими крошечными глазками.

   - Что ты сделал с моим сыном? – зловеще прорычал он.

   - Ничего, - ответил Гарри, отлично понимая, что дядя ему не поверит.

   - Что он с тобой сделал, Дидди? – срывающимся голосом спросила тетя Петунья, счищая блевоту с кожаного пиджака Дадли. – Это было… это было сам знаешь что, милый? Он употребил… эту штуковину?

   Медленно, трясясь от страха, Дадли кивнул.

   - Это неправда! – вспылил Гарри. Тетя Петунья заскулила, а дядя Вернон сжал кулаки.

   - Я ему ничего не сделал, это был не я, это…

   Но тут в кухонное окно влетела сипуха, неся в клюве большой конверт из папируса. Едва не зацепив крылом голову дяди Вернона, она перелетела через всю кухню и сбросила конверт к ногам Гарри, после чего изящно развернулась, прошелестела кончиком крыла по верхушке холодильника, вылетела в сад и умчалась прочь.

   - Совы! – завопил дядя Вернон и захлопнул окно. Сильно изношенная вена на его виске сердито забилась. – Опять совы! Я не допущу больше никаких сов в своем доме!

   Но Гарри, с колотящимся где-то в горле сердцем, уже рывком открывал конверт, вытаскивая оттуда письмо.

Уважаемый мистер Поттер!

По имеющейся у нас информации, сегодня вечером в девять часов двадцать три минуты Вы применили заклинание Патронуса в населенном магглами районе и в присутствии маггла.

Это грубое нарушение Указа о разумном ограничении применения волшебства несовершеннолетними повлекло за собой Ваше исключение из школы колдовства и чародейства Хогвартс. В ближайшее время по месту Вашего жительства будут направлены представители Министерства с целью уничтожения Вашей волшебной палочки.

Вы уже получали официальное предупреждение за ранее совершенное нарушение, поэтому, в соответствии с Разделом 13 Закона о соблюдении секретности Международной конфедерации колдунов и магов, мы с сожалением информируем Вас о том, что вы должны лично явиться в Министерство Магии на дисциплинарное слушание, которое состоится 12 августа в 9 часов утра.

С наилучшими пожеланиями,

искренне ваша

Муфалда Хопкерк.

Отдел злоупотребления магией,

Министерство Магии.

   Гарри дважды перечитал письмо, полностью утратив интерес к тому, что говорили дядя Вернон и тетя Петунья. В голове его воцарились холод и пустота. И все же один факт проник в сознание, парализовав его, словно кинжал: он исключен из Хогвартса. Это конец. В школу ему больше нет дороги.

   Он поднял голову и посмотрел на родственников. Дядя Вернон, весь побагровев, кричал и размахивал кулаками. Тетя Петунья поддерживала Дадли, которого снова выворачивало наизнанку.

   Мозг Гарри очнулся после минутного помутнения. В ближайшее время по месту Вашего жительства будут направлены представители Министерства с целью уничтожения Вашей волшебной палочки. Был только один выход: бежать и немедленно. Он пока не знал, куда именно, но одно было очевидно: в Хогвартсе или вне Хогвартса, а без палочки ему не обойтись. Словно во сне, он достал палочку и шагнул к выходу из кухни.

   - Куда это ты собрался? – гаркнул дядя Вернон. Не получив ответа, он тяжелой поступью пересек кухню и преградил Гарри выход в коридор. – Я еще не закончил с тобой.

   - Прочь с дороги, - тихо сказал Гарри.

   - Ты останешься здесь и объяснишь, каким образом мой сын…

   - Если вы не посторонитесь, я нашлю на вас порчу, - сказал Гарри и направил на дядю Вернона волшебную палочку.

   - Этот номер у тебя не пройдет! – прорычал дядя. – Я знаю, что тебе запрещено пользоваться этой штукой за пределами того дурдома, который ты именуешь школой.

   - Из этого дурдома меня только что выгнали, - сказал Гарри. – Поэтому что захочу, то и буду делать. У вас три секунды. Раз… два…

   Раздался громкий хлопок. Тетя Петунья вскрикнула, дядя Вернон истошно завопил и отскочил в сторону. В третий раз за вечер Гарри принялся озираться в поисках нарушителя спокойствия, поскольку его вины в том не было. И нарушитель не заставил себя ждать: на подоконнике снаружи сидела сова, всклокоченная и огорошенная столкновением с оконным стеклом.

   Игнорируя истошный вопль дядюшки: «Совы!», Гарри рванул к окну и быстро его открыл. Сова выставила вперед лапку, к которой был прикреплен маленький свиток пергамента. Как только Гарри забрал у совы письмо, та умчалась прочь, распушив перья. Дрожащими руками Гарри развернул второе послание, впопыхах и с кляксами написанное черными чернилами.

Гарри!

Дамблдор только что прибыл в Министерство и пытается утрясти дело. НЕ ВЫХОДИ ИЗ ДОМА ДЯДИ И ТЕТИ, НЕ ВЗДУМАЙ КОЛДОВАТЬ И НИКОМУ НЕ ОТДАВАЙ ВОЛШЕБНУЮ ПАЛОЧКУ.

Артур Уизли

   Дамблдор пытается утрясти дело… Как это понимать? Насколько сильно влияние Дамблдора, чтобы заставить Министерство Магии изменить свое решение? Есть ли хоть один шанс, что его восстановят в школе? В душе Гарри затеплился тоненький лучик надежды, но мгновенно погас из-за мелькнувшей панической мысли: каким образом удастся сохранить палочку, не применив магии? Ему придется схватиться с министерскими магами и, случись такое, ему сильно повезет, если его не упрячут в Азкабан, не говоря уже об исключении из школы.

   Мысли вихрем крутились у Гарри в голове … Можно, конечно, пуститься в бега, но велик риск, что поймают. А можно остаться и ждать, пока за ним придут. Первый сценарий казался куда более соблазнительным, но Гарри знал, что мистер Уизли действует в его интересах… К тому же, Дамблдору приходилось улаживать и более безнадежные дела.

   - Так и быть, - сказал Гарри. – Я передумал. Я остаюсь.

   И он уселся за кухонный стол напротив Дадли и тети Петуньи. Судя по всему, Дэрсли были обескуражены столь внезапной переменой. Тетя Петунья бросала на дядю Вернона взгляды, полные отчаяния. Вена на его побагровевшем виске неистово пульсировала.

   - От кого все эти чертовы совы? – рявкнул он.

   - Первая из Министерства Магии – меня выгоняют из школы, - хладнокровно проговорил Гарри. Он напряженно прислушивался, стараясь не пропустить момент, когда объявятся министерские маги, и чтобы не нарушать тишину, проще было отвечать на вопросы дядюшки и не давать ему повода снова начать бесноваться. – А вторую прислал отец моего друга Рона, который работает в Министерстве.

   - В Министерстве? – взбеленился дядя Вернон. – Что же это такое – ваши уже и в правительство проникли? Это все и объясняет! Неудивительно, что страна катится в тартарары!

   Гарри ничего не ответил; смерив его взглядом, дядя Вернон задал следующий вопрос:

   - И за что же тебя выгоняют из школы?

   - За колдовство.

   - Ага! – взревел дядюшка и с такой яростью ударил кулаком по холодильнику, что его дверца распахнулась, и оттуда посыпались на пол низкокалорийные угощения для Дадли. – Сознался! Так что ты сделал с Дадли?

   - Ничего, - ответил Гарри, теряя терпение. – Это был не я…

   - Ты, - неожиданно пробормотал Дадли. Дядя с тетей тут же зашикали на Гарри, чтобы он умолк, и наклонились к сыну.

   - Говори, сынок, - сказал дядя Вернон, - что он тебе сделал?

   - Скажи нам, дорогой, - прошептала тетя Петунья.

   - Палочку на меня навел, - пробубнил Дадли.

   - Это правда, но я ее не применял… - возмущенно начал Гарри.

   - Закрой рот! – в унисон завопили дядя Вернон и тетя Петунья.

   - Продолжай, сынок, - повторил дядя Вернон, раздувая от бешенства усы.

   - Все стемнело, - охрипшим голосом продолжил Дадли, и его передернуло. – Стало совсем темно. А потом я услышал… з-звуки. Прямо в голове.

   Дядя Вернон и тетя Петунья посмотрели друг на друга, и в их глазах отразился ужас. Во всем свете для них не было ничего ненавистнее магии; второе место в этом списке, лишь немного уступая, занимали соседи, которые больше, чем сами Дэрсли, злоупотребляли шлангом в период запрета. Но и те, кому слышались голоса, определенно входили в десятку всего самого ненавистного, и теперь оба Дэрсли явно решили, что Дадли теряет рассудок.

   - Что за звуки ты слышал, Пупсик? – со слезами на глазах чуть слышно проговорила белая как мел тетя Петунья.

   Однако Дадли, похоже, так до конца и не обрел дара речи. Его снова начал бить озноб, и он только качал своей огромной белобрысой головой. Хотя Гарри не отпускал бессильный страх, накативший на него с момента появления первой совы, он все же почувствовал определенное любопытство. Дементоры всегда заставляли человека заново испытать все худшее, что было в его жизни. Что же довелось услышать его испорченному, вдрызг избалованному и агрессивному кузену?

   - Как так вышло, что ты упал, сынок? – спросил дядя Вернон не свойственным ему тихим голосом, каким разговаривают у постели тяжелобольного.

   - С-споткнулся, - нетвердым голосом пролепетал Дадли. – А потом…

   Он ткнул себя в здоровенную грудь. Гарри догадался: Дадли вспомнил тот пронизывающий холод, каким наполняются легкие, когда из человека высасывают надежду и радость.

   - Кошмар, - хрипло выдавил из себя Дадли. – Холодно. Страшно холодно.

   - Ясно, - сказал дядя Вернон, силясь выглядеть спокойным, а тетя Петунья нервно пощупала его лоб, чтобы проверить, нет ли температуры. – Ну, а что было потом, Дадли?

   - Так… так… так… словно… словно…

   - Словно никогда больше не сможешь радоваться, - монотонно закончил фразу Гарри.

   - Да, - прошептал Дадли, не переставая дрожать.

   - Вот так, значит! – сказал дядюшка, выпрямившись, и его голос вернулся на прежний, привычный для него, уровень громкости. – Ты наслал какую-то порчу на моего сына, он стал слышать голоса и поверил, что обречен на вечное несчастье и тому подобное?

   - Да сколько же раз вам повторять? – сказал Гарри, теряя терпение и повышая голос. – Я этого не делал! Там было двое дементоров!

   - Двое чего? Что за белиберда?

   - Де-мен-то-ров, - медленно, по слогам проговорил Гарри. – Двое.

   - И кто такие эти чертовы дементоры?

   - Они охраняют тюрьму для волшебников Азкабан, - вдруг сказала тетя Петунья.

   После этих слов тети Петуньи повисла звенящая тишина и держалась секунды две, пока тетка не зажала рот рукой, словно из него только что выскочило нечто непристойное. Дядя Вернон вытаращил глаза на жену. В голове у Гарри пронесся вихрь мыслей. Одно дело – миссис Фигг, но тетя Петунья?!

   - А вы откуда знаете? – ошарашенно спросил он.

   Тетя Петунья, похоже, сама от себя этого не ожидала и была теперь в ужасе. Она бросила трусоватый, извиняющийся взгляд на дядю Вернона и немного опустила руку, явив миру лошадиные зубы.

   - Я слышала… много лет назад этот ужасный парень рассказывал о них ей, - призналась она, нервно подергиваясь.

   - Если вы говорите о моих родителях, то почему не называете их по именам? – громко задал вопрос Гарри, но тетя Петунья его проигнорировала. Она, казалось, пребывала в невероятном смятении.

   Гарри был потрясен. За исключением давнего и единственного эпизода, когда тетя Петунья, потеряв над собой контроль, прокричала, что мать Гарри была патологическим уродом, Гарри не слышал от нее ни одного упоминания о своей сестре. Его поразило, что все это время она помнила некоторые подробности из жизни мира магии, упрямо при этом делая вид, будто мир этот не существует.

   Дядя Вернон открыл было рот, но тут же его закрыл, потом снова открыл и опять захлопнул, будто мучительно вспоминая, как следует произносить слова. Открыв, наконец, рот в третий раз, он пробурчал:

   - Так… они… стало быть… действительно существуют… эти… дементы, или как их там?

   Тетя Петунья кивнула.

   Дядя Вернон поочередно смотрел то на нее, то на Дадли, то на Гарри, видимо надеясь, что хотя бы один из них вдруг весело прокричит: «С первым апреля!». Никто, однако, ничего такого не прокричал, и тогда он снова открыл рот - но тут прилетела уже третья за вечер сова и избавила его от дальнейших мучительных поисков слов. Влетев в открытое окно со свистом рассекаемого воздуха, подобно пушечному ядру в перьях, она совершила шумную посадку на кухонный стол, отчего все трое Дэрсли подпрыгнули в испуге. Гарри вытащил из клюва совы еще одно послание, весьма официального вида, и рывком его распечатал; а сова уже мчалась обратно в ночь.

   - Чертовы совы… сколько можно, - сердито пробурчал себе под нос дядя Вернон и, шагнув к окну, с грохотом его захлопнул.

Уважаемый мистер Поттер!

В дополнение к нашему письму, отправленному приблизительно двадцать две минуты назад, уведомляем Вас, что Министерство Магии пересмотрело свое решение об уничтожении Вашей волшебной палочки. Вам разрешено сохранить палочку до назначенного на 12 августа дисциплинарного слушания, где и будет принято окончательное решение.

   На основании консультаций с Ректором школы колдовства и чародейства Хогвартс, Министерство согласилось рассмотреть вопрос о Вашем исключении на том же слушании. Таким образом, Вам следует считать себя временно отстраненным от занятий вплоть до завершения дознания.

С наилучшими пожеланиями,

Искренне Ваша,

Муфалда Хопкерк.

Отдел злоупотребления магией,

Министерство Магии.

   Гарри прочитал письмо три раза подряд. Боль в сердце немного отпустила, когда он понял, что его пока еще не исключили из школы, но страх все-таки не покинул его до конца. Похоже, все зависело от того, какие решения будут приняты 12 августа.

   - Что там? – вопрос дяди Вернона вернул Гарри в реальный мир. – Что пишут? Тебе что, вынесли приговор? Кстати, а смертная казнь у вас есть? – спросил он с надеждой.

   - Меня вызывают на слушание, - сказал Гарри.

   - И там тебе вынесут приговор?

   - Видимо, да.

   - Что же, будем надеяться, - ядовито заметил дядюшка.

   - Ну, если вы со мной закончили, - Гарри поднялся на ноги. Он не мог дождаться момента, когда останется, наконец, один, чтобы все обдумать и, возможно, отправить письмо Рону, Гермионе или Сириусу.

   - Мы с тобой не закончили, не надейся! – завопил дядя Вернон. – А ну, сядь!

   - Что еще? – устало спросил Гарри.

   - Дадли, вот что! – прорычал дядюшка. – Я хочу знать, что именно случилось с моим сыном!

   - Прекрасно! – вскричал Гарри в ярости, и волшебная палочка, которую он по-прежнему сжимал в руке, выстрелила каскадом красных и золотых искр. Все трое Дэрсли затряслись от страха.

   - Мы с Дадли шли по аллее, которая соединяет Магнолиевый проезд и Глициниевый бульвар, - скороговоркой начал Гарри, изо всех сил стараясь не давать волю гневу. – Дадли пытался умничать, и я выхватил палочку, но не применил ее. А потом появились двое дементоров…

   - Да кто такие, эти дементоиды? – злобно рыкнул дядя Вернон. – Что такого они делают?

   - Я же уже объяснил: они высасывают из человека всю радость, - сказал Гарри, - а при малейшей возможности целуют…

   - Целуют? – повторил дядя Вернон, и от изумления его глаза чуть не вылезли из орбит. – Целуют?

   - Это у них так называется. В действительности они вытягивают из человека душу, присосавшись к его губам.

   Тетя Петунья тихо ахнула.

   - Его душу? Нет, они не забрали ее… его душа на месте…

   Схватив Дадли за плечи, она тряхнула его, словно хотела проверить, погромыхивает ли все еще внутри него душа.

   - Разумеется, они не забрали его душу, вы бы сразу поняли, случись такое, - раздраженно сказал Гарри.

   - Отбился от них, правда, сынок? – громко сказал дядя Вернон, всеми силами стараясь вернуть разговор в понятное ему русло. – Двинул им пару раз, да?

   - Дементорам нельзя двинуть пару раз, - стиснув зубы, процедил Гарри.

   - Почему же, в таком случае, он в полном порядке? Почему у него внутри не образовалась пустота?

   - Потому что я применил заклинание Патронуса…

   Неожиданно со стуком и шорохом крыльев, подняв легкое облако пепла, из кухонного камина стремительно вылетела четвертая сова.

   - Святые угодники! – зарычал дядя Вернон и принялся выдергивать пучки волос из усов, к чему его не вынуждали обстоятельства все последние годы.

   - Я не допущу в своем доме никаких сов! Я этого не потерплю, понятно?

   Но Гарри уже вытаскивал свиток пергамента из лапки совы. Он был до такой степени уверен, что письмо пришло от Дамблдора, и что содержало оно объяснение абсолютно всего - и дементоров, и миссис Фигг, и того, что затевало Министерство, и как намеревался исправить положение сам Дамблдор, - что впервые в жизни его постигло разочарование, когда он узнал почерк Сириуса. Не обращая внимания на гневную тираду дяди в адрес сов и сощурив глаза, чтобы защитить их от еще одного пепельного облака, которое взметнула сова, стартовав на вылет вверх по дымоходу, Гарри прочитал послание от Сириуса.

Артур только что сообщил нам о том, что произошло. Чем бы ты ни занимался - не покидай больше пределов дома.

   Гарри счел подобную реакцию на события нынешнего вечера совершенно неадекватной и перевернул пергамент в поисках продолжения письма, но ничего не нашел.

   В нем снова начало закипать возмущение. Неужели никто так и не скажет: «Молодец!» за то, что он один справился с двумя дементорами? И мистер Уизли, и Сириус ведут себя так, будто он в чем-то провинился, и лишь откладывают заготовленную для него выволочку до тех пор, пока не определятся с масштабом ущерба.

   - …носятся и носятся по дому, и несть им числа! Я, парень, этого не стану терпеть…

   - Не могу же я их остановить! – вспылил Гарри, смяв в кулаке послание Сириуса.

   - Мне нужна правда о том, что приключилось сегодня вечером! – обрушился на Гарри дядя Вернон. – Если это демендеры повредили моего сына, то с какой стати из школы выгоняют тебя? Это ты применил то самое, и сам же признался!

   Гарри глубоко вздохнул, чтобы усмирить гнев. Голова снова начала болеть. Он хотел только одного: убраться с кухни, подальше от семейства Дэрсли.

   - Я применил заклинание Патронуса, чтобы отбиться от дементоров, - сказал он, стараясь не терять выдержку. – Это единственное оружие против них.

   - Но что этим дементоидам было нужно в Литтл Уинджинге? – взбеленился дядя.

   - Не могу сказать, - вяло проговорил Гарри. – Не имею представления.

   В голове его стучало от слишком яркого кухонного освещения. Злость медленно покидала его. Он чувствовал себя совершенно изможденным под пристальными взглядами родственников.

   - Нет, это твоя работа, - настойчиво повторил дядя Вернон. – Без тебя, парень, тут не обошлось, уж в этом-то я уверен. А иначе с чего бы они сюда заявились? Что они потеряли на этой аллее? Ты тут единственный… единственный… - очевидно, слово «волшебник» никак не желало слетать с его уст. – Единственный сам знаешь кто во всей округе.

   - Я не знаю, зачем они явились сюда.

   И все же дядюшкины слова опять заставили заработать его опустошенный мозг. Действительно, что привело дементоров в Литтл Уинджинг? Не могло же быть совпадением их появление на той самой аллее, где был Гарри? Не отправили ли их сюда намеренно? А вдруг они перестали подчиняться Министерству Магии? Что, если они покинули Азкабан и встали в ряды армии Волдеморта, как и предрекал Дамблдор?

   - Так эти демонстры охраняют какую-то идиотскую тюрьму? – не унимался дядя Вернон, шумно вторгаясь в ход мыслей Гарри.

   - Да, - сказал Гарри.

   Хоть бы прекратилась головная боль, хоть бы только ему позволили покинуть кухню и уйти в свою темную спальню, чтобы подумать…

   - Ну, понятно! Они тебя арестовывать явились! – с ликованием воскликнул дядя Вернон, будто нашел решение нерешаемой задачи. – Значит, дело в этом! Ты скрываешься от правосудия!

   - Неправда, - сказал Гарри, мотнув головой, словно отгоняя назойливую муху. Мысли вихрем носились в его мозгу.

   - А тогда почему…

   - Наверняка это он их послал, - тихо сказал Гарри, обращаясь скорее к себе, чем к дяде.

   - О чем ты? Кто их послал?

   - Лорд Волдеморт, - ответил Гарри.

   Как странно, мелькнуло у него в голове, что Дэрсли, которых всегда ломало и корежило, когда они слышали такие слова, как «чародей», «магия» или «волшебная палочка», никак не отреагировали на имя самого зловещего чародея всех времен.

   - Лорд… постой-ка, - протянул дядя Вернон, наморщив лоб, и в его поросячьих глазках засветилось смутное понимание. – Я уже слышал это имя… Не тот ли это, кто…

   - Убил моих родителей. Он самый, - сказал Гарри.

   - Так его же больше нет, - с досадой буркнул дядя Вернон, нисколько не заботясь о том, что гибель родителей может быть для Гарри болезненной темой. – Тот здоровенный тип так тогда и сказал. Мол, сгинул.

   - Он вернулся, - сумрачно промолвил Гарри.

   Странно было спокойно беседовать с дядей Верноном о Лорде Волдеморте посреди стерильной, как кабинет хирурга, теткиной кухни, стоя рядом с широкоэкранным телевизором и холодильником новейшей модели. Прибытие дементоров, похоже, разрушило огромную невидимую стену, которая отделяла мир Вечнозеленого Тупика, начисто лишенный волшебства, от всего, что существовало за его пределами. Обе жизни Гарри слились в одну, и все встало с ног на голову. Дэрсли одолевают его вопросами о подробностях из жизни магов, миссис Фигг знакома с Дамблдором, дементоры рыщут по Литтл Уинджингу, а сам он, возможно, уже никогда не вернется в Хогвартс. Пульсация в голове у Гарри стала еще более болезненной.

   - Вернулся? – прошептала тетя Петунья.

   Она смотрела на Гарри, и в ее глазах появилось выражение, которого он не замечал раньше. Вдруг, впервые в жизни, Гарри окончательно осознал, что тетя Петунья была родной сестрой его матери. Он и сам не смог бы объяснить, почему это так поразило его именно теперь. Но одно он знал точно: помимо него в этой комнате есть еще один человек, который понимает, чем может обернуться возвращение Лорда Волдеморта. Никогда раньше тетя Петунья не смотрела на него так, как теперь. Ее большие бесцветные глаза, так непохожие на глаза сестры, впервые не превратились в узкие щелки от отвращения или злости, а были широко распахнуты и наполнены страхом. Не осталось и следа от ее упрямого, столь хорошо знакомого Гарри притворства, будто никакой магии не существует, и есть только один мир: ее и дяди Вернона.

   - Да, - сказал Гарри, обращаясь теперь уже непосредственно к тетке. – Он вернулся месяц назад. Я сам его видел.

   Обхватив руками массивные плечи Дадли, она крепко сжала их сквозь кожаный пиджак.

   - Постой, - подал голос дядя Вернон, глядя поочередно то на жену, то на Гарри, явно сбитый с толку удивительным взаимопониманием, внезапно вспыхнувшим между ними. – Постой. Так ты говоришь, что этот Лорд Вольди… или как его там… вернулся?

   - Да.

   - Тот, что убил твоих родителей.

   - Да.

   - А теперь он наслал на тебя демонстров?

   - По все видимости, - кивнул Гарри.

   - Понял, - сказал дядя Вернон, переводя взгляд с белой как мел жены на Гарри и подтягивая штаны. Создавалось впечатление, что он увеличивается в размере, а его багровая физиономия на глазах у Гарри растягивалась в гримасе. – Значит так, - проговорил он, накачивая себя злобой, и от этого рубашка до предела натянулась на его груди. – Можешь убираться из этого дома, парень!

   - Что? - не понял Гарри.

   - Что слышал – ВОН! – завопил дядя Вернон так истошно, что тетя Петунья и Дадли подскочили на месте. – Вон! Вон! Давно надо было это сделать! Совы мотаются сюда, будто это гостиница, пудинги взрываются, стены рушатся, у Дадли появляется хвост, Мардж взлетает под потолок, да еще этот летучий форд «Англия»! Все, хватит! Вон! Был да сплыл! Раз за тобой гонится какой-то психопат, то здесь тебе не место, я не позволю подвергать опасности жену с сыном и навлекать беду на наш дом! Раз ты устремился по тому же пути, что и твои никудышные родители, то это конец! Убирайся!

   Гарри словно прирос к месту, комкая в руке письма из Министерства, от мистера Уизли и от Сириуса.

   Чем бы ты ни занимался - не покидай больше пределов дома.

   - Слышал, что я тебе сказал? – зарычал дядя Вернон, наклонив к Гарри багровую физиономию и брызжа слюной. – Убирайся! Всего полчаса назад ты и сам отсюда рвался! Верное решение! Убирайся и не приближайся больше к нашему дому! И зачем только мы тогда согласились тебя принять! Права была Мардж – надо было отдать тебя в приют! Слишком цацкались с тобой на свою голову, все надеялись, что выбьем из тебя эту дурь, воспитаем тебя нормальным человеком, но в тебе от рождения сидит гниль! Хватит с меня… Опять совы!

   Пятая за вечер сова просвистела вниз по дымоходу с такой скоростью, что шлепнулась об пол, прежде чем с громким верещанием вновь взлететь. Гарри протянул руку к письму в ярко-красном конверте, однако сова пролетела над его головой и взяла курс прямиком на тетю Петунью, которая громко вскрикнула и согнулась пополам, закрыв лицо руками. Сова сбросила красный конверт ей на голову, развернулась и умчалась обратно так же, по трубе.

   Гарри совершил бросок к письму, но тетя Петунья оказалась проворнее.

   - Вы, конечно, сами можете его вскрыть, - сказал Гарри, - но я в любом случае услышу, о чем там говорится. Это Вопилка.

   - Брось, Петунья! – прокричал дядя Вернон. – Не прикасайся к нему, это может быть опасно!

   - Оно мне адресовано, - срывающимся голосом проговорила тетя Петунья. – На конверте мое имя, Вернон, посмотри! Миссис Петунье Дэрсли, кухня, Вечнозеленый Тупик, 4…

   У нее перехватило дыхание от страха: красный конверт задымился.

   - Вскройте конверт! – торопил ее Гарри. – И все быстро закончится! Это ведь все равно произойдет!

   - Нет.

   Рука, державшая конверт, сильно дрожала. Тетя Петунья дико озиралась, будто искала путь к отступлению – но было уже слишком поздно. Конверт вспыхнул ярким пламенем, тетя Петунья вскрикнула и выронила его.

   Кухню наполнил чудовищный голос, который многократно отражался от стен в замкнутом пространстве, и голос этот шел прямо из упавшего на стол горящего письма.

   - Помни о последнем, Петунья!

   Тетя Петунья была на грани обморока. Она рухнула на стул рядом с Дадли и уронила голову на руки. Останки конверта медленно превращались в пепел в полной тишине.

   - Что это было? – хрипло спросил дядя Вернон. – Что это… я не... Петунья?

   Тетя Петунья хранила молчание. Дадли непонимающе глядел на мать, раскрыв рот. Тишина начинала давить на нервы. Гарри в совершенном изумлении наблюдал за теткой. Голова его готова была взорваться.

   - Петунья, дорогая, - мягко позвал ее дядя Вернон. – П-петунья?

   Все еще дрожа, тетя Петунья подняла голову и судорожно сглотнула подступивший к горлу комок.

   - Мальчик… мальчик должен остаться, Вернон, - еле слышно сказала она.

   - Ч-что?

   - Он остается, - повторила она, не глядя на Гарри. Затем она встала из-за стола.

   - Он… как же так, Петунья…

   - Если мы его выкинем отсюда, соседи станут сплетничать, - добавила она. Бледность все еще покрывала ее лицо, но ее обычная резкая манера говорить быстро к ней возвращалась. – Станут задавать неловкие вопросы, любопытствовать, куда он исчез. Придется оставить его здесь.

   Из дядюшки выходил пар, как из лопнувшей шины.

   - Но Петунья, милая…

   Тетя Петунья не ответила и повернулась к Гарри:

   - Будешь сидеть в своей комнате. Из дома – ни ногой. А сейчас иди спать.

   Гарри не двинулся с места.

   - От кого была Вопилка?

   - Не задавай вопросов, - огрызнулась тетя Петунья.

   - У вас есть связь с волшебниками?

   - Я сказала, иди спать!

   - Что означают эти слова? О чем таком надо помнить?

   - Иди спать!

   - А каким образом…

   - ТЫ СЛЫШАЛ, ЧТО ТЕБЕ ТЕТКА СКАЗАЛА? ИДИ СПАТЬ!

Глава 3 ПЕРЕДОВОЙ ОТРЯД

   Я только что был атакован дементорами, и меня могут исключить из Хогвартса. Я хочу знать, что происходит и когда я покину это место.

   Когда Гарри добрался до письменного стола в своей темной спальне, он не мешкая сделал три копии этого письма на отдельных кусках пергамента и адресовал их Сириусу, Рону и Гермионе. Cова Эдвига отправилась на охоту, и ее клетка пустовала на его письменном столе. Гарри вышагивал по комнате, ожидая ее возвращения, голова его гудела, а мозг был слишком перегружен мыслями, чтобы уснуть, хотя от усталости покалывало и резало глаза. Спина ныла оттого, что он тащил на себе Дадли, и болезненно пульсировали две шишки, которые ему набили оконная рама и кулак кузена.

   Обуреваемый бессильным гневом, он ходил из угла в угол, скрипя зубами, сжимая кулаки и сердито поглядывая в пустое звездное небо всякий раз, как проходил мимо окна… Специально подосланные дементоры, миссис Фигг и Земнавозникус Флетчер со своей секретной слежкой, временное исключение из Хогвартса, дисциплинарное слушание в Министерстве Магии – ну, хоть бы кто-нибудь растолковал, что все это значит.

   Так о чем же, о чем была эта Вопилка? Чей голос такой чудовищной угрозой звенел на кухне?

   Почему его удерживают здесь, ничего не объясняя? Почему с ним обращаются, как с нашкодившим пацаном? Не выходи из дома дяди и тети, не вздумай колдовать…

   Он в сердцах пнул на ходу школьный сундук, но сделал себе только хуже: злость не прошла, а к общей боли присовокупился еще и ушибленный большой палец на ноге.

   Хромая, он подошел к окну, и в тот же миг в комнату, словно небольшое привидение, проскользнула Эдвига, мягко шурша крыльями.

   - Еще позже не могла явиться? – буркнул Гарри, когда Эдвига легко приземлилась на клетку. – Отложи свою добычу, тут для тебя есть работа!

   Большие янтарные глаза Эдвиги бросили на него укоризненный взгляд поверх дохлой лягушки, которую она держала в клюве.

   - Лети сюда, - сказал Гарри и, взяв три тонких свитка пергамента, прикрепил их к лапке совы кожаным шнурком. – Доставь эти письма Сириусу, Рону и Гермионе и не возвращайся без длинных, обстоятельных ответов. Клюй их без остановки до тех пор, пока их послания не достигнут достойного объема. Ясно тебе?

   Эдвига приглушенно ухнула сквозь лягушку, которую по-прежнему держала в клюве.

   - Тогда отправляйся, - распорядился Гарри.

   Сова не заставила себя долго упрашивать. Как только она вылетела в окно, Гарри бросился на кровать, как был, в одежде, и уставился в темный потолок.

   В дополнение ко всем неприятностям, он испытывал теперь еще и уколы совести из-за того, что нагрубил Эдвиге - ведь она была его единственным другом в Вечнозеленом Тупике. Но он постарается реабилитироваться, когда она вернется с ответами от Сириуса, Рона и Гермионы.

   А их ответов долго ждать не придется – не станут же они игнорировать весть о том, как он был атакован дементорами. Наверняка, проснувшись завтра утром, он увидит три пухлых письма, полных сочувственных слов и планов о его немедленной эвакуации в Логово. И с этой греющей душу мыслью он погрузился в сон, где не было места горьким раздумьям.

* * *

   Однако утром Эдвига не вернулась. Весь день Гарри провел в своей спальне и выходил только в туалет. Трижды в день тетя Петунья просовывала ему еду в отверстие со свободно болтающейся створкой, которое дядя Вернон самолично оборудовал три года назад. Каждый раз, услышав теткины шаги, Гарри атаковывал ее вопросами о Вопилке, но с тем же успехом он мог бы допрашивать и дверную ручку. По другим поводам Дэрсли к спальне Гарри не приближались на пушечный выстрел. Да и сам Гарри не видел никакого смысла в том, чтобы навязывать им свою компанию. Еще один скандал только подлил бы масла в огонь, и он вряд ли удержался бы от нового противозаконного колдовства.

   Так продолжалось долгих три дня. На Гарри попеременно накатывали разноречивые чувства. В какие-то моменты его снедала тревога, не позволявшая ему ни на чем сосредоточиться и вынуждавшая бесцельно слоняться по комнате в обиде на всех без исключения из-за того, что его бросили на произвол судьбы. Эти мгновения сменялись периодами полной апатии, когда он часами лежал на кровати и оцепенело глядел в пространство, погружаясь в волны мучительного страха перед предстоящим слушанием в Министерстве.

   А вдруг они вынесут ему обвинительный приговор? Вдруг его и вправду исключат из школы и переломят пополам волшебную палочку? Что ему тогда делать, куда идти? Остаться жить у Дэрсли? Ну уж нет, не теперь, когда он узнал иной мир, который и был его настоящим домом. А что, если перебраться в дом Сириуса – тот ведь сам его приглашал год назад, накануне своего побега. Вот только позволят ли ему жить там одному с учетом того, что он еще не достиг совершеннолетия? Впрочем, возможно, на слушании решат вопрос и о его дальнейшем местожительстве. И не окажется ли он в итоге в Азкабане, если его проступок, связанный с нарушением Международного Закона о соблюдении секретности, сочтут достаточно серьезным? Каждый раз, как его посещала эта мысль, он соскакивал с кровати и опять начинал мерить шагами комнату.

   На четвертую ночь после отлета Эдвиги Гарри, пребывая в очередной апатичной фазе, лежал на кровати и тупо смотрел в потолок. В измученной голове была пустота. Неожиданно в комнату вошел дядя Вернон. Гарри медленно перевел на него взгляд. На дядюшке был его лучший костюм, и весь его вид был невероятно напыщенным.

   - Мы уходим, - сказал он.

   - Что вы сказали?

   - Мы – твоя тетя, Дадли и я – уходим.

   - Прекрасно, - вяло проговорил Гарри и вновь уперся глазами в потолок.

   - Пока нас не будет, не смей покидать свою комнату.

   - Ладно.

   - Тебе запрещается прикасаться к телевизору, стереосистеме и другим нашим вещам.

   - Конечно.

   - Тебе запрещается таскать еду из холодильника.

   - Хорошо.

   - Я запру тебя в комнате.

   - Запирайте.

   Некоторое время дядя Вернон злобно смотрел на Гарри, явно не доверяя его подозрительной уступчивости, затем вышел из комнаты и закрыл за собой дверь. Гарри услышал, как в замке повернулся ключ, а потом раздались грузные шаги - дядя спускался по лестнице. Спустя несколько минут захлопнулись дверцы машины, зарокотал мотор и послышался столь знакомый звук отъезжающего автомобиля.

   Гарри с полным равнодушием отнесся к отъезду Дэрсли. Какая разница, дома они или нет? Он никак не мог заставить себя подняться, чтобы зажечь свет. В комнате становилось все темней, а он лежал неподвижно, слушая ночные звуки, долетавшие до него сквозь окно, которое он теперь не закрывал в ожидании того благословенного часа, когда возвратится Эдвига.

   Пустой дом тихо поскрипывал. В трубах журчала вода. Гарри лежал в совершенной прострации, ни о чем не думая и купаясь в своих страданиях.

   Внезапно – он это отчетливо услышал – внизу на кухне что-то грохнуло.

   Гарри резко сел в кровати и напряг слух. Это не могли быть Дэрсли, так рано они никогда не возвращались, к тому же он не слышал, чтобы подъехала машина.

   Несколько секунд было тихо, а затем послышались голоса.

   Воры, подумал Гарри, тихо вставая с кровати, но уже через мгновение он рассудил, что воры не стали бы переговариваться в полный голос; вторгшиеся же в дом пришельцы об этом вовсе не беспокоились.

   Гарри схватил с прикроватной тумбочки волшебную палочку и занял позицию лицом к двери, вслушиваясь в доносившиеся снизу звуки. Не прошло и секунды, как громко щелкнул дверной замок, заставив Гарри сильно вздрогнуть, и дверь открылась настежь.

   Гарри замер, вглядываясь в темноту коридора и изо всех сил напрягая слух, но вокруг была тишина. Мгновение он колебался, а затем быстро выскользнул из комнаты на лестницу.

   От увиденного сердце его тревожно забилось где-то в горле. В полутемной прихожей он различил силуэты людей на фоне застекленной двери, куда проникал свет от уличного фонаря. Их было восемь или девять, и все, как ему показалось, смотрели на него.

   - Опусти-ка палочку, дружок, пока кому-нибудь глаз не проткнул, - раздался низкий, рычащий голос.

   У Гарри сильно застучало сердце. Он узнал этот голос, но палочку все же не опустил.

   - Профессор Смур? – неуверенно произнес он.

   - Насчет «профессора» не уверен, - пророкотал тот же голос, - до преподавания, помнится, дело так и не дошло. Спускайся, дай хоть взглянуть на тебя.

   Гарри чуть опустил палочку, но хватку не ослабил и остался на месте. Подозрения его были небеспочвенны. Не так давно он целых девять месяцев провел в обществе Очумелого Глаза Смура, лишь под конец узнав, что это был самозванец; более того, самозванец этот пытался убить Гарри, но с него своевременно сорвали маску. Нерешительность Гарри была прервана другим голосом с легкой хрипотцой.

   - Все в порядке, Гарри. Мы прибыли за тобой.

   Сердце Гарри совершило радостный прыжок. Он узнал и этот голос, хоть и не слышал его больше года.

   - П-профессор Люпин? – осторожно спросил Гарри. – Это вы?

   - Сколько можно стоять в темноте? – послышался третий голос, совершенно незнакомый и принадлежавший женщине. – Люмос!

   Вспыхнул кончик волшебной палочки, и прихожая наполнилась магическим светом. Гарри сощурил глаза. Пришельцы сгрудились у подножия лестницы, некоторые из них вытягивали шеи, чтобы лучше его разглядеть.

   Ближе всех стоял Ремус Люпин, казавшийся изможденным и не совсем здоровым, несмотря на свой довольно еще молодой возраст. Со времени их последней встречи и седины в его волосах прибавилось, и заплаток на потрепанной мантии стало больше. И все же он приветствовал Гарри широкой улыбкой, и тот, успокоившись, заулыбался ему в ответ.

   - Ух ты, он именно такой, каким я его себе и представляла! – воскликнула ведьма, которая держала в руке зажженную волшебную палочку. Самая, похоже, юная в этой компании, она была обладательницей бледного лица в форме сердечка, пары сверкающих темных глаз, игольчатой стрижки и кричаще фиолетовых волос. – С колдовским приветом, Гарри!

   - Да, Ремус, теперь я и сам вижу, - сказал лысый чернокожий маг, стоявший в отдалении; голос у него был низкий и тягучий, а в одном ухе блестело золотое кольцо. - Он точная копия Джеймса.

   - Но глаза-то другие, - заметил старческим, астматическим голосом стоявший с ним рядом седой волшебник. – Это глаза Лили.

   Очумелый Глаз Смур, со своими длинными седеющими волосами и носом, которому недоставало приличного куска, с подозрением поглядывал на Гарри разномастными глазами. Один глаз был маленький, темный и настороженный, а второй – большой, круглый – горел ярко-голубым неоновым светом. Этот магический глаз был способен видеть сквозь стены, двери и даже сквозь собственный затылок Смура.

   - Ты, Люпин, абсолютно уверен, что это он и есть? – прорычал Смур. – Вот будет потешно, если вместо него мы доставим очередного Смертеглода-самозванца! Нужно задать ему такой вопрос, ответ на который может знать только настоящий Поттер. Или, может, у кого-нибудь есть с собой Веритасерум?

   - Гарри, что собой представляет твой Патронус? – спросил Люпин.

   - Это олень, - сильно волнуясь, ответил Гарри.

   - Это он, - успокоил Очумелого Глаза Люпин.

   Под смущающими взглядами магов Гарри стал спускаться по лестнице, пряча волшебную палочку в задний карман джинсов.

   - Вот этого, дружок, делать не стоит! – пророкотал Смур. – А вдруг стрельнет огнем? И поопытнее тебя чародеи теряли ягодицы, так-то!

   - И с кем же такое приключилось? – полюбопытствовала обладательница фиолетовых волос.

   - Неважно, главное – не надо запихивать волшебную палочку в задний карман! – рявкнул Смур. – Это элементарные меры безопасности, но только никто их больше не соблюдает, - сказал Смур и зашагал на кухню. – И я сам был тому свидетелем, - раздраженно добавил он, заметив, что его собеседница закатила глаза к потолку.

   Люпин обменялся с Гарри рукопожатием.

   - Как твои дела? – спросил он, внимательно глядя на Гарри.

   - П-порядок…

   Гарри с трудом верилось, что все это происходит наяву. Четыре недели молчания и не единого намека на то, что есть план по его эвакуации из Вечнозеленого Тупика – и вдруг целая ватага чародеев является в дом как ни в чем не бывало, словно давным-давно об этом договаривались. Гарри бросил взгляд на спутников Люпина. Все они не сводили с него внимательных глаз. Гарри вдруг стало крайне неловко, оттого что вот уже четыре дня, как он не причесывался.

   - Я это… вам здорово повезло, что родственников нет дома… - смущенно промямлил он.

   - Повезло?! Как бы не так! – хмыкнула обладательница фиолетовых волос. – Это ведь я выманила их из дома. Отправила им маггловской почтой письмо с извещением, что они стали финалистами Всеанглийского конкурса на самую ухоженную лужайку. В настоящий момент они мчатся на церемонию раздачи призов… Вернее, они так думают.

   В воображении Гарри мелькнуло лицо дяди Вернона в момент осознания, что никакого Всеанглийского конкурса на самую ухоженную лужайку не существует в природе.

   - Так мы отбываем? – спросил он. – И как скоро?

   - Прямо сейчас, - сказал Люпин. – Ждем сигнала, что путь свободен.

   - А куда мы направимся? В Логово? – с надеждой спросил Гарри.

   - Нет, не в Логово, - ответил Люпин, жестом предлагая Гарри пройти на кухню. Вся компания пошла вслед за ними, продолжая с любопытством разглядывать Гарри. – Там небезопасно. Мы оборудовали штаб-квартиру в таком месте, где ее невозможно обнаружить. Это заняло немало времени…

   Очумелый Глаз Смур теперь расположился за кухонным столом и небольшими глотками пил из своей фляги, а его магический глаз тем временем стрелял во всех направлениях, осматривая многочисленные кухонные устройства семейства Дэрсли.

   - Это Аластор Смур, Гарри, - сказал Люпин, указывая на Смура.

   - Да я уж понял, - смущенно проговорил Гарри. Странно было заново знакомиться с тем, кого, как ему казалось, он хорошо знал в течение целого года.

   - А это Нимфадора…

   - Прекрати называть меня Нимфадорой, Ремус, - возмутилась молодая ведьма. – Называй меня Тонкс.

   - Нимфадора Тонкс, которая предпочитает, чтобы ее называли исключительно по фамилии, - закончил Люпин.

   - Посмотрела бы я на тебя, если бы твоя придурковатая мамаша дала тебе такое имечко, - пробормотала Тонкс.

   - А это Кингсли Вертлюг, - представил Люпин высокого чернокожего чародея, который вежливо поклонился. – Эльфиас Дож, - маг-астматик кивнул. – Дедалус Диггл…

   - Мы встречались, - скрипнул впечатлительный Диггл и от волнения уронил свой цилиндр.

   - Эммелина Вэнс, - статная волшебница в изумрудно-зеленой шали церемонно склонила голову. – Стургис Подмор, - маг с гранитным подбородком и густыми соломенными волосами подмигнул Гарри. – А также Гестия Джонс, - румяная, черноволосая волшебница, стоявшая рядом с тостером, махнула ему рукой.

   Гарри неловко кланялся каждому, с кем знакомил его Люпин. Хоть бы они нашли другой объект, куда направить свои любопытные взоры! Он чувствовал себя так, словно его неожиданно вытолкали на сцену. К тому же, его удивляло число явившихся магов.

   - Видишь, сколько добровольцев прибыло, чтобы забрать тебя отсюда? – сказал Люпин, словно читая мысли Гарри, и уголки его губ дрогнули в улыбке.

   - Много не мало, - угрюмо проворчал Смур. – Мы, Поттер, твоя охрана.

   - Ждем сигнала о том, что безопасность обеспечена, - сказал Люпин, глядя в окно. – В нашем распоряжении еще минут пятнадцать.

   - Какие же они чистюли, эти магглы! – удивилась ведьма Тонкс, с огромным интересом озираясь вокруг. – Папаша мой тоже магглорожденный, но он просто старый грязнуля, доложу я вам. Видимо, у магглов, как и у магов, разные привычки?

   - Ну, да, - кивнул Гарри. – Слушайте, - обратился он вновь к Люпину, - что вообще происходит? Я не получаю ни от кого никаких известий. Что там Волде…?

   На Гарри тут же зашикали со всех сторон. Дедалус Диггл опять уронил цилиндр.

   - Закрой рот! – рыкнул Смур.

   - Что? – не понял Гарри.

   - Мы договорились ничего здесь не обсуждать, это слишком рискованно, - объяснил Смур, повернувшись к Гарри обыкновенным глазом, магический же его глаз был по-прежнему устремлен в потолок. – Черт бы его побрал, - буркнул он в сердцах, - постоянно заклинивает с тех пор, как побывал у этого негодяя.

   И с отвратительным хлюпающим звуком, словно кто-то взялся вандузом прочищать засор в раковине, он вытащил из глазницы свое магическое око.

   - Ты, Смур, конечно же, понимаешь, что это омерзительное зрелище? – вполне дружелюбно проговорила Тонкс.

   - Принеси-ка мне, Гарри, стакан воды, - попросил Смур.

   Гарри подошел к посудомоечной машине, вытащил оттуда чистый стакан и под пытливыми взглядами магов наполнил его водой из-под крана. Их неослабное внимание уже начинало действовать ему на нервы.

   - Вот спасибо, - сказал Смур, когда Гарри протянул ему стакан. Бросив туда магический глаз, Смур как следует взболтал воду. Глаз завертелся волчком, таращась на всех присутствующих по очереди. – На обратном пути мне необходим полный обзор – все триста шестьдесят градусов.

   - А на чем мы доберемся… туда, куда собираемся? – спросил Гарри.

   - На метлах, - ответил Люпин. – Иначе никак. Ты еще слишком мал, чтобы трансглюкировать, Труболетная сеть под неусыпным наблюдением, а за несанкционированный портпроводник отвечать придется не только своей жизнью.

   - Ремус уверяет, что ты хорошо летаешь, - проговорил низким, гудящим голосом Кингсли Вертлюг.

   - Я бы даже сказал отлично, - подтвердил Люпин, сверяясь с часами. – А теперь, Гарри, тебе лучше собрать вещи, все должно быть готово до того, как поступит сигнал.

   - Идем, я помогу тебе, - живо откликнулась Тонкс.

   Следом за Гарри она вышла в прихожую и поднялась на второй этаж, с любопытством оглядываясь по сторонам.

   - Прикольное местечко, - хмыкнула она. – Правда, чересчур уж стерильное – понимаешь, о чем я говорю? Будто ненастоящее. А вот это уже другое дело, - добавила она, когда они вошли к Гарри в спальню, и он включил свет.

   В комнате Гарри царил кавардак, какого не было в остальной части дома. Все четыре дня вынужденного заключения Гарри палец о палец не ударил, чтобы прибраться в комнате, постоянно пребывая в дурном расположении духа. По полу были разбросаны книги, за которые он брался, чтобы отвлечься, а затем одну за другой отбрасывал в сторону. Клетка Эдвиги остро нуждалась в чистке, и запах от нее уже ощутимо ударял в нос. Сундук был раскрыт, и внутри него вперемешку была свалена маггловская и чародейская одежда, причем часть одежды просто валялась на полу.

   Гарри принялся поспешно собирать книги и кидать их в сундук. Тонкс на мгновение замерла у раскрытой дверцы шкафа и оценивающе воззрилась на свое отражение в зеркале.

   - Знаешь, фиолетовый все-таки не совсем мой цвет, - задумчиво произнесла она, оттянув одну из остро торчащих прядей. – По-моему, он меня бледнит, не находишь?

   - Ну… - протянул Гарри, глядя на нее поверх книги «Национальный сборник Британии и Ирландии по квиддичу».

   - Точно, бледнит, - убежденно заявила Тонкс. Она зажмурилась, будто силилась вспомнить что-то важное, и через мгновение ее волосы сами собой перекрасились в цвет ярко-розовой жвачки.

   - Как это у вас получилось? – изумился Гарри.

   - Да я метаморфаг, - сказала Тонкс, снова открыв глаза и разглядывая свое отражение со всех ракурсов. – Это означает, что я могу изменять свою внешность по собственному желанию, - пояснила она, заметив в зеркале недоуменное лицо Гарри. – От рождения такая. Во время обучения на Светоносца я сдала экзамен по сокрытию и камуфляжу на высший балл безо всякой подготовки. Это было так здорово!

   - Так вы Светоносец? – спросил пораженный Гарри. В будущем, по окончании школы, он не представлял себе иной карьеры, кроме как охоты за темными магами.

   - Ага, - с гордостью подтвердила Тонкс. – Кингсли тоже Светоносец, только он выше по положению. Я свой статус получила всего год назад. Едва не срезалась на экзамене по незримости и слежке. Я ужасно неловкая – слышал, как я разбила тарелку, когда мы прибыли?

   - А можно выучиться на метаморфага? – спросил Гарри, приподнявшись и совершенно забыв про сундук.

   Тонкс хмыкнула.

   - Возникает иногда желание шрам замаскировать, да?

   Ее взгляд метнулся к молниевидному шраму на лбу Гарри.

   - Угадали, - пробормотал Гарри и отвернулся. Ему не нравилось, когда на его шрам глазели.

   - Ну, боюсь, тебе придется идти непростым путем, - сказала Тонкс. – Метаморфагов мало, ими рождаются, а не становятся. Большинству магов приходится использовать волшебную палочку или зелье, чтобы изменить внешность… Но мы не должны отвлекаться, Гарри, надо собирать сундук, - смущенно добавила она, глядя на весь этот беспорядок на полу.

   - А… конечно, - спохватился Гарри и поднял с пола несколько книг.

   - Брось, если я займусь упаковкой, дело пойдет куда быстрее! – воскликнула Тонкс и сделала вираж палочкой над полом.

   Книги, одежда, телескоп и весы взметнулись в воздух и кувырком полетели в сундук.

   - Не то, чтобы очень аккуратно, - заметила Тонкс, подойдя к сундуку и оценивающе глядя на созданное ею месиво. – У моей матушки большой талант ювелирно упаковывать вещи, у нее даже носки сами складываются в стопочку. Но я так и не переняла ее умение – тут требуется особая техника взмаха…

   Она с оптимизмом взмахнула волшебной палочкой. Один из носков вяло приподнялся и снова улегся на сваленные в кучу вещи.

   - Подумаешь, - махнула рукой Тонкс, и захлопнула крышку сундука. – По крайней мере, все собрано. И здесь тоже пора навести порядок. Скурджио! – скомандовала она, направив палочку на клетку Эдвиги. Помет и перья мгновенно исчезли. – Так намного лучше. Все эти хозяйственные заклинания мне никогда не давались. Ну, ничего не забыл? Котел? Метлу? Надо же! «Огненная стрела»!

   При виде метлы в правой руке Гарри ее глаза округлились. Эта метла международного уровня, подарок Сириуса, была его радостью и гордостью.

   - А мне по-прежнему приходится гонять на «Комете-260», - завистливо вздохнула Тонкс. – Ну, ладно… Палочка так и лежит в кармане? Обе ягодицы на месте? Тогда пошли. Локомотор сундук!

   Сундук Гарри завис в воздухе в нескольких дюймах над полом. Держа перед собой волшебную палочку, словно дирижерскую, Тонкс направила сундук через всю комнату в коридор, а затем вышла следом с клеткой Эдвиги в левой руке. Шествие вниз по лестнице замыкал Гарри с метлой.

   Между тем внизу на кухне Смур вставил обратно магический глаз, который после водной процедуры вращался с такой скоростью, что у Гарри голова пошла кругом. Кингсли Вертлюг и Стургис Подмор были погружены в изучение микроволновой печи, а Гестия Джонс со смехом рассматривала картофелечистку, на которую наткнулась, шаря в ящиках. Люпин запечатывал письмо, адресованное Дэрсли.

   - Отлично, - сказал Люпин, глядя на вошедших Гарри и Тонкс. – Думаю, в нашем распоряжении около минуты. Пожалуй, лучше выйти в сад, чтобы быть в полной готовности. Гарри, я приготовил письмо для дяди с тетей, где сообщаю, чтобы они не тревожились за тебя…

   - Они не станут тревожиться, - сказал Гарри.

   - … и были уверены, что ты в безопасности…

   - Это лишь огорчит их.

   - … и что вы увидитесь следующим летом.

   - А это обязательно?

   Люпин улыбнулся, но отвечать не стал.

   - Иди-ка сюда, дружок, - рыкнул Смур и призывно махнул Гарри своей волшебной палочкой. – Мне нужно тебя Отхамелеонить.

   - Что сделать? – занервничал Гарри.

   - Применить Хамелеон-чары, - пояснил Смур, направляя на Гарри свою палочку. – Люпин говорит, что у тебя есть мантия-невидимка, но в полете ее сдует. А это замаскирует тебя намного лучше. А ну, давай…

   Он резко ударил Гарри палочкой по голове, и Гарри охватило такое чувство, будто Смур разбил яйцо у него на макушке, и оттуда по всему телу потекли холодные струйки.

   - Классно вышло, Смур, - похвалила его Тонкс, оценивающе глядя на Гарри.

   Гарри взглянул на свое туловище, вернее, на то, что было им еще недавно, а теперь не напоминало его даже отдаленно. Оно не было невидимым, но цветом и фактурой стало в точности таким же, как кухонный агрегат, который находился за его спиной. Он стал этаким человеком-хамелеоном.

   - Выходим, - сказал Смур, отпирая заднюю дверь волшебной палочкой.

   Вся компания вышла на безупречно ухоженную лужайку дяди Вернона.

   - Ночь больно уж ясная, - посетовал Смур, сканируя небо магическим глазом. – Облака бы нам сейчас пригодились. Значит так, - рыкнул он, обращаясь к Гарри, - в полете мы тесно сомкнем ряды. Тонкс полетит впереди тебя, а ты должен плотно сидеть у нее на хвосте. Люпин будет прикрывать тебя снизу, а я сзади. Остальные возьмут нас в кольцо. Строй нарушать нельзя, что бы ни произошло, понятно? Если один из нас погибнет…

   - А такое возможно? – с опаской спросил Гарри, но Смур проигнорировал его вопрос.

   - … остальные продолжат полет, не останавливаясь и не размыкая рядов. Если все погибнут, и только ты один уцелеешь, в дело вступит арьергард, который уже находится в боевой готовности. Твоя задача – лететь на восток, и они присоединятся к тебе.

   - Сколько в тебе оптимизма, Смур! Гарри, чего доброго, решит, что мы легкомысленно ко всему этому относимся, - вставила Тонкс, цепляя сундук Гарри и клетку Эдвиги к ременному креплению, свисавшему с ее метлы.

   - Я всего-навсего посвящаю парнишку в наш план, - пророкотал Смур. – Наша цель – благополучно доставить его в штаб-квартиру, и если нам суждено при этом погибнуть…

   - Никто не собирается погибать, - умиротворяющее прогудел низким баритоном Кингсли Вертлюг.

   - По метлам! Поступил первый сигнал! – строго сказал Люпин, указывая в небо.

   Вдали, высоко в небе меж звезд вспыхнул фонтан ярко-красных искр. Гарри тут же узнал эти искры – они были выпущены волшебной палочкой. Закинув правую ногу на «Огненную стрелу» и крепко ухватившись за рукоять, он ощутил легкую вибрацию, словно метла снова рвалась в небо, как и он сам.

   - Поступил второй сигнал! Отправляемся! – громко скомандовал Люпин, когда в небе вспыхнул новый фонтан искр, на этот раз зеленых.

   Гарри с силой оттолкнулся от земли. Прохладный ночной воздух встрепал ему волосы, а аккуратные квадратные садики Вечнозеленого Тупика начали быстро отступать, съеживаться и превращаться в лоскутное одеяло из темно-зеленых и черных заплат. Все мысли о предстоящем слушании в Министерстве улетучились из его головы, словно их выдул порыв ветра. Ему казалось, что сердце вот-вот разорвется от радости: он снова в небе и летит прочь от Вечнозеленого Тупика, о чем он и мечтал все лето… Он возвращается домой… На несколько восхитительных мгновений все проблемы исчезли, затерявшись в огромном звездном небе.

   - Влево, забирайте влево, внизу какой-то маггл уставился в небо! – послышался сзади громогласный рык Смура. Тонкс совершила крутой вираж, и Гарри последовал за ней, глядя на свой сундук, который бешено мотался под ее метлой.

   - Необходимо набрать высоту… еще на четверть мили вверх!

   Они взметнулись вверх, и от холодного воздуха у Гарри начали слезиться глаза. Внизу виднелись только крошечные, как булавочные головки, фары автомобилей и уличные фонари. Кто знает, может два таких огонька – это фары машины дяди Вернона… Наверняка именно сейчас Дэрсли возвращаются в свой пустой дом, в ярости оттого, что конкурс лужаек оказался надувательством… От этой мысли Гарри расхохотался вслух, однако его смех был заглушен трепетанием мантий, скрипом ремней, поддерживавших сундук и клетку Эдвиги, и свистом ветра в ушах. Мчась сквозь ночной воздух, Гарри чувствовал себя живым и счастливым, чего с ним не случалось уже целый месяц…

   - Ориентация – юг! – прокричал Очумелый Глаз. – Впереди город!

   Они повернули направо, набирая высоту, чтобы обогнуть поблескивающую внизу паутину огней.

   - Держимся юго-восточного направления и двигаемся вверх! Впереди низкое облако, где мы можем укрыться! – распорядился Смур.

   - Мы не полетим через облака! – возмутилась Тонкс. – Мы же насквозь промокнем, Очумелый Глаз!

   Услышав ее слова, Гарри повеселел – его пальцы на рукояти метлы совсем закоченели. Он сетовал на себя из-за того, что не сообразил надеть верхнюю одежду, и теперь его начинал пробирать озноб.

   Время от времени они меняли курс, следуя инструкциям Смура. Гарри щурился навстречу ледяному ветру, задувавшему в уши и вызывавшему болезненные ощущения. Он припомнил лишь один случай, когда так же сильно продрог на метле, и было это на третьем курсе, во время матча против Хаффлпаффа, проходившего в грозу. Маги, охранявшие Гарри, не переставая кружили рядом с ним, словно гигантские хищные птицы. Гарри потерял счет времени. Он прикидывал в уме, как долго они уже летят, и ему казалось, что не меньше часа.

   - Поворачиваем на юго-запад, - громогласно скомандовал Смур. – Подальше от шоссе!

   Гарри до такой степени замерз, что на мгновение все его существо наполнилось желанием оказаться внутри одного из уютных, сухих автомобилей, что вереницей ехали внизу, а затем возникло еще более сильное желание отправиться в путь с помощью Труболета. Конечно, вертеться в камине – не самое большое удовольствие, но языки пламени хотя бы согревают… Кингсли Вертлюг стремительно совершил вираж вокруг Гарри, сверкнув лысиной и серьгой в лунном свете… Теперь справа очутилась Эммелина Вэнс: палочка ее была наготове, и она зорко всматривалась то вправо, то влево… Затем и она метнулась вверх, а ее место занял Стургис Подмор…

   - Нам нужно сделать виток назад – убедиться, что нет преследователей! – крикнул Смур.

   - Ты что, спятил, Очумелый Глаз? – протестующее завопила летевшая впереди Тонкс. – Мы и так уже примерзли к метлам! Если мы будем постоянно менять курс, то до конца недели не доберемся! А мы уже почти долетели!

   - Пора идти на снижение! – донесся до Гарри голос Люпина. – Следуй за Тонкс, Гарри!

   Он нырнул вниз следом за Тонкс. Они летели в направлении такого крупного скопления огней, какого Гарри еще не доводилось видеть. Это была раскинувшаяся во все стороны мерцающая решетка, в которой переплетались светящиеся линии, чередуясь с черными пятнами. Они опускались все ниже и ниже, и Гарри начал различать фары автомобилей, уличные фонари, трубы и телевизионные антенны на крышах домов. Ему не терпелось поскорее совершить посадку, хотя он подозревал, что его придется отскребать от метлы, к которой он примерз.

   - Вот мы и добрались! – воскликнула Тонкс и через пару секунд коснулась ногами твердой земли.

   Гарри приземлился рядом и соскочил с метлы на неопрятный газон в центре небольшой площади. Тонкс тем временем отстегивала от крепления сундук Гарри, а сам Гарри озирался по сторонам, дрожа с головы до ног. Чумазые фасады окружающих домов выглядели не слишком дружелюбно. Разбитые окна в некоторых из домов тускло поблескивали, отражая свет фонарей, на дверях отслаивалась краска, на ступеньках валялся мусор.

   - Где это мы? – спросил Гарри.

   - Сейчас увидишь, - тихо ответил Люпин.

   Смур рылся в карманах мантии негнущимися от холода узловатыми пальцами.

   - Нашел, - пробормотал он. Подняв вверх некий предмет, напоминавший серебряную зажигалку, он щелкнул им.

   Раздался щелчок, и ближайший фонарь погас. После второго щелчка погас следующий фонарь. И так Смур продолжал щелкать до тех пор, пока не погасли все фонари на площади, и теперь свет шел только из занавешенного окна, да нарождающегося месяца в вышине.

   - Одолжил у Дамблдора, - рыкнул Смур, пряча Светогаситель в карман. – На случай, если кому-нибудь из магглов приспичит выглянуть в окно. А теперь все быстро за мной.

   Смур подхватил Гарри под локоть и повел его через дорогу на тротуар. Люпин и Тонкс последовали за ними, вдвоем таща сундук Гарри. Остальные маги, с палочками наизготовку, прикрывали тылы.

   Из окна в верхнем этаже ближайшего дома доносились приглушенные звуки стереосистемы. От переполненных мешков с мусором, сваленных в кучу за покосившейся калиткой, шел тяжелый смрад.

   - На, - Смур сунул лист пергамента в сливавшуюся с окружающей средой руку Гарри и посветил ему зажженной волшебной палочкой. – Быстро прочитай и запомни.

   Гарри взглянул на пергамент. Мелкий аккуратный почерк показался ему знакомым, и Гарри прочитал:

Штаб-квартира Ордена Феникса расположена по адресу: Площадь Лихогнилль, 12, Лондон.

Глава 4 ПЛОЩАДЬ ЛИХОГНИЛЛЬ, 12

   - А что такое Орден…? – начал было Гарри.

   - Не здесь, парень! – осадил его Смур. – Подожди, пока войдем!

   Он вырвал пергамент у Гарри из рук и поджег его кончиком своей волшебной палочки. Пока пергамент съеживался в огне и плавно опускался на землю, Гарри вновь оглядел близлежащие дома. Они стояли напротив дома номер одиннадцать, слева был дом номер десять, а справа - номер тринадцать.

   - А где же…

   - Думай о том, что ты только что запомнил, - тихо сказал Люпин.

   Гарри напряг память, и стоило только ему мысленно добраться до адреса «Площадь Лихогнилль, 12», как неизвестно откуда между домами одиннадцать и тринадцать появилась обшарпанная дверь, следом за которой выплыли грязные стены и немытые окна. Создавалось впечатление, что этот сверхштатный дом вдруг вздулся на ровном месте и растолкал в стороны своих соседей. От удивления глаза у Гарри едва не вылезли из орбит. Стереосистема в доме номер одиннадцать продолжала бухать, а проживавшие там магглы, похоже, не заметили никаких перемен.

   - Давай, пошевеливайся, - рыкнул Смур, подталкивая Гарри в спину.

   Гарри поднялся по истертым каменным ступенькам к вновь появившейся двери. Черная краска на ней облезла, обнажив многочисленные царапины. Серебряный дверной молоток имел форму свернувшейся в клубок змеи. Замочная скважина отсутствовала, равно как и почтовый ящик.

   Люпин достал палочку и коснулся ею двери. Гарри услышал многочисленные громкие металлические щелчки и еще один звук, похожий на звяканье цепочки. Дверь со скрипом отворилась.

   - Заходи быстрее, Гарри, - шепнул Люпин. – Но не уходи далеко и ни к чему не прикасайся.

   Гарри перешагнул через порог и очутился в прихожей, погруженной почти в кромешную тьму. Пахло сыростью, пылью и чем-то гнилостно-сладковатым. Дом производил впечатление нежилого. Гарри обернулся и увидел, как следом за ним заходят остальные. Люпин и Тонкс втащили внутрь его сундук и клетку Эдвиги. Смур стоял на верхней ступеньке, возвращая фонарям украденные Светогасителем огни, и те стремительно перелетали в свои стеклянные жилища. Когда по площади вновь разлился оранжевый свет, Смур прихрамывая вошел в дом и закрыл за собой дверь, после чего прихожая погрузилась в полный мрак.

   - А ну-ка…

   Он резко стукнул Гарри палочкой по макушке, и Гарри почувствовал, как по спине опять что-то потекло, только на этот раз горячее. Он сразу понял, что Хамелеон-чары были с него сняты.

   - А теперь все стойте спокойно, я тут освещение налажу, - прошептал Смур.

   От приглушенных голосов по спине у Гарри пробежал холодок – будто они вошли в дом, где находился умирающий. Послышалось тихое шипение, и на стенах вспыхнули старомодные газовые лампы, бросая иллюзорные трепещущие лучи на длинный, наводящий уныние коридор с отслаивающимися обоями и протертым до дыр ковром. С потолка свисала заросшая паутиной люстра, освещая потускневшие от времени портреты в перекошенных рамах. И люстра, и канделябры на шатком столике имели форму змей. Из-за плинтуса донеслось какое-то шуршание.

   Послышались быстрые шаги, в конце коридора распахнулась дверь, и на ее пороге появилась миссис Уизли, мать Рона. Вся светясь от радушия, она поспешила им навстречу, однако от Гарри не укрылось, что она исхудала и побледнела со времени их прошлой встречи.

   - Ах, Гарри, как приятно тебя видеть! - шепотом приветствовала она Гарри, стискивая его в железном объятии, от которого у него едва не треснули ребра. Затем, придирчиво изучив его на расстоянии вытянутой руки, она покачала головой: - Бледненький. Подкормить тебя надо, только, боюсь, придется немножко подождать…

   Обращаясь к толпившимся за спиной Гарри магам, она взволнованно зашептала:

   - Он только что прибыл, собрание началось…

   Маги с заинтересованными возгласами гуськом направились мимо Гарри к двери, из которой только что вышла миссис Уизли. Гарри шагнул следом за Люпином, но миссис Уизли его остановила.

   - Нет, Гарри, в собрании участвуют только члены Ордена. Рон с Гермионой наверху, ты можешь вместе с ними подождать, пока собрание закончится, и тогда мы сядем ужинать. И не шуми в коридоре, - добавила она немного нервным шепотом.

   - Почему?

   - Не хочу, чтобы что-нибудь пробудилось.

   - Что вы…

   - Позже объясню, а теперь мне нужно спешить. Я должна присутствовать на собрании. А сейчас идем, я покажу тебе, где ты будешь спать.

   Приложив палец к губам, она на цыпочках провела его мимо длинных, побитых молью портьер, и Гарри подумал, что за ними, должно быть, скрывается еще одна дверь. Обойдя массивную подставку для зонтов, под которую, судя по всему, была приспособлена отрубленная нога тролля, они прошли вверх по темной лестнице мимо развешенных по стенам сморщенных голов на декоративных тарелках. Взглянув на них более пристально, Гарри понял, что это головы домовых эльфов, и у всех одинаковые длинные, похожие на хоботок, носы.

   Недоумение Гарри возрастало с каждым шагом. Что они делают в доме, где все выдает его принадлежность самому темному из магов?

   - Миссис Уизли, почему…?

   - Рон и Гермиона все тебе объяснят, милый, а мне пора бежать, - рассеянно прошептала миссис Уизли. – Пришли, - сказала она, когда они добрались до второго этажа, - твоя дверь та, что справа. Я позову тебя, когда все закончится.

   И она заспешила вниз по лестнице.

   Гарри пересек неопрятную лестничную площадку, повернул ручку двери, ведущей в спальню, и открыл ее.

   На мгновение его взору предстала темная комната с высоким потолком и двумя кроватями. Затем послышалось громкое верещание и еще более громкий вскрик, и больше Гарри не увидел ничего, кроме копны пышных волос – это Гермиона бросилась к нему с объятиями и едва не сбила его с ног. Свинвиджеон, крошечный сычик Рона, восторженно носился над их головами.

   - ГАРРИ! Рон, Гарри приехал, он здесь! А мы и не услышали! Ну, как ты? У тебя все в порядке? Злился, небось, на нас? Наверняка так и было, я понимаю, что всем нашим письмам была грош цена, но мы не могли ничего поделать. Дамблдор заставил нас поклясться, что мы будем молчать, а нам столько всего надо тебе рассказать, а ты должен рассказать нам про дементоров! Мы как узнали… да еще это слушание в Министерстве… это просто возмутительно, я проверила по книгам, они не могут тебя исключить, у них нет такого права, есть такое положение в Указе о разумном ограничении применения волшебства несовершеннолетними, в соответствии с которым использование магии в ситуациях, связанных с угрозой для жизни…

   - Дай ему отдышаться, Гермиона, - с улыбкой сказал Рон, закрывая за Гарри дверь. Он, похоже, прибавил в росте еще несколько дюймов за тот месяц, что они не виделись, и теперь казался еще более долговязым и нескладным. Впрочем, длинный нос, ярко-рыжие волосы и веснушки остались прежними.

   Сияющая Гермиона выпустила Гарри из объятий, но не успела ничего больше сказать, потому что послышался тихий шорох крыльев, и нечто белое, спикировав с темного платяного шкафа, мягко опустилось Гарри на плечо.

   - Эдвига!

   Гарри гладил белоснежную сову по перьям, а та щелкала клювом и ласково пощипывала его за ухо.

   - Она вела себя крайне агрессивно, - сказал Рон. – Заклевала нас до полусмерти, взгляни-ка на это…

   Он показал Гарри указательный палец на правой руке, где красовалась наполовину зажившая, но явно глубокая рана.

   - Да, вижу, - сказал Гарри. – Жаль, что так вышло, но я очень хотел получить ответ на свои письма…

   - Так и мы хотели тебе ответить, - горячо заявил Рон. – Гермиона места себе не находила, все твердила, что ты сорвешься и натворишь глупостей, если тебя запереть и оставить без новостей, но Дамблдор заставил нас…

   - … поклясться ничего мне не рассказывать, - закончил фразу Гарри. – Да, Гермиона меня уже просветила.

   Теплое свечение, которое разлилось по его сердцу при виде двоих лучших друзей, вдруг угасло и уступило место ледяному холоду, заполнившему все его существо. Неожиданно – несмотря на то, что он целый месяц томился желанием встретиться с Роном и Гермионой, - он почувствовал, что предпочел бы сейчас остаться один.

   Наступило тягостное молчание. Гарри продолжал машинально гладить перья Эдвиги, избегая смотреть на друзей.

   - Он, наверное, решил, что так будет лучше, - виновато сказала Гермиона. – В смысле, Дамблдор.

   - Конечно, - кивнул Гарри. Он заметил и на ее руках следы от клюва Эдвиги и понял, что не чувствует ни капли сострадания.

   - Он наверняка посчитал, что с магглами ты в большей безопасности… - начал было Рон.

   - Да ну? – вскинул брови Гарри. – А на вас этим летом дементоры, часом, не нападали?

   - Ну, нет… но он именно для этого велел людям из Ордена Феникса постоянно за тобой приглядывать…

   Гарри почувствовал, как внутри что-то оборвалось, будто, спускаясь по лестнице, он провалился сквозь ступеньку. Значит, о слежке за ним знали все, кроме него самого?

   - Не больно-то здорово они за мной приглядывали, не находите? – сказал Гарри, изо всех сил стараясь держать себя в руках. – Выходит, приглядывать за собой мне пришлось самому.

   - Он был в бешенстве, - проговорила Гермиона с благоговейным страхом. – Дамблдор. Мы его видели. Когда он узнал, что Земнавозникус покинул свой пост до окончания смены. На него было страшно смотреть.

   - Вот и хорошо, что он смылся, - холодно процедил Гарри. – Иначе я бы не применил магию, и Дамблдор, пожалуй, оставил бы меня в Вечнозеленом Тупике до конца лета.

   - А разве… разве тебя не пугает слушание в Министерстве Магии? – робко спросила Гермиона.

   - Ничуть, - дерзко соврал Гарри. С Эдвигой, уютно устроившейся у него на плече, он прошелся по комнате, оглядываясь по сторонам. Однако комната, сырая и темная, не придала ему бодрости. Пустоту стен с отстающими обоями нарушал только лишенный изображения холст в богато украшенной раме. Когда Гарри проходил мимо, ему почудилось, что он услышал тихий смешок кого-то, кто прятался за рамой.

   - Так отчего же Дамблдор так стремился держать меня в неведении? – спросил Гарри, по-прежнему стараясь казаться спокойным. – Вам не пришло в голову спросить его об этом?

   Бросив на них быстрый взгляд, он заметил, как они переглянулись, и догадался, что его поведение оправдывает все их опасения. Это нисколько не улучшило состояние его духа.

   - Мы говорили Дамблдору, что хотим держать тебя в курсе событий, - сказал Рон. – Честное слово! Но у него сейчас дел невпроворот, и за все время, что мы здесь, мы видели его всего два раза, и оба раза он очень торопился. Он только заставил нас поклясться, что мы не станем сообщать тебе ничего важного в письмах, потому что сову, как он сказал, могут перехватить…

   - Все равно он мог бы держать меня в курсе, если бы захотел, - отрезал Гарри. – Не пытайтесь убедить меня, что ему неизвестны способы передачи сообщений без сов.

   Гермиона бросила осторожный взгляд на Рона и сказала:

   - Я и сама об этом думала. Но он хотел, чтобы тебя держали в полном неведении.

   - Может, он думает, что мне нельзя доверять? – сказал Гарри, следя за выражением их лиц.

   - Что за чушь, - в замешательстве проговорил Рон.

   - Или что я не способен сам о себе позаботиться…

   - Конечно, он так не думает! – горячо возразила Гермиона.

   - Тогда как же так вышло, что я вынужден был прозябать у Дэрсли, а вы двое находитесь в гуще событий? – скороговоркой вырвалось у Гарри, и с каждым словом голос его звучал все громче. – Почему это именно вам позволено быть в курсе всего…

   - Неправда! – перебил его Рон. – Мама на пушечный выстрел не подпускает нас к собраниям, говорит, что мы еще не доросли…

   Но Гарри, потеряв над собой контроль, сорвался на крик:

   - НА СОБРАНИЯ ВАС НЕ ПУСКАЛИ, ГОВОРИТЕ? СКАЖИТЕ, ПОЖАЛУЙСТА, КАКАЯ ТРАГЕДИЯ! НО ВЫ ВСЕ РАВНО БЫЛИ ЗДЕСЬ! ВЫ БЫЛИ ВМЕСТЕ! А Я ЦЕЛЫЙ МЕСЯЦ ПРОЗЯБАЛ С СЕМЕЙКОЙ ДЭРСЛИ! ДА Я СПРАВЛЯЛСЯ С ТАКИМИ ДЕЛАМИ, ЧТО ВАМ И НЕ СНИЛОСЬ! И ДАМБЛДОРУ ЭТО ИЗВЕСТНО! КТО СПАС ФИЛОСОФСКИЙ КАМЕНЬ? КТО ЛИКВИДИРОВАЛ РИДДЕЛА? КТО ВАС ОБОИХ СПАС ОТ ДЕМЕНТОРОВ?

   Вся горечь, накопившаяся в нем за последний месяц, выплеснулась наружу: тут были и отчаяние из-за отсутствия новостей, и обида на друзей за то, что все это время они были вместе, без него, и негодование, оттого что за ним велась тайная слежка. Все эти чувства, которые в нем самом пробуждали почти что стыд, в конце концов вырвались наружу. Эдвига, всполошившись от крика, снова взлетела на шкаф. Свинвиджеон, громко вереща, в смятении заметался над их головами.

   - КОМУ В ПРОШЛОМ ГОДУ ПРИШЛОСЬ ЛИЦОМ К ЛИЦУ ВСТРЕТИТЬСЯ С ДРАКОНАМИ, СФИНКСАМИ И ТОМУ ПОДОБНОЙ НЕЧИСТЬЮ? КТО СТАЛ ОЧЕВИДЦЕМ ЕГО ВОЗРОЖДЕНИЯ? КТО БЫЛ ВЫНУЖДЕН СПАСАТЬСЯ ОТ НЕГО БЕГСТВОМ? Я!

   Потрясенный Рон стоял, разинув рот и не находя слов. Гермиона, похоже, готова была расплакаться.

   - ТАК ЗАЧЕМ СО МНОЙ ЦЕРЕМОНИТЬСЯ? ЗАЧЕМ БРАТЬ НА СЕБЯ ТАКИЕ ХЛОПОТЫ И О ЧЕМ-ТО РАССКАЗЫВАТЬ?

   - Гарри, мы, правда, хотели обо всем тебе рассказать, - начала было Гермиона.

   - НЕДОСТАТОЧНО ХОТЕЛИ, ИНАЧЕ ОТПРАВИЛИ БЫ МНЕ СОВУ! ДАМБЛДОР ИХ ЗАСТАВИЛ – КАК ЖЕ!

   - Но это правда…

   - ЧЕТЫРЕ НЕДЕЛИ Я ПРОЗЯБАЛ В ВЕЧНОЗЕЛЕНОМ ТУПИКЕ, РОЯСЬ В УРНАХ В ПОИСКАХ ВЫБРОШЕННЫХ ГАЗЕТ, ЧТОБЫ ПОЛУЧИТЬ ХОТЬ КАКУЮ-НИБУДЬ ИНФОРМАЦИЮ…

   - Мы хотели…

   - ВЫ ТУТ ОТЛИЧНО УСТРОИЛИСЬ, ЗДОРОВО, ВИДИМО, ПОВЕСЕЛИЛИСЬ…

   - Нет, честное слово…

   - Гарри, мы так обо всем сожалеем! – в отчаянии запричитала Гермиона. В ее глазах стояли слезы. – И ты прав – если бы такое случилось со мной, я бы тоже пришла в ярость!

   Гарри смерил Гермиону негодующим взглядом, затем отвернулся и принялся мерить комнату шагами, пытаясь унять неистово колотящееся сердце.

   Со шкафа послышалось унылое уханье Эдвиги. Повисшую тишину нарушало лишь скорбное поскрипывание половиц под ногами Гарри.

   - Что это за место? – выстрелил он вопросом в Рона и Гермиону.

   - Штаб-квартира Ордена Феникса, - тут же ответил Рон.

   - Ну, и что такое этот Орден Феникса? Может, кто-нибудь удостоит меня разъяснением?

   - Это тайное общество, - поспешно начала объяснять Гермиона. – Возглавляет его Дамблдор, который его, собственно, и основал. Члены Ордена – это те, кто сражался с Сам-Знаешь-Кем еще в прежние времена.

   - Кто конкретно? – спросил Гарри, остановившись и погрузив руки в карманы.

   - Их немало.

   - Мы встречались примерно с двадцатью из них, - сказал Рон, - но думаем, что их больше.

   Гарри сверкнул глазами.

   - Дальше что? – строго спросил он, переводя взгляд с одного на другого.

   - Э-э… - стушевался Рон. – А что дальше?

   - Волдеморт, вот что дальше! – исступленно прокричал Гарри, заставив друзей вздрогнуть. – Что о нем известно? Что он затевает? Где он теперь? Какие действия предпринимают, чтобы его остановить?

   - Но мы ведь только что тебе сказали, что нас не допускают на собрания Ордена, - занервничала Гермиона. – Поэтому подробности нам неизвестны; но суть дела мы все же поняли, - поспешно добавила она, увидев грозную гримасу на лице Гарри.

   - Дело в том, что Фред и Джордж изобрели Оперативные уши, - сказал Рон. – Исключительно полезная вещь.

   - Оперативные…?

   - Уши, уши. Но только в последнее время пришлось от них отказаться, потому что мама обо всем узнала и закатила дикий скандал. Фреду с Джорджем пришлось спрятать их подальше, чтобы мама не выбросила. Но до того как мама смекнула, что происходит, мы успели ими воспользоваться. Мы теперь знаем, что некоторые члены Ордена следят за известными им Смертеглодами и фиксируют их действия…

   - …а другие привлекают в Орден новых сторонников… - продолжила Гермиона.

   - …а третьи работают в охране, - добавил Рон. – Они все время обсуждают караульную службу.

   - Уж не меня ли они караулят? – спросил Гарри с сарказмом.

   - И правда… - изобразил внезапное прозрение Рон.

   Гарри презрительно фыркнул. Он вновь прошелся по комнате, оглядываясь по сторонам, но избегая при этом встречаться взглядом с Роном и Гермионой.

   - Ну, и чем же вы заполняли свой досуг, раз вас не пускали на собрания? – потребовал он отчета. – Вы вроде бы были очень заняты.

   - Так и есть, - живо отозвалась Гермиона. – Мы все это время обезвреживали дом – он слишком долго пустовал, и здесь расплодилась всякая нечисть. Кухню уже очистили, большинство спален тоже; завтра, думаю, приступим к гостиной… ОЙ!

   Послышались два громких хлопка, и в комнате буквально из воздуха материализовались близнецы Фред и Джордж, старшие братья Рона. Свинвиджеон заверещал, как безумный, и умчался на шкаф, составив компанию уже расположившейся там Эдвиге.

   - Ну, сколько можно! – вздохнула Гермиона, с укоризной глядя на близнецов, таких же огненно-рыжих, как и Рон, но пониже ростом и покоренастее.

   - Здорово, Гарри, - с радостной улыбкой приветствовал его Джордж. – Мы так и подумали, что это твои сладкоголосые рулады достигли наших ушей.

   - Не стоит, Гарри, держать в душе гнев, выплесни его наружу, - заявил Фред с не менее радостной улыбкой. – Может статься, что в радиусе пятидесяти миль не все смогли тебя услышать.

   - Вы оба экзамен по трансглюкированию сдали, что ли? – хмуро буркнул Гарри.

   - С отличием, - кивнул Фред, сжимая в руке нечто, похожее на длинный шнур телесного цвета.

   - Лишних тридцать секунд потратили бы, если бы спустились по лестнице пешком, - хмыкнул Рон.

   - Время – это галлеоны, маленький братец, - назидательно сказал Фред. – Так или иначе, Гарри, но ты создаешь нам помехи. Оперативные уши, - пояснил он, заметив, что брови у Гарри удивленно поползли вверх. Он выше приподнял шнур, и Гарри увидел, что тот тянется за пределы комнаты. – Мы пытаемся выяснить, что происходит внизу.

   - Вы бы соблюдали осторожность, - предупредил близнецов Рон, глядя на одно из Ушей. – А то вдруг мама опять заметит?

   - Сегодня у них очень важное собрание, и это вполне оправданный риск, - сказал Фред.

   Дверь распахнулась, и в проеме нарисовалась копна длинных рыжих волос.

   - Привет, Гарри! – весело поздоровалась с ним младшая сестренка Рона Джинни. – Мне показалось, что я слышала твой голос.

   Повернувшись к Фреду и Джорджу, она добавила: - С Оперативными ушами ничего не выйдет, она опечатала кухонную дверь Герметик-чарами.

   - А ты откуда знаешь? – спросил Джордж, помрачнев.

   - Мне Тонкс подсказала, как это можно узнать, - объяснила Джинни. – Нужно бросить какой-нибудь предмет в сторону двери, и если он отскочит, так ее и не коснувшись, значит, на дверь наложены Герметик-чары. Я кидала навозные бомбы с верхней лестничной площадки, и они все отлетали прочь, так что Оперативным ушам в щель под дверью проникнуть никак не удастся.

   Фред удрученно вздохнул.

   - Жалость какая! А я-то размечтался: дай, думаю, узнаю, что там замышляет старина Снэйп.

   - Снэйп?! – выпалил Гарри. – Как, и он здесь?

   - Ну да, - сказал Джордж, плотно закрыв дверь и усевшись на одну из кроватей. Фред и Джинни сели рядом. – Отчитывается о проделанной работе. Сверхсекретной.

   - Поганец, - небрежно бросил Фред.

   - Он ведь теперь на нашей стороне, - с укором заметила Гермиона.

   Рон презрительно фыркнул.

   - Он от этого не перестает быть поганцем. Знаешь, какими взглядами он нас награждает при встрече…

   - И Билл его тоже терпеть не может, - добавила Джинни так, словно это был решающий аргумент.

   Гарри не был уверен, что гнев его окончательно выдохся, однако жажда новостей оказалась сильнее желания продолжать бушевать. Он плюхнулся на кровать напротив.

   - Так Билл здесь? – поинтересовался Гарри. – Я думал, он работает в Египте.

   - Он вернулся домой и устроился на работу в офисе, чтобы быть полезным Ордену, - сказал Фред. – Говорит, что скучает по гробницам... однако, - тут Фред хмыкнул, - здесь имеется достойная им замена…

   - О чем это ты?

   - Припоминаешь эту штучку Флёр Делакур? – спросил Джордж. – Она получила место в Гринготтсе, чтобы совершенствовать свой э-э-энглийский…

   - А Билл регулярно дает ей частные уроки, - ухмыльнулся Фред.

   - Чарли тоже в Ордене, - сказал Джордж. – Но он пока еще в Румынии; Дамблдор хочет, чтобы он привлек в Орден как можно больше иностранных магов, и он в выходные дни пытается завязать с ними контакты.

   - А почему бы Перси этим не заняться? – спросил Гарри. Насколько ему было известно, Перси, третий из братьев Уизли, работал в Министерстве Магии в Департаменте международного магического сотрудничества.

   При этих словах Гарри все Уизли и Гермиона насупились и обменялись многозначительными взглядами.

   - Только не вздумай упоминать о нем в присутствии родителей, - натужно выдавил из себя Рон.

   - Почему?

   - Потому что при всяком упоминании имени Перси папа крушит все, что в этот момент оказывается у него в руках, а мама принимается плакать.

   - Прямо беда, - грустно заметила Гермиона.

   - Мы прекратили с ним всякое общение, - заявил Джордж с совсем не свойственным ему злым выражением лица.

   - Да что ж такого произошло? – настаивал Гарри.

   - У Перси с папой вышел крупный скандал, - пояснил Фред. – Я раньше не слышал, чтобы папа так кричал - обычно этим у нас занимается мама…

   - Это случилось в первую же неделю после окончания учебного года, - сказал Рон. – Мы готовились переехать сюда и присоединиться к Ордену. Тут приходит Перси и заявляет, что его повысили в должности.

   - Это не шутка? – изумился Гарри.

   Гарри, разумеется, было отлично известно, что Перси крайне тщеславен, однако он, похоже, не очень успешно себя зарекомендовал на своей прежней должности в Министерстве Магии. Он проявил непростительную оплошность, не доглядев, что его непосредственный начальник находится под контролем Лорда Волдеморта (впрочем, никто в Министерстве в это не поверил – там посчитали, что мистер Крауч просто лишился рассудка).

   - Можешь представить, как мы все удивились, - сказал Джордж. – Ведь из-за Крауча Перси схлопотал кучу проблем на свою голову: проводилось расследование и все такое. Дескать, Перси обязан был догадаться, что Крауч слетел с катушек, и сообщить об этом вышестоящему начальству. Но ты же знаешь, каков Перси: Крауч назначил его ответственным, и он вовсе не собирался жаловаться…

   - За что же, в таком случае, его повысили?

   - Нам самим это было любопытно, - сказал Рон, ухватившись за возможность продолжить разговор в нормальном тоне теперь, когда Гарри успокоился и перестал кричать. – Он вернулся домой, весь раздувшийся от важности – даже больше, чем обычно, если такое можно себе вообразить – и сообщил папе, что ему предложили должность в администрации самого Фаджа. Да и должность-то весьма привлекательная для того, кто лишь год назад окончил Хогвартс: Младший Референт Министра. Он, по всей видимости, рассчитывал, что папа обомлеет от счастья.

   - Но только папа совсем не обомлел, - угрюмо вставил Фред.

   - А почему? – спросил Гарри.

   - Ну, Фадж, похоже, лютует в Министерстве: устроил за всеми тотальную слежку, чтобы никто не вступал в контакт с Дамблдором, - сказал Джордж.

   - Имя Дамблдора сегодня в Министерстве звучит, как бранное слово, - сказал Фред. – Там все думают, что он своими рассказами о возвращении Сам-Знаешь-Кого нарочно наводит тень на плетень.

   - По словам папы, Фадж высказался весьма недвусмысленно: кто поддерживает Дамблдора, тот может убираться из Министерства, - добавил Джордж.

   - Проблема в том, что Фадж подозревает папу: ему известно, что они дружны с Дамблдором, к тому же он всегда считал его немного с приветом из-за его увлеченности магглами…

   - Но какое отношение ко всему этому имеет Перси? – спросил Гарри, окончательно запутавшись.

   - Самое прямое. Папа считает, что Фадж хочет держать Перси при себе с одной только целью: чтобы он шпионил за всеми нами, а заодно и за Дамблдором.

   Гарри легонько присвистнул.

   - Бьюсь об заклад, что Перси пришел в восторг от такого предложения.

   Рон горько усмехнулся.

   - Он буквально впал в неистовство. Говорил, что… в общем, наговорил кучу ужасных вещей, что, мол, с первого дня работы в Министерстве вынужден мучиться из-за скверной репутации папы, что папа напрочь лишен всякого честолюбия, и поэтому нам всегда… ну, сам понимаешь… не хватало денег…

   - Не может быть! – ошарашенно воскликнул Гарри, а Джинни зашипела, как разозленная кошка.

   - Именно так, - тихо сказал Рон. – Более того, он заявил, что только идиот станет якшаться с Дамблдором, потому что Дамблдор не сегодня-завтра нарвется на большие неприятности и утянет папу за собой на дно, а вот он, Перси, никогда не выйдет за границы своей преданности Министерству. И если его родители вознамерились встать на путь предательства, то он готов публично откреститься от своей семьи. Собрал вещи и той же ночью ушел из дома. Теперь живет в Лондоне.

   Гарри чертыхнулся про себя. К Перси, в отличие от других братьев, он никогда не испытывал особой симпатии, но он и представить не мог, что тот способен высказать подобное мистеру Уизли в лицо.

   - Мама была в отчаянии, - продолжил Рон. – Сам знаешь, слезы и все такое. Приехала в Лондон, чтобы попробовать его вразумить, но он захлопнул дверь перед самым ее носом. Как он себя ведет, когда встречается с папой на работе – не знаю, скорое всего, в упор его не замечает.

   - Но Перси-то не может не знать, что Волдеморт вернулся, - задумчиво проговорил Гарри. – Он ведь не дурак и должен понимать, что родители не стали бы так рисковать, не имея веских доказательств…

   - Между прочим, во время скандала было упомянуто и твое имя, - сказал Рон, украдкой глянув на Гарри. – Перси сказал, что единственным доказательством является твое слово… и что… по его мнению, оно мало что значит.

   - Перси слишком серьезно относится к тому, что печатают в «Ежедневном прорицателе», - язвительно вставила Гермиона, и все кивнули в знак согласия.

   - О чем это вы? – непонимающе спросил Гарри, глядя на остальных. Те боязливо покосились на него.

   - А ты… разве ты не получал «Ежедневный прорицатель»? – с тревогой спросила Гермиона.

   - Получал, разумеется! – сказал Гарри.

   - А ты… внимательно читал? – спросила Гермиона еще более нервно.

   - Ну, уж точно не все подряд от начала до конца, - оборонительно выпалил Гарри. – Если бы там было что-нибудь о Волдеморте, то это появилось бы на первой полосе, разве не так?

   Всех передернуло при упоминании этого имени. Гермиона принялась торопливо объяснять:

   - Чтобы отыскать это сообщение, тебе и в самом деле надо было все читать от корки до корки, поскольку… ну, в общем, не было недели, чтобы они не упоминали твоего имени.

   - Но я бы заметил…

   - Нет, если ты просматривал только первую полосу, - покачала головой Гермиона. – Я говорю не о передовице. Они вбрасывали твое имя походя, превратив его в постоянный объект для насмешек.

   - Как это?

   - Все это просто мерзко, - сказала Гермиона, старательно усмиряя гнев. – Короче, дело Риты живет и процветает.

   - Но она ведь, вроде, больше не кропает для них свои статейки?

   - Нет, свое обещание она держит – да у нее и выбора нет, - добавила Гермиона с довольным видом. – Но начало всему этому положила именно она.

   - Чему «этому»? – спросил Гарри, теряя терпение.

   - Послушай, тебе ведь известна ее писанина о том, что с тобой повсюду случаются обмороки, что шрам тебя беспокоит и все такое прочее?

   - Ну, да, - протянул Гарри, которому нелегко было выкинуть из памяти все те небылицы, что публиковала о нем Рита Твитер.

   - В общем, они выставляют тебя этаким дезориентированным простачком, который жаждет всеобщего внимания и воображает себя великим трагедийным героем, или что-то в этом роде, - скороговоркой выпалила Гермиона, полагая, видимо, что скорость сгладит неприятное впечатление от сказанных ею слов. – Они не упускают случая пройтись на твой счет какой-нибудь язвительной репликой. Если рождается на свет очередная дичайшая история, то они нарекают ее «байкой в стиле Гарри Поттера», а случись что-нибудь нелепое - немедленно появляется комментарий: «Будем надеяться, что обойдется без шрама на лбу, иначе нас настоятельно попросят теперь и этому тоже поклоняться» …

   - Я вовсе не нуждаюсь в том, чтобы мне поклонялись! – с жаром воскликнул Гарри.

   - Я знаю, Гарри, - поспешила успокоить его Гермиона, и в ее лице появился испуг. – Правда, знаю. Но ты понимаешь, какова их цель? Слепить из тебя образ того, кому нельзя верить. Готова поспорить на что угодно, что это дело рук Фаджа. Они пытаются внушить рядовым волшебникам, что ты просто смешной недоумок, который вечно плетет всякие небылицы ради того, чтобы постоянно быть в центре внимания.

   - Я об этом не просил… я к этому не стремился… Волдеморт убил моих родителей! – взорвался Гарри. – Я стал известным из-за того, что он убил моих родителей, но не смог убить меня! Кому нужна такая известность? Неужели они не понимают, что я бы все отдал, только бы…

   - Мы знаем, Гарри! – горячо воскликнула Джинни.

   - Разумеется, о том, что на тебя напали дементоры, сообщить не удосужились, - сказала Гермиона. – Получили приказ об этом умолчать, иначе разразился бы большой скандал: дементоры, вышедшие из-под контроля! Не упомянули они и о том, что ты нарушил Международный закон о соблюдении секретности – прямо-таки странно, ведь это бы так хорошо увязывалось с созданным ими образом хвастуна-недоумка. Мы считаем, что они сейчас просто ждут, пока тебя исключат из школы, а вот тогда-то и начнут действовать в полную силу… ну, то есть, если тебя исключат, естественно, - поспешно добавила она. – Но так не должно быть, иначе они нарушат свои же собственные законы – им не на чем строить обвинение.

   Разговор снова переключился на предстоящее слушание, а Гарри не хотелось об этом даже думать. Он погрузился было в поиски новой темы, однако от этой необходимости его избавил звук шагов, долетевший до них со стороны лестницы.

   - Полундра!

   Фред резко дернул к себе Оперативное ухо; раздался громкий щелчок, и они с Джорджем исчезли. Пару секунд спустя в дверном проеме возникла фигура миссис Уизли.

   - Собрание закончилось, теперь можете спуститься на ужин. Все горят нетерпением увидеть тебя, Гарри. А кто разбросал навозные бомбы около кухонной двери?

   - Хитрюга, - солгала Джинни, даже не покраснев. – Он обожает с ними играть.

   - Ясно, - сказала миссис Уизли. – Я поначалу решила, что это Криччер, он вечно затевает какие-нибудь нелепости. А вы не забудьте, что в коридоре можно разговаривать только шепотом. Джинни, почему у тебя такие грязные руки? Чем ты занималась все это время? Будь любезна их вымыть как следует перед едой…

   Обернувшись к ребятам, Джинни скорчила недовольную гримаску, после чего вышла из комнаты вслед за матерью, оставив Гарри наедине с Роном и Гермионой. Друзья с опаской поглядывали на Гарри, словно побаивались, что теперь, когда посторонних в комнате не было, он снова начнет кричать. Заметив их нервозность, Гарри почувствовал легкий укол совести.

   - Послушайте… - начал было он, но Рон энергично замотал головой, а Гермиона проговорила едва слышно:

   - Мы, Гарри, догадывались, что ты разозлишься, и мы ни в чем тебя не обвиняем; но и ты тоже должен понять: мы делали все для того, чтобы переубедить Дамблдора.

   - Да все я понимаю, - скупо заметил Гарри.

   Ему захотелось поскорее сменить тему, поскольку от одной только мысли о Дамблдоре все внутри у него начинало вновь клокотать от гнева.

   - Кто такой Криччер? – спросил он.

   - Это местный домовой эльф, - пояснил Рон. – Совсем чокнутый. Впервые такого встречаю.

   - И никакой он не чокнутый, - нахмурилась Гермиона.

   - Его самое сокровенное желание состоит в том, чтобы ему отсекли голову и прицепили ее на декоративную тарелку, рядом с его матушкой, - раздраженно буркнул Рон. – Это, по-твоему, нормально?

   - Ну, даже если он слегка со странностями, то его вины в том нет…

   Рон бросил на Гарри многозначительный взгляд.

   - Гермиона все никак не расстанется с блевотой…

   - Это не «блевота»! - с жаром воскликнула Гермиона. – Это Благотворительная Лига Единения Волшебников и Трудолюбивых Эльфов, и не одна я так считаю; по мнению Дамблдора, мы и к Криччеру должны относиться с добротой…

   - Конечно, конечно, - сказал Рон. – Идемте, а то я с голоду помру.

   Он первым вышел из комнаты на лестничную площадку, но прежде чем они начали спускаться вниз…

    - Не двигайтесь! – вдруг едва слышно выдохнул Рон, преградив рукой путь Гарри и Гермионе. - Они все еще в коридоре, и нам, возможно, удастся что-нибудь услышать…

   Все трое осторожно заглянули вниз через перила. Темный коридор был запружен магами, в том числе, и теми, кто охранял Гарри во время полета, и все они возбужденно перешептывались. В самом центре собравшихся Гарри разглядел знакомую голову с черными сальными волосами и горбатым носом – это был самый нелюбимый его преподаватель Хогвартса профессор Снэйп. Гарри ниже свесился через перила: его чрезвычайно интересовало, какую именно работу выполняет Снэйп для Ордена…

   Неожиданно прямо у Гарри перед глазами скользнул вниз шнур телесного цвета. Гарри глянул вверх и увидел, как с площадки верхнего этажа Фред с Джорджем осторожно опускают Оперативное ухо в гущу собравшихся. Но, увы, мгновение спустя гости направились к входной двери и исчезли из виду.

   - Черт побери, - тихо выругался Фред, вновь подтягивая Оперативное ухо к себе.

   Они услышали, как открылась и снова захлопнулась входная дверь.

   - Снэйп никогда не остается на ужин, - шепнул Рон на ухо Гарри. – И прекрасно. Пошли.

   - Не забудь в коридоре убавить громкость, - едва слышно напомнила Гарри Гермиона.

   Миновав галерею эльфовых голов, они увидели, как Люпин, миссис Уизли и Тонкс магически запечатывают многочисленные замки и засовы входной двери за только что покинувшими дом волшебниками.

   - Ужинать будем на кухне, - шепотом известила ребят миссис Уизли, встретив их у подножия лестницы. – Гарри, дорогой, тихонечко, на цыпочках, пройди по коридору вон к той двери…

   ТРАХ-Х-Х!

   - Тонкс! - в ужасе вскрикнула миссис Уизли, обернувшись.

   - Простите! – скорбно запричитала распростертая на полу Тонкс. – Это все идиотская подставка для зонтов, второй раз уже на нее натыкаюсь…

   Но все остальные ее слова утонули в чудовищном, рвущем барабанные перепонки и леденящем душу вопле.

   Побитые молью бархатные портьеры, уже знакомые Гарри, разъехались в стороны, однако никакой двери за ними не было. На мгновение Гарри показалось, что перед ним окно, а за окном стоит старуха в черном чепце и вопит, да так, словно ее подвергают нечеловеческим пыткам. Постепенно до него дошло, что это всего-навсего портрет в натуральную величину, но при этом самый реалистичный и одновременно отвратительный из всех, что Гарри когда-либо доводилось видеть.

   Закатив глаза, старуха брызгала слюной, пожелтевшая кожа на лице едва не трескалась от воплей, которые разбудили остальные портреты, и те тоже принялись вопить. От всего этого Гарри зажмурился и закрыл уши руками.

   Люпин и миссис Уизли метнулись к портрету и попытались задернуть портьеры, чтобы скрыть из виду старуху, но портьеры не поддавались, а старуха завизжала еще громче и начала размахивать руками, словно пытаясь вцепиться когтями в их лица.

   - Мерзость! Ничтожество! Гнусное отродье! Вон отсюда, полукровки, мутанты, ублюдки! Как посмели вы осквернить жилище моих предков…

   Тонкс оттаскивала в сторону огромную, тяжеленную троллеву ногу, не переставая извиняться. Миссис Уизли, поняв всю тщетность попыток задернуть портьеры, поспешно принялась усмирять остальные портреты с помощью Шок-заклятья. Неожиданно из двери напротив Гарри выскочил человек с длинными черными волосами.

   - Заткнись, старая ведьма, закрой рот! – взревел он и вцепился в портьеру, перехватив эстафету у миссис Уизли.

   Лицо старухи покрылось смертельной бледностью.

   - Ты-ы-ы! – завыла она, таращась на пришельца. – Осквернитель чистоты нашего рода, мерзопакостник, мой извечный позор!

   - Я сказал: ЗАТКНИСЬ! – прорычал он, и вместе с Люпином нечеловеческим усилием они сумели-таки снова задернуть портьеры.

   Верещания старухи стихли, но в коридоре еще дрожал отзвук эха.

   Отдуваясь и отбрасывая с глаз пряди длинных темных волос, к Гарри повернулся, наконец, его крестный отец Сириус.

   - Здравствуй, Гарри, - угрюмо бросил он. – Вижу, ты уже познакомился с моей матушкой.

Глава 5 ОРДЕН ФЕНИКСА

   - С твоей…?

   - Именно, с моей милейшей старой матушкой, - сказал Сириус. – Мы целый месяц пытаемся снять портрет со стены, но она, похоже, наложила Чары вечной сцепки на изнанку холста. Идем-ка вниз, да поскорее, пока они все снова не проснулись.

   - Но что тут делает портрет твоей матери? – удивленно спросил Гарри. Выйдя из коридора, они очутились на узкой каменной лестнице и начали спускаться вниз; остальные последовали за ними.

   - Разве тебе не сказали? Это дом моих родителей, - ответил Сириус. – Но поскольку я последний из оставшихся Блэков, то дом теперь принадлежит мне. Я его предложил Дамблдору в качестве места, где можно устроить штаб-квартиру – это единственное, чем я мог быть полезен Ордену.

   Гарри, рассчитывавший на более радушный прием, явственно услышал жесткость и горечь в голосе Сириуса. Спустившись вслед за крестным на цокольный этаж, он вошел в дверь, ведущую на кухню.

   Облицованная грубо отесанным камнем и напоминающая пещеру, кухня едва ли была более жизнерадостной, чем коридор этажом выше. Освещал ее только огромный очаг, располагавшийся в дальнем конце. В воздухе висело табачное облако, словно это было поле боя, и сквозь него проступали очертания тяжелых чугунных кастрюль и сковородок, свисавших с темного потолка. Вся кухня была заставлена креслами, громоздившимися вокруг длинного деревянного стола, за которым проходило собрание и где в беспорядке были разбросаны свитки пергамента, стояли кубки и пустые бутылки из-под вина и валялась груда какого-то тряпья. Мистер Уизли и его старший сын Билл сидели за противоположным концом стола и что-то обсуждали вполголоса, склонив друг к другу головы.

   Миссис Уизли тихонько кашлянула. Ее супруг, худощавый человек в роговых очках с редеющими рыжими волосами, оглянулся и вскочил из-за стола.

   - Гарри! – воскликнул мистер Уизли. Он бросился ему навстречу и сжал его ладонь в энергичном рукопожатии. – Рад встрече!

   Гарри глянул поверх его плеча и увидел, как Билл со своим неизменным «конским хвостом», в который были собраны его длинные волосы, поспешно сворачивает разложенные на столе листы пергамента.

   - Как добрался, Гарри? – приветствовал его Билл, пытаясь удержать в руках сразу двенадцать свитков. – Как я вижу, Очумелому Глазу не удалось-таки заставить тебя добираться сюда через Гренландию?

   - Но он пытался, - вставила Тонкс. Устремившись к Биллу на помощь, она на ходу опрокинула свечу на последний пергаментный свиток. – О, нет... извини…

   - Позволь мне, дорогая, - с усталым раздражением сказала миссис Уизли и взмахом волшебной палочки вернула пергамент в исходное состояние. Стрельнувший из ее палочки луч света позволил Гарри разглядеть то, что было изображено на пергаменте и напоминало план какого-то здания.

   Это не укрылось от внимания миссис Уизли. Схватив план со стола, она впихнула его в груду свитков, которые Билл уже держал в руках.

   - Надо было убрать сразу после собрания, - резко отчитала она сына, прежде чем приступить к сервировке стола. Затем, повернувшись к старинному буфету, она взялась доставать оттуда обеденные тарелки. Билл извлек из кармана свою волшебную палочку, тихо проговорил: «Эванеско!» - и свитки испарились.

   - Присаживайся, Гарри, - сказал Сириус. – Ты ведь уже знаком с Земнавозникусом?

   То, что Гарри принял за груду тряпья, издало долгий, хриплый рык и, внезапно дернувшись, проснулось.

   - Мое имя вроде как назвали? – сонно пробормотал Земнавозникус. – Полностью поддерживаю Сириуса… - поднял он вверх чрезвычайно грязную руку, словно голосуя, тщетно при этом пытаясь сфокусировать взгляд сонных, налитых кровью глаз.

   Джинни фыркнула от смеха.

   - Собрание давно закончилось, Земнавоз, - сказал Сириус, когда все вновь вошедшие рассаживались вокруг стола. – Уж и Гарри прибыл.

   - А? – непонимающе переспросил Земнавозникус, угрюмо глядя на Гарри сквозь нечесаную рыжую гриву. – Ишь ты, и вправду прибыл. Точно… Все путем, ‘Арри?

   - Угу, - буркнул Гарри.

   Продолжая буравить Гарри взглядом, Земнавозникус нервно порылся в карманах и извлек на свет почерневшую от копоти трубку. Он сунул трубку в рот, зажег ее своей палочкой и глубоко затянулся, а пару секунд спустя исчез в клубах зеленоватого дыма.

   - Я вроде как извиниться должен, - донесся хриплый рык из глубины зловонного облака.

   - Предупреждаю в последний раз, Земнавозникус, - прикрикнула на него миссис Уизли, - будь так любезен, прекрати курить на кухне эту дрянь, особенно когда мы собираемся сесть ужинать!

   - А… - отозвался Земнавозникус. – Ну, да. Извини, Молли.

   Клубы дыма исчезли, как только Земнавозникус затолкал трубку обратно в карман, но в воздухе еще долго витал дух истлевших носков.

   - И мне требуется помощь, если вы рассчитываете сесть за стол до полуночи, - добавила миссис Уизли, обращаясь ко всем присутствующим одновременно. – Нет, Гарри, не вставай, дорогой, у тебя и так было долгое, утомительное путешествие.

   - Чем тебе помочь, Молли? – выдвинулась вперед Тонкс, источая энтузиазм.

   Миссис Уизли несколько заколебалась, бросив на нее опасливый взгляд.

   - Э-э… нет, все в порядке, Тонкс, отдыхай, ты сегодня достаточно поработала.

   - Нет, нет, я помогу! – бодро заявила Тонкс и, опрокидывая на ходу стул, заторопилась к буфету, откуда Джинни доставала столовые приборы.

   Вскоре застучали тяжелые ножи, нарезая мясо и овощи под зорким наблюдением мистера Уизли, а миссис Уизли тем временем помешивала содержимое подвешенного над огнем котла. Остальные расставляли на столе тарелки и дополнительные кубки и доставали еду из кладовой. Гарри остался сидеть за столом в компании Сириуса и Земнавозникуса, который все так же мрачно поглядывал на него.

   - Со старушкой Фигги больше не виделся? – спросил он.

   - Нет, - ответил Гарри. – Я ни с кем не виделся.

   - Ты пойми, я б ни за что тогда не умотал, - протянул Земнавозникус со слезой в голосе, - кабы не подвернулось такое выгодное дельце…

   Гарри почувствовал, как что-то скользнуло по его ноге, и вздрогнул от неожиданности, но это оказался всего лишь Хитрюга, криволапый рыжий кот Гермионы. Потеревшись о ноги Гарри, кот заурчал, а потом прыгнул на колени к Сириусу и свернулся клубком. Рассеянно почесывая Хитрюгу за ушами, Сириус повернулся к Гарри все с тем же угрюмым выражением лица.

   - Лето неплохо провел?

   - Отвратительно, - признался Гарри.

   Впервые за вечер по лицу Сириуса промелькнуло некое подобие улыбки.

   - Не понимаю, чем ты недоволен.

   - Что?! – изумился Гарри.

   - Лично я был бы только рад атаке дементоров. Смертельная схватка за свою душу внесла бы приятное разнообразие в монотонность жизни. Вот ты жалуешься, но у тебя хотя бы была возможность выйти, размять ноги, а то и в драку ввязаться … А я уже месяц сижу здесь безвылазно.

   - Как так получилось? – спросил Гарри, нахмурившись.

   - Министерство Магии не прекратило за мной охоту, а Волдеморт уже конечно в курсе того, что я анимаг – Проныра наверняка не преминул ему доложить; так что мой маскарад окончен. Да и Ордену Феникса я мало чем могу пригодиться… Дамблдор, во всяком случае, именно так и считает.

   Деланое равнодушие, с которым Сириус произнес имя Дамблдора, навело Гарри на мысль о том, что и его крестный не слишком-то доволен Ректором. Поняв это, Гарри ощутил прилив теплых чувств к Сириусу.

   - Но ты хотя бы был в курсе происходящего, - сказал Гарри, желая его подбодрить.

   - О, конечно, - саркастически хмыкнул Сириус. – Это большое преимущество – выслушивать отчеты Снэйпа, терпеть его издевательские намеки на то, что, дескать, пока он героически рискует жизнью, я отсиживаюсь тут в тепле и уюте… еще и интересуется, успешно ли продвигается уборка…

   - Что за уборка? – спросил Гарри.

   - Мы стараемся сделать дом пригодным для жизни, - пояснил Сириус, махнув рукой на унылую кухню. – После смерти моей матушки десять лет тому назад здесь так никто и не жил, если, конечно, не считать ее старого домового эльфа, но только он совсем от рук отбился и годами ничего здесь не убирал…

   - Сириус! – позвал его Земнавозникус, который не слушал, о чем они с Гарри разговаривали, так как все это время скрупулезно изучал пустой кубок. – Это что, чистое серебро, приятель?

   - Да, - бросил Сириус, окинув кубок брезгливым взглядом. – Лучшее кованое серебро пятнадцатого века работы гоблинов, с тиснением в виде фамильного герба Блэков.

   - А герб-то совсем стерся, - пробормотал Земнавозникус себе под нос, полируя кубок рукавом.

   - Фред! Джордж! А руки вам на что даны? – взвизгнула миссис Уизли.

   Гарри, Сириус и Земнавозникус обернулись и, не теряя времени, укрылись под столом. Дело было в том, что Фред и Джордж наложили чары на огромный котел, в котором готовилось жаркое, на железную бутыль со сдобным элем и на тяжелую деревянную хлебную доску в комплекте с ножом, и вся эта кухонная утварь рванула в их сторону, со свистом рассекая воздух. Котел с заносами и разворотами промчался по столу, оставив на нем выжженную черную просеку, и затормозил лишь у самого края. Бутыль рухнула на стол с громким стуком, расплескав содержимое по всей кухне. Нож съехал с доски острием вниз, вонзился в стол и угрожающе закачался. Всего пару секунд назад на этом самом месте находилась правая рука Сириуса.

   - СВЯТЫЕ УГОДНИКИ! – заголосила миссис Уизли. – ЧТО ЗА НЕОБХОДИМОСТЬ! СИЛ МОИХ БОЛЬШЕ НЕТ! РАЗ ВАМ РАЗРЕШИЛИ ПРИМЕНЯТЬ МАГИЮ, ЭТО ВОВСЕ НЕ ОЗНАЧАЕТ, ЧТО ВЫ МОЖЕТЕ РАЗМАХИВАТЬ ПАЛОЧКАМИ ПО КАЖДОМУ ПУСТЯКУ!

   - Мы всего-навсего хотели немного сэкономить время! – принялся оправдываться Фред, с силой выдергивая нож из стола. – Сириус, прости, приятель… мы ничего такого не хотели…

   Гарри и Сириус расхохотались. Земнавозникус, завалившийся назад вместе со стулом, поднимался с пола, нещадно ругаясь. Хитрюга со злобным шипением забился под буфет и светил теперь на всех из темноты глазами-прожекторами.

   - Мальчики, - сказал мистер Уизли, водрузив жаркое на его законное место в центре стола, - ваша мама совершенно права: теперь, когда вы стали совершеннолетними, нужно проявлять большую ответственность…

   - Ни один из ваших братьев не доставлял мне столько хлопот! – неистовствовала миссис Уизли. В сердцах она с грохотом поставила на стол еще одну бутыль сдобного эля, вновь расплескав ее содержимое. – Билл никогда не позволял себе трансглюкировать через каждые два метра! Чарли никогда не насылал чары на все подряд без разбора! Перси…

   Внезапно она осеклась и, затаив дыхание, бросила испуганный взгляд на мужа, чье лицо вдруг стало непроницаемо-каменным.

   - Давайте сядем ужинать, - быстро пришел на помощь Билл.

   - Выглядит потрясающе, Молли, - сказал Люпин, наполнив ее тарелку и передавая ее на дальний конец стола.

   Несколько минут воцарившуюся тишину нарушало лишь позвякивание вилок и ножей и поскрипывание кресел, пока все рассаживались по местам. Миссис Уизли повернулась к Сириусу и сказала:

   - Давно хотела кое-чем с тобой поделиться, Сириус. В письменном столе – в том, что в гостиной – что-то поселилось. Стол все время подрагивает и погромыхивает. Разумеется, это может быть обыкновенный фантом, но я думаю, что нужно непременно попросить Аластора все проверить, прежде чем мы выпустим это наружу.

   - Поступай, как знаешь, - безразлично бросил Сириус.

   - А кухонные занавески буквально кишат бомбоксами, - продолжала миссис Уизли. – Я вот тут подумала: почему бы не заняться этим завтра?

   - Сплю и вижу, - ответил Сириус. Гарри послышались саркастические нотки в голосе Сириуса, однако он не был уверен, что его сарказм был замечен кем-то еще.

   Тонкс, расположившись напротив Гарри, развлекала Гермиону и Джинни тем, что после каждой ложки жаркого меняла конфигурацию своего носа. Сильно зажмурившись, как она это делала в комнате у Гарри, Тонкс то увеличивала свой нос и делала его горбатым, как у Снэйпа, то уменьшала его до размера шляпки крошечного грибка, то выстреливала из каждой ноздри густыми прядями волос. По-видимому, это давно стало застольным ритуалом, поскольку спустя некоторое время Джинни с Гермионой начали упрашивать Тонкс, чтобы она показала их любимые носы.

   - А теперь свиной пятачок, Тонкс!

   Тонкс выполнила их просьбу, и на мгновение Гарри почудилось, что напротив него сидит и улыбается ему девчачья разновидность Дадли.

   Тем временем мистер Уизли, Билл и Люпин вели горячую дискуссию о гоблинах.

   - Пока что они помалкивают, - сказал Бил. – Я никак не пойму, поверили они в его возвращение или нет. Возможно, они предпочтут соблюдать нейтралитет. Не станут ни во что вмешиваться.

   - Я убежден, что они ни за что не примкнут к Сами-Знаете-Кому, - покачал головой мистер Уизли. – У них ведь тоже были утраты. Вспомните то прошлое убийство целой семьи гоблинов в предместье Ноттингема!

   - Думаю, все будет зависеть от того, что им пообещают, - сказал Люпин. – Я не про золото. Если им пообещают свободы, в которых мы им столетиями отказывали, их это может заинтересовать. А что, Билл, с Рэгноком тебе так и не удалось продвинуться?

   - Он все еще в обиде на магическое сообщество, - сказал Билл. – Он по-прежнему негодует из-за той истории с Бэгманом – считает, что Министерство Бэгмана прикрывает, поскольку гоблины, как тебе известно, золото свое так и не вернули…

   Последующие слова Билла накрыла волна безудержного смеха. Сидевшие в центре стола Фред, Джордж и Земнавозникус помирали со смеху, едва не выпадая из кресел.

   - … и тогда, - заливаясь от смеха слезами и едва переводя дыхание, рассказывал Земнавозникус, - тогда, можете поверить, он прямо так и говорит, мол, Навоз, говорит, где это ты жабами разжился? А то какой-то тип, бладжер ему в бок, всех моих жаб умыкнул! А я ему и говорю, дескать, Уилл, неужто ты всех своих жаб лишился? И что же делать-то? Новых, говорю, покупать теперь придется. И этот безмозглый тупица, можете представить, покупает у меня своих же собственных жаб, да еще и за двойную цену…

   - Не будешь ли ты так любезен, Земнавозникус, избавить нас от подробностей своей бурной коммерческой деятельности, - вмешалась миссис Уизли, когда Рон, застонав от смеха, в изнеможении рухнул на стол лицом вниз.

   - Пардон, виноват, Молли, - тут же умолк Земнавозникус, вытирая слезы и подмигивая Гарри. – Но только Уилл-то сам тех жаб умыкнул у Харриса-Пупыря, так что никакой моей вины тут нету…

   - Уж не знаю, кто обучал тебя тому, что такое хорошо и что такое плохо, но только все самые важные уроки ты явно прогулял, - сухо заметила миссис Уизли.

   Фред и Джордж укрылись за кубками со сдобным элем, причем Джордж никак не мог справиться с икотой. Миссис Уизли встала и отправилась за ревеневым пирогом на десерт, бросив на Сириуса неприязненный взгляд безо всякой видимой на то причины. Гарри оглянулся на крестного.

   - Молли недолюбливает Земнавозникуса, - сказал Сириус вполголоса.

   - А как же он оказался в Ордене? – так же тихо спросил Гарри.

   - От него есть определенная польза, - шепнул Сириус. – Он знаком со всеми мошенниками, что и неудивительно – сам такой. Но, с другой стороны, он до конца предан Дамблдору, поскольку тот однажды помог ему выйти сухим из пренеприятнейшей истории. Иметь в своих рядах такого, как Навоз, совсем неплохо, потому что он имеет доступ к информации, которая для нас закрыта. Но Молли считает, что звать его на ужин – это уже перебор. Она все не может простить ему того вероломного бегства, когда он должен был тебя охранять.

   После трех кусков ревеневого пирога и порции заварного крема Гарри почувствовал, что джинсы стали ему как-то тесноваты (а это кое о чем говорило: они ведь достались ему по наследству от Дадли). Беседа за столом стихла, и Гарри отложил ложку в сторону. Мистер Уизли сидел в своем кресле, откинувшись назад, и вид имел человека насытившегося и умиротворенного. Тонкс, придав носу обычную форму, зевала во весь рот, а Джинни выманила Хитрюгу из-под буфета и сидела теперь на полу, скрестив ноги и катая по полу пробки от сдобного эля, чтобы Хитрюга их ловил.

   - Время отправляться спать, - объявила миссис Уизли, подавляя зевоту.

   - Не совсем, Моли, - сказал Сириус, отодвинув пустую тарелку и оглядываясь на Гарри. – Ты меня просто удивляешь. Я-то ожидал, что ты сразу начнешь расспрашивать нас про Волдеморта.

   Гарри подумал, что столь внезапная смена настроения могла бы случиться только в случае нашествия дементоров. Всего пару секунд назад кухня была погружена в ленивую истому, а теперь ей на смену пришла выжидательная настороженность. При упоминании имени Волдеморта по столу прокатилась волна легкого смятения. Люпин, собравшийся было сделать глоток вина, опасливо опустил свой кубок.

   - А я и расспрашивал! – с возмущением воскликнул Гарри. – И Рона, и Гермиону, но они сказали, что их не приняли в члены Ордена, поэтому…

   - И они тебя не обманули, - вставила миссис Уизли. – Рано вам еще.

   Она сидела в кресле, прямая как струна, крепко вцепившись руками в подлокотники. От ее дремотного состояния не осталось и следа.

   - С каких это пор право задавать вопросы стало исключительной прерогативой членов Ордена Феникса? – подал голос Сириус. – Гарри целый месяц был заперт в доме магглов. Он имеет право знать, что здесь происходило…

   - Стойте-ка! – возмущенно воскликнул Джордж.

   - Почему это один только Гарри имеет право знать? – сердито потребовал ответа Фред.

   - Мы целый месяц пытались вытянуть из вас хоть что-нибудь, а вы не пожелали поделиться даже самым жалким, ничтожным фактиком! – продолжал бушевать Джордж.

   - Слишком малы, не члены Ордена, - невероятно похоже передразнил Фред высокий, пронзительный голос матери. – А Гарри и вовсе несовершеннолетний!

   - Моей вины нет в том, что вас держали в неведении о делах Ордена, - невозмутимо сказал Сириус. – Это решение ваших родителей. Гарри же, напротив…

   - Не тебе решать, что правильно для Гарри, - жестко осадила его миссис Уизли. На ее всегда благодушном лице мелькнула угроза. – Ты, надеюсь, не забыл о словах Дамблдора?

   - О каких именно? – учтиво спросил Сириус, однако в его тоне прозвучала готовность к схватке.

   - О тех, что Гарри следует сообщать лишь то, что ему положено знать, - напомнила миссис Уизли, особо выделив два последних слова.

   Рон, Гермиона, Фред и Джордж одновременно поворачивали головы то к Сириусу, то к миссис Уизли, словно следили за полетом теннисного мяча. Джинни стояла на коленках среди разбросанных вокруг пробок и с полуоткрытым ртом внимала словесной перепалке. Взгляд Люпина был прикован к Сириусу.

   - Я не намерен посвящать его в то, что ему не положено знать, Молли, - сказал Сириус. – Но поскольку именно он стал свидетелем возрождения Волдеморта (и снова при упоминании этого имени по столу прокатилась волна смятения), то он, как никто другой, имеет право…

   - Он не состоит членом Ордена Феникса! – не сдавалась миссис Уизли. – Ему всего пятнадцать лет и…

   - … и он на своем веку повидал не меньше, чем остальные, - заметил Сириус, - а, может, и больше, чем некоторые из нас…

   - Никто этого и не отрицает! – повысила голос миссис Уизли. Ее руки, сжимавшие подлокотники кресла, задрожали. – Но он ведь еще…

   - Он не ребенок! – воскликнул Сириус, теряя терпение.

   - Но и не взрослый! - крикнула миссис Уизли, и кровь прилила к ее щекам. – И он не Джеймс, Сириус!

   - Я вполне отдаю себе в этом отчет, Молли, благодарю покорно, - холодно парировал Сириус.

   - А лично я в этом не уверена! – взорвалась миссис Уизли. - Ты порой говоришь о нем так, будто твой лучший друг возвратился с того света!

   - И что в этом такого особенного? – вставил Гарри.

   - Что особенного, Гарри? А то, что ты и твой отец – это разные люди, как бы сильно ты на него ни походил! – воскликнула миссис Уизли, не отводя от Сириуса гневного взгляда. – Ты еще не окончил школу, и об этом следовало бы помнить тем взрослым, что несут за тебя ответственность!

   - Намекаешь на то, что я безответственный крестный отец? – потребовал ответа Сириус, повысив голос.

   - Намекаю на то, что опрометчивые поступки – это твой стиль, поэтому Дамблдор и не устает повторять, чтобы ты сидел дома и…

   - Я бы попросил не касаться указаний, которые мне дает Дамблдор, - вспылил Сириус.

   - Артур! – обрушилась миссис Уизли на мужа. – Я жду твоей поддержки!

   Мистер Уизли молчал. Сняв очки, он долго полировал их полой своей мантии, не поднимая глаз на жену. Наконец, аккуратно нацепив их на нос, он изрек:

   - Дамблдор в курсе, Молли, что ситуация в корне изменилась. И он признает, что раз Гарри теперь живет в штаб-квартире, его необходимо просветить – разумеется, в разумных пределах…

   - Да, но только между просвещением в разумных пределах и поощрением безудержного любопытства существует большая разница!

   - Что до меня, - тихо вступил в разговор Люпин, оторвав наконец глаза от Сириуса; миссис Уизли быстро повернулась в его сторону, исполненная надежды найти в его лице союзника, - то я думаю, что Гарри лучше узнать правду – в общих чертах, без подробностей – от нас, чем услышать переиначенную версию… от других.

   Произнес он эти слова совершенно спокойно, но Гарри был уверен: от него не утаилось, что некоторым Оперативным ушам все же удалось пережить тотальную очистку, которую устроила миссис Уизли.

   - Ну, что же, - вздохнула миссис Уизли, оглядывая всех по очереди в расчете на поддержку и не находя ее. – Что же, вижу, что ваша взяла. Но послушайте меня: Дамблдор наверняка руководствовался определенными соображениями, когда настаивал на том, что необходимо уберечь Гарри от излишней информации, да и для меня интересы Гарри стоят превыше всего…

   - Он тебе не сын, - тихо проговорил Сириус.

   - Он мне почти как сын, - возразила миссис Уизли. – Кто у него есть, кроме меня?

   - Я у него есть!

   - Разумеется, - скривила губы миссис Уизли. – Только дело в том, что тебе не с руки было присматривать за ним, сидя в Азкабане, верно?

   Сириус начал подниматься на ноги.

   - Молли, за этим столом есть и другие, кому Гарри небезразличен, - резко одернул ее Люпин. – Сириус, сядь на место.

   Нижняя губа миссис Уизли дрогнула. Сириус, белый как мел, медленно опустился обратно в кресло.

   - Я считаю, что мы должны предоставить слово Гарри, - продолжил Люпин. – Он достаточно взрослый, чтобы самому принимать решения.

   - Я хочу обо всем знать, - не замедлил с ответом Гарри.

   Он старался не смотреть на миссис Уизли. Конечно, он был растроган ее словами о том, что он ей почти как сын, но его раздражало, что она все время нянчится с ним, как с маленьким… Сириус прав, он уже не ребенок.

   - Вот и прекрасно, - проговорила миссис Уизли срывающимся голосом. – Джинни… Рон… Гермиона… Фред… Джордж… покиньте кухню. Живо!

   После этих ее слов на кухне тут же вспыхнул мятеж.

   - Мы уже совершеннолетние! – одновременно взорвались негодованием близнецы.

   - Раз Гарри можно, то мне почему нельзя? – завопил Рон.

   - Мама, и я хочу! – запричитала Джинни.

   - НЕТ! – грозно выкрикнула миссис Уизли, вскочив на ноги и испепеляя их взглядом.

   - Молли, ты не можешь ставить препоны Фреду и Джорджу, - устало проговорил мистер Уизли. – Они уже достигли совершеннолетия…

   - Но они даже школу не окончили…

   - А по закону они считаются взрослыми, - все тем же усталым тоном сказал мистер Уизли.

   Миссис Уизли вся покрылась красными пятнами.

   - Я… ну, хорошо, хорошо, пусть Фред с Джорджем остаются, но Рон…

   - Гарри так или иначе все расскажет нам с Гермионой, - запальчиво крикнул Рон. – Ведь так, Гарри? – добавил он уже куда менее уверенным тоном, заглянув Гарри в глаза.

   На мгновение Гарри поддался было желанию взять, да и заявить Рону, что он им ни слова не скажет - пусть попробуют на вкус, каково это постоянно пребывать в потемках. Но этот недостойный порыв испарился, как только друзья обменялись взглядами.

   - Конечно, так, - подтвердил Гарри. Рон и Гермиона заулыбались.

   - Отлично! – рявкнула миссис Уизли. – Отлично! Джинни, быстро спать!

   Однако тихое отступление не входило в планы Джинни. На кухне еще долго были слышны ее негодующие тирады в адрес матери, а когда, поднявшись по лестнице, они добрались до коридора, то к ее крику добавились рвущие барабанные перепонки вопли миссис Блэк. Люпин бросился к портрету, чтобы восстановить спокойствие. Сириус дожидался его возвращения, и только когда Люпин вновь появился на кухне и закрыл за собой дверь, он заговорил.

   - Ну, Гарри… о чем ты хочешь узнать?

   Гарри набрал в легкие воздуха и задал вопрос, который терзал его весь последний месяц.

   - Где Волдеморт? Что он сейчас делает? Я, по возможности, смотрел маггловские новости, - сказал Гарри, полностью игнорируя очередную волну смятения и гримас из-за произнесенного вслух имени, - и не услышал ничего, что можно было бы связать с ним: никаких подозрительных смертей, ничего такого…

   - А никаких подозрительных смертей и не было, - сказал Сириус, - насколько нам известно… а нам многое известно.

   - Да уж больше, чем он себе представляет, - добавил Люпин.

   - А как так вышло, что убийства прекратились? – спросил Гарри. Он знал, что за один только прошлый год Волдеморт совершил серию убийств.

   - Сейчас он старается не привлекать к себе внимания, - сказал Сириус. – Это для него небезопасно. Понимаешь, его возвращение не получилось таким, как ему хотелось. Все пошло кувырком.

   - И за это ты можешь сказать спасибо себе, - улыбнулся Сириус с довольным видом.

   - Почему? – удивленно спросил Гарри.

   - По его сценарию, ты должен был погибнуть! – воскликнул Сириус. – О его возвращении полагалось знать только Смертеглодам. Но, оставшись в живых, ты стал свидетелем.

   - Дамблдор был последним человеком, кого он намеревался поставить в известность о своем возвращении, - добавил Люпин. – А ты сразу же доложил ему обо всем, что произошло.

   - И какая от этого польза? – в недоумении спросил Гарри.

   - Ты это серьезно? – изумился Билл. – Если Сам-Знаешь-Кто кого всегда и боялся, то только Дамблдора!

   - Благодаря тебе Дамблдор уже через час после того, как Волдеморт возродился, смог созвать Орден Феникса, - объяснил Сириус.

   - А чем Орден занимался все это время? – спросил Гарри, оглядывая всех поочередно.

   - Мы трудились в поте лица, чтобы Волдеморту не удалось осуществить свои планы, - сказал Сириус.

   - А откуда вам известно о его планах? – тут же выстрелил вопросом Гарри.

   - У Дамблдора есть одна умная гипотеза, - сказал Люпин, - а все умные гипотезы Дамблдора в итоге оказываются безошибочными.

   - И что же, по мнению Дамблдора, замышляет Волдеморт?

   - Ну, прежде всего он хочет воссоздать свое войско, - сказал Сириус. – В прошлые времена оно было весьма многочисленным. В его подчинении были волшебники и волшебницы, которых он либо запугал, либо одурманил, тем самым вынудив их вступить в его ряды, не говоря уже о преданных ему Смертеглодах и всевозможных темных созданиях. Ты своими ушами слышал о его желании пополнить свои ряды великанами, и это только начало. Захват Министерства силами дюжины Смертеглодов в его планы, разумеется, не входит.

   - Так вы пытаетесь помешать ему привлечь большее число приверженцев?

   - По мере возможности, - кивнул Люпин.

   - А каким образом?

   - Главная наша задача - убедить как можно больше людей в том, что Сам-Знаешь-Кто и вправду вернулся, и тем самым их предостеречь, - сказал Билл. – Но это совсем не легко.

   - Почему?

   - Из-за того, как ведет себя Министерство, - присоединилась к разговору Тонкс. – Ты же, Гарри, встречался с Корнелиусом Фаджем сразу после возрождения Сам-Знаешь-Кого. И с тех пор ничего не изменилось. Он решительно отказывается верить в случившееся.

   - Но отчего же? – в отчаянии воскликнул Гарри. – Как же можно быть таким глупцом? Раз Дамблдор…

   - В этом-то и проблема, - с усмешкой сказал мистер Уизли. – Дамблдор.

   - Видишь ли, Фадж его боится, - с грустью заметила Тонкс.

   - Кого, Дамблдора? – с сомнением переспросил Гарри.

   - Он опасается, что Дамблдор затевает недоброе, - пояснил мистер Уизли. – Фадж уверен, что Дамблдор планирует переворот. Он решил, что Дамблдор сам стремится стать Министром Магии.

   - Но Дамблдор и не думает об этом…

   - Разумеется, нет, - сказал мистер Уизли. – Он никогда не искал этой должности, хотя многие желали видеть его преемником Милисенты Бэгнолд, когда та покинула свой пост. Вместо него должность Министра досталась Фаджу, и тот по сей день помнит, какая мощная поддержка была у Дамблдора, несмотря на то, что он никогда не входил в число соискателей.

   - Подсознательно Фадж понимает, что Дамблдор значительно превосходит его и по уму, и по своей магической мощи, - вздохнул Люпин. - В первые годы пребывания на посту Министра он беспрестанно обращался к нему за советом и помощью. Но только теперь он, похоже, вкусил сладость власти, и самоуверенность его значительно возросла. Он упивается своей должностью, и ему даже удалось убедить себя в том, что из них двоих именно он и есть мудрец, а Дамблдор нарочно мутит воду и строит козни.

   - Да как только подобное могло прийти ему в голову? – вскипел Гарри. – Неужели он думает, что Дамблдор все сочинил? Или что я все сочинил?

   - Принять возвращение Волдеморта как факт означало бы такие проблемы для Министерства, с которыми они не сталкивались на протяжении почти четырнадцати лет, - с горечью покачал головой Сириус. – Фадж не может заставить себя взглянуть фактам в лицо. Куда комфортнее утешать себя тем, что Дамблдор нарочно лжет, чтобы подорвать устои Министерства.

   - И вся проблема в том, - добавил Люпин, - что пока Министерство уверяет, что со стороны Волдеморта не исходит никакой угрозы, будет непросто убедить людей в обратном, особенно если они и сами не желают в это верить. Более того, Министерство сильно нажимает на «Ежедневный прорицатель», вынуждая газету умалчивать обо всем, что они называют подстрекательством Дамблдора. В магическом сообществе мало кто осведомлен о произошедшем, и это делает всех незащищенной мишенью для Смертеглодов, если те станут применять заклятье Империус.

   - Но вы-то ведь говорите людям правду? – спросил Гарри, переводя взгляд с мистера Уизли на Сириуса и дальше по очереди на Билла, Земнавозникуса, Люпина и Тонкс. – Вы ставите их в известность о том, что он вернулся?

   Все скупо улыбнулись.

   - Ну, у меня вряд ли получится свободно разгуливать по улице и раздавать листовки всем желающим, если принять во внимание мою репутацию жестокого убийцы, за голову которого Министерство назначило награду в десять тысяч галлеонов, - колко заметил Сириус.

   - Да и я не самый долгожданный гость в магическом сообществе, - сказал Люпин. – У нашей оборотневой братии это называется «издержками профессии».

   - Тонкс и Артур сразу лишатся своих должностей в Министерстве, если начнут трепать языком, - добавил Сириус, - а для нас принципиально важно иметь в Министерстве своих лазутчиков, потому что Волдеморт, готов поспорить, ими уже обзавелся.

   - Но некоторых нам все-таки удалось переубедить, - сказал мистер Уизли. – Вот, к примеру, Тонкс - в прежние времена она не могла быть членом Ордена по причине юного возраста. А вообще иметь Светоносцев в своих рядах – огромное преимущество. И поэтому Кингсли Вертлюг тоже наш бесценный соратник. Он возглавляет группу, которая ведет охоту на Сириуса, и скармливает министерским дезинформацию о том, что Сириус в настоящее время скрывается в Тибетских горах.

   - Но раз никто из вас не обнародует факт возвращения Волдеморта… - начал было Гарри.

   - А с чего ты взял, что никто? – перебил его Сириус. – Как ты думаешь, отчего у Дамблдора такие проблемы?

   - Что ты имеешь в виду? – не понял Гарри.

   - Его репутацию пытаются смешать с грязью, - пояснил Люпин. – Ты что, не читал последний выпуск «Ежедневного прорицателя»? Там было сообщение о том, что Дамблдора сняли с поста Верховного Патрона Международной конфедерации магов, мотивируя это тем, что он, дескать, постарел и утратил хватку. Но только все это неправда. Против его кандидатуры голосовали министерские маги, и случилось это после того, как он выступил с речью, в которой заявил о возвращении Волдеморта. Они к тому же сместили его с должности Главного Чародея Визенгамота – Верховного Магического Трибунала. А теперь они вознамерились лишить его и ордена Мерлина I степени.

   - Но сам Дамблдор уверяет, что ему нет до этого никакого дела, главное – чтобы не убрали его портрет с коллекционных открыток из-под шоколадных лягушек, - усмехнулся Билл.

   - Это не повод для веселья, - строго заметил мистер Уизли. – Если он все так же будет провоцировать Министерство, то рано или поздно окажется в Азкабане, а это нам нужно меньше всего. Сам-Знаешь-Кто не станет действовать опрометчиво, пока ему известно, что Дамблдор рядом и осведомлен о его намерениях. Если преграду в лице Дамблдора устранят, то путь для Сам-Знаешь-Кого будет свободен.

   - Но если Волдеморт активно собирает вокруг себя Смертеглодов, то разве не должно всем стать ясно, что он возвратился? – с отчаянием спросил Гарри.

   - Волдеморт, Гарри, не обивает пороги людей и не стучится в их двери, - сказал Сириус. – Он использует обман, порчу, шантаж. У него большой опыт по части тайных интриг. В любом случае, он не довольствуется исключительно вербовкой сторонников, у него есть и другие планы, которые он сможет реализовать под покровом абсолютной секретности, и именно на это он нацелен в настоящий момент.

   - Что же еще ему требуется, кроме сторонников? - быстро спросил Гарри.

   Ему показалось, что Сириус и Люпин незаметно переглянулись, прежде чем Сириус ответил: - Нечто такое, что он может заполучить только обманом.

   Заметив недоумение в лице Гарри, Сириус пояснил: - Это своего рода оружие, которое ему не удалось заполучить в прошлый раз.

   - Когда он был на вершине своего могущества?

   - Да.

   - Что за оружие? – спросил Гарри. – Более мощное, чем Авада Кедавра?

   - Хватит!

   Из тени дверного проема показалась миссис Уизли. Гарри не заметил, как она вернулась после того, как отвела Джинни наверх. Скрестив на груди руки, она испепеляла их гневным взглядом.

   - Всем отправляться в постель! Живо! – распорядилась она, глядя на Фреда, Джорджа, Рона и Гермиону.

   - У тебя нет права нами командовать, - начал Фред.

   - Это мы еще посмотрим, - рыкнула миссис Уизли. Она перевела взгляд на Сириуса, и ее затрясло от негодования. – Ты уже наговорил Гарри много лишнего. Может, еще и в Орден его примешь – прямо сейчас?

   - А что мешает? – тут же откликнулся Гарри. – Я готов, я горю желанием, я хочу сражаться…

   - Нет.

   Но на этот раз ему ответила не миссис Уизли – это был Люпин.

   - Членами Ордена становятся только те маги, кто достиг совершеннолетия, - сказал Люпин. – И те, кто окончил школу, - веско добавил он, заметив, что Фред с Джорджем приготовились возразить. – Ни один из вас даже не представляет, с какими опасностями сталкиваются члены Ордена… И я считаю, Сириус, что Молли совершенно права. Сказанного более чем достаточно.

   Сириус небрежно пожал плечами, но пререкаться не стал. Миссис Уизли властным жестом призвала к себе сыновей и Гермиону. Один за другим они поднялись со своих мест, и Гарри, поняв, что проиграл битву, пошел за ними следом.

Глава 6 БЛАГОРОДНЕЙШИЙ И НАИДРЕВНЕЙШИЙ РОД БЛЭКОВ

   Миссис Уизли с неумолимым видом двинулась за ними вверх по лестнице.

   - Живо в постель, и никакой болтовни, - распорядилась она, когда вся компания добралась до второго этажа. – Завтра нас ждет тяжелый день. Джинни наверняка уже спит, - добавила она, повернувшись к Гермионе, - постарайся не разбудить ее.

   - Третий сон видит, как же, - тихо проворчал Фред, когда, распрощавшись с Гермионой, они взбирались на третий этаж. – Если Джинни спит, а не сгорает от нетерпения услышать обо всем, что обсуждали внизу, то тогда я – червепрыг…

   - Рон, Гарри, - указала на дверь их спальни миссис Уизли, когда они дошли до лестничной площадки третьего этажа, - быстро в постель.

   - Спокойной ночи, - попрощались Рон и Гарри с близнецами.

   - Приятных сновидений, - подмигнул им Фред.

   Миссис Уизли громче, чем следовало бы, захлопнула за Гарри дверь. Теперь, присмотревшись, Гарри увидел, что их спальня была еще более темной и промозглой, чем показалась ему первоначально. От пустого холста на стене исходило глубокое, ровное дыхание, словно его невидимый обитатель крепко спал. Гарри облачился в пижаму, снял очки и забрался в холодную постель, наблюдая за тем, как Рон бросает на платяной шкаф кусочки «Совиного лакомства», чтобы унять верещание, скрежет когтей и беспокойное хлопанье крыльев не в меру расшумевшейся парочки – Эдвиги и Свинвиджеона.

   - Нам не разрешают их выпускать на охоту каждую ночь, - объяснил Рон, натягивая бурую пижаму. – Дамблдор против того, чтобы над площадью мелькало слишком много сов – считает, что это вызовет подозрения… ах, да… совсем забыл…

   Он подошел к двери и запер ее на задвижку.

   - Зачем ты это делаешь?

   - Это все Криччер, - сказал Рон и погасил свет. – Не успели приехать, как он заявился сюда в три часа ночи. Знаешь, не очень-то приятно вдруг проснуться среди ночи оттого, что по твоей комнате кто-то бродит. А вообще… - Рон лег в постель, закутался в одеяло и повернулся к Гарри лицом. В темноте был различим лишь его силуэт, который вырисовывался на фоне грязного окна, куда едва просачивался лунный свет. – Что ты обо всем этом думаешь?

   Гарри прекрасно понял, что имел в виду Рон.

   - Вообще-то они не упомянули ничего такого, о чем мы не могли бы догадаться сами, - сказал он, вспоминая все то, о чем говорилось внизу. – Я имею в виду, что не было сказано ничего нового, кроме того, что Орден старается не допустить пополнения рядов Вол…

   Послышался резкий, испуганный вздох Рона.

   - … деморта, - уверенно договорил Гарри. – Ты когда-нибудь начнешь произносить вслух его имя? Бери пример с Сириуса и Люпина.

   Рон нарочито проигнорировал его слова.

   - Да, все правильно, - ответил он. – Оперативные уши нам и так почти что обо всем доложили. Из нового было лишь…

   Раздался хлопок.

   - Ай-ай!

   - Потише, Рон, а то сейчас мама примчится.

   - Вы мне все ноги отдавили!

   - Ну, знаешь, непросто трансглюкировать в темноте…

   Гарри разглядел неясные очертания Фреда и Джорджа, которые быстро соскочили с кровати Рона. Послышался жалобный стон пружин, и матрас в ногах у Гарри прогнулся оттого, что на его кровать уселся Джордж.

   - Так вы уже смекнули, что к чему? – с азартом спросил Джордж.

   - Ты об оружии, про которое говорил Сириус? – уточнил Гарри.

   - Похоже, что он случайно обмолвился, - сказал Фред, смакуя каждое слово и усаживаясь рядом с Роном. – Об этом Оперативные уши нам не докладывали.

   - А что это за оружие, по-вашему? – спросил Гарри.

   - Да что угодно, - пожал плечами Фред.

   - Но не может же это быть нечто такое, что хуже заклятья Авада Кедавра? – с сомнением спросил Рон. – Разве бывает что-то страшнее смерти?

   - А, может, это оружие для массового убийства, - выдвинул гипотезу Джордж.

   - А вдруг это то, что убивает, причиняя при этом страшные муки? – ужаснулся Рон.

   - Для этого у него есть заклятье Круциатус, - напомнил Гарри. – Ничего другого и не требуется.

   Повисла пауза, и Гарри было ясно, что остальные так же, как и он, задумались о том, какие чудовищные вещи способно творить это загадочное оружие.

   - Интересно, кто им сейчас владеет? – подкинул новую идею Джордж.

   - Надеюсь, кто-то из тех, кто на нашей стороне, - предположил Рон немного нервно.

   - Если это так, то тогда оно, возможно, хранится у Дамблдора, - высказал догадку Фред.

   - Где? – волнуясь, спросил Рон. – В Хогвартсе?

   - Зуб даю! – уверенно заявил Джордж. – Философский-то камень он прятал именно там.

   - Но у оружия, положим, габариты будут покрупней, чем у Камня! – сказал Рон.

   - И вовсе необязательно, - вставил Фред.

   - Это точно, габариты еще ни о чем не говорят, - хмыкнул Джордж. – Достаточно взглянуть на Джинни.

   - О чем это ты? – не понял Гарри.

   - Ты, надо полагать, никогда не испытывал на себе ее порчу Буки-упыря?

   - Т-с-с! – цыкнул на брата Фред, слегка приподнимаясь с кровати.

   Все умолкли. Со стороны лестницы послышались шаги.

   - Это мама, - шепнул Джордж. Безо всяких предисловий близнецы исчезли с громким хлопком, и Гарри сразу ощутил, как куда-то делся вес, давивший на его матрас. Спустя пару секунд до них долетел скрип половиц за дверью – миссис Уизли явно прислушивалась, не ведутся ли в спальне разговоры.

   Эдвига и Свинвиджеон меланхолично ухнули. Повторный скрип половиц возвестил о том, что миссис Уизли направляется с инспекцией к Фреду с Джорджем.

   - Совсем нам не доверяет, сам видишь, - с горечью проговорил Рон.

   Гарри понимал, что заснуть не удастся – за вечер столько всего произошло, и во всем этом требовалось как следует разобраться. Он был готов к бессонной ночи и долгим раздумьям. Ему хотелось еще многое обсудить с Роном, но на скрипучей лестнице снова послышались шаги спускавшейся вниз миссис Уизли. Не успели ее шаги стихнуть, как Гарри явственно услышал новое оживление на лестнице: на этот раз кто-то поднимался наверх… Теперь за дверью мягко гарцевали какие-то многоногие существа, и раздавался голос Хагрида, преподававшего в школе уход за магическими существами: «Ну, не красавцы ли, а, Гарри? В нынешнем семестре с оружием, значит, будем ознакомляться…» И тут Гарри увидел, что у этих существ вместо голов пушки, и все они разворачивают к нему свои дула… Он попытался увернуться…

   Проснувшись от громкого голоса Джорджа, Гарри сообразил, что лежит в кровати, свернувшись калачиком и закутавшись в одеяло.

   - Мама велит вам вставать, на кухне вас ждет завтрак, а потом вы ей понадобитесь в гостиной, там куда больше бомбоксов, чем она предполагала, а еще она обнаружила под диваном гнездо с дохлыми пухляриками.

   Спустя полчаса Гарри и Рон, наскоро позавтракав, появились в гостиной. Это была длинная комната на первом этаже с высоким потолком и стенами, выкрашенными в зеленый цвет и задрапированными грязными гобеленами. Ковер выбрасывал столбики пыли всякий раз, как кто-то по нему ступал, а от замшелых зеленых бархатных портьер исходило жужжание, как будто там поселился рой невидимых пчел. Около портьер и собралась вся компания: миссис Уизли, Гермиона, Джинни, Фред и Джордж, и вид у них был до крайности странный. У всех у них на лицах были повязки, закрывавшие рты и носы, и каждый в руках держал по большой бутыли с черной жидкостью и насадкой на горлышке.

   - Закройте лица повязками и возьмите по распылителю, - увидев Гарри с Роном, немедленно распорядилась миссис Уизли и указала на две бутыли с черным содержимым, которые дожидались их на столике с длинными тонкими ножками. – Это антибомбокс. Никогда раньше не сталкивалась со столь чудовищной запущенностью! И куда только смотрел этот эльф последние десять лет…

   Гарри заметил, как Гермиона с явной укоризной взглянула на миссис Уизли, хотя ее лицо и было наполовину скрыто под чайным полотенцем.

   - Криччер давно не молод, и ему, наверное, трудно было справляться…

   - Ты сильно удивишься, Гермиона, когда узнаешь, с чем Криччер умеет справляться, было бы желание, - сказал только что вошедший Сириус. В руках он нес окровавленный мешок, в котором, как оказалось, были дохлые крысы. – Орлика кормил, - добавил он, заметив удивленный взгляд Гарри. – Я его держу наверху, в матушкиной спальне… Что же до письменного стола…

   Он небрежно кинул мешок с крысами в кресло и наклонился к запертому ящику, который, как только что заметил Гарри, легонько подергивался.

   - Знаешь, Молли, мне кажется, что это фантом, - заключил Сириус, пытаясь разглядеть содержимое ящика сквозь замочную скважину, - и все же прежде чем его выпустить, пускай на него сначала глянет Смур. От моей матушки можно запросто ожидать и чего-нибудь похуже.

   - Совершенно с тобой согласна, Сириус, - отозвалась миссис Уизли.

   И миссис Уизли, и Сириус прилагали массу усилий, чтобы не выходить за пределы непринужденно-вежливого тона, и Гарри отчетливо понимал, что ни один из них не забыл о вчерашней ссоре.

   Снизу донесся резкий металлический звонок в дверь, и за ним молниеносно последовала какофония воплей, воя и нытья, подобная той, что накануне спровоцировала Тонкс, когда сшибла подставку для зонтов.

   - Я уже устал повторять, чтобы в дверь не звонили! – взорвался Сириус и в состоянии крайнего раздражения бросился вон из комнаты. Грому его шагов вниз по лестнице, словно эхо, вторило чудовищное верещание, разлетавшееся по всему дому:

   - Клеймо позора, отвратительные полукровки, осквернители чистоты рода, грязные выродки…

   - Закрой, пожалуйста, дверь, Гарри, - сказала миссис Уизли.

   Процесс закрывания двери несколько затянулся, так как Гарри не терпелось узнать о том, что происходит внизу. Сириусу явно удалось зашторить портрет матушки, поскольку вопли стихли. Были слышны его шаги по коридору, затем звякнула дверная цепочка и раздался знакомый низкий бас, хозяином которого был Кингсли Вертлюг.

   - Гестия только что сменила меня на посту, так что мантия Смура теперь у нее, а я решил оставить тут у вас отчет для Дамблдора…

   Почувствовав, что взгляд миссис Уизли прожигает дыру на его затылке, Гарри с большой неохотой закрыл дверь гостиной и вернулся к компании, нацелившейся на войну с бомбоксами.

   Миссис Уизли склонилась над диваном, на котором лежал фолиант под названием «Советы Гилдероя Локхарта по уничтожению домашних вредителей», чтобы отыскать страницу, посвященную бомбоксам.

   - Значит так, ребята: соблюдайте осторожность, потому что бомбоксы кусаются, и их зубы ядовиты. У меня тут есть пузырек с противоядием, но будет лучше, если оно нам не пригодится.

   Выпрямившись, она заняла позицию напротив портьер и жестом поманила всех подойти ближе.

   - Как только я дам команду, сразу начинайте опрыскивать. Они, скорее всего, бросятся на нас, но тут на этикетке написано, что разовой дозы вещества достаточно, чтобы их парализовать. Когда они будут обезврежены, выбрасывайте их вот в это ведро.

   Она сделала несколько шагов назад, чтобы уйти с линии огня, и подняла свой распылитель.

   - Приготовились – начали!

   Через пару секунд распыления из складки портьеры вылетел взрослый бомбокс, покрытый густой черной шерстью. Трепеща блестящими, как у жука, крылышками и скаля острые, как иголки, зубы, он яростно сжимал четыре маленьких кулачка. Гарри выпустил струю антибомбокса прямо врагу в мордочку; тот замер в воздухе и шлепнулся на почти до дыр протертый ковер, произведя при этом на удивление громкий стук. Гарри поднял его с пола и бросил в ведро.

   - Фред, чем это ты занимаешься? – резко одернула сына миссис Уизли. – Прысни на него антибомбоксом и выброси!

   Гарри оглянулся. Фред держал брыкавшегося бомбокса двумя пальцами: большим и указательным.

   - Будет сделано! – неунывающе воскликнул он. Брызнув распылителем в мордочку бомбокса, он обездвижил его, а едва лишь миссис Уизли отвернулась, как он тут же спрятал бомбокса в карман, хитро подмигнув Гарри.

   - Мы хотим немного поэкспериментировать с их ядом для нашего Подспорья прогульщика, - тихо шепнул Джордж.

   Удачно поразив сразу двух бомбоксов, попытавшихся спикировать прямо ему на нос, Гарри приблизился к Джорджу и тихо спросил, едва приоткрыв уголок рта:

   - Что такое Подспорье прогульщика?

   - Различные болезнетворные конфеты, - пояснил Джордж, не спуская настороженных глаз со спины миссис Уизли. – Ничего серьезного, не думай, просто небольшое недомогание, если надоест сидеть на уроке. Мы с Фредом все лето химичили над ними. Это такие жевательные конфеты с двойной цветовой кодировкой. Взять, к примеру, Поганые пастилки. Если откусишь от той стороны, что помечена оранжевым цветом, то у тебя начинается рвота. Тебя тут же выпроваживают с урока в больничное крыло, а по дороге ты доедаешь конфету с фиолетовой стороны…

   - … «и она полностью восстанавливает ваше хорошее самочувствие, позволяя в течение целого часа заниматься всем, чего только пожелает ваша душа, а не томиться бессмысленной скукой». Это именно то, что обещает наша реклама, - шепнул присоединившийся к ним Фред, который незаметно выбрался из поля зрения миссис Уизли и теперь складывал в карман валявшихся на полу бомбоксов. – Впрочем, наше изобретение нужно еще немного усовершенствовать. В настоящий момент у добровольцев, на которых мы проводим испытания, возникает проблема: им тяжело бывает остановить рвоту, чтобы проглотить фиолетовую половину конфеты.

   - Что за добровольцы?

   - Мы сами, - признался Фред. – Мы испытываем их на себе по очереди. Джордж тестировал Тянучки-отключки, а потом мы вместе тестировали Кокос-кровонос.

   - Мама решила, что мы дрались на дуэли, - хмыкнул Джордж.

   - Значит, вы так и не отказались от мысли открыть лавку приколов? – тихо спросил Гарри, делая вид, будто поправляет насадку на бутыли.

   - Помещение пока не нашли, - сказал Фред еще тише, заметив, что миссис Уизли взяла паузу перед новой атакой, чтобы вытереть повязкой взмокший лоб, - поэтому пока выполняем заказы, которые приходят к нам по почте. На прошлой неделе мы дали объявление в «Ежедневном прорицателе».

   - Все благодаря тебе, старик, - сказал Джордж. – Но не тревожься… Мама ни о чем ни сном, ни духом. Она теперь в «Ежедневный прорицатель» и не заглядывает, из-за того что там печатают всякое вранье про вас с Дамблдором.

   Гарри усмехнулся. В свое время он буквально силой вынудил близнецов Уизли принять от него в дар приз в тысячу галлеонов, который он получил за победу в Триомагическом Турнире, чтобы они смогли воплотить в жизнь свою мечту и открыть лавку приколов. При этом он был рад, что его роль в продвижении их планов по-прежнему держалась втайне от миссис Уизли, которая к перспективе открытия лавки приколов относилась с большим неодобрением, считая подобную карьеру недостойной ее сыновей.

   Изгнание бомбоксов из портьер заняло почти все утро. Полдень давно миновал, когда миссис Уизли сняла, наконец, защитную повязку и упала в провисшее кресло, но тут же снова вскочила с криком отвращения, поняв, что уселась на мешок с дохлыми крысами. От портьер уже не исходило никакого жужжания, они висели неподвижно, промокшие от щедрого опрыскивания. Рядом стояло ведро, наполненное обездвиженными бомбоксами и тазик с их черными личинками, к которым с интересом принюхивался Хитрюга, и на которые Фред с Джорджем бросали алчущие взгляды.

   - Ну, а с этими будем разбираться после обеда, - сказала миссис Уизли, указав на пыльные шкафы с застекленными дверцами, расположенные по обе стороны от камина. Шкафы были заполнены самыми невероятными вещицами, среди которых были и ржавые кинжалы, и разнообразные когти, и скрученная в кольцо змеиная кожа, и несколько потускневших серебряных шкатулок с выгравированными надписями на незнакомых Гарри языках; наконец, откровенно отталкивающим был изящный хрустальный флакон с украшенной крупным опалом пробкой, внутри которого – Гарри был в том совершенно уверен – находилась кровь.

   Вновь послышалось металлическое дребезжание дверного звонка. Все дружно повернулись к миссис Уизли.

   - Оставайтесь здесь, - решительно проговорила она под аккомпанемент летевших снизу стенаний миссис Блэк. – Я принесу сюда бутерброды.

   Она вышла из комнаты, плотно закрыв за собой дверь. В тот же миг все рванули к окну, чтобы посмотреть, кто пришел. Сверху была видна всклокоченная рыжая голова и несколько сваленных в кучу котлов.

   - Это Земнавозникус! – узнала его Гермиона. – А для чего тут все эти котлы?

   - Может, он подыскивает безопасное место, чтобы их спрятать? – предположил Гарри. – Он ведь именно этим был занят в ту ночь, когда должен был меня охранять? Скупал краденые котлы?

   - Именно! – подтвердил Фред. Между тем входная дверь открылась, Земнавозникус затолкал котлы внутрь и скрылся из виду. – Вот черт! Мама не придет от этого в восторг…

   Вместе с Джорджем они приблизились к двери гостиной и начали напряженно прислушиваться. Стенания миссис Блэк стихли.

   - Земнавозникус о чем-то разговаривает с Сириусом и Кингсли, - тихо сказал Фред, сосредоточенно наморщив лоб. – Плохо слышно… Думаете, есть смысл рискнуть и воспользоваться Оперативными ушами?

   - А почему бы и нет? – прикинул Джордж. – Я мог бы тихонько пробраться наверх и принести сюда одну пару…

   Но в это мгновение первый этаж взорвался такими воплями, что потребность в Оперативных ушах отпала сама собой. Все и так отлично слышали, о чем именно истошно голосила миссис Уизли.

   - ЗДЕСЬ ТЕБЕ НЕ ПРИТОН ДЛЯ УКРЫВАТЕЛЬСТВА КРАДЕНОГО!

   - Я прямо млею, когда мама кричит на кого-то другого, - довольно улыбнулся Фред, слегка приоткрыв дверь, чтобы голос миссис Уизли легче проникал в гостиную. – Это вносит в жизнь приятное разнообразие.

   - ВОПИЮЩАЯ БЕЗОТВЕТСТВЕННОСТЬ, МОЖНО ПОДУМАТЬ, У НАС ДРУГИХ ЗАБОТ НЕТ, А ТУТ ЕЩЕ ТЫ ТАЩИШЬ В ДОМ СВОИ ВОРОВАННЫЕ КОТЛЫ…

   - Вот идиоты, довели ее до кипения, - покачал головой Джордж. – Надо как-то ее унять, и чем раньше, тем лучше, а то она так разойдется, что ее потом до вечера не утихомиришь. У нее давно уже руки чесались разобраться с Земнавозникусом, еще с тех пор, как он смылся с дежурства, когда должен был охранять тебя, Гарри… А вот и матушка Сириуса – легка на помине…

   Голос миссис Уизли растворился в какофонии новых воплей и стенаний, исходивших от коридорных портретов. Джордж направился к двери, намереваясь ее захлопнуть, чтобы шум не проникал в гостиную, но прежде чем он успел это сделать, в комнату бочком просочился домовой эльф.

   На эльфе не было никакой одежды, если не считать грязной набедренной повязки. Выглядел он очень старым, а его кожа, казалось, была чересчур велика для тщедушного тельца. Как и все домовые эльфы, он был лыс, но в его больших, как у летучей мыши, ушах колосились пряди седых волос. Воспаленные глаза эльфа были водянисто-серыми, а мясистый нос напоминал мордочку какого-то зверька.

   Эльф не обращал ровным счетом никакого внимания ни на Гарри, ни на остальных, и вел себя так, словно никого из них не видел. Сгорбившись, он остервенело прошаркал в дальний конец комнаты, не переставая брюзжать себе под нос хриплым, басовитым голосом, напоминавшим жабье кваканье.

   - … разит, как из выгребной ямы, к тому же отъявленный головорез, и она ничуть не лучше, грязная предательница чистоты крови со своим отродьем, оскверняют дом моей Госпожи, ох, моя несчастная Госпожа, если бы она знала, если б знала, какие помои обретаются теперь в ее доме, что бы она сказала старому Криччеру, о, какое бесчестье, мутнокровое отродье, оборотни, предатели и воры, бедный старый Криччер, что же он может поделать…

   - Привет, Криччер, - нарочито громко сказал Фред, хлопнув дверью.

   Домовой эльф застыл на месте и умолк, а затем делано и весьма неубедительно вздрогнул, изобразив крайнее удивление.

   - Криччер не заметил молодого господина, - сказал эльф, с низким поклоном поворачиваясь к Фреду, и тут же вполне членораздельно добавил, оставаясь в согбенной позе и упершись глазами в ковер: - Мерзкий плод осквернителей чистоты крови, как есть.

   - Что-то я не понял, - сказал Джордж. – Не разобрал твоих последних слов.

   - Криччер ничего не говорил, - снова поклонился эльф, теперь уже Джорджу, и добавил отчетливо слышным шепотом: - а вот и дубликат, налицо парочка отвратительных уродцев.

   Гарри не знал, как на это реагировать: то ли смеяться, то ли нет. Между тем эльф выпрямился, окинул всех недобрым взглядом и, якобы удостоверившись, что его никто не слышит, продолжил тихо бурчать:

   - … и мутнокровое отродье явилась не запылилась, стоит тут, бесстыжая, ох, если б только моя Госпожа знала, какими горькими слезами она бы заливалась, да еще и новый юнец объявился, а Криччер знать не знает, кто таков, и что ему тут надобно…

   - Это Гарри, Криччер, - не очень уверенно проговорила Гермиона. – Гарри Поттер.

   Бесцветные глаза Криччера округлились, и он забормотал еще более торопливо и остервенело.

   - Мутнокровое отродье разговаривает с Криччером так, будто он ей друг, что бы сказала моя Госпожа, если бы увидела Криччера в подобной компании…

   - Не смей называть ее мутнокровым отродьем! – гневно выкрикнули в унисон Рон и Джинни.

   - Неважно, - шепнула Гермиона, - у него просто ум за разум зашел, он не отдает себе отчет…

   - Не обманывай себя, Гермиона, он полностью отдает себе отчет в том, что говорит, - сказал Фред, враждебно глядя на Криччера.

   А эльф все продолжал бубнить, неотрывно глядя на Гарри.

   - Так это правда? Так это и есть Гарри Поттер? Шрам Криччер видит, значит, так и есть, это тот самый юнец, что остановил Темного Лорда, и Криччер не понимает, как ему это удалось…

   - Мы и сами не понимаем, - сказал Фред.

   - А что, собственно, ты тут забыл? – потребовал ответа Джордж.

   Криччер стрельнул огромными глазами в сторону Джорджа.

   - Криччер прибраться пришел, - невозмутимо ответил он.

   - Так я и поверил, - раздался голос у Гарри за спиной.

   Это был Сириус. Возвратившись, он стоял теперь в дверях и испепелял эльфа негодующим взглядом. Шум в коридоре стих – вероятно, миссис Уизли и Земнавозникус продолжили выяснять отношения на кухне. Завидев Сириуса, Криччер бросился отвешивать ему до анекдотичности низкие поклоны, утыкаясь носом в пол.

   - Поднимись сейчас же, - велел ему Сириус, теряя терпение. – Признавайся, что замыслил?

   - Криччер прибраться пришел, - затянул все ту же песню эльф. – Долг Криччера – служить благородному дому Блэков…

   - … и поэтому сей благородный дом почернел от грязи, - сказал Сириус.

   - Хозяин всегда был мастер пошутить, - снова согнулся в поклоне эльф и тут же продолжил вполголоса: - Неблагодарный наглец, мой хозяин, разбил сердце своей матери…

   - У моей матери никакого сердца не было и в помине, - резко одернул его Сириус. – Она одной только злобой и подпитывалась.

   - Как хозяину угодно, - в очередной раз поклонился Криччер, а затем злобно проворчал: - Хозяин недостоин даже грязь счищать с сапожек своей матери, ах, бедная моя Госпожа, что бы она сказала, если б узнала, что Криччеру приходится ему прислуживать, какую же ненависть она к нему питала, каким разочарованием был он для нее…

   - Я задал тебе вопрос: что ты замыслил? – ледяным тоном повторил Сириус. – Являясь сюда каждый раз под предлогом, что якобы прибраться надо, ты тайком уносишь что-нибудь в свою комнату, чтобы не дать нам возможности от этого избавиться.

   - Криччер ни за что бы не унес ни одной вещи с ее законного места в доме хозяина, - убежденно заявил эльф и тут же тихо добавил скороговоркой: - Моя Госпожа никогда не простила бы Криччеру, если бы он позволил им избавился от гобелена, семь столетий он уж хранится в семье, и долг Криччера его спасти, Криччер не даст хозяину и осквернителям чистоты крови с их отродьем его уничтожить…

   - Я так и думал, - сказал Сириус, с насмешкой глянув на противоположную стену. – Не удивлюсь, если и тут не обошлось без Чар вечной сцепки; и все же если существует способ от него избавиться, я это сделаю во что бы то ни стало. А теперь вон отсюда, Криччер.

   На откровенное неповиновение Криччер пойти не посмел, но прошаркал мимо Сириуса, источая наивысшую степень гадливости и не переставая при этом беспрестанно ворчать.

   - … явился, вишь ты, из Азкабана и командует тут Криччером, ох, бедная моя Госпожа, как бы она ужаснулась, увидев, что сталось с домом, какие помои теперь тут обретаются, вышвыривают фамильные ценности, она от него отреклась, а он тут как тут, еще и душегуб, по слухам…

   - Будешь и дальше продолжать бубнить, так я точно сделаюсь душегубом! – взорвался Сириус и с силой захлопнул за эльфом дверь.

   - Сириус, он просто не в себе, - с мольбой в голосе проговорила Гермиона. – Он вряд ли отдает себе отчет в том, что мы его слышим.

   - Он слишком долго оставался один, - сказал Сириус. – Все это время он получал сумасбродные приказания от матушкиного портрета и привык разговаривать сам с собой, но это не помешало ему остаться поганым маленьким…

   - Отчего бы тебе не дать ему свободу? – с надеждой молвила Гермиона, - и тогда, возможно…

   - Мы не можем дать ему свободу, он слишком много знает, - категорически возразил Сириус. – Кроме того, это станет для него настоящим ударом, который он не перенесет. Предложи ему уйти отсюда – сама увидишь, какой будет его реакция.

   Сириус прошел в дальний конец комнаты к тому самому гобелену, который Криччер взялся было охранять. Гарри и остальные последовали за ним.

   Занимавший всю стену гобелен казался бесконечно древним. Краски на нем выцвели, а местами он выглядел так, будто бомбоксы прогрызли в нем дыры. И все же блеск золотой вышивки оставался достаточно ярким и позволял увидеть широко раскинувшиеся ветви генеалогического древа, восходящего, насколько мог разглядеть Гарри, к временам Средневековья. В верхней части гобелена были выведены слова:

БЛАГОРОДНЕЙШИЙ И НАИДРЕВНЕЙШИЙ РОД БЛЭКОВ

«TOUJOURS PUR - ЧИСТОТА НЫНЕ И ПРИСНО»

   - Но здесь нет тебя! – заключил Гарри, подробнейшим образом изучив новейшие ветви древа.

   - Вот здесь было мое место, - сказал Сириус, указав Гарри на небольшое круглое отверстие с почерневшими краями, словно прожженное сигаретным окурком. – Моя добрая старая матушка искоренила меня самым радикальным образом после того, как я сбежал из дома. Криччер, надо сказать, обожает смаковать подробности этой истории.

   - Ты когда-то сбежал из дома?

   - Когда мне было шестнадцать лет, - кивнул Сириус. – Тогда я решил, что с меня довольно.

   - И куда же ты отправился? – спросил до крайности удивленный Гарри.

   - К твоему отцу, - улыбнулся Сириус. – Твои дедушка с бабушкой были очень добры, относились ко мне не хуже, чем к родному сыну. Так что каникулы я провел в доме твоего отца, а позже, когда мне исполнилось семнадцать, у меня появился свой собственный дом. Мой дядя Альфард оставил мне немалое наследство – возможно, из-за того, что и его тоже вытравили с гобелена. Как бы то ни было, но с тех пор я уже вел вполне самостоятельную жизнь. При этом для меня всегда оставалось в силе приглашение на воскресный обед к мистеру и миссис Поттер.

   - А… из-за чего ты…

   - Сбежал из дома? – с горькой усмешкой Сириус закончил вопрос Гарри, запустив пальцы в длинную, взлохмаченную гриву. – Из-за ненависти ко всему семейству: к родителям с их маниакальной одержимостью чистотой крови и верой в то, что принадлежность к роду Блэков возвеличивает тебя до прямо-таки королевских высот… к моему дегенеративному братцу, безвольному и мягкотелому, во всем им доверявшему… а вот и он сам.

   Сириус ткнул пальцем в нижнюю ветвь древа, где была надпись «Регулус Блэк». За датой рождения следовала дата смерти (со дня которой прошло уже без малого пятнадцать лет).

   - Он был моим младшим братом, - сказал Сириус, - и куда лучшим сыном, чем я, на что мне не уставали указывать.

   - Но он умер, - сказал Гарри.

   - Ну, да, - подтвердил Сириус. – Дурак беспросветный… вступил в ряды Смертеглодов.

   - Да ты что?!

   - Да будет тебе, Гарри! Ты что, до сих пор не уразумел, что собой представляет мое семейство? – раздраженно бросил Сириус.

   - А… твои родители тоже были Смертеглодами?

   - Не были, но, поверь, они считали, что Волдеморт вершит правое дело; они руками и ногами были за очищение магической расы, за искоренение магглорожденных, за назначение на все посты только тех, кто чист кровью. И они не были в том одиноки, были и другие, кто верил в правое дело Волдеморта до того, как тот показал себя в своем истинном свете… Все они потом порядком перепугались, когда поняли, на что он способен ради власти. Но, клянусь, в самом начале, когда Регулус вступил в ряды Смертеглодов, они им гордились и считали его своим героическим маленьким мальчиком.

   - Он был убит кем-то из Светоносцев? – осторожно спросил Гарри.

   - Вовсе нет, - покачал головой Сириус. – Волдеморт его и прикончил. Вернее, он был убит по его приказу. Регулус вряд ли был настолько важен, чтобы его убийством в тюрьме занимался Волдеморт собственной персоной. Как мне удалось выяснить после его смерти, он далеко зашел, а потом запаниковал из-за того, к каким делам его начали привлекать, и попытался дать задний ход. Но, как ты понимаешь, из рядов Волдеморта так просто не увольняются, это либо пожизненное служение, либо смерть.

   - Обед, - послышался голос миссис Уизли.

   В гостиную вплыл огромный поднос с бутербродами и пирогами, балансировавший на кончике волшебной палочки миссис Уизли, которую она держала высоко перед собой. Вид у нее был все еще рассерженный, а на лице проступали красные пятна. Все дружно бросились к угощению, но Гарри не спешил отходить от Сириуса, который еще ниже склонился к гобелену.

   - Давно я сюда не заглядывал. Вот это Финеас Нигеллус, видишь? Менее популярного Ректора не было за всю историю Хогвартса… А это Араминта Мёд-Флуа… кузина моей матушки… пыталась пропихнуть через Министерство законопроект, легализующий охоту на магглов… А вот и моя горячо любимая тетушка Элладора… именно она инициировала славную семейную традицию обезглавливать домовых эльфов, когда они становятся слишком старыми, чтобы удерживать в руках чайный поднос. Конечно, время от времени в семье рождались люди и с более человеческими лицами, но семья неизменно выбрасывала их за борт. Вот и Тонкс здесь отсутствует, как я вижу. Возможно, Криччер именно поэтому не желает ей повиноваться, хотя обязан беспрекословно выполнять любые просьбы членов семьи…

   - Так вы с Тонкс родственники? – изумился Гарри.

   - Разумеется, ее мать, Андромеда, была моей любимой кузиной, - подтвердил Сириус, продолжая изучать гобелен. – Да и Андромеда здесь тоже отсутствует, глянь-ка…

   Сириус привлек внимание Гарри к еще одному маленькому прожженному отверстию между двумя именами: Беллатрисса и Нарцисса.

   - Сестры Андромеды по-прежнему на гобелене, потому что обе нашли себе правильных, чистокровных мужей, а Андромеда вышла замуж за маггла, Теда Тонкса, и вот поэтому…

   Сделав выпад, Сириус пронзил гобелен воображаемой палочкой и невесело рассмеялся. Гарри, впрочем, его не поддержал – он был занят тем, что внимательно вчитывался в имена справа от крошечного выжженного отверстия, на месте которого когда-то значилось имя Андромеды. Двойная линия золотой вышивки соединяла Нарциссу Блэк и Люциуса Малфоя, а от этого союза одинокая золотая нить устремлялась вниз к имени Драко.

   - Так ты в родстве с Малфоями?

   - Все чистокровные семьи состоят друг с другом в родстве, - сказал Сириус. – Если в вашей семье допускаются только чистокровные браки, то выбор очень ограничен – собственно, и выбирать-то почти не из кого, настолько мало нас осталось. С Молли мы дальние кузены, и с Артуром тоже состоим в каком-то родстве. Однако здесь их не найдешь, поскольку если в мире магии и есть семья отщепенцев, то это Уизли.

   Внимание Гарри на этот раз привлекло имя слева от выжженной памяти об Андромеде: Беллатрисса Блэк, соединенная двойной брачной линией с Рудольфом Лестранжем.

   - Лестранж… - проговорил Гарри вслух. Это имя всколыхнуло какое-то воспоминание; Гарри его уже слышал раньше и хотя не мог сразу вспомнить, где именно, но имя это вызывало странное, неприятное ощущение, от которого становилось не по себе.

   - Они оба в Азкабане, - коротко сказал Сириус.

   Гарри бросил на крестного взгляд, полный любопытства.

   - Беллатрисса и ее муж Рудольф проходили по одному делу с Барти Краучем младшим, - тем же отрывистым тоном проговорил Сириус. – По этому же делу проходил и брат Рудольфа Рабастан.

   Гарри вспомнил: он видел Беллатриссу Лестранж в Архивариуме Дамблдора, в том загадочном сосуде для хранения мыслей и воспоминаний. Это была та самая высокая темноволосая женщина с тяжелыми веками, что на суде провозгласила свою вечную преданность Лорду Волдеморту, заявив, что не щадила сил для его поиска после падения, что горда этим, и что придет тот день, когда ее преданность будет вознаграждена.

   - Но ты никогда не упоминал, что она твоя…

   - Кузина? А если и так, то что это меняет? – резко прервал его Сириус. – Они мне больше не семья. Уж она-то, во всяком случае, точно нет. Последний раз я видел ее, когда мне было столько же, сколько тебе сейчас, если не считать того мимолетного эпизода, когда их доставили в Азкабан. Думаешь, подобное родство – это повод для гордости?

   - Извини, - поспешил разрядить возникшую неловкость Гарри. – Я не имел в виду ничего такого, просто удивился, вот и все…

   - Неважно, не извиняйся, - тихо сказал Сириус. Отвернувшись от гобелена, он стоял, глубоко погрузив руки в карманы. – Меня совсем не радует возвращение в этот дом, - сказал он, озираясь по сторонам. – Кто бы мог подумать, что придется снова надолго здесь увязнуть.

   Гарри это было так знакомо. Он прекрасно представлял себе, каково это было бы, будучи уже взрослым и полагая, что навсегда вычеркнул из жизни дом номер четыре, что в Вечнозеленом Тупике, вновь вернуться туда и остаться там жить.

   - Для штаб-квартиры, разумеется, лучшего места не найти, - сказал Сириус. – Мой отец, когда еще жил здесь, нашпиговал дом всеми известными в мире магии средствами защиты. Дом нефиксируем, его нельзя нанести на карту, поэтому он недоступен для магглов – хотя, можно подумать, их прямо-таки распирает от желания сюда заявиться, – а теперь еще и Дамблдор защиты добавил, так что безопаснее места не сыщешь. Дамблдор к тому же является Хранителем Тайны Ордена, поэтому отыскать штаб-квартиру можно только в том случае, если сам Дамблдор выдаст ее местоположение. Кстати, та записка, которую вчера показал тебе Смур, самим Дамблдором и была написана… - Сириус издал короткий смешок, напоминающий собачий лай. – Жаль, что родители не видят, какое применение нашли их дому… Правда, определенное представление б их возможной реакции составить можно, глядя на матушкин портрет…

   На мгновение он нахмурился, а потом вздохнул.

   - Я бы смирился, если бы была возможность хотя бы изредка покидать этот дом и приносить хоть какую-нибудь пользу. Я попросил Дамблдора позволить мне пойти с тобой на слушание – в качестве Шарика, разумеется, - чтобы поддержать тебя морально. Как бы ты к этому отнесся?

   Сердце у Гарри екнуло с такой силой, будто провалилось куда-то вниз под пыльный ковер. Со вчерашнего ужина он так ни разу ни о чем и не вспомнил. Радость от встречи с теми, кто был ему так дорог, и обилие новостей полностью заслонили собой мысли о предстоящем слушании. И теперь слова Сириуса обрушились на него со всей своей беспощадностью. Он смотрел на Гермиону и всех Уизли, дружно жующих бутерброды, и думал о том, каково ему будет, если все они вернутся в Хогвартс без него.

   - Не тревожься, - сказал Сириус. Взглянув вверх, Гарри понял, что все это время Сириус внимательно за ним наблюдал. – Я не сомневаюсь, что с тебя снимут обвинения, потому что Закон о соблюдении секретности определенно допускает применение магии в случае угрозы для жизни.

   - А если меня все же исключат, я смогу вернуться сюда и жить с тобой? – тихо спросил Гарри.

   Сириус грустно улыбнулся.

   - Увидим.

   - Я бы чувствовал себя намного спокойнее на слушании, если бы был уверен, что мне не придется возвращаться к Дэрсли, - уже настойчивее сказал Гарри.

   - Не сладко, видать, тебе там жилось, раз ты предпочитаешь этот дом, - угрюмо сказал Сириус.

   - Поторапливайтесь, вы двое, а иначе ничего не останется, - позвала Гарри и Сириуса миссис Уизли.

   Сириус снова удрученно вздохнул, окинул гобелен мрачным взглядом и вместе с Гарри направился к остальным.

   После обеда, пока они опустошали стеклянные шкафы, Гарри гнал от себя всякие мысли о предстоящем дознании. К счастью для него, работа требовала изрядной сосредоточенности, поскольку многие предметы с большой неохотой покидали свои пыльные полки. В ходе работы Сириуса покусала серебряная табакерка, нанеся ему тем самым серьезную травму: не прошло и пары секунд, как его рука покрылась жесткой коркой и напоминала теперь грубую коричневую перчатку.

   - Пустяки, - отмахнулся он; прежде чем вернуть коже нормальный вид, он с любопытством исследовал руку, а затем слегка тронул ее волшебной палочкой, после чего небрежно бросил табакерку в мешок, куда они складывали извлеченный из шкафа мусор. Гарри заметил, как спустя минуту Джордж тщательно обмотал свою руку какой-то тряпицей, украдкой вытащил табакерку из мешка и отправил ее в наполненный бомбоксами карман.

   В числе других находок был крайне отталкивающий на вид серебряный инструмент, похожий на пинцет-сороконожку. Как только Гарри его взял, тот пополз по его руке, как паук, с явным намерением проткнуть ее насквозь, но Сириус быстро схватил пинцет и прихлопнул его толстым фолиантом под названием «Истинные аристократы: генеалогия потомственных магов». Еще одной находкой стала музыкальная шкатулка; когда ее завели, она принялась издавать тихий потусторонний звон, от которого на всех начала накатывать необъяснимая слабость и сонливость - по счастью, Джинни достало здравого смысла захлопнуть крышку. Среди прочего были обнаружены: тяжелый медальон, который никому из них не удалось открыть; набор старинных печатей; покрытая слоем пыли коробочка, где хранился Орден Мерлина первой степени «За заслуги перед Министерством», которым был когда-то награжден дед Сириуса.

   - Все его заслуги сводились к тому, что он щедро одаривал их золотом, - брезгливо поморщился Сириус и выкинул орден в мусорный мешок.

   Несколько раз в гостиную незаметно проникал Криччер и пытался стащить какой-нибудь предмет, припрятав его под набедренной повязкой, и всякий раз, как его ловили на месте преступления, он принимался нещадно сквернословить. Когда же Сириус силой вырвал из цепкой хватки эльфа массивный золотой перстень с фамильным гербом Блэков, Криччер завыл от бессильной злобы и поплелся вон из комнаты, глотая слезы и обрушивая на голову Сириуса такие проклятья, каких Гарри раньше слышать не доводилось.

   - Это перстень моего отца, - сказал Сириус, отправляя его в мусорный мешок. – Криччер был куда больше предан матушке, нежели отцу, и все же на прошлой неделе я застал его за попыткой стащить старые отцовские штаны.

* * *

   Все последующие дни миссис Уизли основательно нагружала их работой. На обеззараживание одной только гостиной ушло три дня, но в итоге из зловредных предметов остались только гобелен с генеалогическим древом рода Блэков, которому удалось-таки отбить все попытки снять его со стены, да погромыхивающий письменный стол. Смур в штаб-квартире пока не появлялся, поэтому содержимое стола по-прежнему оставалось для всех тайной.

   Разобравшись с гостиной, они перекочевали на первый этаж в столовую, где сразу обнаружили пауков размером с чайное блюдце, прятавшихся в посудном шкафу. Рону тут же потребовалось выпить чаю, он исчез из столовой и не возвращался полтора часа. Весь фамильный фарфор с гербом и девизом Блэков был без лишних церемоний отправлен Сириусом в мусорный мешок, и его судьбу разделили старые фотографии в потускневших серебряных рамках, причем их обитатели истошно вопили, когда закрывавшие их стекла разбивались вдребезги.

   Снэйп, возможно, назвал бы все, что они делали, обычной уборкой, но, с точки зрения Гарри, это была неподдельная война с домом, который оказывал яростное сопротивление при поддержке и подстрекательстве Криччера. Домовой эльф неуклонно появлялся всюду, где бы они ни собрались, пытаясь выкрасть из мусорного мешка все, до чего мог дотянуться, а его бесконечное бормотание становилось все более агрессивным. Как-то раз Сириус вышел из себя и пригрозил эльфу одеждой, однако Криччер лишь уставился на него своими водянистыми глазами и заявил:

   - Хозяин волен поступать так, как посчитает нужным, - и отчетливо добавил, едва отвернувшись: - но только хозяин не прогонит Криччера, ни за что, потому что Криччеру известно, что они замышляют, да уж, ему известно, какие он плетет интриги против Темного Лорда, да-да, вместе с мутнокровыми, предателями и прочими выродками…

   Услышав подобные речи, Сириус, полностью игнорируя возражения Гермионы, схватил Криччера сзади за набедренную повязку и вышвырнул его вон из комнаты.

   Дверной звонок дребезжал по многу раз в день, и всякий раз вслед за ним раздавался истошный визг матушки Сириуса, словно включался по команде. Но для Гарри и остальных это была возможность подслушать новости, которые приносил очередной гость. Успехи от мельком увиденного и услышанного были весьма скромными, но зато они успевали вовремя ретироваться, чтобы миссис Уизли не застигла их за таким недостойным занятием, когда призывала всю компанию вновь вернуться к работе. Время от времени в доме внезапно появлялся Снэйп и так же внезапно исчезал, но, к счастью, Гарри удавалось избегать личных встреч с ним. Как-то раз мелькнул силуэт профессора МакГонагалл, преподавателя трансфигурации, выглядевшей крайне нелепо в маггловском платье и пальто, но она, похоже, была очень занята и быстро покинула дом.

   Некоторые гости, впрочем, оставались, чтобы помочь. Тонкс явилась в тот незабываемый день, когда они обнаружили злобного старого упыря, который прятался в туалете на последнем этаже. Люпин, живший в доме вместе с Сириусом, но надолго отлучавшийся по неким загадочным делам Ордена, помог починить высокие напольные часы, которые приобрели отвратительную привычку обстреливать обитателей дома тяжелыми металлическими деталями. А Земнавозникус несколько вырос в глазах миссис Уизли после того, как спас Рона из смертельных объятий древней пурпурной мантии, попытавшейся его задушить, стоило лишь ему достать ее из гардероба.

   Гарри плохо высыпался, сон был беспокойным, поскольку ему продолжали сниться кошмары с узкими коридорами и запертыми дверьми, и шрам нередко давал о себе знать, но несмотря на все это он впервые за летние каникулы радовался жизни. За работой он был совершенно счастлив, но когда работа заканчивалась, бдительность его ослабевала, и он устало лежал на кровати, наблюдая за мелькавшими на потолке смутными тенями. В эти минуты к нему возвращались мысли о предстоящем слушании в Министерстве, и страх острыми иглами пронзал все его существо, когда он пытался представить свое будущее в случае изгнания его из школы. Эти мысли были настолько чудовищными, что он не решался высказывать их вслух даже Рону с Гермионой, и те, уловив его состояние, никогда об этом с ним не заговаривали, хотя он порой замечал, как они тайком перешептываются, поглядывая на него с тревогой. Иногда он не мог обуздать свое воображение, и оно рисовало ему безликого работника Министерства, который переламывает пополам его палочку и зачитывает предписание вернуться к Дэрсли… Но этому предписанию он не намерен был подчиняться. Это было его твердое решение. Он вернется сюда, на площадь Лихогнилль, и будет жить с Сириусом.

   Во время ужина в среду вечером миссис Уизли повернулась к Гарри и тихо сказала:

   - Я выгладила твою самую лучшую одежду на завтрашнее утро, и еще не забудь вымыть голову. Правильное первое впечатление способно творить чудеса.

   От ее слов у Гарри возникло ощущение, будто его пришибли тяжелым кирпичом.

   Рон, Гермиона, Фред, Джордж и Джинни одновременно умолкли и поглядели на Гарри. Гарри кивнул и принялся было доедать свою отбивную, однако во рту вдруг случилась такая сушь, что он не мог проглотить ни кусочка.

   - А как я туда доберусь? – спросил он у миссис Уизли, стараясь придать голосу бесстрастный тон.

   - Артур возьмет тебя с собой, когда пойдет завтра на работу, - мягко сказала миссис Уизли.

   Сидящий напротив мистер Уизли улыбнулся Гарри в знак поддержки.

   - Ты можешь побыть у меня в кабинете до начала слушания, - сказал он.

   Гарри оглянулся на Сириуса, однако миссис Уизли предвосхитила его вопрос.

   - По мнению профессора Дамблдора, Сириусу не стоит тебя сопровождать, и я считаю…

   - … что он абсолютно прав, - сквозь зубы закончил за нее фразу Сириус.

   Миссис Уизли поджала губы.

   - Когда он успел тебе об этом сказать? – спросил Гарри, с удивлением глядя на Сириуса.

   - Он был здесь прошлой ночью, когда вы все уже спали, - сказал мистер Уизли.

   Сириус угрюмо ковырял вилкой картофелину. Гарри опустил глазами в свою тарелку. Сама мысль о том, что Дамблдор приезжал сюда накануне слушания и не пожелал с ним встретиться, повергла его в отчаяние, глубину которого, казалось, невозможно было измерить.

Глава 7 МИНИСТЕРСТВО МАГИИ

   Утром Гарри проснулся в половине шестого так внезапно и так окончательно, будто кто-то громко крикнул ему прямо в ухо. Несколько мгновений он лежал неподвижно, вслушиваясь в то, как мысли о предстоящем разбирательстве проникают в каждую клетку его мозга. Наконец, не в состоянии дольше этого вынести, он выпрыгнул из кровати и нацепил очки. Миссис Уизли уже приготовила его джинсы и футболку, и теперь, выстиранные и отутюженные, они лежали в ногах его кровати. Пустой холст на стене снова иронично усмехнулся.

   Рон крепко спал лежа на спине, широко раскрыв рот и привольно раскинув руки и ноги. Он даже не шелохнулся, когда Гарри пересек комнату, вышел на лестничную площадку и тихонько притворил за собой дверь. Гоня от себя мысли о том, что при следующей встрече с Роном они, возможно, уже перестанут быть Хогвартскими одноклассниками, Гарри осторожно спустился по лестнице, миновав головы предков Криччера, и отправился на кухню.

   Он не ожидал кого-нибудь там встретить, но, подойдя к двери, услышал доносившиеся изнутри тихие голоса. Когда он открыл дверь, то увидел мистера и миссис Уизли, Сириуса, Люпина и Тонкс, которые сидели за столом и, казалось, только его и дожидались. Все они были одеты и готовы к выходу, кроме миссис Уизли, на которой был стеганый малиновый халат. Увидев Гарри, она тут же засуетилась.

   - Завтракать, - сказала она, хватаясь за волшебную палочку и спеша к очагу.

   - У-у-утро доброе, Гарри, - зевнула Тонкс. Этим утром ее голову украшали белокурые кудри. – Как спалось, нормально?

   - Угу, - отозвал Гарри.

   - А я даже и не прилегла-а-а-а, - сказала Тонкс, тщетно пытаясь подавить зевоту. – Заходи, садись…

   Она отодвинула для Гарри стул, зацепив и опрокинув при этом другой, стоявший рядом.

   - Что ты хочешь на завтрак, Гарри? – спросила миссис Уизли. – Овсянку? Сдобную булочку? Копченую рыбу? Омлет с беконом? Тост?

   - Пожалуй… только тост, спасибо, - сказал Гарри.

   Люпин бросил на него быстрый взгляд, затем повернулся к Тонкс.

   - Так что ты там говорила про Скримджура?

   - Ах, да… знаешь, с ним надо быть начеку, он в последнее время задает много лишних вопросов нам с Кингсли…

   Гарри был исполнен смутного чувства благодарности из-за того, что от него не требовали участия в общем разговоре. Внутри у него все сжималось от страха. Миссис Уизли положила ему на тарелку пару тостов и апельсиновый конфитюр; он попытался это съесть, но ощущение от еды было такое, словно он пережевывает коврик. Миссис Уизли уселась рядом с ним и начала суетиться с его футболкой: то заправляла внутрь торчащий ярлычок, то разглаживала сборившую на плечах ткань. Хоть бы она отстала, подумал Гарри.

   - … и придется отпроситься у Дамблдора с завтрашнего дежурства, а то я что-то так уста-а-а-ала, - не справляясь с зевотой, проговорила Тонкс.

   - Я подежурю за тебя, - сказал мистер Уизли. – Я в норме, да и потом все равно придется заканчивать отчет…

   Мистер Уизли не был одет в мантию волшебника, как обычно; вместо нее на нем были брюки в тонкую полоску и весьма потертая короткая кожаная куртка. Решив проблему с Тонкс, он повернулся к Гарри.

   - Ну, как ты?

   Гарри пожал плечами.

   - Не успеешь оглянуться, как все закончится, - бодро сказал мистер Уизли. – Через пару часов все обвинения будут с тебя сняты.

   Гарри не ответил.

   - Слушание будет проходить на моем этаже, в кабинете Амелии Боунз, Главы Департамента магического правопорядка. Именно она и будет вести дознание.

   - Амелия Боунз – вполне адекватный человек, Гарри, - убежденно заявила Тонкс. – Ей никак нельзя отказать в справедливости, и она выслушает тебя до конца.

   Гарри кивнул, но не нашелся, что ответить.

   - Держи там себя в руках, - вставил Сириус. – Проявляй уважение и не отступай от фактов.

   Гарри снова кивнул.

   - Закон на твоей стороне, - тихо молвил Люпин. – Даже несовершеннолетним волшебникам позволено применять магию, если есть угроза для жизни.

   По затылку Гарри внезапно заструилось что-то очень холодное, и на долю секунды ему показалось, что на него снова накладывают Хамелеон-чары, но он быстро сообразил, что это миссис Уизли вступила в схватку с его волосами. Вооружившись мокрой расческой, она яростно пыталась усмирить на затылке его буйную шевелюру.

   - Их что, в принципе невозможно пригладить? - спросила она, потеряв всякую надежду.

   Гарри отрицательно покачал головой.

   Мистер Уизли сверился с часами, а затем перевел взгляд на Гарри.

   - Думаю, нам пора, - объявил он. – Немного рано, но чем маяться здесь, лучше дожидаться слушания в Министерстве.

   - Конечно, - машинально ответил Гарри; оставив в тарелке недоеденный тост, он встал из-за стола.

   - Не переживай, Гарри, - улыбнулась Тонкс, легонько коснувшись его руки.

   - Удачи, - напутствовал его Люпин. – Не сомневаюсь, что все закончится благополучно.

   - А если нет – угрюмо добавил Сириус, - я лично разберусь с Амелией Боунз.

   Гарри апатично улыбнулся. Миссис Уизли стиснула его в объятиях.

   - Ни пуха, ни пера, - пожелала она ему.

   - Спасибо, - сказал Гарри. – Ну… до встречи.

   Он пошел вслед за мистером Уизли вверх по лестнице и дальше по коридору под сонное ворчание портрета матушки Сириуса, долетавшее до них из-за портьер. Мистер Уизли отомкнул замки на входной двери, и они вышли на улицу, где их ждал холодный, серый рассвет.

   - Вы ведь не пешком добираетесь до работы? – спросил Гарри, быстрым шагом огибая площадь вместе с мистером Уизли.

   - Нет, обычно я трансглюкирую, - сказал мистер Уизли, - но поскольку ты пока этого делать не можешь, нам, думаю, лучше добраться туда, не прибегая к помощи магии… Это сыграет в твою пользу, если принять во внимание то, в чем тебя обвиняют…

   Мистер Уизли всю дорогу держал руку внутри куртки, и Гарри точно знал, что он крепко сжимает волшебную палочку. На неприглядных улочках им встретились лишь единичные прохожие, но когда они добрались до невзрачной маленькой станции метро, то там уже толпились ранние пассажиры. Энтузиазм мистера Уизли начал незамедлительно бить через край, что, впрочем, с ним случалось всякий раз, как он оказывался в непосредственной близости от магглов, занимавшихся своими обыденными делами.

   - Потрясающе, - прошептал он, махнув рукой в сторону билетных автоматов. – Какое оригинальное изобретение!

   - Но только они не работают, - заметил Гарри и показал на соответствующее уведомление.

   - Ну, даже если и так… - неунывающе ответил мистер Уизли, с обожанием глядя на чудо техники.

   Билеты они в результате приобрели у заспанного охранника (покупку оформил Гарри, поскольку мистер Уизли мало что понимал в маггловских деньгах) и через пять минут уже сидели в поезде, который повез их к центру Лондона, мерно стуча колесами. Всю дорогу мистер Уизли с беспокойством отслеживал их путь по схеме метрополитена, прикрепленной над окнами вагона.

   - Еще четыре остановки, Гарри… осталось три… выходим через две…

   Станция, на которой они вышли, располагалась в самом центре Лондона, и из вагона их вынес поток мужчин и женщин в деловых костюмах и с портфелями в руках. Поднявшись по эскалатору и пройдя через автоматический пропускной пункт (который сильно порадовал мистера Уизли тем, как проворно втянул в себя его билет), они вышли на широкую улицу с внушительными зданиями по обеим сторонам и с удивительно бойким для столь раннего часа движением.

   - Куда это мы попали? – беспомощно озирался по сторонам мистер Уизли, и на какое-то мгновение у Гарри едва не остановилось сердце, когда он решил, что они ошиблись станцией, несмотря на то, как усердно мистер Уизли сверялся со схемой метро. Однако уже через секунду мистер Уизли сориентировался: - Ну, конечно… нам в эту сторону, Гарри, - и они свернули в переулок.

   - Извини, - сказал он, - я ни разу не ездил сюда на метро, а с территории магглов все выглядит несколько по-другому. В сущности, я и входом для посетителей еще ни разу не пользовался.

   Чем дальше они углублялись в переулок, тем менее презентабельными становились здания. Наконец они вышли на небольшую улочку, где не было ничего, кроме нескольких невзрачных контор, по соседству с которыми находились пивная и переполненная мусорная канистра. Гарри никак не ожидал, что Министерство Магии располагается в столь неприглядном месте.

   - Ну, вот и пришли, - жизнерадостно сообщил мистер Уизли, указав на старую телефонную будку красного цвета с немногими уцелевшими стеклами; будка стояла у глухой стены, сплошь в надписях и рисунках. – Заходи, Гарри.

   И с этими словами он открыл дверцу.

   Гарри шагнул внутрь, теряясь в догадках о том, что все это должно было означать. Мистер Уизли втиснулся в будку вслед за ним и закрыл за собой дверцу. Внутри невозможно было повернуться, и Гарри оказался придавленным к телефонному аппарату, криво висевшему на стене, словно некий вандал пытался вырвать его с корнем. Мистер Уизли потянулся к трубке через голову Гарри.

   - Мистер Уизли, мне кажется, что и этот тоже испорчен, - высказал предположение Гарри.

   - Нет-нет, я уверен, что он в полном порядке, - возразил мистер Уизли, подняв трубку над головой и всматриваясь в диск. – Значит, так… шесть… - принялся он набирать номер, - два… четыре… снова четыре… и еще раз два…

   Когда диск плавно вернулся на место, раздался деловой женский голос, но шел он не из трубки мистера Уизли, а громко и отчетливо звучал прямо в будке, словно невидимая женщина находилась рядом с ними.

   - Добро пожаловать в Министерство Магии. Пожалуйста, представьтесь и назовите цель вашего визита.

   - Э… - растерялся мистер Уизли, явно сомневаясь, следует ли ему говорить в трубку или нет. В итоге он нашел выход и приложил нижнюю часть трубки к уху. – Артур Уизли, Отдел злоупотребления предметами материальной культуры магглов. Прибыл для сопровождения Гарри Поттера, приглашенного на дисциплинарное слушание…

   - Спасибо, - ответил тот же деловой женский голос. – Посетитель, пожалуйста, возьмите значок и прикрепите его к своей мантии.

   Раздался щелчок, затем что-то перекатилось по металлическому желобу для возврата монет, и оттуда выскользнул серебряный квадратик. Это был значок с надписью «Гарри Поттер, дисциплинарное слушание». Гарри взял значок и пристегнул его к футболке, после чего вновь послышался женский голос:

   - Уважаемый посетитель Министерства, вам следует пройти процедуру личного досмотра и представить волшебную палочку на регистрацию в пост охраны, расположенный в дальнем конце атриума.

   Пол телефонной будки завибрировал, и они начали медленно опускаться под землю. Гарри настороженно следил за тем, как тротуар за стеклянными окнами поднимается все выше и выше, пока они не погрузились в полную темноту, в которой невозможно было ничего различить, и лишь слышался монотонный лязгающий звук, сопровождавший их продвижение вглубь земли. Прошла минута или около того, но Гарри она показалась вечностью; наконец по его ногам скользнула узкая полоска золотистого света, которая становилась все шире и поднималась все выше, пока не ударила в лицо. Гарри сощурил глаза, чтобы они не слезились.

   - Министерство Магии желает вам доброго дня, - приветствовал их женский голос.

   Дверь телефонной будки резко распахнулась, мистер Уизли вышел, и Гарри последовал за ним, раскрыв от удивления рот.

   Они очутились в начале очень длинного зала, поражавшего своим великолепием. Пол под ногами был из темного, до блеска отполированного дерева, а ярко-синий с прозеленью потолок был инкрустирован сверкающими золотыми символами, которые постоянно перемещались и меняли очертания, напоминая этакую небесную доску объявлений невероятных размеров. В обшитые блестящим темным деревом стены по обеим сторонам зала было вмонтировано множество позолоченных каминов. С интервалом в несколько секунд из каминов, расположенных слева, выскакивали, рассекая воздух, волшебники и волшебницы, а справа выстраивались небольшие очереди на отбытие.

   В середине зала располагался фонтан в виде нескольких скульптур, выполненных из золота и размещенных в центре фонтана. Скульптуры превышали натуральную величину, и самой крупной была фигура благородного мага со взметнувшейся высоко в небо волшебной палочкой. Маг стоял в окружении прекрасной колдуньи, кентавра, гоблина и домового эльфа, причем благоговейные взгляды троих последних были устремлены на мага и колдунью. Сверкающие струи воды били из концов обеих волшебных палочек, из стрелы кентавра, из верхушки шляпы гоблина и из ушей домового эльфа. Звук падающей воды смешивался с хлопками, которые производили те, кто трансглюкировал на территорию Министерства, и к этим звукам добавлялся нескончаемый топот сотен ног волшебников и волшебниц, которые с невыспавшимися, угрюмыми лицами направлялись к золотым воротам в дальнем конце зала.

   - Нам сюда, - скомандовал мистер Уизли, и они смешались с толпой министерских работников. У некоторых из них в руках были шаткие горы пергаментных свитков, другие несли потрепанные портфели, а были и такие, кто читал на ходу свежий номер «Ежедневного прорицателя». Когда они проходили мимо фонтана, Гарри увидел серебряные сиккли и бронзовые кнуты, которые призывно поблескивали на дне фонтана. Небольшое, забрызганное водой объявление рядом с фонтаном гласило:

Вся выручка от Фонтана Магического Братства

будет передана в фонд больницы магических недугов и травм им. Св. Мунго

   «Если меня не исключат из Хогвартса, брошу в фонтан десять галлеонов», в отчаянии подумал Гарри.

   - Пришли, Гарри, - сказал мистер Уизли. Они отделились от основного потока, продолжившего движение к золотым воротам, и двинулись налево к столу, над которым висела надпись «Служба безопасности». При их приближении небритый маг в ярко-синей мантии с прозеленью оторвался от чтения «Ежедневного прорицателя» и отложил газету в сторону.

   - Я здесь в качестве сопровождающего, - доложил мистер Уизли, махнув рукой в сторону Гарри.

   - Подойдите, - безо всякого энтузиазма отозвался маг.

   Гарри приблизился, и маг просканировал его сверху донизу, спереди и сзади, длинным золотым жезлом, тонким и гибким, как антенна.

   - Предъявите палочку, - хмуро проговорил маг; отложив в сторону свой золотой инструмент, он протянул руку.

   Гарри предъявил палочку. Маг бросил ее на причудливый латунный прибор, напоминавший весы, только с единственной чашей. Прибор начал вибрировать, а затем из отверстия в его основании появилась узкая полоска пергамента. Маг оторвал ее и прочитал:

   - Одиннадцать дюймов, внутри перо феникса, на службе четыре года. Все так?

   - Так, - нервно ответил Гарри.

   - Это я сохраню, - сказал маг, нанизывая пергамент на небольшой латунный стержень. – А это забирайте, - добавил он и впихнул палочку в руки Гарри.

   - Спасибо.

   - Постойте-ка… - вдруг медленно проговорил маг.

   Его взгляд скользнул с серебряного значка посетителя на груди Гарри к шраму на его лбу.

   - Благодарю, Эрик, - решительно закончил разговор мистер Уизли и, ухватив Гарри за плечо, направил его обратно к людскому потоку, двигавшемуся к золотым воротам.

   Проталкиваясь в толпе, Гарри вошел в ворота вслед за мистером Уизли и оказался в зале более скромных габаритов, где располагалось не меньше двадцати лифтов, каждый за изящной решетчатой оградой. Гарри и мистер Уизли присоединились к группе людей, собравшихся возле одного из лифтов. Рядом оказался бородатый здоровяк с картонной коробкой в руках, в которой что-то шевелилось и царапалось.

   - Как дела, Артур? – дружески кивнул мистеру Уизли здоровяк.

   - Что это у тебя там, Боб? – полюбопытствовал мистер Уизли, глядя на коробку.

   - Да мы и сами пока не знаем, - нахмурился Боб. Мы полагали, что это самый заурядный цыпленок до тех пор, пока он не начал извергать из себя огонь. Попахивает серьезным нарушением Запрета на эксперименты в сфере выведения новых пород.

   С громким лязганьем и дребезжанием к ним спустился лифт, и золотая решетка скользнула в сторону; Гарри и мистер Уизли шагнули внутрь вместе с остальными. Гарри почувствовал, как его вжимают в заднюю стенку лифта. Некоторые из стоявших рядом с интересом его рассматривали, и чтобы избежать любопытствующих взглядов, Гарри принялся сосредоточенно изучать свою обувь, одновременно приглаживая волосы на лбу. Решетка скользнула на место, лифт, громко лязгнув, начал медленно подниматься, погромыхивая цепями, и тот же деловой женский голос, что Гарри слышал в телефонной будке, зазвучал снова.

   - Уровень семь. Департамент спорта и магических игр, объединяющий штаб-квартиру Британо-Ирландской Квиддичной лиги, Официальный клуб игроков в Камнеплюй и Бюро абсурдных патентов.

   Двери лифта открылись. Гарри выхватил глазами неряшливый на вид коридор, стены которого были небрежно обклеены плакатами с изображением различных квиддичных команд. Один из попутчиков Гарри, маг с целым ворохом метел в руках, с трудом выдрался из лифта и растворился в коридоре. Двери лифта снова закрылись, он устремился дальше вверх, и женский голос объявил:

   - Уровень шесть. Департамент магических перемещений, объединяющий Управление по использованию Труболетной сети, Отдел нормативного контроля метел, Отдел портпроводников и Центр оценки навыков трансглюкирования. - Двери снова открылись, и лифт покинуло четверо или пятеро волшебников, а внутрь влетело несколько бумажных самолетиков. Гарри в изумлении наблюдал за тем, как они с легким шуршанием планируют над его головой. Все самолетики были светло-фиолетовыми, и Гарри разглядел штамп Министерства Магии на крыльях каждого из них.

   - Это просто служебные записки, которые отправляют друг другу сотрудники разных отделов, - шепотом пояснил мистер Уизли. – Раньше использовали сов, но ты и представить не можешь, сколько от них было грязи… все столы были в птичьем помете…

   Лифт с громким лязгом устремился выше, а записки-самолетики начали кружить вокруг лампы, вмонтированной в потолок.

   - Уровень пять. Департамент международного магического сотрудничества, объединяющий Международный комитет по стандартам торговли предметами магии, Отдел международного магического законодательства и Британское отделение Международной конфедерации колдунов и магов.

   Когда двери открылись, лифт поспешили покинуть еще несколько волшебников и волшебниц и две служебные записки, но одновременно внутрь залетели новые самолетики, которые тут же принялись кружить вокруг лампы, отчего по стенам и потолку заметались причудливые тени.

   - Уровень четыре. Отдел по надзору за жизнедеятельностью магических существ, объединяющий Сектора зверей, живых существ и привидений, Управление по связям с гоблинами и Консультативный пункт по борьбе с вредителями.

   - Прошу прощения, - пробормотал маг с огнедышащим цыпленком и покинул лифт в компании нескольких записок-самолетиков. Двери снова сомкнулись, издав резкий металлический звук.

   - Уровень три. Департамент магических катастроф, объединяющий Отдел аннулирования непреднамеренного чародейства и дилетантомагии, Центр модификаторов памяти и Комитет по выработке правдоподобных версий для магглов.

   На этом уровне из лифта вышли все, за исключением мистера Уизли, Гарри и волшебницы, внимательно вчитывавшейся в невероятно длинный свиток пергамента, конец которого опустился до самого пола. Лифт, дернувшись, поехал вверх, а оставшиеся служебные записки вновь принялись носиться вокруг лампы. Когда двери распахнулись, раздался все тот же женский голос:

   - Уровень два. Департамент магического правопорядка, объединяющий Отдел злоупотребления магией, Штаб-квартиру Светоносцев и Референтуру Визенгамота.

   - Выходим, Гарри, - сказал мистер Уизли, и следом за волшебницей они вышли в коридор, по обеим сторонам которого располагалось множество дверей. – Мой кабинет в конце коридора.

   - Мистер Уизли, - озадаченно спросил Гарри, миновав окно, сквозь которое в коридор проникал солнечный свет, - мы ведь должны быть под землей?

   - Мы там и находимся, - ответил мистер Уизли, - но на эти окна наложены чары, а какой быть погоде, решает Бригада магического техобслуживания. Совсем недавно у нас за окнами два месяца бушевал ураган – так они намекали на то, что недурно было бы повысить им зарплату… Сразу за поворотом, Гарри.

   Повернув за угол, они миновали тяжелые дубовые двери и попали в огромный зал, разделенный на отсеки и сильно захламленный. Отовсюду до них долетали фрагменты разговоров и смех. Служебные записки шныряли туда-сюда, словно крошечные ракеты. Скособоченная надпись на ближайшем отсеке гласила: «Штаб-квартира Светоносцев».

   Проходя по залу, Гарри украдкой заглядывал в отсеки. На внутренних стенках отсеков было в изобилии представлено всякое разное: от изображений объявленных в розыск колдунов до семейных фотографий, плакатов в поддержку любимых спортивных команд и газетных вырезок. В одном из отсеков некий маг в ярко-красной мантии, с «конским хвостом» на голове длиннее, чем у Билла, диктовал отчет своему перу, закинув ноги на стол. А чуть дальше волшебница с повязкой на один глаз переговаривалась через перегородку своего отсека с Кингсли Вертлюгом.

   - Доброе утро, Уизли, - между делом приветствовал Кингсли мистера Уизли, когда они подошли ближе. – Нам бы парой слов перекинуться. Найдется свободная минутка?

   - Если минутка, то найдется, - сказал мистер Уизли. – У меня времени в обрез.

   Они общались так, будто были едва знакомы, а когда Гарри собрался поздороваться с Кингсли, мистер Уизли многозначительно наступил ему на ногу. Кингсли провел их по проходу к самому последнему отсеку.

   Войдя внутрь, Гарри вздрогнул: с каждой стены на него глядело лицо Сириуса. Это были газетные вырезки и старые фотографии – среди них имелись и такие, на которых Сириус был запечатлен в роли шафера на свадьбе Поттеров. Единственным свободным от Сириуса пространством была карта мира, на которой поблескивали, словно миниатюрные драгоценные камешки, красные булавочные головки.

   - Вот, держите, - коротко сказал Кингсли и всучил мистеру Уизли целую кипу пергаментных листов. – Мне нужно как можно больше данных о маггловских средствах наземного передвижения, которые были замечены в полете в течение последних двенадцати месяцев. До нас дошла информация, что Блэк, возможно, до сих пор использует свой старый мотоцикл. - Хитро подмигнув Гарри, Кингсли добавил шепотом: - Отдай ему журнал, он может отыскать там много интересного. – И продолжил на прежней громкости: - И не затягивайте с этим, Уизли, в прошлый раз из-за задержки вашего отчета о ножном огнестрельном оружии наше расследование завершилось на месяц позже.

   - Если бы вы на самом деле читали мой отчет, то должны были бы знать, что это ручное огнестрельное оружие, - ледяным тоном возразил мистер Уизли. – К тому же, боюсь, вам придется набраться терпения, пока мы соберем данные о мотоциклах, так как в настоящий момент мы чрезвычайно загружены другими делами. – Убавив громкость, он добавил: - Постарайся вырваться отсюда до семи, Молли готовит фрикадельки.

   Он подал Гарри знак, они вышли из отсека Кингсли и двинулись дальше через другие дубовые двери, по новому коридору, свернули налево и оказались в следующем коридоре, снова повернули, теперь уже направо, и попали в слабо освещенный и крайне обшарпанный предбанник, который заканчивался тупиком. Сквозь неплотно прикрытую дверь слева был виден чулан для метел, а на двери справа висела потускневшая медная табличка с надписью: «Отдел злоупотребления предметами материальной культуры магглов».

