«Нетленка»

© Елена Борисовна Четвертушкина, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Всякого только что родившегося младенца следует старательно отмыть и, давши ему отдохнуть от первых впечатлений, сильно высечь со словами: «Не пиши! Не пиши! Не будь писателем!»

Лист белой бумаги.

Или монитор компа.

Ты заносишь над белым безмолвием чистого листа (как пират кинжал, как Робин Гуд тисовый лук, как повар нож над жареным поросенком) лебединое перо, или гелиевую ручку, или неуверенно нашариваешь усталой ладонью компьютерную мышь… И замираешь, и хмуришься, и медлишь, всё медлишь в сомнении, гадая, с чего начать, — а главное, зачем. Кому, к репьям ушастым, сдались чужие недоперелеченные ссадины, или худо диагностированные старые болячки?..

И вот тут, уже почти совсем утонув в пучинах печальных мыслей, вдруг видишь: наплевав на зануду-рефлексию, из хлама неудач и разочарований проявляется зимнее, черным шелковым куполом натянутое небо в рассветном марлезонском балете звезд, и заснеженная, заметенная декабрем тайга с рыжими лисьими хвостами лиственниц в серебряной от инея чаще; черно-белая потекшая клавиатура горных отрогов, а потом — только вершины, вершины, вершины хребтов-бритв, хребтов-пил, хребтов-десантных ножей… Страна Суони, ради чьих историй уж точно стоит нарушить любое безмолвие, какого бы цвета оно ни было.

А в центре пейзажа, на склонах сопок — город Лоххид, про который Мотя так прямо и заявил, как только увидел:

— Это не город, не пудрите мне очки. Это заунывный деревенский романс об одинокой избушке, просто спетый хором.

Я тогда ответила, несколько задетая:

— Зато у нас есть море.

— Э-э, — отмахнулся Мотя, — ваше море — те ещё слезы…

М-да.