«Дорогой Эван Хансен»

Я покинул сцену.

Лучше сгореть, чем угаснуть, верно? Так написал Курт Кобейн в одном своем письме.

Я смотрел видео о всех этих знаменитостях. Эрнест Хемингуэй, Робин Уильямс, Вирджиния Вулф, Хантер С. Томпсон, Сильвия Плат, Дэвид Фостер Уоллес, Ван Гог. Я не сравниваю себя с ними – боже упаси! Эти люди делали большие дела. Я же не сделал ничего. Не смог даже написать небольшую записку.

Горение – правильное слово для того, что с ними происходило. Чувствуешь себя горячим. Все горячее и горячее день ото дня. И это переходит мыслимые пределы. Даже для звезд. На какой-то стадии они выдыхаются или взрываются. Завершают свое существование. Ты думаешь, они все еще здесь. Но некоторых из них уже нет. Они исчезли. Давно. Думаю, и я тоже.

Мое имя. Это последнее, что я написал. На гипсе на руке одноклассника. Значит, я все же оставил небольшой след. На сломанной конечности. И это, наверное, правильно. Поэтично, если подумать. Все, что я могу теперь делать, – так это думать.

Дорогой Эван Хансен,

Так начинаются все мои письма. Первым делом Дорогой, потому что так положено. Затем идет имя того, кому пишешь. В данном случае это я сам. Я пишу себе. Так что да, Эван Хансен.

На самом деле Эван – мое второе имя. Мама хотела назвать меня Эваном. А папа пожелал, чтобы я был Марком – так зовут его самого. Папа, согласно моему свидетельству о рождении, выиграл сражение, но победа в войне осталась за мамой. Она всегда звала меня исключительно Эваном. В результате папе ничего не оставалось, как делать то же самое. (Спойлер: мои родители расстались.)

Имя Марк значится только на моих водительских правах (которыми я не пользуюсь) или на заявлениях о принятии на работу, еще так обращаются ко мне в первый день в школе. Мои новые учителя говорят «Марк», и мне приходится просить каждого из них, не будут ли они так добры – называть меня моим вторым именем. Само собой, я делаю это, когда все остальные ученики вышли из класса.