«На собачью свадьбу котов не приглашают»

На собачью свадьбу котов не приглашают (fb2) - На собачью свадьбу котов не приглашают 1090K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Эдуард Филиппович Медведкин

Эдуард Медведкин На собачью свадьбу котов не приглашают: пьесы

Авторские права на произведения принадлежат Автору. Запрещается полное или частичное использование текстов на радио, эстраде, ТВ, кино в любых формах без разрешения правообладателя.

© Медведкин Э.Ф., 2012.

Коротко об авторе

Эдуард МЕДВЕДКИН

Член СП, Член СК

Первая пьеса опубликована журналом «Театр» (1985, № 5), вторая – «Феликс» с постоянным аншлагом 5 лет шла в алматинском русском театре. По мотивам драмы «Мой миленький бойфренд» снят художественный фильм (студия SONY PICTURES Леан). В активе сб. рассказов с предисловием Арк. Райкина, 8 книжек прозы, киносценарии. Полнометражная лента «Дважды воскресший еврей» (автор, режиссер, продюсер) имела хорошую прессу в США (журнал «Parad»– приложение к «New York Times», «Chicago Tribune»)

Мой миленький бойфренд Пьеса в двух актах

Роли:

Глухов Даниил (Даня) -

нефтяной магнат, 50–60 лет.

Алиса – его дочь, студентка-очкарик, 19 лет.

Гриша – киллер, 29–30 лет.

I акт

Прозвенел третий звонок, в зале светло, на сцене обычное рабочее освещение.

Нервный молодой человек с черным чемоданчиком стремительно сквозит сквозь анфиладу лестниц на самый верх. Он открывает ключом дверь, входит в комнату, заглядывая в окно, и немедля распаковывает чемоданчик. Тонко пискнул мобильный телефон, и он положил аппаратик рядом…

…Из чемоданчика быстро достаются детали и за секунды умело монтируется снайперская винтовка.

Вспыхнул свет на третьем этаже напротив, обнажая скрытую до того жизнь. Свет гаснет, зал и сцена окунаются в темному. Луч прожектора высвечивает только дуло с глушителем и окно через узкий пенал заднего дворика.

В окне два силуэта: мужской и женский.

Женский силуэт медленно освобождает кружок прицела… Мужчина по-прежнему одиноко сидит в кресле… Кружок немножко опустился… застыл на уровне головы… Пальцы киллера замерли на курке… и вдруг… Пустота!… Мужчина исчез! Необъяснимо пропал!

Киллер лихорадочно шарит видоискателем: чемоданы, сумки… женщина готовится к выходу… на ходу вытаскивает и ставит на боевой взвод «Макаров»

Пока он бежит, сцена разворачивается и перед нами квартира, которую видели в увеличитель прицела. Она носит явные следы приготовлений к отъезду.

Девушка в майке и джинсиках безуспешно старается закрыть переполненный чемодан. На полу оставшаяся обувь, шляпки. Она открывает дверь на звонок. Не особенно интересуясь вошедшим, идет назад к своим заботам.

АЛИСА: Вы шофер? Уже?! А Валера? Заболел?

КИЛЛЕР: (отталкивает, врывается) Где он? Где?

АЛИСА: Мы что, опаздываем? Еще три часа… Рейс в 10?

КИЛЛЕР: Опаздываем… Очень… (бегает по комнате) Где он? Где туалет? (заглядывает)

АЛИСА: (показывает пальцем) Вам приспичило? А папа в мастерской… Внизу…

КИЛЛЕР: Давай его…

АЛИСА: Сейчас поднимется…

КИЛЛЕР: (толкает ее) Срочно… Срочно… Веди…

АЛИСА: Странный вы. Я Вас не видела раньше. Впрочем… поможете – он хотел книги поднять… так давайте же… (душит чемодан) Давайте….

КИЛЛЕР: Без глупостей (опирается ногой на чемодан и девушка наконец-то захлопывает замки) Где он? Где…

АЛИСА: Фу… Спасибо… Смешной… Где? Где? В Караганде. Тут подъемник (сложила гармошкой створки зеркального шкафа, нажала кнопку) У него ноги больные, вот и сделал…

КИЛЛЕР: (изумленно) Лифт? Мать Вашу… (толкает ее и сам шагает в шкаф). Буржуи!

АЛИСА: Не буржуи – так удобнее… Сама не знала… Даже не была там…

КИЛЛЕР: Быстрее…

АЛИСА: Он плавный… Отец любит покой и тишину…

КИЛЛЕР: Гарантирую ему… Покой и тишину… Навеки..

Лифт бесшумно остановился. Створки раздвинулись.

АЛИСА: Приехали… Видите лучик – нам туда…

На полуслове ее оборвал грохот взрыва. В облаке пыли утонуло все. Слышны только голоса и шорох сыплющихся с потолка стен песка, щебенки, бетонной и кирпичной крошки.

АЛИСА: Что это? Что? Вы где…? Мамочка… страшно….

КИЛЛЕР: (очертания его проясняются, видно, как он достает мобильник. Телефон молчит. Снова набор – молчание) Хана! (садится на пол)

АЛИСА: Что это? Что было?

КИЛЛЕР: Писец.

АЛИСА: (сидит, полузаваленная грудой мусора) Не ругайтесь… Что вы… Пфу, пылище…

КИЛЛЕР: (вскидывается) Что над нами?

АЛИСА: Три этажа… И еще метров десять-двадцать… Папка случайно нашел глухой туннель… и под мастерскую приспособил. Он любит там быть один…. Сам… У него там есть все… Давайте… давайте его искать… Я же говорю – там есть все…

КИЛЛЕР: Теперь ничего…

АЛИСА: Ой… Ой… Мамочка! Думаете, его завалило? Совсем? Ужасно… завалило! И его?! Папка! Папка (почти плачет) Нет… Нет…

КИЛЛЕР: Все может…

АЛИСА: Папку – невозможно! Не верю… Не верю… Вы его не знаете… Вообще… глупости. Это ненадолго? У нас ведь самолет… Три часа осталось… Но мы же успеем? Успеем? Нет? Да? Не пугайте меня (плачет, опустив голову, поднимает ее, видит свет) Ой, свет! Видите Отец!.. Жив! Жив! (полоска света впереди становится ярче) Я же говорила… Пустяки… Ой, напугалась! Фу ты… Жив! Я же говорила… Папку невозможно… Жив…. Жив!

КИЛЛЕР: Ненадолго.

АЛИСА: Крикну (кричит). Даня! Папка! Папка! (киллеру) Я верю – полетим в Италию… Я там не была… На целую неделю! Назад на корабле… На яхте… Так вот! Весь год готовилась… Успеем!

КИЛЛЕР: …Иди вперед…

АЛИСА: Тут… Узко….

КИЛЛЕР: Иди…

АЛИСА: Ой… не надо… меня… сзади. Лезу… Лезу… Нормально… Каникулы ведь… А там море… По быстрому бы… Нас в Ровене должны встретить… Отца так трудно было уговорить… Все дела… дела…

КИЛЛЕР: Заходи первой… Я потом…

АЛИСА: Это газ… газ рванул… Папка выведет. Он все знает… Увидите… С ним мы не пропадем!… Надо же… Спустился на минутку…

КИЛЛЕР: Навсегда…

АЛИСА: Типун вам… (она открывает дверь, отряхивается и застывает на пороге, боязливым взглядом оглядывая серое от взвешенной пыли помещение.) Где ты? Папка… Даня…

Просторная комната со стеллажами книг, телевизор, атрибуты делового человека: компьютер, ксерокс, телефоны. За офисным шкафом с папками доверху, невидимый для нее седой мужчина с палочкой очищает стол, заваленный щебенкой, пылью, камнями… Он оборачивается на скрип двери, поднимает голову и делает шаг. Становится ясно, что у него нет одной ноги, да и с протезом нелады. Он просто подпрыгивает к ней навстречу.

ДАНЯ: Боже мой… Ты здесь! Мы вместе! (обхватывает, прижимает) Жива… Слава богу… Слава богу… У меня чуть сердце не остановилось из-за тебя…

АЛИСА: (плачет) Папка! Что это? Что было?

ДАНЯ: (он уже справился с волнением) Килограмма два-три тротила… или пластит… Не меньше (он отстраняется, смотрит на нее и снова обнимает). Грохнули все… (возвращается за стол) Весь особняк… Вот такие молодцы! А документы-то наши целы (смеется)… Все здесь… Даже твой паспорт…. Привычка… Каждый день ждать… И все при себе…. Нас так просто не возьмешь… (смеется) Так, дочура?

АЛИСА: Это газ? Я так волновалась (плачет), если бы не водитель…

ДАНЯ: Кто? Валера?

АЛИСА: (ходит за ним: куда он – туда и она) Нет. А я чемодан все-таки закрыла…

ДАНЯ: (гладит ее по голове) Какое счастье – ты здесь… Я теперь смогу бороться… Мы вырвемся… А без тебя – зачем? Что мне в этой жизни? Было – сплыло… Так странно… Ждешь… не веришь… и вдруг…

АЛИСА: (тоже смеется) И как грохнет… как грохнет… (ходит, рассматривает комнату) Он говорит «писец»… Я же знаю… Ничего такого быть не может…. С нами… С другими бывает… да… А мы-то…

ДАНЯ: Не дрейф. Прорвемся… Бомбу заложили где-то на этаже, если б внизу – тогда нам тут каюк.

АЛИСА: Каникулы накрылись?… Билеты (плачет) Может, успеем?

ДАНЯ: Пусть это будет самым страшным (хромает к рубильнику) У меня тут автомат… подбавлю света… (слышится скрежет двери) Кто там?

АЛИСА: Ой, я же говорила… водитель… совсем забыла… невежливый… Грубый….

ДАНЯ: (выпрямляется, а руки судорожно что-то ищут в ящике стола) Какой водитель? Отойди… в сторону… в сторону…

Киллер медленно, напряженно входит, держа пистолет в вытянутой руке. Разом увидев Даню и Алису, таких мирных и беззащитных, мгновенно набирает агрессию) К стене! Лицом! Руки вверх! (бьет изумленную пару рукояткой «Макарова», поворачивает затылком Даню к сейфу, Алису – к стойке

КИЛЛЕР: Не шевелиться! Башка станет мягче живота, (стремительно, по-кошачьи обходит комнату, рассматривает стол, углы, холодильник…)

ДАНЯ: (Алисе) Тот? Водитель?

АЛИСА: Сказал… (киллеру) Вы… Вы – водитель?

КИЛЛЕР: (бьет ее по спине) Молчать!…

ДАНЯ: Что Вы хотите? Деньги?

КИЛЛЕР: Где запасной выход? Быст

ро…

ДАНЯ: (жестко) У тебя много времени… Выход завален… я смотрел…

КИЛЛЕР: Выход… Показывай… Нет! Стой! Не поворачиваться! Пристрелю!

ДАНЯ: (машет рукой на маленькую железную дверь. Киллер бросается к ней, открывает..

. оттуда сыпятся камни… пыль…) Черт. Еще где?

ДАНЯ: (пожимает плечами) Извини. Еще не сделал… (с иронией) Я бы постарался, если бы знал, что он тебе так нужен… я думал…

КИЛЛЕР: Тут я думаю! (перезаряжает пистолет)

ДАНЯ: Если думаешь – думай. Думай – не торопясь… Не поспеши… Потом поздно будет.

КИЛЛЕР: Молчать!

ДАНЯ: Ты думай. Я неправильно сказал: торопись… Торопись…. И тебе и нам каждая минута – год… Застрелишь – нам легче, мы сразу, а ты намучаешься… не завидую…

КИЛЛЕР: Я?! Я поживу! (хмыкнул, раскрепощаясь) Я… Я Афган…. Чечню прошел… я таким, как ты, влет дыры делал…

ДАНЯ: Еще нам позавидуешь… Скоро воздух кончится – глаза из орбит полезут…

КИЛЛЕР: Лезли… (говорит больше для себя, обыскивая, простукивая каждый закуток)

ДАНЯ: Останешься живой – объяснишь. Откуда два трупа с дырками в голове…

КИЛЛЕР: За тебя уплачено…

АЛИСА: (изумленно) Ой! Мразь… Ой! Киллер?! Я читала… Пап, их по телеку показывают… Вот ты кто! Убийца! Мама родная!

КИЛЛЕР: (Алисе) Тихо…

АЛИСА: Да ты мокрица (мечется)… Скользкая мерзкая мокрица… Да я тебя… да я не боюсь… Попался… Свинья… Сдохнешь здесь… Да я сама сдохну лишь бы ты окочурился…

КИЛЛЕР: (разворачивает Даню) Что тут за тайны?.. Сейчас вторая нога отскочит (бьет по ноге).

ДАНЯ: (морщится) вода есть… аварийное освещение… аккумуляторы, холодильные камеры – две с пищей… Все есть… (оглядывается) Даже телевизор – видишь… А воздух… несколько баллонов кислорода… это капля… Да…

АЛИСА: (успокаиваясь, задумчиво) Киллер значит… а казалось..

КИЛЛЕР: Заткнись!

ДАНЯ: Тебе заплатили и я заплачу. Будущие покойники хорошо платят. В 10… 100 раз больше…

КИЛЛЕР: (проблеск интереса) Бабули

здесь?

ДАНЯ: Там (показывает наверх)

КИЛЛЕР: Не подходит…

ДАНЯ: Значит, будем… в аду… синим пламенем… Там и рассчитаемся… Я на рай тоже не рассчитываю. Пришли из ада и уйдем туда же.

КИЛЛЕР: Тех, кто готовится в рай, киллерам не заказывают…

АЛИСА: Ой (стонет). Как бы я тебя… у – животное, у… придурок… Италия… Италия накрылась… (плачет)

КИЛЛЕР: Я могу с нерва съехать… (наводит на нее пистолет, переводит на Даню) Лицом к стене!

ДАНЯ: Ты с нами подружись… киллер… не шуми… не дергайся. Выбраться у нас общий шанс… Думай… Думай… Ты с руками и ногами, но безмозглый… Не обижайся… У таких: все кипит и все сырое… А я могу найти выход… Собери остаток (стучит пальцем по лбу)… Собери… Мне по-любому жить меньше… Но отсюда выхода одному – нет…

КИЛЛЕР: (стремительно меряет шагами комнату, заглядывает во все дыры, двери) Обойдусь…

ДАНЯ: Твои проблемы… Ну, во-первых, ее не трогай – за нее деньги не плачены… А я дам… Сейчас… Это есть…

КИЛЛЕР: …Она видела меня…

ДАНЯ: Не разглядела… очкарик же… А поможешь нам – поможешь себе… (хватается за голову) Кто заказал? Кто? Когда случилось все не так как ты хотел… как они хотели…напряги извилины. Скажи, а я дам. Сколько хочешь? Миллион? Два? Три? Говори! Говори!

КИЛЛЕР (изумленно): Кислые? В деревянных?

ДАНЯ: В баксах… в евро… В фунтах… Что тебе слаще… Вместе… И мы выберемся… А так – я жмурик… Да… покойник… Ты прав…Но и ты жмурик…

Ради чего? Ты же за деньги – так я даю деньги… Соображай!

КИЛЛЕР:…Кинешь…

ДАНЯ: Нет! Ты мой свидетель… Я в это дерьмо ткну носом… Нет, не тебя… Их и убивать не надо – сами кончатся. Ты мне нужен…Ой, как ты мне нужен… Понимаешь? А с миллионом… представляешь, с миллионом… Зеленых! Сам кого хочешь закажешь… Что хочешь купишь… И спасешься… И красиво жить будешь… Любую мечту исполнишь… А все-то… Кто? Кто?

КИЛЛЕР: Сдал заказчика – покойник.

ДАНЯ: Прикинь… Так покойник и этак. Может, это наша общая могила. А вдруг спасут? А вдруг выберемся? Тогда ты свободен… я свободен… А мне как жить дальше без тебя? Как без тебя найти Иуду? И у тебя последний шанс заработать… сразу… много… Последний – пойми!

КИЛЛЕР: Обманешь…

ДАНЯ: У меня два банка… Здесь и в Офшорах… За такое…

АЛИСА: Не давай… Пусть сдохнет…

ДАНЯ: Дам… Дам …(киллеру) Поверь… Как не дать… Дорогой ты мой… Ну, шевелись… У тебя же в голове должно что-то быть… Кроме твоих тараканов…

АЛИСА: Кто же мог? Ведь ты такой добрый…

КИЛЛЕР: У добрых две блохи в кармане….

ДАНЯ: .. У меня в городе три квартиры, две дачи, дом, еще один… тайный – в общем, известно… Но об этой квартире не знает никто… ну, считанные, самые близкие… Даже шофер… Этот особняк десятый год в ремонте, исторический фонд, нежилое помещение… флигель вообще из реестра выброшен… квартира нигде не числится… Значит предал очень свой…. очень…

АЛИСА: …Я никому не говорила… да сама в первый раз…

ДАНЯ: Ты киллер – это не страшно… Профессия у тебя такая… Жизнь для тебя как мясокомбинат…. Человек – скотина… жирная… худая… с копытами и без больше никакая… Это нормально. Заплатили… Чужой – чужого… далекого… Страшно, когда близкий… кто-то возле сердца… метит в сердце. Чтобы узнать, я бы спас сотню живодеров и одарил.

КИЛЛЕР: (думает вслух) Те, кто давали наколку, знали все…. кроме лифта… сам суди…

АЛИСА: (киллеру) Я пойду сяду… Отцепи… Я в туалет хочу… (топает ногами, нерешительно отделяется от стойки.) Урод

ДАНЯ: (всколыхнулся) Пусть сядет. (Алиса садится рядом со стойкой в кресло)

КИЛЛЕР: (решительно) Встань! (Алиса встает) Вы должны… в белых тапочках… И ляжете!

Киллер снова ходит по комнате, заглядывает в ящики, дверцы… щелкает зажигалкой, смотрит на ровное пламя… Ни дуновения… Только из щелей сыпется и сыпется щебенка, земля… И холмики мусора все выше и выше

ДАНЯ: Разберемся!.. Откуда взрыв?… И откуда ты?.. Взрыв, похоже, для тебя заказали… Подумай… Зачистка – обычное дело…

АЛИСА: Ты же с пистолетом… Чего мы тебе сделаем… Пусть отец тоже сядет, он же (смотрит на ногу)

КИЛЛЕР: Ну вы… только без (отступает в сторону) штучек…. (останавливается) Котя… Так вы мне больше нравитесь…

ДАНЯ: Что мы для тебя! (идет и садится на диван. Алиса падает в кресло)

АЛИСА: Такой амбал…

ДАНЯ: Возьми… в ящике стола… «Вальтер»… Пристрелишь, если что… инвалид и девочка

Киллер отступает к столу, находит «Вальтер», проверяет обойму, щелкает – остается довольным. Садится в раздумье. Вдруг подскакивает… делает шаг вперед и берет их под прицел.

КИЛЛЕР: Не потому, чо верю…. Распустили лапшу на уши…. Рыть ход будем…. Как рабочая сила…. Хоть и дерьмовая…

ДАНЯ: (ходит, не обращая на него внимания)

Почему взрывали, если ты стреляешь? Тебя заказали?… Не иначе… Думай… Думай…

АЛИСА: (в кресле нервно закуривает) Работодатель! Его тоже рекомендовали в покойники? (тушит сигарету)

КИЛЛЕР: Не вякай…

ДАНЯ: Разберемся… Разберемся…

КИЛЛЕР: …Подстраховались…

ДАНЯ: Ты нас… Они тебя… Концы в воду…

КИЛЛЕР: Я не должен быть здесь…

ДАНЯ: От двух килограммов тротила не убежишь… Ты и живой, потому что здесь… А там, где стрелял – пыль…

АЛИСА: Да туман…

КИЛЛЕР: Не верю… Зачем?

ДАНЯ: У киллеров свои законы, у заказчиков – свои…

КИЛЛЕР: Делал по старой дружбе…

ДАНЯ: В мокрых делах друзей не бывает – поддельники…

КИЛЛЕР: Торопились… боялись уйдете… Мой отход подготовлен…. билет на руках…

ДАНЯ: (его осеняет прозрение) Ручаюсь – в Италию? Так?

КИЛЛЕР: сейчас (ищет, достает билет)

АЛИСА: Дай (выхватывает, читает) Рове-на… Да… Ровена…

ДАНЯ: Конечно!… (находит билеты под грудой бумаг на столе, дает киллеру) Глянь!

КИЛЛЕР: (сравнивает билеты)… тот же… 14-й…

АЛИСА: Как?

КИЛЛЕР (удивленно): В одном самолете? Мне не говорили…

ДАНЯ: Сказали бы…

КИЛЛЕР: Живьем клиентов вижу только в прицел…

АЛИСА: Что, он бы и в самолете стрелял?

ДАНЯ: Рванули бы часы… над морем…Третий вариант – самый крайний…

КИЛЛЕР: Врешь ты… (ходит)… Врешь… Врешь… Зачем? Такие, как ты, нам завсегда… Только врут… А часы (показывает) у меня лет пять уже.

ДАНЯ: Ты много знал. Как покойник – покойнику, по секрету: такие долго не живут…

АЛИСА: Повезло?! Урод! Повезло тебе! Радуйся!

КИЛЛЕР: И тебе..

ДАНЯ: И нам… И ему… Ему еще больше, чем нам…

КИЛЛЕР: (взрывается) Что мне мозги парите… Давайте выбираться… Работать… Я не хочу здесь сдохнуть… Хоть вместе… хоть отдельно… Работать – не то… замочу!

АЛИСА: Дурак ты… Ой, дурак… (передразнивает) Замочу… замочу… Яблочки моченные… Как тебя зовут-то, киллер?

КИЛЛЕР: (угрюмо) Григорий…

АЛИСА: Григорий? Гришутка ты… Ой, козел… Козлик… (трет руку, передразнивает) Замочу… Да я тебя сейчас сама… Ты ж мне руку забил… онемела… Как я твой ход рыть буду? Я писать хочу… любимому человеку… Чтоб знал, когда найдут… Не боись, не о тебе…

КИЛЛЕР (угрюмо): Выйдем, в асфальт закатаю…

ДАНЯ: Не дразни его…

АЛИСА: Не пугливая… только мышей боюсь… Я испугаться не успела… Ой, а вдруг тут крысы? Ай (кривится)

ДАНЯ: Ладно…Садись Григорий… Давай договариваться… Раскинь… Прежде чем ход рыть – надо знать: куда? Зачем?

АЛИСА : Боже… Какие у него мозги… Бычара натуральный…

ДАНЯ: (Алисе) Бычара – не бычара…(киллеру) Друг заказчик или враг… кто кем был и не был – спастись мы можем только вместе. Это уже понимаешь. Ты не стесняйся: что неясно – спрашивай… Мы тебе доверяем…

КИЛЛЕР: (угрюмо) Не зна….

АЛИСА: Чего с ним договариваться… Мразь (плачет) Рудька… Рудька, наверное, в аэропорт поехал… Ждет… А может здесь… И взрыв… Думает, погибла… Все… Все накрылось… Италия… каникулы… Чего договариваться…

КИЛЛЕР: Дышать как-то… Пыль… А куда рыть – тебе видней….

ДАНЯ: Не предполагал… Воздуховоды тут мощные… Часть в метро… Часть к верху… Подза-сыпало… И куда рыть – вопрос… Чтоб больше не засыпало… Договариваться будем?

КИЛЛЕР: Чего договариваться… вас не грохну – сдадите… А грохну… М-да…. Тоже… не совсем…

АЛИСА: Сдадим… сдадим…

ДАНЯ: Давай дальше договариваться. Грохнешь – сам не выберешься… А сдать….я же говорил…Сам понимаешься твой первый защитник…

АЛИСА: Я не хочу его видеть…хочешь – сам с ним общайся…

КИЛЛЕР: (зло) Ну, ты…

ДАНЯ: Он мне дорог…Очень…

АЛИСА: Может, радио работает… Телевизор, уж точно, умер… (крутит радио, там только шум)

ДАНЯ: Чтоб ты понял – я серьезно, давай сразу придумаем легенду…Вдруг нас через 5 минут найдут… Надо говорить одинаково…

АЛИСА: Он меня бил… Я Рудьке расскажу… Меня никто никогда пальцем не тронул…Даже мать… Мразь! Мразь! Подонок!

КИЛЛЕР: Если б тронул – рассыпалась…

АЛИСА: И приставал – он меня сзади щупал… Да… Да… щупал… Хватал… они же все насильники… и больные… сразу скажи – пусть близко ко мне не подходит… Я его боюсь (плачет) У меня Рудька…

ДАНЯ: То не боюсь, то боюсь. Ничего он тебе не сделает.

КИЛЛЕР: …Сявка…

ДАНЯ: Хочешь своего, как там, Рудьку увидеть?

АЛИСА: Ой… как…

ДАНЯ: Подружись с ним…Ну. на время…Так надо…

АЛИСА: С киллером?

ДАНЯ: Нет, С Гришей…Гришуткой….

КИЛЛЕР: Я для таких точно – Гришутка… Упакованная…

ДАНЯ: Итак, легенда! (ковыляет вокруг стола) Я все уже сообразил: мы втроем…три родных человека… Правильно? Да? Отец дочь и ее дружочек Гриша, ну, как по-молодежному – бойфренд. И собрались лететь в Италию отдыхать… Похоже – так? Билеты есть…И тут как жахнет…

Долгое молчание. То в одном, то в другом месте начинает сыпаться штукатурка, растут кучи мусора.

КИЛЛЕР: Что-то есть…. Если не обманываете…

АЛИСА: Вот этот? – Бойфренд? С бритым затылком до ушей?… фу… Кто поверит? Со мной?! (подходит к киллеру, крутится перед ним)

ДАНЯ: Еще как поверят… Сейчас с бритой шеей – модно…

КИЛЛЕР: Да мы такую крутизну…. Таких телок снимаем… Не с твоим задом вертеться…

ДАНЯ: Поверят… братки в моде…Расскажи, расскажи, Гриша, какие девчата на тебя западают…?

КИЛЛЕР: (пожимает плечами)… Западают – не западают… Кто спрашивает… Просто у каждой своя цена… Любую купим…

АЛИСА: Меня и за 100 миллионов не купил бы.

КИЛЛЕР: Разбежалась…

ДАНЯ: Ты согласен?

КИЛЛЕР: Что-то…

АЛИСА (задыхается): Да на моем курсе… Да за мной… Ты спроси… Пусть Рудька скажет… Спросишь… За ним толпа барышень бегает – а он ко мне…

КИЛЛЕР: С таким папашей… Любой довесок – кусок!

АЛИСА: Я не довесок… Никто о папке не знает…

КИЛЛЕР: Чего знать – чувствуют… Прикид… машина… наверное… пацанье за такое и с мартышкой в ЗАГС пойдет… С дерева снимет – и поведет…

АЛИСА (Дане): Все… Не хочу говорить…Делай, как знаешь., хочу отсюда… Хочу-у…у. Давай… хоть рыть…

ДАНЯ: Вырвемся… Он согласен… Ты тоже…

АЛИСА (киллеру): Я с ним на одном гектаре (понижает голос) не села…

ДАНЯ: Ну, что за слова… Что ты говоришь?

АЛИСА: Но раз надо – бойфрендик ты мой… Гришутка… Катись… Не мешай… Я, может (плачет) предсмертное письмо писать буду.

КИЛЛЕР (сатанея): Я бы тебе сейчас дал… дал… Рожа паскудная… отцом прикрываешься… Копать сейчас у меня будешь.

АЛИСА: Не дашь… (передразнивая) Довесок… кусок… – ты же привык: бабах и деру… а тут капкан… киллер вшивый… сам теперь – довесок… Попросись, чтоб спасли…

ДАНЯ: Не дразни его.

КИЛЛЕР: (ходит)… Пропаду – братишке смерть… выкуп собираю…

ДАНЯ : Вот и выкупишь…

КИЛЛЕР: Твой миллион – смертный приговор… А… Хоть я фартовый…

ДАНЯ: Скажешь кто? Скажи – и пристрели. (обнимает голову руками) Ой! Думать даже не могу., сердце болит…

КИЛЛЕР: (встревожено) Ты смотри… еще хвост сам отбросишь… Держись… Я ж понимаю…

Пристрелю – точно не выберусь… Будем договариваться… не вижу… как иначе…

АЛИСА: Пап, Дань, чай или кофе, или чуть коньяка? Есть? Голова разрывается… Ой, плохо мне….

ДАНЯ: Поищи в шкафчиках… Там все есть… Есть газовая плитка – не рекомендую…Включи электрочайник… Впрочем не надо… Я найду электроплитку…

АЛИСА: А телевизор? Вот пульт. Попробую…

ДАНЯ: Ты не включишь… Я сам (идет к телевизору). Тут сзади переключатель на аккумуляторы… (экран загорается, но пуст).

КИЛЛЕР: Как в гробу…

ДАНЯ: (ищет и находит электроплитку, ставит на стол, включает) Посмотрим…

АЛИСА: (плаксиво) Холодная (щупает электроплитку)… Я так и знала… (роется в шкафчике) Ой, какой сервизик у тебя! Фарфор?

ДАНЯ: Старинный…. Японцы подарили.

АЛИСА: (наливает воды из чайника) В чайнике кипяченая?

ДАНЯ: В чайнике – да. В холодильнике есть минералка. М-да. Тряхануло больше, чем я думал. Антенна идет на другую улицу…Наверное задело. (он щелкает каналами, появляется смутное изображение).

АЛИСА: (пьет воду из чашки) Есть! Есть! (хлопает в ладоши) Сделай громче.

ТЕЛЕВИЗОР (все уставились на экран): ужасная жара установилась почти на всей территории США. От жары уже умерло почти 100 человек (рычание, перебои). Самые чистые пляжи Европы в Хорватии… наиболее грязные в Испании и Италии…

КИЛЛЕР: (кисло) Вот повезло… Сейчас бы на итальянской помойке валялись…

ДАНЯ: (выключает телевизор) Надо экономить… это наше единственное окошко…Включим на новости…

АЛИСА: Полегчало… То ли от воды, то ли от телека… С Рудькой бы поговорить – он бы понял… А я ему буду все писать…. (садится писать)

КИЛЛЕР: У Вас свои проблемы… У меня свои…

ДАНЯ: Я твои проблемы решу… сейчас у нас общие….

КИЛЛЕР: У нас не может быть ничего общего… (крутит на пальце пистолет)

ДАНЯ: Ладно, не крути… Вон дверь – выбрось… Закопай… Найдут – хлопот не оберемся….

КИЛЛЕР: Он чистый….

ДАНЯ: Разрешение? Выяснения? Зачем – почему… Не ерепенься…

АЛИСА: Пусть выкинет… я за себя не ручаюсь – заснет: пристрелю.

ДАНЯ: (обнимает его за плечи доверительно) Ну, скажи! Ты же понял – я с тобой. Скажи…

КИЛЛЕР: (освобождаясь от объятий) Понял – я тебе нужен, (идет, открывает дверь и выбрасывает куда-то). За мной ничего нет. Сидел по малолетке за драку. Тот человек, кто тебя заказал, почистил, дела закрыл.

ДАНЯ: Пойми… То, что я в этом флигеле, знают, ну, считанные (перебирает пальцы) шесть-семь… я же говорил – дом нежилой…памятник архитектуры. В правом крыле было пару конторок… левых шарашек, лавчонка – я все похерил. Нас здесь искать никто не будет.

КИЛЛЕР: Мое дело – отбить, лечь на дно…

ДАНЯ: Чего же так…? Как думаешь…? Почему ты?

КИЛЛЕР: (в раздумье) Чужой напарит… Я свой… В долгу… Толком его не знаю…

ДАНЯ: Посредников нет! (Бьет себя по лбу) Вот в чем дело! Понял. Ты меня – один… А тебя убивать целую армию наняли… И все – концы в воду…

КИЛЛЕР: Это надо доказать… (смотрит книги на стеллажах). У нас в роте было две книги… Надо доказать, что меня, не тебя. Столько бумаги перевели, книг 100 – на весь мир хватило бы.

ДАНЯ: (ковыляет по комнате) Зачем – я понял… Я понял, почему без посредника…Ты один – он один, я один. Меня нет – тебя нет… Ничего нет…. Если мы спасемся, тебя все равно грохнут, с деньгами и без…И если я есть – тебя нет… И меня нет – тебя все равно нет… Молись на меня….

КИЛЛЕР: Меня не спасете… Но брата выкуплю… А че тут (показывает книги) портрет Ваш?

ДАНЯ: Да так по реальной экономике…Ерунда в общем-то… Думал, я один умный.

КИЛЛЕР: (читает обложку) Значит Глухов? А мне нерусскую называли

ДАНЯ: У деда в деревне все Глуховы были…

КИЛЛЕР: Жаль… тех мочить приятней…

ДАНЯ (со смешком): Есть такая традиция на Руси… Соседа уважать, но хоронить с удовольствием…

АЛИСА: (оторвавшись от письма) Урод – а я Плетнева… Мать из дворян… Меня мочить будет наполовину приятней?

КИЛЛЕР: Ты то? Ты – чукча! Плетнева – биография. Чукча – местожительство. Ты откуда?

АЛИСА: Из Воронежа.

КИЛЛЕР: Пой частушки… Но я (кДане) зла на них не держу… Ни на кого… Че, мне больше всех надо… кроме чеченов… и по войне и брата украли

АЛИСА: Опять мне плохо… Закурю все-таки, что-ли…

КИЛЛЕР (угрюмо): Смолить – здоровью вредить…

ДАНЯ: Открытый огонь – не рекомендую. Сжигать кислород – его и так мало….

КИЛЛЕР: Обсмоленная баба – мрак… Я в детстве пробовал – завязал…

ДАНЯ: Покойник перед смертью не должен кашлять, ну, а баба табачищем дышать…Заботливый ты наш

АЛИСА: Себя бы нюхнул (сморщила носик) Дезодорантик, ты наш…

ДАНЯ: Ну, хватит. Займемся делом. Алиса, запасы еды и воды посмотри… А мы давай аккумуляторы проверим… где-то баллон с кислородом должен быть… или два даже…все… все проверить… с водой поосторожней – мыться в тазике… душ не включать…

АЛИСА: (вспомнила) Писать хочу! В туалете можно?

ДАНЯ: Попробуй… Но кружку воды с собой – не больше…

КИЛЛЕР: Может, расчистить завал?

ДАНЯ: Да. Да. На запасном выходе – там до вентиляционной шахты ближе…

АЛИСА: Ну, хоть горячего кофе я могу выпить? Электроплитку мне наладьте… (уходит в туалет)

ДАНЯ: Это можно (идет к шкафчику, достает какие-то детали к электроплитке. Киллеру)

Ты не о заказчике беспокойся… Ты о себе, о брате. Что он тебе, отец?

КИЛЛЕР: (открыв дверцу) Лопата есть? Или совок…?

ДАНЯ: Все есть… Я помогу… Мы с тобой. Гришуня, горы свернем… Алис, где ты? не сиди… Поддержи бойфренда…

АЛИСА: (возвращается, щупает плитку) еле пашет…Сейчас письмо допишу (потягивается)… Знал бы ты, бойфрендик мой, как Рудька меня любит… Два года почти каждый день видимся, но, чтоб как ты, ниже пояса лез – такого не было… Бережет! Секс – это для торопливых…Для дворняжек… Таких, как ты…

КИЛЛЕР: Если б такая обязаловка была тебя каждый день видеть, я б тоже не лез, на километре держался…

ДАНЯ: Не спорьте: каждому овощу – свой фрукт. А ну включи…включи… Уже новости вечерние пошли… (Алиса включает телевизор. Даня дергает за какие-то проводки).

АЛИСА: Один канал так и пашет…Больше ничего нет….Сделай громче…

ТЕЛЕВИЗОР (диктор): Ставится вопрос о запрещении появляться Премьеру на территории Госдумы без официального приглашения. ЛДПР-цы голосовали против: «Если не общаться с антихристом, то неизвестно, как с ним бороться «(на экране – кадры заседания в Госдуме. Затем появляются развалины дома)

АЛИСА: Наш? Да?

ТЕЛЕВИЗОР: Происшествия. Два часа назад взрывом на улице Крюгера уничтожены три четырехэтажных флигеля бывшего особняка князей Башметьевых. Взрыв, по мощности равный, по оценкам специалистов, двум килограммам тротила, буквально подкосил старинное здание.

ДАНЯ: Я же сказал, два…

ТЕЛЕВИЗОР: Учитывая поздний час, ни в бывшем магазине на первом этаже, ни в офисе ремонтников людей не было. Реставрация особняка длится много лет, жильцы отселены, так что жертв быть не должно.

АЛИСА: Смотри! Смотри! Рудька. Ну вот… вот…Рудька! Даня! Видишь его? (Она прыгает возле телевизора)

ТЕЛЕВИЗОР. Рудька: «Я что? Я девушку ждал, где-то тут жила. Такого никогда не видел! Ну, в кино, может! Ужастик! Думал меня завалит, прыгнул, и лег – пронесло. «Камера наезжает на его хиповую курточку, модные кроссовки, идет за ним к машине.

КИЛЛЕР: Не меньше на пятихатку попал за шузняк.

АЛИСА: (прижимает руки к груди. Не отрывает взгляда от телевизора.) Моя…Моя… «Сузуки». Рудечка мой.

ТЕЛЕВИЗОР (диктор): О погоде расскажет Марина Титова…

ДАНЯ: Выключай…

АЛИСА: Нет… нет… (плачет) Сейчас опять Рудьку покажут…

КИЛЛЕР: Уже на «джипе» рулит…

АЛИСА: Он меня возит… Я ему доверенность дала… На дачу сама езжу… По прямой…

КИЛЛЕР: Про тебя сразу забыл… Своя машина ближе к телу…

АЛИСА: Моя машина… Моя…

КИЛЛЕР: Только ты-то дешевле машины…

ДАНЯ: Вот что… Пока забросят технику…начнут искать… Ночь ведь… Может, не тратить силы? Утро вечера мудреней…

АЛИСА: Пап, я рядом с тобой… Я боюсь…Ночью… Его… Его (тычет пальцем)

КИЛЛЕР: Прям – таки…

ДАНЯ: Гриша, возьми кресло… за телевизором. Есть раскладушка – хочешь?

