«Поиски натуры»

Он лежал в углу комнаты. Маленькая однокомнатная квартирка в пригороде Москвы. Он выбрал ее из-за двери. Дверь была железная. Не было балкона, и единственное окно выходило во двор. Всегда пустой двор пригорода, грязный, с несколькими мусорными контейнерами и бомжами, которые вместе с собаками рылись в мусоре. То, что не годилось для них, они отдавали собакам и уходили вместе.

Уже несколько дней на въезде во двор стояли два «мерседеса». Они стояли днем и ночью. Они ждали его. Он знал, что за ним придут. Он мог уйти, но он остался.

У него в холодильнике еще было много еды. «Этого хватит, – подумал он, – еще дня на два на три».

А потом он выйдет… Он смотрит телевизор и слушает сообщения о погоде. Ему хочется еще раз услышать об этом. Какая же будет погода? Он хотел увидеть солнце, но на этой неделе ожидается только дождь. Он не увидит солнца, и мысль эта преследует его. Около брошенных в углу комнаты матрацев – ружье. На случай, если они начнут штурмовать, но это не те, кто способен на такое, они послали других, тех, что могут только ждать.

Они поняли: все бесполезно. То, что он взял у них, больше не вернуть. Они постановили, что ему – пора. Если бы и он сам не решил того же для себя, он бы ушел.

Это было в те дни, когда он только «открывал себе солнце». Солнце своего сердца, не похожее на обычную жару. Только тепло: домашнее материнское – то, что можно сравнить с солнцем. Вот тогда он и впустил в себя тепло, происхождение которого не мог объяснить. Оно держало его сердце теплым и в дождь, и в холод. Скорее всего, это было связано с женщиной, которую он полюбил.

Он не мог сказать ей об этом, думал, что скажет позже. Он хотел создать ее, и с этого времени уже знал, что станет художником. К нему пришла мысль, что всю свою жизнь он искал натуру, которая была бы похожа на то, что он почувствовал в себе, – впервые и навсегда.

Он мог бы мог выйти, если бы не последний штрих к статуе. Он смотрел на нее с разных сторон, но не видел в ней тепла. Он так или иначе работал над ней тридцать лет. Это было единственное произведение, которого никто не видел, оно было в его сердце. Он работал над ней тогда, когда приходило тепло, каждый раз стараясь передать волну, которая захватывало его. В тот день он понял, что пора закончить сделанное.