«Блюзы мертвых огней»

— Так за чем дело стало? — сказал я, обводя широким жестом горизонт, словно утверждая, что мир бескраен и возможности безграничны. Мои пальцы сжимали подснежники. Меня ждала и грела любовь, а, значит, и всех в этом мире.

— Я мертвый, мне нельзя любить, — зашептал он.

— Да не похож ты на мертвого, — рука моя выдала жест недоверия.

— Знаю, — кивнул он. — Меня могут любить безумно, но безответно. А мне нельзя. Стоит влюбиться, и сразу рой мертвых невидимых флюидов кружит вблизи. И человек, к которому я тянусь в поцелуе, отшатывается и странно смотрит на меня. Он не знает, что случилось. Но он понимает — происходит что-то неправильное, невозможное. Он уходит, а в моей груди тоскливая боль и опустошение. Каждый раз думаешь, что все выгорело дотла. И каждый раз находится чему гореть еще.

И тогда я увидел Его глаза. Мутные, водянистые, с потухшими серыми зрачками. Там клубился непроницаемый влажный туман, а мир уплыл далеко-далеко, за границы понимания. Из оставленного мира доносился гвалт, и я догадывался, что автобус все-таки прибыл, но уйти уже не мог.

— А одеколон не пробовал? — я специально сморозил глупость, чтобы выкарабкаться. — Может он эти флюиды отгонит?

— Ты не понял, — сказал Он медленно, по слогам, с великой грустью. — Плохо быть мертвым. Вернее, плохо даже не это. Плохо, когда об этом знают люди, которые тебе нравятся. На той стадии, когда они тебе еще нравятся.

— Так не влюбляйся! — попробовал я выправить положение. — Не будет о чем страдать! Или еще есть тяжелые моменты?

— Да, — проронил Он нехотя. — Когда горят мертвые огоньки.

И тут я почувствовал, что Он меня отпустил. О, как я несся к автобусной остановке! Как я врезался в толпу, натужно загружающуюся в желтую коробку. И как больно меня стукнула по локтю закрывшаяся дверца.

Вторая встреча случилась поздней осенью, когда выпал снег. Судьба столкнула нас в переполненном трамвае, где в поисках удобной позы я развернулся и уперся взглядом в мертвые глаза. Давка была грандиознейшей. Со всех сторон слышалось недовольное кряхтенье. В воздухе витали невидимые, но весьма чувствительные разряды агрессии, вот-вот грозившие прорваться в грязный скандал.

Он улыбнулся. Все той же замкнутой бесстрастной улыбкой.