«Мы всегда были вместе»

Мы всегда были вместе (fb2) - Мы всегда были вместе 947K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Светлана Талан

Светлана Талан Мы всегда были вместе

На что мы тратим жизнь! На мелочные ссоры, На глупые слова, пустые разговоры, На суету обид, на злобу — вновь и вновь. На что мы тратим жизнь… А надо б на любовь. Сжигаем жизнь дотла все на пустое что-то — На нудные дела, ненужные заботы… В угоду обществу придумываем маски… На что мы тратим жизнь! А надо бы на ласки. Мы распыляем жизнь на сумрачную скуку, На «имидж» и «престиж», ненужную науку, На ложь и хвастовство, на дармовую службу. На что мы тратим жизнь?.. А нужно бы на дружбу. Куда-то все спешим, чего-то добываем. Чего-то ищем все — а более теряем; Все копим: золото, тряпье и серебро… На что мы тратим жизнь! А надо б на добро. Волнуемся, кричим, по пустякам страдаем; С серьезностью смешной вещички выбираем. Но сколько ни гадай — все выберешь не ту. На что мы тратим жизнь… А надо б на мечту. Боимся радости, боимся верить в сказки, Боимся и мечты, и нежности, и ласки; Боимся полюбить, чтоб после не тужить… На что мы тратим жизнь?! А надо просто жить! Анастасия Загодина

Гром средь ясного неба

Римма отложила в сторону вышивку — она так устала, что все перед глазами начало расплываться и мелкие крестики на ткани уже сливались в одно целое пестрое пятно. Работать на заказ не так уж и просто, как кажется. Блузку нужно вышить в срок, указанный заказчиком, и никого не волнует, что орнамент плывет перед глазами, ноет спина от сидения в одной позе, согнувшись. До прихода новогодних праздников остались считаные дни, а работы еще на пару дней. Римма засмотрелась в окно. Она знала, что нужно переключить зрение на отдаленные предметы и таким образом дать возможность глазам отдохнуть. С высоты третьего этажа она наблюдала за детворой, которая на детской площадке как-то вяло каталась на скрипучих каруселях и качелях. Снег так и не смог удержаться на земле, хотя выпадал несколько раз: шли дожди и он быстро сходил.

«Скорее всего, Новый год будет без снега, — думала женщина, рассматривая девчонку, которая почему-то стояла в сторонке и не решалась подойти к детворе. — Новенькая, что ли?» — мелькнула у Риммы мысль.

Наконец девочка набралась решимости и подошла к детям. Она что-то сказала, мальчик, который нехотя раскручивал карусель, притормозил ее, и все повернулись в сторону новенькой. Уже через пять минут девочка сидела на карусели вместе с другими детьми.

«Как быстро дети находят общий язык, — подумала Римма. — Взрослые учат жизни детей, но иногда им самим стоит поучиться у детей, например быстро заводить дружбу, уметь прощать обиды и вообще смотреть на этот мир проще, не усложняя его».

На столике отозвался любимой мелодией мобильник. Римма взглянула на светящееся табло телефона — звонила ее подруга Люба.

— Привет, Любаня! — ответила Римма на приветствие подруги.

— Ты уже сходила к врачу? — поинтересовалась Люба.

— Фу ты! Совсем забыла, что мне сегодня надо идти за результатами обследования!

— Ну ты даешь, подруга! Выходит, что я больше тебя волнуюсь! Тебе совсем наплевать на свое здоровье?

— Сейчас я себя нормально чувствую, — оправдывалась Римма. — Если бы что болело, то не забыла бы, а так…

— Ничего себе заявочки! — говорила Люба слишком эмоционально. — Два раза грохнуться в обморок, и это ты считаешь нормальным?! Да я на твоем месте бежала бы к врачам, спотыкаясь, а она сидит дома и совсем забыла, где сегодня должна быть! В общем так, ты сейчас немедленно откладываешь в сторону свою вышивку, собираешься, а я буду у тебя через десять минут! — сказала Люба тоном, не терпящим возражений.

— Зачем?

— Не тупи, Римка! Силком потяну тебя за руку в больницу.

— Да не надо, Любаня, — возразила Римма. — Я сама схожу.

— Сегодня?

— Да.

— Точно?

— Обещаю, — вздохнула Римма.

Женщина-эмоция, вулкан, взрывная женщина — так Римма называла про себя подругу. Они были полной противоположностью. Римма — спокойная, немного даже медлительная, а Люба как взрыв на планете: быстрая, легкая на подъем, эмоциональная, у нее за один день настроение может поменяться сто раз. Любаня была способна на решительные действия, часто принимала импульсивные решения, могла расплакаться из-за мелочи и спокойно пережить разрыв отношений с человеком, без которого, как она недавно уверяла, не может жить. Ее нельзя было назвать ветреной, и ее жизненная энергия придавала Римме сил, а Люба, в свою очередь, старалась быть спокойной и рассудительной, как Римма. Они познакомились давно, почти двадцать лет назад. Тогда у Любы был маленький Антон, у Риммы — первенец Женя и они встретились у дома, прогуливаясь с детскими колясками, разговорились. Оказалось, что Люба живет в доме напротив и что она училась в одном классе с Игорем, мужем Риммы. С тех пор они дружили, хотя по непонятным причинам Люба недолюбливала Игоря и не скрывала этого. Римма решила, что, возможно, она была тайно влюблена в ее Игоря в школьные годы и, не получив взаимности, затаила на него обиду.

Римма, вздохнув, взглянула на блузку и быстро оделась. Нужно сходить к врачу и узнать результаты своего обследования и анализов, а то Люба не отцепится. Римма никогда не жаловалась на здоровье, но несколько месяцев назад почувствовала общее недомогание, а потом умудрилась два раза потерять сознание прямо на улице. Пока Игорь не вернулся из командировки, Римма поддалась на уговоры подруги пройти обследование и пошла в больницу к своему знакомому врачу, бывшему однокласснику Валерке, который уже давно стал уважаемым и заслуженным врачом Валерием Павловичем.

Римма ехала в старом гремящем трамвае и думала о том, что только потеряла время, проходя дорогостоящее обследование, и вот теперь снова работа отложена в сторону часа на два — это точно. Скорее всего, у нее просто недомогание от авитаминоза и переутомление от того, что, выполняя заказы на дому, мало бывает на свежем воздухе. Она уже жалела о том, что так легко согласилась с подругой, и теперь придется работать по вечерам, когда глаза устают еще больше.

Римма заняла очередь под кабинетом доктора и, когда пришел ее черед, постучала в дверь.

— Можно? — спросила она, заглянув в кабинет.

— А! Римма? Проходи, — приветливо сказал Валерий.

— Здравствуй…те, Валерий Павлович! — произнесла женщина, заходя в кабинет. — Я проходила у вас обследование… — начала она.

— Знаю, знаю, — перебил ее доктор и пригласил сесть. «Надеюсь, что у меня все нормально», — подумала Римма, заметив, что доктор перестал улыбаться, надолго остановив свой взгляд на развернутой карточке пациентки.

У Риммы от волнения закружилась голова, зашумело, зазвенело в ушах, и она сделала несколько глубоких вдохов, чтобы не потерять сознание прямо здесь, в присутствии врача. Смутное предчувствие надвигающейся беды парализовало ее сознание, и она дрогнувшим, упавшим голосом выдавила из себя:

— У меня… все нормально?

— Не совсем, Римма, — произнес Валерий. — Должен сказать, что тебе надо было обратиться к врачам раньше, гораздо раньше…

— Надеюсь, что… что-то не очень серьезное? — спросила она, чувствуя, что шум в голове усилился и запульсировало в висках.

То, что говорил ей доктор, Римма полностью не осознавала. Сознание воспринимало лишь отрывки его фраз:

— Онкология… Поздно обратилась… Опоздала с лечением… Саркома… Сделаем все возможное… Мы не боги…

— Я все поняла! — Римма резко поднялась, и ее шатнуло. Она устояла на ногах, схватила сумочку. — Спасибо… Мне пора!

— Женщина, куда вы?! — услышала она голос медсестры уже у двери.

— Римма, не делай глупостей! — Голос Валерия прозвучал как из-под воды.

Она побежала по коридору, словно спасаясь от внезапно нагрянувшей беды, в раздевалке схватила пальто, выскочила на улицу, вдохнула полную грудь свежего воздуха. Услышанное казалось ей страшным сном. Вот-вот она проснется в своей спальне и вздохнет с облегчением, поняв, что ей приснился кошмар. Римма поспешила уйти подальше от больничных корпусов, как от чего-то страшного, несущего беду, вышла на широкий проспект. Здесь были люди, отзывались звуками клаксонов автомобили, громыхали грузовые машины, пролетавшие по дороге.

— Бред! Этого не может быть! Не может быть — и точка! — шептали губы женщины, которая растерянно смотрела вокруг себя невидящими глазами. — Он ошибся! Не может быть!

Сколько времени и куда Римма шла, она не помнила. Когда осмотрелась вокруг, то поняла, что зашла довольно далеко от того места, где ей вынесли страшный приговор.

«Может быть, я перепугалась и не так все поняла? — размышляла она, направляясь к остановке трамвая. — Нет, я четко услышала: онкология, саркома».

Римма вспомнила разговоры всезнающих старушек у подъезда, которые говорили, что рак лечится, а саркома — нет. Она не знала, правда это или нет, но слово «саркома» пугало ее, приводило в ужас, а сознание не могло принять то, что это заболевание зацепило ее, никогда не жалующуюся на здоровье. Чем она болела? Только простудными заболеваниями, как и все. И вдруг такое!

— Нет, не может быть! — произнесла она вслух, заходя в салон трамвая.

— Вы что-то сказали? — спросил парень впереди нее.

— Нет… Да… Простите, — рассеянно пролепетала Римма.

Парень удивленно посмотрел на странную женщину и отошел в сторону. Римма вернулась домой, бросила пальто на тумбочку в коридоре, не заметив, как оно медленно сползло с нее, распласталось бесформенным пятном на полу. Женщина тяжело опустилась на диван и замерла. Ей нужно было успокоиться и понять, что же все-таки происходит. Откинув голову, она уставилась в потолок.

«Нужно сегодняшний день прокрутить с самого начала, — решила она. — Я позавтракала, помыла посуду и принялась за работу. Вышивала эти крестики до тех пор, пока они не начали сливаться в одно пятно. Потом я смотрела в окно, наблюдала за детворой. Далее — позвонила Люба, напомнила о визите к врачу. Я поехала. Там был Валера. Он сказал, что я слишком поздно обратилась к врачам и у меня саркома».

Она смотрела в потолок невидящими глазами, мысленно повторяя, словно мантру, много-много раз: «У меня саркома. У меня саркома».

— Почему?! Почему именно у меня?! — закричала Римма, словно проснувшись от страшного сна. — Почему именно я?! Ну почему?!

Она упала на диван лицом вниз и долго плакала навзрыд, все еще не до конца воспринимая страшную новость. Женщина билась в истерике, заламывала руки, до боли вцепившись в диванную подушку, не слыша голоса мобильного телефона. Римма потеряла счет времени, а когда слезы иссякли, наступило полное отупение. Она ходила из комнаты в комнату, бесцельно, не осознавая, где она и кто она, затем зашла на кухню, открыла кран, набрала чашку воды, залпом выпила, потом другую, третью… Ее стошнило, и она вырвала. Римма умылась холодной водой, устало опустилась на стул.

— Это конец, — выдохнула она. — Мне только сорок лет, и я умру.

Страх снова сковал все ее тело, и она замерла в одной позе. Без устали трезвонил телефон, но Римма не хотела никого слышать.

«Мне надо побыть одной», — подумала она и отключила мобильник.

До самого утра женщина, убитая горем, не сомкнула глаз. Когда забрезжил рассвет, она чувствовала себя полностью разбитой и опустошенной. Ей казалось, что по всему телу расползаются страшные метастазы в виде щупалец кальмара. Римма чувствовала их на физическом уровне. Вот они шевелятся внутри нее, добираются до горла, сдавливают, начинают душить, ей уже нечем дышать… Римма подбежала к окну, распахнула его, жадно ловя ртом свежий прохладный воздух. Стало немного легче дышать. Она закрыла окно, заварила себе кофе. Горячий, крепкий и сладкий напиток с каждым глотком возвращал ее в реальность. Отставив чашку в сторону, Римма поняла, что ей надо с кем-то поговорить, иначе она сойдет с ума. Женщина долго искала мобильник. Он упал на пол со столика и там лежал отключенный. Римма включила его, было двадцать два пропущенных звонка от Любы.

— Приходи ко мне, — незнакомым хриплым голосом произнесла она в трубку и, не дожидаясь ответа подруги, нажала красную кнопку.

***

Люба зашла в квартиру, в коридоре бросила на тумбочку шубку, сапожки — в угол, сумочку и какие-то газеты — на стол в комнате. В этом была вся ее подруга. Она уделяла внимание только главному, упуская из виду второстепенное. Сейчас для нее было важно узнать, что с Риммой, а где разбросаны ее вещи — это просто мелочь. Люба плюхнулась на диван, попросила пить. Римма принесла ей чашку с водой, и подруга залпом ее выпила.

— Фух! — выдохнула она. — Наконец-то добралась! Только вышла из офиса купить свежие газетки, а тут ты звонишь. Взяла газетки с объявлениями, может, попадется путевая работа… Римма, да что с тобой?! На тебе лица нет! Ты была в больнице? И зачем отключила телефон? — посыпались вопросы.

Римма с нетерпением ждала, когда подруга умолкнет, а дождавшись, поняла, что даже ей тяжело сознаться в случившемся. Она села рядом на диван, поджала ноги и обхватила их руками.

— Я была у врача, — тихо произнесла Римма. — У меня онкология.

— Что-о-о?! — выпучила глаза подруга.

— Ты не ослышалась. У меня рак.

— Какой рак? Что ты несешь? Я в стране Непонимания. Этого не может быть… Это, наверное, ошибка, врачебная ошибка. Такое часто бывает, — встревоженно говорила Люба.

— Хотелось бы, чтобы диагноз оказался ошибкой. — Римма грустно улыбнулась уголками губ. — Мне хотелось бы оказаться в стране Ошибок, как ты часто говоришь, но, увы, я в стране Страшной Реальности.

— Погоди пороть горячку! Начнем сначала. Ты поехала в клинику.

— Да.

— К своему однокласснику… Как там его?

— Валерий Павлович.

— И что тебе сказал этот твой Валерий Павлович?

— Что я поздно обратилась и у меня саркома.

— Так, — протянула Люба и почесала переносицу. — Сейчас я в стране Раздумий.

Люба встала и начала ходить по комнате, словно меряя шагами ее длину и ширину.

— Не маячь перед глазами, — несколько нервно произнесла Римма.

Люба остановилась и посмотрела на подругу. Римма сидела в той же позе, обхватив колени и уставившись в одну точку на ковре.

— Это тебе сказал твой одноклассник? — спросила она еще раз.

— Да! Да! Да! И какая разница, кто он мне?!

— Он мог ошибиться! Ты об этом не подумала? У тебя есть номер его мобильника? — возбужденно произнесла Люба. — Конечно же есть! Где твой телефон? Ага, вот он! Бери и звони ему!

— Чтобы еще раз услышать, что у меня саркома? Нет уж, извольте! Сама с ним говори! — сказала Римма и набрала номер Валерия. — Можешь говорить? — спросила она. — Моя лучшая подруга хочет у тебя что-то спросить. — И она протянула Любе мобильный телефон.

— Добрый день, Валерий Павлович! Это Люба, подруга Риммы, — затарахтела та в трубку. — Скажите, пожалуйста, не может ли быть в диагнозе ошибки?.. Может быть, стоит еще раз пройти обследование?.. А если в другой клинике?.. Это точно?.. Я вас поняла, спасибо. До свидания.

— Убедилась? — грустно произнесла Римма.

— Он просит тебя прийти на прием. Говорит, что ты сбежала.

— Что он еще сказал? Может быть ошибка?

— Так врачи тебе и признают свою ошибку!

— Люба, говори правду, не юли, — попросила Римма.

— Говорит, что ошибки быть не может. При желании можешь пройти обследование в другой клинике, выкинув на ветер кучу денег, — это не мои, его слова, — уже грустно добавила Люба. — Собирайся, сейчас поедем.

— Куда еще?!

— Туда же! Онкология — это только диагноз, но не приговор! Сейчас такие заболевания лечатся, и очень даже успешно, а то распустила сопли… Чего сидим? Кого ждем? Одеваемся, вызываем такси, и вперед! Надеюсь, ты своим еще не сообщила?

— Нет, конечно. Ты была первой, кого я «обрадовала». Такси быстро доставило их к зданию клиники. Люба подбадривала подругу, и у Риммы появилась надежда.

— Сама зайдешь или вдвоем? — спросила Люба у кабинета врача.

— Я сама, — ответила Римма и решительно перешагнула порог.

— Римма, куда ты сбежала? Не дослушала до конца и умчалась. — Валерий улыбнулся, предложил присесть. — Как ребенок, честное слово!

— Я испугалась. Одно слово «саркома» привело меня в ужас, — созналась Римма. — Немного пришла в себя и поняла, что нам нужно продолжить беседу. Первое. Ты мне должен отвечать честно, ничего не утаивая.

— Римма, ну я же врач, а не женатый любовник на свидании с замужней женщиной. Спрашивай, что тебя интересует.

— Ошибка может быть? Возможно, мне стоит дообсле-доваться или пройти обследование в другой клинике? Я понимаю, что каждый кулик свое болото хвалит, и все-таки?

— Пройти повторное обследование в другом месте, конечно же, можно, и ты имеешь на это право, но я тебе гарантирую, что результат будет тот же, — сказал он, внимательно глядя на женщину. — Мой совет: не трать деньги понапрасну, они тебе еще пригодятся.

— Зачем?

— На лечение.

— Ты же сам сказал, что я обратилась поздно, — напомнила ему Римма.

— Да, слишком поздно, — подтвердил врач, — но нужно лечиться.

— Есть гарантия на излечение? — Римма с надеждой посмотрела прямо ему в глаза.

Валерий Павлович отвел взгляд в сторону, остановил его на больничной карточке, зачем-то стал листать ее. Сколько раз ему ставили такие вопросы! И как невыносимо трудно говорить в таких случаях правду. Как-то он подслушал разговор больных, которые говорили, что врачи привыкли к смертям и относятся к ним спокойно и безразлично, но это была неправда. Каждый человек имеет одну жизнь, и когда понимаешь, что ему уже нельзя помочь, становится жутко, а сказать о том, что он обречен, — ужасно. Сейчас был такой случай. Он должен сообщить эту новость Римме, красивой, рыжеволосой, еще цветущей женщине, которая быстро превратится в высохшую живую мумию и от боли не будет хотеть жить, так что смерть станет для нее избавлением от мук. Разве можно к этому привыкнуть? Ему нужно жить с тем, что на его глазах уходят из жизни не только старики, но и молодые, которые безумно хотят жить. И ради того, чтобы спасать тех, у кого еще есть надежда, он здесь.

Римма ждала ответа. Затянувшаяся пауза не предвещала ничего хорошего, и женщина замерла в ожидании.

— Может, мне нужна химиотерапия или операция? — осторожно спросила она. — Я согласна на все.

— Римма, я уже говорил, что ты обратилась к врачам слишком поздно, — медленно произнес он.

Конечно же он должен будет сказать ей это, но он оттягивал время, словно какие-то минуты могли спасти эту красивую женщину от смерти, а его — от пытки это произнести.

— Поздно оперировать… или что-то еще делать, — произнес Валерий тихо, но четко выговаривая каждое слово.

Римма окаменела. Она сидела напротив него с широко открытыми от ужаса глазами. Он знал, что сюда она шла за надеждой, а он ее добивает своими словами.

«Иначе нельзя, — пытался он себя оправдать, — она должна знать правду».

— Римма, но это еще не конец. Ты можешь лечь к нам в отделение, мы будем поддерживать твой организм, помогать ему…

— Продлить мою жизнь? — спросила она дрогнувшим голосом.

— Да! Именно так, но ты будешь жить!

— На сколько продлить?

— Этого никто не знает, кроме Всевышнего, — ушел он от прямого ответа.

— Тогда, Валера, скажи мне прямо, сколько мне осталось? Без этой поддержки организма?

Она поставила прямой и самый тяжелый вопрос. Он должен сейчас дать на него ответ. В такие минуты Валерий Павлович ненавидел себя за то, что решил стать врачом. Когда шел учиться в медицинский, то были радужные мечты о спасении больных, однако реальность оказалась гораздо страшнее — он должен не только лечить, но и сообщать страшные вести.

— Я не могу точно сказать, — сказал он.

— Тогда скажи «от» и «до», — попросила Римма.

Женщина была настроена решительно, и он обязан быть с ней честным. Валерий поинтересовался, не сможет ли к нему прийти ее муж, но Римма была против этого, она сама хотела знать всю правду.

— От двух до трех, — сказал он.

— Лет?

— Месяцев, Римма, месяцев! Но если ты будешь у нас, то еще прибавится время! — сказал врач.

Он не мог дальше мучить себя и ее и сказал все сразу. Валерий Павлович не выдержал ее взгляда, в котором застыл ужас, встал, подошел к окну и уставился в него.

— Сколько еще… прибавится? — нарушила молчание женщина.

— Возможно, еще несколько месяцев, — ответил он и повернулся к Римме: — Поверь, в такой ситуации это много! Даже один месяц — это целых тридцать дней!

— Спасибо. Я поняла, — обреченно произнесла она. — Мне надо подумать… Я пойду?

— Подожди, я выпишу тебе рецепты на лекарства, расскажу, как принимать, — сказал он.

Валерий Павлович быстро сел за стол и размашистым почерком начал заполнять бланки рецептов. Она выслушала молча, тихо произнесла «спасибо» и вышла из кабинета. Он подошел к окну и снова уставился в одну точку.

— Ну что там? — К Римме бросилась подруга, но, увидев ее расширенные от отчаяния глаза, молча последовала за ней к выходу.

Люба вызвала такси, и по дороге домой Римма вкратце все ей рассказала.

— Что ты сейчас будешь делать? Позвонишь мужу? Детям? — спросила она Римму.

— Мне надо подумать.

— Я возьму отгулы и буду рядом с тобой!

— Мне надо побыть одной. Не обижайся!

— Надеюсь, что ты примешь правильное решение и будешь лечиться.

— Я подумаю, — повторила Римма.

Римма вышла у своего дома, зашла в квартиру. Ей нужно было принять решение, как и когда сообщить страшную новость родным. Из головы улетучились все мысли, кроме вердикта врача. Она поняла, что нужно себя чем-то занять, иначе от них не избавиться.

«Я скоро… Меня не станет, а в шкафах не идеальный порядок!» — стукнуло ей в голову.

Римма бросилась к плательным шкафам так, словно у нее осталось несколько часов жизни, и принялась быстро перебирать содержимое, перекладывать вещи с полки на полку, складывать их по-новому, зачем-то нюхала их, не пахнут ли потом, несла в стирку — и так полка за полкой. Затем она остановилась, устало присела на диван.

«Зачем я это делаю? Неужели мне будет не все равно, в каком состоянии будет шкаф после меня и что на это скажет тот, кто его откроет?» — подумала она.

Римма села на диван, поджала ноги, обхватила колени руками — ее любимая поза. Так было удобно сидеть и думать. На носу новогодние праздники, когда все соберутся вместе. Дочь Влада и сын Женя учатся в этом же городе на архитекторов, но добираться далеко, и они предпочли жить в студенческом общежитии, где веселее и меньше родительского контроля. Дочери восемнадцать лет, сын на год старше, но детей отправили в школу вместе, и учатся они на одном факультете. Муж Игорь — дальнобойщик. Он в командировке, но на праздник вернется домой. Все они в предвкушении праздника, когда можно побыть несколько дней вместе.

«Я не могу испортить им праздничное настроение, — думала Римма. — Если уж рассказывать, то после праздника. Так будет лучше для всех. Да и я смогу почувствовать праздник, один из последних. Или вообще последний?»

Снова тоска и отчаяние сжали Римму тисками со всех сторон. Она поднялась, убрала со столика газеты с объявлениями, которые забыла подруга. Послонявшись бесцельно по комнате, Римма снова уселась на диван, приняв любимую позу. В голове — мысли о прожитых годах. Детство прошло в деревне. Когда ей было семь лет, родился брат Андрей. Однажды весной — Андрюше тогда было пять лет — они всей семьей отдыхали у реки, варили полевую кашу. Римма с братом и другими детьми бегала с мячом по берегу, веселилась, как вся ребятня. Никто не заметил, как брат упал в реку. Римма увидела его в воде, позвала на помощь взрослых. Мужчины вытащили уже бездыханное тело. Она и раньше чувствовала недостаток родительской любви, а после гибели Андрюши ее почти не замечали. Родители кормили, одевали ее, она не была чем-то обделена материально, но и не знала, что такое материнская ласка. Тогда у нее появилось чувство вины за гибель брата и ей все время казалось, что мать с отцом считают, что именно она недосмотрела Андрюшку, хотя они ее никогда в этом не упрекали. Со временем родители начали все чаще выпивать, забывая о дочери. Благо Римма к тому времени могла сама о себе позаботиться, она стирала свои и их вещи, готовила на всех и давно смирилась с тем, что ее не любят и просто терпят. Римма была уже замужем, когда родители, напившись в очередной раз до чертиков, поставили на газовую плиту чайник и уснули. Водой залило конфорки, и они угорели.

***

— Я взяла пару дней отгулов, потом два дня выходных, так что можем побыть вдвоем, — сказала Люба Римме. — И не говори, что тебе хочется побыть одной. Что такое одиночество, я очень хорошо знаю. Моего балбеса интересуют больше девочки, чем мама, и это нормально. С мужьями у меня несостыковки. На счету один законный муж, который объелся груш много лет назад, а остальные мужчины… Они как эпизоды в фильме: то появляются, то исчезают в неизвестном направлении. И почти все время я в одиночестве, которое убивает.

— У тебе еще все впереди, — с грустью сказала Римма.

— Не ной! Знаешь, какое у меня настроение? Хочется сделать что-то безумное и, может быть, даже глупое! Может, сообразим что-то эдакое? — весело спросила Люба.

— Например?

— Вот что тебе хотелось бы, но до этого ты не решалась сделать?

Римма задумалась. Она много чего не делала в жизни из того, что хотелось. Хотела работать на «скорой», ездить по вызовам, но муж был против. Он помог ей устроиться в регистратуру поликлиники, и у нее была спокойная, непыльная, но ужасно скучная работа. Наверное, так и продолжалось бы, но Игорь подзаработал денег, когда стал дальнобойщиком и начал ездить за рубеж. Они обменяли однокомнатную квартиру на трехкомнатную с доплатой, сделали ремонт, и он настоял, чтобы она уволилась и занималась детьми. Римме хотелось общения с людьми, она пыталась устроиться туда, куда ей подсказывало сердце, но Игорь ей запретил работать на «скорой». Дети пошли учиться, и Римме иногда хотелось вечером с мужем погулять по улицам, сходить в кафе или ресторан, но Игорь хотел побыть дома, и она соглашалась. Она боялась сделать что-то такое, чтобы не попасть на злой язык бабушкам у подъезда, хотя иногда было огромное желание заткнуть им рот и послать их подальше. Ей хотелось носить короткие юбки и шорты, но она так и не решилась выйти в такой одежде из подъезда. Римма думала о том, что все время под кого-то подстраивалась, а в это время проходила ее молодость.

— Я давно хочу отрезать длинные волосы, — наконец произнесла Римма.

— Так в чем дело?! — Люба резко повернулась и чуть не перевернула журнальный столик. — У тебя шикарные пышные волнистые рыжие волосы! Если их укоротить, то будет такой причесон, что все молодые девчонки обзавидуются! Идем в парикмахерскую?

— А если Игорю не понравится? Ему нравятся длинные волосы.

— Главное, что тебе нравится, а не Игорю. Какая разница, что ему нравится?! — недовольно сморщила нос Люба.

— И почему ты его так не любишь? — улыбнулась Римма.

— А за что его любить? Так мы идем или как?

— Сделаем стрижку, и давай куда-то сходим, — предложила Римма.

— Вот это правильно! Гулять так гулять! Идем в кабак! Римма прошлась по комнате, подошла к окну, обдумывая предложение подруги.

«Может быть, Люба права? — подумала она. — Сколько можно смотреть в это окно, рассматривая одну и ту же картину? В этом дворе меняются только декорации времен года. Из года в год одно и то же. И так прошла вся жизнь, скучно и пресно. А ведь и правда хочется иногда сделать что-то безумное, выходящее за рамки приличия».

— А ты знаешь, я согласна!

— Вот и чудненько! — воодушевилась Люба. — Сейчас мы придадим твоему бледному лицу немного яркости. Доставай косметику!

За полчаса Римма собралась. Люба слегка поколдовала над макияжем, Римма надела короткое платье. Она его давно купила, черненькое и маленькое, которое должно быть у каждой девушки. Трикотаж подчеркнул все прелести ее изящной фигуры, и Римма почувствовала себя в нем совсем молоденькой. Черные колготки, сапоги на каблуке, полушубок — все это она давно не надевала, берегла непонятно зачем, а теперь достала и почувствовала себя уверенно. Две старушки у подъезда замолчали, когда увидели свою соседку в необычном наряде, и провели женщину пытливыми взглядами.

— Вырядилась! — тихо сказала одна из них вслед Римме.

— Никак на гульки! Муж-то в командировке! — добавила вторая.

Римма улыбнулась. Сейчас ей было все равно, что скажут о ней эти старые сплетницы, даже хотелось подразнить их. Все самое дорогое у нее уже было на грани потери, значит, можно прожить остаток своей жизни как хочется. А ей безумно хотелось повеселиться, потанцевать и даже напиться.

— Не жалко? — спросила парикмахер, взглянув на распущенные волосы клиентки. — Шикарные!

Волосы у Риммы рассыпались по плечам и спине золотистыми волнами, густые, пушистые, без единого седого волоска.

— Абсолютно! — уверенно ответила женщина.

— Это ваша мама или отец передали по наследству такую красоту? — поинтересовалась парикмахер, накрывая накидкой плечи Риммы.

— У обоих были черные волосы.

— Соседская! — хмыкнула Люба.

Римма гордилась своими волосами, но последнее время у нее появилось настойчивое желание их подрезать. Когда-то в молодости ей завидовали все подруги, потом — любовался муж. Со временем Игорь перестал их замечать, и комплименты остались в прошлом. Такие длинные и густые волосы требовали особого внимания и ухода, и Римма ухаживала за ними, покупая дорогие шампуни, делая маски, а потом для удобства просто стягивала резинкой в пучок на затылке и ходила с хвостом. По телевизору в рекламных роликах и фильмах все чаще мелькали рыжеволосые девушки не с длинными волосами, а до плеч, и Римме безумно хотелось хотя бы немножко быть похожей на них. К тому же природа наградила ее светло-матовым оттенком кожи, избавив ее лицо от часто портивших внешность темных веснушек. Только несколько малозаметных веснушек на щеках возле носа указывали на то, что такой цвет волос у нее от природы. Однажды Римма сказала мужу, что хочет укоротить волосы, на что последовало категорическое: «Не смей!» Она не стала перечить мужу, все еще надеясь, что он, как и раньше, во время близости будет пропускать пряди ее волос сквозь пальцы и говорить о том, что никогда ни у кого не видел такой красоты. Надежды Риммы оказались пустыми мечтаниями — Игорь перестал обращать внимание на ее волосы, хотя и запретил подрезать.

— Не хотите продать волосы? — спросила парикмахер, любуясь пучком волос в своих руках, который светился рыжинкой на солнце.

— Нет, я заберу с собой, — ответила Римма.

— Они дорого стоят! — заметила девушка.

«Куда заберу? На тот свет?» — мелькнула у Риммы мысль, но она отогнала ее, решив оставить свои волосы на память дочери, которая не унаследовала от матери такую красоту.

Девушка закончила колдовать над головой Риммы, сняла накидку с ее плеч, стряхнула, еще раз ладонью подпушила волосы клиентки и торжественно произнесла:

— Вот теперь все!

Римма взглянула в зеркало и довольно улыбнулась. На нее смотрело помолодевшее на несколько лет лицо. Красивая линия вскинутых вверх бровей, пухлые губы, которым помада придала особую яркость, широко открытые глаза зеленоватого оттенка, обрамленные густыми черными ресницами, над которыми поработала подруга. А волосы! Они пышной рыжей волнистой копной красиво легли вокруг слегка удлиненного лица. Римма поблагодарила девушку, положила свой рыжий хвост, стянутый черной резинкой, в пакет и спрятала в сумочку.

— Ты просто восхитительна! — сказала ей Люба. — Мне бы такую внешность, все мужики валялись бы у моих ног! А вот твой бугай этого не ценит!

— Ты снова об Игоре? И чем он тебе так насолил? — незло спросила Римма.

— Скажешь, ценит и любит? — хмыкнула подруга.

В ресторане было многолюдно, несмотря на то, что было три часа пополудни. Подруги заняли свободный столик, сделали заказ. Вино выбирала Люба, которая заявила, что всякое пойло пить не намерена, и остановилась на дорогом белом сухом вине.

— Не волнуйся, я сама все оплачу, отправимся в страну Удовольствия, — сказала она Римме, заметив, как округлились глаза подруги, когда она увидела в меню цену бутылки.

— Ты сошла с ума! — воскликнула Римма.

— Сегодня — безумный день! Можем мы хоть раз в жизни позволить себе то, что хочется? — засмеялась Люба. — Загуляем на полную катушку!

Они заказывали что хотелось, впервые не глядя на цены, пили вино, шутили, громко смеялись и дурачились. К вечеру зал был полностью забит посетителями, играла живая музыка, мужчины приглашали подруг танцевать, и они не отказывались. У Риммы от алкоголя слегка кружилась голова, приятно шумело в ушах, и от этого хотелось еще больше веселья. Она видела, что нравится мужчинам, и это ощущение, давно забытое, сейчас снова всплыло и льстило ей. Каждая женщина должна чувствовать, что нравится мужчинам, только тогда она может оценить свою силу и власть над ними. Сейчас был такой вечер, и Римма, танцуя, без стеснения изящно клала руки на плечи незнакомым мужчинам, ловила на себе их восхищенные взгляды, улыбалась, даже заигрывала. Кто-то из ее поклонников давал крупные купюры музыкантам, заказывая песню для «самой красивой незнакомки», и женщины бросали в ее сторону косые взгляды. И даже их недовольство веселило Римму, которая, казалось, в один вечер решила наверстать все упущенное за жизнь. Ей было легко, просто и весело. Римме хотелось, чтобы это никогда не кончалось. Ноги гудели от непривычки долго ходить на каблуках, Люба начала намекать, что уже глубокая ночь, но Римма продолжала веселиться. Только под утро, когда один из настойчивых ухажеров стал навязчиво предлагать интим, Римма сказала Любе:

— Нам пора смываться, иначе он меня изнасилует прямо здесь или под столом.

Подруги поймали такси и поехали к Римме домой.

— Я счастлива! — Римма упала на диван. — Как я тебе благодарна за этот вечер! Веришь, мне было так хорошо!

Люба уложила Римму на диван, укрыла ее пледом.

«Какая же она красивая и молодая! — подумала Люба. — Почему жизнь такая несправедливая?»

***

Люба пришла к подруге с целой стопкой газет.

— И что бы это значило? — спросила Римма удивленно.

— Народная медицина! — торжественно произнесла Люба. — За ней будущее! Сейчас мы найдем для тебя народного целителя.

— Ты хоть сама веришь в то, что говоришь?

— Кто верит, тому помогает, — заявила женщина и разложила на столике газеты.

Римма молча наблюдала, как Люба трезвонила по всем номерам, записывала адреса, отмечала нужные номера телефонов, уточняла расценки целителей.

— Итак, я все узнала! — сказала Люба, отложив в сторону последнюю газету. — Тебе могут помочь три человека — это мне подсказало чутье. Они готовы взяться за лечение, но стоит это недешево.

Выслушав подругу, Римма ответила, что за такую оплату можно наобещать что угодно и что она не верит в народную медицину.

— Я могу согласиться с тем, что отваром трав можно лечить простуду или кашель, но онкологию… Люба, я, конечно, тебе благодарна за беспокойство, но твои труды напрасны, — сказала Римма.

Люба недоуменно посмотрела на подругу.

— Странная ты, — произнесла она с обидой в голосе. — Ты хочешь избавиться от болячки? Если так, то надо все пробовать!

— Это их «пробование» стоит бешеных денег, а кто даст гарантию, что я не сделаю себе еще хуже?

— Тогда иди в отделение и лечись! Не тяни время.

— После праздников. Хочу провести их вместе с семьей, — сказала Римма. — Кстати, не забудь свои газеты с объявлениями, — напомнила она.

— Я пойду, а ты подумай о моем предложении еще раз. — Люба ткнула пальцем в стопку газет.

Она ушла, забыв забрать газеты с объявлениями. Римма закрыла за подругой дверь, положила сверху газет те, что остались когда-то, взяла одну, развернула. На глаза попались объявления из рубрики «Познакомлюсь», и Римма, чтобы не зацикливаться на своих грустных мыслях, начала их просматривать. «Мужчина 25 лет с хорошим образованием и манерами, чистоплотный за большую оплату ищет женщину старше себя, можно несвободную, с опытом для временных встреч, без обязательств, которая научит премудростям жизни, любви и общения с девушками», — прочла она.

«Интересно, что он имел в виду? — подумала Римма. — Мажор, родившийся с золотой ложкой во рту, ищет женщину, которая научит его премудростям секса? Кажется, так нужно читать это объявление между строк».

Она отложила газету в сторону, по привычке поджала под себя ноги, обхватила колени руками и погрузилась в воспоминания. Алексей — ее первая и последняя в жизни любовь. Она была в седьмом классе, он — на год старше, когда Римма по уши влюбилась в высокого худощавого парня. Они общались, но Алексей воспринимал рыжую девчонку как своего друга. Как же больно было ей слышать, когда парень рассказывал Римме о своих подружках, о том, с кем встречался и где. Она безумно хотела быть на их месте и терпеливо ждала своего часа. И таки дождалась! Тем летом Римма окончила школу и готовилась к учебе в медучилище, когда Алексей пошел провожать ее после дискотеки в сельском клубе. Ей казалось, что звезды светили ярче и стояла полная тишина лишь для того, чтобы он ее впервые поцеловал. Римма была безумно счастлива, когда они начали встречаться. Казалось, что наступило время, когда недолюбленная родителями девушка стала предметом обожания такого красивого парня, к тому же ей предстояло уехать из родительского дома в город, где ее ждала интересная самостоятельная жизнь.

— Мы снимем квартиру и будем жить вместе, — пообещал ей Алексей.

Она была уверена, что заслужила, выстрадала такой жизненный поворот к лучшему, и была на седьмом небе от счастья. И только иногда закрадывались сомнения: девчонки поговаривали, что Алексей — настоящий бабник и подолгу ни с кем не встречается. Она была уверена, что у них все по-настоящему и надолго, поэтому не сопротивлялась, когда в начале сентября Алексей пригласил ее домой в отсутствие родителей, включил музыку, погасил свет и понес ее на руках в спальню. Эту ночь она помнит до сих пор. Она была незабываема! Казалось, что Алексей подарил ей всю свою нежность и любовь, и Римма отдалась ему без остатка. Она вспомнила свои тревоги на следующее утро, когда осознала, что случилось, и ее охватил страх, что теперь парень бросит ее, а еще хуже, если она забеременела. Но все обошлось, и они продолжали встречаться. В октябре Алексея призвали на службу в армию, и он попросил дождаться его. Римма ждала. Он пришел в отпуск через полгода. Они встретились, и ей показалось, что он охладел к ней. Алексей предложил сходить на вечеринку к своей бывшей однокласснице Зине, и Римма согласилась. Там он словно забыл о ее существовании. Не нужно было большого ума, чтобы понять, что Зина тоже ждала его и что у них отношения. Римма чувствовала себя лишней, когда он обнимал Зину у нее на глазах, а потом и вовсе удалился с ней в другую комнату. Заглянув туда, она увидела, как они страстно целуются. Она ушла домой тихо, не попрощавшись, и в той шумной компании никто не заметил ее ухода, так же как и Алексей. Обида жгла ее изнутри, хотя Римма продолжала его любить. Той весной она познакомилась с Игорем. Он был нежным, внимательным и вскоре предложил ей руку и сердце. Римма сказала, что ей надо несколько дней подумать. На выходные она поехала к родителям в деревню и зашла к соседке Тосе, однокласснице Алексея. Римма не особо дружила с ней, но знала, что она общается с Алексеем. От нее Римма узнала, что Зина встречается с Алексеем и вроде бы они собираются пожениться после его службы в армии.

— Зинке родители покупают в райцентре дом в качестве свадебного подарка, — сказала ей Тося. — Лешка своего не упустит! Даже если Зину не любит, то женится ради выгоды. А там, смотри, ее папаша не из бедных, машину подгонит зятю! Ну а ты как, Римма? Не собираешься замуж? Не нашла себе городского с квартиркой?

— Нашла, — ответила Римма. — С однокомнатной, собираюсь за него замуж.

— По любви или из-за жилья?

— По любви, — ответила Римма, зная, что Тося передаст их разговор Алексею.

Так было принято решение. Она сказала, что по любви, хотя до сих пор Римма не могла даже себе ответить, было это решение принято назло Лешке или в надежде, что со временем она полюбит своего мужа. Она и вправду пыталась полюбить Игоря, но шли годы, а из головы не выходил Алексей. От Тоси она узнала, что парень вскоре женился, но не на Зине, а на еще более перспективной девушке — дочери начальника милиции одного из областных центров.

— Лешка после армии пошел в патрульную милицию, — рассказала Римме Тося. — Как-то был на дежурстве и на вокзале познакомился с будущей женой.

— Ты ее видела? Она красивая? — спросила Римма.

— Ты что! Молодая, а уже толстая! Низенькая такая, лицо круглое, как блин, в общем, хоть картину пиши «Брак по расчету». Но живут неплохо — отец жены обо всем побеспокоился!

Римма стала хорошей женой, и даже сейчас, прокручивая в памяти свою жизнь, она отметила, что ее совесть перед мужем чиста. В их квартире всегда было чисто убрано, она хорошо готовила, стала заботливой матерью двоим детям. Любила ли она мужа? Он не был ей противен, и она была благодарна ему за детей и заботу, но все эти годы оставалось одно «но». Она не смогла забыть свою первую любовь. Пока были живы ее родители, она приезжала к ним в село и раз в году заходила к Тосе, чтобы якобы невзначай узнать о судьбе Алексея. Со слов соседки Римма знала, что у него две дочери, он работает в милиции и периодически получает повышения. Римма понимала, что надо бы поставить в их отношениях жирную точку раз и навсегда, но Алексей приходил к ней во снах. Он был в ее памяти всегда, когда она занималась с мужем любовью. Как только руки мужа касались ее тела в постели, она закрывала глаза и представляла его, Алексея. Это было как наказание или наваждение, и даже время не в силах было стереть эти воспоминания. После смерти родителей Римма стала реже приезжать в родное село. Один раз в году она бывала там, чтобы привести в порядок могилы родителей и проведать бабушку Полю. Эта женщина жила по соседству и всегда хорошо относилась к Римме. Когда погиб брат Андрей и Римма стала чувствовать себя ненужной родителям, бабушка Поля часто приглашала ее к себе, баловала чем-то вкусненьким, утешала, обнимала, что никогда не делала мать. Став взрослой, Римма не забывала старушку и всегда ее навещала, не забыв купить для нее подарок. Также она заходила и к Тосе, чтобы узнать о жизни своей первой любви. Почему-то всегда получалось так, что Римма приезжала в тот момент, когда Алексея не было в селе, хотя он тоже раз в году навещал своих родителей.

— Он приезжает, заходит ко мне и всегда спрашивает о тебе, а ты — о нем, — сказала Тося года два назад. — Вы бы уже встретились один раз и поговорили!

Римма не знала, хочет ли она встретиться с Алексеем. Она мечтала о встрече, но мысль о ней пугала ее. Иногда ей казалось, что если она увидит Алексея, то сердце не выдержит — его разорвет на части. Ей было страшно, что, встретившись со старой любовью, она потеряет голову и бросит Игоря. Они так и не встретились, но Римма точно знала: приедет муж и в постели она снова будет представлять, что рядом с ней не он, а Алексей.

***

Люба помогла подруге с приготовлениями к празднику. — Завтра наконец-то все съедутся! — сказала Римма, поставив в холодильник последнюю полную кастрюлю. — Спасибо тебе, Любаня! Без тебя не управилась бы.

— Да не за что! — улыбнулась женщина. — Ты мне лучше скажи, когда ты своим сообщишь о болезни?

— Ну, не под елочку же им такой «сюрприз» положить? Сразу после праздника, — пообещала Римма.

— И в больницу тоже?

— Конечно! Кто знает, сколько мне на веку праздников осталось? — грустно произнесла Римма.

— Начинается! Ты говоришь как старая бабка! — нарочито весело сказала Люба.

— Ты не права, стать старухой мне не придется, и в этом мое преимущество.

— Как это все ужасно! — дрогнувшим голосом произнесла Люба. — Я до сих пор не верю!

Она обняла Римму за плечи, наклонила голову к ее голове.

— И не говори! — согласилась Римма. — Люба, я вот думаю о том, что этот мир был до меня, есть и будет после. Люди рождаются для того, чтобы побывать гостями в нем и через некий промежуток времени уйти. Зачем мы тогда живем? Суетимся, работаем, растим детей, занимаемся любовью, спим, едим — и все это ради чего? Чтобы когда-то стать кормом для червей? Выходит, что жизнь — это испытание нас на прочность?

— Ты говоришь страшные вещи, — задумчиво произнесла Люба и прижалась к подруге.

— Я говорю то, о чем мы стараемся не думать, но все прекрасно понимаем, что мы рождены для того, чтобы умереть. Мы не говорим об этом, боимся пускать такие мысли в голову, чтобы они не материализовались, а в это время проходит наша жизнь, часики отсчитывают обратный ход, начиная от дня нашего рождения.

— Часы приближают нас к смерти? Я никогда не думала об этом.

