«Дорога соблазнов»

Дорога соблазнов (fb2) - Дорога соблазнов (Дорога (Герцик) - 2) 976K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Татьяна Ивановна Герцик

Татьяна Герцик Дорога соблазнов

Copyright 2015 Татьяна Герцик

Эта книга предназначена исключительно для Вашего личного использования. Она не может быть перепродана или отдана другим людям. Если Вы хотели бы поделиться этой книгой с другими, пожалуйста, купите дополнительную копию для каждого получателя. Если Вы читаете эту книгу и не покупали ее, или она не была куплена только для Вашего использования, то, пожалуйста, купите свою собственную копию.

Спасибо за уважение к нелегкой работе автора.

Глава первая

Утро выдалось чудесным. Пели прилетевшие с юга птички, воробьи дерзко чирикали, устраивая разборки из-за воробьих, с ярко-голубого неба светило свежее, не по-зимнему радостное солнце. Но Пал Палыч, деловито шагавший на работу, этого благолепия не замечал. Его волновал все тот же сакраментальный вопрос: где взять специалистов? Благодаря губернатору, взявшему курс на уничтожение местного здравоохранения, и мизерную зарплату, на вверенной ему городской станции скорой помощи работать было некому. Штатных врачей и медсестер почти не осталось. Выручали варяги, те, кто за такие же гроши работали в больницах и поликлиниках, подрабатывая везде, где можно. Естественно, все они имели специализацию для работы на «скорой», что весьма ценилось в медицинских кругах.

Подойдя к зданию станции, окинул ее оценивающим взором. Картина была удручающая, но привычная. В области все медучреждения были точно в таком же забросе. Обшарпанные, старые, неприглядные. Зато губернатор усердно насаждал культуру, с его точки зрения, прогрессивную. Музей современного искусства, оттянувший на себя практически все деньги других объектов культуры, да ежегодные помпезные общественные мероприятия не оставляли медикам шансов на лучшую жизнь. Чтобы скрыть прорехи в бюджете, проводились так называемые «оптимизации» и «укрупнения», в результате которых в области была закрыта половина учреждений здравоохранения, образования и культуры.

Пал Палыч, привычно чертыхнувшись, взбежал на свой второй этаж, и тут же удостоился сурового взгляда своей секретарши. Как опаздывающий школьник, украдкой посмотрел на висевшие в приемной электронные часы. 8-45. До начала рабочего дня еще пятнадцать минут. Но Варвара Алексеевна, его строгая секретарша, считала, что шеф обязан дневать и ночевать на работе, на то он и шеф.

Пал Палычу стало стыдно. Ему еще ни разу за свое вот уже десятилетнее начальствование не удавалось прийти раньше или уйти позже рьяной работницы. Он знал, что у нее есть муж, живущие отдельно выросшие дети, несколько внуков, и не понимал, почему она не стремится домой.

У него самого молодая жена с маленьким ребенком. Понятно, нужно море заботы и немало денег. Первая семья с двумя сыновьями-подростками тоже требовала пригляда, поэтому он жил в постоянной спешке. А как же? Нужно было везде успеть. К тому же его снедало постоянное чувство вины. Он не слишком красиво поступил с первой женой и теперь каждый раз, когда видел ее нарочито безразличное лицо, стыдился, как мальчишка. Но что делать? Любовь, она не выбирает. Просто он увидел Киру, и все остальное было тут же забыто.

Повесив куртку в шкаф, прошел в свой кабинет. Заметив, что Варвара Алексеевна снова сложила бумаги ровной стопкой на краю стола, поморщился. Что за наказание! Доколе она будет тыкать его носом в так называемую неряшливость? Никакой неряшливости нет, просто он раскладывает бумаги так, как ему удобнее.

Пал Палыч, беззвучно поругиваясь, принялся разбирать аккуратную стопку на несколько неаккуратных кучек, деля их по ранжиру – что сделать в первую очередь, а что оставить на потом. Посредине этого увлекательнейшего занятия зазвонил городской телефон.

Он автоматически сказал в трубку «алло», одновременно пытаясь вникнуть в смысл приказа, поступившего из горздрава. Голос в трубке что-то проговорил, но Пал Палыч не разобрал, что именно. Осознав, что до Юлия Цезаря ему далеко, вздохнул и положил приказ на стол. Прислушался к голосу.

Говорил Аркадий, его однокашник, а ныне главврач одной из городских больниц.

– Вот я и подумал, что тебе она вполне подойдет.

Пал Палыч решил уточнить, о чем речь.

– Кто подойдет?

Аркадий возмутился.

– Я тут перед тобой рассусоливаю вот уже полчаса, а ты даже слушать не удосужился! И кто ты после этого?

Пал Палыч примирительно проговорил:

– Да я тут приказом последним увлекся, никак врубиться не мог, что к чему.

Аркадию это проблема была знакома не понаслышке.

– Сто двадцатый, что ли? Это очередная блажь нашего милого начальничка. Каждый понимает его по мере своей испорченности. Но я тебе толкую о Василисе Ивановой, медсестре. Специалист она прекрасный, человек хороший, не возьмешь?

Пап Палыч насторожился.

– Если она так хороша, то какого лешего отдаешь?

– Я тебе уже сказал, что она поссорилась с племянничком нашего губернатора.

– Как она так умудрилась?

– Да она девочка с идеалами. Причем она их не декларирует, она за них борется. У нас лечится сестра губернатора, довольно приличная, кстати, дама. Но ее сыночек-бизнесмен, племянник губернатора, очень любит тыкать персонал носом в разные выдуманные недочеты. Вот он и принялся права качать не по делу. А Ася девушка прямая, она ему и высказала все, что думает о нем, его мамаше, губернаторе и всем нашем правительстве. Народу при этом разговоре было не счесть. Скандал замять не удалось, губернатор настаивает на увольнении за хамство. А я хочу ее тихонько перевести в другое местечко и сказать, что уволилась по собственному желанию.

– Так она и у нас какой-нибудь скандальчик устроит. У нас ведь порядки такие же, что и везде. От правдолюбцев неприятности одни.

– У тебя поводов меньше. Все в дороге, все в пути. К тому же у тебя что, специалистов хватает?

Пал Палыч призадумался. С одной стороны, ему вовсе не хотелось неприятностей, а с другой, работать и в самом деле было некому. Вот и сегодняшней ночью большая часть бригад была укомплектована врачами или фельдшерами, ездившими на вызов поодиночке, работая, по сути, на износ.

Нехотя согласился:

– Ладно, присылай эту свою Василису Иванову. Посмотрю на нее.

– Ты не смотри, а бери! Специалист замечательный!

Пал Палыч спохватился:

– А специализация у нее какая?

– Хирургическая сестра, с персональной доплатой, между прочим. Как ты понимаешь, такую надбавку просто так не дают. Она у вас, кстати, порядок наведет, она везде успевает. Энергии в ней немеряно. Ну, бывай!

Пал Палыч поразился. Это ж надо! Хирургические сестры были элитой в их медицинском мире, и каждая ценилась на вес золота. Если уж Аркадий хирургическую сестру отдает, то как же этой Василисе надо было поссориться с племянничком, чтобы перейти на должность гораздо менее престижную и раза в два менее оплачиваемую! И как аукнется ему неосмотрительное решение приютить у себя опальную медсестру?

Похмыкав, решил не паниковать раньше времени. Подняв взгляд, еще раз полюбовался на выданный горздравом календарь с местными достопримечательностями. Особенно ему нравился год – 2009. Девятка всегда была его любимой цифрой. Может, в этом году ему повезет? Миллион выиграет или хотя бы ремонт на станции сделает.

Разобравшись с бумагами, спустился в комнату отдыха. Окинул взглядом старую, отслужившую свой век мебель, привезенную из домов сотрудников. Теоретически в смете станции была графа «мебель для отдыха сотрудников», но денег по ней никогда не давали. Правда, чайник с микроволновкой за государственный счет купили, мелочь, а приятно.

За поцарапанным столом сидел Виталий Петров, сумрачно разглядывавший чаинки в чашке чая. На нем была стандартная служебная форма, зеленые брюки и тужурка с надписью «скорая помощь», сидевшая на нем с небрежным изяществом, как на ином не сидит и дорогой смокинг.

Пожав ему руку, Пал Палыч робко спросил:

– Как дела?

Виталий пожал плечами.

– Ты же знаешь, что я опять езжу один. Тяжеловато, однако.

Пал Палыч сочувственно вздохнул. Виталий приходил на дежурство, отработав смену в отделении областной больницы. Он был талантливым хирургом, и, по идее, подрабатывать ему было не с руки, но он жил с родителями в стандартной двушке и пытался накопить на собственную квартиру.

Пообещал с оптимизмом, надеясь, что так оно и будет:

– Не волнуйся, тут наклевывается один вариант. Опытный специалист, хирургическая медсестра.

Виталий аж привстал.

– Хирургическая медсестра? Случайно не Ася Иванова?

Пал Палыч поразился.

– Ты что, с ней знаком?

– Не знаком, но слухами земля полнится. Она же в своем роде героиня. Жанна Д’Арк местного масштаба. Умудрилась поссориться одновременно со всем областным начальством. – И с сомнением спросил: – Неужели вы ее возьмете, это же чревато неприятностями?

Пал Палыч поморщился. Сомнение в собственной отваге он всегда воспринимал несколько болезненно.

– А в чем, собственно, проблема? Я ведь не могу знать все местные сплетни. Ну, предложили мне хорошего специалиста, я его и взял. А на фоне хронической нехватки кадров меня и упрекнуть не в чем.

Виталий усмехнулся и хотел что-то возразить, но тут в комнату вошла Ольга Павловна, врач скорой, и Виталий мгновенно забыл все, что хотел сказать. Он туманным взглядом уставился на милое уставшее лицо девушки, и Пал Палыч понятливо хмыкнул. Кивнув одновременно и в знак приветствия и в знак прощания, пошел к себе.

Он давно подозревал, что специалист такого уровня, как Виталий, мог бы найти себе подработку и денежнее, и престижнее. Но у того был свой, личный, интерес. Ну что ж, Бог в помощь. Пара они красивая, может, и сговорятся.

После обеда по внутренней связи позвонила Варвара Алексеевна и странно-размягченным тоном сообщила:

– К вам на прием Василиса Андреевна Иванова. Примете?

Пал Палыч почувствовал, как у него беспокойно трепыхнулось сердце. Но ответил безмятежно:

– Просите, Варвара Алексеевна!

Раздался быстрый цокот каблучков, дверь распахнулась и перед ним возникла среднего роста крепкая девушка из тех, о ком говорят «кровь с молоком». Белая кожа, россыпь веснушек, чуть вздернутый нос, рыжеватые волосы и веселые голубые глаза. Светлый плащ был распахнут, открывая голубое скромное платье.

– Здравствуйте!

Пал Палыч вздрогнул от громкого решительного голоса.

– Аркадий Васильевич сказал мне, что он обо всем с вами договорился.

Главврач приосанился.

– Да, мы с ним переговорили. Но вы понимаете, Василиса Андреевна, что это всего лишь предварительная договоренность.

Девушка озадаченно передернула плечами.

– И что это значит?

Ее прямота несколько обескуражила поднаторевшего в подковерных играх Пал Палыча.

– Эээ… просто у вас будет испытательный срок. В соответствии с законом три месяца.

Ася широко улыбнулась.

– Ну, это ерунда! Это не страшно!

Пал Палыч поспешил уточнить:

– Но спорить с больными и их родственниками у нас категорически запрещается!

Ася внезапно рассмеялась, откинув голову и блестя ровными белыми зубами.

– Как хорошо расходится информация, я и не подозревала!

Пал Палычу не понравилось скрытое обвинение в собирании сплетен.

– Конечно, Аркадий Васильевич сказал мне, в чем суть проблемы. Очень корректно, кстати.

Ася согласно покивала головой.

– Аркадий Васильевич очень корректный человек, это точно. Только твердости в нем маловато будет. Иногда нужно и кулаком по столу стукнуть, а он провинившихся только журит, как малых детей.

Пал Палыч закашлялся. Аркадий и в самом деле был человеком мягким и конфликтов всяческого рода избегал. Он даже энергичного зама взял к себе с единственной целью устрашить наиболее бесцеремонных членов своего коллектива, что ему самому никогда не удавалось.

– Ну, врач и должен быть снисходительным…

Ася нравоучительно поправила:

– Мягким должен быть врач, а не руководитель. Руководитель должен быть твердым. И даже не твердым, а последовательным.

Пал Палыч решил этому определению соответствовать на все сто.

– Правильно. Поэтому для начала я познакомлю вас с нашим врачом, с которым вы будете работать. Вернее, не совсем нашим, но это неважно. Зовут его Виталий Владимирович. Очень хороший врач, хирург, между прочим. Он сейчас как раз остался один, без медсестры.

Взмахом руки указал Василисе на дверь, только сейчас сообразив, что даже не предложил ей присесть. Успокоив себя тем, что она в подобных экивоках явно не нуждается, пошел следом. В коридоре обогнал ее и в комнату персонала зашел первым.

Быстрым взглядом окинув помещение, понял, что пришел не вовремя. Виталий пил кофе с Ольгой, глядя на нее откровенно влюбленными глазами. Пал Палыч покашлял, давая ему время спрятать телячий взгляд.

– Добрый день! Познакомьтесь с нашей новой медсестрой, Василисой Андреевной Ивановой.

Василиса добавила:

– Можно просто Ася. Меня так все зовут.

Оля с приветливой улыбкой кивнула головой, а Виталий встал и протянул Асе руку. Та автоматически подала свою, и он крепко ее пожал, слегка встряхнув.

– Чрезвычайно польщен! Работать с таким отважным человеком большая честь!

Ася испытующе посмотрела ему в лицо и вдруг залилась розовым поросячьим румянцем.

– Вы это о чем? – казалось, ей трудно сосредоточиться.

– О вас. Вернее, о том, как вы дали отпор зарвавшемуся племяннику нашего замечательного губернатора.

Ася отняла руку и сжала ее в кулак.

– Издеваетесь?

Виталий удивился.

– И не думал. С чего вы взяли?

Ася расслабилась, уронив руки вдоль тела.

– Да так. Мне столько всякой ерунды наговорили, я теперь без повода на людей кидаюсь. Извините.

Виталий великодушно предложил:

– Поскольку мы здесь все равны, то, может, на «ты» перейдем?

Ася растеряно улыбнулась.

– Можно.

Решив, что процесс знакомства благополучно состоялся, Пал Палыч кивнул и быстро скрылся в коридоре.

Оля отодвинула старенькое кресло поближе к стене, освобождая место. Виталий галантно подвинул к столу еще один стул.

– Садись рядом, Ася. Выпей кофе, пока нас никуда не угнали. И, если можно, расскажи нам, как ты поставила на место этого самого племянничка?

Ася села на расшатанный стул между Виталием и Олей. Покачавшись на нем, кивнула самой себе, будто что-то решив. Отхлебнула кофе из протянутой ей Олей кружки и неохотно ответила:

– Ничего интересного в этом нет. Можно было из этой ситуации выйти корректно.

Сразу поняв, что это не ее слова, Оля уточнила:

– Кто так сказал?

– Да Аркадий Васильевич, наш главный. Конечно, я чересчур вспылила, в этом он прав, но я этих тупых нуворишей терпеть не могу.

– А конкретно как дело было? – Виталий спрашивал так упорно, будто выведывал симптомы редкого заболевания.

– Конкретно было так. Прихожу я в ночную смену, как обычно, к восьми часам. Посещение родственников уже закончено. Но не для всех. В платной палате лежит сестра нашего губернатора, нас особо предупредили, что мы должны ей оказывать повышенное внимание. Ну, да ладно, это ерунда, я всем нашим пациентам оказываю повышенное внимание.

Виталий заинтересовался.

– Ты же хирургическая сестра, какое повышенное внимание?

Ася осуждающе посмотрела на него.

– Ты что, с луны свалился? Среднего медперсонала не хватает так же, как и врачей. Вот мы и пашем на двух ставках. В то дежурство я была в качестве обычной постовой медсестры. Мне кажется, это во всех больницах так.

Виталий извиняющее развел руками.

– В самом деле, я не подумал, у нас так же. Извини. Ну, и что было дальше?

– А дальше меня вызвала эта самая сестренка, мадам Сгущенка.

Ольга не смогла сдержать любопытства.

– Как сгущенка?

– А фамилия у нее Сладкова, и сама она вся такая фальшивая, приторно-сладкая. Потому и Сгущенка.

Виталий уточнил:

– Это ты ее так окрестила?

Ася согласилась, задорно сверкая глазами:

– Не буду отпираться, я. Ну, так вот, звучит зуммер из ее палаты, и в это же время авария, привозят экстренных больных на операцию. Свободных операционных сестер нет, пришлось ассистировать хирургу. В общем, к этой Сгущенке я прибежала только через полчаса. А там ее сыночек сидит с какой-то раскрашенной девицей. Важный такой, наглый, сытый. Ужасно противный, одним словом. И, не слушая меня, давай мне выговаривать, мол, я позорю звание медсестры, я такая-сякая, на больных мне наплевать, и все в таком духе. Я думаю, он перед этой девицей из себя большого начальника корчил.

Оля сочувственно заметила:

– Это ужасно противно, я и сама в таких случаях начинаю хамить.

Виталий скептически оглядел девушек.

– На скорой такое хамло встречается каждую смену. Алкаши, которые с перепою болеют, вообще в выражениях не стесняются. Мы их хамство на телефон записываем. Хоть судом пригрозить можно и в милицию заявление подать. Но я тебя перебил. Что там дальше-то было?

– А дальше я ему ответила о зажравшихся нуворишах и родственничках разного рода непорядочных типов. Ну и пошло-поехало. Тут еще на шум в палату несколько больных заглянуло, давай мои слова комментировать, в общем, настоящее шоу получилось. Этот обиженный малыш на следующий день с утра пораньше заявился и заявление на меня написал. Причем еще и дядюшке нажаловался, тот лично бедному Аркадию Васильевичу звонил. Я ему сочувствую. Он меж двух огней оказался. И меня ему выставлять не хотелось, не такой уж я плохой специалист, и с начальством ссориться не резон. В общем, я тут у вас как бы на исправительных работах. Он мне сказал, что когда все утихнет, он меня обратно возьмет.

– А что с этой мадам Сгущенкой?

– Да ничего. Она ничем таким и не болела. Просто лежала на обследовании. Насколько я знаю, ничего серьезного у нее не нашли.

– Понятно. Значит, дама с претензиями.

Ася покачала головой.

– Да она баба-то ничего. Это ее сыночек копытом землю роет. Может, и в самом деле так мамочку любит, а, может, просто свои возможности демонстрирует. Не знаю. Но что он противный, это точно.

По громкой связи раздался голос Нины:

– Ребята, давайте на вызов. Кто поедет?

Оля растерянно оглянулась, будто надеялась увидеть за своей спиной медсестру.

– У меня опять Валентина с Виктором Егоровичем в гипермаркет умотали. Сказали быстро, а сами уже полчаса ездят.

Виталий встал.

– Ладно, поедем мы. Вот и повод Асе показать себя в деле. Бокс с медикаментами в машине. Готова?

Ася уверенно поднялась.

– Я, как юный пионер, всегда готова.

Они дружно пошли к выходу, шагая в ногу. Оля проводила их взглядом и тихонько вздохнула про себя. Виталий, конечно, очень хороший человек, но вот никаких близких отношений с ним она не хочет. Ну, не лежит у нее к нему душа, что тут поделаешь?

Стукнула входная дверь, и в комнату стремительно заскочила плотная женщина средних лет. В руках у нее было пять пакетов с продуктами. Валентина выглядела несколько неуклюже в зеленой униформе медперсонала, состоящей из куртки с надписью «скорая помощь» и мешковатых брюк, но не обращала внимания на такую ерунду.

– Виталий уехал на вызов вместо нас?

Оля кивнула головой.

– Вот черт! Чуть-чуть не успели! В универсаме очередь на кассе, просто жуть! И это днем! После работы там вообще делать нечего. Ну да ничего, главное, чтобы Пал Палыч не просек.

Валентина принялась торопливо выгружать покупки в холодильник. Потом схватила кружку, налила кипятку, бросила пакетик чая и принялась торопливо пить, смешно причмокивая. Оля, давно привыкшая к ее простоватым манерам, молча смотрела в окно.

Расправившись с чаем, Валентина осведомилась:

– А кто это сидел с Виталием в машине? Кто-то новенький?

– Это Ася Иванова, она будет работать в бригаде с Виталием.

Валентина насторожилась.

– Постоянно? Ох, смотри, окрутит она его, а ты останешься с носом!

Оля с упреком посмотрела на медсестру, вечно сующую нос не в свои дела.

– И замечательно! Ему давно жениться пора!

Валентина не понимала такого безалаберного отношения к жизни.

– Оля, у тебя же домик скоро развалиться! Ремонт нужно делать! А он на квартиру копит, вот вы и скооперируетесь. У тебя жилье, у него деньги. Знаешь, какой можно славный домик сбацать!

К облегчению Оли, страшно не любящую подобные прагматично-матримониальные прогнозы, Нина строгим голосом объявила:

– Бригада Васильевой, на выезд!

Валентина сразу засуетилась.

– Вот черт! Пал Палыч где-то рядом! Где мой выездной ящик?

Оля посмотрела вокруг. Ящика нигде не было видно.

– Скорее всего в машине. Пошли!

Она встала и вслед за суетливо шагающей медсестрой отправилась к подъехавшей к крыльцу машине скорой помощи. На крыльце и впрямь стоял главврач и изучающе смотрел на подъезжающие и отъезжающие машины скорой.

Валентина подобострастно поздоровалась и первой запрыгнула в машину, являя собой образец деловитости и оперативности. Оля с непроницаемым выражением лица села на свое место возле водителя, и машина помчалась по вызову.

Остановились возле потрепанной многоэтажки. С трудом разобрав полустершиеся цифры на подъезде, Валентина неуверенно сказала:

– Вроде наш… Неужели никто не встречает? Может, опять ложный вызов?

Оля поежилась. У них сегодня уже был один такой, от веселой компании, которой не хватало облагораживающего женского общества. Хорошо, что милиция оперативно отреагировала на призывы о помощи и ДПС приехала сразу, как медсестра по рации сообщила о происшедшем. Бригада скорой уехала, а милиционеры остались составлять протокол. Штраф субчики, захотевшие дополнительного кайфа, конечно, заплатят, но медикам-то от этого ни тепло, ни холодно. И вот опять.

Тут металлическая дверь подъезда распахнулась, и растерянный подросток затоптался на пороге.

– Скорая? Здравствуйте! Это мы вас вызвали. Деду плохо. Но, – он замялся, явно ожидая, что после его слов врачи развернутся и уедут обратно, – у нас лифт застрял между этажами, идти придется пешком. На шестнадцатый этаж.

Валентина сделала круглые глаза и вопрошающе посмотрела на Олю. Такой подъем ей был не по силам.

Оля обречено пожала плечами:

– Оставайтесь здесь, я уж лучше вылечу одного больного, чем после восхождения буду откачивать еще и вас.

Мальчишка, забирая у медсестры ящик с красным крестом, испуганно поторопил:

– Поскорее, пожалуйста, а то дед там задыхается.

Оля тоже начала задыхаться, добравшись до нужного этажа, несмотря на хорошую физическую форму. Легконогий мальчишка бежал, прыгая через две ступеньки, она едва поспевала за ним. Зато и скорость подъема была просто фантастической. Ей даже показалось, что они вбежали на шестнадцатый этаж нисколько не медленнее лифта.

Прежде чем достать стетоскоп, она пару минут отпыхивалась, как пожилой бегемот, дожидаясь, пока в ушах глухими ударами не перестанет биться пульс. Прослушав больного, сделала инъекцию и посидела десять минут, наблюдая за его состоянием. Приступ, к счастью, оказался не слишком сильным. Она даже подозревала, что дед больше притворялся, решив напугать строптивого внука. Но говорить и без того виновато глядящему на нее старику ничего не стала. Попрощалась, уверенно сказав испуганным домочадцам, что все будет хорошо, и неторопливо спустилась обратно.

Парень, провожавший ее обратно, тихо признался:

– Это я виноват в дедовой болезни. Пришел сегодня под утро, а он меня стал ругать. Я огрызнулся, а он посерел и за сердце схватился. У меня, кроме деда с бабкой, никого нет. Я как-то не подумал, что у него с сердцем нелады. Увлекся…

Ольга, вздохнув, сказала:

– В молодости часто кажется, что все кругом вечны и ничего страшного случится не может. Но это только иллюзия. Я часто вижу смерть из-за того, что люди считают бессмертными и себя и других, и не берегут друг друга.

Мальчишка, побледнев, горячо пообещал:

– Я больше так не буду. Я потом себе не прощу, если что случится.

Оля снова заверила его, что на сей раз все обошлось, но впредь нужно быть поосторожнее, и вышла на улицу. Парень, сдав ее на руки бригаде, закрыл дверь подъезда и умчался домой.

Валентина, беспокойно поджидающая ее вместе с Виктором Егоровичем около подъезда, облегченно вздохнула, увидев выходящую из дверей девушку. Она искренне за нее тревожилась. Подъезд пустой, а если встретится хулиган? Правда, у них у всех на этот случай в кармане припасен газовый баллончик, но ведь бывают такие ситуации, когда и выхватить его не успеваешь.

На станцию они вернулись без приключений. Валентина ушла поболтать с Ниной, а Оля обессилено упала в мягкое просиженное кресло. Вытянув гудящие ноги в стоптанных кроссовках, посмотрела на старенький будильник, стоявший на газетном столике. Почти четыре, до конца смены еще далеко. Перевела взгляд на чуть подрагивающие от напряжения руки, лежащие на подлокотниках. Если не считать физической усталости, чувствовала она себя вполне сносно. А усталость – это ерунда. Вполне нормальное состояние после скоростного восхождения на шестнадцатый этаж.

Интересно, как там Виталий с Асей? Имя какое интересное – Василиса, да и девушка ему под стать. От Оли не укрылся интерес, с которым Ася смотрела на Виталия. Неплохо было бы, если б и он ответил ей взаимностью. А то в последнее время ей что-то неуютно от его слишком горячих взглядов.

В это время Виталий с все возрастающим изумлением наблюдал за непривычной для него картиной. Ася с неукротимым пылом вразумляла тройку алкашей, решивших культурно отдохнуть на детской площадке. Она толковала им о негативном примере, которые они своим некрасивым поведением подают несовершеннолетним, затем о вреде алкоголя, затем о самоуважении, которое требует достойных поступков.

В результате один из троицы, довольно молодой еще мужик, взмолился:

– Милая девушка! – чувствовалось, что ему хотелось выразиться покрепче, но он боялся вызвать еще более мощный шквал нравоучений. – Мы уже все поняли, и уходим. Клянемся больше никогда, никогда, не совершать недостойных поступков!

Они и в самом деле неохотно поднялись. На прощанье Ася заботливо посоветовала:

– Если вы не в силах справиться с искушением, – на это мужик выпучил глаза, а Виталий только хмыкнул, – то советую вам отправиться в сквер. Там уже собралось несколько соответствующих компаний. Вам с ними скучно не будет.

– Спасибо за заботу, милая девушка! – мужик отвесил издевательский поклон.

Ася ответила ему неожиданно милой дружелюбной улыбкой. Мужик странно встрепенулся и вдруг предложил:

– А, может, и вы с нами? – Спохватившись, поправился: – Ну, это, может, в кино сходим?

Ася серьезно отказалась:

– Не могу, я на работе.

Мужик хотел что-то добавить, но Виталий решил прервать затянувшееся нравоучение:

– Василиса, нам пора!

Кивнув на прощанье мужикам, Ася предупредила:

– Не вздумайте возвращаться, я проверю!

Они сели в машину, и водитель осторожно выехал со двора. Проезжая вдоль улицы, Виталий оглянулся. Пьянчужек на площадке не было, зато возились обрадованные отсутствием конкурентов малыши. На скамейках вокруг сидели мамы и бабушки, возбужденно обмениваясь мнениями.

Виталий включил громкую связь, поскольку Ася сидела в салоне.

– Ты всегда так активно борешься за справедливость? – он не смог скрыть своего недовольства.

Ася огорченно вздохнула.

– Ну да. Не могу пройти мимо. Мне уже не раз говорили, что я лезу не в свое дело и когда-нибудь за это заработаю по заслугам. Но если промолчу, то потом ужасно себя чувствую. Так что я уж лучше получу по заслугам, чем тихо пройду мимо.

Виталий вздохнул. Он терпеть не мог скандалы любого рода. Конечно, если приходилось, мог дать сдачи, слабаком никогда не был, но первым никогда разборок не начинал. Оправдание у него было великолепным: ему нужно было беречь руки. Какой из него хирург после пары-тройки крепких ударов?

Отключив громкую связь, Виталий спросил у водителя:

– Видел, Саша?

Тот кивнул.

– Честно говоря, я уж думал, придется на выручку спешить. У этих алкашей рожи были – зашибись!

– Это они не от злости, а от удивления. Василиса оперировала понятиями типа «долг», «честь», «порядочность», «достоинство», от которых они просто офонарели. Им, видишь ли, никто и никогда не говорил, что пить водку в песочнице – непорядочно.

Саша покачал головой.

– Если бы мне кто так объяснил, я бы тоже офонарел. Она что, больная?

– Нет, конечно. Просто она не может пройти мимо непорядка, несправедливости и прочей белиберды. Ей нужно, чтоб все было правильно.

– Упаси Господь! И долго она с нами ездить будет?

Виталий пожал плечами.

– Да покуда ее обратно не позовут. Она же хирургическая сестра, и очень хорошая, насколько я мог понять из сегодняшней с ней работы. Капельницу она поставила виртуозно. Профессионал высшей квалификации. Ты знаешь, как она у нас очутилась?

– Наслышан. Но, судя по ее сегодняшнему выступлению, странно, что она там так долго продержалась.

– Мне тоже. Ежели она всех жить учила, и врачей и больных, непонятно, как ее раньше не вышибли.

Они подъехали к станции скорой помощи. Ася пошла отчитываться за использованные лекарства, а Виталий ушел в комнату отдыха. Там в кресле сидела Оля с закрытыми глазами, уложив ноги на банкетку.

У Виталия защемило сердце. Она была такой милой и такой уставшей, что ему захотелось обнять ее и прижать к себе. Все-таки такая работа не для хрупкой женщины. Почему-то перед глазами всплыло лицо Василисы, до жути бодрое и энергичное. Виталий поморщился. Вот уж кому все нипочем!

Оля приоткрыла один глаз и кивнула.

– Вернулись? И как тебе Ася?

– Как тебе сказать. Профессионал она настоящий, но вот ее стремление исправить этот несовершенный мир мне не по душе.

Оля выпрямилась в кресле.

– Как это?

Виталий налил полный бокал кипятка, щедро насыпал растворимого кофе, добавил сахару, и сел рядом с Олей на стул. Выпил кофе быстрыми мелкими глотками, удовлетворенно вздохнул и только тогда ответил:

– Примитивно. Она алкашей жить учила. Не позволила им распивать спиртные напитки в детской песочнице.

Оля поразилась.

– Что, на самом деле не позволила? И как это?

– Поговорила, и весьма результативно. Впрочем, если б на меня обрушился такой шквал увещеваний, поучений и требований, я бы тоже смотался от греха подальше.

– Не думала, что она зануда.

– Она не зануда. У нее это все даже с юмором получилось. Просто мне такой образ жизни не по душе. Она мне призналась, что мимо несправедливости или непорядка пройти молча не может.

– Сложно ей, наверное, жить. Сейчас такой бойцовский характер большая редкость. – Оля не скрывала своего сочувствия.

Виталий сердито поправил:

– Бойцовский характер? В народе это называется стервозностью.

– Ты не прав. Она же по-доброму это делает?

Виталию пришлось согласиться.

– Но ты же не стала бы приставать к незнакомым людям с нравоучениями?

– Ты прав, не стала бы. Хотя порой и надо бы это делать.

В комнату вошла Ася и нерешительно остановилась на пороге.

Оля приветливо пригласила:

– Заходи, не стесняйся! Моя Валентина с Ниной за жизнь болтает. Может, чаю выпьешь или кофе?

Ася прошла в комнату и отрицательно покачала головой.

– Не хочу, спасибо.

Она внимательно посмотрела по сторонам. Оля обвела взглядом комнату вслед за ней и будто впервые увидела паутину по углам и грязь на кафельных стенах.

– Здесь уборщицы нет?

Врачи призадумались. Они не знали, есть здесь уборщица или нет.

– Не знаю. Во всяком случае, видеть, как кто-нибудь здесь убирал, мне не доводилось. – Оля не понимала, зачем это нужно Василисе.

Виталий встал, подлил себе еще кипятка. Взял кофе, хмуро прочитал вслух огромную надпись на банке, сделанную заботливыми коллегами ярким красным фломастером: «осторожно: кофеин! Соблюдайте разумную дозу!» Недовольно пробурчал себе под нос:

– И кто определял разумность дозы?

Ася тут же его вразумила:

– Разумная доза – это не более двух стомиллилитровых чашек черного кофе в день!

Виталий с Олей переглянулись.

Ася спохватилась.

– Ой, что я говорю, вы же это знаете лучше меня! Это просто привычка, извините! Уж лучше я тут пол помою, а то не люблю жить в грязи. Пойду ведро с тряпкой поищу.

Она вышла.

– Какая деятельная особа! Из тех, кто и минуты посидеть спокойно не могут. Если честно, то она меня уже жутко утомила. – Виталий был сильно недоволен.

Оля его укорила:

– Зря ты так. С таким человеком жить хорошо. Ничего делать не нужно, он сам все моментально сделает и помощи не попросит.

– А как ты себя при этом чувствовать будешь? Нахлебником? Вот сейчас она пол мыть начнет, а ты что, смотреть на это будешь?

– Конечно. Хватит и того, что я на шестнадцатый этаж взобралась мелкой рысью, не говоря уже про спуск. До сих пор колени трясутся. Так что на трудовые подвиги я сейчас не способна.

Вернулась Ася с ведром, шваброй и тряпкой.

– Я, чтобы не мешать, в машине пережду. – И Виталий быстро сбежал.

Оля подвинулась и извинилась:

– Извини, что не помогаю, но у меня ноги жутко устали.

Ася весело махнула рукой с тряпкой:

– А я не люблю, когда мне помогают. Потом непонятно, то ли это я сделала, то ли кто другой.

– В смысле, что сделано плохо?

– Нет, просто чувства удовлетворения нет.

Оля озадачилась.

– Ты, похоже, из перфекционистов.

– Это кто?

– Те, кто любят все делать на отлично.

Ася удивилась.

– Конечно, а кто же этого не любит?

– Но ведь не всегда получается. Тогда они жутко огорчаются.

– Я не огорчаюсь. Я просто переделываю.

Во время этого разговора Ася протерла влажной салфеткой стены, смахнула шваброй паутину, вымыла пол и теперь с деловитым прищуром разглядывала грязноватое окно.

Оля восхитилась.

– Да ты просто метеор!

Ася согласилась без ложной скромности.

– Да, конечно. Меня в нашей хирургии называли огоньком. – Это прозвучало у нее с изрядной долей ностальгии.

Оля тут же поспешила ее утешить:

– Ну, ты тут у нас ненадолго, так что не переживай. К тому же Виталий очень хороший врач. И мужчина интересный.

Ася смутилась.

– Да, конечно. Просто мне все здесь непривычно.

– Непривычно только первый день, а потом привыкнешь.

По динамику раздался взволнованный голос диспетчера:

– Все свободные машины на проспект Мира! Там массовая авария!

Ася схватила ведро и тряпку и полетела в туалет. Вымыла руки и, вытирая их на ходу, запрыгнула в свою машину, медленно отъезжавшую от станции. Машина Васильевой выехала следом.

Глава вторая

На проспекте и впрямь было страшновато. Столкнулись враз пять машин. И, хотя скорость была небольшая, травмированных оказалось немало. Валентина с Асей перевязывали раны, Оля с Виталием осматривали пострадавших. Подъехало еще две кареты скорой из другого района, и подъехавшие бригады тоже включились в работу. Забрав троих пострадавших из первой машины, лоб в лоб столкнувшихся с иномаркой, Виталий повез их в свою больницу, решив лично проследить за лечением. Сдав их на руки дежурным врачам, выяснил, нужно ли еще возвращаться за ранеными и, узнав, что все уже развезены, поехал на станцию.

В комнате отдыха сдержанно похвалил Асю:

– Молодец! Работаешь ты профессионально.

Ася с укоризной на него посмотрела.

– Да, конечно! Но меня просто взбесил тот тип на иномарке, из-за которого и произошла вся эта катавасия. Явно он права купил, наглый такой. И еще орал «меня вперед»! Но ты здорово его отбрил. Я и не думала, что ты можешь таким зверским тоном говорить. «Сначала тяжело пострадавшие, потом все остальные. А вам, гражданин, судя по вашей напористости, вообще помощи можно не оказывать!» Здорово!

Виталий ухмыльнулся.

– Ты на него таким людоедским взглядом смотрела, я грешным делом подумал, сейчас какой-нибудь садистский укольчик вкатишь. Чисто в воспитательных целях. По ошибке, конечно. Суета, крики, напряжение, всегда есть возможность ошибиться.

Ася раздраженно вздохнула.

– Мне в такие моменты всегда досадно, что я не ошибаюсь никогда. Но это все шуточки, я рада, что этого типа взяли в другую скорую. Мне на него и смотреть-то было противно. Интересно, его накажут, или он откупится, как обычно?

– Не знаю.

В комнату вошли Оля с Валентиной. На Валентине зеленые брюки были заляпаны бурыми пятнами запекшейся крови.

– Ну и денек! Хорошо хоть, что смена кончается. За Пал Палычем опять эта Кира-кикимора пришла. Боится, что не туда уйдет?

Оля тихо заметила:

– А мне Ирину до чертиков жаль. Остаться с двумя мальчишками на руках, по сути одной. Да и человек она хороший, не то что эта насквозь фальшивая Кира.

Валентина широко развела руками.

– И что мужику надо было? Иринка и красавица, и умница, и хозяйка прекрасная. Как говорится, все при ней. Но ведь нет, потянуло старого дурака на молоденькую. Но он с Кирой еще наплачется, вот помяните мое слово.

Ася непонятливо спросила:

– Неужели Пал Палыч от жены ушел? А он мне показался порядочным человеком.

Валентина снова замахала руками, будто делала гимнастику.

– Мы тоже так считали, пока он в прошлом году Иринку не бросил. Она после этого аж высохла вся. Тоже такого от него не ожидала. И мальчики на него обиделись, даже разговаривать не хотят. Большие уже, все понимают.

Ася сочувственно проговорила:

– Да, хуже нет, когда ты веришь-веришь, а тебе потом в душу плюнут и заявят: извини, дорогая, я полюбил другую!

Валентина поддержала:

– Так оно и было. Хотя нам и не положено верить в привороты всякие, но, похоже, дело без этого не обошлось. А иначе как объяснить то, что нормальный мужик вдруг ни с того ни с сего бросает семью и уходит к по сути незнакомой девице? Ненормально это.

Виталий деликатно покашлял.

– Это как раз объяснить можно. Дома рутина, все приелось, кажется, что так будет всегда. А тут взрыв страстей, накал эмоций. Он будто в молодость вернулся. На столько эта девица его моложе? Лет на пятнадцать?

Валентина кивнула.

– Ну вот. А Ирина моложе всего-то на пять лет. И тоже врач. То есть никакой тайны в ней нет. К тому же Кира Пал Палычу тут же дочь родила.

Валентина расслышала в сказанном тайный смысл.

– Вот и я тоже сомневаюсь, а его ли это ребенок? Я б на его месте давно генетическую экспертизу сделала. Но он уж очень доверчивый. Как дите малое, честное слово.

Виталий в ответ пожал плечами. Он не хотел соваться в чужую жизнь.

Ася выглянула в окно. Перед машиной главврача стояла симпатичная молодая женщина с девочкой на руках. Возле них переминался с ноги на ногу Пал Палыч. Видно было, что он чувствует себя не слишком-то уютно.

– Что-то не похож он на счастливого мужа. Хотя жена у него и красивая. Мне, правда, такие не нравятся.

Виталий заинтересовался.

– А почему тебе такие не нравятся?

– Не знаю. Внешне вроде все в порядке, а душа отвергает.

Оля воскликнула:

– Как ты правильно заметила! У меня точно такое же ощущение!

Валентина поспешила присоединиться к общему мнению. Промолчал только Виталий, да и то больше из мужской солидарности, чем из несогласия. Ему эта история тоже не нравилась.

Пал Палыч с женой ушел, и Валентина дала волю своему неизбывному любопытству.

– Ася, а ты где живешь?

– У второго брата. У него здесь трехкомнатная квартира, они с женой мне одну комнату выделили.

Виталий дотошно уточнил:

– Как это – у второго брата?

– У меня четверо старших братьев. Я последняя в семье. Заскрёбыш, одним словом. А братья считаются так – старший брат, а все остальные по старшинству. Второй, третий, четвертый.

– А не угнетало тебя такое количество братьев?

– Не знаю. Сравнивать же не с чем. Вот сестренку порой хотелось. А братья не мешали. Скорее слишком уж помогали. Считалось, что я маленькая и слабенькая. А мне хотелось самостоятельности.

Виталий с интересом заметил:

– У меня сестра есть. Старшая. Теперь она отдельно живет, но в те времена в нашей двушке было тесновато. А вы где помещались?

– В двушке? Кошмар! Нет, мы в тесноте никогда не жили. Когда я родилась, родители уже двухэтажный дом построили. Первый этаж кирпич, второй из бруса. У всех отдельные комнаты. В деревне, если мужики не пьют, жить можно.

– А ты что из деревни уехала?

– Интересно стало, что там на белом свете делается. Тут и Андрей женился на городской, переехал сюда. Вот меня к нему и отпустили. А все остальные так в деревне и остались. Я домой часто езжу, вместе с Андреем.

В комнату зашли бригады, и приехавшие на смену, и отдежурившие, и разговор стал общим. Говорили главным образом о зарплате, о том, что на нее жить невозможно, и что пора искать новую работу.

Оля попрощалась с коллегами и отправилась домой. Виталий вызвался ее провожать. Они пошли вдоль забора по полузаросшей сорняками тропке.

Ася вышла за ними на крыльцо и угнетенно посмотрела вслед. Ее окликнула Валентина, садившаяся в старую волжанку к приехавшему за ней мужу:

– Ася, тебе куда? Может, подвезти?

Ася тряхнула головой, отчего пышные волосы взвились огненным нимбом.

– Спасибо, но я недалеко живу. Пешком добегу. И так сегодня засиделась за день.

Машина отъехала, и муж добродушно подколол жену:

– Теперь я знаю, отчего ты на работе устаешь. Ты просто засиживаешься.

Валентина не приняла шутки.

– Ей после хирургии у нас жизнь медом показалась. Но это она зря. Первый день работает, не поняла еще всей прелести нашей кочевой работенки. Как говорится, все впереди.

А Ася в это время неспешно шла домой. Погода была хорошей, шла она по красивой ухоженной аллее, но ее ничто не радовало. Она видела, какими глазами Виталий смотрел на Олю, и завистливо вздыхала.

Ей еще никто не нравился. Вернее, нравился, но не так. В школе ей нравились крепкие спортивные парни, похожие на братьев. Но они не блистали ни умом, ни сообразительностью, и она быстро их забывала. Да и в колледже было тоже самое.

А вот когда она увидела сегодня Виталия, у нее в душе впервые что-то тихонько тенькнуло. Ей так захотелось, чтобы этот красивый вдумчивый мужчина обратил на нее внимание. Но не получилось. Несмотря на то, что они работали вместе, он смотрел на нее насквозь, будто она была из какого-то странного стекла.

А вот на Ольгу он смотрел влюбленными глазами. Конечно, Оля и красива, и мила, и по образованию Виталию подходит. А вот она, Василиса, ему не пара.

Задумавшись, не обращала внимания на то, что делается вокруг. Вдруг какое-то странное несоответствие зацепило ее взгляд. Она вгляделась повнимательнее. Впереди на скамейке сидели два парня и юная девушка, почти еще девочка. Парни пили пиво, девчонка тоже держала банку с пивом. Ничего особенного. Стандартная картинка. Но Асю насторожило испуганное выражение лица девушки.

Не раздумывая, подошла к троице.

– Можно тебя на пару слов? – она по-свойски обратилась к девушке.

Та рванулась, но была остановлена крепкой рукой сидящего рядом парня.

– Куда? Сиди! – И парень с глумливой ухмылкой ответил Асе: – Видишь, ей с нами нравится! Так что иди, куда шла! Или, может, присоединиться хочешь?

Ася с такой же нагловатой ухмылкой заявила:

– Никуда я не пойду! И я считаю, что вы силой держите тут девушку.

Парни загоготали. Они явно были под хмельком.

– А ты попробуй, отними! Или мусоров позови.

Ася независимо заявила:

– Звать я никого не буду, я с такими, как вы, и сама справлюсь. Так что или отпускайте девчонку, или получите в нос!

Парни заржали еще громче.

– Ишь ты, какая лихая! Кому это ты в нос решила дать? Мне или ему? – Они показали друг на друга.

Ася решительно наклонилась и дернула девчонку за руку. Та быстро соскочила и, пользуясь тем, что у подвыпивших парней реакция была замедленной, побежала по скверу. Разозленные парни тоже соскочили. Один хотел броситься за девчонкой, но Ася сильным толчком отправила его обратно.