АЛИСА: Чур, раскладушка моя… Я к дивану приставлю, где ты будешь…

КИЛЛЕР: Я спал на снегу… на голом камне…

ДАНЯ: Тише… Тише… Слышите? Шум какой-то…

АЛИСА: Да… Да… Похоже дождь… Сыплется что-то…

КИЛЛЕР (неуверенно): Гул? Вроде…

АЛИСА: Вдруг ищут… Уже… Давайте шуметь…

(начинает бегать, хватает крышку от кастрюли, бьет по холодильнику… прыгает) Лаваше же…

Киллер и Даня нехотя начинают тоже бить лопатой дверь, хлопать

ДАНЯ: Ладно… Тише… (все замирает) Ничего….

КИЛЛЕР: Как в танке… Глухо…

ДАНЯ: Видно, где-то просело… Еще что-то засыпало, (садится на диван, подкладывает под спину подушки) Не тратьте силы по пусту… пригодятся

АЛИСА: Тот дядька по телеку сказал – все сравняет… Что искать не будут?

ДАНЯ: Должны…

КИЛЛЕР: Надо делать ноги… Дышать трудно…

АЛИСА: Хоть Рудьку увидела… Ну, он ведь должен искать? Должен? Раз я не пришла? Так же? Я ж не могла исчезнуть?… Рудька так мечтал… Чтоб брачная ночь – и цветы лазоревые по обычаю русскому… ну, ты понимаешь… все в первый раз… Первый мужчина – и последний… Чтоб навсегда… Из девочки – в женщину, потом мать… Ты понимаешь? Как жизнь вместе начнешь – так она и пойдет.

КИЛЛЕР: Он, что, на горшочек ходит и по ночам в постель делает?

АЛИСА: Ты же, Гриша, животное… Ты разве понимаешь человеческое?

ДАНЯ: Я тоже не очень понимаю… Но не против…

АЛИСА: Даня…Я тебе не рассказывала...(садится к нему на диван) У нас с Рудькой серьезно… Ну слышишь? (тормошит его) Не спи.

ДАНЯ: (открывает глаза) Не сплю, расслабляюсь

АЛИСА: И ничего такого… ну, как на каждом углу… Я знаю… В ваше время, секса не было…. а детей по решению коммунистической партии делали, тогда в моде были оторвы… Ну такие… На морде краски килограмм… юбка выше трусиков… такие «мадам – всем дам». Мужики умирали… всем охота запретного… ужасного… А теперь, когда таких вагон и маленькая тележка, в моде тихенькие телочки… Му-му… Му-му – не дам никому и каждый думает: «а вдруг мне…» У нас одна такая… с кривыми ногами второй год собственному мужу не дает… И все в нее влюблены… Миской нашего института выбрали… А я не оторва и не му-му… Киллер, забудь… не трогай… я не для тебя… А Рудька… Он за меня горы свернет…

КИЛЛЕР: Я снайпер, не долбак… живу по понятиям… Предназначение у меня такое – косить людей, не в трусиках ковыряться.

ДАНЯ: Человеческое предназначение – производить людей…

КИЛЛЕР: Не платили – ходил бы в тир…

ДАНЯ: Тут ты прав. Младенец появляется на свет святым… Киллером его делают обстоятельства.

КИЛЛЕР: Человек рождается убийцей. Младенец кого хочешь замочет, он же не понимает, а я не хочу понимать…. Обстоятельства? Уж как получится… Можно стать святым или, как ты, миллионером…

АЛИСА: Вот и философия… Совесть не мучает?

КИЛЛЕР: Людей – как пыли…

ДАНЯ: Человек – целый мир… Родители, общество столько сил на него… Сделали неповторимым…

КИЛЛЕР: У Вас каждый гусь – особенный… Вон как крыльями машет… Вблизи любой муравей интересен. Хлопочет, бегает, быт устраивает… А приподнимись – отдельные мураши чуть видны… Сто муравьев там погибло… тысяча… – кто заметит?

АЛИСА: А если гения убил?

КИЛЛЕР: Уже и убивать вас нельзя…Незаменимые… Умная мысль приходит одновременно семерым… Если двоих грохну… один сам застрелится… еще кого жена отравит – хватит вам

АЛИСА: Мы люди. Сам мураш… Боишься, чтоб не раздавили…

КИЛЛЕР: Спасу братишку – пробуйте…

АЛИСА: А вдруг Рудьку еще покажут? Даня, видак есть?

ДАНЯ: Видак? Возьми провода, подключи, в ящике внизу.

Алиса ищет провода, находит, пробует подключить, ставит кассету

КИЛЛЕР (угрюмо): Заколебали… Пойду пошурую… Я в порядке.

Киллер берет лопату, чистит ее… Идет в тамбур, приносит еще какой-то инструмент, с трудом открывает запасной ход… откуда вываливаются глыбы земли.

ДАНЯ: Успеешь лопатой… ты послушай… Я все время пересчитываю… Не семь… восемь человек знало… Ты послушай, послушай…может на слух возьмешь… да не тарахти: Петровский-Нет? Ничего? Незнакомо? Викторов? Нет? Га-лух? Марк Базилевич? Салкин? Толстый такой. Егорка, мой бывший охранник? Блик? Ну, как, Блик? Ну. как – я же просто сам вылепил… И остальных… Нет? Не попадались? Сегодня почти всех видел.

КИЛЛЕР: Нет! Нет! Не знаю фамилий… Не

наезжайте…

ДАНЯ (разводит руками): Ну, конечно. Что они, визитные карточки посылали… Это шесть… (пересчитывает) нет-семь… Сестра…лет пять не видел… Наседка… Не в счет… Брат… Митяй… Дима… Если б не он, я не жилец (трогает ногу) Из под машины вынес. Но он с матерью в Канаде, сюда не ездок… Лейла… Лейла тоже далеко…

АЛИСА: Лейла? Фу-фу… В ассортименте: кинжал, скакун и усатый потаскун. Нам только этого не хватало…

ДАНЯ: Ну, так… Ну, так… (виновато) Вспоминаю почему-то…

АЛИСА: Певичка? Лейла по кличке «Люся вырви глаз». По кабакам надо меньше шастать….

ДАНЯ: (закрыв глаза) Ты не знаешь… (очнулся) какая певичка… на физмате учится, как ты… Чуть старше… Что вспоминать…

АЛИСА: Ты про Лейлу? Влюбился? Смешно… Она тебя и подорвала… Студенточки отряд быстрого реагирования для богатых буратино….

КИЛЛЕР: Баба тут ни при чем.

АЛИСА: Много ты, Гришуня понимаешь. (Дане) видак подсоединила, все провода… а включать боюсь… теперь всего боюсь… А ты, Гришутка? Влюблялся?

КИЛЛЕР: Приспичит – куплю….

ЛИСА: Попробуй: не покупай – люби…

КИЛЛЕР: Напробовался… изовьешься весь… Одну такую сладкую вытащил с бара…аж дрожит – нравлюсь и она вроде золотая рыбка… А на проверку поймал не рыбку – обычные три пера…

АЛИСА: Не лови гниль на болоте… Золотые рыбки в других водоемах…

ДАНЯ: У каждого – свои. (переключается) Свои пираньи (поднимается с трудом…Охает, садится) С ума сойти… каждый, что имеет, получил от меня. Все. Петровский? Мать ему спас, лучших врачей обеспечил. Галух? (кашляет) Воздух гнилой пошел. С Егоркой Крым-Рым… Марк… все у них…Дома… Счета в банках… (резко машет рукой и не удерживает равновесие)

КИЛЛЕР (испуганно): Опять Вы…Успокойтесь… Я же говорил, не дай бог кондратий хватит… Не вовремя будет…

АЛИСА: A-а. Разобралась… (копается в кнопках телевизора) Пашет.

ДАНЯ: (поднимается) Скажи! Себя изведу и тебя…

КИЛЛЕР: Скажи – и будь здоров! Не нужен.

ДАНЯ: Нужен… нужен…Что ты за дурак…Ну, скажешь…Так я же не поверю… Пока не докажу…

АЛИСА: (смотрит телек) Дань, а на видак записалось…

КИЛЛЕР: Вы же, если не мне… Ей нужны… Куда она без Вас…

ДАНЯ: Вот… Вот… И они куда без меня? Что могут?

КИЛЛЕР: Копать в том тоннеле? (показывает на дверцу) Там земля рыхлая…

ДАНЯ: (идет к киллеру) Сам посмотрю. Вот объясни… Зачем они тебя заставили стрелять из окна? Встретил бы внизу… (зажигает спичку, сует в дверцу…) Да, не хочет (возвращается на диван)

КИЛЛЕР: Я за 100 метров в муху попадаю…

ДАНЯ: И все равно взорвали… С шумом…

АЛИСА: Из – за тебя… у-у… ненавижу… снайпер-мазила…

КИЛЛЕР: (бросает лопату) Ты в детстве из майонезных баночек чай пила? Без сахара? На лук жареный роняла слюни? Батяня из тюрьмы в запой… Из запоя – в тоску… А мамаша – 80 рублей старыми… медсестра… Я в школе до седьмого добрался. Бросил… В поселке карьер да совхоз. До карьера 20 км по шпалам или кукушкой там киркой и ломом….

АЛИСА: Ой, как жалостно… Ой, сейчас заплачу… Бедненький мой бойфрендик. От суровой жизни двинул себя черепа ломать…(взяла банку кофе, насыпала чашку и налила воды)

ДАНЯ: А что? Он не врет… Так жили… Так живут… еще долго будут жить…

КИЛЛЕР: (Алисе) Мне тоже налей…просто воды (Алиса наливает, он жадно пьет)… Я не лезу к вам… раз получилось, что мы вместе… То как есть…

ДАНЯ: Правильно… Все мы из детства…(Алисе) Ты чего там химичешь?

АЛИСА: (Дане) Кофе делаю, сонливость появилась… Ты почему не снайпер? Ты, который с детства на одной ноге прыгал… И родители не в молоке купались… Гришутка богач… Полный комплект рук-ног…

ДАНЯ: Да… детство… после войны… Бурятия… пыльный заводик… Морозы… Однако… Чай из подстаканников – не из баночек… Сахар… да не всегда… Дефицит…

КИЛЛЕР: (шурует у дверцы, носит ведром землю в тамбур) Что гоните… Над Вами папа-мама корячились… то нельзя, то можно…не ходи… не дружи… учись… А что нога, то мы сами себе простреливали ноги… руки, лишь бы не Афган… не Чеченя… не нары… А я по малолетке и в зоне их щупал. У нас в долбанной стране… если ты беспонтовый…если никто не за тебя… чему тебя учат? Только убивать… Салагой голову под нуль, коленкой под зад в Афган на последние месяцы Там жизнь копейка… родина мачеха… спекуляция, мародерство… Есть вопрос – нажал гашетку – нет вопросов. Идем по трассе… сбоку – пих-пах – командир: «По ходу – огонь!» И нет двух кишлаков: сколько там, тысяча, две…

АЛИСА: Убивать проще, чем доказать?

КИЛЛЕР: Автоматик докажет… Еще медальку дадут. У меня талант открылся: кто куда палит – я в точку… «Калашников» в шесть секунд разбирал, «Макаров» вслепую, мельком гляну – сразу, где «Глок» австрийский, где итальянская «Беретта», где немецкий «Хеклер-Кох», «ТТ», «Вальтер», «Скорпион»… С ними я человек…

АЛИСА: Да уж…

ДАНЯ: Какая честь… Профессионала наняли, не «братка» пьяного… давай все же отдыхать. На завтра силы нужны.

КИЛЛЕР: (с трудом закрывает дверцу, ставит лопату) Не пью… не курю. Пацаненком в зоне чифирил – бросил А братки – чернозем… на игле… В парадном… С двух шагов мажут… контрольный делают… Мне контрольный не нужен… И в кого стрелять – безразлично… Я готовченко. И я против всех и все против меня… Раз талант объявился – надо пользовать. Из охотничьего могу обрез 7,62 сделать, номера спилить умею. Охрана?…Рэкет?… Средние деньги… Вот приноровился из окошка стрельнуть за большие. Ведь из общака мне ничего не положено… И в зоне я не буду сверху… А где мое место? Жрать и уважать себя надо? Чтоб другие уважали. Вы же, папаша, наварили себе бабки, я что, рыжий? Где мой накопеж? Вы про меня вспомнили?

ДАНЯ: (сухо) Я делаю не бабки, а дело. Дело приносит мне деньги. Они мера моего труда… Не цель… просто результат. Страховка… Бизнес – это по канату… над пропастью.

АЛИСА: А ты, Гриша пих-пах… И куча баксов… А трудился бы… Труд создал из обезьяны человека… Из такой гориллы, как ты, тоже что-нибудь получилось бы…

ДАНЯ: (зло) Труд из обезьяны может сделать только очень усталую обезьяну. Человек получается иначе… (Алисе) Бери раскладушку.

АЛИСА: Но ты же трудишься… С утра до ночи… Ты же трудоголик!

Алиса идет, берет раскладушку, ставит рядом с диваном, приносит два пледа, одно себе, другое отдает Дане

ДАНЯ: Трудоголик – оскорбление… штамповать гайки… переворачивать бумажки… (Киллеру) Ты где ляжешь?

КИЛЛЕР: Я на полу… хоть где…

ДАНЯ: (встает) Вытащи с дивана поролон и одеяло…

Киллер достает поролон. Растеривает его у дальней стены. Ложится…

Молчание.

ДАНЯ: Игра… Да… День…. Ночь… без сна… отдыха… плевать – на роскошь. Есть – есть и ладно. И снова… каторга…. Копишь информацию… расставляешь людей…финансы… покупаешь акции…играешь…Выиграл – не выиграл… Все люди – игроки… Кто во дворе в домино…Такие, как мы, на банки и заводы играют… А правители на жизни миллионов людей… День и ночь… Деньги для меня – уровень. Возможность быть среди игроков…

КИЛЛЕР: Для меня деньги, жратва, я с детства голодный. Ну, конечно, шмотки-фирма, чтоб видуха была. Прошвырнуться в Сочи или к туркам. Тачку всегда хотел… Брательник… Учится…. спокойненький, тихий… В школе по математике лучший…. А знаешь, сколько нужно капусты нарубить, чтоб нормально?

АЛИСА: Для меня парфюм классный… массаж… косметолог… на Западе потусоваться, отдых, у матери не просить… чтоб люди вокруг звездные были…

КИЛЛЕР: Доскажу… В Чечню сам вербанул-ся… Думал: старое спишут, в газетке пропечатают… мать… отец увидят… Не очистился – озверел вовсе… Да и контузия. А тут беда: военкоматы за пару долларов чеченцам плавили наши адресате листовки разбрасывали… угрожали… И меня помянули. Родители уехали… затерялись… А его на тетку оставили… Школу он не хотел менять… Чехи его оттуда прямо днем увели…

АЛИСА: Сколько брату?

КИЛЛЕР: 12.

ДАНЯ: Значит, на мне капитал решил сделать?

КИЛЛЕР: Хоть сто таких – хоть на ком…

АЛИСА: А на брате?

КИЛЛЕР: Ты сучонка… еще маленькая су-чонка… Ты ничего не видела…. не знаешь… раз так говоришь… Он последнее, что меня держит, чтоб не в беспредел….

АЛИСА: Откуда они берутся… Даня? Жестокие… Без любви… Без смысла… невинных людей взрывать… Откуда:?

КИЛЛЕР: От вас. Сами же себя и заказали. На яхтах по болоту. (Алисе) А ты? Какой смысл? Дышишь и все… воздух чужой глотаешь… Трава ты., песок… Мураш… и тот круче…

АЛИСА: Я живу… просто живу… но ни у кого жизнь не забирала… Буду детей учить…Хочу отдавать… Хочу, чтоб Рудька любил… Недавно на меня овчарка зарычала… Симка!…Моя!… Разлюбила!… Хочется, чтоб любили…Все… Даже ты, киллер, вдруг полюбил….

КИЛЛЕР: У меня конкретно: братишку найти… чтоб, если выстрел – без осечки… Раненый – это недострелянный…

АЛИСА: И не жалко…

КИЛЛЕР: (пожимает плечами) Божья кара…

АЛИСА: Хоть его бы не трогали (показывает вверх) стыд поимели…

КИЛЛЕР: Я ж рука его… хочет – благословляет, а хочет– как с вами – отменяет… Даже взорвали – мимо… Захотел, чтоб мы встретились… Зачем? (пауза)

ДАНЯ: Зачем? (идет тушить свет) Утром разберемся.

АЛИСА: (расстеливает раскладушку) Все их… Уже и бога приватизировали… золотыми крестами обвешались.

ДАНЯ: Герой нашего времени… Моя воля, не божья, но я бы в момент на уши тебя поставил.

КИЛЛЕР: Попробуйте… многие пробовали (ворочается, чувствуется, что ему неудобно)

ДАНЯ: У меня свои методы… Я бы таким не вышку давал – яйца отстреливал… По закону… И по всем программам, вместо прокладок – отстреленные…Без крылышек….

АЛИСА: Фи. папа… Представь, Гриша?

ДАНЯ: Да. Представь. Ты отдельно, твои бойцы отдельно – крыльями машут…

КИЛЛЕР: Пошли бы вы, папаша, в жопу… С вашими шуточками (снимает с полки книги, вместо подушки кладет на поролон и опрокидывается на спину…)

ДАНЯ: Так-то… Отдыхай… Дай Бог – проснемся.

Занавес

II акт

АЛИСА: (встает с раскладушки) Ой, сколько уже?

ДАНЯ: (сидит за столом, ремонтирует радиоприемник и электроплитку) Десять…Если не врут (машет на часы).

АЛИСА: Все ночь ворочилась (осматривается) А где он?

ДАНЯ: (кивает в сторону двери) Трудится.

АЛИСА: Кофейку бы! Фу… Дышится как-то…

ДАНЯ: Позавтракай… На столике возле холодильника… Я консервы открыл… шоколад… хлеба нет – сухари, макай в воду.

Алиса (идет к столу:) Сейчас сухарик с кофейком… готовит завтрак

ДАНЯ: Мы с Гришей уже подзаправились Глянь телевизор… Я смотрел в семь… Прожекторы поставили… Самосвалов нагнали…

АЛИСА: (Жует сухарик, идет к телевизору, копается в проводах, кнопках) Сразу на видак запишу.

ДАНЯ: Валяй…

ТЕЛЕВИЗОР: (диктор) Взрыв на улице Крюгера вчера поздним вечером полностью уничтожил три флигеля дворца князей Башметьевых. Четвертый, построенный в 70-е годы девятнадцатого века, частично уцелел. Всю ночь шли спасательные работы.

АЛИСА: (манипулирует кнопками, переключает) Пишется… пишется.

ДАНЯ: Дай досмотреть…

КИЛЛЕР: (тихо подошел, смотрит) Душно…

АЛИСА: Думала умерла уже…

КИЛЛЕР: Меньше народа – больше кислорода.

АЛИСА: Не дождешься.

ДАНЯ: (смотрит телевизор) Видно, ночью еще подзасыпало…

АЛИСА: Не раскапывают – закапывают нас… даже не разбирали…утюжат.

ДАНЯ: Не нас… проезд расчищают.

АЛИСА: (кричит) Рудька! Вот сбоку (тычет пальцем на экран) Рудька! Всю ночь наверно простоял… сладенький… Ой! Пропал!

ТЕЛЕВИЗОР. ЖЕНЩИНА-бомж: Тут еще один хромой жил. Жил, я говорю жил (мужчина делает отрицательный знак рукой), у него объедки всегда вкусные были: рыбка свежая, колбаска, я следила, когда он выносил, я специально следила. А вот как заходил – не знаю. Может и через банк.

Рудик куда-то торопился, поэтому был бесцеремонен и спросил сразу и у оператора и у чиновника: «Говорят штаб какой-то есть? По поиску родственников?» Чиновник: «А что у вас? Пропал кто-то?»

Рудик: «Я узнать… Сокурсницу должен был провожать вчера… Тут где-то жила… И не пришла… хотя договаривались». Из-за спин рабочих и зевак выскакивает Дина. Рудик (Дине): «Чего из машины выскочила? Сказал – сиди!» Дина: «Нет, запишите… Мы разыскиваем… Он как только меня встретил утром с поезда… Я из Воронежа… Я сразу сказала: идем Алиску искать… Запишите: Алиса Плетнева. (Рудик оттесняет ее) Да ну, причем тут… Она, наверное, в Италии… Ты вообще не лезь… Дина: «Как не лезь… Это моя подруга… Мы сейчас в Крым… На недельку… А назад обязательно заедем… Я волнуюсь…» Переругиваясь они идут к машине за угол здания.

АЛИСА: (оседает на диван) Эта… Эта?! Откуда? Динка…

КИЛЛЕР (хмуро) Она же сказала… В Крым они едут…

АЛИСА: Он?! С ней?!

АЛИСА: (киллеру – хватает за руки) Ты видел? Видел – он ее за грудь…

ДАНЯ: От наших людей не скроешься – по объедкам найдут.

АЛИСА: Рот ей прикрыл и за грудь взял…

КИЛЛЕР: Ну раз в Крым едут, наверное, и за другие места берет…

АЛИСА: Стерва…

ДАНЯ: Выключи телек…

АЛИСА: Стерва! Стерва! У нее же не груди… арбузы… дирижабли… сексотрава….

КИЛЛЕР: Декольтешник… Ух…

АЛИСА: И Рудька! Мой Рудька! Сам смеялся… Сам говорил: «Динка и в скафандре что голая». (падает на диван)… А сам… сам…

ДАНЯ: (отключает телевизор) Худо дело… (кашляет) Да… воздух гнилой… А им теперь не до нас… Кончается воздух… кончается…

КИЛЛЕР: Не до нас? Живых?

АЛИСА: Сам виноват… что живые… на тебя рассчитывали…

ДАНЯ: Аппетит проснулся… Место в центре города… Подарок… Уже свою долю подсчитывает…

АЛИСА: (берет его за руку) Папка…Даня… Ты видел? Я поняла… Я поняла. Он ее… Да, да… Давно… Он же смеялся – Динка из повести Майн Рида «Задница без головы»… Он же не уважал… Плевался…

ДАНЯ: Не бери в голову. Давай лучше чаек попьем (отходит, возится с чайником). Ну, хочешь кофе? Я плитку наладил…

АЛИСА: Конечно… к нему всегда липла… Она ко всем липла… Вымя приоткроет… На спор препода в коридор вытащила… и тот чуть штаны не снял… (включает, перематывает кассету) Гляну еще… Не верю…

ДАНЯ: (киллеру) Вниз они сильно не пойдут… Невыгодно… (наливает всем чай) Так, чуть-чуть… (Алисе) Так тебе что – кофе?

КИЛЛЕР: (нервно) Они и сверху не убрали…

ДАНЯ: Сверху, может, и уберут, а вниз невыгодно… Если фирма купит – она и оплатит земляные работы… Двойная экономия. А кого им искать, если искать не просят?

КИЛЛЕР: А мы? Эта ж говорила: «Хромой-Объедки…»

ДАНЯ: (пожимает плечами) Рынок… Нет спроса… на хромых… Пока…

АЛИСА: (смотрит видик) Да. Да. Трахаются они… Да… Она его гладит… Ручка внизу. Подождать не может… И он… Он… А-а…

КИЛЛЕР: Прекрати вопеж… Важно выжить…

АЛИСА: Зачем выжить? Зачем? (мотает головой) Дура я. Ой, дура. Дура… А он… Динка… Не хочу!…

ДАНЯ: Прекрати… Нашла время и место… Сто штук таких найдем… Как его там…

КИЛЛЕР: Как выйдем я его грохну… Хочешь? И эту Динку…

АЛИСА: Идиот… (плачет)

КИЛЛЕР: Я ж твой этот, как его, бойфренд… Из ревности (улыбается).

АЛИСА: Бойфренд… Что с того… грохнешь… А я выживу? Жить-то с этим? Как? Кому верить? Обманывал… Со школы… Портфель носил… все сломал… и ложь… ложь…

ДАНЯ: (жестко) Хватит… Рудики-шмутики… Кто спасет? Кому мы нужны?.. Те и спасут… Да…

КИЛЛЕР (хмуро): Вы умный – думайте! Я буду работать… Что делать? Командуйте…

ДАНЯ: (ковыляет по комнате) Нет… Будут… Будут искать… Кому мы нужны?… Они же должны убедиться… Пока нас не найдут… Живых… мертвых… не успокоятся… Мы им нужны?… Нужны…

КИЛЛЕР: (уважительно) Конечно… Вы не пальцем деланный… Мы же куда-то пропали? Куда? Если сдохли – где скальпы? А если нет?

ДАНЯ: Сейчас еще в шоке… Через пару часов забегают: то ли ноги целовать, то ли тело отпевать…

АЛИСА: Не-на-ви-жу… Видеть не хочу…

КИЛЛЕР: (передразнивает) Ненавижу – пальчики оближу.

ДАНЯ: А я хочу… в глаза заглянуть… Что в них? Дорвусь…

АЛИСА: А я плюнуть… В моей машине… Дин-ку – фу… Пусть не спасают… Пусть…

КИЛЛЕР: Не каркай! (Дане) Ты думай, думай… Не время мне сдыхать…

ДАНЯ: Тогда скажи? Ведь ты понял – я тебя не сдам… и ты понял – я тебе нужен… Мне надо знать – сейчас… О другом думать не могу. И для тебя важно: кто спасать… кто добивать будет.

КИЛЛЕР: Потом все… Пацана выручим – не пожалеем… Он ведь не такой, как я… Он вырастет, не забудет… ни тебя, ни меня…

ДАНЯ: Я тоже не хочу умереть… У меня есть Дело… Есть родные… мать… есть, ну, даже… Лейла… Лола… У кого есть такая, как она… Надо… надо узнать… Чтоб раз и навсегда… И забыть их…

КИЛЛЕР: Я живучий… Но тут… Я задыхаюсь… В голове шумит… Иногда нормально… и снова…

ДАНЯ: Где – то тут все-таки струйка проходит… Надолго ли…

КИЛЛЕР: Раз Вас заказали, значит есть за что. Раз Вы миллионер – значит, ограбили кого-то… По трупам прошлись… Значит, сумели… Пахан… Я вот… же не смог… Сумейте, а? Вытащите и отомстите.

ДАНЯ: Я никого не ограбил… Лично не заказывал… за других не ручаюсь. Мне дали шанс… Шанс, понимаешь? Я не виноват, что я смог… Шанс… И другим дали….

КИЛЛЕР: Мне – нет.

ДАНЯ: Когда страну за гроши продавали, я не продавал – я покупал… За доллар шахту отдавали… лишь бы шахтеров накормить. Чтоб не пошли громить… Не я их без зарплаты оставил, не я продавал. Я – покупал.

КИЛЛЕР: На какие это бабки?

ДАНЯ: Дядька артели держал. Кредит только ленивый не брал. Половину – откат банкиру… А на другую – крутись…И я крутился. Брал брошенное… Ну, не я – так другой…

КИЛЛЕР: Почему не я, а ты?

ДАНЯ: Я был готов к этой жизни… Большинство – нет… У нас все извращено. Богач – значит вор, талант – нищий, умный – значит дурак, честный – идиот, трудяга – лох…

АЛИСА: Да! Да! Если артист, то педрила, а красотка – проститутка… Это уж точно… Раз баба… Даже объяснять не надо… Баба? Проститутка!

ДАНЯ: (задумчиво) Я не добренький… Нет… Я жесткий… Да, я несправедливый….Бил своих… гладил… кормил чужих… Бывал и добрым, и справедливым и даже щедрым… для дела… Да! Да! По-разному… Разорял – но не до последнего рубля… Лез во все дыры… А наше государство, как швейцарский сыр. Чем дыр больше, тем вкуснее Я… Я первую вышку-самоделку сам построил… Бросил потом – глупость это, но вдохнул запах… И акции собирал… через вой… скрежет… выстрелы… Объединял – не объединяемое. Химволокно… Металлы… Маргарин… все, что мог. Может, гордый был?

КИЛЛЕР: Я понял, кто лох… А вы поимели (обводит руками подземелье), что заработали.

АЛИСА: Я тоже гордая… Мы скрипичный концерт слушаем… Мы душами сливаемся., а телами это сильно просто… успеется. Врал и врал… «Задница без головы»… А голова без задницы? Лучше?

ДАНЯ: (киллеру) Где-то ты прав… Может… Может… Забудем (Алисе) Не огорчайся. Когда с Лолой… Я думал глупо…. невозможно… Но… Так было приятно не сопротивляться… Как магнит… Откупиться было невозможно…

АЛИСА: Лола… двадцать два года… Какая любовь? Вы с разных планет. Пусть хорошая… Все равно… Приятно тебе – я рада… Но грустно…

КИЛЛЕР: Тут дочурка ваша права. Лола эта ваша видит: инвалид… в «лав стори» попадает, не обидит, «воздуха подбросит»…

ДАНЯ: Издали все всем понятно. Чужим задом легче всего садиться на ежа.

АЛИСА: Прикрой рот, киллер. Не слушай его! Даня, ты умный… красивый… Ты, папка, еще… ого-го… Но Лола… Лола… Любовь… Это же глупость… Не реально… Это не мы с Рудькой… с десятого класса…

ДАНЯ: Нежные чувства… Не смертельно… Нежные чувства – это бартер: я тебе подходящую жизнь, ты мне обед и ласку… страсть компенсируют ценными подарками, бонусы… Проституция – расчет за мужской оргазм живыми деньгами… А любовь… Любовь… непонятное… невозможное-ощущение близости… Понимаешь… не понимая… Но есть еще… есть судьба…

АЛИСА: А Рудька и был судьба… Мы так решили: я – его судьба, он – моя…

КИЛЛЕР: Опять со своим недоноском.

ДАНЯ: Забудь. Дай бог, выкарабкаемся, другому мальчику ключ от машины дашь… А не дашь… так простишь…

АЛИСА: И он туда опять… Динку…

ДАНЯ: Опять простишь…

АЛИСА: Нет… Это я… я сама… такая… я… жениться можно, а спать лучше с Динкой…Она же без тормозов… и вопит… на сельхозработах… соседи думали, что свинью каждую ночь у нас режут… Я просто… Просто…. Не гожусь… Нет смысла… дальше…

КИЛЛЕР: Не отвлекай… Нам делать что-то надо… вот-вот опрокинемся… Да че тебе убиваться? На папашиной башмале в девках не засидишься…

АЛИСА: Кто их видел? Я и отца два раза в год вижу. Спрошу мать: «Откуда деньги?» «Из тумбочки»… А там всегда чуть-чуть… Хоть она на полторы ставки вкалывала… Знаешь, почему полторы? На одну есть нечего, на две – некогда….

ДАНЯ: Ничего не брала… Про «Лав-стори» и не думала. Тянулась как травинка к дубу, а дуб – он и есть дуб. Без мозгов. Вот и меня тянуло.

АЛИСА: (хлопает в ладоши) Боже… Родной отец… Его тянуло..! Она травинка! Молодого мясца захотел.

КИЛЛЕР: Бросайте кошачьи амуры… (ходит) Что-то надо делать… Кончайте кофемолить.

Плакат к фильму по мотивам пьесы «Мой миленький бойфренд»

ДАНЯ: Извини – отвлеклись. Руки чешутся – копай… Может, воздуховод прочистишь… а может, наоборот…

КИЛЛЕР: (берет лопату) Я не могу сидеть… Тошнота появляется… меня так было…Когда засыпало в Чечне….

ДАНЯ: Копай… копай…

АЛИСА: Я помогу… (вскакивает)

КИЛЛЕР: Не путайся под ногами…

АЛИСА: (подходит к нему вплотную. И, чтоб не слышал Даня, вытащивший на стол какие-то альбомы) Я дыхну на тебя (открывает рот).

КИЛЛЕР: (отстраняясь) Ты чего? Что у тебя там? (показывает в рот)

АЛИСА: (испуганно) Что там?

КИЛЛЕР: Зубы. Так ровные…

АЛИСА: Ну, запах… (смущается)

КИЛЛЕР: (крутит у виска пальцем) Двинулась, что-ли? Никакого алкоголя. Да прикрой… гланды простудишь…

АЛИСА: Ну, запах… Может, из-за этого не целовал… Может, у меня…

КИЛЛЕР: Нормально пахнешь (нюхает, мечтательно) Мятой… Лошадь хуже пахнет…

АЛИСА: Ты ж это, понимаешь… Ну, что я – такая? Ну, не хочется со мной? Целовать? Спать? Уродина я?

ДАНЯ: (поднимает голову) Ты красавица у меня…

КИЛЛЕР: (осторожно, полуобнимая) Не стремная… Очки снимешь (снимает очки, отклоняется, смотрит задумчиво) Намарафетишься… Завьешься в пудель… А на машине… Да хвост распустишь…

АЛИСА: Нет! Нет! Стремная! У меня и прыщи были… свела… нос – острый какой-то… И грудь… так – никакая… (чуть отходит, смотрит на киллера как-то иначе) На танцах пригласил? Выбрал бы?

КИЛЛЕР: (как-то потерянно) А че нет… чистенькая… не мятая… Любой обспускается… Хоть бывают лекалами богаче…

АЛИСА: (качает головой) А он в щечку целовал… В губы редко… Когда матери не было… можно было… Нет… уходил… уважал? Берег?… Не такой, как все?

КИЛЛЕР: Может, и берег. Думал, распечатаю: магазин откроет…

АЛИСА: Что?

КИЛЛЕР: Бывает, держится… держится… и пошла… А так целее..

АЛИСА: Я что, бидон с простоквашей? Запечатанный.

ДАНЯ: Альбом нашел. (Врезка – КР – фотографии) Моих фотографии почти нет…. Лола… Ташауз… А вот Галух… Петровский есть… Посмотришь?

КИЛЛЕР: Не отвлекайте. (Алисе) Возьми, Алиска, ведро… Землю отнесешь….

ДАНЯ: Ну просто глянь… Глянь… Ничего не говори….

КИЛЛЕР: (подходит и смотрит) Ну и штым-пяра! Килограмм на сто… Есть бразильская винтовка СВС очень точная, я пользуюсь, но калибр 5,6, так на этого борова две обоймы мало… Надо разрывной пулей в голову… Проще гранатометом… (отходит) И второй не лучше…

ДАНЯ: Егорка… Вместе с детства… Семилетку не закончил. Сейчас дом в Нью-Йорке…Член Совета Директоров… Сын в Гарварде…Всех… всех хочу проверить.

КИЛЛЕР: Да не знаю я их… Морды как морды… Будешь заказывать – будем говорить… я не отказываюсь… Где еще намыть бабло?

ДАНЯ: Ты полистай… Может найдешь?…Полистай…

КИЛЛЕР: (работает) Найдешь – не найдешь… Помирать, что ли, легче… (несет ведро земли)

ДАНЯ: Алис, включи ящик…Что там…

АЛИСА: (идет включать) Одно ведро подняла… Вся взопрела…

КИЛЛЕР: Я тоже…п рям ручьем…

ДАНЯ: Не тратьте силы… Ложитесь… и помедленней… все помедленней..

ТЕЛЕВИЗОР: Продолжаются работы по расчистке завалов взорванных флигелей князей Башметьевых… Мэрия объявила тендер на право постройки на этом месте крупного общественного центра. Специализация уточняется… В последний момент интерес к раскопкам проявило руководство известного холдинга «Питекнефтегаз». Новости спорта и культуры смотрите после блока рекламы.

ДАНЯ: Вот и зашевелились…

КИЛЛЕР: (тревожно) Не верю…

ДАНЯ: Наш единственный шанс… Они должны убедиться… Так что отдыхай… Как ты думаешь, для чего человек рождается? Ну, кроме того, как, ты уверен, убивать себе подобных….

АЛИСА: Человек рождается, как птица – для полета….

ДАНЯ: Это вам учителя в школе рассказывают… Человек рождается не летать, даже не ходить – лежать… Так у него позвоночник, главный орган тела, устроен… И всякое другое положение опасно… Поэтому жить стоя – смертельный номер, а бегать, выдрючиваться – погибель… Ложитесь… Помогайте организму…

АЛИСА: Да… лягу… лягу… рожденные ползать… да… правда… остальное сказки… догадываешься (идет ложиться на раскладушку) Действительно – лежать хорошо… А летать… красивее… Вот помру сейчас… и не летала… и не ползала… так… дышала… чужим воздухом…

КИЛЛЕР: Да, я заметил, лежа стрелять легче…

АЛИСА: Шум… В башке? Или копают?

ДАНЯ: От духоты….

АЛИСА: И в глазах… Быстрее бы… Гришутка прав… Ничего у меня не было… Ни смысла… Ни цели в жизни…

ДАНЯ: Цель жизни – жизнь… Просто для нас важнее ее подробности.

КИЛЛЕР: Темнее… (сидит в кресле, отдыхает) просто темнее…

ДАНЯ: Аккумуляторы, не паникуй… Надо найти новые… У меня есть… Я помню, были… В ящике… за дверью… Посмотрю (идет в тамбур).

АЛИСА: Иди, киллер, ложись со мной…Мы же рождаемся не летать – лежать… лежать в одиночку скучно… Одиночки не размножаются…

КИЛЛЕР: Тараканы уже размножились… И что? Их даже атомная бомба не берет. А все равно: тараканы – не слоны.

