«Солнце слепых»

«Быть здесь я в силах, но не хочу; там хочу, но не в силах: жалок обоюдно».

Аврелий Августин

Пролог в электричке

Вагон был переполнен. Голов хватило бы на три «Апофеоза» Верещагина. Гудя, как мошкара, все недовольно рассуждали о политике. Политика — единственное, о чем все имеют понятие. Как Аристотель. Только две дамы, как два насосика, качали городские сплетни о жизни мэрии, богемы, «черном пиаре», вперемешку с фразами о высоком. Все высокое качается из низкого.

— Аль Хафиз аль Марвази известен мне со слов Шамс ад-дина аль-Мукаддаси! — неожиданно заявила дама в брюках даме в юбке. Два длинных пролета до этого они не могли поделить что-то между замом мэра Пинским и Барухом Спинозой.

У дамы в истонченном трико, зажатой между ними, от Пинского и Баруха было дурно, а от «аль-Мукаддаси» и вовсе закатились глаза. Огрубевшими от свободы руками она вцепилась в разбитую садовую тележку, как в пулемет «Максим». Ну, еще слово, зараза, еще одно!..

В тамбуре под табличкой «Не курить» курил и надсадно кашлял свирепый штурман Билли Бонс.

— Может, все-таки бросите курить?! — строго спросила вертлявая дама, явно чужая в этом вагоне. Билли обдал ее дымом, и дама локтями пробуравила себе путь внутрь вагона. Ровно на одного человека.

— Я бы бросил, — прохрипел Билли ей вслед, — но не могу: толстая кишка тонка.

— Ага! — сказал здоровенный парень на ее пути, колыхнулся и тут же образовал вокруг себя пустое пространство. — Фу-у!.. Жара!.. — вздохнул он. На голове у парня был пробковый шлем, а от талии до колен просторные парусиновые шорты с лампасами, гульфиком и карманом. Лампасами и шлемом он напоминал генерала. В кармане было пусто, но в гульфике звенели гульдены. Парень снял шлем и вытер пот со лба и изнутри шлема, а из кармана шорт выглянул котенок. Тощий и страшный, как смерть.

— Ах, какая прелесть! — всплеснула руками дама, не отводя глаз от парусиновых шорт. Она ростом была аккурат парню подмышки. Парень сказал: «Гы!» — и погладил котенка. Тот спрятался.