Второй, размахивая кулаками, хотел стукнуть ее, но она, легко уйдя из-под удара, с такой силой ударила его в нос крепко сжатым кулаком, что он шлепнулся на скамейку, зажимая хлещущую из носу кровь.

– Ты что, с ума сошла? – он не мог понять, как на него, такого распрекрасного, кто-то осмелился поднять руку. К тому же не кто-то, а какая-то непонятная особа.

– Что, после кровопускания легче стало? – Ася деловито констатировала факт. И повернувшись к другому парню, практично предложила: – Тебе тоже помочь?

Парни вне себя от злости одновременно вскочили, желая наказать обидчицу, но тут в сквере показался наряд конной милиции. Парни вмиг оказались окружены разгоряченными конями и приняли плаксивый вид.

– Вот, сидим себе, никого не трогаем, и вдруг к нам пристает эта нахалка! Ни с того, ни с сего бьет меня по носу! Вот, видите, кровь! – парень трогательно размазывал по лицу все еще бегущую кровь.

Ася вспомнила о своей гуманной профессии.

– А ты сядь на скамейку и голову задери. А то ведь и в самом деле кровью истечешь.

– Вот, слышите! Еще и издевается! – парень аж зашелся от злости.

Сержант заботливо предложил:

– Тогда прошу к нам в участок. Там для таких как вы, и бинт есть, и йод. Будете как новенькие. Под утро. Следующее.

Парни принялись жалостливо канючить.

– Что вы, гражданин начальник! Нам нельзя, нас мамы дома ждут.

Ася решила не слушать этот кошачий концерт.

– Извините, если мне никакого обвинения не предъявляется, то я пойду.

Сержант приложил руку к козырьку.

– Какие обвинения! Ничего, кроме благодарности! Эти типчики нам хорошо знакомы. Так же, как и их мамочки.

Ася помахала всем рукой и отправилась дальше. За поворотом ее встретила та самая девчонка.

– Извини, что я сбежала. Я этих типов просто до ужаса боюсь. Они ко мне вечно пристают. Но я не просто так сбежала, я милиционеров на выручку позвала.

– А что ж ты заявление на них не напишешь?

– А что это даст? Ну, проведут с ними очередную «разъяснительную» беседу, и все. Они этих бесед сто раз на дню слышат. Спасибо за выручку, я домой. Пока!

Она убежала, а Ася пошла дальше. Около девяти часов зашла в свой подъезд и поморщилась. Все стены снова были исписаны разноцветным мелом, главным образом признаниями в любви. Причем непонятно было, кто, кому и зачем их писал.

Игнорируя зазывно распахнутые дверцы лифта, взбежала на седьмой этаж. Не успела достать из сумочки ключ, как дверь распахнулась.

Галя, жена Андрея, втянула ее внутрь и потребовала:

– Аська, говори давай, как дела! Я вся уже извелась!

Ася улыбнулась. Галя сидела дома с полуторогодовалой Лизой и страдала от недостатка общения.

– Сейчас, только переоденусь.

Она отправилась в свою комнату, оставив Галю изнывать от нетерпения на кухне. Переоделась в удобный домашний костюм, вымыла руки и присоединилась к невестке. На кухне, как всегда, был идеальный порядок, возле окна в манежике играла племянница в чистеньком костюмчике. Ася разочаровано вздохнула. Делать было совершенно нечего.

Галя нетерпеливо потребовала отчета о прожитом дне:

– Ну, что? Понравилось?

– Почти.

Галя насторожилась.

– А что не понравилось?

Ася замялась. Ей не хотелось говорить, но она всегда была прямым человеком и лукавить не умела. Со вздохом призналась:

– Мой врач влюблен во врача из другой бригады.

Галя не поняла.

– А тебе-то что за дело? Ну, влюблен и влюблен.

– Просто он мне тоже понравился.

Невестка замерла. Она никогда не слышала от золовки подобных признаний. Что не понравился – сколько хочешь, но чтоб понравился… Осторожно уточнила:

– Он холостой?

– Вроде да. Прямо я его об этом не спрашивала. Но он все равно что женат.

Галя строго сказала:

– Глупости! А эта врачиха как на него смотрит?

Ася призадумалась.

– Да вроде как на всех. По-доброму, но без особого интереса. Не то, что он на нее.

– Вот видишь! Сделай так, чтобы он обратил внимание на тебя. Заметил, что ты красивая и умная.

Ася грустно рассмеялась.

– Галя, ты о чем? Как это вообще возможно? К тому же я простая медсестра из маленькой деревеньки, а он очень хороший хирург из интеллигентной семьи. Не смеши меня!

Галя не нашла ничего лучшего, чем гордо провозгласить:

– У нас равноправие!

– Да, конечно. Гарантированное конституцией. Ты права.

– Когда ты прекратишь говорить свое дурацкое «да, конечно»?!

– Галя, ты постоянно учишь меня, как надо жить, но я же не говорю тебе, когда ты это прекратишь?

Галя принялась наливать золовке чай, выставляя на стол собственноручно испеченные несколько сортов печенья.

Ася скорбно заметила:

– Знаешь, в чем наша с тобой проблема?

Галя недоуменно повернулась к ней.

– В чем это, скажи на милость?

– Мы с тобой слишком деятельные.

Галя села на стул и сочувственно спросила:

– Ты расстроена, тебе хочется снять напряжение усиленной физической деятельностью?

– Как ты меня понимаешь!

– Знаешь, мне сегодня было отчаянно скучно, и я устроила генеральную уборку. Так что ничем тебя порадовать не могу.

– Лучше бы ты в интернете зависала или в компьютерные игрушки играла.

– Вот уж скукотища! Потом чувствуешь себя как выжатый лимон, хотя совершенно ничего не делала. Нет, это не по мне.

– Вот я и говорю – мы с тобой слишком деятельные.

Галя немного помолчала, нахмурив лоб.

– А если пробежаться вокруг дома? Кругов пять-десять?

– Терпеть не могу бесполезные действия.

– Тогда протри стены в подъезде. Поможешь Алие. Она и без того устает.

– Конечно, устает. Она же в который раз беременна! Сколько у нее уже детей?

– Шесть или семь.

– И она еще десятерых нарожает. Через двадцать лет в этом доме будут жить только ее потомки.

– Если бы только в доме, а то во всей стране…

Ася решительно поднялась.

– Ладно, протру стены в подъезде. А то, чувствую, мне не уснуть.

Она захватила ведро и тряпку, натянула на руки резиновые перчатки, и вышла в коридор. Галя покачала головой и подхватила из манежа заплакавшую дочь. В кухню вышел глава семейства. Андрей был изрядно сердит. Галя сочувственно спросила:

– Что, наши опять продули?

– Ага! Одно расстройство. Больше вообще не буду этот дурацкий футбол смотреть.

Поскольку он обещал совершить сей подвиг после каждого проигрыша, Галя никак это заявление не прокомментировала.

– Как там Аська? Нормально?

– Да не совсем.

Андрей встревожился. Он искренне любил младшую сестренку и беспокоился о ее благополучии. После ее увольнения из больницы он попытался провести с ней разъяснительную работу, но был вынужден признать, что и сам поступил бы точно также.

– Похоже, она влюбилась.

Андрей не понял.

– Как это?

– Обыкновенно.

– Она же маленькая совсем. Какая любовь?

Галя засмеялась.

– Окстись, Андрей! Ей же уже двадцать два! Она уже давно взрослая!

– Я не в том смысле, сколько ей лет, а о ее наивности! Она же весь мир делит только на белое и черное! Середины для нее нет!

Галя со вздохом согласилась.

– Это точно. И при малейшей несправедливости она в бой бросается.

– А это никто из мужиков терпеть не будет. Кому охота жить в состоянии непрекращающейся войны? Покоя хочется, знаешь ли. И мира в собственном доме.

– Ну, дома-то будет мир и уют.

– Это пока он не скажет что-то такое, от чего она примется его пилить. И запилит до смерти.

– Ты не прав. Она нормальный и очень домашний человечек. Когда она тебя пилила, скажи на милость?

– Просто я старше и она меня уважает.

– Вот и муж ей нужен такой же. Чтоб она его уважала.

Андрей фыркнул.

– И где такого откопать? Среди моих знакомых таких уж точно нет. И я и ты пытались ее с нормальными мужиками знакомить, а что толку? Она со всеми запанибрата и считает их если не дураками, то около того.

– Но сейчас ей понравился врач. Говорит, что он замечательный хирург.

Андрей озадачился.

– Боюсь, это она зря. Мы ведь люди простые.

Галя сердито посмотрела на мужа.

– Самооценка у вас заниженная, только и всего! Уважать себя надо! Вы не простые люди, вы хорошие и достойные люди!

Андрей хотел возразить, но вернулась Ася.

Галя иронично заметила:

– Что, хорошо, но мало?

Ася кивнула.

Галя мило предложила:

– В доме восемь подъездов. Есть где развернуться.

Ася воспротивилась.

– Вот если бы мне за это платили, я бы и развернулась. А задарма не хочу.

– Тогда иди хоть фильм какой-нибудь посмотри, меркантильная ты наша.

– Да, конечно. Про любовь. Если найду. – Ася уныло покивала головой, давая понять, что замена крайне неравноценна.

Галя ее успокоила:

– Найдешь, со спутниковой-то тарелкой! Выберешь что-нибудь по душе из двухсот каналов с хвостиком.

Ася ушла, а Галя принялась кормить мужа ужином.

Плотно закусив, Андрей похлопал себя по животу и благодушно заметил:

– Так я до чертиков растолстею и ни на что не буду годен.

– Ерунда! Тебе же завтра во вторую смену, ты раньше двух спать не ляжешь, так что все переварится. – Галя ласково взъерошила редеющую шевелюру мужа.

Андрей понятливо усмехнулся и подмигнул жене, намекая на ночное продолжение разговора.

Ася сидела в большой комнате, пялясь в огромный телевизор и притворяясь, что увлечена любовными перипетиями героев. Вместо экрана перед ее глазами, как живой, стоял Виталий. Он смотрел влюбленными глазами не на нее, а на Олю. А ей отчаянно хотелось, чтоб он хоть разочек посмотрел так на нее, Василису.

Вздохнув, с досадой выключила телевизор, так и не поняв, что за фильм смотрела, и пошла спать.

Месяц прошел, как в тумане. Ася летела на работу как на крыльях, а возвращалась усталая и опустошенная. И дело было не в трудностях, поджидавших ее каждую смену, их-то она как раз не боялась, а в отношении к ней Виталия. Он ее попросту не видел. То есть он видел в ней компетентную коллегу, но не видел симпатичную девушку. Да и куда ей было тягаться с Олей!

Но как-то она заметила, что после работы Оля разговаривает с очень интересным незнакомцем. Правда, разговор был явно неприятным, и он смотрел на нее как-то странно – со страстью и презрением, но Оля после этого разговора просто искрилась. Ася решила, что от возмущения так не пылают, и решила при случае осторожно выведать, что случилось.

Улучив момент, когда они с Олей остались одни, между делом спросила:

– Оля, а кто такой интересный мужчина, с которым ты вчера говорила?

Ольга как-то уж слишком небрежно взмахнула рукой.

– А, это Глеб! – будто это односложное определение все объясняло.

Но Василиса не собиралась отступать.

– А кто он такой?

Оля сердито объяснила, будто этот самый Глеб стоял перед ней:

– Отвратительный тип! Считает, что он самый умный!

Это Василисе ничего не сказало, и она упрямо продолжила свои расспросы:

– А почему он самый умный?

Оля с упреком посмотрела на нее.

– Потому что он считает меня шлюшкой.

Ася поразилась.

– Как это?

– А он как-то встретил меня ночью на дороге и решил, что я клиентов поджидаю. С той поры так и считает.

– Но это же чушь!

– Конечно.

Ася подозрительно посмотрела на Ольгу. Лицо той неожиданно приняло горделивое выражение, и Ася догадалась.

– Ты наверняка его не разубедила!

Оля ехидно подтвердила:

– Ага. Не разубедила. Он не желает разубеждаться. Я попыталась это сделать, но он меня не слушает. Так что я бросила это гиблое дело. Пусть думает, что хочет.

Она как-то чересчур уж разгорячилась, глаза засверкали, руки сжались в кулаки, и Василиса поняла, что в этой истории все не так просто. Глеб Оле нравится, но упрямство пересиливает здравый смысл. Или обида? Интересно, как бы в подобной ситуации повела себя она, Ася? Ей казалось, что она бы все-таки заставила себя выслушать. Но Ольга, в отличие от нее, Василисы, человек мягкий и уступчивый.

Виталий же все больше и больше мрачнел и как-то заявил, что слишком устал работать на два фронта и ему пора увольняться.

Асе стало страшно. Пусть он и не обращает на нее внимания, но видеть его так отрадно! Если он уволится, жизнь покажется вовсе унылой. Если только устроиться в его больницу? Но кто ее туда возьмет с подмоченной репутацией?

Наблюдая изо дня в день унылую физиономию золовки, Галя не выдержала и предложила ей идти ва-банк.

– Аська, не кисни, скоро в простоквашу превратишься! Позови Виталия куда-нибудь и намекни, что он тебе нравится.

Ася меланхолично пожала плечами.

– И что это даст?

– Многое. Или он наконец увидит в тебе женщину, или ты поймешь, что он не тот, кто тебе нужен. Как говорится, – не судьба.

Сначала Асе этот вариант не понравился, но, поняв, что Виталий и в самом деле может уволиться, она решилась.

Долго думала, как пригласить его на свидание. Говорить, глядя в глаза, бессмысленно, под его холодным взглядом она начнет заикаться и забудет все, что хотела сказать.

Писать, воображая себя Татьяной из «Евгения Онегина», старомодно, да и не по ней. В голову приходили разные варианты, один нелепее другого, и все они отвергались. Может быть, как-нибудь вскользь позвать его в кафе? Но он тут же откажется. Нет, это нужно сделать так, чтоб отказаться он не смог.

В результате записку написала Галина. На взгляд Аси, записка была на редкость идиотской, но, поскольку в ее собственную голову никакие умные мысли не приходили, пришлось удовлетвориться этим сомнительным вариантом. Ей оставалось только подсунуть записку в бумаги Виталию.

…И вот смена подходила к концу, а она так и не смогла сделать такой пустяк. И не потому, что возможности не было, наоборот, возможностей была уйма, просто руки у нее в благоприятные моменты коченели от страха. Ася не могла понять, что это с ней такое. Она всегда была решительной и настойчивой. И вот в такой ответственный момент выясняется, что она отчаянная трусиха!

Она еще раз развернула записку и прочла:

«Виталий! Мне очень нужно поговорить с тобой во внерабочее время. Очень прошу, приди в кафе «Дружба». Оно как раз рядом с хирургией. Я буду тебя ждать в среду во время обеда, с часу до трех. Надеюсь, ты сможешь подойти. Ася»

Записка жгла Асе руки, и она решила ее выбросить. Пусть будет все, как будет. Ни к чему навязываться мужчине. Да и не пара они.

Ее рассеянный взгляд упал на записную книжку Виталия, лежащую на столе. Он частенько записывал в нее интересные случаи из практики. Как во сне, подрагивающими руками открыла ее на первой странице и засунула записку. Покраснев, будто совершила что-то крайне неприличное, положила книжку обратно на стол и села на диван, нервно барабаня пальцами по обивке.

Но через минуту передумала и вскочила, чтобы забрать записку. И тут, заставив ее обреченно замереть, в комнату вошли Виталий с Пал Палычем.

Пал Палыч был изрядно озабочен.

– Виталий, я понимаю, ты устал, но, может быть, продержишься месяц?

– А что даст месяц?

Пал Палыч развел руками.

– А кто его знает? Вдруг повезет? Повезло же с Василисой.

Виталий усмехнулся.

– То есть ты хочешь сказать, что еще кто-нибудь с кем-нибудь поссорится, и ты примешь его под крылышко?

Пал Палыч оптимистично подтвердил:

– Ну да. Надо же в жизни на что-то надеяться.

Виталий туманно посмотрел в окно.

– Ладно. Останусь. Как ты сказал – надо же в жизни на что-то надеяться.

От безнадежности, явственно слышимой в его голосе, Асе захотелось плакать. Она посмотрела на записную книжку, не достать. Виталий сел рядом со столом, заметил книжку и молча сунул в карман. У Аси оборвалось сердце. Ну зачем, зачем она это затеяла? Позору ей только не хватало. Ведь ясно, что Виталий никогда на ее чувство не ответит.

Ну да ладно, что сделано, то сделано. Она вдруг почувствовала себя пьяной. На улице жара, голову ей напекло, что ли? Но на солнце она сегодня не бывала. Решив, что это от волнения, постаралась взять себя в руки.

Подъехали другие бригады, и Ася вышла из комнаты, решив подождать в тенечке на улице. Возле станции росли огромные старые липы, под ними стояли не менее старые скамейки. Ася села на одну из них, предварительно отметив, что неплохо было бы скамейки покрасить.

В кроне дерева щебетали какие-то пташки, вокруг было так тихо и умиротворенно, что Ася с внезапным спокойствием подумала: пусть будет, как будет. В самом деле, Галка права, надо поставить все точки над i. Надеяться ей не на что, но ее глупое сердце этого не понимает. Вот пусть и получит наглядный урок. Сообразив, что думает о себе как о совершенно незнакомом и даже неприятном ей человеке, ухмыльнулась. Похоже, так и начинается паранойя. Пора к психиатру.

До конца смены они съездили еще на два вызова, и Ася тряслась, боясь, что Виталий вздумает открыть записную книжку и прочитает ее записку. Представив его недоумение, Ася покрывалась мурашками от волнения. Сейчас, в спешке, ей ничего объяснять не хотелось. Уж лучше в кафе, в непринужденной обстановке прозрачно намекнуть ему на свою любовь.

На ее удачу, смена закончилась, и они разошлись. Ася шла домой, не замечая окружающего. Ее волновало лишь одно – придет ли Виталий на свидание? То ей хотелось, чтобы пришел, то хотелось, чтоб он никогда не нашел ее дурацкую записку.

Глава третья

Выходной у Василисы прошел в походах по салонам красоты, поскольку Галина считала, что красота, пусть и искусственная, придает девушке уверенность в себе. Но Ася, глядя на красиво причесанную и ухоженную девицу в зеркале, никакой уверенности не ощущала.

Да уж, ее хоть в золото одень, она все равно останется все той же Василисой из глухой деревеньки. Внутри все мелко дрожало, и даже зубы выбивали противную дробь. Она приказывала себе не мандражить, но организм существовал сам по себе и приказов разума не слышал.

Под чутким руководством невестки надела свое самое красивое платье из легкого веселенького крепдешина, как раз по погоде. И белые босоножки с небольшим каблучком.

Галина признала, что она чудо как хороша. И если Виталий этого не оценит, то он круглый дурак и ее недостоин. В ответ на эти благостные утешения Ася только вздыхала, кривовато улыбаясь.

Наступило время выходить. Под напутственные пожелания Галины Ася вышла на улицу и побрела к кафе, стараясь идти как можно медленнее. Вспомнив уроки медитации, глубоко дышала и слушала свое дыхание, но все равно с каждым шагом сердце билось все сильнее, и на лбу выступила холодная испарина.

В кафе она пришла на полчаса раньше условленного времени и шлепнулась на стол под самым кондиционером, дующим ледяной струей, но этого не заметила. Жутко хотелось пить. Казалось, еще немного, и она от жажды растечется по полу маленькой мутной лужицей.

Призывно помахала официанту. Парень южной наружности подошел неохотно, правильно полагая, что никакого навара ему здесь не светит.

– Холодная газировка есть?

– Нет.

– Квас?

– Нет.

– Чай холодный?

Он посмотрел на нее, как на ненормальную.

– Нет. Чай только горячий.

– А что есть холодного?

– Пиво.

Ася не любила пиво, но выбора не было. Или иссохнуть от неистовой жажды, вызванной волнением, или выпить пиво.

– Мне самое слабое. Кружку.

Она потянулась за кошельком. Услышав ответ, поразилась. Никогда не думала, что столько может стоить обыкновенное пиво. С сожалением отдала сотню. Официант принес маленькую кружку пива и соленые кириешки. Ася одним махом выпила пиво и машинально схрумкала кириешки. Жажда от такого подношения стала только сильнее. Пришлось повторить. Вторую кружку она пила уже медленно, отодвинув пакетик кириешек. Но лучше не стало.

Ася пожалела, что выбрала такую отвратительную забегаловку. Хотя откуда ей было знать, что она отвратительная? Она ни в одной из них ни разу не была, и выбрала эту только потому, что Виталию от больницы до нее пара минут.

Ей казалось, она сидит тут несколько лет, когда наконец открылась дверь и появился смурной Виталий. Оглядевшись, прошел к ней.

– Привет! Просто чудом час назад увидел твою записку. А то сидела бы тут почем зря. Ну, зачем звала?

Ася вздохнула. Она была вовсе не прочь просидеть тут хоть весь день, лишь бы не объясняться под его мрачным взглядом. Как обычные человеческие глаза могут быть такими холодными?

Похоже, он ее предупреждал, чтоб не молола чего не надо. Но Ася уже не могла перестроиться. Она столько раз проговаривала про себя заготовленную заранее речь, что сейчас язык сам по себе принялся лепетать какую-то ересь.

– Привет! Я все хочу спросить у тебя – нравлюсь ли я тебе хоть чуть-чуть?

Виталий еще больше построжел, и ответил с льдинками в голосе:

– Конечно, ты мне нравишься. Ты прекрасный специалист и ответственный человек. Это редкое сочетание.

Ася упорно лезла напролом, видимо, решив наказать собственное сердце по полной программе.

– Это я знаю. А как женщина я тебе нравлюсь?

Виталий неодобрительно поднял брови.

– Извини, но я никогда не думал о тебе как о женщине.

– А подумать не хочешь?

Виталий потерял терпение.

– Ты мне что, в любви признаешься?

Немного оторопев от такой прямоты, Ася с сомнением ответила:

– Ну да. А что, это неправильно?

Виталий едко заметил:

– Однозначно. Извини, но я предпочитаю классическую схему взаимоотношения полов. Я понимаю, равноправие и все такое прочее, но я сам хочу признаваться любимой женщине в любви. И вряд ли когда-нибудь это будешь ты. Ну что, мы пришли к взаимопониманию?

Ася замедленно кивнула головой.

Виталий безжалостно продолжил:

– И мой тебе совет на будущее: если вздумаешь еще кому-нибудь признаваться в любви, то не пей перед этим пиво. От тебя разит, как из пивной бочки. И не зови в подобные забегаловки, в них только гастарбайтеры ходят.

Он встал и ушел, а Ася впервые посмотрела вокруг. В кафешке и в самом деле сидели выходцы из стран ближнего зарубежья, главным образом молодые парни. Все они многозначительно смотрели на нее и весело переговаривались. Она как ошпаренная вылетела на улицу.

Куда идти? Домой просто ноги не шли. Галя, конечно, хороший человек, но сейчас Асе ни с кем говорить не хотелось.

К трамвайной остановке подошел симпатичный новенький трамвайчик, приглашающе распахнул двери. Ася заскочила в салон, села на последнее сиденье и поехала по городу, тупо глядя в окно. Колеса на стыках успокаивающе постукивали, вагон слегка покачивало, жара расслабляла, и Ася уже не понимала, дремлет она или бодрствует.

На конечной остановке кондукторша предложила оставшимся пассажирам покинуть вагон, и Ася послушно вышла. Возле остановки плотной стеной стоял заманчиво шумевший лес, и ей захотелось побродить по опушке. Спасительное отупение, охватившее ее в кафе, потихоньку проходило, и сердце сжимали острая печаль и досада.

Что, получила? Алкоголичка! – от этой мысли ей вдруг стало смешно, и она принялась хохотать во все горло. Через десять минут неумолчного хохота поняла, что у нее истерика, и постаралась прекратить смех. Но он упрямо прорывался сквозь сжатые зубы.

В борьбе с хохотом дошла до сплошного прозрачного забора из пестрого поликарбоната. За забором высились элитные, в несколько этажей, дачи с башенками и портиками. Участки были большими, с круглыми или квадратными деревянными беседками, просторными детскими площадками, гаражами, широкими подъездными дорогами.

Спохватившись, Ася пошла обратно. Внезапно от дачи, оставшейся позади, раздался громкий детский крик, полный боли. Следом за ним испуганный женский возглас и вопль «помогите»!

Ася рефлекторно повернулась и побежала. Крик повторился снова, с детской площадки около большой трехэтажной дачи. Она рванула на себя калитку, та неожиданно легко распахнулась. Ася заскочила внутрь и бросилась к площадке. Там на земле сидела и плакала от боли маленькая светловолосая девочка. Из ее подвернутой ноги лилась кровь. Рядом нелепо топталась женщина в шортах и широкополой шляпе.

Малышка побледнела, чувствовалось, еще немного, и она потеряет сознание. На ноге была обширная рана, и Ася испугалась. Кровь не просто бежала, она хлестала, и было понятно, что задет сосуд. Ася присела рядом с девочкой и пережала бедро. Кровь побежала тише.

Ася подняла голову.

– У вас нет резинового жгута? Он должен быть во всех автомобильных аптечках. – Она говорила нарочито спокойным тоном, чтобы женщина не испугалась еще больше.

Та кивнула и неровными спотыкающимися прыжками побежала к дому. И тут Ася ее узнала. Это была та самая Сгущенка, из-за которой ее уволили с работы. Ася чертыхнулась. Вот уж с кем ей совершенно не хотелось встречаться. Хотя, похоже, Сгущенка ее не узнала. Понятно, она видела ее только в стандартном белом халате и с убранными под шапочку волосами.

Через пару минут Сгущенка вернулась не одна, а сыном. Тем самым мерзким сыночком, который и раздул весь конфликт.

«Интересно, а та красотка тоже здесь, или ее уже отправили восвояси?» – почему-то Асе в голову пришла эта саркастичная мысль.

Он нес в руках пластиковую коробку с надписью «аптечка». Посмотрел на девочку, увидел кровь, мгновенно побледнел и пошатнулся.

Ася сердито прикрикнула на него:

– Падать в обморок будете потом! А сейчас давайте мне жгут!

Он встряхнулся, оторвал глаза от раны и вытащил из аптечки жгут. Ася уверенными движениями перетянула бедро и скомандовала:

– Вы скорую вызвали?

Парочка вопросительно посмотрела друг на друга.

– Нет! – прозвучало в унисон.

– Ну так вызывайте! Срочно! Телефоны, я думаю, у вас есть.

Сыночек повернулся и побежал в дом. Вернулся почти сразу.

– Скорую вызвал. Сказали, подъедут минут через пять-десять.

– Идите встречайте ее на краю поселка. На заборах ведь не написано, к какой даче ехать.

Он молча умчался.

Остановив кровь, Ася принялась быстрыми профессиональными движениями ощупывать ногу.

– Перелом. Но вот какой, сказать не берусь. Но где это она так?

Ася осмотрелась. Никаких острых предметов не было видно.

Сгущенка всхлипнула.

– Она упала с качели. Не понимаю, как, качели-то совсем небольшие. О боже мой, что я скажу брату! Это его дочь, поздний обожаемый ребенок! Он меня просто убьет!

Ася догадалась, что речь идет о губернаторе. Утешать даму ей не хотелось, но она все-таки сказала:

– Это могло случиться везде. Судьба.

Вбежал сын и распахнул большие ворота. К даче подъехал белый фургон с надписью «медицина катастроф». Из него выскочило двое врачей в синей униформе. Они быстро осмотрели девочку и уложили ее внутри машины, оборудованной как хорошая амбулатория.

– Когда поставлен жгут? – врач обратился сразу к Асе, видимо, с первого взгляда признав в ней профессионала.

– В восемнадцать часов пятнадцать минут. К сожалению, не на чем было записать.

– Не надо, мы запомним. Хорошо сделанная работа!

Они захлопнули дверцу, оставшись внутри, и водитель уже хотел трогать, когда Ася запрыгнула к нему в кабину.

– Подождите! – спохватившийся сын побежал рядом. – Как вас зовут?

Ася махнула рукой.

– Это неважно!

Машина рванула, и он остался позади, растерянно глядя вслед.

Водитель покосился на пассажирку одним глазом.

– Ты вся в крови, знаешь это?

Ася кивнула.

– Что делать? Не привыкать.

– А ты кто?

– Медсестра на скорой.

– Понятно. А район какой?

– Свердловский.

– У меня там друг водителем работает. Может, знаешь? Саша.

Ася усмехнулась.

– Да уж, тесен мир! Он как раз в нашей бригаде. Хороший парень, отзывчивый.

Водитель уже с уважением посмотрел на нее.

– А ты случайно не Ася Иванова?

– Она самая. Тебе обо мне Саша говорил?

– И он тоже. Здорово ты с начальством областным обошлась!

– А ты знаешь, кого мы сейчас везем?

– Нет. Мне же не докладывают.

– Дочку губернатора. А дача была его сестры.

Водитель присвистнул.

– А как же ты там оказалась?

– Да вот черт принес. Случайно шла мимо, и вот на тебе.

– Да это не черт принес, а уж скорее ангел. Если бы ты не оказалась поблизости, неизвестно, чем бы дело кончилось. Похоже, эта парочка растерялась совершенно.

– Да, девочку жаль. Симпатичная такая. Поздний ребенок.

Водитель присвистнул.

– У нашего губернатора то ли третья, то ли четвертая жена по счету. Я про законных говорю. И каждая последующая моложе предыдущей. Он известный ценитель молодости и красоты. Все они старались ребенком обзавестись. Как гарантом благополучного будущего. Эта дочь, похоже, от последней жены.

– Ну, это как водится. Молодая жена – это престижно. Но, думаю, все эти жены знали, на что шли.

Машина подъехала к областной больнице. Водитель заметил:

– Раз такую принцессу привезли, наверняка оперировать Петров будет. Известная личность, хирург от бога. Хотя о чем это я? Ты же вместе с ним работаешь.

Ася с трудом заставила себя улыбнуться.

– Да, конечно. Но мне пора. Спасибо!

Водитель всполошился.

– Ты что? Куда? Ты на себя посмотри! Ты вся в крови! Тебя первый же патруль заберет!

Ася вздохнула. Вот еще одна проблема.

Водитель прагматично предложил:

– Ты давай в больницу, там позвонишь домой, что-нибудь принесут. Хотя бы я на твоем месте расходы с этих нуворишей стребовал. Из-за них же ты такие убытки понесла.

Ася поблагодарила за помощь и вышла из машины. Корпус хирургического отделения стоял неподалеку от того самого кафе, где она потерпела сокрушительный афронт. В ее голове пронеслось – «круговорот воды в природе». А она-то думала, что ноги ее здесь больше никогда не будет!

Посмотрела на себя повнимательнее. Водитель прав. Стоит ей попасться на глаза милиции, и ее тут же задержат до выяснения личности. Платье не только перемазано кровью, оно еще и все в грязи, хотя откуда грязь, непонятно. Босоножки тоже пропитались кровью и покрылись отвратительными бурыми пятнами.

Делать было нечего, и Ася поплелась в приемный покой. Увидевшая ее приемная сестра тут же вскочила и бросилась к ней.

– Что с вами?

Ася успокоительно замахала руками.

– Со мной все в порядке. Просто я оказывала первую помощь малышке, что сейчас привезли, вот и перемазалась вся.

Медсестра засуетилась вокруг нее.

– Боже мой, платье испорчено! И босоножки тоже.

Ася устало согласилась.

– Да, конечно! Но я к этому уже привыкла. Я, видите ли, тоже медсестра.

Медсестра предложила:

– Может быть, вам халат дать?

Ася отказалась.

– Спасибо, не надо. Я сейчас домой позвоню, мне что-нибудь привезут. Мне бы только посидеть где-нибудь в тихом уголке, чтоб людей не пугать.

Медсестра отвела ее в закуток за приемной. Там хранились сломанные табуреты, помятые боксы для стерилизации и другой столь же нужный в хозяйстве больницы хлам.

Ася присела на краешек табурета и вздохнула. Придется звонить Гале и просить о помощи. Только вот как та сможет ей помочь? Андрей сегодня работает во вторую смену, и племяшку оставить не с кем. Впрочем, всегда можно вызвать такси. Она достала из сумочки телефон, набрала номер золовки и услышала сакраментальное: в настоящий момент абонент недоступен, позвоните позднее.

Итак, Галя укладывает дочку спать. Она всегда в это время отключает телефон, чтоб случайный звонок малышку не разбудил. Замечательно! И сколько ей сидеть тут в этом непрезентабельном виде? Нет, придется принять предложение медсестры и взять халат. Вызвать такси не проблема. Конечно, таксист удивится, увидев ее в больничном халате, но особых вопросов не будет, она же выйдет из больницы.

Ася выглянула из своего закутка. В приемном покое никого не было. Что такое? Очередной аврал? Она заметила в углу чей-то белый халат и с облегчением натянула его на испачканное платье. Так-то лучше! По крайней мере, никто от нее в сторону шарахаться не будет.

К больнице подъехала какая-то машина, хлопнула дверца, и в приемный покой ввалились трое подвыпивших мужиков. Вернее, двое потрезвее держали третьего, у которого из рассеченной головы шла кровь.

– Сестра! Помогите. Он упал!

Ася вздохнула. Говорить, что она тут ни при чем, было глупо. Что за день у нее сегодня такой? Она кивнула на кушетку.

– Садитесь!

Вымыла руки, промыла рану и принялась за перевязку. На ее взгляд, ничего страшного не было, просто слегка поцарапана кожа, но мужик так стонал и охал, что казалось, вот-вот отдаст концы.

В приемную забежала медсестра. Одним взглядом окинув свое царство, тут же все поняла.

– Придется делать прививку от столбняка!

Мужик, которому Ася перебинтовала голову, испуганно переспросил:

– Прививку? А без нее нельзя?

Медсестра сердито отрезала:

– Нельзя! А то столбняк будет!

Мужик тут же проявил удивительную бодрость тела и духа. Вскочив, принялся пятиться в дверям, зачем-то кланяясь и тараторя:

– Нет, нет, не стоит беспокойства, спасибо, но мне уже совсем хорошо!

У дверей развернулся и шустро выбежал на улицу, оставив удивленных собутыльников.

– А я и не знал, что он такой трус!

Другой заступился за товарища:

– А ты что, прививки любишь?

Первый честно признался:

– Нет. Терпеть их не могу.

– Вот и он не может. Пошли скорее, пока не сбежал! Нам его жене с рук на руки сдать надо!

Они вышли, и медсестра насмешливо прокомментировала:

– Интересно, а жене такой муженек нужен, принимать его из рук в руки? – Повернувшись к Асе, спросила: – Дозвонилась?

– Нет. Невестка малышку спать укладывает. Телефон отключен.

– А ты такси вызови.

– Да я так и хотела. Только вот как с халатом быть? Когда его вернуть надо?

Медсестра призадумалась.

– Лучше бы завтра. Но можно и послезавтра. Тебя как зовут-то?

– Ася. Завтра я на дежурстве. Но послезавтра смогу.

Медсестра согласно кивнула.

– А что с той девочкой, что привезли час назад?

– А, с дочкой губернатора?

– Ну да. А что, все уже знают, что это дочка губернатора?

– А он и сам тут. Приехал сразу, как ее привезли. Требовал, чтоб оперировал лучший хирург.

– Петров?

– Ну да. А ты его знаешь?

– Слышала.

– Да, известная личность. Непонятно только, чего ради он на скорой подрабатывает. Ему наш главный высшую категорию сделал, и оклад самый высокий дал. Выше только у него самого. Сейчас вот у губернатора для Петрова именной надбавки добивается. Думаю, после этой операции получит.

Ася знала, чего ради Виталий подрабатывал на скорой, вернее, ради кого. Она понурилась. Какой сегодня несуразный день!

Привезли новых пациентов, и медсестра занялась привычными делами. Ася позвонила в службу такси, машину обещали прислать через полчаса.

Чтобы не бездельничать, принялась помогать медсестре. Отправив больных по палатам, та похвалила невольную помощницу:

– Слушай, ты просто уникум! Так быстро обрабатывать больных я не умею. Ты по специальности кто?

Ася ответила уклончиво:

– Я на скорой работаю. Во всяких переделках бывать доводилось.

– У нас тоже отделение экстренной хирургии, тоже всяких привозят. Но у меня такой скорости и точности руки нет. Хотя опыта гораздо больше, просто потому, что я старше.

Ася усмехнулась.

– Опыта-то у меня больше. У меня четверо старших братьев. Так что реакция у меня отменная. Они меня воспитывали как спецназовца. У них игра была такая – не успел вовремя отпрыгнуть, получил крапивой по ногам. Так что реакция и сообразительность у меня с детства.

– Ничего себе! А я старшая, у меня еще младшая сестра есть. Взрослая уже, конечно. А сколько у вас детей вообще?

– Я последняя. Мама рожала до девочки. Уж очень ей хотелось косички плести и бантики завязывать. Но не получилось.

– Почему?

– Я терпеть не могла косички и бантики. Я хотела быть такой же, как братья. И росла сорвиголовой. В детстве было непонятно, парень я или девчонка.

В приемную зашло несколько врачей, среди них и Виталий. Заметив Василису, он сердито нахмурил брови. Взмахом руки отозвал ее в сторонку и язвительно выговорил:

– Знаешь, из того, что ты будешь встречаться мне по несколько раз на дню, ничего не изменится. Ты мне не нравишься, и запомни это! И вообще, у девушки должна быть гордость! Нечего на шею мужчинам вешаться!

Ася стояла и смотрела на него, не в силах возразить. Она чувствовала себя кроликом, загипнотизированным удавом. Было ужасно больно и стыдно.

Медсестра заметила подошедшее такси и воскликнула:

– Ася, такси подошло! Беги, и не забудь халат вернуть!

Ася на ходу поблагодарила медсестру и побежала к такси. Виталий с недоумением посмотрел ей вслед.

Один из врачей поинтересовался:

– Это кто?

Медсестра ответила с завистливым вздохом:

– Ася. Она на скорой работает, медсестрой. Профессионал высшей пробы.

– А что она тут у нас делала?

– А она первую помощь дочке губернатора оказывала, вся в крови перепачкалась. Пришлось ей халат дать, чтоб она до дому добралась.

Виталий озадаченно насупился. Выходит, он обвинил Асю зря? Неприятно. Ну что ж, завтра они увидятся, и он извинится. Хотя работать с ней в одной бригаде будет сложновато. Терпеть рядом влюбленную в тебя девицу испытание не для слабонервных.

Но работать с ней ему не пришлось. Когда на следующий день он пришел на смену, изрядно смущенный Пал Палыч объявил ему, что Василиса Иванова будет работать в другой бригаде и другой смене.

– Поскольку Валентина уходит в отпуск, то Асе придется помогать Ольге Васильевой. А ты и один справишься, тебе не привыкать. Вот выйдет Валентина, и посмотрим.

– А почему в другой смене?

– Нам дали еще одну машину, и график поменялся.

– Что, теперь я с ними вообще встречаться не буду?

– Ну почему же? На пересменках, на общих мероприятиях. Да и что ты так волнуешься? Ты же собрался проработать только месяц.

Пал Палыч с облегчением сбежал, а Виталий почувствовал острую досаду. Теперь он Олю даже увидеть не сможет. Исчез повод, из-за которого он околачивался здесь. Но слово есть слово, придется его выполнять. В конце концов, месяц это не год.

В последнее время Оля отдалилась от него, даже старалась поменьше разговаривать, видимо, встречалась с этим одиозным Глебом. Похоже, нужно уходить отсюда. Ему явно предпочли другого. Обидно, но ничего не поделаешь.

До него вдруг дошел комизм ситуации, и он тихонько рассмеялся. Вот ведь как шутит судьба! Теперь обе женщины, и любимая, и любящая, работают вместе. Интересно, будут ли они хоть иногда говорить о нем? Вряд ли. У Оли другие интересы, а Ася достаточно гордая особа, чтобы никому не жаловаться.

Внезапно ему стало ее жаль. Напрасно он сорвался вчера и наговорил ей гадостей. С чего ему вздумалось, что она появилась в экстренной хирургии из-за него? Мания величия взыграла? Надо извиниться, только вот как? Когда они еще увидятся?

Задерживаться после работы на скорой, чтобы поговорить с Асей, он не мог, начиналась смена в больнице. Это было досадно, потому что растревоженная совесть требовала успокоения. Но он усмирил ее, заявив, что покается при первой же встрече.

А в это время Светлана Ивановна, прозванная Асей Сгущенкой, говорила со своим сыном, Борисом, тем самым, который пытался устроить разнос Асе в ее родной хирургии, и из-за которого ей пришлось уволиться.

– Боря, я не могу оставить эту девочку без благодарности. Если б не она, мы потеряли бы Леночку! Я как вспомню весь тот ужас, то просто не понимаю, как я его пережила. До сих пор сердце болит. Да и ты перенервничал жутко.

– Ты права, мы с тобой оказались в тот момент не на высоте. Я никогда не предполагал, что мне станет дурно при виде крови. Всегда считал себя хладнокровным и рассудительным. Получил жизненный урок, как говорится. Но как нам найти эту девушку? Она же не сказала, кто она.

– Знаешь, у меня такое чувство, будто я ее знаю. Это иррационально, понимаю, но я ее где-то уже видела.

– Возможно. Она так быстро и профессионально все проделала, что, возможно, она врач.

– Для врача она слишком молода. В медакадемии учиться надо шесть лет. Может быть, медсестра?

– А какая разница?

– Никакой, ты прав. Ты заметил, как она испачкала свое красивое платье? И босоножки были все в крови.

– Нет, этого я как-то не заметил. Я больше о Лене думал. Если честно, на девушку я вовсе не смотрел.

Светлана Ивановна с легким ехидством заметила:

– Я этому только рада. Она слишком уж хорошенькая, как раз в твоем стиле, голубоглазая, волосы роскошные такие, бронзовые.

– Мама, сейчас все девицы голубоглазые с роскошными волосами, только ненатуральными. Как Вероника.

– Эта твоя Вероника просто крашеная дура, уж извини меня.

– Уже не моя.

– Единственный раз ты проявил здравый смысл. Ведь с первого раза было видно, что ее привлекают только твои возможности, а не ты сам. Зря ты перед ней красовался, петуха изображал. Как вспомню ту отвратительную сцену в больнице, когда ты из меня посмешище сделал, просто досада берет. А все перед Вероникой выпендривался.

– Мама, что ты говоришь!

Борис возмущенно сверкнул глазами, собираясь продолжить тираду, но Светлана Ивановна не дала себя перебить, твердо указав:

– Мы отвлеклись от темы. Надо разыскать эту девушку и поблагодарить. И убытки возместить, естественно. Если бы не она!

Борис постарался быть объективным.

– Ты права. Но как ее найти?

– Иногда ты проявляешь удивительную тупость!

– Только иногда? – Борис удивленно приподнял ровную бровь.

– Во всяком случае, чаще, чем мне бы хотелось. В общем, разыщи скорую, которая к нам приезжала, и поговори с бригадой. Лучше с шофером, она же ехала в кабине. Возможно, они разговаривали, и он о ней что-нибудь знает.

– Может, проще детектива нанять?

Светлана Ивановна мученически возвела глаза к небу.

– Боря, это дело выеденного яйца не стоит. Позвони в скорую, узнай, какая бригада к нам приезжала, и дело с концом.

– Мама, я уж тогда запись камеры слежения посмотрю, и дело с концом.

– В самом деле! Я про нее и забыла. Тогда и я посмотрю на эту девушку еще раз. Может, вспомню, где же я ее видела. Да и ты посмотри.

– Мама, у нас на детской площадке камер слежения нет. Считалось, что никакой опасности там быть не может.

– Какая досада! Может, поставить, как ты думаешь?

– А вот это ты с отчимом обсуждай. Я здесь не хозяин.

– Боря, как ты можешь так говорить?

Но Борис, не слушая мать, широкими шагами направился к даче. Мать засеменила за ним, неубедительно опровергая его слова.

Дача была трехэтажной, но в ней был еще один этаж, цокольный, называемый техническим, там и размещался видеорегистратор с монитором.

Борис включил вчерашнюю запись и прокрутил ее назад. На въезде на дачу появилась большая белая машина с надписью «медицина катастроф».

Светлана Ивановна, стоящая позади сына, поежилась.

– Название-то какое угнетающее. Но хоть приехали быстро.

Борис остановил картинку, на которой четко было видно номер скорой.

– А девушку не видно? Она же вроде должна была попасть в поле камеры?

Борис отъехал еще немного назад, пока не показалась девушка. Но только со спины. Она промелькнула так быстро, что даже замедленная перемотка записи ничего не дала. Видно было только ее спину с великолепной копной бронзовых волос, и все.

– Мама, может, она из местных? Или шла к кому-то?

– Нет, здесь я ее не видела. Может, конечно, к кому-то и шла. Но опрашивать соседей я не буду. Тогда придется говорить, из-за чего мы ее ищем, а этого не хочется.

– Да, я слышал, как дядька тебя шпынял, чтоб ты никому об инциденте не говорила.

– Что за выражения, Боря! Он не шпынял, а просил. Его ведь можно понять. Он на виду и не хочет, чтоб его частная жизнь становилась достоянием общественности.

– А разве каждая собака не знает о нем больше, чем он сам о себе?