— Все так, не ты одна. Давай не произносить это страшное слово, — попросила Римма. — Мне казалось, что я уже имею право говорить все, о чем думаю, и не бояться, но это слово… Оно такое ужасное, как и сама жизнь.

— Говорят, что надо радоваться жизни.

— Это для самообмана, чтобы не думать о своей кончине.

— Почему? Почему жизнь такая жестокая? — У Любы из глаз покатились слезы.

Она пыталась сдержать себя, но было поздно. Мысли подруги навеяли грусть и отчаяние, и Люба расплакалась, уткнувшись Римме в плечо. Она ощутила, как содрогнулось тело Риммы, когда она попыталась подавить в себе рыдания, которые толчками вырывались наружу. Римма обняла подругу и сама неутешительно расплакалась.

— Почему я должна покинуть этот мир так рано? — сквозь слезы говорила Римма. — Мне очень страшно! Я не хочу умирать!

— Я с тобой, мы что-нибудь придумаем, — отвечала ей Люба, хотя сама не знала, как утешить подругу. — Мы обязательно что-нибудь придумаем!

— Не бросай меня, Любонька, — всхлипывая, просила Римма.

— Я с тобой!

Они долго плакали, сетуя на несправедливость и жестокость этого мира, пока все слезы не были выплаканы.

— Если хочешь, то можем повторить поход в кабак, — сказала Люба, вытирая красное лицо после умывания.

— Не хочется. Оторвались один раз по полной, и хватит. Особого удовольствия я не получила.

— Чего еще тебе хочется?

— Так спрашивают о последнем желании человека на этой земле. — Римма попробовала улыбнуться, но улыбка вышла кривой и грустной. — Хочется в одночасье многого и ничего. — Женщина пожала плечами.

— Определяйся!

— Я подумаю.

Люба рассчитывала остаться у нее на ночь, но Римма сказала, что хочет побыть одна.

— Выгоняешь подругу? — пошутила Люба, одеваясь в коридоре.

— Нет. Буду обдумывать свое очередное желание.

— Особо не капризничай! — улыбнулась ей Люба на прощанье.

В квартире стало так тихо, что было слышно тиканье настенных часов. Римма подумала, что никогда раньше не задумывалась о том, что невинный часовой механизм с циферблатом на стене ведет людям обратный счет времени и каждое его тик-так — это еще один шаг в небытие.

«Надо думать о чем-то хорошем», — решила она и закрыла дверь, чтобы не слышать тиканье.

Римма приняла свою любимую позу на диване и задумалась о том, чего ей хочется сейчас больше всего. Конечно же, ей хотелось проснуться и понять, что ее болезнь — это просто страшный сон, но она не спала. Значит, надо отпустить мысли о неизбежном и подумать о своих желаниях. И снова она вспомнила Алексея.

«Неужели мы с ним так и не встретимся? Если быть откровенной, то очень хочется его увидеть, — думала она. — Только увидеть? Нет, я хочу испытать еще хотя бы один раз то, что было между нами в молодости, и снова ощутить себя желанной, возбужденной, страстной, такой, какой я никогда не была с мужем».

От одних таких мыслей ее бросило в жар. Римма ни разу не изменяла мужу, не допускала об этом даже мысли, но сейчас все было иначе.

«Кому нужна будет моя верность, если меня скоро не станет? — подумала она. — Если Алексей спрашивает обо мне у Тоси, значит, у него остались ко мне чувства?»

Римме безумно захотелось увидеть его. Ее уже не терзали сомнения, стоит ли это делать, она твердо решила после праздников поехать в село, узнать адрес Алексея и встретиться с ним.

«Скажу Игорю, что поеду на кладбище к родителям, проведаю бабушку Полю и узнаю адрес Алексея, — размышляла Римма. — Или все-таки сначала позвонить ему? Вдруг он не захочет меня видеть?»

Подумав, что у нее будет несколько дней для размышлений, Римма переключилась на уборку спальни.

***

Влада, Женя, Игорь и Люба со своим сыном Антоном сидели за праздничным столом. Такое случалось нечасто, когда они собирались вместе. Были подарки друг другу, шампанское на столе, елочка в углу комнаты, и царили веселье и радость.

Римма смотрела на них и думала, что до этого не ценила такие минуты, не задумывалась о том, что когда-то они могут закончиться для нее. Все поздравляли друг друга, перекрикивая певцов на экране телевизора, пели караоке, шутили, танцевали, резались в «дурака», и Римма забыла на время о своем диагнозе. И только под утро, когда все немного устали и решили подремать, Люба вопросительно взглянула на подругу.

— Утром, — шепнула ей Римма.

Люба с Антоном вернулись к себе домой, сославшись на то, что утром хотят хорошенько выспаться и побыть дома вдвоем. Римма знала, что предстоит тяжелый разговор с родными. Она не знала, с чего начать, но морально уже подготовила себя к нему. Завтракать сели за стол почти к полудню. Римма смотрела на развеселившихся детей с жалостью: она должна сказать это и прервать веселье.

— Почему наша мамулечка загрустила? — Влада подошла к ней и обняла за плечи.

— Я не грущу. — Римма натянуто улыбнулась. — Тебе, доченька, показалось.

— Нет, нет! Я все вижу!

Римма была уже готова к серьезному разговору, когда дочь пошепталась с братом и Женя сказал:

— Мама, папа! У нас для вас сюрприз!

— Только не говорите, что нашли свою половинку и готовы соединить сердца! — улыбнулся Игорь. — Сразу скажу: рано!

— Не угадал! — засмеялась Влада. — Мама, твоя очередь!

— Не знаю, — пожала плечами Римма.

— Мы с братом едем в Арабские Эмираты! — торжественно изрекла светящаяся радостью Влада.

— Куда? — Игорь недоуменно хлопал глазами.

— В Дубаи! — уточнила Влада. — Мы стали победителями на конкурсе молодых архитекторов на лучший проект!

— Молодцы! — воскликнул Игорь.

— Мои хорошие, поздравляю! Я горжусь вами! — сказала, улыбнувшись, Римма. «Придется разговор отложить. Не портить же детям настроение перед поездкой, если это ничего не изменит», — подумала она и спросила: — Когда едете? Надолго?

Брат с сестрой переглянулись.

— Колитесь уже, заговорщики! — весело потребовал Игорь. — Денег просить будете? Найдем!

— Дело в том, что наша группа едет в горы на десять дней, а потом мы сразу улетим за границу, — сообщила Влада.

— Когда будет эта ваша поездка в горы? — поинтересовалась Римма. — Надеюсь, после Рождества?

— Мама, папа, не обижайтесь, но завтра мы должны уехать от вас. Днем — сборы, ночью — на поезд, — пояснила Влада, посмотрев по очереди на мать и отца.

— Вот тебе и Рождество! — вздохнула Римма. — Я рассчитывала, что хоть несколько дней побудете дома. В одном городе живем, а видимся редко.

— Римма, не зуди! — вступился за детей Игорь. — Радоваться надо, а ты… Они же молодые, пусть свет увидят! Что им с нами дома делать? Смотреть телевизор?

— Сколько времени мы вас не увидим? — спросила Римма.

— Всего лишь два месяца! Это же такая малость, мама! — воскликнула дочь. — К тому же мы будем с тобой общаться по скайпу! Каждую субботу — обещаю!

— Один раз в неделю?

— Ну да! По субботам в девять часов вечера будем выходить на связь — или я, или Женя.

— Римма, дети выросли, пора это понять! — сказал Игорь. — Кстати, я тоже на днях вынужден оставить тебя одну.

— Снова командировка?

— Да.

— Надолго?

— Минимум полтора месяца. У тебя будет масса времени отдохнуть от нас всех! — весело произнес Игорь.

— Я не устала, а соскучилась по вас. Теперь все праздники буду одна дома? — Римма осмотрела каждого из присутствующих, словно те уезжали навсегда.

— Мама, ну что ты такая?! — Влада сделала огорченное выражение лица. — Мы же ненадолго!

— Я вас поняла, — улыбнулась женщина. «Да, придется неприятный разговор отложить. Наверное, так будет лучше», — с облегчением отметила она про себя.

Римма с Игорем проводили детей и теперь возвращались домой. Она думала о том, что может больше не увидеть сына и дочь, и от таких мыслей становилось жутко.

— Да не переживай ты так, — сказал ей Игорь. — Не маленькие уже! Справятся без нас.

— Знаю, — кивнула она в знак согласия.

— А вот волосы напрасно обрезала, — сказал он. — С длинными тебе было лучше.

— А Владе понравилось, — безразлично отозвалась она. Игорь сказал, что зайдет в магазин купить пива на вечер, а Римма вспомнила, что отдала Владе свой шампунь, и пошла за покупкой. В отделе она призадумалась. Римма всегда покупала шампунь в большой емкости — так было выгоднее по цене и ей хватало на несколько месяцев. Она подумала, что вряд ли ей понадобится много шампуня, а после нее Влада наверняка не будет им пользоваться. Римма купила небольшой флакон и вышла на улицу. Домой можно было добраться на маршрутке, но она решила пройтись одну остановку.

Стояла, как отметила про себя Римма, комфортная погода. Было около пяти градусов мороза и тихо. Можно было не прятать лицо от обжигающего ветра и не кутаться от лавины падающего с неба снега, а просто наслаждаться зимой.

«Моей последней зимой на этой земле», — невольно мелькнула в голове мысль.

Навстречу ей шел мужчина. Поравнявшись, он бросил взгляд на женщину, слегка улыбнулся. Римма не была знакома с ним, случалось так, что они иногда встречались, когда она ходила в магазин или шла на остановку. Она подумала о том, что люди вот так часто случайно пересекаются, встречаясь по дороге. Запоминаются лица, иногда люди улыбаются друг другу, но чаще просто на миг останавливают взгляд, как они сейчас, отмечая про себя, что уже не раз виделись. Все в жизни идет своим чередом, и люди не замечают, как делают все механически, и этот порядок, к которому они привыкли, делает их похожими на роботов, мешает замечать вокруг себя красоту. А ведь есть на что посмотреть! Сонные деревья на обочине тротуара устали от человеческой суеты и дремлют. Наверное, им надоели вечно спешащие куда-то люди, машины и вся эта суета жизни, которая для каждого человека неизменно когда-то заканчивается…

***

За два дня, пока Игорь был дома, Римма успела закончить работу над вышивкой. Заказчица осталась довольна и принесла еще и платье, чтобы Римма сделала ей на нем вышивку.

— Извините, но я уже не принимаю заказы, — сказала ей Римма.

— Я вам хорошо заплачу! И даже не будем оговаривать сроки!

Она отказалась, подумав о том, что теперь заработок не имеет для нее такого значения, как раньше.

Римма снова осталась дома одна. Она решила ничего не говорить мужу.

«Спустя два месяца все снова соберутся вместе, тогда и поговорю», — думала она.

Как только Игорь уехал, ей сразу же позвонила подруга.

— Ну что? Сказала им? — спросила Люба.

Римма ответила, что пока нет. Подруга поинтересовалась, чем она будет заниматься в ближайшие дни.

— Пока не знаю, — ответила ей Римма.

— Зато я знаю! Тебе надо за это время пролечиться! — по-деловому заявила Люба. — Значит, так. Сегодня понедельник, а в понедельник и корабли в море не уходят, поэтому я отвезу тебя в больницу завтра! Никакой страны Сомнений!

— Я еще в стране Размышлений, — в тон ей ответила Римма.

— Побудь там до завтра!

Римма все еще сомневалась, идти ей на лечение или не стоит, но в том, что ее потянуло в родное село на могилы родителей, сомнений не было. Она сама не знала, почему именно сейчас ей захотелось побывать на кладбище.

«Наверное, мне так легче будет принять неизбежное, — думала она, трясясь в неуютной маршрутке, — ведь мы скоро встретимся».

Снега было немного. После недавней оттепели он слежался, осел и потемнел. Центральная дорожка сельского кладбища была кем-то расчищена, и вскоре Римма поняла почему: чернел свежий холмик могилы, уставленный венками с траурными ленточками.

«Как все это ужасно!» — подумала она и отвела взгляд от недавнего захоронения.

В голову лезли грустные мысли о том, что вскоре и ей знакомые и родные купят такие же венки с искусственными цветами, сделают на них трогательные надписи, поплачут у гроба и уйдут, оставив ее одну в темноте и мерзлой земле. Римма содрогнулась от таких мыслей, пытаясь отогнать их от себя.

«Права была Люба, когда советовала делать то, что хотелось, а я все не решалась, или не доходили руки», — подумала она, подходя к могилам родителей.

Один широкий памятник на двоих, одна могила и два еще моложавых лица. Римма положила на могильную плиту гвоздики, засмотрелась на облики родителей, которые жили вместе и умерли в один день. Были ли они счастливы? Она никогда об этом не думала раньше. Только сейчас мелькнула мысль о том, что жить вместе — это еще не значит быть счастливыми. У них долго не было детей, и, возможно, они ссорились между собой из-за этого. А может, отец хотел уйти от мамы? Она не знала и уже никогда не узнает, разве что при встрече сможет их спросить. Родители любили брата, а она ревновала, как и все дети, только не все родители это замечают. Лишь сейчас Римма осознала, как им было больно, когда Андрюшка утонул. Может быть, из-за боли утраты они перестали любить ее? Она обижалась на родителей и сейчас попросила за это прощения. Брат был похоронен дальше. Когда умерли родители, то возле него было только одно место. Соседи советовали поставить гроб на гроб, чтобы все они были вместе, но Римма приняла другое решение.

— Не обижайтесь на меня, — сказала она перед уходом, — все равно вы сейчас вместе, если, конечно, там есть жизнь.

Она посмотрела вверх. Над ней было чистое синее небо. Оно не казалось бездонным, каким бывает весной, но и тучек на нем не было ни одной. Римма прошла узкой протоптанной дорожкой к могиле брата. Он по-детски задиристо смотрел с портрета на граните. Таким мальчиком с непослушным вихром на голове он остался навсегда.

— Прости, малыш, что не уберегла тебя, — тихо сказала Римма. — Пойми, я ведь тоже тогда была ребенком. — Отдыхай, солнышко, и до встречи!

Она положила цветы, предварительно смахнув рукой снег с плиты, и пошла назад. Римма посмотрела на часы — до следующего рейса автобуса оставалось полтора часа. Она решила зайти к Тосе, если та будет дома. Ей повезло — у соседки была открыта калитка, и Римма зашла во двор. Тося шла из сарая с пустым ведром в руках. Она пригласила Римму в дом и угостила кофе.

— Бери печенье! — говорила она, подвигая Римме вазу. — Сама не пеку, некогда, хозяйство забирает все свободное время. А ты на кладбище приезжала?

— Да. Потянуло проведать родных.

Римма с Тосей поговорили о новостях в селе, в основном о том, кто недавно женился, родился или умер.

— Тося, Алексей случайно к тебе не заходил? — словно невзначай спросила Римма и отхлебнула чай.

— Он уже около года здесь не появляется, — сказала Тося, хитро улыбнувшись. — Развелся он с женой, живет один.

— Да?! — непроизвольно вырвалось у Риммы. — Почему? Не знаешь?

— Не хочу сплетни распускать. Знаю, что из-за развода поссорился с родителями и теперь не приезжает.

— Интересно, что у них могло произойти? Столько лет вместе жили, а теперь…

— Браки по расчету ничем хорошим заканчиваться не могут! Согласна?

— Да, конечно, — рассеянно произнесла Римма.

У нее слегка закружилась голова, и она стала рыться в сумочке, вспомнив, что забыла утром принять таблетки.

— Что ты там ищешь?

— Таблетки. Черт! Я их дома забыла!

— У меня целая аптека! Что болит? Голова? Сейчас найду что-нибудь!

— Спасибо, не надо. Как-нибудь обойдусь. Кстати, у тебя есть номер телефона Алексея?

— Телефона нет, а адрес свой при последней нашей встрече он мне оставил. Говорит, мол, заезжай в гости, если будешь в нашем городе, — сказала Тося. — А на кой мне его адрес? Я никуда не езжу, а если бы и захотела, то свиньи в сарае не отпустят!

Тося дала ей отрывной листик из блокнота, и Римма с безразличным видом бросила его в сумочку.

— Мне пора, — сказала она, — скоро мой автобус.

Римма всегда заходила к бабушке Поле, но сейчас у нее не было гостинцев для нее, да и таблетки остались дома.

«Придется еще раз приехать, — решила она. — Чуть позже».

На остановке Римма открыла сумочку и положила листок с адресом Алексея в кошелек.

***

Римму мучила совесть, что забыла купить что-то бабе Поле и не навестила ее.

«Почему так бывает, что мы чаще всего обделяем своим вниманием тех, кто был к нам добр? — размышляла она дома, слоняясь без дела из угла в угол. — Эта женщина не дала очерстветь моему детскому сердцу, когда казалось, что я одна в этом мире и никому не нужна. Именно она каждый раз давала мне знать, что есть и любовь, и ласка, и добро, а я… Я просто неблагодарная! Разве она моих подарков ждала? Она рада была моему присутствию, пусть даже короткому, и я не имела права обойти ее дом стороной. Наверное, ей станет больно, когда кто-то из селян донесет, что я приезжала в село и не зашла к ней».

Римма тут же находила себе оправдание: она не взяла с собой таблетки, которые поддерживали ее организм, и это стало причиной не проведать женщину.

«Как странно устроен человек, — думала она, присев на любимый диванчик и приняв удобную позу. — Всегда ищем себе оправдание, словно пытаемся обмануть самих себя. Люди и так живут под разными масками: одна — для работы, другая — для домашних, третья — для любимого человека. Каждый раз приходится прятаться под определенной маской. Даже перед своей совестью мы надеваем удобную для нас маску. Почему так? И где же наше истинное лицо?»

Римма решила, что нужно обязательно исправить свою ошибку и надо сделать это в ближайшее время. Еще одна мысль не давала ей покоя — она думала об Алексее. Он разведен, значит — свободен. Сколько же ночей она провела в постели с мужем, а мыслями — с ним! Женщина пыталась отбросить все имеющиеся у нее маски, чтобы разобраться, чего она хочет. Люба сказала, что можно сейчас дать себе возможность пойти или поехать туда, куда хотелось давно, или сделать то, до чего не доходили руки. На большие и перспективные планы у Риммы уже не оставалось времени, а вот как уйти, не увидев Алексея?

«Я, как и все люди, даже сейчас сама перед собой не могу снять с себя маску обмана, — вздохнула Римма. — Я ведь не просто хочу увидеть его, я хочу быть с ним. Разве не о том, чтобы снова познать его как мужчину, я всегда мечтала? Разве, лежа рядом с мужем в одной постели, не представляла, что со мной Алексей? Мы так мало были вместе, но тогда все было по-другому. Безумная страсть, всепоглощающая любовь, желание раствориться друг в друге без остатка — это было тогда, в далекой юности. С Игорем такого не было никогда».

Римма никогда не изменяла мужу, хотя при желании могла бы, и не раз. Она не могла сказать, что ее муж плохой в постели и не удовлетворял ее, но почему-то всегда между ними была ее первая любовь.

«Этому надо положить конец, — решила Римма. — Я должна увидеть его!»

Римма так резко поднялась с постели, что перед глазами все поплыло и она едва не упала. Она удержалась на ногах и медленно пошла в коридор, где висела ее сумочка. Она проверила содержимое кошелька — адрес Алексея, частичка ее прошлого, был на месте. Было еще утро, поэтому можно было прямо сейчас поехать из дому, чтобы увидеть его.

Ее всю охватило страшное волнение и приятное возбуждение. Неужели она сможет снова смотреть в его глаза? Что увидит в них? Раскаяние? Просьбу о прощении? Безразличие или… прежнюю любовь? Римма подошла к плательному шкафу-купе, начала перебирать нижнее белье. Новых красивых ажурных импортных трусиков было немало, лифчиков — чуть поменьше, но штук пять из них она вообще никогда не надевала. Достав самые красивые из них, она пошла в душ.

До мегаполиса, где жил Алексей, было час езды на «Интерсити».

«Этот час пути разделял нас двадцать лет, — думала она, глядя, как за окном мелькают стройные тополя. — Почему я откладывала эту поездку на такое долгое время? Можно ведь было встретиться гораздо раньше, чтобы поставить все точки над і. Все равно я бы не ушла от мужа, а он — от жены, но мне стало бы легче».

Когда Римма подошла к девятиэтажке и нашла нужный подъезд, ее начали терзать сомнения. Она не знала, что скажет, когда увидит его. Она боялась, что Алексей выставит ее за дверь и тогда все двадцать лет ее мечты окажутся иллюзией.

«Будет больно, но не больнее, чем узнать свой страшный диагноз», — подумала она и подошла к входной двери.

Ей пришлось ждать минут двадцать, пока какой-то мужчина вышел из подъезда и она смогла войти. Римма поднялась на третий этаж пешком. Она не любила лифты и боялась их. Когда-то она застряла в лифте, будучи беременной дочерью, и в темноте просидела там два часа. Когда подросла Влада, она тоже стала бояться лифтов.

Потоптавшись в нерешительности перед дверью с номером «двенадцать», Римма нажала пальцем кнопку звонка. Дверь была добротная, дорогая, и она подумала, что вот так часто определяют, с каким достатком живут люди за входной дверью.

«Наверное, он не бедствует», — решила она, вслушиваясь. В квартире раздался мужской голос. Было плохо слышно, и она не определила, чей он и Алексей ли за дверью.

«Что я здесь делаю? — мелькнула мысль, когда до нее донеслись какие-то звуки. — Может, развернуться и убежать, пока не поздно?»

Ее бросило в жар, когда наконец щелкнул замок. Но назад дороги не было — дверь распахнулась, и она увидела его. В одних шортах, с оголенным торсом и взлохмаченной после сна головой на нее недоуменно смотрел Алексей. Римма в своем воображении давно уже не представляла его юным мальчиком, напротив, ее сознание старило его с прошедшими годами, но Алексей выглядел совсем не так, каким она его видела в своих мечтах. Похоже, он долго спал, и его лицо и глаза все еще были припухшими.

— Ты?! — Он удивленно захлопал глазами. — Римка?

— Как видишь. — Она растерянно улыбнулась.

— Ты… это… Ты зачем здесь?

— Я… Я к тебе.

Он на минуту засомневался, потом кивнул:

— Заходи, если приехала.

Она переступила порог трехкомнатной квартиры. Похоже, жильцы в ней не бедствовали, это она сразу отметила про себя. Алексей предложил ей раздеться и провел на кухню.

— Ты тут сделай нам чай, а я в ванную умыться, — сказал он.

Римма включила электрочайник, открыла холодильник, нашла продукты для бутербродов. Когда мужчина вернулся из ванной, на столе уже был готов легкий завтрак.

— Ты взяла чужое, — улыбнувшись, сказал он. — В холодильнике не мое, ну да ладно, не обеднеют!

Римма не поняла, о чем он, да и сейчас ей это было не важно. Перед ней был он! Тот, чье невидимое присутствие она ощущала много лет. Сейчас он был рядом, реальный до боли.

— Как ты жил… все эти годы? — с волнением спросила она.

— А ты?

— Отвечай, Алеша! — попросила она, улыбнувшись.

— Я? Да нормально я жил, Римма! Не лучше, чем все, но и не хуже. Две дочки нажил, работал. Что еще?

— Ты помнил меня? — спросила она прямо.

Римма смотрела в его глаза и не могла в них ничего прочесть.

— Тебя? Я все и всех помню, — улыбнулся он. — Ну да кто старое помянет, тому глаз вон. Так ведь говорят?

— Ты о чем? — растерянно спросила она.

Алексей достал бутылку водки и две рюмки, дунул в них, поставил на стол.

— Давай, Римма, выпьем за нашу встречу! — предложил он. — Надо бы поговорить, а на сухое горло слова не идут.

Он налил по полной рюмке.

— Я не буду, — сказала Римма.

— А я буду! — неприятно хихикнул мужчина и залпом выпил. Он поморщился, потянулся за бутербродом, зачем-то нюхнул хлеб и только потом стал его неспешно жевать. — Римма, ты не подумай, что я там какой-то алкаш или что-то в этом роде, — говорил он с полным ртом. — Это моя жена считает, что я — пьяница. Ты же так не думаешь?

— А ты… Ты разве не разведен?

— Да, я в разводе! Теперь я, видите ли, ее папочке противен! А квартиру отдельную мне купить слабо? Живем не по-людски: каждый в своей комнате, жена — в одной, я — в другой, а в третьей спят дочери, когда с учебы домой приезжают. Я их всех столько лет кормил, а теперь и холодильник поделили — каждому по полочке! Ну не дурдом, Римма?

Она молчала. Ее сказочный мир с любимым человеком в нем рушился у нее на глазах. Римма понимала, что сама в этом виновата. Никто другой, а именно она выдумала эту сказку, чтобы жить в ней, и теперь с болью в сердце сидела напротив своего «принца», наблюдая, как рушатся последние кирпичики ее прекрасного замка. Ей стало больно и стыдно.

«Может, я поспешила с выводами?» — пронеслась в ее голове спасительная мысль.

Римма молча слушала его и смотрела, как он наливал рюмку за рюмкой, опрокидывал ее содержимое в себя, закусывал, громко причмокивая, и как изо рта вываливались мелкие крошки при разговоре.

— Ты не думай, я уже последнюю, — сказал Алексей, покрутив в руках бутылку. Он с сожалением вздохнул, когда отметил, что в ней осталось водки меньше половины. — Ты в нашем селе давно была?

— Я? Нет, на днях.

— Что там обо мне говорят?

— Откуда мне знать?

— Знаешь! — хихикнул он. — Небось, уже наплели тебе, что я пропойца, что всю хату матери обоссал, когда пьяным там валялся? Сказали ведь, что мать меня за это выпроводила сюда? Так вот, Римма, скажу тебе правду: не верь никому! Выпивал? Было после развода, не отрицаю! Может быть, даже больше, чем положено, а вот чтобы обоссать постель… Было-то один раз, когда перебрал, а пошло-поехало по селу!

Римме хотелось убежать, чтобы не видеть его больше, не слышать, но она продолжала надеяться, что чудо вот-вот произойдет и он, пусть даже такой, скажет, что любил ее все эти годы и помнил.

Алексей, пошатываясь, поднялся, подошел к ней сзади, положил руки на плечо. У Риммы замерло сердце в ожидании.

— Римка, а я ведь тебя любил, — сказал он.

— Любил? — произнесла она тихим голосом.

— Конечно!

— Я… Я тоже.

— Давай вспомним старое, — сказал он, — пойдем в мою спальню, пока жена не вернулась.

Сколько же лет она ждала момента, чтобы еще раз заняться с ним любовью! И это желание в один миг рухнуло в пропасть, разбилось на мелкие осколки. Она нервно рассмеялась.

— Римма, ну пожалуйста! — заговорил он с жаром. — Прошу тебя! У меня давно не было женщины! Я хочу тебя. Ты это понимаешь?

Римма молча поднялась, легонько отстранила его от себя, посмотрела ему прямо в глаза.

— Забудь, что я тебе сказала, — произнесла она четко. — Все эти годы я любила другого человека.

— А как же я? — Он глупо хлопал глазами.

— Тот, настоящий, ты остался в прошлом. Мне пора! Извини, что побеспокоила.

— Куда же ты?! — спросил он, увидев, что женщина направилась к выходу.

— Мне надо идти, а то жена может домой вернуться.

— Бывшая.

— Да, бывшая, — сказала она и оделась.

— Римка! — услышала она позади себя и громко хлопнула дверью.

Стыд и обида нестерпимо жгли ее изнутри, и Римма побежала прочь от этого дома, где были разбиты вдребезги ее надежды и мечты.

«Дура! Какая же я глупая! — думала она, присев на скамейку отдышаться. — Вот я сказочница! Андерсен отдыхает!»

Подал голос мобильник — звонила Люба. — Ты где? Я зашла к тебе, а дома никого.

— Не сидеть же мне дома, жалея себя, — сказала ей Римма, — так можно утонуть в слезах. Анализирую прожитую жизнь и делаю выводы.

— И какой вывод ты сделала?

— Нельзя жить в мире иллюзий, — ответила Римма и вздохнула с облегчением — прошлое уже не цеплялось за плечи.

Объявление

Влад переступил порог родного дома, где не был больше года. Сердце наполнилось тихой радостью, когда взгляд остановился на знакомых с детства стульях с деревянными резными спинками за большим круглым столом в гостиной. Родители поменяли всю мебель, а этот «фамильный стол», как его называла мама, и стулья решили оставить. Много чего происходило за этим семейным столом, хорошего и плохого, здесь принимались важные решения на семейном совете. Влад улыбнулся, вспомнив детство, когда он ненавидел этот стол. Он был для ребенка довольно высоким и неудобным, и он не мог видеть все, что стоит на столе. Когда он вытягивал шею, пытаясь заглянуть в содержимое тарелок, мама делала замечание, напоминая сыну, что так делать некрасиво и надо смотреть в свою тарелку. А в той тарелке была отвратительная гречневая каша с маслом. Тетя Валя, няня и по совместительству домохозяйка, почему-то считала, что именно гречка поможет вырасти Владику здоровым и сильным. С детства Влад невзлюбил эту кашу, не ел ее и сейчас.

Молодой человек подошел к камину, где стояла их семейная фотография в деревянной рамке. Мама, Алла Викторовна, — слева, справа — отец, Евгений Осипович, посередине — их единственный сын Влад. Это семейное фото они сделали, когда Влад окончил школу, сразу после выпускного вечера. На ней Влад улыбчивый, как и хотелось маме, но немного уставший после бессонной ночи, когда они не только танцевали и мечтали о прекрасном будущем, но и немного выпили, конечно же тайком от всевидящих глаз родителей. Влад провел пальцем по рамке с фотографией — чисто, ни пылинки, постаралась тетя Валя. Она со своим мужем Андреем — вечные помощники по дому и двору. Супруги жили по соседству и в отсутствие семьи Родниных поддерживали порядок и охраняли дом. Почему-то домохозяйку все называли Валей, Влад — тетей, а ее мужа — Андреем Андреевичем. Дорожки во дворе и заезд для автомобиля были тщательно расчищены, в доме убрано на совесть. Влад соседей еще не видел, но из аэропорта им позвонил, сообщив о своем приезде.

Влад занес вещи на второй этаж, в свою комнату. Тетя Валя позаботилась о «нашем мальчике», как она ласково называла 25-летнего Влада, поставив на прикроватную тумбочку вазу с тремя герберами. В этой комнате прошло его детство, и Влад почувствовал себя тут ребенком. Здесь мало что изменилось, разве что обои были уже не в слониках, современная широкая кровать заняла основное пространство спальни и его игрушки перекочевали в огромных коробках на чердак, заняв там весь угол.

«Кажется, совсем недавно был мальчишкой, — подумал Влад, раскладывая и развешивая свои вещи в шкафу-купе. — Тогда так хотелось побыстрее стать взрослым, а сейчас я не против вернуться в детство хотя бы на несколько дней, чтобы вспомнить, как прекрасно жить без взрослых жизненных проблем и вечной суеты».

Влад спустился вниз, заглянул в холодильник и улыбнулся.

«Так и знал», — подумал он, заглянув в кастрюлю. Тетя Валя сварила борщ, рядом — поллитровая банка домашней сметаны.

Домохозяйка почему-то считала, что в Америке «наш мальчик» питается исключительно фастфудом и не видит домашней горячей жидкой пищи. Влад разогрел миску борща в микроволновке и с удовольствием поел. Что бы ни думала тетя Валя, он сейчас был благодарен ей за это блюдо, приправленное сметаной, купленной на рынке.

Влад заварил кофе, выпил чашку и помыл за собой посуду. Он мог бы оставить ее в раковине и дождаться соседку, которая обязательно вскоре прибежит, но не хотел обременять женщину работой с первых дней своего возвращения домой.

Влад накинул курточку и пошел в гараж, где его уже заждалась красавица «Akura ZDX» 2015 года выпуска. Ее подарил отец в честь окончания учебы сына в Йельском университете два года назад. Родители не признались, сколько стоит такая красота цвета «металлик», но Владу не составило труда посмотреть в Интернете, чтобы ахнуть, — отец отвалил за нее не менее 80 000 зеленых. Влад почти не ездил на ней, так как после учебы провел еще два года в США, где отец открывал филиал своего предприятия и сын принимал активное участие в этой процедуре, потом — в его запуске. «Acura» всегда была в распоряжении Влада, но она стояла здесь, а он был за границей.

— Ну что, родимая, заждалась меня? — Влад довольно усмехнулся, провел рукой по капоту, словно поглаживая женщину. — Теперь мы снова вместе.

Он открыл дверь, сел на водительское сиденье. Все радовало глаз: и отделка салона премиум-кожей «Milano», и дизайн, и удобный руль. Владу нравилась его полноприводная машина, ее скорость, динамичность, комфорт, надежность, комплектация, акустика и даже голосовой подогрев, правда, на английском языке, но с этим у Влада проблем не было. Несколько лет жизни в США довели его знания английского практически до совершенства.

Сначала Влад намеревался выгнать машину из гаража и проехаться главными улицами города, но потом передумал. Он проверил работу двигателя — она была безупречной, и, вполне довольный, вернулся в дом. Родители остались в США, отправив сына на несколько месяцев на родину, чтобы он отдохнул перед самостоятельной работой. Влад действительно чувствовал усталость. Больше всего ему хотелось выспаться. Он принял душ, закрылся в своей комнате и с удовольствием развалился на кровати. Приятно пахло свежестью постельное белье. Такой запах оно имело только после сушки на морозе, и, засыпая, Влад с благодарностью вспомнил тетю Валю, которая хорошо знала его привычки с детства.

***

В доме распространился приятный запах горящих в камине поленьев. Влад любил сидеть напротив камина на широком мягком диванчике, наблюдая за огнем. Языки пламени жадно облизывали сухие поленья, от них шел дым, и потом они разгорались, тихо пощелкивая. Андрей Андреевич позаботился о дровах, заблаговременно наколов их и высушив под навесом. Неугомонная тетя Валя, обцеловав Влада, не могла им налюбоваться, приговаривая, что «наш мальчик» стал совсем взрослым и неописуемым красавцем. Влад, дав женщине время выплеснуть эмоции, попросил ее приготовить обед на троих. В городе, в котором он родился и вырос, у него было много друзей и знакомых, но часть из них он считал не совсем верными друзьями. К этой категории относились знакомые, которые поддерживали с ним отношения из-за высокого статуса и положения отца. Влад с ними общался, но в душе знал, что, стань он даже не бедным, а обычным среднестатистическим человеком, они сразу же исчезли бы. Это его не напрягало, он реально оценивал свое положение в обществе. Какая-то часть знакомых, которые называли его своим другом, на самом деле были просто хорошими приятелями. И только двоих их них Влад относил к верным друзьям. Это были Ярослав и Костя, а точнее, Ярик и Костян, с которыми он был знаком с детского сада, потом была одна и та же школа, и только после ее окончания их пути разошлись. Влад уехал учиться за границу, Ярик окончил университет и работал где-то на заводе, Костян недавно открыл частный тренажерный клуб. Друзья Влада жили и работали в этом городе, и он их не видел больше года, поэтому позвонил и пригласил к себе. Тетя Валя, приготовив все, что попросил Влад, ушла домой, унося подарки от «мальчика».

Первым пришел Ярик. Друзья обнялись, присели у камина.

— Я так рад снова видеть тебя, дружище! Правда рад, — сказал Влад.

— Спасибо, что не заелся и помнишь старых друзей, — улыбнулся Ярик.

— Ну что ты, очкарик! — улыбнувшись в ответ, сказал Влад. — Как тебя можно забыть? Ты же был самым умным из нас, золотой медалист, отличник и всезнайка.

— При чем здесь это? — смущенно произнес Ярик и поправил на носу очки.

Влад рассмеялся.

— У вас, очкариков, у всех одинаковая привычка поправлять пальцем очки? — спросил он.

— Наверное, — пожал он плечами.

— Не думал об операции или контактных линзах?

— Не поверишь, но не думал. Я привык к очкам с детства, и они мне не мешают.

— Только сползают с носа?

— Мне не трудно поправить, — улыбнулся добродушно Ярик.

Влад знал, что Ярик поступил в химико-технологиче-ский институт на стационар по специальности «технолог», но заболела его мать, и парень вынужден был перевестись на заочную форму обучения, чтобы пойти работать и зарабатывать на ее лечение.

— Как мама? — спросил Влад.

— Потихоньку. Живет на лекарствах, из дому почти не выходит, а так все нормально.

— Ты где сейчас работаешь?

— Там же, на заводе по производству удобрений. Куда мне идти? Начинал простым аппаратчиком, потом поставили бригадиром, сейчас — начальник смены, обещают поставить заместителем начальника цеха через год, когда один старик, из которого уже сыплется труха, уйдет на пенсию, — объяснил Ярик. — Сейчас зарплата нормальная, затем будет выше. А ты как, Влад?

Влад не успел ответить, потому что пришел Костя.

— Ого! Ты смотри, какой стал! — поздоровавшись, воскликнул Влад.

Сняв пуховик, Костян с гордостью продемонстрировал свои бицепсы. Он был одет в облегающую тело футболку, которая подчеркивала его мускулистое, тренированное тело. С детства Костя усиленно занимался спортом, затем окончил институт физической культуры и ему светила работа тренера в какой-либо группе подростков или, того хуже, учителем физкультуры, но, помыкавшись год на низкооплачиваемой работе, Костян рискнул. Он взял в банке кредит под залог родительской квартиры и не прогадал. Костя арендовал старый спортзал, сделал там ремонт и открыл частный тренажерный клуб. Уже через полтора года он смог закрыть кредит и вздохнуть с облегчением. За несколько месяцев после того он приобрел подержанный «жигуленок» и снял отдельное жилье.

— Ребята, спасибо, что пришли. И прошу к столу! — Влад сделал широкий жест.

Друзья, неспешно распивая бутылку импортного французского красного вина, вели разговор. Началось все с воспоминаний о детстве, затем они плавно перешли на студенческие годы.

— Что вспоминать нам, бедным студентам, — сказал Костян. — Влад, удиви!

— Чем?

— Рассказом об учебе за границей. Какой он на самом деле, Йельский университет?

— Что вам рассказать о Йеле?

— Все! — заявил Ярик, откинувшись на стуле и уставив свой пытливый взгляд на Влада.

— Йель вместе с Гарвардским и Принстонским составляют так называемую «Большую тройку», — начал Влад, сделав глоток апельсинового сока. — Как вы уже знаете, он находится в городе Нью-Хейвене, одном из старейших городов Новой Англии, в штате Коннектикут. Это портовый город, расположенный в ста двадцати километрах от Нью-Йорка. Что еще вам рассказать? — Влад перевел взгляд на друзей, которые смотрели на него с нескрываемым любопытством. Была ли в них зависть, Влад не мог определить. — В Йеле преподают заслуженные ученые и профессора, наш факультет управления не был исключением, так что знания действительно получил хорошие. Да, вот еще что. Символом Йеля является башня Хакнесс, выполненная в стиле коллегиальной готики, есть свои галереи и музеи. А какая библиотека, ребята! Ее общий и специализированный фонд насчитывает более пятнадцати миллионов единиц! Представляете?!

— Это книг столько? — удивленно спросил Ярик.

— Это и книги, и различные коллекции, архивные записи, музыкальные, всевозможные карты и прочая хрень, — объяснил Влад. — Кстати, Йель в свое время оканчивали пять президентов США. Так что, ребята, я учился в непростом универе.

— А в золотом, — усмехнулся Костя. — Наверное, учеба влетела в копеечку? Или секрет?

— Да какая там тайна? — улыбнулся Влад. — Я предлагал родителям обучение в нашей стране или в Европе, где не так дорого, но вы же знаете моего папу: престиж, знания и так далее. Обучение в Йеле составляет в год сорок пять тысяч долларов.

— Ничего себе! — присвистнул Ярик. — Я предполагал, что дорого, но чтобы столько?!

— Я не все сказал. С расходами на проживание в общежитии, питанием, покупкой учебников и канцтоваров эта сумма достигает шестидесяти пяти тысяч зеленых в год, — добавил Влад.

— Да-а-а! За такие деньги можно всю жизнь жить припеваючи и не работая, — заметил Ярик.

— Меня бы жаба удавила, если бы пришлось столько заплатить за учебу! — сказал Костя, потянувшись за бутылкой.

— Наверное, меня бы тоже, — произнес Влад, пригубив вино, — но платил не я, и не моя была идея обучаться в Йеле.

Влад уже жалел о том, что зашел такой разговор. Наступила неприятная пауза, и были слышны только потрескивание в камине и тихое постукивание вилок о тарелки. Нужно было разрядить атмосферу, и Влад, решив перевести разговор в другое русло, заговорил о девушках.

— Ярик, колись первым, — обратился он к другу. — Есть девушка?

— Сегодня — да, завтра — нет, — сказал тот, проглотив кусочек свежего огурца из салата.

— Как это понимать?

— Просто! Знакомишься, начинаешь встречаться, и все нормально до того момента, когда она узнает, что живешь вместе с мамой в одной квартире и отдельное жилье тебе не светит. А как только избранница узнает, что практически весь заработок уходит на лечение матери и питание, внезапно исчезает. В худшем случае для приличия и очищения собственной совести приходит еще несколько раз на свидание, чтобы найти причину уйти без обид. Да я и не обижаюсь. Кому нужен бесперспективный парень?

— А снять жилье, как Костян? — спросил Влад и осекся, поняв по взгляду друга, что смолол глупость. — А ты, Костян, не женился еще? Наверное, в тренажерный зал запись по очереди из-за такого тренера? — шутливо произнес Влад.

— Наверное! — засмеялся Костя. — Ребята, я еще не женат, но уже и не свободен.

— Как это? — посмотрел на него Ярик.

— Живем на съемной квартире с одной студенткой-малолеткой, — объяснил он. — На самом деле, ребята, моя девушка учится в универе, ей двадцать лет и вообще она классная девчонка.

— Женишься на ней? — спросил Влад.

— Посмотрим! Мне торопиться некуда, ей надо учиться, а мне твердо встать на ноги.

— А ты что, не стоишь еще? — спросил Ярик.

— Пока нет. Машинка у меня позорная, как для владельца тренажерного зала, надо ее поменять на более престижную.

— На такую, как у Влада? — улыбнулся Ярик.

— Конечно же нет! На хорошую подержанную иномарку. К тому же у меня тоже нет пока своего жилья. Не хочется как мои родители, с двумя детьми на девяти квадратах общаги толпились. Сначала жилье, потом — создание семьи! Давайте поднимем бокалы за создание в будущем счастливых семейных гнездышек! — предложил Костя, и друзья поддержали его.

Выпив, Костя напомнил, что они рассказали о своих девушках, а Влад предпочел отмолчаться.

— Не все так просто, ребята! — вздохнул он.

— Богатые тоже плачут? — улыбнулся Костя. — Если нет девушки, приходи ко мне на работу, там такие красотки есть!

— Не в этом дело, — протяжно промолвил Влад. — Загвоздка в другом. Как бы вам правильно объяснить? Мне надо самому во всем разобраться.

— Мы можем помочь! — улыбнулся Костя. — Кого или что надо разобрать?

— Аня… Вы помните наши отношения, первая любовь, студенческая, которая продлилась около двух лет… Мы расстались, а точнее, она меня бросила.

— И чего же ей не хватало? Вроде бы вы с ней одного уровня, — заметил Ярик. — Она из небедной семьи, тоже училась в Йеле.

— Аня из семьи гораздо меньшего достатка, чем я, — уточнил Влад, — но дело не в этом. Я стелился перед ней, можно сказать, носил на руках, покупал подарки и не обделял вниманием, но видел, что ей все равно чего-то не хватает.

— Денег? — вскинул взгляд на друга Костя.

— Как раз деньги у меня есть, но она все время крутила носом и в конце концов ушла. Когда мы расставались, я задал этот мучивший меня вопрос, напрямую спросив, любила ли она меня. Аня сказала как-то неуверенно, что скорее «да», чем «нет». Я спросил, чего ей не хватало. И знаете, что она мне ответила? «Это, Влад, у тебя чего-то не хватает». Я снова спросил, чего именно. Она сказала, что трудно определить, но у меня нет того, что за деньги не купишь. И тут я попал в ступор и решил до конца добиться, что во мне не так.

— Может быть, ты ее не устраивал как мужчина? — предположил Ярик.

— Я тоже об этом подумывал. Передаю ее слова практически дословно, — сказал Влад: — «Я сама не знаю, что в тебе не так. Ты и красив, и образован, не ханжа, неплохой любовник, но в тебе чего-то нет, того, что притягивает женщин».

— Ну дает баба! — всплеснул руками Костя. — Да выдумала что-то, чтобы от тебя отмазаться, а ты голову ломаешь! Плюнь и разотри! Я тебе таких Ань-Мань сто штук найду!

— Да я и сам себе найду при желании, — сказал Влад, — но ее слова засели в моей голове. К тому же есть продолжение моей истории. Мой отец принял решение о слиянии двух компаний: его и компаньона. На заводах по производству строительных материалов отцу принадлежит контрольный пакет акций. Он хочет объединиться с компаньоном, который владеет заводом по изготовлению оборудования для производства стройматериалов. Для успешной сделки родители решили познакомить меня с дочерью компаньона Ларисой.

— Чтобы вас поженить? — округлил глаза Ярик. — И ты пошел на это?!

— Дослушай до конца, — спокойно попросил Влад. — Сначала я вспылил, потом узнал, что отец не настаивает на нашей женитьбе, просто рассматривает это как один из вариантов. Я согласился. К тому же отец пообещал передать мне контрольный пакет акций после слияния предприятий, и будущий тесть был не против, если у нас все получится.

— У богатых свои законы, — сочувственно вздохнул Ярик, но, поймав на себе упрекающий взгляд Кости, замолчал.

— Лариса оказалась очень красивой молодой девушкой. Она тоже училась в США, но в Гарварде, — продолжил Влад. — Такая себе длинноногая ухоженная брюнетка, яркая, видная и совсем не глупая. Я подумал, что все складывается отлично, хотя сознаюсь, что Аню я так быстро забыть не могу.

— Так, может, она еще вернется? — предположил Костя. — И насиловать себя не придется?

— Она не вернется, — вздохнул Влад. — Аня встречается с парнем из нашего города. Представьте себе, он — обычный работяга на заводе!

— Это ненадолго, — заметил Ярик.

