«Чужая тайна»

Та самая девочка из сашиного класса была толстая и прыщавая. И ещё вдобавок к тому некрасивая и неуклюжая. Она разговаривала неестественно тонким и прозрачным голоском, запиналась на нескольких буквах. И имя у неё было тоже толстое, расползающееся и липкое: Лиза. Ни одна девочка с ней не дружила, про мальчиков даже слов нет. Её игнорировал весь класс.

Вечером Сашка прибежал домой, закинул портфель в комнату, наспех перекусил и удрал к дворовым мальчишкам, забывшись в постановочных войнах, звёздных путешествиях и игрушечных странствиях.

Сашкино детство уходило сквозь пальцы, и игрушки прямо на глазах блекли, становились немыми, а друзья все больше времени проводили в разговорах или более серьёзных делах в чужих дворах.

Домой он зашёл только в десятом часу. Мать шикнула на него, разогрела ужин и вернулась в зал к телевизору. И сил осталось у Сашки только чтобы под бдительным присмотром маминого взгляда из зала добраться до ванной, почистить зубы и рухнуть спать.

Сколько времени он спал, неизвестно. Может быть полчаса, может быть час. Но только пронзительный звонок телефона в корридоре проник прямо в его сон, растормошил и безжалостно вышвырнул в реальность. Слушая как мать бормочет что-то в трубку, он долго ворочался, но никак не мог заснуть вновь.

Соскочив с кровати, Сашка прошёл к книжным полкам, достал из секретного закутка тетрадь с рисунками, выудил коробку карандашей и держа всё это подмышкой тихонько выдвинул стул из-за письменного стола.

Рисунки выводили зачарованного юного художника в другой мир, где власть, руководство и выбор принадлежали только движению руки мальчишки, цвету грифеля и силе нажима. Коробка с обыкновенными простыми карандашами имела больше почестей в детском мире, по иерархии она занимала место выше, чем упаковка с импортными и цветными. Но сейчас до карандашей не добраться. Они лежат наверху в антресолях шкафа. Если Сашка достанет их, мать сразу услышит, слишком уж дверца антресолей громко скрипит. Поэтому приходится рисовать цветными, хоть они какие-то и жирные.