АЛИСА: Ладно. Я же должна понять…хоть перед этим (показывает на горло), отчего вы так тащитесь, гогочите… не в глаза смотрите, а на задницу… А девки – в плавки. Во всех газетках: свой срам, прям на первой странице – самые важные новости… И все такие озабоченные… Папаша студентку-азиатку… Жених подружку… Маман с шефом… Везде «Империя страсти»… Я тоже хочу… Давай, Гриша, я готовая…

КИЛЛЕР: Да пошла ты…

АЛИСА: Не хочешь, как хочешь… Конечно… Если бы Динка… закудахтала… Да… Я что… (подходит к киллеру) Дай руку (берет, проводит по груди…С надеждой) Может, что в майке? (поднимает)

КИЛЛЕР: (Одергивает руку) Дура… безумная…

АЛИСА: (трется о него грудью) Ну, нормально? (расстегивает джинсы)… Ты хочешь?… (трогает его за ногу)

КИЛЛЕР: Отстань… мы тут сдыхаем… а ты…

Возвращается Даня, возится с аккумулятором.

АЛИСА: (проводит рукой по его телу) Ты мокрый? (снимает майку, вытирает его.) Это что у тебя на шее? Крестик?

ДАНЯ: Сейчас будет немножко темно… Заменю батареи… (отключает свет)

КИЛЛЕР: (глухо) Крест и талисман. Пантера… Защитница…

АЛИСА: (в темноте) И рубаху сбрось… Я помогу…

КИЛЛЕР: (сдавленно) Дура…

АЛИСА: Ты меня… Я тебя… Ты меня не хочешь… Захочешь… Я тебе сделаю СПИД-инфо… Газетка такая… Вы же это любите… хвастаете…

КИЛЛЕР: Какое еще СПИД-инфо… (ахает непонятные звуки…) Ай…

АЛИСА: Не хочешь, как хочешь (идет ложиться на поролон, разбросав по сторонам книжки, которые киллер использовал вместо подушки).

ДАНЯ: Сейчас… сейчас дам свет (зажигается свет, освещая торопливо застегивающего штаны киллера).

АЛИСА: Даже киллер и тот меня не хочет. Врут… все врут… Все, все ложь (натягивает майку)… Все вешают лапшу на уши… Я хочу это сбросить… освободиться… Пока живая… Хочу как все… Как позвоночные… ползучие… спать… рожать… кричать… А-а…

КИЛЛЕР: (падает в кресло) Малахольная… Бикса…

АЛИСА: Ты ж кобель……

КИЛЛЕР: (подскакивает к Дане) Пусть не лезет… Двинулась на мозги…

ДАНЯ: (Алисе) Не дергайся… Так трудно… Зачем он тебе? Зачем в грязь лезешь?

АЛИСА: Чистеньких в грязи не бывает… И сам сказал бойфренд. Договорились…Пусть… Как положено… Хоть живыми найдут, хоть мертвыми – а мы голышком… и фотографии в газетах… Они меня за дурочку имели… хихикали… недотрога, дура… А я им киллера… в наколках… рядом… Ответ Керзону…

КИЛЛЕР: (садится за стол) Я ничем таким с ней заниматься не буду… Не буду… не буду и все… Мы так не договаривались… Я не такой…

АЛИСА: (с любопытством) Не такой? А какой? Какой? Голубой? Педик? Ой! Живьем… Ой… Гриш… Интересное кино… Ты же мой первый, ты ж, может, последний… Мужчина! И вдруг… Отчего я такая невезучая?!..

КИЛЛЕР: Еще раз обзовешь – не ручаюсь…

ДАНЯ: (кашляет) Все хуже… Давит…Есть кислородные баллоны… Может, пустить? Рано? И аккумулятор поберечь.

АЛИСА: Ну и что? Не сложилось… Успокойся.

КИЛЛЕР: Знаю я ваши штучки-шуточки… (Дане) Не выключайте. Я хочу еще раз тут все осмотреть… Ну и норку вы себе, папаша отгрохали.

ДАНЯ: (Виновато) Я же с детства не то, что комнаты – своего угла не имел. Всегда хотелось где-то отлежаться… Уйти от всех…От всего… Но нет места, куда можно было бы убежать от себя. (Идет опять к дверце) Попробую баллоны…

АЛИСА: Ослабела совсем… И точно: не надо дергаться. Тебе тоже, слышишь? Илья Муромец мой…

КИЛЛЕР: Брысь… (садится за стол, листает альбом) Все вы такие… Сдыхаешь… а все туда же – баба есть баба… Дружки у твоего Дани… Бесы… Фраера… Острова… Кокосы… Телки… Красиво живет… А это? Это кто? Кто…? Кто?

АЛИСА: Чего кричишь? Кто? Кто? Жан Ив Кусто. Батько Махно… в повозке… Кто?

КИЛЛЕР: (возбужденно) Вот пацан. Кто? В матроске…

АЛИСА: Не Махно? Не дед Пихто?…Надо же… Ну, не кричи… Плохо мне…

КИЛЛЕР: (берет вернувшегося Даню за горло и приподнимает) Ты, чурка, это кто? (тычет в фотографию в альбоме) Кто… Откуда у тебя?

На фотографии два мальчика. Один на пони, другой в матроске возле дерева

ДАНЯ: Успокойся… успокойся… Кого признал? Покажи… (киллер сует ему альбом, тычет пальцем) Плохо видно… (берет очки со стола) Хотя светлее стало…

КИЛЛЕР: Пацаненок!.. Кто? Откуда?

ДАНЯ: Чего вопишь? Ребенок?… Мой сын… Саймон….

КИЛЛЕР: Этот рядом… Не в жилетке… а этот, в матроске?…

ДАНЯ: Саймон… только в детстве… Тут много его фотографий., мне привозили… Я собирал….

КИЛЛЕР: (хватает его за ворот рубахи) Слышь… в матроске… мой… Слышь – ты меня не обманешь… в жилетке… вон на пони – может твой… А в матроске мой… Я эту фотку с детства помню… Нас вместе фотографировали… я всегда помнил… она у меня вот (стучит по груди)… Сейчас разрою… ногтями….рылом… Найду «Макаров»… продырявлю…будешь… как решето… Что с ним сделал?… (бежит за дверь, приносит «Макаров», ставит к виску Дани)

ДАНЯ: Продырявишь? Это было… Уже хотел… Дырявь… Давай… А может разберемся? Не ори… Голова и так чугунная… И брось…(показывает на «Макаров») Дурак совсем…

КИЛЛЕР: (снимает с шеи талисман) Смотри: с этой стороны пантера, а с этой…Узнаешь? Матроску?

АЛИСА: Пристрели меня (подходит, забирает «Макаров» у киллера, кладет в сторону)… Пусть будет… пригодится… Только дошло… Какой Саймон? У меня брат есть? Даешь…

ДАНЯ: (отряхивается, берет талисман, смотрит обескуражено) Похожи…

КИЛЛЕР: (лихорадочно листает альбом) А вот… Вот… Вот… С чеченцами… (выдыхает) Ты?! Ты? Ты украл? Зачем…? Так он поэтому тебя заказал? Знал… Знал… Ты с чеченцами заодно… Наводчик… Соседи правду сказали… Или покупал?

ДАНЯ: Ну, успокойся, успокойся… Клянусь – это мой сын… И это не чеченцы… Это черкесы…

Охрана офиса в Берлине… Саид с сыновьями. Они не с Кавказа. С Ливана…

КИЛЛЕР: Где он? Куда спрятал?

ДАНЯ: Никого я не прятал… В Англии… Учится… Два года уже… по просьбе его матери.

КИЛЛЕР: Я не просто тебя убью… Я буду отстреливать уши, нос, пальцы… Ты мне скажешь… (бьет его по спине).

ДАНЯ: Умереть раньше, позже… пару часов… туда… сюда… Какая разница… Разберемся… Я тоже не понимаю… Ты когда видел его? Сядь… Докажешь – убьешь… Вот я и «Макаров»… (наливает в стакан воды).

КИЛЛЕР: (выпивает стакан) Я приезжал три года назад… Первый парень на селе… В форме… Хвастал, скольких уложил… Почувствовал – испугал его… не раскрылся… Потом в прошлом году… Тетка умерла… Мать уехала… Адреса не оставила… брательника чеченцы увезли… В милиции есть заявление…

ДАНЯ: Начинаю понимать… Да… Конечно… Брат… Был брат… Мне говорили…

КИЛЛЕР: Я Вас не трону… Нет… Я тоже понимаю… Вы темный человек… На Вас негде пробы ставить… Может, детьми торгуете… Миллиард напахать – это ж надо полмира раком поставить… Таких, как я, сотни у Вас… Все схвачено… Но ведь мы вместе… сейчас… Мы можем вместе свернуться… завтра… может, сегодня… может, ты не выдержишь, я выживу… Найду… я молодой… сильный… скажи: как спасти?… Назови заветное слово… или цену… а я там скажу… отдам баксы… и Алиску (машет в сторону Алисы) не забуду… помогу… хоть мозги у нее… сам видишь… Клянусь…

ДАНЯ: 12 лет назад еще при совдепии свалился с приступом в Павлодаре. Завод присматривал. Инкогнито. Я тогда еще не развернулся, но на хвост многим наступил…Ко мне ходила на уколы медсестра… славная женщина…

КИЛЛЕР: Медсестра?

ДАНЯ: Марина… Сергеевна….

КИЛЛЕР: (растерянно) Мать?

ДАНЯ: Когда разбогател… Как-то на момент… Остановился… Вспомнил… Захотел найти… Я знал, что родился мальчик. Даже не мечтал, что мой. Призналась – от меня. Захотел помочь… Она попросила: забери…спаси его. И парень понял все сразу… Он чувствовал, что другой… Что не его семья… Чужой… Сейчас по-английски спикает лучше англичан… Будет большим меном…

АЛИСА: У меня есть брат? Чудеса! Ты не только головой хорошо поработал…

ДАНЯ: Не так все понимаешь…

АЛИСА: Гришутка, теперь ты завидный русский – у тебя появились родственники за границей…

КИЛЛЕР: Пошла ты…

АЛИСА: Ругайся, ругай вслух, а втихаря пользуй, как все… (вдруг встает, ходит) Боже мой… так ты наш родственник? И хотел убить?

ДАНЯ: Ничего страшного, все мы родственники и все мы киллеры друг друга. Родственников и убивать проще – они рядом, (копается в ящике, достает связку писем и кладет их на стол перед киллером. Сам идет к дивану, ложится). У тебя, Гриша, замечательная мать.

КИЛЛЕР: Замечательная… ага… Молчала… предала…

ДАНЯ: Возьми и почитай… Она меня с того света вытащила…

КИЛЛЕР: Они меня не любили… Боялись… Мать… Отец… Нет, отец не боялся… Нет… Я вроде он – только страшнее… не хотел он этого…

ДАНЯ: Ты можешь гордиться братом… Что плохого, что я помог? И пусть будут дети наши по всему земному шару… Этот шарик такой плюгавенький… дохлый… дети ему не помешают…

КИЛЛЕР: (ошарашено, оцепенело) Я хотел, чтоб он гордился… Знал, что я для него сделал…. Чтоб он… я… я дал ему жизнь… оценил…

ДАНЯ: Так радуйся… Жизнь у него достойная… Я ему дал….

КИЛЛЕР: Опять Вы… Вы весь в белом, мы все в говне… Папаша… Ох… Лучше бы Вы мне вышку прописали… нельзя забирать надежду… Нельзя выжить, если никто нигде не ждет…. Если не к кому прислониться… Сдует… Снесет… К «Калашнику»? Он трясет… Это не надолго… У меня ж нет… ну ничего нет… У кого дело… семья… Как у Вас… У меня братишка…

АЛИСА: Гриш… Гришутка… Ну, что ты…Ну, хочешь, прислонись ко мне… Прислонись… У меня тоже нет… Мерзость на душе…

КИЛЛЕР: С тобой еще хуже…

АЛИСА: Неправда… нет…

ДАНЯ: Слушай… Ну. слушай… Ты же его старший брат… Он тебя все равно помнит… и почитает… Спас ты его, не спас… Вспоминает… ты даже не знаешь… Мой старший тоже рано уехал… Бывал наездами… И вдруг взял меня к родственникам… к морю… отца не было… мать копила рубли – отдала… Я так мечтал: море, много воды… мы же в голых сопках жили… ни речки, ни озера… Пошли первый раз к морю, разделись в кустах – я весь дрожу от нетерпения… но куда мне… и вещи бросить нельзя и брат тоже хочет… жарко… он первый должен… и вдруг схватил меня на руки… он понял… понял, как я хочу… как жду… и понес, побежал со мною к воде… упал вместе со мной в волны… он хотел, чтобы я ощутил все это вместе с ним… не отдельно… не позже… чтоб море принадлежало не только ему… он поделился… поделился… не забрал себе все… И я всю жизнь помню… И хотя он и мать в Канаде, они всегда могут ко мне прислониться…

КИЛЛЕР: (угрюмо) Ему не за что меня любить… И нечего вспомнить…

АЛИСА: Иди… Иди… Гришутка… Прислонись… Выйду за тебя замуж… Купим фирменный прикид, сотовый телефон с интернетом, крутую тачку… 10 слов по-английски выучишь… Зимой в Куршавель… Летом в Сан-Тропе… Сольемся с физиологическими отходами нефтяной и горно-рудной промышленности… Два сапога – пара…

КИЛЛЕР: Я ничего не умею… Только стрелять…

АЛИСА: Научим… Стрелять – не работа-так… хобби… Наскучит по мобильнику болтать – пристрелишь кого-нибудь… Всегда есть кого пристрелить… У всех… В театре в первом ряду будешь…

КИЛЛЕР: Я отдыхаю в сауне, игровых автоматах…

ДАНЯ: Какую дурость несешь… В нашей стране любой большой бизнес в грязи… как дно большого корабля в ракушках… Среда обитания… дно… У них за бугром тоже начиналось не с фиалок… Включи телевизор…

АЛИСА: (идет к телевизору, подключает) Чем тебе Гришутка не зять? И мне приятно… Спросят, кто муж? А я им в ответ: Гриша-киллер, слышали? Ох-ах! Счастливая! Сам киллер – муж! Над чем он сейчас работает? Ой, у него благотворительная акция: шпокает всех, у кого вес больше 100 кг, заказ экологов… и тетечек… шпокает… и дядечек… Наш город для стройных, мускулистых… Правда, он и меня хотел шпокнуть, но теперь наш дружочек.

ТЕЛЕВИЗОР: Обзор городских новостей… Криминальная хроника…

ДАНЯ: Да, большой друг. Мы к нему на день рождения, – он к нам на похороны.

АЛИСА: С папкиными деньгами мы тебя в мэры продвинем… охраной окружим. Ты же народное достояние… Это же идеально… Пенсии вовремя, газоны чистые… Кайф… Порядок….С киллером-то не поспоришь…

ТЕЛЕВИЗОР (Диктор): Продолжаются работы по расчистке взорванных флигелей по улице Крюгера. Сейчас нет сомнений в криминальном характере взрыва – лаборатория определила и характер и количество взрывчатого вещества. Связать преступление с исчезновением нефтяного магната Даниила Глухова пока не удается, (картинка: вид сверху) Большое цветовое пятно на асфальте широкого проспекта, рядом со знакомым переулком… автомобильная пробка… визжат тормоза, гудят сирены, машины… они стараются объехать неожиданное препятствие…

ДАНЯ: Тише. (смотрит внимательно) Техники много нагнали… Я и не ожидал.

ТЕЛЕВИЗОР: При наезде камеры пятно превращается в девушку в широком длинном цветастом платье, которая лежит на проезжей части. Милиционеры оттаскивают ее, она вырывается и опять падает на асфальт.

ДАНЯ: (подался вперед) Откуда? Здесь?! Не может быть! Она не знала… И знать не могла… Это не она… Гриша, Алиса, смотрите, контору мою показывают. Все слетелись. Вот… Вот… Вот это Га-лух. Который говорит. Посмотри.

АЛИСА: (тычет пальцем) А это ж твой брат? Да? Он?

ДАНЯ: Теперь ты их видел… Видел? Там и Егорка… и Петровский… Базилевич. Слава Богу, брательник подъехал.

КИЛЛЕР: На хрен нужно… Пойду лягу….Чего смотреть… Я бы хотел умереть… Прямо сейчас…

ДАНЯ: Ну скажи, пока живы еще… Впрочем, любой… Теперь я – Я уже был… Я для них был… Был… Все сделал… был – сплыл… Ты прав, киллер… Не к кому прислониться…

АЛИСА: Не трогай его… Он весь потный… Сними, сними, Гриша, рубаху… Я помогу…

КИЛЛЕР: (сидит на диване) Не хочу…

АЛИСА: Дань, посмотрел, успокоился… (подходит, выключает телевизор) Береги силы… Ты должен жить… Ты заслужил… Не думай о них… Брось…

ДАНЯ: Я ожидал, они вздрогнут… в панике… Они… чай пьют… Мавр сделал дело… Егорка… с папкой… три класса… до геометрии не дошел… на дважды два остановился… «Мойдодыр» не прочел до конца… все… все от меня… вальяжный… банкир… В бизнесе тоже нет друзей – поддельни-ки, не партнеры, союзники – попутчики… дорожки вместе – дорожки врозь… И ни «спасибо», ни «до свидания»… Забыть их… забыть… Есть мать… брат… сестра… Остальное блеф… бизнес – семейное дело…

АЛИСА: Видишь – рыть будут… Вдруг отроют – точно выйду замуж за Гришутку… Не буду больше любить людей… И не хочу, чтоб меня любили…

КИЛЛЕР: А за что их любить?… Скажи..

ДАНЯ: Если бы каждый любил только себя и то было бы достаточно. Но не любим – губим… Надо привыкнуть к мысли, что люди глупы.

АЛИСА: Бойфрендик… Голубой ты мой, синий или зеленый… Глупый или нет… Что ни говори, все равно: люди мы человеки…

ДАНЯ: Какая разница, кто кого любит: мужчина мужчину или женщину. Есть две ориентации: те, кто любит, и те, кто ненавидят…

КИЛЛЕР: Отстаньте… Я сказал – не петух… Что вам надо?

ДАНЯ: Не смущайся, Гриша… Нормально…

КИЛЛЕР: Да сами Вы… пидоры…

АЛИСА: Успокойся… успокойся (гладит его)… Я продвинутая… И мне как раз… Подходит… Хоть для тебя не буду сиськи, миськи… Всегда удивлялась: люди относятся к собачкам и кошкам, как к любимому человеку, а к любимому – как к животному… Злобно… безжалостно… Сейчас стало доходить…

ДАНЯ: Человек – существо неблагодарное… Любая собачка на добро приветнее, человечнее… для нас ближе и любимее…

КИЛЛЕР: Человек и есть тварь… главная…

ДАНЯ: Жаль, не смотрел на них… Узнал бы хоть, кого бояться…

АЛИСА: Захочет – видик посмотрит… Я записала….

КИЛЛЕР: Один похож… Чуть… Не ручаюсь… Ящик (показывает на телевизор) рябой… как дождь… (отходит)

АЛИСА: Кто похож? Интересно все же… (идет, включает телевизор и видак) Ну, подойди… Не ленись…

КИЛЛЕР: (подходит, смотрит) В углу… Вот… Молчит… Один сидит… Вот-вот…

ДАНЯ: Кто?! А ну останови. (Алиса нажимает кнопки) Прокрути… Кто это? Это же… Это же… Не может быть… Сейчас (копается в ящике стола, находит фотографию) Этот…?

КИЛЛЕР: (смотрит на свет) Дац? Он к нам приезжал… Я еще пацаном был… Да. Дац! Николай.

ДАНЯ: Да нет… Какой Дац?

КИЛЛЕР: Деньги привозил… На дом…. Мы дом покупали… Дац он… Николай… Мы вместе дом смотрели….

ДАНЯ: Да… я просил… Найти… помочь… Я такие поручения только ему доверял… Он мать твою и нашел…

КИЛЛЕР: Потом еще приезжал…. (идет к дивану, чтобы сесть)

ДАНЯ: (убито) Он и Саймона в Лондон отвозил..

КИЛЛЕР: Дал 10 тысяч… наводку всю. План… Мне безразлично: Дац, не Дац… (вдруг понимает) Твой брат?!

ДАНЯ: (опустив голову, сидит за столом; киллер, тяжело ступая, доходит до дивана) Бедный, бедный Митяй…. (молча, ковыляя, обходит комнату по периметру; опять садится)

АЛИСА: (обняла отца) Боже… Боже мой…За миллионы? Может, ошибка?

КИЛЛЕР: Нет. Не хочу… (идет к поролону с одеялом, ложится) Мне здесь удобней…

АЛИСА: Как скажешь… как скажешь….(садится на пол)

ДАНЯ: И вот что… Теперь скажу… Теперь можно… Вернее нужно. Чтоб вы понимали…простите меня… Простите – думал, пронесет…Думал, вытащу. Но не смог. Мы не под флигелем… Мы под проезжей частью… Об этом не знает никто… Шансов нет. тут рыть не будут. Могила. Простите… Магистраль.

АЛИСА: (встает) Не будут? Значит… (подходит, обнимает Даню)

ДАНЯ: Прости… прости. Маленькая моя… Жить вместе не привелось… Только умереть вместе.

АЛИСА: (плачет) Нет, мне не страшно… Как же он мог?

ДАНЯ: Забудь, забудь… Ни слова о нем. (идет, ложится на диван)

КИЛЛЕР: Давление высокое… И сердце… Это с виду… я такой… Я ж стрелок… Все равно Дац бы мне не простил… А братишку ты вытащил… Быстрей бы сдохнуть…

ДАНЯ: Американцы говорят: «Все, что поднимается – опускается»… Я знал… Высоко залетел… На виду… как мишень… Ждал… Но так… (поворачивается спиной)

АЛИСА: Всех опустили…

КИЛЛЕР: Плохое слово – не говори… Молчание.

АЛИСА: Ну все – так все… Чем ближе смерть – тем меньше ее боишься, (киллеру) Ладно… Давай помоемся… Это ж так принято… И прикольно. Тело обмывать… Тут и мочалка есть и мыло…

КИЛЛЕР: Так после смерти…

АЛИСА: А мы – до… Чтоб чистыми… Есть вода – нет воды, это ж сейчас все равно? Да?

Даня, ты слышишь? Мы воду возьмем (идет, наливает в тазик и в чайник, ставит за шкаф, чтобы Дане не было видно, приносит полотенце, простыни). – Снимай… снимай., все… я безо всяких… по родственному… надо же… хотел меня убить… Ты ж мне вроде, как там у вас, братан, братела (киллер как в полусне раздевается, она тоже снимает с себя одежду). Мы же уже почти на том свете (гладит его по спине, поливает из чайника). А на том свете этим вроде бы никто не занимается. Теперь ты меня (дает ему чайник, и он льет на нее воду) меня помоешь, я – тебя… я видела… в фильме, они мыли друг друга и любили (снова льет на него). А ты не волосатый… Значит не темпераментный… так говорят… сейчас (мылитмочалку, трет спину) Я безнравственная? Да? А если умираешь, надо быть нравственной? Не надо спрашивать о волосатой спине? У тебя хорошая… Мускулистая… А у Рудьки одни мослы… Вообще-то мне все равно у кого какая спина. Шрамы? Откуда?

КИЛЛЕР: (глухо) Отовсюду… И Афган… И Чечня… Гоняли везде…

АЛИСА: Повернись (поливает его). Интересно… Особь другого пола. Женщина, нас учили, живородящее млекопитающее… А мужчина – просто млекопитающее… То есть животное… Есть волосатое… Есть без. (Дает ему чайник, мочалку, поворачивается к нему спиной). Три! Как хорошо, что можно говорить все, что попало… И не стыдно… Спасибо (забирает у него мочалку). Вот уже и неинтересно… И спина… И то, что ниже… Давай вытираться (достает полотенце, вытирает его). Оказывается жизнь совсем неинтересная штука… Все уже было… ничего нового…

ДАНЯ: (из-за шкафа) Я же говорил: неинтересными могут быть подробности жизни. Найди другие. Пока есть жизнь – есть варианты.

АЛИСА: Сам сказал, у нас нет.

Алиса дает полотенце киллеру, и он ее вытирает. Две оголенные фигуры в тазике чуть видны в тусклом свете.

АЛИСА: Отдыхай, Даня… Не слушай, (заворачивается в простыню. Идет ложится на поролон). Хочешь, Гриша, иди сюда, теплее будет.

Киллер, как заколдованный идет к ней, она дает ему сухую простыню, он заворачивается и ложится рядом.

КИЛЛЕР: Ты не думай – я не такой… не петух… я тебе скажу… Все равно помирать… У меня уже лет шесть – никого… и к профессорам ходил… Бабки заговаривали… Хватал – одну, другую: вдруг пойдет… вдруг смогу… Изжевывали – глухо… Только дрожь появляется… И все напряженно… внутри… Не отпускает… Вроде бегу… бегу… все палят… и спереди… сзади… И дыхание чье-то: чав-чав… прямо в ухо… справа… слева… и во сне… и еще кружочек… дуло… туда… сюда… вот-вот… Я держусь… Как держат живот: отпустил… вывалился… за ремень… Был рвач – стал пузач… Я держусь… днем… ночью… Какой секс… Не разжаться бы…

АЛИСА: Бедный… бедный… Значит, не голубой. (садится на поролон) Герой нашего времени не педик… Герой нашего времени – импотент! Еще на руп дешевле… Ой, домой бы… И в ванную… Отмокать… Отмокать! Ай! (она подскакивает) Вон! Вон! Шевелится (показывает пальцем) в той куче…

КИЛЛЕР: (в простыне шагнул к подозрительному мусору) Ничего не шевелится… дохлая уже… задохнулась.

АЛИСА: Мы так же… Да?

КИЛЛЕР: Заткнись. Может, так… А может, хуже.

АЛИСА: (ложится назад) Заткнусь… заткнусь. Не обижайся. Самой грош цена…

КИЛЛЕР: Я тебя не покупал..

АЛИСА: Ты лежи… Лежи… Я дура… дура… Хочу хоть кому-то быть нужной. Разожмись…

КИЛЛЕР: Умру – разожмусь….

ДАНЯ: (встает) Я баллоны открою… (копошится в углу) Чего ждать… глотнуть кислорода и все….

АЛИСА: За что он тебя? Ты ж его так любил…

ДАНЯ: Я сказал – ухожу… Акции продаю… Я ухожу – он уходит… Он ведь при мне: сам-то никакой, невостребованный… амбиций уйма… Рассчитал: лучше, чтоб я умер, чем ушел – тогда он в доле… В делах… на заводах… в банках… Вместо меня… Законно… Хорошая жизнь портит… Плохая – губит… Амбиции умных – надежда глупых… (открывает баллон)

АЛИСА: Легче дышать… А тебе?

КИЛЛЕР: Мне все равно… (Дане) Сам говорил: он с тобой поделился, а ты? Скрысятничал?… не поделился славой, деньгами…

ДАНЯ: Сейчас кислород съедим… (киллеру) Нет… Нет… Я делился… Он всегда был… В Советах… В директорах… Президентах… И средства были… И счета… Я не жалел… Деньги – ловушка… Для способного человека – капкан… Не уйти… Говорят же: не в деньгах счастье, а в их количестве. Для одного 100 долларов – счастье, а 10 тысяч смерть… Для другого мало миллиона, а два уже несчастье… Внешнее богатство и внутренняя нищета! Между ними такая вольтовая дуга! Сгорает все: друзья… жена… дети… жизнь… А что наша жизнь: комедия? Трагедия?…Поздно узнаем… Не поправить…

КИЛЛЕР: Не пудрите мозги, папаша, чем больше баксов – тем лучше…. Только дайте…

ДАНЯ: У них там… Англии… Германии как-то устоялось… Богатство… Человек… Само по себе… У нас вместе… Все… Богатство… Дерьмо… Человек…

КИЛЛЕР: Все по себя меряете… вверх смотрите… а Вы – вниз… на нас…. Дайте нам что-то… За бугром же дали… хоть жрачку…

ДАНЯ: Берите… если не поздно… Я опоздал…

АЛИСА: Я помню… ты предчувствовал… Помнишь свои «даники»?

КИЛЛЕР: (сам себе) И того лучше… Мать… не сказала… предала… как все… и

АЛИСА: (Дане) Почитай… Я тоже научилась… ну, не так… Ой! Свет тускнеет!… В горле першит… Горько… Умирать, так со стихами… красиво…

ДАНЯ: Аккумуляторы садятся..

АЛИСА: Киллер? Гриш… Ты еще живой… (тормошит его) плохо… Это я… Есть, Гриша, такие четверостишия – гаррики… А папка… Даня… Ну и стихи поэтому даники….

ДАНЯ: Помолиться бы… Не научен… И кому?

КИЛЛЕР: Сложи пальцы и махай… перед носом… Меня в зоне учили…

ДАНЯ: К храму не протолкнуться… Лезут… не за святостью…. Нашкодил – отмолился… Не рабы божьи – арендаторы его…

КИЛЛЕР: Допускает – значит, надо.

ДАНЯ: Лишь бы мать не узнала… она не переживет…

АЛИСА: Я вспомнила тот «даник»… предчувствие… Как ты угадал… (декламирует) «Преданность и предавать… От того два слова эти схожи… Хоть на свет и мрак они похожи… Что за них готов я умирать…»

ДАНЯ: Тяжко дышать… Спите… Аккумуляторы уже сдохли…

АЛИСА: Кружится все… пап… Вспомни чего хорошего… Ты такую жизнь прожил… Хоть Лолу-шмолу свою…

ДАНЯ: Я понимаю… Но ни с кем никогда я не спал так спокойно, как с ней… Просто спал… Словно ангел-хранитель надо мной… Вот и опять прилетела…Почувствовала.

АЛИСА: (сдавленно) Ты романтик, папа. Наверное, миллиардерами могут быть только романтики – остальным хватит миллионов….

ДАНЯ: Ей было 19… В Ташаузе… На краю пустыни… Девочка в пестром длинном платье-халате… Ехала автобусом в Ашхабад… Оттуда в Петербург… Учиться хотела – ее в университет приняли… И автобус сломался… жара… песок… рвань придорожная… а я мимо… в огромном, как корабль, джипе… кондиционер… белые занавески… фрукты… Взял ее… какого-то старика… ребенка… подвез… Потом летели вместе… Нашел я ее… зачем-то… через полгода… Зачем-то уговорил… перевел в Москву… Зачем-то куда-то возил… водил… в театры… концерты. Два года не дотронулся – думать не смел… Вроде оазиса была: ее тишина… моя суетность… ее пустыня людей – и моя толчея… я окунулся… от нее шло такое… добро… потом испугался… Исчезнет… Уйдет… захотел привязать…

Тишина, прерываемая гулом, шорохами

ДАНЯ: На Востоке… ты не знаешь…. Не возраст… Там другой подход… в близости для восточной женщины главное он – мужчина… для западной – она, женщина… Я понимаю – уступила… не любовь… Уважила…

Нарастающий гул. И тишина

ДАНЯ: У всех детей – одни радости, у меня – другие… Чтоб стать, как все. должен был стать лучше… на голову выше… Я шел, как танк… Завоевывал… Крушил… Наверно, редко заглядывал под гусеницы…

Человечество, как осел – вперед идет только за охапкой жратвы…

Мир распался… Каждый стал киллером… Близких… дальних… себя… Никто ни за кого не в ответе… Никто никому не нужен… И не спасет никто…

Молчание. Освещение выключено. Тишина. Постепенно появляется и нарастает шум сверху. Светлеет. Хотя очертания еле видны.

АЛИСА (она лежит на поролоне с киллером под одной простыней и двумя пледами – холодно). Дань… Дань… Который час?… Который день?

ДАНЯ: (не открывая глаза хрипит) Не знаю… Телевизор сдох…Часы далеко…

(он раскинул руки… Дышит тяжело, со свистом)

АЛИСА: (в белой простыне, как приведение, пошатываясь идет к Дане, тормошит его). Ты жив? Даня? (Он с трудом открывает глаза) Папка… Даня… Даня… Вставай… (кричит) Вставай же! Вставай! Я беременная…! Он смог…! Смог…!

ДАНЯ: (делает движения ногами, руками, бессильно опускается на подушку). Кто? Что?

АЛИСА: (теребит его) Будет мальчик… Я знаю..

ДАНЯ: (отрешенно) Давно беременная…?

АЛИСА: Только что… Минуту… Я знаю – мальчик… Он же не может умереть?! Он же не отвечает за нас?

КИЛЛЕР: (глухо) Долбят! Прямо сюда (показывает на голову, садится на поролон). Одни круги.

ДАНЯ: (недоверчиво) Тут? (смотрит вверх) Тут долбить не могут…

Внезапно заработал телевизор. Появился звук, заглушаемый визгом – то ли электробура, то ли пилы. Тяжелые удары раздаются где-то совсем рядом.

ТЕЛЕВИЗОР (Диктор): Сумасшедшая девушка-туркменка ночь и весь вчерашний день провела посреди мостовой рядом с рухнувшим дворцом. Она падала под колеса, мешала проезду машин, ее оттаскивали, она возвращалась. Брат пропавшего нефтемагната Даниила Глухова на двое суток под залог в миллион долларов выкупил этот участок дороги и производит его вскрытие.

ДАНЯ: Она? Откуда?

АЛИСА: Даня! Даня! (она бьет по подушке, у нее истерика, тормошит отца) Сделай что-то… Сделай! Я хочу жить… жить… У меня ребенок. (бежит к киллеру) Вставай же – ты отец! Ты сделал человека!

КИЛЛЕР: (не понимая) Я не убил? Я сделал.

Сверху сыпется земля. Угол, примыкавший к тамбуру, – рухнул. Сквозь него пробился дневной свет и человеческие голоса.

АЛИСА: Ага! Умер! Так старался…

ДАНЯ: Копать не должны…

ЖЕНСКИЙ ГОЛОС СВЕРХУ: Даниил? Даниил?

ДАНЯ: (приподнимается) Она…

КИЛЛЕР: Я не убил? Я сделал…(садится на поролон, обхватывает руками голову)

АЛИСА: Мой миленький… Мой бойфренд… Обними меня (в провале потолка яркий свет. Она, поддерживая киллера, ведет его к отцу) Даня, обними тоже… Уроды мои… Прислонитесь…(наклоняет Даню к животу). Он уже там. Слышишь? Новый человек… Твоему внуку будет легче… Занавес

Феликс Пьеса для трех действующих лиц и трех действующих телефонов

Действующие лица:

ФЕЛИКС – волосатый крупный мужчина лет 50

СУЛИКО – нежная девушка 20–22 лет

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА – разносчица пиццы, моложавая, без возраста

Телефоны:

обыкновенный «PANASONIC»

мобильный

радио офисный Телефоны:

I акт

В интерьере

Жилая двухкомнатная квартира, обставленная несколько претенциозной арабской мебелью. Огромная кровать, диванчик, шкаф, трюмо, круглый стол и столики. Комната насыщена предметами делового мира: ксерокс, факс, компьютер, телефоны. В углу телевизор новейшей системы, видеомагнитофон. На столе ваза с фруктами, бутылка «Колы».

Полуголый мужчина в длинных трусах, лежа на кровати, щелкает дистанционным пультом-переключателем программ ТВ. Берет мобильный телефон, набирает номер.

ФЕЛИКС. Брюссель? Мишка? Это я, Феликс. Старик, набери меня по обычному – батарейки в мобильном садятся. Давай. (Откладывает мобильный. Звонок по телефону, что на тумбочке, возле кровати. Хватает трубку, нажимает клавишу.) Мишка…?!

ТЕЛЕФОН. Да положи ты трубку…

ФЕЛИКС. Тьфу, забыл. (Кладет трубку. Наклоняется к телефону. Кричит.) Майкл! Привет! Как у вас там погода…

ТЕЛЕФОН. Да не ори так… Не наклоняйся…

ФЕЛИКС, (смущенно) Черт его знает. Вчера только новый поставили, то ли клавиши перепутаны: слышно – не слышно..! Вы все разъехались – а я сдыхаю. Ненавижу здешние воскресенья… Скука… Без работы тут каюк… Уик-энд по-советски… Все на дачах… Водку жрут… Город пустой… Родина социализма.

ТЕЛЕФОН. Бассейн… Шашлыки… Олег устроит уик-энд по-нашему.

ФЕЛИКС. Да пошел он… не хочу… Вроде цветы посадили, а пахнет… (Поет) Хорошо в краю родном: пахнет сеном и…

ТЕЛЕФОН. Как наши дела?

ФЕЛИКС. Хромбут вытолкал – десять вагонов. У них сложности – бывшая оборонка. Акционируют… Все рвутся. Надо выкупать весь завод, пока дешёвка. Да Надоело… Дай телефончик какой-нибудь телки… Чего-то хочется нерядового… какую-нибудь студенточку… комсомолку с круглыми глазами… с верой в лампочку Ильича…

ТЕЛЕФОН. Да нет у меня здесь комсомолочек… У Олега спроси… У него целый кондуит тех, кто верит… Рыжие, черные – с такими круглыми, как колеса у паровоза… немытого.

ФЕЛИКС. Да нет… Я рабочих не хочу… Какую-нибудь домашнюю, комнатную… чтоб не за бабки… ну не совсем… за подарочек. И чтоб не бояться… люблю здоровый секс, но без спецодежды.

ТЕЛЕФОН. На любовь потянуло… Лав стори…

ФЕЛИКС. Обрыдло… Когда нет капусты – всех бы купил, весь «Плейбой» поставил, а когда есть – хочется чего-то… где бабки не главное.

ТЕЛЕФОН. Размечтался! Чистую девичью любовь – и бесплатно! Кстати у китайца были кадры…

ФЕЛИКС. Чернозем… Даже если б они платили.

ТЕЛЕФОН. У Рината может. Он местный. Позвони ему в Лондон. Бай.

ФЕЛИКС. (набирает по мобильному) Лондон? Ринат? Ай, сори (достает бумажку с записанными номерами телефонов, раскладывает их, вновь набирает). Лондон? Ринат? Я, я Феликс. Да где могу быть – в Педриловке твоей. В офисе. Мой срок сидеть. Перезвони, а то на мобильном батарейка садится. (Откладывает мобильный, наливает фужер «Колы» из бутылки. Звонок по телефону – откидывается к трубке, нажимает клавишу.) Да?

ТЕЛЕФОН. Ты чего на мой город тянешь – не самое плохое место. А как резиденция?