— Да нет, они собираются пожениться, и родители их не против. Я видел его. Обычный, ничем не привлекающий к себе внимания парень. Смотрел на него и пытался понять, что в нем такого, чего нет во мне? Так и не понял.

— Не заморачивайся, Влад! — сказал Костя.

— Минутку, ребята! — Влад поднял руки. — Я сейчас встречаюсь с Ларой и чувствую, что история повторяется. Вроде бы у нас все нормально, но ощущается какой-то холодок в отношениях, вроде бы между нами невидимая стена, которая мешает нам сблизиться, а как ее разрушить, если мы ее не видим?

— Похоже, вам там, в Йеле, прилично мозги запудрили, — после паузы сказал Ярик. — А если серьезно, то мне кажется, что твои, Влад, проблемы надуманы самим же тобой.

— Ага! Мне бы такие проблемы! — улыбнулся Костя.

— Да ну вас! — Влад недовольно махнул рукой. — Я вам тут душу изливаю, а вы…

— Не обижайся! — сказал Костя, обняв друга за плечи. — Мы просто пошутили. На самом деле у тебя есть вариант, как разобраться в себе и в отношениях с противоположным полом.

— И как же, по-твоему?

— Обратись к пикаперам[1], — предложил Костя. — Слышал, что у нас в городе есть такие курсы. Там тебя всему научат.

Влад задумался.

— Да нет, — после паузы сказал он, — это не подходит. Мне неловко туда идти. Спасибо, друг, за совет, но курсы пикаперов — это для альфонсов и молоденьких мальчиков, не для меня.

— Тогда надо придумать что-то другое, — промолвил Ярик. — Может, сходить к психологу?

— Или уже сразу к психиатру, — улыбнулся Влад.

— Есть идея! — радостно воскликнул Костя. — Тебе надо найти женщину с жизненным опытом!

— Старуху?! — Брови Влада взметнулись вверх.

— Не обязательно. Это должна быть умная красивая женщина, разумеется мудрая, сексуальная, возможно даже, что несвободная, которая научит тебя всем премудростям — жизненным, сексуальным. Которая знает, чего хочет женщина.

— А что? — воскликнул Ярик, не замечая, что очки сползли и уже висят на кончике носа. — Костян прав! Это выход!

— Ну вы даете! И где я, по-вашему, могу найти такую женщину?

— Элементарно! Даешь объявление в газету, указываешь, что за хорошую оплату, и все! — вдохновленный своей идеей, сказал Костя.

— И все проститутки города подумают, что это обращение к ним! — засмеялся Влад.

— Ты же неглупый, подумай, как правильно изложить свою мысль, — серьезно произнес Костя. — Чтобы глупые не догадались, о чем идет речь, а умные — поняли.

— Я подумаю над твоим предложением, — кивнул Влад и предложил провести ночь в ночном клубе. — За мой счет! — добавил он, и друзья согласились.

***

Влад остался один дома. С друзьями он неплохо повеселился, и теперь ему хотелось отдохнуть. Он подумал, что иногда от таких развлечений устаешь не меньше, чем от учебы и работы. Родители дали ему достаточно денег для того, чтобы он мог расслабиться, поехать куда-нибудь на отдых, но сначала он хотел разобраться в себе. Для этого у него было минимум два месяца, пока не вернутся домой родители. И тогда уже закипит работа, так что на размышления о жизни не останется свободного времени.

Влад разжег огонь в камине, сел напротив. Он вспоминал Аню, которую любил, а она его отвергла. Лариса была полной противоположностью тихой, молчаливой Ане. Аня — блондинка, невысокая, худенькая, красивая, Лариса — высокая длинноногая брюнетка, броская, вызывающая, неугомонная и многословная. Когда эта девушка была рядом, то создавалось впечатление, что она занимает все пространство, хотя была стройной, с четкой линией красивой талии и бедер. Лариса все время говорила. Казалось, что она не умеет слушать и не сомневается в том, что все должны обращать на нее внимание. У Ларисы было хорошее чувство юмора, она была заводилой и, наверное, претендовала на роль лидера в их будущей семье. Влад часто задавал себе вопрос, любит ли он ее, и не находил ответа. Она была привлекательной, и это неоспоримо. В постели тоже неплохая, зажигательная, но все равно Влад не знал, взаимны ли их отношения или только обязательны. И в этом ему предстояло разобраться, пока он один, родители и Лариса со своими предками тоже пока в США. В том, что они поженятся, он не сомневался, даже если и не любил Ларису. Компании их родителей должны слиться в одну — и точка! Это нужно в первую очередь для его будущего, и он это понимает. Но как сделать так, чтобы их отношения не стали обузой на все годы? Что нужно женщине, чтобы через пару лет она не нашла себе отдушину на стороне? Чтобы дом не стал для нее золотой клеткой, а ему хотелось по вечерам быстрее вернуться домой и не задерживаться на работе или, того хуже, ехать к любовнице? Как построить гармоничные отношения в семье? Вопросов было много, но Влад не был уверен, знает ли на них ответы. Он мог бы прочитать уйму книг на тему взаимоотношений, но жизнь в реальности почему-то отличалась от книжной.

«А Костян прав, — подумал Влад. — Мне стоит найти мудрую женщину, которая будет опытной по жизни и в постели. Задача не из легких, но стоит рискнуть!»

Над текстом объявления он думал пару дней. Можно было написать просто, доступно и понятно, но тогда бы откликнулись глупые женщины, которые прыгали не в одну постель и изощрялись, чтобы удержать при себе мужчину, не совсем понимая, что хороший секс — это лишь часть отношений между мужчиной и женщиной. Сделать ударение в тексте на духовные отношения — отзовутся психологи или женщины одинокие, которые якобы много пережили, все знают, а в итоге не сумели создать семью. Ему уже хотелось плюнуть на эту затею, но Влад не привык отступать, и как-то вышло, что текст объявления пришел к нему сам по себе. Текстовым сообщением он отослал его по Интернету в две местные газеты, указав номер своего мобильного телефона.

Итог его стараний вышел в номер на следующий день: «Мужчина 25 лет с хорошим образованием и манерами, чистоплотный за большую оплату ищет женщину старше себя, можно несвободную, с опытом для временных встреч и без обязательств, которая научит премудростям жизни, любви и общения с девушками». Влад прочел свое объявление и улыбнулся. Затея показалась ему глупой и по-детски наивной, но отступать было поздно, да и не привык он не доводить начатое до конца.

— Как ты, дружище? — спросил его Костя по телефону. — Дал объявление?

Влад сказал, что дал, и прочел текст.

— Теперь все женщины будут твои! — засмеялся Костя. — Особенно их внимание привлечет большая оплата. И во сколько ты оценишь их помощь в день?

— Надо сначала найти такую женщину, если она есть.

— И все же? — допытывался Костя.

— Наверное, сто долларов в день. Нормально будет?

— А можно я вместо нее? — расхохотался друг.

— Да ну тебя!

— Ладно, не обижайся! Держи меня в курсе, — попросил Костя. — Мне самому интересно, есть ли у нас такие женщины.

— Посмотрим, — уклончиво ответил Влад.

Ему не пришлось долго ждать. Первый звонок от женщины его ошарашил.

— Сколько платите? — сразу же бесцеремонно спросила она.

— Спасибо за звонок, я уже не нуждаюсь в услугах, — ответил он сухо и сдержанно. «Прав был Костик, что отзовутся те, кого интересуют деньги», — подумал он, нажав «отбой».

Через несколько минут ему снова позвонили.

— Добрый день! Меня зовут Настя, — услышал он приятный голос. — Что конкретно вы хотите?

— Только то, что указано в моем объявлении, — ответил он.

— Я так понимаю, что у вас есть свободное время и вы его хотите провести с умной и сексуальной женщиной?

— Примерно так, — неуверенно сказал Влад.

— Я имею большой опыт общения с умными людьми, умею держать язык за зубами, свободна и сексуально раскованна.

— Да? — зачем-то спросил он.

— Можете не сомневаться! За десять лет работы в службе эскорта я приобрела хороший опыт общения с мужчинами.

— Уточните, пожалуйста, что вы имеете в виду, — попросил он.

— Знаю, когда надо поговорить о погоде, когда — о политике, когда помолчать, а когда подать кофе и выслушать, также имею опыт сексуального плана. Если вас это устроит, мы можем встретиться и обсудить оплату.

— Спасибо, я подумаю.

Влад почувствовал, что это совсем не то, что ему хотелось услышать. Он и сам мог бы обратиться в такую службу при желании, но на всякий случай записал номер Насти. Владу не пришлось долго раздумывать — снова зазвонил мобильник. До вечера телефон не смолкал, и ему пришлось отключить его. Он поужинал, принял душ и лег спать — разболелась голова.

«Наверное, надо встречаться и вживую видеть человека, чтобы понять, чем он дышит и каков на самом деле», — подумал он, проваливаясь в глубокий сон.

Скамейка

Римма переживала полное разочарование во всем: в несправедливости жизни, в обманутых мечтаниях и любви. Оказалось, что она сама себе придумала сказку о первой любви, которая якобы жила в ней двадцать лет, а на самом деле она ее выдумала, чтобы было легче жить и ложиться в постель с человеком, которого так и не смогла полюбить по-настоящему.

«Если бы я не жила в своем призрачном мире, а была решительнее и смогла встретиться гораздо раньше с Алексеем, все было бы по-другому, — думала она. — Тогда бы я увидела, кто он на самом деле, и за эти годы полюбила бы мужа. Игоря есть за что любить. Он — отец наших детей, заботливый муж, работает для благополучия нашей семьи. Что еще надо? В постели… Да, он не фонтан. Для него секс стал физической потребностью. Но, может быть, так со всеми супружескими парами, которые живут вместе не один год? Неужели все мужья говорят своим женам: «Пора тебе исполнить супружеский долг»? Это значит, что ты должна лечь в постель уже раздетой, чтобы твой муж навалился на тебя сверху всей своей тушей, попыхтел, а потом повернулся к тебе спиной? Говорят, что все зависит от женщины. Значит, я была плохой женой. Естественно, потому что в это время на месте мужа представляла другого. Фу! Противно вспомнить какого!»

Римме стало неприятно от одного воспоминания об Алексее. Его манеры, опухшее ото сна и пьянок лицо, крошки, вылетающие изо рта, когда он ел. А его предложение вспомнить старое? Вульгарное и пошлое!

«Вот так несколькими фразами можно в один миг разрушить многолетний миф! — подумала она, горько улыбнувшись. — Даже Любе рассказать стыдно».

И все же она не хотела оставаться наедине с собой и заниматься самоедством, а потому встретилась с Любой. Люба хлопотала на кухне, увидев, что холодильник пустой, и болтала без умолку. Римма понимала, что подруга хочет всеми силами отвлечь ее от болезни, но почему-то сегодня ее возбужденный разговор раздражал.

— Я виделась с Алексеем, — сказала Римма, перебив подругу.

Люба удивленно посмотрела на подругу.

— Когда?

Римма в двух словах описала свою встречу с мужчиной.

— Я была такой дурой! — с горечью воскликнула Римма. — Жить нереальной жизнью, в то время как настоящая проходила мимо.

— Мы, женщины, такие, насочиняем себе, навыдумываем что-то, а мужики… Мужчины — проза, женщины — поэзия. Мы как параллельные линии, которые не пересекаются, — сказала Люба, — и только иногда линии изменяют свое направление, чтобы соприкоснуться с другой. И тогда при их соединении выскакивает искра, которая называется любовь.

— Значит, моя линия не пересеклась с другой, — констатировала Римма.

— Не одна твоя, моя тоже.

— У тебя еще все впереди.

— Кстати, ты когда собираешься ложиться в отделение? — вместо ответа спросила Люба.

— В субботу позвонят дети, дождусь звонка, потом, — сказала ей Римма. — Да, вот что хотела тебе показать.

Она принесла газету, которую забыла у нее Люба, и прочла объявление.

— К чему ты это прочитала? — удивилась Люба.

— Вот возьму и встречусь с этим мажором! — улыбнулась Римма. — Что мне терять в этой жизни? Разве что саму жизнь? Так она уже на исходе.

— Ты шутишь?

— Конечно! Какой у меня жизненный опыт? Ошибка на ошибке. Любовный? Разве что мною выдуманный. Этот парень не понимает, что премудростям жизни научить невозможно. Сколько бы люди ни перенимали чужой опыт, все равно будут ошибаться.

— Не согласна. Свои ошибки, конечно, будут, но избежать чужих — можно.

— Забудь. Это я так, от нечего делать.

— А я бы попробовала с ним встретиться! — засмеялась Люба. — Хоть бы денег подзаработала!

— Пиши его номер телефона.

— Напиши мне на листике, вдруг я решусь! — попросила Люба.

Подруга ушла, а Римма снова перечитала объявление. Что-то в нем улавливалось грустное и безнадежное, словно молодой человек в своем возрасте разочаровался в жизни и пытается разобраться сам в себе, как и она сейчас. Разница только в том, что она о своей жизни задумалась только на ее исходе, а он — в начале. Парень боится наделать ошибок и, скорее всего, среди множества своих знакомых чувствует себя не защищенным перед женщинами, поэтому хочет быть готов к серьезным отношениям. Римме показалось, что он не имеет доверительных отношений с матерью, которая могла бы что-то подсказать или посоветовать. С другой стороны, он — не девушка. Римма подумала, что недостаточно общалась со своими детьми, мало говорила о жизни, а теперь уже поздно что-то исправлять.

«Надо сегодня, когда дети позвонят по скайпу, поговорить с ними», — решила она и отложила газету в сторону.

Римма включила компьютер в ожидании звонка. Она маялась без дела, пока в девять вечера не услышала вызов. На экране — две мордашки, родные до боли.

— Мамуля, привет! — радостно сказала дочь. — Как ты там?

— У меня все нормально, — ответила Римма. — Как вы, мои хорошие?

— Все отлично! Впечатлений много, приедем — все расскажем!

— Я хочу услышать сейчас, — попросила она.

— Мам, ну не будь бякой и занудой! — сморщила нос дочь. — Жень, поговори с мамой! — обратилась она к брату.

— Мама, ты за нас не волнуйся, — сказал сын, улыбнувшись. — Мы не голодны и не мерзнем. Все у нас хорошо, ты себя береги, отдыхай, пока одна дома. Мы приедем и обо всем поговорим. Что тебе привезти в подарок?

— Себя, — улыбнулась Римма. — Дети, мне надо с вами поговорить.

— О чем? Что-то случилось?

— Да нет, ничего не случилось. Хочу поговорить, и все. Можете угомониться и выслушать меня?

Влада села за спиной брата, сказала, что внимательно слушает.

— О чем ты хочешь поговорить с нами? — спросил сын.

— Просто о жизни, — ответила Римма.

— Мама, ты отнимаешь у нас драгоценное время. — Влада сделала недовольное лицо. — Я думала, что-то серьезное.

— Это будет не пустой разговор.

— Мама, ты не обижайся, но у нас действительно время расписано по минутам, — сказал Женя. — О жизни пофилософствуем по возвращении домой. Хорошо?

— Боюсь опоздать с разговором. — Римма грустно улыбнулась.

— Жизнь никуда не денется от нас, — весело сказал сын, — и о ней никогда не поздно говорить.

— А вдруг будет поздно?

— Мама, ну что на тебя нашло? — Влада поднялась со стула. — Женя, спроси маму, что ей купить.

— Я же сказала, что мне ничего не надо. Я хотела, чтобы вы меня послушали и услышали.

— Обязательно послушаем! — пообещал сын. — Хочешь, хороший кофе купим? Или лучше чай?

— Может быть, летнее платье? — вставила дочь.

— Так чай или кофе? — переспросил Женя.

— Чай, — сказала Римма. — Дети, я вас очень люблю, очень!

— И мы тебя, мамуля, очень любим! Пока-пока! — Влада наклонилась к экрану и послала матери воздушный поцелуй.

Соединение прервалось, а Римма так ничего и не успела им сказать. Она еще несколько минут сидела уставившись в экран, словно надеялась, что пойдет вызов и дети скажут, что готовы ее выслушать. Они не перезвонили и, наверное, уже забыли о ее просьбе.

«Поздно, — подумала Римма, — надо было думать об этом раньше. Я и здесь опоздала. Дети выросли и уже живут самостоятельной жизнью, где нет места материнским нравоучениям».

Позвонил Игорь, поинтересовался, звонили ли дети и как у них дела. Римма ответила, что все нормально, а он даже не спросил, как она.

«Я никому не нужна, — с горечью думала Римма. — Дети чувствуют себя взрослыми и не очень хотят, чтобы родители вмешивались в их жизнь. Может, и правильно, но муж… Мог хотя бы спросить, как я себя чувствую».

Римма села на диван, поджала под себя ноги, обхватила их руками. Она не понимала мужа, но было ощущение, что в рамках семейных ценностей не была счастливой. Она была удобна в жизненной полосе мужу и детям, а сама же просто прокисала в четырех стенах дома. Ей казалось, что в серых буднях ярким лучиком был Алексей, ее первая и последняя любовь, даже было чувство, что он — фундамент, который поддерживает ее жизнь, но оказалось, что он не поддерживающий элемент, а плита перекрытия, которая свалилась ей на голову грустным разочарованием. Римма сидела в темноте с ощущением покинутости и ненужности, невостребованности и безразличия родных людей к ней, пока не вспомнила об объявлении в газете. Она не могла понять, почему оно не давало ей покоя. Римма зажгла свет, взяла в руки газету, еще раз перечитала и набрала номер, указанный в объявлении.

— Добрый вечер, — сказала она. — Извините, что звоню поздно.

— Ничего страшного, — ответил ей приятный мужской голос. — Меня зовут Влад.

— Меня — Римма. Странное совпадение, мою дочь зовут Влада.

— У вас есть дочь?

— И сын Женя. Да, и муж тоже есть.

— И тем не менее вы звоните поздно и голос у вас с грустинкой, — заметил он.

— Да, вы правы. У меня есть семья, но сегодня я почувствовала себя забытой всеми, ненужной и одинокой, хотя недавно поговорила по телефону со всеми ими. Такое бывает, когда ты среди людей и в то же время совсем один. Не подумайте, что я жалуюсь, у меня еще есть хорошая подруга. Она была у меня сегодня днем.

— Почему же у вас такое чувство одиночества?

— Хотела поговорить с детьми о жизни, но немного опоздала. Они выросли, и им мои разговоры не интересны, я так решила.

— Могу вас выслушать завтра, — предложил мужчина.

— Не уверена, что завтра мне захочется говорить о жизни.

— Давайте попробуем. Вдруг получится? Что вы завтра делаете, скажем, в десять часов утра?

— То же, что и сегодня, — ничего, — улыбнулась Римма. — Размышляю о жизни.

— Предлагаю завтра поразмышлять о ней за чашкой кофе, — сказал он и, не дожидаясь ответа, предложил назначить место встречи.

— Пусть это будет мое любимое место в скверике у пруда, — сказала Римма. — Знаете, где в самом конце сквера есть тупиковая аллея? Там стоит скамейка, вернее, их две, расположены спинкой к спинке. Если сесть на одну из них, то перед вами будут деревья и тупик, если на другую — видно широкую центральную аллею.

— Договорились, — согласился он, — найду эти скамейки, но как я узнаю вас?

— У меня натуральные рыжие волосы, мне сорок лет. Буду вас ждать полчаса, если передумаете и не придете — я пойму.

— Спасибо и доброй вам ночи!

— И вам тоже!

Римма улыбнулась, подумав о том, что иногда человеку для радости так мало надо! Пожелать доброй ночи мог и муж, но не сделал этого.

Этой ночью она спала хорошо и спокойно, впервые за последние дни.

***

Римма пришла на свое любимое место в скверике, села на скамейку спиной к центральной аллее. Два дня была оттепель, и деревянные брусья сидений просохли на солнце. Перед ней были деревья, на которых еще кое-где висели клочья снега. Она засмотрелась, как от тепла с елки, которая казалась чужой среди лиственных деревьев, медленно сползает вниз снежная шапка. Она двигалась по ветвям, неохотно покидая свое место, потом ускорилась и с шумом плюхнулась на землю, образовав бесформенное посеревшее пятно.

Римма не знала, с какой целью пришла на встречу, но не особо напрягалась по этому поводу.

«Просто пришла, потому что так захотела», — сказала она себе.

Римма искала взглядом еще одну шапку из снега, которая должна была упасть на землю, освободив ветви от тяжести, и не услышала, как кто-то подошел сзади.

— Добрый день! — услышала она голос и повернула голову. — Вы Римма?

Она увидела Влада. Молодой парень, стройный, в черном драповом пальто, без головного убора, с симпатичной черной бородкой, смотрел на нее чистым, открытым взглядом. Странно, но она нисколечки не смутилась, посмотрела прямо ему в глаза, медленно поднялась, встала со скамьи.

— Добрый день! Да, я — Римма.

Перед Владом была красивая женщина с пышной копной рыжих волос. Даже не верилось, что ей было сорок лет: первые мелкие морщинки не бросались в глаза, фигура идеальная, если и есть лишний вес, то какой-то килограмм-два, не больше, белый полушубок, модные сапожки не из самых дорогих, но вполне приличные, руки ухожены, хотя без броского маникюра. Глаза женщины — большие, с пушистыми черными ресницами — были цвета шоколада, а в них вопрос и немного грусти.

— Пойдем в кафе посидим? — спросил он.

— Пойдем! — согласилась она.

Они пошли аллеей сквера, и Влад строил догадки. Почему она решила позвонить? Какую цель преследует и что ждет от их знакомства? Не похоже, чтобы она хотела подзаработать денег, — слишком открытый взгляд.

«Наверное, непонимание в семье, невнимательность детей подтолкнули ее на эту встречу, — подумал он. — Возможно даже, что женщине наскучило одиночество и она решила разнообразить свои серые будни. Или захотела передать свой сексуальный опыт. Все возможно. Посмотрю, что будет дальше, — решил он, — по крайней мере, она не толстая, не уродка и неплохо выглядит для своих лет».

Они зашли в кафе, и Влад заказал кофе. Римма сидела лицом к окну, смотрела в него, неспешно пила кофе, и ему показалось, что она забыла о его присутствии и думает о чем-то своем.

— Сколько людей — столько судеб. Старые слова, но меткие, — произнесла она. — Как вы думаете, судьбы могут повторяться?

— Думаю, что у каждого своя.

— Почему так бывает, что одному выпадает счастливая судьба, другому — горькая? Рождаются ведь все одинаковыми.

Влад бросил взгляд на женщину и задумался. Римма показалась ему странной. Она говорила тихим низким приятным голосом, растягивая слова и делая паузы.

— Каждый человек — строитель своей судьбы. Это мое мнение, — сказал Влад.

— Вы считаете, что все зависит от самого человека?

— Уверен, что да.

— А болезни? Разве человек их себе программирует или хочет с ними сталкиваться?

— Отчасти человек сам виновен в своих болезнях. Люди загрязняют окружающую среду, от этого болеют. Курение, алкоголь, наркотики — все укорачивает человеческую жизнь, даже нежелание следить за своим здоровьем, заниматься спортом тоже уменьшает срок жизни.

— А смерть? Почему умирают молодые? — спросила Римма и отметила про себя, что впервые без панического страха произнесла это страшное слово. «Потому что я обобщила, а не говорила о себе». — Она сразу же нашла этому оправдание.

— Это вопрос философский. Может быть, потому что от судьбы не уйдешь?

— Мы вернулись к отправной точке, — произнесла она медленно и улыбнулась, взглянув на Влада. — Почему у людей разные судьбы?

У нее была очаровательная улыбка — это Влад сразу заметил. Ему хотелось поменять тему разговора и снова увидеть улыбку, которая была так к лицу Римме.

— Любите сладкое? — спросил он. — Здесь хороший выбор пирожных и разных десертов.

— Люблю.

— Не боитесь за свою фигуру?

— Нет, не боюсь, но сейчас не хочу сладкого. Может быть, погуляем на улице? Хочется подышать свежим воздухом.

Он подал ей шубку, накинул на плечи, помог одеться. Влад был настолько близко, что ее рыжие волосы коснулись его лица, — пушистые и мягкие, они приятно пахли какими-то цветами. Они вышли на улицу, и у Риммы зазвонил телефон. Она попросила извинения и ответила. Ей звонила Тося из села.

— Римма, срочно приезжай, — сказала она. — Баба Поля очень плоха.

— Что с ней?

— Да не знаю я! Старость, наверное. Она слегла пару дней назад, а сегодня попросила меня срочно тебя вызвать, говорит, что ей нужно рассказать тебе что-то очень важное. Так что поторопись! Она очень просит! Еще успеешь на автобус, чтобы добраться в село. Приедешь?

— Конечно! Может быть, ей надо что-то привезти или нужны лекарства?

— Честно? Похоже, что ей уже ничего не надо. Просто приезжай, и все. Ждем.

Влад увидел, как изменилось выражение лица Риммы, как на нем отразилось чувство тревоги и досада.

— Влад, извините, что отняла у вас время, но я вынуждена покинуть вас, — сказала она.

— Что-то случилось?

— И да, и нет… В селе, где я выросла, похоже, при смерти моя бывшая соседка, она просит срочно приехать к ней. Извините, мне нужно на автовокзал, — рассеянно сказала женщина.

— Позвольте вам помочь.

Она удивленно посмотрела на Влада.

«Какое выразительное лицо! — отметил про себя Влад. — Открытое, и на нем читается каждая ее мысль!»

Он объяснил, что приехал на машине, она припаркована совсем рядом.

— Я вам так благодарна! — сказала она.

***

По дороге в село Влад отметил про себя, что Римма даже не обратила внимания на то, какая у него шикарная и дорогая машина. Она села рядом с ним так, словно это была обычная маршрутка.

«То ли она такая глупая и не разбирается в автомобилях, то ли просто бескорыстная», — подумал он.

Завязался разговор. Влад спросил о ее родителях. Римма рассказала о них, не заметив, как перешла на откровенный разговор.

— Я не осуждаю родителей, но не могу понять, почему я не чувствовала их любви, — говорила она. — Я всегда старалась быть послушной, помогать им, хорошо учиться и все время ждала хотя бы одно слово похвалы, но так и не дождалась. Мне, как ребенку, очень не хватало их тепла. Может быть, не стоит ворошить прошлое и говорить о родителях плохо, но когда у вас будут свои дети, сделайте их жизнь светлой. Они должны всегда чувствовать вашу любовь. Никакие дорогие игрушки и внимательные няни, бабушки, дедушки — никто и ничто не заменит им объятие родителей. Даже просто спросить, как у них дела, погладить по головке, сказать, что они самые прекрасные на земле дети, важнее всего материального… Когда у вас будут маленькие дети, не старайтесь их угомонить, накричать, если придете с работы уставший, пусть они носятся по дому, кричат, подключитесь к их игре, не ругайте за несъеденную кашу, наслаждайтесь тем, что они у вас есть и что они рядом. Нужно вспомнить свое детство и исключить весь негатив, который вы испытали, будучи ребенком. Надо уметь быть на их месте, чтобы понять и не быть суровым. Я не говорю, что им можно разрешать все, что вздумается, но и держать в ежовых рукавицах не надо. Им нужна любовь, не показная, а настоящая. Дети очень чувствительны, они должны расти в любви, чтобы не стали жестокими. Да-да, надо наслаждаться, пока они рядом с вами. Придет время, и они отколются от вас, начнут свою жизнь. Вы меня понимаете? Даже в бедности, но в любви вырастают хорошие дети… Наверное, я много говорю? Но, поверьте, искренне.

— Нет, почему же? Говорите еще. Мне это очень интересно.

— Говорят, что без детей жизнь спокойная, в кошельке есть деньги, а на сердце — пустота… Как-то я прочитала, что если девочку любит отец, то потом ее любят мужчины. Не знаю, правда это или вымысел, но по человеку сразу видно, долюблен он или нет, поэтому детей надо любить, чтобы своей любовью сделать их менее уязвимыми во взрослой жизни.

Римма говорила всю дорогу. Она рассказала о гибели брата, о том, как считала себя виноватой в этом и думала, что из-за его гибели ее не любили родители.

— Одна бабушка Поля меня действительно любила, — с грустью произнесла Римма. — Верите или нет, но я до сих пор помню ее руки, мягкие и теплые, которые гладили меня по голове, иногда заплетали косички. Она была всегда полной, мягкой и теплой… — Римма улыбнулась: — Мне она казалась самой красивой и самой доброй.

Дорога привела их к дому бабушки Поли. Римма попросила Влада подождать ее и вошла в дом.

— Кто там? — услышала она такой родной голос.

На ходу раздеваясь, Римма поспешила в комнату, где на кровати с железными спинками лежала баба Поля.

— Бабушка Поля, это я! — сказала Римма, подходя к женщине.

Бабушка Поля тяжело дышала, и среди высоких подушек из гусиного пуха Римма увидела ее, бледную, с восковым лицом и бескровными губами.

— Римма, солнышко, как хорошо, что ты успела!

Женщина протянула к ней дрожащие руки. Римма поцеловала бабушку, села рядом, упрекнула, что она надумала болеть.

— Не болеть, Риммочка, а пришло мое время встречи со Всевышним, — произнесла хрипловатым голосом женщина. — Садись, есть разговор.

Римма присела на табурет рядом с постелью, взяла ее руку в свою. Чувствовалось, что силы покидают женщину, — рука была совсем слабой.

— Может, вас покормить? Я могу приготовить! — предложила Римма.

— Мне уже ничего не надо.

— Не выдумывайте!

— Тося мне готовит, так что не надо. Лучше выслушай меня, — попросила женщина. — Я перед тобой очень виновата и хочу успеть попросить прощения.

— Ну что вы такое говорите?! Напротив, это я вас должна поблагодарить за все-все, что вы мне дали.

— Что я тебе, деточка, дала? Родителей-пьяниц?

— Они же не всегда пили, — сказала Римма и осеклась: — Не поняла. Как это вы мне дали родителей?

— Римма, они были не твоими кровными родителями. Римма замерла. Она подумала, что бабушка Поля бредит, но поймала на себе ясный и вменяемый взгляд женщины.

— Не понимаю, — захлопала она ресницами.

— Моя двоюродная сестра, будучи совсем юной, забеременела, от кого — я тебе точно не скажу, потому что не знаю. Известно лишь одно: он служил в армии и встречался с моей сестрой. Предполагаю, что сестра от него и забеременела. Она родила двойню, мальчика Рому и девочку Руслану. Сестра забрала детей из роддома, но через месяц она пошла в магазин за продуктами, спешила домой, и, когда перебегала дорогу, ее сбила насмерть машина. Родителей у сестры в живых уже не было, только старая бабка, поэтому детям грозил дом малютки и сиротство. А у твоих родителей не было детей, вот я и предложила им их усыновить.

Старушка замолчала. Ей нужно было перевести дух, а Римме — осознать услышанное.

— Они согласились усыновить одного ребенка, девочку.

— Меня? — то ли спросила, то ли уточнила Римма. — Значит, мое имя было Руслана?

— Да, Риммочка, да! Брата твоего усыновили другие люди. А потом у твоих родителей родился свой ребенок… Что было дальше, ты сама помнишь. А я всю жизнь жалела, что предложила им это удочерение. Прости, доченька, я хотела как лучше. Думалось мне, что будешь ты рядом, под присмотром, жить в нормальной семье, а оно вон как вышло. Почему молчишь? Не можешь простить меня?

Старушка посмотрела на Римму, и у нее по щекам побежали слезы. Римма вытерла их, поцеловала мокрую, испещеренную бороздками морщин щеку.

— Ну что вы, моя хорошая?! Никто не знает, как сложилась бы моя судьба в доме малютки или другой семье. У меня были родители, были вы, мой добрый ангел! Спасибо вам за все!

— Я хочу, чтобы ты нашла своего брата. На столике я оставила для тебя его адрес. Может быть, он уже там и не живет, но ты попробуй его найти, все-таки родная кровь. Там фамилия и имя твоей матери есть, а отца, извини, не знаю.

Римма взяла со стола вырванный из тетради лист в клеточку.

— Мою маму звали Анна.

— Да. Ты на нее очень похожа, такая же красивая и рыжеволосая… Брата — Рома. Найди, доченька, его.

— Обязательно! — пообещала Римма.

Ей хотелось остаться с бабушкой Полей, но старушка настояла на том, чтобы она уезжала домой.

— Здесь тебе уже нечего делать, — сказала она. — Тося за мной присмотрит. Нечего тебе смотреть, как умирает старуха. У тебя есть дело поважнее смерти.

— Я найду брата, и мы приедем к вам вдвоем, — сказала Римма, — а вы пообещайте нас дождаться.

Римма поцеловала старушку в щеку.

— Иди, дочка, с Богом! — И она перекрестила Римму дрожащей рукой.

Выходя из дома бабушки Поли, Римма почувствовала, что это была их последняя встреча.

***

Влад ждал Римму. Она в доме пробыла недолго, около получаса. На ходу застегивая полушубок, женщина поспешила к машине.

— Бабушка при смерти, — произнесла Римма, садясь рядом с Владом.

— Так, может быть, вам стоит остаться? — осторожно предложил он.

— Нет, она не хочет, чтобы я была здесь.

— Римма, вы чем-то встревожены еще? — спросил он, взглянув на растерянную женщину.

— Открылся секрет, почему родители недолюбливали меня… Я — приемная дочь… Моя мать погибла, но сегодня я узнала, что у меня есть родной брат… Эти новости… Они как снег на голову. У меня голова идет кругом.

— Вам надо выпить горячего чая, успокоиться. Давайте заедем в кафе, и вы успокоитесь.

— Нет. Я хочу увидеть своего брата, — выделяя каждое слово, уверенно, с расстановкой сказала она.

— Сейчас?!

— Да, прямо сейчас. Люди часто откладывают важные дела, думая, что все еще успеется и некуда торопиться. И это бывает не только с нерешительными людьми, но и со многими другими, и сейчас я знаю точно: нельзя откладывать на потом. Как-то я читала, что нельзя жить синдромом отложенной жизни, и это так. Это плохая черта, желание избежать неизбежного, того, что все равно придется делать… Просто такой небольшой самообман для успокоения, а я не хочу откладывать встречу.

— Боитесь передумать?

— Скорее, боюсь разочарования. Кто знает, кем он окажется? И еще боюсь опоздать. Вы мне поможете?

— Говорите его адрес, — сказал Влад, и в следующее мгновение машина цвета «металлик» рванула с места, оставляя за собой выемку на слежавшемся снеге.

…За час езды они уже были у дома, где должен был жить брат Риммы. Она делала вид, что спокойна, хотя у самой от волнения тряслись колени и, казалось, был возбужден каждый нерв. Римма решительно вышла из машины, направилась к воротам усадьбы. Ей хотелось быстрее увидеть брата, и в то же время было желание уехать отсюда, вернуться в спокойную прошлую жизнь, когда она о нем не знала.

«Вот так устроен человек, — подумала она, протянув руку к звонку, — всегда старается быть там, где спокойно и нет тревог».

Римма услышала, как приблизились к воротам шаги, щелкнул замок. Дверь открылась. Перед Риммой стояла женщина в теплой овчинной жилетке. Она с любопытством осмотрела Римму и спросила, к кому она.

— Мне нужно видеть Романа, — сказала Римма.

— А вы кто?

Наверное, женщина догадалась, кто стоял перед ней, ведь баба Поля сказала, что Римма очень похожа на свою мать.

— Я — сестра Романа.

— Я так и подумала. Что ты хочешь от него?

— Я только сегодня узнала, что была в семье приемной и что у меня есть родной брат.

— Дело в том, что Рома до сих пор не знает о том, что он нам не родной.

— Рано или поздно он об этом узнает. Но жить, не зная, что у него есть сестра… Это неправильно. Он уже не маленький мальчик, и я не думаю, что он поменяет свое отношение к вам, если узнает правду.

Женщина задумалась. Она помолчала, потом спросила, как теперь ее зовут.

— А мы сыну оставили его имя, — сказала она после ответа Риммы. — Дело в том, что вы сейчас не сможете его увидеть.

— Почему?

— У Ромы случился инсульт. Его состояние только начало улучшаться, поэтому ему нельзя волноваться. Понимаете, Римма, я недавно потеряла мужа, и, кроме сына, у меня никого нет. Я не хочу потерять и его. К тому же Рома прикован к постели, он полностью парализован и даже не может говорить. Так что вам лучше приехать позже, когда ему станет лучше.

— Очень жаль, — произнесла Римма и замолчала, раздумывая, как ей быть. «Восстановление после инсульта может затянуться, и я просто не успею увидеть его», — подумала она. — Я должна сейчас увидеть его, — четко произнесла Римма. — Я… Я скоро уеду, далеко… и надолго. Обещаю ничего не говорить, но прошу вас: разрешите мне хотя бы взглянуть на брата.

Женщина вздохнула и согласилась.

— Скажете, что из службы энергонадзора, пришли проверить показания счетчика.

— Согласна.

В первой комнате, слева у входа, женщина указала на счетчик, но Римма не удержалась и посмотрела направо, где стоял разложенный диван-книжка. На нем, укрытый под мышки, лежал мужчина и смотрел на нее. Он был бледным, худощавым, с рыжими волосами.

— Здравствуй…те, — протянула она. — Я ненадолго, только счетчик… Мне надо показания снять.

Она вынуждена была оторвать от Романа взгляд и посмотреть на счетчик. Они были похожи с братом. Сердце не находило себе места в груди от нахлынувших чувств. Римме хотелось подойти к брату, рассказать о своей жизни, и пусть он не мог сейчас говорить, так выслушал бы и знал, что он не один. Но она дала слово его матери, которая была права в том, что Роману сейчас нельзя волноваться.

Римма сделала вид, что записала показания, и снова посмотрела на брата.

— До свидания! Поправляйтесь скорее! — сказала она и улыбнулась.

Возможно, ей показалось, что губы брата растянулись в улыбке.

У ворот Римма попросила женщину позвонить, если Роме станет лучше, и записала свой номер на клочке бумаги.

— Я позвоню, — пообещала женщина.

Римма собралась уже уходить и простилась с женщиной, но остановилась и спросила, есть ли у Романа семья.

— Он развелся с женой, детей у них не было, — ответила женщина и прикрыла калитку.

Всю дорогу Римма молчала. Влад не пытался с ней заговорить, хорошо понимая, что ей надо осмыслить все произошедшее. Когда они заехали в город, он спросил, куда ее подвезти.

— Туда же, в сквер, — ответила Римма.

Когда машина остановилась, Римма достала деньги из кошелька, протянула Владу.

— Я вам так благодарна за этот день, если бы не вы…

— Что это? — спросил он, бросив быстрый взгляд на купюры.

— Это за транспортные услуги. — Она удивленно захлопала пушистыми ресницами.

Он отвел ее руку от себя, дав понять, что денег не возьмет. Открыв черное кожаное портмоне, достал стодолларовую купюру, протянул Римме.

— Это оплата за сегодняшний день. Спасибо вам.

— Но… я же ничего не сделала для вас, — растерянно произнесла она.

— Берите. Уже сделали, — сказал он.

— Положите их в бардачок… если так настаиваете, хотя я считаю, что это я вам задолжала.

— Мы сможем встретиться завтра?

— Встретиться? — задумчиво повторила она. — Давайте договоримся так. В десять утра в скверике на скамейке будет сидеть тот, кто посчитает нужным прийти на встречу. Договорились?

Влад согласился.

***

Влад не поехал домой. Он позвонил Косте и спросил, не хочет ли тот пообедать с ним в ресторане, друг был не против. По дороге Влад ругал себя, что не предложил Римме где-то пообедать. Они были в пути почти целый день, и она не обмолвилась о том, что голодна. Римма даже не выразила восхищения его дорогой машиной, не осматривала салон горящими от зависти глазами, не трогала руками сиденья, как это обычно делают девушки. Она не вспомнила о том, что он обещал хорошую оплату, мало того, даже сама готова была заплатить за проезд.

Костя уже ждал Влада у дороги. Они поехали в ближайший ресторан французской кухни и сделали заказ.

— Ну как, уже встречался с кем-то? Кто-нибудь откликнулся на твое объявление? — поинтересовался Костя.

— Звонили многие, но встретился пока только с одной.

— И как она тебе?

— Она… Странная какая-то. Костян, понимаешь, она не такая, как все.

— С рогами, что ли? — засмеялся Костя.

— В ней нет лжи. Какая-то открытая, готовая идти навстречу людям, бескорыстная, интересный собеседник — это мое первое впечатление.

— Вот именно! Первое! — Костя поднял вверх палец. — Женщины часто настолько могут маскировать свое истинное «я», что мужчины могут рассмотреть его лишь спустя годы. Годы, друг!

— Согласен, поэтому и сказал о своем первом впечатлении. — И Влад поведал другу о своих наблюдениях и выводах.

— На вид хоть ничего? — поинтересовался Костя.

— Нормальная. Рыжая.

— Ого! У тебя, кажется, таких еще не было. Для холостяцкой коллекции сойдет?

— Посмотрим.

— Еще с ней собираешься встретиться?

— Подумаю, — задумчиво произнес Влад.

***

Римма открыла дверь. В комнату вихрем влетела Люба, бросила на тумбочку одежду.

— Как ты? Все нормально? Когда идем в больницу? — посыпались на Римму вопросы.

— Ой, Люба, давай не сейчас! — Римма подняла руки вверх. — Проходи, посидим.

Она рассказала подруге о поездке к бабушке Поле и о том, что узнала о своих родителях.

— Ничего себе! — всплеснула руками Люба. — У тебя есть брат?! Это же здорово! Надо его найти, и мы сделаем это завтра же! Хочешь, я возьму отгул и мы с тобой поедем к нему? Интересно, он знает, что у него есть сестра? Я пребываю в стране Радости!

— Любонька, радости особой нет, — вздохнула Римма и рассказала о поездке к брату, умолчав о Владе.

— Вот незадача! Из страны Радости в страну Огорчения! — сказала Люба. — Но ты не отчаивайся, он поправится, и вы встретитесь.

— Он — возможно, но я…

— Значит, тебе нельзя затягивать с лечением.

— Люба, я сама все решу. Хорошо?

Подруга еще долго тарахтела бы, но Римма сказала, что устала и ей надо отдохнуть. Оставшись наедине, Римма долго сидела недвижимо, вспоминая поминутно прожитый день. Ее жизнь до этого шла размеренно и медленно, а тут в один день столько всего произошло! Все стало на свои места, и раскрылась причина холодного отношения к ней родителей. Они не любили ее, потому что так и не смогли полюбить приемного ребенка той любовью, которой любят родных детей. Любят, невзирая на то, какие они: послушные или балованные, ласковые или грубые. Родители любят одинаково больных и здоровых, образованных и тех, кто стал на скользкий путь, бизнесменов и наркоманов, даже обделенных в чем-то любят больше. Потом погиб Андрюша, и родители стали еще больше обделять вниманием приемную дочь.

«Наверное, они все время думали о том, что было бы лучше, если бы на месте Андрюшки была я, и за это я не имею права их осуждать, — думала Римма. — С гибелью брата они утратили смысл жизни и начали пить. Тогда их мало интересовала судьба приемыша, а я пыталась им понравиться, лезла из кожи вон, чтобы сделать для них что-то приятное. Скорее всего, они жалели о том, что взяли меня в свою семью, но вернуть назад было некому».

Римма подумала, что бабушке Поле, наверное, надо было все это рассказать намного раньше, возможно, тогда, когда не стало родителей, чтобы она могла общаться с братом. Но она решила по-своему, и ее тоже нельзя осуждать, ведь она призналась, что хотела сделать как лучше.

«Ничего уже не изменить и не вернуть, — подвела итог размышлениям Римма. — Вот бы с братом еще успеть пообщаться!»

Ей захотелось рассказать мужу о том, что сегодня узнала. Обычно Игорь сам звонил, но этой новостью она обязана поделиться немедленно! Она набрала номер мужа.

— Римма, что случилось?! — встревоженно спросил Игорь.

— Мне надо поговорить с тобой.

— Что-то с детьми?

— Нет, с ними все в порядке. У меня есть новости.

— О чем?

— О моих родителях.

— Римма, мы же договорились, что я буду сам звонить, когда смогу, если только нет ничего срочного.

— Есть! Сегодня я узнала, почему мои родители так ко мне относились!

— Послушай, это уже не важно, родителей нет в живых. Зачем ворошить прошлое?

— Для меня это важно, тем более что я сегодня узнала новость от бабушки Поли.

— Римма, я еду по скоростной трассе, а ты мне о какой-то бабушке! Это уже выходит за все рамки! — раздраженно произнес Игорь. — Приеду, и ты все расскажешь о бабушке Поле. Пока!

В трубке часто запикало. Муж не стал ее слушать, отложив разговор на потом. Ей стало больно и обидно.

«Сегодня меня терпеливо слушал посторонний человек, которого я почти не знаю, а муж… Почему между нами стена непонимания? — думала Римма, приняв любимую позу на диване. — Почему мы вроде бы вместе, разговариваем и в то же время не слышим друг друга?»

До этого она еще не думала о том, встречаться ей завтра с Владом или нет, но сейчас знала уже точно, что в десять утра она будет на той же скамейке в скверике, сядет спиной к аллее и будет вслушиваться в шаги.

Общение

Он подошел сзади так тихо, что Римма не услышала его шагов. Она обернулась, потому что почувствовала на себе чей-то взгляд.

— Добрый день, Римма! — сказал Влад и протянул ей красную розу на длинном стебле.

Женщина не спеша поднялась со скамейки, взяла цветок, и ее лицо осветила счастливая улыбка.

«Похоже, муж не баловал ее подарками», — подумал Влад.

— Спасибо! Мне… приятно получить такой… неожиданный сюрприз, — сказала она, делая паузы между словами.

«Она напоминает ребенка, которому подарили долгожданную игрушку», — подумал Влад.

— Я рад, что сумел немного украсить этот зимний день. Они, не сговариваясь, пошли аллеей сквера.

— Как вы после вчерашних новостей? — спросил он.

— Нормально. Уже все переварила и осознала. Жаль, что не смогла пообщаться с братом, а ведь так хотелось!

— Еще пообщаетесь!