   Убогий кабинет мистера Уизли размерами немного не дотягивал до чулана для метел. Внутри теснились два письменных стола, и места для свободного передвижения уже не оставалось, так как вдоль стен выстроились заполненные документами архивные шкафы, на которых сверху высились шаткие пирамиды из папок. Небольшое свободное пространство на стене ярко свидетельствовало о страстных увлечениях мистера Уизли, и там можно было увидеть несколько плакатов с изображением автомобилей, включая схему двигателя в разрезе; два рисунка почтовых ящиков, вырезанных, судя по всему, из маггловских книжек для детей; и наглядную инструкцию по сборке штепселя.

   На доверху заполненном входящей корреспонденцией лотке примостились жалобно икавший тостер и пара кожаных перчаток, которые крутили большими пальцами, не зная, чем еще себя занять. Рядом стояла фотография семьи Уизли. От внимания Гарри не укрылось, что Перси с фотографии ушел.

   - У нас тут нет окна, - виновато проговорил мистер Уизли, снимая куртку и вешая ее на спинку стула. – Мы просили, но они, похоже, считают, что нам оно незачем. Располагайся, Гарри, Перкинс, похоже, еще не пришел.

   Гарри кое-как втиснулся за стол Перкинса, а мистер Уизли стал просматривать листы пергамента, которые ему вручил Кингсли Вертлюг.

   - А, - улыбнулся он, вытаскивая из середины свежий номер журнала «Каламбурист», - точно… - он бегло пролистал страницы. – Да, он, несомненно, прав – вот уж Сириус повеселится… Святые угодники, что на этот раз?

   В открытую дверь ворвалась служебная записка и совершила посадку на разыкавшийся тостер. Мистер Уизли развернул ее и прочитал вслух: - «Поступило сообщение о третьем случае обратного потока в общественном туалете в Бетнал-Грине, просьба провести немедленное расследование». – Это просто возмутительно…

   - Унитаз с обратным потоком?

   - Антимаггловские забавы, - нахмурился мистер Уизли. – На прошлой неделе уже было два эпизода – в Уимблдоне и Элефант-энд-Касле. Магглы нажимают на слив, и все содержимое вместо того, чтобы исчезнуть… дальше можешь себе представить. Несчастные создания начинают срочно призывать на помощь этих, как их там… затейников, что ли… ну, ты знаешь, которые чинят трубы и все такое…

   - Сантехников?

   - Именно, но те лишь чешут в затылке. Очень надеюсь, что нам удастся поймать всех, кто творит это безобразие.

   - А ловить их будут Светоносцы?

   - Нет, конечно, Светоносцы не занимаются подобными мелочами, это работа для рядового Магического спецподразделения… а вот, Гарри, и Перкинс.

   В кабинет вошел, тяжело дыша и отдуваясь, сгорбленный седовласый маг, застенчивый на вид.

   - Ох, Артур! – не глядя на Гарри, воскликнул он в полном отчаянии. – Ну, слава богу! А то я уж и не знал, что мне делать, то ли здесь тебя дожидаться, то ли еще куда бежать. Я отправил к тебе домой сову, но вы с ней явно разминулись… десять минут назад пришло срочное сообщение…

   - Я уже в курсе про унитаз с обратным потоком, - успокоил его мистер Уизли.

   - Нет-нет, это не про унитаз, это касается слушания по делу юного Поттера… они изменили время и место… начало в восемь в старом зале судебных заседаний номер десять…

   - В старом зале… но они же мне сказали… Мерлинова борода…

   Мистер Уизли сверился с часами, громко вскрикнул и вскочил со стула.

   - Поспешим, Гарри, мы там должны были быть еще пять минут назад!

   Перкинс приклеился к архивному шкафу, пропуская мистера Уизли, который бросился вон из кабинета, преследуемый Гарри.

   - Зачем они изменили время? – бросил на бегу Гарри, когда они проносились мимо Светоносцев, выглядывавших из своих отсеков и в изумлении смотревших им вслед. У Гарри было такое чувство, словно все его существо так и осталось сидеть за письменным столом Перкинса.

   - Не представляю... но какая удача, что мы прибыли сюда заранее! Если бы ты не явился на слушание, это было бы непоправимо!

   Мистер Уизли резко затормозил около лифта и с силой надавил на кнопку «вниз».

   - Давай, ДАВАЙ!

   Лифт пригромыхал на их уровень, и они заскочили внутрь. На каждой остановке мистер Уизли разражался проклятьями и сердито стучал по кнопке девятого уровня.

   - Эти залы судебных заседаний не использовались в течение долгих лет, - возмущался он. – Даже вообразить не могу, для чего они решили устроить слушание именно там… если только… но не может быть, чтобы…

   В лифт вошла упитанная ведьма с дымящимся кубком в руках, и мистер Уизли предпочел не развивать тему дальше.

   - Атриум, - оповестил пассажиров лифта деловой женский голос. Золотая решетка скользнула в сторону, и Гарри увидел, как мелькнули вдалеке золотые статуи фонтана. Упитанная ведьма вышла, а ее место занял весьма нездорового вида маг с погребальным выражением лица.

   - Доброе утро, Артур, - похоронным голосом приветствовал он мистера Уизли, когда лифт тронулся и заскользил вниз. – Нечасто ты заглядываешь в наше подземелье…

   - У меня тут неотложное дело, Боуд, - ответил мистер Уизли, нервно раскачиваясь на пятках и бросая на Гарри тревожные взгляды.

   - А, конечно, - сказал Боуд, изучающе посматривая на Гарри. – Разумеется.

   Хотя на Боуда у Гарри уже не осталось никаких эмоций, он все же почувствовал дискомфорт под пристальным, немигающим взглядом мага.

   - Канцелярия мистерий, - проговорил все тот же деловой женский голос, и за этим не последовало никаких уточнений.

   - Скорее, Гарри, - поторопил его мистер Уизли, как только двери лифта со скрежетом открылись. Они устремились вперед по коридору, который разительно отличался от тех, что располагались выше. На голых стенах не было ни окон, ни дверей, за исключением единственной черной двери в самом конце коридора. Гарри решил, что именно к этой двери они и направляются, но мистер Уизли вдруг ухватил его за руку и потащил за собой налево, туда, где был выход на лестницу.

   - Вниз, вниз, - тяжело отдуваясь, давал распоряжения мистер Уизли, перескакивая через две ступеньки. – Так глубоко вниз лифт даже и не доезжает… но почему, почему они перенесли все сюда…

   Спустившись до самого низа, они бросились бежать по новому коридору, который был невероятно похож на тот, что в Хогвартсе вел в подземные галереи Снэйпа, и был так же облицован грубо отесанным камнем и освещен факелами. Двери, в которые они вошли, были из тяжелого дерева с железными засовами и железными же замочными скважинами.

   - Зал номер десять… думаю… мы уже… да.

   Мистер Уизли внезапно остановился перед темной мрачной дверью с замком невероятных размеров и в изнеможении оперся о стену, хватаясь за сердце.

   - Заходи, - задыхаясь, проговорил он, указывая на дверь большим пальцем. – Давай, иди.

   - А как же вы… вы не пойдете со мной?

   - Нет-нет, мне запрещено. Удачи тебе!

   Сердце Гарри стучало в горле, словно неистовый тамтам. Он сглотнул подступивший к горлу комок, повернул тяжелую железную ручку и шагнул в зал суда.

Глава 8 СЛУШАНИЕ

   У Гарри перехватило дыхание, и он ничего не мог с этим поделать. Пространная подземная галерея, куда он вошел, была ему знакома и пробуждала ужасные воспоминания. Он не только видел ее раньше, он там уже бывал, когда очутился внутри Архивариума Дамблдора, и это было то самое место, где он стал свидетелем вынесения чете Лестранжей приговора о пожизненном заключении в Азкабан.

   Стены были облицованы темным камнем, и их тускло освещал свет факелов. По обе стороны от Гарри пирамидой возвышались пустые скамьи, но впереди, где располагались самые высокие места, виднелись многочисленные темные силуэты. Все они тихо переговаривались, но как только за Гарри тяжело захлопнулась дверь, галерея погрузилась в леденящую кровь тишину, которую затем прорезал суровый мужской голос.

   - Вы опоздали.

   - Извините, - нервно вымолвил Гарри. – Я… я не знал, что время было изменено.

   - В этом нет вины Визенгамота, - возразил голос. – Сегодня утром вам была отправлена сова. Займите свое место.

   Взгляд Гарри упал на кресло с цепями на подлокотниках, стоявшее в центре галереи. Ему уже доводилось видеть, как эти цепи вдруг оживали и приковывали к креслу любого, кто в него садился. Гарри двинулся вперед, а эхо разносило его шаги по всей галерее. Когда он робко присел на самый краешек кресла, цепи издали угрожающий звон, но не тронули его. Почти что в полуобморочном состоянии Гарри поглядел вверх на сидящих высоко перед ним людей.

   Их было не меньше пятидесяти, и все, насколько он мог разглядеть, были в мантиях цвета сливы с изящной буквой «В», вышитой серебром на левой стороне груди. Все взоры были устремлены на Гарри, причем одни глядели на него неумолимо строго, а другие – с нескрываемым любопытством.

   В самой середине переднего ряда расположился Корнелиус Фадж, Министр Магии. Фадж, представительного вида маг, который нередко щеголял в котелке темно-зеленого цвета, на этот раз предпочел обойтись без него, как, впрочем, и без благодушной улыбки, которую он раньше неизменно надевал на себя, когда беседовал с Гарри. Слева от Фаджа сидела крупная волшебница с квадратной челюстью, коротко остриженными седыми волосами и моноклем; монокль придавал ей крайне неприступный вид. Место справа от Министра занимала еще одна волшебница, но ее лица нельзя было разглядеть, так как сидела она в тени, откинувшись на спинку сидения.

   - Ну, что же, - начал Фадж, - обвиняемый прибыл – наконец-то. Можем начинать. У вас все готово? - обратился он к кому-то в самом конце ряда.

   - Да, сэр, - отозвался исполненный энтузиазма голос, который Гарри сразу узнал. В дальнем конце переднего ряда сидел брат Рона Перси. Гарри повернулся к Перси в надежде, что тот пошлет ему какой-нибудь знак приветствия, однако ничего похожего не случилось. Глаза Перси за роговыми очками были прикованы к лежавшему перед ним свитку пергамента, а в руке в боевой готовности замерло перо.

   - Проводится дисциплинарное слушание от двенадцатого августа, - зычно объявил Фадж, и Перси немедленно принялся стенографировать. – Слушается дело о нарушении Указа о разумном ограничении применения волшебства несовершеннолетними и Закона о соблюдении секретности. В качестве ответчика выступает Гарри Поттер, проживающий по адресу: Суррей, Литтл Уинджинг, Вечнозеленый Тупик, дом номер четыре. Слушание проводят: Корнелиус Освальд Фадж, Министр Магии; Амелия Сюзанна Боунз, Глава Департамента магического правопорядка; Долорес Джейн Амбридж, Старший помощник Министра. Секретарь суда: Перси Игнасиус Уизли…

   - Свидетель защиты: Альбус Персиваль Вульфрик Бриан Дамблдор, - проговорил тихий голос у Гарри за спиной. Гарри так резко обернулся, что едва не свернул себе шею.

   С олимпийским спокойствием и выражением абсолютной безмятежности на лице по галерее шел Дамблдор в мантии цвета ночного неба. Его длинные волосы и борода поблескивали серебром в свете факелов. Поравнявшись с Гарри, Дамблдор уставился на Фаджа сквозь полумесяцы очков, занимавших свое традиционное место на середине искривленного носа.

   По рядам членов Визенгамота пробежала волна беспокойства. Теперь все взгляды были нацелены на Дамблдора. У одних на лицах было написано недовольство, у других – испуг, но две колдуньи в весьма преклонных годах, сидевшие в заднем ряду, помахали ему рукой в знак приветствия.

   При виде Дамблдора в душе Гарри всколыхнулась мощная волна защищенности и надежды, как это уже случилось однажды от пения феникса. Ему хотелось перехватить взгляд Дамблдора, но тот не смотрел в его сторону, а продолжал буравить взглядом явно запаниковавшего Фаджа.

   - А… Дамблдор, - пробормотал Фадж в полной растерянности. – Да. Стало быть, вы… э-э… получили наше сообщение о том, что время и… э-э… место слушания были изменены?

   - Мы с вашей совой, видимо, разминулись, - неунывающе сказал Дамблдор. – Однако по столь кстати случившемуся недоразумению, я прибыл в Министерство на три часа раньше, так что все устроилось наилучшим образом.

   - Да… конечно… нам, полагаю, потребуется еще одно кресло… я… Уизли… не могли бы вы?

   - Не стоит беспокоиться, - галантно возразил Дамблдор. Достав волшебную палочку, он легко взмахнул ею, и рядом с Гарри прямо из воздуха соткалось мягкое ситцевое кресло, в которое Дамблдор и уселся, соединив кончики длинных пальцев и с вежливым интересом глядя на Фаджа поверх них. Члены Визенгамота продолжали перешептываться, демонстрируя также все прочие признаки беспокойства, и притихли только тогда, когда опять зазвучал голос Фаджа.

   - Ага, - снова сказал Фадж, беспорядочно перебирая свои записи. – Так, значит. Хорошо. Обвинения. Да.

   Выудив нужный свиток из лежавшей перед ним кипы пергаментов, он глубоко вздохнул и принялся читать.

   - Против обвиняемого выдвинуто обвинение в том, что второго августа сего года в двадцать один час двадцать три минуты он осознанно, намеренно, полностью отдавая себе отчет в противозаконности своих действий и ранее получив письменное предупреждение Министерства Магии в связи с аналогичным эпизодом, использовал заклинание Патронуса на территории, населенной магглами, и в присутствии маггла, что является правонарушением в соответствии с параграфом «С» Указа от 1875 года о разумном ограничении применения волшебства несовершеннолетними и разделом тринадцатым Закона о соблюдении секретности Международной конфедерации колдунов и магов.

   - Ваше имя Гарри Джеймс Поттер, и вы проживаете по адресу: Суррей, Литтл Уинджинг, Вечнозеленый Тупик, дом четыре? – спросил Фадж, сурово глядя на Гарри поверх пергамента.

   - Да, - ответил Гарри.

   - Три года назад вы уже получали официальное предупреждение Министерства в связи с незаконным применением магии, не так ли?

   - Так, но…

   - И, невзирая на это, второго августа вы создали Патронуса, применив заклинание? – продолжил Фадж.

   - Да, - признал Гарри, - но…

   - Отдавая себе отчет в том, что вам запрещено использовать магию за пределами школы до достижения вами семнадцатилетнего возраста?

   - Да, но…

   - Отдавая себе отчет в том, что вы находились на территории, населенной магглами?

   - Да, но…

   - Отдавая себе отчет в том, что вы находились в непосредственной близости от маггла?

   - Да, - в раздражении выпалил Гарри, - но я применил магию только потому, что на нас…

   Волшебница с моноклем слева от Фаджа вдруг перебила его низким, гудящим голосом.

   - Вы создали полностью сформированного Патронуса?

   - Да, - кивнул Гарри, - потому что…

   - Материального Патронуса?

   - Какого? – не понял Гарри.

   - Ваш Патронус имел определенную форму? В смысле, это было больше, чем дымка или туман?

   - Да, - сказал Гарри, теряя терпение и начиная впадать в отчаяние, - это был олень, это всегда олень.

   - Всегда? – прогудела мадам Боунз. – Вам и раньше доводилось применять заклинание Патронуса?

   - Да, - сказал Гарри. – Это заклинание я использую уже год…

   - И вам всего пятнадцать?

   - Да, и…

   - И этому вы научились в школе?

   - Да, профессор Люпин обучил меня на третьем курсе, потому что…

   - Это впечатляет, - сказала мадам Боунз, изумленно глядя на него, - полноценный Патронус в его возрасте… Это действительно впечатляет.

   По рядам волшебников и волшебниц опять пробежал возбужденный шепоток; кое-кто одобрительно кивнул, но остальные хмурились и качали головами.

   - Вопрос не в том, впечатляет это или нет, - раздраженно буркнул Фадж. – В сущности, чем больше впечатляет, тем хуже, особенно, если учесть, что он сделал это открыто, в присутствии маггла!

   Те, что хмурились, одобрительно зашумели, но не они, а угодливо закивавший Перси подтолкнул Гарри к действию.

   - Я это сделал, чтобы отбиться от дементоров! – громко выкрикнул он, не дожидаясь, пока его снова перебьют.

   Он ожидал новой волны тревожных перешептываний, однако галерея погрузилась в гнетущую тишину.

   - От дементоров? – спустя мгновение переспросила мадам Боунз, так высоко подняв кустистые брови, что над моноклем нависла опасность неминуемого падения. – О чем это вы, юноша?

   - О том, что тогда на аллее появились два дементора и напали на меня и на моего кузена!

   - Ага, - ернически усмехнулся Фадж, оглядывая членов Визенгамота, как бы приглашая их присоединиться к игре. – Да, конечно, кто бы сомневался.

   - Дементоры в Литтл Уинджинге? – в состоянии крайнего изумления переспросила мадам Боунз. – Я не понимаю…

   - Так-таки и не понимаете, Амелия? – саркастически хмыкнул Фадж. – Ну, так я вам объясню. Он хорошенько все обдумал и посчитал, что дементоры станут отличным, прямо-таки замечательным прикрытием. Магглы ведь не могут видеть дементоров, так, юноша? Такая подходящая версия… только ваше слово, и никаких свидетелей…

   - Я не обманываю! – взорвался Гарри, и его голос перекрыл новую волну перешептываний. – Их было двое, и когда они появились из противоположных концов аллеи, все погрузилось в холод и тьму, а мой кузен почувствовал их присутствие и бросился бежать…

   - Ну, хватит, достаточно! – презрительно прикрикнул на Гарри Фадж. – Вынужден прервать столь старательно отрепетированную речь…

   Дамблдор негромко откашлялся. Визенгамот снова погрузился в молчание.

   - Дело в том, что у нас имеется свидетель, готовый подтвердить факт появления дементоров на той аллее, - сказал он, - помимо Дадли Дэрсли, естественно.

   Напыщенная физиономия Фаджа мгновенно сдулась, словно кто-то выпустил из нее воздух. Несколько мгновений он неотрывно глядел на Дамблдора, а затем, будто опомнившись, проговорил:

   - Боюсь, Дамблдор, у нас нет времени и дальше выслушивать всякую белиберду. Я хочу как можно скорее завершить это дело…

   - Я, конечно, могу заблуждаться, - дружелюбно заметил Дамблдор, - но сдается мне, что принятая Визенгамотом Хартия о правах гласит, что обвиняемый имеет право приглашать свидетелей со своей стороны. Разве не такую политику проводит Департамент магического правопорядка? Что скажете, мадам Боунз? – добавил он, обращаясь к волшебнице с моноклем.

   - Истинная правда, - согласилась мадам Боунз. – Так и есть.

   - Ну, хорошо, хорошо, - раздраженно бросил Фадж. – Где он, этот ваш свидетель?

   - Я привел ее с собой, - сообщил Дамблдор. – Она дожидается за дверью. Позвать ее?

   - Нет… Уизли, вы сходите, - рявкнул на Перси Фадж. Перси подхватился, трусцой сбежал по каменным ступеням, которые вели вниз с судейского балкона, и поспешил вон из галереи, мимо Дамблдора и Гарри, не удостоив их ни единым взглядом.

   Через минуту он вернулся вместе с миссис Фигг, которая казалась сильно напуганной и еще больше выжившей из ума, чем обычно. Гарри расстроился из-за того, что ей не пришло в голову сменить матерчатые тапочки на что-либо более приличествующее случаю.

   Дамблдор встал, уступив миссис Фигг свое кресло, и тут же изобразил для себя другое.

   - Ваше полное имя? - громогласно потребовал ответа Фадж, когда миссис Фигг робко присела на самый краешек кресла.

   - Арабелла Дорин Фигг, - дрогнувшим голосом назвала себя миссис Фигг.

   - Ну, и кто вы такая? – с надменной скукой в голосе задал Фадж следующий вопрос.

   - Я живу в Литтл Уинджинге, по соседству с Гарри Поттером, - сказала миссис Фигг.

   - У нас нет сведений о том, что в Литтл Уинджинге проживает кто-либо из мира магии, помимо Гарри Поттера, - сразу же дала справку мадам Боунз. – Ситуация там всегда отслеживалась самым тщательным образом, принимая во внимание… события прошлых лет.

   - Я сквиб, - сказала миссис Фигг. – Я и не могла фигурировать в ваших регистрационных списках.

   - Так уж и сквиб? – подозрительно прищурился Фадж. – Это мы еще проверим. Вам надлежит передать сведения о своих родителях моему помощнику Уизли. Кстати, а сквибы видят дементоров? – спросил он, оглядываясь на волшебников, занимавших места слева и справа от него.

   - А как же! – возмутилась миссис Фигг.

   Фадж снова обратил к ней взгляд, высоко подняв брови.

   - Отлично, - холодно бросил он. – Слушаем вашу историю.

   - Вечером второго августа, примерно в начале десятого я вышла в угловой магазинчик на Глициниевом бульваре, чтобы купить кошачий корм, - тут же принялась повествовать миссис Фигг, словно выучила слова наизусть, - и тут услышала какой-то шум на аллее между Магнолиевым проездом и Глициниевым бульваром. Подхожу это я ближе и вдруг вижу: дементоры бегут…

   - Бегут? – резко спросила мадам Боунз. – Дементоры не бегают, а скользят.

   - Ну да, я это и имела в виду, - поспешно скорректировала показания миссис Фигг, и на ее увядших щеках проступил румянец. – Они скользили по аллее к двоим паренькам.

   - И как они выглядели? – задала вопрос мадам Боунз, так сощурив при этом глаза, что монокль исчез в складках лица.

   - Ну, один был здоровяк, а второй, наоборот, тщедушный…

   - Да нет, - перебила ее мадам Боунз, теряя терпение, - я о дементорах… опишите их.

   - Ох, - вздохнула миссис Фигг, и красные пятна проступили теперь и на ее шее. – Они высокие такие. Высокие, в плащи одеты.

   У Гарри упало сердце. Что бы там ни говорила миссис Фигг, но звучало это так, будто кроме картинки с изображением дементора она ничего другого и не видела, а ни одна картинка не могла передать истинного положения вещей, а именно, того безотчетного страха, который охватывал каждого при виде их зловещего парения над землей, того исходившего от них запаха тления, того тошнотворного хрипа, с которым они втягивали в себя воздух.

   Коренастый маг с развесистыми черными усами, расположившийся во втором ряду, наклонился к своей соседке в мелких кудряшках и что-то шепнул ей на ухо. Та хмыкнула и закивала.

   - Значит, высокие и в плащи одеты, - сурово повторила мадам Боунз под насмешливое фырканье Фаджа. – Понятно. Что-то еще?

   - Да, - продолжила миссис Фигг. – Я ощущала их всем своим существом. На нас вдруг опустился холод, хотя ночь, доложу я вам, была очень теплой. И я почувствовала, будто… будто вся радость покинула этот мир… и мне вспомнились… ужасающие вещи…

   Голос ее дрогнул, и она умолкла.

   Глаза мадам Боунз чуть распахнулись, и Гарри заметил красный след от монокля.

   - И что дементоры сделали? – спросила она, и в сердце Гарри застучалась надежда.

   - Они напали на мальчиков, - продолжила свой рассказ миссис Фигг, и голос ее зазвучал громче и увереннее, а красные пятна на лице начали бледнеть. – Один из мальчиков упал. Второй стал отступать, пытаясь отпугнуть дементора. Этим вторым был Гарри. Он дважды пытался, и ничего не выходило, кроме серебристой дымки. А на третий раз он создал Патронуса, который атаковал первого дементора, а потом, по велению Гарри, отогнал второго дементора от его кузена. Вот так… именно так все и было, - не слишком красноречиво завершила повествование миссис Фигг.

   Мадам Боунз молча взирала на миссис Фигг с высоты своего положения. Фадж вовсе не смотрел на нее, а суетливо перекладывал бумаги с места на место. Наконец он поднял на нее глаза и спросил с нескрываемой агрессией:

   - Значит, это то, что вы видели?

   - Это то, что случилось, - повторила миссис Фигг.

   - Отлично, - сказал он. – Вы свободны.

   Миссис Фигг испуганно глянула на Фаджа, затем на Дамблдора, после чего поднялась с кресла и заковыляла к выходу. Гарри услышал, как с глухим стуком за ней захлопнулась дверь.

   - Не слишком убедительный свидетель, - высокомерно проговорил Фадж.

   - Я бы не сказала, - прогудела мадам Боунз. – Она точно описала все, что происходит при нападении дементоров. И я не вижу причины, по которой она стала бы уверять, что дементоры там были, если в действительности их там не было.

   - Но я не могу представить, чтобы дементоры вдруг забрели на населенную магглами территорию и по чистой случайности натолкнулись там на волшебника, - фыркнул Фадж. – Вероятность такого поворота просто ничтожна, и даже Бэгман не сделал бы на это ставку…

   - О, конечно же, никто всерьез не думает, что дементоры очутились там по чистой случайности, - беспечным тоном заметил Дамблдор.

   Волшебница справа от Фаджа, чье лицо скрывала тень, слегка заерзала на своем месте; все остальные сидели не шелохнувшись и молчали.

   - И как это прикажете понимать? – ядовито процедил Фадж.

   - А понимать это надо так, что дементоров туда отправили намеренно, - пояснил Дамблдор.

   - Полагаю, что если бы кто-то отправил двоих дементоров на прогулку в Литтл Уинджинг, этот факт был бы официально зарегистрирован! – вскинулся Фадж.

   - Отнюдь, если приказы для дементоров теперь поступают не из Министерства, а откуда-нибудь еще, - спокойно проговорил Дамблдор. – Я уже высказывался на этот счет, Корнелиус.

   - Действительно, высказывались, - вспылил Фадж, - но у меня есть все основания считать ваши высказывания полнейшим бредом, Дамблдор. Все дементоры находятся на своих постах в Азкабане и выполняют исключительно наши приказания.

   - В таком случае, - негромко, но ясно проговорил Дамблдор, - мы должны задать себе вопрос: на каком основании второго августа кто-то из сотрудников Министерства делегировал двоих дементоров на ту самую аллею.

   Эти слова были встречены полным молчанием, и только волшебница справа от Фаджа подалась вперед, и у Гарри впервые за все время появилась возможность увидеть ее лицо.

   Она напомнила ему крупную бледнолицую жабу. Приземистая, с широким лицом и почти полным отсутствием шеи (прямо как дядя Вернон), она была обладательницей большого бесформенного рта и пары огромных круглых вылупленных глаз. Даже маленький бантик из черного бархата, кокетливо сидевший на ее коротко остриженных волнистых волосах, навевал ассоциацию с мухой, которую она готова была в любой миг слизнуть длинным липким языком.

   - Слово предоставляется Долорес Джейн Амбридж, Старшему помощнику Министра Магии, - объявил Фадж.

   Голос волшебницы поразил Гарри, ожидавшего услышать жабье кваканье, своим высоким, трепетным, девичьим тембром.

   - Я, видимо, неправильно вас поняла, профессор Дамблдор, - прощебетала она с кокетливой улыбкой, которая, впрочем, не коснулась ее круглых глаз, которые оставались такими же холодными, как и прежде. – Так простодушно с моей стороны, но на один совсем крохотный миг мне вдруг почудилось, будто вы обвиняете Министерство Магии в том, что это оно организовало нападение на мальчика!

   Она рассмеялась серебристым смехом, от которого у Гарри по спине пробежал холодок. Кое-кто из членов Визенгамота присоединился к ней, однако было ясно как день, что в действительности им было не до смеха.

   - Если правда то, что дементоры получают приказы из Министерства Магии, и если правда то, что два дементора на прошлой неделе атаковали Гарри и его кузена, то отсюда следует только один логический вывод: нападение мог организовать кто-то из сотрудников Министерства, - любезно пояснил Дамблдор. – Конечно, конкретно этими двумя дементорами могли управлять извне…

   - Нет таких дементоров, которыми управляют извне! – вскричал Фадж, сделавшийся кирпично-красным.

   Дамблдор отвесил небольшой галантный поклон.

   - Вне всяких сомнений, Министерство проведет самое тщательное расследование и разберется, как так вышло, что два дементора оказались столь далеко от Азкабана, и почему они совершили несанкционированное нападение.

   - Не вам, Дамблдор, решать, что Министерство Магии должно, а чего оно не должно делать! – огрызнулся Фадж, достигнув такого оттенка цвета бордо, каким гордился бы сам дядя Вернон.

   - Вы совершенно правы, - мягко согласился Дамблдор. – Я просто выразил уверенность в том, что это дело не останется нерасследованным.

   Он перевел глаза на мадам Боунз, которая поправила монокль и устремила на него хмурый взгляд.

   - Я желал бы напомнить всем собравшимся, что предметом настоящего слушания является не поведение дементоров - если это вообще не было игрой воображения молодого человека! – сказал Фадж. – Мы собрались здесь для того, чтобы рассмотреть дело о нарушении Гарри Поттером Указа о разумном ограничении применения волшебства несовершеннолетними!

   - Так и есть, - сказал Дамблдор, - однако появление дементоров на той аллее является ключевым обстоятельством. Статья седьмая Указа гласит, что магия может быть применена в присутствии магглов в исключительных обстоятельствах, к коим относится наличие угрозы для жизни самого волшебника или волшебницы, либо волшебников или волшебниц, а также магглов, оказавшихся…

   - Нам известно, о чем гласит статья седьмая, покорнейше благодарю! – рявкнул Фадж.

   - Разумеется, - галантно согласился Дамблдор. – Следует ли из этого, что мы пришли к согласию и признали исключительными те обстоятельства, при которых Гарри применил заклинание Патронуса?

   - Только если там и вправду были дементоры, в чем я сильно сомневаюсь…

   - Вы ведь слышали показания свидетеля, - перебил Фаджа Дамблдор. – Если у вас остались какие-то сомнения в ее искренности, вызовите ее и допросите повторно. Уверен, она не станет возражать.

   - Я… это… не… - взорвался Фадж, лихорадочно перебирая бумаги. - Это… Я хочу завершить все сегодня, Дамблдор!

   - Но, право же, не имеет значения, сколько раз вы заслушиваете показания свидетеля, если альтернативой является опасность допустить серьезную судебную ошибку, - сказал Дамблдор.

   - Серьезную судебную ошибку, котелок мне на голову! – истерически закричал Фадж. – Вы бы, Дамблдор, хотя бы раз потрудились посчитать, сколько лживых басен уже насочинял этот парень, вместо того чтобы покрывать его преступное использование магии за пределами школы! Вы что, уже не помните, как он применил Заклинание левитации три года назад…

   - Это был не я, а домовой эльф! – внес ясность Гарри.

   - ВСЕ СЛЫШАЛИ?! – возопил Фадж, театрально тыча пальцем в сторону Гарри. – Домовой эльф! Это в маггловском-то доме! И я спрашиваю вас…

   - Вышеупомянутый эльф в настоящее время находится на службе в Хогвартсе, - сказал Дамблдор. – Я могу немедленно вызвать его сюда для дачи показаний, если пожелаете.

   - Я… не… нет у меня времени еще и домовых эльфов выслушивать! Так или иначе, но это не единственный эпизод… А тетку свою кто воздухом накачал?! – заголосил Фадж, стуча кулаком, отчего опрокинулась стоявшая на судейском столе чернильница.

   - И вы тогда проявили душевную чуткость и не стали выдвигать обвинения, рассудив, как я полагаю, что даже самым достойным из магов не всегда удается держать свои чувства под контролем, - возразил Дамблдор с непроницаемым спокойствием, наблюдая за тем, как Фадж пытается соскрести пролитые чернила с пергамента.

   - И я еще ни слова не сказал о его школьных проделках…

   - Поскольку Министерство не имеет полномочий наказывать учеников Хогвартса за совершенные ими дисциплинарные нарушения на территории школы, то и поведение Гарри в школе не имеет никакого касательства к настоящему разбирательству, - заметил Дамблдор по-прежнему вежливо, но уже с некоторой прохладцей в голосе.

   - Ого! – хмыкнул Фадж. – Значит, все происходящее в школе не наше дело? Так, по-вашему?

   - У Министерства нет полномочий исключать Хогвартских учеников, Корнелиус, как я уже упоминал вечером второго августа, - сказал Дамблдор. – Равно как нет и полномочий конфисковывать волшебные палочки, о чем я тоже упоминал, тогда же. В вашем достойном всяческих похвал стремлении неукоснительно соблюдать закон, вы сами – разумеется, непреднамеренно – упустили из виду некоторые положения этого самого закона.

   - Законы можно и поменять, - злобно рявкнул Фадж.

   - Разумеется, можно, - с легким поклоном ответил Дамблдор. – И вы, похоже, уже весьма в этом преуспели, Корнелиус. За те несколько коротких недель, что прошли с тех пор, как меня деликатно попросили покинуть Визенгамот, у вас вошло в практику затевать полное уголовное судопроизводство по такому пустяшному делу, как применение магии несовершеннолетними!

   Некоторые из магов нервно заерзали на своих местах. И только жабоподобная волшебница справа от Фаджа спокойно смотрела на Дамблдора, сохраняя полное самообладание.

   - Но, насколько мне известно, - продолжал Дамблдор, - пока что не существует такой закон, на основании которого Гарри может быть наказан за все случаи применения им магии. Ему было предъявлено конкретное обвинение, и он представил свидетельские показания в свою защиту. Теперь нам остается только ждать вашего решения.

   Дамблдор снова соединил кончики пальцев и не произнес больше ни слова. Фадж в бешенстве испепелял его взглядом. Гарри украдкой глянул на Дамблдора, ища поддержки. Он сомневался, что Дамблдор поступил правильно, поставив Визенгамот перед фактом, что настало время для вынесения приговора. Но и на этот раз Дамблдор будто бы не замечал попыток Гарри поймать его взгляд, продолжая изучающе смотреть на скамьи, где экстренно перешептывались члены Визенгамота.

   Гарри не отводил глаз от своих ботинок. Его сердце, разросшееся до неестественных размеров, громко стучало в грудной клетке. Он полагал, что слушание не должно было завершиться так скоро. Он не был уверен, что произвел должное впечатление. По сути, он ничего толком и не сказал. Ему следовало бы подробнее объяснить все про дементоров, про то, как он упал, как им с Дадли едва удалось избежать «поцелуя» …

   Дважды он поднимал глаза на Фаджа, собираясь сказать что-то важное, но его разросшееся сердце перекрыло все кислородные пути, и он лишь ограничивался глубоким вздохом и принимался снова разглядывать свои ботинки.

   Наконец настал момент, когда перешептывание стихло. Гарри хотел было взглянуть на судей, но понял, что куда безопаснее вернуться к изучению шнурков на обуви.

   - Кто за то, чтобы снять с подсудимого все обвинения? – раздался гудящий голос мадам Боунз.

   Гарри резко вскинул голову. В воздух взметнулось множество рук… больше половины! С сильно бьющимся сердцем Гарри принялся считать, но не закончил, поскольку снова раздался голос мадам Боунз.

   - Кто за то, чтобы признать обвинения обоснованными?

   Фадж поднял руку, и его примеру последовало полдюжины магов, в том числе волшебница справа от него, маг с развесистыми усами и кудрявая ведьма во втором ряду.

   Фадж оглядел галерею с таким видом, словно в горле у него стоял огромный комок, а затем опустил руку. Дважды судорожно вздохнув, он проговорил, едва сдерживая подступившую ярость:

   - Ну, хорошо, хорошо… все обвинения сняты.

   - Вот и отлично, - бойко сказал Дамблдор, и быстро поднялся с кресла. Достав палочку, он заставил оба ситцевых кресла растворился в воздухе. – А теперь мне пора. Желаю всем доброго дня.

   И не удостоив Гарри ни единым взглядом, он стремительно покинул подземную галерею.

Глава 9 СКОРБНЫЕ ВИДЕНИЯ МИССИС УИЗЛИ

   Столь внезапный уход Дамблдора совершенно обескуражил Гарри. Он так и остался сидеть в кресле с цепями, пытаясь совладать с бушевавшими в нем противоречивыми чувствами смятения и облегчения. Члены Визенгамота поднимались со своих мест, обмениваясь репликами, складывая в портфели свои бумаги. Встал и Гарри. Все, казалось, уже забыли о его существовании, за исключением жабоподобной волшебницы справа от Фаджа, которая переключила все свое внимание с Дамблдора на Гарри. Остерегаясь встретиться с ней глазами, Гарри пытался поймать взгляд Фаджа или мадам Боунз, чтобы понять, можно ли ему идти, но Фадж, похоже, намеренно игнорировал Гарри, а мадам Боунз была занята тем, что с усердием упаковывала документы в портфель. Сделав несколько робких шагов к выходу и поняв, что никто не намерен его останавливать, Гарри резко ускорил шаг.

   Перед самым выходом он перешел на бег, рывком открыл дверь и едва не врезался в бледного, взволнованного мистера Уизли.

   - Дамблдор ничего мне…

   - Все обвинения сняты! - воскликнул Гарри, закрывая за собой дверь.

   Мистер Уизли схватил Гарри за плечи, вне себя от радости.

   - Гарри, это же замечательно! Естественно, они не могли признать тебя виновным с такими-то свидетельскими показаниями, но все равно я, чего уж там скрывать…

   Мистер Уизли умолк, так как дверь снова распахнулась, и из галереи начали выходить члены Визенгамота.

   - Мерлинова борода, - изумился мистер Уизли, оттаскивая Гарри в сторону, чтобы освободить им путь, - твое дело рассматривал суд в полном составе?

   - Кажется, да, - тихо сказал Гарри.

   Некоторые из волшебников кивнули Гарри, проходя мимо него, кое-кто, включая мадам Боунз, поприветствовал мистера Уизли, однако большинство отводили глаза в сторону. В числе последних галерею покинули Корнелиус Фадж и жабоподобная волшебница. Фадж посчитал уместным не заметить мистера Уизли и Гарри, словно они были элементом стены, а его спутница, минуя Гарри, снова оценивающе его оглядела. Последним из галереи вышел Перси. Как и Фадж, он в упор не увидел ни отца, ни Гарри, а прошествовал мимо них с высоко поднятым носом, прямой, как доска, неся в руках объемный свиток пергамента и несколько перьев. Мистер Уизли и виду не подал, что мимо него прошел его третий сын, если не считать того, что жестче стали складки вокруг его рта.

   - Давай-ка я отвезу тебя домой, чтобы ты смог поделиться с остальными радостной новостью, - сказал он, жестом направляя Гарри вперед, после того как ноги Перси исчезли из виду на лестнице, ведущей на девятый уровень. – Я заброшу тебя по дороге в Бетнал-Грин, где находится этот унитаз. Идем…

   - А как вы поступите с унитазом? – улыбнулся Гарри. Вдруг все происходящее стало ему представляться в куда более забавном свете, чем раньше. К Гарри постепенно приходило осознание главного: с него сняты обвинения, и он возвращается в Хогвартс.

   - Достаточно будет самой простой контрпорчи, - объяснил мистер Уизли, когда они поднимались по лестнице. – Починить унитаз – это пара пустяков; главное то, что стоит за подобным вандализмом, Гарри. Подобные шуточки могут кое-кому показаться смешными, но у всего этого куда более глубокие и отвратительные корни, поэтому я…

   Мистер Уизли внезапно замолчал. Едва они вышли в коридор девятого уровня, как увидели в нескольких метрах от себя Корнелиуса Фаджа, который тихо переговаривался с высоким магом с гладкими белесыми волосами и бледным вытянутым лицом.

   Собеседник Фаджа обернулся на звук шагов и тоже сразу умолк, а его холодные серые глаза сузились и впились в лицо Гарри.

   - Кого я вижу… Патронус Поттер, - саркастически проговорил Люциус Малфой.

   У Гарри перехватило дыхание, словно он на полном ходу натолкнулся на препятствие. В последний раз он видел эти холодные серые глаза сквозь прорези в капюшоне Смертеглода, а его насмешливый голос звучал на мрачном кладбище, где Лорд Волдеморт подвергал Гарри пыткам. И теперь Гарри просто не верилось, что Люциус Малфой хладнокровно, как ни в чем не бывало, смотрит ему в глаза. Ему не верилось, что Малфой собственной персоной стоит тут в Министерстве Магии и спокойно ведет беседу с Корнелиусом Фаджем, тогда как всего пару недель назад Гарри предупредил Фаджа, что Малфой – Смертеглод.

   - Министр как раз рассказывал мне, как ловко вам удалось избежать наказания, Поттер, - иронично протянул мистер Малфой. – Удивительно, как это вы ухитряетесь выскальзывать из самых безнадежных ситуаций… прямо-таки по-змеиному…

   Мистер Уизли предостерегающе сжал плечо Гарри.

   - Да уж, - сказал Гарри. – Я в этом здорово поднаторел…

   Люциус Малфой поднял глаза на мистера Уизли.

   - Глядите-ка, и Артур Уизли тоже здесь! И что же привело тебя сюда, Артур?

   - Работа, - отрезал мистер Уизли.

   - Разве ты здесь работаешь? – спросил мистер Малфой, приподняв брови и бросив взгляд на дверь поверх плеча мистера Уизли. – А мне казалось, что твой кабинет на втором этаже… Ты вроде бы занимаешься тем, что втихаря уносишь домой всякие маггловские вещицы и накладываешь на них чары?

   - Ничего подобного, - отчеканил мистер Уизли, глубже вонзив пальцы в плечо Гарри.

   - А вас что сюда привело? – задал Гарри вопрос Люциусу Малфою.

   - Сомневаюсь, что наши с Министром частные дела могут быть предметом вашего интереса, Поттер, - сказал Малфой, разглаживая складки на мантии, и Гарри услышал звук, который невозможно было спутать ни с чем другим: это был звон монет. – В самом деле, если вы любимец Дамблдора, это не значит, что от всех остальных вы вправе ожидать такой же снисходительности… Почему бы нам не подняться к вам в кабинет, господин Министр?

   - Непременно, - сказал Фадж, поворачиваясь спиной к Гарри и мистеру Уизли. – Прошу, Люциус.

   Они ушли вместе, переговариваясь вполголоса. Мистер Уизли убрал руку с плеча Гарри только тогда, когда за Фаджем и Малфоем закрылись двери лифта.

   - Почему он не дожидался Фаджа около его кабинета, раз у них какие-то частные дела? – взорвался Гарри. – Что он тут забыл?

   - Полагаю, он пытался проникнуть в зал заседаний, - в крайнем возбуждении проговорил мистер Уизли, опасливо оглядываясь, не подслушивают ли их. – Ему не терпелось узнать, исключили тебя или нет. Как доберемся до дома, я черкну Дамблдору записку, он обязан быть в курсе того, что Малфой снова вступил в контакт с Фаджем.

   - Что за частные дела такие могут быть у него с Фаджем?

   - Деньги, что же еще, - сердито буркнул мистер Уизли. – На протяжении многих лет Малфой с размахом финансирует самые различные нужды Министерства… сводит Фаджа с нужными людьми… и это дает ему возможность в дальнейшем обращаться с просьбами, например, о том, чтобы отсрочить принятие неугодных ему законов. О, у этого господина отличные связи…

   Подъехал лифт. Он был пуст, за исключением нескольких служебных записок, которые принялись носиться вокруг головы мистера Уизли. В раздражении от них отмахнувшись, он нажал кнопку атриума, и двери захлопнулись, издав металлический стук.

   - Мистер Уизли, - задумчиво проговорил Гарри, - если Фадж встречается со Смертеглодами, такими как Малфой, причем без свидетелей, то как мы можем быть уверены, что они не подвергли его заклятью Империус?

   - Нам и самим это приходило в голову, Гарри, - вполголоса сказал мистер Уизли. – Однако Дамблдор считает, что на данный момент Фадж действует по собственной воле, что, по словам Дамблдора, едва ли утешительно… Сейчас эту тему лучше не обсуждать, Гарри…

   Двери лифта раскрылись, и они ступили в почти опустевший атриум. Сотрудник службы безопасности Эрик был снова погружен в изучение газеты, которая полностью скрывала его от внешнего мира. Гарри и мистер Уизли прошли мимо золотого фонтана, и неожиданно Гарри вспомнил.

   - Стойте-ка… - сказал он и, вынимая из кармана мешочек с деньгами, вернулся к фонтану.

   Он поднял глаза на красивое лицо мага, но вблизи оно оказалось вялым и глуповатым. На лице волшебницы застыла искусственная улыбка, характерная для участниц конкурсов красоты. Что до гоблинов и кентавров, то они, насколько в том успел убедиться Гарри, едва ли стали бы одаривать людей, кем бы те ни являлись, подобными сентиментально-влюбленными взглядами. Убедительным Гарри посчитал только лакейское раболепие домового эльфа. С усмешкой, которую вызвала мысль о том, что сказала бы Гермиона, случись ей увидеть эту фигуру эльфа, Гарри вывернул наизнанку кошелек, и все его содержимое, существенно превышавшее десять галлеонов, высыпалось в фонтан к ногам скульптурной группы.

* * *

 - Я был уверен! – истошно крикнул Рон, рассекая воздух кулаком. – Тебя им не взять голыми руками!

   - У них и выхода другого не было, - сказала совсем ослабевшая от тревоги Гермиона, увидев Гарри на пороге кухни. – Никаких доказательств у них не было, ровным счетом никаких… - добавила она, прикрывая глаза трясущейся рукой.

   - Странно видеть на ваших лицах такое очевидное облегчение, если, как вы утверждаете, все точно знали, что мне удастся отвертеться, - улыбнулся Гарри.

   Миссис Уизли вытирала лицо фартуком, а Фред, Джордж и Джинни бросились исполнять боевую пляску, сопровождая ее куплетом: «Удалось, удалось, отвертеться удалось…»

   - Тихо! Умолкните! – прикрикнул на них мистер Уизли, улыбаясь при этом во весь рот. – Знаешь, Сириус, мы видели Люциуса Малфоя в Министерстве.

   - Что?! - нахмурился Сириус.

   - Удалось, удалось, отвертеться удалось…

   - Да умолкните, вы трое! Так и есть, мы видели, как он разговаривал с Фаджем на девятом уровне, после чего они вместе удалились в его кабинет. Необходимо об этом поставить в известность Дамблдора.

   - Совершенно необходимо, - согласился Сириус. – Мы сообщим ему, не беспокойся.

   - Ну, я, пожалуй, пойду, а то меня заждался страдающий отрыжкой унитаз в Бетнал-Грин. Молли, я сегодня задержусь – обещал Тонкс прикрыть ее; а к ужину, возможно, Кингсли подоспеет…

   - Удалось, удалось, отвертеться удалось…

   - Фред, Джордж, Джинни! Немедленно прекратите! – цыкнула на них миссис Уизли, когда мистер Уизли вышел из кухни. – Гарри, милый, садись за стол и поешь, ты ведь почти ничего не ел на завтрак…

   Рон с Гермионой устроились напротив, и их лица светились таким счастьем, какого Гарри не видел даже в день своего прибытия на Площадь Лихогнилль в дом номер двенадцать. Хмельная радость, которую несколько притупила встреча с Люциусом Малфоем, вновь забурлила в его душе. Мрачный дом вдруг начал излучать тепло и гостеприимство, и уже не казался таким отвратительным Криччер, сунувший свой длинный нос на кухню, чтобы разнюхать, откуда весь этот шум.

   - О чем тут говорить, раз Дамблдор встал на твою сторону, другого исхода и быть не могло, - ликующе воскликнул Рон, щедрой рукой раскладывая по тарелкам картофельное пюре.

   - Да уж, он все сделал по высшему разряду, - сказал Гарри, и на этом остановился, понимая, что стало бы чудовищной неблагодарностью, да и просто ребячеством продолжить тему словами: «А сам при этом ни слова мне не сказал. Даже не взглянул».

   От этих мыслей шрам полыхнул огнем с такой силой, что он схватился за лоб.

   - Что случилось? – забеспокоилась Гермиона.

   - Шрам, - пробормотал Гарри. – Но это неважно. Так теперь часто случается.

   Но это осталось незамеченным для всех остальных, с аппетитом предававшихся трапезе, празднуя чудесное освобождение Гарри. Фред, Джордж и Джинни продолжали распевать свой куплет. На лице Гермионы отразилась тревога, но она не успела и слова произнести, потому что в тот же миг раздался ликующий возглас Рона:

   - Бьюсь об заклад, что Дамблдор появится здесь сегодня вечером, чтобы попировать вместе с нами!

   - Сомневаюсь, что у него получится, Рон, - покачала головой миссис Уизли, поставив перед Гарри огромную тарелку с жареной курицей. – У него сейчас очень много дел.

   - УДАЛОСЬ, УДАЛОСЬ, ОТВЕРТЕТЬСЯ УДАЛОСЬ…

   - Замолчите немедленно! – потеряв терпение, гаркнула миссис Уизли.

* * *

Со временем Гарри начал замечать, что кое-кто в доме номер двенадцать на Площади Лихогнилль не слишком ликует по поводу его предстоящего возвращения в Хогвартс. Первой реакцией Сириуса на добрую весть была старательно разыгранная радость: он и руку Гарри крепко пожал, и сиял вместе с остальными. Однако шли дни, и Сириус на глазах менялся, становясь все более хмурым и удрученным. Он почти ни с кем не общался, даже с Гарри, проводя все больше времени взаперти вместе с Орликом в спальне своей матери.

   - Перестань себя винить! – категорично заявила Гермиона, когда спустя несколько дней Гарри поделился своими тревогами с ней и Роном. Все трое были заняты тем, что счищали плесень с буфета на третьем этаже. – Твой дом – Хогвартс, и Сириусу это отлично известно. Лично я считаю, что он думает только о себе.

   - Не слишком ли ты сурова к нему, Гермиона? – нахмурился Рон, с остервенением пытаясь отскрести намертво прилепившуюся к пальцу плесень. – Тебе самой-то вряд ли захотелось бы коротать тут время в полном одиночестве.

   - О каком одиночестве ты говоришь? – в недоумении воскликнула Гермиона. – Здесь же штаб-квартира Ордена Феникса! Просто он рассчитывал на то, что Гарри переедет к нему жить.

   - Я в этом сильно сомневаюсь, - возразил Гарри, выжимая тряпку. – Когда я спросил его об этом, он мне прямого ответа так и не дал.

   - Просто он не хотел слишком уж раздувать свои надежды, - глубокомысленно заметила Гермиона. – К тому же он, думаю, частенько чувствовал и свою вину, поскольку в глубине души желал, чтобы тебя исключили. И тогда вы вдвоем стали бы изгоями.

   - Хватит! – в унисон осадили ее Гарри и Рон, но Гермиона лишь пожала плечами.

   - Да поступайте, как знаете. Но я иногда думаю, что права твоя мама, Рон, и Сириус порой действительно забывает, что ты, Гарри – это ты, а не твой отец.

   - Так ты, стало быть, считаешь, что он умом тронулся? – вскипел Гарри.

   - Нет, я считаю, что он долгое время был очень одинок, - спокойно ответила Гермиона.

   Неожиданно в спальню вошла миссис Уизли.

   - Вы что, еще не закончили? – сказала она, заглянув в буфет.

   - А я уж было решил, что ты пришла, чтобы устроить нам перерыв, - с обидой проговорил Рон. – Ты хоть представляешь, сколько грязи мы отсюда выгребли за все время, что мы здесь?

   - Но вы же так рвались помогать Ордену, - с упреком сказала миссис Уизли, - вот и поучаствуйте в том, чтобы штаб-квартира стала пригодной для жизни.

   - Мне уже кажется, что я превращаюсь в домового эльфа, - пожаловался Рон.

   - Понимаешь теперь, что за кошмарная жизнь у эльфов? Надеюсь, это сподвигнет тебя на более решительное участие в Б.Л.Е.В.О.Т.Э.! – с надеждой воскликнула Гермиона, когда миссис Уизли скрылась за дверью. – А знаете, это хорошая идея – устроить показ всех ужасов, которые сопровождают нескончаемую повседневную уборку, а после организовать благотворительную помывку Гриффиндорской гостиной. Все сборы направить в Б.Л.Е.В.О.Т.Э. – это и рекламу нам сделает, и кассу пополнит.

   - Я сам сделаю пожертвование, чтобы только ты перестала фонтанировать про эту блевоту, - в раздражении буркнул Рон, но при этом достаточно тихо, чтобы лишь один Гарри и мог его услышать.

* * *

   Каникулы летели к концу, и Гарри все чаще грезил о возвращении в Хогвартс. Он с нетерпением ждал, когда вновь сможет увидеться с Хагридом, сыграть в квиддич и даже прогуляться огородами до оранжерей, где проходили уроки травологии. Как великое благо он воспринял бы саму возможность убраться из этого неопрятного, заплесневелого дома, где многие шкафы так и стояли запертыми на замки, а из темных углов неизменно летело злобное бухтение Криччера; однако Гарри следил за тем, чтобы эти его мысли, высказанные вслух, не доходили до ушей Сириуса.

   Правда состояла в том, что жизнь в штаб-квартире организации, которая поставила себе целью борьбу с Волдемортом, была совсем не такой увлекательной и захватывающей, как нафантазировал себе Гарри, прежде чем столкнулся с ней в реальности. Бесспорно, члены Ордена Феникса появлялись и исчезали с завидной регулярностью, причем одни оставались на обед или ужин, другие заскакивали на несколько минут, чтобы о чем-то пошептаться, но миссис Уизли прилагала все усилия к тому, чтобы никакая информация не доходила до ушей Гарри и остальных (включая также и Оперативные Уши). И, похоже, никто, даже Сириус, не считал, что Гарри необходимо узнать что-то сверх того, что он услышал в первый вечер.

   В последний день каникул, когда Гарри был занят тем, что сметал с гардероба совиный помет, в спальне появился Рон с двумя конвертами в руках.

   - Прибыли списки учебников, - сказал он, бросая один из конвертов стоящему на стуле Гарри. – Наконец-то! А то я уж было решил, что они про нас забыли, потому что списки обычно присылают заранее…

   Гарри смел остатки помета в мусорный пакет и метнул его в стоявшую в углу комнаты мусорную корзину; корзина проглотила угощение и смачно рыгнула. Гарри распечатал конверт. Внутри было два листа пергамента: один содержал стандартное напоминание о том, что учебный год начинается первого сентября; во втором был список необходимой литературы в предстоящем учебном году.

   - Только две новые книги, - сказал он, заглянув в список. – «Стандартный учебник магических заклинаний», 5-ый курс, автор Миранда Ворона-Каркер, и «Теория магической защиты», автор Вильберт Плутоверт.

   ХЛОП!

   Рядом с Гарри прямо из воздуха возникли фигуры Фреда и Джорджа, и на этот раз он даже не упал со стула – настолько свыкся с их внезапными появлениями.

   - Интересно, кто же это вставил в список учебник Плутоверта? – непринужденно включился в беседу Фред.

   - Это явный признак того, что Дамблдор нашел нового преподавателя защиты от Темных Искусств.

   - Весьма своевременно, - заметил Фред.

   - Что ты имеешь в виду? – спросил Гарри, спрыгнув со стула.

   - Видишь ли, - принялся объяснять Фред, - пару недель назад мы с помощью Оперативных Ушей подслушали разговор мамы с папой и поняли, что Дамблдор едва не надорвался, пока искал кандидатуру на эту должность.

   - Чему тут удивляться? Достаточно вспомнить, что приключилось с четырьмя предыдущими, - вставил Джордж.

   - Один изгнан, другой мертв, третий памяти лишился, четвертый девять месяцев был заперт в сундуке, - посчитал Гарри, загибая пальцы. – Удивляться нечему.

   - Что с тобой, Рон? – спросил вдруг Фред.

   Рон молчал. Гарри оглянулся. Рон стоял притихший и, раскрыв рот, таращился на свое послание из Хогвартса.

   - Да что случилось? – теряя терпение, крикнул Фред. Подойдя к Рону, он через его плечо бросил взгляд на пергамент.

   И как и Рон, раскрыл рот.

   - Префект? – едва вымолвил он, с изумлением глядя на письмо. – Префект?

   В один прыжок Джордж очутился рядом с Роном, вырвал конверт из его руки и перевернул его. На глазах у Гарри что-то ярко-красное с золотом выпало оттуда прямо Джорджу на ладонь.

   - Это невозможно, - проговорил он сдавленным голосом.

   - Ошибка вышла, - вмешался Фред. Выхватив письмо из руки Рона, он стал просматривать его на просвет, будто в поисках водяных знаков. – Надо рассудка лишиться, чтобы назначить Рона префектом…

   Близнецы одновременно повернулись к Гарри.

   - Мы ни на секунду не сомневались, что префектом станешь ты! – обиженно воскликнул Фред, словно Гарри каким-то образом его одурачил.

   - Мы считали, что Дамблдор просто обязан был сделать ставку на тебя! – возмутился Джордж.

   - Учитывая победу в Триомагическом Турнире и все остальное! - поддержал брата Фред.

   - Мне кажется, что весь этот вздор про твое буйное помешательство и спутал карты, - высказал предположение Джордж.

   - Точно, - согласился Фред. – Слишком уж много от тебя головной боли, приятель. Что же, по крайней мере, один из вас не свернул с правильного пути.

   Он шагнул к Гарри и дружески похлопал его по спине, смерив при этом Рона уничижительным взглядом.

   - Префект… малютка Ронни – и вдруг префект…

   - Не могу без отвращения думать, какой будет реакция мамы, - недовольно буркнул Джордж и впихнул значок в руку Рона с таким видом, словно боялся испачкаться.

   Рон, не сказавший до сих пор ни слова, взял значок, изучающе на него посмотрел, а затем протянул его Гарри, словно испрашивая подтверждения того, что это не подделка. Гарри взял значок. Поверх Гриффиндорского льва красовалась крупная буква «П». Именно такой значок он увидел на груди Перси в свой первый день в школе.

   Внезапно с шумом распахнулась дверь, и в комнату влетела Гермиона, раскрасневшаяся, с развевающимися волосами, с конвертом в руке.

   - А вы… вы… уже получили?

   Увидев значок в руке Гарри, она громко ахнула.

   - Я так и знала! – радостно воскликнула она, размахивая письмом. – И я, Гарри, и я тоже!

  - Нет, - поспешно возразил Гарри и быстро вложил значок обратно в руку Рона. – Это не я, а Рон.

   - Как это?

   - Не я префект, а Рон, - пояснил Гарри.

   - Рон? – раскрыла от изумления рот Гермиона. – Но… ты уверен? Ну, то есть…

   Рон обернулся, бросив на Гермиону воинственный взгляд, и та залилась краской.

   - На конверте стоит мое имя, - отчеканил он.

   - Я… - начала Гермиона в совершенном смятении. – Я… ну… здорово! Это же отлично, Рон! Это действительно…

   - Неожиданно, - кивнув, завершил фразу Джордж.

   - Нет, - пуще прежнего заполыхала Гермиона, - совсем не так… На счету у Рона столько всего… Он и вправду…

   Дверь за ее спиной приоткрылась чуть шире, и в комнате появилась миссис Уизли, неся в руках свежевыстиранные и выглаженные мантии.

   - Джинни говорит, что наконец прибыли списки учебников, - сказала она, бросив взгляд на конверты. Подойдя к кровати, она принялась раскладывать мантии на две стопки. – Если вы мне прямо сейчас дадите списки, то я сегодня же, пока вы будете упаковывать вещи, куплю на Диагональной Аллее все необходимое. А тебе, Рон, придется еще и новую пижаму покупать, а то из этой ты вырос дюймов на шесть, не меньше, растешь с невероятной быстротой… Какого ты хочешь цвета?

   - Купи ему красную с золотом, чтобы со значком гармонировала, - съязвил Джордж.

   - С чем гармонировала? – машинально переспросила миссис Уизли, скатывая пару бурых носков и укладывая их сверху на вещи Рона.

   - С его значком, - сказал Фред с таким видом, словно стремился поскорее покончить с неизбежным злом. – С его премиленьким новеньким глянцевым значком префекта.

   Слова Фреда не сразу пробили себе дорогу в голову миссис Уизли, наполненную мыслями о пижаме.

   - Его… но… Рон, неужели ты…

   Рон продемонстрировал свой значок.

   Миссис Уизли громко ахнула, прямо как Гермиона.

   - Невероятно! Просто невероятно! Ах, Рон, это же великолепно! Префект! Так уж повелось в нашей семье!

   - А мы с Фредом что, не семья? Мы, стало быть, соседи? – вознегодовал Джордж, когда мать отодвинула его в сторону и кинулась на шею младшему сыну.

   - А отец-то как будет рад, когда узнает! Рон, я так горда, такая великолепная новость, и если так пойдет дело, ты станешь старшим префектом, как Билл и Перси, ведь это лишь первый шаг! Подумать только, такое радостное событие среди всей этой смуты, я в таком восторге, ах, Ронни…

   За спиной миссис Уизли Фред с Джорджем театрально изображали, как их тошнит, но она ничего не замечала; стиснув Рона в объятиях, она с восторгом обцеловывала его лицо, отчего оно сделалось красным и интенсивностью оттенка перещеголяло значок старосты.

   - Мам… перестань… возьми себя в руки… - бормотал Рон, пытаясь выдраться из ее хватки.

   Наконец она его выпустила и в упоении проговорила:

   - На чем же мы остановим свой выбор? Перси мы подарили сову, но у тебя уже есть твой сычик.

   - Ч-то ты хочешь сказать? – спросил Рон, словно боясь поверить в то, что только что услышал.

   - Тебе причитается заслуженная награда! – с обожанием пропела миссис Уизли. – Как ты смотришь на новую парадную мантию?

   - Да купили мы уже ему мантию, - сообщил Фред с кислой миной, всем своим видом показывая, что искренне раскаивается в столь поспешной расточительности.

   - Или новый котел, а то старый, доставшийся тебе от Чарли, уже насквозь проржавел; а, может, новую крысу, ты ведь был так привязан к Скабберсу…

   - Мам, - собрался с духом Рон, - а можно мне новую метлу?

   Миссис Уизли спала с лица: метлы были дорогим удовольствием.

   - Не какую-нибудь особенную, - поспешно добавил Рон. – Просто… другую… новую…

   Чуть помедлив, она улыбнулась.

   - Конечно, можно… Думаю, мне надо поторопиться, если придется еще и метлу покупать. Увидимся позже… Надо же, малыш Ронни – префект! И не забудьте упаковать вещи… префект… прямо мурашки по телу!

   Миссис Уизли запечатлела на щеке сына еще один поцелуй и с громким всхлипом поспешила вон из комнаты.

   Фред и Джордж переглянулись.

   - Ты не слишком огорчишься, если мы не станем тебя лобызать, Рон? – с фальшивым участием спросил Фред.

   - Но мы можем расшаркаться, если пожелаешь, - предложил Джордж.

   - Да заткнитесь вы, - сказал Рон, хмуро глядя на близнецов.

   - А иначе что? – спросил Фред, и на его лице расцвела сардоническая ухмылка. – Оставишь без обеда?

   - Интересно посмотреть, как он это сделает, - усмехнулся Джордж.

   - Вот так и сделает, если будете продолжать в том же духе! – рассердилась Гермиона, а близнецы рассмеялись.

   - Оставь, Гермиона, - тихо проговорил Рон.

   - Теперь, Джордж, когда по нашему следу идут эти двое, - с притворной дрожью в голосе промолвил Фред, - нам с тобой придется ходить, да оглядываться…

   - И не говори! Похоже, пришел конец нашей вольной разбойничьей жизни, - понуро опустил голову Джордж.

   И с новым громким хлопком близнецы исчезли.

   - Ну и парочка! – рассвирепела Гермиона, гневно уставившись в потолок, сквозь который до них долетал хохот Фреда и Джорджа, находившихся теперь в комнате этажом выше. – Не обращай внимания, Рон, это просто зависть!

   - Сомневаюсь, - задумчиво протянул Рон, глядя в потолок. – Они всегда утверждали, что префектами становятся одни тупицы… Но, с другой стороны, - добавил он, немного повеселев, - ни у одного из них никогда не было новой метлы! Жаль, что я вместе с мамой не могу отправиться туда, чтобы самому ее выбрать… Ну, «Нимб» мне, конечно, не светит, но получить последнюю модель «Чудо-помела» было бы здорово… Да, пожалуй, пойду и предупрежу, что меня вполне устроило бы «Чудо-помело», просто чтобы она была в курсе…

   Он стремительно вылетел из комнаты, оставив Гарри и Гермиону вдвоем.

   Гарри, сам не понимая почему, чувствовал, что ему не хочется смотреть на Гермиону. Повернувшись к кровати, он взял стопку чистых мантий, которые принесла миссис Уизли, и через всю комнату понес их к своему сундуку.

   - Гарри… - нерешительно позвала его Гермиона.

   - Молодец! – воскликнул Гарри, по-прежнему не глядя на нее, но с таким градусом теплоты, что сам не узнал свой голос. – Отлично. Ты префект. Классно.

   - Спасибо, - ответила Гермиона. – Э-э… Гарри… не могла бы я одолжить у тебя Эдвигу, чтобы сообщить родителям? Думаю, они будут рады, в смысле… префект – это то, что они точно поймут…

   - Конечно, никаких проблем, - ответил Гарри все тем же, полным фальшивой теплоты голосом, который ему точно не принадлежал. – Забирай!

   Он наклонился, уложил мантии на дно сундука и сделал вид, будто что-то там ищет, а Гермиона подошла к платяному шкафу и поманила к себе Эдвигу. Прошло немного времени, Гарри услышал, как закрылась дверь, но он по-прежнему стоял, склонившись над сундуком, и прислушивался. Кроме очередной ироничной усмешки, долетевшей с пустого холста, да кашля корзины для мусора, поперхнувшейся совиным пометом, он не услышал ничего.

   Гарри выпрямил спину и обернулся. Ни Гермионы, ни Эдвиги уже не было. Он медленно добрел до кровати и тяжело опустился на нее, уставившись невидящим взглядом на нижний ящик шкафа.

   Гарри полностью упустил из виду, что новых префектов избирают как раз на пятом курсе. Он был так сильно озабочен нависшей над ним перспективой вылететь из школы, что вовсе не думал о значках, которые тем временем уже прокладывали себе маршрут к новым владельцам. Но даже если бы он вспомнил… если бы он об этом подумал… какими были бы его ожидания?

   Уж точно не такими, прозвучал в его голове негромкий голос правды.

   Лицо Гарри приняло страдальческое выражение, и он спрятал его в ладони. Что толку обманывать себя? Если бы он помнил о том, что значки уже отправились в путь, то стал бы искать значок префекта в своем письме, а никак не в письме Рона. Неужели спеси у него столько же, сколько и у Драко Малфоя? Неужели он считает себя выше всех остальных? Неужели он и вправду уверен, что он лучше Рона?

   Нет, решительно возразил все тот же голос.

   Так чему же верить? Гарри мучительно пытался разобраться в своих чувствах.

   Я лучше играю в квиддич, подсказывал голос. Но я вовсе не лучше него во всем остальном.

   Это определенно так, решил Гарри. Что касается учебы, то тут он ничем не лучше Рона. А вне уроков? Как насчет всех тех приключений, что обрушились на него, Рона и Гермиону, едва они поступили в Хогвартс? Тогда они рисковали куда большим, чем исключением из школы.

   Не забывай, что и Рон, и Гермиона почти всегда были рядом, напомнил голос.

   Ну, положим, не всегда, не согласился сам с собой Гарри. С Квирреллом ему пришлось сразиться в одиночку. Как, впрочем, и с Ридделом и Василиском. И с дементорами в ночь, когда Сириус совершил побег, ему пришлось разбираться самостоятельно. И тогда на кладбище, когда возродился Волдеморт, друзей не было с ним рядом…

   И его вновь захлестнуло уже знакомое ему чувство незаслуженной обиды, подобное тому, что он испытал в день приезда. Я определенно добился большего, с возмущением думал Гарри. Я куда большего достиг, чем любой их них!

   Но, как знать, справедливо отметил все тот же тихий голос, возможно, Дамблдор назначает префектами совсем не тех, кто вечно попадает в опасные переделки… Возможно, он руководствуется иными соображениями… Вероятно, у Рона есть нечто такое, чего нет у тебя…

   Гарри открыл глаза и сквозь пальцы устремил взгляд на ножки шкафа в виде когтистых лап; ему вспомнились слова Фреда: «Надо рассудка лишиться, чтобы назначить Рона префектом…»

   Гарри издал короткий смешок. Но уже через мгновение ему стало безумно совестно.

   Рон не просил значок префекта у Дамблдора. В том, что случилось, нет его вины. Так неужели же он, Гарри, самый близкий его друг, затаит обиду из-за того, что Рон получил значок, а он нет? Неужели он вместе с близнецами станет зубоскалить за спиной Рона и загубит радость, которую тот впервые в жизни испытал оттого, что хоть в чем-то обошел Гарри?

   На этой точке своих размышлений Гарри вновь услышал шаги Рона на лестнице. Он встал, поправил очки и приладил на лицо улыбку как раз в тот момент, как Рон влетел в комнату.

   - Едва успел! – радостно доложил он. – Обещала купить «Чудо-помело», если получится.

   - Здорово, - сказал Гарри, и выдохнул с облегчением, не услышав больше в своем голосе фальшивой теплоты. – Знаешь, Рон, ты просто молодец!

   Улыбка исчезла с лица Рона.

   - Я и вообразить не мог, что это буду я, - покачал он головой, - я не сомневался, что префектом станешь ты!

   - Куда там, слишком уж много от меня головой боли, - как эхо, повторил Гарри слова Фреда.

   - Ну, да, - сказал Рон, - видимо, поэтому… Ну что, начнем собирать вещи?

   Удивительно, как за короткое время их вещи разбрелись по самым удаленным уголкам дома. Все послеобеденное время им отовсюду пришлось извлекать свои пожитки, включая учебники, и водворять их обратно в сундуки. Гарри заметил, что Рон все никак не может найти достойное место для значка префекта: сперва он поместил его на прикроватную тумбочку, затем спрятал в карман джинсов, но передумав, достал и положил сверху на стопку мантий, будто желая посмотреть, как красное будет контрастировать на фоне черного. И лишь когда заглянувшие на огонек Фред с Джорджем предложили увековечить значок на лбу Рона с помощью Чар вечной сцепки, тот бережно завернул его в бурые носки и запер в сундук.

   В районе шести часов вечера с Диагональной Аллеи вернулась миссис Уизли с грудой книг и неким длинным предметом, завернутым в прочную коричневую оберточную бумагу, который Рон забрал у нее, застонав от нетерпения.

   - Потом развернешь, а сейчас к ужину съезжаются гости, и вы мне нужны внизу, - распорядилась миссис Уизли, однако не успела она покинуть комнату, как Рон с алчным выражением лица разорвал упаковку и в упоении обследовал каждый дюйм своей новой метлы.

   А тем временем на кухне миссис Уизли вывесила ярко-красный плакат над заставленным угощениями столом: ПОЗДРАВЛЯЕМ РОНА И ГЕРМИОНУ – НОВОИСПЕЧЕННЫХ ПРЕФЕКТОВ! В таком воодушевленном состоянии Гарри не видел миссис Уизли за все каникулы.

   - Я решила, что у нас сегодня будет не обычный ужин за столом, а праздничный фуршет, - сообщила она Гарри, Рону, Гермионе, Фреду, Джорджу и Джинни, когда вся компания появилась на кухне.

   - Папа с Биллом уже в дороге, Рон, я им обоим отправила сов, и они страшно довольны, - радостно добавила она.

   Фред возвел глаза к небу.

   Сириус, Люпин, Тонкс и Кингсли Вертлюг уже прибыли. Гарри налил себе сдобного эля, и в этот момент на кухню, тяжело цокая деревянной ногой, вошел Смур.

   - Ах, Аластор, как хорошо, что ты появился, - заулыбалась миссис Уизли, когда Смур сбросил с себя дорожный плащ. – Мы давно тебя ждем и хотим попросить: не мог бы ты осмотреть письменный стол в гостиной и сказать нам, что там внутри? Мы не стали сами открывать ящик, на случай если там что-то действительно гадкое.

   - Разумеется, Молли…

   Неоновый глаз Смура метнулся вверх и застыл, пристально всматриваясь в потолок.

   - Гостиная… - рыкнул Смур, и его зрачок сузился. – Тот стол, что в углу? Ага, вижу… Да, это фантом… Мне пойти им заняться?

   - Нет-нет, я сама этим займусь чуть позже, - просияла миссис Уизли. – Налей себе выпить. А мы тут, знаешь, кое-что отмечаем… - она сделала жест в сторону красного плаката. – В нашей семье это уже четвертый префект! – сказала она, с любовью взъерошив Рону волосы.

   - Префект, говоришь? – прорычал Смур, переведя обыкновенный глаз на Рона, а магический куда-то вглубь головы. У Гарри возникло ощущение, что этот неоновый взгляд был адресован именно ему, и чтобы сгладить чувство дискомфорта, он отошел подальше, присоединившись к Сириусу и Люпину.

   - Что же, прими мои поздравления, - сказал Смур, по-прежнему глядя на Рона обыкновенным глазом. – Представители власти неизменно являются мишенью для враждебных атак, но Дамблдор, вероятно, считает, что ты способен противостоять основным заклятьям и порчам, иначе он не назначил бы тебя префектом…

   Подобное видение случившегося явно обескуражило Рона, однако он был избавлен от надобности что-либо говорить в ответ, так как в этот самый миг появились его отец и старший брат. Миссис Уизли была в таком приподнятом настроении, что даже не стала ворчать из-за того, что они захватили с собой Земнавозникуса, который пожаловал в длиннополом пальто с подозрительными вздутиями в самых неподходящих местах. Предложение снять пальто и пристроить его рядом с дорожным плащом Смура было встречено категорическим отказом.

   Когда все наполнили кубки, мистер Уизли возвестил: - Думаю, настало время тоста, - и, подняв свой кубок, сказал: - За Рона и Гермиону, новых Гриффиндорских префектов!

   Рон с Гермионой лучились радостными улыбками, глядя на всех, кто пил в их честь. Тост завершился аплодисментами.

   - А мне не довелось стать префектом, - послышался веселый голос Тонкс за спиной у Гарри, когда все направились к столу за угощением. На этот раз у нее были длинные, до самой талии, волосы цвета спелого томата, и это делало ее похожей на старшую сестру Джинни. – По мнению декана моего факультета, мне недоставало некоторых важных качеств.

   - Это каких же? – поинтересовалась Джинни, нацеливаясь на печеный картофель.

   - Например, способности контролировать свое поведение, - сказала Тонкс.

   Джинни рассмеялась, а Гермиона, похоже, никак не могла принять решение: то ли веселиться, то ли нет. Избрав, наконец, иную тактику, она сделала большой глоток сдобного эля и тут же поперхнулась.

   - А ты, Сириус? – полюбопытствовала Джинни, похлопывая Гермиону по спине.

   Находившийся рядом с Гарри Сириус хохотнул своим обычным смешком, напоминавшим собачий лай.

   - Да кто бы меня назначил префектом? Я только и делал, что вместе с Джеймсом отбывал одно наказание за другим. Пай-мальчиком у нас числился Люпин – вот он и получил значок.

   - Дамблдор, скорее всего, рассчитывал на то, что я смогу обуздать своих ближайших друзей, - сказал Люпин. – Нет нужды говорить, что в этом деле я потерпел полный крах.

   У Гарри вдруг резко подскочило настроение. И отец его тоже не был префектом! Все вокруг него сразу окрасилось в приятные тона. Гарри наполнил свою тарелку яствами, чувствуя невероятную симпатию ко всем, кто был на кухне.

   Рон взахлеб расхваливал новую метлу каждому, кто был согласен его слушать.

   - … за десять секунд развивает скорость от нуля до семидесяти, каково, а? Никакого сравнения с «Кометой-290» - та может разгоняться только до шестидесяти, причем исключительно при хорошем попутном ветре, если верить тому, что написано в каталоге «Колдовские метлы».

   Гермиона с жаром растолковывала Люпину свои соображения о правах эльфов.

   - Я считаю, что это такое же безобразие, как и дискриминация оборотней, разве не так? А истоки следует искать в нелепой убежденности магов в своем превосходстве над остальными существами…

   Миссис Уизли и Билл тем временем затеяли очередную перепалку по поводу прически Билла.

   - … их уже невозможно держать под контролем, а ты ведь такой привлекательный, и как было бы хорошо, будь волосы покороче, правда, Гарри?

   - Ну… не знаю, что и сказать… - немного встревожился Гарри оттого, что его попросили принять чью-либо сторону в споре, и поспешил отойти к Фреду и Джорджу, которые о чем-то совещались в углу с Земнавозникусом.

   Едва заметив Гарри, Земнавозникус тут же замолчал, однако Фред подмигнул ему и махнул рукой, приглашая подойти ближе.

   - Все в порядке, - сказал он Земнавозникусу, - Гарри можно доверять, он финансирует наш проект.

   - Погляди-ка, что Навоз для нас добыл, - сказал Джордж, протянув Гарри раскрытую ладонь, на которой лежали какие-то ссохшиеся черные стручки. Изнутри доносилось едва слышное погромыхивание, хотя сами стручки были полностью неподвижны.

   - Это семена ядовитой тентакулы, - пояснил Джордж. – Они нам понадобятся для Подспорья прогульщика, но их никак не удавалось раздобыть, поскольку они занесены в список «С» товаров, запрещенных к продаже.

   - Так что, Навоз, по рукам? Десять галлеонов за все? – сказал Фред.

   - Это со всеми-то хлопотами? – недовольно проворчал Земнавозникус, тараща налитые кровью глаза с набрякшими веками. – Извиняюсь, ребята, но сойдемся на двадцати – и я ни кнута не уступлю.

   - Навоз у нас большой любитель пошутить, - сказал Фред.

   - Да уж, а самая его уморительная шутка на этот час – это шесть сикклей за мешок с перьями взъеда, - хмыкнул Джордж.

   - Вы поаккуратней тут, - остерег близнецов Гарри.

   - А что такого? – в недоумении спросил Фред. – Мама, словно наседка, суетится вокруг нашего новоиспеченного Префекта-Рона, так что нам ничего не грозит.

   - Но вас Смур может заметить, - сказал Гарри.

   Земнавозникус нервно оглянулся.

   - Дельное замечание, - буркнул он. – Так и быть, ребята, пусть будет десять, если все сделаем по-быстрому.

   - Отлично, Гарри! – воскликнул довольный Фред, когда Земнавозникус вывернул карманы и высыпал их содержимое в ладони близнецов. – Отнесем-ка мы все это наверх…

   Гарри с некоторым беспокойством смотрел им вслед. Ему вдруг пришло на ум, что настанет час, когда мистеру и миссис Уизли станет все известно про магазин приколов, и тогда они, естественно, захотят узнать, из какого источника Фред и Джордж его финансируют. Так просто было отдать близнецам свой денежный приз за победу в Триомагическом Турнире, однако не приведет ли это к очередному семейному скандалу и разрыву отношений, как это уже случилось с Перси? И станет ли миссис Уизли по-прежнему относиться к Гарри, как к сыну, если узнает, что это благодаря ему Фред с Джорджем избрали себе карьеру, которая, по ее мнению, была недостойна ее сыновей.

   Стоя в полном одиночестве на том месте, где его оставили близнецы, с тяжелым грузом вины на сердце, Гарри неожиданно услышал, как кто-то произнес его имя. Это был низкий бас Кингсли Вертлюга, перекрывавший общий гомон голосов.

   - Почему Дамблдор не назначил префектом Поттера? – недоумевал Кингсли.

   - У него были на то свои причины, - пояснил Люпин.

   - Но он таким образом выказал бы свою веру в него. Это то, что сделал бы я, - убежденно проговорил Кингсли, - учитывая еженедельные нападки на него со стороны «Ежедневного прорицателя» …

   Гарри не хотел, чтобы Люпин и Кингсли догадались о том, что он все слышал, и поэтому не стал оглядываться. Вслед за Земнавозникусом он направился к столу, хотя совсем не был голоден. Чувство радости как пришло, так же быстро и ушло. Все, чего он теперь хотел, это оказаться в постели у себя в комнате.

   Очумелый Глаз Смур некоторое время принюхивался к куриной ножке останками своего носа и, очевидно, не учуяв никаких следов яда, с аппетитом впился в нее зубами.

   - … рукоять изготовлена из серповидного дуба, имеет противопорчевое покрытие и встроенную систему подавления вибрации, - объяснял Рон внимательно слушавшей его Тонкс.

   Миссис Уизли зевнула во весь рот.

   - Пойду-ка перед сном улажу проблему с фантомом… Артур, проследи за тем, чтобы ребята не слишком поздно отправились спать, хорошо? Спокойной ночи, Гарри, дорогой.

   С этими словами она покинула кухню. Гарри поставил тарелку на стол, прикидывая, удастся ли уйти следом за ней так, чтобы никто не заметил.

   - Ты в порядке, Поттер? – пророкотал Смур.

   - Да, все отлично, - солгал Гарри.

   Смур сделал глоток из своей фляги, наведя на Гарри неоновый глаз.

   - Подойди-ка, у меня тут есть кое-что, и тебя это может заинтересовать, - сказал он.

   Он извлек из внутреннего кармана мантии старую и весьма потрепанную магическую фотографию.

   - Первоначальный состав Ордена Феникса, - рыкнул Смур. – Вчера вечером случайно нашел, когда искал запасную мантию-невидимку; главную-то мою мантию Подмор-бесстыдник мне так и не вернул… Вот я и подумал, что все наши захотят ее увидеть…

   Гарри взял у Смура фотографию. На ней была изображена небольшая группа людей: одни приветственно махали ему руками, другие салютовали кубками.

   - А вот я, - показал пальцем Смур безо всякой надобности. На снимке седины у Смура было меньше, и нос еще не был изувечен, но не узнать его было просто невозможно. – Рядом со мной Дамблдор, а с другой стороны Дедалус Диггл… Вот это Марлен МакКиннон, она погибла через две недели после того, как был сделан этот снимок… они не пощадили и всю ее семью. А это Фрэнк и Алиса Лонгботтом…

   Гарри взглянул на Алису Лонгботтом, и его сердце, в котором и так уже поселилась тоска, болезненно сжалось. Он узнал это круглое дружелюбное лицо, хотя никогда не встречался с его обладательницей: с фотографии на Гарри глядело лицо Невилла.

   - Бедолаги, - вздохнул Смур. – Лучше умереть, чем пережить то, что выпало на их долю… А это Эммелина Вэнс, с ней ты встречался; а это, понятно, Люпин… Вот Бенджи Фенвик, он тоже пал жертвой, и мы смогли найти лишь его отдельные фрагменты… А ну, подвиньтесь-ка, - добавил он, постучав пальцем по снимку, и фотографические изображения расступились, чтобы на передний план смогли выйти те, кто располагался во втором ряду и был частично скрыт за спинами других.

   - Вот здесь Эдгар Боунз, брат Амелии Боунз… его тогда тоже схватили вместе с семьей, незаурядный был маг… Стургис Подмор… поди ж ты, молоденький какой… Карадок Дерборн, пропал через полгода после того, как был сделан этот снимок, а тело его так и не было найдено… А вот и Хагрид… не изменился ни на йоту… Эльфиас Дож, с ним ты тоже знаком... я и запамятовал, что он раньше носил эту нелепую шляпу… Гидеон Прюэтт… пятеро Смертеглодов едва справились с ним и с его братом Фабианом, сражались они, как настоящие герои… Ну, давайте, в сторонку…

   Люди на снимке снова перетасовались, и на переднем плане появились те, что до этого были полностью скрыты.

   - Это брат Дамблдора Аберфорт, я больше с ним ни разу и не встречался, весьма своеобразный тип… А это Доркас Медоуз, Волдеморт расправился с ней собственноручно… вот Сириус, здесь он еще коротко стриженный… и, наконец, вот те, кто действительно будет тебе интересен!

   Сердце Гарри бешено заколотилось. Со снимка ему улыбались отец с матерью, сидевшие по обеим сторонам от низенького человечка с бесцветными водянистыми глазами, в котором Гарри сразу же узнал Проныру. Это он совершил предательство, выдав местонахождение родителей Гарри Волдеморту и спровоцировав тем самым их гибель.

   - Ну, как? – спросил Смур.

   Гарри поднял глаза на рябое, изуродованное шрамами лицо Смура, который явно не сомневался, что преподнес Гарри бесценный подарок.

   - Ну, да, - сказал Гарри, пытаясь выдавить из себя улыбку. – Э… знаете, я вдруг вспомнил, что еще не упаковал…

   Ему не пришлось выдумывать, что именно он забыл упаковать, так как в этот момент появился Сириус и спросил: - Что это там у тебя, Смур? – после чего все свое внимание Смур переключил на него. Гарри прошел на противоположный конец кухни, выскользнул за дверь и, пока его не позвали обратно, стал поспешно подниматься по лестнице.

   Он и сам не понимал, почему этот снимок так на него подействовал. В конце концов, он и прежде видел фотографии родителей, а с Пронырой и вовсе встречался лично… Но если такое сваливается на тебя подобным образом, когда ты меньше всего этого ждешь… Кому это понравится, в раздражении подумал он…

   К тому же все эти радостные лица вокруг них… Бенджи Фенвик, от которого остались лишь фрагменты тела, и Гидеон Прюэтт, погибший смертью храбрых, и чета Лонгботтомов, которых пытками довели до безумия… Все они так и будут приветственно махать со снимка, еще не зная, что уже обречены… Что же, Смур, возможно, находит это занятным, но ему, Гарри, это бередит душу…

   Гарри неслышно поднялся по лестнице мимо голов эльфов, радуясь тому, что наконец остался один, однако приблизившись к площадке первого этажа, услышал какие-то звуки. В гостиной кто-то плакал навзрыд.

   - Кто там? – спросил Гарри.

   Ответа не последовало, а рыдания продолжались.

   В несколько прыжков через две ступеньки Гарри добрался до лестничной площадки, пересек ее и распахнул дверь гостиной.

   Женская фигура с волшебной палочкой в руке, сжавшись в комок у темной стены, содрогалась от рыданий, а на старом пыльном ковре лежал, раскинувшись в луче лунного света, бездыханный Рон.

   В легких у Гарри внезапно кончился весь воздух, и ему почудилось, что он куда-то проваливается прямо сквозь пол. Его мозг вдруг превратился в кусок льда… Рон мертв… нет, это невозможно…

   Но, постойте-ка, такого и вправду не может быть… ведь Рон сейчас внизу…

   - Миссис Уизли? – охрипшим голосом позвал ее Гарри.

   - Р-р-риддикулус! – сквозь рыдания прокричала миссис Уизли, дрожащей рукой направив палочку на тело Рона.

   Хлоп.

   Мертвое тело Рона перевоплотилось в бездыханное тело Билла, лежащее на полу с раскинутыми в разные стороны руками и ногами, с широко раскрытыми пустыми глазами.

   Миссис Уизли разразилась новыми рыданиями.

   - Р-р-риддикулус! – снова прокричала она сквозь слезы.

   Билла сменил мертвый мистер Уизли в перекосившихся очках; по его лицу сочилась тонкая струйка крови.

   - Нет! – заголосила миссис Уизли. – Нет… Риддикулус! Риддикулус! РИДДИКУЛУС!

   Хлоп. Мертвые близнецы. Хлоп. Мертвый Перси. Хлоп. Мертвый Гарри…

   - Миссис Уизли, уходите отсюда! – крикнул Гарри, глядя на свое собственное бездыханное тело, распростертое на полу. – Пусть кто-нибудь другой…

   - Что случилось?

   В гостиную влетел Люпин, вслед за ним Сириус, а спустя минуту появился Смур, тяжело стуча деревянной ногой. Люпин глянул на миссис Уизли, потом на мертвое тело Гарри на полу и, похоже, тут же все понял. Достав свою палочку, он уверенно и четко проговорил:

   - Риддикулус!

   Бездыханное тело Гарри исчезло, а над тем местом, где оно только что находилось, появился серебристый шар. Очередным взмахом палочки Люпин превратил шар в облачко дыма.

   - Ах… ах… ах… - глотала слезы миссис Уизли, а потом, спрятав лицо в ладони, разразилась новыми рыданиями.

   - Молли, - спокойно начал Люпин, подойдя к ней, - Молли, успокойся…

   Но она уже рыдала у него на плече.

   - Молли, это же обыкновенный фантом, - пытался утешить ее Люпин, гладя ее по голове. – Это обычный безмозглый фантом…

   - Я постоянно вижу их мертвыми! – причитала миссис Уизли, уткнувшись ему в плечо. – Постоянно! Они и во сне мне являются…

   Сириус стоял, уставившись на то место на ковре, где лежал фантом, притворявшийся мертвым Гарри. Смур пристально смотрел на Гарри, который старательно уклонялся от его взгляда. Его не покидало ощущение, что магический глаз Смура отследил весь его путь с того момента, как он покинул кухню.

   - Артуру н-н-не говорите, - глотала слезы миссис Уизли и изо всех сил терла глаза манжетами рукавов. – П-п-пусть ничего не знает… Какая же я нелепая…

   Люпин протянул ей носовой платок, и она высморкалась.

   - Гарри, прости… представляю, какого ты теперь обо мне мнения, - произнесла она нетвердым голосом. – С простым фантомом не справилась…

   - Велика важность, - попытался улыбнуться Гарри.

   - Просто я м-м-места себе не нахожу, - всхлипнула она, и слезы снова заструились из ее глаз. – П-п-половина семьи в Ордене, случится ч-ч-чудо, если мы выйдем из этого кошмара целыми и н-н-невредимыми… и П-П-Перси знаться с нами не желает… А вдруг случится н-н-непоправимое, а мы так и не успели п-п-помириться? А что, если нас с Артуром убьют, кто тогда п-п-приглядит за Роном и Джинни?

   - Достаточно, Милли, - сурово одернул ее Люпин. – Сейчас все иначе! И Орден лучше подготовлен, и у нас есть опережение во времени, и нам известно, какие планы вынашивает Волдеморт…

   При звуке этого имени миссис Уизли тихо взвизгнула от страха.

   - Будет тебе, Молли, давно пора привыкнуть… Послушай, я не могу гарантировать, что никто не пострадает, и никто не может этого гарантировать, но сейчас у нас гораздо больше оснований для оптимизма, чем в прошлый раз. Ты тогда не состояла членом Ордена и не можешь этого знать. Тогда расстановка сил была один к двадцати в пользу Смертеглодов, и они уничтожали нас поодиночке…

   Гарри снова подумал о том снимке и вспомнил радостные лица родителей. Он точно знал, что Смур по-прежнему не спускает с него глаз.

   - А насчет Перси не тревожься, - уверенно сказал Сириус. – Он образумится. Это всего лишь вопрос времени. Стоит Волдеморту выйти из тени, как все Министерство прибежит к нам с покаянием. И я далеко не уверен, что смогу их простить, - скорбно добавил он.

   - А насчет того, кто, дескать, приглядит за Роном и Джинни, на случай если вы с Артуром вдруг будете убиты, - продолжил Люпин с едва заметной улыбкой, - не думаешь же ты всерьез, что мы позволим им умереть с голоду?

   Дрожащие губы миссис Уизли сложились в улыбку.

   - Какая я нелепая, - пробормотала она, промокая слезы.

   Когда десять минут спустя Гарри закрывал за собой дверь спальни, ему в голову пришла мысль о том, что миссис Уизли вовсе не была нелепой. Он снова представил себе сияющие лица родителей, которые смотрели на него с потертого старого снимка, не ведая того, что их жизнь, как, впрочем, и жизнь многих из их друзей, оборвется в самом скором времени. Перед его глазами вновь и вновь проплывали мертвые тела членов семьи миссис Уизли, облик которых поочередно принимал фантом. Совершенно неожиданно шрам на лбу вновь полыхнул огнем, а сердце болезненно сжалось.

   - Уймись, наконец! – решительно заявил он, потирая лоб, и боль начала отступать.

   - Беседа с собственной головой – это первый признак безумия, - послышалась насмешливая реплика с пустого холста на стене.

   Гарри предпочел эту реплику проигнорировать. Он чувствовал себя совсем взрослым, как никогда до этого, и ему казалось невероятным, что всего какой-то час назад он изводил себя мыслями о магазине приколов и о том, кому достался значок префекта.

Глава 10 БЛАЖЕНА ЛОВГУД

   Всю ночь Гарри метался во сне. В его сновидениях хаотично и молчаливо появлялись и исчезали родители, миссис Уизли оплакивала бездыханного Криччера, а за процессом наблюдали увенчанные коронами Рон и Гермиона; сам же Гарри вновь очутился в коридоре, который заканчивался запертой дверью. Он проснулся, испытывая колющую боль в области шрама, и увидел уже полностью одетого и что-то ему втолковывавшего Рона.

   - … лучше поспеши, а то мама уже рвет и мечет, говорит, что мы опоздаем на поезд…

   В доме царил ажиотаж. Пока Гарри впопыхах натягивал на себя одежду, до его ушей долетали обрывки происходящего, из чего он заключил, что Фред с Джорджем наложили чары на свои сундуки, чтобы избавить себя от необходимости тащить их вниз по лестнице, и те, отправившись в воздушное плавание, сбили с ног Джинни и заставили ее пролететь вниз два лестничных пролета до самого коридора на первом этаже.

   Миссис Блэк и миссис Уизли истошно голосили дуэтом:

   - ВЫ ЖЕ ИЗУВЕЧИТЬ ЕЕ МОГЛИ, ДЕБИЛЫ!

   - МЕРЗКИЕ ВЫРОДКИ, ПОРОЧАЩИЕ ДОМ МОИХ ПРЕДКОВ!

   Когда Гарри уже обувался, в комнату ворвалась раскрасневшаяся Гермиона. На ее плече восседала, мерно покачиваясь, Эдвига, а в руках она держала рвавшегося на волю Хитрюгу.

   - Эдвига только что возвратилась с ответом от родителей. – Сова галантно взмахнула крыльями и перелетела на верхушку своей клетки. – Ну, ты готов?

   - Почти. Как там Джинни? – спросил Гарри, поспешно цепляя на нос очки.

   - Миссис Уизли привела ее в чувство, - сказала Гермиона. – Но теперь Очумелый Глаз ворчит, что без Стургиса Подмора мы не тронемся с места, потому что без него в охране недостает одного человека.

   - В охране? – удивился Гарри. – На Кингс Кросс мы должны ехать с охраной?

   - Это ты на Кингс Кросс должен ехать с охраной, - внесла ясность Гермиона.

   - С какой стати? – с досадой спросил Гарри. – Мне казалось, что Волдеморт залег на дно. Не станешь же ты утверждать, что он готовит на меня атаку откуда-нибудь из-за мусорного бака?

   - Этого я не знаю, но так утверждает Очумелый Глаз, - отмахнулась Гермиона, сверяясь с часами. – А если мы не поторопимся, то точно опоздаем на поезд…

   - А ну, немедленно спускайтесь вниз! – раздался гневный голос миссис Уизли, и Гермиона, подскочив, словно ужаленная, бросилась вон из комнаты. Гарри схватил Эдвигу, довольно бесцеремонно затолкал ее в клетку и кинулся вслед за Гермионой, волоча за собой сундук.

   Миссис Блэк заходилась в злобном крике, но никто не побеспокоился о том, чтобы задернуть портьеры, да в этом и не было никакого толку: миссис Блэк неизбежно проснулась бы вновь в том неимоверном гвалте, который заполнял коридор.

   - Гарри, ты поедешь со мной и Тонкс, - прокричала миссис Уизли под аккомпанемент неутихающего истошного верещания: - ВЫРОДКИ! ЧЕРНЬ! ПОРОЖДЕНИЕ ПОРОКА!

   - Оставь сову и чемодан! Аластор проследит за багажом… Святые угодники, Сириус, ведь Дамблдор тебе запретил!

   Рядом с Гарри, который протискивался к миссис Уизли по заставленному сундуками коридору, вдруг появился огромный, как медведь, черный пес.

   - Что же это такое… - всплеснула руками миссис Уизли. – Имей в виду, я умываю руки!

   Она рывком распахнула дверь и вышла навстречу тусклым лучам сентябрьского солнца. Гарри и пес последовали за ней. Дверь со стуком закрылась, и вопли миссис Блэк тотчас прекратились.

   - А где Тонкс? – спросил Гарри, спускаясь по каменным ступенькам и оглядываясь по сторонам. Едва они шагнули на тротуар, как дом номер двенадцать исчез.

   - Ждет нас вон там, - чопорно произнесла миссис Уизли, старательно отводя глаза от вышагивавшего рядом с Гарри пса.

   На углу их приветствовала старушка с мелкими седыми кудряшками, на которых покоилась мягкая фетровая шляпа.

   - Здорово, Гарри, - подмигнула она ему. – Нам ведь следует поспешить, да, Молли?

   - Да знаю я, знаю, - вздохнула миссис Уизли, ускоряя шаг, - но Очумелый Глаз захотел непременно дождаться Стургиса… Если бы Артур сумел опять договориться с Министерством насчет машин… Но только Фадж теперь и на пустую чернильницу не расщедрится… И как только магглам удается путешествовать без магии…

   Огромный черный пес крутился вокруг них с веселым лаем, пугал голубей и гонялся за собственным хвостом. Гарри едва сдерживал смех. Да, Сириус слишком долго сидел в заточении. Миссис Уизли поджала губы, тем самым сильно напомнив тетю Петунью.

   До вокзала Кингс Кросс они дошли пешком всего за двадцать минут без каких-либо происшествий, за исключением того, что Сириус, чтобы позабавить Гарри, нагнал страху на пару-тройку котов. Войдя в здание вокзала, они принялись непринужденно прохаживаться рядом с барьером, разделявшим платформы номер девять и номер десять, по очереди облокачиваясь на него и таким образом проникая на платформу девять и три четверти, где толпились ученики и члены их семей и где их уже ждал Хогвартский экспресс, изрыгая черные клубы дыма. Гарри втянул носом знакомый запах и почувствовал небывалый прилив оптимизма… Он и вправду возвращается…

   - Надеюсь, остальные прибудут вовремя, - сказала миссис Уизли, с беспокойством озираясь на витую чугунную арку, сквозь которую отъезжающие попадали на платформу.

   - Классный у тебя пес, Гарри! – бросил ему из толпы высокий паренек с многочисленными тугими косичками на голове.

   - Спасибо, Ли, - с улыбкой ответил ему Гарри, а Сириус неистово завилял хвостом.

   - Ну, слава богу, - успокоилась миссис Уизли. – Вот и Аластор с багажом…

   Пониже надвинув фуражку носильщика на свои разномастные глаза, из арки вышел Смур, сильно хромая и толкая перед собой тележку, наполненную сундуками.

   - Все в порядке, - шепнул он миссис Уизли и Тонкс. – Хвоста за нами, похоже, не было.

   Через несколько мгновений на платформе появился мистер Уизли вместе с Роном и Гермионой. А когда все общими усилиями почти полностью освободили тележку Смура от сундуков, к ним присоединились Фред, Джордж и Джинни с Люпином.

   - Все тихо? – хрипло спросил Смур.

   - Абсолютно, - кивнул Люпин.

   - А о Стургисе я все равно доложу Дамблдору, - заявил Смур. – За неделю второй раз не является на задание. Становится таким же безответственным, как и Земнавозникус.

   - Ну, берегите себя, - наставлял всех Люпин, обмениваясь с ними рукопожатиями. Пожав напоследок руку Гарри и легонько хлопнув его по плечу, он сказал: - А ты, Гарри, будь начеку.

   - Вот-вот, соблюдай бдительность и гляди в оба, - присоединился к ним Смур и тряхнул Гарри за руку. – И еще кое-что, и это касается всех: следите за тем, о чем пишите в письмах. Если сомневаетесь, стоит написать или нет, то лучше не пишите.

   - Рада была со всеми вами познакомиться, - сказала Тонкс, прижав к себе Гермиону и Джинни. – Полагаю, скоро увидимся.

   Прозвучал первый свисток, и те из учеников, что еще находились на платформе, стали торопливо рассаживаться по вагонам.

   - Скорее, скорее, - суетилась миссис Уизли, поспешно обнимая всех, кто попадался ей под руку, и ненароком дважды заключив в объятия Гарри. – Пишите… Будьте паиньками… Если что-то забыли, мы вам вышлем… Вперед, по вагонам, торопитесь…

   На один короткий миг огромный черный пес поднялся на задние лапы, а передние водрузил Гарри на плечи, но миссис Уизли тут же цыкнула на него, подтолкнув Гарри к дверям вагона.

   - Святые угодники, Сириус, веди себя, как подобает псу!

   - До встречи! – крикнул Гарри, выглянув из открытого окна. Рядом махали руками Рон, Гермиона и Джинни, а поезд тронулся и стал набирать обороты. Фигуры Тонкс, Люпина, Смура, мистера и миссис Уизли уменьшались на глазах, а из окна был виден черный пес, бежавший рядом с поездом, виляя хвостом. Едва различимые люди на платформе смеялись, наблюдая, как пес соревнуется с поездом в беге, но вскоре поезд повернул, и Сириус отстал.

   - Зря он увязался за нами, - с беспокойством проговорила Гермиона.

   - Ой, да остынь ты, - сказал Рон. – Бедняга месяцами солнца не видел.

   - Вот что, - деловито хлопнул в ладоши Фред, - нет у нас времени стоять тут с вами и базарить до скончания века. Нас ждут общие дела с Ли. Увидимся позже, - с этими словами близнецы повернули направо и удалились.

   Поезд увеличивал скорость, и они покачивались в такт стуку колес, глядя на мелькавшие за окном дома.

   - Идемте, поищем свободное купе, – предложил Гарри.

   Рон с Гермионой переглянулись.

   - Э-э… - начал было Рон.

   - Знаешь… мы… нас с Роном ждут в вагоне для префектов, - сконфуженно пролепетала Гермиона.

   Рон старательно отводил глаза в сторону – его внезапно чрезвычайно заинтересовали собственные ногти на левой руке.

   - Вот оно что, - сказал Гарри. – Конечно. Отлично.

   - Не думаю, что мы обязаны находиться там всю дорогу, - поспешила заверить его Гермиона. – В письмах сообщается, что мы должны получить указания у старших префектов, а потом периодически патрулировать коридоры.

   - Отлично, - снова сказал Гарри. – Что же, может быть, увидимся позже.

   - Да, разумеется, - сказал Рон, опасливо поглядывая на Гарри. – Это кошмар, что придется туда идти, мне бы больше хотелось… но ничего не поделаешь… ну, то есть, меня вовсе не радует такая перспектива, я же не Перси, - в запальчивости завершил он свой монолог.

   - Мне это известно, - с усмешкой сказал Гарри. Но когда Гермиона с Роном поволокли свои сундуки вместе с Хитрюгой и клеткой, в которой сидел Свинвиджеон, к головному вагону поезда, на Гарри нахлынуло необъяснимое чувство утраты. Он впервые ехал в Хогвартском экспрессе без Рона.

   - Идем, - поторопила его Джинни. – Мы еще успеем занять им места.

   - Ты права, - сказал Гарри, одной рукой поднимая клетку Эдвиги, а другой хватаясь за сундук. Они потащили свое имущество по коридору, заглядывая в застекленные двери купе, мимо которых проходили, но все купе оказывались занятыми. Одни обитатели купе смотрели на Гарри с явным интересом, а другие, толкая друг друга локтями в бок, показывали на него пальцами, и не заметить этого было невозможно. Увидев подобное в пяти вагонах подряд, Гарри припомнил, что «Ежедневный прорицатель» все лето рассказывал байки о том, какой он лгунишка и позер. Гарри брел по вагонам и задавался безрадостным вопросом о том, действительно ли верят в подобные выдумки все те, что теперь на него глазеют и перешептываются.

   В последнем вагоне они встретили Невилла Лонгботтома, Гриффиндорского одноклассника Гарри. Лицо Невилла раскраснелось от того, что одной рукой он тащил сундук, а другой пытался удержать рвавшегося на свободу Тревора, свою жабу.

   - Привет, Гарри, - едва вымолвил Невилл, задыхаясь от натуги. – Привет, Джинни… Все купе заняты… Ни одного свободного места…

   - Как это ни одного? – удивилась Джинни, протиснувшись вперед мимо Невилла и заглянув в купе за его спиной. – Вот свободное купе, здесь никого нет, кроме блаженной Ловгуд.

   Невилл промямлил нечто невразумительное - дескать, не хочет никому доставлять беспокойство.

   - Не будь идиотом, - рассмеялась Джинни. – Она в полном порядке.

   Распахнув дверь купе настежь, Джинни затащила внутрь свой сундук. Следом за ней в купе вошли Гарри и Невилл.

   - Привет, Блажена, - приветствовала ее Джинни. – Ничего, если мы займем эти места?

   Сидевшая у окна девочка подняла голову. У нее были спутанные светло-каштановые волосы, бесцветные брови и выпуклые глаза, которые придавали ей вечно изумленный вид. Гарри не составило труда сообразить, почему Невилл предпочел обойти это купе стороной: девочка, похоже, была не в себе. Возможно, подобное впечатление складывалось из-за того, что волшебную палочку она для сохранности заткнула за левое ухо, или потому, что ее украшало ожерелье из пробок от сдобного эля, а, может, причиной было то, что она читала журнал, держа его вверх ногами. Ее взгляд скользнул по Невиллу и остановился на Гарри. Она кивнула.

   - Спасибо, - с улыбкой сказала Джинни.

   Гарри и Невилл установили три сундука и клетку Эдвиги на багажную полку и расселись по местам. Девочка по имени Блажена Ловгуд пристально смотрела на Гарри немигающим взглядом поверх перевернутого журнала «Каламбурист». Она буквально приклеилась к Гарри глазами, и он уже жалел, что сел напротив нее.

   - Хорошо лето провела, Блажена? – спросила Джинни.

   - Да, - словно во сне, проговорила Блажена, не отрывая взгляда от Гарри. – Да, было очень весело, знаешь ли. А ты ведь Гарри Поттер, - добавила она.

   - Мне это известно, - сказал Гарри.

   Невилл хмыкнул. Блажена перевела свои прозрачные глаза с Гарри на него.

   - А вот кто ты, мне неизвестно.

   - Так, никто, - поспешно ответил Невилл.

   - Ничего подобного, - горячо возразила Джинни. – Познакомьтесь: Невилл Лонгботтом – Блажена Ловгуд. Блажена учится со мной на одном курсе, только в Рэйвенкло.

   - Остроумия каскад – самый наш бесценный клад, - пропела Блажена.

   Подняв журнал, который она держала вверх тормашками, и спрятав за ним лицо, Блажена замолчала. Гарри и Невилл обменялись удивленными взглядами, высоко подняв брови. Джинни с трудом сдерживала смех.

   Под перестук колес поезд мчался вперед, унося их в безбрежные просторы. День выдался какой-то странный и тревожный: временами ярко светило солнце, заливая вагон своими лучами, а уже через мгновение небо заволакивало зловещими серыми тучами.

   - Угадайте, что я получил в подарок на день рождения, - сказал Невилл.

   - Еще один Памятролль? – предположил Гарри, вспомнив волшебную вещицу, похожую на мраморный шарик, который Невиллу прислала его бабушка, уповая на то, что это поможет ему преодолеть катастрофическую забывчивость.

   - Не угадал, - сказал Невилл, - хотя новый не помешал бы, потому что старый я давно потерял… А вот взгляните-ка на это…

   Он запустил в портфель руку, которая не участвовала в процессе удерживания Тревора от побега, и, немного в нем порывшись, извлек на свет крошечный серый кактус в горшке, который вместо колючек покрывали пузыри.

   - Мимбулус Мимблетония, - гордо провозгласил Невилл.

   Гарри изумленно смотрел на растение. Оно едва уловимо пульсировало и имело пугающее сходство с каким-то пораженным недугом внутренним органом.

   - Это огромная редкость, - широко заулыбался Невилл. – Я даже не уверен, что такое растение есть в Хогвартсе. Мне прямо не терпится показать его профессору Спраут. Мне привез его из Ассирии мой двоюродный дедушка Элджи. Посмотрим, получится ли у меня его культивировать.

   Гарри, разумеется, знал, что травология была любимым предметом Невилла, но что именно тот нашел в этом хилом недомерке, было выше его разумения.

   - А на что оно способно? – спросил он.

   - Очень на многое! – с гордостью воскликнул Невилл. – Оно обладает невероятным защитным механизмом… Подержи-ка пока Тревора…

   Бросив жабу на колени Гарри, он извлек из портфеля перо. Над перевернутым журналом нарисовались любопытные глаза Блажены Ловгуд, которые стали внимательно наблюдать за действиями Невилла. Закусив язык, Невилл поднес растение к глазам и резким движением проткнул его кончиком пера.

   Изо всех пузырей одновременно брызнули струи темно-зеленого сока, липкого и зловонного, и тотчас запятнали потолок, окна и журнал Блажены Ловгуд. Джинни вовремя успела закрыть лицо руками, но на ее голове теперь было нечто, похожее на липкую зеленую шапку. Гарри, обеими руками удерживавший вырывавшегося Тревора, получил сполна: от того, что покрывало теперь его лицо, шел тошнотворный запах навоза.

   Невилл, весь забрызганный соком, встряхивал головой, чтобы прочистить глаза.

   - П-простите, - заохал он. – Ни разу до этого не пробовал… Даже подумать не мог, что так случится… Но беспокоиться не о чем, Тошносок не ядовит, - нервно добавил он, увидев, как Гарри выплевывает на пол попавшую в рот порцию сока.

   Неожиданно дверь купе распахнулась.

   - Ой… привет, Гарри, - раздался робкий голос. – Я, видимо, некстати…

   Гарри вытер стекла очков свободной от Тревора рукой. В дверном проеме стояла и улыбалась ему прелестная девочка с длинными блестящими черными волосами: Чо Чанг, охотник сборной Рэйвенкло по квиддичу.

   - Э-э… привет, - выдавил из себя Гарри.

   - В общем… - растерянно проговорила Чо. – Я только… хотела поздороваться… ну, тогда пока…

   Заметно порозовев, она закрыла дверь, и удалилась. Гарри со стоном откинулся на спинку дивана. Был бы у него выбор, он бы предпочел, чтобы Чо увидела его в обществе отличных ребят, заливающихся хохотом над только что рассказанным им анекдотом. А что вышло? Рядом Невилл, блаженная Ловгуд, а сам он перемазан Тошносоком и с жабой в руке.

   - Не берите в голову, - успокоила их Джинни. – Мы легко с этим справимся. – Достав палочку, она скомандовала: - Скурджио!

   Тошносок исчез без следа.

   - Простите, - пристыженно повторил Невилл.

   Рон и Гермиона не появлялись целый час и пропустили тележку с едой. Когда Гарри, Джинни и Невилл разобрались с тыквенными пирожками и теперь увлеченно обменивались коллекционными открытками из-под шоколадных лягушек, дверь купе открылась, и на пороге появились оба префекта в сопровождении Хитрюги и пронзительно верещавшего Свинвиджеона в клетке.

   - Я голоден как волк, - сообщил Рон. Поставив клетку Свинвиджеона рядом с клеткой Эдвиги, он выхватил из руки Гарри шоколадную лягушку и рухнул на диван рядом с ним, после чего разорвал обертку, откусил лягушачью голову и откинулся назад, закрыв глаза, словно все утро провел в трудах и заботах.

   - Оказывается, на пятом курсе по два префекта от каждого факультета, - усаживаясь, сказала Гермиона, явно в крайне дурном расположении духа. – Мальчик и девочка.

   - Есть идеи о том, кто стал Слиттеринским префектом? – спросил Рон, оставаясь по-прежнему с закрытыми глазами.

   - Малфой, - тотчас отреагировал Гарри, нисколько не сомневаясь, что его худшие подозрения окажутся обоснованными.

   - Кто бы сомневался, - угрюмо проговорил Рон. Запихнув в рот остатки лягушки, он потянулся за следующей.

   - А эта тупая овца Пэнси Паркинсон, - злобно прошипела Гермиона, - как она умудрилась пролезть в префекты, когда она тупее стукнутого по голове тролля…

   - А кто там от Хаффлпаффа? – поинтересовался Гарри.

   - Эрни Макмиллан и Ханна Эббот, - промямлил Рон с полным ртом.

   - А от Рэйвенкло – Энтони Голдстайн и Падма Патил, - добавила Гермиона.

   - С Падмой Патил ты ходил на Рождественский бал, - послышался потусторонний голос.

   Все повернули головы к Блажене Ловгуд, чей немигающий взгляд поверх «Каламбуриста» был устремлен на Рона. От неожиданности Рон проглотил все находившиеся у него во рту останки шоколадной лягушки.

   - Да, я и сам это знаю, - ответил он с некоторым удивлением.

   - Не очень-то она была рада, - доложила ему Блажена. – Она считает, что ты недостойно вел себя по отношению к ней, и даже танцевать с ней отказался. Меня, впрочем, это нисколько бы не задело, - задумчиво добавила она. – Я не большая поклонница танцев.

   И ее лицо вновь скрылось за журналом. Некоторое время Рон, раскрыв рот, продолжал смотреть на обложку «Каламбуриста», после чего оглянулся на Джинни, словно в ожидании разъяснений. Однако Джинни лишь закусила костяшки пальцев, чтобы сдержать смех. Рон в недоумении покачал головой и сверился с часами.

   - Мы обязаны все время патрулировать коридоры и даже имеем право наказывать нарушителей дисциплины, - сообщил он Гарри и Невиллу. – У меня прямо руки чешутся поймать на чем-нибудь Крэбба и Гойла…

   - Ты же не станешь злоупотреблять своим статусом префекта! – резко одернула его Гермиона.

   - Конечно, нет, причем исключительно из-за того, что своим статусом префекта ни в коем случае не станет злоупотреблять Малфой, - язвительно парировал Рон.

   - И ты готов опустился до его уровня?

   - Нет, просто я хочу быть уверен в том, что разберусь с его приятелями раньше, чем он разберется с моими.

   - Святые угодники, Рон…

   - Гойла я посажу писать строчки, его это прикончит, он ненавидит письмо, - радостно хмыкнул Рон. Понизив голос до хрипа и скроив болезненно-сосредоточенную гримасу, он принялся выводить в воздухе воображаемые слова, приговаривая при этом: - Я… не… должен… выглядеть… как… бабуинов… зад…

   Все рассмеялись, а заливистее всех Блажена Ловгуд. Она хохотала с такими радостными вскриками, что разбудила Эдвигу, и та возмущенно захлопала крыльями, а Хитрюга с шипением запрыгнул на багажную полку. Вся без остатка отдавшись смеху, Блажена выпустила из рук журнал, и тот, скользнув по ее ногам, съехал на пол.

   - Это ужасно смешно!

   Задыхаясь от хохота, она не сводила с Рона своих выпуклых глаз, из которых ручьем лились слезы. Рон в совершенной растерянности озирался вокруг себя, а остальные теперь уже смеялись и над тем, каким стало выражение его лица, и над тем, как нелепо хохотала Блажена Ловгуд, хватаясь за бока и раскачиваясь взад и вперед, не в состоянии остановиться.

   - Это что, насмешка? - нахмурился Рон.

   - Бабуинов… зад… - держалась она за ребра, чтобы они не треснули от смеха.

   Все наблюдали за хохочущей Блаженой, а Гарри, глянув на валявшийся на полу журнал, увидел нечто такое, что заставило его поспешно его поднять. Рисунок на обложке журнала, когда Блажена держала его вверх ногами, был неразборчив, но теперь Гарри стало ясно, что это не очень умело выполненная карикатура на Корнелиуса Фаджа – Гарри и узнал-то его лишь по темно-зеленому котелку. Одной рукой нарисованный Фадж прижимал к себе мешок с золотом, а другой душил гоблина. Под карикатурой значилась подпись: «Как далеко готов зайти Фадж, чтобы подмять под себя Гринготтс?

   Ниже были заголовки других статей:

КОРРУПЦИЯ В КВИДДИЧНОЙ ЛИГЕ: как «Торнадос» берут руководство Лигой под свой контроль

РАСКРЫТЫ СЕКРЕТЫ ДРЕВНИХ РУН

СИРИУС БЛЭК: злодей или жертва?

   - Можно взглянуть на журнал? – заинтересовавшись, спросил Гарри у Блажены.

   Она кивнула, по-прежнему заливаясь смехом и не спуская с Рона глаз.

   Гарри раскрыл журнал и пробежал глазами оглавление. Он совершенно забыл про журнал, который Кингсли просил мистера Уизли передать Сириусу, и вспомнил о нем только теперь. По-видимому, это и был тот самый номер «Каламбуриста». Сгорая от нетерпения, Гарри раскрыл журнал на нужной странице.

   К статье прилагалась карикатура, настолько плохая, что, не будь под ней подписи, Гарри никогда бы не подумал, что это Сириус. А изображен он был стоящим на груде человеческих костей с воздетой к небу волшебной палочкой. Озаглавлена статья была следующим образом:

СИРИУС БЛЭК: настолько ли он черен?

Отъявленный маньяк-убийца или невинная суперзвезда?

   Гарри несколько раз перечитал заголовок, пока не удостоверился в том, что понял все правильно. Когда это Сириус успел стать суперзвездой?

На протяжении четырнадцати лет Сириуса Блэка считают виновным в массовых убийствах ни в чем не повинных людей: двенадцати магглов и одного мага. По следам его отчаянного побега из Азкабана два года назад Министерство Магии инициировало на него охоту, беспрецедентную по своему размаху. За все время никто так ни разу и не усомнился в том, что он заслуживает заключения под стражу с дальнейшей передачей дементорам.

   НО ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ЛИ ЭТО ТАК?

   Недавно вскрылись новые поразительные свидетельские показания, подвергающие сомнению причастность Сириуса Блэка к убийствам, за которые он был заключен в Азкабан. Так, по утверждению Дорис Пуркисс, проживающей по адресу Литтл Нортон, Акантовый проезд, 18, Блэка, возможно, и вовсе не было на месте преступления.

   «Дело в том, что Сириус Блэк – не его настоящее имя», утверждает миссис Пуркисс. «Тот, кого принимают за Сириуса Блэка, в действительности не кто иной как Толстяк Бордман, солист популярной группы «Хип-Хоп-Гоблины», который навсегда покинул сцену после того, как на концерте в Литтл Нортон, проходившем в помещении местной церкви, ему в ухо угодила репа, брошенная одним из поклонников. Случилось это пятнадцать лет назад, но я тотчас узнала его, едва лишь увидев фотографию в газете. В общем, Толстяк никак не мог совершить всех этих преступлений, поскольку в тот самый день имел удовольствие быть со мной на романтическом ужине при свечах. Я уже отправила сообщение Министру Магии, и, полагаю, не за горами тот день, когда с Толстяка Бордмана, по прозвищу «Сириус», будут сняты все обвинения.

   Гарри дочитал статью до конца, но продолжал смотреть на страницу, не веря собственным глазам. Наверняка это розыгрыш, решил он, наверняка в этом журнале печатают всевозможные выдумки. Пролистав несколько страниц назад, он отыскал статью о Фадже.

    Корнелиус Фадж, Министр Магии, отрицает, что во время избрания его на этот пост пять лет назад планировал присвоить себе руководство банком «Гринготтс». Фадж остается непоколебим в своих заверениях, что никогда не желал ничего иного, кроме «мирного сотрудничества» с хранителями нашего золота.

   НО ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ЛИ ЭТО ТАК?

   Из приближенных к Министерству источников мы узнали, что мечта всей жизни Фаджа заключается в том, чтобы взять золотые запасы гоблинов под свой контроль, и что ради этого он, не колеблясь, применит силу, если понадобится.

   «Ему это не в новинку, - поведал нам наш информатор из Министерства. – Если бы вы слышали, какие истории рассказывает Корнелиус Фадж – «Дубинка для гоблинов», как называют его друзья, - когда думает, что вокруг нет посторонних… Все разговоры исключительно о гоблинах, которых он укокошил: кого утопил, кого сбросил с крыши, кого отравил, а из кого напек пирогов…»

   Гарри не стал дочитывать. Фадж, конечно, далеко не ангел, но воображение Гарри отказывалось вмещать в себя образ Министра, отдающего распоряжение напечь пирогов из гоблинов. Он пролистал журнал до конца, то и дело натыкаясь на новые нелепости, например: обвинение «Тутсхилл Торнадос» в том, что победы в Квиддичной лиге они добились шантажом, пытками и незаконными манипуляциями с метлами; интервью с неким магом, утверждавшим, что он добрался до Луны на шестой модели «Чудо-помела» и в доказательство привез оттуда мешок лунных лягушек; или статья про древние руны, которая содержала хоть какое-то объяснение того, почему Блажена читала журнал «Каламбурист» вверх ногами. В статье утверждалось, что если руны перевернуть с ног на голову, то глазам открывалось Заклинание, с помощью которого уши врага можно было превратить в мандарины. В целом, если сравнивать материал о Сириусе с другими статьями журнала, предположение о том, что Сириус в действительности был солистом группы «Хип-Хоп-Гоблины», представлялось отнюдь не лишенным здравомыслия.

   - Нашел что-нибудь стоящее? – поинтересовался Рон, когда Гарри закрыл журнал.

   - Конечно, нет, - желчно вставила Гермиона, прежде чем Гарри открыл рот. – «Каламбурист» - это просто желтая пресса, и все это знают.

   - Прошу прощения, - возразила Блажена, и ее голос внезапно утратил всякую призрачность. – Редактор журнала – мой отец.

   - Я… это… - сконфуженно пролепетала Гермиона. – Вообще-то… там есть кое-что интересное… ну, то есть, он вполне…

   - Верни мне его, будь добр, - ледяным тоном проговорила Блажена и, наклонившись вперед, вырвала журнал из рук Гарри. Прошелестев страницами, она остановилась на пятьдесят седьмой, после чего уверенно перевернула журнал вверх ногами и скрылась за обложкой. В тот же миг дверь купе распахнулась в третий раз.

   Гарри оглянулся. Увиденное им не стало неожиданностью, но и не добавило радости: на пороге купе стоял с самодовольной усмешкой Драко Малфой в сопровождении своей неизменной свиты в лице Крэбба и Гойла.

   - Чего надо? – набросился на него Гарри, прежде чем Малфой успел раскрыть рот.

   - Что за манеры, Поттер! Так и наказание схлопотать недолго, - глумливо протянул Малфой, сильно напоминавший своего отца гладкими светлыми волосами и заостренным подбородком. – В отличие от тебя, я, как ты сам видишь, назначен префектом, поэтому я, в отличие от тебя, имею право казнить и миловать.

   - Конечно, - сказал Гарри, - но только ты, в отличие от меня, полный урод, поэтому пошел вон отсюда и не приставай больше.

   Рон, Гермиона, Джинни и Невилл рассмеялись. Рот Малфоя скривился в ухмылке.

   - Скажи-ка, Поттер, а тебе нравится быть всего лишь вторым после Уизли?

   - Захлопни рот, Малфой, - резко одернула его Гермиона.

   - Я, похоже, затронул больной нерв, - хмыкнул Малфой. – Но ты, Поттер, ходи, да оглядывайся, потому что теперь я, словно пес, буду следовать за тобой по пятам и ждать, пока ты оступишься.

   - Убирайся прочь! – вскочив на ноги, вскричала Гермиона.

   Малфой злобно глянул на Гарри и с ядовитым смешком пошел на выход. Крэбб и Гойл медвежьей поступью направились следом. Гермиона с силой захлопнула за ними дверь купе и повернулась к Гарри, который тотчас понял, что она, как и он, уловила подтекст в словах Малфоя и тоже не на шутку встревожена.

   - Брось-ка нам еще пару шоколадных лягушек, - подал голос Рон, который так и остался в полном неведении.

   В присутствии Невилла и Блажены обсуждать что-либо было невозможно, поэтому они с Гермионой молча обменялись обеспокоенными взглядами, после чего Гарри отвернулся и уставился в окно.

   Еще недавно ему казалась забавной выходка Сириуса, когда тот отправился провожать его на вокзал, но теперь он считал ее опасным безрассудством… Гермиона с самого начала была права… Сириусу не следовало покидать дом. А если окажется, что мистер Малфой увидел черного пса и сообщил об этом Драко? И вдруг он догадался, что Уизли, Люпин, Тонкс и Смур знают, где скрывается Сириус? И было ли случайным совпадением то, что Малфой упомянул слово «пес»?

   Поезд летел на север, а погода так и не определилась, в какую сторону качнуться, и дождик, без особого энтузиазма стучавший по окнам, сменяло солнце, которое робко показывалось из-за туч, чтобы вскоре снова за ними скрыться. Когда окончательно стемнело, и в вагонах зажегся свет, Блажена свернула в трубочку свой журнал, бережно убрала его в сумку и стала изучающе разглядывать своих попутчиков.

   Гарри сидел, прижавшись лбом к окну и пытаясь увидеть вдали очертания замка Хогвартс, однако ночь выдалась безлунная, а темные оконные стекла заливали потоки дождя.

   - Думаю, пора переодеваться в мантии, - наконец сказала Гермиона. Вместе с Роном они педантично прицепили на грудь значки префектов. Гарри заметил, что Рон оценивающе разглядывает свое отражение в черном оконном стекле.

   Наконец поезд стал замедлять ход, и до их ушей начали доноситься привычные звуки снимаемых с полок сундуков и клеток со зверьем. Ученики готовились к выходу. Рону с Гермионой полагалось обеспечивать порядок, и они снова удалились из вагона, предоставив Гарри и остальным побеспокоиться о Хитрюге и Свинвиджеоне.

   - Хочешь, я понесу эту сову? - предложила Гарри Блажена и потянулась к клетке со Свинвиджеоном. Невилл в этот момент был занят тем, что упрятывал Тревора во внутренний карман.

   - Ой… спасибо, - удивился Гарри. Передав ей Свинвиджеона, он крепче ухватился за клетку с Эдвигой.

   Покинув купе и смешавшись с толпой, они сразу ощутили холод ночного воздуха на своих лицах. Гарри медленно пробирался к выходу и вдыхал аромат сосен, обрамлявших ведущую к озеру тропу. Сойдя на платформу, он тотчас стал озираться по сторонам в надежде услышать знакомый голос: «Первокурсники, все ко мне!»

   Но этот голос он так и не услышал. Вместо него раздался другой голос, женский, бойкий.

   - Первокурсники, прошу всех выстроиться в линейку! Все первокурсники сюда!

   По направлению к Гарри двигался, раскачиваясь, фонарь, и в его свете Гарри различил волевой подбородок и аскетическую стрижку профессора Труххль-Дуб, которая в прошлом году временно подменяла Хагрида в качестве преподавателя по уходу за магическими существами.

   - А где Хагрид? – громко спросил Гарри.

   - Не знаю, - пожала плечами Джинни, - но только давай посторонимся, а то мы загораживаем выход.

   - Да, действительно…

   Пока Гарри и Джинни продвигались вдоль платформы к выходу, толпа развела их в разные стороны. Гарри вглядывался в темноту, ища глазами Хагрида. Наверняка он где-то здесь, убеждал себя Гарри, поскольку ждал этой встречи с большим нетерпением. Однако вокруг не было ни малейших признаков его присутствия.

   Не может быть, чтобы он ушел из Хогвартса, уверял сам себя Гарри, вместе с толпой проходя сквозь узкую дверь, ведущую на главную дорогу. Наверняка нездоров или еще что-нибудь…

   Гарри озирался по сторонам, пытаясь отыскать Рона или Гермиону – ему было интересно, что они думают о возвращении профессора Труххль-Дуб, но поблизости их нигде не было, поэтому он просто отдался на волю толпы, и та вынесла его на темную сырую дорогу рядом со станцией «Кабаньи Лужки».

   Там уже стояло около сотни незапряженных экипажей, которые всегда доставляли в замок учеников, начиная со второго курса и старше. Гарри бросил на них беглый взгляд и вновь принялся было высматривать Рона с Гермионой, однако что-то опять приковало его глаза к экипажам.

   Экипажи уже не были безлошадными. Теперь в них были впряжены некие существа, которых Гарри мог бы назвать конями, если бы ему пришлось их классифицировать, но одновременно в них явно было что-то и от рептилий. Полностью лишенные плоти, они являли собой обтянутые кожей скелеты, где каждая косточка была видна, как на ладони. У коней были драконьи головы и широко раскрытые белые глаза без зрачков. По обеим сторонам костлявого туловища вздымались черные кожистые крылья, будто позаимствованные у гигантских летучих мышей. Существа были безмолвны и неподвижны и в вечерней мгле казались зловеще-призрачными. Гарри недоумевал, для чего в экипажи впрягли этих наводящих ужас коней, когда они и без этих существ всегда передвигались вполне успешно.

   - А где же Свин? – послышался за спиной у Гарри голос Рона.

   - Его взялась нести эта Блажена, - круто развернувшись к Рону, ответил Гарри, сгорая от нетерпения расспросить его про Хагрида. – Как ты думаешь, где…

   - … Хагрид? Почем я знаю, - пожал плечами Рон, и в его голосе прозвучала тревога. – Хоть бы все с ним было в порядке…

   В нескольких шагах от них Драко Малфой и его эскорт в лице Крэбба, Гойла и Пэнси Паркинсон прокладывали себе дорогу к свободному экипажу, расталкивая во все стороны испуганных второкурсников. А спустя несколько секунд из толпы, отдуваясь, выбралась Гермиона.

   - Малфой только что безобразно повел себя по отношению к первокурснику. Я непременно сообщу о его поведении. В префектах без году неделю, а уже терроризирует всех, как отъявленный хулиган… А где Хитрюга?

   - Он у Джинни, - сказал Гарри. – А вот и она сама…

   Из толпы показалась Джинни, крепко сжимая брыкающегося Хитрюгу.

   - Спасибо, - сказала Гермиона, освобождая Джинни от ее ноши. – Идемте скорее, поищем свободный экипаж, а то их все займут…

   - Я еще Свина не забрал! – протестующе воскликнул Рон, однако Гермиона уже решительно шагала к ближайшему свободному экипажу. Гарри предпочел остаться с Роном.

   - Как ты думаешь, кто такие эти создания? – спросил он Рона, кивнув на дьявольских коней, мимо которых невозмутимо двигались потоки учеников.

   - Какие создания?

   - Да вот эти кони…

   К ним присоединилась Блажена, неся в руках клетку со Свинвиджеоном. Крошечный сычик радостно верещал, как и всегда.

   - На, держи, - протянула Блажена клетку Рону. – Очаровательный сычик, правда?

   - Ну, да… нормальный, - не слишком приветливо буркнул Рон. – Ну, идемте, пора занимать места… Так о чем ты говорил, Гарри?

   - Я спросил, что это за кони такие, - напомнил Гарри, вместе с Роном и Блаженой направляясь к экипажу, где уже сидели Гермиона с Джинни.

   - Какие кони?

   - Те самые, что впряжены в экипаж! – сказал Гарри, едва сдерживая досаду - ведь ближайший конь находился всего в двух шагах и таращился на них пустыми белыми глазами. Однако Рон бросил на Гарри взгляд, полный недоумения.

   - Да о чем ты говоришь?

   - Я говорю вот о них – взгляни!

   Гарри схватил Рона за плечо и развернул его лицом к крылатому коню. Пару секунд Рон глядел коню в морду, затем оглянулся на Гарри.

   - Ну, и на что, по-твоему, я должен взглянуть?

   - Да вот же он, между оглоблями! Запряжен в экипаж! Прямо у тебя перед…

   Но у Рона на лице по-прежнему было написано недоумение, и тогда Гарри пришла на ум неожиданная мысль.

   - Ты… и вправду их не видишь?

   - Да кого же?

   - Ты не видишь, кто впряжен в экипажи?

   Недоуменное выражение лица Рона сменилось на тревожное.

   - Гарри, ты не болен?

   - Я? Нисколько…

   Гарри был совершенно сбит с толку. Конь стоял прямо перед ним во всей своей реальности, мягко поблескивая в сумрачном свете, который лился из вокзальных окон позади них, а из его ноздрей вырывался пар в стылый ночной воздух. И тем не менее Рон его не видел - если только он не валял дурака; но тогда это была бы вершина дурости с его стороны.

   - Может, мы сядем, наконец? – растерянно проговорил Рон, с тревогой поглядывая на Гарри.

   - Да, - сказал Гарри. – Конечно, идем…

   - Не беспокойся, - раздался потусторонний голос рядом с Гарри, когда Рон исчез внутри экипажа. – Ты вовсе не теряешь рассудок. Я их тоже вижу.

   - Это правда? – обреченно спросил Гарри, но, повернувшись к Блажене, увидел, как в ее широко распахнутых серебристых глазах, отражаются кони с крыльями летучих мышей.

   - Конечно, - кивнула Блажена. – Я их вижу с тех самых пор, как впервые приехала в школу. Они каждый год возят экипажи. Так что расслабься. Ты в таком же здравом уме, как и я.

   С едва уловимой улыбкой она вслед за Роном удалилась в замшелую глубину экипажа. Гарри последовал за Блаженой, не до конца, впрочем, убежденный ее доводами.

Глава 11 НОВАЯ ПЕСНЯ ВСЕЗНАЮЩЕЙ ШЛЯПЫ

   Гарри не хотел говорить остальным, что у них с Блаженой одинаковые галлюцинации, если, конечно, то, что они видели, и в самом деле было галлюцинацией. Поэтому, забравшись в экипаж и закрыв за собой дверцу, он уже не стал касаться темы коней, но его взгляд то и дело непроизвольно возвращался к движущимся темным силуэтам за окном.

   - Все видели эту Труххль-Дуб? – спросила Джинни. – Что она тут забыла? Не может же быть, чтобы Хагрид ушел из школы?

   - Лично я была бы только рада, - покачала головой Блажена. – Согласитесь, что он так себе преподаватель.

   - Он прекрасный преподаватель! – запальчиво возразили Гарри, Рон и Джинни.

   Гарри бросил возмущенный взгляд на Гермиону. Торопливо прочистив горло, она сказала:

   - Ну… да, действительно… прекрасный.

   - А у нас в Рэйвенкло он не более чем объект для шуток, - невозмутимо ответила Блажена.

   - Значит, у вас в Рэйвенкло помойное чувство юмора, - огрызнулся Рон. Тем временем под их сиденьями скрипнули колеса, и карета тронулась. Блажену, похоже, ничуть не обидела грубая выходка Рона. Напротив, она некоторое время глядела на него без особого интереса, словно смотрела не слишком занимательную телевизионную передачу.

   Стуча колесами и покачиваясь, экипажи колонной двигались по дороге. Когда они въезжали на территорию школы, минуя высокие каменные колонны по бокам ворот, которые сверху украшали фигуры крылатых кабанов, Гарри подался вперед, пытаясь разглядеть, есть ли свет в окнах хижины Хагрида, расположенной у самого края Заповедного леса. Но вокруг была непроглядная темень, и только очертания замка угрожающе разрастались, превращаясь на фоне ночного неба в огромную черную мощь с хаотично разбросанными квадратами окон, из которых лился ослепительно-яркий свет.

   Экипажи подъехали к каменным ступеням, которые вели к дубовым парадным дверям, и, скрипнув колесами, замерли. Гарри первым спрыгнул на землю и снова стал вглядываться в темноту, ища освещенные окна на опушке Леса, но хижина Хагрида не подавала никаких признаков жизни. Преодолевая внутреннее сопротивление и все еще хватаясь за зыбкую надежду на то, что видение исчезнет, Гарри перевел взгляд на этих загадочных, больше похожих на скелеты, коней, которые безмятежно стояли в стылом ночном воздухе, светя пустыми белыми глазами.

   Раньше Гарри уже доводилось видеть то, чего не мог увидеть Рон, но это было всего лишь отражение в зеркале, куда более эфемерное, нежели сотня вполне материальных существ, причем достаточно выносливых, чтобы везти целый караван экипажей. Если правда то, о чем говорит Блажена, то эти существа, невидимые для остальных, всегда были впряжены в экипажи; но только почему Гарри вдруг прозрел, а Рон – нет?

   - Ну, ты идешь или не идешь? – услышал он рядом с собой голос Рона.

   - Да… конечно, - быстро ответил Гарри, и, присоединившись к толпе, они поспешили вверх по каменным ступеням, ведущим в замок.

   Воспитанники Хогвартса шли по мощеному каменному полу, а звук их шагов отражался от ярко освещенных факелами стен и эхом разносился по всему Вестибюлю. Двойные двери справа вели в Большой зал, где должен был состояться банкет в ознаменование начала нового учебного года.

   Четыре длинных факультетских стола быстро заполнялись учениками, а в вышине чернел беззвездный потолок – точная копия неба, видневшегося сквозь высокие окна. Над столами высоко в воздухе плавали свечи, бросая блики на заполнявших зал серебристых привидений и на лица учеников, которые весело переговаривались, делились летними впечатлениями и громко приветствовали друзей с других факультетов, критически оценивая новые мантии и изменившиеся прически. Гарри обратил внимание, что и здесь все шушукались, когда он проходил мимо. Собрав волю в кулак, он старательно делал вид, будто ничего не замечает, и будто все вокруг ему глубоко безразлично.

   Блажена отдрейфовала от них к столу Рэйвенкло. Когда остальная компания подошла к Гриффиндорскому столу, Джинни окликнули приятели-четверокурсники, и она удалилась на их конец стола. Гарри, Рон, Гермиона и Невилл отыскали свободные места в центре стола и расположились между Почти Обезглавленным Ником, Гриффиндорским призраком-резидентом, с одной стороны, и Парвати Патил с Лавандой Браун, с другой. По тому, с каким неестественно преувеличенным радушием обе его встретили, Гарри догадался, что они перестали о нем злословить лишь за долю секунды до его появления. Однако в этот момент его занимали куда более важные вещи: поверх голов воспитанников школы он внимательно вглядывался в преподавательский стол, тянувшийся вдоль дальней стены Зала.

   - Его там нет.

   Рон с Гермионой вслед за Гарри внимательно оглядели стол для преподавателей, в чем, впрочем, не было необходимости: Хагрид с его ростом нигде не мог бы затеряться.

   - Не мог же он просто уйти, - сказал Рон с некоторым беспокойством в голосе.

   - Разумеется, нет, - уверенно сказал Гарри.

   - Вы ведь не думаете, что с ним… случилось что-то плохое? – запаниковала Гермиона.

   - Нет, - тотчас ответил Гарри.

   - В таком случае, где же он?

   Возникла небольшая пауза, а затем Гарри поделился своей мыслью – но очень тихо, чтобы ни Невилл, ни Парвати, ни Лаванда не смогли его услышать.

   - Возможно, он еще не вернулся. Ну, вы понимаете, о чем я… о том задании, которое он выполнял летом по поручению Дамблдора.

   - Да… наверное, так и есть, - приободрился Рон, но Гермиона, кусая губы, продолжала оглядывать преподавательский стол из конца в конец, словно рассчитывая отыскать там достаточно убедительное объяснение отсутствия Хагрида.

   - А это еще кто? – вдруг спросила она, указав рукой в центр стола.

   Гарри проследил глазами за ее жестом. Сначала его взгляд остановился на профессоре Дамблдоре, который восседал в центре длинного стола в своем золоченом кресле с высокой спинкой и был облачен в темно-фиолетовую мантию, усыпанную серебристыми звездами, и такую же шляпу. Рядом сидела дама, что-то говорившая ему на ухо, и он слушал ее, наклонив голову. Гарри решил, что дама выглядела, как типичная старая дева – наверняка чья-нибудь тетка. Она была крепко сбитая и коренастая, с короткими кудряшками мышиного цвета, на которые она нацепила ободок тошнотворного розового цвета, под стать мохнатому розовому кардигану, надетому поверх мантии. Когда дама повернула голову, чтобы сделать глоток из кубка, Гарри с отвращением узнал это бесцветное жабье лицо и вылупленные глаза с обвисшими мешками.

   - Это же та самая Амбридж!

   - Кто? – не поняла Гермиона.

   - Та, что была на слушании! Она на Фаджа работает!

   - Классный кардиган, - хмыкнул Рон.

   - На Фаджа работает? – повторила Гермиона, хмуря брови. – А что же тогда она делает здесь?

   - Кто ее знает…

   Сузив глаза, Гермиона внимательно осмотрела преподавательский стол.

   - Нет, - тихо проговорила она себе под нос, - нет, определенно нет…

   Гарри не понял, к чему относилось ее последнее высказывание, но уточнять не стал; его вниманием завладела появившаяся за спинами преподавателей профессор Труххль-Дуб. Пробравшись к самому концу стола, она уселась на место, где раньше всегда сидел Хагрид. Из этого можно было сделать только один вывод: первокурсники завершили плаванье и добрались до замка; в подтверждение этого через пару секунд двери в Большой зал распахнулись. В Зал потянулась длинная цепочка оробевших первокурсников, которых вела за собой профессор МакГонагалл. В руках она несла табурет со старинной Шляпой, заштопанной и залатанной во многих местах, и с широким отверстием у самого края истрепанных полей.

   Шум голосов постепенно угас. Первокурсники выстроились в шеренгу перед преподавательским столом, развернувшись лицом к остальным ученикам школы, а профессор МакГонагалл педантично установила перед ними табурет и отошла в сторону.

   Лица новичков белели в свете свечей. Крошечный паренек в самом центре шеренги трепетал от волнения. В голове у Гарри пронеслось воспоминание о том, как он сам был до смерти перепуган, когда вот так же стоял в ожидании таинственного испытания, от которого зависел выбор факультета, где ему суждено было учиться.

   Зал замер, затаив дыхание. И тогда, словно уста, разверзлось отверстие у края полей, и Всезнающая Шляпа запела:

Давно, в былые времена Когда была я юной, А Хогвартс в мудрых головах Был только лишь задуман, Решили четверо друзей Создать, в наследство внукам, Лицей, чтоб обучать детей Магическим наукам. «Нам вместе строить и учить, И знаниями делиться! И нас теперь не разлучить, Такого не случится!» Могло ль присниться им тогда, Сплоченным и единым, Что дружба рухнет навсегда, Оставив лишь руины? Ведь Слиттерин и Гриффиндор – Прочней не сыщешь узы! Лишь Хаффлпафф и Рэйвенкло – Шли в пару к их союзу! Сама все видела, друзья, Нет повести печальней, И рассказать сегодня я Решила все детально. «Кто кровью чист, лишь тот один Учиться здесь достоин!» - Сказал упрямо Слиттерин И был в том непреклонен. Ровена Рэйвенкло в ответ Заметила степенно: «Нет, ум – вот наш приоритет, И это несомненно!» Изрек на это Гриффиндор: «Средь смелых и бесстрашных Должны мы проводить отбор – И только это важно!» «А я готова всех принять – В единстве наша сила – И их, как равных, обучать!» – Так Хаффлпафф решила. Четверка магов создала Четыре факультета. Друзья уладили дела, Достигнув паритета. Так, Слиттерин своих искал Средь родословных чистых, И чтоб никто не уступал Ему в коварстве истом. А в Рэйвенкло успех нашел Сметливый и толковый, Тогда как к Гриффиндору шел Отважный и рисковый. Все остальные в Хаффлпафф Счастливой шли толпою. Так спор, где каждый вышел прав, Решился сам собою. Прошли недолгие года В согласии и дружбе, Но тихо в школу вполз разлад Из-за обид ненужных. И те, кто школу создавал, Науки развивая, На путь вражды однажды встал, Главенствовать желая. В междоусобице войны, В дуэлях время мчалось … Что дни у школы сочтены, Сомнений не осталось. И старец Слиттерин тогда, С войною чтоб покончить, Ушел из школы навсегда - Один, глубокой ночью. Когда осталось трое их, Раздоры прекратились, Но узы дружбы дней былых Назад не воротились. И вот я здесь, гляжу на вас С вершины табурета, Распределять мне вас сейчас Пора по факультетам. Но прежде – вот мой новый сказ, Мое предупрежденье: Обречена дробить я вас, Но это заблужденье. Хоть долг я выполнить должна, Вас разделив на части, Но разобщенность вам страшна, Она ведет к несчастью! Не забывайте же о том, Что зло нас окружает, А Хогвартс, наш любимый дом, Опасность поджидает. Смертельный враг готов на нас Свои обрушить стрелы, Сплотиться мы должны сейчас Идеей, словом, делом. Озвучив мнение свое, С себя сняла я бремя… Но – к церемонии! Ее Начать настало время.

   Допев, Шляпа снова стала неподвижной. Зал взорвался овацией, и, насколько Гарри мог припомнить, впервые сквозь аплодисменты были слышны тихие разговоры и шушуканье. По всему Большому залу воспитанники школы обсуждали с соседями только что услышанное, и Гарри, который аплодировал вместе со всеми, в точности знал, о чем именно они говорят.

   - Сегодня она была прямо-таки в ударе, не находишь? – удивленно поднял брови Рон.

   - И не говори, - кивнул Гарри.

   Традиционно песня Всезнающей Шляпы сводилась к описанию различных качеств, которые искал в учениках каждый факультет, а также ее собственной роли в распределении учеников по факультетам. Гарри не мог вспомнить другого случая, чтобы Шляпа раздавала школе советы.

   - А случалось ли Шляпе и раньше о чем-нибудь предупреждать? – спросила Гермиона с легким беспокойством.

   - Несомненно, - авторитетно заявил Почти Обезглавленный Ник, потянувшись к Гермионе сквозь Невилла (Невилла передернуло: довольно-таки неприятно, когда привидение куда-либо тянется сквозь тебя). – Для Шляпы - вопрос чести предупреждать об опасности всякий раз, когда она считает, что…

   Между тем профессор МакГонагалл уже готовилась огласить список первокурсников; заметив ее гневные взгляды в адрес болтунов, Почти Обезглавленный Ник приложил к губам прозрачный указательный палец и чинно выпрямился.

   Перешептывание стихло. Сурово оглядев напоследок все четыре стола, профессор МакГонагалл уперлась глазами в длинный свиток пергамента и громко выкликнула:

   - Аберкромби, Юан.

   Тот самый напуганный паренек, что чуть раньше привлек внимание Гарри, сделал неуверенный шаг вперед и водрузил на голову Шляпу, которая не соскользнула вниз до самых его плеч только из-за того, что удержалась на изрядно оттопыренных ушах. Мгновение Шляпа размышляла, а затем отверстие у края полей раскрылось, и она выкрикнула:

   - ГРИФФИНДОР!

   Все Гриффиндорцы вместе с Гарри встретили новичка громкими аплодисментами, а Юан Аберкромби робко подошел к столу и сел. Казалось, он бы предпочел провалиться сквозь землю, чтобы больше никогда никому не попадаться на глаза.

   В шеренге первокурсников понемногу убывало. В паузах, пока после оглашения очередного имени Шляпа обмозговывала свое решение, до Гарри долетало громкое урчание в животе у Рона. Наконец, когда «Целлер, Роза» была отправлена в Рэйвенкло, а профессор МакГонагалл удалилась из Зала с табуретом и Шляпой, профессор Дамблдор поднялся на ноги.

   При виде стоящего перед учениками Дамблдора, Гарри вздохнул с облегчением, невзирая на то, что еще совсем недавно был уязвлен его невниманием. При этом Гарри не мог не заметить, что долгожданное возвращение в Хогвартс на этот раз было полно неожиданностей, от исчезновения Хагрида до появления драконообразных коней. Все это было похоже на чужие, режущие ухо звуки в хорошо знакомой песне. Во всяком случае, одно осталось неизменным: Ректор поднимался из-за стола, чтобы приветствовать учеников школы перед банкетом по случаю начала учебного года.

   - Всем вновь прибывшим, - громогласно возвестил Дамблдор, широко раскинув в приветствии руки и радушно улыбаясь, - добро пожаловать! Всем ветеранам – с возвращением! Пышные речи отложим на потом. А сейчас – приятного аппетита!

   Под аккомпанемент веселого смеха и бурных аплодисментов Дамблдор церемонно сел и закинул длинную бороду за плечо, чтобы она не мешала трапезе, поскольку именно в этот миг, словно ниоткуда, появились яства, и вскоре пять длинных столов уже ломились под тяжестью мясных и овощных блюд, пирогов, хлеба, соусов и кувшинов с тыквенным соком.

   - Здорово, - простонал томимый зверским аппетитом Рон и, схватив ближайшее блюдо, принялся наполнять свою тарелку отбивными котлетами. Почти Обезглавленный Ник с тоскливой завистью наблюдал за процессом.

   - Так о чем ты говорил перед церемонией распределения? – спросила его Гермиона. – Что-то о предостережениях, которая Шляпа делала и раньше?

   - Ах, да, - оживился Ник, обрадовавшись возможности отвернуться от Рона, который с неуемным энтузиазмом уписывал жареный картофель. – Да, мне доводилось слышать ее предостережения и раньше – это происходило всякий раз, когда она считала, что школе грозит серьезная опасность. И ее советы всегда были одинаковы: сплотиться и крепить единство изнутри.

   - Аа ше шафа, акужа йе жна шо шоэ ожи афашош? – спросил Рон.

   Гарри подумал, что издать хоть какой-то звук с таким туго набитым ртом для Рона было равносильно подвигу.

   - Прошу прощения? – деликатно переспросил Почти Обезглавленный Ник. На лице Гермионы было написано нескрываемое отвращение. Рон сделал неимоверный глоток и повторил:

   - Она же Шляпа, откуда ей знать, что Школе грозит опасность?

   - Мне это неизвестно, - сказал Почти Обезглавленный Ник. – Но поскольку она, разумеется, обитает в кабинете Дамблдора, то, полагаю, много чего слышит.

   - И она хочет, чтобы между факультетами была дружба? – спросил Гарри, оглядываясь на Слиттеринский стол, где Драко Малфой правил бал. – Размечталась!

   - Ну, вряд ли это правильный подход, - с упреком проговорил Почти Обезглавленный Ник. – Мирное взаимодействие, вот решение. Мы, призраки, поддерживаем дружеские связи, хоть и относимся к разным факультетам. Мне бы и в голову не пришло обострять отношения с Кровавым Бароном, несмотря на соперничество между Гриффиндором и Слиттерином.

   - Исключительно из-за страха перед ним, - хмыкнул Рон.

   Почти Обезглавленный Ник принял позу оскорбленного достоинства.

   - Из-за страха? Никогда сэр Николас де Мимси Порпингтон не был обвинен в трусости! Благородная кровь в моих венах…

   - Какая кровь? – перебил его Рон. – Не станешь же ты утверждать, что…

   - Это образное выражение! – отрезал Почти Обезглавленный Ник, доведенный до такой степени негодования, что его голова начала угрожающе подрагивать на недоотрубленной шее. – Полагаю, что никто не станет лишать меня права хотя бы выбирать слова, которые я использую в своей речи, раз уж мне недоступны другие радости, такие как еда и питье! Впрочем, меня, смею вас заверить, не удивишь выходками учеников, которые глумятся над моей смертью!

   - Ник, он и не думал глумиться над твоей смертью! – воскликнула Гермиона, бросая на Рона испепеляющий взгляд.

   К несчастью, Рон вновь успел набить рот до опасного состояния, грозившего взрывом, и все, на что он сподобился, свелось в короткому: «Неумал лумишша». Но только Ник, похоже, не счел это убедительным извинением. Воспарив в воздух, он поправил шляпу с пером и начал отдрейфовывать к противоположному концу стола, где и обрел покой между братьями Криви - Колином и Деннисом.

   - Браво, Рон, - сердито выпалила Гермиона.

   - А что такого? – огрызнулся Рон, проглотив, наконец, еду. – Уже и простой вопрос задать нельзя?

   - Да ну тебя, - раздраженно буркнула Гермиона, и оставшуюся часть банкета оба молчали, дуясь друг на друга.

   Подобные стычки между Роном и Гермионой были не в новинку для Гарри, поэтому он и не стал пытаться их помирить, а решил, что время можно потратить с куда большей пользой: не торопясь доесть пирог с почками, а после перейти к своему любимому торту из патоки.

   Когда все ученики насытились, и Зал опять наполнился гулом голосов, Дамблдор еще раз поднялся из-за стола. Разговоры тотчас прекратились, и все развернулись лицом к Ректору. Гарри начал погружаться в приятную дремоту, мечтая об уютной, теплой и мягкой кровати на четырех стойках, дожидавшейся его наверху…

   - Что же, пока наши организмы переваривают восхитительные яства, я прошу уделить мне несколько минут вашего внимания и прослушать объявления, которые я традиционно делаю в начале каждого учебного года, - обратился к ученикам Дамблдор. – Первокурсники обязаны знать, что ученикам запрещено заходить в Лес, расположенный на территории замка – хотелось бы надеяться, что некоторые из наших старших учеников это тоже, наконец, усвоили. (Гарри, Рон и Гермиона обменялись лукавыми улыбками).

   - Школьный смотритель мистер Филч попросил меня – в четыреста шестьдесят второй раз, если верить его подсчетам, - напомнить всем вам, что в коридорах замка во время перемен запрещено использование магии, а также многое другое. Расширенный перечень запрещенных действий вы найдете на двери кабинета мистера Филча.

   - В новом учебном году произошли две замены в составе преподавателей. Мы рады возвращению профессора Труххль-Дуб, которая будет вести уроки по уходу за магическими существами. Мы также рады представить вам профессора Амбридж, нашего нового преподавателя защиты от Темных Искусств.

   По Залу прокатилась волна вежливых, но весьма сдержанных аплодисментов, а Гарри, Рон и Гермиона обменялись взглядами, в которых недвусмысленно угадывалась паника: Дамблдор не упомянул, надолго ли вернулась Труххль-Дуб.

   Дамблдор продолжил:

   - Отборочные испытания кандидатов в сборные факультетов по квиддичу назначены на…

   Он вдруг замолчал и вопросительно посмотрел на профессора Амбридж. Так как Амбридж стоящая ненамного превосходила ростом Амбридж сидящую, несколько мгновений никто не понимал, почему Дамблдор прервал свою речь. Когда же раздалось ее «кхм, кхм», стало очевидно, что она поднялась со своего места и намеревается сказать речь.

   Недоумение Дамблдора длилось всего мгновение, затем он любезно сел и обратил к профессору Амбридж наивнимательнейший взгляд, словно ничего так не жаждал, как только внимать ее речам. Однако другим преподавателям не удалось столь же умело замаскировать свое удивление. Профессор Спраут так высоко вскинула брови, что они затерялись в ее буйной прическе, а у профессора МакГонагалл губы вытянулись в такую тонкую нить, какой Гарри пока не доводилось видеть. Еще не бывало случая, чтобы новый преподаватель решился перебить Дамблдора. Многие из учеников тихо ухмылялись: эта дама явно не имела ни малейшего представления о Хогвартских порядках.

   - Благодарю вас, Ректор, - манерно проговорила профессор Амбридж, - за радушное приветствие.

   У нее был высокий тембр голоса, как у маленькой девочки, и говорила она с жеманным придыханием. На Гарри накатила мощная волна неприязни, причину которой он не в состоянии был себе объяснить. Но одно он понимал ясно: ему было отвратительно в ней абсолютно все, от нелепого голоса до мохнатого розового кардигана. Вновь тихо откашлявшись («кхм, кхм»), она продолжила:

   - Признаться, мне чрезвычайно приятно вернуться в Хогвартс! – Она улыбнулась, обнажив заостренные книзу зубы. – И видеть столько счастливых юных лиц, приветствующих меня!

   Гарри огляделся, но не нашел ни одного счастливого лица. Напротив, все казались довольно обескураженными из-за того, что с ними разговаривают, как с малолетками.

   - Я мечтаю ближе познакомиться со всеми вами и не сомневаюсь, что мы подружимся!

   При этих словах ученики начали переглядываться, а некоторые с трудом сдерживали улыбки.

   - Я готова с ней дружить, если только она не станет навязывать мне свой кардиган, - шепнула Парвати Лаванде, и обе начали давиться от беззвучного смеха.

   Вновь прочистив голос («кхм, кхм»), Амбридж продолжила, но на этот раз придыхание исчезло. Тон ее стал деловым, а слова напоминали унылую, заученную наизусть речь.

   - Министерство Магии всегда рассматривало обучение юных волшебников и волшебниц как дело первостепенной важности. Редкий дар, которым наградила вас природа, может превратиться в ничто, если не будет взращен и отшлифован должным наставлением. Древние искусства, присущие исключительно магическому сообществу, следует передавать из поколения в поколение, дабы они не канули в лету. Необходимо оберегать, приумножать и оттачивать бесценное сокровище магических знаний, и это долг тех, кто встал на благородную стезю педагогики.

   Профессор Амбридж умолкла и, повернувшись к коллегам, отвесила в их сторону легкий поклон, который, впрочем, так и остался без ответа. Профессор МакГонагалл грозно свела темные брови и тем самым приобрела поразительное сходство с хищной птицей. От внимания Гарри также не укрылось, каким многозначительным взглядом она обменялась с профессором Спраут, услышав очередное «кхм, кхм». Между тем профессор Амбридж продолжила свою речь.

   - Каждый Ректор Хогвартса внес нечто новое в непростое дело руководства школой, имеющей глубокие исторические корни, что вполне закономерно, ибо отсутствие прогресса приводит к застою и распаду. С другой стороны, необходимо противодействовать прогрессу ради прогресса, поскольку наши традиции, прошедшие испытание временем, как правило, не нуждаются в каких-либо поправках. Следовательно, баланс между старым и новым, между незыблемым и преходящим, между традицией и новацией…

   Гарри чувствовал, как угасает его внимание, будто в мозгу то и дело сбивались настройки. Тишина, неизменно сопровождавшая выступления Дамблдора, постепенно сменялась гомоном: склонив друг к другу головы, ученики перешептывались и посмеивались. За столом Рэйвенкло Чо Чанг что-то бойко обсуждала с подружками, а сидевшая поблизости от нее Блажена Ловгуд снова достала из сумки свой журнал. Эрни Макмиллан был среди тех немногих за столом факультета Хаффлпафф, кто по-прежнему внимал речам профессора Амбридж, но только во взгляде его была зеркальная пустота, и Гарри не сомневался, что он лишь делал вид, будто слушает, стараясь быть достойным новенького значка префекта, поблескивавшего на его груди.

   Профессор Амбридж, похоже, не замечала чрезмерного возбуждения в Зале. У Гарри создалось впечатление, что ее не остановил бы и бунт перед самым носом – она и тогда неутомимо продолжала бы пропахивать борозды своей речи. Преподаватели, впрочем, продолжали внимательно ее слушать, а вместе с ними и Гермиона, которая жадно глотала ее слова и всем своим видом показывала, что слова эти были ей не по вкусу.

   - … поскольку отдельные перемены непременно окажутся к лучшему, тогда как другие в определенный момент будут признаны следствием ошибочного суждения. Одновременно, некоторые старые устои должно сохранять, что справедливо; от других же, устаревших и негодных к дальнейшему применению, следует отступиться. А посему давайте двигаться вперед, в новую эру открытости, успешности и ответственности, неустанно сохраняя то, что следует сохранять, совершенствуя то, что необходимо совершенствовать и искореняя порядки, в случае их выявления, которые обязаны быть под запретом.

   Она села. Дамблдор зааплодировал, а вслед за ним и остальные преподаватели. Однако Гарри заметил, что некоторые из них ограничились лишь парой хлопков. К аплодисментам присоединились и некоторые ученики, но большинство из них окончание речи застало врасплох, так как они ее практически не слушали. Разразиться бурной овацией они не успели, поскольку Дамблдор вновь поднялся со своего места.

   - Благодарю вас, профессор Амбридж, это было весьма поучительно, - сказал он, поклонившись в ее сторону. – Я продолжу… Как уже было сказано, отборочные испытания кандидатов в сборные факультетов по квиддичу назначены на…

   - Да, весьма поучительно, что и говорить, - тихо промолвила Гермиона.

   - Не хочешь же ты сказать, что тебе понравилось? – так же тихо отозвался Рон, повернувшись к Гермионе с сытым, довольным видом. – Сроду не слыхал такого занудства, а я, между прочим, рос рядом с Перси.

   - Я сказала «поучительно», а не «увлекательно», - внесла ясность Гермиона. – И мне многое стало понятно.

   - В самом деле? – удивился Гарри. – А мне показалось, что это была просто пустая болтовня.

   - Сквозь пустую болтовню проступало кое-что очень важное, - угрюмо заметила Гермиона.

   - Неужели? – оторопело спросил Рон.

   - А что вы скажете насчет «противодействия прогрессу ради прогресса»? А как вам «искоренение порядков, которые обязаны быть под запретом»?

   - Ну, и что все это означает? – с нетерпением спросил Рон.

   - Я тебе отвечу, - сурово проговорила Гермиона. – Это означает, что отныне Министерство станет вмешиваться в дела Хогвартса.

   В Зале зашумели, послышался звук отодвигаемых стульев. По всей видимости, Дамблдор объявил окончание банкета, поскольку все поднимались со своих мест и направлялись к выходу. Гермиона вдруг вскочила в страшном возбуждении.

   - Рон, мы же должны показать первокурсникам, куда идти!

   - И правда, - спохватился Рон, который явно забыл о своих обязанностях. – Эй! Эй, вы там! Мелюзга!

   - Рон!

   - А что особенного? Они же от горшка два вершка…

   - Но ты не должен называть их мелюзгой… Первокурсники! – скомандовала через стол Гермиона. – Прошу всех сюда!

   По проходу между столами Гриффиндора и Хаффлпаффа потянулась цепочка первокурсников, каждый из которых норовил спрятаться за спину другого. Они и вправду казались совсем крошечными. Гарри был убежден, что сам он, впервые приехав сюда, выглядел как-то солиднее. Он улыбнулся новичкам. Светловолосый мальчуган рядом с Юаном Аберкромби вдруг застыл в испуге и, толкнув Юана в бок, что-то прошептал ему на ухо. На лице Юана отобразился такой же испуг, и он бросил на Гарри опасливый взгляд. Гарри почувствовал, как улыбка, словно Тошносок, сползает с его лица.

   - Увидимся позже, - бросил он Рону с Гермионой и в одиночестве покинул Большой зал, старательно игнорируя перешептывание, любопытные взгляды и бесчисленные пальцы, указующие в его сторону. Пробираясь сквозь толпу в Вестибюле, он смотрел прямо перед собой, затем поднялся по мраморной лестнице и дальше сократил себе путь, воспользовавшись парой потайных ходов. Вскоре почти вся толпа осталась позади.

   Подобного следовало ожидать, и не понимать этого было просто глупо, думал он в сердцах, шагая по пустым коридорам верхних этажей. Неудивительно, что все на него пялятся: ведь всего два месяца назад он возвратился из лабиринта Триомагического Турнира с бездыханным телом своего друга, утверждая при этом, что собственными глазами видел возрождение Лорда Волдеморта. В конце прошлого учебного года уже не оставалось времени на то, чтобы все объяснить – даже если бы он тогда и нашел в себе силы перед лицом всей школы дать детальный отчет о страшных вещах, творившихся на кладбище.

   Он добрался до конца коридора, который вел в Гриффиндорскую гостиную, и резко остановился перед портретом Дородной Дамы, вдруг вспомнив, что не знает нового пароля.

   - Э-э… - уныло протянул он, глядя снизу вверх на Дородную Даму, которая смотрела на него в ответ, разглаживая складки на розовом атласном платье.

   - Без пароля вход воспрещен, - промолвила она свысока.

   - Гарри, я знаю пароль! – раздался чей-то запыхавшийся голос позади него, и, обернувшись, он увидел мчащегося к нему Невилла. – Попробуй угадать! Главное, теперь и я пароль запомню … - он помахал тщедушным кактусом, который показывал им в поезде. – «Мимбулус Мимблетония»!

   - Точно, - кивнула Дородная Дама, и портрет распахнулся, как дверь. За портретом обнаружилось круглое отверстие в стене, через которое и перебрались Гарри с Невиллом.

   Расположенная в башне Гриффиндорская гостиная, уютная овальная комната, обставленная обветшалыми мягкими креслами и древними шаткими столами, была как всегда гостеприимна. За каминной решеткой весело потрескивал огонь, и некоторые из учеников грели руки, прежде чем разойтись по своим спальням. На противоположной стороне гостиной Фред и Джордж Уизли прикрепляли что-то на доску объявлений. Гарри махнул им, пожелав спокойной ночи, и сразу направился к двери, ведущей в спальные помещения для мальчиков – он был не в духе вести разговоры. Невилл пошел за ним следом.

   Дин Томас и Шеймус Финниган уже находились в спальне и украшали стены вокруг своих кроватей плакатами и фотографиями. Стоило Гарри распахнуть дверь, как они тут же прервали беседу, которую вели до его появления. В голове у Гарри мелькнула мысль, что они наверняка говорили о нем, но эту мысль тотчас вытеснила новая: а не превращается ли он в параноика?

   - Привет, - сказал он, подходя к своему сундуку и открывая его.

   - Привет, Гарри, - поздоровался Дин, натягивая пижаму вестхэмской расцветки. – Как провел каникулы?

   - Да ничего, - тихо ответил Гарри. На полноценный рассказ о том, как он в действительности провел каникулы, ушла бы почти целая ночь, а он не был к этому готов. – А ты?

   - Вполне неплохо, - со смешком ответил Дин. – Уж получше, чем Шеймус, судя по его рассказу.

   - А что было не так, Шеймус? – спросил Невилл, любовно разместив Мимбулус Мимблетонию на своей прикроватной тумбочке.

   Шеймус медлил с ответом и излишне суетился, проверяя, насколько ровно висит плакат с изображением команды по квиддичу «Сноровистые соколики». Наконец он ответил, по-прежнему стоя к Гарри спиной.

   - Мама не хотела, чтобы я вернулся в школу.

   - Как это? – обмер Гарри, застыв в наполовину снятой мантии.

   - Она не хотела отпускать меня обратно в Хогвартс.

   Шеймус оторвался, наконец, от плаката и, все еще не глядя на Гарри, извлек из сундука пижаму.

   - Но почему? – спросил Гарри в совершенном недоумении. Ему было известно, что мать Шеймуса волшебница, и он не мог понять, где и когда она умудрилась набраться дэрслиевских суждений.

   Шеймус ответил только после того, как застегнул последнюю пуговицу на пижаме.

   - Видишь ли, - осторожно проговорил он, - думаю… дело в тебе.

   - Что ты имеешь в виду? – тут же потребовал ответа Гарри. Сердце его учащенно забилось, и возникло такое чувство, будто на него неумолимо надвигается что-то неведомое.

   - Понимаешь, - сказал Шеймус, по-прежнему избегая смотреть Гарри в глаза, - она… ну… в общем, это касается не только тебя, но и Дамблдора…

   - Она верит тому вранью, что публикует «Ежедневный прорицатель»? – возмутился Гарри. – Она считает меня обманщиком, а Дамблдора старым болваном?

   Шеймус поднял на него глаза.

   - Вроде того.

   Гарри не ответил. Бросив волшебную палочку, он рывком снял с себя мантию, сердито затолкал ее в сундук и натянул пижаму. Он был сыт всем этим по горло. Ему претило, что он оказался тем, на кого пялятся, за чьей спиной все время сплетничают. Знали бы они, имели бы хоть какое-то представление о том, каково это, когда подобное с тобой происходит постоянно… И эта дуреха миссис Финниган тоже ни о чем не имеет ни малейшего представления, со злостью думал Гарри.

   Он лег в постель и уже собирался задернуть полог, но тут Шеймус обратился к нему с вопросом:

   - Скажи… а что в действительности случилось в ту ночь, когда… сам понимаешь… когда все это произошло с Седриком?

   В голосе Шеймуса одновременно звучали и нервозность, и горячность. Дин, склонившийся над сундуком в поисках тапочек, внезапно затих и весь превратился в слух.

   - Зачем ты меня об этом спрашиваешь? – вспылил Гарри. – Читай «Ежедневный прорицатель», по примеру своей матушки. Там тебе все разъяснят.

   - Что это еще за атака на мою мать? – вскинулся Шеймус.

   - Я буду атаковать любого, кто назовет меня обманщиком, - отрезал Гарри.

   - Последи за своим тоном!

   - В каком тоне хочу, в таком и стану с тобой разговаривать, - парировал Гарри. Гнев ударил ему в голову, и он опять схватил с тумбочки волшебную палочку. – Если тебе боязно делить со мной спальню, то сходи к МакГонагалл и попроси ее перевести тебя куда-нибудь в другое место, чтобы матушка не переживала…

   - Отцепись от моей матери, Поттер!

   - Что за шум, а драки нет?

   В дверях появился Рон. Округлившимися от удивления глазами он попеременно глядел то на Гарри, который стоял на кровати на коленках, целясь палочкой в Шеймуса, то на Шеймуса, грозившего Гарри кулаками.

   - Он оскорбил мою мать! – истошно завопил Шеймус.

   - Что? – изумился Рон. – Гарри на такое не способен: мы же знакомы с твоей мамой, она очень милая…

   - Была милой до того, как начала принимать за чистую монету все те мерзости, что пишет про меня эта поганая газетенка! – надрывно прокричал Гарри.

   - Ясно, - сказал Рон, и на его веснушчатом лице начало проступать прозрение. – Понял.

   - Знаете, что? - прошипел распалившийся до предела Шеймус, испепеляя Гарри ядовитым взглядом. – Он прав, я и в самом деле не желаю больше делить с ним спальню, потому что он чокнутый!

   - Ты играешь не по правилам, Шеймус, - осадил его Рон, и его уши стали ярко-красными, что не предвещало ничего хорошего.

   - Это я играю не по правилам? – сорвался на крик Шеймус и, в отличие от Рона, сделался белым как полотно. – И ты тоже веришь в эту ересь про Сам-Знаешь-Кого? И тоже считаешь, что он говорит правду?

   - Да, считаю! – гневно выпалил Рон.

   - Значит, ты тоже чокнутый, - сказал Шеймус с брезгливой гримасой.

   - Да что ты говоришь? К несчастью для тебя, приятель, я вдобавок ко всему еще и префект! - ткнул себя пальцем в грудь Рон. – Поэтому если не хочешь схлопотать дисциплинарное наказание, включай мозги, прежде чем что-то сказать!

   Глядя на Шеймуса, можно было ожидать, что он вот-вот выскажет все то, что готово было сорваться с его языка, и расплата за это в виде наказания вовсе не казалась ему чрезмерной. Однако, поразмыслив пару секунд, он лишь презрительно фыркнул, после чего развернулся на каблуках, запрыгнул на кровать и принялся с таким буйством задергивать полог, что тот оторвался и бесформенной пыльной грудой свалился на пол. Рон в ярости глянул на Шеймуса, а затем обратил взгляд на Дина и Невилла.

   - Может, чьих-то еще родителей не устраивает Гарри? – грозно спросил он.

   - Мои родители магглы, приятель, - пожал плечами Дин. – Ни о каких погибших в Хогвартсе они понятия не имеют, потому что у меня хватило ума ничего им не рассказывать.

   - Ты мою мать не знаешь, она большой мастер выуживать из людей информацию! – огрызнулся Шеймус. – И, потом, твои родители не выписывают «Ежедневный прорицатель» и не знают, что нашего Ректора изгнали и из Визенгамота, и из Международной конфедерации магов, потому что он слетел с катушек…

   - А моя бабушка считает, что это полный вздор, - вступил в разговор Невилл. – Она говорит, что это «Ежедневный прорицатель» слетел с катушек, а не Дамблдор. Она даже отказалась от подписки. Мы доверяем Гарри, - искренне промолвил он. Забравшись в постель, Невилл натянул одеяло до самого подбородка и сверкнул глазами на Шеймуса. – Моя бабушка всегда утверждала, что настанет день, и Сами-Знаете-Кто возвратится. И она уверена: раз Дамблдор говорит, что он вернулся, значит так и есть.

   Гарри захлестнула волна благодарности по отношению к Невиллу. Разговоры прекратились. Шеймус достал свою палочку, вернул на место полог и исчез за ним. Дин улегся в постель, повернулся на бок и не произнес больше ни слова. Невиллу ничего не оставалось, кроме как с обожанием глядеть на свой кактус, красовавшийся в лучах лунного света.

   Гарри откинулся на подушку, а у соседней кровати все никак не мог угомониться Рон, раскладывавший по местам свои вещи. Гарри порядком задела размолвка с Шеймусом, которому он всегда очень симпатизировал. Интересно, сколько же еще людей станут утверждать, что он либо обманщик, либо чокнутый?

   Неужели и Дамблдор все лето испытывал такие же душевные муки, когда сначала Визенгамот вышвырнул его из своих рядов, а затем его примеру последовала и Международная конфедерация магов? Может, он потому и не общался с Гарри последнее время, что был на него зол? В конце концов, они ведь вдвоем оказались в этом замешаны. Дамблдор поверил в версию Гарри и уведомил о случившемся сначала школу, а после и более широкие круги магического сообщества. Стало быть, любой, кто считает Гарри обманщиком, думает так же и про Дамблдора, либо полагает, что его просто обвели вокруг пальца…

   Настанет час, и они поймут, что мы правы, с тоской думал Гарри, глядя, как Рон укладывается в постель и задувает последнюю свечу. Но сколько еще враждебных выпадов придется претерпеть, прежде чем наступит этот благословенный час?

Глава 12 ПРОФЕССОР АМБРИДЖ

   Утром Шеймус оделся с быстротой молнии и покинул спальню еще до того, как Гарри успел надеть носки.

   - Он, видимо, считает, что и сам может умом повредиться, если надолго останется со мной в одной комнате, – нарочито громко проговорил Гарри, когда подол мантии Шеймуса исчез из виду.

   - Не переживай, Гарри, - бросил на ходу Дин, вешая сумку на плечо. – Он всего лишь…

   Ему, правда, не удалось точно выразить, что конкретно означало это «всего лишь», и после некоторой заминки он покинул спальню вслед за Шеймусом.

   Невилл с Роном одновременно посмотрели на Гарри, и в их лицах недвусмысленно читалось: «Что тебе за дело до его проблем?» Но только для Гарри это было слабым утешением. Сколько еще придется глотать подобное?

   - Что произошло, Гарри? – пятью минутами позже спросила Гермиона, присоединившаяся к ним в общей гостиной, когда они все вместе шли на завтрак. – Ну и вид у тебя… Святые угодники, а это что?

   Ее взгляд уперся в доску объявлений, на которой появилось новое сообщение.

ГАЛЛОНЫ ГАЛЛЕОНОВ!

Карманные деньги не поспевают за расходами?

Желаете пополнить свой золотой запас?

Обращайтесь в Гриффиндорскую гостиную

к Фреду и Джорджу Уизли.

Вам предложат простую, практически безболезненную работу

в формате неполного рабочего дня

(С ПРИСКОРБИЕМ ИЗВЕЩАЕМ, ЧТО РАБОТА ПРЕДОСТАВЛЯЕТСЯ

НА СОБСТВЕННЫЙ СТРАХ И РИСК СОИСКАТЕЛЯ)

   - Это уже переходит все границы, - угрюмо проговорила Гермиона, снимая сообщение, которое накануне близнецы прикрепили на доску объявлений над плакатом, извещавшим о дате первого посещения Кабаньих Лужков, назначенного на октябрь. – Рон, нам придется с ними серьезно поговорить.

   Рон не на шутку обеспокоился.

   - Зачем это?

   - Затем, что мы префекты! – напомнила ему Гермиона, переступая через проем с портретом. – И именно мы должны положить всему этому конец!

   Рон не стал отвечать, однако Гарри, глядя на кислое выражение его лица, догадался, что ему вовсе не представляются заманчивыми любые попытки обуздать Фреда и Джорджа.

   - И все же, что произошло? – вновь спросила Гермиона, когда они спускались по лестнице, вдоль которой были развешены портреты прежних волшебников и волшебниц, увлеченно что-то обсуждавших между собой и не обращавших на ребят ровным счетом никакого внимания. – Что тебя так сильно вывело из себя?

   - Шеймус думает, что Гарри все придумал про Сама-Знаешь-Кого, - в двух словах пояснил Рон.

   Гарри рассчитывал на бурную реакцию со стороны Гермионы, но та лишь вздохнула.

   - И Лаванда тоже так считает, - уныло проговорила она.

   - Вы что, приятно побеседовали о том, являюсь ли я и в самом деле этаким простачком-лгунишкой, жаждущим всеобщего внимания? – повысил голос Гарри.

   - Вовсе нет, - ответила Гермиона, не теряя спокойствия. – Я вообще-то велела ей захлопнуть ее чересчур речистую пасть. Что же касается тебя, Гарри, то, будь добр, перестань нападать на нас с Роном. Ты, возможно, не заметил, но мы на твоей стороне.

   Повисла пауза.

   - Извините, - наконец тихо промолвил Гарри.

   - Все нормально, - с достоинством сказала Гермиона, а после покачала головой. – Неужели вы не помните, о чем говорил Дамблдор на прощальном банкете в конце прошлого учебного года?

   Гарри с Роном смотрели на нее в полной растерянности, и Гермиона снова вздохнула.

   - Это касалось Сами-Знаете-Кого. Дамблдор тогда сказал, что «его таланты по части сеяния раздора и вражды поистине велики, и мы сможем противостоять ему, если выстроим крепкие узы дружбы и доверия…»

   - И как только ты все это помнишь? – изумился Рон, глядя на нее с нескрываемым восхищением.

   - Я просто слушаю, Рон, - назидательно проговорила Гермиона.

   - Да и я слушаю, но чтобы в точности…

   - Главное состоит в том, - перебив Рона, энергично продолжила Гермиона, - что Дамблдор именно об этом и говорил. Прошло всего два месяца с тех пор, как Сами-Знаете-Кто вернулся, а между нами уже пробежала черная кошка. А ведь Всезнающая Шляпа о том же самом нас предупреждала: будьте едиными, будьте сплоченными…

   - А Гарри вчера уже высказался на этот счет, - возразил Рон. – Если они хотят, чтобы мы породнились со Слиттеринцами, то это они размечтались!

   - А я думаю, что мы даже не пытаемся укреплять внутришкольное единство, и напрасно, - сварливо буркнула Гермиона.

   Спустившись по мраморной лестнице, они увидели, как Вестибюль пересекают ученики из Рэйвенкло. Едва завидев Гарри, они тесней сомкнули ряды, будто опасались, что отбившийся от стаи рискует быть атакованным.

   - Да уж, мы просто обязаны породниться с такими, как они, - с сарказмом произнес Гарри.

   Они вошли в Большой зал вслед за учениками из Рэйвенкло и первым делом по привычке посмотрели на преподавательский стол. Профессор Труххль-Дуб непринужденно беседовала с профессором Синистрой, преподавателем астрономии, а Хагрид привлекал внимание исключительно своим отсутствием. Зачарованный потолок над их головами, где гуляли угрюмые дождевые тучи, вполне гармонировал с настроением Гарри.

   - Дамблдор ни слова не сказал о том, как долго здесь пробудет эта Труххль-Дуб, - проворчал он, продвигаясь вместе с Роном и Гермионой в сторону Гриффиндорского стола.

   - Возможно…

   - Что? – в унисон спросили Гарри и Рон.

   - Знаете… возможно, он не хотел, чтобы отсутствие Хагрида заметили.

   - Как такое возможно? – усмехнулся Рон. – Как можно не заметить отсутствие Хагрида?

   Гермиона не успела ответить, так как в этот миг к Гарри быстрым шагом подошла высокая темнокожая девушка с длинными волосами, заплетенными в многочисленные косички.

   - Привет, Анджелина.

   - Привет, - коротко поздоровалась она. – Как провел лето? – И, не дожидаясь ответа, выпалила: - Знаешь, а меня сделали капитаном Гриффиндорской сборной по квиддичу.

   - Отличная новость, - с улыбкой сказал Гарри. Он подумал, что ее предматчевые напутственные речи не будут такими же нескончаемыми, как нравоучения Оливера Вуда, а это уже само по себе было переменой к лучшему.

   - Да, и теперь, после ухода Вуда, нам нужен новый хранитель ворот. Испытания состоятся в пятницу в пять часов, и мне нужна вся команда, чтобы понять, насколько нас устраивает новый игрок. Договорились?

   - Договорились, - кивнул Гарри. Улыбнувшись, Анджелина отошла в сторону.

   - А я и забыла, что Вуд окончил школу, - с отсутствующим видом заметила Гермиона, усаживаясь рядом с Роном и пододвигая к себе блюдо с поджаренным хлебом. – Теперь в команде, надо полагать, многое поменяется?

   - Похоже, что так, - сказал Гарри, занимая место напротив. – Он был хорошим хранителем ворот…

   - А все же свежая кровь не будет лишней, ведь так? – сказал Рон.

   Сквозь верхние окна в Зал, шумя крыльями, ворвались сотни сов. Сбавив высоту, они принялись носиться по Залу, доставляя адресатам письма и посылки и всюду разбрызгивая дождевые капли – за окнами, определенно, лило как из ведра. Эдвиги среди них не было, однако Гарри это не удивило: его единственным корреспондентом был Сириус, и сомнительно, чтобы у него появились какие-то важные новости по прошествии лишь двадцати четырех часов. А вот Гермионе пришлось поспешно отодвинуть в сторону свой апельсиновый сок, чтобы освободить посадочную площадку для крупной промокшей амбарной совы, которая несла в клюве раскисший от дождя номер «Ежедневного прорицателя».

   - Для чего ты продлила подписку? – с досадой спросил Гарри, припомнив эпизод с Шеймусом. Гермиона положила монетку достоинством в один кнут в кожаный мешочек, прикрепленный к лапке совы, и та тотчас отправилась в обратный путь. – Лично я не стал этого делать… это не газета, а просто груда помоев.

   - Лучше быть в курсе того, что замышляет враг, - угрюмо проговорила Гермиона, после чего развернула газету и исчезла за ней, вновь обнаружив свое присутствие, лишь когда Гарри и Рон завершили трапезу.

   - Ничего нет, - доложила она, затем свернула газету и положила ее рядом со своей тарелкой. – Ни слова ни о тебе, ни о Дамблдоре, ни о чем-либо еще.

   Между тем вдоль Гриффиндорского стола уже шла профессор МакГонагалл, раздавая листы с расписанием.

   - Вы только посмотрите, что нас сегодня ждет! – со стоном проговорил Рон. – История магии, сдвоенный урок по зельям, прорицания и сдвоенный урок по защите от Темных Искусств… Биннз, Снэйп, Трелони и эта Амбридж – и все в один день! Хоть бы Фред с Джорджем поскорее разобрались со своим Подспорьем прогульщика…

   - Что я слышу? Или это слуховая галлюцинация? – раздался голос Фреда, который только что появился вместе с Джорджем, и теперь оба усаживались рядом с Гарри. – Негоже Хогвартским префектам прогуливать уроки!

   - Да ты глянь на сегодняшнее расписание, - ворчливо буркнул Рон, сунув листок Фреду под нос. – Худший понедельник за всю мою жизнь.

   - Да, маленький братец, с этим не поспоришь, - согласился он, быстро просмотрев расписание. – Если хочешь, могу предложить немного Кокоса-кровоноса со скидкой.

   - Почему со скидкой? – заподозрил подвох Рон.

   - Потому что истекать кровью ты будешь до тех пор, пока не превратишься в сморщенный стручок. Мы еще не изобрели противоядие, - пояснил Джордж, накладывая себе в тарелку копченой рыбы.

   - Благодарю покорно, - обиженно проговорил Рон и убрал расписание в карман, - но я уж лучше отсижу на всех уроках.

   - А теперь пару слов о вашем Подспорье прогульщика, - сказала Гермиона, пристально глядя на Фреда и Джорджа. – У вас нет права вывешивать в гостиной объявления о наборе добровольцев для своих опытов.

   - Кто это сказал? - в недоумении спросил Джордж.

   - Я это сказала, - заявила Гермиона. – И Рон тоже.

   - Вот только меня в это не впутывай, - поспешил откреститься Рон.

   Гермиона бросила на него свирепый взгляд. Фред и Джордж хохотнули.

   - Скоро ты, Гермиона, по-другому запоешь, - сказал Фред, щедро намазывая лепешку маслом. – Ты перешла на пятый курс, и скоро сама станешь слезно молить нас о Подспорье прогульщика.

   - Ну, и какая же связь между пятым курсом и Подспорьем прогульщика? – полюбопытствовала Гермиона.

   - На пятом курсе сдают С.О.В., - сказал Джордж.

   - И что с того?

   - Да то, что экзамены не за горами! Вы будете так отчаянно грызть гранит наук, что зубы себе пообломаете, - изрек Фред с довольным видом.

   - Накануне экзаменов у половины нашего курса нервишки сдали, - радостно продолжил Джордж. – Слезы, истерики… Патриция Стимсон без конца хлопалась в обморок…

   - А Кеннет Таулер весь покрылся волдырями, помнишь? – с упоением вспоминал Фред.

   - Ну, положим, это ты подсыпал ему в пижаму Бульботальк, - напомнил Джордж.

   - И в самом деле, - усмехнулся Фред. – Я и забыл совсем… Память-то не резиновая.

   - Как бы то ни было, но пятый курс – это сущий ужас, - гнул свою линию Джордж. – Если, конечно, вам важен результат. Но нам-то с Фредом всегда удавалось сохранять присутствие духа.

   - Ну, да… А получили вы, если я ничего не путаю, по три балла на каждого? – съехидничал Рон.

   - Точно, - беззаботно подтвердил Фред. – Но наше будущее лежит за пределами академических успехов.

   - Мы уже некоторое время всерьез подумываем о том, стоит ли доучиваться на седьмом курсе, - с легкой непринужденностью сказал Джордж, - особенно теперь, когда у нас есть…

   Он умолк, заметив предостерегающий взгляд Гарри – тот понял, что Джордж был готов проболтаться про приз Триомагического Турнира, который близнецы получили от него.

   - … когда у нас есть наши баллы по С.О.В., - поспешно исправил оплошность Джордж. – Вот я и думаю: для чего нам еще и П.А.У.К.? Но потом мы решили, что мама не перенесет, если мы бросим школу, особенно когда Перси оказался таким законченным придурком.

   - Впрочем, в наш последний год в школе мы не намерены тратить время впустую, - сказал Фред, умильно оглядывая Зал. – В этом году мы изучим рынок, чтобы точно знать, какой товар среднестатистический ученик Хогвартса хотел бы видеть в нашем магазине приколов, после чего тщательно проанализируем результаты исследования, а затем будем производить товар, который пользуется спросом.

   - А на какие деньги вы собираетесь открывать магазин приколов? – с сомнением спросила Гермиона. – Вам ведь потребуются ингредиенты и прочие ресурсы, не говоря уже о помещении…

   Гарри не смотрел на близнецов. Лицо его горело. Нарочно уронив вилку, он нырнул за ней под стол и оттуда услышал голос Фреда:

   - Не задавай вопросов, Гермиона, и тогда не услышишь лжи. Пошли, Джордж. Чем раньше придем на травологию, тем больше шансов продать парочку Оперативных ушей.

   Гарри выбрался из-под стола и увидел спины покидавших Зал близнецов, причем оба уносили с собой изрядный запас поджаренного хлеба.

   - О чем это они? – спросила Гермиона, непонимающе глядя то на Гарри, то на Рона. – Не задавай, видите ли, вопросов… Получается, они уже раздобыли денег на магазин приколов?

   - Знаешь, я и сам постоянно задаю себе тот же вопрос, - озадаченно наморщил лоб Рон. – Этим летом они купили мне новую парадную мантию, и я ума не приложу, откуда у них столько галлеонов…

   Гарри решил, что пора сменить тему, пока разговор не принял слишком опасный поворот.

   - Думаете, они не шутили насчет того, что этот год станет по-настоящему трудным? Из-за экзаменов?

   - А как же? – сказал Рон. – Это уж стопроцентно. С.О.В. – очень важный экзамен, он многое решает, например, на какую работу ты сможешь рассчитывать в будущем. А еще Билл сказал мне, что в этом году у нас будет профессиональное ориентирование. Чтобы в следующем году каждый уже точно знал, какие предметы будет сдавать в формате П.А.У.К.

   - А вы уже решили, чем будете заниматься после Хогвартса? – спросил Гарри Рона с Гермионой вскоре после того, как они вышли из Большого зала и зашагали в сторону кабинета истории магии.

   - Да не совсем, - уклончиво протянул Рон. – Если только… в общем…

   Он вдруг слегка сконфузился.

   - Если только что? – настаивал Гарри.

   - В общем, было бы здорово стать Светоносцем, - сказал Рон с напускным равнодушием.

   - Да, здорово! – горячо подхватил его идею Гарри.

   - Но они ведь своего рода элита, - сказал Рон. – И нужно им соответствовать. А ты, Гермиона?

   - Не знаю, - ответила Гермиона. – Хотелось бы заниматься чем-то действительно достойным.

   - Быть Светоносцем – очень достойно! – воскликнул Гарри.

   - Да, но это не единственное достойное дело, - философски заметила Гермиона. – В смысле, я могла бы дальше продвигать Б.Л.Е.В.О.Т.Э.

   Гарри и Рон старательно избегали смотреть друг на друга.

   История магии являлась самым заунывным предметом для изучения, и это было единодушно признано магическим сообществом. У профессора Биннза, их преподавателя-призрака, был сиплый, наводящий тоску голос, который неотвратимо погружал класс в дремоту в течение первых десяти минут; в теплую погоду количество минут сокращалось до пяти. Он никогда не вносил в уроки никакого разнообразия, и только монотонно зудел, не прерываясь ни на миг, а ученики делали записи – впрочем, чаще просто сидели, оцепенело и сонно уставившись в пустоту. До сих пор Гарри с Роном кое-как удавалось набирать минимальные проходные баллы по этому предмету, но исключительно благодаря тому, что перед самым экзаменом они списывали лекции у Гермионы. Похоже, она единственная имела иммунитет против убаюкивающего эффекта, которым обладал голос профессора Биннза.

   На этот раз они три четверти часа выслушивали тягучее жужжание про войны с великанами. Первых десяти минут стало для Гарри вполне достаточно, чтобы смутно осознать главное: если бы лекцию по этой теме читал другой преподаватель, то она могла бы оказаться вполне увлекательной. Но затем его мозг выключился, и оставшиеся тридцать пять минут они с Роном играли в «виселицу», вычерчивая ее на краешке пергамента под возмущенными взглядами Гермионы.

   - Что вы станете делать, - спросила она ледяным тоном, когда по окончании урока они вышли на перемену, а Биннз выскользнул из кабинета сквозь классную доску, - если я в этом году откажусь поделиться с вами своими записями?

   - Мы завалим экзамены по С.О.В., - сказал Рон. – Если хочешь отяготить свою совесть, Гермиона…

   - Это послужило бы вам уроком, - резко ответила она. – Вы даже и не пытаетесь его послушать!

   - Мы все силы прилагаем, - возразил Рон. – Но нам не хватает твоих мозгов, твоей памяти и твоего умения концентрировать внимание – просто ты умнее нас. Вот только совсем необязательно постоянно нам об этом напоминать.

   - Что за нелепость, - фыркнула Гермиона, однако по тому, с каким видом она впереди остальных ступила на мокрый школьный двор, было понятно, что она все же сменила гнев на милость.

   Моросил мелкий, словно туманная водяная пыль, дождь, и то тут, то там виднелись размытые контуры учеников, небольшими группами ютившихся вдоль стен замка. Гарри, Рон и Гермиона отыскали уединенный уголок под балконом, с которого стекали струйки воды. Повыше подняв воротники мантий, чтобы укрыться от сентябрьской непогоды, они принялись строить предположения о том, что их ожидает на первом уроке Снэйпа. Обсудив возможные варианты, все трое согласились, что, скорее всего, он им даст какое-нибудь особенно сложное задание, чтобы сразу поставить их на место после двухмесячного безделья. Неожиданно кто-то появился из-за угла и направился в их сторону.

   - Привет, Гарри!

   Это была Чо Чанг, причем снова одна. Это было так непохоже на нее: Чо почти всегда появлялась в компании хихикающих подружек. Гарри вспомнил, каких усилий ему стоило подкараулить ее, чтобы пригласить на Рождественский бал.

   - Привет, - поздоровался с ней Гарри, чувствуя, как кровь бросилась в лицо. На этот раз оно хотя бы не вымазано Тошносоком, подумал он про себя. В голову Чо, похоже, пришла та же мысль.

   - Тебе, я смотрю, удалось отчистить эту дрянь?

   - Да уж, - сказал Гарри с вымученной усмешкой, словно позорное воспоминание об их последней встрече было забавным. – Так ты… это… хорошо провела лето?

   Он тут же пожалел о вырвавшемся у него вопросе: Седрик был близким другом Чо, и наверняка мысли о его смерти отравляли ей каникулы, так же как они отравляли каникулы самому Гарри… На миг на ее лице мелькнуло страдание, но оправившись от болезненного воспоминания, она ответила:

   - В целом, неплохо…

   - Это что, значок «Торнадос»? – неожиданно спросил Рон, тыча пальцем в приколотый к мантии Чо значок небесно-голубого цвета, украшенный двойной геральдической буквой «Т», отлитой в золоте. – Надеюсь, ты не болеешь за них?

   - Как раз за них и болею, - сказала Чо.

   - А ты всегда за них болела или только с определенной поры, когда они стали побеждать в матчах лиги? – потребовал ответа Рон тоном, который Гарри посчитал излишне обличающим.

   - Я болею за эту команду с шестилетнего возраста, - холодно ответила Чо. – Что же… увидимся, Гарри.

   И она зашагала прочь. Гермиона подождала, пока Чо отойдет подальше, а затем накинулась на Рона.

   - Что за бестактность!

   - А что такого? Я всего лишь спросил…

   - До тебя так и не дошло, что она с Гарри хотела поговорить?

   - И что? Взяла бы, да поговорила, я ей в этом не препятствовал…

   - Какого черта ты набросился на нее из-за несчастной спортивной команды?

   - Набросился? Я не набрасывался, я только…

   - Что тебе до того, болеет она за «Торнадос» или нет?

   - Ой, да ладно, половина тех, кто носит эти значки, приобрели их только в прошлом сезоне…

   - Тебе-то какое дело?

   - Такое, что они не настоящие болельщики, а просто гоняются за победителями…

   - Урок начался, - монотонно проговорил Гарри. Рон с Гермионой вели перепалку на таких повышенных тонах, что не услышали звонок. Они продолжали выяснять отношения по дороге в подземную галерею Снэйпа, и у Гарри было время призадуматься о том, что при наличии таких друзей, как Невилл и Рон, он едва ли удостоится разговора с Чо, который продлился бы более двух минут, и воспоминание о котором не вынудило бы его бежать из страны.

   Но все же, думал он, когда они примкнули к выстроившейся у кабинета Снэйпа очереди, она ведь пришла по своей инициативе и для того, чтобы с ним поговорить. Раньше она была девушкой Седрика и легко могла бы возненавидеть его, Гарри, из-за того, что он выбрался из лабиринта живым, а Седрик погиб. И тем не менее она общается с ним, как с другом, и не считает его ни безумцем, ни обманщиком; более того, она никоим образом не думает, что он причастен к смерти Седрика. Да, она определенно пришла к нему по собственной инициативе, и уже второй раз за два дня… Эта мысль его заметно приободрила. В груди у Гарри появился крошечный воздушный шарик надежды, и уничтожить его не смог даже не предвещавший ничего хорошего скрип двери, ведущей в подземную галерею Снэйпа. Вслед за Роном с Гермионой он направился к своему постоянному месту в дальний конец кабинета, пропуская мимо ушей их язвительные колкости в адрес друг друга.

   - Тишина в классе, - надменно произнес Снэйп, закрыв за собой дверь.

   В призыве к тишине не было никакой нужды - все перестали вертеться и умолкли, стоило лишь двери захлопнуться. Полный порядок на уроке обеспечивало уже само присутствие Снэйпа.

   - Прежде чем мы приступим к уроку, - сказал Снэйп, быстрым шагом подойдя к столу и повернувшись к классу, - думаю, не лишним будет напомнить, что в июне вам предстоит сдавать важный экзамен, который выявит, насколько глубоко вы овладели искусством приготовления и применения волшебных зелий. И хотя среди вас хватает дебилов, в чем не может быть никаких сомнений, я все же рассчитываю, что проходной балл по С.О.В. вы себе уж как-нибудь, с грехом пополам, заработаете. В противном случае, вам не миновать моего крайнего… неудовольствия.

   Его взгляд на мгновение задержался на Невилле, и тот судорожно сглотнул подступивший к горлу комок.

   - Вне всякого сомнения, по окончании года многие из вас завершат обучение в моем классе, - продолжил Снэйп. – Подготовку к экзамену по искусству приготовления зелий и ядов в формате П.А.У.К. продолжат только самые перспективные, а это означает, что кое-кому придется со мной попрощаться.

   Его взгляд уперся в Гарри, а губы искривились в ироничной усмешке. Гарри не отводил глаз, тихо злорадствуя по поводу того, что после пятого года обучения наконец появится возможность навсегда избавиться от уроков Снэйпа.

   - Однако от радостной минуты прощания нас отделяет целый год, - тихо продолжал Снэйп, - так что независимо от того, будете вы сдавать П.А.У.К. или нет, я настоятельно рекомендую всем и каждому сконцентрировать усилия на том, чтобы показать высокий результат по С.О.В., который я неизменно ожидаю от своих учеников.

   - Сегодня вы должны будете приготовить зелье, которое часто включают в экзаменационные задания по Совершенствованию Основ Волшебства, и это Настойка безмятежности, успокаивающая и снимающая тревогу. Но предупреждаю: при несоблюдении пропорций Настойка может погрузить человека в тяжелый, а иногда и беспробудный сон, поэтому тщательно контролируйте каждое свое действие. – Слева от Гарри Гермиона, с выражением предельного внимания, подалась вперед. – Список ингредиентов и рецепт приготовления, - Снэйп легко взмахнул палочкой, - вы найдете на доске (на доске тотчас появилась необходимая информация). – А все необходимое, - он еще раз взмахнул палочкой, - вы найдете в шкафу (дверца шкафа мгновенно распахнулась). В вашем распоряжении полтора часа… Приступайте.

   Гарри, Рон и Гермиона не ошиблись, предположив, что Снэйп уж не поленится припасти для них что-нибудь особенно сложное и канительное. Ингредиенты следовало добавлять в котел в строгой последовательности и в точно выверенной дозировке, а полученную смесь требовалось помешивать необходимое количество раз, сначала по часовой стрелке, а после – против. Перед добавлением последнего ингредиента огонь, на котором томилась настойка, нужно было уменьшить до строго определенного градуса и удерживать на этом уровне точное количество минут.

   - Теперь ваша настойка должна начать выделять тончайшие серебристые испарения, - объявил Снэйп за десять минут до конца урока.

   Гарри, весь покрывшись испариной, в отчаянии оглядывался по сторонам. Из его котла поднимались сгустки темно-зеленого пара; котел Рона стрелял зелеными искрами. Шеймус нервозно стучал кончиком палочки по днищу котла, пытаясь возродить к жизни потухшее пламя. Что же до Гермионы, то над ее котлом витал мерцающий серебристый туман, и Снэйп, проходя мимо, удостоил ее настойку лишь беглым взглядом поверх своего горбатого носа; никаких комментариев не последовало, и это означало, что он не нашел ничего, к чему можно было бы придраться. У котла Гарри, впрочем, Снэйп остановился, глядя на него с гадкой ухмылкой на лице.

   - Ну, Поттер, и что же это такое?

   Слиттеринцы, занимавшие передние ряды, радостно навострили уши: их любимым развлечением было наблюдать за тем, как Снэйп распекает Гарри.

   - Настойка безмятежности, - вымученно проговорил Гарри.

   - Скажите, Поттер, - невозмутимо продолжил Снэйп, - вы умеете читать?

   Драко Малфой хохотнул.

   - Умею, - процедил Гарри, судорожно сжав в руке волшебную палочку.

   - В таком случае, Поттер, извольте прочитать третью строчку инструкции.

   Гарри глянул на доску и сощурил глаза. Сквозь многоцветье испарений, наполнивших подземную галерею, было непросто разобрать слова на доске.

   - «Добавить измельченный лунный камень, трижды помешать против часовой стрелки, томить на медленном огне в течение семи минут, после чего добавить две капли сиропа морозника».

   У Гарри екнуло сердце. Он забыл добавить сироп морозника после того, как выдержал зелье на огне семь минут, а вместо этого сразу перешел к четвертой строчке.

   - Вы выполнили все действия, указанные в третьей строке, Поттер?

   - Нет, - еле слышно проговорил Гарри.

   - Простите, не понял?

   - Нет, - уже громче повторил Гарри. – Я забыл про морозник…

   - Я в курсе, Поттер, и это означает, что вашей настойке грош цена. Эванеско!

   Приготовленная Гарри настойка испарилась, а сам он так и остался стоять с нелепым видом у опустевшего котла.

   - Каждого из тех, кому удалось-таки прочитать инструкцию, прошу представить образец вашей настойки для проверки. Для этого перелейте настойку в бутыль, четко укажите свое имя и поставьте бутыль ко мне на стол, - распорядился Снэйп. – Задание на дом: подготовить эссе длиной двенадцать дюймов о свойствах лунного камня и его использовании в приготовлении зелий. Сдать в четверг.

   Пока Гарри собирал свои вещи, все вокруг разливали настойки по бутылям. Внутри у него все клокотало от возмущения. Его настойка была ничуть не хуже, чем у Рона, чье варево теперь издавало отвратительный запах тухлых яиц. А творение Невилла достигло консистенции отвердевшего цемента, и его пришлось выдалбливать из котла. Но один только Гарри удостоился нуля баллов за свою работу. Убрав палочку в портфель, Гарри вяло опустился на свое место и принялся наблюдать за тем, как остальные несут на стол Снэйпа наполненные и закупоренные бутыли. Когда прозвенел долгожданный звонок, Гарри первым покинул подземную галерею, и к тому времени, как Рон с Гермионой вошли в Большой зал, он уже вовсю обедал. За прошедшие утренние часы потолок в Зале, отражавший серое небо, приобрел еще более безрадостный оттенок. В высокие окна стучал дождь.

   - Это была чудовищная несправедливость, - попыталась утешить Гарри Гермиона, усаживаясь рядом с ним. Положив себе в тарелку кусок пастушьего пирога, она продолжила: - У тебя настойка получилась во много раз лучше, чем у Гойла. Когда Гойл перелил свое пойло в бутыль, оно взорвалось, и его мантия воспламенилась.

   - Старая песня, - отозвался Гарри, уставившись в тарелку. – С чего бы это Снэйп вдруг стал ко мне справедливо относиться?

   Ответа не последовало, поскольку все трое знали, что обоюдная неприязнь между Снэйпом и Гарри не прекращалась ни на мгновение с той самой минуты, как Гарри впервые ступил на территорию Хогвартса.

   - Я очень надеялась, что в этом году он изменится в лучшую сторону, - сказала Гермиона, и в ее голосе было слышно разочарование. – В смысле… понимаете, о чем я… - она опасливо огляделась; по обеим сторонам от них было по крайней мере по полдюжины свободных мест, и никто не шел мимо их стола. – Он ведь теперь в Ордене, и все такое.

   - Горбатого могила исправит, - философски изрек Рон. – А я, между прочим, всегда считал, что Дамблдор тронулся умом, раз доверяет Снэйпу. И где, скажите на милость, доказательства того, что он и вправду больше не работает на Сами-Знаете-Кого?

   - Возможно, у Дамблдора полно доказательств, но это не означает, что он обязан делиться ими с тобой, Рон, - одернула его Гермиона.

   - Не пора ли вам двоим наконец умолкнуть? – сурово проговорил Гарри, едва лишь Рон открыл рот, приготовившись бросить ответную колкость. Рон с Гермионой замерли с возмущенным и одновременно обиженным видом. – Все никак не уйметесь? Ваши постоянные разборки кого угодно сведут с ума! – Бросив недоеденным свой пастуший пирог, Гарри закинул портфель на плечо и вышел из Зала, оставив спорщиков одних.

   Он поднимался по мраморной лестнице сквозь толпу спешивших на обед учеников, перепрыгивая через две ступеньки. Неожиданно вспыхнувшая в нем ярость еще не улеглась, и он с громадным удовлетворением воскрешал в памяти ошарашенные физиономии Рона с Гермионой. Ничего, пусть знают, думал он. А то все никак не угомонятся… вечные разборки… от всего этого кто угодно на стенку полезет…

   Когда он проходил мимо портрета рыцаря сэра Кадогэна в полный рост, висевшего на лестничной площадке, тот выхватил меч и принялся угрожающе им размахивать. Однако Гарри и бровью не повел.

   - Вернись, смердящий пес! Вернись и сразись со мной! – летел из-под забрала сдавленный голос сэра Кадогэна. Между тем Гарри шел мимо не останавливаясь; а когда сэр Кадогэн бросился в погоню, переместившись в соседнюю картину, то получил отпор от обитавшего на том полотне огромного свирепого волкодава.

   Оставшуюся часть перерыва на обед Гарри провел под люком, ведущим в верхнюю часть Северной башни. Когда прозвенел звонок, он, естественно, был первым, кто поднялся по серебряной лестнице в кабинет Сибиллы Трелони.

   После искусства приготовления зелий и ядов самым нелюбимым у Гарри предметом были прорицания по причине того, что профессор Трелони взяла моду едва ли не на каждом уроке предрекать ему безвременную кончину. Эта худощавая дама, окутанная многочисленными шалями и сверкающая бессчетными бусами, неизменно напоминала Гарри некое насекомое из-за очков, неестественно увеличивавших ее глаза. Когда Гарри вошел, профессор была занята тем, что раскладывала книги в потрепанных кожаных переплетах по небольшим тонконогим столикам, заполнявшим ее кабинет. В тусклом свете, исходившем от завешенных платками ламп и едва курящегося камина, распространявшего тяжелый запах благовоний, она, похоже, не заметила, как Гарри тихо занял место в затененном уголке. Не прошло и пяти минут, как в кабинет начали стекаться остальные ученики. Появившийся из люка Рон внимательно огляделся по сторонам и, увидев Гарри, прямиком направился к нему, обходя по пути препятствия в виде столов, стульев и мягких пуфов.

   - Мы с Гермионой прекратили выяснять отношения, - объявил Рон, усаживаясь рядом с Гарри.

   - Давно пора, - пробурчал Гарри.

   - Но Гермиона полагает, что с твоей стороны было бы очень любезно прекратить вымещать на нас свое дурное настроение, - добавил Рон.

   - Да я не…

   - Я всего лишь передаю тебе ее слова, - перебил его Рон. – Но я с ней полностью согласен. Это не мы заставляем Снэйпа и Шеймуса так к тебе относиться.

   - Я ничего подобного и не говорил…

   - Приветствую вас, - произнесла профессор Трелони столь знакомым таинственным, потусторонним голосом, и Гарри умолк, испытывая одновременно досаду и стыд за свое поведение. – И добро пожаловать на урок прорицаний. На протяжении всех каникул я отслеживала события, уготованные вам судьбой, и рада убедиться в том, что все вы благополучно вернулись в Хогвартс – в чем я нисколько и не сомневалась.

   - У себя на столах вы найдете экземпляры книги «Толкователь сновидений», автор Иниго Имаго. Толкование сновидений имеет неоценимое значение для предсказания будущего, и вполне вероятно, что именно это ваше умение будет подвергнуто испытанию на экзамене по С.О.В. Однако я не считаю, что успех либо провал на экзамене имеет какое-либо касательство к священному искусству прорицания. Если вы обладаете Провидческим Оком, то ни дипломы, ни баллы не имеют существенного значения. Но раз уж Ректор настаивает на экзаменах…

   Профессор Трелони тактично умолкла, оставив фразу в незавершенности, а класс в сомнениях относительно того, действительно ли она считает свой предмет выше всяких тривиальных вещей, вроде экзаменов…

   - Откройте, пожалуйста, вступительную статью и прочитайте, что Имаго пишет о толковании снов. После этого разбейтесь на пары и, используя «Толкователь сновидений», проанализируйте недавние сновидения друг друга. Начали.

   Единственным достоинством этого урока было то, что он не был сдвоенным. К тому времени как класс завершил чтение вступительной статьи, на анализ сновидений едва ли оставалось десять минут. За соседним с Гарри и Роном столиком Дин составил пару с Невиллом, и тот не мешкая принялся детально и многоречиво описывать свой ночной кошмар, в котором гигантские ножницы примеряли на себя самую нарядную шляпку его бабушки. Гарри и Рон угрюмо переглянулись.

   - Я не помню никаких своих слов, - сказал Рон. – Поэтому ты начни.

   - Не может быть, чтобы ни одного не помнил, - сердито буркнул Гарри.

   Чего Гарри не собирался делать, так это рассказывать кому-либо о своих снах. Ему не нужны были ни Рон, ни профессор Трелони, ни этот дурацкий «Толкователь сновидений», чтобы понять значение не отпускавшего его кошмара, где фигурировало кладбище…

   - Недавно вроде бы снилось, как я играю в квиддич, - наморщил лоб Рон, пытаясь воскресить сон в памяти. – И что, по-твоему, это значит?

   - Возможно, тебя проглотит зефир-гигант или что-нибудь вроде того, - отозвался Гарри, со скукой листая «Толкователь сновидений».

   Отыскивать в книге всплывающие в памяти эпизоды сновидений было крайне унылым занятием, и Гарри не ощутил прилива энтузиазма, когда профессор Трелони в качестве домашнего задания велела им целый месяц вести дневник своих снов. Когда прозвенел звонок, они с Роном первыми спустились по лестнице, при этом Рон не переставал громко ворчать.

   - Ты только подумай, сколько всего нам уже назадавали. Биннз задал эссе о войнах великанов аж в полтора фута длиной, Снэйпу вынь да положь целый фут писанины про использование лунного камня, а теперь еще весь месяц веди дневник для Трелони. Фред с Джорджем, стало быть, не обманули насчет нынешнего года. Хоть бы эта Амбридж ничего нам не задала…

   Войдя в кабинет, где проходили занятия по защите от Темных Искусств, они увидели, что профессор Амбридж уже сидит за преподавательским столом все в том же мохнатом розовом кардигане. На ее голове красовался черный бархатный бант, который вызвал у Гарри прежнюю ассоциацию с огромной мухой, весьма легкомысленно усевшейся на голову гигантской жабы.

   Ученики дисциплинированно заполняли класс. Пока было непонятно, что собой представляла профессор Амбридж и насколько истово она намеревалась блюсти дисциплину.

   - Ну, здравствуйте, - наконец обратилась она к классу, когда все заняли свои места.

   Послышались единичные ответные приветствия.

   - Ай-ай-ай, - покачала головой профессор Амбридж. – Ну, куда же это годится? Я бы предпочла, чтобы вы отвечали словами: «Добрый день, профессор Амбридж». Пожалуйста, еще раз. Здравствуйте, класс!

   - Добрый день, профессор Амбридж! – хором отчеканили ребята.

   - Вот это другое дело, - умильно проговорила профессор Амбридж. – Совсем не сложно, правда? А теперь убрали палочки и достали перья.

   Многие обменялись недовольными взглядами – ни один стоящий урок еще не начинался с команды убрать палочки. Гарри бросил палочку в портфель и достал оттуда перо, чернила и лист пергамента. Профессор Амбридж открыла сумочку, извлекла из нее свою волшебную палочку, на удивление короткую, и отрывисто постучала ею по классной доске, на которой немедленно появились слова:

Защита от Темных Искусств

Повторение ключевых принципов

   - Должна сказать, что до сих пор вы изучали эту дисциплину отрывочно и бессистемно, - констатировала профессор Амбридж, развернувшись лицом к классу и сцепив впереди себя пальцы рук. – Из-за постоянной смены преподавателей, многие из которых пренебрегали необходимостью придерживаться программы, одобренной Министерством, вы, как это ни прискорбно, существенно не дотягиваете до уровня, требуемого для сдачи С.О.В.

   - Однако хочу вас заверить, что в самое ближайшее время положение дел будет исправлено. В этом учебном году мы будем изучать четко структурированный и одобренный Министерством теоретический курс магической защиты. Пожалуйста, скопируйте то, что написано на доске.

   Она вновь отрывисто постучала по доске палочкой, в результате чего первая надпись исчезла, а на ее месте появилась другая.

Цели курса:

1. Понимание принципов, лежащих в основе магической защиты.

2. Развитие навыков распознавания ситуаций, допускающих правовое применение магической защиты.

3. Изучение магической защиты в контексте практического применения.

   Некоторое время был слышен лишь скрип перьев по пергаменту. Когда списывание с доски трех основополагающих целей курса было завершено, профессор Амбридж спросила:

   - У всех есть учебник «Теория магической защиты» Вильберта Плутоверта?

   В качестве утвердительного ответа послышалось вялое бормотание.

   - Давайте-ка попробуем еще раз, - сказала профессор Амбридж. – Когда я задаю вопрос, в ответ я предпочла бы услышать «Да, профессор Амбридж», либо «Нет, профессор Амбридж». Повторяю вопрос: у всех есть учебник «Теория магической защиты» Вильберта Плутоверта?

   - Да, профессор Амбридж, - хором грянул класс.

   - Отлично, - сказала профессор Амбридж. – А теперь откройте, пожалуйста, учебник на странице номер пять и прочитайте первую главу под названием «Азы для начинающих». Во время чтения прошу воздержаться от разговоров.

   Профессор Амбридж отошла от доски и, усевшись за преподавательский стол, стала внимательно оглядывать класс набрякшими жабьими глазами. Гарри открыл учебник на пятой странице и принялся читать.

   Его сразу охватила страшная скука, такая же, какую он испытывал, слушая лекции профессора Биннза. Внимание куда-то ускользало, и скоро он осознал, что уже не один раз пытается прочитать одну и ту же строчку, но способен осмыслить лишь несколько первых слов. Рядом с ним Рон вертел в руках перо, невидящим взглядом уставившись в одну точку на странице. Гарри глянул направо, и то, что он увидел, мгновенно вывело его из летаргического сна. Гермиона и не подумала открыть учебник, а вместо этого сидела с поднятой рукой, впившись глазами в профессора Амбридж.