– Вот именно поэтому и не хочет. Но что ты сейчас будешь делать?

– Позвоню на станцию и узнаю, когда работает эта бригада. И съезжу поговорю. Ты ведь этого хочешь?

Мать с облегчением вздохнула. Она готовилась к долгим уговорам, а тут все решилось легко и быстро.

– Пожалуй, это оптимальный вариант.

Борис сел в свой Мерседес и укатил, а его мать пошла на кухню готовить ужин. Светлана Ивановна не желала нанимать прислугу. Муж был моложе ее на двенадцать лет, брат за глаза звал его «купленным мужем», что в какой-то степени соответствовало действительности.

Светлане Ивановне было сорок, когда она познакомилась с Олегом. Он был холост и присматривал себе выгодную партию. Надоело жить в нищете, как он потом признался жене. А тут все было готовеньким – квартира, дача, машина, и приличная должность в областном аппарате. И даже сын уже был готовеньким. Борису в ту пору исполнилось двадцать, и он был категорически против замужества матери. Брат тоже косился на новоявленного свояка.

Но вместе они прожили уже десять лет. Не сказать, чтоб душа в душу, но вполне сносно. Олег прекрасно понимал, что ему быть замешанным в чем-то подозрительном никак нельзя. Это грозило потерей такой комфортной и необременительной жизни. И, если у него и были связи на стороне, жена и ее родственники о них не знали.

Муж приехал сразу после работы, ровно в полседьмого. Светлана Ивановна, накрыв, как обычно, стол так, будто по меньшей мере принимала дорогого гостя, накормила его вкусным сытным ужином. Съев все, что ему подала жена, муж скучно ее поблагодарил и пошел по дачному участку, кидая в рот поспевающие ягоды и насвистывая какой-то бодрый мотивчик.

Светлана Ивановна загружала посудомоечную машину, когда позвонил сын.

– Мама, завтра эта бригада во вторую смену, я с ними поговорю около восьми вечера. Пока!

Он отсоединился, и Светлана Ивановна принялась с нетерпением ждать результатов.

На следующий вечер, ровно в восемь, Борис подъехал к территориальной службе медицины катастроф. Несколько абсолютно одинаковых машин стояло у входа, и он порадовался, что знает номер нужной ему машины. Подошел ко второй справа и представился.

Два врача в одинаковых синих костюмах повернулись к нему.

– Вчера вы увезли мою племянницу.

Врачи синхронно кивнули головами, продолжая вопросительно смотреть на него.

– С вами уехала девушка, которая ее спасла. Вы не знаете, кто она такая?

Врачи переглянулись и снова синхронно помотали головами, на сей раз отрицательно.

– Она в кабине сидела. Может быть, ее водитель знает? Он где?

Один из врачей кивнул в сторону курящего возле забора мужчины.

– Вон он. Отравляется.

Борис подошел в невысокому, плотно сбитому мужчине в обычной одежде.

– Вы вчера девочку с дачи увозили с переломом?

Водитель кивнул, отчего-то неприязненно рассматривая собеседника.

– Добрый день. Я Борис Кетов, ее дядя. Вы не знаете девушку, что ехала рядом с вами? Она племяшке первую помощь оказала. Мы с мамой поблагодарить ее хотим.

– Ехала, да. Но мы с ней перебросились парой общих фраз, и все. Кто она, я не знаю.

Борис тяжело вздохнул.

– Жаль. Мы так на вашу помощь надеялись. А где вы ее высадили?

Водитель помедлил, что-то соображая.

– На каком-то перекрестке, даже и не помню, каком. На красном притормозил, она и выскочила. Я внимания не обратил, где конкретно. Это же запрещено, где попало из машин выскакивать.

Борис нахмурился. Он чувствовал: что-то здесь не вяжется друг с другом, но не мог понять, что именно. Хмуро поблагодарил и ушел к своей машине. Уехал и не видел, как водитель сплюнул ему вслед.

– Поблагодарить он хочет, благодетель! Пусть кого-нибудь другого благодарит, а девчонку он уже «отблагодарил»! Это ж надо – из-за такого хлыща хорошего человека с работы уволили!

Борис вернулся к матери ни с чем. Светлана Ивановна не на шутку расстроилась. Сын не мог понять ее стремления во что бы то ни стало найти девушку.

– Мама, если б она хотела, чтоб ее отблагодарили, она б сказала, как зовут, откуда, где работает или учится. А если она этого не хочет, зачем навязываться?

– Ты слишком прагматично рассуждаешь, Боря. А мне ужасно неловко. Есть же еще скромные, застенчивые девушки. Ей было просто неудобно.

– Мама, ты живешь представлениями прошлого века. Сейчас среди молодежи такого понятия – «удобно-неудобно», просто нет. Есть «выгодно-невыгодно». Так вот я считаю, что ей просто невыгодно объявляться. Откуда ты знаешь, к кому и зачем она шла?

Светлана Ивановна возмутилась.

– Ну, знаешь, это уже чересчур! У нас тут живут приличные люди и проституток бы никто приглашать не стал!

– Мама, я про проституток не сказал и слова!

– А что еще можно подумать? Вывод только один! Что еще можно подумать после твоих откровенных намеков?

Борис умиротворяюще вскинул руки.

– Хорошо, хорошо, мама! Ты права, как всегда! Я погорячился!

Светлана Ивановна снизила тон и сказала почти спокойно:

– Как же все-таки ее найти?

Борис произнес со скучающей миной:

– Я уже предлагал тебе обратиться в детективное агентство. Или к частному детективу.

Светлана Ивановна призадумалась.

– Ладно, посоветуюсь с Олегом.

– Ты лучше с дядькой посоветуйся. У него ума больше и возможностей.

– Со Славой я советоваться не буду. Он к этой истории очень болезненно относится. К тому же ты не прав. Олег тоже очень умный.

– Да? – ядовитого сарказма в голосе Евгения было хоть отбавляй. – Что-то за десять лет знакомства с ним ума я в нем не наблюдал. Меркантильности выше крыши, а вот мозгов с гулькин нос. Одна извилина, и та на собственную выгоду направленная.

Светлана Ивановна вздохнула. За всю свою супружескую жизнь она так и не смогла примирить сына с мужем. Но Борис всегда был ближе к своему отцу, чем к отчиму. Что ж, это было можно понять, разница между ним и отчимом была всего восемь лет, для уважения явно недостаточно.

Она решила сменить тему разговора.

– Тебя покормить?

Сын посмотрел на часы.

– Нет. Я сегодня иду в ночной клуб.

– А как ты завтра пойдешь на работу? Ты же не выспишься!

– Мама, если бы ты иногда заглядывала в календарь, то заметила бы, что завтра суббота. Все нормальные люди, и я в том числе, отдыхают.

Мать укоризненно посмотрела на сына.

– Да, я не работаю, но что в этом плохого?

– Ничего, в принципе. Просто я не понимаю, как тебе не скучно?

Светлана Ивановна внезапно призналась:

– Конечно, порой бывает скучно. И даже очень. Но я не работаю уже так долго, все профессиональные навыки растеряла, а учиться заново в моем возрасте просто смешно. И вообще, я считаю, из меня получилась бы прекрасная бабушка.

Борис коротко рассмеялся.

– Намек понят. Если бы можно было родить без жены, то бишь без женщины, то ты сей же секунд получила бы внука. Или внучку. А то и обоих враз. Но, поскольку это невозможно, а жениться я не хочу, да и не на ком, тебе придется подождать.

– Неужели у тебя на примете нет ни одной милой девушки?

– Милых – полно. Только вот тебе ни одна из них не понравится. Ты же идеалистка. Лямур, тужур – твои идеалы.

Светлана Ивановна с достоинством его осадила:

– Не утрируй, пожалуйста. Но что мне твои подружки не нравятся, это точно. Вздорные они и алчные. Вероника не успела поздороваться, как принялась выяснять, чья эта дача и кому она достанется.

Борис пожал плечами.

– А они все такие. Первым делом выясняют, что, где, почем, а потом уже решают, влюбляться или не влюбляться.

– Это просто ты сам такой. А подобное, как известно, тянется к подобному.

– Ну, я не профан и не простак, естественно. Но не такой уж и прагматик. Если влюблюсь, то, конечно, женюсь.

– При условии, что она будет из обеспеченной семьи и одного с тобой социального уровня.

– Конечно, мама. Ты же сама прекрасно знаешь, чем заканчиваются неравные браки.

Светлана Ивановна защитным жестом прижала руки к груди.

– Мы с твоим отцом любили друг друга. Просто мы были еще слишком молоды, чтобы понимать, что такое семейная жизнь.

– И поэтому меня вырастили бабушка с дедушкой, за что я им искренно благодарен.

Светлана Ивановна покаянно склонила голову.

– Я тоже благодарна родителям за помощь.

– Так хоть приехала бы к ним лишний раз. Помогла бы.

– О чем ты говоришь? У них и так есть приходящая помощница.

– Я ведь не о мытье полов говорю. Просто приехать, поговорить.

– Отцу постоянно некогда, все-таки в его возрасте быть ректором такого вуза слишком большая нагрузка. А мама тут же примется учить меня жить. Думаешь, это приятно? В моем-то возрасте?

– А это в любом возрасте неприятно, заявляю это тебе со всей ответственностью.

Из дома выглянул Олег. Заметив пасынка, неохотно подошел. Не протягивая руки, иронично проговорил:

– Ба, какие люди! Какими судьбами?

Борис ответил не менее иронично, так же не подавая руки:

– Да вот, случайно шел мимо. Но я уже ухожу. – И уже другим тоном матери: – Ну ладно, мама, до встречи. Я еще подумаю, что можно сделать.

Он уехал, а Олег недовольно спросил у жены:

– Зачем он приезжал?

Светлана Ивановна ответила неожиданно сухим тоном:

– Он мой единственный сын. Неужели ему нужен предлог, чтобы приехать?

Олег тут же извинился:

– Извини, я не должен был так говорить. Но ты же понимаешь, это он ко мне не слишком дружелюбно расположен, а я только отвечаю взаимностью.

Светлана Ивановна с сожалением вздохнула.

– Хорошо, не будем об этом.

Она хотела посоветоваться с мужем, как же ей отыскать спасительницу, но наткнулась на его пустой взгляд и запнулась. Он ее не поймет точно так же, как и сын. Они гораздо больше похожи друг на друга, чем думают. Практически одно поколение. А вот она среди них чувствует себя совсем чужой.

Глава четвертая

Оля не понимала, почему Ася стала молчаливой и замкнутой. Вначале она думала, что на нее так подействовало расставание с Виталием, но та призналась, что сама попросила Пал Палыча перевести ее в другую бригаду.

– А что случилось?

– Да ничего. Просто он для меня слишком умный.

В этой нелепой фразе прозвучало столько боли, что Оля не решилась расспрашивать дальше. Впрочем, она и без того догадывалась, что Ася влюбилась в Виталия. А тот, по всей вероятности, заметив ее склонность, ее просто отчитал. Конечно, влюбленная девушка восприняла это очень болезненно.

Оле очень хотелось ей помочь, но вот как? Она и сама запуталась в своих отношениях с Глебом. Когда он принял ее за проститутку, ее возмущение было так велико, что она и не подумала разуверить его в столь дикой ошибке. А теперь это было почти невозможно, Глеб вел себя так отвратительно, что ей даже разговаривать с ним не хотелось.

А ведь все могло бы быть иначе, познакомься они при других обстоятельствах. Он ей нравился, и очень, но его поведение попросту отвращало ее от него. Ну и ладно! Не нужен ей супермен, она и без него проживет.

Была еще одна проблема. Виталий. Она понимала, что нравится ему. И много раз старалась показать, что они только друзья. Но он не понимал, или делал вид, что не понимает. Как сказать, что она его не любит, так, чтобы остаться друзьями? Она боялась, что он обидится. Вот если бы ему понравилась Ася, жизнь стала бы намного проще.

Они ездили на вызовы, и каждый раз Оля удивлялась отзывчивости и неравнодушии Василисы. Та умудрялась во время короткого вызова и пенсионерам помочь, и подростам мораль прочитать, правда, такими словами и с таким убеждением, что они проникались их значением.

Если это называлось «лезть во все щели», как говорил Виталий, то Оля была всей душой «за».

Как-то раз перед концом смены встретивший их у порога Пал Палыч уныло пожаловался:

– Виталий уходит, а заменить его некем. Что делать, ума не приложу!

Оля ему посочувствовала:

– Жаль, конечно. Но одно то, что такого уровня врач проработал у нас два года, уже чудо.

Слышавшая эти слова Ася печально на них посмотрела, но промолчала. Что на это скажешь? Все знали, почему он проработал два года на станции и почему он теперь от них уходит. Но от этого никому не легче.

Борис о просьбе матери не вспоминал. Он считал, что сделал все, что мог. А если она желает разыскать анонимную благодетельницу, то это исключительно ее проблемы. Хотя он и признавал, что без помощи незнакомки им пришлось бы туго, но не собирался возносить ее на пьедестал, как это сделала мать.

Работы было много. Основанная им с помощью отца и дяди торговая сеть приносила приличный доход, но этого ему казалось мало. Он решил построить две-три многоэтажки в центре города и посмотреть, что из этого выйдет. Проблем с землей, естественно, не возникло, ему тут же выделили лакомый кусочек, за который бились несколько конкурентов. Один из них попробовал было вякнуть, но ему быстро объяснили, что к чему.

И вот теперь Борис мотался по стройкам, собственноручно проверяя качество строительства. Если уж взялся за гуж, не говори, что не дюж. Да и в грязь лицом перед дядькой упасть не хотелось, тот и без того поглядывал на него свысока, уверенный, что до его уровня племяннику еще расти и расти.

А Светлана Ивановна наняла-таки частного детектива. Она хорошо помнила чувство страха и беспомощности, охватившие ее, когда племянница упала с качели. И появление незнакомки для нее было как спасение свыше. Брат, хотя и сердился, но ее не обвинял, операция благодаря замечательному молодому хирургу Петрову прошла успешно, Леночка уже ходила, даже пыталась бегать, но Светлана Ивановна никак не могла успокоиться. Ей казалось, что она просто обязана отблагодарить свою спасительницу.

Через пару дней розысков детектив принес добрую весть:

– Вашу благодетельницу зовут Асей. Работает медсестрой на скорой помощи. Можете застать ее на второй подстанции скорой помощи.

Светлана Ивановна полюбопытствовала, как он раздобыл эту информацию.

– Да эту Асю все кругом знают. И в больнице, где оперировали вашу племянницу, и в той бригаде, что ее увозила. Так что, в принципе, задание было несложным.

– Странно, а сыну везде сказали, что ее не знают.

Детектив хмыкнул.

– А в нашей медицине, впрочем, как и везде, силен дух корпоративной взаимовыручки. Если она попросила ничего о ней не говорить, то ничего и не сказали. Я о ней узнавал через свои каналы, поэтому и владею информацией.

Светлана Ивановна поблагодарила его за помощь, расплатилась и позвонила сыну.

– Борис, я узнала, кто такая наша спасительница. Это медсестра со скорой помощи. Я думаю завтра съездить к ней на работу и поблагодарить. Ты ко мне не присоединишься?

– Если только рано утром. У меня много дел.

– Хорошо, давай подъедем к подстанции к восьми и все разузнаем. Если повезет, то Ася там будет.

– А для тебя это не слишком рано?

– Не беспокойся, я встаю в семь, готовлю Олегу завтрак.

– Завидую, хорошо Олежка устроился. А ты не считаешь, что должно быть наоборот?

Мать взволновалась от подобной несправедливости.

– Что ты, он же работает, а я нет!

– Понятно, российский менталитет. Курица не птица, и так далее. И не важно, что у тебя денег на порядок больше и по сути, ты его содержишь. На его зарплату так не пошикуешь. – Мать что-то пискнула, возражая, но он твердо закончил: – Но это, в принципе, не мое дело. Жди меня завтра в полвосьмого, я подъеду.

Утром Борис заехал на дачу. Мать в элегантном сером льняном костюме уже ждала его на дороге.

– Что, проводила любимого мужа? – ревнивые колючки в голосе сына резали ухо.

Светлана Ивановна умиротворяюще улыбнулась.

– Он дома, завтракает. У него начало работы в девять.

– Знаю, знаю, как у всех наших чиновников. Не то, что у нас, трудяг. Пашем и днем и ночью.

Светлане Ивановне ужасно захотелось сказать, что и заработки у них разные, но она прикусила губу, не желая провоцировать сына на дальнейшее недовольство.

Борис погнал Мерседес по дороге, включив радио и сердито комментируя услышанное. Светлана Ивановна посматривала на него с недоумением. Что с ним такое? Обычно он спокоен и сдержан. Неприятности на работе? Но какие? Не удержалась и спросила.

– Не обращай внимания, мама. Неприятности стандартные. Подводят поставщики, не дошел платеж, стройматериалы никуда не годятся и прочее в том же духе. Рутина, одним словом.

Он засвистел, и Светлана Ивановна с сочувствием на него посмотрела. Отец считал, что свистеть можно, только находясь в полном одиночестве. Если уж сын забыл наставления деда, то настроение у него и впрямь аховое.

Остановились возле ворот. Оглядевшись, Светлана Ивановна с горечью признала:

– В каких вообще условиях работают наши врачи! Здание облупленное, грязное, просто безобразие!

Борис пожал печами.

– Сейчас везде такое запустение. Не в одной только медицине. Впрочем, насколько я помню, так было всегда. Остаточный принцип, не помнишь? И при социализме на первом месте были пушки, танки, самолеты, а потом уже все остальное. Хотя дядька мог бы и не кидать деньги в одну корзину, а распределять их более-менее равномерно.

Светлана Ивановна тут же кинулась на защиту брата.

– Боря, мы же не знаем, почему он поступает так, а не иначе! Как мы можем судить о том, чего не знаем? Может быть, это единственно верный выход?

Борис посмотрел на мать, как на малохольную, и, вытянув губы зловещей трубочкой, принялся старательно высвистывать траурный марш.

Светлана Ивановна вышла из Мерседеса, поправила и без того аккуратную прическу. Оглядевшись, вошла в здание. Борис двинулся следом.

В вестибюле сидела немолодая женщина в форменном зеленом костюме. Светлана Ивановна заискивающе попросила:

– Нам бы Асю из бригады Васильевой.

– Они все в комнате отдыха. Пересменка. Совещаются. – И женщина взмахом руки указала направление.

Светлана Ивановна с Борисом прошли дальше. Коридоры были под стать самому зданию – обшарпанные зеленые стены и полы, покрытые стершейся плиткой неопределенного цвета.

Они вошли в довольно просторную комнату со старыми диванами и креслами возле стены. На них сидело несколько женщин в зеленых костюмах с надписью «скорая помощь» и одинаковых зеленых шапочках на головах. Все они были похожи, как близнецы. Возле стола с чайником стояло двое мужчин в таких же костюмах.

При виде вошедших все настороженно повернулись к ним.

Борис самоуверенно выступил вперед.

– Доброе утро! Я Борис Кетов, а это моя мать, Светлана Ивановна. Нам сказали, что здесь работает Ася, которая, можно сказать, спасла мою племянницу от смерти. Мы приехали, чтоб лично ее поблагодарить.

Один из мужчин обратился к сидевшей в кресле медсестре.

– Ася, ты у нас, оказывается, героиня?

Одна из женщин поднялась и сердито уставилась на вошедших.

– А я их меня благодарить не просила! Я девочку спасала, а от них мне ничего не нужно!

Светлана Ивановна потрясенно ахнула. Теперь она узнала девушку. Это оказалась та самая медсестра из больницы, на чьем увольнении настоял сын. Недаром она показалась ей знакомой.

Девушка стянула с головы шапочку, по плечам рассыпались бронзовые волосы. Она повернулась к одному из мужчин и скорее потребовала, чем спросила:

– Можно я пойду, Пал Палыч?

Светлана Ивановна просительно протянула к ней руки и робко проблеяла:

– Извините меня, думаю, мы были не правы.

Высокий молодой мужчина саркастично осведомился:

– Когда не правы? Когда хирургическую медсестру, принимающую пострадавших в аварии, обвинили в халатности, потому что она не сразу смогла прийти на ваш вызов? Или тогда, когда она вашу племянницу спасала?

Борис вышел вперед, защищая растерявшуюся мать.

– Боюсь, это я виноват в том недоразумении, а не мать.

Мужчина снова ехидно переспросил:

– Это вы так называете? Недоразумение? То, что из-за этого хороший человек потерял работу, а больница прекрасного специалиста, для вас мелочи жизни?

Борис почувствовал себя на редкость неуютно. Он не привык, чтобы с ним разговаривали подобным тоном. Мужчина был его ровесником, и Борис считал, что выше его в социальном плане во много раз. Сердито спросил:

– Извините, а вы кто?

– А я как раз тот самый хирург, что оперировал вашу племянницу, а по совместительству дочку губернатора. Петров моя фамилия. Меня тоже в непрофессионализме будете обвинять, как Василису? Увольнением грозить?

Светлана Ивановна постаралась потушить разгорающийся конфликт.

– Что вы, что вы! Мы вам очень благодарны! Вы прекрасный хирург!

Получив от Пал Палыча разрешающий кивок, Ася молча вышла, не глядя на посетителей. Борис рванул было за ней, но она быстро скрылась в переходе между этажами. Добежав до двери, Борис увидел надпись «посторонним вход воспрещен». Дернул на себя ручку, она не поддалась. Чертыхнувшись, спустился вниз.

Мать уже стояла на крыльце и потеряно разглядывала стоявшие возле крыльца машины скорой помощи.

– Как дела? – Борис произнес эту дежурную фразу и понял, как глупо она прозвучала.

– Никак. Они сказали, что им от таких, как мы, ничего не нужно. Я ведь говорила тебе в прошлый раз, что ты не прав, но тебя эта твоя Вероника на подвиги вдохновляла. «Ах, они все такие невнимательные, такие равнодушные»! А девочка в это время раненых с того света вытаскивала.

– Что ж она об этом не сказала? – Борис упорно не хотел признавать свою вину.

– А ты ей слова не дал сказать.

– Да прямо! Она их сказала столько, что за одни ее слова уволить можно. Она же была на работе.

– У нее нервы после тяжелой операции были как порох. А твое поведение объясняется подзаборным воспитанием и неумением уважать других. Тупым снобизмом, одним словом. Мне сейчас это доступно разъяснили.

Борис задохнулся от негодования.

– Это у меня подзаборное воспитание? Меня дед воспитывал, академик, между прочим!

Светлана Ивановна грустно покачала головой.

– И ты вырос пустым снобом. Обычные люди твоего высокого внимания не стоят. Ты по трупам пройдешь и не оглянешься. Единственный сын, единственный внук, единственный племянник. Ты привык жить один. Не в физическом, а в моральном одиночестве.

Борис хотел сказать сакраментальную фразу «и кто в этом виноват?», намекая на то, что мать сама отдала его своим родителям, но тут из здания вышла Ася в открытом сарафанчике и босоножках на босу ногу. Она торопливо проскользнула мимо них, сделав вид, что не заметила.

Светлана Ивановна быстро распорядилась:

– Боря, догони ее и извинись! Я возьму такси и доберусь домой сама!

Впервые в жизни Борис был согласен с матерью. Его задело столь явное пренебрежение этой заурядной Асей его, успешного, красивого, обеспеченного Бориса Кетова. Она уверена, что он нувориш? Конечно, на старте ему помогли, но дальше он сам. То, что у него большое преимущество перед конкурентами из-за поддержки дяди-губернатора, в расчет Борис не принимал. Если б он был бездарем, то прозябал бы в какой-нибудь заштатной конторе, как отчим.

Он прекрасно помнил, какие помои эта беспардонная медсестра вылила на его голову, причем в присутствии Вероники: и деньги-то у него вместо души, и сноб-то он, и из грязи в князи, и много подобной муры. Еще и дядьку ему припомнила, за которого он и вовсе не в ответе. Такой злости, как тогда, он в своей жизни больше не испытывал. Просто в глазах помутнело от гнева. Возможно, он и погорячился, обвинив ее в непрофессионализме и бесчувственности, но и в этом виновата только она сама, не надо было его провоцировать.

Но, похоже, прошлый опыт эту бесцеремонную девицу ничему не научил, раз она упорно наступает на те же грабли. Бориса обуяло неудержимое чувство мести. В голове мгновенно созрел зловещий план.

Он организует ей дорогу соблазнов. Начнет ухаживать, приучит к роскоши, покажет, как приятно быть богатым, а потом, когда она разинет свой клювик, чтобы все это проглотить, скажет ей, что ошибся, и она ему не подходит. Просто и элегантно. И действенно. Красивая месть.

Он понимал, что это низко, но почему эта девица уверена, что может безнаказанно его оскорблять?

Борис догнал Асю через квартал. На его удачу, дорога здесь была одна. Ася шла легко и быстро, и ему пришлось бежать.

– Ася!

Она не хотела останавливаться, и ему пришлось взять ее за руку.

– Подождите, Ася! И кто из нас сейчас невежлив?

Она выдернула свою руку.

– Я с такими, как вы, всегда невежлива, и меняться не собираюсь.

– Я хочу извиниться.

– Вы это уже сделали. У вас это ловко получилось.

– Я вообще не извинялся. Понимаете, когда в прошлый раз вы задержались и не сразу пришли к маме на вызов, я был не один.

Ася кивнула.

– Я видела вашу спутницу. Штучка с обложки глянцевого журнала.

Борис кивнул.

– Это вы верно заметили – штучка. Еще та. Честно говоря, она мне не слишком нравилась, но ее родители дружат с моими дедом с бабкой. Дед считал, что мы хорошая пара.

Ася поневоле заинтересовалась:

– Считал? А теперь нет?

– Нет. Вероника проговорилась, что видит во мне только человека, который сможет обеспечить ей достойную жизнь.

Она каверзно подначила:

– Как неосмотрительно с ее стороны! Обычно такие признания делают после свадьбы.

– Вот именно. Но проговорилась-то она не мне и не моим родственникам, а в своем кругу, на каком-то девичнике. А там все снимали на видео, и это видео кто-то из доброхотов, видимо, не слишком ее любящих, прислал мне. В общем, я разорвал с ней все отношения. Просто сказал, что мы слишком разные и друг другу не подходим.

– А что дед?

– Да ничего. Он тоже это видео посмотрел и заявил, что был о ней лучшего мнения. С тех пор мы о ней не говорим.

– Все это ужасно занимательно, но все-таки при чем здесь я?

– Когда мы вас ждали, она только и говорила о том, что медперсонал в больницах не выполняет свои обязанности, что за все надо платить, что у всех ужасно низкая квалификация, не то что в Европе, где она училась, и что вы наверняка болтаете где-нибудь с подружками. Ну и все такое же в том же духе. В общем, когда вы прибежали, я был уже изрядно на взводе и наговорил лишнего. Но, признайтесь, что и вы в долгу не остались.

Ася пожала плечами.

– Почему это я должна была оставаться в долгу? Я ответила вам вашим же тоном. Я, как и вы, была изрядно на взводе. Только для этого у меня были куда более веские причины.

Борис заинтересовался.

– А что случилось в тот вечер? Не расскажите?

Ася нахмурилась, припоминая.

– Да все как обычно. В нашу больницу привезли пострадавших в аварии. И мужчина, у которого травмировались жена и дочь, полез с кулаками на виновника аварии. А тот был «лицом кавказской национальности», и к нему тут же приехали на выручку соплеменники. А охраны у нас нет. В общем, пока милицию вызвали, утихомирили, перевязали, прооперировали, время ушло. Но я знала, что у Сг… – Ася запнулась, но вовремя вспомнила имя пациентки, – Светланы Ивановны не было ничего серьезного.

– Я не знал. Но я все исправлю. Вы много потеряли? – Борис был всерьез расстроен. Он не привык чувствовать себя виноватым, и это состояние ему совершенно не понравилось.

– Что потеряла? – Ася непонятливо на него посмотрела.

– Разница в зарплате какая? Я возмещу.

Она громко фыркнула.

– Деньги ерунда, вот дисквалификация, это да.

Теперь уже не понял он.

– Дисквалификация? Почему?

– Я хирургическая сестра. Вернее, была ею. А теперь я так, мелочь пузатая.

В голосе девушки прозвучало столько горечи, что Борис внимательнее посмотрел на нее. Из-за потери квалификации, к тому же вполне восстановимой, так не переживают. Тут явно было что-то другое. Снова пообещал:

– Я все поправлю. Не хотите на стажировку за границу? В Англию или Германию?

Борис ожидал, что Ася запрыгает от счастья, но она медленно покачала головой.

– Не хочу. Там все другое. Какая радость, если я научусь там работать на приборах, которых у нас еще тыщу лет не будет?

Борис признал логичность ее отказа, но не отступился.

– Чем я все-таки могу вам помочь?

– А ничем не можете. Просто в следующий раз, прежде чем наорать на кого-нибудь, кого вы считает ниже по статусу, подумайте, а не придется ли вам с ним встретиться в других условиях.

Эти слова прозвучали вызывающе-нравоучительно, и Борис снова почувствовал себя задетым.

– Нет, так нельзя. Теперь вы ведете себя как сноб, не желая принять от меня помощь. Я ведь и в самом деле чувствую себя виноватым. А это преотвратное чувство, смею вас уверить.

Василиса с сомнением посмотрела на него. Он ответил ей прямым и честным взглядом и заискивающе улыбнулся, что ему было совершенно не свойственно.

– Давайте сходим в ресторан? Исключительно для успокоения моей совести, я же понимаю, вы со мной никуда идти не хотите. К тому же мама очень переживает по поводу вашего испорченного платья. Может быть, вы хоть за него компенсацию возьмете? Это будет только справедливо. Вы же справедливый человек?

Ася подумала о красивом платье, и в самом деле стоящем слишком много для ее скромной зарплаты, и согласилась.

Борис злорадно подумал: все, кончилась игра в неподкупность! Он вынул из кармана пять пятитысячных бумажек и протянул ей. Ася с сомнением покачала головой.

– Столько оно не стоит.

Борис взмолился:

– Ася, дело же не в деньгах, а в благодарности! Разве вы не знаете, что неблагодарность – тяжкий грех! Не дайте мне погрязнуть еще в одном грехе! На моей совести их и так слишком много! К тому же вы очень меня утешите, если согласитесь обновить это ваше новое платье во французском ресторане, он тут неподалеку. Давайте встретимся в эту субботу, если вы не работаете?

Ася вспомнила хмурое лицо Виталия, глядящее на нее с откровенным пренебрежением, его оскорбительные слова, и согласилась. Борис ей не нравился, но он разговаривал с ней как с нормальным человеком, а не как с надоедливой приставалой.

– Если только часа в четыре, не позже. В воскресенье мне на работу.

– Без проблем! – Борис был удивлен. Он-то был уверен, что разобиженную девицу придется изрядно поуговаривать, как положено по сценарию.

Этой ночью Ася, к ее удивлению, впервые после неудачной встречи с Виталием спала без изнурительных сновидений, в которых Виталий вновь и вновь повторял жестокие слова, от которых цепенело сердце и хотелось плакать.

Борис ей доверия не внушал, но под его ласковым взглядом душа оживала, напоминая, что она обычная женщина, любящая комплименты и ценящая доброе отношение.

Проснувшись утром, позавтракала и отправилась в поход по модным бутикам, стараясь подобрать что-нибудь соответствующее. Примерив понравившееся платье, обнаружила, что сильно похудела. Что ж, от переживаний тоже бывает польза. Теперь в шелковом платье глубокого синего цвета она выглядела даже утонченно, и ее заурядные голубые глаза приобрели загадочный фиалковый оттенок. Она покрутилась перед зеркалом в примерочной, сделала ироничный книксен и рассмеялась.

Какая чушь порой лезет в голову! Никогда не было в ней утонченности и никогда не будет. Зато она всегда будет огоньком, и никакой Виталий с его пренебрежением этого у нее не отнимет!

Она купила изящные белые босоножки из натуральной кожи и к ним маленькую белую сумочку. Подумав, на оставшиеся деньги взяла симпатичный белый бантик и прицепила его на пояс. Получилось стильно и необычно.

Дома, демонстрируя обновки невестке, рассказала, в связи с чем они были приобретены.

К ее удивлению, Галина переполошилась.

– Аська, не нравится мне этот пригласивший тебя мачо! С чего это вдруг он изменил о тебе мнение? И не говори мне, что это из-за той девочки!

Ася призналась:

– Я тоже думаю, что дело не в девочке. Но, возможно, дело не в ней, а в его мамочке.

– В Сгущенке?

– Ну да. Только ее Светлана Ивановна зовут. Так вот она сильно обрадовалась спасению племянницы и затеяла мой розыск, чтоб поблагодарить. А по физиономии Бориса сразу было видно, что он у нас на станции не по своей воле. Уже потом, когда я снова сказала ему пару «ласковых» слов, он стал таким благодарным.

– С чего бы это?

– Не знаю. Возможно, он в самом деле хочет меня поблагодарить, чтобы и мамочку успокоить, и со своей совестью договориться.

– Может, ты ему понравилась? – Галя пыталась проиграть эту ситуацию со всех сторон.

– Да прямо! Ты знаешь, как он на меня смотрел? С оценивающим прищуром, как на товар в магазине. Уцененный, между прочим. Хотя говорил совсем другое. Язык у него хорошо подвешен. Комплименты сыплются как из рога изобилия, от гордости задохнуться можно. Если честно, я впервые после ссоры с Виталием почувствовала себя нормальным человеком, а не огородным пугалом.

В манеже загукала Лиза, напоминая о себе. Галя взяла ее на руки и принялась кормить, то и дело вытирая с ее подбородка капли фруктового пюре.

– Лучше бы ты встретила кого-то попроще. Нормального парня. А то тебя все время тянет на каких-то небожителей.

Ася погрозила ей пальцем.

– Ну, на встречу с Виталием ты меня сама отправляла.

– Ну да, оправляла. Уж очень ты кисла, прямо как простокваша. Но, если б я знала, что ты потом вообще в кисель превратишься, я б никогда этого не сделала. Я ж думала, ты встряхнешься и забудешь его, как дурной сон. А получилось наоборот.

Ася развела руками.

– Да уж, вот такая я непредсказуемая.

Галя внимательнее посмотрела на нее и вдруг разрешила:

– Ладно, отправляйся с Борисом в ресторан! Одобряю! Ты, по крайней мере, ожила и глазки заблестели. Главное, не подпадай под его влияние. А он, я чувствую, будет стараться изо всех сил.

Ася подумала о Виталии и сухо пообещала:

– Не буду я поддаваться чужому влиянию, обещаю. Я свое влияние буду продвигать.

Галя посмеялась.

– Ты о своем влиянии как о залежалом товаре говоришь.

– Да, конечно. Залежалый товар. Так оно и есть. Я себя именно так и чувствую.

Галина махнула на нее рукой с ложкой. В ложке еще оставалось пюре, и оно сочно размазалось по Асиной щеке.

Ася засмеялась.

– Это ты зря. Я не думаю, что Борис будет слизывать с меня подобное украшение. Так что я лучше пойду.

Ася вытерла щеку и ушла, а Галя еще долго, посмеиваясь, вспоминала ее слова.

Борис ждал Василису у входа в ресторан. На нем был обычный летний костюм, вовсе не помпезный, как ожидала Ася. Он говорил по сотику, и не сразу ее заметил. Наконец, отключившись, увидел ее и восторженно присвистнул.

– Вы сногсшибательно выглядите, Василиса! Можно один малоприличный вопрос: у вас натуральный цвет волос? Волосы у вас роскошные.

Ася посмотрела на него с подозрением. Что за шутки? Она всегда считала, что краску видно сразу. Ответила осторожно:

– Я не крашусь, если вы это имели в виду.

Борис повнимательнее посмотрел на нее. В самом деле, на лице даже макияжа нет.

Ася фыркнула.

– Краски прочные, не бойтесь.

– Вы специально сейчас процитировали «Двенадцатую ночь» Шекспира или случайно получилось?

Ася смотрела пару лет назад фильм с таким названием, но реплики героев не помнила совершенно, только сюжет. Вот и первый щелчок по носу! Красивый намек на ее необразованность. Легко призналась:

– Конечно, случайно. Я не знаток Шекспира.

Борис вдруг рассмеялся.

– Это замечательно!

– А почему? Не потому, что ваша подруга надоела вам разговорами о Шекспире? Она не в Англии, случайно, училась?

Борис с невольным уважением заметил:

– А вы проницательны.

– Это здравый смысл, а не проницательность. Но, может быть, войдем? А то на нас смотрят.

Борис оглянулся. Возле ресторана стояло двое молодых мужчин и в самом деле пристально их рассматривали. Один из них был ему знаком, это был один из учеников деда, защитивший под его руководством кандидатскую диссертацию.

Скрывая осаду, Борис приветственно помахал ему рукой. Тот в ответ чопорно поклонился.

– Вы их знаете?

– Встречал у деда. Это его ученик. Но давайте зайдем.

Они прошли в ресторан. Вестибюль встретил их прохладой и пустотой. Заглянув в зал, выяснили, что там занята всего пара столиков, за которыми сидели семейные пары с детьми.

Вышедший им навстречу метрдотель повел их по залу, зачем-то оправдываясь:

– Еще слишком рано, да и погода хорошая. Часам к семи народу будет побольше.

Он усадил их за столик и подозвал официантку. Молодая симпатичная девушка с приветливой улыбкой подала им каждому по глянцевому меню и карту вин Борису.

Борис развернул карту и спросил у Аси:

– Что будете пить?

Ася серьезно ответила:

– Я бы молока выпила, если честно. Или в крайнем случае минералки.

Борис с коротким смешком захлопнул карту вин.

– Хорошо. Молока здесь нет, поэтому остается минералка. Я тоже буду минералку. А что вы предпочитаете из еды? Надеюсь, не салатик из рукколы?

Ася усмехнулась.

– Понятно. Еще одно наследие предыдущих поколений. Нет, я люблю поесть. Но вот незадача, здесь все названия на французском, я ничего не понимаю.

Борис обратился к официантке.

– А для русских людей у вас меню есть? Или только для французов? Похоже, здесь только они и бывают?

Официантка захихикала.

– Есть. Сейчас принесу.

Она принесла еще одно меню, на сей раз на русском языке.

Ася открыла его. К ее удовольствию, снизу под французскими названиями был не только перевод на русский, но и состав блюда.

Борис с неосознанным удовольствием следил за ее изменчивым лицом. Оно было задорным и озабоченным. Чувствовалось, что выбор блюд доставляет ей настоящее удовольствие. Это было приятным разнообразием. Обычно его подруги изображали пресыщенное равнодушие, а Вероника вообще всячески подчеркивала незначительность и убогость местной кухни по сравнению с европейским уровнем.

– Что вы выбрали?

Ася с удовольствием перечислила названия блюд, со вкусом произнося незнакомые слова.

– Грибное консоме, а-ля краподин с соусом а-ля креоль, фуа гра, шампуры из свежих фруктов в карамели, карамельное мороженое с хрустящей корочкой и чернослив в арманьяке, коктейль а-ля Париж. – Она обеспокоенно посмотрела на спутника и спросила: – Это не слишком много?

Борис и в самом деле с удивлением слушал перечисление блюд. У него даже мелькнула мысль, что она решила перепробовать все меню, но Ася вовремя остановилась.

– Если это все осилите, то никаких проблем.

Ася безмятежно откинулась на спинку кресла.

– Если не осилю, то порошу упаковать и возьму с собой. Думаю, это возможно? – она спросила это уже у официантки.

Та быстро заверила:

– Конечно. Так многие делают. У нас есть одноразовые контейнеры как раз для таких случаев.

Борис удивился. Он никогда ранее не пользовался подобными услугами.

– Как интересно! Теперь буду знать. А то мне тоже приходилось оставлять немало еды на тарелке.

Он перечислил блюда, что выбрал сам. Их оказалось гораздо меньше, чем у Аси.

Официантка ушла. Борис открыл стоявшую на столе минералку, налил себе и спутнице. Насмешливо отсалютовал полным бокалом и предложил:

– Давай будем считать, что мы с тобой выпили на брудершафт?

Ася легко согласилась.

– Значит, на «ты»?

– Да, конечно.

– «Да, конечно», – твоя любимая фраза?

– Да, конечно!

Они засмеялись. Борис решил, что, время, потраченное на эту простушку, по крайней мере будет забавным.

Официантка принесла холодные закуски и разложила столовые приборы. Оглядывая устрашающую шеренгу приборов, Ася со сконфуженной улыбкой попросила:

– Я никогда в подобных заведениях не была. Может, подскажешь мне, что чем едят?

Борис чуть заметно поморщился. У его знакомых дам никогда подобных проблем не возникало.

– Приборы лежат по ранжиру. Начинай с самых дальних, не ошибешься.

– Так просто?

– Ну, не совсем. Но, если ты и допустишь какой-нибудь промах, это совершенно неважно. Мне, если честно, все равно. Главное, чтобы ты не потеряла аппетита.

Ася задумчиво заметила:

– Не думаю, чтобы это было возможно. Я не обращаю внимания на подобные мелочи.

Они принялись за еду. К удивлению Бориса, Ася ела довольно изящно, остроумно отвечая на его шутки, и он расслабился, отдыхая. Он даже отключил телефон, чтоб не отвечать на звонки. И это снова было необычно, он всегда в первую очередь занимался делами, а потом уже всем остальным.

Заканчивая поедать мороженое, Ася легонько похлопала себя по округлившемуся животику и уныло призналась:

– Ну вот, ничего не осталось. Интересно, и куда в меня столько входит?

Борис взглядом проследил за ее жестом и вдруг почувствовал острый приступ вожделения. Он усмехнулся. Что ж, намечавшаяся охота должна принести гораздо больше удовольствия, чем он предполагал поначалу.

– Спасибо тебе за прекрасный обед. Я еще никогда такой вкуснотищи не пробовала.

К своему изумлению, Борис почувствовал себя так, будто его наградили по меньшей мере медалью, и польщено усмехнулся.

Ася искренне поблагодарила официантку за вкусную еду, и та расплылась в неожиданно счастливой улыбке.

Выйдя на улицу, Борис посмотрел на часы. Полседьмого.

– Куда пойдем?

Ася рассеянно посмотрела вокруг. Солнце вовсю сияло на небе, люди гуляли по улицам, звучал смех, по бульвару разгуливали голуби. Гуляй да гуляй!

– Я домой.

Борис нарочито огорчился.

– Тебе неприятно мое общество?

Ася отмахнулась.

– Не в этом дело. Моя невестка по субботам ходит на арабские танцы, а брат сегодня работает. Он железнодорожник, у него работа посменная, как и у меня. Так что сейчас моя очередь сидеть с племяшкой. Счастливо!

И она упорхнула, оставив Бориса негодующе смотреть ей вслед.

– Нет, это что такое? Даже номер телефона не дала, хотя я сам виноват, надо было спросить. Ну да это ерунда. Я его и так узнаю.

Он отправился к деду с бабкой, то и дело посмеиваясь, вспоминая Асины шутки. Обычно он не зацикливался на высказываниях девиц, но сегодня ему было приятно думать, что и он был на высоте.

Дед встретил его сердитым нравоучением:

– Мне позвонил Вадим, сказал, что ты водил в ресторан какую-то очередную девицу. Причем абсолютно деревенского вида. Что опять за прихоти?

Борис возмутился. Какое дело этому Вадиму до его спутниц? Вот ведь доносчик поганый! Но деду ответил сдержанно:

– Мама просила. Это девушка, которая спасла Лену. Мать считает, что мы должны быть ей благодарны.

Дед смягчился.

– Понятно. Но я все-таки напомню тебе, чтобы ты был осмотрительнее. Сам понимаешь, наше положение выше среднестатистического, и многие девицы желают в жизни устроиться получше за наш счет.

– Так же, как Вероника? Она бы с удовольствием предоставила мне обязанность обеспечить все ее прихоти. С твоей подачи, заметь.

Дед сердито тряхнул головой.

– Тут я был неправ, признаю. И хватит уже тыкать меня носом, как нашкодившего щенка.

– На щенка ты вовсе не похож.

– Хватить острить. Не смешно. Мне гораздо больше бы хотелось походить на щенка, чем ты думаешь.

Борис решил сменить тему.

– Где бабушка?

– В оперном театре. Там сегодня дают премьеру Доницетти.

Борис подумал, что Ася наверняка не знает, кто такой Доницетти и с чем его едят.

– Она в вип-ложе?

– Естественно. В мехах и бриллиантах.

– Почему бы и не проветрить их время от времени, раз имеются.

– Вот-вот. Мне порой кажется, что она в театры только для того и ходит.

Внук заступился за бабушку.

– Она и в самом деле любит музыку, это уж ты придираешься. Мы с ней ходили в оперный, когда я еще в детский сад ходил. В те времена бриллианты проветривать было не принято. Да и не было их тогда.

– Ладно, я просто ворчу. В моем возрасте я могу себе это позволить.

– Да уж, в твоем возрасте многое можно себе позволить.

– Я тоже так думаю. В крайней степени спишут на старческий маразм. Тебя покормить?

– Дед, тебе же доложили, что я был в ресторане. Как ты думаешь, что я там делал?

– Во времена моей молодости там подавали еду, а что сейчас, не знаю. Давно никто не приглашал.

– А с той поры ничего не изменилось, дед. И если ты намекаешь на приглашение, то напрасно. Бабушка тебя все равно никогда в сомнительное заведение типа ресторана не пустит. И не потому, что опасается за твою нравственность, а просто боится за твой ЖКТ.

– Ох уж этот мой ЖКТ! Чуть что – ЖКТ, ЖКТ! О склерозе никто не говорит, хотя в моем возрасте он уже должен проявляться во всей своей красе.

– А на академиков склероз не распространяется. Сыграем?

– Безусловно. Чтоб склероз и дальше не распространялся.

Борис сыграл с дедом в шахматы. Пару раз выиграл, пару раз свел вничью, остальное бездарно продул. Оправдываясь, заявил:

– Это я тебе поддаюсь, дед, чтоб ты на меня не обижался.

– Да никогда ты никому не поддаешься, хотя порой это и нужно делать. Ты просто не умеешь находить компромиссы.

Пришла бабушка, в эйфории от прекрасной музыки, и Борис с чувством хорошо исполненного долга смылся домой.

Дома позвонил знакомому, имеющему доступ к базам всех сотовых операторов региона, и через пять минут с язвительной улыбкой набирал телефон Аси.

Она взяла трубку и недоуменно проговорила:

– Алло?

– Извини, Ася, что так поздно, но, надеюсь, ты еще не спишь?

Борис был уверен, что в ее голосе появятся восторженные нотки, но она зевнула и сказала:

– Почти сплю. Мне завтра рано вставать. Что звонишь?

Борис мысленно стукнул себя по лбу. Получил? Вот что значит излишняя самоуверенность. Не надо считать себя неотразимым.

– Как ты добралась до дома?

– Хорошо, как ты слышишь. Конкретнее, пожалуйста.

Борис заторопился:

– Может быть, сходим на Доницетти?

– Ты имеешь в виду премьеру «Любовного напитка»?

Борис решил, что Ася не так уж проста, как он решил.

– Ну да. Пойдешь?

– Надо с графиком работы согласовать.

Борис пообещал:

– Я все выясню и позвоню. Если все сойдется, пойдешь?

Ася сонно согласилась. Она отключилась первой, а у Бориса возникло неприятное ощущение, что от него просто отделались, чтоб он спать не мешал.

А Ася в это время тихо радовалась, что удосужилась прочитать афиши по дороге домой. А то сидела бы сейчас в глубокой луже. Все-таки Галя права, спутника нужно выбирать себе по росту. И в прямом, и в переносном смысле. А она постоянно промахивается. Хотя Бориса она не выбирала. А вот с Виталием действительно промахнулась. Надо снизить уровень запросов. Может быть, водитель скорой подойдет? Она припомнила развязного, непрерывно курящего парня из параллельной смены, и поморщилась. Нет, что-то и пробовать не хочется.

На следующий день после вызова Оля с Асей сидели в комнате отдыха. Ася с холодноватой усмешкой рассказывала, в каком крутом заведении побывала вчера. К ее удивлению, Оля ни от чего ее остерегать не стала, а заинтересовалась исключительно ресторанной кухней.

– Очень вкусно, говоришь? Может быть, мне тоже туда заглянуть?

Ася хотела сказать, что цены в этом ресторане вовсе не для их зарплаты, но вспомнила о Глебе и осеклась. Откуда она знает, какой стадии достигло их знакомство? Может быть, они уже и в рестораны ходят?

Ей стало немного жаль Виталия, но лишь чуть-чуть. Несмотря на его холодность, в сердце жила робкая надежда на развитие их отношений. Хотя она и понимала, что это глупо, но, видимо, надежда и в самом деле умирает последней. Скорее всего, одновременно с непризнанной любовью.

Глава пятая

Вызов следовал за вызовом, и день закончился быстро, как всегда. Вечером, когда Ася сидела на кухне, разглядывая испеченный Галиной весьма непрезентабельный пирог с капустой и раздумывала, как вежливо отказаться от его поедания, раздался звонок сотового. Она посмотрела на дисплей – номер был незнакомым. Осторожно ответила и удивилась. Звонил ее бывший босс, Аркадий Васильевич. Как всегда, сразу взял быка за рога.

– Ася, привет! Не хочешь вернуться? Нам официально рекомендовали взять тебя обратно. Так что никаких проблем.

Василисе стало досадно. Как избавляться от нее, так по приказу начальства, как возвращать, так тоже без начальства не обошлось.

– Неудобно, Аркадий Васильевич. У Пал Палыча вообще специалистов не останется. Лето же, половина сотрудников в отпусках. Если только осенью.

Это прозвучало так аморфно, что Аркадий Васильевич сник. Он-то думал принести добрую весть.

– Ну хорошо, ты права, конечно. Неприлично так неблагодарно относиться к приютившему тебя человеку. Но ты про нас не забывай, ладно? Мы тебя ждем и скучаем. Все сотрудники передают тебе привет.

Разговор закончился, а Ася долго еще смотрела на телефон, кривя губы. Отчего-то захотелось плакать. Теперь, когда она реабилитирована, все передают ей привет? А почему тогда, когда нуждалась в ободрении и поддержке, никого из них на горизонте не оказалось?

Она понимала, что не права, что Аркадий Васильевич сделал для нее все, что мог, что ее бывшие коллеги при редких встречах всегда выражали свою с ней солидарность, но все равно обижалась.

Снова зазвонил телефон. Даже не глядя на дисплей, Ася догадалась, что это Борис. И чего ему от нее надо? В его раскаяние и желание загладить вину ей не верилось. Ответила корректно, но без особых эмоций:

– Здравствуй, Борис!

Он довольно хохотнул.

– Ты сохранила номер моего телефона? Приятно.

– И не думала. Просто ни у одного моего знакомого нет столь легкого номера. Думаю, такие номера только для вип-персон.

Борис легко согласился:

– Ты права, такие номера не для всех. Но будем считать, что ты меня осадила. Не надо зазнаваться.

– Это ты стопудово прав. Зазнаваться никогда не надо. Все равно кто-нибудь приземлит.

– В смысле?

– Во всех смыслах. У тебя что-то конкретное?

– Пока нет.

– Тогда будь здоров, у меня дел полно.

И она отключилась.

Борис раздраженно положил телефон, сердито ворча: а вот не надо связываться с плебейками. Она даже не знает, что первым заканчивает разговор тот, кто позвонил. Немного остыв, признал, что трепался бы с ней еще долго. Почему-то с ней ему хотелось болтать ни о чем, хотя прежде он пустопорожние разговорчики не признавал.

Что это с ним? Стосковался по душевности, которой прежде и не знал никогда? Но это же нелепо! Ася не его круга и с ней ему ловить нечего. Но нельзя не признать, что какая-то изюминка в ней есть. Но для него это ничего не значит. Он увивается за ней только для того, чтобы проучить, и ничего больше.

Через день позвонил Асе снова.

– Спектакль в эту пятницу, на следующей неделе в среду и в субботу. Когда сможешь пойти?

Ася немного подумала.

– Лучше всего в среду. Если это тебе удобно, конечно.

– Было бы неудобно, не предлагал бы. За тобой заехать?

– Нет, лучше встретимся у театра. Начало в семь?

– Да. Ты бывала в оперном?

– Приходилось.

Ася не стала уточнять, что была там один раз за все время жизни в городе, еще учась в колледже, да и то лишь потому, что кураторша повела их в театр практически насильно. Она не помнила, что за спектакль тогда шел, в памяти осталась лишь жуткая скука. Какого лешего теперь она согласилась на эту пытку? Она же терпеть не может классику. Пытается залечить боль, нанесенную Виталием? Но это так глупо! Борис никогда не заменит Виталия, его никто не сможет заменить.

Сказала о новой встрече Гале, и та слово в слово повторила ей:

– Ты же от тоски умрешь, как в прошлый раз. Мне кажется, этот Борис тебя просто испытывает.

– И мне кажется, будто он считает, что я ему что-то должна. Но вот что я ему должна?

На это у Галины ответа не было. Андрей, узнав о новом приглашении, искоса посмотрел на сестру и покачал головой.

– Не в свои сани не садись, а то свалишься.

– Я и не сажусь.

– А зачем тогда на свидания с ним ходишь?

– Просто любопытно.

– Вот все с дурацкого любопытства и начинается. Сначала сюсю-мусю, а потом рев один.

Галя вмешалась.

– Да что ты, Андрей! Она девка молодая, что ей дома-то сидеть? Пусть знакомится, опыта набирается. А то выскочит за первого встречного, что в этом хорошего?

Брат пожал плечами.

– Я ее предупредил, а дальше она сама как знает. Я ей не отец, чтоб ремнем стегать.

Ася возмутилась.

– Да папа меня в жизни пальцем не тронул!

Андрей, которому в детстве от отца доставалось на полную катушку, сердито заметил:

– И зря. Тебя пороть надо было так же, как и нас. Тогда умнее была бы.

Ася решила обидеться, так, на всякий случай. Уйдя в свою комнату, она еще долго слышала препирательства брата с невесткой, и все из-за нее. Ей впервые пришла в голову мысль пожить отдельно. А что? И она никому мешать не будет, и ей станет спокойнее. Только вот где его взять, отдельное жилье? Она столько не зарабатывает, чтоб квартиру снимать, даже однокомнатную. Ей и на комнату-то в коммуналке не хватит.

В среду она снова надела синее платье. Только вместо бантика на поясе надела на шею золотую цепочку, взятую взаймы у невестки. Та предлагала и золотое колечко, но Ася отказалась. Она не привыкла к украшениям. Зачем? Они только мешают. У нее даже ногти коротко острижены и не накрашены, потому что медсестрам длинные ногти не положены.

К театру они с Борисом подошли одновременно, хотя и с разных сторон. Ася ждала что-нибудь формальное, типа «хорошо выглядишь», но он сказал неожиданное:

– Привет! Как приятно, когда девушка приходит вовремя и ее не нужно ждать.

– Привет! Я всегда прихожу вовремя. Ну, если только не случается что-то непредвиденное. Пробка, к примеру.

– Да, насчет непредвиденного. Я все хотел тебя спросить, как ты тогда оказалась у маминой дачи?

Ася нахмурилась. Ей совершенно не хотелось вспоминать тот день. Борис это заметил и насторожился.

– День был тяжелый, я решила развеяться. Поехала на трамвае, доехала до конечной. Кондукторша всех высадила. Там такой приятный лесок был, пошла по опушке. Не заметила, как дошла до вашей дачи. Услышала крик о помощи. Дальше ты все знаешь сам.

Не дожидаясь его, Ася пошла к театру. Борис поспешил за ней, пожимая плечами. Он не привык, чтобы девушки вели себя столь независимо. Наоборот, все его подруги демонстрировали свою крайнюю от него зависимость. С одной стороны, это льстило его «эго», но порой эта притворная беспомощность изрядно раздражала.

По дороге он раздумывал над ее рассказом. Уж слишком все просто. Или наоборот, непросто? Что кроется под определением «тяжелый день»? Она устала на работе? Но после работы, как правило, идут отдыхать домой, а не шатаются по городским окрестностям. К тому же была середина дня, без сомнения, шла она не с работы. Тогда откуда?

Подойдя к громоздким дверям в театр, по привычке хотел распахнуть их перед спутницей, но Ася, не дожидаясь, сама дернула тяжелую дверь и проскользнула внутрь.

Он осуждающе покачал головой. Что это? Стремление к независимости или элементарная невоспитанность? Предъявил билеты билетерше, и та как-то странно перед ним вытянулась. Но Ася не обратила на это внимания.

Задержав Асю перед распахнутыми дверями, Борис предложил:

– Зайдем в буфет?

– Ты голоден?

– Нет. Но ты разве не хочешь чего-нибудь вкусненького?

– Я лучше в музей схожу. Давно в нем не была. – Добавлять, что была там только один раз, под предводительством наставницы, не стала. Ни к чему ему знать такие подробности из ее личной жизни.

Музей оказался на самом верху, на четвертом этаже. Оказалось, Борис даже не подозревал о его существовании. Музей разместился в довольно большой комнате метров в двести. В витринах хранились фотографии и мелкие предметы реквизита, по стенам были развешаны эскизы декораций, в старинных театральных костюмах красовались манекены. По музею бродили дети, обмениваясь замечаниями. Дети были высокие и осанистые, с балетной походкой.

Усмехнувшись, Борис указал на них взглядом.

– Будущие артисты, а ныне ученики нашего хореографического училища.

Ася с улыбкой подтвердила:

– Наверняка станут лауреатами престижных международных конкурсов.

Походив по музею, после второго звонка спустились вниз и остановились у входа в вип-ложу.

Борис по-хозяйски распахнул дверь и ввел спутницу внутрь. Асе захотелось ахнуть, и она с трудом сдержалась. Ложа была оформлена в той же синей гамме, что и весь зал, но с затейливым серебряным декором, кресла стояли другие, гораздо мягче и удобнее, было просторно и комфортно. От ложи была отделена небольшая глухая комнатка со столиком, на котором стояли бутылки и бокалы. В углу в невысокой картонной коробке были аккуратно разложены театральные бинокли.

В ложе сидело еще несколько пар, главным образом немолодые дамы в дорогих туалетах с представительными мужчинами в темных костюмах. Они обернулись и радушно поздоровались. Борис ответил приветливо, с достоинством, как равный. Асе стало не по себе от изучающих взглядов, но она лишь гордо вздернула подбородок. Борис подвел ее к креслу в первом ряду, усадил, сам отправился за напитками. Налил из уже раскупоренной бутылки шампанского два бокала и сел рядом с ней. Подал бокал и медленно отпил из своего.

– Неплохое вино. Французское. Брют.

Ася сделала глоток и слегка поморщилось. Оно показалось ей слишком кислым, но от оценок она воздержалась. Что она понимает в шампанском, впрочем, так же, как и во всех остальных винах? Она шампанское пьет только раз в году, на Новый год, а прочие спиртные напитки вообще никогда. Так что в этом деле она полный профан.

Она с трудом допила шампанское. Борис забрал у нее пустой бокал и спросил:

– Еще хочешь?

Ася испуганно затрясла головой.

– Нет, спасибо.

– Может, тебе бинокль принести?

– Нет, спасибо, у меня зрение хорошее.

Борис как-то странно на нее посмотрел, но возражать не стал.

Ася приготовилась вынести ту же пытку, что и раньше. Но, к ее удивлению, музыка ее увлекла. Она оказалась легкой, сюжет забавным, и Ася не заметила, как пролетело время.

После спектакля Борис хотел ее проводить, но Ася воспротивилась.

– Я и сама прекрасно доберусь до дома!

Борис не на шутку рассердился.

– За кого ты меня принимаешь? За одноразового попутчика? – Ему хотелось сказать нечто гораздо более выразительное, но хорошее воспитание пересилило. – Ни один нормальный мужчина не отпустит приглашенную им девушку шататься одну ночью по нашему криминальному городу. Это вообще-то вопрос чести. Сделаем так: я беру такси и подвожу тебя до дома. Потом еду к себе. Как тебе такой расклад?

Ася с тоской посмотрела вокруг. Погода была прекрасной, она предвкушала чудную прогулку по вечернему городу. Не получилось. Но ничего. Завтра у нее первая смена, и после работы она не спеша пройдется своим излюбленным маршрутом.

– Сойдет.

Борис подумал, что можно было и прогуляться, погода позволяет, но мысль о полупьяном быдле, сидящем на скамеечках вдоль дороги, быстро его отрезвила. Он не слабак, но эти типы никогда не дерутся в одиночку, так что лучше не рисковать.

На его призывный взмах подъехала машина с шашечками наверху. Они сели на заднее сиденье, и Борис, будто нечаянно, взял Асину руку. Степенно поблагодарил:

– Спасибо за прекрасный вечер!

Ася посмотрела на него, он благодушно улыбался.

– И тебе спасибо. Если б не ты, я долго бы еще не была в театре.

– А почему?

Ася пожала плечами.

– Работа такая. В любой момент может что-то случиться и вызовут вне графика. Я привыкла.

– Почему? – Борис недоуменно посмотрел ей в глаза.

– Что почему? Почему работа такая или почему привыкла?

– И то и другое.

– Мне нравится помогать людям, призвание, наверное, такое. А что вне графика, то у нас на скорой работает много женщин с маленькими детьми, а дети, как водится, часто болеют, отсюда больничные. А у меня детей нет.

– Но у вас же и мужчины есть?

– Они все совместители.

Борис неодобрительно покачал головой.

– Это несправедливо.

Ася насмешливо приподняла бровь.

– А жизнь вообще несправедливая штука. Впрочем, когда-нибудь и у меня будут дети, и кто-нибудь будет подменять и меня.

Почему-то мысль о детях здорово не понравилась Борису. Что это будут не его дети, было однозначно, и это его неожиданно встревожило. Но почему? Пока все идет по плану. Эта деревенская девица видит возможности больших денег и потихоньку начинает примерять их на себя. А он именно этого и добивается. По крайней мере, не будет судить о нем так однобоко, как прежде.

Они доехали до ее дома. Попрощавшись, Ася вышла из машины и легкой походкой пошла к подъезду. Борис молча посмотрел ей вслед. Он не стал договариваться о встрече, пусть поразмышляет, состоится она или нет. Такого рода сомнения мужчинам всегда на руку.

Борис приехал к себе, расплатился и зашел в свою квартиру-студию. На этот раз пространство в двести квадратных метров с восемью окнами показалось ему не простором, а пустыней.

Он включил телевизор, погонял каналы. Поняв, что дошел до сотого, не запомнив ничего из того, что показывали, выключил телик. Чего-то хотелось, но вот чего? Любви и счастья? Почему бы и нет? Вот разберется с этой правдолюбивой всезнайкой, обвинившей его во всех смертных грехах, и займется поиском подходящей невесты. Похоже, время пришло.

Во вторник Борис приехал за Асей к концу работы. Он ждал ее во дворе в машине, не заходя в здание. Вокруг царило не то чтобы запустение, но что-то очень близкое к этому. И здание, и все вокруг было мрачным, обшарпанным и даже не говорило, а вопило о нищете. Борис прикинул, что б сделал он, будь он на месте главврача, и тут же одернул себя. Что он бы сделал без денег? Собственноручно бетонный забор покрасил?

Мимо проходили сотрудники, с интересом на него поглядывая. Когда вышла Ася, он вдруг понял, что ему радостно ее видеть. Несмотря на то, что она явно устала, от нее так и веяло энергией и жаждой жизни. Она с удовольствием улыбалась, глядя вокруг.

Из подъехавшей машины скорой помощи вышел врач, тот самый, что оперировал племянницу, Петров, кажется. И Ася внезапно потухла, будто выключенная лампочка. Она безразлично поздоровалась с Петровым и поспешила к выходу. Тот проводил ее взглядом, в котором смешались интерес и досада.

Борис выскочил из Мерседеса и поспешил за девушкой. Догнав ее перед выходом с территории станции, развернул к себе и поцеловал, краем глаза следя за реакцией Петрова. Тот дернулся, как от удара, и сделал протестующее движение. Но сдержался и вошел в здание.

Ася высвободилась из рук Бориса и сердито воскликнула:

– Что ты себе позволяешь?

– Просто соскучился.

– Это не повод, чтоб лезть ко мне со всякого рода поцелуйчиками.

– Хорошо, я это учту. – Борис был на удивление послушен. – Куда пойдем?

– Лично я домой, а вот куда ты, не знаю.

Борис предпочел не акцентировать свое недовольство.

– Ладно, давай немного погуляем, если ты так сильно устала. Потом вернусь за машиной.

Ася хотела сказать, что вовсе не устала, но вовремя прикусила язык. Если она не устала, но идти с ним не хочет, значит, он ей не нравится. А обижать его ей не хотелось. Она и без того наговорила ему кучу гадостей. Вполне достаточно.

Не спеша пошли по аллее старых развесистых лип. Под липами стояли скамейки, на которых сидели люди разного сорта.

Они мирно проходили мимо, когда с одной из них поднялся разбойного вида парень. Агрессивно сжав кулаки, направился прямо к ним.

– А, вот и ты! Помнишь, как ты у меня Машку увела?

Борис оценивающе посмотрел на оставшихся сидеть парней. Они следили за ними с пристальным интересом. Борис напрягся. Похоже, драки не избежать. Перевел взгляд на Асю. Та держалась совершенно свободно, не проявляя и капли боязни. Профессиональная выучка или просто не понимает, что будет?

Ася посмотрела на парня и согласно кивнула.

– Да, конечно. А что?

Парня немного обескуражило это спокойное признание, но он с прежним напором заявил:

– А то, что она меня теперь избегает!

Ася удивилась.

– Ты хочешь сказать, что раньше она тебя не избегала?

Парень немного призадумался.

– Тоже избегала, но не так!

Ася нравоучительно произнесла:

– Если бы ты ее не пугал, она бы тебя не избегала.

Похоже, что для парня это стало откровением. Он слабо запротестовал:

– Я ее не пугаю!

– А вот она мне говорила, что тебя боится. С чего бы ей тебя бояться, если бы ты ее не пугал?

Внезапно парень сморщился, будто собирался заплакать. Ася посочувствовала:

– Если ты ее и в самом деле любишь, тебе нужно другую жизнь вести.

Парень со злостью воскликнул:

– Ничего я ее не люблю, что за чушь!

Ася покладисто согласилась:

– Ну, не любишь, значит, не любишь. Дело твое.

Она спокойно пошла дальше, Борис, слегка недоумевая, шел рядом. Он хотел ее спросить, что это за тип, но не успел. Метров через десять парень их догнал и обреченно признал:

– Ну, хорошо, люблю я ее. Так что мне делать?

Ася сочувственно улыбнулась.

– Она же из хорошей семьи?

Парень кивнул.

– Ну да. Мать учительница, отец инженер на нашем заводе. Не чета мне.

– Вот и тебе надо стать нормальным человеком. Чтоб соответствовать ее представлениям о семье. Я же говорила, она тебя боится. Твоего напора и сомнительных предложений.

Парень уныло признал:

– Я по другому не умею.

– Учись. Ты же не дурак. Для начала в вечернюю школу поступи. Тебе сколько?

– Двадцать два. Меня уже не примут.

– Ерунда. Там ограничений по возрасту нет. Классов сколько закончил?

– Девять. На тройки.

– Главное, что закончил, а что на тройки, это ерунда. У тебя просто цели в жизни не было. А теперь есть. Так что, уверена, среднюю школу ты закончишь вполне прилично. Ну, а дальше по обстоятельствам – колледж или ВУЗ. На что потянешь. Докажешь, что ты достойный человек, тогда и Маша по-другому к тебе относиться будет.

Парень с сомнением протянул:

– Маша меня ждать не будет.

– А ты за нее не решай. Честно все расскажи, а там она уже сама решит, что ей делать. Ты, главное, попробуй. Зато потом всегда можешь сказать себе, что сделал все, что мог. Не сидел сиднем на печи и погоды у моря тоже не ждал.

Парень с внезапным огоньком в глазах сказал:

– Ладно. Попробую! Попытка не пытка! – И, развернувшись, пошел в сторону от своих дружков.

Борис проводил его взглядом.

– Здорово ты умеешь убеждать. Не подозревал. А где ты с ним познакомилась?

– Я с ним и не знакомилась. Я его и вижу-то второй раз в жизни. И давай поговорим о чем-нибудь другом.

– Ты часто в роли спасительницы заблудших душ выступаешь?

Василиса сердито на него взглянула.

– Это плохо?

– Да почему. Хлопотно, но не плохо.

Ася печально усмехнулась.

– И почему мне все это говорят? Потому что равнодушие предпочтительнее?

– Равнодушие безопаснее. И спокойнее. Но почему ты так разозлилась?

Ася поняла, что спорит сейчас не с Борисом, а с Виталием, и прикусила язык.

Борис с интересом посмотрел направо.

– Смотри, вон городской парк. Ты каталась на колесе обозрения?

– Нет, я же не ребенок.

– А при чем тут ребенок? На колесе обозрения катаются все, кто захочет. Я на этом колесе тоже не катался, его только в прошлом году поставили. Пошли, прокатимся? Говорят, с него виден почти весь город.

Ася заколебалась, но Борис ласково обхватил ее за талию и повлек за собой. На колесо обозрения скопилась небольшая очередь, и им пришлось минут десять подождать. Кабинки были рассчитаны на четверых, но Борис купил четыре билета и не пустил подростков, вознамерившихся сесть вместе с ними.

Ася, смеясь, попеняла ему на жестокость, но он иронично заметил:

– Ты меня благодарить должна за то, что я спас тебя от этих недорослей. Ты заметила, как они жвачку жевали и пузыри из нее выдували? Тебе приятно было бы, если бы брызги от этих жевательных пузырей прилетели тебе в лицо и на платье? Учти, они не отстирываются!

Ася насмешливо поблагодарила его за спасение от столь страшной участи, и они принялись осматривать окрестности.

– На старом чертовом колесе кабины были не закрыты, и видно было гораздо лучше. Хотя здесь безопаснее, конечно, да и видно дальше, оно же гораздо выше. Но старое мне нравилось больше. Или просто я тогда был молодым и не таким притязательным?

Ася вообще ни на каком чертовом колесе в жизни не каталась, поэтому жадно осматривалась. Она с трудом узнавала такие привычные снизу окрестности.

– Ой, смотри, какая красивая крыша у оперного театра! Никогда бы не подумала!

– Она из настоящей черепицы, поэтому и красивая. Ей, как и театру, больше двухсот лет.

Борис рассказал еще о нескольких интересных зданиях, и поездка окончилась как-то слишком быстро. Они вышли из кабинки и пошли по парку, тихо беседуя. Слева раздался громкий детский плач. Они машинально посмотрели в ту сторону. Молодая мамочка суетилась возле карапуза двух-трех лет. Ася быстро подошла к ним.

– Что случилось?

– Да вот сын катался на велосипедике, но не удержался и упал. Разбил коленку, а осмотреть не дает.

Ася наклонилась и увидела разбитую в кровь маленькую коленку. Борис ехидно прокомментировал:

– Ну, мать Тереза, как ты справишься с этой ситуацией?

Ася с укором посмотрела на насмешника и вынула из сумочки упаковку влажных салфеток. Приговаривая «смотри, это совсем не больно», она осторожно стерла с коленки грязь и кровь. Потом вытащила коробочку с разными по величине лейкопластырями и, выбрав подходящий, ловким движением залепила ранку.

– Ты просто герой! – от ее похвалы малыш расцвел и перестал хныкать. – Ну что, больше не болит?

Тот затряс головой и снова потянулся к велосипедику.

Мать малыша принялась благодарить Асю, но та, кивнув, увлекла Бориса в параллельную аллею.

– Теперь я понимаю, почему ты оказалась у нас тогда, когда нам так была нужна помощь. У тебя чутье на такие вещи. И, нескромный вопрос, что еще есть в твоей сумке?

Ася сердито отрезала:

– Все, что нужно!

Борис невинно уточнил:

– Все что нужно для оказания первой помощи?

– И это тоже!

Борис восхитился:

– Надо же! А на вид она такая маленькая!

Ася сердито посмотрела в его смеющиеся глаза, не выдержала и рассмеялась.

– Как ты меня понимаешь!

Они купили по шоколадному мороженому и погуляли по парку еще пару часов, пока Ася не сказала уже серьезно, что ей пора домой.

Борис проводил ее до дома и даже не сделал попытки чмокнуть в щечку, а просто индифферентно попрощался.

Ася зашла в свою комнату в странном сумбурном состоянии. Она понимала, что с ней только играют, но все равно на душе было радостно и тревожно. Прошла по комнатам, брата с невесткой не было. Судя по поспешным сборам, они с Лизой решили прогуляться перед сном.

Это было хорошо. Во всяком случае, Асе не хотелось докладывать Галине о своей последней встрече с Борисом. Она хотела спокойно, без свидетелей, обдумать сегодняшний день. Зачем на станции он продемонстрировал гораздо большую степень близости, чем была на самом деле? Ведь потом, когда для этого были все условия, например, в кабинке высоко над землей, он никаких попыток не предпринимал. Значит, он хотел кому-то пустить пыль в глаза. Но кому?

Ася пожалела, что не посмотрела вокруг в тот момент. Вдруг ее осенило, и она торопливо набрала номер телефона.

– Оля, привет, это Василиса. Ты не видела, кто был у нас во дворе, когда я выходила?

– Ася, я прекрасно видела ваш с Борисом пылкий поцелуй. Его, кстати, видел и Виталий. Ему он не понравился.

– Понятно. Спасибо.

Итак, этот спектакль был предназначен для Виталия. Но чего ради? Виталий никогда к ней никаких теплых чувств не испытывал. Зачем этот спектакль понадобилось устраивать Борису?

Чувствуя, что от размышлений лопается голова, Ася выпила стакан теплого молока, приняла душ и нырнула в постель. В полусне слышала, как вернулись родственники, говорившие о какой-то тете Марфе, не желающей переезжать в город к дочери.

У Бориса начались напряженные деньки. Предстояла сдача в эксплуатацию его первого дома, и он крутился, как белка в колесе. Денег понадобилось гораздо больше, чем он рассчитывал, и его могла спасти только хорошая покупаемость квартир. Он на это и надеялся. Планировка в доме удобная, звукоизоляция на высоте, цены умеренные. Оставалось сдать дом и посмотреть, как будет расходиться жилье.

Он был уверен, что областная комиссия по приемке зданий в эксплуатацию не станет к нему слишком уж придираться, тем более что дом был построен на совесть.

И в самом деле, председатель комиссии даже поблагодарил его, заявив, что на его памяти это первый дом без недоделок. Акт о приемке был подписан, и квартиры пошли в продажу.

За все это время он вспоминал о Василисе лишь вскользь, увидев машину скорой помощи. Естественно, не звонил и не появлялся. Он был уверен, что это только на пользу. Пусть помучается и погадает, что бы это значило. Не охладел ли он к ней?

Но Ася не мучилась и не гадала. Валентина вышла из отпуска и ее снова перевели к Виталию. На просьбу поменять ее на кого-нибудь другого, Пал Палыч смурно ответил:

– А смысл какой? Все равно Виталий вот-вот уволится. Так что потерпи немного. Вам ездить-то вместе осталось несколько смен.

Асе пришлось смириться. Но ее дурные ожидания не преминули сбыться. В первой же смене Виталий насмешливо спросил:

– Что, помирилась со своим обидчиком?

Ася не сразу поняла, о ком речь, а, поняв, вспыхнула, как порох.

– Да, помирилась, а что?

– Да ничего. Он весьма перспективная партия. И нежен до чертиков.

Ася открыла было рот, чтобы сказать, что целовал Борис ее в первый раз и наверняка на показ, но тут же его и закрыла. Она вовсе не должна ни в чем оправдываться. Тем более перед Виталием, которому она не нужна.

Она молча отвернулась. Виталий вдруг понял, что ведет себя как собака на сене, и великодушно произнес:

– Я должен перед тобой извиниться. Я вел себя как идиот.

Ася непринужденно подтвердила:

– Таких, как ты, у нас в деревне зовут охальниками. Но ты на это не обращай внимания.

Виталий замолчал, не веря своим ушам, потом весело расхохотался.

– Охальник? Это что-то новое. Так меня еще никто не величал.

Ася улыбнулась улыбкой все повидавшей великосветской дамы.

– Вот видишь, сколько ты узнал о себе нового. А это всегда интересно.

Виталий кивнул и с новым интересом посмотрел на девушку. Эта Ася была ему незнакома. Она больше не смотрела на него взглядом обожающего щенка, и он еще не разобрал, как к этому относиться. Неужели на нее так подействовало ухаживание этого нувориша? Странно, он считал, что она не должна млеть перед блеском богатства. Но, похоже, ошибся.

Оля тоже сдалась в плен богатенькому мальчику. Виталий понимал, что не прав, что там любовь, и большая, но обида искала выхода, и он утишал ее, как мог.

Он попытался посмотреть на Асю незашоренным взглядом. Милая симпатичная девочка, но не более того. Для этого расфуфыренного Бориса явно никакого интереса представлять не может. Значит, тот просто играет.

Серьезно предупредил:

– Ты не думаешь, что Борис с тобой только играет?

И в ответ услышал совершенно неожиданное:

– А кто в этом сомневается? Я ведь тоже с ним играю. Мне он совершенно неинтересен.

У Виталия вдруг отлегло от сердца и повеселело на душе, причем так явно, что он удивился. Что это с ним? Какое ему дело до игр этой Василисы Ивановой? Пусть хоть с кем в кошки-мышки играет, ему-то что?

Они отправились на вызов к старикам. Квартира была запущенная и неопрятная, стоял стойкий запах старости.

Ася, вместо того, чтобы помогать ему, буркнула:

– Ты и один справишься! – и принялась мыть пол.

За те двадцать минут, что он осматривал стариков, она умудрилась вымыть окна, полы, прибрать на кухне и в санузле.

Когда они уезжали, пораженные старики так горячо их благодарили, что Виталию стало неудобно.

Они бы задержались еще, но поступил следующий вызов, и они помчались по новому адресу. Виталий сел в салон к медсестре и ехидно спросил:

– Все так же не изменяешь себе, все мир спасаешь?

Ася с достоинством ответила:

– А это как в песне: «нет на свете печальней измены, чем измена себе самому»…

Виталий поправил:

– Это стихи Николая Заболоцкого. Любишь поэзию?

Ася с вызовом ответила:

– Нет. В моей семье книги были только по животноводству. Ну и школьные учебники еще.

– Печально. Но читать ты любишь?

Ася не хотела признаваться, что любит любовные романы и детективы, была уверена, что он не похвалит ее за столь примитивные вкусы, поэтому отрицательно покачала головой.

Виталий почувствовал острое разочарование.

– Понятно. Так сказать, не испорчена цивилизацией.

Ася с кривоватой ухмылкой подтвердила:

– Вот именно. Зачем нагружать мозги?

– Куда проще нагружать мышцы?

– Да, конечно.

Они подъехали к дому, и Виталий первым выпрыгнул из машины. Быстро вошел в дом, не глядя на свою медсестру. Она сноровисто выскочила следом, держа в руках увесистый чемоданчик.

На сей раз вызов был в элитный дом. Виталий перешучивался с хозяином на латыни, а Ася молча ставила капельницу. Ехать в больницу пациент отказался наотрез.

– Это все жена, паникерша. Полежал бы маленько, и снова в путь.

Виталий хмуро развеял его неуместный оптимизм:

– В последний путь. С венками. Так что жена у вас молодец. И вообще вам нужно в больнице полежать. Пару недель, не больше.

Хозяин возмущенно отмахнулся.

– Какие пару недель? Да за это время меня конкуренты съедят и косточек не оставят!

Виталий с сожалением посмотрел на него.

– Дело ваше. Я вас предупредил. Но хотя бы сходите к кардиологу. Сейчас ведь полно коммерческих поликлиник, там принимают хорошие врачи и очередей нет. Правда, еще и рекомендации врачей надо выполнять.

Жена хозяина, симпатичная немолодая женщина, сердито заметила:

– Он себя все мальчиком считает. Прыг-скок. А годы-то немаленькие. Поберечь себя надо. Во всех смыслах.

Хозяин осуждающе на нее посмотрел, но промолчал.

Спускаясь в лифте, Виталий спросил:

– Ты тоже считаешь, что приступ был на фоне сексуального перенапряжения?

Ася кивнула головой.

– Да, конечно. Жена ясно об этом сказала. И не ее в этом вина.

Виталий смущенно хмыкнул.

– Мне тоже так показалось. Вот так и мрут мужики. Польстятся на молоденьких девах, и только их и видели.

Ася фыркнула.

– Каждый выбирает для себя женщину, религию, дорогу…

Виталий продолжил:

– Дьяволу служить или пророку, каждый выбирает для себя. Юрий Левитанский. – Он посмотрел на нее с доброй усмешкой. – Песни любишь?

– Люблю.

Они вышли из дома, подошли к машине. Виталий снова хотел сесть в салон, но Ася воспротивилась.

– Давай не будем нарушать субординацию.

Виталий недовольно пожал плечами, но сел на свое место в кабину к водителю. Ася устроилась у себя в салоне. Ей было одиноко и беспокойно, но она твердо решила это бесперспективное знакомство не продолжать. Ей надо забыть Виталия, а такое тесное с ним общение этому не способствует.

Внезапно из ее груди вырвался измученный вопль:

– Скорее бы он увольнялся, что ли! – и она тут же зажала рот рукой. Ведь все, что делается в салоне, было слышно в кабине, недаром в машине была проведена громкая связь.

Как она могла об этом забыть! Она замерла, ожидая неприятных вопросов, но из динамика доносился только негромкий разговор водителя с Виталием и тихая музыка. Не услышал! Ася с облегчением вздохнула и наказала себе впредь эмоции подобным образом не выплескивать.

Но Виталий все слышал. Ей будет легче жить, если он уволится? Теоретически он мог это сделать, конечно. Тем более что денег у него на двухкомнатную квартиру накоплено уже достаточно, и он даже внес залог за понравившеюся ему квартирку в доме неподалеку от работы. Но почему-то этот вопль задел его за живое. Чем он ей так уж досадил? Не хочет, чтоб он мешал ее отношениям с этим нуворишем? В этом деле – не мешать – у него есть определенный опыт. Ольга тоже предпочла ему богатенького. И он отошел в сторону, потому что понимал, что насильно мил не будешь.

Внутри вдруг все взбунтовалось. И он внезапно решил: но уж тут – дудки! Не будет он отходить в сторону! Он еще покажет этому племянничку, кто из них двоих Василисе милее! Виталий и сам не понимал, почему вдруг решил вступить в игру. Наверное, его возмутил демонстративный поцелуй, которым тот будто поставил на Василисе свое клеймо.

Конечно, это непоследовательно, сначала заявлять, что она ему не нравится, а потом ни с того, ни с сего мешать ей встречаться с другим. Но в жизни все бывает, не так ли? Вчера не нравилась, сегодня нравится. Ничего в этом особенного нет.

Для начала надо позвать ее куда-нибудь. Вот только куда?

Взгляд упал на афишу, на которой значилось: Оперный театр. Доницетти. Любовный напиток. Премьера.

Решено! Он поведет ее на Доницетти. Вот уж где она точно не бывала. Нужно будет после работы заскочить в кассу и купить билеты на какие-нибудь приличные места, партер или амфитеатр. Конечно, полагалось бы спросить у своей спутницы, пойдет ли она, но Виталию не хотелось этого делать. Кто ее знает, вдруг вздумает отказать? Проще поставить ее перед фактом.

По дороге домой зашел в кассу и купил билеты на субботу. У Аси как раз был выходной, и у него в больнице не было дежурства, так что все идеально совпало.

В ночную смену спросил у Аси, не пойдет ли она с ним в оперный театр на Доницетти.

– Или ты не любишь классику?

Ася хотела сказать, что недавно уже была на этой опере, но спохватилась. Почему бы не сходить еще раз? Это же не художественный фильм, который скучно смотреть повторно. Это музыка. А ее можно слушать бесконечно. Во всяком случае, в прошлый раз ей очень понравилось.

К тому же побыть рядом с Виталием уже счастье, особенно если он не будет смотреть на нее холодно-оценивающим взглядом.

Ася согласилась, и Виталий предупредил, чтоб она не опаздывала.

В субботу Ася оценивающе встряхнула свое парадное синее платье и осмотрела его со всех сторон. Хорошо, что Виталий его не видел. Может, поймет, что она привлекательная и симпатичная? И станет относиться к ней как к женщине? Она вспомнила, как ходила на эту оперу с Борисом. Хорошо, что сегодня она его не встретит. Не будет же он ходить на один и тот же спектакль дважды?

Почему-то именно сегодня его не хотелось видеть стопроцентно. Может быть, снедало чувство вины? Ведь ходить на свидания к разным мужчинам неприлично. Хотя о чем это она? Это же старомодно! Несовременно! Но уж такой она уродилась. Или такой ее воспитали родители? В общем, чувствовала она себя на редкость некомфортно.

Но делать нечего. Не может же она прямо сейчас позвонить Борису, и заявить, что больше встречаться с ним не будет? Тем более, что он не появлялся почти месяц. Возможно, он давно забыл, как ее и звали, а она дурью мается.

С Виталием встретилась у театра ровно за полчаса до начала спектакля. Он окинул ее придирчивым взглядом и одобрительно кивнул головой.

– Хорошо выглядишь.

Ася зарделась. Это скупая похвала вызвала в ней горячий всплеск благодарности.

– Ты тоже очень хорош!

Виталий и в самом деле в светлом летнем костюме выглядел до чертиков элегантно. Ася не удержалась от цитирования:

– Как юный князь изящен…

Виталий рассмеялся.

– Я не флейтист. Я врач. Хотя и люблю Булата Окуджаву. Но давай уже зайдем. Скоро начало.

Глава шестая

Борис скептически слушал слащавую воркотню матери, восхищающуюся платьем невестки. Сегодня дядька решил устроить очередной семейный выход на культурное мероприятие. Делалось это для поддержания его благопристойного имиджа, недаром вокруг вились журналисты, снимавших их семейство с разных ракурсов.

На сей раз дядькой была выбрана премьера оперы. Того самого «Любовного напитка», на который Борис водил Асю. Но тогда было гораздо интересней. Сейчас же, сидя в той же вип-ложе в окружении матери с отчимом, дядьки с очередной женой, тремя его сыновьями от прошлых браков, к счастью, без их матерей, Борис откровенно скучал.

Разглядывая кузенов, он с легким злорадством представлял, как было бы забавно, если бы здесь сидели и их матери. А что такого? На западе, к примеру, никого не удивляет и не шокирует дружба разведенных родителей.

Желтая пресса, безусловно, подняла бы хай. «Губернатор со своим гаремом». Возможно, названия статеек были бы еще погорячее. Умеют журналисты красиво преподнести новости так, что только диву даешься! «Такая-то умерла для России»! Начинаешь читать и понимаешь, что актриса всего-то неудачно сыграла роль, да и то по мнению автора этой тупой статейки. Навязывать свое недалекое мнение, похоже, единственная задача всей желтой прессы. Побольше бы штрафов платили, побольше бы думали, что печатать.

Посредине этих черных мыслей его взгляд упал на проходившую мимо ложи девушку в таком же платье, что у Аси. Присмотревшись, он понял, что это она и есть. Рядом с ней шел тот самый врач, ради которого он месяц назад устроил небольшое представление.

Кровь от злости бросилась в голову. Борис в сердцах пнул ногой барьер, отделявшую ложу от амфитеатра. Раздался глубокий укоряющий звук, и все окружающие повернулись к нему. Пришлось сделать вид, что он тут ни при чем. Забыв про логику и справедливость, чертыхался про себя.

Негодование переполняло его сверх меры, распирало грудь и требовало выхода. Безобразие, приперлась в театр с другим! Еще и в платье, купленном на его деньги! Он не подавал о себе вестей всего-то месяц, а она за это время умудрилась обо всем забыть! Вот ведь шалава!

Если б не прозвенел третий звонок и свет в зале не погас, Борис отправился бы выяснять отношения. Что выяснять ему нечего, он как-то не подумал. Ему казалось, что его низко обманули.

Под конец первого действия он несколько опомнился. Что это с ним? Ни Ася, ни тем более он ничего друг другу не обещали. Так что ничего друг другу и не должны. И то, что она пришла в театр с другим, никоим образом на него действовать не должно. Но действует. Почему?

Если б он не знал, что все получилось случайно, то подумал бы, что Ася опытная интриганка. Но, похоже, он слишком эмоционально реагирует на то, на что реагировать вовсе ни к чему. Наверное, это потому, что он не выносит, когда рушатся его планы.

Борис решил сделать вид, что ничего не заметил. А чтобы укрепить свои пошатнувшиеся позиции, завтра же позвонить Асе и пригласить ее куда-нибудь. А куда, он еще подумает. Время у него есть.

Но судьба устроила ему очередной подвох. В антракте Ярослав Иванович, оглядывая партер, внезапно увидел врача, оперировавшего дочь, и послал племянника пригласить его со спутницей к себе в ложу.

Отказаться было невозможно, и Борис, в буквальном смысле скрежеща зубами, отправился за ними.

Ася, естественно, видела Бориса. Его трудно было не заметить – вип-ложа была видна со всех сторон партера. В ней сидел губернатор, Борис, еще один представительный мужчина, все в одинаковых светлых смокингах. Это что, униформа? О чем-то беседовали Сгущенка и еще одна женщина, обе в вечерних платьях и драгоценностях, впрочем, довольно скромных. Поддерживают имидж слуг народа? Еще в ложе чинно сидели мальчики разного возраста. Кто это, интересно?

Борис как-то странно смотрел в сторону, морща лоб, и Ася решила, что он ее не заметил. Она даже усмехнулась про себя. Похоже, ему тоже понравилась опера, раз он тут во второй раз. Хотя что она про него знает? Может, далеко не во второй?

Виталий рассказывал о Доницетти. Ася с удовольствием его слушала, тем более что говорил он просто и увлекательно, без снобизма. Она расслабилась, получая удовольствие и от спутника, и от спектакля. И зря. Во время антракта, когда они шли по коридору, разглядывая украшающие стены эскизы декораций, к ним подошел Борис. Перегородил дорогу и вымученно улыбнулся, смерив при этом Виталия неприязненным взглядом.

– Добрый вечер! Мой дядя просит вас заглянуть к нему в ложу. – Он сказал это с наигранным радушием, тщательно маскируя свое недовольство.

Виталий с Василисой переглянулись. Причин для отказа не было, и Виталий согласился за них обоих. Пока они шли к ложе, Борис не выдержал и запустил-таки шпильку:

– Что, Ася, тебе так понравилась музыка, что ты решила сходить на Доницетти еще раз?

Она не смутилась, на что он рассчитывал, а коротко и холодно подтвердила:

– Да.

Борис не смог остановиться.

– И что, в партере сидеть комфортнее, чем в директорской ложе?

Ася пожала плечами.

– А какая разница? Музыка и там и там звучит хорошо. Хотя, как говорят знатоки, лучшая акустика вообще на втором ярусе, в центре. Надо будет проверить.

Борис хотел сказать еще что-то такое же колюче-саркастичное, но они подошли к директорской ложе, где их встретил сам Ярослав Иванович.

– Очень, очень рад! – он просто излучал гостеприимство и доброжелательность. – Прошу к нам!

Он крепко пожал руку Виталию и театрально поцеловал руку Василисе, до чертиков ее смутив. Светлана Ивановна на правах хозяйки налила в бокалы шампанское и подала гостям. Ася заметила, что на этот раз на столике была выставлена и деликатесная закуска: тарталетки с красной игрой и бужениной, тонко нарезанные ломтики красной рыбы и несколько сортов сыра. Были и шоколадные конфеты известной бельгийской фирмы.

Ярослав Иванович с бокалом в руке заявил:

– Мне очень приятно видеть вас, Виталий, с вашей спутницей!

Светлана Ивановна поспешно вмешалась:

– Это та самая медсестра, что оказала Леночке первую помощь, Слава! Ее прямо сам Господь послал!

Ася краем глаза заметила, как от ее выспреннего тона поморщился стоящий рядом с Светланой Ивановной полноватый мужчина. Но тут же привычно справился с собой и безмятежно улыбнулся.

Интересно, кто это такой? Глядя, как по-хозяйски на его руке повисла Сгущенка, поняла, что это ее муж. Слишком молод, правда, но это ерунда. Красиво жить не запретишь.

Борис настойчиво поедал ее требовательным взглядом, но Ася старалась не обращать на это внимания. Подумаешь! Она ему ничего не должна, и ему не испортить ей настроения.

Прозвучал звонок, приглашающий зрителей занять свои места, и Ярослав Иванович поспешно предложил:

– Может быть, вы присоединитесь к нам? Места вполне достаточно.

Виталий ответил за них обоих:

– Это очень лестно, но мы уже привыкли к своим местам.

Они распрощались и ушли, а Светлана Ивановна мечтательно произнесла:

– Красивая пара. – Заметив яростный огонь, вдруг зажегшийся в глазах сына, поспешно добавила вовсе не то, что намеревалась сказать поначалу: – Оба очень хорошие врачи.

– Василиса медсестра, мама. – Борис не позволил матери сказать последнее слово.

Ярослав Иванович сразу заинтересовался:

– Ты ее знаешь?

– Естественно. Я же был тогда, когда она накладывала жгут Лене. Несмотря на то, что она всего-то медсестра, командует она, как генерал.

Шутка разрядила напряженную обстановку, и все перешли из комнаты в ложу.

Зазвучала музыка, но Борису было не до оперы. Он то и дело смотрел на сидевших неподалеку Асю с Виталием. Они сидели спокойно, не прижимаясь друг к другу и не обмениваясь мнениями, но Борису все время казалось, что Виталий держит Асю за руку.

Чтобы убедиться в этом, он даже взял бинокль у матери и навел его на них. Рук из-за высоких спинок кресел не было видно, и Борис разозлился и на себя и на всех вокруг. Какого черта он подсматривает за ними, как сексуально озабоченный тинейджер!

Он попытался вслушаться в музыку, но ничего не вышло. Голова, как примагниченная, сама поворачивалась в сторону Аси.

Но вот музыка стихла, спектакль окончился, публика принялась громко аплодировать. Борис присоединился в овациям. Он то и дело косился в сторону Аси, боясь прозевать ее уход. Почему-то ему казалось очень важным сказать ей пару теплых слов на прощанье.

Ярослав Иванович о чем-то его спросил, Борис не понял и был вынужден переспросить.

– Ты едешь с нами? Жена приготовила небольшой фуршет.

Та поспешно кивнула, заискивающе улыбнувшись. В другое время Борис бы поехал, немного посидел, но сейчас ему хотелось совсем другого.

– Нет, я на машине. Надо ехать домой. Сегодня я что-то устал.

Дядька недовольно пожал плечами.

– Как хочешь.

Они встали, не торопясь пошли к выходу. Борис оказался последним и нетерпеливо переминался с ноги на ногу.

Едва выйдя из ложи, кинулся в партер и чертыхнулся. Конечно, Аси уже не было.

Он понесся к выходу, но и на театральной площади их не было видно. Он пошел в Мерседесу, говоря себе, что ничего непоправимого не произошло, и что завтра он непременно восстановит утраченные позиции. И вообще, как выяснилось, оставлять ее без присмотра было ошибкой.

Ася с равнодушным видом слушала недовольные высказывания Виталия.

– Оказывается, ты гораздо ближе знакома с этим парнем, чем я думал.

– Вряд ли это можно назвать близким знакомством. Он по просьбе своей матери сводил меня раз в ресторан и в театр. Мы с ним уже месяц не общаемся. Он выполнил свой долг, только и всего.

– Вот как? Долг? Мне так не показалось. Он съесть тебя был готов. Да и на меня смотрел как на злейшего врага.

Ася передернула плечами.

– Знаешь, мне эта тема совершенно неинтересна. Давай поговорим о чем-нибудь другом.

– А о чем ты хочешь говорить?

– О Верди.

Виталий принужденно рассмеялся.

– Ты его недавно слушала или просто прочитала это имя на афише?

– Я фильм про него смотрела. А увидела афишу и вспомнила. Музыка в фильме была очень красивая.

– Можем сходить. Я только не помню, какие оперы Верди идут в нашем театре. Риголетто, Травиата и Аида точно, но, может быть, есть еще?

Ася промолчала. Этого она не знала. Да и про Верди спросила просто так, чтобы прекратить разговор о Борисе. Как неприятно сегодня получилось. Если б она знала, что Борис будет в театре, ни за что бы не пошла. Если бы не эта встреча, Борис, вполне возможно, никогда бы о ней и не вспомнил.

А теперь она чувствовала себя куртизанкой, намеренно сведших поклонников с целью увидеть их реакцию. Помотала головой, выгоняя из головы глупые мысли, не помогло.

Виталий пошел ее провожать, по дороге рассказывая ей о Верди, и даже напевая свои любимые арии. Договорились сходить на Риголетто, если его будут давать в их общие выходные.

– Правда, декорации и костюмы старые, и поет далеко не первый состав, но смотреть можно. Правда, классику я предпочитаю слушать дома, по домашнему кинотеатру. Точно знаешь, что петуха никто не пустит. В тому же голоса у исполнителей мирового уровня звучат куда лучше, чем у певцов нашего оперного.

Ася почувствовала себя на редкость ущербной личностью. Вот еще разница в их воспитании и образовании. Она хотела сказать, что не хочет идти на Риголетто, но тут раздались склочные вопли, и перед ними возникла полупьяная парочка. Виталий крепко взял Асю под руку, подозревая, что она не преминет вмешаться.

Какая-то толстая тетка волокла домой худого упирающегося мужика, а тот сопротивлялся, время от времени награждая тетку тумаками. Та вскрикивала, материлась, но мужика не отпускала. После особо крепкого удара со слезами на глазах воскликнула:

– Хоть бы кто помог, что ли! А то ведь он опять чего-нибудь натворит, а виновата буду я!

Ася решительно освободилась из крепкого захвата Виталия.

– Давайте я помогу!

Тетка обрадовано согласилась:

– Да спасибо тебе, милочка! Хоть одна добрая душа нашлась!

Но мужику нежданная помощница вовсе не приглянулась. Когда Ася попыталась подхватить его с другой стороны, он злобно зашипел:

– А ну отвали, живо! А то счас в лоб дам!

К его удивлению, девушка задорно заявила:

– Попробуй!

Он замахнулся, чтобы исполнить свою угрозу, но Ася перехватила его руку и бесцеремонно заломила назад. Он завопил. Ася мирно поинтересовалась:

– Домой пойдем или как?

Пошипев от боли, мужик согласился:

– Домой!

Тетка повела муженька домой, Ася с недовольным Виталием шли следом.

Заведя мужика в дом, тетка с полупьяными слезами поблагодарила:

– Вот спасибо, мила дочь! Мой-то, как выпьет, так все покуролесить норовит. А штрафы потом мне платить. И слова нехорошие от соседей тоже мне выслушивать. Ему-то пофиг, кто что о нем говорит. Он считает, что это поклеп, сам-то ничегошеньки не помнит.

Виталий увел Асю от причитающей бабенки и холодно спросил:

– Ну что, довольна?

Ася подтвердила. Виталий кисло заметил:

– А я терпеть не могу людей, сующих длинные носы не в свое дело.

Ася запальчиво возразила:

– У тебя что, работы мало? Хочется побольше ран зашивать?

– Наоборот, поменьше. Половина из таких доброхотов, как ты, получает и раны, и переломы. Летальный исход тоже не редкость.

Ася несогласно закрутила головой.

– Я никогда не лезу в настоящие переделки.

– Скажи на милость, как ты их сортируешь? С первого взгляда понимаешь, настоящая переделка или нет? Вот вытащил бы этот пьянчужка нож из кармана и пырнул бы тебя? Это настоящая была бы переделка или как?

– Не утрируй. Сразу видно, что он пьяница, а не бандит.

– А бандиты разные бывают. Я за свою практику немало бандитов видел, на вид вполне приличные люди, я бы даже сказал, благородной наружности, а на совести смерть и кровь.

– Я тебя не понимаю. Ты призываешь меня равнодушно проходить мимо?

– Я говорю тебе быть осмотрительной и не лезть в сомнительные авантюры.

Ася решила не спорить с ним. Какой смысл? Все равно она будет жить так, как считает нужным.

– Ладно, я подумаю.

– То есть, как вмешивалась не в свое дело, так и будешь. Ладно, мне, в принципе, все равно. Просто мне не нравятся девушки, сующие любопытные носы во все встречные помойки. Так что как хочешь.

Он молча проводил ее до подъезда, повернулся и пошел прочь. Ася с сожалением посмотрела ему вслед, сдерживая подступившие к глазам слезы.

Она тихо вздохнула. Что за жизнь у нее? Родители ругали за то, что она мало помогает людям. Виталий ругает ее за то, что она слишком много помогает людям. Борис, тот вообще играет с ней, как с куклой. А то, что она живой человек, никто не видит. Так вот, назло всем она будет сама собой! И жить будет так, как считает нужным она, а не кто-то там!

Ася с силой выдохнула, не желая плакать. И почему так хорошо начавшийся вечер закончился так плохо?

Вспомнились стоящие рядом разряженный Борис в смокинге, крахмальной рубашке, галстуке-бабочке, и Виталий в обычном светлом костюме. Оба высокие, уверенные в себе. Борис, правда, пошире в плечах и поосанистее, но зато Виталий изящнее и стройнее. Возможно, она пристрастна, но Виталий кажется ей и значительнее, и привлекательнее.

А как Борис пыжился рядом с Виталием! Видимо, чувствовал в нем конкурента. Так ее братья выхвалялись перед девчонками, пытаясь перещеголять друг друга. Интересно, когда Борис выговорит ей за мнимую измену? Не похоже, что он спокойно воспринял сегодняшнюю встречу. И Виталий тоже хорош. Ведет себя непоследовательно и странно. Похоже, она ему совершенно не нравится. И позвал он ее только затем, чтобы она помогла ему забыть Олю. Но разве один человек может заменить другого? Конечно, нет! Поэтому она забудет Виталия и будет жить в свое удовольствие! Или хотя бы постарается.

Ася зашла в дом, и тут же раздался звонок сотового. Она посмотрела на дисплей. Что ж, предчувствия ее не обманули. Это и в самом деле был Борис, не сумевший преодолеть искушения позвонить сразу после спектакля.

– Привет! Рассталась со своим хахалем?

– Привет! Может быть, мне уже отключиться, чтобы не выслушивать оскорбления?

Борис осекся и продолжил уже другим тоном.

– Извини. Просто когда я увидел рядом с тобой Петрова, с катушек соскочил. Недаром он мне сразу не понравился. Вечно пялится на тебя таким собственническим взглядом.

Ася догадалась.

– Потому ты меня и поцеловал ни с того ни с чего?

– Поцеловал. Но почему ни с того, ни с сего?

– А как ты это объяснишь?

Борис призадумался.

– Понимаешь, это все на подсознательном уровне. Когда я увидел, как он смотрит на тебя, я элементарно рассердился.

– Инстинкт собственника сработал?

– Ну, если хочешь, да.

– И ты дал понять сопернику, что это твоя территория?

– Правильно.

– Но ведь это не так!

Борис постарался быть убедительным.

– Пока нет. Но ведь все может измениться?

Ася задумалась. Может ли что-то измениться? Вряд ли. Но, по крайней мере, будет весело. Галина права – в последнее время она вовсе закисла. Виталий ей прямо сказал, что она ему не нужна. Так вот назло ему она примет предложение Бориса. Конечно, это похоже на присказку «назло мамке уши отморожу», но, может, хоть душа будет меньше болеть.

С сомнением согласилась:

– Возможно.

– Я рад. – Голос Бориса прозвучал неожиданно серьезно.

Ася прислушалась. Обычно она легко распознавала фальшь, звучащую в его голосе, но сейчас ее не было. Что-то изменилось в его отношении к ней?

– Я давно тебе не звонил. Но, понимаешь, было ужасно много работы. Я уезжал из дома в шесть и приезжал в двенадцать. Единственное, на что хватало сил – поспать. Не хотелось появляться перед тобой таким измученным.

Асе поневоле стало его жаль. Голос у него и вправду был усталым. Она сочувственно спросила:

– А сейчас ты закончил работать?

– Нет, конечно. Работа, она нескончаема. Как и у тебя. Просто я сдал свой первый дом, квартиры успешно продаются. И времени стало побольше. Но на носу сдача второй многоэтажки. Боюсь, снова начнется тоже самое. Но потом будет попроще. По накатанной дороге ездить легче.

Ася сдержано поздравила его с победой. Борис расслышал эту сдержанность и с удовлетворением решил, что до нее доходит масштаб возможностей, которые она приобретет, если будет с ним поласковей. А вот потом ее ждет потрясающий облом. Все-таки как интересно играть с подобными недалекими недотрогами.

– Может быть, сходим куда-нибудь еще?

Ася осторожно переспросила:

– Куда именно?

– В Москву приезжает Мадонна, не хочешь побывать на ее концерте?

– Но это же далеко!

– Да почему? Два часа лету туда и обратно. Ерунда какая!

Ася замолчала. Согласие на такой вояж предполагало большее, чем она была готова предложить.

Борис рассеял ее сомнения.

– Это тоже самое, что поход в наш театр, который тебе так полюбился. Давай соглашайся! Я еще успею заказать билеты. Да и на ночную Москву посмотришь. Конечно, не так впечатляюще, как Лондон или Париж, но тоже есть на что посмотреть.

Ася представила потрясающее шоу Мадонны, возможность посмотреть на Москву, в которой никогда не была, вспомнила свою решимость забыть Виталия и жить в свое удовольствие, и согласилась.

– Хорошо. В субботу у меня выходной.

Борис удовлетворенно засмеялся, но тут же перевел смешок в кашель.

– Я заеду за тобой в восемь утра. Боинг улетает в десять.

Ася робко спросила:

– А мы не опоздаем?

– За полчаса мы доберемся до аэропорта, на регистрацию еще полчаса. И целый час до полета будем околачиваться в отстойнике.

– На этой дороге очень часты пробки.

– Но не утром в субботу, уверяю тебя. Так что расслабься. В Москве остановимся в квартире моей фирмы. Она трехкомнатная, так что все в рамках морали. Обратно полетим утром в воскресенье. Думаю, на смену ты не опоздаешь, синоптики обещают хорошую погоду.

Узнав о предстоявшем вояже, Галя восторженно закатила глаза.

– Ух ты! Вот мне бы так! Счастливая!

– Да, конечно. Вопрос в том, скоро времени продлится это счастье?

– А какая разница? Главное, что оно есть! А когда закончится, тогда и закончится. Подарки не могут длиться вечно.

– Правильно. Главное понимать, что это подарки, и особо к ним не привыкать.

Галя немного помялась, но все-таки предупредила:

– Возьми с собой денег на обратную дорогу.

– В жизни все бывает?

– Вот именно. Не пригодятся, просто привезешь обратно.

– Ладно. Возьму.

В субботу Ася встала почти в шесть, чтоб успеть подготовиться. Накануне она уже сложила все, что нужно, в свою сумку, вынув из нее свою походную аптечку. Не хотелось сдавать сумку в багаж, тратить зря время, тем более что вещей она взяла с собой немного. Нарядное платье, туфли, смену нижнего белья. Вот и все. Правда, платье это Борис видел не один раз. Зато другие его не видели. А он переживет. Она не миллионерша, ради него каждый раз новые наряды себе покупать.

Она сделала прическу, маникюр, натянула обрезанные джинсы с легкой безрукавкой, поскольку на улице была жара, и к восьми уже ждала Бориса у подъезда.

Он подъехал без пяти минут восемь. Увидев ее, вышел, открыл перед ней дверцу, и, только усадив спутницу, снова сел за руль.

– Я с тобой себя королевой чувствую.

Борис хмыкнул. Он всего лишь соблюдал правила этикета. Ни одной из его прежних подруг и в голову бы не пришло ляпнуть что-либо подобное. Но открытость и непосредственность Аси грели душу.

Они приехали в аэропорт через полчаса, как и предполагал Борис. Регистрация началась, стояла очередь, но для пассажиров бизнес-класса регистрация была организована за отдельной стойкой, поэтому они прошли ее гораздо быстрее, чем остальные пассажиры.

В отстойнике было ужасно скучно, и Борис предложил:

– Может, заглянем в дьюти фри?

Ася с интересом посмотрела на видневшуюся в конце длинного коридора дверь с этим названием.

– Давай. Никогда там не бывала. Интересно.

Они пошли в магазин, красиво оформленный и помпезный. Но, оглядев витрины, Ася разочаровалась.

– Фу, я думала, здесь можно купить что-то эксклюзивное и недорогое. В наших городских магазинах практически тоже самое. Цены не помню, я бренды не беру, не по моей зарплате.

Борис, купивший коробку бельгийских конфет и французский коньяк, усмехнулся в ответ. Он не сомневался в том, что бренды Асе не по карману. Предложил:

– Ты что-то хочешь?

Ася еще раз скептически оглядела выставленные товары.

– Нет. Ничего не хочется. А тебе?

– Я уже все взял.

– Тогда, может, пойдем? Я бы в газетном киоске что-нибудь купила.

Борис расплатился, и они подошли к газетному киоску. Борис был уверен, что Ася купит дешевые женские журнальчики с идиотскими советами, но она взяла сборники с кроссвордами.

– Ты любишь что-то отгадывать?

– Скорее не отгадывать, а вспоминать. Очень полезно для мозгового кровообращения.

Борис поморщился. Рядом с ним еще никто из девиц не вспоминал о мозговом кровообращении. Неужели ей и впрямь с ним так скучно? Или только делает вид, желая поймать его на крючок?

Ася поудобнее устроилась на жесткой скамейке, открыла журнальчик и принялась отгадывать сканворд, напрочь забыв о Борисе. Вернее, время от времени она о нем вспоминала, но лишь для того, чтобы он подсказал ей то или иное слово.

Борис сидел рядом в некоторой прострации. Еще никто так наглядно ему не демонстрировал его же собственную неинтересность. Он пытался завязать разговор, но Ася отделывалась ничего не значащими фразами.

Пригласили в самолет. Борис надеялся, что спутница проникнется осознанием окружающего комфорта, ведь летели они бизнес-классом. Он бы купил билеты и первого класса, чтобы разница была еще более ощутимой, но от их города до Москвы таких не было. Стюардесса с милой улыбкой устроила их на удобных сиденьях и поинтересовалась, не нужно ли им что-то еще.

Ася попросила минералки, которую ей тут же и принесли. После этого она углубилась в кроссворды, заставив Бориса чувствовать себя лишним. Он поел, пролистал принесенную стюардессой периодику, достал планшет и принялся за работу. Время от времени взглядывал на несносную девицу, проверяя, не смотрит ли она на него тайком. К его негодованию, она и не думала этого делать. Борис решил, что ему нужно действовать поэнергичнее. Пора бы уже и влюбить ее в себя.

Полет длился недолго. После приземления в Домодедово Ася с сожалением убрала в сумку журналы, заявив:

– Как жаль, я и половины не успела отгадать.

Борис скривился. Выйдя из здания аэропорта, он махнул рукой, и к ним тотчас подлетела иномарка с шашечками на боку. За рулем сидел то ли китаец, то ли вьетнамец.

Борис назвал адрес, и водитель поехал по переполненным улицам.

Ася с удовольствием смотрела в окно. Борис время от времени комментировал происходящее на улице, но Ася его не слушала. Она узнавала некоторые из зданий, и это ее радовало. Через час они добрались до места.

Борис расплатился, и, ворча, провел Асю через ворота, которые открыл пластиковой карточкой.

– Надо было на метро ехать, потратили бы минут пятнадцать. По Москве скоро только пешком можно будет пройти, да и то не всегда.

Ася заинтересовалась.

– А почему не всегда?

– Вот пойдем сегодня на концерт, и увидишь.

Ася прошла по квартире. Удобная и просторная, она всеми окнами выходила на стену соседнего дома, отчего в ней стоял утробный сумрак. Она сказала об этом Борису, в ответ тот пожал плечами.

– А кого это волнует? Здесь же никто не живет. Кантуется народ самое большее неделю, и все. Да и то приходит только переночевать. А что касается «слепых» квартир, то у них и цена намного ниже, чем у таких же, но с небом. Бизнес.

Ася посмотрела на часы. Одиннадцать, минус два часа, получается девять. До концерта еще целый день.

– Чем займемся? – она надеялась, что он предложит что-нибудь интересное, но ошиблась.

Борис с удивлением на нее посмотрел.

– Для начала перекусим.

Ася удивилась.

– Но ты же позавтракал в самолете!

– Там не еда была, а сплошная имитация. Нет, я хочу поесть основательно, ведь до вечера далеко.

Ася оглядела свой наряд.

– Мне не хочется переодеваться, а в ресторан в такой затрапезной одежде не пустят.

Борис покачал головой.

– Сейчас утро, а не вечер. Народ завтракает. Так что ты ничем от обычных посетителей отличаться не будешь.

Они вышли из дома, перешли улицу и вошли в ресторан под названием «Милый друг». Ася напряглась, пытаясь припомнить, где могла слышать это название.

– Ги де Мопассан! – ответ пришел сам собой. – Мы в колледже по зарубежке проходили!

Борис снисходительно посмотрел на нее.

– Не подозревал, что в медицинских колледжах иностранную литературу проходят.

Ася махнула рукой.

– Нам постоянно говорили, что нам дают не только специальность, но и образование. Но, если честно, это образование мне как-то до последнего времени было ни к чему.

Борис поинтересовался:

– А почему ты в медакадемию не пошла?

Василиса сразу скисла.

– Там нужно быть уровнем повыше. А у нас в селе школа неполная средняя. Одиннадцать классов заканчивать было негде. Поэтому и колледж.

– А что сейчас?

– Мне уже двадцать два. В медакадемии учиться надо шесть лет, и это только на врача общего профиля. Этак мне уже под тридцать будет, когда закончу.

– И что?

Асе не хотелось признаваться, что причина в деньгах. Кто ее содержать будет, пока она будет учиться? В медакадемии нет ни вечернего, ни заочного отделения. Поэтому небрежно махнула рукой:

– Нет уж, не хочу, чтоб меня называли возрастной студенткой. Унизительное какое-то словечко.

Они вошли в полукруглый зал и разместились за столиком на двоих.

Ася огляделась вокруг и вдруг поняла, что никакого трепета перед столь почтенным заведением не испытывает. Неужели начала привыкать? А вот это совершенно ни к чему. Нужно относиться к посещениям подобных мест как к приятному, но временному развлечению.

Они поели, довольно вкусно. Но, когда Борис расплачивался, Ася решила, что стоимость еды явно завышена. Возможно, она меряет все провинциальными мерками?

Поев, вышли на улицу, и Борис, зевнув, спросил:

– Пойдем домой?

Ася возмутилась.

– Нет, конечно! Ты иди, отдыхай, а я съезжу в Третьяковку. Давно мечтаю в ней побывать.

Борис представил себе муторное хождение по бесконечным залам и передернулся. Он и в самом деле устал. Накануне лег спать в два ночи, в семь встал. После плотной еды его окончательно разморило, и он чувствовал, что на подвиги вроде блужданий по галерее он не способен.

– Ладно. Езжай в Третьяковку. Но к четырем будь дома. В шесть начало концерта. Адрес запомнила?

Ася без запинки выдала на-гора адрес, и он успокоился. Подвел ее к станции метро и показал направление.

– Станция Третьяковская, так что не заблудишься. От нее, правда, до галереи идти прилично, но ты быстро бегаешь, для тебя это не проблема.

Глава седьмая

Ася добралась до Третьяковки быстро, увидела преогромную очередь в кассы и ужаснулась. Похоже, проникнуть в галерею сегодня не получится. Мимо шла какая-то группа, и одна из экскурсанток, заметив понурую фигурку, поманила Асю рукой.

– Ты в Третьяковку хочешь прорваться?

– Да, конечно.

– Иди с нами. Нас должно быть двадцать пять, а моя подружка сбежала на свидание. Так что я скажу, что ты со мной. Чего зря билету пропадать?

Ася чуть не запрыгала от радости.

– Деньги кому отдать?

– А никому. Считай, что повезло. Деньги фирме плачены.

Они быстрым шагом миновали контролеров, и экскурсия началась. Экскурсовод рассказывала так интересно, что Ася заслушалась. Когда экскурсия закончилась, посмотрела на часы, и не поверила своим глазам. Десять минут пятого! А в четыре она должна была быть дома! Она полдня проходила по галерее и не заметила этого!

Побежала к метро. Впрочем, «бежала», – громко сказано. Из-за тесноты на улице бежать было проблематично, и она перебиралась короткими перебежками. Вот теперь она поняла, что имел в виду Борис, когда говорил «что быстро пройти по Москве можно не всегда». К счастью, в метро давки не было, и Ася добралась до своей станции без приключений. И вот тут она почти заблудилась.

Адрес-то она помнила, но дома были практически одинаковы, и никто из встречных не мог сказать, где находится нужное ей «строение», «корпус», да еще с дробью!

Выручил ее Борис, позвонивший по сотику.

– Где ты ходишь, времени почти пять!

– Я заблудилась! Не могу найти дом!

– На доме с торца рекламный щит с чизбургером!

Ася подняла голову. Искомый щит возвышался как раз перед ней.

– Нашла! Бегу!

Борис открыл ей дверь подъезда, и она беспрепятственно добралась до нужной двери.

Борис ждал ее в легком костюме с белой рубашкой. Ася вихрем пролетела мимо него, приняла душ, переоделась и слегка подкрасилась.

Через пятнадцать минут они уже бежали к метро.

– Понимаешь, экскурсовод так интересно рассказывала, что я забыла о времени. – Она пыталась оправдаться, но Борис ее не слушал.

Выскочив из метро, потянул ее за собой. Большой концертный зал стоял неподалеку от станции метро, поэтому без десяти минут до начала они влетели в фойе, пробежали немаленькое расстояние до зрительного зала и без пяти сидели на своих местах.

– Да уж, кросс! С тобой нужно всегда быть начеку.

Ася в долгу не осталась.

– Да, конечно! Не думаю, чтобы твои подруги забывали обо всем на свете в картинных галереях.

Бориса от необходимости отвечать избавила оглушающая музыка, перебившая все остальные звуки.

Шоу окончилось пол-одиннадцатого вечера. Ася вышла на улицу и поняла, что у нее все еще звенит в ушах.

– Понравилось? – Борис был уверен в ответе.

Но Ася не могла решить, понравилось ей или нет. Ей казалось, что овчинка выделки не стоила. Она жутко устала от оглушающей музыки и ослепительной подсветки. Если честно, то посещение оперного театра ей понравилось бы больше. От оперы хоть уши не болят и в глазах не мельтешит.

Из вежливости она кивнула головой, не вдаваясь в подробности.

Они проделали обратный путь, но уже с приемлемой скоростью. Ася с нетерпением смотрела на призывно светившиеся названия кафе и ресторанов, но Борис неумолимо вел ее мимо. Неужели он не голоден? Наверняка пообедал, пока она бегала по Третьяковке.

Что он точно не голоден, она поняла, когда они зашли в квартиру. Едва захлопнув дверь, Борис обнял ее и принялся целовать, все сильнее притискивая к себе.

Поначалу Василиса растерялась. Она не ожидала ничего подобного. Он же ясно сказал, что все будет в пределах морали. Или у них разные представления о морали?

Придя в себя, Ася ловко вывернулась из его рук, оттолкнула от себя и стремительно скрылась в своей комнате. На двери защелки не было, не было даже хоть какого-то подобия замка, поэтому она подперла дверь стулом.

Борис немного отдышался и попросил:

– Извини, не удержался. Весь день только и думал, какая ты на вкус.

Ася вытаращила глаза. На вкус? Тоже мне, людоед нашелся!

– Ну, раз не хочешь, значит, не хочешь.

Он ушел, с силой захлопнув за собой дверь в свою комнату, демонстрируя несуществующую обиду. Асе этот жест показался наигранным. Что будет дальше? Не съели бы ее на десерт! Похоже, Борис вполне на это способен.

Она решила, что пора сматываться. Стянула с себя парадно-выходное платье, натянула джинсы и босоножки. Платье скатала и засунула в сумку. Туда же запихала и туфли.

Взглянув на деньги, вздохнула. Интересно, сколько придется выложить за билет? Дорогое для нее вышло удовольствие, прокатиться в Москву на концерт. А вот не надо доверять нуворишам. Она на мгновенье призадумалась, как бы вел себя в подобной ситуации Виталий. Почему-то ей казалось, что ничего подобного бы он не сотворил. Хотя кто его знает? Может быть, это она сама ведет себя как-то неправильно?

Ася прислушалась. Вроде бы в квартире тихо. Она взяла сумочку, осторожно отставила стул в сторону, на цыпочках вышла в коридор, бесшумно открыла дверь и так же бесшумно ее закрыла.

Потом вихрем слетела вниз и понеслась к метро. Времени было уже двенадцать часов ночи, а метро работало до часу. К ее удивлению, народу на улицах было почти столько же, сколько и днем. Субботний вечер, москвичи отдыхают? Ее несколько раз окликали нетрезвые копании парней, предлагая присоединиться, но она лишь весело откликалась:

– Некогда, ребята, некогда! – и бежала дальше.

В метро в своей безрукавке она замерзла. Оказалось, ночью в метро дует жутко холодный ветер. Ася пожалела, что не захватила из дома ветровку или какую-нибудь кофточку. Из метро она вышла на станции Домодедовская. Возле нее оказалась остановка автобусов с надписью «Аэропорт Домодедово». Ася запрыгнула в уже отъезжающий автобус и без приключений доехала до аэропорта.

Там она достала паспорт и порадовалась, что не отдала его Борису, как тот предлагал.

– Мне на самый ближний рейс самый дешевый билет.

Кассирша назвала цену, от которой у Аси снова зазвенело в ушах. Но она молча выложила требуемую сумму, радуясь, что хватило денег.

– Вам повезло, на этот рейс остался всего один билет. И поспешите, до вылета осталось полчаса. Скоро регистрация прекратится. Вам вон туда!

Ася побежала к месту регистрации. Зарегистрировавшись, прошла в отстойник. Едва успела отдышаться, как пассажиров пригласили занять свои места.

Шлепнувшись на место в самом конце самолета и упершись коленями в сиденье перед ней, Василиса принялась гадать, сколько же стоил билет в бизнес-класс. Наверняка не меньше ее месячной зарплаты. Зачем Борису нужно пускать ей пыль в глаза? Тратить на нее такие деньги, ничего не получая взамен? Или это просто образ его жизни? Как говорят, по доходам и расходы?

Так ничего и не решив, вспомнила, что у нее в сумке журнал с кроссвордами. Достала его, но, даже не раскрыв, положила на колени.

Самолет взлетел, по салону прошелся холодный ветерок, и Ася поежилась, отчаянно замерзнув. Снова пожалела, что не взяла с собой чего-то теплого. Может быть, попросить плед у стюардессы? Она нажала на кнопку вызова, никто не появился. Вот и еще разница между бизнес-классом и ее дешевым местом. Она попыталась поглубже зарыться в кресло, но в бок болезненно уперся какой-то штырь. Пришлось выпрямиться.

Шум в ушах наконец-то улегся, и она вспомнила о Борисе. Выяснил он, что ее нет, или до сих пор уверен, что она сидит в своей комнате?

Проверила телефон. Звонков не было.

Неужели он до сих пор не понял, что ее нет? Или ему фиолетово?

Борис мерил шагами комнату и злился. Это было проще, чем идти просить прощения. Что он такого сделал? Ну, поцеловал, ну, брякнул что-то там. И что? Из-за этого надо было портить так хорошо начавшийся день?

Зря он издержал на нее столько денег. Василиса все равно этого не оценит. Она даже не знает, сколько стоит билет на Боинге в бизнес-классе, потому что никогда не летала на самолетах. Вот и мечи бисер перед свиньями!

Могла бы просто сказать «нет». Он бы понял. Или не понял? Почему эта простушка заводит его так, как не заводила ни одна из умниц и красавиц, которых подсовывал ему дед? Это было странно, и он продолжал злиться, что гораздо проще, чем заниматься самоанализом.

От мысли, что Василиса рядом, за стеной, тело вновь свело в тугой узел, и он бросился в ванную. Холодная вода была не холодной, а теплой, видимо, из-за жары, и помогла плохо. Он простоял под душем около получаса, и вышел из ванной практически в том же диком напряжении, что и зашел.

Что делать? Зря он позвал ее сюда, явно переоценил свою выдержку. Может, договориться полюбовно? Он посмотрел на часы. Два часа московского времени. Аська наверняка уже спит, и плевать ей на терзающие его муки.

Он оценивающе посмотрел на ее дверь. Попробовать, что ли? Осторожно нажал на дверь. Она легко поддалась. Он коротко хохотнул. Вот ведь дурень! Его давно ждут, а он торчит тут, как остолоп. А все потому, что ни с того, ни с сего решил, будто эта Василиса чем-то отличается от других матримониально озабоченных девиц.

Борис осторожно вошел, не включая свет. На ощупь двинулся к дивану. Внезапно под ноги попал стул, он запнулся и чуть не упал. От такого грохота и мертвый бы проснулся, а тут тишина. Он тихо позвал:

– Ася, ты спишь?

Никто не ответил, и Борис вдруг испугался. Шагнул к выключателю, зажег свет. В комнате было пусто. Не поверив себе, он заглянул в шкафы, за диван, под диван, прекрасно зная, что там и ребенку-то не уместиться. Пробежал по всем остальным комнатам, кухне, просмотрел все шкафы и укромные местечки, хотя понимал, что не в характере Василисы прятаться. Опасность она встречает лицо к лицу.

Пришлось признать, что она ушла. Но куда? Одна в чужом городе, ночью! Кошмар! Что за несносная девица!

Он кинулся в свою комнату, схватил телефон и набрал Асин номер. Она ответила почти сразу.

– Ася, ты где?

Ее голос на фоне ровного урчания моторов сказал ему все без слов. В принципе, ее объяснение и не понадобилось.

– Подлетаю к дому. Идем на посадку. Велено отключить все телефоны. Пока!

Борис медленно положил телефон на стол. Вот уже любящая риск девица! Он снова остро пожалел, что затеял эту поездку. Хотел удивить, поразить, а получилось наоборот. И что ему теперь делать? Завязывать с этой глупой интрижкой или попытаться довести ее до конца?

При мысли о прекращении игры у него в душе начался настоящий бунт. Бросать решительно не хотелось. Но это-то и было самым опасным. Неужели он настолько привязался в Василисе? Похоже, роли поменялись и подопытным кроликом становится он.

Если Ася вздумает прекратить с ним знакомство, ему будет трудненько ее забыть. Особенно после сегодняшнего поцелуя. Он и не думал, что один-единственный поцелуй унесет его туда, откуда очень трудно вернуться несолоно хлебавши. Во всяком случае, прежде он таких сокрушительных эмоций не испытывал. Но, как говорится, все когда-нибудь происходит впервые, и даже хорошо, что он узнал о себе столько нового. Узнал, что тело может неистово требовать своего, и сопротивляться ему очень трудно. И что заводить его до такой степени получается у одной-единственной девицы. Или просто у него маловато опыта? Странно, ему казалось, что вполне достаточно.

В общем, если он хочет перед ней оправдаться, нужно хорошенько подумать, как это сделать.

Ася осторожно открыла двери своим ключом. Снаружи донесся гул отъезжающего такси. Да уж, обошлась ей эта поездочка в копеечку. А вот не надо надеяться на мужскую порядочность. Ладно, буду считать, что получила хороший жизненный урок. Переодевшись, пошла на кухню. Есть хотелось неимоверно. То ли от того, что у нее сегодня и маковой росинки во рту не было, то ли от пережитого за сегодняшний день.

Вытащив из холодильника кастрюлю сваренного Галиной борща, щедрой рукой налила себе полную тарелку. Разогрев в микроволновке, быстро проглотила и, умиротворенная, легла спать. Как же полный желудок успокаивает разгулявшиеся нервы! Теперь все прошедшее казалось ей нелепым и даже забавным. Злость и негодование прошли, к ним на смену пришел смех.

Интересно, спит ли Борис? Или тоже, как и она, думает о ней? Увы, но этого ей, похоже, никогда не узнать. Вряд ли после сегодняшнего афронта он захочет продолжать с ней знакомство. А жаль. Жизнь после встречи с ним стала гораздо занимательнее. Вот если бы Виталий был к ней хоть чуть-чуть снисходительнее, тогда никаких приключений с Борисом ей и на дух бы не надо было. Но это, похоже, из разряда чудес, в ее жизни чудеса не случаются.

Проснулась она уже после двенадцати. Увидевшая ее Галя сделала круглые глаза, но спросила вполне невинно:

– Понравилась прогулка? Как там Москва и москвичи поживают?

Ася ответила в том же тоне.

– Все хорошо. Никто без нас с Борисом, как ни странно, не скучал.

Галина быстро накормила мужа завтраком и отправила гулять с ребенком. И только после этого приступила к серьезным расспросам.

– Ты во сколько заявилась? Я в три вставала, тебя не было.

– Почти в пять.

– А что случилась? Вы же должны прилететь только через пару часов.

– Догадайся. Кстати, спасибо за совет насчет денег. Он мне очень пригодился.

– Чего тут догадываться? Парень распустил руки, и ты сделала ноги. Так?

– Да, конечно. Опытная ты женщина.

– Ну, не сказать, чтобы это был мой личный опыт, но я делаю выводы из чужих ошибок.

Ася зевнула и чихнула.

– И правильно делаешь. Всегда полезнее учиться на чужих глупостях, чем на своих. Брат ничего не заподозрил?

– Вчера был финальный матч какого-то очередного чемпионата. Его любимая команда выиграла. Теперь он будет добрым и благодушным еще неделю.

– Повезло.

Галя передразнила золовку:

– Да, конечно! Но ты мне расскажи, что же конкретно случилось?

– Ровно то, что ты сказала: Борис решил, как он сказал, попробовать на вкус мои губы. Ну и все прочее заодно.

– Людоед, однако!

– Да, конечно. Я, кстати, точно так же подумала.

Они рассмеялись.

Из комнаты Аси раздался телефонный звонок. Галя предположила:

– Наверняка звонит твой каннибал. Скажи ему сразу, что ты несъедобная. Чтоб не питал никаких иллюзий.

– Непременно!

Ася ушла в комнату и взяла телефон. На дисплее и в самом деле высветился номер Бориса. Она ответила, с сожалением думая, что благоразумнее бы ей поставить запрет на этот номер. В последнее время в ней что-то слишком разгулялся дух авантюризма, так и до беды недалеко.

– Здравствуй, Ася! Как добралась?

– Очень хорошо. А ты? Деньги за неиспользованный билет вернули?

– Да, полностью. Он же в бизнес-класс, с ним никаких проблем. А вот тебе я стоимость билета возмещу.

– Я не возьму, так что не пытайся.

– Здорово обиделась?

Ася подмигнула себе в зеркало.

– Да не особо. Просто принцип.

Борис помолчал, переваривая полученную информацию.

– Ты сейчас со мной из принципа встречаться не будешь?

– Не знаю. Мне нужно отойти. Подумать. Остыть, одним словом.

– И долго ты остывать будешь?

– Не знаю. Как получится.

Борис хотел было ляпнуть, что долго он ждать не собирает, но вовремя спохватился. Похоже, Асю его общество не слишком привлекает. Но это пока. В этой странной охоте главное – терпение. А вот оно-то у него в последнее время дает сбои.

– Ладно. Подожду. Надеюсь, не слишком долго. Пока!

Он отключился, а Ася посмотрела на часы. Скоро на смену. Она снова увидит Виталия. Ей и хотелось, и не хотелось его видеть. Вот если б он хоть раз посмотрел на нее так, как когда-то смотрел на Олю, тогда она летела бы на работу, как на крыльях.

Она снова чихнула. Что это такое? Не заболеть бы. Она болела редко, но зато уж от души. С температурой, насморком, жуткими головными болями и прочими «прелестями» простуды.

Если она вздумает уйти на больничный, Пал Палыч будет обеспокоен. Конечно, Виталий и один справится, но ей не хотелось доставлять ни Виталию, ни начальнику новые проблемы.

Без десяти восемь стояла у здания станции. Виталий был уже там, раздраженный и уставший. Василиса ему посочувствовала, она знала, что он отработал нелегкую смену в больнице. Но почему он не увольняется? Ведь обещал, или вернее, угрожал. Жалеет Пал Палыча, понимая, что замену не сыскать, или здесь что-то другое?

Неужели он надеется вернуть Олю? Но это напрасно, та только о Глебе и думает. Ася не считала, что Виталий уж настолько витает в облаках. Он всегда казался ей твердо стоящим на земле человеком.

Едва пришла на работу, поехали на вызов. Ася впервые порадовалась, что в салоне едет одна и можно чихать и сморкаться сколько душа пожелает. Только вот одноразовые платки заканчивались, надо по дороге заскочить в аптеку и купить еще. Правда, после сверхзатратного путешествия в Москву денег оставалось с гулькин нос, но в этом она сама виновата.

Они приехали к больному, и Ася натянула на себя повязку. Виталий искоса на нее взглянул, но ничего не сказал. Она старалась ничем себя не выдать, но все равно пару раз ненароком чихнула.

Когда они ехали обратно, Виталий сел к ней в салон и спросил:

– Простыла?

Пришлось признаться:

– Похоже.

– Давай, я тебя осмотрю.

Василиса покраснела. Одно дело, когда тебя осматривает врач, и совсем другое, если это делает любимый мужчина.

– Не стоит. Я уже пью анаферон, так что к завтрашнему дню буду как огурчик.

Виталий пожал плечами.

– Дело твое. А где ты простыла? Перекупалась?

Ася категорически не хотела признаваться, где она простыла. Смутившись, согласилась:

– Да, конечно. Не рассчитала силы. Вернее, не переоделась сразу. Просидела в мокром купальнике на ветру и вот, пожалуйста.

По ее бегающим глазкам Виталий понял, что она врет, но до правды допытываться не стал. Не хочет говорить, не надо.

По дороге Ася попросила водителя притормозить возле аптеки и купила внушительную стопку бумажных платочков. Виталий саркастично заметил:

– Удобная штука. Стирать не надо.

Раздосадованная Василиса предложила:

– Ехал бы ты на своем месте, а то, не дай бог, заразишься. Кто тогда работать-то будет?

– Я-то грешным делом думал, ты обо мне печешься, а ты о работе.

Ася слегка смутилась, но хорохориться не перестала.

– Ты о себе и сам позаботиться можешь, ты же врач.

Виталий саркастично подтвердил:

– Правильно. Обо мне заботься не надо. У нас тут самообслуживание. Каждый заботится о себе сам.

Они подъехали к станции. Ася устроилась в комнате отдыха, а Виталий куда-то ушел.

Ася вздохнула. Ну почему она так себя с ним ведет? Как колючий ежик. Надо быть как-то помягче. Но как помягче, если он разговаривает с ней, как с напроказившим ребенком?

В комнату зашла только что приехавшая с вызова Вера Яковлевна, врач с другой скорой, давно уже пенсионерка.

– Привет! Мне Виталий сказал, что ты заболела и чтоб я тебя осмотрела. Так что давай быстренько раздевайся, мне некогда.

Ася попыталась было запротестовать, но Вера Яковлевна сердито на нее цыкнула, и Ася, уважая ее почтенные года, разделась и дала себя послушать.

– Ну, ничего страшного, легкие чистые, но вот полежать бы тебе пару деньков надо обязательно. Летние простуды тем и коварны, что легко перерастают в пневмонии. Чуть недоглядел, и готово. Жара стоит, все раздетые бегают, а простуде только этого и надо.

Она назначила лечение и сбежала к себе.

В комнату вошел Виталий.

– Ну что, каков прогноз?

– Летальный, естественно.