— Надеюсь, — тихо вздохнула Римма. — Знаете, Влад, я сегодня впервые проснулась без чувства вины перед покойными родителями. Всю жизнь, с самого детства, я жила, считая, что родители не любили меня из-за гибели Андрюшки, и от этого на меня давило чувство вины. Мне всегда казалось, что это я виновата в его гибели, но только сегодня утром я осознала, что моей вины нет ни в чем — ни в том, что он утонул, ни в том, что меня не любили отец с матерью. Вина — это вирус, который отторгает тебя от реальной жизни и от себя самого, он съедает изнутри душу, постепенно, медленно и больно.

— Римма, вы меня извините, но мне кажется, что бабушка должна была вам все это рассказать гораздо раньше, — осторожно произнес Влад.

— Случилось так, как случилось. Сейчас я не в том состоянии, чтобы искать виноватых или кого-то обвинять. Мы сами управляем своими действиями, и наш враг не где-то рядом, он в первую очередь внутри нас самих, — говорила она, глядя куда-то вперед.

— Мне кажется, что управлять можно только механизмами, — заметил Влад. — А вот свой путь человек выбирает сам.

— Выбор своего пути… Сколько же люди делают на этом пути ошибок! Этот выбор не всегда как прямая дорога. Если идти вперед прямо, то можно наткнуться на бетонную стену и разбить в кровь лоб, пытаясь пройти сквозь нее, а распахнутая дверь может быть рядом, в двух шагах. Мы часто как те мухи, которые часами бьются в оконное стекло, не видя открытую форточку.

— Нужно видеть свою дорогу, а для этого поставить перед собой четкую цель, — сказал Влад. — Когда цель имеет четкие очертания, обостряется зрение. А что делать, если попал в начале пути не на свою дорогу, обозначил не ту цель?

— Нужно уметь вовремя посмотреть на жизнь реально, оценить ситуацию и… вовремя уйти. Уйти с неправильного пути даже тогда, когда часть пути пройдена. Нужно уходить от ненужных, надоедливых, неверных друзей и подруг, от грустных мыслей и тяжелых воспоминаний и, главное, избавляться вовремя от всего того, что нас разрушает изнутри.

Они не заметили, как уже несколько раз прошлись всеми дорожками сквера, как зашли в кафе и пили горячий бодрящий напиток. Римма откровенно рассказала о своей первой любви, о том, как жила в придуманной ею сказке, представляя столько лет рядом с собой Алексея, который в реальности оказался не тем человеком.

— Я только сейчас поняла, что нужно все делать вовремя, не откладывая на потом, поэтому мне хотелось, чтобы вы не повторили мою ошибку, — сказала она, глядя прямо ему в глаза. «Почему я это все рассказываю Владу? — мелькнула у нее мысль. — Наверное, сработал синдром случайного слушателя».

Влад рассказал ей об Ане. Идя на встречу, он даже мысли не допускал, что сможет довериться малознакомой женщине, но Римма была настолько открыта и чиста, что лукавить, обманывать ее или что-то скрывать было сродни преступлению. Ему нравилось то, что она не навязывала ему свое мнение, ее рассказы не были похожи на нравоучения или занятия у психолога. Ее глаза, душа и помыслы были чисты, как утренняя роса. Ее можно было слушать бесконечно, наслаждаясь приятным тембром голоса, растягиванием слов и остановками между ними. Римма не задавала лишних вопросов и вообще почти ни о чем не спрашивала, но Владу самому хотелось с ней чем-то поделиться, и он рассказал об Ане.

Они не заметили, как наступил вечер. Римма спохватилась, что днем не позвонила Тосе и не узнала, как там бабушка Поля.

— Ее сегодня похоронили, — сообщила бывшая соседка.

— Как так? — упавшим голосом произнесла Римма. — Почему мне не сообщили?

— Она просила не сообщать. И это была ее последняя воля. Извини.

Влад по выражению лица Риммы понял все. Он положил свою руку на ее ладонь и тихо произнес:

— Мне очень жаль. Правда.

— Когда люди умирают… Этим они хотят напомнить нам, живым, что жизнь скоротечна и все мы не вечны… Влад, извините, но мне надо побыть одной.

— Я вас провожу.

— До скверика.

— Завтра?..

— Мы уже договорились — придет тот, кто посчитает нужным, — сказала она тихим голосом, остановив его на полуслове.

***

На следующую встречу Влад пришел первым. Римма увидела его издалека — он сидел на скамейке лицом к ней. Тихое чувство радости наполнило ее душу теплом.

«Странно, — подумала она, — я его почти не знаю, но мне хочется видеть его, общаться, говорить с ним часами».

Влад пошел ей навстречу. Затем поздоровался и протянул ей розу. На лице Риммы промелькнула легкая улыбка. Она забыла, когда муж дарил ей цветы не на праздники, а просто так.

— Спасибо, — сказала она. — Мужчины даже не представляют себе, как важно для женщины их внимание. Те же цветы… Разве трудно подарить их просто так, показав свою признательность женщине? Цветы… Они как признание в любви. Простите, это не о нашем случае, — смутилась Римма.

Влад взял ее под руку, повернул на другую аллею.

— Пойдемте, я вам покажу одно из моих любимых мест в нашем городе, — сказал он.

Римма ни капельки не смутилась оттого, что идет под руку с мужчиной, который младше ее на добрых пятнадцать лет. Она даже не думала о том, что может встретить кого-то из своих соседей или знакомых, которые истолкуют увиденное на свой лад. Ее впервые совершенно не волновал имидж добропорядочной семейной женщины, и от этого появилось ощущение некой свободы и раскованности.

Влад привел Римму на речку. Небольшая речушка, разделяющая город на две части, была в оковах из бетона. Люди безжалостно сковали ее берега бетонными плитами, и с мостика она казалась несчастной, лишенной свободы. Зима сковала ее воды льдом, и только посередине были проталины, заполненные водой. Римма и Влад стояли на одном из пешеходных мостиков, соединявших два берега. Таких мостов было несколько, но этот был самым широким, перила были выполнены лучшими мастерами города из кованого металла. Римма с интересом рассматривала листья, гроздья винограда, сплетение их ветвей на перилах. Она здесь бывала, но не обращала особого внимания на искусство мастеров, потрудившихся над облагораживанием мостика.

— Мне нравится это место, — задумчиво произнес Влад, облокотившись на поручни.

— Каждое любимое место — это напоминание о чем-то из нашей жизни.

«Она не спросила, почему и с кем я здесь был, просто констатировала факт из жизни, словно прочитала мои мысли», — подумал Влад и сказал:

— Иногда я приходил сюда с Аней. Мне казалось, что ей тоже здесь нравилось. Я дарил ей цветы каждый раз при встрече, но она это не оценила. Да ладно! Что теперь вспоминать? Вопрос в том, как ее вычеркнуть из памяти. Как забыть. Я ведь ее любил.

— Несчастная любовь приносит боль, становится зависимостью, а настоящая и взаимная — смыслом жизни, она дарит блеск в глазах, дает надежду на то, что следующий день будет еще лучше и светлее предыдущего, а еще… Она заставляет человека оставаться самим собой, не подыгрывать и подстраиваться под другого, а именно быть принятым и понятым таким, каким он есть на самом деле. — Римма замолчала, и Влад не торопил ее, зная, что она может сделать небольшую паузу и продолжить свою мысль. — Один мудрый человек сказал, что любовь — это заболевание нежностью. Влад, вы говорили, что не получили взаимности и теперь ваша девушка с другим. Значит, любви обоюдной не было и вам нужно избавиться от прошлого, чтобы жить настоящим. Зачем вам лишняя боль?

— Но как? Начинать отношения с Ларисой, не сумев забыть Аню?

— А вы не задумывались о том, что иногда боль и страдания могут пойти на пользу?

Он удивленно посмотрел на Римму.

— Я вам приведу такой пример. Однажды я стала свидетелем ужасного происшествия. Мужчина на легковом авто хотел припарковаться возле супермаркета, а рядом была стоянка, где сучка привела троих щенков. Эти малыши играли на месте парковки, и водитель не заметил, как они попали под его колеса. Раздался ужасный визг, и он, поняв, что случилось, вышел из машины. Он стоял растерянный и раздосадованный, а я еще в сердцах кинула ему, что, мол, вы наделали, это же дети. Люди стояли, как и я, уставившись на одного щенка, который попал под колесо. Все были в растерянности, но проходивший мимо парень не растерялся. Увидев мучения щенка, из которого вылезли все внутренности, быстро схватил его и ударил изо всей силы о столб. Толпа зевак ахнула: «Что вы наделали?!», а он, не глянув на щенка, быстро ушел. Тот водитель забрал двух щенков с собой, сказав мне: «Я не хотел и обязан искупить свою вину. Вылечу этому лапку, и они вдвоем будут жить в моем доме». Какое-то время я не могла понять того парня, его жестокость, визг щенка долго стоял у меня в ушах. И только спустя месяц я осознала поступок парня, который убил щенка. Мне сначала казалось, что мы, сочувствующие, были благородными, а он — жестоким, но оказалось, что все наоборот. Мы бы еще долго стояли, охали и ахали, наблюдая за медленной и мучительной смертью несчастного животного, которого уже не спасти, а тот парень одним махом избавил щенка от мучений. Да, он сделал ему больно, но не больнее, чем ему было на тот момент. Выходит, что иногда боль и страдания могут помочь.

Римма облокотилась и засмотрелась вниз, где на лед выступила темным пятном вода.

— Наверное, тот парень поступил правильно, — поразмыслив, сказал Влад. — Но это единичный случай, когда боль приносит пользу.

— Почему? Я, например, многое в своей жизни поняла и переосмыслила, когда заболела.

Влад промолчал. Он и не подумал задавать ей некорректные вопросы о недуге Риммы.

«Наверное, ей много пришлось пережить, — подумал он. — Вот откуда у нее столько рассудительности и даже женской мудрости».

Они гуляли до самого вечера по городу. Иногда останавливались в бар-коктейле или в небольшом кафе, чтобы согреться и продолжить разговор. Когда город зажегся множеством огней, а улицы наполнились спешащими домой пешеходами, Влад провел ее до сквера.

— Спасибо вам за приятно проведенное время, — сказала она на прощанье.

Влад посмотрел в немного усталые глаза женщины — ее взгляд был теплый и светлый.

— Я помню свои обязательства, — сказал он. — В бардачок положу еще одну зеленую купюру.

— Да? А я забыла об этом. — В ее голосе он уловил разочарование.

Влад возвращался домой немного раздосадованным. Его фраза об оплате подпортила весь день. Римма была деликатная, не лезла ему в душу, говорила откровенно, а он с этой оплатой…

«При первой встрече я решил, что Римма хочет воплотить в жизнь свои сексуальные фантазии с молодым парнем, а потом эта мысль даже ни разу не пришла мне в голову, — думал он, прокручивая в памяти поминутно все время, проведенное с ней. — Общение с ней как освежающий душ после тяжелой бессонной ночи. Почему с Аней не было так? И будет ли с Ларисой?»

Римма только дома вспомнила, что отключен мобильник. Посмотрев, она увидела три пропущенных звонка от Любы. Надо было перезвонить подруге, но она все тянула время, вспоминая еще один прожитый день.

«Мне не стоит обижаться на Влада за напоминание о деньгах, — размышляла Римма, — он, как порядочный человек, напомнил об оплате, а я, в свою очередь, знала, по какому объявлению иду на встречу».

Она целый вечер пыталась убедить себя, что выполняет условия, указанные в объявлении Владом, но не получалось.

«Зачем себя хоть сейчас обманывать? — подумала она, усаживаясь на диванчике перед телевизором. — Мое общение с ним как теплый дождь после многих дней засухи. Если быть честной перед собой, то я смогла вырваться из омута привычного домашнего одиночества, жду с ним встречи, и это ожидание сжигает все внутри, в том числе и мысли о неизбежном».

Ее размышления прервал звонок Любы.

— Привет, солнце, — сказала ей Римма. — Прости, забыла включить телефон.

— А я звоню тебе, не могу связаться и уже не знаю, что думать, — затарахтела Люба. — Это пребывание в стране Волнения довело меня до повышения давления.

— Ну прости меня, подлую! — полушутя сказала Римма. — Я обещаю исправиться. Как ты?

— Как? Из-за тебя никак, — уже спокойно произнесла Люба. — Ты знаешь, я все-таки решилась позвонить по тому объявлению. А что, думаю, мне есть что передать молодому человеку. Опыта с мужчинами ого-го сколько! Да и не глупая вроде бы.

— И что? — с замиранием сердца спросила Римма.

— Пролет! Сказал, что уже нашел такую женщину! Так что меня уже кто-то опередил. Чему удивляться? Женщины сейчас хваткие и наглые, не то что мы с тобой! — сказала Люба, и Римма улыбнулась.

***

Собираясь на встречу с Владом, Римма подумала, что впервые в душе порадовалась неудаче подруги. Люба намеревалась встретиться с Владом, но он ей отказал, и Римма, сама того не желая, осталась довольна.

«Наверное, я подлая, — подумала она, но сразу же нашла себе оправдание: — Мое одиночество и прожитая жизнь дали возможность накопить много полезной информации, которую я могу передать Владу. Он сам сделал выбор, и в этом нет моей вины».

Даже по дороге к скверу Римма не знала, о чем они будут говорить сегодня. Слова всегда находились сами, и так бывает только тогда, когда они идут от души. Волнение охватило ее, когда она увидела Влада на условленном месте. Он пришел, и еще один день обещал быть наполненным чем-то существенным.

«И это для меня очень важно, ведь идет обратный отсчет отведенного мне времени», — подумала она без особой боли в душе.

Влад принес ей белую лилию, символ непорочности и чего-то светлого. Римма с благодарностью посмотрела на него. Влад заметил, как засветились счастьем глаза женщины и робкий румянец проступил на щеках.

— Спасибо! — застенчиво произнесла она.

В такие моменты она становилась похожа на невинного ребенка. Что-то детское проскальзывало по лицу, нескрываемая благодарность и смущение делали ее еще привлекательнее, и от этого Владу хотелось сделать для этой малознакомой женщины еще что-нибудь приятное.

— Сегодня тепло, — сказал Влад. — Может быть, пройдемся к мостику?

Они снова шли под руку, и прохожие задерживали мимолетные взгляды на красивой молодой паре: он — жгучий брюнет в черном пальто, она — с рыжей копной волнистых волос до плеч и в коротеньком белом полушубке. Со стороны они казались влюбленной парой, и разница в возрасте не бросалась посторонним в глаза.

Римма с Владом стояли на мостике, как и вчера, опираясь на поручни и рассматривая реку внизу.

— Я прожила бóльшую часть своей жизни впустую, — произнесла Римма, — одно сделала правильно: родила двоих детей и воспитала их. Задумываясь о прошлом, анализируя все, что делала, я поняла, как мне жаль время, которое оказалось просто пустым. На этом отрезке моей жизни не было ни цветов, ни особой радости, ни всепоглощающей любви. Нет, Влад, вы не подумайте, что я принесла себя в жертву на алтарь, чтобы снискать жалость окружающих, я просто анализирую и констатирую факты. И знаете для чего?

— Для чего?

— Чтобы вы не повторили моих ошибок. Все, что с нами в жизни происходит, зачастую с нашего молчаливого согласия. Мы сами впускаем в свою жизнь ненужных людей, терпим их, не задумываясь о том, что они в нее вносят черно-серые краски. Потом сами же удивляемся, почему нам так некомфортно. Один из них распускает сплетни, другого неприятного нам человека просто терпим, потому что сами отвели ему место в своей жизни.

Помолчав, Влад заявил, что он должен будет жениться на Ларисе.

— Мне это нужно для благополучного слияния двух компаний — моего отца и ее. После нашей женитьбы я стану владельцем крупной компании, чтобы обеспечить безбедную жизнь себе, жене и будущим детям, — сказал он.

— Вы любите свою невесту? — задала она прямой вопрос, что до этого никогда не делала.

Ее вопрос застал Влада врасплох. Он старался не задумываться о своих отношениях с Ларисой. Все шло спокойно, своим чередом: встречи, секс, подарки. О чувствах он старался не думать — еще живы были воспоминания об Ане. Римма, расценив паузу как нежелание отвечать, продолжила:

— Я много лет жила чувством дома и с миссией хранительницы домашнего очага. А был ли он, этот очаг, чтобы потратить на него два десятка лет своей жизни? Я поняла, что ничего никому не должна, жаль, что это дошло до меня слишком поздно. До этого было так: я должна чем-то поступиться, как жена, должна убирать, готовить, стирать, прислушиваться к мнению соседок, а ведь надо было жить с мыслью, что мне совершенно безразлично мнение бабулек у подъезда. Они сегодня поговорят о тебе и забудут, а твои годы уйдут за бесцельным приспособленчеством к чужим правилам жизни.

Римма замолчала. Влад впервые думал о том, что тоже живет, подстраиваясь под мнение окружающих людей. Та же женитьба на Ларисе. Он согласился с предложением отца, даже не оказав сопротивления, решив, что так надо, так будет удобно для всех.

«А для меня?» — подумал он впервые.

— Жестокие рамки нашего поведения создало общество, так нас воспитали, и часть своей энергии мы тратим на реализацию определенных требований. — Римма словно продолжила его мысли: — Это не значит, что надо полностью разрушить рамки и ходить нагишом по улицам, если это нам по приколу. Человек должен себя развивать, не застывать на одном месте на многие годы, как, например, я… Если бы сейчас можно было все начать сначала или хотя бы изменить, то я бы смогла уйти вовремя, никого не удерживая возле себя, чтобы жить своей жизнью, а не подстраиваться под чужую. Я бы отпустила из своей жизни ненужных людей, серых и безликих, хитрых и завистливых. Мне бы хватило сил перебороть свой страх и начать строить новый замок, но уже не на той горе и не с тем человеком. Возможно, я снова бы ошиблась, но именно в риске и смелости, в небоязни ошибок кроется истина.

На поручни мостика слетелись голуби. Они с интересом посматривали в сторону пары, которая любовалась застывшей рекой.

— Они просят поесть, — сказала Римма, посмотрев на голубей.

— Здесь неподалеку есть булочная. Могу сбегать купить, — предложил Влад.

— Как вы думаете, они поймут меня, если я поговорю с ними? — Римма взглянула на Влада и улыбнулась.

«Какая у нее привлекательная улыбка! Муж у нее явно слепой или полный дурак», — подумал Влад и посоветовал поговорить с птицами.

— Если вы наберетесь терпения и подождете немного, то будете сыты, — сказала Римма голубям. — Он сейчас быстренько сбегает за булкой, но вам надо подождать.

Крупный голубь склонил голову набок, вслушиваясь в ее голос, затем заворковал, нахохлился и уселся поудобнее.

— Он все понял! — воскликнул Влад. — Я мигом! Ждите меня здесь!

Влад принес круглую белую булку, отдал Римме. Голуби заинтересованно посмотрели на нее. Римма покрошила булку и положила кусочек на поручни мостика. Голубь, осторожно взглянув на женщину, сделал несколько шажков перед, клюнул крошки. За ним сразу же прилетели на корм другие птицы и быстро начали клевать.

— А с руки? — Римма протянула руку, положив на ладонь крошки.

Самый смелый голубь подлетел, схватил кусочек булки и отлетел, чтобы его съесть. Она не убрала руку, и голубь осмелел. Он снова подлетел и уже удобно уселся у нее на руке и начал клевать. За ним прилетели еще несколько, они садились ей на руку уже без страха.

Влад смотрел со стороны, как светились глаза Риммы, а лицо женщины выражало нескрываемую радость и восторг.

— Они меня не боятся! — смеялась она. — Влад, смотрите, они мне поверили!

«Как и я верю каждому твоему слову», — подумал он.

— Похоже, что так! — улыбнулся он.

Она была в этот миг с голубями на руке такой опьяняюще женственной, наполненной радостью жизни, трогательной и красивой, что он залюбовался ею. Быстро покончив с булочкой, голуби увидели неподалеку мужчину, который тоже крошил хлеб для птиц. Они подлетели к нему, но как он ни пытался покормить их с рук, голуби не доверились ему.

— Римма, у вас чистая душа, — сказал Влад чуть позже и прочел удивление в ее взгляде.

— Вы так думаете? — медленно произнесла она. — Наверное, у того человека в душе чернота, которую не видят люди, но чувствуют животные и птицы. Знаете, есть такие люди, скучные, безликие, зубастые… Они рядом с нами и постепенно отравляют нам жизнь. Нам бы вовремя остановиться и задать себе вопрос: почему вокруг нас так темно? Почему свет так далеко? И почему случается так, что одни живут и светятся от счастья, а другие проживают единственную свою жизнь в полумраке? А ведь могло быть все иначе! Для этого нужно вовремя остановиться, оглянуться и понять, что пришло время уйти от таких людей.

— Или избавить их от себя?

— Это одно и то же. Нужно созреть изнутри, чтобы понять, что пришло время разойтись в разные стороны. Это страшно — порвать старые узы, разрушить замок, который строил много лет своими руками, но поможет осознание того, что не то строил и не с теми людьми.

— Тогда давайте уйдем от того человека, — указал он на мужчину, который кормил голубей.

— Маленький шаг, — согласилась она, — с него начинается большая дорога.

Влад пригласил Римму пообедать в близлежащем спокойном ресторанчике. Они поели, согрелись горячим чаем.

— Знаете, Влад, я как-то давно прочитала, что наибольшее количество губной помады используют женщины Арабских Эмиратов, — сказала Римма, когда провела взглядом блондинку с ярко накрашенными губами. — Долго не могла понять, зачем им помада под паранджой, если их губы никто не видит. И только сейчас осознала.

— Странно. Зачем же?

— Мы дома можем ходить без косметики на лице, иногда даже непричесанными, без маникюра, и, только идя в люди, красимся, а у них наоборот, потому что они это делают для себя! — сказала она, выделив слова «для себя».

Вечером Римма поговорила с детьми и мужем. Снова только пара заезженных фраз: «У нас все хорошо», «Как ты? Все нормально?», «Нет времени», «Поговорим потом».

На душе стало грустно оттого, что в ее жизни все было не так.

«И исправить что-то уже поздно», — подумала Римма, ложась спать.

Вдвоем

По возвращении в родной город Влад собирался устроить шумную вечеринку в своем доме, но ограничился лишь встречей с двумя близкими друзьями — Яриком и Костяном. Все знакомые, друзья и подруги доставали Влада звонками с предложением встретиться, поговорить, выпить, потусить. Он по возможности заезжал к ним на работу или домой, ненадолго, скорее из-за возможности увидеться и уважения, делал это по старой дружбе, не оставляя времени на долгие разговоры и выпивки. Его жизненное пространство постепенно заполняли встречи с Риммой. Проводя все свободное время с ней, Влад отдыхал душой. Рядом с этой женщиной он чувствовал себя легко, с Риммой было просто и непринужденно. Ему не приходилось врать, чтобы выставить себя лучше, чем он был на самом деле, или стараться, как любил говорить его отец, «не только быть, но и казаться». От Риммы исходил невидимый свет, ясный и чистый, и эта замужняя женщина, намного старше его, была гораздо чище бывших подруг и даже Ани.

Лариса… Она связывалась с Владом каждое воскресенье по скайпу. Он видел на экране монитора ее лицо, слышал голос. Несомненно, она была красивой. Такие яркие, стройные брюнетки бросаются в глаза мужчинам, как магнитом притягивают их взоры. Ровный загар тела, всегда ухоженные руки, идеальный маникюр, наращенные ресницы и накачанные пухлые губы — что еще нужно, чтобы женщина выглядела привлекательно? Но чем больше Влад всматривался в черты Ларисы, тем больше разочаровывался в ней. Ее голос был часто фальшивым, а взлет бровей и взмах больших ресниц отдавали неискренностью. Лариса напоминала каждый раз об их предстоящей свадьбе, а Влад не знал, любит она его или следует рекомендациям родителей. Она часто капризничала, но это было так наигранно, что Владу становилось тошно.

— Ты меня не забыл, мой котик? — пела она фальшиво.

— Нет, моя кошечка, тебя забыть невозможно, — с легкой иронией говорил он, а Лариса этого не замечала.

Она выпячивала губы «уточкой» и чмокала. В такой миг Владу представлялся на его щеке огромный красный отпечаток помады, и от этого хотелось бежать в душ, чтобы умыться.

Звонил Владу и отец. Чаще всего он интересовался, как сыну отдыхается.

— Пока наслаждаюсь домом, — обычно отвечал он.

— Еще успеешь насладиться им, — смеялся отец, — скоро он станет полностью твоим. Куда, сын, собираешься махнуть на отдых?

— Пока думаю, — уклончиво отвечал он.

— Сумму на карточку я тебе перевел для отдыха приличную, ты ее заслужил, поэтому отдохни, как полагается будущему крупному бизнесмену, — важно говорил отец. — Помни, что надо не только быть, но и казаться.

— Я помню, папа, — отвечал Влад.

Он помнил все напутствия отца, но встречи и разговоры с Риммой заставили его задуматься о том, что такое быть собой и действительно ли нужно подстраиваться всю жизнь под кого-то, чтобы «не только быть, но и казаться». Все в его душе перевернулось, дав почву для размышлений. Мысли в нем жили на разрыв. Один раз Влад думал, что нужно всегда оставаться самим собой и тогда он будет жить своей жизнью, а не станет приспособленцем и потеряет личную свободу. Иной раз он такие мысли отрицал, понимая, что ему все равно придется вести крупный бизнес и для этого нужно под кем-то прогнуться, кому-то угодить, встречаться с неприятными людьми и стать хитрым, чтобы не обошли и не обманули конкуренты. А еще ему придется жениться на Ларисе, которая станет матерью его детей. Он плохо себе представлял ее в качестве заботливой матери с ее напомаженными губами и длинными ногтями. Еще тоскливее становилось, когда он представлял, как после тяжелого рабочего дня ему придется вечером возвращаться в круг семьи. Вопросов было много, и первый из них: будет ли его тянуть домой?

Влад осмотрел гостиную дома так, словно увидел ее впервые. Здесь будет хозяйничать Лариса. Он пытался представить ее домашней, в халате и тапочках, с ребенком на руках, но не получалось. Перед ним была Лариса в изысканной брендовой одежде, с длинными ногтями и дорогими украшениями, и это все никак не вписывалось в его представления о семейном очаге.

«Что-то я нафантазировал себе такое, что и свет не мил, — подумал он. — Все будет нормально». Римма исчезнет из его жизни, оставив о себе приятные воспоминания. Лариса, став женой и хранительницей домашнего очага, тоже будет другой, теплой, ласковой и домашней.

Влад побродил по дому, заглядывая в каждую комнату, словно примеряя к ним образ своей будущей жены. Лариса вписалась разве что в его спальню, вернее, широкую кровать. Влад улыбнулся. Он спустился вниз, налил себе рюмку коньяка, выпил, заглянул в холодильник. Тетя Валя постаралась на славу — холодильник был заставлен кастрюльками. Утром Влад чаще всего ограничивался чашкой кофе с бутербродом или гренками, целый день проводил с Риммой, они где-то обедали, и дома он только ужинал. Тетя Валя сокрушалась, что «мальчик» плохо питается и так может заработать гастрит или, того хуже, язву желудка, и через пару дней содержимое кастрюлек менялось на свежее.

Влад поужинал без аппетита. Овсянку со свежими фруктами, кусочек буженины и стакан молока он проглотил механически. Помыв посуду, он принял душ и разжег камин. Сидя в полумраке и наблюдая за пламенем, он почувствовал одиночество. Ему безумно захотелось, чтобы сейчас рядом с ним сидела Римма и что-то тихо говорила, глядя на огонь. Ему не хватало ее присутствия до крика, до боли. Влад не знал номера ее телефона. Когда она позвонила ему первый раз, номер был скрыт. Он не просил дать ему номер, а Римма не предлагала.

«Завтра я ее обязательно приглашу к себе домой», — решил Влад.

Он еще долго сидел в темноте, и только блики пламени прыгали по стенам большого дома.

***

Римма знала, что ее встречи с Владом скоро прекратятся. Это было неизбежно, и женщина была готова к тому, что однажды она снова будет вынуждена погрузиться в омут домашнего одиночества. Ей не хотелось думать об этом, но последние события заставили ее анализировать прожитое и смотреть на мир и вещи реально. Римма задавала себе вопрос: как прекратятся их встречи? И главное: когда?

«Вариант номер один, — размышляла она. — К Владу приезжает будущая жена — и все. Вариант второй. Ему надоест тратить свое время на встречи со мной. Вариант третий. Он найдет женщину, которая ему даст больше, чем я. Вариант четвертый. Возвращаются домой муж и дети. И последний. Мне резко становится хуже, и тогда…»

Римма не раз думала о том, стоит ли сказать Владу, что она смертельно больна.

«Было бы честно во всем признаться», — решила она. Римма готова была ему все рассказать, но ей ужасно не хотелось снизойти до его жалости. Сейчас он воспринимает ее как обычную здоровую женщину, узнав же о неизлечимой болезни, он начнет ее жалеть, а больше всего ей не хотелось увидеть в его глазах сочувствие. Люба часто приставала с вопросами, почему Римма не признается родным. Ей было не понять того, что все равно уйти из жизни придется и это будет скоро, а видеть, как смотрят с жалостью дети и муж, совершенно не хотелось. Римма отвечала подруге, что поговорит с родными по их возвращении, хотя слабо себе представляла, как это сделает.

«Пока еще рано, — успокаивала она себя, глотая таблетки. — Лекарства меня поддерживают, а врач со сроками мог ошибиться».

Римма увидела, что ее лекарства заканчиваются, и решила сходить в больницу за рецептом.

«Валерий снова будет настаивать на лечении в стационаре», — подумала она и отложила посещение клиники до того, как таблеток останется на один день.

Ей позвонила Люба и сказала, что у нее свободный вечер и она может прийти к Римме.

— Спасибо, Любаня, но я немножко устала и хочу отдохнуть, — ответила ей Римма.

— Мне казалось, что ты сейчас, как никогда раньше, нуждаешься в поддержке. — В ее голосе Римма уловила нотку обиды.

— Конечно, но не сегодня.

— Тебя днем не бывает дома, — заметила подруга.

— Гуляю. Дышу свежим воздухом. Что мне дома делать?

— И правильно! Не засиживайся дома и не зацикливайся на плохом, — посоветовала Люба и спросила, когда они смогут провести день вместе.

— Я тогда тебе позвоню, — пообещала Римма.

Она села на диван, телевизор не включала — его бубнеж сегодня был некстати. Римма сидела в полной темноте, погрузившись в размышления. Болезнь заставила ее по-новому посмотреть на жизнь, и она открыла не разгаданные ею страницы, над которыми раньше не задумывалась. И так вышло, что именно в этот момент в ее жизни появился человек, который готов был ее выслушать.

«Недаром говорят, что все случайности в этой жизни не случайны, — подумала Римма, — и знакомство с Владом, значит, было не случайным».

Она вспомнила, с чего все началось. Она побывала у врача и узнала свой диагноз, затем прибежала Люба, которая купила газеты с объявлениями и забыла их на столе, а Римма случайно прочла одно из них.

«Это все было не случайно», — сделала она вывод.

Римма вспомнила слова Виктора Франкла, австрийского психиатра и невролога, бывшего узника Освенцима, который считал, что у каждого человека своя миссия на земле, что каждый человек уникален и «каждая ситуация происходит в его жизни лишь однажды». Она долго думала, какова же ее миссия.

«Родила двоих детей, воспитала, — думала она. — Что же еще? Неужели моя миссия только в этом?»

Она вспомнила еще одну статью, в которой психолог писал, что человек живет до тех пор, пока не выполнит на земле свою миссию.

«Я должна сделать что-то важное в этой жизни, прежде чем уйду из нее. Но что именно? Как это узнать?» — думала она, но ответа не находила.

***

Зайдя во двор, где жил Влад, Римма мимоходом обратила внимание на красивый ландшафтный дизайн, что было заметно даже зимой, несмотря на то что ночью все присыпало свежим снегом. Она быстро проследовала за ним в дом, не успев хорошо рассмотреть особняк снаружи. Она никогда не была в таких богатых и больших домах, и вид огромной гостиной с высокими потолками и лестницей на второй этаж приковал ее на одном месте. Римма посмотрела вверх, где под высоким потолком поблескивала огромная люстра, потом перевела взгляд на камин. Влад заблаговременно разжег в нем огонь, и по комнате постепенно распространялось тепло. Он взглянул на Римму. Она была похожа на ребенка, которому подарили заветную игрушку и который с восторгом смотрит на нее, все еще не веря, что она теперь принадлежит ему. Дом с высокими потолками и большими, на всю стену, арочными окнами, выходящими в сад, ее поразил.

— Раздевайтесь и будьте как дома, — сказал он, улыбнувшись, и помог Римме снять шубку.

— Как дома? Нет, мой дом совсем крошечный по сравнению с этим, — произнесла она, не скрывая своего восхищения.

Влад пригласил ее за стол, а сам поспешил к холодильнику.

— Помочь? — спросила Римма.

— Нет, что вы! Вы — моя гостья, поэтому я сам справлюсь. К тому же готовил не я, а наша тетя Валя, — пояснил он.

Влад поставил на стол мясные нарезки, фрукты в изысканной вазе и достал бутылку «Каберне Совиньона».

— Это отец привез из Калифорнии, — сказал он и поставил на стол два бокала.

Он наполнил вином бокалы. Римма уловила приятный запах хорошего вина и сделала несколько маленьких глотков.

— А я не разбираюсь в винах, — смущенно произнесла она, — но это мне нравится.

— Я тоже не большой знаток, это родители у меня любители изысканных напитков. Когда бывают в других странах, всегда что-то оттуда привозят.

Римма не завтракала дома, поэтому поела. Она не наелась, но вовремя себя остановила — боялась, что сочетание вина, таблеток и обильной еды вызовет тошноту. Римма взяла из грозди крупного зеленого винограда маленькую веточку, оторвала ягоду и посмотрела на свет.

— Такие прозрачные, что видно внутри косточки, — сказала она и отправила в рот виноградину.

Она сказала это так просто, непосредственно, как делают дети: посмотрят на ягодку и широким движением отправляют в рот. Влад улыбнулся незаметно, чтобы не обидеть гостью.

— Кушайте, они сладкие, — сказал он.

— Спасибо.

После завтрака Римма убрала посуду со стола, хотя Влад говорил, что это может сделать тетя Валя или он сам. Покончив с мытьем посуды, Римма села на диван напротив камина.

— Посидим здесь? — спросила она, не отрывая глаз от пламени.

— Конечно! — ответил Влад.

Он подбросил дров в огонь и сел рядом.

— Что-то есть магическое в огне, — задумчиво произнесла Римма. — На него хочется смотреть долго-долго, он притягивает к себе, заставляет забыть о жизненных невзгодах, успокаивает и согревает не только тело, но и душу. Наверное, это у нас от предков, — то ли спросила, то ли констатировала она.

— Вы живете, как я понимаю, в квартире?

— Да. У нас трехкомнатная квартира, хотя практически все время в ее стенах нахожусь я одна. Мне всегда хотелось иметь частный домик, небольшой, уютный, тихий, обязательно с камином. Чтобы можно было вот так сидеть и смотреть на пламя.

— Можно было за сумму, которую вы отдали за квартиру, купить домик.

— Я хотела, но муж решил иначе. Я позволила не считаться с моим мнением, не спрашивать моего совета… Мы часто не решаемся сказать «нет» на просьбы или предложения других людей, наших родных, потому что нам неловко или мы не хотим испортить отношения, поскандалить. Мы готовы подстроиться под мнение окружающих, чтобы оправдать их доверие… Я задала себе вопрос: почему? И виноваты ли окружающие, которые игнорируют наше мнение и с ним не считаются? Оказалось, что мы сами виноваты в этом. Во-первых, мы сами позволили так поступать по отношению к нам, во-вторых, нам так спокойнее и комфортнее. Если тот, кто сделал предложение, в чем-то ошибся, а мы молчаливо его приняли, то, когда что-то пойдет не так, у нас будет оправдание.

— Обвинить кого-то гораздо проще, чем признать свою вину, — согласился с ней Влад.

За их разговором время растворилось, как сахар в кипятке. На город надвинулся хмурый вечер, но они не заметили его прихода. Сидя в полумраке у горящего очага, они вели беседу о смысле жизни. Влад положил свою руку на руку Риммы, она была мягкой, женственной, теплой. Когда Римма устала сидеть, она взяла маленькую диванную подушку и прилегла, подложив ее под голову. Влад приподнял голову женщины, положил на колени подушку для ее удобства. Римма то молчала, то снова говорила.

— Мы получаем жизнь авансом и сами потом ею распоряжаемся, сами решаем, жить нам или проживать, — говорила она, глядя на языки пламени. — Только сейчас я поняла, что свою жизнь я растрачивала по мелочам, своими же руками топила ее в серых буднях, добровольно избрала из тысячи возможностей зябкое существование рядом с мужем, которого, по сути, не любила. Я не осознавала, что моя жизнь похожа на танцующую свечу, а нужно было идти с факелом в руках, освещая себе путь ярким светом. Я заблудилась с этой маленькой свечой в руках.

— Какое самое большое заблуждение людей?

— То, что у них все еще впереди, — сразу и уверенно ответила Римма.

— Если бы можно было вернуться в прошлое, что бы вы изменили в своей жизни?

— Упивалась бы радостью жизни каждый прожитый день, каждый ее миг. Я бы не прислушивалась к мнению соседок, боясь осуждений… Делала бы то, что мне приносит радость… Вычеркнула бы из жизни людей, которые не заслуживают внимания, заводила бы новые знакомства, возможно, разочаровывалась, ошибалась в людях, но двигалась бы вперед.

— Жили бы надеждами?

— Я достаточно долго жила нереальными мечтами, — грустно улыбнулась Римма. — А в это время моя жизнь проходила мимо, протекала, как песок сквозь пальцы… Жизнь, она не в прошлом и не в будущем, она — сегодня, сейчас… Люди ошибаются, рассчитывая на счастливое будущее, — никто не знает, наступит ли оно завтра, встретят ли они рассвет и когда придет его встреча с Всевышним.

— Римма, а хотите, мы завтра вместе встретим рассвет?

— Хочу! Еще как хочу! Сидя в квартире, я уже забыла, как рождается новый день.

— Тогда так и сделаем!

Римма поднялась, подошла к камину, села на пол, обняла колени.

— Можно мне подбросить полено в огонь? — спросила она.

— Зачем вы спрашиваете?

Она взяла полено и бросила в пламя. Оно сразу же лизнуло его языком, словно пробуя на вкус, полено издало легкое потрескивание, и огонь жадно начал поглощать его.

— Римма, я так виноват… Прошел день, а я вас держу голодной. Поужинаем? — спросил Влад и зажег свет.

Римма взглянула на часы. Старинные, в деревянном обрамлении, они тихо отсчитывали время. Было девять часов вечера. Римма вспомнила, что не взяла с собой таблетки, пропустила их обеденный прием, а уже вечер.

— Влад, не беспокойтесь, — сказала она, — я дома поем.

— Можете оставаться, в доме много комнат, — предложил он.

— Нет, я вернусь домой.

Ей ужасно не хотелось возвращаться домой, не хотелось, чтобы еще один неповторимый день ее жизни закончился. Ей снова предстоит провести ночь среди немых, глухих и холодных стен своей квартиры, где никем не согретая постель и ее одинокая душа.

***

Влад предложил рано утром, еще до восхода солнца, заехать за ней, но Римма настояла на том, чтобы он забрал ее из сквера.

— Это место наших встреч, — сказала она, — помните договор? Если кто-то из нас передумает, то просто туда не придет.

Он не стал говорить, что в это время будет еще темно, потому что Римма его опередила, сказав, что ей идти недалеко.

— Это совсем рядом с моим домом, — сказала она.

Влад еще издали заметил Римму, стоящую у скамейки. В тусклом свете фонаря человеческая фигурка казалась такой одинокой и беззащитной, и он перешел на легкий бег.

— Римма, здравствуйте! — сказал он. — Не замерзли еще?

— Доброе утро, — виновато улыбнулась она, словно извиняясь, что ему пришлось подыматься в такую рань морозным утром. — Нет, мне не холодно.

— Я прихватил с собой термос с горячим чаем.

— Очень кстати… Я так думаю.

Они выехали за город, остановились на холме, вдали от трассы, чтобы ничто не нарушало созерцания таинства рождения нового дня.

— Какое прекрасное место для наблюдения! — восхищенно произнесла Римма.

Влад взял ее под руку, она придвинулась к нему ближе.

— Вон там, — указал он пальцем, — будет рождаться новый день.

— Еще один день жизни, — как-то грустно произнесла она. — Нам не придется долго ждать?

— Нет, я узнал время восхода, — ответил он.

— Тогда помолчим, чтобы его не спугнуть.

Они молча смотрели на темно-синие силуэты холмов и небо, на котором просматривались одиночные темные тучи. Вокруг все еще было в объятьях Морфея, и казалось, что жизнь вокруг замерла. Цветá ночи становились светлее, на небе гасли одинокие звезды, неохотно покидая небо. Все вокруг было еще погружено в ночные оттенки, и только над горизонтом появилась ярко-оранжевая полоса, доходящая до облаков. Небо окрасилось в немыслимые великолепные тона, разгоняя темень. Тихо уходила властная и темная ночь, уступая место новому дню.

Римма смотрела, не мигая, боясь пропустить появление первого солнечного лучика. Все вокруг нее казалось большим и вечным, а сама она — песчинкой в огромном мире. Небо постепенно светлело, обретая ласковые пастельные тона, и от этого замирала душа. И вот сквозь серость и пустоту прорвался первый смелый лучик солнца. Разорвав тьму, он оповестил о приходе рассвета, полился на землю неудержимым светом, скользнул по холмам, словно тропа, ведущая к добру и радости. Сердце Риммы радостно затрепетало, когда за первым лучиком вырвались из-за горизонта светлые лучи, осветили землю, словно благословляя ее, наполняя энергией жизни и прощая все грехи человечества.

Солнце поднималось медленно, неспешно, важно, его лучи разрезали тьму нахлынувшей волной. Мир вокруг наполнялся новыми красками, словно давая всему живому на земле уверенность в том, что этот день будет лучше и прекраснее предыдущего. Рассвет — как победа света над тьмой, красоты над бесформенностью — вливал в Римму душевное спокойствие, и она почувствовала прилив сил. Она смотрела, как новый день вступал в свои владения, на мост, который уже просматривался вдалеке, на сонный поток машин на нем, и все это, казалось бы, обычное явление, которое можно наблюдать каждые сутки, приводило ее в неописуемый восторг. Она перевела взгляд вправо, где на горе горели одинокие, еле заметные красные огоньки сотовой вышки, и подумала, что величие и красота природных явлений не идут ни в какое сравнение с тем, что сотворили руки людей.

— В городе совсем не то, — произнесла Римма тихо, словно боясь вспугнуть наступивший рассвет, — там все искусственное: камни, бетон, стекло, асфальт. Здесь нет унылых, вечно спешащих людей, нет больших громыхающих грузовиков, нет фальши и обмана, здесь все так естественно, чисто и божественно!

— Как много прекрасного мы не замечаем в этой жизни в погоне за материальным!

— А ведь встречать рассвет никому не запрещено. При желании можно это делать хотя бы раз в неделю. И это не простое наблюдение за явлением природы, это — сила, надежда, вера и наполнение души прекрасным.

Влад встал сзади Риммы, обнял ее за плечи, согревая.

— Чай будем? — спросил он.

— С удовольствием, — ответила она, оторвав взгляд от неба, залитого светом.

Они сидели на заднем сиденье автомобиля и пили чай. Римма, обхватив теплую чашку двумя ладонями, с удовольствием делала небольшие глотки ароматного горячего напитка. Она поблагодарила Влада за такую прекрасную прогулку и больше ни о чем не могла говорить, все еще находясь в приятном возбуждении. Чай ее расслабил, и ее начало клонить в сон. Она плохо спала, будучи под впечатлением прошедшего дня, и призналась, что хочет вздремнуть.

— Я тут улягусь и совсем немножко подремлю, — сказала она, — можете ехать, если надо.

— Я посижу с вами, — ответил он.

Как и вчера, Римма положила голову ему на колени, поджала под себя ноги, приняв позу эмбриона, и закрыла глаза. Влад слышал, как ее дыхание стало спокойным и ровным. Он поправил шубку на ней, положил руку на ее плечо. Влад смотрел на чистое, с несколькими маленькими, почти незаметными веснушками бледноватое лицо Риммы и боялся шелохнуться, чтобы не потревожить сон женщины. Ему безумно хотелось дотронуться до ее пушистых рыжих волос, узнать, какие они на ощупь, и пропустить локоны сквозь пальцы, но больше всего он хотел вот так сидеть долго-долго, наблюдая за ней, спящей, и чтобы это было не раз. Он вспомнил Аню и поймал себя на мысли, что такого желания, когда они были вместе, у него не возникало. Он думал о том, что любил Аню, но с таким трепетом и нежностью не относился к ней. И вот у него на коленях спит женщина, которую он знает совсем немного, но для нее хочется сделать что-то приятное, чем-нибудь порадовать, совершить немыслимый поступок ради улыбки на ее лице.

«Ради таких, как она, мужчины готовы каждый день покорять новые вершины и, если надо, без капельки сомнения шагнуть в бездну. Из-за таких женщин происходили дуэли и войны, ради них мужчины готовы идти в огонь и воду, — думал он. — Они обычные и необыкновенные, они не требуют ничего, но ты готов положить небо к их ногам».

И снова в памяти всплыл образ Ани. Он любил ее — так считал до этого дня. Были ли их отношения любовью или он был охотником, от которого убегает дичь и которому уже не важна добыча, главное — ее догнать, чтобы почувствовать свою силу и власть над нею? Он не знал ответа на этот вопрос.

«Лариса. Она радуется подаркам, когда я ей их преподношу, — размышлял Влад. — Но эти подарки всегда дорогие. Если бы я подарил вместо дорогого букета из цветочной лавки полевую ромашку, она бы явно не обрадовалась. Или, например, предложил поехать встречать рассвет на ее день рождения вместо громкого празднования в дорогом ресторане. Лариса бы меня не поняла. Мы вместе, но смотрим в разные стороны. Если бы вдруг случилось, что я стал не преуспевающим бизнесменом, а простым слесарем, то она в мою сторону даже не взглянула бы — в этом я уверен. Разве такова любовь? Впрочем, я сам сделал выбор, приняв предложение отца заключить брак ради бизнеса».