ФЕЛИКС. Ринат, я же не против. Хотя мебель могли бы поудобней поставить… Слушай, вы чего тут в воскресенье делаете? Скучища… На улице грязь… В кабаках а ля Париж, но тараканы и цены ломовые, да еще отравят…

ТЕЛЕФОН. Вытолкал?

ФЕЛИКС. Еще обещали… Скоро все растащат тут… Лаве надо подбросить… У тебя, говорят, какие-то козочки есть… Чистенькие… Хочу отдыхать… Мы ж не в Америке: работать, работать, работать.

ТЕЛЕФОН. Хочешь красиво жить – вертись. Будь стопроцентным янки.

ФЕЛИКС. Они крейзи! Мы работаем, чтобы отдыхать. По полной программе. А они отдыхают, чтоб работать – придумали себе жизнь!

ТЕЛЕФОН. Я записную где-то бросил… Да у нас их море – хочешь чистенькую – в сауне пропарь…

ФЕЛИКС. А где Боб?

ТЕЛЕФОН. Боб уже дома, в Чикаго. Вчера улетел… не грусти… Возьми на шкафу газеты… В каждой – девушки ищут работу, дамочки ищут и прочее. Только не найди приключения на жопу. Бай…

ФЕЛИКС, (набирает по мобильному) Люся, ты? Феликс… На вахте остался… Боб дома..? Спит… Пусть мне перезвонит, у меня на мобильном батарейка села… (зарядное барахлит… смотрит на бумаги возле факса. Звонок. Нажимает клавишу).

ТЕЛЕФОН. Феликс? Отдыхаешь? Как бизнес?

ФЕЛИКС. Боб, привет! Бизнес в порядке. Что в Чикаго – моих видел?

ТЕЛЕФОН. Звонил. Роза к матери уехала.

ФЕЛИКС. Знаю. Там у нее лажа с почками… Старуха плоха… Люська твоя рядом?

ТЕЛЕФОН. К бассейну ушла…

ФЕЛИКС. Когда я свой закончу… И дом надо достроить… Ой хочу… И бассейн… И сауну – все хочу… сразу… Прям сейчас… Надоело сидеть в офисе, или китайца напрягать на дешевку… Слышь, может у тебя какой кадр тут завалялся? Если нет своей хаты, я бы снял… Только чтоб приличная…

ТЕЛЕФОН. Чего дуришь… В Педриловке телок, как туберкулезных палочек… в тюрьме. Валом. Бери любую. Как бизнес?

ФЕЛИКС. Чаусу кинул – вроде наелся. Обещал еще. Есть кое-что завтра лечу в Камень зарплату им не платят, все готовы продать…

ТЕЛЕФОН. На меня вышел Иван из Берлина, предлагает вагоны разгрузить прямо в Камне на кожзаводе…

ФЕЛИКС. Это же рядом… Десять километров…

ТЕЛЕФОН. Тебе что… Грузи… Им выгодно так– у них долги… Через банк пойдут – деньги отнимут… И нам тоже… Тебе Иван позвонит…

ФЕЛИКС, (грызет яблоко. Скидывает со шкафа газеты. Листает. Что-то отмечает рукой. Набирает номер).

ТЕЛЕФОН, (жен.) Вас слушают.

ФЕЛИКС. Я по объявлению. Вы ищите работу в солидной фирме?

ТЕЛЕФОН. Желательно…

ФЕЛИКС. Какие иностранные языки вы знаете?

ТЕЛЕФОН, (со смешком) Многие. Моим языком вы останетесь довольны. Гарантирую.

ФЕЛИКС, (карявит речь под иностранца) Наша фирма серьезный всемирный экспортер… Мы ищем серьезный деловой леди для длительного контакта. Оплата по европейский стандарт…

ТЕЛЕФОН. Годится. Будут мани – будут Тани. Очень серьезные деловые, с языком длиной в конский хвост. Останетесь довольны. Куда ехать? Сколько вас и сколько нас?

ФЕЛИКС. Мы пришлем вам анкету… И вызовем вас на интервью. Сенкью. Бай (отключает линию)

Грызет яблоко, шуршит газетами, опять набирает номер

ФЕЛИКС. Я по объявлению.

ТЕЛЕФОН. Обращаю ваше внимание – никаких секс услуг…

ФЕЛИКС. А какие..?

ТЕЛЕФОН. Я машинистка, печатаю грамотно и быстро.

ФЕЛИКС. Но…

ТЕЛЕФОН. Не отказывайтесь… Но если будут ужасные, в разных формах сексуальные притязания, то зарплата в два раза выше…

ФЕЛИКС. Извините, у нас не машинки, у нас компьютер… (отключает линию, читает газету) – «Девушка из приличной семьи, инкогнито ищет работу по воскресным дням». Хм… (набирает номер).

ТЕЛЕФОН, (муж. голос) Вас слушают…

ФЕЛИКС, (удивленно) Но я по объявлению девушки…

ТЕЛЕФОН. Я ее представитель, что вас интересует?

ФЕЛИКС. Ну… ну… Серьезное… милое… создание… Лет двадцать…

ТЕЛЕФОН. Не стесняйтесь.

ФЕЛИКС. Лучше девственница, чем развратница. У нас действительно серьезная фирма, серьезная работа…

ТЕЛЕФОН. И поэтому в воскресенье, в обед вы хотели бы милую девушку двадцати лет… До понедельника дотерпеть не можете?

ФЕЛИКС. М-да… желательно… Сегодня… Сверхсрочная работа.

ТЕЛЕФОН. Хорошо. Адрес. Гарантирую – вам понравится, но все по моим правилам. Я привожу, но в комнату не вхожу. Вы отдаете 50 баксов. Сразу. Остальной расчет с девушкой. Ее не обижать – вы под нашим контролем. Все должно быть тихо и интеллигентно.

ФЕЛИКС. Безусловно! Безусловно! Интеллигентно!

ТЕЛЕФОН. Это наше кредо. Адрес?

ФЕЛИКС. Сейчас. Сейчас гляну, чтоб точно (смотрит бумажки) переулок Семашко 7а кв. 43, код не работает.

ТЕЛЕФОН. Подготовьте полтинник и ждите. Скоро будем.

(Феликс подходит к трюмо, разглядывает себя)

ФЕЛИКС. Так. Сгодится. Побриться… Переодеться (достает костюм из шкафа)…

Спрятать бабки и все ценное – тут народ шустрый (уходит в ванную).

(Легкий занавес в виде телевизионного экрана, экран закрывает часть квартиры. На нем идет реклама памперсов, прокладок, вискаса, возможен живой эстрадный номер.

Занавес поднимается. Феликс в костюме, галстуке, побрит, причесан. Звонок в дверь. Феликс выходит (слышны возгласы) и возвращается с очаровательной девушкой в мини-юбке, со скромной прической, уверенной в себе, чего нельзя сказать о Феликсе: он явно ожидал худший вариант.)

ФЕЛИКС. Как вы сказали, простите, Ваше имя? Сулико: Сулико. У меня папа грузинских кровей… Чистопородных…

ФЕЛИКС. Да, я помню. Мы пели в молодости… «Где же ты моя Сулико». Больше не помню… Извините.

СУЛИКО. Это все помнят. А вас зовут Филипп?

ФЕЛИКС. Нет, Феликс… Я же говорил…

СУЛИКО. Ой, извините, мне послышалось неправильно… Филипп, что-то от королевских кровей.

ФЕЛИКС. Феликс Муркот из Чикаго… Здесь отделение нашей фирмы… Я часто в вашем городе… У нас солидный Бизнес…

СУЛИКО. Значит, вы американец? Обожаю!

ФЕЛИКС. Американец, американец!

СУЛИКО. А чего вы вырядились, как директор Урюпинской птицефабрики?

ФЕЛИКС. Не понял…

СУЛИКО. Американцы обычно не плебеи, а плейбои. В воскресенье – шорты, кроссовки. Это наши «новые» на пляже в костюмах по 1000 долларов. У американцев чем толще кошелек – тем проще одежда. Так же?

ФЕЛИКС. Я на свидание оделся. Для вас. Раньше, а я раньше когда-то лет 25 назад, жил в вашем городе, недолго, правда, жил, было модно ходить к девушке при параде…

СУЛИКО. Не берите в голову… все поменялось… Сами видите, ходят не к девушкам, а они сами… костюм не надевают – мешает… А галстук вообще у нас Гаврилой обзывают… Он для людей сферы услуг…

ФЕЛИКС. Это я с Гаврилой на шее..?

СУЛИКО. Точно.

ФЕЛИКС. То – то же мне что-то тяжеловато. Гаврила давит. Что это мы стоим? Давайте сядем. Выпьем за знакомство… (Идет к холодильнику, приносит шампанское, коньяк, вино, с размаха ставит на стол) Вот. И водка есть… Закуска, правда, фруктовая. Но есть и сыр…

СУЛИКО. Ну что вы… Зачем столько… Я вообще не употребляю… Чуть-чуть… Шампанского. За компанию… Чтоб вам не скучно было… Я понимаю: мужчине в такой ситуации надо выпить…

ФЕЛИКС. Раньше считалось, что девушке в такой ситуации не мешало (щелкает по шее). Для смелости…

СУЛИКО. Несмелые девушки на базаре сухофруктами торгуют. Я вам нравлюсь?

ФЕЛИКС. Очень… Очень нравитесь…

СУЛИКО, я не из игривости – а корысти ради. Если я вам нравлюсь, если вы хотите, чтоб я осталась, значит, мы договорились…

ФЕЛИКС. Договорились, договорились.

СУЛИКО. Это не дорого. 200 баксов. Но и недолго. У меня сегодня куча дел…

ФЕЛИКС. Мы обо всем договорились… Давайте… Давайте выпьем… Вы мне расскажите о себе…

СУЛИКО. Почему все мужчины так стараются заставить выпить? Я на работе– Вы же знаете – на работе не пьют… Я Вадику пожалуюсь.

ФЕЛИКС. Это кому?

СУЛИКО. Ну, который привел меня. Он учиться со мной на курсе и подрабатывает… А у него борцы, боксеры… Ну, что, испугались?

ФЕЛИКС, (разливает шампанское) Страшно, аж жуть… Но, по моему, все интеллигентно… Ну, давайте, Сулико… Какое нежное имя… Даже не вериться, что такая девушка, просто чудная, может ходить в гости к таким мужчинам, как я!

СУЛИКО. Вы-то что! Вы первый класс! Бывают такие обормоты! С зеркальной болезнью…

ФЕЛИКС. С чем, с чем?

СУЛИКО. Ну, без зеркала из-за живота ничего ниже его не видят.

ФЕЛИКС. И все-таки идете?

СУЛИКО, я же только в воскресенье. На один час. Ну, еще иногда. А так я даже на дискотеку не хожу. И вообще, Вадьку спросите, я только с иностранцами!

ФЕЛИКС. Иностранцы больше платят?

СУЛИКО. Белье чище и меньше болтают… Давайте, я сначала помоюсь… Я всегда моюсь. Ванна там? (Идет в ванную).

ФЕЛИКС, (вслед) Ну, зачем, зачем! Давайте поговорим… Зачем так сразу…

СУЛИКО, (из-за дверей) Я быстро. Ой, сумочку забыла (протягивает руку). Дайте мне. Там все необходимое…

ФЕЛИКС, (по инерции отдает сумку) Не надо торопиться. Мы все успеем. (Режет сыр, яблоки, ставит кассету в магнитофон. Комнату заполняет тихий джаз 60-х годов. Она выходит из ванной, обмотанная внизу полотенцем, с оголенной грудью, на цыпочках подходит сзади к Феликсу внезапно обнимает его.

ФЕЛИКС, (оборачивается) А… Ах (в растерянности мечется по комнате, находит свою рубашку и отдает Сулико).

СУЛИКО, (надевает рубашку) Такое полотенце – либо закрывает верх, либо низ. Я выбрала последнее. Вы не обижайтесь – давайте начнем. Я матери сегодня обещала помочь…

ФЕЛИКС. Я бы не хотел просто так… Механически… Я хочу… Я хочу иначе…

СУЛИКО. Иначе еще не придумали… (достает из сумочки, протягивает ему коробочку с презервативами) Если у вас нет – я взяла. Ничего не поделаешь – техника безопасности… По телевизору предупреждают…

ФЕЛИКС, (разглядывает коробочку) За себя боитесь?

СУЛИКО. Работа! Простые, надежные – не сомневайтесь. Всякие новомодные, особенно с усиками – ненавижу.

ФЕЛИКС. Почему же?

СУЛИКО. Я вообще ненавижу мужчин с усиками – где бы они их не прятали. Может от того, что мать мне однажды показала групповой портрет – друзья отца – он от нас сбежал, я его и не видела ни разу живьем. А на портрете все были с черными щетинами под носом, такие надутые презервативчики с усами. Ой, я, наверное, не права… Простите…

ФЕЛИКС, (поднимает вверх руки) Все! Все! Сдаюсь. Но так не могу… Если боитесь за оплату – я сразу отдам (вынимает 200 баксов и кладет на стол). Но я не хочу встретить девушку своей мечты – и сразу потерять. Вам же, наверное, говорили, что вы – очарованье…

СУЛИКО. (засовывает деньги в сумочку) Говорили – не говорили. Вы не думайте 100 я должна отдать Вадьке. Мне обычно остается чуть-чуть…

ФЕЛИКС. Не торопись… Расскажи, где учишься, что любишь…

СУЛИКО. Ладно, давайте поговорим, (ложиться на кровать). В прошлый раз один итальянец не смог – и деньги отказался платить… Меня чуть не побили ребята… А вы другой… Видишь ли, не смог – я тут при чем! Рабочее время идет!

ФЕЛИКС, (достает несколько «зеленых») Вот вам еще 200 – только не торопитесь…

СУЛИКО, (рассматривает баксы на свет) Рожа симпатичная. Ладно, ладно, (прячет доллары). Только про эти никому ни слова: Смотрите – не проговоритесь! Обещаете? Баксы напрасно дома держите. Не дай бог прознают – никакая охрана не поможет…

ФЕЛИКС. Ты где учишься?

СУЛИКО. Я три курса иняза закончила, слушай (читает анг. стишок), и мать меня перевела в институт менеджмента. Платный, зараза, но престижный. Менеджером буду. Если, конечно, хватит денег, чтоб платить за учебу.

ФЕЛИКС. Но это тебе нравится? Ты любишь это дело? Бизнес, менеджмент?

СУЛИКО. Сразу видно, что Вы бывший совок. У нас всегда так: «Мой сыночек так любит писать – он будет писателем! Или так любит театр, что будет актером. Любит-то любит. Но любит ли это дело его? В большом театре поют лишь те, кто способен петь, а не, те, кто обожает это делать. Так вот, я многое люблю, но ни к чему не способна… Тупая…

ФЕЛИКС. Любить свое дело – это важно.

СУЛИКО. Многие любят чужое дело, а свое ненавидят… Но делают отлично…

ФЕЛИКС. Бывает… Да, бывает… я об этом и не думал…

СУЛИКО. А чего вам об этом думать – у вас в Америке одно любимое дело – делать баксы… чем больше баксов, тем дело любимее. Все просто, понятно. И мы у вас учимся… Но у наших с этим проблемы. Амбиций много. Готовы сдохнуть, но только чтоб каким-нибудь вице президентом называли…

ФЕЛИКС. Некоторые очень неплохо учатся…

СУЛИКО, я плохо… Мало… Мало зарабатываю… Я малоспособная… Хотя, Вроде, эти воскресные занятия мне не в тягость.

ФЕЛИКС. А что такое любовь ты не задумывалась?

СУЛИКО. Любовь? А чего тут думать… Я, например в бомжа не влюблюсь… Хоть тресни… Девчонки выбирают тех, кто на машинах, щедрых, – чуть старше, младше, Волосатый, лысый – нюансы. Могу и полюбить. Что-то себе вбить в голову о каком-нибудь Ленчике на «Мерседесе», который ух-ах и к тому же вежливый. А? Это будет слепая любовь? А? Неосознанная страсть? Да?

ФЕЛИКС. А если строен, высок, мужественный, накачанный, перекачанный, но не богат…

СУЛИКО. Это для другой возрастной группы… 13–15 лет… Мужик без денег, положения – обычный самец, а я же гордая, не самка – газеты читаю.

ФЕЛИКС. Значит, «любовь зла – полюбишь и козла» – уже неактуально?

СУЛИКО. Почему ж не полюбить козла, если этот козел в хорошем прикиде, на новом «Вольво». Чистая любовь чаще всего к мужикам с грязными деньгами. Это возбуждает…

ФЕЛИКС. Сулико, прошу – не ходи больше по козлам… Это унижает…

СУЛИКО. Ходить только к вам? Так каждый второй говорит. Потом уезжает и ни привета, ни ответа.

ФЕЛИКС. Я тебя обеспечу… Надо будет, сниму квартиру… Куплю одежду…

СУЛИКО. Но ведь уедешь?

ФЕЛИКС. И приеду. И буду звонить – из Парижа, из Лондона (ходит по комнате). И ты будешь звонить… Ждать… Тебе же будет приятно, что я скучаю без тебя где-нибудь в Женеве…

СУЛИКО. А нельзя нам скучать там вместе?

ФЕЛИКС. Да, мы поедем на Гавайи… Отдыхать… Или на Багамы. Я в этом году был на Сейшалах – там тоже хорошо, 10 дней в плавках под пальмами. Ты хочешь отдыхать на Гавайях? Или на Арубе – туда без визы можно?

СУЛИКО, (суровеет) Мы, где будем? В кровати? (подходит, скидывает одеяло). Или ты любишь на полу? В кресле… В ванной… Если на кокосах – извини, не завезли, не Аруба. У меня, честно, сегодня мало времени. Сегодня я точно на Гавайи не полечу – у меня стирка дома, но аванс отработаю.

ФЕЛИКС. Ну что это за слова – «отработаю» Мы не собираемся с тобой работать… Мы собираемся любить друг друга.

СУЛИКО. Согласна. Давай же любить друг друга любым способом и в любой точке этой квартиры… даже на люстре… Я не динамистка какая-то (разворачивает полотенце, ложится на кровать).

ФЕЛИКС. Я… Я помню… Крутить динамо. Такое было в молодости. Но я еще хочу узнать о тебе. Хочу, чтоб ты узнала и о моей жизни., поняла меня… Я не хочу девочку на один раз…

СУЛИКО. Я тоже не против. Тем паче Гавайи – меня на Гавайи еще никто не приглашал, но я хочу, чтоб ты наконец, снял этот ужасный костюм – мы сразу станем ближе. И перейдем к планам на будущее… (вскакивает на кровать. Поднимает руки.) «Я планов наших люблю громадье…»

ФЕЛИКС. Может, ты и права – сниму (идет в ванную, кричит оттуда). Расскажи, кто твоя мать, кто отец.

СУЛИКО, (задирает ноги вверх, делает упражнение «березка») Мать простой советский инженер, потом в кооперативе, сейчас полубезработная. Отец был грузин, как утверждает мать. Поэтому меня назвали не Соней-Сонечкой, а Сулико – так грузинистей.

ФЕЛИКС, (выходит из ванной, в шортах и тенниске) Можно я тебя Сулей буду называть – так нежнее..?

СУЛИКО. Да хоть сосулей – если тебе приятно… Как ты думаешь – у нас по субботам в институте только спортмероприятия. Может, и по субботам подрабатывать? Все ж денег побольше… И тоже физкультура… Нагрузка на пресс…

ФЕЛИКС, (вскидывается) Все забудь. Об этом никаких разговоров. Я всегда мечтал встретить девушку только для себя, не для каких-то дел… Я женился рано так нужно было. Эмиграция, жена, дяди, дети, родители, бизнес круговерть… Думаешь, там рай? Эмиграция – это бегство от одних проблем к другим. Не меньшим… Там не страна любви – все по расчету, по регламенту, за деньги… Даже браки, что вроде заключаются на небесах, у них по договорам, в юридической конторе. А всегда хотелось… обвал… Как здесь… Здесь всегда было: если нельзя, но очень хочется, то можно… Я уже стою на ногах, всех ублажил – почему себе не сделать приятное?

СУЛИКО. Ты богатый?

ФЕЛИКС. У меня есть деньги.

СУЛИКО. Много?

ФЕЛИКС. Даже любви захотелось – значит кое-что есть…

СУЛИКО. Я подумаю… Может и полюблю… Раз уж ты богатый…

ФЕЛИКС. Видишь ли в Америке иметь много денег и быть богатым, это ни одно и тоже. Богатые, как правило, и без денег остаются богатыми.

СУЛИКО. Но… но на Гавайи хватит?

ФЕЛИКС. На Гавайи хватить с избытком.

СУЛИКО. (берет коробку с презервативами и передает Феликсу) Я созрела для любви… но все равно с этими штуками. С ними я тебя буду любить сильней.

ФЕЛИКС. (отталкивает) Нет. Я не хочу.

СУЛИКО, (откладывает коробку) Ты любишь оральный секс? Я готова. В кресле! Отнеси меня (падает к нему на руки… он немножко держит, затем кладет на кровать…)

ФЕЛИКС. Я еще не могу… Не готов…

СУЛИКО. У тебя проблемы? Импотенто… (щупает коленкой его шорты) Неправда… Я чувствую колебания твоего интеллекта… (звонок по телефону. Феликс нажимает клавишу)

ТЕЛЕФОН. Это Вадим. Сулико еще у вас?

ФЕЛИКС. Да, мы разговариваем…

ТЕЛЕФОН. Меня не интересует, чем вы занимаетесь. Вы держите девушку почти час – должны рассчитаться. Дайте ей трубку…

СУЛИКО, (наклоняется к телефону) Вадик, все в порядке. Он очень милый, интеллигентный.

ТЕЛЕФОН. Рассчитался?

СУЛИКО. Рассчитался, рассчитался – все в порядке. За мной заезжать не надо – сама дойду, мне еще в магазин.

ТЕЛЕФОН. Если лох, заряди больше. Если мало, с бригадой подъедем…

СУЛИКО. Все нормально, Вадик. Он добрый мен, пока, (нажимает клавишу)

ФЕЛИКС. Ну и жук… (снова звонок, нажимает клавишу)

СУЛИКО, (смеется) Жучок… жучок…

ТЕЛЕФОН. Сулико, пожалуйста.

СУЛИКО. Слушаю, Вадик.

ТЕЛЕФОН. Смотри, Сулико, без фокусов, ты поняла?

СУЛИКО. Какие фокусы? Ты свое получишь. Ну, куда я денусь? Завтра на лекциях все отдам. Чао (нажимает клавишу, Феликсу). Вот чутье, а! Что-то чувствует… Так всегда, когда его кидаю… Я ведь долго не соглашалась. А тут все к одному: узнаю, что Вадька – я с ним с 15 лет вожкаюсь, кроме меня, еще двух моих подружек имеет, я вроде в очередь у него. Накирялась с обиды, поехала с ними в компанию к францам…

ФЕЛИКС. С ним? К французам?

СУЛИКО. К немцам. К французам – значит, иностранцам. Там этот же Вадька меня к одному жирному дядьке и подложил. Проснулась – слезы, истерика, мне в зубы 100 долларов – полегчало. Мать-то без зарплаты была полгода, а тут за ночь ее двухмесячный оклад. Теперь уже система. У матери подружка есть Лидия Ивановна, так ее дочь Зойка на Олимпиаде бронзу – бронзовую медаль завоевала. Весь город на ушах стоял. Им машину дали, квартиру, 40 тысяч долларов. Как моя мать ахала – вот это ребенок! Вот это утешение! Вот это радость в доме! Теперь и у нас радость в доме. Мебель новую купили, дачку в лесу, за учебу сама плачу – Зойка за свою медаль горбиться с утра до ночи, кроме спортзала света божьего не видит… А я все вижу. Ты, правда, возьмешь меня на Гавайи? Ты обещал!

ФЕЛИКС. Не сомневайся. Я понимаю – ты жертва обстоятельств, трудной жизни. Но я помогу тебе., вырваться… Все мы жертвы обстоятельств… Взять меня… (ходит по комнате). В этом же городишке нищий студент… Брат отца – профессор помог поступить в университет, отец на ниве просвещения – зарплата и ни шиша, старший брат с мозгами, умел купить, продать – тогда это спекуляцией называли, в тюрьму садили – и он сидел, сестра медик, в больнице, 100 рублей, мать домохозяйка. Ну, никаких перспектив. А у других машины, квартиры, другие на Запад либо завтра уедут, либо послезавтра, а у нас ни вызовов, ни знакомств нужных. Нашли мне Розу, вся ее семья, стопроцентные евреи, не то, что мы, седьмая вода на киселе, дядька у нее в Бостоне, деловой, чемоданы собраны у них. Знаешь, как говорят: «Ты башмак, а я сапог, ты еврей – а я не смог!» Решили дома: я женюсь на Розе, выезжаю и их выдергиваю. На меня одна надежда… На студента, на шалопая – вся семья… Нет. Ты не понимаешь… Вся жизнь наперекосяк… У меня же в мозгах гуляй-ветер…

СУЛИКО. (делает березку на кровати, поднимая ноги) Ой, как я тебя понимаю. Очень хорошее упражнение. Попробуй… Нет, тебе живот мешает… Раз-два. Раз-два. У меня тоже в мозгах гуляй-ветер и все наперекосяк…

ФЕЛИКС, (ходит) Я это сделал. Я всех вытащил! Даже дядьку-профессора с закрытого в НИИ – кэгэбэшнику, их куратору, отдали его четырех комнатную квартиру с мебелью, липовый обмен оформили, – а он выезд подписал. Мать полумертвую вывез, здесь умирала, в Бресте ее таможенники вниз головой переворачивали, бриллианты искали, в Вене на носилках несли, в Бостоне еще 15 лет прожила – а тут бы уже и могилы не осталось (садиться на кровать).

СУЛИКО. (поднимается на коленях, обнимает его за голову) Бедненький мой, Филечка.

ФЕЛИКС, (подскакивает) Я не Филечка – я Феликс!

СУЛИКО. Прости, милый. Я вспомнила – Филипп – это король Испании. Ну, кто тебя, если не я пожалеет…

ФЕЛИКС. Пожалеть!! Хм. Это хорошо. Понять и пожалеть – значит полюбить… Так, во всяком случае, было на Руси.

СУЛИКО. Милый, ты опять… пальцем в небо… Теперь у нас кого жалеют, тому просто подают… рупь, два. Любят тех, кто сами могут пожалеть… Ну… давай же…

ФЕЛИКС. Пойми Роза, она хорошая, она красивая, она мать моих детей… захотелось… захотелось любви… Понимаю – глупо. Но раб… не могу отказаться…

СУЛИКО. Мы тебе поможем… с этим… Это не смертельно… Ты у нас романтик – мы сделаем романтично. Мы даже вот это (берет презервативы, надувает) превратим просто в шар… дирижабль…

Коллаж рецензий

Мы будем на нем летать над Землей… мечтать… ну. Можно сексом в воздухе… ты не против?

ФЕЛИКС. Каждый человек – рабовладелец. Один раб у него вечный от рождения это он сам. Раб своих желаний, привычек… Я не исключение. Ну, вот захотелось, давно уже… чтоб пожалела и чтоб не Оксанка, Наташка, намазанная от бровей до пупа… такой уж я…

СУЛИКО. Это тоже не беда… Мы поможем… Да своего раба вы любите… Себя все любят… Но почему-то желаете, чтоб рабами были и жены, и дети, и друзья, все… все… Их-то почему же любите не всегда?

ФЕЛИКС. Я не хочу рабства без любви… Но… Иногда… Конечно… К тебе это не имеет отношения…

СУЛИКО. Ладно я тебя понимаю… Я тебя жалею… То есть почти уже люблю. Ты согласен? Меня иногда тоже никто не пожалеет, никто не поймет – кроме моей кошки. А у тебя, кстати кот или кошка? Нет вы американцы, держите собак – это престижнее…

ФЕЛИКС. Когда тебя понимает только кошка – небольшой комплимент… даже для кошки…

СУЛИКО, (обнимает его за плечи, гладит по голове) Бедненький мой Филечка. Его кошки-коты не жалеют…

ФЕЛИКС, (подскакивает) Я не Филечка. Я Феликс…

СУЛИКО. Ой, прости, миленький. Я все думаю, что это одно и то же. Но, скажи, если мы полюбим друг друга, если уже пожалели, то может займемся (опрокидывается). Я так прониклась. И дел по горло. И Вадька на контроле времени – я ж не хочу неприятностей. К тому же деньги взяла, клиент культурный… я умираю от любви… Веришь?

ФЕЛИКС. Я тоже… Почти созрел. Ты достойна лучшего, чем случайный мужчина.

СУЛИКО, (всплескивает в отчаянье руками) Поэтому Бог послал тебя… И ты меня возьмешь на острова… Бог знает: кто заслужил, кто достойный! Кого брать на Гавайские… Правильно излагаю?

ФЕЛИКС. Ты не глупая.

СУЛИКО. Но и не умная.

ФЕЛИКС. Кто тебе это сказал!

СУЛИКО. А никто. Кожей чувствую. Умные за сто долларов с францами не спят.

ФЕЛИКС. Не спят – бдят? Грызут науку?

СУЛИКО. Нет. Спят за тысячу. «Неглупый» и «умный» – разные вещи. У нас много «неглупых, «умных» куда меньше.

ФЕЛИКС. Какая разница?

СУЛИКО. Раз ты разницы не знаешь – тоже такой как все. «Не глупый».

(Звонок. Феликс берет радиотелефон, ходит по комнате.)

ТЕЛЕФОН. Фел, это я, Боб. Только что Ринат звонил… облом, за долги тормознули. Пожар начинается. Нужно еще

ФЕЛИКС. 800 тонн – там больше нет. Остатки…

ТЕЛЕФОН. Найди две-три тысячи. Сразу, как найдешь, они гонят предоплату.

ФЕЛИКС. Да там все расписано. Их на торги выставили… Приватизация идет… а мы спим

ТЕЛЕФОН. Не спим, а еще как крутимся. Нам нужно хотя бы 20 % акций чтобы влезть. Выйди на Ворона. Он обещал.

ФЕЛИКС. Да как я до него доберусь… Я его и не знаю-то толком.

ТЕЛЕФОН. Зато он знает… От кого и сколько получит. Бай. Я еще позвоню…

СУЛИКО. Выброси ты эти телефоны. У нас же большое чувство… Ну, давай, миленький (тянет его на себя). Мне сейчас опять Вадька звонить будет… Захочешь – я тебе свой номер оставлю – я его никому не даю.

Феликс неловко опрокидываясь, нечаянно давит надутый кондом – тот громко лопается. Феликс подскакивает, как на пружинах.

ФЕЛИКС. Черт!

СУЛИКО, (смеется) Не волнуйся. Еще не стреляют. Киллер – пих-пах.

ФЕЛИКС. Я киллерам не интересен. Наш бос – другое дело. Только его сюда не заманишь.

СУЛИКО. А ты познакомь – посмотрим…

ФЕЛИКС. Чего смотреть – если и понравишься, просто выпишет тебя в Штаты, как какую-нибудь машинку для сугрева. Оплатит накладные расходы. Подходит?

СУЛИКО. Не знаю… Думаю, что да. Но сегодня ты мне подходишь больше… (тянет его). Мы уже с тобой так сблизились.

ФЕЛИКС. Я, кажется, созрел… (наклоняется над ней… звонит телефон. Он рывком поднимается)

СУЛИКО, (прикладывает палец к губам) Если меня, то я ушла. Меня нет…

ФЕЛИКС. Я слушаю, слушаю… (откладывает трубку) Брюссель, Мишка не пробился. Ладно, я готов (обнимает ее).

СУЛИКО. Ой, мне тоже надо позвонить. (хватает телефон, набирает) Это я. Все. Буду. Ой, забыла… Сейчас… (кладет трубку) Слушай, я так есть хочу… Пиццу… Я всегда ем перед этим пиццу. Я сейчас закажу.

ФЕЛИКС. Пиццу, так пиццу… не ко времени…

СУЛИКО. Ты пока пойди, прими душ, успокойся а то вспотел от своих телефонов.

ФЕЛИКС. М-да… Может быть… (идет в душ)

СУЛИКО, (в трубку) Неси пиццу быстро (опять набирает номер телефона) Вадька, это я. Все о'кей. Ты этого дядьку не пугай. Знаешь, какие они пугливые. За него можно зацепиться, какой кайф, типичный импотенто: болтает, болтает, но добрый, денюжку дает, так что заткнись… Скоро буду. Пиццу жду – позвоню. Куку (набирает другой номер)… Светка, я в норме. Хотела для тебя что-нибудь снять, но он один… Бывший наш… Хуже и лучше… Хоть язык не карябаю… На завтра для тебя? Его? Так у него лав стори… Хочет только меня… Не дрейфь. Я тебе какого-нибудь «пузатого мурзика» добуду. (Снова быстро набирает номер) Не ушла… Разогреваешь… Я ж тебе адрес не сказала… Вадька сказал? Давай быстрее. Чуть не забыла я про эту пиццу – не держится в голове… (С любопытством оглядывает комнату… заглядывает в шкаф… приоткрывает ящики) Из ванны появляется Феликс в одних шортах, с мокрой головой.

ФЕЛИКС. Я готов…

СУЛИКО. Ну, теперь ты смотришься на рупь дороже. Пицца будет через пару минут… Я звонила… Обожаю… Как я могла забыть…

ФЕЛИКС, (вытирает голову, открывает холодильник) Сдалась тебе пицца… Сыр есть трех видов… Селедка… Колбаса.

СУЛИКО. Нет, нет. Пицца, пицца. Ты ж романтик, а это так романтично… Мы вроде итальянцы… Страстные… Ты Ромео, а я, нет, нет… Джульетта… не могу… У нас собака Джулька…

ФЕЛИКС. Тогда хоть оденься, (сам надевает майку) Джульетта по дому голая не ходила.

СУЛИКО. Я сейчас буду как монашка. Тебя смущает мой верх? (натягивает полотенце повыше, обнажая нижнюю часть).

ФЕЛИКС. Монашки выглядит именно так (звонок телефона, хватает его. Отбой… Сам набирает номер по мобильному…) Ринат, ты звонил? Да… Перезвони, мобильный сел, офисный барахлит, (откладывает офисный) Сулико! Если принесу пиццу – не открывай пока, пока не спросишь, (звонок, хватает трубку) Ринат, что там пожар?

ТЕЛЕФОН. Никакого пожара… временно тормознули… проверяют долги. Ивану позарез нужен тхромбут с Камня. Дает две цены.

ФЕЛИКС. 800 тонн отправлю завтра.

ТЕЛЕФОН. Пять раз по 800. У него где-то сорвалось… А завод выкупим. И ты дом достроишь, и я, и Боб – все будем в порядке.

ФЕЛИКС. Да знаю… а как? Все акции у государства.

ТЕЛЕФОН. Мы знаем. Ворона уболтаешь – твой процент. Мы и на прямую на менеджмент выйдем. Эти заводы в Америке везде закрывают. Экология. А у нас будет. Ты землю носом рой (звонок в дверь, Феликс жестом показывает – открой. Сулико идет в переднюю). Ищем, не слазим с телефонов… Давай Ворона тормоши. Бай (Феликс кладет трубку. Входит Сулико с высокой крашеной моложавой блондинкой, в руках которой закрытая плетеная корзинка).

БЛОНДИНКА. Я – Наталья Семеновна (мельком взглянув на Феликса она запнулась, затем открыла корзинку и достала алюминиевое судно и коробку с пиццей). Я принесла заказ. Вам одну или две? С грибами? С сыром?

СУЛИКО. И с грибами, и с сыром. (Феликсу) Ты одну будешь?

ФЕЛИКС. Ни одной. В Италии пицца – еда для безработных, а я все-таки при деле.

СУЛИКО. Как хочешь – я обожаю…

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВА. Напрасно вы так. Нашу пиццу знают все. И коммерсанты… И Администрация по ночам… когда работает.

СУЛИКО, в основном, с бабами.

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Меня это не касается, но пиццу хвалят…

СУЛИКО. Он захочет. Захочет… Оставь еще одну…

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Одна пицца – 50 долларов… За три…

ФЕЛИКС. Сколько, сколько?!

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. 50 баксов и оплата сразу…

ФЕЛИКС. Таких цен и Чикаго нет…

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. В Чикаго я брала бы в десять раз меньше, но туда нужно еще добраться. Это наценка за билет.

СУЛИКО. Козлик, ну, не жалей… Один раз живем. Тем паче, если это удовольствие для твоей почти итальянской Джульки.

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. И еще 20 баксов транспортные расходы.

ФЕЛИКС. (отсчитывая деньги в кармане, не вытаскивая) Надеюсь, что мы не отравимся.

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Это был бы перебор (берет деньги). Представляете, какие сдерут взятки за иноземного покойника?

СУЛИКО. Наталья Семеновна меня кормит много лет – гарантирую.

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Кушайте на здоровье.

ФЕЛИКС. Как же много лет, если ты этим делом занимаешься недавно?

СУЛИКО. Прости, но так уж случилось; занимаюсь недавно, а кушаю давно…

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. И вкуснее, чем в Вашем Чикаго.

ФЕЛИКС. Рад был познакомиться. До свидания… Или правильней аравидерчи. К пицце это подходит лучше: итальянистей.

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА, (собирается)

Вы мне напоминаете анекдот – слышала по телевизору: У нас раньше анекдоты на кухне или в туалете рассказывали, а теперь по телеку и все до точки. Так вот, если от дамы утром вышел полковник, это не значит, что началась война. Если я ношу пиццу, то это не значит, что со мной надо говорить по-итальянски (поворачивается спиной, смотрит в окно). Говорите Феликс зовут?

ФЕЛИКС. Какая разница. Гудбай, бай-бай… Я за все заплатил…

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Ты жил когда-то здесь? В политехе учился?

СУЛИКО. Жил, жил. Он говорил… Ты откуда знаешь?

