«Любимые враги»

Впрочем, позже все эти призрачные картины были признаны комиссией экспертов не более чем миражом. Откуда им было знать, что не все выведенные Сатаной на прогулку по Кобо существа смогли сразу же исчезнуть с поверхности планеты и пару часов слонялись по ней? Лишь моему разуму, растекшемуся по окружающему пространству, словно выплеснувшийся на камбузный пол кисель, было известно все, что произошло на самом деле на Кобо.

Пока одни подразделения команды крейсера занимались уничтожением оставшихся от Шролла систем, другие проводили поисковые работы, пытаясь найти выживших обитателей станции.

Одному из батальонов спасателей удалось отыскать на обезлюдевшей планете капсулу с единственным уцелевшим человеком, находящимся в анабиозе.

К ней тут же направили с имперского крейсера катер с бригадой врачей. Те переместили найденное тело в реанимационную камеру катера и вернулись на корабль.

Спасенным ими человеком оказался, конечно же, я — прапорщик Семен Поленов. Кстати, к этому моменту мне пришлось вернуться в свое тело (жуткая штука: мгновение назад ты был независим от плоти и свободно парил в огромном пространстве, и вдруг — бац! — снова засажен в эту плоть, которая то болит, то чешется, то хочет пить и есть).

Я был обожжен, серьезно обезвожен, покрыт синяками и ссадинами и находился в коматозном состоянии. Кисть моей левой руки была сильно повреждена.

Мне вкачали в кровь восстанавливающий раствор. Обработали раны. Заживили их. Вкололи успокоительное.

И я провалится в тяжелый сон, в котором страшное огромное черное солнце, стремительно увеличиваясь в размерах, пожирало Землю и все остальные планеты Солнечной системы…

На борту крейсера меня десять часов держали в сонном состоянии, потом наскоро допросили, быстро долечили, одели-обули и под конец выставили под видеокамеры СМИ на брифинг, прошедший в зале пресс-службы «ЦАРЯ АЛЕКСЕЯ ТИШАЙШЕГО».

После краткой, но весьма эмоциональной дикторской подводки к видеокадрам, снятым на руинах «Апельсиновки», меня сунули под объективы телекамер. Положение обязывало, и сделав усталый и полный трагизма вздох, я радостно завопил:

— Я знал, что меня спасут! Русские своих не бросают! Спасибо всем! Слава России! Слава Космофло-о-о-ту!