«Охотники за сказками»

В дальнем, сумеречном углу чулана — старый-старый, плетенный из очищенных ивовых прутьев походный солдатский сундук. Его плели седобородые старожилы Зеленого Дола под разливы тальянки и рекрутские припевки деревенских парней.

В ту осень провожали зеленодольцы земляка на военную службу. Были ему как прощальный подарок и суровый холст на портянки, и сбереженный по копейке полтинник соседа, и хранительная материнская ладанка на шею. В последний раз окидывал взглядом служивый родные просторы, тихую деревеньку, скрепя сердце снимал с плеч обвившие его руки старой матери. Туманились в глазах луга и рощи.

В такую минуту и поднесли старики зеленодельцы загрустившему новобранцу походный, сделанный искусными руками сундук. Веяло от свежеочищенных прутьев клязьминской речной прохладой, горьковатым, с детства знакомым запахом ивняковых зарослей над водой, словно вместе с подарком передавали мудрые деды печальному солдату частицу родного озерно-лугового края. Хмурили брови, смотря на осенние жухлые травы, на рекрутскую подводу посреди села. Торжественно-степенно, с наказом в дорогу обнимали склоненную голову служивого. «Бог весть, доведется ли снова свидеться?»

Сами помогли солдату переложить немудрые пожитки из заплечного мешка в новый вещевой сундук, прикрыли их поверху шитым ручником с каймой, захлопнули ивовой покрышкой. Старший из седобородых пожелал:

— Полям — плодородия, семье — благополучия, солдату — возвращения.

Низко поклонился солдат провожающим, обнял грустно поникшую молодую жену, и повозка, заскрипев колесами, тронулась.

С тех пор прошел зеленодольский сундук следом за солдатом большой и нелегкий путь. Путешествовал по багажным и товарным вагонам, перевалочным станциям и пересыльным пунктам, по обозным тыловым подводам, по грязным вещевым чуланам и палаткам маршевых рот и батальонов.

В долгую угодила солдатская служба. Не успел закончить срок действительной, как началась фронтовая, окопная страда первой империалистической войны.