Влад горько усмехнулся, подумав о том, что ему предстоит жениться на бизнесе, а не на девушке.

«Мы сами творцы своей судьбы, — вспомнил он слова Риммы. — И сами принимаем решение, чем наполнить свою жизнь».

Влад вздохнул и не сдержался — легонько коснулся пальцами волос спящей женщины. Они были мягкими и нежными. У него затекли ноги от долгого сидения в одном положении, но он и не подумал пошевелиться. Влад знал, что, если даже сейчас на него с неба посыплются камни, он не сдвинется с места, чтобы не потревожить сон рыжеволосой женщины, чужой жены, с которой случайно познакомился.

***

Римма поняла, что дальше тянуть некуда, — лекарств осталось на один день. В восемь утра она уже была под кабинетом врача. Она была второй в очереди и с нетерпением посматривала на часы — ровно в десять ей нужно быть в сквере, иначе один день из жизни снова пропадет, растворится в немых стенах квартиры.

Как только пациент вышел из кабинета, Римма сразу же зашла.

— Валерий Павлович, добрый день! — бодро сказала она и улыбнулась.

— Римма?! Рад тебя видеть! — Доктор внимательно и оценивающе посмотрел на пациентку. — Да ты, я вижу, выглядишь молодцом!

— Спасибо. Стараюсь!

— Вот это правильно! Хоть и не в нашей клинике, а где-то в другой, но решила подлечиться. И что я вижу? Результат налицо! Прошлый раз ты выглядела растерянной, испуганной, а сейчас, после курса лечения, просто расцвела!

Римма улыбнулась.

— Ну рассказывай, чем и где тебя подлечили, — сказал доктор.

— Чем лечили? Сама жизнь мне помогла.

— Не понял. — Врач удивленно вскинул брови.

— Да нигде я не лечилась, просто разобралась в себе, все расставила по местам, сделала ревизию жизненным ценностям, а сейчас пришла за рецептами — лекарства закончились.

— Нет, не может быть… Ты выглядишь просто потрясающе!

— Спасибо. Валерий Павлович, можно мне рецепты… побыстрее.

— Римма, я подозреваю, что ты от меня что-то все-таки скрыла, но это твое право. Не надумала к нам в отделение?

— Пока нет.

— Тогда я пишу. — Доктор взял бланки рецептов и, сосредоточившись, начал писать.

Время от времени он искоса поглядывал в сторону Риммы, задумывался и продолжал заполнять бланки.

«Наверное, он принял меня за сумасшедшую», — подумала Римма и нетерпеливо заерзала на стуле.

Валерий Павлович молча подал рецепты.

— Спасибо! — сказала Римма и быстро сунула их в сумочку. — До свидания!

— Счастливо, — ответил он, проводив женщину взглядом.

Римма опоздала на пять минут. Она почти побежала к Владу, когда увидела, что он идет ей навстречу. Ей хотелось скрыть радость, но все отражалось в ее горящих глазах и радостной, открытой улыбке. Он снова пришел с цветами — белыми хризантемами.

— Вы меня балуете, — смущенно улыбнулась она, и легкий румянец залил ее щеки.

— Женщин надо баловать. Куда пойдем?

— Может быть, для начала покормим голубей на мостике? — предложила она.

Они пришли с купленной круглой булочкой. Голуби не зевали, они вмиг слетелись к Римме и сначала с опаской, а потом смелее приблизились к руке и вскоре уже без страха клевали крошки прямо с ее ладони.

— Интересно, они меня запомнили? — Римма мельком взглянула на Влада.

— Думаю, да. Животные лучше людей помнят добро, сделанное для них.

— Согласна! Они не знают, что такое ложь и предательство, значит, они более честны, чем люди.

— Хотя люди считают себя выше их.

— Они остаются преданными человеку до конца, — сказала Римма. Она стряхнула с рук остатки крошек. — Мне всегда хотелось иметь рядом собаку, но муж был против. Сейчас я уже жалею, что послушала его, а ведь могла бы спасти бездомного щенка, которого люди предали и выбросили. Он мог бы стать моим верным другом, и моя жизнь не была бы такой скучной, унылой и серой.

— Еще не поздно сделать доброе дело, — сказал ей Влад.

Римма ничего не ответила, но он заметил, как ее глаза стали грустными. Со спины подул ветер, и Влад стал сзади Риммы, прикрывая ее от порывов ветра своим телом. Его руки опирались о поручни мостика, и волосы женщины касались его лица. Он уловил приятный запах шампуня, исходивший от ее волос.

На душе у Риммы стало спокойно и уютно, когда Влад защитил ее от холодного ветра.

«Сейчас я поняла, чего мне не хватало, — думала она, всматриваясь в темень незамерзшей воды. — Я жила столько лет с мужем, но у меня не было чувства защищенности. Мы жили вместе, а было чувство, будто я одна стою на вершине скалы, внизу — пропасть, дует ветер, зябко, холод пронизывает до костей, и так хотелось, чтобы кто-то появился рядом, сильный, надежный и теплый. Чтобы он вот так подошел сзади, встал и защитил от ветра, чтобы чувствовать его тепло и защиту. И это тепло должно защищать не только тело, но и душу. И почему я поняла это лишь сейчас, когда рядом появился малознакомый мужчина, который вскоре исчезнет из моей жизни?»

Римма предложила уйти оттуда — она решила, что, согревая ее, Влад мерзнет. Она молча села в авто, и, казалось, мысли ее были где-то далеко. Влад открыл бардачок, где небольшой аккуратной стопочкой лежали доллары.

— Я свое обещание держу, — сказал он шутливо, — каждый день добавляю по сотне.

Римма взяла в руки деньги, подняла их на уровень глаз.

— Как отрывной календарь, — улыбнувшись уголками губ, произнесла она. — Раньше такие были, у нас в селе у родителей висел такой календарь на стене, и мама по утрам отрывала по листику. Было в этом что-то интересное… Я, например, видела, как долго ждать наступления Нового года.

— Что значил для вас этот праздник?

— Ни-че-го. Елка, правда, всегда была в доме, пахло хвоей и апельсинами. Да, апельсины я любила, но чаще всего родители покупали мандарины. А еще в школе давали кулек с конфетами, и это было здорово!.. Влад, у вас есть карандаш?

— Ручка.

— Нет, мне нужен именно карандаш!

Он порылся в бардачке и нашел небольшой огрызок.

— Такой подойдет?

— Конечно! — обрадовалась она.

Римма карандашом начала делать пометки на каждой купюре.

— И что это значит? — поинтересовался Влад.

— На каждой из них — дата наших встреч, как календарь, — сказала она, довольная своим изобретением. — А что? Разве не интересно?

Влад засмеялся и предложил:

— Римма, хотите заняться шоппингом? Прямо сейчас! За мой счет!

— Нет. Представьте себе — не хочу! Я уже жалею, что потратила столько денег на вещи, которые годами висят в шкафу. Когда покупала дорогое платье, то радовалась, а теперь поняла, что оно мне не нужно. Если бы я была сообразительнее и жила по-другому, то эти деньги потратила бы на путешествие. И так каждая вещь, без которой я спокойно бы обошлась, отняла у меня возможность увидеть мир. Зачем мне дорогие кроссовки, если я их обула несколько раз за три года? Лучше бы съездила в Европу, увидела Париж…

— Увидеть Париж и умереть? — улыбнулся Влад. — Так ведь говорят?

В говорящих глазах Риммы отразилось отчаяние, растерянность и какая-то безысходность. Влад еще не видел ее такую. Ему захотелось обнять ее, укрыть собой от всех неприятностей жизни. Она молчала, но он сразу почувствовал, что затронул ноющую рану, и растерялся, не зная, как исправить ситуацию.

— Меня всегда привлекали путешествия, — нарушила затянувшуюся паузу Римма.

— Вы много путешествовали?

— Представьте себе, что нет. Всегда не хватало денег — это так мне казалось. Дома полно ненужного хлама, на который потрачены деньги, а ведь можно было обойтись без него. К тому же что стоило просто взять детей и пойти к речке, а не гулять с ними в опостылевшем дворе? Можно было поехать за город на озера с ночевкой и костром, вместо того чтобы стоять на кухне и что-то готовить. Столько упущенных возможностей! И все из-за неумения жить или, если точнее, из-за убеждения, что все хорошее еще впереди: и путешествия, и деньги, и… Мы не ценим жизнь, пока она сама не заставит задуматься о ее ценности и кратковременности. Ведь что такое жизнь? Небольшой промежуток от рождения до… ухода. Я просто профукала столько дней!

— Римма, мне не нравится ваше настроение. Надо переключиться на более оптимистическую тему.

— Согласна. Извините, что-то не то нашло на меня.

— Предлагаю отобедать в ресторане узбекской кухни! Предложение принимается?

— Естественно! — улыбнулась Римма.

— Предлагаю каждый день обедать в различных ресторанах и попробовать кухни разных стран.

— Это словно побывать в тех странах, — задумчиво произнесла Римма. — Я согласна!

***

Зима вступила в свои владения с яростными ветрами и вьюгой. Гулять на улице стало невозможно, порывы ветра безжалостно налетали на людей, мороз обжигал лицо, и Римма с Владом не хотели быть в числе прохожих, которые вынуждены были выходить на улицу. Они проводили свободное время в уютном и теплом доме Влада. У Риммы появились любимые места. Днем ей нравилось сидеть напротив полуторатонного аквариума с рыбками из Красного моря. Плавные движения пестрых рыб успокаивали, приводили мысли в порядок, побуждали к размышлениям. Когда за окном сгущались сумерки, Римма переходила к камину. Она могла сесть на коврик, чтобы ощущать тепло и чувствовать неповторимый легкий запах огня, или же сидела на диванчике, поджав под себя ноги. Влад отметил про себя, что в последнее время она полюбила еще одно место. Римма подходила к большому, на всю стену, окну, выходящему в сад с беседкой, и подолгу стояла, наблюдая за бушующей за окном стихией.

Римма и Влад не заметили, как перешли на «ты». Это произошло так естественно, что они и сами не поняли, когда это случилось. Иногда Римма задумывалась о том, чтобы сказать Владу о своей болезни, но потом отбрасывала эту мысль, понимая, что поддержка и жалость — это разные вещи. Ей хотелось иметь поддержку, но никак не жалость.

«Скоро все закончится, — думала она. — Мои родные вернутся домой, к Владу приедут родители и его невеста, поэтому ему необязательно знать мой диагноз».

Влад говорил с Риммой не только о жизни и ее ценности. С ней можно было вести беседы на любые темы. Они много говорили о любимых книгах, фильмах, находя все больше и больше общих интересов, и только тема любви пока была нетронутой. Ее начал Влад, спросив, что она значит для Риммы. Женщина стояла у окна спиной к Владу. Услышав вопрос, она не сразу ответила. Влад не торопил, зная, что Римма может вот так стоять, размышляя, долго.

— Отношение двоих как парный танец, — произнесла она, не поворачиваясь. — Если человек чувствует в танце только боль от того, что ему наступают на ноги, значит, это не его партнер… Если пара не танцует, а парит, летает в небесах, не чувствуя земли под ногами, это танец любви.

— Интересно, — сказал он.

Казалось, Римма не услышала его. Она сосредоточенно смотрела, как за окном ветер подхватывает снег, несет его по земле, разбрасывая по сторонам мелкой белой пылью.

— Любовь… Она бесконечна, милосердна и терпелива, — продолжила она. — Любовь — это радость, ее широта бесконечна, как и глубина. Она прорастает, растет сама, не спрашивая нашего разрешения, не думая, за что мы любим человека. Выбор в ней не всегда подчиняется нашей воле и разуму. Ее нельзя бояться и отталкивать, нужно в нее окунуться с головой, отдаться ей без остатка… Ее нельзя бояться — любовь дается не каждому. Когда она приходит, вся душа, каждая клеточка тела наполняется блаженством и счастьем… И тогда не нужно громких слов, лишь бы он был рядом, чтобы чувствовать его присутствие, чтобы можно было дотронуться кончиками пальцев до его тела, волос, прислушаться к равномерному дыханию, когда он спит… Чтобы можно было проснуться и быть счастливой от того, что смотришь на него, спящего. И от таких простых жизненных вещей чувствовать себя самой счастливой на свете.

— Много ли человеку нужно для счастья? Ты это хотела сказать?

— Счастье… Это когда рядом любимый человек… Когда от любви рождаются дети и всем им вместе уютно, тепло и надежно.

— Всегда нужно говорить женщине о своей любви?

— Иногда молчание намного красноречивее всех фраз… Это правда, что женщинам нужно говорить о любви, но не каждую минуту, она должна чувствовать, что ее любят.

— Есть ли мера любви, по твоему мнению?

— Можно измерить расстояние, вес, плотность… Любовь? Если она есть, если она настоящая, взаимная, то она безмерна и бесконечна.

— Римма, как ты считаешь, есть разница между любовью и страстью?

Она оторвала взгляд от окна, посмотрела ему в глаза.

— Страсть? — вскинула брови Римма. — Она овладевает и разумом, и чувствами, и душой, и телом, если влюблен.

Влад не спросил Римму, говорила ли она о себе. Он догадывался, что нет, потому что знал немного о ее жизни и любви.

— Покормим рыбок? — спросил он.

— Конечно!

Вечером Влад предложил Римме остаться у него на ночь.

— Оставайся, на улице ужасная вьюга, — сказал он, когда Римма начала собираться домой.

— Сегодня не могу.

— Почему?

— Планирую встретиться с подругой, вечером — поговорить с детьми по скайпу, — ответила Римма.

— То есть мы завтра вообще не увидимся?

— Да. К тому же надо что-то взять из белья, чтобы переодеться для сна.

— Мы купим по дороге сюда, — предложил Влад.

Римма кивнула.

***

Первый раз со дня знакомства с Риммой Влад должен был провести день без нее. Утром он долго нежился в постели и хотел еще поваляться, но пришла тетя Валя с мужем, и Влад спустился к ним.

— Доброе утро! — сказал он и обнял женщину.

— Наконец-то мы увиделись! — Она расплылась в улыбке. — А то все «не приходите», «я занят», а тетя Валя не слепая, видит, чем занят наш мальчик!

— Перестань! Это его личное дело, — сказал жене Андрей Андреевич. — Наше дело маленькое, так сказать.

— Да ладно тебе, — отмахнулась она от мужа. — Влад нам уже давно стал родным. Так кто там у тебя появился? Никак новая невеста?

— А вот это, тетя Валя, как раз личное! — в шутливом тоне ответил Влад.

— Оно-то и понятно, что личное, — серьезно произнесла женщина, — да вот отец твой, Евгений Осипович, начал уж часто спрашивать, чем ты занимаешься. Я понимаю: дело молодое, но ведь есть Лариса.

— Да, есть такая. И что? — Влад пытался перевести разговор на шутку. — Я помню об этом.

— Так Евгений Осипович беспокоится, чтобы ты не загулял, не разбаловался до его возвращения. Шутка ли, породниться с такими влиятельными людьми?

— Тетя Валя, — Влад обнял женщину за плечи, — моя хорошая, не беспокойтесь, свои дела мы уладим как-нибудь.

— Я понимаю, но что мне отвечать хозяину? Врать с детства не привыкла, а сказать правду…

— Просто скажите, что у меня все хорошо. Вот и все!

— Кто она? — Женщина посмотрела на Влада и хитро сощурила глаза.

— Кто?

— Рыжая, которая к тебе бегает.

— Друг.

— Ага. Друг, — усмехнулась она. — Я так и поняла.

— Это не твое дело, — напомнил жене Андрей Андреевич. — Не суй нос куда не просят.

— Может быть, сменим тему и вместе позавтракаем? — предложил Влад.

— Это будет правильно! — согласился малоразговорчивый Андрей Андреевич.

После завтрака Влад позвонил Косте, пригласил его на ужин.

— Не вопрос! — согласился друг. — Ярик придет?

— Я хочу с тобой встретиться, — ответил Влад.

Днем он поговорил с родителями по телефону, пообщался с Ларисой.

— Что-то ты начал так редко звонить, — упрекнула его Лариса. — Разлюбил уже?

— Лариса, не начинай, — попросил он. — Я просто хочу отдохнуть.

— С кем?

— Я же попросил, — раздраженно произнес он.

— Чего ты злишься?

— Все нормально. Как у тебя дела?

Лариса сразу же защебетала о новых шмотках, которые приобрела на выходных, об экскурсиях и новой подружке.

«Какие глупые разговоры», — думал Влад, пока Лариса делилась новостями. Она с восторгом описывала новую блузочку, а Влад вспоминал разговор с Риммой. Он думал о том, что то, что сейчас происходит, называется в народе «вести пустые разговоры». Это была простая говорильня, не интересная ему, но Лариса продолжала тарахтеть так, словно ее новая блузка сейчас важнее всего на свете — важнее их чувств, отношений. Ему стало неприятно. Влад представил, что он по вечерам должен будет возвращаться домой, чтобы ежедневно слушать вот такую чушь. Он подумал, что, наверное, это будет делать нелегко, если он захочет, чтобы в семье был покой. «Зачем мне все это надо? — задался он вопросом и сразу дал ответ: — Ради обеспеченного будущего».

Влад вздохнул с облегчением, когда разговор был окончен. Он поднялся в спальню, лег на кровать. Перед глазами стояла Римма. Он пытался разобраться, почему из ее уст самые простые и знакомые фразы наполняются разными оттенками, приобретают новый глубокий смысл и звучат по-новому. Римма заставляла его задумываться над многими жизненными вещами и делала это ненавязчиво. Она говорила тихо, плавно, но убедительно. Влад по природе своей не был ветреным, но до встречи с Риммой никогда глубоко не задумывался о жизни, ее ценности и быстротечности. Он четко видел перед собой задачу, шел к поставленной цели и даже готов был соединить свою жизнь с Ларисой ради мечты. Он старался не думать о достижении заветной вершины такой ценой, как и не особо задумывался о совместной жизни с Ларисой, как будто ему было даровано две жизни. Сейчас он уже сомневался, готов ли он делить с ней все, жить бок о бок всю жизнь, отдать половину себя женщине, которая в будущем станет матерью его детей. Он рассказывал Римме о Ларисе, и она не проронила ни слова плохого в ее адрес, но их общение подталкивало Влада к тому, чтобы сделать ревизию в жизни, пока не поздно. Он еще не знал, изменит в ней что-то или оставит так, как и планировал раньше. Влад знал одно: его встреча с рыжеволосой женщиной была предопределена свыше, она не пройдет бесследно и зерна, посеянные их встречами и общением, дадут свои всходы, потому что Римма — весенний дождь. Влад боялся, что на следующий день не застанет Римму на скамейке в сквере. Он не знал, как ему пережить эти сутки, и поэтому пригласил к себе Костю. Он просто не мог оставаться в одиночестве.

***

Люба, как всегда, не вошла, а ворвалась в квартиру ветром, заговорила прямо с порога:

— Римма, я тут по дороге купила тортик «Пражский». Помню, как впервые мы все вместе ели его на дне рождения твоего Жени. Кажется, ему тогда исполнилось семь лет. Или нет, постой, восемь! Точно! Ты помнишь?

— Помню, — улыбнулась Римма, — проходи.

Люба направилась на кухню, сразу же заглянула в холодильник.

— Я так и знала! Тут у тебя мышь повесилась! И что ты ешь? Святым воздухом питаешься?

Не дожидаясь ответа, подруга достала из пакета несколько пластиковых контейнеров.

— Надеюсь, что хлеб хотя бы есть в этом доме? — спросила она, разогревая еду в микроволновке.

Римма отрицательно покачала головой.

— И что будем делать?

— Обойдемся без мучного, — ответила Римма, — фигуры стройнее будут.

Подруги сели за стол завтракать. Римма взглянула на настенные часы. Было ровно десять часов утра. Она про себя отметила, что сегодня впервые со дня знакомства с Владом они не встречаются в условленном месте. Когда он первый раз назначил время встречи, то она подумала, что этот выбор был сделан не случайно. Римма не знала, чем это объяснить и как так получается, что она помимо своей воли часто смотрела на часы в то время, когда они показывали 10.10. В их спальне были электронные часы, и Римма могла проснуться или невзначай взглянуть, когда светились эти цифры. Утром, что бы она ни делала, очень часто, не ставя себе цель, она поглядывала на часы именно в это время. Было что-то в этом загадочное и необъяснимое. Она даже пыталась найти подсказку этому явлению в Интернете, но толком ничего не нашла, и только один раз ей попалась статья о том, что это подсказка свыше, что в это время в жизни человека должно произойти что-то важное и судьбоносное. Эти 10.10 преследовали ее последние лет десять, но до сих пор для Риммы оставались загадкой. Когда он назначал встречу первый раз, то, чтобы не забыть, она сразу согласилась встретиться в десять часов утра.

— Ты о чем задумалась? — толкнула ее локтем Люба. — Ела-ела и вздремнула?

— Да так, ни о чем, — ответила Римма. — Уже доедаю!

— Римма, давай поговорим начистоту, — попросила Люба.

— Давай! — весело ответила Римма.

— Я все время в какой-то стране Непонимания. Ты заболела, и я пытаюсь быть с тобой рядом.

— Я тебе очень благодарна.

— Нет, ты меня выслушай сначала! Звоню — телефон отключен или ты не отвечаешь. Прихожу домой, поцелую запертую дверь за свое ничто и иду домой. Я подумала, что ты лежишь в больнице, но это не так. Ты меня избегаешь? Так надо понимать?

— Да ты что?! — Римма обняла подругу за плечи. — Как ты могла такое подумать?!

— Я продолжу. — Люба отстранилась от Риммы. — Ты говоришь мне, что не была на лечении. Тогда не обижайся, но я скажу прямо: ты стала выглядеть лучше, чем раньше. Твой диагноз был выдумкой?

Римма вздохнула и помрачнела.

— Люба, с таким не шутят, — произнесла она с грустью.

— Тогда объясни мне, тупице, что все это значит?

— Лечение бывает не только медикаментозное, — сказала Римма. — Наверное, и правда я подлечилась… Вернее, взяла кредит у жизни.

— Не понимаю. — Люба изумленно захлопала глазами.

— Люба, я познакомилась с одним мужчиной. Это была случайная встреча. Мы с ним каждый день общаемся, говорим обо всем на свете… Мне с ним интересно, и я сама многое поняла в этой жизни… Наверное, это то, чего мне не хватало в жизни.

— Чего не хватало?

— Общения. Понимания. Переосмысления многих вещей.

Люба помолчала, пытаясь понять то, что услышала от подруги.

— Ты хочешь сказать, что у тебя появился любовник? — Она удивленно вскинула вверх брови.

— Я не говорила такого. Просто человек, с которым мы общаемся.

— День за днем?!

— Да. И с утра до вечера.

— А как же… Игорь?

— Люба, он меня не слышит. Понимаешь?

— Не понимаю. Кстати, ты поговорила с ним? Сказала о своей болезни?

— Успеется. Скажу, когда выслушает.

— И что будет дальше, Римма?

— Дальше? Ты сама знаешь. Придет всему конец. Поставь, пожалуйста, чайник и давай сменим тему, — предложила Римма.

…Пришел вечер, и Римма осталась дома одна. Стены, которые ей раньше казались теплыми и такими домашними, начали давить на нее со всех сторон. Она чувствовала себя среди них неуютно и испытывала ужасный дискомфорт. Раздражали даже обои в желтый цветочек, которые она несколько лет назад сама выбирала и клеила с такой любовью. Вся квартира казалась такой неуютной, как будто она не жила здесь много лет.

Римма принялась вытирать пыль, время от времени поглядывая на экран монитора, чтобы не пропустить связь с детьми. Они не торопились звонить матери, и от этого на душе стало еще тоскливее. Римма бросила в раковину тряпку, вытерла руки, взяла мобильник. Она хотела услышать голос Влада, пожелать ему доброй ночи, нашла его номер в списке, но так и не нажала кнопку вызова.

Римме стало тяжело дышать, и ее охватила паника.

«Неужели конец?» — мелькнула мысль.

Она вспомнила, что заболталась с подругой и не приняла вовремя лекарства. Быстро проглотив таблетки, она выпила стакан холодной воды и открыла настежь балконную дверь. Холодный морозный ветер ворвался в комнату, освежил ее, развеял тоску одиночества. Она закрыла дверь и села за стол, уставившись в немигающий глаз экрана.

Дети связались с ней, и Римма оживилась. Глядя на их веселые, цветущие родные лица, она говорила, что очень их любит и скучает. От дочери и сына услышала стандартное «У нас все нормально», «Скучаем», «Потом все расскажем», «У нас мало времени». Римма простилась с ними и подумала: «Как хорошо верить, что впереди еще много времени! И насколько тяжело осознавать, что счет идет на дни».

Почти сразу же за детьми ей позвонил Игорь. И снова те же фразы:

— У тебя все нормально? У меня — хорошо. Я, наверное, задержусь, командировка затягивается.

— Задерживаешься? Я рассчитывала, что ты уже будешь дома, когда вернутся дети.

— Будет видно. Отдыхай, пока нас нет дома. Пока! — сказал муж и, не дождавшись «до свидания», отключился.

Римма постелила постель и мимолетом взглянула на часы. Красные цифры высвечивали 22.10.

Быть вместе

Днем Влад с Риммой решили заехать в магазин купить кое-что из продуктов. Сделав закупку, Влад напомнил об обещании Риммы остаться у него на ночь.

— Я таки забыла взять свое белье, — вздохнула она.

— Не вопрос. Пойдем купим, что ты хочешь, — предложил он.

— Нет, спасибо. Я сама.

— Тогда возьми оттуда деньги, — он указал на бардачок. Римма достала стопку зеленых купюр, полистала их, как страницы блокнота.

— Наш календарь, — улыбнулась она. — Первый день встречи трогать не будем… Возьмем сегодняшний день!

Они зашли в обменный пункт, затем — в магазин женского белья. К Римме сразу же подошла девушка-консультант, спросила, чем может помочь. Римма, узнав цену пижамы, кивнула Владу.

— Идем отсюда! — шепнула она ему.

Они вышли из бутика, и Влад спросил, в чем дело.

— Я не собираюсь платить такие деньги за какую-то ночную пижаму! Идем в нормальный магазин!

Влад засмеялся и сказал, что любая женщина была бы рада приобрести дорогое и красивое нижнее белье.

— Я — не любая, — сказала она, посмотрев прямо ему в глаза. — Я — единственная.

— Извини, — перестав смеяться, сказал он. — Ты действительно не такая, как все.

— Вот именно, — невинно улыбнулась Римма.

Она выбрала недорогую пижаму с желтыми солнышками на ней. Влад подумал, что такая подошла бы девочке-подростку, но промолчал и лишь незаметно улыбнулся, увидев выбор Риммы.

Целый день был в их распоряжении. На ужин Влад открыл бутылку шотландского виски, наполнил бокалы. Римма услышала его богатый аромат с нотками сухих фруктов, специй и шоколада и сделала маленький глоток.

— Ты так мало пьешь, — заметил он.

— Хочешь, чтобы я напилась? Не выйдет, — улыбнулась она, и на щеках у нее появился легкий румянец.

После ужина Римма приняла душ и появилась в своей новой пижаме. Она выглядела так притягательно и в то же время смешно в этой пижамке с солнышками, с укороченными штанишками, что Влад невольно улыбнулся. Она подошла к окну, по привычке приложила ладони к стеклу. За окном снова бушевала непогода, буйствовал ветер, раскачивая ветви сонных деревьев.

— Я читала, что деревья каждую осень думают, что они умирают, — произнесла Римма задумчиво.

— Умирают? Я думал, что они засыпают на зиму.

— Раньше я тоже так думала… Представь себе, как им страшно знать, что они умирают. Приходит осень, срывает с них листья, и они чувствуют, как день за днем с каждым оторванным листиком уходит их жизнь… Наверное, им очень страшно это осознавать. И так каждый год.

— Но они же весной оживают снова!

— Да. Но они-то этого не знают. Приходит осень, они умирают, не зная, что с весной к ним вернется жизнь.

— Да-а-а, — протянул Влад. — Не так, как у людей.

Он стоял сзади Риммы и смотрел в окно. Он любил стоять вот так рядом с ней, чтобы слышать ее голос, дыхание и видеть отражение в стекле. Она видела его лицо, даже стоя к нему спиной.

— Почему ты затронула эту тему? — спросил он.

— Когда думаешь о смерти, — сказала Римма и удивилась, что ее уже не так пугало это слово, — начинаешь думать о жизни, ее ценностях и масштабах. Не думать о ней — заниматься самообманом, жить в мире иллюзий и считать, что смерть нас не коснется, а у нее на счету все жизни, и ни о ком из нас она не забудет, не пройдет мимо.

— Но стоит ли об этом постоянно помнить?

— Мы всегда знаем, что жизнь — это путь к смерти, но все равно живем в вечном самообмане, не думаем о ней, словно пытаемся отстрочить свой роковой день. В моем представлении это выглядит так: человек идет по дороге, по обе стороны от него — дома, люди, леса, реки. Он идет своей дорогой, пересекается с множеством людей, гонит от себя мысль о том, что эта дорога когда-то закончится, а как и когда — не знает… И где конец этой дороги? Какой длины она у кого — тоже неизвестно. Никто не знает, где конец ее, но все знают, что в один миг она закончится и человек полетит в пропасть. Что там дальше? Это наибольшая тайна человечества, а людей всегда страшит неизвестность.

— Почему ты говоришь об этом?

— Потому что… Просто нашло. Я устала и хочу прилечь. Римма повернулась к Владу лицом. Он смотрел на нее ласковым, нежным взглядом. Римма испытала легкое смущение, опустила глаза и прошла к дивану напротив камина. Влад сел, положил на колени подушку. Римма легла, положив голову ему на колени, поправила волосы.

— О чем ты сейчас думаешь? — спросил Влад, невольно залюбовавшись красотой женщины.

— О своей жизни. О том, как я потеряла столько времени впустую, а его ведь не вернешь, не найдешь, как потерянную вещь. Когда-то время для меня тянулось очень медленно и я его торопила. Сначала все ждала, когда дети будут сами сидеть, когда пойдут в садик, школу, когда ее закончат. Оно тянулось, когда я оставалась дома одна, слонялась бесцельно из комнаты в комнату… Казалось, что жила нормальной жизнью, а сейчас поняла, что я проживала отведенное мне время. Я молчаливо проводила время, не думая о том, что нужно было жить, а не проживать и использовать время иначе.

— Как именно?

— Пусть даже побродить по улицам города, поехать в горы или посидеть у костра… Текучесть времени воспринимается нами по-разному, оно измеряется не часами на стене или календарем, а нашим восприятием. Иногда несколько дней могут заменить целые годы. Мне казалось, что я убивала время, а выходит, что оно — меня, а я стояла, склонив голову под его бременем, безучастно наблюдая, как один день сменяется другим, похожим на вчерашний.

— Как ты думаешь, есть сила, неподвластная времени?

— Да.

— И что это?

— Любовь, — ответила она уверенным голосом.

Римма незаметно уснула. Она подтянула под себя колени, приняв позу эмбриона. Влад дотянулся рукой до клетчатого пледа, укрыл женщину. Он сидел не шевелясь, боясь потревожить сон женщины, которая совсем неожиданно появилась в его жизни, чтобы изменить ее навсегда.

***

Вьюга устала бушевать после трех дней безумства. Успокоившись, она уступила место тихому солнечному морозному утру. Снег заискрился от солнечных лучей до боли в глазах. Римма стояла у окна, любуясь белоснежным покрывалом земли, которое поблескивало тысячами мириад.

— Тебе нравится слушать, как скрипит снег под ногами? — спросила она Влада.

— Как скрипит снег? Я никогда над этим не задумывался.

— Тогда идем во двор, — предложила Римма. Ее глаза заблестели так, словно она предложила сделать что-то озорное и веселое. — Я тебе гарантирую, что понравится!

— Слушать скрип под ногами? — удивленно спросил он.

— Да, да! Именно это! Одевайся!

Они вышли во двор, от солнца, отраженного в каждой снежинке, зажмурились, но глаза быстро привыкли к яркому свету, и Римма потянула Влада за руку на волнистую нетронутую поверхность зимнего покрывала земли.

— Будем первопроходцами! — задорно, по-детски, сказала она, ступая в снежный перемет.

Снег обозвался легким приятным поскрипыванием под ногами.

— Слышишь? — Она взглянула на Влада. — Скрипит! Они ходили по снегу, вслушиваясь в музыку зимы, написанную недавней вьюгой. Влад думал о том, что никогда бы ему в голову не пришло слушать поскрипывание снега как мелодию. Римма напевала какую-то незатейливую песенку, и они в такт ступали по снегу под это музыкальное сопровождение. Они веселились, будто вернулись в детство, обсыпали друг друга снегом, который попадал за ворот, запорашивал лицо, одежду, а потом падали в сугроб и лежали, словно на огромной мягкой перине, устремив взгляд в синеву неба.

— Скажи мне, что теперь ты любишь музыку зимы, — сказала Римма.

— Спасибо, что научила меня слышать ее, — отозвался Влад.

— В жизни много прекрасного, которого мы не замечаем.

— Ты меня учишь быть внимательным, — полушутя произнес Влад.

— Ждать время, когда придет радость, не надо, ее нужно создавать самим, и тогда каждый прожитый день будет в радость. К примеру, сегодняшний день. Ты мог бы просто пройти и не заметить, как снег украшен блестками, не услышать, какую мелодию приготовила нам природа.

— Ты права. Я бы никогда не стал прислушиваться к скрипу снега под ногами.

— Иногда самые обыденные вещи могут приносить радость. Согласен?

— Полностью! Идем в дом, а то замерзнешь, — предложил Влад.

— И будем пить чай на травах, вспоминая лето?

— Как скажешь!

Влад поднялся, подал руку Римме. Вскоре они позавтракали, согрелись горячим напитком с медом, разожгли камин.

— В этом доме у меня есть любимые места, — сказала Римма, удобно усаживаясь на полу у камина. — Угадаешь какие?

— Первое и любимое — это то, где ты сейчас сидишь.

— Правильно. Здесь очень мягкий коврик и тепло очага. Второе?

— На этом диванчике.

— Похоже, что мои вопросы очень легкие. Третье?

— У большого окна, выходящего в сад. Четвертое — возле аквариума. Правильные ответы?

— Конечно! Ты теперь знаешь все мои тайны! — игриво-обиженно ответила Римма.

Ее глаза погрустнели. Влад не знал главного — она неизлечимо больна. Римма уже не раз порывалась сказать ему об этом, но что-то ее останавливало. В итоге она решила не говорить Владу о болезни — ему это было ни к чему. К тому же скоро все само собой закончится. Она не хотела об этом думать и просто жила сегодняшним днем, наслаждаясь каждой минутой, проведенной рядом с ним. Они так увлеклись общением, что Влад часто забывал отпереть входную дверь во двор, и тогда тетя Валя с мужем не могли попасть в дом. Им хотелось уединения, которое не тяготило, напротив, обогащало каждого из них день ото дня. И только по ночам Римма с ужасом вспоминала, что ее дни истекают с молниеносной скоростью.

***

За окном шел дождь, холодный, унылый, скучный. Римма стояла у окна, скрестив руки на предплечье.

— Какая была красота… Теперь дождь все смоет, — сказала она задумчиво.

— Тебе не холодно? — спросил Влад.

— Немножко зябко.

Он принес ее любимый мягкий клетчатый плед, бережно накинул на плечи, завернув тело, как кокон. Он обнял женщину, придерживая покрывало. Влад смотрел на ее тонкую нежную шею, чувствовал успокаивающее тепло ее тела. Что-то было в ней опьяняюще женское, оно притягивало, манило к себе, и он не сдержался — коснулся губами нежной кожи шеи. Он почувствовал, как на миг замерло ее дыхание, и в отражении стекла увидел, как Римма блаженно прикрыла глаза. Влад повернул ее лицом к себе, помотрел на нее, и женщина открыла глаза цвета шоколада. Римма видела, как он смотрит на нее нежным, трепетным взглядом, и от этого кругом шла голова. Она была нежна и привлекательна, и Влад уже был не в силах себя сдерживать. Их губы слились в поцелуе, нежном, как лепестки цветов. Римма не сопротивлялась, когда его сильные руки подхватили ее, оторвав от пола, понесли в спальню. Она обвила его шею руками и не заметила, как очутилась на большой кровати. Римма сбросила с себя плед и отдалась необузданной власти его рук и губ. От Влада исходил тонкий запах хорошего одеколона, и это пьянило ее еще с большей силой. Его пальцы словно изучали все изгибы ее тела, и в его руках Римма чувствовала себя бесценной, самой хрупкой вещью в мире. Его пальцы нежно поглаживали шелковую ткань трусиков, касались каждого миллиметра ее тела, словно пальцы музыканта дорогого инструмента. Он ласкал ее теплыми, влажными губами, заставляя тепло разливаться по всему телу, и Римма растворилась без остатка в его объятиях. Она слабела в его нежных и в то же время сильных руках, обвила его шею руками и отдалась с чувственностью и нежностью. Легкий стон вырвался из ее уст от нахлынувшего желания, и они помчались навстречу новому, неизведанному чувству, которое объединило их двоих…

***

Они не говорили о любви — там, где она живет, слова лишние. Римма жила Владом, его нежностью и объятиями. Она ценила каждый миг, проведенный рядом с ним. То ими овладевала всепоглощающая страсть, то их охватывало ощущение неимоверной нежности. Слова исчезали, уступая место нежности и страсти, когда они вдвоем оказывались в постели. Тела сами знали, чего они хотят, и никакие уроки обольщения не шли в сравнение, когда ими управляли чувства. Римма уже не думала о том, что ей отпущено совсем немного. Сила любви, внезапно вспыхнувшая ярким пламенем, помогла ей выбросить из жизни свои тревоги, страхи, сомнения и разрушить свой собственный мир, который она строила годами. В ее душе из спящих бутонов распускались сказочные цветы, а жизнь превратилась в прекрасную сказку, в которой были только она и он. Порой ей хотелось быть рядом с Владом веселой, легкомысленной и даже безответственной. Иной раз она становилась серьезной и говорила о жизни глубоко и веско. Римма готова была улететь в космическое пространство или упасть на самое дно океана, лишь бы рядом был Влад. Она нашла душу, которая ее согревала и делала это без фальши, и все это происходило с ней наяву, а не в ее фантазиях.

— Если бы мы не встретились, я бы замерзла во льдах безразличия, — сказала она как-то Владу, — жила бы жизнью хамелеона, меняя окраску под настроение домашних, подстраиваясь под всезнающих и всевидящих бабулек у подъезда.

Он обласкал Римму неотразимой улыбкой. Владу нравилось слушать ее голос, когда она говорила. В этой женщине были сосредоточены мудрость и нежность, страсть и рассудительность. С ней никогда не было скучно и не возникало желания уединиться.

Они полюбили сидеть вечерами на широком подоконнике друг против друга. Римма подгибала колени, он садился напротив, прислонясь спиной к стене. Иногда она молча подолгу смотрела в окно, и он любовался ею. Она начинала говорить, и Влад, наблюдая за изящными движениями рук, вслушивался в нотки ее голоса. Ему безумно нравилось, как она растягивает слова, делает между ними паузы, словно пытаясь выделить каждую фразу. Влад поймал себя на том, что у него появилась непреодолимая жажда слышать ее голос, подолгу наблюдать за каждым незначительным движением ее рук, и он не мог совладать с таким притяжением к женщине, с которой недавно познакомился.

Они жили друг другом и были счастливы от простого созерцания и наполненности друг другом.

***

Римма почти не бывала дома. Она приходила туда, чтобы поговорить с детьми и мужем. Она с горечью осознала, что мужа совершенно не интересует ее жизнь.

«Он бы мне звонил еще реже, если бы не желание узнать, как дела у дочери и сына», — с грустью думала она среди немых стен — свидетелей ее тусклой жизни.

В такие вечера, когда она приходила домой для общения с детьми, ее навещала подруга. Люба всегда что-то приносила с собой поесть, считая, что Римма голодает, а ей надо хорошо питаться. В один из таких вечеров после разговора по скайпу подруги сидели за столом на кухне, чаевничали и разговаривали.

— Ты все еще с ним? — спросила Люба. — Можешь не отвечать — по тебе и так видно.

— Что по мне видно? — улыбнулась Римма.

— Светишься счастьем.

— Да, это так! Представь себе, я счаст-ли-ва! Как никогда!

— У вас что? Любовь-морковь?

Римма загадочно улыбнулась и пожала плечами.

— Если честно, то я тебя не понимаю, — сказала Люба.

— Мы… Мы как две души, настроенные на одну струну, — произнесла Римма.

— Да, но…

— Что «но», Любонька? Разве было бы лучше, если бы я оставшиеся дни провела в этих стенах, жалея себя и заранее оплакивая? Нужно жить сегодня, а не завтра и послезавтра! Не зацикливаться на своих бедах, болезнях и неудачах, помня, что они тянут назад и тормозят движение вперед. Понимаешь?

— Извини, не совсем, — растерянно произнесла Люба. — В любом другом случае можно было бы понять, но сейчас…

— Люба, моя ты хорошая! Иногда нужно пользоваться правилом воздушного шара — выбросить все лишнее, чтобы взлететь. Вот я и отбросила все: тревоги, разочарования, диагноз… И знаешь, стало намного легче. Если ты считаешь, что я забыла о болезни, то ошибаешься. — Римма посмотрела на подругу и улыбнулась уголками губ. — Я все помню, но не зацикливаюсь на ней… Я поняла много чего только сейчас и пришла к выводу, что жизнь должна быть наполнена не прозябанием, как было у меня, а эмоциями и чувствами.

— Ты хочешь сказать, что живешь сегодняшним днем?

— Да, именно так. А как мне жить по-другому, когда неумолимо идет обратный отсчет?

Люба молчала. Она думала о том, что плохо знала подругу. Она и не предполагала, что тихая и спокойная Римма, готовая идти всем на уступки, всегда соглашаться с мнением мужа, может быть такой рассудительной и, главное, сильной. Люба подумала, что она никогда бы так не смогла, окажись на месте Риммы, она бы сразу впала в отчаяние и опустила руки. Люба обняла подругу за плечи, уткнулась лицом ей в шею.

— Римма, ты… Ты — настоящая… Ты сильная, умная и красивая. Я счастлива, что ты у меня есть, — сказала она, подавляя внутреннее волнение. — И я тебя люблю.

— И я тебя, Любонька, — ответила Римма.

***

Римма сидела на подоконнике напротив Влада. Она была в своей любимой пижаме с желтыми солнышками и говорила о том, что с годами красота тела увядает, а души — никогда. Влад слушал ее невнимательно, что случалось с ним крайне редко. Он смотрел в ее лучистые глаза и удивлялся новому чувству. Ее взгляд как звезды на ночном небе, и не было защиты от его обаяния. Римма после душа, с мокрыми волосами, в этой пижамке, без грима, ему очень нравилась. Она была настолько домашней, спокойной и нежной, что он боялся дышать, чтобы она не встала и не ушла. У нее было такое открытое и беззащитное лицо, что Владу все время хотелось сделать для нее что-то приятное. Римма говорила о чем-то так увлеченно, что на щеках появился легкий румянец. Влад вслушивался в каждую нотку ее голоса, чистого и нежного. Она растягивала слова, и ему казалось, будто он наполняется нежной музыкой.

— Ты меня не слушал? — Римма посмотрела ему прямо в глаза.

— Слушал, — улыбнулся он, — и даже очень внимательно.

Римме безумно нравилась его улыбка, широкая, искренняя, лучезарная. Она была ужасно обаятельная, от нее замирало сердце. От прикосновения его взгляда у нее все млело внутри, и казалось, что он читает ее мысли, угадывает малейшее желание. Влад смотрел на нее ласково, чуть насмешливо, и она рассмеялась.

— Похоже, что я говорила сама с собой.

— Нет, со мной! — сказал Влад.

Он подошел к ней, стал на колени, поцеловал кончики каждого пальца с прозрачным, чуть-чуть розовым ногтем. Римма наклонилась к нему, почувствовала знакомый волнующий запах. Он поднялся, взял ее на руки, понес к камину. На пушистом коврике он коснулся губами ее шеи, прильнул к мягким губам. От его жаркого от страсти дыхания по телу прокатились волны желания, нахлынули на истосковавшееся по ласкам тело, неудержимо понесли в мир страсти. Последние ее мысли растворились в ласках, жар двоих тел смешался в одно целое и понес их в прекрасный мир…

Римма вновь заняла удобное место на подоконнике, Влад — напротив. Она сказала, что погода снова будет меняться.

— Такая непостоянная зима, — задумчиво произнесла она. — Мы с тобой познакомились полтора месяца назад, и за это время много раз была метель, наступали морозы, снег падал и таял… Так было, есть и будет потом.

— Что ты имела в виду под словом «потом»?

— Потом? — повторила Римма. Она часто так делала: повторяла вопрос, выдерживала паузу, затем отвечала. — Было до нас в этом мире, так будет и после нас.

— Откуда такой пессимизм? А?

— Философы говорят: что у нас внутри, то и снаружи, — словно пропустив его вопрос мимо ушей, произнесла женщина. — Если ты радуешься этому миру, переменам погоды, этому вечеру, снегу, дождю, даже вьюге, то и душа наполняется позитивом, а люди вокруг тебя тоже начинают светиться.

— Рядом с тобой невозможно быть тусклым. Ты — необыкновенная женщина! — без нотки фальши в голосе сказал Влад.

— Моя душа много лет жила в заточении какого-то пространства, в узком и тесном мирке, где не было места счастью, любви, а истинное лицо было спрятано под маской.

— Маской чего?

— Маской той жизни, которую я сама себе выбрала.

— Ты можешь ее снять и быть собой, жить жизнью, которой тебе хочется, а не придуманной — впереди еще столько времени!

— В том-то и проблема! Не в моей власти распоряжаться временем, а его, к сожалению, у меня осталось совсем немного.

В голосе Риммы прозвучали грустные нотки. Влад не сразу понял смысл ее слов, а когда осознал, посмотрел удивленно. Она поняла его немой вопрос, встала лицом к окну.

— Мы все уйдем в то время, которое нам предназначено. Я жила во лжи, в придуманном мире, а теперь, перед уходом, хочу остаться самой собой, чтобы хотя бы перед Всевышним предстать без маски на лице.