   На памяти Гарри еще не было случая, когда бы Гермиона отказалась выполнить задание по чтению, и было уж вовсе неслыханно, чтобы она удержалась от соблазна даже заглянуть в книгу, случайно оказавшуюся у нее в руках . Гарри послал ей вопросительный взгляд, но она лишь слегка мотнула головой, давая понять, что сейчас не готова отвечать на вопросы, и продолжала настойчиво буравить взглядом профессора Амбридж, которая столь же настойчиво отводила глаза в сторону.

   Прошло еще несколько минут, и теперь уже не один только Гарри с интересом наблюдал за Гермионой. Глава, которую им велели прочитать, было настолько заунывной, что все большее число одноклассников мучениям с «Азами для начинающих» предпочли другое занятие: следить, чем закончится безмолвная попытка Гермионы привлечь внимание профессора Амбридж.

   Когда внимание почти всего класса оказалось прикованным не к учебнику, а к Гермионе, профессор Амбридж, похоже, сочла невозможным и дальше игнорировать возникшую ситуацию.

   - Вы желаете о чем-то спросить по поводу главы, милочка? – обратилась она к Гермионе, словно только что ее заметила.

   - Не по поводу главы, нет, - сказала Гермиона.

   - Сейчас время для чтения, - напомнила профессор Амбридж, сверкнув острыми зубками. – Если у вас имеются другие вопросы, мы сможем с ними разобраться в конце урока.

   - Мой вопрос касается целей этого курса, - не сдавалась Гермиона.

   Профессор Амбридж удивленно приподняла брови.

   - Ваше имя…?

   - Гермиона Грэйнджер, - ответила Гермиона.

   - По-моему, мисс Грэйнджер, цели курса предельно ясны, если вы потрудились внимательно с ними ознакомиться, - сказала профессор Амбридж, старательно наполняя голос сладкозвучными нотами.

   - Я так не думаю, - категорично заявила Гермиона. – В целях ничего не сказано о применении защитных заклинаний.

   На короткое время воцарилось молчание, и многие, теперь уже нахмурившись, снова обратили взоры к доске, где по-прежнему были начертаны три цели учебного курса.

   - О применении защитных заклинаний? - повторила профессор Амбридж с коротким смешком. – Мисс Грэйнджер, я и вообразить не могу такого, чтобы на моем уроке возникла ситуация, которая потребовала бы применения защитных заклинаний. Неужели вы всерьез полагаете, что на вас тут кто-то нападет?

   - Мы что же, совсем не будем применять магию? – громогласно спросил Рон.

   - На моих уроках заведено правило: когда ученик хочет высказаться, он поднимает руку, мистер…

   - Уизли, - подсказал Рон, вскинув руку высоко вверх.

   Профессор Амбридж заулыбалась еще шире и повернулась к Рону спиной. Гарри и Гермиона немедленно снова подняли руки. Набрякшие глаза профессора Амбридж на миг задержались на Гарри, прежде чем она вновь обратилась к Гермионе.

   - Да, мисс Грэйнджер? Вы хотите спросить о чем-то еще?

   - Да, - кивнула Гермиона. – Несомненно, суть защиты от Темных Искусств состоит в том, чтобы научиться на практике применять защитные заклинания, не так ли?

   - А вы, мисс Грэйнджер, являетесь утвержденным Министерством экспертом по вопросам образования? – поинтересовалась профессор Амбридж с фальшивой сладостью в голосе.

   - Нет, но…

   - В таком случае, боюсь, вы не уполномочены решать, в чем состоит «суть» предмета, который я преподаю. Вам предстоит изучать защитные заклинания безопасным способом, не сопряженным с риском…

   - И какой в этом прок? – громко вступил в дискуссию Гарри. – Если нас атакуют, то уж никак не…

   - Не вижу вашей руки, мистер Поттер! – пропела профессор Амбридж.

   Гарри выстрелил вверх кулаком. Профессор Амбридж поспешила повернуться к нему спиной, но в классе одновременно взметнулось вверх еще несколько рук.

   - Ваше имя? – обратилась она к Дину.

   - Дин Томас.

   - Слушаю вас, мистер Томас.

   - По-моему, Гарри прав, - выпалил Дин. – Если на нас нападут, то уж точно не безопасным способом…

   - Я задам вам тот же вопрос, - сказала профессор Амбридж, улыбаясь Дину недоброй улыбкой. – Ожидаете ли вы нападения во время моего урока?

   - Нет, но…

   Профессор Амбридж не дала ему договорить.

   - Я не хочу критиковать заведенные в школе порядки, - сказала она с широченной улыбкой, которая, впрочем, была весьма неубедительной, - но до сих пор вам приходилось иметь дело с безответственными представителями магического сообщества – крайне безответственными, должна заметить, - не говоря уже, - тут она мерзко хохотнула, - о чрезвычайно опасных гибридных особях.

   - Если вы намекаете на профессора Люпина, - возмущенно выкрикнул Дин Томас, - то такого прекрасного преподавателя у нас…

   - Не вижу вашей руки, мистер Томас! Как я только что сказала, вас обучали слишком сложным заклинаниям, неприемлемым для вашей возрастной группы и таящим в себе смертельную опасность. Вам внушили, что не сегодня завтра следует ожидать нападения со стороны Темных сил…

   - Неправда, - вставила Гермиона, - мы только…

   - Где ваша рука, мисс Грэйнджер?

   Гермиона подняла руку. Профессор Амбридж тотчас отвернулась.

   - Насколько мне известно, мой предшественник практиковал запрещенные заклятья не только в вашем присутствии, но и с вашим участием…

   - Но он оказался маньяком, ведь так? – запальчиво возразил Дин. – Впрочем, он многому успел нас научить!

   - Где ваша рука, мистер Томас! – визгливо вскричала профессор Амбридж. – В Министерстве полагают, что теоретических знаний более чем достаточно для того, чтобы успешно сдать экзамен – а это и является основной задачей школьного обучения. Ваше имя? – добавила она, обратив взгляд к Парвати, которая за секунду до этого подняла руку.

   - Парвати Патил. Неужели экзамен по защите от Темных Искусств в формате С.О.В. не включает практический компонент? Разве мы не должны будем доказать, что владеем контр-заклятьями и прочими вещами?

   - Если вы достаточно глубоко овладеете теорией, то ничто вам не помешает выполнить заклинания в полностью безопасных экзаменационных условиях, - надменно произнесла профессор Амбридж.

   - Ни разу даже не попытавшись применить их на практике? – изумленно спросила Парвати. – Вы хотите сказать, что именно на экзамене мы и будем впервые их выполнять?

   - Повторяю, если вы достаточно глубоко овладеете теорией…

   - И чем же теория поможет нам в реальном мире? – громко прервал ее Гарри, очередной раз взметнув вверх кулак.

   Профессор Амбридж повернула к нему лицо.

   - Это школа, мистер Поттер, а не реальный мир, - мягко проговорила она.

   - Значит, нас, как я понимаю, не собираются готовить к тому, что нас ожидает за ее пределами?

   - Ничего такого вас там не ожидает, мистер Поттер.

   - Да что вы говорите? – с сарказмом произнес Гарри. Раздражение, копившееся в нем весь день, дошло до точки кипения.

   - Ну, кому взбредет в голову нападать на таких детей, как вы? - промурлыкала профессор Амбридж до тошноты приторным голосом.

   - М-м-м… дайте подумать… - с фальшивой задумчивостью проговорил Гарри. – Возможно, Лорду Волдеморту?

   Рон судорожно глотнул воздух; Лаванда Браун тихо вскрикнула; Невилл едва не упал со стула. На лице же профессора Амбридж не дрогнул ни один мускул. Она не отводила от Гарри взгляда, в котором явственно читалось мрачное удовлетворение.

   - Десять штрафных баллов Гриффиндору, мистер Поттер.

   В классе все замерло. Все взгляды были обращены либо к Амбридж, либо к Гарри.

   - Позвольте мне кое-что разъяснить.

   Профессор Амбридж встала и, упершись в поверхность стола ладонями с короткими толстыми пальцами, подалась вперед.

   - Вас тут уверяли, будто один небезызвестный Темный маг возродился из мертвых…

   - Отнюдь не из мертвых, - яростно выкрикнул Гарри, - но точно возродился!

   - Мистер-Поттер-из-за-вас-факультет-уже-лишился-десяти-баллов-не-ухудшайте-теперь-своего-собственного-положения, - на одном дыхании проговорила профессор Амбридж, не глядя на Гарри. – Как я уже сказала, вас уверяли в том, что небезызвестный Темный маг вновь является угрозой. Это ложь.

   - Это не ложь! – парировал Гарри. – Я видел его и вступил с ним в схватку!

   - Дисциплинарное наказание, мистер Поттер! – ликующе объявила профессор Амбридж. – Завтра вечером. В пять часов. В моем кабинете. Повторю еще раз: это ложь. Министерство Магии дает гарантию вашей полной безопасности от любых Темных магов. Если вас по-прежнему не покидает тревога, непременно приходите ко мне в свободные от уроков часы. Если кто-нибудь станет досаждать вам разными выдумками про возродившихся Темных магов, я хотела бы быть в курсе этого. Я здесь для того, чтобы помочь вам. Я ваш друг. А теперь, пожалуйста, продолжите чтение. «Азы для начинающих», страница номер пять.

   Профессор Амбридж снова уселась за стол. Но теперь поднялся Гарри. Все головы повернулись в его сторону. Шеймус казался одновременно и напуганным, и заинтригованным.

   - Гарри, не делай этого, - тихо шепнула Гермиона и потянула его за рукав, пытаясь остановить, но Гарри резко отдернул руку.

   - Вас послушать, так Седрик взял, да и отдал концы просто так, на ровном месте? – спросил Гарри дрогнувшим голосом.

   Класс взволновался – до сих пор никто, кроме Рона и Гермионы, не слышал от Гарри никаких подробностей о том, что произошло в ту ночь, когда погиб Седрик. Все с жадностью глядели то на Гарри, то на профессора Амбридж, которая подняла глаза на Гарри и впилась в него взглядом, в котором не осталось и следа от фарисейской улыбки.

   - Гибель Седрика Диггори была трагической случайностью, - проговорила она ледяным тоном.

   - Это было убийство, - сказал Гарри, чувствуя, как его бьет озноб. Он мало с кем об этом говорил и уж менее всего с тридцатью одноклассниками, застывшими в нетерпеливом ожидании. – Его убил Волдеморт, и вам это отлично известно.

   Лицо профессора Амбридж превратилось в каменную маску. На мгновение Гарри решил, что сейчас она начнет на него кричать. Но она обратилась к нему самым нежным и сладким девичьим голоском, какой только можно было себе вообразить:

   - Мистер Поттер, подойдите ко мне, дружок.

   Небрежно отодвинув ногой стул, Гарри обошел вокруг Рона с Гермионой и направился к преподавательскому столу. В классе воцарилась гробовая тишина. Гарри захлестнула ярость, и что бы ни случилось дальше, ему уже было все равно.

   Профессор Амбридж извлекла из сумочки небольшой свиток розового пергамента, развернула его и, обмакнув перо в чернила, начала что-то писать, заслоняя собой написанное, чтобы Гарри не смог прочитать. Класс безмолвствовал. Спустя пару минут она свернула пергамент и коснулась его волшебной палочкой, наложив на пергамент печать, чтобы Гарри не смог его развернуть.

   - Отнесите это профессору МакГонагалл, дружок, - сказала профессор Амбридж, протягивая свиток Гарри.

   Гарри молча принял пергамент из ее рук и без оглядки на Рона и Гермиону вышел из кабинета, громко хлопнув за собой дверью. Он быстрым шагом прошел по коридору, сжимая в руке послание, адресованное МакГонагалл; завернув за угол, он с размаху налетел на полтергейста Пивза, широкоскулого коротышку, который висел в воздухе в горизонтальном положении, жонглируя чернильницами.

   - Гляньте-ка, это ж Полоумный Поттер! – закудахтал Пивз и выпустил из рук две чернильницы. Упав на пол, они разбились, и чернила забрызгали стены. Гарри отпрыгнул в сторону, сердито крякнув.

   - Пошел вон, Пивз.

   - Поттер-Поттер-Полоум растерял последний ум, - голосил Пивз, преследуя Гарри по коридору и злобно ухмыляясь. – И что же у нас на этот раз, полоумный друг мой? Звучат голоса? Мелькают видения? А то, может… - Пивз высунул язык и издал неприличный громкий звук, - на непонятных языках разговариваем?

   - Отстань от меня! – отмахнулся Гарри от Пивза, сбегая по ступенькам ближайшей лестницы, но Пивз как ни в чем не бывало съехал по перилам на спине вслед за ним, на ходу распевая очередную частушку:

Совсем заврался Потти, дудит в одну дуду,

А добрячки вздыхают: мол, это он в бреду!

Но Пивзи знает: Потти с мозгами не в ладу…

   - ЗАТКНИСЬ!

   Слева по коридору резко распахнулась дверь, и на пороге появилась профессор МакГонагалл, казавшаяся угрюмой и несколько раздосадованной.

   - Что это вы раскричались, Поттер? - цыкнула она на Гарри. Пивз заливисто закудахтал и умчался прочь. – Почему вы не на уроке?

   - Меня послали к вам, - натянуто процедил Гарри.

   - Послали? Что значит «послали»?

   Гарри протянул профессору МакГонагалл послание от профессора Амбридж. Взяв свиток, она нахмурилась, распечатала его прикосновением волшебной палочки и, развернув, принялась читать. Ее глаза за квадратными очками пробегали строчки письма Амбридж, и по мере чтения все больше сужались.

   - Следуйте за мной, Поттер.

   Он вошел в кабинет вслед за ней, и дверь за ним сама предупредительно закрылась.

   - Так что? – потребовала ответа профессор МакГонагалл. – Это правда?

   - Что правда? – задал Гарри встречный вопрос более резко, чем намеревался. – Что правда, профессор? – сбавил он обороты.

   - Правда, что вы разговаривали с профессором Амбридж на повышенных тонах?

   - Да, - ответил Гарри.

   - И вы назвали ее обманщицей?

   - Да.

   - Вы сообщили ей о возрождении Того-Кого-Нельзя-Называть?

   - Да.

   Профессор МакГонагалл села за стол, хмуро глядя на Гарри, а затем сказала:

   - Угощайтесь печеньем, Поттер.

   - Что? Чем?

   - Угощайтесь печеньем, - отрывисто повторила она, махнув рукой на клетчатую жестяную коробку, венчавшую пухлую стопку бумаг на письменном столе. – И садитесь.

   Когда-то Гарри уже пережил аналогичный случай: профессор МакГонагалл вместо того, чтобы его высечь, как он того ожидал, определила его в сборную Гриффиндора по квиддичу. Он опустился в кресло напротив нее и взял из коробки имбирного тритона, чувствуя себя скованно и крайне неуверенно, как и в предыдущий раз.

   Профессор МакГонагалл отложила в сторону пергамент и со всей серьезностью посмотрела на Гарри.

   - Поттер, вам следует вести себя более осмотрительно.

   Проглотив от неожиданности все, что было у него во рту, Гарри обратил на нее удивленный взгляд. В ее голосе не было тех резких, сухих и строгих нот, которые он привык слышать; напротив, голос ее был тихим, обеспокоенным и каким-то более человечным, чем всегда.

   - Нарушение дисциплины на уроках Долорес Амбридж может привести к куда более серьезным последствиям, чем штрафные баллы и дисциплинарные наказания.

   - Что вы хотите…?

   - Включите голову, Поттер! – раздраженно воскликнула профессор МакГонагалл, в одночасье вернувшись к своей обычной манере. – Вам известно, откуда она пришла, и вы должны понимать, кому она обо всем докладывает.

   Прозвенел звонок, возвестивший окончание урока. Сверху, равно как и со всех сторон, зазвучал слоновий топот хлынувших в коридоры учеников.

   - В записке сказано, что вы будете отрабатывать дисциплинарное наказание на протяжении всей недели, начиная с завтрашнего вечера, - сказала профессор МакГонагалл, еще раз заглянув в пергамент.

   - Всю неделю! – схватился за голову Гарри. – Но, профессор, не могли бы вы…?

   - Не могла бы, - категорично поставила точку профессор МакГонагалл.

   - Но…

   - Она ваш преподаватель и вправе назначать дисциплинарные наказания. Завтра ровно в пять вы пойдете к ней в кабинет отрабатывать первое наказание. И помните: находясь рядом с Долорес Амбридж, проявляйте большую осторожность.

   - Но я же правду сказал! – горячился Гарри. – Волдеморт вернулся, вы ведь знаете, что это так, и профессор Дамблдор знает…

   - Святые угодники, Поттер! – воскликнула профессор МакГонагалл, сердито поправляя очки (при упоминании имени Волдеморта по ее лицу пробежала болезненная судорога). Неужели вы и впрямь считаете, что речь идет о том, правда это или нет? Вас хотят заставить замолчать и упрятать свой характер в дальний карман!

   Она поднялась из-за стола, раздувая ноздри и сомкнув губы в тонкую линию. Гарри поднялся вслед за ней.

   - Возьмите еще печенье, - колко бросила она, нервным движением пододвинув к нему коробку.

   - Нет, спасибо, - с холодной вежливостью отказался Гарри.

   - Что за ребячество! – резко заметила она.

   Гарри взял печенье.

   - Спасибо, - скрепя сердце, выдавил он из себя.

   - Поттер, разве вы не слышали речь Долорес Амбридж по случаю начала учебного года?

   - Ну, да, - промямлил Гарри. – Слышал… она говорила, что… следует запретить прогресс… в смысле… что теперь Министерство Магии будет вмешиваться в дела Хогвартса.

   Профессор МакГонагалл какое-то время внимательно на него смотрела, а затем иронично хмыкнула. Выйдя из-за стола, она открыла для Гарри дверь.

   - Ну, я утешаюсь хотя бы тем, что вы прислушиваетесь к Гермионе Грэйнджер, - сказала она, указывая Гарри на выход.

Глава 13 ЭПИТИМИЯ ОТ ДОЛОРЕС

   В тот вечер ужин в Большом зале не стал для Гарри источником приятных эмоций, ибо известие о его схватке с Амбридж разнеслось по школе с невероятной даже для Хогвартса скоростью. Сидя за столом между Роном и Гермионой, он слышал непрерывное перешептывание, долетавшее до него со всех сторон. И что самое курьезное: всех этих шептунов, похоже, ничуть не смущало, что Гарри мог услышать их шушуканье - напротив, они словно рассчитывали на то, что он потеряет терпение, снова начнет кричать и тем самым позволит им все узнать из первоисточника.

   - Он уверяет, будто видел, как был убит Седрик…

   - Говорит, что вступил в схватку с Сами-Знаете-Кем…

   - Да перестань заливать…

   - Кого он думает обмануть?

   - Ой, да ладно…

   - Я одного не пойму, - нервно проговорил Гарри, отложив вилку и нож – так сильно дрожали его руки. – Почему два месяца назад все они поверили в эту историю, услышав ее из уст Дамблдора?

   - Видишь ли, Гарри, лично я очень сомневаюсь в том, что они поверили, - угрюмо заметила Гермиона. – Слушайте, давайте-ка поскорее уйдем отсюда.

   Она швырнула на стол вилку с ножом; Рон, бросив печальный взгляд на недоеденный яблочный пирог, поступил аналогично. Они направились к выходу под перекрестным огнем любопытных взглядов.

   - Почему ты сомневаешься в том, что они поверили Дамблдору? – спросил Гарри у Гермионы, когда они поднялись на лестничную площадку второго этажа.

   - Ты не вполне понимаешь, что там было после всего случившегося, - тихо проговорила Гермиона. – Ты вдруг появился посреди лужайки с бездыханным телом Седрика… Никто не видел, что в действительности произошло в лабиринте… И не на что было опереться, кроме слов Дамблдора о том, что Сам-Знаешь-Кто возродился, затем прикончил Седрика, а после вступил в схватку с тобой.

   - Но это же правда! – сказал Гарри с нажимом.

   - Мне это известно, Гарри, только, пожалуйста, перестань на мне срываться, - устало сказала Гермиона. – Видишь ли, они даже не успели осмыслить правду, потому что разъехались по домам, а затем в течение двух месяцев регулярно читали о том, что ты псих, а Дамблдор впал в старческое слабоумие.

   Они шли пустыми коридорами к Гриффиндорской башне под барабанную дробь дождя по оконным стеклам. У Гарри было такое чувство, словно первый день в школе длится вот уже целую неделю, а ему еще предстояло выполнить уйму домашних заданий, прежде чем он сможет добраться до постели. В правом виске пульсировала тупая боль. Свернув в коридор, где висел портрет Дородной Дамы, Гарри глянул на темные угодья сквозь испещренное дождевыми каплями окно. В хижине Хагрида света по-прежнему не было.

   - «Мимбулус Мимблетония», - назвала пароль Гермиона, прежде чем Дородная Дама успела открыть рот. Портрет распахнулся, обнажив отверстие в стене, через которое все трое и перебрались.

   Общая гостиная была почти безлюдна – большинство Гриффиндорцев еще не вернулись с ужина. Уютно свернувшийся клубком Хитрюга при виде них соскочил с кресла и с громким урчанием затрусил им навстречу. Когда Гарри, Рон и Гермиона уселись в свои любимые кресла у камина, Хитрюга запрыгнул к Гермионе на колени и снова свернулся клубком, напоминая мохнатую рыжую подушку. Гарри устремил взгляд в огонь, чувствуя себя изнуренным и совершенно обессиленным.

   - Как мог Дамблдор позволить всему этому случиться? – вдруг негодующе крикнула Гермиона. От неожиданности Гарри с Роном так и подскочили на месте, а Хитрюга, возроптав, спрыгнул с ее колен. Гермиона так неистово застучала кулаками по пухлым подлокотникам, что из прорех в ветхой ткани показалась набивка. – Как он мог доверить наше обучение этой ужасной особе? Да притом в год, когда нам предстоит сдавать С.О.В.!

   - Согласись, что настоящих преподавателей по защите от Темных Искусств у нас никогда и не было! - сказал Гарри. – Помнишь, что нам когда-то сказал Хагрид: никто не хочет идти на эту должность, потому что на нее наложена порча.

   - Положим, что так. Но взять на работу того, кто на уроках не позволяет практиковаться в магии?! Что за игру затеял Дамблдор?

   - Мало того, она еще хочет превратить всех нас в доносчиков, - угрюмо добавил Рон. – Вспомните, что она сказала: если кто-нибудь станет нам досаждать разными выдумками про возродившихся Темных магов, то она хотела бы быть в курсе.

   - Разумеется, Фадж за тем и отправил ее сюда, чтобы она шпионила за нами, для чего же еще? – сказала Гермиона с вызовом.

   - Только не начинайте все заново, - вымученно проговорил Гарри, увидев, что Рон собирается ей оппонировать. – Почему бы нам просто… просто не сделать домашнюю работу и после этого свободно вздохнуть…

   Сходив за сумками и портфелями, они вернулись к своим креслам у камина. Между тем Гриффиндорцы начали потихоньку возвращаться с ужина. Гарри сидел, отвернувшись от входа, но это не мешало ему ощущать на себе посторонние взгляды.

   - Может, для начала покончим со Снэйпом? – предложил Рон, обмакнув перо в чернила. – «Свойства лунного камня… и его использование… в приготовлении зелий…» - приговаривал он, одновременно записывая эти слова в верхней чести пергамента. – Вот так. – Он подчеркнул заголовок и выжидающе посмотрел на Гермиону.

   - И что же за свойства у лунного камня, и как его используют в приготовлении зелий?

   Но Гермиона не слушала. Ее взгляд был прикован к противоположному концу гостиной, где Фред, Джордж и Ли Джордан сидели в окружении группы ничего не подозревавших первокурсников, жевавших нечто, что они, видимо, извлекли из бумажного пакета, который держал в руках Фред.

   - Ну, знаете, это уж слишком, - процедила она сквозь зубы, с угрожающим видом поднимаясь с кресла. – Идем, Рон.

   - Я… а что случилось? – Рон явно тянул время. – Нет… да, перестань, Гермиона. Мы же не можем выговаривать им за то, что они угощают ребят сладостями…

   - Тебе отлично известно, что это за сладости: какой-нибудь Кокос-кровонос или Поганые пастилки, а то еще, может…

   - Тянучки-отключки? – тихо предположил Гарри.

   А тем временем первокурсники один за другим откидывались без чувств в своих креслах, словно получив обухом по голове; одни соскальзывали прямо на пол, другие с беспомощно выпавшими языками заваливались на подлокотники. Большинство из тех, кто был рядом, смеялись; Гермиона же, угрожающе распрямив плечи, зашагала в направлении Фреда и Джорджа, которые сосредоточенно наблюдали за жертвами эксперимента с блокнотами в руках. Рон в нерешительности приподнялся в кресле, но уже через пару мгновений небрежно бросил Гарри: - Без меня обойдется, - после чего снова погрузился в кресло - как можно глубже, насколько позволяла его долговязость.

   - Достаточно! – жестко заявила Гермиона Фреду и Джорджу. Оба обратили к ней удивленные взгляды.

   - Думаю, ты права, - кивнул Джордж, – этой дозировки, похоже, вполне достаточно.

   - Я еще утром предупредила вас, чтобы вы не смели испытывать на учениках эту гадость!

   - Но это же не бесплатно! – с возмущением воскликнул Фред.

   - Какая разница! Главное то, что это опасно!

   - Ерунда, - пожал плечами Фред.

   - Не кипятись, Гермиона, они не пострадали! – стал успокаивать ее Ли, переходя от одного первокурсника к другому и вкладывая в их раскрытые рты фиолетовые конфеты.

   - Гляди-ка, они уже приходят в себя, - сказал Джордж.

   И в самом деле, кое-кто из первокурсников начал подавать признаки жизни. Некоторые были настолько обескуражены тем, что обнаружили себя лежащими на полу или висящими на подлокотнике кресла, что у Гарри не осталось и тени сомнений: Фред с Джорджем явно ничего им не рассказали о последствиях дегустации.

   - Ты в порядке? – тепло спросил Джордж у лежащей на полу темноволосой девочки.

   - К-кажется, да… - ответила она дрогнувшим голосом.

   - Блестяще, - с ликованием подытожил Фред, но уже в следующее мгновение Гермиона вырвала из его рук и блокнот, и бумажный пакет с Тянучками-отключками.

   - Ничего блестящего!

   - Не согласен! Они ведь остались живы, разве не так? – гневно воскликнул Фред.

   - Вы не можете продолжать! А вдруг вы кому-нибудь из них причините реальный вред?

   - Мы не собираемся причинять им вред, тем более что мы все уже испытали на себе и только хотели удостовериться в том, что реакция у всех одинаковая…

   - Если вы не уйметесь, я…

   - Что, оставишь после уроков? – спросил Фред, и в его голосе отчетливо прозвучало: интересно-посмотреть-как-у-тебя-это-получится.

   - Заставишь строчки выводить? – усмехнулся Джордж.

   Гостиная содрогнулась от смеха: смеялись все, кто стал свидетелем этой сцены. Гермиона царственно выпрямилась; глаза ее сузились, а по кудлатым волосам, казалось, пробежали электрические волны.

   - Отнюдь, - произнесла она дрогнувшим от гнева голосом. - Но я напишу вашей матери.

   - Ты не посмеешь, - в ужасе отшатнулся Джордж.

   - Посмею, не сомневайся, - сурово отчеканила Гермиона. – Я, конечно, не могу запретить вам травить себя этой дрянью, но не допущу, чтобы вы скармливали ее первокурсникам.

   Угроза Гермионы ошеломила Фреда и Джорджа – удар, несомненно, пришелся ниже пояса. Бросив на близнецов строгий взгляд, она всучила Фреду его блокнот и пакет с Тянучками-отключками, после чего решительным шагом направилась к своему креслу у камина.

   К моменту ее возвращения Рон съехал в кресле так низко, что теперь уже полулежал, едва не касаясь носом коленей.

   - Спасибо тебе, Рон, за поддержку, - ядовито процедила Гермиона.

   - Но ты ведь и без моей помощи справилась, - пролепетал Рон.

   Несколько мгновений Гермиона задумчиво смотрела на свой девственно чистый лист пергамента, а затем сердито буркнула:

   - Нет, ничего не выйдет, не смогу сосредоточиться. Пойду спать.

   Она рывком раскрыла сумку. Гарри показалось, что она собирается сложить в нее учебники, но вместо этого она извлекла оттуда две шерстяные штуковины невнятной формы, аккуратно положила их на околокаминный столик, после чего рассыпала по их поверхности кусочки мятого пергамента и добавила сломанное перо. Затем она чуть отступила назад, с довольным видом оглядывая результат.

   - Что это ты затеяла, Мерлин меня разрази? – спросил Рон, глядя на Гермиону так, словно сомневался в здравости ее рассудка.

   - Это шапочки для домовых эльфов, - живо откликнулась Гермиона, заталкивая учебники в освободившуюся сумку. – Я их все лето вязала. Без магии-то у меня быстро вязать не получается, но теперь, когда я вернулась в школу, процесс можно ускорить.

   - Ты оставила шапочки для домовых эльфов? – задумчиво протянул Рон. – И замаскировала их мусором?

   - Именно, - дерзко ответила Гермиона, перекинув сумку через плечо.

   - Так не годится, - с негодованием выпалил Рон. – Ты пытаешься заманить их в ловушку. Хочешь обманом навязать им свободу, которая, может, им совсем не нужна.

   - Конечно, нужна! – тут же возразила Гермиона, однако лицо ее покрылось ярким румянцем. – Смотри, не трогай шапочки, Рон!

   Она повернулась и вышла из гостиной. Рон подождал, пока за ней не закрылась дверь, которая вела в спальни для девочек, а затем стряхнул с шапочек мусор.

   - Они должны видеть, что берут в руки, - убежденно проговорил он. – А это… - он свернул пергамент, куда до этого записал заголовок эссе для Снэйпа. – Бессмысленно браться за работу без Гермионы. У меня в голове нет ни одной мысли насчет этих лунных камней. А у тебя?

   Гарри отрицательно покачал головой, испытывая боль в правом виске, которая только усилилась, когда он вспомнил про маячившее впереди бесконечно длинное эссе о войнах великанов. Он полностью отдавал себе отчет в том, что уже утром пожалеет о невыполненном задании, и все же убрал учебники обратно в портфель.

   - Я тоже иду спать.

   Направляясь к двери, которая вела в спальни мальчиков, он прошел мимо Шеймуса, однако не удостоил его взглядом. На миг ему показалось, что Шеймус открыл рот, собираясь что-то сказать, но он прибавил шагу и без ненужных неприятных инцидентов достиг каменной винтовой лестницы с ее умиротворяющим покоем.

* * *

   Наступившее утро было таким же свинцово-серым и дождливым, как и предыдущее. Во время завтрака Хагрида по-прежнему не было за преподавательским столом.

   - Однако есть чем утешиться: в сегодняшнем расписании нет Снэйпа, - бодро заявил Рон.

   Гермиона отчаянно зевнула и налила себе кофе. С ее лица не сходила довольная улыбка, и когда Рон поинтересовался, что ее так радует, она ответила:

   - Шапочки исчезли. Значит, домовым эльфам свобода все-таки нужна.

   - Я бы не стал делать на это ставку, - с ехидством заметил Рон. – Такая шапочка не больно-то смахивает на одежду. Лично мне она напоминает вязаный мочевой пузырь.

   Все оставшееся утро Гермиона с ним не разговаривала.

   По расписанию за сдвоенным уроком магических заклинаний следовал сдвоенный урок трансфигурации. И профессор Флитвик, и профессор МакГонагалл не менее пятнадцати минут распространялись о важности С.О.В.

   - Нельзя забывать о том, - скрипучим голосом возвестил крошечный профессор Флитвик с высоты внушительной стопки книг, на которую он традиционно взбирался, чтобы видеть класс, - что этот экзамен, возможно, определит вашу судьбу на годы вперед. Если вы еще не озаботились выбором будущей профессии, то настало время серьезно об этом подумать. А пока что должен вас огорчить: весь год нам с вами придется работать с удвоенной энергией, чтобы вы должным образом смогли проявить себя на экзамене!

   Затем они больше часа повторяли Примагничивающие чары, которые, как заверил их профессор Флитвик, обязательно будут включены в С.О.В. В конце урока он задал им небывалое по объему домашнее задание.

   Та же история, если не хуже, повторилось и на трансфигурации.

   - Вам не сдать С.О.В., - сурово втолковывала им профессор МакГонагалл, - без должного старания, без серьезного отношения к занятиям и без упорной практики. Но если вы будете заниматься в полную силу, то я не вижу причины, по которой кто-либо в этом классе вдруг завалит экзамен по трансфигурации в формате С.О.В. – Услышав эти слова, Невилл недоверчиво хмыкнул. – Да, это и вас касается, Лонгботтом, - добавила профессор МакГонагалл. – Вам не хватает лишь одного: уверенности в собственных силах. Итак… сегодня мы приступаем к изучению Чар исчезновения. Они не такие сложные, как Чары сотворения, практиковаться в которых обычно начинают, достигнув уровня П.А.У.К., и все же они входят в категорию наиболее продвинутой магии. На экзамене по С.О.В. вы и должны будете показать, насколько мастерски вы этой магией владеете.

   Профессор МакГонагалл их не обманула: Гарри нашел Чары исчезновения чудовищно сложными. К концу сдвоенного урока ни он, ни Рон так и не справились с заданием, и улитки, на которых они практиковались, по-прежнему маячили перед их глазами. Рон, впрочем, утешился, заявив, что окрас его улитки несколько поблек. Что же до Гермионы, то она с третьей попытки добилась успешного исчезновения своей улитки, заработав тем самым десять баллов в копилку Гриффиндора. Она была единственной, кто не получил никакого задания на дом, в то время как остальным предстояло ночь напролет отрабатывать Чары исчезновения, чтобы на следующий день вступить в новый бой с улиткой.

   Гарри и Рон немного занервничали из-за объема домашних заданий, которые им предстояло выполнить, и всю большую перемену просидели в библиотеке, выискивая информацию об использовании лунного камня в приготовлении зелий. Гермиона не составила им компанию, все еще злясь на Рона из-за его оскорбительного замечания по поводу связанных ею шапочек. На урок по уходу за магическими существами Гарри пришел с новой головой болью.

   На улице похолодало, поднялся свежий ветер, и, спускаясь по склону лужайки к хижине Хагрида на опушке Заповедного леса, они ощущали редкие капли дождя на своих лицах. Профессор Труххль-Дуб дожидалась учеников ярдах в десяти от крыльца, стоя за столом на козлах, где лежала охапка веток. Когда Гарри с Роном подошли к столу, за их спинами раздался громкий хохот. Оглянувшись, они увидели шагавшего к ним Драко Малфоя, как всегда, в окружении своих Слиттеринских дружков и подружек. Было очевидно, что он только что отмочил какую-то шутку, поскольку Крэбб, Гойл, Пэнси Паркинсон и остальные, собравшись вокруг стола, продолжали помирать со смеху. Заливаясь хохотом, они не отводили от Гарри глаз, и было нетрудно догадаться, кому предназначались остроты Малфоя.

   - Все на месте? – отрывисто рявкнула профессор Труххль-Дуб, когда Слиттеринцы с Гриффиндорцами собрались вокруг стола. – Ну, вперед. Кто может мне сказать, что это такое?

   Она кивнула на охапку веток на столе. Рука Гермионы тотчас взметнулась вверх. За ее спиной Драко Малфой, осклабившись, подпрыгивал на месте, изображая, как сильно ей не терпится ответить на вопрос. Пэнси Паркинсон привзвизгнула от смеха, однако ее визг тотчас сменился истошным воплем, потому что лежавшие на столе ветки вдруг стремительно подскочили в воздух, оказавшись крошечными древесными существами, смахивавшими на пикси. У них были бурые ручки и ножки, по два пальца-веточки на каждой ручке и потешные плоские, словно вырезанные из коры, мордочки, на которых проблескивали темные глазки-жуки.

   - О-о-о! – восхищенно застонали Парвати с Лавандой, чем вывели Гарри из себя. Как будто Хагрид никогда не показывал им ничего, достойного внимания! Конечно, нельзя не признать, что червепрыги нагоняли смертельную скуку, но саламандры и гиппогриффы были весьма интересными созданиями. А что уж говорить об огнехвостых каракатлах!

   - Девочки, потише! – одернула болтушек профессор Труххль-Дуб. Она бросила древесным существам какой-то корм, напоминавший темный рис, и те сразу налетели на еду. – Итак… кому-нибудь известно, как называются эти существа? Мисс Грэйнджер?

   - Это древошнырики, - ответила Гермиона. - Они являются хранителями леса и, как правило, обитают на тех деревьях, древесину которых используют для изготовления волшебных палочек.

   - Пять баллов в общий фонд Гриффиндора, - поощрила ее ответ профессор Труххль-Дуб. – Верно, это древошнырики, и, как точно заметила мисс Грэйнджер, обитают они на деревьях именно тех пород, что представляют ценность для изготовителей волшебных палочек. Кто-нибудь знает, чем они питаются?

   - Звездчатками, - не замедлила с ответом Гермиона, и тут Гарри понял, почему то, что он посчитал бурым рисом, все время шевелилось. – Но их любимое лакомство – это яйца травяных фей, когда удается ими разжиться.

   - Молодец, получи еще пять баллов. Таким образом, если вам понадобится лиственный или древесный материал того дерева, где поселился древошнырик, не забудьте принести ему в дар немного звездчаток, чтобы отвлечь или задобрить его. Это они с виду такие невинные, но если разозлятся, то норовят выцарапать вам глаза своими чрезвычайно острыми, как вы уже успели заметить, пальцами, поэтому крайне нежелательно подпускать их близко к глазам. А сейчас подойдите, чтобы внимательно их изучить. Запаситесь звездчатками и выберите себе древошныриков – их хватит по одному на троих. К концу урока каждый должен сдать карандашный набросок древошнырика с обозначением всех частей его туловища.

   Класс направился к столу. Гарри намеренно перешел на другую сторону стола, чтобы оказаться рядом с профессором Труххль-Дуб.

   - А где Хагрид? – спросил он, пока все остальные распределяли древошныриков между собой.

   - Не твоего ума это дело, - резко осадила его профессор Труххль-Дуб тем же тоном, что и в прошлый раз, когда Хагрид не пришел на урок. Драко Малфой, скривив в ухмылке острое лицо, потянулся через Гарри с древошнырикам и схватил самый крупный экземпляр.

   - Как знать, - произнес он настолько тихо, что никто, кроме Гарри, не мог его услышать, - может, этот тупой неотесанный болван умудрился себя изувечить.

   - Как знать, может подобное случится и с тобой, если ты не заткнешься, - ответил Гарри, едва приоткрывая рот.

   - Как знать, может, он вляпался во что-то слишком крупное, если, конечно, ты понимаешь, о чем я говорю.

   Малфой удалился, с ухмылкой глядя через плечо на Гарри, который внезапно почувствовал дурноту. Неужели Малфою что-то известно? В конце концов, его отец был Смертеглодом и мог располагать информацией о судьбе Хагрида, которая еще не дошла до сведения Ордена. Гарри быстрым шагом обогнул стол и направился к Рону с Гермионой, которые, сидя на корточках в стороне от всех, пытались угомонить вертлявого древошнырика, чтобы сделать с него карандашный набросок. Гарри достал свиток пергамента и перо, присел на корточки рядом с друзьями и шепотом поделился с ними тем, о чем только что узнал от Малфоя.

   - Дамблдор бы знал, случись что с Хагридом, - тотчас сказала Гермиона. – Показывать тревогу – значит лить воду на мельницу Малфоя, расписываться в том, что не владеешь ситуацией. Надо просто не обращать на него внимания, Гарри. Вот, держи-ка древошнырика, мне нужно успеть зарисовать его мордочку…

   - Да, - послышался тягучий голос Малфоя из расположившейся поблизости группы Слиттеринцев, - на днях отец имел беседу с Министром, и, судя по всему, Министерство намерено принять самые жесткие меры в отношении здешних методов обучения, которые не выдерживают никакой критики. Поэтому даже если этот дебил-переросток и объявится здесь еще раз, то ему, скорее всего, укажут на дверь.

   - Ай!

   Гарри с такой силой стиснул в кулаке древошнырика, что едва не переломил его пополам, и тот в отместку вонзил ему в руку два острых пальца, отчего на руке остались два глубоких пореза. Гарри разжал пальцы. Крэбб и Гойл, уже давившиеся от смеха, воображая себе предстоящее изгнание Хагрида, загоготали еще громче, глядя на то, как крошечный древесный человечек дает стрекоча в сторону леса и исчезает среди корней. Когда эхо донесло до них далекий звук колокола, возвестившего окончание урока, Гарри свернул закапанный кровью пергамент с изображением древошнырика и отправился на урок травологии. Рука его была перебинтована носовым платком Гермионы, а в ушах все еще звенел издевательский смех Малфоя.

   - Пусть только попробует еще раз назвать Хагрида дебилом… - рыкнул Гарри.

   - Гарри, не ищи ссор с Малфоем, не забывай, что он теперь префект и может создать тебе кучу проблем…

   - Ух, ты! Вот было бы здорово для разнообразия пожить жизнью, в которой куча проблем! – съязвил Гарри. Рон рассмеялся, а Гермиона нахмурила брови. Они медленно брели по грядкам огорода. Небеса, похоже, никак не могли решить, стоит орошать землю дождем или нет.

   - Пусть только Хагрид поскорее вернется, а больше мне ничего и не надо, - тихо сказал Гарри, когда они приблизились к оранжереям. – И не пытайтесь меня уверить в том, будто Труххль-Дуб учит лучше, чем он! – с угрозой в голосе добавил он.

   - А я и не собиралась, - пожала плечами Гермиона.

   - Потому что ей никогда не подняться до уровня Хагрида, - уверенно заявил Гарри, отлично при этом понимая, и досадуя на себя за это, что только что присутствовал на образцовом уроке по уходу за магическими существами.

   Дверь ближайшей оранжереи распахнулась, и оттуда высыпали четверокурсники, в числе которых была и Джинни.

   - Привет! – весело бросила она, проходя мимо них. А через пару секунд появилась Блажена, которая брела позади всех с перепачканным землей носом и собранными в узел волосами. При виде Гарри ее и без того круглые глаза от волнения округлились еще больше, и она направилась прямиком к нему. Многие из его одноклассников провожали ее любопытными взглядами. Набрав в легкие воздуха, Блажена выплеснула на него вместо приветствия:

   - Я верю в то, что Тот-Кого-Нельзя-Называть вернулся, и я верю в то, что у тебя была с ним схватка, и тебе удалось бежать.

   - Ну… ладно, - немного стушевался Гарри. В ушах у Блажены красовались две оранжевые редиски в качестве сережек, и этот факт явно не обошли своим вниманием Парвати с Лавандой – обе тихо давились от смеха, тыча в нее пальцами.

   - Можете веселиться, сколько влезет! – возвысила голос Блажена, полагая, очевидно, что Парвати и Лаванда смеются не над ее украшением, а над тем, что она только что сказала. – Раньше не верили и в то, что существуют пузырчатый суперклассник и мягкорогий шморгун!

   - А разве это не так? – немного раздраженно заметила Гермиона. – Никаких пузырчатых суперклассников и мягкорогих шморгунов нет и в помине.

   Блажена метнула на нее презрительный взгляд и устремилась прочь, печатая шаг и бешено колыхая редисками. Теперь уже не одни только Парвати с Лавандой надрывались от смеха.

   - Могу я тебя попросить не оскорблять тех немногих, кто мне верит? – с упреком бросил Гарри Гермионе по дороге на урок.

   - Да будет тебе, Гарри! На ней свет клином не сошелся, - возразила Гермиона. – Джинни много чего мне о ней рассказывала. Она, похоже, верит только в недоказуемое – собственно, чего же еще можно ожидать от той, чей отец издает журнал «Каламбурист»?

   Гарри вспомнил про зловещих потусторонних крылатых коней, которых видел в день приезда в школу и про слова Блажены о том, что и она тоже их видит. Он немного пал духом. Неужели она его обманула? Однако философствовать на эту тему ему не пришлось, так как к нему подошел Эрни Макмиллан.

   - Я хочу, чтобы ты знал, Поттер, - проговорил он нарочито громко, – что в лагере твоих сторонников не только одни психи. Лично я в тебе нисколько не сомневаюсь. Моя семья всегда решительно поддерживала Дамблдора, и я тоже.

   - Что же… спасибо тебе, Эрни, - улыбнулся Гарри, слегка обескураженный, но довольный. Монолог Эрни прозвучал, конечно, несколько высокопарно, но в нынешних обстоятельствах одобрение и поддержка со стороны человека, в чьих ушах не болтается редиска, было бесценным даром. Слова Эрни смели улыбочку с лица Лаванды Браун, а Гарри, поворачиваясь к Рону с Гермионой, перехватил взгляд Шеймуса, в котором читались одновременно и растерянность, и вызов.

   Профессор Спраут начала урок с морализирования на тему важности С.О.В. Гарри всей душой желал, чтобы вся эта канитель наконец закончилась. Всякий раз, как он вспоминал о лавине домашних заданий, у него начинало ныть сердце, и это ощущение резко усилилось, когда в конце урока профессор Спраут задала им очередное эссе. Спустя полтора часа Гриффиндорцы, вконец измученные и насквозь пропахшие драконьим навозом, излюбленным удобрением профессора Спраут, молчаливой толпой побрели обратно в замок. Окончился еще один тяжелый учебный день.

   Впереди у Гарри маячило первое дисциплинарное наказание у Амбридж, назначенное на пять часов. Испытывая страшный голод, он не пошел в Гриффиндорскую башню, чтобы оставить там портфель, а прямиком направился в Большой зал – ему необходимо было что-нибудь проглотить перед тем, как идти на встречу с неизвестным. Едва он дошел до дверей Большого зала, как раздался громкий сердитый окрик:

   - Эй, Поттер!

   - Ну, что еще? - вяло пробормотал он и, обернувшись, оказался лицом к лицу с Анджелиной Джонсон, которая едва не дымилась от гнева.

   - Сейчас узнаешь, что еще, - заявила она, чеканным шагом подойдя к нему вплотную и сурово ткнув его пальцем в грудь. – Как это тебя угораздило заработать себе дисциплинарное наказание на пять часов вечера в пятницу?

   - Что? – не сразу понял Гарри. – Ну, я… ах, да, испытание кандидатов на место хранителя ворот!

   - Что, память вернулась? – прорычала Анджелина. – Я что, не говорила тебе, что мне нужна вся команда целиком, и что новый член команды должен устраивать всех? И не я ли тебя предупреждала, что на это время специально зарезервировала спортивное поле? А теперь ты вздумал сачкануть?

   - Я и не думал сачковать! – вскипел Гарри, оскорбленный несправедливостью ее слов. – Я получил наказание от этой Амбридж за то, что сказал правду про Сама-Знаешь-Кого!

   - Так отправляйся прямо к ней, и пусть она отпустит тебя в пятницу, - жестко отрезала Анджелина. – Мне безразлично, какими уговорами ты этого добьешься. Можешь сказать ей, что Сам-Знаешь-Кто существует лишь в твоем воображении, но в пятницу ты обязан быть на месте!

   С этими словами она ретировалась.

   - Мне кое-что пришло в голову, - сказал Гарри Рону с Гермионой, когда они вошли в Большой зал. – Нам нужно навести справки в «Мелкомер Юнайтед» о том, жив ли еще Оливер Вуд, и не случилось ли с ним чего на тренировке. У меня такое впечатление, что в Анджелину вселился его дух.

   - Как ты думаешь, какова вероятность того, что Амбридж отпустит тебя в пятницу? – с сомнением спросил Рон, когда они сели за Гриффиндорский стол.

   - Нулевая, а то и еще меньше, - хмуро ответил Гарри. Положив себе в тарелку бараньих отбивных, он принялся за еду. – И все же стоит попробовать. Например, предложить отработать два лишних наказания или что-нибудь вроде того, пока не знаю… - Проглотив картофельное пюре, он добавил: - Надеюсь, она ненадолго задержит меня сегодня. Нам ведь предстоит написать три эссе, освоить Чары исчезновения по заданию МакГонагалл, найти контрзаклинание для Флитвика, закончить рисунок древошнырика и начать вести этот дурацкий дневник для Трелони.

   Рон застонал и для чего-то воздел глаза к потолку.

   - Да еще, похоже, скоро дождь начнется.

   - А как дождь связан с домашней работой? – удивленно приподняла брови Гермиона.

   - Никак, - тотчас ответил Рон, и уши его заалели.

   Без пяти минут пять Гарри махнул друзьям на прощание и направился в кабинет Амбридж на третьем этаже. Постучав в дверь, он услышал в ответ сладкоголосое «Войдите». Гарри с опаской вошел внутрь и огляделся по сторонам.

   Он помнил, как выглядел этот кабинет при трех его прежних обитателях. В те времена, когда кабинет занимал Гилдерой Локхарт, стены были увешаны плакатами, с которых игриво улыбался сам хозяин. При Люпине у посетителей были все шансы увидеть какое-нибудь удивительное существо из Темного мира в клетке или аквариуме. В дни лже-Смура кабинет был до отказа заполнен самыми разнообразными магическими вещицами для распознавания тайных умыслов и интриг.

   Теперь же кабинет был практически неузнаваем. Все вокруг было задрапировано кружевными тканями, и повсюду лежали такие же салфеточки. На отдельных салфеточках стояли вазы с засушенными цветами, а одну из стен украшала коллекция декоративных тарелочек с цветными изображениями котят, на шейках которых были повязаны разноцветные бантики. От этих котят веяло такой пошлостью, что Гарри застыл на месте и стоял в совершенном оцепенении до тех пор, пока вновь не раздался голос профессора Амбридж.

   - Добрый вечер, мистер Поттер.

   Гарри вздрогнул и оглянулся. Он сразу ее и не увидел из-за того, что на ней была мантия кричаще-цветочной расцветки, практически сливавшаяся со скатертью на столе, перед которым она стояла.

   - Добрый, - сказал Гарри, чувствуя себя крайне скованно.

   - Ну, присаживайтесь, - пригласила она его сесть за небольшой, задрапированный кружевом стол, к которому она придвинула стул с прямой спинкой. На столе лежал свиток чистого пергамента, видимо, именно ему и предназначенного.

   - Э-э… - начал Гарри, так и не двинувшись с места. – Профессор Амбридж… прежде чем мы начнем, я… я хотел бы кое о чем вас попросить.

   Набрякшие глаза сузились.

   - Неужели?

   - Дело в том, что… я вхожу в состав сборной Гриффиндора по квиддичу, и в пятницу, ровно в пять часов, я должен присутствовать на испытании претендентов на место хранителя ворот, и вот я… я подумал, что вместо пятницы я мог бы отработать наказание… в какой-нибудь другой день…

   Еще задолго до окончания своего монолога Гарри понял, что все было зря.

   - Ах, нет, - сказала Амбридж с такой безбрежной улыбкой, будто только что полакомилась исключительно сочной мухой. – Нет, нет и нет. Вы, мистер Поттер, наказаны за распространение гнусных, зловредных слухов – и все из-за жажды внимания к себе; между тем наказание, как известно, назначают не для того, чтобы провинившемуся было удобно и комфортно. Нет уж, вы придете сюда ровно в пять и завтра, и послезавтра, и в пятницу и отработаете все наказания в соответствии с графиком. И это правильно, что вы пропустите важное для вас мероприятие. Это станет дополнительным аргументом к тому уроку, который я собираюсь вам преподать.

   Гарри почувствовал, как кровь ударила ему в голову и застучала в ушах. Значит, он распространял гнусные, зловредные слухи из-за жажды внимания?

   Она наблюдала за ним все с той же улыбкой во весь рот, слегка наклонив голову, словно точно знала, какие мысли роятся в его голове, и только ждала, чтобы он снова потерял контроль. Сделав над собой неимоверное усилие, Гарри отвел взгляд в сторону, бросил портфель на пол около стула с прямой спинкой и сел.

   - Вот и хорошо, - сладко проговорила профессор Амбридж, - потихоньку учимся управлять своим характером, не так ли? А сейчас, мистер Поттер, вы напишете для меня несколько строчек. Нет, не своим пером, - остановила она его, увидев, что он наклоняется к портфелю. – Вы будете писать одним из моих перьев - они у меня особенные. Держите.

   И она протянула ему длинное тонкое черное перо, невероятно остро очиненное.

   - Я прошу вас написать фразу «Я не должен лгать», - нежно проворковала она.

   - Сколько раз? – спросил Гарри, весьма успешно имитируя вежливый тон.

   - О, столько, сколько потребуется, пока суть не проникнет в ваше сознание достаточно глубоко, - пояснила она сладким голосом. – Приступайте.

   Она вернулась к своему столу, уселась за него и склонила голову над кипой пергаментных свитков, которые, по-видимому, были письменными работами, требовавшими проверки. Гарри приготовился было писать, но тут сообразил, что кое-чего недостает.

   - Вы не дали мне чернил, - сказал он.

   - О, чернила вам не понадобятся, - проговорила профессор Амбридж с едва уловимым смешком.

   Гарри приложил кончик пера к пергаменту и написал: Я не должен лгать.

   И в тот же миг едва не задохнулся от боли. На пергаменте появились слова, и написаны они были, казалось, глянцевыми красными чернилами. Одновременно те же слова, словно высеченные скальпелем, появились и на тыльной стороне его ладони, однако прямо на глазах рана затянулась, и кожа снова стала гладкой и лишь немного покрасневшей.

   Гарри обернулся и посмотрел на Амбридж. Та наблюдала за ним, до предела растянув в улыбке жабоподобный рот.

   - Что-то не так?

   - Нет, ничего, - тихо ответил Гарри.

   Он вновь перевел взгляд на пергамент, повторно приложил перо к пергаменту и снова написал: Я не должен лгать. Руку опять пронзила острая боль, и на тыльной стороне ладони вновь оказались высеченными те же слова, которые и на этот раз исчезли спустя несколько секунд.

   И подобное повторялось всякий раз, как Гарри выводил на пергаменте одну и ту же фразу – и не чернилами, как он достаточно скоро понял, а собственной кровью. Снова и снова слова болезненно врезались в его руку, а затем рана затягивалась, чтобы снова появиться при очередном соприкосновении пера с пергаментом.

   За окном кабинета Амбридж стемнело. Гарри не спрашивал, когда наказание закончится. Он даже ни разу не глянул на часы. Он прекрасно понимал, что она следит за ним и ждет, когда он даст слабину, но он не собирался давать ей в руки этот козырь, даже если ему придется просидеть тут до утра, рассекая пером собственную руку…

   - Подойдите ко мне, - сказала Амбридж по прошествии, казалось, нескольких часов.

   Гарри поднялся из-за стола, испытывая острую боль в руке. Опустив глаза, он увидел, что рана затянулась, но кожа по-прежнему была покрасневшей и воспаленной.

   - Руку, - распорядилась Амбридж.

   Гарри протянул ей руку, и она схватила ее своими толстыми короткими пальцами, унизанными безобразными допотопными кольцами. Гарри передернуло от ее прикосновения.

   - Ай-ай-ай, мой урок, похоже, недостаточно глубоко запечатлелся в вашем сознании, - сказала она, улыбаясь. – Попробуем снова завтра вечером. А сейчас можете быть свободны. Гарри молча вышел из кабинета. Школа совсем опустела; несомненно, было уже далеко за полночь. Он медленно дошел до конца коридора, но, повернув за угол, сорвался на бег, понимая, что здесь она его уже не услышит.

* * *

   Он не успел отработать Чары исчезновения, не записал в дневник свои сны, не завершил рисунок древошнырика и не написал ни одного эссе. Утром он пропустил завтрак, чтобы наспех записать в дневник пару придуманных снов для урока прорицаний, с которого по расписанию начинался день. К своему удивлению, в гостиной он застал встрепанного Рона, занятого ровно тем же.

   - А ты-то почему не сделал всего этого вечером? – спросил Гарри у Рона, который судорожно озирался по сторонам в надежде найти вдохновение. Рон, который спал как убитый, когда Гарри вернулся в спальню, буркнул нечто неразборчивое, похожее на «занят был», затем склонился над пергаментом и впопыхах записал туда несколько слов.

   - Этого будет достаточно, - решительно заявил он и захлопнул дневник. – Я тут написал, будто пару новых ботинок во сне покупал; надеюсь, никакого криминала она в этом не углядит.

   Они вместе отправились в Северную башню.

   - Кстати, как ты отработал наказание у Амбридж? Чем она тебя нагрузила?

   Гарри секунду поколебался, прежде чем ответить.

   - Строчки писал.

   - Ну, не так уж и плохо, - сказал Рон.

   - Ну, да, - согласился Гарри.

   - Да, чуть не забыл… она отпустит тебя в пятницу?

   - Нет, - ответил Гарри.

   Рон сочувствующе промычал.

   Это был еще один паршивый день для Гарри. На трансфигурации он оказался едва ли не хуже всех, поскольку совсем не работал над Чарами исчезновения, а вместо обеда пришлось заканчивать рисунок древошнырика. Тем временем профессор МакГонагалл, профессор Труххль-Дуб и профессор Синистра завалили их новыми домашними заданиями, выполнить которые вечером не было никакой возможности из-за предстоящего второго наказания у Амбридж. А тут еще Анджелина Джонсон снова подошла к нему во время ужина и, узнав, что он все-таки не сможет присутствовать на пятничных испытаниях, заявила, что крайне разочарована его безответственным отношением, и что игроки, рассчитывающие остаться в команде, обязаны ставить тренировки превыше прочих своих обязательств.

   - Я отрабатываю наказание! – выкрикнул Гарри ей вслед. – Ты что, всерьез считаешь, что маяться в кабинете у этой старой жабы лучше, чем играть в квиддич?

   - По крайней мере, это всего лишь строчки, - стала успокаивать его Гермиона, когда Гарри снова сел за стол и уже безо всякого энтузиазма уставился на пирог с говядиной и почками. – В самом деле, не бог весть какое наказание…

   Открыв было рот, Гарри тут же его закрыл и молча кивнул. Он и сам толком не понимал, почему скрыл от друзей все то, что произошло в кабинете у Амбридж, но ему однозначно не хотелось видеть шок на их лицах, поскольку от этого все стало бы представляться ему в еще более ужасном свете, и было бы еще труднее принимать сложившееся положение вещей. К тому же в глубине души он осознавал, что это было исключительно между ним и Амбридж; это была битва характеров, и он не собирался радовать ее известием о том, что кому-то нажаловался.

   - Неужели возможно, чтобы было столько домашних заданий! – сокрушенно простонал Рон.

   - А кто тебе мешал вчера вечером выполнить часть заданий? – спросила Гермиона. – И где это, интересно, тебя носило?

   - Где-где… просто захотелось прогуляться, - увернулся Рон от прямого ответа.

   Гарри стало ясно, что не один он скрытничает.

* * *

   Второй сеанс наказания прошел так же тяжело, как и первый. Кожа на тыльной стороне ладони Гарри на этот раз покраснела и воспалилась намного быстрее; Гарри подумал, что процесс заживления теперь уже не будет идти так гладко. Скоро следы от пера врежутся в руку, и тогда Амбридж наконец будет удовлетворена. Гарри ни разу не позволил себе застонать от боли и с первой до последней секунды, пока она не отпустила его опять далеко за полночь, не проронил иных слов, кроме «добрый вечер» и «спокойной ночи».

   Положение с выполнением домашних заданий приняло уже критический оборот, поэтому, вернувшись в Гриффиндорскую гостиную совершенно опустошенным, он все же не отправился спать, а открыл учебники и принялся писать эссе о свойствах лунного камня по заданию Снэйпа, и закончил его лишь в половине третьего ночи. Он понимал, что эссе получилось весьма посредственным, но с этим уже ничего нельзя было поделать. Он просто обязан был сдать хоть что-нибудь, иначе последует новое дисциплинарное наказание, теперь уже от Снэйпа. Затем он на скорую руку ответил на вопросы, которые подготовила для них профессор МакГонагалл, кое-как слепил тезисы о правильном обращении с древошныриками для профессора Труххль-Дуб, после чего, едва держась на ногах, добрел до кровати, рухнул на постель прямо в одежде поверх покрывала и в ту же секунду заснул.

* * *

   Четверг пролетел в мареве смертельной усталости. Рон тоже засыпал на ходу, хотя Гарри и не мог понять, в чем причина. Третий сеанс наказания для Гарри ничем не отличался от двух предыдущих, разве что рана на руке после двухчасового выписывания слов «Я не должен лгать» уже больше не затягивалась, и из нее сочилась кровь. Когда поскрипывание пера на мгновение стихло, профессор Амбридж подняла голову.

   - Ну, вот, - мягко проговорила она, выйдя из-за стола и приблизившись к Гарри, чтобы глянуть на его руку. – Прекрасно. Это станет для вас напоминанием, не так ли? На сегодня хватит.

   - Нужно ли мне завтра снова приходить? - спросил Гарри и взялся за портфель левой рукой, испытывая жгучую боль в правой.

   - А как же, - сказала профессор Амбридж, улыбаясь своей безбрежной улыбкой. – Думаю, урок усвоится достаточно глубоко, если мы поработаем еще вечерок.

   Никогда до этого Гарри и в голову не приходило, что может появиться преподаватель, которого он станет ненавидеть больше, чем Снэйпа, но теперь, шагая обратно в Гриффидорскую башню, он не мог не признать, что у Снэйпа появился конкурент. Порочная дрянь, думал он, поднимаясь по лестнице на седьмой этаж, порочная, извращенная, спятившая старая…

   - Рон?

   Добравшись до верхней лестничной площадки, Гарри повернул направо и чуть не врезался в Рона, который с метлой в руках притаился за статуей Лаклана Тщедушного. Увидев Гарри, он резко отшатнулся и предпринял неловкую попытку спрятать за спину свое новенькое «Чудо-помело 11».

   - Что ты тут делаешь?

   - Да… ничего. А вот ты что тут делаешь?

   Гарри нахмурился.

   - Да ладно, мне-то ты можешь сказать! Почему ты тут прячешься?

   - Я… в общем, я прячусь от Фреда с Джорджем, если тебе уж так необходимо знать, - сказал Рон. – Они только что здесь прошли с целой оравой первокурсников; похоже, они опять ставят на них свои опыты. Ну, то есть, в гостиной они теперь уже не могут этим заниматься, поскольку там за ними зорко следит Гермиона.

   Он говорил очень быстро и был крайне взволнован.

   - А метла-то тебе для чего? Ты что, летал? – спросил Гарри.

   - Я-то? Ну… ладно, скажу, если не будешь смеяться, - будто защищаясь, ответил Рон, и его румянец с каждой секундой становился все ярче. – Я… я подумал, отчего бы не поучаствовать в испытаниях на место хранителя ворот в Гриффиндорской сборной, раз уж у меня теперь есть приличная метла. Вот и все. Теперь можешь смеяться.

   - Не вижу ничего смешного, - сказал Гарри. Рон часто заморгал. – Это отличная идея! Вот будет классно, если и ты будешь в сборной! Я ведь ни разу не видел тебя в роли хранителя ворот. У тебя хорошо получается?

   - Неплохо, - сказал Рон, у которого словно гора с плеч свалилась после слов Гарри. – Чарли, Фред и Джордж всегда ставили меня на ворота, когда практиковались в игре во время каникул.

   - Так ты, выходит, сегодня тренировался?

   - Каждый вечер тренируюсь, начиная со вторника… правда, самостоятельно. Я пробовал наложить чары на квоффл, чтобы он летел в ворота, но это не так-то просто, поэтому не знаю, будет ли толк. – Рон нервничал, и что-то, казалось, его сильно тревожило. – Фред с Джорджем животы надорвут от смеха, когда я появлюсь на испытаниях. Они и так меня постоянно достают с тех пор, как я стал префектом.

   - Жаль, что меня там не будет, - с горечью проговорил Гарри, направляясь вместе с Роном в общую гостиную.

   - Да, и мне тоже жаль… Гарри, что это у тебя с рукой?

   Гарри, который только что потер нос свободной правой рукой, поспешил ее спрятать, но успех имел такой же, как и Рон со своей метлой.

   - Просто порезался… пустяки…

   Но Рон схватил руку Гарри и поднес ее к глазам. Несколько мгновений он молча вглядывался в слова, которые глубоко впечатались в кожу, затем, сильно побледнев, выпустил его руку.

   - Но ты ведь говорил, что она задала тебе строчки писать!

   Гарри немного поколебался, но потом подумал, что раз Рон рассказал ему все начистоту, то и он должен признаться в том, что происходило в кабинете у Амбридж.

   - Вот старая карга! - тихо проговорил Рон тоном, полным отвращения, когда они остановились перед портретом Дородной Дамы, безмятежно дремавшей, прислонив голову к раме. – Да она просто извращенка! Ступай к МакГонагалл и обо всем расскажи!

   - Нет, - тотчас возразил Гарри. – Я не допущу, чтобы она торжествовала, решив, будто добилась цели. Не доставлю ей такого удовольствия!

   - Добилась цели! Ей это не должно сойти с рук!

   - Я сомневаюсь, что МакГонагалл вправе ей указывать, - покачал головой Гарри.

   - Тогда остается Дамблдор, расскажи все Дамблдору!

   - Нельзя, - решительно заявил Гарри.

   - Почему нельзя?

   - У него своих проблем невпроворот, - объяснил Гарри, но это не было истинной причиной. Гарри не намерен был просить о помощи человека, который за все время ни разу не соблаговолил с ним поговорить.

   - А мне кажется, тебе следует… - начал было Рон, но его перебила Дородная Дама, которая некоторое время наблюдала за ними спросонья, пока у нее не лопнуло терпение. – Вы пароль называть собираетесь, или я всю ночь должна слушать вашу болтовню?

* * *

   Пятница выдалась такой же гнетущей и промозглой, как и вся предыдущая неделя. Войдя в Большой зал, Гарри машинально глянул на преподавательский стол, особо не рассчитывая увидеть там Хагрида, и мыслями тотчас обратился к более неотложным проблемам, таким как туча невыполненных домашних заданий и перспектива еще одного сеанса наказания у Амбридж.

   Худо-бедно пережить этот день Гарри помогали две мысли: во-первых, он помнил о том, что учебная неделя почти что подошла к концу; во-вторых, у него была надежда на то, что, отбывая последнее наказание у Амбридж, каким бы кошмаром оно ни грозило обернуться, он при определенном везении сможет хотя бы издали увидеть, как будет проходить испытания Рон, так как окна ее кабинета выходили как раз на поле для квиддича. Это был, конечно, слабый лучик надежды, но Гарри радовался всему светлому, что способно было проникнуть сквозь окутывавшую его беспросветную тьму. Впервые за время пребывания в Хогвартсе учебный год начинался столь отвратительно.

   Тем же вечером, ровно в пять, он постучал в дверь кабинета профессора Амбридж, искренне надеясь, что это в последний раз, и переступил порог кабинета, получив на то разрешение. На задрапированном кружевом столике его ждал чистый лист пергамента, а рядом лежало остро очиненное черное перо.

   - Вы знаете, что нужно делать, мистер Поттер, - сладко улыбаясь, проговорила Амбридж.

   Гарри взялся за перо и посмотрел в окно. Переместиться бы хоть на дюйм правее… Ему это удалось, когда он немного сдвинул стул, изображая, будто хочет сесть ближе к столу. Теперь из окна открывался вид на Гриффиндорскую сборную, игроки которой мелькали высоко над полем, а внизу у высоких шестов с кольцами выстроилось с полдюжины темных фигур, явно дожидавшихся своей очереди занять позицию у ворот. Гарри со своего места невозможно было определить, который из них Рон.

   Я не должен лгать, принялся писать Гарри. Рана на правой руке открылась и снова стала кровоточить.

   Я не должен лгать. Рана стала глубже, причиняя жгучую боль.

   Я не должен лгать. По запястью заструилась кровь.

   Гарри снова украдкой посмотрел в окно. Тот, кто охранял ворота, делал это крайне неудовлетворительно. Лишь на несколько секунд Гарри решился задержать взгляд на происходящем, и этих секунд хватило, чтобы Кейти Белл дважды поразила ворота. Втайне уповая на то, что хранителем ворот на этот раз был не Рон, Гарри опустил глаза к закапанному кровью пергаменту.

    Я не должен лгать.

    Я не должен лгать.

   Гарри отводил глаза от пергамента всякий раз, как до его слуха долетал либо скрип пера Амбридж, либо звук отодвигаемого ящика стола - тогда он понимал, что это безопасный момент. Третий испытуемый проявил себя весьма неплохо, четвертый был совершенно безнадежен, пятый очень технично увернулся от бладжера, но затем замешкался и тут же пропустил совсем несложный мяч. Между тем за окном смеркалось, и Гарри сомневался, что ему удастся разглядеть шестого и седьмого.

   Я не должен лгать.

   Я не должен лгать.

   Теперь уже весь пергамент был закапан его кровью, а руку пронзала нестерпимая боль. Когда он снова глянул в окно, на поле для квиддича опустилась ночь и полностью скрыла его из виду.

   - Ну что же, давайте проверим, достаточно ли хорошо усвоен урок, - елейным голосом проговорила Амбридж спустя полчаса .

   Она приблизилась к нему и своей кургузой ладонью с короткими, унизанными кольцами пальцами ухватила руку Гарри, чтобы проверить, насколько глубоко слова врезались в его плоть. И в тот же миг теперь уже не рука, а шрам на лбу полыхнул огнем, и эта новая боль отозвалась необъяснимым ощущением где-то в подреберье.

   Гарри вырвал руку из ее хватки и вскочил на ноги, испепеляя ее взглядом. А она улыбалась в ответ во весь свой широкий, бесформенный рот.

   - Как больно, правда? – бархатным голосом произнесла она.

   Он не ответил. Сердце бешено колотилось. О чем она говорила? О руке? Или она поняла, какую боль он только что испытал в области шрама?

   - Что же, мистер Поттер, думаю, вы меня услышали. Можете быть свободны.

   Гарри схватил портфель и пулей вылетел из кабинета.

   Спокойствие, только спокойствие, уговаривал он себя, галопируя вверх по лестнице. Необязательно все так, как тебе кажется…

   - «Мимбулус Мимблетония»! – тяжело дыша, бросил он Дородной Даме, и та вновь открыла для него вход.

   Он был встречен восторженным криком, едва только переступил порог гостиной. Навстречу ему бросился Рон с сияющей улыбкой на лице и кубком, наполненным сдобным элем, которым он на бегу заливал мантию.

   - Гарри, я смог, меня приняли, я теперь хранитель ворот!

   - Да ну? Это же здорово! - выдавил из себя Гарри, прилагая усилия к тому, чтобы улыбка была искренней, в то время как сердце продолжало неистово стучать, а рука кровоточила и причиняла страдание.

   - Выпей сдобного эля, - сказал Рон и впихнул ему в руку бутылку. – До сих пор не могу поверить… А куда запропастилась Гермиона?

   - Да вон она, - указал на стоявшее возле камина кресло Фред, потягивая сдобный эль. Гермиона тихо дремала в кресле, держа в руке наполненный кубок, готовый в любой момент опрокинуться.

   - Вообще-то, когда я ей рассказал, она обрадовалась, - немного сник Рон.

   - Пускай себе отдыхает, - поспешно сказал Джордж. Лишь пару секунд спустя Гарри заметил, что у некоторых из собравшихся вокруг них первокурсников явственно наблюдались следы носового кровотечения.

   - Иди сюда, Рон, давай посмотрим, подойдет ли тебе старая спортивная мантия Оливера, - окликнула Рона Кейти Белл. – Если что, можно будет его имя заменить твоим…

   Рон направился к Кейти, а к Гарри тотчас подошла Анджелина.

   - Извини, Поттер, я была излишне резка с тобой, - сказала она. – Знаешь, быть капитаном сборной – дело нешуточное. Я уже начинаю думать, что порой зря придиралась к Вуду.

   Анджелина бросила взгляд на Рона поверх своего кубка с выражением легкой досады на лице.

   - Знаешь, он, конечно, твой лучший друг, но только посредственный из него хранитель ворот, - сказала она откровенно. – Впрочем, при должных тренировках он вполне может прибавить в мастерстве. Все-таки он родом из семьи, где умеют играть в квиддич. Честно говоря, я делаю ставку на то, что в дальнейшем он проявит себя лучше, чем это было сегодня. Викки Фрошибер и Джеффри Хупер показали себя в более выгодном свете, но только Хупер редкий зануда, вечно всем недоволен, а Викки состоит членом во всевозможных клубах и кружках. Она мне так прямо и заявила, что если тренировки помешают ее работе в Клубе кудесниц, то она отдаст предпочтение Клубу. Ну да ладно, главное, завтра в два часа у нас тренировка, смотри не пропусти ее на этот раз. И еще личная просьба: помогай во всем Рону, договорились?

   Гарри кивнул, а Анджелина вновь присоединилась к Алисии Спиннет. Гарри переместился ближе к Гермионе и сел с ней рядом, уронив портфель на пол. Гермиона вздрогнула и открыла глаза.

   - А, Гарри, это ты… Как хорошо все вышло с Роном, правда? – сказала она, еще не до конца проснувшись. – А я так уста-а-а-ала, - широко зевнула она. – До часу ночи новые шапочки вязала. Они исчезают буквально на глазах!

   Гарри огляделся и увидел, что, действительно, повсюду в гостиной виднелись слегка закамуфлированные вязаные шапочки, полностью готовые к тому, чтобы очутиться в руках чересчур доверчивых домовых эльфов.

   - Да, хорошо, - ответил Гарри, думая совсем о другом. Его не покидало ощущение, что если он сейчас же с кем-нибудь не поделится тем, что не давало ему покоя, то просто взорвется. – Послушай, Гермиона, только что у себя в кабинете Амбридж прикоснулась к моей руке…

   Гермиона со всем вниманием выслушала его рассказ. Когда Гарри закончил, она задумчиво произнесла:

   - Ты опасаешься, что Сам-Знаешь-Кто контролирует ее так же, как в свое время контролировал Квиррелла?

   - Вообще-то, - Гарри убавил громкость, - всякое возможно, разве нет?

   - Наверное, - проговорила Гермиона без особой, впрочем, уверенности в голосе. – Однако я не думаю, что он способен подчинить ее себе абсолютно, как Квиррелла, ведь теперь, возродившись, он обрел собственное тело, и чужое ему уже без надобности. Но держать ее под воздействием заклятья Империус он, думаю, может…

   Пару мгновений Гарри молча следил за тем, как Фред, Джордж и Ли Джордан жонглируют пустыми бутылками из-под сдобного эля. Затем Гермиона сказала:

   - Но ведь в прошлом году шрам у тебя болел сам по себе, без чьих бы то ни было прикосновений. Дамблдор, помнится, говорил, что это связано с тем, какие чувства испытывал в тот момент Сам-Знаешь-Кто. Я имею в виду, что это, возможно, никак и не связано с Амбридж, а просто чистое совпадение.

   - В ней чувствуется зло, - настаивал Гарри. – И мозги у нее перекошены.

   - Она кошмарная, согласна, однако… Гарри, я думаю, тебе следует рассказать про шрам Дамблдору.

   За последние два дня друзья уже дважды советовали Гарри обратиться к Дамблдору, однако он и Гермионе ответил то же, что и Рону.

   - Я не стану тревожить его по пустякам. Ты сама только что признала, что это не так важно. Шрам все лето давал о себе знать, просто сегодня чуточку сильнее…

   - Гарри, я не сомневаюсь, что Дамблдор предпочел бы, чтобы ты потревожил его по этому поводу…

   - Разумеется, - парировал Гарри, не сумев вовремя сдержаться, - только это его во мне и интересует – мой шрам!

   - Не говори так, это же неправда!

   - Пожалуй, напишу обо всем Сириусу, посмотрим, что он думает по этому поводу…

   - Гарри, разве можно подобное доверять пергаменту! – взволновалась Гермиона. – Смур предупреждал нас, чтобы мы думали, о чем пишем! Неужели ты не помнишь? Теперь больше нет никаких гарантий, что сову не перехватят!

   - Ладно, ладно, не стану ему писать! – с досадой буркнул Гарри, вставая с кресла. – Я иду спать. Передай Рону, что я ушел.

   - Вот еще, - хмыкнула Гермиона, явно успокоившись. – Раз ты уходишь, то и я могу спокойно уйти, не проявив невежливости. Я совсем без сил, а завтра мне нужно новые шапочки вязать. Слушай, а ты не хотел бы мне помочь? Это очень интересно, я потихоньку набираюсь опыта, научилась уже и узоры вывязывать, и помпоны делать, и всякое другое.

   Гарри взглянул в ее горящие воодушевлением глаза и постарался изобразить сдержанный энтузиазм.

   - Э-э… спасибо, но только я, боюсь, не смогу, - сказал он. – Не завтра. Слишком много домашних заданий…

   И он побрел в сторону лестницы, которая вела в спальни мальчиков, оставив слегка опечаленную Гермиону в одиночестве.

Глава 14 ПЕРСИ И ШАЛОПУТ

   На следующее утро Гарри проснулся раньше всех. С минуту он лежа наблюдал за игрой пылинок в луче солнечного света, проникавшего сквозь неплотно задернутый полог кровати, смакуя мысль о том, что наступила суббота. Его не покидало ощущение, что первая неделя нового учебного года тянулась мучительно долго, словно один нескончаемый урок истории магии.

   Судя по царившей вокруг дремотной тишине и прозрачности утреннего солнечного луча, рассвело совсем недавно. Гарри раздвинул занавеси полога, встал и начал одеваться. Утреннее безмолвие нарушало лишь долетавшее издали щебетание птиц, да мерное посапывание все еще спящих друзей-Гриффиндорцев. Гарри беззвучно раскрыл портфель, вынул оттуда пергамент и перо и спустился в гостиную.

   Не теряя времени, он направился к своему любимому мягкому креслу возле теперь уже погасшего камина и, удобно в нем расположившись, развернул пергамент и огляделся по сторонам. Он не обнаружил ничего из того, что обычно накапливается в гостиной к концу дня, как то: мятые обрывки пергамента, старые шары для игры в Камнеплюй, пустые склянки из-под ингредиентов, конфетные фантики. Все это исчезло, равно как и связанные Гермионой шапочки для эльфов. Прикидывая в уме, какое количество эльфов должно было уже получить свободу вопреки своему желанию, Гарри вынул пробку из пузырька с чернилами, обмакнул в чернила перо и застыл в глубокой задумчивости, держа перо в нескольких сантиметрах от гладкой желтоватой поверхности пергамента, пока вдруг не спохватился и не понял, что сидит, бессмысленно уставившись в угасший камин и не имея ни малейшего представления, о чем писать.

   Только теперь он понял, с какими трудностями сталкивались летом Рон с Гермионой, когда писали ему письма. Как же теперь и ему было исхитриться и донести до сведения Сириуса все случившееся за последнюю неделю, да еще и задать мучившие его вопросы, не выдав при этом секретную информацию потенциальным письмокрадам?

   Так он сидел без движения, глядя в камин, пока наконец не принял решение; тогда он повторно обмакнул перо в чернила и принялся писать.

Дорогой Шарик!

   Надеюсь, ты в порядке, а у меня первая неделя в школе была сущим кошмаром, и я так рад, что наступили выходные.

   У нас теперь новый преподаватель по защите от Темных Искусств, и это профессор Амбридж. Она такая же приятная дама, как и твоя матушка. Я решил черкнуть тебе письмецо, потому что то, о чем я уже писал прошлым летом, произошло вчера снова, когда я отрабатывал в кабинете у Амбридж дисциплинарное наказание.

   Нам всем очень недостает нашего самого большого друга, но мы не теряем надежды, что он скоро к нам вернется.

   Пожалуйста, не затягивай с ответом.

   Пока,

   Гарри.

   Гарри перечитал письмо несколько раз, стараясь взглянуть на него глазами чужака, и убедился в том, что невозможно определить, ни о чем он пишет, ни кому письмо адресовано. Он очень надеялся, что Сириус поймет его намек про Хагрида и даст знать, когда можно ожидать его возвращения. Задать вопрос напрямую Гарри не рискнул, чтобы не привлекать чрезмерного внимания к тому, чем Хагрид мог быть занят за пределами Хогвартса.

   Хотя письмо получилось совсем коротким, писал его Гарри достаточно долго. Пока он корпел над своим посланием, солнечные лучи добрались до середины комнаты, а из спальни этажом выше уже доносилась возня пробуждавшихся Гриффиндорцев. Тщательно запечатав пергамент, Гарри переступил через отверстие с портретом и направился в совятник.

   - На твоем месте я бы пошел другой дорогой, - сказал Почти Обезглавленный Ник, обескуражив Гарри внезапным появлением прямо из стены коридора, по которому тот шел. – Пивз приготовился премило пошутить над первым, кто пройдет дальше по коридору мимо бюста Парацельса.

   - А бюст, как я понимаю, должен свалиться на голову идущего? – предположил Гарри.

   - Представь себе, да, - скучающим тоном ответил Ник. – Пивз никогда не отличался изобретательностью. Поищу-ка я Кровавого Барона… Может, хоть Барону удастся его приструнить… Увидимся, Гарри.

   - Да, пока, - сказал Гарри и не стал сворачивать в правый коридор, а вместо этого повернул налево – это был более длинный, но зато более безопасный путь в совятник. Шагая мимо окон, сквозь которые виднелось безоблачное голубое небо, он воспрял духом: ведь впереди тренировка, и, значит, он снова окажется на поле для квиддича…

   Что-то скользнуло по его ногам. Глянув вниз, он увидел крадущуюся мимо него миссис Норрис, костлявую кошку смотрителя школы Филча. На мгновение взгляд ее желтых, похожих на лампочки, глаз задержался на Гарри, а затем она исчезла за статуей Билфреда Безутешного.

   - Я никаких правил не нарушаю, - бросил Гарри ей вслед. Но кошка явно отправилась с доносом к хозяину, хотя Гарри никак не мог понять, с чего бы это: он имел полное право прогуляться до совятника субботним утром…

   Солнце уже высоко поднялось, и когда Гарри вошел в совятник, то был буквально ослеплен ярким светом, проникавшим внутрь сквозь незастекленные отверстия в стенах; мощные искрящиеся лучи вдоль и поперек пересекали круглую горницу, где на стропилах суетились в ранний утренний час сотни сов. Некоторые из них явно только что возвратились с ночной охоты. Запрокинув вверх голову, Гарри искал глазами Эдвигу, а солома под его ногами периодически издавала хруст, когда он случайно наступал на косточки мелкого зверья.

   - Вот ты где, - сказал Гарри, разглядев сову в самом верху арочного свода. – Слетай вниз, у меня для тебя приготовлено письмо. - Расправив мощные белые крылья, сова с низким уханьем опустилась к нему на плечо.

   - Тут написано, что оно адресовано «Шарику», - сказал Гарри, протянув письмо к ее клюву, а затем шепнул, сам не ведая для чего: - но на самом деле оно предназначено Сириусу, поняла?

   Эдвига разок мигнула янтарными глазами, и Гарри расценил это как утвердительный ответ.

   - Безопасного тебе полета, - пожелал ей Гарри и отнес ее к одному из окон. Легко тронув его на прощанье лапкой, Эдвига умчалась в сверкающую синеву неба. Гарри следил за ее полетом до тех пор, пока она не превратилась в крошечную точку, а затем окончательно не исчезла из виду. Гарри перевел взгляд на хижину Хагрида, которая была отчетливо видна из окна совятника и оставалась по-прежнему необитаемой, с задернутыми занавесками и холодной трубой.

   Верхушки деревьев в Заповедном лесу колыхались на легком ветру. Гарри смотрел на них, подставляя лицо утренней свежести, и думал о предстоящей тренировке по квиддичу… И тут он увидел его… Это был огромный, похожий на рептилию, крылатый конь, точь-в-точь такой, как те, что были впряжены в Хогвартские экипажи. Раскинув черные кожистые, широкие, как у птеродактиля, крылья, он поднялся в воздух из лесных зарослей, напоминая причудливую гигантскую птицу. Крылатый конь очертил над Лесом огромный эллипс и вновь скрылся среди деревьев. Все произошло так стремительно, что в душу Гарри закралось сомнение, не померещилось ли ему все это, а сердце застучало, как сумасшедшее.

   Дверь за его спиной распахнулась. От неожиданности он отшатнулся, а обернувшись, увидел Чо Чанг с письмом и посылкой в руках.

   - Привет, - непроизвольно вырвалось у него.

   - Ой… привет, - поздоровалась с ним Чо, переведя дыхание. – Еще так рано, не ожидала, что здесь окажется кто-нибудь, кроме меня… А я всего пять минут назад вспомнила про мамин день рождения.

   Она показала сверток.

   - Ясно, - сказал Гарри. На него вдруг будто ступор напал. Ему хотелось сказать что-нибудь забавное и интересное, но из памяти еще не выветрился пугающий образ крылатого коня.

   - Неплохая сегодня погода, - кивнул он в сторону окна и тут же едва не провалился сквозь землю. Погода… Нашел о чем с ней говорить…

   - Да, - согласилась Чо, озираясь по сторонам в поисках подходящей совы. – Как раз для квиддича. Я за неделю так ни разу и не выбралась.

   - И я ни разу, - сказал Гарри.

   Чо выбрала амбарную сову и подозвала ее к себе. Та слетела к ней на руку и с готовностью протянула лапку, чтобы Чо прикрепила посылку.

   - Послушай-ка, а Гриффиндор уже избрал себе нового хранителя ворот? – поинтересовалась она?

   - Ага, - сказал Гарри. – Это мой друг Рон Уизли, знаешь такого?

   - Это тот «Торнадо»-ненавистник? – с прохладцей спросила Чо. - И что, он хорош в игре?

   - Весьма, - сказал Гарри. – Во всяком случае, я на это надеюсь. Но на испытаниях я его не видел – наказание отрабатывал.

   Чо подняла на него глаза, отвлекшись от посылки, лишь на половину прикрепленной к лапке совы.

   - Эта Амбридж способна на низкие поступки, - сказала Чо, убавив громкость. – Назначить наказание только из-за того, что ты сказал правду о том… о том… как он погиб. Все об этом слышали, вся школа гудела. Ты мужественно поступил, дав ей отпор.

   Сердце Гарри забилось от радости так сильно, что он готов был вознестись над замаранным совиным пометом полом. Да кому какое дело до этого дурацкого летающего коня, когда Чо только что похвалила его за мужество… На какой-то миг в его в голову закралась мысль: а не показать ли ей, вроде бы случайно, рану на руке… Но в то самое мгновение, как возникла эта шальная идея, дверь в совятник снова открылась.

   В горницу, громко сопя, вошел смотритель Филч. На его впалых, изрисованных венами щеках проступили пятна, подбородок подрагивал, а редкие седые волосы торчали во все стороны; весь его вид говорил о том, что он летел в совятник сломя голову. За Филчем трусцой следовала миссис Норрис, ни на шаг не отставая от хозяина; кошка злобно мяукала, глядя вверх на сов. Сверху слышался беспокойный шорох крыльев, и огромная амбарная сова угрожающе щелкнула клювом.

   - Ага! – злорадно воскликнул Филч, энергично шагнув к Гарри и тряся брылями. – До меня дошли слухи, что ты собираешься отправить огромный заказ на навозные бомбы!

   Гарри скрестил на груди руки и впился глазами в смотрителя.

   - И кто же это вам доложил, что я намерен заказать навозные бомбы?

   Чо переводила хмурый взгляд с Гарри на Филча; сова на ее руке, уставшая стоять на одной лапке, предупреждающе ухнула, однако Чо и бровью не повела.

   - У меня есть свои источники, - прошипел Филч, весьма довольный собой. – А теперь изволь отдать мне то, что ты собирался отправить.

   Испытывая чувство благодарности к самому себе из-за того, что не стал даром терять время и вовремя отправил письмо, Гарри сказал:

   - Никак невозможно, письмо отправлено.

   - Отправлено? – физиономию Филча исказила ярость.

   - Отправлено, - хладнокровно подтвердил Гарри.

   Сгорая от злобы, Филч открыл рот и несколько секунд жевал слова, шаря глазами по мантии Гарри. – А где гарантия, что письмо не лежит у тебя в кармане?

   - Да просто…

   - Я видела, как он его отправил, - сердито вставила Чо.

   Филч резко обернулся.

   - Ты видела…?

   - Вот именно, видела, - подтвердила Чо, теряя терпение. В наступившей паузе Филч и Чо испепеляли друг друга взглядами, после чего Филч развернулся и зашаркал к выходу. Взявшись за ручку двери, он оглянулся на Гарри.

   - Если только слух дойдет про навозные бомбы – пусть хоть ветер нашепчет …

   Он загромыхал вниз по лестнице. Миссис Норрис бросила на сов последний тоскливый взгляд и затрусила следом за хозяином.

   Гарри и Чо обменялись взглядами.

   - Спасибо, - сказал Гарри.

   - Всегда пожалуйста, - зарумянилась Чо, прикрепив наконец посылку к лапке совы. – Ты ведь не отправлял заказ на навозные бомбы?

   - Нет, - сказал Гарри.

   - Тогда почему же он решил, что это ты? – спросила Чо, шагая к окну с совой в руках.

   Гарри пожал плечами. Он был заинтригован не меньше, чем она, однако, как ни удивительно, в данный момент его это нисколько не беспокоило.

   Они вместе вышли из совятника. У поворота в коридор, который вел в западное крыло замка, Чо сказала:

   - Мне в эту сторону. Ну, что же… Увидимся, Гарри.

   - Увидимся.

   Она ушла, улыбнувшись ему напоследок. Гарри продолжил путь в приподнятом настроении. За весь разговор с ней он ни разу не поставил себя в дурацкое положение… Ты мужественно поступил, дав ей отпор… Она назвала его мужественным… Она не возненавидела его за то, что он остался жив…

   Разумеется, она тогда предпочла Седрика, и он это понимал… Хотя пригласи он ее на бал до того, как это сделал Седрик, все могло бы пойти по иному сценарию… Она казалась искренне опечаленной, когда ей пришлось отвергнуть его приглашение…

   - Доброе утро, - поздоровался Гарри с Роном и Гермионой, широко улыбаясь и устраиваясь рядом с ними за Гриффиндорским столом в Большом зале.

   - Чему это ты так радуешься? – спросил Рон, с удивлением глядя на Гарри.

   - Да вот… квиддич сегодня, - радостно сообщил Гарри, пододвигая поближе к себе большое блюдо яичницы с беконом.

   - А-а… ну, да… - протянул Рон. Отложив свой кусок поджаренного хлеба, он сделал большой глоток тыквенного сока. А затем продолжил: - Послушай… Как насчет того, чтобы пораньше пойти туда вместе со мной? Просто чуть-чуть попрактиковаться до начала тренировки. Чтобы я немного приноровился…

   - Да, конечно, - кивнул Гарри.

   - А я думаю, что не надо этого делать, - авторитетно заявила Гермиона. – У вас обоих накопились огромные долги по домашним заданиям, так что…

   Она вдруг осеклась, так как прибыла утренняя почта, и к Гермионе устремилась ушастая сова со свежим номером «Ежедневного прорицателя» в клюве. Совершив близкую к аварийной посадку рядом с сахарницей, сова протянула лапку. Гермиона бросила в кожаный кошелек монету достоинством в один кнут, забрала у совы газету, а когда сова упорхнула, внимательно просмотрела первую страницу.

   - Есть что-нибудь стоящее? – спросил Рон.

   Гарри улыбнулся: от него не укрылась уловка Рона, нацеленная на то, чтобы увести Гермиону подальше от темы домашних заданий.

   - Ничего, - вздохнула Гермиона, - только всякая чушь про бас-гитаристку из «Роковых сестричек»: замуж, дескать, собралась…

   Развернув газету, она исчезла за ней. Гарри с аппетитом приступил к новой порции яичницы с беконом; Рон погрузился в раздумья, устремив взгляд на высокие окна Зала.

   - Минуточку, - вдруг подала голос Гермиона. – О, нет… Сириус!

   - Что случилось? – спросил Гарри и, ухватившись за газету, так резко дернул ее к себе, что она разорвалась пополам, и одна половинка осталась в руках у Гермионы, а вторая оказалась у Гарри.

   - «Согласно информации, полученной Министерством Магии из надежного источника, Сириус Блэк, приобретший дурную славу из-за совершенных им массовых убийств… бла, бла, бла… в настоящее время скрывается в Лондоне!» - драматическим шепотом озвучила Гермиона текст, напечатанный на ее половинке газеты.

   - Держу пари, что это Люциус Малфой, - тихо сказал Гарри, едва сдерживая гнев. - Он все-таки узнал Сириуса тогда на платформе…

   - Как это? – запаниковал Рон. – А ты ничего не говорил…

   - Т-с-с! – одновременно цыкнули на него Гарри с Гермионой.

   - «…Министерство предупреждает магическое сообщество, что Блэк очень опасен… лишил жизни тринадцать человек… бежал из Азкабана…» …Ничего нового, обычная галиматья, - подытожила Гермиона, отложив в сторону свою половинку газеты и робко глядя на Гарри и Рона. – Ну, теперь он опять не сможет и шагу ступить из дома – вот чего он добился. А ведь Дамблдор его предупреждал.

   Гарри перевел угрюмый взгляд на фрагмент газеты, который он оторвал. Большую часть страницы занимала реклама лавки мадам Малкин «Мантии на все случаи», где, очевидно, была организована распродажа.

   - Ух, ты! – воскликнул он и развернул газету на столе так, чтобы Рон с Гермионой смогли прочитать. – Гляньте-ка на это!

   - Я мантиями теперь до конца жизни обеспечен, - отмахнулся Рон.

   - Да нет же, - настаивал Гарри, - я вот об этой коротенькой заметке…

   Склонив головы, Рон с Гермионой начали читать. Заметка занимала не больше дюйма газетной полосы и располагалась в самом низу страницы.

НЕЗАКОННОЕ ПРОНИКНОВЕНИЕ В МИНИСТЕРСТВО

   Стургис Подмор, 38 лет, проживающий в Клапхэме по адресу Ракитниковая аллея, дом 2, предстал перед Визенгамотом по обвинению в том, что 31 августа совершил незаконное проникновение в Министерство Магии и предпринял попытку кражи. В час ночи Подмор был арестован работником службы безопасности Министерства Эриком Мунком, который застал его при попытке взлома двери в помещение повышенной секретности. Подмор, отказавшийся от последнего слова в свою защиту, был признан виновным по обоим пунктам обвинения и осужден на заключение в Азкабан сроком на шесть месяцев.

   - Стургис Подмор? – задумчиво проговорил Рон. – Это тот тип с соломой на голове? Один из Ор…

   - Рон, т-с-с! – цыкнула на него Гермиона, в ужасе оглядываясь по сторонам.

   - Шесть месяцев в Азкабане! – прошептал Гарри, которого поразило это известие. – Только за то, что попытался проникнуть за какую-то дверь!

   - Не глупи, Гарри, дверь тут ни при чем! А вот что он забыл в Министерстве Магии в час ночи – это вопрос, - едва слышно проговорила Гермиона.

   - Думаешь, он выполнял задание Ордена? – спросил Рон шепотом.

   - Постойте-ка… - задумался Гарри. – Стургис должен был явиться, чтобы нас проводить, припоминаете?

   Рон с Гермионой выжидающе смотрели на него.

   - Он должен был быть в числе тех, кто охранял нас по дороге на вокзал Кингс Кросс, помните? Смур тогда еще был страшно раздражен, когда Стургис не появился. Что-то не похоже, чтобы он отправился туда по заданию Ордена.

   - Но, может, они не ожидали, что его схватят, - предположила Гермиона.

   - Но это могла быть ловушка! – с азартом воскликнул Рон. – Нет, вы послушайте! – перехватив суровый взгляд Гермионы, он понизил голос до драматического шепота. – В Министерстве заподозрили, что он из ближнего круга Дамблдора и… ну, не знаю… заманили его туда. На самом деле он и не собирался никуда проникать! И это был только предлог, чтобы взять его под стражу.

   Возникла пауза. Гарри и Гермиона обмозговывали только что услышанное. Гарри счел эту версию надуманной; на Гермиону, наоборот, слова Рона произвели серьезное впечатление.

   - А знаете, я не удивлюсь, если это окажется правдой.

   Гермиона с отрешенным видом принялась складывать свою половинку газеты и вышла из забытья, лишь когда Гарри отложил в сторону вилку и нож.

   - Ну, хорошо. Для начала, думаю, нам нужно разобраться с эссе для Спраут про кустарники с системой самоудобрения, а если успеем, то еще до обеда сможем приступить к Чарам сотворения неодушевленных тел, которые нам задала МакГонагалл…

   При мысли о тьме-тьмущей домашних заданий, ожидавших его наверху, Гарри почувствовал легкие угрызения совести, но ясное синее небо так манило, к тому же у него уже целую неделю не было возможности оседлать свою «Огненную стрелу» …

   - Мы сможем вечером все наверстать, - сказал Рон, шагая вместе с Гарри вниз по склону лужайки к полю для квиддича с метлами на плечах. Пугающее предупреждение Гермионы о том, что им не избежать провала на экзаменах, продолжало звучать у них в ушах, словно эхо. – И весь завтрашний день в нашем распоряжении. А она вечно психует из-за уроков, все никак не успокоится… - На мгновение он умолк, а потом спросил с некоторой тревогой в голосе: - Ты думаешь, она блефовала, когда пригрозила, что больше не даст списывать?

   - Вряд ли, - сказал Гарри. – Но ведь и тренировки тоже важны, и мы не должны ими пренебрегать, если хотим остаться в сборной…

   - Точно, - воспрянул духом Рон. – И времени у нас предостаточно, чтобы успевать делать и то, и другое…

   Когда они подошли к полю для квиддича, Гарри опасливо поглядел направо, где в Заповедном лесу загадочно шевелились верхушки деревьев. На этот раз из их гущи не вылетела ни одна тварь, небо оставалось пустынным, и лишь в отдалении несколько сов парило вокруг башни, в которой располагался совятник. Собственно, Гарри и без того хватало тревог, чтобы еще забивать голову мыслями о летающем коне, от которого ему не было никакого вреда. Поэтому он попросту взял и вычеркнул его из памяти.

   Забрав мячи из шкафчика в раздевалке, они приступили к тренировке. Рон защищал три стойки ворот, а Гарри в роли загонщика пытался закинуть квоффл в кольца. По мнению Гарри, Рон показал весьма неплохой результат. Он отбил три четверти атак Гарри на ворота, и по ходу тренировки мастерство его возрастало. Пару часов спустя они возвратились в замок на обед, где Гермиона не упустила случая попенять им за их безответственность, а после отправились обратно на плановую тренировку. Войдя в раздевалку, они увидели, что вся команда была в сборе, за исключением Анджелины.

   - Все нормально, Рон? – подмигнул ему Джордж.

   - Угу, - буркнул Рон, несколько подрастерявший свой пыл по дороге на спортивное поле.

   - Ну что, малыш-префектик, готов показать товар лицом? - с недоброй ухмылкой спросил Фред, чья встрепанная голова вынырнула из ворота спортивной формы.

   - Прикуси язык, - с застывшей маской на лице процедил Рон, впервые в жизни натягивая на себя форму для квиддича. Удивительно, но форма была ему как раз, несмотря на то, что перешла к нему по наследству от Оливера Вуда, который был несколько шире его в плечах.

   - Ну что, пора начинать, - сказала Анджелина, в полном обмундировании выходя из помещения для капитанов. – Алисия, Фред, вас я попрошу вынести на поле ящик с мячами. И вот еще что… там собрались кое-какие зрители, но вы постарайтесь их попросту не замечать, хорошо?

   Деланое безразличие ее тона натолкнуло Гарри на мысль о том, какие именно незваные гости дожидались их на стадионе. Действительно, стоило им выйти из раздевалки на яркое солнце, как на них обрушился шквал колкостей и насмешек со стороны членов Слиттеринской сборной и их прихлебателей, которые небольшими группками рассредоточились по трибунам. Эхо разносило звук их голосов по всему стадиону.

   - На что это Уизли собирается взгромоздиться? – глумливо протянул Малфой. – Что за причуда взять и наложить Взлетные чары на старое замшелое бревно?

   Крэбб, Гойл и Пэнси Паркинсон оглушительно, с привзвизгиванием, заржали. Рон оседлал метлу и оттолкнулся от земли, а Гарри последовал за ним. От его внимания не укрылось, как вдруг заалели Роновы уши.

   - Не бери в голову, - сказал Гарри, наддав ходу и поравнявшись с Роном. – Игра покажет, кто будет смеяться последним…

   - Верный настрой, Гарри, - благосклонно заметила Анджелина, облетая вокруг них с квоффлом под мышкой. Снизив скорость, она замерла в свободном парении перед поднявшейся в воздух командой. – Так, ребята, для разминки давайте просто побросаем мяч, все вместе, пожалуйста…

   - Эй, Джонсон, что это у тебя на голове? – завизжала снизу Пэнси Паркинсон. – Что за причуда взять и устроить на голове гнездилище червей?

   Анджелина откинула с лица длинные тонкие косички и невозмутимо продолжила:

   - Всем занять свои позиции, увидим, что у нас получится…

   Гарри дал задний ход и отлетел на противоположный конец поля, а Рон умчался к своим воротам. Захватив квоффл одной рукой, Анджелина с силой бросила его Фреду, тот перепасовал его Джорджу, Джордж - Гарри, а Гарри послал мяч Рону, который тут же его благополучно и уронил.

   Слиттеринцы во главе с Малфоем разразились истерическим хохотом. Рон бросился вниз за мячом, пытаясь перехватить его, пока тот не коснулся земли. Из пике он вышел крайне неуклюже, едва не съехав с метлы, а на игровую высоту вернулся красный как рак. Гарри заметил, как Фред с Джорджем обменялись многозначительными взглядами, но, как ни странно, все комментарии оставили при себе, за что он был им несказанно благодарен.

   - Кидай мяч, Рон, - скомандовала Анджелина, как будто ничего и не произошло.

   Рон перебросил квоффл Алисии, та – обратно Гарри, а Гарри - Джорджу…

   - Эй, Поттер, как себя чувствует шрам? – крикнул Малфой. – Не пора ли тебе прилечь? Думаю, пора, а то ты уже целую неделю не навещал больничное крыло – для тебя ведь это рекорд, правда?

   Джордж перекинул квоффл Анджелине, которая дала обратный пас Гарри. Для Гарри это стало неожиданностью, но он все же сумел схватить мяч кончиками пальцев и тут же перебросил его Рону. Рон кинулся за мячом, но промахнулся.

   - Настройся на игру, Рон, - в раздражении крикнула Анджелина ему вслед, когда он снова стремглав бросился за мячом. – Внимательно!

   Когда Рон вернулся на игровую высоту, лицо его интенсивностью красного цвета могло конкурировать с квоффлом. Малфой и остальные Слиттеринцы теперь уже рыдали от хохота.

   С третьей попытки Рон все же поймал квоффл; вздохнув с облегчением и мобилизовав весь свой энтузиазм, он перебросил его Кейти с такой силой, что мяч вырвался из ее рук и больно ударил по лицу.

   - Прости! – охнул Рон и кинулся к Кейти проверить, пострадала ли она.

   - Вернись на место, с ней все в порядке! – прорычала Анджелина. – Но когда пасуешь мяч члену своей команды, уж побеспокойся о том, чтобы не сшибить его с метлы! Для этого у нас имеются бладжеры!

   У Кейти шла носом кровь. Слиттеринцы оглашали стадион глумливыми выкриками, хохоча и притоптывая ногами. Фред и Джордж приблизились к Кейти.

   - Вот, возьми, - сказал Фред, вынимая из кармана и протягивая Кейти нечто маленькое, фиолетового цвета. – Через секунду и следа не останется.

   - Значит, так, - подала голос Анджелина. – Отправляйтесь за битами и бладжерами, а ты, Рон, возвращайся к воротам. Гарри, выпустишь снитч по моей команде. Бить, естественно, будем по воротам.

   Гарри умчался за снитчем вслед за близнецами.

   - Ну, и наломал же Рон дров! – тихо проговорил Джордж, когда втроем они опустились на поле рядом с ящиком, где хранились мячи, и открыли его, чтобы извлечь оттуда один из бладжеров и снитч.

   - Он просто нервничает, - сказал Гарри. – Сегодня утром на разминке у него все получалось.

   - Надеюсь, это не пик его формы, - сумрачно пробурчал Фред.

   Они вновь поднялись в воздух. По свистку Анджелины Гарри освободил снитч, а Фред с Джорджем выпустили на волю бладжер. О том, что происходило дальше, Гарри имел самое смутное представление. Теперь его работа снова заключалась в том, чтобы поймать маленький юркий золотой мячик ценой в сто пятьдесят очков, и для этого охотнику требовались отличные скоростные качества и недюжинное умение. Он набирал скорость, совершая пируэты и лавируя между загонщиками. Теплый осенний воздух овевал лицо, а до ушей издалека долетали истошные выкрики Слиттеринцев, казавшиеся ему теперь такими пустыми и нелепыми… Но слишком скоро его остановил свисток.

   - Стоп… стоп… СТОП! – крикнула Анджелина. – Рон, ты не страхуешь центральное кольцо!

   Гарри оглянулся на Рона и увидел, что тот завис у левого кольца, оставив совершенно открытыми два других.

   - Ой… прошу прощения…

   - Тебя все время уносит в сторону, пока ты следишь за загонщиками! – втолковывала ему Анджелина. – Либо оставайся на центральной позиции, пока не придет время сделать бросок к одному из колец, либо постоянно облетай кольца, но не ложись в бессмысленный дрейф куда-то вбок! Ты именно поэтому и пропустил последние три мяча!

   - Прошу прощения… - снова пролепетал Рон. Лицо его горело красным сигнальным огнем на фоне безоблачного голубого неба.

   - А ты, Кейти, неужели ничего не можешь сделать с этим кровотечением?

   - Только хуже становится! – глухо проговорила Кейти, прижимая к носу рукав.

   Гарри посмотрел на Фреда, который с беспокойством проверял карманы, и увидел, как тот извлек на свет нечто фиолетовое, секунду-другую пристально разглядывал, а потом в совершенном ужасе оглянулся на Кейти.

   - Давайте попробуем еще раз, - призвала команду Анджелина. Она в упор не замечала Слиттеринцев с их новой кричалкой «Гриффиндорцы – лохи, Гриффиндорцы – лохи»; однако в ее посадке на метле уже не было прежней раскованности.

   На этот раз свисток Анджелины остановил игру уже через три минуты. Гарри только-только обнаружил снитч, который вертелся у противоположных ворот, и теперь заметно сник.

   - Ну, что еще? – в раздражении спросил он у Алисии, поравнявшись с ней.

   - Кейти, - коротко ответила она.

   Гарри развернулся и увидел, как Анджелина, Фред и Джордж на всех парусах летят к Кейти. Гарри и Алисия помчались туда же. Судя по всему, Анджелина остановила игру как раз вовремя: Кейти была белая как мел и истекала кровью.

   - Ее нужно срочно отправить в больничное крыло, - сказала Анджелина.

   - Мы доставим ее туда, - тут же вызвался Фред. – Она… похоже… случайно проглотила Кровоточивый боб…

   - Не вижу смысла продолжать тренировку без загонщика и обоих вышибал, - расстроилась Анджелина, глядя, как Фред и Джордж уносятся в сторону замка, поддерживая Кейти с двух сторон. – Пошли переодеваться.

   Они побрели в раздевалку, а им вслед летела кричалка Слиттеринцев.

   - Как прошла тренировка? – с прохладцей спросила Гермиона у Гарри с Роном, когда они перебрались в Гриффиндорскую гостиную через отверстие с портретом.

   - Тренировка была… - начал Гарри.

   - Как сажа бела, - вяло закончил Рон, рухнув в кресло рядом с Гермионой. Она подняла на Рона глаза, и что-то внутри нее, похоже, начало оттаивать.

   - Ну, лиха беда начало, - попыталась подбодрить она Рона, - со временем все получится…

   - А кто сказал, что это я виноват? – вскинулся Рон.

   - Никто, - ответила несколько обескураженная Гермиона, - просто я подумала…

   - Что я совсем никудышный?

   - Конечно, нет! Но ты сам сказал, что тренировка была как сажа бела, и поэтому я…

   - Пойду, займусь уроками, - сердито пробурчал Рон и, нарочито громко топая, зашагал к лестнице, которая вела в спальни для мальчиков. Когда он скрылся из виду, Гермиона повернулась к Гарри.

   - Он что, действительно так плохо играл?

   - Вовсе нет, - ответил Гарри с должной лояльностью.

   Гермиона удивленно приподняла брови.

   - Ну, мог бы, конечно, и лучше сыграть, - добавил Гарри, - но, как ты сказала, лиха беда начало…

   В тот вечер Гарри с Роном мало преуспели в деле выполнения домашних заданий. Гарри понимал, что Рон переживает из-за того, какую бездарную игру показал на тренировке, а сам он никак не мог выбросить из головы Слиттеринскую кричалку «Гриффиндорцы – лохи».

   Все воскресенье они провели в общей гостиной за учебниками. Многолюдная поначалу гостиная постепенно опустела: погода была ясная и теплая, и большинство Гриффиндорцев проводили время вне стен замка, радуясь, возможно, последним солнечным денькам. К вечеру Гарри чувствовал себя так, словно кто-то долго барабанил по внутренним стенкам его черепа.

   - Знаешь, пожалуй, кое-что из домашних заданий надо стараться выполнять в будние дни, - вздохнул Гарри, когда они с Роном наконец управились с нескончаемо длинным эссе о Чарах сотворения неодушевленных тел для профессора МакГонагалл и с тоской в душе приступили к не уступающему по длине и сложности эссе о спутниках Юпитера для профессора Синистры.

   - Это точно, - сказал Рон, потирая слегка воспалившиеся глаза и бросая в огонь пятый по счету испорченный лист пергамента. – Слушай… а не попросить ли нам у Гермионы разрешения взглянуть на ее эссе?

   Гарри оглянулся на Гермиону, которая непринужденно болтала с Джинни. На ее коленях уютно расположился Хитрюга, а перед ней прямо в воздухе мелькали спицы, вывязывавшие уродливые носки.

   - Нет, - сказал Гарри с тяжелым вздохом, - сам знаешь, что она не согласится.

   И они вновь взялись за работу и трудились не покладая рук, пока за окном не стемнело. Гостиная мало-помалу пустела. В половине двенадцатого к ним подошла Гермиона, зевая во весь рот.

   - Конец виден?

   - Нет, - отрезал Рон.

   - Самый крупный спутник Юпитера не Каллисто, а Ганимед, - сказала Гермиона, показав через плечо Рона на строку в его эссе, - а вулканы расположены на Ио.

   - Спасибо, - ворчливо пробормотал Рон, вычеркивая строку с ошибкой.

   - Извини, просто я…

   - Разумеется, просто пришла навести критику…

   - Рон…

   - Мне не до проповедей, Гермиона, понятно? У меня работы выше крыши…

   - Да нет же, взгляни!

   Гермиона показывала на ближайшее окно. Оглянувшись, Гарри с Роном увидели сыча в нарядном оперении, который примостился за окном и буравил Рона взглядом.

   - Это, случайно, не Гермес? – удивленно спросила Гермиона.

   - Точно, он самый, - тихо сказал Рон и, отбросив в сторону перо, поднялся на ноги. – Интересно, что это подвигло Перси мне написать?

   Он подошел к окну и открыл его. Гермес влетел в гостиную, совершил посадку на эссе Рона и выставил вперед лапку, к которой было прикреплено письмо. Рон отвязал письмо, и сыч улетел, предварительно украсив рисунок Ио чернильными отпечатками своих лапок.

   - Это определенно почерк Перси, - заметил Рон, снова усаживаясь в кресло и разглядывая подпись на свернутом в трубочку пергаменте: Хогвартс, Гриффиндор, Рональду Уизли. Подняв на друзей глаза, он спросил:

   - И что вы обо всем этом думаете?

   - Вскрой его! – воскликнула Гермиона, сгорая от любопытства. Гарри кивнул.

   Рон развернул пергамент и принялся читать. Чем дальше двигались его глаза по строчкам, тем более насупленным он становился, а под конец чтения его лицо недвусмысленно выражало чувство гадливости. Он всучил письмо друзьям, и те ближе пододвинулись друг к другу, чтобы вместе его прочитать.

Дорогой Рон!

   Я только что узнал (причем персонально от самого Министра Магии, которому об этом сообщила ваш новый преподаватель профессор Амбридж), что ты назначен префектом Хогвартса.

   Для меня это стало приятной неожиданностью, и, прежде всего, позволь тебя с этим поздравить. Должен признаться, у меня всегда были опасения по поводу того, что ты встанешь, так сказать, на «Фредо-Джорджевский» путь, вместо того чтобы пойти по моим стопам, поэтому можешь представить, с каким энтузиазмом я воспринял весть о том, что ты перестал попирать установленные правила и наконец решился принять на свои плечи реальную ответственность.

   Однако я не ограничусь одним поздравлением, Рон, я еще дам тебе совет, и именно поэтому отправляю тебе письмо ночной, а не обычной утренней почтой. Надеюсь, ты найдешь возможность прочитать его в стороне от любопытствующих глаз и таким образом сможешь избежать лишних вопросов.

   Сообщая о твоем новом статусе, Министр одновременно дал мне понять, что ты по-прежнему приятельствуешь с Гарри Поттером. Учти, Рон: ничто другое не грозит тебе потерей значка больше, чем непрекращающееся панибратство с этим парнем. Разумеется, мои слова покажутся тебе странными – не сомневаюсь, ты возразишь, что Поттер всегда был баловнем Дамблдора, - однако обязан тебя предупредить, что дни Дамблдора на посту Ректора Хогвартса, возможно, сочтены, а облеченные властью лица имеют иной – вероятно, более правильный – взгляд на поведение Поттера. Я воздержусь от подробностей, но если ты заглянешь в завтрашний выпуск «Ежедневного прорицателя», то поймешь, куда дует ветер, а если постараешься, то обнаружишь и упоминание об авторе этих строк!

   Ну, а если серьезно, Рон, то мне бы не хотелось, чтобы вас с Поттером мерили общим аршином, так как это может поставить под угрозу твое будущее – я говорю также и о том, чем ты станешь заниматься по окончании школы. Как тебе должно быть известно – принимая во внимание тот факт, что на суд он явился в сопровождении нашего отца, - этим летом Поттер был вызван на дисциплинарное слушание с участием Визенгамота в полном составе, и завершилось оно для него не самым благоприятным образом. Наказания он сумел избежать по чисто формальным соображениям, и если тебе интересно мое мнение, то многие из тех, с кем я беседовал, до сих пор убеждены в его виновности.

   Я не исключаю, что ты побаиваешься разрывать отношения с Поттером – знаю, он бывает неуравновешенным и, по моим сведениям, нередко впадает в агрессию, поэтому если тебя что-нибудь встревожит или ты почувствуешь исходящую от него опасность, непременно обратись к Долорес Амбридж. Уверен, что эта чудесная женщина с радостью даст тебе добрый совет.

   Теперь еще одна важная рекомендация. Как я уже обмолвился выше, правлению Дамблдора в Хогвартсе, возможно, скоро настанет конец. Поэтому, Рон, не ему ты должен быть предан, а школе и Министерству. До меня доходят неутешительные вести о том, что преподаватели Хогвартса не оказывают профессору Амбридж должной поддержки в ее стремлении привнести в жизнь школы необходимые перемены, которых настоятельно добивается Министерство (впрочем, начиная со следующей недели она обретет большую свободу действий – снова отсылаю тебя к завтрашнему выпуску «Ежедневного прорицателя»!). Одно скажу: тот, кто окажет содействие профессору Амбридж сейчас, в дальнейшем сможет с успехом претендовать на должность старшего префекта!

   Я сожалею, что не мог чаще видеться с тобой летом. Мне тяжело судить наших родителей, но, боюсь, я не могу оставаться с ними под одной крышей, пока они хороводятся с опасной компанией Дамблдора (кстати, будешь писать маме, можешь известить ее о том, что небезызвестный Стургис Подмор, большой приятель Дамблдора, недавно был отправлен в Азкабан за незаконное проникновение в Министерство. Может, это раскроет родителям глаза на то, с каким мелким ворьем они теперь водят дружбу). Какая удача, что меня не коснулось позорное клеймо общения с подобными людишками – в этом вопросе Министр проявляет по отношению ко мне редкое понимание. Хочется верить, Рон, что верность семейным узам не затуманит твой разум, и ты тоже сможешь постичь всю ошибочность убеждений и поступков наших родителей. Я искренне надеюсь, что со временем и они осознают, как глубоко заблуждались, и когда придет этот день, я буду рад принять их исчерпывающие извинения.

   Пожалуйста, подумай, как следует, над моими словами, особенно касательно Гарри Поттера, и еще раз прими мои поздравления по случаю назначения тебя на должность префекта.

   Твой брат,

   Перси

   Гарри поднял глаза на Рона.

   - Ну, хорошо, - проговорил он, стараясь придать голосу шутливый тон, - если соберешься… как там сказано? – Он заглянул в текст письма. – Ах, да… «разорвать отношения» со мной, то торжественно клянусь не впадать в агрессию.

   - Верни его мне, - сказал Рон, протянув руку. – Просто он… (Рон, дернувшись, разорвал письмо Перси пополам)… редкий… (он разорвал половинки на четвертушки) … придурок (разорвав и четвертушки, он бросил их в огонь).

   - А теперь за работу, и хорошо бы нам управиться до рассвета, - деловито проговорил Рон, пододвинув к себе эссе для профессора Синистры.

   Гермиона посмотрела на Рона, и на ее лице появилось странное выражение.

   - Так и быть, давайте их мне, - неожиданно заявила она.

   - Ты о чем? – не понял Рон.

   - Давайте мне ваши эссе, я их просмотрю и исправлю ошибки, - сказала Гермиона.

   - Ты это серьезно? Ах, Гермиона, что бы мы без тебя делали! – воскликнул Рон. – А что я могу…

   - Ты можешь сказать: «Мы обещаем впредь никогда не затягивать с домашней работой, - сказала Гермиона, протянув обе руки, чтобы забрать их эссе, а в ее глазах при этом играла смешинка.

   - Огромное спасибо, Гермиона, - устало проговорил Гарри, передав ей свою работу, после чего откинулся в кресле и потер глаза.

   Было уже за полночь, и теперь в гостиной оставались только они втроем и Хитрюга. Тишину нарушали лишь поскрипывание пера Гермионы, то и дело вычеркивавшей целые предложения в письменных работах Гарри и Рона, да шелест страниц разложенных на столе справочников, с которыми она сверялась для уточнения различных фактов. Гарри чувствовал себя совершенно измотанным, а в сердце поселилась странная тягостная пустота, причиной которой была вовсе не усталость, а письмо, корчившееся в огне черной спиралью.

   Гарри понимал, что, по крайней мере, половина воспитанников Хогвартса считают его странным, возможно, даже буйнопомешанным, что неудивительно, поскольку на протяжении долгих месяцев «Ежедневный прорицатель» занимался тем, что порочил его имя. Но совсем другое дело – прочитать об этом в письме Перси и узнать, что Перси советует Рону разорвать с ним дружбу и даже рекомендует доносить на него Амбридж. Именно это, как ничто другое, заставило его со всей глубиной осмыслить создавшееся положение. Их с Перси знакомство насчитывало уже четыре года. Летом Гарри гостил в доме Уизли, во время чемпионата мира по квиддичу он делил с Перси палатку, а год назад Перси выставил ему высший балл за второе испытание на Триомагическом Турнире. И вот теперь он, Перси, уже думает иначе: считает его неуравновешенным и способным к агрессии.

   Гарри внезапно испытал прилив сочувствия к крестному и подумал, что из всех, кто его окружал, один только Сириус и мог до конца понять, каково ему сейчас, потому что и сам был в аналогичном положении. В мире магии мало кто сомневался в том, что Сириус – опасный убийца и верный пособник Волдеморта, и это тяжелое бремя он вынужден был нести на протяжении целых четырнадцати лет…

   Гарри вдруг сощурил глаза и присмотрелся. Ему показалось, что в огне появилось нечто совершенно чужеродное. Вспыхнуло и мгновенно пропало. Нет… невозможно… Померещилось из-за того, что все мысли были заняты крестным…

   - Значит так, добавь вот это, - сказала Гермиона, пододвигая к Рону его эссе и еще один листок, исписанный ее почерком, - а затем скопируй заключение, которое я для тебя написала.

   - Гермиона, честное слово, ты самый чудесный человек на свете, - промолвил Рон дрогнувшим голосом, - и если я еще когда-нибудь позволю себе грубость в твой адрес…

   - …то я буду знать, что ты благополучно вернулся в свое обычное состояние, - закончила его мысль Гермиона. – Гарри, а твое эссе в порядке, за исключением конца. Ты, видимо, не расслышал, что сказала профессор Синистра: Европа покрыта льдом, а не льном… ты меня слушаешь, Гарри?

   Между тем Гарри соскользнул с кресла и теперь стоял на коленках на истертом и местами прожженном прикаминном коврике, вглядываясь в языки пламени.

   - Э-э… Гарри? – нерешительно подал голос Рон. – Что ты там делаешь?

   - Я только что видел в камине голову Сириуса, - сказал Гарри.

   Его ответ прозвучал абсолютно спокойно, что было неудивительно: в прошлом году он уже видел голову Сириуса, и не где-нибудь, а в этом самом камине; более того, он с его головой еще и разговаривал. Однако на этот раз Гарри не был уверен, что ему не померещилось… Все исчезло так быстро…

   - Голова Сириуса? – словно эхо, отозвалась Гермиона. – То есть, как во время Триомагического Турнира, когда ему нужно было с тобой переговорить? Только вряд ли он бы решился на такое сейчас, это было бы слишком… Сириус!

   Гермиона глянула в камин, у нее перехватило дыхание от неожиданности, а Рон выронил перо. Там, посреди танцующего огня, показалась голова Сириуса и его улыбающееся лицо, обрамленное длинными темными волосами.

   - Я уже начал опасаться, что вы отправитесь спать прежде, чем остальные покинут гостиную, - сказал Сириус. – Каждый час наведывался, чтобы проверить обстановку.

   - Ты наведывался в камин каждый час? – спросил Гарри со смешком.

   - Буквально на несколько секунд – убедиться, что все чисто.

   - А вдруг тебя кто-то видел? – заволновалась Гермиона.

   - Разве что одна девчушка – первокурсница, похоже. Возможно, она чуть раньше могла мельком меня видеть, но не тревожьтесь, - поспешил добавить Сириус, когда Гермиона испуганно зажала рукой рот. – Я испарился, едва она на меня глянула. Уверен, что она приняла меня за причудливое полено или вроде того.

   - Но, Сириус, зачем же так рисковать… - снова начала Гермиона.

   - Ты прямо как Молли, - перебил ее Сириус. – Не было никакого другого способа ответить на письмо Гарри, не используя шифр – а любой шифр, как известно, можно взломать.

   Услышав о письме, Гермиона с Роном одновременно повернули к Гарри головы.

   - Ты нам не сказал, что отправил Сириусу письмо! – осуждающе заявила Гермиона.

   - Совсем забыл, - пожал плечами Гарри, и это была абсолютная правда: встретив в совятнике Чо, он попросту позабыл обо всем остальном. – Нечего так на меня смотреть, Гермиона, это письмо не могло выдать никаких секретов, разве не так, Сириус?

   - Именно так, письмо было написано безупречно, - с улыбкой подтвердил Сириус. – А нам следует поспешить, а то, не ровен час, кто-нибудь сюда заявится. Итак, шрам…

   - А что со шрамом… - начал было Рон, но Гермиона тут же его перебила:

   - После расскажем. Продолжай, Сириус.

   - Конечно, радости мало, когда тебя мучает боль, однако вряд ли это повод для серьезного беспокойства. Ведь шрам давал о себе знать весь прошлый год, не так ли?

   - Так. Да и Дамблдор сказал, что это происходило всякий раз, как Волдеморта захлестывали особо сильные чувства, - сказал Гарри, по обыкновению не замечая болезненных гримас на лицах Рона и Гермионы. – Видимо, в ту ночь, когда я отрабатывал наказание у Амбридж, он был из-за чего-то взбешен или вроде того.

   - А теперь, когда он вернулся, боли наверняка будут случаться чаще, - предположил Сириус.

   - Так ты считаешь, что это никак не связано с тем, что Амбридж ко мне прикоснулась, когда я отрабатывал наказание у нее в кабинете? - спросил Гарри.

   - Думаю, нет, - ответил Сириус. – Я о ней весьма наслышан и уверен, что она не Смертеглод…

   - Но вполне могла бы им быть, если учесть, сколько в ней желчи, - угрюмо проговорил Гарри, а Рон и Гермиона дружно закивали в знак согласия.

   - Конечно, но только мир не разделен исключительно на добрых людей и Смертеглодов, - заметил Сириус с сухой усмешкой. – Она, конечно, премерзкое создание… эх, слышали бы вы, как о ней отзывается Ремус.

   - А что, Люпин с ней знаком? – быстро спросил Гарри, вспомнив, что сказала Амбридж об «опасных гибридных особях» на первом же своем уроке.

   - Нет, - ответил Сириус, - но два года назад она представила законопроект, направленный против оборотней, и теперь Ремусу практически невозможно найти работу.

   Гарри припомнил, насколько потрепанным выглядел Люпин все последнее время, и его неприязнь к Амбридж многократно возросла.

   - За что же она взъелась на оборотней? – начала кипятиться Гермиона.

   - Видимо, побаивается их, - сказал Сириус, с улыбкой глядя на ее гнев. – Очевидно, она с трудом переносит тех, кто не является человеком в полной мере. В прошлом году она и против русалок с водяными затеяла кампанию, требовала согнать их всех вместе и каждого окольцевать. И ведь не жаль ни сил, ни времени вот так гоняться за обитателями водных просторов, а между тем на свободе разгуливает такой проходимец, как Криччер…

   Рон хохотнул, но Гермиона, похоже, расстроилась.

   - Сириус! – воскликнула она с упреком. – Честное слово, если бы ты сделал хотя бы один шаг навстречу Криччеру, он бы откликнулся, я уверена. В конце концов, у него никого больше нет, кроме тебя, да и Дамблдор сказал, что…

   - А что происходит у Амбридж на уроках? – перебил ее Сириус. – Она что же, учит вас уничтожать полукровок?

   - Нет, - сказал Гарри, не обращая внимания на Гермиону, обидевшуюся из-за того, что прервали ее речь в защиту Криччера. – Она запрещает нам применять магию!

   - Мы только и делаем, что читаем какой-то идиотский учебник, - сказал Рон.

   - Ну, похоже, так и есть, - кивнул Сириус. – Наш информатор в Министерстве сообщил, что Фадж против того, чтобы вы проходили реальную боевую подготовку.

   - Реальную боевую подготовку? – удивленно повторил Гарри. – Неужели он думает, что мы тут формируем войско?

   - Угадал, он так и думает, - сказал Сириус. – Точнее, он опасается, что Дамблдор занят тем, что создает свою личную армию с целью совершить захват Министерства Магии.

   Возникла пауза, а затем Рон сказал:

   - Это самое нелепое, что я слышал в жизни - даже выдумкам Блажены Ловгуд до этого далеко.

   - Выходит, нам не позволяют обучаться защите от Темных Искусств из-за того, что Фадж опасается, вдруг мы используем магию против Министерства? – вознегодовала Гермиона.

   - Именно, - подтвердил Сириус. – По мнению Фаджа, Дамблдор ни перед чем не остановится ради того, чтобы захватить власть. Его паранойя в отношении Дамблдора крепнет не по дням, а по часам. И то, что Дамблдор будет арестован по какому-нибудь сфальсифицированному делу – всего лишь вопрос времени.

   Это напомнило Гарри о письме Перси.

   - А ты не в курсе, завтра в «Ежедневном Прорицателе» ожидается что-нибудь о Дамблдоре? Вот, например, Перси, брат Рона, считает, что кое-что появится…

   - Не знаю, - покачал головой Сириус. – На выходных я ни с кем из Ордена не встречался, все были чем-то заняты. Мы с Криччером вдвоем коротали время…

   В голосе Сириуса были отчетливо слышны горькие нотки.

   - Значит, и о Хагриде у тебя нет никаких известий?

   - О Хагриде… - задумался Сириус. – Ему пора бы уже вернуться, однако никто точно не знает, что с ним сталось. – Увидев испуг в лицах ребят, он поспешно добавил: - Но Дамблдор совсем не обеспокоен, и вы трое не накручивайте себя понапрасну; я уверен, что Хагриду ничто не угрожает.

   - Но если ему к этому времени уже полагалось вернуться… - занервничала Гермиона.

   - Его сопровождала мадам Максим. Мы связывались с ней, и она сказала, что возвращались они разными путями, однако нет повода думать, что с ним что-то случилось… Словом, беспокоиться не о чем.

   Гарри, Рон и Гермиона явно не сочли эти объяснения достаточно убедительными и обменялись тревожными взглядами.

   - И вот еще что: ни к кому не приставайте с расспросами о Хагриде, - поспешно добавил Сириус, - это только привлечет нежелательное внимание к его отсутствию, а Дамблдор хотел бы этого избежать, я точно знаю. Хагрид – крепкий орешек, его голыми руками не возьмешь. – Заметив, что это не подняло боевой дух ребят, он решил зайти с другой стороны: - Кстати, а когда намечается ваш следующий поход в Кабаньи Лужки? Мне вот тут пришло на ум… раз нам удалось выйти сухими из воды с собачьим маскарадом на станции, может, мы могли бы…

   - НЕТ! – одновременно вскричали Гарри с Гермионой.

   - Сириус, ты что, не читал «Ежедневный прорицатель»? – взволновалась Гермиона.

   - А, ты об этом, - усмехнулся Сириус. – Они вечно пытаются угадать, где я нахожусь, да только все мимо цели…

   - Конечно, только на этот раз они, похоже, попали-таки в цель, - возразил Гарри. – Малфой еще в поезде кое-что сказал, и, как нам показалось, он понял, что это был ты. К тому же, Сириус, на станции был и его отец – ну, ты знаешь, Люциус Малфой… Поэтому делай что хочешь, но не вздумай появляться здесь, потому что если Малфой снова тебя засечет…

   - Да понял я, понял, - недовольно буркнул Сириус. – Это была всего лишь идея. Я подумал, что ты, возможно, захочешь пообщаться…

   - Очень хочу, но вот чего я не хочу, так это чтобы тебя снова запихнули в Азкабан! – сказал Гарри.

   Возникла пауза, во время которой Сириус глядел на Гарри из огня, так насупив брови, что между ними образовалась глубокая морщинка.

   - А ты не так уж и похож на отца, как мне казалось, - наконец выдавил он из себя, и в его голосе зазвучали прохладные нотки. – Джеймса риск только бы раззадорил.

   - Послушай…

   - Ну, мне, думаю, пора. Вот уж и шаги Криччера вниз по лестнице слышны, - сказал Сириус, но у Гарри не возникло и тени сомнения, что он сказал неправду. – Я тебе напишу и в письме укажу время, когда снова смогу появиться в камине, договорились? Если, конечно, ты не сочтешь это слишком рискованным.

   Послышался легкий хлопок, и там, где секунду назад была голова Сириуса, вновь затанцевали языки пламени.

Глава 15 ВЕРХОВНЫЙ РЕВИЗОР ХОГВАРТСА

   На следующее утро друзья намеревались внимательно просмотреть свежий номер «Ежедневного прорицателя», чтобы отыскать ту статью, на которую ссылался Перси в своем письме. Однако едва лишь сова, доставившая почту, вспорхнула с молочника, как Гермиона вскрикнула от изумления и развернула на столе газету - там красовался крупный портрет Долорес Амбридж, которая широко улыбалась и манерно щурилась с газетной полосы. Над портретом был заголовок:

МИНИСТЕРСТВО НАЧИНАЕТ РЕФОРМУ ОБРАЗОВАНИЯ

ДОЛОРЕС АМБРИДЖ НАЗНАЧЕНА НА НОВУЮ ДОЛЖНОСТЬ

ВЕРХОВНОГО РЕВИЗОРА

   - Верховный Ревизор? – нахмурился Гарри, и недоеденный тост выскользнул из его пальцев. – Что бы это значило?

   Гермиона принялась читать вслух:

   Накануне вечером Министерство Магии приняло неожиданное решение, утвердив новый закон, обеспечивающий Министерству беспрецедентный контроль над школой колдовства и чародейства Хогвартс.

   «Последнее время Министр с растущей тревогой наблюдает за тем, что происходит в Хогвартсе», сообщил Младший Референт Министра Перси Уизли. «Новый закон – это ответ на обеспокоенность родителей, не раз высказывавших мнение о том, что школа движется в направлении, которое они никоим образом не могут одобрить».

   В течение последних нескольких недель Министр Магии Корнелиус Фадж не единожды обращался к законодательству с целью оптимизации учебного процесса в Хогвартсе. Не далее как 30 августа сего года был принят Декрет об образовании № 22, в соответствии с которым Министерство получило право подбирать кандидатов на должности преподавателей в случае, если Ректор не в состоянии сделать это самостоятельно.

   «Именно так и была назначена на должность преподавателя Хогвартса Долорес Амбридж», отметил вчера Перси Уизли. «Дамблдор не сумел подыскать подходящую кандидатуру, поэтому Министр лично утвердил на упомянутую должность профессора Амбридж. Разумеется, она не замедлила проявить свои лучшие качества…»

   - Чего она там не замедлила проявить? – не удержался от громкой реплики Гарри.

   - Постой, это еще не все, - сумрачно проговорила Гермиона.

   «…свои лучшие качества, радикально изменив методику преподавания защиты от Темных Искусств. Наряду с этим профессор Амбридж своевременно предоставляет Министру актуальную информацию о том, что в действительности происходит в школе».

   Именно эта вышеупомянутая функция и получила в настоящее время официальный статус в результате принятия Декрета об образовании № 23, на основании которого учреждена новая должность Верховного Ревизора Хогвартса.

   «Это новый волнующий этап в реализации планов Министерства по повышению уровня Хогвартского образования, которое, по мнению многих, находится в упадке», уверяет Уизли. «Верховный Ревизор наделен полномочиями инспектировать работу своих коллег с целью поддержания учебного процесса на должном уровне. Профессору Амбридж было предложено совместить пост Верховного Ревизора с должностью преподавателя, и мы рады сообщить, что наше предложение было ею принято».

   Новые меры, предпринятые Министерством, получили позитивный отклик со стороны родителей воспитанников Хогвартса.

   «У меня словно камень с души упал, когда мне стало известно, что все шаги Дамблдора находятся под беспристрастным и объективным наблюдением», сообщил нам вчера сорокаоднолетний обитатель особняка в Уилтшире мистер Люциус Малфой. «Многие из нас, кто печется о благополучии своих детей, уже на протяжении нескольких лет испытывают тревогу из-за ряда весьма экстравагантных решений Дамблдора и будут рады узнать, что Министерство берет ситуацию под свой контроль».

   В число «экстравагантных» решений, несомненно, входят ранее упоминавшиеся в нашей газете сомнительные назначения на должности преподавателей таких субъектов, как оборотень Ремус Люпин, полувеликан Рубеус Хагрид и страдающий бредовыми фантазиями экс-Светоносец «Очумелый Глаз» Смур.

   Неудивительно поэтому, что повсюду распространяются слухи о том, что Альбус Дамблдор, в недавнем прошлом Верховный Патрон Международной конфедерации магов и Главный Чародей Визенгамота, уже не справляется с обязанностями Ректора престижной школы Хогвартс.

   «По моему мнению, назначение в школу Ревизора является первым шагом, позволяющим надеяться, что в Хогвартсе появится Ректор, которому мы без страха сможем вверить своих детей», сообщил вчера вечером компетентный источник из Министерства.

   Двое старейшин Визенгамота – Гризельда Марчбанкс и Тибериус Огдан – подали в отставку, протестуя против учреждения должности Верховного Ревизора Хогвартса.

   «Хогвартс - школа, а не личный опорный пункт Корнелиуса Фаджа», заявила мадам Марчбанкс. «Все это не более чем очередная гнусная попытка очернить доброе имя Альбуса Дамблдора». (Подробный отчет о предполагаемой связи мадам Марчбанкс с диверсионными группировками гоблинов читайте на стр.17).

   Закончив читать, Гермиона посмотрела на сидевших напротив Гарри с Роном.

   - Теперь ясно, откуда на нас свалилась Амбридж! Фадж издал этот Декрет об образовании и принудил школу принять ее на работу! А теперь еще он дал ей полномочия, позволяющие проверять других преподавателей! – Гермиона учащенно дышала, а глаза ее метали молнии. – Поверить не могу. Виданное ли дело…

   - И не говори, - сказал Гарри, и его взгляд упал на сжатую в кулак правую руку, где еще виднелись слова, которые Амбридж заставляла его высекать на собственной коже.

   А на лице Рона, как ни странно, расцвела усмешка.

   - Что это с тобой? – удивленно спросили Гарри с Гермионой.

   - Очень хочется посмотреть, как она станет проверять МакГонагалл, - ликующе заявил Рон. – Думаю, Амбридж даже и сообразить не успеет, что именно ее прикончило.

   - Давайте-ка пойдем, да поскорее, - вскочила с места Гермиона. – Вдруг она к Биннзу заявится с проверкой, разве можно такое пропустить…

   Однако в тот день профессор Амбридж не пришла с проверкой на историю магии, и урок прошел так же заунывно, как и в прошлый понедельник. Не появилась она и в подземной галерее Снэйпа, куда они спустились на сдвоенный урок по зельям, и где Гарри получил обратно свое эссе о лунном камне с пометкой «Х» в верхнем углу, сделанной размашистым, острым почерком.

   - Я выставил вам те оценки, которые вы заработали бы, если бы представили свои эссе на экзамене по С.О.В., - с ироничным смешком объявил Снэйп, раздавая ученикам их письменные работы. – Это позволит вам получить реалистичное представление о том, чего ожидать от экзамена.

   Вернувшись к своему столу, Снэйп повернулся лицом к классу.

   - Общий уровень ваших эссе не выдерживает никакой критики. Будь это экзамен, большинство из вас провалили бы его. Я рассчитываю на то, что вы проявите большее рвение при написании нового эссе на тему о различных типах противоядий, в противном случае придется назначать дисциплинарные наказания каждому остолопу, который умудрится снова получить «Х».

   Он осклабился, когда Малфой, похохатывая, проговорил гулким шепотом:

   - Неужели кто-то заработал «Х»? Вот это да!

   Гарри заметил, что Гермиона пытается исподтишка заглянуть в его эссе про лунный камень, чтобы увидеть оценку, и поспешил поскорее спрятать эссе в портфель, решив, что предпочел бы не предавать эту информацию гласности.

   Твердо вознамерившись не позволить Снэйпу засыпать его и на этом уроке, Гарри по три раза перечитал каждую строчку написанной на доске рецептуры, прежде чем взяться за изготовление зелья. Его Бодрящий бульон прозрачностью и чистотой бирюзового оттенка не мог сравниться с тем, что приготовила Гермиона, но он хотя бы получился голубым, а не розовым, как у Невилла, и в конце урока Гарри поставил на стол Снэйпа бутыль с зельем, испытывая чувство облегчения вперемешку с мятежным умонастроением.

   - Что же, сегодня было не так плохо, как в прошлый раз, правда? – сказала Гермиона, когда, выбравшись из подземной галереи, они шагали по Вестибюлю на обед. – Да и с домашним заданием все оказалось вполне успешно, ведь так?

   И Рон, и Гарри ответили молчанием, однако Гермиона не унималась:

   - Ну, то есть, раз он оценивал работы по эталону С.О.В, я и не надеялась получить высший балл, потому что на этом этапе и проходной балл уже удача, как вы считаете?

   Гарри уклончиво произнес нечто маловразумительное.

   - Разумеется, экзамен еще нескоро, и многое может случиться за этот период, но у нас достаточно времени, чтобы лучше подготовиться, а наши нынешние баллы дают нам некую отправную точку. Нечто такое, что мы можем взять за основу…

   Они вместе расположились за Гриффиндорским столом.

   - Само собой, я была бы на седьмом небе, если бы получила «Б» …

   - Гермиона, - резко осадил ее Рон, - если тебе не терпится узнать наши оценки, не ходи вокруг да около, а спроси напрямик.

   - Да я не… Я вовсе не имела это в виду… Если только вы сами захотите поделиться…

   - У меня «М», - сказал Рон, наливая себе супу. – Полегчало?

   - Ничего такого, за что было бы стыдно, - подал голос Фред, только что прибывший на обед вместе с Джорджем и Ли Джорданом. Усевшись справа от Гарри, он продолжил: - Не вижу ничего предосудительного в старой доброй «М».

   - Но, - вмешалась Гермиона, - разве «М» не означает…

   - Именно, «малоубедительно», - кивнул Ли Джордан. – Все-таки лучше, чем «Х», что означает «хуже некуда», разве нет?

   Гарри почувствовал, как к лицу приливает горячая волна, поспешил изобразить, будто подавился булочкой, и закашлялся. Когда его театрализованное представление закончилось, он был неприятно удивлен, обнаружив, что Гермиона с головой ушла в обсуждение системы оценок С.О.В.

   - Стало быть, высший балл – это «Б», что означает «блестяще», - рассуждала она, - а следом идет «У» …

   - Нет, «С», - поправил ее Джордж. – «С» означает «сверх ожидаемого». Лично я всегда придерживался того мнения, что нам с Фредом по всем предметам должны ставить «С», поскольку сам факт нашего прихода на экзамен – это уже сверх ожидаемого.

   Все рассмеялись, кроме Гермионы, которая продолжала допытываться:

   - Значит, после «С» идет «У», то есть, «удовлетворительно», и это, выходит, самый низкий проходной балл?

   - Ага, - ответил Фред. Мокнув булочку в суп, он отправил ее целиком в рот и, не жуя, проглотил.

   - Замыкает список «М», что значит «малоубедительно», - Рон вскинул руки в пародийном прославлении своих успехов, - а уж после идет «Х», то есть, «хуже некуда».

   - Про «Т» не забудь, - напомнил Джордж.

   - «Т»? – нахмурилась Гермиона. – Это что же, еще ниже, чем «Х»? И что означает это «Т»?

   - «Троллеобразно», - не замедлил с ответом Джордж.

   Гарри опять засмеялся, недоумевая при этом, шутил ли Джордж или говорил серьезно. Он представил себе свои жалкие попытки скрыть от Гермионы оценку «Т», полученную им по всем экзаменам в формате С.О.В., и тотчас дал себе обещание впредь заниматься усерднее.

   - К вам на урок еще не приходили с проверкой? – спросил у ребят Фред.

   - Пока нет, - живо отозвалась Гермиона. – А к вам?

   - Только что, прямо перед обедом, - ответил Джордж. – На урок заклинаний.

   - И как все прошло? – одновременно спросили Гарри и Гермиона.

   Фред пожал плечами.

   - Ничего ужасного. Амбридж просто тихонько сидела углу и делала записи в своем блокноте. Вы же знаете, каков Флитвик: он встретил ее как гостью и не проявлял никаких признаков беспокойства из-за ее присутствия. Да и она была немногословна. Задала Алисии пару вопросов о том, как обычно проходят уроки, а Алисия сказала, что все его уроки просто классные. Вот, собственно, и все.

   - Не знаю, за что можно было бы раскритиковать Флитвика, - заметил Джордж, - у его учеников обычно не бывает провалов на экзаменах.

   - А кто у вас после обеда? – спросил у Гарри Фред.

   - Трелони…

   - Ну, эта - вылитая «Т» …

   - Как, впрочем, и сама Амбридж.

   - Знаешь, ты сегодня веди себя прилично и не демонстрируй Амбридж свой темперамент, - посоветовал Джордж. – Анджелина будет рвать и метать, если ты пропустишь еще хотя бы одну тренировку по квиддичу.

   Впрочем, Гарри не пришлось ждать урока по защите от Темных Искусств – встреча с профессором Амбридж настигла его раньше. Когда, расположившись в самом дальнем углу затененного кабинета прорицаний, он вытаскивал из портфеля свой дневник сновидений, Рон толкнул его локтем в бок. Обернувшись, Гарри увидел профессора Амбридж, появившуюся из люка в полу. Все непринужденные разговоры мгновенно стихли. Резкий перепад в уровне шума заставил оглянуться профессора Трелони, которая сновала между столиками, раздавая ученикам пособие «Оракул сновидений».

   - Добрый день, профессор Трелони, - поздоровалась профессор Амбридж, улыбаясь во весь свой широкий рот. – Вы, полагаю, получили мою записку? С указанием даты и времени предстоящей проверки?

   Профессор Трелони коротко кивнула, всем своим видом выражая досаду, а затем развернулась к профессору Амбридж спиной и продолжила раздавать учебные пособия. Все с той же улыбкой Амбридж ухватилась за спинку ближайшего кресла, подтащила его к себе и установила немного позади кресла Трелони. Усевшись, она извлекла блокнот из сумки с цветочным орнаментом и подняла голову, выжидая, когда начнется урок.

   Плотнее кутаясь в шаль дрожащими руками, профессор Трелони оглядела класс сквозь многократно увеличивавшие глаза очки.

   - Сегодня мы продолжим изучать вещие сны, - сказала она, отчаянно пытаясь не расплескать присущий ей флёр таинственности, но все же голос ее слегка подрагивал. – Пожалуйста, составьте пары и с помощью «Оракула» постарайтесь дать толкование последних сновидений друг друга.

   Она направилась было к своему креслу, однако, увидев, что поблизости расположилась профессор Амбридж, тотчас сделала вираж в сторону Парвати и Лаванды, которые уже полным ходом обсуждали сновидение Парвати.

   Гарри раскрыл свой экземпляр «Оракула сновидений», тайком поглядывая на Амбридж, которая тем временем делала пометки в своем блокноте. Спустя несколько минут она поднялась с кресла и начала расхаживать по кабинету вслед за Трелони, вслушиваясь в ее беседы с учениками и то и дело задавая вопросы. Гарри поспешил склонить голову над учебником.

   - Скорее придумай какой-нибудь сон, - шепнул он Рону, - на случай, если эта старая жаба вздумает подойти к нам.

   - Я уже в прошлый раз это делал, - возразил Рон. – Теперь твоя очередь рассказывать свой сон.

   - Даже и не знаю… - в отчаянии пробормотал Гарри, не в состоянии припомнить ни одного своего сна за последние несколько дней. – Допустим, мне приснилось, будто я... утопил Снэйпа в своем котле. Да, это подойдет…

   Рон фыркнул от смеха и раскрыл учебник.

   - Ладно, теперь нужно взять твой возраст, прибавить его к дате, когда тебе приснился этот сон, и сложить все это с числом букв в ключевом слове… Что это будет за слово? «Утопление», «Котел» или «Снэйп»?

   - Не имеет значения, бери любое, - сказал Гарри, бросив осторожный взгляд через плечо. Профессор Амбридж теперь стояла рядом с профессором Трелони, опрашивавшей Невилла по содержанию его дневника сновидений, и делала пометки в своем блокноте.

   - Когда все-таки ты видел этот сон? – спросил Рон, погрузившись в вычисления.

   - Откуда я знаю… прошлой ночью… да пиши, что хочешь, - отмахнулся Гарри, пытаясь расслышать, о чем Амбридж говорит профессору Трелони. Теперь обеих дам от них с Роном отделял всего лишь один столик. Профессор Амбридж сделала новую запись в блокноте, а профессор Трелони окончательно приуныла.

   - А теперь, - обратилась Амбридж к Трелони, подняв на нее глаза, - скажите, сколько в точности лет вы находитесь на этой должности?

   Профессор Трелони бросила на нее хмурый взгляд, скрестив на груди руки и втянув голову в плечи, будто желая защитить себя от унизительной проверки. После небольшой паузы, во время которой Трелони, похоже, пришла к умозаключению, что вопрос не содержит прямого оскорбления и проигнорировать его не удастся, она наконец ответила с нескрываемой досадой:

   - Почти шестнадцать лет.

   - Внушительный срок, - заметила профессор Амбридж, делая очередную запись в блокноте. – И на эту должность вас, стало быть, назначил Дамблдор?

   - Именно так, - коротко ответила профессор Трелони.

   Профессор Амбридж сделала в блокноте новую пометку.

   - И вы являетесь праправнучкой известной провидицы Кассандры Трелони?

   - Да, - сказала профессор Трелони, слегка вскинув голову.

   За этим последовала еще одна запись в блокнот.

   - Однако – поправьте меня, если я заблуждаюсь, - в вашем роду вы первая после Кассандры, кто обладает провидческим даром?

   - Подобный дар часто передается… э-э… через три поколения.

   Жабообразная улыбка на лице профессора Амбридж стала еще шире.

   - Несомненно, - проворковала она с приторной сладостью, делая новую запись. – Тогда, может, вы и мне что-нибудь предскажете?

   И она вопросительно посмотрела на Трелони все с тем же выражением лица. Профессор Трелони будто окаменела, не в состоянии поверить собственным ушам.

   - Я вас не понимаю, - пробормотала она, нервно цепляясь за шаль, которой была задрапирована ее костлявая шея.

   - Мне бы хотелось, чтобы вы сделали для меня предсказание, - отчеканила профессор Амбридж.

   Гарри и Рон теперь не были единственными в классе, кто тайком, прячась за учебниками, присматривался и прислушивался к происходящему, но взгляды большинства одноклассников были прикованы к профессору Трелони, которая выпрямилась в полный рост, звякнув бусами и браслетами.

   - Внутренне Око не провидит по команде! – мятежно заявила она.

   - Ясно, - задушевно проговорила профессор Амбридж, делая новую запись в блокнот.

   - Я… но… но… постойте! – вдруг воскликнула профессор Трелони, пытаясь звучать, как всегда, эфемерно и таинственно, однако голос ее дрожал от ярости, и это несколько разрушало мистический эффект. – Я… я вроде кое-что вижу… нечто такое, что имеет отношение к вам… да-да, я чувствую непроглядную тьму… и серьезную опасность…

   Профессор Трелони нацелила трясущийся палец на профессора Амбридж, которая продолжала лучезарно улыбаться, высоко вскинув брови.

   - Боюсь… боюсь, над вами сгущаются тучи! – театрально закончила профессор Трелони.

   Повисла пауза. Профессор Амбридж по-прежнему смотрела на Трелони, высоко подняв брови.

   - Ясно, - тихо промолвила Амбридж, сделав еще одну запись в блокноте. – Ну, если на большее вы не способны…

   Она отвернулась, а профессор Трелони, учащенно дыша, так и осталась стоять на месте, будто вкопанная. Гарри поймал взгляд Рона и понял, что в его голове зародилась та же мысль: они оба знали, что профессор Трелони просто старая лгунья, однако Амбридж была им ненавистна до такой степени, что на этот раз все их симпатии были целиком и полностью на стороне Трелони – точнее, до того момента, пока она не обрушилась на них спустя несколько секунд.

   - Ну? – с несвойственным ей проворством щелкнула она длинными пальцами перед самым носом Гарри. – Будь так любезен, покажи-ка мне, как ты ведешь свой дневник сновидений.

   Когда Трелони зычно, во весь голос, завершила толкование сновидений Гарри (причем, каждое из них, включая и те, в которых он просто ел кашу, предвещало ужасную скоропостижную смерть), от его расположения к ней остались одни воспоминания. Все это время профессор Амбридж стояла рядом и продолжала делать пометки в блокноте. Когда прозвенел звонок, она первая спустилась по серебряной лестнице и спустя десять минут уже ждала их в кабинете защиты от Темных Искусств.

   Амбридж что-то мурлыкала себе под нос и улыбалась своим мыслям. Пока ученики доставали свои экземпляры «Теории магической защиты», Гарри и Рон поделились с Гермионой, явившейся с урока арифмологии, тем, что произошло на прорицаниях, но Гермиона не успела их ни о чем расспросить, потому что профессор Амбридж призвала класс к порядку, после чего наступила тишина.

   - Убрать палочки, - с улыбкой отдала она команду, и те, что с надеждой палочки уже извлекли, с тоской вернули их обратно. – Поскольку на прошлом уроке мы завершили изучение первой главы, я прошу вас открыть учебники на девятнадцатой странице и приступить ко второй главе под названием «Основные теории защиты и история их возникновения». Никаких разговоров в классе.

   И она уселась за свой стол с той же самодовольной улыбкой во весь рот. Класс, словно единый механизм, с тяжелым вздохом распахнул учебники на девятнадцатой странице. Гарри скучая прикидывал, достаточно ли в учебнике глав, чтобы было чем занять класс до конца учебного года, и уже собрался было свериться с оглавлением, как вдруг заметил руку Гермионы, вновь взметнувшуюся вверх.

   Не укрылся этот факт и от внимания профессора Амбридж. Как выяснилось, на такой случай она выработала специальную стратегию. Она не стала разыгрывать спектакль, будто не видит поднятой руки Гермионы, а поднялась из-за стола и прошла по рядам, пока не оказалась с Гермионой лицом к лицу. Наклонившись к ней, она прошептала – совсем тихо, чтобы никто больше не услышал:

   - Что на этот раз, мисс Грэйнджер?

   - Я уже прочитала вторую главу, - сообщила Гермиона.

   - В таком случае приступайте к третьей главе.

   - Я и ее прочитала. Я прочла всю книгу.

   Профессор Амбридж заморгала, но тотчас восстановила душевное равновесие.

   - Значит, вы сможете мне сказать, что пишет Плутоверт в пятнадцатой главе о контрпорчах.

   - Он пишет, что контрпорчи неправильно именуют таковыми, - последовал мгновенный ответ Гермионы. – По его словам, люди называют насылаемые ими порчи «контрпорчами», когда хотят придать им более благопристойное звучание.

   Профессор Амбридж вскинула брови, и Гарри стало ясно, что она потрясена вопреки собственному желанию.

   - Но я не согласна, - продолжила Гермиона.

   Брови профессора Амбридж взлетели еще выше, а холод в глазах стал еще заметнее.

   - Вы не согласны?

   - Именно, - подтвердила Гермиона. В отличие от Амбридж, она не шептала, и ее громкий голос разносился по всему кабинету, привлекая внимание одноклассников. – Мистер Плутоверт не в восторге от применения порч, не так ли? А на мой взгляд, от порч может быть большой толк, если использовать их в целях защиты.

   - Ах, вот оно что, - сказала профессор Амбридж, забыв про конспиративный шепот и выпрямляясь во весь рост. – Боюсь, однако, что в этом классе значение имеет точка зрения мистера Плутоверта, а отнюдь не ваша.

   - Но… - начала было Гермиона.

   - Достаточно, - прервала ее профессор Амбридж. Вернувшись назад, она встала перед классом, а оживленность, с которой был начат урок, бесследно исчезла с ее лица. – Мисс Грэйнджер, я намереваюсь вычесть пять баллов из общего фонда Гриффиндора.

   По классу прошелестел недовольный шепоток.

   - За что? – возмутился Гарри.

   - Не вздумай вмешиваться! - цыкнула на него Гермиона.

   - За нарушение дисциплины на уроке неуместными разговорами, - невозмутимо ответила профессор Амбридж. – Я здесь для того, чтобы вести обучение по одобренной Министерством методике, не предусматривающей высказывания учащимися своих суждений о вещах, в которых они мало разбираются. Возможно, ваши прежние преподаватели позволяли вам больше вольностей, однако никто из них не прошел бы Министерскую проверку; возможно, единственным исключением был профессор Квиррелл, который хотя бы не выходил за рамки тематики, соответствующей возрастному уровню учащихся…

   - Да уж, Квиррелл был преподаватель что надо, - громогласно высказался Гарри. – И все бы хорошо, если бы не один крошечный дефект: из его затылка выпирала физиономия Волдеморта.

   Такой звенящей тишины, какая последовала за этим высказыванием, Гарри еще не приходилось слышать. А затем:

   - Думаю, вам не повредит еще одна неделя дисциплинарных наказаний, мистер Поттер, - елейно проговорила Амбридж.

* * *

   Рана на руке Гарри, едва зарубцевавшаяся, на следующее утро снова начала кровоточить. Он безропотно отрабатывал наказание накануне вечером и был тверд в своем намерении ни в чем не потакать Амбридж. Без единого звука он снова и снова выписывал слова «Я не должен лгать», при этом рана с каждой буквой становилась все глубже.

   Хуже всего на этой новой неделе наказаний, как и предрекал Джордж, была реакция Анджелины. Во вторник во время завтрака она налетела на Гарри и принялась так отчаянно его отчитывать, что к ним тут же примчалась профессор МакГонагалл, выскочив из-за преподавательского стола.

   - Мисс Джонсон, кто вам позволил устраивать в Большом зале подобный скандал?! Пять штрафных баллов Гриффиндору!

   - Но, профессор… он снова схлопотал себе наказание…

   - Как это понимать, Поттер? – набросилась на Гарри профессор МакГонагалл. – Наказание? Кем оно наложено?

   - Профессором Амбридж, - пробормотал Гарри, избегая ее пронизывающего взгляда из-под квадратных очков.

   - Не означает ли это, - профессор МакГонагалл убавила громкость, чтобы ее слова не долетали до любопытных ушей сидевших позади нее учеников Рэйвенкло, - что, невзирая на мое предостережение в прошлый понедельник, вы опять потеряли над собой контроль на уроке у профессора Амбридж?

   - Да, - буркнул Гарри, уставившись в пол.

   - Поттер, вы должны научиться владеть собой, иначе навлечете на себя серьезные неприятности! Еще пять штрафных баллов Гриффиндору!

   - Но… как же так? Профессор, не делайте этого! – взорвался Гарри, потрясенный подобной несправедливостью. – Я и так уже наказан ею, отчего же теперь и вы лишаете нас баллов?

   - Оттого что наказания, похоже, не оказывают на вас должного воздействия! – язвительно ответила профессор МакГонагалл. – Не желаю больше ничего слышать, Поттер! Что же касается вас, мисс Джонсон, то в будущем извольте ограничить тренировку голосовых связок территорией стадиона, а иначе есть опасность лишиться статуса капитана сборной.

   С этими словами она прошествовала обратно к преподавательскому столу. Анджелина бросила на Гарри взгляд, исполненный глубочайшего отвращения, и зашагала прочь, а он рухнул на скамью рядом с Роном в состоянии крайнего раздражения.

   - Она сняла с Гриффиндора баллы за то, что я каждый вечер вынужден кромсать себе руку! И это, по-твоему, справедливо?

   - И не говори, приятель, - посочувствовал другу Рон, наполняя беконом его тарелку. - Она точно умом тронулась.

   Однако Гермиона лишь молча перелистывала страницы «Ежедневного прорицателя».

   - Ты, естественно, считаешь, что МакГонагалл права, да? – запальчиво атаковал Гарри портрет Корнелиуса Фаджа, за которым скрывалось лицо Гермионы.

   - Думаю, МакГонагалл зря сняла баллы, но она справедливо предостерегла тебя, чтобы ты не терял голову в присутствии Амбридж, - послышался из-за газеты голос Гермионы, а на первой странице тем временем неистово жестикулировал Фадж, очевидно, выступая с какой-то речью.

   Весь урок заклинаний Гарри игнорировал Гермиону, однако после, когда они вошли в кабинет трансфигурации, его гнев испарился. В углу кабинета сидела Амбридж со своим блокнотом, и один только ее вид вытеснил из его головы всякие воспоминания обо всем, что случилось за завтраком.

   - Отлично, - шепнул Рон, когда они рассаживались по своим местам. - Сейчас увидим, как Амбридж получит все, что ей причитается.

   Профессор МакГонагалл решительным шагом вошла в кабинет, не подавая никаких признаков осведомленности относительно присутствия профессора Амбридж.

   - Тишина в классе, - сказала она, и все тотчас умолкли. – Мистер Финниган, пожалуйста, подойдите сюда и раздайте домашние работы… А вас, мисс Браун, прошу взять эту коробку с мышами - что за ребячество, милочка, они не кусаются - и раздать каждому по одной…

   - Кхм, кхм, - послышалось покашливание профессор Амбридж, которая применила ту же нелепую тактику, что и в первый вечер, когда перебила выступление Дамблдора. Профессор МакГонагалл оставила ее уловку без внимания. Шеймус протянул Гарри эссе, и тот не глядя взял свою работу. У него сразу отлегло от сердца, когда он увидел, что сподобился-таки заработать «удовлетворительно».

   - А теперь внимание… Дин Томас, вы получите дисциплинарное наказание, если еще хотя бы раз повторите то, что сделали сейчас со своей мышью… Большинство из вас успешно освоили Чары исчезновения в работе с улитками, и даже те, у кого остались неисчезнувшие фрагменты раковин, в целом поняли природу этого заклинания. Сегодня нам предстоит…

   - Кхм, кхм, - вновь подала голос профессор Амбридж.

   - Что такое? – обернулась профессор МакГонагалл, и ее брови съехались вместе, образовав длинную, жесткую линию.

   - Я только хотела поинтересоваться, получили ли вы мою записку с указанием даты и времени проверки…

   - Естественно, получила, иначе я спросила бы вас, что вы делаете в моем кабинете, - отрезала профессор МакГонагалл и решительно развернулась к профессору Амбридж спиной. Многие в классе обменялись ликующими взглядами. – Как я уже сказала, сегодня мы будем осваивать исчезновение мышей, что является куда более сложной задачей. Итак, Чары исчезновения…

   - Кхм, кхм.

   - Хотела бы я знать, - с ледяной яростью обрушилась профессор МакГонагалл на профессора Амбридж, - каким образом вы рассчитываете получить представление о моей методике обучения, если вы продолжаете постоянно меня перебивать? Я, знаете ли, не позволяю никаких разговоров во время своих объяснений.

   Профессор Амбридж будто получила пощечину. Она ничего не сказала в ответ, но расправила лист блокнота и с негодующим видом принялась туда что-то записывать. Профессор МакГонагалл снова обратилась к классу с царственным спокойствием.

   - Как я уже сказала, применение Чар исчезновения усложняется по мере того, как усложняется морфология живого организма, которому предстоит пройти через процедуру исчезновения. Улитка, относящаяся к классу беспозвоночных, не представляет особой проблемы, в отличие от мыши, которая является млекопитающим. Поэтому вам не овладеть магией такого уровня, если все ваши мысли будут заняты предстоящим обедом. Что же, заклинание вам известно, давайте теперь посмотрим, как вы с ним справитесь…

   - И она еще читает мне нравоучения о том, что я не умею держать себя в руках в присутствии Амбридж! – тихо сказал Гарри Рону, но по лицу его разлилась улыбка, а от обиды на профессора МакГонагалл не осталось и следа.

   На этот раз профессор Амбридж не следовала по пятам за профессором МакГонагалл по всему классу, как она это делала на уроке у профессора Трелони. Возможно, она посчитала, что профессор МакГонагалл подобного не допустит. Однако она много чего записала в свой блокнот, сидя в углу, а когда по окончании урока профессор МакГонагалл велела ученикам собирать учебники, то и она поднялась с места с чрезвычайно угрюмым выражением лица.

   - Лиха беда начало, - сказал Рон, поглядев на длинный подрагивающий хвост в руке и кидая его обратно в коробку, которую Лаванда пустила по классу.

   Выходя из кабинета, Гарри увидел, что профессор Амбридж приблизилась к преподавательскому столу. Он тихонько толкнул Рона, а тот – Гермиону, и все трое специально замешкались, чтобы подслушать разговор.

   - Как давно вы уже работаете в Хогвартсе? – спросила профессор Амбридж.

   - В декабре исполнится тридцать девять лет, - колко ответила профессор МакГонагалл и с громким щелчком захлопнула портфель.

   Профессор Амбридж сделала запись в блокноте.

   - Прекрасно, - сказала она. – О результатах проверки вы будете извещены через десять дней.

   - Не могу дождаться, - сухо заметила профессор МакГонагалл и зашагала к двери. – Поторопитесь-ка, вы трое, - добавила она, выпроваживая из кабинета Гарри, Рона и Гермиону. Гарри не смог удержаться от едва заметной улыбки в ее адрес и готов был поклясться, что и она улыбнулась ему в ответ.

   Он полагал, что теперь увидит Амбридж только вечером, когда будет отрабатывать очередное наказание, но оказался неправ. Когда они спустились по склону лужайки и направились в сторону леса на урок по уходу за магическими существами, то увидели, что вместе с профессором Труххль-Дуб их дожидаются и сама Амбридж, и ее блокнот.

   - Вы ведь, если не ошибаюсь, обычно не ведете этот предмет? – долетел ее вопрос до ушей Гарри, когда они приблизились к столу на козлах, где, словно охапка оживших веток, возились в поисках звездчаток плененные древошнырики.

   - Это так, - подтвердила профессор Труххль-Дуб, заложив руки за спину и покачиваясь на носках. - Я временно заменяю профессора Хагрида.

   Гарри нервно переглянулся с Роном и Гермионой. Малфой о чем-то перешептывался с Крэббом и Гойлом; было очевидно, что он не упустит случая наябедничать на Хагрида представителю Министерства.

   - Хм… - сказала профессор Амбридж, убавляя громкость, однако Гарри по-прежнему мог отчетливо ее слышать. - Удивительно, отчего это Ректор категорически отказывается предоставить мне какую-либо информацию по этому вопросу? Может, вы скажете, почему профессор Хагрид находится в столь продолжительном отпуске?

   От Гарри не укрылось, как вдруг оживился Малфой.

   - Это вряд ли, - отмахнулась профессор Труххль-Дуб. – Я знаю столько же, сколько и вы. Дамблдор прислал мне сову: не хотите ли, дескать, поработать пару недель… Вот и все, что мне известно. Ну, так… мне начинать урок?

   - Да, пожалуйста, начинайте, - сказала Амбридж и принялась строчить в блокноте.

   На этот раз Амбридж применила другую тактику: она переходила от ученика к ученику, задавая вопросы о магических существах. Ученики отвечали в основном хорошо, и Гарри немного воспрянул духом: по крайней мере, класс репутацию Хагрида не уронил.

   - Подводя итог, - профессор Амбридж снова подошла к профессору Труххль-Дуб после того, как долго, с пристрастием, опрашивала Дина Томаса, - скажите, как лично вы, временный член педагогического коллектива и, полагаю, объективный наблюдатель, как вы оцениваете ситуацию в Хогвартсе? Достаточную ли поддержку вы получаете со стороны школьного руководства?

   - О, да, Дамблдор - отличный Ректор, - со всей искренностью воскликнула профессор Труххль-Дуб. – Я довольна тем, как здесь ведутся дела, очень довольна.

   С видом вежливого скептицизма Амбридж сделала беглую запись в блокноте и продолжила:

   - Ну, а какой материал вы намерены пройти с классом в этом году – на случай, если профессор Хагрид не вернется?

   - Конечно, мы будем изучать тех магических существ, которые чаще всего встречаются в вопросах на экзамене С.О.В., - ответила профессор Труххль-Дуб. – Их осталось немного, поскольку единорогов и обоняшек они уже прошли. Думаю, ребятам следует разобраться с лохматушниками и шпрыгунами, а затем научиться распознавать фуфлеров и взъедов…

   - Что же, вы, по крайней мере, производите впечатление человека, который знает, что делает, - констатировала профессор Амбридж и уверенно поставила галочку в блокноте. Гарри не понравилось, как она выделила слово «вы», и еще меньше понравился вопрос, который она вслед за этим задала Гойлу:

   - До меня дошли слухи, что у вас тут на уроках случались травмы?

   Гойл тупо хмыкнул, а Малфой тут же кинулся отвечать на вопрос.

   - Это у меня была травма, - доложил он. – Меня покалечил гиппогрифф.

   - Гиппогрифф? – переспросила профессор Амбридж, лихорадочно записывая все это в блокнот.

   - Только из-за того, что Малфой по собственной дурости не слушал, о чем ему говорил Хагрид, - возмутился Гарри.

   Рон с Гермионой издали громкий стон. Профессор Амбридж медленно повернула голову в сторону Гарри.

   - Полагаю, лишний день наказаний вам пойдет на пользу, - мягко проговорила она. – Ну, благодарю вас, профессор Труххль-Дуб, думаю, здесь моя миссия завершена. О результатах проверки вы будете извещены через десять дней.

   - Вот и отлично, - сказала профессор Труххль-Дуб, а профессор Амбридж пересекла лужайку и направилась к замку.

* * *

   Было уже около полуночи, когда Гарри покинул кабинет Амбридж. Рука так отчаянно кровоточила, что на шарфе, которым он ее перевязал, проступили пятна крови. Он полагал, что, вернувшись в гостиную, найдет ее пустой, но там его терпеливо дожидались Рон с Гермионой. Он очень обрадовался, в особенности тому, что Гермиона была расположена проявить сочувствие, вместо того чтобы читать нравоучения.

   - Вот, - с беспокойством пододвинула она к нему небольшую чашу с желтой жидкостью, - погрузи туда руку. Это микстура на основе измельченных и засоленных щупальцев мурлапки, и она должна помочь.

   Гарри опустил окровавленную, саднящую руку в чашу и почувствовал, как боль чудесным образом его отпускает. Хитрюга, с громким урчанием крутившийся у его ног, запрыгнул к нему на колени и уютно там расположился.

   - Спасибо, - сказал исполненный благодарности Гарри, левой рукой почесывая Хитрюгу за ушами.

   - Я по-прежнему считаю, что ты должен об этом заявить, - тихо промолвил Рон.

   - Нет, - твердо сказал Гарри.

   - МакГонагалл взбеленится, если узнает…

   - Пожалуй, так и будет, - согласился Гарри. – А теперь скажи, сколько Амбридж потребуется времени, чтобы настрочить новый Декрет о том, что любой доносчик на Верховного Ревизора в одночасье автоматически вылетает из школы?

   Рон собрался было возразить, однако не нашел подходящих слов и спустя секунду закрыл рот с удрученным видом проигравшего.

   - Она ужасный человек, - тихо сказала Гермиона. – Просто ужасный. Знаешь, перед тем как ты вошел, я говорила Рону, что… что мы должны действовать.

   - Я предложил подсыпать ей яду, - насупился Рон.

   - Не то… я имею в виду, что она негодный преподаватель, и никакой защите она нас не научит, - сказала Гермиона.

   - А мы-то что можем с этим поделать? - спросил Рон, зевая. – Время упущено. Она назначена на эту должность, на ней и останется – другого развития событий Фадж не допустит.

   - Знаете… - издалека начала Гермиона. - Я вот тут все думала… - бросив на Гарри немного нервный взгляд, она продолжила: - Я подумала… может, настал час, когда нам самим следует о себе побеспокоиться.

   - Каким это образом? - подозрительно прищурился Гарри, все еще держа руку в чаше с микстурой.

   - Ну… самим обучаться защите от Темных Искусств, - сказала Гермиона.

   - Еще чего, - вознегодовал Рон. – Ты решила нас лишней работой загрузить? Ты в курсе того, что у нас опять накопились долги по домашним заданиям, а идет всего лишь вторая неделя учебы.

   - Но это куда важнее домашних заданий! – воскликнула Гермиона.

   Гарри и Рон уставились на нее в совершенном изумлении.

   - А мне казалось, что в мире нет ничего важнее домашних заданий, - съехидничал Рон.

   - Не глупи, разумеется, есть! - возразила Гермиона, и Гарри с ужасом увидел, что лицо ее внезапно загорелось азартом, подобным тому, какой обычно в ней вызывали разговоры о Б.Л.Е.В.О.Т.Э. – Мы сами должны подготовить себя к тем опасностям, что ожидают нас за пределами школы, о чем Гарри говорил еще на самом первом уроке у Амбридж. Мы должны быть уверены в том, что действительно сможем себя защитить. Если за весь учебный год мы так ничему и не научимся…

   - Мы мало что сможем сделать самостоятельно, - пригорюнился Рон. - В смысле, что можно, конечно покопаться в библиотеке, поискать различные порчи и попытаться их освоить…

   - Я согласна, мы уже прошли тот этап, когда всему можно было научиться по книжкам, - сказала Гермиона. – Сейчас нам необходим учитель, настоящий, который сможет на практике показать, как применять заклинания, и который сумеет исправить ошибки.

   - Если ты говоришь о Люпине… - начал Гарри.

   - Нет, нет, я вовсе не о Люпине говорю, - покачала головой Гермиона. – Он слишком занят делами Ордена, и встречаться с ним мы сможем только по выходным в Кабаньих Лужках, а это не так уж и часто.

   - Тогда кто это? – нахмурился Гарри.

   Гермиона нетерпеливо вздохнула.

   - Ну, неужели непонятно? – всплеснула она руками. – Я о тебе говорю, Гарри.

   Повисла пауза. Легкий ночной ветерок пробежал по окнам и заставил затрепетать огонь в камине у Рона за спиной.

   - Обо мне? – изумился Гарри.

   - Я говорю о том, что защите от Темных Искусств нас учить будешь ты.

   Несколько мгновений Гарри смотрел на нее в недоумении. Затем повернулся к Рону, думая встретить знакомый раздраженный взгляд, подобный тем, какими они обычно обменивались, когда Гермиона принималась разглагольствовать о дутых проектах, вроде Б.Л.Е.В.О.Т.Э., и оцепенел, не обнаружив в лице Рона никаких признаков недовольства. Слегка нахмурившись, Рон определенно что-то обдумывал. Наконец он сказал:

   - Хорошая идея.

   - Какая еще идея?

   - Насчет тебя, - сказал Рон. - Чтобы ты нас всему научил.

   - Но…

   На лице Гарри заиграла улыбка – он решил, что друзья его разыгрывают.

   - Какой из меня учитель, я не смогу…

   - Гарри, за последний год ты был лучшим по защите от Темных Искусств, - убежденно заявила Гермиона.

   - Это я-то? – еще шире заулыбался Гарри. – Вовсе нет, это ты на всех экзаменах показала лучшие результаты…

   - Отнюдь, - хладнокровно проговорила Гермиона. – Ты обошел меня на третьем курсе. Это был единственный год, когда мы вместе сдавали экзамен преподавателю, который по-настоящему владел своим предметом. Только, Гарри, я не об экзамене говорю. Давай вспомним, чего ты добился!

   - И чего же?

   - Знаешь, что-то я не уверен, что хочу обучаться у такого тупицы, - со смешком сказал Гермионе Рон. Повернувшись к Гарри, он продолжил: - Дай-ка подумать… - и он состроил физиономию, изображая напрягшего извилины Гойла. – Значит, так… первый год… тогда ты спас Философский Камень от Сам-Знаешь-Кого.

   - Мне просто повезло, - уточнил Гарри, - умение здесь ни при чем…

   - Второй год… - не дал ему договорить Рон, - ты прикончил Василиска и уничтожил Риддела.

   - Да, но если бы не появился Фоукс, я бы…

   - Третий год, - прибавил громкости Рон. – Ты отбился от сотни дементоров…

   - По чистой случайности, и тебе это известно… Если бы не Хроновёрт…

   - А в прошлом году, - перешел почти что на крик Рон, - ты снова вступил в схватку с Сам-Знаешь-Кем…

   - Да выслушайте меня, наконец! – воскликнул Гарри, глядя на ухмыляющиеся лица друзей и теряя терпение. – Просто выслушайте, хорошо? По вашим словам, все прямо-таки здорово, тогда как всякий раз это была всего-навсего удача. Я часто и сам не отдавал себе отчета в том, что делал, я ничего специально не планировал, поступал исключительно по обстоятельствам, и, в добавок, почти всегда приходила помощь…

   Рон с Гермионой продолжали посмеиваться, и Гарри почувствовал, как в нем закипает гнев, причину которого он вряд ли смог бы объяснить.

   - Нечего тут ухмыляться, будто вы во всем разбираетесь лучше меня! Кто там был, вы или я? – горячился он. – Только я один и знаю, как все было на самом деле, ясно вам? И я все это выдержал не оттого, что так здорово овладел защитой от Темных Искусств, а потому что либо помощь приходила вовремя, либо догадка оказывалась правильной… Часто я просто шел, куда кривая выведет, не имея ни малейшего представления о том, что происходит… ХВАТИТ ВЕСЕЛИТЬСЯ!

   Чаша с микстурой из щупальцев мурлапки полетела не пол и разбилась. Гарри вдруг оказался на ногах, сам не понимая как. Хитрюга шмыгнул под диван, а с лиц Рона и Гермионы исчезли улыбки.

   - Вы понятия не имеете, каково это! Ни одному из вас не приходилось встречаться с ним лицом к лицу! Думаете, достаточно освоить пару-тройку заклинаний и выстрелить ими в него, как на уроке? По-вашему, легко осознавать, что между тобой и смертью ничего нет, кроме собственной выдержки и смекалки, или, может, чего-то еще… чего-то такого, что позволяет сохранять трезвость мысли, когда ты знаешь, что через секунду тебя либо прикончат, либо начнут пытать, либо у тебя на глазах станут убивать твоего друга… Нас не учили тому, как со всем этим справляться… А вы двое ведете себя так, будто перед вами этакий вундеркиндик, стоит тут целый и невредимый, а безмозглый Диггори сам все запорол по собственной дурости… Вы не понимаете, что я мог бы легко оказаться на его месте, да именно так бы и случилось, просто Волдеморту понадобился именно я…

   - Мы не говорили ничего подобного, - принялся в испуге оправдываться Рон. - И на Диггори не наезжали, честное слово…Ты просто все не так понял…

   Он в растерянности перевел взгляд на Гермиону, которая была не менее ошарашена.

   - Гарри, - неуверенно проговорила она, - как ты не поймешь? Это ведь… именно то, что нам и нужно. Нам необходимо знать, что в действительности означает встретиться лицом к лицу с… с В-Волдемортом.

   Впервые в жизни Гермиона произнесла вслух имя Волдеморта, и именно это, более чем что-либо другое, умиротворило Гарри. Все еще прерывисто дыша, он снова сел в кресло, только сейчас заметив, как сильно саднила рука. Он уже жалел, что разбил чашу с микстурой.

   - Ну, ты… подумай об этом, - тихо сказала Гермиона. – Обещаешь?

   Гарри не нашелся, что возразить. Ему уже было совестно за свою несдержанность. Он кивнул, не до конца понимая, на что дает согласие.

   Гермиона встала.

   - Ну, я пошла спать, - сообщила она, стараясь придать голосу максимальную непринужденность. – Э-э… спокойной ночи.

   Рон тоже поднялся.

   - Ты идешь? – немного неуклюже спросил он.

   - Иду, - ответил Гарри. – Через минуту. Только порядок наведу.

   Он махнул рукой в сторону разбитой чаши. Рон понимающе кивнул и удалился.

   - Репаро, - вздохнул Гарри, направив палочку на осколки фарфора, которые мгновенно слетелись вместе, и чаша приняла прежний вид, однако вернуть в нее микстуру оказалось невозможным.

   Внезапно он почувствовал такую усталость, что возник соблазн откинуться в кресле и так в нем и заснуть. Все же он заставил себя подняться и последовать за Роном наверх в спальню. Беспокойный сон его был, как и прежде, наполнен видениями длинных коридоров и запертых дверей, а на следующее утро он проснулся с колющей болью в области шрама.

Глава 16 В «КАБАНЬЕЙ ГОЛОВЕ»

   На протяжении двух долгих недель Гермиона ни разу словом не обмолвилась о том, чтобы Гарри вел уроки по защите от Темных Искусств. Дисциплинарные наказания у Амбридж завершились (Гарри, правда, сомневался, что выгравированные на тыльной стороне ладони слова когда-нибудь окончательно исчезнут). За это время у Рона состоялись еще четыре тренировки, причем на двух последних обошлось без крика в его адрес. Все трое весьма преуспели в трансфигурации, и их мыши благополучно исчезали прямо на глазах (что до Гермионы, то она уже принялась за котят). Знакомая тема вернулась однажды непогожим вечером в конце сентября, когда по заданию Снэйпа они искали в библиотеке необходимые ингредиенты для зелья.

   - А скажи, Гарри, - неожиданно обратилась к нему Гермиона, - ты все это время думал о защите от Темных Искусств?

   - Естественно, думал, - раздраженно ответил Гарри. – Еще бы не думать, когда уроки ведет эта старая мегера…

   - Я говорю о нашей с Роном инициативе… - пояснила Гермиона, но, перехватив встревоженный, остерегающий взгляд Рона, нахмурилась: - Ой, ну ладно, о моей инициативе, о том, чтобы ты нас обучал.

   Гарри не сразу дал ответ. Он притворился, будто внимательно изучает раздел в книге «Азиатские противоядия», так как не хотел делиться тем, о чем думал в действительности .

   На самом деле все это время Гарри постоянно возвращался в мыслях к этой теме. Подчас идея представлялась ему безумной, как и в ту ночь, когда ее впервые озвучила Гермиона, однако время от времени он замечал, что перебирает в памяти заклинания, которые сослужили ему хорошую службу во время его многочисленных столкновений с Темными силами и со Смертеглодами – сам того не осознавая, он планировал будущие уроки…

   - Как сказать, - медленно проговорил он, когда стало невозможно и дальше изображать неимоверный интерес к азиатским противоядиям, - в общем, да… немного думал.

   - И что надумал? – настаивала Гермиона.

   - Пока не знаю, - протянул Гарри, стараясь выиграть время. Он перевел взгляд на Рона.

   - Я с самого начала решил, что это хорошая идея, - с энтузиазмом присоединился к беседе Рон, поняв, что Гарри не намерен продолжать скандал.

   Гарри заелозил в кресле, по-прежнему чувствуя себя неуютно.

   - Разве вы не слышали, что я говорил вам в прошлый раз? В большинстве случаев это было не более, чем везение.

   - Конечно, Гарри, - тихо сказала Гермиона, - и все же бессмысленно утверждать, что ты не владеешь защитой от Темных Искусств. В прошлом году никто, кроме тебя, не сумел отразить заклятье Империус, к тому же ты умеешь создавать Патронуса и делать многое из того, что неподвластно даже опытным магам, а Виктор всегда говорил, что…

   Рон повернул голову так порывисто, что едва не повредил позвонки. Потирая шею, он спросил с иронией:

   - Да ну? И о чем же таком говорил Викки?

   - Очень смешно, - недовольно буркнула Гермиона. – Он говорил, что Гарри умеет делать такие вещи, которые ему и не снились – а ведь он в то время учился в Дурмстранге на последнем курсе.

   Рон не сводил с Гермионы подозрительных глаз.

   - Ты что, ведешь с ним переписку?

   - А если и так? – немного надменно сказала Гермиона, слегка при этом порозовев. – С кем хочу, с тем и веду дружескую переписку…

   - Но у него-то планы были куда более далеко идущие, - заявил Рон осуждающим тоном.

   Гермиона с досадой покачала головой, а затем повернулась к Гарри, демонстративно игнорируя Рона, продолжавшего буравить ее глазами.

   - Так что ты решил? Возьмешься нас учить?

   - Только вас с Роном?

   - Вообще-то… - Гермиона снова немного заволновалась. – Только, пожалуйста, держи себя в руках… Я считаю, что твой долг - учить всех, кто этого захочет. Я говорю о том, что мы обязаны научиться защищать себя от В-Волдеморта. Не делай страдальческое лицо, Рон! Будет несправедливо, если мы лишим такой возможности остальных.

   На мгновение Гарри задумался, а затем сказал:

   - Согласен, только сомневаюсь, чтобы кроме вас двоих появились и другие желающие. Я ведь псих, припоминаете?

   - Думаю, ты бы удивился, если бы узнал, сколько человек готовы тебя выслушать, - сказала Гермиона без тени улыбки. – Послушай, - она наклонилась к Гарри, а Рон, по-прежнему не сводивший с нее хмурого взгляда, тоже подался вперед, - ты ведь в курсе, что в первые же выходные октября мы идем в Кабаньи Лужки? Как ты смотришь на то, чтобы оповестить всех желающих о встрече в деревне? Там и поговорим.

   - Почему нужно непременно встречаться за пределами школы? – спросил Рон.

   - Потому что Амбридж, - сказала Гермиона и снова принялась за рисунок Хрумкающей китайской капусты, который она копировала из учебника, - едва ли будет в восторге, если узнает, что мы замышляем.

* * *

   Гарри считал дни до предстоящего похода в Кабаньи Лужки, однако было нечто, что постоянно его тревожило. Сириус хранил гробовое молчание с тех пор, как в начале сентября появился в камине. Гарри понимал, что они задели его за живое, заявив, что не желают видеть его в Кабаньих Лужках, и все же порой он не мог избавиться от тревожных мыслей о том, что Сириус, вопреки здравому смыслу, возьмет, да и явится в деревню. И что прикажете делать, если под самым носом у Драко Малфоя им навстречу помчится огромный черный пес?

   - Ну, ему же хочется немного порезвиться, вряд ли мы можем его за это винить, - сказал Рон, когда Гарри поделился с друзьями своими тревогами. – В смысле, что он уже больше двух лет в бегах, и радости в том мало, но он хотя бы все это время был свободен, ведь так? А сейчас он вынужден безвылазно сидеть дома в компании чокнутого эльфа.

   При этих словах Рона Гермиона сдвинула брови, однако оскорбительную реплику в адрес Криччера оставила без ответа.

   - Проблема в том, - сказала она Гарри, - что Сириусу придется скрываться до тех пор, пока В-Волдеморт – ой, да будет тебе, Рон, - не выйдет из тени.

   - Сомневаюсь, что Сириус совершит такую глупость и явится в Кабаньи Лужки, - уверенно возразил Рон. – Дамблдор рассвирепеет, если такое случится, а он все-таки слушает Дамблдора, даже если его слова ему не нутру.

   Гарри явно не успокоили аргументы Рона, и Гермиона решила сменить тему.

   - Послушай, мы тут с Роном переговорили с теми, кто, по нашему мнению, хотел бы обучаться защите от Темных Искусств по-настоящему, и кое-кто всерьез заинтересовался. Мы договорились о встрече в Кабаньих Лужках.

   - Хорошо, - машинально ответил Гарри, чьи мысли по-прежнему были заняты Сириусом.

   - Не изводи себя, Гарри, - тихо промолвила Гермиона. – У тебя и без Сириуса проблем вагон и маленькая тележка.

   Конечно же, она была права. Он едва успевал выполнять домашние задания, несмотря на то, что череда дисциплинарных наказаний у Амбридж завершилась, и свободного времени у него прибавилось. Хотя два раза в неделю они с Роном вдвоем ходили на тренировки по квиддичу, у Рона все же накопились долги по домашним работам, так как помимо спорта он должен был выполнять обязанности префекта. А Гермиона, которая изучала больше предметов, чем они оба, не только не накапливала долгов, но и находила время для того, чтобы вязать новую одежду для эльфов. Гарри не мог не признать, что ее изделия становились все лучше: теперь уже трудно было перепутать шапочки с носками.

   Утро, на которое был назначен поход в Кабаньи Лужки, выдалось безоблачным, но ветреным. После завтрака ученики построились на выход, а Филч сличал их имена с длинным списком, проверяя наличие разрешения на посещение деревни либо от родителей, либо от опекунов. Гарри почувствовал легкий укол совести, вспомнив, что он отправляется сегодня в Кабаньи Лужки исключительно благодаря Сириусу.

   Когда до Гарри дошла очередь предстать перед Филчем, тот начал принюхиваться, будто пытаясь что-то учуять. Затем он коротко кивнул, тряхнув брылями, и Гарри вышел на каменные ступени, залитые холодным осенним солнцем.

   - С какой это стати Филч тебя обнюхивал? – спросил Рон, когда друзья бодрым шагом двинулись по широкой аллее в сторону ворот.

   - Думаю, надеялся учуять запах навозных бомб, - хмыкнул Гарри. – Я забыл кое о чем вам рассказать…

   И он пересказал друзьям тот эпизод, когда отправил письмо Сириусу, а пару секунд спустя в совятник ворвался Филч с требованием предъявить ему это письмо. Гарри заметил, к своему удивлению, что Гермиона с куда большим интересом отнеслась к этой истории, чем он сам.

   - Так он сказал, что ему кто-то стукнул насчет навозных бомб? Но кто это был?

   - Понятия не имею, - пожал плечами Гарри. – Может, Малфой - шутки ради.

   Они миновали высокие колонны с венчавшими их крылатыми кабанами и, повернув налево, вышли на дорогу, ведущую в деревню. Ветер сдувал волосы на глаза.

   - Малфой? - с сомнением протянула Гермиона. – Впрочем… как знать…

   Весь путь до самой деревни она была погружена в глубокие раздумья.

   - Так куда мы все-таки идем? – спросил Гарри. – В «Три метлы»?

   - Нет-нет, - сказала Гермиона, словно выходя из забытья, - там всегда слишком людно и шумно. Я всем сказала, что мы встретимся в «Кабаньей голове» - ну, ты знаешь, это тот, другой, трактир, в стороне от Главной улицы. Заведение это, конечно… как бы это сказать… не внушает доверия. Но ученики обычно туда не ходят, поэтому маловероятно, что нас подслушают.

   Шагая по Главной улице, они миновали лавку приколов «Зонко» и не удивились, увидев там Фреда, Джорджа и Ли Джордана, затем прошли мимо почты, откуда через точные временные интервалы выпархивали совы, и свернули в переулок, который вел к небольшому трактиру. Над дверью трактира на ржавом крюке висела облупившаяся деревянная вывеска с изображением отсеченной кабаньей головы, из которой струилась кровь на белую скатерть. Вывеска тихонько поскрипывала на ветру. Друзья в нерешительности остановились у входа.

   - Ну, что же мы стоим, - сказала Гермиона, немного нервничая. Гарри первым вошел в дверь.

   Внутри все было совсем иначе, нежели в «Трех метлах», где сразу же возникало ощущение тепла, уюта и чистоты. «Кабанья голова» представляла собой мрачное и невероятно грязное помещеньице с бьющим в нос козлиным духом. Покрывавшая окна грязь образовала такую плотную корку, что дневной свет едва пробивался внутрь, и трактир освещали огарки свечей на грубо сколоченных деревянных столах. Поначалу Гарри показалось, что пол внутри земляной, но, шагнув на него, он понял, что под столетиями скапливавшейся грязью все же лежит камень.

   Гарри пришло на память, как в первый год своего пребывания в школе Хагрид упоминал этот трактир. «В этой «Кабаньей голове» кого только не встретишь», говорил он ему тогда, объясняя, как выиграл драконье яйцо у незнакомца в капюшоне. В тот момент Гарри удивился, почему Хагриду не показался подозрительным тот факт, что незнакомец на протяжении всей встречи прятал лицо под капюшоном. Теперь же он понял, что в «Кабаньей голове» это было в порядке вещей. Среди посетителей он заметил некоего субъекта, чью голову полностью покрывали грязные серые бинты, и лишь виднелась узкая щель на уровне рта, сквозь которую тот весьма проворно вливал в себя бесчисленное количество бокалов с какой-то дымящейся огненной жидкостью. За столиком в нише у окна сидели две фигуры в капюшонах, и не разговаривай они с выраженным йоркширским акцентом, Гарри легко мог бы принять их за дементоров. А в темном углу за камином расположилась ведьма, задрапированная густой черной вуалью до самых кончиков ног. За вуалью просматривался лишь контур ее носа.

   - Даже не знаю, что сказать, Гермиона, - тихо проговорил Гарри, когда они подошли к барной стойке. Он внимательно присматривался к завуалированной ведьме. – А тебе не приходило в голову, что под вуалью может скрываться Амбридж?

   Гермиона придирчиво оглядела завуалированную фигуру.

   - Амбридж ниже ее ростом, - негромко ответила она. – Но даже если она и заявится сюда, то никак не сможет нас остановить. Я многократно проверяла и перепроверяла школьные правила, Гарри, и скажу, что мы не выходим за предписанные правилами рамки. Я специально выясняла у профессора Флитвика, разрешено ли ученикам посещать «Кабанью голову», и он ответил утвердительно, однако настоятельно порекомендовал запастись собственными бокалами. К тому же я проштудировала всю имеющуюся литературу о кружках и группах самоподготовки – они нигде не числятся как запрещенные. Единственное, чего, как мне кажется, не стоит делать, так это трезвонить об этом на всех перекрестках.

   - Разумеется, - сухо согласился Гарри. – Особенно, если учесть, что ты не группу самоподготовки намерена создать.

   Из подсобного помещения за стойкой бара к ним бочком вышел бармен, сварливый на вид старец с длинными седыми волосами и бородой. Был он высок и тощ, и кого-то отдаленно Гарри напоминал.

   - Чего надо?

   - Три сдобных эля, пожалуйста, - сказала Гермиона.

   Бармен извлек из-под прилавка три бутылки, покрытые слоем пыли и грязи, и со стуком поставил их на поверхность стойки.

   - Шесть сикклей, - сказал он.

   - Я заплачу, - вызвался Гарри и передал бармену серебро. Глаза старца пробежали по лицу Гарри и на мгновение задержались на шраме, после чего он отвернулся и положил монеты в ящик старинной деревянной кассы, который сам выдвинулся, чтобы принять деньги. Гарри, Рон и Гермиона выбрали самый удаленный столик, расположились за ним и огляделись по сторонам. Субъект в грязных серых повязках постучал по стойке бара костяшками пальцев и получил от бармена еще одну порцию дымящегося пойла.

   - А знаете, что? - шепнул Рон, с энтузиазмом оглядывая бар. – Здесь мы можем заказывать все, что душа пожелает. Клянусь, этот старикан что угодно нам продаст, ему ни до чего нет дела. Мне всегда хотелось попробовать огненного виски…

   - Ты же староста, - рыкнула на него Гермиона.

   - А… - улыбка улетучилась с лица Рона. – Ну, да…

   - Так кто должен прийти на встречу? – спросил Гарри, сорвав с бутылки ржавую пробку и сделав глоток.

   - Ну, пара-тройка человек, - бросила Гермиона. Сверившись с часами, она перевела нетерпеливый взгляд на дверь. – Я велела им быть здесь примерно в это время – уверена, они не заблудятся… А вот, похоже, и они…

   Входная дверь открылась. Широкая полоса пыльного солнечного света на миг рассекла пространство пополам и тут же пропала, заслоненная стремительно ворвавшейся внутрь толпой подростков.

   Впереди шагал Невилл вместе с Дином и Лавандой, за их спинами маячили Парвати и Падма Патил в компании Чо (у Гарри сердце едва не выпрыгнуло из груди) и одной из ее вечно хихикающих подружек, а затем появилась Блажена Ловгуд - сама по себе, погруженная в собственные грезы, будто случайно зашла на огонек. Следом за ней вошли Кейти Белл, Алисия Спиннет и Анджелина Джонсон, Колин и Деннис Криви, Эрни Макмиллан, Джастин Финч-Флетчли, Ханна Эббот и еще одна девочка из Хаффлпаффа с длинной косой, чьего имени Гарри не знал; три паренька из Рэйвенкло – Гарри припомнил, что их звали Энтони Гольдстайн, Майкл Корнер и Терри Бут; Джинни, от которой ни на шаг не отставал высокий худощавый парень со светлыми волосами и курносым носом, в котором Гарри узнал игрока сборной Хаффлпаффа по квиддичу. Последними вошли Фред и Джордж Уизли со своим приятелем Ли Джорданом. Все трое тащили огромные бумажные пакеты, доверху наполненные товаром из лавки «Зонко».

   - Это, по-твоему, пара-тройка человек? – внезапно охрипшим голосом спросил Гарри, глядя на Гермиону в упор. – Пара-тройка?

   - Ну, эта идея, похоже, нашла в школе широкий отклик, - просияла Гермиона. – Рон, может, пододвинешь еще несколько стульев?

   Бармен, протиравший бокал, застыл, держа в руке тряпку, которая, похоже, никогда не знала стирки – настолько была грязна. Судя по всему, в его заведении еще не бывало столь многолюдно.

   - Привет, - поздоровался Фред. Он первым приблизился к барной стойке и принялся пересчитывать вновь прибывших. – Нам, пожалуйста… двадцать пять бутылок сдобного эля.

   Бармен метнул на него негодующий взгляд, затем в сердцах отбросил в сторону тряпку, словно его отвлекли от чрезвычайно важного дела, и начал выставлять на стойку пыльные бутылки.

   - Наше здоровье, - сказал Фред, раздавая всем бутылки. – И выкладывайте денежки, а то у меня золота не хватит, чтобы расплатиться…

   Потеряв дар речи, Гарри наблюдал за тем, как вся компания, оживленно болтая, разбирает бутылки с элем и выворачивает карманы в поисках мелочи. Он думал и гадал, зачем сюда явилась вся эта орава, и вдруг в голове у него мелькнула ужасающая мысль: очевидно, они ждут, что он выступит с речью. Гарри обрушился на Гермиону.

   - Ты что им наобещала? – тихо потребовал он ответа. – Чего они ждут?

   - Я уже говорила тебе, что они просто хотят тебя выслушать, - попыталась успокоить его Гермиона, однако глаза Гарри метали молнии, и она поспешно добавила: - Тебе пока ничего не придется делать, сначала я сама с ними поговорю.

   - Здравствуй, Гарри, - радостно приветствовал его Невилл и занял место напротив.

   Гарри попытался улыбнуться, но ничего не смог сказать в ответ – такая сушь была во рту. Чо улыбнулась ему и расположилась справа от Рона, а ее кудрявая рыжеволосая подружка смерила Гарри взглядом, полным откровенного недоверия и недвусмысленно говорившим, что будь на то ее воля, ноги бы ее здесь не было.

   Все рассаживались вокруг Гарри, Рона и Гермионы по двое и по трое, одни с волнением, другие с любопытством. Блажена Ловгуд будто пребывала во сне. Когда все заняли свои места, наступила тишина. Гарри оказался в центре внимания.

   - Э-э… - начала Гермиона, и от волнения ее голос зазвучал тоньше, чем всегда. – В общем… э-э… всем привет.

   Собравшиеся теперь переключили свое внимание на Гермиону, однако не переставали бросать на Гарри короткие взгляды.

   - Ну… гм… вы знаете, зачем сюда пришли. Гм… в общем, у Гарри возникла мысль (Гарри метнул на нее испепеляющий взгляд) … У меня возникла мысль о том, что для тех, кто хочет обучаться защите от Темных Искусств – именно защите, а не той чепухе, которую нам скармливает Амбридж (голос Гермионы вдруг обрел силу и уверенность), потому что защитой это назвать никак нельзя («Верно, верно», - закивал Энтони Гольдстайн, и Гермиона еще больше воспряла духом) … так вот, я подумала, что будет правильно самим взяться за дело.

   Покосившись на Гарри, она продолжила:

   - Я хочу сказать, что надо обучаться самостоятельно, и не только теорию учить, но и реальные заклинания осваивать…

   - Насколько я понял, ты экзамен в формате С.О.В. тоже хочешь сдать? – спросил Майкл Корнер.

   - Разумеется, - тотчас ответила Гермиона. – Но мне этого недостаточно, я хочу как следует освоить защиту, потому что… - глубоко вздохнув, она закончила фразу: - потому что Лорд Волдеморт возвратился.

   Реакция была моментальной и предсказуемой. Подружка Чо взвизгнула и облилась элем, лицо Терри Бута исказила гримаса, Падма Патил содрогнулась, а Невилл нелепо ойкнул и тут же театрально закашлялся, пытаясь сгладить впечатление. При этом все как один не спускали с Гарри напряженных глаз.

   - Во всяком случае, это наш план, - сказала Гермиона. – Если хотите присоединиться, то надо решить, как именно мы будем…

   - А где доказательства того, что Сами-Знаете-Кто возвратился? – задиристо спросил белобрысый игрок сборной Хаффлпаффа.

   - Ну, во-первых, в это верит Дамблдор… - начала Гермиона.

   - То есть, Дамблдор верит ему, - кивнул белобрысый в сторону Гарри.

   - А ты-то сам кто такой? – взвился Рон.

   - Захариус Смит, - назвал белобрысый свое имя. – Думаю, мы имеем право знать, с чего это он решил, что Сами-Знаете-Кто возвратился.

   - Послушай, - тотчас вмешалась Гермиона, - мы вовсе не за этим здесь собрались…

   - Все в порядке, Гермиона, - остановил ее Гарри.

   Его только что осенило, почему здесь столько народу. И Гермиона должна была бы подобное предвидеть. Некоторые из пришедших – возможно, большинство – явились в надежде услышать историю из первоисточника.

   - С чего я решил, что Сам-Знаешь-Кто возвратился? – сказал Гарри, глядя Захариусу прямо в глаза. – Я сам видел. О том, что произошло в прошлом году, Дамблдор рассказал в присутствии всей школы. Если ты не поверил ему, значит, не поверишь и мне, а я не намерен целый день потратить на то, чтобы кого-то в чем-то переубедить.

   Пока Гарри говорил, все собравшиеся слушали его затаив дыхание – даже бармен, как показалось Гарри, весь обратился в слух. Он продолжал тереть грязной тряпкой один и тот же бокал, отчего тот становился только грязнее.

   Захариус лишь отмахнулся.

   - В прошлом году Дамблдор не сказал ничего кроме того, что Диггори был убит Сам-Знаешь-Кем, и что ты вернул его тело в Хогвартс. Он не сообщил никаких подробностей, ничего не сказал о том, как именно погиб Диггори. Думаю, все хотели бы знать…

   - Если вы пришли сюда, чтобы услышать, как именно Волдеморт расправляется со своими жертвами, то вынужден вас разочаровать, - сказал Гарри. Его опять начала захлестывать волна раздражения, с которым ему так трудно было справляться последнее время. Он словно прирос взглядом к воинственному лицу Захариуса Смита, твердо решив, что ни за что не станет смотреть на Чо. – Я не намерен тут распространяться о Седрике Диггори, ясно? Так что если это то, ради чего вы пришли, то можете отправляться восвояси.

   Он бросил сердитый взгляд на Гермиону, не сомневаясь в том, что это она во всем виновата. Она вознамерилась превратить его в аттракцион, и все, понятное дело, явились посмотреть, как далеко он зайдет в своих бредовых фантазиях… Никто, впрочем, не спешил уходить, включая и Захариуса Смита, не спускавшего с Гарри испытующего взгляда.

   - В общем, - подала Гермиона голос, вновь от волнения ставший непривычно тонким. - В общем… как я уже говорила… если вы хотите обучаться защите, то нам нужно определиться с тем, каким образом все организовать, где и как часто встречаться…

   - А это правда, - глядя на Гарри, спросила девочка с длинной косой, - что ты умеешь создавать Патронуса?

   Услышав вопрос, все начали оживленно перешептываться.

   - Да, - слегка насторожившись, ответил Гарри.

   - Материального Патронуса?

   Вопрос девочки что-то всколыхнул в памяти Гарри.

   - А ты, случайно, не знакома с мадам Боунз? – поинтересовался он.

   Девочка заулыбалась.

   - Это моя тетушка, - сказала она. – Мое имя Сюзанна Боунз. Тетя мне рассказала про дисциплинарное слушание. Значит, это правда? Ты умеешь создавать Патронуса, и твой Патронус - олень?

   - Верно, - кивнул Гарри.

   - Вот это да! – воскликнул Ли, на которого новость явно произвела сильное впечатление. – А я и понятия не имел!

   - Мама велела Рону помалкивать об этом, - с усмешкой объяснил Гарри Фред. – Сказала, что вокруг тебя и так переизбыток внимания.

   - И она недалека от истины, - пробормотал Гарри, вызвав отдельные смешки среди присутствующих. Сидевшая в отдалении ведьма, задрапированная вуалью, слегка переместилась на стуле.

   - А василиска тоже ты убил мечом из кабинета Дамблдора? – спросил Терри Бут. – Я был там в прошлом году, и мне об этом поведал один из портретов…

   - Ну… да, так и было, - ответил Гарри.

   Джастин Финч-Флетчли тихонько присвистнул, братья Криви обменялись благоговейными взглядами, а Лаванда Браун прошептала: «Класс!». Гарри чувствовал, что его начинает бросать в жар, и истово избегал смотреть на Чо.

   - А когда мы учились на первом курсе, - сообщил всем Невилл, - он спас Филантропический Камень…

   - Философский, - тихо подсказала Гермиона.

   - Да, тот самый… Спас от Сами-Знаете-Кого.

   Глаза у Ханны Эббот округлились и сделались похожими на галлеоны.

   - И это не считая того, - вступила в разговор Чо (взгляд Гарри метнулся в ее сторону и уперся в улыбающиеся ему глаза; сердце его снова едва не выпрыгнуло из груди), - какие препятствия ему пришлось преодолеть в прошлом году на Триомагическом Турнире – там были и драконы, и озерные обитатели, и гигантские пауки, и кого только не было…

   По столу прошелестел одобрительный шепот.

   Внутри у Гарри все трепетало. Он старательно контролировал выражение лица, чтобы не казаться чересчур довольным собой. Он понимал, что теперь, когда он услышал от Чо столько лестных слов о себе, ему будет труднее сказать то, о чем он собирался сказать во что бы то ни стало.

   - Послушайте, - обратился он к собравшимся, и все тотчас умолкли. – Я не буду тут изображать ложную скромность, но… я действительно всегда получал помощь…

   - Но не с драконом, - тотчас заявил Майкл Корнер. – Это был действительно классный полет…

   - Ну… как скажешь… - сказал Гарри, понимая, что было бы нелепо это оспаривать.

   - И от дементоров ты летом избавился без посторонней помощи, - добавила Сюзанна Боунз.

   - Ты права, - кивнул Гарри, - это так, кое с чем я справлялся сам, но я о другом хочу сказать…

   - Так ты покажешь нам что-нибудь из своих умений или будешь и дальше вилять? – продолжал напирать Захариус Смит.

   - У меня есть предложение, - громко вставил Рон, не дав Гарри возможности ответить, - отчего бы тебе не захлопнуть рот?

   Возможно, именно слово «вилять» и обидело Рона сильнее всего, но весь его вид говорил о том, с каким удовольствием он сейчас двинул бы Захариусу в челюсть. Кровь бросилась Захариусу в лицо.

   - Вообще-то мы пришли чему-нибудь у него поучиться, а он теперь заявляет, что ничего не может, - ощетинился он.

   - Он вовсе не это говорил, - рыкнул Фред Уизли.

   - Давай-ка, мы тебе уши прочистим, - предложил Джордж, извлекая из бумажного пакета длинное и смертоносное на вид металлическое орудие.

   - А можем прочистить и какое-нибудь другое место – мы не гордые, воткнем, куда угодно, - поддержал брата Фред.

   - Давайте-ка вернемся к теме, - поспешно вмешалась Гермиона. – Все согласны, чтобы Гарри нас обучал?

   Послышался гул одобрительных голосов. Захариус скрестил на груди руки и ответил молчанием – хотя, возможно, в этот момент его вниманием целиком и полностью завладело орудие в руке Джорджа.

   - Хорошо, - облегченно вздохнула Гермиона, обрадовавшись тому, что хоть что-то удалось уладить. – Дальше нужно решить, как часто мы будем проводить занятия. Я думаю, что собираться надо хотя бы раз в неделю, иначе не будет никакого толку…

   - Постой-ка, - вмешалась Анджелина, - нужно все устроить так, чтобы эти занятия не мешали нашим тренировкам по квиддичу.

   - И нашим, - поддержала ее Чо.

   - И нашим тоже, - присоединился к ним Захариус Смит.

   - Не сомневаюсь, что нам удастся найти подходящие для всех вечерние часы, - сказала Гермиона, начиная терять терпение. – Но вы должны понимать, как это важно, ведь мы говорим о том, чтобы научиться защищать себя от Смертеглодов, слуг Волдеморта…

   - Верно! – вдруг выпалил Эрни Макмиллан, чье долгое молчание уже начинало беспокоить Гарри. – По-моему, это действительно важно, возможно, важнее всего остального, что нас ждет в этом году, даже важнее С.О.В.!

   Он придирчиво оглядел собравшихся, словно ожидая услышать в ответ: «Ничего подобного!». Но этого не случилось, и он продолжил:

   - Лично мне совершенно неясна причина, по которой Министерство навязало нам никуда не годного преподавателя, да еще в такое критически важное время! Хорошо, они отказываются признавать, что Сами-Знаете-Кто возвратился, однако прислать преподавателя, который нарочно мешает нам осваивать заклинания защиты…

   - Мы думаем, - сказала Гермиона, - что Амбридж препятствует нашему обучению защите от Темных Искусств из-за того, что вбила себе в голову некую… абсурдную идею, будто Дамблдор планирует создать что-то вроде личной армии из учеников школы. Ей кажется, что он собирается направить свою армию против Министерства.

   Эта новость привела всех в полное замешательство – всех, за исключением Блажены Ловгуд, которая тотчас подала голос:

   - Что же, все сходится. В конце концов, у Корнелиуса Фаджа личная армия имеется.

   - Что? – переспросил Гарри, совершенно сбитый с толку столь неожиданным заявлением.

   - Именно, у него есть собственная армия гелиопатов, - с серьезным видом подтвердила Блажена.

   - Это неправда, - резко возразила Гермиона.

  - Это сущая правда, - продолжала настаивать Блажена.

   - Что еще за гелиопаты? - удивился Невилл.

   - Это духи огня, - сказала Блажена, округляя и без того круглые глаза, отчего стала казаться еще более безумной, чем всегда. – Это огромные огненные существа, которые носятся над землей и сжигают все на своем пути…

   - Они не существуют, Невилл, - сухо вставила Гермиона.

   - Еще как существуют! – сердито выкрикнула Блажена.

   - А доказательства где? – взъелась Гермиона.

   - Есть огромное количество свидетельских показаний! Но раз уж ты такая зашоренная, что очевидных вещей не замечаешь…

   - Кхм, кхм, - спародировала Джинни профессора Амбридж, да так удачно, что некоторые с тревогой оглянулись, но после рассмеялись. – Мы вроде бы собирались принять решение о том, как часто будем встречаться, чтобы брать у Гарри уроки.

   - Да-да, - подхватила Гермиона, - именно так, ты совершенно права…

   - Раз в неделю, думаю, нам подойдет, - сказал Ли Джордан.

   - Но только… - снова начала Анджелина.

   - Да-да, при квиддич мы уже слышали, - сухо проговорила Гермиона. – Теперь необходимо решить, где будем собираться…

   Это был куда более сложный вопрос, и все хранили молчание.

   - Может, в библиотеке? – спустя некоторое время предложила Кейти Белл.

   - Сомневаюсь, что мадам Пэнс сильно обрадуется, если мы начнем метать порчи направо и налево, - сказал Гарри.

   - А что, если в каком-нибудь пустом классе? – подал идею Дин.

   - Это вариант, - оживился Рон. – МакГонагалл вполне могла бы пустить нас в свой кабинет, как она это делала, когда Гарри готовился к Триомагическому Турниру…

   Но Гарри почему-то был уверен, что на этот раз МакГонагалл не будет такой сговорчивой. Что бы там ни говорила Гермиона про кружки и группы самоподготовки, но то, что они затеяли, будет расценено как мятеж – в этом он не сомневался.

   - Что же, придется поискать, - сказала Гермиона. – Когда мы определимся с местом и часом первой встречи, каждый получит уведомление.

   Порывшись в сумке, она извлекла оттуда пергамент и перо, а затем взяла небольшую паузу, словно морально настраиваясь на то, что собиралась сказать.

   - Я… я думаю, всем нужно внести в список свои имена, чтобы мы знали, кто сегодня присутствовал. И еще я считаю, - она набрала в легкие воздуха, - что нам не следует распространяться о своих планах. Таким образом, ваша подпись будет означать, что вы обязуетесь хранить все втайне от Амбридж, как, впрочем, и от остальных.

   Фред взял пергамент и уверенно поставил на нем свою подпись, однако от внимания Гарри не укрылось, что не все с восторгом отнеслись к идее увековечить на пергаменте свои имена.

   - Вообще-то… - начал Захариус, игнорируя попытку Джорджа вручить ему пергамент. – Я… уверен, что Эрни мне сообщит о дате встречи.

   Однако и лицо Эрни не выражало особого энтузиазма. Гермиона удивленно вскинула брови.

   - Я… мы ведь префекты, - вспылил Эрни. – А если список найдут… ну, то есть… ты сама предупреждала, что если дойдет до Амбридж…

   - Ты же только что сказал, что это самое важное из всего, что нам предстоит в этом году, - напомнил ему Гарри.

   - Я… ну, да, - вынужден был признать Эрни, - да, я так считаю, но только…

   - Эрни, неужели ты всерьез думаешь, что я позволю этому списку повсюду валяться без присмотра? – колко проговорила Гермиона.

   - Нет, конечно, нет, - слегка остыв, пошел на попятную Эрни. – Я… ладно, я, разумеется, подпишу.

   Эрни поставил свою подпись, и это сняло все дальнейшие возражения, но Гарри заметил, с каким упреком посмотрела на Чо ее подружка, прежде чем расписаться в пергаменте. Последним свое имя добавил Захариус. Гермиона взяла пергамент и аккуратно убрала его в сумку. Теперь все присутствующие испытывали одно и то же странное чувство, будто каждый стал частью некой тайной сделки.

   - Ребята, теряем время, - резво вскочил на ноги Фред. – Нам с Джорджем и Ли надо еще успеть сделать закупки кое-каких товаров весьма деликатного характера, так что увидимся позже.

   Остальные двойками и тройками начали покидать трактир. Чо медлила, так как никак не могла справиться с застежкой на сумке; от усердия ее длинные черные волосы рассыпались водопадом, заслоняя лицо. Рядом стояла ее подружка, скрестив на груди руки и нетерпеливо прищелкивая языком, так что у Чо не осталось иного выбора, кроме как удалиться вместе с ней. Уже в дверях, увлекаемая подружкой, Чо оглянулась и махнула Гарри рукой.

   - Ну, думаю, все получилось неплохо, - весело сказала Гермиона, когда вскоре вместе с Гарри и Роном они вышли из «Кабаньей головы» на яркое солнце. Гарри и Рон несли в руках свои бутылки со сдобным элем.