– Правильно. Все мы там будем, каждый в свое время. Вера Яковлевна мне сказала, что тебе нужно пару-тройку дней отлежаться. Так что мы сейчас на вызов поедем, и я тебя до дома подброшу. Справлюсь и один. Надеюсь, ничего серьезного не случится.

Ася запротестовала, но чихание не позволило ей быть убедительной.

– Будь здорова! – насмешливо пожелал Виталий. – И давай собирайся домой. Я не хочу, чтоб моя медсестра заражала моих пациентов. Ты просто ходячая инфекция. Дома чтоб выпила горячего молока с медом и спать легла. Ты девушка крепкая, при правильном распорядке поправишься быстро.

– А что скажет Пал Палыч?

– А что он скажет? Да ничего. Ему, по большому счету, все равно, сколько человек в бригаде приехало на вызов. Главное, чтоб приехало. К тому же он сейчас дома, разрешение спросить не у кого. – Ася снова чихнула, закрываясь уже последним платком из упаковки. Виталий кивнул каким-то своим мыслям и скомандовал: – Так что я своей властью отправляю тебя домой, инфекция ходячая.

Асю еще никто ходячей инфекцией не называл, и она надулась. Но, оказавшись дома в постели и выпив приготовленный невесткой малиновый настой, решила, что Виталий прав. Она поневоле сравнила Виталия с Борисом и решила, что сравнение явно не в пользу последнего. У Бориса на уме только собственные утехи. А вот Виталий ездит сейчас один, ему гораздо тяжелее, но он заботится о ней.

Она уснула, и проспала всю ночь. Утром почувствовала себя лучше, но все равно голова была еще тяжелой и нос заложен. Она порадовалась, что сегодня и завтра у нее выходные, пусть и неофициальные. Весь день провалялась в постели, милостиво позволяя Галине ухаживать за собой. Но на следующий день встала и, несмотря на возражения невестки, прибрала на кухне, погуляла с племяшкой и сходила в магазин.

На работу пришла уже более-менее бодрой. Во дворе станции стоял огромный грузовик со строительными материалами, и ходили рабочие в измазанных комбинезонах. Ася удивилась. Она не слышала, чтоб Пал Палыч заикался о ремонте, наоборот, он говорил, что ремонт им ждать до морковкиного заговенья.

В комнате отдыха был настоящий переполох. Рабочие выносили мебель, и уже отбивали от стен старую кафельную плитку, поднимая страшную пыль.

Пал Палыч с растерянным видом метался по зданию, диковато поглядывая по сторонам.

– У нас ремонт, Пал Палыч? – Асю поразил потрясенный вид начальника.

– Как видишь! – Пал Палыч отчего-то сердился именно на нее, Асю. – Это же твоя инициатива. Хотя я считаю, что прежде нужно было со мной посоветоваться.

Ася открыла от изумления рот и глупо захлопала глазами.

– Инициатива? Посоветоваться? – это все, что она смогла выдавить.

Пал Палыч внимательнее на нее посмотрел.

– Так ты не в курсе?

Ася тупо переспросила:

– В курсе чего?

– Ремонта.

– Нет, конечно. Ничего не знаю. А должна?

Пал Палыч пожал плечами.

– Теперь уже сомневаюсь. А ты не догадываешься?

В Асиной голове забрезжила смутная догадка.

– Неужели это Кетов?

Пал Палыч усмехнулся.

– Он что, тебе об этом не говорил?

– Нет, мы с ним поссорились.

– Так вот в чем дело! Это он таким макаром с тобой помириться хочет! А то развел лясы-балясы! Я, мол, чувствую себя обязанным! Медицина в упадке! Моя благодарность Василисе с Виталием безграничны! Такие словеса развел, что я понять ничего не мог, пока рабочие не заявились! Сейчас у нас ремонт делают под видом спонсорской помощи, а истинная цель этого ремонта – тебя уломать! Ну и ну!

Ася растеряно смотрела на него, не зная, что сказать. Пал Палыч смилостивился.

– Ладно, иди работай. Я тут сам разберусь. Как говорится, с паршивой собаки хоть шерсти клок. – И, неизвестно чему хохотнув, довольно добавил: – Нам и мебель новая обещана! Хоть поживем по-человечески!

Полностью деморализованная Ася ушла в диспетчерскую, которую еще не коснулись разрушительные руки строителей.

В диспетчерской уже сидело несколько человек, что-то возбужденно обсуждавших. При виде Аси они замолчали, и она поняла, что речь шла о ней. Защитным жестом выставив вперед ладони, сразу доложила:

– Ни о каком ремонте я не знала! Вижу в первый раз! И вообще, ни в чем не виновата!

Все засмеялись. Нина успокаивающе сказала:

– Мы тебя ни в чем и не виним. Наоборот, все тебе благодарны. Если б не ты, нам в этом свинарнике еще годы и годы пришлось бы работать. А теперь – красота! Ты видела, какую нам плитку привезли? Я о такой давно мечтаю, дома кухню бы такой выложить, да не по карману! Зато на работе буду любоваться! Нам же евроремонт делают, потолки натяжные, на стены штукатурка венецианская, кафель импортный, на пол керамогранит! Мечта, а не ремонт.

Виталий цинично добавил:

– И мебель обещали привезти приличную. Диванчики в комнату отдыха, кресла, столы и мягкие стулья. И все благодаря личному знакомству нашей великолепной Василисы с местным олигархом.

Ася удивилась неприязненности его тона.

– Пал Палыч сказал, что Борис и тебе жутко благодарен. Так что это все и твоя заслуга.

Виталий отвел ее доводы.

– Да прямо! Для меня он бы и пальцем о палец не ударил! Он давно забыл, как меня и звали! Это все исключительно твои заслуги!

Ася оскорбилась. Приличное слово «заслуги» прозвучало у него так, будто она, по меньшей мере, вокзальная проститутка. Ничего не отвечая, села на свободный стул и замолчала, отвернувшись к окну.

Принявшая очередной вызов Нина отвлекла ее от упоительного разглядывания обшарпанной стены гаража.

– Ребята, на выезд! У больного температура, сыпь, трудно дышать. Похоже на аллергию, может начаться отек. Давайте побыстрей!

Виталий с Асей дружно встали, быстро вышли во двор. Ловко увернувшись от рабочих, тащивших что-то длинное и тяжелое, запрыгнули в свою машину и помчались на вызов.

Всю смену Ася разговаривала с Виталием только по делу и односложными предложениями. Под конец смены он взмолился:

– Ася, хватит! Я себя уже ослом чувствую!

Она сердито отрубила:

– Всего-то? Я вот себя чувствую кое-кем похуже! Вернее, погрязнее! – и снова замолчала, отвернувшись от него.

Виталий напрягся. Извиняться ужасно не хотелось, но выхода не было.

– Извини, я был не прав. – Голос прозвучал отчужденно и лишком официально.

Ася фыркнула.

– Зачем извиняться, если не хочется?

– Ну, наверное, чтобы ты не смотрела на меня как на ничтожество.

– Я и не смотрю.

– Смотришь. Мне со стороны виднее, как на меня смотрят. – И уже серьезно добавил: – Я ляпнул глупость, признаю. Просто мне ужасно неприятно думать об этом твоем Борисе.

– Он вовсе не мой.

– Да? А мне так не показалось.

Асе очень хотелось сказать, что Виталий ведет себя как собака на сене, но вовремя удержалась. Зачем лишний раз признаваться в собственной глупости? Он опять обвинит ее в каком-нибудь неприличном намерении, только и всего. Но все-таки каверзно поинтересовалась:

– А ты не ревнуешь случайно?

Виталий удивленно на нее посмотрел.

– Да с чего это?

– Ведешь ты себя странно. Обвиняешь меня так, будто я тебе что-то обещала. В принципе, я абсолютно свободный человек, и, если захочу завязать с тем-то отношения, это исключительно мое дело и тебя никак не касается.

– Безусловно. – Теперь уже обиделся Виталий и гордо замолчал.

Асе почему-то показалось, что его обида носит чисто демонстрационный характер. Посмотрела на часы. Смена заканчивалась. Она отчиталась за аппаратуру и лекарства, передала сменщику выездной ящик, расписалась в журнале. В салоне машины уже прибрал Саша, хотя это в его обязанности и не входило.

Проделав эти привычные процедуры, пошла к выходу. Виталий двинулся следом.

– Я тебя провожу.

Обрадоваться Ася не успела. Во дворе стоял Борис и хозяйским взглядом осматривал произведенные строительной бригадой разрушения. Увидев Асю рядом с Виталием, изобразил широкую дружелюбную улыбку, хотя глаза сверкнули неприязненным блеском.

– Добрый вечер, добрый вечер! Очень рад вас видеть!

Ася машинально взглянула на Виталия. У того был вид человека, внезапно увидевшего ядовитую змею. Но он справился с собой и чинно ответил:

– Добрый вечер!

Подхватил Асю под руку, хотел было пройти мимо, но Борис не дал. Он перерезал им путь, и они были вынуждены остановиться.

– Как хорошо, что я случайно тебя встретил, Ася!

Ася сердито подумала, что случайная встреча была хорошо организована.

– Ася, помоги мне, пожалуйста, с колером. Боюсь промахнуться. – Борис был настойчив до назойливости.

– Мы спешим! – Виталий попытался пройти мимо, но Борис не дал.

– Пал Палыч сказал, что я могу рассчитывать на тебя, Ася.

Виталий отрезал:

– Рабочий день кончился!

Но Ася заколебалась. Ей не хотелось подводить человека, приютившего ее в годину бедствий. Заметивший это Борис удвоил старания.

– Я тебя долго не задержу. Просто быстренько пробежимся по зданию, колера прорисуем, и все! Я, кстати, тоже после работы.

Асе стало стыдно. В самом деле, Борис жертвует не только деньгами, но и своим личным временем, которого, как она прекрасно знала, у него вовсе не много.

– Ладно, но только быстро. – И, повернувшись к Виталию, тихо проговорила: – Извини.

Виталий сердито сжал ей руку.

– Ты что, не видишь, что это всего лишь предлог? И без тебя прекрасно обойдутся.

Борис буднично заметил:

– Мои рабочие без указаний делать ничего не будут. Я думал отремонтировать здесь все самое большее через неделю. Но, поскольку мне не с кем посоветоваться, а сам я вряд ли решусь дать какую-либо команду, то ремонт может затянуться на неопределенное время.

Ася ахнула, взглянув вокруг уже новым взглядом. Кругом высились горы мусора, старая штукатурка была отбита, мебель, вытащенная из здания, небрежно валялась возле самого выезда машин.

– Да это просто шантаж! Хотя, – она посмотрела на Виталия и предложила: – мы пойдем все вместе!

Виталий задорно осклабился.

– Я готов!

Борис приуныл. Ему категорически не нужен был конкурент. Но делать было нечего. Насмешливо поклонившись в знак благодарности, он повел их вперед. За ними зашлепал бригадир, невысокий бойкий парень в зеленой спецовке. К удивлению Аси, в руках он держал ноутбук.

Они зашли в первое помещение. Бригадир показал образцы отделки, Ася с Виталием выбрали понравившиеся. Бригадир тут же завел артикулы в ноутбук и показал пораженной Асе, как будет выглядеть отремонтированная комната.

Борис небрежно заметил:

– Удобная программка. Она, правда, дизайнерская, а не строительная, но сойдет.

Они пошли дальше, и тут в кармане Виталия зазвонил телефон. Он выслушал и чертыхнулся.

– Экстренная операция! Мне надо бежать!

Он свирепо посмотрел на Бориса. Тот великодушно его заверил:

– Не волнуйтесь! Мы вполне справимся втроем!

Волшебное слово «втроем» успокоило Виталия, и он быстро ушел, попрощавшись на ходу.

Борис насмешливо посмотрел ему вслед и скомандовал бригадиру:

– Можешь идти, Гагик!

Отдав ноутбук боссу, тот исчез, понятливо усмехаясь.

Ася сердито посмотрела на Бориса. Он лукаво ей подмигнул.

– Не сердись! Просто мне невмоготу было дожидаться, когда ты решишь, что достаточно меня наказала.

– Я и не думала тебя наказывать!

– Ну и прекрасно. Тогда я тем более все сделал правильно.

Ася задохнулась от приступа негодования. Чтоб она ни сказала, он все поворачивает к своей пользе!

– Я хотела сказать, что и не думала с тобой ссориться, потому что ты мне совершенно безразличен, по сути посторонний мне человек. А с посторонними людьми не ссорятся.

Борис широко улыбнулся.

– Чудесно! Значит, мы вполне можем начать все заново, без дурных воспоминаний. Я же чувствую, что ты до сих пор не простила мне той дурацкой выходки в больнице.

Ася прислушалась к себе. В самом деле, изнутри вновь поднялась горячая волна возмущения, обиды и неприязни. Она сердито посмотрела на Бориса.

– Может, закончим подбирать колеры? Мне вообще-то домой надо.

Борис охотно согласился.

– Давай. Вон стулья стоят, присядем.

– А что, по помещениям ходить уже не будем?

– А зачем? Все уже в планшете. Будем подбирать варианты.

Ася села на стул, Борис устроился рядом и начал перебирать варианты, показывая их Асе. При этом он умудрялся так близко к ней наклоняться, что она чувствовала его дыхание и чуть различимый запах дорогого парфюма. Поворачивая к ней голову, он заглядывал ей в глаза, и Василисе то и дело казалось, что он вот-вот ее поцелует.

Но, тем не менее, дело двигалось. После одобрения того или иного колера Борис сохранял вариант в памяти ноутбука и открывал схему следующего помещения. За полчаса они проработали все здание, и Борис закрыл ноутбук.

– Завтра согласую все с вашим начальником, но, думаю, возражений не будет. – Взяв ее за руку и не отпуская, вкрадчиво предложил: – Может, сходим в ресторан?

Решительно выдернув руку, Ася отказалась:

– Не хочу!

– А что ты хочешь?

– Домой хочу! Отдохнуть, я устала.

Он сочувственно спросил:

– День был тяжелым?

Ася замялась, но ответила честно:

– Нет, я еще не совсем поправилась. Я простыла на обратном пути в самолете.

Борис мгновенно нахмурился. Ася думала, что он начнет пенять ей на неразумность, но он сказал совсем другое:

– Извини. Это тоже моя вина. Если бы я, как идиот, тебя не напугал, ты бы не сбежала. Но я и подумать не мог, что у тебя до сих пор никого не было, сейчас это такая редкость.

Ася не поняла.

– В каком смысле никого не было?

– В постельном. – Он поймал ее взгляд и спросил: – Так?

Покраснев, Ася с вызовом сказала:

– И что?

– Да ничего. Если бы я сообразил это раньше, вел бы себя по-другому.

– Как именно?

– Мягче. Нежнее. Но мы так и не договорились, что будем делать.

– Я уже сказала, что буду делать я. Что будешь делать ты, не знаю.

Борис укоризненно покачал головой.

– Ну, ладно. Но ты хоть съездишь со мной завтра?

– Куда и зачем?

– На мебельный склад. Нужно же выбрать приличную мебель вместо этой рухляди. – Он широко обвел рукой.

Ася представила сумму, в которую выливался этот широкий жест, и у нее мороз прошел по спине.

– А зачем? Мы себя вполне комфортно чувствуем и с этой мебелью.

– Нет уж. Представляешь, какой это диссонанс? Евроремонт и эта рухлядь! Нет уж, обновлять так обновлять. И нормальное оборудование для комнаты отдыха надо будет посмотреть. Кстати, ты о себе не думай. Мне кажется, твои коллеги с удовольствием бы отдыхали в нормальных условиях.

Ася почувствовала себя махровой эгоисткой. В самом деле, она же собирается отсюда уходить, и все останется коллегам. Получается, это будет ее прощальный привет.

– Ну, хорошо! – она постаралась, чтоб Борис понял, что она делает ему огромное одолжение.

Он это понял и язвительно поклонился.

– Спасибо за помощь! Премного тебе благодарен!

Она смутилась. Все-таки нехорошо она поступает. Борис столько денег тратит, времени, а она и в самом деле ведет себя некрасиво. Постаралась смягчить негативное впечатление от собственной неблагодарности.

– Если хочешь, можно будет сходить куда-нибудь. Но потом.

Борис рассмеялся про себя. Все-таки он великолепный знаток человеческой психологии, а особенно таких простушек, как Василиса. А что денег он вбухал в этот ремонт прилично, то все окупится. Скоро в главной газете области выйдет хвалебная статья – бизнесмен помогает местному здравоохранению, а реклама, как всем известно, двигатель торговли. К тому же дядька будет доволен. Вполне возможно, и расходы ему возместят из областного бюджета. А не возместят, то невелика потеря.

Вслух сказал:

– Очень рад. Может, тебя домой отвезти?

Ася призадумалась. Давала знать о себе послеболезненная слабость. Конечно, она бы и пешком дошла, но зачем зря осложнять себе жизнь?

– Буду очень признательна. – Это прозвучало на редкость чопорно.

Борис снова чопорно поклонился.

– Польщен оказанным мне высоким доверием.

Это вышло так забавно, что Ася невольно рассмеялась. Борис повнимательнее посмотрел на нее и невесть отчего вздохнул. Потом подошел к Мерседесу и приветственно распахнул дверцу. Ася устроилась на сиденье и огляделась.

Дорогая машинка. Натуральная кожа, кондиционер и тонированное стекло. Стало не по себе. Почему-то вспомнились неприятные поговорки «не по Сеньке шапка», «каждый сверчок знай свой шесток» и «не в свои сани не садись». Пока она обдумывала, какая же из поговорок подходит к ситуации больше всего, Борис сел на место водителя и тронул машину с места.

У него мелькнула мысль привезти ее к себе, но он ее отогнал. Это означало бы конец всяким отношениям, а этого он не хотел. Он вдруг начал понимать, что в его прагматическое отношение к Асе начали закрадываться какие-то странные, непривычные, никогда им не переживаемые ощущения. Это его заинтриговало, и он захотел выяснить, что же это такое.

Поэтому чинно довез пассажирку до дому, даже не делая попытку поговорить. Лишь остановившись у подъезда, поставил в известность:

– Завтра у меня обед около двух часов. Я подъеду за тобой. Будь готова и никуда не уходи. Пока!

Ася вышла из машины и пошла домой, сердито спрашивая у себя, почему позволяет этому наглому типу собой командовать. Не найдя ответа, пожала плечами и зашла в квартиру.

Едва переоделась в своей комнате, как Галя приступила к расспросам.

– Слушай, подружка, почему тебя домой подвозит этот тип? Я случайно выглянула в окно, когда ты выходила из иномарки. Ты же не хотела иметь с ним больше никаких дел. Неужто помирились?

– Представляешь, Галка, он делает ремонт нашей станции.

Та не поверила своим ушам.

– За свой счет?

– Ну да. Причем евроремонт. Мы с ним сегодня отделку каждого помещения подбирали. А завтра поедем за новой мебелью. Он говорит, это нам с Виталием в благодарность за помощь.

Галя помолчала, что-то соображая.

– Ох, что-то не верится мне в подобный альтруизм. Что-то он задумал.

Ася вздохнула.

– Мне тоже так кажется. Но все коллеги уверены, что он делает это для меня.

Галка предположила:

– Может, влюбился?

Ася даже засмеялась от наивности сказанного.

– Да, конечно. В мое непревзойденное умение повязки на раны накладывать и жгуты затягивать.

Галя сердито погрозила ей вымазанном в зеленке пальцем:

– В жизни все бывает, знаешь ли! Чем черт не шутит!

Глава восьмая

На следующий день стояла жуткая жара. К двум часам Ася натянула топик и короткую летнюю юбку, открывавшую хорошей формы ноги. Она слегка загорела, и кожа покрылась ровным золотистым загаром, за исключением белой полоски на животе, приоткрытой узким топиком.

Борис приехал в десять минут третьего. Позвонил по телефону и попросил спуститься.

– Я жду тебя внизу. Времени у меня мало, так что не копайся, ладно?

Ася хотела сказать, что никогда не копается, но он уже отключился. Пришлось бежать, чтоб не задерживать.

Когда она выбежала из подъезда, Мерседес стоял на дорожке. Борис на этот раз встречать ее не вышел. Солнце пекло, как в Африке. Ася пожалела, что не взяла солнечные очки. Но возвращаться за ними было поздно, Ася чувствовала нетерпение Бориса даже через стены машины.

Она нырнула в салон, поздоровалась, и Борис, едва кивнув головой в ответ, тут же тронул с места. Они помчались по боковым улицам, чтоб не попасть в пробку.

В салоне было прохладно, и Ася с удовольствием вздохнула полной грудью. Как хорошо, когда в жару можно включить кондиционер. Она прикинула, сможет ли она купить себе хотя бы самый маленький и дешевый, но тут же оставила эту мысль. Комфорт, он для богатых. А она к этой категории не относится.

Борис то и дело поворачивал голову в ее сторону, но, поскольку на нем были темные очки, Ася не могла разглядеть, с каким выражением он на нее смотрит. Внезапно он чертыхнулся и зло сказал:

– Ты хоть представляешь, как на такие наряды реагируют нормальные мужики?

Ася не поняла.

– А что случилось?

Борис обогнал медленно тащившегося перед ними Жигуленка, и только тогда ответил:

– Ты в зеркало на себя смотрела?

– Ну да. А что?

Он витиевато выругался. Ася сердито повернулась к нему.

– Как хочу, так и одеваюсь! А если не нравится, то могу и выйти! Я тебя мебель покупать не просила, как и ремонт делать.

Борис принялся свистеть, вытягивая губы трубочкой. Ася не преминула нравоучительно заметить:

– Не свисти, все деньги высвистишь!

Он остановился возле длинного серого строения и ехидно спросил:

– Слушай, дорогая, тебе учительницей надо быть. У тебя страсть к морализаторству. Ты без этого жить не можешь.

Ася легко рассмеялась.

– Как ты меня понимаешь! Я, кстати, и в самом деле хотела пойти в педагогический колледж.

Он заинтересовался.

– А что помешало?

– Я по конкурсу не прошла. Там конкурс был выше, чем в медицинский.

Борис удивился.

– Странно. Никогда не думал, что педагоги в нашей стране так котируются.

– Не педагоги котируются, а образование. Гуманитарное образование. После педа можно поступать в любой вуз, а после меда только в мед.

– Ясно. Я об этом как-то не подумал.

Ася почувствовала, как по ее коже прошелся жаркий взгляд, и в самом деле пожалела, что не надела что-нибудь более закрытое. Задиристо спросила:

– Ты же говорил, у тебя времени нет?

Борис будто очнулся. Решительно вырвался из салона и, не дожидаясь, когда выйдет она, зашагал к приземистому зданию.

Пожав плечами, Ася двинулась следом. Когда она поравнялась с ним, он сердито прошипел:

– Слушай, будь человеком, иди позади! Я на тебя смотреть не могу!

Ася недоуменно отстала на шаг.

Они зашли в длинный продолговатый ангар, и у Аси разбежались глаза. Какой тут только мебели не было! Стройными рядами стояли спальни, гостиные, кухонные гарнитуры, диваны, стулья, столы, компьютерные наборы и прочая мебель, большая и маленькая.

Борис потребовал:

– Давай выбирай, только шустро!

Ася содрогнулась, осознав, какую ответственность взвалила на свои плечи. Робко попросила:

– А можно позвать еще кого-нибудь из сотрудников? Или Пал Палыча?

Борис сердито отрезал:

– Нельзя! Бери сама, что понравится! А если кто будет недоволен, всегда можешь сказать, что даренному коню в зубы не смотрят.

Ася медленно пошла по рядам. Следом двинулся консультант, с упоением расписывавший достоинства всей мебели подряд. Асе понравился симпатичный кухонный гарнитур из натурального дерева, и она заказала его для комнаты отдыха.

Борис демонстративно стоял у стола заказов и без перерыва говорил по сотовому телефону, даже не глядя в их сторону. Ася пожалела, что выбор слишком велик, трудно было отобрать то, что нужно. Но все-таки в результате сорока минут блужданий по ангару вся мебель для станции была отобрана.

Мельком взглянув на выставленный счет, сумма которого казалась Асе астрономической, Борис достал банковскую карту и, к радостному изумлению продавцов, молча все оплатил. Суетясь возле щедрых покупателей, менеджер пообещал доставить заказ через пару дней, в пятницу.

Они поехали обратно. Внезапно Борис свернул вовсе не на ту дорогу, что вела к дому Аси. Она заволновалась.

– Куда ты меня везешь?

Борис скорчил зловещую рожу.

– Я тебя похищаю!

– Я не желаю, чтоб меня похищали! Отвези меня обратно или останови машину!

В ответ послышался щелчок заблокированной двери. Ася всполошилась.

– Высади меня немедленно!

Борис с нарочитым спокойствием сказал голосом телеведущего:

– Сиди смирно. Не устраивай разборок посреди дороги, не создавай аварийную ситуацию на дороге.

– Сначала скажи, куда мы едем!

Он с мефистофельской ухмылкой заметил:

– Должен тебя разочаровать, едем мы не ко мне.

Ася вконец рассердилась.

– Я и не собираюсь ехать к тебе! Не фарисействуй!

– Ты знаешь такое сложное слово? А что оно означает, ты в курсе?

Как Борис и рассчитывал, Ася вздернула нос и отвернулась к окну. Посвистывая, он гнал по шоссе, иногда с ироничной улыбкой посматривая на пассажирку. Ему казалось, он видит ее насквозь. Манипулировать ею было так легко, что он чувствовал себя волшебником.

Когда они поехали по дороге мимо красивых дач за высокими заборами, Василиса догадалась, куда они едут.

– Зачем ты везешь меня к матери?

– Не насиловать, не волнуйся.

– Ты опять за свое! Если ты думаешь, что твои тупые шуточки мне приятны, то ошибаешься!

Борис с серьезным видом извился:

– Прости. Не могу удержаться. Ты так забавно злишься.

Ася захлебнулась от негодования.

– Забавно?

– Ну да. А к матери я тебя везу по ее просьбе. Она давно хочет с тобой поговорить, как она выражается, в неформальной обстановке. Там, кстати, и мой дед с бабкой будет. Увидишь, в какой среде я воспитывался.

– Мне это совершенно неинтересно! Высади меня немедленно!

Борис свернул к чугунной ограде и жизнерадостно ответил:

– Поздно, мы уже приехали.

Ворота бесшумно отворились, машина въехала на просторную асфальтированную площадку перед гаражом. Борис открыл дверцу пассажира, и Ася выскочила из машины. Бросилась обратно к воротам, и подскочила к ним как раз в тот момент, когда они плотно закрылись перед ее носом.

Она в негодовании топнула ногой.

– Что это такое? Я вовсе не хочу знакомиться с твоими родственниками!

Борис твердо взял ее под руку.

– А придется. И, вообще, успокойся, пожалуйста. Или ты хочешь, чтобы тебя прибежала упрашивать моя мать? – он не сомневался, что этого Ася ни в коей мере не захочет.

Он не ошибся. Фыркнув, она пошла рядом с ним по вымощенной узорной плиткой дорожке, сплошь обсаженной разноцветными маргаритками. Ася смягчилась, ей тоже нравились эти милые неприхотливые цветы. Через пару минут они вышли к уже знакомой Асе большой кирпичной даче.

На веранде сидели сама Сгущенка, ее молодой муж, и немолодая представительная пара – старик в светлом костюме, с цепким взглядом выцветших глаз, и молодящаяся дама в сером льняном платье, с высокой прической из голубоватых, как у кукольной Мальвины, волос.

Услышав шаги, они повернули головы в сторону дорожки. Асе показалось, что при виде ее наряда у почтенной дамы неодобрительно округлились глаза.

Сгущенка вскочила и принялась суетливо бегать вокруг них.

– Ах, как я рада, Асенька, что вы откликнулись на мое приглашение и приехали!

Ася зло посмотрела на Бориса. Тот с невинным видом стоял возле деда и ответил ей широкой насмешливой улыбкой.

– Знаешь, мама, боюсь, что приезд сюда для Василисы стал сюрпризом. Дело в том, что я не был уверен в ее согласии и привез ее сюда без него. Но, тем не менее, твое поручение, как видишь, выполнено.

Светлана Ивановна всплеснула руками.

– Разве так можно, Боря! – И виновато призналась Асе: – Знаете, Асенька, я так давно прошу сына привезти вас к нам, просто поблагодарить за то, что вы для нас сделали, ну и повиниться за тот ущерб, что мы вам нанесли.

В разговор вступил старик, произнеся хорошо поставленным голосом:

– Рад познакомиться с вами, Василиса! Много о вас слышал.

Ася не удержалась от сарказма:

– Думаю, не слишком хорошее.

Старик спокойно согласился:

– Да. В первом случае я был уверен, что вы на редкость беспардонная девица. В изложении моей дочери вы выглядели именно так.

Сгущенка возмущенно заклохтала:

– Папа, кто старое помянет, тому глаз вон! Я же уже признала, что была глубоко не права! К тому же начала все вовсе не я, а Борис!

Борис чопорно заявил:

– Я присоединяюсь к предыдущему оратору! Вернее, к приведенной им пословице.

Старик величественно осадил внука:

– Не фарисействуй, будь любезен!

Ася фыркнула.

– А вы можете объяснить ему значение этого слова? А то когда я ему сказала тоже самое, он попросил его объяснить.

Старик вперил проницательный взгляд в лицо внука и констатировал:

– Понятно. Вот это и называется подзаборным воспитанием. Но не говори, что это я тебя так воспитал, потому что я этого не делал. – Повернувшись к Асе, предложил: – Поскольку никто нас знакомить не собирается, давайте познакомимся сами. Я Иван Ярославович, дед этого обалдуя.

При этих словах Борис скривился, но возражать не посмел. Ася поняла, кто в этой семье главный.

– А это моя жена, Анастасия Петровна, как вы понимает, бабушка Бориса. Возможно, он упоминал, что воспитали его мы?

Ася почувствовала какой-то подвох, но не могла понять, какой. Неохотно признала:

– Да, как-то раз упоминал.

Иван Ярославович с изучающим прищуром посмотрел на внука.

Светлана Ивановна, чувствующая себя явно не в своей тарелке, поспешно предложила:

– Давайте пройдем в столовую, попьем чаю. Пироги давно готовы, можно садиться за стол.

У Василисы резко упало настроение. Снова проверка! Опять она будет путаться в приборах, и опять на нее будут косо смотреть. Жаль, что ей нельзя, как в фильме «Москва слезам не верит», отговориться несуществующей аллергией. Наверняка за столом будет не одна только рыба. А аллергии на всю еду не бывает.

Но виду не подала и вслед за всеми прошла в дом. Светлана Ивановна, забежав вперед, предложила:

– Асенька, вы, наверное, хотите руки вымыть перед едой?

Ася со смехом согласилась:

– Да, конечно. Есть грязными руками негигиенично. – И лукаво поддела Бориса: – Что такое гигиена, ты знаешь, или объяснить?

Не дожидаясь ответа, ушла вслед за хозяйкой, показывающей ей дорогу в ванную комнату.

Ванная комната впечатляла. Это в самом деле была комната, с большим окном, по размерам не уступающая комнате Аси в квартире брата, а, возможно, и превосходившая ее. Золотистая кафельная плитка и наливной пол с переливающимися ракушками Асю просто восхитили. Она с сожалением посмотрела на джакузи, расположенную посредине комнаты. Как бы ей хотелось понежиться под упругими струями воды! Как жаль, что это невозможно. Вряд ли ее поймут, если она ни с того, ни с сего уляжется в эту роскошную ванну.

Вымыв руки, вернулась в столовую. Все уже сидели на своих местах и ждали ее. Свободный стул был только один, слева от Бориса. Асе это не понравилось, это подразумевало, будто они пара. Но она молча села рядом с ним.

Светлана Ивановна принялась хлопотливо раскладывать по тарелкам куски пирога.

– Асенька, вы какой пирог больше любите? Рыбный, капустный, мясной, а, может, из курицы с грибами?

Ася растерялась. Выручил ее Борис.

– Мама, ты положи всего по чуть-чуть. Ася попробует и определится. Хотя в твоем исполнении любой пирог – вершина кулинарного искусства.

Светлана Ивановна расцвела от похвалы, но отец безжалостно ее приземлил.

– Да, кулинарка она об бога. Правда, больше никаких других талантов господь не дал. Мозгов тоже.

Светлана Ивановна тут же сникла. Ася немедленно пришла ей на помощь.

– А разве кулинарный талант не такой же значимый, как другие? Я думаю, вкусно готовить сложнейшее дело. Нужно уйму тонкостей знать, в этом деле столько нюансов. Вот я, к сожалению, готовить вообще не умею. Что не сделаю, все малосъедобное. Меня братья вообще к готовке не допускают.

Борис заметил, не то успокаивающе, не то провоцирующее.

– У тебя просто практики нет. Вот появится, и научишься.

Ася принужденно рассмеялась.

– Да я и учиться-то не хочу. Не мое это дело. Слишком сложно.

Иван Ярославович покосился на нее, но промолчал.

Светлана Ивановна с благодарной улыбкой протянула гостье тарелку. Сказав «спасибо», Ася посмотрела вокруг. Хотя рядом с тарелками лежала уйма вилок и ложек, пироги все ели по-домашнему, руками. Она тоже взяла небольшой кусочек и осторожно положила в рот. Пирог, оказавшийся рыбным, тут же растаял во рту.

– Какая вкуснота! Никогда таких не пробовала. У меня мама печет неплохие пироги, но до вас ей далеко. Вы и в самом деле настоящий талант, Светлана Ивановна!

Это прозвучало искренне, и Иван Ярославович с усмешкой посмотрел на дочь.

– Похоже, я недооценивал твои кулинарные таланты. Прошу прощения. Но все-таки мне было бы гораздо приятнее, если бы ты свою талантливость проявляла не столь камерно.

Светлана Ивановна со вздохом ответила:

– Каждому свое.

Все замолчали, с удовольствием поглощая пироги. Ася съела все четыре кусочка. Борис спросил у нее:

– Что тебе понравилось больше?

Ася призадумалась.

– Не знаю. Все очень вкусно.

Борис кивнул головой и признался, понизив голос:

– Я приезжаю сюда только из-за этих пирогов. Мне жутко не нравится мой так называемый отчим.

Ася бросила опасливый взгляд на сидевшего напротив молодого мужчину. Он с удовольствием ел пироги, не обращая внимания на окружающих. Несмотря на молодость, он был обрюзгшим и полноватым.

Борис поддержал ее невысказанные выводы:

– Ага, я тоже думаю, что он скоро станет просто жирным. Мать его таким образом задабривает, чтоб не сбежал.

Иван Ярославович подозрительно поинтересовался:

– Чего вы это там шепчетесь?

Борис с нахальным видом заявил:

– Делаю комплименты Василисе. Разве она не хороша?

Анастасия Петровна с кислым видом заметила:

– Сейчас девушки не знают, что значит прилично одеться. Особенно если едут в гости.

Ася вспыхнула, а Борис сердито заметил, повысив голос:

– Бабушка, я же говорил, Ася не знала, что я повезу ее сюда!

Иван Ярославович ехидно добавил:

– Настя, слуховой аппарат надевать надо! Нечего форсить, не девочка уже!

Анастасия Петровна величественно заметила:

– Не надо так кричать! Я вас прекрасно слышу! – и требовательно протянула дочери пустую тарелку. – Будь добра, положи кусочек капустного пирога. Конечно, это очень вредно, но уж очень вкусно. Тебе никто не говорил, что ты очень хорошо готовишь?

Борис заметил, даже не снижая голоса:

– Бабушка глуховата, но признаваться в этом не желает.

– Я заметила. – Ася еще раз взглянула на величественную даму, неспешно поглощавшую пирог.

Ей подумалось, что Анастасия Петровна должна бы есть пирог с помощью приборов, а не по-плебейски, руками.

Но вот так называемое чаепитие окончилось. Поблагодарив хозяйку, все вернулись на веранду. Солнце палило вовсю, и после прохладного дома Асю обдало жаром. Устроившись в кресле, Ася заметила, что Олега не было.

Прибежавшая Светлана Ивановна с кривоватой улыбкой извинилась за мужа:

– Знаете, Олег очень устал, он много работал. Пошел немного передохнуть.

Борис не преминул назвать вещи своими именами:

– Ага, обожрался и спать завалился.

Ася тоже заметила, что ел Олег непомерно. Конечно, пироги были очень вкусными, но куда в него столько вошло?

Светлана Ивановна попросила сына дрожащим голоском:

– Боря, не хами, пожалуйста! Это неприлично!

Иван Ярославович с присущей ему язвительностью прокомментировал:

– Это не хамство. Это объективная оценка происходящего. Но, думаю, наши мелкие семейные разборки гостье совершенно не интересны.

Все посмотрели на Асю, будто это она провоцировала подобные разговоры. Ей очень захотелось уйти, что было попросту неприличным. Кто же уходит сразу после трапезы, особенно если хозяева намереваются вытянуть из тебя всю подноготную? А что так и будет, она чувствовала по оценивающему взгляду Ивана Ярославовича.

И она не ошиблась. Потребовав от дочери принести ему бутылку минералки, он дождался, когда она ушла, и огорошил Асю непонятным вопросом:

– Ася, вам понравилась эта дача?

Ася растерялась. Дача показалась ей неуютной и чересчур помпезной, но гость же не может критиковать хозяев, и она ответила сдержано:

– Да, здесь неплохо.

– А вы хотели бы здесь жить?

Борис тоже смотрел на нее с каким-то непонятным прищуром, и Ася, вспылив, решила своих ощущений не скрывать.

– Нет.

Иван Ярославович удивился.

– Почему?

– Я привыкла к другому.

– А к чему?

– К душевному теплу. В нашем доме все относятся друг к другу по-дружески.

Дед крякнул.

– Понятно. А здесь все готовы друг другу глаза повыцарапать?

Ася замялась.

– Ну, я так не сказала.

– Но это подразумевалось. И не стесняйтесь. Это все знают. Боюсь, это все началось с меня.

Ася тоже так считала, но это, в принципе, ее не касалось. Пусть живут, как хотят, ей-то что?

– И что, вам бы не хотелось так жить? Я имею в виду не склоки, а комфорт, который приносит богатство.

Ася пожала плечами.

– Вряд ли мне это грозит. Мне никогда не заработать столько денег, во всяком случае, с моей зарплатой.

– Ну, можно ведь найти богатого мужа.

Ася подумала о Виталии и усмехнулась. Тому тоже богатство не грозило.

– Не думаю, что это возможно. Меня не привлекают богатые мужчины.

Дед посмотрел на потемневшего внука и хмыкнул.

– А кто вас привлекает?

Ася неопределенно взмахнула руками. Борис свирепо предположил:

– Симпатичные высокие врачи типа Петрова?

Теперь уже Иван Ярославович вперил в Бориса изучающий взгляд. Ася недоуменно заметила:

– А тебе какое дело до моих пристрастий?

К своему удивлению, Борис почувствовал острое разочарование. Видимо, это отразилось на его лице, потому что дед пробормотал себе под нос:

– Так-так, интересно.

Анастасия Петровна, без слухового прибора ничего не услышавшая, сердито заметила:

– Нынешняя молодежь жутко невоспитанная. Особенно девицы. – И откровенно посмотрела на Василису.

Та встала, не желая больше терпеть хамовитость бабули.

– До свиданья, мне пора.

В этот момент на веранду вышла Сгущенка, неся поднос с бутылкой минеральной воды и высокими стаканами.

– Вот и я! Кто хочет воды? – она обвела недоуменным взглядом помещение.

– Я ухожу. Спасибо за гостеприимство. И за прекрасные пироги. – И Ася решительно двинулась к выходу.

Борис пошел следом.

– Я тебя отвезу.

Ася воспротивилась.

– Зачем? Не нужно. Я знаю дорогу.

Но Борис сердито возразил:

– Я тебя привез, я тебя и отвезу.

Ася захихикала.

– Это типа «я тебя породил, я тебя и убью»?

Борис невольно рассмеялся.

– Нет. Это из разряда этичности.

Они уже садились в машину, когда к ним подбежала Светлана Ивановна с большим пакетом в руках.

– Асечка, это вам. Вы так мало ели. Поешьте сами и домашних угостите.

У нее был такой заискивающий вид, что Ася невольно согласилась.

– Спасибо большое, Светлана Ивановна. Я вашими пирогами Виталия Петрова угощу. Уверена, ему понравится.

Сгущенка просто расцвела.

– Ах, это замечательно! Спасибо!

Когда они выехали с территории дачи, Борис скучно заметил:

– Как ты любишь всем угождать!

Ася возмутилась.

– И кому это я угождала?

– Матери, конечно.

– И в чем конкретно выражалась моя угодливость?

– А зачем ты пироги взяла? Они же тебе совершенно ни к чему.

Ася изумленно повернулась к нему.

– Ты это о чем? С чего ты взял, что мне не понравились пироги?

Борис растянул рот в фальшивой улыбке.

– Но ты же за столом почти ничего не ела. Значит, не понравилось.

– Просто мне под вашими неприязненными взглядами кусок в горло не лез.

Борис задумался.

– Напрасно я тебя сюда привез. Хотя от приказов деда трудно уклониться.

– Ты же сказал, тебя мать просила.

– Она давно просила. А деду достаточно один раз сказать, чтоб все его приказы тотчас исполнялись.

Ася озадачилась.

– И для чего ему понадобилось со мной знакомиться?

Борис чуть заметно передернул плечами.

– Он очень любит быть в курсе всех семейных событий. А тут выяснилось, что с тобой знакомы все, кроме него.

Ася не поверила.

– Нет, здесь что-то еще. Если бы он хотел просто на меня посмотреть, он бы не задавал двусмысленных вопросов.

– Не думай, что ты одна удостоилась такой чести. Он всех так пытает. И знакомых, и незнакомых. Это у него характер такой. Он очень любит людей по полочкам раскладывать и ярлыки на каждого вешать. Но, если честно, я не помню, чтобы он когда-либо ошибался.

А в это время на даче шло усиленное обсуждение Василисы. Надевшая наконец слуховой аппарат Анастасия Петровна высказывала свое мнение:

– Невоспитанная деревенская девица. Не думаю, что Борис ей увлекся. Они совершенно не пара.

Светлана Ивановна попыталась разуверить мать:

– Ни о какой паре и речи не идет, мама. Просто Борис привез ее по моей просьбе. Я давно просила его пригласить ее ко мне.

Иван Ярославович величественно поправил:

– Это я велел ему привезти сюда эту девицу. Но ты не права, Света. Боря явно на нее какие-то виды имеет. Но вот какие, надо подумать. Не думаю, что он решил жениться. Здесь что-то другое.

Светлана Ивановна попыталась возразить:

– Да Боря элементарно пытается исправить ситуацию. Все-таки мы с ней поступили нехорошо. Не думаю, что тут есть что-то личное.

Дед покачал седой головой.

– Нет, ты не права. Он периодически смотрел на нее такими глазами, какими на просто знакомых не смотрят. Правда, особой любви я не заметил, но интерес присутствует несомненно. Только вот какого рода этот интерес?

Анастасия Петровна безапелляционно диагностировала:

– Да она соблазнить его хочет. Видели, в каком бесстыжем наряде она к нам приперлась?

Иван Ярославович досадливо переглянулся с дочерью. Оба промолчали и сделали вид, что ничего не слышали.

Борис довез Асю до дома и предложил:

– Может, сходим куда-нибудь?

Сказал он это без особого энтузиазма, явно не рассчитывая на согласие, и Василиса решила пошутить.

– Я бы с удовольствием сходила на какой-нибудь спектакль. Сейчас столько гастролеров.

Борис слегка опешил и замялся. Василиса не замедлила этим воспользоваться.

– Понятно. Ты предложил куда-нибудь сходить исключительно для проформы.

Он запротестовал.

– Да ничего подобного. Просто я думаю, куда конкретно пойти.

Ася не поверила.

– Ох, вот только врать не надо. Я хорошо различаю фальшь.

Борис сумрачно признался:

– Я и вправду не надеялся, что ты согласишься. Но это не значит, что я не хочу никуда с тобой идти. Куда ты хочешь конкретно?

– Еще не знаю. Надо подумать, афиши посмотреть. Ты позвони мне как-нибудь, ладно?

Он с подозрением посмотрел на ее лучащееся чистосердечием лицо.

– Я позвоню тебе завтра. Скажешь, куда пойдем. И не вздумай отказываться.

– Ладно. Не буду. – Василиса была само великодушие.

Ася вышла из салона и помахала ему рукой. Борису этот жест показался более насмешливым, чем приветливым. Сердито пофыркивая, поехал в офис и проработал до поздней ночи, стараясь заглушить непривычное чувство поражения.

В разгар работы ему позвонил дед и с обычной ехидцей спросил:

– Как дела?

– Нормально. Работаю.

– Я не о том. Как там твоя Василиса?

– Понятия не имею. Она вовсе не моя.

Иван Ярославович скептически усмехнулся.

– Я это заметил. Тебе что от нее надо?

Борис соврал, стараясь, чтобы голос звучал абсолютно индифферентно:

– Ничего. Зачем мне наивная деревенская девочка?

Дед заметил шелковым голосом:

– Может быть, нечто вроде нежной склонности? Зачем ты так усердно стараешься влюбить ее в себя? Она ведь и в самом деле наивная деревенская девочка.

Борис старательно возмутился:

– Дед, что ты выдумываешь?

– Что выдумываю? – Иван Ярославович сделал вид, что не понял.

Борис на провокацию не поддался.