Влад задержал дыхание и с тревогой посмотрел на Римму. Похоже, она говорила о серьезных вещах, и он подошел к ней сзади, обнял за плечи, оперся подбородком о ее плечо. Влад услышал, как по ее телу пробежала мелкая дрожь.

— О чем ты, Римма? — спросил он тихо.

— У меня онкология.

Он повернул ее к себе, пристально посмотрел в глаза.

— Что-о-о? — произнес он упавшим голосом.

— Ты не ослышался, и это правда… Рак. Последняя стадия.

Его глаза расширились, горло до боли сжало тисками.

— Я… не верю, — выдавил он из себя.

— Правда, Влад.

— Но ведь… можно вылечиться.

— Поздно. Я опоздала. Опоздала во всем: жить, любить, лечиться.

— Никогда не поздно! Мы сделаем все, чтобы тебя вылечить… Я сделаю… Я найду тебе лучших врачей… Сейчас медицина сильна в этом… — взволнованно и сбивчиво заговорил он, глядя в грустные и теплые глаза.

— Влад, вернись в реальность — поздно что-то делать.

Он схватил ее за плечи, встряхнул, его глаза стали влажными.

— Скажи, что это не так! Скажи мне, что это неправда! Ты врешь?! — вскрикнул он.

Римма молча отрицательно покачала головой. Влад обхватил ее руками, крепко, до боли обнял, прижал к себе.

— Нет, этого не может быть! Я тебя никому не отдам! — сумел он сказать до того, как спазмы сжали горло, подавив своей силой все слова.

Римма не могла видеть, как по щекам Влада побежали соленые ручейки, как он уткнулся лицом в ее пышную шевелюру, чтобы спрятать их, как его лицо перекосилось от неимоверной душевной боли и отчаяния…

В тот вечер они снова сидели у камина. Свет не включали, и блики от огня играли по их лицам, стенам и мебели.

— За короткий промежуток времени я прошла тропой воспоминаний о своей прожитой жизни и сделала выводы, — тихо говорила Римма, прильнув к Владу. — Я поняла, что жила неправильно… Нужно было не обращать внимания на то, что обо мне скажут другие, что думают они, а делать то, что самой хочется, что считала правильным, и быть собой. До этого я вообще не задумывалась о смерти… Всегда отталкивала эту мысль от себя, словно она меня никогда не коснется и я буду жить вечно. Казалось, что все еще впереди и когда-то я стану счастливой… А ведь мы счастливы настолько, насколько сами хотим этого… Счастье… Оно в самом малом… Например, можно просто сидеть и греться у костра, а можно быть счастливой от его созерцания рядом с человеком, который тебя обнимает.

Влад не перебивал ее. Он вслушивался в каждое слово Риммы, пытаясь до конца осознать услышанную новость. Он тоже никогда не задумывался о смерти. В его понятии она должна прийти к нему, когда он будет стариком, немощным и уставшим от жизни. Римма перевернула все в нем, вывернула наизнанку душу, открыла глаза на жизнь и жестокую реальность. Он знал, что нельзя допустить, чтобы Римма, такая молодая, красивая и умная, ушла из жизни так рано.

— Мой уход меня уже не так страшит, как раньше, — продолжила женщина после паузы. — Моя душа стала свободной, с лица снята маска… Я поняла, что когда у тебя неудачи, какое-то жизненное испытание, то время растянуто до невозможности, а в счастье оно сжимается, как пружина.

— Ты сейчас счастлива? — глухо спросил Влад.

— Рядом с тобой — да, я счастлива! Могла ли я сказать до встречи с тобой, что я жила? Не факт. Лишь на пороге вечности я поняла, что такое жизнь и как это быть счастливой.

— Я тоже узнал, что такое счастье… Это когда рядом с тобой человек, без которого ты не можешь жить и дышать.

Влад запустил пальцы в ее волосы, нежно пропустил пряди между ними. Ему хотелось сделать что-то немыслимое, сверхъестественное для этой женщины, которая за короткое время перевернула все его сознание и должна вскоре исчезнуть не только из его жизни. Он не мог допустить этого, и мысли в его голове проносились с быстротой света, пытаясь найти выход.

— Римма, ты завтра будешь дома? — спросил он.

— Да, конечно. Мне надо увидеть детей, поговорить с ними.

— Сможешь принести свою больничную карточку со всеми обследованиями?

— Могу. Но стоит ли?

— Надо.

— Хорошо, принесу.

Римма встала, подошла к окну. Влад стоял рядом, когда она сказала:

— Как жаль, что я не дождусь весны!

— Неужели… так мало времени? — с замиранием сердца спросил Влад.

— К сожалению… Влад, тебе нравится гулять под дождем? — неожиданно спросила она.

— Как-то об этом не задумывался. В детстве нравилось бегать по лужам, разбрызгивая грязь в разные стороны. После дождя вода в лужах теплая, но от таких шалостей всегда дома доставалось. Мне казалось, что дождь — это неприятная вещь, когда вода заливает за воротник, мокнет одежда, неприятно прилипает к телу, — одни неудобства!

— Мне безумно нравится наблюдать за буйством природы, за ее первозданным миром, — задумчиво говорила Римма, глядя в окно, словно за стеклом был не унылый зимний вечер, а шел дождь. — Гром и молния — ощущение власти природы над человеком, когда небо разрывают зигзаги молний… Молния — стрела, сила энергии, от небес до самой земли… Разве это не прекрасно?

— Красиво, не спорю, — согласился Влад.

— Представь, как небо разрезает стрела молнии, все вокруг грохочет и начинается дождь! — восхищенно и в то же время задумчиво сказала Римма. — Дождь — целитель, он смывает напускную маску взрослости, и ты становишься шалуньей, как в детстве, когда не хочется слушать родителей… Или под дождем можно стать подростком, когда кажется, что весь мир кружится вокруг тебя одной. Ты не замечаешь, что мокрая, и с удовольствием подставляешь лицо каждой теплой капле. Песню дождя можно слушать бесконечно! Она то тихая, успокаивающая, убаюкивающая, то становится суровой и грозной под аккомпанемент грома… И тогда хочется нарушить все установленные правила, разуться, испачкать ноги и шлепать босиком по теплым лужам! Дождь смывает прошлые беды, обиды, неприятные воспоминания, под ним можно смеяться и плакать, не стыдясь своих слез. Все вокруг меняется под дождем, становится умытым, блестящим… Это как заново родиться с надеждой на лучшее будущее! — восхищенно сказала Римма, и ее лицо резко погрустнело. — Но, к сожалению, этого я уже не увижу и не испытаю простого земного счастья — бродить под дождем.

— У тебя есть загранпаспорт?

— Да. Надеялась в будущем попутешествовать, — печально улыбнулась Римма.

— Возьми завтра его с собой.

— Зачем?

— Поедем в гости к дождю, — ответил Влад.

Дождь

Мысль о том, что можно полететь с Риммой на Сейшельские острова, пришла к Владу мгновенно, когда она с горечью и грустью сказала о том, что не увидит больше дождь. На островах Индийского океана он уже отдыхал однажды с родителями и знал, что с ноября по апрель там бывают частые ливни, хотя и тепло, средняя температура в этот период держится в пределах двадцати шести градусов. Римма принесла свой загранпаспорт, и они зашли в турагентство. Удача им улыбнулась — они купили путевки на пять дней. Оставалось заехать за вещами, и Влад предложил подвезти Римму к дому, чтобы не терять время. Она вышла через десять минут с небольшой сумкой. Влад вспомнил, как ездил отдыхать в прошлом году с Ларисой и ее два огромных чемодана на колесиках.

— Это все? — спросил он, взяв из рук Риммы легкую сумку.

— Да. А что?

— Все нормально, — улыбнулся он.

Только в аэропорту Влад сообщил Римме, куда они полетят.

— Я не верю. Это все мне снится? — Она бросила на него восхищенный взгляд.

— Это не сон. На Сейшелах сезон дождей, и они будут в твоем распоряжении, — улыбнулся Влад.

Самолет приземлился в международном аэропорту в десяти километрах от столицы государства. Первое, что увидела Римма, — скалы с деревьями, похожими на огромные зонтики.

— Я попала на райскую землю! — с восторгом произнесла Римма, рассматривая все вокруг.

— Сейчас мы поедем в Викторию, побродим немного по городу, потом возьмем напрокат автомобиль, — сказал ей Влад.

Они гуляли на проспекте Маркет-стрит, дошли до Часовой башенки на центральной площади. Римма была похожа на ребенка, который с восхищением рассматривает новую игрушку. Влад ее постоянно фотографировал.

— Перестань! — засмеялась она. — На всех фото буду с открытым ртом!

— Зато все естественно! — ответил он и снова щелкнул фотоаппаратом.

Римма была в восторге от всего увиденного: от огромных кокосовых пальм, людей на улицах, магазинов и креольских домов, от колоритных рынков и муссонного ветра, от вкусных экзотических напитков в «Чайной таверне». Влад повел ее в кафе неподалеку от рыбного рынка, и они ели блюда из морепродуктов.

— Здесь недалеко от центра большой продуктовый рынок, — сказал Влад, и Римма захотела там побывать.

Длинные ряды со всевозможными чаями, морскими ракушками и сувенирами приводили ее в не меньший восторг, чем сама столица. Она выбрала себе легкую плетеную шляпку от солнца, и Влад купил ее. Римма сразу же надела ее и пошла дальше. Улыбка не сходила с ее лица, пока она не обошла весь рынок.

— Наверное, я тебя утомила, — виновато улыбнулась она. — Прости. Видишь ли, рынки — это женская слабость.

— Предлагаю перекусить, — сказал он, уйдя от ответа. На открытой террасе уличного кафе они ели кокосовый пудинг с ванилью и искусно приготовленного местными поварами осьминога с кокосовым карри.

— Как все необычно! — продолжала восхищаться Римма, выйдя на улицу. — Словно другая жизнь!

— Сейчас возьмем напрокат автомобиль, — сказал Влад, — надо бросить якорь.

Он взял «джип», и вскоре автомобиль ехал по узкой крутой дороге, похожей на серпантин. Римма немного с опаской посматривала вниз из окна, где была пропасть. Влад ехал не спеша. Левостороннее движение и горные дороги были для вождения не совсем удобны. Он заметил, что Римма немного напряжена, и сказал, что им ехать осталось немного.

— Мы остановимся на острове Маэ, — сказал он, — гарантирую, что тебе понравится.

— Конечно, — растерянно произнесла она, взглянув на скалу справа.

— Здесь можно водить автомобиль с двадцати двух лет, — сообщил он, чтобы отвлечь ее внимание. — К тому же стаж должен быть не менее трех лет.

Римма с облегчением вздохнула, когда они прибыли на место. В их распоряжении была отдельная вилла с открытой террасой, небольшим бассейном и ванной на свежем воздухе. Неподалеку находились гостиница и несколько бунгало, множество кафе и ресторанов. Римме понравилось то, что все виллы и бунгало были расположены недалеко друг от друга и в то же время скрывались от посторонних глаз среди буйства тропической зелени. Они распаковали вещи, и Римма предложила сходить на пляж.

Римма впервые видела океан. Она стояла босиком на берегу и не могла оторвать взгляд от его бесконечности. Теплые волны Индийского океана приятно ласкали ее ноги, и она любовалась идеально прозрачной водой вблизи и лазурной вдалеке. Влад взял ее за руку, и они пошли вдоль берега.

— Какой необычный песок! — сказала она. — Он сверкающе белый!

— И очень мелкий. Этот пляж тянется на три-четыре километра.

— Здесь очень красиво! Очень! Просто неземная красота! А какая пышная зелень! Кажется, что все краски ярче, насыщеннее.

Они нашли уединенную бухту, искупались там в ласковых волнах и подошли к большим круглым камням, отшлифованным океаном. Влад и Римма взобрались на один из них, откуда открывался потрясающий пейзаж. Большие плоские разноцветные камни были теплыми от солнца, и на них Влад с Риммой решили наблюдать за закатом солнца. Они чувствовали себя полностью изолированными от внешнего мира. Казалось, что больше никого и ничего не существует, только они вдвоем и солнце, которое входило прямо в океан…

***

На второй день пребывания на острове Маэ Римма с Владом, не дождавшись дождя, совершили экскурсию водным транспортом на близлежащие острова. Путешествие заняло не так уж много времени, поэтому они побывали еще и на диком пляже, затем пообедали в кафе, где готовили креольские блюда. Влад видел, что Римма в восторге от увиденного, но тайком поглядывает на небо.

— Дождь может начаться мгновенно, — сказал ей Влад.

— Но нет даже намека на дождь, ни одной тучки.

— Здесь тропический климат, ливень может начаться через пять минут.

— Время пошло! — засмеялась Римма, взглянув на наручные часы.

— Пока его нет, предлагаю посетить еще одно божественно красивое место — Королевский сад!

Они гуляли по Королевскому саду, наслаждаясь благоуханием экзотических растений. Влад держал ее руку в своей и не отпускал ни на миг, только когда она увлеченно начинала рассматривать какое-нибудь уникальное тропическое растение, он ее фотографировал. Иногда она поворачивалась к нему лицом, и Влад успевал запечатлеть ее счастливую улыбку. После экскурсии они зашли в один из небольших магазинчиков с сувенирами. Из многочисленных безделушек Римма выбрала большую раковину и несколько ароматических свечей.

— На ужин снова закажем креольские блюда? — спросил ее Влад.

— Может, что-то попроще?

Они остановились на французской кухне. После ужина вдвоем лежали в шезлонгах под пальмами на берегу океана. Римма иногда шла к воде, купалась и бродила по песку вдоль берега. В их распоряжении была ночь, наполненная ароматами и любовью. Римма дарила Владу море нежности. Казалось, что эта ночь последняя, и поэтому она отдавалась ему то со страстью, то с неземной нежностью, пытаясь вознаградить его за все, что он внес в ее жизнь.

— Ты — самое прекрасное, что было в моей жизни, — горячо произнес Влад, — и я люблю тебя!

— Любишь? — прошептала она, задыхаясь от страсти.

— Да, моя хорошая, люблю! Моя любовь как этот океан! Она безмерна.

— Как я жила без тебя? Я не жила… Люблю… Люблю… Люблю… — разносили ее страстные слова тихие волны.

Они еще долго растворялись в объятиях друг друга, то страстно и жгуче, то тихо и умиротворенно. Счастливые, они уснули глубокой ночью под шум прибоя.

***

На радость Римме утром муссонные ветры начали волновать водную поверхность. Волны пенились, недовольно шумели, становились выше.

— Будет дождь! — Римма радостно взглянула на Влада.

— Похоже, что так!

Римма стояла на берегу, босая, в легком цветастом сарафане, подставив лицо ветру. На берегу цветы кокетливо раскачивались на стеблях, большие листья пальм монотонно шумели, небо быстро темнело. Чистый воздух еще сильнее наполнился свежестью океана и ароматом цветов. И наконец по небу яркой стрелой скользнула молния.

— Неужели?! — радостно вскрикнула Римма, подняв голову к небесам.

Ветер играл ее волосами, пытался сорвать легкий сарафан, оголял ей ноги, бесстыже задирая подол. Первые капли звонко разбились о землю, посыпались на бушующие, взволнованные волны, упали на траву, и к запахам свежести прибавился аромат мокрой земли и травы.

— Дождь! Дождь! — восхищенно кричала Римма под раскаты грома.

Она подняла руки вверх, подставила лицо каплям дождя, и за миг с неба полило как из ведра. Женщина промокла мгновенно. Влад смотрел, как мокрый сарафан прилип к ее телу, обозначив очертания красивой фигуры и небольшую грудь с выделяющимися сосками, как Римма закружила в танце, сливаясь в одно целое с дождем. Под небесную симфонию грома и вспышки молний она бегала, танцевала под дождем, упивалась им. Римма щурилась, танцевала, дурачилась, ловила ртом небесные капли и смеялась. Казалось, что она сама превратилась в радость и веселье и еще миг — и она растворится в стихии дождя.

— Еще! Еще! — кричала она, подняв вверх руки. — Ну же, не жалейте дождя!

Ее покинули все мысли, оставив только ощущения. Дождь смывал все беды и болезни, все жизненные неудачи и разочарования, и Римма плакала вместе с небом от счастья.

— Я счастлива! Влад, ты слышишь?! Мы с ним счастливы! Она кружилась под дождем, и казалось, что счастливее ее нет никого на свете, что эта женщина — воплощение самого счастья и жизни, но Влад знал — Римма прощалась и это был ее прощальный танец. Он улыбался и рад был тому, что его слезы сливались с небесными и их не видит Римма. Он подбежал к ней, обнял ее, прижал к себе, хрупкую, мокрую и счастливую.

— Спасибо за дождь, милый! — сказала она, глядя ему в глаза.

Она была прекрасна в своей естественной красоте, с прилипшей к телу одеждой, с мокрыми спиральками рыжих волос, с каплями на ресницах, без грима на лице, без помады и украшений.

— Спасибо за то, что ты у меня есть! — воскликнул он чувственно. — Ты — прекрасна! Если я тебя потеряю, я сам исчезну, растворюсь, как капля в тумане, распадусь на молекулы!

Он еще не решил, как это сделать, но знал, что сделает все возможное и невозможное, чтобы не отдать смерти эту женщину.

— Мы есть сегодня, сейчас! Ты, я и дождь! И это счастье! Побежали! Мы будем гулять под дождем!

Они носились по берегу, забегали в воду, подставляли лица дождю, сливаясь в то, что называется счастьем…

***

Два дня бушевала стихия, и два дня Римма летала над землей от счастья. Пришел последний их день отдыха на острове. Римма проснулась, когда на небе гасли последние звезды. Влад еще крепко спал, и Римма тихонько выскользнула из-под простыни, вышла из помещения. Она села на террасе и наблюдала, как предрассветная синева постепенно заливает все вокруг. Ей хотелось, чтобы время замедлило свой бег, хотелось продлить ощущение эйфории и запомнить каждый миг, проведенный здесь вместе с Владом. Но время было безжалостно даже сейчас — вскоре первые смелые лучики солнца сверкнули, затанцевали по морской глади, заколыхались на волнах, заблестели на листьях деревьев.

Римма думала о том, правильно ли она поступает, не делает ли еще одну ошибку, уже напоследок.

«Странно вышло, — размышляла она, наблюдая, как солнце быстро заливает ярким светом все вокруг, — чуть больше месяца назад я собиралась умирать, думала, что доживаю свои последние дни. Хотелось закрыться, спрятаться в кокон от всех, словно в нем меня смерть не найдет. Встреча с Владом открыла мне глаза на все, и я поняла, что не жила до этого, а прозябала. Была жизнь под маской приспособленчества и угоды окружающим, а мое время истекало. Сейчас я стала сама собой. Оказалось, что все не так уж и сложно! Можно жить, не обращая внимания на мнение других, если поведение не выходит за рамки приличия. Я могу спокойно носить одежду, которая нравится мне, а не соседкам у подъезда. Могу радоваться дождю, гулять под ливнем, не задумываясь, как со стороны выглядит мой танец под дождем. Я поняла, что никакие трактаты о любви не способны научить любить партнера, когда чувствуешь его, как себя самого, угадываешь его малейшие желания, одариваешь ласками и не стыдишься этого. Я сделала выводы, что можно быть счастливой ежедневно, радуясь каждому утру, и создавать себе праздник, не глядя в календарь. Не нужно усложнять себе жизнь — она и так сложная. Для счастья нужно немного: понять, что жить — это уже счастье. И просто в этой жизни надо быть собой».

Влад проснулся и вышел из помещения. Он залюбовался солнечными лучами, которые вплелись в волнистые рыжие волосы Риммы, позолотили их и, казалось, играли с ними, перескакивая с одной пряди на другую.

— Доброе утро, любимая! — сказал он вполголоса, чтобы не испугать задумавшуюся женщину.

— Доброе!

Римма повернула к нему голову, искренне улыбнулась.

— Такие слова нужно говорить женщине каждое утро, — сказала она и добавила: — Если, конечно, она любимая.

— Понял! Она не только любимая, она — самая прекрасная женщина на свете!

— Подлиза! — засмеялась Римма. — Какие планы на сегодня?

— У нас есть время до двух часов дня. Поэтому сначала легкий завтрак, потом — экскурсия в Ботанический сад.

Римма впервые видела лотосы и пришла в восторг от их трогательной и нежной красоты. Она с неохотой уходила от прекрасного зрелища, но огромные черепахи, которые не боялись людей, привели ее в не меньший восторг. Однако время бежало неумолимо, и Римме с Вадимом пришлось поторопиться, чтобы не опоздать на свой рейс.

Когда они вернулись в свой город, Римма сразу погрустнела. Она была молчалива и словно пребывала в прострации. Влад вызвал такси и спросил Римму, куда они сначала поедут.

— Домой. Мне надо отдохнуть и поговорить с детьми, — сказала она.

Машина остановилась у подъезда ее дома. Влад достал из багажника ее сумку.

— Я сама, — предупредив его вопрос, сказала Римма. По лицу женщины скользнула еле заметная улыбка, но было в ней что-то роковое, грустное.

— Как возвращение из рая на землю, — вздохнула она. — Ну здравствуй, реальность!

Реальность

По возвращении домой Влад, не выложив вещи из дорожной сумки, сел за компьютер. Он написал письма в несколько зарубежных клиник, которые показывали хорошие результаты по лечению онкологических заболеваний. Все результаты обследований он приложил к запросам. Теперь оставалось ждать ответа. Влад был уверен, что найдется хорошая клиника, где смогут помочь Римме.

После этого он разложил вещи по полкам, некоторые из них бросил в стиральную машину и запустил ее, не дожидаясь прихода домохозяйки. Влад принял душ и позвонил отцу.

— Как отдохнул, сынок? — поинтересовался отец.

Влад ответил, что отдых — это всегда приятно, но в подробности не вдавался.

— Лариса обиделась, что ее не дождался, — заметил отец. — Придется тебе перед ней реабилитироваться.

— Разберемся, — уклончиво ответил Влад и спросил, когда они возвращаются.

— Через пару недель, — ответил отец, — но это предварительно, когда буду знать точно — сообщу. Так что у тебя есть еще немного времени для отдыха. Приедем — и начнутся горячие деньки на работе, подготовка к свадьбе и прочая дребедень. Кстати, ты определился с днем бракосочетания?

— В календаре много дней, — пошутил Влад.

Он вспомнил календарь Риммы, который лежал в бардачке его машины. Влад ежедневно клал туда по стодолларовой купюре в надежде, что Римма их когда-то заберет, ведь они ей намного нужнее, чем ему. Простившись с отцом, Влад лег на кровать, но заснуть ему не дал звонок Ларисы.

— Как ты мог?! — с ходу заистерила она. — Уехал на Сейшелы без меня! Не мог подождать несколько дней?! Или ты не сам там отдыхал?

— Ты мне решила испортить настроение на ночь глядя?

— А о моем настроении ты подумал, когда уезжал на отдых?!

— Я хотел отдохнуть и сделал это, — спокойно ответил Влад. — Какие могут быть претензии?

— Я почти жена тебе!

— Почти, но не жена. И давай прекратим этот разговор. Спокойной ночи, — сказал он и отключил телефон.

***

…По возвращении домой состояние Риммы начало резко ухудшаться. Она менялась на глазах, худела, лицо стало еще бледнее, она слабела, словно невидимая сила высасывала из нее жизнь не по дням, а по часам. Влад дождался ответов, но они были неутешительными — ни одна из запрошенных клиник не была готова взять пациентку на лечение. Во всех ответах ключевым было слово «поздно». После каждого такого ответа Влад впадал в отчаяние, потом брал себя в руки и искал в Интернете еще клиники в разных странах. Он готов был сделать что угодно, лишь бы спасти любимую женщину. Влад не мог представить себе, что она может покинуть этот мир, который очень любила, что он не ощутит на своем теле трепет ее нежных пальцев, не увидит счастливую улыбку, что Римма исчезнет из этого мира, а он продолжит существовать без нее. Эти мысли едва не парализовали его, но он снова с надеждой писал во все клиники, а в это время Римма, в глазах которой совсем недавно жили звезды, солнце, небо и сама жизнь, тихо угасала.

Влад почти ни с кем из знакомых и друзей не общался, не виделся с ними. Он хотел быть рядом с Риммой и почти все время проводил с ней. Чаще всего она засыпала, положив голову ему на колени, и тогда он сидел полночи, не шевелясь, глядя на нее спящую. Иногда они спали на кровати, но Влад и там не мог уснуть. Мысли о будущем одолевали его сознание, прогоняли сон. Ему нужно было с кем-то поделиться, и он позвал Костю и Ярослава. Ничего не скрывая от друзей, он вкратце рассказал им все.

— Да-а-а, ситуация! — протянул Ярик. — Не сладко тебе, Влад. Даже не знаю, что сказать.

— И что с Ларисой? — спросил Костя.

— Что с ней? — раздраженно сказал Влад. — Она здорова!

— Я не о том. Как же с женитьбой?

— Меня сейчас интересует как раз не этот вопрос, — уже спокойнее произнес Влад. — Я хочу помочь Римме, но не получается. Вы хоть можете себе представить, как тяжело терять дорогого тебе человека? — Он взглянул по очереди на Костю и на Ярика. — Как смотреть в глаза, которые смотрят на тебя с надеждой и любовью, а ты понимаешь, что скоро этого не будет? Что однажды они закроются и никогда уже не увидят этот мир, где останусь я, вы и еще много кого, все, кроме нее?

— Могу тоже порыться в Интернете, — предложил Костя. — Вдруг я более везучий?

— Пожалуйста, если можешь.

— У матери есть знакомый врач-онколог, — сказал Ярик. — Я поинтересуюсь, может, он знает адрес приличной клиники за рубежом.

— Хорошая идея! — Влад воспрянул духом. — Как я об этом раньше не подумал?!

Ярик сдержал свое обещание и уже через день сбросил Владу на телефон электронный адрес клиники в Израиле. В тот же день Влад отправил туда письмо.

***

Однажды Римма сказала, что хочет найти могилу матери.

— Я поняла, что время меня обгоняет с бешеной скоростью и я не в силах его остановить, как и не существует в мире силы, способной его вернуть вспять или догнать, — добавила она, привычно выделяя каждое слово.

— Как мы ее найдем?

— Думаю, что стоит заехать к брату, — предложила Римма. — Его мать должна знать село, где жила моя мать.

— Так и сделаем, — согласился Влад.

Когда мать Романа снова увидела у двора Римму, то сказала, что напрасно она приехала.

— Состояние сына немного улучшилось, но не настолько, чтобы вы могли сообщить о себе, — сдерживая недовольство, сказала женщина. — Я обещала вам позвонить, когда Роме станет лучше. Зачем вы снова здесь?

Римма пояснила, что она больна, поэтому хочет найти могилу своей матери, так как придется долго лечиться и тогда она не сможет приехать. Женщина сказала, что не знает, где похоронена мать Риммы, но жила она в селе, расположенном за тридцать километров отсюда.

— Если не ошибаюсь, то в Верхней Петровке, — сказала женщина. — Найдете сельсовет и спросите у председателя, там должны знать. К тому поссовету относится и Нижняя Петровка, может, там одно кладбище на два села, я не знаю.

Им повезло — председатель сельсовета был на месте. — Мещерякову Анну я знал хорошо, — сказал он, — мы с ней жили на одной улице. Жалко девчонку, молоденькая совсем была. А вы ее дочь?

— Откуда вы узнали? — удивилась Римма.

— Да вы ее копия! Такие же волосы, лицо, очень похожи на мать.

— Вы случайно не знаете, кто отец ее детей?

— Точно вам не скажу, но знаю, что встречалась Анна с солдатиком, — сказал мужчина. — Их присылали к нам на уборку урожая в колхоз. Если мне память не изменяет, то его звали Валерием. С ним часто видели твою мать. Солдаты уехали по осени, а вскоре у Анны стал заметен животик. Вот такая история. А вы почему раньше не приезжали? Люди ухаживают за могилкой, а вот крест деревянный совсем сгнил, и заменить некому — сирота она была.

— Я совсем недавно узнала, что жила в приемной семье. Вы сможете показать мне могилу матери?

— Пойдемте!

Римма остановилась у могилы. От креста осталась лишь трухлая палка, земля просела, и сверху еле заметного холмика темнела проталина. Влад с председателем отошли, чтобы дать Римме побыть наедине.

— Здравствуй, мама! — тихо произнесла Римма. — Я — твоя дочь, Римма. Прости, что не знала о тебе раньше, не навещала. Наверное, тебе было горько и одиноко? Скоро мы увидимся, я смогу тебя обнять и попросить прощения… И ты не будешь одинока… Мы будем вместе.

Римма положила на могилку розы, купленные перед поездкой. Она повернулась и подозвала мужчин.

— Можно где-то срочно сделать памятник? — поинтересовалась она.

— Есть у нас тут мастера по бетонным памятникам, а вот гранита у нас нет.

— Они смогут выполнить срочный заказ?

— А почему бы и нет?

Председатель провел их к мастерам, и там выяснилось, что у них имеется готовый памятник, осталось только сделать надпись. Но Римма не знала ни даты рождения матери, ни дня ее смерти.

— У нас в сельсовете все это есть в домовых книгах, — сказал председатель.

Римма оплатила все услуги, председатель пообещал проконтролировать выполнение работы.

— Тебе стало легче? — спросил Влад, когда они выехали за пределы села.

— Хотелось бы поехать в родное село, — сказала ему Римма. — Я не была еще на могиле бабы Поли.

— Тогда поедем туда.

Римме пришлось заехать к Тосе, чтобы узнать, где похоронили старушку.

— Она оставила завещание на меня, — сразу насторожилась соседка. — Все по закону, как полагается.

— Я ни на что не претендую, — успокоила ее Римма. — Хочу узнать, где ее могилка.

— Идем покажу, — успокоилась Тося.

По дороге на кладбище Тося заметила, что Римма плохо выглядит.

— Ты болеешь? — спросила она.

— Есть такое.

— Надо лечиться, здоровье — это главное. Кстати, недавно видела твоего бывшего.

— Алексея?

— А кого ж еще? Приплелся пьяный, еле на ногах держится, начал сопли размазывать, как он тебя любил. Просил твой номер телефона, но я не дала без разрешения. Может, надо было дать?

— Правильно сделала, что не дала.

— Плакался, что жена выгнала его, теперь жить негде. Римма, может, ты бы смогла ему чем-то помочь?

— Чем? Приютить у себя дома?

— Погибнет ведь, нажрется и где-то замерзнет.

— Когда-то он сам сделал выбор, и сейчас пусть сам решает, как ему жить.

— Он ничего хорошего о себе не оставил в твоей жизни?

— Алексей — одна из моих ошибок. Каждый из нас сам исправляет свои ошибки, — ответила Римма. — Так где же похоронена бабушка Поля?

***

Влад видел, что Римма, побывав на могилах родных людей, все равно осталась чем-то озабочена. Она часто бывала рассеянна, погружалась то ли в воспоминания, то ли в размышления. Влад не любил приставать с расспросами, если человек сам не хочет открыться, но, видя, как Римму что-то мучает, он спросил, о чем она задумалась.

— Скоро возвращаются твои родители, — сказала она, глядя в окно.

— Да. Но это ничего не меняет в нашей жизни. Я сниму номер в отеле, и мы сможем так же видеться.

— Приедет Игорь, вернутся домой дети… Меня ждет нелегкий разговор.

Влад не знал, что сказать. Ему было трудно даже представить, как это — сообщить родным, что ты обречен. По выражению лица женщины он видел, что разговор не окончен: она не все сказала. Помолчав, Римма продолжила:

— Я все думаю о том, чтобы дети не бросили учебу без меня.

— Они же не маленькие, сами понимают, что значит в наше время иметь хорошее образование.

— Да, но образование стоит денег. Почему-то я не уверена, что после моего ухода Игорь будет платить за него. У меня есть деньги на карточке, надо бы съездить в универ и узнать, сколько еще надо заплатить до конца срока обучения. Мы можем это сделать?

— Хоть сейчас!

— Тогда поехали, — сказала Римма.

Она вышла из университета со счетом в руках, молча протянула Владу.

— Моих сбережений не хватит, — сказала она. — Можно мне забрать наш «календарь»?

— Он в твоем распоряжении.

Римма достала деньги, пересчитала, что-то прикинула в уме, затем положила назад первую купюру.

— Я не могу потратить первое число «календаря», — сказала она. — Пятое января — день нашей первой встречи, пусть это останется у тебя.

— Хватит того, что есть? — спросил Влад.

— Да. Надо обменять доллары и оплатить учебу в кассе. Оплатив учебу наперед, Римма воодушевилась, но ненадолго. Влад предложил где-то пообедать, но она сказала, что есть еще одно неоконченное дело. Он не спрашивал какое, но Римма сама объяснила:

— Эта история тянется уже двадцать лет. Когда я познакомилась с Игорем, то мы недолго встречались… Как-то все быстро получилось: знакомство, несколько встреч, заявление, подготовка к свадьбе… За несколько дней до нашего бракосочетания неожиданно к нам пришла девушка, она назвалась Людой и сказала, что любит Игоря.

— Ну и что из этого? У них не было детей, они не были женаты, — вставил Влад и понял, что сболтнул лишнее, не дослушав Римму.

— Да, детей не было, но она сказала, что Игорь ее обманул, поступил с ней подло, переспал, обещал жениться, а потом она узнала, что он женится на другой.

— Что она хотела?

— Просила меня отменить свадьбу, а Игоря — вернуться к ней, — пояснила Римма. — Я, конечно же, попросила ее уйти и не портить праздник, Игорь же сказал, что любит меня. Уходя, Людмила мне пригрозила, что сделает все, чтобы я не была с ним счастлива.

— Ее можно было понять. Бросила в сердцах, а ты думаешь об этом двадцать лет? — улыбнулся Влад.

— Может быть, я сама виновата в том, что со мной происходит? Хотела быть счастливой, а сделала несчастливыми нескольких людей вокруг себя и теперь сама заболела?

— Римма, ты накручиваешь себя. — Влад обнял ее за плечи. — Эта проблема не существует, она тобою же и надумана.

— А если нет? Я должна все узнать.

— Хочешь знать, как сложилась судьба этой женщины? Да живет она с мужем и детьми, и все у нее хорошо!

— Я должна в этом убедиться. Возможно, все не так, и тогда я попрошу у нее прощения.

Влад вздохнул, но согласился помочь Римме. Она сказала, что знает, где жила эта женщина раньше.

— Однажды я ее случайно встретила в соседнем квартале, — сказала она, — даже видела, в какой подъезд дома она вошла.

Припарковав машину в одном из дворов среди пятиэтажек, Влад спросил Римму, нужно ли ему идти с ней.

— Я сама, — ответила она. — Я недолго.

Римма вернулась минут через пять. Влад вопросительно взглянул на нее, когда женщина села в авто рядом с ним. На ее лице была растерянно-грустная улыбка, по которой Влад не мог определить, с чем она вернулась.

— Мне не придется просить у нее прощения, — сказала она чуть дрогнувшим от волнения голосом. — Похоже, что у Людмилы все хорошо.

— Я же тебе говорил! — сказал Влад.

Он не удержался от обаяния ее улыбки и легонько коснулся губами ее щеки.

— Люблю тебя! — с чувством воскликнул он.

— Спасибо, милый, — сказала она.

Улыбка Риммы была почему-то грустной.

***

Влад обрадовался, когда через несколько дней после отправки запроса в клинику Израиля пришел ответ. Писали, что используют нанотехнологии в лечении таких онкобольных и при согласии пациента готовы взять его на лечение, но для этого нужны свежие анализы и обследование. Что нужно — указывалось конкретно в письме. Влад сразу же сообщил об этом Римме. Похоже, что новость не особо придала Римме оптимизма, но она согласилась пройти обследование.

— Поедем к моему знакомому, — сказала она, — я там проходила первое обследование. Думаю, что Валерий сможет увидеть, как любят говорить врачи, динамику.

Пройдя обследование, Римма узнала, что нужно ждать полного заключения и результатов несколько дней.

— Это недолго, всего лишь несколько дней, — поспешила она успокоить Влада, увидев, как он был раздосадован.

Римма умолчала о том, что Валера прописал ей дополнительные лекарства, сказав, что их нужно будет принимать при сильных физических болях. Она поняла, что самое страшное уже не за горами. Больше всего она боялась стать обузой для родных, быть беспомощной и страдать от физической боли.

«Я не имею права отбирать у них время, шанс жить спокойно и быть счастливыми, — думала она. — Буду надеяться, что мои мучения продлятся недолго».

Ей оставалось несколько дней быть счастливой рядом с Владом. Она знала, что вскоре его и ее родные вернутся и они уже не смогут проводить все время вместе, поэтому старалась впитать в себя каждый миг, проведенный рядом с ним. Она захотела снова сидеть у камина и наблюдать за прыгающими языками пламени в камине, чувствовать тепло огня и тела Влада.

Римма лежала на диванчике, положив голову Владу на колени.

— Скоро будет два месяца, как мы познакомились, — сказал Влад. — Надо будет это отметить чем-то необычным.

— Знаешь, о чем я думаю? — тихо произнесла Римма.

— Не знаю. Скажешь — буду знать.

— Я стала по-настоящему счастлива тогда, когда неизлечимо заболела. Сказать кому такое — не поверят. Переосмыслив свою прожитую жизнь, я узнала ее истинную ценность, только когда мне поставили страшный диагноз. Сейчас я думаю о том, что было бы со мной дальше, не случись беды. Наверное, я бы и дальше не жила, а впустую проживала свою жизнь, рядом был бы муж, который меня не любит и которого я не люблю. Я бы не узнала, что такое по-настоящему быть счастливой, когда не ходишь по земле, а летаешь, когда готов за любимого человека отдать все до последней капли, до последнего вздоха. Теперь я знаю, что такое настоящее счастье, и это благодаря встрече с тобой.

— Это я должен благодарить судьбу за то, что подарила встречу с тобой. Ты навсегда изменила мою жизнь. Я дал объявление, тебе случайно попалась на глаза эта газета.

— В жизни все случайности не случайны — это уже известно, только мы не всегда понимаем, зачем и почему они происходят. Зачастую люди идут проторенной тропой по жизни, не задумываясь, их ли это дорожка… Это как шар, который катится с горки, набирая скорость, и не может остановиться или свернуть в сторону. Каждодневные хлопоты, заботы, работа, быт — все это жадно съедает их драгоценное время, которое им отведено на этом свете. И самое большое заблуждение людей — это мысль о том, что у них все еще впереди. Знаю, что я это уже говорила и снова повторилась, но ведь беда людей в том, что все думают, что впереди у них очень-очень много времени, поэтому они откладывают все хорошее на потом, а живут ведь не завтра, а сегодня, сейчас, и никто не знает, наступит ли завтра и будет ли это «потом».

Римма замолчала. Влад поглаживал ее волосы. Ему казалось, что ей приятно ощущать прикосновение его рук. Она блаженно прикрыла глаза, наслаждаясь лаской мужчины.

— Как поздно я все это поняла! — вздохнув, продолжила Римма. — Если бы я все это осознала раньше, то смогла бы остановиться и все было бы иначе.

— Тогда мы бы не встретились.

— Ты прав. Наверное, так и было бы. Кто знает, как бы сложились наши отношения, если бы не твое объявление.

— Мы бы все равно встретились. Ты же сама сказала, что ничего случайного с нами не происходит.

Римма улыбнулась, повернула к нему лицо, посмотрела прямо в глаза.

— Ты просто прошел бы мимо рыжей женщины, которая старше тебя, — сказала она, выделяя каждое слово.

— Мы с тобой познакомились совсем недавно, а кажется, что я знаю тебя сто лет.

— Мы… всегда… были… вместе, — произнесла она тихо, но четко, вложив в каждое слово море нежности.

— Мы всегда были вместе, — задумчиво повторил он слова Риммы.

***

После отправки Владом результатов новых обследований Риммы в клинику Израиля прошло несколько дней. Оттуда писали, что не гарантируют полного выздоровления, но готовы взять в клинику пациентку, так как шансы на излечение есть, хоть и не очень большие. Клиника выставила сумму за курс лечения — она заставила Влада задуматься. Таких денег у него не было. Если бы время терпело, он смог бы сам заработать, но времени у Риммы не осталось. Из клиники так и написали, что отсчет времени идет на дни и часы. Оставался один выход — попросить денег взаймы у родителей, которые приедут завтра. Влад не стал говорить Римме о возникшей финансовой проблеме, чтобы не портить их последнюю совместную ночь в доме.

Римма пыталась быть веселой и даже казаться беззаботной, но от Влада не скрылось то, что каждое движение приносит ей боль, что она сильно похудела и под глазами появилась синюшность. Даже слова, которые Римма и раньше проговаривала нараспев, стали отрывистее и с большей паузой между ними.

— Мы будем вместе, — в который раз повторял Влад. — Возвращение родителей ничего не меняет.

— Завтра все изменится, — сказала Римма. — Так вышло, что я тоже завтра встречусь с детьми и Игорем. Совпадение? Случайность? Не думаю.

— Завтра мы будем в домашнем кругу, ты и я, а послезавтра я снова буду ждать тебя на нашем месте.

— Ровно в десять?

— Да. В десять на нашем месте. Если что-то помешает кому-то из нас прийти, то это не значит, что мы расстались. Так ведь?

— Да. Это будет означать, что не смогли, — согласилась Римма.

— Если ты не придешь послезавтра, я буду приходить на наше место каждый день и буду так делать до того дня, когда ты придешь, — уверенно произнес он.

— Если ты не придешь послезавтра, — сказала Римма, сделав ударение на слове «ты», — то я все равно буду приходить… до тех пор, пока у меня хватит сил.

— Давай поговорим о чем-то хорошем.

— Ты — это все мое хорошее. — Римма грустно улыбнулась.

Она коснулась его губ — Влад ощутил их прохладу. У Риммы всегда были теплые, иногда даже горячие губы, сейчас они были прохладными, как и ее кончики пальцев. По его коже пробежали мурашки. Влад обхватил Римму руками, прижал к себе, словно пытаясь согреть и защитить от всего плохого.

Родные

Римма была несказанно рада снова увидеть детей. Она обняла дочь, расцеловала ее.

— Какая ты у меня взрослая! Красавица, мое солнышко! — пылко произнесла она.

— Мама, а ты что-то совсем исхудала, — заметила Влада. — Да, выглядишь, я скажу тебе, не очень. Ничего, мы тебя откормим!

— Зачем? Лишний вес вреден. — Женя обнял мать. — Не слушай ее, мама, ты у нас всегда хорошо выглядишь.

— Спасибо, мои хорошие! Рассказывайте, как вы, что видели, что нового узнали, — сказала Римма, накрывая на стол.

Два часа дочь и сын, перебивая друг друга, делились впечатлениями, рассказывали об увиденном, не забыли и об обещанном матери чае.

— Я еще тебе несколько безделушек купила, — сказала дочь, подарив матери недорогую бижутерию.

— Оставь себе, Влада, — сказала Римма, поблагодарив дочь, — мне это не понадобится.

Дочь обиженно посмотрела на мать, но Римма поспешила сказать, что она обо всем вскоре узнает.

— Что я узнаю и когда? — Влада недоуменно посмотрела на мать.

— Вот-вот должен подойти папа, тогда и поговорим, — сказала ей Римма.

Игорь пришел, кинул в коридоре сумку с вещами, поздоровался с детьми. Он вскользь взглянул на Римму, сухо бросив: «Привет, жена!», — и пошел в ванную. Римма заволновалась. Она себя очень долго готовила к предстоящему разговору, продумывала каждую фразу, а теперь растерялась, и все заготовленные заранее слова куда-то выветрились.

«Будь как будет!» — решила она.

Муж отказался от завтрака, сославшись на то, что уже пил кофе, и Римма пригласила всех в комнату.

— Что тут нам мама решила устроить? — шутливо сказал Игорь, усаживаясь в кресло напротив детей. — Есть предложение поехать летом всем вместе на море!

— Боюсь, что вам самим придется ехать, — сказала Римма слегка дрогнувшим голосом.

— Мама решила поехать сама, без нас? — усмехнулся Женя.

— Что-то в этом роде, — пролепетала Римма. Она посмотрела каждому из присутствующих в глаза, и наступила тишина. — Мои дорогие, — начала она взволнованно, пытаясь вспомнить заготовленную речь. — Я должна была сказать вам это заранее, но как-то не вышло… Возможно, это и к лучшему. Женя и Влада, вы смогли провести спокойно время за границей, папа — в командировке…

— Римма, что за цирк? Не томи уже! — несколько раздраженно произнес Игорь.

— Не перебивай меня, пожалуйста! — сказала она уже ровным и уверенным голосом. — Я действительно скоро не буду рядом с вами, ни дома, ни на отдыхе, нигде. Прошу всех принять мое сообщение спокойно и без лишних эмоций. Мне и так тяжело, поэтому… В общем, мои родные, я вынуждена буду скоро с вами со всеми проститься. Навсегда.

В воздухе повисла звенящая тишина. Все уставились на женщину, не вполне понимая, о чем она говорит, но тревога холодком заползла всем в душу.

— Римма, ты сбрендила? — нарушил тишину Игорь. — Что ты несешь? С тобой все в порядке?

— Если бы ты, Игорь, был более внимательным к своей жене, то заметил бы сразу, что не все в порядке, — ответила Римма.

— Я и вижу! Рехнулась, что ли?

— Мои родные, я должна вам сказать всю правду… сейчас. — Римма перевела дыхание. — У меня онкология. Последняя стадия рака. Да, вы не ослышались. Предупреждая вопросы, отвечу, что лечиться уже поздно и мои дни сочтены… Простите!

Римма чувствовала себя виноватой, видя, как из глаз дочери брызнули слезы, как Женя низко опустил голову, обхватил ее руками, как муж застыл на месте, пытаясь понять реальность услышанного.

— Мама! Мамочка! — бросилась к ней Влада, обняла, рыдая. — Скажи, что это неправда! Мама, не может быть!

Римма прижала дочь к себе, погладила ее вздрагивающие плечи, поцеловала в макушку.

— Владочка, не надо плакать, прошу тебя, — сказала она ласково. — Нужно это принять как должное. Прости, солнышко, что огорчила тебя в ваш приезд… Я не хотела… Так вышло, мои хорошие… Простите меня.

— Нет! Так не должно быть! — Женя нервно воскликнул и стал нервно мерять шагами комнату. — Все лечатся… Этот диагноз… Я не верю, что нельзя ничего сделать. Мы найдем лучших врачей, они помогут.

— Ты прав, Женя, — глухо сказал Игорь. — С таким диагнозом больные живут много лет. Не надо паниковать заранее, мы сделаем все, чтобы вылечить вашу маму.

— Конечно! — плакала Влада. — Мамочка, мы тебя вылечим.

— Давайте все успокоимся, — сказала Римма. — Вы должны понять и принять: я скоро уйду, это неизбежно, но ваши слезы мне не придадут сил.

— Я… Я не буду, мама. — Влада вытерла слезы. — Но ты пообещай мне, что поправишься.

— Мое ты солнышко! — Римма поцеловала мокрую щеку дочери.

С того момента, когда родные узнали страшную новость, все начали разговаривать вполголоса. Так бывает, когда в доме находится покойник: говорят тихо, передвигаются медленно, не гремят посудой и не смотрят телевизор. Римма предполагала, что так и будет, заранее настраивалась на такую реакцию родных, но все равно чувствовала себя ужасно. От невыносимой атмосферы ей стало еще хуже, и она закрылась в своей комнате. Несколько раз к ней заглядывала дочь, предлагала поесть, но Римму тошнило от еды, и она отказывалась. Ближе к вечеру зашел в спальню Игорь, присел на краешек кровати.

— Можешь мне поточнее рассказать, что говорят врачи? — попросил он.

— Что я обратилась слишком поздно и уже ничем нельзя помочь.

— Они же делают химиотерапию и что-то там еще — не знаю. Не верю, что нельзя ничем помочь.

— К сожалению, это так.

— Когда ты узнала об этом?

— Перед Новым годом.

— И молчала? Почему?

— У детей была важная поездка за границу, ты собирался в длительную командировку. Что бы изменилось, если бы вы все узнали в то время?

— Может быть, ты и права. Давай найдем хорошего врача.

— Я же сказала, что поздно. Лекарства, которые мне прописали, я принимаю, больше ничего нельзя сделать.

Игорь тяжело поднялся, вздохнул. Он достал из шкафа свое белье, взял халат и подушку.

— Я буду спать в комнате Жени, — сказал он и, не взглянув на Римму, пожелал ей спокойной ночи.

Внутри Риммы все сжалось от боли. Игорь даже не прикоснулся к ней, не подошел близко, словно она прокаженная, ушел спать в другую комнату. Ни слова сожаления или сочувствия. От этого стало невыносимо больно. Римма почувствовала, как ее начало лихорадить.

«Наверное, у меня температура, — подумала она, кутаясь в одеяло. — Все до утра пройдет, — успокаивала она себя, — должно пройти».

Вскоре она согрелась. Было слышно, как к детям пришли друзья и они возбужденно разговаривали, делясь впечатлениями от поездки. Время от времени они вспоминали о матери и просили друзей говорить тише. Жизнь продолжалась, и молодость брала свое. Мысли Риммы переключились на Влада, они были там, рядом с ним, в мире счастья, любви и понимания, и душа рвалась к нему.

***

Отец позвонил Владу и сказал, что из-за непогоды их рейс отменили и, судя по прогнозам синоптиков, вьюга продлится еще пару дней. Влад знал, что время не на его стороне: Римме стало хуже, это он увидел при встрече утром. Он ждал ее на скамейке и видел, как она шла к нему медленной и неуверенной походкой. Влад предложил пойти к нему домой, но Римма отказалась.

— Давай посидим здесь, — сказала она, — хочу побыть на свежем воздухе.

Римма рассказала, как ей пришлось нелегко, когда она сообщила родным плохую новость, как вечером ее лихорадило и она думала о Владе.

— Я чувствую себя виноватым в том, что тебе стало хуже, — сознался Влад. — Все думаю, что тот дождь… Ты намокла и…

— Даже не думай об этом! Тот дождь дал мне силы прожить эти дни, он как живительная сила, как сбывшаяся мечта… Если бы не он, то я бы, наверное, уже сгорела, а так живу, сижу рядом с тобой… Я была счастлива как никогда! Спасибо тебе за дождь! — сказала Римма и поцеловала Влада в щеку. — Спасибо за счастье, подаренное тобой!

— Римма, ты держись, я нашел хорошую клинику в Израиле, и ты вскоре сможешь там вылечиться, — сказал Влад. — Главное, держи хвост пистолетом.

— Даже не знаю, — произнесла она, грустно улыбнувшись. — Чувствую, что мой ресурс почти исчерпан.

— Не хочу об этом даже слышать! Ты вылечишься, и мы снова будем гулять с тобой под дождем! Ты мне веришь?

— Кому, как не тебе, мне верить? — сказала Римма и теснее прижалась к нему.

Влад решил не ждать возвращения родителей и обратиться за помощью к знакомым и друзьям. Их у него было очень много. Правда, по возвращении на родину он мало с ними общался, но они ему звонили, многих из них он успел навестить. Влад был уверен, что ему не откажут в помощи, тем более что все они были далеко не из бедных семей. Он сел в машину, достал блокнот и ручку, составил список тех, к кому можно было обратиться за помощью. Ярик не вошел в его список — ему самому было трудно оплачивать лечение матери. Костя тоже неуверенно стоял на ногах — его бизнес только начинал развиваться, но оставались еще многие, которые в свое время обращались к Владу с разными просьбами, и он им не отказывал.

Влад предварительно звонил, потом встречался со знакомыми по составленному списку. Первый отказал, сославшись на временные материальные трудности.

— Я тебе позвоню, как только улажу дела, — пообещал он, и Влад вычеркнул его имя из списка.

Второй его знакомый сказал, что может дать несколько сотен долларов. Влад не взял, сказав, что сумма небольшая и он позвонит, если понадобится. Возле его имени он поставил знак вопроса. Влад обзванивал, встречался со знакомыми, и, на его удивление, все или вежливо отказывали, или могли предложить небольшую сумму. К вечеру он смог встретиться со всеми людьми из списка. Подсчитав возможную сумму, которую он мог взять, понял, что она ничтожно мала. Раздосадованный, Влад удалил из списка все имена тех, кто отказал. Оставалось дождаться родителей.

Март

Римма пришла ровно в десять. Она выглядела изможденной и усталой.

— Обними меня, мне холодно, — попросила она, сев рядом с Владом на скамейку.

— Мы можем поехать ко мне, разжечь камин, и ты согреешься у огня, — предложил он.

— Спасибо. Я хочу видеть первый день весны, — сказала она. — Мне кажется, что в воздухе уже слышен ее неповторимый запах.

— Думаю, что еще рано. Я ничего не слышу.

— А ты услышь.

— Как?

— Если захотеть, то можно услышать.

Зима, словно устав за три месяца, внезапно и просто уступила место первому дню весны. Ярко светило солнце на радость шумным воробьям, которые не упустили возможность найти маленькую лужицу на асфальте и устроить себе в ней купание. Снега на ветвях деревьев уже не было, дорожки в сквере почти полностью избавились от снега, и только под деревьями и на клумбах лежал усталый потемневший снег. Первый теплый весенний день выгнал на улицы людей. Игрались дети, молодые мамы прогуливались аллеями с колясками, старушки важно и медленно ходили дорожками, обсуждая цены в магазинах, свое здоровье, болтали о внуках, детях, невестках и последних новостях, услышанных из телевизора.

— О чем задумалась, моя хорошая? — Влад легонько толкнул ее в плечо.

— О том, как прекрасна жизнь и как не хочется ее покидать!

— Римма, ну перестань! Мы же договорились — скоро ты поедешь на лечение и все будет хо-ро-шо!

— Неправда. Это обман, и мы оба об этом знаем, — спокойно произнесла Римма. — Я чувствую, что скоро уйду… Не перебивай, пожалуйста, дослушай меня до конца. Я даже знаю, что уйду тогда, когда мое присутствие станет тяжестью и обузой для всех. Я просто покину свое измученное болью тело… Уйду просто и тихо, но в то время, когда я была безмерно счастлива, потому что ты со мной… Уйду тогда, когда уже не смогу дарить тепло дорогим мне людям… Просто избавлю всех от лишних хлопот и душевных мук… Я так благодарна судьбе за встречу с тобой, когда я смогла обрести гармонию с миром и стать счастливой!

— Прошу тебя, не надо. Мне больно это слышать. Давай сменим тему, — попросил Влад, проглотив комок, который застрял в горле.

— Когда-нибудь ты встретишь ту, единственную, предназначенную тебе судьбой, и станешь счастлив. Вы полюбите друг друга, поженитесь, и у вас родятся красивые дети. Да-да! И не спорь! — сказала Римма. — От настоящей любви рождаются красивые дети. Согласен?

— Таких, как ты, больше нет.

— Ты ее встретишь, я уверена! Только не отрицай, я хочу слышать только правду, устала от лжи.

— И как я ее встречу? — в шутливом тоне спросил Влад.

— Ты ее почувствуешь.

— Как это?

— Душа подскажет, сердце отзовется на ее голос. Возможно, вы встретитесь случайно на пляже или в парке, возможно, ты увидишь ее в толпе — не знаю точно где, но уверена, что ты почувствуешь ее и твоя душа шепнет: «Это та, которая предназначена мне судьбой!»

— Ты фантазерка, — сказал Влад, коснувшись губами мочки уха Риммы.

— Думай что хочешь, но я говорю правду! — улыбнулась Римма.

— То, что нас ждет впереди, никто не знает.

— Я знаю! Вот сидела, смотрела перед собой и вдруг увидела такую картинку!

— Как экстрасенс?

— Вы непременно встретитесь весной, когда прилетят журавли.

— Не аисты? Именно журавли?

— Журавли. Они будут возвращаться на родину и на своих крыльях принесут вам весну и вашу любовь. Если моя душа переселится в одного из них, то я дам о себе знать, — сказала Римма и улыбнулась, взглянув с любовью на Влада.

— Закурлыкаешь? Прости. Глупая шутка.

— Так и будет! А ты, негодник, мне не веришь! — сказала Римма весело и вдруг замолчала, прислушавшись. — Ты это слышал?

— Что?

— Кто-то пищит.

Римма повернулась и увидела неподалеку от урны картонный коробок. Они подошли, Влад открыл его — там сидел и жалобно поскуливал совсем крошечный щенок.

— Боже мой! — всплеснула руками Римма и достала беднягу из коробки. — Совсем маленький! Кто же тебя выбросил?

Щеночку было не больше месяца. С крупной головой, круглым животиком и толстыми лапками, черный щенок был похож на неуклюжего медвежонка. Он посмотрел на женщину и сразу же доверчиво прижался к ней, почувствовав тепло.

— Что с ним делать? — Римма взглянула на Влада. — Он пропадет сам. Тебе холодно? — Она спрятала его за пазуху. — Бедненький, он весь дрожит и, наверное, голодный.

— Не оставлять же его здесь, — сказал Влад. — Поедем ко мне, отогреем и накормим.

— А потом снова бросим? Люди уже предали его один раз. Он еще маленький, чтобы осознать, что такое предательство. Нет, я не могу его бросить.

— Мы его не бросим.

— Я не уверена, что мои родные будут о нем заботиться, — задумчиво произнесла Римма. — Слушай, Влад, — внезапно оживившись, сказала она, — возьми его себе! Как память о наших встречах! Когда тебе будет плохо или друзья тебя предадут, у тебя будет он, который не способен на предательство. Он всегда будет ждать тебя и всю жизнь будет рядом, что бы с тобой ни случилось. С ним ты никогда не будешь знать, что такое одиночество. Так важно знать, что ты кому-то нужен и что тебя всегда ждут дома.

— Я заберу его.

— Пообещай, что ты никогда не бросишь его, никогда! Хотя бы ради меня.

Она смотрела ему в глаза. В ее взгляде было столько тепла, доброты и самой жизни, что Влад не мог отказать. Они поехали к Владу, по дороге купив домик для щенка. Римма была приятно возбуждена и взволнована. Она возилась со щенком, то поила его молоком, то пичкала творогом, то укладывала спать у себя на руках. Римма была так мила и трогательна в заботе о найденыше, что, попроси она Влада забрать еще одного щенка с улицы, он бы согласился.

— Где он будет жить? — спросила Римма, когда щенок, наевшись и наигравшись, уснул у нее на руках.

— Со мной в комнате.

Влад взял домик и пошел наверх. Он обернулся и увидел, с каким трудом дается Римме каждая ступенька. Казалось, что у нее совсем не осталось сил, но она собрала все, что остались, чтобы подняться наверх со щенком в руках. Влад поставил на пол домик, подошел к Римме, отнес ее наверх на руках.

— Сейчас принесу ему жилье! — сказал он.

У кровати они установили домик для животного, и Римма тихонько переложила щенка в него. Он недовольно пискнул, оттого что его потревожили, уставился глазенками на женщину и снова закрыл их, удобно улегшись в своей постельке.

— Какой он милый! — полушепотом произнесла Римма.

— Может, это она, а не он?

— Действительно, мы не знаем, девочка это или мальчик. Мне кажется, что девочка.

— Тогда как мы ее назовем?

— Сегодня начался март, значит, Мартой.

— А если это мальчик?

— Тогда Мартин. Ты не против?

— Я только за!

— А что скажут родители?

— Это не их щенок, — заявил Влад. — Он наш.

***

Утром Влад проверил электронную почту. Пришло письмо из клиники, просили подтвердить дату оплаты, привоз пациента и указать день прибытия. Не забыли упомянуть о том, что жизнь такого больного зависит от того, как быстро приступят к лечению. Поразмыслив, он написал, что окончательный ответ даст в течение ближайших двух суток, и поблагодарил за беспокойство.

На кухне уже гремела кастрюлями и сковородками тетя Валя, давая указания Андрею Андреевичу. Сегодня прилетают родители Влада, и домохозяйка готовилась к их возвращению домой. Влад взглянул на щенка. Тот уже проснулся и сидел, поглядывая на него.

— Как дела, дружище? — спросил Влад.

Щенок жалобно пискнул и снова уставился на него. Влад забрал щенка и пошел на кухню.

— О! У нас новый жилец! — Тетя Валя осмотрела щенка. — Какая это порода?

— Разве это важно? — сказал Влад и спросил, разбирается ли она в собаках. — Это он или она?

— Это мальчик! — уверенно констатировала женщина. — Как его зовут?

— Если мальчик, то Мартин.

— Красивая кличка! Скоро будет завтрак! — сообщила она. — Или с родителями вместе?

— Потом! — сказал Влад, взглянув на часы.

Ему нужно было встретить родителей в аэропорту и для этого выехать часов в одиннадцать. Значит, есть время покормить Мартина и побыть хотя бы немного с Риммой. Он почистил зубы, плеснул в лицо холодной водой, быстро вытерся полотенцем. За это время тетя Валя успела покормить щенка, а он, в свою очередь, сделал ей лужицу посреди кухни. Влад хотел взять щенка с собой, чтобы порадовать Римму, но вспомнил, что придется сразу ехать в аэропорт, и передумал. Он поместил Мартина в его домик, закрыл дверь своей комнаты.

— Мартин, смотри, не шкодничай! — пригрозил он пальцем на прощание. — Остаешься здесь за хозяина!

Щенок внимательно смотрел на него, смешно поворачивая голову.

Римма уже ждала его. Она пришла заранее, чтобы Влад не видел, с каким трудом она передвигается. Она ничего не ела уже больше суток, даже глоток воды вызывал у нее неудержимые рвоты. Резкая боль разрывала все тело изнутри, и ей приходилось без конца принимать обезболивающее. Ночью поднялась высокая температура, и Римма мучилась, но боялась уснуть, чтобы не проспать время встречи. Дети не поехали в общежитие, переночевали, но рано утром им пришлось ехать на занятия. Когда она собралась выйти из дома, то уже никого не было. Она знала, что у Игоря выходные дни, но он ушел еще утром, не предупредив ее.

Она сидела на скамейке, прижавшись к телу Влада. Он обнимал ее за плечи нежно, бережно, как самое дорогое в мире, а она щурилась от яркого солнечного света и радовалась еще одному весеннему дню своей жизни.

— Расскажи, как там Марта, — попросила Римма.

— Мартин. У нас мальчик, — сообщил он и рассказал о лужице на кухне. — Он уже успел похозяйничать, показал, кто в доме хозяин.

— Это неприятная мелочь, которая окупится его преданностью, — сказала она. — Уверена, что он вырастет умным псом.

— Скоро все решится с клиникой, — твердо произнес Влад. — А сегодня в одиннадцать часов мне надо ехать встречать родителей.

— Езжай.

— Мы встретимся завтра, — не спросил, сказал утвердительно Влад.

— Если я вдруг не приду завтра, то приду на следующий день, — напомнила Римма. — Если не приду, то позвоню.

— Договорились.

Римма до сих пор не дала ему номер своего мобильника, но Влад не спрашивал. Он знал дом и подъезд, где она жила, поэтому в случае крайней необходимости мог ее легко найти, спросив у соседей номер квартиры.

— Какое счастье, когда ты со мной! — сказала она, заметив, как Влад посмотрел украдкой на часы. — Но тебе пора ехать, родители — это святое.

— Я подвезу тебя до дома, — предложил он, и Римма согласилась.

***

Отец Влада, Евгений Осипович, шел к машине сына так, как подобает известному в городе человеку: важно, не спеша, с высоко поднятой головой. За ним носильщик тянул несколько чемоданов на колесиках. Рядом с Евгением Осиповичем не менее важно шествовала его жена Алла Викторовна. Она несла новую кожаную сумочку, которую выпросила у мужа за бешеные деньги, так, словно все вокруг это знают и восхищаются ее покупкой и ею самой, в пальто красного цвета известного модельера и в тон ее шляпке.

«Как всегда, родители в своем репертуаре, — подумал Влад, идя им навстречу. — Мама любит шик во всем, а папа — повторять: “Надо не только быть, но и казаться”».

Влад любил своих родителей. Не нравились ему их напускная важность и чопорность, но родителей не выбирают, поэтому он воспринимал их такими, какими они были. Родители его воспитывали в строгости, учили быть усидчивым, усердным в учебе, трудолюбивым и добиваться поставленной цели. Он им был благодарен за это, как и за учебу в Йеле, которую они воспринимали не как престиж, а как возможность получить хорошее образование для ведения семейного бизнеса. Влад был достаточно умен, чтобы замечать недостатки и просчеты родителей, но предпочитал не говорить им об этом, а сам старался не повторять их. Он скучал без них, хотя знал, что не смог бы жить с родителями под одной крышей. Конфликт поколений, как он про себя называл их несовместимость, вечен, поэтому и было решено заранее, что Влад будет жить в родительском доме, а они приобретут себе отдельное жилье.

Он с облегчением вздохнул, когда не заметил рядом с шедшими ему навстречу матерью и отцом Ларису.

— Здравствуй, Влад! — Отец сдержанно пожал сыну руку, обнял, похлопал по плечу. — Хорошо выглядишь. Молодец!

— Здравствуй, сын! — Мама была тоже сдержанна.

Возможно, она и соскучилась по сыну, но не бросилась в объятия, не проявила чувства. Алла Викторовна коснулась щекой лица Влада, чмокнула в воздухе ярко напомаженными губами, отметила, что у него хороший ровный загар. Влад не спросил о Ларисе, и только по дороге домой отец поинтересовался у Влада, не хочет ли он узнать, где его невеста.

— Думаю, что вы сами мне расскажете, — ответил Влад.

— Лариса прилетела рейсом час назад, — объяснил отец. — Она должна была позвонить тебе.

Влад посмотрел на мобильник — звонка от нее не было.

— Она мне не звонила, — сказал он.

— Ничего страшного, скоро вы увидитесь. Наверное, соскучился по невесте? — спросила мать.

— Как вы долетели? — вместо ответа спросил Влад.

— Все хорошо, сын, — произнесла мать и посмотрела в зеркальце на свои губы.

Влад немного нервничал. Он был уверен, что отец даст ему денег, но что-то было ему неспокойно. Дома их радостно встретили тетя Валя и Андрей Андреевич, которые все подготовили к приезду хозяев и сразу же начали раскладывать вещи. Алла Викторовна командовала, что куда и как положить, какие коробки с подарками оставить нераскрытыми в ее комнате. Когда с этим было покончено, тетя Валя поспешила накрывать стол.

Родители, приняв душ с дороги, спустились в гостиную. Алла Викторовна даже в домашней обстановке, среди своих, не позволяла себе ходить в халате. Она была в сером платье с белым воротничком и в туфлях на невысоком каблуке. Евгений Осипович не надел пиджак, но был в отутюженной бежевой рубашке и классических брюках. Каждый за столом занял свое место: глава семейства расположился в одном конце, рядом с ним — супруга, напротив — сын. Приборы на столе были разложены и расставлены по всем правилам этикета, и это было то, что всегда не нравилось Владу. Но с другой стороны, он был доволен тем, что не попадет впросак на встречах с высокопоставленными особами.

— Всем приятного аппетита! — произнес отец, и это был знак к тому, что можно приступать к трапезе.

За обедом велись разговоры о прожитых за границей месяцах, обсуждались погода и последние новости, а Влад ждал подходящий момент, чтобы обратиться к родителям со своей просьбой. Он мимолетом бросил взгляд на камин, в котором не был разожжен огонь: мать не очень любила, когда в комнате «пахло дымом», как она говорила. Он вспомнил Римму, которая наслаждалась и созерцанием пламени, и легким запахом того же дымка. Перед его глазами снова была она, женщина, рядом с которой он обрел счастье и покой, а теперь обязан ее спасти.

— Ты меня не услышал? — вывел его из воспоминаний голос матери. — Мне показалось, что я обращалась к стенам.

— Извини, — произнес Влад, — отвлекся.

Он сделал глоток апельсинового сока, хотел поставить стакан на место, но рука дрогнула, и стакан опрокинулся, оставив на белоснежной скатерти желтое пятно.

— Я мигом, — пришла на выручку тетя Валя, приложив к расползающемуся пятну салфетку.

— Влад, ты какой-то рассеянный, — заметил отец. — Тебя что-то беспокоит?

— Сын, у тебя проблемы? — Мать приложила к губам салфетку и внимательно взглянула на Влада.

— Мама, папа, — Влад посмотрел на каждого из них. — Да, у меня проблема, и я вынужден серьезно с вами поговорить.

— Мы тебя слушаем.

— Я никогда у вас не просил денег, — начал Влад.

— Так бы и сказал! — улыбнулся отец. — Влад, в чем проблема? Потратился на отдых? — Он достал портмоне. — Сколько тебе надо? У меня есть наличка, правда, в евро, но это не проблема.

— Папа, мне нужна большая сумма, — сказал Влад и сразу же ее озвучил.

Родители смотрели на сына так, словно увидели перед собой инопланетянина. После довольно длительной паузы отец сказал:

— Влад, ты понимаешь, что это большая даже для нас сумма?

— Да, папа, я понимаю, но мне очень нужно. Вы могли бы не задавать лишних вопросов и дать мне ее взаймы? Когда я начну сам зарабатывать, я сразу же ее верну. Поверьте, для меня это очень важно.

— У тебя проблемы с законом? — спросила мать.

— Нет.

— Понимаешь, сын, — отец посмотрел Владу в глаза, — такие деньги есть, и мы с матерью могли бы их тебе выделить, но на носу твоя свадьба, и мы не хотим ударить лицом в грязь перед друзьями и компаньонами.

— Можно обойтись без торжеств, — сказал Влад.

— Можно. Но нужно ли?

— Мне очень нужны деньги. Вы можете это понять?

— Тогда объясни, и мы поймем, — сказала мать.

— Вы мне не доверяете? Неужели вы думаете, что я бы просил деньги просто так?

— Мы так не думаем, — сказал отец, — но я хочу быть уверенным, что мой сын, будущий владелец нашей компании, не транжира.

— Уверяю, что нет. Я просто прошу дать мне взаймы некую сумму на доверии. Если вы мне не доверяете, то я готов написать расписку, — немного нервно произнес Влад.

Его слова вызвали недовольство отца. Он помрачнел, нахмурился, сжал узкие губы так, что они превратились в одну белесую извилистую линию. Это не предвещало ничего хорошего, и Влад уже пожалел, что сказал ему о расписке.

— Влад, ты забываешься! — прозвучал громовой голос отца. — Больше не хочу это слышать! Ты не хочешь признаться, зачем тебе понадобились деньги, делаешь из этого тайну, мелешь о какой-то расписке. Ты просишь большую сумму, которую невозможно прогулять в ночных барах, значит, у тебя есть проблема. На сегодня разговор окончен! Подумай хорошенько до завтра о своих словах. Ты хочешь управлять компанией и при этом иметь тайны от своих родителей?

— Извини, папа, если сболтнул лишнее, не подумав, — сказал Влад, стараясь, чтобы его голос звучал ровно.

— Даю тебе время до завтра, — заявил отец, вставая из-за стола.

— Но папа! Мне надо срочно!

— Да, учти: завтра придет Лариса со своими родителями, так что подготовься, приведи себя в порядок. Нужно будет обговорить все вопросы относительно вашей свадьбы.

— Во сколько они будут?

— В полдень, — ответил отец.

Он повернулся и пошел, дав знать, что на сегодня разговор окончен.

— Мама, может, мне вернуться к разговору за ужином? — спросил Влад.

— Не получится. Отец устал и распорядился принести ужин ему в спальню, — сказала мать. — А ты, сын, будь, пожалуйста, повежливее, все-таки он твой отец.

— Мне кажется, что я не грубил.

— Просить тоже надо уметь, — сказала женщина и, выпрямив спину, пошла наверх.

***

К Римме пришла Люба, и подруги собрались провести полдня вдвоем. Вернувшись домой, Римма переоделась и сразу же легла на кровать. В голове творилось что-то невообразимое, шумело, гудело, и перед глазами мелькали красные круги, которые перемещались на те предметы, на которые смотрела Римма. Она приняла лекарства, полежала немного, прикрыв глаза, и ей стало легче.

— Кажется, прошло, — сказала Римма подруге.

— Не спеши подыматься, полежи еще. Хочешь кушать?

— Нет, только пить.

Римма лишь сейчас вспомнила, что ничего не ела уже больше суток, но от одного воспоминания о еде ее тошнило. Свою внезапную слабость она определила как последствия голодовки.

«Надо будет вечером попробовать что-то съесть», — подумала она.

Люба села на край кровати, взяла Римму за руку, посмотрела с сочувствием на подругу. Римма больше всего не хотела видеть такое выражение лица Любы или своих родных, когда смотрят с нескрываемой жалостью. Она понимала, что ее вид не может вызывать восхищения, но и таких сочувствующих взглядов на себе она не хотела видеть. Римма рассказала Любе о том, что Влад обещал направить ее на лечение за границу.

— Ты ему веришь? — спросила Люба.

— Конечно! А как иначе? Почему ты спросила?

— Потому что мужчинам поверить — себя обмануть.

— Он не такой. Он… Он самый лучший!

— Так говорят только влюбленные женщины, — улыбнулась подруга.

— Так и есть. Мы были вместе два месяца без нескольких дней, но эти месяцы стоили всей моей прожитой жизни до него… Любонька, поверь мне, так бывает.

— Моя ты славная! Не знаю даже, что сказать.

— Ничего не говори, просто порадуйся вместе со мной.

— Вот когда вернешься домой после лечения, тогда будем радоваться. Пойдем гулять, отрываться по полной и праздновать нашу победу. Договорились?

— Люба, глядя на меня, ты сама-то веришь в то, что говоришь? Думаю, что я скоро уйду от вас… Уйду на пике своего счастья.

Римма заметила, как Люба наклонилась якобы поправить тапочку на ноге, а на самом деле вытирала набежавшие слезы.

— Я знаю, о чем ты думаешь, — сменив тон, глухо и с хрипотцой в голосе произнесла Римма. — Ты хочешь понять, что чувствует человек перед своей смертью? — сказала Римма, отметив про себя, что это слово уже не пугает ее. — Как бы я ни хорохорилась, мне страшно уходить… Вот представь себе, что тебя заводят в полностью темную комнату, где ничего не видно, и приказывают идти вперед. Как ты себя будешь чувствовать, если не знаешь, что там есть?

— Я попаду в страну Страха.

— Вот именно. Люди боятся неизвестности. Им страшно там, где все будут когда-то, но никто из ушедших туда не смог передать сюда, не рассказал, как там. Наверное, так задумано свыше, ведь если бы люди знали, что за той чертой нет боли, страданий, что там намного лучше, чем здесь, то многие добровольно уходили бы из этой жизни, жестокой и несправедливой. А так нас страшит неизвестность и мы боимся ее, как темной комнаты, где ничего не видно.

— Тебе очень больно? — осторожно спросила Люба.

— Я пью обезболивающее… Знаешь, Любаня, раньше я считала, что смерть — это для стареньких, которые прожили долгую жизнь, а теперь понимаю, что даже им, немощным, которые прожили много лет, не хочется умирать. И знаешь почему? Потому что на самом деле жизнь очень коротка, если даже человек прожил восемьдесят или девяносто лет. Спроси у старушки, была ли ее жизнь долгой, — она ответит, что ощущение такое, что совсем недавно была ребенком. И она скажет это искренне. Жизнь действительно очень коротка, но я не верю, что она обрывается навсегда в час смерти. Она продолжится потом… Не спрашивай, как и в какой форме, — я не знаю как, и никто точно не знает. Это загадка для многих поколений. Есть только гипотезы, но истина никому не известна.

— Наверное, это хорошо. Римма, что тебе хочется сейчас?

— Я хочу быть рядом с Владом, — не задумываясь, ответила Римма.

— Извини, это желание я исполнить не могу, — шутливо сказала Люба. — Что я могу для тебя сделать?

— Ты уже сделала: была верной и надежной подругой двадцать лет. У нас не было секретов друг от друга, я всегда могла на тебя положиться. Спасибо тебе!

— Ты… Ты немного заблуждаешься. — Люба отвела взгляд в сторону, прикусила нижнюю губу. — Я виновата перед тобой… Не могу больше молчать! Римма, моя хорошая! Возможно, я сделаю тебе больно, но я должна тебе это сказать. Молчать больше не могу.

— Говори. Меня уже трудно чем-то удивить. — Римма улыбнулась уголками побелевших губ.

— Скажи мне, где сейчас твой Игорь?

— Пошел на работу, ему надо написать заявление на отпуск.

— И ты ему поверила?

— …

— Он ушел к другой женщине! — на одном дыхании выпалила Люба.

Она смотрела на Римму, ожидая реакции, но подруга только грустно улыбнулась.

— Ты меня не поняла? — Люба удивленно смотрела на Римму. — Я тебе открыла тайну, о которой знала давно, а ты… Наверное, я плохая подруга — молчала столько лет. Хотела рассказать раньше, но у вас ведь благополучная семья, двое детей… Почему ты молчишь, Римма?!

— Я это знала. Он встречается с Людмилой.

— Ты… знала?! И давно?

— Нет. Узнала недавно. — И Римма рассказала, как собиралась попросить у Людмилы прощения, но увидела с ней Игоря и все поняла.

— Как камень с души свалился! — выдохнула Люба. — Меня столько лет мучила совесть, а теперь отлегло! Теперь ты поняла, почему я недолюбливала твоего мужа?

— Давно они вместе?

— Впервые я увидела их вместе лет десять назад.

— Бедная моя Любонька! Ты мучилась десять лет?

— Меня постоянно терзали сомнения, и я не знала, стоит ли тебе это сообщать или нет… Мне кажется, что ты еще не все знаешь.

— У Игоря есть еще одна любовница?

— Нет. У них есть общий ребенок. Я, конечно, не уверена в том, что это сын Игоря, но уж очень он похож на него.

Римма пожала руку подруги. Она подумала о том, что правильно сделала, оплатив детям учебу наперед.

«Нужно поговорить с Игорем и взять с него слово поддерживать детей, пока они не приступят к самостоятельной работе», — подумала Римма.

— Ты, я так понимаю, уже сказала Игорю о том, что знаешь о его романе?

— Представь себе, что не сказала.

— Теперь хоть скажешь?

— Не скажу.

— Тогда я в стране Непонимания. — Люба удивленно смотрела на Римму.

— Зачем? Что это изменит? Лишь бы не забыл о Владе и Жене.

— Ты… странная, но решение за тобой.

— Люба, я хотела попросить тебя помочь мне искупаться, — сказала Римма. — Чувствую, что самой не хватит сил, да и не хочу просить об этом Игоря.

— Да не вопрос! — улыбнулась Люба.

***

После обеда, когда родители пошли отдыхать, Влад взял щенка и поехал к ветеринару, чтобы тот осмотрел Мартина и дал рекомендации по уходу. Щенок оказался полностью здоровым, но надо было дать ему таблетки от глистов. Ветеринар посоветовал на следующий день внимательно осмотреть кал щенка. Влад вечером дал Мартину таблетки, покормил и посадил его в домик. Ему очень хотелось взять малыша к себе в постель, укрыть его одеялом, обнять и так с ним уснуть, но он знал, что этого делать нельзя: щенок примет это как должное и решит, что его место всегда на постели рядом с хозяином.

Утром Влад проснулся и сразу же взглянул на место щенка — его там не было. Дверь была приоткрыта, и Мартин вышел из его комнаты. Влад быстро вскочил с постели, пошел на поиски непоседы. Он нашел щенка на ступеньках. Мартин намеревался спуститься вниз, но на ступеньках сделал лужу возле кучки своих какашек и теперь сидел рядом, виновато поглядывая на Влада исподлобья.

— Что ты наделал? — Влад присел рядом. — Не смог вытерпеть? Ничего, сейчас мы все быстренько уберем, но ты не должен больше так делать.

Он принес туалетную бумагу и тряпку, наклонился, взял бумагой какашку щенка и начал ее рассматривать, нет ли там глистов. Влад не услышал, как его мать вышла из комнаты и, увидев Влада и щенка, замерла на месте.

— Что это?! — услышал Влад ее возглас и обернулся.

— Доброе утро, мама! Это мой друг. Его зовут Мартин.

— Ты сошел с ума?! В доме собака?

— Это еще щеночек.

— Почему ты завел собаку без нашего разрешения?! — кричала рассерженная женщина. — Кто разрешил тебе?

— Мама, я уже взрослый, чтобы спрашивать вашего разрешения, — спокойно ответил Влад. — Вы же с папой отдаете мне этот дом? Значит, я могу сам решать, кто в нем будет жить.

— Во-первых, это еще не твой дом. Во-вторых, это животное загадит весь наш дом!

— Он пока будет жить в моей комнате.

— Он уже навалял кучу!

— Я все уберу, не волнуйся.

— Убери его с моих глаз! Ты еще не знаешь реакцию папы на это животное!

Влад убрал за щенком и вынес его погулять во двор.

— Да, малыш, нелегко нам придется, — сказал он, отпуская Мартина побегать.

Щенок смешно заковылял по двору, побежал к забору, потом вернулся к Владу, завилял хвостиком.

— Иди гулять, не бойся! — велел ему Влад.

Поняв хозяина, Мартин сделал пробежку по дорожке, свернул под кустик и присел, оставив после себя небольшую желтую лужицу на слежавшемся снеге. После прогулки Влад отнес щенка в комнату, покормил его, и тот, покачавшись на своем месте, заснул на спине, выставив вверх кругленький розовый животик.

Влад не захотел завтракать со всеми, сославшись на срочное дело. Он поспешил на встречу с Риммой. Влад рассчитал время: в десять он встретится с Риммой, к одиннадцати часам вернется домой, поговорит с родителями, а в двенадцать придет Лариса с родителями на обед, и снова будет нелегкий разговор.

Он пришел без четверти десять на условленное место. По дороге Влад купил цветы — ему хотелось увидеть счастливую улыбку на измученном лице Риммы. Время тянулось медленно, словно невидимая сила решила поиздеваться над ним и остановила бег времени. Влад начал нервничать — было ровно десять, а Римма не пришла.

«Возможно, опаздывает?» — подумал он, вспомнив, с каким трудом она вчера передвигалась.

Он уже пожалел, что не договорился подъехать к ее дому и забрать, когда раздался звонок. Звонила Римма.

***

Вечером Люба ушла домой. Подруга хотела остаться на ночь, но Римма настояла на ее уходе. Ей стало хуже, и Римма не хотела, чтобы подруга видела ее страдания. В комнату по очереди зашли дети. У Влады в глазах застыли слезы, когда она увидела мать в таком состоянии. Она спросила, нужно ли ей что-то, поцеловала руки матери, обняла, прилегла рядом.

— Владочка, мне ничего не надо, — сказала Римма, поглаживая волосы дочери. — Мне нужен покой, и все. Знай, что я тебя очень люблю.

— И я люблю тебя, мамочка!

Дочь поцеловала Римму и тихонько вышла. За ней зашел в комнату Женя.

— Сынок, я тебя люблю, — сказала ему Римма.

Она поцеловала сына, взлохматила его волосы слабой рукой.

— Чтоб мне не обижал сестру! — пригрозила она шутливо.

— Ее и захочешь так не обидишь! — грустно улыбнулся сын.

— Женечка, мне надо отдохнуть. Ты иди, сынок, иди, — попросила Римма.

Перед сном к Римме зашел муж.

— Как ты? Держишься? — спросил он, садясь рядом на стул.

— Как видишь. Игорь, у меня к тебе большая просьба.

— Какая?

— Ты не бросай детей, — попросила Римма, — хотя бы пока они не закончат учебу и не пойдут работать.

— Да как я их брошу? — Он удивленно взглянул на жену.

— Я понимаю, что ты еще молодой и у тебя будет своя личная жизнь…

— Не говори так, Римма, — перебил он ее.

— Это понятно и не подлежит осуждению, — продолжила Римма, — но пообещай мне, что наша квартира останется детям.

— Обещаю.

— Спасибо. Надеюсь, что ты сдержишь свое обещание. А теперь иди, я хочу отдохнуть, — попросила она.

Игорь тихонько вышел, прикрыв за собой дверь. Римма почти не спала в ту ночь. Она то проваливалась в какую-то темную пропасть, то возвращалась назад. Перед глазами мелькали картины из ее жизни, где она была ребенком в селе, встречалась с Алексеем, выходила замуж за Игоря, рожала детей, — все смешалось в липкий, спутанный клубок воспоминаний, который то прерывался, то повторялся снова, то перед ней была черная бездонная пропасть. Только под утро она забылась в тревожном сне или в беспамятстве…

Римма проснулась оттого, что солнечные лучи запрыгали по подушке, попали ей на лицо. Она зажмурилась от яркого света и на удивление не почувствовала ни боли в теле, ни головокружения, словно болезнь, устав ее одолевать, успокоилась и покинула тело. Римма слышала, как дети ссорились из-за зубной пасты.

— Надо было себе покупать, а не зажимать деньги! — упрекала Влада брата.

— Подумаешь, один раз взял, и столько кипиша! — огрызался Женя. — Было бы из-за чего, а то из-за какого-то тюбика зубной пасты!

— Чтобы больше не брал! И тише, маму разбудишь! — утихомирилась дочь.

«Жизнь продолжается», — подумала Римма.

Перед уходом из дома дети забежали к Римме, поцеловали ее.

— Мамуля, ты сегодня лучше выглядишь, — заметила дочь, — обещай, что покушаешь.

— Беги уже, опоздаешь на занятия, — ответила ей Римма.

Она совершенно не хотела есть, даже пить не хотелось. Игорь принес ей чашку свежей воды, поставил рядом на тумбочку.

— Может, поешь хоть немного? — спросил он.

Римма отказалась. Вскоре Игорь тоже ушел из дому, и Римма осталась одна. Она взглянула на часы. На них высвечивалось 10.10. Она протянула руку и нащупала на тумбочке мобильник. Включив его, Римма увидела, что зарядки осталось совсем мало. Она знала, что в это время Влад ждет ее на их скамейке в сквере, и нашла его имя в списке. Пальцы не слушались, мелко дрожали, но она смогла нажать вызов.

— Римма, дорогая, как я рад тебя слышать! — услышала она родной, до боли знакомый голос.

— Доброе утро, Влад! — сказала она. — Как там наш малыш?

— Мы с Мартином сидим на нашей скамейке, ждем тебя. Ты сможешь прийти?

— Мартину привет. Пообещай, что ты его не бросишь, — попросила Римма.

— Конечно же, не брошу! Обещаю!

— Влад, спасибо тебе за все, — произнесла Римма тихо, почувствовав, как слабеет ее рука, держащая мобильник. — За счастье… За любовь… и за дождь…

Она сама отключила мобильник, почувствовав, как силы резко начали покидать ее. Римма, собрав все силы, которые у нее еще остались, удалила из списка абонентов номер Влада. Ее рука безвольно опустилась, уронив мобильник на постель. Она прикрыла глаза и услышала, как звонко забарабанили капли дождя. Дождь усиливался, перешел в монотонный шум ливня. Капли ударялись о волны, небесная стихия сливалась с земной. Римма слышала успокаивающий шум ливня, ощутила на своем лице освежающие капли. Ей стало спокойно и радостно, словно она снова мокла под дождем и могла танцевать под его музыку. А дождь усиливался, лил с неба сплошным потоком. Римма почувствовала, что сама растворяется в нем, и блаженная улыбка счастья застыла на ее обескровленном лице…

***

— Влад, ты готов нам с матерью рассказать всю правду? — спросил Евгений Осипович сына, усевшись за стол в своем рабочем кабинете.

Его жена сидела рядом с Владом на кожаном диване, выпрямив спину и скрестив руки на груди.

— Да, я готов, — вздохнул Влад.

— Мы внимательно слушаем тебя, — официальным тоном произнесла Алла Викторовна и повернулась к сыну.

— Я познакомился с одной женщиной и с ней встречался.

— Дело молодое, мы понимаем, — кивнул отец. — Кто она? Сколько ей лет?

— Она — замужняя женщина и старше меня, но это не мешало нашим отношениям.

— Пока ты не женат и Лариса не знает о твоем грешке, ничего страшного в этом нет, — сказала мать. — Какое отношение имеет эта женщина к твоей просьбе?

— Она тебя шантажирует беременностью и просит денег как компенсацию? Так ведь, Влад? — Отец внимательно посмотрел на сына.

— Нет, папа, напротив, она ничего не просит, — ответил Влад. — Эта женщина тяжело больна, у нее онкология, и наши врачи не могут ей помочь. Но я нашел клинику в Израиле…

— Где ей пообещали излечение? — Отец снисходительно хмыкнул. — Им лишь бы содрать деньги с пациентов.

— Но есть шанс! Небольшой, но есть! Для этого мне нужны деньги.

— У этой бессовестной замужней женщины есть муж, который обязан оплатить ее лечение, — сказала Алла Викторовна. — Это не твоя проблема, сын.

— Мать права, — согласился отец, — ты ей ничего не должен. Романчик закончился, забудь.

— Нет, папа, это не просто романчик. Я люблю эту женщину по-настоящему! И именно я должен спасти ее! Вы же не сможете мне отказать? От какой-то суммы зависит человеческая жизнь. Жизнь женщины, которую я искренне люблю!

— Глупая просьба, — сказал отец после небольшой паузы. — Она не получит от нас ни копейки.

— Но… Папа, мама! Это моя просьба. — Влад растерянно смотрел то на отца, то на мать. — Вы знаете, что такое любить?

— Нет, мы с другой планеты, — съязвила Алла Викторовна.

— Это когда ты готов вывернуться наизнанку и отдать все, что имеешь, любимому человеку! — взволнованно говорил Влад. — А здесь речь идет о человеческой жизни! Вы должны понять меня!

— Влад, если ты будешь тратить такие суммы на каждую свою женщину, то быстро развалишь компанию, — сказал отец.

— Это не на каждую, на единственную, ради спасения ее жизни!

— Только не надо такого пафоса! — скривилась в гримасе мать. — Прислушайся к словам отца, он плохого не посоветует.

— Я знаю, — уже спокойнее произнес Влад. — Сейчас я прошу первый и последний раз.

— Я не дам денег!

Слова отца прозвучали с шокирующей ясностью. У Влада словно оборвалось все внутри.

— Папа, это последнее твое слово? — глухо спросил он.

— Да! Денег не дам! — ответил отец.

— Я у вас единственный сын, который обратился к вам за помощью, но вы… — Влад посмотрел на отца, и тот выдержал его взгляд. Потом — на мать, и она отвела глаза в сторону. — Вы не услышали меня, не пошли навстречу. Почему? Почему вы такие жестокие? Или жадные?

— Мы не жадные, а расчетливые, — сказала мать.

— Я хочу научить тебя не быть слизняком, который ведется на первую просьбу, извини, замужней бабы. Да она могла все выдумать, чтобы выкачать деньги из доверчивого сынка богатых родителей!

— У меня копии ее медицинской карточки, анализов и обследований. Показать?

У Влада появилась надежда, и он готов был бежать в свою комнату за карточкой.

— Не надо. Если даже это так, то запомни, сын, никогда не иди на поводу у женщин, — сказал отец, вставая из-за стола. Евгений Осипович дал ясно понять, что разговор закончен. — Придет время, и ты мне еще спасибо скажешь за то, что я не дал тебе денег.

У Влада все внутри кипело от негодования. Он готов был взорваться, выплеснуть все наружу, но сдержался, оставив себе маленький шанс. Внизу послышались голоса.

— Иди встречай гостей, — сказал ему отец. — И мой тебе совет: выбрось из головы эту женщину, которая нашла себе развлечение на стороне. И еще. О псе в доме поговорим позже.

— Я все понял, — сказал Влад, резко поднявшись с дивана.

Влад зашел в свою комнату. Мартин успел оставить лужицу на ковре.

— Испачкал любимый мамин ковер? Правильно сделал! Как говорит наш папа, «никогда не иди на поводу у женщины!» — сказал он щенку и взял его на руки.

Щенок радостно лизнул его бородку теплым розовым языком.

— Ничего, малыш, мы еще поборемся, чтобы помочь нашей Римме, — пообещал Влад и посадил щенка на место.

***

Влад давно не видел Ларису. Она сидела за столом рядом с ним, радостная и возбужденная. Он невольно сравнил ее с Риммой, робкой, как легкий дождь, и нежной, как весенний ветер. Лариса была, как всегда, с яркой косметикой на лице; ее блестящие черные волосы, уложенные в красивую прическу высоко на затылке, подчеркивали тонкую длинную шею. Влад посматривал на нее и не понимал, как он мог встречаться с Ларисой и даже был готов прожить с ней всю свою жизнь. Ее красота была какой-то неестественной, улыбка — наигранной, слова — неискренними. Сочные губы Ларисы не привлекали сейчас Влада, и он заметил, что нижняя губа девушки немного ассиметрична, что придает ей стервозное выражение лица. Даже ее наращенные акриловые ногти, которые нравились ему когда-то, сейчас напоминали когти хищной птицы.

За обедом шел разговор об их свадьбе. Ничего не спрашивая у Влада, родители молодых людей бурно обговаривали детали торжества, назначали его дату. Влад не вмешивался в разговор, он даже не притронулся к еде. И только когда налили очередной бокал вина, Лариса подтолкнула его локтем в бок.

— Чего сидишь как засватанный? — спросила она тихо. — Выпьем за нас! — огласила она тост во всеуслышание.

Влад взял бокал с вином, обвел взглядом всех присутствующих. За столом все притихли в ожидании его речи.

— Спасибо всем, что пришли, собрались за этим столом, — сказал он четко и громко. — Спасибо, что все решили за меня. Похоже, что мое мнение здесь никого не интересует? Подсунули невесту — женись, сын! А любовь? Ау! Она есть в этом доме? Тишина. Похоже, что такая здесь не живет! А кто же здесь обитает? Расчет! Холодный расчет и культ денег!

Повисла звенящая тишина. Влад поймал на себе взгляд отца, холодный, стальной, острый, как хорошо заточенная сабля. Глаза Евгения Осиповича сузились, но это не остановило Влада.

— А ты, Лариса, уверена, что хочешь выйти замуж за человека, который тебя не любит? — Он с едкой улыбкой взглянул на Ларису.

— Влад, что ты несешь? Ты пьян? — пролепетала она растерянно.

— Напротив! Я трезв как никогда и могу смотреть на всех трезвыми глазами и говорить то, что думаю.

— Влад, прекрати! — взмолилась Алла Викторовна.

— Лариса, я тебе изменял. — Влад смотрел ей прямо в глаза. — И знаешь почему? Потому что никогда тебя не любил, а дал согласие жениться на тебе только из-за просьбы родителей. Их компании должны слиться, чтобы обеспечить достаток нашей будущей семье. Какой семье? Где не живет любовь? Где есть место только холодному расчету?

Лариса, отбросив всякое стеснение и забыв о такте, бросилась приводить хлипкие аргументы своей защиты. Она говорила о том, что они встречались и им было хорошо вместе, что родители не желали им плохого, а дурное настроение Влада скоро пройдет.

— Да не люблю я тебя, Лариса! Ты это понимаешь?! Я по-настоящему полюбил другую, но мои родители отказали мне в маленькой просьбе помочь больной женщине. Или ты, папа, передумал? Еще не поздно поторговаться!

Это был последний аргумент Влада. Он надеялся, что отец во избежание скандала согласится дать денег, но тот молчал, исподлобья глядя на сына и бросая на него ненавистные взгляды. Изумление Ларисы сменилось бурным негодованием.

— Ты наглая и самоуверенная самка! — без тени смущения бросил ей Влад и встал из-за стола. — Папа, ты ничего не хочешь мне сказать?

— Вон отсюда! — Отец стукнул кулаком по столу.

Влад ушел. Он слышал, как рыдала Лариса, как все кинулись к ней и начали успокаивать, как возмущались ее родители, а его просили прощения за поведение сына. Влад сложил вещи в небольшую сумку, забрал ноутбук и домик Мартина. Взяв все с собой, он оделся, засунул щенка за пазуху, спустился вниз. На миг все замерли и притихли, когда мимо них прошел Влад.

— Счастливо оставаться! — сказал он, не взглянув на присутствующих.

***

Влад до вечера без всякой цели ездил по городу. На заднем сиденье в своем домике мирно спал Мартин. Дождавшись Костю с работы, Влад поехал к нему.

— Что-то случилось? — удивился Костя, увидев на пороге друга со щенком.

— Надо поговорить, — сказал он. — И переночевать тоже. Пустишь?

— Не вопрос. Заходи!

Костя, выслушав Влада, почесал затылок.

— Ты знаешь, на твоем месте я поступил бы так же, — сказал он. — Плохо, что поссорился с родителями, но куда они денутся? Посердятся и простят.

— Это понятно. Но у меня нет времени, — сказал ему Влад. — Когда я забирал результаты обследования у врача, тот сказал, что счет идет на дни. Сегодня Римма не пришла, она мне звонила, потом звонок прервался. У меня плохое предчувствие.

— Не накручивай себя. Лучше подумай, может, есть еще какой-то выход.

— Уже все передумал. Даже если я продам машину по дешевке, то денег не хватит.

— Могу свою отдать, хотя стоит она копейки, — предложил Костя.

— Я даже посчитал те деньги, которые мне могли бы одолжить знакомые, но и так не соберется нужная сумма.

— Не бывает безвыходных ситуаций! Должен же быть где-то выход!

— Нужно только его найти, — грустно продолжил Влад. Друзья сидели до поздней ночи, пытаясь найти выход, обсуждая различные варианты, но все упиралось во время, которого у них не было.

— Мне кажется, что отец твой до завтра остынет, — предположил Костя, — и сам предложит помощь.

— Возможно, — согласился Влад. — Есть у меня такая маленькая надежда.

Он плохо спал этой ночью. На душе было тревожно и пусто, словно из его жизни вырвали самое теплое и надежное…

Влад проснулся от звонка мобильного. Взглянув на телефон, он удивился — звонил отец.

— Да, — ответил Влад. — Я слушаю.

— Вчера мы все погорячились, — сказал отец сухо, без эмоций. — Ты уже успокоился?

— Да.

— Тогда ждем тебя в одиннадцать тридцать дома.

— Можно раньше?

— Нет. У матери поднялось давление, я вызвал врача, — объяснил отец. — Думаю, что к тому времени он придет и окажет ей помощь. Все. Ждем!

— Отец звонил? — зевнув, спросил Костя.

— Да, он. Приглашает на разговор домой.

— Я же говорил! Ты своим поведением и уходом из дома показал решительность и способность противостоять. Куда родителям деваться? Ведь ты у них единственный сын.

— Посмотрим, что они мне приготовили.

Костя оставил Владу запасные ключи от квартиры, сказав, что тот может вернуться, если понадобится.

— Моей девушки не будет еще две недели, она уехала к своим родителям в отпуск, — объяснил Костя, — так что можешь жить сколько нужно.

— Надеюсь, что не понадобится, но спасибо!

— И друга своего можешь оставлять у меня спокойно — здесь нет ковров.

Влад забрал с собой Мартина, когда поехал в скверик на встречу с Риммой. Он ждал до одиннадцати часов, но Римма не пришла. Оставив цветы на скамейке, он поехал домой.

Отец был спокоен, хотя было заметно, что он все еще сердится на сына.

— Садись! — кивнул он на стул напротив. — Не ожидал от тебя такого.

— Я в свою очередь могу сказать то же самое. Как мама?

— Ей уже лучше, но пусть не слышит наш разговор.

— Хорошо. Я слушаю тебя.

— Возможно, я был неправ, — сказал отец. — Хорошо подумав и все прикинув, я решил дать тебе нужную сумму.

Влад замер, затаив дыхание. Он не спешил радоваться, так как хорошо знал отца и мог предположить, что где-то есть подвох.

— Но есть условие.

— Какое?

— Я дам тебе деньги сегодня же, но только после того, как ты пообещаешь мне жениться на Ларисе.

— Я согласен! — выпалил сразу же Влад.

Он был готов пойти на любую сделку, лишь бы спасти Римму.

— Не спеши! — остановил его отец. — В час пополудни ты поедешь к Ларисе и ее родителям, попросишь прощение за свое вчерашнее недостойное поведение. Ты скажешь, что был выпивши и намолол глупостей, что ты не изменял Ларисе, а все выдумал, чтобы ее позлить, так как сам нервничал. Ты меня понял?

— Да.

— И только после того, как вымолишь прощение у этой благородной семьи, я перечислю тебе нужную сумму.

— Это все?

— Нет, не все. Ты отправишь эту женщину на лечение одну, а сам женишься на Ларисе.

Отец внимательно посмотрел на сына.

— Я согласен.

— Ты можешь дать мне слово, что никогда больше не будешь с ней встречаться?

— Обещаю.

— После вашего бракосочетания я не сразу отдам вам свой бизнес, поживете несколько месяцев, я на вас посмотрю. Ты подорвал мое доверие. Осознаешь это?

— Да, папа. Теперь все?

— Да. Надеюсь, что наша сделка обоюдно выгодна. У меня все. Иди.

Влад поднялся и собрался уходить, но отец окликнул его:

— Влад!

Он обернулся.

— Еще что-то?

— Да. Сплавь куда-то свою псину — не место ей в нашем доме.

Влад кивнул в знак согласия. Он вышел из дома и посмотрел на часы. До унизительного для него мероприятия в доме родителей Ларисы еще было достаточно времени. Влад поехал к дому Риммы. Ему сейчас было совершенно безразлично, как сложится его дальнейшая жизнь, как он будет жить с Ларисой и когда отец передаст ему бразды управления бизнесом. Все отошло на второй план и стало малозначимым, кроме спасения жизни Риммы. Выдвини отец еще более жесткие условия — Влад, не задумываясь, принял бы их. Он понимал, что именно на этом отец и сыграл, но не было времени на раздумья и обиды, как и не было возможности для торгов с ним. Любая мелочь могла бы взбесить отца, и тогда время было бы упущено, поэтому Влад так легко согласился на все, что предложил Евгений Осипович. Если бы он сообщил, что выставит его за дверь голым и босым после своей материальной помощи, Влад принял бы и это.

Влад был взволнован и возбужден, когда ехал к Римме. Он представил, как ее глаза засветятся надеждой, когда он сообщит ей новость. Влад уже прикидывал в уме, сколько времени займет его унизительное вымаливание прощения у семьи Ларисы и во сколько ближайший рейс, на котором улетит Римма.

«Все не важно, когда речь идет о самом ценном — человеческой жизни», — думал Влад, заехав во двор однотипных многоэтажек. Номер квартиры Риммы Влад увидел на копии больничной карточки.

«Надо будет сразу же сообщить в клинику», — думал он, направляясь к нужному подъезду.

Металлическая дверь была на замке, и Влад не знал код от замка подъезда. Нужно было подождать, пока кто-то будет входить или выходить из него. Влад нервно начал ходить туда-сюда, поглядывая на окна третьего этажа. Где-то там Римма, которая больна и ждет помощи.

Влад увидел, что к подъезду дома идет пожилая женщина в черном платочке. Она подошла ближе, взглянула на Влада.

— Вы отсюда? — спросил ее Влад.

— Да. А вы к кому?

— К Римме.

— К Римме? — Женщина удивленно взглянула на молодого человека. Он только сейчас заметил траурный платок на женщине, и сердце его замерло в плохом предчувствии. — Вы немножко опоздали, — сказала она. — Ее уже похоронили, и люди поехали на обед в столовую, а я вот вернулась. Устала я, да и нелегко видеть молодую красивую женщину в гробу. Ей бы еще жить да жить!

Она еще что-то говорила, сокрушалась, но Влад ее не слышал. Внутри него что-то оборвалось, а мир вокруг вмиг стал черно-белым. До сознания дошло только то, что та, которая была ему дороже жизни, ушла навсегда.

— Вы… Вы не ошиблись? — почему-то спросил он. — Может быть, мы говорим о разных людях?

— А у нас в доме Римма была одна. Рыженькая, красивая, двое детей у нее и муж Игорь. Говорят, что рак ее очень быстро съел, — сообщила старушка тихим голосом, словно открывала тайну.

— Когда это случилось? — упавшим голосом спросил Влад.

— Вчера утром, часиков в десять — начале одиннадцатого. А тебе не сообщили?

— Спасибо, — промолвил Влад.

Он плохо помнил, как ноги сами его донесли до машины, как он застыл в одной позе на водительском сиденье, как пытался осознать случившееся, но долго не мог и так сидел, словно окаменев. Когда смог вернуться в реальность и понять, что Римму он уже никогда не увидит, он пересел на заднее сиденье, обнял щенка, уткнулся лицом в его теплое, пахнущее молоком тельце и заплакал.

— Я опоздал, — говорил он Мартину. — Малыш, мы с тобой опоздали на сутки. На одни лишь сутки! Ты понимаешь, что она нас ждала? Она была уверена, что мы придем к ней и поможем… А мы? Мартин, это я виноват! Я не смог. Я опоздал… Я даже не понял, что когда она мне звонила, то прощалась. Нет мне прощения!

Щенок, словно понимая, что его хозяину плохо и больно, прижимался к нему, лизал мокрое лицо.

***

Влад резко распахнул во всю ширь входную дверь дома и увидел отца и мать. Наверное, они ждали возвращения сына и поэтому сидели в гостиной за столом. На столе — чай и пирожные. Евгений Осипович, увидев Влада, нездоровый блеск в его глазах, отодвинул чашку в сторону, мать приложила салфетку к губам, оставив на ней жирный красный отпечаток.

— Мои дорогие родители! — сказал он, держа щенка на руках.

В его голосе Евгений Осипович сразу же уловил иронию и сжал губы.

— Как все прошло, сын? — спросила Алла Викторовна, поправив рукой прическу. — Все прошло нормально?

Влад проигнорировал вопрос матери. Он сел за стол, не раздеваясь, с Мартином на руках, отчего мать брезгливо скривилась.

— В чем дело, мама? Не нравится этот малыш? А мне, представь, он очень симпатичен! И псиной он не пахнет! — Влад поднес щенка к лицу, поцеловал его в мордочку. — Он еще совсем малыш и пахнет молоком. Хочешь убедиться?

— Перестань, Влад! — недовольно произнесла женщина.

— Почему, мама? Я ведь всегда мечтал завести собаку. Ты же помнишь? Папа, а ты не забыл, сколько раз я обращался к тебе с просьбой подарить мне на день рождения собаку, когда был ребенком? — говорил Влад возбужденно. — Вы мне отказывали всегда! И не потому, что иметь животное — это большая ответственность, а потому, что в доме будет плохо пахнуть и, не дай бог, оно сделает лужу на ковре! Так ведь?

— Мы для тебя купили огромный аквариум, — заметил отец.

— Рыбки — это хорошо! Они успокаивают, но я ведь хотел собаку! И аквариум с этими дорогими рыбками и кораллами, скорее всего, был предназначен для показа гостям, а не для меня.

— Мы с отцом и сейчас против этого блохастика, — сказала мать, кивнув в сторону щенка.

— Если есть блохи, от них можно избавиться, — сказал Влад. — А как избавиться от жадности в душе? Алчности? От холодного расчета и бездушности? Есть ли такое средство? Если оно существует, то где его можно приобрести? И какова цена?

Родители недоуменно переглянулись между собой и снова уставились на Влада.

— Не знаете! Поэтому и молчите. Для вас даже человеческая жизнь ничего не стоит! Что для вас значила та сумма, которую я попросил? Вы бы стали беднее жить без нее? Или по миру пошли? Да вы бы и не заметили! Но нет! Для того чтобы спасти жизнь, вы готовы были загубить даже жизнь собственного сына! Папа, ты не думал, что ты меня просто продавал богатой семье за ничтожную для тебя сумму? Ах, нет! Это у тебя называется сделкой! Деловой сделкой! Так вот, мои дорогие родители, сделки не будет!

— Что ты несешь, Влад? — прогремели слова отца. — Мы же обо всем договорились. Я пообещал тебе деньги на лечение чужой замужней женщины, а ты мне — женитьбу на достойной невесте.

— Папа, она не чужая, а любимая женщина — это во-первых. А ваша «достойная невеста» изменяла мне постоянно, даже успела сделать аборт, заметь, не от меня. Я жил иллюзией, что она станет моей женой и остепенится, но я глубоко ошибался — такие женщины не меняются.

— Ты выпустил пар? — Евгений Осипович строго посмотрел на сына. — Мы выслушали твой бред, теперь соизволь объясниться: что было у Ларисы? Они тебя не простили?

— Я там не был.

— Как… это? — Алла Викторовна вскинула черные крашеные брови.

— Никакой сделки не будет! Я не ездил к почетному и уважаемому семейству на поклон.

— Еще не поздно. — Отец взглянул на настенные часы.

— Поздно. Римма умерла, — упавшим голосом сообщил Влад. — Вы пожалели для ее спасения ничтожную для вас сумму, поэтому никаких сделок!

— Тогда… Тогда ты никогда не получишь компанию! — заорал отец.

— Я знал, что твоя реакция будет именно такой, — спокойно сказал Влад. — Я не претендую на нее.

— Тогда уходи из дому со своим вонючим щенком! — закричал в гневе Евгений Осипович.

— Что я и делаю! — улыбнулся Влад.

Он не спеша посадил Мартина себе за пазуху, сказал: «Всем до свиданья!» — и вышел из дома.

Влад поехал на квартиру к Косте. Друга дома не оказалось, и он позвонил Ярику.

— Сможешь приехать вечерком к Костяну? — спросил он.

— Без проблем! — ответил Ярослав.

Костя принес пиво и вяленых лещей. Три друга услышали от Влада о смерти Риммы и долго доказывали ему, что нет никакой вины Влада в ее смерти, что он сделал все возможное, чтобы ей помочь.

— Что ты теперь собираешься делать? — спросил Влада Ярослав.

— Не торопи его с решением, — осадил товарища Костя. — Не стоит сгоряча принимать решение, дай человеку все хорошо обдумать.

— То, что я уеду, уже решено, — сказал Влад. — На раздумье оставлю себе эту ночь.

Утром Костя до работы посмотрел местные новости в Интернете.

— Что там пишут? — спросил его Влад, заглядывая через плечо.

— Ты почему так рано поднялся?

— Мартину нужно в туалет. Так какие у нас свеженькие новости?

— Наши СМИ не дремлют, — усмехнулся Костя. — Все местные новости уже озвучили твой разрыв с Ларисой.

— И как они объясняют разрыв наших отношений?

— Пишут о том, что якобы у сына крупного бизнесмена появилась любовница старше его возрастом, что Лариса, узнав об этом, не пожелала иметь с тобой ничего общего, что не будет слияния двух крупных компаний. Слушай, да они даже в курсе того, что ты ушел из родительского дома! Сообщают, что ссора отца и сына произошла из-за денег. И как они пронюхали?

— Кто бы сомневался! Желтая пресса любит такие новости.

Костя ушел на работу, Влад выгулял щенка, накормил его и открыл свой ноутбук. Он сразу заметил, что часть его друзей удалилась из списка. Влад начал обзванивать их, но те не отвечали на звонки. Тогда он прошелся по всему списку телефонных номеров в мобильнике, обзвонил остальных и понял, что новость о том, что он остался без денег, заставила большинство его знакомых порвать с ним отношения. Лишь немногие из них пообщались с Владом, но никто не пригласил к себе, не назначил встречу, чтобы поговорить и хотя бы посочувствовать.

— Это значит, что вокруг меня были не те люди, — сказал он сам себе и удалил их номера из телефона. — Произошел природный отсев лжи от правды.

Вечером, когда пришли Костя и Ярик, Влад поблагодарил их за дружбу и сказал:

— Ребята, я уезжаю из этого города, чтобы начать новую самостоятельную жизнь. За душой у меня ни копейки. Забираю машину, подарок отца, есть одна сумка с вещами первой необходимости, несколько сотен зеленых, а еще — верный друг Мартин.

Костя молча открыл портмоне, достал оттуда все деньги, положил перед Владом.

— Бери, пригодятся, — сказал он.

То же самое сделал Ярик.

— Спасибо вам, друзья! — расчувствовался Влад. — Теперь я точно знаю, на кого можно положиться, а кого нужно вычеркнуть из жизни, — сказал он и добавил: — Навсегда!

Возвращение

Весна наступила рано. Уже в середине апреля было зелено и зацвели розовым и белым цветом сады. Даже ночью, когда Влад ехал пустынной трассой в своей старой «Таврии», было тепло. Он не был в родном городе больше года, и пришло время вернуться. Это был нелегкий год становления. Уехав в совершенно чужой, незнакомый город за сотни километров от дома, он начал новую жизнь. Первым делом он продал свою любимицу, красавицу «Аkura». Затем Влад снял недорогое жилье. Это была маленькая однокомнатная квартира в спальном районе города с крошечной кухней, но его она вполне устраивала. Первое время на кухоньке в пять квадратов он с непривычки наталкивался на мебель, потом быстро привык. Поздно вечером он падал на кровать от усталости и мгновенно засыпал. Как-то проснувшись утром, он сделал вывод: необязательно иметь огромных размеров спальню и кровать, для нормального отдыха нужна просто удобная постель. За вырученные от продажи авто деньги он купил недостроенные помещения кирпичного завода. Внатяжку хватило денег, чтобы закупить оборудование и запустить небольшой завод по производству тротуарной плитки. Он хорошо знал технологию производства, но самому стать во главе завода, подобрать нужный персонал, запустить производство — все это оказалось очень непросто. Однако он четко видел перед собой цель и уверенно к ней шел, помня о том, что жизнь будет такой, какой ее видит сам человек. Ему нужно было умело сочетать в себе строгость и чуткое отношение к людям, чтобы те, кто был с ним рядом, становились чуточку счастливее. Иногда Влад ошибался в людях, но, поняв это, просто вычеркивал их из своей жизни, чтобы они не отравляли ее. Он без сожаления сжег за собой мосты, чтобы построить свою жизнь, ориентируясь на свои желания и поставленную цель. По пути вперед Влад не забывал, что богатство не всегда измеряется деньгами. Он легко заводил знакомства, находил время для общения и оставлял в своей жизни тех, кто был честен и открыт. Постепенно круг его знакомств расширялся и он окружил себя светлыми и позитивными людьми. Владу было нелегко найти человека, который стал бы его правой рукой и на которого он смог бы положиться. После нескольких проб и ошибок Владу удалось встретить такого человека. Это был Александр, Сашка, сирота, которого не сломала жизнь; он закончил высшее учебное заведение, отвоевал у местных чиновников положенное ему жилье и устроился на завод Влада торговым представителем. Некоторое время Влад присматривался к парню, давал ему поручения, иногда довольно трудные, и Сашка не сетовал, не роптал, ни на что не жаловался — он добросовестно выполнял даже невыполнимое. Его напористость, трудолюбие, нетерпимость к алкоголю привлекли внимание Влада, и он взял его своим первым заместителем с испытательным сроком. За это время Сашка успел внести несколько рациональных предложений и внедрил их в производство.

Влад, вспоминая прожитое время, думал о том, что ему было нелегко, но он достиг за год поставленной перед собой цели. Глядя на серые отблески фар на асфальте, он сам себе удивлялся, как ему удавалось все успевать. Он не стал рабом, добиваясь материального благополучия, и утром успевал просмотреть все новости, чтобы не отставать от жизни. Затем он гулял с Мартином, но чаще всего брал его с собой на пробежку. Потом Влад сам готовил себе завтрак и кормил собаку и до вечера был на работе. Он построил свой график так, чтобы в нем находилось время для просмотра новых фильмов, посещения театров и выставок. Домой Влад возвращался поздно. Его тянуло вернуться в квартиру, где его ждал верный друг Мартин. Тот стал взрослым красивым псом, чем-то напоминающим черного лабрадора, с лоснящейся густой шерстью и умными глазами. Они хорошо ладили друг с другом. Казалось, пес умеет чувствовать его настроение. Когда Влад приходил домой усталый и чем-то раздосадованный, Мартин не приставал со своим лобызанием, он тихо садился рядом и молча клал голову ему на колени. Если у Влада было хорошее настроение, пес носился по комнате как угорелый. А Влад ложился на пол, и они боролись, играли, дурачились. Благодарный Мартин норовил лизнуть хозяина прямо в губы. Каждые выходные Влад брал Мартина с собой на прогулку в лес. Мартин с удовольствием запрыгивал на заднее сиденье старенькой «Таврии», которую Влад приобрел после продажи дорогой машины, и с важным видом смотрел в окно. Влад постоянно разговаривал с Мартином, и кто знает, как бы ему удалось преодолеть все трудности на своем пути, если бы не верный пес, который всегда был ему рад.

Влад не замкнулся в себе и не стал бирюком. Он заводил знакомства с девушками, но ни с одной из них так и не сблизился. В своей памяти он оставил самый светлый уголок для Риммы. Он чувствовал ее рядом с собой, жил воспоминаниями, которые стали для него спасательным кругом среди неспокойного океана жизни. Влад ясно осознавал, что таких, как Римма, у него больше не будет, но также понимал, что ее уже нет. Он заставил себя не жить сожалениями о прошлом. Из его души вырвали живьем кусок, больно, без анестезии, и рана ныла до сих пор, но время постепенно затягивало ее, оставляя на всю жизнь шрамы. Он знал, что они будут постоянно ныть, напоминая о себе, и боль будет усиливаться при воспоминании о Римме, ее танце счастья под проливным дождем, о тихом разговоре, протяжном, похожем на музыку. Римма ушла, освободив место другой, но не нашлось такой, которая смогла бы его занять, и Влад не торопил события. Подводя итоги прошедшего года, Влад знал, что именно Римма научила его ценить каждую прожитую минуту, жить, а не проживать отведенное ему время.

Он подъехал к родному городу еще до рассвета. Налево от трассы — дорога на кладбище. Влад перед отъездом остановился на этом же месте, но так и не решился найти могилу Риммы. Направо — дорога к холму, где они встречали восход солнца. Влад повернул направо. Доехав до того места, где они с Риммой наблюдали рождение нового дня, Влад остановил машину, выпустил Мартина.

— Иди погуляй! — сказал он ему.

Мартин, вильнув хвостом, побежал к кустикам. Влад сел на траву и ждал восхода солнца. За прожитый год он только два раза нашел время, чтобы увидеть красоту рождения нового дня, и сейчас рассчитал время дороги так, чтобы восполнить упущенное. Он увидел, как первый луч скользнул из-за горизонта и сразу же за ним разорвали серое небо другие посланники солнца, отразившиеся розовым светом в стекле сонных многоэтажек, в стеклах одиноких машин на мосту. Солнце пробудило ранних птиц, и невдалеке послышалась трель соловья.

— Мартин, вот и наступил еще один день, — сказал он псу, который сделал свои дела и сел рядом с хозяином. — Мы здесь были с Риммой, встречали рассвет. Ты помнишь ее? Наверное, нет, но тебе это простительно: когда она нашла тебя, ты был совсем крошечным щенком. Значит, ты Римму не можешь помнить, а я — не могу забыть.

Когда солнце выкатилось на небосклон и залило все вокруг ярким светом, Влад сказал Мартину, что они уезжают, и пес быстро запрыгнул на заднее сиденье. «Таврия» свернула на узкую дорогу, ведущую к кладбищу. Владу было больно, но он заранее решил, что обязательно посетит могилу Риммы. Он припарковал машину у домика сторожа. Рядом с небольшим помещением и церквушкой Влад увидел невысокий забор, за которым изготовляли надгробия и памятники. Он зашел в помещение, поговорил с мужчиной и попросил его найти номер захоронения Риммы.

— У вас здесь можно купить живые цветы? — поинтересовался Влад.

— Свежие сегодня еще не завозили. Можете купить искусственные или венок, — предложил мужчина.

— Мне надо живые.

— Я посмотрю сейчас. Мне кажется, что немного цветов осталось.

Мужчина вынес букет красных роз. Они еще не привяли, и Влад их купил. Он нашел могилу Риммы. Небольшой земляной холмик, деревянный крест и временная табличка с несколькими отпавшими буквами. На кресте висел дешевый венок из искусственных цветов, которые уже давно выгорели на солнце.

— Вот и я, Римма, — тихо сказал Влад. — Прости, что не навестил тебя раньше. Ты всегда будешь в моей памяти… Помнишь, как-то ты сказала, что мы всегда были вместе? Тогда я не понял твоих слов, а теперь знаю: мы были вместе не два месяца, а всегда, потому что до этого я не жил, а проживал свою жизнь, значит, мы действительно всегда были вместе. Прости, что не смог помочь тебе. С этой болью мне придется жить до конца, и спасибо тебе за то, что ты была в моей жизни самым светлым лучиком.

Влад положил цветы на могильный холмик, снял старый венок, чтобы выбросить его.

— Эти цветы тебе, — сказал он и поднял вверх глаза. — Улыбнись! Ты же любишь цветы?

Мартин удивленно смотрел на хозяина, смешно поворачивая голову. Влад зашел к мужчинам, которые пришли на свое рабочее место и уже переодевались. Он поинтересовался, можно ли заказать у них гранитный памятник по индивидуальному эскизу.

— Все можно, — ответили ему, — лишь бы были деньги. — И направили Влада к художнику.

Влад дал фотографию Риммы. Ее он отобрал заранее, выбрав из тех, которые сам сделал на отдыхе. На ней Римма была запечатлена в парке с лотосами, в момент, когда она повернулась к Владу со счастливым лицом.

— Эта подойдет? — спросил Влад художника.

— Хорошее фото! — одобрил он. — Какую надпись будем делать и из какого материала будем изготовлять памятник?

Влад пожелал сделать на гранитном памятнике цветной портрет Риммы, надпись с фамилией и датами рождения и смерти, а сверху капли дождя.

— Дождя? — удивился мужчина.

— Да, именно дождя!

Влад одобрил эскиз, оплатил работу и попросил выполнить заказ в ближайшие дни.

— Так… надо же за срочность… — помявшись, добавил художник.

Влад достал несколько купюр, положил на стол.

— Если работа не будет выполнена в срок или качественно, вернете оплату вдвойне. Договорились? — спросил он.

— Ну да! Конечно! — ответил мужчина.

Влад с Мартином сели в машину и поехали в сторону города.

— Мартин, нам надо помочь другу, — сказал он собаке. — Ты помнишь Костю? Мы у него жили несколько дней. Тогда нас выручил Костя, а теперь он сам нуждается в помощи. У нашего друга недавно умер отец, с ним произошел несчастный случай на производстве, и он погиб. Мы с тобой поддерживали Костика, и, кажется, боль его отступила, но сейчас он хочет, чтобы мы ему помогли. В чем, Мартин? Ты не знаешь, я — тоже, но мы с ним встретимся и обо всем узнаем. Так ведь, мой дружочек?

***

Был выходной день, и у Кости собрались все три друга.

— А где это твоя девушка? — спросил Влад, увидев, что ее в квартире нет.

— Мы расстались. Совсем недавно. Так ведь бывает: живешь с человеком, думаешь, что это твоя судьба, а потом понимаешь, что он не тот, за кого себя выдает, — объяснил Костя.

— Маска снята?

— Именно! Она как-то очень умело носила эту маску, а потом случайно забыла ею прикрыться — и обнажилась голая правда. Да что там говорить? Я ни о чем не жалею. Что было, то было.

— Значит, не тот человек был рядом, — с умным видом произнес Ярик и поправил очки.

Он сделал это так смешно, что все рассмеялись. Влад был им благодарен, что они не отвернулись от него в трудный момент жизни, когда он оказался практически без денег, без поддержки родителей, когда те, кого он считал друзьями, его предали. Он вспомнил, как без сожаления Костя и Ярик вывернули свои портмоне и отдали ему их содержимое до последней копейки. Эти два человека постоянно ему звонили, интересовались его делами, поддерживали морально после потери любимой женщины. Влад слушал их разговоры и мимолетно думал о том, что они сами даже не подозревают, как была ему важна их поддержка. Он знал, что обязательно отблагодарит их, но понимал, что этого мало. Вернуть им деньги — обидятся и не возьмут. Он тоже обязан сделать для них что-то нужное. Что именно — он уже придумал.

— Ну что, Влад, можем тебя поздравить с первым успехом! — сказал ему Костя. — Как говорят американцы, ты сам себя сделал! Рад за тебя!

— Спасибо. Это только первые шаги, — ответил Влад.

— Мы верили, что ты сможешь. А как родители? Вернее, ваши отношения? — поинтересовался Ярослав.

— Они мне не звонили, но раз в неделю был звонок от тети Вали. Уверен, что это они просили ее узнать, как у меня дела, — ответил Влад. — Обычно я не описывал подробности своей жизни, но отвечал, что у меня все окей. Что бы ни случилось, родители всегда остаются родителями.

— Встретишься с ними? — спросил Ярик.

— Да, конечно. Улажу тут дела и заеду к ним. Прощения просить не собираюсь, но пообщаться бы надо. Надеюсь, что за это время они перестали на меня дуться. Должны же они знать, что я не только хочу, но и могу, — засмеялся Влад.

— Правильно! Ты разрушил стереотипы о мажорах, доказав, что и сам можешь стать на ноги, и я прямо горжусь тобой! — улыбнулся Ярослав.

— Может быть, и медальку мне вручишь? — сказал Влад, рассмешив ребят.

Влад спросил Костю напрямую, что у него случилось. Парень сразу стал серьезным, поймав на себе внимательные взгляды друзей, которые замерли в ожидании.

— После смерти отца я убирал в его шкафу, — начал свой рассказ Костя. — Мать была в отчаянии, да я и сам не хотел, чтобы она прикасалась к его вещам и снова плакала. Она попросила какие-то вещи отца взять себе, а остальные раздать нуждающимся. У него было много хорошей одежды… Часть я оставил себе, остальное паковал в сумку, чтобы отнести в церковь. Дошло дело до его военного кителя. Отец пришел в нем из армии и берег как память. Сижу я, значит, раздумываю, что с ним делать. Выбросить рука не поднимается, решил оставить на память. Взял я китель, примерил на себя — маловат. Я руку засунул в карман и под подкладкой нащупал что-то твердое. Осмотрел, а там что-то зашито.

— Доллары? — усмехнулся Ярослав.

— Не угадал. Там я нашел старое письмо. Оно было аккуратно завернуто в целлофан и спрятано от посторонних глаз. Письмо было в конверте, на нем — почтовый штемпель, по которому я узнал, что этому письму около сорока лет. Я прочитал его… Хотите, прочту для вас?

— Не надо, это личное, — сказал Влад. — Своими словами расскажи.

— Это было письмо от девушки, с которой отец встречался, когда служил в армии. Она писала, что любит и помнит его, а также сообщала, что ждет ребенка. Это было, судя по дате, еще до встречи отца с моей матерью. По-видимому, отец дорожил этим письмом.

— Почему ты так решил? — спросил Ярик.

— Если судить по тому, что письмо читано-перечитано, а потом было спрятано и сохранено, — ответил Костя. — Но вот в чем вопрос. Если эта девушка родила ребенка, то это значит, что у меня есть брат или сестра.

— И ей или ему сейчас примерно сорок лет, — задумчиво произнес Влад.

— Если только она родила этого ребенка, — заметил Ярик. — Пока это только предположения.

— Я обыскал все вещи отца, но больше ничего не нашел: ни писем, ни фотографий, — продолжил Костя. — Могу предположить, что отношения той девушки с отцом были прерваны. Отец бросил девушку, которая ждала от него ребенка.

— Скорее всего, что так, — задумчиво произнес Ярик.

— Я в растерянности. Это письмо мне не дает покоя. Я долго думал, стоит ли об этом поговорить с матерью. Даже несколько раз пытался начать разговор, но она до сих пор не может прийти в себя после смерти отца. И это меня всегда останавливало. Теперь вот хочу услышать ваше мнение: нужно ли спрашивать об этом маму?

— Я считаю, что не стоит, — высказал свое мнение Влад. — А ты, Ярик, как считаешь?

— Ей сейчас и так тяжело, а это письмо… Нет, не надо ничего ей говорить — сами разберемся. Кстати, сестре ничего не говорил?

— Она младше меня на пять лет — поздний ребенок. Что она может знать?

— И то верно, — сказал Влад. — Я так понимаю, что ты хочешь найти ту женщину?

— Даже не ее, а своего брата или сестру, — ответил Костя. — Все-таки мы не чужие, в нас течет одна кровь.

— Правильное решение! — поддержал его Влад. — Я готов помочь тебе.

— Спасибо. Адрес, где жила эта девушка, есть на конверте. Можно завтра поехать в ту деревню, я уже и на карте ее нашел, и дорогу знаю.

— Поедем сегодня, — сказал ему Влад и добавил: — Чтобы не было поздно.

— И я с вами! Вы хотите без меня? — обиженно произнес Ярик.

— Мы поедем сами, — сказал ему Влад и достал деньги, завернутые в листок бумаги. — Это на лечение твоей матери. Займись поиском хорошей клиники, пусть ее обследуют, подлечат, а потом отправь в санаторий. Думаю, что там хватит.

Ярик растерянно хлопал глазами. Он хотел что-то сказать, но только открывал и закрывал беззвучно рот. Влад, улыбнувшись, рукой поднял его подбородок, чтобы он закрыл рот, и сказал:

— Бери! Я от души даю, правда! Думаешь просто так, за спасибо?

— В долг? — выдавил из себя Ярик.

— Дурак ты, Ярик! — усмехнулся Влад. — Я открываю интернет-магазин, и мне нужен надежный человек в этом городе. Нельзя заниматься одним делом, вот я и принял такое решение. Тебе не нужно будет увольняться с основной работы, магазином сможешь заниматься по вечерам дома — я все тебе потом расскажу. Для начала тебе придется посидеть-попыхтеть, поэтому, пока мать будет на лечении, ты освоишь новую работу. Как тебе мое предложение?

— Я… Я не знаю. Вдруг не справлюсь? — растерянно хлопал глазами Ярик.

— Куда ты денешься? Было бы желание! Ты думаешь, мне было легко?

— Я постараюсь! Спасибо тебе, Влад!

— Да не за что! — улыбнулся он и поправил очки друга.

***

Влад с другом поехали на машине Кости. По дороге Костя включил музыку, и Влад задремал под тихую успокаивающую мелодию оркестра. Он открыл глаза, когда Костя сказал, что они приехали. Влад тряхнул головой, посмотрел в окно.

— Те же яйца, только в профиль, — произнес он.

— Не понял, — взглянул на него Костя, заглушив двигатель «Жигулей».

— Я уже здесь был.

— Я быстро! Потом расскажешь, — бросил ему Костя и вышел из машины.

Через несколько минут он уже шел с председателем сельсовета. Мужчина, увидев Влада, удивился.

— Так я же все вам показал, — сказал он Владу. — Снова показать? Забыли, где могила Анны?

Костя ничего не понял и посмотрел на Влада. Влад сказал мужчине, что дальше они пойдут сами, и простился с ним.

— Что происходит? — спросил Костя. — Ты мне можешь объяснить?

— Идем, по дороге все расскажу.

Они пришли к могиле с надписью: «Мещерякова Анна».

— Это имя? — спросил Влад.

— Да. Это оно, и село то, что на конверте. Председатель сказал, что она умерла совсем молодой, но остались двое детей, девочка и мальчик. Их усыновили, и теперь я не знаю, как их найти. Но откуда ты… Я ничего не понимаю!

— Здесь похоронена мать моей Риммы, — сказал Влад, и Костя замер, пытаясь осознать услышанное.

— Значит, Римма… — протянул он растерянно.

— Да. Римма — твоя сестра.

— Черт! Черт! Я опоздал! Вот недаром мне хотелось ее увидеть! — раздосадованно вскрикнул Костя. — Но почему так получилось?! Моя сестра была рядом! Мы могли, мы должны были встретиться! Так не должно быть!

Влад положил на плечо друга руку.

— Не надо отчаиваться, — сказал он. — Счастливый случай — коварный. Он часто пользуется черным ходом и приходит к нам под маской неудачи. О Римме я тебе все расскажу, но у тебя еще есть брат.

— И как мне его найти?

— Я знаю, где он живет. Поехали! — сказал он и тихо добавил: — Чтобы не опоздать.

Мать Романа, увидев Влада, была удивлена.

— Снова вы? Я же просила вас не приезжать, — сказала она и напомнила, что сама позвонит Римме, когда Роману станет лучше.

— Не надо ей звонить, — сказал Влад. — Риммы нет, она умерла. Когда мы с ней приезжали сюда, она уже была неизлечимо больна.

— О Господи! Такая красавица! И молоденькая! Наверное, что-то серьезное?

— Онкология.

— Царство ей небесное! — женщина перекрестилась. — Пусть земля ей будет пухом! Я обязательно расскажу о ней сыну.

— Это Костик, — сказал Влад. — Он брат Ромы по отцу. Женщина изменилась в лице.

— Брат, говоришь? — недовольно произнесла она. — То была сестра, а теперь брат? Сестра умерла, появился брат? Да вы, я смотрю, какие-то аферисты! Что вам от нас надо? Денег у нас нет! Если сейчас не уберетесь, я вызову участкового!

Костя с Владом пытались объясниться, но женщина им не верила. И только тогда, когда Костя дал ей прочесть письмо матери Романа, она успокоилась.

— Вот оно как вышло, — грустно произнесла женщина. — Значит, Валерий — твой отец? — Она кивнула в сторону Кости.

— Да. Но он ничего мне не рассказывал. Может быть, вы мне все проясните?

— Да что там прояснять? Аннушка погибла, остались двое деток. Девочку забрали какие-то то ли родственники, то ли знакомые, а я усыновила Рому. Соседи Анны рассказывали, что Валерий после службы сразу домой не поехал, приехал в Нижнюю Петровку, а ему сказали, что его невесты уже нет в живых, а детей усыновили. Он поплакал у могилы и уехал. Больше его там не видели.

— Значит, мой отец ее не бросил, — с облегчением произнес Костя. — Мне можно познакомиться с братом?

Женщина задумалась.

— Даже не знаю. Сестру Рома видел… Наверное, вам стоит познакомиться, чтобы не получилось как с Риммой. Вы подождите здесь, я его немножко подготовлю, — попросила женщина.

Влад достал деньги.

— Костя, я хотел сделать тебе сюрприз, купив еще один хороший тренажер, — сказал он, — но теперь, мне кажется, эту сумму лучше отдать на лечение Романа. Семья живет бедно… Впрочем, сам решай. — И он протянул ему купюры.

— Спасибо. Я их отдам брату, — сказал Костя.

***

— Ну что, мой верный друг? — Влад погладил Мартина по голове. Пес внимательно смотрел на хозяина. — Родителей мы навестили, и они к тебе отнеслись терпеливо — это уже хорошо. Со мной хотела встретиться Лариса, но я не захотел, уверен, что она тебе тоже не понравилась бы. Ярик направил маму на лечение, и врачи обещают хороший результат. У Костика теперь есть брат. Что нам осталось сделать до отъезда? Мы с тобой поедем в скверик, я тебе покажу скамейку, где впервые увидел Римму, а ты посмотришь место, где тебя оставили в коробке.

Влад остановил машину недалеко от сквера. День был погожий, ясный, солнечный, и он решил немного прогуляться. Взяв собаку на поводок, Влад прошелся по мостику, где Римма с рук кормила голубей. Он даже попробовал привлечь птиц крошками на руке, но они на нее не садились. Голуби подлетали, хватали кусочек хлеба и отлетали с ним.

У Влада защемило в груди, когда он увидел их скамейку. Все было как и прежде, кроме того, что он больше никогда на ней не увидит Римму. Влад увидел девушку, которая сидела спиной к нему, как когда-то Римма. Ему на миг показалось, что то его Римма, что она жива и снова ждет его на прежнем месте. Он несколько раз глубоко вдохнул, отбросив напрасную надежду, и сделал шаг вперед.

Влад подошел, сел на скамейку, Мартин — рядом. Нахлынули, ожили воспоминания, и Влад снова вспомнил все до подробностей. Он приложил ладонь к скамейке — деревянные перекладины были теплыми, словно кто-то только что сидел здесь и нагрел их своим теплом.

— Это от солнца, — сказал сам себе Влад.

Он откинулся на спинку скамейки и посмотрел на небо. Оно было чистым, без единой тучки, глубоким, бездонным и синим, таким, каким бывает только весной. И вдруг он увидел журавлиный ключ. Сердце замерло, потом тревожно застучало в груди. Влад вспомнил разговор с Риммой, когда они говорили о журавлях. Глаза у Влада заслезились то ли от яркого слепящего солнца, то ли от боли воспоминаний, когда один из журавлей обозвался курлыканьем.

— Журавли прилетели, — услышал он приятный грудной голос девушки, которая сидела к нему спиной. — Странно, люди даже их не заметили, а ведь они приветствуют их своим курлыканьем. Они принесли им весну на своих крыльях. Нам бы порадоваться вместе с ними, но нет, все куда-то спешат, суетятся, а жизнь идет.

Влад повернулся и встретился с ней взглядом. У девушки с толстой черной косой были красивые глаза цвета черного шоколада.

— Меня зовут Ирина, — сказала она, взглянув на Влада. Влад проводил взглядом журавлиный ключ, поднялся со скамейки.

— Я — Влад, — представился он.

— А его как зовут? — Девушка тоже встала со скамейки.

— Это мой друг Мартин. Мартин радостно залаял.

— Похоже, вы ему понравились, — заметил Влад. — Мартина предали, оставив беспомощным щенком вон у той урны.

— Предательство ужасно. Он него веет холодом и болью, но Мартину повезло — у него есть вы.

— Мы есть друг у друга, — улыбнулся Влад.

— Я взяла булку, чтобы покормить голубей, — сказала Ирина. — Здесь есть прекрасное место — мостик, соединяющий два берега небольшой реки.

— Я знаю, где это. Мы с Мартином можем к вам присоединиться?

— Если хотите, то да, — улыбнулась Ирина.

Они втроем пошли по аллее, ведущей к мостику. Влад не знал, кто эта незнакомка, какая она и продлится ли их знакомство, но он вдруг почувствовал в ней что-то близкое и притягательное.

«Вы познакомитесь, когда прилетят журавли», — вспомнил он слова Риммы. «Как же я узнаю, что она моя судьба?» — спросил тогда Влад. «Ты ее почувствуешь сердцем», — ответила Римма. 

Примечания

1

От слова «пикап» (англ. pickup) — деятельность, направленная на знакомство с целью соблазнения или формирования отношений, на развитие необходимых для этого навыков. Пикапер — (жарг.) тот, кто занимается соблазнением девушек. (Прим. автора.)

(обратно)

Оглавление

Гром средь ясного неба

Объявление

Скамейка

Общение

Вдвоем

Быть вместе

Дождь

Реальность

Родные

Март

Возвращение Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg