«На десерт»

Что же, с наступлением осени вас, драгоценные сограждане и соотечественники.

Славная отчизна наша предоставляет всякому из нас куда как больше самых разнородных шансов отдать концы, нежели утвердиться в жизни — но вот опять, по очевидному недосмотру властей, удалось дожить до очердной осени. И, проведя лето анахоретом в деревне — вернуться в Москву.

В подмосковной деревне, само собой — лучше, чем в Москве. Потому как до сих пор «умом Россию не понять»: ведь окочурилась вся промышленность, по этой причине и взыграть бы чистоте вод и воздухов — но исчезли в окружающем деревенском пространстве все кровососущие (как то: коретра кристалинис, то есть комары, мошка и слепни). Нет отвлекающего стрекота кузнечиков, нет страстного журчания лягушек и жаб в брачный период, очевиден недород соловьев, садовых славок и горихвосток, небо решительно чисто от ласточек и стрижей, разве только вертолеты Софринской бригады ОМОНа утюжат воздушное пространство.

Большое, большое преимущество имеет деревня по сравнению с Москвой при её мириадах кровососущих чиновников и властителей. Поэтому — очень располагает деревня к вдумчивому и неспешному чтению. Чтению того, что в нынешней России именуется её художественной литературой. И в завершение этого процесса приходишь к выводу, что ВСЯ отечественная беллетристика может именоваться художественной литературой с тем же правом, с которым «жигули» могут именоваться автомобилем, МВД — правоохранительной системой, а ракеты «Булава» — ракетами.

Но так ли уж прорушно и плачевно обстоит дело? Да, на консервации сберегается ныне грандиозная система советских радиоглушилок, возглавляемая в прошлом несгибаемой (может быть, даже при посещении туалета) марксисткой товарищем Крестьяниновой. Может быть, в порядке подпирания вертикали власти, Путин еще задействует систему глушилок, но покуда этот бронепоезл стоит на запасном пути. И, отвлекшись от опрыскивания лелеемых дубов и кленов, сжираемых мучнистой росой, на средней волне 1044 метра (радио «Свобода») услышал я зачтение какого-то литературного текста — и обмер. Бах — и вот тебе вспышечный образ, бах — и очевиднейшая стилевая красота, и дальше каскадом — красота, красота!