– Не уклоняйся от ответов, дед.

– Я-то не уклоняюсь. А вот ты вертишься, как девица в вальсе.

– Я не верчусь. И, вообще, не я затеял этот бесперспективный разговор.

– А ты заметил, что впервые в жизни не хочешь говорить о своей девице? Прежде ты выдавал о них все, что думал. Так что смотри. Ты или задумал какую-то гадость, или элементарно влюбился. И то и другое не годится. Запомни это!

Он отключился, а Борис сердито чертыхнулся. Вот ведь чертова дедова проницательность. Недаром он так не хотел везти Василису на эти дурацкие смотрины. Дед сразу догадался, что он ей отомстить хочет.

Ну да ладно, он не мальчик, и сам знает, как ему быть. И ни за какие коврижки не закончит, пока не увидит обожание в голубых Василисиных глазах.

Ася выложила пироги на стол. Галя поразилась.

– Откуда у тебя такое богатство?

Ася каверзно предложила:

– А вот догадайся.

Галя покачала головой.

– Я знаю, что тебя увез Борис. Но не думаю, что это его рук дело. Где вы были?

– У Сгущенки.

– Так это она мастер по пирогам?

– Ну да. Великолепная кулинарка, надо признать.

Галя отрезала себе кусочек, разогрела в микроволновке, моментально проглотила и облизнулась.

– Восторг! Интересно, как это она при такой вкуснятине остается довольно стройной дамой?

– А она для мужа старается, чтоб не сбежал. Он ее намного моложе.

– И что, он еще не раздобрел?

– Раздобрел. И изрядно.

– Понятно. Умная женщина! Какая логически верная цепочка: толстый муж – ленивый муж – лежит на диване – на сексуальные подвиги не тянет – по жизни верен.

– Правильно. – Увидев, что Галя беззаботно отрезает кусок от другого пирога, быстро проговорила: – Но мне велено еще и Виталия завтра угостить.

Галина с полным ртом ее утешила:

– Не волнуйся, пожалуйста, здесь не только Виталию, здесь всей вашей станции хватит. Сгущенка не пожадничала.

Из-за жевания она говорила невнятно, но Ася ее поняла. Отрезав от рыбного пирога небольшой кусочек, задумчиво признала:

– Я, пожалуй, была не права. Светлана Ивановна хороший человек. Только вот бесприютный какой-то и несчастный.

Галя удивилась.

– Ну, что несчастный, я понимаю. Но вот почему бесприютный?

– Она живет в мавзолее.

– В смысле?

– Ну, эта ее дача вроде мавзолея. Огромная, пустая, неуютная и холодная. Причем душевно, а не температурно. Хотя и роскошная. Я бы там жить не хотела.

Галя понятливо протянула:

– Ясненько. Но они на даче живут только летом? У них же наверняка в городе квартира есть?

– Про это я ничего не знаю. Кстати, там было семейное сборище. Присутствовали еще и Борисовы дед с бабкой. И я им жутко не понравилась.

– Не понравилась? Почему?

– Ты же видишь, в каком я наряде.

– Ну и что? Жарко же. Сейчас все так ходят.

– Но не в гости. Вообще, если бы я знала, что Борис увезет меня туда, я бы вообще с ним не поехала.

Галя уточнила:

– Он тебя по собственной инициативе с ними знакомиться повез?

– Нет. По требованию деда. Только я до сих пор не пойму, зачем им это нужно.

– Ну, это-то понятно. Он столько времени с тобой проводит, что это дошло до ушей старших родственников.

Ася припомнила изучающие взгляды любопытствующих незнакомцев, которые те кидали на Бориса и на нее при их совместных выходах. Наверняка это были те, кого Борис не знал, но кто хорошо знали его и деда.

– Возможно. Дед у него известная личность. Но какой ему резон со мной знакомиться?

– А вдруг ты покушаешься на их единственного внучонка?

– У Ивана Ярославовича еще трое внуков от сына, нашего губернатора. И еще внучка.

– Это другое дело. Борис же воспитывался в их семье?

– Ну да.

– Вот поэтому к нему относятся как к младшему сыну, а не как к внуку. Это разные вещи.

– Говорят, внуков любят больше, чем детей.

– Не знаю, не знаю. Это если дети намного старше. А если они почти ровесники с внуками?

– Неважно. Это ты уже в философию ударилась. Я конкретный случай разбираю. Причем со мной. Есть умные мысли?

– Уйма. Но все из разряда предположений.

Ася посмотрела на часы.

– Ладно. Предполагай все, что хочешь, а я спать пойду. Завтра на работу, а у меня такое чувство, что я дрова возила вместо чертей. Андрей придет, накорми его пирогами. Только все не съешьте.

Галя окинула оценивающим взглядом гору пирогов и с сожалением признала:

– Не получится. Тут не двоих едоков надо, а, по меньшей мере, десяток.

Ася ушла спать, а невестка осталась раздумывать над событиями в жизни Василисы. Были у нее и более насущные проблемы: что более-менее правдоподобное соврать мужу, чтоб не очень тревожился за сестру? В частности, откуда взялась такая уйма пирогов? Сказать, что Ася ездила к Сгущенке, значило насторожить его еще больше.

Когда Андрей приехал со смены, у нее уже была заготовлена замечательная отмазка:

– Ты знаешь, к нам в гости приезжала моя кузина, и мы с ней сварганили уйму пирогов. Ешь давай.

Когда наевшийся муж попросил готовить такие пироги почаще, Галя с печальным вздохом призналась:

– Не получится. Я же на подхвате была. Подай-принеси-убери. Что она делала, я и не видала. Так что такие не получатся, и пробовать не буду, чтобы продукты не переводить зря. Да, если честно, такие пироги часто есть не стоит. Она за пять лет так растолстела, не узнаешь. Того и гляди муж бросит. Хотя он тоже толстый стал и ленивый. Так что, может, и не бросит. Как ты думаешь, что важнее, – красивая стройная жена или вкусные пироги? Два горошка на ложку, как ты знаешь, не бывает.

Андрей озадаченно пожал плечами, но комментировать ее слова не стал.

Глава девятая

На следующее утро Ася, нагруженная пакетами с пирогами, пришла на станцию на полчаса раньше. К ее восторгу и удивлению, ремонт был уже закончен, леса убраны и здание радовало глаз освеженными боками. Вместо облупленной краски виднелась серебристая штукатурка, вместо старых деревянных рам сверкали белизной пластиковые окна.

Она вошла внутрь и с удовольствием огляделась. Полы покрывал керамогранит, натяжные потолки отражали свет новых ламп, стены до середины выложены красивейшим золотисто-зеленоватым кафелем, выше покрыты декоративной штукатуркой в тон.

В комнате персонала стояла возвращенная на место старая мебель. Было пусто, и Ася поставила пироги в микроволновку. Когда их густой аромат наполнил помещение, вошла диспетчерша Нина.

– Ух, ты! Вот это да! По какому случаю пир?

Ася не успела ответить, как в помещение зашел Виталий, а следом за ним – Оля. Виталий пристально посмотрел на Асю, явно не одобряя. Потом взгляд его переместился на Олю и вмиг смягчился.

– Доброе утро! Устала? – он обласкал Олю взглядом.

У Аси вмиг испортилось настроение. И с чего она решила, что Виталий смирился с утратой? Нельзя быть такой наивной.

Оля восторженно потянула носом.

– Какой божественный аромат! Откуда?

Ася сумрачно доложила:

– Я вчера была в гостях у Светланы Ивановны. Она передала всем привет и эти пироги.

Виталий догадливо хмыкнул.

– Одна была? Или с Борисом?

Ася с достоинством подтвердила:

– С Борисом, конечно. Как бы еще я туда попала?

Виталий хотел еще что-то добавить, такое же язвительное, но Оля торопливо предложила:

– Давайте попробуем, пока они не остыли.

Виталий послушно взял из ее рук кусок пирога. Ася отказалась.

– Я сегодня их уже ела, спасибо.

Прибежавшая Валентина, не раздумывая, положила себе на тарелку по изрядному куску каждого вида. Проглотив их, задумчиво предложила:

– Надо обязательно Пал Палычу такую вкусноту оставить.

И, не спрашивая, схватила половину оставшихся пирогов и потащила наверх.

Проводив ее взглядом, Виталий спросил:

– Чего она так перед начальством-то выслуживается? Вырасти она все равно не вырастет, уволить ее тоже не уволят. Смысла в ее подхалимаже не вижу.

Оля мирно заметила:

– Она не подхалимничает. Она и в самом деле заботится. У нее натура такая. Она и обо мне заботится. Не надо думать о ней плохо.

Виталий усмехнулся.

– Я и не думаю о ней плохо.

Валентина вернулась с пустой тарелкой.

– Отдала пироги Варваре Алексеевне. Вот ведь человек! Живет на работе!

Оля посмотрела на часы.

– Наша смена кончилась. Мы уходим. Удачи!

Валентина, как обычно, кинулась к холодильнику. Выгребла из него все, что там было, нагрузила в три больших пакета. Попрощавшись с коллегами, отправилась домой.

В комнате остались только Виталий с Василисой.

– Может, расскажешь поподробнее, что было конкретно? Как ты оказалась в столь высоком семействе?

Ася фыркнула.

– Это ты верно заметил – высокое. Дед академик, сын губернатор. Я там совершенно не к месту.

Ее прервал голос Нины:

– Бригада, на выезд!

И закрутилась обычная кутерьма. День был напряженным, поговорить не пришлось. Когда смена заканчивалась, Виталий с досадой произнес:

– Мне пора на смену в больницу. Может, пройдем вместе? Ты, кстати, халат отдала?

Ася оторопела. Она совершенно забыла про халат.

– Боже мой! Ужас! Я его как постирала дома, так и забыла! Я даже не знаю, где он! Наверняка его с вешалки сняла невестка и убрала. Но его все равно отдавать нельзя, пятна крови так и не отстирались. Я лучше новый куплю.

Виталий ее успокоил:

– Не волнуйся. Я уже купил и отдал.

– Когда?

– Да на следующий день. Меня попросили напомнить тебе о халате. А я решил, что проще купить новый.

– А почему не сказал?

Виталий высоко поднял одну бровь.

– Наверное, счел несущественным. Или забыл, как и ты. Или, что вернее, просто боялся не встретить. Нас же Пал Палыч не только по разным бригадам развел, но и по разным сменам. – Он с намеком посмотрел на Асю, и она покраснела, припомнив, что босс делал это по ее просьбе. – Но ты пройдешь со мной до больницы? Время поджимает.

Асе и хотелось, и не хотелось с ним идти.

Он заметил это и сказал:

– Не бойся. Гадостей постараюсь не говорить.

Ася нервно улыбнулась.

– Да уж. Как-то не хочется их слушать. Но сколько стоит халат? Я тебе деньги отдам.

Виталий зачем-то посмотрел наверх, будто ожидая увидеть на небе ценник от халата.

– А черт его знает. Я как-то не посмотрел. Расплачивался-то картой.

– Тогда я тебе халат куплю.

Виталий возмутился.

– И что я с ним делать буду? Я же халатов не ношу. А дарить белые халаты дурная шутка.

Ася призадумалась. Долг нужно отдавать, но вот как? Решив, что подумает об этом как-нибудь потом, повернула в сторону больницы.

Они вместе пошли по дороге. Виталий шагал быстро, искоса поглядывая на спутницу, и молчал.

Первой не выдержала Ася.

– Ты, кажется, о чем-то хотел со мной поговорить?

Виталий внезапно признался:

– Знаешь, я впервые заметил, что мне просто хорошо идти с тобой рядом. И можно молчать. Ты знаешь, что молчать можно только с приятным тебе человеком? Можно даже сказать, близким? С остальными молчание угнетает.

Ася удивленно посмотрела на него.

– Это я знаю. Но не думаю, что мы близкие люди.

Виталий печально усмехнулся.

– Да. Не близкие. Но ты же знаешь, что тот человек, которого я считал близким, от меня отвернулся. Как и тебе, ей дороже возможности.

Ася возмутилась.

– Ну, ей тоже, как и мне, дороги не возможности, а любовь. Конечно, можно купить комфорт, но вот любовь купить невозможно.

Виталий заметил:

– Ты хочешь сказать, что она меня никогда не любила?

– Она всегда к тебе относилась по-дружески, и только.

– Ну, до появления этого нувориша она была настроена гораздо более дружелюбно, чем теперь.

– А может, это ты принимал желаемое за действительное?

Виталий поморщился.

– Не знаю. Я сейчас вообще ничего не знаю. Я даже не пойму, какого черта валандаюсь в этой чертовой скорой помощи.

Василиса пошутила:

– Может, не в силах оторваться от моей неземной красоты? Или, может, тебе конкурент покоя не дает? Ведь давно замечено: если никого нет, то и нет никого. А там, где появляется один, тут же выстраивается очередь. А мужики любят конкуренцию. Своего рода сражение.

Виталий засмеялся.

– Что ж, грубовато, но точно.

Ася саркастично добавила:

– Порой выясняется, что победитель не знает, что ему делать с добычей. Бросает ее и отправляется на поиски новой.

– Это ты о Борисе говоришь? – Виталий остановился, чтобы посмотреть Асе в лицо.

– Нет, это теоретически.

– А когда вы с ним снова встречаетесь?

Ася подозрительно спросила:

– А тебе зачем?

Виталий призадумался.

– Теоретически ни к чему, но вдруг пригодится?

– Ты что, меня передразниваешь? – Ася начала сердиться.

Виталий откровенно подтвердил:

– Да, конечно!

Ася не знала, сердиться ей или смеяться. Но оптимистичная натура взяла верх, и она рассмеялась.

– Ладно, я тебя прощаю.

Они шли вдоль забора, заклеенного афишами разного рода. На глаза ей попалась афиша с Сергеем Никитиным, и она спросила у Виталия:

– Никитин – это тот, кто пел песни в «Иронии судьбы»?

– Ну да. Сходить хочешь?

– Да, конечно. Интересно. Правда, он уже старый, может, он поет плохо? Не люблю дребезжащие старческие голоса.

Виталий посмотрел на афишу.

– Я недавно про него передачу видел. Нормально поет, хоть уже и не молод. Вот только повести на концерт я тебя не смогу. У меня смена в больнице.

Ася отвернулась и небрежно бросила:

– Я тебя и не просила меня на концерт вести.

Виталий вмиг ощетинился.

– Понятно, тебя этот хлыщ поведет.

Ася с достоинством возразила:

– Он не хлыщ, а нормальный человек.

– Еще недавно ты так не думала.

– Конечно, я же с ним была не знакома.

– А сейчас знакома. Интересно, насколько близко?

Ася остановилась.

– Ты, кажется, обещал гадости не говорить. Если ты поссориться хочешь, то скажи сразу.

Виталий приутих.

– Странно. Во мне таких опустошающих эмоций еще никто не пробуждал. Только ты. Порой мне хочется тебя побить. А твоего фраера вообще убить.

– Ты выражаешься как уголовник.

– Ну да. Ты во мне будишь самые низменные инстинкты.

Ася мрачно подумала, что Оля в нем будит только светлые инстинкты.

– Знаешь, мне пора. До больницы мы уже дошли, не заблудишься. Так что счастливо!

Она повернулась и пошла обратно, а Виталий, насупившись, долго смотрел ей вслед. Он и сам не понимал, что ему нужно от этой забавной девчонки. Потом встряхнулся и уже деловым шагом направился в приемный покой.

Придя к себе, Ася прибрала на кухне и только потом перекусила. Андрея с женой не было, отправились с малышкой на вечернюю прогулку, и Ася немного посмотрела телевизор в большой комнате. Сериалы про убийства и туповатые мыльные оперы, идущие практически по всем каналам, ее не вдохновили, и она выключила телевизор.

В десять вернулись родственники, и тут же позвонил Борис.

– Ну как, до какого концерта ты дозрела?

Ася с помпой оповестила:

– До Сергея Никитина. Любишь бардовские песни?

Борис ответил с некоторой растерянностью:

– Люблю. Не думал, что тебе они тоже нравятся.

Ася тут же ощетинилась.

– Ты считаешь, что я тупая крестьянка, не способная ценить прекрасное?

– Ну, к чему такая выспренность? Я прекрасно знаю, что ты очень любишь прекрасное. – Он усмехнулся получившейся тавтологии. – Ладно, за мной билеты. Подъеду за тобой в шесть часов. Выедем заранее, везде пробки. – И отключился, не дав Асе и слова сказать.

– Вот, пожалуйста, распорядился! С чего он решил, что я хочу с ним ехать?

Это было нелогично, но логика Асю не волновала. Душа болела, и требовалось лекарство. Но вот только из Бориса никакого лекарства не получится, она это знала. Так зачем же она соглашается на встречи с ним? Уступает его напору? Неужели она такая слабая?

На улице стояла непривычная для начала осени жара, и на концерт Ася надела открытый сарафанчик. И, только зайдя в зал, поняла, что промахнулась. Вовсю работали кондиционеры, и она тут же покрылась неприятными мурашками.

Посмотрев на нее, Борис стащил с плеч пиджак и накинул на нее, заметив:

– Не хочу, чтоб на моей совести была еще одна твоя простуда.

Ася тут же закуталась в пиджак. Он был шелковистый, еще сохранивший тепло мужского тела и приятно теплый. Пахло от пиджака хорошим дорогим парфюмом, смешанным с чуть слышным пряным запахом, видимо, собственным запахом Бориса.

– А ты сам не замерзнешь? – она сочувственно посмотрела на его тонкую рубашку.

Он зачем-то посмотрел по сторонам.

– Не думаю. Кондишн во время концерта, как правило, выключают. Но, если все-таки замерзну, буду греться об тебя.

Ася строго посмотрела на него, заметила в его глазах веселые искорки и тоже засмеялась. Свет погас, на сцену вышел немолодой плотный человек с гитарой и сказал приятным баритоном «здравствуйте».

Концерт Асе очень понравился. Порой она даже забывала, что с Борисом нужно держаться построже, и мило ему улыбалась. В антракте вернула пиджак, заявив, что ей стало жарко. Он обиженно заявил:

– И это все?

Она не поняла.

– Что – все?

– Разве мне не положена пылкая благодарность за спасение тебя от простуды?

– Обойдешься без пылкой благодарности, вот еще! Я, может, и не заболела бы вовсе!

Борис засмеялся.

– Чудесно! Я так и думал, что никакой благодарности не получу. Но смотреть на твои сверкающие негодованием глаза уже удовольствие. Так что мы квиты.

Поняв, что ее опять разыграли, Ася засмеялась.

– Я с тобой никогда не знаю, смеяться мне или сердиться.

– Да, нам с тобой никогда не скучно. Ни мне, ни тебе. – Борис почему-то сказал это сердито, досадуя непонятно на что.

Когда она в размягченном состоянии ехала домой, мурлыча полюбившиеся мелодии, Борис внезапно сказал:

– Ты когда-нибудь была в Антальи?

Ася не поняла всей важности вопроса.

– Нет. А где это?

Борис рассеянно пояснил, пристально следя за странными зигзагами Нивы, едущей перед ними:

– В Турции. Съездить не хочешь?

Ася сдержанно отказалась:

– Не получится. Я работаю. К тому же у меня зарубежного паспорта нет.

Борис предложил:

– Давай мне свой паспорт, я сделаю тебе загранпаспорт. И путевку куплю.

Ася заколебалась. Сделать загранпаспорт на всякий случай можно, а вот ехать с Борисом ей никуда не хотелось. Опыт уже был. Предложила компромиссный вариант:

– Ты мне сделай загранпаспорт, а путевку покупать не надо. Я не знаю, когда пойду в отпуск.

Борис сделал вид, что согласен.

– Ладно. Паспорт у тебя с собой?

Ася открыла сумочку и достала паспорт. Протягивая ее Борису, предупредила:

– Только не потеряй! И путевку не покупай, я все равно не поеду!

Он согласно кивнул головой.

– Ладно. Давай заедем в турагентство. Там можно будет оформить все для загранпаспорта.

– В турагентство? Но ведь уже очень поздно! Они не работают.

Борис самодовольно заметил:

– Для кого не работают, а для кого и работают.

Он решительно свернул в сторону и через пять минут затормозил перед внушительной парадной дверью, естественно, закрытой. Позвонил по сотовому, представился, и через пару минут дверь перед ними распахнулась.

Молодой парень в сером спортивном костюме, явно не предназначенном для приема посетителей, с интересом пялился на Василису, не скрывая своего любопытства. Чтобы пресечь эти гляделки, Борис строго заметил:

– Мы вообще-то для оформления загранпаспорта приехали.

Парень учтиво поклонился и повел их внутрь. Там оказалась мини-фотография. Сфотографировав Асю, он взял ее паспорт, заполнил на компьютере несколько бланков, дал ей расписаться. Провожая, спросил:

– Путевки когда для вас заказывать?

Борис тихо ответил:

– Я позвоню попозже, – при этих словах он взглянул на Асю, шедшую впереди. К его удовольствию, она не услышала провокационного вопроса.

Он отвез ее домой, попрощался и многозначительно добавил, что скоро они увидятся. Решив, что его слова относятся к получению загранпаспорта, Ася спокойно кивнула.

На следующий день ночная смена прошла спокойно, если не считать того, что Виталий был таким уставшим, что откровенно клевал носом и дремал между вызовами.

– Смена в больнице была тяжелой. Несколько экстренных операций. Хорошо, что завтра у меня выходной, хоть отосплюсь. Ты на концерт Никитина ходила?

Ася хотела было подтвердить, но, подумав, отрицательно покачала головой. К чему провоцировать глупые разборки? Виталий же считает, что она ходит с Борисом с одной целью – захомутать богатого поклонника.

Виталий слишком устал, чтобы понимать, где правда, а где ложь. Он одобрительно кивнул головой и прикрыл покрасневшие глаза.

После смены Асю вызвал к себе Пал Палыч. Оглядел ее с ног до головы каким-то странным изучающим взглядом и выпалил:

– Ася, ты столько раз заменяла коллег, что я решил дать тебе несколько отгулов. Неофициально, конечно. Съезди куда-нибудь, отдохни. Отпуск у тебя еще нескоро.

Ася поразилась, но быстро сообразила, откуда ветер дует. Хотела нелицеприятно поинтересоваться, сколько Пал Палыч получил за этот благородный жест, но тут на столе начальника зазвонил телефон. Подняв трубку, босс сделал зверские глаза и решительно указал ей на дверь.

Асе пришлось выйти. В приемной Варвара Алексеевна до блеска драила какой-то странный приборчик, не обращая свое высокое внимание на какую-то заштатную медсестру. Ася требовательно кашлянула. Секретарша нехотя оторвалась от своего сверхнужного занятия.

– Варвара Алексеевна, Кетов с боссом не говорил?

– Кто такой?

– Борис, который ремонт нам делал.

– А, этот! Все время заходит. Сегодня, кстати, мебель нам новую должны привезти. Не останешься полюбоваться?

Ася не стала признаваться, что этой мебелью она уже любовалась на складе.

– Нет, я устала. Домой пойду.

Она отправилась домой, не подозревая, какой сюрприз ее ждет дома.

Едва она открыла дверь своим ключом, как навстречу ей выскочила взбудораженная невестка.

– Ася, тебя ждет этот самый Борис! Он заявил, что в двенадцать у вас самолет в Турцию! Зачем ты с ним летишь?

Ася после ночной смены соображала плоховато, поэтому тупо переспросила:

– Лечу?

Галина нетерпеливо подсказала:

– Ну да! В Турцию!

Услышавший голоса Борис вышел в коридор.

– Ася, время поджимает. Тебе полчаса на сборы и едем! Мне, кстати, нужно кое-что купить. Не буду мешать тебе собираться.

И он поспешно вышел, оставив Василису недоуменно глядеть ему вслед. Она пожаловалась невестке:

– Черт! Я так спать хочу, ничего не соображаю!

В комнате заплакала Лиза, и Галина убежала к ней, крикнув на ходу:

– Если летишь, то собирайся поскорее! Когда тебе обратно?

Зевая во весь рот, Ася замедленно ответила:

– Через неделю. Пал Палыч мне отгулы дал. Полагаю, небезвозмездно.

Она принялась складывать вещи в дорожную сумку, надолго задумываясь над каждым пустяком. Прибежавшая на помощь Галя ужаснулась, увидев полупустую сумку.

– Нет, так дело не пойдет! Дай-ка я!

Отодвинув Асю в сторону, моментально собрала сумку и вручила полусонной золовке.

– Вот! Чего не хватит, купишь в Турции. Хотя я так и не понимаю, зачем тебе это надо.

– Мне и не надо. Это исключительно инициатива Бориса. Хотя ты же сама велела мне не киснуть!

Галя покачала головой.

– Не знаю, не знаю. Возможно, связаться с этим танком было моей ошибкой. Он прет напропалую, его остановить невозможно. Вот я не хотела пускать его в дом, но не поняла сама, как впустила.

– Он хороший психолог. Знает, на какие кнопочки жать, чтобы было так, как он пожелает.

– Вот это-то меня и пугает. Боюсь, ты не выдержишь его напора.

Раздался звонок в дверь. Ася с Галей переглянулись.

– Это наверняка Борис! Пунктуален до чертиков! – Галя посмотрела на часы. – Придется открыть. Жаль, что ты ничего не соображаешь. Похоже, он на это и рассчитывал.

Это и вправду был Борис. Забрав одной рукой у Галины сумку, другой крепко взял Асю под руку. Успокоив Галину словами:

– Вернемся через неделю! – он быстро повел Асю по лестнице.

Она едва успела помахать на прощанье невестке рукой. Усадив спутницу на переднее сиденье, Борис быстро погнал Мерседес по городу, слушая авторадио и благодаря услышанным советам объезжая пробки по параллельным улицам.

Они снова летели бизнес-классом, но полет Ася не запомнила, она тут же уснула, едва опустилась в кресло. Сколько они летели, она не знала. Борис разбудил ее уже в Анталье.

– Ну и мастак же ты спать! Я бужу тебя уже минут десять.

Ася с трудом повернула гудевшую голову.

– Не думаю, что спать в самолете – такая уж хорошая идея. Голова болит, и шея затекла.

Борис пообещал:

– Ничего. Сейчас приедем в отель, сходишь в хаммам, и все как рукой снимет.

Ася слышала про турецкую баню, но не поверила, что все будет так уж хорошо. Когда она расположилась в своем номере, к ее облегчению, отдельном от номера Бориса, он пришел к ней и предложил:

– Давай я отведу тебя в хаммам. Вот увидишь, станет легче.

Ася была уверена, что легче ей станет только после хорошего сна, но спорить не стала. Голова гудела так, что спать все равно было невозможно. Помочь могла таблетка от головной боли, но таблетки она с собой не взяла.

Сопротивляться не было сил, и она позволила Борису увести ее в баню.

– Я тебя отдам в женское отделение, а сам пойду в мужское. Встретимся возле бани под навесом. Там отдыхают после процедур. Если меня не будет, подожди. Но, думаю, я выйду раньше.

В хаммам Асю встретила смуглая коренастая турчанка. Сочувственно поцокав языком, уложила ее на мраморную скамью и принялась делать необычный массаж. Сначала Ася пыталась профессионально оценивать проделываемые с нею манипуляции, но потом забылась и просто нежилась от охватившего ее расслабления и покоя.

Через некоторое время ее отвели в широкую неглубокую ванну, и она, как окружавшие ее в воде цветы, бездумно лежала на воде, изредка моргая, чтобы понять, грезит она или бодрствует.

Когда она вышла из бани, Борис сидел под навесом с коктейлем в руках. Потягивая его через соломинку, рассеянно посматривал по сторонам. Пользуясь тем, что он на нее не смотрел, Ася тоже огляделась. Вокруг было полно хорошеньких молодых девиц, оживленно хихикавших и стоивших глазки окружавшим мужчинам.

Ася признала, что среди сидевших под навесом мужчин Борис смотрелся очень хорошо. Высокий, с хорошо развитой мускулатурой, он выглядел настоящим самцом. Подумав об этом, Ася смутилась и тихонько засмеялась. Что это с ней? Она никогда с таких позиций о мужчинах не думала. Это негативное влияние Бориса?

Он повернул голову и заметил ее. Тут же встал и пошел навстречу.

– Как настроение? Голова болит?

Ася проверяющее повертела головой.

– Нет. Ничего не болит.

– Но истома во всем теле чувствуется?

Она засмеялась.

– Похоже, ты ощущаешь тоже самое.

– Конечно. Сплошной кайф. Куда пойдем?

– А скоро можно будет поесть?

– Да в любое время. Здесь шведский стол. Завтрак плавно перетекает в ланч, ланч в файф-о-клок, файф-о-клок в ужин. Пошли в ресторан?

Ася согласилась, и они отправились в ресторан. Положив полную тарелку еды, Ася моментально с ней расправилась.

– Вкусно! Хотя немного остро, я к такой не привыкла.

После обеда они пошли купаться, но не на море, где было слишком жарко, а в бассейн.

Вечером возле отеля давал концерт стамбульский ансамбль танца, и Ася с Борисом отправились посмотреть.

Они сидели возле самой эстрады, видно было прекрасно, и Ася не отрывала взгляд от танцоров, ахая при особо эффектных трюках.

Пользуясь ее увлеченностью, Борис смотрел на нее в упор. Тянуло его к ней жутко, аж все тело била злая мелкая дрожь. Но признаваться в этом никак нельзя. Во-первых, ни к чему так унижаться, а, во-вторых, это все равно бесполезно. Откажет со своей обычной безапелляционностью. Вот черт! Что же ему делать?

Он посмотрел вокруг. Симпатичных дамочек было полно. Может, попробовать выбить клин клином? Если мозги не прочистит, то хоть дикое напряжение, мучившее его с самого начала псевдоухаживания за Василисой, сбросит.

Выбрав миленькую стройную девочку, кокетливо поглядывавшую на него, решил так и сделать.

Мужчина, сидевший чуть поодаль, повернулся, и Борис чертыхнулся про себя. Юрий! Вот ведь невезение! Он опять нарвался на дедова ученика, а ныне преподавателя дедова универа!

Юрий слегка поклонился в знак узнавания, и скользнул взглядом по Василисе. Борис вздохнул. Что ж, чему быть, тому не миновать. Похоже, сегодня же деду будет доложено, где и с кем отдыхает его внук.

Юрий и в самом деле доложил шефу о его внуке, правда, не в этот же вечер, поскольку после концерта в их родном городе стояла глубокая ночь, а на следующий день. Иван Ярославович особого интереса, правда, не выказал.

– Говоришь, с ним девица была? А какого плана девица?

– Рыжая, симпатичная, но… как бы сказать…

– Простоватая?

– Ну, как-то так. Во всяком случае, на фоне Бориса она смотрелась бледновато. С ним обычно появлялись гораздо более эффектные особы.

– Понятно. Ну что ж, я ее знаю. Спасибо за информацию.

Иван Ярославович положил телефон на стол и повернулся к сидящим за завтраком дамам. Они с женой все еще обитали на даче дочери, хотя вернее было бы сказать на своей даче, поскольку куплена она была на деньги деда.

– Борис увез Василису в Турцию.

Анастасия Петровна отставила чашечку с чаем, которую держала двумя пальчиками.

– Я же говорила, что единственная цель этой беспардонной девицы – захомутать нашего мальчика!

Иван Ярославович твердо побарабанил пальцами по столешнице, отозвавшейся неожиданно гулким эхом. Светлана Ивановна испуганно посмотрела на него.

– Я не думаю… – начала она, но Иван Ярославович тут же ее прервал:

– И не думай! Я тоже не думаю. Думать вредно для здоровья, особенно за завтраком.

Анастасия Петровна гордо вскинула голову.

– А надо бы подумать! Как нам спасти Бориса из лап этой жадной, совершенно неподходящей ему особы?

Но на ее призыв никто не ответил, и она решила действовать в одиночку, так как никто из ее равнодушной семейки не желал принять участие в бедном, заблуждающемся мальчике.

Когда Анастасия Петровна, позавтракав, удалилась к себе, Иван Ярославович спросил у дочери:

– Тебе нравится Василиса?

Светлана Ивановна горячо закивала головой.

– Да, она очень милая девочка!

Иван Ярославович провокационно заметил:

– Ты даже готова назвать ее дочерью?

Светлана Ивановна на мгновенье задумалась. Потом твердо сказала:

– Да!

Отец продолжал допытываться:

– А за что она тебе так нравится?

И услышал неожиданный ответ:

– Она настоящая! Живая, не такая, как мы. От нее веет душевным теплом.

Иван Ярославович потер лоб пальцами.

– А знаешь, я ведь и сам так думаю. Вопрос в том, поймет ли это наш замечательный Борис?

Светлана Ивановна пораженно уставилась на отца, машинально передвигая тарелки с место на место.

– Ты и в самом деле так думаешь?

– Конечно. Неужели ты думаешь, что я стал бы тебе врать?

– Но ведь ты называл ее простушкой.

– Я и сейчас так считаю. Ну и что? Это не отменяет моих о ней предыдущих слов. И ты права – с ней рядом и вправду тепло. Она обладает редким ныне свойством – душевностью. Именно этого в нашей семье и не хватает. Так что я – за.

– Я рада. – Светлана Ивановна не помнила, когда в последний раз мнение отца совпадало с ее мнением, и тем ценнее для нее было его нынешнее признание.

В это время Анастасия Петровна набрала номер внука и упорно ждала ответа. Наконец Борис взял трубку.

– Боря, здравствуй! Как твои дела?

– Хорошо, бабуля.

– Ох, не надо врать. Вовсе они не хороши, раз ты развлекаешься с этой непристойной девицей.

Хорошо, что Анастасия Петровна не видела зверской гримасы, скорченной внуком, не то бы по-настоящему оскорбилась. Поучительно продолжила:

– И дед, и я, и даже твоя мать считаем, что ты поступаешь безрассудно, связываясь с подобной особой. Что ты в ней вообще нашел?

Борис и сам не знал ответ на этот вопрос, поэтому предпочел промолчать.

– Молчишь? Не знаешь, что ответить! Вот тебе наш наказ: немедленно прекращай с ней всякое знакомство и возвращайся домой! Учти, дед жутко недоволен!

Она отключилась, а Борис поежился. Деда он уважал, и его недовольство было ему неприятно. Но и отступиться от задуманного не мог. Казалось, еще немного, и Ася в него влюбится. Но вот что будет дальше? Он и в самом деле сможет гордо заявить ей, что она ему не нужна? Или не сможет? Тогда и в самом деле разборки с дедом не миновать.

Борис вздохнул. Конечно, он расстанется с этой недалекой девицей. Не будет же он вешать на свою шею такой хомут? Он представил ее на званом обеде в дедовом окружении и застыдился. Она в него не вписывалась совершенно. На фоне утонченных жен и дочерей дедовых друзей и подчиненных Василиса смотрелась бы на редкость убого.

Он перевел взгляд на море, где она плескалась уже который час. Не надоело ей еще?

Ася вышла из воды, только изрядно проголодавшись. Ей здесь очень нравилось, но угнетал вопрос: как она будет расплачиваться с Борисом? Вчера она была не в состоянии отказаться от поездки, от усталости мозги ничего не соображали, но сегодня действительность и восхищала, и ужасала.

Борис снисходительно спросил:

– Что, в ресторан?

Ася застыдилась. Получалось, что она приехала сюда отъедаться, будто ее дома не кормили.

Не дожидаясь ответа, Борис встал с шезлонга, натянул шорты и футболку и накинул на Асю синее с голубыми разводами парео, купленное в пляжном бутике. Широкими шагами зашагал по мягкому горячему песку, и Ася послушно пошла за ним.

Вокруг высились стройные пальмы и цвели яркие цветы с пряным ароматом. Ася усмехнулась. К такой красивой жизни легко привыкнуть. Но это ни к чему. Галина правильно говорила, что подарки долго не длятся.

Поев, она почувствовала прилив оптимизма, и спросила у Бориса, сколько стоит такой тур. Он насторожился.

– А тебе зачем это знать?

Ася невинно ответила:

– Хочу отправить сюда невестку с братом. Пусть отдохнут.

Но Борис на провокацию не поддался.

– Все туры разные. Стоимость тоже. И вообще, мне почему-то кажется, что цель у тебя другая. Ты, случайно, не хочешь ли мне мифический долг отдать?

– Почему мифический?

– Потому что это моя инициатива. И даже не инициатива, а в некотором роде принуждение.

С этим Ася была согласна. Принуждение – очень правильное в этой ситуации слово.

– А кто заказывает музыку, тот и платит. Так что расслабься.

Ася вздохнула. Выхода не было. Все равно у нее нет таких денег, так что расслабиться придется поневоле.

Она с некоторым трепетом ждала вечера, боясь, что Борис вздумает предъявить на нее права, но вечером снова было представление, на сей раз театра масок. После него она сразу отправилась к себе, пожелав Борису спокойной ночи.

Так прошла почти вся неделя. Борис вел себя чинно, никаких поползновений не совершал, был любезен, ласков, но не более того. Это Асю удивляло, но не очень. Борис ей не слишком-то нравился, и его холодность его вполне устраивала. Но вот чувство вины угнетало. Отчего-то она чувствовала себя виноватой. Но отчего? Она ему ничего не обещала, значит, ничего и не должна. Но иррациональное чувство вины не исчезало, отравляя отпускное настроение.

В последний вечер Асе не спалось, и она отправилась побродить по территории, отделенной от соседнего отеля высоким кружевным забором. От моря доносился призывающий плеск, веяло мягкой прохладой, и она направилась к берегу, окунуться. Лунная дорожка, будто расплавленное серебро, высвечивала тела купающихся. Ася вошла в воду по колено, но до ее слуха донесся мелодичный женский смех, и она замерла на полдороге.

Но остановило ее не это. Вторил женскому смеху хорошо знакомый баритон Бориса. Сначала она подумала, что ей показалось, но вот веселая парочка подплыла к берегу, и Ася стремительно отступила за ствол большой пальмы.

На берег вышел Борис с высокой худощавой девушкой. Они смеялись, и Борис откровенно прижимал ее к себе.

– Пойдем к тебе, Люба?

Девушка довольно согласилась. Они прошли мимо Аси, остающейся в тени, и скрылись в холле отеля.

Ася вышла из-за пальмы. Купаться ей расхотелось. Досады не было, все-таки Борис был и оставался чужим для нее человеком. Наоборот, появилось чувство освобождения. Прекрасно, она ему ничего не должна! Чувство вины исчезло, и дышать стало гораздо легче.

Вернувшись в свой номер, включила кондиционер, легла в прохладные простыни и внезапно рассмеялась.

Вот так-так! Похоже, этот ее псевдопоклонничек времени зря не терял, и каждую ночь развлекался на свой манер. Но теперь она знает, что делать. Когда они приедут домой, и он вздумает позвать ее еще куда-то, она откровенно пошлет его куда подальше. Конечно, она и раньше знала, что он с ней только играет, возможно, с какой-то одному ему известной целью. Но она все равно испытывала неловкость и даже чувство вины, считая, что он тратит на нее слишком много денег, которые она должна каким-то образом возместить.

А теперь все замечательно, и все довольны.

Глава десятая

Домой они полетели ранним утром. Ася просто лучилась от удовольствия, поглядывая на него с каким-то тайным удовлетворением, и Борис понял, что его план наконец-то сработал. Она вздумала, что свадьба не за горами! Сейчас ее постигнет горькое разочарование!

Странно, но при этой мысли ему стало грустно. Что это с ним? Привязался он к ней, что ли? Он посмотрел на нее. Ничего особенного. Миленькое, но уж слишком простое лицо без макияжа. Даже помады на губах нет. Хотя, с другой стороны, губы у нее свежие и розовые. Он вспомнил их вкус и напрягся.

Нельзя отрицать, что его тянет к ней на каком-то низшем, чисто гендерном уровне. Но он же цивилизованный человек, он не должен поддаваться низменным инстинктам. Он снова посмотрел на ее губы и вздохнул. А жаль.

Принесли завтрак. Не слишком объемный, но сытный. Поев, Борис почувствовал в себе достаточно сил для выяснения отношений.

– Тебе понравилось?

– Да, конечно. Зачем спрашивать?

– Ты хотела бы так жить?

– Постоянно?

– Ну да.

Борис не сомневался в ответе. Прозвучит ее излюбленное «да, конечно». И вот тут-то он ей воздаст ей по заслугам. Пусть не сомневается, она такой же любитель сладкой жизни, как и он, и не надо его в этом упрекать. Это элементарная двуличность.

Но Василиса, чуть подумав, вдруг заявила:

– Нет, не хочу. Это ужасно скучно. Желания не должны исполняться, они должны осуществляться.

Борис опешил.

– Как это?

– Жизнь не сказка, и ни к чему надеяться на какого-то доброго дяденьку в роли волшебника. Нужно всего добиваться самому.

– Я тебя не понимаю. Это я добрый дяденька?

Ася рассмеялась.

– Почти. И скажи мне прямо, для чего ты все это затеял?

Борис подобрался. Разговор пошел вовсе не так, как он планировал.

– А ты как думаешь?

– Чтоб показать мне, как сладко быть богатым. Но вот для чего? Чтоб я жалела о невозможном?

Она повернулась и посмотрела на него прямым взглядом. Борис внезапно почувствовал себя голым. Он поежился и попытался уйти от ответа.

– Я просто хотел тебя отблагодарить. Разве это запрещено?

Василиса не стала рассуждать на отвлеченные темы.

– Благодарность тут вовсе ни при чем. Это предлог, причем глуповатый.

Борис решил идти ва-банк.

– Ну, хорошо, я в тебя влюблен! Ты довольна?

Василиса укоризненно покачала головой.

– Врать ты не умеешь. И обмануть меня не пытайся.

Борис почувствовал себя задетым. Это признание, пусть и неправдивое, далось ему с трудом.

– Я еще никому в любви не признавался. И не думал получить в ответ подобную отповедь.

– Странная у тебя любовь.

– Что в ней странного?

– В любви ты признаешься мне, а кто тогда для тебя Люба?

Борис онемел. Откуда она знает о Любе?

– Ты что, за мной следила?

Ася рассмеялась.

– Шпионский боевик, а не отдых! Слежка, разоблачение, провал! Нет, я за тобой не следила. Это ты не слишком скрывался. Так что про пылкую любовь мне лапшу на уши не вешай.

Борис сжал кулаки. Как он мог так проколоться! А все его тяга к приключениям. Но, с другой стороны, ничего страшного не произошло. Он и без того решил сегодня расстаться с Василисой. Правда, не так. Он должен был быть карающей стороной, а она обиженной и оправдывающейся. Но не получилось. Но, как говорится, все к лучшему. Так хоть дед будет им доволен.

Все так же усмехаясь, Ася посоветовала:

– В следующий раз, когда снова поедешь с кем-нибудь, веди себя осмотрительнее.

Он огрызнулся:

– В следующий раз я буду спать с той, с кем приехал, а не искать одноразовых подружек.

Василиса покладисто согласилась:

– Да, конечно. Это куда рациональнее.

У Бориса на языке вертелось ругательство, но он его проглотил. В конце концов, не надо было с ней связываться вообще. Его псевдоухаживание с самого начала было глупостью. Она со своей деревенской ограниченностью никогда бы его не оценила. В душе Борис понимал, что не прав, но раздражение захлестывало, не давая мыслить здраво.

По его мнению, полет длился вечно. Он с завистью посмотрел на спутницу. Спит себе, будто и не было между ними унизительного разговора. Хотя для нее-то он вовсе не унизительный. Победительница, черт бы ее побрал!

Но вот наконец самолет пошел на посадку, и Ася проснулась.

– Почти дома? Здорово!

Борис хмуро сказал:

– Ты понимаешь, что теперь мы больше встречаться не будем?

Василиса покивала головой.

– Да, конечно. Какая досада! – В ее голосе было столько язвительности, что Борис от ярости закусил губу.

Самолет приземлился, они спустились по трапу. Подойдя к выходу из аэропорта, Ася задорно попрощалась:

– Ну ладно, будь здоров! Спасибо за чудный отдых!

И, не дожидаясь ответа, рванула к подошедшему автобусу.

Борис сердито зашагал в сторону автостоянки, где его дожидался Мерседес. Погнал в город, даже не посмотрев на тихоходный автобус, медленно тащившийся где-то позади.

Вечером пришел к деду с бабкой.

Иван Ярославович поинтересовался с привычной ехидцей:

– Ну что, не женился еще?

Борис ответил в том же духе:

– На ком?

– А что, никаких кандидаток нет?

– Достойных нет.

– А та девочка, Василиса?

– Ты же сам говорил, что она не достойна нашей благородной семьи.

Дед нахмурился.

– Я такой ерунды никогда не говорил. Что ты влюбился и это не подходит, говорил. Но не больше того.

– Не отпирайся. Мне бабуля все передала. Сказала, что ты мне велел с Асей порывать и возвращаться. Мать с этим тоже согласна.

Иван Ярославович погрозил в сторону кухни узловатым указательным пальцем.

– Чушь собачья! Мы с твоей матерью как раз говорили о том, что нам нравится Василиса. А бабка, значит, велела тебе с ней порвать? Да еще заявила, что это якобы мои слова? Вот ведь снобистка! Меня больше всего возмущает, что сама-то она из совершенно простой, ничего из себя не представляющей семьи. Отец – рабочий, мать из мещан. А она, поди-ка, доросла до жены академика! Но академик-то я! Интересно, кто из нас главнее?

Анастасия Петровна величественно вплыла в кабинет, неся в руках поднос с чаем и печеньем. На сей раз слуховой аппарат был на ней. Поставив на кофейный столик поднос, она заметила:

– Я все прекрасно слышала! В чем дело?

Иван Ярославович потребовал ответа:

– Что ты наплела мальчишке? Когда это я говорил, что Василиса не подходит нашей семье?

Анастасия Петровна высокомерно пожала плечами.

– Ты это сам говорил, когда услышал, что Боря с ней валандается.

– Я был неправ! Когда я с ней познакомился, она мне понравилась.

Борис потер лоб рукой.

– Что-то я тебя уже вовсе не пойму. Чем она тебе понравилась?

– Твоя мать сказала, что, в отличие от нашей замороженной семейки, она живая. И я к ней полностью присоединяюсь.

Внук нахохлился.

– А почему ты мне это сразу не сказал?

– А я и не собирался ничего тебе говорить. Чтоб дать тебе возможность самому разобраться в своих чувствах. Думаешь, я не видел, как ты на нее смотрел?

– А как я на нее смотрел?

Анастасия Петровна вздумала вмешаться.

– Никак ты на нее не смотрел. В смысле никак особенно. С досадой и недоумением. Наверняка она тебе здорово досадила.

Борис подтвердил:

– Ну да. Досадила. Это факт. И я захотел ей отомстить. К сожалению, не получилось.

Иван Ярославович тихохонько заквохтал.

– Борька, ты бы хоть чуть-чуть подумал. Досадила? Возможно. Но ведь когда кто-то тебя доставал, ты просто уходил и забывал. Вспомни хоть ту же Веронику. Ты же не думал ей мстить? А тут выбрал совершенно дурацкий способ для мести. Зачем?

Борис напрягся.

– Ну, если честно, хотел влюбить ее в себя.

– Чтоб потом мораль прочитать и бросить? А ты подумай хорошенько, если б она согласилась на твои притязания, смог ли бы ты потом ее бросить? Только не надо со мной играть в прятки. Я ведь тебя насквозь вижу.

Внук свел брови в одну прямую линию.

– Ты хочешь сказать, что я влюбился? В эту деревенскую простушку?

– Я хочу сказать, что ты влюбился в очень милую, отзывчивую и душевную девушку. Сейчас такую встретить – большая редкость. Я тоже не сразу понял, что к чему.

Анастасия Петровна всполошилась.

– Какую ты чушь мелешь! Боре ни к чему такая простоватая особа! Она не подходит нашей семье!

Иван Ярославович сердито стукнул кулаком по столу.

– А ну, цыц! Ты кому перечишь? Я ведь с тобой и развестись могу! Будешь бывшей женой академика! Не думай, если мне много лет, то я тебе замены не найду! Из желающих стать женами академиков конкурс можно устраивать! А вот тебе не то что академика, тебе простого работягу не найти! Кстати, вспомни, кто у тебя были отец с матерью, и кончай выкаблучиваться! Голубая у нее кровь! Не выдумывала бы!

Анастасия Петровна вознегодовала.

– Как ты со мной разговариваешь! Это недостойно благородного человека!

Иван Ярославович ехидно заметил:

– А я всю жизнь был благородным. Могу на старости лет побыть неблагородным.

Борис в зародыше прервал разгоравшийся скандал.

– Боюсь, ты мне об этом сказал поздно. Я кошмарно начал. И кошмарно кончил. И не знаю, как исправить. Я не понял себя. Просто не подумал. Я идиот. Но и ты, дед, тоже хорош. Если бы ты не говорил мне о ней гадости, я бы к ней так не относился.

– А тебе давно бы уже пора свою голову на плечах иметь, а не моей жить. Я тоже человек, и тоже имею право на ошибку. – И хмуро признал: – Людям свойственно ошибаться. Я в свое время тоже ошибся, не понял, не разглядел. А когда встретил свою единственную, было уже поздно. Как я уже сказал, я всю жизнь был благородным человеком.

Бабушка сердито фыркнула и выплыла из комнаты.

Мужчины проводили ее взглядом.

Борис сочувственно спросил:

– Дед, а бабуля всегда такой была?

– Да нет, поначалу она была простой и веселой. Это потом ей голову одна дамочка задурила. Я в то время только-только кандидатскую закончил, а та уже женой профессора была. Ну и понеслось. Анфиса Федоровна сказала то, Анфиса Федоровна сказала сё. Мне бы Настю тогда еще приструнить, но мне не до того было. Я докторскую защищал, карьеру делал. Детьми-то, по сути, она одна занималась. Вот и выросло то, что выросло. У меня только на тебя время появилось, да и то немного.

– Ты недоволен детьми?

– Не то что недоволен, я свою вину чувствую. Если бы я в свое время им побольше умных вещей говорил, они бы потолковее были. А твою мать я вообще проворонил. Если б не Настасья, которая своим снобизмом ей жизнь отравила, она бы до сих пор с твоим отцом жила. Возможно, счастливее, чем с этим альфонсом.

Борис машинально налил чаю из коричневого керамического чайника себе и деду. Сжевал печенье, не почувствовав вкуса, и уныло попросил совета:

– Это дело прошлое. Но вот как быть мне? Я и в самом деле все испортил.

Иван Ярославович поучительно молвил:

– Ты прекрасно знаешь, что поправимо все, кроме смерти. Тут уж человек бессилен. А что касается всего остального, то он либо хочет чего-то добиться, либо нет. Так что уж ты определись, сделай милость, чего ты хочешь. И конкретно ты, не я, не бабка, не твоя мать, а только ты. Нужна тебе эта девочка или нет? Отсюда и действуй.

Борис прислушался к себе. И не смог понять, чего же в самом деле хочет. Это было как лабиринт без путеводной нити. Казалось, Василиса легко заменима. Ведь заменила же ее Любашка в Турции? Или он это сделал только потому, что Ася была недоступна? Вот черт, как все закрутилось и перепуталось в его жизни.

Дед тихонько заметил:

– Ты попробуй разобраться в себе. Подумай. Не спеши. Не пори горячку. Но и резину долго не тяни. Такие девушки, как Василиса, в девках долго не сидят.

Борис вспомнил про Виталия и кивнул головой.

Поехал на работу, и просидел в офисе до позднего вечера, просматривая почту, ругаясь с прорабами и стараясь не думать о Василисе. Но все равно в голове вертелись пренеприятные мысли: простит ли она его? И как они будут жить, если простит? И думает ли она о нем? И как думает? Как о подонке, пытавшемся ее унизить, или как о запутавшемся в трех соснах парне?

А Василиса о нем не думала. Ей было не до него. Виталий, неделю проработавший без нее в гордом одиночестве, дулся, не желая сказать ей ни слова. Она тоже не спешила перед ним оправдываться. Оля, сиявшая от счастья, почитала всех вокруг такими же счастливицами, как она сама, заставляя Виталия буквально скрежетать зубами от досады и бессилия.

Ася подозревала, что между ними состоялся какой-то судьбоносный разговор, потому что Виталий выглядел каким-то уж очень мрачным.

На следующий день Ася с Виталием сидели в обновленной комнате отдыха. Виталий пил кофе, одновременно читая какую-то инструкцию, и Ася исподволь разглядывала его лицо. Он в самом деле осунулся, или ему это только кажется? Внезапно он поднял голову, перехватил ее взгляд и спросил:

– Что ты собираешься делать в выходные?

Ася пристально посмотрела в окно, будто уже видела там что-то такое, что было недоступно Виталию.

– Поеду домой. Картошку убирают. Нужно помочь.

Виталий внезапно предложил:

– Я тоже могу поехать. У меня отпуск. Если надо, помогу.

Василиса потрясенно приподняла плечи.

– А о том, что подумают мои родители, ты подумал?

Виталий хмыкнул.

– А какая разница, что они подумают?

– Тебе-то никакой, конечно. А вот для меня разница большая. У нас в деревне девушка если приезжает с парнем, то это однозначно жених. А ты в каком качестве появишься?

Виталий как-то странно вздохнул.

– Ну и я в этом же качестве появлюсь.

Василиса грустно отказалась.

– Не надо, спасибо. Я не спасательный круг. Я никого не хочу заменять. Да и не смогу. Я – это я.

Виталий неестественно широко улыбнулся, став похожим на загнанного волка.

– Однозначно. Ты – это ты. Никто и не спорит. Но, может, попробуем?

– Что, на безрыбье и рак рыба?

Виталий с силой потер лоб.

– Сейчас раки деликатес и ценятся гораздо выше какой-то там рыбешки. Так что сравнение некорректное.

– При чем тут сравнения? Я ведь о смысле говорю.

– Да это я так. Понимаешь, ты мне нужна. Это я хорошо почувствовал за эту неделю. Кстати, где ты была?

Ася неохотно объяснила:

– В Турции. Меня Кетов возил в Анталью.

Виталий помрачнел.

– Понятно. Сплошной ля мур.

Василиса развеселилась.

– Ну да. Борис после вечернего шоу отправлял меня в мой номер, а сам развлекался на стороне. Веселуха.

Виталий недоуменно развел руками.

– А какого лешего тогда он тебя с собой поволок?

Ася неопределенно помахала ладонью перед своим носом.

– Загадка природы. Это у него нужно спрашивать.

– И ты что, на него не в обиде?

– Какая обида? Я очень довольна, что ничего ему не должна.

Виталий встал и сделал несколько наклонов в стороны, разминая мышцы.

– Ладно. Но меня ты все-таки с собой возьми. Едешь-то когда?

– Завтра. Сразу с утра.

– Вот и чудненько. Я тоже буду готов.

Ася приготовилась возражать, но диспетчерша, не Нина, а какая-то новенькая, официальным тоном объявила:

– Бригада Петрова, на выезд!

Подхватив тяжелый чемоданчик, Василиса быстро прошла вперед, оставив Виталия за собой. Запрыгнув в салон скорой, устроилась на сиденье и задумчиво посвистела.

Как ей быть?

Конечно, у Виталия болит душа. Это она хорошо понимает, у нее самой душа болит не меньше. И нужен кто-то, кто помог бы унять эту боль. Вопрос в том, хочет ли она стать суррогатом, эрзац-заменителем? Этого, конечно, не хочет никто. С другой стороны, в такой ситуации всегда найдется кто-то, кто его утешит. А там, глядишь, стерпится-слюбится?

Если подойти к этой ситуации не в романтических очках, а здравомысляще, то не лучше ли, если это будет она, Ася? Она хоть искренно его любит. Возможно, со временем и он ее полюбит? Если отойти в сторонку и ждать, можно остаться с носом. А этого она категорически не хочет.

Что ж, похоже, надо воспользоваться ситуацией и расценивать ее как подарок судьбы. При таком раскладе, без излишней гордости, его предложение надо принимать.

Всю смену Виталий вопросительно поглядывал на Асю, ожидая приглашения, но она отводила взгляд, не считая нужным сообщать такие важные вещи на ходу. После работы внимательно посмотрела ему в глаза и сказала:

– Если не передумал, то завтра в восемь утра выезжаем от моего дома.

Виталий с облегчением вздохнул. Почему-то ему казалось очень важным поехать с ней.

– На чем поедем?

– На машине брата. Мы едем всей семьей, я же тебе говорила.

– Ладно. К восьми подойду.

Вечером Ася, сидя на кухне с братом и золовкой, посреди обсуждения семейных дел внезапно заявила, будто только что об этом вспомнила:

– Да, кстати, завтра с нами поедет мой врач, Виталий.

Андрей с Галиной замолчали, пораженно уставившись на нее. Наконец Андрей сердито спросил:

– Ты понимаешь, что это значит?

Василиса мило улыбнулась.

– Да, конечно.

Галя взвизгнула:

– Так ты что, замуж выходишь?

Ася задумчиво протянула:

– Возможно.

Андрей возмутился.

– Что это еще за «возможно»? Или выходишь, или нет. Если нет, то никого я с собой брать не буду. Прекрасно знаешь, что батя мне за это шею свернет.

Ася замахала руками.

– Ладно, ладно, выхожу!

Андрей немного притушил пары.

– Смотри, Аська, не дури! Что это за врач?

Галина суетливо вмешалась:

– Андрюша, ты помнишь, я тебе говорила о Петрове? О враче, с которым Ася ездит в бригаде?

Андрей хмуро кивнул.

– Это он! – Галина произнесла это с таким удовлетворением, что Ася с Андреем уставились на нее с подозрением. Галя, усмехнувшись, уточнила: – Я рада! Мне он нравится гораздо больше, чем этот пижонистый Борис!

Ася пожала плечами.

– Мне тоже.

Андрей пожаловался:

– Вы это о чем? Я ничего не знаю!

Галя мило его утешила:

– Это девичьи секреты, дорогой! Не для мужских ушей!

Андрей поднялся из-за стола и пошел в комнату, сердито бурча под нос:

– Ну и секретничайте без меня, у меня сейчас футбол начинается!

Галя проводила его неодобрительным взглядом.

– Ему какой-то матч важнее собственной сестры!

Ася махнула на нее рукой.

– Галя, оставь! Это же хорошо! А то сейчас занудства было б – не расхлебать!

Невестка сердито погрозила ей пальцем.

– Ты, Аська, точно с ума сошла! Зачем ты этого Виталия позвала?

– Я его не звала, он сам попросился.

– А ты ему объяснила, что все его будут твоим женихом считать?

– Объяснила.

– И что?

– Он сказал: пусть.

Галина поразилась.

– Что это значит – пусть?

Василиса устало потерла глаза.

– Думаю, это можно расценивать как предложение руки и сердца.

Галя озадачилась.

– И тебе этого достаточно?

– Конечно, нет. Но что в этой ситуации можно сделать? Гордо отказать?

Галя подумала.

– В самом деле. Что ж, думаю, ты сделала правильно. Даже если что-то и не сложится, у тебя будет сознание того, что ты сделала все, что могла.

– Да уж, освежающая мысль.

Ася ушла к себе, легла в постель, но уснуть не могла. В голове то и дело мелькали картинки встречи родителей с Виталием. Все они были не очень приятного свойства, и Ася тихо вздыхала, понимая, что завтрашний день может стать переломным в ее судьбе. Вот только в какую сторону будет этот перелом? К добру или к худу?

Глава одиннадцатая

Утром ровно в восемь они стояли у машины. Андрей посмотрел по сторонам и насмешливо осведомился у сестры:

– Ну и где этот твой жених?

Из-за угла резво выехало такси с шашечками на крыше и затормозило как раз перед ними. Из него выскочил Виталий с дорожной сумкой в руках и подошел к ним.

– Успел! Боялся, что опоздаю. Доброе утро!

Андрей саркастично заметил:

– Что, проспал?

Виталий усмехнулся.

– Если бы. Я из больницы. Экстренная операция. Прободение язвы.

Ася возмущенно ахнула.

– Ты же в отпуске!

Виталий пожал плечами.

– И кого это волнует? Надеюсь, что за те дни, что я пробуду в деревне, ничего не случится.

Андрею стало стыдно.

– Ты что, всю ночь не спал?

– Вызвали меня в четыре утра, так что часов пять я поспал. Но это не важно, я давно научился спать в любое время и в любом месте.

Андрей сделал приглашающий жест.

– Поехали. Садись вперед, там поудобнее. Можешь поспать в дороге.

Они устроились в салоне. Виталий положил голову на изголовье и тут же заснул. Андрей, с интересом посматривая на него, тихонько спросил:

– Он что, хороший врач?

– Он прекрасный хирург. Очень известная личность, между прочим.

Андрей покивал каким-то своим мыслям и быстро погнал машину по трассе.

Через пару часов они подъехали к дому родителей. Двухэтажный внушительных размеров дом вполне тянул на звание особняка. Разбуженный Асей Виталий отметил, что с удовольствием бы здесь жил, настолько он выглядел уютным и привлекательным.

Вышедшая навстречу детям мать в полосатом ситцевом платье с нескрываемым удивлением рассматривала неожиданного гостя. Поздоровавшись, пригласила всех в дом.

– Давайте отдохните немного с дороги. Отец с мальчишками уже на поле давно.

Андрей довольно хохотнул.

– Может, они и сами все закончат?

Мать сердито цыкнула:

– Что-то ты разленился в городе. Скоро вообще бездельником станешь.

Галя бросилась на выручку мужу:

– Да это у него шутки такие, не слишком умные.

Мать согласилась:

– Это точно, что не слишком умные.

Чтобы прекратить спор, Ася степенно сказала:

– Мама, познакомься, пожалуйста, с моим боссом. Он хочет нам с уборкой помочь.

Виталий улыбнулся.

– Меня Виталием Петровым зовут. И я не босс, а врач.

Мать скептически его оглядела.

– Что-то ты худосочен уж слишком. Крестьянская работа тяжелая. Не надорвался бы.

Ася вздохнула. В голосе матери явственно слышалась ревность. Конечно, когда младшенькая и единственная дочка привозит парня, мать переживает. Но все-таки нужно быть поприветливее. Виталий и без того явно не в своей тарелке.

Но Виталий ничуть не обиделся. Более того, этот выпад его скорее позабавил.

– А я не крестьянин. Я хирург. В моем деле главное не сила, а выносливость. Точность руки и глаза тоже нужна. А сила ни к чему.

Мать поневоле заинтересовалась.

– Хирург? И хороший?

Ася хотела вмешаться, но Виталий ее опередил.

– Если судить по количеству выживших после операции, то да.

Мать фыркнула.

– Шуткуешь? Ладно, давай знакомиться. Меня Ксения Сергеевна зовут.

Виталий серьезно поклонился.

– Очень рад.

Андрей взмахнул рукой.

– Заходи! Давай слегка перекусим, на поле не до того будет.

Они прошли в дом. После уличной жары дом встретил их приятной прохладой. Марья Сергеевна выставила из холодильника окрошку и предложила:

– Кто хочет, ешьте, не чинитесь, а мне нужно в огород. Я еще не всю свеклу убрала.

Андрей кивнул головой, и мать ушла. Галя быстро разлила окрошку по чашкам. Виталий, съев пару ложек, удивленно сказал:

– Вкуснотища какая! Никогда такую не ел.

Галина назидательно заметила:

– А все свое потому что. Все натуральное, без химии.

Поев, Андрей со вздохом сказал:

– Ладно, поехали, а то батя будет недоволен.

Виталий хотел было заметить, что после еды не стоит заниматься тяжелым физическим трудом, но Ася его остановила:

– Нам ехать еще полчаса, так что все утрясется.

Они вышли из дома. Виталий направился было к Жигуленку, но Ася поманила его за собой. Недоумевая, он пошел за ней. Неужели они пойдут пешком? Дорога не показалась ему уж очень удобной.

Но пешком идти не пришлось. С другой стороны дома стояла серая пятидверочная Нива, в которую и сели Виталий с Асей. Андрей по-хозяйски устроился за рулем, и они поехали вдоль деревенских огородов по старой грунтовой дороге.

Заметив, что Виталий посмотрел назад, Ася пояснила:

– Галя осталась с племяшкой. На поле с малышкой делать нечего. А вот помочь матери по хозяйству она сможет.

Они ехали медленно, дорога была ухабистой и полузаброшенной. После огородов пошел густой лиственный лес, в котором дорога была едва видна. Через полчаса подъехали к большому полю, уже наполовину убранному.

Двое обнаженных по пояс мужчин затаривали картошку в мешки, выгребая ее из тракторной тележки.

Андрей остановил Ниву возле уже стоявших на краю поляны пары легковушек. Мужчины повернулись к ним. Виталий сразу понял, что это братья Василисы, они все были светловолосыми, статными и очень похожими друг на друга.

Отец, тоже высокий и светловолосый, но несколько пониже высоких сыновей, с недоумением уставился на Виталия. Ася поспешила представить своего спутника:

– Это Виталий Петров, мы вместе работаем.

Отец смерил Виталия пристальным взглядом.

– Если ты его к нам привезла, вы не просто вместе работаете.

Виталий согласился:

– Не просто. Я думаю, мы поженимся.

Ася с удивлением на него посмотрела, она не ожидала от него такой решительности. Заметив это, отец хмуро осведомился:

– И когда?

Виталий вопросительно посмотрел на Василису.

– Не знаю. Это уж от невесты зависит.

Взгляды всех присутствующих обратились на Асю. Она возмущенно заявила:

– Как я могу это знать, если мы об этом еще ни разу не говорили?

Старший брат пришел ей на помощь.

– Батя, разговор не к месту. Давай работать, пока погода позволяет. С завтрашнего дня обещают дожди.

Отец спохватился.

– В самом деле, сегодня надо управиться!

Они принялись закидывать в тележку картошку, оставшуюся на поле после картофелекопалки. Трактором управлял самый младший брат, смешливый Артем.

Когда Виталий попросил сказать, как кого зовут, тот рассмеялся.

– О, это просто! У нас все по алфавиту. Батя Андрей Александрович. Дальше по старшинству Александр, Андрей, Антон, и я, Артем. Как видишь, очень просто.

Виталий, методично кидая картошку в тележку, кивнул головой. Маленький тракторишка тарахтел, как большой, и разговаривать было проблематично. Он посмотрел на Асю. Сразу видно, она опытный сборщик. Спортивный костюм из плотной ткани, солнечные очки и на лице повязка из платка до глаз.

Он смахнул пот со лба. Дождей не было давно, и теперь пыль лезла в глаза, щекоча влажную от пота кожу. Хотелось чесаться, но на это не было времени.

Но вот поле опустело. Виталий посмотрел на часы. Семь вечера!

Двое братьев, он не понял, кто, загружали мешками с картошкой прицеп к Ниве. Сколько таких прицепов уже увезли? Поначалу он обращал на это внимание, потом бросил.

Отец помахал им рукой.

– Давайте уезжайте с этим рейсом. Андрей еще пару раз приедет, и на сегодня закончим.

Они с Асей сели в Ниву, за рулем которой сидел усталый Андрей. Он лукаво подмигнул Виталию:

– С боевым крещением!

Тот кивнул.

– Завтра что делать будем? Снова на поле?

Андрей отрицательно покачал головой.

– Уборка закончена, слава богу!

Виталий засомневался.

– А картошки не мало? Сколько у вас живности?

Андрей осторожно объехал рытвину и только потом ответил:

– Это уже третье поле. Так что на все хватит. И семье, и на продажу, и животине.

Машина громко тарахтела на рытвинах, вздрагивая от усилий. Виталий подивился мастерству Андрея, аккуратно выводившему тяжело груженую Ниву из крутых поворотов.

Сидевшая как на иголках Ася обеспокоенно спросила:

– Отец сильно сердится?

Виталий не понял, отчего может сердиться отец, но для Андрея это загадкой не было.

– Изрядно.

Он бросил опасливый взгляд на Виталия, и тот догадался, что причина недовольства отца семейства – он сам. Вернее, его нежданный визит. Он протянул руку и ободряюще пожал Асину ладонь. Она посмотрела на него с изумлением, и он вдруг понял, что это, по сути, первое его к ней прикосновение не как к коллеге, а как к женщине.

Желанна ли она ему? И он вдруг понял, что да. Она не отнимала свою руку, и от ее тонких пальцев по его руке текла какая-то непонятная, но очень приятная энергия. Она доходила до самого сердца, заставляя его биться неровными толчками.

Он не думал, что это новая любовь, невозможно так быстро забыть прежнюю, но, возможно, это ее предпосылки?

Они доехали до дома, и Андрей припарковал Ниву на прежнем месте. Виталий вышел из машины и потянулся. Мышцы отозвались протяжным стоном. Все-таки так много физическим трудом он не занимался. И работа не сказать, чтоб тяжелая, но с непривычки устал он здорово. Андрей развернулся и погнал обратно, бросив на прощанье завистливый взгляд.

Ася сочувственно сказала:

– Он тоже устал. Давно уже по таким дорогам с таким грузом не ездил.

Галя встретила их уже в доме.

– Устали? Идите в баню. Мы ее натопили. Только по очереди. Первым Виталий. Если будет слишком жарко, открой двери, не бойся. И воды не жалей, мы ее насосом качаем, не руками таскаем, так что вода не проблема.

Виталий понял, что баня – именно то, что ему сейчас нужно. Галина вручила ему чистые полотенце, штаны и рубаху, и он отправился в баню.

Он оказался первым. Жара была такая, что он тут же распахнул дверь в предбанник. Стало немного полегче. Он полежал на полке, жалея, что некому похлестать веником по напряженным плечам. Но и без того из прогретых мускулов уходила тянущая боль. Он, как истый медик, сказал себе, что из тканей вместе с потом уходит молочная кислота.

Вышел из бани в состоянии приятной истомы. Ася указала ему на топчанчик в прохладных сенях, накрытый ватным одеялом, и он с удовольствием на нем растянулся.

– А ты когда в баню пойдешь?

Ася пожала плечами.

– А как получится. Дел много. Я колодезной водой обкатилась, пот и пыль смыла, и хватит пока.

Она ушла, а Виталий размягчено подумал, что работали они наравне, но он имеет право на отдых, а она нет? Потому, что он гость, а она хозяйка? Или сказывается русский обычай, по которому баба изначально должна обихаживать мужика?

Он пролежал около часа, никем не потревоженный. Потом вышел из сеней, огляделся. Мужчин видно не было, но из бани доносились громкие возгласы, и он понял, что они там. Пошел искать Асю. Она вместе с матерью и Галиной хлопотала в летней кухне. Увидев его, весело покивала.

– Проголодался? Подожди полчасика, сейчас отец с братьями помоются и поедим.

После этих слов Виталий почувствовал, как все его существо охватил жуткий голод. Есть хотелось так, что он с удивлением понял, что вполне бы смог поймать и съесть быка. Оказалось, что он гораздо ближе к первобытному человеку, чем предполагал.

Мать ехидно заметила:

– А с чего ему проголодаться? Он же просто картошку в тележку кидал. Ничего особо тяжелого.

Василиса и Галина с укором посмотрели на нее. Но Виталий вежливо согласился:

– Конечно, ничего тяжелого. Просто весь день на свежем воздухе удивительно возбуждает аппетит.

Мать хотела добавить еще что-то неприязненное, но тут с улицы раздались крики и кто-то принялся колотить в ворота.

– Теть Ксюш, позовите дядю Андрея!

Мать с недоумением пошла открывать. За воротами стояла растрепанная молодая бабенка в синем вытянутом трико и застиранной желтоватой майке, сквозь которую просвечивала пухлая грудь без лифчика.

– Что опять у вас стряслось? – мать не хотела пускать это пугало дальше ворот.

– Машина нужна, в больницу ехать! Генка руку поранил, кровь так и хлещет, так и хлещет! – истеричный голос бабенки слышно было на другом конце улицы.

Мать повернулась к дочери с гостем.

– А у нас врачи есть. Пусть они твоего Генку и посмотрят. Он что, опять напился?

Бабенка согласно покивала.

– Конечно! Картошку убрали, чего бы и не отметить?

– Понятно, почему от тебя тоже разит самогоном.

– Да ладно, теть Ксюш! Там из Генки кровь как из зарезанного быка льет, а вы мне тут хрень всякую городите!

Виталий вопросительно посмотрел на Асю. Та быстро сполоснула руки и пошла на улицу, скомандовав на ходу:

– Веди своего алкоголика в амбулаторию!

Виталий, усмехаясь, пошел следом. На ходу Ася объясняла ситуацию:

– Ни врача, ни фельдшера в деревне нет. Был фельдшерско-акушерский пункт, его здесь амбулаторией называли, но фельдшера сократили. Оптимизация, сам знаешь. Но пункт-то остался. Врач из соседнего села раз в неделю на пару часов приезжает. Ключ у тети Глаши, я сейчас к ней заскочу.

Амбулатория оказалась посредине деревни в обычной пятистенке. Ася постучала в окно соседнего дома. Выглянула немолодая женщина в светлом ситцевом платочке на седой голове.

– Тетя Глаша, здравствуйте! Ключ от амбулатории дайте, пожалуйста, Генка опять поранился.

Та понятливо кивнула и скрылась в доме. Через минуту вышла на крыльцо и протянула большой черный ключ.

– А ты одна-то справишься?

Ася кивнула на Виталия, стоявшего у фельдшерского пункта.

– А я не одна, я с хирургом.

Тетя Глаша вмиг заинтересовалась.

– А он откуда?

– Мы вместе приехали.

У тети Глаши от возбуждения аж глаза засверкали.

– Вместе приехали? Ты что, замуж выходишь?

Виталий понял, почему Василиса так не хотела брать его с собой. Его приезд превратился в самое популярное в этой деревне шоу!

Ася красиво ушла от ответа:

– Тетя Глаша, вон Генка тащится, а у нас еще даже дверь не открыта!

Той пришлось сдержать бьющее ключом любопытство, и Ася открыла дверь амбулатории.

Виталий зашел следом, и в нос ему ударил нежилой удушливый запах.

Ася распахнула окно и со вздохом признала:

– Здесь воняет, как в покойницкой. Сто лет, похоже, никто не убирал.

Виталий поспешно попросил:

– Ася, только не начинай уборку! Лучше найди что-нибудь типа халата. Мне бы не хотелось перепачкать выданную мне послебанную одежду.

Ася открыла шкаф и сняла с вешалки белый халат. Вернее, бывший когда-то белым, а ныне сероватый. Потом открыла другой шкаф и принялась вытаскивать различные препараты. К удивлению Виталия, в шкафу оказалась даже нераспечатанная двухсотмиллилитровая бутылка спирта.

– Ух, ты! Поразительно! И почему местные алкаши до нее не добрались?

– А амбулатория им мистический ужас внушает. Они ее как огня боятся. Их наша фельдшерица от запоев пургеном лечила.

Виталий расхохотался.

– Но это же жестоко!

– Зато действенно. И помогает, между прочим, практически сразу.

В помещение ввалился крепко сбитый мужик, зажимающий рану на предплечье. Он был пьян, но, тем не менее, изрядно напуган. За ним следом забежала та же бабенка в перемазанной кровью майке. Завидев врачей, Генка жалостливо прохрипел:

– Помогите, умираю!

Темно-красная кровь из раны, хоть Генка и пытался ее зажать, хлестала фонтаном. Виталий тут же превратился в собранного хладнокровного хирурга. Усадив пациента на стул, приказал Асе:

– Пережми вену ниже раны!

Та сноровисто зажала вену. Кровь литься перестала. Виталий вынул из бокса хирургические инструменты, щедро полил их спиртом, отчего Генка утробно вздохнул, возмущенно закатив глаза. Виталий саркастично уточнил:

– Если занесу инфекцию, голубчик, то без руки останешься. Ты этого желаешь?

Генка затряс головой, отрицая это кошмарное предложение.

– Терпи, у меня обезболивающего нет.

Ася чуть приподняла брови.

– Он этого обезболивающего столько принял, что ему уже никакая боль не страшна.

В самом деле, когда Виталий обработал рану и принялся зашивать ее по живому, Генка только сердито похрюкивал, но даже не дергался. Через десять минут все было закончено.

Ася отпустила руку пациента, и тот удивленно уставился на рану.

– Ничё себе! Совсем малюсенький шрамик! А казалось, что пол-руки себе оттяпал! Вот спасибочки, доктор! Пойдемте с нами, а? У нас еще самогонка осталась!

Виталий скучно отказался:

– Спасибо, но я не пью. И, кстати, вам тоже пить нельзя. Сейчас вам сестра укол антибиотика поставит, а он со спиртным не сочетается.

Генка страшно побледнел и заканючил:

– А, может, не надо укола, а? Я как-нибудь без укола перебьюсь.

Виталий поморщился.

– Нельзя. Может начаться сепсис. И похоронят вас во цвете лет.

Испуганная бабенка поддержала:

– Надо, Гена, надо!

Завидев в руках у Аси шприц, Генка обессилено прикрыл веки, чтоб не видеть этот ужас.

Ася поставила укол и предложила:

– Вы давайте домой шуруйте. И не вздумайте пьянку продолжать, не то плохо будет! Лучше крепкого сладкого чаю выпейте!

Бабенка потянула Генку за собой.

– Хорошо, хорошо!

Виталий добавил:

– Завтра же поезжайте к врачу. Рану нужно будет осмотреть.

И повернулся к Асе.

– Ты не волнуйся, он сейчас спать завалится, ему не до пьянки. Он столько крови потерял, держится только за счет шока. Едва ляжет, тут же заснет.

Ася оценивающе посмотрела вокруг. Виталий взмолился:

– Только не вздумай порядок тут наводить! У меня сил нет, если честно. Да и не наше это дело.

Тетя Глаша, до этого тихонько наблюдавшая процесс спасения Генки из укромного уголка, подхватилась и, кинув Асе на ходу:

– Дверь не забудь закрыть и ключи мне на крыльцо положи! – куда-то убежала.

Виталий скинул халат, повесил его в шкаф и потащил Асю к выходу.

– Все, хватит! У нас выходной, в конце-то концов!

Ася неохотно вышла. Она бы лучше убрала в этом светоче медицины, у нее от беспорядка просто руки чесались, но пришлось подчиниться грубой силе. Заперев амбулаторию, положила ключи на крыльцо тети Глаши, и они пошли домой, изредка обмениваясь аморфными фразами.

К удивлению Виталия, из редких домов выглядывали люди, разглядывающие их, как заморских диковин.

– Слушай, что случилось? До амбулатории мы дошли спокойно, никто на нас не пялился, а теперь я себя слоном в цирке чувствую.

Ася засмеялась.

– У меня такое же чувство. Предполагаю, что это дело рук тети Глаши. Наверняка она уже всем растрезвонила о твоем подвиге.

– Да когда же она успела? Мы и вышли-то позже нее минут на десять.

– А у нее практика большая. Думаю, что она сказала, что мы жених с невестой. Новости разносить – одно из главных деревенских удовольствий.

Они вошли в дом, где за столом сидела вся семья. Тут же вертелась и тетя Глаша.

– А вот и наши герои! Ну, я побежала!

Она ушла, не оставшись ужинать, как ни приглашал ее отец.

– Когда ужинать? У меня дел полно!

Мать насмешливо прокомментировала ее слова:

– Конечно, не всю деревню со своими сплетнями еще обежала!

Отец указал вошедшим на стулья.

– Садитесь, голубки! Если верить Глафире, вы сегодня Генку от верной смерти спасли.

Виталий спокойно подтвердил:

– Ну да. Он вену задел. Скорая бы не успела.

Отец озадаченно покачал головой.

– Ну и ну! Повезло ему, что сегодня ты тут у нас оказался.

Виталий посмотрел на Асю.

– Да она бы и одна справилась.

Ася округлила глаза.

– Никогда я такие раны не зашивала! Перевязать бы смогла, но и все на этом.

Мать уже с уважением сказала Виталию:

– Генке и впрямь повезло. Он, конечно, шебутной и выпить любит, но все-таки не совсем уж пропащий. Спасибо вам за него.

Виталий сел на стул и щедрой рукой положил себе тушеной картошки с мясом. Попробовал и восторженно сказал:

– Вот это да! Какая вкуснятина! Такую вкусноту даже в ресторанах не подают!

Мать польщено улыбнулась и повторила слова Галины:

– Это потому, что продукты натуральные, со своего подворья.

Отец отодвинул от себя пустую тарелку и заметил:

– Да и готовить ты мастерица. У соседей картошка та же и мясо тоже свое, а вкуса такого нет.

Мать засмеялась.

– Это ты мне леща бросаешь, чтоб я расщедрилась и бутылку на стол поставила?

Отец подтвердил:

– Это ты правильно понимаешь. Но и готовишь ты отменно.

Виталий наклонился к Асе и неуверенно спросил:

– Леща бросать, это что-то типа «комплименты говорить»?

Ася закивала головой. Говорить она с полным ртом не могла.

Мать встала и достала из шкафа бутылку пятизвездочного коньяка. По столу пронесся восторженный гул. Галя и еще две невестки принесли маленькие коньячные рюмки и аккуратно разлили бутылку на всех мужчин.

Виталий озадаченно покосился на Асю.

– А женщинам что, не наливают?

– У нас – нет. Наверное, потому, что мать никогда не пила. У нас и мужчины-то пьют только по большим праздникам.

Виталий почтительно посмотрел на отца семейства.

– В России это большая редкость.

– Ага. Но мы потому и живем справно, как говорит отец. И у детей, и в родительском доме все есть.

Что она права, Виталий убедился через час, когда ужин окончился и Ася показала подготовленную для него комнату на первом этаже.

В комнате квадратов двадцать стоял удобный мягкий диван, кресло, плательный шкаф, тумбочка, большой жидкокристаллический телевизор и пара стульев. Недешевая красивая мебель была подобрана в одной цветовой гамме.

– Это случайно не твоя комната? – Виталий с подозрением уставился на Василису.

– Нет, это комната для гостей. У нас их две. Родни много, постоянно кто-то приезжает. У меня своя комната, так же как и у братьев. Мы все живем на втором этаже.

Виталий провокационно спросил:

– Значит, у меня никакой надежды пробраться ночью к тебе в комнату нет?

Ася покраснела и засмеялась.

– Абсолютно никакой! Да ты этого и не хочешь.

Виталий потянулся к ней. Ася от неожиданности не успела увернуться, и он крепко прижал ее к себе. Заглянул в ее растерянные глаза и мягко поцеловал. Она положила руки ему на талию и коротко вздохнула. Ей не верилось, что она и в самом деле в его объятьях, и что это не ее разыгравшееся воображение шутит с ней шутки.

Он поцеловал ее еще раз и хрипло попросил:

– Поедем завтра ко мне?

Ася заколебалась. Это был серьезный шаг. Она и хотела, и боялась. Виталий добавил:

– Конечно, мы поженимся. Это решено.

Ася внимательно посмотрела ему в глаза. Он понял этот взгляд по-своему.

– Завтра поговорю с твоим отцом. Или надо засылать сватов? Как тут у вас полагается?

Ася сдавленно ответила:

– Разговора достаточно. Думаю, отец и сам обо всем догадался.

Виталий хмыкнул. Не догадаться было сложно.

Ася ушла, а Виталий растянулся на мягком диване, закинул руки за голову и задумался.

Что он делает? Пытается найти замену любимой женщине, потому что нестерпимо болит душа? Или здесь все гораздо сложнее? Ася ему нравится, но порядочно ли пользоваться ее любовью для лечения собственных ран?

На эти вопросы ответа не было, и он решил плыть по течению. Жизнь сама расставит все знаки препинания, и ни к чему ей мешать.

На следующий день после завтрака пошел к Андрею Александровичу. Тот его уже ждал. Выслушав, хмуро заметил:

– Не любишь ты нашу Аську. Она-то тебя любит, это всем видно. А ты позволяешь себя любить. Надолго ли?

Виталий смутился. Он и сам этого не знал. Отец ссутулил сильные плечи.

– Она у нас младшенькая, к тому же единственная девочка. Братья тебе за нее шею в два счета свернут, ежели что. Так что смотри. Я препятствовать вашей свадьбе не буду, это раньше родители что-то могли детям подсказать, а теперь все сами с усами. Зато и синяки с шишками собственные набивают, винить некого. Боюсь, счастливой ты ее не сделаешь.

Виталий помялся. Как знать, сделает он Василису счастливой или нет?

– По крайней мере, постараюсь. А счастье такая неопределенная штука, я его и не знаю.

В комнату вошла Марья Сергеевна и требовательно посмотрела на мужа. Тот смущенно откашлялся.

– Вот, Виталий сватает Асю.

Мать вдруг начала тихонько плакать, прикладывая к глазам концы косынки.

– Ох, она ведь маленькая еще, наивная! Все в сказки верит!

Отец вздохнул.

– Ну, в сказки, не в сказки, а надо готовиться к свадьбе. Когда планируете регистрироваться?

Виталий немного подумал.

– Лучше всего через месяц.

Отец приказал:

– Регистрироваться надо в городе, у нас сельсовет далеко. А вот свадьбу играть лучше здесь. Места всем хватит. Родни у нас много, угощенья потребуется тоже немало. Можно столы на улице поставить, если погода позволит. В городе такого простора не найти.

Виталий и сам на это рассчитывал, поэтому легко согласился.

Позвали Асю. Она залетела в комнату с горящими щеками.

Отец чинно спросил:

– Виталий просит тебя стать его женой. Ты согласна?

Ася стремительно закивала головой, положив руку на горло. Виталий понял, что от волнения у нее перехватило горло. Он ободряюще ей улыбнулся, и она улыбнулась в ответ с неожиданной робостью.

Потом о новости сказали всем остальным членам семьи. Братья враз зашумели и принялись пожимать руку Виталию. Эти крепкие рукопожатия были не столько приветственными, сколько предупреждающими, и после четвертого рукопожатия рука у него здорово заныла.

Сели за стол, как водится по русскому обычаю. Прибежали родственники и соседи, мать выставила на стол водку и вино.

Виталий не вслушивался в произносимые речи, только кивал головой. Он чувствовал себя странно. Вроде бы все сделал правильно, но чувства удовлетворения не было. Наоборот, в душе росла тревога. Или это так у каждого вновь испеченного жениха?

Застолье окончилось уже вечером. И то только после того, как Андрей заявил, что пора ехать. Провожала помолвленных вся деревня. Трезвый с перепугу Генка умильно благодарил за спасение своей молодой жизни, клянясь, что спиртного больше в жизни в рот брать не будет.

Приехав в город, Ася под требовательным взглядом брата ушла в дом, извиняющее улыбнувшись на прощанье Виталию, и он вынужден был уехать, досадливо усмехаясь и утешая себя тем, что завтра после смены непременно увезет Асю к себе.

На следующий день Виталий пришел на смену в приподнятом настроении. У него была мысль подарить Асе букет роз, но он представил, как нелепо это будет выглядеть, и отказался от этого намерения. Зато он всю смену шутил и даже делал Асе комплименты, от которых она краснела и несмело улыбалась.

Вечером, когда до конца работы оставалось несколько минут, спросил прямо:

– Поехали ко мне?

Василиса зарделась и несмело кивнула головой. Виталий почувствовал себя победителем. Пришла следующая смена, они попрощались и вышли из станции. Виталий обнял Асю за плечи и повел к своему Жигуленку. Усадил на переднее сиденье и сел за руль.

– Не жалеешь, что поменяла Мерседес на такой металлолом?

Ася с недоумением посмотрела на него.

– Нет, конечно. Я не соответствую Мерседесам. Я простая девчонка из деревни. Я и тебя, если честно, боюсь.

Виталий хохотнул.

– Это ты зря. Мы с тобой прекрасно понимаем друг друга.

– Потому что оба медики?

– Потому что близки духовно.

Ася чуть слышно вздохнула. Она не считала, что они близки духовно. Но духовная близость дело наживное. Она очень, очень постарается оправдать его ожидания.

Они подъехали к его дому.

– Вот теперь я здесь живу. Квартиру выбирал поближе к работе, чтобы не мотаться по забитому пробками городу. Отсюда до моей больницы пара минут пешком.

Ася посмотрела на дом. Обычная панельная девятиэтажка, она пробуждала в ней какой-то священный трепет. Неужели здесь она будет жить?

Они вышли из машины. Ася запнулась от волнения у порога. Чтобы приободрить ее, Виталий прижал ее к себе и крепко поцеловал в губы. Ася засмеялась и уже спокойно зашла в подъезд. За ними захлопнулась тяжелая металлическая дверь.

Борис сидел в Мерседесе и ждал. Он решил поговорить с Асей еще пару дней назад, но у нее был выходной и на его звонки она не отвечала. Конечно, обиделась. На ее месте он тоже бы обиделся. Но он покается, и она его, конечно, поймет. Решил поговорить с ней после работы. До конца смены оставалась пара минут, и он не мог решить, выйти ему из машины и перехватить Асю на выходе из здания, или проехать за ней немного, чтобы не привлекать излишнего внимания.

Пока он размышлял, из здания вышла Василиса. И не одна. Рядом с ней шел Петров. И не просто шел. Он обнимал ее за плечи, и Ася смотрела на него влюбленными глазами. Не глядя вокруг, они сели в старенький Жигуленок и уехали.

Борис замедленно тронул машину следом. Он знал, что Ася неравнодушна к Виталию, но помнил, что тот смотрел на нее с холодноватым неодобрением. Что же изменилось за несколько дней?

Он проехал за Жигуленком минут десять, пока тот не затормозил возле серой девятиэтажки. Василиса вышла из машины, подождала, когда выйдет Петров. Он по-свойски обхватил ее за талию и поцеловал в губы. Она счастливо засмеялась. Они в обнимку зашли в дом, и за ними безнадежно захлопнулась металлическая дверь подъезда.

Борис почувствовал дикую боль. Она росла откуда-то изнутри, захлестывая его с головой. Вот он, момент истины! Внезапно ему все стало до чертиков ясно. Да ведь он влюбился в нее практически сразу, как увидел! Потому и гнев, и злость, и уйма других, не понятых им вовремя чувств!

А это оказалась любовь. И весь этот его дурацкий план на самом деле служил одному – привязать к себе Василису. И дорога соблазнов была не для нее, он ее устроил для себя самого. И ему показали дорогу в рай. Но он этого не понял и сам все испортил. И что же ему сейчас делать? Отступиться?

Нет, дед прав: поправимо все, кроме смерти. И он будет бороться. Он не будет больше дураком, не знающим, что ему нужно. Теперь он четко осознал, чего хочет на самом деле. И сделает все, чтоб его мечта сбылась.

Оглавление

Глава первая

Глава вторая

Глава третья

Глава четвертая

Глава пятая

Глава шестая

Глава седьмая

Глава восьмая

Глава девятая

Глава десятая

Глава одиннадцатая Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg