У нее были странные глаза — большие и круглые, как у птицы. А брови неестественно изогнуты и приподняты, словно она удивлялась всему на свете. И самое главное, она была необщительна. Любила тишину. Избегала шумных застолий. Коллеги в шутку называли ее Молчуньей. Пока продолжались съемки, она редко засиживалась в корчме бесконечно долгими вечерами, которые обычно заканчивались спорами и танцами. Она уходила, как всегда, незаметно, но окружающие не могли отделаться от чувства, что они только что ее видели. Как ни странно, такое чувство испытывал каждый из нас. И каждому казалось, что он не ошибается, и ему почему-то вспоминались ее глаза — большие, печальные, вечно задумчивые и угрюмые.
— Да не смотри на меня так, а то мне не по себе! — говорил ей часто режиссер.
Она не обижалась. А если и обижалась, то молча. Она была близорука и глядела на собеседника в упор, но очков никогда не носила. То ли забывала про них, то ли теряла. Услышав насмешку режиссера, она поднималась и уходила, но ее холодный, пронизывающий взгляд неотступно преследовал его.
— С Молчуньей что-то творится! С тех пор, как она занемогла, ее словно подменили, — сказал мне как-то режиссер.
— Может, она влюблена?
— В кого?
— В тебя…
— Мы знаем друг друга с пеленок, выросли вместе, и нам, кстати, под сорок…
— По тебе-то видно, а по ней — не скажешь…
— Женщины всегда лучше выглядят… Легкий массаж, немного косметики, и такой тюфяк, как ты, прибран к рукам…
Но я действительно никогда бы ей не дал сорок лет! Невысокого роста, стройная, подтянутая. И первое, на что обращаешь внимание, — это глаза, удивительно большие глаза.
А режиссер продолжал сокрушаться:
Комментарии к книге «Угрюмые глаза», Слав Христов Караславов
Всего 0 комментариев