   - Этот Захариус – редкий дебил, - заявил Рон, провожая негодующим взглядом Смита, чей силуэт был уже едва различим вдалеке.

   - Мне он тоже малосимпатичен, - согласилась с ним Гермиона, - но он услышал мой разговор с Эрни и Ханной около Хаффлпаффского стола и явно заинтересовался. Что мне оставалось? И, потом, лишние люди нам не помешают. Я хочу сказать, что и Майкла Корнера с друзьями здесь бы не было, если бы Майкл не встречался с Джинни…

   Рон, допивавший остатки сдобного эля, поперхнулся и обрызгал элем весь перед своей мантии.

   - Что ты сказала?! – взбеленился он, и его уши приобрели цвет сырой говядины. – Она встречается… ты хочешь сказать, что моя сестра встречается с этим Майклом Корнером?

   - Видимо, он поэтому и пришел сюда и друзей привел. Совершенно очевидно, что они хотят обучаться защите, но если бы Джинни не рассказала обо всем Майклу…

   - И когда все это… когда они…?

   - Встретились они на Рождественском балу, а сблизились в конце прошлого учебного года, - сдержанно произнесла Гермиона. Когда они повернули на Главную улицу, она остановилась у входа в лавку писчебумажных принадлежностей «Щелкопёр», витрина которой привлекала богатой коллекцией фазаньих перьев.

   - М-м-м, думаю, мне не помешает еще одно перо.

   Она вошла в лавку, а Гарри с Роном последовали за ней.

   - Который из них Майкл Корн? – грозно потребовал ответа Рон.

   - Брюнет, - сообщила Гермиона.

   - Мне он не понравился, - тотчас вынес приговор Рон.

   - Почему-то меня это не удивляет, - пробормотала Гермиона себе под нос.

   - Но, - не унимался Рон, ни на шаг не отставая от Гермионы, которая брела вдоль прилавка, где были выставлены медные чернильницы с перьями, - я всегда думал, что она без ума от Гарри!

   Гермиона посмотрела на него с некоторым сочувствием и отрицательно покачала головой.

   - Была без ума, но все давно изменилось. Разумеется, она по-прежнему тебе симпатизирует, - благожелательно сообщила она Гарри, разглядывая длинное, черное с золотом, перо.

   В голове у Гарри все еще было живо воспоминание о том, как, прощаясь, махнула ему рукой Чо, и поэтому он не проявил к этой теме такого же интереса, как Рон, которого по-прежнему трясло от возмущения. Но зато он наконец понял нечто, что до этого никак не укладывалось у него в голове.

   - Так она поэтому стала теперь со мной свободно разговаривать? – спросил он у Гермионы. – Раньше из нее и слова невозможно было вытянуть.

   - Да, это так, - подтвердила Гермиона. – Хорошо, я беру вот это…

   Она подошла к кассе и протянула пятнадцать сикклей и два кнута. Рон по-прежнему шел за ней по пятам.

   - Рон, - жестко сказала Гермиона, резко повернувшись и наступив ему на ногу, - вот именно поэтому Джинни и не говорила тебе, что встречается с Майклом; она прекрасно понимала, что твоя реакция будет неадекватной. Поэтому перестань психовать, ради всего святого.

   - У кого это неадекватная реакция? Кто это психует? - безостановочно зудел Рон всю дорогу.

   Гермиона перевела взгляд на Гарри и, пока Рон бормотал проклятья в адрес Майкла Корнера, тихо сказала:

   - Ну, с Майклом и Джинни все ясно… А как насчет тебя и Чо?

   - О чем это ты? – быстро спросил Гарри.

   Его словно кипятком ошпарило изнутри, и лицо запылало на холоде – неужели со стороны все так очевидно?

   - Видишь ли, - с едва заметной улыбкой сказала Гермиона, - она все время смотрела на тебя и не могла оторваться.

   Никогда до этого Кабаньи Лужки не казались Гарри таким прекрасным местом.

Глава 17 ДЕКРЕТ ОБ ОБРАЗОВАНИИ № 24

   Всю оставшуюся часть выходных Гарри переполняло ощущение счастья, чего с ним не случалось с тех пор, как начался семестр. Почти все воскресенье они опять корпели над домашними заданиями. Конечно, занятие было не из веселых, к тому же отчаянно манили последние лучи осеннего солнца, поэтому друзья не захотели сидеть в общей гостиной, согнувшись в три погибели над письменным столом, а расположились с учебниками на берегу озера под сенью развесистого бука. Гермиона, которая выполнила все домашние задания в срок, принесла с собой шерсть, наложила чары на спицы, и они замелькали в воздухе с легким пощелкиванием, вывязывая новые шапочки и шарфики.

   Сама мысль о том, что они начали крестовый поход против Амбридж и Министерства и что в этом походе ему отведена ключевая роль, доставляла Гарри чувство невероятного удовлетворения. Он снова и снова воскрешал в памяти детали субботней встречи: всех тех, кто пришел, чтобы обучаться у него защите от Темных Искусств… их лица, когда они узнали, с чем Гарри пришлось столкнуться и что он сумел преодолеть… и слова Чо о его победах в ходе Триомагического Турнира. И хотя в понедельник с самого утра его неминуемо ожидали самые ненавистные ему уроки, он ощутил прилив бодрости из-за того, что все, кто накануне пришел на встречу, считали его не завравшимся психопатом, а человеком, которого было за что уважать.

   Вдвоем с Роном они направились из спальни вниз, по пути обсуждая идею Анджелины о том, чтобы отработать на предстоящей вечерней тренировке по квиддичу новую технику, известную как «Хват ленивца в перевороте», и лишь оказавшись в центре освещенной ярким солнцем гостиной, обратили внимание на некое обновление, которое уже стало объектом внимания небольшой группы Гриффиндорцев.

   На доске объявлений появилось огромное извещение, которое похоронило под собой все, что к доске было прикреплено до этого, как то: списки подержанных учебников заклинаний для продажи, традиционные напоминания Аргуса Филча о школьных правилах, расписание тренировок сборной по квиддичу, предложения по обмену коллекционными открытками из-под шоколадных лягушек, объявления близнецов Уизли о наборе добровольцев для новых испытаний, даты посещения Кабаньих Лужков и объявления об утерянных или найденных вещах. Вновь появившееся извещение было напечатано крупным черным шрифтом, а внизу, рядом с причудливой подписью, фигурировала весьма официального вида печать.

УКАЗ

ВЕРХОВНОГО РЕВИЗОРА ХОГВАРТСА

   Настоящим Указом считать аннулированными все школьные организации, общества, команды, кружки и клубы.

   Отныне организацией, обществом, командой, кружком или клубом считать любые регулярные встречи учащихся в составе трех или более человек.

   За разрешением на переформирование вышеозначенных организаций, обществ, команд, кружков или клубов надлежит обращаться к Верховному Ревизору (профессору Амбридж).

   Ни одна школьная организация, либо общество, либо команда, либо кружок, либо клуб не может существовать без ведома и согласия Верховного Ревизора.

   Учащиеся, изобличенные как создатели или члены организации, общества, команды, кружка или клуба, если таковые не были одобрены Верховным Ревизором, будут отчислены из школы.

Данный Указ издан на основании Декрета об Образовании № 24

Подписано: Долорес Джейн Амбридж, Верховный Ревизор

   Гарри с Роном прочитали извещение, пристроившись за небольшой компанией встревоженных второкурсников.

   - Так они теперь закроют клуб игроков в Камнеплюй? – спросил один из них у своего приятеля.

   - Ну, Камнеплюю-то, думаю, ничто не угрожает, - угрюмо буркнул Рон, заставив второкурсника вздрогнуть. – Вот только нам вряд ли светит подобная удача, – вздохнул он, когда второкурсники удалились.

   Гарри повторно прочитал Указ. Счастье, которое переполняло его с самой субботы, бесследно исчезло, а его место занял гнев.

   - Это не просто совпадение, - сказал он, сжав кулаки. – Ей все известно.

   - Не может быть, - тотчас парировал Рон.

   - Нас подслушали в трактире. И нужно признать: мы не знаем, кому из тех, кто пришел на встречу, можно доверять… Любой из них мог накляузничать Амбридж.

   А он-то на полном серьезе решил, что ему поверили, что им восхищаются…

   - Это Захариус Смит! – воскликнул Рон, ударив кулаком в ладонь. – А, может… мне кажется, этот Майкл Корнер тоже тот еще типчик…

   - Интересно, а Гермиона уже это читала? – задумался Гарри, оглянувшись на дверь, ведущую в спальни девочек.

   - Пойдем, расскажем ей, - сказал Рон. Он опрометью кинулся к двери, распахнул ее и устремился вверх по винтовой лестнице.

   Все случилось, когда он добрался до шестой ступеньки. Раздался оглушительный вой, напоминающий звук клаксона, после чего ступеньки будто расплавились и сформировали длинный скользкий каменный желоб. Пару коротких мгновений Рон еще пытался бежать дальше, исступленно размахивая руками, словно лопастями ветряной мельницы, но потом повалился навзничь и стремительно съехал на спине вниз по образовавшейся горке прямо к ногам Гарри.

   - М-м… боюсь, нам нельзя заходить в спальни девочек, - сказал Гарри, поднимая Рона с пола и едва сдерживаясь, чтобы не рассмеяться.

   По той же каменной горке с веселым, ликующим смехом съехали вниз две четверокурсницы.

   - Ух, ты! Кто-то, похоже, пытался проникнуть к нам наверх? – вскочив на ноги, кокетливо атаковали они Гарри и Рона.

   - Это был я, - признался взъерошенный после падения Рон. – Кто знал, что так получится? Это дискриминация! – пожаловался он Гарри, провожая глазами девочек, которые шли к выходу, все еще заливисто хохоча. – Гермионе, значит, можно являться к нам в спальню, а нам к ней нельзя?

   - Это, конечно, допотопное правило, - согласилась Гермиона, которая только что аккуратно приземлилась на коврик и теперь поднималась на ноги, - но, как говорится в книге «Хогвартс: версия исторических событий», основатели школы полагали, что мальчики в меньшей степени заслуживают доверия, чем девочки. А что ты, собственно говоря, забыл в нашей спальне?

   - Я хотел, чтобы ты взглянула вот на это! – сказал Рон и потянул ее к доске объявлений.

   Гермиона бегло скользнула глазами по Указу, и ее лицо превратилось в неподвижную маску.

   - Кто-то проболтался! – сердито выкрикнул Рон.

   - Исключено, - тихо проговорила Гермиона.

   - Не будь такой наивной, - пытался вразумить ее Рон. – Тебе кажется, что раз ты сама честная и порядочная…

   - Нет, никто из них не мог этого сделать, потому что я наложила порчу на подписанный пергамент, - сурово стояла на своем Гермиона. – Если бы кто-нибудь растрепал все Амбридж, мы бы точно знали, кто именно, и доносчик горько бы об этом пожалел, не сомневайся.

   - И что бы с ним случилось? – оживился Рон.

   - Я тебе так скажу: прыщи Элоизы Миджен показались бы ему очаровательными веснушками. А теперь идемте на завтрак и узнаем, что обо всем этом думают остальные… Хотела бы я знать, на всех ли факультетах вывесили этот Указ.

   То, что Указ появился не только в Гриффиндорской гостиной, стало понятно, едва они вошли в Большой зал. В воздухе висело особое напряжение, все суетились вокруг своих столов и взволнованно обсуждали только что прочитанное. Не успели Гарри, Рон и Гермиона занять свои места, как на них обрушились Невилл, Дин, Фред, Джордж и Джинни.

   - Вы это читали?

   - Думаете, она в курсе?

   - Каков план действий?

   Все взоры были обращены к Гарри. Он огляделся по сторонам – убедиться, что поблизости нет преподавателей.

   - Идти до конца, разумеется, - тихо сказал он.

   - Я знал, что именно это услышу от тебя, - расплылся в улыбке Джордж и похлопал Гарри по плечу.

   - А присоединятся ли к нам префекты? – спросил Фред, бросив ироничный взгляд на Рона с Гермионой.

   - Естественно, - невозмутимо ответила Гермиона.

   - Сюда идут Эрни и Ханна Эббот, - оглянувшись, сказал Рон. – А еще эти парни из Рэйвенкло и вместе с ними Смит… Что-то я ни у одного из них прыщей не вижу.

   Гермиона запаниковала.

   - Наплевать на прыщи! Эти идиоты не должны к нам приближаться, это вызовет подозрения… Садитесь за свой стол! – одними губами подала она сигнал Эрни и Ханне, отчаянными жестами направляя их обратно к Хаффлпаффскому столу. – После! Поговорим – с – вами – после!

   - Пойду, скажу Майклу, - с досадой бросила Джинни и выскочила из-за стола. – Совсем мозги растерял, честное слово…

   Она поспешила к столу Рэйвенкло; Гарри проводил ее взглядом. Неподалеку сидела Чо со своей кудрявой подружкой, вместе с которой она пришла тогда в «Кабанью голову». Напугал ли ее Указ Амбридж настолько, что она теперь откажется ходить на собрания?

   Однако все последствия Указа они ощутили в полной мере, только когда вышли из Большого зала, собираясь отправиться на историю магии.

   - Гарри! Рон!

   К ним навстречу спешила Анджелина, и лицо ее выражало полное отчаяние.

   - Все в порядке, - тихо сказал Гарри, когда она подошла достаточно близко. – Мы продолжим…

   - Вы хоть понимаете, что это и квиддича касается? – горячилась Анджелина. – Теперь нам придется идти к Амбридж и просить ее, чтобы она разрешила восстановить сборную Гриффиндора!

   - Что?! – вскричал Гарри.

   - Ничего себе! – пришел в смятение Рон.

   - Вы же читали Указ, в нем и команды тоже упоминаются! Поэтому послушай меня, Гарри, прошу тебя в последний раз… Держи себя в руках в присутствии Амбридж, иначе она вообще запретит нам играть!

   - Ладно, ладно, - поспешил он успокоить уже готовую расплакаться Анджелину. – Не волнуйся, я постараюсь не терять самообладания.

   - Наверняка Амбридж уже явилась на историю магии, - угрюмо предположил Рон. – Биннза она еще не инспектировала… Голову даю на отсечение, что она уже там…

   Однако он заблуждался, и единственным преподавателем в кабинете, куда они вошли, был профессор Биннз. Как и всегда, он плавал в воздухе примерно в дюйме от кресла, готовясь продолжить свое заунывное повествование о войнах великанов. Гарри даже и не пытался вникнуть в содержание лекции, и лишь праздно чертил что-то в своем пергаменте, игнорируя многозначительные взгляды Гермионы и ее отдельные тычки ему в бок, пока наконец особо болезненный тычок в ребро не заставил его сердито поднять голову.

   - Что еще?

   Гермиона показала на окно. Гарри оглянулся. На узком выступе за окном сидела Эдвига, глядя на Гарри сквозь толстое оконное стекло, а к ее лапке было привязано письмо. Что за странность, подумал Гарри, завтрак ведь только что закончился, так почему же она не доставила письмо в Большой зал, как обычно? Многие одноклассники Гарри тоже заметили Эдвигу и показывали на нее пальцами.

   - Я всегда была неравнодушна к этой сове, до чего же она хороша, - со вздохом призналась Лаванда своей подружке Парвати.

   Гарри глянул на профессора Биннза, продолжавшего как ни в чем не бывало читать свой конспект, пребывая в блаженном неведении, что внимание класса сфокусировано на нем еще меньше, чем всегда. Гарри бесшумно соскользнул со стула, пригнулся и быстро прокрался между столами к окну. Отодвинув защелку, он очень медленно приоткрыл окно.

   Он думал, что Эдвига просто выставит вперед лапку, чтобы он отвязал письмо, и сразу улетит в совятник, однако, как только образовавшаяся щель стала достаточно широкой, сова со скорбным уханьем прыгнула внутрь. Закрыв окно и бросив опасливый взгляд на профессора Биннза, Гарри снова пригнулся и поспешил к своему месту с Эдвигой на плече. Он сел на стул, опустил сову к себе на колени и хотел было отвязать письмо.

   Тут-то он и обратил внимание на то, что перья Эдвиги странным образом взъерошены, некоторые из них погнуты, а одно крыло она держит под неестественным углом.

   - Она же ранена! – прошептал Гарри, склонив к сове голову. Гермиона и Рон придвинулись ближе, Гермиона даже отложила в сторону перо. – Смотрите, она повредила крыло…

   Эдвигу бил озноб. Когда Гарри коснулся ее крыла, она сильно вздрогнула, растопырила перья, превратившись в пушистый шар, и бросила на Гарри укоризненный взгляд.

   - Профессор Биннз, - чеканно проговорил Гарри, и все в классе повернули к нему головы. – Мне что-то нездоровится.

   Профессор Биннз оторвался от конспекта и безмерно удивился - как, впрочем, и всегда - что перед ним полный класс учеников.

   - Вам нездоровится? – в рассеянности повторил он.

   - Сильно нездоровится, - настаивал Гарри, вставая и пряча Эдвигу за спиной. – Кажется, мне необходимо в больничное крыло.

   - Да, - сказал профессор Биннз, явно пребывая в полной прострации. – Да… да, больничное крыло… Что же, отправляйтесь, Перкинс…

   Как только Гарри вышел из класса, он вновь водрузил сову себе на плечо и быстро зашагал по коридору. Когда он отошел на почтительное расстояние от кабинета истории магии, он остановился, чтобы собраться с мыслями.

   Первым, к кому он обратился бы за помощью, был бы, разумеется, Хагрид, но от Хагрида было ни слуху, ни духу, и теперь оставалось лишь одно: отыскать профессора Труххль-Дуб и уповать на ее содействие.

   Он выглянул в окно: небо было завешено тучами, а по угодьям гулял продувной ветер. Возле хижины Хагрида профессора Труххль-Дуб не было – раз она не на уроке, то, скорее всего, в преподавательской. Гарри начал спускаться по лестнице, а Эдвига тихонько покачивалась на его плече, бессильно ухая.

   Дверь в преподавательскую с двух сторон охраняли две каменные горгульи. Когда Гарри приблизился, одна из них пророкотала:

   - Тебе положено быть на уроке, паренек.

   - Неотложное дело, - коротко сообщил Гарри.

   - Так-таки и неотложное? – тонким голоском вступила в беседу вторая горгулья. – Ну, мы для этого сюда и поставлены.

   Гарри постучал в дверь. Послышались шаги, дверь распахнулась, и он очутился нос к носу с профессором МакГонагалл.

   - Неужели новое наказание?! – воскликнула она, угрожающе сверкнув квадратными стеклами очков.

   - Нет, профессор! – поспешил успокоить ее Гарри.

   - В таком случае, почему вы не на уроке?

   - Дело больно уж неотложное, - кривляясь, подсказала вторая горгулья.

   - Мне нужна профессор Труххль-Дуб, - пояснил Гарри. – Дело в моей сове, она ранена.

   - Вы сказали «ранена»?

   Из-за спины профессора МакГонагалл появилась профессор Труххль-Дуб с трубкой во рту и «Ежедневным прорицателем» в руке.

   - Да, - кивнул Гарри, аккуратно снимая Эдвигу с плеча, - она прибыла позже остальных почтовых сов, и вы только взгляните, что случилось с ее крылом…

   Закусив трубку зубами, профессор Труххль-Дуб приняла Эдвигу из рук Гарри под бдительным взором профессора МакГонагалл.

   - Хм, - покачивая трубкой, проговорила профессор Труххль-Дуб. – Похоже, она подверглась атаке. Ума не приложу, кто бы мог с ней такое сотворить… Конечно, тестралы порой атакуют птиц, но Хагрид хорошо выдрессировал Хогвартских тестралов, и сов они не трогают…

   Гарри не было никакого дела до этих самых тестралов, ему важна была уверенность в том, что с Эдвигой все будет в порядке. Однако профессор МакГонагалл изучающе на него посмотрела и спросила:

   - Вам известно, Поттер, далекий ли путь проделала ваша сова?

   - Э-э… - несколько замешкался Гарри. – Думаю, она прилетела из Лондона.

   На миг их взгляды пересеклись, и по тому, как сдвинулись к переносице ее брови, Гарри стало ясно, что она все поняла: «Лондон» означало «Площадь Лихогнилль, 12».

   Профессор Труххль-Дуб извлекла монокль из внутреннего кармана мантии, вставила его в глаз и принялась сосредоточенно изучать крыло Эдвиги.

   - Я смогу ее подштопать, Поттер, если ты оставишь сову у меня, - сказала она. – Ей, так или иначе, в течение нескольких дней не стоит летать на дальние расстояния.

   - Ну… хорошо… спасибо, - услышав звонок на перемену, сказал Гарри.

   - Да не за что, - хрипло ответила профессор Труххль-Дуб, и направилась обратно в преподавательскую.

   - Одну минутку, Вильгельмина! – остановила ее профессор МакГонагалл. – А письмо-то!

   - Да, действительно! – спохватился Гарри, совсем забыв о привязанном к лапке свитке пергамента. Профессор Труххль-Дуб передала ему письмо и понесла Эдвигу в преподавательскую, а та смотрела на него так, словно была не в силах поверить, что Гарри столь легко может с ней расстаться.

   Испытывая угрызения совести, Гарри повернулся, чтобы уйти, но профессор МакГонагалл его окликнула.

   - Поттер!

   - Да, профессор?

   Она оглядела коридор: с обеих сторон его уже заполняли ученики.

   - Учтите, - быстро предупредила она Гарри, понизив голос и не отводя глаз от свитка пергамента в его руке, - входящие и исходящие письма могут быть сейчас под жестким контролем, вам ясно?

   - Я… - собрался ответить Гарри, но движущаяся по коридору толпа была уже совсем близко. Коротко кивнув, профессор МакГонагалл удалилась в преподавательскую, а толпа увлекла Гарри за собой во двор, где он сразу заметил Рона с Гермионой, дожидавшихся его в укромном уголке, подняв воротники, чтобы защититься от ветра. Гарри вскрыл письмо и на ходу прочитал шесть коротких слов, написанных знакомым почерком.

Сегодня, там же, время то же.

   - С Эдвигой все в порядке? – с тревогой спросила Гермиона, едва Гарри достиг пределов слышимости.

   - Куда ты ее отнес? – спросил Рон.

   - К Труххль-Дуб, - сказал Гарри. – А там была МакГонагалл… Послушайте…

   И он передал им то, что услышал от профессора МакГонагалл. К его удивлению, услышанное не повергло друзей в шок; напротив, они понимающе переглянулись.

   - В чем дело? - спросил Гарри, поочередно глядя то на Рона, то на Гермиону.

   - Видишь ли, я только что говорила Рону: а вдруг Эдвигу попытаются перехватить? То есть, раньше она ведь ни разу не подвергалась нападениям?

   - А от кого письмо? – спросил Рон и взял у Гарри пергамент.

   - От Шарика, - тихо сказал Гарри.

   - «Сегодня, там же, время то же»? Он намекает на камин в общей гостиной?

   - По всей видимости, - сказала Гермиона, прочитав послание. Лицо ее выражало тревогу. – Остается только надеяться, что письмо не побывало в чужих руках…

   - Письмо было запечатано, следов вскрытия я не заметил, - пожал плечами Гарри, стараясь звучать убедительно не столько для Гермионы, сколько для себя. – К тому же, как можно догадаться, о чем речь, если не знать, где состоялся предыдущий разговор?

   - Даже и не знаю, - с беспокойством сказала Гермиона. Раздался звонок, и она снова закинула сумку на плечо. – Можно без особого труда заново запечатать письмо с помощью магии… А если Труболетная сеть под наблюдением… Я даже не представляю, как мы сможем его предостеречь, чтобы он не появлялся, не выдав при этом самих себя!

   Они медленно спускались по каменным ступеням на урок по искусству приготовления зелий и ядов, обмозговывая сложившееся положение. Из задумчивости их вывел голос Драко Малфоя, который размахивал пергаментом весьма официального вида у входа в кабинет Снэйпа. Говорил он нарочито громко, чтобы ни одно из сказанных им слов не пролетело мимо ушей слушателей.

   - Да-да, Амбридж тотчас же дала разрешение Слиттеринской сборной продолжать тренировки. Я утром первым делом направился к ней. Это, по сути, была чистая формальность, поскольку она близко знакома с моим отцом, он ведь частый гость в Министерстве… А вот получит ли разрешение сборная Гриффиндора – это большой вопрос.

   - Держите себя в руках, - шепнула Гермиона, с мольбой глядя на Гарри и Рона, которые буравили Малфоя враждебными взглядами, крепко сжав кулаки. – Он же нарочно провоцирует…

   - Поскольку в Министерстве все решают знакомства, - продолжал Малфой, еще немного возвысив голос и бросая зловещие взгляды в сторону Гарри и Рона, - то им, думаю, рассчитывать особо не на что… Отец говорит, что от Артура Уизли уже давно хотят избавиться, был бы только повод… Что же до Поттера… по словам отца, не за горами то время, когда его отошлют в больницу Св. Мунго – там, похоже, есть специальная палата для тех, кто повредился мозгами на почве магии…

   Малфой скорчил рожу, отвесив нижнюю губу и закатив глаза. Крэбб и Гойл захрюкали от смеха, а Пэнси Паркинсон восторженно взвизгнула.

   Что-то метнулось мимо Гарри, сильно толкнув его в плечо, отчего он отлетел в сторону. Через секунду Гарри сообразил, что это был Невилл, бросившийся на Малфоя.

   - Невилл, не надо!

   Гарри совершил рывок и схватил Невилла за мантию, а тот яростно отбивался и неистово размахивал кулаками, изо всех сил пытаясь добраться до Малфоя, который застыл на месте, будто обратился в соляной столб.

   - Да помоги же! – бросил Гарри Рону, схватив Невилла за шею и оттаскивая его назад, в сторону от Слиттеринцев. Крэбб и Гойл, заслонив собой Малфоя, разминали мышцы и готовились в любой момент броситься в драку. Подоспевший Рон схватил Невилла за руки, и вдвоем с Гарри они сумели оттащить его к стоявшим поодаль Гриффиндорцам. Лицо Невилла побагровело, он едва мог говорить из-за того, что рука Гарри сдавливала его горло, но все же можно было разобрать отдельные слова, которые вылетали из его рта.

   - Не… смешно… не смей… Мунго… покажу… ему…

   Дверь в кабинет открылась. На пороге возникла фигура Снэйпа. Его черные глаза метнулись по группе Гриффиндорцев и уперлись в Гарри с Роном, все еще пытавшихся обуздать Невилла.

   - Потасовку затеяли, Поттер, Уизли, Лонгботтом? – с ледяной усмешкой спросил Снэйп. – Десять штрафных баллов Гриффиндору. Отпустите Лонгботтома, Поттер, иначе получите дисциплинарное наказание. Все в класс.

   Гарри отпустил Невилла. Тот отдувался и сверлил Гарри негодующим взглядом.

   - Я вынужден был тебя остановить, - едва переводя дух, сказал Гарри и поднял портфель. – Крэбб с Гойлом порвали бы тебя в клочья.

   Невилл промолчал и, подхватив с пола портфель, шагнул в кабинет.

   - Что это такое было, Мерлин меня подери? – непонимающе протянул Рон, вместе с Гарри заходя в кабинет вслед за Невиллом.

   Гарри не ответил. Он отлично знал, почему Невилл так тяжело реагировал на любое упоминание о тех, кто был помещен в больницу Св. Мунго в результате магического повреждения разума, однако он дал клятву Дамблдору о неразглашении тайны Невилла. Даже сам Невилл не догадывался о том, что Гарри все известно.

   Гарри, Рон и Гермиона сели на свои обычные места в глубине класса и разложили на столе свитки пергамента, перья и свои экземпляры учебника «Тысяча волшебных прав и грибов». Вокруг шло активное перешептывание о том, что натворил Невилл, но как только Снэйп звучно захлопнул дверь кабинета, все мгновенно стихло.

   - Полагаю, от вашего внимания не укрылось, - с тихим сарказмом проговорил Снэйп, - что у нас сегодня гостья.

   Он сделал жест в сторону затененного угла подземной галереи, и Гарри увидел профессора Амбридж, которая уже расположилась там, держа на коленях свой блокнот. Гарри украдкой поглядел на Рона с Гермионой, многозначительно вскинув брови. Снэйп и Амбридж, два самых ненавистных ему преподавателя… Нелегко было решить, чьему триумфу над другим он обрадовался бы больше.

   - Сегодня вам предстоит продолжить работу над Бодрящим бульоном. Приготовленные вами смеси вы найдете нетронутыми там, где вы их оставили на прошлом уроке, и если они были приготовлены по всем правилам, то за выходные должны были вызреть. Рецептура, - он опять взмахнул палочкой, - на доске. Приступайте.

   Первые тридцать минут профессор Амбридж делала записи, не выходя из своего угла. Гарри не мог дождаться, когда она приступит к допросу Снэйпа, и от нетерпения стал допускать промахи в работе.

   - Кровь саламандры, Гарри! – простонала Гермиона, хватая его за руку, чтобы он уже в третий раз не влил в котел не тот ингредиент, что был нужен. – Не гранатовый сок!

   - Действительно, - пробормотал Гарри, возвращая пузырек на стол и продолжая исподволь поглядывать в угол. Между тем Амбридж поднялась со своего места.

   - Так-так, - тихо проговорил Гарри, глядя, как она идет между рядами к Снэйпу, склонившемуся над котлом Дина Томаса.

   - В общем, для своего уровня класс достаточно неплохо подготовлен, - коротко адресовала она свою реплику спине Снэйпа. – Однако у меня большие сомнения по поводу целесообразности обучения их рецептуре Бодрящего бульона. Полагаю, Министерство предпочло бы изъять этот раздел из школьной программы.

   Снэйп медленно выпрямился и повернулся к ней лицом.

   - Скажите-ка… как долго вы преподаете в Хогвартсе? – спросила она, приготовившись писать.

   - Четырнадцать лет, - ответил Снэйп. Лицо его превратилось в непроницаемую маску. Не отводя от Снэйпа взгляда, Гарри добавил в свое зелье несколько капель; зелье угрожающе вспенилось и поменяло цвет с бирюзового на оранжевый.

   - Насколько мне известно, вначале вы рассчитывали получить должность преподавателя по защите от Темных Искусств? – задала следующий вопрос Амбридж.

   - Да, - едва слышно ответил Снэйп.

   - Но ваши планы не реализовались?

   Губы Снэйпа скривились.

   - Это самоочевидно.

   Профессор Амбридж сделала запись в блокноте.

   - И с тех пор вы, если не ошибаюсь, не оставляли попыток получить эту должность?

   - Это так, - процедил Снэйп сквозь зубы. Он выглядел крайне раздосадованным.

   - Вам известны причины, по которым Дамблдор всегда отвечал вам отказом?

   - Отчего бы вам не спросить у него самого? – огрызнулся Снэйп.

   - О, я непременно это сделаю, - промурлыкала Амбридж с приторной улыбкой.

   - Надеюсь, это обоснованный интерес, - сказал Снэйп, сощурив черные глаза.

   - О, разумеется, - заверила его профессор Амбридж. – Министерство желает знать обо всем, что касается преподавателей… всю их подноготную.

   Повернувшись к нему спиной, она направилась к Пэнси Паркинсон и начала расспрашивать ее об уроках Снэйпа. Снэйп обернулся, и их с Гарри взгляды пересеклись. Гарри поспешно опустил глаза и увидел, что его зелье на глазах густеет, источая резкий запах жженой резины.

   - Сегодня опять без оценки, Поттер, - позлорадствовал Снэйп и одним взмахом волшебной палочки заставил зелье Гарри исчезнуть. – К следующему уроку напишете эссе о правильной рецептуре этого зелья с подробным объяснением того, как и по какой причине вами были допущены ошибки. Вам ясно?

   - Да, - в сердцах бросил Гарри. Снэйп уже дал задание всему классу, а вечером намечалась тренировка по квиддичу. Все это сулило еще несколько бессонных ночей. Ему уже не верилось, что не далее, как этим утром, он проснулся с ощущением счастья. Теперь же он испытывал только одно мучительное желание: чтобы этот день поскорее завершился.

   - Думаю, стоит прогулять прорицания, - угрюмо буркнул он, когда после обеда они снова стояли во дворе, где ветер колыхал полы их мантий и поля шляп. – Скажу, что заболел, а тем временем напишу эссе для Снэйпа. Тогда и полуночничать не придется…

   - Ты не можешь прогуливать прорицания, - начальственным тоном заявила Гермиона.

   - Вы только послушайте ее! Ты же сама хлопнула дверью и отказалась от прорицаний, да к тому же ненавидишь Трелони! – с негодованием воскликнул Рон.

   - Никакой ненависти я к ней не испытываю, - высокомерно заметила Гермиона. – Просто я считаю ее никуда не годным преподавателем и старой обманщицей… Но Гарри и так прогулял историю магии, поэтому на сегодня прогулов, думаю, достаточно!

   Это была правда, которую невозможно было игнорировать, поэтому спустя полчаса Гарри уже сидел в душном, перенасыщенном тяжелым пряным ароматом кабинете прорицаний, дуясь на весь свет. Профессор Трелони, как обычно, раздавала экземпляры учебника «Оракул сновидений». Лучше бы он сейчас писал эссе для Снэйпа, думал Гарри, вместо того, чтобы сидеть тут, пытаясь отыскать смысл в несуществующих сновидениях.

   Но, похоже, на прорицаниях не он один был готов метать громы и молнии. Профессор Трелони с размаху швырнула экземпляр «Оракула» на стол, за которым сидели Гарри с Роном, и с недовольным видом прошествовала дальше. Следующий экземпляр «Оракула» она метнула в Шеймуса с Дином, едва не зацепив им голову Шеймуса, а последним экземпляром сшибла с пуфика Невилла, угодив книгой ему в грудь.

   - Ну, давайте, действуйте! – визгливо-истеричным голосом закричала профессор Трелони. – Вы знаете, что делать! Или я такой никудышный преподаватель, что даже не научила вас учебник открывать?

   Несколько мгновений ребята смотрели на нее в полном замешательстве, а потом начали переглядываться. Между тем Гарри уже понял, в чем дело. Пока профессор Трелони нервно вышагивала к своему креслу, роняя гневные слезы из глаз, многократно увеличенных стеклами очков, Гарри придвинулся к Рону и шепнул:

   - Думаю, пришли результаты проверки.

   - Профессор, - с опаской окликнула профессора Трелони Парвати Патил (они с Лавандой всегда относились к ней с большим уважением). – Профессор, что-то… случилось?

   - Случилось?! - вскричала профессор Трелони срывающимся голосом. – Разумеется, ничего не случилось! Меня оскорбили… Вокруг меня плетут интриги… Выдвигают фальшивые обвинения… Так что ничего не случилось, все в полном порядке…

   Она судорожно всхлипнула и отвернулась от Парвати, а из-под ее очков ручьем полились слезы обиды.

   - Я уже не говорю о шестнадцати годах безупречной службы… - причитала она. – По всей видимости, они ничего не значат… Но унижать себя я не позволю, ни за что!

   - Профессор, но кто же вас унижает? – нерешительно спросила Парвати.

   - Система! – изрекла профессор Трелони, добавив в голос дрожи и драматизма. – Да, система в лице тех, чье око затуманено земным и бренным, кто не способен провидеть так, как провижу я, кто не владеет тем знанием, что дано мне… Но чему тут удивляться? Нас, провидцев, всегда боялись, всегда притесняли… Увы, таков наш жребий…

   Она снова всхлипнула и промокнула залитые слезами щеки краешком шали, после чего достала из рукава небольшой носовой платочек с вышивкой и громоподобно высморкалась, издав при этом излюбленный звук Пивза. Рон хохотнул. Лаванда метнула на него возмущенный взгляд.

   - Профессор, - сказала Парвати, - не хотите ли вы сказать, что… это как-то связано с профессором Амбридж?

   - Не упоминайте при мне имени этой особы! – вознегодовала профессор Трелони и вскочила на ноги, звякнув бусами и сверкнув очками. – Прошу не отвлекаться от урока!

   Оставшуюся часть урока она ходила между рядами и что-то шептала – видимо, угрозы; из-под ее очков продолжали неудержимо струиться слезы.

   - … могу и оставить свой пост… как недостойно… на испытательный срок… это мы еще посмотрим… какая наглость…

   - Вы с Амбридж, похоже, родственные души, - сказал Гарри Гермионе, когда они снова встретились на защите от Темных Искусств. – Она определенно считает Трелони старой мошенницей, как и ты… Похоже, она назначила ей испытательный срок.

   В эту минуту в класс вошла Амбридж, нацепив на голову черный бархатный бант, а на лицо - крайне самодовольную мину.

   - Здравствуйте, класс.

   - Добрый день, профессор Амбридж, - сумрачно отозвался хор голосов.

   - Прошу убрать палочки…

   На этот раз в классе не было и намека на движение: никто не озаботился тем, чтобы перед уроком извлечь палочки из портфелей.

   - Прошу открыть учебники на странице тридцать четыре и прочитать третью главу под названием «Случаи применения ненаступательной тактики в ответ на магическую атаку». Во время чтения…

   - … прошу воздержаться от разговоров, - тихим шепотом довершили фразу Гарри, Рон и Гермиона.

* * *

   Сегодня не будет тренировки, - скорбно объявила Анджелина, когда после ужина Гарри, Рон и Гермиона появились в общей гостиной.

   - Но я же держал себя в руках! - в смятении воскликнул Гарри. – Я ей и слова не сказал, Анджелина, клянусь, я…

   - Да знаю я, знаю, - с тоской протянула Анджелина. – Она говорит, что ей требуется время, чтобы во всем разобраться.

   - В чем разобраться? – рассердился Рон. – Слиттеринцам же она дала разрешение, а нам почему нет?

   Но Гарри прекрасно представлял себе, какое огромное удовольствие получала Амбридж, шантажируя их тем, что сборная Гриффиндора может прекратить свое существование, и понимал, почему в ближайшее время она не откажется от этого орудия воздействия на них.

   - Ну, во всем имеются свои плюсы, - резонно заявила Гермиона. – По крайней мере, теперь у тебя есть время написать эссе по заданию Снэйпа!

   - И это ты называешь плюсом? – вскипел Гарри. – Лишнее задание по зельям вместо тренировки по квиддичу?

   Рон смерил Гермиону скептическим взглядом, а Гарри с недовольным видом опустился в кресло, рывком вытащил из портфеля пергамент и взялся за работу.

   Он все никак не мог сосредоточиться; отлично понимая, что до встречи с Сириусом еще далеко, он все же постоянно поглядывал в камин – на всякий пожарный. Кроме того, в гостиной было невероятно шумно: Фред с Джорджем, похоже, доработали свое Подспорье прогульщика и теперь поочередно демонстрировали результат под восторженные выкрики и улюлюканье собравшихся.

   Сначала Фред откусывал кусочек от оранжевого конца пастилки, что провоцировало рвотный рефлекс, после чего эффектно исполнял действо в предусмотрительно приготовленное для этой цели ведро. Затем он с немалым усилием вкладывал в рот фиолетовую часть пастилки, и рвота тотчас останавливалась. Ассистировавший близнецам Ли Джордан по мере необходимости небрежным движением палочки удалял содержимое ведра, применяя Чары исчезновения, с помощью которых Снэйп уничтожал приготовленные Гарри зелья.

   Гарри тщетно пытался сосредоточиться на деталях правильной рецептуры Бодрящего бульона на фоне всех этих крайне неэстетичных звуков взрыгивания, подначивания и торга вокруг новых заказов. На помощь Гермионы рассчитывать не приходилось: радостные вопли, сопровождавшие новые удары биологической субстанции о дно и стенки ведра, всякий раз вызывали громкое презрительное фырканье с ее стороны, и именно это, более чем все остальное, выводило Гарри из терпения.

   - В конце концов, пойди и положи этому конец! – вспылил он после того, как в четвертый раз вычеркнул неверно рассчитанный вес пудры из когтей гриффона.

   - Я не могу этого сделать, поскольку технически они не нарушают никаких правил, - стиснув зубы, прошипела Гермиона. – У них есть право поедать любую дрянь, и мне неизвестны правила, которые запрещали бы остальным идиотам эту дрянь покупать, если не выявлены ее опасные свойства, что маловероятно…

   Втроем, вместе с Гарри и Роном, они наблюдали за тем, как Джордж выпустил в ведро очередной реактивный снаряд, затем проглотил оставшуюся часть пастилки и выпрямился, театрально раскинув руки навстречу бурным аплодисментам.

   - Не пойму, как это Фред с Джорджем умудрились заработать всего по три балла на экзамене С.О.В., - сказал Гарри, глядя, как близнецы вместе с Ли собирают золотые монеты с восторженных зрителей. – Они в своем деле большие доки.

   - Ой, да все это только мишура, кому от этого польза? – пренебрежительно бросила Гермиона.

   - Кому от этого польза? – с нажимом повторил Рон. – Они только что заработали двадцать шесть галлеонов…

   Прошло немало времени, прежде чем толпа вокруг умельцев Уизли рассеялась, и еще больше времени ушло на подсчет барышей, поэтому было уже далеко за полночь, когда Гарри, Рон и Гермиона остались наконец в гостиной одни. Когда Фред закрыл за собой дверь, ведущую в спальни мальчиков, предварительно с пафосом тряхнув наполненной галлеонами коробкой, это вызвало недовольную гримасу на лице Гермионы. Гарри, поняв, что топчется на месте со своим эссе, решил отложить его на потом и убрал учебники. Рон, слегка задремавший в кресле, вдруг проснулся, прокряхтев что-то невнятное, и бросил в камин затуманенный взгляд.

   - Сириус!

   Гарри резко обернулся: в огне появилась голова Сириуса в обрамлении темных взлохмаченных волос.

   - Привет, - улыбнулся он.

   - Привет, - в унисон отозвались Гарри, Рон и Гермиона, опустившись на коленки вокруг камина. Хитрюга громко заурчал, приблизился к огню и, презрев исходивший от него жар, потянулся мордой к лицу Сириуса.

   - Как дела? – спросил Сириус.

   - Бывает и лучше, - ответил Гарри, а Гермиона тем временем оттаскивала Хитрюгу от огня, чтобы он не опалил себе усы. - Министерство издало еще один указ, запрещающий нам иметь сборную по квиддичу…

   - …и тайное общество по защите от Темных Искусств? - завершил фразу Сириус.

   Повисла короткая пауза.

   - Как ты об этом узнал? – потребовал ответа Гарри.

   - Надо осторожнее выбирать места для встреч, - сказал Сириус, и его улыбка стала еще шире. – «Кабанья голова», надо же было до такого додуматься…

   - И все-таки это лучше, чем «Три метлы», - запротестовала Гермиона. – Там вечно толпы людей…

   - …и вас труднее было бы подслушать, - сказал Сириус. – Тебе, Гермиона, еще многому предстоит научиться.

   - И кто же нас подслушал? – продолжил допрос Гарри.

   - Земнавозникус, естественно, - сказал Сириус и рассмеялся, увидев оторопь в их лицах. – Это он изображал ведьму под вуалью.

   - Так это был Земнавозникус? – ошарашенно спросил Гарри. – А что он забыл в «Кабаньей голове»?

   - А сам-то ты как думаешь? – спросил Сириус, начиная терять терпение. – Присматривал за тобой, разумеется.

   - Значит, слежка за мной продолжается? – рассердился Гарри.

   - А как же! – воскликнул Сириус. – Как же может быть иначе, если вы в первые же выходные задумали создать тайное общество!

   Однако в его лице не было ни гнева, ни тревоги – напротив, он смотрел на Гарри с нескрываемой гордостью.

   - А отчего это Навоз от нас прятался? – огорчился Рон. – Мы были бы рады с ним пообщаться.

   - Его изгнали из «Кабаньей головы» двадцать лет назад, - сказал Сириус, - а у этого бармена отменная память. С арестом Стургиса мы лишились запасной мантии-невидимки, которая принадлежала Смуру, и поэтому теперь Навозу ничего не остается, кроме как облачаться в ведьминское одеяние… Но прежде всего я должен выполнить клятвенное обещание и передать тебе, Рон, сообщение от твоей матушки.

   - Правда? – с опаской спросил Рон.

   - Она просила передать, чтобы ты ни при каких обстоятельствах не участвовал в незаконном тайном обществе по защите от Темных Искусств. Она говорит, что тебя непременно выгонят из школы, и твое будущее будет уничтожено. Она уверяет, что у тебя впереди достаточно времени, чтобы научиться себя защищать, а сейчас тебе рано об этом тревожиться. Еще она советует Гарри с Гермионой, - продолжил Сириус, переводя на них взгляд, - покончить с идеей создания тайного общества. Она, конечно, отдает себе отчет в том, что не имеет права вмешиваться в ваши решения, но настоятельно просит вас не забывать о том, что действует исключительно в ваших интересах. Все это она изложила бы в личном письме, но если бы сову перехватили, это навлекло бы на вас большие неприятности. Сказать вам все это лично она тоже не может, так как сегодня ночью отправляется на дежурство.

   - Что еще за дежурство? – тотчас спросил Рон.

   - Ничего важного, кое-что по заданию Ордена, - сказал Сириус. В общем, жребий стать посланником пал на меня - а вы уж смотрите, не забудьте ей передать, что я выполнил поручение, а то она, похоже, не очень-то мне доверяет.

   Возникла еще одна пауза. Хитрюга с громким мяуканьем тянулся лапой к голове Сириуса, а Рон проковыривал дыру в прикаминном коврике.

   - Так ты чего ждешь, что я откажусь от участия в тайном обществе? – наконец выдавил из себя Рон.

   - Я? Разумеется, нет! – в недоумении воскликнул Сириус. – По-моему, это блестящая идея!

   - Правда? – возликовал Гарри.

   - Конечно, правда! – подтвердил Сириус. – Неужели ты считаешь, что мы с твоим отцом прогнулись бы под эту старую каргу Амбридж?

   - Но в прошлом году ты постоянно твердил, чтобы я был осторожен и не рисковал…

   - В прошлом году, Гарри, были все основания считать, что некто в Хогвартсе замышляет твое убийство! – начал горячиться Сириус. – В этом году нам стало известно, что кое-кто теперь уже за пределами Хогвартса желает со всеми вами расправиться, поэтому научиться себя защищать – это очень правильная идея!

   - А вдруг нас все же исключат? – предположила Гермиона, и на ее лице появилось загадочное выражение.

   - Гермиона, это ведь с самого начала была твоя идея! – сказал Гарри, глядя на нее с удивлением.

   - Знаю… Просто мне интересно, что обо всем этом думает Сириус, - пожала плечами Гермиона.

   - По-моему, лучше быть исключенным из школы, умея защищаться, чем прозябать тут в полном неведении, не понимая, что к чему.

   - Точно, точно, - горячо подхватили Гарри с Роном.

   - Ну, и как вы собираетесь организовать работу общества? – поинтересоваться Сириус. – Где будете проводить встречи?

   - Пока это проблема, - сказал Гарри. – Даже не представляю, где.

   - А как насчет Хохочущей хижины? – подал идею Сириус.

   - Слушайте, а ведь это классная мысль! – обрадовался Рон, но Гермиона скептически кашлянула, и все повернулись к ней, даже голова Сириуса.

   - Видишь ли, Сириус, вас было всего четверо, когда вы в школьные годы встречались в Хохочущей хижине, - сказала Гермиона, - все вы умели трансфигурировать себя в животных, и легко могли бы спрятаться под одной-единственной мантией-невидимкой. А теперь нас двадцать восемь, и среди нас нет анимагов, так что нам бы потребовалась уже не мантия-невидимка, а целый шатер…

   - Справедливо подмечено, - несколько сник Сириус. – Но вы наверняка что-нибудь придумаете… Когда-то на четвертом этаже за большим зеркалом был весьма просторный подземный ход, и там было достаточно места для отработки порч…

   - Фред с Джорджем сказали, что ход заблокирован, - покачал головой Гарри. – То ли свод обвалился, то ли еще что-то.

   - Вот оно что, - нахмурился Сириус. – Ну, я как следует подумаю и тогда…

   Он вдруг замолчал. Лицо его стало напряженным, и в нем появилась тревога. Резко повернув голову, он стал всматриваться в сплошную кирпичную стенку камина.

   - Сириус? – с беспокойством окликнул его Гарри.

   Но его уже и след простыл. Мгновение Гарри оцепенело глядел в огонь, а затем перевел глаза на Рона с Гермионой.

   - Почему он…?

   Гермиона, чей взгляд был прикован к камину, испуганно вскрикнула и вскочила на ноги.

   Посреди языков пламени вдруг возникла рука, которая принялась хватать воздух, явно рассчитывала что-то поймать – рука с короткими толстыми пальцами, унизанными безобразными допотопными кольцами…

   Гарри, Рон и Гермиона бросились бежать со всех ног. Уже перед самой дверью, ведущей в спальни мальчиков, Гарри оглянулся. Рука Амбридж все еще хватала воздух посреди языков пламени, словно точно знала, где мгновение назад находилась шевелюра Сириуса, и была полна решимости за нее ухватиться.

Глава 18 ДИВИЗИОН ДАМБЛДОРА

   - Амбридж читает твою переписку, Гарри. Это единственное объяснение.

   - Ты считаешь, что это Амбридж атаковала Эдвигу? – с негодованием воскликнул Гарри.

   - Я почти уверена, - угрюмо кивнула Гермиона. – Смотри, не упусти свою лягушку.

   Гарри нацелил палочку на лягушку-быка, которая скакала к противоположному краю стола с надеждой на удачный исход.

   - Акцио! – лягушка с обреченным видом перелетела обратно в руки Гарри.

   Урок магических заклинаний более всего подходил для спокойного обсуждения насущных дел: там всегда было так много суеты и беготни, что опасность быть подслушанными почти равнялась нулю. И сегодня Гарри, Рон и Гермиона шепотом обсуждали чудесное спасение Сириуса под аккомпанемент лягушачьего кваканья, вороньего карканья и барабанной дроби дождевых капель по оконным стеклам.

   - Я начала ее подозревать с того самого момента, как Филч обвинил тебя в намерении сделать заказ на навозные бомбы. Мне это показалось нелепой отговоркой, - прошептала Гермиона. – Прочитай он твое письмо, он бы понял, что никакие бомбы ты не заказываешь, и, значит, ничто тебе не грозит; поэтому все это выглядело как дурацкий розыгрыш. Но потом я подумала, что кому-то нужен был предлог, чтобы добраться до твоего письма. Для Амбридж это был бы идеальный способ все организовать: дать сигнал Филчу, позволить ему выполнить всю грязную работу по конфискации письма, а после либо выкрасть письмо, либо потребовать, чтобы он ей его предъявил. Не думаю, что Филч стал бы возражать: когда это такое бывало, чтобы он защищал права учеников? Гарри, ты сейчас раздавишь свою лягушку.

   Гарри посмотрел на лягушку: он стискивал ее с такой силой, что у бедняжки глаза едва не вылезали из орбит. Он поспешно вернул лягушку на стол.

   - Вчера ночью мы были в шаге от провала, - сказала Гермиона. – Интересно, понимает ли сама Амбридж, что приблизилась к нам почти вплотную? Силенцио!

   Лягушка-бык, на которой Гермиона практиковала Чары обеззвучивания, умолкла, недоквакав, и бросила на Гермиону взгляд, полный немого упрека.

   - Если бы Шарик попался…

   - То, возможно, уже сегодня утром его водворили бы обратно в Азкабан, - закончил Гарри начатую Гермионой фразу, после чего небрежно взмахнул палочкой. Его лягушка раздулась, превратившись в зеленый воздушный шар, и начала испускать тонкий свист.

   - Силенцио! – воскликнула Гермиона, поспешно нацелив палочку на лягушку Гарри. Та сдулась, не издав ни звука. – Главное, чтобы он больше этого не делал, вот и все. Не представляю только, каким образом дать ему знать. Сов-то мы теперь отправлять не сможем.

   - Сомневаюсь, что он еще раз рискнет, - сказал Рон. – Он же не дурак и сам понимает, что едва не угодил в ловушку. Силенцио!

   Огромный задиристый ворон, сидевший перед ним на столе, издевательски каркнул.

   - Силенцио! СИЛЕНЦИО!

   Ворон каркнул еще громче.

   - Ты неправильно делаешь взмах палочкой, - сказала Гермиона, оценивающе наблюдая за движениями Рона. – Это должна быть не волна, а резкий выпад.

   - С вороном-то посложнее, чем с лягушкой, - вспылил Рон.

   - Прекрасно, давай меняться, - сказала Гермиона, схватила ворона и поменяла его местами с лягушкой.

   - Силенцио!

   Ворон продолжал открывать и закрывать острый клюв, но уже совершенно беззвучно.

   - Прекрасно, мисс Грэйнджер! – послышался совсем рядом скрипучий голосок профессора Флитвика, заставив троих друзей вздрогнуть от неожиданности. - Теперь посмотрим, как вы справляетесь с задачей, мистер Уизли!

   - Чего? А… сейчас, - засуетился Рон. – Э-э… Силенцио!

   Сделав резкий выпад, он угодил лягушке прямо в глаз, отчего та громоподобно квакнула и соскочила со стола.

   Для Гарри с Роном не стало неожиданностью, когда оба они получили задание отработать Чары обеззвучивания в свободное от уроков время.

   Шел проливной дождь, и перемену ученикам позволили провести в замке. Они нашли свободные места в шумном, заполненном до отказа классе на первом этаже, где под самой люстрой томно покачивался Пивз, время от времени стреляя чернильными пульками по головам учеников. Не успели они расположиться, как к ним пробилась Анджелина, растолкав небольшие группки сплетничающих ребят.

   - Я получила разрешение! – с ходу объявила она. – На восстановление сборной по квиддичу!

   - Отлично! – в унисон воскликнули Рон и Гарри.

   - Ага, - просияла Анджелина. – Я сходила к МакГонагалл, а она, наверное, обратилась к Дамблдору. Как бы там ни было, но Амбридж пришлось подчиниться. Ха! В общем, так: чтобы оба были сегодня в семь часов на поле – надо наверстывать. Надеюсь, вы не забыли, что до первого матча осталось всего три недели.

   Протискиваясь обратно, она едва увернулась от очередной чернильной пульки, выпущенной Пивзом, и та поразила стоявшего рядом первокурсника. Через мгновение Анджелина исчезла из виду.

   Рон выглянул в окно, ставшее непроницаемым из-за хлеставшего по стенкам дождя, и его улыбка несколько померкла.

   - Надеюсь, к вечеру прояснится… Гермиона, что случилось?

   Она, как и Рон, смотрела в окно, но с отсутствующим видом. Взгляд ее был рассеян, брови сдвинуты.

   - Кое о чем подумала… - сказала Гермиона, все еще хмурясь на залитое дождем окно.

   - О Сири… то есть, о Шарике? – спросил Гарри.

   - Не совсем… - задумчиво проговорила Гермиона. – Скорее… думаю… все ли мы делаем правильно… все ли?

   Гарри и Рон переглянулись.

   - Ну вот, теперь-то стало ясно, - сказал Рон. – Было бы досадно, если бы ты не разложила все по полочкам.

   Гермиона посмотрела на Рона так, будто только что очнулась от сна.

   - Я размышляла, - более отчетливо проговорила она, - правильно ли мы делаем, что создаем это общество защиты от Темных Искусств.

   - Что?! – изумились Гарри с Роном.

   - Гермиона, это же ты первоначально все и задумала! – возмутился Рон.

   - Я знаю, - вздохнула Гермиона, нервно сцепив пальцы рук. – Однако после разговора с Шариком…

   - Но он же полностью нас поддерживает! - в недоумении воскликнул Гарри.

   - Вот-вот, - сказала Гермиона, снова уставившись в окно. – Именно поэтому я и усомнилась в том, что это хорошая идея…

   Над ними медленно проплывал Пивз, готовясь обстрелять их пульками; все трое машинально прикрылись портфелями и держали их над головами до тех пор, пока нарушитель спокойствия не покинул опасную зону.

   - Давай-ка разберемся, - сурово сказал Гарри после того, как они опустили портфели на пол. – Значит, ты считаешь, что мы должны положить этому конец из-за того, что Сириус нас поддержал?

   На Гермионе не было лица.

   - Вы и вправду считаете, что его советам можно доверять? – проговорила она, обращаясь, скорее, к своим рукам.

   - Разумеется! – не задумываясь, выпалил Гарри. – Он всегда давал нам дельные советы!

   Чернильная пулька просвистела мимо них и угодила Кейти Белл прямо в ухо. Кейти вскочила и принялась швырять в Пивза всем, что попадалась ей под руку. Понаблюдав за этой сценой, Гермиона вновь заговорила, на этот раз тщательно выбирая слова.

   - Вы не находите, что он стал… в некотором смысле… бесшабашным… с тех пор, как оказался запертым в этом доме на площади Лихогнилль? Вам не кажется, что он… как бы точнее сказать… проживает свою жизнь через нас?

   - Как это «через нас»? – ощетинился Гарри.

   - В том смысле, что… он, думаю, и сам бы хотел создавать тайные общества под носом у министерских чиновников… и наверняка он злится из-за того, что сейчас у него связаны руки… именно поэтому он, как мне кажется, нас и провоцирует.

   Рон буквально оторопел.

   - Сириус прав, - сказал он, - ты разглагольствуешь, прямо как моя матушка.

   Гермиона закусила губу и ничего не ответила. Прозвенел звонок, и Пивз, как по сигналу, устремился вниз и опрокинул на голову Кейти целый пузырек чернил.

* * *

   К вечеру погода так и не улучшилась, и когда в назначенное время Гарри с Роном отправились на спортивное поле, постоянно оскальзываясь и теряя равновесие на мокрой траве, им хватило всего пары минут, чтобы насквозь промокнуть. После прогулки под мрачным грозовым небом стало большим облегчением очутиться в тепле ярко освещенной раздевалки, пускай и ненадолго. Фред с Джорджем уже спорили, не пришла ли пора воспользоваться Подспорьем прогульщика, чтобы избежать тренировки.

   - …спорим, что она обо всем догадается, - тихо промолвил Фред уголком рта. – Зря я вчера предложил ей купить у нас Поганых пастилок…

   - Можно попробовать Гриппозный грильяж, - шепнул Джордж, - его пока еще никто не видел…

   - А сработает? – с надеждой спросил Рон, вслушиваясь в участившуюся барабанную дробь дождя по крыше раздевалки и усилившееся завывание ветра.

   - В общем, да, - сказал Фред. – Температура точно поползет вверх…

   - …но еще и гнойные фурункулы выскочат, - добавил Джордж, - а у нас пока что нет средства против них.

   - Что-то я не вижу никаких фурункулов, - заметил Рон, внимательно глядя на близнецов.

   - Так и не увидишь, - угрюмо проворчал Фред, - они выскакивают в тех местах, которые не демонстрируют прилюдно…

   - …но только теперь оседлать метлу - это, прямо скажем…

   - Команда, внимание! – раздался громкий голос Анджелины, появившейся из помещения для капитанов. – Я понимаю, что погода не идеальная, но велика вероятность того, что против Слиттерина нам придется играть в аналогичных условиях, поэтому важно именно сейчас разобраться с тем, какую тактику мы будем применять против них. Гарри, во время матча с Хаффлпаффом ты, кажется, что-то сделал со своими очками, чтобы их не заливал дождь.

   - Это не я, это Гермиона, - пояснил Гарри. Вынув палочку, он коснулся ею своих очков и проговорил:

   - Импервиус!

   - Думаю, нам всем стоит взять это на вооружение, - сказала Анджелина. – Если мы сможем уберечь наши лица от дождя, это значительно улучшит видимость. Итак, все вместе: Импервиус! Отлично. Пошли.

   Все убрали палочки во внутренние карманы своих мантий и с метлами наперевес покинули раздевалку вслед за Анджелиной.

   Хлюпая по глубокой грязи, они вышли на середину поля. Видимость была близка к нулевой, невзирая на заклинание «Импервиус»; темнело прямо на глазах, а дождь лил как из ведра.

   - Приготовились, по моему свистку, - крикнула Анджелина.

   Гарри с силой оттолкнулся от земли, разбрызгав грязь во все стороны, и взлетел вверх, преодолевая напор ветра, заставлявший его отклоняться от курса. И как, скажите на милость, разглядеть снитч в этакую-то погоду? Он не сразу заметил и единственный бладжер, который они использовали на тренировке, и тот сшиб бы его с метлы, если бы он не применил прием «Хват ленивца в перевороте». Анджелина, к несчастью, этого не видела, как, впрочем, и всего остального. Да и никто из игроков не видел того, что творилось на поле. Ветер крепчал, и до слуха Гарри долетал далекий шум дождя, который с громким плеском обрушивался на поверхность озера.

   Тренировка длилась почти час, прежде чем Анджелина признала свое поражение перед силой стихии и увела в раздевалку команду, насквозь вымокшую и пребывающую в крайне дурном расположении духа. И хотя она настаивала на том, что тренировка принесла свои плоды, ее голосу явно недоставало убежденности. Особенно раздражены были Фред и Джордж: оба с трудом переступали ногами и болезненно морщились при каждом движении. Пока Гарри вытирал полотенцем голову, до его ушей долетали их тихие жалобы.

   - Мне кажется, у меня некоторые прорвались, - скорбно промолвил Фред.

   - А у меня все, как и было, - сказал Джордж, и лицо его исказила болезненная гримаса. – Так нарывает, что сил нет… Такое впечатление, что только больше стали…

   - Ай! – вдруг вскрикнул Гарри.

   Он прижал полотенце к лицу и зажмурился от боли. Шрам полыхнул огнем, чего не случалось уже несколько месяцев.

   - Что с тобой? – послышалось сразу несколько голосов.

   Гарри опустил полотенце; перед глазами все плыло, поскольку он был без очков, но он понял, что все лица были повернуты к нему.

   - Ничего, - отмахнулся Гарри, - нечаянно ткнул себе пальцем в глаз, вот и все…

   При этом он метнул на Рона многозначительный взгляд, и оба намеренно замешкались в раздевалке, когда все остальные вышли на улицу, кутаясь в плащи и пониже натягивая шляпы.

   - Так что же случилось? – спросил Рон, едва лишь за Алисией закрылась дверь. – Опять шрам?

   Гарри кивнул.

   - Но ведь… - Рон в смятении подошел к окну и уставился на потоки дождя. – Но он ведь не может сейчас находиться где-то рядом.

   - Не может, - сказал Гарри, устало опустившись на скамью и потирая лоб. – Думаю, нас разделяет много миль. А боль случилась из-за того, что… он… взбешен.

   Гарри вовсе не собирался всего этого говорить, и его слова прозвучали для него самого так, словно их произнес кто-то чужой, однако едва услышав их, он мгновенно понял, что это правда, хотя и не мог объяснить себе, почему. Где бы ни был и чем бы ни занимался сейчас Волдеморт, его переполняла страшная злость.

   - Ты его видел? – спросил Рон, и в его лице явственно читался страх. - У тебя было… видение или что-то в этом роде?

   Гарри сидел совершенно неподвижно, уставившись на свои ноги. Его разуму и его памяти необходим был покой после пережитого болевого шока…

   В голове мелькали неясные тени, слышался рев голосов…

   - Он чего-то ждет, а это не происходит так скоро, как ему бы хотелось, - сказал он.

   И снова он удивился тому, что слова сами вылетали из его уст, но при этом он нисколько не сомневался в их истинности.

   - Но… как ты можешь это знать?

   Гарри покачал головой. Закрыв глаза руками, он прижал к ним ладони с такой силой, что из глаз посыпались искры. Интуитивно он почувствовал, как Рон садится рядом с ним, и ощутил на себе его пристальный взгляд.

   - Причина та же, что и в прошлый раз? – приглушенным голосом спросил Рон. – Когда ты испытал боль в кабинете у Амбридж? Сам-Знаешь-Кто и тогда был зол?

   Гарри отрицательно покачал головой.

   - А тогда что это было?

   Гарри попытался воскресить в памяти тот эпизод. Он смотрел Амбридж в лицо… шрам полыхнул болью… и он ощутил странное чувство внутри… словно сердце совершило прыжок… и наполнилось радостью… Но тогда он не сумел все это осмыслить – настолько скверно было у него на душе…

   - В прошлый раз его что-то обрадовало, - сказал Гарри. – По-настоящему. Он надеялся, что случится что-то хорошее. А в ночь накануне нашего возвращения в Хогвартс… - он припомнил тот миг, когда в их с Роном спальне на площади Лихогнилль шрам обожгло огнем. – Тогда он был взбешен…

   Он повернулся к Рону и встретил его ошарашенный взгляд.

   - Тебе, приятель, пора занять место Трелони, - с благоговейным трепетом прошептал Рон.

   - Я не занимаюсь пророчеством, - отмахнулся Гарри.

   - Конечно нет, но ты отдаешь себе отчет в том, что ты в действительности делаешь? - голос Рона был наполнен одновременно восхищением и страхом. – Гарри, ты ведь считываешь мысли Сам-Знаешь-Кого…

   - Нет, не мысли, - покачал головой Гарри, - скорее всего, его настроение. Это как вспышка… и я улавливаю его эмоциональное состояние. Дамблдор сказал, что нечто близкое к этому случалось и в прошлом году… и я всегда мог почувствовать, если Волдеморт находился где-то рядом или его переполняла ненависть. Ну, а теперь я чувствую и его радость…

   Наступила тишина, и только дождь с ветром бились о стенки раздевалки.

   - Об этом необходимо кому-то рассказать, - наконец сказал Рон.

   - Я в прошлый раз рассказал Сириусу.

   - Нужно рассказать и про этот случай!

   - Но это же невозможно, - насупился Гарри. - Амбридж контролирует и камины, и сов – надеюсь, ты не забыл?

   - В таком случае, расскажи Дамблдору.

   - Я же только что тебе сказал, что он в курсе, - возразил Гарри. Он встал, снял с вешалки плащ и набросил его на плечи. – Что толку повторять?

   Рон закутывался в свой плащ и глядел на Гарри, о чем-то задумавшись.

   - Все же Дамблдор предпочел бы об этом узнать, - сказал он.

   Гарри пожал плечами.

   - Идем, нам сегодня еще Чары обеззвучивания отрабатывать…

   Они поспешили назад в замок, скользя по мокрой траве и спотыкаясь в темноте. Ни один из них не проронил ни слова. Гарри пытался понять, чего же добивается Волдеморт, и что не происходит так скоро, как он того хочет.

   «У него есть и другие планы… планы, которые он сможет реализовать под покровом абсолютной секретности… это нечто такое, что он может получить только обманом… своего рода оружие, которое ему не удалось заполучить в прошлый раз».

   Долгие недели Гарри не возвращался в памяти к этим словам, поскольку его слишком захватило все происходящее в Хогвартсе: непрекращающееся противостояние с Амбридж, необоснованное и предвзятое вмешательство Министерства… Но сейчас эти слова всплыли в памяти и заставили задуматься… Ярость Волдеморта имела бы смысл в том случае, если бы перспектива завладеть этим оружием была по-прежнему столь же далека.

   Удалось ли Ордену пресечь его попытку захватить это оружие? И где оно сейчас? В чьих руках?

   - Мимбулус Мимблетония, - раздался голос Рона, и Гарри очнулся от раздумий ровно в тот миг, когда нужно было переступить через отверстие с портретом.

   Гермиона, как оказалось, уже ушла спать, оставив в гостиной уютно устроившегося в кресле Хитрюгу и гору мешковатых шапочек для эльфов на столике у камина. Гарри был даже отчасти рад тому, что ее не оказалось рядом, поскольку не испытывал ни малейшего желания обсуждать свои болезненные ощущения в области шрама и выслушивать ее увещевания о необходимости рассказать обо всем Дамблдору. Рон не переставал поглядывать на него с тревогой, но Гарри достал учебник по зельям и взялся за эссе, однако это была одна лишь видимость работы. К тому моменту, как Рон известил его, что отправляется спать, в эссе Гарри не прибавилось ни единой строчки.

   Наступила и минула полночь, а Гарри вновь и вновь перечитывал один и тот же абзац о применении ложечника, бороздоплодника и ахиллеи, не в состоянии вникнуть в смысл…

   «Травы оные зело удачливы по части возбуждения мозга, а посему много применимы в приготовлении Помрачающих и Одурманивающих чаев, призванных разжигать гневливость и бесшабашность…»

   … А ведь Гермиона сказала, что Сириус становится бесшабашным, просидев столько времени взаперти на Площади Лихогнилль…

   «… зело удачливы по части возбуждения мозга, а посему много применимы…»

   … в «Ежедневном прорицателе» точно сочтут, что у него случилось возбуждение мозга, если дознаются, что он может чувствовать настроение Волдеморта…

   «… много применимы в приготовлении Помрачающих и Одурманивающих чаев…»

   … «Помрачающих» - как точно сказано; так почему же ему дано считывать чувства Волдеморта? Что за таинственная связь между ними, по поводу которой Дамблдор не может дать вразумительного объяснения?

   «… призванных…»

   … глаза слипаются…

   «…разжигать гневливость и бесшабашность…»

   … По окнам по-прежнему барабанил дождь, а сидеть в кресле у камина было тепло и уютно под урчание Хитрюги и мерное потрескивание огня…

   Книга вывалилась из расслабленных пальцев Гарри и с тихим стуком упала на прикаминный коврик. Голова откинулась в сторону…

   И снова он двигался по коридору без окон, а эхо разносило звук его шагов. Дверь в конце коридора угрожающе приближалась, и сердце бешено колотилось от волнения. Суметь бы открыть ее… войти внутрь…

   Он вытянул вперед руку… кончики пальцев почти касались двери…

   - Гарри Поттер, сэр!

   Вздрогнув, Гарри очнулся ото сна. В гостиной не осталось ни одной горящей свечи, но он почувствовал какое-то движение рядом с собой.

   - Кто здесь? – спросил Гарри, выпрямившись в кресле. Огонь в камине едва тлел, и в гостиной было совсем темно.

   - Добби принес вашу сову, сэр! – послышался скрипучий голосок.

   - Добби? – еще не совсем проснувшись, переспросил Гарри, вглядываясь в темноту в надежде разглядеть, откуда слышится голос.

   Добби, домовой эльф, стоял около столика, где Гермиона накануне оставила около полудюжины свежесвязанных шапочек. Его огромные заостренные уши виднелись из-под некоего сооружения, состоявшего, казалось, из всех шапочек, когда-либо связанных Гермионой и натянутых одна на другую. От этого голова Добби вытянулась вверх фута на два, а то и три, а на венчавшем пирамиду помпоне восседала умиротворенно ухающая и явно выздоровевшая Эдвига.

   - Добби сам предложил доставить Гарри Поттеру его сову! – радостно проскрипел эльф, с благоговением глядя на Гарри. – Профессор Труххль-Дуб уверяет, что сова теперь вполне себе здорова, сэр!

   Он склонился в низком поклоне, чиркнув острым, как карандаш, носом по истертому прикаминному коврику. Эдвига возмущенно ухнула и перелетела на подлокотник кресла Гарри.

   - Спасибо, Добби! – сказал Гарри, поглаживая Эдвигу по голове и изо всех сил жмурясь, чтобы стереть воспоминание о двери, явившейся ему во сне – настолько отчетливым был ее образ… Приглядевшись к Добби, он увидел, что на том было несколько шарфов и несметное количество носков, отчего его ноги стали непропорционально огромными, по сравнению с тщедушным тельцем.

   - Так ты, значит, забираешь себе всю одежду, которую оставляет здесь Гермиона?

   - Что вы, сэр, - радостно промолвил эльф, - кое-какие вещи Добби берет и для Моргуши, сэр.

   - Кстати, а как там Моргуша? – спросил Гарри.

   Уши Добби уныло опустились.

   - Моргуша много пьет, как и раньше, сэр, - с грустью сказал он, опустив огромные зеленые круглые, как теннисные мячи, глаза. – И к одежде совсем безразлична, Гарри Поттер. Как и остальные домовые эльфы. Никто из них больше не желает наводить порядок в Гриффиндорской башне, потому как они повсюду натыкаются на шапки да носки, а это их сильно задевает, сэр. И теперь Добби один выполняет всю работу, но Добби не жалуется, сэр, он всегда надеется встретиться с Гарри Поттером, и сегодня, сэр, его мечта сбылась! – Добби снова склонился в нижайшем поклоне. – Но Гарри Поттер не кажется Добби радостным, - добавил эльф, выпрямившись и застенчиво глядя на Гарри. – Добби слышал, как Гарри Поттер говорил во сне. Гарри Поттера мучают ночные кошмары?

   - Да нет, - сказал Гарри, зевая и потирая глаза. – Случалось и похуже.

   Некоторое время Добби изучающе глядел на Гарри огромными круглыми глазами. Потом сказал очень серьезно:

   - Как бы Добби хотелось помочь Гарри Поттеру, ведь Гарри Поттер освободил Добби, и теперь Добби счастлив, как никогда …

   Гарри улыбнулся.

   - Помочь ты мне не можешь, Добби, но спасибо, что предложил…

   Гарри наклонился и поднял с пола учебник по зельям. Надо завтра постараться дописать эссе, подумал он. Захлопывая учебник, он обратил внимание на тонкие белые шрамы на тыльной стороне своей ладони, которые на мгновение высветил угасающий камин – это были последствия отработки дисциплинарных наказаний у Амбридж.

   - Постой, Добби, а ведь ты и впрямь можешь мне помочь, - медленно проговорил Гарри.

   Эльф оглянулся, сияя от радости.

   - Только скажите чем, Гарри Поттер, сэр!

   - Мне необходимо отыскать такое помещение, где двадцать восемь человек могли бы практиковаться в защите от Темных Искусств, не привлекая внимания преподавателей. Главное, - пальцы Гарри впились в учебник, - чтобы нас не обнаружила профессор Амбридж.

   Он не сомневался, что его слова сметут улыбку с лица Добби, а уши эльфа уныло поникнут; он ожидал услышать, что это невозможно, или что Добби постарается, но вряд ли можно будет рассчитывать на успех… Однако реакция Добби стала для Гарри полной неожиданностью: эльф подпрыгнул, хлопнул в ладоши, и уши его радостно затрепетали.

   - Добби известно идеальное место, сэр! – с энтузиазмом воскликнул он. – Добби узнал о нем от других домовых эльфов, когда прибыл в Хогвартс, сэр. У нас это место зовется Комнатой-туда-сюда, или Комнатой-к-случаю.

   - Почему? – заинтересовался Гарри.

   - Потому что попасть в эту комнату может только тот, - глубокомысленно проговорил Добби, - кому выпадает неотложный случай ею воспользоваться. Она то есть, а то ее нет, но когда она появляется, страждущий отыщет в ней все, что ему необходимо. Добби и сам ею пользовался, сэр, - тихо произнес эльф, виновато потупившись, - когда Моргуша напивалась до беспамятства. Он тогда прятал ее в Комнате-к-случаю, и там всегда оказывалось все необходимое, чтобы избавиться от похмелья, и даже мягкая кровать подходящего для эльфа размера, чтобы ей было где отоспаться… А еще Добби известно, сэр, что мистер Филч находил там разные средства для уборки, когда его запас подходил к концу, и…

   - … а если вам вдруг приспичило в туалет, - неожиданно продолжил Гарри, вспомнив прошлогодний рассказ Дамблдора во время Рождественского бала, - то там окажется целая коллекция ночных ваз?

   - Добби полагает, что так и будет, сэр, - энергично закивал эльф. – Это и впрямь удивительная комната, сэр.

   - А кому еще о ней известно? – спросил Гарри, подавшись вперед.

   - Очень немногим, сэр. Как правило, она открывается людям неожиданно, когда у них есть в чем-то большая нужда, сэр, но после они уж не могут ее отыскать – им ведь неведомо, что комната никуда не девается и лишь ожидает команды, чтобы появиться.

   - Это же то, что нужно! – обрадовался Гарри, и сердце его сильно забилось. – Это, похоже, идеальное место. Когда ты сможешь показать, где она находится?

   - Когда вам угодно, Гарри Поттер, сэр, - ответил эльф, вдохновленный интересом Гарри. – Да хоть сейчас, если желаете!

   На миг Гарри едва не поддался соблазну отправиться туда немедленно, и он уже привстал с кресла, чтобы броситься наверх за мантией-невидимкой, как вдруг, и уже не впервые, чей-то голос, удивительно похожий на голос Гермионы, шепнул в самое ухо: «Это авантюра». И, правда, было уже очень поздно, у него почти не осталось сил, а предстояло еще закончить эссе для Снэйпа.

   - Не сейчас, Добби, - с сожалением сказал Гарри и снова сел в кресло. – Это и вправду важное дело… Я не хочу его провалить, тут нужно все основательно спланировать… Слушай-ка, а не мог бы ты мне объяснить, где в точности расположена эта Комната-к-случаю и как в нее проникнуть?

* * *

   На сдвоенный урок травологии они шагали по затопленным, хлюпающим под ногами огородам, а ветер вздымал и закручивал их мантии. Расслышать, что им говорила профессор Спраут, было практически невозможно из-за оглушительного стука по крыше оранжереи крупных, как градины, капель дождя. Послеобеденный урок по уходу за магическими существами было решено из-за ливня проводить не под открытым небом, а в свободном классе. За обедом Анджелина известила команду, что тренировка по квиддичу отменяется, что заставило всех облегченно вздохнуть.

   - Очень кстати, - тихо ответил ей Гарри, - потому что мы нашли, где провести наше первое занятие по защите. Встречаемся сегодня в восемь на седьмом этаже напротив гобелена, на котором тролли охаживают дубинками Барнабу Безмозглого. Предупредишь Кейти и Алисию?

   Анджелина несколько опешила, но пообещала, что все передаст. Гарри с аппетитом приступил к сосискам с пюре. Потянувшись за тыквенным соком, он перехватил пристальный взгляд Гермионы.

   - Что такое? – пробормотал он.

   - Видишь ли… идеи Добби не всегда так уж безобидны. Ты что, забыл, как из-за него твоя рука лишилась костей?

   - Эта комната – не безумная придумка Добби; Дамблдору о ней тоже известно, он упоминал о ней при мне на Рождественском балу.

   Гермиона повеселела.

   - Сам Дамблдор о ней упоминал?

   - Как бы между прочим, - пожал плечами Гарри.

   - А, ну тогда все в порядке, - тотчас согласилась Гермиона и больше уже не возражала.

   Вместе с Роном они потратили остаток дня на то, чтобы разыскать всех тех, кто в «Кабаньей голове» поставил свою подпись на пергаменте, и известить их о месте вечерней встречи. К досаде Гарри, Джинни опередила его и первая сообщила Чо и ее подружке о предстоящей встрече. К концу ужина у него уже не оставалось сомнений в том, что новость дошла до каждого из тех двадцати пяти человек, что побывали в «Кабаньей голове».

   В половине восьмого Гарри, Рон и Гермиона покинули Гриффиндорскую гостиную. В руке у Гарри был потрепанный свиток пергамента. Пятикурсникам разрешалось находиться в коридорах замка до девяти часов, однако по пути на седьмой этаж все трое все же с опаской оглядывались по сторонам.

   - Стойте, - сказал Гарри и сделал предостерегающий жест. Развернув пергамент на последней ступеньке лестничного пролета, он коснулся его своей палочкой и тихо проговорил:

   - Торжественно клянусь, что ничего путного не замышляю.

   На девственно чистой поверхности пергамента возникла карта. Движущиеся черные поименованные точки указывали на местонахождение различных обитателей Хогвартса.

   - Филч сейчас на втором этаже, - сказал Гарри, приблизив карту к глазам и внимательно ее изучая, - а миссис Норрис - на четвертом.

   - А что Амбридж? – обеспокоилась Гермиона.

   - У себя в кабинете, - показал Гарри точку на карте. – Все спокойно, пошли.

   Они поспешили к указанному Добби месту. Это был участок ничем не заполненной стены напротив широкого гобелена, где была запечатлена весьма неразумная попытка Барнабы Безмозглого обучить троллей балету.

   - Значит, так, - тихо проговорил Гарри, и изъеденный молью тролль, взяв паузу в нещадном избиении мнимого балетмейстера, остолбенело уставился на ребят. – По словам Добби, нужно три раза пройти вдоль этой стены, направляя все свои мысли на то, в чем имеется нужда.

   Выполняя указания Добби, они стали ходить вдоль стены, круто разворачиваясь у окна, в которое упирался пустой участок стены, и двигаясь обратно до вазы в человеческий рост. Рон от старания возвел глаза к потолку, Гермиона что-то едва слышно нашептывала, взгляд Гарри был устремлен строго вперед, а кулаки крепко сжаты.

   «Нам так нужно место, чтобы учиться защищать себя… - думал он. – Дай нам такое место… такое, где им нас не найти…»

   - Гарри, - вдруг раздался голос Гермионы, когда они сделали третий поворот.

   В стене появилась блестящая полированная дверь. Рон посмотрел на нее с настороженностью. Гарри уверенно ухватился за латунную ручку, открыл дверь и первым вошел в просторную комнату, которую освещало колеблющееся пламя факелов, подобных тем, что освещали подземные галереи восемью этажами ниже.

   Вдоль стен выстроились деревянные книжные шкафы, вместо стульев на полу было множество пухлых шелковых подушек. На противоположном конце комнаты виднелись полки, где располагались всевозможные приборы, в числе которых были Тайноскопы, Детекторы хитрости и большой треснувший Лиходей-Кристалл – Гарри нисколько не сомневался, что именно он и находился в прошлом году в кабинете лже-Смура.

   - Вот эти окажутся очень кстати, когда мы будем отрабатывать Шок-заклятья, - с энтузиазмом сказал Рон, поддев ногой одну из подушек.

   - Вы только гляньте, какие тут книги! – радостно воскликнула Гермиона, пробежав пальцем по корешкам кожаного многотомья. – «Перечень простейших порч и пути их подавления» … «Как переиграть Темные Искусства» … «Практика самозащиты» … Вот это да! – она обернулась к Гарри, и по тому, какой восторг источало ее лицо, он понял, что это книжное изобилие окончательно убедило Гермиону, что они идут в нужном направлении. – Гарри, какая красота, здесь есть все, что нам необходимо!

   Гермиона не мешкая взяла с полки томик «Сглаз от сглаза», устроилась на ближайшей подушке и начала читать.

   Послышался тихий стук в дверь. Гарри обернулся – на пороге стояли Джинни, Невилл, Лаванда, Парвати и Дин.

   - Ничего себе… - сказал Дин, с восхищением оглядываясь по сторонам. – Что это за место?

   Гарри взялся объяснять, но закончить не успел, так как пришла новая группа заговорщиков, и ему пришлось все начать сначала. К восьми часам не осталось ни одной незанятой подушки. Гарри подошел к двери и повернул торчавший в замочной скважине ключ. Раздался громкий, вселяющий уверенность, щелчок, все затихли и устремили глаза на Гарри. Гермиона прилежно отметила страницу в томике «Сглаз от сглаза» и отложила книгу в сторону.

   - Ну, вот, - обратился к собравшимся Гарри, немного нервничая. – Это то самое место, которое мы нашли для наших уроков, и оно, похоже, вам… понравилось.

   - Это просто фантастика! – воскликнула Чо, и со всех сторон понеслись одобрительные голоса.

   - Ничего не понимаю, - сказал Фред, с хмурым видом глядя по сторонам. – Мы как-то раз скрывались здесь от Филча, припоминаешь, Джордж? Но тогда тут был обычный чулан для метел…

   - Скажи-ка, Гарри, а что это там такое? – полюбопытствовал сидевший в дальнем конце комнаты Дин, показывая на Тайноскопы и Лиходей-Кристалл.

   - Это Каверзоуловители, - сказал Гарри, аккуратно вышагивая между подушками к противоположной стене. – Вообще-то все они сигнализируют о приближении темных магов или иных врагов, но им не стоит особо доверять, их можно обвести вокруг пальца…

   Пару мгновений он вглядывался в треснувший Лиходей-Кристалл: внутри перемещались какие-то неясные фигуры, но никого конкретно среди них узнать было невозможно. Гарри отвернулся от Лиходей-Кристалла.

   - Я тут размышлял, с чего нам лучше начать и… - он осекся, заметив поднятую руку. – Что такое, Гермиона?

   - Мне кажется, нужно избрать лидера, - сказала Гермиона.

   - У нас Гарри лидер, - тотчас возразила Чо и посмотрела на Гермиону так, словно у той не все дома. Сердце Гарри едва не выскочило из груди.

   - Разумеется, но нам следует за это проголосовать, как и положено, - невозмутимо продолжала Гермиона. – Эта процедура необходима для того, чтобы наделить Гарри официальными полномочиями. Итак, кто за то, чтобы Гарри стал нашим лидером?

   Все дружно подняли руки, в том числе, и Захариус Смит, хотя сделал он это без особого восторга.

   - Э-э… спасибо, - смутился Гарри, чувствуя, как заполыхало его лицо. – И… что-то еще, Гермиона?

   - Я также считаю, что нашему обществу необходимо название, - оптимистично заявила она, так и не опустив руку. – Это позволит нам по-настоящему сплотиться, согласны?

   - Что, если его назвать «Лига противодействия Амбридж»? – с энтузиазмом откликнулась Анджелина.

   - Или «Группа против министерских дундуков»? – предложил Фред.

   - Я имела в виду такое название, - сказала Гермиона, смерив Фреда хмурым взглядом, - которое не кричало бы о наших планах и которое мы могли бы без опасений использовать повсюду.

   - Может, «Дивизион Дерзновенных»? – подала голос Чо. – Сокращенно ДД, и никто не догадается, о чем речь.

   - Да, ДД – это неплохо, - поддержала ее Джинни. – Только пусть лучше это будет означать «Дивизион Дамблдора», ведь ничего страшнее для Министерства не существует.

   В ответ послышались одобрительные возгласы и смех.

   - Кто за ДД? – с важным видом задала вопрос Гермиона, приподнявшись на колени, чтобы сосчитать голоса. – Большинство. Предложение принято!

   Пришпилив пергамент с именами к стенке, она сделала сверху приписку крупными буквами:

ДИВИЗИОН ДАМБЛДОРА

   - Итак, - сказал Гарри, когда Гермиона снова села, - приступим? Я подумал, что первым делом нужно отработать известное вам Заклинание разоружения «Экспеллиармус». Я знаю, оно из категории простых, но мне оно не раз сослужило хорошую службу…

   - Ой, только не это, - скривился Захариус Смит, скрестив на груди руки и возведя к небу глаза. – Чем нам поможет «Экспеллиармус» в борьбе против Сами-Знаете-Кого?

   - Я это заклинание против него и использовал, - тихо проговорил Гарри, - и в июне прошлого года оно спасло мне жизнь.

   У Смита от изумления отвисла челюсть. Комната погрузилась в тишину.

   - Но если ты считаешь, что тебя это не достойно, можешь уйти, - сказал Гарри.

   Смит не шелохнулся, как, впрочем, и остальные.

   - Ну, что же, - обратился Гарри к собравшимся, чувствуя, как пересохло во рту под их перекрестными взглядами, - думаю, пора составить пары и начать.

   Он ощущал себя немного не в своей тарелке, давая всем указания, но еще более странным казалось то, что его указания выполняют. Все тотчас вскочили на ноги и разбились на пары. Без пары оказался только Невилл, что было вполне ожидаемо.

   - Ты можешь практиковаться со мной, - предложил ему Гарри. – Приготовься, на счет три… раз, два, три…

   Комната наполнилась возгласами «Экспеллиармус!». В воздух со всех сторон взметнулись палочки, а неточно посланные заклинания ударяли по книгам, отправляя их в полет. Невиллу было не угнаться за Гарри, палочка выскользнула из его руки, чиркнула по потолку, выбросив россыпь искр, и совершила шумную посадку на самую верхнюю книжную полку, откуда Гарри вызволил ее с помощью Примагничивающих чар. Оглядевшись по сторонам, он понял, что начать с азбучных вещей было правильным решением: многие магические действия, которые он наблюдал, были ниже всякой критики. У некоторых не получалось разоружать своих противников, и те лишь отскакивали на несколько шагов назад или испуганно морщились, когда мимо с тихим жужжанием проносилось хилое заклинание.

   - Экспеллиармус! – произнес заклинание Невилл, и застигнутый врасплох Гарри почувствовал, как палочка выскользнула из его руки.

   - МНЕ УДАЛОСЬ! – с ликованием вскричал Невилл. – Никогда не удавалось… а сейчас… УДАЛОСЬ!

   - Отлично! – поддержал его Гарри, решив не заострять внимания на том, что во время реальной дуэли противник едва ли станет беспечно озираться по сторонам, небрежно поигрывая палочкой. - Послушай, Невилл, не мог бы ты пару минут попрактиковаться поочередно с Роном и Гермионой? А я пока посмотрю, как справляются остальные.

   Гарри направился к центру комнаты. С Захариусом Смитом происходило что-то удивительное: всякий раз, как он открывал рот, готовясь разоружить Энтони Гольдстайна, его собственная палочка вылетала из его руки, хотя не похоже было, чтобы Энтони каким-либо образом этому поспособствовал. Разгадка, впрочем, не заставила себя долго ждать: Фред и Джордж заняли позицию всего в нескольких футах от Смита и поочередно наводили палочки на его спину.

   - Прости, Гарри, - поспешил оправдаться Джордж, перехватив его взгляд. – Не смогли удержаться от соблазна…

   Гарри переходил от пары к паре, помогая тем, кто допускал ошибки. Партнером Джинни был Майкл Корнер; у Джинни все получалось отлично, а вот Майкл либо был крайне бездарен, либо не хотел насылать на Джинни колдовство. Эрни Макмиллан бессмысленно размахивал палочкой, что позволяло противнику обходить его защиту. Братьев Криви переполнял энтузиазм, но все их усилия сопровождались полной анархией, и разбросанные по всей комнате книги были на их совести. В действиях Блажены Ловгуд тоже наблюдалась некоторая клочковатость: порой ей удавалось ловко выбивать палочку из рук Джастина Финч-Флетчли, а в другой раз дело заканчивалось лишь тем, что волосы на голове Джастина вставали дыбом.

   - Все, остановились! – крикнул Гарри. – Остановились, говорю!

   «Мне необходим свисток», - подумал он и тотчас обнаружил его на ближайшей книжной полке. Схватив его, он громко засвистел. Все дружно опустили палочки.

   - Это было вполне прилично, - сказал Гарри, - но есть еще над чем поработать. – Захариус Смит смерил его сердитым взглядом. – Давайте еще раз.

   Он опять принялся ходить по комнате, временами останавливаясь, чтобы помочь советом. Потихоньку дела шли на лад. Некоторое время Гарри сторонился Чо и ее подружки, но, обойдя все пары дважды, почувствовал, что не может и дальше в упор их не замечать.

   - О, нет! – в смятении вскрикнула Чо, увидев, что он приближается. – Экспеллиармиус! То есть, Экспеллимеллиус! Я… ой, прости, Мариетта!

   Рукав ее кудрявой подружки воспламенился; Мариетта загасила пламя с помощью своей волшебной палочки и бросила на Гарри гневный взгляд, будто это он был виноват в случившемся.

   - Я увидела тебя и разволновалась, - расстроилась Чо, - а до этого все получалось!

   - Вообще-то было неплохо, - слукавил Гарри, но, увидев ее удивленно поднятые брови, смутился. – Нет, конечно, это было из рук вон плохо, но я знаю, что ты можешь все делать правильно, я наблюдал за тобой…

   Она рассмеялась. Ее подружка Мариетта посмотрела на них и отвернулась, сделав кислую мину.

   - Не обращай внимания, - вполголоса проговорила Чо. – Она пришла сюда вопреки желанию, это я ее заставила. Родители запретили ей делать то, что может вызвать недовольство Амбридж. Видишь ли, ее мама служит в Министерстве.

   - А что говорят твои родители? – спросил Гарри.

   - Мне тоже велели не нарываться, - сказала Чо, с достоинством расправив плечи. – Но если после того, что произошло с Седриком, они думают, что я откажусь от борьбы против Сам-Знаешь-Кого…

   Смутившись, она осеклась, и между ними возникла неловкость. Мимо уха Гарри со свистом пронеслась палочка Терри Бута и с силой ударилась о переносицу Алисии Спиннет.

   - Ну, а мой папа активно поддерживает все, что направлено против Министерства! – послышался из-за спины Гарри исполненный гордости голос Блажены Ловгуд. Она явно вслушивалась в их разговор, пока Джастин Финч-Флетчли пытался высвободиться из-под мантии, накрывшей его с головой. – Он всегда говорил, что Фадж способен на любое злодейство – вспомните, сколько гоблинов было убито по его приказу! А в Канцелярии мистерий создают для него сильнодействующие яды, которые он тайно подливает каждому, кто с ним не согласен. И потом еще этот его Мракобулярный Килторуб…

   - Даже и не думай, - шепнул Гарри Чо, когда та с озадаченным видом собралась задать вопрос. Чо хмыкнула.

   - Гарри, - раздался голос Гермионы с противоположного конца комнаты, - ты следишь за временем?

   Он глянул на часы и к своему ужасу обнаружил, что они показывали десять минут десятого. Это означало, что нужно было немедленно возвращаться в свои гостиные, чтобы не угодить в лапы Филча и не схлопотать наказание за нарушение установленного порядка. Гарри свистнул в свисток, все выкрики тотчас стихли, и последние палочки со звонким стуком упали на пол.

   - Все было совсем неплохо, - сказал Гарри, - но мы перебрали время, и поэтому надо срочно расходиться. Встречаемся здесь на следующей неделе в это же время?

   - Нет, слишком долго ждать! – с рвением воскликнул Дин Томас, и многие закивали в знак согласия.

   Однако Анджелина тотчас остудила его пыл.

   - Скоро открытие спортивного сезона, нам и тренироваться нужно успевать!

   - Тогда давайте в следующую среду, - подвел итог Гарри. – Там и определимся с дополнительными встречами… А сейчас нам лучше поторопиться…

   Гарри вытащил Карту Разбойников и внимательно осмотрел седьмой этаж: нет ли там кого-нибудь из преподавателей. Он начал выпускать ребят небольшими группами по трое и четверо и дальше отслеживал по карте перемещение крошечных точек, чтобы удостовериться в их безопасном возвращении на свои места: в гостиную Хаффлпаффа через ведущий на кухню коридор; в гостиную Рэйвенкло, расположенную в Западной башне; и в гостиную Гриффиндора по коридору, который выводил к портрету Дородной Дамы.

   - Это было отличное, действительно отличное занятие, Гарри, - сказала Гермиона, когда в комнате остались только они втроем.

   - Согласен! – восторженно поддержал ее Рон, когда они тихо выскользнули в коридор. На их глазах дверь исчезла, слившись с каменной стеной. – Видел, как я разоружил Гермиону?

   - Всего один раз, - обиделась Гермиона. – У меня это получалось намного чаще, чем у тебя…

   - И вовсе не один раз, а целых три…

   - Ну, если, конечно, считать тот случай, когда у тебя заплелись ноги, и ты упал, выбив палочку у меня из рук…

   Перепалка продолжалась до самой гостиной, но Гарри не слушал. Он не забывал поглядывать на Карту Разбойников, а в голове витали слова Чо о том, как увидев его, она не на шутку разволновалась…

Глава 19 ЛЕВ И ЗМЕЯ

   На протяжении двух следующих недель Гарри не покидало ощущение, что в его груди живет пылкая тайна, которая, как талисман, поддерживает его на уроках защиты от Темных Искусств и даже дает силы любезно улыбаться, глядя в мерзкие жабьи глаза Амбридж. Вместе с ДД он противодействовал Амбридж под самым ее носом, и это было именно то, чего больше всего опасались Министерство и она сама. На уроках вместо того, чтобы читать учебник Вильберта Плутоверта, он предавался приятным воспоминаниям о недавних встречах ДД, мысленно перебирая все подробности: как Невиллу удалось успешно разоружить Гермиону; как Колин Криви после напряженных тренировок в течение трех занятий освоил, наконец, Тормозную потраву; как Парвати Патил создала Ветродуйное заклятье невероятной мощности, и оно стерло в порошок стол со всеми выставленными на его поверхности Тайноскопами.

   Гарри никак не удавалось составить постоянный график встреч ДД, поскольку приходилось встраивать его в расписание тренировок трех сборных по квиддичу, куда нередко вносили изменения из-за нелетной погоды. Но Гарри это нисколько не огорчало, он считал, что так даже лучше: если за ними следят, то будет труднее выявить систему, когда даты собраний не определены заранее.

   Гермиона вскоре придумала весьма хитроумный способ оповещения всех членов общества на случай, если возникала экстренная необходимость изменения даты и времени встречи. Если бы ученики с разных факультетов стали слишком часто дрейфовать в Большом зале от стола к столу и переговариваться, это не осталось бы незамеченным и вызвало бы подозрения. На четвертое занятие Гермиона принесла фальшивые галлеоны для всех членов ДД (Рон, увидев корзину с монетами, пришел в страшное волнение, вообразив, что это настоящее золото).

   - Видите цифры, которые идут по ребру галлеона? – спросила Гермиона в конце занятия, подняв повыше одну из монет для демонстрации. В свете факелов шикарно сверкнул желтый металл. – На настоящем галлеоне цифры обозначают серийный номер, по которому можно узнать имя гоблина, его отчеканившего. А на этих фальшивых монетах цифры будут меняться, извещая вас, таким образом, о дате и времени следующей встречи. При изменении даты монеты станут нагреваться, так что вы непременно это почувствуете, если будете носить монету в кармане. Сейчас каждый возьмите по фальшивому галлеону, и когда Гарри определится с датой следующего занятия, он поменяет цифры на своей монете, и это изменение тотчас продублируется на ваших монетах, потому что я наложила на них Дубль-чары.

   После этих слов Гермионы повисло молчание. Гермиона в замешательстве смотрела на обращенные к ней лица.

   - Вообще-то… я думала, что это неплохая идея, - стушевалась она. – В том смысле, что даже если Амбридж велит нам вывернуть карманы, то ничего подозрительного не увидит. Подумаешь, галлеон – что такого? Но… если вам это не нравится…

   - Ты владеешь Дубль-чарами? – изумился Терри Бут.

   - Да, - кивнула Гермиона.

   - Но ведь это… это же соответствует уровню П.А.У.К., - растерянно проговорил он.

   - Ах, ты об этом, - сказала Гермиона, старательно принимая вид скромницы. – Ну, да… похоже на то…

   - А отчего же ты тогда не в Рэйвенкло? – потребовал он ответа, глядя на нее, как на диковинку. – Это с твоими-то мозгами?

   - Честно говоря, на распределении Всезнающая Шляпа вполне серьезно намеревалась отправить меня в Рэйвенкло, - живо поведала Гермиона, - но окончательным ее решением все-таки стал Гриффиндор. Так мы принимаем идею с галлеонами?

   Отовсюду понеслись одобрительные возгласы, и все подались вперед за монетами. Гарри искоса глянул на Гермиону.

   - Знаешь, на что это похоже?

   - Нет, на что?

   - На метки Смертеглодов. Волдеморт прикасается к одной из них, и все метки вспыхивают, как от ожога. Смертеглоды знают, что это команда явиться к нему.

   - Вообще-то… да, - тихо ответила Гермиона. – Я именно оттуда эту идею и позаимствовала… Но, если ты заметил, я решила, что пусть уж лучше дата проступает на куске металла, а не на нашем теле.

   - Да уж… твой способ куда предпочтительней, - расплылся в улыбке Гарри и положил свой галлеон в карман. – Правда, есть риск его случайно потратить.

   - Ну, это без вариантов, - с похоронным видом произнес Рон, внимательно рассматривая свой фальшивый галлеон. – Чтобы перепутать их с настоящими, надо настоящие иметь.

   По мере приближения даты первого матча сезона, Гриффиндор против Слиттерина, Анджелина все чаще настаивала на едва ли не ежедневных тренировках, поэтому в занятиях ДД пришлось взять паузу. Кубок по квиддичу не разыгрывался уже очень давно, и это разжигало всеобщий азарт к предстоящему матчу, причем живейший интерес к его исходу проявляли также ученики Рэйвенкло и Хаффлпаффа, поскольку этим факультетам предстояло играть против обеих сборных. Страстно жаждали победы своих команд и деканы факультетов, хотя оба старательно скрывали это под маской скромных любителей спорта. Гарри по-настоящему осознал, насколько значима для профессора МакГонагалл победа над Слиттерином, когда за неделю до матча она начала отпускать класс с уроков без домашних заданий.

   - Думаю, в настоящий момент вы и так достаточно загружены, - высокопарно промолвила она. Все в классе засомневались, не ослышались ли они, часом, но все разъяснилось, когда профессор МакГонагалл повернулась к Гарри с Роном и жестко добавила: - Я привыкла видеть Кубок по квиддичу в своем кабинете и вовсе не намерена передавать его профессору Снэйпу, поэтому используйте высвободившееся время для тренировок, уж будьте так любезны.

   Снэйп вел себя не менее ревностно. Он так часто резервировал спортивное поле для Слиттеринской сборной, что Гриффиндорцам порой с трудом удавалось туда прорваться. Наряду с этим он полностью игнорировал многочисленные жалобы на то, что Слиттеринцы не упускают случая навести порчу на игроков сборной Гриффиндора в коридорах замка. Когда Алисия Спиннет появилась в больничном крыле с густо разросшимися бровями, полностью закрывавшими глаза и спускавшимися вниз до самых губ, Снэйп упрямо настаивал на том, что это она сама наложила на себя Буйногривые чары. Он также отказался выслушать четырнадцать свидетелей, которые уверяли, что собственными глазами видели, как Слиттеринский хранитель ворот Майлз Блетчли подкрался к ней сзади в библиотеке и наслал на нее эти чары.

   Гарри был настроен на победу Гриффиндора – в конце концов, они еще ни разу не проиграли команде Малфоя. Мастерство Рона, прямо скажем, пока еще не доросло до уровня Вуда, но он усердно работал над совершенствованием своей техники. Самой слабой его стороной было то, что он терял уверенность в себе, если совершал ошибку; пропустив в ворота один мяч, он начинал нервничать и неминуемо пропускал и другие. В то же время Рон не раз блистательно спасал свои ворота, когда бывал в хорошей форме. На одной из тренировок случился незабываемый эпизод, когда Рон, повиснув на метле и держась одной рукой, отбил квоффл ногой с такой силой, что тот промчался через все поле и влетел в центральное кольцо на противоположной стороне. Остальная команда решила, что подобная тактика защиты ворот нисколько не уступает недавней игре Барри Райана, хранителя ворот ирландской сборной, против лучшего польского загонщика Ладислава Замойского. Даже Фред заявил, что они с Джорджем, глядишь, и начнут гордиться Роном, и что даже всерьез рассматривают возможность признания своего с ним родства, что, по их словам, они старательно отрицали на протяжении четырех лет.

   По-настоящему Гарри тревожило только одно: не заставят ли Рона впасть в уныние все эти Слиттеринские штучки еще до выхода на поле. Самому Гарри уже четыре с лишним года приходилось терпеть злобное шипение типа: «Эй, Потти, Уоррингтон, как я слышал, собирается в субботу скинуть тебя с метлы». Подобные колючие реплики не только не заставляли его трепетать, но, напротив, забавляли. «Меткость Уоррингтона находится в таком плачевном состоянии, что я бы больше беспокоился, если бы он начал целиться в того, кто рядом со мной, - отвечал он. Рон с Гермионой расхохотались, и это смело ухмылку с лица Пэнси Паркинсон.

   Дело было в том, что на голову Рона никогда еще не выливался такой безжалостный поток оскорблений, издевок и унизительных реплик. Когда мимо него проходили высоченные семикурсники из Слиттерина, бросая на ходу: «О койке в больничном крыле уже договорился, Уизли?», он не смеялся, а становился бледным как смерть. Когда Драко Малфой принимался изображать, как Рон роняет квоффл (а он не упускал такой возможности при каждой их встрече), у Рона начинали алеть уши и трястись руки, причем так безудержно, что он с большой вероятностью мог выронить все, что в тот момент держал.

   Уход октября сопровождался ливнями и продувными ветрами, а ноябрь принес с собой стужу, суровые утренние заморозки и колючие ледяные вихри, впивавшиеся в руки и лицо. Небеса и потолок в Большом зале окрасились в бледно-серый перламутр, на горных вершинах вокруг Хогвартса выросли снежные шапки, а температура в замке упала до таких низких значений, что многие ученики на переменах надевали толстые защитные перчатки из драконьей кожи.

   Утро матча выдалось холодным и солнечным. Проснувшись, Гарри огляделся, ища глазами Рона, и увидел, что тот сидит на кровати, обхватив руками колени и глядя в пустоту.

   - С тобой все в порядке? – спросил Гарри.

   Рон молча кивнул. Глядя на него, Гарри вспомнил эпизод, когда Рон, сам того не желая, навел на себя Порчу блевотных слизняков. Он и тогда был таким же бледным, в холодном поту и совсем не расположен открывать рот.

   - Тебе необходимо позавтракать, - решил поддержать его Гарри. – Идем.

   Когда Гарри с Роном спустились на завтрак, Большой зал активно заполнялся учениками, вокруг царил радостный настрой, и голоса звучали громче, чем обычно. Особенно возбужден был Слиттеринский стол, и, проходя мимо, они не могли этого не заметить. Оглянувшись, Гарри увидел, что кроме традиционных зеленых с серебром шарфов и шляп на каждом из Слиттеринцев было по значку в форме короны. Некоторые по непонятной причине приветственно махали Рону руками и гоготали во все горло. Гарри на ходу попробовал прочитать надписи на значках, но не рискнул слишком задерживаться, поскольку был озабочен тем, чтобы поскорее отвести Рона от Слиттеринского стола.

   За Гриффиндорским столом их с воодушевлением встретили облаченные в красное с золотом однакашники, однако радушный прием нисколько не приумножил боевой настрой Рона, а, напротив, подкосил его дух. Он в изнеможении опустился на ближайшую скамью, и весь его вид говорил о том, что предстоящий завтрак станет последним в его жизни.

   - Каким же надо было быть идиотом, чтобы на это согласиться, - тихо простонал он срывающимся голосом. – Полным идиотом.

   - Не глупи, - уверенно заявил Гарри, пододвигая к нему блюдо с хлопьями. – У тебя все отлично получится, а волноваться – это в порядке вещей.

   - Я бездарность, - прохрипел Рон. – Ни на что не гожусь. Ничего не смогу сделать толком, даже ради спасения собственной жизни. И куда только я смотрел?

   - А ну-ка, соберись, - строго сказал Гарри. – Вспомни, как ты недавно спас ворота, отбив мяч ногой. Даже Фред с Джорджем сказали, что это был просто блеск…

   Рон повернулся к Гарри с выражением муки на лице.

   - Это получилось случайно, - с несчастным видом прошептал он. – Я ничего такого не планировал, просто соскользнул с метлы и пытался снова ее оседлать, пока никто не видит… а квоффл случайно зацепил ногой.

   - Ну, что же, - сказал Гарри, быстро придя в себя после потрясения, вызванного столь неприятным известием, - еще парочка таких случайностей, и дело сделано!

   В зале появились Гермиона и Джинни - в красных с золотом шарфах, в таких же перчатках, с факультетскими розетками - и уселись напротив.

   - Как ты? – спросила Джинни брата, тоскливо глядевшего в тарелку из-под хлопьев, словно прикидывая, удастся ли утопиться в остатках молока.

   - Это нервы, - сказал Гарри.

   - Ну, это хороший знак, - бодро заявила Гермиона. – По мне, так если совсем не волнуешься, то хорошего результата на экзамене не жди.

   - Привет, - послышался сзади меланхоличный голос; от стола Рэйвенкло к ним придрейфовала Блажена Ловгуд. Многие бросали на нее насмешливые взгляды, а некоторые в открытую смеялись и показывали пальцами: на голове Блажены шатко громоздился головной убор в виде головы льва в натуральную величину.

   - Я болею за Гриффиндор, - сообщила Блажена и показала на головной убор, в чем не было абсолютно никакой нужды. – Гляньте-ка, что он умеет делать…

   Блажена вскинула вверх палочку и коснулась ею головного убора – лев широко распахнул пасть и зарычал настолько реалистично, что все вокруг в страхе повскакали с мест.

   - Классный, правда? – радостно воскликнула Блажена. – Я еще хотела сделать так, чтобы он загрыз Слиттеринскую змею, но на это времени уже не хватило. В общем… удачи тебе, Рональд!

   И она отдрейфовала обратно. Все медленно приходили в себя после показательного выступления головного убора Блажены, когда к ним быстрым шагом подошла Анджелина в сопровождении Кейти и Алисии, чьи брови вернули себе прежнюю форму, благодаря талантам сердобольной мадам Помфри.

   - Как только покончите с завтраком, - распорядилась Анджелина, - тотчас отправляемся на поле, там проверяем погодные условия и переодеваемся.

   - Мы недолго, - пообещал Гарри. – Просто Рону нужно хорошенько подкрепиться.

   Однако спустя десять минут стало совершенно очевидно, что Рон больше не в состоянии что-либо проглотить, и Гарри подумал, что будет лучше, если он отведет друга в раздевалку. Когда они встали из-за стола, Гермиона тоже поднялась и, взяв Гарри под руку, отвела его в сторону.

   - Проследи, чтобы Рон не увидел, что написано на Слиттеринских значках, - с тревогой прошептала она.

   Гарри вопросительно на нее посмотрел, но она предостерегающе качнула головой, увидев, что к ним, едва передвигая ноги, направляется Рон – растерянный и на грани отчаяния.

   - Удачи тебе, Рон, - пожелала ему Гермиона и, приподнявшись на мысках, поцеловала его в щеку. – И тебе, Гарри…

   Пока они двигались к выходу из Большого зала, Рон, похоже, немного воспрял духом. Он коснулся рукой щеки, куда его поцеловала Гермиона, и весь его вид выражал замешательство, словно он не вполне понимал, что бы это могло означать. Он шел по Залу, ничего не замечая вокруг себя, но Гарри, проходя мимо Слиттеринского стола, бросил внимательный взгляд на значки-короны и на этот раз сумел разглядеть выгравированную на них надпись:

Уизли – наш король

   С тревожным ощущением того, что это не предвещает ничего доброго, Гарри подтолкнул Рона в Вестибюль, а затем увлек его вниз по каменным ступенькам на утреннюю стужу. Они спускались по склону к спортивному полю, а схваченная морозцем трава хрустела под ногами. Погода стояла безветренная, небо поблескивало привычным белым перламутром, и это обещало хорошую видимость без слепящих солнечных бликов. Гарри не преминул указать на все это Рону, однако у него не было уверенности, что тот его слышит.

   Когда они вошли в раздевалку, Анджелина уже проводила беседу с остальными игроками. Гарри с Роном переоделись (Рон в течение нескольких минут старательно натягивал на себя спортивную мантию задом наперед, пока исполненная сострадания Алисия не пришла ему на помощь) и сели, чтобы послушать предматчевые указания. Снаружи нарастал шум голосов – это толпы болельщиков направлялись из замка к стадиону.

   - Я только что узнала окончательный состав сборной Слиттерина, - сказала Анджелина, заглянув в пергамент. – Прошлогодние вышибалы Деррик и Боул покинули команду, но Монтегю, похоже, поставил на их место двух штатных амбалов, не особо беспокоясь, умеют ли они летать. Это два парня по имени Крэбб и Гойл, мне мало что о них известно…

   - Зато нам известно все, - в один голос отозвались Гарри с Роном.

   - Глядя на них, не скажешь, что они легко смогут отличить один конец метлы от другого, - сказала Анджелина, пряча пергамент в карман, - но меня и Деррик с Боулом всегда удивляли тем, что каким-то образом без указателей ухитрялись добираться до спортивного поля.

   - Крэбб с Гойлом из того же теста, - заверил ее Гарри.

   Теперь уже были слышны шаги сотен болельщиков, заполнявших трибуны и рассаживавшихся по местам. Кое-кто пел, но Гарри не мог расслышать слова. Он уже начинал нервничать, но прекрасно при этом понимал, что его мандраж не идет ни в какое сравнение с тем, что испытывал в этот момент Рон – тот был смертельно бледен и, стиснув зубы, хватался за живот.

   - Пора, - тихо объявила Анджелина, сверившись с часами. – Все на поле… и удачи.

   Команда поднялась, все вскинули на плечи метлы и один за другим вышли на яркое солнце. Их встретил рев голосов, сквозь который пробивалось пение, которое заглушали выкрики и свист.

   Слиттеринская команда уже дожидалась их на поле, и у всех игроков на спортивных мантиях красовались такие же значки в виде короны. Новый капитан Монтегю был скроен наподобие Дадли, с мощными ручищами, похожими на два косматых окорока. За его спиной виднелись Крэбб с Гойлом, мало чем уступавшие ему размерами; оба нелепо размахивали новыми битами и с идиотским видом щурились на небо. Малфой стоял в стороне, в его тускло-белесых волосах отражались солнечные блики. Встретившись взглядом с Гарри, он ухмыльнулся и щелкнул по значку у себя на груди.

   - Капитаны, пожмите друг другу руки, - распорядилась мадам Хуч, когда Анджелина и Монтегю приблизились друг к другу. Гарри заметил, что Монтегю со всей силы стиснул пальцы Анджелины, но она и бровью не повела. – А теперь по метлам…

   Мадам Хуч поднесла свисток к губам и резко свистнула.

   Как только были выпущены мячи, четырнадцать игроков взметнулись ввысь. Краешком глаза Гарри увидел, как Рон стремглав помчался к кольцам ворот; сам он взмыл вверх и, ловко увернувшись от бладжера, принялся нарезать широкие круги над стадионом, ища глазами, не мелькнет ли где золотой отблеск. Драко Малфой вторил ему на противоположной половине поля.

   - Перед нами Джонсон, квоффл у нее в руках, ах, какой же она игрок, я уже столько лет не устаю об этом говорить, но так и не уговорил ее пойти со мной на свидание…

   - ДЖОРДАН! – не своим голосом закричала профессор МакГонагалл.

   - Просто пикантная подробность, профессор, чтобы добавить огоньку в репортаж… И вот она уворачивается от Уоррингтона, обходит Монтегю и… ай-ай-ай… получает сзади удар бладжером, который запустил в нее Крэбб… Монтегю хватает квоффл и несется к противоположному концу поля… Прекрасная работа Джорджа Уизли, и бладжер летит прямо в голову Монтегю, тот роняет квоффл, и его подхватывает Кейти Белл, Кейти Белл делает пас Алисии Спиннет задним ходом, и вот уже Алисия…

   Комментарий Ли Джордана летел по стадиону, и Гарри пытался расслышать слова сквозь свист ветра в ушах, всеобщий гвалт, неодобрительные возгласы и пение…

   - …обходит Уоррингтона, уклоняется от бладжера… это было рискованно, Алисия… но болельщикам понравилось, давайте послушаем, что они там поют…

   Чтобы услышать пение, Ли взял паузу, а оно тем временем звучало все громче и неслось со стороны Слиттеринских трибун, окрашенных в зелено-серебристые цвета:

Королевская игра!

Уизли – вечная дыра,

И наш Слиттерин не зря

Славит Уизли-короля!

Он в помойке обитает,

Квоффл в ворота пропускает,

Разворотистый, как тролль,

Нам поможет наш король.

   - … Алисия снова перебрасывает мяч Анджелине! – неистово закричал Ли. Гарри резко развернулся: внутри у него все кипело от возмущения из-за того, что он только что услышал. Он понимал, что Ли делает все возможное, чтобы заглушить гнусные куплеты. – Ну, давай, Анджелина… похоже, ей осталось обойти только хранителя ворот! УДАР ПО ВОРОТАМ… и… ай-ай-ай…

   Хранитель ворот Слиттеринцев Блетчли поймал квоффл, перебросил его Уоррингтону, и тот метнулся вперед, петляя между Алисией и Кейти. Все ближе подбирался он к Рону, и все громче становилось пение…

Уизли – это наш король,

Уизли – это наш король,

Он в воротах, словно тролль,

Уизли – наш король.

   Гарри ничего не мог с собой поделать: махнув рукой на снитч, он развернул «Огненную стрелу» и стал всматриваться в фигуру Рона, который сиротливо суетился на противоположном конце поля у трех колец ворот, а навстречу ему неслась во весь опор гора мышц по имени Уоррингтон…

   - … Квоффл у Уоррингтона, Уоррингтон устремляется к воротам противника, бладжеры ему не страшны, он вне зоны их досягаемости и теперь остается один на один с хранителем ворот…

   Слиттеринская трибуна вновь разразилась куплетом:

Королевская игра!

Уизли – вечная дыра…

   - … и это первое испытание для нового Гриффиндорского хранителя ворот Уизли, брата вышибал Фреда и Джорджа, надежды всей команды… Вперед, Рон!

   Однако радостные крики понеслись с трибун Слиттеринцев: Рон совершил отчаянный бросок, широко раскинув руки, но квоффл скользнул мимо него и влетел прямо в центральное кольцо.

   - Слиттерин открывает счет! – прогремел голос Ли сквозь вопли и улюлюканье болельщиков. – Счет становится десять - ноль в пользу Слиттерина… На этот раз, Рон, фортуна от тебя отвернулась…

   Слиттеринцы запели еще громче:

Он в помойке обитает,

Квоффл в ворота пропускает…

   - … Мяч снова у Гриффиндора, и теперь уже Кейти Белл мчится по полю… - молодецки выкрикивал Ли, но сквозь оглушительное пение с трудом мог расслышать самого себя.

Разворотистый, как тролль,

Нам поможет наш король…

   - Ты что творишь, Гарри? – закричала Анджелина, мчась мимо него вдогонку за Кейти. – Действуй!

   Гарри спохватился, что уже целую минуту находится без движения в подвешенном состоянии, наблюдая за ходом игры и напрочь позабыв о снитче. Похолодев от ужаса, он бросился вниз и снова принялся летать над полем, во все глаза глядя по сторонам и стараясь не замечать громоподобно звучащего хора:

Уизли – это наш король,

Уизли – это наш король…

   Взгляд Гарри метался по всему стадиону, но снитча нигде не было видно. Малфой, как и Гарри, не переставал нарезать круги над стадионом. Они двигались навстречу друг другу, и когда их пути пересеклись, Гарри услышал, как Малфой голосит во все горло:

Он в помойке обитает…

   - … Мяч снова у Уоррингтона, - громогласно выкрикивал Ли, - он дает пас Пьюси, Пьюси уходит от Спиннет… вперед, Анджелина, ты можешь его атаковать… похоже, не можешь… но отличный бладжер посылает Фред Уизли… или Джордж… да какая разница, не один, так другой… Уоррингтон упускает квоффл, и теперь Кейти Белл… тоже его теряет… так что квоффл теперь у Монтегю, и Слиттеринский капитан Монтегю подхватывает мяч и стремительно несется через поле… Ну, давай, Гриффиндор, блокируй!

   Гарри метнулся на противоположный конец стадиона за Слиттеринские кольца, чтобы не видеть того, что творится у ворот Рона. Подлетев к Слиттеринскому хранителю ворот, он услышал, как тот поет вместе с толпой на трибунах:

Квоффл в ворота пропускает…

   - … Пьюси снова уворачивается от Алисии и несется прямо к воротам, останови его, Рон!

   Не оглядываясь, Гарри понял, что случилось, когда по Гриффиндорским трибунам прокатился стон разочарования, смешиваясь с новыми выкриками и рукоплесканиями Слиттеринцев. Глянув вниз, Гарри увидел, как мопсообразная Пэнси Паркинсон, повернувшись лицом к своим трибунам и спиной к полю, дирижирует громко вопящими Слиттеринцами:

И наш Слиттерин не зря

Славит Уизли-короля!

   Двадцать-ноль – это еще не приговор, еще есть время наверстать упущенное или поймать снитч. Всего пара голов, и они, как всегда, вырвутся вперед, убеждал себя Гарри. Подныривая под других игроков и лавируя между ними, он мчался за сверкнувшим золотом объектом, который в итоге оказался браслетом от часов Монтегю…

   Между тем Рон пропустил еще два гола, и Гарри в своем стремлении завладеть снитчем был уже на грани отчаяния. Удалось бы только поскорее его поймать и завершить игру…

   - … Кейти Белл из Гриффиндора обводит Пьюси, увертывается от Монтегю – классный маневр, Кейти, - перебрасывает квоффл Джонсон, и теперь матч у Анджелины, и она, обойдя Уоррингтона, устремляется к воротам противника, давай, Анджелина… ГРИФФИНДОР ЗАБИВАЕТ ГОЛ! Счет становится сорок-десять в пользу Слиттерина, а мячом завладевает Пьюси…

   Гарри услышал рев, который издала анекдотичная шляпа-лев Блажены, заглушая радостные крики Гриффиндорцев, и ощутил прилив бодрости: в конце концов, их разделяют всего тридцать очков, которые легко отыграть. Увернувшись от бладжера, запущенного в него Крэббом, он принялся лихорадочно сканировать поле в поисках снитча, одновременно стараясь не упустить из виду Малфоя на случай, если по его поведению станет ясно, что он уже обнаружил юркий мячик. Однако поиски Малфоя, как и Гарри, пока что результата не дали…

   - Пьюси перебрасывает квоффл Уоррингтону, Уоррингтон – Монтегю, - Монтегю – обратно Пьюси… В игру включается Джонсон, Джонсон перехватывает квоффл, дает пас Белл - вот это удача… в смысле, неудача: Белл получает удар бладжером, пущенным в нее Слиттеринским вышибалой Гойлом, и мячом снова завладевает Пьюси…

Он в помойке обитает,

Квоффл в ворота пропускает,

Разворотистый, как тролль…

   И вот тут Гарри наконец его заметил: крошечный, трепещущий золотыми крылышками снитч легко парил над самой землей у Слиттеринских ворот.

   Гарри вошел в пике…

   И в то же мгновение слева от Гарри размытым зелено-серебристым пятном метнулся с высоты вниз Малфой, изо всех сил налегая на метлу…

   Снитч покружил у основания одного из шестов и стремительно понесся к трибунам на противоположном конце поля. Изменение вектора движения устраивало Малфоя, который находился ближе к мячу. Гарри решительно развернул свою «Огненную стрелу», и теперь они с Малфоем летели плечо к плечу…

   В паре футов от земли Гарри оторвал от метлы правую руку и потянулся к снитчу… Справа от него тянулась к мячу, пытаясь его схватить, рука Малфоя…

   Все закончилось через несколько напряженных, драматичных, головокружительных секунд – пальцы Гарри сжали брыкающийся мячик, и ногти Малфоя от полной безысходности расцарапали его руку. Гарри вывернул метлу вертикально, держа в руке строптивый мячик, и стадион огласился восторженными криками Гриффиндорцев…

   Команда спасена, и кому какое дело, сколько голов пропустил Рон – Гриффиндор победил, а все остальное забудется…

   ТРАХ!

   В спину Гарри влетел бладжер и сбил его с метлы. Гарри повезло, что он находился всего в пяти или шести футах над полем, куда спикировал в погоне за снитчем, однако он с трудом смог восстановить дыхание, со всего маху ударившись спиной о заледенелую землю. Раздался резкий свисток мадам Хуч, за которым последовали гневные возгласы, улюлюканье, топот ног и исступленный крик Анджелины:

   - Ты в порядке?

   - Разумеется, в порядке, - буркнул Гарри. Ухватившись за протянутую Анджелиной руку, он позволил ей помочь ему подняться. Мадам Хуч, набирая высоту, летела по направлению к одному из Слиттеринских игроков, но со своего ракурса Гарри не мог разобрать, к кому именно.

   - Это тот головорез Крэбб! – с досадой воскликнула Анджелина. – Он запустил в тебя бладжером, как только увидел, что ты поймал снитч. Но мы победили, Гарри, мы победили!

   Гарри услышал пренебрежительное фырканье у себя за спиной. По-прежнему крепко сжимая в руке снитч, он обернулся и увидел, как на поле рядом с ним совершил посадку Драко Малфой; весь белый от злости, он все же сумел выдавить из себя желчную реплику:

   - Прикрыл дружка и рад? – прошипел он. – В жизни не видал более никчемного хранителя ворот… А чего еще ждать от того, кто в помойке обитает… Понравились куплеты, Поттер?

   Гарри не стал отвечать. Он развернулся навстречу остальным игрокам своей сборной, которые один за другим приземлялись на поле, оглашая стадион радостными возгласами и победно жестикулируя – все, за исключением Рона, который сошел с метлы возле шестов с кольцами и теперь одиноко брел к раздевалке.

   - Мы собирались и продолжение сочинить, - выкрикнул Малфой, когда Кейти и Алисия кинулись обнимать Гарри. – Просто не сумели подобрать подходящие рифмы к словам «толстуха» и «мордоворот» - видишь ли, мы хотели посвятить новые куплеты его матушке…

   - Вот уж действительно: хоть видит око, да зуб неймет, - бросила Малфою Анджелина, смерив его презрительным взглядом.

   - А еще «жалкое ничтожество» никак не рифмовалось – это, как ты понимаешь, про папашу…

   До Фреда с Джорджем внезапно дошел смысл Малфоевых слов. Замерев в рукопожатии с Гарри, они резко обернулись.

   - Не обращайте внимания, - сказала Анджелина и ухватила Фреда за руку. – Оставь его, Фред, пускай себе горланит, он же просто бесится из-за проигрыша, жалкий зазнайка…

   - … А ты в семейке Уизли прямо души не чаешь, правда, Поттер? – продолжал ерничать Малфой. – Каникулы у них проводишь, да? Не понимаю, как только тебе такое зловоние удается выносить… Впрочем, тому, кто вырос среди магглов, и конура Уизли покажется райскими кущами…

   Гарри как клещ вцепился в Джорджа, а Анджелина, Алисия и Кейти общими усилиями пытались обуздать Фреда, чтобы он не кинулся на открыто глумящегося над его семьей Малфоя. Гарри оглянулся, ища глазами мадам Хуч, но она все еще распекала Крэбба за шулерскую атаку бладжером.

   - А, может, - со злобной ухмылкой продолжал Малфой, трусливо отступив, - из твоей памяти еще не выветрился смрад, царивший в жилище твоей матушки, и свинарник Уизли пробуждает дорогие воспоминания?

   Гарри и сам не понял, как выпустил из своей хватки Джорджа, но секундой позже они оба кинулись к Малфою. Он уже не думал о том, что они были под обстрелом преподавательских глаз, и в тот момент его обуревало единственное желание: заставить Малфоя взвыть от боли. Времени возиться с палочкой уже не было, и он нанес Малфою сокрушительный удар в живот кулаком, в котором по-прежнему был зажат снитч…

   - Гарри! ГАРРИ! ДЖОРДЖ! ПРЕКРАТИТЕ!

   До слуха Гарри долетали крики девочек, вопли Малфоя, чертыхание Джорджа, свист мадам Хуч и рев болельщиков на трибунах. Но Гарри было все едино до тех пор, пока кто-то рядом с ним не выкрикнул: «Тормози!», и тогда силой заклятья его отшвырнуло назад. Только после этого он оставил дальнейшие попытки превратить в кровавое месиво каждый дюйм на теле Малфоя, до которого только мог дотянуться…

   - Вы в своем уме?! – закричала мадам Хуч, когда Гарри снова вскочил на ноги, поняв, что именно она и ударила по нему Тормозной потравой. В одной руке она держала свисток, в другой – волшебную палочку, а брошенная ею метла валялась в стороне. Малфой с окровавленным носом лежал на земле, свернувшись в клубок, стоная и всхлипывая; Джордж пестовал распухшую губу; Фред рвался из рук все тех же трех загонщиц; а на заднем плане, в довершение картины, гоготал Крэбб.

   - Неслыханная выходка! Немедленно в замок, оба, и прямо в кабинет декана вашего факультета! Марш отсюда! Живо!

   Без лишних слов Гарри и Джордж, угрюмо сопя, покинули поле. Пока они шли к замку, рев и гиканье болельщиков становились все тише, а когда вошли в Вестибюль, то уже не слышали ничего, кроме собственных шагов. Гарри вдруг обратил внимание на то, что в его руке, которую он сильно ушиб о челюсть Малфоя, что-то бьется. Опустив глаза, он увидел между пальцами трепещущие серебряные крылышки, стремящиеся вырваться из плена.

   Как только они подошли к двери кабинета профессора МакГонагалл, в коридоре за их спинами появилась и она сама. Срывая с шеи Гриффиндорский шарф дрожащими от гнева руками, она грозно надвигалась прямо на них.

   - Живо в кабинет! – отдала она приказ, указывая на дверь. Гарри и Джордж подчинились. Обойдя стол, профессор МакГонагалл повернулась к ним лицом и, трепеща от негодования, в сердцах швырнула шарф на пол.

   - Ну? В жизни не видела ничего более постыдного! Двое на одного! Извольте объясниться!

   - Малфой нас спровоцировал, - сдержанно проговорил Гарри.

   - Спровоцировал? – вскричала профессор МакГонагалл и с такой силой шарахнула кулаком по столу, что жестяная коробка с клетчатым шотландским орнаментом соскользнула вниз и раскрылась, усыпав пол имбирными тритонами. – Его команда только что проиграла, и ничего нет странного в том, что он не смог удержаться от провокации в ваш адрес! Но что такого он вам сказал, чтобы это могло извинить ваше…

   - Он оскорбил моих родителей, - вскипел Джордж. – И мать Гарри.

   - И вместо того, чтобы позволить мадам Хуч уладить это дело, вы решили схватиться с ним в маггловской рукопашной? – вознегодовала профессор МакГонагалл. – Да, о чем вы только думали?

   - Кхм, кхм.

   Джордж и Гарри резко развернулся. На пороге кабинета стояла профессор Амбридж, завернувшись в зеленый твидовый плащ, что невероятно усиливало ее сходство с гигантской жабой. На ее лице играла омерзительная улыбка, которая, по опыту Гарри, не обещала ничего другого, кроме неприятностей.

   - Не требуется ли вам помощь, профессор МакГонагалл? – спросила профессор Амбридж, наполнив голос сладким ядом.

   Профессор МакГонагалл вспыхнула.

   - Помощь? – сухо процедила она. – Что значит «помощь»?

   Профессор Амбридж прошла в кабинет, продолжая фальшиво улыбаться.

   - А мне показалось, что вы будете признательны за дополнительную поддержку со стороны руководства.

   Гарри нисколько не удивило бы, если бы ноздри профессора МакГонагалл начали метать огонь.

   - Вам неправильно показалось, - сказала профессор МакГонагалл, повернувшись к Амбридж спиной. – А вы оба зарубите себе на носу: мне неважно, какую провокацию затеял против вас Малфой. Даже если он оскорбил всех ваших родственников без исключения, ваше поведение недопустимо, и я назначаю вам дисциплинарное наказание сроком на одну неделю! Нечего так на меня смотреть, Поттер, вы это заслужили! И если вы оба еще хоть раз…

   - Кхм, кхм…

   Поворачиваясь к Амбридж, профессор МакГонагалл закатила глаза, словно призывая небеса даровать ей терпение.

   - Да?

   - По моему мнению, они заслужили нечто большее, чем простое дисциплинарное наказание, - сказала Амбридж, расплываясь в еще более широкой улыбке.

   Профессор МакГонагалл гневно вскинула ресницы.

   - Должна вас огорчить, Долорес, - проговорила она, старательно копируя фальшивую улыбку Амбридж, отчего создавалось впечатление, будто у нее заклинило челюсть, - здесь значение имеет мое мнение, поскольку оба они являются учениками моего факультета.

   - Боюсь, вы ошибаетесь, Минерва, - жеманно заулыбалась Амбридж, - и сейчас вы сами удостоверитесь в том, что и мое мнение является не менее весомым. Где же это? Только что пришло от Корнелиуса… я хотела сказать, - она фарисейски хмыкнула, роясь в сумке, - только что пришло от Министра… Вот, нашла…

   Она достала из сумки свиток пергамента, развернула его, коротко прокашлялась и начала читать:

   - Кхм, кхм… «Декрет об образовании № 25» …

   - Только этого не хватало! – взорвалась профессор МакГонагалл.

   - Именно так, - подтвердила Амбридж, не переставая улыбаться. – Между прочим, Минерва, не кто иной, как вы сами, и подали мне идею о необходимости внесения дальнейших поправок. Помните, как вы вмешались, когда я противилась восстановлению Гриффиндорской сборной по квиддичу? Как вы пожаловались Дамблдору, и он настоял на том, чтобы команда была допущена к игре? Вы должны понимать, что подобные действия были для меня неприемлемы. Я незамедлительно обратилась к Министру, и он согласился с тем, что Верховный Ревизор должен обладать правом лишать учащихся привилегий, в противном случае он – в моем лице - будет ущемлен в полномочиях, по сравнению с рядовыми преподавателями! Теперь-то, надеюсь, вы уяснили себе, Минерва, всю обоснованность моего намерения воспрепятствовать восстановлению Гриффиндорской сборной? Чудовищная распущенность… Я, собственно, собиралась зачитать вам новую поправку… кхм, кхм… «С настоящего момента и далее Верховный Ревизор обладает абсолютными полномочиями в части определения дисциплинарных наказаний, санкций и лишения привилегий в отношении учеников Хогвартса, и наделяется непреложным правом изменять условия вышеназванных дисциплинарных наказаний, санкций и лишения привилегий, инициированных другими преподавателями.» Подписано Корнелиусом Фаджем, Министром Магии, кавалером Ордена Мерлина первой степени и прочая, и прочая…

   Она свернула пергамент и все с той же улыбкой убрала его в сумку.

   - Таким образом… полагаю, нет иного решения, кроме как отстранить этих двоих от участия в соревнованиях по квиддичу – бессрочно, - заключила она, переводя взгляд с Гарри на Джорджа и обратно.

   Гарри почувствовал, как неистово забился в его руке снитч.

   - Отстранить нас? – проговорил он голосом, показавшимся ему далеким и чужим. – Отстранить от участия в соревнованиях… бессрочно?

   - Именно, мистер Поттер, и думаю, что пожизненное отстранение достигнет своей цели, - еще шире заулыбалась Амбридж, наблюдая за тем, как мучительно Гарри пытается уложить в голове ее слова. – Я говорю о вас и о мистере Уизли. И я также считаю, что для подстраховки и брат-близнец этого молодого человека должен быть отстранен от дальнейшего участия в играх, поскольку и он несомненно атаковал бы мистера Малфоя, если бы ему не помешали другие члены команды. Разумеется, я прикажу конфисковать их метлы – они будут заперты в моем кабинете, чтобы ни у кого не возникло соблазна нарушить запрет. Не сочтите мое решение чрезмерным, - продолжила она, повернувшись к профессору МакГонагалл, которая, словно высеченная из ледяной глыбы статуя, впилась в нее неподвижным взглядом. – Другие члены сборной могут продолжать играть, поскольку никакой агрессивности с их стороны я не наблюдала. Ну… всем доброго дня, - и, крайне довольная собой, Амбридж покинула кабинет, оставив после себя звенящую тишину.

* * *

   - Отстранены, - скорбно протянула Анджелина поздно вечером в Гриффиндорской гостиной. – Отстранены. И теперь ни охотника, ни вышибал… И что прикажете делать?

   В гостиной царило такое пасмурное настроение, словно никакой победы и не было. Куда бы Гарри ни глянул, повсюду были безутешные, рассерженные лица. Все игроки сборной сидели у камина, повесив головы - все, за исключением Рона, который после матча как в воду канул.

   - Какая страшная несправедливость, - уныло произнесла Алисия. – Я имею в виду Крэбба и тот бладжер, которым он запустил в Гарри уже после свистка. А его она отстранила?

   - Нет, - ответила Джинни, чуть не плача; они с Гермионой сидели по обе стороны от Гарри. – Ему всего лишь назначили писать строчки, я сама слышала, как за обедом Монтегю скалил зубы по этому поводу.

   - А зачем она Фреда отстранила, он вообще ни при чем! – вскипела Алисия, стуча по колену кулаком.

   - Не моя вина, что я оказался ни при чем, - рявкнул Фред, хищно оскалившись. – Я бы в капусту изрубил этого жалкого ублюдка, если бы вы втроем не вцепились в меня мертвой хваткой.

   Гарри печально смотрел в темное окно. Шел снег. Пойманный им снитч теперь носился кругами по гостиной, и все, словно зачарованные, следили за его траекторией, а Хитрюга перепрыгивал с кресла на кресло, пытаясь схватить неуловимый мячик.

   - Я иду спать, - сказала Анджелина, медленно поднимаясь на ноги. – Возможно, завтра все это окажется страшным сном… Возможно, никакого матча и не было…

   Вскоре после нее поднялись и Кейти с Алисией, а спустя некоторое время в спальню побрели Фред с Джорджем, бросая недовольные взгляды на всех, кто попадался им на пути. Вслед за ними удалилась и Джинни, и у камина остались только Гарри с Гермионой.

   - Ты видел Рона? – тихо спросила Гермиона.

   Гарри отрицательно качнул головой.

   - Боюсь, он нас избегает, - вздохнула Гермиона. – Как ты думаешь, где он…?

   Внезапно за их спинами послышался скрип: это распахнулась дверь с портретом Дородной Дамы, и через открывшееся отверстие в стене в гостиную шагнул Рон. Он был невероятно бледен, а в волосах виднелся снег. Увидев Гарри и Гермиону, он застыл на месте.

   - Где тебя носило? – с тревогой в голосе спросила Гермиона, вскочив с кресла.

   - Прогуливался, - отмахнулся Рон. Он так и не снял спортивную форму.

   - Ты же весь закоченел, - сказала Гермиона. – Проходи сюда, садись!

   Рон подошел к камину и, стараясь не смотреть на Гарри, опустился в самое дальнее кресло. Над их головами носился пленник снитч.

   - Прости, - буркнул Рон, уставившись на свои ноги.

   - За что? – спросил Гарри.

   - За то, что вообразил себя игроком в квиддич, - ответил Рон. – Завтра прямо с утра подам заявление об уходе из сборной.

   - Если и ты уйдешь, - вскинулся Гарри, - то в команде останется всего три игрока. – Заметив растерянный взгляд Рона, он добавил: - Я получил пожизненное отстранение от квиддича. Вместе с Фредом и Джорджем.

   - Что?! – вскричал Рон.

   Гермиона рассказала обо всем, что случилось, избавив Гарри от необходимости все повторять заново. Когда она завершила свой рассказ, на Роне уже не было лица.

   - Тут моя вина…

   - Это не ты вынудил меня врезать Малфою, - рассердился Гарри.

   - … если бы не моя бездарная игра…

   - … здесь нет никакой связи…

   - … я из-за этих куплетов так расклеился…

   - … всякий бы расклеился…

   Гермиона поднялась, отошла к окну, подальше от словесной перепалки, и стала наблюдать за тем, как снежные вихри бьются об оконное стекло.

   - Да наплюй ты на это! – не выдержал Гарри. – Дела из рук вон плохи и без твоих покаянных стенаний!

   Рон не стал отвечать и лишь тоскливо глядел на промокший подол своей мантии. Наконец он глухо проговорил:

   - Мне никогда еще не было так тошно.

   - Можешь составить мне компанию, - горько усмехнулся Гарри.

   - Знаете, - сказала Гермиона, и ее голос слегка дрогнул, - а мне известно нечто такое, что поднимет вам обоим настроение.

   - Неужели? – недоверчиво отозвался Гарри.

   - Представь себе, - сказала Гермиона. Она отвернулась от ночного заснеженного окна, и на ее лице появилась широкая улыбка.

   - Хагрид вернулся.

Глава 20 РАССКАЗ ХАГРИДА

   Гарри помчался в спальню за мантией-невидимкой и Картой Разбойников, спрятанными в сундуке, и в два счета вернулся обратно, однако им с Роном пришлось еще минут пять сидеть в полной готовности, дожидаясь Гермиону. Наконец она спустилась из спальни девочек и быстрым шагом вошла в гостиную. На ней были перчатки, шарф и одна из связанных ею шишковатых шапочек для эльфов.

   - Но ведь на улице холодно! – с вызовом проговорила она, когда Рон в нетерпении прищелкнул языком.

   Они перебрались через отверстие с портретом и поспешно спрятались под мантией, причем Рону пришлось пригнуть колени, чтобы снизу не торчали ноги – так заметно он за последнее время вырос. Неторопливо, с опаской, они начали спускаться по нескончаемым лестницам, время от времени делая остановки, чтобы свериться с картой и убедиться, что поблизости нет ни Филча, ни миссис Норрис. Им явно сопутствовала удача, и они никого не встретили, кроме Почти Обезглавленного Ника, который скользил себе мимо, погруженный в себя и мурлыча под нос что-то недвусмысленно напоминающее «Уизли – наш король». Прокравшись через Вестибюль, они вышли на безмолвную, укрытую снегом лужайку. Гарри разглядел вдалеке светящиеся золотом квадратики окон и дымок, струящийся из трубы, и сердце его подпрыгнуло от радости. Он прибавил ходу, а друзья теснились сзади, то и дело наталкиваясь друг на друга.

   Так они пробирались сквозь толщу похрустывавшего под ногами снега, предвкушая встречу, пока не достигли деревянной двери Хагридовой хижины. Гарри трижды стукнул в дверь кулаком, и изнутри тотчас послышался заливистый собачий лай.

   - Хагрид, это мы! – позвал его Гарри сквозь замочную скважину.

   - Да уж я и сам смекнул! – послышался в ответ хриплый рык.

   Друзья обменялись под мантией радостными улыбками: судя по голосу, Хагрид был явно доволен.

   - А я секунды три как воротился… Пусти, Клык… Да пусти же, говорю, безмозглый пес…

   Раздался звук отодвигаемого засова, дверь со скрипом отворилась, и выглянула голова Хагрида.

   Гермиона пронзительно вскрикнула.

   - Мерлинова борода, чего ж так голосить-то? – тотчас одернул ее Хагрид, озираясь по сторонам поверх их голов. – Вы свою мантию, что ли, на себя натянули? Ну, ныряйте внутрь!

   - Извиняюсь! – тихо выдавила из себя Гермиона, когда все трое шмыгнули в хижину мимо Хагрида и скинули с себя мантию, чтобы он их наконец увидел. – Просто я… что же это такое, Хагрид?

   - Да пустяшное дело, пустяшное! - поспешил заверить ее Хагрид. Захлопнув за ними дверь, он принялся торопливо завешивать занавески на окнах, а Гермиона при этом не отводила от него глаз, в которых застыл ужас.

   В волосах Хагрида запеклась кровь, на месте левого глаза виднелась припухшая щелка, едва различимая на фоне почерневших кровоподтеков и лиловых синяков. На лице и на руках были многочисленные ссадины, и из некоторых продолжала сочиться кровь. Передвигался Хагрид так, словно каждый шаг причинял ему страдания, и Гарри засомневался, все ли ребра у него целы. В том, что Хагрид вернулся только что, сомнений не было: через спинку стула был перекинут его массивный черный дорожный плащ, а у входной двери лежал походный мешок, настолько вместительный, что внутри легко мог бы разместиться целый выводок детей. Сам Хагрид, вдвое превосходивший обыкновенного человека ввысь и втрое вширь, проковылял к очагу и поставил чайник на огонь.

   - Что с тобой произошло? – спросил Гарри. Клык крутился вокруг них, пытаясь каждого лизнуть в лицо.

   - Сказал уже, пустяшное дело, - уверенно повторил Хагрид. – Чайку выпьете?

   - Перестань, Хагрид, - сказал Рон. – Посмотри, на кого ты похож!

   - Да говорю же, пустяшное дело, - отмахнулся Хагрид, вставая и поворачиваясь к ним с сияющей улыбкой, которую тотчас сменила гримаса боли. – Эх, ну и рад же я вас снова увидать! Лето, чай, знатно провели?

   - Хагрид, ты же подвергся нападению! – настаивал Рон.

   - В последний раз говорю и повторять боле не стану: пустяшное дело, - ультимативно заявил Хагрид.

   - А если бы кто-то из нас появился с лицом всмятку, ты бы и тогда сказал, что это «пустяшное дело»? - не унимался Рон.

   - Хагрид, тебе необходимо показаться мадам Помфри, - с тревогой заметила Гермиона. – Некоторые ссадины мне кажутся опасными.

   - Сам управлюсь, понятно? – пресек дальнейшие прения Хагрид.

   Подойдя к здоровенному деревянному столу, который располагался посреди комнаты, он сбросил с его поверхности чайное полотенце, обнажив то, что находилось под ним, а именно, кусок сырого мяса, весь в зеленых пятнах и размером не меньше автомобильной покрышки.

   - Я надеюсь, ты не собираешься этим закусывать? – сказал Рон, наклоняясь к мясу, чтобы получше его рассмотреть. – Вид у него не больно-то свежий.

   - Вид как вид, это ж драконье мясо, - пояснил Хагрид. – И оно тут не для того, чтобы им закусывать.

   Подхватив мясо, он прилепил его к левой стороне лица. По бороде тотчас заструились капли темно-зеленой крови, а Хагрид блаженно крякнул.

   - Ох, отпустило… Знатно жжение сымает.

   - Так ты все-таки расскажешь, что с тобой произошло? – спросил Гарри.

   - Никак нельзя, Гарри. Больно секретное дело. Подороже будет, чем вся моя тутошняя служба.

   - Это, Хагрид, великаны с тобой такое сотворили? – тихо спросила Гермиона.

   Пальцы Хагрида соскользнули с мяса, и оно с хлюпающим звуком съехало ему на грудь.

   - Великаны? – переспросил Хагрид, поймав кусок прежде, чем он дополз до самого ремня, после чего снова водрузил его на лицо. – При чем тут великаны? С кем это вы про великанов толковали? Кто это вам раззвонил, что я… где я… а?

   - Сами догадались, - потупилась Гермиона.

   - Так-таки и догадались? - буркнул Хагрид, грозно сверля ее не залепленным мясом глазом.

   - Ну, догадаться-то было… несложно, - сказал Рон, и Гарри кивнул в знак согласия.

   Окинув ребят гневным взглядом, Хагрид фыркнул, швырнул мясо обратно на стол и вернулся к чайнику, который уже начинал свистеть.

   - В жизни не встречал такой ребятни, чтоб чересчур много знали такого, чего им знать не положено, - проворчал Хагрид, наполняя кипятком три кружки, каждая из которых скорее напоминала бадью. – И не воображайте себе, будто я вас хвалю. Больно ум у вас пытливый. Не в свои дела суетесь.

   Однако борода его лукаво дрогнула.

   - Так ты, значит, к великанам наведывался? - улыбнулся Гарри, садясь за стол.

   Хагрид придвинул к каждому по кружке с чаем, снова взял со стола мясо и со шлепком набросил его на лицо.

   - Ну, хорошо, наведывался, - отмахнулся он, - было дело.

   - А как ты их отыскал? – затаив дыхание, спросила Гермиона.

   - Ну, дело это немудреное, по правде говоря, - сказал Хагрид. – Они, чай, не маленькие.

   - И где же они обитают? - заинтересовался Рон.

   - В горах, - уклончиво ответил Хагрид.

   - А разве магглы их не…?

   - Еще как, - хмуро ответил Хагрид. – Да только больно привычные они все на несчастный случай списывать: сорвался, дескать, скалолаз с горы, не удержался…

   Он поправил на лице мясо, натянув его на самый гиблый синяк.

   - Ну, хватит скрытничать, Хагрид, признавайся, что с тобой приключилось! – продолжал упорствовать Рон. – Расскажи, как на тебя напали великаны, а Гарри расскажет, как его атаковали дементоры…

   Хагрид поперхнулся чаем и закашлялся, драконье мясо слетело с его лица и мягко шлепнулось на пол. В приступе Хагридового кашля во все стороны полетела слюна вперемежку с чаем и драконьей кровью.

   - Какие такие дементоры? – зарычал Хагрид.

   - А разве ты не в курсе? – изумленно раскрыла глаза Гермиона.

   - Я как ушел, так никаких вестей о тутошних событиях не получал. Поручение-то мое было шибко секретное, и негоже было, чтобы совы повсюду меня настигали… Окаянные дементоры! А вы, часом, не шутите?

   - Нисколько. Они объявились в Литтл Уинджинге и атаковали меня и моего кузена, а потом в Министерстве Магии приняли решение исключить меня из школы…

   - ЧТО?!

   - … и мне пришлось отправиться на слушание, и все такое… Но сначала расскажи нам про великанов.

   - Тебя исключили?

   - Расскажи нам, как ты провел лето, а после я расскажу тебе свою историю.

   Хагрид оценивающе смотрел на Гарри единственным действующим глазом. Гарри стойко встретил его взгляд, всем своим видом выражая бесхитростную простоту.

   - Ладно, уговорили, - безропотно вздохнул Хагрид.

   Он наклонился и вырвал драконье мясо у Клыка из зубов.

   - Ай, Хагрид, не надо, там может быть инфекция… - попыталась остановить его Гермиона, но Хагрид уже успел со шлепком прилепить мясо к распухшему глазу. Отхлебнув для бодрости чаю, он приступил к повествованию:

   - Ну, в путь мы снарядились сразу, аккурат как окончился учебный год…

   - Вдвоем с мадам Максим? – ввернула вопрос Гермиона.

   - А то, - подтвердил Хагрид, и по той части его лица, что виднелась из-под бороды и зеленого мясного компресса, растеклось умиротворение. – Вдвоем, она да я. И хотите верьте, хотите нет, а ей – Олимпии, то есть – лишения были нипочем. Вы ж ее видали: культурная, разодетая… А путь-то впереди лихой был, и сомнения меня разобрали, как, думаю, она станет на валуны взбираться, да в пещерах ночевать, а она и не пожаловалась ни разочка.

   - А вы знали, в каком направлении двигаться? – спросил Гарри. – И где искать великанов?

   - Дамблдору ведомо было где, - ответил Хагрид, - он нам и растолковал.

   - Они где-то скрываются? – спросил Рон. – Их убежище засекречено?

   - Да не особо, - покачал Хагрид своей буйной гривой. – Маги-то ими не шибко интересуются, благо они далеко, а добраться до них обыкновенным людям непросто, вот нам Дамблдор все и разъяснил. Нам целый месяц понадобился, чтобы их отыскать…

   - Месяц? – изумился Рон, словно впервые услышал о таких до нелепости долгих странствиях. – А портпроводники-то на что?

   Хагрид покосился на Рона свободным от мясного компресса глазом, и в его лице промелькнуло нечто, близкое к сочувствию.

   - За нами следили, смекаешь? – угрюмо пояснил он.

   - О чем это ты?

   - Как ты в толк-то не возьмешь, - сказал Хагрид, - что Министерство глаз не спускает с Дамблдора и со всех, кто, как им кажется, с ним связь держит и…

   - Это нам известно, - перебил его Гарри, сгорая от нетерпения услышать, что было дальше. – О том, что Министерство следит за Дамблдором, мы знаем…

   - И вам пришлось туда добираться без использования магии? – не верил своим ушам Рон. – И весь путь проделать, как обыкновенные магглы?

   - Ну, не то чтобы весь, - обтекаемо ответил Хагрид. – Просто с осмотрительностью все делать надобно было – нас ведь… того… за версту видать…

   Рон приглушенно полуфыркнул, полухрюкнул и стал поспешно отхлебывать из кружки чай.

   - … и слежку за нами устроить – пара пустяков. Ну, а мы все представили так, будто в отпуск вместе собрались и сперва двинулись во Францию, вроде как в школу Олимпии наведаться. Но, само собой, про слежку, что министерские устроили, нам было ведомо. Поспешать не поспешали, потому как магию мне применять заказано, да и шпики по следу шли и все доискивались, за что нас можно было бы замести. Ну, от шпика мы отвязались недалече от местечка Ди-Джон…

   - Ах, Дижон! – оживилась Гермиона. – Я там была на каникулах! А ты не видел там…?

   Перехватив взгляд Рона, она прикусила язычок.

   - А после нам и поколдовать случалось, и все прошло без сучка, без задоринки. Малость наш путь омрачила только встреча с парой полоумных троллей на польской границе, да небольшая потасовка с одним вампиром в Минске, в пивной. Кабы не это, так и вовсе все было бы тишь да гладь.

   - Когда добрались до места, путь дальше пошел через горы, и там уж мы начали их следы высматривать… Про магию позабыть пришлось – волшебников-то они не больно жалуют, и сердить их было негоже. К тому же Дамблдор нас остерег, что и Сами-Знаете-Кто станет искать союза с великанами, а то, может, уж и гонцов к ним заслал. Велел нам затаиться, как ближе подберемся – вдруг Смертеглоды уж там успели окопаться.

   Хагрид замолчал и сделал большой глоток чаю.

   - А дальше? – настаивал Гарри.

   - Нашлись они, никуда не делись, - без обиняков заявил Хагрид. – Перебрались мы как-то ночью через горный хребет, а они эвона, прямо под нами: повсюду небольшие костерки и огромадные тени, будто горы в движение пришли.

   - А насколько они огромны? – обомлел Рон.

   - Да футов двадцать будут, - беззаботно бросил Хагрид. – А которые покрупнее, так те на все двадцать пять потянут.

   - А сколько же их там было? – спросил Гарри.

   - На глаз десятков эдак семь, а, может, восемь, - ответил Хагрид.

   - Всего-то? – изумилась Гермиона.

   - Угу, - скорбно кивнул Хагрид, - всего-то, а было время, когда обитали они по всему свету, и племен всяких разных было множество – целая сотня, поди. Да только вымирают они уж который век. Кое-кого, понятное дело, маги истребили, но чаще сами они друг с дружкой расправлялись, а нынче и вовсе мрут как мухи. Не привыкшие они скопищем таким жить. Дамблдор уверяет, что это мы, маги, тому виной. Мы изгнали их так далеко от себя, и теперь нету у них иного выхода, кроме как сбиться в кучу, чтобы себя защитить.

   - А что было потом, после того, как вы их увидели? – с нетерпением спросил Гарри.

   - Дождались рассвета, не хотели подкрадываться к ним в темноте, чтоб, значит, беду на себя не накликать, - продолжил Хагрид свой рассказ. – Ко сну-то они отошли часа в три ночи, прямо там, где сидели. А мы и глаз не сомкнули – во-первых, боязно было, что вдруг проснется кто из них, да и забредет к нам в укрытие. А, во вторых, храпели они прямо-таки нещадно, под утро даже оползень в горах случился. А как рассвело, так мы и стали спускаться вниз, чтобы с ними встретиться.

   - Вот так запросто и пошли? – восхищенно проговорил Рон. – Прямо в лагерь великанов?

   - Ну, Дамблдор нас научил, - сказал Хагрид. – Сперва, как водится, дары гургу поднести надобно было со всем уважением.

   - Какую дарыгургу? - в недоумении спросил Гарри.

   - Гург – это у них вождь, значит.

   - А как же вы определили, который из них гург? - спросил Рон.

   Вопрос Рона развеселил Хагрида.

   - Это пара пустяков, - хмыкнул он. – Кто самый огромный, самый страшенный и самый ленивый, тот и гург. Сидит и дожидается, пока другие ему харчей принесут. Убитых козлов или чего другого. Кличут его Каркусом, в высоту он эдак фута двадцать два, а то и двадцать три, а уж весит-то не меньше двух откормленных слонов. А кожа дубленая - чисто шкура носорожья.

   - И вы так запросто к нему приблизились? – ахнула Гермиона.

   - Ну да, спустились в долину, где он возлежал. Стоянку они себе обустроили у горного озера, меж четырех горных хребтов, а Каркус расположился на бережку и рычал на всех, чтоб, значит, поторопились с харчами для него и его жены. И вот спускаемся это мы с Олимпией в долину…

   - И они даже не попытались вас прикончить сразу, как увидели? – с сомнением спросил Рон.

   - У некоторых такая охота явно была, - пожал плечами Хагрид, - но мы все сделали, как Дамблдор нас научил: высоко свой дар подняли и прямо на гурга глядели, а остальных, вроде как, и не замечали. Вот так и поступили. Тут уж остальные великаны угомонились и молча на нас смотрели, а мы подобрались к ногам Каркуса, отвесили низкий поклон и положили перед ним наш дар.

   - А что же за дары подносят великанам? – поинтересовался Рон. – Угощение?

   - Не-е-е, об угощении они и сами сумеют порадеть, - сказал Хагрид. – Мы волшебство им поднесли. Великаны, они страсть как волшебство любят, главное только против них его не применять. В общем, попервоначалу мы поднесли ветвь Губрейтианского огня.

   - Вот это да! – тихо ахнула Гермиона, а Гарри с Роном в недоумении сдвинули брови.

   - Какую-какую ветвь?

   - Ветвь негаснущего огня, - в раздражении бросила Гермиона. – Профессор Флитвик по крайней мере дважды упоминал об этом на уроках, пора бы уже усвоить!

   - Как бы то ни было, - поспешил продолжить свое повествование Хагрид, раньше чем Рон успел сказать какую-нибудь колкость в ответ, - Дамблдор наложил на ветвь чары, чтобы огонь, значит, никогда не угасал, а уж такое не всякому магу под силу. И вот я, стало быть, кладу ее прямо в снег к ногам Каркуса со словами, что, мол, дар этот для гурга великанов от Альбуса Дамблдора, который шлет ему свой почтительный привет.

   - И что на это сказал Каркус? – с азартом спросил Гарри.

   - Ничего, - ответил Хагрид. – Он английскому не обучен.

   - Правда, что ли?

   - Да это и неважно, - бесстрастно проговорил Хагрид, - Дамблдор нас остерег, что такое может быть. Каркус, впрочем, смекнул, что надобно призвать пару великанов, которые по-нашему знают, вот они-то ему все и растолковали.

   - А дар ваш ему понравился? – спросил Рон.

   - А как же, на «ура» приняли, когда до них дошло, что это такое, - сказал Хагрид, переворачивая драконье мясо и прикладывая его холодной стороной к опухшему глазу. – Уж так рады были. И тогда я сказал, что, мол, Альбус Дамблдор просит гурга перемолвиться словом с его послом завтра, когда посол вернется с другим даром.

   - А почему нельзя было поговорить с ним в тот же день? – спросила Гермиона.

   - Дамблдор велел нам поспешать медленно, - сказал Хагрид. – Пускай, дескать, убедятся, что мы слову своему верны. Обещали вернуться еще с одним даром – и вот нате, пожалуйста, еще один дар. Вот вам и добрая слава, ясно? Опять же у них будет время первый дар испытать, а увидев, что он хорош, и новый возжелать. Вообще говоря, таким великанам, вроде этого Каркуса, нельзя чересчур на мозги давить - тогда уж они тебя точно порешат, чтобы легче думалось. Так что мы с поклонами удалились и отыскали себе подходящую пещерку, где устроились на ночлег, а с утра пораньше отправились обратно. И на этот-то раз Каркус уж сидел нас дожидаючись, и ему, видать, прям невтерпеж было.

   - И у вас состоялся разговор?

   - Угу. Первым делом мы поднесли ему в дар отменный непробиваемый боевой шлем гоблинской работы, а уж после сели и стали беседовать.

   - А о чем он говорил?

   - Да говорил-то он немного, - сказал Хагрид. – Все больше слушал. Но хорошие приметы точно были. О Дамблдоре он слыхал, как и о том, что Дамблдор был сильно против того, чтобы изничтожали последних великанов Британии. И, похоже, любопытно ему было, с какими словами Дамблдор нас к нему прислал. Да и другие великаны, из тех, кто по-нашему знает, присоседились и стали слушать. Уходили мы в тот день, полные надёжи, а назавтра пообещали вернуться уже с новыми дарами. Да только ночью все и разладилось.

   - Что ты имеешь в виду? – насторожился Рон.

   - Ну, я ведь говорил уже, что непривыкшие они, великаны, скопищем жить, - понуро опустил голову Хагрид. – Особливо таким огромным. Вот и мутузят друг дружку до полусмерти – не могут побороть свою натуру. Мужчины дерутся меж собой, женщины меж собой, остатки разных древних племен бьют друг дружку, и все это, не считая постоянной грызни из-за еды или из-за того, у какого костра получше сесть, да помягче лечь. Подумать только, ведь весь их народ не сегодня завтра вымрет, а им хоть бы хны…

   Хагрид печально вздохнул.

   - Аккурат в ту ночь промеж них случилась бойня, нам из своей пещеры видать было, что творилось в долине. Долгие часы она длилась, и все вокруг сотрясалось от грохота. К восходу солнца снег уж весь был красный, а голова его на дне озера покоилась.

   - Чья голова? – ахнула Гермиона.

   - Каркусова, - угрюмо молвил Хагрид. – А у них тем временем новый гург появился, Голгомат, - добавил он с тяжелым вздохом. – Ну, на нового гурга мы никак не рассчитывали, когда со старым всего два дня как закорешились, и сильно мы опасались, что этот Голгомат не больно-то захочет нас слушать, но не могли мы уйти, даже не попытавшись.

   - И вы отправились к нему на разговор? – недоверчиво спросил Рон. – После того, как он прямо у вас на глазах оторвал голову у другого великана?

   - Само собой, - сказал Хагрид. – Негоже нам было взять, да сдаться через два дня! Разве для того мы такой долгий путь проделали? Мы и отправились к нему с тем даром, что принесли для Каркуса. Что дело это гиблое, я смекнул немедля, еще и рта не раскрывши. Подходим мы ближе и видим: сидит это он в шлеме Каркуса и ухмыляется глумливо. Матерый такой, по сравнению с остальными. Грива черная и зубы ей под стать, тоже черные, а вокруг шеи – ожерелье из костей. А кости-то на человечьи похожи. Будь что будет, подумал я тогда и протянул свернутую в рулон драконью шкуру со словами, что это, дескать, дар гургу великанов. А в следующий миг чувствую, что повис в воздухе вверх тормашками – это двое его сотоварищей меня вниз головой подвесили.

   Гермиона в ужасе прижала ладони к губам.

   - Как же ты смог вырваться? – спросил Гарри.

   - Так без Олимпии и не вырвался бы, - сказал Хагрид. – Выхватила она свою палочку, да как взмахнет ею быстрее молнии! Я аж обомлел! Как шарахнет она по тем двоим заклятьем Глазной гангрены, они меня тотчас из лап своих и выпустили. Но тут другая напасть приключилась: мы ведь супротив них колдовство применили, а великаны как раз за это магов и не жалуют. Задали мы тогда стрекоча, а уж о возвращении в их лагерь пришлось и думать забыть.

   - Чтоб мне провалиться! – прошептал Рон.

   - Тогда что же вас задержало так надолго, если вы провели там всего три дня? – спросила Гермиона.

   - А мы никуда и не ушли, - вознегодовал Хагрид. – Дамблдор ведь рассчитывал на нас!

   - Но ведь ты сам только что сказал, что возвращаться в их лагерь вам было нельзя!

   - В дневное время нельзя, точно. Нам пришлось все хорошенько обдумать. Несколько дней мы скрывались в пещере и шпионили за ними. И нам больно не понравилось то, что мы увидели.

   - Он продолжал отрывать головы? – спросила Гермиона, брезгливо поморщившись.

   - Нет, - покачал головой Хагрид. – Это бы еще полбеды.

   - Что ты хочешь этим сказать?

   - А то, что это нас он во враги записал, а до остальных магов ему и дела нет.

   - Смертеглоды подсуетились? – тотчас догадался Гарри.

   - Угу, - сумрачно кивнул Хагрид. – Двое наведывались к гургу каждый день, дары подносили, и их он за ноги не подвешивал.

   - А как вы узнали, что это были Смертеглоды? – спросил Рон.

   - Да я признал одного из них, - сердито рыкнул Хагрид. – Макнайр, вспоминаете такого? Это которого прислали Орлика казнить. Душегуб он, вот он кто. Хлебом не корми, дай кого-нибудь порешить, кровожадный, как и Голгомат. Потому они так и столковались.

   - Так это Макнайр убедил великанов примкнуть к Сам-Знаешь-Кому? – воскликнула Гермиона, чуть не плача.

   - Гиппогриффов своих попридержи покамест, я свой рассказ еще не завершил! – недовольным тоном осадил ее Хагрид, который теперь с большой охотой повествовал о своих приключениях, хотя изначально ничего рассказывать не собирался. – Мы с Олимпией посовещались и так рассудили, что коли сам гург расположен к Сами-Знаете-Кому, это вовсе не означает, что и остальные тоже. Так что порешили мы попытаться на свою сторону склонить тех, кто не хотел Голгомата своим гургом видеть.

   - А как же вы определили, с кем нужно иметь дело? – спросил Рон.

   - Ничего мудреного, это те, что с расквашенными физиономиями были, - обстоятельно объяснил Хагрид. – Которым ума хватило, чтобы Голгомату на глаза не попадаться, и которые в пещерах вокруг долины скрывались, как и мы. И взялись мы тогда ночью по пещерам ходить да разведывать, не сыщем ли кого, чтобы на свою сторону склонить.

   - И вы ночью бродили по темным пещерам в поисках великанов? – восхищенно промолвил Рон.

   - Вообще-то мы не из-за великанов больше тревожились, - признался Хагрид. – Нас Смертеглоды куда больше беспокоили. Дамблдор нас остерегал еще до того, как мы пустились в путь, чтоб сторонились мы их по возможности, но на беду они-то про нас прознали – Голгомат им, видать, и доложил. По ночам, пока великаны спали, мы тайком пробирались в их пещеры, а Макнайр с напарником шарили по горам, все нас разыскивали. Мне Олимпию прям за руки держать приходилось, чтоб она не ринулась на них в атаку, - хмыкнул Хагрид в растрепанную бороду. – Как осерчает, так и рвется в бой… прям вся такая огненная становится… французская кровь, что ни говори…

   Расчувствовавшись, Хагрид уставился на огонь в очаге. Гарри выждал тридцать секунд, покуда Хагрид предавался воспоминаниям, а затем многозначительно кашлянул.

   - Ну, а дальше? Сумели вы подступиться к кому-нибудь из тех, других, великанов?

   - Чего? А, это… ну, да, сумели. На третью ночь после того, как порешили Каркуса, мы тайком выбрались из своей пещеры и спустились в долину, а ухо востро держали на случай, если вдруг Смертеглоды объявятся. Обошли несколько пещер – и все зря, зато в шестой пещере сразу трое великанов обнаружились.

   - Теснотища там у них, должно быть, была, - сказал Рон.

   - И шпрыгун бы не ввинтился, - подтвердил Хагрид.

   - И они на вас не напали? – удивилась Гермиона.

   - Я так мыслю, что напали бы, кабы могли, - сказал Хагрид. – На них живого места не было, на всех троих. Голгоматова братва их до полусмерти отдубасила, а они как в себя пришли, так кое-как добрались ползком до ближайшего укрытия. Один из них по-нашему немного знал и другим все разъяснил, что мы хотели, и выходит, что наши слова по вкусу им пришлись. И так мы стали раненых навещать… И был такой момент, когда шестерых, а то и семерых удалось уговорить.

   - Шестерых или семерых? – оживился Рон. – Хороший результат… Так они согласны примкнуть к нам и вместе драться с Сами-Знаете-Кем?

   Однако Гермиону интересовало другое:

   - Что значит «был такой момент», Хагрид?

   Хагрид бросил на нее грустный взгляд.

   - Голгоматова братва устроили набег на пещеры. После этого которые выжили уж больше не желали с нами знаться.

   - Значит, никто из великанов к нам не присоединится? – уныло промолвил Рон.

   - Нет, - глубоко вздохнул Хагрид и опять перевернул мясо прохладной стороной к лицу. – Но мы Дамблдорово задание выполнили и слова его великанам передали – кто услышал, тот, может статься, и запомнил. Глядишь, которые не пожелают с Голгоматом оставаться, покинут горы, а там, может, и припомнят Дамблдора и его знаки дружбы…

   Окно к тому времени уже запорошило снегом. Гарри вдруг почувствовал, как отсырела его мантия – это Клык пускал слюни, положив голову ему на колени.

   - Хагрид, - тихо окликнула его Гермиона спустя некоторое время.

   - М-м-м?

   - А пока ты был там, тебе… удалось напасть на след… узнал ли ты что-нибудь о своей матери?

   Хагрид направил на нее не залепленный мясным компрессом глаз, и Гермионе стало не по себе.

   - Прости… я… давай оставим эту тему…

   - Померла она, - пробасил Хагрид. – Давно уж померла. Они мне рассказали.

   - Ой… я… правда, сожалею, - тихо промолвила Гермиона.

   Хагрид пожал огромными плечами.

   - Не о чем сожалеть, - коротко сказал он. – Я мало что помню. Мать-то она была никудышная.

   Повисла пауза. Гермиона бросила беспокойный взгляд на Гарри с Роном, давая понять, что пора бы и им вступить в разговор.

   - Но ты, Хагрид, нам так и не объяснил, что с тобой случилось, - заметил Рон, указав на его изувеченное лицо.

   - Или где ты так задержался, - подхватил Гарри. – По словам Сириуса, мадам Максим давно вернулась домой…

   - Кто на тебя напал? – спросил Рон.

   - Никто на меня не нападал! – горячо воскликнул Хагрид. – Я…

   Конец фразы заглушил неожиданный громкий стук в дверь. Гермиона ойкнула и выронила кружку - та упала на пол и разбилась. Клык разразился лаем. Все четверо повернулись к небольшому окну у самой двери. За тонкой занавеской мелькала тень – низкорослая и коренастая.

   - Это она! – прошептал Рон.

   - Прячемся! - тотчас дал команду Гарри. Схватив мантию-невидимку, он набросил ее на себя и Гермиону, а через мгновение, бегом обогнув стол, к ним под мантию занырнул и Рон. Сбившись в кучу, они отступили в угол. Клык продолжал неистово лаять у двери. Хагрид был совершенно сбит с толку.

   - Хагрид, спрячь наши кружки!

   Схватив кружки Гарри и Рона, Хагрид поспешно припрятал их под подушкой в корзинке Клыка, который теперь уже наскакивал на дверь. Хагрид отпихнул Клыка ногой и открыл дверь.

   На пороге стояла профессор Амбридж в зеленом твидовом плаще и шапочке с ушками такого же цвета. Манерно поджав губки, она отклонилась назад, чтобы заглянуть Хагриду в лицо, поскольку ростом едва доставала ему до пояса.

   - Так-так, - проговорила она медленно и громко, будто имела дело с глухим. – Вы и есть Хагрид, не так ли?

   Не дожидаясь ответа, она прошла внутрь, и ее выпученные жабьи глаза заметались во всех направлениях.

   - Прочь от меня, - отмахиваясь сумочкой, гаркнула она на Клыка, который прыгал рядом и все норовил лизнуть ее в лицо.

   - Э-э… не хочу показаться грубым, - пророкотал Хагрид, глядя на нее в упор, - но кто вы такая и чего здесь забыли?

   - Мое имя Долорес Амбридж.

   Взгляд ее блуждал по комнате и дважды задерживался на том самом углу, где стоял Гарри, зажатый с двух сторон Роном и Гермионой.

   - Долорес Амбридж? – в замешательстве переспросил Хагрид. – А мне казалось, что вы будто бы одна из министерских… Вы вроде бы у Фаджа служите?

   - Это так, я была Старшим помощником Министра, - подтвердила Амбридж, вышагивая по комнате и не пропуская ни одной мелочи, от прислоненного к стене походного мешка до небрежно брошенного дорожного плаща. – А теперь я занимаю должность преподавателя по защите от Темных Искусств…

   - Отчаянная вы, видать, - покачал головой Хагрид. – Нынче мало кому эта работенка может приглянуться…

   - … а также Верховного Ревизора Хогвартса, - продолжила Амбридж, будто и не слышала слов Хагрида.

   - А это что такое? - нахмурился Хагрид.

   - Этот же в точности вопрос я намеревалась задать вам, - сказала Амбридж, указывая на осколки фарфора на полу – все, что осталось от кружки Гермионы.

   - Ах, это, - смутился Хагрид и совершенно неуместно посмотрел в угол, где, укрывшись под мантией, стояли Гарри, Рон и Гермиона, - это все Клык… Вот кружку разбил. Пришлось заместо нее взять другую.

   По-прежнему одной рукой прижимая к глазу компресс из драконьего мяса, он указал на кружку, из которой только что пил чай. Амбридж заняла стратегическую позицию напротив Хагрида, переключившись с исследования внутреннего убранства хижины на изучение мельчайших подробностей внешнего вида ее владельца.

   - Я слышала голоса, - негромко заметила она.

   - Так это я с Клыком разговаривал, - категорично заявил Хагрид.

   - И он вам отвечал?

   - Ну… в определенном смысле, - замялся Хагрид, чувствуя себя крайне неловко, - Клык почти что совсем уж очеловечился…

   - Из замка к двери вашей хижины ведут три вереницы следов, - с фальшивой елейностью проговорила Амбридж.

   Гермиона ахнула, и Гарри тотчас зажал ей рот рукой. Им повезло, что Клык громко фыркал, крутясь вокруг подола мантии профессора Амбридж, и та, судя по всему, ничего не услышала.

   - Ну, я ведь только что воротился, - сказал Хагрид, в подтверждение своих слов махнув здоровенной ручищей в сторону походного мешка. – Может, кто и наведывался, только, видать, разминулся со мной.

   - Но никаких следов, ведущих обратно, нет.

   - Прям ума не приложу, как такое могло случиться… - пожал плечами Хагрид, нервно теребя бороду и опасливо поглядывая в угол, где скрывались Гарри, Рон и Гермиона, словно ожидая от них помощи. – Я… это…

   Амбридж развернулась и начала расхаживать по комнате, исследуя каждый закуток. Она наклонилась и заглянула под кровать. Она последовательно открывала дверцы всех шкафов. Двигаясь по комнате, она прошла всего в паре дюймов от того места, где, вжавшись в стенку, стояли ребята, заставив Гарри втянуть живот. Досконально изучив внутренности гигантского котла, в котором Хагрид готовил себе еду, она снова круто развернулась и задала новый вопрос:

   - Что с вами приключилось? Откуда у вас эти увечья?

   Хагрид поспешил снять с лица драконье мясо, что, как рассудил Гарри, было явной оплошностью, поскольку теперь открылись не только черно-лиловые синяки вокруг глаза, но и большие участки запекшейся крови вперемежку со свежими кровоподтеками.

   - Да со мной это… несчастный случай приключился.

   - Что за несчастный случай?

   - Да… зацепился и упал.

   - Зацепились и упали, - педантично повторила Амбридж.

   - Вот именно. Зацепился… за приятелеву метлу. Летать-то я сам не летаю. Размер у меня больно крупный, под меня и метлы подходящей не сыщешь. А приятель мой разводит Абраксанских коней – может, видали когда, большие такие зверушки, крылатые. Вот на одном таком довелось полетать, и он…

   - Где вы были? – ледяным голосом перебила Амбридж болтовню Хагрида.

   - Где я…?

   - Где были, да, - повторила она. – С начала семестра прошло больше двух месяцев. Другой преподаватель вынужден был подменять вас на уроках. Ни один из ваших коллег не смог предоставить мне какую-либо информацию о вашем местонахождении, поскольку вы не оставили адреса. Так где вы были?

   Повисла пауза, во время которой Хагрид неотрывно смотрел на Амбридж одним глазом. Гарри казалось, что он слышит, как мучительно вращаются жернова у Хагрида в мозгу.

   - Уезжал я… это… здоровье поправить, - пробурчал он.

   - Здоровье поправить, - проговорила Амбридж. Ее взгляд скользнул по побелевшему, опухшему лицу Хагрида. Драконья кровь продолжала тихо капать с его лица на жилет. - Ясно.

   - Ну, да, - подтвердил Хагрид, - воздуху свежего малость вдохнуть, сами понимаете…

   - В самом деле, где же лесничему свежего воздуху-то взять, - сладко проворковала Амбридж.

   Единственный небольшой участок лица Хагрида, свободный от синяков, залился краской.

   - Ну… сменить обстановку…

   - На красоты гор? – тотчас подхватила Амбридж.

   «Ей все известно», мелькнула в голове у Гарри мучительная догадка.

   - Гор? – повторил Хагрид, подстегивая свой мыслительный аппарат. – Не-е, мне юг Франции боле по душе. Чтоб и солнце, и море…

   - Правда? – скептически проговорила Амбридж. – Вы не очень-то загорели.

   - Да… знаете… кожа к солнцу больно уж чувствительная, - Хагрид попытался выдавить из себя раболепную улыбку.

   Гарри заметил, что у него недостает двух зубов. Амбридж не спускала с Хагрида ледяного взгляда, и его улыбка угасла. Поправив на руке сумку, она сказала:

   - Мой долг известить Министра о том, что вы опоздали к началу семестра.

   - Конечно, - кивнул Хагрид.

   - Вам также следует знать, что на меня возложена незавидная, но необходимая миссия: я инспектирую своих коллег. Так что мы вновь с вами увидимся в самое ближайшее время, не сомневайтесь.

   Она развернулась на каблуках и направилась к выходу.

   - Вы нас инспектируете? – эхом полетел ей вслед вопрос обескураженного Хагрида.

   - Именно, - оглянувшись, мягко проговорила Амбридж и взялась за ручку двери. – Министерство имеет намерение освободить школу от тех преподавателей, чья работа будет признана неудовлетворительной. Желаю спокойной ночи, Хагрид.

   Она покинула хижину, громко хлопнув за собой дверью. Гарри дернулся, чтобы скинуть мантию-невидимку, однако Гермиона схватила его за руку.

   - Не сейчас, - шепнула она ему на ухо. – Она, возможно, еще где-то здесь.

   Хагриду, похоже, пришла в голову та же мысль. Он тяжело проковылял к окну и слегка приподнял занавеску.

   - Побрела обратно в замок, - сказал он вполголоса. – Тоже мне… коллег, вишь ты, инспектирует…

   - Представь себе, - отозвался Гарри, скидывая мантию-невидимку. – Трелони она уже назначила испытательный срок…

   - А скажи, Хагрид… чем ты планируешь заниматься с нами на уроках? – спросила Гермиона.

   - Ну, об этом не тревожьтесь, я пропасть сколько всего напланировал, - с жаром воскликнул Хагрид и взял со стола драконье мясо, чтобы снова прилепить его на глаз. – Я тут зверушек припас, аккурат для вашего экзамена по С.О.В., вот погодите, вам они понравятся. Больно уж занятные.

   - Э-э… в каком смысле занятные? – робко спросила Гермиона.

   - Так я вам и сказал, - лукаво усмехнулся Хагрид. – Не-е, не хочу сюрприз испортить.

   - Послушай, Хагрид, - уже настойчивее, без обиняков, сказала Гермиона, - профессору Амбридж не покажется занятным, если ты притащишь на урок какую-нибудь опасную тварь…

   - Опасную? – не понял Хагрид. – Что за ерунда! Как я могу опасную тварь на урок притащить? Но, конечно, все эти зверушки в обиду себя не дадут…

   - Хагрид, ты обязан успешно пройти инспекцию Амбридж, и ради этого нужно, чтобы она увидела, как ты учишь нас правильно обращаться с лохматушниками или рассказываешь, как отличить взъеда от ежа – в общем, что-то в таком духе! – пыталась убедить его Гермиона.

   - Да не больно-то это весело, - возразил Хагрид. – А я для вас припас кое-что куда более занятное. Я их долгие годы выращивал, так что у меня, может статься, у единственного во всей Британии есть прирученный табун…

   - Хагрид… пожалуйста… - с нескрываемым отчаянием взмолилась Гермиона. – Амбридж выискивает любой предлог, чтобы избавиться от преподавателей, которые, по ее мнению, слишком близки с Дамблдором. Прошу тебя, Хагрид, обучай нас чему-нибудь такому, что, может, и наводит скуку, но зато точно будет включено в экзамен по С.О.В. …

   Однако Хагрид лишь широко зевнул и с тоской глянул единственным зрячим глазом на стоявшую в углу исполинскую кровать.

   - Послушайте, день был больно долгим, да и время позднее, - сказал он, дружески похлопав Гермиону по плечу, отчего колени ее подогнулись и тихо стукнулись об пол. – Ой… извиняюсь… - ухватив Гермиону за шиворот, он снова поставил ее на ноги. – Перестаньте за меня тревожиться, я точно говорю, что как уж я теперь здесь, то для ваших уроков пропасть сколько всего хорошего сыщется… А сейчас топайте-ка вы обратно в замок и не забывайте следы за собой заметать!

   - Как-то я не уверен, что тебе удалось до него достучаться, - сказал Рон спустя некоторое время, когда, предварительно убедившись, что опасность миновала, они шагали к замку по свежевыпавшему снегу, не оставляя за собой следов, от которых Гермиона избавлялась по пути при помощи Уничтожающих чар.

   - В таком случае, завтра я снова к нему пойду, - твердо заявила она. – А если придется, то сама буду планировать его уроки. Я не стану горевать, если она выгонит из школы Трелони, но за Хагрида мы еще поборемся!

Глава 21 ЗМЕИНЫМ ОКОМ

   Воскресным утром Гермиона, увязая в сугробах высотой в два фута, опять направила свои стопы к хижине Хагрида. Гарри с Роном были бы не прочь присоединиться к ней, однако куча невыполненных домашних заданий, разросшаяся до размеров горы, уже начала подавать тревожные сигналы. Скрепя сердце они остались в гостиной и старательно игнорировали доносившийся до них веселый гомон воспитанников Хогвартса, которые вовсю развлекались, катаясь на коньках по заледеневшему озеру, съезжая на санках с гор и, что самое возмутительное, насылая чары на снежки, чтобы те улетали высоко вверх к самой Гриффиндорской башне и барабанили по окнам.

   - Эй, там! – взорвался Рон, теряя терпение и высовываясь наружу. – Я префект, и если еще хоть один снежок попадет в окно… Ой, больно!

   Он быстро отпрянул от окна - все его лицо было в снегу.

   - Это Фред с Джорджем, - в сердцах буркнул Рон, с силой захлопнув окно. – Вот поганцы…

   Гермиона вернулась от Хагрида к самому обеду вся закоченевшая, в промокшей до колен мантии.

   - Ну и как? – спросил Рон, оторвавшись от книг при ее появлении. – Все его уроки распланировала?

   - Я сделала все, что смогла, - устало вздохнула Гермиона и опустилась в кресло рядом с Гарри. Достав палочку, она сделала ею витиеватое движение, и из ее кончика вырвалась струя горячего воздуха, которую она направила на отсыревшую одежду. От мантии валил пар по мере того, как она высыхала. – Когда я к нему пришла, его не оказалось дома - я не меньше получаса стучалась в дверь. Потом гляжу – из леса выходит…

   Гарри застонал. В Заповедном лесу было полно тех самых тварей, из-за которых Хагрид вернее всего мог лишиться работы.

   - Кого он там скрывает? Он сказал?

   - Нет, - ответила Гермиона, чуть не плача. – Говорит, что хочет всех удивить. Я пыталась его вразумить насчет Амбридж, да только без толку. Заладил свое: дураков, дескать, нет изучать взъедов вместо химер… Я, правда, очень сомневаюсь, что у него и в самом деле есть химеры, - добавила она, заметив смятение в лицах Гарри и Рона. – А причина, как я поняла, только в том, что разжиться яйцом химеры не так-то просто. Сколько раз я ему повторяла, что безопаснее будет следовать программе Труххль-Дуб – уж и со счета сбилась. У меня создалось впечатление, что он не усвоил и половины из того, что я ему говорила. И вообще он какой-то странный. Так и не пожелал признаться, откуда у него все эти увечья…

   Появление Хагрида за преподавательским столом на следующее утро всеобщего энтузиазма не вызвало. Некоторые из учеников – в их числе были Фред, Джордж и Ли – приветствовали его радостными криками и тотчас помчались по проходу между столами Гриффиндора и Хаффлпаффа, чтобы пожать его громадную ручищу. Другие, как Парвати и Лаванда, обменивались угрюмыми взглядами и недовольно качали головами. Для Гарри не было секретом, что многие в Хогвартсе предпочитали уроки профессора Труххль-Дуб, но самое ужасное заключалось в том, что подспудно и он сам понимал их правоту: с точки зрения Труххль-Дуб, риск остаться без головы – это не то, что делает урок интересным.

   Во вторник Гарри, Рон и Гермиона, закутавшись потеплее, отправились к Хагриду на урок со смутным ощущением тревоги. Гарри волновало не только то, с чем они могли там столкнуться, но и как станут себя вести остальные, в особенности, Малфой и его компания, если на урок вдруг заявится Амбридж.

   Однако, прошагав по сугробам до опушки Леса, где их уже ожидал Хагрид, они не обнаружили никаких следов Верховного Ревизора. Вид Хагрида не внушал оптимизма; синяки, которые в субботу были насыщенно лиловыми, теперь приобрели бледный зеленовато-желтоватый оттенок, а из некоторых ссадин продолжала сочиться кровь. Гарри терялся в догадках: мог ли Хагрид быть атакован неким существом, чей яд не позволяет ранам зарубцеваться? В довершение безрадостной картины, на плече Хагрид тащил нечто, сильно смахивавшее на половину туши дохлой коровы.

   - Сегодня вон там поработаем, - радостно объявил Хагрид пришедшим на урок ученикам и кивнул в сторону мрачных зарослей за своей спиной. – Там им спокойней! Да и к темноте они привыкшие…

   - Кто это к темноте привыкший? – раздался голос Малфоя, в котором отчетливо угадывалось смятение. – О ком он сказал, что они к темноте привыкшие, вы не слышали? – обратился Малфой к Крэббу с Гойлом.

   Гарри припомнил тот единственный раз, когда Малфой оказался в Заповедном лесу – он и тогда вел себя крайне трусливо. Гарри мысленно улыбнулся: после того матча по квиддичу он был рад всему, что заставляло Малфоя нервничать.

   - Готовы? – в радостном предвкушении спросил Хагрид, обведя глазами собравшихся учеников. – Этот поход в Лес я приберегал аккурат для пятого курса. Хотел, чтоб вы на этих зверушек глянули в их природной среде обитания. Они нынче больно уж редкие, и я так смекаю, что мне единственному во всей Британии, удалось сделать их ручными…

   - А где гарантия, что они ручные? – спросил Малфой, и страх в его голосе зазвучал еще отчетливее. – Нам и раньше на уроках доводилось иметь дело со всякими свирепыми тварями.

   По рядам Слиттеринцев прокатился легкий гул одобрения, и даже некоторые Гриффиндорцы, похоже, почувствовали правоту Малфоя.

   - Натурально, ручные, - огрызнулся Хагрид и подтянул повыше коровью тушу.

   - В таком случае, что у вас с лицом? – настаивал Малфой.

   - Не твоего ума дело! - взорвался Хагрид. – А теперь, ежели дурацкие вопросы закончились, все за мной!

   Он развернулся и направился прямиком в Лес. Никто из учеников, впрочем, не изъявил готовности следовать за ним. Гарри метнул выразительный взгляд на Рона с Гермионой – обреченно вздохнув, те кивнули, и троица зашагала вслед за Хагридом, подавая пример остальным.

   Они шли по лесу в течение минут десяти, пока не достигли чащи, где деревья возвышались такой плотной стеной, что стояла сумеречная тьма, а земля была голой, без снега. Громко крякнув, Хагрид сбросил коровью тушу на землю, немного отступил назад и повернулся лицом к классу. Отдельные ученики еще мелькали среди деревьев, подбираясь поближе и опасливо озираясь по сторонам, словно в любую минуту ожидали атаки.

   - Подходите сюда, ближе, - подозвал к себе ребят Хагрид. – Вот, глядите, мясные запахи их и без того приманивать начнут, но я все равно их кликну, чтоб, значит, поняли, что это я к ним наведался…

   Он повернулся лицом к чаще, мотнул головой, чтобы откинуть с лица встрепанные волосы, и издал диковинный пронзительный клич, напоминавший крик какой-то исполинской птицы. Никто не засмеялся: от страха все потеряли дар речи.

   Хагрид повторно издал тот же клич. Прошла минута, и пока она длилась, все продолжали нервно оглядываться, не мелькнет ли где то таинственное, чье появление было пугающе неотвратимым. Когда Хагрид в третий раз набрал воздуху в необъятную грудь, Гарри легонько толкнул Рона локтем в бок и указал на темное пространство между двумя скрюченными тисовыми деревьями.

   Вдали загорелась пара белых глаз, становясь все ближе, и мгновение спустя из тьмы выплыла сначала драконья морда, затем шея и наконец скелетоподобный круп огромного черного крылатого коня. Несколько секунд конь изучающе оглядывал собравшихся ребят, рассекая воздух длинным черным хвостом, а затем склонил голову к коровьей туше и принялся отрывать от нее куски своими острыми клыками.

   На Гарри будто нахлынула волна глубочайшего облегчения, принесшая доказательство того, что эти существа были реальностью, а не плодом его воображения. Вот и Хагриду известно об их существовании. Гарри порывисто повернулся к Рону, но тот по-прежнему недоуменно глядел по сторонам, а через пару секунд спросил шепотом:

   - Почему Хагрид перестал их подзывать?

   Почти все ученики, подобно Рону, растерянно и настороженно вглядывались в темноту, не замечая коня, который стоял в шаге от них. Этого коня, похоже, видели еще только двое: Слиттеринский паренек, выглядывавший из-за спины Гойла и с отвращением глядевший на лошадиную трапезу, и Невилл, чьи глаза неотрывно следили за размашистыми движениями длинного черного хвоста.

   - А вот и товарищ его появился, - горделиво проговорил Хагрид, когда из лесной чащи вышел еще один черный конь. Плотно прижав к крупу кожистые крылья, он с жадностью набросился на мясо. – А теперь… поднимите руки, ежели кто их видит!

   Гарри вскинул вверх руку, невероятно обрадовавшись тому, что вплотную приблизился к разгадке тайны крылатых коней. Хагрид кивнул.

   - Ага, ага… В тебе-то, Гарри, я и не сомневался, - авторитетно сказал он. – И ты, Невилл, оказывается, тоже? И…

   - Прошу прощения, - послышался глумливый голос Малфоя, - но что именно нам полагается узреть?

   В качестве ответа Хагрид показал на коровью тушу. Несколько секунд к ней были прикованы молчаливые взгляды, а затем отовсюду начали раздаваться испуганные ахи и охи; Парвати взвизгнула. Гарри ничуть не удивился: у всех на глазах куски мяса сами отрывались от остова и исчезали в воздухе. Зрелище и вправду было весьма парадоксальное.

   - Чья это работа? – вскрикнула объятая страхом Парвати, отступая за ближайшее дерево. – Кто все это съедает?

   - Тестралы, - с гордостью объявил Хагрид, и Гарри услышал удивленный возглас стоявшей рядом Гермионы, которая явно понимала, о чем речь. – Хогвартс целым табуном обзавелся. А теперь, кто мне ответит…

   - Но ведь это же знамение страшного несчастья! – не дала ему договорить Парвати, весь вид которой выражал состояние, близкое к панике. – Они навлекают беду на всех, кто их видит. Как-то раз профессор Трелони мне сказала…

   - Да ничего похожего, - усмехнулся Хагрид, - это все предрассудки и не боле того, никакую беду ни на кого они не навлекают, наоборот, они дюже смышленые и польза от них великая! Работой они, правда, не сильно загружены, главное их дело – школьные экипажи возить, или ежели Дамблдор далеко куда собрался, а трансглюкировать несподручно… А вот и еще пара пожаловала, гляньте-ка…

   Из-за деревьев тихо вышли еще два коня, и когда один из них прошел совсем рядом с Парвати, та поежилась и плотнее вжалась в дерево.

   - Мне показалось, я что-то почувствовала… думаю, он где-то совсем рядом!

   - Не пугайся, он тебе не навредит, - спокойно проговорил Хагрид. – Хорошо, а теперь кто мне ответит, отчего это одни их видят, а другие нет?

   Гермиона вскинула вверх руку.

   - Ну, растолкуй нам, - заулыбался ей Хагрид.

   - Тестралов могут видеть только те, - сказала Гермиона, - кому довелось увидеть смерть.

   - Твоя правда, - кивнул Хагрид, посерьезнев. – Десять баллов в фонд Гриффиндора. Дело в том, что…

   - Кхм, кхм.

   В нескольких шагах от Хагрида стояла профессор Амбридж в своем зеленом плаще и такой же шапочке, с блокнотом в руках. Хагрид, которому пока что не случалось слышать фарисейского покашливания Амбридж, с тревогой поглядывал на ближайшего к нему тестрала, явно полагая, что кашель исходил именно от него.

   - Кхм, кхм.

   - О, мое почтение, - улыбнулся он, когда установил источник звука.

   - Вы получили уведомление, которое я вам отправила сегодня утром? – задала вопрос Амбридж так же медленно и громко, как и при их прошлой встрече, словно обращалась к иноземцу, страдавшему редкой формой тугодумия. – В котором сообщалось о том, что я приду к вам на урок с инспекцией?

   - О, да! – с готовностью подтвердил Хагрид. – Рад, что вы без хлопот нас отыскали! Как видите… или не видите… право слово, уж и не знаю… в общем, сегодня у нас по плану тестралы…

   - Прошу прощения? – громко отчеканила Амбридж, нахмурясь и приложив ладонь к уху. – Что вы сказали?

   Хагрид несколько смешался.

   - Ну, это… тестралы! - прогремел он. – Большие такие… кони с крыльями… ну, сами знаете!

   И в подтверждение своих слов он замахал огромными ручищами. Профессор Амбридж недоуменно вскинула брови и принялась писать в блокноте под собственную диктовку:

   - «Вынужден… пользоваться… варварским… языком… жестов…»

   - Вот… значит… - Хагрид, слегка нервничая, повернулся к ученикам. – Э-э… на чем это я остановился?

   - «Память… явно… не способна… удерживать… информацию…» - записывая, приговаривала Амбридж, и при этом делала это достаточно громко, чтобы было слышно всему классу. Драко Малфой ликовал, как будто неожиданно, на месяц раньше срока, пришло Рождество; Гермионе же краска бросилась в лицо от едва сдерживаемой ярости.

   - Ну, да, - Хагрид с тревогой покосился на блокнот Амбридж, однако собрался и молодецки продолжил. – Именно, я хотел рассказать, откуда у нас их тут целый табун. Попервоначалу был один самец и пять самок. Вот этого, - он ласково похлопал по спине коня, который первым вышел из чащи, - Тенебрусом кличут, он мой любимчик, потому как первым появился на свет здесь, в Лесу…

   - Осведомлены ли вы о том, - громогласно перебила его Амбридж, - что Министерство Магии классифицировало тестралов как «опасных существ»?

   Сердце у Гарри упало, словно камень, а Хагрид только фыркнул от смеха.

   - Это тестралы-то опасные существа? Ну, покусать легонько могут, ежели их сильно разозлить…

   - «Демонстрирует… очевидные… признаки… удовольствия… при упоминании… о жестокости…» - сделала Амбридж новую запись в блокноте под собственную диктовку.

   - Нет, погодите! – теперь уже не на шутку забеспокоился Хагрид. – Эдак ведь и собака может покусать, коли дразнить ее станете… А о тестралах плохо думают, потому как смерть тут замешана… В прежние времена люди считали, будто это знамение беды. По темноте своей не понимали…

   Амбридж не ответила. Дописав последние комментарии, она снова перевела взгляд на Хагрида и проговорила медленно и громко:

   - Пожалуйста, продолжайте вести урок в обычном режиме. А я пойду, - она изобразила, как именно она это сделает (Малфой и Пэнси Паркинсон давились от беззвучного смеха), - к ученикам, - она поочередно ткнула пальцем в некоторых из них, - и задам им пару вопросов, - с этими словами она выразительно указала на свой рот.

   Хагрид растерянно глядел на нее, отказываясь понимать, почему она ведет себя так, будто он не владеет нормальным английским языком. Глаза Гермионы наполнились слезами гнева.

   - Ах ты, старая карга, злобная старая карга! – шептала она проклятья, когда Амбридж отошла к Пэнси Паркинсон. – Я знаю, что ты замыслила, злобная ведьма с перекошенными мозгами…

   - Ну… значит… - наконец подал голос Хагрид, пытаясь вернуть урок в прежнюю колею, - стало быть… тестралы. Польза от них прямо-таки немалая…

   - Скажите-ка, - нарочито звонким голосом обратилась профессор Амбридж к Пэнси Паркинсон, - вы понимаете речь профессора Хагрида?

   У Пэнси, как и у Гермионы, глаза тоже были полны слез, но только от смеха. Едва сдерживая душивший ее хохот, она с трудом выдавила из себя нечто не вполне членораздельное:

   - Нет… потому что… ну… он все время… как будто… рычит…

   Амбридж записала все это в блокнот. Не окрашенные синяками участки лица Хагрида залились ярким румянцем, но он старательно делал вид, будто не расслышал слов Пэнси.

   - Э-э… значит… какая польза от тестралов. Ну, ежели они ручные, как вот эти, то ты уж нигде с ними не потеряешься. Чутье на любой местности у них прямо-таки отменное, стоит лишь объяснить им, куда тебе надобно…

   - При условии, что они это объяснение поймут, - громогласно вставил Малфой, и Пэнси Паркинсон зашлась в новом приступе истерического хохота. Профессор Амбридж одарила их благосклонной улыбкой и повернулась к Невиллу.

   - Вы ведь видите тестралов, Лонгботтом, я не ошибаюсь?

   Невилл кивнул.

   - И кто же умер у вас на глазах? – безразличным тоном спросила она его.

   - Мой… мой дедушка, - ответил Невилл.

   - А что вы думаете об этих? – задала она следующий вопрос, махнув квадратной рукой на коней, которые к тому времени уже разделались с коровьей тушей, оставив от нее лишь голый скелет.

   - Эхем, - нервно откашлялся Невилл и бросил робкий взгляд на Хагрида. – Вообще-то они… в порядке…

   - «Ученики… слишком… запуганы… чтобы… признаться… в своих… страхах…» - озвучила Амбридж очередную запись, которую сделала у себя в блокноте.

   - Нет! – в отчаянии воскликнул Невилл. – Я их вовсе не боюсь!

   - Все хорошо, - сказала Амбридж и легонько похлопала Невилла по плечу, нацепив на лицо некое выражение, которое, по ее разумению, должно было выражать сочувствие; Гарри, впрочем, оно показалось злобной ухмылкой. Повернувшись снова к Хагриду, она опять заговорила так же медленно и громко: - Что же, Хагрид, полагаю, теперь я имею обо всем достаточно объективное представление … Вы получите (тут она изобразила, будто берет нечто невидимое прямо из воздуха) результаты инспекции (она показала на блокнот) по прошествии десяти дней. – Она выставила вперед десять пальцев, похожих на обрубки, после чего зашагала прочь с улыбкой от уха до уха, что делало ее лицо под зеленой шапочкой еще более жабоподобным. Малфой и Пэнси Паркинсон давились от смеха, Гермиона содрогалась от ярости, а Невилл стоял совершенно потерянный.

   - Гнусная, лживая, старая горгулья с воспаленными мозгами! – буйствовала Гермиона полчаса спустя, когда они возвращались в замок той же колеей, которую сами же и протоптали в снегу еще утром. – Вы поняли, чего она добивается? Это все ее бредовые идеи насчет полукровок – она пытается выставить Хагрида этаким полоумным троллем только из-за того, что его мать была великаншей… И это несправедливо, потому что урок был вовсе неплох… Ну, то есть, если бы это опять были какие-нибудь огнехвостые каракатлы… но ведь тестралы – прекрасные создания и так полезны Хагриду!

   - Амбридж сказала, что они опасные, - вставил Рон.

   - Они, как Хагрид и говорил, умеют за себя постоять, - раздраженно заметила Гермиона. – Не думаю, что рядовой преподаватель, вроде Труххль-Дуб, стал бы нас с ними знакомить, пока мы не достигли уровня П.А.У.К., но они ведь и вправду очень интересные, разве нет? Потому что одни их могут видеть, а другие нет! Жаль, что я не могу.

   - Тебе и в самом деле жаль? – тихо спросил Гарри.

   Гермиона вдруг ужаснулась собственным словам.

   - Ох, Гарри… прости… конечно, это не так… как же можно было такое ляпнуть…

   - Все в порядке, - поспешил успокоить ее Гарри, - не переживай…

   - Я удивлен, что многие смогли их увидеть, - сказал Рон. – В одном только нашем классе таких трое…

   - А мы тут, Уизли, задались вопросом, - послышался рядом глумливый голос. Это Малфой, Крэбб и Гойл, бесшумно шагая по пушистому снегу, вплотную приблизились к ним сзади. – Если бы у тебя на глазах кто-нибудь сыграл в ящик, это помогло бы тебе увидеть квоффл?

   Фыркая от смеха, все трое протиснулись вперед и направились в замок, во все горло распевая «Уизли – наш король». Уши у Рона сделались пунцовыми.

   - Не обращай внимания, просто игнорируй их, - не переставала повторять Гермиона. Достав палочку, она снова создала поток горячего воздуха, чтобы по нехоженому снегу проложить удобную тропу к оранжереям.

* * *

   С приходом декабря Хогвартс оказался заваленным снегом, а пятикурсники – домашними заданиями. По мере приближения Рождества обязанности префектов отнимали у Рона с Гермионой все больше времени. Им было велено и наблюдать за ходом украшения замка («Поди попробуй развесить мишуру, когда Пивз хватает ее за другой конец и принимается ею тебя душить», ворчал Рон), и следить за тем, чтобы первокурсники и второкурсники проводили перемены в стенах замка, а не выскакивали на лютый холод («Эти молокососы больно уж дерзкие, мы на первом курсе не были такими грубиянами», роптал Рон), и патрулировать коридоры по очереди с Аргусом Филчем, который вообразил, что предрождественское оживление может спровоцировать дуэльную эпидемию среди начинающих магов («У этого типа в голове помои вместо мозгов», сердился Рон). Оба они были так перегружены, что Гермионе пришлось бросить вязать шапочки для эльфов, и она сильно огорчалась из-за того, что запас шапочек подошел к концу, и их осталось всего три штуки.

   - Подумать только, скольких бедняжек эльфов я не успела освободить, и им придется провести Рождество в замке! А все потому, что на них шапочек не хватило!

   Гарри не достало смелости сообщить ей, что это Добби забирает все создаваемые ею вещицы, и он лишь низко опустил голову над эссе по истории магии. Сказать по правде, Гарри старался вовсе не думать о Рождестве. Впервые за годы пребывания в Хогвартсе ему не хотелось здесь оставаться на каникулы. Последние дни его переполняло чувство крайней неприязни к школе и потому, что он был отстранен от квиддича, и потому, что тревожился за Хагрида, которому грозил испытательный срок. Единственной отрадой были собрания ДД, однако на время каникул их пришлось отменить, так как почти все члены тайного общества намеревались на праздники вернуться домой к своим семьям. Гермиона планировала поехать с родителями кататься на лыжах, и это известие сильно развеселило Рона, который никогда раньше не слышал о подобной маггловской забаве, состоявшей в том, чтобы привязывать к ногам узкие деревянные дощечки и съезжать на них с гор. Сам Рон собирался вернуться в Логово. В течение нескольких дней Гарри изнывал от зависти, пока однажды в ответ на свой вопрос о том, каким транспортом Рон думает добираться до Логова, тот его не огорошил:

   - Но ведь и ты едешь со мной! Разве я не говорил? Мама давным-давно велела пригласить тебя к нам в одном из своих писем!

   Гермиона возвела глаза к небу, а Гарри в одночасье почувствовал себя на вершине блаженства. Возможность провести Рождество в Логове представлялась ему чудом, и лишь одна мысль не давала покоя и бередила совесть – мысль о том, что теперь он не сможет встретить Рождество вместе с Сириусом. Гарри задавался вопросом, удастся ли упросить миссис Уизли пригласить на праздники Сириуса, хотя понимал, что Дамблдор скорее всего не позволит Сириусу покидать особняк на площади Лихогнилль. К тому же он не мог не отдавать себе отчета в том, что и сама миссис Уизли, возможно, не пожелает встречаться с Сириусом, поскольку они вечно были не в ладах друг с другом. Сириус так ни разу и не связался с Гарри после своего последнего каминного визита, и хотя Гарри отлично понимал, что искать контактов с ним под недремлющим оком Амбридж было бы сущей авантюрой, его все же угнетала мысль о том, что Сириусу придется провести одинокое Рождество в старинном особняке своей матушки вместе с Криччером и взорвать с ним на пару единственную хлопушку.

   На последнюю перед каникулами встречу Гарри пришел в Комнату-к-случаю заблаговременно и нисколько об этом не пожалел: когда зажглись факелы, он увидел, что Добби проявил инициативу и на свой лад украсил помещение. В том, что это работа эльфа, сомнений не оставалось, поскольку никому другому не пришла бы в голову фантазия подвесить к потолку сотню гирлянд из золотых шаров с изображением Гарри и пожеланием: «СЧАСТЛИВЫХ РОЖДЕСТВЕНСКИХ ГАРРИЗОНТОВ!»

   Едва Гарри снял последнюю гирлянду, как скрипнула дверь, и вошла Блажена Ловгуд, как всегда, витая в облаках.

   - Здравствуй, - мечтательно проговорила она, глядя на оставшиеся украшения. – Какие изящные! Это ты их развесил?

   - Нет, - покачал головой Гарри, - это Добби, домовой эльф.

   - Омела, - задумчиво промолвила Блажена, махнув рукой на крупную ветку омелы, всю в белых ягодах, свисавшую с потолка над самой головой Гарри. Он поспешно отскочил в сторону.

   - Правильно мыслишь, - авторитетно похвалила его Блажена. – Омела часто кишит нарглами.

   Необходимость задавать вопрос о том, кто такие нарглы, отпала сама по себе с приходом Анджелины, Кейти и Алисии, запыхавшихся и продрогших.

   - Значит, так, - устало бросила Анджелина, - мы нашли тебе замену. - Стащив с себя плащ, она закинула его в угол.

   - Замену? – не понял Гарри.

   - Тебе, Фреду и Джорджу, - нетерпеливо отмахнулась Анджелина. – Теперь у нас новый охотник!

   - И кто же? – тотчас спросил Гарри.

   - Джинни Уизли, - сказала Кейти.

   Гарри открыл рот от удивления.

   - Знаю, что ты скажешь, - вздохнула Анджелина. Достав палочку, она принялась упражнять руку. – Но у нее неплохо получается. До тебя ей, конечно, далеко, - она посмотрела на него с обидой, - но раз тебя нам не видать, как своих ушей…

   Гарри с трудом удержался от реплики, которая так и вертелась у него на языке: неужели не понятно, что он сожалеет о случившемся во сто крат сильнее, чем она?

   - А что там с загонщиками? – спросил Гарри, стараясь казаться невозмутимым.

   - Взяли Эндрю Керка и Джека Слоупера, - вяло пожала плечами Алисия. – Оба не ахти какие, но если сравнить с остальными бездарями, которые явились на испытания…

   С появлением Рона, Гермионы и Невилла этот невеселый разговор завершился, а через пять минут в гостиной стало достаточно многолюдно, чтобы Гарри перестал замечать жгучие, полные немого укора взгляды Анджелины.

   - Прошу внимания, - обратился он к собравшимся. – Я подумал, что сегодня лучше повторить все то, что вы уже освоили, поскольку это наша последняя встреча перед каникулами, и бессмысленно приступать к освоению нового накануне трехнедельного перерыва…

   - Не будет ничего нового? – проворчал Захариус Смит громким шепотом, который разнесся по комнате. – Зря только пришел…

   - Какой недосмотр со стороны Гарри, он просто обязан был тебя предупредить! – громогласно заявил Фред.

   Отовсюду послышались смешки. Среди тех, кого это развеселило, была и Чо, отчего сердце у Гарри забилось с перебоями, словно он провалился в пустоту.

   - Давайте попрактикуемся парами, - предложил Гарри. – Начнем с Тормозной потравы и поработаем над ней минут десять. После этого достанем подушки и перейдем к Шок-заклятьям.

   Все послушно составили пары, а Гарри, как обычно, встал в пару с Невиллом. Вскоре в комнате зазвучали непрекращающиеся выкрики: «Тормози!». Один из пары на короткое время превращался в соляной столб, а второй в это время скучающе смотрел по сторонам, глядя, как справляются с заданием остальные. Когда подвергшийся воздействию чар «оттаивал», партнеры менялись ролями.

   Невилл делал невероятные успехи. После того, как Гарри «оттаял» три раза подряд, он снова объединил Невилла с Роном и Гермионой, а сам стал наблюдать за остальными. Когда, делая обход, он прошел рядом с Чо, ее лицо осветилось радостной улыбкой, и он с трудом устоял перед соблазном повторить этот проход еще и еще раз.

   Через десять минут, покончив с Тормозной потравой, ребята разбросали по полу подушки и приступили к Шок-заклятью. Для всех места было недостаточно, поэтому сначала одни упражнялись, а другие наблюдали, после чего менялись ролями. Невилл случайно угодил заклятьем в Падму Патил, а не в Дина, в которого целился, но это все же было более точное попадание, чем обычно. Что касается остальных, то их успехи были действительно впечатляющими.

   Спустя час Гарри объявил, что занятие подошло к концу.

   - Вы все большие молодцы, - улыбаясь, похвалил он своих подопечных. – После каникул сможем приступить к чему-нибудь серьезному – например, к созданию Патронуса.

   По комнате прошелестел возбужденный шепоток. Потом потихоньку начали расходиться – по двое, по трое, как и всегда. Уходя, все желали Гарри счастливого Рождества. А Гарри собирал с пола и аккуратно складывал подушки, испытывая мощный прилив бодрости. Когда ушли Рон с Гермионой, он задержался ненадолго, потому что Чо еще оставалась в комнате, а он не терял надежды и от нее получить рождественское поздравление.

   - Нет, не жди меня, - долетели до него слова Чо, адресованные ее подружке Мариетте, и сердце его учащенно забилось где-то в самом горле.

   Гарри прикинулся, будто поправляет стопку подушек. Он уже понял, что теперь они с Чо одни в комнате, и ждал, когда она первая что-нибудь скажет. Однако вместо слов он услышал горькие всхлипывания.

   Обернувшись, он увидел, что Чо стоит посреди комнаты, и по ее лицу ручьем текут слезы.

   Гарри растерялся.

   - Что случилось?..

   Чо просто стояла и тихо плакала.

   - Что происходит? – неуверенно спросил он.

   Чо покачала головой и промокнула глаза рукавом.

   - Прости, - проговорила она сквозь слезы. – Просто… все, что мы изучаем… я задаюсь вопросом… умей он все это… остался бы он жив? …

   Сердце Гарри стремительно пролетело мимо своего законного места и провалилось глубоко в область живота. Он мог бы и догадаться. Ей хотелось поговорить о Седрике, только и всего.

   - Он умел все это делать, - сказал Гарри с тягостным вздохом, - причем очень неплохо, иначе он никогда не добрался бы до середины лабиринта. Однако если Волдеморт вознамерился кого-то убить, шансов уцелеть у того нет никаких.

   Она судорожно перевела дыхание при упоминании имени Волдеморта, но продолжала неотрывно смотреть на Гарри.

   - Ты же уцелел, хотя был еще в младенческом возрасте, - тихо промолвила она.

   - Так получилось, - понуро проговорил Гарри. – Сам не знаю, почему, да и никто не знает. Так что моей заслуги тут нет.

   - Не уходи, не надо! – воскликнула Чо, и голос ее снова дрогнул. – Мне так неловко, что я не сдержалась… само так вышло…

   Она снова всхлипнула. Она была совершенно очаровательной, даже с покрасневшими и припухшими глазами. Гарри чувствовал свинцовую тяжесть на душе. Он был бы рад, если бы все ограничилось простым пожеланием счастливого Рождества…

   - Я понимаю, каково тебе сейчас, - сказала Чо и снова промокнула глаза рукавом. – Ты был свидетелем его гибели, а я тут в воспоминания пустилась… Наверное, ты хотел бы поскорее обо всем забыть…

   Гарри ничего на это не ответил. Она верно угадала его настроение, но он посчитал, что признаться в этом было бы бесчеловечно.

   - А ты и в с-самом деле прекрасный учитель, - улыбнулась Чо сквозь слезы. – Мне раньше не давались Шок-заклятья.

   - Спасибо, - сконфуженно проговорил Гарри.

   Они долго, не отрываясь, смотрели друг на друга. Гарри обуревало острое желание броситься бежать, но его ноги будто свинцом налились.

   - Омела, - тихо промолвила Чо, показав на потолок над головой Гарри.

   - Угу, - кивнул Гарри, ощущая невероятную сухость во рту. – Наверняка там полным-полно нарглов.

   - Что за нарглы?

   - Не имею ни малейшего представления, - пожал плечами Гарри. Чо приблизилась к нему. Его мозг словно получил удар Шок-заклятьем. – Тебе лучше поинтересоваться у блаженной. Я хотел сказать у Блажены.

   Чо то ли всхлипнула, то ли хохотнула. Она была так близко – он мог бы сосчитать все веснушки у нее на носу.

   - Я без ума от тебя, Гарри.

   А его ум как будто заклинило. По телу побежали мурашки, руки и ноги словно что-то сковало, и в ушах начало звенеть.

   Она была совсем рядом, и он видел, как подрагивают слезы на ее ресницах.

* * *

   Вернувшись спустя полчаса в почти опустевшую гостиную, Гарри увидел Рона с Гермионой, которые уютно расположились у самого камина. Гермиона писала кому-то длиннющее письмо, и конец наполовину исписанного свитка пергамента мягко спускался вниз с края стола. Рон разлегся на прикаминном коврике, сражаясь с домашним заданием по трансфигурации.

   - Отчего так долго? – спросил он, когда Гарри опустился в кресло рядом с Гермионой.

   Гарри не ответил. Он пребывал в смятении и разрывался надвое. Одна его часть желала поделиться с друзьями тем, что только что случилось, а другая нашептывала, что эту тайну необходимо унести с собой в могилу.

   - Гарри, как ты себя чувствуешь? – спросила Гермиона, бросив на него пристальный взгляд из-под пера.

   Гарри вяло пожал плечами. Он и сам не понимал, как именно он себя чувствует.

   - Да что такое? – спросил Рон, приподнимаясь на локте, чтобы было лучше видно. – Что произошло?

