«Кролик сказал, что я больше ничего не должен»

Он говорит: ты слишком слаб, чтобы изменить хоть что-нибудь.

Он говорит: прости, пожалуйста, это я тебя таким сделал. Это я сделал. Мне жаль.

Он говорит: ты ничто, и у тебя никогда не было дома.

Он говорит: ты никогда не вернешься домой.

И я никогда не вернулся домой.

Здание военного комиссариата на окраине столицы Государства стояло в узком проулке, неприметное и обшарпанное. Его изрядно занесло снегом, и круглая постройка была похожа на сугроб. Но миниатюрность этого здания обманчива. Там не меньше трех подземных этажей.

У меня с собой почти не осталось вещей. Пустой солдатский планшет, жевательный табак, мой детский талисман, игрушка в виде кролика, которую я для сохранности от песка завернул в бумажку, пустой блокнот, индивидуальный комплект пустынной защиты, какие-то карандаши. Больше в вешмещке ничего нет.

В столице шел снег, он искрился и таял темными капельками прямо в воздухе, если поймать снежинку на теплый выдох. Обожаю снег. Я очень соскучился по дурацкому снегу.

— Я воевал на юго-восточном фронте, вторая армия генерала армии фон Лакшица, — сказал я девушке-приказчице в военном комиссариате.

— Сочувствую, — сказала девушка.

— Мне нужны копии моих бумаг. Военный талон, свидетельство о приписке к батальону. Личная кинкарта. У вас же есть все это?

— Имя, звание? Должность? Номер роты? Название батальона? Род войск? — спросила девушка.

Картотечные папки шуршали под ее пальчиками уютным домашним шорохом. Словно страницы книги, которую ты перелистываешь в кресле перед камином. Я любил читать перед камином. Но что я читал тогда? И где стоял тот дом, в котором был камин?

— Я не помню, — сказал я.

— Удивительный факт, — сказала девушка.

— Вы мне поможете?

— Как прикажете искать ваши документы? Во второй армии достопочтенного фон Лакшица пятнадцать полков, двадцать девять батальонов, шестнадцать тысяч человек личного состава.

Неужели она не знает? А еще в комиссариате работает. Долго же до вас тут доходят сводки с театра боевых действий. Или просто нелюбопытная.

— Уже десять, — сказал я.

— Что десять? — удивилась девушка.