Арестантский вагон: клетки вдоль коридора. Клетка-купе не на четверых, как обычно, — на пять, от силы на шесть. Две полки снизу, наверху сплошные нары с дырой для лазания. Нас ехало 12 человек. По двое на нижних полках валетом, восемь на ребрах, как в шпротной банке, вверху. В вагоне нашего брата, сказывают, человек 80. В крайней дальней клетке несколько баб. Где-то рядом с ними солдатское купе. И прапорщик. Слышен гогот оттуда.
Почему «столыпин»? Петр Столыпин — последний крепкий и здравомыслящий государственный деятель старой России. Опора и надежда одряхлевшего государства. Твердой рукой удержал корабль в анархической болтанке 1905–7-х годов. Сбил волну и вывел страну в XX век, на путь конституционных реформ, на путь управляемой эволюции вместо трагических сюрпризов разрушительных революций. России открывалась хорошая перспектива занять достойное место среди цивилизованных народов. За это его убили. Не царь мешал, мешал Столыпин. Вся семья его стала жертвой революционного фанатизма. Дочерей взорвали, Столыпина застрелили. Даже в русской истории трудно найти более трагическую участь. И все полетело к черту. Личная трагедия Столыпина обернулась трагедией царской семьи, трагедией всей нации. Столыпин был гвоздь, на котором в ту пору держалась русская государственность. Не стало его и ничего не стало. Шайка диктаторов затопила страну в междоусобной крови, задушила затем всякое проявление общественной жизни. Так с тех пор и живем, если это можно назвать жизнью. А ведь могло быть совсем по-другому. Что после этого спорить о роли личности в истории? Каков человек у руля, такова и история. Русская во всяком случае, это уж точно. От добрых дел и намерений Петра Столыпина ничего не осталось. Вытравили, извратили саму память о нем. И, то ли порочной, то ли сатанинской причудой, закрепилось в народе имя его одной лишь глумливой издевкой. Бегает по большевистской России неутомимый труженик — арестантский вагон. Не один — тысячи их развозят подневольных строителей коммунизма по тюрьмам и лагерям. Никто не знает, кто такой был Столыпин, но почему-то вагоны эти все называют его именем. На чекистском маршруте паровоз «Феликс Дзержинский» — это понятно, но вагон-то «столыпин» почему?
Комментарии к книге «Зона», Алексей Александрович Мясников
Всего 0 комментариев