   Гарри решительно не знал, с чего начать, да и не был уверен в том, что на самом деле этого хочет. Но в тот самый миг, когда он надумал сохранить все в тайне, Гермиона перехватила инициативу.

   - Все дело в Чо? – предприимчиво взялась она за дело. – Это она загнала тебя в угол после урока?

   От неожиданности вопроса Гарри растерялся и кивнул. Рон хохотнул, но тотчас умолк под суровым взглядом Гермионы.

   - Ну, так… и что же ей от тебя было нужно? – спросил Рон с наигранной небрежностью.

   - Она… - начал Гарри внезапно охрипшим голосом. Откашлявшись, он предпринял вторую попытку. – Она… это…

   - Вы целовались? – живо пришла на помощь Гермиона.

   Рон принял сидячее положение с таким проворством, что опрокинул чернильницу на прикаминный коврик. Оставив этот факт без внимания, он хищно впился глазами в лицо Гарри.

   - Ну? – потребовал он ответа.

   Скользнув глазами по лицу Рона, на котором застыло смешливо-любопытствующее выражение, Гарри перевел взгляд на критически сдвинутые брови Гермионы и молча кивнул.

   - ХА!

   Изобразив триумфальный жест, Рон расхохотался так неистово, что спугнул сидевших у окна тихих второкурсников. Гарри глядел, как Рон, хохоча, катается по коврику, и на его лице непроизвольно проступила улыбка. Гермиона бросила на Рона взгляд, полный резкого осуждения, и вернулась к своему письму.

   - Ну? – подняв глаза на Гарри, спросил наконец Рон, когда к нему вернулся дар речи. – И как все было?

   На мгновение Гарри задумался.

   - Мокро, - бесхитростно проговорил он.

   Рон крякнул, но едва ли возможно было определить, что это означало: ликование или гадливость.

   - Видишь ли, она плакала, - скорбно добавил Гарри.

   - Ой, - улыбка Рона немного померкла. – Неужели ты так плохо целуешься?

   - Даже и не знаю, - пожал плечами Гарри. Он вдруг увидел все в совершенно новом свете, и на душе у него заскребли кошки. – Может, так и есть.

   - И вовсе нет, - отозвалась Гермиона, продолжая сосредоточенно писать.

   - А ты откуда знаешь? – насторожился Рон.

   - Да просто у Чо все последнее время глаза на мокром месте, - задумчиво проговорила Гермиона. – Она плачет за завтраком, за обедом, за ужином, в туалете – словом, везде.

   - Странно, что поцелуи ее не взбодрили, - хмыкнул Рон.

   - Рон, - высокопарно заявила Гермиона, обмокнув перо в чернильницу, - ты самый бестактный тип из всех, с кем мне, увы, доводилось встречаться в жизни.

   - Как это понимать? - возмутился Рон. – И, потом, какие могут быть слезы во время поцелуев?

   - Вот именно, - лихорадочно поддержал его Гарри, - какие?

   Гермиона посмотрела на обоих, и в ее глазах промелькнуло легкое высокомерие.

   - Вы и в самом деле не понимаете, что сейчас испытывает Чо? – спросила она.

   - Нет, - в один голос ответили Гарри и Рон.

   Гермиона вздохнула и отложила перо в сторону.

   - Ну, само собой разумеется, что она сильно тоскует из-за смерти Седрика. С другой стороны, она сбита с толку, потому что сначала была влюблена в Седрика, а теперь влюблена в Гарри, и она не может понять, в кого она влюблена больше. Она не может избавиться от чувства вины, так как думает, что, целуясь с Гарри, она предает память Седрика, и ей, конечно, небезразлично, что станут говорить окружающие, если она начнет открыто встречаться с Гарри. Да и в своих чувствах к Гарри она не может до конца разобраться, оттого что именно он был рядом с Седриком в момент его гибели. Вот поэтому-то для нее все так сложно и тяжело. А тут еще переживания из-за квиддича: она боится, что ее выгонят из сборной Рэйвенкло, так как она неважно летает все последнее время.

   Завершение речи Гермионы было встречено молчаливым недоумением, после чего Рон заметил:

   - Один человек не может испытывать столько чувств одновременно, он просто взорвется.

   - Если у тебя эмоциональный размах чайной ложки, это не означает, что и у остальных он такой же, - желчно прокомментировала Гермиона, вновь взявшись за перо.

   - Вообще-то это она все начала, - стал оправдываться Гарри. – Мне бы и в голову не пришло… Она приблизилась ко мне и давай заливать меня слезами… Я совсем растерялся…

   - Никто тебя не винит, приятель, - сказал Рон, которого, похоже, не на шутку встревожила эта история.

   - Просто нужно было проявить участие, - сочувственно проговорила Гермиона, подняв глаза. – Надеюсь, ты так и поступил?

   - Ну, - пролепетал Гарри, чувствуя, как мучительно начинает гореть его лицо, - я легонько похлопал ее по спине.

   Весь вид Гермионы свидетельствовал о том, каких усилий ей стоит держать себя в руках.

   - Впрочем, могло бы быть и хуже, - сказала она. – Ты собираешься снова с ней увидеться?

   - А разве у меня есть выбор? – пожал плечами Гарри. – Ведь собрания ДД продолжатся.

   - Ты отлично понимаешь, о чем я, - сказала Гермиона, теряя терпение.

   Гарри промолчал. Слова Гермионы неожиданно вскрыли возможность ужасных последствий. Он попробовал представить себе картинку, как он идет куда-нибудь с Чо – хотя бы в Кабаньи Лужки – и долгие часы проводит с ней наедине. Разумеется, она ждет приглашения после случившегося… От одной только мысли об этом у него екнуло сердце.

   - В-общем, - бесстрастно произнесла Гермиона, вернувшись к письму, - тебе еще не раз представится возможность ее пригласить…

   - А если он не захочет никуда ее приглашать? – спросил Рон, сверля Гарри острым взглядом.

   - Какая ерунда, - с отсутствующим видом бросила реплику Гермиона . – Гарри давно к ней неравнодушен, правда, Гарри?

   Гарри молчал. Он давно был неравнодушен к Чо, это правда, но только всякий раз как он представлял себя с ней вдвоем, она бывала веселой и радостной, а не плачущей навзрыд у него на плече.

   - А твой литературный опус кому предназначен? – спросил Рон у Гермионы, пытаясь прочесть написанное на той части пергамента, которая уже опустилась до самого пола. Гермиона быстро подхватила свиток, лишив Рона такой возможности.

   - Виктору.

   - Что, Краму?!

   - А есть какой-то другой Виктор?

   Рон не ответил, но настроение у него явно испортилось. Минут двадцать они сидели в тишине. Рон заканчивал свое эссе, поминутно нетерпеливо хмыкая и что-нибудь вычеркивая. Гермиона завершила послание, исписав весь пергамент до конца, после чего аккуратно его свернула и запечатала. Гарри сидел, уставившись в огонь, и грезил о том, что хорошо бы там сейчас появилась голова Сириуса и присоветовала бы что-нибудь полезное по части девочек. Однако огонь постепенно угасал, и когда последние красные угольки рассыпались, превратившись в золу, Гарри огляделся по сторонам и увидел, что они опять остались в гостиной одни.

   - Все, спокойной ночи, - проговорила Гермиона сквозь зевоту и стала подниматься по лестнице, которая вела в спальни девочек.

   - И что только она нашла в Краме? – спросил Рон, поднимаясь вместе с Гарри по лестнице с противоположной стороны.

   - Ну, - рассудительно начал Гарри, - во-первых, он старше… кроме того, он известный во всем мире игрок в квиддич…

   - А в остальном? – злобно буркнул Рон. – Он же просто угрюмый зануда.

   - Пожалуй, немного угрюмый, - подтвердил Гарри, чья голова была по-прежнему полна мыслей о Чо.

   Они молча сбросили с себя мантии и облачились в пижамы. Дин, Шеймус и Невилл уже давно спали. Гарри положил очки на тумбочку, забрался под одеяло, но не стал задергивать полог. Он лежал и разглядывал звездное небо через окно рядом с кроватью Невилла. Мог ли он представить себе прошлой ночью в этот же час, что спустя всего сутки будет целоваться с Чо Чанг?

   - Спокойной ночи, - послышался голос Рона откуда-то справа.

   - Спокойной ночи, - отозвался Гарри.

   Возможно, в следующий раз… если он наступит… она не будет такой грустной. Зря он никуда ее не пригласил, она, вероятно, этого ждала и теперь на него в обиде… А, может, она и сейчас лежит в постели и льет слезы по Седрику? Он совсем запутался, а объяснения Гермионы нисколько не пролили свет на происходящее, а только еще больше все усложнили.

   Вот чему нас должны здесь учить, думал Гарри, ворочаясь с боку на бок, должны объяснять, как у девочек устроены мозги… Это куда полезнее прорицаний…

   Невилл посапывал во сне. Где-то в ночи ухала сова.

   Гарри снилось, будто он находится в Комнате-туда-сюда, а Чо выговаривает ему за то, что он, якобы, завлек ее туда под надуманным предлогом: пообещал подарить сто пятьдесят коллекционных открыток из-под шоколадных лягушек. Гарри возражает, а Чо кричит: «Смотри, сколько открыток из-под шоколадных лягушек подарил мне Седрик!», доставая при этом из карманов пачки открыток и разбрасывая их по всей комнате. Потом она превращается в Гермиону и говорит: «Ты же обещал ей, Гарри, и сам прекрасно это знаешь… Думаю, ты должен подарить ей что-нибудь взамен… Как насчет «Огненной стрелы?» Гарри отказывается, объясняя это тем, что его «Огненную стрелу» конфисковала Амбридж, и говорит, что все это нелепо, поскольку он пришел в Комнату-туда-сюда с единственной целью: развесить елочные украшения в форме головы Добби…

   Внезапно сон меняется…

   Тело Гарри становится гладким, гибким и мощным. Он скользит между блестящими металлическими прутьями по холодному каменному полу…скользит на животе… кругом непроглядная тьма, но он видит окружающие предметы, которые предстают перед ним в загадочном, трепещущем свете… он поворачивает голову… на первый взгляд, коридор пуст… но это не так… впереди прямо на полу, опустив голову на грудь, сидит человек, и его очертания едва видны в темноте…

   Гарри высовывает язык… он улавливает запах этого человека… человек жив… но сидит в забытьи у двери в конце коридора…

   Гарри обуревает желание укусить человека… но необходимо укротить этот порыв… впереди более важная работа…

   Человек вдруг начинает шевелиться… серебристый плащ соскальзывает с его колен, и он одним прыжком оказывается на ногах. Его нечеткий, трепещущий абрис возвышается над Гарри, и он выдергивает из-за пояса волшебную палочку. Выбора у Гарри не остается… Взмыв высоко вверх, он наносит удары – один, второй, третий – и вонзает клыки глубоко в человеческую плоть, чувствуя, как крошатся ребра под натиском челюстей и как горячим фонтаном льется кровь…

   Человек кричит от боли… затем стихает… оседает на пол, привалившись к стене…кровь заливает пол…

   Невыносимо болит голова… еще мгновение – и взорвется…

   - Гарри! ГАРРИ!

   Гарри открыл глаза. Все его тело было покрыто каплями холодного пота. Простыни оплели его, словно смирительная рубашка, а лоб будто припечатали раскаленной добела кочергой.

   - Гарри!

   Над его кроватью стоял, склонившись, охваченный страхом Рон, а за его спиной виднелись и другие. Гарри обхватил голову руками, боль затмевала разум. Он перегнулся через край кровати, и его стошнило.

   - Да он совсем болен, - послышался чей-то испуганный голос. – Может, стоит кого-нибудь позвать?

   - Гарри! Гарри!

   Нужно рассказать Рону, просто необходимо… Тяжело дыша, Гарри заставил себя сесть в кровати, стараясь подавить тошноту, ничего не видя от боли.

   - Твой отец, - задыхаясь, с трудом проговорил он. – Твой отец… подвергся нападению…

   - Что? – никак не мог взять в толк Рон.

   - Твой отец! Он укушен змеей, это опасно, там повсюду кровь…

   - Я отправляюсь за помощью, - раздался все тот же испуганный голос, и Гарри услышал чьи-то удаляющиеся шаги.

   - Гарри, друг, - растерянно произнес Рон, - это был просто сон…

   - Нет! – неистово возразил Гарри. Рон просто обязан понять. – Это не сон… не просто сон… я был там и все видел… и я был тем, кто это сделал…

   До Гарри долетало перешептывание Дина с Шеймусом, однако ему это было безразлично. Боль потихоньку отпускала, но продолжал проступать холодный пот, и все тело сотрясала лихорадка. Его повторно стошнило, и Рон проворно отскочил в сторону.

   - Гарри, - сказал он дрогнувшим голосом. – Невилл отправился за подмогой…

   - Я-то в порядке, а вот тебе необходимо побеспокоиться об отце… нужно его найти… он буквально истекает кровью… я был… это была гигантская змея…

   Он предпринял попытку выбраться из постели, но Рон силой уложил его обратно. Поодаль продолжали шептаться Дин с Шеймусом. Гарри не мог понять, сколько прошло времени - одна минута или целых десять; его по-прежнему бил озноб, но боль постепенно ослабевала… Послышались торопливые шаги вверх по лестнице, и до него долетел голос Невилла:

   - Сюда, профессор…

   В спальню стремительно вошла профессор МакГонагалл в клетчатом халате и в очках, косо надвинутых на костистый нос.

   - Что с вами, Поттер? В каком месте болит?

   Гарри впервые так обрадовался приходу профессора МакГонагалл, и неудивительно: ему сейчас была нужна не суетливая сиделка с никому не нужными зельями, а реальный представитель Ордена Феникса.

   - Отец Рона в опасности, - выпалил он, снова сев в кровати. – На него напала змея, это серьезно, я все видел собственными глазами.

   - Собственными глазами? Как это понимать? – сдвинула темные брови профессор МакГонагалл.

   - Не могу объяснить… Я просто спал, и вдруг оказался в том месте…

   - Вы хотите сказать, что это было во сне?

   - Нет! – с жаром воскликнул Гарри. Хоть кто-то поймет его, в конце концов? – Сначала это был сон совсем о другом – так, ерунда… А потом в сон ворвалось все то, о чем я говорю. Это была реальность, я ничего не придумал. Мистер Уизли спал, сидя на полу, и его атаковала гигантская змея, все было залито кровью, он упал, его необходимо найти…

   Профессор МакГонагалл смотрела на него сквозь съехавшие на бок очки, застыв от ужаса.

   - Я говорю правду, и я не псих! - вскричал Гарри. – Говорю же, я все видел собственными глазами!

   - Я вам верю, Поттер, - коротко кивнула профессор МакГонагалл. – Надевайте халат, мы отправляемся к Ректору.

Глава 22 БОЛЬНИЦА МАГИЧЕСКИХ НЕДУГОВ И ТРАВМ ИМЕНИ СВ. МУНГО

   У Гарри отлегло от сердца, когда он понял, что профессор МакГонагалл всерьез отнеслась к его словам. Мгновенно выскочив из постели, он облачился в халат и нацепил на нос очки.

   - Уизли, и вам тоже необходимо пойти, - распорядилась профессор МакГонагалл.

   Гарри и Рон проследовали за ней мимо замерших в молчании Невилла, Дина и Шеймуса, спустились по винтовой лестнице в гостиную, переступили через отверстие, скрытое за портретом Дородной Дамы, и очутились в залитом лунным светом коридоре. Опасаясь, как бы переполнявшая его тревога не выплеснулась наружу, Гарри старательно сдерживал импульс стремительно броситься вперед, к Дамблдору. Мистер Уизли где-то истекает кровью, а они плетутся по коридору, словно сонные мухи. А если змеиные зубы (Гарри гнал от себя навязчивую мысль о том, что это были его зубы) окажутся ядовитыми? Они миновали миссис Норрис, которая, тихо шипя, направила на них свои выпученные глаза, однако стоило профессору МакГонагалл шикнуть на нее: «Брысь!», как она тотчас скрылась в темноте. Через пару минут они были около каменной горгульи, стоявшей на посту перед входом в кабинет Дамблдора.

   - «Свистящая шипучка», - назвала пароль профессор МакГонагалл.

   Горгулья ожила и отпрыгнула в сторону, стена за ней разделилась надвое, и обе половинки разъехались, обнажив каменную лестницу, которая безостановочно двигалась вверх, словно винтовой эскалатор. Все трое шагнули на движущиеся ступеньки, стена сомкнулась за их спинами, издав глухой стук, и лестница крутыми виражами увлекла их наверх к отполированной до блеска дубовой двери с латунным кольцом в виде грифона.

   Было уже далеко за полночь, однако из-за двери долетали голоса, вовлеченные в бойкую беседу. Дамблдор, похоже, принимал гостей в количестве никак не менее дюжины.

   Профессор МакГонагалл трижды стукнула в дверь кольцом-грифоном, и голоса тотчас стихли, словно кто-то их просто взял и выключил. Дверь открылась по собственной воле, и профессор МакГонагалл ввела Гарри и Рона внутрь.

   Кабинет Ректора был погружен в полумрак; удивительные серебряные приборы не издавали привычного стрекота и не пускали облачков дыма, а стояли на высоких столиках неподвижно и безмолвно. Украшавшие стены портреты прежних Ректоров мирно дремали в своих рамах. На насесте за дверью спала, спрятав голову под крыло, царственная птица, величиной с лебедя, в рубиново-золотом оперении.

   - Ах, это вы, профессор МакГонагалл… и… ага.

   Дамблдор, сидевший за письменным столом в кресле с высокой спинкой, слегка подался вперед в ореол свечи, освещавшей лежавшие перед ним бумаги. Он был одет в белоснежную ночную сорочку и наброшенный поверх нее темно-красный халат, восхитительно расшитый золотом, и казался энергичным и полным сил. Взгляд его проницательных голубых глаз остановился на профессоре МакГонагалл.

   - Профессор Дамблдор, у Поттера случился… ночной кошмар, - сказала профессор МакГонагалл. – Он уверяет…

   - И вовсе это был не кошмар, - тотчас вставил Гарри.

   Профессор МакГонагалл оглянулась на Гарри и сдвинула брови.

   - Отлично, Поттер, вот сами и рассказывайте.

   - Я… в общем, я и в самом деле спал, - сказал Гарри, испытывавший одновременно и панику, и страстное желание быть правильно понятым Дамблдором, и некоторую досаду из-за того, что взгляд Ректора был устремлен не на него, а на переплетенные пальцы своих собственных рук. – Но это был не просто сон… все происходило наяву… я видел своими глазами… - Гарри перевел дух. – Отца Рона, мистера Уизли, атаковала гигантская змея.

   Отголосок всего сказанного Гарри еще некоторое время витал в кабинете, и его слова казались нелепыми, даже комичными. В наступившую паузу Дамблдор откинулся на спинку кресла и принялся в задумчивости разглядывать потолок. Рон, белый как мел, ошарашенно переводил взгляд с Гарри на Дамблдора.

   - Как именно ты это видел? – невозмутимо спросил Дамблдор, так ни разу и не взглянув на Гарри.

   - Ну… сам не знаю, - сказал Гарри недовольным тоном: при чем тут это? – Как-то само возникло в голове…

   - Ты не понял, - так же безмятежно сказал Дамблдор. – Я говорю о другом… ты можешь припомнить, где ты был в момент атаки? Находился рядом с жертвой или наблюдал за происходившим сверху?

   Вопрос огорошил Гарри своей неожиданностью, и он удивленно раскрыл рот: создавалось впечатление, что Дамблдору уже все известно…

   - Я и был той самой змеей, - сказал Гарри. – Я все видел ее глазами…

   Никто не произнес ни слова; Дамблдор бросил взгляд на Рона, который был все так же бледен, и спросил уже более настойчиво:

   - Артур серьезно пострадал?

   - Да, - с жаром подтвердил Гарри. Почему же до них все так медленно доходит? Неужели им не ясно, сколько крови теряет человек, укушенный зубами такой длины? И почему он так и не удостоился ни единого взгляда от Дамблдора?

   Между тем Дамблдор неожиданно поднялся с кресла, заставив Гарри вздрогнуть, и обратился к одному из старинных портретов, висевших почти у самого потолка.

   - Эверар! – громко выкрикнул он. – И вы, Дилис!

   Маг с нездоровым цветом лица и коротко остриженными черными волосами и волшебница в преклонных летах с длинными седыми локонами, обитательница соседнего полотна, тотчас открыли глаза, хотя еще мгновение назад казалось, что они погружены в глубокий сон.

   - Вы все слышали? – спросил Дамблдор.

   Маг молча кивнул, а волшебница подтвердила:

   - Разумеется.

   - Речь идет о рыжеволосом мужчине в очках, - сказал Дамблдор. – Эверар, вы должны объявить тревогу и удостовериться в том, что его отыщут те, кому положено…

   Оба кивнули и покинули свои рамы, однако не объявились на полотнах своих соседей (как это обычно случалось в Хогвартсе); на одной из картин теперь оставалась лишь одинокая черная портьера, а на второй – нарядное кожаное кресло. Гарри заметил, что многие из прежних Ректоров, обитавших в развешенных по стенам картинах, хотя и весьма убедительно похрапывали и посапывали во сне, все же тайно подглядывали за ним из-под прикрытых век. Он вдруг сообразил, чьи голоса были слышны перед тем, как они постучали в дверь.

   - Эверар и Дилис были самыми именитыми из всех Ректоров Хогвартса, - сказал Дамблдор. Обойдя Гарри, Рона и профессора МакГонагалл, он подошел к царственной птице, спавшей на своем насесте около двери. – Авторитет обоих настолько велик, что их портреты висят и в других важных учреждениях мира магии. Они могут свободно перемещаться из портрета в портрет и будут держать нас в курсе происходящего…

   - Но нам неизвестно, где именно сейчас находится мистер Уизли! – воскликнул Гарри.

   - Присядьте, пожалуйста, все трое, - сказал Дамблдор, как бы и не услышав слов Гарри. – Эверара и Дилис нам, возможно, придется подождать несколько минут… Профессор МакГонагалл, вас не затруднит изобразить пару-тройку дополнительных стульев?

   Профессор МакГонагалл извлекла из кармана халата волшебную палочку и взмахнула ею. Прямо из воздуха материализовались три деревянных стула с прямыми спинками, разительно отличавшихся от тех мягких ситцевых кресел, которые Дамблдор сотворил во время дисциплинарного слушания Гарри. Дамблдор погладил пальцем золотое оперение на голове Фоукса. Феникс тотчас проснулся, высоко поднял свою изящную голову и обратил к Дамблдору взор блестящих темных глаз.

   - Нам потребуется предупредительный сигнал, - едва слышно сказал птице Дамблдор. Феникс исчез в огненной вспышке.

   Дамблдор быстрым шагом подошел к одному из деликатных серебряных приборов, назначение которого до сих пор было загадкой для Гарри, перенес его на свой письменный стол, снова сел и легко коснулся прибора кончиком волшебной палочки.

   С тихим звоном прибор пробудился и стал издавать ритмичное тиканье, а из тонкой серебряной трубки начали выплывать крошечные облачка бледно-зеленого дыма. Сдвинув брови, Дамблдор пристально вглядывался в эти облачка - спустя несколько секунд они превратились в равномерный поток, который становился все плотнее и свивался в кольца… А затем из дыма соткалась змеиная голова с разверстой пастью. Гарри стало любопытно, не подтверждает ли таким образом прибор его рассказ. С бьющимся сердцем он смотрел на Дамблдора, ожидая увидеть в его лице доказательство того, что он не ошибся, но Дамблдор неотрывно глядел на прибор.

   - Конечно, само собой, - тихо приговаривал он, обращаясь, скорее, к самому себе и продолжая наблюдать за дымом без каких-либо признаков удивления. – Но случилось ли принципиальное разделение?

   Для Гарри его слова звучали, как китайская грамота. А сотканная из дыма змея тем временем разделилась на две змеи, которые покачивались и свивались в кольца в полумраке кабинета. С довольным видом Дамблдор повторно коснулся прибора палочкой – тиканье замедлилось и замерло, змеи начали распадаться, пока окончательно не исчезли, превратившись в бесформенное облачко.

   Дамблдор вернул прибор на столик с тонкими ножками. От внимания Гарри не укрылось, что многие из прежних Ректоров не спускали с него глаз, но, поняв, что он все видит, тотчас снова притворялись спящими. Гарри не терпелось задать вопрос о предназначении загадочного прибора, но ему помешал громкий возглас, который донесся со стены справа: это вернулся в свою раму немного запыхавшийся маг Эверар.

   - Дамблдор!

   - Какие новости? – тотчас повернулся к нему нынешний Ректор.

   - Я звал на помощь до тех пор, пока эта помощь не пришла, - сообщил маг, отирая взмокший лоб висевшей позади него портьерой, - сказал, что слышал шум внизу… Они усомнились, стоит ли мне верить, но все же оправились вниз, чтобы удостовериться – вам ведь известно, что внизу нет портретов, которые могли бы быть наблюдательным пунктом. Как бы там ни было, но спустя несколько минут его оттуда вынесли. Выглядел он довольно скверно, весь в крови. Когда его уносили, я перебрался в портрет Эльфриды Крэгг, чтобы как следует все рассмотреть…

   Рон нервно дернулся.

   - Прекрасно, - сказал Дамблдор. – Дилис, стало быть, проследит за его транспортировкой…

   Спустя пару мгновений в свой портрет вернулась и волшебница с серебристыми локонами. Откашливаясь, она уселась в кресло и сказала:

   - Они доставили его в больницу Св. Мунго, Дамблдор… Пронесли его как раз мимо моего портрета… Выглядит он неважно…

   - Спасибо, - поблагодарил ее Дамблдор и оглянулся на профессора МакГонагалл.

   - Минерва, необходимо пойти и разбудить остальных детей Уизли.

   - Разумеется…

   Профессор МакГонагалл встала и быстрым шагом направилась к выходу. Гарри бросил осторожный взгляд на охваченного паникой Рона.

   - Кстати, Дамблдор, а как насчет Молли? – спросила профессор МакГонагалл, задержавшись в дверях.

   - Это я поручу Фоуксу, когда завершится его дозорная миссия, - сказал Дамблдор. – Но ей, возможно, уже все известно… у нее ведь есть эти замечательные часы…

   Гарри догадался, что Дамблдор говорил о тех самых часах, которые показывали не время, а местонахождение и состояние членов семьи Уизли. У Гарри сжалось сердце при мысли о том, что стрелка с именем мистера Уизли по-прежнему указывает на позицию «в смертельной опасности». Впрочем, время позднее… Миссис Уизли, скорее всего, уже спит и не следит за часами… Гарри весь похолодел, вдруг вспомнив, как фантом пугал миссис Уизли, превратившись в хладный труп ее мужа с окровавленным лицом и перекосившимися очками… Но ведь мистер Уизли не может умереть… Просто не может…

   Дамблдор, что-то искавший в шкафу позади Гарри и Рона, вернулся со старым почерневшим от копоти чайником, который он бережно водрузил на письменный стол. Взмахнув палочкой, он проговорил: «Портус!», чайник принялся тихонько подрагивать, и его окутало таинственное голубое свечение. Неожиданно чайник трепыхнулся, свечение пропало, и он снова стал черным, как и прежде.

   Дамблдор быстро подошел к другому полотну. На этот раз это был портрет мага с бородкой клинышком и печатью интеллекта на лице, облаченного в серебристо-зеленые одежды, символизировавшие цвета факультета Слиттерин.

   Теперь лица, населявшие полотна, которыми был опоясан кабинет, уже не имитировали сон, а суетились в своих рамах, стараясь ничего не пропустить. Интеллектуальный маг продолжал прикидываться спящим, и тогда со всех сторон полетели выкрики:

   - Финеас! Финеас! ФИНЕАС!

   Продолжать лицедействовать теперь уже было недопустимо; маг картинно встрепенулся и широко распахнул глаза.

   - Меня кто-то звал?

   - Возникла необходимость, чтобы вы снова нанесли визит своему второму портрету, - сказал Дамблдор. – Нужно передать новое сообщение.

   - Нанести визит моему второму портрету? – сипло переспросил Финеас, бутафорно зевая (его взгляд, скользнув по кабинету, остановился на Гарри). – Нет, нет, Дамблдор, я сегодня совсем без сил…

   При звуках голоса Финеаса в памяти Гарри что-то шевельнулось. Где он раньше мог его слышать? Но сосредоточиться на этом он не успел, так как со всех окружающих портретов полетели возгласы протеста.

   - Неповиновение, сэр! – рычал грузный красноносый чародей, тряся кулаками. – Пренебрежение должностными обязанностями!

   - Мы связаны словом чести и должны служить нынешнему Ректору Хогвартса! – выкрикнул престарелый и хилый на вид волшебник, в котором Гарри узнал предшественника Дамблдора Армандо Диппета. – Постыдились бы, Финеас!

   - Дамблдор, позвольте мне применить свой метод убеждения, - вызвалась шустрая ведьма, подняв массивную волшебную палочку, подозрительно напоминавшую березовую розгу.

   - Ладно, будь по-вашему, - вздохнул маг Финеас, настороженно поглядывая на палочку ведьмы, - но только где гарантия, что он не уничтожил мой портрет – ведь именно так он обошелся с портретами остальных членов семьи…

   - Сириус не глупец, чтобы уничтожить ваш портрет, - сказал Дамблдор, и Гарри тотчас вспомнил, где ему приходилось слышать голос Финеаса: его голосом разговаривал пустой холст в спальне на Площади Лихогнилль. – Вы должны будете сообщить ему о тяжелом ранении Артура Уизли, а также о том, что в самом скором времени ему следует ожидать прибытия в его дом миссис Уизли вместе с детьми и Гарри Поттером. Вам все понятно?

   - Артур Уизли ранен, жена с детьми и Гарри Поттер приедут на побывку, - без энтузиазма повторил Финеас. – Да, да... все ясно…

   Он скользнул за рамку и исчез из виду. В то же мгновение вновь открылась дверь, и в кабинет вместе с профессором МакГонагалл шагнули Фред, Джордж и Джинни – все трое в пижамах, взлохмаченные и в состоянии шока.

   - Гарри… в чем дело? – испуганно пролепетала Джинни. – Профессор МакГонагалл говорит, что ты видел, как папа был ранен…

   - Ваш отец был ранен, выполняя задание Ордена Феникса, - сказал Дамблдор прежде, чем Гарри успел раскрыть рот. – Он был доставлен в больницу магических недугов и травм имени Св. Мунго. А вас я отправляю в особняк Сириуса - оттуда сподручнее добираться до больницы, чем из Логова. Там же вы встретитесь с вашей матерью.

   - А как мы туда доберемся? – нервно спросил Фред. – С помощью Труболета?

   - Нет, - отрицательно покачал головой Дамблдор. – Сейчас рискованно использовать Труболет, поскольку сеть находится под постоянным наблюдением. Вы воспользуетесь портпроводником, - он кивнул на старый чайник, стоявший на столе с видом полной непричастности к происходящему. – Нам лишь нужно дождаться возвращения Финеаса Нигеллуса… Прежде чем отправить вас туда, я должен быть уверен, что вам ничто не угрожает…

   Внезапно кабинет осветила огненная вспышка, а угаснув, оставила после себя золотое перо, которое, плавно кружась, стало опускаться на пол.

   - Это Фоукс нам подает сигнал, - сказал Дамблдор, поймав перо на лету. – Значит, Амбридж в курсе, что вы не у себя в постелях… Минерва, перехватите ее… сочините любую историю…

   Профессор МакГонагалл стремительно покинула кабинет, взмахнув полами клетчатого халата.

   - Он уверяет, что будет рад, - послышался равнодушный голос за спиной у Дамблдора, и на фоне Слиттеринского знамени вновь возникла фигура мага Финеаса. – Мой праправнук всегда был не слишком-то разборчив в выборе гостей…

   - Так, все ко мне, - позвал Дамблдор Гарри и семейство Уизли. – И поскорее, пока не появилась непрошеная компания…

   Гарри и остальные столпились около стола Дамблдора.

   - Вы раньше использовали портпроводник? – осведомился Дамблдор. Все кивнули и протянули руки к почерневшему от копоти чайнику, чтобы быть готовыми в любой момент его коснуться. – Хорошо. Тогда на счет три: раз… два…

   Все случилось молниеносно: в бесконечно короткий миг перед тем, как Дамблдор сказал «три», Гарри поднял голову и взглянул на него – оба были в шаге друг от друга – и ярко-голубые глаза метнулись от портпроводника к лицу Гарри.

   Тотчас шрам полыхнул огнем, будто внезапно открылась застарелая рана, и незваная, ненужная, но устрашающе неукротимая ненависть накатила на Гарри с такой силой, что в тот миг им владело лишь одно желание: броситься на стоявшего перед ним человека и вонзить в него свои клыки…

   - … три.

   Гарри словно дернули за крючок, расположенный где-то в середине живота, ноги потеряли опору, а рука прилепилась к чайнику, который понес их к цели. Натыкаясь на своих спутников, Гарри летел вперед в ураганном вихре и круговерти красок…

   Внезапно ноги его ударились о твердь с такой силой, что подкосились коленки; чайник, грохоча, покатился по полу, а где-то совсем рядом раздался голос:

   - Явились, не запылились, жалкие щенки осквернителей чистоты рода! Это правда, что их отец испускает дух?

   - ПОШЕЛ ВОН! – рыкнул другой голос.

   Гарри поднялся на ноги и огляделся по сторонам. Они находились на унылой кухне, расположенной в цокольном этаже дома номер двенадцать на Площади Лихогнилль, где источниками света были лишь очаг да огарок свечи, освещавшей остатки уединенного ужина. У двери, ведущей в коридор, виднелась фигура Криччера: эльф удалялся с кухни, злобно оглядываясь и поддергивая набедренную повязку. А им навстречу уже торопливо шагал Сириус, небритый, еще не переодевшийся ко сну, с выражением тревоги на лице. От него шел легкий дух перегара, характерный для Земнавозникуса Флетчера.

   - Что происходит? – спросил он, протягивая руку, чтобы помочь Джинни подняться на ноги. – Финеас Нигеллус сказал, что Артур тяжело ранен…

   - Спроси у Гарри, - посоветовал Фред.

   - Да и мне тоже интересно послушать, - добавил Джордж.

   Близнецы и Джинни не сводили с Гарри глаз. Шаги Криччера внезапно замерли на лестнице.

   - Это было… - начал Гарри и почувствовал, что им рассказывать обо всем еще более невыносимо, чем Дамблдору и МакГонагалл. – У меня было… что-то… похожее на видение…

   И Гарри рассказал о том, что видел – правда, в своем рассказе он кое-что изменил, и теперь история звучала так, будто Гарри наблюдал за атакой не глазами змеи, а смотрел на все со стороны… Рон, по-прежнему без кровинки в лице, взглянул на него украдкой, однако промолчал. Когда Гарри завершил свое повествование, Фред, Джордж и Джинни еще какое-то время смотрели на него в полном молчании. Гарри не мог точно сказать, было ли в их взглядах осуждение, или ему это только пригрезилось. Но если они считали его виновным даже в том, что он невольно стал свидетелем нападения, значит, решение скрыть от них, что он в тот момент и являлся змеей, было правильным…

   - А мама здесь? – обернувшись к Сириусу, спросил Фред.

   - Я не уверен, что она знает о случившемся, - сказал Сириус. – Прежде всего необходимо было вас эвакуировать, пока Амбридж этому не помешала. Думаю, Дамблдор уже принял меры, чтобы ее проинформировать.

   - Нам срочно нужно в больницу Св. Мунго, - категорично заявила Джинни. Она оглянулась на братьев, которые по-прежнему были одеты в пижамы, что не удивительно. – Сириус, можешь одолжить нам плащи или какую-нибудь другую одежду?

   - Постой-ка, вам нельзя вот так взять да заявиться в больницу! – осадил ее Сириус.

   - Еще как заявимся, если захотим, - отрезал Фред с выражением ослиного упрямства на лице, - это наш отец!

   - А как вы станете объяснять, откуда вы узнали о нападении, если больница даже жену еще не успела поставить в известность?

   - Это что, важно? – взъелся Джордж.

   - Важно, потому что нам нельзя афишировать способность Гарри видеть то, что происходит за сотни миль! – раздраженно проговорил Сириус. – Вы хотя бы примерно представляете себе, как Министерство истолкует эту информацию?

   Фред с Джорджем всем своим видом демонстрировали полное безразличие к тому, как именно эту информацию истолкует Министерство. Рон, белый как мел, молчал. Наконец голос подала Джинни:

   - Мы могли узнать об этом не от Гарри, а от кого-то другого…

   - От кого, например? – спросил Сириус, потеряв терпение. – Послушайте, ваш отец получил ранение, выполняя задание Ордена. Обстоятельства и так вызывают массу подозрений, а тут еще оказывается, что его детям стало об этом известно тотчас после случившегося. Вы можете нанести страшный вред Ордену…

   - Да какое нам дело до вашего тупого Ордена! – взорвался Фред.

   - Мы не о ком-нибудь тут говорим, а о нашем отце, который умирает, - негодующе выкрикнул Джордж.

   - Ваш отец понимал, на что шел, и если вы провалите дело Ордена, он не скажет вам спасибо! – в свою очередь возмутился Сириус. – Таков порядок… вот поэтому-то вас и не приняли в Орден… вам не понять… есть вещи, за которые и умереть не жалко!

   - Легко тебе философствовать, сидя тут в тепле, - завопил Фред. – Своей головой ты не больно-то рискуешь!

   Кровь отхлынула от лица Сириуса, и на миг показалось, что он готов наброситься на Фреда с кулаками. Однако когда он заговорил, его голос источал ледяное спокойствие.

   - Я понимаю, что это непросто, но пока нам придется делать вид, будто мы не в курсе случившегося. Нам нельзя покидать особняк, по крайней мере, до тех пор, пока ваша мать не свяжется с нами. Договорились?

   Настрой у Фреда с Джорджем был по-прежнему бунтарский, в отличие от Джинни, которая сделала несколько шагов в сторону и опустилась в ближайшее кресло. Гарри бросил взгляд на Рона - тот неопределенно кивнул и повел плечом, после чего они оба тоже сели. Близнецы еще некоторое время испепеляли Сириуса гневными взглядами, но потом заняли места по обеим сторонам от Джинни.

   - Ну, вот и правильно, - бодро сказал Сириус. – А теперь можно и чего-нибудь выпить, пока ждем. Акцио сдобный эль!

   Произнеся заклинание, он взмахнул палочкой, и из кладовой вылетело полдюжины бутылок.

   Проехав юзом по столу и разметав остатки ужина Сириуса, бутылки ловко остановились перед каждым из шести собравшихся. Пили в тишине, которую нарушало лишь потрескивание дров в очаге да редкий глухой стук бутылок о поверхность стола.

   Гарри взялся за бутылку с элем только ради того, чтобы было чем занять руки. Его жгло нестерпимое чувство вины. Это из-за него все сидели здесь вместо того, чтобы спокойно спать в своих кроватях. Бессмысленно было доказывать самому себе, что мистера Уизли нашли именно благодаря поднятой им тревоге, потому что факт оставался фактом: он сам изначально и был тем, кто напал на мистера Уизли…

   Не будь идиотом, у тебя же нет клыков, - уговаривал он себя, стараясь сохранять спокойствие, однако никак не мог унять дрожь в руке, сжимавшей бутылку. – Ты лежал в своей постели, ты ни на кого не нападал…

   А тогда что же случилось в кабинете у Дамблдора? – спрашивал он себя. – Меня переполняло желание и его тоже атаковать…

   Гарри поставил бутылку на стол жестче, чем намеревался, и она опрокинулась. Никто, впрочем, не обратил внимания. Внезапная вспышка над столом вдруг высветила грязные тарелки, а вслед за ней под аккомпанемент испуганных вскриков на стол с мягким стуком упал свиток пергамента в сопровождении золотого пера из хвоста феникса.

   - Фоукс! – узнав перо, Сириус схватился за пергамент. – Почерк не Дамблдора… вероятно, это послание от вашей матушки… на, возьми…

   Он всучил письмо Джорджу, тот мгновенно сорвал печать и стал читать вслух:

   - «Папа все еще жив. Я немедленно отправляюсь в больницу Св. Мунго. Сообщу обо всем сразу, как смогу. Мама».

   Джордж обвел взглядом всех, кто был за столом.

   - Все еще жив… - протянул он. – Но это звучит так, словно…

   Договаривать фразу не было необходимости, и Гарри воспринял ее так, что жизнь мистера Уизли висела на волоске. Рон, по-прежнему белый как полотно, вглядывался а оборотную сторону пергамента, будто надеялся услышать слова поддержки. Фред вырвал письмо у Джорджа, молча пробежал его глазами и перевел взгляд на Гарри; тот, почувствовав, как снова задрожала рука, крепче ухватился за бутылку, чтобы сдержать дрожь.

   В жизни Гарри еще не случалось такой долгой бессонной ночи. Когда Сириус без особой, правда, надежды на успех заикнулся о том, что пора, дескать, идти спать, в ответ на него обрушились гневные взгляды отпрысков Уизли. Никто не разговаривал, все молча глядели на фитилек свечи, который все укорачивался, грозя исчезнуть в расплавленном воске, а если кто и подавал голос, то лишь затем, чтобы справиться о времени или высказать предположение о том, что в данный момент происходит в больнице. Время от времени они принимались успокаивать друг друга, уверяя, что дурные вести давно бы дошли до них, поскольку миссис Уизли уже наверняка добралась до Св. Мунго.

   Фред задремал, уронив голову на плечо. Джинни по-кошачьи свернулась в кресле, но глаза держала открытыми, и Гарри видел в них отсвет игравшего в очаге пламени. Рон опустил голову на руки, и было неясно, спит он или нет. Гарри и Сириус, случайные, незваные свидетели свалившегося на семью Уизли горя, постоянно переглядывались и ждали… ждали…

   Спустя некоторое время, в десять минут шестого, если верить часам Рона, кухонная дверь отворилась и вошла миссис Уизли. Она была бледна, но когда все повернули к ней головы, а Фред, Рон и Гарри приподнялись со своих мест, на ее лице появилась изможденная улыбка.

   - С ним все будет хорошо, - сказала она ослабевшим от усталости голосом. – Сейчас он спит. Позже мы сможем его навестить. С ним остался Билл, он взял отгул на все утро.

   Фред повалился в кресло и закрыл лицо руками. Джордж и Джинни поднялись, быстро подошли к матери и стиснули ее в объятиях. Рон глухо хохотнул и одним глотком осушил свою бутылку сдобного эля.

   - Завтракать! – вскочив на ноги, радостно, во весь голос, возвестил Сириус. – Куда подевался этот треклятый эльф? Криччер! КРИЧЧЕР!

   Криччер не откликнулся.

   - Да шут с ним, - буркнул Сириус себе под нос, пересчитывая всех, кто был на кухне. – Значит, нам нужен завтрак… так-так… на семерых. Думаю, приготовим яичницу с беконом, чай, тосты…

   Гарри направился к плите, чтобы помочь. Ему не хотелось вторгаться в охватившее семью Уизли ликование, и его приводила в трепет мысль о том, что рано или поздно миссис Уизли попросит его рассказать о своем видении. Однако все, что он успел сделать, это вытащить из буфета тарелки, которые тотчас очутились в руках миссис Уизли, а сам он – в ее объятиях.

   - Даже не представляю, что могло бы случиться, если бы не ты, Гарри, - тихо проговорила она. - Ведь сколько времени могло пройти, прежде чем Артура обнаружили бы и, возможно, уже слишком поздно. Он остался жив благодаря тебе, а Дамблдору представилась возможность подготовить хорошую легенду, объясняющую, каким образом Артур там очутился, иначе ты даже не представляешь, в какую переделку он бы угодил… у меня до сих пор перед глазами стоит бедный Стургис…

   Гарри была невыносима ее признательность, идущая от самого сердца, но, к счастью, она быстро его выпустила и взялась благодарить Сириуса за то, что он в эту ночь дал приют ее детям. Сириус отвечал, что был счастлив помочь, и выразил готовность и впредь оставаться для них гостеприимным хозяином на все время пребывания мистера Уизли в больнице.

   - Ах, Сириус, я тебе так благодарна… Вероятно, его не сразу отпустят, и было бы здорово находиться рядом с ним… Похоже, что и Рождество нам придется провести здесь…

   - Чем больше гостей, тем веселее! – воскликнул Сириус с такой горячей искренностью, что миссис Уизли одарила его ласковой улыбкой и, набросив на себя фартук, принялась хлопотать на кухне.

   - Сириус, - тихо окликнул его Гарри, не в состоянии больше ждать. – Можно с тобой поговорить? Прямо сейчас?

   Он прошел в темную кладовую, а Сириус последовал за ним. Не тратя времени на предисловия, Гарри рассказал крестному все подробности своего видения, не скрыв и того, что именно он сам и был змеей, которая атаковала мистера Уизли.

   Гарри на миг остановился, чтобы перевести дыхание, и Сириус, воспользовавшись паузой, задал вопрос:

   - А Дамблдору ты об этом рассказал?

   - Да, - нетерпеливо отмахнулся Гарри, - но только он не объяснил, что все это означает. Он, знаешь ли, вообще перестал со мной разговаривать…

   - Был бы повод для беспокойства, он бы тебя предупредил, - твердо сказал Сириус.

   - Но это не все, - полушепотом проговорил Гарри. – Сириус, я… я, кажется, теряю рассудок… Тогда, в кабинете у Дамблдора, за несколько секунд до того, как прикоснуться к портпроводнику, мне померещилось, что я змея, я реально ощущал себя змеей, и когда я взглянул на Дамблдора, шрам полыхнул огнем… Сириус, у меня было желание броситься на него…

   Гарри был виден лишь небольшой участок лица Сириуса, остальное было скрыто темнотой.

   - Наверняка это всего лишь отголосок твоего видения, - резонно заметил Сириус. – У тебя по-прежнему в мыслях был тот сон, или что это там было на самом деле…

   - Нет, это было другое, - покачал головой Гарри. – Внутри меня вдруг восстало что-то огромное, будто пробудилась змея…

   - Тебе необходимо как следует выспаться, - категорично заявил Сириус. – Сейчас позавтракаешь и отправишься наверх спать, а после обеда сможешь вместе со всеми навестить Артура. Ты перенес страшное потрясение, Гарри, и теперь винишь себя в том, чему был лишь свидетелем, и это большая удача, что именно ты этим свидетелем и стал, иначе Артур мог погибнуть. Поэтому прекрати себя терзать…

   Хлопнув Гарри по плечу, он покинул кладовую. Гарри остался одиноко стоять в темноте.

* * *

   Оставшуюся часть утра все спали – все, кроме Гарри. Вместе с Роном он поднялся в спальню, которая тем летом была их общей, и Рон тотчас уснул, едва лег; Гарри же, полностью одетый, сидел, опершись на холодные металлические прутья изголовья кровати, сознательно избрав крайне неловкую позу, которая не позволила бы ему погрузиться в сон, чего он решительно желал избежать, опасаясь снова превратиться в змею и, проснувшись, обнаружить, что либо напал на Рона, либо ползет по дому в поисках новой жертвы…

   Когда Рон проснулся, Гарри прикинулся, будто освежающий сон пошел ему на пользу. Во время обеда из Хогвартса были доставлены их сундуки с маггловской одеждой, которая была им необходима для посещения больницы Св. Мунго. Все, кроме Гарри, находились в радостном предвкушении и оживленно переговаривались, переодеваясь в джинсы и свитера. Появление Тонкс и Очумелого Глаза, которым предстояло сопровождать их в передвижении по Лондону, было встречено ликованием. Все весело похохатывали над котелком Смура, который он косо натянул на лоб, пытаясь закамуфлировать магический глаз, и с честными лицами заверяли его, что в лондонской подземке Тонкс с кричаще-розовыми коротко остриженными волосами привлечет куда меньше внимания, чем он сам.

   Тонкс настойчиво интересовалась видением Гарри, в котором фигурировало нападение на мистера Уизли, однако это было последнее, что Гарри хотелось бы обсуждать.

   - У тебя в роду, случайно, не было прорицателей? – полюбопытствовала она, сидя рядом с ним в громыхающем вагоне, уносящем их к центру Лондона.

   - Нет, - обиженно ответил Гарри, поскольку вопрос Тонкс напомнил ему о профессоре Трелони.

   - Нет… - призадумалась Тонкс. – Все верно, ведь это и не прорицание, как таковое. В смысле, ты же не будущее видишь, а настоящее… Как странно… Но не бесполезно…

   Гарри не ответил. К счастью, они вышли на следующей станции, расположенной в самом центре Лондона, и в общей суете он как бы невзначай позволил Фреду с Джорджем втиснуться между собой и Тонкс, которая выбралась из вагона первой. Вслед за ней все взошли на эскалатор. Смур в низко надвинутом на лоб котелке, цокая деревянной ногой, замыкал группу. Покалеченной рукой он крепко сжимал под плащом волшебную палочку. Гарри казалось, что закамуфлированный глаз Смура прожигает его насквозь, и чтобы пресечь дальнейшие расспросы о видении, он сам стал расспрашивать Смура о том, где располагается больница Св. Мунго, скрытая от посторонних глаз.

   - Тут недалеко, - пробурчал Смур, когда вместе с Гарри они вышли из метро на зимнюю стужу и двинулись вперед по шумной широкой улице, вдоль которой выстроились в ряд магазины, где толпы лондонцев делали предрождественские покупки. Смур легонько подтолкнул Гарри вперед, а сам заковылял следом. Гарри был уверен, что магический глаз под низко надвинутым на лоб котелком совершает пируэты во все стороны.

   - Непросто было отыскать для больницы подходящее место. На Диагональной аллее свободных участков земли не осталось, а разместить больницу под землей, как Министерство, нельзя – это пагубно для здоровья. В итоге мы сумели-таки получить в собственность здание в этой части Лондона. Идея была в том, чтобы заболевшие маги могли свободно приходить и уходить, смешиваясь с толпой...

   Он крепко ухватил Гарри за плечо, чтобы их не разделила шумливая группа покупателей, прорывавшихся в близлежащий магазин электрических приборов.

   - Вот мы и пришли, - спустя минуту сообщил Смур.

   Они остановились около высокого старого здания из красного кирпича, в котором был расположен универмаг «Шик-Блеск, Лтд». Вид у магазина был захудалый, и весьма жалкое зрелище представляли витрины, где ютилось несколько облезлых манекенов в перекошенных париках и в туалетах, которые вышли из моды лет десять назад. На дверях с вековой пылью красовалось объявление: «КАПИТАЛЬНЫЙ РЕМОНТ». Гарри явственно услышал, как упитанная дама, нагруженная пакетами, пожаловалась приятельнице:

   - Не было случая, чтобы этот магазин был открыт…

   - Ну, что, - сказала Тонкс, жестом подзывая всех к витрине, где одиноко стоял на редкость непривлекательный манекен с отваливающимися искусственными ресницами, облаченный в зеленый нейлоновый безрукавный халатик. – Все готовы?

   Все закивали и собрались вокруг Тонкс. Смур вновь легонько ткнул Гарри между лопаток, направляя его вперед, а Тонкс тем временем вплотную приблизилась к стеклу витрины, тотчас запотевшему от ее дыхания, и, в упор глядя на малосимпатичный манекен, тихо проговорила:

   - Привет. Мы пришли к Артуру Уизли.

   На какой-то миг в голове у Гарри возникла мысль, что разговаривать с манекеном через стекло - затея странная уже сама по себе, и что весьма абсурдно рассчитывать на то, что сквозь уличный шум и грохот транспорта манекен услышит тихо сказанные слова. К тому же он припомнил, что манекены вообще не способны слышать. Однако уже в следующую секунду он замер от изумления: манекен, едва заметно кивнув, поманил посетителей искусственным пальцем, после чего Тонкс подхватила под руки Джинни и миссис Уизли, шагнула вместе с ними прямо сквозь стекло, и все трое исчезли.

   Фред, Джордж и Рон последовали их примеру. Гарри оглядел шумную уличную толпу: ни один из прохожих не удостоил и взглядом несуразные витрины универмага «Шик-Блеск, Лтд», и уж точно никто не уследил, как средь бела дня шесть человек буквально растворились в воздухе.

   - Шагай, - пророкотал Смур, в очередной раз легонько толкнув Гарри в спину. Вдвоем они ступили внутрь витрины и очутились, как показалось Гарри, в потоке прохладной воды, однако вышли оттуда с другой стороны совершенно сухими.

   От уродливого манекена и витрины, в которой он располагался, не осталось и следа. Место, куда они прибыли, напоминало приемное отделение больницы, где рядами стояли шаткие деревянные стулья, занятые многочисленными волшебниками и волшебницами. Одни были без признаков каких-либо недугов и спокойно сидели, перелистывая старые номера «Ведьминого еженедельника», а другие поражали шокирующими увечьями вроде хобота или лишней руки, торчащей из груди. В приемном отделении было не менее шумно, чем на улице, поскольку многие пациенты производили весьма своеобразные звуки. Сидевшая в первом ряду дама с покрытым испариной лицом неутомимо обмахивалась номером «Ежедневного прорицателя», поминутно издавая тонкий свист, сопровождавшийся струей пара, которая выстреливала из ее рта, а неряшливого вида колдун в углу при каждом движении позвякивал, словно колокольчик, при этом голова его начинала отчаянно ходить ходуном, и он мог ее остановить, лишь ухватив себя за уши.

   Волшебники и волшебницы в темно-зеленых мантиях перемещались вдоль рядов, задавали вопросы и делали записи в блокноты, похожие на те, что использовала Амбридж. Гарри заметил, что на груди у каждого была вышита эмблема в виде волшебной палочки, перекрещенной с костью.

   - Это все врачи? – тихо спросил Гарри.

   - Врачи? – в недоумении переспросил Рон. – Ты имеешь в виду тех умалишенных магглов, что кромсают людей ножами? Это не они. Это целители.

   - Идите сюда! - послышался голос миссис Уизли поверх возобновившегося колокольного перезвона, долетавшего до них из угла, и вся компания выстроилась в очередь к белокурой пышечке, которая сидела за столом с табличкой «Информация». Вся стена за ее спиной была увешена плакатами со всевозможными уведомлениями, типа: «ЧТОБЫ ЗЕЛЬЕ НЕ СДЕЛАЛОСЬ ЯДОМ, В СВОЕМ КОТЛЕ НАВЕДИ ПОРЯДОК» или «И ПРОТИВОЯДИЕ МОЖЕТ СТАТЬ ВРЕДИТЕЛЕМ, ЕСЛИ НЕ ОДОБРЕНО ОПЫТНЫМ ЦЕЛИТЕЛЕМ». Между плакатами висел большой портрет волшебницы с серебристыми локонами и надписью:

ДИЛИС ДЕРВЕНТ

Целитель больницы Св. Мунго, 1722-1741

Ректор школы колдовства и чародейства Хогвартс, 1741-1768

   Дилис с любопытством разглядывала столпившихся у стола Уизли, как будто считая их по головам. Когда их с Гарри взгляды пересеклись, она лукаво ему подмигнула, после чего зашла за раму и скрылась из глаз.

   Между тем некий юный маг в самом начале очереди вытанцовывал нелепую жигу, а в промежутках между горестными выкриками пытался объяснить белокурой ведьме, как он дошел до жизни такой.

   - Все дело… ой! … в ботинках, которые мне подарил брат… ох! … они вгрызаются мне… уй-уй! ... в ноги… взгляните… на них, наверняка, навели… АЙ-АЙ! ... порчу, а сбросить их я никак… У-У-УХ! … не могу…

   Он перескакивал с ноги на ногу, будто исполнял пляску на раскаленных углях.

   - Ботинки ведь не лишили вас способности читать? – недовольным тоном заметила белокурая ведьма и указала на большое табло слева от стола. – Вам нужно в отделение Порчетравм. Это на пятом этаже, как и указано в поэтажной схеме. Следующий!

   Юный маг отпрянул в сторону, припадая то на одну, то на другую ногу, а команда Уизли немного продвинулась вперед, и у Гарри появилась возможность прочитать поэтажную схему.

УВЕЧЬЯ, НАНЕСЕННЫЕ МАТЕРИАЛЬНЫМИ ПРЕДМЕТАМИ, 1 этаж

(Взрыв котла, обратный залп волшебной палочки, поломка метлы и др.)

УВЕЧЬЯ, НАНЕСЕННЫЕ ЖИВЫМИ СУЩЕСТВАМИ, 2 этаж

(Укусы, уколы жалом, ожоги, занозы и др.)

МАГОВИРУСЫ, 3 этаж

(Инфекционные заболевания: драконья оспа, исчезневит, гриберкулез и др.)

ОТРАВЛЕНИЯ ЗЕЛЬЯМИ И ТРАВАМИ, 4 этаж

(Сыпь, рвота, неконтролируемый хохот и др.)

ПОРЧЕТРАВМЫ, 5 этаж

(Неснимаемые порчи, сглазы, неточно наложенные чары и др.)

КАФЕ-ЧАЙНАЯ И БОЛЬНИЧНЫЙ МАГАЗИН ДЛЯ ПОСЕТИТЕЛЕЙ, 6 этаж

Если вы растеряны и не знаете, куда обратиться, если вы не способны членораздельно говорить или не можете вспомнить, зачем пришли, наша Дежурная ведьма окажет вам радушный прием.

   Старый сутулый маг, стоявший следующим в очереди, шаркающей походкой подошел к столу и проговорил с тяжелой одышкой:

   - Я пришел повидать Бродерика Боуда!

   - Палата номер сорок девять. Только боюсь, что вы лишь потеряете время, - пренебрежительно отмахнулась ведьма. – Он полностью дезориентирован и по-прежнему уверен, что он - чайник… Следующий!

   Вконец измотанный маг крепко держал за лодыжку свою маленькую дочурку, которая парила над его головой, трепеща перьями огромных крыльев, пробившихся на волю прямо сквозь ползунки.

   - Пятый этаж, - скучающим тоном бросила ведьма, не задав ни единого вопроса, и маг удалился через расположенные за столом двойные двери, держа свою дочку, словно диковинный воздушный шарик. – Следующий!

   Настала очередь миссис Уизли.

   - Добрый день, - поздоровалась она, подходя к столу. – Сегодня утром моего супруга Артура Уизли должны были перевести в другую палату. Могу я узнать…?

   - Артур Уизли? – уточнила ведьма и пробежала пальцем по лежавшему перед ней длинному списку. – Все верно, второй этаж, вторая дверь с правой стороны, палата Дая Ллевеллина.

   - Спасибо, - сказала миссис Уизли. – Ну, идемте.

   Они миновали двойные двери и пошли по узкому коридору. Стены с обеих сторон были украшены портретами именитых целителей и освещены хрустальными шарами, которые, подобно гигантским мыльным пузырям, парили под потолком, наполненные огнем многочисленных свечей. Волшебники и волшебницы в темно-зеленых мантиях то входили в одни двери, то выходили из других, а из палат то и дело слышались горестные завывания. Из одной двери, мимо которой они проходили, неожиданно вырвалась струя зловонного желтого газа. Поднявшись по лестнице, они оказались в Отделении увечий, нанесенных живыми существами, и на второй двери справа увидели табличку с надписью: «Палата Дая Ллевеллина для особо опасных случаев: тяжелые формы укусов». Ниже в небольшую медную рамку была вставлена написанная от руки карточка: «Старший целитель Гиппократ Сметик. Целитель-стажер Август Пи».

   - Молли, мы подождем в коридоре, - сказала Тонкс. – Столько посетителей сразу вряд ли пойдет Артуру на пользу… Пускай сначала заходит семья.

   Очумелый Глаз рыкнул в знак согласия и оперся спиной о стену, стреляя магическим глазом во всех направлениях. Гарри тоже сделал шаг назад, однако миссис Уизли легко подтолкнула его к двери со словами:

   - Даже и не думай, Гарри, Артур хочет выразить тебе свою признательность…

   Палата была тесной и плохо освещенной, поскольку единственное окошко располагалось высоко на стене напротив двери и было совсем крошечным. Свет поступал главным образом от хрустальных шаров, слетевшихся к середине потолка. Стены были обшиты дубом, и на одной из них красовался портрет весьма жестокого на вид мага. Под портретом значилась подпись: «Уркварт Граббль, 1612-1697, автор Кишковоротного заклятья».

   Пациентов в палате было всего трое. Мистер Уизли занимал койку в противоположном конце палаты, у окна. Гарри облегченно вздохнул, увидев, что он сидит в кровати, подложив под спину несколько подушек, и читает свежий номер «Ежедневного прорицателя», на страницы которого падал одинокий лучик света. Услышав шаги, он обернулся и расцвел при виде посетителей.

   - Привет! – заулыбался он, откладывая в сторону газету. – Билл только что ушел, Молли, торопился на службу, но обещал, что заедет к вам позже…

   - Как самочувствие, Артур? – осведомилась миссис Уизли, наклоняясь, чтобы поцеловать его в щеку, и с тревогой заглядывая ему в лицо. – Вид у тебя все еще совсем больной…

   - Я в полном порядке, - молодцевато заявил мистер Уизли, потянувшись здоровой рукой к Джинни, чтобы ее обнять. - Я хоть сейчас отправился бы домой, если бы с меня сняли эти повязки.

   - Так отчего же их не снимают, папа? – спросил Фред.

   - Всякий раз, как пробуют их снять, открывается сильнейшее кровотечение, - беззаботно сообщил мистер Уизли. Он взял с тумбочки волшебную палочку, взмахнул ею, и рядом с кроватью прямо из воздуха соткались шесть стульев для гостей. – Зубы этой змеи, похоже, содержали какой-то экзотический яд, и поэтому раны никак не заживают… Впрочем, они не сомневаются, что найдут противоядие, и уверяют, что им приходилось иметь дело со случаями и посерьезнее моего. Мне же пока прописали каждый час принимать Кроведозаправочное зелье. А вот моему соседу и вправду не повезло, - понизив голос, кивнул он на койку напротив, где, неотрывно глядя в потолок, лежал бледный как смерть и явно крайне хворый пациент. – Его искусал оборотень. От этого нет лекарства.

   - Оборотень? – запаниковала миссис Уизли. – А безопасно ли держать его в общей палате? Разве он не должен находиться отдельно от остальных?

   - До полнолуния еще целых две недели, - тихо напомнил ей мистер Уизли. – Сегодня они – я о целителях – все утро с ним беседовали, пытаясь втолковать ему, что он сможет спокойно вести жизнь, мало чем отличающуюся от обычной. Да и я ему сказал – разумеется, не называя имен – что в числе моих знакомых есть один оборотень, наиприятнейший человек, который легко управляется со своей проблемой…

   - И что же он тебе ответил? – полюбопытствовал Джордж.

   - Грозился покусать, если я не заткнусь, - понуро опустил голову мистер Уизли. – А вон та особа, - украдкой показал он на третью занятую койку возле двери, - скрывает, кто ее укусил, и это наводит на мысль, что тут не обошлось без контрабанды. Что это была за тварь, не могу судить, но она отгрызла здоровенный кусок ее ноги, и когда ей делают перевязку, по всей палате распространяется жуткое зловоние.

   - Так ты собираешься нам рассказать, что с тобой случилось, а, пап? – спросил Фред, придвинув стул ближе к кровати.

   - Ну, вам и так уже все известно, - улыбнулся мистер Уизли, выразительно поглядев на Гарри. – Все просто: был тяжелый день, я сильно устал и задремал, змея бесшумно подползла, бросилась на меня и укусила.

   - А в «Прорицателе» об этом написали? – спросил Фред и кивнул на лежащую в стороне газету.

   - Да ты что, конечно, нет, - с печальной улыбкой проговорил мистер Уизли. – Министерство ни за что не допустит, чтобы все узнали о безобразной громадной змее, которая…

   - Артур! – одернула мужа миссис Уизли.

   - …которая на меня… того… напала, - поспешно вышел из положения мистер Уизли, хотя Гарри не сомневался, что он собирался сказать нечто другое.

   - Так где же ты все-таки был, когда это случилось? – настаивал Джордж.

   - Много будешь знать - скоро состаришься, - лукаво улыбнулся мистер Уизли. Взяв газету, он рывком раскрыл нужную страницу и сказал:

   - Перед вашим приходом я читал заметку о том, как был арестован Салли Смутьянн. Помните эту летнюю историю про унитазы с обратным потоком? Так вот, за всем этим стоял именно Салли. Одна из его порч дала обратный залп, унитаз взорвался, и Салли обнаружили среди обломков в беспамятстве и по уши в…

   - Чем именно ты занимался на дежурстве, на котором, как ты говоришь, ты был? – тихо встрял со своим вопросом Фред.

   - Ты слышал, что сказал отец, - цыкнул на него миссис Уизли. – Это не то место, где можно обсуждать подобное! Ты что-то говорил про Салли Смутьянна, Артур…

   - Уж не знаю, как, но он сумел уйти от ответственности по туалетному делу, - угрюмо подытожил мистер Уизли. – Судя по всему, ему это обошлось в кругленькую сумму…

   - Значит, ты стоял на страже, да? – не унимался Джордж. – Охранял оружие? То самое, за которым охотится Сам-Знаешь-Кто?

   - Джордж, умолкни! – обрушилась на него миссис Уизли.

   - Короче, - прибавив громкости, продолжил мистер Уизли, - на этот раз Салли погорел на продаже магглам зубастых дверных ручек. Сомневаюсь, что ему и теперь удастся выйти сухим из воды, ведь, если газета не лжет, у двоих магглов были откушены пальцы, и в настоящее время они проходят курс лечения в больнице Св. Мунго по поводу выращивания новых костей и изменения памяти. Только вдумайтесь, магглы прямо здесь, в нашей больнице! Вот бы узнать, в какой они палате!

   И он с живостью огляделся по сторонам, словно рассчитывая увидеть указатель.

   - Помнится, ты, Гарри, как-то говорил, что у Сам-Знаешь-Кого имеется змея, - сказал Фред, наблюдая за реакцией отца. – Огромная такая. Ты ведь ее видел собственными глазами в ночь, когда Сам-Знаешь-Кто возродился.

   - Довольно, - решительно поставила точку миссис Уизли. – Там, в коридоре, дожидаются Тонкс и Очумелый Глаз, они пришли навестить тебя, Артур. А вы можете подождать снаружи, - добавила она, глядя на детей и Гарри. – Попрощаетесь позже. Вперед…

   Они гурьбой вышли в коридор, а Очумелый Глаз и Тонкс вошли в палату и закрыли за собой дверь. Фред вскинул брови.

   - Отлично, - проговорил он с притворным равнодушием, роясь в карманах, - так тому и быть. Зачем с нами делиться?

   - Ты, случайно, не это ищешь? – спросил Джордж, протягивая ему нечто, напоминающее скрученный в клубок шнур телесного цвета.

   - Ты прямо мысли мои читаешь, - хмыкнул Фред. – Вот сейчас и проверим, опечатывают ли больничные двери Герметик-чарами.

   Вдвоем с Джорджем они распутали клубок, извлекли пять пар Оперативных ушей и раздали всем по паре. Гарри не решался взять предложенную ему пару.

   - Возьми, Гарри! Ты же спас папе жизнь, так что ты первый, кто заслужил право подслушивать…

   С вымученной улыбкой Гарри взял конец шнура и по примеру близнецов вставил его в ухо.

   - Ну, начали! – шепнул Фред.

   Шнуры телесного цвета, извиваясь, подобно длинным тонким червям, скользнули под дверь и проникли в палату. Несколько секунд ничего не было слышно, но затем Гарри услышал шепот Тонкс настолько отчетливо, словно она стояла рядом с ним.

   - …они обыскали всю территорию, но змею так и не нашли – как сквозь землю провалилась после того, как напала на тебя, Артур… Но ведь Сами-Знаете-Кто не мог быть уверен в том, что змее удастся туда проникнуть…

   - Я думаю, он отправил ее на разведку, - пророкотал Смур, - поскольку сам он пока что ни в чем не преуспел. – Ему, видимо, требуется более отчетливая картина того, что происходит, и если бы там случайно не оказался Артур, этой твари хватило бы времени, чтобы все как следует высмотреть. Так Поттер говорит, что видел все своими глазами?

   - Да, - подтвердила миссис Уизли, и в ее голосе прозвучала тревога. – У меня, знаете ли, создалось впечатление, будто Дамблдор был готов к такому повороту событий…

   - Да, конечно, - согласился Смур. – И мы все знаем, что этот парнишка Поттер не без странностей.

   - Когда я разговаривала с Дамблдором сегодня утром, мне показалось, что он обеспокоен тем, что происходит с Гарри, - прошептала миссис Уизли.

   - Разумеется, обеспокоен, - кивнул Смур. – Парнишка видит всякое-разное глазами змеи, принадлежащей Сами-Знаете-Кому… Самому-то Поттеру явно невдомек, что это означает, но если Сами-Знаете-Кто и вправду теперь его контролирует…

   Гарри выдернул шнур из уха. Сердце его бешено стучало, кровь ударила в голову. Он оглядел остальных – те смотрели на него с нескрываемым ужасом, а телесные шнуры все так же уныло свисали из их ушей.

Глава 23 РОЖДЕСТВО В БОЛЬНИЧНОМ ИЗОЛЯТОРЕ

   Так Дамблдор поэтому избегает смотреть ему в глаза? Опасается, что яркая зелень внезапно сменится багрянцем, зрачки по-кошачьи сузятся, и он упрется взглядом в Волдеморта? Гарри вспомнил, как однажды змееподобное лицо Волдеморта обрисовалось на затылке профессора Квиррелла, и с опаской провел рукой по собственному затылку, задаваясь вопросом, что бы сам он ощутил, если бы Волдеморт стал прорываться наружу из его черепа…

   Он чувствовал себя оплеванным и запачканным, словно был переносчиком смертельной заразы и не имел права ехать в одном вагоне с незапятнанными, непорочными людьми, чьи тела и души не были осквернены Волдемортом… Теперь он доподлинно знал, что не просто видел змею, но сам и был ею…

   Внезапно из бездны памяти будто выстрелила на поверхность чудовищная мысль, от которой все его внутренности переплелись и сжались в комок, словно змеи…

   Что же еще ему требуется, кроме вербовки сторонников?

   Нечто такое, что он может заполучить только обманом… своего рода оружие. То, что ему не удалось заполучить в прошлый раз.

   Вот я и есть то самое оружие, подумал Гарри, покачиваясь в вагоне, несшим его по темному тоннелю, и от этой мысли будто яд разлился по венам. Он весь похолодел и покрылся испариной. Я и есть то, что пытается использовать Волдеморт, вот поэтому-то, куда бы я ни пошел, вокруг меня всегда толпа охранников. И охраняют вовсе не меня, а остальных, да только все впустую, ведь в Хогвартсе ко мне не приставишь постоянного соглядатая… И мистера Уизли вчера атаковал именно я, это Волдеморт меня заставил, он, возможно, и сейчас завладел моим разумом и считывает мои мысли…

   - Гарри, милый, ты хорошо себя чувствуешь? – шепотом спросила миссис Уизли, потянувшись к нему через Джинни, чтобы он услышал ее слова сквозь громыхание вагона по темному тоннелю. – Выглядишь ты, прямо скажем, неважно. Ты, часом, не заболел?

   Остальные не сводили с Гарри глаз. Он раздраженно покачал головой и перевел взгляд на рекламное объявление о страховании недвижимости.

   - Гарри, милый, с тобой точно все в порядке? – не переставала волноваться миссис Уизли, когда они огибали неопрятную лужайку в центре Площади Лихогнилль. – Я никогда не видела тебя таким бледным… Ты хорошо сегодня выспался? Сейчас сразу же отправляйся в постель и вздремни пару часиков перед ужином, договорились?

   Гарри кивнул. Это был отличный повод избежать разговоров, а он именно этого и желал больше всего. Когда миссис Уизли открыла входную дверь, он быстро прошел по коридору мимо подставки для зонтов в виде ноги тролля и взбежал вверх по лестнице прямиком в их с Роном спальню.

   Оказавшись внутри, он принялся вышагивать по проходу между двумя кроватями и пустующим портретом Финеаса Нигеллуса. Мозг вскипал от вопросов и рождал все новые, еще более чудовищные догадки…

   Как же он перевоплотился в змею? Не мог же он быть анимагом… Конечно, не мог, он бы знал, будь это так… Но, возможно, Волдеморт анимаг… Да, думал Гарри, разумеется, это в его стиле, он именно в змею и превратился бы… А когда он завладевает моим разумом, мы оба перевоплощаемся… И все же это не объясняет, как я в течение каких-то пяти минут сумел побывать в Лондоне и вернуться в свою постель… Однако нельзя забывать, что Волдеморт самый могущественный чародей в мире магии, помимо Дамблдора, и наверняка для него вот так перемещать людей в пространстве – просто пара пустяков…

   Внезапно ему в голову пришла мысль, которая повергла его в смятение. Но ведь это безумие… Если Волдеморт меня контролирует, то, значит, моими глазами он видит штаб-квартиру Ордена Феникса! Ему известно, кто состоит в Ордене и где скрывается Сириус… К тому же я слышал многое из того, что вовсе не было предназначено для моих ушей, да и Сириус в первую же ночь столько всего мне понарассказывал…

   Он обязан незамедлительно покинуть Площадь Лихогнилль, и другого выхода нет. Он встретит Рождество в Хогвартсе без друзей – по крайней мере, все каникулы близкие ему люди будут в безопасности… Хотя нет, и это не выход, ведь в Хогвартсе по-прежнему остаются многие из тех, кто тоже может пострадать. А если следующей жертвой окажется Шеймус, Дин или Невилл? Гарри перестал мерить шагами комнату и остановился перед пустующим портретом Финеаса Нигеллуса. Сердце его болезненно сжалось. Остался единственный путь: полностью отмежеваться от мира магии и возвратиться в Вечнозеленый Тупик…

   Раз дела складываются таким образом, рассудил Гарри, то нечего тянуть с отъездом. Старательно отгоняя от себя любые мысли о том, как отнесутся Дэрсли к его появлению шестью месяцами раньше ожидаемого срока, он подошел к сундуку, захлопнул крышку и запер замок. Затем он рассеянно окинул взглядом комнату, ища глазами клетку Эдвиги, и тут вспомнил, что сова так и осталась в Хогвартсе – что же, одной ношей меньше. Ухватившись за край сундука, он потащил его к двери, однако на полпути замер, услышав глумливый голос:

   - Похоже, сматываешь удочки?

   Гарри обернулся. Финеас Нигеллус возвратился в свой портрет и теперь с ироничной улыбкой наблюдал за ним, вальяжно прислонясь к раме.

   - И вовсе нет, - бросил в ответ Гарри и протащил сундук еще немного вперед.

   - Я всегда полагал, - сказал Финеас Нигеллус, поглаживая свою клинообразную бородку, - что в Гриффиндоре учатся смельчаки! Но тебе, похоже, куда больше подошел бы мой родной факультет. Мы, Слиттеринцы, и сами не робкого десятка, но при этом отнюдь не обделены умом. К примеру, при наличии выбора мы всегда в первую очередь спасаем самих себя.

   - Я не себя спасаю, - отмахнулся Гарри, перетаскивая сундук через комковатый, побитый молью участок ковра у самой двери.

   - Вон оно что, - многозначительно произнес Финеас Нигеллус, все так же поглаживая бородку. – Это вовсе не трусливое бегство, это воистину благородный жест.

   Проигнорировав его слова, Гарри ухватился за ручку двери, однако остановился, снова услышав флегматичный голос Финеаса Нигеллуса.

   - У меня для тебя послание от Альбуса Дамблдора.

   Гарри круто развернулся.

   - Что за послание?

   - «Не двигайся с места».

   - Я и не двигаюсь! – сказал Гарри, не выпуская дверную ручку. – Так что за послание?

   - Я только что передал его тебе, дурень, - невозмутимо заметил Финеас Нигеллус. – Вот слова Дамблдора: «Не двигайся с места».

   - Почему? – с жаром воскликнул Гарри, выпустив сундук из рук. – Почему он хочет, чтобы я не двигался с места? Что еще он сказал?

   - Ровным счетом ничего, - пожал плечами Финеас Нигеллус, приподняв тонкую черную бровь, словно посчитал поведение Гарри вызывающим.

   Ярость взметнулась со дна души Гарри, как змея из некошеной травы. Он был физически измотан и совсем запутался из-за того, что в последние двенадцать часов ему пришлось пережить и безысходность, и надежду, и снова безысходность, а Дамблдор по-прежнему его сторонится!

   - Вот, значит, как? – вскричал он. – «Не двигайся с места»? Нечто подобное я уже слышал после того, как подвергся нападению дементоров! Сиди, мол, детка, не рыпайся, взрослые сами решат все вопросы, а объяснять тебе что-либо нет никакого смысла, все равно ты ничего не поймешь своими куриными мозгами!

   - Вот именно поэтому, - громко, перекрывая выкрики Гарри, заговорил Финеас Нигеллус, - мне всегда претило преподавание! Молодняк ни на йоту не сомневается в своей исключительной правоте. А скажи-ка мне, жалкий спесивец, в твою дурную голову никогда не закрадывалась мысль о том, что у Ректора Хогвартса имеются серьезные причины не поверять тебе все тонкости своего плана? Упиваясь своими страданиями, ты хоть раз вспомнил о том, что еще ни одно распоряжение Дамблдора тебе не навредило? Разумеется, нет! Как и все прочие юнцы, ты нисколько не сомневаешься в том, что только у тебя есть разум и чувства, и что лишь ты один своим выдающимся умом способен проникнуть в тайные помыслы Темного Лорда…

   - Так, значит, у него все же есть тайные помыслы в отношении меня? – тотчас встрял со своим вопросом Гарри.

   - Разве я сказал нечто подобное? – пожал плечами Финеас Нигеллус, от скуки разглядывая свои шелковые перчатки. – Ну, а сейчас прошу меня извинить, мне есть чем заняться помимо того, чтобы выслушивать подростковые страдания… Позволь откланяться…

   Прогулочным шагом он зашел за раму и исчез из виду.

   - Скатертью дорога! – гаркнул Гарри, обращаясь к опустевшему холсту. – И поблагодарите за меня Дамблдора – неизвестно, правда, за что.

   Ответа с опустевшего холста не последовало. В состоянии крайнего раздражения Гарри оттащил сундук обратно к изножью кровати и упал лицом вниз на изъеденное молью покрывало.

   Он лежал, закрыв глаза и ощущая тяжесть и боль во всем теле. Ему казалось, что он преодолел расстояние в сотни миль… А ведь и суток не прошло с тех пор, как они с Чо Чанг вдвоем стояли под омелой… он так устал… но так страшно было погрузиться в сон… как знать, надолго ли хватит сил бороться со сном… Дамблдор велел не двигаться с места… значит, спать не запрещено… но его не покидал страх… вдруг все повторится?

   Гарри медленно погружался в сумрак.

   В его голове будто включился фильм, который только и ждал сигнала к началу воспроизведения. Гарри вновь двигался по безлюдному коридору с шероховатыми каменными стенами и факелами по обеим сторонам к невзрачной черной двери, минуя дверной проем слева, за которым начиналась лестница, уводящая вниз…

   И вот он уже стоит перед черной дверью, но открыть ее не может… Он вглядывается в дверь, страстно желая войти… По ту сторону находится то, что он всем своим существом желает получить … некий дар, о котором он может только мечтать. Хоть бы шрам перестал саднить… тогда он мог бы рассуждать более здраво…

   - Гарри, - словно издалека долетел до него голос Рона, - мама зовет ужинать, но если ты хочешь полежать, она для тебя оставит немного еды.

   Гарри открыл глаза, но Рона уже след простыл.

   Он не желает оставаться со мной наедине, подумал Гарри. Впрочем, чему тут удивляться после слов Смура…

   Пожалуй, теперь и остальные не захотят терпеть его общество, раз им стало известно, что сокрыто у него внутри…

   Он не пойдет на ужин, не станет себя никому навязывать. Он повернулся на другой бок и через некоторое время снова заснул, а проснулся только утром, оттого что от голода сводило живот. Рядом в своей кровати похрапывал Рон. Оглядев спросонья комнату и увидев темный силуэт Финеаса Нигеллуса, вернувшегося в свой портрет, Гарри решил, что это, видимо, Дамблдор его откомандировал приглядывать за ним, чтобы он невзначай не набросился на кого-нибудь еще.

   Ощущение собственной запятнанности усиливалось. Зря он подчинился приказу Дамблдора и остался… Если это то, во что теперь превратится его жизнь на Площади Лихогнилль, то не лучше ли вернуться в Вечнозеленый Тупик?

* * *

   Все следующее утро было посвящено развешиванию рождественских гирлянд. Гарри не мог припомнить другого случая, когда бы Сириус был так весел: он распевал рождественские хоралы, радуясь тому, что будет встречать Рождество с друзьями. Его голос долетал снизу до пустой холодной гостиной, где Гарри коротал время в одиночестве, глядя, как небо заволакивают белые облака, предвестники снегопада, и находя мрачное удовольствие в том, что остальным теперь представилась возможность перемыть ему косточки – чем все они, несомненно, сейчас и занимаются. Услышав, как с нижнего этажа миссис Уизли негромко позвала его обедать, он не ответил, а поднялся этажом выше.

   Было уже около шести часов вечера, когда раздался звонок в дверь, и особняк вновь огласился воплями миссис Блэк. Гарри решил, что явился кто-то из членов Ордена – возможно, Земнавозникус. Привалившись поудобнее к стене в комнате Орлика, где он прятался от остальных, он принялся скармливать гиппогриффу дохлых крыс, стараясь не думать о том, как сильно проголодался. Когда же спустя несколько минут раздался настойчивый стук в дверь, он немало удивился.

   - Я знаю, что ты там, - раздался голос Гермионы. – Может, выйдешь? Мне нужно с тобой поговорить.

   - А ты-то как здесь очутилась? – спросил Гарри, широко распахнув дверь. Орлик вернулся к своему излюбленному занятию - поиску случайно оброненных крысиных останков в устилавшей пол соломе. – Я думал, ты уехала кататься на лыжах с родителями.

   - По правде говоря, я не большая любительница лыжного спорта, - призналась Гермиона. – Поэтому и приехала к вам на Рождество. – Ее волосы были слегка припорошены снегом, а щеки раскраснелись от мороза. – Но смотри, не проговорись Рону. Я его всячески убеждала, что кататься на лыжах - это здорово, и только из-за того, что он все время насмехался. Правда, мама с папой были немного разочарованы, но я сказала, что все, кто намерен успешно сдать экзамены, остаются в Хогвартсе, чтобы заниматься. Они, конечно же, желают мне добра, поэтому отнеслись к этому с пониманием. А сейчас, - энергично добавила она, - давай переберемся в твою спальню. Мама Рона уже разожгла там камин и распорядилась принести бутерброды.

   Гарри спустился за ней на второй этаж, а, войдя в спальню, увидел там Рона и Джинни, которые поджидали его, сидя на кровати Рона.

   - Меня доставил сюда «Рыцарь ночи», - снимая куртку, весело сообщила Гермиона, прежде чем Гарри успел раскрыть рот. – Дамблдор еще тогда утром рассказал мне обо всем, что произошло, но я не могла покинуть школу до официального окончания семестра. Амбридж и так уже вне себя от ярости – вы ведь ускользнули прямо из-под самого ее носа. И это несмотря на то, что Дамблдор уведомил ее и о госпитализации мистера Уизли в больницу Св. Мунго, и о том, что он лично дал всем вам разрешение его проведать. Вот так…

   Она уселась на кровать рядом с Джинни, и теперь на Гарри смотрели уже три пары глаз.

   - Как ты себя чувствуешь? – участливо спросила Гермиона.

   - Нормально, - холодно ответил Гарри.

   - Но только не надо врать, Гарри, - покачала головой Гермиона. – Рон и Джинни говорят, что после возвращения из Св. Мунго ты всех избегаешь.

   - Что, прямо так и говорят? – Гарри метнул свирепый взгляд на Джинни с Роном. Рон принялся разглядывать свои ботинки, однако Джинни и бровью не повела.

   - А что, неправда? – запальчиво проговорила она. – Еще и нос от нас воротишь!

   - Это вы от меня нос воротите! – вскинулся Гарри.

   - Вы, видимо, по очереди поворачиваете друг к другу носы, и этот процесс у вас плохо синхронизирован, - заметила Гермиона, пряча улыбку.

   - Верх остроумия, - злобно бросил Гарри и повернулся к ней спиной.

   - Ой, да хватит себя жалеть, - строго сказала Гермиона. – Мне рассказали о том, что именно вам вчера удалось подслушать с помощью Оперативных ушей…

   - В самом деле? – недовольно буркнул Гарри, небрежно сунув руки в карманы и глядя, как за окном падает снег. – Значит, сплетничали обо мне? Что ж, со временем ко всему привыкаешь…

   - Мы хотели с тобой поговорить, Гарри, - сказала Джинни, - но с тех пор, как мы вернулись, ты только и делаешь, что прячешься…

   - А я никого не просил со мной разговаривать, - отмахнулся Гарри, все больше раздражаясь.

   - Ну и глупо, - рассердилась Джинни, - особенно, если учесть, что я единственная из тех, кого ты знаешь, чьим разумом владел Сам-Знаешь-Кто, так что именно я могу тебе рассказать, что при этом с тобой происходит.

   Гарри оторопел, услышав эти слова, затем развернулся и посмотрел ей в лицо.

   - Я об этом забыл, - тихо проговорил он.

   - Везет же некоторым, - с прохладцей заметила Джинни.

   - Прости, - произнес Гарри со всей искренностью, на какую только был способен. – Так… так ты считаешь, что он завладел моим разумом?

   - Скажи, ты помнишь обо всех своих поступках? – спросила Джинни. – Бывают ли у тебя периоды, когда ты не можешь вспомнить, чем занимался?

   Гарри пораскинул мозгами.

   - Нет, - уверенно ответил он.

   - Значит, твой разум никогда не был во власти Сам-Знаешь-Кого, - успокоила его Джинни. – Когда это случалось со мной, у меня из памяти исчезало то, что я делала на протяжении многих часов. Я вдруг приходила в сознание в каком-нибудь месте и не могла вспомнить, как там оказалась.

   Хоть Гарри и не решался ей поверить, но в его сердце, тем не менее, начала теплиться надежда.

   - А как же быть с тем сном, в котором были твой папа и эта змея…

   - Гарри, тебе и до этого снились подобные сны, - возразила Гермиона. – У тебя и в прошлом году бывали видения, которые позволяли тебе понять, что замышляет Волдеморт.

   - На этот раз все было по-другому, - покачал головой Гарри. – Я находился внутри той змеи, словно сам и был ею… А если Волдеморт каким-то образом перебросил меня в Лондон?

   - Настанет день, - не скрывая раздражения, проговорила Гермиона, - когда ты прочтешь книгу «Хогвартс: версия исторических событий» и усвоишь, наконец, что из Хогвартса невозможно трансглюкировать. Даже самому Волдеморту не под силу отправить тебя в полет из собственной спальни.

   - Ты, друг мой, не покидал своей постели, - вставил Рон. – Я сам был свидетелем твоих метаний во сне за минуту до того, как мы сумели-таки тебя разбудить…

   Гарри снова принялся вышагивать по комнате, размышляя. Слова друзей не только сняли груз с его души, но звучали вполне логично… Проходя мимо кровати, он чисто механически взял с лежавшей на ней тарелки бутерброд и с жадностью отправил его в рот…

   Значит, я все-таки не являюсь тем оружием, думал Гарри. Его сердце ликовало от радости, душа освободилась от гнета, и он ощутил непреодолимое желание присоединиться к всеобщему веселью, услышав, как мимо двери в спальню шагает Сириус, направляясь в комнату Орлика, и во весь голос распевает: «Да укрепит Господь тебя, веселый гиппогрифф».

* * *

   А он собирался отправиться на Рождество в Вечнозеленый Тупик – и как только такое могло прийти в голову? Радость Сириуса от того, что дом снова полон гостей и что Гарри вернулся, была так велика, что ею невозможно было не заразиться. Ничто в нем уже не напоминало того угрюмого владельца особняка, каким он был летом. Теперь он прилагал все усилия к тому, чтобы праздник вышел не менее, а, может, и более веселым, чем в Хогвартсе, и без устали вместе с остальными делал необходимые приготовления к Рождеству, наводя порядок и развешивая украшения, поэтому когда в сочельническую ночь все расходились по спальням, особняк едва ли можно было узнать. С покрывшихся патиной люстр уже больше не свисала паутина, теперь их украшали гирлянды из остролиста, оплетенные золотым и серебряным дождем, на ветхом ковре поблескивал магический нетающий снег, огромная елка, доставленная в особняк Земнавозникусом, в ветвях которой порхали живые феи, заслоняла собой генеалогическое древо рода Сириуса, и даже развешенные по стенам головы эльфов украсили красными шапочками и белыми бородами, как у Деда Мороза.

   Проснувшись рождественским утром, Гарри обнаружил целый склад подарков у себя на кровати, а Рон уже распечатал половину своих, доставая их из еще более объемистой кучи.

   - Знатные трофеи в этом году, - долетел до Гарри его голос сквозь бумажные облака. – Спасибо за компас для метлы! Подарку Гермионы с ним не сравнится – она мне презентовала «Организатор домашней самоподготовки» …

   Гарри перебрал свои подарки и отыскал сверток, подписанный рукой Гермионы. Она и ему подарила нечто похожее на ежедневник, причем какую бы страницу он ни открыл, та неизменно сообщала ему какую-нибудь прописную истину, типа: «Сегодняшняя лень загубит завтрашний день!»

   Сириус с Люпином подарили Гарри коллекцию полезнейших книг под общим названием «Практическая защитная магия и ее применение против Темных Искусств», где описание всех контрпорч и сглазов подкреплялось великолепными движущимися цветными иллюстрациями. Заинтересовавшись, Гарри бегло просмотрел первый том и сразу понял, что эта книга очень пригодится ему для подготовки к занятиям ДД. Хагрид прислал мохнатый бумажник, оснащенный клыками, которые, по всей видимости, были призваны обеспечивать сохранность сбережений. К сожалению, все попытки Гарри наполнить бумажник деньгами таили в себе угрозу остаться без пальцев. Тонкс подарила ему миниатюрную модель «Огненной стрелы», и Гарри, наблюдая за тем, как она планирует по комнате, с грустью вспоминал ее копию в натуральную величину. От Рона он получил неимоверных размеров коробку пикантного горошка «Полнота вкуса», от мистера и миссис Уизли – очередной джемпер ручной вязки и пирожки с начинкой. Что же касается Добби, то тот преподнес Гарри в полном смысле чудовищную картину, которую, как Гарри заподозрил, эльф нарисовал сам. Гарри перевернул раму, чтобы проверить, не будет ли картина смотреться более выигрышно, если ее повесить вверх ногами, и только он это сделал, как раздался громкий хлопок – это в спальню трансглюкировали Фред с Джорджем.

   - С Рождеством, - сказал Фред. – Вниз спускаться не спешите.

   - Это еще почему? – удивился Рон.

   - Мама опять слезы льет, - вздохнул Фред. – Перси прислал обратно рождественский свитер.

   - И никакого письма, - добавил Джордж. – Даже не поинтересовался, как папа, ни разу не навестил его в больнице…

   - Мы пытались ее утешить, - сказал Фред, обойдя кровать, чтобы рассмотреть картину. – Сказали, что Перси – это не более чем ошметок крысиного дерьма…

   - Не сработало, - сказал Джордж, откусив кусок от шоколадной лягушки. – Теперь за дело взялся Люпин. Пускай он немного приведет ее в чувство, а уж после мы спустимся на завтрак.

   - А что здесь изображено? – озадаченно спросил Фред, покосившись на живописное произведение Добби. – Смахивает на гиббона с подбитыми глазами.

   - Это же Гарри! – объяснил Джордж, указывая на оборотную сторону холста. – По крайней мере, здесь так написано!

   - Поразительное сходство! – хмыкнул Джордж, а Гарри запустил в него своим новым ежедневником, но промахнулся. Ежедневник ударился о противоположную стену и, отскочив на пол, радостно сообщил: «Исправно расставив все точки над «ё», используй с приятностью время своё!»

   Гарри с Роном выбрались из своих кроватей и оделись. Из-за двери долетали голоса обитателей особняка, поздравлявших друг друга с Рождеством. Спускаясь по лестнице вниз, они столкнулись с Гермионой.

   - Спасибо за книгу, Гарри! – радостно воскликнула она. – Я так давно хотела иметь «Новейшую теорию нумерологии»! А у духов, Рон, такой необыкновенный аромат!

   - Да, пустяки, - ответил Рон. – А это для кого? – поинтересовался он, кивнув на аккуратно завернутый подарок в ее руках.

   - Это для Криччера, - оживилась Гермиона.

   - Надеюсь, это не одежда! – забеспокоился Рон. – Не забывай о том, что говорил Сириус: Криччеру слишком многое известно, ему нельзя давать вольную.

   - Это не одежда, - успокоила его Гермиона, - но если бы я имела право распоряжаться, я бы обязательно снабдила его одеждой взамен этого замызганного тряпья. А это - лоскутное одеяло, и я подумала, что оно добавит уюта его спальне.

   - Какой спальне? – спросил Гарри, понизив голос до шепота, поскольку как раз в этот момент они проходили мимо портрета матушки Сириуса.

   - Вообще-то, по словам Сириуса, это не полноценная спальня, а, скорее, клетушка, - сказала Гермиона. – Он, похоже, спит под титаном в кухонном чуланчике.

   Когда они спустились на кухню, то не застали там никого, кроме миссис Уизли, стоявшей у плиты. Она пожелала им счастливого Рождества, и ее голос прозвучал так, словно у нее был заложен нос из-за насморка. Все отвели глаза в сторону.

   - Так, стало быть, это и есть спальня Криччера? – спросил Рон, остановившись у неказистого вида дверцы в углу напротив кладовой. Гарри не мог припомнить случая, когда бы эту дверцу открывали.

   - Да, - дрогнувшим голосом проговорила Гермиона. – Только… думаю, стоит постучать…

   Рон постучал, однако ответа не последовало.

   - Наверняка болтается где-нибудь наверху, - решил он и без лишних слов открыл дверцу. – Фу-у!

   Гарри заглянул внутрь. Большую часть чулана занимал огромный старомодный титан, а внизу, в небольшом пространстве среди труб, Криччер смастерил себе нечто, похожее на гнездо. На полу возвышался ворох старого тряпья и затхлых одеял, а углубление посредине этой кучи явно было тем самым спальным местом, где по ночам сворачивался калачиком Криччер. Лежбище эльфа было сплошь усеяно засохшими хлебными крошками и заплесневевшими кусочками сыра. В дальнем углу поблескивали монеты и прочие мелочи, которые, как смекнул Гарри, Криччер стащил, подобно сороке-воровке, спасая их от зачистки особняка, организованной Сириусом. Кроме того, Криччер сумел вызволить семейные фотографии в серебряных рамках, которые Сириус выкинул на помойку еще летом. И хотя стекла в некоторых рамках потрескались, они все же не могли скрыть высокомерных взглядов обитателей черно-белых фотографий, среди которых Гарри с ужасом узнал темноволосую даму, которую он видел в Архивариуме Дамблдора в качестве подсудимой. Это была Беллатрисса Лестранж. Именно это фотография, видимо, представляла для Криччера особую ценность, поскольку он поставил ее на почетное место, заклеив стекло Чароклейкой лентой, не слишком, правда, аккуратно.

   - Я думаю, лучше оставить подарок прямо здесь, - сказала Гермиона. Бережно положив сверток в центр скомканного тряпья и одеял, она тихо прикрыла за собой дверцу. – Он позже его найдет, так будет лучше…

   - Кстати говоря, - сказал Сириус, появившись из кладовой с увесистой индейкой в руках, - Криччер кому-нибудь попадался на глаза в последнее время?

   - Я его не видел с тех пор, как мы сюда прибыли, - сказал Гарри. – Ты тогда велел ему убраться из кухни.

   - Припоминаю… - нахмурился Сириус. – Похоже, это был последний раз, когда я и сам его видел… Наверняка скрывается где-нибудь наверху…

   - Но он ведь не мог совсем уйти? – спросил Гарри. – Ну, то есть, когда ты сказал «вон», не мог ли он это истолковать как приказ убираться из дома?

   - Нет-нет, домовые эльфы не могут покинуть дом, не получив одежды, они связаны с домом своей семьи нерушимыми узами, - пояснил Сириус.

   - При необходимости очень даже могут, - возразил Гарри. – Добби именно так и поступал. Два года назад он не раз покидал дом Малфоев, чтобы предупредить меня об опасности. И делал он это вполне успешно, хотя позже ему и приходилось себя за это наказывать.

   На мгновение Сириус смешался, а затем сказал:

   - После пойду его поищу. Наверняка окажется, что он укрылся где-нибудь наверху и заливается слезами над старыми панталонами моей матушки… Впрочем, он вполне мог забраться в вентиляционную трубу и отдать там концы… Однако не буду раньше времени тешить себя надеждой…

   Фред, и Рон засмеялись; Гермиона же бросила на Сириуса взгляд, полный осуждения.

   Завершив Рождественский обед, все Уизли, Гарри и Гермиона решили повторно навестить мистера Уизли в сопровождении Люпина и Очумелого Глаза. К рождественскому пудингу и бисквиту со взбитыми сливками в особняк явился Земнавозникус на автомобиле, взятом «напрокат» по такому случаю, поскольку на Рождество метро было закрыто. Гарри одолевали сомнения, действительно ли Земнавозникус позаимствовал машину с согласия владельца, тем более что на автомобиль было наложено то же самое Габаритное заклинание, которое в свое время мистер Уизли применил к форду «Англия». И на этот раз автомобиль, не изменив внешних габаритов, свободно вместил в себя десятерых, не считая самого Земнавозникуса, который сел за руль. Миссис Уизли раздумывала, садиться в автомобиль или нет, и Гарри понимал, что в ней борются два противоречивых чувства: с одной стороны, недовольство Земнавозникусом, с другой - нежелание путешествовать без магии. В итоге победили настойчивые уговоры детей и зимняя стужа, и, проявив добрую волю, она наконец расположилась на заднем сидении между Фредом и Биллом.

   Машин на улицах было мало, и они быстро доехали до Св. Мунго. По совершенно пустынной улице тянулся тонкий, прерывистый ручеек пациентов, которые крадучись двигались в сторону больницы, воровато оглядываясь по сторонам. Гарри и все остальные выбрались из автомобиля, а Земнавозникус завернул за угол и остался там их дожидаться. Они направились к витрине с манекеном в зеленом нейлоновом халатике, делая вид, что просто прогуливаются, а затем поочередно стали исчезать за стеклом.

   В приемном отделении Св. Мунго царила праздничная атмосфера: хрустальные светильники окрасились в красные и золотые цвета, превратившись в гигантские елочные шары; все дверные проемы украшали ветки остролиста, а в каждом углу были установлены рождественские елки, декорированные магическим снегом и нетающими сосульками. На верхушке каждой елки красовалось по сверкающей золотой звезде. На этот раз в приемной было не так многолюдно, как во время их предыдущего посещения, и все же прямо посреди зала Гарри грубо отпихнула в сторону ведьма, чья левая ноздря была забита грецким орехом внушительных размеров.

   - Семейные распри, да? – усмехнулась белокурая пышечка за информационной стойкой. – Вы сегодня уже третья… Отделение Порчетравм, пятый этаж…

   Войдя в палату, они увидели, что мистер Уизли сидит в кровати, держа на коленях поднос с остатками рождественской индейки. На лице его застыло несколько конфузливое выражение.

   - У тебя все хорошо, Артур? – спросила миссис Уизли, когда завершилась церемония приветствий и вручения подарков.

   - Порядок, порядок, - заверил ее мистер Уизли с наигранным энтузиазмом. – Вы еще… э-э… не виделись с целителем Сметиком?

   - Нет еще, - подозрительно прищурилась миссис Уизли. – А почему ты спрашиваешь?

   - Да так, неважно, - небрежно бросил мистер Уизли и взялся распаковывать свои подарки. – Ну, как прошел день? Что за подарки получили на Рождество? О, Гарри… это просто потрясающе…

   Он только что вскрыл подарок Гарри, внутри которого оказались моток тонкой проволоки и комплект отверток. Ответ мистера Уизли, впрочем, не вполне устроил миссис Уизли, и когда он подался вперед, чтобы пожать Гарри руку, она бросила внимательный взгляд на бинты под ночной сорочкой мужа.

   - Артур, - отчеканила она таким тоном, словно захлопнула дверцу мышеловки, - тебе сделали перевязку. Почему на день раньше, Артур? Мне сказали, что плановая перевязка назначена на завтра.

   - О чем это ты? – несколько оробев, сказал мистер Уизли и натянул на себя одеяло. – Нет-нет… это ничего… я… это…

   Он весь сжался под суровым взглядом миссис Уизли.

   - Что ты так разволновалась, Молли… Просто это была идея Августа Пи… Это тот целитель-стажер, ну, ты знаешь, такой приятный молодой человек и так живо интересуется… нетрадиционной медициной… В смысле, старинными маггловскими практиками врачевания… Они это называют наложением швов, Молли, и на маггловских ранах все быстро заживает…

   Из уст миссис Уизли исторгся полувопль-полурык, не предвещавший ничего хорошего. Люпин переместился к койке, на которой лежал оборотень, уныло глядевший на гостей Уизли, поскольку самого его никто не пришел проведать. Билл изъявил желание выпить чаю, а Фред с Джорджем с большой готовностью вызвались составить ему компанию.

   - Должна ли я понимать это так, - начала миссис Уизли, с каждым словом все громче и громче, по всей видимости, не замечая того, что все пришедшие навестить мистера Уизли бросились врассыпную, - что ты затеял игры с маггловским лечением?

   - Вовсе нет, Молли, дорогая, - с мольбой в голосе принялся разубеждать ее мистер Уизли. – Просто… просто мы с Пи решили проверить… только, к сожалению… как раз на раны подобного типа… это лечение действует не так эффективно, как мы ожидали…

   - Ну и?

   - Ну… не знаю, слышала ли ты когда-нибудь о том, что такое… швы?

   - Звучит так, будто ты кожу пытался зашить прямо на себе, - презрительно фыркнула миссис Уизли, - но даже ты, Артур, не способен на подобную глупость…

   - Что-то мне тоже чаю захотелось, - сказал Гарри, вскакивая с места.

   Вслед за ним и остальная компания в составе Гермионы, Рона и Джинни кинулась к выходу. Из-за захлопнувшейся двери до них донесся истошный крик миссис Уизли:

   - ЧТО ЗНАЧИТ «ХОТЕЛОСЬ ПРОВЕРИТЬ»?

   - Как это похоже на папу, - покачала головой Джинни, шагая вместе с остальными по коридору. – Швы… только представьте…

   - Вообще-то, знаете, они очень неплохо способствуют заживлению маггловских ран, - резонно заметила Гермиона. – Скорее всего, яд той змеи содержал нечто такое, что растворяет швы или действует на них как-то иначе… А где тут, интересно, кафе-чайная?

   - На шестом этаже, - сказал Гарри, припомнив поэтажную схему, висевшую над столом Дежурной ведьмы.

   Они дошли до конца коридора и за двойными дверями увидели лестницу с покосившимися ступеньками. По стенам были развешены уже другие портреты целителей со строгими лицами, и на всем пути вверх по лестнице целители с портретов то и дело останавливали ребят, ставили им нелепые диагнозы и предлагали убийственные способы лечения. Рон был страшно оскорблен, когда некий средневековый маг заявил, что у него ярко выраженная и крайне запущенная форма брызгопупырницы.

   - И что это должно означать? – с досадой спросил Рон, увидев, что маг-диагност неотступно следует за ним, перескакивая из портрета в портрет и расталкивая локтями законных обитателей. Перескочив в шестой по счету портрет, он выпалил:

   - Это, юный господин, крайне тяжелая хворь, из-за которой ваш лик покроется пупырями и станет еще более отвратительным, чем теперь…

   - «Отвратительным»? Последи-ка лучше за своим языком! – выкрикнул Рон, и уши его заалели.

   - Единственный способ излечиться состоит в том, чтобы туго привязать к горлу печень жабы и в полнолуние встать нагишом в бочку, наполненную глазами угрей…

   - Не страдаю я никакой брызгопупырницей!

   - А как же эти безобразные пятна, юный господин…

   - Это веснушки! – взорвался Рон. – Отправляйся обратно на свой холст и отстань от меня!

   Он повернулся к друзьям, которые с трудом удерживались от смеха.

   - Какой это этаж?

   - Кажется, шестой, - сказала Гермиона.

   - Да нет, только пятый, - поправил ее Гарри. – Нам еще выше…

   Однако выйдя на лестничную площадку, где за двойной дверью с маленьким окошком начинался коридор, который, как гласила вывеска, вел в Отделение порчетравм, он замер на месте. С противоположной стороны двери, прижав нос к стеклу, выглядывал некий субъект со светлыми волнистыми волосами и блестящими голубыми глазами. На его лице застыла рассеянная улыбка во весь рот, открывавшая ослепительно белые зубы.

   - Ну и ну! – изумился Рон, глядя на голубоглазого субъекта.

   - Глазам своим не верю! – ахнула Гермиона. – Это же профессор Локхарт!

   Решительно распахнув дверь, бывший преподаватель по защите от Темных Искусств вышел им навстречу. Он был одет в длиннополый лиловый халат.

   - Мое почтение! – приветствовал он ребят. – Вы, конечно же, явились сюда за моими автографами?

   - Похоже, никаких перемен не наблюдается, - шепнул Гарри на ухо Джинни, и она улыбнулась.

   - Э-э… как здоровье, профессор? – немного сконфуженно спросил Рон, испытывая вину из-за того, что именно его подпорченная палочка повредила профессорскую память так основательно, что это привело его в больничное отделение. Что касается Гарри, то муки совести терзали его в куда более ограниченной степени, поскольку казус с памятью Локхарта случился как раз в тот момент, когда сам он вознамерился полностью стереть память Гарри и Рона.

   - Превосходно, благодарю! – в упоении воскликнул Локхарт, вынимая из кармана крайне потрепанное павлинье перо. – Так сколько автографов вы желаете получить? Я, да будет вам известно, овладел скоростным письмом!

   - Э-э… спасибо, конечно, но не сейчас, - сказал Рон, бросив на Гарри многозначительный взгляд.

   - Профессор, - подхватил инициативу Гарри, - а вам не вредно бродить по коридорам? Не лучше ли будет вернуться в палату?

   Улыбка сбежала с лица Локхарта. Пару мгновений он присматривался к Гарри, а потом спросил:

   - Мы с вами раньше не встречались?

   - Вообще-то встречались, - признался Гарри. – Вы преподавали в Хогвартсе, припоминаете?

   - Преподавал? – повторил Локхарт в некотором замешательстве. – Я? Так-таки и преподавал?

   Улыбка вновь выскочила на лицо Локхарта, как черт из табакерки, и всем от этого стало как-то не по себе.

   - Стало быть, всеми своими знаниями вы обязаны мне? Но вернемся к автографам. Думаю, дюжины будет достаточно – вы сможете поделиться с друзьями, и тогда никто не будет в обиде!

   Едва он произнес эти слова, как из двери в дальнем конце коридора показалась чья-то голова и послышался голос:

   - Гилдероюшка, негодник ты этакий, куда это тебя занесло?

   По коридору, тепло улыбаясь Гарри и остальным, торопливо шагала исполненная материнской заботы целительница с украшением из елочной мишуры в волосах.

   - Ах, Гилдероюшка, у тебя гости! И как раз на Рождество – ну не чудесно ли? Вы знаете, ведь никто никогда не приходит его, голубчика, проведать! Отчего это так, я прямо в толк не возьму, ведь он у нас такой касатик!

   - У нас автографы на повестке дня! – сообщил целительнице Гилдерой, одарив ее лучистой улыбкой. – Они хотят их ужас сколько и не принимают никаких отказов! Вот только хватит ли фотографий?

   - Только послушайте, что он говорит, - сказала целительница, взяв Локхарта за руку и умильно улыбаясь ему так, словно перед ней был не по летам развитой двухгодовалый мальчуган. – Всего пару лет назад он был весьма известным человеком, и мы очень надеемся, что его желание всем раздавать автографы говорит об одном: к нему понемногу возвращается память. Прошу вас, следуйте за нами. Он, видите ли, помещен в больничный изолятор и наверняка ускользнул в тот момент, когда я вносила в палату рождественские подарки, потому что во всех остальных случаях дверь заперта… И вовсе не потому, что он опасен! Если он и может кому навредить, - тут она понизила голос до шепота, - то лишь самому себе, будь он благословен… Он ведь себя совсем не помнит, и если куда забредет, то не может отыскать дорогу назад… Как это чудесно, что вы пришли его навестить…

   - Э-э… - начал Рон, растерянно махнув рукой в сторону верхнего этажа, - честно говоря, мы собирались…

   Однако улыбка целительницы была полна надежды, и вялое бормотание Рона о том, что они «собирались выпить чаю», улетучилось в никуда. Понуро переглянувшись, ребята с обреченным видом двинулись по коридору вслед за целительницей и Локхартом.

   - Давайте поскорее с этим разделаемся, - процедил Рон сквозь зубы.

   Целительница направила волшебную палочку на дверь палаты Януса Твердолоба и шепнула: «Алогомора!». Дверь распахнулась, и она ввела всю компанию внутрь, не отпуская руку Гилдероя до тех пор, пока не усадила его в кресло рядом с кроватью.

   - Это палата для больных, которые проходят длительный курс лечения, - пояснила она вполголоса. – Для тех, кому нанесен необратимый ущерб, сами понимаете. Разумеется, при удачном стечении обстоятельств использование сильнодействующих зелий и чар может привести к некоторым улучшениям… Гилдерой, кажется, постепенно начинает осознавать, кто он такой, а вот мистер Боуд делает прямо-таки заметные успехи: у него явно идет активный процесс восстановления речевых навыков, хотя мы пока не можем распознать язык, на котором он разговаривает… Ну, мне еще нужно остальным раздать рождественские подарки, так что я вас оставлю, а вы пока тут пообщайтесь…

   Гарри огляделся по сторонам. В палате наблюдались несомненные признаки того, что для ее обитателей она стала настоящим домом. Вокруг кроватей было несравнимо больше личных вещей, чем в той палате, где лежал мистер Уизли. Например, всю стену у изголовья кровати Гилдероя занимали изображения его самого, улыбающегося во весь рот и изящным жестом приветствующего посетителей. Многие из них он подписал кривоватыми детскими каракулями. Едва оказавшись в кресле, куда его усадила целительница, он пододвинул к себе стопку фотографий, схватил перо и принялся с азартом ставить на них автографы.

   - Можете разложить их по конвертам, - сказал он Джинни, по одной кидая уже подписанные фотографии ей на колени. – Как видите, обо мне еще помнят, я по-прежнему получаю огромное количество писем от поклонников… Глэдис Гаджеон каждую неделю присылает по письму… только вот непонятно, по какой причине. – Он умолк в легкой растерянности, но уже через мгновение его лицо вновь осветилось улыбкой, и он засучив рукава продолжил подписывать свои портреты. – Видимо, все дело в моей неотразимой внешности…

   Койку напротив занимал маг со скорбным болезненным лицом. Неотрывно глядя в потолок, он бормотал себе под нос что-то невнятное, не замечая ничего вокруг. Чуть поодаль располагалась кровать, на которой лежала колдунья с обросшей шерстью головой. Гарри припомнил, как что-то похожее приключилось с Гермионой на втором курсе, однако в ее случае причиненный вред, к счастью, носил лишь кратковременный характер. А в дальнем конце палаты стояли две кровати, скрытые ото всех шторками с цветочным орнаментом, которые обеспечивали уединение пациентам и их посетителям.

   - Ну-ка, Агнес, держи, - с оптимизмом обратилась целительница к колдунье с мохнатым лицом, протягивая ей несколько небольших рождественских подарков. – Видишь, о тебе не забыли! Сын прислал с совой записку и собирается вечером тебя проведать. Это же прекрасно, правда?

   В ответ Агнес громко залаяла.

   - Глянь-ка, Бродерик, тебе прислали растение в горшочке и прелестный календарь с красочными рисунками гиппогриффов – что ни месяц, то новый гиппогрифф. Это тебя взбодрит! – суетилась целительница вокруг что-то бормочущего себе под нос мага, устанавливая на прикроватную тумбочку весьма отталкивающего вида растение с длинными колыхающимися щупальцами и прилаживая к стене календарь с помощью волшебной палочки. – И потом… ах, уже уходите, миссис Лонгботтом?

   Гарри резко обернулся. Шторки, скрывавшие две кровати в дальнем конце палаты, теперь были раздвинуты, и по проходу между койками продвигались к выходу двое посетителей: престарелая волшебница весьма строгого вида в длинном зеленом платье с побитым молью лисьим воротником и в остроконечной шляпе, чью верхушку венчало украшение, в котором недвусмысленно угадывалось чучело грифа; следом за ней шел некто в крайне подавленном состоянии, и это был Невилл.

   На Гарри вдруг нахлынуло прозрение: он понял, кто были те двое в дальнем конце палаты. Он принялся нервозно озираться по сторонам в поисках чего-либо, что могло бы отвлечь внимание остальных и позволило бы Невиллу покинуть палату незаметно и без вопросов, но только и Рон, услышав фамилию «Лонгботтом», вскинул голову и, прежде чем Гарри смог его остановить, окликнул друга:

   - Невилл!

   Невилл покачнулся и сжался в комок, словно его едва не зацепила пролетевшая мимо пуля.

   - Это же мы, Невилл! – радостно воскликнул Рон, вскакивая с места. – Ты Локхарта видел? Он здесь! А ты к кому пришел?

   - Это твои друзья, Невилл, дорогой? – благосклонно молвила бабушка Невилла, приближаясь к ребятам.

   Невилл, похоже, был бы рад исчезнуть и очутиться в любой другой точке света. Он стоял, не поднимая глаз, а по его пухлощекому лицу медленно растекался багровый румянец.

   - Ну, конечно, - сказала бабушка Невилла, оглядев Гарри пристальным взглядом, после чего протянула ему иссохшую, сморщенную руку. – Да-да, разумеется, я знаю, кто вы. Невилл о вас самого высокого мнения.

   - Э-э… спасибо, - растерянно проговорил Гарри, обмениваясь с ней рукопожатием. Невилл ни разу на него не взглянул и стоял, вперив взгляд в свои ботинки, с каждым мгновением краснея все больше.

   - А вы двое, вне всякого сомнения, Уизли, - продолжала миссис Лонгботтом, с видом монаршей особы протянув руку вначале Рону, а затем Джинни. – И ваших родителей я знаю - мы, правда, лишь шапочно знакомы, но это в высшей степени порядочные люди… А вы, вероятно, Гермиона Грэйнджер?

   Гермиона несколько опешила оттого, что миссис Лонгботтом знакомо ее имя, но тем не менее с готовностью протянула ей руку.

   - Да, Невилл мне много всего о вас рассказывал. Вы ведь не раз приходили ему на помощь? Он славный мальчик, - добавила она, со сдержанным одобрением глядя на внука с высоты своего костистого носа, - однако, к сожалению, таланта своего отца не унаследовал… - и она так энергично кивнула в сторону двух кроватей, располагавшихся в дальнем конце палаты, что чучело грифа на ее шляпе угрожающе качнулось.

   - Как это? – удивился Рон (Гарри порывался наступить Рону на ногу, но сделать это незаметно в джинсах и без мантии оказалось весьма проблематичным). – Так, значит, в том конце палаты твой папа, Невилл?

   - Как это понимать, Невилл? – сурово потребовала ответа миссис Лонгботтом. – Неужели ты не рассказал друзьям о своих родителях?

   Невилл скорбно вздохнул и отрицательно покачал головой, устремив взгляд в потолок. Гарри не мог припомнить, когда еще он испытывал такое сострадание по отношению к кому бы то ни было, но совершенно не представлял, чем помочь Невиллу.

   - Тут, знаешь, нечего стыдиться! – рассердилась миссис Лонгботтом. – Ты должен гордиться родителями, Невилл, гордиться! Они не для того принесли в жертву и свое здоровье, и свой рассудок, чтобы их стыдился единственный сын!

   - Я и не стыжусь, - едва слышно пробормотал Невилл, по-прежнему пряча ото всех глаза. Рон приподнялся на носках, чтобы хоть одним глазком взглянуть на обитателей тех двух коек.

   - По тебе не скажешь! – заметила миссис Лонгботтом. – Моего сына и его жену, - с достоинством проговорила она, повернувшись к Гарри, Рону, Гермионе и Джинни, - последователи Сами-Знаете-Кого подвергали пыткам до тех пор, пока они не лишились рассудка.

   Гермиона и Джинни в ужасе прижали руки к губам. Рон перестал выкручивать шею, пытаясь разглядеть родителей Невилла, и застыл в совершенном смятении.

   - Они были Светоносцами, если вы не в курсе, и пользовались огромным уважением в мире магии, - продолжала миссис Лонгботтом. – И оба были невероятно талантливы. Я… Алиса, милая, что случилось?

   Из дальнего конца палаты к ним робко вышла мать Невилла в одной ночной рубашке. Это была не та пышущая здоровьем женщина со счастливой улыбкой на лице, которую Гарри видел на фотографии Смура, запечатлевшей первоначальный состав Ордена Феникса. Теперь ее лицо было худым и изможденным, глаза казались чрезмерно большими, а редкие тусклые седые волосы выглядели безжизненными. Говорить она то ли не желала, то ли не могла, и лишь делала неуверенные жесты в сторону Невилла, зажав что-то в протянутой руке.

   - Что-то еще? – устало спросила миссис Лонгботтом. – Хорошо, Алиса, милая, очень хорошо… Невилл, возьми то, что она хочет тебе отдать…

   Но Невилл уже и сам тянул к ней руку, и мать положила в его раскрытую ладонь пустую обертку из-под взрывной жвачки от Друбля.

   - Молодец, дорогая, - преувеличенно бодрым голосом похвалила ее бабушка Невилла, ласково погладив по плечу.

   Невилл же тихо проговорил:

   - Спасибо, мама.

   Алиса нетвердой походкой направилась к своей кровати, что-то тихонько напевая себе под нос. Невилл оглянулся на остальных, словно бросая им вызов: ну, что же вы не смеетесь? Однако ничего менее смешного Гарри в своей жизни не встречал.

   - Ну, нам пора возвращаться домой, - вздохнула миссис Лонгботтом, натягивая длинные зеленые перчатки. – Была рада со всеми вами познакомиться. Невилл, выкини эту обертку, она тебе их столько надарила, что ими теперь можно оклеивать стены твоей спальни…

   Но Гарри показалось, что Невилл, выходя из палаты, тихонько спрятал обертку в карман.

   Дверь палаты за ними закрылась.

   - Я и подумать не могла, - призналась Гермиона, и на ее глаза навернулись слезы.

   - Я тоже, - сказал Рон внезапно охрипшим голосом.

   - И я, - прошептала Джинни.

   Все трое посмотрели на Гарри.

   - А я все знал, - печально промолвил Гарри. – Мне Дамблдор рассказал, но я дал слово об этом не распространяться… Это Беллатрисса Лестранж пытала родителей Невилла заклятьем Круциатус до тех пор, пока они не лишились рассудка, и именно за это ее отправили в Азкабан.

   - Так это дело рук Беллатриссы Лестранж? – прошептала Гермиона, придя в ужас от услышанного. – Той самой, чей портрет хранится в коморке у Криччера?

   Наступила тишина, в которую неожиданно ворвался обиженный голос Локхарта:

   - Послушайте, вы там, я зря, что ли, осваивал скоростное письмо?

Глава 24 ОККЛЮМЕНЦИЯ

   Криччер, как оказалось, все это время скрывался на чердаке. Сириус рассказал, что когда нашел его там, Криччер, весь покрытый толстым слоем пыли, рылся в поисках уцелевших реликвий рода Блэков, чтобы переправить их в свой чуланчик. Сириусу, похоже, было вполне довольно этого объяснения, однако это вызвало настороженность у Гарри. Криччер вернулся в куда более приподнятом настроении, злобное ворчание пошло на убыль, и он с большей охотой, чем раньше, выполнял поручения; раз или два, впрочем, Гарри довелось заметить на себе его чересчур пристальный взгляд, который он тотчас отводил в сторону, едва встретившись с Гарри глазами.

   Гарри не стал высказывать свои зыбкие подозрения Сириусу, чье радужное настроение по окончании праздников начало таять прямо на глазах. С каждым днем, приближавшим дату возвращения Гарри в Хогвартс, Сириус все больше впадал в состояние, которое миссис Уизли окрестила «приступами ипохондрии»: Сириус становился брюзгливым, несловоохотливым и долгие часы проводил в комнате Орлика. Его меланхолия растекалась по особняку, проникая во все щели, словно тлетворный газ, и вскоре захлестнула всех обитателей дома.

   Гарри не хотелось оставлять Сириуса на попечении одного лишь Криччера. По правде говоря, он совсем не рвался обратно в Хогвартс, чего раньше с ним никогда не случалось. Вернуться в школу означало снова стать жертвой тирании Долорес Амбридж, которая за время их отсутствия наверняка сумела пропихнуть еще десятка полтора декретов. К тому же не было никакой перспективы вернуться в сборную по квиддичу, откуда он был изгнан, а вот вероятность того, что груз домашних заданий в преддверии экзаменов станет неподъемным, была очень высока. Дамблдор оставался по-прежнему неприступным, и единственной отдушиной для Гарри был Дивизион Дамблдора. Только это и удерживало его от отчаянного шага: попытаться уговорить Сириуса, чтобы тот позволил ему бросить школу и остаться в особняке на Площади Лихогнилль.

   В последний же день каникул случилось нечто такое, отчего возвращение в Хогвартс стало представляться Гарри совершенным кошмаром.

   - Гарри, милый, - позвала его миссис Уизли, приоткрыв дверь в их с Роном спальню, где друзья играли в шахматы, а Гермиона, Джинни и Хитрюга внимательно наблюдали за игрой, - тебя не затруднит спуститься в кухню? С тобой хочет побеседовать профессор Снэйп.

   Гарри не сразу сообразил, о чем она говорит, так как одна из его ладей как раз вступила в рукопашную с пешкой Рона, и Гарри всячески ее раззадоривал.

   - Души ее, души ее, балда ты этакая, это всего лишь пешка… простите, миссис Уизли, что вы сказали?

   - Профессор Снэйп, милый. На кухне. Хочет с тобой побеседовать.

   Гарри обмер и в ужасе оглянулся на Рона, Гермиону и Джинни, которые также не отрывали от него изумленных глаз. Хитрюга, последнюю четверть часа находившийся в плену цепких рук Гермионы, с триумфальным видом прыгнул на доску и принялся гонять шахматные фигуры – те бросились врассыпную, истошно вопя.

   - Снэйп? – в замешательстве переспросил Гарри.

   - Профессор Снэйп, милый – с упреком покачала головой миссис Уизли. – И поспеши, а то он говорит, что не может здесь долго оставаться.

   - Что ему от тебя нужно? – с беспокойством спросил Рон, когда миссис Уизли удалилась. – Разве ты что-то натворил?

   - Нет! – негодующе воскликнул Гарри, ломая голову над тем, в чем он мог так сильно провиниться, чтобы Снэйп лично явился к нему сюда. Неужели он получил «Т» за последнюю домашнюю работу?

   Спустя несколько минут он рывком открыл кухонную дверь и увидел Сириуса и Снэйпа, которые сидели за длинным кухонным столом, демонстративно глядя в разные стороны. От их взаимной молчаливой враждебности в кухне сгустился воздух. Перед Сириусом лежало распечатанное письмо.

   - Эхем, - просигнализировал Гарри о своем прибытии.

   Снэйп повернул к нему лицо, наполовину скрытое сальными черными волосами.

   - Сядьте, Поттер.

   - Видишь ли, Снэйп, - громогласно заявил Сириус, покачиваясь на задних ножках стула и глядя в потолок, - я бы предпочел, чтобы ты тут не командовал. Это все-таки мой дом.

   Неприглядная краска залила бесцветное лицо Снэйпа. Гарри опустился на стул рядом с Сириусом, лицом к сидевшему напротив Снэйпу.

   - По идее, я должен был бы побеседовать с вами без свидетелей, Поттер, - сказал Снэйп, и его губы искривились в знакомой глумливой ухмылке, - однако Блэк…

   - Я его крестный, - перебил Снэйпа Сириус, еще больше возвысив голос.

   - Я здесь нахожусь по поручению Дамблдора, - сказал Снэйп, чей тон, в отличие от Сириуса, становился все тише и злоречивее, - но ты, Блэк, непременно останься. Я понимаю, тебе важно почувствовать свою… вовлеченность.

   - О чем это ты? – насторожился Сириус. Стул, на котором он сидел, с громким стуком опустился на все четыре ножки.

   - Всего лишь о том, что ты, вероятно… как бы это сказать… крайне подавлен оттого, что не можешь оказать Ордену никакой реальной помощи, - Снэйп тонко подчеркнул последние слова.

   На этот раз краска бросилась в лицо Сириусу, а Снэйп повернулся к Гарри с усмешкой триумфатора.

   - Ректор отправил меня сюда с сообщением для вас, Поттер. Он настаивает на том, чтобы в этом семестре вы изучали окклюменцию.

   - Что-что? – в недоумении переспросил Гарри.

   Глумливая ухмылка Снэйпа стала еще очевиднее.

   - Окклюменцию, Поттер. Магическую защиту разума от внешних атак. Это наиболее загадочная, но исключительно ценная часть магии.

   Сердце Гарри учащенно забилось. Защита от внешних атак? Но ведь его разум свободен, все с этим согласились…

   - А зачем мне изучать эту окклю… или как ее там? – невольно вырвалось у него.

   - Затем, что Ректор находит это в высшей степени желательным, - невозмутимо промолвил Снэйп. – Вы будете заниматься индивидуально раз в неделю, обязуясь держать это в тайне, в особенности, от Долорес Амбридж. Вам понятно?

   - Понятно, - ответил Гарри. – А кто будет меня обучать?

   Снэйп вскинул брови.

   - Я.

   У Гарри возникло малоприятное ощущение, словно все его внутренность начали таять и терять очертания. Занятия со Снэйпом сверх программы? За что? Что такого он натворил? Он обернулся к Сириусу, ища у него поддержки.

   - Отчего же сам Дамблдор не может его обучать? – с вызовом спросил Сириус. – Почему этим должен заниматься именно ты?

   - Видимо, потому что перепоручать наименее приятные задания другим – это право Ректора, - бархатным голосом пояснил Снэйп. – Можешь поверить, я не вымаливал у него эту работу. – Он поднялся. – Жду вас, Поттер, в понедельник в шесть вечера. В своем кабинете. Если будут задавать вопросы, скажите, что посещаете дополнительные занятия по зельям для неуспевающих. Никто из тех, кто видел вас на моих уроках, не смог бы отрицать, что именно это вам и требуется.

   Он резко развернулся, собираясь уйти, и его черный дорожный плащ взвихрился за его спиной.

   - Погоди-ка, - остановил его Сириус, выпрямившись на стуле.

   Снэйп обернулся, глумливо улыбаясь.

   - Мне надо спешить, Блэк… в отличие от тебя, я не располагаю таким количеством досужего времени…

   - Ну, тогда я сразу перейду к сути вопроса, - сказал Сириус, вставая со стула. Ростом он был заметно выше Снэйпа, но от внимания Гарри не укрылось, что рука Снэйпа в кармане плаща была сжата в кулак, а в кулаке – волшебная палочка. – Если только я прослышу, что ты используешь эти уроки окклюменции для того, чтобы отравлять Гарри жизнь, то ты мне за это ответишь.

   - До чего умилительно, - усмехнулся Снэйп. – Но ты, конечно же, заметил редкое сходство Поттера с отцом.

   - Конечно, заметил, - горделиво приосанился Сириус.

   - В таком случае, тебе должно быть известно, до какой степени он заносчив – любая критика от него отскакивает, как мяч, - со змеиной сладостью проговорил Снэйп.

   Сириус резко отпихнул от себя стул и двинулся вокруг стола в сторону Снэйпа, извлекая на ходу волшебную палочку, а Снэйп тем временем выхватил свою. Оба встали в боевую позицию напротив друг друга: побагровевший от негодования Сириус и пытающийся просчитать ситуацию Снэйп, чьи глаза метались между лицом Сириуса и кончиком его волшебной палочки.

   - Сириус! – громко выкрикнул Гарри, но Сириус, казалось, его не слышит.

   - Я тебя предупредил, Слюнтяйус, - отчеканил Сириус, почти вплотную приблизив лицо к лицу Снэйпа. – Мне все равно, если Дамблдор верит в то, что ты перевоспитался, потому что я-то тебя насквозь вижу…

   - Тогда почему же ты ему об этом не расскажешь? – прошипел Сириус. – Или ты опасаешься, что он не прислушается к мнению того, кто уже полгода отсиживается в доме своей матушки?

   - Кстати, а как поживает Люциус Малфой? До смерти рад, небось, что его дворняжка служит в Хогвартсе?

   - Коль скоро речь зашла о дворняжках, - вкрадчиво проговорил Снэйп, - известно ли тебе, что Люциус Малфой тебя узнал, когда ты в прошлый раз отважился на небольшой променад? Умно придумано – взять да помелькать на платформе, где ничто тебе не угрожает… Ловко обеспечил себе железобетонный предлог, чтобы и дальше не покидать свой бункер.

   Сириус нацелил на него палочку.

   - НЕТ! – вскричал Гарри и, в прыжке перелетев через стол, клином встал между ними. – Сириус, не вздумай…

   - Ты что, меня трусом называешь? – взорвался Сириус, пытаясь оттеснить Гарри в сторону, но тот стоически сопротивлялся.

   - Полагаю, так и есть, - ответил Снэйп.

   - Гарри – не – путайся – под – ногами, - прорычал Сириус, отталкивая его свободной рукой.

   Дверь распахнулась, и в кухню вплыли переполненные радостью Уизли и Гермиона, обступив горделиво вышагивающего впереди мистера Уизли в макинтоше, наброшенном на полосатую пижаму.

   - Исцелился! – бойко известил он всех присутствующих. – Полностью исцелился!

   Но, едва войдя, вся компания застыла на месте при виде представшей их взорам сцены, где главные действующие лица словно окаменели в театральных позах: Сириус со Снэйпом, повернув головы к двери, целились палочками друг другу в лицо, а замерший между ними Гарри раскинул руки в стороны в отчаянной попытке разнять смутьянов.

   - Мерлинова борода, - пробормотал мистер Уизли, и от его улыбки не осталось и следа, - что здесь происходит?

   Сириус и Снэйп опустили палочки. Гарри переводил взгляд с одного на другого. В лицах обоих читалась крайняя неприязнь, однако неожиданное вторжение сразу стольких свидетелей, похоже, заставило их одуматься. Снэйп спрятал палочку в карман и зашагал к выходу, не проронив ни слова. В дверях он оглянулся.

   - В понедельник в шесть, Поттер.

   С этими словами он удалился. Сириус свирепо глядел ему вслед, опустив палочку.

   - Так что же здесь все-таки произошло? – снова задал вопрос мистер Уизли.

   - Ничего такого, Артур – сказал Сириус. Грудь его вздымалась, как после долгой пробежки. – Просто двое старых школьных приятелей немного поболтали… Так ты, стало быть, исцелился? Замечательная новость, просто замечательная… - добавил он, неимоверным усилием воли заставив себя улыбнуться.

   - Конечно, замечательная, - сказала миссис Уизли, усаживая мужа в кресло. - Целитель Сметик в конце концов сделал свое дело и нашел противоядие от той гадости, которая содержалась в зубах змеи, да и Артур получил хороший урок. Впредь будет знать, что маггловская медицина – это ему не игрушки. Я правильно говорю, дорогой? – добавила она с плохо скрытой угрозой в голосе.

   - Конечно, Молли, дорогая, - пролепетал в ответ мистер Уизли.

   С возвращением мистера Уизли ужин должен был бы пройти в веселье и радости, и Гарри видел, как сильно Сириус старается поддерживать непринужденную атмосферу. Но в те минуты, когда он не смеялся громким вымученным смехом над остротами Фреда и Джорджа или, в качестве радушного хозяина, не потчевал гостей все новыми яствами, его лицо становилось унылым и задумчивым. Гарри отделяли от него Земнавозникус и Очумелый Глаз, которые заглянули на огонек, чтобы поздравить мистера Уизли с исцелением. Гарри горел желанием поговорить с Сириусом, убедить его в том, что слова Снэйпа гроша ломаного не стоят, что Снэйп нарочно его цеплял и что никто, кроме него, не считает Сириуса трусом из-за того, что он беспрекословно выполняет приказание Дамблдора не покидать своего укрытия на Площади Лихогнилль. Однако подходящего случая все не было, а, бросая осторожные взгляды на хмурое лицо Сириуса, Гарри задавался вопросом, дерзнул бы он заговорить с ним, даже если бы такая возможность и представилась. И поэтому он лишь тихим шепотом поведал Рону с Гермионой о том, что теперь ему придется заниматься окклюменцией со Снэйпом.

   - Дамблдор хочет, чтобы ты избавился от сновидений о Волдеморте, - тут же сообразила Гермиона. – Но ты ведь и сам не будешь против, правда?

   - Дополнительные занятия со Снэйпом? - содрогнулся Рон. – Я бы предпочел ночные кошмары!

   На следующий день было запланировано возвращение в Хогвартс на «Рыцаре ночи» - как и в прошлый раз, под охраной Люпина и Тонкс. Спустившись утром на кухню, Гарри, Рон и Гермиона увидели, что оба они уже завтракают. Едва распахнулась кухонная дверь, как обосновавшаяся на кухне компания взрослых, завидев ребят, поспешно прервала на полуслове какое-то тайное обсуждение, которое они до этого вели шепотом.

   Торопливо перекусив, все облачились в куртки и повязали шарфы, чтобы защититься от январской стужи. У Гарри болезненно сжалось сердце – ему не хотелось прощаться с Сириусом из-за не покидавших его недобрых предчувствий. Неизвестно, когда им вновь суждено будет встретиться, и он считал своим долгом поговорить с крестным и убедить его не совершать глупостей. Гарри не давала покоя мысль о том, что высказанное Снэйпом обвинение в трусости так больно ранило Сириуса, что он, возможно, уже сейчас замышляет какую-нибудь рискованную эскападу за пределами особняка на Площади Лихогнилль. Пока он придумывал убедительные аргументы, Сириус сам жестом подозвал его к себе.

   - Я хочу, чтобы ты взял с собой вот это, - тихо сказал он, вложив ему в руку кое-как упакованный предмет размером с небольшую книжку.

   - Что это? – спросил Гарри.

   - Это способ известить меня на случай, если Снэйп станет отравлять тебе жизнь. Нет, не вскрывай здесь! – остановил он Гарри, бросив опасливый взгляд на миссис Уизли, которая пыталась заставить близнецов надеть варежки ручной вязки. – Не думаю, что Молли одобрит, но я все же хочу, чтобы ты этим воспользовался, если тебе понадобится моя помощь, обещаешь?

   - Обещаю, - кивнул Гарри и упрятал сверток подальше, во внутренний карман куртки, при этом отдавая себе отчет в том, что никогда не воспользуется этой вещью, чем бы она ни оказалась. Он станет последним, кто попытается выманить Сириуса из укрытия, как бы безобразно Снэйп ни обращался с ним на будущих занятиях по окклюменции.

   - Тогда пошли, - с невеселой улыбкой сказал Сириус, похлопав Гарри по плечу, и прежде чем тот успел отреагировать, они поднялись наверх и остановились перед дверью, запертой на все цепочки и засовы, где уже собралось все семейство Уизли.

   - До свидания, Гарри, будь осторожен, - сказала миссис Уизли, стиснув его в объятиях.

   - До встречи, Гарри, и следи там за змеями! – сердечно пожал ему руку мистер Уизли.

   - Да… хорошо, - рассеянно пробормотал Гарри. Это был его последний шанс предостеречь Сириуса, чтобы тот не рисковал напрасно. Он обернулся, взглянул крестному в лицо и приготовился сказать все, что хотел, но Сириус опередил его, крепко прижав к себе одной рукой.

   - Береги себя, Гарри, - проговорил он внезапно севшим голосом, и уже в следующее мгновение Гарри очутился на ледяном воздухе, а Тонкс (на этот раз скрывавшаяся под личиной высокой седеющей дамы непритязательного вида) настойчиво подталкивала его в спину вниз по ступенькам.

   Дверь дома номер двенадцать за ними захлопнулась, и они спустились по лестнице вслед за Люпином. Шагнув на тротуар, Гарри обернулся: особняк съеживался прямо на глазах, а соседние дома расширяли свои габариты, заслоняя его собой. Через мгновение дом окончательно исчез из виду.

   - Идемте, чем быстрее мы окажемся в автобусе, тем лучше, - сказала Тонкс, и Гарри заметил, с каким беспокойством она оглядела площадь. Люпин резко вскинул вверх правую руку.

   ХЛОП!

   Перед ними возник, будто из воздуха, кричаще-лиловый трехъярусный автобус, чудом избежавший столкновения с ближайшим уличным фонарем, который сумел вовремя увернуться.

   Из автобуса выпрыгнул худосочный прыщавый лопоухий паренек и огласил воздух приветствием:

   - Добро пожаловать в…

   - Да, да, мы в курсе, спасибо, - не дала ему договорить Тонкс. – Садитесь, садитесь скорее…

   Она подтолкнула Гарри к двери, а когда он проходил мимо кондуктора, тот вытаращил глаза от изумления.

   - Гляньте-ка… это ж ‘Арри!

   - Еще раз выкрикнешь его имя – наложу такую порчу, что свое забудешь, - пригрозила Тонкс, одновременно подсаживая в автобус Джинни с Гермионой.

   - Мне всегда хотелось проехаться на этой штуковине, - признался Рон, восхищенно оглядываясь по сторонам.

   Когда в последний раз Гарри путешествовал автобусом «Рыцарь ночи», был поздний вечер, и все три яруса заполняли латунные кровати. Но теперь, ранним утром, вокруг окон в беспорядочном множестве были расставлены разномастные кресла, некоторые из которых, похоже, перевернулись, когда автобус внезапно затормозил на Площади Лихогнилль, и отдельные ведьмы и колдуны, недовольно брюзжа, мучительно пытались принять вертикальное положение. Чья-то хозяйственная сумка проехала из одного конца автобуса в другой, перепачкав весь пол отвратительным коктейлем из лягушачьей икры, тараканов и яичного крема.

   - Нам, видимо, придется разделиться, - резонно заметила Тонкс, ища глазами свободные кресла. – Фред, Джордж и Джинни, почему бы вам не занять вон те места в хвостовой части… И Ремус сможет остаться с вами…

   Сама же она в компании Гарри, Рона и Гермионы поднялась на самый верхний ярус, где оказались два свободных места в передней части автобуса и два в хвостовой. Кондуктор Стэн Шанпайк, сияя, проследовал за Гарри с Роном в конец автобуса, и пока они шли, остальные пассажиры буквально сворачивали шеи, буравя Гарри глазами. Когда же он сел, все тотчас развернулись обратно, будто по свистку.

   Гарри и Рон протянули Стэну по одиннадцать сикклей, и автобус снова отправился в путь, зловеще раскачиваясь из стороны в сторону. Он с грохотом пронесся по Площади Лихогнилль, то и дело наезжая на тротуар, а затем с очередным ушераздирающим «ХЛОП!» всех пассажиров отбросило назад. Кресло Рона опрокинулось, Свинвиджеон, сидевший в клетке у него на коленях, вырвался на волю и с истошным верещанием понесся в переднюю часть автобуса, где и совершил аварийную посадку на плечо Гермионы. Гарри едва избежал падения, вовремя ухватившись за настенный канделябр. Выглянув в окно, он увидел, что теперь они летели по какому-то шоссе.

   - Подъезжаем к Бирмингему, - радостно поведал Стэн в ответ на немой вопрос Гарри. Рон тем временем не без труда пытался вновь принять вертикальное положение. – Как делишки, ‘Арри? Я летом то и дело натыкался на твое имя в газете, только все как-то не больно утешительно… Я и говорил Эрну: Эрн, говорил я, не шибко он на полоумного-то походил, когда ехал с нами в прошлый раз, мы бы заметили, кабы это было так, скажи?

   Он протянул ребятам билеты, не отрывая от Гарри восторженных глаз – Стэну явно было безразлично, насколько кто-то полоумен, если при этом он достаточно знаменит, чтобы попасть в газету. Между тем «Рыцарь ночи» опасно лавировал в потоке машин, обгоняя мчащиеся автомобили по внутренней полосе. Глянув, что происходит в передней части автобуса, Гарри увидел, что Гермиона с покачивавшимся на ее плече довольным Свинвиджеоном в страхе закрыла лицо руками.

   ХЛОП!

   «Рыцарь ночи» перепрыгнул с бирмингемского шоссе на тихую проселочную дорогу, изобиловавшую крутыми поворотами, и кресла снова отбросило назад. При каждом вираже кусты живой изгороди по обеим сторонам только и успевали отскакивать в разные стороны. Отсюда автобус рванул прямо на главную улицу какого-то шумного города, затем перескочил на мост, возвышавшийся среди холмов, после чего оказался на продуваемой сквозняками улице, по обеим сторонам которой стояли высотные многоквартирные дома – и всякий раз это сопровождалось неизменным оглушительным «ХЛОП!».

   - Я передумал, - буркнул Рон, в шестой раз поднимаясь с пола. – Никогда больше не стану ездить на этой хреновине.

   - Эй, там! Следующая остановка ‘Огвартс, - радостно сообщил Стэн, пробираясь к ним нетвердой походкой. – Эта дамочка с начальственным видом, та что села вместе с вами, нам весьма понятно намекнула, чтоб мы вас без очереди доставили. Но сперва все равно придется высадить мадам Кикимру… - тут снизу послышались безошибочно узнаваемые звуки рвотных позывов, а следом – красноречивый плеск. – Ей чуток нездоровится.

   Пару минут спустя завизжали тормоза, и «Рыцарь ночи» остановился у входа в небольшой пивной бар, который вжался в соседний дом, чтобы избежать столкновения. Было слышно, как Стэн высаживает из автобуса горемычную мадам Кикимру под одобрительное перешептывание пассажиров со второго яруса. Автобус вновь тронулся с места, стремительно набирая скорость до очередного…

   ХЛОП!

   Они катили по запорошенным снегом Кабаньим Лужкам. Перед глазами Гарри мелькнула боковая улочка и расположенный на ней трактир «Кабанья голова» с поскрипывавшей на зимнем ветру вывеской, на которой красовалась отрубленная голова вепря. Хлопья снега бились о ветровое стекло. Наконец автобус замер у ворот Хогвартса.

   Люпин и Тонкс помогли ребятам выгрузить багаж, а затем сами вышли из автобуса, чтобы попрощаться. Гарри окинул взглядом все три яруса «Рыцаря ночи» и увидел, что все до одного пассажиры смотрят на них сверху вниз, прижавшись носами к окнам.

   - Внутри, за воротами, вам уже ничто не будет угрожать, - сказала Тонкс, вглядываясь в безлюдную дорогу. – Успехов в семестре!

   - Берегите себя, - приговаривал Люпин, обмениваясь со всеми рукопожатиями; наконец очередь дошла и до Гарри. – Слушай, что я тебе скажу… - он заговорил тише, пока остальные прощались с Тонкс. – Гарри, я понимаю, ты не переносишь Снэйпа, но он мастер окклюменции, каких поискать, и мы все, включая Сириуса, хотим, чтобы ты обучился самозащите, поэтому занимайся со всем усердием, договорились?

   - Да, хорошо, - тяжело вздохнул Гарри, глядя в испещренное преждевременными морщинами лицо Люпина. – Что же, увидимся…

   Все шестеро поволокли сундуки к замку, то и дело оскальзываясь на заледенелой дороге. Гермиона завела любимый разговор о том, как она перед сном снова станет вязать шапочки для эльфов. Когда они достигли дубовых дверей, Гарри оглянулся - «Рыцаря ночи» уже не было и в помине, и он подумал, что зря, наверное, он не остался на его борту, если учесть, какое испытание ждало его впереди.

* * *

   Почти весь следующий день Гарри не покидал страх перед предстоящей вечерней встречей. Не исчез его мандраж и на утреннем уроке по зельям, где Снэйп проявлял к нему свое обычное недружелюбие. Не добавляло Гарри радости и то, что на переменах его осаждали полные надежд члены ДД, интересуясь, состоится ли вечером занятие, отчего он окончательно пал духом.

   - Я дам вам знать, когда будет следующее занятие, - не уставал повторять Гарри, - но сегодня я не могу, у меня… это… дополнительное занятие по зельям…

   - Тебе что, назначили дополнительные занятия по зельям? – надменно фыркнул Захариус Смит, остановив Гарри в Вестибюле после обеда. – Святые угодники, да ты, видно, совсем безнадежен, потому что обычно Снэйп никаких дополнительных уроков никому не назначает.

   Смит удалился под испепеляющим взглядом Рона, всем своим видом излучая раздражающее самодовольство.

   - Хочешь, я нашлю на него порчу? Я еще могу его отсюда зацепить, - предложил Рон, целясь палочкой между лопаток Смита.

   - Забудь, - понуро ответил Гарри. – Теперь обо мне именно такая слава и пойдет, будто я полный тупица…

   - Привет, Гарри, - раздался из-за его спины чей-то голос. Он обернулся и увидел Чо.

   - Ой… привет, - пробормотал Гарри, и его сердце болезненно сжалось.

   - Мы будем в библиотеке, Гарри, - Гермиона решительно взяла ситуацию в свои руки и, ухватив Рона за локоть, потащила его к мраморной лестнице.

   - Хорошо провел Рождество? – спросила Чо.

   - Да, неплохо, - ответил Гарри.

   - А у нас все было тихо, без затей, - сказала Чо, явно испытывая неловкость. – А скажи… ты уже читал объявление о походе в Кабаньи Лужки в следующем месяце?

   - Правда? Нет, до доски объявлений я пока что не дошел…

   - Да, он как раз состоится в день святого Валентина.

   - Ну, да, - сказал Гарри, теряясь в догадках, для чего она это говорит. – Ты, вероятно, хочешь…?

   - Только если и ты сам хочешь, - с радостью подхватила она.

   Гарри остолбенел. Он собирался спросить: «Ты, вероятно, хочешь узнать, когда будет следующая встреча ДД?», но ее ответ совершенно не вязался с предполагаемым вопросом.

   - Я… это… - смутился он.

   - Нет, если не хочешь, это не страшно, - разочарованно проговорила она. – Не беспокойся. В общем… увидимся.

   С этими словами она ретировалась. Гарри смотрел ей вслед, и его мозг лихорадочно работал. Внезапно картинка сложилась в его голове.

   - Чо! Постой, Чо!

   Он помчался следом и настиг ее, когда она уже поднималась по мраморной лестнице.

   - Э-э… ты не хочешь пойти со мной в Кабаньи Лужки в день святого Валентина?

   - Еще как хочу! – вспыхнув, воскликнула Чо и одарила его лучезарной улыбкой.

   - Отлично… тогда… все решено, - сказал Гарри, решив, что день все-таки прожит не напрасно. С этой мыслью он вприпрыжку отправился в библиотеку, чтобы повидаться с Роном и Гермионой перед началом послеобеденных уроков.

   Однако к шести часам вечера от ликования, наполнявшего его сердце оттого, что ему удалось пригласить Чо на свидание, не осталось и следа, и теперь с каждым шагом, приближавшим его к кабинету Снэйпа, он все больше понимал, что встреча с ним не сулит ему ничего хорошего.

   Он немного задержался у двери, втайне желая провалиться сквозь землю, затем, решившись, постучал и вошел.

   Кабинет представлял собой мрачное помещение, вдоль стен которого тянулись полки, заставленные сотнями стеклянных сосудов, где в разноцветных растворах плавали осклизлые фрагменты животных и растений. В углу располагался шкаф, заполненный ингредиентами, в краже которых Снэйп как-то раз обвинил Гарри, и небезосновательно. Но внимание Гарри привлек стол, на котором в лучах света, отбрасываемых свечой, стояла неглубокая каменная купель, украшенная резьбой в виде символов и рун. Гарри тотчас ее узнал – это был Архивариум Дамблдора. Пока он гадал, что именно Архивариум забыл в кабинете Снэйпа, из темного угла донесся холодный голос профессора, заставивший Гарри вздрогнуть.

   - Закройте за собой дверь, Поттер.

   Гарри повиновался, но в душе его всколыхнулось неприятное чувство, будто он сам себя запер в темнице. Развернувшись, он увидел Снэйпа, который вышел из тени и теперь молча указывал ему на кресло рядом со своим письменным столом, в которое Гарри и опустился. Снэйп тоже сел, не сводя с него холодных черных глаз. Каждый сантиметр его лица выражал неприязнь к Гарри.

   - Что же, Поттер, вам известно, зачем вы здесь, - сказал он. – Ректор попросил меня заняться с вами окклюменцией. Могу лишь надеяться, что к этой дисциплине в вас обнаружится больше талантов, чем к зельям.

   - Разумеется, - односложно ответил Гарри.

   - Возможно, эти уроки будут сильно отличаться от того, к чему вы привыкли, - сказал Снэйп с недоброжелательным прищуром, - но я, Поттер, по-прежнему являюсь вашим преподавателем, поэтому, обращаясь ко мне, извольте неизменно говорить мне «сэр» или «профессор».

   - Да… сэр, - сказал Гарри.

   - Теперь об окклюменции. Как я уже говорил на кухне вашего дражайшего крестного, этот раздел магии позволяет уберечь разум от магического вторжения и внешнего воздействия.

   - А исходя из чего профессор Дамблдор решил, что мне это нужно, сэр? – спросил Гарри, глядя в темные, холодные глаза Снэйпа и гадая, дождется ли ответа.

   Снэйп окинул его оценивающим взглядом, после чего надменно заметил:

   - Право, Поттер, даже вы должны были бы уже догадаться. Темный Лорд крайне виртуозен по части легилименции…

   - Что это? Сэр?

   - Это способность выуживать чувства и воспоминания из разума другого человека…

   - Он умеет считывать чужие мысли? – выстрелил вопросом Гарри, ужаснувшись тому, что оправдывались его самые худшие опасения.

   - Вы полностью лишены проницательности, Поттер, - сверкнул глазами Снэйп. – Вы не различаете тонкостей. Это один из тех прискорбных недостатков, которые мешают вам добиться сколько-нибудь сносных успехов в искусстве приготовления зелий.

   Снэйп взял паузу, явно упиваясь унижением Гарри, а затем продолжил:

   - Это только магглы толкуют о «считывании мыслей». Разум – это не книжка, которую можно раскрыть по желанию и почитывать в свое удовольствие. Мысли не пропечатаны на внутренней стенке черепа, чтобы какому-нибудь непрошеному гостю было удобно с ними ознакомиться. Разум, Поттер, это сложная, многоуровневая система… в большинстве случаев. – Он самодовольно усмехнулся. – Не секрет, однако, что тот, кто достиг вершин легилименции, способен при определенных условиях погружаться в сознание своих жертв и точно истолковывать их чувства. Например, Темный Лорд практически всегда чувствует, когда ему лгут. Только тот, кто достаточно сведущ в окклюменции, способен контролировать свои эмоции и воспоминания, которые идут в разрез с озвучиваемой ложью, и таким образом обманывать его, не рискуя быть изобличенным.

   Как бы там Снэйп ни объяснял, в чем состоит суть легилименции, для Гарри его объяснение прозвучало как считывание мыслей, и ему это пришлось не по нраву.

   - Так, значит, он прямо сейчас может быть в курсе того, что у нас на уме? Сэр?

   - Темный Лорд находится на почтительном расстоянии, к тому же территорию Хогвартса делают непроницаемой бесчисленные заклинания и чары, гарантирующие безопасность его обитателей, как их телесной оболочки, так и разума, - сказал Снэйп. – В магии, Поттер, большое значение имеют время и расстояние. В легилименции, как правило, существенную роль играет зрительный контакт.

   - И все же, для чего мне нужно осваивать окклюменцию?

   Снэйп внимательно смотрел на Гарри, чертя длинным, тонким пальцем линию вдоль губ.

   - Похоже, общие правила к вам неприменимы, Поттер. Видимо, то заклятье, что не смогло лишить вас жизни, породило какую-то связь между вами и Темным Лордом. У нас имеется свидетельство того, что когда ваш рассудок полностью раскрепощен и, следовательно, уязвим - например, во время сна – вас могут связывать общие с Темным Лордом мысли и чувства. Ректор считает, что так не может продолжаться, поэтому и дал мне поручение обучить вас искусству закрывать свое сознание от Темного Лорда.

   Сердце Гарри вновь учащенно забилось. Во всем этом он не видел логики.

   - Но почему профессор Дамблдор хочет положить этому конец? – в недоумении спросил Гарри. – Хоть я от этого и не в восторге, но ведь в этом есть своя польза, разве не так? Я хочу сказать, что… я ведь тогда увидел, как змея атакует мистера Уизли. А если бы этого не случилось, профессору Дамблдору не удалось бы его спасти? Ведь так, сэр?

   Снэйп все так же изучающе смотрел на Гарри, обрисовывая пальцем контур губ. Когда он вновь заговорил, его речь текла медленно и взвешенно, словно он тщательно обдумывал каждое слово.

   - По всей видимости, до недавнего времени Темный Лорд не догадывался о наличии такой связи между ним и вами. До сих пор он, похоже, не подозревал о том, что вы переживаете те же чувства, что и он, и слышите его мысли. Однако ваше видение накануне Рождества…

   - То, в котором были змея и мистер Уизли?

   - Не перебивайте меня, Поттер, - одернул его Снэйп, и в его голосе прозвучала угроза. – Как я сказал, ваше видение накануне Рождества свидетельствовало о том, что вы глубоко вторглись в мысли Темного Лорда….

   - Но я все видел, находясь не в его голове, а в голове змеи!

   - Не я ли только что велел вам, Поттер, не перебивать меня?

   Но Гарри уже не было дела до того, что Снэйп разозлился – он, похоже, начал понимать, что к чему. Он неосознанно подался вперед, на самый край кресла, и сгруппировался, словно собирался взлететь.

   - А как так вышло, что я все видел глазами змеи, хотя слышал мысли Волдеморта?

   - Не произносите вслух имени Темного Лорда! – цыкнул на Гарри Снэйп.

   Наступило тягостное молчание. Оба собеседника испепеляли друг друга взглядами поверх Архивариума.

   - А профессор Дамблдор произносит его имя вслух, - тихо проговорил Гарри.

   - Дамблдор – это чародей, обладающий исключительной магической силой, - спокойно промолвил Снэйп. – Он, конечно, может произносить это имя вслух, ничего не опасаясь… что до остальных… - Снэйп, по всей видимости, машинально коснулся левой руки в той точке, где – как был осведомлен Гарри – располагалась выжженная на коже Печать Тьмы.

   - Я только хотел знать, - снова начал Гарри, усилием воли заставляя себя вернуться к почтительному тону, - почему…

   - У вас было ощущение, что вы находитесь внутри змеи, потому что в тот самый момент ее разум был во власти Темного Лорда, - сердито проворчал Снэйп. – Это был момент, когда он погрузился в сознание змеи, поэтому и вам в этом видении грезилось, будто вы находитесь там же…

   - А Вол… он… смог обнаружить мое присутствие?

   - Похоже, что так и было, - сдержанно ответил Снэйп.

   - Откуда вы знаете? – не переставал настаивал Гарри. – Это всего лишь предположение профессора Дамблдора или…?

   - Я уже напоминал вам, - отчеканил Снэйп, выпрямившись в кресле и опасно сузив глаза, - чтобы, обращаясь ко мне, вы говорили «сэр».

   - Да, сэр, - нетерпеливо бросил Гарри, - но откуда вам известно, что…

   - Нам известно, и этого достаточно, - пресек дальнейшие расспросы Снэйп. – Главное, Темный Лорд теперь в курсе того, что у вас есть доступ к его мыслям и чувствам. К тому же он понял, что это двусторонний процесс. Другими словами, теперь для него не секрет, что и он получил доступ к вашим мыслям и чувствам…

   - И он может попытаться управлять мной? – спросил Гарри и с лихорадочной поспешностью добавил: - Сэр?

   - Не исключено, - пожал плечами Снэйп с видом полного безразличия. – А теперь вернемся к окклюменции.

   Снэйп вынул из внутреннего кармана мантии волшебную палочку, и Гарри весь сжался в кресле, однако Снэйп всего лишь поднес палочку к виску и погрузил ее кончик в сальные волосы. Когда он наконец извлек палочку, от виска к ее кончику широкой серебристой лентой, похожей на паутину, вилась некая субстанция, которая мягко опустилась в Архивариум, едва Снэйп отдернул палочку, и поплыла в серебристо-белом кружении то ли жидкости, то ли газа. Еще дважды Снэйп подносил палочку к виску, а затем помещал серебристую субстанцию в каменную купель, после чего, не представив никаких объяснений, бережно поднял Архивариум и перенес его на дальнюю полку. Вернувшись, он встал лицом к Гарри и привел палочку в состояние готовности.

   - Встаньте, Поттер, и достаньте палочку.

   Гарри поднялся, испытывая нервозность. Они смотрели друг на друга через разделявший их стол.

   - Вы можете с помощью палочки попытаться разоружить меня, либо применить иную защиту по своему выбору, - пояснил Снэйп.

   - А какими будут ваши действия? – насторожился Гарри, искоса поглядывая на палочку Снэйпа.

   - Я попытаюсь взломать ваше сознание, - мягко проговорил Снэйп. – Вот и увидим, насколько успешно вы сопротивляетесь. До меня дошли слухи, что вы неплохо справлялись с заклятьем Империус… Вы убедитесь в том, что и в этом случае вам понадобятся аналогичные волевые усилия… Теперь соберитесь с духом… Легилименс!

   Гарри не был готов к атаке Снэйпа, он даже не успел мобилизовать силы, необходимые для сопротивления. Кабинет начал плыть перед глазами, пока не исчез, а в голове с невероятной скоростью замелькали кадры какого-то фильма, настолько реальные, что все остальное просто перестало существовать…

   Ему снова пять, он наблюдает за тем, как Дадли осваивает новенький красный велосипед, и сердце его разрывается от зависти… Теперь ему девять, и бульдог Потрошитель загоняет его на дерево, а Дэрсли хохочут, стоя внизу на лужайке… И вот он уже сидит в нахлобученной на голову Всезнающей Шляпе, и та уверяет его, что он далеко пойдет, оказавшись в Слиттерине… Новая картинка: Гермиона в больничном крыле с заросшим густой черной шерстью лицом… Берег озера, где на него пикируют сотни дементоров… Над ним ветка омелы, и лицо Чо Чанг все ближе и ближе…

   Ну, уж нет, решительно заявил голос в его голове, когда воспоминание о Чо обрело очертания, это не для тебя, это точно не для тебя, это личное…

   Гарри почувствовал, как колено пронзила острая боль. Он вновь был в кабинете Снэйпа, на полу. Он понял, откуда боль – падая, он налетел коленом на ножку письменного стола Снэйпа. Подняв глаза на профессора, он увидел, что тот уже опустил палочку и теперь растирал запястье, где полыхал рубец, похожий на след от ожога.

   - Вы намеренно применили Жалящую порчу? – с невозмутимым спокойствием спросил Снэйп.

   - Нет, - вымученно проговорил Гарри, поднимаясь на ноги.

   - Я так и думал, - надменно бросил Снэйп. – Вы позволили мне проникнуть слишком глубоко. Совсем потеряли контроль.

   - Вы видели все то же, что видел я? – спросил Гарри, сомневаясь при этом, что хочет услышать ответ.

   - Фрагментами, - скривил губы Снэйп. – Чей это был пес?

   - Тетушки Мардж, - буркнул Гарри, всей душой ненавидя Снэйпа.

   - Что же, для первой попытки не так плохо, как могло бы быть, - сказал Снэйп, вновь поднимая палочку. – Вы так или иначе сумели меня остановить, хотя нелепые вопли отняли у вас много сил, и вы потеряли время. Нельзя терять концентрацию. Отражайте атаку силой разума, тогда и в применении палочки не будет нужды.

   - Я пытаюсь, - огрызнулся Гарри, - но вы ведь не объясняете, что надо делать!

   - Следите за своими манерами, Поттер, - сказал Снэйп, и в его голосе прозвучала угроза. – А теперь закройте глаза.

   Гарри бросил на Снэйпа взгляд, полный ненависти, и только потом выполнил то, что было велено. Ему претила сама мысль о том, что он стоит тут с закрытыми глазами напротив вооруженного до зубов Снэйпа.

   - Освободитесь от мыслей, Поттер, - донесся до него холодный голос профессора. – Отпустите от себя все эмоции…

   Но ярость продолжала биться в венах Гарри, отравляя его сознание. Отпустить ее от себя? Это все равно что лишить себя ног…

   - Вы не выполняете моих указаний, Поттер… Возьмите себя в руки… Сконцентрируйте внимание…

   Гарри попытался освободиться от мыслей, старался не думать, не вспоминать, не чувствовать…

   - Вторая попытка… на счет «три» … один – два – три – Легилименс!

   Черный дракон высится перед ним во весь свой гигантский рост… Отец и мать приветственно машут ему из зачарованного зеркала… Седрик Диггори лежит на земле, обратив к нему безжизненный взгляд…

   - Н-Е-Е-Е-Е-Е-Т!

   И на этот раз он опять стоял на коленях, пряча лицо в ладонях, а голова разрывалась от боли, словно кто-то пытался выдрать из черепа мозг.

   - Поднимайтесь! – без доли сочувствия сказал Снэйп. – Поднимайтесь! Вы плохо стараетесь, вы не хотите сделать над собой усилие, вы позволяете мне проникнуть в воспоминания, которых вы панически боитесь, и таким образом вы сами вручаете мне оружие против себя.

   Гарри снова поднялся с пола. Сердце его стучало так неистово, будто он только что наяву увидел безжизненное тело Седрика на кладбище. Снэйп казался бледнее, чем всегда, и был зол, но не до такой степени, как Гарри.

   - Я… хорошо… стараюсь, - выдавил Гарри сквозь стиснутые зубы.

   - Я велел вам отпустить от себя эмоции!

   - Правда? Это, знаете ли, не так просто, – ощетинился Гарри.

   - В таком случае вы окажетесь легкой добычей для Темного Лорда! - рассвирепел Снэйп. – У прямодушных простачков, не способных контролировать свои чувства, погрязших в унылых воспоминаниях и легко поддающихся на любые провокации – у хлюпиков, одним словом, – так вот, у них нет ни одного шанса ему противодействовать! Он без труда проникнет в ваше сознание, Поттер!

   - Я не хлюпик, - процедил Гарри, едва сдерживаясь. В его висках стучала ярость, и он готов был накинуться на Снэйпа с кулаками.

   - Так докажите же это! Держите себя в руках! - взорвался Снэйп. – Не давайте волю гневу, держите разум под контролем! Еще одна попытка! Приготовьтесь, начали! Легилименс!

   Он смотрит, как дядя Вернон заколачивает гвоздями отверстие почтового ящика… С противоположного берега озера к нему плывут по воздуху сотни дементоров… Он и мистер Уизли бегут по коридору без окон, в конце которого виднеется невзрачная черная дверь… Дверь все ближе… Гарри собирается открыть ее и войти… Однако мистер Уизли уводит его прочь, налево, вниз по каменным ступенькам…

   - Я ЗНАЮ! Я ЗНАЮ!

   Он снова стоял на четвереньках в кабинете Снэйпа, в области шрама болезненно саднило, но в вырвавшихся из его уст словах прозвучало ликование. С усилием поднявшись на ноги, он увидел, что Снэйп стоит с поднятой палочкой и не сводит с него оценивающего взгляда. У Гарри создалось впечатление, что Снэйп остановил действие заклинания, даже не дав Гарри возможности начать защищаться.

   - Что произошло, Поттер? - спросил Снэйп, пристально глядя на Гарри.

   - Я увидел... и вспомнил, - проговорил Гарри, учащенно дыша. - Я наконец понял...

   - Что именно поняли? - допытывался Снэйп.

   Гарри не сразу ответил; потирая саднящий лоб, он смаковал миг блестящей догадки...

   На протяжении долгих месяцев он видел один и тот же сон, в котором присутствовал коридор без окон, заканчивавшийся запертой дверью, не отдавая себе отчета в том, что место это существовало в действительности. Теперь же, вновь перебирая воспоминания, он понял, что все это время видел во сне тот самый министерский коридор, по которому они бежали вдвоем с мистером Уизли двенадцатого августа, когда опаздывали в зал судебных заседаний. Это был коридор, который вел в Канцелярию мистерий, и именно там находился мистер Уизли в ту ночь, когда был атакован змеей Волдеморта...

   Гарри поднял глаза на Снэйпа.

   - Что хранится в Канцелярии мистерий?

   - Что вы сказали? - переспросил Снэйп вполголоса, и Гарри со злорадством заметил, что профессор заволновался.

   - Я спросил, что хранится в Канцелярии мистерий, сэр, - отчеканил Гарри.

   - И чем же, позвольте полюбопытствовать, продиктован подобный интерес? - медленно проговорил Снэйп.

   - А тем, - сказал Гарри, внимательно наблюдая за реакцией Снэйпа, - что увиденный мною коридор долгие месяцы появлялся в моих сновидениях, и я его узнал: он ведет в Канцелярию мистерий... мне кажется, Волдеморту нужно то, что там спрятано...

   - Сколько можно повторять, чтобы вы не произносили вслух имя Темного Лорда!

   Они впились друг в друга гневными взглядами. Шрам обожгло болью, но Гарри было все равно. Снэйп явно чувствовал себя не в своей тарелке. Когда он вновь заговорил, в его тоне звучало деланое спокойствие и безразличие.

   - В Канцелярии мистерий, Поттер, хранится многое из того, что выше вашего разумения, и ничего из того, что имеет к вам какое-либо касательство. Я достаточно понятно излагаю?

   - Вполне, - сказал Гарри, продолжая тереть шрам, который болел все сильнее.

   - Жду вас здесь в среду в то тоже время. Мы продолжим наши занятия.

   - Хорошо, - ответил Гарри. Ему хотелось поскорее выбраться из кабинета Снэйпа и разыскать Рона с Гермионой.

   - Каждый вечер перед сном вы должны отпускать от себя все эмоции и полностью освобождать сознание, оставляя его ничем не обремененным и в состоянии полного покоя. Вы меня поняли?

   - Да, - бросил Гарри, думая о своем.

   - И хочу предупредить, Поттер... если вы не будете практиковаться, вам не удастся этого от меня скрыть...

   - Ладно, - пробурчал Гарри. Подхватив портфель, он закинул его на плечо и быстрым шагом направился к выходу. Когда он открыл дверь и напоследок оглянулся на Снэйпа, то увидел, что тот стоит спиной к Гарри и концом волшебной палочки выуживает из Архивариума свои мысли, чтобы затем аккуратно поместить их обратно в голову. Без лишних слов Гарри тихо прикрыл за собой дверь. В голове по-прежнему болезненно стучало.

   Гарри отыскал Рона и Гермиону в библиотеке, где они усердно работали над последним домашним заданием Амбридж. Вокруг них за освещенными столами расположились остальные посетители библиотеки, по большей части, пятикурсники. Склонившись над учебниками, они исправно скрипели перьями на фоне быстро чернеющего неба за сводчатыми окнами. Со скрипом перьев в полной тишине перекликалось лишь легкое похрустывание одной из туфель библиотекаря мадам Пэнс, которая крадучись пробиралась между рядами, грозно дыша в затылок всем тем, кто имел дерзость прикоснуться к ее бесценным книгам.

   Гарри лихорадило. Шрам болезненно пульсировал, и ему казалось, что он заболевает. Усевшись напротив Рона с Гермионой, он заметил свое отражение в окне. На него смотрело совершенно белое лицо со шрамом, который проступал намного отчетливее, чем всегда.

   - Как все прошло? - шепотом спросила Гермиона и добавила, нахмурившись: - Гарри, ты не болен?

   - Нет... нормально... не знаю, - раздраженно буркнул Гарри и поморщился, потому что шрам снова полоснуло болью. - Послушайте... до меня тут кое-что дошло...

   И он поведал им о том, что видел и о чем догадался.

   - То есть, ты хочешь сказать... - прошептал Рон после того, как мимо них прохрустела мадам Пэнс, - что оружие - то самое, которое хочет заполучить Сам-Знаешь-Кто, - находится в Министерстве Магии?

   - Причем в Канцелярии мистерий, - так же шепотом ответил Гарри. - Я видел эту дверь, когда твой папа вел меня на дисциплинарное слушание, и это точно та самая дверь, которую он охранял, когда был укушен змеей.

   - Ну, разумеется, - многозначительно протянула Гермиона.

   - Что «разумеется»? - спросил Рон, проявляя нетерпение.

   - Сам подумай, Рон... Вспомни, как Стургис Подмор пытался проникнуть за какую-то министерскую дверь... Это та самая дверь, не иначе. Не бывает подобных совпадений!

   - А зачем Стургис пытался туда проникнуть? Он ведь один из наших! - насторожился Рон.

   - Сама не пойму, - вынуждена была признать Гермиона. - Это и впрямь наводит на разные мысли...

   - Так что же они хранят в Канцелярии мистерий? - спросил у Рона Гарри. - Твой папа ничего такого не говорил?

   - Я только знаю, что сотрудников этого отдела называют «тайнокрючцами», - нахмурил брови Рон, - потому что никому, кроме них самих, не известно, чем они там занимаются... Как-то противоестественно хранить оружие в таком месте...

   - Наоборот, вполне естественно, - возразила Гермиона. - Наверняка это какое-нибудь строго засекреченное изобретение Министерства... Гарри, ты уверен, что хорошо себя чувствуешь?

   Гарри ожесточенно тер лоб руками, словно утюгом.

   - Да... нормально... - сказал Гарри, отняв ото лба дрожащие руки. - Похоже, я... не в восторге от окклюменции...

   - Думаю, любого выбьют из колеи непрекращающиеся атаки на мозг, - с сочувствием покачала головой Гермиона. - Слушайте, давайте вернемся в гостиную, там мы будем чувствовать себя спокойнее...

   Однако гостиная была заполнена хохочущими и визжащими от восторга учениками - это Фред с Джорджем устраивали показ новейших образцов товара для своего магазина магических приколов.

   - Безголовые Боливары! - анонсировал Джордж, а Фред плавно помахивал перед зрителями шляпой с высокой тульей, украшенной пушистым розовым пером. - По два галлеона каждый. А сейчас - все внимание на Фреда!

   Лучезарно улыбаясь, Фред ловким движением накинул шляпу на голову. Секунду-другую он стоял посреди гостиной с совершенно нелепым видом, но неожиданно шляпа исчезла, а вместе с ней и голова.

   Послышались испуганные вскрики нескольких девочек и взрывы всеобщего хохота.

   - А теперь шляпу долой! - скомандовал Джордж, и рука Фреда на мгновение зависла в воображаемой пустоте над его плечом, после чего лишившаяся шляпы голова вернулась на место.

   - В чем же секрет этих шляп? - озадачилась Гермиона, оторвавшись от домашнего задания и с интересом наблюдая за близнецами. - Ясно, что здесь использовано некое заклинание невидимости, но какой умный ход - увеличить эту невидимую зону и вывести ее за грань объекта, на который наложены чары. ..

   Гарри не ответил; он по-прежнему чувствовал себя прескверно.

   - Придется отложить все это на завтра, - пробормотал он, заталкивая обратно в портфель только что извлеченные из него учебники.

   - Сделай пометку в своем ежедневнике для домашней самоподготовки! - с энтузиазмом посоветовала Гермиона. - Чтобы не забыть!

   Обменявшись с Роном выразительными взглядами, Гарри достал из портфеля ежедневник и открыл его, без особого, впрочем, рвения.

   - «Коль на завтра все отложишь, в дураках остаться можешь!» - ворчал ежедневник, пока Гарри наспех записывал в него задание Амбридж. Гермиона наблюдала за процессом с довольной улыбкой.

   - Я пошел спать, - сказал Гарри. Не забыть бы бросить его в огонь, как только представится возможность, думал он, запихивая ежедневник обратно в портфель.

   Он пересек гостиную, увернувшись от Джорджа, который попытался нахлобучить на него Безголовый Боливар, и оказался в прохладной тишине каменной лестницы, ведущей в спальни мальчиков. Ему было так же муторно, как и в ту ночь, когда у него было видение о змее, но он решил, что если прилечь ненадолго, то все пройдет само собой.

   Он открыл дверь в спальню и едва ступил внутрь, как его полоснула боль, настолько жестокая, что казалось, будто в череп вонзили острый нож. Он уже не понимал, где находится, стоит ли или лежит... Более того, он даже не помнил своего имени...

   В ушах раздавался чей-то дикий хохот... Такого счастья он не испытывал уже очень давно... Это был триумф, ликование, экстаз... Случилось нечто совершенно прекрасное...

   - Гарри? ГАРРИ!

   Кто-то наотмашь ударил его по лицу. Сумасшедший хохот начал перемежаться со стонами. Ощущение счастье куда-то утекло, а хохот все не унимался...

   Гарри открыл глаза и только тогда понял, что безумный смех извергают его собственные уста. Едва Гарри это осознал, как смех тотчас прекратился, но он оставался лежать на полу, уставившись в потолок и тяжело дыша. Шрам нещадно пульсировал, а над ним с выражением тревоги на лице склонился Рон.

   - Что случилось? - спросил Рон.

   - Сам не знаю... - с одышкой проговорил Гарри, усаживаясь на полу. - Он безумно счастлив... прямо заходится от счастья...

   - Ты говоришь о Сам-Знаешь-Ком?

   - Случилось нечто замечательное, - пробормотал Гарри. Его лихорадило так же безудержно, как после того сна, в котором змея атаковала мистера Уизли, и при этом сильно мутило. - Нечто такое, на что он очень рассчитывал.

   Слова лились так же, как и тогда, в раздевалке Гриффиндора, словно сквозь уста Гарри вещал кто-то другой, и все же он был твердо убежден, что это истинная правда. Он глубоко дышал, чтобы его не стошнило прямо на Рона. Слава богу, что на этот раз рядом не было Дина и Шеймуса.

   - Гермиона велела мне пойти и проверить, все ли с тобой в порядке, - тихо сказал Рон, помогая Гарри подняться с пола. - Она считает, что твоя защита подорвана после того, как Снэйп покопался у тебя в мозгах... Но в дальнейшем, думаю, это пойдет тебе на пользу.

   Он с сомнением поглядывал на Гарри, провожая его до кровати. Гарри кивнул, не особо веря в то, что услышал, и откинулся на подушки. Все его тело разламывалось от боли из-за постоянных падений на пол в тот вечер, а шрам жгло огнем. Он вынужден был признать, что первая попытка овладеть окклюменцией не только не укрепила, но, напротив, ослабила сопротивляемость его разума, и в смятении задавался вопросом, что же такого должно было произойти, чтобы ниспослать Лорду Волдеморту такое счастье - впервые за четырнадцать лет.

Глава 25 ПАУЧОК НА ПРИКОЛЕ

   Следующим же утром Гарри получил ответ на свой вопрос. Гермиона развернула доставленный ей свежий номер «Ежедневного прорицателя» и, бросив беглый взгляд на первую полосу, громко вскрикнула, заставив всех, кто был поблизости, в изумлении обернуться.

   - Что такое? - одновременно спросили Гарри и Рон.

   В ответ она расправила на столе газету и указала на десять черно-белых снимков, заполнявших всю первую полосу целиком: это были портреты девяти волшебников и одной ведьмы. На лицах одних были написаны молчаливые ухмылки, другие с надменным видом выстукивали пальцами дробь по фоторамкам. Подписи под снимками содержали информацию об именах изображенных на них магах и преступлениях, за которые те были отправлены в Азкабан.

   - «Антонин Долохов», - прочитал Гарри под фотографией, с которой на него смотрел маг с продолговатым бледным лицом и перекошенной ухмылкой, - «осужден за жестокое убийство Гидеона и Фабиана Прюэттов».

   - «Август Руквуд», - гласила подпись под портретом колдуна с засаленными волосами и обезображенным оспинами лицом, который с крайне незаинтересованным видом опирался на фоторамку, - осужден за разглашение секретной информации Министерства Магии Тому-Кого-Нельзя-Называть».

   Однако глаза Гарри были прикованы к фотографии колдуньи, чье лицо его взгляд сразу же выхватил из череды портретов. На фото ее длинные волосы казались неряшливыми и всклокоченными, но было время, когда Гарри видел их гладкими, густыми и блестящими. Она сверлила его взглядом из-под тяжелых век, сложив тонкие губы в заносчивую, надменную улыбку. От ее былой красоты мало что осталось - вероятно, из-за долгих лет пребывания в Азкабане - и в этом было ее сходство с Сириусом.

   - «Беллатрисса Лестранж, осуждена за пытки, нанесшие необратимый вред здоровью Фрэнка и Алисы Лонгботтом».

   Гермиона легонько толкнула Гарри локтем и указала на заголовок над снимками, который Гарри сначала обошел вниманием, приковавшись взглядом к портрету Беллатриссы.

ГРУППОВОЙ ПОБЕГ ИЗ АЗКАБАНА.

МИНИСТЕРСТВО МАГИИ ОПАСАЕТСЯ, ЧТО ГЛАВНЫЙ ПОДСТРЕКАТЕЛЬ

БЫВШИХ СМЕРТЕГЛОДОВ - СИРИУС БЛЭК

   - Блэк? - вырвалось у Гарри. - Неужели...

   - Т-с-с! - тотчас зашикала на него Гермиона. - Тихо! Читай молча!

   По сообщению Министерства Магии, прошлой ночью из Азкабана был совершен групповой побег.

   Министр Магии Корнелиус Фадж подтвердил данный факт в беседе с репортерами, состоявшейся в его личном кабинете, заявив, что еще до наступления темноты из камер особого режима совершили побег десять заключенных, о чем он уже проинформировал маггловского премьер-министра, руководствуясь тем, что все эти лица представляют несомненную опасность.

   «К несчастью, мы снова оказались в том же положении, что и два с половиной года назад, когда из тюрьмы бежал убийца Сириус Блэк, - поделился своими соображениями Фадж. - Мы также считаем, что между этими двумя прискорбными событиями существует очевидная связь. Побег подобного размаха не мог быть реализован без внешней помощи, и мы не должны упускать из виду тот факт, что именно у Блэка - первого узника, сумевшего бежать из Азкабана, - была идеальная возможность направить остальных по своим стопам. Мы не исключаем, что беглецы, среди которых находится и двоюродная сестра Блэка Беллатрисса Лестранж, объединились вокруг него, избрав его своим лидером. Мы же, в свою очередь, не покладая рук работаем над тем, чтобы преступники вновь оказались за решеткой. Одновременно, мы обращаемся к магическому сообществу с настоятельной просьбой быть начеку, проявлять осторожность и ни под каким предлогом не приближаться к данным лицам».

   - Вот и ответ, Гарри, - проговорил Рон с благоговейным трепетом. - Вот в чем причина его вчерашней радости...

   - Невероятно, - возмутился Гарри. - Фадж обвиняет в организации побега Сириуса?

   - А разве у него есть выбор? - едко вставила Гермиона. - Едва ли он может сказать: «Виноват, господа, Дамблдор предупреждал меня о возможности подобного развития событий, и стражники Азкабана перешли-таки на сторону Волдеморта...» - прекрати скулить, Рон - «...и теперь самые опасные его пособники очутились на свободе». Я имею в виду, что он целых шесть месяцев всем втолковывал, что вы с Дамблдором - отъявленные лгуны!

   Гермиона рывком перевернула страницу и стала читать продолжение статьи, а Гарри с опаской огляделся по сторонам, недоумевая, почему никто в Большом зале не казался напуганным и отчего никто не обсуждает это страшное известие с первой полосы. Впрочем, мало кто, подобно Гермионе, был подписан на ежедневную газету. Все они непринужденно болтали о домашних заданиях, о квиддиче и еще бог знает о какой чепухе, в то время как за стенами школы ряды армии Волдеморта пополнились еще десятью Смертеглодами...

   Гарри бросил взгляд на преподавательский стол. Там события развивались совершенно иначе: Дамблдор и профессор МакГонагалл были погружены в диалог, и выражение лиц обоих было крайне серьезным. Профессор Спраут, подставив под газету бутылку с кетчупом в качестве опоры, так сосредоточенно вчитывалась в первую полосу, что не замечала, как с ложки, неподвижно зависшей в пространстве, тонкой струйкой стекает желток прямо ей на колени. Между тем на другом конце стола профессор Амбридж с аппетитом угощалась овсянкой, и ее вылупленные жабьи глаза в кои-то веки не бегали по Большому залу в поисках возмутителей спокойствия. Не отрываясь от еды, она время от времени бросала хмурые, злобные взгляды на противоположный конец стола, где так горячо что-то обсуждали Дамблдор и МакГонагалл.

   - Святые угодники! - изумленно воскликнула Гермиона, по-прежнему погруженная в чтение.

   - Что на этот раз? - тотчас задал вопрос Гарри, чувствовавший себя не в своей тарелке.

   - Это... ужасно, - сказала Гермиона, всем своим видом давая понять, что известие ее потрясло. Расправив газету на десятой странице, она протянула ее Гарри и Рону.

ТРАГИЧЕСКАЯ СМЕРТЬ

СОТРУДНИКА МИНИСТЕРСТВА МАГИИ

   Больница имени Св. Мунго обещает провести тщательное расследование обстоятельств, приведших накануне вечером к смерти министерского сотрудника Бродерика Боуда, сорока девяти лет, который был обнаружен в собственной постели задушенным комнатным растением. Вызванным на место происшествия целителям не удалось вернуть пациента к жизни. Ранее, за несколько недель до кончины, мистер Боуд получил тяжелое увечье непосредственно на рабочем месте.

   Целитель Мириам Страут, которая дежурила по палате в момент происшествия, отстранена от работы с приостановкой выплаты жалованья и вчера была недоступна для дачи комментариев, однако от пресс-секретаря больницы мы получили следующее заявление:

   «Больница Св. Мунго выражает глубокое сожаление в связи с кончиной мистера Боуда, чье здоровье стабильно шло на поправку накануне этого трагического события.

   У нас имеются четкие указания относительно того, какие именно элементы декорирования допускается проносить в палаты, однако целитель Страут, которая была чрезмерно загружена работой в канун Рождества, по всей видимости, проглядела опасность, исходившую от комнатного растения на прикроватной тумбочке мистера Боуда. Ввиду улучшения речи и двигательной активности мистера Боуда, целитель Страут предоставила ему самому ухаживать за растением, не догадываясь о том, что это была не обыкновенная безвредная Трепетунья, а побег Петли дьявола, который в одно мгновение задушил уже шедшего на поправку мистера Боуда, как только тот к нему прикоснулся.

   В настоящий момент больница Св. Мунго не может назвать причину, по которой данное растение оказалось в палате, и призывает откликнуться волшебников и волшебниц, владеющих соответствующей информацией.

   - Боуд... - призадумался Рон. - Боуд... Когда-то я уже слышал это имя...

   - Мы видели его, - прошептала Гермиона. - В Св. Мунго, помните? Он лежал напротив Локхарта, просто лежал, уставившись в потолок. И мы видели, как в палате появилась Петля дьявола. Она - в смысле, целительница - тогда сказала, что это подарок на Рождество...

   Гарри стал припоминать события того дня, и судорога страха сжала его горло.

   - Как же мы не поняли, что это была Петля дьявола? Мы ведь ее видели раньше... мы могли бы не допустить беды...

   - Кто же мог предположить, что под видом комнатного растения в больницу принесут Петлю дьявола? - ощетинился Рон. - При чем тут мы? Виноват тот, кто его прислал! Надо быть совершенным придурком, чтобы не проверить, что покупаешь!

   - Ой, не глупи, Рон! - сказала Гермиона, и голос ее дрогнул. - Вряд ли тот, кто воткнул Петлю дьявола в цветочный горшок, не понимал, что это растение попытается прикончить любого, кто к нему прикоснется. Это убийство, вот что это такое... К тому же хорошо продуманное... А если растение прислали анонимно, то как теперь найти виновного?

   Однако мысли Гарри были заняты не Петлей дьявола. Он вспомнил, как в день дисциплинарного слушания в Министерстве они спускались в лифте на девятый уровень, и когда лифт остановился на уровне Атриума, туда вошел маг крайне нездорового вида.

   - Я встречался с Боудом, - медленно проговорил Гарри. - Мы с твоим отцом видели его в Министерстве.

   Рон раскрыл рот от изумления.

   - Я слышал, как отец рассказывал о нем дома! Он был тайнокрючцем и работал в Канцелярии мистерий!

   Секунду-другую они молча переглядывались, затем Гермиона дернула к себе газету, снова открыла первую полосу и некоторое время пристально вглядывалась в портреты десяти сбежавших Смертеглодов, после чего вдруг вскочила на ноги.

   - Куда это ты собралась? - в недоумении спросил Рон.

   - Отправить письмо, - ответила Гермиона, закидывая сумку на плечо. - Это... не уверена, что получится... но стоит попытаться... а кроме меня никто не сможет...

   - Не переношу эти ее выходки, - встав из-за стола, проворчал Рон и вместе с Гарри неспешно направился к выходу из Большого зала. - Развалится она что ли, если хоть раз по-человечески объяснит, что у нее на уме? Потратила бы на это каких-нибудь лишних десять секунд... Здорово, Хагрид!

   Хагрид стоял у входа в Большой зал, пропуская группу учеников Рэйвенкло; он был по-прежнему весь в синяках, как и в день возвращения из лагеря великанов, только на этот раз теперь еще и на его переносице была заметна свежая рана.

   - Все путем? - приветствовал он ребят и попытался улыбнуться, но на его лице нарисовалась лишь гримаса боли.

   - А ты в порядке, Хагрид? - бросил Гарри вслед лесничему, удаляющемуся за воспитанниками Рэйвенкло.

   - Порядок, порядок, - ответил Хагрид с малоубедительным оптимизмом. Махнув Гарри здоровенной ручищей, он напугал и едва не послал в нокдаун профессора Вектор, проходившую мимо. - Больно занят, знаешь ли, все дела да дела... к урокам готовиться надобно... а тут у пары саламандр чешуя подгнила... а еще меня отправили на испытательный срок, - пробурчал он.

   - На испытательный срок? - вырвалось у Рона так громко, что многие из проходивших мимо учеников начали с любопытством оглядываться. - Извини... я хотел сказать... тебя отправили на испытательный срок? - уже шепотом повторил он вопрос.

   - Угу, - кивнул Хагрид. - Ежели честно, так я и не удивился вовсе. Вы, может, и не сообразили, а только инспекцию-то я провалил... так-то... - он тяжело вздохнул. - Пойти, что ли, натереть этих саламандр жгучим перцем, не то совсем без хвостов отстаться могут. Увидимся, Гарри... Рон...

   Он вышел из замка и тяжело зашагал по каменным ступеням вниз, к отсыревшему лугу. Гарри глядел ему вслед, задаваясь вопросом, сколько еще напастей он сможет выдержать.

* * *

   За считанные дни новость об испытательном сроке Хагрида разлетелась по всей школе, но, к недовольству Гарри, это известие никого, похоже, не огорчило, а отдельных личностей, в первую очередь, Драко Малфоя, определенно порадовало. Что же касается нелепой смерти скромного сотрудника Канцелярии мистерий в больнице Св. Мунго, то только Гарри, Рон и Гермиона знали об этом, и только их это взволновало. А в школьных коридорах теперь обсуждали лишь одну тему: побег десяти Смертеглодов. История эта получила гласность усилиями тех немногих, кто выписывал газеты. В воздухе носились слухи о том, что беглых заключенных видели в Кабаньх Лужках, что они нашли укрытие в Хохочущей хижине и намерены проникнуть в Хогвартс, как в свое время поступил Сириус Блэк.

   Всем тем, кто вырос в семьях магов, с детства приходилось слышать имена этих Смертеглодов, и произносили их почти с тем же ужасом, что и имя самого Волдеморта; преступления, совершенные ими в жестокие времена господства Волдеморта, вошли в историю. Кое-кто из воспитанников Хогвартса состоял в родстве с их жертвами, и теперь, вопреки своей воле, они стали теми горемыками, на кого падали отраженные лучи темной славы. У Сюзанны Боунз от руки одного из сбежавших Смертеглодов погибли дядя, тетя и двоюродные братья, и как-то раз на уроке травологии она с горечью заметила, что только теперь до конца поняла, что значит быть Гарри Поттером.

   - И как только ты с этим справляешься, это же просто кошмар! - в сердцах воскликнула она и слишком щедро сдобрила драконьим навозом саженцы Хрипохлюпа, отчего те стали недовольно подергиваться и повизгивать.

   Что до Гарри, то перешептывания и перемигивания на его счет возобновились, однако, как он заметил, некоторым образом изменилась тональность пересудов, и теперь в них явно было больше любопытства, чем враждебности. Из обрывков случайно подслушанных разговоров Гарри уловил, что многие уже не довольствовались предложенной «Прорицателем» версией о причинах и обстоятельствах побега десяти Смертеглодов из крепости Азкабан. В смятении, страхе, а также под гнетом сомнений они теперь были более склонны поверить единственному альтернативному объяснению - тому, на котором еще с прошлого года настаивали Гарри и Дамблдор.

   Но изменения произошли не только в настроении учеников. Теперь обычным делом было встретить где-нибудь в коридоре возбужденно перешептывающихся преподавателей, которые тотчас замолкали при приближении учеников.

   - Ясно, что в преподавательской они уже не могут что-либо открыто обсуждать, - шепнула Гермиона, проходя как-то раз вместе с Гарри и Роном мимо стоявших тесным кружком у кабинета заклинаний троих профессоров: МакГонагалл, Флитвика и Спраут. - Раз там теперь Амбридж.

   - Полагаете, они узнали что-то новое? - спросил Рон, украдкой глядя через плечо на троих профессоров.

   - Если и узнали, то с нами уж точно не поделятся, - угрюмо пробурчал Гарри. - Исключено, после этого Декрета номер... как его...

   Гарри имел в виду указ, который появился на доске объявлений на следующее утро после публикации сообщения о побеге из Азкабана:

УКАЗ

ВЕРХОВНОГО РЕВИЗОРА ХОГВАРТСА

   Настоящим указом преподавателям запрещается доводить до сведения учащихся любую информацию, не имеющую прямого касательства к предмету, за преподавание которого им выплачивается жалованье.

Данный указ издан на основании

Декрета об образовании № 26

Подписано: Долорес Джейн Амбридж, Верховный Ревизор

   Этот последний декрет стал излюбленным объектом для насмешек среди учеников. Например, Ли Джордан как-то попенял Амбридж, что в соответствии с правилами, прописанными в новом декрете, ей запрещено выговаривать Фреду и Джорджу за то, что они играли во Взрывающиеся карты, устроившись в последнем ряду класса.

   - Взрывающиеся карты никак не соотносятся с защитой от Темных Искусств, профессор! Это не та информация, которая имеет прямое касательство к вашему предмету!

   При следующей встрече с Ли Гарри заметил, что тыльная сторона его ладони истекала кровью. Гарри посоветовал ему микстуру из мурлапки.

   Гарри надеялся, что побег из Азкабана несколько укоротит Амбридж, что она будет сконфужена из-за того, что подобный казус случился прямо под носом ее драгоценного Фаджа. Однако это, наоборот, лишь усилило ее иступленное желание персонально контролировать абсолютно все мелочи жизни Хогвартса. Самым меньшим, на что она явно нацелилась, было немедленное увольнение одного из преподавателей, и оставалось лишь решить, кто станет первым: Трелони или Хагрид.

   Теперь все без исключения уроки по прорицаниям и по уходу за магическими существами проходили под наблюдением Амбридж и ее блокнота. Устроившись возле камина в башенной комнате, наполненной удушающими ароматами, она беспрестанно прерывала объяснения профессора Трелони, становившиеся все более истеричными, и атаковала ее каверзными вопросами из области орнитомантики и гептомологии. При этом она настаивала на том, чтобы Трелони предсказывала ответы учеников прежде, чем те дадут их сами, и требовала, чтобы она поочередно демонстрировала свои навыки в работе с хрустальным шаром, чайными листьями и руническими камнями. Гарри опасался, что выдержка профессора Трелони рухнет под таким напором; он не раз встречал ее в коридорах замка (уже сам этот факт вызывал удивление, поскольку она крайне редко покидала башню) - она с безумным видом что-то приговаривала себе под нос, заламывала руки и затравленно озиралась по сторонам, распространяя вокруг себя запах хереса. Гарри непременно проникся бы к ней состраданием, не тревожься он так сильно за Хагрида, но если уж кому-то из них и предстояло покинуть школу, то вопрос о том, кому следует остаться, для Гарри был однозначно решен.

   К сожалению, Гарри было ясно, что и Хагриду никак не удается произвести хорошее впечатление. Хагрид прислушался к совету Гермионы, и теперь на его уроках не появлялся никто страшнее фуфлера - существа, которое легко можно было бы спутать с терьером, если бы не раздвоенный хвост, - и все же еще до наступления Рождества он явно пал духом. На занятиях он был сам на себя не похож: не мог сосредоточиться, нервничал, терял нить урока, неверно отвечал на вопросы и все время воровато поглядывал на Амбридж. Он заметно отдалился от Гарри, Рона и Гермионы и категорически запретил им приходить к нему после наступления темноты.

   - Поймай она вас, так и всем нам не поздоровится, - решительно заявил он, и ребята, не желая ставить под угрозу его дальнейшее пребывание на должности преподавателя, теперь остерегались навещать его по вечерам.

   Гарри не покидало ощущение, что Амбридж намеренно лишает его всего, что скрашивало его жизнь в Хогвартсе: походов к Хагриду, переписки с Сириусом, его «Огненной стрелы» и квиддича. Нанести ответный удар он мог только одним способом: с удвоенной энергией отдаться работе в ДД.

   Известие о побеге еще десяти Смертеглодов подстегнуло членов ДД, включая также и Захариуса Смита, к более упорной работе, что не могло не радовать Гарри. Самого заметного прогресса добился Невилл. Весть о том, что мучители его родителей разгуливают на воле, произвела в нем удивительную перемену, которая порой вызывала беспокойство. За все время он ни разу и словом не обмолвился с Гарри, Роном и Гермионой о встрече в изоляторе больницы Св. Мунго, и они, приняв этот условный сигнал, также обходили эту тему стороной. Никак Невилл не прокомментировал и побег Беллатриссы с ее кровожадными подельниками. По существу, теперь на собраниях ДД он больше молчал, неустанно работая над новыми порчами и контрзаклятьями, которым их обучал Гарри. Напряженно хмуря круглое лицо, он выкладывался, как никто другой, невзирая на неудачи и синяки. Скорость, с которой он двигался вперед, была обескураживающей. Когда Гарри объяснил суть чар Невидимой ширмы, способной отражать и перенаправлять мелкие порчи на самого атакующего, одна лишь Гермиона сумела освоить их скорее, чем Невилл.

   Гарри многим бы пожертвовал ради того, чтобы его достижения в окклюменции были такими же впечатляющими, как и успехи Невилла на занятиях ДД. Между тем сеансы со Снэйпом, столь скверно начавшиеся, ничуть не становились лучше; наоборот, Гарри не покидало ощущение, что с каждым новым уроком дела его идут все хуже.

   До того как он начал заниматься окклюменцией, шрам давал о себе знать лишь иногда, чаще по ночам, либо как следствие безумных мыслей Волдеморта и резких перепадов в его настроении, которые Гарри считывал время от времени. Но теперь шрам саднил практически без передышки, и на Гарри нередко накатывали волны ничем не мотивированного раздражения или веселья, что неизменно сопровождалось острой болью в области шрама. В его душу закралось ужасное подозрение, что он постепенно превращается в антенну, настроенную на то, чтобы улавливать мельчайшие оттенки настроения Волдеморта, и он был твердо уверен, что его способность к тонкому восприятию обострилась после первого же сеанса окклюменции в кабинете Снэйпа. Более того, видение о том, как он движется по коридору в сторону Канцелярии мистерий, теперь посещало его почти каждую ночь, неизменно заканчиваясь одной и той же сценой, где он в бессильной тоске стоит перед невзрачной черной дверью.

   - Может, это такой недуг, - с тревогой покачала головой Гермиона, когда Гарри признался ей и Рону в том, что с ним происходит. - Своего рода лихорадка, когда перед выздоровлением случается кризис.

   - Мне становится хуже именно после занятий со Снэйпом, - уверенно заявил Гарри. - Меня уже достала эта постоянная боль и опостылел коридор, по которому я вынужден ходить каждую ночь. - Он яростно потер лоб. - Открылась бы уже, наконец, эта злосчастная дверь, а то я только стою и тупо смотрю на нее... надоело...

   - Это не повод для шуток, - решительно перебила его Гермиона. - Дамблдор не хочет, чтобы ты видел во сне этот коридор, иначе он не стал бы просить Снэйпа, чтобы тот обучал тебя окклюменции. Просто на занятиях надо прилагать больше усилий.

   - Я прилагаю достаточно усилий! - вспылил Гарри. - Отчего бы тебе самой не попробовать, каково это, когда Снэйп копается в твоих мозгах? Это тебе не шутки!

   - А может... - неуверенно начал Рон.

   - Что «может»? - взорвалась Гермиона.

   - Может, это вовсе не вина Гарри, что его сознание не поддается блокировке, - с хмурым видом завершил свою мысль Рон.

   - О чем это ты? - насторожилась Гермиона.

   - Ну, возможно, Снэйп вовсе и не стремится помочь Гарри...

   Гарри с Гермионой удивленно посмотрели на него. Рон переводил глаза с одного на другого, и в его взгляде недвусмысленно читался мрачный намек.

   - Возможно, - продолжил он, понизив голос, - в действительности он хочет еще немного приоткрыть сознание Гарри... чтобы упростить задачу для Сами-Знаете-Кого...

   - Закрой рот, Рон! - рассердилась Гермиона. - Сколько раз ты подозревал Снэйпа, и хоть бы в одном случае оказался прав! Дамблдор ему доверяет, и он работает на Орден - одного этого уже должно быть достаточно!

   - Он раньше был Смертеглодом, - продолжал упорствовать Рон. - И у нас нет никаких доказательств, что он им не остался...

   - Дамблдор ему доверяет, - повторила Гермиона. - А если не верить Дамблдору, то кому же тогда верить?

* * *

   Январь пролетел поразительно быстро, притом что невпроворот было и поводов для волнения, и забот, начиная с лавины домашних заданий, за которыми ребята частенько засиживались глубоко за полночь, и кончая тайными встречами ДД и регулярными занятиями со Снэйпом. Гарри и опомниться не успел, как наступил февраль, принесший более сырую, но зато более теплую погоду; в этом же месяце должен был состояться второй в новом году поход в Кабаньи Лужки. У Гарри практически не было времени на общение с Чо после того, как они решили отправиться туда вместе, но наступил день святого Валентина, и перспектива провести его всецело в ее компании встала перед ним во весь рост.

   Утром четырнадцатого числа он приводил в порядок свой костюм с особым тщанием. На завтрак они с Роном спустились как раз к доставке почты. Эдвиги среди прилетевших сов не было (Гарри, впрочем, ее особо и не ждал), а пока они занимали места за столом, Гермиона уже вынимала письмо из клюва какой-то незнакомой совы.

   - Давно пора! Если бы его не доставили сегодня... - сказала она, с нетерпением распечатывая конверт и извлекая оттуда небольшой лист пергамента. Она быстро пробежала послание глазами, и на ее лице появилось выражение мрачного удовлетворения.

   - Слушай-ка, Гарри, - проговорила Гермиона, подняв на него глаза. - Это крайне важно... Ты не мог бы со мной встретиться в «Трех метлах» в районе полудня?

   - Даже и не знаю, - с сомнением пожал плечами Гарри. - Чо, наверное, ждет, что я с ней проведу целый день. Мы еще не решили, чем займемся.

   - Ну, приходите вдвоем, раз уж иначе невозможно, - нашла выход Гермиона. - Так тебя ждать?

   - Ну... ладно. А в чем дело?

   - Сейчас нет времени что-либо объяснять, мне нужно немедленно написать ответ...

   С письмом в одной руке и недоеденным тостом в другой, она умчалась прочь.

   - А ты идешь? - спросил Гарри у Рона, но тот лишь хмуро покачал головой.

   - Не судьба мне сегодня попасть в Кабаньи Лужки, потому что Анджелина хочет весь день посвятить тренировке. Можно подумать, это что-то изменит - более безнадежную команду и представить нельзя. Видел бы ты Керка со Слоупером - зрелище просто плачевное, они даже мне в подметки не годятся. - Он со вздохом покачал головой. - Не пойму, что заставляет Анджелину держать меня в команде...

   - А то, что ты классно играешь, когда в нормальной форме, - сердито бросил Гарри.

   Гарри с трудом выискивал в себе крупицы сочувствия к Ронову несчастью - сам-то он многое бы отдал за то, чтобы получить возможность играть в предстоящем матче против Хаффлпаффа. Раздраженный тон Гарри явно не укрылся от внимания Рона, и за завтраком он больше ни разу не упомянул о квиддиче. Попрощались они излишне сдержанно. Рон отправился на спортивное поле, а Гарри попытался придать своей прическе благообразный вид, глядясь вместо зеркала в чайную ложку, после чего в одиночестве зашагал в Вестибюль, чтобы встретиться там с Чо. Он шел, задаваясь вопросом, о чем, собственно, он станет с ней говорить, и на душе у него было тревожно.

   Она ждала его, стоя у парадных дубовых дверей, очаровательная, с волосами, собранными в длинный конский хвост. Направляясь к ней, Гарри вдруг в панике ощутил, как непропорционально огромны его ноги и как нелепо он машет руками при ходьбе.

   - Привет, - немного взволнованно приветствовала его Чо.

   - Привет, - поздоровался Гарри.

   Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга, и наконец Гарри сказал:

   - Что же... идем?

   - Ну, да...

   Они присоединились к веренице учеников, выстроившихся за получением увольнительной у Филча. Время от времени они обменивались быстрыми взглядами и едва уловимыми улыбками, но в разговор не вступали. Гарри успокоился, когда они оказались на свежем воздухе, поскольку куда проще было молча шагать рядом, чем молча стоять столбом, чувствуя себя полным дураком. День выдался прохладный и ветреный, и, проходя мимо стадиона, Гарри увидел парящих над трибунами Рона с Джинни; у него болезненно сжалось сердце оттого, что его нет с ними там, наверху...

   - Сильно тоскуешь по игре? - подала голос Чо.

   Он оглянулся и встретил ее пристальный взгляд.

   - Да, - вздохнул он. - Тоскую.

   - А помнишь, как мы на третьем курсе впервые играли друг против друга? - спросила Чо.

   - Помню, - улыбнулся Гарри. - Ты постоянно висела у меня на хвосте.

   - А Вуд тогда сказал, чтобы ты не демонстрировал благородство и скинул меня с метлы, если понадобится, - мечтательно предалась воспоминаниям Чо. - Я слышала, его приняли в команду «Победители Портри».

   - Нет, в «Мелкомер Юнайтед». Я видел его на прошлогоднем чемпионате мира.

   - Ой, мы и с тобой там виделись, помнишь? Мы были в том же самом палаточном городке. А хорошо тогда было, правда?

   За разговорами о чемпионате мира они не заметили, как вышли за ворота. Гарри дивился тому, как просто было вести беседу с Чо - по сути, ничуть не труднее, чем с Роном или Гермионой. Он уже начал чувствовать себя уверенней и заметно повеселел, как вдруг их нагнала целая ватага Слиттеринок, среди которых была и Пэнси Паркинсон.

   - Гляньте-ка, Поттер и Чанг! - взвизгнула Пэнси под аккомпанемент язвительных смешков. - Фи, Чанг, ну и выбор... Диггори, по крайней мере, был симпатяга!

   Слиттеринки ускорили шаг, громко болтая, взвизгивая и бросая через плечо многозначительные взгляды на Гарри и Чо. В воцарившемся неловком молчании Гарри не смог придумать, как вернуться к теме квиддича, а раскрасневшаяся Чо шла, уставившись себе под ноги.

   - Ну так... куда ты хочешь пойти? - спросил Гарри уже в Кабаньих Лужках. Ученики Хогвартса толпами прогуливались по Главной улице, разглядывая витрины лавок и сбиваясь в стайки на тротуарах.

   - Да... неважно, - пожала плечами Чо. - Э-э... может, пройдемся по лавкам?

   Они двинулись в сторону лавки «Дервиш и Бэнгз». В витрине был размещен большой информационный бюллетень, привлекший внимание нескольких коренных обитателей Кабаньих Лужков. Когда Гарри и Чо приблизились, те отошли в сторону, и взгляд Гарри снова уперся в те самые десять портретов беглых Смертеглодов. В информационном бюллетене сообщалось («Распоряжением Министерства Магии») о выплате вознаграждения в тысячу галлеонов всякому, кто предоставит сведения, которые поспособствуют поимке кого-либо из объявленных в розыск преступников.

   - Как странно, - тихо проговорила Чо, глядя на портреты Смертеглодов. - Помнишь, после побега Сириуса Блэка деревня была наводнена дементорами, которые его разыскивали? А тут на свободе гуляют десять Смертеглодов, а в округе - ни одного дементора...

   - Да уж, - согласился Гарри и, оторвавшись от изображения Беллатриссы, оглядел Главную улицу из стороны в сторону. - И впрямь удивительно...

   Он нисколько не сокрушался по поводу того, что нигде поблизости не было дементоров, однако уже сам этот факт говорил о многом. Они не только допустили побег Смертеглодов, но и не озадачились их поисками... Создавалось впечатление, что дементоры полностью вышли из-под министерского контроля.

   Десятеро беглых Смертеглодов дерзко глядели со всех витрин, мимо которых проходили Гарри и Чо. Когда они добрели до лавки «Щелкопёр», начался дождь; тяжелые, холодные капли все настойчивее били по лицу и затекали за воротник.

   - М-м... не хочешь выпить кофе? - робко предложила Чо.

   - Да, давай, - кивнул Гарри и огляделся по сторонам. - А где...?

   - Знаешь, тут недалеко есть очень приятное местечко. Ты когда-нибудь бывал у мадам Пуддифут? - живо спросила Чо и, свернув на боковую улочку, увлекла его за собой к небольшой чайной, мимо которой он раньше проходил, ее не замечая. Это было крошечное помещение, в котором клубились облачка пара, а внутреннее убранство целиком состояло из рюшечек и бантиков. Это было так похоже на кабинет Амбридж, что Гарри стало не по себе.

   - Симпатично, правда? - весело спросила Чо.

   - Ну... да, - слукавил Гарри.

   - Взгляни, как она все здесь украсила к дню святого Валентина! - воскликнула Чо, кивнув на золотых херувимчиков, которые кружили над каждым из небольших круглых столиков, то и дело осыпая посетителей розовым конфетти.

   - Ага...

   Они расположились за единственным свободным столиком, стоявшим у запотевшего окна. В двух шагах от них сидел капитан сборной Рэйвенкло по квиддичу Роджер Дэвис вместе с очаровательной девочкой. Они держались за руки. Гарри почувствовал себя не в своей тарелке, особенно когда огляделся по сторонам и увидел, что среди посетителей были одни только парочки, и все держались за руки. Возможно, и Чо надеялась, что он возьмет ее за руку.

   - Что будете заказывать, голубки? - спросила мадам Пуддифут, толстушка с блестящим черным пучком на голове, с трудом протиснувшись между столиками - их и Роджера Дэвиса.

   - Два кофе, пожалуйста, - сказала Чо.

   Пока готовился кофе, Роджер Дэвис и его подружка начали целоваться, потянувшись друг к другу через сахарницу. Гарри мысленно заклинал их, чтобы они перестали, поскольку Дэвис тем самым создавал определенную модель поведения, и Чо, по всей видимости, ждала, что и Гарри последует его примеру. Гарри чувствовал, как заполыхало его лицо, и отвернулся к окну, пытаясь разглядеть происходящее на улице, но ничего не увидел сквозь запотевшее стекло. Чтобы оттянуть момент, когда придется встретиться глазами с Чо, он вперил взор в потолок, якобы изучая качество побелочных работ, но тотчас получил в лицо залп конфетти от зависшего над их столиком херувима.

   После нескольких крайне неловких минут Чо завела разговор об Амбридж. Гарри с благодарностью поддержал тему, и некоторое время они с азартом перемывали ей косточки. К сожалению, продлилось это недолго, поскольку Амбридж и так была постоянным предметом пересудов на собраниях ДД. Вновь повисла пауза. Звуки поцелуев, долетавшие с соседнего столика, приводили Гарри в смятение, и он нервно искал новую тему для беседы.

   - Послушай-ка, ты не хочешь в обед пойти со мной в «Три метлы»? Я там встречаюсь с Гермионой Грэйнджер.

   Чо удивленно приподняла брови.

   - Ты встречаешься с Гермионой Грэйнджер? Сегодня?

   - Ну, да. Она меня попросила, и я решил, что надо пойти. Она сказала, что не будет против, если я приду с тобой.

   - О... правда... как мило с ее стороны.

   Однако слова Чо прозвучали так, что было понятно: ничего милого она в этом не находила. В тоне ее, напротив, появился лед, а вид сделался неприступным.

   Шли минуты, оба молчали. Гарри торопливо допивал свой кофе, чтобы заказать еще. За соседним столиком Роджер Дэвис и его подружка словно слиплись губами.

   Рука Чо лежала на столике рядом с чашкой, и Гарри чувствовал, как в нем растет желание к ней прикоснуться. Сделай же это, повторял он себе, испытывая одновременно и восторг, и смятение. Просто возьми ее за руку... Поразительно, но в эту минуту протянуть свою руку всего на какие-то двенадцать дюймов и коснуться ее руки казалось труднее, чем поймать в полете молниеносный снитч... Но едва лишь Гарри сделал движение ладонью в сторону Чо, как она тотчас убрала со стола руку и стала с вялым интересом наблюдать за тем, как Роджер Дэвис целуется со своей девушкой.

   - Он как-то пригласил меня на свидание, - тихо проговорила она. - Пару недель назад. Роджер. Но я его отвергла.

   Гарри ухватился за сахарницу, чтобы его очевидный жест не выглядел таким уж нелепым, и теперь гадал, для чего Чо все это ему рассказала. Если она предпочитает сидеть за соседним столиком, где Роджер Дэвис стал бы осыпать ее поцелуями, то зачем тогда она приняла приглашение его, Гарри?

   Он ничего не ответил. Херувим вновь забросал их конфетти, и отдельные частички залетели в чашку с остатками остывшего кофе, который Гарри намеревался допить.

   - В прошлом году я приходила сюда с Седриком, - тихо промолвила Чо.

   Гарри понадобилось несколько мгновений, чтобы осмыслить сказанное ею, а когда он понял, его сердце словно превратилось в кусок льда. Ему не верилось, что она хотела говорить о Седрике, находясь в окружении целующихся парочек и кружащих над их головами херувимов.

   Чо продолжила говорить, и ее голос стал нервно-тонким.

   - Я давно собиралась у тебя спросить... Седрик... он упоминал мое имя перед смертью?

   Это было последнее, что Гарри хотел обсуждал, тем более с Чо.

   - Вообще-то... нет... - немного смутился он. - Седрик... он просто и не успел бы ничего сказать. А ты... ты во время каникул ходила на квиддич? Ты ведь, вроде, болеешь за «Торнадос»?

   Его голос был наполнен фальшивой жизнерадостностью. К своему ужасу, он увидел, что в ее глазах стоят слезы, как это уже было в канун Рождества, после последнего занятия ДД.

   - Послушай, - в отчаянии зашептал Гарри, придвинувшись к ней, чтобы никто их не услышал, - давай сегодня не будем говорить о Седрике... давай сменим тему...

   Он сразу понял, что зря это сказал.

   - Я думала, - всхлипнула она, и слезы ручьем полились на стол, - я думала, что уж ты-то должен понять. Мне необходимо говорить об этом. И тебе тоже это н-н-необходимо! Ведь это случилось у тебя на глазах!

   События развивались по чудовищному сценарию и совсем не так, как должны были. Даже подружка Роджера Дэвиса отклеилась от своего кавалера и оглянулась на рыдающую Чо.

   - Вообще-то... я это уже обсуждал, - признался Гарри, все также шепотом, - с Роном и Гермионой, но...

   - Ах, ты это обсуждал с Гермионой Грэйнджер! - с вызовом крикнула Чо, подняв к нему залитое слезами лицо, и еще несколько парочек, оторвавшись друг от друга, стали с любопытством оглядываться. - А со мной ты это обсуждать не желаешь! Д-думаю, будет лучше... прямо сейчас расплатиться... и можешь отправляться к Гермионе Г-Грэйнджер... тебе, как я вижу, уже невтерпеж!

   Совершенно обескураженный Гарри молча наблюдал за тем, как Чо промокает заплаканное лицо салфеткой с рюшечками.

   - Чо! - беспомощно проговорил Гарри, мысленно заклиная Роджера стиснуть в объятиях свою подружку и отвлечь ее поцелуями, чтобы она перестала таращить глаза на них с Чо.

   - Иди, чего ты ждешь? - продолжала плакать Чо, уткнувшись в салфетку. - Не понимаю, для чего ты вообще пригласил меня на свидание, если после меня выстроилась целая очередь из других девушек... Сколько их там еще после Гермионы?

   - Ты заблуждаешься! - облегченно рассмеялся Гарри, поняв наконец причину ее раздражения, однако почти сразу убедился в том, что опять поступил неправильно. Впрочем, было уже поздно что-либо исправлять.