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Феликс Мартьян…

СУЛИКО. А вот нет… Муркот… Муркот… Из Чикаги…

ФЕЛИКС. Вы пиццу в КГБ готовите? Там Вам справки на нас дают!

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. (подходит к нему) Напрягись… Я Наташка Еркина… Помнишь? С экономического… Первый курс… За мной бегал… один… похожий! Хоть ты жиром залился. Но мозги остались?

ФЕЛИКС. Ты?! Ты – Наташка?

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Моя мать тебя веником била, когда на даче нас накрыла…

ФЕЛИКС. Матерь Божия! Еркина… На даче… И не на даче… Я ж тебя весь год… Везде…

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Даже в шкафу Ты очень это любил…

ФЕЛИКС. А ты еще больше… Ты могла этим заниматься 24 часа в сутки.

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Не отказываюсь. В лаборатории, помнишь? Старушка – лаборантка чуть с ума не сошла… когда мы в серную кислоту упали…

СУЛИКО. Может, мне уйти? Вам уже никто не нужен?

ФЕЛИКС. Прости. Дела давно минувших дней…

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Успокойся. Он обо мне и думать забыл… Я и тогда для него была просто коза-дереза… Мужикам, даже в протухшем состоянии всегда хочется молодого мясца – ты вне конкуренции.

Телефон (большой) звонит. Феликс снимает трубку.

ФЕЛИКС. Я, я. Куда денусь. Домового нашли!? В Чехии! Уже связались – даете! Пусть звонит, я на месте, плотно. Нет, на Ворона не вышел – никаких мыслей нету. Служебный вроде есть, но давай запишу (пишет). И домашний. Бай. (Наталье Семеновне)

Уходишь?

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Я пиццу принесла, деньги получила – значит свободна. Не знала, что ты в Америке, думала, что в Москве.

ФЕЛИКС. В Москве год учился, год в отказе, женился.

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Дети есть?

ФЕЛИКС. Тони и Сэм, Тони во Флориде, дом семья, Сэм в университете.

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. У меня дочь, тоже в порядке… Скоро купит квартиру. Автомобиль. У нее фирма богатая… валютная отрасль, а пока со мной…

ФЕЛИКС. Сэм тоже с нами, обожает черную икру с булкой, вот набрал 20 стеклянных банок – как провести не знаю.

СУЛИКО. Ой, прям у Вас вечер воспоминаний. Я ж не против. Но Феликс обещал меня на Гавайи взять – я ж могу уйти. Так что сама понимаешь…

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Да иду я, иду И тебе тоже пора…

ФЕЛИКС. Чем ближе старость, тем ярче юность. Вроде все было вчера… Давай вмажем (наливает в фужеры). За все хорошее. Чтоб мы везде могли заработать себе на нормальную жизнь.

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. У нас зарабатывают только на пропитание. На все остальное у нас воруют… В том числе и на нормальную жизнь…

ФЕЛИКС. Выпьем и за твои Гавайи, если конечно, завяжешь с этими вызовами…

СУЛИКО. …будешь кушать манную кашу, хорошо учиться, слушать родителей – пойдешь в кино… Звонок в дверь.

ФЕЛИКС. Шофер наверное… Феликс выходит.

СУЛИКО. Чего ты мне кайф ломаешь? Заползла со своей пиццей…

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Потому что вижу, что ты этот кайф ловишь. Ты просто работай, трудись – кайф лови в другом… Не надо совмещать…

СУЛИКО. А что, это запрещено?

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Запрещено. За кайф ты платишь, а за работу – тебе. Так что трудись… А здесь тебе вообще делать нечего… Одевайся и домой… Быстро… Без слов…

СУЛИКО. Никудая не пойду… разве плохо совмещать приятное с полезным? Забудь совковую привычку ненавидеть свою работу… Расслабься… Мамуля…

ФЕЛИКС, (от дверей) Мамуля?! (немая сцена)

КОНЕЦ 1-ой ЧАСТИ

II акт

(интерьер тот же)

ФЕЛИКС. Мамуля?

СУЛИКО. Конечно, мамуля. Тебе же это нравиться: дочка с матерью. Все прилично, солидно…

ФЕЛИКС. Шутишь!

СУЛИКО. Скажи сама…

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. А что говорить?

СУЛИКО. Скажи, скажи.

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. А куда она без меня? Чего может? Да она сама не то что бакса – рубля не заработает. Шлялась бы с кем попало – по пьянке или по любви, что одно и то же.

ФЕЛИКС. Это ее валютная фирма?!

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Много ты понимаешь. Да ее в любой конторе заставят спать с директором, менеджером, гостем каким-нибудь и все за зарплату, за сувенирчики. А тут собственное дело. Больше работаешь – больше зарабатываешь. И все под контролем.

СУЛИКО. Я хочу трудиться. Я хочу гореть на работе… Освободите мне рабочее место для трудовых подвигов (подходит к Наталье Семеновне и задирает полотенце, оголяя ягодицы). Я хочу, как ваше поколение, выполнить свою пятилетку в срок! (делает книксен). С высоким качеством.

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Не дури. Пожила бы с мое. Давай одевайся…

СУЛИКО. (Феликсу) Пупсик, иди ко мне… у нас с мамой кооператив. Семейный подряд. Я к вам (матери) вернусь сразу же после заводской смены… Как прозвучит фабричный гудок. Чао-чао! Какао! Пупсик, готовься, мы работаем без рекламаций.

ФЕЛИКС. (опускается на колени, рассматривает что-то ниже спины на теле Сулико, повторяя) Что это? Что это?

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Где, в ее заднице? Алмазов, бриллиантов там нет – ручаюсь.

СУЛИКО. Мама, не мешай. Ты, наверное, забыла. Наездник обязан осмотреть свою боевую лошадь…

ФЕЛИКС. Вот. Вот здесь. Красные пятнышки…

СУЛИКО. Ерунда, ни какой опасности… Я регулярно проверяюсь.

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Это у нее от рождения. Как родимое пятно…

ФЕЛИКС. Но и у меня такое пятно… У Сэма… У Тони… Это наше семейное. Сколько ей лет?

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Думаешь, твоя дочь? Разбежался. Ей 22!

ФЕЛИКС. А я уехал отсюда 25 лет назад. Фу-ух. Уморили вы меня. Но пятна– пятна! Голова кругом! Ну и мать! Ну и дочь! Ну и бардак.

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Чего это ты так

раскудахтался? Чего тебя раздражает? Дочь! Мать! Хотелось козочку поиметь, а тут облом – с козой старой пришла…

ФЕЛИКС. Я то в чем виноват! Хотелось покоя, а вместо этого – ужас…

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Привыкай У нас всегда, когда хочется любви, получается ужас. Зато от ужасов бывает любовь.

СУЛИКО. Значит, со мной все – в отставку! Теперь у нас маман… Прима!

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Почему нет? (Феликсу). Будь проще. Посмотри на меня иначе (крутится перед ним). И все проверено годами.

СУЛИКО. Маман у меня еще вполне дама… Такие дядьки ухлестывают, отбоя нет. Может мне ей передать твой аванс? С Гавайями вместе. Берешь?

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. (хлопает себя по заду) Полгорода мужиков об это место глаза сломали.

ФЕЛИКС, (бурчит) Это лучше, чем сломать что-то другое… Ну и семейка…

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Не оскорбляй – а вдруг все-таки она твоя дочь?

ФЕЛИКС. Э… Не получается! Это тебе не пиццу по 50 долларов заталкивать, лапшу на уши вешать. 25 лет – не 22. Так что не сходится.

СУЛИКО. И в любимые женщины не пробилась, а теперь и в дочки… Мамуля – это перебор… Ты мне ломаешь жизнь… Пицца – пиццей… но…

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Не торопись, масик, если не понимаешь – то напрягись. Последний раз мы виделись не здесь – в Москве. Года через два как ты уехал. У меня уже были другие интересы, но тебя не забыла, все телефончики твои московские вызнавала…

ФЕЛИКС. В Москве? Когда?

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Ты улетал куда-то, может, в свою Америку. И я улетала. К Таймуразику: Задержка рейса, аж на 8 часов. Вспомнил, как мы поехали к твоему товарищу… И вдвоем мылись в ванной… Долго мылись…

ФЕЛИКС. Что – то было. Вроде мылись. Под душем… Недолго. Я боялся опоздать на рейс.

СУЛИКО. Дурное дело не долгое…

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Да. Боялся. Дергался… Но может быть, что-то и намыли. Да где тебе вспомнить… Ты точно больше про рейс беспокоился. А этим занимался между делом – по привычке.

ФЕЛИКС, (ходит) Маловероятно… Мало… но эти красные пятна… У меня… Сэма… Тони…

СУЛИКО. Мама!? Это, что – мой отец? Вот эта обезьяна!?

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Не слушай глупостей… Не болтай…

СУЛИКО. (вспыхивается, отбрасывает полотенце, начинает одеваться) Надоели ваши фокусы… Черт с вами… Пошли вы все. (матери) Все из-за тебя… Из-за твоих приколов, слежки…. Лезешь… во все дыры…

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Ну, не повезло тебе, девушка – хотела пару сотен заработать, на-халяву съездить к морю – а нарвалась на отца. Непруха, экая непруха – отца родного впервые увидеть! Бывает, хоть и редко. Надеюсь, ты (Феликсу) возместишь ей материальный и моральный ущерб – девочка разнервничалась – пожалей…

ФЕЛИКС. Лучше ты ее пожалей… Она же еще ребенок… А ты ее…

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Да кто ты такой… Да, что ты знаешь! От меня что ли, она в 17 забеременела? Я, что ли, заставляла аборт делать! А тут работы нет, за учебу – плати, перспектив – нуль… И никому не нужен, никто не поможет.

ФЕЛИКС. Если она моя дочь – помогу.

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Ты мне спасибо скажи за нее. Ты ею гордиться должен. Учится – отличница, умненькая, вежливая – не матерится.

СУЛИКО. Ангел во плоти…

ФЕЛИКС. Еще мата не хватало…

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. От нее грубого слова не услышишь, даже негров я ее научила называть «афроамериканцами». Пусть он даже из Замбези, на дереве сидит. Все равно: «Мистер афроамериканец». Ему приятно, а нам не дорого.

ФЕЛИКС. Боже, какое уродство! Слушай, мы там, эмигранты, за каждую копейку боремся, как за святое дело. Кроме себя, ни в кого не верим – и то мы лучше вас. Вы в каком-то беспределе, в преисподней.

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Вы не можете быть лучше нас – вы можете быть только такими, как мы. А то, что пахнете лучше нас, то от импортного одеколона… и не верю, что вы ходите в свои церкви, синагоги от веры – вы просто ряженые… в их одежке… И не корите нас…

СУЛИКО. Непруха. Гавайи накрылись точно. (матери) Так отец он мне или пупсик? Если отец…

ФЕЛИКС. Генетики говорят, что пятна передаются по наследству…

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. А я пока не уверена… я не уверена, надо ли мне быть уверенной.

СУЛИКО. Дурит он нас… Дурит… Дуркует. Нет у него ничего… Нет!

ФЕЛИКС. Как нет?… Мне зачем?

СУЛИКО. Нет… нет, нет… Дуремарчик ты наш… Ну, покажи, покажи… Где эти пятнышки?

ФЕЛИКС. Да, пожалуйста… Сколько хочешь… (пытается снять шорты).

СУЛИКО. Давай, давай… Гульчитай, открой личико…

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Прекратите! прикрой это безобразие… постеснялся бы, что ли… Я верю… Но у нас отец Таймуразик тоже неплохой, правда, где-то в Англии… не слишком балует… Но есть перспектива. И вообще девушке лучше числиться грузинкой… Для мужчин в этом есть что-то горячее…

ФЕЛИКС. Чего она должна быть горячей – что она доменная печь или борщ? Что за бред. Моя дочь – грузинка. Может, ей еще сакля нужна? И конь?

СУЛИКО. Лучше «Вольво».

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Успокойся. Подумай. Надо ли оно тебе…? И если надо, сколько стоит? Ей такая сакля нужна… в двух уровнях… с двумя туалетами…

ФЕЛИКС. Когда же это было! Когда! Надо все рассчитать…

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Что было? В Москве? Ну, ты вроде говорил, что все уехали, а тебе оставили квартиру продать… Вот и считай…

ФЕЛИКС. Было такое… Оставляли… Но я быстро продал…

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Двадцать три года с копейками… А ей двадцать два с мелочью. Учитывай, что ты тогда был очень качественный… Бычок безмозглый… Как видел меня, так и лез, безразлично куда, где, хоть на трапе самолета, хоть в ванной… Считай…

ФЕЛИКС. Не верится… Как-то неожиданно…

Но, если что – я готов… Если уж…

СУЛИКО. Ой, кажется масть пошла… над Гавайями снова солнце…

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Да не раскатывай ты губу. Нам ты не очень нужен… Может только как… ну так… дополнительного папаши… Смотря что ты нам предложишь…

ФЕЛИКС. Предложишь – не предложишь! Важно – отец я действительно или не отец! Черт бы Вас побрал… Ну и воскресенье. Уикэнд!

СУЛИКО. А что тебе плохо? Что тебя обули

– пиво не первый сорт подвезли..! Если не дочка – отдохнешь, оттянешься…. а если дочь – тоже удовольствие… Мы с тобой, папик, не пропадем.

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Не болтай… Что ты понимаешь…

ФЕЛИКС. Если бы не эти пятна…

СУЛИКО. Может, тебе просто их расположение понравилось? В Америке такую аппетитную… в крапинку только в каком-нибудь фильме увидишь…

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Не слушай ее! Эти современные дети – срам, какой-то. Ни стыда, ни совести… раньше искали сходство по лицу – теперь по голому заду…

СУЛИКО. Боже мой… Как вы мне надоели… маман, у меня голова от вас разрывается и волосы дыбом, все – вахта закончена. Идем домой… За пиццу ты получила…

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Ты… Я… Я тебе жизнь отдала… А ты… Я могла сто раз устроить, если бы не ты… и пиццу эту… Только ради тебя… Чтоб рядом быть…

СУЛИКО. За долларов сто…

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА, (бессильно) Ну, ты хоть ей скажи… Мы не такие были… Мы хоть чего-то боялись… родителей… Класс, КГБ, от страха перед руководящей КПСС себя заживо хоронили…

СУЛИКО. Это сложно, мама… Будь проще… Без погребальных атрибутов… (звонок).

ФЕЛИКС, (поднимает трубку, слушает) Домовой! Договорился! Так, так… Значит так… Делают бумагу на директора… Оформляю заказ на 15 вагонов… По факсу гоните…? Пишу письмо Ворону… Как его правильно? (вспомнил, нажимает клавишу)

ТЕЛЕФОН. Воронихин Геннадий Николаевич… Записал… Он визу… разобраться… помочь… С ней в Камень… И приложи заявку на наше участие в конкурсе. Мы уже подавали. Для верности.

ФЕЛИКС. А как визу взять… Нет… Не… Я его не знаю, видел раз… Ладно… подожду…

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Воронихин – хороший дядька. Его жена Вероника Георгиевна шила у нас в ателье – я в «Люксе» работала, год как ушла… он мне цветы дарил…

СУЛИКО. Чтоб ты мне передала…

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Могла бы и помолчать…. Что отец о тебе подумает…

СУЛИКО. А что думать… Мне его цветы по барабану… И пригласительные посылал… И своих помощников… А у него уши приплюснутые – как у бульдога… Жуть…

ФЕЛИКС. Мне говорили: он бывший борец, мастер спорта. У них у всех уши такие…

СУЛИКО. Пусть разогнет… страшно видеть – бульдог на двух ногах, так и гляди – залает. А жена его чистая хрюшка – хрю-хрю – рожа в трюмо не влазит (Феликс ходит вокруг нее). Ты чего? Чего круги делаешь?

ФЕЛИКС. Смотрю. На Тони вроде похожа… И чуть на Сэма.

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Похожа – не похожа. Что ты нам можешь предложить? Душеспасительные разговоры?

СУЛИКО. Нет, я наверно, грузинка. Во мне все кипит – кавказская кровь – не иначе.

ФЕЛИКС. Для своей дочери я сделаю все. Но и она должна быть достойна меня, нашей семьи…. моей матери, отца…

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Это чего еще?

ФЕЛИКС. Порядочность, честность. Раз и навсегда забыть 100-долларовые приключения…

СУЛИКО. Ты иначе считай. Два дня в неделю – 200. В месяц – 800,1000 баксов. В год 12000. Ты как, вперед будешь платить или помесячно?..

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Фу… Стыдоба какая… Где радость? Где чувства? Отца же нашла – не спонсора. Родной человек!

СУЛИКО. Поняла… Сейчас… (обнимает Феликса за плечи) Милый папик! Как я счастлива! Я искала тебя годами… слезы взор мой туманят… Злая судьба бросила меня на панель… Эти слезы невольно я роняю в тиши. Но ты спас свою дочурку., и ты будешь гордиться ею… Всего какие-то 12–15 тысяч долларов, и я стану полезным членом общества, запишусь в церковный хор, уеду в Америку бороться за права афроамериканцев…

ФЕЛИКС. В Америку? В Америку нельзя. Роза узнает. Что я скажу Розе!

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Что это твой ребенок… Как Тони… Как Сэм.

СУЛИКО. Роза! Чтоб наша Роза вам была здорова! Нет, Розане поймет… Мамочка… Обними меня… я так страдаю… бабки накрываются… Родной человек – это сложно. Спонсор – проще и надежней…

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Не дури.

ФЕЛИКС. Она всегда такая?

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Бывает… Она вообще-то хорошая… Но иногда…

СУЛИКО, я так мечтала – ни поцелуя без любви… И такое разочарование… Все равно: не могу поверить – он мой отец!

Звонок.

ФЕЛИКС, (в трубку) Амир! Ну что! Кто у него помощник – Сергей. Телефон. Пишу, пишу… сейчас позвоню… От тебя… сейчас отпечатаю ему бумагу и бегу… Бай…

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Тебе что-то от Воронихина надо?

ФЕЛИКС. Надо… Надо… Только как подобраться! (садится за компьютер. Звонок) Амир! А… Да… конечно, да… пятьдесят? Попробую набрать… Не много ли!… Ладно, как скажешь… Факс? (смотрит на факс) Факс идет… ладно. Бай! Чего? Не жалеть, все вернется? Так у меня же лаве не безмерное. Давай. Давай. Бай.

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Чего тебе от Воронихина надо? Я же спрашиваю?

ФЕЛИКС. Ерунда (садится за компьютер). Визу на письмо. Видно, дорогой, гад. Берет и не подавится.

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Кто не берет? Удивляешь! Его и назначают – чтоб брал и делился. Верхи берут, середняки жуют, низы плюют…

СУЛИКО. Горемыки мы с тобой. И не берем, и не жуем – когда не даем.

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Не болтай. Сядь за компьютер и отпечатай. Покажи, как ты умеешь… Отцу… Ты у него в офисе…

СУЛИКО. Это, понимаю, у нас будет-таки новый семейный подряд. Ты качаешь сюда баксы из Америки, а мы через себя (покачивает бедрами) прокачиваем тебе разных Воронихиных с вагонами.

ФЕЛИКС. Если бы… Но ты про все это забудь… Твоя задача простая – учись, стань человеком, думай о Боге, о родителях.

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Куда денется. За такие деньги я тоже бы о боге думала.

ФЕЛИКС. А как же пицца?

СУЛИКО. Как в анекдоте: если бы я был царь, я бы был богаче царя – я бы еще немножко шил. Мама немножко бы пиццу носила.

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Очень надо. Слушай отца…

СУЛИКО. Уже отца… Быстро… Помывка в ванной, не известно когда, парочка пятнышек на заду – и сразу: примите родителя… Так просто…

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Ты забыла 12000 баксов…

СУЛИКО. Пятнадцать…

ФЕЛИКС. Их еще никто вам не дал…

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. А я-то думала…

ФЕЛИКС. Суть не в баксах… Это же глобально… Все меняет… Взрослая дочь… Это же серьезно… Ответственно…

СУЛИКО. Надоело… Дашь баксы – а всю ответственность беру на себя, нет, я видно грузинка… Чего тянуть… Мой бывший отец грузин был не чикался…

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Сразу бы тебе голову оторвал… Твое счастье, что ты его ни разу не видела…

СУЛИКО. Повезло однако, Дзинь (поднимает трубку) Дело? Нет – это дурдом! (садиться за компьютер) Чего печатать?

ФЕЛИКС, (сует ей факс) Покрасивее, пожалуйста… Может благодаря этой бумаге я, наконец, дом дострою. С бассейном хочу… Большим…

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Ой, нам бы хоть ванну… нормальную. И горячую воду…

ФЕЛИКС, (набирает номер) Приемная Воронихина? С кем я разговариваю? Сергей Владимирович? Вы мне и нужны. Я от Амира Александровича с просьбой… Он вам звонил? Да. Да. Как невозможно! Я понимаю, заседание, завтра командировка – но мне только маленькую визу. На письмо… ну постарайтесь… Я Вас очень прошу. Общий интерес… Вы же на благо страны, народа… Спасибо (кладет трубку).

СУЛИКО. Готово. Бери свою бумагу…

ФЕЛИКС. Похоже, опоздал. Горим… Горим… Всегда так: все в последний момент. И вынь да положь.

СУЛИКО. Так вы со мной уже разобрались? Я могу быть свободна?

ФЕЛИКС. Не знаю. Но дети – это святое. И я, конечно, буду помогать… Я хочу, чтоб ты закончила институт, вышла замуж за хорошего человека…

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Это она сможет без тебя…

ФЕЛИКС. В Америке высокие нормы морали, и мы очень этому подвержены… Мы хотим быть настоящими американцами… Моя дочь должна быть безупречной – тогда я помогу (звонок).

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Не хочешь – как хочешь. Обойдемся.

СУЛИКО. Я обещаю: ни поцелуя без любви.

ФЕЛИКС, (по телефону) Плохо слышу. Боб! Чикаго! Вот лучше. Старик, у Ворона совещание, а завтра командировка. Причем тут я. Конечно, я хочу… Дом достроить, и бабки… но я стараюсь, стараюсь… Все, что смогу… Бай.

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Дела!

ФЕЛИКС. Как сажа бела.

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Зачем тебе Воронихин? Я серьезно. Очень нужен? Дядька деловой, но причем тут Америка?

ФЕЛИКС. Имеем совместный интерес.

СУЛИКО. Я пойду? Лады? Ну без шуток?

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Сиди, не рыпайся.

СУЛИКО. Ты мне потом расскажешь: отца я нашла или чужого дядьку. Я тебе поручаю.

ФЕЛИКС. Америка учит верить в Бога, Божественные заповеди – мы детей своих не оставляем без помощи (звонок).

СУЛИКО. Ну так давай же… помоги…

ФЕЛИКС, (по телефону) Амир, я звонил ему… Ну, не обещает он. Сегодня заседание – они и по воскресеньям заседают, а завтра командировка… Да я готов дать… Я понимаю, Иван ждать трубы не будет… Да хоть все лаве отдам… Как сказали… Ну поеду… так кто ж пустит… если не хватит, возьму у китайца. Бай. А! Может подъедешь? Бай.

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Чего мучаешься! Если ты не можешь попасть к Ворону – я могу.

СУЛИКО. Мама может. Мама у нас все может.

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Конечно, могу. Вероника Георгиевна у нас с ателье не вылазила, у нас с ней женский контакт.

ФЕЛИКС. Я бы и сам к нему попал, но у него совещание…

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. За мани он что хочешь отменит…

ФЕЛИКС. Да как… как ты сможешь… Сложно это…

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Проверь! Проверь… Сам-то не можешь?

ФЕЛИКС. Ладно. Ты мне на этом письме визу. Простенькую: «Помочь», «Прошу изыскать возможность». Сделаешь – не обижу…

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Сколько ему даешь?

ФЕЛИКС. Дам, сколько надо…

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Не мелочись – если хочешь стопроцентно.

ФЕЛИКС. Пятьдесят дам – больше нет здесь…

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. И мне двушку…

СУЛИКО. А мне?

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Это нам двоим…

ФЕЛИКС. Ладно: подпишешь – получишь.

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Годится. Давай телефон (достает из сумочки записную книжечку, набирает номер). Вероника Георгиевна! Это Еркина из ателье… Здравствуйте, здравствуйте. Я почему звоню – вспомнила, что Вы бельгийскую шубу хотели у нас купить из образцов? Помните? Дорого! Почти даром. Я тут случайно в гостях в соседнем доме. Конечно, хорошо – такой шубы ни у кого в городе нет. Как? Я все объясню, как. Буду через десять минут.

ФЕЛИКС. Тебе машину? У меня есть.

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Так сбегаю Ты лучше выкуп готовь. Я пошла (уходит).

ФЕЛИКС. Неужели договорится?

СУЛИКО. Не сомневайся (садятся рядом, но с дистанцией, на кровать. Молчат, смотрят друг на друга)

ФЕЛИКС. Вот так…

СУЛИКО. А че?

ФЕЛИКС. А ничего…

СУЛИКО. У тебя какая тачка?

ФЕЛИКС. У нас, их несколько. Сегодня Толян на «Джипе».

СУЛИКО. Что со мной решили?

ФЕЛИКС. Сложно (звонок по телефону, хватает трубку). Амир! Все делаю (нажимает клавишу)

ТЕЛЕФОН. Пойми. Так получилось. Вытолкним вагоны Выкупим акции – и у тебя дом, и у меня о'кей. Нет – упадем больно. Так сложилось. На тебя вся надежда.

ФЕЛИКС. Я делаю… Все делаю… Все. Вот сейчас лаве отсчитываю. Человека послал к жене Ворона… Кручусь… Ищу…

ТЕЛЕФОН. Бай. Я еще позвоню. Мы тоже не спим.

ФЕЛИКС. Действительно, надо баксы подготовить (берет коробку от пиццы). Сюда наверное, влезет. Кстати, ты почему свою пиццу не съела! (Бегает. Достает ключи от спрятанных денег)

СУЛИКО. Ненавижу. Меня от одного ее вида тошнит.

ФЕЛИКС, (роется в маленьком сейфе в шкафу) Да, да, понимаю – семейный подряд… (Несет деньги в коробку… Роняет… Садится на пол. Собирает. Сулико подносит коробку и садится рядом)

СУЛИКО. Тебе только кажется, что ты понимаешь. Как это не просто под дуру себя ломать… Ты своими Гавайями меня отвлек – а так я не забываю. Слушай, ты чего такой хмурый?

ФЕЛИКС, (завязывает коробку) Дела, дела.

СУЛИКО. Все-таки дочь встретил… Не каждый день дочь находят… да еще с родимыми пятнами на заду. Как и у тебя. (Звонок в дверь. Феликс бежит к двери… возвращается и уносит коробку с собой. Входит вместе с Натальей Семеновной).

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Давай свои бумажки. Гони мани-мани. Она позвонила – у Ворона скоро перерыв, и он меня ждет.

ФЕЛИКС. Все… Все готово… Вот бумага… Вот (подвигает коробку) Как договорились. Ну это не опасно?… Одной?…

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Не веришь. Думаешь, сбегу с твоими зелеными. Пошли охрану…

ФЕЛИКС, (звонит) Это не помешает. (В трубку) Толян. Поднимись. Сейчас от меня выйдет женщина, отвези в их «Белый дом». И присмотри, чтоб не обидели. Подожди ее.

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА, (забирает бумажку, коробку) И не забудь мои комиссионные – иначе порву ксиву.

ФЕЛИКС. Не сомневайся. И лучший ресторан – гарантирую.

Наталья Семеновна уходит. Он закрывает дверь.

СУЛИКО. Слушай, ну че ты такой… Веселый был… А сейчас у-у…

ФЕЛИКС. Ничего… обычно…

СУЛИКО. А может, ты хмурый, что не получил сексуального удовлетворения? Да… да… Я же знаю вас… Конечно… Так мы это уладим.

ФЕЛИКС. С ума сошла! Ты почти… Почти… На 90 % моя дочь. Даже говорить об этом с отцом… аморально…

СУЛИКО. Да я не о себе. У меня подружка Светка, прямо умирает, хочет с каким-нибудь францем, и чтоб подарочек или немного долларов… Ой, скажешь про Гавайи – вообще будет жить в твоей постели, на улицу не выйдет…

ФЕЛИКС. Не болтай… Всякую грязь отцу предлагаешь…

СУЛИКО. Никакая она не грязь… Влюбишься… Рост – о! Ноги из горла! Глазки, носик – наив и трепет. При оргазме научилась по-английски вопить – «ес, ес» – мужики дохнут от счастья. В нашем-то Мухосранске такие изыски…

ФЕЛИКС. Я не люблю, когда по-английски…

СУЛИКО. Я подскажу. Хочешь – частушки вологодские закричит: «Ах как у нас, как у нас поломался унитаз» Чистенькая – у них воду в доме не отключают. Над ней какая-то шишка живет.

Она хорошая.

ФЕЛИКС. Да, замечательная. Но нам туда не надо.

СУЛИКО. Хотела помочь – подруга лучшая. Спасибо бы сказал. Не хочешь – как хочешь! Жди Розу старушку…

ФЕЛИКС. Ты все должна забыть. Ты должна стать нормальным человеком. Думать о карьере, семье, о детях… А…

СУЛИКО. Чего думать – куда от этого деться: семья, дети. И какая карьера, не смеши.

ФЕЛИКС. Выучишь языки, получишь специальность, будешь совершенствоваться…

СУЛИКО. В чем? И зачем? Женщина на должности выше главного бухгалтера – такая же проститутка, как и на должности машинистки. Ее обязанность – обслуживать мужчин так или этак. Меня по этой специальности могут взять в Совет Министров или в Госдуму.

ФЕЛИКС. При чем тут бухгалтер?

СУЛИКО. Ой, бухгалтер – это мне кажется очень сложно. У Ленки мать бухгалтер – от нее три мужа ушли. Ей трудно заниматься еще чем-нибудь другим – забудет какую-нибудь бумажку – деньги пропадут.

ФЕЛИКС. Но хоть какая-то мечта у тебя есть…

СУЛИКО. Есть, есть. Успокойся. Вот соберем с женихом 50 тысяч баксов и уедем в Германию к его родственникам. Будем жить в нормальной стране и сразу станем нормальными.

ФЕЛИКС. У тебя есть жених? Это новость.

СУЛИКО. Ну, конечно – Вадька! Только ма-ман ни слова – она его терпеть не может.

ФЕЛИКС. Это тот Вадька, который тебя привез?

СУЛИКО. А какой еще! Конечно! Не думай – у нас серьезно. Даже гостевые визы уже есть. В любой момент готовы.

ФЕЛИКС. Хорош женишок – невестой торгует.

СУЛИКО. А где еще зарабатывать? Он тоже пашет… У нас прилично собралось. Он у меня работящий немчура.

ФЕЛИКС. Не верю…

СУЛИКО. Верю – не верю. Сам знаешь, мужчины – женщины изменяют, спят с другими, обманывают, вообще мы могли бы встретиться и ничего не знать такого. Вот и решили: пока не в браке, пока готовимся – это можно. За деньги, конечно. Ну уж потом – никогда! Я такой стану высокоморальной бюргершей – никогда! Никому!

ФЕЛИКС. Тебе не противно… Сама говорила – он с твоими подругами…

СУЛИКО. Я ж тогда не знала, что не бесплатно. Он их тоже на дело поставил… Каждый день на вызовах, не то что я. Часок по воскресеньям… Жалеет…

ФЕЛИКС. Боже мой, так что, кроме этого, у вас заняться нечем…? Что-нибудь производить… пиво или хотя бы детей, черт возьми.

СУЛИКО. У нас пока только производство детей осталось… Зато торговля чем угодно.

ФЕЛИКС. Но ты хотя бы его любишь? Он тебя любит?

СУЛИКО. Любит – не любит. К сердцу прижмет к черту пошлет… Он мне не противен… Я его понимаю. Что ты все про любовь! Смотри, как все влюблены в своих кошечек-собачек. Души не чают. У нас одна дура на курсе чуть со своим спаниелем не легла на лечение в ветеринарную клинику – чтоб Сусик не скучал. А ведь киски университетов не кончали, по-английски не спикают, в смысле карьеры перспектив никаких. Поэтому для любви достаточно: прыг на подоконник и, округлив глаза, ждать хозяина. И не шляться по тусовкам. А я не шляюсь. С тусовок-то берут на ночь, на дачные выходные, а кошечку с подоконника, которая еще и мурлычет, хотят сохранить по гроб.

ФЕЛИКС. Это ты-то мяу с подоконника?

СУЛИКО. В определенных обстоятельствах… Мне даже сильно притворяться не надо.

ФЕЛИКС. Мурлыкать и сидеть на коленях?

СУЛИКО. Почему нет? Пусть бы меня любили, как кошечку, а относились как к человеку… А то ведь, наоборот: относятся, как к животному…

ФЕЛИКС. Я всегда мечтал, чтоб у меня была дочка нежная, домашняя. Мы тебе найдем серьезного мужа, с богатым домом, яхтой! Какого-нибудь нашего… бывшего еврея…

СУЛИКО. Ой, не знала, что евреи бывают бывшими. Я их делила на лысых, волосатых и с усами. С усами – кавказское лицо еврейской национальности. У меня с ними раздвоение личности получается.

ФЕЛИКС. Я тебе найду любого… Я всех наших знаю… Главное – начни новую жизнь… Забудь… это…

СУЛИКО. Я хочу лысого – они добрые. И если с яхты упадет, брызг меньше… А настоящего американца – не из бывших – нельзя?

ФЕЛИКС. Они нам пока по генам не подходят. Мы с ними со скуки умираем – нам папуасы ближе… (звонок по телефону, нажимает клавишу).

ТЕЛЕФОН. Феликс!

СУЛИКО, (с догадкой) Ринат?

ФЕЛИКС. Да, я, Ринат. (Сулико хлопает в ладоши)

ТЕЛЕФОН. Ну, что там у тебя?

ФЕЛИКС. Жду с минуты на минуту. Ворон обещал. Лаве, как договорились.

ТЕЛЕФОН. Мы тебе процент поднимем. Сможешь хоть месяц под пальмами лежать. Хочешь – в дело кинешь.

ФЕЛИКС. Да, лишь бы прошло. Лишь бы эти трубы вытолкнуть…

ТЕЛЕФОН. Домовой договорился – там ждут. Бумагу с Вороном по факсу и они толкают… Мы уже забашляли. Бай. (гудки…)

ФЕЛИКС. Ну и Домовой – аховый старикан, Бывший директор оборонки Ф-8. Мы ему поначалу такие бабки давали, что он сейчас в Нью-Йорк перебрался с семьей. Тут бы его точно грохнули.

Звонок в дверь. Феликс открывает и возвращается с Натальей Семеновной.

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. (Достает коробку с документами из сумки, бросает на стол) Ну, все.

ФЕЛИКС. Что, не подписал?

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Подписал. Бумага у секретаря. Это (показывает на коробку) не взял. Говорит, над дооформить, поставить номер, записать в книгу – короче, хочет, чтоб она (показывает на Сулико) пришла с этим (показывает на коробку) и забрала. Ну и съездила с ними на дачу – у них междусобойчик после совещания, шашлык, сауна – хотят расслабиться, посидеть в женском обществе…

ФЕЛИКС. Ну и мразь.

СУЛИКО. Я не поеду. Как же – посидеть…! Ха-ха!

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Тебя не спрашивают.

ФЕЛИКС, (взвешивает коробку на руке) Не взял!!?

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Я ее не открывала. Так что все цело.

ФЕЛИКС, (распаковывает пакет) Доверяй и проверяй. Это не мои – общие.

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Ты еще Ворону позвони – проверь.

ФЕЛИКС, (набирает номер) Позвоню (в трубку). Приемная. А Сергей Владимирович. Да, да, я вам звонил от Амира Александровича… Узнали по голосу – это хорошо… Это к долгой дружбе… Все готово, письмо зарегистрировано? Что сам шеф? Хорошо. Хорошо, (кладет трубку). Зарегистрировал. Отдал шефу. Тот ждет нашего посыльного. Совещание закончилось… Он ждет ее…

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Надо ехать…

ФЕЛИКС. Надо.

СУЛИКО. Я сказала – не поеду…

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Что тут такого – съездишь, привезешь…

СУЛИКО, я знаю, раньше трех ночи не отпустит…

ФЕЛИКС. Может, действительно – я отвезу. Я же даю…

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. У него нормальная сексуальная ориентация – ты не пройдешь. Бумага очень нужная?

ФЕЛИКС. О… Очень.

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Тогда она…

ФЕЛИКС. Как можно… Моя дочь..!

СУЛИКО. Не поеду – как вспомню уши… Я тоже нормальной ориентации – с бульдогом не могу.

ФЕЛИКС. Ну, он борец был. Я тебе говорил.

СУЛИКО. Пусть к нему женщины борцы ходят, борцухи что ли.

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Хватит ля-ля. Или она едет – или ты без бумаги, а мы без денег… Без денег – поняла?

ФЕЛИКС. (Сулико) Ну, может просто: отдашь – возьмешь… Ну… Я еще тебе Лично… тысячу…

СУЛИКО. Не хочу…

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Вся в меня! За сто долларов может, за тысячу нет…

СУЛИКО, я же говорила – я малоспособная… За сто еще развлечение… хоть какое-то, а тут тьфу… (звонок по телефону, Феликс нажимает клавишу).

ТЕЛЕФОН. Фел, это я, Боб. Ну, что…! Ты, говорят, молодцом. Мы тут в Чикаго радуемся за тебя…

ФЕЛИКС. Подписано… Но у него… лаве сразу не взял… Там люди были… Сейчас ждет…

ТЕЛЕФОН. Давай, давай… Теперь только твой факс…

ФЕЛИКС. Решу… решу… Бай (отключает телефон). Выхода нет – надо ехать… (Идет к сейфу, отсчитывает деньги).

СУЛИКО. А как же ни поцелуя без любви…? А как же все забудь…?

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. А ты ему не дочь – никакой ванны у нас с ним не было. И вообще, если бы родителей находили по царапинам на заднице, весь мир был бы в родстве.

ФЕЛИКС. Но это не царапины!

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Почему нет! И вообще, ты бы мог только послезавтра узнать, что она вроде твоя…

ФЕЛИКС, (неуверенно) Так (выкладывает деньги на стол).

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. (Сулико) Бери баксы… Я свои тебе тоже отдаю – три тысячи – это деньги. Постарайся аккуратно… Может это уже последний раз… Черт с ним…

ФЕЛИКС, (сует коробку, достает еще баксы) Тут еще две обещанные. Верю – не подведешь.

СУЛИКО. Конечно, папочка… (забирает баксы, берет коробку).

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Я на тебя жизнь положила… Помни…

ФЕЛИКС. Но это же ничего не значит – передашь пакет, заберешь бумагу, я не понимаю, в чем вопрос? Я не отказываюсь от своих слов…

СУЛИКО. Но бумагу привезти обязательно?… Так же? Поздняк папаня метаться…

ФЕЛИКС. Конечно… Это ведь проще простого… (звонит по телефону). Толян, сейчас выйдет девушка, отвезешь в администрацию… Туда же… Ко второму подъезду и подожди… Она, выйдет, отдаст бумагу… Жди… Сколько надо – жди… (Сулико). Он будет тебя ждать… Отдашь бумагу – отвезет, куда скажешь… Будь умницей…

СУЛИКО. Буду… С такими-то родителями… (уходит)… Я буду достойной вас… Бай… Бай… Баюшки…

ФЕЛИКС. Боже правый (ходит по комнате). В каком все-таки вы дерьме живете. (Садится за стол. Выпивает, жадно ест.)

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Поэтому вы любите к нам ездить – на дерьме хорошо растут дивиденды.

ФЕЛИКС. Инвестиции – важная вещь…

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Инвестиции в дерьмо – превращаются в говно. Чем ты вообще занимаешься? (подсаживается за стол)

ФЕЛИКС. Как все – вкладываем деньги – получаем деньги… Главное, чтоб быстро… Дал – взял… дал – взял…

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Взял в два раза больше…

ФЕЛИКС. Если быстро – иначе нет смысла…

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Я помню – ты и в молодости был такой же быстрый… Все пел: «Наше дело не рожать, сделал, вынул и бежать…»

ФЕЛИКС. Выхода нет, чуть замешкаешься, либо ваше государство долбанное заберет, либо партнеры местные обманут, либо мафия пристрелит.

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. А не стыдно слабых грабить…

ФЕЛИКС. Как посмотреть… Без наших денег вам вообще кранты… А так, заводы живут, люди с зарплатой, правители на плаву… Грабители мы или спасители-как посмотреть… Без нас вам плохо, хотя и с нами мало радости…

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Может, ты прав. Наши-то воруют в сто крат больше. Но обидно… (ходит) Такую страну… (садится на кровать) Всех, всех превратить в воров, наших и проституток… обидно…

ФЕЛИКС. Ты тоже хороша. Сводница. Родную дочь продаешь… Да с ее данными… Хоть куда. Любое телевидение было бы радо…

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Телевиденье?

Из человека – в обезьяну! Проститутки… попугаи – читают по написанному… У нас вообще страна попугаев… Повторяют… повторяют… Чужое.

ФЕЛИКС. Раньше говорили родина слонов.

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Все… Вымерли слоны… Попугаи… Шакалы и попугаи… лезут в кабинеты… на экраны… У молодых нет выбора… всех интересует, что ниже пояса, а не на плечах…

ФЕЛИКС. Но есть же… есть, кто думает сам…

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Говорящие попугаи народу всегда интересней тех, кто их научил. (показывает на телевизор) Вот включи… Включи.

ФЕЛИКС. Пусть попугаи… Сулико (смотрит на телевизор) такой красивый попугай в рамке. И мы: красивые обезьянки на диванах… В Америке также… это же лучше, чем торговать соб…

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. (перебивает) Ты ее спросил? Ты спросил, что для нее лучше?

ФЕЛИКС. Как думаешь – уже забрала!?

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Забрала, забрала! Тут рядом… Но подожди… боже ты мой… ну и мразь ты… Чуть с собственной дочерью в постель не лег… тебе мало, что она с другими…

ФЕЛИКС. Ты же говоришь – не моя дочь.

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Я всегда, всегда знала – она твоя. Женщины это всегда чувствуют… сам не успел – тут же продал… Отец…

ФЕЛИКС. Причем тут я. Сама решила – пусть идет. Я сказал – просто забери бумагу… Просто…

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Зачем ты вообще ее вызвонил? Покувыркаться захотелось? На уик-энд…

ФЕЛИКС. Если бы я знал…

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Все мужики одинаковые – бьете в грудь: служим семье, детям, своему делу – а служите своему члену. Он у вас самый важный господин… Выше головы…

ФЕЛИКС. Я звоню… Надоело (набирает номер). Толян. Не пришла? Да… (кладет трубку). Не пришла. (Набирает номер). Сергей Владимирович! Это я… Да, да. Ждете? Наша девушка еще от Геннадия Николаевича не вышла? Не было? Как! (Наталья Семеновна напрягается… вслушивается) Никакой девушки с картонкой? Хорошо. Сейчас разберемся… (бросает трубку). Не было ее.

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Ой… Убили! Убили! Выследили с деньгами…

ФЕЛИКС. Дурак я! Дурак! Кому поверил! Ой дурак! Лох… Кому поверил… Дом свой сгубил… Подвел всех… Как теперь!..

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Убили… выследили… Вадька… за баксы проклятые… (Феликсу) Убийца… Ты… Мразь… все вы… грабите… родных детей убиваете… за свои бумажки. Все вам мало… трын-трава… Не-на-вижу… (бьет его туфлей, разбрасывает бумаги… садится на пол и воет)

ФЕЛИКС. Не убили… Вряд ли… Сбежала… Да сбежала… с тем же Вадькой (звонок по телефону, нажимает клавишу).

ТЕЛЕФОН. Феликс? Как наши дела?

ФЕЛИКС. Как сажа бела… Послал человека с бабками к Ворону…

ТЕЛЕФОН. Он точно подписал?

ФЕЛИКС. Точно-точно… Зарегистрировано… Можешь сам узнать у помощника… только…

ТЕЛЕФОН. Чего только… бери ксиву и гони в Камень…

ФЕЛИКС. Посыльный с деньгами пропал… Пока найду – Ворон уйдет… Завал… Вроде кинули меня… Толян внизу ее ждет – и следа нет…

ТЕЛЕФОН. Из под земли достанем… убьем…

ФЕЛИКС. Да нельзя убивать… Объясню… нельзя.

ТЕЛЕФОН, гудки, гудки… гудки…

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Брось свой, брось гнусный телефон… Сделай что-то… сделай…

ФЕЛИКС. Мне хана… Все…

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Только о себе… Дочь убили… Девочка моя… У-у… (.хватает телефон) Позвоню в милицию… Ой, горе-то… Горе какое… стерва я старая…

ФЕЛИКС, (забирает трубку) Только не в милицию. Мне оттуда не вырваться. Да уехала со своим женихом… С Вадькой… Я все понял… понял…

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА, (останавливается, как конь на скаку). Вадька. Тьфу… (плюет). Какой жених… Ерунда. У нас другие намеренья.

ФЕЛИКС. Пересидят и в Германию рванут. У них свои планы – не твои. Нужна ты им.

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Дай телефон… Тетке Вадькиной (набирает номер). Родители у него действительно умотали в Фатерлайнд, а эта сумасшедшая осталась. – «Я мать Сулико – вы ее не видели? Видели! Видели!? С чемоданчиком была? Уехали за город… Уехали! Пять минут назад? Не знаете… спасибо! Что-то передавали? Что она сказала: привет отцу? Отцу!? Спасибо» (кладет трубку). Ух!

ФЕЛИКС. Живее всех живых. Как Ильич. Вот и полтинник свой собрали…

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА, (одевается) Да плевать мне на тебя – главное жива. Не обеднеешь… Кобель… Ой руки дрожат…

ФЕЛИКС. Откуда они такие, а? Чтобы на всех, на все? На всех – на отца, на мать, будущее! Прямо в лицо харкнуть, в душу… Откуда они, молодые сегодняшние?

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Откуда, откуда? От нас… Что у нас внутри – у них снаружи… Яблоко от гнилого яблока…

ФЕЛИКС. Нет… Мы другие… Ты правильно говорила. Мы шуш-муш по кухням, туалетам, на виду в красных галстуках – пионер пришел, пионер – всем пример, а эти всех в белых тапочках… в гробу из тары… от ящиков с под пива…

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Так же, как видят их… ни родины, что их как бродячих собак отлавливают в армию… в бордель, ни родного языка – в яслях по-английски заставляют мычать… ни родителей, которые могут подвинуть… мы что… только на шухере стоять. Один на один они с целым миром (уходит). Главное – живая. А красный галстук – купим… Алилуйничать в церкви – не велика наука…

ФЕЛИКС. Уходишь… Кинули, как лоха на базаре и уходишь (звонит телефон, нажимает клавишу). А мне, что, головой в омут?

ТЕЛЕФОН. Что слышно?

ФЕЛИКС. Ищу… Ищу… Прости… Перезвоню… (отключает линию. Наталье Семеновне.) Ну нет! Так со мной не получится! Я всех вас на уши поставлю… Слезами умоетесь… Сейчас звякну кое-кому… Мало не покажется…

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА, (возвращается, с грохотом ставит посуду на стол) Никуда не звякнешь… Не позволю!

ФЕЛИКС. Пошла ты. Одна шайка (тянется к телефону).

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. (кладет руку на телефон) Где шайка – там и лейка. Лейка – это ты. Мы с тобой повязаны…

ФЕЛИКС. Думаешь, я один здесь? У нас нет никого? Можно нас так… запросто… кинуть. И все? Ею сейчас займутся!

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА, (выдергивает провода из розетки) Через мой труп. Самый… обычный… труп…

ФЕЛИКС, (бросается к ней) Что ты делаешь?

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Вот сейчас пальцами в розетку… Нет (выдергивает шпильку из волос). Шпилькой. И будет труп… А ты объяснишься со следователем… Сам хуже покойника будешь…

ФЕЛИКС. Не сходи с ума… Чего ты хочешь?

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Что ты знаешь? Я в меховом ателье в 10 раз больше зарабатывала – но ушла… Боялась ее потерять. Себя рвала на части – не досмотрела… Ты думаешь, мне нравится торговать пиццей, дочкой, собой… Ты идиот… У меня не было выбора.

ФЕЛИКС. Довольно удачный выбор – кусок теста за 50 долларов…

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Слушай, когда я поняла, что она не просто сломлена, что она не такая уж алчная – а ей нравится! Нравится! Нравится! Ей нравится ложиться под мужиков. Она оттягивается… Кайфует за деньги… И я ничего, ничего не могу сделать… Легкие деньги за легкое приключение! Кто может помешать?

ФЕЛИКС. Ты ее с детства вела к этому…

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Нас всех вели… Я ей не подавала пример… Я никого не водила в дом… Избегала… Даже разговоров… Придумала? Да, много придумывала. Придумывала ей грузинского отца – на Кавказе женщин в строгости держат… Чтоб боялась, уважала традиции. Ну, был, был такой человек в моей жизни – но к ней никакого отношения. Я всегда знала, да, да, знала – твоя дочь.

ФЕЛИКС. Могла бы сообщить… (бегает по комнате)

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Заткнись… Придумала эту пиццу… Чтоб быть рядом… Если надо спасти, помочь… Я же жить не могла – все думаешь: где она, с кем… вдруг в беде… Она бы это не поняла… У них свои понятия. Пицца за 50 долларов – это им понятно… Мать деловая., ого-го… Круто! А любить свою дочь, душу отдавать – это не круто… Это слова, звуки… буза… И таскалась за ней… Плакала… Надеялась… старше станет – влюбится, человек найдется – ее полюбит… поставит на ноги… все забудется.

ФЕЛИКС. Не загоняй меня в угол… Вы же меня к стенке ставите… Я же не один в бизнесе. Боб, Ринат, я… – мелочь! За нами такие люди… Такие деньги… И если я не смогу, не покажу характер… меня выбросят на помойку.

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Так что… мне все-таки (рвется к розетке)… Я ради нее все могу.

ФЕЛИКС. А ради меня? Ты же меня любила? Вроде?

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Я тебя не просто любила… Я тебя ждала… Я почему-то ждала… Ты вернешься… Увидишь дочь… Полюбишь… Кстати… Почему у тебя фамилия другая? Жену обокрал?

ФЕЛИКС. Когда в Америке дают гражданство, разрешают взять новое имя. Очень верно – помогает начать новую жизнь.

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Да. Эмиграция… Возможность прожить другую жизнь. Конечно, кто не мечтает о другой жизни? Все другое, с чистого листа. Ну увидал ты ее, эту жизнь. Что хорошего? Разве не радость, не счастье вернуться…? Найти дочь… я всегда мечтала, что тебя потянет сюда… А я на месте…

ФЕЛИКС. Обставим квартирку, купим «жигуленок», дачку… В отпуск в Сочи или куда вы сейчас летаете – в Эмираты?

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Почему нет! Мы ей нужны… Ради нее… (тихо) и себя…

ФЕЛИКС. Бред! Бред! Ты с ума сошла, коза… Розовые слюни или сопли любят в России, в Америке любят хэппи-энд, а в жизни, в жизни все как в жизни, если лажа, то лажа… не отвертеться… Иногда хочется, конечно хочется… Совершить такое… Гордое… Благородное… Подняться над всеми… Над собой… Но тебе сладкие слюни – другим… твоим близким – горькие слезы… У вас все вкривь-вкось, доброе дело могут и простить… У нас жестче… (звонок моб.) Вот… Уже…

ТЕЛЕФОН. Нашел?

ФЕЛИКС Нет., но

ТЕЛЕФОН. Влад найдет. За ноги приволокут. Бай.

ФЕЛИКС, (показывает на мобильный) Разлука была не долгой.

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА, (бросается, хватает мобильный) Нет… Нет…

ФЕЛИКС, (борется с ней, пытается отнять) Не дури… Слышишь…

Наталья Семеновна бросает телефон на шкаф. Оба изумленно смотрят туда.

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Отдашь ее? Да? Предашь?

ФЕЛИКС. А она?… Она что?

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Молодо – зелено. Отмолится. Тебе поздно… Мне тоже… Ты сделай, сделай доброе дело… Спаси дочь… Направь ее… Сделай доброе дело… – розовые или другие слюни… А ты сделай – и тебе легче сделается… И жизнь вроде не зря… И за доброе дело будет тебе и облегчение… увидишь… Верь в это… Как без веры?

ФЕЛИКС. Слышишь, я столько в жизни добрых дел сделал… Какое облегчение? Кто это заметил… или помог…

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. А ты верь Люди грешные – но божьи твари… Ты делай… Это все не впустую… делаешь, делаешь, вроде воск утрамбовываешь… мягкий, податливый – никакой, пустота, ерунда вроде… а потом что-то сделал, добавил малость, ниточку… бог весть, откуда она, а фитилек – уже не воск, уже свеча… А свеча она греет и освещает… Помнишь, мы пели: «пока горит свеча, пока горит свеча». Совсем иногда малости не хватает, чтоб ее зажечь… А тут дочь!

ФЕЛИКС. Что – то ты меня не сразу признала… (начинает звонить мобильный звонок за звонком).

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. У меня сердце в пятки ушло, когда увидела – подумала: «Увезет дочку, а я куда?» Растерялась!… (Феликс дергается к телефону) Не бери… Прошу…

ФЕЛИКС. Если увезу – чем плохо…

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Не готова была..

Потом, столько лет прошло… Что за человек стал… Нужен ли ей… такой жох…

ФЕЛИКС. Чем же я вам не подошел?

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Сначала – всем. А потом подумала: дашь деньги, острова… отвлечешь… может выпрямишь… Она ведь не глупая: увидит перспективу – иначе запоет…

ФЕЛИКС. Теперь жалеешь… (опять звонит мобильный)

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. И не жалею… и не радуюсь…

ФЕЛИКС. Но и у меня радости мало… Дочь нашел и вроде б лучше не нашел… И с работой проблемы.

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Эти деньги, может ее спасут… Может, это все Бог ей послал в спасенье… А бизнес твой… Не запылится…

ФЕЛИКС. Я знаю, у вас говорят, от работы кони дохнут – у нас дохнут без работы. Кстати, у вас теперь тоже. Так что для меня уйма проблем…

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Будешь мстить…

ФЕЛИКС. Не отвечу на звонок – придут сюда… Иди… Иди… шпильку оставь – может мне пригодится… Когда придут…

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Не дури! Я не уйду…

ФЕЛИКС. Да иди ты… Лягу я (ложится, кладет подушку на голову)

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Придут – скажу: я взяла… Будь, что будет. Люди мстят – они придурки, бог наказывает – он справедлив, а отец прощает – его вина. Ну, а мать… мать должна взять грех… Ты не волнуйся (Феликс лежит на кровати. Полная тишина. Раздается звонок.)

ФЕЛИКС, (не глядя) Принеси телефон.

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Нет… нет…

ФЕЛИКС, (встает, нерешительно подходит к телефону, останавливается… машет рукой, идет назад) Если встретишь ее – тоже передай привет… Папаша у нее лох… Пусть будет внимательна – это передается по наследству (молчание) Ты где?

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Чемоданчик собрала… Дочь! (плачет) Записки не оставила… Одну бросила… Мать…

ФЕЛИКС. Вспомнит… Ну шла, шла бы ты… Я сам разберусь… Ну, богом прошу…

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. А ты?.. Ты… как?

ФЕЛИКС. Встретишь – скажи… Скажи… Я не злюсь… Эти блядские деньги… И скажи… да скажи, у меня сейчас нет… Я постараюсь… Если она выйдет замуж… Да причем тут… если и не выйдет… Я помогу… Да… Она может на меня рассчитывать… (молчание)… А?… Ты что…?

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Здесь я… здесь… Спасибо… прости нас… Да… Да… Я уйду… Теперь уйду… Я буду ее дожидать… дожидать… (уходит).

ФЕЛИКС, (нервно) Дожидай – дожидай, добивай, доедай, дорабатывай – короче, доживай… Доживай… А хотелось… Хотелось жить… (звонок) (на музыке песни «Пока горит свеча»)

ТЕЛЕФОН. Где пропал…? У нас порядок… Слышь – порядок! Вагоны вытолкнули… Менеджмент свои 20 % нам отдает Отдыхай… Воскресенье… Вызови себе телку… Там такие… Завидую… На Западе таких нет…

ГУДКИ. ГУДКИ. ГУДКИ.

На собачью свадьбу котов не приглашают Современная лирическая комедия в 2 – х действиях, 4 картинах и эпилогом

Лица:

Стоговский Аркадий Савельевич – писатель, 65 лет

Тоня – журналистка, миловидная, 25 лет

Сергей Николаевич – журналист, 32 года

Янчик – юноша породы «индиго»

Роза Львовна – бывшая жена Стоговского, 60 лет

I акт

Картина первая

Интерьер

Большая комната заставлена книжными стеллажами. Между книг затаились пузатенький телевизор и старенький видеомагнитофон. Два окна задрапированы плотными гардинами, между ними – тумбочка с побитым телефоном. В углу – обшарпанный шкаф. Двери в прихожую, на кухню и в другую комнату. В центре обеденный стол под черной скатертью с бахромой, на нем массивный гроб красного дерева с высокими стенками. С его тыльной стороны – два траурных венка. Вокруг тускло мерцающие свечи. Сумрачно. Пахнет ладаном.

Громкий стук в наружную дверь. Тишина. Стук повторяется. Звонок.

ГОЛОС ИЗ ГРОБА: Не заперто… Не трезвоньте.

Со скрипом двери в комнату осторожно просачивается тонкая тень. Молодая девушка с сумкой через плечо боязливо оглядывается.

ТОНЯ: Кто-то умер? Да? Соболезную…

СТОГ: (невидимый из гроба): Спасибо.

ТАНЯ: А кто? Кто? Да… Вот… Не думайте… Я журналист… Вот (достает, протягивает удостоверение) Газета «Город-сад».

СТОГ: Журналист?

ТОНЯ: Ищу (читает по бумажке)… Стоговский Аркадий Савельевич. Его домен, как у вас. И логин. Мне в милиции, в адресном столе дали… Улица… дом… Как у вас… Гугл пишет: у него произведение великое (читает по бумажке) «На собачью свадьбу котов не приглашают». Вот. «На собачью свадьбу котов не приглашают».

СТОГ: Кто это Гугл? Гугл – шмугул. Новый кто-то? Критик?

ТОНЯ: Может, перепутали Бак… Глист… Червь…

СТОГ: Не знаю этого Гугла… его глистов…

ТОНЯ: Почему дверь не закрываете?

СТОГ: Вылезешь, еще по дороге помрешь. Подберут. Похоронят в чем попало, а гроб украдут…

ТОНЯ: У нас акция: ищем знаменитых земляков… А никого… Есть один – популярный… Он по телеку учит, как грыжу овощами лечить. Сейчас, сами знаете, все больше популярные кто в ящике… Других нет.

СТОГ: Померли… И он… помер… Весь вышел ваш Стоговский…

ТОНЯ: Давно?

СТОГ: Давно.

ТОНЯ: (всплескивает руками) Помер! Эх, жаль! Я б им доказала. Сергей Николаевич так и говорил: «Знаменитые сейчас либо в Москве, либо на кладбище».

СТОГ: Ну, до кладбища еще не доехал… Со дня на день собирается…

ТОНЯ: Как интересно…

СТОГ: Он готов…

ТОНЯ: Вы кто? Родственник? Хоть родственника нашла. Как Вас?

СТОГ: (приподнимает голову и часть туловища, в руке книга) Прошу любить и жаловать: Стоговский Аркадий Савельевич. Его так называемые бренные останки… Или попросту – труп.

ТОНЯ: Бренные остатки! Как интересно! Говорящие! Значит можно интервью. Кул! Кульно! Бомба! А они мне все замыливали: «Не ищи… баг., нет такого… Откуда в нашем Нюшкино?» А я упертая… А я крякнула все программы. Везде суке. А я скачиваю. И вот бомба. Сейчас аськой кину мыло.

СТОГ: Что это вы такое – суке… мыло… В баню пойдете с уксусом? Так я вам мыло завещаю. На кухне коробка.

ТОНЯ: (возбужденно рыщет по комнате): Янчик так и говорил: «Есть такой. Есть такой». Это наш внештатник. Он индиго. Догоняете? Индиго?

СТОГ: В общем…

ТОНЯ: Где у вас комп? Веревок не вижу. У вас что – локалка? Коннекта нет? Ну хоть железка, какая-нибудь допотопная писюха?

СТОГ: Нет… Нет… не писают… дети не заходят..

ТОНЯ: Я же не для гомора… Важнее месага. Бомба. Я щемилась неделю..

СТОГ: Что за бред? И заладили бомба-бомба. Где она? Ну где? где? (разводит руками) Где террористы?

ТОНЯ: (натыкается на пишущую машинку) Ой! Какая клава, фонт старинный. Батон ужасный.

СТОГ: Пишущая машинка. Батон в холодильнике.

ТОНЯ: Клава – клавиши. Фонт – шрифт. Чего понимать? (хватает телефон, выхватывает из-под него подставку) Подкрысник?

СТОГ: (подпрыгивает в гробу) Не трогать! Телефон поломан… упал… еле держится…

ТОНЯ: (вертит подставку) Подкрысник. А где мышка? Сидюков не вижу, веревок нет… Кто провайдер? У вас вай-фай? А? Угадала?

СТОГ: Нет у меня китайцев вайфев…. Батон прячу не от мышей. В холод. Свежее. Вай-Фай! Вай-Фей!

ТОНЯ: И что? Живете без железки? Погоду-то как узнаете без компа?

СТОГ: В окно смотрю.

ТОНЯ: Чистый лурк… Гифец…

СТОГ: Убей бог – чего лепечете? На каком языке?

ТОНЯ: Вы, что, не понимаете? Я не собираюсь флудить, гоморить, мне надо початиться с редактором, у меня не спам – бомба. Вы же не ламер, крекер, я вам русским языком объясняю..

СТОГ: На русском? Точно?

ТОНЯ: Знаменитый блогер без компа и даже писюхи? Вас гугл знает. А вы не в масть…

СТОГ: Блогер – шмогер… Может бутлегер? Так я спиртным не торгую.

ТОНЯ: Не флудите – гугл не ошибается. У вас произведение… вы пишете, значит, блогер. Пусть чайник, урюк. Все равно – где комп? Сознайтесь – куда текст забивали?

СТОГ: Это кому писал?

ТОНЯ: Хорошо. Куда писали? (читает бумажки) «На собачью свадьбу котов не приглашают». Куда?

СТОГ: Куда? Туда.

ТОНЯ: Нет! Раз писали, значит, в сеть? Хоть урюк, но юзер. Как иначе вас зачислили в знаменитости?

СТОГ: Писал в тетрадку, потом печатал на машинке. Я писатель.

ТОНЯ: Писатель? Ведь вы мужчина. Писатель – это герла. Пишет детективы… Мечты о сексе…

СТОГ: Отдавал в издательство, получалась книга..

ТОНЯ: Интересно… в тетрадку! Потом книга! Во бомба, раз в жизни встретишь.

СТОГ: У меня тоже есть удостоверение? Писатель, член союза. Моя библиотека мое богатство. На той полке (показывает) мои книги. Удостоверение – под телефоном. Найдете?

ТОНЯ: Так верю. Но если у вас полный рулез – чего ради залезли?

СТОГ: А куда еще?

ТОНЯ: И сколько лежите?

СТОГ: Может год, чуток осталось.

ТОНЯ: А без него нельзя? (показывает на гроб)

СТОГ: Фридрих Ницше писал: «Кто падает, надо еще подтолкнуть». Эта штука стимулирует процесс.

ТОНЯ: Что еще за Фридрих? Тоже блогер? (достает записную книжку) Надо записать…

СТОГ: Философ знаменитый.

ТОНЯ: Философ? Что такое? В Рамблере должен быть. Но мне надо знать. Я теперь завотделом культуры, этих знаменитостей обязательно. Они по ящику редко.

СТОГ: В Евровидениях не участвуют. Давайте вам свет включу, вам же не видно (нажимает в гробу какие-то кнопки, включает люстру над головой).

ТОНЯ: Ой! Светло!

СТОГ: У меня командный пункт. Телефон-кнопки… пульты. Хотите телевизор? (ТВ орет на полную мощность)

ТОНЯ: (машет руками) Ой! Надоел…

СТОГ: Сейчас…. Сейчас… (микширует звук) Есть еще магнитофон, видео…. Над головой лампочка, чтоб читать… Все продумал…

ТОНЯ: (осматривает) Такой большой…

СТОГ: Так я же не на себя одного. Еще на свою собачку Кнопку, она всегда спала рядом. Не дождалась… Ушла…

ТОНЯ: Кто – то же остался…. помогает.

СТОГ: Зачем? Все умею. Никому ничего не должен, и мне никто. Да, была женщина… Клава, готовила, убирала… я думал, вы про нее прознали, спрашивали: «Клава, Клава». Потерялась.

ТОНЯ: (обходит гроб со всех сторон) Сюда не только ваша собачка, даже чужой бегемот влезет.

СТОГ: Рождаются на время, хоронят навсегда. А я всю жизнь в стесненных обстоятельствах. Маленькие комнатки, узенькие кроватки… Мы же дети коммуналок. А хочется повернуться. Хочется простора…

ТОНЯ: (берет в руки какие-то баночки, кисточки на столе) Краска? (читает) «Черная». Кисточка… Вы еще художник?

СТОГ: Нет, это для памятника. Под барельефом дата рождения, а дату кончины не дописали. Краски, как обычно, у них не будет. А я предусмотрел.

ТОНЯ: Какой еще баррель-еф? Правильно: баррель нефти…

СТОГ: Понимаете, я себе памятник у склепа соорудил… Черного гранита «гарбо», облицовка красного в крапинку. Барельеф, так это по-нашему называлось… Роскошный. Роскошно! Мама любила это слово… Из Москвы, Циммерман делал.

Дай бог, чтоб у вас было не хуже…

ТОНЯ: Я не спешу.

СТОГ: Извините… От чистого сердца…

ТОНЯ: Сама такая… Как скажу….

СТОГ: Двухъярусный склеп. Металлоконструкции… бетон… облицовка мрамором… Рассчитано на крупные землетрясения… Пластмассовые окошки… Все оплатил..

ТОНЯ: Бодаете! Шифец полный… Окошки!

СТОГ: Два венка заказал от союза писателей и близких… Не хочу кому-то за что-то. Речи сочинил, записал… Привыкли, что должны всем за все… Роддому. Школе, институту, заводу… «Прошла зима, настало лето – спасибо партии за это». Всем спасибо.

ТОНЯ: (крутит пальцем у виска) Я вас уже боюсь… Вы круглосуточный ненормальный…

СТОГ: (обиженно) Почему круглосуточный? Зигмунд Фрейд считал, что во всяком нормальном человеке есть что-то ненормальное.

ТОНЯ: Как вы сказали? Зи-ги-змунд… Что за имя? Кличка? (записывает в блокнотик)

СТОГ: Ученый…

ТОНЯ: А что этот ученый о пластмассовых окошечках? Это нормально?

СТОГ: Мало ли чего… на всякий случай… Вдруг загробная жизнь – а я не увижу… Уинстон Черчилль тоже описал процесс своих похорон: положить гроб на лафет орудия, окружить цветами, выстрелить и прочее… Он нормальный? А? Нормальный…

ТОНЯ: Кто – кто? Повторите (достает блокнотик)

СТОГ: Черчилль… Премьер-министр Англии…

ТОНЯ: Надо же… «Уинстон», а тот «Зигмунд», «Фридрих»… Чего выпендриваются?

СТОГ: Уинстону, конечно, проще было… Но и он репетицию не делал. А я не оробел – заказал… Фильмишко снял… Сейчас увидите, (на экране кадры) Не видно? А мне прекрасно. Отсюда надо смотреть.

ТОНЯ: Глюк! Во глюк! (копается в сумочке) Слава богу диктофон со мной. Будет бомба – интервью из гроба. Шик! Чистый фривар. Как интересно. «Интервью из гроба».

СТОГ: Лучше интервью в гробу. Залезайте. Для правды жизни. (Тоня становится на цыпочки, заглядывает вовнутрь). У меня раньше тоже брали интервью, я сговорчивый.

Тоня подпрыгивает несколько раз и залезает.

СТОГ: Могли проще. С другой стороны табуретка есть… Устраивайтесь…

ТОНЯ: Подушки. Мягко.

СТОГ: Двигайтесь поближе…

ТОНЯ: Ой! Вы что? Что Вы? Руки! (поспешно вываливается, отряхивается, поправляет блузу, юбку)

СТОГ: (растерянно) Куда же? Я же ничего такого. Сами понимаете – как я могу?

ТОНЯ: Ручки шаловливые… Мать Вашу… Как труп, вы сильно нахальный. Чуть резинку не порвали (поправляет под юбкой)… Растянули стринги, точно. Вы знаете, сколько стринги стоят?

СТОГ: (садится, поправляет очки) Стринги – это что? Я же не хотел. Привычка у нас была: если приходила журналистка, то можно было пошутить. Особенно, если миленькая.

ТОНЯ: Миленькая? Шутник… Прям руки трясутся…

СТОГ: Я не хотел…

ТОНЯ: Плохая примета – живой в гроб лезть… Опять гонорар задержат…

СТОГ: Простите бога ради…. Я не аморальный. Просто соскучился по живому. Прижались. Теплая… А со мной сто лет миленькая, интеллигентная, завотделом культуры рядом не лежала.

ТОНЯ: Пробежали…

СТОГ: Я же очень вас уважаю. Вашу газету, вашу профессию, Генрих Гейне говорил, что журналист бывает пяти разновидностей: верхушка, тенор, сочинитель, прислуга, те кто по мелочам, и палотолог – политик. Вы можете все.

ТОНЯ: Да, могу (пишет в блокнотик). Как его – Генрих? Опять за свое…

СТОГ: Поэт…

ТОНЯ: Поэт Пушкин.

СТОГ: Значит, считайте, у вас два поэта.

ТОНЯ: Я, наверное, все-таки тенор. Всегда хорошо пела. Слушайте, у вас кофе случайно… Мне бы., не помешало…

СТОГ: Не пью… На кухне, возможно… Я не пью….

ТОНЯ: (телефонный звонок. Она тянет руку к телефону) Взять?

СТОГ: Нет, нет! Тут возьму… Я говорил – он распадается…

ТОНЯ: А на кухне в розетку воткнуть мобильник?

СТОГ: (Тоне) Пожалуйста. (Тоня уходит на кухню. В трубку) Пенсия? Как обычно…

ТОНЯ: (возвращается) И все-таки, с чего ради туда забрались?

СТОГ: Скучно. Вроде ненужный, вроде помер, а притворяешься, изображаешь…

ТОНЯ: Пишите о зубной пасте. Прокладках. Похвалите – заплатят…

СТОГ: Кому? О ком? Что происходит – не понимаю, людей не знаю, языком не владею. Эмигрант! Вот чего говорили – неизвестно. Какие-то слова прорываются – а они о другом. Мышь – не мышь. Бомба – не бомба.

ТОНЯ: Выдумываете.

СТОГ: Да! Да! Все чужое. Все другое. У нас было много профессий. А сейчас одни менеджеры, бизнесмены… мэры… Мы что-то производили, вы – купи-продай. Я как рыба в мясном борще. Предположим, раньше кудрявый – я кудрявый был – считалось красиво. Теперь красивыми считаются лысые.

ТОНЯ: Все из-за этого? Моя знакомая парикмахерша Вам голову так побреет, будете писаный красавец. Когда понесут – девицы побегут за Вами, чтоб в лысину пудрить носик.

СТОГ: Зеркало-то кривое…

ТОНЯ: Кто смел – тот и съел. Не стесняемся (опять что-то поправляет под юбкой). Мне кажется, вы их порвали. Та же история с Сергеем Николаевичем, моим женихом. Он у нас ответственный секретарь…

СТОГ: Надеюсь, взамен покупал?

ТОНЯ: Ага, с разбега… А зарплата – не разгуляешься.

СТОГ: Жадный?

ТОНЯ: Принципиальный… (передразнивает голосом Сергея Николаевича) «Если я тебе их куплю, значит, это делала за деньги, подарки. На таких не женятся. А у нас любовь…» Любовь-то любовь. А как без нижнего?

СТОГ: И что? Женится?

ТОНЯ: Как диплом защитит – журфак кончает заочно. Скоро поедет защищать…

СТОГ: Я вам куплю…

ТОНЯ: Не такая. Хотите – на свадьбу приглашу?

СТОГ: Приду… Если, конечно…

ТОНЯ: Вы клевый… Но, если честно, какой-то мутный…

СТОГ: Ничего не мутный. Я прозрачный. Просто некому довериться… А Вам доверяю… Чувствую – своя…

ТОНЯ: Какая уж есть…

СТОГ: В тумбочке, откройте, там синенькая коробочка… дайте..

ТОНЯ: (достает) Эту?

СТОГ: Да. Откройте. Видите, пачечка в целлофане резинкой стянута. Дайте, (берет) Дензнаки! За оркестр. На бумажке – адрес фирмы, с которой договорился, аванс не отдал, расчет по моему отбытию. 500 р, что отдельно – тем, кто понесут. Чтоб аккуратно… Иногда бросают – поломают. Квитанцию за катафалк не потеряйте. Я Вам доверяю, видно, бог послал. Хорошо, что зашли… Вы прозрачная и я прозрачный..

ТОНЯ: Как интересно…. Можно я Вас сфотографирую? Мобилка сдохла, мыльница пройдет.

СТОГ: Подождите, там еще письмо…

ТОНЯ: (смотрит) Да. Есть… Ой, как интересно. Герле? Любимой? Она Вас предала!

СТОГ: Некролог. В региональную газету. Копия. Первый экземпляр отослал. Без даты кончины. Телефон записан. Сообщите сразу.

ТОНЯ: Без проблем… (роется в сумочке, достает диктофон) Хватит ля-ля. Вы туда так торопитесь, что мне надо по быстрому… Считаем, была разминка… положено перед интервью, (в диктофон) Раз… два… три… (прислушивается) Звук немного садится, (подносит диктофон к гробу). Говорите!

СТОГ: Что? Что должен?

ТОНЯ: Хватит. Уровень звука еще проверю… (слушает диктофон) Пойдет… (становится ближе, поднимает аппарат над головой) Початаемся спокойно… (делает пальцы веером) Вот так показываю – говорите, (сжимает руку в кулак) так-диктофон выключила…

СТОГ: Вы точно хотите это со мной? Интервью то есть?

ТОНЯ: А с кем еще? Собачка вроде померла…

СТОГ: Как изволите. Интервью так интервью. Можно и почудить напоследок. Легально…

ТОНЯ: У нас оптимистичное издание – держите хвост пистолетом…

СТОГ: Конечно, конечно…Как надо…

ТОНЯ: Ой! Для вреза… Помолчите… (говорит в диктофон) «Интервью с покойником». Второй вариант – «Интервью в гробу», третий – «С гробом по жизни». Мы в квартире знаменитого блоггера Аркадия Савельевича Стоговского. Автора нашумевшего произведения «На собачью свадьбу котов не приглашают». Стоговский – наш земляк. Он уже год лежит там, где живые не лежат, ожидая похорон со дня на день. Только для нашей газеты г-н Стог, согласился дать последнее интервью, (опускает диктофон, сжимает кулак). Может на радио продам…И вообще иногда забываю, кого записываю, где… Однажды нашему олигарху приписала кусок из обезьянего питомника… Что было!

СТОГ: Немножко обидно. Я автор 20 романов, 5 пьес, а не только про собак и котов. О трудовых буднях.

ТОНЯ: Ничего, по ходу перетрем (делает пальцы веером) Итак, Аркадий Савельевич, почему Вы вернулись в наши края?

СТОГ: Тут прошло мое детство, юность. Тетка умерла – квартира осталась. Там я был молодой, стройный., как писал поэт Михаил Светлов «умчались в неизвестные края 2 ангела на двух велосипедах – любовь моя и молодость моя.»

ТОНЯ: (показывает кулак) Я быстренько запишу, как этот Михаил?

СТОГ: Светлов. Поэт.

ТОНЯ: (пишет) «Светлов». Тоже поэт? Уже целых три поэта. Не перебор? Проверю, (поднимает диктофон, делает пальцы веером) И много женщин любили?

СТОГ: Бывало…

ТОНЯ: Артистки, наверное…

СТОГ: Все женщины артистки…

ТОНЯ: Это потом… Сначала о семье…

СТОГ: Семья – сложное понятие…

ТОНЯ: Ну, жена, дети, теща.

СТОГ: Жена, дети уехали… За океан… Давно… После развода понял, что семья – это ты сам и твой внутренний мир. Потом пересмотрел: показалось, семья – человек и его собачка.

ТОНЯ: Как так?

СТОГ: Потом еще раз пересмотрел. И решил, что семья не только собачка, но и человек рядом… твой человек… твой…. Возможно, женщина…

ТОНЯ: И часто вы меняли свое мнение?

СТОГ: По необходимости. Философ Соловьев вначале не сомневался, что 2x2 четыре. А в конце жизни доказывал, что 2x2 – пять. Карл Маркс вообще считал, что безнравственно не менять своих убеждений.

ТОНЯ: Карла знаю – с бородой, (показывает кулак, опускает диктофон) Подождите, запишу… (записывает) Соловьев… Как зовут?

СТОГ: Владимир.

ТОНЯ: Тот по телеку?

СТОГ: Другой. Таких там не пускают.

ТОНЯ: (делает пальцы веером, поднимает диктофон, читает блокнотик) Клик ту контину.

СТОГ: Какой крик?

ТОНЯ: Значит продолжим. Скажите о родителях.

СТОГ: Мать на местной фабрике пельмени лепила, отец – такелажник.

ТОНЯ: (опускает диктофон) Я же вам говорила: позитив. Светлее, светлее…

СТОГ: Извините, задумался…

(Тоня делает пальцы веером)

Отец и мать из древнего русского рода без примесей. Мать – столбовая дворянка, предки отца отметились крестами через плечо за битву при Бородино. Детство я провел на островах Зеленого Мыса, где отец служил в посольстве. Наш дом был изнутри обит зеленым бархатом, окольцован цветниками на балконах, на столах лежали груды фамильного столового серебра, а вокруг летали разноцветные попугайчики. Моей кормилицей и няней была замечательная чернокожая женщина Анджела Дэвис. Это имя осталось в памяти навсегда. Она кормила меня бананами, кокосами и чистила зубы на лазурном берегу океана белоснежным песком. Я очень плакал, когда она перешла воспитывать другого младенца в бунгало вождя племени…

ТОНЯ: Я видела фильмы. Слушала по ящику. Вы были рабами, за вами следили, вы работали киркой, сидели по лагерям, а когда не были в них, сидели на кухне и разговаривали шепотом. Пили дешевую водку за 3 рубля, закусывали огурцом и колбасой за 3 рубля, никогда не смеялись, и всегда ходили в одних и тех же штанах.

СТОГ: Все правда, но колбаса была хорошая, из мяса…

ТОНЯ: Отдыхали в деревне, где собирали колоски после комбайна. И от профкома, у кого много трудодней, ездили отдыхать в Кисловодск. Вам даже в Турцию запрещали.

СТОГ: И это правда. В Турцию у многих не получалось, но за границу кое-кто выезжал. Я вот, в Польше был… Да, знаете, я был в Польше. Замечательно…Вы не поверите, как там замечательно. Мы с товарищем из Союза Писателей были на литературной конференции в Варшаве. Товарищ фантаст, он фантазировал много, но его фантазии было мало по сравнению с этой поездкой. Особенно, когда мы тайно, это не я, это товарищ подсуетился, навестили на Маршалковской одно заведение в новой высотке. Наша страна ихней стране подарила огромный такой дом. А они в нем при ресторане, не поверите, бордель организовали… Представляете., бордель… настоящий. У нас даже слово запретное, а тут… Мы же ни разу ни одним глазом…. Продал фантаст именные часы, советские считались ого-го и по темноте в этот ресторан. Уселись. Заказали. И вдруг увидели «женщин без места», так эти красавицы назывались. Они неторопливо плыли между столиками, высокие, в роскошных платьях, с голыми плечами, с изысканными прическами, в ярко красных губах такие длинные черные сигаретки. Ноги! Каблуки! И представляете – любой, любой мог любую пригласить за столик… Потом….

ТОНЯ: Потом Вы струсили. Угадала?

СТОГ: Обижаете. Как можно. Мы сразу. Даже не выбирали… Пригласили… Фуршет на пятом этаже, Ванда… ее звали Ванда. Я часто вспоминаю… Все помню.

ТОНЯ: Еще тот шалун были.

СТОГ: Она великолепная..

ТОНЯ: Я что – хуже?

СТОГ: Нет, нет, вы чудо, вы прелестная.

ТОНЯ: Говорили миленькая. Прижалась

один раз – и уже прелестная..

СТОГ: Ванда – это же так… Жюль Верн с Майн Ридом.

ТОНЯ: Какая-то парфюмерия?

СТОГ: Почти. Запах – прелестный.

ТОНЯ: Подотрите слюну, (делает пальцы веером, поднимает диктофон). За всю жизнь один раз в Польше. И все? Курица не птица, Польша – не заграница. А у нас можно в любой момент на все 4 стороны.

СТОГ: У индейцев больше – 6 сторон. Еще вверх и вниз. Я свободен как индеец.

ТОНЯ: Но, конечно, мечтали о свободе, боролись против рабства?

СТОГ: Что Вы! Что Вы! Упаси бог… Вы правильно говорили… На кухне шептал… Но бороться?

ТОНЯ: Нет?

СТОГ: Борешься за свободу – получаешь новую несвободу. Кому-то еще худшую.

ТОНЯ: Не скромничайте.

СТОГ: Понимаете, власть по Библии от Бога, но почему-то всегда в наказание. Одна уходит – другая приходит. Чего с ней бороться? Вы с атмосферными явлениями боретесь? Нет, вы предохраняетесь. От снега – шуба, от дождя – зонтик. И я предохранялся…

ТОНЯ: Подпольщик какой-то… Вы ведь страдали за народ?

СТОГ: Страдать за народ – любимое занятие…

ТОНЯ: Кстати, мне необходимо знать…Вы, как блогер тянете на сколько мегабайт? 50? 100? В каком чине? Сколь титулов?

СТОГ: Чем больше титулов, тем меньше заметен человек.

ТОНЯ: Чем выше Ваш чин, тем я круче кипятка. Называется обезьянку пристрелить. И гонорар выше, и авторитет..

СТОГ: Антон Павлович Чехов говорил, что маленькие чины в литературе также необходимы, как в армии. Во главу ставил Льва Николаевича

Толстого.

ТОНЯ: Толстой тоже с бородой. Босиком ходил по лесу. Чехов худой в очечках маленьких.

СТОГ: Пенсне это.

ТОНЯ: Очкарик. На юбилее его портрет из лютиков на городской клумбе делали. Он любил даму с собачкой. Маленькие собачки и сейчас модные. Приходится всех знать. Все-таки вся культура на мне. Поэтому интересуюсь, раз роман знаменитый: Вы великий или средний?

СТОГ: У каждого свой чемпионат. У сантехников – по ремонту унитазов, олигархи по замкам, соревнуются яхтами. Футболисты – по голам. У творческих рейтинг.

ТОНЯ: Вот, вот… Рейтинг. Какой?

СТОГ: Рейтинги отменили. Есть аукцион. Кому больше заплатили – тот самый, самый.

ТОНЯ: Правильно. Есть талант – зарабатывай. Не скули. Не ползи на погост заранее. Взяли бы женский псевдоним – и по детективу в неделю, и не в нашем Мухосранске жили бы, а на Гавайях. Сидели в компе, общались по скайпу и опять чистили зубы в океане. Слабо?

СТОГ: Генрих Гейне говорил, что чем меньше у человека идей, тем выше он взлетает. У меня столько… вообще ползать должен…

ТОНЯ: Ваш этот… Ваш… собачий… на 30 языков перевели. Значит хороший?

СТОГ: Для себя писал. В Доме отдыха. После романа «Пилорама в дубовой роще», за которую премию получил. На книжной ярмарке встретил школьного товарища, он курировал отбор: «Про собак и котов»? Годится, проходное» – и, не читая, вставил в список рекомендованных за рубеж. Там перевели, расхвалили…

ТОНЯ: Видела на сайте. Чистый суке со спамом. Феня!

СТОГ: Аллегория. Собаки ценятся за преданность хозяину, агрессию ко всем чужим. Эту способность поддерживали, проводили селекцию. А коты… Сколько кота ни корми, заставить по команде укусить соседа? Не слыхал такого. Независимы! Гуляют сами по себе. А псы сбиваются в стаю…

ТОНЯ: Я свою кошечку защищаю… Она добрая.

СТОГ: Ваш знакомый Уинстон Черчилль считал, что собаки смотрят на людей снизу верх, коты сверху вниз. И лишь свиньи смотрят на всех ровно.

ТОНЯ: Ровно? Уважаю!

СТОГ: Тех, кто смотрят ровно – съедают первыми. Поэтому мы либо собаки, либо коты. Хотя притворяемся, что смотрим ровно…

ТОНЯ: Вы, конечно, собака.

СТОГ: Нет! Нет! Вся беда в том! Я кот! Природный кот! Всю жизнь мечтал гулять сам по себе. Чтоб не трогали, ни те, кто сверху, ни те, кто снизу. А притворялся собачкой. Жил в ее шкуре.

ТОНЯ: И любили свою Кнопку.

СТОГ: Учительница. Вместе жили, вместе легли.

ТОНЯ: Раз кот – Ваше время. Сколь угодно гуляйте сами по себе.

СТОГ: Дисквалифицировался. Вот (стучит по стенке гроба) мой последний кошачий визг.

ТОНЯ: Не кот, не собака и по-человечески не можете. (СТОГ разводит руками). Закругляемся (смотрит в блокнотик, читает). Чего ради в блогеры пошли? Или в эти, писатели? (поднимает диктофон) Могли же зубы лечить, комбайны чертить.

СТОГ: Как сказал один хороший литератор: «От хорошей жизни писателями не становятся». Может, хотел, «глаголом жечь сердца».

ТОНЯ: Могли и местоимением жечь, и прилагательными. В педвузе учусь.

СТОГ: М – да… Местоимениями…. (поет) «Я, ты он, она – вместе целая страна»…

Звонок телефона. Стоговский хватает трубку.

СТОГ: Молчит.

ТОНЯ: А! Это мой! Я же на подкормку поставила. (бежит на кухню и возвращается с мобилой. По телефону) Не могла. Сотка сдохла. Подъела чуть-чуть. Чего молчишь? (трясет мобильник) Отключилась….

СТОГ: Жених?

ТОНЯ: Пасет. Должна быть на связи. Пойду поставлю (уходит, быстро возвращается, поднимает диктофон)… Еще что-то надо. Помню, что-то надо… Мозги отключились… Вчера полночи стирала… Вообще упрыгалась этот диктофон держать… Гребанный… Стоять устала…

СТОГ: А чего стоять? Дайте (берет диктофон). Диванов и кроватей у меня нет, отдыхать, кроме как здесь, негде. Я положу его на подушку. Вы ляжете на мое место. Фильм смотрите… Или спите…

ТОНЯ: Ага. Нашли дурочку… А как с ручками шаловливыми?

СТОГ: Как могу… Да Вы меня одним мизинцем…. Хотите слезу? (делает попытку) Належался….

ТОНЯ: Дернетесь – придушу… (обходит гроб с другой стороны, залезает, бросает вниз жакетку и туфли) В действительности устала. Наконец-то… У вас тут неплохо… ноги вытяну… (поворачивает лампу на его лицо) Дайте хоть разгляжу поближе. Ну, Вы просто красавец… Пиксель отличный… А зубы, зубы, целехонькие, ровные…

СТОГ: Заметили! Недавно вставил (показывает). Просил самые белые. Чтоб улыбка в полный рот. Чтоб оптимистично. Как Ваша газета. Как песня. «Нам песня строить и жить помогает»…

ТОНЯ: Вы точно ненормальный.

СТОГ: Как обещал, покажу свою киношку. Повернитесь, чтоб лучше видеть… Это меня несут. Лысый выступает от союза: «Светоч литературы… Прочее…… Старушки плачут. Каждой по 100 рэ дал. Вы что-то плохо смотрите…

ТОНЯ: Все… все., отдыхаем… 3 минуты… не больше…

СТОГ: Не беспокойтесь, все, все. (звук и свет микшируются. Звучит музыка релакса. Покой. Умиротворение.)

ТОНЯ: (тихо) Спокойнее., спокойнее… Нет! Нет. Я не готова… (легкий вскрик «ах»)

Картина вторая

Та же комната, но с чистыми полами, со столика убрали хлам. Принесены два стула. На одном – в трусах и майке печально подперев голову, сидит Стог. В мужском халате с полотенцем «тюрбаном» на голове, входит Тоня. В руках тарелка и чашка кофе.

ТОНЯ: Все, что нашла… пока вы всхрапнули., немножко картошки, печенки, хватить, чтоб заморить червяка…

СТОГ: (показывает на ее голову) Что у Вас?

ТОНЯ: Кандибобер… Голову помыла… У нас в общаге с горячей водой проблема (смотрит в зеркало дверцы шкафа). Вы же не против? (Стог сидит неподвижно) Кушайте, пока горячее… Все, что в холодильнике. Чего сидите? Чего молчите?

СТОГ: Это правда? Мне приснилось? (с надеждой) Да?

ТОНЯ: Чего?

СТОГ: Ну… вот… опять… Нет? Приснилось?

ТОНЯ: Приснилось?! Как труп Вы не только нахальный, но и врун. Отдохнуть хотела – разбежалась. С вами отдохнешь.

СТОГ: Как я мог? Как? Ужасно! Просто ужасно. Я насильник.

ТОНЯ: Кушайте. А я кофеек хлебну. Нашла растворимый.

СТОГ: Воспользовался доверием. Обманул… Завлек… Вы даже не сопротивлялись… Звоните в милицию… Сам не могу… Мелок…

ТОНЯ: В милицию? Еще соседей оповестить? С улицы прохожих пригласить, чтоб весь город болтал…

СТОГ: На колени встану. Простите…. (падает на колени) Я негодяй… самец… подлец…

ТОНЯ: Было – сплыло… А холодная картошка невкусная… Вас что – с ложечки кормить?

СТОГ: Черт… черт попутал… Видит бог – не хотел!

ТОНЯ: (с силой поднимает с колен и усаживает за стол) Значит, просто черт виноват? А я

Вам (кокетливо) не нравилась, вы меня в упор не видели.

СТОГ: (горячо) Нет! Нет! Вы восхитительная… очаровательная… мечта…

ТОНЯ: Помню, в последний раз была только миленькая завотделом культуры… Помыла квартиру, приготовила еду, еще кое-что и стала очаровательной. Мечтой. Все как всех мужчин. Мечта исполнилась – пора прощаться? (поднимается)

СТОГ: Нет! Нет! Не уходите… Поймите… Мужчина – целый мир…

ТОНЯ: Женщине там предназначено только спальное место.

СТОГ: Женщина тоже Мир. Экзотический. К нему нужно приспособиться.

ТОНЯ: Быстро приспособились. Видимо, не слишком экзотическая для человека искусства.

СТОГ: Пикассо, Пабло Пикассо, великий художник, утверждал, что секс и искусство для него – одно и тоже. Вы очень высокое искусство. Очень!

ТОНЯ: Выглядели таким, дохленьким, прям чахлик невмерущий, а такой…

СТОГ: Вы не должны были ко мне приходить. Эммануил Кант говорил, что, если бы люди видели друг друга открытыми, то бежали бы от каждого в разные стороны. Аристотель считал, что цель человеческой жизни – поступать правильно. А я поступил неправильно….

ТОНЯ: Опять Аристотель, Эммануилы, всякие Паблы… Собственных мыслей нет?

СТОГ: Кому мои мысли интересны… За собственные и загреметь можно…

ТОНЯ: Прячетесь за их спины…

СТОГ: Да откройся Вам, Вы бы сразу в дверь… Доверчивая… Беззащитная..

ТОНЯ: Хотела б по-настоящему защищаться, досрочно заселили бы свой склеп… Давайте забудем…

СТОГ: Вы меня прощаете?

ТОНЯ: Не держу в башке… И Вы в голову не берите… У меня два экзамены не сданы… Надо конвертик преподу в институт занести, маманю навестить в поселке, полгода не ездила… Три материала в газету сдать… Сергея Николаевича ублажать – уезжает на диплом… К свадьбе готовиться…. И все мани… мани… А где взять? Башню сносит….

СТОГ: (не задумываясь) Я дам…

ТОНЯ: (ехидно) Две пенсии скопили?

СТОГ: У меня книги., бесценные… раритеты… сборники….

ТОНЯ: Кому нужны… пылесборники…

СТОГ: Книга – источник знаний…

ТОНЯ: Интернет – источник знаний… Только щелкнуть мышкой….

СТОГ: Даже из миллиона мышек не сделать одного слона. Человека тем более. А книга может…

ТОНЯ: Ой, я сейчас заплачу..

СТОГ: Я понял, как вам помочь. Как смыть позор.

ТОНЯ: Что еще за позор? Да я просто прикололась… Журналист должен быть там, где интересно. Даже в гробу – профессия требует…

СТОГ: Мой позор – я женюсь…

ТОНЯ: На ком? На мне? Вместо морга под венец? Глюки, ну и шняга, лупса… (прикладывает ладошку к его голове) Бу-бу?

СТОГ: Жениться – традиция. Долг честного человека.

ТОНЯ: Если бы все после этого женились, никто бы не работал. Была бы сплошная свадьба.

СТОГ: Послушайте. Сейчас Вы кто? Журналистка. А можете стать вдовой известного, как вы говорите, блогера. Вам будут поручать серьезные статьи… Брать интервью радио, иностранная пресса, Би-Би-Си.

ТОНЯ: Би-Би-Си? А что им говорить?

СТОГ: Подготовлю. О том, как Вы страдали, закрывая мне оба глаза пятаками… Как помогали создавать бессмертные произведения. Как я дружил с лидером корейского народа..

ТОНЯ: Дружили?

СТОГ: Все так говорят. Я, что, рыжий…

ТОНЯ: Чистый суке, глюк… (нерешительно) Ну что-то…

СТОГ: (встает, обходит книжные ряды) Эти две – мои. Все переиздания – ваши. Антики, раритеты тоже Ваши. Такую свадьбу отгрохаете.

ТОНЯ: Вот эти две полки? Значит так (роется в сумочке, достает какую-то маленькую штучку) Это флэшка называется. Все написанное Вами влезет в нее. А библиотека максимум – 5 флэшечек. Открываем ящичек (открывает маленький ящик в столике), кладем их сюда. И где ваша библиотека? Ваши книжки? Люди скажут спасибо… Столько деревьев уничтожили, загадили нашу землю. Зеленые насаждения – легкие планеты. Наши легкие. А в этих легких от ваших книг – чернота и кашель.

СТОГ: (жалобно) А квартира? Три комнаты? Дача? Составлю завещание сразу… И ждать-то всего..

ТОНЯ: Квартира? Мне? (осматривается, идет в другие комнаты, возвращается) Поросятник, ремонт нужен. Все равно кульно. Собственная… У меня даже общага чужая.

СТОГ: И дача… Сейчас дальние родственники, но документы у меня…

ТОНЯ: Врете. Как все мужики. Врете… Не верю.

СТОГ: Какой резон? Врут обычно до… не после…

ТОНЯ: С Вас станется. Вы же… (крутит пальцем у виска)

СТОГ: А Вы поверьте. Какую надо бумагу… Прямо сейчас… (молчание)

ТОНЯ: Дача…Клубнику посажу… У соседки голландская – вот такая… (молчание) Вам-то какая выгода все отдать?

СТОГ: Радоваться буду оттуда… Позор искуплю. Подарок на свадьбу… У меня ж никого…

ТОНЯ: Если не гоните, на могилку к Вам буду ходить… Цветочки посажу… В нашем зелентресте такие есть, вам понравятся… Хотите ландыши?

СТОГ: Вот этого не надо… Проводите в последний путь, что просил – исполните, и буду счастлив..

ТОНЯ: Квартира, дача… А кто-то другой мог же к Вам прийти? Трабс! И ему бы отдали?

СТОГ: Пришли Вы, значит, так наверху распорядились.

ТОНЯ: Не – не. Вы не мутный! Чуток заторченный. Все выполню. Буду ухаживать, готовить, убирать.

СТОГ: Сначала оформим… Чтоб поверили. Надо будет здесь пожить. Немножко.

ТОНЯ: Пожить? С вечера до утра?

СТОГ: В талмуде есть разъяснение: по закону ктубе древних иудеев, если муж моряк, может спать с женой раз в полгода, погонщик верблюдов должен раз в месяц, погонщик ослов – раз в неделю, а бездельник вроде меня обязан быть с женой каждую ночь.

ТОНЯ: Явный перегруз…

СТОГ: О нагрузках мечтать не вредно, но не имею права на что-то надеяться…

ТОНЯ: (улыбается) По-вашему, выходит, Сергей Николаевич – погонщик ослов. Не скажу…

СТОГ: Надеюсь, талмуд не читает.

ТОНЯ: Можно попробовать…

СТОГ: Как реально? Куда идти, что делать?

ТОНЯ: Не напрягайтесь. Вы только мне свой паспорт найдите.

СТОГ: (роется в шкафу) Вот (протягивает паспорт)…

ТОНЯ: (забирает паспорт, кладет в сумочку) Никто, кроме нас знать не должен.

СТОГ: Да. да… Понимаю..

ТОНЯ: Сегодня же загляну к Галине, завзагсом – делала с ней репортаж. Возьму анкеты. К нотариусу, чтоб в один день…

СТОГ: Спасибо.

ТОНЯ: Как получим свидетельство – тихонько завезу материалы, помаленьку начну ремонт, чем еще здесь заниматься? И Вам не скучно.

СТОГ: У Бернарда Шоу есть пьеса «Пигмалион», как обыкновенную продавщицу цветов, лишенную великосветских изысков и нормального английского языка, взялся учить профессор лингвист и смог превратить в леди.

ТОНЯ: В леди не собираюсь. Шоу Бернарда не видела. Думаю, шоу Бени Хила – смешнее.

СТОГ: Меня учить надо. Современному языку, современным манерам, чтоб мог Ваш этот скус, смукс, фривар

ТОНЯ: Запросто… Комп поставим. С правильным маздаем, с камушком 233. Будет гесбук, лист, хомячка заведете…

СТОГ: Я бы лучше кошечку., киску..

ТОНЯ: Вы что? С дуба упали? Если киска провисла – значит сбой, а хомяк домашняя страница.

СТОГ: Вот! Вот! Ничегошеньки не разумею…

ТОНЯ: Хорошо – напомнили, я им позвоню… Через неделю с мышки не слезете. Будете чатиться с утра до вечера, скайп налажу – халява, со всем миром за так гундеть будете.

Звонок в дверь.

СТОГ: (кричит) Открыто… Никак не привыкнут.

Звонок по телефону.

ТОНЯ: Телефон.

СТОГ: (хватает трубку) Сказал, дверь открыта. Иду (кладет трубку, идет в прихожую, на ходу) Пенсию принесли, запретил заходить, подсматривать. Только распишусь, (выходит)

ТОНЯ: (снимает тюрбан, расчесывает волосы перед зеркалом. Входит Стог.) Ну вы их выстроили… Шага боятся лишнего…

СТОГ: (кладет пачку денег на стол) Они ваши. Обещал компенсировать.

ТОНЯ: (поднимает руки) Я не какая-то там грелка. В камасутрах не замечена. Даже сигарить не умею. Был баг минутный. Но ковыряться в мозгах не собираюсь.

СТОГ: У нас общий бюджет – платить за загс и прочее. За нотариуса.

ТОНЯ: Чудик. Мне такие еще не попадались. Мне с Вами в кайф. Как-то все необычно…

СТОГ: Люди – чудные творения.

ТОНЯ: Как Вы вообще-то? Протянете немножко? Я буду за Вас молиться.

СТОГ: У бога нет других рук, кроме наших собственных. Поэтому и от всевышнего, и от компьютера мы не должны полностью зависеть. Что делаете, когда комп. не работает?

ТОНЯ: Когда зависает? Макияж… Сплю. Янчика ищу. Я вам про него говорила. Он этот – человек новый, индиго… все знает., (собирает со стола) Нимб над ним то ли голубой, то ли фиолетовый… Пойду переоденусь… Пора и честь знать. (заглядывает в гроб) где-то лифчик затерялся, может в ванной (забирает одежду и выходит)

СТОГ: (ищет в шкафу, достает рубашку, надевает. Входит Тоня.)

ТОНЯ: Штаны наденьте поприличнее. У меня чутье – кто-то припрется. Всегда на связи, а тут потерялась.

Телефонный звонок на кухне.

Легок на помине. (Тоня уходит на кухню и сразу же возвращается). Сорвалось… (смотрит в шкаф) Вы все-таки жених. Штаны черные, рубашка белая.

СТОГ: Как скажите… У меня костюм целый… Для похорон….

ТОНЯ: (за столиком смотрится в зеркало, пудрится) Я как-то себя неудобно чувствую. Обрадовалась? Чему? Вроде заставляю. Может… Вам и не нужно жениться?

СТОГ: Исправляю ошибку. Виноват.

ТОНЯ: А если б не были виновны? Женились?

СТОГ: Женился. Вы действительно прелестная и очаровательная. Соединили меня с миром живых. Я впервые кому-то что-то должен. И хочу быть должен. Мне страшно Вас потерять… Вы такая разная… Я еще в молодости писал стихи, когда старался понять себя (читает)', «я не люблю однообразья, хочу, чтоб все началось снова, и чтоб единственная женщина казалась каждый вечер новой.»

ТОНЯ: Стихи у Вас чувственные… И я не люблю, когда все как у всех… Сейчас тоже пишут: «В животе шум и гам, принимай эспумизан». Вы бы смогли… И чего Вам торопиться помирать… Вы не думайте – я не алчная… Хотите – возьмите (достает из сумочки паспорт). Живите. На свадьбу приходите..

СТОГ: Нет! Нет! (отталкивает паспорт)

ТОНЯ: Понимаете, после вас все это бесхозное. В ЖЭКе оприходуют своим… Обидно… Уж лучше тогда мне… Правильно? Как там ваши Карлы, Паблы, Генрихи – согласные?

СТОГ: Согласны. И Бернард тоже.

Звонок по мобильнику на кухне

ТОНЯ: Пробился наконец, (уходит на кухню)

Стог находит костюм, переодевается. Приглаживает волосы, щупает щетину на щеке. Входит Тоня с мобильником.

ТОНЯ: (по мобильнику) Батарейка отходит, то работает, то не работает. Где-где? На луне. Как всегда – по делам. Помнишь писателя, блогера искала – Стоговский, Стоговский, нашего земляка? Нашла? Да, нашла. Нет, не в Москве. Ничего он не откинулся. То есть вроде там, но пока не на кладбище. Задержался. Задержался говорю. Зачем– зачем. Не знаю, наверное, чтоб дать интервью Что делает? Лежит в гробу– что ему еще делать. Ждет похороны. Заезжай. Камышовая, 7, кв. 45. (откладывает мобильник) Может заехать.

Звонок в дверь

ТОНЯ: Говорила – кто-то припрется. Открыть?

СТОГ: Там всегда открыто.

СТОГ, и ТОНЯ (вместе): Открыто!

ЗАНАВЕС

II акт

Картина третья

Интерьер прежний

Дверь хлопает. В комнату бесцеремонно заглядывает очкастый длинноволосый юноша в курточке со многими карманами.

ЯНЧИК: Антонина Петровна… Здесь… Где-то должна….

ТОНЯ: Янчик?! Откуда? Как вычислил?

ЯНЧИК: Сергей Николаевич наказал: «Достань из-под земли». Сосредоточился, пошел, пошел… и не думал… а дверь открыл, чую тепло – попал…

ТОНЯ: Вот даешь, я вам Аркадий, говорила… Наш нештатник Янчик. С нимбом…. Видите?

СТОГ: Не очень…

ЯНЧИК: У меня важные новости.

ТОНЯ: Потом, потом…

СТОГ: (протягивает руку) Стоговский Аркадий Савельевич.

ТОНЯ: (Янчику) Я же рассказывала… Он…

ЯНЧИК: Не надо… (подходит к Стог., делает пасы) блогер, устаревшее архивное название – писатель. 21 книжное издание, сценарий, пьеса, Госпремия, индекс известности – 0%

СТОГ: Нуль? Было больше.

ТОНЯ: Верь, верь. Они – янчики – решение всех проблем. Что раньше: курица или яйцо? Я не знала – а ты?

СТОГ: Цыпленок из яйца вылупливается… А его снесла курица…

ТОНЯ: Не догоняете. А Янчик сразу сказал… Ученые подтвердили.

СТОГ: (Янчику) Почему?

ЯНЧИК: Знаю и все. Каждые 100 лет мозг человека уменьшается на 1 кв. см. С появлением компа процесс ускорился. И тут появились мы – индиго, компенсировать умственную недостаточность человечества.

СТОГ: По-вашему, у нас скоро вообще мозгов не останется?

ТОНЯ: Зачем лишнее?

ЯНИЧИК: Изменятся и кожные рецепторы, и уши, глаза, нос.

СТОГ: Всадники без головы. Надеюсь, рот и зубы не отдадите… Жевать и кусать..

ТОНЯ: Нужно хотя бы одно ухо и глаз… А где рот – там и зад… Мы с ним не пропадем…

ЯНЧИК: В Индии недавно найдена доисторическая скульптура женщины. Все прелести в полном порядке. Очень красивая. Но вместо головы – петелька. Всем нравится.

ТОНЯ: По медицине погоняй, чтоб поверил.

ЯНЧИК: У меня важные новости. Послушай….

ТОНЯ: Знаешь: важные новости не для меня. С Сергеем Николаевичем перетерлась – скоро будет. Он босс, ему и слушать.

СТОГ: (ревниво) Так уж босс. Пьет и бьет…

ТОНЯ: Босс! Босс. Газету раскрутил, редактор ему в варежку смотрит. И ответсекретарь. И как Вы говорили – палотолог. Про бизнес пишет, и уголовку, даже с полканами разбирается.

СТОГ: Полкан – собака?

ТОНЯ: Полкан – полковник. Дети знают.

ЯНЧИК: По утрам бегает…. Калории подсчитывает. Борется с холестерином.

СТОГ: Он же вкусный! Хотя, конечно… Товарищ – помер от него. Я ему написал эпитафию (декламирует): «Тебя сгубил холестерин, так говорили на могиле, друзья изрядно пригубили, скорбных не выдержав смотрин, и съели весь холестерин. Еще добавки попросили».

ТОНЯ: Святые сосиськи! Ни бельмеса не петрите. Холестерин! Хороший, и плохой, (бьет себя по заднему месту) вот хороший, (бьет по животу) а здесь плохой. Может, наоборот. Короче: у кого буфет – у кого корма. Сергей Николаевич буфет отращивает.

СТОГ: Сдаюсь: он замечательный…

ТОНЯ: Продвинутый… За дипломом едет. Хоть им сказали, что скоро институты заменят курсами, а в школе оставят букварь, компьютеры, физкультуру и 3 действия арифметики.

СТОГ: А четвертое?

ЯНЧИК: Деление. Учить делиться вредно… Мешает успеху…

ТОНЯ: Пусть умножают… (Янчику) Давай, Янчик. Покажи себя. Просвети рентгеном… (Стог.) Представляете, никакая зараза не берет… Не болеют… И рентген собственный…

ЯНЧИК: (делает пасы) Плохое состояние сосудисто-вегетативной системы, проблемы в области висячего отдела уретры… Совсем недавно пережили мощный стресс, час, два назад… затронувшей капилляры головного мозга.

СТОГ: (сдавленно) И сколько? Сколько мне осталось?

ЯНЧИК: (пасы) Сейчас, (считает на пальцах)

ТОНЯ: Нет, нет, не надо. Скажи только – неделю протянет?

ЯНЧИК: Да, конечно,

ТОНЯ: Ой, миленький, иди, я тебя поцелую… Отлегло…

СТОГ: В неделю мы уложимся?

ТОНЯ: В неделю – костьми лягу. А ему верь. Он все гены человека знает и каждый по имени.

СТОГ: (Янчику) Для чего?

ЯНЧИК: (пожимает плечами) Обьем памяти человека 2,5 гигабайта, а у меня 100, знаю количество чисел, которое можно выразить с помощью 8-разрядного байта…

СТОГ: И что?

ЯНЧИК: (пожимает плечами) Значит нужно…

Звонок в дверь

ТОНЯ: Открыть?

ЯНЧИК: Я открою?

ВСЕ ВМЕСТЕ: «Открыто».

Громко хлопнув дверью, в комнату энергичным шагом входит спортивный молодой человек с деловым портфельчиком в руках.

СЕРГЕЙ: (Янчику) О!

ТОНЯ: Он…

СЕРГЕЙ: С ним понятно. А ты?

ТОНЯ: Я же говорила…

СЕРГЕЙ: (переводит внимание на гроб) О! Лодка! О! (осмотрел со всех сторон) Где уключины? Где? Не вижу… Даже, если с мотором, весла нужны для страховки…

СТОГ: (приподнимается со стула) Видите ли.-

СЕРГЕЙ: (СТОГ.) Кайфовая штучка… Хотелось бы побольше… Вот… (показывает) он оставил место для мотора на корме… Хороший лодочный мастер… И дерево… (стучит по бокам) Слышите? О! (поднимает палец) Нужна инсайдовская информация….

СТОГ: В некотором роде ритуальный предмет… Спецзаказ… Мой… (заискивающе) Можно, если хотите так сказать, лодка. У вас креативное мышление… На ней я поплыву…

СЕРГЕЙ: Инвесторы? Смета расходов? От себя лично? От организации? Кто обеспечивает рекламу? И куда путь держите?

СТОГ: В мир иной… Реклама – некролог… Знаете, мне нравится: «Лодка!» Не подумав, исполнил мечту детства. Собирался стать моряком… Спасибо за подсказку.

СЕРГЕЙ: Кто заказал маршрут?

СТОГ: Сам… Лично… Как сказал сатирик: хороший человек в плохом настроении – это мертвый человек в хорошем настроении… Хочу постоянно быть радостным……

СЕРГЕЙ: Ваш бизнес мне подходит… Беру лодку в лизинг… 50 на 50! Проведем маркетинг, аудит, создадим юридическое лицо…. ООО, ААА…

ТОНЯ: Можно МММ…. Все на три буквы…

СЕРГЕЙ: Откроем банковский счет. Уключины, мотор – за мной. Может быть, парус…Будем перевозить на другой берег, на пикники, шашлыки, интимные прогулки, оформим таймшер на острове… Из доходов прикупим еще десяток… Сейчас дефляция, затем идет инфляция. Бизнес! Нужен бизнес!

СТОГ: (в ужасе) Нет! Нет!

СЕРГЕЙ: Сядете на весла – буду Вам доплачивать… В первое время…

СТОГ: Вы не можете… не согласен., у меня маршрут на одного… Была собака – уплыла раньше.

СЕРГЕЙ (Тоне): Кстати, кто это вообще?

ТОНЯ: Я же тебе говорила….

СТОГ: (протягиваетруку) Стоговский Аркадий Семенович. (Сергей пожимает)

ТОНЯ: Помнишь, искала нашего земляка, известного блогера. Я проверяла – его Гугл знает… Он о собаках все, о котах…

СТОГ: (обидчиво) У меня 20 книг, пьесы..

ЯНЧИК: Книг много, а в инете одна строчка…

СЕРГЕЙ: Лузер?! Некоторые и алфавита не знают, а в инете сотни страниц…

ЯНЧИК: Рейтинг – нуль…

СЕРГЕЙ: Без рейтинга Вы не то, что писатель… И… не дворник…И не гребец – лодку Вам не доверишь…

СТОГ: Вот именно! Слава богу! Вы умный! Разобрались…..

СЕРГЕЙ: Да уж, не дурак…

ТОНЯ: Ты не догоняешь – это его гроб. Ждет, когда увезут на кладбище..

СЕРГЕЙ: Гроб гробом, а бизнес делать надо… У нас рецессия – пусть соглашается…

ТОНЯ: Ему по барабану… Погребальный оркестр оплатил и некролог… (показывает) Ты же слышал – хочет постоянно быть радостным..

СЕРГЕЙ: Всерьез коньки отбросит?

СТОГ: И коньки отброшу, и копыта откину, сыграю в ящик, зажмурюсь – только не таймшер, ООО, ААА… Прошу…

СЕРГ: (Тоне) Совсем шизоид?

ТОНЯ: Хороший человек… Одинокий. Скучно…Решил никого не беспокоить… Он хороший…

СТОГ: (облегченно) Не сомневайтесь… Уже недолго…

СЕРГЕЙ: Согласен. Отложим вопрос до Вашего официального убытия…

СТОГ: Катафалк не трогать! Обещайте! Это волнует! Вызовите команду, чтоб меня в нем увезли в склеп… Нет! Я сам! (мечется по комнате)

ТОНЯ: (бросается к нему) Успокойтесь, Аркадий Семенович… Успокойтесь… Я вам обещаю… обещаю… Не сомневайтесь… (Сергею) Не вовремя. Может удар случиться…

СЕРГЕЙ: (неохотно) Она у нас ответственная. Раз обещает… (делает знаки Тоне)

СТОГ: (Тоне) Благодарен Вам…

СЕРГЕЙ: И чего в нашу депрессивную местность потянуло? По гуглу Вы важная цаца. Собрались умереть там, где хотели бы жить?

СТОГ: Не сложилось… Потерялся. Где я? Кто я?

ТОНЯ: Говорит, типа эмигрант.

СЕРГЕЙ: Типа? Тогда трудовой мигрант. Карточка в порядке?

СТОГ: Все как-то в одночасье быстро завертелось, закрутилось, зацокало туда-сюда. Пыль, туман. Очнулся? Широта и долгота те же, лягушки, птички, млекопитающие, люди, слова – похожи. А приглядишься: имитация. Везде. Все имитация. Вытрясло. Как вместо молока молочный продукт.

СЕРГЕЙ: Как один из ваших: «Хотели бы и жить, и умереть в Париже»? Не у нас.

СТОГ: В Париже пожить не против. А умереть там не могу – я похороны здесь оплатил…

СЕРГЕЙ: Чтоб жить надо двигаться… Постоянно… Идти… бежать вперед… назад… Каждый мускул в движении… Движение цель жизни…

СТОГ: Нас учили: движение – средство… Была бы цель…

СЕРГЕЙ: Война план покажет. А цель всегда одна. Помните мышку, попавшую в бидон молока? От ужаса сучила ножками, двигалась, билась – сбила масло и перед ней открылась возможность. Выскочить!

СТОГ: Сучить лапками не согласен. Быть мышкой – тоже… Выскочить куда?

СЕРГЕЙ: Где лучше! Где повыше. Заработать. Обогатиться. Прикупить в оливковом саду у моря. Не можете двигаться – бывает. Правильно: ложитесь… Никаких лодок, склепов. Я Вас осчастливлю.

ТОНЯ: Он будет журналист-культуролог… Ну, типа меня, только с дипломом…

ЯНЧИК: (гордо) Тему я подсказал…

СЕРГЕЙ: Города переполнены лишними… Еле передвигаются, перегружают транспорт, телефон, инстанции, больницы, напрягают родственников… Сотни га пахотных земель уходят мертвым… А в мире кризис, живым не хватает пищи… воздуха… воды…. В моем дипломе обоснован город счастья «Эдем» – в зеленой зоне за 100 км от мегаполиса. Тишь, покой. Библиотеки, водоем, никаких телефонов, магазинов, компьютеров, телевизоров, газет… Одна большая столовая. Автобусы, машины запрещены – пешком здоровее. Никаких связей с близкими.

ЯНЧИК: В русле мировых тенденций… Уже есть страны, где дети и родители после 65 родственниками не считаются…

ТОНЯ: Маманя хоть завтра туда готова… Болеет – лекарств нет, корова не доится, картошка не уродилась…

СЕРГЕЙ: В центре огромный уходящий вниз и вверх светящийся конусообразный колумбарий, из наноматериалов. Автоматическая подача в печи. Экологичная топка, температура 1200 градусов.

СТОГ: Благородно…

СЕРГЕЙ: Жалеете, что не доживете?

СТОГ: Потею Не переношу жару.

СЕРГЕЙ: (поворачивается к Янчику) Он направлял…. Шестая раса человечества…..

СТОГ: Я читал о 6 расе у Блаватской, Рериха… Но, позвольте, представлял иначе…

СЕРГЕЙ: Янчиков уже 60 миллионов. Вы уходящие с вашими книгами, университетами, школами – уходящие…

ТОНЯ: Аркадий Семенович не верит, что над ними облачко, ну, ты нимб говорил – то ли голубой, то ли фиолетовый…

СЕРГЕЙ: Фиолетовые и голубые – люди будущего… Добавим чуть зеленых, красных и рванем вперед к неосознанным целям…

СТОГ: Поплохело мне… Надо поторопиться….

СЕРГЕЙ: Поплохело, потому что догадались, что к бюджетным расходам придется пожертвовать свою собственность.

ТОНЯ: Аркадий Семенович без всякого Эдема готов отдать свои книги, квартиру, дачу… Так… Даром… Мне…

СЕРГЕЙ: (подозрительно) Почему тебе?

ТОНЯ: Помрет, ЖЭК заберет. Какая ему разница… Подарок… На свадьбу… Я ему помогу… По хозяйству….

СЕРГЕЙ: Даром только птички летают…

(достает из портфеля лист бумаги). (Тоне) Дай ему ручку… (Тоня дает). Пишите: «Дарственная». (Стог.) Пишите… Проверим. «Отдаю все нажитое Антонине Петровне Щитовой…»

ТОНЯ: Это я…

СТОГ: Пишу….

СЕРГЕЙ: Подождите… Надо по форме. Чтоб правильно, (достает мобильник, звонит) У болтуна справимся…

ТОНЯ: (Стог) Он адвокату…. Чтоб верняк..

СЕРГЕЙ: (не дозвонился) Наверное, в скайпе сидит… (достает из портфеля ноутбук) Центр города… Должен вай-фай.

СТОГ: (уныло) Китайцев нет. Я говорил.

СЕРГЕЙ: Должен… (настраивает, надевает наушники) О! Григорий Павлович! Привет (уходит на кухню)…

ТОНЯ (с беспокойством): Адвокаты – это еще те….

СТОГ: Как скажете – я сделаю… Вам верю…

СЕРГЕЙ: (возвращается) Дарственная нежелательно. Налог большой. Лучше, если близкие родственники…

ТОНЯ: (облегченно) Подходит..

СЕРГЕЙ (удивленно): Ты что – дочь? Мать? Можно купить документ, но время, время…

ТОНЯ: А если жена?

СЕРГЕЙ: О! (бежит с ноутбуком на кухню)

ТОНЯ: Добью…

СЕРГЕЙ: (возвращается) Значит так! (Стог) Вы согласны взять Антонину Петровну ГЦитову в жены?

СТОГ: Я говорил ей… Я согласен… Потому (Тоня делает ему знаки)… (тихо) виноват…

ТОНЯ: Он согласен.

СЕРГЕЙ: Хватай жениха и в ЗАГС. Затем к нотариусу оформлять завещание. Болтун всем позвонит. Примут без очереди. Сегодня же собери в общаге вещи в авоську и переселяйся. (Стог) Вы 10 дней протяните? Чтоб документы были в законе.

СТОГ: Буду стараться….

ТОНЯ: Янчик обещал, что протянет. Я накуплю мяса, овощей, договорюсь на уколы…

СТОГ: Брр…

СЕРГЕЙ: Болтун советует рассказывать о своей любви… Сделать много совместных фотографий: еда…уборка, прогулки… Хорошо, чтоб «нечаянно» застукали в одной постели…

СТОГ: Как?!

ТОНЯ: Перебор..

СЕРГЕЙ: Договорюсь со знакомыми, чтоб ночью навестили….

СТОГ: Это неприлично…

ТОНЯ: У него и кровати нету..

СЕРГЕЙ: Прилично – неприлично… Иначе завещание оспорят как фиктивное.

СТОГ: Придут чужие люди? Ужасно… И Вы ревновать не будете?

СЕРГЕЙ: К кому? Она из деревни привезла кота Ваську – он вообще на ней спит… Что его – на дуэль вызывать?

ТОНЯ: (радостно) И Аркадий Семенович кот! Он сам сказал., признался..

СЕРГЕЙ: Нормалек… Тебе привычней… Один кот…Два кота…

ТОНЯ: Чтоб без обид… Я ж ради нас… А ты как?

СЕРГЕЙ: Я вообще ночью в Москву. Билет на руках. Вернусь – ты богатая вдова. Сегодня же устрою скандал прямо в редакции. И чтоб на пушечный выстрел ко мне не подходила.

ЯНЧИК: В редакции не получится. У меня важное сообщение.

ТОНЯ: На пушечный выстрел? Как-то… Мне сложно….

СТОГ: Побыстрей бы в склеп… Погода хорошая…. А летом в жару… Можно простудиться…

СЕРГЕЙ: Потерпите… Обещаю, когда понесут, накроют от сквозняков белой простынкой… Прощайте, Аркадий Семенович. В Москву… Туту…

ТОНЯ: Хорошо тебе…

СЕРГЕЙ: Хлопоты– хлопоты… Бежать… В редакцию… К спонсорам… За командировочными, отпускными… Успеть бы на поезд…

ЯНЧИК: У меня важное сообщение

СЕРГЕЙ: (Янчику) Расскажешь в конторе… (Тоне) Бери своего нового кота и знаешь куда… Чтоб со всеми выписками с домовой книгой, справками, ордером на квартиру, дачу… Затем тоже в редакцию…

ЯНЧИК: Да нет у нас редакции… Закрыли…. Я 10 раз повторил: у меня важное сообщение….

СЕРГЕЙ: Закрыли? Бредятина…. Мы приватизировались… У нас свой расчетный счет…

ЯНЧИК: Расчетный счет есть… Пока. Помещения нет – уже…

СЕРГЕЙ: Подробней.

ЯНЧИК: С 9.00 в Зелентресте другой хозяин. Договор аренды расторгнут. Долги за полгода… Редакцию опечатали. На компьютерах арест. Максим Петрович ушел в пресс-группу мэрии…

ТОНЯ (Стог): Максимка наш редактор. Из бывших. Все бегал в мэрию, тексты согласовывал…

СЕРГЕЙ: Максимка не велика потеря… В общем ожидал… Не так скоро… (садится на стул) А Игорь? Стас? Бухгалтер?

ЯНЧИК: Ищут работу…

ТОНЯ: (приносит табуретку с кухни, садится) Янчик, там есть еще… (показывает) С той стороны..

СТОГ: Минуточку! Минуточку! (обходит гроб, чинно залазит внутрь и садится, скрестив руки). Теперь можно…

ЯНЧИК: Я постою…

СЕРГЕЙ: (по телефону набирает один за другим номера. Все молчат) Не вовремя. Перед самым отъездом. Не вовремя, черт возьми…

СТОГ: Так что? Отменяется? (показывает на Тоню)

СЕРГЕЙ: Убыстряется.

ТОНЯ: (Стог) А Вы? Не отменяете?

СТОГ: Готов… Спускаться?

ТОНЯ: (Сергею) Нам уходить?

СЕРГЕЙ: (ходит, думает) Не мешай. Мозговая атака. У нас договора, реклама… скоро выборы… Необходимо выпустить номер. Опечатали, не опечатали – газета должна быть… Тогда мы нужные. Мы есть… Вернуть Стаса, Игоря! Немедленно! И бухгалтера…

ЯНЧИК: Найду, привезу….

СЕРГЕЙ: Всех обегу… Подключу нужных… Полномера готовы… Остальное на коленках..

СТОГ: Если надо, могу написать… Чего-чего, а великим могучим владею…

ЯНЧИК: Для Вас великий могучий…. А в действительности у нас 150 тысяч слов, у немцев 250, а у англичан все 400 тысяч.

СТОГ: Зато каких слов!

ТОНЯ: Не боись…. Догоним их… На снуксах… багах… И тебя научим…

СЕРГЕЙ: Как понимаю, остался без командировочных, отпускных… Никто не даст.

СТОГ: Я дам… (спрыгивает с гроба, стоит в одних носках на цыпочках перед полками, собирает книги) Эта… И эта… И еще (несет Сергею, роняя по пути)

СЕРГЕЙ: (брезгливо) Хотя бы вытерли. (сдувает пыль)

СТОГ: Раритеты. Продадите. Дорого.

ТОНЯ: Я ему говорила: пара флешек… Все есть в инете….

СЕРГЕЙ: (Янчику) Могут купить?

ЯНЧИК: (делает пасы) Кое-что можно…

СТОГ: Есть в инете?! Мусорка! Новое рабство…. Комп отключат – и все дебилы. Пользуйтесь по делу, но пнет не положишь ночью под подушку. Страшно… Кого только там нет. Скопом. А маленькую книжку можно… Чтоб поговорить как с любимым человеком… Только с ним… Персонально… (достает наугад книгу) Тютчев., (раскрывает наугад страницу., читает) «Она сидела на полу/ и груду писем разбирала/ и как остывшую золу/ брала их в руки и бросала». Как молитва… Шорох страниц. Музыка. И запах вечности.

ТОНЯ: Чувствительно… Очень… Дайте (берет книгу) Я возьму?

СЕРГЕЙ: Чего брать – все твои будут. Тихо… Слушайте, (ходит по комнате. Стог) Хотите помочь?

СТОГ: Что писать?

СЕРГЕЙ: Есть возможность, Аркадий Семенович, помочь Вашей невесте. Жениться не передумали?

СТОГ: Как можно? Я виноват…

ТОНЯ: Такая мулька у него в голове…

СЕРГЕЙ: Тогда быстро…

ТОНЯ: Мы выходим… Правда, Аркадий Семенович?

СТОГ: Иду… Иду…

СЕРГЕЙ: Для порядка наденьте туфли. Без туфель в наших ЗАГСах не регистрируют…

СТОГ: У меня есть…импортные (вытаскивает из ящика гардероба)

СЕРГЕЙ: Раз Аркадий Семенович согласен, то переносим редакцию сюда. Дачу в залог… Выкупим компьютеры… Кредит возьмем под квартиру, отдадим часть долга, зарплату, услуги типографии… Бухгалтер знает, как делается. Дам нужных людей. Под компьютеры одну комнату, корреспондентов, отдел рекламы – в другую… Мне выгородка – небольшой кабинет Пока там бух сядет. На время моего отсутствия, Тоня, Стас поможет, продержитесь. Буду на связи…

ВСЕ КИВАЮТ

СТОГ: Согласен… Согласен… Пожалуйста, лодку не трогайте…

ТОНЯ: Не тронут. Не позволю!

СЕРГЕЙ: Все имеют свое место… Правильно? За работу! Газета не ждет….

СТОГ: А я? Я? Где мое место?

ТОНЯ: Где его место? Так некрасиво!

СЕРГЕЙ: Не проблема. Вечерами… ночами… Он тут…Между… Между тут… Диван поставим…

СТОГ: Днем кто я между тут? Где? На улице?

СЕРГЕЙ: Ну, можете… зайдете… Конечно…

ТОНЯ: Янчик! Говори: кто он между тут?

ЯНЧИК: (подходит к Стог., делает пасы) Он…. Он – редактор!

СЕРГЕЙ, ТОНЯ, СТОГ., ЯНЧИК ХОРОМ:

Редактор!

Картина четвертая

Та же комната, но превращенная в офисный зал. Светло. Гардины раздвинуты. На полупустых книжных полках современная дребедень. На столиках компьютеры, принтеры, сканеры, факсы, телефоны. Гроб отодвинут к стене, прикрыт легкой тканью. К его боковине пришпилены большой календарь с красоткой, верстки статей, макеты полос, фотографии. Почти вплотную к нему стол с двумя телефонами, заваленный рукописями и деловыми бумагами. За столом в малиновом пиджаке преображенный Стоговский терзает то один, то другой телефон.

СТОГ (в трубку): Спасибо. Рад вас слышать (кладет трубку и сразу новый звонок). Спасибо, мы работаем для Вас. (новый звонок). Да, все честно. (раздраженно бросает трубку, мимо рычажков, берет другой телефон, звонит). Янчик, привет! Антонину Петровну не видел? Нет? Ладно. До встречи, (набирает новый номер). Маргарита Владимировна, здравствуйте. Я посылал к Вам Антонину Петровну определиться с интервью.

Не заходила? М-да. (звонит) Стас, не знаешь, где Антонина? На один день съездил в область – по письму, приехал – нет… Может, что случилось? (звонит) Янчик, насчет Антонины, как думаешь, у нее все в порядке? Ну и слава богу, (положил трубку на рычаг… сбросил вниз. Сидит задумчиво. Подошел к шкафу – смотрит внутрь. Возвращается на свое место) Вещей мало… не ночевала… Не звонит… Устала? Ушла? Может, Сергей Николаевич подъехал? Янчик бы сказал… Ситуация… Бедная женщина… Вытащила… Помаялась… Хорошего понемножку… как голубка присела на подоконник, постучала клювиком… распахнул ей окно… окошко в свою душу… поворковала и улетела… Потерял то, что не нашел? Так ведь нашел! Спасибо, что была…

Дверь открывается. Входит Тоня, груженная пакетами, сумками. Тяжело ставит их у входа.

ТОНЯ: Привет! Опухла с дороги. Затряслась и духота… Чего кислый?

СТОГ: Кисло-сладкий… Был горький…

ТОНЯ: С чего? (взяла пакеты) Пойду на кухню – разгружусь., (по пути подняла бумажки с пола) День не убиралась – насвинячили…

СТОГ: Подожди… Скажи… Я же весь издергался… Ты где была? Вещи вон взяла., не позвонила… Не ночевала…

ТОНЯ: Поматросила и бросила? Разбежался. Женился – терпи …(хочет уйти)

СТОГ: Нет, ты подожди…Я ж волновался… Исчезла и….

ТОНЯ: Я, что не сказала? В поселок ездила. К матери… Ты в командировке – думала, успею в день справиться. Вещи? Свитер взяла. Там ночами холодно. Затоварилась. Кабанчика забили. Круп, овощей набрала., клубника пошла… нам надо, и Серега вот-вот… обмывать диплом будем… (уносит пакеты)

СТОГ: Я помогу… (хватает сумки, несет за ней)

ТОНЯ: (возвращается в зал, видит сброшенные с рычагов трубки, кладет их на место. И сразу звонок) Кто спешит?

СТОГ: Я сам… (опережая ее, берет трубку) Не можете купить? Скоро будет. Заказали второй тираж., (кладет трубку) Все утро трезвонит…

ТОНЯ: С чего? До выборов целый месяц. Кстати, тоже не могла купить… В киоске говорят за час раскупили… Растем!

СТОГ: В последний момент снял материал Игоря – недоделан. И в дырку сунул ту статью. Помнишь, ты печатала? Как раз закрыл..

ТОНЯ: Чью? Олега?

СТОГ: Свою… О Павлюке… Лежала, лежала… решил – вылежалась…

ТОНЯ: По-ня-ла… Даешь… Ни хрена себе… Ужас, что начнется….

СТОГ: Не выдержал…

ТОНЯ: И подписался, Уинстон Черчилль, или Фридрих какой-то…

СТОГ: Автор А.Стоговский..

ТОНЯ: Ты, что, с ума сошел? Ты же всегда предохранялся…

СТОГ: Там все честно…

ТОНЯ: Ну и черт с ним, с Павлюком… Если честно, то честно… Я ведь не просто к матери смоталась… Хотела в баньке., по-черному… с веником… У нас в закутке за хлевом… Залетела я вроде..

СТОГ: Ты что, птица?

ТОНЯ: Они летают… А бабы залетают… Задержка больше недели… Может, беременная…

СТОГ: О кого? От Сергея Николаевича?

ТОНЯ: Сергей Николаевич вчера как два месяца в Москве

СТОГ: Мой? Я же не могу… (поворачивается к гробу) Как это?

ТОНЯ: Меньше надо всякие талмуды читать… (передразнивает) Каждую ночь… каждую ночь…

СТОГ: Я и дите? Как?

ТОНЯ: Сильный он… не выпарился…. всю себя исхлестала..

СТОГ: Дети… серьезно… Должны рождаться не от суеты в промежностях… От любви…

ТОНЯ: Значит в тот момент и была любовь… Ты не мучайся – моя проблема…

СТОГ: Как твоя? Это мой ребенок… С ума сойти… «И в гроб сходя благословил»…. То есть родил… И надо… Надо что-то делать., готовиться…. Ему же что-то нужно… Нужно… Вот коляску купить., памперсы… соску., нет соски… много… кроватку… удобную… Пойдем в магазин… А одеяльце? Мальчик или девочка? Имя… Имя… надо придумать… И вот: тебе надо в больницу лечь: на сохранение… Я помню, когда жена рожала….

ТОНЯ: Ага. В больницу. Сохранение. Бегу и падаю. Некогда мне по больницам шастать. Забудь. Сказала: моя проблема – сковырну я его…

СТОГ: Ты не убийца. Не можешь… Не имеешь права… Это и мой ребенок… Должна считаться…

ТОНЯ: Ничего не должна. Никто никому ничего не должен. Сам так говорил. Прикинь: ты помрешь, Серега бросит, с работы турнут, институт завалю, мать хворая на мне… Не себя – дитя жалко. Не до него мне. Чердак едет…. Запуталась… Даже не знаю, кто у меня муж, а кто лавер..

СТОГ: Если дите… Я гроб, склеп все продам… Пахать буду… Видишь, у меня получается..

ТОНЯ: Точно, получается… Удивляюсь… Серега за 5 лет ничего, сушняк… Зарплата плевая… редкие бабки снимали с заказухи… А ты за 2 месяца перевернул, нас читает город, вышли в область… грамота от мэра… интересно стало…

СТОГ: Я нащупал смысл… Знаю, что как…

ТОНЯ: Получится – на тебя другие охотницы найдутся… Килобайтами покруче. Мое место с краю….

СТОГ: О чем ты? О чем? «Каждый выбирает для себя женщину, религию, дорогу, дьяволу служить или пророку каждый выбирает для себя». Это Левитанский. Какой по счету поэт у тебя – не помню.

ТОНЯ: И ты выбрал?

СТОГ: Во всем сомнения – в тебе нет. Без тебя был и есть покойник. Дом, семья, работа, успех, вот и ребенок – все ты. С тобой мне не надо ни от кого предохраняться…

ТОНЯ: Прям себя зауважала… Не про меня наверно…

СТОГ: Ты теплая… Не сожжежь, с тобой и не обледенею… Могу жить… Ты же чувствуешь?

ТОНЯ: Чувствую (садится к нему на стол, гладит рукой его волосы). Кудрявый…

СТОГ: Бывший кудрявый… Не делай (она рукой закрывает ему рот. Он снимает руку) Пусть живет..

ТОНЯ: Я что., пусть… Я ж не за себя…

СТОГ: Верю…

ТОНЯ: (задумчиво) Верю – не верю… Не слушай…Сейчас вроде так, а потом… Как поступлю не знаю… Баба… баба… Женщина – существо грешное…

СТОГ: И святое… Мать! Не убий…

С грохотом распахивается дверь. На пороге Сергей с чемоданом в руках и с деловой сумкой через плечо.

СЕРГЕЙ: Кто в тереме живет? (аккуратно ставит чемодан к стене, поднимает голову, видит Стог.) О! Живой!

ТОНЯ: (с воплем, бросается ему на шею) Серега! Сергей Николаевич! Приехал! Ждали… ждали…

СЕРГЕЙ: (отстраняется, оглядывается)

Привет! Нежданчик! Торопился… надеялся, а жилплощадь занята…

ТОНЯ: Не сердись…

СЕРГЕЙ: Говорила: вот-вот…

СТОГ: Она ни причем, Это я. Не получилось…

СЕРГЕЙ: Мне, что – в общагу? Сокурсник к себе в Приморск звал… Знал бы – согласился…

ТОНЯ: Месяц ни словечка от тебя. Как все наладили, даже буху не звонишь. Звякнул или смску… Клик какой..

СЕРГЕЙ: Хозяйка без коннекта… Все дорого… Следил, справлялся в искалке: газета выходит… Значит нормалек. Ты в порядке… Всегда надежная, выносливая, как лошадь Пржевальского…

Уверен был…

ТОНЯ: Лошадь?! Прощаю…

СЕРГЕЙ: (Стог) Задержались Вы… задержались… Глядитесь франтом… Договор, помнится, был другой…

СТОГ: Я помню… Извините..

ТОНЯ: Мы его попросили… Тебя-то нет… А дела пошли… Чтоб не торопился… Тираж увеличили… Цветные вставки… В область вышли..

СТОГ: 12 полос… Уходит все..

СЕРГЕЙ: Что ж, хорошо живете… (садится за стол) И за то спасибо, (листает газеты)

ТОНЯ: Вон, глянь – грамота мэра. На к конференцию к губернатору приглашали… Авторские увеличили..

СТОГ: Зарплату подняли… Вам персонально… в 2 раза… Я пересылал…

СЕРГЕЙ: Что – то получал…

ТОНЯ: Я дала ему твой емэйл… Ты не против?

СТОГ: И домен… Аськой не пользовался… Но месседжи о наших делах регулярно… Надеялся на Ваш рулез….

СЕРГЕЙ: Во! Пиджак надел… В инет влез…

ТОНЯ: Он способный…

СТОГ: Инет способных делает способнее… Глупых – глупее… У него свое место…

СЕРГЕЙ: (откладывает газеты) Посмотрел… Мой темп не потеряли… Двигались… Парочка заказух неплохих. Фотки с «Плейбоя». И с журнала «Нива» за 1890 год, что у Вас на шкафу (читает): «Женщина дикобраз с Калужской области. Пятеро насильников получили прокол мошонки». Вот это сами придумали? «Принцесса Диана не погибла, а телепортировалась на Алеутские острова, где коптит рыбу с любимым эскимосом»…

СТОГ: Приколы… для людей… Есть и другие материалы…

ТОНЯ: Я же говорю – дела пошли…

СЕРГЕЙ: (поднимаясь) Огорчили… Огорчили… слово не держите… Что ж, пойду в клоповник…

ТОНЯ: Он старался…Очень… Так дышал… Сердце выпрыгивало…

СЕРГЕЙ: Надо было в Приморье. Ньюспейпа солидная… «Стремительный лосось». Хозяин богатый. Край-то какой! Все для здоровья… Омега-3, Омега-6, оленьи панты… Квартира… Перспектива к бабкам…

Звонок. СТОГ, берет трубку

СТОГ: Второй в пути… Через час– два будет в киосках…

ТОНЯ: Представляешь: сегодняшний номер в два тиража идет…

СЕРГЕЙ: (снова садится за стол, смотрит газеты) Где? Что так? Новая порция филейных частей?

ТОНЯ: Не поверишь… Аркадий Павлюку хвост прищемил…

СЕРГЕЙ: Кому? Кому? (ищет) Не вижу… Где газета? Дайте!

СТОГ: (протягивает газету) Сделали очерк-портрет Григория Михайловича… Как есть..

СЕРГЕЙ: Кто-то сверху звонил? Губернатор наехал?

СТОГ: Не было заказа… По совести….

СЕРГЕЙ: (раздраженно) Кто писал?

СТОГ: Вы, конечно, лучше бы сделали… Но я как мог… правду..

ТОНЯ: Не прикрывался – свою фамилию поставил!

СТОГ: А.Стоговский…

СЕРГЕЙ: (отбрасывает газету) Да вы что – рехнулись? Правду! Да кто эту правду не знает! У Вас что, здесь (стучит по лбу) – полова! Подляну устроили… К приезду…

ТОНЯ: Что он с нами сделает? У нас авторитет… Мэр поддерживает… Люди…

СЕРГЕЙ: Мэр клюет с ладошки… На зарплате у него… И тем, кто повыше заносят. Все от него у нас зависят… Люди и звери…

СТОГ: Вот-вот… Мы об этом и написали… Куда ни глянь – всюду он… Податься некуда… В моей школе – офис, контора его… Детсад перестроил в гостиницу… Речку замутил… хуже помойки. Сбрасывает стоки своего кожевенного завода… На озере рыбпитомник, охрану поставил, лес вырубил – лесопилка… Наш парк, где мы всем городом деревья сажали, обнес забором, построил особняк с конюшней… Я все знаю…

СЕРГЕЙ: Да ничего не знаете…

СТОГ: Знаю… знаю… Я их всю семью знаю… С отцом Лешкой в одном классе учился… Родители цех кондитерский в квартире держали… Петушки на палочке производили. А обрезками карамелек Лешка в школе торговал. 50 копеек кусочек. Скидок не делал… Жадный… жестокий… А мне мать только 25 копеек давала… Не любили его…

СЕРГЕЙ: А! Жаба задушила… Завидуете… Их богатство Вам кость в горле… Дорвались… И меня не пожалели….

СТОГ: Немереное богатство – изощренное рабство. Чему завидовать? Завидовать можно счастливым. Древний Эзоп советовал быть разумными, а не копить…

СЕРГЕЙ: Ваши Эзопы у нас знаете где? Рифму сами подскажете… Хана нам… И Вам и мне… Подставили крупно…

ТОНЯ: Разведешь… Ты умеешь… И хуже бывало..

СЕРГЕЙ: Митинг делать поздно… Надо делать ноги… Быстро…

СТОГ: (декламирует) «Богатство – состояние кошелька, а счастье – состояние души. Никто не знает, как наверняка соединять такие пироги. Об этом думал, возвращаясь вновь и вновь, пока не понял, что спасение – любовь!»

СЕРГЕЙ: Стишки не помогут. Не боитесь? (во время декламации нервно набирает номера телефона)

СТОГ: Чего бояться? (стучит по боковине гроба) Он со мной…

СЕРГЕЙ: А я боюсь. (Тоне) Собирай шмотки. И на вокзал. Час-два в резерве…

ТОНЯ: (растерянно) Так., сразу… Может, пронесет?

СЕРГЕЙ: У нас кредиты в трех банках, афилированных от Павлюка. Перед отъездом крупный аванс взял у него под выборную компанию… Не простят… В порошок сотрут… Реально…

Тоня суетливо ищет вещи, складывает в картонную коробку.

СТОГ: Уедешь…

ТОНЯ: Он же сказал… (Сергею) В сумки потом переложу… (вдруг чуть не падает, хватается за живот, убегает на кухню).

СТОГ: Что с ней? Что?

СЕРГЕЙ: Проморгается… Перепугалась. Дурно стало. Мне самому не по себе. Прокололись!

А я Вам доверял… На свадьбу пригласил… Ведь учил… как мышка в банке сучите ножками… Сучите… Тихонько… Прикалывайтесь…тусуйтесь… не трогайте кого не надо…

СТОГ: Сколько мышек в банке так и остались… Маслом объелись…

СЕРГЕЙ: Вы ж предохранялись… Вы ж из прошлого…. Ученые… Чего оборзели?

СТОГ: Достали…. Достали они…. Невмоготу по-собачьи снизу вверх смотреть то на одних, то на других…

СЕРГЕЙ: Что ж, готовьтесь к расплате… (смотрит на часы) Думаю, прочли – сразу в суд. Взяли постановление и к приставам. Те не задержатся… Проплачено… (идет к выходу)

Возвращается Тоня. Держится за живот.

ТОНЯ: Видать, что-то съела…

СЕРГЕЙ: (уходя) Жди на вокзале… Поторопись…

СТОГ: (бросается к Тоне) Полегчало? Да ты не пугайся – что с нас взять? А кредиты… Я как-то не всерьез их… Кредит да кредит… Слова… Заработаем – отдадим…

ТОНЯ: (пытается закрыть коробку, находит тапочки, бросает поверх) Заработали…. Отгуляли…

СТОГ: Прости… прости… Я не хотел… Тебе нельзя волноваться… Ребенку плохо…

ТОНЯ: Нет ребенка… Ушел… (гладит живот) Не захотел – сам ушел…

СТОГ: (опрокидывается на стул) Ушел? Нет ребенка… Нет?

ТОНЯ: (держится за живот) Больно..

СТОГ: Задержись… отложи…Ты же болеешь..

ТОНЯ: (толкает коробку к выходу) Куда иголка, туда и нитка (скрывается за дверью)…

Стоговский в одиночестве, покачиваясь, сидит за столом. В комнату без стука входят люди в мундирах. Старший показывает Стог, какие-то бумаги. Стог, расписывается. Люди споро, крест-накрест опечатывают двери комнат, столы, компьютеры, другое оборудование. Подходят к гробу

СТОГ: Нет. Нет. Мое… личное… Его нет в описи…

(вместе с людьми в форме выносит гроб из квартиры)

(Затемнение)

Эпилог

На авансцене Стоговский и Тоня. Он печально согбенно сидит на своем ритуальном имуществе, она копается в картонной коробке, перебирает вещи, что-то выбрасывает. Вокруг квартирный хлам, книжки, тряпки…

ТОНЯ: Должен быть плащ, я помню… Ложила…

СТОГ: Плащ?

ТОНЯ: Капает… может пойти сильнее…

СТОГ: Ты беги… беги… «Стремительный лосось» ждать не будет….

ТОНЯ: Плащ – подарок мамы…

К ним медленно приближается претенциозно одетая пожилая женщина. Зонтик, шляпка, длинные перчатки… Рассматривает дом… Замечает странную пару, принимает их за нищих. Ищет в кошельке., бросает пару монеток в коробку…

ЖЕНЩИНА: На хлеб..

ТОНЯ: Чего? (с удивлением смотрит на женщину)

ЖЕНЩИНА: Мало? (из кошелька достает бумажку, бросает в коробку) Это целый доллар! Большие деньги, (подумала, бросает в коробку свои перчатки) Наденьте, холодает… Кстати, может, знаете, в этом доме когда-то жил Стоговский Аркадий Семенович… Мне сказали умер… А на кладбище нет…

СТОГ: Умер… он., умер..

ЖЕНЩИНА: Могила-то есть… Склеп…. А его нет….

СТОГ: Может, отошел… Умер-шмумер, лишь бы был здоров…

ЖЕНЩИНА: Не понятно….

СТОГ: На кладбище… Идите… Скоро будет… В дороге…

ЖЕНЩИНА: (в легком озарении впивается взглядом в его лицо) Аркашка?! Ты?

СТОГ: Только тебя не хватало…

ЖЕНЩИНА: Аркадий, ты плохо глядишься… Что это за ящик под тобой? Ты что? Совсем (стучит пальцем по лбу)…. Мишигине…

ТОНЯ: Кто это?

ЖЕНЩИНА: Ты ее знаешь? Она с тобой? Я ей подала… настоящий доллар…

СТОГ: (Тоне) Это моя жена Роза. Бывшая… (женщине) Это моя жена Тоня. Настоящая.

ЖЕНЩИНА: (всплескивает руками) Жена?! Настоящая?! У тебя могила на кладбище… С бюстом….

ТОНЯ: Для Вас он умер…

ЖЕНЩИНА: Милочка! Какой он муж… Мне не рассказывайте… Он еще 30 лет назад был импотентом…

ТОНЯ: Мужчины с одними импотенты., с другим сексуальные бандиты….

ЖЕНЩИНА: Да я его знаю, как облупленного… Он вообще ненормальный… Ха! Бандит!

ТОНЯ: Как сказал психиатр – философ Фрейд, между прочим, Зигмунд, «Во всяком нормальном человеке есть что-то ненормальное».

ЖЕНЩИНА: Но не до такой же степени! Подарил свою квартиру в Москве какому-то племяннику, уехал в глушь. Мол, чистые реки, озера, чудный остров, чистые люди и воздух… Рыба и дикие кабаны… Я здесь второй день и ничего подобного…

ТОНЯ: Дождь… Рыба и кабаны спрятались…

СТОГ: Я же сказал: иди на кладбище… жди…

ЖЕНЩИНА: Аркаша, почему ты на улице? Тебе негде жить? Поедем в Америку… Я сделаю документы… У тебя внуки…

ТОНЯ: В Америку? На зеленом венике… Ему здесь хорошо….

ЖЕНЩИНА: Ты кушал сегодня? Я знаю – ты не завтракал… У нас в Чикаго тоже можно умирать… Но в Америке ты умрешь сытым…

СТОГ: Сытым умирать негигиенично… Там (показывает наверх) нет туалета…

ТОНЯ: Чего вы его туда тащите? Раньше где были? «Вы сидели на полу и груду его писем разбирали? И как остывшую золу брали их в руки и бросали?»

ЖЕНЩИНА: Какие письма, Солнце! Написал один раз – прислал Постановление суда о разводе… Вы, как он. Говорите стихами… Значит, тоже такая… Безнадежная (махнула рукой).. Лучше бы не приезжала (уходит)..

Молчание

СТОГ: Промокнешь… Иди… Иди…

ТОНЯ: (наконец-то находит плащ, надевает. Берет полиэтиленовый пакет, нахлобучивает на голову Стог). Тебе нельзя простужаться…

СТОГ: Теперь можно… Дом., семья… работа-жена… ребенок – все было… Можно быть счастливым и тем, что было…

ТОНЯ: Все будет…. (садится рядом с ним)

СТОГ: Ты опоздаешь…

ТОНЯ: Никуда я не еду…

СТОГ: Куда иголка, туда и нитка…

ТОНЯ: Тут у меня муж…. Я с ним… Ему плохо.

СТОГ: Ты подумай… Здесь мрак, там сплошная Омега-3 в желудке…

ТОНЯ: Там я лошадь… Пусть Пржевальского, но лошадь… Это от меня не уйдет…. С тобой можно постараться иначе… Попытаюсь…

СТОГ: Я же… Уже…

ТОНЯ: Уже? А как твой поэт: «Пока мы живы – смерти нет. А смерть придет – так нас не будет»?

СТОГ: Светлов. У тебя по списку третий.

ТОНЯ: С тобой я кто-то. Нужная… И ты мне нужен…

СТОГ: Просто жалеешь..

ТОНЯ: Для бабы в мужике главное не мускулы, не черный ус, даже не карман капусты. Главное им гордиться. Смотрите: какой мой! Я тобой горжусь… Тебя у нас полюбили… Ты доказал… А то, что сегодня мрак – так завтра будет солнце… Всегда было и будет… Ведь мы вместе…

СТОГ: Я научился? Я смогу жить?

ТОНЯ: Еще как! Я не позволю уйти… Дождь сильнее, давай спрячемся в свою лодку и поплывем навстречу жизни. Вдвоем грести легче…

Открывают крышку, залезают и напоследок обращаются в зал.

СТОГ, и ТОНЯ: Люди, будьте счастливы! Любите друг друга! Все получится.

ЗАНАВЕС

Оглавление

Коротко об авторе

Мой миленький бойфренд Пьеса в двух актах

  I акт

  II акт

Феликс Пьеса для трех действующих лиц и трех действующих телефонов

I акт

II акт

На собачью свадьбу котов не приглашают Современная лирическая комедия в 2 – х действиях, 4 картинах и эпилогом

  I акт

    Картина первая

    Картина вторая

  II акт

    Картина третья

    Картина четвертая

  Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg