«Скорость тьмы [Истребитель]»

«И тьма не объяла его».

Там были тяжелые окаменелые раковины, скрученные, как бараньи рога, и в той сердцевине, где пульсировал розовый влажный моллюск, теперь был холодный камень. В горячем песке встречались кремневые топоры, гладкие, янтарно-желтые, и если приставить острие к виску, то кровь испуганно звенела, и висок начинало ломить. Обнаруживались глиняные лепные осколки, черные от копоти, с незатейливым, из крохотных лунок, узором, — остатки горшков, в которых варилось мясо лосей и оленей, всплывала в кипятке рыбья, с белыми глазами, башка. На розовых валунах, поросших пестрыми мхами, угадывался странный рисунок, напоминавший ветвистый крест или выбитое на камне кольцо.

Люди, селившиеся, на берегах рек и озер, рубили избы из красного леса, долбили лодки из дубов, точили идолов из лип и кленов, ставя их на открытых высотах. Иных идолов обмазывали разноцветной глиной, других покрывали шкурами убитых медведей, третьих венчали кипами полевых цветов и речных кувшинок. Люди звались молодеями, а река, где стояли их селенья, и земля, которой владел луговой и лесной народ, звалась Молодой. Река Молода, вместе с соседней Шексной, впадала в Волгу, и молодеи ссорились с соседями из-за рыбьих нерестилищ и охотничьих угодий. Но часто брали у соседей невест, и тогда опивались на пирах медовой брагой, устилая пьяными телами дворы и деревенские улицы.

В Волгу по Молоде шли лебяжьего вида челны, украшенные варяжскими щитами, а из Волги в Молоду поднимались круглобокие ладьи расторопных хазарских купцов. Молодеи выкатывали на берег баклаги с медом, выносили комья липкого жирного воска, раскладывали куньи и лисьи меха. В свои терема и курные избы уносили восточные шелка и бусы цветного стекла, серебряные украшения и стальное оружие.

Обо всем этом можно было узнать в краеведческом музее города Рябинска, обращенного старинными окнами на Волгу, если следовать за женщиной-экскурсоводом. За ее утомленным красивым лицом и шалью, небрежно наброшенной на зябкие плечи.