   Чо вскочила на ноги. Все посетители чайной затихли и с интересом наблюдали за происходящим.

   - Бог даст, увидимся, Гарри, - театрально произнесла Чо. Всхлипывая и икая, она метнулась к двери, открыла ее рывком и выскочила на улицу под проливной дождь.

   - Чо! - окликнул ее Гарри, но дверь за ее спиной уже захлопнулась, издав мелодичный звон.

   В чайной было тихо, как в склепе. Все головы повернулись к Гарри. Он швырнул на стол галлеон, отмахнулся от летевшего в глаза конфетти и бросился вслед за Чо.

   Дождь усилился, а Чо и след простыл. Гарри так и не понял, что, собственно, произошло, ведь всего полчаса назад ничто не предвещало ссору.

   - Вот и пойми этих женщин! - раздраженно пробормотал Гарри и, засунув руки в карманы, двинулся вперед по залитой дождем улице. - И что, спрашивается, ее потянуло говорить о Седрике? Что за странная манера затевать разговор, от которого случается половодье?

   Повернув направо, Гарри, так и не вынув руки из карманов, перешел на бег трусцой, громко шлепая по лужам. Через пару минут он уже входил в трактир «Три метлы». До встречи с Гермионой еще оставалось много времени, но он рассчитывал встретить кого-нибудь из знакомых и поболтать до ее прихода. Откинув назад мокрые волосы, он огляделся по сторонам и увидел Хагрида - тот в одиночестве сидел в углу и явно пребывал в дурном расположении духа.

   - Привет, Хагрид! - поздоровался Гарри, протиснувшись к его столику и пододвинув к нему стул.

   Хагрид вздрогнул от неожиданности и посмотрел на Гарри сверху вниз невидящим взглядом. Гарри заметил на его лице две свежие ссадины и несколько новых синяков.

   - А, это ты, Гарри, - буркнул Хагрид. - Все путем?

   - Да, все в порядке, - солгал Гарри. В самом деле, на что он мог жаловаться, глядя на увечья Хагрида и его скорбный вид. - А ты-то сам... в порядке?

   - Я-то? - пробасил Хагрид. - Да-а, я в порядке, Гарри, в полном порядке...

   Он уставился в бездонные глубины своей оловянной кружки, размером с ведро, и горестно вздохнул. Гарри не нашелся, что ответить. Некоторое время они молча сидели рядом. Наконец Хагрид подал голос:

   - Родственные мы души с тобой, Гарри.

   - Ну... - протянул Гарри.

   - Так и есть... Я и раньше это говорил... Пришлые мы оба, - многозначительно закивал головой Хагрид. - И оба сироты. Что уж тут говорить, сироты оба...

   Он сделал большой глоток из кружки.

   - Добропорядочная семья - это все, - продолжил он. - Родитель мой добропорядочный был человек. И твои мама с папой добропорядочные были люди. Будь они живы, так и вся жизнь сложилась бы иначе, верно?

   - Думаю... да, - с опаской промолвил Гарри. Хагрид был какой-то странный, сам не свой.

   - Семья, - задумчиво протянул Хагрид. - Как-никак родную-то кровушку ничто не заменит...

   И он смахнул кровавую струйку со лба.

   - Хагрид, - не вытерпел и задал наконец вопрос Гарри, - откуда у тебя все эти увечья?

   - Чего? - взволновался Хагрид. - Какие такие увечья?

   - Вот эти самые, - сказал Гарри, указывая на лицо Хагрида.

   - Ах, эти... - небрежно махнул рукой Хагрид. - При моей-то работенке без синяков да шишек никак не обойтись.

   Выпив до дна содержимое кружки, он поставил ее на стол и поднялся.

   - Ну, увидимся, Гарри... Береги себя...

   С удрученным видом он проковылял к выходу и исчез под проливным дождем. Гарри с тоской глядел ему вслед. С Хагридом случилось несчастье, он явно что-то скрывал и при этом категорически отказывался принимать помощь. В чем же было дело? Едва Гарри задумался над ответом, как его окликнули.

   - Гарри! Гарри, мы здесь!

   Это была Гермиона, и она махала ему с противоположного конца зала. Гарри встал и начал протискиваться к ней сквозь толпу. Подойдя ближе, он увидел, что Гермиона была не одна, а сидела в самой невероятной компании, какую только можно было себе представить. Ее спутницами оказались Блажена Ловгуд и одна из самых неприятных Гермионе персон, а именно бывшая репортерша «Ежедневного прорицателя» Рита Твитер собственной персоной.

   - Что-то ты рано! - сказала Гермиона и отодвинулась немного в сторону, чтобы освободить для Гарри место. - Я думала, ты с Чо, и не ждала тебя раньше, чем через час!

   - С Чо? - тотчас встряла Рита и, развернувшись на стуле, вперила в Гарри алчный взгляд. - Это что, девушка?

   Схватив свою крокодиловую сумочку, она начала в ней лихорадочно шарить.

   - Уж кого-кого, а вас нисколько не касается, будь у Гарри хоть целая сотня девушек, - осадила Гермиона Риту. - Так что можете не доставать эту штуковину.

   Так и не успев вытащить из сумочки ядовито-зеленое перо, Рита вновь защелкнула замок, сделав это с таким видом, словно ее вынудили проглотить порцию Тошносока.

   - Что вы замыслили? - спросил Гарри, усевшись рядом и поочередно глядя на каждую из них.

   - Маленькая мисс Совершенство как раз собиралась посвятить меня во все подробности, но тут появился ты, - сказала Рита, глотнув из бокала. - Надеюсь, разговаривать с ним мне не запрещено? - дерзко бросила она Гермионе.

   - Не запрещено, - натянуто ответила Гермиона.

   Отсутствие постоянного места работы было Рите явно не к лицу. Ее волосы, которые раньше неизменно были уложены крутыми завитушками, теперь обрамляли лицо, свисая прямыми, неухоженными прядями. Малиновый лак на непомерно длинных ногтях местами облез, а в модной оправе очков недоставало нескольких стразов. Сделав еще один глоток, она тихо спросила с кривоватой ухмылкой:

   - Хорошенькая, небось, да, Гарри?

   - Еще одно слово о личной жизни Гарри - и, клянусь, никакой сделки не будет, - вскинулась Гермиона.

   - Что еще за сделка? - спросила Рита, утерев губы тыльной стороной ладони. - Ни о какой сделке речи не было, мисс Лицемерка, ты просто велела мне сюда явиться. Но настанет день... - у нее вырвался судорожный вздох.

   - Да, да, настанет день, и вы настрочите новые мерзости о нас с Гарри, - отмахнулась Гермиона. - Только сначала найдите желающих все это читать.

   - В этом году публиковали всякие мерзости о Гарри и без моего пособничества, - сказала Рита, метнув на него взгляд поверх бокала, а затем добавила драматическим шепотом: - Что ты при этом испытывал, Гарри? Что тебя предали? Лишили покоя? Оговорили?

   - Прежде всего, он был зол, - отчеканила Гермиона. - Из-за того, что он сказал Министру правду, а тому достало идиотизма, чтобы в эту правду не поверить.

   - Так ты продолжаешь настаивать, что Тот-Кого-Нельзя-Называть вернулся? - спросила Рита, опустив бокал и окинув Гарри оценивающим взглядом, а ее палец между тем быстро скользнул к замку крокодиловой сумочки. - Ты по-прежнему солидарен с той чушью, которую везде и всюду несет Дамблдор о якобы свершившемся возвращении Сам-Знаешь-Кого, и что ты, мол, единственный свидетель?

   - Я не единственный свидетель, - рявкнул Гарри. - Там было больше дюжины Смертеглодов. Хотите, назову имена?

   - Горю желанием их узнать, - шепнула Рита и вновь принялась шарить в сумочке, глядя на Гарри так, словно это было самое восхитительное создание, которое ей когда-либо приходилось видеть. - Так и вижу жирный заголовок: «Поттер обвиняет...», а под ним: «Гарри Поттер раскрывает имена Смертеглодов, по-прежнему скрывающихся среди нас». А ниже - твой портрет крупным планом с подписью: «Гарри Поттер, пятнадцатилетний подросток с растревоженной психикой, уцелевший после атаки Того-Кого-Нельзя-Называть, сделал вчера сенсационное заявление, обвинив известных, респектабельных членов магического сообщества в том, что они в действительности являются Смертеглодами...»

   Она уже вооружилась Проворным пером и поднесла было его к губам, но внезапно ликующее выражение сбежало с ее лица.

   - Но, разумеется, - сказала она, опустив перо и сверля Гермиону взглядом, - маленькая мисс Совершенство не допустит, чтобы это стало достоянием гласности?

   - Вовсе нет, - умильно проговорила Гермиона, - это именно то, чего желает маленькая мисс Совершенство.

   Рита раскрыла рот от изумления, как, впрочем, и Гарри. Блажена же задумчиво пропела «Уизли - наш король» и размешала коктейль шпажкой с насаженной на нее луковичкой.

   - Ты и впрямь хочешь, чтобы я напечатала его рассказ про Того-Кого-Нельзя-Называть? - заговорщически спросила Гермиону Рита.

   - Да, хочу, - кивнула Гермиона. - Правдиво. Со всеми подробностями. В точном соответствии с рассказом Гарри. Он сообщит все детали, назовет имена пока еще не изобличенных Смертеглодов, которых он видел своими глазами, и даст описание теперешней внешности Волдеморта... ой, да успокойтесь вы, - добавила она и с презрением бросила через стол салфетку Рите, которую так сильно передернуло при упоминании этого имени, что она опрокинула на себя полбокала огненного виски.

   Рита вытерла салфеткой лацканы своего замусоленного плаща, по-прежнему в упор глядя на Гермиону. Затем заявила без обиняков:

   - «Прорицатель» ни за что такое не опубликует. Для вас, возможно, это секрет, но только в эту бредовую историю никто не верит. Все уверены, что он страдает галлюцинациями. Поэтому если вы хотите, чтобы я представила все события именно в таком свете...

   - Нет уж, нам не нужна новая история о том, как Гарри слетел с катушек! - рассердилась Гермиона. - Мы всем этим сыты по горло, покорно благодарим! Я хочу, чтобы ему дали шанс рассказать правду!

   - Подобные истории не пользуются спросом, - ледяным тоном заметила Рита.

   - Расшифровываю: «Прорицатель» этого не напечатает, потому что Фадж на даст разрешения, - раздраженно бросила Гермиона.

   Рита смерила ее долгим, пристальным взглядом, а затем четко, по-деловому, проговорила, подавшись вперед через стол:

   - Не скрою, Фадж сильно давит на «Прорицатель», но это ничего не меняет. Они не опубликуют статью, в которой Гарри предстанет в образе положительного героя. Подобную писанину никто не станет читать, это никому не интересно. Недавний побег из Азкабана посеял реальную панику в магическом сообществе. Никто не хочет верить в то, что Сами-Знаете-Кто вернулся.

   - Стало быть, «Ежедневный прорицатель» существует для того, чтобы ублажать читателей исключительно теми историями, которые им по душе, не так ли? - ядовито прокомментировала Гермиона.

   Иронично приподняв бровь, Рита снова выпрямилась и допила содержимое бокала.

   - «Ежедневный прорицатель» существует для того, чтобы весь его тираж активно раскупали, дурашка, - цинично проговорила она.

   - По мнению моего папы, это кошмар, а не газета, - вдруг подала голос Блажена. Посасывая коктейльную луковичку, она устремила на Риту глаза - огромные, выпуклые, с легкой сумасшедшинкой. - Сам он публикует актуальные статьи о том, что, по его мнению, читатели обязаны знать. Деньги его мало интересуют.

   Рита смерила Блажену уничижительным взглядом.

   - Если я правильно понимаю, твой отец издает какой-то жалкий провинциальный листок? - полюбопытствовала она. - Что-то типа «Двадцать пять способов хороводиться с магглами», где также сообщается о ближайших распродажах «Все сметай и улетай»?

   - Отнюдь, - сказала Блажена и опустила луковичку обратно в свой бокал с грибным коктейлем. - Он главный редактор «Каламбуриста».

   Рита фыркнула так громко, что все сидевшие за соседними столиками начали испуганно оглядываться.

   - Так он, говоришь, «публикует актуальные статьи о том, что, по его мнению, читатели обязаны знать»? - с сарказмом процитировала она. - Да содержимого этого утильсырья хватит на то, чтобы удобрить весь мой сад целиком.

   - Все же не стоит упускать такой прекрасный шанс внести в журнал благородную нотку, правда? - дружелюбно заметила Гермиона. - Блажена уверяет, что ее папа будет только рад принять ваше интервью с Гарри. Именно он его и напечатает.

   Пару мгновений Рита смотрела на них в совершенном изумлении, а затем принялась хохотать.

   - «Каламбурист»! - заходилась она смехом. - Полагаете, кто-то всерьез воспримет его историю, если ее напечатают в «Каламбуристе»?

   - Положим, не все, - рассудительно проговорила Гермиона. - Однако в той версии о побеге из Азкабана, что была опубликована в «Ежедневном прорицателе», такое количество белых пятен, что многие задумаются о поисках более логичного объяснения случившегося. Отыщутся такие, кто пожелает ознакомиться и с альтернативной версией, даже если она будет опубликована в... - тут она украдкой глянула на Блажену, - в весьма эксцентричном издании.

   Какое-то время Рита молчала и только пристально разглядывала Гермиону, слегка склонив голову.

   - Хорошо, предположим на миг, что я это сделаю, - наконец сказала она. - Каким будет мой гонорар?

   - Не думаю, что папа что-то платит авторам, которые пишут статьи для его журнала, - задумчиво протянула Блажена. - Для них это честь, и, потом, они всегда рады увидеть свои имена в печати.

   У Риты Твитер сделалось такое лицо, будто она снова ощутила во рту привкус Тошносока, и она резко повернулась к Гермионе.

   - И что, я должна все это делать бесплатно?

   - Само собой, - уверенно ответила Гермиона, отхлебнув из бокала. - В противном случае, как вам хорошо известно, я сообщу, куда следует, что вы незарегистрированный анимаг. Разумеется, «Прорицатель» вам предложит щедрый гонорар за репортаж непосредственно из камеры Азкабана...

   В глазах Риты явственно читалось желание схватить бумажный зонтик, венчавший коктейль Гермионы, и засунуть ей его в нос.

   - Похоже, выбора у меня нет, так? - дрогнувшим голосом спросила Рита. В очередной раз открыв крокодиловую сумочку, она извлекла оттуда свиток пергамента и Проворное перо.

   - Папочка обрадуется, - улыбнулась Блажена. У Риты нервно задергалась щека.

   - Готов, Гарри? - повернулась к нему Гермиона. - Готов донести до читателей правду?

   - Думаю, да, - ответил Гарри, наблюдая за тем, как Рита ставит Проворное перо на изготовку.

   - Тогда вперед, Рита, - невозмутимо бросила Гермиона и достала вишенку со дна своего бокала.

Глава 26 НЕЖДАННО-НЕГАДАННОЕ

   Блажена несколько туманно объяснила, что не знает точно, когда интервью с Гарри появится в «Каламбуристе», поскольку папа ожидает длинную и весьма занимательную статью о недавних контактах с мягкорогими шморгунами.

   - Разумеется, важность этой статьи трудно переоценить, поэтому боюсь, что Гарри с его интервью придется дождаться следующего номера, - подытожила она.

   Гарри было непросто говорить о дне возрождения Волдеморта. Рита настаивала на том, чтобы он вспомнил все до мельчайших подробностей, и он прилагал к тому все усилия, понимая, что другого такого случая рассказать правду ему уже не представится. Он не мог предположить, как будет воспринят его рассказ. Скорее всего, для многих это станет подтверждением его безумия, если учесть, что интервью будет опубликовано в одном ряду со всяким вздором про мягкорогих шморгунов. Однако побег Беллатриссы Лестранж и ее подельников из числа Смертеглодов пробудил в Гарри яростное желание хоть что-то совершить независимо от того, каков будет результат...

   - Не могу дождаться дня, когда Амбридж узнает о твоем демарше, - с благоговейным ужасом проговорил за ужином в понедельник Дин, обращаясь к Гарри. Шеймус, сидевший по другую руку от Дина, был полностью поглощен пирогом с курицей и окороком, однако Гарри не сомневался, что он внимательно прислушивается к их разговору.

   - Это было правильное решение, Гарри, - тихо сказал сидевший напротив него Невилл. Он был очень бледен, но все же решился на вопрос: - Должно быть... непросто было говорить об этом?

   - Непросто, - едва слышно ответил Гарри, - но люди должны знать, на что способен Волдеморт, ведь так?

   - Именно так, - кивнул Невилл. - И не только он сам, но и преданные ему Смертеглоды... Все должны знать о...

   Неоконченная фраза Невилла повисла в воздухе, а сам он вернулся к своему печеному картофелю. Шеймус поднял глаза, но, перехватив взгляд Гарри, тут же вновь склонился над тарелкой. Некоторое время спустя Дин, Шеймус и Невилл удалились в общую гостиную, а Гарри с Гермионой остались за столом, чтобы дождаться Рона, который опаздывал к ужину из-за затянувшейся тренировки по квиддичу.

   В Большой зал вошла Чо Чанг со своей приятельницей Мариеттой. У Гарри екнуло сердце, а Чо даже не взглянула в сторону Гриффиндорцев и уселась за стол своего факультета спиной к Гарри.

   - Кстати, я забыла у тебя спросить, - непринужденно сказала Гермиона, глянув на стол Рэйвенкло, - что произошло у вас с Чо? Что заставило тебя уйти со свидания так рано?

   - Ну... раз уж ты спросила... - вздохнул Гарри, пододвигая к себе блюдо с ревеневым дессертом и кладя в тарелку еще одну порцию, - дело в том, что... это был полный крах.

   И он принялся рассказывать ей о том, как все было в чайной мадам Пуддифут.

   - ... а кончилось тем, - завершил свой рассказ Гарри, доедая дессерт, - что она вскочила, бросила мне в лицо, что, мол, увидимся, если бог даст, и вылетела на улицу! - он положил ложку и повернулся к Гермионе. - Ну, и как это понимать? Что это было такое?

   Гермиона оглянулась на Чо и со вздохом проговорила:

   - Эх, Гарри, я, конечно, извиняюсь, но ты был недостаточно деликатен.

   - Я? Недостаточно деликатен? - вспылил Гарри. - У нас все шло отлично, а потом она вдруг ни с того ни с сего начинает мне в подробностях рассказывать, как Роджер Дэвис звал ее на свидание, и как она приходила в эту дурацкую чайную лобызаться с Седриком. И как я, по-твоему, должен был на это реагировать?

   - Видишь ли, - принялась терпеливо объяснять Гермиона с видом человека, который пытается растолковать прописные истины не в меру расшалившемуся ребенку, - напрасно ты, находясь на свидании с ней, сказал, что хочешь встретиться со мной.

   - Но, но... - начал сбивчиво оправдываться Гарри, - но ведь... ты сама сказала, чтобы я встретился с тобой в двенадцать и захватил ее с собой. И как бы я мог это сделать, не поставив ее в известность?

   - Нужно было все объяснить иначе, - с той же действующей на нервы невозмутимостью продолжала Гермиона. - Нужно было сказать ей, что я, такая зануда, буквально силой вырвала у тебя обещание прийти в «Три метлы», что тебе этого страшно не хочется, и ты предпочел бы весь день провести с ней, но обещания, как это ни прискорбно, надо выполнять, и поэтому не согласится ли она - пожалуйста! - пойти вместе с тобой, и тогда, возможно, удастся поскорее покончить с этим неприятным делом. А еще, - немного подумав, добавила Гермиона, - было бы весьма кстати, если бы ты невзначай упомянул, что я редкое страшилище.

   - Но я вовсе не считаю тебя страшилищем, - остолбенел Гарри.

   Гермиона хмыкнула.

   - Гарри, да ты еще безнадежнее, чем Рон... Впрочем, нет, конечно, - вздохнула она, увидев Рона, который в этот момент собственнолично входил в Большой зал, весь в грязи и явно не в духе. - Видишь ли... Чо обиделась, когда ты сказал, что собираешься встретиться со мной, и постаралась вызвать в тебе ревность. Ей просто хотелось понять, насколько сильно она тебе нравится.

   Тем временем Рон тяжело опустился на скамью напротив и пододвинул к себе все блюда, до которых только смог дотянуться.

   - Так все дело только в этом? - удивился Гарри. - А не проще ли было бы напрямую спросить, кто мне нравится больше: она или ты?

   - Это не тот вопрос, который обычно задают девочки, - просветила его Гермиона.

   - Вот и напрасно не задают! - горячо воскликнул Гарри. - Тогда я сказал бы ей, что мне нравится именно она, и ей не пришлось бы снова так накручивать себя из-за смерти Седрика!

   - Я вовсе не пытаюсь отыскать здравый смысл в ее поступке, - сказала Гермиона, глядя на только что присоединившуюся к ним Джинни, такую же перепачканную грязью и угрюмую, как и Рон. - Просто я хочу, чтобы ты понял, каким было ее душевное состояние в тот момент.

   - Тебе следует написать книгу, - подал идею Рон, режа в тарелке картофель, - с подробным разъяснением всех сумасшедших штучек, которые вытворяют девочки; может, тогда мальчики научатся их понимать.

   - Отличная мысль, - с энтузиазмом поддержал его Гарри, оглянувшись на стол Рэйвенкло. Между тем Чо поднялась и, продолжая его игнорировать, покинула Большой зал. Немного расстроившись, Гарри вновь повернулся к Рону с Джинни. - Ну, так как прошла тренировка?

   - Хуже некуда, - мрачно пробормотал Рон.

   - Да брось, - сказала Гермиона, глянув на Джинни, - наверняка все не настолько...

   - Настолько, - сокрушенно подтвердила Джинни. - Это был кошмар. К концу тренировки Анджелина готова была расплакаться.

   После ужина Рон и Джинни отправились смывать с себя грязь, а Гарри с Гермионой вернулись в Гриффиндорскую гостиную, где их дожидался неизменный ворох домашних заданий. Гарри взялся за составление новой карты звездного неба для урока астрономии и мучился над ней не меньше получаса, когда в гостиной появились Фред и Джордж.

   - Рона и Джинни тут нет? - пододвигая к себе стул и опасливо озираясь, спросил Фред, а когда Гарри отрицательно покачал головой, сказал: - Прекрасно. Мы наблюдали за тем, как они тренировались. Во время матча их в порошок сотрут. Без нас эта команда просто пустое место.

   - Ну, неправда, Джинни вовсе не безнадежна, - соблюдая объективность, возразил Джордж. Он сел рядом с Фредом и продолжил: - По правде говоря, я совершенно не представляю, где и когда она сумела так наловчиться, ведь мы никогда не разрешали ей играть вместе с нами.

   - Она украдкой поочередно таскала ваши метлы из садового чулана, причем начала это делать, когда ей исполнилось шесть лет, - послышался голос Гермионы из-за шаткой стопки учебников по древним рунам.

   - Надо же, - удивленно вскинул брови Джордж. - Ну... это многое объясняет.

   - А Рон сумел отразить хотя бы один мяч? - полюбопытствовала Гермиона, выглянув из-за стопки учебников, которую венчала книга «Магические иероглифы и логограммы».

   - У него это неплохо выходит, когда он думает, что за ним никто не наблюдает, - фыркнул Фред, закатив глаза. - Поэтому в субботу мы будем вынуждены призвать болельщиков поворачиваться спиной и начинать болтать о чем-нибудь постороннем всякий раз, как квоффл будет залетать на нашу половину поля.

   Поднявшись, он нервозно прошагал к окну и стал всматриваться в темноту.

   - Знаете, единственным, что удерживало меня здесь все это время, был квиддич.

   Гермиона метнула на него строгий взгляд.

   - У вас впереди экзамены!

   - Я и раньше говорил, что на П.А.У.К. нам глубоко наплевать, - отмахнулся Фред. - Наше Подспорье прогульщика вышло на финишную прямую, когда мы нашли способ избавляться от фурункулов: всего пара капель микстуры из мурлапки - и дело сделано. Это Ли нас надоумил...

   Джордж зевнул во весь рот и понуро уставился в ненастное ночное небо.

   - Я даже не уверен, что хочу смотреть эту игру. Если Захариус Смит у нас выиграет, мне, боюсь, придется свести счеты с жизнью.

   - Лучше сведи счеты с ним, - категорично заявил Фред.

   - Оборотная сторона квиддича заключается в том, - вновь раздался голос Гермионы, углубившейся в разбор рунического текста, - что он провоцирует напряженность и рознь в отношениях между факультетами.

   Она подняла голову, ища «Глоссарий грамматиста», и уперлась взглядом в лица Фреда, Джорджа и Гарри, полные ошеломленного негодования.

   - А что, разве не так? - раздраженно бросила им Гермиона. - Это не более, чем обыкновенная игра.

   - Гермиона, - укоризненно покачал головой Гарри, - ты, конечно, большой знаток по части чувств и всякого такого, но в квиддиче ты совсем не разбираешься.

   - Может и нет, - натянуто проговорила Гермиона, возвращаясь к руническому тексту, - но зато я не ставлю свое личное счастье в зависимость от сноровки, с которой Рон ловит мяч.

   И все же в наступившую субботу Гарри с радостью заплатил бы любые деньги, лишь бы обрести то безразличие, с каким относилась к квиддичу Гермиона, - только он скорее спрыгнул бы с астрономической башни, чем признался бы ей в этом.

   Главным достоинством этой игры было то, что она быстро завершилась, и терзания Гриффиндорских болельщиков окончились спустя двадцать две минуты. А вот определить, какой именно эпизод стал наиболее позорным, было, по мнению Гарри, особенно трудно, и на звание антигероя могли рассчитывать сразу трое: Рон, учитывая то, как именно он пропустил четырнадцатый по счету мяч в свои ворота; Слоупер, который, промахнувшись по мячу, со всего маху ударил битой Анджелине по зубам; и Керк, который взвизгнул от страха и свалился с метлы, когда перед ним внезапно появился Захариус Смит с квоффлом в руках. Истинным чудом стало то, что Гриффиндор в итоге проиграл всего десять очков – благодаря Джинни, которая ловким маневром завладела снитчем прямо перед самым носом у охотника сборной Хаффлпаффа Саммерби, в результате чего игра завершилась со счетом 240:230.

   - Это было впечатляюще, - похвалил ее Гарри, когда они вернулись в общую гостиную, овеянную скорбью и похоронным унынием.

   - Просто повезло, - отмахнулась Джинни. – Снитч парил себе неспешно, а Саммерби, накануне схвативший насморк, в нужный момент просто чихнул и закрыл глаза. Ну, ничего, вот вернешься в команду…

   - Джинни, на меня наложили пожизненный запрет.

   - Запрет будет действовать лишь до тех пор, пока в школе господствует Амбридж, - уточнила Джинни. – Это совсем другое дело. В общем, когда ты вернешься, я буду участвовать в конкурсе на загонщика. И Анджелина, и Алисия уходят из сборной в следующем году, а мне как-то милее забивать голы, чем носиться по полю в поисках снитча.

   Гарри оглянулся на Рона, который притулился в углу и сидел там с бутылкой сдобного эля, понуро уставившись себе в колени.

   - Анджелина все равно ни за что не хочет его отпускать, - заметила Джинни, угадав мысли Гарри. – Уверяет, что он еще раскроет свой талант.

   Гарри оценил веру Анджелины в Рона, но все же посчитал, что куда человечнее было бы позволить Рону уйти из сборной. Рон и на этот раз покидал поле под бравурное многоголосье новоявленных претендентов на Кубок по квиддичу Слиттеринцев, которые с азартом горланили «Уизли – наш король».

   Появились Фред с Джорджем.

   - Даже рука не поднялась выставить его на посмешище, - вздохнул Фред, оглянувшись на поверженную фигуру Рона. – Но вообще… то, как он пропустил четырнадцатый гол…

   И тут Фред принялся истошно молотить руками воздух, словно пытался стоймя плыть по-собачьи.

   - Ладно, приберегу подробности для какой-нибудь вечеринки.

   Спустя некоторое время Рон побрел наверх. Гарри, отлично понимая, каково ему сейчас, не сразу последовал за ним в спальню, а выждал некоторое время, чтобы Рон, если пожелает, мог бы сделать вид, будто спит. Так и случилось, и когда Гарри наконец вошел в спальню, храп Рона звучал громче, чем это было нужно для создания достаточно убедительного эффекта.

   Гарри улегся в постель, с досадой думая о прошедшем матче, где ему была отведена роль стороннего наблюдателя. Игра Джинни произвела на него впечатление, но он был уверен, что поймал бы снитч скорее, если бы сам вышел на поле… В какой-то момент мячик кружил около щиколотки Керка, и если бы Джинни не замешкалась, то сумела бы вырвать победу у сборной Хаффлпаффа…

   Во время матча Амбридж сидела несколькими рядами ниже Гарри с Гермионой. Порой она угловато поворачивалась, чтобы поглядеть на Гарри, распяливая при этом широкий жабий рот в некое, как ему казалось, подобие злорадно-ликующей ухмылки. И теперь, лежа в постели в полной темноте и воскрешая все это в памяти, он едва не дымился от ярости. Через пару минут, однако, он вспомнил, что должен перед сном отпустить от себя все эмоции и полностью освободить сознание, как неустанно наставлял его Снэйп в конце каждого занятия по окклюменции.

   Он попытался заставить себя остыть, но мысли о Снэйпе переплелись с воспоминанием об Амбридж, и это лишь еще больше растеребило его уязвленное самолюбие; он вынужден был признать, что купается в ненависти к ним обоим вместо того, чтобы освобождать сознание. Мало-помалу похрапывание Рона стихло, и он задышал ровно и глубоко. Гарри еще долго не мог заснуть: он был измотан физически, но мысли продолжали безостановочно кружить в его голове.

   Ему начал сниться сон: Невилл и профессор Спраут танцуют вальс в Комнате-к-случаю под звуки волынки, на которой играет профессор МакГонагалл. Какое-то время Гарри с восторгом наблюдает за ними, а затем решает пойти и разыскать остальных членов ДД…

   Он выходит в коридор и видит, что вместо гобелена с изображением Барнабы Безмозглого перед ним каменная стена, а на ней – зажженный факел в кронштейне. Гарри медленно поворачивает голову влево. Там, в самом конце коридора без окон, виднеется невзрачная черная дверь.

   Он направляется к двери, а сердце в груди все сильнее колотится от волнения. Его охватывает необъяснимая уверенность в том, что именно сегодня ему наконец повезет, и он поймет, как открыть дверь… В шаге от нее у Гарри вдруг перехватывает дыхание: он замечает полосу синего света с правой стороны… Дверь полуотворена… Он протягивает руку, чтобы до конца распахнуть ее, но тут…

   Тишину прорезал вполне натуральный громкий, хриплый храп Рона, и Гарри тотчас проснулся. Рука его тянулась в темноту, чтобы распахнуть дверь, которая была расположена за сотни миль от него. Он опустил руку, испытывая одновременно и разочарование, и чувство вины. Умом он понимал, что видеть эту дверь во сне было совершенно недопустимо, однако жажда узнать, что за ней спрятано, настолько захватила все его существо, что он просто не мог не злиться на Рона… Нашел время храпеть… Нельзя, что ли, было минутку повременить?..

* * *

   Утром в понедельник они спустились в Большой зал как раз к прилету почтовых сов. На этот раз не одна только Гермиона с нетерпением ожидала, когда будет доставлен свежий номер «Ежедневного прорицателя» - теперь почти все горели желанием поскорее узнать новости о беглых Смертеглодах, которые до сих пор не были схвачены, несмотря на обилие свидетельств очевидцев, утверждавших, что видели их то тут, то там. Расплатившись с почтовой совой монетой достоинством в один кнут, Гермиона тотчас развернула газету, а Гарри между тем неспешно угощался апельсиновым соком. За весь учебный год он пока что получил всего одно послание, поэтому когда первая из сов тяжело опустилась на стол прямо перед ним, он решил, что произошла ошибка.

   - Ты к кому? – спросил он, вяло отодвинув стакан с соком в сторону от ее клюва, и подался вперед, чтобы прочитать на конверте имя адресата:

Гарри Поттеру

Большой зал

Школа Хогвартс

   Гарри нахмурился и потянулся за письмом, но тут на стол принялись пикировать новые совы: три, четыре, пять, и еще, и еще… Все они толкались, отвоевывая себе место, ступая лапками в масло, опрокидывая соль, и каждая норовила вручить письмо прежде остальных.

   - Что происходит? – ошеломленно спросил Рон, в то время как весь Гриффиндорский стол с любопытством наблюдал за тем, как еще семь сов совершили посадку на то же место с истошным верещанием, уханьем и хлопаньем перьев.

   - Гарри! – задыхаясь от волнения, воскликнула Гермиона. Сунув руку в живой комок перьев, она извлекла оттуда ушастую сову с длинной поклажей цилиндрической формы. – Думаю, я знаю, что все это означает… Распечатай сперва вот это!

   Гарри вскрыл коричневую обертку, и из нее выкатился свернутый в трубочку мартовский номер «Каламбуриста». Развернув журнал, он увидел свое собственное лицо, которое застенчиво улыбалось ему с обложки. Поверх портрета крупными красными буквами был напечатан заголовок:

ОТКРОВЕНИЯ ГАРРИ ПОТТЕРА:

ВСЯ ПРАВДА О ТОМ-КОГО-НЕЛЬЗЯ-НАЗЫВАТЬ

И О НОЧИ ЕГО ВОЗРОЖДЕНИЯ

   - То, что надо, согласен? – сказала Блажена, придрейфовав к Гриффиндорскому столу и ввинтившись на скамью между Фредом и Роном. – Этот номер только вчера выпустили, и я попросила папу прислать тебе бесплатный экземпляр. А это, надо полагать, письма от читателей, - добавила она, махнув рукой на скопище сов, все еще суетившихся на столе перед Гарри.

   - И я подумала о том же, - энергично закивала Гермиона. – Гарри, а можно нам…?

   - Конечно, - слегка растерявшись, ответил Гарри.

   Рон с Гермионой тотчас начали вскрывать конверты.

   - Тут письмо от какого-то парня, который считает, что у тебя крыша поехала, - сообщил Рон, бросив взгляд на послание. – Впрочем, что с него взять…

   - А эта особа рекомендует тебе пройти курс лечения Шок-заклятьями в больнице Св. Мунго, - расстроилась Гермиона и скомкала второе письмо.

   - А с этим, похоже, все в порядке, - с расстановкой проговорил Гарри, вчитываясь в длинное послание от некой волшебницы из Пейсли. - Слушайте-ка, она заявляет, что верит мне!

   - Вот этот тип все никак не может определиться, - подал голос Фред, с азартом влившийся в процесс распечатывания конвертов. – Пишет, что ты не производишь впечатление умалишенного, но, с другой стороны, ему как-то не хочется верить в возрождение Сами-Знаете-Кого, поэтому теперь он в полной растерянности… И стоило ради этого переводить пергамент…

   - Гарри, а вот еще один, кого тебе удалось склонить на свою сторону! – взволнованно воскликнула Гермиона. – «Прочитав эту историю в вашем изложении, я вынужден был признать, что «Ежедневный прорицатель» был крайне предвзят по отношению к вам… Какой бы невыносимой ни была для меня мысль о возрождении Того-Кого-Нельзя-Называть, мне придется согласиться с тем, что вы говорите правду…». Это замечательно!

   - Еще один уверен, что ты несешь пургу, - сказал Рон, бросив через плечо смятое письмо, - зато вот эта дамочка теперь в лагере твоих сторонников и считает тебя прямо-таки героем… Она и фотографию свою прислала… Вот это да!

   - Что тут у нас происходит? - раздался тоненький голосок, насквозь пропитанный фальшивой сладостью.

   Гарри оторвал глаза от пачки писем, которую держал в руках. Позади Фреда и Блажены стояла профессор Амбридж и вылупленными жабьими глазами изучающе оглядывала беспорядочное смешение сов и писем на столе перед Гарри, а за ее спиной толпились любопытствующие ученики, с интересом наблюдая за происходящим.

   - Откуда такое количество писем, мистер Поттер? – с подозрением спросила Амбридж.

   - Теперь и это тоже считается преступлением? – громогласно встрял Фред. – Получение почты?

   - Поаккуратнее в выражениях, мистер Уизли, иначе мне придется наложить на вас дисциплинарное наказание, - пригрозила Амбридж. – Что скажете, мистер Поттер?

   Гарри колебался, хотя и понимал, что ему не удастся долго утаивать от нее свой поступок; она все равно увидит номер «Каламбуриста» с его интервью, это лишь вопрос нескольких дней.

   - Я получаю письма по следам своего интервью, - ответил наконец Гарри. – О том, что со мной произошло в июне прошлого года.

   По непонятной ему самому причине он метнул взгляд на Высочайший стол. Ему почудилось, что буквально за секунду до этого Дамблдор внимательно наблюдал за ним, но, подняв глаза на Ректора, он обнаружил, что тот погружен в беседу с профессором Флитвиком.

   - Интервью? – еще более тонким, переходящим в визг голосом переспросила Амбридж. – Что вы хотите сказать?

   - Я хочу сказать, что отвечал на вопросы, которые задавала мне репортер, - ответил Гарри. – Это здесь…

   И он метнул в нее журнал. Она поймала его на лету и впилась глазами в обложку. Ее белое обрюзгшее лицо покрылось уродливыми лиловыми пятнами.

   - Когда это случилось? – спросила она, и ее голос чуть дрогнул.

   - В прошлые выходные в Кабаньих Лужках, - сказал Гарри.

   Амбридж подняла на него глаза, до бела раскалившись от злости и комкая журнал трясущимися толстыми пальцами.

   - Походы в Кабаньи Лужки для вас закончились, мистер Поттер, - прошипела она. – Как вы посмели… как дерзнули… - Она перевела дыхание. – Я сил не жалела, пытаясь внушить вам, что лгать нельзя. Однако мои уроки, похоже, недостаточно глубоко запечатлелись в вашем сознании. Пятьдесят штрафных баллов Гриффиндору и еще неделя дисциплинарных наказаний.

   Она удалилась под молчаливыми взглядами учеников, прижимая к груди «Каламбурист».

   Еще до обеда в школе появились громадные извещения, которые развесили не только на факультетских досках объявлений, но также в коридорах и классных комнатах.

УКАЗ

ВЕРХОВНОГО РЕВИЗОРА ХОГВАРТСА

Любой учащийся, у которого будет найден журнал «Каламбурист», подлежит отчислению из школы.

Данный Указ издан на основании

Декрета об Образовании № 27

Подписано: Долорес Джейн Амбридж, Верховный Ревизор

   Всякий раз как взгляд Гермионы вылавливал какое-нибудь из этих объявлений, на ее лице появлялась сияющая улыбка.

   - Чему ты так радуешься? – в недоумении спросил Гарри.

   - Ах, Гарри, неужели ты не понимаешь? – тихо проговорила она. – Амбридж сделала то единственное, что теперь уже точно заставит всех учеников до последнего прочитать твое интервью – она запретила журнал!

   Судя по всему, Гермиона оказалась права. В течение дня Гарри ни разу не заметил, чтобы где-либо мелькнул хотя бы краешек запрещенного номера «Каламбуриста», однако тем же вечером все в школе шепотом цитировали его друг другу: в коридорах, перед тем как войти в класс, на задних партах во время уроков, за обедом и даже в туалетах для девочек. По признанию Гермионы, когда она на минутку забежала в туалет перед древними рунами, об этом шушукались во всех кабинках.

   - А потом они увидели меня, и поскольку ни для кого не секрет, что мы с тобой знакомы, они набросились на меня с вопросами, - рассказывала Гермиона, и в ее глазах играли огоньки. – По-моему, Гарри, они тебе поверили, я, правда, думаю, что ты смог их убедить!

   Тем временем профессор Амбридж вышагивала по школе, останавливая всех подряд без разбора с требованием предъявить учебники и вывернуть карманы. Гарри не сомневался, что она ищет журнал «Каламбурист», однако ученики неизменно оказывались на несколько ходов впереди. Они накладывали чары на страницы с интервью Гарри, и те либо представлялись учебными текстами, либо магическим образом превращались в чистые листы. Действие чар прекращалось лишь в том случае, если их повторно желали прочитать сами владельцы страниц. И уже совсем скоро все до единого воспитанники Хогвартса ознакомились с содержанием интервью.

   Само собой разумеется, что в соответствии с Декретом об Образовании № 26 преподавателям было запрещено всякое упоминание об интервью, и все же они изыскивали способ так или иначе выразить к нему свое отношение. Профессор Спраут пополнила общий фонд Гриффиндора на двадцать баллов лишь за то, что Гарри передал ей лейку; по окончании урока заклинаний профессор Флитвик с торжествующей улыбкой всучил ему коробку с сахарными мышами, которые тихонько попискивали, после чего шепнул «Т-с-с!» и унесся прочь; а профессор Трелони безудержно расплакалась на своем уроке и объявила ошарашенным ученикам и крайне раздраженной Амбридж, что Гарри вовсе не окончит свои дни в юном возрасте, а доживет до глубокой старости, займет пост Министра Магии и произведет на свет двенадцать детей.

   Но самую большую радость Гарри испытал на следующий день, когда по пути на урок трансфигурации его перехватила Чо. Он и сам не успел понять, как рука Чо вдруг оказалась в его руке, и она прошептала ему на ухо:

   - Я так обо всем сожалею, прости меня! Решиться на подобное интервью… Нужно иметь храбрость… Я не могла сдержать слез.

   Прискорбно, конечно, что он опять невольно заставил ее плакать, но у него одновременно отлегло от сердца, оттого что ссора закончилась, и он окончательно растаял, когда Чо поцеловала его в щеку, прежде чем умчаться прочь. Не менее невероятное и радостное событие произошло у кабинета трансфигурации: едва он приблизился, как из группы одноклассников ему навстречу шагнул Шеймус.

   - Я просто хочу сказать, - тихо промолвил он, сверля глазами дыру в левом колене Гарри, - что я тебе верю. И я отослал этот номер журнала маме.

   Но своего апогея счастье Гарри достигло вскоре после обеда: зайдя в библиотеку, он увидел, как Малфой, Крэбб и Гойл, склонившись друг к другу, обсуждают что-то с длинным, нескладным пареньком, чье имя, как шепотом проинформировала его Гермиона, было Теодор Кротт. Пока Гарри бродил между книжными полками в поисках нужного учебника по неполному исчезновению, все они постоянно на него озирались, при этом Гойл угрожающе похрустывал костяшками пальцев, а Малфой нашептывал Крэббу нечто явно злонамеренное. Гарри отлично понимал, отчего они ведут себя подобным образом: ведь это он раскрыл информацию о том, что их отцы – Смертеглоды.

   - А изюминка в том, - торжествующе шепнула Гермиона, когда они покинули библиотеку, - что никто из них и опровергнуть-то ничего не может, иначе придется признаться, что они читали интервью!

   За ужином Блажена сообщила им, в качестве финального аккорда, что еще ни один номер «Каламбуриста» не раскупался с такой скоростью.

   - Папа выпускает дополнительный тираж! – поведала она Гарри, до предела распахнув глаза от волнения. – Он просто поверить не может: уверяет, что даже мягкорогие шморгуны не возбуждают такого интереса, как твое интервью!

   В тот вечер в Гриффиндорской гостиной Гарри был возведен в ранг героя. Фред и Джордж с риском для себя наложили Чары буйного роста на обложку «Каламбуриста» и вывесили ее на стену, и теперь гигантская голова Гарри глядела на происходящее в гостиной сверху вниз, изредка оглашая воздух всевозможными изречениями вроде «В Министерстве одни дебилы» или «Жри навоз, Амбридж» низким, гудящим голосом. Гермиона была не в восторге от их затеи и все время жаловалась, что это мешает ей собраться с мыслями; завершилось все тем, что она в состоянии крайнего раздражения раньше всех удалилась в спальню. Спустя пару часов и сам Гарри вынужден был признать, что в этой шутке и вправду мало смешного; это стало особенно очевидно, когда Говорливые чары начали выдыхаться, и теперь голова Гарри на плакате все чаще беспорядочно выкрикивала то «навоз», то «Амбридж», а голос становился все более и более тонким. От всего этого у Гарри разболелась голова, а шрам начал снова болезненно саднить. Гарри объявил, что и ему тоже пора отправляться спать, чем вызвал волну разочарованных стонов со стороны Гриффиндорцев, которые бессчетное число раз вынуждали его заново переживать тот день, когда состоялось интервью.

   Войдя в спальню, Гарри увидел, что она пуста. Он на мгновение прислонился лбом к холодному оконному стеклу и почувствовал, как мучившие его болезненные ощущения немного отступили. Он разделся и лег в постель, заклиная боль, чтобы она ушла совсем вместе с накатившей на него, к довершению всего, волной тошноты. Гарри повернулся на бок, закрыл глаза и тотчас погрузился в сон…

   … Он один в темной комнате с плотно задернутыми шторами, и ее освещает единственный канделябр. Его руки сжимают спинку стоящего перед ним кресла, а пальцы длинные и белые, словно долгие годы не видели солнечного света. На фоне темной бархатной обивки кресла они похожи на больших белых пауков.

   По ту сторону кресла в тусклом потоке света, отбрасываемом канделябром, на коленях стоит человек в черной мантии.

   - Выходит, у меня никудышные информаторы, - говорит Гарри тонким, холодным, клокочущим от ярости голосом.

   - Повелитель, молю вас о пощаде… - трепеща, отзывается стоящий на коленях человек. В отблеске свечей поблескивает его склоненная голова. Его бьет озноб.

   - Я не виню тебя, Руквуд, - отвечает Гарри все тем же ледяным, не знающим жалости голосом.

   Выпустив из рук спинку кресла, он обходит вокруг него и останавливается около сжавшегося на полу человека, оставаясь при этом в темноте и глядя вниз с угрожающей высоты…

   - Ты уверен, что этим фактам можно доверять? – спрашивает Гарри.

   - Да, мой Господин, да… Я ведь какое-то время работал в этом Департаменте после того… того, как…

   - Эйвери меня заверил, что Боуду удастся изъять это оттуда.

   - Боуду никогда не удалось бы этого сделать, Повелитель… И он сам должен был это понимать… Несомненно, он именно по этой причине так яростно сопротивлялся заклятью Империус, которое наложил на него Малфой…

   - Поднимайся, Руквуд, - чуть слышным шепотом говорит Гарри.

   Торопясь исполнить требование, стоящий на коленях человек чуть не падает, потеряв равновесие. В отсвете свечей его обезображенное оспой лицо кажется еще более неровным и бугристым. Поднявшись на ноги, он стоит, угоднически склонив спину и бросая на Гарри короткие, полные страха взгляды.

   - Ты поступил разумно, поставив меня в известность, - говорит Гарри. – Ну, ладно… Судя по всему, я не один месяц потратил на бесплодные проекты… Но теперь это уже неважно… Мы начинаем с чистого листа. Ты заслужил благодарность Лорда Волдеморта, Руквуд…

   - Мой Господин… спасибо, мой Господин, - задохнувшись от осознания того, что опасность миновала, хрипло бормочет Руквуд.

   - Мне потребуется твоя помощь. Мне нужна любая информация, какую ты сможешь заполучить.

   - Разумеется, мой Господин, разумеется… все, что прикажете…

   - Хорошо… ступай. И пришли ко мне Эйвери.

   Не переставая кланяться, Руквуд суетливо отступает задом и скрывается за дверью.

   Оставшись в сумраке комнате в одиночестве, Гарри поворачивается к стене. Там сквозь темноту проступают очертания надтреснутого зеркала, на котором время оставило свои отметины. Гарри делает шаг к зеркалу. Его отражение становится все крупнее и отчетливее… прорисовывается лицо белее черепа… красные глаза с узкими щелями на месте зрачков.

   - НЕ-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-ЕТ!

   - Что случилось? – раздался рядом пронзительный крик.

   Гарри бешено замолотил руками, запутался в пологе и грохнулся на пол. Первые несколько мгновений он не мог сообразить, где находится, и опасался, что из темноты комнаты на него снова станет надвигаться белое черепообразное лицо, но тут совсем рядом послышался голос Рона.

   - Если ты прекратишь лягаться, как маньяк, я помогу тебе выбраться отсюда!

   Рон рывком отдернул полог, и лежащий на полу Гарри уперся взглядом в освещенное лунным светом лицо своего друга. Шрам болезненно саднил. Судя по всему, Рон собирался укладываться спать: одну руку он уже успел вытащить из рукава мантии.

   - Кто-то еще был атакован? – спросил Рон, резким движением помогая Гарри встать на ноги. – Снова папа? Опять та же змея?

   - Нет… никто не пострадал, - со стоном проговорил Гарри, чувствуя, как лоб полыхает огнем. – Разве что… Эйвери… я ему не завидую… он предоставил ему недостоверную информацию… Волдеморт невероятно зол…

   Гарри опять застонал и рухнул на кровать, яростно массируя шрам. Его бил сильный озноб.

   - Но теперь Руквуд станет ему помогать… Он снова вышел на след…

   - О чем это ты? – спросил Рон, и в его голосе прозвучал страх. – Не хочешь ли ты сказать, что только что видел Сам-Знаешь-Кого?

   - Я и был Сам-Знаешь-Кем, - ответил Гарри. Он вытянул перед собой руки и, разглядывая их в темноте, пытался удостовериться, что это уже не те конечности с длинными пальцами, бледными, как сама смерть. – С ним был Руквуд, один из Смертеглодов, бежавших из Азкабана, помнишь? Так вот, Руквуд только что ему сообщил, что Боуд не смог бы этого сделать…

   - Не смог бы сделать чего?

   - Кое-что изъять… Он сказал, что Боуд сам должен был понимать, что ему не удалось бы этого сделать… Боуд находился под воздействием заклятья Империус… Он вроде бы упомянул, что это отец Малфоя наложил на него заклятье…

   - На Боуда было наложено заклятье, чтобы он что-то откуда-то изъял? – переспросил Рон. – Но… Гарри, это должно быть…

   - Оружие, - закончил его мысль Гарри. – Я знаю.

   Открылась дверь спальни, и вошли Дин с Шеймусом. Гарри поспешно закинул ноги на кровать – ему не хотелось, чтобы у них создалось впечатление, будто опять случилось нечто из ряда вон выходящее, особенно теперь, когда Шеймус наконец перестал считать его больным на голову.

   - Ты, кажется, сказал, - едва слышно проговорил Рон, придвинувшись ближе к Гарри под предлогом, будто хочет глотнуть воды из кружки, которая стояла на его прикроватной тумбочке, - что ты и был Сам-Знаешь-Кем?

   - Именно, - так же тихо ответил Гарри.

   Рон не рассчитал глоток, и Гарри увидел, как вода потекла по его подбородку на грудь.

   - Гарри, - сказал Рон, покосившись на Дина с Шеймусом, которые тем временем болтали и переодевались ко сну, производя при этом немало шума. – Гарри, ты обязан рассказать…

   - Ничего я не обязан, - резко прервал его Гарри. – Я бы ничего этого не увидел, если бы у меня все получалось с окклюменцией. Я должен был бы уже уметь блокировать подобные видения. Они же именно этого добиваются.

   Под словом «они» Гарри подразумевал Дамблдора. Он залез под одеяло и повернулся к Рону спиной, а уже через несколько мгновений услышал, как скрипнула кровать, и это означало, что Рон тоже лег. Шрам опять полыхнул огнем, и Гарри закусил подушку, чтобы не стонать в полный голос. Он знал, что где-то далеко на Эйвери обрушился карающий меч.

* * *

   Следующим утром Гарри с Роном дождались, пока наступит перемена, чтобы поведать Гермионе о том, что случилось накануне: они хотели быть уверены, что их не смогут подслушать. Выйдя на холодный, продуваемый ветрами школьный двор, они укрылись в своем излюбленном закутке, где Гарри и посвятил Гермиону в подробности своего сна, стараясь ничего не упустить. Завершение рассказа Гермиона встретила молчанием; некоторое время она лишь страдальчески смотрела на обезглавленных Фреда с Джорджем, которые втихаря приторговывали магическими шляпами на противоположном конце двора.

   - Так вот из-за чего они с ним расправились, - задумчиво проговорила она, отведя наконец глаза от близнецов. – Когда Боуд попытался похитить это оружие, с ним случилось нечто загадочное. Скорее всего, на оружие либо на то место, где оно находится, наложены защитные чары, не допускающие соприкосновения с ним. Поэтому-то он и оказался в больнице Св. Мунго в таком состоянии: и умом тронулся, и речи лишился. Но ведь он шел на поправку – вспомните, что говорила целительница! А уж этого они никак не могли допустить! Я вот что думаю: при соприкосновении с оружием случилось нечто такое, что вызвало сильнейший шок, разрушивший заклятье Империус. Как только к нему снова вернулась бы способность говорить, он бы обо всем рассказал, и стало бы ясно, что его посылали похитить оружие. Что до заклятья, то, думаю, Люциусу Малфою не составило большого труда его применить: он ведь безвылазно торчит в Министерстве!

   - Он там мелькал и в тот день, когда состоялось слушание по моему делу, - сказал Гарри. – И находился… постойте-ка… - он напряг память, – … и находился он в том самом коридоре, что ведет в Канцелярию мистерий! Твой папа тогда сказал, что Малфой, вероятно, пытался тайком проникнуть вниз и разузнать, как идет ход слушания. А вдруг…

   - Стургис, - охнула Гермиона, потрясенная внезапным прозрением.

   - Не понял? – в недоумении сдвинул брови Рон.

   - Стургис Подмор, - повторила Гермиона, задохнувшись от волнения. – Он ведь был арестован при попытке проникнуть за какую-то дверь. И это тоже дело рук Люциуса Малфоя. Голову даю на отсечение, что он это совершил в тот день, когда ты его там видел, Гарри. У Стургиса ведь была мантия-невидимка, принадлежавшая Смуру, правильно? Что, если он, невидимый, стоял на посту у этой двери и сделал какое-нибудь неловкое движение, а Малфой либо услышал, либо догадался, что он там… а, может, наудачу применил заклятье Империус – на случай, если там и в самом деле притаился страж? И вот находившийся под заклятьем Стургис при первой же подвернувшейся возможности – например, в свое следующее дежурство – попытался проникнуть в Канцелярию, чтобы похитить это оружие для Волдеморта - уймись, Рон, - но был схвачен и сослан в Азкабан.

   Она вскинула глаза на Гарри.

   - А Руквуд, значит, рассказал Волдеморту, как можно завладеть оружием?

   - Весь разговор целиком я не слышал, но, похоже, так оно и было, - сказал Гарри. – Руквуд раньше там работал… Может, теперь Волдеморт поручит это дело именно ему?

   Гермиона кивнула, не выходя из задумчивости. Внезапно она словно очнулась.

   - Но ты, Гарри, не должен был этого видеть.

   - Что? – опешил Гарри.

   - Ты как-никак обучаешься искусству закрывать свое сознание и не допускать проникновения туда подобных видений, - сказала Гермиона, и в ее голосе вдруг появился металл.

   - Мне это известно, - сказал Гарри. – Но…

   - В таком случае, нам следует постараться просто-напросто забыть о твоем видении, - безапелляционно проговорила Гермиона. – А тебе не мешало бы впредь с большей отдачей заниматься окклюменцией.

   Гермиона до такой степени вывела Гарри из себя, что он до конца дня с ней не разговаривал. А день, между тем, выдался столь же скверный, как и многие предыдущие дни. Ученики, которые не шушукался в коридорах о беглых Смертеглодах, развлекались тем, что глумились над провальной игрой Гриффиндорцев в матче против Хаффлпаффа, а Слиттеринцы поминутно горланили «Уизли – наш король» и делали это так истошно, что к вечеру даже у Филча лопнуло терпение, и он категорически запретил всякие песнопения в коридорах школы.

   Дни шли, однако положение не становилось лучше, к тому же Гарри получил по зельям еще две оценки «хуже некуда». Он постоянно был как на иголках из-за возможной отставки Хагрида и никак не мог отделаться от мыслей о видении, в котором фигурировал Волдеморт. Ни с Роном, ни с Гермионой он, впрочем, ни о чем больше не заговаривал, опасаясь получить от Гермионы новую отповедь. Чего он больше всего желал бы сейчас, так это поговорить с Сириусом, но об этом не могло быть и речи, поэтому оставалось одно: задвинуть эти мысли в дальний угол своего сознания.

   Беда, однако, была в том, что теперь ни один из этих дальних углов больше не являлся надежным местом.

   - Поднимайтесь, Поттер.

   Спустя пару недель после того памятного видения Гарри вновь очутился в кабинете Снэйпа: он стоял на коленях на полу и силился прояснить мысли. И на этот раз он был брошен в водоворот воспоминаний из раннего детства, удививших его самого и связанных, главным образом, с унижениями, которым его подвергали еще в начальной школе Дадли и его дружки.

   - Ваше последнее воспоминание, - сказал Снэйп, - о чем оно?

   - Понятия не имею, - пробурчал Гарри, с трудом поднимаясь на ноги. Ему все сложнее становилось выуживать штучные воспоминания из общего вихря образов и звуков, которые Снэйп пробуждал в его памяти. – Вы о том, в котором мой кузен пытается запихнуть меня в унитаз?

   - Отнюдь, - едва слышно проговорил Снэйп. – Я о том, в котором какой-то человек стоит на коленях в темной комнате…

   - Оно… так, ни о чем, - отмахнулся Гарри.

   Темные глаза Снэйпа уперлись в глаза Гарри. Вспомнив, что Снэйп говорил о важности зрительного контакта в легилименции, Гарри заморгал и отвел глаза в сторону.

   - Каким образом тот человек и та комната попали в ваше сознание, Поттер?

   - Это… - пробормотал Гарри, всячески избегая смотреть на Снэйпа, - это был просто сон.

   - Просто сон, - повторил Снэйп.

   Повисла пауза, во время которой Гарри сверлил глазами огромную дохлую лягушку, плававшую в стеклянном сосуде в фиолетовом растворе.

   - Вы понимаете, ради чего мы здесь, ведь так, Поттер? – тихо проговорил Снэйп, и в его голосе прозвучали опасные нотки. – И почему ради этой унылой работы я жертвую своими свободными вечерами?

   - Да, - хмуро ответил Гарри.

   - Так напомните мне, Поттер, зачем мы здесь.

   - Затем, чтобы я обучался окклюменции, - сказал Гарри, на этот раз выбрав дохлого угря в качестве объекта наблюдения.

   - Все так, Поттер. И каким бы недоумком вы ни были, - Гарри перевел на Снэйпа взгляд, полный ненависти, - я все же полагал, что за два месяца занятий вы могли бы добиться хоть каких-то результатов. Сколько еще видений о Темном Лорде у вас было за это время?

   - Только одно, - слукавил Гарри.

   - Как знать, - сказал Снэйп, слегка прищурив холодные черные глаза, - возможно, Поттер, эти видения и сны доставляют вам истинное удовольствие. Возможно, из-за них вы чувствуете себя особенной, важной персоной?

   - Вовсе нет, - процедил Гарри, и его пальцы крепко сжались вокруг рукояти волшебной палочки.

   - Тем лучше, Поттер, - холодно проговорил Снэйп, - поскольку в вас нет ничего, что делало бы вас особенным и значительным, и не вашего ума это дело вникать в содержание бесед Темного Лорда со своими Смертеглодами.

   - Конечно, это дело сугубо вашего ума, ведь так? – не удержался от ответной реплики Гарри.

   Он и не думал этого говорить, слова вылетели сами собой, сгоряча. Оба долго испепеляли друг друга взглядами, и Гарри не мог не понимать, что переступил черту дозволенного. Но когда Снэйп ответил, в его лице читалось странное выражение, почти что триумф.

   - Именно, Поттер, - сказал он, блеснув глазами. – Это дело сугубо моего ума. А теперь, если вы готовы, начнем сначала…

   Он поднял палочку.

    - Раз… два… три… Легилименс!

   … С противоположного берега озера на Гарри надвигаются полчища дементоров… Гарри пытается собраться с мыслями… Дементоры все ближе… Уже различимы черные провалы под капюшонами… А рядом стоит Снэйп и, приковавшись взглядом к лицу Гарри, что-то неслышно шепчет… По какой-то причине облик Снэйпа проясняется, а очертания дементоров бледнеют…

   Гарри поднял палочку.

   - Протего!

   Снэйп качнулся, волшебная палочка вырвалась из его руки и взлетела к потолку… Внезапно Гарри очутился внутри чужих воспоминаний: горбоносый мужчина кричит на сжавшуюся от страха женщину, а маленький темноволосый мальчик плачет в углу… В темноте спальни в одиночестве сидит подросток с сальными волосами и волшебной палочкой сбивает с потолка мух… Тщедушный паренек пытается взобраться на брыкающуюся метлу под заливистый смех какой-то девочки…

   - ХВАТИТ!

   Гарри ощутил сильный толчок в грудь; отшатнувшись, он сделал несколько неуверенных шагов назад, налетел на полки, которыми были увешены стены кабинета Снэйпа, и услышал звон. Сам Снэйп был белый как полотно и нетвердо стоял на ногах.

   По спине Гарри растекалось мокрое пятно. Когда он налетел на полки, один из стеклянных сосудов дал трещину, и теперь из него тонкой струйкой сочилось содержимое, а в вытекающем растворе медленно кружилась какая-то осклизлая заспиртованная живность.

   - Репаро! – едва слышно бросил Снэйп – и трещины на сосуде как не бывало. – Что же, Поттер… это явный шаг вперед. – Едва переведя дух, Снэйп слегка встряхнул Архивариум, куда он еще до начала урока переместил некоторые свои мысли: он словно желал удостовериться, что они никуда не делись. – Не припоминаю, чтобы я инструктировал вас на предмет применения чар Невидимой защиты… Но вам это несомненно удалось…

   Гарри не ответил, так как понимал, что любое неосторожно сказанное слово может привести к опасным последствиям. Он был твердо уверен, что проник в воспоминания Снэйпа и стал свидетелем событий, происходивших в его детские годы. Ему стало не по себе от осознания того, что тот плачущий малыш, наблюдавший за ссорой между родителями, стоит теперь перед ним, а его взгляд полон ненависти…

   - Предлагаю повторить, - сказал Снэйп.

   У Гарри душа ушла в пятки: он не сомневался, что ему придется заплатить за то, что произошло. Они оба заняли исходную позицию, и теперь их разделял письменный стол. Гарри не мог отделаться от опасения, что на этот раз ему нелегко будет очистить сознание…

   - Что же, на счет три, - сказал Снэйп и опять поднял палочку. – Раз… два…

   Гарри не хватило времени, чтобы настроиться и очистить сознание, а Снэйп уже выкрикивал:

   - Легилименс!

   … Гарри во весь опор мчится по коридору, ведущему в Канцелярию мистерий, вдоль грубой каменной кладки, мимо зажженных факелов… Невзрачная дверь все ближе, столкновение кажется неизбежным… В паре шагов от двери он снова видит полосу синего света…

   Неожиданно дверь распахивается! Он наконец-то оказывается в круглой комнате, где черный пол и черные стены освещены синим пламенем свечей, а вокруг множество других дверей… Он не должен останавливаться… Но которую из дверей открыть?

   - ПОТТЕР!

   Гарри открыл глаза. Он снова лежал на спине на полу и не помнил, как там очутился. Его дыхание было тяжелым и прерывистым, словно он и вправду бежал по тому коридору, будто и в самом деле проник за черную дверь и обнаружил за ней круглую комнату…

   - Извольте объясниться! – гневно гаркнул Снэйп с высоты своего роста.

   - Я… и сам не понял, что случилось, - признался Гарри, поднимаясь на ноги. От удара об пол на затылке вскочила шишка, а во всем теле чувствовался озноб. – Ничего подобного я раньше не видел. Эта дверь мне и до этого снилась, и я вам об этом говорил… но она еще ни разу не открывалась…

   - Вы плохо стараетесь!

   По совершенно непонятной причине Снэйп разозлился больше, чем две минуты назад, когда Гарри вторгся в его собственные воспоминания.

   - Праздность и халатность – вот ваша сущность, Поттер, и не приходится удивляться тому, что Темный Лорд…

   - Не могли бы вы мне объяснить одну вещь, сэр? – взорвался Гарри. – Отчего вы называете Волдеморта Темным Лордом? Я собственными ушами слышал, что так его величают исключительно Смертеглоды…

   На лице Снэйпа появилось зверское выражение – но в этот миг послышался отчаянный женский крик где-то за пределами кабинета.

   Снэйп резко поднял голову и стал всматриваться в потолок.

   - Что такое… - тихо проговорил он себе под нос.

   До слуха Гарри долетел едва уловимый шум, шедший, как ему показалось, со стороны Вестибюля. Снэйп оглянулся на него, хмуря брови.

   - Вы ничего странного не заметили по пути сюда, Поттер?

   Гарри отрицательно покачал головой. Где-то над их головами послышался новый женский крик. Снэйп стремительно подошел к двери кабинета, держа палочку в боевом положении, и исчез из виду. Поколебавшись пару мгновений, Гарри устремился следом за ним.

   Крики действительно шли из Вестибюля и звучали все громче по мере того, как Гарри приближался к каменной лестнице, ведущей из подземных галерей. Взлетев на самый верх, он увидел, что Вестибюль запружен учениками, которые высыпали из Большого зала, где ужин был еще в полном разгаре, чтобы воочию увидеть, что происходит. Часть из них оккупировала ступеньки мраморной лестницы. Гарри протиснулся сквозь толпу дебелых Слиттеринцев и увидел, что все собравшиеся встали в круг, высвободив центральную часть Вестибюля, и лица у одних были озадаченные, у других – напуганные. Напротив Гарри с противоположной стороны стояла профессор МакГонагалл, и в ее лице недвусмысленно читалось чувство гадливости, которое вызывало у нее все происходящее.

   В центре образовавшегося круга находилась профессор Трелони; в одной руке она держала волшебную палочку, а в другой – пустую бутылку из-под хереса. Вид у нее был совершенно безумный: всклокоченные волосы торчали во все стороны, очки скособочились, делая один глаз больше другого, многочисленные шарфы и шали беспорядочно сползали с плеч, и создавалось впечатление, будто она разваливается на куски прямо на глазах. На полу рядом с ней стояли два сундука, причем один был перевернут – судя по всему, его просто сбросили с лестницы ей вдогонку. На лице профессора Трелони застыл ужас, а взгляд ее был устремлен на нечто, что находилось у подножия лестницы, но было скрыто от глаз Гарри.

   - Нет! – взвизгнула она. – НЕТ! Это не может быть правдой… просто не может… я не могу с этим смириться!

   - Неужели вы не понимаете, что это неизбежно? – послышался бездушно довольный, тонкий, девичий голосок. Немного сдвинувшись вправо, Гарри увидел объект, внушавший профессору Трелони столь неподдельный ужас: им оказалась профессор Амбридж собственной персоной. – Хотя вы не способны предсказать даже погоду на завтра, вам все же следовало осознать, что плачевные результаты вашей работы, которые я выявила в ходе инспекции, а также полное отсутствие какого-либо прогресса – все это так или иначе должно было закончиться увольнением.

   - Вы н-не можете! – причитала профессор Трелони, и из-под ее огромных очков по лицу ручьем лились слезы. – Вы н-не можете м-меня выгнать! Я здесь уже целых ш-шестнадцать лет! Х-Хогвартс – м-мой дом родной!

   - Был вашим домом, - уточнила профессор Амбридж, и Гарри передернуло от ехидной ухмылки, которая появилась на ее жабьей физиономии при виде того, как профессор Трелони, плача навзрыд, повалилась на один из своих сундуков, - но более таковым не является, поскольку час назад Министр Магии завизировал приказ о вашем увольнении. А теперь извольте освободить помещение. Вы компрометируете нас.

   Со злорадным удовольствием она продолжала смотреть на муки и стенания профессора Трелони, которая горестно раскачивалась на сундуке, купаясь в потоках слез. Гарри услышал, как кто-то всхлипнул слева от него. Повернув голову, он увидел Лаванду и Парвати – обе тихо плакали, прижавшись друг к другу. Затем послышались шаги. Профессор МакГонагалл вышла из толпы зевак, прошагала к профессору Трелони и, похлопывая ее по спине, достала носовой платок из внутреннего кармана своей мантии.

   - Тихо, тихо, Сибилла… Успокойтесь… Вот, возьмите и утрите слезы… Все не так страшно, как вам кажется… Вы из Хогвартса никуда не уедете…

   - В самом деле, профессор МакГонагалл? – убийственным тоном проговорила Амбридж, шагнув ей навстречу. – И от кого же вы получили такие полномочия?

   - От меня, - раздался низкий голос.

   Парадные дубовые двери широко распахнулись. Стоявшие у входа ученики поспешно расступились, и на пороге возникла фигура Дамблдора. Гарри с трудом представлял себе, что мог делать Дамблдор за пределами замка, но было что-то торжественное в том, как выделялся его силуэт в дверном проеме на фоне таинственной ночной мглы. Оставив двери открытыми, он прошагал сквозь толпу к сидевшей на сундуке заплаканной и дрожащей Трелони, рядом с которой по-прежнему находилась профессор МакГонагалл.

   - От вас, профессор Дамблдор? – отвратительно хохотнула Амбридж. – Вы, боюсь, чего-то не понимаете. Вот тут у меня… - она извлекла свиток пергамента из внутреннего кармана мантии, - приказ об увольнении, подписанный Министром Магии. В соответствии с Декретом об образовании № 23, Верховный Ревизор Хогвартса наделен полномочиями инспектировать своих коллег, назначать испытательный срок, а также увольнять любого преподавателя, чьи профессиональные навыки он – в данном случае, я – посчитает не соответствующими стандартам, разработанным Министерством Магии. Я сочла, что квалификация профессора Трелони далека от требуемого уровня. И я ее уволила.

   К вящему изумлению Гарри, улыбка не исчезла с лица Дамблдора. Он бросил взгляд на профессора Трелони, продолжавшую давиться слезами, восседая на своем сундуке, и сказал:

   - Вы, несомненно, правы, профессор Амбридж. Являясь Верховным Ревизором, вы имеете полное право увольнять своих преподавателей. Однако никакого права высылать их из замка у вас нет. Я боюсь, - продолжал он с галантным поклоном, - что подобные действия по-прежнему являются прерогативой Ректора, и в соответствии с моим волеизъявлением профессор Трелони останется жить в Хогвартсе.

   При этих словах Дамблдора у профессора Трелони вырвался безумный короткий смешок, который, впрочем, не смог закамуфлировать икоту.

   - Нет-нет, Дамблдор, я у-уйду! Я п-покину Хогвартс и п-пойду куда глаза глядят, и-искать счастья…

   - Нет, - резко возразил Дамблдор. – Я желаю, чтобы вы остались, Сибилла.

   Он повернулся к профессору МакГонагалл.

   - Не будете ли вы столь любезны, профессор МакГонагалл, и не проводите ли Сибиллу обратно наверх?

   - Конечно, - ответила МакГонагалл. – Вставайте, Сибилла, вставайте…

   Из толпы вылетела профессор Спраут и подхватила профессора Трелони под руку с другой стороны. Вдвоем они провели ее мимо Амбридж и помогли подняться по мраморной лестнице, а профессор Флитвик поспешил за ними. Выхватив на бегу палочку, он прокричал скрипучим голосом: «Локомотор сундуки!», отправив багаж профессора Трелони в воздух. Сундуки начали дрейфовать вверх по лестнице за своей владелицей, а профессор Флитвик направился следом, выступая в роли замыкающего шествие.

   Профессор Амбридж будто оцепенела, вперив взгляд в Дамблдора, а тот продолжал улыбаться как ни в чем не бывало.

   - А куда вы ее денете, - проговорила Амбридж шепотом, который тотчас разлетелся по всему Вестибюлю, - когда я назначу нового преподавателя прорицаний, и его потребуется расквартировать в башне?

   - О, об этом не тревожьтесь, - успокоил ее Дамблдор с наилюбезнейшей улыбкой. – Видите ли, я уже нашел нового преподавателя прорицаний, и он безусловно предпочтет быть расквартированным на первом этаже.

   - Вы нашли? – взвизгнула Амбридж. – Что значит «вы» нашли? Позвольте напомнить вам, Дамблдор, что в соответствии с Декретом об образовании № 22…

   - … Министерство имеет право подбирать кандидатов на должности преподавателей в случае – и исключительно в этом случае - если Ректор не в состоянии сделать это самостоятельно, - завершил за нее фразу Дамблдор. – Счастлив сообщить, что на сей раз мои поиски увенчались успехом. Позвольте вам представить…

   Он повернулся лицом к распахнутым парадным дверям, сквозь которые в Вестибюль медленно вплывала ночная мгла. Гарри услышал стук копыт и тихие испуганные возгласы. Стоявшие ближе ко входу стали поспешно отступать, спотыкаясь и толкая друг друга, чтобы освободить путь для вновь прибывшего гостя.

   Сквозь ночную мглу проступило лицо, которое Гарри уже видел однажды темной, полной опасностей ночью в Заповедной лесу, и теперь узнал эти белокурые волосы, удивительные синие глаза, голову и торс человека и пегий конский круп.

   - Это Фиренце, - непринужденно-весело сообщил Дамблдор потерявшей дар речи Амбридж. – Уверен, его профессиональные навыки вас удовлетворят.

Глава 27 КЕНТАВР И ФИСКАЛ

   - Ну что, Гермиона, уже пожалела о своем решении отказаться от прорицаний? – ехидно спросила Парвати.

   С момента увольнения профессора Трелони прошло уже несколько дней, и теперь, сидя за завтраком в Большом зале, Парвати подкручивала ресницы волшебной палочкой и поглядывала на свое отражение в чайной ложке, чтобы оценить результат. Впереди был первый урок с Фиренце.

   - Отнюдь, - безразлично бросила Гермиона, продолжая читать «Ежедневный прорицатель». – Я никогда не увлекалась лошадьми.

   Перелистнув страницу, она начала просматривать газетные колонки.

   - Он не лошадь, а кентавр! – с негодованием воскликнула Лаванда.

   - Великолепный кентавр… - мечтательно вздохнула Парвати.

   - Но ног-то у него все равно четыре штуки, - небрежно заметила Гермиона. – Кстати, а не вы ли двое так горевали из-за ухода Трелони?

   - Мы по-прежнему расстроены! – заверила ее Лаванда. – Мы поднимались к ней в башню и подарили ей нарциссы – только настоящие, а не те с клаксонами, которые выращивает Спраут…

   - Как она? – спросил Гарри.

   - Да не очень. Бедняжка! – с состраданием сказала Лаванда. – Она все плакала и причитала, что лучше было бы покинуть замок навсегда, чем оставаться здесь с Амбридж, и я ее отлично понимаю. Амбридж ужасно с ней обошлась, не находите?

   - А мне что-то подсказывает, что весь ужас еще впереди, - хмуро проговорила Гермиона.

   - Ну, это вряд ли, - подал голос Рон, с аппетитом наворачивая двойную порцию яичницы с беконом. – Куда уж хуже.

   - Зарубите себе на носу: она еще поквитается с Дамблдором за то, что он без ее ведома назначил нового преподавателя, - уверенно заявила Гермиона, складывая газету. – Тем более такого, кто не является человеком в полной мере. Вы же видели, как вытянулось у нее лицо, когда она увидела Фиренце…

   После завтрака Гермиона ушла на урок арифмологии, а Гарри с Роном последовали в Вестибюль за Парвати и Лавандой.

   - Мы что, не идем в Северную башню? – в недоумении спросил Рон, увидев, что Парвати прошла мимо мраморной лестницы.

   Парвати бросила на него насмешливый взгляд через плечо.

   - Как, по-твоему, Фиренце будет взбираться по серебряной лесенке? Теперь наши уроки будут проходить в одиннадцатом кабинете, и уведомление об этом появилось на доске объявлений еще вчера.

   Одиннадцатый кабинет располагался на первом этаже в противоположной от Большого зала стороне, и туда вел коридор непосредственно из Вестибюля. Гарри знал, что это был один из тех кабинетов, которые не использовались для постоянных занятий и своей неприбранностью больше напоминали складские помещения. Войдя в кабинет вслед за Роном, Гарри замер от изумления, обнаружив, что очутился на лесной поляне.

   - Как это?

   Пол кабинета превратился в мягкий, упругий мох, а вокруг стояли деревья, чьи ветви с кудрявой листвой тянулись вдоль окон к самому потолку, отчего все помещение пестрело мягкими зелеными световыми пятнами. Уже прибывшие ученики расположились на покрытом мхом полу, прислонясь к стволам деревьев или валунам; одни сидели, обхватив руками колени, другие – скрестив руки на груди, но все явно чувствовали себя не в своей тарелке. В центре поляны, свободном от деревьев, стоял Фиренце.

   - Гарри Поттер, - приветствовал он вошедшего Гарри и протянул ему руку.

   - Э… здравствуйте, - поздоровался Гарри, пожимая руку кентавру, который внимательно и очень серьезно смотрел на него своими невероятными синими глазами. – Э… рад встрече с вами…

   - И я, - ответил кентавр, склонив белокурую голову. – Наша новая встреча была предначертана.

   Гарри разглядел едва заметный след копыта на груди у Фиренце. Когда он усаживался рядом с одноклассниками, то почувствовал на себе их восхищенные взгляды: сам факт его знакомства с Фиренце произвел на них неизгладимое впечатление, поскольку кентавр явно внушал им страх.

   Когда закрылась дверь и последний ученик сел на пенек возле корзины для бумаг, Фиренце широким взмахом руки привлек всеобщее внимание к убранству кабинета.

   - Профессор Дамблдор столь любезно приготовил для нас этот кабинет, - заговорил Фиренце, когда все угомонились, - в точном соответствии с естественной для меня средой обитания. Лично я предпочел бы проводить занятия непосредственно в Заповедном лесу, который – до прошлого понедельника – был мне домом… однако теперь это не представляется возможным.

   - Простите… э… сэр, - неуверенно подняла руку Парвати, - а почему это невозможно? Мы уже бывали там с Хагридом, и мы ничего не боимся!

   - Это не вопрос вашего бесстрашия, - сказал Фиренце. – Все дело в моем нынешнем положении. Я не могу вернуться в лес. Я был изгнал стадом.

   - Стадом? – смешавшись, повторила Лаванда, и Гарри догадался, что у нее в голове возник образ стада коров. – Каким еще… а-а-а… - на ее лице начали проступать признаки прозрения. – Значит, вас таких много? – изумилась она.

   - Так вас Хагрид разводит, как тестралов? – оживился Дин.

   Фиренце очень медленно повернул голову и посмотрел Дину прямо в лицо – это, похоже, заставило Дина понять, что он сказал нечто неподобающее.

   - Я не… я думал… извините, - едва слышно закончил он свою мысль и окончательно сник.

   - Кентавры людям не слуги и не игрушки, - тихо молвил Фиренце. Воцарилось молчание, затем Парвати снова подняла руку.

   - Прошу прощения, сэр… а за что вы были изгнаны другими кентаврами?

   - За то, что я согласился поступить на службу к профессору Дамблдору, - ответил Фиренце. – Они сочли это предательством нашего племени.

   Гарри припомнил, как около четырех лет назад кентавр Бэйн набросился на Фиренце из-за того, что тот ради спасения Гарри позволил ему сесть верхом себе на спину. Тогда Бэйн назвал его «домашним ослом», и Гарри призадумался, не Бэйн ли ударил Фиренце копытом в грудь.

   - Что же, начнем, - сказал Фиренце. Взмахнув длинным белым хвостом, он возвел руку к лиственному куполу над головой, а затем медленно ее опустил, и свет в кабинете начал угасать, пока не наступили сумерки и в воображаемом небе не вспыхнули звезды. Отовсюду полетели тихие восторженные возгласы, а у Рона вырвалось громкое: «Что б мне провалиться!».

   - Ложитесь все на спину, - бесстрастно проговорил Фиренце, - и внимательно вглядитесь в небо. Там расписаны все судьбы, и узрит их тот, кто обладает этой способностью.

   Гарри растянулся на спине и уперся глазами в потолок. Маленькая красная звездочка подмигивала ему с высоты.

   - Я в курсе, что на уроках астрономии вы изучали названия планет и их спутников, - продолжал ровно льющийся голос Фиренце, - и что вы составляли карты движения звезд по небосводу. На протяжении многих столетий кентавры занимаются разгадыванием тайн движения звезд. Наши знания свидетельствуют о том, что будущее можно прочитать по небесному рисунку…

   - Профессор Трелони занималась с нами астрономией! – взволнованно воскликнула Парвати. Лежа на спине, она подняла руку вертикально вверх, словно перпендикуляр. – Марс является причиной травм, ожогов и других подобных вещей, а когда он образует аспект к Сатурну, как сейчас… - она рукой изобразила в воздухе прямой угол, - это означает, что всем следует проявлять особую бдительность, имея дело с раскаленными предметами…

   - Все это, - спокойно проговорил Фиренце, - всего лишь нелепые фантазии людей.

   Рука Парвати разочарованно опустилась.

   - Обыденные происшествия и мелкие неурядицы людей, - продолжал Фиренце, глухо стуча копытами по мшистому полу, - для необъятной вселенной – не более чем возня насекомых, и движение планет не оказывает на все это ровным счетом никакого влияния.

   - Профессор Трелони… - начала было возражать Парвати, и в ее голосе засквозили нотки обиды и возмущения.

   - … просто человек, - лаконично закончил фразу Фиренце. – И как все представители рода человеческого зашорена и связана предрассудками по рукам и ногам.

   Гарри чуть повернул голову и бросил взгляд на Парвати. Сказанное, похоже, глубоко ее задело, как, впрочем, и некоторых других.

   - Возможно, Сибилла Трелони и обладает пророческим даром, мне это неизвестно, - продолжал Фиренце, расхаживая перед классом и помахивая хвостом, - однако по большому счету она бездарно разбазаривает свое время, занимаясь чепухой, которой обольщают себя люди, именуя эту чепуху предсказанием будущего. Я же нахожусь здесь для того, чтобы донести до вас мудрость кентавров, объективную и беспристрастную. Мы всматриваемся в небо, чтобы увидеть знаки, говорящие о приближении зла или великих перемен, которые лишь изредка бывают различимы. Подчас на то, чтобы удостовериться в истинности увиденного, уходит целое десятилетие.

   Фиренце указал на красную звездочку, мерцавшую прямо над Гарри.

   - Все последнее десятилетие небо посылает нам знаки, свидетельствующие о том, что мир магии переживает всего лишь короткий штиль между двумя войнами. Марс, глашатай войн, нынче необычайно ярок и предрекает неизбежные и скорые боевые действия. Кентавры пытаются разгадать, как скоро это случится, бросая в огонь определенные травы и листья и наблюдая за рисунком дыма и языков пламени…

   Это был самый неординарный урок за все время пребывания Гарри в школе. Они и в самом деле жгли полынь и просвирник прямо на полу, а Фиренце наставлял их, какие именно символы и силуэты нужно постараться распознать в клубах пряного дыма, нисколько при этом не печалясь, оттого что никто из учеников так и не смог разглядеть описанные им приметы, и объясняя это тем, что подобное умение людям редко бывает подвластно, и даже кентаврам требуются долгие годы, чтобы им овладеть. В заключение он сказал, что всецело доверять таким вещам просто абсурдно, поскольку и кентавры, случается, совершают ошибки. По мнению Гарри, Фиренце коренным образом отличался от всех остальных преподавателей, и, похоже, его главной целью было не научить их тому, что знал он сам, а дать понять, что никакое знание, даже то, которым владеют кентавры, не может быть неопровержимым.

   - Как-то он все вокруг да около ходит, - едва слышно проговорил Рон, пока они гасили костер из листьев просвирника. – Я к тому, что мне хотелось бы поподробнее узнать об этих боевых действиях, которые нас вскоре ожидают, а тебе?

   Звонок с урока прозвенел прямо за дверью кабинета, заставив всех вздрогнуть от неожиданности. Гарри и забыл, что они все еще находятся в замке, искренне уверовав, будто вокруг и впрямь настоящий лес. Ученики в некоторой растерянности выходили из кабинета.

   Гарри и Рон последовали было за остальными, но Фиренце их остановил.

   - Гарри Поттер, мне нужно сказать вам пару слов.

   Гарри обернулся. Кентавр шагнул ему навстречу. Рон остановился в нерешительности.

   - Вы можете остаться, - обратился к нему Фиренце. – Только закройте, пожалуйста, дверь.

   Рон поспешил исполнить просьбу.

   - Гарри Поттер, Хагрид ведь вам друг, не так ли? – спросил кентавр.

   - Да, - ответил Гарри.

   - В таком случае, передайте ему мое предостережение. Его затея ни к чему не приведет. Будет лучше, если он от нее откажется.

   - Его затея ни к чему не приведет? – механически повторил Гарри.

   - И будет лучше, если он от нее откажется, - кивнув, подтвердил Фиренце. – Я бы и сам предупредил Хагрида, но я изгнан, и теперь мне было бы неразумно появляться даже в окрестностях Леса, поскольку у Хагрида и без битвы кентавров хватает проблем.

   - А что же такого затеял Хагрид? – занервничал Гарри.

   Фиренце окинул его безмятежным взглядом.

   - Не так давно Хагрид оказал мне очень важную услугу, - сказал Фиренце, - не говоря уже о том, что он давно заслужил мое уважение своим заботливым отношением ко всем живым существам. Поэтому ничто не заставит меня выдать его тайну. Но кто-то должен его вразумить. Его затея ни к чему не приведет. Передайте ему мои слова, Гарри Поттер. Доброго вам дня.

* * *

   То ощущение счастья, которое переполняло Гарри после публикации его интервью в «Каламбуристе», давно выветрилось. Хмурый март незаметно перетек в шквалистый апрель, а жизнь Гарри снова превратилась в длинную цепь проблем и тревог.

   Амбридж, как и прежде, приходила с инспекцией на все уроки по уходу за магическими существами, поэтому передать Хагриду устное послание от Фиренце было весьма затруднительно. Наконец Гарри придумал, как выполнить поручение. Сделав как-то раз вид, будто он забыл свой ученик «Фантастические твари и места их обитания», Гарри вернулся за ним после урока. Услышав предостережение Фиренце, Хагрид несколько мгновений огорошенно смотрел на Гарри заплывшими, подбитыми глазами, пока вновь не овладел собой.

   - Сердешный он малый, этот Фиренце, - пророкотал Хагрид, - да только сам не ведает, о чем толкует. А с затеей моей все подходяще, как надо.

   - Во что ты впутался, Хагрид? – с тревогой спросил Гарри. – Амбридж уже уволила Трелони и, по-моему, почувствовала вкус крови. И тебе нужно поостеречься, потому что если тебя поймают с поличным…

   - На этой работе свет клином не сошелся, есть дела и поважнее, - буркнул Хагрид, но руки его при этом дрогнули, он выронил таз, до краев наполненный пометом взъедов, и тот с грохотом упал на пол. – Не след тебе обо мне тревожиться, Гарри, ступай себе, милок…

   Гарри не оставалось ничего другого, кроме как ретироваться, предоставив Хагриду самому счищать с пола помет; тяжело шагая к замку, он чувствовал себя крайне подавленным.

   Между тем все ближе подступала дата экзаменов С.О.В., о чем настойчиво напоминали преподаватели и Гермиона. Все пятикурсники в той или иной мере терпели нервные перегрузки, но первой порцию Успокоительного взвара получила от мадам Помфри Ханна Эббот после того, как разразилась рыданиями на уроке травологии и сквозь потоки слез принялась причитать, что хочет немедленно бросить школу, так как не сможет сдать экзамены по причине своей исключительной тупоголовости.

   Гарри был на грани полного отчаяния, и лишь собрания ДД помогали ему держаться на плаву. Подчас ему казалось, что по-настоящему он живет только в те короткие часы, что проводит в Комнате-к-случаю. Это было то место, где он трудился не щадя сил, но при этом наслаждался каждым мгновением и преисполнялся гордости, глядя на то, каких успехов добились его товарищи по ДД. Порой, впрочем, он задавался вопросом, как отреагирует Амбридж, если все члены ДД получат оценку «Блестяще» на экзамене по защите от Темных Искусств.

   Наконец наступил день, когда они перешли к работе над созданием Патронусов, чего все ожидали с большим нетерпением, хотя Гарри неустанно предупреждал, что одно дело создать Патронуса в ярко освещенной комнате, где никому ничто не угрожает, и совсем другое призвать его же, столкнувшись с реальной опасностью вроде дементора.

   - Ой, не будь таким ворчуном, - беспечно проворковала Чо на последнем занятии перед Пасхой, не в силах оторвать взор от своего серебристого Патронуса-лебедя, который планировал под потолком Комнаты-к-случаю. – Они такие симпатяги!

   - Задача Патронуса – быть не симпатягой, а защитником – терпеливо пояснил Гарри. – Нам, кстати, очень пригодился бы фантом или что-нибудь в этом роде; сам я именно так и учился создавать Патронуса – бок о бок с фантомом, который принимал облик дементора…

   - Представляю, как это страшно! – воскликнула Лаванда, чья палочка выстреливала облачками серебристого тумана. – А у меня… по-прежнему… ничего не выходит! – в сердцах добавила она.

   У Невилла тоже дело на спорилось. Лицо его превратилось в напряженную маску, но из конца его палочки вылетали лишь тонкие серебристые нити.

   - Думай о чем-нибудь радостном, - напомнил ему Гарри.

   - Я пытаюсь, - тоскливо протянул Невилл, чье круглое лицо от усердия покрылось блестящими капельками пота.

   - Гарри, у меня, похоже, получилось! – истошно выкрикнул Шеймус на своем первом занятии ДД, куда его привел Дин. – Глянь-ка… ой… испарился… Но это определенно было что-то мохнатое!

   Вокруг Гермионы игриво сновал ее Патронус – блестящая серебристая выдра.

   - А они действительно симпатяги, - сказала Гермиона, с умилением наблюдая за своим Патронусом.

   Дверь в Комнату-к-случаю открылась и тотчас закрылась. Гарри оглянулся на вновь прибывшего, однако никого не увидел и лишь через пару мгновений обратил внимание на то, что все стоявшие у двери вдруг умолкли. Одновременно он почувствовал, как что-то тянет его за мантию где-то в области коленей. Он поглядел вниз и, к своему величайшему изумлению уперся глазами в пристальный взгляд домового эльфа Добби, который взирал на него снизу вверх из-под восьми вязаных шапочек, постоянно венчавших его голову.

   - Привет, Добби! – поздоровался с эльфом Гарри. – Ты как тут… что случилось?

   Глаза эльфа были полны ужаса, и его бил озноб. Окружавшие Гарри товарищи по ДД затихли, и теперь все неотрывно следили за Добби. Те немногие Патронусы, которых кому-то из ребят удалось создать, развеялись, превратившись в серебристую мглу, отчего в комнате будто сгустились сумерки.

   - Гарри Поттер, сэр… - начал эльф скрипучим голосом, сотрясаясь всем телом. – Гарри Поттер, сэр… Добби явился, чтобы предупредить вас… хотя домовым эльфам запретили выдавать секрет…

   Внезапно он очертя голову бросился к стене. Гарри, памятуя о тяге Добби к саморасправе, метнулся к эльфу, чтобы схватить его на бегу, однако тот попросту отскочил от каменной поверхности стены, словно мяч – восемь вязаных шапочек сделали свое дело и самортизировали удар. Гермиона и несколько других девочек взвизгнули от ужаса и сострадания.

   - Что случилось, Добби? – повторил вопрос Гарри, хватая эльфа за тонкую ручку и оттаскивая его подальше от потенциально опасных для его здоровья предметов.

   - Гарри Поттер… она…она…

   Добби заехал себе по носу свободным кулаком. Гарри нейтрализовал и другую его руку.

   - Да кто «она», Добби?

   Но его тотчас осенило: разве могла быть какая-нибудь другая «она», способная внушить Добби такой страх? Глядя на Гарри съехавшими к переносице глазами, Добби пытался беззвучно выговорить имя.

   - Амбридж? – спросил Гарри, оцепенев от ужаса.

   Добби кивнул и принялся так истошно колотиться головой о колени Гарри, что тот вынужден был отодвинуть его подальше от себя.

   - Так что насчет нее? Добби… не может быть, чтобы она все выведала… про нас… про ДД…

   На перепуганном лице эльфа был написал недвусмысленный ответ. Руки его оставались в цепкой хватке Гарри, и тогда он попытался сам дать себе пинка, однако потерял равновесие и упал.

   - Она идет сюда? – тихо спросил Гарри.

   Добби заскулил и принялся отчаянно биться босой ногой об пол.

   - Да, Гарри Поттер, да!

   Гарри выпрямился и оглянулся на окаменевших от страха товарищей, которые приковались взглядами к сучившему ногами эльфу.

   - ЧЕГО ВЫ ЖДЕТЕ? – закричал Гарри не своим голосом. – БЕГИТЕ!

   Все дружно кинулись к выходу, возникла толкотня, которая, впрочем, начала постепенно рассасываться. До Гарри долетал топот бегущих ног, и он уповал на то, что ребятам хватит здравого смысла не разбегаться сразу по своим спальням. Времени было всего лишь без десяти девять, и если бы они догадались найти временное убежище в библиотеке или в совятнике, до которых было рукой подать…

   - Гарри, скорей! – крикнула Гермиона из гущи собравшейся у выхода толпы.

   Гарри подхватил Добби, который не оставлял попыток нанести себе увечье посерьезней, и бросился с ним в конец выстроившейся очереди.

   - Добби, послушай – это приказ! – возвращайся на кухню к другим эльфам, и если она спросит, предупреждал ты меня или нет, солги и скажи, что, дескать, нет, не предупреждал! – проинструктировал эльфа Гарри. – И я запрещаю тебе себя калечить! – добавил он, выпуская Добби из рук. Ступив за порог, он тотчас захлопнул за собой дверь.

   - Спасибо, Гарри Поттер! – бросил на прощанье Добби, унося ноги. Гарри поглядел по сторонам: товарищи по ДД улепетывали с такой скоростью, что Гарри успел разглядеть лишь чьи-то сверкнувшие вдалеке пятки, прежде чем коридор окончательно опустел. Он метнулся направо: в той стороне была ванная комната для мальчиков, и успей он до нее добраться, можно было бы сделать вид, будто он именно там и находился все это время…

   - А-А-А-А-А!

   Что-то словно подсекло его снизу, и он картинно упал, проехав на животе футов шесть до полной остановки. Сзади кто-то разразился хохотом. Гарри перевернулся на спину и увидел Малфоя, который выглядывал из-за уродливой вазы в форме дракона.

   - Спотыкач-порча, Поттер! – хмыкнул он. – Эгей, профессор! ПРОФЕССОР! Один попался!

   Из-за угла показалась фигура Амбридж – она неслась по коридору во весь опор, едва переводя дыхание, но на лице ее была довольная улыбка.

   - Это он! – победоносно воскликнула она при виде распластавшегося на полу Гарри. – Превосходно, Драко, превосходно, просто отлично, пятьдесят баллов в фонд Слиттерина! Дальше я сама буду с ним разбираться… Подъем, Поттер!

   Гарри встал на ноги, негодующе глядя на них обоих. Он впервые видел Амбридж столь радостной. Стиснув руку Гарри, словно клешней, она с жабьей улыбкой повернулась к Малфою.

   - Поспешите, Драко – может, еще кто-нибудь из них попадется, - скомандовала она. – Дайте задание остальным… пусть заглянут в библиотеку, нет ли там кого с учащенным дыханием… проверьте ванные комнаты… мисс Паркинсон может обойти туалеты для девочек… ну, отправляйтесь… А вы, - проводив Малфоя, добавила она сладко-ядовитым тоном, - вы, Поттер, пойдете со мной в кабинет Ректора.

   Не прошло и пары минут, как они очутились перед каменной горгульей. Гарри строил догадки о том, кто еще из его товарищей мог быть схвачен. Он подумал о Роне – миссис Уизли его просто прикончит… и о Гермионе – переживет ли она, если ее исключат из школы, лишив возможности сдать С.О.В.? А Шеймус впервые пришел на собрание ДД… и Невилл уже добился таких впечатляющих результатов…

   - «Свистящая шипучка», - промурлыкала Амбридж, каменная горгулья отскочила в сторону, в стене образовался проем, и они шагнули на винтовую лестницу, которая доставила их наверх к блестящей дубовой двери с латунным кольцом в виде грифона. Амбридж даже не озаботилась тем, чтобы постучать, а сразу прошла внутрь, не выпуская Гарри из железной хватки.

   В кабинете собралось много народу. Дамблдор сидел за письменным столом, соединив кончики длинных пальцев и всем своим видом источая спокойствие и умиротворение. Рядом, словно статуя, стояла профессор МакГонагалл, и в ее лице читалось с трудом сдерживаемое негодование. Корнелиус Фадж, Министр Магии, занял позицию у камина и покачивался на носках, не скрывая ликования от того, как развиваются события. По обеим сторонам от двери заняли позицию Кингсли Вертлюг и незнакомый Гарри здоровяк с короткими и жесткими, как проволока, волосами, а у стены застыл в выжидательной позе веснушчатый Перси Уизли в неизменных окулярах; с пером в одной руке и тяжелым свитком пергамента в другой, он выражал готовность немедленно приступить к своим секретарским обязанностям.

   Этим вечером портреты прежних Ректоров не симулировали сон. С серьезной настороженностью они наблюдали за тем, что происходило внизу. Когда Гарри вошел в кабинет, некоторые из них поспешно переместились к соседям и принялись что-то лихорадочно нашептывать им на ухо.

   Дверь в кабинет захлопнулась, и Гарри тотчас выдрался из хватки Амбридж. Корнелиус Фадж смерил его взглядом, в котором сквозило злобное торжество.

   - Так-так, - приговаривал он, - нуте-с, нуте-с…

   Гарри мобилизовал все презрение, которое смог в себе отыскать, и вложил его в свой ответный взгляд Фаджу. Сердце его выстукивало в груди барабанную дробь, но разум был на удивление холоден и ясен.

   - Он пытался улизнуть в Гриффиндорскую башню, - сообщила Амбридж, захлебываясь от непристойного восторга, подобного той звериной радости, с которой – Гарри отчетливо это помнил – она наблюдала за душевными муками профессора Трелони тогда в Вестибюле. – А попался он благодаря юному Малфою.

   - Да неужели? – оживился Фадж. – Надо будет рассказать об этом Люциусу. Ну-с, Поттер… Полагаю, ты понимаешь, почему оказался здесь?

   Гарри вознамерился бросить вызов, и слово «да» уже готово было слететь с его языка, но тут его взгляд выхватил из группы собравшихся лицо Дамблдора. Дамблдор не смотрел Гарри прямо в лицо, его глаза были нацелены на какую-то точку в области плеча Гарри, но, почувствовав на себе его взгляд, Ректор украдкой качнул головой из стороны в сторону.

   Гарри сменил тактику на полуслове.

   - Да… нет.

   - Прошу прощения? – не понял Фадж.

   - Нет, - на этот раз не колеблясь повторил Гарри.

   - То есть, ты не понимаешь, почему ты здесь?

   - Совершенно не понимаю, - подтвердил Гарри.

   Фадж перевел изумленный взгляд с Гарри на профессора Амбридж; воспользовавшись возникшей заминкой, Гарри метнул еще один быстрый взгляд на Дамблдора, и тот с едва уловимой улыбкой подмигнул ковру у себя под ногами.

   - Значит, ты не понимаешь, - констатировал Фадж голосом, насквозь пропитанным сарказмом, - почему профессор Амбридж привела тебя в этот кабинет? И не осознаешь, что нарушил школьные правила?

   - Школьные правила? – удивленно повторил Гарри. – Нет.

   - А как насчет министерских декретов? – продолжал сердито настаивать Фадж.

   - Мне, по крайней мере, ничего об этом не известно, - галантно ответил Гарри.

   Его сердце по-прежнему выбивало барабанную дробь в грудной клетке. Наговорить Фаджу столько лжи стоило хотя бы ради того, чтобы увидеть, как его, того и гляди, хватит удар; беда была в том, что Гарри не представлял, каким образом это может сойти ему с рук. Если кто-то и в самом деле нашептал Амбридж про ДД, то тогда он, будучи заводилой, может уже сейчас отправляться паковать сундук.

   - Стало бы, ты не в курсе, - продолжал Фадж клокочущим от злости голосом, - что в стенах школы выявлена незаконная организация учеников?

   - Совершенно не в курсе, - покачал головой Гарри, изобразив на лице невинное изумление, не слишком, впрочем, убедительное.

   - Мне думается, господин Министр, - проворковала стоявшая рядом Амбридж, - дело пойдет на лад, если я приведу сюда нашего информатора.

   - Да-да, сделайте это, - кивнул Фадж, и когда Амбридж вышла из кабинета, он метнул злорадный взгляд на Дамблдора. – Может ли что-нибудь быть лучше надежного свидетеля, а, Дамблдор?

   - Разумеется, не может, Корнелиус, - серьезно проговорил Дамблдор, склонив голову.

   Потекли минуты ожидания, во время которого все старательно отводили друг от друга глаза; наконец Гарри услышал за спиной звук открывающейся двери. Мимо него прошагала Амбридж, ведя за плечо кудрявую подружку Чо Мариетту – та шла, пряча лицо в ладонях.

   - Не бойся, дорогая, тебе ничто не угрожает, - мягко проговорила профессор Амбридж, тихонько похлопав ее по плечу, - все хорошо. Ты выполнила свой долг. Министр тобой очень доволен. И он обязательно сообщит твоей маме, какая ты молодец. Мать Мариетты, господин Министр, - добавила она, глядя на Фаджа, - это мадам Эджком из Департамента магических перемещений – та, что работает в отделе по использованию Труболетной сети и помогает нам осуществлять надзор за Хогвартскими каминами.

   - Отменно, отменно! – возликовал Фадж. – Эти ягодки с одного поля, не так ли? Ну же, дорогая, подними личико, не тушуйся, давай выслушаем, что ты нам… чтоб мне сгинуть на горгульих бегах!

   Мариетта подняла голову, и Фадж, в ужасе отпрянув, едва не рухнул в камин. С громкими проклятьями он принялся затаптывать подол мантии, уже начавшей дымиться. Мариетта издала скорбный вопль и закрыла лицо мантией до самых глаз, однако все присутствующие все же успели рассмотреть чудовищную сыпь на ее щеках и носу, которая сложилась в слово «ФИСКАЛ».

   - Не переживай из-за сыпи, дорогая, - сказала Амбридж, начиная терять терпение, - убери с лица мантию и расскажи господину Министру…

   В ответ Мариетта издала очередной скорбный вопль и исступленно замотала головой.

   - Ну, хорошо, глупая девочка, я сама расскажу, - с досадой проговорила Амбридж. – Значит так, господин Министр: сегодня вечером, после ужина, ко мне в кабинет пришла мисс Эджком и заявила, что хочет кое о чем меня проинформировать. Она сказала, что если я поднимусь на седьмой этаж в некую тайную комнату, известную также как Комната-к-случаю, то отыщу там нечто весьма для себя полезное. Я расспросила о подробностях, и она призналась, что там планируют провести какое-то собрание. К сожалению, в этот миг возымела действие вот эта порча, - она с недовольным видом махнула рукой в сторону Мариетты, которая по-прежнему прятала лицо, - мисс Эджком увидела свое отражение в моем зеркале и пришла в такое удрученное состояние, что уже не могла больше говорить.

   - Так-так, - сказал Фадж, вперив в Мариетту взгляд, который самому ему, видимо, представлялся добрым и отечески теплым. – Это, дорогая, был смелый поступок, и ты правильно сделала, что обратилась к профессору Амбридж. А теперь расскажи-ка мне, что было на этом собрании. Кто туда пришел и с какой целью?

   Но Мариетта упорно молчала, отрицательно качая головой и глядя на него округлившимися от страха глазами.

   - Неужели не существует никакой контрпорчи? – в крайнем раздражении спросил Фадж у Амбридж, кивнув в сторону Мариетты. – Неужели нельзя заставить ее говорить открыто?

   - Пока мне не удалось найти ничего подходящего, - натянуто призналась Амбридж, и Гарри проникся гордостью за Гермиону, сумевшую навести такую головоломную порчу. – Но даже если она и не заговорит, это неважно, я и сама могу продолжить рассказ. Если вы помните, господин Министр, еще в октябре я довела до вашего сведения, что Поттер встречался с группой учеников в Кабаньих Лужках, в трактире «Кабанья голова» …

   - И у вас имеются доказательства? – вдруг вклинилась в разговор профессор МакГонагалл.

   - Я, Минерва, располагаю свидетельством Салли Смутьянна, который в тот момент случайно оказался в трактире. Он, правда, был забинтован от макушки до пят, но на остроте его слуха это никак не сказалось, - с довольной ухмылкой заметила Амбридж. – От него не ускользнуло ни одно из сказанных Поттером слов, и он тотчас бросился ко мне в школу с докладом…

   - О, теперь понятно, почему он избежал наказания за унитазы с обратным потоком, - сказала профессор МакГонагалл, приподняв бровь. – С какого неожиданного ракурса порой открывается наша система правосудия!

   - Неприкрытая коррупция! – пророкотал грузный маг с красным носом с портрета, висевшего позади письменного стола Дамблдора. – В мое время работники Министерства не шли на сговор с мелкими преступниками – никогда, сэр!

   - Спасибо, Фортескью, я понял, - тихо сказал Дамблдор.

   - Цель встречи Поттера с другими учениками состояла в том, - продолжила профессор Амбридж, - чтобы принудить их к вступлению в нелегальное общество для освоения чар и заклятий, которые Министерство сочло ненадлежащими для изучения в школе…

   - В этом, полагаю, вы заблуждаетесь, Долорес, - тихо промолвил Дамблдор, глядя на нее поверх полумесяцев очков, располагавшихся ровно на середине его длинного искривленного носа.

   Гарри направил на него взгляд, полный недоумения. Он с трудом представлял себе, каким образом Дамблдор намеревается вызволить его из того переплета, в котором он оказался: если Салли Смутьянн действительно слышал каждое сказанное им слово, то нет никаких шансов выйти сухим из воды.

   - Эге! – воскликнул Фадж, снова принимаясь раскачиваться на носках. – Да, давайте насладимся новой сказкой про белого бычка, состряпанной ради спасения Поттера! Давайте, Дамблдор, мы слушаем… Салли Смутьянн, выходит, говорил неправду? Или в тот день в «Кабаньей голове» вместо Поттера был его брат-близнец? А, может, все куда проще: скачок во времени, восставший из мертвых покойник и парочка невидимых дементоров?

   Перси Уизли подобострастно хмыкнул:

   - Как остроумно, господин Министр, прямо в точку!

   Гарри готов был дать ему хорошего пинка. К совершенному своему изумлению, он увидел едва заметную улыбку и на лице Дамблдора.

   - Корнелиус, я вовсе не отрицаю, да и Гарри, уверен, не станет отрицать того, что был в тот день в «Кабаньей голове» и вербовал учеников в группу для изучения защиты от Темных Искусств. Я лишь хочу внести ясность и указать Долорес на ее заблуждение, поскольку она ошибочно считает эту группу нелегальной. Хочу напомнить, что декрет Министерства, запрещающий все школьные общества, был издан спустя два дня после означенной встречи в Кабаньих Лужках, и это свидетельствует о том, что тогда, в «Кабаньей голове», он никаких правил не нарушал.

   Перси спал с лица, словно его ударили мешком по голове. Качавшийся на носках Фадж застыл в полупозиции, раскрыв от неожиданности рот.

   Амбридж первой вышла из оцепенения.

   - Все это очень мило, господин Ректор, - проговорила она со слащавой улыбкой. – Однако с даты выхода Декрета об образовании номер двадцать три минуло без малого полгода. Если первое собрание и не подпадало под категорию нелегального, то все те, что состоялись после, таковыми однозначно являются.

   - Видите ли, - сказал Дамблдор, глядя на нее со сдержанным интересом поверх переплетенных пальцев, - дело именно так и обстояло бы, если бы эти собрания происходили после того, как декрет вступил в силу. Имеются ли у вас доказательства того, что эти встречи продолжались?

   Пока Дамблдор говорил, Гарри услышал едва уловимый глухой звук и решил, что это Кингсли нашептывает что-то себе под нос. Одновременно – и он готов был в том поклясться – мимо него прошелестел легкий ветерок, будто птица взмахнула крылом, однако, глянув вниз, он ничего такого не заметил.

   - Доказательства? – повторила Амбридж, распялив рот в присущую ей жабью ухмылку. – Вы не оглохли, Дамблдор? Для чего, по-вашему, здесь находится мисс Эджком?

   - Она, что же, может подтвердить, что встречи продолжались все шесть месяцев? – поднял брови Дамблдор. – А мне показалось, что она рапортовала исключительно о сегодняшнем собрании.

   - Мисс Эджком, - немедля обратилась к ней Амбридж, - расскажите-ка нам, дорогая, на протяжении которого времени уже происходят эти встречи. Достаточно просто кивнуть или отрицательно покачать головой – сыпи от этого не станет больше. Ответьте, регулярно ли происходили собрания на протяжении последних шести месяцев?

   У Гарри душа ушла в пятки. Их загнали в угол такими вескими доказательствами, от которых теперь даже Дамблдор не сможет отмахнуться…

   - Дорогая, просто кивните или покачайте головой, - со сладкой улыбкой напирала на Мариетту Амбридж. – Не беспокойтесь, порча дважды не сработает…

   Все взгляды были прикованы к лицу Мариетты, вернее, к ее глазам, которые одни только и виднелись между мантией и кудрявой челкой, и в которых проглядывалась несвойственная им пустота. Впрочем, Гарри это могло и померещиться в переменчивых световых бликах каминного пламени. Вдруг – и это стало для Гарри полной неожиданностью – Мариетта отрицательно покачала головой.

   Амбридж метнула взгляд на Фаджа, а затем снова перевела его на Мариетту.

   - По всей видимости, вы, моя дорогая, не поняли вопроса? Я спросила, бывали ли вы на таких собраниях последние полгода? Бывали, ведь так?

   И снова Мариетта отрицательно покачала головой.

   - И что же вы, моя дорогая, хотите этим сказать? – спросила Амбридж недовольным тоном.

   - По моему разумению, суть ее ответа предельно ясна, - сурово заметила профессор МакГонагалл. – Никаких тайных собраний все эти полгода не было. Верно, мисс Эджком?

   Мариетта кивнула.

   - Но сегодня вечером собрание было! – взорвалась Амбридж. – Было, мисс Эджком, в Комнате-к-случаю, и вы сами сообщили мне об этом! А Поттер – запевала, не так ли? Именно Поттер все и организовал, потому что Поттер… Что ты головой качаешь, дрянная девчонка?

   - Вообще-то когда человек качает головой, - сухо проговорила МакГонагалл, - он этим хочет сказать «нет». Разве что мисс Эджвуд использует какой-то до сей поры неведомый человечеству язык жестов…

   Профессор Амбридж схватила Мариетту за плечи, развернула ее лицом к себе и начала исступленно ее трясти. И доли секунды не прошло, как Дамблдор вскочил на ноги и взметнул палочку. Кингсли сделал шаг по направлению к Амбридж, и та отскочила от Мариетты, размахивая руками, будто получила ожог.

   - Я не допущу никакого рукоприкладства по отношению к ученикам, Долорес, - гневно проговорил Дамблдор. Впервые за вечер он вышел из себя.

   - Успокойтесь, мадам Амбридж, - сказал Кингсли густым басом. – Разве вам нужны неприятности?

   - Нет, - промолвила Амбридж, затаив дыхание и глядя снизу вверх на исполинскую фигуру Кингсли. – В смысле… вы правы, Вертлюг… я… потеряла контроль.

   Мариетта так и осталась стоять на том месте, где Амбридж выпустила ее из своей хватки. Создавалось впечатление, что неожиданный грубый наскок Амбридж ее вовсе не потревожил, а последующее освобождение нисколько не порадовало. Она по-прежнему прижимала к лицу натянутую до самых глаз мантию и с полным безразличием глядела в пространство прямо перед собой. До Гарри вдруг дошло, что есть очевидная связь между легким ветерком, который недавно прошелестел мимо него, и тем, что Кингсли нашептывал себе под нос.

   - Долорес, - решительно обратился к ней Фадж, явно желая поставить в этом деле точку, - вернемся к сегодняшнему собранию, которое, по имеющимся у нас достоверным сведениям, все же имело место…

   - Да, - вновь овладев собой, отозвалась Амбридж, - да… в общем, мисс Эджком предупредила меня, и я тотчас поднялась на седьмой этаж в сопровождении преданных учеников, чтобы застигнуть заговорщиков врасплох. Похоже, их предостерегли, потому что они бросились в рассыпную, едва мы достигли седьмого этажа. Впрочем, теперь это не имеет ровным счетом никакого значения. Все имена мне известны – мисс Паркинсон внимательно осмотрела Комнату-к-случаю, чтобы отыскать вещественные доказательства… Нам были нужны улики, и комната их нам предоставила…

   К ужасу Гарри, Амбридж вытащила из кармана тот самый список имен, который был когда-то пришпилен к стене в Комнате-к-случаю, и отдала его Фаджу.

   - Увидев, что в списке значится имя Поттера, я тотчас поняла, с чем мы имеем дело, - тихо сказала она.

   - Отлично, - довольно заулыбался Фадж. – Отличная работа, Долорес. И… разрази меня гром…

   Он перевел взгляд на Дамблдора, который по-прежнему стоял рядом с Мириеттой, опустив палочку.

   - Вы заметили, как они себя назвали? – едва слышно проговорил Фадж. – Дивизион Дамблдора.

   Дамблдор протянул руку и забрал у Фаджа пергамент. Бросив беглый взгляд на верхнюю строку, написанную Гермионой еще несколько месяцев назад, он на мгновение словно онемел, а когда оторвал наконец глаза от списка, на его лице заиграла улыбка.

   - Что же, вот и конец игре, - коротко промолвил он. – Вам, Корнелиус, будет желательно получить письменное признание, или вы удовольствуетесь устным заявлением в присутствии свидетелей?

   От внимания Гарри не укрылось то, как переглянулись МакГонагалл и Кингсли. В лицах обоих читалось смятение. Гарри никак не мог взять в толк, что происходит – как, впрочем, и Фадж.

   - Устным заявлением? – в недоумении протянул Фадж. – О чем это вы… не понял…

   - Я о Дивизионе Дамблдора, Корнелиус, - пояснил Дамблдор, с улыбкой помахав списком перед самым лицом Фаджа. – Это не Дивизион Поттера. Это Дивизион Дамблдора.

   - Но… как же…

   Внезапно в лице Фаджа забрезжило осознание происходящего. В ужасе он резко подался назад и тотчас с диким воплем уже в который раз выскочил из камина.

   - Так это вы? – прошипел он, затаптывая дымящийся подол мантии.

   - Все верно, - галантно проговорил Дамблдор.

   - Так это ваша работа?

   - Моя, - подтвердил Дамблдор.

   - Вы завербовали всех этих учеников и… создали дивизион?

   - Первое собрание должно было состояться сегодня, - кивнул Дамблдор. – С одной только целью: удостовериться в том, что они действительно готовы присоединиться ко мне. Теперь-то я понимаю, что приглашение мисс Эджком было несомненной ошибкой.

   Мариетта кивнула. Фадж переводил взгляд с нее на Дамблдора и раздувался от негодования.

   - Значит, вы и в самом деле строили против меня козни? – взбеленился он.

   - Именно так, - бодро подтвердил Дамблдор.

   - НЕПРАВДА! – вскричал Гарри.

   Кингсли бросил на него остерегающий взгляд, а профессор МакГонагалл округлила глаза с красноречивой угрозой, но Гарри уже догадался, каким был план Дамблдора, и не мог позволить этому плану быть реализованным.

   - Нет… профессор Дамблдор!

   - Не шуми, Гарри, или тебе придется удалиться из моего кабинета, - невозмутимо молвил Дамблдор.

   - Вот именно, закрой рот, Поттер! – гаркнул Фадж, не в силах оторвать от Дамблдора триумфально-испуганного взгляда. – Так-так-так… Я прибыл сюда сегодня, предполагая выставить из школы Поттера, однако выходит…

   - Выходит, что теперь у вас есть возможность арестовать меня, - с улыбкой сказал Дамблдор. – Можете считать, что потеряв кнут, вы нашли галлеон.

   - Уизли! – теперь уже не скрывая ликования, окликнул его Фадж. – Уизли, вы все точно записали, все его слова? Его признание запротоколировали?

   - Да, сэр, думаю, записал все точно, сэр! – услужливо подтвердил Перси, с такой скоростью строчивший пером, что чернильные брызги летели ему на нос.

   - И про то, как он намеревался создать целый дивизион, чтобы противостоять Министерству, и про то, как строил козни против меня лично?

   - Да, сэр, все записано, сэр! – кивнул Перси, с довольным видом просматривая исписанный пергамент.

   - Тогда все в порядке, - радостно воскликнул Фадж. – Сделайте копию, Уизли, и немедленно отошлите ее в «Ежедневный прорицатель». Если мы отправим этот материал с экспресс-совой, то он появится уже в утреннем номере! – Перси стремглав бросился вон из кабинета, громко хлопнув за собой дверью, а Фадж вновь повернулся к Дамблдору. – Сейчас вас конвоируют в Министерство, где вам будет предъявлено официальное обвинение, после чего вы будете этапированы в Азкабан дожидаться суда.

   - А, - тихо проговорил Дамблдор, - ну, конечно. Я не сомневался, что возникнут некоторые осложнения.

   - Осложнения? – переспросил Фадж. Его голос был по-прежнему наполнен ликующими вибрациями. – Не вижу никаких осложнений, Дамблдор!

   - Боюсь, что я их вижу, - произнес Дамблдор извиняющимся тоном.

   - Ах, вот как?

   - Видите ли… вы, похоже, находитесь в плену иллюзии, полагая, что я – как бы точнее выразиться? – сдамся без боя. Однако, боюсь, без боя я сдаваться не намерен, Корнелиус. И я вовсе не собираюсь отправляться в Азкабан. Я, разумеется, мог бы совершить оттуда побег, но жаль тратить на это время. По правде говоря, найдется множество других дел, которыми я занялся бы куда охотнее.

   Лицо Амбридж постепенно становилось пунцовым, словно она закипала изнутри. Фадж смотрел на Дамблдора, растерянно хлопая глазами, будто был огорошен неожиданной оплеухой. Он издал слабый звук, словно чем-то подавился, и оглянулся на Кингсли и здоровяка с короткими седыми волосами – в отличие от других, оба пока что не проронили ни слова. Здоровяк кивнул Фаджу, выразив ему тем самым свою лояльность, и сделал шаг вперед. Гарри заметил, что его рука как бы ненароком переместилась ближе к карману.

   - Не валяйте дурака, Доулиш, - незлобиво сказал Дамблдор. – У меня нет сомнений в том, что вы отличный Светоносец, к тому же, помнится мне, вы в свое время и П.А.У.К. сдали на «Блестяще» по всем предметам, однако любая ваша попытка заставить меня сдаться без боя закончится плохо для вас самого.

   Маг по имени Доулиш часто заморгал, и на его лице появилось глуповатое выражение. Он снова глянул на Фаджа, только на этот раз явно рассчитывая получить какой-нибудь знак на предмет того, как действовать дальше.

   - Значит, Дамблдор, - ехидно заметил уже успевший опомниться Фадж, - вы намереваетесь сразиться и с Доулишем, и с Вертлюгом, и с Долорес, и со мной – и все в одиночку?

   - Мерлинова борода, что за нелепая идея! – улыбнулся Дамблдор. – Разве что вы вынудите меня, совершив какую-нибудь глупость.

   - Не в одиночку! – воскликнула профессор МакГонагалл, и ее рука нырнула во внутренний карман мантии.

   - Именно в одиночку, Минерва! – категорически возразил Дамблдор. – Без вас Хогвартсу не обойтись!

   - Хватит воду в ступе толочь! – крикнул Фадж, выхватывая палочку. – Доулиш! Вертлюг! Взять его!

   Яркая серебряная вспышка прорезала кабинет. Раздался звук, похожий на выстрел, и пол задрожал. Чья-то рука схватила Гарри за шиворот и с силой пригнула к полу – и тотчас за первой вспышкой последовала вторая. Кабинет огласился испуганными криками некоторых обитателей портретов и пронзительным верещанием Фоукса, а в воздух поднялся столб пыли. Закашлявшись, Гарри увидел, как прямо перед ним с тяжелым стуком упал на пол чей-то темный силуэт. Раздался вопль, что-то обрушилось, кто-то истерически взвизгнул: «Нет!», звякнуло разбитое стекло, послышались торопливые дробные шаги, затем стон – и воцарилась тишина.

   Гарри с трудом повернул голову, чтобы посмотреть, кто вцепился в него с такой силой, что он едва мог дышать, и увидел рядом с собой профессора МакГонагалл, согнувшуюся в три погибели. Это она укрыла их с Мариеттой от неминуемой угрозы. Пыль по-прежнему тихо кружилась в воздухе и оседала прямо на них. Тяжело дыша, Гарри увидел, как к ним приближается чей-то высокий силуэт.

   - Вы в порядке? – спросил Дамблдор.

   - В полном! – ответила профессор МакГонагалл, поднимаясь на ноги и таща за собой Гарри с Мариеттой.

   Пыльная завеса рассеивалась, и сквозь нее вырисовывались очертания перевернутого письменного стола Дамблдора, разбросанных по полу тонконогих столиков, разбитых серебряных приборов – словом, руин, в которые превратился кабинет. Над всем этим с тихим пением кружил феникс Фоукс.

   - Сожалею, но порчу пришлось навести и на Кингсли, иначе все это выглядело бы слишком подозрительно, - сказал Дамблдор вполголоса. – Он поразительно быстро просчитал ситуацию и изменил память мисс Эджком, улучив момент, когда остальные отвлеклись. Прошу вас, Минерва, передайте ему мою благодарность. А ко всем этим скоро вернется сознание, и лучше пусть они останутся в неведении о том, что у нас с вами было время немного потолковать. Ваша задача – создать впечатление, будто все произошло в один миг, и их просто отправили в нокаут; сами они ни о чем не вспомнят…

   - Куда вы теперь, Дамблдор? – шепотом спросила профессор МакГонагалл. – На площадь Лихогнилль?

   - О нет, - с печальной усмешкой ответил Дамблдор. – Я покидаю школу не для того, чтобы прятаться. Очень скоро Фадж будет локти кусать из-за того, что изгнал меня из Хогвартса – это я вам обещаю…

   - Профессор Дамблдор… - робко окликнул его Гарри.

   Он терялся, с чего начать: признаться в том, как он терзается угрызениями совести, поскольку заварил эту кашу с ДД и тем самым создал столько проблем, или сказать, как тяжело ему из-за того, что Дамблдору придется покинуть Хогвартс ради спасения его, Гарри? Однако Дамблдор его остановил, не дав возможности и слова вымолвить.

   - Послушай меня, Гарри, - сказал он с нажимом, - тебе необходимо отдавать все силы изучению окклюменции, ты меня понял? Выполняй все, о чем тебе говорит профессор Снэйп, и каждую ночь перед сном отрабатывай мастерство блокировки сознания, чтобы туда не проникали дурные сны. Зачем это нужно – поймешь позже, а пока просто дай мне слово…

   Маг по имени Доулиш начал подавать признаки жизни. Дамблдор сжал руку Гарри.

   - Не забудь: блокируй сознание…

   Но едва пальцы Дамблдора коснулись руки Гарри, как шрам полыхнул огнем, и он вновь испытал уже знакомый ему патологический змеиный порыв кинуться на Дамблдора, впиться в него зубами, причинить боль…

   - Ты все поймешь, - шепнул ему Дамблдор.

   Фоукс еще раз облетел кабинет и спикировал вниз. Дамблдор выпустил руку Гарри, а сам крепко схватил феникса за длинный золотой хвост. Сверкнуло пламя, и оба исчезли.

   - Где он? – взревел Фадж, пытаясь подняться на ноги. – Куда он делся?

   - Не знаю! – крикнул Кингсли, вскакивая с пола.

   - Но не мог же он трансглюкировать! – заголосила Амбридж. – С территории школы это невозможно…

   - Лестница! – закричал Доулиш, метнулся к двери, открыл ее рывком и скрылся из виду. Кингсли и Амбридж кинулись за ним следом. Фадж, немного поколебавшись, медленно поднялся с пола и стряхнул с себя пыль. Воцарилось долгое, тягостное молчание.

   - Ну все, Минерва, - ехидно ухмыльнулся Фадж, поддергивая оторвавшийся рукав, - боюсь, вашему приятелю Дамблдору пришел конец.

   - Уверены? – насмешливо парировала профессор МакГонагалл.

   Однако Фадж словно не слышал и только с отрешенным видом оглядывал превращенный в руины кабинет. Некоторые портреты осыпали его злобными проклятьями, а отдельные их обитатели не скупились на оскорбительные жесты.

   - Думаю, пора отправить этих двоих спать, - распорядился Фадж, оглянувшись на профессора МакГонагалл и кивнув в сторону Гарри с Мариеттой.

   Профессор МакГонагалл молча подтолкнула Гарри и Мариетту к двери. Когда дверь за ними захлопнулась, до Гарри долетел голос Финеаса Нигеллуса:

   - Знаете, господин Министр, мы с Дамблдором расходимся по многим позициям, но то, что у него есть стиль, отрицать невозможно…

Глава 28 САМОЕ ТЯЖЕЛОЕ ВОСПОМИНАНИЕ СНЭЙПА

УКАЗ

МИНИСТЕРСТВА МАГИИ

Долорес Джейн Амбридж (Верховный Ревизор) вступает в должность Ректора школы колдовства и чародейства Хогвартс, сменяя на этом посту Альбуса Дамблдора.

Данный Указ издан на основании Декрета об Образовании № 28

Подписано: Корнелиус Освальд Фадж, МИНИСТР МАГИИ

   За ночь эти объявления выросли повсюду в школе, словно грибы, однако непонятно было, каким образом абсолютно все обитатели замка оказались в курсе того, что Дамблдор скрылся, и его не сумели остановить двое Светоносцев, Верховный Ревизор и Министр Магии вместе со своим Младшим Референтом. Повсюду в замке только и говорили что о побеге Дамблдора, и хотя в изложении деталей случались определенные погрешности (Гарри случайно услышал, как одна второкурсница уверяла подружку в том, что Фадж помещен в больницу Св. Мунго, а его голова превратилась в тыкву), все же в основном история передавалась из уст в уста на удивление верно. Например, всем каким-то образом стало известно, что единственными свидетелями развернувшейся в кабинете Дамблдора сцены были Гарри и Мариетта, а так как Мариетта теперь находилась в больничном крыле, все желающие получить отчет о случившемся из первоисточника не давали Гарри проходу и докучали ему своими расспросами.

   - Мы и оглянуться не успеем, как Дамблдор вернется, - решительно заявил Эрни Макмиллан по пути с урока травологии, после того как внимательно выслушал рассказ Гарри. – Им не удалось надолго изгнать его из школы, когда мы учились на втором курсе, не удастся и на этот раз. Мне тут Толстый Монах шепнул… - Эрни таинственно понизил голос, так что Гарри, Рон и Гермиона вынуждены были приблизиться к нему вплотную, чтобы расслышать его слова, - …что вчера ночью, после того как они в поисках Дамблдора перевернули весь замок и обыскали территорию, Амбридж попыталась вновь проникнуть в его кабинет. Вот только горгулья ее не впустила. Кабинет Ректора сам закрыл ей туда доступ. – Эрни хмыкнул. – Она, по слухам, громы и молнии метала…

   - Она наверняка уже размечталась, - ядовито процедила Гермиона, поднимаясь вместе с остальными по каменным ступеням, ведущим в Вестибюль, - как будет восседать в кресле Ректора и как станет помыкать другими преподавателями, глупая, напыщенная старуха, которая словно с цепи сорвалась…

   - Так-так, ты и вправду хочешь договорить до конца, Грэйнджер?

   Из-за двери неслышно скользнул Драко Малфой, а следом за ним появились Крэбб и Гойл. Бледное лицо Малфоя с острым подбородком лучилось злобным ликованием. 

   - Боюсь, что вынужден оштрафовать Гриффиндор и Хаффлпафф, - тягуче проговорил он.

   - Штрафовать могут только преподаватели, Малфой, - тотчас парировал Эрни.

   - Мы и сами префекты, если тебе память не отшибло, - рявкнул Рон.

   - Мне известно, что префекты штрафовать не могут, Уизгливый наш король, - ухмыльнулся Малфой, а Крэбб и Гойл угодливо загоготали. – Но это ограничение не распространяется на членов Ревизорской команды…

   - Каких еще членов? – едко спросила Гермиона.

   - Ревизорской команды, Грэйнджер, - повторил Малфой и показал пальцем на небольшую серебряную букву «Р», красовавшуюся под его значком префекта. – Это элитная группа учеников, лояльных Министерству Магии и отобранных персонально профессором Амбридж. И учтите, что члены Ревизорской команды наделены правом снимать баллы с факультетов… Поэтому, Грэйнджер, получи пять штрафных баллов за грубые высказывание в адрес нашего нового Ректора… Еще пять тебе, Макмиллан, за то что препирался со мной… И тебе пять, Поттер, потому что ты мне отвратителен… А у Уизли рубаха торчит из штанов, стало быть, и ему пять… Ах да, как я мог забыть… Тебе, Грэйнджер, как представителю мутнокрового отродья, еще десять штрафных баллов…

   Рон схватился за палочку, но Гермиона оттолкнула его руку и шепнула:

   - Не смей!

   - Мудрый ход, Грэйнджер, - так же тихо ответил Малфой. – Новый Ректор, новые времена… Будь паинькой, Потти… Желаю здравствовать, Уизгливый наш король…

   Он ушел в сопровождении Крэбба и Гойла, весело похохатывая.

   - Да он просто хорохорился, - сказал Эрни, но в голосе его прозвучал испуг. – Не могли его таким правом наделить… просто смехотворно… это же полностью подрывает авторитет префектов.

   Но Гарри, Рон и Гермиона непроизвольно обернулись, чтобы свериться с гигантскими песочными часами, которые были установлены в нишах на противоположной стене и вели счет баллам, заработанным каждым из факультетов. Еще утром в тесном соперничестве лидировали Гриффиндор и Рэйвенкло. А теперь друзья стали свидетелями того, как камешки перелетали в верхний отсек часов, сокращая их число в нижнем. И только в Слиттеринских часах количество изумрудов оставалось неизменным.

   - Вы тоже заметили? – раздался голос Фреда.

   Он и Джордж спустились по мраморной лестнице и присоединились к Гарри, Рону, Гермионе и Эрни, молча наблюдавшим за часами.

   - Малфой только что оштрафовал всех нас примерно на пятьдесят баллов, - гневно воскликнул Гарри, глядя на продолжающееся перемещение камней из нижней половины часов в верхнюю.

   - Угу, Монтегю и с нами попытался проделать тот же фокус, - сказал Джордж.

   - Что значит «попытался»? – не удержался от вопроса Рон.

   - У него не было шанса договорить, - хмыкнул Фред, - по той причине, что мы запихнули его головой вперед в исчезающий шкаф на первом этаже.

   Гермиона пришла в ужас.

   - Теперь вам самим не сносить головы!

   - Нам ничего не грозит до возвращения Монтегю, а это может случиться через несколько недель – я не имею ни малейшего представления, куда мы его услали, - и глазом не моргнув сказал Фред. – Впрочем… мы пришли к выводу, что перспектива нажить неприятности нас теперь нисколько не нервирует.

   - А раньше нервировала? - полюбопытствовала Гермиона.

   - Еще бы! – воскликнул Джордж. – Нас ведь пока еще не выгнали!

   - Мы всегда знали меру, - подтвердил Фред.

   - Если когда и бывали перегибы, то совсем чуть-чуть, - добавил Джордж.

   - Но до настоящего бесчинства дело никогда не доходило, - сказал Фред.

   - А теперь? – нерешительно спросил Рон.

   - А теперь… - многозначительно начал Джордж.

   - … когда Дамблдора уже нет… - добавил Фред.

   - … пожалуй, немного бесчинства… - продолжил Джордж.

   - … это то, чего заслуживает наш дражайший новый Ректор, - подытожил Фред.

   - Не смейте! – прошептала Гермиона. – И думать забудьте! Ей только и нужен повод, чтобы выгнать вас из школы!

   - Ты, похоже, не поняла, Гермиона? – сказал Фред, глядя на нее с улыбкой. – Нам все равно, останемся мы в школе или нет. Нас и сейчас тут ничто не держит, да только мы намереваемся сперва исполнить свой долг по отношению к Дамблдору. Так что, - он сверился с часами, - настало время первого этапа. Я бы вам посоветовал не теряя времени отправиться в Большой зал, и тогда у преподавателей не будет оснований считать, что вы ко всему этому причастны.

   - Причастны к чему? – насторожилась Гермиона.

   - Сами увидите, - сказал Джордж. – Давайте, не задерживайтесь.

   Фред и Джордж развернулись и тотчас затерялись в толпе учеников, спускавшихся на обед. Эрни сильно занервничал, пробурчал нечто невразумительное насчет незавершенного домашнего задания и поспешно удалился.

   - Думаю, нам и в самом деле лучше поскорее отсюда убраться, - забеспокоилась Гермиона, - а то мало ли что…

   - Да, верно, - поддержал ее Рон, и все трое направились ко входу в Большой зал. Войдя, Гарри успел бросить лишь беглый взгляд на мчащиеся по потолку белые облака, как кто-то тронул его за плечо, и, обернувшись, он оказался лицом к лицу со школьным смотрителем Филчем. Гарри тотчас сделал несколько шагов назад: лучший вид на Филча открывался с более безопасного расстояния.

   - Тебя, Поттер, желает видеть Ректор, - глумливо процедил Филч.

   - Я этого не делал, - брякнул Гарри, вспомнив о планах Фреда с Джорджем. Обвисшие щеки Филча затряслись от беззвучного смеха.

   - Что, нечистая совесть покоя не дает? – хохотнул он с астматическим присвистом. – Ступай за мной…

   Гарри оглянулся на Рона с Гермионой и заметил смятение в лицах обоих. Он пожал плечами и последовал за Филчем обратно в Вестибюль сквозь идущую навстречу толпу нагулявших аппетит учеников.

   Филч явно был в отличном расположении духа и, взбираясь по мраморной лестнице, что-то хрипло урчал себе под нос. Поднявшись на первую лестничную площадку, он сказал:

   - Грядут большие перемены, Поттер.

   - Я заметил, - сдержанно ответил Гарри.

   - Да уж… долгие годы я внушал Дамблдору, что он чересчур со всеми вами миндальничает, - сказал Филч с мерзкой ухмылкой. – Ведь вы, грязные маленькие паршивцы, не рискнули бы всюду расшвыривать свои пульки-смерделки, если бы знали, что я вправе вас высечь, да так, что сидеть потом не смогли бы! Никому из вас и на ум бы не пришло запускать в коридорах саблезубые летающие тарелки, если бы я мог подвешивать вас вниз головой у себя в кабинете! Но недолго, Поттер, осталось дожидаться, пока выйдет Декрет номер двадцать девять, вот тогда-то я получу все эти полномочия… Кроме того, она попросила Министра подписать приказ о выдворении из школы Пивза… О, теперь, под ее руководством, наступят новые времена…

   Амбридж явно приложила немало стараний, чтобы переманить Филча на свою сторону, подумал Гарри. Хуже всего было то, что он и в самом деле может стать важным орудием в ее руках: кому как не ему было все известно о тайных переходах и секретных укрытиях Хогвартса, и уступал он в своих познаниях, пожалуй, лишь близнецам Уизли.

   - Вот мы и на месте, - сказал Филч с глумливой ухмылкой и толкнул дверь в кабинет профессора Амбридж, предварительно трижды постучав. – К вам юный Поттер, мэм.

   В кабинете Амбридж, столь знакомом Гарри по печальному опыту многочисленных дисциплинарных наказаний, все было по-прежнему, за исключением увесистой деревянной доски на ее письменном столе с надписью «РЕКТОР», тисненой золотыми буквами. Сердце Гарри болезненно сжалось, когда он увидел свою «Огненную стрелу» и два «Чудо-помела» Фреда и Джорджа на стене позади письменного стола. Все три метлы были прикованы к крепкой металлической стойке цепью с навесным замком.

   Амбридж сидела за столом с важным видом, делая записи на куске розового пергамента, однако вошедших Гарри и Филча встретила широкой улыбкой.

   - Благодарю вас, Аргус, - умильно проговорила она.

   - Не за что, мэм, рад служить, - ответил Филч, покидая кабинет задом и отвешивая низкие, насколько позволял ревматизм, поклоны.

   - Сядьте, - коротко сказала Амбридж, указав на стул, и Гарри повиновался. Еще минуту-другую она продолжала делать записи. Гарри наблюдал за игрищами тошнотворных котят на тарелочках, заполнявших стену над головой Амбридж, пытаясь угадать, какие новые истязания она припасла для него.

   - Начнем, пожалуй, - она наконец отложила в сторону перо и уставилась на Гарри, всем своим видом напоминая жабу, собирающуюся полакомиться жирной, сочной мухой. – Пить что будете?

   - Что-что? – переспросил Гарри, решив, что ему послышалось что-то не то.

   - Пить, мистер Поттер, - еще шире заулыбалась Амбридж. – Чай? Кофе? Тыквенный сок?

   Всякий раз, произнося названия напитков, она легко взмахивала палочкой, и на ее столе появлялись то чашка, то стакан с соответствующим содержимым.

   - Ничего, спасибо, - ответил Гарри.

   - Мне бы хотелось, чтобы вы составили мне компанию, - сказала она, и количество яда в ее сладком голосе достигло опасной концентрации. – Выбирайте.

   - Ну, хорошо… тогда чай, - пожал плечами Гарри.

   Она встала из-за стола и, повернувшись к Гарри спиной, церемонно провела ритуал добавления в чай молока, после чего с чашкой в руке засеменила к нему, не переставая ядовито улыбаться.

   - Держите, - протянула она ему чашку. – Пейте, пока горячий. А теперь, мистер Поттер… Я решила, что после столь неутешительных событий прошлой ночи нам требуется кое о чем потолковать.

   Гарри не отвечал. Амбридж снова села в кресло и стала ждать. Несколько мгновений прошли в полной тишине, затем она сказала с наигранной беспечность:

   - Вы так и не притронулись к чаю!

   Гарри поднес чашку к губам, но тут что-то его остановило. У одного из тошнотворных котят за спиной Амбридж были громадные круглые глаза, удивительным образом напоминавшие магический глаз Смура, и Гарри вдруг пришла на ум одна мысль: а как бы Смур отнесся к тому, что он, Гарри, собрался выпить нечто, предложенное явным врагом?

   - Что-то не так? – спросила Амбридж, не отрывая от него глаз. – Добавить в чай сахару?

   - Нет, - покачал головой Гарри.

   Он снова поднес ко рту чашку, симулируя глоток, но губы при этом держал крепко сжатыми. Амбридж расплылась в еще более широкой улыбке.

   - Отлично, - чуть слышно промурлыкала она. – Очень хорошо. Ну, а теперь… - она немного подалась вперед. – Где скрывается Альбус Дамблдор?

   - Не представляю, - тотчас ответил Гарри.

   - Пейте, пейте, - все так же улыбаясь, сказала Амбридж. – Вот что, мистер Поттер, не будем тратить время на детские игры. Мне известно, что вы в курсе, куда он отправился. Вы с Дамблдором с самого начала были в сговоре. Подумайте, чем это вам грозит, мистер Поттер…

   - Мне не известно, где он, - сказал Гарри, притворяясь, будто снова делает глоток чаю.

   - Что же, - протянула Амбридж с недовольной гримасой, - в таком случае, соблаговолите сообщить мне местонахождение Сириуса Блэка.

   У Гарри екнуло сердце, рука в которой он держал чашку, дрогнула, и чашка стукнула о блюдце. Он наклонил ее к губам, по-прежнему плотно сжатым, и горячий напиток протек на мантию.

   - Не представляю, где он, - слишком поспешил с ответом Гарри.

   - Мистер Поттер, - продолжала настаивать Амбридж, - хочу напомнить вам, что именно я еще в октябре едва не изловила беглого разбойника Блэка в камине Гриффиндорской гостиной. Мне точно известно, что он с вами встречался, и располагай я хоть какими-то доказательствами, то, помяните мое слово, не видать бы вам обоим сегодня свободы как своих ушей. Повторяю вопрос, мистер Поттер: где скрывается Сириус Блэк?

   - Не представляю, - громко повторил Гарри. – Не имею понятия.

   Они долго смотрели друг на друга, и Гарри почувствовал, как у него начали слезиться глаза. Наконец Амбридж встала.

    - Очень хорошо, Поттер, на этот раз я поверю вам на слово, однако хочу вас предупредить: за мной стоит все могущество Министерства. Все каналы связи находятся под контролем.  Оператор Труболетной сети держит под наблюдением все камины в Хогвартсе – кроме моего, разумеется. Моя Ревизорская команда перлюстрирует всю исходящую и входящую совиную почту. А мистер Филч отслеживает все потайные ходы и выходы. И если я найду хотя бы подобие улик…

   ТРАХХ!

   Пол в кабинете содрогнулся. Амбридж пошатнулась и ухватилась за стол. Выглядела она крайне перепуганной.

   - Что это было?

   Ее взгляд был устремлен на дверь. Улучив момент, Гарри выплеснул почти нетронутое содержимое чашки в ближайшую вазу с засушенными цветами. С нижних этажей доносились крики и топот ног.

   - Ступайте на обед, Поттер! – возопила Амбридж и, схватив палочку, бросилась вон из кабинета. Гарри выждал несколько мгновений, а затем кинулся следом, чтобы разведать, что стало причиной этого гама.

   Разузнать, в чем дело, оказалось проще простого. Этажом ниже творилось настоящее светопреставление. Некто (и у Гарри были подозрения, кто именно) запустил исполинский магический фейерверк. 

   В коридорах парили драконы, сотканные из золотых и серебряных искр, с ревом извергая пламя; огненные колеса кислотно-розового цвета и диаметром не меньше пяти футов с убийственной скоростью носились под потолком, словно летающие тарелки; от стен рикошетом отлетали ракеты, оставляя за собой длинные шлейфы из ярких серебряных звезд; бенгальские огни по собственному почину выписывали в воздухе бранные слова; всюду, куда бы Гарри ни кинул взгляд, взрывались петарды, подобно бомбам, и чем дольше он за ними наблюдал, тем больше убеждался в том, что эти пиротехнические диковинки только набирают обороты, вместо того чтобы догореть и с тихим шипением обратиться в пепел.

   На ступеньках лестницы стояли Филч и Амбридж, потеряв дар речи от потрясения. Прямо у Гарри на глазах одно из гигантских огненных колес, посчитав, должно быть, что коридор слишком тесен для маневрирования, совершило крутой вираж и с устрашающим «зззуууммм» рвануло в сторону Амбридж и Филча. Оба завопили от ужаса и пригнулись, а колесо вылетело в окно за их спинами и помчалось по угодьям. Одновременно несколько драконов и зловеще дымящаяся лиловая летучая мышь-переросток уплыли на второй этаж, воспользовавшись открытой дверью в конце коридора.

   - Скорее, Филч, скорее! – взвизгнула Амбридж. – Если мы не примем меры, они распространятся по всей школе… Окаменей!

   Из конца ее палочки вырвался тонкий красный луч и поразил одну из ракет. Однако вместо того чтобы зависнуть в неподвижности, ракета взорвалась с такой мощью, что продырявила картину с изображением сентиментальной ведьмочки на лужайке – та успела вовремя ретироваться и пару мгновений спустя объявилась на соседнем полотне, где игравшие в карты колдуны повскакали из-за стола, чтобы уступить ей место.

   - Не применяйте Шок-заклятье, Филч! – яростно закричала на него Амбридж, как будто это была его идея.

   - Ваша правда, госпожа Ректор! – просипел Филч, который не способен был наложить на ракеты заклятье, поскольку являлся сквибом – с равным успехом он мог бы попытаться весь этот фейерверк проглотить. Бросившись к ближайшему чулану, он извлек оттуда метлу и принялся размахивать ею в воздухе, целясь в петарды; в считанные секунды метлу охватило пламя.

   Гарри вдоволь насмотрелся на происходящее. Пригнувшись пониже и посмеиваясь, он перебежал к висевшему неподалеку гобелену, за которым, как ему было известно, скрывалась дверь. Скользнув внутрь, он увидел прячущихся там Фреда и Джорджа – близнецы едва сдерживали хохот, прислушиваясь к истошным крикам Амбридж и Филча.

   - Впечатляюще, - тихо хмыкнул Гарри. – Очень впечатляюще… Этак доктор Флибустьер скоро не у дел останется…

   - Здорово! – прошептал Джордж, вытирая проступившие от смеха слезы. – Хоть бы она догадалась дальше использовать Чары исчезновения… При каждом взмахе палочкой их количество будет увеличиваться в десять раз…

   Всю оставшуюся часть дня пиротехника продолжала взрываться, и огненные фигуры разлетались по школе. Несмотря на то, что был причинен немалый вред, особенно петардами, никто из остальных преподавателей, похоже, не возражал против всего этого.

   - Подумать только, - насмешливо фыркнула профессор МакГонагалл, глядя на парящего под потолком ее класса дракона, из пасти которого с громкими хлопками извергалось пламя. – Мисс Браун, прошу вас, сбегайте к Ректору и известите ее о том, что в нашем классе находится некий беглый пиротехнический объект.

   Все свелось к тому, что свой первый день в должности Ректора Амбридж носилась по всей школе по вызовам других преподавателей, поскольку никто из них, как ни удивительно, никак не мог очистить свой кабинет от пиротехнических конструкций. Когда отзвенел звонок с последнего урока, и Гриффиндорцы, подхватив портфели, двинулись обратно в свою башню, Гарри с неимоверным злорадством увидел, как из кабинета профессора Флитвика нетвердой походкой выходит Амбридж, взмыленная и перепачканная сажей.

   - Я безмерно вам признателен, профессор! – рассыпался в благодарностях Флитвик высоким, скрипучим голосом. – Я, разумеется, и сам мог бы отделаться от этих бенгальских огней, да вот только сомневался, есть ли у меня такие полномочия…

   Лучась улыбкой, он закрыл дверь прямо перед ее обозленным лицом.

   Весь вечер Фред с Джорджем купались в лучах славы в Гриффиндорской гостиной. Даже Гермиона не утерпела и, с трудом продравшись к ним сквозь толпу поклонников, от души их поздравила.

   - Классный был фейерверк, - восторженно проговорила она.

   - Спасибо, - с удивлением сказал Джордж, однако было очевидно, что ему польстили ее слова. – Это Угарные Устрашители Уизли. Мы, правда, до конца использовали все, что у нас было, и теперь придется начинать сначала…

   - Но оно того стоило, - сказал Фред, принимая заказы у несмолкающих Гриффиндорцев. – Если ты, Гермиона, хочешь внести свое имя в лист ожидания, то сообщаю тариф: обойма Огнеплюя Обыкновенного стоит пять галлеонов, а Детонатор Делюкс тебе обойдется в двадцать…

   Гермиона вернулась к Гарри с Роном – те сидели за столом, сверля глазами свои портфели, словно рассчитывали, что оттуда вылетит домашнее задание и начнет само себя выполнять.

   - А не устроить ли нам сегодня вечер отдыха? – проказливо промолвила Гермиона, глядя на промчавшуюся за окном ракету с длинным серебряным шлейфом. – В конце концов, пасхальные каникулы начинаются уже в пятницу, и времени у нас будет предостаточно…

   - Ты точно здорова? – спросил Рон, глядя на нее с некоторым сомнением.

   - Раз уж ты спросил, - весело отозвалась Гермиона, - у меня, знаете ли… весьма мятежный настрой.

   Спустя час Гарри с Роном поднялись в спальню, и до их ушей все еще долетали отзвуки взрывающихся петард, продолжавших носиться по угодьям, а когда Гарри снял с себя одежду, в окне появились бенгальские огни, сложившиеся в слово «ВОНЮЧКА».

   Гарри, позевывая, лег в постель. Без очков одиночные вспышки, еще мелькавшие за окном, потеряли очертания и представлялись ему сверкающими облаками, роскошными и мистическими на фоне черного неба. Он повернулся на бок и задумался, пытаясь представить себе состояние Амбридж после первого дня в должности, которую прежде занимал Дамблдор, и реакцию Филча, когда тот узнает, что всего за один день в школе наступила полная анархия… Улыбаясь своим думам, Гарри закрыл глаза…

   Свист и буханье беглых петард уносились все дальше… а, может, это он сам улетал в неизвестность…

   Внезапно он свалился в тот самый коридор, что вел в Канцелярию мистерий. И вот он уже мчится к невзрачной черной двери… Пусть она откроется… Пусть она откроется…

   И дверь распахивается. Гарри входит к круглую комнату с целой вереницей других дверей-близнецов… Он пересекает комнату, касается одной из дверей, и та открывается внутрь…

   Он оказывается в вытянутой прямоугольной комнате, наполненной странным механическим звоном. На стенах отплясывают световые блики, но у Гарри нет времени на исследование их природы… Необходимо идти дальше…

   В дальнем конце комнаты виднеется дверь… и она тоже открывается, послушная его прикосновению…

   Теперь он в тускло освещенном зале, внутренним пространством не уступающем собору; вокруг – несчетные ряды полок, от пола до потолка заполненных небольшими шарами из филигранного стекла, густо покрытыми пылью… От волнения сердце Гарри учащенно бьется… Он знает, в каком направлении двигаться… Он бежит вперед, но звук шагов не слышен в этом необъятном пустынном пространстве…

   Здесь есть нечто, без чего ему не обойтись.

   Нечто важное для него… или для кого-то другого…

   Шрам пронзает боль…

   ТРАХХ!

   Гарри резко очнулся от сна, обескураженный и сердитый.  В спальне было темно и звучал смех.

   - Атас! – хохотнул Шеймус, чей силуэт выделялся на фоне окна. – Гляньте-ка, огненное кольцо состыковалось с ракетой, и теперь у них, похоже, любовь до гроба!

   Гарри услышал, как Рон с Дином выбрались из кроватей и устремились к окну. Сам он лежал тихо, не шевелясь, пока боль не утихла и не уступила место нахлынувшему на него разочарованию. У него было такое чувство, будто его в последний момент лишили заслуженного приза: ведь на этот раз он так близко подобрался к цели…

   Теперь мимо окон Гриффиндорской башни проплывали мерцающие серебристо-розовые крылатые поросята. Лежа в кровати, Гарри вслушивался в восторженные выкрики Гриффиндорцев, летевшие из нижерасположенных этажей. У него засосало под ложечкой, когда он вспомнил про урок окклюменции, который был назначен на следующий вечер…

* * *

   Весь следующий день Гарри с трепетом пытался представить реакцию Снэйпа, если тот узнает, как глубоко ему, Гарри, удалось проникнуть в тайны Канцелярии мистерий в своем последнем сновидении. На него накатила волна стыда, когда он вдруг сообразил, что со времени последнего занятия он ни разу не упражнялся в окклюменции: просто столько всего случилось с того момента, как Дамблдор скрылся из своего кабинета! Гарри понимал, что не смог бы полностью очистить сознание, даже если бы очень постарался. Вот только вряд ли Снэйп посчитает это уважительной причиной.

   Весь день Гарри предпринимал запоздалые попытки попрактиковаться в окклюменции во время уроков, однако все было вхолостую. Всякий раз как он замолкал, чтобы освободить сознание от мыслей и чувств, Гермиона тотчас принималась одолевать его вопросами о том, не заболел ли он, часом; к тому же, вряд ли урок, где преподаватель безостановочно забрасывает тебя вопросами по пройденному материалу, является самым подходящим местом для прочистки мозга.

   После ужина Гарри, смирившись с неизбежным, побрел в кабинет Снэйпа. Не успел он до конца пересечь Вестибюль, как его догнала Чо.

   - Давай отойдем, - сказал Гарри, обрадовавшись возможности немного отсрочить занятие, и кивнул в сторону гигантских песочных часов, расположенных в углу Вестибюля. – С тобой все в порядке? Амбридж не приставала к тебе с вопросами про ДД?

   - Нет-нет, - поспешила успокоить его Чо. – Нет, просто… Видишь ли, я только хотела сказать… Гарри, я и подумать не могла, что Мариетта все расскажет…

   - Ну, что теперь говорить, - угрюмо отозвался Гарри. По правде говоря, Чо могла бы быть более разборчивой в выборе друзей. По слухам, Мариетта до сих пор находилась в больничном крыле, и мадам Помфри пока что не удалось исцелить ее от сыпи, но это едва ли можно было считать приемлемой компенсацией за причиненный ущерб.

   - В действительности она милый человек, - сказала Чо. – Просто она запуталась…

   Гарри посмотрел на нее в полном недоумении.

   - Запутавшийся милый человек? Да она с потрохами сдала всех нас и тебя тоже!

   - Но… нам все сошло с рук, правда? – с мольбой в голосе проговорила Чо. -  Видишь ли, ее мама работает в Министерстве, и ей не так-то просто…

   - У Рона отец тоже работает в Министерстве! – с негодованием воскликнул Гарри. – Однако на его лице, если ты заметила, не проступило слово «фискал» …

   - Это была подлость со стороны Гермионы Грэйнджер, - вскинулась Чо. – Она обязана была поставить нас в известность, что наложила порчу на список…

   - А я считаю, что это была блестящая идея, - холодно парировал Гарри. Чо вспыхнула, и ее глаза начали метать молнии.

   - Ну, разумеется, как я могла забыть… Это же была идея твоей обожаемой Гермионы…

   - Вот только не надо больше слез, - остерег ее Гарри.

   - Не дождешься! – вскинулась она.

   - Вот и… правильно, - сказал Гарри. – А то у меня и так проблем непочатый край.

   - В таком случае иди и решай свои проблемы! – запальчиво крикнула Чо, резко развернулась и удалилась в крайнем раздражении.

   Гарри спускался в подземную галерею Снэйпа, едва не дымясь от негодования. Уже имеющийся опыт подсказывал ему, что Снэйпу будет во сто крат проще проникнуть в его сознание, если он, Гарри, явится на урок, переполненный раздражением и обидой, однако смирить гнев ему так и не удалось, а вместо этого по пути в кабинет Снэйпа на ум ему приходили лишь новые доводы против поступка Мариетты, которые он не успел высказать Чо.

   - Вы опоздали, Поттер, - холодно проговорил Снэйп, когда Гарри закрыл за собой дверь.

   Снэйп, как обычно, стоял спиной к Гарри, извлекая из собственного сознания кое-какие из своих мыслей и аккуратно отправляя их в Архивариум Дамблдора. Переместив в каменную купель последнюю серебристую нить, он повернулся к Гарри.

   - Итак, - сказал он, - вы практиковались все это время?

   - Да, - солгал Гарри, увлеченно рассматривая ножку письменного стола.

   - Ну, мы совсем скоро это выясним, не так ли? – безмятежно заметил Снэйп. – Достаньте палочку, Поттер.

   Гарри переместился на свою привычную позицию: лицом к Снэйпу, по другую сторону разделявшего их письменного стола. Сердце его учащенно билось из-за все еще бушевавшей в нем злости на Чо; кроме того, его одолевали беспокойные мысли о том, как много Снэйпу удастся извлечь из его памяти на этот раз.

   - Итак, на счет три, - неторопливо проговорил Снэйп. – Раз… два…

   Внезапно дверь со стуком отворилась, и в кабинет ворвался Драко Малфой.

   - Профессор Снэйп, сэр… ах… простите…

   Малфой удивленно воззрился на Снэйпа и Гарри.

   - Все в порядке, Драко, - сказал Снэйп, опуская палочку. – Поттер пришел на дополнительное занятие по зельям.   

   Такого злорадства Гарри не доводилось видеть на физиономии Малфоя с тех самых пор, как Амбридж заявилась с инспекцией на урок к Хагриду.

   - Я не знал, - глумливо протянул Малфой, и Гарри почувствовал, как краска заливает его лицо. Он многое бы дал за то, чтобы прокричать правду прямо Малфою в физиономию, а еще лучше, ударить по нему какой-нибудь крепкой порчей.

   - Так в чем дело, Драко? – спросил Снэйп.

   - Вас зовет профессор Амбридж, сэр… ей нужна ваша помощь, - доложил Малфой. – Тут Монтегю обнаружили, сэр. В туалете на четвертом этаже, он застрял внутри унитаза.

   - Как он там оказался? – потребовал ответа Снэйп.

   - Не представляю, сэр, у него в голове некоторый сумбур…

   - Что же, ладно… Поттер, - обратился к Гарри Снэйп. – Вернемся к нашим занятиям завтра вечером.

   Он развернулся и стремительно вышел. «Дополнительное занятие по зельям?» - состроив гримасу, беззвучно проартикулировал за спиной Снэйпа Малфой, прежде чем покинуть кабинет за ним следом.

   Кипя от злости, Гарри убрал палочку во внутренний карман мантии и направился к выходу. Худо-бедно, но он все же получил дополнительные двадцать четыре часа, чтобы попрактиковаться. Он понимал, что должен возблагодарить провидение за столь удачную развязку, хотя нелегко было смириться с тем, какую цену придется за нее заплатить: теперь Малфой всем раструбит о том, что Гарри вызвали на дополнительное занятие…

   Он был уже на самом пороге, когда вдруг увидел подрагивающий световой блик на дверной раме. Он остановился, приглядываясь… и тут кое-что пришло ему на память: этот блик напомнил ему те, что прошлой ночью он видел во сне, во второй комнате, где очутился во время своих странствий по Канцелярии мистерий.

   Он оглянулся. Световой блик исходил из стоявшего на столе Архивариума. Внутри клубилось и вихрями закручивалось серебристо-белое содержимое. Мысли Снэйпа… то, что он пытался скрыть от Гарри на случай, если он случайно пробьет блокировку сознания… Взгляд Гарри был прикован к Архивариуму, и его все больше разбирало любопытство… Что же так старательно утаивал от него Снэйп?

   Серебристые блики подрагивали на стене… Гарри сделал два шага к письменному столу, отчаянно соображая. Уж не информацию ли о Канцелярии мистерий вознамерился засекретить Снэйп?

   Гарри бросил быстрый взгляд через плечо, чувствуя, как все сильней стучит сердце. Сколько времени может занять извлечение Монтегю из унитаза? И куда Снэйп направится после этого: вернется прямиком к себе в кабинет или поведет Монтегю в больничное крыло? Скорее, второе… Монтегю – капитан сборной Слиттерина по квиддичу, и Снэйп, конечно, пожелает удостовериться в том, что с ним все в порядке…

   Гарри преодолел последние несколько футов, остававшихся до Архивариума, и заглянул в него, пытаясь увидеть, что там, в глубине. Он немного поколебался, прислушиваясь, и снова достал палочку. И в кабинете, и за его пределами не было слышно ни звука. Гарри осторожно окунул кончик палочки в Архивариум.

   Серебристая субстанция внутри каменной купели начала стремительно вращаться. Гарри склонился над ней и увидел, что она стала прозрачной. Он снова смотрел вниз на некую комнату, будто сквозь круглое окно в потолке… И если он не заблуждался, это был Большой зал…

   Дыхание Гарри уже касалось поверхности мыслей Снэйпа… Он, похоже, совсем утратил здравый смысл… Было бы безумием решиться на то, что так сильно его манило… Его бил озноб… Снэйп мог возвратиться в любую секунду… Но Гарри вспомнил озлобление Чо и глумливый тон Малфоя, и на него накатила волна дерзновенного бесстрашия.

   Глубоко вздохнув, он погрузил лицо в мысли Снэйпа. Пол под его ногами качнулся, опрокинув Гарри в Архивариум…

   Он летел головой вперед в холодную черноту, неистово крутясь и вращаясь, а потом вдруг…

   Он очутился посреди Большого зала, но только там отсутствовали четыре факультетских стола. Вместо них Зал заполняли больше сотни небольших столов, расположенных рядами и ориентированных в одну сторону. За каждым из столов сидело по ученику, и все они, низко склонив головы, что-то строчили на свитках пергамента. Ничто не нарушало тишину, кроме скрипа перьев, да шуршания пергамента. Не было никаких сомнений в том, что это был экзамен.

   Сквозь высокие окна на склоненные головы учеников падал солнечный свет, оставляя на них каштановые, медные и золотые блики. Гарри внимательно оглядел учеников. Среди них должен быть Снэйп… В конце концов, это его воспоминание…

   Так и оказалось: Снэйп сидел за столом прямо позади Гарри, и Гарри начал его с любопытством разглядывать. Снэйп-подросток казался хлипким и бледным, словно растение, которое держали вдали от солнечного света. Склонившись над пергаментом, он едва не касался его своим горбатым носом, а жидкие сальные волосы мотались по поверхности стола. Гарри обошел вокруг его стола и прочитал название экзаменационной работы:

ЗАЩИТА ОТ ТЕМНЫХ ИСКУССТВ

УРОВЕНЬ: СОВЕРШЕНСТВОВАНИЕ ОСНОВ ВОЛШЕБСТВА

   Снэйпу, таким образом, было пятнадцать или шестнадцать лет, то есть, он практически был ровесником Гарри. Его перо носилось по пергаменту, и он успел настрочить по крайней мере на целый фут больше, чем его ближайшие соседи, при том что писал бисерным, убористым почерком.

   - В вашем распоряжении пять минут!

   Гарри вздрогнул от неожиданности, а, обернувшись, увидел профессора Флитвика, чья голова маячила между рядами. Профессор только что поравнялся со столом, за которым сидел паренек с взлохмаченными черными волосами… с чрезвычайно взлохмаченными черными волосами…

   Гарри кинулся в его сторону с такой скоростью, что разметал бы во все стороны стоявшие на его пути столы, не будь он бестелесным. Словно во сне, он скользнул сквозь два ряда и двинулся вдоль третьего. Взлохмаченный черноволосый затылок становился все ближе и ближе… Паренек выпрямился, отложил в сторону перо и придвинул к себе свиток пергамента, чтобы проверить то, что написал…

   Гарри остановился около стола, за которым сидел его пятнадцатилетний отец, и устремил на него взгляд сверху вниз.

   Его охватило сильнейшее волнение: он будто бы смотрел на копию самого себя, только с бросающимися в глаза неточностями. Глаза у Джеймса были цвета лесного ореха, лоб гладкий, без шрама, но лица обоих отличались тонкостью черт, и в форме губ и бровей наблюдалось очевидное сходство. Волосы Джеймса на затылке стояли торчком точно так же, как и у Гарри, руки отца Гарри мог бы легко перепутать со своими, и он безошибочно определил, что Джеймс, когда встанет, ростом практически не будет отличаться от него самого.

   Джеймс зевнул во весь рот и встрепал волосы, устроив на голове еще больший хаос. Затем, глянув украдкой на профессора Флитвика, он развернулся на стуле и заулыбался другому пареньку, сидевшему на четыре ряда позади него.

   С замиранием сердца Гарри увидел, как Сириус в ответ поднял вверх оба больших пальца. Сириус сидел в расслабленной позе и вальяжно покачивался на двух задних ножках стула. Он был удивительно привлекателен: его гладкие темные волосы падали на глаза с непринужденным изяществом, запредельным как для Джеймса, так и для Гарри, а сидевшая позади него девочка не отрывала от него мечтательного взгляда, чего он, похоже, совсем не замечал. А через два стола от девочки сидел – сердце Гарри снова радостно забилось – был Ремус Люпин. Он казался бледным и нездоровым (возможно, полнолуние было не за горами?) и сидел, уткнувшись носом в свою экзаменационную работу; перечитывая ее, он хмурился и чертил по подбородку кончиком пера.

   Значит, и Проныра должен быть где-то тут… и Гарри вскоре обнаружил его – низкорослого, остроносого коротышку с тусклыми волосами. Проныре, похоже, что-то не давало покоя: глядя в свою работу, он грыз ногти и елозил ногами по полу. Временами он с надеждой скашивал глаза в сторону пергамента соседа. Пару секунд Гарри разглядывал Проныру, а затем снова перевел взгляд на Джеймса, который что-то чертил на куске пергамента. Нарисовав снитч, он теперь сосредоточенно выписывал буквы «Л.Э.». Что бы это значило?

   - Прошу всех отложить перья! – скрипучим тенорком скомандовал профессор Флитвик. – Вас это тоже касается, Стэббинз! Оставайтесь на местах, пока я буду собирать ваши экзаменационные работы! Акцио!

   Вверх взлетело более сотни свитков пергамента, и они, устремившись в распростертые объятия Флитвика, опрокинули его на пол. Послышались отдельные смешки. Сидевшие в первых рядах ученики повскакали с мест, подхватили профессора под руки и вернули его в вертикальное положение.

   - Весьма признателен… благодарю, - отдуваясь, сказал профессор. – Отлично, теперь можете быть свободны!

   Гарри бросил взгляд на отца – тот наспех зачеркнул буквы «Л.Э.», которые он все это время украшал орнаментом, быстро поднялся на ноги, бросил перо и листок с экзаменационными вопросами в портфель; закинув портфель за спину, он стал ждать Сириуса.

   Гарри осмотрелся вокруг, и его взгляд выхватил из толпы Снэйпа, который шел между столами к выходу, держа перед глазами экзаменационный листок. Сутулый и нескладный, он как-то дергано передвигался, вызывая ассоциацию с пауком, а его сальные волосы мотались по лицу.

   Небольшая группка громко болтающих девочек вклинилась между Снэйпом и Джеймсом с Сириусом, и Гарри, втиснувшись в ее середину, мог слышать разговор Джеймса с друзьями, одновременно держа Снэйпа в поле зрения.

   - Оценил десятый вопрос, Лунатик? – спросил Сириус на выходе из Большого зала.

   - Я просто в восторге! – хмыкнул Люпин. – «Укажите пять признаков распознавания оборотня». Отличный вопрос.

   - Думаешь, ты справился и указал все признаки? – с напускной тревогой спросил Джеймс.

   - Надеюсь, - вполне серьезно ответил Люпин, когда они слились со скопившейся у выхода толпой учеников, мечтавших поскорее оказаться на солнечной лужайке. – Во-первых, он занимает мое место; во-вторых, он облачен в мою одежду; в-третьих, его имя Ремус Люпин…

   Проныра был единственным, кто не засмеялся.

   - Я указал на форму морды, на зрачки и на хвост с кисточкой, - занервничал он, - но так больше ничего и не вспомнил…

   - Как можно быть таким тугодумом, Проныра? – с досадой бросил Джеймс. – Ты же каждый месяц совершаешь прогулки с оборотнем…

   - Не так громко, - с мольбой прошептал Люпин.

   Гарри вновь опасливо оглянулся. Снэйп все еще был поблизости, по-прежнему, с головой уйдя в экзаменационные вопросы. Но это все-таки было его воспоминание, и если он предпочтет побродить в стороне от остальных, когда окажется вне стен замка, то Гарри уже не сможет ходить за Джеймсом по пятам. Но, к величайшему облегчению Гарри, Снэйп последовал за Джеймсом и тремя его друзьями, которые направились прямиком к озеру; Снэйп брел, не разбирая дороги, погруженный в чтение пергамента. Гарри немного обогнал его, получив, таким образом, возможность не упускать из виду Джеймса и остальных.

   - Все задания были пара пустяков, - долетел до него голос Сириуса. – Я сильно удивлюсь, если не получу хотя бы «Блестяще».

   - Да и я тоже, - поддакнул Джеймс. Запустив руку в карман, он извлек оттуда рвущийся на волю золотой снитч.

   - Откуда это у тебя?

   - Стащил, - беззаботно отмахнулся Джеймс и стал забавляться со снитчем, немного отпуская его от себя, а затем ловко хватая его на лету – реакция у него была отменная. Проныра не мог отвести от него восхищенных глаз.

   Остановившись на берегу в тени того самого бука, где как-то раз Гарри, Рон и Гермиона провели воскресенье, корпя над домашним заданием, они разлеглись на траве. Еще раз оглянувшись, Гарри с удовлетворением отметил, что Снэйп расположился поблизости в густой тени кустарника. Он был по-прежнему целиком погружен в свой пергамент, и Гарри без колебаний опустился на траву между буком и кустарником, чтобы свободно наблюдать за четверкой друзей. Гладкая поверхность озера отражала слепящие солнечные лучи, а на берегу устроилась группа смеющихся девочек, только что покинувших Большой зал; разувшись, они опустили ноги в воду и наслаждались ее прохладой.

   Люпин вытащил книгу и углубился в чтение. Сириус с видом высокомерной скуки, что, впрочем, нисколько не умаляло его непревзойденного изящества, наблюдал за высыпавшими на берег учениками. Джеймс все так же развлекался со снитчем, отпуская мяч еще дальше от себя, почти позволяя ему умчаться прочь, но успевая схватить его в последнее мгновение. Проныра следил за процессом, раскрыв рот, и каждый раз, как Джеймс показывал чудеса сноровки, разражался аплодисментами и восторженными выкриками. По прошествии пяти минут Гарри начал задаваться вопросом, отчего Джеймс не положит конец этому цирковому представлению, но Джеймсу, судя по всему, нравилось подобное угодничество. От внимания Гарри не укрылась привычка отца постоянно взъерошивать волосы, словно он опасался, что его прическа станет чересчур презентабельной; он также заметил, что Джеймс бросает частые взгляды на сидевших у кромки воды девочек.

   - Да спрячь ты его, наконец, - потерял терпение Сириус, когда Джеймс особо ловким движением схватил снитч на лету, а Проныра зашелся в восторге. – Проныра того гляди штаны обмочит от восхищения.

   Проныра залился краской, а Джеймс усмехнулся.

   - Будь по-твоему, - пожал плечами Джеймс и убрал снитч в карман. У Гарри возникла четкая уверенность в том, что один только Сириус и мог заставить Джеймса перестать выставляться.

   - Скукотища, - вздохнул Сириус. – Хоть бы полнолуние поскорее наступило.

   - Не расслабляйся, - подал голос Люпин, оторвавшись от книги. – Впереди еще трансфигурация, и если ты маешься от безделья, то можешь меня проэкзаменовать… Вот, держи, - и он протянул ему учебник.

   Но Сириус лишь фыркнул.

   - Я всю эту ерунду и так наизусть знаю.

   - Я придумал, как вывести тебя из оцепенения, Шалопут, - тихо промолвил Джеймс. – Глянь-ка, кто там…

   Сириус обернулся и застыл, как учуявший зайца пес.

   - Класс, - мягко проговорил он. – Слюнтяйус.

   Гарри повернул голову, чтобы понять, куда был устремлен взгляд Сириуса.

   Снэйп тем временем поднялся. Убрав пергамент с экзаменационными вопросами в портфель, он вышел из тени кустарника и стал пересекать лужайку. Сириус и Джеймс тотчас вскочили, Люпин же с Пронырой не двинулись с места. Люпин сидел, по-прежнему вперив взор в учебник, однако глаза его не двигались, а между бровей обозначилась чуть заметная хмурая линия. Взгляд Проныры с плотоядным предвкушением метался от Сириуса с Джеймсом к Снэйпу.

   - Как сам-то, Слюнтяйус? – громко окликнул Снэйпа Джеймс.

   Реакция Снэйпа была настолько молниеносной, словно он ожидал нападения: отбросив в сторону портфель, он запустил руку во внутренний карман мантии и уже вскинул было палочку, но Джеймс его опередил, вскрикнув:

   - Экспеллиармус!

   Палочка Снэйпа взметнулась вверх футов на двенадцать и с негромким стуком упала в траву у него за спиной. Сириус отрывисто хохотнул.

   - Тормози! – крикнул он, нацелившись на Снэйпа и сбивая его заклятьем с ног, когда тот нырнул на своей палочкой.

   Все отдыхавшие на берегу ученики начали поворачивать головы в их сторону, а некоторые не поленились встать и подойти ближе. Одни наблюдали за происходящим с опаской, другие – с интересом.

   Снэйп лежал на траве, тяжело дыша. Джеймс с Сириусом наступали, целясь в него палочками, при этом Джеймс не переставал оглядываться на группу сидевших у самой воды девочек. Проныра уже был на ногах и медленно обходил вокруг Люпина, с аппетитом хищника наблюдая за развитием событий.

   - Как экзамен, а, Слюнтяйчик? – полюбопытствовал Джеймс.

   - Я видел, как он елозил носом по пергаменту, - ехидно заметил Сириус. – Сдается мне, что он всю работу заляпал жирными пятнами, и теперь прочитать ее будет невозможно.

   Послышались отдельные смешки: Снэйп явно не был популярной фигурой. Проныра визгливо подхихикнул. Снэйп попробовал встать, но не смог, поскольку все еще находился под действием заклятья, которое сковывало все его движения, словно невидимые канаты.

   - Я вам еще устрою, - задыхаясь, процедил он, глядя на Джеймса с нескрываемым отвращением. – Я вам устрою…

   - Что ты нам устроишь? – небрежно бросил Сириус. – Что ты можешь сделать, Слюнтяйчик? Вытереть сопливый нос о наши мантии?

   Снэйп исторг из себя поток проклятий вперемежку с отборной руганью, однако это ни к чему не привело, поскольку его палочка была вне пределов досягаемости.

   - Не мешало бы тебе рот прополоскать, - холодно проговорил Джеймс. – Скурджио!

   И тотчас изо рта у Снэйпа полилась розовая мыльная пена, склеивая губы и не давая дышать…

   - Хватит его мучить!

   Джеймс с Сириусом оглянулись. Свободная рука Джеймса тут же дернулась к волосам.

   Голос принадлежал одной из сидевших на берегу девочек. У нее были густые темно-рыжие волосы, падавшие ей на плечи, и невероятные зеленые глаза… глаза Гарри.

   Гарри узнал свою мать…

   - Как дела, Эванс? – приветствовал ее Джеймс, и его голос вдруг изменился до неузнаваемости – стал мягким, глубоким, взрослым.

   - Хватит его мучить, - повторила Лили, испепеляя Джеймса взглядом, полным откровенной неприязни. – Чем он тебе не угодил?

   - Ну, - театрально задумался Джеймс, - пожалуй, самим фактом своего существования, если ты понимаешь, о чем я…

   Вокруг засмеялись, в том числе и Сириус с Пронырой, но только не Люпин, который сидел, по-прежнему уткнувшись в учебник, и уж, конечно, не Лили.

   - Упиваешься собственным остроумием? – холодно промолвила она. – В действительности, Поттер, ты просто агрессивный, заносчивый выродок. Оставь его в покое.

   - Так и быть, Эванс, если ты пойдешь со мной на свидание, - не растерялся Джеймс. – Соглашайся… и тогда моя волшебная палочка больше никогда не коснется старичка Слюнтяйчика.

   Между тем действие Тормозной потравы ослабело, и Снэйп за спиной Джеймса медленно, ползком, сплевывая остатки мыльной пены, передвигался к тому месту, куда упала его волшебная палочка.

   - Даже если бы мне пришлось выбирать между тобой и гигантским кальмаром, мой выбор никогда не пал бы на тебя, - отрезала Лили.

   - Что ж, Сохач, не везет так не везет, - неунывающим тоном проговорил Джеймс и опять повернулся к Сириусу. – Эй-эй!

   Но момент был упущен: Снэйп уже нацеливал палочку на Джеймса. Блеснул яркий свет, и на лице Джеймса появилась глубокая рана, из которой заструилась кровь прямо на мантию. Джеймс круто развернулся – блеснула новая вспышка света, и Снэйп оказался висящим в воздухе вверх ногами. Мантия съехала ему на голову, явив миру худые бледные ноги и давно не стиранные подштанники.

   Многие из собравшихся заулюлюкали. Сириус, Джеймс и Проныра заливались смехом.

   На мгновение по разгневанному лицу Лили пробежало подобие судороги, словно она мучительно старалась сдержать улыбку, но она тотчас овладела собой и воскликнула:

   - Отпусти его!

   - Как скажешь, - бросил Джеймс и коротко взмахнул палочкой. Снэйп рухнул на землю. Высвободившись из опутавшей его мантии, он вскочил и вскинул палочку, но тут раздался голос Сириуса:

   - Петрификус Тоталус!

   Одеревеневший и обездвиженный, Снэйп снова опрокинулся на траву.

   - ОТСТАНЬТЕ ОТ НЕГО! – вскричала Лили, и в ее руке мелькнула палочка. Джеймс и Сириус насторожились.

   - Слушай, Эванс, не вынуждай меня насылать на тебя порчу, - сказал Джеймс очень серьезно.

   - Немедленно сними с него заклятье!

   С глубоким вздохом Джеймс повернулся к Снэйпу и тихо проговорил контрзаклятье.

   - Ну, вот и все, Слюнтяйус, - сказал он, когда Снэйп силился снова встать на ноги, - можешь поблагодарить Эванс за то, то она оказалась здесь…

   - Я не нуждаюсь в помощи какого-то мутнокрового отродья вроде нее!

   Лили сощурила глаза.

   - Вот и хорошо, - невозмутимо промолвила она. – В другой раз не стану заморачиваться. И еще: на твоем месте я бы постирала подштанники, Слюнтяйус.

   - Извинись перед Эванс! – закричал на Снэйпа Джеймс и с угрожающим видом навел на него палочку.

   - Не тебе принуждать его к извинениям, - обрушилась Лили на Джеймса. – Ты сам ничем от него не отличаешься…

   - Как это так? – вскинулся Джеймс. – Я бы НИКОГДА не назвал тебя… сама знаешь кем!

   - Ты только и можешь, что вечно трепать свои волосы, думая, видимо, что это шикарно и выглядит так, будто ты только что спрыгнул с метлы; а еще ведешь себя как фанфарон с этим идиотским снитчем, да болтаешься по коридорам и хвастаешься своим умением насылать порчу на всякого, кто тебе чем-то не угодил… Удивляюсь, как только твоя метла носит такого олуха. Мне смотреть на тебя ТОШНО!

   Она резко развернулась и чеканным шагом направилась прочь.

   - Эванс! – закричал ей вслед Джеймс. – Эй, Эванс!

   Но она ни разу не оглянулась.

   - Что на нее нашло? – пожал плечами Джеймс, тщетно пытаясь представить все так, будто это был не стоящий его внимания пустяк.

   - Думаю, общий смысл ясен: она явно считает, что многовато в тебе, приятель, спеси, - заключил Сириус.

   - Ах, так, - злобно прошипел Джеймс, - так, значит…

   Мелькнула еще одна вспышка света, снова вздернувшая Снэйпа в воздух вверх тормашками.

   - Кто хочет полюбоваться на то, как я стащу со Слюнтяйчика штаны?

   Но Гарри так и не удалось узнать, осуществил ли Джеймс свое намерение, поскольку в этот миг чьи-то пальцы, словно клещи, впились в его локоть. Сморщившись от боли, Гарри обернулся и увидел, к своему ужасу, теперешнего, взрослого Снэйпа в полный рост, который стоял рядом и метал громы и молнии.

   - Хорошо развлеклись?

   Гарри почувствовал, как взлетает куда-то вверх, в ледяную черноту, а летний день вдруг растворился. Железная рука Снэйпа все так же сжимала его локоть, а затем с ощущением, будто он совершил кувырок в воздухе, Гарри ударился ногами о каменный пол подземной галереи и обнаружил, что снова стоит рядом с водруженным на письменный стол Архивариумом в мрачном кабинете того Снэйпа, что занимал ныне пост Магистра зелий и ядов.

   - Ну и как? – спросил Снэйп, сильнее впиваясь в локоть Гарри, так что его рука начала неметь. – Получили удовольствие, Поттер?

   - Н-нет… - буркнул Гарри, силясь высвободиться из хватки Снэйпа.

   Снэйп, белый как смерть, с дрожащими губами и оскаленными зубами выглядел угрожающе.

   - Милейший человек был ваш отец, не так ли? – рявкнул он, тряхнув Гарри с такой силой, что у того очки соскользнули на кончик носа.

   - Я… не…

   Снэйп со всей силой отшвырнул Гарри от себя, и тот тяжело осел на каменный пол.

   - Только посмейте кому-нибудь рассказать о том, что видели! – прогромыхал Снэйп.

   - Нет, - замотал головой Гарри, поднимаясь на ноги и пятясь подальше от Снэйпа. – Нет, разумеется, я не…

   - Вон отсюда, и чтоб я больше вас здесь не видел!

   Гарри бросился к двери, а над его головой взорвался стеклянный сосуд с дохлыми пауками. Рывком открыв дверь, он помчался по коридору и остановился только тогда, когда понял, что между ним и Снэйпом образовалась прослойка в три этажа. Привалившись к стенке и тяжело дыша, он потер руку, которая была теперь вся в синяках.

   Ему совсем не улыбалось так рано возвращаться в Гриффиндорскую гостиную и делиться с Роном и Гермионой тем, свидетелем чего он только что стал. Он чувствовал себя таким подавленным и несчастным вовсе не из-за того, что на него накричали и швырнули ему вслед банку с пауками. В действительности, ему было хорошо знакомо, что значит прилюдное унижение, и он точно знал, какие чувства должен был испытывать Снэйп, подвергаясь издевательствам со стороны Джеймса, а если верить тому, что Гарри только что увидел в Архивариуме, его отец был именно таким, как его всегда характеризовал Снэйп: спесивым гордецом с неуемным самомнением.

Глава 29 ИНСТРУКТАЖ ПО ВЫБОРУ ПРОФЕССИИ

   - Но отчего все же прекратились твои уроки окклюменции? – спросила Гермиона, сдвинув брови.

   - Я ведь уже объяснял, - отмахнулся Гарри. – Снэйп считает, что главный принцип я усвоил и теперь смогу продолжать и без его помощи…

   - То есть, эти подозрительные сны тебе уже не снятся? – недоверчиво спросила Гермиона.

   - Вроде того, - сказал Гарри, отводя глаза в сторону.

   - На мой взгляд, Снэйп не должен прекращать занятий до тех пор, пока ты не убедишься, что способен контролировать свои сновидения! – возмущенно воскликнула Гермиона. – Тебе, Гарри, следует пойти к нему и попросить…

   - Нет, - отрезал Гарри. – Давай поговорим о чем-нибудь другом, хорошо?

   Шел первый день пасхальных каникул, и Гермиона, как это было у нее заведено, до вечера занималась составлением графиков подготовки к экзаменам для всех троих. Гарри с Роном молча смирились, поскольку возражать было бессмысленно, к тому же это и в самом деле могло оказаться нелишним.

   Известие о том, что до экзамена осталось всего шесть недель, повергло Рона в состояние шока.

   - Тебя это застало врасплох? Как такое возможно? – допрашивала его Гермиона, постукивая палочкой по графику Рона, отчего квадратики окрашивались в цвета соответствующих предметов.

   - Сам не пойму, - оправдывался Рон, - просто столько всего нахлынуло…

   - Вот, получи, - протянула она ему график, - и если будешь его придерживаться, то со всем справишься.

   Рон бросил на график безрадостный взгляд, но через мгновение заулыбался.

   - Ты мне выделила по одному свободному вечеру на каждой неделе!

   - Для тренировок по квиддичу, - разъяснила Гермиона.

   Улыбка исчезла с лица Рона.

   - И чего ради? – невесело бросил он. – В этом году у Гриффиндора вероятность завоевать Кубок такая же, как у папы – сделаться Министром Магии…

   Гермиона не ответила. Она пристально наблюдала за Гарри, чей невидящий взгляд бесцельно блуждал по противоположной стене, а сам он не замечал, как Хитрюга теребит лапой его руку в тщетной надежде, что тот почешет ему за ухом.

   - Что-то не так, Гарри?

   - А? – вдруг очнулся он. – Нет, все так…

   Поспешно взявшись за свой экземпляр «Теории магической защиты», он с наигранным интересом погрузился в изучение оглавления. Хитрюга, осознав полную безнадежность своей затеи, ретировался под кресло Гермионы.

   - Я тут недавно встретила Чо, - как бы между прочим заметила Гермиона, - и она мне показалась очень печальной… Вы что, опять повздорили?

   - Что? А… ну, да, - кивнул Гарри, с готовностью ухватившись за так кстати подвернувшуюся возможность сменить тему.

   - Из-за чего на этот раз?

   - Из-за ее подружки-доносчицы, этой Мариетты, - сказал Гарри.

   - И я полностью на твоей стороне! – с негодованием воскликнул Рон, отложив в сторону график. – Это все из-за нее…

   Рон разразился проклятьями в адрес Мариетты Эджком, а Гарри вздохнул с облегчением. Теперь от него требовалось лишь метать сердитые взгляды, кивать и в паузы вставлять реплики вроде: «Вот-вот!» или «Именно так!», что нисколько не мешало ему предаваться куда более безотрадным мыслям об увиденном в Архивариуме.

   Увиденное болезненно бередило ему душу. Он так безотчетно верил в то, что его родители были замечательными людьми, что с легкостью отвергал нападки Снэйпа по поводу личности своего отца, тем более что и Хагрид, и Сириус неустанно твердили ему, каким безупречным человеком был Джеймс (Да уж, конечно, достаточно взглянуть на Сириуса, сказал вдруг чей-то ехидный голос у Гарри в голове … Два сапога пара!). Да и сам он собственными ушами слышал, как профессор МакГонагалл как-то раз назвала Джеймса с Сириусом нарушителями спокойствия и плохим примером для близнецов Уизли. Однако Гарри и вообразить не мог такого, чтобы близнецы потехи ради подвесили кого-нибудь в воздухе вниз головой… Если только того, к кому испытывали лютую ненависть… Малфоя, например, или кого-то еще, кто ничего другого и не заслуживал…

   Гарри пытался отыскать доводы в пользу того, что Снэйп сам виноват в своих злоключениях, но разве он не слышал, как Лили спросила: «Чем он тебе не угодил?», а Джеймс ответил: «Самим фактом своего существования, если ты понимаешь, о чем я…»? Разве Джеймс не устроил это представление из-за того только, что Сириус заскучал? В памяти Гарри вдруг всплыли слова Люпина, как-то сказанные им в особняке на Площади Лихогнилль о том, что Дамблдор назначил его префектом в надежде, что он сможет обуздать Джеймса с Сириусом. Однако если судить по тому, что Гарри увидел в Архивариуме, Люпин просто безучастно сидел, позволяя всему этому случиться…   

   Гарри не уставал напоминать себе, что Лили, вступившись за Снэйпа, поступила благородно, и все же то, с каким выражением лица она выговаривала Джеймсу, тревожило его ничуть не меньше, чем все остальное. Джеймс, несомненно, был ей противен, и Гарри не мог взять в толк, каким образом их в итоге угораздило пожениться. Пару раз ему в голову закрадывалась шальная мысль: а не принудил ли ее Джеймс к браку?

   В течение почти что пяти лет думы об отце вдохновляли его и придавали ему силы. Когда Гарри слышал от других, что он – копия Джеймса, его душу наполняла гордость. А теперь… от любой мысли об отце ему становилось зябко и тошно.

   Каникулы шли своим чередом, за стенами замка стало больше солнца и тепла, хотя и добавилось ветреных дней, однако Гарри, как и все остальные ученики пятого и седьмого годов обучения, безвылазно сидел в замке, непрерывно курсируя между гостиной и библиотекой.

   Гарри объяснял свое дурное настроение грядущими экзаменами, а поскольку его товарищи-Гриффиндорцы и сами до смерти устали от постоянной зубрежки, то в искренности его доводов никто не сомневался.

   - Гарри, я с тобой разговариваю, ты что, меня не слышишь?

   - А?

   Он поднял голову. К его столу в библиотеке, где он сидел в полном одиночестве, подошла Джинни Уизли с разлохматившимися на ветру волосами. День был воскресный, а время позднее. Гермиона уже удалилась в Гриффиндорскую башню повторять материал по древним рунам, а Рон еще не вернулся с тренировки по квиддичу.

   - А, привет, - поздоровался Гарри и придвинул учебники ближе к себе. – Ты же должна быть на тренировке!

   - Тренировка закончилась, - сказала Джинни. – Рону пришлось доставить Джека Слоупера в больничное крыло.

   - Почему?

   - Трудно сказать точно, но мы уверены, что он сам нанес себе удар своей собственной битой. – Она устало вздохнула. – Ну, что теперь говорить… А это - посылка, которую мы только что получили от мамы; все последнее время ее разбирали по косточкам в соответствии с новыми правилами досмотра…

   Джинни водрузила на стол коробку в коричневой оберточной бумаге, на которой были заметны следы вскрытия и повторной весьма небрежной упаковки. На посылке имелась надпись, сделанная красными чернилами: «Досмотрено и одобрено Верховным Ревизором Хогвартса».

   - Это пасхальные яйца, - сказала Джинни. – Тут и для тебя есть… держи…  

   Она протянула ему нарядное шоколадное яйцо, украшенное крошечными снитчами из сахарной глазури, а внутри, если верить надписи на упаковке, был пакетик свистящей шипучки. Пару мгновений Гарри смотрел на яйцо, а потом вдруг в совершенном смятении ощутил, как к горлу подступает комок.

   - Что с тобой, Гарри? – тихо спросила Джинни.

   - Порядок, - внезапно охрипшим голосом ответил Гарри. Комок в горле заставил его сердце больно сжаться. Он не понимал, как так получилось, что простое пасхальное яйцо возымело над ним такое действие.       

   - Последнее время ты выглядишь очень подавленным, - не унималась Джинни. – Послушай, я думаю, что если бы ты просто поговорил с Чо…

   - Мне вовсе не с Чо нужно поговорить, - тотчас перебил ее Гарри.

   - Тогда с кем? – продолжала настаивать Джинни.

   - Мне…

   Он огляделся по сторонам, желая удостовериться в том, что их не подслушивают. Мадам Пэнс от них отделяло несколько стеллажей: она снимала с полок бессчетное число учебников и со стуком складывала их стопкой перед перепуганной Ханной Эббот.

   - Мне нужно поговорить с Сириусом, - шепотом сообщил он. – Но я понимаю, что это невозможно.

   Развернув пасхальное яйцо, Гарри отломил от него кусок побольше и положил в рот – не то чтобы ему хотелось его попробовать, а больше для того, чтобы чем-то себя занять.

   - Знаешь, - задумчиво протянула Джинни, тоже угощаясь шоколадом, - если ты действительно хочешь поговорить с Сириусом, то мы, думаю, могли бы найти способ, как это провернуть…

   - И не надейся, - обреченно вздохнул Гарри. – Не забывай, что Амбридж устроила слежку за каминами и просматривает все наши письма!

   - Когда воспитываешься в одной семье с Фредом и Джорджем, - многозначительно проговорила Джинни, - то хочешь не хочешь, а начинаешь верить, что все возможно - при условии, что ты не робкого десятка.

   Гарри внимательно на нее поглядел. Возможно, оттого что так подействовал на него шоколад - Люпин всегда рекомендовал его после стычек с дементорами – или потому что он наконец откровенно рассказал о том, что целую неделю не давало ему покоя, но он вдруг почувствовал, что все не так уж безнадежно…

   - ЭТО ЧТО ЗА БЕЗОБРАЗИЕ?

   - Ой, черт, - спохватилась Джинни, вскочив на ноги. – Совсем из памяти вылетело…

   На них грозно надвигалась мадам Пэнс, и ее испещренное морщинами лицо было искажено от бешенства.

   - Шоколад в библиотеке! – исступленно заголосила она. – Вон отсюда! ВОН!

   Взмахом волшебной палочки она натравила школьные принадлежности Гарри – учебники, портфель и чернильницу – на него и Джинни, и те понеслись следом за улепетывающей парочкой, бесперебойно награждая их тумаками.

* * *

   К концу каникул на столах в Гриффиндорской гостиной появились стопки проспектов, брошюр и рекламных листков, содержавших информацию о многочисленных магических профессиях – словно в подтверждение значимости предстоящих экзаменов. Одновременно на доску объявлений прикрепили плакат, сообщавший следующее:

ИНСТРУКТАЖ ПО ВЫБОРУ ПРОФЕССИИ

В течение первой недели летнего семестра всем учащимся 5-го курса предписано явиться на краткую консультацию с деканом своего факультета по поводу выбора будущей профессии. Даты и время индивидуальных консультаций приведены ниже.

   Прочитав список фамилий, Гарри узнал, что ему назначено быть в кабинете профессора МакГонагалл в понедельник, в половине третьего – значит, он пропустит почти весь урок прорицаний. Большую часть выходных, завершавших пасхальные каникулы, он провел вместе с другими пятикурсниками, вникая в содержание подготовленных для них материалов по выбору будущей профессии.

   - Нет, целительство – это не для меня, - решительно заявил Рон в последний вечер каникул, внимательно изучая проспект, на обложке которого были изображены скрещенные кость и волшебная палочка – эмблема больницы Св. Мунго. – Здесь говорится, что на экзаменах П.А.У.К. по зельям, травологии, трансфигурации, заклинаниям и защите от Темных Искусств необходимо получить по крайней мере «Сверх ожидаемого». Чтоб мне провалиться! Ну и аппетиты у них…

   - Но ведь это очень ответственная работа, - с отсутствующим видом промолвила Гермиона. Она с головой погрузилась в изучение розово-оранжевого листка под заголовком: «ЖЕЛАЕТЕ ПОПРОБОВАТЬ СЕБЯ В СФЕРЕ МАГО-МАГГЛОВСКИХ ОТНОШЕНИЙ?» -  Похоже, для работы с магглами не нужна особая квалификация… единственное требование – сдать С.О.В. по основам жизнедеятельности магглов… «Для нас ценнее ваша увлеченность, выдержка и оптимизм!» …

   - Для общения с моим дядюшкой недостаточно одного оптимизма. Больше пригодится умение ловко уворачиваться от тумаков… - угрюмо заметил Гарри, читая брошюру о банковском деле в мире магии. – Вот, послушайте, - сказал он¸ добравшись до середины. – «Грезите об амбициозной карьере, связанной с путешествиями и приключениями? Хотите получать весомые вознаграждения за рискованные операции? Тогда задумайтесь о службе в банке для волшебников Гринготтс, где в настоящее время имеются вакансии на должности Взломщиков заклятий с захватывающей перспективой зарубежной практики…»- Но только для этого требуется арифмология… Как раз для тебя, Гермиона!

   - Меня не особо увлекает банковское дело, - рассеянно пробормотала Гермиона, углубившись в изучение проспекта под названием «А ВАМ ПО ПЛЕЧУ ЗАНИМАТЬСЯ ПОДГОТОВКОЙ ТРОЛЛЕЙ ДЛЯ ОХРАННОЙ СЛУЖБЫ?»

   - Эй, - услышал Гарри голос прямо у себя над ухом. – Оглянувшись, он увидел подошедших к ним Фреда с Джорджем. – Джинни тут кое-что нам шепнула насчет тебя, - сказал Фред, усевшись в кресло и водрузив ноги на стол, отчего буклеты с карьерными предложениями от Министерства Магии посыпались на пол. – Она говорит, что у тебя имеется надобность поговорить с Сириусом?

   - Что? – резко вскинула голову Гермиона, и ее рука замерла в воздухе на полпути к брошюре «ДОБЕЙТЕСЬ УСПЕХА В ДЕПАРТАМЕНТЕ МАГИЧЕСКИХ КАЗУСОВ И КАТАСТРОФ».

   - Ну, да… - протянул Гарри, стараясь придать голосу беззаботность, - а что такого…

   - Не говори ерунды, - осадила его Гермиона, выпрямившись и глядя на него в полном недоумении. – Ты забыл, что Амбридж шарит по каминам и перетряхивает всех сов?

   - Мы можем найти способ обвести ее вокруг пальца, - ухмыльнулся Джордж, потягиваясь. – Все просто, главное – устроить отвлекающий маневр. От вашего внимания, думаю, не укрылось, что мы все каникулы были паиньками?

   - Зачем отравлять людям отдых, задали мы себе вопрос, - продолжил Фред. – И сами на него ответили: незачем. Мы бы тем самым помешали друзьям готовиться к экзаменам, а это было последнее, чего бы нам хотелось.

   И он отвесил Гермионе ханжески-церемонный поклон. Подобное радение о Гриффиндорцах привело Гермиону в некоторое замешательство.

   - Однако с завтрашнего дня все снова войдет в свое привычное русло, - радостно заверил ее Фред. – А раз уж мы и так собираемся устроить небольшую заваруху, то почему бы не сделать ее прикрытием для встречи Гарри с Сириусом?

   - Хорошо, но все же, - возразила Гермиона менторским тоном, словно объясняя прописные истины полным недоумкам, - даже если вы и устроите заваруху, то каким образом Гарри сможет поговорить с Сириусом?

   - Из кабинета Амбридж, - тихо ответил Гарри.  

   Он две недели ломал над этим голову, но ничего другого так и не придумал, да и сама Амбридж ему сказала, что единственный камин, за которым не ведется слежка, находится в ее кабинете.   

   - Ты, похоже… не в своем уме! – цыкнула на него Гермиона.

   Рон опустил листок с информацией о вакансиях в сфере разведения древесного гриба и теперь с опаской прислушивался к разговору.

   - Отнюдь, - сказал Гарри, пожимая плечами.

   - А каким образом ты, если уж на то пошло, собираешься туда проникнуть?

   Ответ Гарри не заставил себя ждать.

   - С помощью ножа Сириуса.

   - О чем это ты?

   - В прошлом году Сириус подарил мне на Рождество нож, с помощью которого можно открыть любой замок, - сказал Гарри. – Поэтому даже если Амбридж навела на дверь чары, и заклинание «Алогомора» окажется бесполезным, в чем я нисколько не сомневаюсь…

   - А ты что скажешь? – обратилась Гермиона к Рону, и ее тон навеял Гарри воспоминание о миссис Уизли, которая во время первого совместного ужина в особняке на Площади Лихогнилль с такой же настойчивостью напирала на своего супруга.  

   - Почем я знаю? – переполошился Рон оттого, что от него ждут, чтобы он высказал свое мнение. – Пускай сам Гарри и решает…

   - Говоришь, как истинный друг и настоящий Уизли, - сказал Фред и отвесил Роновой спине шлепок. – Ну что же, провернем это дельце завтра сразу после уроков, потому как наибольшего эффекта можно добиться, когда все высыплют в коридор. Мы запустим все это где-нибудь в западном крыле, чтобы вынудить ее покинуть кабинет. Думаю, минут двадцать мы тебе сможем обеспечить, - добавил он, оглянувшись на Джорджа.

   - Без проблем, - согласился Джордж.

   - А какой отвлекающий маневр вы придумали? – спросил Рон.

   - Сам все увидишь, маленький братец, - сказал Фред, поднимаясь вместе с Джорджем из-за стола. – Если, конечно, заглянешь завтра часов в пять в коридор Григория Подобострастного.

* * *

   На следующее утро Гарри проснулся чуть свет, испытывая почти такую же тревогу, как и в день дисциплинарного слушания в Министерстве Магии. Он нервничал не только из-за того, что ему предстояло проникнуть в кабинет Амбридж и воспользоваться им для разговора с Сириусом – хотя и одного этого было вполне достаточно, чтобы лишиться покоя. Но впереди маячил урок по зельям, и, значит, его ожидала неизбежная встреча со Снэйпом – впервые после того, как тот вышвырнул Гарри вон из своего кабинета.

   Гарри немного полежал в кровати, предаваясь тяжелым думам о предстоящем дне, а затем тихо поднялся и подошел к окну рядом с кроватью Невилла. За окном стояло восхитительное утро, и ясное голубое небо было подернуто призрачной опаловой дымкой. Недалеко, прямо перед собой, Гарри увидел тот самый бук, под которым его отец когда-то давно истязал Снэйпа. Он не представлял, какие слова сможет отыскать Сириус, чтобы реабилитировать поступок Джеймса, свидетелем которого Гарри стал, заглянув в Архивариум, но его снедало неодолимое желание услышать рассказ из первых уст, чтобы понять, имелись ли реальные причины, способные хоть как-то оправдать поведение отца.

   Что-то привлекло внимание Гарри: он заметил движение на опушке Заповедного леса. Сощурив от солнца глаза, он увидел, как из-за деревьев выходит Хагрид, и Гарри показалось, что лесничий заметно прихрамывает. Хагрид шаткой походкой доковылял до двери своей хижины и исчез за ней. Еще несколько минут Гарри наблюдал за его домом, но Хагрид так и не вышел, однако над трубой заклубился дымок: значит, Хагрид не мог серьезно пострадать, коль скоро ему не составило труда развести огонь…

   Гарри отошел от окна к своему сундуку и начал одеваться.

   Хотя он не надеялся на то, что день пройдет безмятежно – ведь ему предстояло вторгнуться в кабинет Амбридж, - он все же не ожидал, что Гермиона станет беспрерывно досаждать ему, пытаясь заставить отказаться от запланированного на пять часов дела. На уроке по истории магии она впервые за все годы обучения совсем не слушала профессора Биннза, уподобившись тем самым Гарри и Рону, а вместо этого нашептывала Гарри грозные предостережения, которые он старательно пропускал мимо ушей.

   - … а если она все-таки застигнет тебя за этим делом, то не только отчислит из школы, но еще и поймет, что ты разговаривал с Шариком, и уж на этот раз силой заставит тебя выпить Веритасерум и выудит у тебя ответы на все вопросы…

   - Гермиона, - негодующим шепотом осадил ее Рон, - ты оставишь, наконец, Гарри в покое? Пора бы уже и Биннза послушать, или я что, сам все должен конспектировать?

   - Знаешь что, потрудись немного для разнообразия, авось не развалишься!

   Когда они спустились в подземную галерею, ни Гарри, ни Рон уже не разговаривали с Гермионой. Ее это, впрочем, нисколько не смутило и, воспользовавшись их молчанием, она завела ту же нескончаемую песню, извергая мрачные прогнозы с таким яростным шипением, что Шеймус целых пять минут осматривал свой котел, проверяя, не дал ли он течь. 

   Между тем Снэйп, похоже, предпочел не замечать Гарри, словно тот был невидимкой. Но для Гарри подобное поведение не стало новостью, поскольку это была излюбленная тактика дяди Вернона, и он был рад, что так легко отделался. В действительности, по сравнению с издевками и язвительными репликами, которые ему обычно приходилось терпеть, эта новая манера Снэйпа показалась Гарри несомненным прогрессом. Почувствовав, что его оставили в покое, Гарри облегченно вздохнул и с легкостью приготовил Оздоровительный настой. В конце урока он наполнил зельем флакон, плотно закрыл его пробкой и отнес Снэйпу на проверку, надеясь в кои-то веки заработать по крайней мере «Сверх ожидаемого».

   Но стоило ему отвернуться от стола, как он услышал у себя за спиной звон разбившегося стекла, за которым последовал торжествующий вопль Малфоя. Гарри резко обернулся. Осколки его флакона валялись на полу, а Снэйп наблюдал за Гарри с нескрываемым злорадством.

  - Ай-ай-ай, - вкрадчиво промолвил он. – Еще один ноль, Поттер…

   От возмущения Гарри лишился дара речи. Он вернулся к своему котлу с намерением наполнить зельем другой флакон и тем самым вынудить Снэйпа поставить ему оценку, но, к своему ужасу, увидел, что котел пуст.

   - Прости! – охнула Гермиона, прижав кулачки к губам. – Мне, правда, очень жаль! Я подумала, что ты закончил, и очистила котел!  

   Гарри ничего не ответил – не смог себя перебороть. Когда прозвенел звонок, он быстрым шагом покинул подземную галерею, ни разу не оглянувшись, а в обед отыскал себе место между Невиллом и Шеймусом, чтобы не позволить Гермионе снова досаждать ему нудными разговорами про вторжение в кабинет Амбридж.

   К тому времени как Гарри добрался до кабинета прорицаний, дурное настроение настолько захлестнуло его, что он совсем забыл о назначенной встрече с профессором МакГонагалл и не вспомнил бы о ней, если бы Рон не спросил, почему Гарри до сих пор не на консультации. Он со всех ног бросился наверх и влетел в кабинет декана с опозданием всего в несколько минут.  

   - Извините, профессор, - тяжело дыша, вымолвил он и закрыл за собой дверь. – Я забыл…

   - Неважно, Поттер, - отрывисто ответила она, и одновременно в углу кабинета кто-то надменно фыркнул. Гарри оглянулся.

   Его взгляд уперся в профессора Амбридж с неизменным блокнотом на коленях. Вокруг ее шеи красовались аляповатые рюшечки, а на лице застыла премерзкая напыщенная ухмылка.

   - Садитесь, Поттер, - сдержанно проговорила профессор МакГонагалл, слегка дрожащими руками перекладывая с места на место многочисленные проспекты на своем столе.

   Гарри расположился спиной к Амбридж, всеми силами стараясь не обращать внимания на поскрипывание ее пера.

   - Итак, Поттер, цель консультации заключается в том, чтобы поговорить о вашем возможном профессиональном будущем и помочь вам определиться с выбором предметов, которые вы будете изучать на шестом и седьмом курсах, - сказала профессор МакГонагалл. – Задумывались ли вы уже о том, чем хотели бы заниматься, когда окончите Хогвартс?

   - Ну… - неуверенно протянул Гарри.

   Его сильно раздражал долетавший из-за спины скрип пера.

   - Слушаю вас? – чуть подтолкнула его к ответу профессор МакГонагалл.

   - Ну, я подумывал о том, что, возможно, стану Светоносцем, - пробормотал Гарри себе под нос.

   - Для этого вам потребуются высшие баллы, - сказала профессор МакГонагалл. Вытащив из вороха лежавших на столе бумаг небольшую брошюру неопределенно-темного цвета, она раскрыла ее. – Вот, судите сами… необходимое условие – это минимум пять дисциплин в формате П.А.У.К., причем результат ниже «Сверх ожидаемого» не принимается. Далее вы должны будете пройти целую серию жестких тестов для определения личностных характеристик и профессионального соответствия. Это, Поттер, нелегкий путь, и в свои ряды Светоносцы принимают только лучших. Насколько я знаю, за последние три года их состав не пополнился новыми кандидатами.

   В этот самый миг профессор Амбридж легонько кашлянула – словно хотела проверить, насколько тихо у нее это может получиться. Профессор МакГонагалл ее проигнорировала.

   - Вы, видимо, хотите знать, какие именно предметы вам необходимо выбрать для дальнейшего изучения? – спросила она, чуть прибавив громкости.

   - Да, - сказал Гарри. – Это, конечно же, защита от Темных Искусств?

   - Естественно, - решительно подтвердила профессор МакГонагалл. – И я бы также рекомендовала…

   Профессор Амбридж снова кашлянула – чуть громче. Профессор МакГонагалл на миг прикрыла глаза, а, открыв их, продолжила с олимпийским спокойствием.

   - Кроме того, я посоветовала бы вам трансфигурацию, поскольку Светоносцам нередко приходится и трансфигурировать, и возвращать в исходное состояние. И я хочу уже сейчас предупредить вас, Поттер, что я не принимаю в свой класс по подготовке к формату П.А.У.К. тех учеников, кто на С.О.В. получил ниже «Сверх ожидаемого». На данный момент я бы оценила ваш уровень как «Удовлетворительный», и поэтому оставшееся до экзамена время вам придется хорошенько поработать, если вы рассчитываете продолжить обучение по моему предмету. Кроме этого вам следует всерьез заняться магическими заклинаниями, что никогда нелишне, а также зельями. Именно, Поттер, зельями, - добавила она с едва уловимой улыбкой. – Изучение ядов и противоядий критически важно для будущего Светоносца. Я считаю своим долгом сообщить вам, что профессор Снэйп категорически отказывается принимать в свой класс тех, кто на уровне С.О.В. получил какую-либо иную оценку, кроме «Блестяще», так что…

   Профессор Амбридж снова откашлялась, и не замечать этого и дальше было уже невозможно.

   - Не желаете ли пастилку от кашля, Долорес? – колко спросила профессор МакГонагалл, не удостоив профессора Амбридж и взглядом.

   - Ах, нет, благодарю, - ответила Амбридж со знакомым Гарри манерным смешком, от которого его всегда передергивало. – Я просто хотела узнать, Минерва, могу ли я подать одну крохотную реплику?

   - Рискну предположить, что вряд ли вам что-то помешает это сделать, - промолвила профессор МакГонагалл, стиснув зубы.

   - Я просто задалась вопросом: имеются ли у мистера Поттера все необходимые качества для того, чтобы стать Светоносцем? – промурлыкала профессор Амбридж.

   - В самом деле? – презрительно проговорила профессор МакГонагалл. – Таким образом, Поттер, - продолжила она, как ни в чем не бывало, - вам следует повысить уровень знаний по трансфигурации и зельям. Как я понимаю, последние два года профессор Флитвик оценивает ваши знания как «Удовлетворительные» или «Сверх ожидаемого» - значит, с заклинаниями у вас нет никаких проблем. Ну, а по защите от Темных Искусств ваши оценки всегда были высоки, и профессор Люпин, в частности, считал, что… Вы уверены, что вам не требуется пастилка от кашля, Долорес? 

   - Нет-нет, спасибо, Минерва, - прощебетала профессор Амбридж, чье покашливание достигло нового уровня громкости. – Просто я засомневалась, видели ли вы последние оценки Гарри по защите от Темных Искусств? Я точно помню, что вложила записку в его досье…

   - Вот эту, что ли? – спросила профессор МакГонагалл, с нескрываемым чувством гадливости вытаскивая из папки кусок розового пергамента. Скептически приподняв бровь, она бросила на пергамент беглый взгляд и вернула его обратно в папку, не проронив ни слова.

   - Так вот, как я уже говорила, Поттер, по мнению профессора Люпина, вы проявили не вызывающую сомнений предрасположенность к этому предмету, и, несомненно, для Светоносца …

   - Вы, похоже, не уразумели смысл моей записки, Минерва? – медоточиво осведомилась профессор Амбридж, на этот раз не озаботившись тем, чтобы предварительно кашлянуть.

   - Еще как уразумела, - сдавленно процедила профессор МакГонагалл сквозь плотно сжатые зубы.

   - Тогда я в полном замешательстве… я, право, не пойму, зачем вы тешите мистера Поттера иллюзиями, которые…

   - Иллюзиями? – повторила профессор МакГонагалл, по-прежнему наотрез отказываясь поворачиваться к Амбридж лицом. – Все тесты по защите от Темных Искусств он неизменно сдавал с высоким результатом …

   - Боюсь, Минерва, я вынуждена не согласиться с вами; из моей записки следует, что результат работы Гарри на моих уроках является крайне неудовлетворительным…

   - Я, по-видимому, недостаточно ясно выразилась, - сказала профессор МакГонагалл, наконец обернувшись и встретившись с Амбридж взглядом. – Он получал высокие баллы по защите от Темных Искусств, выполняя тесты, которые были подготовлены грамотными преподавателями.

   Улыбка профессора Амбридж угасла так внезапно, будто у нее где-то внутри перегорела лампочка. Откинувшись в кресле, она перелистнула страницу своего блокнота и принялась что-то лихорадочно записывать, перекатывая по строчкам выпученные жабьи глаза. Профессор МакГонагалл снова повернулась к Гарри, нервно подергивая тонкими ноздрями и меча глазами молнии.

   - У вас есть ко мне вопросы, Поттер?

   - Да, - кивнул Гарри. – Что собой представляют те министерские тесты, которые придется пройти, если баллы на экзаменах в формате П.А.У.К. будут достаточно высокими?

   - Вы должны будете продемонстрировать способность противостоять любому насилию, - начала перечислять профессор МакГонагалл, - подтвердить непоколебимость и преданность делу, так как профессиональная подготовка Светоносца ведется в течение еще трех лет, и, наконец, что само собой разумеется, доказать свою высокую квалификацию в практической защите. Это означает, что и по окончании школы вам предстоит со всем усердием овладевать новыми знаниями, поэтому если вы не чувствуете в себе готовности… 

   - Думаю, вам будет полезно узнать, - Амбридж вновь подала голос, который теперь стал ледяным, - что Министерство тщательно проверяет личное досье каждого, кто намеревается стать Светоносцем. Я говорю о судимости.

   - … если вы не чувствуете в себе готовности к сдаче новых экзаменов после того, как покинете Хогвартс, вам стоит задуматься о другой…

   - И это означает, что шансы юного Поттера стать Светоносцем равны шансам Дамблдора когда-либо вернуться в эту школу.

   - Иными словами, его шансы чрезвычайно высоки, - заключила профессор МакГонагалл.

   - У Поттера имеется судимость, - повысила голос Амбридж.

   - С Поттера сняты все обвинения, - еще громче заявила профессор МакГонагалл.

   Профессор Амбридж поднялась с кресла. При ее мелкорослости это мало что изменило, но нелепое манерничанье сменила неприкрытая злоба, отчего ее широкое лицо с обвисшими щеками приобрело дьявольское выражение.

   - У Поттера нет ровным счетом никаких шансов стать Светоносцем!

   Профессор МакГонагалл тоже встала, и это произвело куда более внушительное впечатление: теперь она нависала над Амбридж, подобно монументальной башне.

   - Поттер, - звучно возвестила МакГонагалл, - я приложу все силы к тому, чтобы вы состоялись как Светоносец, даже если это будет последнее, что я сделаю в этой жизни! Я добьюсь того, чтобы вы получили требуемые баллы, даже если мне еженощно придется с вами заниматься!    

   - Министр Магии никогда не примет на службу Гарри Поттера! – яростно вскричала Амбридж.

   - Не исключено, что у нас появится новый Министр Магии к тому времени, как Поттер будет готов вступить в ряды Светоносцев! – гаркнула профессор МакГонагалл.

   - Ага! – истерично заверещала профессор Амбридж, наставив на МакГонагалл кургузый палец. – Именно, именно, именно! Разумеется! Этого вы и добиваетесь, Минерва! Вы бы хотели поменять Корнелиуса Фаджа на Альбуса Дамблдора? Думаете занять мое место, да? Надеетесь стать одновременно и Старшим помощником Министра, и Ректором школы?

   - У вас, видимо, расстройство сознания, - с ледяным презрением заметила профессор МакГонагалл. - Поттер, на этом закончим консультацию.

   Гарри закинул лямку портфеля на плечо и торопливо вышел из кабинета, не отваживаясь посмотреть в сторону Амбридж. Шагая по коридору, он слышал, как Амбридж с МакГонагалл продолжают оглушительно кричать друг на друга.

   Когда профессор Амбридж вошла в кабинет, чтобы провести урок по защите от Темных Искусств, она все еще пыхтела и отдувалась, словно только что совершила забег на длинную дистанцию.

   - Надеюсь, Гарри, ты отказался от своего намерения и не станешь делать того, что планировал, - зашептала Гермиона, как только они открыли учебники на тридцать четвертой главе («Непрекословие и уступчивость»). – Амбридж, похоже, готова взорваться…

   Амбридж поминутно бросала косые взгляды на Гарри, а тот сидел, вперив невидящий взор в учебник по теории магической защиты, и напряженно думал…

   Он мог лишь догадываться о том, как отреагирует профессор МакГонагалл, если его схватят в кабинете профессора Амбридж спустя всего пару часов после того, как она лично за него поручилась… И что мешает ему спокойно вернуться в Гриффиндорскую башню, уповая на то, что во время летних каникул ему выпадет случай выпытать у Сириуса подробности той сцены, которую он наблюдал в Архивариуме? Ничто не мешает, но только при одной мысли о таких рассудочных действиях сердце его наполнялось невыносимой тяжестью… К тому же Фред с Джорджем уже подготовили отвлекающий маневр – и это не считая подаренного Сириусом ножа, который был припрятан в портфеле Гарри вместе со старой мантией-невидимкой отца…

   Но нельзя закрывать глаза на очевидное: если его схватят…

   - Дамблдор принес себя в жертву, чтобы ты остался в школе, - зудела Гермиона, прячась от Амбридж за учебником. – А если тебя сегодня вышвырнут из школы, то получится, что его жертва была напрасной!

   Можно, конечно, отказаться от своего плана и научиться жить с воспоминанием о том, что натворил его отец однажды летним днем двадцать лет назад…

   Но вдруг ему пришли на память слова Сириуса, прозвучавшие в камине Гриффиндорской гостиной: «А ты не так уж и похож на отца, как мне казалось… Джеймса риск только бы раззадорил…»

   Но действительно ли ему по-прежнему хотелось быть похожим на отца?

   - Гарри, не делай этого, умоляю, не надо! – страдальческим голосом увещевала его Гермиона под трели звонка, возвестившего конец урока.

   Он не ответил, поскольку был в растерянности и не знал, что делать. Рон, похоже, вознамерился не высказывать своего мнения и не давать советов. Он избегал взглядов Гарри, однако когда Гермиона уже в который раз открыла рот, чтобы снова попытаться отговорить Гарри, Рон тихо сказал:

   - Успокойся уже, наконец! Он и сам способен принимать решения.

   Гарри покинул кабинет с сильно бьющимся сердцем. Дойдя до середины коридора, он услышал вдали звуки того самого отвлекающего маневра, которые невозможно было перепутать с чем-либо иным. Где-то над головой эхо разносило вскрикивания и взвизгивания. Высыпавшие из классных комнат ученики замирали на месте и опасливо вглядывались в потолок.

   Амбридж вылетела из своего кабинета с предельной скоростью, на которую только были способны ее коротенькие нижние конечности. Выхватив палочку, она бросилась в противоположный конец коридора. Пробил час выбора: теперь или никогда.

   - Гарри, умоляю! – потеряв надежду, простонала Гермиона.

   Но решение уже созрело. Поддернув на плече лямку портфеля, он перешел на бег, маневрируя в толпе, которая двигалась ему навстречу, чтобы посмотреть, что там за суета в восточном крыле…

   Гарри добрался до коридора, в котором располагался кабинет Амбридж, и, убедившись в том, что коридор пуст, укрылся за массивными рыцарскими доспехами у стены (шлем тотчас оглянулся на него, издав металлический лязг). Он быстро раскрыл портфель, извлек оттуда подаренный Сириусом нож и накинул на себя мантию-невидимку. Проделав все это, Гарри бесшумно вышел из-за доспехов и украдкой приблизился к двери кабинета Амбридж.

   Вставив лезвие магического ножа в зазор между дверью и стеной, он осторожно провел им вверх и вниз, после чего аккуратно извлек нож из щели. Послышался едва уловимый ухом щелчок, и дверь распахнулась. Гарри прошмыгнул внутрь, поспешно закрыл за собой дверь и огляделся.

   Внутри все было неподвижно, за исключением тошнотворных котят, которые продолжали свои игрища в тарелках, развешенных над конфискованными метлами.

   Скинув мантию-невидимку, Гарри шагнул к камину и тотчас отыскал то, что было ему необходимо: небольшой сосуд, в котором поблескивал Труболет.

   Он нагнулся к пустому камину, чувствуя, как дрожат руки. Ему не приходилось раньше делать ничего подобного, но он не сомневался, что у него все получится. Сунув голову в камин, он зачерпнул пригоршню порошка, бросил его на аккуратно уложенные поленья, и их тотчас охватило изумрудно-зеленое пламя.

   - Площадь Лихогнилль, двенадцать! – проговорил Гарри громко и членораздельно.

   Такое удивительное ощущение Гарри испытывал впервые. Разумеется, ему и до этого случалось путешествовать с помощью Труболета, но тогда он сам в непрерывном вращении перемещался по Труболетной сети, охватывавшей все страну. На этот раз его колени по-прежнему упирались в холодный пол кабинета Амбридж, и лишь одна голова со свистом рассекала изумрудное пламя…

   Вдруг гонка прекратилась – так же внезапно, как и началась. Испытывая невероятный дискомфорт, будто ему на голову намотали слишком толстый и плотный шарф, Гарри открыл глаза и увидел перед собой длинный деревянный стол, за которым сидел человек, сосредоточенно изучавший свиток пергамента.

   - Сириус!

   Сидящий за столом человек резко оглянулся. Им оказался не Сириус, а Люпин.

   - Гарри! – в совершенном изумлении воскликнул он. – Как ты тут… что стряслось? С тобой все в порядке?

   - Да, - ответил Гарри. – Я просто думал… в смысле, я просто хотел… переговорить с Сириусом.

   - Я схожу за ним, - сказал Люпин, поднимаясь из-за стола. Вид у него по-прежнему был растерянный. - Он отправился наверх искать Криччера, тот снова взял моду прятаться на чердаке…

   Гарри проследил глазами за Люпином, который второпях покинул кухню. Теперь в поле зрения Гарри оставались только ножки стола да стульев. Почему, интересно, Сириус ни разу не упомянул о том, до какой степени несподручно вести беседу из камина: от длительного пребывания на каменном полу кабинета колени у Гарри затекли и отчаянно ныли.

   Через пару минут вернулся Люпин в сопровождении Сириуса.

   - Что случилось? – с тревогой спросил Сириус. Откинув с лица длинные темные волосы, он бросился на колени перед очагом, чтобы оказаться с Гарри лицом к лицу, а Люпин, хмурясь, опустился на пол рядом с ним. – С тобой все в порядке? Тебе требуется помощь?

   - Нет, - ответил Гарри, - тут другое… я просто хотел поговорить… о моем отце…

   Сириус с Люпином удивленно переглянулись, но Гарри не мог позволить себе разбазаривать драгоценное время на всякие душевные переживания; к тому же физические страдания, которые причиняли ему его колени, становились сильнее с каждой секундой, а с того момента, как был запущен отвлекающий маневр, прошло уже, по его расчетам, минут пять из тех двадцати, что пообещал ему Джордж. Поэтому он тотчас начал пересказывать то, свидетелем чего стал в Архивариуме.

   Конец рассказа Люпин с Сириусом встретили молчанием. Затем Люпин тихо сказал:

   - Мне бы не хотелось, Гарри, чтобы ты судил об отце по одному этому эпизоду. Ведь ему тогда было всего пятнадцать…

   - Как и мне сейчас! – с вызовом бросил Гарри.

   - Послушай, Гарри, - продолжил Люпин примирительным тоном, - с первой же встречи Люпин и Снэйп воспылали ненавистью друг к другу – так ведь случается, ты и сам это знаешь, правда? Мне кажется, Джеймс олицетворял все то, к чему так стремился Снэйп: он был всеобщим любимцем, отлично играл в квиддич, к тому же обладал многими другими талантами. А Снэйп был с большими странностями, он уже тогда по уши увяз в Темных Искусствах - в отличие от Джеймса. Какого бы мнения ты сейчас о нем ни был, Джеймс всегда считал Темные Искусства неприемлемыми для себя.

   - Ага, - не сдавался Гарри, - однако он безо всякого повода набросился на Снэйпа – собственно, из-за того только, что тебе стало скучно, - закончил он, слегка сконфузившись.

   - Я вовсе не горжусь этим, - поспешил заверить его Сириус.

   Люпин бросил на Сириуса быстрый взгляд и сказал:

   - Послушай, Гарри, тебе следует знать, что твой отец и Сириус добивались в школе самых больших успехов, за что бы ни брались… Все считали их классными парнями, и, что там говорить, порой у них случалось головокружение от успеха…

   - То есть, мы иногда вели себя, как агрессивное дурачье, если ты это имеешь в виду, - уточнил Сириус.

   Люпин ответил улыбкой.

   - Он постоянно встрепывал волосы, - заметил Гарри с обидой в голосе.

   Сириус и Люпин хохотнули.

   - А я и забыл, что он все время так делал, - задушевно протянул Сириус.

   - А со снитчем он играл? – оживился Люпин.

   - Ну, да, - ответил Гарри, с недоумением глядя на Сириуса с Люпином, пустившихся в радужные воспоминания. – Я тогда подумал, что он немного с придурью.

   - Разумеется, он был немного с придурью! – с готовностью подтвердил Сириус. – Мы все тогда были с придурью! За исключением, разве что, Лунатика, - соблюдая объективность, добавил он и бросил взгляд на Люпина. Однако Люпин отрицательно покачал головой.  

   - А я хотя бы раз сказал, чтобы вы прекратили допекать Снэйпа? – запротестовал он. – Хоть раз отважился поставить вас на место?

   - Вообще-то случалось, - сказал Сириус. – Порой тебе удавалось нас усовестить… Так что не прибедняйся…

   - А еще, - не уступал Гарри, вознамерившись здесь и сейчас снять с души груз сомнений, - он постоянно пялился на девочек у озера, надеясь привлечь их внимание!

   - Что поделаешь, он вечно выставлял себя дураком, если где-нибудь поблизости оказывалась Лили, - пожал плечами Сириус. – Всякий раз будто с катушек слетал рядом с ней.

   - Отчего же она согласилась выйти за него замуж? – с горечью спросил Гарри. – Она же его просто не выносила!

   - Вот тут ты заблуждаешься, - сказал Сириус.

   - Она стала с ним встречаться на седьмом курсе, - подтвердил Люпин.

   - Когда Джеймс немного излечился от звездной болезни, - продолжил Сириус.

   - И перестал наводить порчу на всех подряд ради развлечения, - добавил Люпин.

   - Даже на Снэйпа? – с сомнением спросил Гарри.

   - Видишь ли, - медленно начал Люпин, - Снэйп не вписывался в общие рамки. Он и сам использовал любой шанс для того, чтобы наслать порчу на Джеймса, поэтому нелепо было бы рассчитывать на то, что Джеймс с этим смирится, ведь так?

   - И мама все это безропотно принимала?

   - По правде говоря, она о многом даже не подозревала, - признался Сириус. – Я это к тому, что Джеймс ведь не таскал с собой Снэйпа на свидания и не устраивал ему показательную порку в ее присутствии.  

   Сириус угрюмо смотрел на Гарри, которого, похоже, все еще одолевали сомнения.

   - Знаешь, - сказал он, - лучшего друга, чем твой отец, у меня никогда не было, и он был прекрасным человеком. В пятнадцатилетнем возрасте многие совершают идиотские поступки. Повзрослев, он остепенился.

   - Ладно, убедил, - сказал Гарри с тяжелым вздохом. – Просто я представить не мог, что когда-нибудь стану сочувствовать Снэйпу.

   - Кстати, раз уж об этом зашла речь, - сказал Люпин, и между его бровей обозначилась тонкая линия, - какой была реакция Снэйпа, когда он понял, что ты стал свидетелем этой сцены?

   - Он сказал, что с уроками окклюменции покончено, - безразлично пожал плечами Гарри. – Лично я слезы лить не собира…

   - ЧТО?! – вскричал Сириус, да так неистово, что Гарри вздрогнул и тут же наглотался пепла.

   - Ты не шутишь, Гарри? – с нажимом спросил Люпин. – Он перестал с тобой заниматься?

   - Ну, да, - удивился Гарри, посчитав, что не стоит так сгущать краски. – Подумаешь, какая важность. Мне совершенно все равно, и так даже лучше, если уж честно…

   - Я немедленно отправляюсь туда на разговор со Снэйпом! – решительно заявил Сириус и предпринял было попытку подняться на ноги, однако Люпин тотчас снова усадил его на место.

   - Если кто-то и отправится на разговор со Снэйпом, то это буду я! – сказал он не допускающим возражений тоном. – Но, главное, Гарри, ты сам обязан вернуться к Снэйпу и сказать, что прекращать занятия ни в коем случае нельзя… Когда Дамблдор об этом узнает…

   - Как я могу сказать ему об этом, он же меня прикончит! – взорвался Гарри. – Если бы вы видели его в тот момент, когда он вытащил меня из Архивариума…

   - Гарри, для тебя сейчас самое главное – обучаться окклюменции, и нет ничего важнее! – строго одернул его Люпин. – Понятно тебе? Ничего!

   - Ладно, ладно, - буркнул Гарри, окончательно запутавшись и из-за этого еще больше распалившись. – Я… я, конечно, попробую как-нибудь его урезонить… Но уж точно не…

   Он вдруг замолчал, потому что откуда-то издалека до него долетел звук шагов.

   - Это, случайно, не Криччер сюда спускается?

   - Нет, - оглянувшись, покачал головой Сириус. – Это, видимо, кто-то с твоей стороны…

   Сердце у Гарри остановилось.

   - Мне лучше вернуться! – бросил он на ходу, делая обратный нырок из очага на Площади Лихогнилль. На какой-то миг ему показалось, что голова завертелась на плечах, а уже в следующее мгновение он почувствовал, что она вернулась на свое законное место, а сам он стоит на коленях перед камином в кабинете Амбридж, глядя на прощальные вспышки угасающего изумрудного пламени.

   - Успеть, успеть! – услышал он прямо за дверью голос с астматическим присвистом. – Ага, она оставила дверь открытой…

   Гарри кинулся за мантией-невидимкой и едва успел набросить ее на себя, как в кабинет влетел Филч. Смотритель был чем-то до чрезвычайности доволен. Не переставая бормотать себе под нос, он пересек кабинет, выдвинул ящик письменного стола Амбридж и принялся лихорадочно ворошить бумаги.

   - Разрешение на наказание розгами… Разрешение на наказание розгами… Настал мой звездный час… Наконец-то они получат по заслугам…

   Он извлек из груды бумаг лист пергамента, приложился к нему губами и шаркающей походкой поспешил к выходу, прижимая пергамент к груди.

   Гарри вскочил на ноги и, удостоверившись в том, что мантия-невидимка целиком скрывает от посторонних глаз его самого и его портфель, рывком распахнул дверь и бросился вон из кабинета вслед за Филчем, который семенил по коридору с совершенно не характерным для него проворством.

   Очутившись этажом ниже, Гарри решил, что теперь уже вполне безопасно снова обрести видимость; сбросив с себя мантию, он затолкал ее в портфель и быстро пошел дальше. Из Вестибюля до него долетали звуки творившейся там неразберихи. Гарри сбежал вниз по мраморной лестнице и обнаружил в Вестибюле грандиозное сборище, на котором присутствовали, казалось, все ученики школы.

   Все это очень напоминало ночь изгнания Трелони. И ученики, и преподаватели, и даже привидения выстроились вдоль стен, образовав гигантский круг (от внимания Гарри не укрылось, что некоторые ученики были сплошь покрыты некой субстанцией, подозрительно напоминавшей Тошносок). Среди собравшихся особо обращали на себя внимание члены Ревизорской команды, которые буквально раздувались от самодовольства. Под потолком покачивался Пивз, пялясь на стоявших в центре круга Фреда с Джорджем. Вид у обоих был такой, что не оставалось никаких сомнений: их все-таки приперли к стенке.

   - Итак! – ликующе воскликнула Амбридж, которая, как только что разглядел Гарри, стояла на несколько ступенек впереди него, плотоядно глядя вниз на своих пленников. – Вы, вероятно, посчитали, что это очень весело – превратить школьный коридор в болото?

   - Ага, страшно весело, - сказал Фред, нисколько не оробев и глядя ей прямо в глаза.

   Филч, едва не плача от счастья, продирался к Амбридж сквозь толпу, расталкивая всех локтями.

   - Вот он ордер, госпожа Ректор, - прохрипел он, размахивая тем самым пергаментом, который вытащил из письменного стола Амбридж, чему Гарри был свидетелем. – И ордер здесь, и розги в полной готовности… Позвольте мне прямо сейчас использовать их по назначению…

   - Отлично, Аргус, - сказала Амбридж. – Ну, а вы оба, - обратилась она к Фреду с Джорджем, глядя на них сверху вниз, - скоро поймете, как поступают у меня в школе с   правонарушителями.

   - Да что вы говорите! – вставил Фред. – Боюсь, что это не так.

   Он повернулся к брату.

   - Джордж, тебе не кажется, что рамки школьного образования стали нам чересчур тесны?

   - Еще как кажется! – небрежно бросил Джордж.

   - Как по-твоему, не пришло ли время проверить себя на прочность в реальном мире? – спросил Фред.

   - Определенно, пришло, - кивнул Джордж.

   Не успела Амбридж и глазом моргнуть, как они оба вскинули палочки и в унисон воскликнули: Акцио метлы!

   Гарри услышал страшный треск. Он повернул голову влево, откуда долетал звук, и едва успел увернуться от метел Фреда и Джорджа, мчавшихся по коридору к своим хозяевам. С одной из них свисала тяжелая железная цепь со штырем на конце - этой цепью Амбридж в свое время приковала обе метлы к стене. Совершив разворот налево, метлы промчались вниз над ступеньками лестницы и как вкопанные остановились перед близнецами. Цепь звучно лязгнула по мощеному каменными плитами полу.   

   - Наша новая встреча не состоится, - сообщил профессору Амбридж Фред, закидывая ногу на древко метлы.

   - Вот-вот, и не утруждайте себя писанием писем, - вскочив на свою метлу, добавил Джордж.

   Фред оглядел собравшихся учеников, застывших в напряженном молчании.

   - Всех, кому придет в голову обзавестись Переносным болотом, образец которого представлен наверху, - громогласно объявил он, - приглашаем посетить магазин «Ультратрюки умельцев Уизли», расположенный на Диагональной аллее в доме номер девяносто три. Это наш новый адрес!

   - Специальные скидки ученикам Хогвартса, которые под присягой поклянутся использовать нашу продукцию для того, чтобы избавить школу от этой старой карги, - добавил Джордж, ткнув пальцем в сторону профессора Амбридж.

   - СХВАТИТЬ ИХ! – заголосила Амбридж, но было слишком поздно. Ревизорская команда бросилась исполнять приказ, а Фред с Джорджем, с силой оттолкнувшись от пола, взметнулись вверх футов на пятнадцать, волоча за собой опасно раскачивающийся железный штырь. Фред бросил взгляд на зависшего под потолком полтергейста.

   - Прими от нас эстафету, Пивз, и покажи ей, где раки зимуют.

   И Пивз, который, сколько Гарри помнил, никогда не позволял ученикам собой командовать, сорвал с головы шляпу и принялся заздравно ею размахивать; Фред с Джорджем совершили вираж под бурные рукоплескания остальных учеников, а затем стремительно вылетели сквозь распахнутые парадные двери навстречу восхитительному закату.

Глава 30 ГРОББ

   Все последующие дни история о том, как Фред с Джорджем совершили рывок на свободу, безостановочно передавалась из уст в уста, и Гарри не сомневался, что она вскоре пополнит архив Хогвартских легенд. Не прошло и недели, как даже прямые очевидцы случившегося убедили себя, будто близнецы атаковали Амбридж с воздуха, забросав ее навозными бомбами, а уж после умчались прочь. Отголоски побега еще долго витали в школе, и многие из учеников выражали желание последовать примеру близнецов. До ушей Гарри нередко долетали разговоры вроде: «Если по совести, то на меня временами накатывает желание оседлать метлу и рвануть отсюда куда подальше» или «Еще один такой урок, и я сам проделаю финт братьев Уизли…»

   Фред с Джорджем хорошенько постарались, чтобы память о них нескоро выветрилась из школьных стен. Начать с того, что они не оставили никаких указаний о том, как осушить болото, которое теперь заливало коридор на пятом этаже в восточном крыле. От внимания обитателей школы не укрылись многократные попытки разобраться с болотом, всякий раз завершавшиеся полным провалом. Все кончилось тем, что болото огородили веревками, а на Филча была возложена обязанность перевозить учеников на занятия в плоскодонке, что приводило его в ярость. Гарри ничуть не сомневался, что другие преподаватели, например, МакГонагалл или Флитвик, могли бы в мгновение ока ликвидировать болото, однако они, похоже, предпочли наблюдать за натужными стараниями Амбридж со стороны, как это уже было в случае с Угарными Устрашителями Уизли.

   В дополнение к этому, оба «Чудо-помела» Фреда и Джорджа пробили отверстия в форме метел в двери кабинета Амбридж, когда вырвались оттуда на клич своих хозяев. Филч установил новую дверь, а «Огненную стрелу» Гарри оттащил в подземную галерею; прошел слух, будто бы стеречь ее Амбридж поручила вооруженной охране из троллей. Впрочем, на этом свалившиеся на нее напасти не завершились.  

   Многие ученики, окрыленные примером Фреда и Джорджа, включились в борьбу за право занять ныне пустующие почетные места Верховных Смутьянов. Новая дверь не помешала кому-то подбросить в кабинет Амбридж обоняшку с мохнатым рыльцем, и зверек тотчас выпотрошил все содержимое комнаты в поисках блестящих предметов, а когда Амбридж вернулась в кабинет, скакнул на нее и попытался перекусить кольца на ее кургузых пальцах. В коридорах школы теперь так часто взрывали навозные бомбы и пульки-смерделки, что среди учеников появилось новое веяние: после уроков перед выходом в коридор они сами на себя налагали чары Пузырящейся головы, и это гарантировало им некоторый запас свежего воздуха, хотя и придавало нелепый вид, словно они надели себе на голову аквариум.

   Филч шнырял по коридорам с конским хлыстом в боевой готовности на случай поимки злоумышленников, но загвоздка была в том, что эти самые злоумышленники сильно расплодились, и Филч терялся, с кого начать. Всякий раз как члены Ревизорской команды пробовали ему помочь, с ними неизменно случались загадочные вещи. Уоррингтон, игрок Слиттеринской команды по квиддичу, явился в больничное крыло с жалобой на ужасающие кожные высыпания, из-за которых он казался с ног до головы облепленным кукурузными хлопьями. А Пэнси Паркинсон, к нескрываемой радости Гермионы, отсутствовала на занятиях весь следующий день, поскольку у нее на голове проклюнулись оленьи рожки.

   Все это давало вполне отчетливое представление о том, сколько наборов Подспорья прогульщика успели продать Фред с Джорджем, прежде чем покинуть Хогвартс. Едва Амбридж появлялась в классе, как с учениками приключались обмороки, их начинало тошнить, поднималась высокая температура и шла носом кровь. Амбридж закипала от бессильной злобы и пыталась доискаться до источника загадочных недугов, однако ученики стояли на своем и уверяли ее, что страдают «Амбр-токсикозом». Подвергнув дисциплинарному наказанию четыре класса подряд, но так и не сумев заставить их выдать свой секрет, она вынуждена была отступиться и позволить истекающим кровью, ослабевшим, мающимся от головокружения и тошноты ученикам в полном составе покинуть свой кабинет.

   Надо сказать, что даже счастливые обладатели Подспорья прогульщика не могли соперничать с главным искусником по части создания хаоса Пивзом, который, судя по всему, принял прощальные слова Фреда как руководство к действию. С неистовым кудахтаньем он носился по школе, раскидывал столы, внезапно появлялся на фоне классных досок, будто вырастал из-под земли, опрокидывал статуи и вазы. Дважды он упрятывал миссис Норрис в рыцарские доспехи, откуда ее вызволял взбешенный школьный смотритель, привлеченный истошным кошачьим воем. Развлекался полтергейст и тем, что вдребезги разбивал фонари и задувал свечи, жонглировал горящими факелами над головами до смерти перепуганных учеников, швырял аккуратно сложенные стопки пергамента в огонь или выбрасывал их в окно; выдрав однажды все краны в ванных комнатах, он затопил весь второй этаж, а во время завтрака притащил целый мешок тарантулов и выпустил их прямо посреди Большого зала; в часы отдыха он неотступно планировал за Амбридж и издавал громкие неприличные звуки, стоило лишь ей раскрыть рот. 

   Никто из преподавателей палец о палец не ударил, чтобы помочь Филчу. Так, например, неделю спустя после исхода Фреда с Джорджем Гарри стал свидетелем того, как Пивз злонамеренно выкручивал крепление хрустальной люстры, а проходившая мимо профессор МакГонагалл – Гарри мог бы в этом поклясться – едва слышно бросила ему сквозь зубы: «В другую сторону крути».

   В добавок ко всему, Монтегю так и не пришел в себя после того, как был отправлен на побывку в унитаз. Сознание его по-прежнему оставалось спутанным, и однажды утром – дело было во вторник – на подъездной аллее, ведущей к замку, появились его родители в крайне агрессивном состоянии.

   - Может, нам следует все рассказать? – с беспокойством спросила Гермиона, прижавшись щекой к окну в кабинете заклинаний, чтобы увидеть, как мистер и миссис Монтегю заходят в замок, чеканя шаг. – О том, что с ним случилось? Если это поможет мадам Помфри его излечить?

   - Даже и не думай, - отмахнулся Рон, - сам оклемается.

   - Да и для Амбридж это лишняя головная боль, - довольно хмыкнул Гарри.

   Вдвоем с Роном они коснулись палочками чайных чашек, на которые, по заданию, они должны были наложить чары. У чашки Гарри отросли четыре ножки, которые не доставали до стола и бесцельно колыхались в воздухе. Ножки, которые отрастила себе чашка Рона, оказались слишком тонкими и хилыми; с великим трудом приподняв над столом чашку, они пару секунд удерживали ее на весу, трясясь, как в лихорадке, а затем подкосились; чашка упала и раскололась пополам.

   - Репаро! – тотчас воскликнула Гермиона и взмахом палочки вернула чашку в изначальное состояние. – Все это, конечно, очень хорошо, но вдруг Монтегю причинен необратимый вред?

   - А нам-то что до этого? – желчно вставил Рон. Его чашка между тем снова поднялась и покачивалась теперь на трясущихся тонких ножках, будто во хмелю. – Нечего было покушаться на законные Гриффиндорские баллы! А если тебе, Гермиона, непременно нужно о ком-то волноваться, то поволнуйся обо мне!

   - О тебе? – удивилась Гермиона. Она только что поймала и вернула на место свою чашку, которая игриво загарцевала к противоположному концу стола на коротких крепких ножках с синей росписью в китайском стиле. – С чего это вдруг? 

   - Когда последнее мамино письмо пройдет процедуру досмотра у Амбридж, - понуро проговорил Рон, помогая своей чашке хоть как-то удерживать собственный вес на хлипких конечностях, - вот тогда мне мало не покажется. Не удивлюсь, если она и на этот раз прислала мне Вопилку.

   - Но…

   - Вот увидите, я еще окажусь виноватым в том, что Фред с Джорджем сбежали, - угрюмо добавил он. – Она станет упрекать меня, что я их не остановил, не повис на их метлах или не додумался до чего-нибудь другого… В общем, именно я и стану козлом отпущения…

   - Ну, если она и в самом деле станет тебя обвинять, то это будет верх несправедливости! Каким образом, интересно, ты мог на них повлиять? Я уверена, что она ничего такого тебе не скажет. И еще кое-что: раз они и вправду обзавелись магазином на Диагональной аллее, значит они давно все это спланировали…

   - Да, но тут встает вопрос о том, как им удалось открыть этот магазин, - сказал Рон и с такой силой ударил палочкой по чашке, что ножки под ней подломились, она повалилась на бок и задергалась в судорогах. – Все это весьма подозрительно, не находите? Ведь чтобы оплачивать аренду помещения на Диагональной аллее, им понадобится немало галлеонов. И мама потребует объяснений, в какую историю они впутались, раз у них завелись такие деньги.

   - Мне и самой это приходило в голову, - сказала Гермиона, отправив свою чашку вприпрыжку нарезать круги вокруг чашки Гарри, чьи кургузые ножки безуспешно силились дотянуться до поверхности стола. – Я уж подумала, не втянул ли их Земнавозникус во что-нибудь ужасное, например, торговлю краденым или еще того хуже.

   - Не втянул, - поспешил разуверить ее Гарри.

   - А ты откуда знаешь? – в унисон спросили Рон с Гермионой.

   - Да вот знаю, - ответил Гарри. Немного поколебавшись, он решил, что настал час во всем сознаться. Что толку продолжать хранить тайну, если Фреда с Джорджем могут заподозрить в нечистоплотных делах. – Золото они получили от меня. Я отдал им свой приз, который прошлым летом мне вручили за победу в Триомагическом турнире.

   Глубину потрясения, вызванного его словами, можно было оценить по наступившему молчанию, конец которому положила чашка Гермионы, которая догарцевала до края стола, слетела на пол и разбилась вдребезги.

   - Нет, Гарри, ты не мог так поступить! – всполошилась Гермиона.

   - Еще как мог, - мятежно заявил Гарри. – И нисколько об этом не жалею. Мне это золото не нужно, а они откроют отличный магазин приколов…

   - Но это же замечательно! – восторженно воскликнул Рон. – Стало быть, это ты, Гарри, во всем и виноват, а ко мне у мамы не будет никаких претензий! Ничего, если я ей обо всем расскажу?

   - Пожалуй, стоит рассказать, - без энтузиазма отозвался Гарри. – Чтобы она не думала, будто они скупают краденные котлы…

   Гермиона стоически молчала до самого конца урока, но у Гарри было сильное подозрение, что ее выдержке скоро придет конец. Так и случилось. Когда в перерыв они вышли из замка на негреющее майское солнце, Гермиона смерила Гарри острым взглядом и открыла было рот, собираясь высказаться со всей решительностью.

   Однако Гарри остановил еще не начавшийся словесный поток.

   - Дело сделано, и нечего читать мне нравоучения, - твердо сказал он. – Золото Фред с Джорджем получили и, судя по всему, значительную его часть уже потратили. Я не могу забрать у них деньги и не желаю этого делать, так что, Гермиона, оставь свои комментарии при себе.

   - Я вовсе не собиралась говорить про Фреда с Джорджем! – с обидой парировала Гермиона.

   Рон скептически фыркнул, и Гермиона метнула в его сторону ядовитый взгляд.

   - Вот именно, не собиралась!  - гневно бросила она. – Я хотела выяснить у Гарри, когда он пойдет к Снэйпу, чтобы попросить его возобновить занятия по окклюменции.

   Внутри у Гарри екнуло. Когда тема эффектного бегства Фреда с Джорджем, которую они обсуждали на протяжении многих часов, себя исчерпала, Рон с Гермионой пожелали узнать все детали беседы Гарри с Сириусом. Гарри утаил от друзей истинную причину, которая толкнула его на этот разговор, и ему непросто было придумать достаточно удобоваримую версию. По зрелом размышлении он решил признаться в том, что Сириус настаивал на возобновлении занятий по окклюменции, однако о своем решении ему пришлось сразу же пожалеть. Теперь не было случая, чтобы Гермиона не возвращалась к этой теме, причем в самый неожиданный для Гарри момент.

   - Только не говори мне, что у тебя больше не бывает ночных кошмаров, - погрозила она пальцем. – Не далее, как вчера Рон мне сказал, что ты опять разговаривал во сне…

   Гарри бросил на Рона гневный взгляд. Рону хватило здравого смысла изобразить раскаяние.

   - Ну, ты много-то не говорил, - пробормотал он извиняющимся тоном. – Я только расслышал что-то вроде «чуть-чуть дальше». 

   - Мне снилось, что наша команда играла в квиддич, - без зазрения совести соврал Гарри. – И я хотел, чтобы ты чуть-чуть дальше протянул руку и поймал квоффл.

   Уши у Рона стали пунцовыми, и Гарри испытал злорадное удовольствие: ничего похожего, естественно, ему не снилось.

   Прошлой ночью во сне он снова ходил по коридору в Канцелярии мистерий. Пройдя сквозь круглую комнату, он затем миновал комнату с пляшущими световыми бликами и снова очутился в громадном зале с бесчисленными полками, которые были заполнены стеклянными шарами, густо покрытыми пылью… 

   Он быстро добрался до ряда номер девяносто семь, повернул налево и побежал по проходу между полками… видимо, он именно тогда и произнес вслух эти слова… чуть-чуть дальше…  его сознание явно подавало команду проснуться… и прежде чем достигнуть конца коридора, он очнулся и понял, что лежит в собственной постели, а взгляд его устремлен в купол полога.

   - Ты ведь продолжаешь работать над блокировкой сознания, да? – спросила Гермиона, изучающе глядя на Гарри. – Ты ведь отрабатываешь приемы окклюменции?

   - Разумеется, - сказал Гарри, делая вид, что подобный вопрос уязвляет его самолюбие, и  старательно избегая при этом встречаться с Гермионой взглядом. Истина заключалась в том, что тайна зала, где хранились стеклянные шары, до такой степени возбуждала его любопытство, что он желал продолжения этих снов.

   К несчастью, до экзаменов оставалось меньше месяца, и каждую свободную минуту он посвящал повторению пройденного. Его мозг был буквально переполнен информацией, и, добравшись до постели, он не мог заставить себя заснуть. Когда же ему это удавалось, его истерзанное сознание скармливало ему лишь нелепые картинки предстоящих экзаменов. Он также подозревал, что некая часть его мозга – та самая, что частенько вещала голосом Гермионы – испытывала чувство вины всякий раз, как он пускался в странствие по коридору, который вел к черной двери, и именно она отдавала ему приказ проснуться до того, как это странствие приводило его к заветной цели.

   - А, знаете, - сказал Рон, чьи уши все еще горели, - если Монтегю не очухается до матча между Слиттерином и Хаффлпаффом, нам еще может представиться шанс завоевать Кубок.

   - Да, думаю, так и есть, -  кивнул Гарри, обрадовавшись возможности сменить тему.

   - Мы ведь один матч выиграли и один проиграли, поэтому если в следующую субботу Хаффлпафф выиграет у Слиттерина…

   - Да, точно, - подтвердил Гарри, утратив нить разговора и уже не понимая, с чем соглашается. Школьный двор только что пересекла Чо Чанг, не удостоив его ни единым взглядом.

* * *

   Финальная игра квиддичного сезона, в котором Гриффиндору предстояло встретиться с Рэйвенкло, была назначена на последние выходные мая. Сборная Хаффлпаффа все же обыграла команду Слиттерина, хотя и с минимальным преимуществом, однако Гриффиндорцы не отваживались мечтать о победе, главным образом, из-за провальной игры Рона в качестве хранителя ворот (о чем никто, разумеется, не говорил ему в лицо). Сам же Рон, как ни удивительно, был преисполнен оптимизма.

   - Хуже, чем было, уже невозможно, правда? – сурово сказал он Гарри с Гермионой за завтраком в день матча. – И терять уже нечего, так ведь?

   - Знаешь, - сказала Гермиона, когда некоторое время спустя они с Гарри шагали на спортивное поле в окружении радостно взволнованной толпы, - мне кажется, что в отсутствие Фреда с Джорджем у Рона все может получиться намного лучше. Они не считали нужным его поддерживать…

   Мимо них быстрым шагом прошла Блажена Ловгуд с неким сооружением на голове, которым оказался живой орел, который то и дело принимался бить крыльями.

   - Ой, черт, совсем забыла! – спохватилась Гермиона, глядя на Блажену, невозмутимо прокладывавшую себе путь мимо группы Слиттеринцев, которые гоготали и тыкали пальцами

в ее сторону. – Чо ведь сегодня играет?

   Гарри, в отличие от Гермионы, об этом не забыл, и теперь лишь промычал в ответ нечто невнятное.

   Они отыскали свободные места в одном из верхних рядов трибуны. День выдался безоблачный и теплый, о лучшем Рон не мог бы и мечтать, и Гарри, вопреки здравому смыслу, надеялся, что Рон не даст Слиттеринцам повода снова оглашать стадион своими частушками «Уизли – наш король».

   Матч, как и всегда, комментировал Ли Джордан, который сильно пал духом после исчезновения из школы Фреда с Джорджем, и имена появлявшихся на поле игроков выкрикивал без присущего ему энтузиазма.

   - … Брэдли … Дэвис … Чанг, - монотонно объявлял он. Когда на поле вышла Чо с развевающимися на ветру блестящими черными волосами, сердце Гарри не подпрыгнуло, как обычно, и лишь вяло екнуло в груди. Гарри уже не был уверен, какого развития их отношений он бы желал, но он точно знал, что нового скандала уже не вынесет. Даже ее непринужденная болтовня с Роджером Дэвисом перед тем, как оба вскочили на свои метлы, вызвала в нем лишь едва уловимый отголосок ревности.

   - И вот они уже в воздухе! – приступил к комментарию игры Ли. – Дэвис тотчас завладевает квоффлом… мяч по-прежнему у капитана сборной Рэйвенкло, он обводит Джонсон, затем Белл, а теперь еще и Спиннет… И вот он несется прямо к воротам, готовясь совершить бросок… и… и… - Ли громогласно чертыхнулся, - … и мяч в воротах.

   Гарри и Гермиона присоединились к общему стону Гриффиндорских болельщиков. С трибуны Слиттеринских болельщиков полетели вполне ожидаемые отвратительные куплеты:

Королевская игра! Уизли – вечная дыра…

   - Гарри, - послышался хриплый бас над самым ухом Гарри. – Гермиона…

   Оглянувшись, Гарри увидел внезапно нарисовавшееся между спинками сидений бородатое лицо Хагрида. Лесничий явно только что протиснулся между рядами, о чем красноречиво свидетельствовал потрепанный и приплющенный вид сидевших там учеников первого и второго курса. По какой-то причине Хагрид низко пригибался, словно не хотел, чтобы его увидели, но и в такой согбенной позе он возвышался над всеми остальными по крайней мере на четыре фута.

   - Слушайте-ка, - зашептал он, - можете прогуляться со мной кое-куда? Прямо сейчас? Покамест все игру смотрят?

   - Ну… - замялся Гарри. – А это не может подождать? Пока не завершится матч?

   - Не-е, - сказал Хагрид. – Не-е, Гарри, это прямо сейчас сделать надобно… Покамест все на другое отвлеклись… Очень прошу!

   Нос у Хагрида немного кровоточил, а под глазами виднелись два черных фингала. После возвращения Хагрида в школу Гарри ни разу не довелось с ним встретиться лицом к лицу, и его глубоко поразил безутешный вид лесничего.

   - Конечно, - согласился Гарри, - конечно, мы пойдем…

   Они стали пробираться вдоль своего ряда, чем спровоцировали недовольство соседей, которым пришлось встать, чтобы их пропустить. Сидевшие в ряду Хагрида уже не роптали, а только всеми силами старались уменьшиться в размерах.

   - Уж я так вам, ребятушки, признателен, - сказал Хагрид, когда они добрались до лестницы, а, спускаясь вниз на лужайку, добавил: - Главное, чтобы она нас не заметила…

   - Ты об Амбридж говоришь? – уточнил Гарри. – Она вряд ли что-то увидела, ведь она там восседает в окружении Ревизорской команды в полном составе, если ты заметил. Наверняка она ожидает беспорядков во время матча.

   - Да уж, небольшая заваруха не повредила бы, - сказал Хагрид и остановился, оглядываясь на трибуны. Удостоверившись, что лужайка между стадионом и его хижиной совершенно пустынна, он двинулся дальше. – Добавила бы времени чуток…

   - Да в чем дело, Хагрид? – с беспокойством спросила Гермиона по пути к опушке Леса.

   - Вот ужо сами все увидите, - сказал Хагрид и вновь оглянулся, на этот раз услышав рев болельщиков, который взметнулся над стадионом. – Это что же, кто-то, видать, забил гол?

   - Рэйвенкло, кто же еще, - угрюмо бросил Гарри.

   - Вот и ладно… - рассеянно забормотал Хагрид. – Вот и ладно…

   Чтобы поспевать за Хагридом, друзьям пришлось перейти на бег трусцой, а лесничий шагал по лужайке, не переставая озираться по сторонам. Когда они поравнялись с его хижиной, Гермиона по привычке повернула к двери, однако Хагрид прошел мимо и направился прямиком в тень деревьев на дальнем конце опушки. Подняв прислоненный к дереву арбалет, он наконец заметил, что Гарри с Гермионой отстали, и оглянулся.

   - Нам туда, - сказал он, кивнув лохматой головой в сторону Леса.

   - Что, в Лес? – в недоумении спросила Гермиона.

   - Именно, - кивнул Хагрид. – Скорее, одна нога тут, другая там, пока нас не засекли!

   Гарри с Гермионой переглянулись и нырнули под сень деревьев вслед за Хагридом, который уже почти исчез в зеленом сумраке листвы вместе со своим арбалетом. Гарри и Гермиона бросились его догонять.

   - Хагрид, почему ты вооружен? – запыхавшись, спросил Гарри.

   - На всякий пожарный, - бросил Хагрид, пожимая широченными плечищами.

   - Но у тебя не было с собой арбалета, когда ты показывал нам тестралов, - тихо напомнила ему Гермиона.

   - Ну, в ту пору мы далече вглубь не заходили, - сказал Хагрид. – Тогда и Фиренце еще из Лесу не ушел.

   - А почему уход Фиренце все изменил? – полюбопытствовала Гермиона.

   - Остальные кентавры нынче больно на меня негодуют, вот почему, - пояснил Хагрид вполголоса, опасливо оглядываясь по сторонам. – Близкую-то дружбу мы с ними никогда не водили, но все же неплохо ладили. Людей они всегда сторонились, но всякий раз появлялись, коли у меня нужда возникала с ними потолковать. Ну, а теперь…

   Он печально вздохнул.

   - Фиренце сказал, что они злятся из-за того, что он теперь работает у Дамблдора? – спросил Гарри. Внимательно следя за выражением лица Хагрида, он перестал смотреть под ноги и споткнулся о торчащий корень.

   - Угу, - угрюмо буркнул Хагрид. – Сказать, что злятся – это сильно приуменьшить. Они прямо-таки лютуют. Ежели бы я не вступился, они до смерти забили бы его копытами.

   - Они на него напали? – ужаснулась Гермиона.

   - Ну, да, - хрипло пробасил Хагрид, пробиваясь сквозь низко растущие ветви. – Полтабуна на него налетело…

   - И ты один пресек его избиение? – спросил Гарри, пораженный и одновременно впечатленный словами Хагрида. – Собственноручно?

   - А как же! Не мог же я стоять в сторонке и глядеть, как его убивают! – рыкнул Хагрид. – Благо, что я как раз мимо шел… Да только Фиренце, похоже, об этом запамятовал, иначе не стал бы присылать мне свои дурацкие остережения! – вдруг разгорячился он.

   Гарри и Гермиона озадаченно переглянулись, но Хагрид лишь сдвинул брови и не стал ничего объяснять.

   - Но, что ни говори, - продолжил он, сопя от возмущения, - с той самой поры кентавры на меня и взъелись. – Как на грех, авторитету у них в Лесу больно много… они тут самые ученые…

   - Так мы из-за этого здесь оказались, Хагрид? – спросила Гермиона. – Из-за кентавров?

   - Не-е, - мотнул головой Хагрид, - не-е, не из-за них… Хотя погоду они могут нам испортить, да уж… Но вы и сами все поймете совсем…

   На этой маловразумительной ноте он замолчал и стремительно пошел вперед. Чтобы не отставать, Гарри с Гермионой приходилось делать по три шага на каждый его шаг, и эта гонка порядком их изматывала.

   Тропа становилась все более труднопроходимой, деревья стояли такой плотной стеной, что казалось, будто наступили сумерки. Поляна, где Хагрид показывал им тестралов, осталась далеко позади, но Гарри не испытывал никакой тревоги, пока Хагрид вдруг не свернул с тропы и не взял курс на чащу, расположенную в самом сердце Заповедного леса.

   - Хагрид! – позвал его Гарри, продираясь сквозь колючие заросли кустарника, через которые лесничий перешагивал без усилий. В его памяти отчетливо проступили подробности того, чем заканчивались предыдущие походы в Лес, когда он отклонялся от тропы. – Куда мы идем?

   - Чуток подальше, - бросил Хагрид через плечо. – Пошевеливайся, Гарри… Теперь надобно держаться вместе…

   Чтобы идти с Хагридом в ногу, приходилось прилагать немало сил, преодолевая частокол веток и заросли кустарника, сквозь которые Хагрид шагал, словно это была тонкая паутинка, но все эти колючки так крепко цеплялись за мантии Гарри и Гермионы, что им частенько приходилось останавливаться, чтобы освободиться из плена. Скоро руки и ноги Гарри сплошь покрылись царапинами и порезами. Они так далеко углубились в сумрак Леса, что порой Гарри мог различить лишь массивный темный силуэт впереди себя. В давящей тишине любой звук представлялся угрозой. И громкий хруст сломанной ветки, и едва уловимое шуршание воробьиных крыльев одинаково заставляли Гарри вглядываться в лесные дебри в поисках нарушителя спокойствия. Он вдруг подумал о том, что еще никогда не проникал так глубоко в чащу, не встретив при этом ни единого лесного обитателя, и полное их отсутствие показалось ему недобрым знаком.

   - Хагрид, а ничего не случится, если мы зажжем палочки? – едва слышно спросила Гермиона.

   - Э-э…  ладно, - ответил Хагрид шепотом. – На поверку тут…

   Он вдруг остановился и резко развернулся. Налетевшую на него на полном ходу Гермиону Гарри успел подхватить прежде, чем она рухнула на землю.

   - Может, нам нелишне будет обождать тут маленько, чтоб я… того… ввел вас в курс дела, - сказал Хагрид. – А уж после дальше двинемся.

   - Хорошо! – согласилась Гермиона, когда Гарри помог ей встать на ноги. Оба одновременно прошептали «Люмос!», и концы их волшебных палочек начали излучать свет. В колеблющихся лучах Гарри увидел лицо Хагрида, удрученное и растревоженное.

   - Вот, значит, - начал Хагрид. – В общем… тут вот какое дело…  

   Он сделал глубокий вдох.

   - Меня, может статься, на днях с работы выгонят, - сказал он.

   Переглянувшись, Гарри с Гермионой удивленно уставились на Хагрида.

   - Но ведь до сих пор она тебя не трогала, - нерешительно заметила Гермиона. – С чего ты взял, что…

   - Амбридж думает, что это я подбросил того обоняшку ей в кабинет.

   - И она права? – не подумав, ляпнул Гарри.

   - Черта лысого! – возмутился Хагрид. – Коли зверушка магическая, то, значит, я во всем и виноватый. Я как в школу возвернулся, так она и стала повод искать, как бы меня выжить. Я, конечно, уходить никуда не желаю…  держит меня тут одно особое дело… о нем-то я и хочу с вами потолковать… и кабы не оно, так прямо сейчас смотал бы удочки, не дожидаясь, покамест она опозорит меня перед всей школой, как Трелони.

   Гарри и Гермиона попробовали было протестовать, но Хагрид остановил их взмахом огромной ручищи.

   - Это, натурально, не конец света, и Дамблдору я смог бы тогда подсобить, да и Ордену принести пользу. А у вас, ребятишек, Труххль-Дуб есть, и… так что экзамен-то вы сдадите…

   Голос его дрогнул, и он осекся.

   - Вы обо мне не тревожьтесь, - поспешно добавил он, когда Гермиона тихонько похлопала его по руке, чтобы как-то утешить. Вытащив из кармана носовой платок необъятных размеров, весь в пятнах, он промокнул им навернувшиеся на глаза слезы. – Знаете, я бы не стал вас во все это посвящать, кабы не пришлось. Коли выгонят меня… не смогу я так просто уйти… ничего никому не рассказавши… потому как мне, ребятки, ваша помощь страсть, как нужна. И Рона тоже, коли пожелает.

   - Конечно, мы тебе поможем, - тотчас откликнулся Гарри. – Что надо делать?

   Хагрид громоподобно шмыгнул носом и молча хлопнул Гарри по плечу с такой силой, что его отбросило на стоявшее рядом дерево.

   - Я знал, что вы мне не откажете, - сказал Хагрид, зарывшись в платок, - и я сроду… вовек… не забуду… Ну, пошли, чуток дальше, вон туда… Остерегайтесь только, там заросли крапивы…

   Они шли в полной тишине еще минут пятнадцать. Гарри уже открыл рот, чтобы узнать, как далеко еще идти, но не успел, так как Хагрид вдруг вскинул правую руку, давая сигнал остановиться.

   - Ступайте осторожно, - тихо сказал он. – Не шумите…

   Они крадучись продвинулись немного дальше, и Гарри увидел впереди крупный гладкий холм высотой почти с Хагрида, и его вдруг охватил страх при мысли о том, что это логово какого-то исполинского зверя. Деревья вокруг холма были вырваны с корнем, и он высился на участке голой земли, окруженный поваленными стволами и ветвями, которые образовали некое подобие баррикады. Здесь все трое и остановились.

   - Спит, - едва слышно прошептал Хагрид.

  И в самом деле, Гарри услышал отдаленный рокот, словно воздух качала пара гигантских легких. Он искоса посмотрел на Гермиону – ее взгляд был прикован к холму, рот слегка приоткрыт, а весь ее вид говорил о том, что она охвачена ужасом.

   - Хагрид, - прошептала она настолько тихо, что ее голос едва перекрывал сопение спящего существа. – Кто это там?

   Гарри ее вопрос показался нелепым. Он и сам собирался задать тот же вопрос, но сформулировал бы его иначе: «Что это там?»

   - Хагрид, ты же нас уверял, - продолжала Гермиона, и палочка начала подрагивать в ее руке, - ты уверял нас, что ни один из них не согласился пойти с тобой!

   Гарри переводил непонимающий взгляд с Гермионы на Хагрида, а когда на него наконец снизошло озарение, он присмотрелся к холму, и у него перехватило дыхание от ужаса. 

   Гигантский земляной холм, на котором хватило бы места всем троим, то приподнимался, то опускался в ритм с глубоким рокочущим дыханием. Собственно, холм вовсе не был холмом. Это явно была чья-то сгорбленная спина…

   - Он… это… не хотел со мной идти, - признался Хагрид, и в его голосе прозвучало отчаяние. – Но не мог я там его оставить, Гермиона, не мог!

   - Но почему? – чуть не плача спросила Гермиона. – Как же так? Ох, Хагрид!

   - Мне так думалось, - принялся объяснять Хагрид, который и сам был готов расплакаться, - что коли я приведу его сюда да привью чуток хороших манер… то тогда смогу его отсюдова вывести и доказать всем, что он и мухи не обидит!

   - Мухи не обидит?! – взвизгнула Гермиона, а Хагрид тотчас зашикал, чтобы она замолчала, и исступленно замахал руками. Исполинское существо громко закряхтело и заворочалось во сне. – Это ведь он тебя избивал! Вот откуда у тебя все эти увечья!

   - Он силушки своей еще не ведает! – горячо воскликнул Хагрид. – Но он учится помаленьку, и руки уже не так распускает…

   - Значит, ты поэтому целых два месяца до дома добирался, - задумчиво проговорила Гермиона. – Ах, Хагрид, зачем ты привел его сюда, раз он этого не хотел? Разве ему не лучше было остаться со своими народом?

   - Они обижали его, Гермиона, потому что он такой маленький! – с горечью сказал Хагрид.

   - Маленький? – всплеснула руками Гермиона. – Это он-то маленький?

   - Как же я мог оставить его там, - дрогнувшим голосом сказал Хагрид, и по его разукрашенному синяками лицу полились потоки слез в заросли бороды. – Он же… братка мой!

   Гермиона ошарашенно смотрела на него, раскрыв рот.

   - Хагрид, - медленно протянул Гарри, - называя его «браткой», ты хочешь сказать…

   - Ну… не совсем братка… наполовину, - уточнил Хагрид. – Когда матушка моя покинула батюшку, она сошлась с другим великаном, и у них народился вот этот самый Гробб…

   - Гробб? – удивился Гарри.

   - Ну… так уж у него выходит, когда он имя свое выговаривает, - расстроенно вздохнул Хагрид . – По-английски он мало знает… Я его учу помаленьку… Она-то, видать, и его любила не боле, чем меня… У великанш только те ребятишки подходящими считаются, которые здоровенными крепышами народились, а этот ростом не вышел, в нем всего-то шестнадцать футов…

   - Малютка, что и говорить! – заметила Гермиона с сарказмом, который больше походил на истерику. – Прямо крошка!

   - Его там совсем запинали… не мог я его оставить…

   - А что, мадам Максим тоже была согласна взять его с собой? – спросил Гарри.

   - Ну, она… в общем, она понимала, что для меня это уж больно важно, - сказал Хагрид, нервно сплетая и расплетая огромные пальцы. – Но… он ее шибко утомил, чего уж там говорить… так что домой мы возвращались разными дорогами… Но она обещалась держать все в секрете…

   - Как ты сумел тайно доставить его сюда? – спросил Гарри.

   - Мы потому так долго и добирались, - объяснил Хагрид, – что передвигаться могли только нехожеными тропами по ночам. Ходить-то он умеет шустро, коли есть охота, да только он все больше назад рвался…

   - Ах, Хагрид, лучше бы ты позволил ему вернуться! – простонала Гермиона, тяжело опустившись на ствол поваленного дерева и закрыв лицо руками. – И что, спрашивается, ты будешь делать с буйным великаном, который к тому же не желает здесь находиться?

   - Ну, знаешь… «буйный» - это уж чересчур, - сказал Хагрид, все так же нервно сжимая и разжимая пальцы. – Ну, случалось, поколачивал он меня, коли бывал в душевном расстройстве, но он исправляется прямо-таки на глазах, обвыкается помаленьку…

   - А тогда для чего эти канаты? – спросил Гарри.

   Он только что заметил канаты невообразимой толщины, тянувшиеся от стволов самых крупных из близстоящих деревьев до того места, где на земле лежал к ним спиной свернувшийся гигантским калачом Гробб.

   - Ты вынужден держать его на привязи? – тихо спросила Гермиона.

   - Ну… вроде того… - признался Хагрид, поглядывая на нее с тревогой. – Я ведь… того… говорил уже… он силушки-то своей пока не ведает…

   Гарри наконец понял, отчего в этой части леса столь странным образом отсутствовала любая живность.

   - Так какая помощь тебе требуется от меня, Гарри и Рона? – робко спросила Гермиона.

   - Чтобы вы приглядывали за ним, - сказал Хагрид, и его голос дрогнул. – Когда меня здесь уже не будет.

   Гарри и Гермиона обменялись унылыми взглядами, и Гарри с досадой вспомнил о своем обещании выполнить все, о чем бы Хагрид его ни попросил.

   - Что… что именно ему понадобится? – спросила Гермиона.

   - Харчей или еще чего такого ему не надобно, - тотчас оживился Хагрид. – Харчи он и сам умеет добывать. Птицы, олени или другая какая живность… А нужна ему компания. Мне бы только знать, что его не бросят и помогать станут помаленьку… вразумлять…

   Гарри не ответил и оглянулся на спящее поблизости гигантское существо. В отличие от Хагрида, который был не схож с обычными людьми разве что из-за своих габаритов, Гробб казался странным уродцем. То, что Гарри попервоначалу принял за замшелый валун справа от земляного холма, оказалось головой Гробба. По отношению к туловищу, она была непропорционально крупной, что отличало ее от человеческой головы, и напоминала шар, покрытый короткими жесткими завитками цвета папоротника. Сверху виднелось очертание массивного уха, а сама голова опиралась прямо на плечи, поскольку шея была либо слишком короткой, либо вовсе отсутствовала. Под одеянием, похожим на грязную бурую толстовку, сшитую вкривь и вкось из шкур животных, угадывалась широченная спина, которая вздымалась при каждом вдохе, растягивая грубые швы. Ноги Гробб поджал под себя, и были видны лишь гигантские грязные подошвы, напоминавшие пару наехавших друг на друга саней.

   - Ты хочешь, чтобы мы его всему обучали? – вяло спросил Гарри. До него только что дошел смысл предостережения Фиренце. Его затея ни к чему не приведет. Будет лучше, если он от нее откажется. Конечно, другие обитающие в Лесу существа не могли не знать о бесплодных попытках Хагрида обучить Гробба английскому языку…

   - Вот именно… Ему довольно будет, коли вы с ним просто поговорите разок-другой, - с надеждой подхватил Хагрид. – Я так смекаю, что ежели он обучится разговаривать с людьми, так сообразит, что мы все его любим и не хотим отпускать…

   Гарри посмотрел на Гермиону и уперся в ее взгляд из-под пальцев, закрывавших лицо.

   - Что-то я вдруг по Норберту заскучал, - сказал Гарри, а Гермиона в ответ кисло хмыкнула.

   - Значит, вы согласны? – обрадовался Хагрид, не разобрав слов Гарри.

   - Мы… - вяло протянул Гарри, понимая, что отступать некуда. – Мы постараемся, Хагрид…

   - Я знал, что могу на вас положиться, - сказал Хагрид, заливаясь слезами радости и утирая их носовым платком. – Но вы не больно себя затрудняйте… У вас ведь экзамены на носу, я знаю… Кабы вам удавалось хоть разок в неделю пробираться сюда в мантии-невидимке, чтобы словечком с ним перемолвиться… Сейчас я его разбужу… чтобы, значит, с вами познакомить…

   - Что?.. Нет! – вскрикнула Гермиона, вскочив на ноги. – Хагрид, нет, не буди его, нам вовсе не обязательно…

   Однако Хагрид уже перешагнул через ближайший ствол дерева и направился к Гроббу. Отойдя футов на десять, он поднял с земли длинный сломанный сук, бодро кивнул Гарри с Гермионой через плечо и со всей силы ткнул Гробба в спину.

   Великан издал рев, который эхо разнесло по спящему лесу. Птицы с криком выпорхнули из верхушек деревьев и умчались прочь, а громадная махина Гробб между тем уже медленно поднимался. Земля содрогнулась, когда он оперся на исполинскую ладонь, помогая себе встать на четвереньки, а затем повернул голову, чтобы посмотреть, кто или что нарушило его покой.

   - Как ты, Гроббушка? – обратился к нему Хагрид с деланой радостью, пятясь и держа наготове сук, чтобы в случае необходимости снова ткнуть им Гробба. – Хорошо поспал?

   Гарри и Гермиона отступили подальше, не спуская при этом с великана глаз. Гробб стоял на четвереньках между двумя деревьями, которые он еще не успел вырвать с корнем, а Гарри с Гермионой смотрели снизу вверх на его невообразимо огромное лицо, напоминавшее вышедшую из-за облаков тусклую луну, такую же круглую. Черты лица Гробба были как будто вытесаны в гигантском валуне: короткий, бесформенный нос, перекошенный рот, желтые кривые зубы, величиной с кирпич. Маленькие глаза грязно-болотного цвета были слегка припухшими - он еще не до конца проснулся. Гробб поднес грязные кулаки с костяшками размером с крикетные шары к глазам, размашисто их потер, а потом вдруг с невероятным проворством вскочил на ноги.

   - Боже мой! – Гарри услышал, как рядом с ним взвизгнула Гермиона.

   Деревья, к которым был привязан за лодыжки и запястья Гробб, зловеще затрещали. Великан, как и говорил Хагрид, ростом был не меньше шестнадцати футов. Сонно оглядевшись по сторонам, он дотянулся огромной, размером с пляжный зонт, ручищей до макушки сосны, схватил птичье гнездо и, не обнаружив там птиц, перевернул его с недовольным рычанием. Хагрид тотчас вскинул вверх руки и прикрыл голову, защищаясь от яиц, которые полетели вниз, словно гранаты. 

   - Послушай, Гроббушка, - крикнул Хагрид, с опаской поглядывая вверх на случай новых яйцеметаний, - я привел тебе новых друзей. Помнишь, я тебе обещал? Помнишь, говорил, что они приглядят за тобой, коли мне доведется отлучиться ненадолго? Помнишь, Гроббушка?

   В ответ Гробб снова громко взревел. Трудно было понять, прислушивается ли он к словам Хагрида и распознает ли их как членораздельную речь. Чтобы развлечь себя, он ухватился за верхушку сосны и принялся тянуть ее к себе с намерением посмотреть, как далеко она отскочит, когда он выпустит ее из рук.

   - Гроббушка, не нужно так делать! – закричал Хагрид, - а то ты и эту тоже вырвешь с корнем…

   Так и случилось: Гарри увидел, как земля под сосной покрылась трещинами.

   - Я тебе друзей привел! – пытался докричаться до Гробба Хагрид. – Вот, гляди! Гляди сюда, дубина стоеросовая, это твои друзья!

   - Ох, Хагрид, не надо, - испуганно заверещала Гермиона, но Хагрид уже снова нацелил на Гробба сук и с силой ткнул его им в колено.

   Выпустив из рук верхушку сосны, которая тотчас спружинила и угрожающе закачалась, осыпая Хагрида дождем иголок, великан глянул вниз.

   - Это, - сказал Хагрид, торопливо отступая туда, где стояли Гарри с Гермионой, - Гарри, понял, Гробб? Гарри Поттер! Он, может, станет тебя навещать, когда меня здесь не будет, уразумел?

   Великан, похоже, только сейчас обнаружил существование Гарри с Гермионой, а те в смятении наблюдали за тем, как к ним склоняется громадная голова, чтобы лучше их рассмотреть мутными сонными глазами.

   - А это Гермиона, понятно? Гер… - он вдруг осекся, а затем, повернувшись к Гермионе, спросил: - Ты не будешь против, Гермиона, коли он станет называть тебя «Герми»? А то имя уж больно мудреное, ему не упомнить…

   - Нет, я не против, - едва выдавила из себя Гермиона.

   - Гробб, это Герми! И она станет тебя навещать. Здорово, правда? Теперича у тебя целых два друга... ГРОББУШКА, НЕТ!

   Рука Гробба, словно из ниоткуда, с быстротой молнии метнулась к Гермионе. Гарри схватил Гермиону и увлек ее за ближайшее дерево – пальца Гробба чиркнули по стволу, но ухватили лишь воздух.

   - ТЫ БАЛОВНИК, ГРОББУШКА! – услышал Гарри голос Хагрида, одновременно чувствуя, как приникла к нему Гермиона, дрожа и тихонько постанывая. – ТЫ БОЛЬШОЙ БАЛОВНИК! НЕЛЬЗЯ ХВАТАТЬ… АЙ!    

   Гарри выглянул из-за ствола дерева и увидел лежащего на спине Хагрида с расквашенным носом, к которому он прижимал руку. Между тем Гробб, похоже, потерял к нему всякий интерес и, выпрямившись, вернулся к прежней забаве: он снова оттягивал верхушку сосны, проверяя ее на прочность.

   - Ну, ладно, - глухо проговорил Хагрид, поднимаясь с земли. Одной рукой он держался за кровоточащий нос, а другой сжимал арбалет. – Вот, значит… теперь вы с ним познакомились… и он вас признает, когда вы снова сюда наведаетесь. Да… вот так…

   Он перевел взгляд на Гробба, который в упоении раскачивал сосну – по его грубо вытесанному лицу разливался самозабвенный восторг, а корни дерева, которое он выкорчевывал, громко трещали…

   - Ну, на сегодня довольно будет, - сказал Хагрид. – А теперь… вернемся, пожалуй, а?

   Гарри с Гермионой кивнули. Все еще зажимая пальцами нос, Хагрид повесил арбалет на плечо и зашагал вперед, показывая дорогу.

   Какое-то время все молчали, и никто даже словом не обмолвился, когда до их ушей долетел треск, не оставлявший сомнений в том, что Гробб расправился-таки с сосной. Лицо Гермионы было бледным и напряженным. Гарри мучительно подыскивал подходящие слова, но ему ничего не шло в голову. Что же будет, если кому-нибудь станет известно, что Хагрид прячет в Лесу Гробба? И сам он имел неосторожность пообещать, что они с Роном и Гермионой примут от Хагрида эстафету и станут продолжать эту бессмысленную затею с очеловечиванием великана… Как Хагрид мог - даже при его удивительной способности тешить себя заблуждениями, считая клыкастых чудовищ безобидными симпатягами - как мог он так обманываться насчет Гробба и верить в то, что со временем великан настолько окультурится, что сможет общаться с людьми?

   - Стойте, - Хагрид неожиданно отдал приказ Гарри с Гермионой, продиравшимся сквозь густые заросли спорыша. Вытащив стрелу из висевшего за плечом колчана, он вставил ее в арбалет. Гарри и Гермиона вскинули палочки: остановившись, они теперь отчетливо слышали поблизости какое-то движение.

   - Какой черт его принес, - тихо проворчал Хагрид.

   - Разве мы не предупреждали тебя, Хагрид, - послышался низкий мужской голос, - что ты теперь здесь нежеланный гость?

   Из зеленой лиственной полутьмы выплыл обнаженный мужской торс, который, как они убедились мгновение спустя, плавно перетекал в круп гнедого коня. У появившегося кентавра было гордое высокоскулое лицо и длинные черные волосы. Как и Хагрид, кентавр был вооружен: за его плечом были видны лук и полный стрел колчан.

   - Как поживаешь, Магориан? -  с опаской спросил Хагрид. 

   Ветви деревьев позади кентавра зашевелились, и из зарослей появилось еще четверо или пятеро его соплеменников. Среди них был Бэйн, кентавр вороной масти с черной бородой, которого Гарри видел почти четыре года назад в ту самую ночь, когда познакомился с Фиренце. Бэйн, впрочем, не подал виду, что когда-либо встречался с Гарри.

   - Как я понимаю, - начал он язвительным тоном и повернулся к Магориану, - мы условились, как поступим, если этот двуногий еще раз сунет нос в наш Лес?

   - Так я, стало быть, теперь «этот двуногий»? – запальчиво парировал Хагрид. – Из-за того, что не допустил душегубства?

   - Ты не должен был вмешиваться, Хагрид, - покачал головой Магориан. – Разные у нас устои и разные законы. Фиренце предал и опозорил нас.

   - Прямо и не знаю, как вам такое в голову взбрело, - раздраженно буркнул Хагрид. – Он ничего дурного не сделал, разве что Альбусу Дамблдору помог…

   - Фиренце отдал себя в услужение людям, - сказал кентавр серой масти с суровым лицом, испещренным глубокими морщинами.

   - Услужение?! – ядовито фыркнул Хагрид. – Да он одолжение Дамблдору сделал…

   - Он разбазаривает наши тайные знания, - тихо проговорил Магориан. – Это территория такого позора, откуда нет возврата.

   - Вам виднее, что и говорить, - пожал плечами Хагрид, - но лично я так смекаю, что вы совершаете большую ошибку…

   - Как и ты, двуногий, когда вернулся в наш Лес, - вставил Бэйн, - хотя мы тебя и предупреждали…

   - А теперь меня послушайте, - разозлился Хагрид. – Я ничего не желаю больше слышать про «наш Лес», понятно? Не вам решать, кому сюда ходить, а кому нет…

   - И не тебе, Хагрид, - мягко сказал Магориан. – Сегодня я позволю тебе уйти целым и невредимым, потому что с тобой твой молодняк…

   - Они не его! – презрительно фыркнул Бэйн. – Это ученики, Магориан, из той самой школы! Вполне вероятно, что они уже извлекли выгоду из того, что выболтал им Фиренце…

   - Как бы то ни было, - спокойно продолжал Магориан, - убийство жеребят – это страшное злодеяние… Мы не расправляемся с невинными существами. Сегодня, Хагрид, ты можешь спокойно покинуть Лес. Но в дальнейшем держись отсюда подальше. Ты поплатился дружбой кентавров, когда помог предателю Фиренце избежать кары.

   - Меня не остановит кучка каких-то ослов! – огрызнулся Хагрид.

   - Хагрид, - взмолилась Гермиона тоненьким дрожащим голоском, когда Бэйн и кентавр серой масти начали бить землю копытами, - пошли отсюда, пожалуйста, давай уйдем!

   Хагрид сделал шаг назад, однако его арбалет, как и его взгляд, были по-прежнему угрожающе нацелены на Магориана. 

   - Нам известно, кого ты прячешь в Лесу, Хагрид! – крикнул им вслед Магориан, удаляясь вместе с другими кентаврами. - И наше терпение подходит к концу!

   Хагрид развернулся, всем своим видом давая понять, что его разговор с Магорианом не завершен.

   - Придется смириться и потерпеть, покамест он здесь, Лес не только ваш, но и его! – гаркнул Хагрид, не обращая внимания на Гарри с Гермионой, которые изо всех сил тянули его за кротовую безрукавку, пытаясь сдвинуть с места. По-прежнему негодуя, Хагрид поглядел вниз, и гневное выражение его лица уступило место удивлению: как оказалось, он и не ощутил их натужных стараний.

   - Успокойтесь, вы оба, - бросил он на ходу едва поспевавшим за ним Гарри с Гермионой. – Вот ведь чертовы жеребцы!

   - Хагрид, - запыхавшись, пролепетала Гермиона, снова обходя стороной заросли крапивы, которые ранее уже осложнили им жизнь по пути в Лес, - раз кентавры больше не потерпят в Лесу людей, то мы с Гарри вряд ли сможем… 

   - Да ладно, вы же сами все слыхали, - отмахнулся Хагрид. – Жеребят они не станут обижать… в смысле, детей. В любом случае, мы не позволим этому стаду садиться себе на голову…

   - Ну, ты хотя бы попыталась его вразумить, - шепнул Гарри приунывшей Гермионе.

   Наконец они снова вышли на тропу, а спустя минут десять деревья начали редеть. Теперь уже сквозь ветви проглядывало чистое голубое небо, а издалека до них стали долетать ликующие крики болельщиков.

   - Видать, еще гол забили, - сказал Хагрид, остановившись под сенью деревьев, откуда открывался вид на стадион. – Или игра уж закончилась?

   - Не знаю, - печально покачала головой Гермиона. Гарри обратил внимание на ее растерзанный вид: мантия разорвалась во многих местах, в волосах застряли листья и ветки, а на лице и руках были многочисленные царапины. Он не сомневался, что и сам выглядит немногим лучше.

   - Я так смекаю, что матч окончен! – сказал Хагрид, всматриваясь вдаль. – Гляньте-ка, народ расходится… Коли поторопитесь, то смешаетесь с толпой, и никто не дознается, что вас там не было!

   - Отличная мысль, - согласился Гарри. – Что же… увидимся, Хагрид…

   - Я не могу ему больше доверять, - срывающимся голосом проговорила Гермиона, как только они отошли подальше. – Я не могу больше ему доверять. Совсем не могу…

   - Успокойся, - попытался урезонить ее Гарри.

   - Успокоиться?! – взвилась она. – Это же великан! Великан в Лесу! И мы должны обучать его английскому языку! Каждый раз по дороге туда и обратно минуя табун кентавров-убийц! Как я могу теперь ему доверять?

   - Но нам пока ничего не придется делать! – попытался успокоить ее Гарри, когда они смешались с толпой гомонящих Хаффлпаффцев, возвращавшихся в замок. – Пока он сам здесь, он ничего от нас и не ждет, а то, что его выгонят, это еще вилами на воде писано…

   - Да перестань, Гарри! – сердито бросила Гермиона, резко остановившись. Шедшим сзади пришлось совершить головоломный маневр, чтобы избежать столкновения. – Разумеется, его выгонят, и, если честно, можно ли винить Амбридж после всего того, что мы сейчас увидели?

   Повисла пауза, а когда Гарри гневно посмотрел на Гермиону, то увидел, как ее глаза наполняются слезами.

   - Ты ведь это не серьезно? – тихо спросил он.

   - Нет… ну… ладно… не серьезно, - призналась она и принялась сердито тереть глаза. – Но для чего он осложняет себе жизнь – а заодно и нам?

   - Кто его знает…

Королевская игра, И технична, и быстра, И мячей в воротах – ноль! Уизли – славный наш король!

   - Хоть бы они перестали горланить свои идиотские куплеты, - угрюмо проговорила Гермиона, - неужели они еще не насытились злорадством?

   Вверх по склону лужайки взбиралась толпа учеников, возвращавшихся в замок.

   - Слушай, давай скорее зайдем внутрь, чтобы не встречаться со Слиттеринцами, - поторопила Гарри Гермиона.

Уизли ястребом летает, Квоффл в ворота не пускает, И наш Гриффиндор не зря Славит Уизли-короля!

   - Гермиона… - медленно проговорил Гарри.

   Пение становилось все громче, но доносилось оно не со стороны Слиттеринских болельщиков в серебристо-зеленых одеяниях, а из красно-золотой толпы, неспешно двигавшейся в направлении замка, и эта толпа несла кого-то на своих плечах…

Королевская игра, И технична, и быстра, И мячей в воротах – ноль! Уизли – славный наш король!

   - Не может быть! – едва слышно вырвалось у Гермионы.

   - Может! – громко крикнул Гарри.

   - ГАРРИ! ГЕРМИОНА! – послышался вопль Рона, который размахивал серебряным Кубком и был вне себя от возбуждения. – МЫ СМОГЛИ! МЫ ПОБЕДИЛИ!

   Процессия поравнялась с ними, и они одарили Рона радостными улыбками. У дверей в замок образовалась толкотня, Рон ударился головой о притолоку, но его все равно ни за что не хотели опускать вниз. С громким пением толпа протиснулась в Вестибюль и скрылась из виду. Гарри с Гермионой провожали процессию ликующими взглядами до тех пор, пока вдали не стихли последние отголоски куплетов про «Уизли-короля». После этого они снова глянули друг на друга, и улыбки медленно исчезли с их лиц.

   - Давай с новостями подождем до завтра, хорошо? – предложил Гарри.

   - Да, конечно, - устало кивнула Гермиона. – Спешить некуда…

   Они вместе поднялись по лестнице, а подойдя к входным дверям, оба машинально оглянулись на Заповедный лес. Гарри не мог точно сказать, разыгралось ли у него воображение или он и вправду увидел вдали небольшую стайку птиц, порывисто взметнувшуюся в небо из-за того, что дерево, где они обитали, только что выкорчевали из земли.

Глава 31 С.О.В.

   Праздничное настроение Рона по случаю его персонального вклада в столь нелегкую победу Гриффиндора достигло такого размаха, что на следующий день все остальное просто перестало для него существовать. Прошедший матч был единственной темой, которую он желал обсуждать, и Гарри с Гермионой никак не могли дождаться паузы, чтобы вставить хотя бы словечко о Гроббе. Они, впрочем, не особо и старались, поскольку никому из них не хотелось возвращать Рона к суровой действительности таким бесчеловечным способом. День был теплый, ясный, и им удалось уговорить Рона отправиться вместе с ними готовиться к экзаменам к тому самому буку на берегу озера, где, в отличие от Гриффиндорской гостиной, их вряд ли могли подслушать. Поначалу Рона эта идея не слишком увлекла – уж больно было ему по вкусу, когда проходившие мимо его кресла Гриффиндорцы дружески похлопывали его по спине, не говоря уже о том, что гостиная то и дело взрывалась куплетами про «Уизли-короля». В конце концов он согласился, что немного свежего воздуха ему не помешает.

   Пока они усаживались в тени бука и раскладывали учебники, Рон в десятый раз во всех подробностях пересказывал им, как впервые смог отбить удар по воротам.

   - Один-то мяч от Дэвиса я уже пропустил и как-то сник, но когда на меня понесся Брэдли – выскочил прямо-таки из ниоткуда, – я сказал себе: ты справишься! У меня была всего секунда, чтобы сообразить, в какую сторону броситься, а он вроде бы нацелился на правое кольцо… это с моей стороны правое, а с его – левое… однако что-то внутри мне будто шепнуло, что это уловка, я пошел на риск и рванул влево… ну, для него это было вправо… собственно, вы же сами все видели, - с видом скромника завершил он свой рассказ, после чего (это было уже явным излишеством) лихо откинул назад волосы, чтобы казалось, будто их встрепал ветер, и огляделся по сторонам проверить, слышали ли его повествование расположившиеся поблизости и о чем-то судачившие третьекурсники из Хаффлпаффа.

   - А уж после, когда пять минут спустя меня начал атаковать Чамберз… в чем дело? – остановился он на полуслове, заметив выражение лица Гарри. – Чего ты хмыкаешь?

   - Я не хмыкаю, -  тотчас успокоил его Гарри, погрузившись в свои записи по трансфигурации и мучительно пытаясь придать лицу серьезный вид. Дело было в том, что Рон невольно напомнил Гарри другого игрока сборной Гриффиндора по квиддичу, который когда-то сидел под тем же деревом и так же встрепывал волосы. – Я рад, что мы победили, только и всего.

   - Да уж, - протянул Рон, смакуя слова, - мы точно победили. Вы видели лицо Чанг, когда Джинни с лету схватила снитч прямо под самым ее носом?

   - Наверное, оно было все в слезах? – предположил Гарри, и в его голосе прозвучал металл.

   - Ага… впрочем, больше от злобы, чем от обиды… - сдвинул брови Рон. – Но вы же видели, как она отшвырнула метлу в сторону после приземления?

   - Ну… - начал было Гарри.

   - Если честно, Рон, то… не видели, - со вздохом призналась Гермиона и, отложив учебник, бросила на него виноватый взгляд. – Дело в том, что мы с Гарри ничего не видели, кроме того первого гола, который забил Дэвис. – Художественно взъерошенные волосы Рона разочарованно поникли.

   - Вы не смотрели игру? – тихо спросил он, поочередно глядя то на Гарри, то на Гермиону. – Вы не видели, сколько раз я спас ворота от верного гола?

   - В общем… нет, - сказала Гермиона и в знак примирения потянулась к нему рукой. – Пойми, Рон, мы не хотели уходить, но у нас не было выбора!

   - Неужели? – саркастически бросил Рон, чье лицо на глазах становилось пунцовым. – И почему же?

   - Это все Хагрид, - принялся объяснять Гарри. – Он наконец решился рассказать нам, откуда взялись все эти увечья после его возвращения из лагеря великанов. Он настаивал, чтобы мы отправились с ним в Лес, и нам не оставалось ничего другого. Ты же сам знаешь, каким он становится, когда вобьет что себе в голову… Как бы то ни было…

   Гарри уместил все историю в короткие пять минут, по истечении которых негодование Рона сменилось откровенным скептицизмом.

   - Так он притащил одного из них с собой и теперь прячет его в Лесу?

   - Угу, - угрюмо кивнул Гарри.

   - Нет, - заявил Рон со всей решительностью, словно тем самым надеялся факт превратить в вымысел. – Нет, не мог он такого сделать…

   - Однако сделал, - категорично отрезала Гермиона. – Ростом Гробб примерно шестнадцать футов, ему нравится с корнем вырывать из земли высоченные сосны, футов по двадцать, а я, -   тут Гермиона хмыкнула, - числюсь под именем «Герми» в качестве его новой подружки.

   Рон нервически хохотнул.

   - И теперь Хагрид желает, чтобы мы…?

   - … обучали его английскому языку, именно так, - довершил его мысль Гарри.

   - Совсем спятил, - сказал Рон почти что с благоговением.

   - Да уж, - раздраженно подтвердила Гермиона, перевернув страницу учебника по трансфигурации для пятого курса и впившись сердитым взглядом в ряд диаграмм, изображавших процесс превращения совы в театральный бинокль. – Именно так я и начинаю думать. К несчастью, он буквально силой вырвал у нас обещание ему помочь.

   - Ну, так вам придется свое обещание нарушить, - уверенно заявил Рон. – В самом деле… У нас экзамены на носу, и мы легко можем вылететь из школы, потому что и так держимся на волоске, - он почти соединил большой и указательный пальцы, показывая толщину этого воображаемого волоска. – К тому же… Норберта помните? А Арагога? Что мы выиграли, связавшись с чудовищами, с которыми приятельствовал Хагрид?

   - Я все понимаю, но ведь мы связаны обещанием, - робко промолвила Гермиона.

   Рон снова пригладил волосы; вид у него был задумчивый.

   - Вообще-то, - вздохнул он, - Хагрида до сих пор не выгнали, так ведь? Раз он продержался до сегодняшнего дня, то, может, продержится и до конца семестра, и нам вовсе не придется приближаться к этому Гроббу.

* * *

   Угодья замка блестели на солнце, словно свежевыкрашенные; безоблачное небо, глядясь в сверкающую гладь озера, приветствовало свое отражение улыбкой, а по шелковистой траве лужаек время от времени шелестел ветерок. Пришел июнь, однако для пятикурсников это означало лишь то, что экзамены С.О.В. неотвратимо приближались.

   На дом больше ничего не задавали, а все уроки теперь были посвящены повторению того материала, который, по мнению преподавателей, мог оказаться в числе экзаменационных тем. Царившая в замке атмосфера лихорадочного возбуждения вытеснила из головы Гарри почти все мысли, кроме грозно маячивших на горизонте экзаменов, хотя на уроках по зельям он иногда задавался вопросом о том, разговаривал ли уже Люпин со Снэйпом о возобновлении сеансов окклюменции. Если да, то, значит, Снэйп проигнорировал Люпина точно так же, как он теперь игнорировал Гарри. Да Гарри и не роптал: ему и без дополнительных занятий со Снэйпом хватало забот и треволнений. Хорошо еще, что Гермиона с головой ушла в учебу и больше не приставала к нему с окклюменцией. Целые дни напролет она что-то бормотала себе под нос, а в гостиной больше уже не появлялась новая одежда для эльфов.

   Гермиона, впрочем, была не единственной, кто, по мере приближения С.О.В., начал странно себя вести. Эрни Макмиллан, например, приобрел весьма раздражающую манеру расспрашивать всех подряд об их системе подготовки к экзаменам.

   - Сколько примерно часов в день вы занимаетесь? -  с нездоровым блеском в глазах допытывался он у Гарри с Роном, когда они выстроились у входа в оранжерею перед уроком травологии.

   - Не считал, - пожал плечами Рон. – Несколько…

   - Больше или меньше восьми?

   - Меньше, наверное, - прикинул в уме Рон, и на его лице появилось выражение легкой тревоги.

   - Я занимаюсь по восемь часов, - похвастался Эрни, выставив вперед грудь. – А то и по девять. Перед завтраком ежедневно не меньше часа занимаюсь. А восемь часов в день – это в среднем. В выходной могу и все десять потратить на повторение. В понедельник занимался девять с половиной. Вторник был не таким удачным – ограничился семью часами с четвертью. Дальше… в среду…

   Гарри был безмерно благодарен профессору Спраут, которая как раз в этот момент открыла дверь в оранжерею номер три, тем самым вынудив Эрни прекратить свой поток красноречия.

   Драко Малфой, между тем, придумал иной способ посеять панику.

   - Разумеется, все дело не в знаниях, - громко разглагольствовал он перед Крэббом и Гойлом у кабинета Снэйпа за несколько дней до начала экзаменов, - а в знакомствах. Папа уже много лет находится в приятельских отношениях с главой Магической аттестационной комиссии старушкой Гризельдой Марчбанкс… Мы и на обед ее к себе приглашали, и все такое…

   - Как вы думаете, он не врет? – испуганно шепнула Гермиона Гарри и Рону.

   - Даже если это и правда, мы все равно ничего не сможем поделать, - хмуро буркнул Рон.

   - Сомневаюсь, что это правда, - послышался сзади тихий голос Невилла. – Гризельда Марчбанкс дружна с моей бабушкой, и о Малфоях она никогда не упоминала.

   - Что она за человек? – полюбопытствовала Гермиона. – Требовательный?

   - Если честно, то на бабушку похожа, - уныло промолвил Невилл.

   - Но знакомство с ней все же может оказаться тебе полезным! – бодро вставил Рон.

   - Сомневаюсь, что это поможет делу, - вздохнул Невилл, окончательно расстроившись. – Бабуля все время жалуется профессору Марчбанкс, что я не пошел в отца… Ну… вы же сами составили о ней представление, когда мы встретились тогда в больнице Св. Мунго…

   Невилл уставился в пол невидящим взором. Гарри, Рон и Гермиона молча переглянулись. Впервые за все время Невилл открыто признал, что встреча в больнице имела место.

   Между тем среди пяти- и семикурсников пышным цветом расцветал черный рынок, где шла бойкая торговля стимуляторами собранности, быстроты ума и работоспособности. Гарри и Рон положили глаз на флакон Мозгогорячителя от Баруффио, который им предложил шестикурсник из Рэйвенкло Эдди Кармайкл, уверявший, что прошлым летом сдал девять экзаменов С.О.В. на «Блестяще» только благодаря Мозгогорячителю. Эдди предложил купить у него целую пинту снадобья всего за какие-то жалкие двенадцать галлеонов. Рон заверил Гарри, что тотчас по окончании Хогвартса и поступлении на службу он компенсирует ему свою часть расходов. Сделка, однако же, так и не состоялась, поскольку Гермиона конфисковала у Кармайкла флакон и вылила его содержимое в туалет.

   - Гермиона, мы собирались это купить! – гневно вскричал Рон.

   - Не глупи, - рявкнула Гермиона. – С таким же успехом вы могли бы приобрести у Гарольда Дингля муку из драконьих когтей.

   - Дингль продает муку из драконьих когтей? – оживился Рон.

   - Уже не продает, - охладила его пыл Гермиона. – Я и ее конфисковала. К вашему сведению, все эти снадобья совершенно бесполезны…

   - Драконьи когти реально помогают! – возразил Рон. – Я слышал, что мука из когтей действует фантастически, подстегивает мозг, и у тебя на несколько часов появляется такая прыть… Гермиона, ну разреши хоть щепотку, что тебе стоит, да и какой от этого вред…

   - Большой, - серьезно заявила Гермиона. – Я проверила состав: это не что иное как сушеный помет бомбоксов. 

   Подобное откровение сильно остудило желание Гарри и Рона экспериментировать со стимуляторами мозговой активности.

  На ближайшем уроке по трансфигурации их ознакомили с расписанием экзаменов и порядком их проведения.

   - Как видите, - объясняла классу профессор МакГонагалл, пока они копировали с доски расписание, - экзамены будут проходить на протяжении двух следующих недель. Теоретическую часть вы будете сдавать в утренние часы, а практическую – в вечерние. Практический экзамен по астрономии будет, конечно же, проводиться с наступлением темноты.

   - Я, разумеется, обязана предупредить вас, что на все листы пергамента, которые вы будет использовать в письменных экзаменационных работах, наложено заклятье Анти-шпор. В зал, где проводится экзамен, запрещено проносить не только Перья-самоответчики, но также Памятролли, Чернила-самокорректоры и съемные Манжеты-суфлеры. Должна заметить, что едва ли не каждый год находится по крайней мере один умник, который – или которая – считает, что сможет обойти правила, установленные Магической аттестационной комиссией. Надеюсь, что этим умником не окажется воспитанник Гриффиндора. Наша новая Ректорша, - профессор МакГонагалл произнесла это слово с тем же выражением лица, какое бывало у тети Петуньи, когда она обдумывала, как вывести особо неподатливое пятно, - попросила деканов факультетов предупредить учеников, что жульничество на экзаменах будет караться самым беспощадным образом, поскольку результаты экзаменов могут поставить под удар новые школьные порядки…

   Профессор МакГонагалл едва заметно фыркнула, и Гарри увидел, как затрепетали ее остро очерченные ноздри.

   - Но все это не означает, что вам можно расслабляться. Вы должны думать о своем будущем.

   - Простите, профессор, - подняла руку Гермиона, - а когда нам объявят результаты экзаменов?

   - В июле каждому будет отправлено по почтовой сове, - ответила профессор МакГонагалл.

   - Классно, - громким шепотом прокомментировал Дин Томас, - значит, до каникул можно не забивать себе голову…

   Воображение Гарри нарисовало картинку, где он спустя полтора месяца сидит у себя в спальне в Вечнозеленом Тупике, дожидаясь результатов С.О.В. Что же, по крайне мере одно письмо летом ему гарантировано…

   Первый экзамен – по теории заклинаний - был назначен на утро понедельника. В воскресенье после обеда Гарри согласился проэкзаменовать Гермиону, но почти тотчас об этом пожалел. Гермиона пребывала в крайне возбужденном состоянии и постоянно вырывала учебник у него из рук, чтобы проверить правильность своих ответов. Все закончилось тем, что она случайно угодила ребром учебника «Достижения в области магических заклинаний» прямо Гарри в нос, да так, что у него заслезились глаза.

   - Думаю, ты и без меня справишься, - решительно заявил Гарри.

   Рон штудировал свои записи по заклинаниям за последние два года, заткнув пальцами уши и беззвучно шевеля губами. Шеймус вслух повторял по памяти определение Заклинания материализации, распластавшись на спине прямо на полу, а Дин проверял его по «Стандартному учебнику магических заклинаний» для пятого курса. Парвати с Лавандой практиковались в применении базовых Локомотивных чар, устраивая гонки между своими пеналами по периметру стола.

   Ужин в последний вечер перед экзаменом проходил в обстановке сдержанной тишины. Гарри с Роном были немногословны, и только жадно поглощали еду после целого дня усердных занятий. В отличие от них, Гермиона ежеминутно откладывала в сторону вилку с ножом, чтобы нырнуть под стол за учебником и в очередной раз удостовериться в правильности каких-либо фактов или цифр. Рон принялся ее уговаривать, чтобы она основательно подкрепилась, а иначе не заснет, но неожиданно вилка выпала из ее пальцев и громко звякнула по тарелке.

   - Ой-ой-ой, - едва слышно промолвила она, вглядываясь в Вестибюль. – Это они? Экзаменаторы?

   Гарри с Роном молниеносно развернулись. Сквозь открытые двери Большого зала была видна небольшая группа престарелых волшебников и волшебниц, стоявших в Вестибюле вместе с Амбридж, которая, к радости Гарри, выглядела весьма нервозной.

   - Давайте пойдем и посмотрим, - предложил Рон.

   Гарри с Гермионой кивнули и поспешили к выходу, однако в дверях замедлили ход и не спеша прошествовали мимо экзаменаторов. Гарри решил, что профессор Марчбанкс – это, наверное, та крохотная, согбенная волшебница, чье лицо было испещрено такой густой сеткой морщин, что казалось задрапированным паутиной. Профессор Амбридж всячески выказывала ей свое почтение, но профессор Марчбанкс, судя по всему, была несколько туговата на ухо и отвечала очень громко, несмотря на то, что обе стояли совсем рядом друг к другу.

   - Добрались прекрасно, без проблем – чай, не в первый раз приезжаем! – сказала она несколько недовольным тоном. – В последнее время я, кстати сказать, не получала никаких известий от Дамблдора! – добавила она, озираясь по сторонам, словно в надежде, что он может неожиданно появиться из чулана для метел. – Вы, случайно, не знаете, где он теперь?

   - Даже не представляю, - ответила Амбридж, испепеляя злобным взглядом Гарри, Рона и Гермиону, которые затормозили у подножия лестницы, где Рон театрально изображал, будто завязывает развязавшийся шнурок. – Но рискну предположить, что Министерство Магии выйдет на его след в самом скором времени…

   - Сомневаюсь, - громогласно возразила профессор Марчбанкс, - ничего не получится, если Дамблдор не желает, чтобы его нашли! Кому об этом и знать, как не мне… Я лично экзаменовала его по трансфигурации и заклинаниям, когда он сдавал П.А.У.К. … Я и вообразить не могла того, что он творил своей палочкой…

   - Да… что же… - пролепетала профессор Амбридж, когда Гарри, Рон и Гермиона медленно, насколько хватало дерзости, поднимались по мраморной лестнице, - позвольте проводить вас в преподавательскую… Надеюсь, вы не откажетесь от чашки чая после такого путешествия…

   Весь остаток вечера всем было как-то не по себе. Каждый пытался успеть хоть что-то еще повторить – впрочем, с весьма сомнительным успехом. Гарри рано отправился спать, но долго еще лежал в постели, не сомкнув глаз и потеряв счет времени. Он вспоминал инструктаж по выбору профессии у МакГонагалл и в гневе брошенное ею обещание помочь ему стать Светоносцем, даже если это станет последним, что она сделает в жизни… И теперь, когда экзамены подступили так близко, он уже жалел, что не назвал тогда более реалистичную цель… Гарри чувствовал, что не один он не может уснуть, однако в спальне стояла полная тишина, и в конце концов всех потихоньку сморил сон.

   Утром за завтраком пятикурсники были все так же немногословны. Парвати вполголоса повторяла заклинания, заставляя стоявшую перед ней солонку то и дело вздрагивать. Гермиона перечитывала «Достижения в области магических заклинаний», и ее глаза с такой скоростью носились по строчкам, что потеряли четкость очертаний. Невилл беспрестанно ронял то вилку, то нож и опрокидывал вазочку с конфитюром.

   Сразу по окончании завтрака все ученики отправились на занятия, а пяти- и семикурсники нервно топтались в Вестибюле. В половине десятого их снова, класс за классом, позвали в Большой зал, который был теперь обустроен в точности так же, как и во время экзамена в формате С.О.В., который сдавали отец Гарри, Сириус и Снэйп, и каким Гарри увидел его в Архивариуме. Вместо обеденных столов в Зале появилось множество небольших индивидуальных столиков, ориентированных в сторону преподавательского стола, где их уже ожидала профессор МакГонагалл. Когда всех рассадили по местам и наступила тишина, профессор МакГонагалл дала команду: «Можете начинать» и перевернула громадные песочные часы, стоявшие на письменном столе, где помимо них громоздились свитки пергамента, чернильницы и запасные перья.

   Гарри перевернул свой листок с заданием, чувствуя, как колотится сердце… Наискосок, тремя рядами правее и на четыре парты впереди, сидела Гермиона, которая уже начала усердно писать. Гарри прочитал первый вопрос: а) напишите вокабулу магического заклинания и б) дайте описание движения волшебной палочки, позволяющее отправить в полет твердое тело.                 

   В памяти Гарри мелькнуло видение увесистой дубинки, зависшей высоко в воздухе, а затем с грохотом свалившейся на твердолобый череп тролля… Улыбнувшись своему воспоминанию, Гарри склонился над экзаменационным заданием и принялся писать…

* * *

   - Все оказалось не так уж и страшно, правда? – выйдя в Вестибюль двумя часами позже, сказала Гермиона, которая еще не до конца отошла от экзаменационного волнения и продолжала теребить в руках листок с экзаменационными вопросами. – Боюсь, я не с лучшей стороны себя показала, описывая Веселящие чары – времени не хватило… А вы что-нибудь написали про противоикотное заклинание? Я сомневалась, не станет ли это явным перебором… а вот в двадцать третьем вопросе…

   - Гермиона, - решительно остановил ее Рон, - мы же условились с этим покончить… Мы не станем заново отвечать на экзаменационные вопросы, с нас и одного раза более чем достаточно.

   Обедали пятикурсники вместе с остальной школой (по такому случаю четыре факультетских стола были возвращены в Большой зал), а затем удалились в соседнюю с Залом небольшую комнату, где и дожидались вызова на практическую часть экзамена. Учеников приглашали небольшими группами в алфавитном порядке, а остальные без устали повторяли различные заклинания и отшлифовывали взмахи волшебными палочками, то и дело невзначай тыча однокашников то в спину, а то и в глаз. 

   Выкликнули имя Гермионы. Трясясь, как в лихорадке, она вышла из комнаты в сопровождении Энтони Гольдстайна, Грегори Гойла и Дафны Гринграсс. Те, кого уже проэкзаменовали, обратно не возвращались, и Гарри с Роном не имели ни малейшего представления о том, как справилась с заданием Гермиона.

   - За нее не тревожься. Помнишь, она как-то раз набрала сто двенадцать процентов за тест по заклинаниям? – напомнил Рон.

   Спустя десять минут профессор Флитвик сделал новое объявление:

   - Паркинсон, Пэнси… Патил, Падма… Патил, Парвати… Поттер, Гарри.

   - Удачи тебе, - тихо сказал Рон. Гарри шагнул в Большой зал, крепко, до дрожи в пальцах, сжимая волшебную палочку.

   - Профессор Тофти освободился, Поттер, - скрипучим голоском сказал встречавший его у дверей профессор Флитвик. Он указал на небольшой стол в дальнем углу, за которым сидел самый, по-видимому, пожилой и самый лысый экзаменатор. По соседству с ним профессор Марчбанкс опрашивала Драко Малфоя.

   - Так вы, стало быть, Поттер? – спросил профессор Тофти, сверяясь со списком и глядя на подошедшего Гарри поверх пенсне. – Тот самый знаменитый Поттер?

   Боковым зрением Гарри ясно увидел ядовитый взгляд, который метнул в его сторону Малфой. Бокал, который Малфой заклинанием поднял в воздух, упал и разлетелся на мелкие осколки. Гарри не смог сдержать усмешки, а профессор Тофти дружелюбно улыбнулся в ответ.

   - Так-так, - промолвил он нетвердым старческим голосом, - не стоит нервничать… Ну, а теперь, пожалуйста, возьмите эту подставку для яиц и заставьте ее сделать несколько переворотов «колесом» …

   Гарри посчитал, что он, в основном, справился неплохо. Заклинание левитации он, несомненно, выполнил лучше, чем Малфой, но, как на грех, перепутал Чары смены цвета с Чарами роста, поэтому крыса, вместо того чтобы окраситься в оранжевый цвет, начала увеличиваться прямо на глазах и достигла размеров барсука, прежде чем Гарри смог исправить свой промах. Он был рад, что в этот момент в Зале не было Гермионы, и не посчитал нужным потом ей об этом рассказать. От Рона, впрочем, он не стал ничего утаивать, поскольку Рон и сам отличился: превратил обеденную тарелку в громадный гриб, сам не понимая, как так вышло.

   Тем вечером отдыхать уже было некогда, и после ужина они прямиком направились в общую гостиную, чтобы готовиться к назначенному на следующий день экзамену по трансфигурации. Когда Гарри отправился спать, его голова гудела от обилия сложных магических заклинаний и теоретических парадигм.

   На следующее утро во время письменного экзамена у него вылетело из головы определение Метаморфозного заклинания, однако практическая часть экзамена компенсировала утреннюю неудачу. Ему удалось добиться полного исчезновения игуаны, в то время как у бедняжки Ханны Эббот от волнения ум окончательно зашел за разум, и она каким-то образом ухитрилась размножить своего хорька до целой стаи фламинго. Экзамен пришлось прервать на десять минут, пока все птицы не были отловлены и удалены из Зала.

   В среду прошел экзамен по травологии (Гарри посчитал его весьма успешным, если не считать укуса Клыкастой герани), а в четверг – по защите от Темных Искусств. На этот раз, впервые за все время, Гарри был спокоен за исход экзамена. Он легко справился со всеми письменными вопросами, а во время практической части с особым наслаждением показал в действии контрпорчи и защитные чары в присутствии Амбридж, которая хладнокровно наблюдала за ним со своего места у выхода в Вестибюль.

   - О, браво! – воскликнул вновь экзаменовавший Гарри профессор Тофти, когда Гарри блестяще разделался с фантомом. – Прекрасно! Думаю, на этом закончим, Поттер… впрочем… - он немного подался вперед. – Довелось мне как-то слышать от моего многоуважаемого друга Тибериуса Огдена, что вы умеете создавать Патронуса… Не желаете ли заработать поощрительный балл?

   Гарри вскинул палочку, затем перевел взгляд на Амбридж и представил себе, как ее выгоняют из школы.

   - Экспекто Патронум!       

   Из конца его палочки вылетел серебряный олень и прогалопировал по всему Залу. Экзаменаторы, все как один, зачарованно наблюдали за его движениями, а когда он исчез, превратившись в серебристый туман, профессор Тофти в восхищении захлопал узловатыми старческими руками.

   - Отлично! – сказал он. – Что же, Поттер, вы свободны!

   Выходя из Зала, Гарри встретился глазами с Амбридж. Ее жабий рот сложился в поганую дряблую ухмылку, но Гарри было все равно. Что-то ему подсказывало (он, впрочем, не планировал ни с кем делиться - на случай если предчувствие все же его обманывало): на этом экзамене С.О.В. он только что заработал оценку «Блестяще».

   Для Гарри и Рона пятница была днем, свободным от экзаменов, а Гермиона отправилась сдавать древние руны. Впереди маячили целых два выходных дня, и друзья устроили себе небольшую разрядку. Потягиваясь и зевая, они расположились у открытого окна и, обдуваемые теплым ветерком, затеяли ни к чему не обязывающую партию в магические шахматы. Из окна была видна фигура Хагрида, проводившего урок на опушке Леса. Гарри попробовал угадать, каких именно магических существ они изучали, и решил, что, скорее всего, единорогов, так как все мальчики сгрудились в некотором отдалении. Неожиданно распахнулась дверь за портретом, и в гостиную шагнула Гермиона в состоянии крайнего раздражения.

   - Ну, как руны? – спросил Рон, зевая и потягиваясь.

   - Я ошиблась в переводе «ehwaz», - в сердцах буркнула Гермиона. – Это означает «взаимодействие», а не «защита». Я перепутала с «eihwaz»!

   - Невелика беда, - лениво бросил Рон. – Это же всего одна ошибка, и ты все равно заработаешь… 

   - Рот закрой! – осадила его Гермиона. – Порой всего одна ошибка и решает исход экзамена. К тому же кто-то снова подбросил обоняшку в кабинет Амбридж. Ума не приложу, каким образом им удалось проникнуть за ее новую дверь, но я как раз проходила мимо и слышала, как она истошно визжала… впечатление было такое, словно он ей отгрыз кусок ноги…

   - Отлично! – в унисон воскликнули Гарри с Роном.

   - И вовсе не отлично! – возмутилась Гермиона. – Она обвиняет в этом Хагрида, вы что, забыли? А мы вовсе не хотим, чтобы Хагрида выгнали с работы!

   - Она не может все свалить на него, он ведь сейчас ведет урок, - резонно заметил Гарри, махнув рукой в сторону окна.

   - Ох, Гарри, как же можно быть настолько наивным! Неужели ты и впрямь думаешь, что Амбридж будет дожидаться каких-то доказательств? – всплеснула руками Гермиона и, раскипятившись не на шутку, умчалась в спальню для девочек, оглушительно хлопнув за собой дверью.

   - Какая чудесная, кроткая девочка, - едва слышно промолвил Рон и подтолкнул вперед своего ферзя, чтобы тот атаковал одного из коней Гарри.

   Дурное настроение Гермионы не проходило все выходные, однако Гарри с Роном не особо на этом зацикливались, поскольку почти все время упорно занимались, готовясь к экзамену по зельям, назначенному на понедельник. Больше всего Гарри опасался именно этого экзамена, и чутье подсказывало ему, что вот тут-то и наступит конец его чаяниям стать Светоносцем. Письменная часть экзамена и вправду оказалась весьма непростой, но Гарри все же рассчитывал получить высшие баллы за вопрос о зелье Полиджюс. Секрет был в том, что еще на втором году обучения Гарри в обход запрета принимал это зелье и теперь мог с предельной точностью описать его действие.

   Послеобеденная практическая часть экзамена прошла вовсе не так ужасающе, как он себе нафантазировал. В отсутствие Снэйпа Гарри чувствовал себя более непринужденно, чем обычно во время приготовления зелий. Сидевший рядом с ним Невилл и тот казался куда веселее – таким Гарри еще ни разу не видел его на уроках по зельям. Когда профессор Марчбанкс объявила: «Прошу всех отойти от котлов, экзамен окончен», Гарри закупорил свой флакон с образцом зелья, понимая, что, возможно, и не получит за свою работу высший балл, но в целом с ней справился.

   - Впереди всего четыре экзамена, - устало вздохнула Парвати Патил, возвращаясь вместе с остальными в Гриффиндорскую гостиную.

   - Всего! – желчно бросила Гермиона. – Лично мне еще арифмологию сдавать, а более трудный предмет надо еще поискать!

   Остальные предпочли не отвечать на ее колкость, и Гермионе не удалось ни на ком выместить свое дурное настроение. Правда, в гостиной она все же цыкнула на группку не в меру развеселившихся первокурсников, однако только этим ей и пришлось удовольствоваться.

   Во вторник Гарри настроился наилучшим образом сдать экзамен по уходу за магическими существами, чтобы не нанести урон репутации Хагрида. Практическая часть экзамена проходила в послеобеденные часы на опушке Заповедного леса. В качестве первого задания ученики должны были отыскать взъеда среди дюжины ежей (фокус заключался в том, чтобы поочередно предлагать им всем молоко; взъеды, существа с магическими иглами, обладавшими многими ценными свойствами, были до крайности подозрительны, и если усматривали в чьих-либо действиях желание их отравить, то приходили в неистовство). Дальше ученикам требовалось показать, как следует правильно обращаться с древошныриками, после чего им предстояло накормить и почистить огнеметных крабов, исхитрившись при этом не получить тяжелых ожогов. Последнее задание заключалось в том, чтобы из множества видов корма выбрать правильную диету для захворавшего единорога.

   Гарри заметил Хагрида, который с тревогой следил за ходом экзамена из окна своей хижины. Когда экзаменовавшая Гарри низенькая ведьмочка-толстушка с улыбкой сообщила ему, что он может идти, Гарри потихоньку показал Хагриду два поднятых вверх больших пальца, а затем отправился обратно в замок.

   Назначенный на утро среды теоретический экзамен по астрономии прошел достаточно успешно. Гарри одолевали сомнения, правильно ли он указал названия всех спутников Юпитера, но теперь, по крайней мере, он уже точно знал, что ни один из них не был покрыт льном. Послеобеденное время было отдано экзамену по прорицаниям, поскольку для проведения теоретической части экзамена по астрономии необходимо было дожидаться ночи.

   Экзамен по прорицаниям прошел на редкость неудачно – притом, что Гарри и так не рассчитывал на сколько-нибудь достойный результат. Магический кристалл вел себя строптиво и ни за что не желал расставаться со своими секретами – Гарри с равным успехом мог бы пытаться что-либо разглядеть на поверхности стола. Когда он приступил к гаданию по чайным листьям, то окончательно смешался и предрек профессору Марчбанкс скорую встречу с шарообразным, темным, клеклым чужестранцем. Завершился экзамен полным провалом, когда, читая по ее руке, Гарри перепутал линию жизни с линией ума и поведал ей, что она вообще-то должна была распрощаться с жизнью еще в прошлый вторник.

   - Ну, тут у нас не было никаких шансов, - хмуро заметил Рон, поднимаясь вместе с Гарри по мраморной лестнице. У Гарри отлегло от сердца после рассказа Рона о том, как он в подробностях описывал экзаменатору урода с бородавкой на носу, которого разглядел в магическом кристалле, а, подняв глаза, понял, что все это время описывал отражение самого экзаменатора.

   - Напрасно мы вообще подписались на этот дурацкий предмет, - вздохнул Гарри.

   - Зато теперь мы сможем с ним расстаться навсегда.

   - Ага, - кивнул Гарри. – Хватит делать вид, будто нас сильно беспокоит, что случится, если Юпитер вдруг закорешится с Ураном…

   - И теперь мне глубоко наплевать, если чаинки в моей чашке сложатся в слова: «Сдохни, Рон» … Я просто выброшу их в мусорное ведро, где им самое место.

   Гарри начал было смеяться, но, завидев подбегавшую к ним Гермиону, тотчас перестал – на всякий случай, чтобы ее не дразнить.

   - Похоже, я справилась с арифмологией, - объявила Гермиона, и у Гарри с Роном словно гора свалилась с плеч. – У нас еще есть время до ужина просмотреть карты звездного неба…

   Пробило одиннадцать, и они поднялись на вершину Астрономической башни. Ночь, тихая и безоблачная, идеально подходила для наблюдения за звездами. Луна струила серебристый свет на окрестности замка, а в воздухе стояла легкая прохлада. Когда телескопы были настроены и профессор Марчбанкс отдала команду, все приступили к заполнению карт звездного неба, которые она раздала.

   Профессор Марчбанкс вместе с профессором Тофти прохаживались между ними, наблюдая за тем, как ученики фиксируют на карте точное положение звезд и планет, глядя на них в телескоп. Ничто не нарушало тишину, кроме шуршания пергамента, поскрипывания десятков перьев, да эпизодического пощелкивания какого-нибудь телескопа при его повороте на штативе. Так прошло полчаса, а потом и час; небольшие квадратики света, лившегося на землю из окон, постепенно исчезали: повсюду в замке гасли огни. 

   Однако едва Гарри закончил наносить на карту созвездие Орион, как в точности под той частью перил на смотровой площадке, где он стоял, открылись парадные двери, и из замка заструился свет на лужайку и начинавшуюся за ней каменную лестницу. Регулируя положение телескопа, Гарри невзначай бросил взгляд на крыльцо и углядел пять или шесть вытянутых теней, которые перемещались по ярко освещенной траве. Затем двери захлопнулись, и все снова погрузилось во тьму.

   Гарри вернулся к телескопу, настроил резкость и стал наблюдать за Венерой. Он уже собрался нанести на карту местоположение планеты, но тут что-то отвлекло его внимание. С зависшим над пергаментом пером он стал всматриваться в темноту лужайки, которую пересекали какие-то люди, числом около полдюжины. Если бы они не двигались, а серебристые лучи не скользили по их головам, они были бы неразличимы в темноте. И все же, даже с такого расстояния Гарри показалась знакомой походка самой низкорослой и коренастой фигуры, шагавшей впереди группы.

   Гарри гадал, что могло заставить Амбридж покинуть замок заполночь, да к тому же в компании еще пятерых человек. Услышав за спиной легкое покашливание, Гарри вспомнил, что все еще находится на экзамене. Координаты Венеры улетучились из его памяти, и он лихорадочно приник к окуляру телескопа, а заново отыскав планету на небе, еще раз приготовился нанести ее на карту. Внезапно его до предела обостренный слух уловил отдаленный стук, эхом разлетевшийся по опустевшим угодьям замка, а за стуком тотчас последовал глухой лай огромного пса.

   Гарри отдернул голову от телескопа, чувствуя, как заколотилось сердце. Окна хижины Хагрида были освещены, и на их фоне мелькали силуэты тех самых людей, которые только что пересекли темную лужайку. Дверь распахнулась, и Гарри отчетливо увидел, как через порог переступили шестеро человек, казавшиеся крошечными издалека. Затем дверь захлопнулась, и все погрузилось в тишину.

   У Гарри стало тревожно на душе. Он оглянулся на Рона с Гермионой: интересно, а они заметили то, что видел он? В этот момент к нему сзади приблизилась профессор Марчбанкс, и, чтобы у нее не сложилось впечатление, будто он подглядывает в чужие работы, он второпях склонился над картой, делая вид, что вносит новые пометки. В действительности он напряженно всматривался вдаль поверх перил, пытаясь увидеть происходящее в хижине. Между тем фигуры пришельцев перемещались за окнами, порой заслоняя собой свет.

   Гарри почувствовал, как взгляд профессора Марчбанкс жжет ему затылок, и снова приложил глаз к окуляру, направив телескоп на Луну, хотя зафиксировал ее положение еще час назад. Профессор Марчбанкс двинулась дальше, и одновременно со стороны хижины полетел громкий рев, который эхо донесло до самой вершины Астрономической башни. Несколько учеников по соседству с Гарри оторвались от телескопов и обратились взорами к хижине Хагрида.

   Профессор Тофти еще раз многозначительно кашлянул.

   - Не теряйте концентрации, мальчики и девочки, - негромко сказал он.

   Большинство ребят вернулись к своим телескопам. Гарри, глянув влево, увидел, что Гермиона, словно остолбенев, неотрывно смотрит в сторону хижины Хагрида.

   - Эхем… до конца экзамена двадцать минут, - предупредил профессор Тофти.

   Гермиона вздрогнула и тотчас возобновила работу над картой. Гарри, склонившись над своей картой, обнаружил, что обозначил Венеру как «Марс», и собрался исправить ошибку.

   Вдруг в отдалении что-то оглушительно грохнуло. От неожиданности некоторые из учеников налетели на свои на телескопы, и со всех сторон послышались «ай!» и «ой!».

   Дверь хижины раскрылась настежь, и в потоке света появилась знакомая мощная фигура, размахивающая кулаками и рычащая от негодования. Шестеро окружавших хозяина человек пытались утихомирить его с помощью Шок-заклятий, судя по протянувшимся в его сторону нитеобразным красным лучам.

   - Нет! – вскричала Гермиона.

   - Милочка! – вышел из себя профессор Тофти. – Вы на экзамене!

   Но все уже и думать забыли о картах звездного неба. Хижину по-прежнему обстреливали тонкие красные лучи, которые, однако, по какой-то причине словно отскакивали от Хагрида. Он все так же монолитно стоял на ногах и, насколько Гарри мог разглядеть, отчаянно сопротивлялся. Эхо разносило истошные вопли по окрестностям. Послышался крик:

   - Проявите здравомыслие, Хагрид!

   В ответ раздался рык Хагрида:

   - Фиг тебе здравомыслие, Доулиш, вам меня не одолеть!

   Гарри увидел Клыка, издалека казавшегося крошечным; пытаясь защитить Хагрида, он кидался на окружавших его магов, пока его не зацепило и не повалило на землю одно из Шок-заклятий. Хагрид испустил воинственный клич, схватил злодея и метнул его футов на десять, после чего тот так и остался лежать на земле. Гермиона заохала и прижала кулачки к губам. Оглянувшись на Рона, Гарри увидел, что и у того на лице был написан страх. Никто из них доселе не сталкивался с настоящей яростью Хагрида…

   - Смотрите! – взвизгнула Парвати. Перегнувшись через перила, она указывала вниз, туда, где вновь распахнулись парадные двери; в новом потоке света, растекшемся по темной лужайке, метнулась одна-единственная черная тень.

   - Однако! – с тревогой воскликнул профессор Тофти. – К вашему сведению, осталось всего шестнадцать минут!

   Его слова, впрочем, остались без внимания: все взгляды были прикованы к фигуре, на всех парусах летевшей по направлению к баталии, разыгравшейся у хижины Хагрида.

   - Как вы посмели! – послышался крик, исходивший от стремительно бегущей фигуры. – Да как только вы посмели!

   - Это же МакГонагалл! – едва слышно промолвила Гермиона.

   - Отпустите его! Отпустить, я сказала! – вновь прорезал темноту голос профессора МакГонагалл. – Из-за чего вы на него набросились? Он не сделал ничего такого, что бы оправдало подобное…

   Гермиона, Парвати и Лаванда одновременно вскрикнули: в сторону профессора МакГонагалл полетело не менее четырех Шок-заклятий, которые хлестнули по ней на полпути между замком и хижиной. На миг вокруг нее возник призрачный красный ореол, оторвавший ее от земли, и она, прямая и негнущаяся, рухнула на землю, не подавая больше признаков жизни.

   - Чтоб мне провалиться на горгульих бегах! – закричал профессор Тофти, который, похоже, об экзамене уже и думать забыл. – Не потрудились даже предупредить! Вопиющее поведение!

   - ТРУСЫ! - завопил Хагрид, и его вопль долетел до самой вершины башни, а кое-где в окнах замка появился свет. – ПОДЛЫЕ ТРУСЫ! ВОТ ТЕБЕ… И ТЕБЕ…

   - Какой ужас… - охнула Гермиона.

   Хагрид отвесил пару могучих оплеух двоим ближайшим нападающим, и те тотчас осели наземь, видимо, надолго лишившись чувств. Гарри увидел, как Хагрид вдруг согнулся, и на мгновение испугался, что заклятья все же возымели действие, однако лесничий тотчас выпрямился, но уже с неким мешком на плечах – Гарри, впрочем, быстро разглядел, что это было обмякшее тело Клыка.

   - Схватить его! Схватить! – вскричала Амбридж. Ее последний уцелевший ратник, впрочем, явно не выказывал желания подставлять себя под кулаки Хагрида, а, пятясь задом, отступал так прытко, что споткнулся о неподвижное тело своего сотоварища и завалился навзничь. Круто развернувшись, Хагрид, с Клыком на плечах, помчался прочь. Посланное ему вслед прощальное Шок-заклятье не достигло цели, и он во весь опор полетел в сторону ворот, где и исчез во тьме.

   Повисла звенящая тишина. Все взволнованно вглядывались вдаль, пока не послышался тихий голос профессора Тофти:

   - Эхем… у вас, друзья мои, осталось пять минут…

   Хотя карта Гарри была заполнена всего лишь на две трети, он нервно отсчитывал минуты до конца экзамена; когда же долгожданный конец наступил, Гарри, Рон и Гермиона кое-как снова закрепили телескопы на штативах и полетели вниз по винтовой лестнице.  Никто из учеников не собирался ложиться спать, все сгрудились у подножия лестницы и с азартом обсуждали то, что произошло у них на глазах.

   - Злобная мегера! – захлебываясь от гнева, воскликнула Гермиона. – Напасть на Хагрида втихаря, под покровом ночи!

   - Она явно хотела избежать второго такого же скандала, как тот, что случился с Трелони, - прозорливо заметил присоединившийся к ним Эрни Макмиллан.

   - А здорово Хагрид задал им жару, правда? – сказал Рон, однако вид его выдавал тревогу, а не ликование. – А как вышло, что все Шок-заклятья от него отлетали?

   - Это потому, что в его венах течет кровь великанов, - дрогнувшим голосом проговорила Гермиона. – Великанов совсем непросто поразить Шок-заклятьями, они ведь, как тролли, двужильные… Но я так беспокоюсь за профессора МакГонагалл… Четыре Шок-заклятья прямо в грудь, а ведь ей лет-то уже немало…

   - Просто чудовищно, - согласился Эрни, покачав головой с видом знатока. – Что же, я отправляюсь спать… Всем спокойной ночи…

   Все постепенно расходились по своим гостиным, продолжая взахлеб обсуждать случившееся на их глазах.

   - По крайней мере, они не отправили Хагрида в Азкабан, - сказал Рон. – Теперь он, скорее всего, присоединится к Дамблдору!

   - Надеюсь, - кивнула Гермиона, у которой глаза уже были на мокром месте. – Ой, какой кошмар! А я-то надеялась, что не сегодня завтра вернется Дамблдор, а теперь мы лишились еще и Хагрида…

   Они поплелись в гостиную, которая оказалась до отказа заполненной Гриффиндорцами. Те, кто проснулся из-за шума под окнами, бросились будить остальных. Поскольку Шеймус и Дин вернулись в гостиную раньше Гарри, Рона и Гермионы, они и посвящали всех остальных в подробности того, что им довелось услышать с вершины Астрономической башни.

   - Но что за прихоть вдруг взять да уволить Хагрида? – скептически покачала головой Анджелина Джонсон. – В отличие от Трелони, его уроки в этом году были намного лучше, чем раньше!

   - Амбридж не переносит тех, кто не является человеком в полной мере, - с горечью промолвила Гермиона, опустившись в кресло. - Она с самого начала искала возможность избавиться от Хагрида.

   - К тому же, она думала, что это он подкидывал обоняшек ей в кабинет, - добавила Кейти Белл.

   - Вот черт, - охнул Ли Джордан, прижав руку к губам. – Ведь это я подкидывал обоняшек в ее кабинет. Фред с Джорджем оставили мне парочку, я их и отправил в окно с помощью Заклинания левитации…

   - Она так или иначе избавилась бы от Хагрида, - резонно заметил Дин. – Его слишком многое связывало с Дамблдором.

   - Это правда, - подтвердил Гарри, садясь в кресло рядом с Гермионой.

   - Я так надеюсь, что с профессором МакГонагалл все будет в порядке, - дрогнувшим от слез голосом проговорила Лаванда.

   - Мы видели из окна спальни, как ее несут в замок, - сообщил Колин Криви. – Но выглядела она довольно-таки скверно…

   - Мадам Помфри приведет ее в чувство, - уверенно сказала Алисия Спиннет. – Ей всегда это удавалось.

   Было уже около четырех утра, когда гостиная наконец опустела. Сон никак не шел к Гарри, его не отпускали мысли об убегавшем в темноту Хагриде. Он был до такой степени зол на Амбридж, что никак не мог придумать для нее казнь поизощреннее, хотя идея Рона скормить ее огнехвостым каракатлам была не лишена привлекательности. Так он и заснул в раздумьях о планах чудовищной мести, а спустя три часа проснулся совершенно разбитым.

   Последний экзамен - история магии - должен был состояться во второй половине дня. После завтрака у Гарри возникло искушение вернуться в кровать и немного вздремнуть, но это была последняя возможность успеть хоть что-то повторить, поэтому он расположился у окна в гостиной и принялся наскоро просматривать конспекты Гермионы, возвышавшиеся на три с половиной фута, отчаянно при этом борясь с готовым сморить его сном.

   Когда пробило два часа, пятикурсники заполнили Большой зал и заняли свои места, где перед каждым лежало перевернутое лицевой стороной вниз экзаменационное задание. Гарри чувствовал себя совершенно изможденным, и думал только об одном: пусть все это поскорее закончится, и он сможет наконец пойти и отоспаться. А завтра для них с Роном наступит столь желанная свобода, они отправятся на поле для игры в квиддич, где Гарри сможет совершить полет на метле Рона.

   - Раскройте лежащие перед вами задания, - объявила стоявшая перед учениками профессор Марчбанкс и перевернула огромные песочные часы. – Можете приступать.

   Гарри уперся взглядом в первый вопрос. Прошло несколько секунд, прежде чем он сообразил, что не в состоянии понять ни единого слова из-за назойливого жужжания бившейся о стекло осы. Наконец, сосредоточив внимание нечеловеческим усилием, он начал старательно записывать ответ.  

   Он никак не мог вспомнить нужные имена и постоянно путался в датах. Четвертый вопрос («Способствовало ли, по вашему мнению, принятие в 18 веке нового закона о волшебных палочках более эффективной борьбе с восстаниями гоблинов или, напротив, послужило причиной их нарастания?») Гарри решил пока пропустить, рассчитывая вернуться к нему позже, если останется время. Он решительно взялся за вопрос номер пять («Какое нарушение Закона о соблюдении секретности имело место в 1749 году и какие были приняты меры для предупреждения возможных повторений?»), однако какое-то зудящее внутреннее чувство подсказывало ему, что он выпустил из виду некоторые существенные обстоятельства и что во всей этой истории, вроде бы, не обошлось без вампиров…

   Гарри пробежал глазами список вопросов в поисках того, на который смог бы дать безошибочный ответ, и его взгляд выхватил вопрос номер десять: «Опишите обстоятельства, приведшие к созданию Международной конфедерации магов и укажите причину, по которой чародеи Лихтенштейна отказались в нее вступить».

   Ну, уж это-то я знаю, промелькнуло в осоловелом мозгу Гарри. Он словно увидел внутренним оком заголовок, написанный почерком Гермионы: «Создание Международной конфедерации магов» … Он ведь только утром читал этот материал…

   Гарри застрочил по пергаменту, то и дело поглядывая на песочные часы на столе рядом с профессором Марчбанкс. Непосредственно перед ним сидела Парвати Патил, и ее длинные черные волосы каскадом ниспадали на спинку стула. Несколько раз Гарри замечал за собой, что не может оторвать глаз от крошечных золотых бликов, сверкавших в ее волосах при каждом повороте головы, и ему приходилось все время встряхивать головой, чтобы освободиться от их гипнотического эффекта.

   …первым Верховным Патроном Международной конфедерации магов был Пьер Бонаккорд, однако его назначение на этот пост было опротестовано Сообществом чародеев Лихтенштейна, так как…

   Шуршание перьев по пергаменту за столами вокруг Гарри напоминало крысиные бега. Солнце горячо припекало голову. Чем же Бонаккорд так обидел чародеев Лихтенштейна? Вроде бы к этому были каким-то образом причастны тролли… Гарри вновь уперся взглядом в затылок Парвати. Владей он легилименцией, он распечатал бы окошко в ее затылке и узнал, как тролли ухитрились вбить клин между Пьером Бонаккордом и чародеями Лихтенштейна…

   Гарри закрыл глаза и зарылся лицом в ладони – жгучая, воспаленная краснота под веками угасла и остыла. Бонаккорд хотел остановить охоту на троллей и наделить троллей правами… а в Лихтенштейне никак не могли справиться с особо зловредным племенем горных троллей… Да, именно так…

   Гарри вновь открыл глаза – ослепительная белизна пергамента вызвала зудящую боль, и глаза заслезились. Он добавил две строчки про троллей, а затем перечитал все, что уже успел написать. Его работа не изобиловала подробностями, хотя он помнил, каким длинным был конспект Гермионы на эту тему…

   Он снова закрыл глаза, стараясь зрительно представить все эти многочисленные страницы, пытаясь вспомнить… Впервые члены Конфедерации собрались во Франции, и об этом он в своем ответе уже написал…

   Гоблины тоже хотели принять участие, но их не допустили… Он и об этом упомянул…

   А вот представлять Лихтенштейн никто не пожелал…

   Шевели мозгами, говорил он себе, погрузив лицо в ладони; вокруг него поскрипывали перья, из-под которых выплывали ответы, которым не видно было конца, а в часах тихо струился вниз песок…

   … И вот он опять идет по прохладному, темному коридору, ведущему в Канцелярию мистерий, вышагивая твердо и непреклонно, подчас срываясь на бег; он исполнен готовности на этот раз добраться до цели… Черная дверь привычно распахивается перед ним, и он входит в круглую комнату с вереницей других дверей…

   Он пересекает каменный пол и проходит в следующую дверь… На стенах и на полу отплясывают световые блики, и слышен странный механический звон, но некогда исследовать его природу, время не ждет…

   От третьей, последней, двери его отделяют всего несколько футов, он бегом преодолевает их, и дверь распахивается, как и те две другие.

   Теперь он уже в зале, внутренним пространством не уступающем собору, а вокруг – полки, заполненные стеклянными шарами… Сердце неистово колотится в груди… На этот раз он достигнет цели… Добравшись до ряда номер девяносто семь, он сворачивает налево и мчится по проходу…

   В дальнем конце на полу, словно тень, виднеется какая-то черная фигура, она хаотично двигается, как раненый зверь… сердце Гарри сжимается от страха… от предчувствия…

   Неожиданно его собственные уста исторгают тонкий, ледяной голос, в котором нет ни капли человеческого тепла:

   - Возьми это и передай мне… Сними с полки… Я не могу прикоснуться, но ты можешь…

   Черная фигура на полу чуть меняет положение. Перед глазами Гарри возникает белая рука с длинными пальцами, в которых зажата волшебная палочка… его рука… тонкий, ледяной голос произносит:

   - Круцио!

   Лежащий на полу человек вскрикивает от боли, делает попытку подняться на ноги, но тотчас падает и бьется в судорогах. Гарри заливается смехом. Вскинув палочку, он снимает заклятье, а лежащий на полу человек со стоном замирает.

   - Лорд Волдеморт ждет…

   Очень медленно человек отрывается от пола, с усилием опираясь на дрожащие руки, и поднимает голову. В каждой черте его окровавленного, изнуренного лица читаются вызов и неповиновение…

   - Тебе придется меня прикончить, - слышится шепот Сириуса.

   - Не сомневайся, я так и поступлю, когда придет время, - отвечает ледяной голос. – Но сперва, Блэк, ты принесешь то, что мне необходимо… А о настоящей боли ты пока что имеешь весьма далекое представление. Подумай хорошенько… У нас много времени впереди, и здесь нет никого, кто мог бы услышать твои крики…

   Но крик раздался уже после того, как Волдеморт опустил палочку – это был душераздирающий вопль, за которым последовал стук тела, упавшего из-за нагретого солнцем стола на холодный каменный пол. Падение пробудило Гарри, но и очнувшись, он продолжал кричать; шрам полыхал огнем, а вокруг него столпился весь Большой зал.

Глава 32 ИЗ КАМИННОГО ПЛАМЕНИ

   - Я никуда не пойду… Мне нечего делать в больничном крыле… Ни за что…

   Гарри путано объяснялся, стараясь высвободиться из рук профессора Тофти, который помог ему выйти в Вестибюль, где тотчас собралась толпа зевак. Профессор не сводил с Гарри беспокойных глаз.

   - Я… я в полном порядке, сэр, - бормотал Гарри, едва ворочая языком и отирая со лба пот. – Честное слово… просто задремал… кошмар приснился…

   - Экзаменационный стресс! – сочувственно вздохнул древний маг, похлопывая Гарри по плечу дряхлой старческой рукой. – Такое случается, молодой человек, да уж, случается! А теперь хорошо бы водицы освежающей испить, а там, глядишь, и в Большой зал вернетесь? Экзамен уж почти завершился, но, может, вы еще успеете поставить последнюю точку в своей работе?

   - Да, - не подумав, сказал Гарри. – В смысле, нет… я уже… сделал, что мог... кажется…

   - Отменно, отменно, - беззлобно проговорил старый маг. – Я заберу вашу экзаменационную работу, а вам хорошо бы пойти и прилечь…

   - Я так и поступлю, - рьяно закивал Гарри. – Спасибо.

   Он выждал пару секунд, пока каблуки старца, мелькнув в последний раз, не исчезли за порогом Большого зала, а затем в три прыжка преодолел мраморную лестницу, галопом проскочил еще несколько лестничных пролетов и во весь опор понесся по коридору, не обращая внимания на летевшие с портретов укоризненные реплики. Подобно смерчу, он ворвался в больничное отделение, где Мадам Помфри в этот момент вливала из ложки ярко-синюю жидкость в широко раскрытый рот Монтегю. Увидев Гарри, она вскрикнула от неожиданности.

   - Поттер, что ты себе позволяешь?

   - Мне необходимо увидеть профессора МакГонагалл! – задыхаясь, проговорил Гарри, и каждое его слово болью отозвалось в легких. – Немедленно… Срочно…

   - Ее здесь нет, - с грустью покачала головой мадам Помфри. – Сегодня утром она была переведена в больницу Св. Мунго. Получить в ее возрасте четыре Шок-заклятья прямо в грудь! Удивляюсь, что это ее не убило.

   - Так ее… нет? – переспросил Гарри в полном замешательстве.

   За дверьми больничного отделения прозвенел звонок, и Гарри услышал знакомый гомон: это ученики высыпали в коридор этажами выше и ниже. Гарри не шелохнулся, и только молча смотрел на мадам Помфри, чувствуя, как все его существо охватывает страх.

   Сообщить об увиденном было некому. Больше нет ни Дамблдора, ни Хагрида, но он был уверен, что уж профессор-то МакГонагалл – пусть гневливая, несговорчивая – всегда будет на месте, надежно, неуклонно…

   - Немудрено, что на тебя это так подействовало, Поттер, - сказала мадам Помфри с выражением какого-то ярого одобрения в глазах. – Думаешь, посмел бы хоть один из них встретиться с Минервой МакГонагалл лицом к лицу средь бела дня? Трусость это, и ничто иное… Подлая трусость… Если б не тревога за всех вас и за то, что со всеми вами тут без меня станется, так уволилась бы в знак протеста!   

   - Угу, - вяло кивнул Гарри.

   Ничего не замечая вокруг, он вышел в многолюдный коридор и остановился, не в состоянии идти дальше. Со всех сторон его толкали и пихали, но он не испытывал ничего, кроме панического страха, который отравлял его изнутри. Голова его шла кругом, и он не мог придумать, как поступить…

   Рон и Гермиона, вдруг раздался голос в его голове.

   И он снова помчался вперед, сметая всех на своем пути, не замечая протестов и сердитых окриков. На предельной скорости он вернулся на два этажа ниже и, оказавшись на верхней площадке мраморной лестницы, увидел их, торопливо шагающих ему навстречу.

   - Гарри! – окликнула его объятая страхом Гермиона. – Что случилось? Ты в порядке? Или тебе все еще плохо?

   - Где тебя носило? – потребовал объяснений Рон.

   - Идемте со мной, - сказал Гарри, не теряя времени. – Пошли, я должен кое о чем вам рассказать…

   Он повел их по коридору первого этажа, открывая по пути все двери и заглядывая внутрь. Когда им попался пустой класс, Гарри тотчас нырнул туда, увлекая за собой Рона и Гермиону, а затем плотно закрыл дверь. Развернувшись к друзьям лицом, он оперся на дверь спиной. 

   - Сириус попал в лапы Волдеморта.

   - Что?!

   - А как ты…?

   - Своими глазами видел. Только что. Когда заснул на экзамене.

   - Но… где? Как? – спросила Гермиона, белая как полотно.

   - Не знаю как, - покачал головой Гарри, – но точно знаю где. В Канцелярии мистерий есть один зал с рядами стеллажей, заполненных небольшими стеклянными шарами, и они оба сейчас находятся в конце девяносто седьмого ряда… Он пытается принудить Сириуса принести ему нечто такое, что ему необходимо… Он подвергает его пыткам… Грозится убить…

   Гарри слышал, как дрожит его голос, и чувствовал, как трясутся колени. Он сделал шаг к ближайшему столу и уселся на него, пытаясь восстановить душевное равновесие.

   - Вот только как нам туда добраться? – задал он вопрос друзьям.

   Несколько мгновений все молчали. Затем раздался голос Рона:

   - Д-добраться туда?

   - Добраться до Канцелярии мистерий, чтобы спасти Сириуса! – воскликнул Гарри.

   - Но… Гарри… - начал было Рон.

   - Что? В чем дело?

   Гарри не мог понять причину их недоуменных взглядов – словно он предлагал им нечто безрассудное.

   - Гарри, - с опаской спросила Гермиона, - скажи… как… каким образом Волдеморт очутился в Министерстве Магии, а сотрудники Министерства ничего об этом знать не знают?

   - А я откуда знаю? – сорвался на крик Гарри. – Вопрос в том, как мы сможем туда попасть!

   - Но… Гарри, сам подумай, - Гермиона шагнула ему навстречу, - сейчас пять часов… в Министерстве полчища народу… Разве Волдеморт с Сириусом смогли бы проникнуть туда и остаться незамеченными? Гарри… ведь они оба стоят первыми в списке тех, кто объявлен в розыск… И ты считаешь, что им удалось тайно пробраться в здание, где полным-полно Светоносцев?

   - Не знаю, возможно, под мантией-невидимкой или как-нибудь иначе! – бушевал Гарри. – За все время, что я бывал в Канцелярии мистерий, я там ни разу никого не встретил!

   - Ты там не бывал, Гарри, - резонно напомнила ему Гермиона. – Канцелярию мистерий ты видел только во сне.

   - Это были не простые сны! – с вызовом вскричал Гарри. Теперь и он, соскользнув со стола, сделал шаг ей навстречу. Ему хотелось дать ей хорошую встряску. – А как насчет отца Рона? Откуда, интересно, я узнал, что с ним случилось?

   - С этим не поспоришь, - тихо признал Рон, глядя на Гермиону.

   - Но ведь этого… этого просто не может быть! – в сердцах воскликнула Гермиона. – Гарри, каким образом Волдеморт ухитрился захватить в плен Сириуса, если тот все это время не покидал особняк на Площади Лихогнилль?

   - Возможно, Сириусу все осточертело, и он решил, что ему не помешает глоток свежего воздуха, - с беспокойством предположил Рон. – Он давно уже на грани отчаяния…

   - Но почему, - не унималась Гермиона, - почему, чтобы завладеть этим оружием, чем бы оно ни было, Волдеморту понадобился именно Сириус?

   - Не знаю, для этого может быть миллион причин! – неистово крикнул Гарри. – Возможно, потому что до страданий Сириуса ему нет ровным счетом никакого дела!

   - А я вот о чем подумал, - перешел на шепот Рон. – Брат Сириуса ведь был Смертеглодом, верно? Как знать, может, он посвятил Сириуса в то, как завладеть этим оружием!

   - Точно, Дамблдор именно поэтому и настаивал на том, чтобы Сириус сидел тихо и не высовывался! – согласился Гарри.

   - Я, конечно, извиняюсь, - вставила Гермиона, - но в ваших словах нет ни грамма логики. У нас нет никаких доказательств, мы даже не можем точно сказать, действительно ли Волдеморт с Сириусом там находятся…

   - Гермиона, Гарри видел их собственными глазами! – обрушился на нее Рон.

   - Ну, ладно, - промолвила Гермиона с некоторым испугом, что, впрочем, ничуть не убавило ее решимости. – И все же я просто обязана высказаться…

   - О чем?

   - Ты… Я вовсе не пытаюсь тебя критиковать, Гарри! Но у тебя… как бы лучше выразиться… не думаешь ли ты, что у тебя слишком сильно развит синдром спасателя?

   Гарри впился в нее гневным взглядом.

   - Что еще за «синдром спасателя»?

   - Видишь ли… ты… - выражение тревоги в ее лице стало еще более очевидным. – Взять хотя бы прошлый год… во время Турнира… ты безо всякой нужды… ну, то есть, никто не ждал, что ты станешь спасать маленькую девочку Делакур… ты не всегда можешь вовремя остановиться…

   Гарри с головой окатила горячая волна возмущения. Как бестактно было именно теперь напоминать ему о той нелепой оплошности!

   - … Нет, конечно, ты большой молодец и все такое, - поспешила добавить Гермиона, оцепенев при виде ярости в лице Гарри. – Все согласились, что это было так благородно…

   - Кто бы мог подумать, - процедил Гарри, дрожа от негодования. – А я отчетливо помню, как Рон упрекал меня в том, что я разбазарил все свое время, геройствуя безо всякой надобности… Ты тоже так считаешь? Думаешь, я опять собираюсь геройствовать напрасно?

   - Нет, нет, нет! – в ужасе воскликнула Гермиона. – Я совсем не то хотела сказать! 

   - Ну, так говори начистоту, а то время уходит! – нетерпеливо выкрикнул Гарри.

   - Я пытаюсь тебе объяснить… Волдеморт хорошо тебя изучил, Гарри! Он забрал Джинни в Таинственный чертог, чтобы заманить туда тебя – подобная тактика как раз в его духе, и он знает, что ты непременно бросишься на помощь Сириусу! А если и теперь это уловка, чтобы завлечь тебя в Канцелярию мистерий?

   - Гермиона, мне безразлично, уловка это или нет, но МакГонагалл отправили в больницу Св. Мунго, и в Хогвартсе теперь нет никого из Ордена, кому мы могли бы об этом сообщить. Если мы туда не отправимся, это станет смертным приговором для Сириуса.

   - Но, Гарри… что, если твое видение – это не более, чем сон?

   Гарри зарычал от ощущения безвыходности, и Гермиона опасливо отступила.

   - Как же ты не поймешь? – с новой силой обрушился он на нее. -  Это не ночные кошмары и не обыкновенные сны! Для чего, по-твоему, была вся эта затея с окклюменцией? Почему для Дамблдора так важно, чтобы у меня больше не было всех этих видений? Потому что это не ВИДЕНИЯ, Гермиона! Сириус в капкане, я сам видел! Он пленник Волдеморта, но об этом никому не известно, а, значит, кроме нас никто не сможет его спасти. Что до тебя, то… не хочешь – не надо, но лично я отправляюсь туда, ясно тебе? Кстати, насколько я помню, тебе не мешал мой «синдром спасателя», когда я тебя спасал от дементоров, или, - он повернулся к Рону, - когда я спасал твою сестру от Василиска…

   - А я ничего такого и не говорил! – возмутился Рон.

   - Но ты же, Гарри, сам только что все подтвердил, - не сдавалась Гермиона. – Дамблдор хотел, чтобы ты научился блокировать подобные видения. И если бы ты добросовестно занимался окклюменцией, то теперь этого видения у тебя бы не случилось…

   - ПРЕДЛАГАЕШЬ СДЕЛАТЬ ВИД, ЧТО Я НИЧЕГО НЕ ВИДЕЛ?

   - Сириус говорил тебе, что блокировка сознания – это главное, чему ты должен научиться!

   - ПОДОЗРЕВАЮ, ЧТО ОН ИЗМЕНИЛ БЫ СВОЕ МНЕНИЕ, ЕСЛИ БЫ УЗНАЛ…

   Дверь внезапно распахнулась. Круто развернувшись, Гарри, Рон и Гермиона увидели, как в класс вошла Джинни, всем своим существом выражавшая любопытство. Следом за ней вплыла Блажена с таким видом, будто ее занесло случайным течением, что, впрочем, было для нее в порядке вещей.

   - Привет, - неуверенно проговорила Джинни. - Нам послышался голос Гарри. По поводу чего шум?

   - Тебя это не касается, - грубо бросил Гарри.

   Джинни вскинула брови.

   - Последи за своим тоном, - холодно парировала она. – Я просто хотела поинтересоваться, не нужна ли моя помощь?

   - Не нужна, - односложно ответил Гарри.

   - Не очень-то ты вежлив, - невозмутимо заметила Блажена.

   - Погодите-ка, - вдруг воскликнула Гермиона. – Знаешь, Гарри, их помощь может нам пригодиться.

   Гарри и Рон посмотрели на нее с удивлением.

   - Послушайте, - начала торопливо объяснять Гермиона. – Гарри, нам нужно точно знать, покидал ли Сириус штаб-квартиру…

   - Сколько можно повторять: я сам видел…

   - Гарри, прошу тебя! – лихорадочно воззвала к нему Гермиона. – Прежде чем очертя голову кидаться в Лондон, давайте убедимся в том, что Сириуса точно нет на месте. Если это так, я не стану чинить тебе препятствия, более того, я сама отправлюсь туда вместе с тобой и приложу все усилия для его спасения…

   - Сириуса истязают ПРЯМО СЕЙЧАС! – взорвался Гарри. – Время не ждет!

   - Но если это подстроено В-Волдемортом? Гарри, мы должны все проверить, это необходимо…

   - И как же? – воскликнул Гарри. – Как, интересно, мы это проверим?

   - Давайте используем камин Амбридж и узнаем, на месте ли Сириус, - предложила Гермиона и тотчас пришла в ужас от собственной идеи. – Мы еще раз отвлечем Амбридж, но кто-то должен стоять на шухере, и для этого нам потребуется помощь Джинни и Блажены.

   Джинни, хотя и не вполне понимала происходящее, тотчас согласились:

   - Конечно, мы готовы.

   - Когда вы упоминаете некоего «Сириуса», - полюбопытствовала Блажена, -  вы имеете в виду Толстяка Бордмана?

   Ее вопрос остался без ответа.

   - Ладно, - еще не остыв, обратился Гарри к Гермионе, - если у тебя есть идея, как устроить это быстро, то я согласен – в противном случае, я немедленно отправляюсь в Канцелярию мистерий один.

   - В Канцелярию мистерий? – удивленно спросила Блажена. – А как ты собираешься туда добраться?

   И снова Гарри не счел нужным ответить.

   - Подумаем, - пробормотала Гермиона, расхаживая между столами и нервно теребя руки. – Значит, так… один из нас должен пойти и отыскать Амбридж… и под выдуманным предлогом отправить ее подальше от кабинета. Можно сказать… ну, например… что Пивз опять затевает что-нибудь несусветное…

   - Это я возьму на себя, - тотчас заявил Рон. – Скажу, что Пивз разносит вдребезги кабинет трансфигурации – это совсем в другом конце замка…

   Гермиона не стала противиться идее разгрома кабинета трансфигурации в силу того, что положение дел и вправду принимало слишком серьезный оборот.

   - Хорошо, - наморщив лоб, продолжала она ходить по классу. – Следующий шаг: необходимо все подходы к ее кабинету очистить от учеников, иначе, пока мы будем пытаться проникнуть в кабинет, кто-нибудь из Слиттеринцев непременно ей донесет…

   - Мы с Блаженой можем стоять на часах по обеим сторонам коридора и оповещать всех, что проход закрыт из-за того, что кто-то распылил там Газ-удавку. – Гермиона удивилась той готовности, с которой Джинни придумала эту уловку. А Джинни лишь пожала плечами и сказал: - Фред с Джорджем еще до своего ухода собирались сделать нечто подобное.

   - Хорошо, - кивнула Гермиона. – А мы с тобой, Гарри, проникнем в кабинет под мантией-невидимкой, и ты сможешь поговорить с Сириусом…

   - Его там нет, Гермиона!

   - Я хотела сказать, что ты сможешь… проверить, дома ли он, а я все это время буду начеку, потому что тебе нельзя оставаться там одному. В кабинете есть одно незащищенное место - окно; Ли убедился в этом, когда запускал туда обоняшек.

   Даже сквозь злость и нетерпение Гарри все же смог услышать решимость Гермионы проследовать вместе с ним в кабинет Амбридж и расценил это как знак единения и лояльности.

   - Я… хорошо, спасибо, - тихо пробурчал он.

   - Но дело в том, что даже если мы с этим справимся, мы сможем рассчитывать минут на пять, не больше, - сказала Гермиона, облегченно вздохнув оттого, что Гарри не отверг ее план, - поскольку тут повсюду шныряют Филч и эта проклятая Ревизорская команда.

   - Уложимся в пять минут, - сказал Гарри. – Идем…

   - Прямо сейчас? – ошарашенно спросила Гермиона.

   - Разумеется! – вспылил Гарри. – Или, может, поужинаем сперва? Гермиона, Сириуса в эту самую минуту подвергают пыткам!

   - Да я… ну, хорошо, - обреченно вздохнула Гермиона. – Ступай за мантией-невидимкой, и встретимся у коридора, который ведет к кабинету Амбридж, ладно?

   Ничего не ответив, Гарри вылетел из класса и стал локтями прокладывать себе путь сквозь толпы учеников. Двумя этажами выше ему встретились Шеймус с Дином, которые весело окликнули его и поведали, что планируют устроить в гостиной шумную вечеринку до самого утра по случаю окончания экзаменов, однако Гарри пропустил это известие мимо ушей. Пока они спорили о том, сколько бутылок сдобного эля следует приобрести у торговца черного рынка, он поспешно перебрался через отверстие за портретом и почти тотчас метнулся обратно, но уже с мантией-невидимкой и ножом Сириуса в портфеле, не дав обоим спорщикам шанса заметить его временное отсутствие.

   - Гарри, не подкинешь нам пару галлеонов? Гарольд Дингль обещал продать нам огненного виски…

   Но Гарри уже во весь опор летел обратно по коридору и через пару минут, перескочив через нижние ступеньки лестницы, примкнул к Рону, Гермионе, Джинни и Блажене, которые сбились в тесный кружок у коридора, ведущего в кабинет Амбридж.

   - Все взял, - запыхавшись, сообщил он. – Готовы?

   - Да, - перешла на шепот Гермиона, когда с ними поравнялась группа громко гомонящих шестикурсников. – Значит, Рон, тебе пора идти и отвлекать Амбридж… Джинни, Блажена, можете начинать уводить народ из коридора… А мы с Гарри спрячемся под мантией и подождем, пока здесь все рассосется…

   Рон зашагал прочь, и его огненно-рыжая шевелюра мелькнула напоследок в конце коридора. Столь же яркая голова Джинни маячила в толпе учеников с противоположной стороны, а следом дрейфовал белокурый затылок Блажены.

   - Быстро сюда, - шепнула Гермиона и, ухватив Гарри за руку, потянула его за собой в нишу за колонной, которую венчала уродливая каменная голова средневекового мага, что-то неумолчно бубнящая. – Ты… ты в порядке, Гарри? Что-то ты бледен…

   - Со мной все хорошо, - коротко отозвался Гарри, вынимая из портфеля мантию-невидимку. По правде говоря, шрам порядком ему досаждал, однако боль не была невыносимой – стало быть, Волдеморт пока что не нанес Сириусу рокового удара. Да и в тот раз, когда Волдеморт подвергал пыткам Эйвери, боль была значительно сильнее…

   - Заныривай, - сказал Гарри, набрасывая мантию-невидимку на них обоих. Они стояли под мантией и сквозь бормотание каменной головы на латыни старательно вслушивались в то, что происходит снаружи.

   - Проход закрыт! – дирижировала толпой Джинни. – Нет, извините, вам придется идти в обход по качающейся лестнице, а в этом коридоре кто-то только что распылил Газ-удавку…

   Раздавались отдельные протесты, и поверх остальных послышался чей-то ворчливый голос:

   - Не вижу тут никакого газа.

   - Потому что газ бесцветный, - донельзя правдоподобно разыграла возмущение Джинни. - Но если тебе приспичило – вперед! Твой хладный труп послужит доказательством очередному неверующему идиоту.

   Постепенно толпа редела. По всей видимости, новость про Газ-удавку уже разлетелась по всей школе: коридор теперь обходили стороной. Когда прилегающая к коридору территория окончательно очистилась, Гермиона тихо промолвила:

   - Думаю, Гарри, сейчас самое подходящее время – идем!

   Накрывшись мантией, они вышли из ниши. Блажена стояла в дальнем конце коридора, повернувшись к ним спиной. Проходя мимо Джинни, Гермиона шепнула:

   - Отличная работа… про сигнал не забудь…

   - Что еще за сигнал? – едва слышно спросил Гарри, когда они подошли к кабинету Амбридж.

   - Если они заметят приближение Амбридж, то тотчас дружно грянут «Уизли – наш король», - сказала Гермиона, а Гарри тем временем уже вставлял нож в щель между дверью и стеной. Тихо щелкнул замок, и они шагнули в кабинет.

   Тошнотворные котята в тарелочках грелись в лучах вечереющего солнца, а в остальном в кабинете все было безмолвно и неподвижно, как и в прошлый раз. У Гермионы вырвался вдох облегчения.

   - Я опасалась, что второй обоняшка вынудит ее установить дополнительную защиту.

   После того как они скинули с себя мантию, Гермиона достала палочку и заняла безопасную позицию у окна, наблюдая за близлежащими угодьями и оставаясь при этом невидимой для тех, кто был снаружи. Гарри бросился к камину, зачерпнул из горшка щепотку Труболета и бросил ее в камин. За каминной решеткой взметнулось изумрудное пламя, а Гарри встал на колени, вдвинул голову в огонь и назвал адрес:

   - Площадь Лихогнилль, двенадцать!

   Голова его пошла кругом, будто он только что сошел с карусели, а колени при этом оставались припечатанными к холодному полу кабинета. Он держал глаза плотно закрытыми, чтобы защитить их от летящего пепла, а когда головокружение улеглось, вновь их открыл. Его взгляд уперся в длинную, холодную кухню особняка на Площади Лихогнилль.

   Внутри никого не оказалось. И хотя Гарри был к этому морально готов, все же вид опустевшей кухни поверг его в состояние панического страха, который горячей волной ожег ему сердце.

   - Сириус! – громко крикнул он. – Сириус, ты где?

   Эхо разнесло его голос в пустоте, но вместо ответа послышалось едва уловимое царапанье справа от очага.

   - Есть здесь кто? – выкрикнул он, резонно предположив, что это просто мышь.

   Однако перед его глазами вдруг появился домовой эльф Криччер. Весь его вид говорил о том, что он чем-то невероятно доволен – и это несмотря на то, что совсем недавно он явно перенес тяжелую травму, ибо обе его руки были теперь туго перебинтованы.

   - Тут голова юного Поттера в очаге, - проинформировал Криччер пустующую кухню, то и дело бросая в сторону Гарри взгляды, полные какого-то странного, ничем не объяснимого ликования. – Хотелось бы Криччеру знать, что это он тут забыл…

   - Криччер, где Сириус? – настойчиво потребовал ответа Гарри.

   Домовой эльф сипло хохотнул.

   - Хозяин покинул дом, Гарри Поттер.

   - Куда он отправился? Куда, Криччер?

   Криччер прыснул в кулак.

   - Веди себя подобающим образом! – одернул его Гарри, полностью при этом осознавая, что в нынешнем своем положении шансы применить к Криччеру какое-либо наказание были равны нулю. – А что Люпин? Очумелый Глаз? Хотя бы один из них сейчас здесь?

   - Здесь только Криччер! – радостно сообщил эльф и, развернувшись спиной к Гарри, неспешно побрел к двери в дальнем конце кухни. – А теперь Криччеру самое время немного пообщаться со своей госпожой, ему так долго этого не удавалось, потому что хозяин не позволял Криччеру…

   - Куда отправился Сириус? – сорвался на крик Гарри. – Где он, Криччер? В Канцелярии мистерий?

   Криччер замер на полпути, и его плешивая голова едва виднелась сквозь громадье ножек от кухонных стульев.

   - Хозяин не посвящает Криччера в свои планы, - невозмутимо проговорил эльф.

   - Но тебе все известно! – продолжал кричать Гарри. – Скажешь, нет? Тебе известно, где он!

   Повисла короткая пауза, а затем домовой эльф хохотнул в полный голос.

   - Хозяин не вернется из Канцелярии мистерий! – сообщил он праздничным тоном. – А Криччеру и его госпоже теперь уже никто не помешает!

   Он заспешил к выходу и скрылся за дверью, ведущей в коридор.

   - Какой же ты…

   Однако Гарри не удалось завершить свое проклятье, поскольку он вдруг ощутил сильную боль в затылке, тотчас наглотался пепла и закашлялся, одновременно почувствовав, что кто-то вытаскивает его из огня. Внезапно перед ним, как черт из табакерки, возникло широкое, землистое лицо профессора Амбридж, которая за волосы выволокла его из камина и теперь с силой отгибала назад его шею, будто намеревалась рассечь ему горло. 

   - Вы что же думаете, - зашипела она, до предела оттянув голову Гарри назад, так что его взгляд уперся в потолок, - что после тех двух обоняшек я допущу, чтобы в мой кабинет проник еще один гнусный поганец, да еще и без моего ведома? Да будет вам известно, что после последнего обоняшки я наложила на вход в кабинет Взломовыявляющие чары. Забрать у него палочку, - отдала она приказ. Гарри не мог видеть, кому он был адресован, но тотчас почувствовал, как чья-то рука нашарила палочку в нагрудном кармане его мантии и вытащила ее оттуда. – И у нее тоже…

   До Гарри долетели звуки небольшой потасовки у двери и понял, что у Гермионы только что силой вырвали палочку из рук.

   - А теперь я требую ответа. Зачем вы явились в мой кабинет? – спросила Амбридж, тряся за волосы его голову так, что он едва не потерял равновесие.

   - Я… пытался вернуть свою «Огненную стрелу»! – задушенным голосом проговорил Гарри.

   - Лжец. – Она снова дернула его за волосы. – Ваша «Огненная стрела» покоится в подземной галерее под самым пристальным присмотром, и для вас, Поттер, это не секрет. Ваша голова была в моем камине. С кем вы выходили на связь?

   - Ни с кем… - сказал Гарри. Рванувшись от Амбридж, он почувствовал, что лишился части волос.

   - Лжец! – вскричала Амбридж. Она резко отпихнула его от себя, и он ударился о письменный стол. Теперь он увидел, что происходило в кабинете: Гермиона была приперта к стене Милисентой Булстроуд, а Малфой, лениво облокотившись на подоконник, с наглой ухмылкой одной рукой подбрасывал в воздух палочку Гарри и небрежно ее ловил.

   В коридоре послышалось какое-то движение, и несколько здоровенных Слиттеринских молодцов втащили в кабинет Рона, Джинни, Блажену и даже – что до крайности удивило Гарри – Невилла, которому грозила опасность удушения в мертвой хватке Крэбба. Все четверо были с кляпами во рту.

   - Всех доставили, - отчитался Уоррингтон, бесцеремонно втолкнув Рона в кабинет. – Вот этот, - он ткнул в Невилла массивным пальцем, - препятствовал поимке вот этой, - он указал на Джинни, которая пыталась лягнуть в ногу вцепившуюся в нее дебелую Слиттеринку, - поэтому я и его притащил.

   - Вот и правильно, - сказала Амбридж, глядя на бунтарские усилия Джинни. – Надеюсь, что Хогвартс вскоре превратится в свободную от Уизли территорию.

   Малфой издал громкий, раболепный смешок, и по лицу Амбридж разлилась широкая, самодовольная улыбка. Усевшись в ситцевое кресло, она взирала на своих узников, всем своим видом напоминая жабу посреди цветочной клумбы.

   - Стало быть, вы, Поттер, - сказала она, - выставили соглядатаев вокруг моего кабинета и направили ко мне этого фигляра, - она кивнула на Рона под новый, еще более заливистый смешок Малфоя, - с басней о том, что полтергейст якобы громит кабинет трансфигурации, тогда как я располагала достоверной информацией от мистера Филча о том, что Пивз в это самое время замазывал чернилами окуляры школьных телескопов. Из этого я сделала вывод, что у вас возникла срочная необходимость выйти с кем-то на связь. С кем? С Альбусом Дамблдором? Или с этим недочеловеком Хагридом? Не думаю, что это была Минерва МакГонагалл. Насколько мне известно, она еще очень нездорова и вряд ли способна на какие-либо переговоры…

   Малфой и некоторые члены Ревизорской команды отреагировали на ее слова угодливым смешком. Гарри едва сдерживал переполнявшие его ненависть и ярость.

   - С кем бы я ни разговаривал, вас это никак не касается, - рявкнул он.

   Обвисшее лицо Амбридж вытянулось.

   - Отлично, - пропела она фальшиво-приторном голоском, в котором отчетливо слышались зловещие нотки. – Отлично, мистер Поттер… Я предоставила вам возможность сделать заявление по доброй воле. Вы отказались и тем самым не оставили мне выбора. Я вынуждена применить силу. Драко, приведите сюда профессора Снэйпа.

   С глумливой ухмылкой Малфой спрятал палочку Гарри во внутренний карман мантии и покинул кабинет. Этот факт, впрочем, едва удостоился внимания Гарри, чьи мысли были заняты совсем другим: он поражался самому себе и тому, с каким легкомыслием упустил из виду нечто очень важное. Он только теперь понял, как ошибался, полагая, что в школе не осталось никого из членов Ордена, кто мог бы помочь ему выручить Сириуса из беды. Однако один член Ордена все еще оставался в Хогвартсе, и это был Снэйп.

   Тишину кабинета нарушало лишь шарканье ног и звуки молчаливой борьбы Слиттеринцев с рвавшимися на волю Роном и остальными пленниками. Рон, чья губа была рассечена и кровь из нее орошала ковер Амбридж, тщетно старался выдраться из бойцовской хватки Уоррингтона. Джинни не теряла надежды отдавить ноги шестикурснице, которая намертво вцепилась ей в плечи. Лицо Невилла, пытавшегося высвободиться из удушающих объятий Крэбба, постепенно приобретало лиловый оттенок, а Гермиона предпринимала безуспешные попытки отпихнуть от себя навалившуюся на нее Милисенту Булстроуд. И одна только Блажена спокойно стояла рядом со своим конвоиром, рассеянно глядя в окно, словно все происходящее нагоняло на нее невыразимую тоску.

   Гарри перевел взгляд на пристально наблюдавшую за ним Амбридж, стараясь сохранять непроницаемое выражение лица. Из коридора донеслись шаги, и в кабинет вошел Драко Малфой, галантно придерживая дверь для следовавшего за ним Снэйпа.

   - Вы желали меня видеть, госпожа Ректор? – спросил Снэйп, с олимпийским спокойствием взирая на возню учеников.

   - Ах, профессор Снэйп, - приветствовала его Амбридж, вставая и широко улыбаясь. – Да, мне потребуется еще один флакон зелья Веритасерум, и поспешите, пожалуйста.

   - Последний флакон вы забрали для допроса Поттера, - сказал Снэйп, невозмутимо глядя на нее сквозь завесу черных сальных волос. – Не хотите ли вы сказать, что использовали весь запас? Я ведь предупреждал, что довольно будет всего трех капель.

   Амбридж зарделась.

   - Но вы, конечно, можете приготовить еще? – спросила она, и ее голос сделался по-девичьи тонким и сладким, что случалось всякий раз, как ее охватывала злоба.

   - Конечно, - ответил Снэйп, иронично скривив губы. – Для вызревания зелья требуется полный лунный цикл, так что оно будет в вашем распоряжении приблизительно через месяц.

   - Через месяц? – пронзительно вскрикнула Амбридж, раздувшись, словно жаба. – Через месяц? Но оно мне потребуется сегодня, Снэйп! Я только что застала у себя в кабинете Поттера, и он использовал мой камин для связи с неким неустановленным лицом или лицами.

   - Правда? – сказал Снэйп и с внезапно проснувшимся интересом глянул на Гарри. – Впрочем, я не удивлен. Поттер никогда не отличался приверженностью школьным правилам.

   Гарри не мигая встретил взгляд холодных темных глаз Снэйпа, всеми силами стараясь сосредоточиться на своем ночном видении и мысленно заклиная Снэйпа, чтобы тот добрался до информации в его сознании и все понял…

   - Я намерена его допросить! – истерично закричала Амбридж, и Снэйп, отвернувшись от Гарри, снова перевел взгляд на ее перекошенное от злобы лицо. – И я требую, чтобы вы обеспечили меня зельем, которое заставит его говорить правду!

   - Я же только что объяснил вам, - безмятежно промолвил Снэйп, - что у меня закончился весь запас стимулятора честности. Я ничем не могу вам помочь – разве что вы пожелаете отравить Поттера, и тогда, будьте уверены, моя поддержка вам гарантирована. Тут, правда, есть небольшая загвоздка: из-за стремительного действия большинства ядов у жертвы уже не остается времени на чистосердечное признание…

   Снэйп вновь обратил взгляд к Гарри, а тот лихорадочно пытался передать ему свое мысленное послание.

   Сириус в плену у Волдеморта, они оба в Канцелярии мистерий, отчаянно прокручивал он в голове одну и ту же мысль, Сириус в плену у Волдеморта…

   - С этого момента вы переводитесь на испытательный срок! – завизжала профессор Амбридж. Снэйп оглянулся на нее, чуть вскинув брови. – Это злонамеренное бездействие! Я на другое рассчитывала! Люциус Малфой всегда положительно о вас отзывался! А теперь ступайте вон из моего кабинета!

   Снэйп отвесил поклон, исполненный сарказма, и собрался покинуть кабинет. Гарри понял, что вместе со Снэйпом кабинет покинет и его последний шанс известить Орден о случившемся.

   - Он схватил Шалопута! – крикнул Гарри Снэйпу вслед. – Они оба там, где спрятано то самое!

   Снэйп застыл на месте, едва взявшись за дверную ручку.

   - Шалопут? – насторожилась профессор Амбридж, впиваясь алчными глазами то в Гарри, то в Снэйпа. – Что это еще за Шалопут такой? Какое «то самое» где спрятано? Что он несет, Снэйп?

   Снэйп оглянулся на Гарри. По его лицу невозможно было определить, понял ли он, что Гарри имел в виду, однако высказаться более определенно в присутствии Амбридж Гарри не решился.

   - Не представляю, - невозмутимо пожал плечами Снэйп. – Поттер, если мне взбредет в голову фантазия наслушаться всякой галиматьи, я вам дам порцию Многоречивой мурцовки. А вы, Крэбб, расслабьтесь немного. Если вы ненароком придушите Лонгботтома, нам не избежать нескончаемой канцелярской волокиты. Боюсь, к тому же, что буду вынужден указать на этот факт в рекомендательных письмах, если вы когда-нибудь решите, что пришла пора устраиваться на работу.

   Он вышел, хлопнув дверью, а смятение Гарри достигло наивысшей точки: Снэйп был последней его надеждой. Глянув на Амбридж, он заметил, что и она, по всей видимости, испытывала те же чувства, поскольку едва не задыхалась от бессильной злобы.

   - Ну, что же, - прошипела она, вытаскивая палочку. – Что же… выбора не остается… это уже выходит за рамки школьной дисциплины… под угрозой безопасность Министерства… да… именно так…

   Создавалось впечатление, будто она старательно пытается в чем-то себя убедить. Она нервно переступала с ноги на ногу, не сводя с Гарри глаз, лихорадочно дыша и поколачивая палочкой по ладони. Глядя на нее, Гарри осознавал, что теперь, лишившись палочки, он полностью бессилен перед ней.

   - Вы сами вынуждаете меня, Поттер… это против моего желания, - сказала Амбридж, продолжая безостановочно переминаться с ноги на ногу, - но порой цель оправдывает средства… Министр наверняка поймет, что это было единственное решение…

   Малфой с азартом ловил каждое ее слово.

   - Заклятье Круциатус развяжет вам язык, - тихо проговорила Амбридж.

   - Нет! – взвизгнула Гермиона. – Профессор Амбридж, это противозаконно!

   Однако Амбридж проигнорировала протест Гермионы, а на ее лице появилось выражение такой ненасытной злобы, какой Гарри еще не приходилось видеть. Она вскинула палочку.

   - Министр не одобрил бы подобного нарушения закона, профессор Амбридж! – отчаянно крикнула Гермиона.

   - Корнелиусу не навредит то, о чем он не догадывается, - отмахнулась Амбридж, учащенно дыша и примеряясь, куда бы побольнее поразить Гарри заклятьем. – Он до сих пор в неведении, что это я прошлым летом отправила дементоров по душу Поттера, но тогда он с радостью ухватился за возможность изгнать его из школы…

   - Так это были вы? – ахнул Гарри. – Это выотдали дементорам приказ?

   - Кто-то же должен был начать действовать, - пробормотала Амбридж, приняв наконец решение и устремив палочку прямо Гарри в лоб. - Они непрерывно скулили, что нужно заставить вас замолчать… найти способ подорвать к вам доверие… но лишь я одна реально взялась за дело. Тогда, Поттер, вам удалось вывернуться, не так ли? Но сегодня этот номер у вас не пройдет…

   И, сделав глубокий вдох, она крикнула:

   - Круци…

   - НЕТ! – надломленно закричала Гермиона из-за спины Милисенты Булстроуд. – Нет! Гарри, нам придется все ей рассказать!

   - Не вздумай! – взорвался Гарри, глядя на тот небольшой фрагмент Гермионы, что был ему виден.

   - Нам этого не избежать, Гарри, она все равно силой получит то, что хочет, так к чему упираться?

   И Гермиона принялась заливать слезами спину Милисенты Булстроуд, которая тотчас ослабила хватку и отскочила в сторону с видом крайней брезгливости.

   - Ага! – ликующе воскликнула Амбридж. – Наша не в меру любопытная маленькая мисс созрела до того, чтобы кое-что нам объяснить! Ну, вперед, девочка!

   - Э… ми… о… на… не-е! – пытался сквозь кляп докричаться до нее Рон.

   Джинни бросила на Гермиону такой взгляд, словно никогда до этого ее не видела. Невилл, все еще пытающийся восстановить дыхание, также не сводил с нее изумленных глаз. И один только Гарри заметил любопытную деталь: несмотря на то, что Гермиона безудержно рыдала, уткнувшись в ладони, на ее лице не было и намека на слезы…   

   - Я… я у всех прошу прощения, -  всхлипывала Гермиона, - но… это невыносимо…

   - Верно, верно, девочка! – закивала Амбридж. Схватив Гермиону за плечи, она силой усадила ее в освободившееся ситцевое кресло и низко склонилась над ней. – Итак… с кем Поттер только что выходил на связь?

   - В общем… - заливалась несуществующими слезами Гермиона, по-прежнему закрывая лицо руками, - он пытался связаться с профессором Дамблдором…

   Рон замер, вытаращив глаза от удивления, Джинни оставила попытки отдавить ноги своей Слиттеринской тюремщице, и даже Блажена вышла из забытья. К счастью, внимание Амбридж и ее прихвостней было направлено исключительно на Гермиону, и они дружно проморгали все эти подозрительные симптомы.

   - С Дамблдором? – тотчас ухватилась за новость Амбридж. – Так вы в курсе, где он сейчас находится?

   - В том-то и дело, что… нет! – всхлипнула Гермиона. – Мы пробовали его отыскать и в «Дырявом котле» на Диагональной аллее, и в «Трех метлах», и даже в «Кабаньей голове» …

   - Глупая девчонка! По-вашему, он станет сидеть в трактире, в то время как Министерство объявило его в розыск? – негодующе прокричала Амбридж. Разочарование читалось в каждой складке ее обвислого лица.

   - Но… мы должны были сообщить ему кое-что важное! – стонала Гермиона, крепче прижимая руки к лицу. Гарри отлично понимал, что причина крылась не в ее страданиях, а в стремлении замаскировать упрямое нежелание слез наворачиваться на глаза.

   - Ну? – вновь оживилась Амбридж. – И что же вы намеревались ему сообщить?

   - Мы… мы собирались сообщить ему, что оно… готово, - всхлипывала Гермиона.

   - Что готово? – потребовала ответа Амбридж. – Снова схватив Гермиону за плечи, она легонько ее тряхнула. – Что готово, девочка? Говори!

   - Оружие, - пролепетала Гермиона.

   - Оружие? Какое оружие? – пришла в ажиотаж Амбридж, до предела вылупив жабьи глаза. – Вы готовитесь к противостоянию? И это то оружие, которое вы собирались направить против Министерства? По заданию профессора Дамблдора, конечно же?

   - У-угу, - всхлипывала Гермиона. – Только ему пришлось покинуть школу до того, как оно было готово, а теперь, когда оно доработано, мы не можем найти профессора Дамблдора, чтобы сообщить ему об этом!

   - Что это за оружие? – настаивала Амбридж, крепко вцепившись кургузыми пальцами в плечи Гермионы.

   - Мы сами не очень п-понимаем, - причитала Гермиона. – Мы т-только выполняли указания п-профессора Дамблдора…

   Амбридж выпрямилась, всем своим видом источая торжество.

   - Ведите меня к оружию, - распорядилась она.

   - Я ничего не стану показывать… вот этим, - взвизгнула Гермиона, глядя на Слиттеринцев сквозь пальцы.

   - Не вам тут ставить условия, - жестко заявила профессор Амбридж.

   - Ну, и ладно, - зарывшись в ладони в новом приступе рыданий, промолвила Гермиона. – Хорошо… Пускай все увидят… тогда, надеюсь, они против вас его и используют! А знаете, бросьте-ка клич, пусть соберется огромная толпа и отправится на это оружие поглазеть! И тогда вам мало не покажется! Хорошо бы вся школа узнала, где это оружие и как его использовать, и тогда все, у кого на вас зуб, быстренько с вами разберутся!

   Эти слова возымели на Амбридж магический эффект. Она с сомнением оглянулась на свою Ревизорскую команду, задержав взгляд жабьих глаз на Малфое, который замешкался и не успел убрать с лица выражение хищного нетерпения.

   Некоторое время Амбридж раздумывала над словами Гермионы, а затем произнесла тоном, который, по-видимому, представлялся ей по-матерински участливым:

   - Ладно, детка, отправимся туда вдвоем, только вы и я… Впрочем, давайте и Поттера с собой захватим, хорошо? Ну, поднимайтесь…

   - Профессор, - тотчас подал голос Малфой, - профессор Амбридж, пусть кто-то из команды пойдет с вами, а то мало ли что может случиться…

   - Я, Малфой, сотрудник Министерства высшей квалификации! Или вы полагаете, что я не в состоянии совладать с двумя безоружными подростками? – резко осадила его Амбридж. – Так или иначе, это оружие определенно не для детских глаз. Вы останетесь здесь до моего возвращения и проследите за тем, чтобы никто из них… - она махнула рукой в сторону Рона, Джинни, Невилла и Блажены, - …не улизнул.

   - Как скажете, -  буркнул Малфой. Вид у него был надутый и разочарованный.

   - А вы двое идите вперед – будете показывать дорогу, - скомандовала Амбридж, нацелив палочку на Гарри с Гермионой. – Вперед…  

Глава 33 БАТАЛИЯ И БЕГСТВО

   Гарри не мог разгадать план Гермионы и сомневался, что таковой вообще имеется. Когда, выйдя из кабинета, они шли по коридору, он старался держаться строго позади нее и не подавать виду, что не имеет понятия, куда они направляются, чтобы не вызывать подозрений. Не дерзнул он и заговорить с ней, поскольку Амбридж следовала за ними по пятам, и Гарри слышал ее сбивчивое дыхание прямо у себя за спиной.

   Спустившись по лестнице следом за Гермионой, они вошли в Вестибюль. Сквозь двойные двери Большого зала до них долетали отголоски застольных разговоров и звон посуды. Невозможно было поверить, что совсем рядом находятся те, кто, сбросив наконец с себя бремя экзаменов, с аппетитом угощается ужином…

   Гермиона миновала дубовые парадные двери и решительно двинулась вниз по каменным ступеням. Вечер стоял теплый и благоуханный, а солнце уже катилось за горизонт, касаясь верхушек деревьев в Заповедном лесу. Гермиона уверенно зашагала по траве, и Амбридж, чтобы не отставать, резко ускорила шаг, временами срываясь на бег. Длинные черные тени волочились за ними следом, точно мантии.

   - Оно ведь спрятано в хижине Хагрида, правда? – сгорая от нетерпения, крикнула Амбридж в ухо Гарри.

   - Конечно же нет, - желчно отозвалась Гермиона. – А если бы оно сработало из-за случайной оплошности Хагрида?

   - Это точно, - согласилась Амбридж, распаляясь еще больше. – Подобное было бы как раз в духе этого недочеловека и совершенного олуха…

   Она хохотнула. Гарри с большим трудом подавил страстное желание развернуться и вцепиться ей в глотку. Шрам саднил в теплом вечернем воздухе, но это была не та чудовищная боль, которая случилась бы, если бы Волдеморт вплотную приступил к воплощению своего зловещего плана…

   - И… где же оно? – спросила Амбридж с некоторым сомнением в голосе, следуя за быстро шагающей к Лесу Гермионой.

   - Там, естественно, - сказала Гермиона, махнув в сторону черных зарослей Леса. – Его необходимо было спрятать так, чтобы никто из учеников не смог бы на него случайно наткнуться.

   - Разумеется, - с некоторой тревогой сказала Амбридж. – Разумеется… Значит, так… вы двое ступайте вперед.

   - А можно нам взять вашу волшебную палочку, раз уж мы пойдем вперед? – спросил Гарри.

   - Не думаю, что это хорошая идея, - с приторной сладостью промолвила Амбридж и ткнула концом палочки Гарри в спину. – Боюсь, что для Министерства моя жизнь имеет значительно большую ценность, чем ваша.

   Когда они достигли прохлады первых деревьев, Гарри попытался перехватить взгляд Гермионы, поскольку считал, что продолжать путь в глубь Леса без палочек было верхом легкомыслия, даже по сравнению с тем, что они уже натворили за день. Однако Гермиона лишь кинула на Амбридж уничижительный взгляд и бросилась дальше вглубь, развив такую скорость, что Амбридж едва успевала за ней на своих кургузых ногах.

   - Далеко еще? – спросила она, зацепившись мантией за колючки ежевичного куста.

   - О, да, - ответила Гермиона. – Оно надежно спрятано.

   Недобрые предчувствия Гарри сбывались: Гермиона ступила не на ту тропу, что пролегала к нынешнему месту обретания Гробба, а на другую, которая три года назад привела его в логово гигантского паука Арагога. В тот раз Гермионы не было с ними, и теперь он сильно сомневался, что она хотя бы отдаленно представляла себе, какая опасность ожидает их в конце пути.

    - Э-э… ты уверена, что это та самая тропа? – с явным намеком спросил Гарри.

   - Без сомнения, - с твердой уверенностью подтвердила Гермиона, пробиваясь сквозь заросли кустарника с совершенно неуместным, как посчитал Гарри, шумом. Шедшая позади Амбридж зацепилась за пенек и упала – никто из них, впрочем, не озаботился тем, чтобы помочь ей подняться. Гермиона, продолжая решительно идти вперед, громко крикнула через плечо:

   - Уже совсем скоро!

   - Гермиона, убавь звук! – поравнявшись с ней, шепнул Гарри. – Здесь и у деревьев есть уши…

   - Я именно на это и рассчитываю, - ответила она тихо, чтобы не услышала Амбридж, с усилием продиравшаяся сквозь кустарник за ними следом. – Скоро увидишь…

   Они еще долго шли, пока в очередной раз не забрели глубоко в чащу, где густо переплетались верхушки деревьев и куда не проникал дневной свет. Гарри охватило знакомое чувство, будто за ними тайно наблюдают чьи-то глаза.

   - Как долго еще идти? – долетел до них раздраженный голос Амбридж.

   - Теперь уже близко! – громогласно объявила Гермиона, выходя на темную, промозглую лесную проплешину. – Всего пара шагов… 

   Пролетевшая мимо стрела с пугающим глухим стуком вонзилась в дерево над самой головой Гермионы. Внезапно воздух сгустился от топота копыт, и Гарри почувствовал, как содрогается под ногами земля. Амбридж испуганно вскрикнула и толкнула Гарри вперед, прикрывшись им, словно щитом. Он выдрался из ее хватки и оглянулся: не менее пятидесяти кентавров кольцом окружили их со всех сторон и теперь целились в них из луков. Все трое начали медленно отступать к середине лесной проплешины под тихие испуганные завывания Амбридж. Гарри украдкой глянул на Гермиону и увидел, что ее лицо озарилось триумфальной улыбкой.

   - Кто ты? Отвечай! – послышался голос.

   Гарри посмотрел влево. Кентавр гнедой масти по имени Магориан шагнул вперед из кольца, держа наготове лук, как и остальные его соплеменники. Справа от Гарри Амбридж, все так же жалобно завывая, дрожащей как в лихорадке рукой нацеливала палочку на приближавшегося кентавра.

   - Я спросил, кто ты, человеческое существо? – сурово повторил вопрос Магориан.

   - Я – Долорес Амбридж! – отозвалась она пронзительным, дрожащим от ужаса голосом. – Я являюсь Старшим помощником Министра Магии, а также Ректором и Верховным Ревизором Хогвартса!

   - Так ты из Министерства Магии? – переспросил Магориан, и по кольцу кентавров пробежала волна беспокойства.

   - Именно так! – еще визгливее вскрикнула Амбридж. – Так что поостерегитесь! В соответствии с законом, принятым Отделом по надзору за жизнедеятельностью магических существ, любое нападение на человека со стороны полукровок, коими вы являетесь…

   - Как ты нас назвала? – обрушился на нее необузданный на вид кентавр с черным крупом, в котором Гарри тотчас узнал Бэйна. Отовсюду полетели негодующие голоса и звуки натягиваемой тетивы.

   - Не называйте их так! – запальчиво крикнула Гермиона, но Амбридж словно и не услышала ее. Все так же целясь трясущейся рукой в Магориана, она продолжала голосить:

   - Закон номер пятнадцать «Б» недвусмысленно гласит, что «любое нападение на человека со стороны магического существа, которое обладает интеллектом, приближенным к человеческому, и, следовательно, несет полную ответственность за свои действия…»

   - «Интеллектом, приближенным к человеческому»? – повторил Магориан ее слова, а Бэйн и несколько других кентавров зарычали от ярости и принялись бить землю копытами. – Для нас это чудовищное оскорбление! По счастью, наш интеллект несравненно выше вашего, человеческое существо!

   - Что ты делаешь в нашем Лесу? – яростно вскричал кентавр серой масти, которого Гарри с Гермионой встретили в свой прошлый поход в Лес. – Что привело тебя сюда?

   - В вашем Лесу? – воскликнула Амбридж, теперь уже содрогаясь не только от страха, но, похоже, и от возмущения. – Позвольте вам напомнить, что вы обитаете на этой территории лишь благодаря тому, что на то имеется разрешение Министерства Магии…

   Рядом с головой Амбридж пролетела стрела, зацепив в полете прядь ее волос мышиного цвета… Амбридж истерически взвизгнула и схватилась за голову. Многие из кентавров разразились смехом и одобрительными выкриками. Звуки их бурного, заливистого хохота эхо разнесло по сумеречному Лесу, а мощные удары копытами о землю не предвещали ничего хорошего.

   - Так чей это Лес? Отвечай, человеческое существо! – ощетинился Бэйн. 

   - Презренные полукровки! – заверещала Амбридж, обхватив голову руками. – Животные! Неуправляемое стадо!

   - Молчите! – попыталась остановить ее Гермиона, но было поздно, поскольку Амбридж уже нацелила на Магориана свою палочку:

   - Инкарцерус!

   Прямо из воздуха материализовались толстые канаты и, словно змеи, туго опутали кентавра, прижав его руки к стану. Магориан взревел от бешенства и встал на дыбы. Остальные кентавры бросились в наступление.

   Гарри сгреб Гермиону в охапку и повалил на землю. Уткнувшись лицом в траву, вслушиваясь в громоподобный стук копыт и яростные выкрики кентавров, он чувствовал, как его захлестывает страх, однако кентавры либо перескакивали через них, либо обегали их стороной.

   - Н-е-е-е-т! – услышал Гарри истошный визг Амбридж. – Н-е-е-е-т… Я Старший помощник… у вас нет права… руки прочь от меня, животные… н-е-е-ет!

   Перед глазами Гарри мелькнула красная вспышка, и он догадался, что Амбридж попыталась подвергнуть кого-то из кентавров Шок-заклятью – а затем раздался душераздирающий вопль. Немного приподняв голову, Гарри увидел, как Бэйн, подскочивший к Амбридж сзади, схватил ее, брыкающуюся и вопящую от страха, и поднял высоко в воздух. Палочка выскользнула из ее руки и упала на землю. У Гарри забилось сердце… вдруг удастся до нее дотянуться…

   Он пошевелил было рукой, но в этот самый миг копыто одного из кентавров грузно ударило по палочке и переломило ее пополам.

   - А, ну-ка! – прогрохотал голос над ухом Гарри. Одновременно сверху опустилась мощная волосатая рука, ухватила его за шиворот и поставила в вертикальное положение, рядом с уже стоявшей на ногах Гермионой. Сквозь многоцветье вздымавшихся крупов и голов кентавров Гарри увидел, как Бэйн уносит истошно голосящую Амбридж дальше в Лес. Голос ее становился все тише и наконец перестал быть слышен за стуком копыт окружавших Гарри и Гермиону кентавров.

   - А как поступим с этими? – спросил сурового вида кентавр серого окраса, удерживавший Гермиону.

   - Эти еще совсем зеленые, - послышался скорбный голос у Гарри за спиной. – Жеребят мы не трогаем.

   - Но это они привели ее сюда, Ронан, - возразил кентавр, крепко державший Гарри. – К тому же, не такие они и зеленые… Вот этот, например, скоро станет взрослым самцом…

   Он тряхнул Гарри за воротник.

   - Пожалуйста, - сбивчиво пролепетала Гермиона, - пожалуйста, не троньте нас, мы ее вовсе не поддерживаем, и мы не работаем на Министерство Магии! Мы пришли сюда в надежде, что вы поможете нам от нее освободиться…

   Взглянув на кентавра серой масти, чьей пленницей была Гермиона, Гарри тотчас понял, что подобное заявление с ее стороны было непоправимой ошибкой. Вскинув голову, серый кентавр гневно взбрыкнул задними копытами и прорычал:

   - Тебе все ясно, Ронан? В них уже видны задатки высокомерия, свойственные их роду!  Значит, мы должны были выполнить за вас всю грязную работу, не так ли, человеческий выкормыш? Мы должны были сделаться вашими слугами, чтобы отгонять прочь ваших врагов, словно дрессированные псы?

   - Нет! – затрепетала Гермиона. – Умоляю вас... Я вовсе не это имела в виду! Я просто думала, что вы сможете нам помочь…

   Однако этим своим заявлением Гермиона, похоже, окончательно все испортила.

   - Мы не помогаем человеческим существам! – прорычал кентавр, державший Гарри. Крепче ухватив его за воротник, он взбрыкнул передними копытами, и Гарри почувствовал, как его ноги отрываются от земли. – Мы особое племя и горды этим! И мы не позволим вам так просто покинуть Лес и потом хвастать, как ловко вы нас приручили!

   - Мы и не собирались говорить ничего такого! – вскричал Гарри. – Вы поступили так, как сами пожелали, а не потому, что нам этого захотелось – и мы это понимаем…

   Однако его уже никто не слушал. Стоявший поодаль бородатый кентавр выкрикнул:

   - Они явились без приглашения и должны за это ответить!

   Его слова были встречены одобрительным хором голосов, а кентавр палевого окраса пробасил:

   - Отправить их вслед за той человеческой самкой!

   - Но вы же уверяли, что не трогаете невинных! – переполошилась Гермиона, на этот раз заливаясь уже настоящими слезами. – Мы ничем вас не обидели, мы вам не угрожали, волшебные палочки не использовали, мы просто хотим вернуться в школу, отпустите нас, пожалуйста...

   - Мы, человеческий отпрыск, не все такие предатели, как Фиренце! – возвестил кентавр серой масти, и его заявление вызвало волну одобрительного ржания среди соплеменников. – Ты, вероятно, считала нас милыми говорящими лошадками? Мы древний род и не потерпим оскорблений и посягательств со стороны магов! Ваши законы нам не указ, и мы не признаем вашего превосходства, мы…

   Но им не суждено было узнать новые подробности о древнем роде кентавров, поскольку в этот миг со стороны близстоящих деревьев послышался сокрушительный треск, заставивший обернуться всех: и Гарри с Гермионой, и полсотни окружавших их кентавров. Державший Гарри кентавр выпустил его из рук и схватился за лук и стрелы. Гермиона тоже полетела на землю, и Гарри бросился к ней, увидев, как два толстых древесных ствола угрожающе разъехались в разные стороны, а в образовавшемся проеме появилась чудовищная фигура великана Гробба.  

   Стоявшие рядом кентавры начали отступать, тесня задние ряды. Вверх взметнулись луки и стрелы, нацеленные на огромное землистое лицо, которое неясно вырисовывалось сквозь густо переплетенные ветви. Челюсть Гробба косо съехала вниз, что придавало ему крайне дурашливый вид; в полумраке тускло поблескивали крупные, словно кирпичи, желтые зубы. Сощурив мутные, слякотного цвета глаза, Гробб пытался разглядеть существ, суетившихся у него под ногами. Оборванные концы веревок, затянутых вокруг его лодыжек, волочились за ним по земле.

   Гробб еще шире разинул рот.

   - Хаггер.

   Гарри не понял значения слова «хаггер» и не знал, на каком языке оно было сказано. Его это, впрочем, мало интересовало: взгляд его был прикован к ступням Гробба, каждая из которых длиной почти что не уступала росту самого Гарри. Гермиона судорожно вцепилась в руку Гарри, а кентавры молча взирали снизу вверх на великана, который безостановочно поводил громадной круглой головой из стороны в сторону, словно пытался отыскать нечто, что случайно обронил.

   - Хаггер! -  повторил он, на этот раз более настойчиво.

   - Убирайся отсюда, великан! – крикнул Магориан. – Ты здесь нежеланный гость!

   Однако его слова не произвели на Гробба ровным счетом никакого впечатления. Он слегка наклонился (кентавры крепче сжали свои луки) и гаркнул во всю глотку:

   - ХАГГЕР!

   На лицах некоторых кентавров отразилась тревога. На Гермиону же, похоже, внезапно снизошло озарение.

   - Гарри! – шепнула она. – По-моему, он пытается сказать «Хагрид»!

   В это мгновение взгляд Гробба наконец выхватил их, двоих человеческих существ, среди моря кентавров. Он еще ниже опустил голову, внимательно в них вглядываясь. Гарри почувствовал, как вздрогнула Гермиона, когда Гробб снова широко разинул пасть и прорычал:

   - Герми.

   - Святые угодники, - едва не теряя сознание, пролепетала Гермиона и с такой силой сжала руку Гарри, что та начала неметь, - он не забыл!

   - ГЕРМИ! – взревел Гробб. – ГДЕ ХАГГЕР?

   - Не знаю! – тонким, перепуганным голоском отозвалась Гермиона. – Прости, Гробб, но я не знаю!

   - ГРОББ ХОЧЕТ ХАГГЕР!

   Гигантская рука потянулась в их сторону. Гермиона взвизгнула, отскочила назад на несколько шагов и упала. Лишенный палочки, Гарри собрался с духом и уже готов был драться, лягаться, кусаться и отбиваться любым другим способом, но тут дернувшаяся к нему гигантская ручища сбила с ног оказавшегося на ее пути белоснежного кентавра.

   Это послужило сигналом для его соплеменником. Когда растопыренная пятерня была уже совсем рядом с Гарри, полсотни стрел одновременно взлетели вверх и впились в громадную физиономию. Гробб взвыл от боли и ярости, выпрямился во весь рост и принялся с ожесточением тереть лицо мощными ручищами, ломая стрелы и только глубже вгоняя внутрь их наконечники.

   Гробб вопил и топал ногами, кентавры бросились кто куда, а на Гарри дождем полились капли крови Гробба, каждая величиной с булыжник. Протянув Гермионе руку, он помог ей подняться на ноги, и они оба во весь опор бросились под спасительную сень деревьев. Оглянувшись, они увидели, как Гробб с залитым кровью лицом вслепую размахивает руками, пытаясь ухватить кого-нибудь из кентавров, беспорядочно уносившихся прочь и исчезавших за деревьями. Гробб с новым неистовым ревом бросился за ними вслед, ломая на своем пути деревья.

   - Ох, - всего лишь и смогла вымолвить Гермиона. Ее так трясло от страха, что подгибались ноги. – Это просто ужасно… Он ведь мог поубивать их всех…

   - Если честно, их судьба не особо меня заботит, - желчно заметил Гарри.

   Топот копыт кентавров и шаги ломящегося сквозь частокол деревьев великана постепенно стихали. Гарри вслушивался в наступившую тишину. Неожиданно шрам вновь полыхнул огнем, и его сердце захлестнула волна страха.

   Они потеряли слишком много времени и теперь оказались еще дальше от спасения Сириуса, чем в тот момент, когда у него было видение. За это время Гарри ухитрился не только лишиться палочки, но и застрять вместе с Гермионой посреди Заповедного леса, откуда выбраться они могли только одним способом: пешком.

   - Классный план, что и говорить, - обрушился он на Гермиону, выпуская пар. – Прямо-таки отличный план. И что дальше?

   - Нам нужно вернуться в замок, - тихо промолвила Гермиона.

   - К тому времени как мы доберемся, Сириуса, возможно, уже не будет в живых. – Гарри с ожесточением пнул стоявшее рядом дерево. Откуда-то сверху донеслось тонкоголосое верещание; подняв голову, Гарри увидел рассерженного древошнырика, который грозил ему длинными ветвистыми пальцами.

   - Ну, палочки вернуть мы не можем, - с безнадежностью в голосе вздохнула Гермиона, пытаясь снова собраться с силами. – Между прочим, Гарри, как именно ты собирался добраться до Лондона?

   - Вот и мы задаемся тем же вопросом, - раздался знакомый голос откуда-то сзади.

   Одновременно обернувшись, словно по команде, Гарри и Гермиона стали вглядываться в пространство между деревьями, откуда медленно выбирались Рон, Джинни, Невилл и поспешающая следом за ним Блажена. Вид у них был слегка потрепанный: на лице Джинни виднелись длинные царапины во всю щеку, левый глаз Невилла заплыл и приобрел фиолетовый оттенок, а у Рона губа кровоточила пуще прежнего. Несмотря на все это, они казались весьма довольными собой.

   - Что-нибудь придумали? – спросил Рон и, отпихнув в сторону низкорастущую ветку, протянул Гарри его волшебную палочку.

   - Как вам удалось улизнуть? – изумленно спросил Гарри, забирая палочку у Рона из рук.

   - Применили парочку Шок-заклятий, Заклинание разоружения и Тормозную потраву, которую Невилл запустил как нельзя кстати, - беззаботно бросил Рон, возвращая и Гермионе ее волшебную палочку. – Но больше всех нас поразила Джинни: надо было видеть, как она разобралась с Малфоем с помощью порчи Буки-упыря! Представьте себе его физиономию, по которой хлещут крыльями эти твари. Грандиозно! А в окно мы увидели, как вы направляетесь в сторону Леса, потому и пошли за вами следом. Так что случилось с Амбридж?

   - Ее похитили, - сказал Гарри. – Стадо кентавров.

   - А вас, что же, оставили? – в недоумении спросила Джинни.

   - Нет, просто их прогнал Гробб, - ответил Гарри.

   - Кто такой Гробб? – заинтересовалась Блажена.

   - Меньшой братишка Хагрида, - услужливо пояснил Рон. – Впрочем, сейчас это не имеет значения. Гарри, что ты выяснил, побывав в камине? Сириус и в самом деле у Сам-Знаешь-Кого или…

   - Да, - подтвердил Гарри, и шрам снова болезненно запульсировал. – Я уверен, что Сириус по-прежнему жив, но не представляю, как мы сможем туда добраться, чтобы ему помочь.

   Все приумолкли. Препятствие казалось непреодолимым, и это пугало.

   - Полетим, как же иначе? – заявила Блажена совершенно обыденным тоном, столь хорошо знакомым Гарри.

   - Во-первых, накинулся на нее Гарри, - понятие «мы» не предполагает твоего участия, в противном случае мы отсюда не сделаем ни шагу, а, во-вторых, единственная метла, которую не сторожат тролли, это метла Рона, поэтому…

   - У меня тоже есть метла! – напомнила Джинни.

   - Ага, только ты никуда с нами не полетишь, - сердито буркнул Рон.

   - Я, конечно, извиняюсь, но судьба Сириуса мне так же небезразлична, как и тебе! – парировала Джинни, и в том, с каким упрямством она стиснула зубы, вдруг проявилось ее поразительное сходство с Фредом и Джорджем.

   - Тебе еще слишком… - начал было Гарри.

   - Когда ты схватился с Сам-Знаешь-Кем за Философский Камень, ты был на три года моложе меня, - воинственно заявила она, - и это я устроила так, что Малфой сейчас отбивается от атакующих его гигантских летучих упырей…

   - Да… но…

   - Мы все вместе были в Дивизионе Дамблдора, - тихо вступил в разговор Невилл. – И нашей целью была борьба против Сами-Знаете-Кого, разве не так? И теперь у нас впервые появилась возможность по-настоящему себя проявить – или это была просто детская игра?

   - Нет, конечно, нет! – в сердцах воскликнул Гарри.

   - Значит, наше место рядом с вами, - без околичностей заявил Невилл. – Мы хотим помочь.

   - Вот именно, - поддакнула Блажена с радостной улыбкой.

   Гарри и Рон обменялись понимающими взглядами. Гарри не сомневался, что с Роном он однозначно сходится в одном: в команде по спасению Сириуса из всех членов ДД он оставил бы только себя, Рона и Гермиону и не включил бы в ее состав ни Джинни, ни Невилла, ни Блажену.

   - Только теперь это уже не имеет никакого значения, - разочарованно покачал головой Гарри, - потому что мы так и не решили, как станем туда добираться…

   - А мне показалось, что этот вопрос решен, - с раздражающим упорством повторила Блажена. – Мы туда полетим!

   - Послушай, - едва сдерживаясь, сказал Рон, - ты, может, и умеешь летать без метлы, но все остальные не обладают даром по первому требованию распускать крылья…

   - Кроме метел, есть и другие способы передвижения по воздуху, - невозмутимо сообщила Блажена.

   - Мы, как я понимаю, полетим верхом на кривоногих шморчках, или как их там? – язвительно вставил Рон.

   - Мягкорогие шморгуны не умеют летать, - гордо возвестила Блажена, - зато вот эти умеют, и им, по мнению Хагрида, нет равных в поиске места назначения наездника.

   Гарри круто развернулся. В просвете между двумя деревьями виднелись два тестрала; таинственно мерцая в темноте белыми глазами, они прислушивались к тихому перешептыванию, как будто понимали каждое слово.

   - Верно! – прошептал Гарри и двинулся в их сторону. Тестралы поводили драконьими головами и встряхивали длинными черными гривами, и Гарри потянулся рукой к ближайшему из них, чтобы погладить его блестящую шею. И как только ему могло прийти в голову назвать их уродливыми?

   - Это те самые кошмарные конеподобные существа? – неуверенно спросил Рон, глядя в пространство чуть левее тестрала, которого гладил Гарри. – Те, кого увидишь только в том случае, если до этого у тебя на глазах кто-то окочурился?

   - Они самые, - кивнул Гарри.

   - И сколько их?

   - Всего двое.

   - А нам нужны три тестрала, - сказала Гермиона. Она еще не совсем пришла в себя, и все же была полна решимости.

   - Вообще-то четыре, Гермиона, - сдвинула брови Джинни.

   - По-моему, нас шестеро, - невозмутимо проговорила Блажена, пересчитав всех по головам. 

   - Не глупи! Мы не можем туда отправиться всей компанией! – рассердился Гарри. – Послушайте, вы трое, - он ткнул пальцем в сторону Невилла, Джинни и Блажены, - вы не имеете к этому делу никакого отношения, так что…

   Невилл, Джинни и Блажена принялись бурно выражать свое несогласие. Гарри почувствовал, как шрам снова болезненно полыхнул, на этот раз сильнее прежнего. Они теряли драгоценные минуты, и на дальнейшие споры времени уже не оставалось.

   - Ладно, сами напросились, - коротко сказал он. – Но вы сможете присоединиться к нам, если мы отыщем других тестралов…

   - Отыщем, не волнуйся, - уверенно проговорила Джинни, вглядываясь, как и Рон, совсем не туда и воображая, будто смотрит на коней.

   - Откуда такая уверенность?

   - Да вы с Гермионой оба в крови с головы до ног, если ты этого еще не заметил, - холодно процедила Джинни. - Ни для кого не секрет, что Хагрид приманивал тестралов сырым мясом, потому-то эти двое и явились сюда…

   В этот самый миг Гарри почувствовал, как кто-то тянет его за подол. Глянув вниз, он увидел, что ближайший к нему тестрал облизывает рукав его мантии, пропитанный кровью Гробба.

   - Вот что, - внезапно осенило Гарри. – Мы с Роном отправимся туда первыми на этих двоих, а Гермиона может остаться здесь с вами, чтобы привлечь других тестралов…

   - Еще чего! – гневно воскликнула Гермиона.

   - А в этом уже нет надобности, - с улыбкой сообщила Блажена. – Вон и другие идут… Благоухаете вы, видать, на весь Лес…

   Гарри обернулся. Сквозь деревья пробирались новые тестралы, числом не менее шести или даже семи. Они передвигались, плотно прижимая к крупу огромные кожистые крылья и мерцая глазами в темноте. Гарри понял, что все отговорки исчерпаны…

   - Ладно, - сердито буркнул он. – Седлайте каждый своего и отправляемся.

Глава 34 КАНЦЕЛЯРИЯ МИСТЕРИЙ

   Крепко вцепившись в гриву ближайшего тестрала, Гарри оперся на пенек и кое-как вскарабкался на гладкую спину коня. Тот нисколько не возражал, а лишь повернул голову с оскаленными клыками, чтобы продолжить с аппетитом облизывать мантию Гарри.

   За крыльями тестрала нашлось место, куда упереться коленями; почувствовав себя увереннее, Гарри оглянулся на остальных. Невилл налег корпусом на второго тестрала и теперь мучительно пытался перекинуть короткую ногу через его спину. Блажена уже сидела верхом, как амазонка, и непринужденно расправляла складки мантии, словно проделывала это каждый день. И только Рон, Гермиона и Джинни стояли не шелохнувшись, будто приросли к месту, и глядели на остальных, раскрыв рты от изумления.

   - В чем дело? – спросил Гарри.

   - Как же нам их оседлать? – тихо пробормотал Рон. – Мы же их не видим!

   - Ну, это несложно, - сказала Блажена. Соскользнув со своего тестрала, она направилась к троице, исполненная готовности оказать им помощь. – Подойдите ближе…

   Подтолкнув их к остальным тестралам, стоявшим поблизости, она по очереди подсадила каждого на спины коней. Все трое ужасно нервничали, пока она туго наматывала им на руки конские гривы и давала наставление держаться крепче. После этого она вернулась к своему жеребцу.

   - Спятить можно, - тихо проговорил Рон, опасливо водя свободной рукой по конской шее. – Еще бы его увидеть…

   - Пусть уж лучше он остается для тебя невидимым, - угрюмо заметил Гарри. – Ну что, готовы?

   Глянув вниз на блестящую голову тестрала, он сглотнул подступивший к горлу комок и нерешительно назвал адрес:

   - Стало быть… Лондон, Министерство Магии, вход для посетителей… э-э… если вы знаете, как туда добраться…

   На мгновение тестрал замер, а потом одним решительным движением распахнул крылья, едва не скинув наездника. Затем, слегка припав к земле, он свечой взметнулся ввысь, и Гарри пришлось вцепиться в него руками и ногами, чтобы не сорваться с костлявого крупа. Зарывшись лицом в шелковистую конскую гриву, Гарри закрыл глаза, и кавалькада, прорвавшись сквозь завесу ветвей, помчалась в кроваво-красный закат.

   Это был самый быстрый полет в жизни Гарри. Тестрал стрелой промчался над замком, раскинув прямые крылья. Холодный воздушный поток бил Гарри в лицо; сощурив глаза от порывов ветра, он оглянулся на пятерых своих товарищей, которые мчались следом за ним, плотно приникнув к шеям коней, чтобы их не сдуло.

   Позади остался Хогвартс, а затем и Кабаньи Лужки, и теперь они летели над горами и ущельями. В наступающей темноте мелькали огни небольших деревушек, и наконец меж холмов показалась извилистая дорога, по которой, подобно насекомому, двигался одинокий автомобиль, торопясь домой…

   - Просто невероятно! – откуда-то сзади долетел до Гарри голос Рона, и Гарри попробовал представить, что бы он чувствовал, если бы мчался в вышине, не видя под собой никакой опоры…

   Наступили сумерки. На гаснущем багрянце неба появилось множество крошечных серебристых звездочек, и скоро лишь огни маггловских городов давали им хоть какое-то представление о том, как высоко они поднялись и с какой немыслимой скоростью несутся вперед. Гарри крепко обхватил шею коня, всеми фибрами души заклиная его лететь еще быстрее. Сколько времени утекло с того момента, как он видел Сириуса лежащим на полу в Канцелярии мистерий? Хватит ли ему сил и дальше сопротивляться Волдеморту? Но одно Гарри знал наверняка: Сириус жив и не выполнил того, чего от него добивался Волдеморт, в противном случае Гарри всем своим существом ощутил бы то ликование или ту ярость, которую испытывал бы в тот момент Волдеморт. При любом повороте событий его шрам разрывала бы невыносимая боль, как это случилось в ночь, когда был атакован мистер Уизли…

   Они летели все дальше в сгущающейся темноте; на холоде лицо Гарри словно окаменело, ноги затекли, оттого что он крепко сжимал бока тестрала и боялся пошевелиться, чтобы не соскользнуть вниз… От порывов ледяного ночного ветра ревело в ушах, во рту пересохло, губы онемели. Он не имел ни малейшего представления о том, как далеко они продвинулись к месту назначения, и полностью полагался на оседланное им существо, которое уверенно рассекало ночное пространство, лишь изредка взмахивая крыльями в своем стремительном полете к цели…

   А если они не успеют…

   Он все еще жив, он сопротивляется, я это чувствую…

   Если Волдеморт утвердится в мысли, что Сириус не намерен сдаваться…

   Я бы понял…

   Внезапно Гарри будто провалился в пустоту: тестрал вдруг наклонил голову, и Гарри на несколько дюймов съехал вперед по его шее. Они наконец пошли на снижение… Позади раздался испуганный вскрик кого-то из девочек, и Гарри резко обернулся, что было весьма неосмотрительно с его стороны, однако падающих тел не обнаружил… Скорее всего, их испугала неожиданная смена вектора движения – как, впрочем, и его…

   Теперь со всех сторон их окружали яркие оранжевые огни, которые прямо на глазах росли и принимали четкие округлые контуры. Стали вырисовываться верхушки зданий, фары машин, светившие, словно глаза насекомых, и бледно-желтые квадратики окон. В какой-то момент Гарри показалось, что они вот-вот врежутся прямо в мостовую. Со всей силой, на какую он только был способен, Гарри ухватился за тестрала и приготовился к жесткой посадке, однако конь легко, словно тень, коснулся копытами темной земли, Гарри соскользнул со спины тестрала и огляделся по сторонам. Неподалеку стояла все та же переполненная мусорная канистра и изувеченная телефонная будка – обе утопали в тусклом оранжевом свете уличных фонарей.

   Приземлившийся рядом Рон не удержался на спине своего тестрала и съехал на мостовую.

   - Чтобы еще когда-нибудь… - проворчал он, поднявшись на ноги и шагнув, как ему показалось, прочь от тестрала, однако, не видя его крупа, тотчас налетел на него и едва не упал снова. – Чтобы еще когда-нибудь… ничего нет гаже…

   По обеим сторонам от Рона совершили посадку Гермиона с Джинни. Их соскок на землю был несколько более изящным, но на лицах читалось такое же выражение облегчения, оттого что они снова ступили на твердую землю. Невилл спрыгнул с тестрала, трясясь как осиновый лист, а Блажена спешилась уверенно и элегантно.

   - И куда теперь? – с вежливым интересом спросила она у Гарри, будто они отправлялись на экскурсию.

   - Вон туда, - ответил Гарри. Благодарно потрепав по холке своего тестрала, он быстро подвел друзей к разбитой телефонной будке и открыл дверцу. – Заходите! – скомандовал он, когда они в нерешительности остановились.

   Рон и Джинни беспрекословно повиновались, а следом за ними в тесную будку ввинтились и остальные. Гарри бросил прощальный взгляд на тестралов, которые рылись в мусорной канистре в поисках съестных отбросов, и втиснулся в будку след за Блаженой.

   - Кто может дотянуться до аппарата, наберите шесть-два-четыре-четыре-два! – крикнул он.

   Рон набрал номер, для чего ему пришлось неестественным образом выкрутить руку. Пока он вкручивал ее обратно, в будке зазвучал деловой женский голос.

   - Добро пожаловать в Министерство Магии. Пожалуйста, представьтесь и назовите цель вашего визита.

   - Гарри Поттер, Рон Уизли, Гермиона Грэйнджер, - быстро начал перечислять Гарри, - Джинни Уизли, Невилл Лонгботтом, Блажена Ловгуд… Мы прибыли со спасательной миссией, если только ваше Министерство не реализует ее раньше нас!

   - Спасибо, - проговорил деловой женский голос. – Посетители, пожалуйста, возьмите значки и прикрепите их к своим мантиям.

   Полдюжины значков выскользнуло из металлического желоба для возврата монет. Гермиона сгребла их и передала Гарри через голову Джинни; Гарри бросил взгляд на верхний значок: «Гарри Поттер, группа спасения».

   - Уважаемый посетитель Министерства, вам следует пройти процедуру личного досмотра и представить волшебную палочку на регистрацию в пост охраны, расположенный в дальнем конце атриума.

   - Понятно! – громко сказал Гарри, а шрам ожгло новой болью. – Теперь мы можем, наконец, ехать?

   Пол телефонной будки завибрировал, и тротуар за стеклянными окнами стал подниматься. Роющиеся в отбросах тестралы исчезали из виду, над головами ребят нависла кромешная тьма, и с монотонным лязгающим звуком они начали погружаться в глубины Министерства Магии.

   Узкая полоска золотистого света скользнула по их ногам и, становясь шире, коснулась тел. Гарри слегка согнул колени и, приготовив палочку, насколько это было возможно в такой тесноте, стал всматриваться сквозь стекло, не поджидают ли их уже в атриуме, но там было пусто. Освещение было не таким ярким, как в дневное время, а в расположенных вдоль стен каминах не горел огонь. Когда лифт наконец мягко остановился, Гарри увидел, что золотые символы продолжают перемещаться и скручиваться на темно-синем потолке.

   - Министерство Магии желает вам доброго вечера, - проговорил женский голос.

   Дверца телефонной будки резко распахнулась, и Гарри выпал наружу, а следом за ним – Невилл и Блажена. Тишину атриума нарушал лишь плеск воды в золотом фонтане, где мощные водные струи били из концов волшебных палочек мага и колдуньи, из наконечника стрелы кентавра, из верхушки шляпы гоблина и ушей домового эльфа и низвергались в бассейн.

   - Вперед, - тихо скомандовал Гарри, и все шестеро бросились вслед за ним на противоположный конец атриума, мимо фонтана, к столу сотрудника службы безопасности, который в прошлый раз взвешивал палочку Гарри. Теперь за столом никого не было.  

   Что-то подсказывало Гарри, что там непременно должен находиться сотрудник службы безопасности, и его отсутствие вызвало чувство тревоги, которая только возросла, когда они миновали золотые ворота и вышли к лифтам. Он нажал первую же кнопку «вниз», и тотчас с погромыхиванием подъехал лифт. Золотая решетка отъехала в сторону с громким скрежетом, которое эхо разнесло по всему этажу, и ребята поспешно вошли в кабину. Гарри ткнул пальцем в кнопку с цифрой «9», решетка со стуком скользнула на место, и лифт начал опускаться, позвякивая и дребезжа на ходу. В день слушания, когда Гарри пришел в Министерство вместе с мистером Уизли, он не заметил, сколько шума производили эти лифты, и теперь опасался, что грохот неизбежно привлечет внимание всей службы безопасности, однако когда лифт остановился, послышался все тот же деловой женский голос: «Канцелярия мистерий», после чего решетка снова отъехала в сторону. Они ступили в коридор, где стояла полная тишина, и только пламя факелов слегка колыхнулось в скользнувшем из лифта потоке воздуха.

   Гарри повернулся к невзрачной черной двери. После долгих месяцев видения наконец стали явью…

   - Пошли, - шепнул он и зашагал по коридору, указывая путь. За ним тотчас устремилась Блажена, озираясь по сторонам с приоткрытым от удивления ртом.

   - Теперь послушайте меня, - сказал Гарри, остановившись в нескольких шагах от двери. – Может… будет лучше, если кое-кто останется здесь… в качестве часовых и…

   - А как, интересно, мы вас предупредим, если кто-нибудь появится? – вскинула брови Джинни. – Вы к тому времени можете оказаться вне пределов досягаемости.

   - Мы идем с тобой, Гарри, - заявил Невилл.

   - Пошли, некогда раскачиваться, - твердо сказал Рон.

   Гарри был против того, чтобы тянуть за собой всю компанию, но выбора, похоже, не было. Он развернулся и шагнул к двери. В точности так, как это случалось в его снах, дверь распахнулась, и он вошел внутрь, уводя за собой всех остальных.

   Они очутились в большой круглой комнате. Внутри все было черно, даже пол и потолок, а вдоль стен на равном расстоянии друг от друга выстроились черные двери-близнецы без каких-либо опознавательных знаков и без ручек. В развешенных по черным стенам канделябрах синим светом горели свечи, и блестящий мраморный пол отражал их холодное колеблющееся пламя, создавая иллюзию темной воды под ногами.

   - Кто-нибудь, закройте дверь, - тихо сказал Гарри.

   И тотчас пожалел о своем распоряжении, едва Невилл его выполнил. Свет, струившийся из освещенного факелами коридора, исчез, и все погрузилось во тьму, сквозь которую еле пробивалось лишь дрожащее синее пламя свечей и его призрачное отражение на полу.

   В своих видениях Гарри не колеблясь пересекал круглую комнату к двери напротив, сквозь которую и шел дальше. Но теперь его окружала целая дюжина дверей, и пока он разглядывал все это скопление, пытаясь отыскать ту единственную, раздался рокот, и свечи на стене поехали по кругу: стена начала вращаться.

   Гермиона ухватилась за руку Гарри, по всей видимости, испугавшись, что и пол уйдет из-под ног, однако пол остался неподвижен. Стена вращалась все быстрее, и на несколько секунд синее пламя свечей превратилось в одну сплошную неоновую полосу с размытыми контурами, а затем столь же неожиданно рокот и вращение прекратились, и все опять стало неподвижным.

   Синие полосы прочно впечатались в зрачки Гарри, и какое-то время он не в состоянии был различать что-либо еще.

   - Что это было? – испуганным шепотом спросил Рон.

   - Думаю, это для того, чтобы мы запутались и уже не могли определить, в какую дверь вошли, - тихо проговорила Джинни.

   Гарри сразу понял, что Джинни права. Проще было отыскать муравья на черном полу, чем ту дверь, сквозь которую они только что вошли, а нужной дверью для продолжения пути могла оказаться любая из дюжины.

   - Как же мы теперь отсюда выберемся? – нервно спросил Невилл.

   - Сейчас нас не это должно заботить, - запальчиво сказал Гарри, не переставая моргать, чтобы избавиться от синих бликов в глазах, и крепче сжимая в руке палочку. – Как отсюда выбраться, будем думать после того, как найдем Сириуса…

   - Не вздумай громко его звать! – предостерегла Гермиона, но Гарри и не нуждался в ее советах: интуиция подсказывала ему, что по крайней мере сейчас нужно затаиться и ничем не выдавать своего присутствия.

   - Куда мы теперь, Гарри? – спросил Рон.

   - Я… - начал было Гарри и запнулся. – В своих видениях я входил в дверь в конце коридора, что напротив лифтов, и оказывался в темной комнате – в той, где мы находимся сейчас; а потом я проходил сквозь другую дверь, которая вела в комнату… с пляшущими световыми бликами. Нам нужно проверить несколько дверей, - заторопился он. – Нужную комнату я узнаю сразу. Идемте.

   Он быстро подошел к двери, напротив которой стоял, и остальные последовали за ним. Он положил левую ладонь на гладкую, блестящую поверхность двери и поднял палочку, готовясь в любой момент пустить ее в ход, после чего толкнул дверь.

   Дверь с легкостью распахнулась.

   После потемок первой комнаты вторая, длинная и прямоугольная, казалась намного ярче в свете ламп, низко спускавшихся с потолка на золотых цепях, однако никаких пляшущих световых бликов, являвшихся Гарри в снах, в этой комнате не оказалось. Не было там и мебели, за исключением нескольких столов, а в самом центре располагался огромный стеклянный аквариум, заполненный водой насыщенного зеленого цвета и достаточно объемный, чтобы все шестеро там уместились, если бы им вздумалось поплавать. Внутри бассейна лениво дрейфовали какие-то жемчужно-белые объекты.

   - Что это там такое? – шепотом спросил Рон.

   - Не представляю, - покачал головой Гарри.

   - Это рыбы? – едва слышно предположила Джинни.

   - Это опарыши-амфибии! – оживилась Блажена. – Папа говорил, что в Министерстве занимаются их разведением…

   - Нет, - возразила Гермиона, и в ее голосе прозвучали странные нотки. Шагнув вперед, она стала вглядываться в воду сквозь стенки аквариума. – Это мозги.

   - Мозги?

   - Да… Любопытно, как они их используют…

   Гарри тоже приблизился к аквариуму и, взглянув с близкого расстояния, пришел к выводу, что так и есть, ошибки быть не может. Тускло мерцая, они то погружались вглубь, то выплывали на поверхность, напоминая осклизлую цветную капусту.

   - Пошли отсюда, - скомандовал Гарри. – Это не та дверь, надо проверить другие...

   - А здесь тоже полно дверей, - заметил Рон, махнув рукой в сторону стен. У Гарри засосало под ложечкой: есть ли у Канцелярии мистерий границы?

   - В своих снах я из той темной комнаты проходил в другую, - сказал он. – Думаю, нам следует вернуться и именно оттуда начать все заново.

   Они поспешили обратно в круглую комнату, а в глазах у Гарри теперь вместо синих бликов мелькали призрачные контуры мозгов.

   - Остановись! – резко одернула Блажену Гермиона, когда та протянула руку, чтобы закрыть дверь, ведущую в комнату с плавающими мозгами. – Флаграто!

   Она взмахнула палочкой, и на двери появился огненный знак «Х». Едва дверь защелкнулась, как снова раздался громкий рокот, и стена пришла в движение, все ускоряясь, но только теперь сквозь синюю неоновую полосу проступали яркие красно-золотые пятна. Вскоре движение прекратилось, но огненный крест, которым была помечена уже проверенная ими дверь, продолжал гореть.

   - Отличная идея, - похвалил Гермиону Гарри. – Ладно, теперь давайте проверим вот эту…

   Он подошел к двери, у которой стоял, и толкнул ее, держа полочку наготове. Остальные последовали за ним.

   Прямоугольная, тускло освещенная комната, куда они вошли, была еще больше, чем предыдущая. В центре располагался провал, футов двадцати в глубину, образуя огромную каменную впадину с круто спускающимися ярусами каменных скамей; на верхнем ярусе они и остановились. Все это сооружение напоминало амфитеатр или зал суда, где Визенгамот рассматривал дело Гарри, с той лишь разницей, что здесь вместо кресла с цепями возвышался каменный постамент с аркой. На вид арка была очень древней - камень потрескался и местами раскрошился. Арка не имела никакой опоры, и было удивительно, что она до сих пор не рухнула. Проем ее был завешен сильно потрепанной вуалью, которая легко колыхалась, несмотря на сонную неподвижность воздуха, как будто ее только что кто-то тронул рукой.

   - Там есть кто? – спросил Гарри, перепрыгнув на одну скамью ниже. Ответа не последовало, но вуаль продолжала колыхаться и трепетать.

   - Будь осторожен! – шепнула Гермиона.   

   Ярус за ярусом, Гари спустился вниз на самое дно амфитеатра и медленно направился к постаменту, вслушиваясь в гулкое эхо от собственный шагов. Заостренная арка была намного выше, чем казалась сверху. Вуаль не переставала тихо колыхаться, словно кто-то только что сквозь нее прошел.

   - Сириус? – снова подал голос Гарри, намного тише на этот раз, находясь от арки в непосредственной близости. Его не покидало странное ощущение, что там, по другую сторону арки, кто-то есть. Крепко сжав в руке палочку, он тихо скользнул вокруг постамента, но никого не обнаружил, кроме изнаночной стороны потертой вуали.

   - Пошли отсюда, Гарри, - позвала его Гермиона, спустившись на несколько ярусов вниз. – Что-то здесь неладно, давай уйдем…

   В ее голосе слышался страх, и она казалась более напуганной, чем в комнате с плавающими мозгами; Гарри же эта ветхая арка влекла своей необъяснимой красотой. Едва уловимое трепетание старинной вуали возбуждало интерес, и он чувствовал неодолимое желание вскарабкаться на постамент и пройти сквозь вуаль.

   - Гарри, давай уйдем отсюда! – позвала его Гермиона уже более настойчиво.

   - Иду, - откликнулся Гарри, однако так и не двинулся с места. До его ушей вдруг долетел какой-то звук: с противоположной стороны вуали доносилось тихое бормотание и перешептывание.

   - О чем это вы там разговариваете? – громко крикнул он, и эхо разнесло его слова по каменным скамьям.

   - Никто тут не разговаривает, - заверила его Гермиона, спускаясь к нему.

   - Я слышу оттуда шепот, - упрямо повторил Гарри, отодвигаясь от нее и продолжая хмуро разглядывать вуаль.

   - Это ты, Рон?

   - Я здесь, приятель, - откликнулся вышедший из-за постамента Рон.

   - Что, кроме меня никто ничего не слышит? – раздраженно спросил Гарри, а бормотание и шепот между тем становились все громче. Внезапно Гарри обнаружил, что, сам того не желая, уже поставил ногу на постамент.

   - Я их тоже слышу, - протянула присоединившаяся к ним Блажена. Обойдя вокруг арки, она внимательно разглядывала покачивавшуюся вуаль. – Там внутри находятся какие-то люди!

   - Что значит «внутри»? – потребовала разъяснений Гермиона, спрыгнув на пол с нижнего яруса. Ее голос прозвучал более жестко, чем к тому располагали обстоятельства. – Нет там никого внутри, это обыкновенная арка, там и разместиться негде. Гарри, заканчивай с этим и пошли отсюда!   

   Схватив Гарри за руку, она потянула его за собой, но он продолжал упираться.

   - Гарри, мы ведь пришли сюда ради Сириуса! – выпалила она тонким голосом, в котором зазвучали истерические нотки.

   - Ради Сириуса… - словно эхо, повторил он, все так же завороженно глядя на колебания вуали. – Ну, да…

   И тут в голове у него вдруг прояснилось. Сириус, плененный и связанный, подвергается пыткам, а он, Гарри, стоит тут, бессмысленно уставившись на эту несчастную арку…

   Отойдя от платформы на несколько шагов, он с усилием оторвал взгляд от вуали.

   - Уходим, - скомандовал он.

   - Я это и пыталась… Ладно, пошли! – сказала Гермиона и первая зашагала назад вокруг постамента. С противоположной стороны их ждали Джинни и Невилл, точно так же, словно зачарованные, приковавшись взглядами к вуали. Схватив их за руки (Гермиона - Джинни, а Рон – Невилла), они решительно подвели обоих к нижнему ярусу каменных скамей, а затем все вместе поднялись наверх к двери, сквозь которую вошли.

   - Что ты думаешь по поводу этой арки? – спросил Гарри у Гермионы, когда они вернулись в темную круглую комнату.

   - Не знаю, что и сказать. Но чем бы она ни была, от нее исходит опасность, - убежденно заявила Гермиона, помечая и эту дверь огненным крестом. И снова стена пришла в движение, а затем остановилась. Гарри не задумываясь подошел к очередной двери и толкнул ее, однако дверь не открылась.

   - Что-то не так? – спросила Гермиона.

   - Дверь… заперта… - сказал Гарри, навалившись на нее всем своим весом, но она даже не дрогнула.

   - Наверняка, это и есть та самая дверь, - с азартом воскликнул Рон, тщетно пытаясь вместе с Гарри ее вскрыть. – Стопроцентно!

   - Ну-ка, посторонитесь! – строго распорядилась Гермиона. Нацелив палочку туда, где у дверей обычно располагается замок, она произнесла: - Алогомора!

   Это не дало никакого результата.

   - Нож Сириуса! – вспомнил Гарри. Вытащив нож из кармана мантии, он вставил лезвие в щель между дверью и стеной. Все замерли в ожидании, пока нож скользил по щели сверху вниз, а когда Гарри вынул его и снова налег на дверь плечом, она не поддалась и на этот раз. В довершение всего, лезвие ножа, как Гарри обнаружил, растаяло.

   - Что же, с этой дверью придется распрощаться, - решительно заявила Гермиона.

   - А вдруг это та самая? – всполошился Рон, неотрывно глядя на дверь со смешанным чувством страстного желания и страха.

   - Этого не может быть, потому что в своих снах Гарри мог без помех проходить сквозь любые двери, - возразила Гермиона, пометив огненным крестом и эту дверь. Гарри убрал в карман рукоятку ножа Сириуса, превратившуюся теперь в совершенно бесполезный предмет.

   - Знаете, что там может находиться? – с азартом воскликнула Блажена, когда стена вновь пришла в движение.

   - Что-нибудь бухтящее, - пробормотала Гермиона себе под нос. Невилл издал тихий нервный смешок.

   Стена опять остановилась, и Гарри, уже почти совсем отчаявшись, толкнул еще одну дверь.

   - Это здесь!

   Он тотчас узнал эту комнату по танцующим, сверкающим алмазным блеском бликам. Когда глаза его привыкли к этим слепящим искрам, он увидел, что на него отовсюду смотрят циферблаты часов: больших и маленьких, напольных и дорожных. Часы заполняли собой все пустоты между книжными шкафами, стояли на всех выстроившихся вдоль стен письменных столах, и от этого комната была наполнена неустанным ритмичным тиканьем, словно по ней маршировало крошечное войско. Источником танцующих, искрящихся бликов был возвышавшийся в дальнем конце комнаты хрустальный сосуд-колокол.

   - Сюда!

   Сердце Гарри бешено колотилось: он знал, что они нашли то, что искали. Он пошел вперед по узкому проходу между столами, держа курс, как это всегда бывало в его снах, к источнику света. Стоящий на одном из столов хрустальный сосуд-колокол высотой не уступал росту самого Гарри и был наполнен, казалось, клубящимися, сверкающими воздушными потоками. Они подошли ближе.

   - Гляньте-ка! – воскликнула Джинни, указывая на самую сердцевину хрустального сосуда.

   Внутри колокола, подхваченное сверкающим вихрем, хаотично перемещалось крошечное, переливающееся, словно самоцвет, яйцо. Когда воздушный поток взметнул яйцо вверх, оно раскрылось, и оттуда показалась колибри, которую вынесло на самую поверхность, однако очередной вихрь тотчас подхватил ее и утянул на дно колокола; перья ее намокли и обвисли, а яйцо снова заключило птицу в свою скорлупу.

   - Не останавливайся! – прикрикнул Гарри на Джинни, которая явно заинтересовалась происходящим и готова была задержаться, чтобы понаблюдать за превращением яйца обратно в птицу.

   - Сам-то, небось, часы не считал, когда торчал у этой ископаемой арки! – обиженно пробурчала Джинни, но все же послушно пошла следом мимо хрустального колокола к единственной скрывавшейся за ним двери.

   - Это она, - снова сказал Гарри, и сердце его забилось так неистово, что ему стало трудно говорить членораздельно. – Нам туда…

   Он оглянулся на друзей. У всех палочки были наготове, а лица стали серьезными и озабоченными. Гарри снова повернулся к двери и толкнул ее. Дверь распахнулась. 

   Это был тот зал, что они искали: не уступая внутренним пространством собору, он вмещал в себя несчетные ряды полок, которые были заполнены стеклянными сферами, покрытыми пылью и тускло мерцавшими в свете развешенных по стенам канделябров. Свечи так же, как и в только что оставленной ими круглой комнате, горели синим пламенем. Воздух в зале был стылый.

   Гарри сделал несколько осторожных шагов вперед и заглянул в темный проход между двумя рядами полок: оттуда не доносилось никаких звуков, не заметил он и ни малейших признаков движения.

   - Ты упоминал девяносто седьмой ряд, - прошептала Гермиона.

   - Да, - так же шепотом ответил Гарри, вглядываясь в конец ближайшего ряда. Под канделябром с синими свечами поблескивала серебряная цифра «53».

   - Мне кажется, нам нужно идти направо, - едва слышно проговорила Гермиона, сощурив глаза, чтобы рассмотреть номер следующего ряда. – Да… это пятьдесят четвертый…

   - Держите палочки в боевой готовности, - тихо предупредил всех Гарри.

   Все время оглядываясь, они осторожно продвигались по проходу вдоль длинных рядов стеллажей, концы которых терялись во мраке. Под лежащими на полках стеклянными сферами имелись желтоватые бирки, и сами сферы отличались друг от друга: в одних словно переливалась таинственная светящаяся жидкость, другие были темными и тусклыми и напоминали перегоревшие лампочки.

   Они прошли восемьдесят четвертый ряд… позади остался восемьдесят пятый… Гарри напрягал слух, пытаясь уловить малейшие отзвуки движения, но Сириусу, возможно, заткнули рот кляпом или, может быть, он без сознания… или, вдруг изрек незваный голос в его голове, он уже мертв…

   Я бы понял, уговаривал себя Гарри, чувствуя, как сердце колотится уже где-то в горле, я бы знал…

   - Девяносто седьмой! – шепотом сообщила Гермиона.

   Остановившись у начала этого ряда, они стали вглядываться в начинавшийся за ним проход. Он был пуст.

   - Он там, в самом конце, - сказал Гарри, вдруг ощутив сухость во рту. – Отсюда толком не разглядишь.

   Он повел их по проходу между уходящими высоко под потолок полками, заполненными стеклянными сферами, некоторые из которых приветствовали их мягким свечением…

   - Он должен быть где-то тут, - шепнул Гарри, ничуть не сомневаясь, что еще шаг – и они увидят на полу распростертое тело Сириуса. – Тут где-то… уже недалеко…

   - Гарри, - робко окликнула его Гермиона, но ему не хотелось отвечать. Во рту у него все пересохло.

   - Примерно здесь… - сказал он.

   Достигнув конца прохода, они очутились на площадке, где пламя свечей было совсем тусклым. Вокруг не было ни души, одна только безлюдная, пропитанная пылью тишина.

   - Возможно, он… - срывающимся шепотом проговорил Гарри, заглянув в соседний проход. – Или… - он быстрым шагом прошел вперед, чтобы проверить следующий проход.

   - Гарри, - снова подала голос Гермиона.

   - Что? – рыкнул Гарри.

   - По-моему… Сириуса тут нет.

   Все молчали. Гарри не хотелось ни с кем встречаться взглядами. Он чувствовал себя отвратительно. Он не мог взять в толк, куда исчез Сириус. Он обязан быть здесь! Ведь Гарри собственными глазами видел его именно на этом месте…

   Он побежал вдоль полок, заглядывая в каждый проход, и всюду его встречала пустота. Он бросился в обратном направлении, мимо застывших в изумлении друзей. Нигде не было никаких признаков борьбы, как не было и самого Сириуса.

   - Гарри! – окликнул его Рон.

  - Что еще?

   Он не желал выслушивать то, что собирался сказать ему Рон: что все это, дескать, дурацкая затея или, того хуже, что пора возвращаться в Хогвартс. Лицо его пылало, и он предпочел бы отсидеться здесь в темноте, прежде чем вновь выйти в ярко освещенный атриум и почувствовать на себе осуждающие взгляды друзей…

   - Ты это видел? – вновь раздался голос Рона.

   - Что именно? – спросил Гарри, и на этот раз в его голосе послышалось волнение – должно быть, Рон нашел ключ, свидетельство того, что Сириус все-таки был здесь. Гарри вернулся к остальным, где они стояли тесным кружком в начале девяносто седьмого ряда, но не обнаружил ничего примечательного, за исключением странного поведения Рона: тот не отрываясь смотрел на одну из пыльных стеклянных сфер.

   - В чем дело? – хмуро спросил Гарри.

   - На ней… твое имя, - сказал Рон.

   Гарри подошел ближе. Рон указывал на небольшую стеклянную сферу, наполненную тусклым светом. Сфера была покрыта толстым слоем пыли – к ней, по всей видимости, не прикасались долгие годы.

   - Мое имя? – в недоумении повторил Гарри.

   Он сделал еще шаг вперед. Чтобы прочитать надпись на бирке, прикрепленной к полке непосредственно под сферой, ему, в отличие от рослого Рона, пришлось вытянуть шею. На бирке тонким раскидистым почерком была написана дата, отсылающая к периоду примерно шестнадцатилетней давности, а под ней значилось следующее:

А.П.В.Б.Д. от С.П.Т.

Темный Лорд и (?) Гарри Поттер

   Гарри изумленно разглядывал надпись.

   - Как это понимать? – нервно спросил Рон. – Откуда здесь твое имя?

   Он пробежал глазами остальные бирки на той же полке.

   - Меня здесь нет, - озадаченно заметил он. – Как, впрочем, и остальных.

   - Гарри, я думаю, не стоит к ней прикасаться, - резко одернула его Гермиона, когда он потянулся к сфере рукой.

   - Отчего же? – возразил Гарри. – Это ведь меня касается, или я ошибаюсь?

   - Не делай этого, Гарри, - неожиданно вступил в разговор Невилл. Гарри перевел взгляд на его круглое лицо, которое все было покрыто испариной. Похоже, Невилл находился на грани нервного срыва.

   - Здесь указано мое имя, - упрямо повторил Гарри.

   Осознавая всю опрометчивость своего поступка, он протянул руку, и его пальцы сомкнулись вокруг пыльной сферы. Он ожидал ощутить холод ее поверхности, но все было иначе. Сфера, казалось, долгие часы пролежала под горячими солнечными лучами, и теперь мерцающий свет согревал ее изнутри. Гарри снял сферу с полки и принялся пристально в нее всматриваться, ожидая – скорее даже надеясь, - что случится нечто особенное, что придаст смысл их долгому, опасному путешествию.

   Однако ничего не происходило. Друзья обступили Гарри тесным кружком, глядя на то, как он освобождает сферу от приставшей к ней пыли.

   Неожиданно прямо за их спинами прозвучал тягучий голос:

   - Отлично, Поттер. А теперь спокойно и не спеша повернись и отдай это мне.   

Глава 35 ЗА ВУАЛЬЮ

   Прямо из воздуха вокруг них материализовались черные силуэты, преграждая им путь к отступлению в обе стороны; сквозь прорези в капюшонах поблескивали глаза, и не менее дюжины зажженных палочек было направлено точно на их сердца. Из уст трепетавшей от ужаса Джинни вырвался судорожный вздох.

   - Сюда, Поттер, - тягуче повторил Люциус Малфой, протянув руку ладонью вверх.

   Внутри у Гарри все оборвалось. Они были загнаны в ловушку, а вражеские силы вдвое превосходили их собственные.

   - Я жду, - снова повторил Малфой.

   - Где Сириус? – спросил Гарри.

   В стане Смертеглодов послышался смех, а слева, из середины темных фигур донесся суровый женский голос, с ликованием возвестивший:

   - Темный Лорд всегда знает, что делает!

   - Всегда, - тихо подтвердил Малфой. – А теперь, Поттер, отдай мне пророчество.

   - Я хочу знать, где Сириус!

   - «Я хочу знать, где Сириус!» - передразнила его стоявшая слева ведьма.

   Смертеглоды вместе с ней начали тесным кольцом обступать Гарри и его друзей, пока не оказались в паре шагов от них, и исходивший от их палочек свет слепил Гарри глаза. 

   - Он у вас, - настаивал Гарри, пытаясь справиться с растущим страхом, охватившим его в ту самую секунду, как он очутился в проходе под номером девяносто семь. – Он здесь. Я это точно знаю.

   - Каяпуз пьоснулся и сильно узаснулся, сон пьиняв за явь, - кривляясь, пропела ведьма притворно-детским говорком.

   Гарри почувствовал, как рванулся вперед стоящий рядом с ним Рон.

   - Успокойся, - шепнул он. – Еще рано…

   Передразнивавшая его ведьма громко и хрипло расхохоталась.

   - Вы только послушайте! Послушайте! Он еще другим деткам указания дает – видимо, собрался с нами воевать!

   - Ты, Беллатрисса, не знаешь Поттера так, как знаю его я, - негромко заметил Малфой. – У него страсть ко всякого рода героизму, и Темному Лорду это отлично известно. А теперь отдай мне пророчество, Поттер.

   - Я знаю, что Сириус здесь, - продолжал настаивать Гарри. Растущая паника сдавливала грудь, и он не мог свободно дышать. – Я знаю, что он ваш пленник!

   Новая волна смеха прокатилась по кольцу Смертеглодов, а громче всех хохотала все та же ведьма.

   - Пора бы тебе, Поттер, научиться различать сны и реальность, - сказал Малфой. – Отдай мне пророчество, или мы возьмемся за палочки.

   - Что же вы медлите, - сказал Гарри и выставил свою палочку вперед. В тот же миг по обеим сторонам взметнулись вверх волшебные палочки Рона, Гермионы, Невилла, Джинни и Блажены. У Гарри сжалось сердце. Если Сириуса и в самом деле здесь нет, то это могло означать лишь одно: он напрасно привел друзей туда, где их ждала верная смерть…

   Однако никакой атаки со стороны Смертеглодов не последовало.

   - Передай мне пророчество, и никто не пострадает, - спокойно проговорил Малфой.

   Теперь настала очередь Гарри смеяться.

   - Ага, точно! – усмехнулся он. – Я отдам вам эту вещицу – пророчество, так? А вы отпустите нас домой, как ни в чем не бывало?

   Едва он успел это вымолвить, как та же самая ведьма визгливо крикнула:

   - Акцио прор…

   Но Гарри был готов. Он вскричал: «Протего!» до того, как заклятье прозвучало до конца. Стеклянная сфера скользнула к кончикам его пальцев, но он успел сжать руку в кулак.

   - О, он знает правила игры, наш малютка Поттер, - пропела ведьма, сверкнув безумными глазами сквозь прорези капюшона. – Прекрасно, тогда…

   - Я ЖЕ СКАЗАЛ, НЕТ! – гаркнул на нее Люциус Малфой. – Только попробуй разбить…

   Гарри не поспевал за собственными мыслями. Смертеглодам был необходим этот запыленный шарик из филигранного стекла. А ему он и даром не был нужен. Он желал только вытащить отсюда друзей живыми и невредимыми, чтобы ни одному из них не пришлось так страшно расплачиваться за его глупость…

   Между тем ведьма вышла из круга Смертеглодов и сбросила с головы капюшон. За годы пребывания в Азкабане лицо Беллатриссы Лестранж иссохло и стало похоже на обтянутый кожей череп, и только глаза горели фанатичным, лихорадочным огнем.

   - Тебе требуются более убедительные аргументы? – спросила она, учащенно дыша. – Прекрасно… Схватить самую младшую, - приказала она стоявшему рядом Смертеглоду. – Пусть полюбуется, как мы будем пытать крошку. Я лично этим займусь.

   Гарри почувствовал, как сжимается вокруг Джинни кольцо друзей. Он сделал шаг вперед и заслонил ее собой, прижимая сферу к груди.

   - Эта вещица едва ли уцелеет, если вы решите напасть на кого-нибудь из нас, - сказал он Беллатриссе. – Вряд ли ваш господин будет доволен, если вы явитесь к нему без нее, так ведь?

   Она не шевелилась, и только молча смотрела на него, облизывая тонкие губы кончиком языка.

   - А, собственно, что за пророчество мы тут с вами обсуждаем? – спросил Гарри.

   Он не знал, как поступить дальше и тянул время, продолжая разговор. Рядом было плечо Невилла, и он чувствовал дрожь в его теле. Со спины до него долетало прерывистое дыхание остальных, и он очень рассчитывал на то, что они обдумывают план побега, потому что в его собственной голове царила пустота.

   - Что за пророчество, говоришь? – повторила Беллатрисса, и усмешка на ее лице тотчас увяла. – Ты издеваешься, Гарри Поттер?

   - Нисколько, - сказал Гарри, перепрыгивая глазами с одного Смертеглода на другого, ища слабое звено, малейший просвет, через который они могли бы вырваться на свободу. – С чего бы оно вдруг понадобилось Волдеморту?

   Среди Смертеглодов послышалось осуждающее перешептывание.

   - У тебя хватает наглости произносить его имя? – прошипела Беллатрисса.

   - Ага, - бросил Гарри и крепче сжал стеклянную сферу, понимая, что в любую минуту можно ожидать повторной попытки вырвать ее у него с помощью магии. – Я легко произношу имя Вол…

   - Закрой рот! – взвизгнула Беллатрисса. – Как посмел ты своим нечестивым ртом осквернить его имя, как посмел твой поганый язык полукровки замарать …

   - А вы что, не знаете, что он тоже полукровка? – не удержался от опрометчивого вопроса Гарри. Рядом с его ухом раздался тихий стон Гермионы. – Я о Волдеморте говорю. Да, матушка его была ведьмой, а папаша-то – чистой воды маггл. А он что, рассказывал вам сказки про свою чистую кровь?

   - ОКАМЕ…

   - НЕТ!

   Из конца палочки Беллатриссы Лестранж выстрелил красный луч, но контрзаклятье Малфоя отклонило его, и луч ударил по соседней с Гарри полке слева, разбив несколько стеклянных сфер.

   Из фрагментов разбитого стекла на полу выплыли два дымчатых, жемчужно-белых силуэта, похожих на привидения, и тотчас принялись что-то вещать. Их голоса перекрывали друг друга и смешивались с криками Малфоя и Беллатриссы, поэтому разобрать можно было лишь отдельные слова.

   - … В день солнцестояния появится новый… - изрек древний бородатый призрак.

   - НЕ СМЕЙ НАПАДАТЬ! НАМ НУЖНО ПОЛУЧИТЬ ПРОРОЧЕСТВО!

   - Он посмел… он посмел… - задыхалась визгливым негодованием Беллатрисса. – Стоит тут, понимаешь… немытый… полукровка…

   - ДОЖДИСЬ ХОТЯ БЫ, ПОКА МЫ НЕ ЗАВЛАДЕЕМ ПРОРОЧЕСТВОМ! – гремел Малфой.

   - … и он станет последним… - как эхо, продолжил призрак юной девы.

   После этого оба призрака, появившиеся над осколками сфер, растаяли в воздухе. Ничего не осталось ни от них самих, ни от того, что служило им домом, и только по полу были разбросаны осколки разбитых сфер. Однако этот эпизод подал Гарри одну мысль. Трудность состояла лишь в том, чтобы поделиться этой мыслью с остальными.

   - Вы так и не сказали мне, что же такого важного в этом пророчестве, и почему это я должен вам его отдать, - сказал Гарри, стараясь выиграть время. Одновременно он начал осторожно двигать ступней, надеясь натолкнуться на ногу кого-либо из друзей.

   - Не играй с нами, Поттер, - отрезал Малфой. 

   - А я и не играю, - сказал Гарри, продолжая тянуть время за разговором и не переставая при этом двигать ногой. Наконец его пятка натолкнулась на мысок чьей-то обуви, и он не раздумывая на него наступил. Раздавшийся за его спиной резкий, судорожный вдох не оставил никаких сомнений: это была нога Гермионы.

   - В чем дело? – спросила она шепотом.

   - Дамблдор никогда тебе не рассказывал, что тайна твоего шрама надежно спрятана в недрах Канцелярии мистерий? – глумливо осведомился Малфой.

   - Я… что? – опешил Гарри, на миг совершенно забыв про свой план. – Причем тут мой шрам?

   - В чем дело? – более настоятельно прошептала Гермиона.

   - Как такое возможно? – ернически воскликнул Малфой. Среди Смертеглодов вновь послышались смешки, и Гарри, воспользовавшись случаем, шепнул Гермионе, стараясь не шевелить губами: - Бейте по стеллажам…

   - Неужели Дамблдор так тебе ничего и не рассказал? – повторил Малфой. – Тогда ясно, почему ты, Поттер, не появился здесь раньше. Темный Лорд тоже не мог понять, как так вышло, что ты…

   - … когда я подам сигнал…  

   - … не примчался сюда даже после того, как он показал тебе это место в твоих видениях. Он полагал, что в тебе проснется естественное любопытство, и ты захочешь узнать, о чем именно там говорится…

   - В самом деле? - пожал плечами Гарри. За его спиной Гермиона передавала его послание остальным, и он не столько слышал, сколько ощущал это всем своим существом, не переставая при этом вести диалог, чтобы отвлечь внимание Смертеглодов. – Значит, он хотел, чтобы я сюда явился и забрал пророчество? Почему?

   - Почему? - повторил Малфой, смакуя вопрос. – Потому что забрать пророчество из Канцелярии мистерий дозволено лишь тому, о ком оно было сделано; Темный Лорд убеждался в этом всякий раз, как отправлял других выкрасть его для него.

   - А зачем ему было выкрадывать пророчество, касающееся меня?

   - Оно касается вас обоих, Поттер, вас обоих… Ты никогда не задумывался, почему Темный Лорд пытался убить тебя еще в младенчестве?

   Гарри не мог оторвать взгляда от узких прорезей в капюшоне, сквозь которые были видны горящие глаза Малфоя. Не то ли это пророчество, где крылась тайна гибели его родителей и причина появления на его лбу молниевидного шрама? И не держит ли он теперь разгадку в своей собственной руке?

   - Значит, это чье-то пророчество обо мне и Волдеморте? – тихо проговорил он, внимательно глядя на Люциуса Малфоя. Пальцы его крепче сомкнулись вокруг теплой стеклянной сферы, которая едва ли превосходила размером снитч и все еще была покрыта густым слоем въевшейся пыли. – И Волдеморт вынудил меня прийти сюда и взять его для него? А что мешает ему самому за ним явиться?

   - Самому явиться? – разразилась диким, кудахтающим хохотом Беллатрисса. – Ты предлагаешь Темному Лорду явиться в Министерство Магии, где в упор не желают видеть факт его возвращения? Может, еще и сдаться Светоносцам, чье внимание теперь целиком направлено на моего дражайшего двоюродного братца?

   - То есть, всю грязную работенку он приберег для вас, да? – хмыкнул Гарри. – Стургиса хотел использовать для кражи пророчества, а Боуду какая отводилась роль?

   - Отлично, Поттер, молодец… - медленно протянул Малфой. – Для Темного Лорда не секрет, что ты не обделен умом…

   - ПОРА! – пронзительно крикнул Гарри.

   И в тот же миг за его спиной грянули пять разноголосых выкриков:

   - ВЕТРОДУЙ!

   Пять заклятий одновременно разлетелись в пяти разных направлениях и поразили стеллажи. Гигантские конструкции начали раскачиваться, стеклянные сферы посыпались вниз, осколками разлетаясь во все стороны и извергая из себя жемчужно-белые силуэты, которые тотчас заполнили собой все пространство, а их голоса, словно эхо из бог знает какого далекого прошлого, перемежались со звоном бьющегося стекла и с треском разлетающегося в щепки дерева…

   - БЕЖИМ! – завопил Гарри. Стеллажи с полками опасно раскачивались, и все новые стеклянные сферы градом сыпались сверху. Гарри схватил Гермиону за мантию и потащил ее за собой, свободной рукой прикрывая голову от летящих вниз осколков и обломков. Какой-то Смертеглод ринулся к ним сквозь облако пыли, но Гарри изо всех сил въехал локтем в его спрятанное под маской лицо. Отовсюду летели крики, стоны, грохот обрушивавшихся полок на фоне потусторонних речей оракулов, высвобождавшихся из своего заточения в сферах…

   В какой-то момент Гарри понял, что путь к отступлению открыт, и увидел, как мимо галопом промчались Рон, Джинни и Блажена, прикрывая руками головы. Что-то тяжело ударило его по щеке, но он увернулся и не останавливаясь полетел вперед; чья-то рука вцепилась в его плечо, но тотчас раздался крик Гермионы: «Окаменей!», и рука выпустила его из своей хватки.

   Они достигли конца девяносто седьмого ряда. Гарри повернул направо и во весь опор понесся дальше. За спиной он слышал топот ног и голос Гермионы, торопившей Невилла. Впереди показалась приоткрытая дверь - та самая, сквозь которую они вошли, - и Гарри уже видел сверкание, исходившее из сосуда-колокола. Перескочив через порог и по-прежнему крепко сжимая в кулаке пророчество, он дождался остальных и захлопнул за ними дверь.

   - Коллопортус! – едва переведя дух, выкрикнула Гермиона, и со странным хлюпающим звуком дверь запечаталась.

   - Куда… куда делись остальные? – спросил Гарри, тяжело дыша.

   Он подумал, что раз Рон, Блажена и Джинни их обогнали, то они сейчас должны были бы дожидаться их здесь, в этой комнате, но их тут не было.

   - Они, должно быть, побежали не в ту сторону! – прошептала Гермиона, и на ее лице отразился ужас.

   - Прислушайтесь! – шепнул Невилл.

   Из-за только что запечатанного входа до них доносились крики и топот. Гарри прильнул ухом к двери и услышал громоподобный голос Люциуса Малфоя:

   - Перестаньте возиться с Кроттом, бросьте его, я сказал! Темному Лорду будет не до его ранений, если мы утратим пророчество… Джугсон, вернись, нам нужно все хорошенько организовать! Мы разделимся на пары и обыщем все вокруг. И запомните: с Поттером обращаться аккуратно, пока мы не завладеем пророчеством, остальных при необходимости можете ликвидировать… Беллатрисса, Родольфус, вы идите налево; Крэбб, Рабастан – направо; Джугсон и Долохов – проверьте вон ту дверь впереди; Макнайр и Эйвери – вам туда; а ты, Мульцибер, идешь со мной!

   - Как поступим? – спросила у Гарри Гермиона, дрожа как осиновый лист.

   - Ну, мы не станем дожидаться, пока они нас найдут, - сказал Гарри. – Для начала давайте подальше уберемся от этой двери.

   Стараясь производить как можно меньше шума, они побежали вперед, мимо сверкающего сосуда-колокола, где крошечная птичка то вылуплялась из яйца, то возвращалась обратно в скорлупу, и очутились почти у самого выхода в круглую комнату. И тут до ушей Гарри долетел грохот, словно нечто огромное и тяжелое обрушилось на дверь, которую запечатала Гермиона.

   - Посторонись! – послышался грубый голос. – Алогомора!

   Дверь распахнулась, но Гарри, Гермиона и Невилл успели укрыться под столами, откуда им были видны полы мантий двоих быстро приближающихся Смертеглодов. 

   - Возможно, им удалось прорваться в вестибюль, - послышался грубый голос.

   - Проверь под столами, - скомандовал другой голос.

   Гарри увидел, как сгибаются колени Смертеглода. Выдвинув из-под стола кончик волшебной палочки, он вскричал:

   - ОКАМЕНЕЙ!

   Красный луч поразил ближайшего к нему Смертеглода, тот повалился навзничь и опрокинул напольные часы. Второй Смертеглод вовремя увернулся от заклятья Гарри и теперь нацеливал свою палочку на Гермиону, которая выбралась из-под стола, чтобы лучше прицелиться.

   - Авада…

   Гарри совершил гигантский прыжок, вцепился Смертеглоду в колени и повалил его, в результате чего посланное заклятье просвистело мимо цели. Невилл, в своем одержимом стремлении броситься на помощь, опрокинул стол и не целясь навел палочку на катавшихся по полу Гарри и Смертеглода:

   - ЭКСПЕЛЛИАРМУС!

   Обе палочки вылетели из рук противников и метнулись в сторону Зала Пророчеств. Гарри и Смертеглод вскочили и бросились их догонять. Смертеглод несся первым, за ним след в след летел Гарри, а замыкал погоню Невилл, в ужасе от содеянного.

   - С дороги, Гарри! - вопил Невилл, явно вознамерившийся исправить причиненный ущерб.

   Гарри нырнул в сторону, а Невилл снова прицелился и прокричал:

   - ОКАМЕНЕЙ!

   Красный луч пролетел над самым плечом Смертеглода и угодил в застекленную полку на стене, заполненную песочными часами самых причудливых форм. Полка рухнула на пол и разлетелась на куски, орошая все вокруг осколками стекол, а потом вдруг снова запрыгнула на стену в целости и невредимости, чтобы опять упасть и разбиться…

   Смертеглод схватил свою палочку, лежавшую на полу рядом со сверкающим сосудом-колоколом, а Гарри укрылся за очередным столом. Смертеглод резко развернулся, и закрывавшая лицо маска съехала в сторону, ограничив ему обзор – он сорвал ее свободной рукой и крикнул:

   - ОКАМ…

   - ОКАМЕНЕЙ! – раздался ответный крик только что подоспевшей Гермионы. Красный луч из ее палочки ударил Смертеглода прямо в грудь; он замер, палочка выпала из его поднятой руки и со стуком упала на пол, а сам он повалился навзничь прямо на сосуд-колокол. Гарри думал, что Смертеглод, ударившись о твердую стеклянную поверхность сосуда, сползет вниз, и приготовился услышать громкий стук, но ничего такого не случилось. Вместо этого голова Смертеглода проскользнула внутрь сосуда, словно это был обыкновенный мыльный пузырь. Так он и остался лежать, распластавшись на столе, утопая головой в сосуде, наполненном сверкающим ветром.

   - Акцио волшебная палочка! – скомандовала Гермиона, и из темного угла к ней метнулась палочка Гарри, которую она тотчас перебросила ему.

   - Спасибо, - сказал он, - а теперь давайте отсюда выбираться…

   - Смотрите! – в ужасе воскликнул Невилл, уставившись на голову Смертеглода внутри сосуда.

   Все трое вскинули палочки, но так и замерли, с изумлением и отвращением вглядываясь в превращения, происходившие с головой Смертеглода.

   Голова на глазах сжималась и утрачивала растительность: черные волосы и щетина на лице уплывали внутрь черепа, щеки становились гладкими, макушка – округлой, покрытой нежным, как у персика, пушком…

   Теперь широкую, мускулистую шею Смертеглода, отчаянно пытавшегося подняться на ноги, карикатурно венчала младенческая голова. Они продолжали удивленно наблюдать за тем, как голова снова стала разрастаться до прежних размеров, а макушка и подбородок опять начали обрастать жесткими черными волосами.

   -  Это время, - завороженно прошептала Гермиона. – Время…

   Смертеглод тряхнул своей уродливой головой, пытаясь высвободиться, но в тот же миг голова снова ступила на путь возвращения в младенчество…

   Из соседний комнаты долетел громкий вскрик, за которым последовал грохот, а затем опять кто-то закричал.

   - РОН? – завопил Гарри, оторвавшись от чудовищного зрелища, разворачивавшегося перед их глазами. – ДЖИННИ? БЛАЖЕНА?

   - Гарри! – взвизгнула Гермиона.

   Смертеглод наконец выдрался из сосуда-колокола и теперь являл собой самое нелепое зрелище, какое только можно было вообразить: его младенческая голова истошно вопила, руки беспорядочно и опасно мотались во все стороны, причем один из его кулаков едва не зацепил Гарри, который едва успел увернуться. Гарри навел на него палочку, но Гермиона вдруг схватила его за руку, что привело его в состояние крайнего изумления.

   - Не вздумай навредить младенцу!

   На споры времени не оставалось. Шаги, доносившиеся из Зала Пророчеств, становились все ближе. Слишком поздно Гарри понял, что зря кричал, выдав тем самым их местоположение.

   - Бежим, - снова дал он команду. Оставив позади Смертеглода с головой младенца, который шаткой походкой плелся за ними следом, они бросились в сторону приоткрытой двери на противоположном конце комнаты – той самой, что вела обратно в черный вестибюль.

   Преодолев половину пути, Гарри увидел сквозь неплотно прикрытую дверь, что оттуда им навстречу бегут два Смертеглода. Сделав вираж влево, он метнулся в маленький, темный, захламленный кабинет и, пропустив внутрь друзей, захлопнул за ними дверь.

   - Колло… начала проговаривать заклинание Гермиона, однако прежде чем она успела его завершить, оба Смертеглода ворвались в кабинет. С торжествующим гиканьем они одновременно прокричали:

   - ТОРМОЗИ!    

   Заклятье сбило с ног и отбросило назад всех троих. Невилла перекинуло через стол, и он исчез из виду. Гермиона с лету ударилась о книжный шкаф, откуда на нее тотчас обрушился каскад массивных фолиантов. Гарри впечатался затылком в каменную стену и на миг был оглушен и одурманен.

   - ОН У НАС! – завопил Смертеглод, оказавшийся рядом с Гарри. – МЫ В КАБИНЕТЕ ОКОЛО…

   - Силенцио! – вскричала Гермиона, и у Смертеглода вдруг выключился голос. Он продолжал что-то артикулировать сквозь прорезь в маске, но абсолютно беззвучно. Напарник грубо оттолкнул его в сторону.

   - Петрификус Тоталус! – крикнул Гарри, когда второй Смертеглод уже нацеливал на него палочку. Руки и ноги Смертеглода соединились в судороге, и он повалился на ковер лицом вниз прямо Гарри под ноги, негнущийся и жесткий, как доска.

   - Молодец, Гарр…

   Внезапно тот Смертеглод, которого Гермиона лишила голоса, резко хлестнул палочкой; из ее конца вырвался поток некой субстанции, похожей на лиловое пламя, и полоснул Гермиону по груди. С тихим, будто удивленным «ой!» она осела на пол и осталась лежать без движения.

   - ГЕРМИОНА!

   Гарри упал на колени рядом с ней, а Невилл начал быстро выбираться из-под стола, держа палочку перед собой. Как только наружу выплыла его голова, Смертеглод сделал выпад ногой, переломив палочку, и его ступня угодила Невиллу в лицо. Невилл взвыл от боли и отшатнулся, схватившись руками за нос. Гарри, с палочкой наготове, обернулся и увидел, как Смертеглод сорвал с себя маску и теперь целился прямо в него. По фотографии в «Ежедневном прорицателе» Гарри узнал это длинное, бледное, перекошенное злобой лицо, принадлежавшее Антонину Долохову – тому, кто расправился с четой Прюэттов.

   Долохов мерзко осклабился. Свободной рукой он указал сначала на пророчество, которое Гарри продолжал крепко сжимать в руке, затем на себя, а после этого – на Гермиону. Речь к нему не вернулась, но то, что он имел в виду, было предельно ясно: отдай мне пророчество, иначе и тебе достанется…

   - Хотите сказать, что не прикончите нас, получив пророчество? – перевел Гарри жест Смертеглода в слова. 

   Разраставшаяся в голове паника мешала ясности мысли. Гарри касался рукой плеча Гермионы, по-прежнему теплого, но не мог решиться на нее взглянуть. Только бы она была жива, только бы была жива, если она мертва, виноват буду я…

   - Гарри, что бы ты ди делал, - яростно выпалил из-под стола Невилл, оторвав руки от лица и явив зрелище в виде сломанного носа и залитого кровью лица, - до только де поддавайся!

   Снаружи послышался шум, и Долохов обернулся: в дверном проеме появился Смертеглод с головой младенца, истошно вопя и бесконтрольно молотя руками воздух.

   Гарри понял, что это его шанс.

   - ПЕТРИФИКУС ТОТАЛУС!

   Заклятье ударило в Долохова до того, как тот успел применить блокировку, и он рухнул на распростертое туловище своего напарника, такой же одеревенелый и негнущийся. Смертеглод с головой младенца пошатываясь вышел из кабинета и скрылся из виду.

   - Гермиона, - начал трясти ее за плечи Гарри, - Гермиона, очнись…

   - Что од с дей сделал? – спросил Невилл, снова выбравшись из-под стола и встав на колени с другой стороны от Гермионы. Кровь не переставала струиться из его распухающего носа.

   - Не знаю…

   Невилл схватил руку Гермионы.

   - Пульс есть, Гарри, де собдевайся…

   У Гарри словно гора свалилась с плеч, и на миг он даже почувствовал легкое головокружение.

   - Она жива?

   - Дубаю, да…

   Гарри вслушивался в наступившую тишину, чтобы понять, не приближается ли к ним кто-то еще, но ничего не услышал, кроме хныканья и сбивчивых шагов младенца-Смертеглода в соседней комнате.

   - Невилл, мы находимся совсем рядом с выходом, - прошептал Гарри. – Круглая комната расположена по соседству с нами… Если бы до появления новых Смертеглодов нам удалось туда проникнуть и найти нужную дверь, ты смог бы дотащить Гермиону по коридору до лифта, а уже после отыскать кого-нибудь… поднять тревогу… 

   - А ты? – спросил Невилл, сдвинув брови и вытирая рукавом кровоточащий нос.

   - Я должен найти наших, - сказал Гарри.

   - Ду, тогда и я с тобой, - уверенно заявил Невилл.

   - А как же Гермиона?

   - Возьбем ее с собой, - резонно рассудил Невилл. – Подесу ее я – из тебя боец лучше, чеб из бедя…

   Он поднялся, ухватил Гермиону за руку и бросил на Гарри выжидательный взгляд. Слегка поколебавшись, Гарри подхватил Гермиону под другую руку и вместе они водрузили ее обмякшее тело Невиллу на плечи.

   - Подожди-ка, - сказал Гарри. Подняв с пола волшебную палочку Гермионы, он вручил ее Невиллу. – Вот, возьми.

   Невилл отбросил ногой в сторону то, что осталось от его палочки, и они медленно направились к выходу.

   - Бабушка бедя прибьет, - глухо проговорил он сквозь непрекращающееся кровотечение. – Это быда старая падочка отца…

   Гарри выглянул за дверь и осмотрелся. Неприкаянный младенец-Смертеглод вопил, ударяясь обо все, что попадалось на пути, опрокидывая напольные часы и переворачивая столы, а застекленная полка на противоположной стене продолжала падать, разбиваться и самовосстанавливаться. Гарри смекнул, что хранившимися на ней предметами были хроноверты. 

   - Этот нас даже и не заметит, - шепнул он Невиллу. – Идем… держись за мной.

   Они крадучись выбрались из кабинета и направились к двери, ведущей в черный вестибюль, в котором теперь, похоже, не было ни души. Они продвинулись вперед на несколько шагов, которые Невилл преодолел с натугой, сгибаясь под тяжестью Гермионы. Едва дверь из Комнаты Времени захлопнулась за ними, стена снова начала вращаться. Гарри испытывал головокружение – видимо, из-за недавнего удара затылком о каменную стену; прикрыв глаза и немного покачиваясь, он ждал, пока стена остановится. Когда наконец это произошло, Гарри увидел, что исчезли огненные кресты, которыми Гермиона пометила двери, и у него болезненно сжалось сердце.

   - Как ты дубаешь, куда…

   Они не успели решить, которую из дверей испытать в первую очередь, так как дверь справа внезапно распахнулась, и оттуда выпали трое.

   - Рон! – охрипшим от волнения голосом крикнул Гарри и бросился к вновь прибывшим. – Джинни… с вами все…?

   - Гарри, - тихо хохотнул Рон. Он резко накренился вперед и ухватился за мантию Гарри, уставившись на него затуманенным взглядом. – Вот ты где… ха-ха-ха… ну и видок у тебя… ты такой всклокоченный… 

   Рон был очень бледен, а из уголка его рта стекала тонкая темная струйка. Ноги его вдруг подкосились, но он продолжал цепляться за мантию Гарри, и тот вынужден был согнуться в три погибели.

   -  Джинни, – дрогнувшим голосом позвал ее Гарри. – Что произошло?

   Но Джинни лишь покачала головой и начала сползать вниз по стене, пока не оказалась на полу, держась за щиколотку и тяжело дыша.

   - Мне кажется, у нее сломана нога, я слышала, как что-то хрустнуло, - склонившись над Джинни, прошептала Блажена. Она, судя по всему, была единственной, кто не пострадал. – Четверо Смертеглодов загнали нас в темную комнату, полную планет. Это было такое странное место – на какое-то время мы просто зависли в темноте, как в невесомости…

   - Гарри, мы видели Ур Анус, совсем рядом! – вяло похохатывая, сообщил Рон. – Только представь! Своими глазами… ха-ха-ха…

   В уголке рта Рона вздулся и тут же лопнул кровавый пузырь.

   - Один из Смертеглодов схватил Джинни за ногу, а я применила Ветродуйное заклятье и метнула Плутон прямо ему в лицо, но…

   Блажена в отчаянии махнула рукой в сторону Джинни – та учащенно дышала, закрыв глаза.

   - А что с Роном? – спросил Гарри, с опаской глядя на друга. Рон по-прежнему цеплялся за его мантию и не переставал нелепо похохатывать.

   - Я не знаю, какое заклятье они на него наслали, - грустно промолвила Блажена, - но он будто в уме повредился, я еле увела его оттуда… 

   - Гарри, - сказал Рон, притянув к себе его ухо и продолжая вяло ухмыляться, - знаешь, кто это рядом с тобой? Это блаженная… блаженная Ловгуд… ха-ха-ха…

   - Нам нужно поскорее отсюда исчезнуть, - решительно заявил Гарри. – Блажена, ты можешь помочь Джинни?

   - Да, - кивнула Блажена. Заложив палочку за ухо для сохранности, она обхватила Джинни вокруг талии и стала ее поднимать.

   - Подумаешь – щиколотка… я и сама могу! – с досадой буркнула Джинни, однако ее тут же качнуло в сторону, и она ухватилась за Блажену, чтобы не упасть. Гарри перекинул руку Рона через свое плечо, как уже проделывал это много месяцев назад – только тогда на месте Рона был Дадли. Он огляделся: им предстояло отыскать выход с первой попытки, и это был один шанс из двенадцати.

   Он потащил Рона к двери, а когда они были от нее всего в двух шагах, распахнулась дверь с противоположной стороны, и в комнату ворвались трое Смертеглодов во главе с Беллатриссой Лестранж.

   - Они здесь! – завизжала она.

   Комнату начали простреливать Шок-заклятья. Гарри ворвался в ближайшую дверь, скинул с плеча Рона, особо с ним не церемонясь, и нырнул обратно, чтобы помочь Невиллу перенести Гермиону. Как только все они оказались внутри, дверь захлопнулась перед самым носом Беллатриссы.

   - Коллопортус! – вскричал Гарри и услышал три мощных удара о дверь снаружи.

   - Неважно! – послышался из-за двери мужской голос. – Туда можно проникнуть и другим путем! Главное – ОНИ ПОПАЛИСЬ!

   Гарри быстро огляделся: они вернулись в Зал Мозга, в котором и вправду было множество других дверей. В только что оставленном ими помещении был слышен топот ног новых Смертеглодов, воссоединившихся с первой группой.

   - Блажена, Невилл, помогите мне!

   Втроем они побежали по периметру комнаты, запечатывая входы и выходы. В спешке Гарри налетел на стол и перекатился по его поверхности.

   - Коллопортус!

   За дверьми не прекращался топот бегущих ног, и время от времени очередной Смертеглод ломился в какую-нибудь дверь, заставляя ее сотрясаться и скрипеть. Блажена и Невилл налагали чары на двери, расположенные вдоль противоположной стены, а Гарри, добравшись до дальнего угла, вдруг услышал голос Блажены:

   - Колло… а-а-а-а-а!

   Обернувшись, он увидел, что она летит по воздуху, а в Зал врываются пятеро Смертеглодов через ту дверь, до которой она не успела добраться. Блажена рухнула на стол, проехала по его поверхности и сползла на пол по другую его сторону, замерев в неподвижности рядом с Гермионой.

   - Хватайте Поттера! – бросившись к Гарри, взвизгнула Беллатрисса. Он увернулся и рванул в противоположный конец Зала. Он знал, что находится в безопасности, пока они осторожничают, опасаясь случайно разбить пророчество.

   - Эй! – окликнул его Рон. С трудом поднявшись на ноги, он осоловело семенил в сторону Гарри, продолжая нелепо похохатывать. – Эй, Гарри, тут повсюду мозги, ха-ха-ха, странно, правда? 

   - Рон, не мешайся под ногами, угомонись…

   Но Рон уже нацеливал палочку на аквариум.

   - Честное слово, Гарри, это же мозги… глянь-ка… Акцио мозг!

   В тот же миг все вокруг будто окаменело. Гарри, Джинни, Невилл и все до единого Смертеглоды развернулись помимо своей воли и застыли, глядя на аквариум, из зеленой глубины которого вырвался мозг, подобно летучей рыбине. На миг он завис в воздухе, а потом помчался к Рону, вращаясь в полете и оставляя за собой шлейф движущихся образов, которые разматывались, словно рулоны кинопленки.  

   - Ха-ха-ха, Гарри, смотри… - сказал Рон, глядя на то, как мозг разворачивает свои многокрасочные внутренности. – Гарри, иди сюда, потрогай… это ж прямо обалдеть…

   - РОН, НЕ СМЕЙ!

   Гарри не мог знать, что произойдет, если Рон коснется летящих за мозгом мыслей, развернувших свои щупальца, но был уверен, что ничего доброго ожидать не следует. Он бросился к Рону, но тот уже успел схватить мозг руками.

   Едва соприкоснувшись с кожей, щупальца мыслей начали опутывать руки Рона, словно веревки.

   - Гарри, смотри, что происходит… нет… нет, я не хочу… прекратите… хватит…

   Но тонкие ленты теперь уже закручивались вокруг его груди. Он оттягивал и отрывал их от себя, но мозг, подобно осьминогу, прилипал к нему все теснее.

   - Диффиндо! – истошно закричал Гарри, в тщетной попытке рассечь щупальца, которые прямо у него на глазах туго свивались вокруг Рона. Рон потерял равновесие и упал, продолжая яростно сдирать с себя путы.

   - Гарри, они его задушат! – вскрикнула Джинни, не в состоянии подняться с пола из-за сломанной щиколотки, и в тот же миг ее полоснул по лицу красный луч, вырвавшийся из волшебной палочки одного из Смертеглодов. Она опрокинулась на бок и затихла.

   - ОКАБЕДЕЙ! – завопил Невилл. Круто развернувшись, он направил палочку на приближавшихся Смертеглодов. – ОКАБЕДЕЙ, ОКАБЕДЕЙ!

   Все, впрочем, было напрасно. Одновременно другой Смертеглод стрельнул Шок-заклятьем, и оно просвистело в паре дюймов от Невилла. Теперь пяти Смертеглодам противостояли только Гарри с Невиллом. Два серебристых луча, похожих на стрелы, пролетели мимо и, ударившись о стену позади них, оставили в ней воронки. Беллатрисса Лестранж метнулась к Гарри, и он кинулся в противоположный конец зала, держа пророчество высоко над головой. Теперь его главная задача была в том, чтобы отвлечь Смертеглодов от остальных.

   План его, похоже, удался. Смертеглоды бросились за ним следом, сшибая на бегу стулья и столы, но не осмеливаясь поразить его заклятьем, чтобы не разбить пророчество, и Гарри выскочил в единственную пока что открытую дверь – ту самую, через которую проникли в зал сами Смертеглоды. Мысленно заклиная Невилла остаться с Роном, чтобы найти способ освободить его от пут, Гарри сделал несколько шагов по комнате, в которой очутился, и вдруг почувствовал, как пол уходит у него из-под ног.

   Он полетел вниз по крутым каменным ступенькам, подскакивая на каждой, пока не приземлился, и этот последний удар был такой силы, что он едва не лишился чувств. Он лежал на дне той самой каменной впадины с постаментом, который венчала каменная арка. Все помещение наполнилось звенящим смехом Смертеглодов. Подняв голову, Гарри увидел, как к нему спускаются те пятеро, что были в Зале Мозга, а через другие двери уже входили и спрыгивали вниз по ярусам новые Смертеглоды – в том же количестве. Гарри поднялся, испытывая такую дрожь в коленях, что едва мог держаться на ногах. Невероятно, но пророчество, целое и невредимое, было по-прежнему зажато в его левой руке, а правой он крепко сжимал волшебную палочку. Он начал отступать назад, озираясь по сторонам и стараясь не выпускать Смертеглодов из поля зрения, пока его ноги не уперлись во что-то твердое. Это был постамент с аркой, на который он не раздумывая вскарабкался.

   Смертеглоды остановились, не спуская с Гарри глаз. Некоторые из них едва переводили дух, как и сам Гарри, а один истекал кровью. Долохов, уже освобожденный от заклятья Ступор-корпус, злобно ухмылялся, целясь палочкой прямо Гарри в лицо.

   - Поттер, твоя гонка окончена, - тягуче протянул Люциус Малфой, стаскивая с себя маску. – А теперь, как послушный мальчик, отдай мне пророчество.

   - Пусть… пусть уйдут остальные, и я отдам его вам! – лихорадочно прокричал Гарри.

   В стане Смертеглодов послышались смешки.

   - Твое положение, Поттер, не таково, чтобы ставить условия, - сказал Малфой, и на его бледном лице заиграла улыбка. – Нас, как видишь, десятеро, а ты один… Неужели Дамблдор так и не научил тебя считать?

   - Од де одид! – послышался сверху громкий голос. – У дего есть я!

   Внутри у Гарри все оборвалось. Вниз по каменным скамьям карабкался Невилл, крепко сжимая палочку Гермионы в дрожащей руке.

   - Невилл… нет… возвращайся к Рону…

   - ОКАБЕДЕЙ! – снова прокричал Невилл, поочередно наставляя палочку на каждого из Смертеглодов. – ОКАБЕДЕЙ! ОКА… 

    Здоровенный Смертеглод схватил Невилла сзади, прижав к бокам его руки. Невилл начал лягаться, пытаясь вырваться на волю, что вызвало новый взрыв смеха среди Смертеглодов.

   - Ты ведь Лонгботтом, не так ли? – глумливо хмыкнул Малфой. – Что же, твоей бабке не в новинку приносить в жертву членов своей семьи во благо нашего дела… Потеря тебя уже не станет для нее таким уж великим потрясением.

   - Лонгботтом? – оживилась Беллатрисса, и на ее землистом лице появилась зловещая ухмылка. – Как же, припоминаю, я имела удовольствие встречаться с твоими родителями, мальчик…

   - Бде это известдо! – прорычал Невилл и совершил такой мощный рывок, стремясь выдраться из железной хватки своего тюремщика, что тот закричал:

   - Кто-нибудь, утихомирьте его Шок-заклятьем!

   - Нет-нет-нет, - тотчас возразила Беллатрисса. Взбудораженная и распаленная до предела, она посмотрела на Гарри, а затем перевела взгляд на Невилла. – Нет, давайте проверим, как долго продержится Лонгботтом, пока не тронется умом, как и его родители… Впрочем, если Поттер пожелает отдать нам пророчество…

   - ДЕ ОТДАВАЙ! – бушевал Невилл, вне себя от негодования. Он пинал державшего его Смертеглода и рвался из его рук, а Беллатрисса тем временем неуклонно надвигалась на них обоих, выставив вперед палочку. – НЕ ОТДАВАЙ ИБ ЕГО, ГАРРИ!

   Сделав выпад, Беллатрисса скомандовала:

   - Круцио!

   Невилл закричал и порывисто прижал колени к груди, повиснув в воздухе. Смертеглод не удержал его, и Невилл рухнул на пол, корчась в судорогах и вопя от боли.

   - Это было так, на закуску! – объявила Беллатрисса и отвела палочку. Крики Невилла прекратились, но он остался лежать у ее ног, сотрясаясь от рыданий. – Значит так, Поттер: либо ты отдашь нам пророчество, либо увидишь, как твой дружок примет страшную смерть!

   Времени на раздумья не было, как не было и выбора. Гарри протянул пророчество: сфера сильно нагрелась от жара его руки. Малфой подался вперед, чтобы ее схватить.

   Неожиданно наверху резко распахнулись две двери, и внутрь ворвались еще пятеро: Сириус, Люпин, Смур, Тонкс и Кингсли.

   Малфой развернулся и вскинул палочку, но Тонкс уже метнула в него Шок-заклятье. Гарри не стал проверять, насколько метким был удар, а поскорее спрыгнул с постамента, чтобы не стать случайной мишенью. Смертеглодов выбило из колеи внезапное появление членов Ордена, которые обстреливали их заклятьями, перепрыгивая с яруса на ярус и приближаясь ко дну впадины. Сквозь мечущиеся фигуры и вспышки лучей Гарри разглядел Невилла, с трудом отползавшего в сторону. Увернувшись от нового красного луча, Гарри бросился на пол, ближе к другу.

   - Ты в порядке? – спросил Гарри Невилла, и они оба пригнули головы от просвистевшего над ними нового заклятья.

   - В подядке, - отозвался Невилл и предпринял попытку встать.

   - А Рон?

   - Дубаю, что и од тоже… од все еще отбрыкивался от бозга, когда я уходил…

   Совсем рядом послышался взрыв, и на каменном полу образовалась воронка – как раз на том месте, где пару секунд назад находилась рука Невилла. Они начали отползать в сторону, и тут откуда ни возьмись выплыла здоровенная ручища, обхватила Гарри вокруг шеи и рванула его вверх, почти оторвав от пола, которого он теперь едва касался носками.

   - Отдай, - рыкнул ему в ухо чей-то голос. – Отдай мне пророчество… 

   Смертеглод с такой силой сдавил трахею Гарри, что тот не мог дышать. Слезящимися глазами он разглядел Сириуса, который в некотором отдалении сражался с еще одним Смертеглодом, а Кингсли противостоял сразу двоим. Тонкс, спустившись вниз до середины каменной впадины, обстреливала заклятьями Беллатриссу – и никто из них, похоже, не замечал, что Гарри был на пороге смерти… Вывернув палочку, Гарри направил ее Смертеглоду в бок, но ему не хватало дыхания, чтобы произнести заклятье; Смертеглод свободной рукой тянулся к пророчеству, которое Гарри продолжал сжимать в кулаке.

   - А-А-А-А-А!

   Внезапно появившийся Невилл, который не в состоянии был точно озвучить заклятье, поступил иначе: он с силой вонзил палочку Гермионы в прорезь для глаз в маске Смертеглода. Тот зарычал от боли и ослабил хватку, а Гарри повернулся к нему лицом и задыхаясь произнес:

   - Окаменей!

   Смертеглод опрокинулся навзничь, и маска слетела с его лица: это был Макнайр, тот самый палач, которому не суждено было привести в исполнение казнь Орлика. Один его глаз опух и был весь в кровоподтеках.

   - Спасибо! – бросил Гарри Невиллу, оттаскивая его подальше от Сириуса со Смертеглодом, которые вели сражение так неистово, что мелькавшие в их руках палочки потеряли очертания и превратились в размытые пятна. Неожиданно Гарри поскользнулся, наступив ногой на что-то твердое и круглое, и испугался, что выронил пророчество, однако уже через мгновение увидел, что это был бешено вращающийся магический глаз Смура.

   Сам владелец магического глаза лежал на боку, а из раны в его голове сочилась кровь. Атаковавший его Смертеглод надвигался на Гарри с Невиллом: это был Долохов, и его длинное бледное лицо перекосило от злорадного торжества.

   - Таранталлегра! – заорал он, нацелив палочку на Невилла. В тот же миг ноги Невилла принялись отбивать какую-то безумную чечетку; потеряв равновесие, он снова рухнул на пол. – А теперь, Поттер…

   Долохов сделал палочкой такое же хлесткое движение, как и в тот раз, когда навел порчу на Гермиону, но одновременно раздался крик Гарри:

   - Протего!

   Его будто полоснуло по лицу тупым ножом и сбило с ног. Он завалился на бешено выплясывающие ноги Невилла, но чары Невидимой ширмы все же ослабили действие заклятья. 

   Долохов вновь вскинул палочку:

   - Акцио проро…

   Неизвестно откуда выскочивший Сириус протаранил его плечом, и тот отлетел в сторону. Пророчество едва не вылетело из руки Гарри, но он успел удержать его кончиками пальцев.

   Тем временем Сириус схватился с Долоховым, и их палочки мелькали, словно мечи, высекая искры.

   Долохов попытался снова применить уже знакомое Гарри заклятье, но тот вскочил на ноги и что есть мочи крикнул:

   - Петрификус Тоталус!

   Как и в прошлый раз, руки и ноги Долохова соединились в судороге, и он с грохотом повалился на спину.

   - Молодец! – крикнул Сириус, пригнув вниз голову Гарри, чтобы уберечь его от двух летевших в их сторону Шок-заклятий. – А теперь я хочу, чтобы ты немедленно покинул…

   Они оба опять пригнулись: зеленый луч едва не поразил Сириуса. Гарри увидел, как на противоположной стороне амфитеатра упала Тонкс, ее бесчувственное тело покатилось вниз, перескакивая с яруса на ярус, а ликующая Беллатрисса бросилась обратно в гущу боевых действий.

   - Гарри, забирай пророчество, и вместе с Невиллом бегите отсюда! – крикнул Сириус, метнувшись навстречу Беллатриссе. Что случилось дальше, Гарри не видел, поскольку обзор ему перекрыл Кингсли, вступивший в схватку с Руквудом, чье рябое лицо лишилось маски. Гарри кинулся к Невиллу, а над его головой стрельнул еще один зеленый луч…

   - Ты можешь встать? – крикнул Гарри в ухо Невиллу, в то время как ноги Невилла продолжали выделывать немыслимые коленца. – Обхвати меня за шею…

   Гарри потянул его вверх, и Невилл попытался встать, но его ноги выплясывали во всех направлениях, и было ясно, что он не сможет устоять. Внезапно в их сторону метнулся очередной Смертеглод, и они оба завалились на спину, при этом Невилл продолжал неистово брыкаться, словно перевернувшийся жук, а Гарри держал левую руку высоко в воздухе, чтобы не разбить крошечную стеклянную сферу. 

   - Пророчество! Отдай мне пророчество! – прогремел рядом с ухом Гарри голос Люциуса Малфоя, и Гарри почувствовал, как в его ребра воткнулся кончик чужой волшебной палочки.

   - Еще чего… пошел вон… Невилл, лови!

   Гарри швырнул пророчество в сторону Невилла, тот перевернулся, схватил катящийся по полу шарик и прижал его к груди. Малфой перенацелил палочку на Невилла, но Гарри ловко, через плечо, направил на него свою палочку и прокричал:

   - Тормози!

   Малфоя отбросило в сторону. Поднявшись и оглядевшись, Гарри увидел, что тот со всей силой ударился о постамент, на котором вели дуэль Сириус и Беллатрисса. Малфой снова начал целиться в Гарри с Невиллом, но ударить заклятьем не успел: между ними вдруг возникла фигура Люпина.

   - Гарри, забирай остальных и УХОДИТЕ!

   Схватив Невилла за мантию, Гарри с трудом втащил его на первый ярус амфитеатра, однако ноги Невилла продолжали выписывать кренделя и были не в состоянии удерживать его вес. Собравшись с силами, Гарри перетянул Невилла на второй ярус.

   Заклятье ударило в скамью, на которой стоял Гарри. Скамья обрушилась, Гарри свалился на нижний ярус, а Невилл съехал на пол, все так же нелепо дергая ногами, успев, однако, спрятать пророчество в карман.

   - Давай же! – взмолился Гарри, не переставая тянуть Невилла за мантию. – Постарайся оттолкнуться ногами…

   Он снова с силой рванул мантию, и она лопнула по левому шву. Сфера из филигранного стекла вылетела из кармана, а неуправляемая нога Невилла отбросила ее прочь до того, как кто-либо из них двоих успел ее схватить. Сфера улетела далеко вправо и разбилась о ступень нижнего яруса. Гарри и Невилл с ужасом смотрели на место крушения, а оттуда уже выплывал жемчужно-белый призрак с увеличенными сверх всякой меры глазами. Все это осталось незамеченным никем, кроме них двоих. Гарри видел, как шевелятся уста призрака, но за грохотом, криками и воплями не смог расслышать ни единого слова. Завершив изрекать пророчество, призрак замолчал и растворился в воздухе.

   - Гарри, пдости! – чуть не плача, вскричал Невилл, не в силах унять брыкающиеся ноги. – Бде так жаль, Гарри, я де хотел…

   - Это уже неважно! – крикнул Гарри. – Постарайся встать на ноги, нам нужно покинуть это место…

   - Дабблдор! – вдруг охнул Невилл, лихорадочно уставившись куда-то поверх плеча Гарри.

   - Что?

   - ДАББЛДОР!

   Гарри оглянулся, следуя за направлением взгляда Невилла. Наверху, прямо над ними, в проеме двери, ведущей в Зал Мозга, вскинув палочку, стоял Альбус Дамблдор, с белым от ярости лицом. Гарри ощутил, как каждая клеточка его организма будто получила живительный электрический заряд –спасение пришло. 

   Дамблдор стремительно спустился вниз, миновав Невилла с Гарри, у которых тотчас пропало всякое желание покидать амфитеатр. Прежде чем оказавшиеся рядом Смертеглоды сообразили, что к чему, Дамблдор успел спуститься до самого нижнего яруса. Отовсюду полетели испуганные вопли, один из Смертеглодов на противоположной стороне бросился наутек, карабкаясь по ярусам, словно обезьяна, однако Дамблдор своими чарами легко и без усилий вернул его назад, словно подцепив на невидимую леску.

   Лишь одна дуэль продолжалась, поскольку ее участники не заметили прибытия нового фигуранта. Гарри увидел, как Сириус увернулся от красного луча Беллатриссы со смехом, разлетевшимся по всему амфитеатру:

   - Давай, ты же можешь лучше!

   Следующий луч ударил ему прямо в грудь.

   Гримаса смеха еще не сошла с его лица, но в широко раскрытых глазах застыла растерянность.

   Совершенно безотчетно Гарри выпустил из рук Невилла и спрыгнул вниз, на лету вытаскивая палочку. Теперь и Дамблдор развернулся в сторону постамента.

   Сириус падал бесконечно долго. Стан его изогнулся грациозной дугой, и он медленно тонул в проеме арки, завешенном потрепанной вуалью…

   На лице крестного Гарри, когда-то красивом, а теперь изможденном, мелькнули смятение и страх, пока он исчезал за вуалью, всколыхнувшейся, словно от порыва ветра, а затем снова опустившейся на место.

   До ушей Гарри долетел ликующий вопль Беллатриссы - но что с того? Сириус просто провалился в проем арки и через секунду появится с противоположной стороны.

   Однако он так и не появился.

   - СИРИУС! – завопил Гарри. – СИРИУС!

   Он спрыгнул вниз, чувствуя, как болезненно колотится в груди сердце. Сириус где-то за вуалью, и он, Гарри, вернет его оттуда…

   Он бросился к постаменту, но Люпин остановил его, обхватив за плечи.

   - С этим ничего не поделаешь, Гарри…

   - Спасите его, верните, он еще там!

   - Слишком поздно, Гарри…

   - Мы еще сможем до него добраться…

   Гарри неистово рвался из объятий Люпина, но тот крепко держал его и не пускал.

   - Ничего нельзя вернуть, Гарри… ничего…его больше нет… 

Глава 36 ЕДИНСТВЕННЫЙ, КОГО ОН ВСЕГДА БОЯЛСЯ

   - Это неправда! – пронзительно закричал Гарри.

   Он не верил, не желал верить, и изо всех рвался из объятий Люпина. Люпин просто не понимает, что за вуалью можно спрятаться, он сам слышал, как там перешептывались какие-то люди, когда впервые очутился в этом амфитеатре… Сириус прячется, просто затаился там внутри…

   - СИРИУС! – продолжал бушевать Гарри. – СИРИУС!

   - Он не вернется, Гарри, - срывающимся голосом проговорил Люпин. – Он не может вернутся, потому что он мер…

   - ОН – НЕ – МЕРТВ! – прокричал Гарри на разрыв легких. – СИРИУС!

   Вокруг продолжалась бессмысленная суета, мелькали вспышки и лучи. Для Гарри все это потеряло всякий смысл. Мимо летали отраженные заклятья и порчи, но Гарри не было до всего этого никакого дела, его заботило только одно: чтобы Люпин перестал ломать комедию, будто Сириус, скрывающийся за потрепанной вуалью в паре шагов от них, уже не выйдет из своего укрытия, как всегда, встряхивая темной шевелюрой и в полной готовности снова броситься в драку…

   Люпин начал оттаскивать Гарри от постамента, а тот продолжал оглядываться на арку, теперь сердясь на Сириуса за то, что он заставляет себя ждать.

   Он продолжал вырываться, но некий внутренний голос нашептывал ему, что заставлять себя ждать было совсем не в правилах Сириуса… Сириус вечно пренебрегал опасностью ради того, чтобы увидеться с Гарри и помочь ему… Раз Сириус не возвращается из арки, когда Гарри завет его, срывая голос, зовет так, словно вся жизнь его поставлена на карту, это может означать лишь одно: он не в состоянии вернуться… он и в самом деле…

   Тем временем Дамблдор согнал почти всех оставшихся Смертеглодов в центр впадины и обездвижил их, накрепко связав невидимыми канатами. Очумелый Глаз Смур переместился на противоположную сторону к Тонкс и колдовал над ней, пытаясь вывести ее из беспамятства. Из-за постамента по-прежнему долетали вспышки, крики и рычание – в битве с Беллатриссой Сириуса сменил Кингсли.

   - Гарри?

   Невилл сполз по каменным скамьям к Гарри, который уже не рвался из рук Люпина, но Люпин из предосторожности продолжал цепко держать его за локоть.

   - Гарри… мде, правда, очедь жаль… - сказал он, не в состоянии унять вытанцовывающие ноги. – Этот чедовек… этот Сириус Бдэк… од был твоиб другоб?

   Гарри молча кивнул.

   - Дай-ка я все исправлю, - тихо сказал Люпин и, наведя палочку на Невилла, скомандовал: - Фините. - Порча была снята. Ноги Невилла опустились и успокоились. Люпин был очень бледен. - Пошли, поищем остальных. Где они, Невилл?

   Люпин повернулся к арке спиной, и казалось, что каждое его слово отдается болью.

   - Оди все таб, - сообщил Невилл. – Да Рода дапал бозг, до од, дубаю, в порядке…Гербиода в безпабядстве, до пульс был…

   Из-за постамента послышался громкий хлопок, за которым последовал вопль. Гарри увидел, как взвывший от боли Кингсли повалился на пол. Дамблдор резко обернулся и стрельнул заклятьем по обратившейся в бегство Беллатриссе, однако той удалось его отразить. Она уже преодолела половину ступеней вверх, когда раздался громкий окрик Люпина:

   - Гарри, нет!

   Но Гарри уже выдрал руку из хватки Люпина, утратившей цепкость.

   - ОНА УБИЛА СИРИУСА! – взревел Гарри. – ОНА УБИЛА ЕГО, А Я ПРИКОНЧУ ЕЕ!

   И он помчался вверх по каменным скамьям. У себя за спиной он слышал крики, но это его не остановило. В проеме двери мелькнул край мантии Беллатриссы, и они вдвоем очутились в зале с плавающими мозгами.

   Беллатрисса метнула через плечо новое заклятье. Аквариум поднялся в воздух и опрокинулся. На Гарри обрушился поток дурно пахнувшего зелья вместе с мозгами, которые окружили его со всех сторон и принялись разворачивать длинные многокрасочные щупальца.

   - Вингардиум Левиоса! – вскричал Гарри, и мозги унеслись вверх под самый потолок. Скользя и едва не падая, Гарри бросился к двери, перескочил через стонавшую на полу Блажену, пронесся мимо Джинни, едва успевшей его окликнуть, оставил позади вяло похохатывавшего Рона и все еще пребывающую в беспамятстве Гермиону. Он дернул на себя дверь в круглую черную комнату и увидел Беллатриссу, скользнувшую за дверь с противоположной стороны, за которой простирался ведущий к лифтам коридор.

   Гарри бросился к двери, но Беллатрисса ее захлопнула у него перед носом, и стена вновь начала вращаться. И его снова опоясали размытые голубые полосы, в которые превратились закружившиеся канделябры. 

   - Где выход? – лихорадочно вскричал он, когда стена перестала вращаться и наступила тишина. – Где он?

   Комната, похоже, только и ждала этого вопроса. За спиной у него открылась дверь, и Гарри увидел безлюдный, освещенный факелами коридор, который выводил к лифтам. Он бросился бежать…

   Впереди лязгнул лифт. Промчавшись до конца коридора, он повернул за угол и с силой стукнул кулаком по кнопке вызова другого лифта. С позвякиванием и погромыхиванием лифт опускался все ниже, а когда решетка наконец скользнула в сторону, Гарри ворвался внутрь и принялся колотить по кнопке с надписью «Атриум». Дверцы захлопнулись, и Гарри поехал вверх…

   Он протиснулся сквозь не до конца отъехавшую решетку и огляделся по сторонам. Беллатрисса была уже на противоположном конце атриума, рядом с лифтом, который доставлял пассажиров наверх, в телефонную будку. Оглянувшись и увидев, как он мчится в ее сторону, она стрельнула в него еще одним заклятьем. Гарри укрылся за фонтаном Магического Братства; луч пролетел мимо него, ударил по кованым золотым воротам в дальнем конце атриума, и они зазвучали, словно колокольный перезвон. В наступившей тишине ее шагов уже не было слышно – Беллатрисса была где-то рядом. Пригнувшись за статуями, Гарри прислушивался.

   - Выходи, выходи, Гарри-детка! – кривляясь, позвала его Беллатрисса тонким голоском маленькой девочки, который эхом отражался от зеркального паркета. – Ты зачем меня преследовал? Наверное, чтобы поквитаться за моего дорогого кузена?

   - Так и есть! – отозвался Гарри, и по атриуму прокатился целый хор его устрашающе приумноженных голосов: «Так и есть! Так и есть! Так и есть!»

   - А-а-а-а-х, Гарри-детка … ты ведь души в нем не чаял, да?

   В сердце Гарри взметнулась еще неведомая ему по силе волна ненависти. Выскочив из-за фонтана, он закричал что есть мочи:

   - Круцио!

   Беллатрисса испустила вопль. Заклятье опрокинуло ее навзничь, но она не билась в конвульсиях и не выла от боли, как Невилл. Через мгновение она снова была на ногах, тяжело дыша и уже без тени улыбки на лице. Гарри опять укрылся за фонтаном, а ее контрзаклятье ударило в прекрасную золотую голову мага и снесло ее с плеч. Пролетев футов двадцать, голова упала и проехала по полу, оставив выжженную колею на до блеска отполированном паркете.

   - Что, мальчик, нет опыта применения Заклятий без права на прощение? – рявкнула Беллатрисса, оставив детский говорок. – В них нужно душу вкладывать, Поттер! Надо по-настоящему пожелать причинить боль и испытать от этого удовольствие, а праведный гнев не сможет мне серьезно навредить… Хочешь, я научу тебя? Объясню, что и как…

   Гарри медленно перемещался вокруг фонтана, но тут послышался крик Беллатриссы: «Круцио!», и ему снова пришлось пригнуться. У кентавра отлетела рука, державшая лук, и с грохотом обрушилась на пол рядом с золотой головой мага.

   - Поттер, тебе меня не одолеть! – крикнула Беллатрисса. Гарри слышал, как она передвигается вправо, чтобы точнее прицелиться, и начал огибать скульптурную группу сзади, взяв курс в противоположную сторону, прячась за ногами кентавра и стараясь не высовываться из-за головы домового эльфа. – У Темного Лорда никогда не было и нет более преданного слуги, чем я. Это он обучил меня Темным Искусствам, и я владею мощнейшими чарами, противостоять которым ты, жалкий несмышленыш, и не мечтай…

   - Окаменей! – закричал Гарри, пробравшись к фигуре гоблина, с обожанием взиравшего на теперь уже обезглавленного мага, и пока она искала его глазами, стрельнул заклятьем ей в спину. Ее реакция была мгновенной, а сам он едва успел увернуться.

   - Протего!

   Луч красного света – его собственное Шок-заклятье – рикошетом отскочило обратно. Гарри снова нырнул за фонтан, а ухо гоблина отправилось в полет через весь атриум.

   - Поттер, я дам тебе шанс! – прокричала Беллатрисса. – Отдай мне пророчество, перекати его ко мне, и тогда я, так и быть, сохраню тебе жизнь!

   - Вам придется меня убить, потому что пророчества больше нет! – проорал в ответ Гарри, и в тот же миг его лоб полоснула острая боль. Шрам снова полыхнул огнем, и он вдруг испытал приступ ярости, которая была вовсе не его. – И ему это известно! – заявил Гарри со смехом, не уступающим безумному хохоту Беллатриссы. – Ваш старинный знакомец Волдеморт в курсе, что пророчества больше нет! Ох, и разозлится же он на вас!

   - Что?! О чем ты говоришь? – завопила Беллатрисса, и впервые за все время в ее голосе послышался страх.

   - Пророчество разбилось, когда я тащил Невилла вверх по ступеням! Интересно, что по-вашему, скажет на это Волдеморт?

   Шрам ожгло огнем… От боли у Гарри заслезились глаза…

   - ВРЕШЬ! – взвизгнула Беллатрисса, но сквозь злобу теперь был отчетливо слышен панический ужас. – ОНО У ТЕБЯ, ПОТТЕР, И ТЫ ОТДАШЬ ЕГО МНЕ! Акцио пророчество! АКЦИО ПРОРОЧЕСТВО!

   Гарри снова рассмеялся, зная, что это приведет ее в бешенство, а боль между тем нарастала так стремительно, что череп его готов был взорваться. Он махнул свободной рукой из-за одноухого гоблина, но тотчас убрал руку, когда Беллатрисса метнула в его сторону очередной зеленый луч.

   - Нету ничего! – прокричал он. – И призывать нечего! Оно разбилось, и никто так ничего и не узнал – можете передать это своему хозяину…

   - Нет, - завопила она. – Это неправда, врешь ты все… ГОСПОДИН, Я ПЫТАЛАСЬ, ПЫТАЛАСЬ… НЕ НАКАЗЫВАЙТЕ МЕНЯ…

   - Напрасно стараетесь! – выкрикнул Гарри, зажмурив глаза от все нарастающей боли. – Он все равно вас не услышит!

   - Правда, Поттер? – раздался высокий ледяной голос.

   Гарри открыл глаза.

   Его взгляд уперся в высокую, худую фигуру в черном капюшоне, из-под которого на него смотрело белое, костлявое, змеиное лицо с наводящими небывалый ужас вертикальными зрачками… В центре атриума стоял Лорд Волдеморт, и его палочка была нацелена на застывшего, неспособного шевельнуться Гарри.

   - Так ты, значит, разбил мое пророчество? – тихо спросил Волдеморт, уставившись на Гарри безжалостными красными глазами. – Нет, Белла, он не лжет… Я читаю истину в его ничтожном мозгу… Месяцы подготовки, месяцы стараний… А мои Смертеглоды в который раз позволили Гарри Поттеру разрушить мои планы…

   - Господин, простите меня, я ведь не знала, я вступила в схватку с анимагом Блэком! – зарыдала Беллатрисса, бросившись в ноги медленно приближавшемуся Волдеморту. – Господин, вы должны кое о чем знать…

   - Угомонись, Белла, - сказал Волдеморт, и в его голосе зазвучали опасные нотки. – С тобой я разберусь позже. Не думаешь же ты, что я явился в Министерство Магии ради того, чтобы выслушивать твое нытье?

   - Но, мой Господин… он здесь… он внизу…

   Волдеморт оставил ее слова без внимания.

   - Мне нечего больше добавить, Поттер, - тихо проговорил он. – Ты слишком часто и достаточно долго мне докучал. АВАДА КЕДАВРА!

   Гарри даже и не попытался оказать сопротивление. Голова его была пуста, а палочка безвольно смотрела в пол.

   Вдруг внезапно ожившая обезглавленная статуя золотого мага из скульптурной группы фонтана с грохотом спрыгнула со своего постамента и заняла позицию между Гарри и Волдемортом. Статуя широко раскинула руки, защищая Гарри, и заклятье отскочило, скользнув по ее груди.  

   - Что такое? – изумился Волдеморт, оглядываясь по сторонам, и вдруг едва не задохнулся: - Дамблдор!

   С бешено бьющимся сердцем Гарри вглядывался в пространство за спиной Волдеморта. Перед золотыми воротами стоял Дамблдор. 

   Волдеморт вскинул палочку и направил в Дамблдора еще один зеленый луч, но тот развернулся и исчез в вихре своего плаща, чтобы в следующее мгновение вновь появиться у Волдеморта за спиной. Он направил палочку на уцелевшие статуи фонтана, и они тотчас ожили. Статуя волшебницы метнулась к Беллатриссе - та истошно вопила и осыпала ее бесполезными заклятьями, которые тонкими ручейками стекали с ее груди. Набросившись на Беллатриссу, статуя пригвоздила ее к полу. Между тем гоблин и домовой эльф кинулись к расположенным вдоль стены каминам, а однорукий кентавр галопом поскакал к Волдеморту, который тотчас исчез и вновь появился уже около фонтана. Дамблдор надвигался на Волдеморта, золотой кентавр галопировал вокруг них обоих, а обезглавленный золотой маг отбросил Гарри назад, прочь от разворачивавшейся баталии.

   - Безрассудно было появляться здесь сегодня, Том, - спокойно сказал Дамблдор. – Сюда скоро прибудут Светоносцы…

   - К этому времени меня тут уже не будет, а вот ты будешь мертв! – с презрением бросил Волдеморт. Он стрельнул в Дамблдора еще одним заклятьем-убийцей, но промахнулся, и заклятье ударило в стол службы безопасности, который тотчас превратился в огненный столб.

   Дамблдор легко взмахнул палочкой, но мощь вырвавшихся чар была такова, что Гарри почувствовал, как зашевелились волосы у него на голове, хотя он находился под прикрытием своего стража; чтобы отклонить чары, Волдеморт был вынужден соткать прямо из воздуха сияющую серебристую ширму. Какими бы ни были эти чары, на первый взгляд они не причинили ширме заметного вреда, но по всему атриуму прокатился леденящий душу звук, напоминающий удар гонга.

   - Разве ты не хочешь покончить со мной, Дамблдор? – бросил ему Волдеморт через ширму, сузив красные глаза. – Ах да, ты же выше такой жестокости!

   - Мы оба знаем, Том, что уничтожить человека можно и иным способом, - невозмутимо проговорил Дамблдор, продолжая медленно приближаться к Волдеморту, словно не было в мире такого, чего бы он страшился и что могло бы его остановить. – Но, признаюсь, просто лишить тебя жизни мне было бы недостаточно…

   - Нет ничего страшнее смерти, Дамблдор! – прорычал Волдеморт.

   - Вот в этом ты ошибаешься, - продолжая наступать, возразил Дамблдор так спокойно, будто речь шла о том, какой напиток подать к ужину. Гарри глядел, как он продолжает идти, ничем не прикрытый, незащищенный, и его охватил страх. Он хотел окликнуть Дамблдора, остеречь его, но обезглавленный страж продолжал теснить Гарри к стене, пресекая любые его попытки выбраться из укрытия. – Впрочем, неспособность понять, что есть вещи страшнее смерти, всегда была твоим самым уязвимым местом…

   Из-за серебряной ширмы метнулся еще один зеленый луч. На этот раз Дамблдора заслонил собой однорукий кентавр – приняв на себя удар, он разлетелся на сотни обломков, но прежде чем они коснулись пола, Дамблдор размашисто и хлестко взметнул свою палочку, и из ее конца вырвалась длинная тонкая огненная струя, которая мгновенно обвилась вокруг Волдеморта и его ширмы. На миг Гарри показалось, что Дамблдор одержал победу, однако огненный канат вдруг обернулся змеей, которая тотчас ослабила путы вокруг Волдеморта и повернулась к Дамблдору, злобно шипя.

   Волдеморт исчез, а змея восставала с пола, готовясь нанести удар…

   В воздухе над головой Дамблдора сверкнул огонь, и Волдеморт появился вновь на постаменте в центре фонтана, где еще недавно располагались пять статуй.

   - Осторожно! – что есть мочи крикнул Гарри. Одновременно с предостережением Гарри в Дамблдора полетел очередной зеленый луч, пущенный палочкой Волдеморта, а с другой стороны на него бросилась змея.

   Внезапно перед Дамблдором очутился Фоукс. Камнем кинувшись вниз и широко раскрыв клюв, он заглотил зеленый луч весь, без остатка, после чего вспыхнул, как свеча, и упал на пол, маленький, сморщенный и бескрылый. В тот же миг Дамблдор сделал длинный волнообразный взмах палочкой, и змея, которая была уже в доле секунды от того, чтобы вонзить в него клыки, взлетела высоко в воздух и рассеялась, превратившись в черную дымку. Вода в фонтане взметнулась вверх и, словно расплавленное стекло, заключила Волдеморта в кокон.

   Несколько мгновений стоявший на постаменте Волдеморт являл собой лишь темный, безликий, подернутый рябью и тускло мерцающий силуэт, отчаянно пытающийся сбросить с себя удушающую оболочку.

   Когда ему наконец удалось исчезнуть, вода с громким плеском обрушилась обратно в фонтан, расплескавшись во все стороны и залив зеркальный паркет.

   - ГОСПОДИН! – возопила Беллатрисса.

   Не сомневаясь, что все закончилось, и что Волдеморт предпочел скрыться, Гарри вылетел из-за спины охранявшей его статуи, однако тотчас услышал громогласный окрик Дамблдора:

   - Ни с места, Гарри!

   Гарри впервые почувствовал страх в голосе Дамблдора, и не мог себе этого объяснить. В атриуме не было никого, кроме них двоих, рыдающей Беллатриссы в тисках статуи, да крошечного птенца Фоукса, тихо верещащего на полу… 

   И тут шрам Гарри будто взорвался. Он понял, что пришел конец: боль была невыносимая, за гранью воображения…

   Он вдруг исчез из атриума и оказался стиснутым кольцами твари с красными глазами, спеленутым так туго, что уже не понимал, где заканчивается он сам и где начинается тварь. Они были спаяны, связаны болью, и от этого не было избавления…

   А когда тварь заговорила, то использовала его, Гарри, и сквозь агонизирующую боль он почувствовал, как двигаются его губы…

   - Давай, убей меня, Дамблдор…

   Ослепленный болью, Гарри умирал, а все его существо рвалось на волю, но тварь использовала его снова и снова…

   - Раз смерть – ничто, убей мальчишку, Дамблдор…

   Хоть бы боль ушла, думал Гарри… Пусть он покончит с нами… Давай, Дамблдор… Смерть – ничто по сравнению с этим…

   И тогда я снова увижусь с Сириусом…

   По мере того, как сердце Гарри наполнялось чувствами, кольца твари распускались, боль отступала, и теперь Гарри оказался лежащим на полу лицом вниз, без очков, которые где-то затерялись; его сотрясал озноб, будто лежал он не на деревянной, а на ледяной поверхности…

   Между тем эхо разносило по атриуму голоса – больше голосов, чем должно было быть. Открыв глаза, Гарри увидел свои очки – они валялись у ног охранявшей его обезглавленной статуи, только теперь она, вся в трещинах, неподвижно лежала на спине. Гарри нацепил очки и, слегка приподняв голову, увидел прямо перед собой искривленный нос Дамблдора.

   - С тобой все в порядке, Гарри?

   - Да, - ответил Гарри. Его била такая дрожь, что он с трудом удерживал голову на весу. - В порядке… а где Волдеморт, и где… кто все эти… что происходит…

   Атриум был полон людей. До блеска отполированный пол отражал изумрудно-зеленое пламя, вспыхивавшее во всех каминах, расположенных вдоль одной из стен и выпускавших потоки волшебников и волшебниц. Дамблдор помог Гарри подняться на ноги, и тогда Гарри увидел, как миниатюрные золотые статуи домового эльфа и гоблина ведут Корнелиуса Фаджа, явно пребывающего в состоянии крайнего изумления.

   - Он был здесь! – кричал маг в ярко-красной мании с собранными в конский хвост волосами. Он активно жестикулировал в сторону золотых обломков на противоположной стороне атриума, где еще пару мгновений назад находилась Беллатрисса, удерживаемая статуей.

   - Я сам его видел, господин Министр, голову даю на отсечение, это был Сами-Знаете-Кто, он схватил эту женщину и трансглюкировал с ней!

   - Да знаю я, Уильямсон, знаю, я и сам его видел! – заикаясь, пробормотал Фадж. Он был в пижаме, поверх которой был накинут плащ в тонкую полоску, и отдувался так, словно только что преодолел рысцой не одну милю. – Мерлинова борода… и где… здесь... в Министерстве Магии... силы небесные… это же немыслимо… подумать только… как такое возможно?

   - Не сочтите за труд спуститься вниз в Канцелярию мистерий, Корнелиус, - сказал Дамблдор после того, как убедился, что Гарри ничто больше не угрожает. Он выступил вперед, а только что заполнившие атриум маги осознали наконец факт его присутствия (одни вскинули палочки, другие застыли в изумлении, статуи эльфа и гоблина зааплодировали, а Фадж вздрогнул так сильно, что едва не выскочил из домашних тапочек). – Там вы найдете кое-кого из беглых Смертеглодов, которые были заключены в камеру смертников; теперь они связаны заклятьем Анти-трансглюк и ожидают вашего решения об их участи.

   - Дамблдор! – охнул Фадж, ополоумев от неожиданности. – Вы… здесь… я… я…

   Он в исступлении оглянулся на Светоносцев, которых привел с собой, и явно был на грани того, чтобы скомандовать: «Схватить его!» 

  - Корнелиус, я готов вступить в схватку с вашими людьми – и снова победить! – громоподобно изрек Дамблдор. – Но всего пару минут назад вы сами воочию убедились в том, что я в течение всего года говорил правду. Лорд Волдеморт возвратился, а вы целых двенадцать месяцев гонялись за невиновным. Но пришло время одуматься!

   - Я… не… ну… - в смятении озирался по сторонам Фадж, словно рассчитывая на то, что кто-нибудь ему подскажет, как быть и что делать. Так ничего и не дождавшись, он пробормотал: - Очень хорошо… Доулиш! Уильямс! Спускайтесь в Канцелярию мистерий и проверьте…  Дамблдор, вы… вы должны мне рассказать… этот фонтан Магического Братства… что с ним такое? – лепетал он, окончательно расклеившись и в ужасе глядя на разбросанные по полу останки статуй мага, волшебницы и кентавра.

   - Мы сможем это обсудить после того, как я отошлю Гарри Поттера обратно в Хогвартс, - сказал Дамблдор.

   - Гарри… Гарри Поттера?

Фадж резко развернулся и вперил взор в Гарри, который все так же стоял у стены рядом с рухнувшей статуей, охранявшей его во время схватки Дамблдора с Волдемортом.

   - Он з-здесь? – занервничал Фадж. – Почему… Как так? 

   - Я все объясню, - повторил Дамблдор, - после того, как отошлю Гарри обратно в школу. 

   Он отошел от фонтана в сторону – туда, где на полу лежала золотая голова мага. Наведя на нее палочку, он тихо проговорил:

   - Портус.

   Голову окутало синее свечение, несколько секунд она вибрировала, постукивая о деревянный пол, а потом затихла.

   - Послушайте, Дамблдор! – вдруг оживился Фадж, когда Дамблдор поднял золотую голову и направился с ней к Гарри. – Никто не давал вам разрешения на создание портпроводника! И у вас нет права заниматься подобными вещами, да еще и в присутствии Министра Магии, и вы… вы…

   Дамблдор бросил на него властный взгляд поверх полумесяцев очков, и тот сразу умолк.

   - Вы издадите приказ убрать из Хогвартса Долорес Амбридж, - сказал Дамблдор. – Вы отдадите распоряжение своим Светоносцам прекратить преследование моего преподавателя по уходу за магическими существами, чтобы он смог вернуться к выполнению своих обязанностей. Вам же я смогу уделить... – Дамблдор извлек из кармана часы с двенадцатью стрелками и глянул на них, - полчаса своего времени, и этого, думаю, будет более чем достаточно, чтобы обсудить случившееся сегодня. После этого я вернусь в школу. Если вам в дальнейшем потребуется какая-либо помощь, без колебаний обращайтесь ко мне непосредственно в Хогвартс. Письма на имя Ректора будут доставлены мне без промедления.

   Фадж смотрел на него, вытаращив глаза и разинув рот, а его лицо под копной взъерошенных седых волос заливалось краской.

   - Я… вы…

   Дамблдор повернулся к нему спиной.

   - Возьмись за портпроводник, Гарри.

   Он протянул Гарри золотую голову статуи, и тот прикоснулся к ней рукой, уже нисколько не заботясь о том, куда направляется и что с ним будет дальше.

   - Увидимся через полчаса, - тихо промолвил Дамблдор. – Раз… два… три…

   Гарри испытал знакомое ощущение, будто его внезапно дернули за крючок, расположенный где-то в середине живота. Ноги оторвались от полированного деревянного пола; исчезли и атриум, и Фадж, и Дамблдор, и его понесло вперед в водовороте красок и звуков…

Глава 37 УТРАЧЕННОЕ ПРОРОЧЕСТВО

   Гарри вновь ощутил под ногами твердь, колени его подогнулись, а золотая голова мага гулко ударилась об пол. Оглядевшись, Гарри понял, что прибыл в кабинет Дамблдора.

   За время отсутствия хозяина кабинет озаботился тем, чтобы привести себя в порядок. Хрупкие серебряные приборы заняли свои привычные места на тонконогих столиках и с безмятежным стрекотом пускали легкие облачка дыма. Портреты прежних Ректоров дремали, откинувшись в своих креслах или привалившись к рамам. Гарри выглянул в окно. На горизонте вырисовывалась тонкая бледно-зеленая линия, дышащая прохладой: близился рассвет.

   Гарри была невыносима эта давящая тишина, которую нарушали лишь единичные всхрапывания или посапывания обитателей портретов. Если бы портретам было дано отражать то, что творилось в их душах, они бы кричали от боли. Учащенно дыша, Гарри прошелся по элегантному, умиротворенному кабинету, гоня от себя мысли – но тщетно… от них некуда было деться…

   Это из-за него погиб Сириус, и вина полностью лежала на нем. Если бы он, Гарри, по собственной дурости не попался в ловушку Волдеморта, если бы он не принял видение за реальность, если бы прислушался к словам Гермионы о том, что Волдеморт мог делать ставку на его страсть к героизму…

   Это невозможно было пережить, и думать об этом было тошно. Внутри него образовалась страшная пустота, в которую он не желал погружаться. Это была черная дыра, в которой раньше был Сириус, а теперь его там не стало, и Гарри не желал оставаться одни в этой бездонной пустоте, потому что просто не мог этого вынести.

   Обитатель картины, висевшей за его спиной, громко всхрапнул, и Гарри услышал непринужденный голос:

   - Ах… это ты, Гарри Поттер…

   Финеас Нигеллус широко зевнул и потянулся, не спуская при этом с Гарри внимательных глаз.

   - Ну, и что же привело тебя сюда в столь ранний час? – наконец задал он вопрос. – Вход в этот кабинет закрыт для всех, кроме его законного владельца. Или это сам Дамблдор отправил тебя сюда? Только не говори мне, что… - он опять смачно зевнул. – Неужели очередное послание для моего никчемного праправнука?

   Гарри будто потерял дар речи. Финеас Нигеллус ничего не знал о гибели Сириуса, но Гарри не решался сообщить ему о случившемся. Произнести это вслух означало поставить точку – окончательную, несокрушимую, необратимую.

   Постепенно начали просыпаться и обитатели других портретов. Гарри, опасаясь расспросов, быстро пересек кабинет и схватился за дверную ручку.

   Дверь не поддалась. Он был заперт внутри кабинета.

   Дородный волшебник с красным носом, чей портрет висел прямо над письменным столом Дамблдора, подал голос:

   - Это, надеюсь, следует расценивать так, что Дамблдор скоро к нам вернется?

   Гарри обернулся и встретил взгляд волшебника, который с интересом его разглядывал. Он кивнул. Снова потянув дверную ручку у себя за спиной, он убедился в том, что дверь по-прежнему заперта.

   - Как хорошо! – воскликнул волшебник. – Без него было так скучно, прямо тоска.

   Он поудобнее устроился в роскошном, словно трон, кресле, в котором его когда-то изобразил художник, и дружелюбно улыбнулся Гарри.

   - Дамблдор о вас очень высокого мнения, как вам, несомненно, известно, - проговорил он с довольным видом. – Так и есть. Относится к вам с большим почтением.

   Заполнявшее Гарри чувство вины начало теснить и распирать грудь, словно чудовищный паразит. Выносить это было невозможно, невмоготу было оставаться тем, кем он являлся, оставаться Гарри… Он впервые чувствовал, что заточен внутри себя, и мучительно желал быть кем-нибудь еще, все равно кем…

   Пустой камин вдруг взорвался изумрудно-зеленым пламенем, и Гарри, отскочив от двери, вперил взор во вращающийся внутри камина силуэт. Когда из огня появилась высокая фигура Дамблдора, обитатели развешенных по стенам полотен мгновенно проснулись. Кабинет огласился многочисленными приветственными выкриками.

   - Благодарю, - тихо проговорил Дамблдор.

   Не взглянув на Гарри, он прошел к насесту, располагавшемуся рядом с дверью, вынул из внутреннего кармана мантии крошечного, жалкого, лишенного оперения Фоукса и бережно уложил его на покрытый мягким пеплом поддон под золотой жердью, где обычно восседал уже полностью оперившийся Фоукс.

   - Ну, Гарри, - обратился к нему Дамблдор, отвернувшись наконец от птенца, - рад сообщить тебе, что никто из твоих друзей серьезно не пострадал в результате ночных перипетий.

   Гарри попытался сказать: «Хорошо», однако не смог вымолвить ни звука. Ему казалось, что Дамблдор намеренно напоминает ему, сколько бед он натворил нынешней ночью, и хотя впервые за все время Дамблдор смотрел ему прямо в лицо, и взгляд его отнюдь не был осуждающим, а, наоборот, полным сочувствия, Гарри не мог заставить себя взглянуть ему в глаза. 

   - Мадам Помфри уже оказывает всем им необходимую помощь, - сказал Дамблдор. – Нимфадоре Тонкс, возможно, придется провести некоторое время в Св. Мунго, но она, несомненно, выздоровеет.

   Гарри ограничился тем, что кивнул, приклеившись взглядом к ковру, который между тем становился все светлее, по мере того как бледнело небо за окном. Ему казалось, что портреты жадно ловят каждое слово Дамблдора, гадая, где это они с Гарри были и почему кто-то получил увечья.

   - Мне понятны твои чувства, Гарри, - очень тихо сказал Дамблдор.

   - Нет, не понятны, - возразил Гарри, и его голос неожиданно для него самого прозвучал громко и звонко. Внутри него вспыхнула неукротимая ярость. Дамблдор ничего не понимал в его чувствах – ровным счетом ничего.

   - Что я говорил, Дамблдор? – послышался глумливый голос Финеаса Нигеллуса. – Даже и не пытайтесь понять учеников. Они терпеть этого не могут. Они предпочитают быть трагически непонятыми, купаться в жалости к себе любимым, томиться собственными…

   - Достаточно, Финеас, - остановил его Дамблдор.

   Гарри повернулся к Дамблдору спиной и демонстративно уставился в окно напротив. Вдалеке был виден стадион. Когда-то давно там появился Сириус в облике лохматого черного пса, чтобы понаблюдать за игрой Гарри… Возможно, ему хотелось посмотреть, так ли он хорош в квиддиче, как в свое время был Джеймс… Гарри так ни разу его об этом и не спросил…

   - Гарри, тебе нечего стыдиться своих чувств, - донесся до него голос Дамблдора. – Напротив… главная твоя сила и состоит в способности испытывать такую жестокую боль.

   Гарри чувствовал, как бешеная ярость разрастается внутри него, заполняя собой чудовищную пустоту, разжигая желание ударить Дамблдора, ибо он не в силах был выносить его спокойствие, его ничего не значащие слова.

   - Значит, в этом моя главная сила, да? – срывающимся голосом выпалил Гарри, по-прежнему глядя на стадион, но уже не видя его. – Да вы понятия ни о чем не имеете… Вы не знаете…

   - О чем я не знаю? – спокойно спросил Дамблдор.

   Это было последней каплей. Гарри развернулся, содрогаясь от ярости.

   - Я не желаю обсуждать то, что чувствую, понятно?

   - Гарри, твои страдания доказывают, что ты остаешься человеком! Испытывать душевные муки – это участь человека.

   - ТОГДА – Я – НЕ – ХОЧУ – БЫТЬ ЧЕЛОВЕКОМ! – взорвался Гарри. Схватив один из изящных серебряных приборов с соседнего тонконогого столика, он с силой швырнул его в противоположную стену, и прибор разлетелся на сотню крошечных осколков. По портретам побежали волны сердитых и испуганных криков, а портрет Армандо Диппета изрек:

   - Однако!

   - МНЕ ПЛЕВАТЬ! – огрызнулся на них Гарри, и на этот раз в камин полетел луноскоп. – С МЕНЯ ХВАТИТ, НАСМОТРЕЛСЯ, НАДОЕЛО, ПУСТЬ ВСЕ ЗАКОНЧИТСЯ, ТЕПЕРЬ МНЕ ВСЕ БЕЗРАЗЛИЧНО…

   Он хватил об пол столиком, на котором стоял серебряный прибор. Столик сломался, и ножки раскатились во все стороны.

   - Тебе не безразлично, - сказал Дамблдор. Он даже не вздрогнул и не предпринял ни единой попытки остановить Гарри, чтобы тот перестал громить его кабинет. Выражение его лица оставалось спокойным и бесстрастным. – Тебе до такой степени не безразлично, что тебе кажется, будто ты исходишь кровью.

   - НЕПРАВДА! – закричал Гарри на разрыв аорты, и в какое-то мгновение ему захотелось наброситься на Дамблдора и сокрушить его: расквасить это чересчур спокойное старческое лицо, тряхнуть его изо всех сил, причинить ему боль, чтобы он испытал хотя бы малую часть того ужаса, который переполнял Гарри.

   - Тебе не безразлично, - еще спокойнее проговорил Дамблдор. – Ты потерял не только отца с матерью, но и самого близкого после родителей человека. Конечно же, тебе не безразлично.

   - ВЫ НЕ ЗНАЕТЕ, ЧТО Я ЧУВСТВУЮ! – бушевал Гарри. – ВЫ… СТОИТЕ ТУТ… ВЫ…

   Но слова уже не помогали, как не помогло бы, если бы он продолжал крушить все, что попадало под руку. Ему хотелось бежать, бежать без оглядки, спасаясь бегством от этих глядящих на него в упор ясных голубых глаз, от этого старческого, ненавистного в своем спокойствии лиц. Он бросился к двери и рванул ручку.

   Однако дверь не поддалась.

   Гарри повернулся лицом к Дамблдору.

   - Выпустите меня, - сказал он. Его бил озноб с головы до ног.

   - Нет, - односложно ответил Дамблдор.

   Несколько мгновений они смотрели друг на друга.

   - Выпустите меня, - вновь потребовал Гарри.

   - Нет, - повторил Дамблдор. 

   - Ах, так… если вы запрете меня здесь… если не выпустите…

   - Тогда продолжай все крушить, сделай милость, - безмятежно промолвил Дамблдор. – Боюсь, мой кабинет слишком захламлен.

   Он обошел вокруг стола и уселся в кресло, наблюдая за Гарри.

   - Выпустите меня, - продолжал настаивать Гарри, и в его голосе зазвучали холод и спокойствие, почти равное безмятежности Дамблдора.

   - После того, как ты меня выслушаешь, - сказал Дамблдор.

   - Вы… вы и вправду думаете, что я… что я захочу… ДА МНЕ ПЛЕВАТЬ НА ТО, ЧТО ВЫ СТАНЕТЕ ГОВОРИТЬ! – буйствовал Гарри. – Я не желаю ничего слушать!

   - А придется, - с грустью возразил Дамблдор. – Потому что ты не настолько зол на меня, как следовало бы. И если тебе хочется меня ударить – а я вижу, что это так, - я бы предпочел, чтобы ты понимал, чем именно я это заслужил.

   - О чем это вы…?

   - В смерти Сириуса виноват я, - отчетливо проговорил Дамблдор. – Точнее, вина почти полностью лежит на мне – я не настолько самонадеян, чтобы присвоить себе всю ответственность целиком. Сириус был бесстрашным, умным и решительным человеком; такие люди не могут спокойно отсиживаться дома, если другие, как им кажется, находятся в опасности. И все же ты не должен был даже на миг допускать, что в твоей вчерашней поездке в Канцелярию мистерий была хоть какая-то нужда. Если бы я был откровенен с тобой, Гарри, – а я не был, о чем жалею, - ты бы давно знал, что Волдеморт мог попытаться заманить тебя в Канцелярию мистерий, и ты не поддался бы сегодня на этот обман. И тогда Сириусу не пришлось бы бросаться туда вслед за тобой. Вина за это лежит на мне, и на мне одном.

   Гарри не отдавал себе отчета в том, что по-прежнему стоит у двери, взявшись за ручку. С трудом переводя дыхание, он во все глаза глядел на Дамблдора и слушал, но не понимал его слов.

   - Сядь, будь добр, - сказал Дамблдор. Его слова не были приказом, это была просьба.

   Немного помешкав, Гарри пересек кабинет, заваленный серебряными и деревянными обломками, и сел в кресло напротив письменного стола Дамблдора.

   - Означает ли это, - послышался голос Финеаса Нигеллуса слева от Гарри, - что мой праправнук, последний из рода Блэков, мертв?

   - Да, Финеас, - ответил Дамблдор.

   - Не верю, - резко возразил Финеас.

   Гарри повернул голову и едва успел заметить, как Финеас покидает свой портрет, явно отправляясь в свой дубликат на Площади Лихогнилль. Вероятно, он намеревался пройтись по всем висевшим в особняке портретам в поисках Сириуса…

   - Гарри, я должен тебе все объяснить, - сказал Дамблдор. – Обязан растолковать ошибки старика. Я лишь теперь понял: все, что я сделал, и чего не сделал по отношению к тебе, говорит о том, что у старости есть своя ахиллесова пята. Юность ничего не может знать о том, что чувствует и о чем думает старость. Но раз старость забывает о том, что значит быть юным, это вина старости… А я, видимо, эти воспоминания растерял… 

   Солнце уже поднималось из-за горизонта. Над горами появилась полоса слепяще оранжевого света, а небо над ней прояснилось и обесцветилось. Солнечный свет пролился на серебро бровей и бороды Дамблдора и на глубокие морщины, которые время выгравировало на его лице.

   - Пятнадцать лет назад, - продолжил Дамблдор, - я увидел шрам у тебя на лбу и понял, какой в нем может быть заключен смысл. Я догадался, что это знак связи, возникшей между тобой и Волдемортом.

   - Я уже это слышал, профессор, - грубо парировал Гарри. Ему было не до хороших манер. Теперь ему вообще было на все наплевать.

   - Это так, - с виноватым видом подтвердил Дамблдор. – Но, видишь ли, необходимо все же взять шрам за точку отчета. Вскоре после того, как ты вновь воссоединился с миром магии, стало очевидно, что я был прав и шрам действительно посылал тебе сигналы, когда Волдеморт либо приближался, либо испытывал сильные чувства.

   - Мне это известно, - отмахнулся Гарри.

   - Твоя способность распознавать его присутствие, даже если он соблюдал маскировку, и чувствовать каждый взрыв его эмоций становилась все более выраженной с тех пор, как Волдеморт вновь обрел тело и вернул прежнюю мощь.

   Гарри не счел нужным даже кивнуть. Все это было ему уже известно.

   - А с некоторых пор, - сказал Дамблдор, - я стал тревожиться из-за того, что Волдеморт мог догадаться о существовании такой связи между вами. И это время пришло: ты так глубоко проник в его разум, в его мысли, что он ощутил твое присутствие. Я, конечно же, говорю о той ночи, когда ты стал свидетелем нападения на мистера Уизли.   

   - Ну, да, Снэйп мне говорил, - пробормотал Гарри.

   - Профессор Снэйп, Гарри, - тихо поправил его Дамблдор. – Но неужели ты не задавал себе вопрос, почему не я все тебе разъяснил? Почему не я обучал тебя окклюменции? Почему на протяжении долгих месяцев я тебя ни разу не удостоил взглядом?

   Гарри поднял глаза. Дамблдор показался ему усталым и опечаленным.

   - Видишь ли, - продолжил Дамблдор, тяжело вздохнув, - я считал, что рано или поздно Волдеморт попытается проникнуть в твой разум, чтобы манипулировать тобой и вносить путаницу в твои мысли, а я вовсе не собирался ему в этом потакать. Если бы он догадался, что наши отношения выходят – или когда-либо выходили – за рамки формальных отношений Ректора и ученика, то не упустил бы возможности пошпионить за мной, используя тебя в качестве орудия. Меня пугало то, как именно он стал бы тебя использовать, я опасался, что он попытается завладеть твоим разумом. Думаю, я не заблуждался относительно намерений Волдеморта. В редкие минуты тесного контакта мне казалось, что я вижу в твоих глазах его трепещущую тень… Отдалившись от тебя, я пытался тебя защитить. Но это была ошибка старца…

   Гарри вспомнил то чувство, которое охватывало его всякий раз, как его и Дамблдора взгляды пересекались: в нем словно просыпалась гадюка, готовая нанести удар.

   - Сегодня ночью Волдеморт четко дал понять, что, завладевая твоим сознанием, он не задается целью расправиться со мной. Его цель – ты. Вторгнувшись сегодня в твой разум на короткое время, он надеялся, что я принесу тебя в жертву ради того, чтобы навсегда избавиться от него самого.

   Дамблдор мучительно вздохнул. Его слова омывали Гарри, словно, волны, не оставляя следа. Еще пару месяцев назад он проявил бы живейший интерес ко всему сказанному, но теперь, со смертью Сириуса, все померкло, все потеряло смысл, и в душе его образовалась зияющая пропасть…

   - От Сириуса я узнал, что в ту ночь, когда у тебя случилось видение о нападении на Артура Уизли, ты ощутил присутствие Волдеморта внутри себя. Я тогда стразу понял, что воплощаются мои худшие опасения: в тот миг Волдеморт осознал, что может управлять тобой. Чтобы воспрепятствовать этому, я попросил профессора Снэйпа обучать тебя окклюменции.

   Он замолчал. Гарри следил за солнечным лучом, который неспешно скользил по блестящей поверхности письменного стола Дамблдора, оставляя золотистые блики на серебряной чернильнице и на нарядном пурпурном пере. Гарри нисколько не сомневался, что все обитатели портретов бодрствовали и жадно вслушивались в рассказ Дамблдора. Время от времени до ушей Гарри долетало то шуршание мантии, то легкое покашливание. Финеас Нигеллус по-прежнему отсутствовал…

   - Вскоре профессор Снэйп обнаружил, - продолжил Дамблдор свое повествование, - что на протяжении долгих месяцев тебе в снах являлась дверь, ведущая в Канцелярию мистерий. Несомненно, Волдеморта не оставляло страстное желание услышать пророчество, и это желание только усилилось после обретения им физического тела. Его беспрестанные думы об этой двери проникали и в твое сознание, хотя ты и не мог разгадать, в чем их смысл.

   - А однажды в твоем видении возник Руквуд, до ареста служивший в Канцелярии мистерий, и ты услышал, как он извещает Волдеморта о том, что хранящиеся в Министерстве Магии пророчества надежно защищены – это, впрочем, никогда не было для нас секретом. Взять с полки пророчество, не повредившись при этом в уме, мог только тот, кого это пророчество касалось. При таком положении вещей Волдеморту пришлось бы либо самому явиться в Министерство, рискуя тем самым себя обнаружить, либо вынудить тебя выполнить эту миссию вместо него. Именно поэтому овладение окклюменцией стало для тебя делом особой важности.

   - А я не оправдал ваших ожиданий, - пробормотал Гарри. Он сделал это признание вслух, чтобы попытаться снять с души груз вины и хоть немного освободить сердце от сжимавших его чудовищных тисков. – Я не старался, не утруждал себя, хотя мог бы остановить все эти видения, и Гермиона мне постоянно об этом напоминала, и если бы я занимался, он не смог бы показать мне туда дорогу, и… Сириус был бы… Сириус был бы…

   Что-то теснилось в голове у Гарри – это рвалась наружу потребность оправдаться, все объяснить…

   - Я только хотел удостовериться, что Сириус и в самом деле у него в плену, поэтому и проник в кабинет Амбридж. Я разговаривал с Криччером через камин, и он сказал, что Сириуса нет дома, что он покинул особняк!

   - Криччер солгал, - спокойно ответил Дамблдор. – Ты не его хозяин, и он сколько угодно может тебя обманывать, не подвергая себя наказаниям. В намерение Криччера как раз и входило отправить тебя в Министерство Магии.

   - Так он… специально меня туда послал?

   - О, да. Боюсь, что Криччер уже на протяжении нескольких месяцев был слугой двух господ.

   - Как такое возможно?  - изумился Гарри. – Он же годами не покидал пределов особняка на Площади Лихогнилль.

   - Криччеру представилась такая возможность вскоре после Рождества, - сказал Дамблдор. – Когда Сириус велел ему убираться из кухни вон, он воспринял это слово в слово и истолковал как приказ покинуть дом. Он направил стопы к единственной представительнице рода Блэков, к которой еще сохранил крупицу уважения: к Нарциссе, кузине Сириуса, сестре Беллатриссы и жене Люциуса Малфоя.

   - Как вы об этом узнали? – спросил Гарри. Сердце его бешено колотилось, и он испытывал дурноту. Он припомнил, как беспокоился из-за подозрительного отсутствия Криччера на Рождество и как тот вдруг снова объявился на чердаке…

   - Криччер сам мне обо всем рассказал прошлой ночью, - ответил Дамблдор. - Видишь ли, когда ты передал профессору Снэйпу свое зашифрованное послание, он понял, что у тебя было видение о том, что Сириус схвачен и находится в недрах Канцелярии мистерий. Он, подобно тебе, тотчас попытался связаться с Сириусом – тебе следует знать, что в распоряжении членов Ордена Феникса имеются более надежные средства связи, нежели камин в кабинете Долорес Амбридж. Профессор Снэйп удостоверился в том, что Сириус жив-здоров и не покидал пределов особняка. 

   - Однако когда ты не вернулся из Леса, куда отправился вместе с Долорес Амбридж, Снэйпа стали посещать тревожные мысли. Он решил, что ты по-прежнему считаешь, будто Сириус стал пленником Волдеморта. Он тотчас уведомил об этом членов Ордена.

   Тяжело вздохнув, Дамблдор продолжил:

   - Когда профессор Снэйп связался со штаб-квартирой, там находились Аластор Смур, Нимфадора Тонкс, Кингсли Вертлюг и Ремус Люпин. Все они вызвались немедленно отправиться к тебе на выручку. Профессор Снэйп попросил Сириуса остаться, чтобы сообщить мне о случившемся, поскольку моего прибытия ожидали в самом скором времени. Сам же он – я имею в виду профессора Снэйпа – намеревался прочесать Лес, чтобы найти тебя.

   - Сириус, однако, не пожелал оставаться в особняке, в то время как остальные бросятся на твои поиски. Ответственность за то, чтобы ввести меня в курс дела, он возложил на Криччера. Когда я прибыл в особняк вскоре после того, как вся команда отбыла в Министерство, именно эльф, заливисто смеясь, и поведал мне, куда отправился Сириус.

   - Значит, он смеялся? - глухо повторил Гарри.

   - Ничего удивительного, - сказал Дамблдор. – Но, видишь ли, Криччер своим предательством никак не мог нанести нам непоправимый вред. Он не является Хранителем Тайны Ордена, он не мог выдать Малфоям наше местонахождение или выболтать наши секретные планы, поскольку на разглашение этой информации был наложен запрет. Криччер связан чарами своего племени, которые не позволяют ему ослушаться прямого приказа своего хозяина, то есть Сириуса. Но он все же передал Нарциссе сведения, которые оказались весьма ценными для Волдеморта, поскольку Сириус, по-видимому, не счел их таковыми и не озаботился тем, чтобы запретить Криччеру их разглашать.

   - И что же это за сведения? – спросил Гарри.

   - Например, то, что главным человеком в жизни Сириуса был ты, - тихо промолвил Дамблдор. – Или что тебе Сириус заменил одновременно и отца, и брата. Для Волдеморта, конечно, уже не было секретом, что Сириус состоял в Ордене и что тебе было известно его местонахождение, однако полученные от Криччера сведения позволили Волдеморту понять, что Сириус был единственным человеком, ради спасения которого ты ни перед чем не остановишься.

   Губы Гарри онемели и не слушались.

   - Значит… когда я вчера задал Криччеру вопрос, на месте ли Сириус…

   - Малфои – несомненно, по указанию Волдеморта – велели ему найти способ держать Сириуса подальше от камина после того, как у тебя случится видение о том, как его якобы истязают. И тогда, если бы ты решил проверить, дома ли он, у Криччера была бы возможность скормить тебе ложную информацию, сказав, что Сириуса дома нет. Вчера он нанес увечье Орлику, и в тот момент, когда ты появился в камине, Сириус был наверху и ухаживал за гиппогриффом.

   У Гарри было такое чувство, будто в легких у него заканчивается воздух, дыхание стало учащенным и прерывистым.

   - Криччер рассказывал вам все это и… смеялся? – спросил Гарри внезапно охрипшим голосом.

   - Посвящать меня во все это не входило в его намерения, - ответил Дамблдор. – Но я достаточно искусен в легилименции, чтобы понять, когда мне лгут. Я… уговорил его рассказать мне все без утайки, после чего отправился в Канцелярию мистерий.

   - А Гермиона постоянно твердила, чтобы мы относились к нему по-доброму, - прошептал Гарри, сжимая в кулаки лежавшие на коленях ледяные руки.

   - И была права, Гарри, - сказал Дамблдор. – Я и Сириусу говорил, что коль скоро мы решили разместить штаб-квартиру в доме номер двенадцать на Площади Лихогнилль, мы просто обязаны проявлять доброту и уважение по отношению к Криччеру. Я также предупреждал Сириуса о том, что Криччер может быть для нас опасен. Не думаю, впрочем, что Сириус серьезно отнесся к моим словам; едва ли он воспринимал Криччера как существо, способное испытывать такие же сильные чувства, как и мы, люди…

   - Не смейте… винить Сириуса… не смейте говорить, будто он… - задыхаясь, выпалил Гарри. Угасший было гнев разгорелся в нем с новой силой. Он не намерен был терпеть критиканство в адрес крестного. – Криччер – лживый… мерзкий… он заслужил…

   - Криччер – продукт отношения к нему волшебников, - сказал Дамблдор. – И он достоин всяческого сострадания. Жизнь его была такой же жалкой, как и жизнь твоего друга Добби. Он был вынужден исполнять приказы Сириуса, последнего представителя рода, у которого он находился в рабском услужении, однако истинной преданности он никогда к нему не испытывал. Как бы велики ни были недостатки Криччера, следует все же признать, справедливости ради, что Сириус палец о палец не ударил, чтобы хоть как-то облегчить его существование…

   - НЕ ГОВОРИТЕ ТАК О СИРИУСЕ! – истошно закричал Гарри.

   Он снова в ярости вскочил на ноги, едва удерживаясь, чтобы не наброситься на Дамблдора, который знать ничего не знал о Сириусе, о его отваге, о том, сколько страданий выпало на его долю…

   - А как же Снэйп? – бушевал Гарри. – Что же вы о нем ничего не говорите? Когда я сообщил ему, что Сириус в плену у Волдеморта, он просто глумливо ухмыльнулся, как, впрочем, и всегда…

   - Гарри, тебе отлично известно, что в присутствии Долорес Амбридж у профессора Снэйпа не было иного выбора, кроме как разыграть комедию, будто он не принял твои слова всерьез, - степенно проговорил Дамблдор. – Но, как я уже тебе объяснял, он при первой же возможности сообщил в Орден то, о чем услышал от тебя. И именно он вычислил, куда ты отправился, когда не вернулся из Леса. И это он снабдил профессора Амбридж фальшивым стимулятором честности, когда ей вздумалось выудить у тебя сведения о местонахождении Сириуса…

   Гарри отмахнулся от этого факта. Обвиняя Снэйпа, он испытывал дикую радость, которая, как ему казалось, заглушала его собственное чувство страшной вины, и он ждал, что Дамблдор с ним согласится.

   - Снэйп… Снэйп задирал Сириуса, бросал ему в лицо, что тот отсиживается в особняке… он выставлял Сириуса трусом…

   - Сириус был достаточно зрелым и умным, чтобы не обижаться на столь жалкие колкости, - парировал Дамблдор.

   - Снэйп прекратил мои занятия по окклюменции! – рявкнул Гарри. – Он вышвырнул меня вон из своего кабинета!

   - Я в курсе, - серьезно проговорил Дамблдор. – Я должен был сам заняться твоим обучением, и в этом моя ошибка. Но в то время я считал, что опаснее всего было бы открывать твое сознание в моем присутствии, делая его еще более уязвимым для Волдеморта…

   - Снэйп все только ухудшил, а после его уроков мой шрам всегда болел! - Гарри вспомнил подозрения Рона и тотчас ухватился за эту идею. – Как знать, может, он пытался обезоружить меня перед Волдемортом, чтобы облегчить ему задачу проникновения в мой разум…

   - Я доверяю Северусу Снэйпу, - непоколебимо сказал Дамблдор. – Но я совсем забыл – и это еще одна ошибка старости, - что некоторые раны не зарубцовываются, потому что слишком глубоки. Я рассчитывал, что профессор Снэйп сумеет превозмочь свою неприязнь к твоему отцу… что же, я ошибался.

   - Здорово, так и должно быть, да? – кипятился Гарри, не обращая внимания на негодующие лица развешенных по стенам портретов и их возмущенное перешептывание. – Значит, Снэйпу можно ненавидеть моего отца, а Сириусу ненавидеть Криччера нельзя?

   - Сириус не испытывал к Криччеру ненависти, - заметил Дамблдор. – Он видел в нем всего лишь слугу, который никому не интересен и не заслуживает ни грамма внимания. Зачастую безразличие и пренебрежение наносят куда более страшный ущерб, чем открытая неприязнь… Разрушенный нами фонтан был абсолютно лживым. Мы, волшебники, слишком долго унижали наших собратьев и несправедливо с ними обращались, и теперь мы пожинаем неизбежные плоды.

   - ЗНАЧИТ, СИРИУС ПОЛУЧИЛ ПО ЗАСЛУГАМ, ТАК, ЧТО ЛИ? – вскричал Гарри.

   - Я ничего подобного не говорил, и ничего подобного ты никогда от меня не услышишь, - тихо ответил Сириус на выпад Гарри. – Сириус не был жестоким человеком и с добротой относился к домовым эльфам. Но Криччера он не любил, поскольку тот являлся живым напоминанием о доме, который он так сильно ненавидел.

   - Именно, ненавидел! – срывающимся голосом выкрикнул Гарри. Повернувшись к Дамблдору спиной, он принялся вышагивать по залитому солнцем кабинету, не понимая, что делает, не замечая ничего вокруг. Глаза обитателей портретов следили за его хаотичными перемещениями. – Вы заперли его в особняке, который был ему ненавистен, вот поэтому он вчера и покинул его с такой готовностью…

   - Я пытался сохранить Сириусу жизнь, - тихо промолвил Дамблдор.

   - Людям не нравится, когда их держат взаперти! – яростно бросил Гарри, резко повернувшись. – Вы и со мной так же поступили прошлым летом…

   Дамблдор смежил веки и закрыл лицо руками. Гарри смотрел на его длинные пальцы, однако этот столь несвойственный Дамблдору жест то ли крайней усталости, то ли грусти, то ли чего-то другого, непонятного, не смягчил его сердца. Напротив, то, что Дамблдор не скрывал своей слабости, только еще больше вывело Гарри из себя. Дамблдор не имел никакого морального права быть слабым теперь, когда Гарри желал буйствовать и нападать на него.

   Дамблдор опустил руки и поглядел на Гарри сквозь полумесяцы очков.

   - Пришло время, - сказал он, - рассказать тебе, Гарри, то, во что я должен был тебя посвятить еще пять лет назад. Сядь, пожалуйста. Я собираюсь все тебе рассказать, ничего не утаив. Я прошу тебя только об одном: прояви немного терпения. Потом у тебя будет возможность обрушить на меня свой гнев, поступить так, как ты посчитаешь нужным – но все это после того, как я закончу. Я не стану тебя останавливать.

   Гарри бросил на Дамблдора свирепый взгляд и снова уселся в кресло напротив. Несколько мгновений Дамблдор изучающе смотрел на простиравшиеся за окном залитые солнцем угодья, затем повернулся к Гарри и начал свой рассказ.

   - Пять лет назад ты, Гарри, появился в Хогвартсе, пребывая в добром здравии, как я и планировал. Ну, возможно, не совсем в добром. Тебе пришлось много страдать. Я знал, что так и будет, когда оставил тебя на пороге дома твоих родственников. Я понимал, что обрекаю тебя на десять несчастливых и нелегких лет.

   Он взял паузу. Гарри молчал.

   - Ты вправе задать вопрос – и не без основания, - почему было принято такое решение. Почему тебя не взяла к себе какая-нибудь семья волшебников? Многие были бы только счастливы, почли бы за честь и с радостью стали бы воспитывать тебя как сына.  

   - И вот мой ответ: первостепенная задача заключалась в том, чтобы сохранить тебе жизнь. Кроме меня, никто, пожалуй, не осознавал всю глубину грозившей тебе опасности. Волдеморт был уже повержен, однако его последователи, многие из которых не менее чудовищны, чем он сам, оставались на свободе, озлобленные, отчаявшиеся, готовые к насилию. Я должен был принять решение на годы вперед. Полагал ли я тогда, что Волдеморт исчез навсегда? Нет. Я не знал, сколько пройдет лет – десять, двадцать, пятьдесят, - прежде чем он вернется, но я не сомневался, что это случится. Я также понимал, хорошо его зная, что он не угомонится, пока не расправится с тобой.

   - Мне было известно, что Волдеморт более искусен в магии, чем все ныне здравствующие волшебники. Я также понимал, что если он полностью вернет себе утраченную силу, его уже не остановят никакие защитные заклинания и чары – даже самые сложные и мощные.

   - Но я также знал, в чем слабость Волдеморта. И я принял решение защитить тебя древней магией, о которой он знает, которую презирает, а потому и недооценивает – себе во вред. Я говорю о жертве твоей матери, которую она принесла ради твоего спасения. Отдав свою жизнь, она создала для тебя устойчивую защиту, чего Волдеморт никак не ожидал. Эта защита течет в твоих венах по сей день, и я доверился силе кровного родства. Я доставил тебя к сестре твоей матери, ее единственной родне по крови.

   - Она меня не любит, - тотчас парировал Гарри. – Ей глубоко наплевать…

   - Но она тебя приняла, - перебил его Дамблдор. – Приняв тебя – пусть вынужденно, неохотно, с гневом и горечью, – она скрепила чары, которые я на тебя наложил. Жертвоприношение твоей матери превратило кровное родство в самую сильную защиту, какую я только мог тебе дать.

   - И все же я не…

   - Пока есть на свете место, которое ты можешь называть своим домом и где живут родные твоей матери по крови, Волдеморт не сможет туда добраться и не сможет там тебе навредить. Твоей тетке это известно. Я все подробно изложил в письме, которое оставил рядом с тобой на пороге ее дома. И она знает, что, предоставив тебе кров, она все эти пятнадцать лет сохраняла тебе жизнь.

   - Погодите-ка, - сказал Гарри. – Минутку.

   Он выпрямился в кресле, изумленно глядя на Дамблдора.

   - Это ведь вы отправили ей ту Вопилку. И велели, чтобы она помнила… это же был ваш голос…

   - Я подумал, - слегка наклонил голову Дамблдор, - что ей полезно было напомнить о договоре, который она скрепила, когда приняла тебя. У меня тогда возникло подозрение, что атака дементоров напугала ее, и она решила, что опекунство над тобой несет в себе большую опасность.

   - Так и случилось, - тихо подтвердил Гарри. – Вообще-то дядя переполошился больше. Он собирался вытолкать меня взашей, но после получения Вопилки она сказала, что мне придется остаться. – Пару мгновений его взгляд был направлен в пол, а затем он спросил:

   - А какая тут связь с…?

   Имя Сириуса никак не слетало с его губ.

   - И вот, пять лет назад, - продолжил Дамблдор так, словно и не было никакой паузы, - ты прибыл в Хогвартс – возможно, не таким счастливым и крепким, каким я желал бы тебя видеть, но все же живым и здоровым. Ты был не избалованным маленьким принцем, а вполне нормальным ребенком – на что я, собственно, и надеялся в сложившихся обстоятельствах. Стало быть, на тот момент мой план работал так, как ему и было положено.

   - А после… ты, конечно, помнишь события первого года обучения в Хогвартсе столь же ясно, как и я. Ты с невероятным достоинством принял выпавший на твою долю жребий и встретился с Волдемортом лицом к лицу, и случилось это значительно раньше, чем я предполагал. И ты снова уцелел. Более того, ты оттянул момент его возвращения к прежнему могуществу. Ты сражался, как настоящий боец. Я даже не могу передать, как я тобой гордился…

   - И все же в моем блестящем плане был изъян, - вздохнул Дамблдор. – изъян настолько очевидный, что я уже тогда понимал: из-за него все может пойти прахом. Осознавая всю важность успеха, я дал себе слово, что не допущу провала. Успех плана мог обеспечить только я один, и, значит, я один должен был проявить стойкость, и первое мое испытание состоялось, когда ты лежал в больничном крыле, приходя в себя после схватки с Волдемортом.

   - Я ничего не понимаю, - сказал Гарри.

   - Помнишь, как еще тогда, в больничном крыле, ты задал мне вопрос? Ты спросил, почему Волдеморт пытался убить тебя в младенчестве, помнишь?

   Гарри кивнул.

   - Обязан ли я был уже тогда все тебе рассказать?

   Гарри молча глядел в его голубые глаза, и сердце его снова начало бешено колотиться.

   - Ты так и не понял, в чем изъян моего плана? Нет… похоже, нет. Как ты помнишь, я принял решение ни во что тебя не посвящать. Одиннадцать лет, сказал я тогда себе, это слишком юный возраст, чтобы принять подобное знание. Я и не намеревался тогда ничего тебе рассказывать, поскольку это было бы невыносимой ношей для столь юного существа.

   - Но я уже тогда обязан был принять опасный сигнал. Я должен был спросить себя, почему, услышав от тебя вопрос, на который рано или поздно вынужден буду дать страшный ответ, я

не встревожился так, как следовало бы. Я обязан был взглянуть правде в глаза и понять, что слишком обрадовался возможности отложить тяжелый разговор до лучших времен… Ты был тогда совсем юным, слишком юным.

   - Затем наступил второй год твоего обучения в Хогвартсе. И тебе снова пришлось столкнуться с испытаниями, которые не выпадали на долю даже взрослых волшебников. И ты опять проявил такое мужество, какого я не мог себе представить даже в самых своих безумных снах. Но ты и тогда не спросил меня, почему Волдеморт оставил эту метку на твоем лбу. Мы говорили про твой шрам, это правда… Мы вплотную приблизились к этой теме. Почему я и тогда не сказал тебе всей правды?

   - Я посчитал, что двенадцать мало чем отличается от одиннадцати для того, чтобы осмыслить подобные истины, и я отпустил тебя, окровавленного, измученного, но радостного. Если внутренний голос и укорял меня за то, что я опять ничего тебе не рассказал, то мне быстро удалось заставить его замолчать. Ты по-прежнему был слишком юным, к тому же я не отважился испортить тебе ночь триумфа…

   - Теперь-то понял? Теперь видишь, в чем состоял изъян моего блестящего плана? Я попал в ловушку, о которой заранее знал, я убеждал себя, что смогу ее избежать, обязан избежать.

   - Я все еще не…

   - Я был слишком привязан к тебе, - просто сказал Дамблдор. – Твое счастье было для меня важнее того, чтобы ты узнал правду, твое душевное спокойствие весомее моего плана, а твоя жизнь ценнее любых людских потерь, которые стали бы неизбежными, если бы мой план сорвался. Иными словами, я совершал поступки, которых и ожидал от меня Волдеморт – поступки глупца, чье сердце наполнено любовью.

   - Есть ли от этого защита? Я не верю, что найдется тот, кто, наблюдая за тобой, как я – а мое внимание к тебе было куда более пристальным, чем ты можешь себе вообразить, - не захотел бы защитить тебя от новой боли, страшнее той, какую тебе уже довелось испытать. И что мне было до того, что в каком-то неопределенном будущем полчища безымянных и безликих людей или иных существ были бы безжалостно уничтожены, если здесь и сейчас ты был жив, здоров и счастлив? Я и думать не мог, что под моей опекой когда-нибудь окажется некто, кто будет представлять для меня такую ценность.

   Наступил третий год обучения. Я издалека наблюдал за тем, как ты отбивался от дементоров, как отыскал Сириуса, как узнал, кем он был в действительности, а узнав, освободил его. Следовало ли мне все рассказать тебе тогда, в минуту твоего триумфального спасения Сириуса, когда ты буквально вырвал его из министерских лап? Тебе уже было тринадцать лет, а мой запас аргументов практически истощился. Будучи по-прежнему совсем юным, ты сумел доказать свою исключительность. Меня замучила совесть, Гарри. Я понимал, что решающий час неуклонно приближается…

   - А в прошлом году ты вышел из лабиринта, став свидетелем гибели Седрика Диггори и чудом избежав собственной смерти… я и тогда ничего тебе на рассказал, хотя и понимал, что теперь, после возрождения Волдеморта, откладывать дальше уже нельзя. Сегодня я окончательно осознал, что ты давно был готов к восприятию этого знания, от которого я так долго тебя оберегал. Ты доказал, что готов принять ношу, которую я обязан был возложить на тебя намного раньше. Я только одним могу оправдаться: на тебя свалилось больше тягостей, чем на любого другого ученика, который когда-либо оказывался в стенах этой школы, и я не мог заставить себя нанести тебе еще один удар – самый сокрушительный.

   Гарри ждал, но Дамблдор не спешил продолжать.

   - Я все-таки не понимаю.

   - Волдеморт пытался покончить с тобой еще в младенчестве из-за пророчества, которое было сделано накануне твоего рождения. Он знал о существовании пророчества, но ему не было известно его полное содержание. Вознамерившись расправиться с тобой-младенцем, он полагал, что исполняет предсказание. Он осознал свою ошибку, когда направленное на тебя заклятье дало обратный залп. После обретения тела, а особенно после твоего невероятного спасения в прошлом году, он задался целью услышать пророчество целиком. Это и было то самое оружие, которое он столь ретиво разыскивал после своего возрождения. Ему необходимо было знать, как тебя уничтожить. 

   Солнце уже полностью взошло, и кабинет Дамблдора наполнился светом. Стеклянный футляр, в котором хранился меч Годрика Гриффиндора, переливался белым перламутром, осколки разбитых Гарри приборов блестели на полу, подобно дождевым каплям, а за его спиной птенец Фоукс тихо ворковал в гнезде из пепла.

   - Пророчество разбилось, - беспомощно проговорил Гарри. – Я тащил Невилла вверх по скамьям в зале с аркой, случайно порвал его мантию, и сфера выскочила…

   - Разбившаяся сфера была всего лишь записью пророчества, которая хранилась в Канцелярии мистерий. Однако само пророчество было сделано в присутствии определенного лица, и это лицо имеет возможность воспроизвести его дословно.

   - И кто же это лицо? – спросил Гарри, уже понимая, каков будет ответ.

   - Это лицо – я, - ответил Дамблдор. – Пророчество было сделано одной холодной, ненастной ночью шестнадцать лет назад в комнате над барной стойкой в трактире «Кабанья голова». Я отправился туда, чтобы встретиться с кандидатом на должность преподавателя прорицаний вопреки своему намерению исключить этот предмет из школьной программы. Однако кандидатом была праправнучка знаменитой и невероятно одаренной прорицательницы, и я счел, что должен встретиться с ней из вежливости. Я был разочарован встречей. Мне показалось, что у нее нет и малой толики фамильного дара. Я сообщил ей – надеюсь, достаточно учтиво, - что она едва ли подходит на эту должность, после чего встал, собираясь уйти.

   Дамблдор поднялся и прошел мимо Гарри к небольшому черному шкафчику, расположенному рядом с насестом Фоукса. Наклонившись, он отщелкнул замок и достал оттуда неглубокую каменную купель, по краям которой шла резьба в виде рун и в которой Гарри видел, как его отец глумился над Снэйпом. Дамблдор вернулся к столу и водрузил на него Архивариум, после чего поднес к виску волшебную палочку и вытянул оттуда несколько серебристых, тонких, словно паутинка, нитей памяти, приставших к концу палочки. Опустив их в купель, он сел за стол и несколько мгновений наблюдал за тем, как перетекали и клубились внутри Архивариума его воспоминания. Затем с тяжелым вздохом он коснулся кончиком палочки серебристой субстанции.

   Из глубины поднялась закутанная в шали фигура в очках, неестественно увеличивавших ее глаза, и начала медленно вращаться, утопая ногами внутри купели. Когда Сибилла Трелони заговорила, то зазвучал не свойственный ей эфемерный, мистический голос, а низкий, грубый хрип, который Гарри однажды уже довелось слышать.

   «Приближается тот, кому по силам победить Темного Лорда… Рожден он будет на излете седьмого месяца от тех, кто трижды бросал ему вызов… И Темный Лорд отметит его как равного себе, но сила его станет недосягаемой для Темного Лорда… И один должен погибнуть от руки другого, ибо не может жить один, пока жив другой… Обладающий силой, способной победить Темного Лорда, будет рожден на излете седьмого месяца…»

   Медленно вращающаяся фигура профессора Трелони погрузилась в серебристую субстанцию и исчезла.

   Кабинет же погрузился в мертвую тишину. Ни Дамблдор, ни Гарри, ни портреты не проронили ни слова. Даже Фоукс умолк.

   - Профессор Дамблдор? – тихо позвал Гарри Дамблдора, который по-прежнему изучающе глядел в Архивариум, погруженный в свои мысли. – Означает ли это… Что это означает?

   - Это означает, - отозвался Дамблдор, - что тот единственный, кто сможет навсегда разделаться с Волдемортом, был рожден в конце июля шестнадцать лет назад.  Его родителями были те, кто трижды бросил вызов Волдеморту.

   У Гарри возникло ощущение, будто вокруг него сжимается кольцо. Ему снова стало трудно дышать.

   - То есть, это я?

   Несколько мгновений Дамблдор внимательно разглядывал его сквозь очки.

   - Вся странность в том, Гарри, - тихо заговорил он наконец, - что в пророчестве Сибиллы речь, возможно, шла вовсе не о тебе. Оно могло быть применимо к двоим мальчикам из магического сообщества. Оба родились в тот год в конце июля, родители обоих входили в Орден Феникса, и им трижды удавалось ускользнуть от Волдеморта. Одним из них, разумеется, являешься ты, а второй – это Невилл Лонгботтом.

   - Но тогда… отчего же на пророчестве значилось мое имя, а не имя Невилла?

   - Ярлык был официально изменен после того, как Волдеморт напал на тебя еще в младенчестве, - пояснил Дамблдор. – Хранитель Зала Пророчеств посчитал очевидным, что речь в пророчестве Сибиллы шла именно о тебе, потому-то Волдеморт и пытался тебя убить.

   - Но все же… это могу оказаться и не я?

   - Боюсь, Гарри, - медленно промолвил Дамблдор, словно каждое слово давалось ему с трудом, - в том, что это ты, нет никаких сомнений.

   - Но вы сказали, что и Невилл родился в конце июля… и его родители…

   - Ты упускаешь из виду вторую часть пророчества, где упомянут главный отличительный признак мальчика, который сможет одолеть Волдеморта…  Волдеморт сам «отметит его как равного себе». Он так и поступил, выбрав при этом тебя, а не Невилла. Он наделил тебя этим шрамом, который стал для тебя одновременно и благом, и проклятием.

   - Но мог же он сделать неправильный выбор! – воскликнул Гарри. – Он вполне мог отметить не того!

   - Он выбрал того, от кого, по его мнению, исходила наибольшая опасность, - сказал Дамблдор. – И, заметь, Гарри, он остановил свой выбор не на носителе чистой крови (что, по его убеждению, является тем единственным, чем должен обладать истинный волшебник), а на полукровке, коим является и он сам. Еще до встречи с тобой он, как зеркале, видел в тебе себя, а наградив тебя этим шрамом, он тебя не убил, как рассчитывал, но наделил силой, позволившей тебе ускользнуть от него – и не единожды, а целых четыре раза, чего не сумели сделать ни твои родители, ни родители Невилла.

   - Но зачем он так поступил? – спросил Гарри, который словно погрузился в холодное оцепенение. – Зачем было пытаться убить меня еще в младенчестве? Не лучше ли было подождать, пока мы станем старше, и посмотреть, от кого из нас исходит реальная опасность, а уж потом убивать…

   - Возможно, это был бы более здравый подход, - сказал Дамблдор, - однако Волдеморт не владел полным текстом пророчества. Трактир «Кабанья голова», который Сибилла выбрала из-за его дешевизны, с давних времен притягивает, я бы сказал, более оригинальную клиентуру, чем «Три метлы». Никто, находясь в этом заведении, не может гарантировать, что его не подслушивают, в чем недавно убедились ты и твои друзья, а в ту ночь и я сам. Конечно, когда я отправился на встречу с Сибиллой Трелони, мне и в голову не могло прийти, что я услышу нечто значимое, нечто такое, что могло представлять интерес для любителей чужих тайн. Мне… вернее, нам повезло в том, что злодея достаточно быстро обнаружили и вышвырнули вон из трактира.

   - Значит, он услышал всего лишь…

   - Всего лишь первую часть пророчества, в которой предсказано рождение мальчика в июле от родителей, которые трижды бросали вызов Волдеморту. Следовательно, он не мог уведомить своего хозяина о том, что, нападая на тебя, он отмечает тебя как равного себе и рискует передать тебе свою силу. Вот потому-то Волдеморт и не догадывался о подстерегавшей его опасности, поэтому и не посчитал, что умнее было бы выждать какое-то время или хотя бы попытаться узнать больше. Он не подозревал, что твоя сила станет «недосягаемой для Темного Лорда»…

   - Но это не так! – вырвалось у Гарри. – У меня нет силы, которая превосходила бы его собственную, я не смог бы сегодня ночью биться так, как это делал он, я не умею овладевать чужим сознанием… и я не умею убивать людей…

   - В Канцелярии мистерий есть одна комната, - перебил его Дамблдор, - которая всегда заперта. В ней заключена сила, одновременно более прекрасная и более ужасная, чем смерть, чем разум человека, чем силы природы. И эта сила, возможно, является самым загадочным объектом для изучения. Ты этой самой силой наделен безмерно, в то время как Волдеморт не обладает даже малой ее толикой. Именно эта сила побудила тебя броситься спасать Сириуса.  Эта же сила уберегла твое сознание от того, чтобы им завладел Волдеморт, поскольку он не может обретаться в теле того, чья душа полна этой самой столь ненавистной ему силы. В конце концов, то, что ты так и не научился закрывать свое сознание, не имело никакого значения. Тебя спасло твое сердце.

   Гарри закрыл глаза. Если бы он не кинулся спасать Сириуса, Сириус был бы сейчас жив… Он задал следующий вопрос, уже не заботясь о том, что услышит в ответ, а больше ради того, чтобы отсрочить момент, когда на него неизбежно нахлынут мысли о Сириусе.

   - А в конце пророчества… было что-то вроде… «не может жить один…»

   - «… пока жив другой», - закончил Дамблдор.

   - Стало быть, - мучительно черпал Гарри слова из бездонного колодца своего отчаяния, - означает ли это, что… в конце концов один вынужден будет убить другого?

   - Да, - признал Дамблдор.

   Они долго молчали. Далеко за стенами кабинета слышались голоса – это ученики спускались в Большой зал на ранний завтрак. Невозможно было поверить, что еще оставались те, кто испытывал голод, кто не разучился смеяться, кто не знал или не желал знать о том, что Сириус Блэк навсегда покинул этот мир. Теперь Гарри уже казалось, что Сириус где-то далеко, за миллионы миль от него, хотя какая-то крошечная частичка его сознания все еще верила, что если бы он тогда откинул с арки вуаль, его оттуда приветствовал бы Сириус своим характерным смехом, напоминавшим собачий лай… 

   - Я еще кое-что обязан тебе объяснить, - нерешительно проговорил Дамблдор. – Ты, думаю, задавался вопросом, почему я не назначил тебя префектом. Должен признаться… я счел, что на тебя и так слишком много всего навалилось.

   Гарри взглянул на Дамблдора и увидел, как по его лицу катится слеза и исчезает в длинной серебряной бороде.

Глава 38 ВТОРАЯ ВОЙНА НАЧИНАЕТСЯ

ТОТ-КОГО-НЕЛЬЗЯ-НАЗЫВАТЬ ВОЗВРАЩАЕТСЯ

   Министр Магии Корнелиус Фадж подтвердил в пятницу в своем кратком заявлении, что Тот-Кого-Нельзя-Называть вернулся в страну и вновь находится в состоянии боевой готовности.

   «С глубоким прискорбием я вынужден признать, что маг, величающий себя Лордом… ну, вы понимаете, о ком я… жив и по-прежнему среди нас, - заявил репортерам Фадж, казавшийся изможденным и сконфуженным. – С не меньшим прискорбием мы сообщаем о массовом демарше дементоров Азкабана, выразивших отказ продолжать службу в Министерстве. Есть основания полагать, что в настоящее время дементоры перешли под командование вышеозначенного Лорда.

   «Мы настоятельно призываем всех представителей мира магии не терять бдительности. В настоящее время Министерство готовит к публикации руководство по базовым правилам защиты себя и своего жилища, и в течение ближайшего месяца оно будет бесплатно доставлено всем семьям магического сообщества».

   Заявление Министра вызвало переполох в мире магии, поскольку не далее, как в прошлую среду, от Министерства поступили заверения, что «упорные слухи о том, что Сами-Знаете-Кто якобы разворачивает среди нас прежнюю активность, являются абсолютно лживыми».

   Подробности событий, приведших к тому, что Министерство столь радикально сменило риторику, по-прежнему весьма туманны, однако, по некоторым сведениям, в четверг вечером Тот-Кого-Нельзя-Называть проник в здание Министерства Магии вместе с группой своих ближайших сторонников (известных как Смертеглоды).

   Альбус Дамблдор, восстановленный в должности Ректора школы колдовства и чародейства Хогвартс, а также в статусе Верховного Патрона Международной конфедерации магов и Главного Чародея Визенгамота, прошлой ночью был недоступен для комментариев. На протяжении всего года он настаивал на том, что Сами-Знаете-Кто не исчез, вопреки всеобщим ожиданиям и надеждам, но собирает армию, чтобы еще раз попытаться захватить власть. Что же касается Мальчика, Который Уцелел…

   - Вот видишь, Гарри, я так и знала, что тебя никак не обойдут стороной, - сказала Гермиона, выглядывая из-за газеты.

   Гарри сидел на койке Рона в больничном крыле, и они оба слушали Гермиону, которая зачитывала им вслух статью с первой полосы «Воскресного прорицателя». В ногах ее кровати уютно устроилась Джинни - мадам Помфри в два счета починила ее щиколотку. Невилл, чей нос аналогичным образом обрел прежние размер и форму, расположился в кресле между двумя койками. Блажена, которая тоже заскочила навестить друзей, читала последний номер «Каламбуриста», держа журнал вверх ногами, и, похоже, не слышала ничего из того, что говорила Гермиона.

   - Он, стало быть, теперь снова превратился в «Мальчика, Который Уцелел», - угрюмо буркнул Рон. – Перестал быть хвастливым психопатом, так, что ли?

   Ухватив пригоршню шоколадных лягушек, которые горкой громоздились на его прикроватной тумбочке, он бросил несколько штук Гарри, Джинни и Невиллу, после чего зубами сорвал обертку со своей. На его запястьях все еще были видны следы, оставленные щупальцами мозга. По уверению мадам Помфри, ничто не оставляет таких глубоких ран, как мысли. Впрочем, обильные дозы Склерозного снадобья доктора Склерра, похоже, делали свое дело, и налицо было некоторое улучшение.

   - Да уж, Гарри, теперь они возносят тебя до небес, - сказала Гермиона, быстро просматривая статью. – «Одинокий голос истины… обвиненный в нестабильности… был непоколебим в своих утверждениях… вынужден был терпеть клевету и глумление»…  Хм, - нахмурилась Гермиона, - они, похоже, забыли упомянуть о том, что сами же эту клевету и распространяли…

   Она слегка поморщилась и схватилась за бок. То заклятье, которым ее поразил Долохов, могло бы нанести более тяжкий вред, если бы оно было произнесено вслух, однако, по словам мадам Помфри, причиненный ущерб все же оказался «достаточно серьезным и требующим длительного лечения». Гермиона вынуждена была ежедневно принимать не менее десятка различных зелий, поэтому день ото дня ей становилось лучше, и пребывание в больничном крыле стало ей порядком надоедать.

   - «Сами-Знаете-Кто снова рвется к власти», страницы со второй по четвертую; «Что утаивало от нас Министерство», страница пять; «Почему никто не внял словам Альбуса Дамблдора», страницы с шестой по восьмую; «Эксклюзивное интервью с Гарри Поттером», страница девять… что же, - подытожила Гермиона, сложив газету и отбросив ее в сторону, - темами они теперь обеспечены надолго. А интервью с Гарри вовсе не эксклюзив, это то самое, что еще несколько месяцев назад было опубликовано в «Каламбуристе»…

   - Папа им его продал, - задумчиво промолвила Блажена, перелистнув страницу журнала. – И между прочим выручил за него неплохие деньги, поэтому летом мы отправляемся на экспедицию в Швецию… как знать, может, сумеем отловить мягкорогого шморгуна.

   Гермиона вступила в борьбу с собой и, одержав победу, вымолвила:

   - Отличный план.

   Джинни перехватила взгляд Гарри и тотчас отвернулась, лукаво улыбаясь.

   - Ну, а в школе как дела? – спросила Гермиона, усаживаясь прямее и снова морщась от боли.

   - Начнем с того, что Флитвик ликвидировал болото, которое устроили Фред и Джордж. Секунды за три справился. Небольшую лужицу под окном все же оставил и отгородил ее лентой.

   - Для чего? – в недоумении спросила Гермиона.

   - Ну, он уверяет, что это образец высококлассной магии, - пожала плечами Джинни.

   - Подозреваю, что это своего рода памятник Фреду и Джорджу, - набив рот шоколадом, пробухтел Рон. – А все это они мне прислали, - похвастался он, ткнув пальцем в горку шоколадных лягушек у себя на тумбочке. – Лавка-то их, видать, процветает!

   Гермиона глянула на него с неодобрением, а затем спросила:

   - Значит, с возвращением Дамблдора беспорядкам пришел конец?

   - Да, - кивнул Невилл. – Все снова стало, как было.

   - Филч, конечно же, до смерти рад? – спросил Рон, подперев кувшином коллекционную открытку с изображением Дамблдора.

   - Ничуть, - сказала Джинни. – Места себе не находит от горя… - она перешла на шепот. – И не устает твердить, что Хогвартс никогда не видел ничего лучше Амбридж…

   Все шестеро оглянулись. На койке напротив лежала профессор Амбридж, вперив неподвижный взгляд в потолок. Чтобы освободить ее из плена кентавров, Дамблдор тогда один отправился в лес. Неизвестно, как он сумел это сделать, но только из Леса он вернулся с профессором Амбридж, ведя ее под руку, и сам без единой царапины. От Амбридж никаких объяснений добиться не удалось. Вернувшись в замок, она, насколько было известно, не проронила ни слова. Никто не понимал, что с ней не так. Ее мышиные волосы, обычно аккуратно уложенные, были взлохмачены, в торчащих во все стороны прядях виднелись обрывки веток и листьев, но в остальном не было никаких признаков причиненного ей вреда.

   - Мадам Помфри уверяет, что это шок, - шепнула Гермиона.

   - По-моему, Амбридж просто обижена на весь свет, - сказала Джинни.

   - Но признаки жизни она все же подает, если сделать вот так, - сказал Рон и легонько поцокал языком.

   Амбридж резко села в постели, прямая как стрела, и принялась дико озираться вокруг.

   - Вас что-то беспокоит, профессор? – окликнула ее мадам Помфри, выглядывая из своего кабинета.

   - Нет… нет, - ответила Амбридж, снова откинувшись на подушки, - пригрезилось, наверное…

   Гермиона и Джинни старательно пытались подавить смех, закрывшись одеялами.

   - Коль скоро речь зашла о кентаврах, - спросила Гермиона, справившись со смехом. – Кто теперь будет вести прорицания? Фиренце остается?

   - Будет вынужден, - сказал Гарри, - кентавры не примут его обратно.

   - Видимо, они на пару будут вести занятия, - предположила Джинни.

   - А я уверен, что Дамблдор был бы рад навсегда избавиться от Трелони, - заметил Рон, дожевывая четырнадцатую шоколадную лягушку. – И вообще это совершенно бесполезный предмет, да и Фиренце тоже ничуть не лучше…

   - Как ты можешь говорить подобные вещи? – вознегодовала Гермиона. – После того, как мы узнали о существовании истинных пророчеств?

   Сердце Гарри учащенно забилось. Он утаил содержание пророчества и от Рона с Гермионой, и от всех остальных. Невилл рассказал, что сфера разбилась, когда Гарри тащил его вверх по ступеням в Комнате Смерти, и Гарри пока что не спешил их в этом разубеждать. Он боялся даже предположить, какими будут их лица, когда они узнают, что ему выпал жребий стать либо убийцей, либо жертвой, и не было другого пути…

   - Как жаль, что оно разбилось, - скорбно покачала головой Гермиона.

   - Очень жаль, - согласился Рон. – Во всяком случае, Сами-Знаете-Кто тоже остался в неведении… Куда это ты? – удивленно и одновременно разочарованно спросил он, увидев, что Гарри поднимается на ноги.

   - Я это… к Хагриду, - ответил Гарри. – Он ведь вернулся, и я обещал зайти к нему и рассказать, как вы тут идете на поправку…

   - Да ладно, ладно, - ворчливо пробурчал Рон и с тоской уставился на лоскут яркого голубого неба. – Жаль, что нам с тобой нельзя…

   Гарри направился к выходу.

   - Передай ему от нас привет! – крикнула ему вдогонку Гермиона. – И поинтересуйся, как там… его маленький дружок!

   Гарри махнул рукой, давая понять, что услышал.

   В замке стояла нехарактерная даже для воскресенья тишина. Все обитатели Хогвартса высыпали на залитые солнцем лужайки, радуясь окончанию экзаменов и возможности насладиться последними денечками, свободными от уроков и домашних заданий. Гарри медленно шел по пустому коридору, глядя в окна и наблюдая за воспитанниками школы: одни носились на метлах над спортивным полем, другие плескались в озере в компании гигантского кальмара.

   Гарри сам не понимал, чего хочет больше: быть среди людей или остаться одному. Оказавшись в компании друзей, он стремился поскорее их покинуть, а оставшись в одиночестве, начинал тосковать. В конце концов, решил он, отчего бы и в самом деле не навестить Хагрида – после его возвращения им ведь так и не удалось поговорить…

   Сойдя с последней ступеньки мраморной лестницы, Гарри увидел, как в Вестибюле появились Малфой, Крэбб и Гойл, вышедшие из двери справа, которая, как было известно Гарри, вела в общую гостиную Слиттерина. И Гарри, и Малфой со своей свитой замерли на месте. Несколько мгновений были слышны лишь крики, смех и плеск воды, летевшие в Вестибюль сквозь открытые парадные двери.

   Малфой оглянулся. Гарри понял, что он проверяет, нет ли поблизости кого-то из преподавателей. Снова повернувшись к Гарри, он тихо сказал:

   - Ты покойник, Поттер.

   Гарри вскинул брови.

   - Вот чудеса, - сказал он, - не знал, что покойники ходят!

   Гарри впервые видел Малфоя в таком озлоблении и испытывал определенное удовлетворение при виде его бледной заостренной физиономии, искаженной от ярости.

   - Ты за все заплатишь, - чуть слышно прошипел Малфой. – Я лично заставлю тебя ответить за то, что ты сделал с моим отцом…

   - Надо же, какого страху ты на меня нагнал, - иронично заметил Гарри. – Что и говорить, ведь по сравнению с вашей грозной троицей, Волдеморт – это сущая безделица… Что это с вами? – усмехнулся он, увидев, как всех троих передернуло при упоминании этого имени. – Он же закадычный друг твоего папочки! Только не говори мне, что ты его боишься!

   - Думаешь, ты такая важная птица, Поттер? – нахмурился Малфой, двинувшись вперед вместе с Крэббом и Гойлом, не отстававшими от него ни на шаг. – Вот погоди, я до тебя доберусь. У тебя не получится отправить моего отца в тюрьму…

   - Похоже, что уже получилось, - возразил Гарри.

   - Дементоры покинули Азкабан, - тихо проговорил Малфой. – Не сегодня завтра отец и остальные будут уже на свободе…

   - Весьма вероятно, - пожал плечами Гарри. – Но теперь, по крайней мере, всем известно, какие они негодяи.

   Рука Малфоя дернулась к палочке, но Гарри оказался проворнее: палочка очутилась в его пальцах еще до того, как Малфой дотянулся до кармана.

   - Поттер!

   Окрик долетел с противоположного конца Вестибюля. На лестнице, которая вела в подземные галереи, возникла фигура Снэйпа, и при виде него на Гарри накатила волна неукротимой ненависти, перед которой померкла даже его враждебность к Малфою… Он никогда, никогда не простит Снэйпа, что бы там ни говорил Дамблдор…

   - Чем это вы тут занимаетесь, Поттер? – потребовал ответа Снэйп своим обычным ледяным тоном, направляясь в их сторону.

   - Да вот думаю, какую порчу навести на Малфоя, сэр, - дерзко бросил Гарри.

   Снэйп окинул его оценивающим взглядом.

   - Немедленно уберите палочку, - распорядился он. – Десять штрафных баллов Грифф…

   Оглянувшись на гигантские песочные часы, он глумливо усмехнулся.

   - Надо же… У Гриффиндора совсем не осталось баллов, и вычесть нечего. В таком случае, Поттер, нам придется…

   - Их добавить?

   На пороге замка появилась профессор МакГонагалл, тяжело опираясь на трость и держа в свободной руке клетчатый саквояж.

   - Профессор МакГонагалл! – воскликнул Снэйп, направляясь к ней. – Уже выписались из Св. Мунго, как я погляжу!

   - Именно, профессор Снэйп, - сказала профессор МакГонагалл, сбрасывая с плеч дорожный плащ. – Меня добротно подлатали. Подойдите, вы двое… Крэбб, Гойл…

   Властным жестом она подозвала их к себе, и они поплелись к ней, неуклюже ступая огромными ножищами.

   - Вот, - сказала профессор МакГонагалл и впихнула свой саквояж Крэббу, а плащ Гойлу, - отнесите все это в мой кабинет.

   Оба развернулись и грузно заковыляли вверх по мраморной лестнице.

   - Начнем, пожалуй, - сказала профессор МакГонагалл, глядя на песочные часы. – Думаю, будет справедливо начислить Поттеру и его друзьям по пятьдесят баллов каждому за то, что они оповестили мир о возрождении Сами-Знаете-Кого! Что скажете, профессор Снэйп?

   - Что? – отрывисто бросил Снэйп, но Гарри не сомневался, что Снэйп все отлично слышал. – Ах… ну… полагаю…

   - Стало быть, по пятьдесят баллов Поттеру, двоим Уизли, Лонгботтому и мисс Грэйнджер, - подытожила профессор МакГонагалл, и тотчас после ее слов из верхней части Гриффиндорских песочных часов обрушился в нижнюю водопад рубинов. – Ах, да, еще пятьдесят баллов для мисс Ловгуд, - добавила она, и в часы Рэйвенкло посыпались сапфиры. – Вы, кажется, хотели оштрафовать Поттера на десять баллов, профессор Снэйп? Теперь ничто не мешает вам это сделать…

   Несколько рубинов переместились обратно в верхнюю часть песочных часов, что мало повлияло на их общее внушительное количество.

   - А теперь, Поттер, Малфой, такой чудесный день следует провести на природе, - деятельно продолжила профессор МакГонагалл.

   Гарри не нужно было повторять дважды. Убрав палочку во внутренний карман мантии, он зашагал к выходу, ни разу не оглянувшись на Снэйпа с Малфоем.

   Гарри спускался по лужайке к хижине Хагрида под нещадно палящими лучами солнца. Воспитанники Хогвартса, мимо которых он шел, предавались радостям летнего дня: загорали на траве, оживленно болтали, почитывали «Ежедневный прорицатель», лакомились сладостями; при этом каждый, завидев Гарри, считал своим долгом его окликнуть или помахать ему рукой, сигнализируя, таким образом, что солидарен с «Прорицателем» и тоже теперь считает его героической личностью. Гарри молча шел мимо. Он не знал, как много из случившегося три дня назад им было известно, и пока что предпочитал избегать любых расспросов на эту тему.

   Постучав в дверь хижины, Гарри уж было подумал, что Хагрида нет дома, однако из-за угла неожиданно вылетел Клык и своим радостным приветствием едва не опрокинул его на землю. Хагрид, как оказалось, собирал стручковую фасоль в огороде на заднем дворе.

   - Это ты, Гарри! – приветливо заулыбался он, когда Гарри приблизился к ограде. – Заходи, заходи, угощу тебя соком из одуванчиков…

   - Как сам-то? – поинтересовался Хагрид, когда они расположились за деревянным столом, вооружившись стаканами с ледяным соком. – Ты… это… в порядке?

   Заметив обеспокоенность в лице Хагрида, Гарри смекнул, что тот имеет в виду вовсе не его физическое здоровье.

   - Полный порядок, - поспешил с ответом Гарри, поскольку категорически не желал обсуждать то, к чему совершенно явно клонил Хагрид. – Ну, и где тебя носило?

   - В горах прятался, - ответил Хагрид. – В пещере, как Сириус, когда…

   Он вдруг осекся, хрипло прочистил горло и, метнув взгляд на Гарри, принялся пить сок.

   - Главное, что возвернулся, - вымученно проговорил он.

   - А ты… неплохо выглядишь, - сказал Гарри, который был исполнен решимости не касаться темы Сириуса.

   - Чего? – не понял Хагрид и немного помял лицо массивной рукой. – А… ты об этом. Ну, Гроббик маленько воспитался, порядком присмирел. По правде говоря, был мне прямо-таки рад, когда я воротился. Пацан-то он путный… Я вот тут подумал, что, может, ему зазнобу стоит поискать…

   В иных обстоятельствах Гарри не долго думая попытался бы разубедить Хагрида, поскольку перспектива переселения в Лес еще одного великана, возможно, еще более неотесанного и свирепого, чем Гробб, ничего доброго явно не сулила, но он не мог найти в себе решимости вступить в дискуссию. Его уже начинало угнетать общество Хагрида, и чтобы поскорее уйти, он сделал несколько больших глотков сока, наполовину осушив стакан.

   - Теперь-то уж ни для кого не секрет, что ты, Гарри, правду говорил, - неожиданно мягко вдруг сказал Хагрид. – Уж теперь-то все наладится, да?

   Гарри пожал плечами.

   - Слышь… - Хагрид наклонился к Гарри через стол. – Я-то с Сириусом был знаком поболе твоего… Он в сражении помер, и именно так желал бы из жизни уйти…

   - Да не желал он из жизни уходить! – взорвался Гарри.

   Хагрид склонил кудлатую голову.

   - Знамо дело, не желал, - тихо промолвил он. – И все же, Гарри, не тот он был человек, чтобы дома на печке лежать, когда другие сражаются. Он нипочем не простил бы себе, кабы на выручку к тебе не кинулся…

   Гарри вскочил на ноги.

   - Мне пора… Рона с Гермионой навестить надо, - бросил он, не придумав ничего другого.

   - Вона что… - расстроился Хагрид. – Что ж… ступай, Гарри… Береги себя и заходи, коль минутка найдется…

   - Угу… договорились…

   Гарри ринулся к двери и распахнул ее, не дав Хагриду возможности толком попрощаться. Вновь очутившись на солнце, он зашагал по лужайке, удаляясь от хижины лесничего. По дороге его опять окликали все, мимо кого он проходил. На пару секунд он прикрыл глаза, страстно желая, чтобы, когда снова их откроет, все бы испарились, и он бы остался в одиночестве…

   Всего несколько дней назад, до окончания экзаменов, до того, как Волдеморт создал в его сознании то роковое видение, он бы ничего не пожалел ради того, чтобы все в магическом сообществе убедились в истинности всего, о чем он говорил, чтобы поверили в возрождение Волдеморта и в то, что сам он не лгун и не психопат. Теперь же…

   Он прошелся вдоль берега озера, расположился в тени густого кустарника, подальше от назойливых взглядов, и стал размышлять, глядя на блестящую водную гладь…

   После разговора с Дамблдором он чувствовал себя так, словно отмежевался от людей, и именно это, возможно, стало причиной его тяги к уединению. Будто невидимая ширма отгораживала его от всего остального мира. На нем лежала печать судьбы – с самого рождения. Просто раньше ему было невдомек, что все это означало…

   И все же, сидя теперь на берегу озера, придавленный горем утраты Сириуса, с кровоточащей раной на сердце, он почти не находил в своей душе страха. Сияло солнце, отовсюду лился смех, и хотя он чувствовал себя нездешним, словно прибыл из другого мира, ему никак не верилось, что в его жизни неизбежно случится убийство, которое, возможно, его собственную жизнь и оборвет…

   Так он долго сидел, глядя на воду и стараясь выкинуть из головы думы о крестном, прилагая все силы, чтобы не вспоминать, как когда-то Сириус упал без чувств на противоположном берегу озера, когда пытался дать отпор сотне дементоров…

   Солнце уже зашло за горизонт, и Гарри вдруг почувствовал, что совсем закоченел. Он поднялся и пошел в сторону замка, утирая лицо рукавом.

* * *

   Полностью исцелившиеся Рон и Гермиона покинули больничное крыло за три дня до окончания семестра. Гермиону распирало от желания потолковать о Сириусе, но Рон цыкал на нее всякий раз, как она произносила вслух его имя. Гарри не был уверен в том, что готов говорить о крестном, и степень его готовности целиком зависела от настроения. В одном он, впрочем, не сомневался: каким бы безутешным он ни был сейчас, но уже через пару дней, вернувшись в Вечнозеленый Тупик, он станет сильно тосковать по Хогвартсу. И хотя теперь он точно знал причину, по которой вынужден был каждое лето возвращаться в этот дом, ему не становилось от этого лучше. На самом деле сама мысль о возвращении никогда еще не приводила его в такое паническое состояние.

   Профессор Амбридж покинула Хогвартс за день до окончания семестра. Во время ужина она тайком выбралась из больничного крыла, надеясь, по всей видимости, что ей удастся уехать, избежав огласки, но, как на грех, на ее пути нарисовался Пивз, и уж он-то не упустил возможности исполнить последнее наставление Фреда с Джорджем. С радостным кудахтаньем он погнал ее прочь из замка, щедро охаживая то тростью, то дубинкой из туго набитого мелом носка. Многие ученики выбежали из Вестибюля, чтобы понаблюдать за ее бегством, а деканы факультетов предпринимали весьма неубедительные попытки восстановить дисциплину. Что касается профессора МакГонагалл, то она, сделав ученикам пару вялых замечаний, вновь уселась в кресло и во всеуслышание выразила досаду, что не может, как бы ей хотелось, с гиканьем броситься за Амбридж следом, поскольку одолжила свою трость Пивзу.

   Настал последний школьный вечер. Большинство учеников уже закончили паковать сундуки и теперь спускались вниз на банкет по случаю окончания учебного года. Что касается Гарри, то он к упаковке своих вещей даже и не приступал.

   - Завтра все упакуешь! – сказал Рон, нетерпеливо дожидавшийся его около двери в спальню. – Идем скорей, а то я умираю с голоду.

   - Я не задержусь… Ты иди, не жди меня…

   Дверь в спальню захлопнулась за Роном, однако Гарри палец о палец не ударил, чтобы хоть как-то ускорить процесс. Отправляться на банкет было последним, чего бы ему хотелось. Он опасался, что Дамблдор упомянет его имя в своей речи, поскольку без упоминания имени Волдеморта дело точно не обойдется, ведь он еще в прошлом году рассказал о его возрождении…

   Гарри начал извлекать со дна сундука скомканные мантии, чтобы освободить место для тех, что были аккуратно сложены, и ему бросился в глаза небольшой сверток, кое-как упакованный. Гарри не мог припомнить, как он там оказался. Наклонившись, он вытащил его из-под кроссовок, чтобы лучше рассмотреть.

   Через пару мгновений он вспомнил. Сириус вручил ему эту вещицу перед самым его отъездом из особняка на Площади Лихогнилль. Воспользуйся этим, если тебе понадобится моя помощь, обещаешь?

   Гарри сел на кровать и развернул сверток. Оттуда выпало маленькое квадратное зеркальце. Оно казалось очень старым и было подернуто слоем вековой грязи. Поднеся зеркальце к лицу, он не увидел ничего, кроме собственного отражения.

   Он перевернул зеркальце и на оборотной стороне увидел оставленное Сириусом послание.

Это двунаправленное зеркало, и вторая его половина находится у меня. Если возникнет необходимость со мной связаться, назови мое имя, глядя в зеркало. Твое отражение появится в моей половине, и мы сможем поговорить. Мы с Джеймсом всегда использовали эти зеркала, когда нас отправляли отрабатывать наказания в разные места.

   Сердце Гарри учащенно забилось. Он вспомнил, как четыре года назад видел в зеркале Аб’лом своих давно ушедших из жизни родителей. А теперь у него появилась возможность снова поговорить с Сириусом, и он не станет это откладывать в долгий ящик! Кто бы сомневался…

   Он огляделся по сторонам – удостовериться, что он в спальне один и ему никто не помешает. Затем, сосредоточившись на зеркале, он дрожащими руками поднес его к лицу и проговорил громко и членораздельно: «Сириус». Дыхание затуманило зеркальную поверхность. Едва не задыхаясь от волнения, он приблизил зеркало к себе, но глаза, глядевшие на него сквозь затуманенное стекло, бесспорно, были его собственными.

   Гарри протер поверхность зеркала и громко проговорил, отчеканивая каждый слог: «Сириус Блэк!»

   Эхо разнесло его голос по пустой спальне, однако ничего не произошло. Смотревшее на него вконец расстроенное лицо, безусловно, принадлежало ему самому…

   У Сириуса не было с собой второй половины зеркала, когда он исчез в арке, тихо прошептал ему внутренний голос. Потому-то система и не работает.

   На мгновение Гарри застыл в неподвижности, а затем с силой швырнул зеркало обратно в сундук, и оно разбилось. Целую минуту – восхитительную минуту! – его согревала вера в то, что он снова увидит Сириуса и поговорит с ним…

   Горькое разочарование раскаленным углем жгло горло. Он поднялся и начал беспорядочно кидать свои вещи в сундук поверх разбитого зеркала.

   Внезапно ему в голову пришла идея… какое там зеркало… эта идея была более значимой, более грандиозной… Почему же он раньше об этом не подумал? Почему ни разу не поинтересовался?

   Через секунду он уже несся вниз по винтовой лестнице, налетая на стены и не замечая этого. В несколько прыжков преодолев общую гостиную и проскочив сквозь отверстие за портретом, он помчался по коридору, игнорируя летевшие ему вслед увещевания Дородной Дамы:

   - Банкет-то вот-вот начнется – гляди, как бы не опоздать!

   Но Гарри туда и не собирался…

   Почему всегда так бывает: в замке, где водятся привидения, невозможно ни одного отыскать, когда тебе это так нужно…

   Гарри носился по лестницам и коридорам, но ему не встретилось ни одной души, ни из здравствующих, ни из упокоенных. Ясно, что все уже отправились в Большой зал. У кабинета заклинаний он остановился, тяжело дыша и с тоской думая о том, что придется дожидаться окончания банкета…

   Он уже совсем было попрощался с надеждой, как вдруг в противоположном конце коридора продрейфовал чей-то прозрачный силуэт.

   - Эй! Эй, Ник! НИК!

   Из стены показалась опасно вихляющаяся на плечах голова сэра Николаса де Мимси-Порпингтона в экстравагантной шляпе с пером.

   - Добрый вечер, - с улыбкой приветствовал он Гарри, полностью выплывая из стены. - Стало быть, не я один в числе опоздавших на праздник жизни. Впрочем, - вздохнул он, - между нами есть определенная разница…

   - Ник, могу я задать тебе один вопрос?

   По лицу Почти Обезглавленного Ника скользнуло загадочное выражение, и он начал поправлять пышный гофрированный воротник, оттягивая его пальцем от шеи – для того, видимо, чтобы дать себе некоторое время обдумать ответ. Он остановился лишь тогда, когда над его недоотрубленной головой нависла угроза полного отделения от туловища.

   - Э… прямо сейчас, Гарри? – спросил Ник в некотором смятении. – А это не может подождать до окончания банкета?

   - Не может… прошу тебя, Ник, - настаивал Гарри. – Мне очень важно поговорить с тобой. Давай зайдем сюда.

   Гарри распахнул дверь ближайшего класса, и Почти Обезглавленный Ник обреченно вздохнул.

   - Ну, так и быть, - наконец уступил он. – Не стану делать вид, что ничего подобного не ждал.

   Гарри учтиво придержал для Ника дверь, но тот вплыл в кабинет прямо сквозь стену.

   - О чем это ты? – спросил Гарри, закрывая дверь.

   - О том, что ты станешь меня разыскивать, - сказал Ник, придрейфовав к окну и глядя на быстро темнеющие угодья. – Такое порой случается с теми, кто… пережил утрату.

   - Ясно, - сказал Гарри, решительно отказываясь менять тему. – Все верно, я тебя разыскивал.

   Ник не отвечал.

   - Видишь ли, - замялся Гарри, вдруг почувствовав, что начать разговор труднее, чем ему казалось, - дело в том, что ты вроде как… покойник. Но ты не ушел из этого мира, ведь так?

   Ник вздохнул, продолжая глядеть на темные угодья.

   - Ведь это правда? – не сдавался Гарри. – Ты умер, но я с тобой разговариваю… Ты можешь свободно перемещаться по Хогвартсу и не только…

   - Это так, - тихо ответил Почти Обезглавленный Ник. – Я и перемещаюсь, и разговариваю.

   - Значит, ты вернулся, ведь так? – взволнованно продолжал Гарри. – Значит, люди могут возвращаться? Как призраки? Им ведь не обязательно исчезать навсегда. Что скажешь? – спросил Гарри в нетерпении услышать ответ, однако Ник по-прежнему молчал.

   Наконец, с очевидной неохотой, Ник ответил:

   - Не всякий может возвратиться как призрак.

   - Как это? – озадачился Гарри. 

   - Одни только… маги.

   - А! – У Гарри будто гора свалилась с плеч, и он едва не рассмеялся. – Ну, тогда все в порядке, потому что тот, о ком я говорю, как раз маг и есть. Значит, он сможет вернуться, правильно?

   Ник отвернулся от окна и печально поглядел на Гарри.

   - Он не вернется.

   - Кто?

   - Сириус Блэк, - сказал Ник.

   - Но ты-то здесь! – рассердился Гарри. – Ты же вернулся… Ты покойник, но ведь не исчез…

   - Маг может оставить на земле свой отголосок, который бледным призраком будет бродить там, где когда-то ступал он сам, - с тоской промолвил Ник. – Но избрать для себя этой путь решаются лишь немногие маги.

   - Почему? – удивился Гарри. – Так или иначе… это совсем неважно… какое Сириусу дело до других? Он вернется, я это точно знаю!

   Вера Гарри была настолько сильна, что он оглянулся на дверь, ничуть не сомневаясь, что еще мгновение – и порог класса переступит Сириус, жемчужно-белый, прозрачный и с улыбкой во весь рот.

   - Он не вернется, - тихо повторил Ник. – Он миновал точку невозврата.

   - О чем это ты? Какую еще точку? – в недоумении спросил Гарри. - Где эта точка? Послушай-ка… а что происходит, когда ты умираешь? Куда ты отправляешься? Почему возвращаются не все? Почему замок не кишит призраками? Почему…?

   - У меня нет ответа, - покачал головой Ник.

   - Но ты же покойник, - раздраженно бросил Гарри. – Кто может знать лучше тебя?

   - Меня смерть пугала, - признался Ник. – И я предпочел не двигаться дальше. Порой я задаюсь вопросом, стоило ли задерживаться… Понимаешь, это ведь уже не здесь, но еще не там… И я сам, по сути дела, ни здесь, ни там… - он грустно усмехнулся. – Мне неведомы тайны смерти, поскольку вместо нее я избрал жалкую имитацию жизни. Впрочем, этот вопрос наверняка исследуют какие-нибудь ученые мужи из Канцелярии мистерий… 

   - Не упоминай ты их при мне! – в сердцах воскликнул Гарри.

   - Сожалею, что не смог тебе помочь, - мягко проговорил Ник. – Что же… позволь откланяться… банкет, сам понимаешь…

   И он покинул класс, предоставив Гарри одиноко и растерянно глядеть на стену, сквозь которую только что удалился.

   Распрощавшись с надеждой вновь увидеть крестного и поговорить с ним, Гарри опять испытал жгучую боль утраты. С тяжелым сердцем он медленно побрел по пустому замку, думая о том, что вряд ли когда-нибудь еще сможет испытать чувство радости.

   Свернув в коридор, который вел к портрету Дородной Дамы, он увидел, как кто-то прикрепляет листок на доску объявлений. Присмотревшись, он узнал Блажену. Укрыться было негде, к тому же она наверняка уже услышала звук его шагов, да и сил на то, чтобы придумывать увертки, у Гарри уже не осталось.

   - Привет, - туманно промолвила Блажена, обернувшись и делая шаг назад от доски объявлений.

   - Почему ты не на банкете? – спросил Гарри.

   - Почти все мои вещи потерялись, - невозмутимо ответила Блажена. – Кто-то их берет и прячет. Но сегодня последняя ночь, и мне все-таки хотелось бы их вернуть, вот я и развешиваю объявления.

   Она кивнула в сторону доски, на которой и в самом деле висел длинный список всех безвестно пропавших книг и предметов одежды, который завершала настоятельная просьба вернуть все законному владельцу.

   В сердце Гарри шевельнулось какое-то новое чувство – не гнев, и не скорбь, которые после смерти Сириуса беспрестанно терзали его душу. Ему потребовалось некоторое время, прежде чем он понял, что этим чувством было сострадание по отношению к Блажене.

   - А с какой стати кто-то прячет твои вещи? – нахмурился Гарри.

   - Видишь ли… - пожала плечами Блажена, - меня ведь считают несколько странной. Кое-кто называет «блаженной» Ловгуд.

   Гарри взглянул на нее, и от этого вновь родившегося чувства сердце его болезненно заныло.

   - Нельзя просто так забирать чьи-то вещи, - решительно заявил он. – Хочешь, вместе поищем?

   - Не стоит, - с улыбкой ответила она. – Они вернутся, никуда не денутся. Просто мне хотелось все собрать сегодня. Ну, а ты почему не на банкете?

   Гарри пожал плечами.

   - Желания нет.

   - Ясно, - сказала Блажена, глядя на него своими странными влажными, выпуклыми глазами. – Неудивительно. Тот человек, которого убили Смертеглоды, был твоим крестным? Мне Джинни рассказала.

   Гарри коротко кивнул. То, что Блажена упомянула Сириуса, почему-то не вызвала у Гарри раздражения. Ему только что пришло на ум, что ведь и она видела тестралов.

   - А ты тоже… - начал он. – В смысле, у тебя в семье тоже кто-то умер?

   - Да, - спокойно ответила Блажена. – Моя мама. Она была совершенно удивительной волшебницей, только слишком увлекалась экспериментированием, и одно из ее заклинаний дало не тот результат, какого она ждала. Мне тогда было девять лет.

   - Мне очень жаль, - пробормотал Гарри.

   - Да, это был сущий ужас, - непринужденно заметила она. – Я и сейчас порой испытываю грусть. Но у меня есть папа, и, потом, я же когда-нибудь с ней встречусь, правда?

   - Ты так считаешь? – спросил Гарри с сомнением.

   Блажена недоуменно тряхнула головой.

   - Да ладно тебе. Ты же сам их слышал там, за вуалью, разве нет?

   - Ты хочешь сказать…

   Они встретились взглядами. Блажена едва уловимо улыбалась. Гарри не знал, что и подумать, и не нашелся, что сказать. Блажена верила во многие безумные вещи… и все же он не мог отрицать, что слышал голоса, доносившиеся из-за вуали…

   - Ты точно не нуждаешься в моей помощи? – спросил он снова.

   - О, нет, - сказала Блажена. – Но я спущусь, пожалуй, вниз и полакомлюсь каким-нибудь десертом, а вещи сами вернутся… они всегда возвращаются… Что же, Гарри, желаю тебе хорошо провести каникулы, - добавила она, уходя.

   - Ага… и тебе тоже.

   Гарри смотрел ей вслед, а давивший на его сердце груз уже больше не казался ему таким тяжелым.

* * *

   Поездка домой на Хогвартском экспрессе на следующий день была богата событиями. Начать с того, что Малфой вместе с Крэббом и Гойлом, всю предыдущую неделю дожидавшиеся возможности напасть на Гарри исподтишка, чтобы об этом не дознались преподаватели, решили устроить на него засаду, когда он возвращался в купе из туалета. И все бы могло получиться, если бы они, как на грех, не выбрали место для нападения как раз напротив купе, заполненном членами ДД, которые сквозь застекленную дверь увидели происходящее и дружно кинулись Гарри на помощь. Когда Эрни Макмиллан, Ханна Эббот, Сюзанна Боунз, Джастин Финч-Флетчли, Энтони Гольдстайн и Тэрри Бут разобрались со всеми заклятьями и порчами, которым их обучил Гарри, на месте Малфоя, Крэбба и Гойла появились три гигантских слизняка, втиснутых в Хогвартские мантии. Гарри, Эрни и Джастин водрузили их, склизких и липких, на багажную полку и оставили там.

   - Мечтаю увидеть выражение лица Малфоевой матушки, когда он сойдет с поезда, - довольно хмыкнул Эрни, глядя на Малфоя, ворочавшегося на багажной полке у него над головой.

   Эрни не забыл того унижения, которому подверг его Малфой, когда лишил Хаффлпафф законных баллов в период своей недолгой службы в Ревизорской команде.

   - Ну, а мамаша Гойла уж точно будет довольна, - сказал Рон, явившийся, чтобы выяснить, что за сыр-бор творится в купе. – Теперь он куда привлекательнее на вид… Кстати, Гарри, только что прибыла тележка с едой – подкрепиться не желаешь?

   Гарри поблагодарил остальных за помощь и вместе с Роном отправился в свое купе, где накупил целую гору кексов «Котелок» и тыквенных пирожков. Гермиона снова начала штудировать «Ежедневный прорицатель», Джинни взялась разгадывать ребусы в «Каламбуристе», а Невилл любовно поглаживал свою Мембулус мимблетонию, которая порядком подросла за год и теперь при каждом прикосновении издавала удивительные мелодичные звуки.

   Большую часть пути Гарри с Роном развлекались игрой в магические шахматы, а Гермиона периодически зачитывала им вслух выдержки из «Прорицателя». Теперь газета изобиловала статьями о том, как отбиваться от дементоров, заметками о предпринимаемых Министерством усилиях по розыску Смертеглодов и истеричными сообщениями о Лорде Волдеморте, которого авторы сообщений якобы видели этим утром прогуливающимся рядом с их домом…

   - Это еще даже и не начало, - уныло вздохнула Гермиона, складывая газету. – Однако начало не за горами…

   - Глянь-ка, Гарри, - сказал Рон, кивнув на застекленную дверь купе.

   Гарри оглянулся. По вагону шла Чо в сопровождении Мариетты Эджком, чье лицо было скрыто под балаклавой. На миг взгляды Гарри и Чо пересеклись. Чо зарделась и двинулась дальше. Повернувшись снова к шахматной доске, Гарри увидел, как конь Рона гонит с поля его пешку.

   - Кстати… а что между вами происходит?

   - Ничего, - правдиво ответил Гарри.

   - А я слышала… э-э… что она теперь с кем-то другим встречается, - тихо вставила Гермиона.

   Гарри эта новость оставила настолько равнодушным, что он даже удивился. Стремление производить впечатление на Чо осталось где-то далеко в прошлом, и теперь не имело к нему ровным счетом никакого отношения, как, впрочем, и многое из того, чего он так желал до гибели Сириуса… Неделя, что прошла с того дня, как он в последний раз видел Сириуса, казалась ему бесконечной и пролегала через два мира: тот, где Сириус был, и другой, где его не было.

   - Ты еще легко отделался, приятель, - уверенно проговорил Рон. – Она, конечно, привлекательная, и все такое, но тебе нужен кто-то пожизнерадостнее.

   - Возможно, с кем-то другим она вполне жизнерадостна, - пожал плечами Гарри.

   - И кто же ее нынешний кавалер? – спросил Рон у Гермионы, однако ответ получил от Джинни:

   - Майкл Корнер.

   - Майкл…? Но ведь… - Рон круто развернулся и уставился на Джинни. – Но он же с тобой встречался!

   - Все в прошлом, - заявила Джинни без колебаний. - Ему, видишь ли, не понравилось, что Гриффиндор обыграл Рэйвенкло, он разобиделся и стал занудствовать, и я прекратила с ним всякие отношения. А он не теряя времени помчался утешать Чо. – Рассеянно почесав нос кончиком пера, она перевернула «Каламбурист» вверх ногами и стала отмечать правильные ответы. Рон просиял.

   - Ну, я-то всегда считал, что этот Корнер с приветом, - заметил он, подтолкнув своего ферзя в сторону трепещущей от страха ладьи Гарри. – Верное решение. В следующий раз выбирай… тщательнее.

   Говоря это, он бросил хитрый взгляд на Гарри.

   - Ну, я выбрала Дина Томаса – думаешь, сойдет? – небрежно бросила Джинни.

   - ЧТО? – вскричал Рон, опрокидывая шахматную доску. Хитрюга ринулся в погоню за фигурами, а Эдвига со Свинвиджеоном сердито заухали с верхней полки.

   Поезд замедлял ход, приближаясь к станции Кингс Кросс, а Гарри чувствовал, что у него нет никакого желания выходить. Он вскользь подумал о том, что хорошо было бы отказаться покидать купе и упрямо просидеть тут до сентября, чтобы этим же составом вернуться в Хогвартс. Но когда поезд, выпустив облако дыма, наконец остановился, Гарри скрепя сердце взялся за клетку с Эдвигой и приготовился выгружать вещи на перрон, как проделывал это всегда.

   Контролер подал Гарри, Рону и Гермионе сигнал, что можно пройти сквозь волшебный барьер между платформами девять и десять, не привлекая внимания, а на другой стороне Гарри уже ждал сюрприз в лице тех, кого он никак не рассчитывал увидеть.

   Первым ему бросился в глаза Очумелый Глаз Смур в длиннополом дорожном плаще. На его магический глаз был надвинут котелок, отчего, впрочем, его вид не становился менее зловещим, а в узловатых пальцах он сжимал длинный посох. Из-за его спины выглядывала Тонкс в залатанных джинсах и ярко-лиловой футболке с надписью «РОКОВЫЕ СЕСТРИЧКИ», а ее ярко-розовые волосы цвета жевательной резинки поблескивали в солнечных лучах, проникавших на платформу сквозь грязный стеклянный купол потолка. Рядом с Тонкс стоял Люпин, седеющий и бледный, в длинном ветхом плаще, едва прикрывавшем потертые штаны и заношенный свитер. А на переднем фланге были мистер и миссис Уизли, облаченные в свою лучшую маггловскую одежду, и Фред с Джорджем в модных куртках из какой-то чешуйчатой кислотно-зеленой ткани.

   - Рон, Джинни! – крикнула миссис Уизли и кинулась обнимать детей. – Ах, Гарри, дорогой, как ты?

   - Хорошо, - слукавил Гарри, очутившись в ее тесных объятиях. Глядя поверх ее плеча, Гарри увидел, как Рон изумленно уставился на новую экипировку близнецов.

   - Из чего это они сделаны? – спросил он, ткнув пальцем в куртку.

   - Из драконьей кожи наивысшего качества, маленький братец, - ответил Фред, слегка поддернув молнию. – Дела идут в гору, и мы решили ни в чем себе не отказывать.

   - Здравствуй, Гарри, - приветствовал его Люпин, когда миссис Уизли выпустила его из объятий и переключилась на Гермиону.

   - Привет, - сказал Гарри. – Вот уж не ожидал… Что это вы все здесь делаете?

   - Видишь ли, - с легкой улыбкой начал Люпин, - мы подумали, что стоит, пожалуй, провести небольшую профилактическую беседу с твоими родственниками, прежде чем мы позволим им увезти тебя домой.

   - Не уверен, что это хорошая идея, - тотчас отреагировать Гарри.

   - Зато я уверен, - рыкнул Смур, подхромав ближе. – Это, часом, не они, Поттер?

   Он указал большим пальцем назад, через плечо – его магический глаз явно просматривал территорию позади себя сквозь натянутый на затылок котелок. Гарри чуть-чуть сместился влево и, точно, именно там, куда указывал Очумелый Глаз, увидел троих Дэрсли, охваченных страхом при виде всех тех, кто устроил Гарри столь торжественную встречу.

   - Вот и ты, Гарри! – поздоровался с ним мистер Уизли, отойдя от родителей Гермионы, которых только что радостно приветствовал и теперь предоставил им возможность по очереди стискивать в объятиях свою дочь. – Ну что, пора?

   - Да, думаю, пора, Артур, - отозвался Смур.

   Вдвоем с мистером Уизли они первыми направились к Дэрсли, которые стояли на платформе как вкопанные. Гермиона мягко высвободилась из объятий матери и последовала за ними.

   - Добрый день, - дружелюбно поздоровался с дядей Верноном мистер Уизли, остановившись напротив него. – Вы, полагаю, меня помните, мое имя Артур Уизли.

   Гарри был бы весьма удивлен, если бы оказалось, что дядя Вернон не помнит того, кто два года назад превратил в руины гостиную в доме Дэрсли. Лицо дяди Вернона, и без того кирпично-красное, еще больше налилось кровью, и он со злобой уставился на мистера Уизли, однако посчитал нужным промолчать – возможно, приняв во внимание тот факт, что противник вдвое превосходил их численностью. Тетя Петунья казалась одновременно напуганной и растерянной. Она не переставала озираться по сторонам, словно боялась, что кто-нибудь из знакомых увидит ее в столь компрометирующей компании. Дадли же, тем временем, прилагал немало усилий, чтобы казаться маленьким и неприметным, что ему катастрофически не удавалось.

   - Мы хотели бы перекинуться с вами парой слов насчет Гарри, - сказал мистер Уизли, все так же улыбаясь.

   - Вот именно, - пророкотал Смур. – О том, как с ним станут обращаться дома.

   Усы дяди Вернона ощетинились от негодования, и он обратился к Смуру – видимо, ошибочно посчитав его себе ровней из-за головного убора в виде котелка.

   - Сомневаюсь, что происходящее в моем доме имеет к вам какое-либо касательство.

   - Если записать все твои сомнения, Дэрсли, то получится многотомное сочинение, - прорычал Смур.

   - Но речь не о том, - вставила Тонкс, чьи розовые волосы до такой степени коробили изысканный вкус тети Петуньи, что она прикрыла глаза, чтобы уберечься от оскорбляющего ее зрелища. – Речь о другом. Если мы узнаем, что вы плохо обращаетесь Гарри…

   - А мы об этом непременно узнаем, даже и не сомневайтесь, - с приятной улыбкой добавил Люпин.

   - Это так, - подтвердил мистер Уизли. – Мы узнаем, даже если вы не разрешите Гарри пользоваться фелитоном…

   - Телефоном, - шепотом подсказала Гермиона.

   - Вот-вот, и если до нас дойдет весть, что Гарри в чем-то ущемляют, вы ответите за это перед нами, - заверил его Смур.

   Дядя Вернон свирепо напыжился. По всей видимости, его ярость достигла таких размеров, что превысила страх перед этой бандой психов.

   - Вы что, угрожаете мне, сэр? – возопил он так громко, что прохожие начали оборачиваться.

   - Вот именно, - сказал Очумелый Глаз, довольный тем, что дядя Вернон оказался таким понятливым.

   - Я, по-вашему, похож на человека, которого легко запугать? – взорвался дядя Вернон.

   - Как знать… - хмыкнул Смур и сдвинул на затылок котелок, обнажив зловеще вращающийся магический глаз. Дядя Вернон в ужасе отскочил назад и больно ушибся о багажную тележку. – Думаю, Дэрсли, дело именно так и обстоит.

   Отвернувшись от дяди Вернона, он обратился к Гарри.

   - Значит, так, Поттер… кликни нас, если понадобимся. Если от тебя не будет вестей на протяжении трех дней, мы кого-нибудь вышлем, чтобы навести справки…

   Тетя Петунья жалостливо заскулила. Все ее страхи были как на ладони: она в красках представила себе, что станут говорить соседи, доведись им увидеть подобных типов на ее садовой дорожке.

   - Ну, пока, Поттер, - сказал Смур, сжав узловатыми пальцами плечо Гарри.

   - Береги себя, - тихо попрощался с ним Люпин. – Будь на связи.

   - Гарри, мы заберем тебя оттуда, как только представится возможность, - снова обнимая его, шепнула миссис Уизли.

   - До скорого, приятель, - с беспокойством проговорил Рон, пожимая Гарри руку.

   - До самого скорого, - искренне заверила его Гермиона. – Обещаем.

   Гарри кивнул. Он никак не мог найти нужных слов, чтобы сказать им, как для него важно видеть их всех рядом с собой. Вместо этого он улыбнулся, махнул рукой в знак прощания, развернулся и направился к выходу, а следом торопливо зашагали дядя Вернон, тетя Петунья и Дадли.

Примечания и комментарии переводчика

А

Авада Кедавра! (AvadaKedavra!), магическое заклятье без права на прощение; от лат. cadaver = труп; этимология слова «Avada» неясна; возможно, происходит от лат. aveo = страстно желать; в этом случае смысл заклятья можно интерпретировать как «жажду смерти».

Азкабан (Azkaban), тюрьма в мире магии; аналогия с тюрьмой Алькатрас (Alcatraz), расположенной на острове в заливе Сан-Франциско в США (ныне музей); считалось, что побег из этой тюрьмы невозможен. 

Акцио! (Accio!), магическое заклинание; от лат. accio= призывать.

Амбридж, Долорес (Umbridge, Dolores), Верховный Ревизор (High Inquisitor) Хогвартса; фамилия от испанск. umbria = тень; имя от испанск. dolor = боль, печаль, скорбь (испанский язык выбран не случайно, поскольку именно в Испании инквизиция носила самый жестокий характер); Umbridge также созвучно с Cambridge (университет в Англии), с той разницей, что в этом «университете» царят тьма, боль и страдание.

Анимаг (Animagus) – от англ. animal = животное и лат. magus = волшебник.

Б

Блэк, Сириус (Black, Sirius); фамилия происходит от англ. black, имеющего несколько значений: 1) черный; 2) злой, бесчеловечный; 3) чернить, поливать грязью; Сириус - самая яркая звезда в созвездии Большого Пса. Блэк, Регулус (Black, Regulus), младший брат Сириуса Блэка; Регул – самая яркая звезда в созвездии Льва; латинск. regulus = 1) принц; 2) змея василиск.

Бэйн (Bane), кентавр; от англ. bane = смерть, разрушение.  

В

Веритасерум (Veritaserum), стимулятор честности;от латинск. veritas = правда, истина; латинск. serum = сыворотка.

Вечнозеленый Тупик (PrivetDrive), адрес Гарри Поттера в маггловском мире (в пятой книге читатель вместе с Гарри впервые узнаёт, как была создана его защита по месту жительства); англ. privet = бирючина, вечнозеленый кустарник, используемый для создания живой изгороди; англ. privet созвучно с англ. private = частный, недоступный для чужих; англ. drive = небольшая улочка, переулок, проезд, тупик и др. Сочетание «Вечнозеленый Тупик» отражает двойственную сущность этого адреса: с одной стороны, полная защищенность, с другой – полная безнадежность.

Визенгамот (Wizengamot), Верховный Магический Трибунал; от англ. wise = мудрый, wizen = стареть, дряхлеть и gemot = собрание старейшин для судопроизводства и законодательства.

Волдеморт (Voldemort) – от фр. vol de mort= полет смерти.

Г

Гриффиндор, Годрик (Gryffindor, Godric), один из основателей школы Хогвартс; от франц. griffond’or, что означает «золотой грифон»; грифон – мифологическое существо с туловищем и головой льва и орлиными крыльями; griffin (англ., переносн.) = бдительный страж.

Грэйнджер, Гермиона (Granger, Hermione) – в греческой мифологии Гермиона, дочь Елены Прекрасной и царя Спарты Менелая.

Д

Дамблдор, Альбус (Dumbledore, Albus), Ректор школы Хогвартс; в ином написании (Dumble D’or) фамилию ректора можно интерпретировать как «золотой шмель», если вспомнить его привычку что-то вечно напевать (жужжать) себе под нос; характерно, что и «Гриффиндор», и «Дамблдор» имеют одинаковые окончания и означают «золотой»; Альбус – от лат. albus = белый.

Дементор (Dementor) – от англ. demented = безумный, лишенный рассудка.

Диффиндо! (Diffindo!), магическое заклинание; от лат. diffindo = раскалывать, расщеплять.

Доулиш (Dawlish), бывший Светоносец; от англ. dawl = наименьший поросенок в помете.

З

Земнавозникус Флетчер (MundangusFletcher); от англ. mundane = приземленный, суетный и англ. dung = навоз.

И

Импервиус! (Impervius!), магическое заклинание; от англ. impervious = непроницаемый, не пропускающий влагу.

К

Квиддич (Quidditch); название этой игры образовано сразу от нескольких английских слов: quiddity = 1) каверза; 2) каламбур, игра слов; quiddle = заниматься пустяками, праздно проводить время; ditch = сбрасывать, пускать под откос. Что касается игры слов, то в названии «квиддич» сочетаются буквы, входящие в названия трех мячей: (кв)оффл + бла(д)жер + сн(итч).

Криччер (Kreacher), домовой эльф; в ином написании creature = существо, тварь, нелюдь.

Круциатус! (Cruciatus!), магическое заклятье без права на прощение; от лат. crucio = мучить, терзать.

Л

Лестранж, Беллатрисса (Lestrange, Bellatrix), кузина Сириуса Блэка, Смертеглод; от франц. étranger = иноземец, чужой; от латинск. bellum = война и  bellatrix = воительница.

Ловгуд, Блажена (Lovegood, Luna), ученица факультета Рэйвенкло; от англ. love = любовь; good = добро; lunatic = душевнобольной, безумный.

Лонгботтом, Невилл (Longbottom, Neville); англ. long = долгий, длинный; bottom = дно (детство Невилла прошло в Блэкпуле, на побережье Ирландского моря, где он едва не утонул); англ. bottomимеет и другие значения: 1) последнее место в классе по успеваемости; 2) суть, сущность; то есть, фамилию Невилла можно интерпретировать как «долгий и непростой путь к познанию скрытой сущности».

Люпин, Ремус (Lupin, Remus);фамилия происходит от лат. lupus = волк иангл. lupine = волчий; имя вызывает ассоциации с Ромулом и Ремом (Romulus и Remus), легендарными братьями-основателями Рима, вскормленными волчицей.

М

МакГонагалл, Минерва (McGonagall, Minerva), профессор, декан факультета Гриффиндор, преподаватель трансфигурации; в римской мифологии богиня Минерва, покровительница ремесел и искусств, почиталась также как богиня государственной мудрости; фамилия МакГонагалл позаимствована у шотландского поэта-эксцентрика (McGonagall, WilliamTopa), жившего в 19 веке и имевшего репутацию самого скверного поэта в истории английской словесности.

Малфой, Драко (Malfoy, Draco), Малфой Люциус (Malfoy, Lucius) – от франц. mal foie = неверный, предатель; Люциус – сокращ. от Люцифер; Драко – от лат. draco, что означает одновременно и «дракон», и «ядовитая змея».

Н

Нигеллус, Финеас (Nigellus, Phineas), бывший Ректор Хогвартса, прапрадед Сириуса Блэка; в основе фамилии лежит латинский юридический термин «nihil» = «ничего не должен» (общее отрицание факта долга).

О

Окаменей! (Stupefy!), Шок-заклятье; от лат. stupefacio = оглушать, приводить в онемение; англ. stupefy = поражать, ошеломлять.

П

Пивз (Peeves), полтергейст; от англ. peeve = докучать, надоедать, раздражать.

Помфри, Поппи (Pomfrey, Poppy), сестра-распорядительница больничного крыла; от англ. Pomfret cake = понтефрактская пастилка (конфета с целебным лакричным экстрактом); poppy (англ.) = мак.

Почти Обезглавленный Ник (Nearly Headless Nick), привидение факультета Гриффиндор; англ. nick означает «делать зарубку, надрез».

Протего! (Protego!), магическое заклинание; от англ. protect = защищать.

Пэнс, мадам (Madam Pince), библиотекарь; от франц. pince-nez = пенсне.

Р

Рэйвенкло, Ровена (Ravenclaw, Rowena), одна из основателей школы Хогвартс; от англ. raven = ворон и claw = коготь или лапа с когтями, символизирующая острый ум.

С

Светоносец (Auror), борец со Смертеглодами; от англ. aurora = утренняя заря, сияние, т.е., то, что несет свет.

Сквиб (Squib) – 1) хлопушка; 2) (перен.) ничтожество.

Скурджио! (Scourgify!), магическое заклинание; от англ. scour = чистка, мытье.

Слиттерин, Салазар (Slytherin, Salazar), один из основателей школы Хогвартс; фамилия происходит от англ. sly = хитрый, лукавый и slithery = скользкий (достаточно вспомнить, что символом факультета Слиттерин является змея).

Смур, Аластор (Moody, Alastor), по прозвищу Очумелый Глаз, бывший Светоносец; в греческой мифологии Аластор - демон возмездия; англ. moody = угрюмый, сумрачный.

Снэйп, Северус (Snape, Severus), профессор, Магистр зелий и ядов, декан факультета Слиттерин; фамилия профессора созвучна с англ. snake = змея (символ факультета) и англ. snappy = придирчивый. Имя происходит от англ. severe = суровый. Обращает на себя внимание тот факт, что у нынешнего декана факультета те же инициалы, что и у его основателя Салазара Слиттерина.

Спраут, Помона (Sprout, Pomona), профессор, преподаватель травологии; фамилия происходит от англ. sprout = росток, побег; богиня Помона в римской мифологии – покровительница фруктов и фруктовых деревьев.

Т

Таранталлегра! (Tarantallegra!), магическое заклинание; от итал. tarantella = неаполитанский танец в быстром темпе и allegro = быстро.

Трелони, Сибилла (Trelawney, Sybill), профессор, преподаватель прорицаний; имя происходит от лат. Sibylla = сивилла, прорицательница.

У

Уизли (Weasley) – от англ. weasel = 1) ласка, горностай (млекопитающие семейства куньих, живут большими семьями, уничтожают вредных грызунов); 2) (переносн.) = ловкач; при всей симпатии к этому семейству, нельзя не признать, что данное качество в той или иной мере свойственно некоторым его членам: Артур Уизли сочиняет законы с такими формулировками, чтобы самому же их безнаказанно нарушать; Перси Уизли – карьерист; а поступки близнецов говорят сами за себя.

Ф

Фадж, Корнелиус (Fudge, Cornelius), министр магии; от англ.  fudge = мошенник, плут.

Фигг, миссис (Figg, Mrs); англ. разг. fig = нечто незначительное, пустяк, ничтожество; fig-leaf = фиговый листок.

Филч, Аргус (Filch, Argus), смотритель Хогвартса; фамилия происходит от англ. filch = стащить, стянуть; Аргус в греческой мифологии означает: 1) многоглазый великан, стерегущий возлюбленную Зевса Ио; 2) (переносн.) – бдительный страж.

Флитвик (Flitwick), профессор, преподаватель магических заклинаний; фамилия профессора происходит от англ. flit= быстрое движение (например, взмах волшебной палочки) и wick= фитилек свечи – маленький, но яркий; кроме того, Wick – город на севере Шотландии (где-то в окрестностях которого и расположена, возможно, школа Хогвартс).

Фоукс (Fawkes), феникс; по имени Гая Фокса (Guy Fawkes), одного из главных заговорщиков, совершивших в 1605 году неудачную попытку взорвать английский парламент (Пороховой Заговор); его чучело сжигается ежегодно 5 ноября в годовщину раскрытия заговора. По описаниям современников, у Фокса были красно-рыжие волосы и борода.

Х

Хагрид, Рубеус (Hagrid, Rubeus); фамилия лесничего происходит от англ. hagridden = подавленный, угнетенный, мучимый кошмарами; в основе имени лежит англ. rube = деревенщина (о чем свидетельствует, в частности, его речь); англ. ruby = красное вино, которым лесничий явно злоупотребляет.

Хаффлпафф, Хельга (Hufflepuff, Helga), одна из основателей школы Хогвартс; англ. глаголы huff и puff означают «сильно пыхтеть, тяжело дышать, отдуваться», т.е. то, что олицетворяет тяжелый, упорный труд.

Хогвартс (Hogwarts), школа колдовства и чародейства; расположена, скорее всего, на севере Шотландии; название школы содержит инициалы Великой Четверки (Хельга Хаффлпафф, Годрик Гриффиндор, Ровена Рэйвенкло, Салазар Слиттерин), поэтому в нем должна быть заключена магическая сила; слово-трансформер: в прямом смысле Hogwarts означает «бородавки кабана», но если поменять местами слоги (wart-hog), получится «бородавочник». Каждый слог, кроме того, имеет дополнительный смысл: hog = студент колледжа; wart = салага, младший в школе, армии. Общий смысл названия – «школа для начинающих волшебников».

Ч

Чо Чанг (ChoChang), охотник команды Рэйвенкло по квиддичу; от япон. 蝶 (Cho) = бабочка.

Э

Эванеско! (Evanesco!), магическое заклинание; от англ. evanesce = исчезать, испаряться.

Эдвига (Hedwig), сова Гарри Поттера; имя ассоциируется с headwig = парик (сова и в самом деле напоминает белый пудреный парик); wig также означает: 1) должностное лицо в парике; 2) интеллигент, умник.

Экспекто Патронум! (Expecto Patronum!), магическое заклинание; в переводе с латыни означает «жду защитника».

Экспеллиармус! (Expelliarmus!), магическое заклинание; от лат. expello = изгонять, устранять и arma = оружие.

Оглавление

Дж. К. Роулинг ГАРРИ ПОТТЕР И ОРДЕН ФЕНИКСА

Глава 1 ДАРЫ ДЕМЕНТОРОВ ДЛЯ ДАДЛИ

Глава 2 И СОВАМ НЕСТЬ ЧИСЛА…

Глава 3 ПЕРЕДОВОЙ ОТРЯД

Глава 4 ПЛОЩАДЬ ЛИХОГНИЛЛЬ, 12

Глава 5 ОРДЕН ФЕНИКСА

Глава 6 БЛАГОРОДНЕЙШИЙ И НАИДРЕВНЕЙШИЙ РОД БЛЭКОВ

Глава 7 МИНИСТЕРСТВО МАГИИ

Глава 8 СЛУШАНИЕ

Глава 9 СКОРБНЫЕ ВИДЕНИЯ МИССИС УИЗЛИ

Глава 10 БЛАЖЕНА ЛОВГУД

Глава 11 НОВАЯ ПЕСНЯ ВСЕЗНАЮЩЕЙ ШЛЯПЫ

Глава 12 ПРОФЕССОР АМБРИДЖ

Глава 13 ЭПИТИМИЯ ОТ ДОЛОРЕС

Глава 14 ПЕРСИ И ШАЛОПУТ

Глава 15 ВЕРХОВНЫЙ РЕВИЗОР ХОГВАРТСА

Глава 16 В «КАБАНЬЕЙ ГОЛОВЕ»

Глава 17 ДЕКРЕТ ОБ ОБРАЗОВАНИИ № 24

Глава 18 ДИВИЗИОН ДАМБЛДОРА

Глава 19 ЛЕВ И ЗМЕЯ

Глава 20 РАССКАЗ ХАГРИДА

Глава 21 ЗМЕИНЫМ ОКОМ

Глава 22 БОЛЬНИЦА МАГИЧЕСКИХ НЕДУГОВ И ТРАВМ ИМЕНИ СВ. МУНГО

Глава 23 РОЖДЕСТВО В БОЛЬНИЧНОМ ИЗОЛЯТОРЕ

Глава 24 ОККЛЮМЕНЦИЯ

Глава 25 ПАУЧОК НА ПРИКОЛЕ

Глава 26 НЕЖДАННО-НЕГАДАННОЕ

Глава 27 КЕНТАВР И ФИСКАЛ

Глава 28 САМОЕ ТЯЖЕЛОЕ ВОСПОМИНАНИЕ СНЭЙПА

Глава 29 ИНСТРУКТАЖ ПО ВЫБОРУ ПРОФЕССИИ

Глава 30 ГРОББ

Глава 31 С.О.В.

Глава 32 ИЗ КАМИННОГО ПЛАМЕНИ

Глава 33 БАТАЛИЯ И БЕГСТВО

Глава 34 КАНЦЕЛЯРИЯ МИСТЕРИЙ

Глава 35 ЗА ВУАЛЬЮ

Глава 36 ЕДИНСТВЕННЫЙ, КОГО ОН ВСЕГДА БОЯЛСЯ

Глава 37 УТРАЧЕННОЕ ПРОРОЧЕСТВО

Глава 38 ВТОРАЯ ВОЙНА НАЧИНАЕТСЯ

Примечания и комментарии переводчика Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg