А вот Никифоров, совсем еще мальчик, бежит впереди всех, улыбаясь, держит во рту леденец и качает головой, в правой руке у него два снежных игрушечных котенка, а в левой доверху наполненное водой детское ведерко.
Из-за большого снежного облака раздается голос:
— Гражданка Копылова, вас спрашивают, вы в конце концов изменитесь или нет?
И, зарядив длинноствольные ружья снежной дробью, ругая Нинку, охотники по очереди палят по облаку часа два кряду, стремясь спугнуть спрятавшееся заоблачное существо.
— Зря стреляете, — смеется Нинка. — Он не то, что вы, он любит. — Она смеется еще сильнее, поцелуями крадя снежинки с их полуобветренных щек.
Темнело. И уже на столбах кое-где зажигались огни. Но люди, сделав над глазами ладоневые козырьки, руководимые Нинкой, приехавшей домой всего на три дня, с восхищением смотрели на огромное облако, за которым пряталось странное существо, разговаривающее как человек, только любящее не как человек, а еще лучше, выше и чище…
— Знаю я! — говорил в таких случаях Никифоров. — Видел я раз такого гуся!
— Сам ты гусь, — отмахивалась Нинка и посылала его, к удивлению всех, за мороженым.
Тот, засопев, нежно говорил ей что-то на ухо и уходил. Затем вновь приходил. И к удивлению всех, вручал Нинке мороженое, да не одно, а два. И тут, как говорится, пушки палить переставали. Наступала тишина.
— Надо же, эскимо! — с восхищением восклицал кто-то. Потом слышно было аккуратное чмоканье — это галантно и добросовестно целовал Нинкины ручки прокурор. Затянутый офицерским времен гражданской войны ремнем, в каракулевой папахе, он стоял на коленях на брошенном у ее ног овчинном полушубке и декламировал.
— Да здравствует любовь! — и, сложив на груди руки, добавлял: — Сэле франсэ, франсэ сэле…
Люди, удивленные такой многозначительной иностранщиной, вытягивались в струнку.
— Князь! — восклицал кто-то.
— Нет, похоже, граф, — поправляла баба Клара, восхищенная поступком прокурора.
— А ты меня не боишься? — спрашивала загадочно Нинка у Никифорова, шагая после с ним рядом.
— Нет… нет… — встряхнув головой, молодцевато отвечал Никифоров и подпрыгивал.
— Умница ты моя! — хвалила его Нинка и, взяв его за руки, начинала кружиться с ним, счастливо смеясь…
Комментарии к книге «Снег на Рождество», Александр Петрович Брежнев
Всего 0 комментариев