«Блог»

Блог (fb2) - Блог 1619K (книга удалена из библиотеки) скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Иван Иванович Охлобыстин

Блог

     Иван Иванович Охлобыстин в богах проекта "Сноб" (2008-2010)   

13 самых почитаемых православных святых (Главная / Религия 18.05.2008)

Иван Охлобыстин выбрал тринадцать самых, на его взгляд, почитаемых православных святых и объяснил, за что их чтут.

Кто:  Николай Угодник.

За что почитают: Он побил Ария за ереси, это произошло во время Вселенского cобора, и по правилам его тут же низложили за драку. Однако в эту же ночь Пресвятая Богородица явилась всем участникам Вселенского собора во сне и в категоричной форме распорядилась, чтобы его вернули. Николай Угодник был пламенный, неистово верующий человек, был добр, спас очень многих людей от несправедливых судебных тяжб. Больше всего он известен тем, что раздаривает на Рождество подарки. А дело было так: его сосед разорился и собрался выдать своих дочерей замуж за нелюбимых, старых, но богатых. Когда Николай Угодник узнал об этой несправедливости, то решил отдать соседу все золото церкви, в которой был епископом. Узнал он об этом как раз под Рождество. Николай Угодник пошел в храм, собрал золото, но его было много, в руках не унести, и тогда он решил насыпать все в носок, а носок перекинул соседу. Сосед смог расплатиться с кредиторами, и девчата его не пострадали, а традиция дарить рождественские подарки в носках сохранилась до сих пор.

Стоит отметить, что Николай Угодник — бесконечно почитаемый русским народом святой. В петровские времена основным аргументом в нежелании обрезать бороды был следующий: «Как же я без бороды предстану перед Николаем Угодником!» Он был очень понятен русскому человеку. Для меня это очень теплый святой, объяснить и мотивировать я это не могу, но сердцем очень сильно ощущаю.

 Кто: Спиридон Тримифунтский.

За что почитают: Он отличился на том же Вселенском соборе, что и Николай Угодник, доказывая двоичную природу Христа. Он сжал кирпич в руке и получил песок и воду, доказав таким образом, что может быть два естества в одном. Но гораздо интереснее другой случай, связанный с этим святым. Известно, что Гоголь окончательно укрепился в православной вере после своего посещения Корфу. Гоголь и его друг-англичанин попали на вынесение нетленных мощей Спиридона Тримифунтского. Во время этого хода мощи святого несут на специальных носилках, в хрустальной раке. Наблюдая за шествием, англичанин сказал Гоголю, что это мумификация, а швов не видно, потому что они на спине и прикрыты одеянием. И в этот момент мощи Спиридона Тримифунтского шевельнулись, он повернулся к ним спиной и сбросил накинутые на плечи одеяния, демонстрируя совершенно чистую спину. После этого события Гоголь окончательно ударился в религию, а англичанин принял православие и, по неподтвержденным данным, стал со временем епископом.

 Кто: Ксения Петербуржская.

За что почитают: История ее всем известна. Она была супругой регента царского хора. Горячо любила своего мужа, и когда он умер, то выходила в его одеждах на улицу и говорила, что это Ксения умерла, а не Иван Федорович. Многие принимали ее за сумасшедшую. Позже все изменилось, чудотворения она совершала еще при жизни. Купцы считали за большую честь, если она заходила к ним в лавку — потому что тогда торговля шла значительно лучше.

Неоднократно ощущал в своей жизни ее помощь. Всякий раз, когда я приезжаю в Санкт-Петербург, основной целью моей поездки становится не посещение Эрмитажа или других музеев и храмов, а посещение именно часовни Ксении Петербуржской и храма, где она молилась.

 Кто: Василий Блаженный.

За что почитают: В свое время Василий Блаженный был единственным человеком, кроме митрополита Филиппа, который решался говорить Ивану Грозному правду, не думая о том, как может в дальнейшем сложиться его судьба. Обладал даром чудотворения.

Правда, лично меня с ним ничего не соприкоснуло, кроме видов собора Василия Блаженного, но я сердцем чувствую, что это великий святой, близок он мне очень.

 Кто: Прасковья Пятница.

За что почитают: Ей молятся о детях. Как-то я был в Югославии, ездил туда на Пасху, как раз американцы тогда только начинали бомбить эти территории. Я посетил монастырь Прасковьи Пятницы и помолился о детях, коих у меня множество. Там мне дали самую простую ее иконку, такую обычную, картонную. Я привез ее в Москву. Решил принести в храм показать, ее нес мой друг в своей сумке, так как мне ее положить было некуда. А вход в храм был через ворота с надвратной колокольней. Я решил подняться на колокольню, а друг пошел дальше. Тут я вспомнил, что забыл у него забрать икону Прасковьи Пятницы, и окликнул его. Друг сделал шаг навстречу ко мне, а в это же мгновение с колокольни на место, где только что стоял мой друг, упал молоток. Упал с такой силой, что пробил асфальт и вошел в него по самую ручку. Вот так Прасковья Пятница уберегла моего друга.

 Кто: Иоанн Воин.

За что почитают: Ему молятся, чтобы он защитил от воровства. Сам я насчет защиты от воровства ему не молился, но это просто мой святой. Это военный. Был в свое время крупным римским военачальником. Принял христианство, переоформил все имущество на зарождающуюся церковь, тем самым дал сильный импульс становлению христианства. Его не решились казнить, потому что он был героем, а просто сослали его в ссылку.

 Кто: Преподобный Кукша Одесский.

За что почитают: Любимый святой одесситов. Практически наш современник, умер в декабре 1964 года. Его настолько почитали, что в день его смерти властями был дан запрет принимать сообщения об этом на телеграфах, дабы не спровоцировать поток верующих в Одессу. Преподобный Кукша был бесконечно добр, светел и весел. Он не был мучеником, но мог своими словами успокоить и унять любую душевную травму. Исцелял людей и до своей смерти, и после. Преподобный Кукша Одесский очень близок моему сердцу.

 Кто: Александр Свирский.

За что почитают: Известен тем, что, когда Пресвятая Богородица явилась ему и распорядилась, чтобы он отправился через озеро строить Свирский монастырь, он встал на камень и на камне переплыл озеро. Мне этот поэтический образ очень симпатичен. И вот сердцем я чувствую, что он может мне помочь и не оставит меня в молитве.

 Кто: Серафим Саровский.

За что почитают: История его известна всем. Он наряду с Николаем Угодником очень близкий и понятный сердцу русского человека святой.

 Кто: 40 Севастийских  мучеников.

За что почитают: Расскажу их историю современным языком. Это были 40 контрактников, непобедимая когорта, воины-ветераны, много лет верно служившие императору, но принявшие христианство. В те времена отношение к христианам было крайне противоречивое. И местным чиновникам сей факт показался крайне подозрительным. Они зимой загнали их в озеро, чтобы воины охладили свои горячие умы, одумались и отказались от христианства. Военные от своих убеждений отказываться не пожелали, остались стоять в озере, пока все не погибли. Один из них смалодушничал, вышел из воды и пошел греться в баню, которая топилась на берегу, и там умер из-за резкого температурного перепада и отсутствия Божьей протекции. А банщик, увидев мужество солдат, почел за честь разделить их убеждения и смерть. Мне в этой истории очень нравится сам дух коллективного чувства.

 Кто: Феодор Ушаков.

За что почитают: Это всем известный адмирал Ушаков. Ушаков был православным человеком и идеальным военным, который разделял со своими солдатами все невзгоды. Благодаря его мужеству, его вере в силу Христову он одержал множество побед. Святым он признан в том числе и в Греции.

 Кто: Даниил Московский.

За что почитают:  Даниил Московский из тех людей, кто в кровавые для Руси времена все решал миром. Не участвовал в междоусобицах. При дележе отцовского наследства ему досталась довольно-таки никчемная территория Московского княжества. Он умудрился за годы своего правления не вступать в интриги, не посягать на чужие территории, а когда его собственный брат пошел на него с войной, он малым войском его разбил, а потом впустил к себе. И этот старший брат, усмиренный благородством и миролюбием Даниила Московского, когда умирал, завещал ему свое княжество, и в итоге Даниил Московский стал самым мощным князем. При всем своем смирении.

Кто: Святой Вонифатий.

За что почитают: Он был рабом при дворе одной богатой христианки. Жил со своей хозяйкой в гражданском браке и вел крайне разгульный образ жизни. Тогда считалось очень почетным иметь у себя в домашней церкви мощевик. В то время, а это был уже закат Римской империи, еще казнили довольно много христиан. Вот он и отправился по приказу своей хозяйки искать мощи мучеников. Он долго ходил, ничего не нашел, но попал на казнь христиан и во время этой казни принял решение объявить себя христианином и пожертвовать собой для своей хозяйки. Потом его мощи передали этой женщине. А она через какое-то время покинула мирскую жизнь и посвятила себя Богу. Такая вот история.

Здесь и сейчас (Главная / Колонки 13.03.2009)

МИР ИМ.

Рано или поздно это должно было произойти. Рано или поздно обязательно кто-нибудь задаст вопрос: ты кто? Не уверен, что я смогу ответить хотя бы примерно. Даже если очень захочу, даже если это будет вопрос жизни и смерти, а то и похлеще. Я не знаю, кто я. Разнообразие пережитого опыта нивелировало мое «я» до уровня абстракции. Непосредственно «я» экзистенциально, как головная боль, и происходит непосредственно здесь и сейчас. Большинство мистических практик считает своей сверхзадачей достижение именно этого состояния, а редких «счастливцев», достигнувших его, «упеленывают» превосходными степенями, самая скромная из которых — Просветленный. Да, это я, и это мне очень мешает в выборе гардероба. А я всегда завидовал людям, определившимся в стиле. Без них в одночасье мир утонул бы в хаосе. Они желанные гости светских раутов, воскресных богослужений и благотворительных вечеров. Они умеют пользоваться гигиенической зубной нитью и отлично понимают истинное содержание песен сэра Элтона Джона. Для меня они — Граждане, для меня они образ для подражания. Металлокарбоновые титаны, сдерживающие на своих плечах небо от обрушения. У них есть все: общественные ценности и умение вовремя рассчитываться по кредитам. Словосочетание «мир вам» относится только к ним. Они знают это и дорожат этим. Из профилактических соображений они допускают существование таких, как я. Их забавляет моя растерянность при попытке ответить на вопрос «ты кто?». Они готовы даже платить за это. А по истечению срока амортизации моей телесной оболочки они сделают из нее чучело и сами конкретизируют мое бытийное кредо. Чуть позже некоторые из них сочтут благоразумным поклоняться ему, если, конечно, оно будет соответствовать их стилю. В любом случае это льстит. И налагает определенные обязательства. В частности, попытка ответа на вопрос: кто ты? Ну ладно, начистоту: Я — это я, у меня было одна тысяча четыреста семьдесят семь имен. Некоторых из них Граждане знают: Энки, Лофт, Ки-лин. Почти медийные персонажи, но моему сердцу больше дороги мало известные, но удивительно живые — рыжий кормчий Сантьяго с «Пеликана», придумавший разбавлять ром лаймом, часовщик-трудоголик из Локля Георг Жако и еще несколько милых, путаных судеб.

Правда ли все вышесказанное? Тоже навскидку не скажешь. Им решать. Мое дело довести до сведения. Мир им.

ЛОГИКА (Блог / Охлобыстин 24.03.2009)

Сорок два года прохладные реки жизни несут ладью моего тревожного самосознания навстречу бескрайним просторам океана всемирной бытийности. Иначе говоря: большинство уважаемых людей моего возраста в разные исторические эпохи считали нелогичным жить дольше. Видимо, поэтому я к себе отношусь без должного пиетета. Мне нравится жить. Мне нравится ходить в походы, смотреть кино, есть пекинскую утку, играть в регби, читать книги и тискать свое многочисленное потомство. Мне нравится слушать упреки моей возлюбленной половины. Она абсолютно права: я подозрительный священник и неисправимый озорник. Ничего не поделаешь: «всякое дыхание да славит Господа». Для чего-то и я нужен. Девочке-готу тринадцать лет, например. Ее папа немного смущается многолетней привычкой ребенка возвращаться из ночного клуба под утро. С учетом того, что моя, также тринадцатилетняя, дочь Анфиса ни разу не выходила на улицу без присмотра, мне это тоже удивительно. Нет, сравнивать, конечно, глупо: у Анфисы за плечами годы занятий кикбоксингом, но в отличие от девочки-гота ей не нравится математика, и она хочет пойти после школы в военное училище. А девочка-гот хочет перейти в другую школу, там разрешают ходить в готических нарядах и не снижают за внешний вид оценки. Ее мама против — в той школе учится много готов. А они странные. По мне, так ее мама страннее, но чужих мам оценивать — дело неблагодарное. Девочке-готу понравился мой перстень в виде черепа, и она рассказала мне больше, чем я хотел, потому что я не знал, чего хотел. От нее я узнал, что у готов считается почетным блюсти невинность до свадьбы. Иначе неромантично, не по-готски. Ума не приложу, чем они занимаются в ночных клубах до утра. Наркотики и выпивка отпадают — тоже не по-готски, препятствует мистическому общению. Чего тут скажешь!? В наше время все было по-другому. Уговорил ее маму перевести дочь в другую школу, оплатил стол в «Суши-баре», где встречались, и поехал на радио вести передачу «Стая» для многодетных отцов. Обсуждали вопрос целесообразности обучения своих чад навыкам поведения в условиях, приближенных к боевым. Много смеялись. Сошлись на том, что заточенная отвертка в детских руках эффектнее ножа и целиться взрослому агрессору нужно в живот. Во-первых: не промахнешься, во-вторых: у агрессора остается всего семь-восемь минут — либо на агрессию, либо на поиски ближайшего травмпункта. Основными собеседниками были многодетный физик-теоретик и шестидесятилетняя дама, литературный критик. Еще в эфир прорвался мрачный язычник Бронислав из Щелкова, но он не придерживался темы, ругался на путинских жидо-масонов, и его пришлось отключить. В качестве музыкальной заставки использовали песню Сольвейг. По мне — самую прекрасную из всех песен, спетых о любви. Да, психически здоровый человек так любить не способен. И так всю неделю: разговоры о детях, любви и целесообразности. К последнему можно отнести срамные дрязги в Союзе кинематографистов. Никита Михалков предложил вместо себя на пост председателя правления Марлена Хуциева, тот согласился, после чего все проголосовали за и Михалков отказался признать собрание легитимным, Хуциев пригрозил ему судом, но суд проиграл. Вскоре делегация молодых кинематографистов обратилась ко мне за логикой. Предчувствуя, что довод «на все воля Божья» покажется им нелогичным, я предложил делегатам назначить теперь самих себя главными и строить отношение к реальности с нуля. Неделю закончил на дне рождения Яковлева. Сколько его помню, он никогда не праздновал дни рождения, так же как и я, справедливо полагая, что странно праздновать понимание, что жизнь стала на год короче. Подарок ему нашел сообразно логике мероприятия — серебряный компас моего деда, по которому тот во время Первой мировой войны пытался выйти из окружения, но так и не вышел. Хотя и в плен не сдался, не смог, революция началась. Такая вот у жизни логика — поди знай, куда волна вынесет.

МОРОК (SN 1993J) (Блог / Охлобыстин 01.04.2009)

Вот и весна. Приход весны у одних ассоциируется с набухающими на деревьях почками, у других — с проявляющимися из под талого снега собачьими какашками. У первых до весны еще далеко, у вторых она свершившийся факт. Для меня весна — это прежде всего обострение или время «морока». Раньше его называли «демон полуденный». Он проходит в приоткрытую дверь, через которую люди по неопытной наивности когда-то пытались заглянуть за допустимый предел души. Люди всегда ищут: одни ходят к «бабкам», другие шалят грибами — тысячи вариантов, как подхватить этот недуг, который даже опытные психиатры не решаются диагностировать односложно.

Хотя, в общих чертах, схема практически одна и та же: эзотерические опыты, потом, как правило, алкоголь, наркотики или тотальная усталость, потом неурядицы в личной жизни и, наконец, неожиданно всплывающая из бездны души жуть. Не мотивированная внешними обстоятельствами, не подавляемая транквилизаторами и алкоголем, изматывающая, бесконечная. Одинаковая для всех: бедных и богатых, семейных и одиноких, мужчин и женщин. Но чаще всего это талантливый человек.

«Морок» — сущность и поэтому не лечится. «Морок» один и единовременно терзает только одного носителя. «Морок» жив отчаянием. За шестнадцать лет общения с одержимыми этой жутью я выработал некую стратегию, как можно отвлечь «морок». Не бог весть что, но хоть что-то. В работе мне помогало много людей — психиатры, священники, был даже один физик-теоретик, считающий родиной демона далекую галактику. Каждый из них, так или иначе, сталкивался с «мороком», и мне не приходилось объяснять все с самого начала. А началось все весной 1993 года. Кто-то выпустил «морок». Тогда все чего-то искали. «Морок» был голодный и начал убивать. Люди умирали в нелепых авариях, от передозировки, не успевая даже уколоться, бросаясь без всякой причины из окон, ложась грудью на стволы дробовиков и прочая, прочая, прочая. К 1995-му году «морок» насытился и поныне только поддерживал силы. Хитрый демон. Не оставляет следов, путает, боится, что кто-то найдет носителя и прикончит его. Тогда дверь закроется.

Факт: все самое важное звучит как бред.  P.S. Вообще-то, я хотел писать совсем о другом, но решил, что предупредить важнее. Он опять голодный. Я увидел его отражение в глазах уважаемых коллег кинематографистов, пожирающих друг друга на внеочередном съезде кинематографистов. Самое страшное, что я, кажется, приложил к этому руку. «Морок» эволюционирует. Боюсь, серебряная пуля и осиновый кол уже не помогут.

Два Ивана, Охлобыстин и Дыховичный, о Михалкове и его Союзе (Главная / Хроники 03.04.2009)

Иллюстрация: Сноб.Ру/Алексей Маслов, Игорь Бурмакин; фотоматериалы: Сноб.Ру, РИА Новости

1. Кого вы поддерживаете в этом противостоянии и почему?

Иван Охлобыстин: В этом противостоянии я поддерживаю Никиту Сергеевича Михалкова, потому что еще с V съезда у нас с ним договоренность о взаимоподдержке. Когда на том съезде душили стариков, я выступал от студентов — был против и чуть не поплатился. Чуть из ВГИКа не вылетел за «отсутствие тяги к прогрессу и эволюции». А он выступал по своим причинам, но как-то вот так мы оказались вместе и с тех пор в этих конфликтных ситуациях стараемся помочь друг другу. И поэтому я, вне зависимости от ситуации, выступаю на его стороне. Как правило, это разумный выбор.

Иван Дыховичный: Я не поддерживаю никого, я просто мечтаю, чтобы у молодых кинематографистов, которые хотели, чтобы произошли перемены, что-то получилось. Потому что эту ситуацию уже невозможно терпеть. Фигура Марлена Хуциева была вполне компромиссным вариантом. Но Никита, изживший себя на этом посту персонаж, не может уступить. Это человек, у которого нет заднего хода. У меня здесь экстремальная позиция, я Никиту Сергеевича терпеть не могу. Он же чиновник при государстве. Он безумно любит начальство. Как такой человек может быть защитником интересов творческих людей? У меня с ним свои счеты. Он закрыл мне две картины, например. Не признавался в этом, скрывал. Такое может сделать художник? Я всегда говорил ему это в лицо, при том что человек он очень влиятельный, он может испортить человеку жизнь. И он это делал. Демонстрировал мне свою силу. Но я все стерпел. Я говорил все ему в глаза и за глаза. Я заплатил свою цену за это. Но я никогда не буду служить этому персонажу.

2. Зачем вообще нужен Союз кинематографистов?

Иван Охлобыстин: Союз кинематографистов — это переходная модель к будущему профсоюзу, который будет защищать права его членов. Сейчас это быстро сделать невозможно — в силу массы обстоятельств административного порядка. Сейчас он просто может хоть сколько-то поддерживать стариков и какие-то общественные или благотворительные акции. Но Союз несовершенен, потому что это наследие далекого прошлого.

Иван Дыховичный: В том виде, в котором он существует сейчас, Союз изжил себя совершенно. Это такая непонятная, абсолютно совковая организация. Я не понимаю, кому она нужна. Люди снимают кино, получают деньги от государства или продюсеров и нуждаются разве что в юридической структуре, которая защищала бы их права, в том числе и авторские, как это происходит в США. У нас огромное количество проблем. Проблема с распространением продукции — прокат принадлежит чуждым людям, которые российское кино, я считаю, намеренно не показывают. У нас нет закона о кино. Российскому кинематографу нужен не барин, а администратор, управленец, менеджер, который установил бы цивилизованную систему отношений, основанную на букве закона. Чтобы не было как сейчас, когда можно через начальство просить о чем- то у Медведева или Путина. Михалков хорошо снимает кино, но администратор он чудовищный, потому что работает только на себя. Они — чистые рабы. Выбрав его, они подписали себе смертный приговор. 

3. Знаете ли вы людей, которым Союз при Михалкове помог? Одна из объявленных задач Союза — помогать кинодеятелям, которые оказались в беде или нужде.

Иван Охлобыстин: Да, знаю. Стариков в Матвеевском, в Доме ветеранов кино, он более или менее поддерживал. Или вот еще: у меня есть таджикский друг Фархад — приличный и адекватный человек, режиссер очень неплохой. Он долгое время не мог получить гражданство, хотя давно уже живет в России. Так вот, Никита Сергеевич помог ему оформить гражданство. Но я не интересуюсь деятельностью Союза, так как был в свое время разочарован этой организацией, когда работал там секретарем. На одном из очередных и недолгих заседаний я понял, что люди заинтересованы не в его развитии, а в быстром раздергивании дивидендов от имущественных объектов, причем в основном это были люди с противоположной стороны — не с михалковской.

Иван Дыховичный: Нет, таких людей я не знаю. И мне Союз точно никогда ничем не помогал. Я не получал никогда денег от государства и никогда не снимал на государственные деньги. Я не «Заслуженный», не лауреат. Ничего у меня нет. У меня есть международные премии, и этим я горжусь

4. Можно ли вернуть утерянную собственность Союза?

Иван Охлобыстин: Конечно, конечно. Здесь же Россия, это не Европа, где все раз и навсегда, какой закон 300 лет назад был, такой же и сегодня. А у нас все решают персоналии. С противоположной стороны не было никакой персоналии, кроме обуянного честолюбием старика — нормального, хорошего, который что-то сделал, чего никто не помнит, кроме нас, кто учился во ВГИКе, и толпы жуликов, которые у него из-за спины выглядывают. С другой стороны — мощный административный ресурс Михалкова, который мог хоть как то протежировать интересы Союза. Интересы не всех, а своих, наверно, но все-таки чьи-то интересы. 

Мы же видели документы на съезде, и в них если подлог и был, то это один процент из ста. В основном они-то и виноваты, кто эти претензии выставляет. И в истории с Домом кино — там должен был строиться комплекс где-то внизу, при сохранении всех функций Дома кино, с сохранением пожилого коллектива, который жалко на улицу выгонять. В итоге Дом кино в безобразном состоянии как был, так и остался, а инвестор уже ушел, потому что и кризисная ситуация, и время прошло. Просто друг другу мешали предпринимать какие-то шаги. Но если Михалков предпринимал шаги на предмет обогащения себя и своих, то противоположная сторона — на обогащение себя, индивидуально каждого. 

О гильдии. Хуциев возглавлял гильдию режиссеров много лет и ничего не сделал. Более того, режиссеры утратили авторские права. Никита-то выступил инициатором того, чтобы вернуть режиссерам авторские права, а Хуциев всегда был номинальной фигурой. Если он фильм снимает лет по десять, то какой он администратор? Здесь нужен дядька, который будет заниматься стариками, молодым поколением, какими-то образовательными программами.

Иван Дыховичный: Нет, нет. Все разворовано и расхищено. С Музеем кино вообще феерическая история. Все отдал и все продал. Удивительный персонаж.

5. Что имел в виду Михалков, когда говорил о рейдерском захвате Союза некой либерально-атлантической организацией, враждебной русскому народу?

Иван Охлобыстин: Да нет, это все разговоры в ходе прений. К тому же он это говорил не напрямую, а в ответ на обвинения в каких-то диковинных преступлениях, которых он не совершал. Я знаю, что никто из нас не чист, но то, в чем его обвиняли, было так же абсурдно, как эти слова. Это просто был эмоциональный выплеск. Ну, не говорил он уж прям так, что масоны… Чушь.

Иван Дыховичный: Послушайте, но это же умелый перевод стрелок на других людей. Он все продал, все спустил и теперь валит вину на других людей.

6. Почему такие достойные люди в этой ситуации вели себя как откровенные гады и хамы?

Иван Охлобыстин: Порочна человеческая натура. Порочна. Когда посыпались упреки с двух сторон, я, честно говоря, поехал не на михалковский съезд в 12-ом павильоне, а поехал в Московский союз, где были представители противоположного лагеря. Я им говорю: «Помиритесь. Давайте пойдем на компромисс. Никому сейчас не нужны эти лишние дрязги. И так мы опозорились на всю страну. Можно пойти на компромисс. Он хочет пойти на компромисс. Он просто не хочет уходить оклеветанным, как он считает. Всегда можно в цивилизованной манере кулуарно все решить, не выводя на обозрение широкой публики. Потому что ничего, кроме бардака, хаоса и расправы над вами, не получится. В итоге так оно и вышло… Но они меня не послушались. У них была иллюзия, что я просто очередной засланный михалковец, хотя нас никогда ничего не связывало и не будет связывать. Это совершенно другой лагерь, другая ячейка общества, и она мне совершенно не близка.

Иван Дыховичный: Ну, не знаю, за других говорить не могу.

7. Почему не ушел Михалков? Теперь он будет председателем вечно?

Иван Охлобыстин: Нет. Он уйдет. Он просто сейчас подготовит себе преемника, который сможет поддержать создаваемую им структуру. И структура такая нужна, тем более что оба съезда тому подтверждение. Вот эта безликая масса, готовая сегодня возвысить своего кумира, а завтра разорвать его на части, — требует строгой системы управления. Если вы были свидетелями того, что происходило и на том, и на этом съезде, — это демонизм.

Иван Дыховичный: Никита уже занимает все посты, какие только можно. Он только мосты и телеграфы пока еще не захватил. Но после этой истории он потерял авторитет даже в глазах своих друзей-чиновников. Его история на этом, мне кажется, закончилась. 

8. Свидетели утверждают, что многие рыдали, слушая доклад Михалкова. А вы плакали, когда слышали речь Михалкова на съезде?

Иван Охлобыстин: Да-да, представляете, некоторые плакали… А я, вообще, не очень слезлив. Иногда бывает, в конце какого-нибудь фильма могу всплакнуть. Или от умиления над заигравшимся ребенком. Книгу прочтя, могу слезу прокатить. Но плакать на съезде… Нет, вы представляете, какая же готовность отдаться, чтобы завтра разорвать… Те, кто плакал, они же его завтра и разорвут. А так плакали… Шукшина плакала. Там многие просто залились слезами. Но и на другом съезде тоже не прочь были слезу подпустить. Кричали, красные лица у всех были. Бумагу долго оформить не могли, а так все — совесть, Марлен Мартыныч, совесть… Да какая там совесть, прости господи? Я просто знаю несколько ситуаций, которые не дают называть его «совестью отечественного кинематографа». И я знаю это не понаслышке. Нет никакой совести, есть дележка рынка. Кто поспел, тот и съел.

Иван Дыховичный: Да нет, я не плакал — я не слушал. Люди крайне инфантильны и незрелы. Хотят все время себе начальника, хозяина, барина. Вот Петренко на съезде выступал, такой уважаемый человек, но зачем же так стелиться, холуйствовать, это же какой-то XVIвек. Смешно просто. Что эти люди потеряют, если выйдут из Союза? Да ничего. Квартир Союз не дает, машин не дает. Казалось бы, отвечайте за себя и живите своей жизнью. Так нет же! Дай ему бог здоровья на этом пути. Но зачем его рабски лобызать и целовать в разные места?

Постскриптумы (Главная / Колонки 13.04.2009)

«Если действия и противодействия равны, то самое простое предположение будет самым верным»

«Бритва» Окама

Своей пастве я советую: если вы не приготовили для нештатной ситуации благочестивую цитату, всегда можно воспользоваться заветом: будь реалистом. Перед тем как поехать в госпиталь Бурденко и умереть в приемном отделении, ожидая пока приготовят генеральскую палату, мой семидесятилетний отец мне так и сказал: будь реалистом. Это было не напутствие, хотя... Нет, не напутствие. Папа не был сентиментален. Папа был военный хирург и за три войны спас такое количество жизней, что мог себе позволить остаться циником. Да, это не было напутствие, наверно, поэтому я и воспользовался его советом. Быть реалистом сложно. В первую очередь потому, что ты понимаешь: невозможно одинаково хорошо разбираться в нескольких вопросах. Максимум в одном. И путь реалиста — принципиальный дилетантизм. Бесконечно смешны упертые персоналии, пытающиеся доказать свою состоятельность и в аляповатых областях изящного, и на мрачных территориях сопромата. Это невозможно. Это эволюционное противоречие. Человек взял палку либо для того, чтобы натереть искру, либо чтобы нарисовать бизона. Да, он сделал этой палкой и то и другое, но что-то он сделал первым. Так что не стоит стыдиться своей природы. Мы такие. Ни муравьями, ни осами, ни скумбрией нам не стать. Каждый сам за себя. Поэтому мы захватили земной шар и ни с кем не хотим делиться. Каждый из нас лучший в чем-то, важно выяснить в чем. Вот предположим: я лучший в области современной эссеистики. Если найдется кто-то, кто докажет мне обратное, я ему буду чрезвычайно признателен и тут же пущусь в азартные поиски себя настоящего. Прежние конкуренты были неубедительны. Кто-то любил себя больше слова, кто-то любил слово больше себя. Порочный путь. Чтобы владеть словом, нужно им стать. Закон неовербализма. А все исключения обычно выносят в постскриптум.

P.S.

Топоры

Мой старинный друг, человек столь же состоятельный, сколь и мудрый, метал у себя в усадьбе поутру топоры. Я тоже несколько раз метнул, но получилось неловко. Два топора сломал. И вот, сам того не желая, вспомнил: у Янковского рак, он из Германии уехал, денег не хватило на полный курс, Госкино обещало выделить, но...

— Свяжись с ним, я все оплачу, — сказал друг, запуская очередной топор в дерево. — Волшебников и так не осталось.

— С баронами тоже не густо, — поддержал я и благодарно отказался от предложенного топора.

Фон

Покупая в торговом центре «5-я авеню» гигантский леденец для своей супруги, я обратил внимание на часы хорошо одетого господина неподалеку. Господин отоваривался в аптечном ларьке «Йодомарином». Часы были редкие, корейские, «Гамма мастер 2», со встроенным счетчиком Гейгера. Такие трижды выпускались ограниченными тиражами для обслуживающего персонала атомных электростанций, находящихся на европейской территории. Россия не в счет. Минатом своих не балует. У меня тоже есть часы «Гамма мастер». Боевой трофей. Мало того: по воле судеб, в то мгновение именно они и были у меня на руке.

— Хорошие часы, — деликатно заметил я, приблизившись к господину.

— Хороша ложка к обеду, — грустно улыбнулся он.

— Обжегшись на молоке и на воду дуешь, — формально поддержал его я и щегольнул своими часами.

Господин изменился в лице, вышел на улицу и направился в сторону Института Курчатова или больницы Федеральной службы безопасности. Они там по соседству с Центром трансплантации расположились. 

Посткриптум № 2 (Главная / Колонки 21.04.2009)

Птицы прилетают на месяц позже. Мир меняется. Почему я так делаю? Не знаю, просто мне нравятся перемены. При этом я могу сетовать на отсутствие голубого неба над городом, печалиться по поводу нестабильного заработка, страдать от потери близкого человека, но мой дух, алчный до изменений, выбирает в пространстве бытийности незнакомые дороги. Так странно знать, что мой лучший друг, умерший два месяца назад от цирроза печени, в другом секторе пространства продолжает скрываться от мира на заброшенных дачах в Щелково и пишет свой бесконечный сценарий о любви иконописца Дионисия и княжны Хельги. Когда окончательно сойдет снег, надо найти могилу. Интересно. Наверно, это будет серая бетонная плитка с отколотым углом и трафаретной надписью «золотянкой». Выбор друга священен. «Почвенник» елки! С простыми людьми ему надо. Где они — простые? Я не встречал. Путаные — сплошь и рядом, спящие — девять из десяти, а простые!? Это невозможно. Это подразумевает линейный сценарий в абсолютно изолированном секторе бытийности и как данность — отсутствие свободы. Что ересь и недопонимание. Так что пусть лучше птицы на месяц позже прилетают, а мой асоциальный друг продолжает где-то писать сценарий.

P.S.

КУЛИЧИ

Радовались мы и дивились в преддверии главного православного праздника. Дивились простоте родного народа. Накупили простые люди до Пасхи куличей в мини-маркетах и тут же, не дожидаясь Светлого Христова Воскресения, съели. Серьезные торговые точки, по сговору, пригласили местных священников куличи освящать прямо в торговых залах. Для отцов в том греха нет, по уставу можно. Объявления о божественной акции за три дня вывесили. Куличей тьма ушла.

ПОРНО

За неделю до праздника, захлебываясь от восторга, братья по служению рассказали, как нас с матушкой осудили в радиопередаче «Радонеж» за распространение порнографии и вообще. Будучи человеком любознательным, я извлек из Интернета аудиозапись передачи. Передачу вела патриотически настроенная, по ее мнению, русская журналистка Лина Мкртчан. До своего триумфального появления на базарной площади средневолнового эфира Лина Мкртчан давала чревовещательные концерты духовной музыки. Помню, я тоже принимал участие в дружеских диспутах: какой частью тела пела Лина? Бывшей чревовещательнице в эфире посильно резонировали несколько тусклых персоналий, имеющих отношение к Церкви как общественному институту. Лепили не в бровь, а в глаз. «Свой дьявольский план Охлобыстин задумал еще до того, как стал священником, в десять лет, — обличала госпожа Мкртчан, — разрушал основание Святой Православной Церкви. И я, как известная русская монархистка, призываю всех его спонсоров денег ему не давать. Деньги можно переводить на счет нашей передачи. Ему не переводить. Ни ему, ни его так называемой матушке, которая снялась голой на обложке «СПИД-инфо», а у нее за спиной была икона Пресвятой Богородицы». Эва как! — подумал я, и побежал в ближайший ларек «Союзпечати». Но нужного номера не нашел. Остаток вечера провел в Сети, изучая обложки журнала на домашней странице «СПИД-инфо». Но тоже ничего не нашел. Пришлось матушке напрямую вопрос задать: «Матушка, ты случайно голяком нигде не фотографировалась?» Возлюбленная моя оскорбленно фыркнула, отказалась со мной лакомиться «молочным оолонгом» и ушла детям читать Святое Евангелие. Такие вот были постовые искушения. Слава Богу за все!

Мордор (Блог / Охлобыстин 30.04.2009)

Люди думают. Их ментальный хаос сложно систематизировать, но, в своей чувственной составляющей, у подавляющего большинства, это означает следующее:

(Литературная адаптация) Неужели стало теплее!? Продавщицы у своих палаток поливают асфальт из пластиковых бутылок просроченной минеральной водой. Тишину над ночными дорогами то и дело рвет в клочья хриплый рокот "Харлей Девидсона". Воля к жизни, в ее практической реализации, требует последней. Хочется сладких, ночных кошмаров и предрассветных безумств. Взлететь над городом, шурша перепончатыми крыльями, спикировать в направлении мерцающих неоном проспектов, вырвать из толпы, на веранде элитного ночного клуба, свежую человеческую особь, стремительно взмыть с ней в холод стратосферы, одним рывком разорвать на части и умиленно наблюдать, как их сносит потоком ветра в сторону пригородного леса. Нырнуть тенью в душную бездну подземных, городских коммуникаций, поплыть теплой дымкой над жирной водой в сточной канаве, просочиться через вентиляционную шахту в опиумный притон и напевать до рассвета колыбельную смертельно опьяненной первокурснице. Сверкнуть зеленым пунктиром по оптоволоконному кабелю в компьютер сонному оператору сотовой связи, обжечь пальцы лежащие на клавиатуре, принуждая выплеснуть остывший кофе на нее и, хохоча, отразиться напоследок в расширяющихся зрачках завсегдатая интернет ресурсов сомнительного содержания. Разве ни об этом мечтает каждый обладающий жизнью!? Можно ли вообще почувствовать себя живым, не находясь среди мертвых?

Вот о чем думают люди или, точнее их персональные демоны.

И демоны ждут сигнала. Им скучно. Они устали от жеманной неопределенности, отравленных розничным гламуром, жителей мегаполиса. Демонов гламур выводит из себя. Гламур уместен в похоронном бюро, ну уж ни как ни на улицах города, оживающего после липкой зимы. Все усилия тьмы направленны на разработку системы сохранения и загрузки. Ах, если бы эта опция была доступна людям уже сейчас! Кто бы не задушил родную мать и не промял бы указательным пальцем собственному двухмесячному ребенку темя? Но люди боятся быть счастливыми прямо сейчас, без гарантий собственной безопасности. Страх смерти удерживает их от самих себя. И так всю историю существования человеческого рода: воля к жизни уравновешивается страхом смерти. Как это гармонично! Единственный способ вырваться из этого порочного круга - подавить волю и этим растворить страх. И что нам тогда останется? Ничего! Бесцветный, равнодушный, плоский мирок, где единственным побуждающим мотивом будет его возможное отсутствие. Как уничтожить ненавистный мотив? Как смириться со светом? Только стать им. Жить по вымышленной ангелами схеме. Попытаться найти в ней место для проявления человеческого. Обернуть собственную тягу к разрушению на себя. Подчинить желание убивать кого-то, в желание умереть ради кого-то.

Это логично, поэтому демоны сторонятся логики и отвлекают своих двуногих носителей отсутствием достаточного времени на самосозерцание. Торопят жить, словно жизнь - временное явление, хотя без жизни нет времени.

Как это просто, как очевидно!

О том, о чем думают люди можно судить по окружающей нас реальности. Толкиен назвал наш мир Мордором. Из всех вариантов реальности мы выбрали самый гармоничный для нас. И нет способа призвать нас обратить глаза внутрь души. Выудить со дна уютные, детские фантазии о сказочном будущем и запустить реальность в этом направлении. Те кому это удается, тут же покидают нас, перемещаясь в соседние секторы бытийности, оставляя после себя только телесную оболочку для сохранения баланса в текущей действительности. Впрочем они даже об этом не подозревают. Сколько их среди нас? Каждый третий или каждый второй, или вообще все, кроме меня? Или я тоже..? Нет ни до такой степени. Я был вчера у дочки на концерте, где она пела под гитару песню Виктора Цоя "Звезда по имени Солнце". Слезы увлажнили мои ланиты. Находясь в стадии перманентного перезаёма, я помог небольшой суммой непутевой соседке. Я сфотографировал закат на камеру мобильного телефона. Меня смешит столь милый сердцу сотрудников ГИБДД слоган "Чистому городу - чистый автомобиль". Нет, я еще нет.

P.S. Пока нет.

Собачий жир (случай из жизни) (Главная / Колонки 02.05.2009)

Согласно древним преданиям, во времена легендарной Атлантиды существовал волшебный сосуд — Чаша Грааля: если испить из него, то обретешь вечную жизнь и молодость.

Из рекламного буклета лимонада «Святой Грааль».                                                                        ООО «Лолинга». Моск. обл., пос. Фряново, дер. Старое Пореево.

Я подарил Маше Голубкиной бутылочку собачьего жира. Перед этим Маша хотела отдать нам на три дня двух своих собак, одна из которых, крупной охотничьей породы, еще какалась в силу юности. Матушка очень искушалась на Машу, потому что у матушки недавно проявилась аллергия на шерсть. Это печальное обстоятельство выяснилось, когда я принес домой котенка, породы то ли «петербуржский скиф», то ли «египетский чего-то». Котенок был тощий, лысый, мятый и стоил диких денег. Котенка звали Мси Панк, и он ходил в определенное его воспитанием и стоимостью место. Судя по генеалогическому древу, выданному мне при покупке животного, род мутанта восходил к дворцовому коту Леонида, папы Александра Македонского.

Я никогда не любил кошек, потому что не одобряю независимости существ, находящихся у меня на довольствии. Но Мси Панк нашел брешь в моей усталой душе — взял на абсурд.

Нежная тварь дважды по дороге в храм заваливалась мне за шиворот подрясника и отчаянно, молча сучилась там, в районе живота, пока я не останавливал автомобиль и не освобождал ее. Первый раз котик в кровь изрезал мне левую грудь, второй раз меня остановил инспектор ГИБДД и напористо потребовал, чтобы я объяснил ему: зачем русское духовенство носит за пазухами котов? Хотел проказник послать меня на наркологический анализ и отпустил только тогда, когда я согласился поехать куда надо, сдать кровь, кал, мочу, сделать рентген и пункцию, но бесплатно.

Детям Мси Панк, естественно, сразу полюбился. Для начала Савва и Нюша пытались разорвать его пополам, потом Анфиса постригла ему когти, а Дуся засунула ему в ухо оранжевый, нафталиновый шарик, достать добром не смогла и при пособничестве Вари держала котика четверть часа под струей кипятка, пока шарик не растворился сам. Естественно, вскоре Мси Панк прибежал ко мне, и на время, пока дети не уснули, я запер его в сейфе, где по усталости и забыл до утра. Так вот, малыми шагами, мы с ним преодолели отчужденность и наладили земляческие отношения. Именно тогда и начала чесаться матушка. У матушки вообще все вовремя. Как нельзя кстати. После пяти принятых душей и овощной диеты она сказала: «Я тебе выбирать между собой и котом не дам».

— Правильно, — говорю. — Ты ответ знаешь.

— Так вот, — продолжила владычица сердца моего, — завтра я сделаю анализы и, если я чешусь от кота, то это...

Само собой, анализы показали жуткую аллергенность. Приговор Мси Панку был подписан. Но жизнь, как известно, милосердная к котам, подкинула нам знакомство с супругами, фанатично любящими бесплатных породистых теплокровных. Через день Мси Панку пришлось от нас съехать в Химки. Судя по поведению новых хозяев, правда, виденных мною мельком, остаток своей жизни милый зверь посвятит делам срамным, но у животных не осудительным. Никогда еще не видел такого энтузиазма при оттягивании яичек у полугодовалого котенка. При этом огромные голубые глаза Мси Панка, удивленно смотрели на меня.

Хотелось погладить его по загривку и сказать: а что делать!? Каждый из нас когда-то прошел через это. У меня, например, армия в голове.

Такая вот картина и осталась в памяти на всю жизнь: отражение в зеркале заднего вида хохочущих взрослых людей, разглядывающих на солнце растопыренного, аки упыря, Мси Панка.

Однако вернусь к Маше Голубкиной и собачьему жиру. Маше невмоготу захотелось в монастырь съездить, для утверждения православных позиций, а дома две собаки. Голубкина голову долго не ломала и позвонила матушке. Та ей про аллергию, а Маша типа: вам все равно терять нечего.

Матушка неделю по ночам читала душевно-облегчительные псалмы, и было ей чудо — Голубкина сжалилась и кому-то еще собак отдала, а матушке сказала: «Это тебе, мать, подарок к Светлому Христову Воскресению».

— Честное слово, так приятно... так приятно! — всхлипывала вечером того же дня моя лебедица. — Никто мне подарка лучше не делал!

Я тоже вдохновился ее радостью и по случаю купил Маше Голубкиной бутылочку собачьего жира. Когда она узнала, что это при ревматизме помогает, то очень благодарила.

Римские каникулы (Главная / Колонки 28.05.2009)

Система ценностей и психология человека, имеющего более троих детей, принципиально отличаются от системы ценностей и психологии всего остального мира.

В некотором смысле некоторые ценности для многодетных родителей вообще не существуют, а большинство психологических закономерностей не работают. В частности: количественный параметр важнее качественного - за год я меняю семь-восемь DVD-проигрывателей. Самый короткий срок амортизации составил четыре с половиной минуты (проигрыватель разбили, пока я ходил на кухню за ножницами). И так во всем.

Многодетный отец существует в жанре эпоса, даже если чешется. Многодетная мать - это что-то обрядово-культовое, о ней можно только наиграть на варгане. Каждое движение многодетных родителей оказывает влияние на ход мировой истории в соотношении 1/7000 по сравнению с вошкотней рядового землянина, немногочисленные отпрыски которого гарантированно растворятся в полчищах наших потомков где-то в течение трех-четырех десятилетий. По моим подсчетам, к 2050 году добрая треть москвичей будет принимать свои решения в соответствии с заложенным мною генетическим кодом. Каждая выпитая мною рюмка кальвадоса прольется на землю отчизны железнодорожной цистерной не менее благородного напитка, каждое сказанное вскользь на трамвайной остановке слово отзовется предвыборной речью или проповедью. А чем грозит невольное напряжение икроножной мышцы, и подумать страшно. Короче говоря: масштабно житие мое и подобных мне. Аллилуйа нам - примогенераторам будущего. Но за эту честь нам приходится платить высокую цену.

В мае я оплатил собственное величие поездкой семьи в Рим. Красивый город, добрый, вороватый народ, солнечная погода. Весь выводок вывозить было накладно, поэтому из детей взяли с собой Анфису (она проживает противоречивый подростковый период и нуждается в особой корректировке сознания), Варвару (настала ее очередь подивиться на заморские диковины) и матушку (кобыл на переправе не меняют). По ранее утвержденному плану мы должны были посетить основные исторические достопримечательности, выслушать мой проникновенный рассказ о "Замке святого ангела", ранее извлеченный из публицистики Рафаэля Фардо, насытить души андрогиновыми голосами итальянских контротеноров в одном из концертных залов Рима, пробежаться по бутикам улицы Бабуино, покушать копченую свинину и попить "просеко" на близлежащих озерах. Примерно все так и случилось. Также стало понято: девочки не имеют вкуса к шопингу (что настораживает, как бы позже не аукнулось), к современной европейской живописи (в чем с ними абсолютно солидарен, искусство не должно ограничиваться инсталляцией) и к итальянскому языку. Последний их смешил, отчего добродушные римляне приходили в некоторое недоумение. Дабы избежать конфуза, я запретил девочкам передразнивать чернобрового портье, набирая в рот минеральной воды и булькая, имитировать его речь. Из наиболее запоминающихся моментов интурпоездки хотелось бы отметить батут в парке развлечений на озерах (три часа головокружительного удовольствия с полными свининой и вином желудками) и просмотр фильма "День кровавого Валентина" в 3D. Вот такое выдалось путешествие.

На обратном пути, уже в самолете, Анфиса озадачила меня размышлением о схожести нашей с Джорджоне судьбы.

- Папа, - заявила моя крошка, - он тоже кого-то зарезал и ему пришлось уехать, а там его самого зарезали.

- Доченька, - осек ее я, - дело давнее, закрыто "за отсутствием", и я-то живешенек. Потом Джорджоне был католик, что вообще все меняет.

Анфиса кивнула и как-то так по-особенному нежно поцеловала меня в обгоревшее плечо.

P.S. В Риме не умеют делать яичницу. Хоть кол им на голове чеши. Что угодно, только не яичницу.

Дача (Главная / Колонки 02.06.2009)

О дачная пора - незаконченная партия кастаньет фламенко моего бытия. Сухой щелчок в смуглой руке, за долю секунды до овации. Все на кон: зной, пыль, Чапа, ради теоретической возможности раствориться в предзакатном сумраке леса. Сгинуть в топи реки Молодяни, обвитый хрупкой рукой русалки - в недавнем прошлом: продавщицы супермаркета Ларисы, недождавшейся из армии Толяна и брошенной Арменом. Могущественная простота пространств, являющихся обязательным условием достижения мифической Русской Воли. Потеряться в придорожной полосе, сопровождаемый шепелявым пройдохой лешим в бездны ромашковых морей, где еще можно найти тропинку ведущую "туда не знаю куда" за тем, чего и в общем-то не надо, а так, чтобы дураком не выглядеть. Трогательное понимание родительской тяги к земле и невольная калькуляция кульминационного момента. Открытое признание преимуществ жарки на чугуне, перед открытым огнем и, все-равно: куриные окорочка на решетке. Дача! Здесь даже у мобильных перебои бывают. Организация общества "анонимных дачников". Недорогая услуга от продвинутого сетевого оператора: "только что был на брифинге, сейчас на корте с восемнадцатилетней дочерью португальского дипломата, вон его мохито стоит". А самому во фланелевых трениках чесать вдоль железнодорожного полотна с ведром опят и мокрой до колена штаниной, потому что Петрович так весь щебень до телячьего брода и не довез. Сволочь.

Вот наверно о чем гудят провода на линии высоковольтных башен. Практически: эльфийская баллада.

Нам нужно было ее пропеть, едва мы вернулись из Италии. Собирались недолго, половину забыли. Я выходил последним, обернулся побоялся. Машину Кыссы с детьми догнал у Пирамиды у сорокового километра. Савва обкакался. Дуся залезла в крапиву. Нюша засунула указательный палец в банку с мокрыми салфетками, вытащить не смогла. Хохотали десять минут. Пришлось успокаивать пострадавшего ребенка рассказом, как в шесть лет лизнул на морозе дверную ручку и десять минут ждал пока воспиталка из чайника кипятком отольет.

Но доехали. После необременительных прополок клубничных грядок, пошли в поход к Страшной Загадочной Пещере (СЗП). СЗП - это бетонная труба под шоссе в трехкилометрах от дачного поселка. Еще есть "Потерянный лес" (потерянны: солнцезащитные очки "Окли", органайзер HCT "Метеор", Варина зеленая туфля с брошкой, "Зал утопленника под мостами (болотистая поляна с холмиком, действительно напоминающим свежую могилу, мало того увенчанным, сваренным из пяти ржавых арматур крестом)", "Мертвое озеро" (ныне молодая свалка) и Чужой лес (Там мы с Дусей обнаружили, привинченную на высоте пяти метров к сосне деревянную коробку, но не скворечник. Я предположил, что это метеостанция, а шестилетняя Дуся подумала, что там внутри отрубленная голова Алисы Селезневой. Это тех космических пиратов отпустили и они отомстили). К слову: один из пиратов (Невинный) вчера умер. Царство ему небесное. Добрый был человек. Как часто стали умирать знакомые! Янковский, теперь Невинный. Помянем их вечером с тещей, которая всю жизнь работала большим начальником, а взяток не брала, с тестем - геологом буровиком, принципиально не пробурившем скважину у себя на участке и моей белоснежной лебедицей: пределом бескорыстия и христианской тяги к самопожертвованию.

Будет ворочаться в кронах деревьев ленивый ветер, будут сиять светом многотысячелетней давности звезды над головами, будут хрустеть в костре влажные после зимы дрова и будет ощущение, которого так никогда и не узнают другие народы - надмирного покоя людей из страны, где ночуют легенды.

P.S. 1. В последние дни съемок "Ивана Грозного" Янковский выпросил у костюмеров свой игровой крест - точную копию креста святого Филиппа, и я бегал ночью в Александровский монастырь, чтобы освятить этот крест, по просьбе классика. Храм мне открыл сонный инок, без лишних слов выдал облачение, наперстный крест, кропило и банку со святой водой. Я освятил крест и вернулся в гостиницу к Олегу Ивановичу. Он кокетничал в лобби баре с девчатами гримерами и пил с Лунгиным "Бехтеревку". Мое усердие обещал вознаградить завтра порцией жаренных перепелов в ресторане "Трапеза". Тоже ночь была. Суздальская, дремучая.

2. Друг мой старинный друг - хороший человек, предлагал оплатить все лечение Олега Ивановича, так: анонимно, без спонсорских фуршетов, но классик отказался. - Спасибо. Все хорошо.., - ответил Янковский и через месяц умер. Выходит: действительно - все хорошо закончилось.

А я, когда узнал, что Мюнхгаузен умер, заплакал. Но, так: чтобы дети не видели, в туалете римского отеля. Папы не плачут. 

Совет да любовь (Главная / Колонки 08.06.2009)

На Троицу я венчал. Новобрачные — ребята хорошие, скромные. Страху со мной, бедные, натерпелись. Все по моей нерадивости: назначили на 6 июня. Нарядно получалось, как обычно: 06.06.09 — венчание, вечером билеты в Италию куплены. По варианту: а-ля рюс, как у людей. Я-то, осел загнанный, в календарь не посмотрел, а это суббота. В субботу, вторник и четверг не венчают, потому что после венчания подразумевается плотская связь, а накануне Божественной Литургии совокупляться истинно православным людям нельзя.

За неделю до венчания прихожу в себя, понимаю ошибку, млею от конфуза. У ребят пригласительные билеты напечатаны, гости собраны, ресторан заказан. Жуть, в общем. Но делать нечего, звоню. У невесты шок. Я говорю: сомнений нет — неугодна Богу ваша сувенирная программа, видимо, вам предстоит долгая супружеская жизнь, надо на вечернюю прийти накануне, исповедаться, на следующий день причаститься обоим и уже потом «под венец». Спешу отдать должное мудрости и смирению ребят — согласились. А это Троица — самая долгая и тяжелая служба в церковном году. Пять часов будьте любезны молиться. Я сам всегда очень уставал на Троичном богослужении. Слаб духом раб страстей и невольник здравого смысла, преподобный отец Иоанн. Однако все прошло очень хорошо. По всему видать: добротный союз, если даже я не смог все испортить. Шхуна познается бурей. В моем случае это еще и компас барахлит, идем по звездам. Совет да любовь умеющим быть счастливыми. Или, если точнее: желающим быть счастливыми. Не сексуально реализованными, не социально ответственными, а именно счастливыми. Счастьем тихого понимания, что ты не один, и причем навсегда, даже за внешними пределами бытия. Навсегда. Мистический смысл Таинство венчания заключается в готовности слиянии душ, за вышеупомянутыми пределами, в единое существо. Андрогин, ангел. Два начала в едином духе.

Если, конечно, ребятам удастся не предать друг друга за ограниченное здоровьем время. Будем молиться, чтобы этого не произошло. В мире так мало счастья. Временных заменителей, наверно, не так вредных для здоровья, полно, а настоящего счастья мало. Когда-то персонаж любимого кума Михаила Олеговича в фильме «Когда я стану великаном» дал определение счастья: «счастье — это когда тебя понимают». Ах, если бы все было так просто! Как тебя могут понять, если ты сам себя понять не в состоянии!? Движешься по жизни в полудреме, надеясь, что твой психоаналитик за деньги все структуризирует и выведет поведенческую панацею, при помощи которой ты до чего тебе надо доберешься. А чего тебе надо!? Счастья надо. А конкретнее!? Так конкретнее некуда. Только это не место, не событие, это состояние. Причем всегда разное. Какие тут карты, когда адрес ежесекундно меняется. Нет проводника к счастью. Только попутчики. И путь долгий, чаще всего длиною в жизнь.

P.S.  Навестили с тетеревицей в больнице другого кума — Игоря Ивановича Сукачева. У него и палата VIP, и лифт прямо в нее, и кнопочка на стене: чаю, пожалуйста, с берлинским печеньем. Только все равно печальный Гарыня. Ногу поломал, в весе прибавил, гулять только через месяц разрешат.

— Наши то хоть звонят? — спрашиваю его.

— А то как же? — чешет под гипсом пальцем он.

— И чего говорят? — интересуюсь я.

— Да как ты, сначала спрашивают. Мотоцикл восстановлению подлежит? — отвечает Игорь Иванович.

— Гады! — вздыхаю я.

— Родные, — улыбается он.

Условие "Трех Г" (Главная / Колонки 10.06.2009)

Каждому свой крест. Кто-то зависим от сладкого. Я всю жизнь борюсь с душегубскими тенденциями в бездонных топях своего подсознания. В этой, изнурительной схватке, я часто прибегал к ухищрениям: путешествовал, собирал марки и занимался физкультурой. Последнее меня наградило кратковременным, фантастическим обонянием (на одном из дружеских поединков, я пропустил ногу спарринг партнера себе в голову и получил нокаут, в следствии которого то ли трижды переломанная переборка носа вернулась на место, то ли освободились от лишнего серотонина сосуды головного мозга, но я впервые перестал жить по условию "Трех Г" - чувствовать только газ, говно и Гуччи). Я почувствовал все. Я узнал как пахнет алюминий, что получается от регулярного соприкосновения шелка с кожей после солярия и еще тьму никчемной чепухи. Чтобы обретенный дар не пропал бесполезно, я обстоятельно обнюхал сотни парфюмерных полок, имел столько же бесед с чудовищно неосведомленными в нужной области продавщицами и выбрал для себя три, четыре беспроигрышных аромата: "Sables" Annick Goutal, "Messe de Minuit" Etro (любимый аромат отравленного Иоанна Павла I), "Heliotrope" (запах цианидов), той же фирмы, "Querelle" Parfumerie Generale (фаворит князя Алоиза), ну и т.д., совсем на любителя, типа: "Rien" Etat Libre d'Orange. Хотя наверное мало кому интересно, что аромат "Rien" - это обонятельное послевкусие свежей, венозной крови, а эфемерной сущностью "Amouage" служит селитра. Также, покуда была возможность, я тестировал женские ароматы и пришел к неприличному выводу, которым делиться не дерзну. Но, для общей картины выражусь так: для женщины вопрос парфюмерии - не более чем вопрос гигиены. Первой это поняла мадам Коко и поэтому ее продукция безупречна, особенно "Sycomore". Для понимающего: "Sycomore" - это первый шаг к каннибализму. Будь такая возможность, я бы сделал рекламным слоганом "Шанели" - "Вкуснее только дети". Слава Богу к концу второго месяца дар начал увядать, пока мое обоняние не вернулось к прежним условиям "Трех Г". Иногда, по дикой усталости или по причине стресса, я ловлю отголоски животного эфира и пугаюсь этого. Некоторые вещи лучше не знать, как например: что добрая половина правительственных чиновников высшего звена зверски мажутся феромоновыми духами. Во-первых: это не работает. Во-вторых: это не характеризует их как порядочных людей. Данные срамные масла продаются в соответствующих магазинах наравне с фалоиммитаторами. Ну да, "Новая заря" с ними! 

Волшебно пахнет водка. Ни потому что — приятные ассоциации, а действительно волшебно: что-то отдаленно связанное с холодной лавой. Приблизительно. Здорово пахнет электричество. Понятно, что озон, но там еще и свежая ржавчина. Золото пахнет гречишно-медовым сбором. Серебро — киноварью. Алмазы — сухим, бездрожжевым хлебом. Хотя скорее всего - это только игры лукавого разума.

P.S. Из "линейного" парфюма самый интересный пример: "Macassar" Rochas, недаром Андрей Миронов предпочитал его всем остальным. Но его, по-моему сняли с производства. 

Тамбовский аллилуарий (Как мы с кумом в Тамбов ездили карате судить) (Главная / Колонки 15.06.2009)

Поехал я со своим с кумом в Тамбов. В конце той недели поехал. Надо было присутствовать на «дан-тесте» в тамбовском отделении Федерации кекусин (для гуманитариев: «дан-тест» — сдача каратистами экзаменов на черный пояс, 30 боев, плюс физ-ра и кирпичи голыми руками крушить).

Поднялись по холодку, в пять утра, и маханули. До Тамбова 450 километров — в перерасчете на часы, с вычетом автомобильных мощностей должно было получиться где-то четыре часа с гаком. На трассе Москва—Дон с пятого по семьдесят седьмой километр ремонт. В итоге: ехали восемь часов, четыре из которых ушли на пробку. Добрались кое-какие, благо у тещи друга покушали блинков из заварного теста с мясом, окрошки с клубникой и поспали часа три.

Как регенерировали, пошли на главную площадь смотреть праздник «День города». Идем, здороваемся: с мужиками из расквартированной в Тамбове части оперативного реагирования ГРУ, пацанами из поповского бандформирования (поп не сан, а кличка местного авторитета, фамилия у него Попов, и он еще в свободное от душегубства время заместитель руководителя тамбовского отделения «Единой России»), деятелями культуры, торговли и другими уважаемыми тамбовчанами. На улице меня то и дело охватывало греховное чувство националистического характера — столько русских в Москве на улицах только в 70-х годах можно было наблюдать. И люди-то какие! Мужчины большей частью здоровые, удаль в глазах. Дамы «при формах», но без отвращения. На свежих молоке и овощах выращенные. Пьяных и секс-меньшинств не видали. Постояли у сцены в центре площади, посмотрели на выступление детского танцевального коллектива. Оттуда нанесли визит духовнику тамбовской епархии отцу Николаю Засыпкину, почтенному старцу 82 лет, служащему в храме Петра и Павла на местном кладбище. Отец Николай, в прошлом фармацевт — человек прозорливый, в силу высокой духовности, недюжинного интеллекта и добрейшего сердца, в общем образец того, каким должен быть русский священник. Старец провел меня в алтарь, где мы с ним помолились, и потом пригласил на трапезу. Угощал котлетками, рыбкой, им же пойманной, соленьями своего посола и хреновухой. От горячительного нам пришлось отказываться, потому что завтра уезжать, хотя хотелось зело.

Прощаясь с нами, отец Николай рекомендовал в следующий раз планировать гости с запасом времени на отдых, положенный православным христианам. Мы обещали. Уже перед моей посадкой в машину отец Николай поцеловал меня и спросил: «А чего про будущее то не спрашивал? Все интересуются».

— Так точку ставить не хочется, — ответил я.— Смышленый, — умилился он и еще раз поцеловал. От старца поехали с частью встреченных по пути на площадь знакомых в ресторан «Пират» ужинать. Очень сердечно посидели. Настроение немного подпортила группа хмельных и шумных петербуржцев за соседним столом. Но как сказал один из наших сотрапезников (из представителей официальной законности): мужики, сегодня чмо ладожское рвать не будем, иначе по бумагам запутаемся. А другой (представитель альтернативной стороны) поддержал: да, смешно получится, Николаич, я же у тебя в розыске. Спал я в ту ночь на тещиных перинах и снился мне детский танцевальный коллектив. Безблудное сновидение было, разумеется. Утром, после блинков и морсика, прибыли в спортивный зал. Мне выдали кимоно и предложили размяться с молодым спортсменом, обладателем коричневого пояса. Я посмотрел на пудовые, набитые кулаки молодого спортсмена и честно признался, что скорее всего после разминки судить не смогу по здоровью. Меня пытались уговорить: мол, парень нормальный, офицер спецслужб, неоднократно бывал в горячих точках, награжден медалью за отвагу, дважды контужен. То бишь: достоин. Я ни в какую. «Понимаете, — говорю, — как представитель Русской православной церкви я, по определению, проиграть не могу, а срамить русского офицера, да еще на родной земле, мне совесть не позволяет». Парень потом от меня не отходил, до того уважением проникся. Короче говоря: чудом пронесло.

Дан-тест тамбовчане выдержали на предельно высокой ноте: каждый на татами по стакану своей кровушки да пролил, но все выстояли. На церемонии вручения поясов я расчувствовался и произнес речь, где признал осознанную необходимость заниматься боевыми единоборствами, хотя бы для понимания того, какую боль мы можем принести близким одним неловким движением. Ну, и прямо из спортзала мы с кумом отправились обратно в Первопрестольную. Ехали десять часов, пытались было объехать знакомую пробку по Старой Каширской, но безнадежно увязли. Но каких зато красот нагляделись.Нет на этой планете ничего прекраснее земли русской, нет предела величию ее! Тонешь взором в шири полей, взмываешь в бездонную синеву неба, задыхаешься разлитым окрест тебя дурманом воли. Для того чтобы понять русского человека, уяснить, отчего нет меры ни подвигу, ни греху его, нужно взглянуть на нашу землю. Нет в мире ничего даже близкого этому величию. Я-то уж по свету потаскался, знаю.

Аллилуйя тебе, Россия!

P.S. Мой близкий друг, лезгин, так говорит: да по уровню величия России только Африка конкуренцию может составить. Но там величие мертвое.

Один дома (Главная / Колонки 22.06.2009)

В лето 5769 года от сотворения мира, Кысса (супруга) оставила меня одного, отправившись со всеми детьми на деревню к бабушке. Первые несколько часов я просто просидел на табурете на кухне перед выключенным телевизором и прислушивался к себе. Потом мне удалось собраться c духом и пройтись по пустой квартире. Было очень тихо, только домашний грызун дегу по имени Герда лениво ворочался в своей клетке.

К вечеру первого дня я заварил себе чаю, вставил в DVD-плеер диск с подборкой триллеров и намазал бутерброд с арахисовым маслом. На столе передо мной периодически вибрировал заключенный в драгоценные металлы айфон, напоминая о встрече с крупным европейским дипломатом, кумом Игорем Ивановичем Сукачевым, архиепископом Марком и необходимости проверить счет в Альфа-банке. Но околдованный наступившей гармонией, я не реагировал на призывы внешнего мира. Мне хотелось... впрочем, мне ничего не хотелось, кроме того что уже было. Объяснить происходящее со мной человеку, имеющему время от времени возможность уединиться на целый день, невозможно. Нет — я не думал или почти не думал. Я не приводил в порядок дела, они все отступили на второй план перед пьянящим чувством окружающего покоя. Я просто существовал, сведя к минимуму все возможные проявления этого существования. В частности, я рассмотрел себя в зеркало и понял, что я все-таки чем-то похож на Мэрилина Менсона. Пожалуй, все.

В полночь первый раз посмотрел в окно. Было темно, и на примыкающем к нашему окну бетонном козырьке уютно искрила спайка в лампе вывески «Клиника лазерной хирургии». Той волшебной ночью я впервые за десять лет лег спать не поверх, а под одеяло. И практически без одежды. Так это было странно, так волнующе. Наверное, подобное легкомыслие характеризует меня, многодетного отца, не с лучшей стороны, но ведь спасать из огня или от землетрясения было некого.

Проснулся я рано и опять сел на табурет, где просидел до обеда, осоловело наблюдая, как проказник Крюгер мечется со своей ржавой клешней по телевизионному экрану за тинейджером Киану Ривзом. В три часа пополудни я принял душ и почистил зубы. Какой все-таки странный вкус у зубной пасты! Как мы ее ели в пионерском лагере? Брошенный со вчерашнего дня айфон дополз практически до края кухонного стола и мне пришлось поставить на его пути сахарницу. На экране коммуникатора отметились 95 не принятых вызовов и 41 непрочитанное сообщение. Меня это встревожило, и я сбежал из кухни в большую комнату. Герда по-прежнему готовила побег и точила прутья своей клетки. Остаток дня я посвятил разглядыванию корешков книг и вывешенных на стенах фотографий. Этих неопровержимых доказательств моего бытия было семнадцать, кыссиных — пять, детских — три. Еще десять икон, четыре наградных листа и афиша 1994 года, со спектакля МХАТ, по моей пьесе «Злодейка». Перед сном я заставил себя съесть банку тушеной конины и выпить стакан гранатового сока. Спать, как в первый день, не решился, джинсы оставил и лег поверх одеяла. Хотя это тоже невероятно комфортно. Засыпая, имел мысль, но какую — забыл.

Проснулся среди ночи, зарядил ружье картечью и долго стоял на кухне перед окном, принимая какое-то решение. Но так никакого определенного решения не принял и лег спать. Ружье положил у изголовья, предварительно дослав патрон в ствол.

Вечером следующего дня должна была вернуться Кысса, и я начал процесс социальной реабилитации. Прежде всего просмотрел органайзер: в работе 1 роман, 3 сценария, 9 договоров на осмысление, 16 встреч обязательных и 7 ознакомительного характера, предстоящие съемки в Санкт-Петербурге, запись в передаче у Федора Бондарчука, 5 интервью печатным изданиям, 4 посещения присутственных мест, 2 венчания, 5 крестин, 1 соборование, плюс 132 неотвеченных телефонных вызова, 70 сообщений, 115 электронных письма. Удивительно, но не много. Жизнь дала перевести дыхание.

P.S. На Московский кинофестиваль попал благодаря билетам непришедшего Владимира Сорокина, потому что свои отдал духовному отцу — Владимиру Волгину. Кстати, безобразие, что одному из выдающихся литераторов отечества выделили такие плохие места на бельэтаже, в то время как всякая уголовная сволочь сидела с попкорном в первых рядах партера. Павел Семенович им даже выговор сделал. «Не жрать» — говорит, — «И думать».

Лунной походкой (Главная / Колонки 29.06.2009)

Эта история произошла со мной в те далекие времена, когда все старое было уже не актуально, а все новое было еще не актуально и все жили непосредственно в то мгновение, в которое билось их сердце. Справедливости ради надо заметить, что не все сердца выдержали подобное напряжение и больше половины моих сверстников так и не перешагнули в новую эпоху, удобрив почву Отчизны-хищницы своими истатуированными телами.

Но, так или иначе, я тогда был неукротим, как степной ветер, прекрасен, как северное сияние, и ненасытен, как мексиканский тушкан в период линьки. Дело происходило на фестивале «Кинотавр», где мне вручили приз за лучшую актерскую работу в фильме «Нога».

На следующий после церемонии закрытия фестиваля день, в пять часов утра, я ощутил легкое недомогание от выпитых накануне полутора литров кальвадоса. Будучи юношей осмотрительным, я не пустил дело на самотек и вышел из номера в кафе на первом этаже, чтобы полакомиться свежим пивом. С кружкой пива я выбрался в прохладное предрассветное утро и огляделся. Неподалеку от меня на бетонном парапете сидел, спиной ко мне, крупный пожилой мужчина. Рядом с ним стояла почти допитая бутылка водки. Плечи мужчины мелко вздрагивали, и время от времени мужчина жалостливо всхлипывал. Будучи от природы человеком сердобольным и испытывая крайний пиетет к возрасту, я дерзнул подойти к мужчине и осведомиться, что случилось и могу ли я чем-нибудь помочь.

Мужчина поднял на меня заплаканное лицо, и я узнал в нем известного актера и режиссера Евгения Матвеева.

— Чем ты мне можешь помочь!? — грустно вздохнул он. — Настали новые времена, и такие, как я, никому не нужны и не интересны.

— Почему? — не понял я.

— Потому что я Брежнева сыграл, — ответил он.

— И..? — продолжал недоумевать я.

— Что «и»?! — пожал плечами Матвеев. — Это конец.

— Не вижу логики, — также пожал плечами я, — Как раз наоборот — по закону новых времен у вас весьма завидные позиции.

— То есть!? — вопросительно вскинул густые брови Матвеев.

— Ну как же!? — начал объяснять я. — За Брежнева вам жилищные условия наверняка улучшили?

— Улучшили, — согласился он.

— Званиями одарили? — продолжил развивать причинно-следственную цепочку я.

— Народного дали, — подтвердил Матвеев.

— И, наверно, еще чего-нибудь? — лукаво поинтересовался я.

— Деньги там, интурпоездки, — сознался он, — дело одно уголовное замяли. Хотя я не совсем виноват был, тот первый полез.

— А вы говорите! — воскликнул я, потрясая кружкой пива. — Вы и есть символ нового времени.

— Можно конкретнее? — оживился известный кинорежиссер.

— Куда уж конкретнее! — объяснил я. — Наступила светлая эпоха наживы и чистогана, и ей чужды идеологические абстракции, она ценит результат «на выхлопе». То бишь в вашем случае: дополнительные жилплощади, суммы на сберкнижке и связи. Все это у вас в наличии.

— А как же демократия там?.. — просветлел ликом Матвеев.

— А вы еще не поняли?

— Нет.

— Это и есть демократия! — торжественно провозгласил я. — Настоящая демократия, якорь мне в турбину! Кто успел, тот и съел!

— Но... — замялся он.

— Что «но»? — не понял я.

— Ведь были те, кто боролся с режимом, фильмы с подтекстом снимал, в самиздате печатался, — по инерции уточнил кинорежиссер.

— Чушь, — яростно помотал головой я, — кто с режимом боролся, тот фильмов с подтекстом не снимал и в самиздате не печатался, тот с оружием по лесам шарахался, пока пуля не догнала. Нельзя быть наполовину беременным.

— Думаете?! — поднял на меня искрящиеся глаза он.

— Вариантов нет, — заверил я его.

— А если бы вам предложили Брежнева сыграть, согласились бы? — спросил Матвеев.

— Вообще-то я Ленина мечтал, но на Брежнева тоже бы согласился, — искренне признался я. — Мне жилплощади не помешают, и за жвачкой почему на казенный счет не слетать.

— Хорошее сейчас время, честное, — наконец сделал вывод режиссер и допил остатки водки.

— Хорошее, — поддержал его я и допил пиво.

— Что я должен сделать? — как-то совсем доверительно спросил Матвеев.

— Перво-наперво: послать всех в задницу и кинуть бутылкой в витрину, если, конечно, деньги есть, — посоветовал я, поднимаясь на ноги и направляясь в сторону пляжа.

— Полно, — заверил кинорежиссер и поблагодарил:— Спасибо, юноша!

Когда я вышел на пирс, до меня донеслись звуки разбитого стекла и глубокий баритон возглашавший на всю округу: «Пошли все в жопу! Предатели! В жопу!»

Вскоре Евгений Матвеев снял кинокартину «Любить по-русски», столь полюбившуюся всей стране.

P.S. Почему я это вспомнил? Так Джексон умер. Даже он. Правда жалко.

А я дивно тусанул с «митьками» (Главная / А я ...09.07.2009)

Фото: РИА Новости

А я на выходные ездил в Питер, сниматься у Виктора Тихомирова в фильме «Чапаев-Чапаев». Мы дивно тусанули с «митьками» — предприняли старперский поход по местам, куда обычно «митьки» не ходят, потому что уже были. Мы посетили храм Спаса на Крови, и я с удивлением узнал, что там регулярно не служат, только толпы обезумевших туристов бродят. Еще там лежит кусок набережной, на которой революционная сволочь убила бомбой царя. Вообще очень красивый храм, отстроен немцем по лучшим, как ему казалось, образцам пряничного стиля a la russe. Традиционно он считается примером плохого вкуса, но «митьки» говорят, что, когда долго из окна мастерской смотришь на него, он становится чем-то большим, чем просто храм или произведение искусства. Он становится частью тебя. Потом мы зашли в кирху Святого Петра. Я тысячу раз бывал в Питере, но в нее ни разу не заходил. В этой церкви раньше был бассейн, что, конечно, безобразие. C тех пор дизайн там не сильно изменился, только вместо воды лавки поставили. Затем я был в мастерской, примерял костюм Чапаева. Дивные лихие чапаевские усы, папаху.

Потом мы пошли в «Штолльню». Без пирогов Питер не Питер! Какие там пироги! Объелся я этими пирогами, так что мне плохо стало. Я сказал «митькам», что слов нет, пойду умру на природе, и пошел гулять по Санкт-Петербургу. Моя прогулка закончилось тем, что я сходил на «Предложение» с Сандрой Баллок. Сюжет типичной американской залипухи: он гордый, но работящий, и в тайне богатый, она вся неприступная. Такой плохой вывертыш «Служебного романа», неинтересно. Про пожилую гражданку, которая крутит роман с молодым некрасивым извращенцем. Вообще Баллок мне нравится: она хорошая актриса, смешливая. Но мне все-таки кажется, что это ненормально, когда пятидесятилетняя гражданка крутит роман с двадцатилетним юношей. Напрасно она снимается в таких ролях. У нее все хорошо, хорошая фигура, смотришь на нее и понимаешь, что это взрослая дама, нянчит внучат, а все продолжает попой вертеть. В этом есть что-то патологическое. Но, видимо, это извечно женское — хотеть казаться моложе, чем ты есть.

Марта (дачное поверье) (Главная / Колонки 13.07.2009)

Если на дачу идти с платформы Курсаковская полем, мимо деревни Румянцево, вдоль кладбища, через Новорижское шоссе, то сразу оказываешься у озера Счастья. Народная молва гласит о проживании на дне этого небольшого, заросшего по берегам пыльным камышом водоема русалки. Это невеста. И ее история такова: в год, когда произошла чернобыльская катастрофа, а я уволился из рядов Вооруженных сил, в июле, в ночь полнолуния, на обочине шоссе остановился роскошный черный автомобиль с рижскими номерами. Из машины вышла прекрасная девушка в подвенечном платье. Волосы девушки отливали в лунном свете серебром, а на правой руке сияло обручальное кольцо. Невеста осмотрелась по сторонам, взглянула на озеро, которое, собственно говоря, и озером не было, а так — средней руки прудом, и сказала: «Да, хуже быть не может. Поезжай, Рихарт, скажешь, что я в Мадрид улетела».

Последнее, разумеется, она сказала водителю роскошного автомобиля. Видимо, девушка имела право отдавать распоряжения, и автомобиль тут же уехал навсегда.

Невеста постояла еще немного, потом начала спускаться к воде, с трудом пробираясь через камыш. Наконец ее белая туфля коснулась затхлой воды.— Какая теплая! — произнесла девушка и погрузилась на самое дно. Вода сомкнулась над ее головой и вновь отразила круг полной луны.

Такие подробности о ее появлении в пруде или, как позже его назовут — озере Счастья, известны из рассказа сторожа пионерского лагеря, находящегося в соседнем лесу. Сторож прятался от одного ревнивого тракториста в сливной трубе, вкопанной неподалеку от пруда под дорогой. Через месяц сторож сорвался с водонапорной башни на краю Румянцева и разбился насмерть. Пьющий был сторож и к чужим женам имел пристрастие. В общем, его никто особо не жалел. Только ходили слухи, что сторож, перед тем как вниз сигануть, занавески тюлевой нажрался. Эту странность списали на злоупотребление алкоголем, но думается мне, что это и ни тюль совсем был, а кусок свадебного платья. Ну да не важно. Важно, что дальнобойщики, которые останавливались на шоссе, у кафе, в трех километрах от озера Счастья, говорили, что не раз в полнолуние видели девушку в белом платье, бегущую через поле.

Прошло два года. К своим родителям на дачу, в кооператив «Бецема», приехал молодой человек. Продукты привез. Как и все люди без личного автотранспорта, он приехал на электричке и пошел через поле. Тоже было лето и полнолуние.

И он рассказал своим родителям, что видел сидящую на берегу пруда прекрасную девушку в подвенечном платье. Она хотела у него сигареткой угоститься, а парень некурящий был. Родители тогда на его рассказ внимания не обратили, тем более что молодой человек дома, в городе, сумку с пустыми банками забыл и ему пришлось на следующий день возвращаться обратно. Мама хотела варенья из смородины накрутить, а банок не было. Только не вернулся он обратно. А сумку с банками утром следующего дня нашли ребята, которые скважину Федоровичу на участке бурили. В милиции сказали, что, скорее всего, парня дальнобойщик сбил и с собой тело забрал, чтобы следы преступления скрыть. Полно таких случаев было. Собьют, заберут и где-нибудь километрах в ста от места выбросят. Тем более что туда, к Пскову, много болот. Никогда ничего не найдешь.Но вот что примечательно: помимо пустых банок там еще нашли пачку сигарет Winston. Почти полную, без одной сигареты. И окурок неподалеку нашли, со следами красной помады на фильтре.

С тех пор этот пруд местные жители стали называть озером Счастья. Почему именно Счастья — бес его знает. К чему я вам эту странность рассказываю? Все очень просто: я лично видел эту невесту. Хорошенькая, на Вивьен Ли молодую похожа. И так же она сидела на берегу, и сигаретку стрельнуть хотела, и полнолуние было, только у меня перстень особый есть — «Хохотун»: золотой череп с бриллиантами вместо глаз. А у кого «Хохотун», тому русалки, домовые и лешие — как младшие родственники, и вреда они причинить не могут. Нельзя им, по ведомой только мне с ними причине.

А Марта, невеста, должна была замуж выйти за англичанина. Он в торговом представительстве работал. Только у Марты папа тоже дипломат был, он в день свадьбы по компьютеру выяснил, что англичанин этот женатый, у него семья в Мадриде живет. Марта прямо со свадьбы сбежала. Теперь у Марты три жениха — студент-старшекурсник, почтальон и риелтор. Его в 94-м с секцией парового отопления, без Мартиного участия, на дно за долги погрузили. Особо долго беседовать с несчастной утопленницей мне боязно было, и я, сославшись на свой день рождения, вернулся на дачу, где мои гости ждали, когда я из кафе на шоссе обещанной водки еще принесу. Ох и гуляли мы тогда!

Симка из преисподней (Главная / Колонки 17.07.2009)

Не скрою: будь моя воля, я бы подчинил весь свой творческий потенциал критике Канта. Я искренне, по-юношески влюблен в его идеоматическую утопию. Мне не претит свойственная Эммануилу увлеченность нравственностью как точкой отсчета разумности. Какое-то время Кант был нашим с детьми ежевечерним чтением. Пока нас Нюша не выдала и мама философа не заменила Библией. Шестилетняя Нюша не могла выговорить «трансцендентальный антропоцентризм», и ей дополнительной пайки сливочной помадки для «улучшенной работы мозга» не полагалось. Мстительная девочка растет, в меня.

А мы зажигали в бытовке свечу и тибетскую благовонную палочку, готовили макароны с лососем, включали «Рождественский цикл» Клауса Номе и читали вслух, нараспев «Критику чистого разума».

С тех пор даже десятилетняя Варя помнит, что по Канту совершенство заключается в совпадении того, что сделать необходимо и сделать хочется. Пока эта истина относится только к еде и другим естественным нуждам, но все лучше, чем ничего. Да, Кант — мой «цветок Колриджа». Как же права была в сказочном 1970-м моя няня, Софья Филипповна, когда говорила: «Ты слишком умный, Ванюша, чтобы не понимать этого». И хлестала меня, проказника, проводом от утюга по ляжкам, если я таскал соседского кота за яички.

Но в угоду современным вкусам я вынужден «наступить на горло» искушению умственного сладострастия и вернуться к тому, что необходимо роду человеческому непосредственно сейчас, в кризис, а именно — к народным поверьям, бытующим на территориях от 52 по 80 км Новорижского шоссе.

СИМКА ИЗ ПРЕИСПОДНЕЙ

Однажды во время трехчасового сеанса спортивной ходьбы по обочине скоростного шоссе Евдокия нашла в придорожной пыли кем-то оброненную симку, через пять минут Варя нашла на другой стороне шоссе потертый мобильный аппарат фирмы Nokia 5100 удовлетворительного состояния. Я отобрал у них находки, вставил сим-карту в аппарат и попробовал включить его. Самое удивительное, что аппарат отозвался. В списке контактов был только один номер — длинный, с префиксами иностранной державы. Мало того, номер заканчивался на 666. Меня, как духовное лицо и в прошлом военнообязанного, встревожила эта череда совпадений с намеками. Я выключил телефон, извлек симку и все раскидал по местам — где что нашли. Дети пытались воспрепятствовать, но я строго ответил, что именно этот оператор связи меня не устраивает — бесконечно дорогой контракт и малая зона покрытия. Сейчас я сожалею, что не обратил внимания на значок оператора. Кажется, ничего не высветилось.

По возвращении на дачу я рассказал продавщице в торговой палатке у ворот о находке. Каково же было мое изумление, когда милая и доселе уравновешенная девушка изменилась в лице, немедленно закрыла торговую точку и куда-то убежала. А ближе к ночи я был вынужден со своей ненаглядной горлицей Оксаной поехать забирать со станции нашего друга медика — Диму Селезнева. По дороге мы встретили около пяти человек с фонариками в руках, которые что-то искали в ночи на обочине шоссе. Среди них я заметил и продавщицу.

Мы дождались товарища, вернулись на дачу и благополучно забыли обо всем, благо товарищ сносно готовил сибас на решетке и водки выпить был не дурак. Утром я пошел за пивом, чтобы привести в порядок мысли. Дежурила опять та же барышня, только вид у нее был измотанный — синяки под глазами, засохшая пена в уголках рта. Не сдержав любопытства, я спросил, что она искала ночью с фонариком.

— Мобильный чертов, — призналась продавщица.

— Обронили? — не понял я.

— Да нет, — устало ухмыльнулась продавщица. — Это не мой, это черт оставляет, чтобы желание за душу выполнить.

— И что, у вас есть такое желание? — заинтересовался я.

Девушка зарделась щеками, а потом рассказала историю о «чертовой трубке» у поселка Первомайское.

В год миллениума одного местного бизнесмена (он шиншилл на шубы разводил), возвращающегося с фермы, угораздило в грозу попасть. В самое «желтое око». До деревни он добежать бы не успел, и ему пришлось укрыться от дождя под мостом, на пересечении двух дорог. Причем та дорога, которая шла под Новорижским шоссе, давно была заброшена. Люди рассказывали, что там и раньше происходило что-то очень недоброе. Бизнесмену на тот момент были нужны деньги — не хватало на установку «септика». А без «септика» все нечистоты дождем вымывало на соседние участки. С первыми раскатами грома бизнесмен услышал звонящий рядом на земле мобильный телефон. Мужчина обрадовался: не каждый день люди роняют из машин мобильные телефоны. Он тут же сим-карту выкинул, а телефон в карман определил. Неожиданно, после очередного грохота небесного, телефон вновь затрясся и заиграл музтемой из «Твин Пикса». Мужчина оторопел и рефлекторно ответил на вызов. Из трубки донеслось: «Это я, Вельзевул. Выполню любое желание в бартер на душу. После естественной кончины, само собой. Жить будешь сто двадцать лет. Деньги на “септик” получишь почтовым переводом, и у соседа, который в Мосэнерго работает, новая баня сгорит. Электропроводка. Мухой клянусь!»

Бизнесмена воспитала бабушка — женщина воцерковленная, поэтому бизнесмен не дикий был и сначала задумался. В итоге перекрестился, как помнил, бросил телефон, где нашел, и прочь оттуда, прямо сквозь ливень, рванул. Дома все бабушке рассказал, а она — участковому. Тот, конечно, добрую старушку высмеял на людях: она в поселковой конторе его встретила. Высмеять-то высмеял, но домой вернулся сам не свой. Участковый жил в Городище — от Первомайского через лес, мимо кооператива «Альтаир». Дома уже, под утро, служивый признался жене Алене, что, может быть, его скоро в ГИБДД переведут, потому что черт попутал. Через месяц его и правда в ГИБДД определили, и они с женой в Москву переехали. Перед отъездом его жена, женщина в сути неиспорченная, по секрету продавщице рассказала, что ее Славка месяц под мост своих ребят из отделения водил в ад звонить, и они тоже теперь в ГИБДД работают, а вместо «переведенных» в районную милицию из Липецка набрали. Продавщица поинтересовалась: где «чертов телефон» лежит?

Алена ответила, что Славка его разобрал и по шоссе раскидал. Мол, ГИБДД не резиновое.

И с тех пор бытует среди людей поверье, что лежат этот телефон и эта симка где-то между 65 и 72 км. Если их найти и собрать воедино, то можно самому желания заказывать. Только никто не находил пока. А может, и находил, но нам это неведомо.

P.S. Навещал я с детьми этот перекресток, учил малышей из револьвера по банкам стрелять. Действительно мрачное место. Мы банку на какой-то столбик посреди перекрестка вешали. Под столбиком старый кладбищенский венок лежит. Но копать я не разрешил. Мало ли что.

Тень вождя (Дачное поверье) (Главная / Колонки 24.07.2009)

«В конце XX столетия нацеобразующую группу в России составили дачники».

Будущая Большая Российская Энциклопедия. 2142 год. Издательство «Ахбар». Москва.

В наше обескровленное прагматизмом время дачные поверья — беспроигрышный вариант литературного самоутверждения, и мне, как человеку, увы, гордому, это в определенной степени оскорбительно. Хотя, с другой стороны, видимая польза от подобного чтения значительно превосходит греховные слабости автора. Польза как развлекательного действия, ответственная за приведение в порядок рассудка после общения с деловыми партнерами, так и педагогического, ответственная за воздушное напоминание о бренности житейских противоречий и обязательной, в жанре явленной нам Богом реальности, победы добра над злом.

 Тень вождя (дачное поверье)

 20 июля, в венец лета, моя боголюбивая теща решила перекрыть полы в беседке и, как следствие, отправила меня на рынок за досками с Николаем — местным разнорабочим. Николай — мужик пустой, его жена Лилька долгий срок числилась в кооперативе комендантом, была матерщинница и лицо имела также не умилительное, не с плаката «Ингосстраха». Николай же имел машину «Жигули», шестой модели, десятилетку, на которой мы поехали за досками на строительный рынок в деревню Ядромино. Пока ехали, Николай всячески искал беседы, чтобы намекнуть на причитающийся магарыч.

— Это вот там я денег мне и не надо, ты мне там вот это пиво в магазине купишь и все, — в итоге сформулировал он. — Я это там вот это «Сокол» люблю, полтора литра.

 Пока я покупал ему пиво, он успел подловить знакомого дачника, и тот, несчастный, чтобы скорее расстаться, налил «сотенного» из припаса в багажнике. С заднего сиденья машины дачника за всем наблюдали обеспокоенные супруга и болонка.

 — Лилька будет на тебя кричать, — напомнил я подельщику. — И на меня будет.

— Значит, это как вот не узнает, ты не говори. Мне сам это где вот самое нормально. Доски возьмем, где как вот надо. А то жара, — уверил он.

И действительно, шестиметровые доски мы купили без происшествий, Николай привязал их веревочкой и опротестовал аренду «Газели», чей водитель с большим, глупым и ленивым лицом грыз семечки под солнцем на лавке рядом.

— Куда!? Тысячу за доску хоть. Одна цена. Он это вот, не жилец, за ним Ленин придет вот, — аргументировал Николай.

 Признаться, что к этому времени манера выражать Николаем мысли меня стала изрядно раздражать, но из соображений хорошего тона я поинтересовался: «В смысле Ленин придет?»

— Так это он, на своей, вот там помогал плиты из пионерлагеря вывезти. Этим, которые на иномарке под каток там как, значит, вот. На пятьдесят метров голову у одного отбило, искали там вот все. Вокруг.

— А Ленин как причастен к этой трагедии? — смиренно продолжил я изнурительную беседу.

— Он и спихнул этих под каток. Они памятник свалили, а я взял Ленина себе потом вот. Бесплатно почти. Там чугун, он палкой, без руки, не сломаешь, вот, скульптура, прошлый социализм, — увлеченно рассказывал Николай. — Где это вот меня тоже звали машину обмывать, а меня Лилька с насосом заставила, а они поехали втроем и под каток. Обратно когда ехали. Я насос делаю, пиво поставил в тень, под Ленина, я его зеленой краской покрасил, которая от забора осталась там где вот. Сижу, хочу пива попить, а оно горячее и тени нет. У столба есть, у кастрюли есть, а у Ленина нет. Ну так я к Лильке, потому что она знает что. У меня так пять лет назад было. Отравился сильно. Ловили. В общем, к Лильке иду, слышу — идет сзади. Я там гляжу — тень есть. Ленина. Владимира вот как где это Ильича.

 Когда я дешифровал эту часть истории дочери Евдокии, во время ежедневного десятикилометрового променада по окрестным полям, безвинное дитя резонно предположило, что Николай, как всегда, «накалдырился».

— Логику приемлю. Первое, что приходит в голову, — согласился я. — Но ты подумай: у Николая провал в образном мышлении. Где он узнал?

 Далее Николай крайне подробно описал недоразумение, из-за чего его уволили с работы и определили к насильственному лечению. В заключение он вспомнил:

— И потом, я ихнюю машину видел. Железо в кучу. На лонжероне справа пятерня, как толкали, а сначала руку краской зеленой вот макнули. С маху так. Вжить! На скорости. И под каток.

 Не дерзая утомлять читателя публицистическими изысками коренного дачника, схематично обрисую осознанную мною картину злоключений Николая, памятника Ленина, его смертоносной тени и печальной судьбы друзей-собутыльников.

 В распоряжении одного из них находился погрузочный кран на платформе машины ЗИЛ. Именно это обстоятельство сделало их деятельность по общенародному разворовыванию заброшенного пионерского лагеря особенно удачливой. Если остальные жители выламывали дверные скобы и резали садовыми секачами кабель, то наши герои с помощью крана сняли несколько сотен квадратных бетонных плит с дорожек и продали их в соседний кооператив. На вырученные деньги купили у главного инженера истринского хладокомбината давно облюбованную иномарку, напились водки и в тот же день всмятку разбились о стоящий на обочине каток. Непосредственно во время акции вандализма в пионерском лагере они, куража ради, спихнули с каменного постамента двухметровую статую Ленина. Статую потом погрузил к себе владелец грузовика и обменял Николаю на новый казенный счетчик, который тот накануне стащил у Лильки. Николай до своих видений поставил памятник во дворе, но после видений нанял таджиков с соседней дачи, и те за Лилькину справку отволокли памятник на Ядроминское кладбище, где поставили между захоронениями семьи Семеновых и Швецовых. На следующий день у живой части семьи Семеновых при невыясненных обстоятельствах издохла корова, ей кто-то кувалдой, измазанной зеленой краской, череп расколол, а у Швецовых наверняка той же кувалдой перебили газовый отвод. Чудом всей семьей на воздух не взлетели. Поскольку к этому времени Николай успел всем растрепать о своих подозрениях на причастность тени Ленина к гибели трех подельщиков и выпить за это, главы семей Семеновых и Швецовых сходили на кладбище да не поленились перенести статую в часть кладбища, где покоятся останки одиноких старушек. Ну и Николаю морду не забыли побить. Он даже хотел на них в суд подать, но побоялся, что судья, выслушав его рассказ о тени памятника Ленину и просмотрев личное дело, может опять на принудительное лечение отправить.

Так и стоит где-то в тени кривых кладбищенских березок забытый всеми зловещий монумент. И в особо солнечные дни хищно ползает его тень по выцветшим фотографиям всеми забытых женщин, да ничего плохого сделать им больше не может.

 P.S. Мы с детьми на кладбище в той части, где пребывают в мире старушки и мстительная тень Вождя Мирового Пролетариата, не гуляем.

Мир скрывает от нас еще столько тайн, что не обязательно выбирать самые жуткие.

Легенда деревни Ядромино (Главная / Колонки 03.08.2009)

В день моего рождения среди гостей, присутствующих на празднике, развернулась бурная дискуссия. Поводом к ней стала критика возлюбленной тетеревицы Оксаны нашего с Варечкой поступка, а именно: гуляя по ядроминскому сельскому кладбищу, мы полакомились ирисками, оставленными кем-то на свежей могиле. Я искренне полагал, что конфетки оставляют мудрые родственники усопшего в расчете на то, что проходящие мимо путники угостятся ими и помянут усопшего добрым словом. Каждому известно, что православные христиане истово веруют в силу поминания. С каждым добрым словом улучшается положение души в загробном мире. Восходит душа ступенями света к сияющему в небе Престолу Божию. У купцов прошлого столетия считалось обыкновением в завещании отдельной бюджетной строкой указывать оплату поминовений в десяти монастырях на сто лет.

Каково же было мое недоумение, когда Кысса выдвинула в качестве доминирующей гипотезы следующую версию: мол, ириски покойникам оставляют.

Я, Маша Голубкина и дети сочли это абсолютным абсурдом, потому что покойники по сладкому «не парятся». Покойникам и без ирисок есть чем досуг занять. Однако матушку поддержали остальные гости. Мы надеялись, что на нашу с Машей и детьми сторону встанут космонавты, но они по дороге попали в аварию и не приехали. Таким образом, было соборно решено сладостей с могил не кушать, за исключением крайних случаев.

Опечаленные таким исходом дела, мы с детьми решили прогуляться до ОЛО — «Охотничьего лаза оборотня», в своей физической реальности — двухметровой трубы, врытой в качестве водоспуска под трассой. По дороге мы встретили молодого человека, гуляющего в полях с белой русской борзой. А уже смеркалось. Молодой человек на вопрос шестилетней Нюши, не найдется ли у него огонька, ответил по-французски, что не курит и ей не советует. Не то что бы мы хорошо знали французский, но, судя по тому, что молодой человек с гортанными криками бросился бежать от нас прочь, в поля напролом, сквозь заросли иван-чая, был ясен общий смысл. На обратном пути мы допытывались у Нюши, почему она попросила огонька, а не уточнила время или не пожаловалась на погоду. Нюша ответила со свойственной ей тотальной логикой: так все хулиганы спрашивают, а мы похожи на хулиганов.

В контексте исповедуемой мною модели многовариативной бытийности наличие дополнительных странностей указывает на процесс трансформации текущего варианта действительности в новый. Заинтригованный этим выводом, я спросил детей, кто направленно фантазировал. Анфиса призналась, что попробовала угадать местные легенды и прославиться их публикацией в «контакте ру» (по моей высокой протекции, само собой), получить денежную премию и купить на нее модный «дивайс» (по-русски — «приблуду») типа BlackBerry.

В переводе с подросткового на удобоносимый язык ее история звучала так:

Легенда деревни Ядромино.

Осенью 1842 года генерал Кормеев Глеб Александрович, протирая после охоты ветошью борзую собаку по кличке Гамма, обнаружил спрятанную у нее за ошейником любовную записку. Записка позволила герою войны 1812 года убедиться в существовании амурной связи его дочери Настеньки с преподавателем французского языка мсье Арни Готье, 21 года от роду. Глеб Александрович незамедлительно приказал дворовым привязать француза к пушке и выстрелить картечью в закатное солнце. На месте, где, по свидетельствам очевидцев, упало ядро, ныне находится деревня Ядромино (72-й км Старого Волоколамского шоссе). Также генерал приказал повесить на заднем дворе участвовавшую в общей интриге борзую. Сам же уехал на лошади с дочерью и ружьем в сторону леса. Не было Глеба Александровича до глубокой ночи, а вернулся он один. Более о его дочери-красавице Настеньке никто не вспоминал. Официально считалось, что Анастасия Глебовна Кормеева скоропостижно скончалась от грудной жабы. Пустой гроб в могилу опустили два ее брата. Отец на похоронах не присутствовал. Генерал еще раз женился, имел от второго брака троих детей и умер в возрасте 96 лет.

Среди современных жителей Ядромино и расположенных рядом деревень существует поверье, что в ночь накануне дня летнего солнцестояния на окрестных дорогах можно встретить странно одетого красивого француза с белой борзой собакой. Если попробовать заговорить с ним, то он называет выигрышный лотерейный номер. Проблема заключается в том, что жители не знают, о какой именно лотерее идет речь, и поэтому в этот день на деревенской почте обязательно кто-нибудь из селян скупает все лотерейные билеты.

Также кажется необычным, что в местных общеобразовательных школах изучают не английский, а французский язык.

Я похвалил Анфису за трудолюбие, пообещал на следующее Рождество желанную «приблуду» и уточнил: где она раньше встреченного нами француза-неврастеника с борзой видела? Лукавое дитя развело руками и ответило: нигде.

Увы мне, влюбленному глупцу. Я так много посвятил метафизическому образованию детей, что страшно подумать, чего может произойти, стань хоть один из них сносным писателем.

P.S. Разумеется, юный интурист гостит у кого-то на даче в одном из ближайших кооперативов. Скорее всего, Анфиса встречала его в сельском продмаге или у торговой палатки. Но... Поди знай!

P.S. 2. Ирония судьбы: на даче скверно берет «Билайн», и мне с Кыссой пришлось отправлять вышеприведенный материал с кладбища, где мобильная связь выше всяких похвал.

Соборность (проповедь). Во имя Отца и Сына, и Святого Духа! (Главная / Колонки 10.08.2009)

Людям, не следующим базовым требованиям канонической дисциплины христианина по бесчисленному количеству причин, весомость которых оценивать прилично лишь Господу, стоит уделить самое деликатное внимание, страшась притом отторгнуть их нежные души от шанса познания Истины грубостью личных доводов.

Для правильного восприятия текста рекомендуется включить звук в компьютере и воспроизвести звуковой файл Thomas Otten / Angelo Badalamenti

Однако с учетом неоднозначности общественного мнения относительно собственной фигуры дерзну предположить, что последнее чувство, которое я могу вызвать как пастырь — это страх. Что вынуждает меня по закону совести и пользуясь ситуацией внести определенную ясность в те или иные церковные определения, все чаще и чаще, к месту и нет, применяемые в партикулярной речи.

Вот, например: «соборность» никоим образом не подразумевает толпу хмурого, бородатого электората, обуянного неприятием чего-либо. Соборность суть согласие в отношении чего-либо всеми верующими людьми и, что самое главное, понимание необходимости подчинить, любви Христовой ради, частное мнение общественному. Относительно неоднозначности последнего в отношении меня я упоминал выше. Соборность — почти платоновский мир, где общее соединено с единичным, а космическое — с человеческим.

Благотворное влияние принципа соборности на человека очевидно и звучит в унисон с большинством пунктов Уголовного и Гражданских процессуальных кодексов, негативное следует отнести к проявлениям психической неуравновешенности и дурного воспитания. Как то: «соборно» принято соблюдать воздержание во время постов как малую, но единственно доступную нам жертву Богу в мирной жизни. «Соборно» решено не вкушать без надобности крови, из опасения утратить по здоровью дар возвышенного суждения.

«Соборно» утверждена полезность исповеди как метода продемонстрировать Небу свою способность к объективной самооценке, что тоже нас выгодно отличает от приматов.

А погоня с обличительными речами за нарушителями означенных правил не входит в компетенцию внимающего духу соборности. Причина тому упоительно проста — нарушающий установленные «соборным разумом» принципы сам, автоматически, выпадает из сферы духовного протектората Церкви и лишается благодатного дара соборного соучастия.

Проявление дара отчетливо выражено в произношении диаконом Великой ектинии (прошения). «Миром Господу помолимся», — возглашает он, и мы видим себя в окружении единомышленников, молящихся в студеных скитах Крайнего Севера, выжженных солнцем монастырях Африки, оцепленных городским шумом храмах европейских городов. Мы, не знающие друг друга в лицо, участвуем в жизни друг друга, вторя возносимой к Тверди Небесной просьбе о милости.

«О благорастворении воздухов, о изобилии плодов земных и временех мирных Господу помолимся», — продолжает озвучивать наше обращение диакон.

Да, мы зависим от погоды, мы сеем хлеб, к определенному возрасту для большинства из нас понятие «давление атмосферного столба» перестает быть просто метафорой. Мы ищем в природе стабильности, мы должны кормить детей; между ликвидацией последствий природного катаклизма и посещением зоопарка мы выбираем последнее.

«О мире всего мира, благостоянии Святых Божих церквей Господу помолимся».

Мы не столько боимся умирать, сколько боимся потерять любимого человека, причем потерять нелепо, в угоду мимолетным влечениям группы заинтересованных только в себе лиц, а существование множества Церквей — залог относительного спокойствия, если, конечно, не считать атомного арсенала, вряд ли рассчитанного на победу кого-то конкретного.

Еще мы молимся о процветании своей страны, здоровье близких людей и многом другом, что гарантированно входит в представление о жизненно необходимом для каждого нормального человека. 

Вот о чем мы молимся вместе. Весь круг православного богослужения рассчитан на синхронизацию наших духовных усилий. Это и прилично, и практично, и это наслаждение в самом возвышенном смысле этого слова. Если «я» больше чем «я», до уровня общего согласия, не значит ли это, что «я» и есть «общее», и я вправе им распоряжаться. Светлая сторона власти.

Закрываем глаза и чувствуем, как бьется одно огромное сердце. Ритм его биения пьянит и порождает восторженное ощущение мистической  сопричастности. Мы беспредельны, как Вселенная, источник нашей жизни вечен, и несть в душах наших страха смертного — главной причины испытываемой каждой душой тоски. Это так очевидно, что не требует никаких доказательств. Мы чувствуем «глас хлада тонка» — единственную формулу, которую подобрал пророк Илия для определения присутствия Божия. Перепев ледяного хрусталя. Мурашки.

Сверхзадача — хоть на долю секунды, минуя бездушный механизм принятой очевидности, допустить надежду на «соборную сопричастность», чтобы ничего от тебя не осталось, кроме необоримой извечной силы, порожденной чем-то еще более могущественным, упоминаемым в молитвах лишь в превосходных степенях. Hesychia — покой в безмолвии. Сила взрыва «сверхновой».

И как печально, что порой даже верующие люди умаляют значение соборности до уровня идеологического эталона, а провозглашение Великой ектинии происходит формально и воспринимается соответственно. Нет, соборность — явление гораздо более высокого порядка, требующее работы всего доступного душе и разуму потенциала. Соборность — один из ключей к тайне творения миров. Нам необходимо овладеть им, и страх отступит. Уверяю вас как пастырь не по достоинству, но вопреки. Только милостью Божией в редкие мгновения сопричастный по-настоящему «соборному духу». Аминь.

Папа (Главная / Колонки 24.08.2009)

«Это было у моря, где ажурная пена, Где встречается редко городской экипаж. Королева играла в башне замка Шопена, И, внимая Шопену, полюбил ее паж...»

Любимое стихотворение моего отца

«Неописуемая, невещественная, но  могущественная, смертельная и прекрасная, как первородная стихия...»

Гейзенберг

Движимый сентиментальным порывом, я посетил дом на Войковской, в котором когда-то жил и из которого ушел на своих ногах умирать в госпиталь мой отец — гвардии полковник Иван Иванович Охлобыстин, человек столь же противоречивый, сколь и героический.

О детстве и юности своего отца я мог бы судить только по его личным воспоминаниям, а ими он со мною не делился. Я был последний сын. Кажется, я раздражал папу, во всяком случае мною он явно тяготился, что никак не меняет моего благоговейного отношения к нему как отцу и личности.

Первое знание о прошлом родителя я получил от среднего брата Николая, который тоже не испытывал ко мне симпатий и даже сумел пробудить во мне ответное чувство — равнодушие.

Итак: в 20-х годах XX столетия, на заре авиации, папа со своим лучшим другом-абхазом хотели стать летчиками, но авиатехника тех времен не вызвала у них доверия, и они отправились в Военно-медицинскую академию им. Кирова (не уверен, что тогда она уже была им. Кирова, но неважно). Академию папа окончил с отличием, прослыл прекрасным хирургом и был командирован в медсанчасть при штабе маршала Тухачевского. Тот привил ему вкус к Бетховену и заочно, по переписке, познакомил с Шарлем де Голлем. От этого интеллигентного человека папа уехал служить в Особую Дальневосточную армию под командованием одного из членов Специального судебного присутствия — маршала Блюхера, приговорившего маршала Тухачевского к смертной казни за шпионаж в пользу Германии. Закономерно, что и сам Василий Константинович Блюхер через год был приговорен к той же мере наказания, но уже за шпионаж в пользу Японии. Видимо, встревоженный частой сменой руководства и отсутствием наверху здорового революционного азарта, папа уехал воевать в Испанию, где познакомился со своим будущим командиром — генералом Родимцевым. С ним они бились за Сталинград.     Воспоминание детства: окончательно выйдя в отставку, папа нанялся судовым врачом на гражданское судно, ходившее туристическим маршрутом Москва — Астрахань. Иногда он брал меня с собой. Именно там, первый раз взойдя на корабль, я понял, что скорее всего рожден для роскоши. Затянутые бордовым бархатом стены и надраенные медные поручни раз и навсегда сориентировали мой вкус на чувственные эталоны Ренессанса.

Что до папы, так он активно ухаживал за буфетчицами, ночами воровал со мной тараньку, которую доверчивые матросы оставляли сушиться на корме. И обожал экскурсии. Только никогда не выходил в Волгограде. Меня он отправлял в город со старпомом, а сам оставался пить коньяк в судовом буфете. Видимо, ему было что вспомнить.

Генерал Родимцев в своей книге описывает папу так: «Пробираясь меж окопами, я встретил начальника санитарной службы Ивана Охлобыстина. Мне очень нравился характер этого человека: он никогда не унывал». То есть начальство документально признавало, что папа был практикующий оптимист. Во время ведения боевых действий это спорное в мирных условиях качество является одним из неопровержимых доказательств отваги. И это с учетом того, что сам Родимцев, сверх остальных заслуг, для поддержания боевого духа имел привычку время от времени вместе со старшим офицерским составом лично ходить в рукопашную, чем приводил в ужас холеных тыловых душегубов из Особого отдела, за что генерал находился под их неусыпным вниманием.

Как-то во время очередной волны репрессий были арестованы несколько сотрудников госпиталя, который возглавлял папа, к тому времени уже полковник и кавалер ордена Ленина. Ждал «Героя», но не выдержали нервы, и, облачившись в парадный мундир, папа напился вдрызг спирта, принял, не раздеваясь, в солдатской бане душ и явился на доклад к Родимцеву, угрожая ординарцам генерала табельным оружием. Врачей отпустили, «Героя» не дали. Сам папа саркастически называл это происшествие «подвигом Ипполита», видимо имея в виду эпизод фильма «Ирония судьбы, или С легким паром». Несколькими годами позже родитель вернул долг обидчикам личным присутствием на казни Берии, по долгу врача призванный констатировать смерть этого упыря. Хотя даже в этих драматических обстоятельствах папа проявил благородство, милосердно предложив осужденному посетить перед расстрелом туалет, чего тот не сделал и во время казни обильно облегчился в брюки, смешав кровь советского офицера с мочой.

Перед войной папа женился на прекрасной одесситке, главном редакторе прогрессивного журнала «Знамя» (или «Заря» — неважно) Анастасии Зорич.

Она родила ему двух детей: Олю и Лешу. Поводом к разрыву с красавицей Анастасией стал отъезд папы на очередную войну в Корею.

Оля и Леша ко мне относились с интересом, но без участия. Ныне Оля коротает дни в Новой Зеландии, а след старшего брата теряется где-то в портовых кабаках Кейптауна, куда его занесла судьба преподавателя Одесского мореходного училища.

Кто родил папе Колю, я не знаю, а меня родила моя мама — девятнадцатилетняя деревенская девушка, в летнее время работавшая секретарем главного врача профилактория — моего папы, мужчины 1905 года рождения.

Через пять лет, словно очнувшись от наваждения, мама от папы сбежала в общежитие, а я поехал до четвертого класса жить к бабушке. Папа еще раз женился на женщине, имени которого так никто из семьи и не узнал. Потом хотел жениться вновь, но умер.

Последние годы внешне он походил на Мелькиадеса из «Ста лет одиночества» и действительно, по-настоящему был одинок и жалок. Несколько раз добросердечные прохожие принимали отца, сидящего на лавочке у подъезда своего дома, за нищего и подавали ему мелкие монетки. Папу это дико забавило.

Ко времени моей относительной умственной зрелости он находился в стадии активного биологического распада, что, впрочем, не сказывалось на его блистательном интеллекте и царственной самодостаточности. За месяц до своего отбытия в приемный покой госпиталя им. Бурденко папа поинтересовался, люблю ли я золото. «Очень», — честно признался я. Тогда папа залез рукой себе в рот, выломал оттуда два зуба в золотых коронках и протянул мне. Да, еще он отсчитал мне четырнадцать рублей на оплату обряда Святого Крещения в церкви Всех Святых, находящейся неподалеку от станции метро «Сокол». Ему, убежденному коммунисту, импонировали мои идеалистические настроения. Вот, собственно, и все, что я могу рассказать о своем отце. Все остальное относится более к области предположений и обрывочных, детских воспоминаний: редкие прогулки по заснеженному лесу, подаренный на семилетие нож, привезенный им в 1959 году из Лаоса, книга «Тайна океана» и украденная им у меня коллекция конфетных фантиков.

Что еще: папа не имел ни одной слабости, кроме женщин и войны, вел аскетичный образ жизни, не интересовался судьбами своих детей, говорил на пяти языках, обожал поэзию Серебряного века, дружил с артистом Черкасовым и считал Солженицына предателем, а ядерную войну — единственным способом достижения мирового процветания. За репринтное издание «Мастера и Маргариты» я ему клятвенно обещал, что если ненароком окажусь у «ядерной кнопки», то гарантированно использую выпавший мне шанс, а если не окажусь, то возьму это обещание у своих детей, которых я должен иметь, как он, не менее пяти. А еще на папиных похоронах я решил, что навещу его могилу в день своего пятидесятилетия. Чтобы не беспокоить по пустякам. Осталось семь лет.

Удивительно, сколь сумбурно звучат воспоминания о таком особенном человеке, как мой отец. Но попробуй я воспользоваться своими литературными навыками и придай этой истории определенную форму, бесследно исчез бы всякий намек на его подлинную индивидуальность.

Мой романтический променад к дому отца закончился случайной встречей с древней старушкой, живущей в этом же доме. На вопрос: помнит ли она полковника Охлобыстина из 27-й квартиры, старушка ответила, что в 27-й квартире на пятом этаже такой человек никогда не жил, а жил там всегда некто Седов.

Вот так вот: еще одну жизнь слизнула незаметно набежавшая волна времени и безвозвратно унесла за собой в море небытия. И это восхитительно!

Правила хорошего тона (Главная / Колонки 31.08.2009)

Атеистов, эзотериков и представителей банка «Русский cтандарт» просьба не беспокоиться.

Несуществующая, но необходимая надпись где-нибудь в красивом месте

Очевидность — одно из наиболее очевидных качеств Господа. Оно очевидно, как бесконечность мироздания или как факт самосознания. В череде этих очевидностей стоит обратить внимание на пункты, относящиеся к практической реализации самого принципа очевидности. Звучит более чем абстрактно, выражается более чем конкретно. Экономя ваше время, поделюсь не то чтобы самым существенным, такое с ходу не усвоится, поделюсь самым практичным. Начну с простого.

 ПРАВИЛА ХОРОШЕГО ТОНА

 1.  Как не погибнуть в автомобильной катастрофе

 Боимся смерти, боимся, проказники. Раньше не хочется, да и вообще нежелательно, хотя понимаем, что не отвертеться. Для одних встреча с покойником — примета к долгой жизни, для других — приступ вегето-сосудистой дистонии.

Едем в машине, глядь, а впереди авария. Вертим башкой, в тайной надежде кровищи побольше разглядеть и возрадоваться, что сами живы-здоровы. Это естественно, но неправильно.

Правильно так: видишь, впереди авария, не поленись про себя попросить: Господи, лишь бы все живы остались. 

Поначалу себя к такому великодушию приучать надо, потом в привычку войдет. А как в привычку войдет — беспокойства только у вашей страховой компании могут случиться, вас не коснется. И вам еще один повод для здорового самоуважения и сладкого чувства житейской осмысленности. Как-никак, а принял мистическое участие в благоустройстве бытия.

Почему так? Потому что очевидно. И работает. Можно проверить. Поди поспорь, да? Я же говорю — очевидно. 

 2.  Как привлечь удачу

Мы любим подарки, не всегда и не ото всех, но любим. Это естественно и не грешно, если речь не идет о вымогательстве.

Для получения подарка нужен повод: день рождения, чья-то симпатия, бонус за участие. Бывают исключения, «подарки судьбы». Название не совсем корректное, но именно эти исключения мы и называем удачей. Люди, искушенные в маркетинговой политике книжного рынка, не дадут соврать: брошюрованные инструкции по немедленному стяжанию счастья с прилавка уходят первыми. Что тоже не срамно для покупателя. Кто не хочет быть счастливым? Очевидно — все. Другое дело: инструкции пишут люди, де-юре желающие поделиться своим счастьем, де-факто имеющие коммерческие сборы от продаж вышеупомянутых инструкций, а соответственно, подразумевающие в одном из пунктов своего личного «счастья» тягу к счастью менее удачливого покупателя, который нужного секрета не знает и книг не пишет. Есть в этом что-то негармоничное. Логичнее было бы даром, раз уж все понял, проверил, убедился и поделиться не прочь. Были и такие. Но обычно их почему-то спешили либо умертвить в спешке, либо все за них пересказать своими словами, «свои слова» выложить печатными знаками, а дальше схему вы знаете. Парадокс. 

Я делюсь тоже небескорыстно. Но я долг пытаюсь вернуть. Знаю, что не получится, но попробовать стоит.

Все волшебно просто: вам дарят подарок, вы дарителя вслух благодарите, а про себя: спасибо, Господи. И опять же: вначале заставлять себя надо, потом входит в привычку. Вопрос дисциплины. И так со всем: жив остался — врачу вслух, Богу про себя, на чувство взаимностью ответили, не забудьте в небо с благодарностью глаза поднять и т. д. Хорошая погода, вкусный обед, добрый комментарий считаются. Все считается. Как до рефлекса доведете, тут же и попрет. Потому что счастлив благодарный. Благодарный за жизнь в целом благодарен, а счастье жизни подразумевает все остальные виды счастья, включая удачу. Очевидно только так, а не то, что за деньги предлагают — с другого конца заходить, типа: зажмурьтесь и представьте себя с картофельным мешком бриллиантов на феодосийских «золотых песках». Бред, однако, и вред нервной системе. С осмысления материального мира начинать стоит. Беспроигрышный вариант. Тонкие игры человеческого подсознания, с Божьего одобрения разумеется. 

 3.  Как стать желанным

Этот секрет было бы надежней раскрыть в его евангельской интерпретации, но из уважения к частному мнению не просвещенных в христианском богословии читателей и из опасения кощунственных комментариев ограничусь гражданской версией.

Нам нравится нравиться. Представители психически здоровой части аудитории тяготятся возможным неприятием себя другими. Хочется быть желанным в компании, приятно осознавать, что тебя рады видеть, воодушевляет понимание того, что спрашивающего тебя, как дела, действительно это интересует, а он не просто коротает время, пока лифт до нужного этажа не поднялся.

Тут уж совсем все просто — нужно попытаться принять человека таким, каким он является на самом деле, а не таким, каким мы его себе придумали. Когда я сказал «просто», я имел в виду теорию, на практике это неимоверно сложно. Потому что мы разные и, к сожалению, далеко не идеальные — нудные, сопливые, прижимистые, беспокойные, глупые, чванливые и прочая. Но это мы. Других нет. Нужно смириться с этим и попытаться извлечь хоть какую-то радость из этого вынужденного общения. Сама попытка — уже успех. Люди понимают, что любить их, по большому счету, не за что, но также они интуитивно чувствуют вашу готовность попробовать. Это так подкупает. Откуда-то, из бездны сознания, прижатые к илистому дну грузом защитных реакций, наши робкие души застенчиво предлагают: ну если даже так принимаешь, скажи, как надо, и я попытаюсь стать таким, как ты хочешь.  

Загвоздка в том, как вычислить: какой человек на самом деле? А и понимать не надо, просто вспомните, что вы родственники, хоть и очень дальние, но родственники. С родственников какой спрос?! Тем более с болезных.

Да, предатель, душегуб и мздоимец. Но так кровинушка родная ведь! Это вы сами приговоры выписывайте,а  я пойду ему в тюрьму поесть соберу. Сами понимаете, племяш — куда денешься?! Ларискин сынок, от второго брака. Она сама с дуриной на всю черепную коробку, но как мы однажды с ней в лесу потерялись! Думали все. Благо сообразили и по линии электропередачи до большака выбрались. Под утро. Мне шесть было, а ей четыре. 

На самом деле нас с вами связывает так много общего, что особых усилий и не потребуется, но это не исключает вышеупомянутой сложности. Опять вопрос практики. На каждого вокруг по вопросу: а мы чай не родственники ли, больно чудной ты? Про себя желательно, чтобы избежать дополнительных искушений. Мы же не идеальны. Месяц внутренней работы, и люди начнут искренне сожалеть, что приходится с вами расставаться.

Ну и конечно: спасибо, Господи, за эти слова (см. №2).

Тамагочи (Главная / Колонки 07.09.2009)

В свете наступающих событий — имеются в виду: роковое приближение двенадцатой планеты, утверждение группой высокопоставленных идиотов новых лингвистических правил и стабильность развития экономического кризиса — считаю своим гражданским долгом поделиться личной педагогической методикой, прошедшей серию полевых и клинических испытаний в непростых условиях моей семьи. Всем поделиться не позволит формат статьи и ограниченный интерес большей части аудитории, рассматривающей возможность завести ребенка как альтернативу пуделю.

Также понимаю, что у большинства читателей не встречу понимания, но правда не нуждается в понимании, правда самодостаточна. Так уж простите меня заранее и не сочтите вышеприведенные слова проявлением чванства упертого болвана, пораженного синдромом «чингизита». Хотя... Чего греха таить, грешен частью и этим, но в разумных пропорциях, позволенных любому многодетному отцу. Для нас, многодетных отцов или просто «отцов», это мизерное и заслуженное поощрение за сознательный отказ от сладостных утех, в изобилии источаемых внешним миром. Никогда не пересечь нам межгалактические пространства в поисках разумной жизни, не раствориться сознанием в экстатической бездне «иссихио», даже от души на «День независимости хрен знает от кого или от чего» не поиграть с друзьями в русскую рулетку. Мы (отцы, от 3 особей и больше) намертво прикованы текущей реальностью к оцинкованной стене рациональности. Логика наша мрачна и величественна. Она подсказывает следующее: дети ничем не отличаются от взрослых, только они слабее, глупее и безжалостнее. Исходя из этого имеет смысл придерживаться определенного набора правил.

Правило 1 (догматическое)

Никогда не делайте того, чего не хотели бы, чтобы делали ваши дети. Неважно, узнают дети о вашем поступке или нет, но по наступлении определенного срока, в силу пока не изученных, но неумолимо действующих законов природы, они поступят или попытаются поступить точно так же. Пристрастие одного из родителей к блуду рано или поздно гарантирует превращение его очаровательного пупса в сексуально озабоченного неврастеника. К алкоголю — в пьяницу или наркомана. К неправедному заработку — в вора. И так далее. Единственное, что способно оборвать эту порочную преемственность, — следование религиозным принципам и соблюдение обрядового кодекса. В моем случае, с учетом того, что я христианин, это молитва и Святое Причастие. Болтовня об эффективности светских методик — полная чушь, не имеющая под собой никаких оснований, не доказуемая ни опытом, ни статистикой. А посему не обманывайтесь и не вредите своему ребенку, надеясь выгадать для себя сегмент дополнительных свобод. Человек не может быть свободен. Есть только одна свобода — свобода от греха. Грех в своей феноменологической сути — это непреодолимая зависимость. А блуд, пьянство, жестокосердие — лишь тусклые узоры на ледяном монолите гордыни. Именно она стала причиной низвержения Люцифера. Таким образом, стать свободным можно, только отказавшись от самого себя, подчинив свою жизнь рабскому служению другим. Дети — самый приятный вариант «других».

Правило 2 (рекомендованное главным детским психиатром столицы, мудрым еврейским дедулькой)

Читайте детям перед сном. Много читайте. Не стану обосновывать эту рекомендацию доводами из практики гештальт или НЛП-терапии, сразу перейду к результату. Регулярное чтение позволит вам в период подросткового кризиса избежать потери душевного контакта с ребенком и обеспечит взаимопонимание на всю последующую жизнь.

Правило 3 (индустриальное): информация

Большую часть того, что узнает о жизни ваш ребенок, он должен узнать от вас. Говоря техническим языком, за наполнение «жесткого диска» отвечаете вы, за «антивирусные» программы тоже.

У современного мира нет проблемы недостатка информации, есть проблема ее систематизации. В этом вопросе нашим бесценным помощником может стать продукция фирмы Apple, в частности дивная, хоть и «замороченная» программа iTunes. Понятно, что ее создателей меньше всего на свете заботило воспитание наших детей, скорее они руководствовались алчностью, но «всякое дыхание славит Господа». Я инсталлировал iTunes только на свой стационарный компьютер, и соответственно, только я решаю, какую музыку будут слушать мои дети и какие фильмы смотреть. Вот, например, на подаренные Анфисе и Дусе iPhone я закачал только один фильм — «Бегущий по лезвию бритвы». Я бы мог также туда закачать «Матрицу», «Джонни Мнемоник», «Эквилибриум» и «Ледниковый период — 3», но пока не стал. Иначе с гениальным произведением Ридли Скотта они так бы и не познакомились. Детям все равно, что смотреть. Им нравится сам процесс. Они могут пересматривать один и тот же фильм сто раз. Так пусть последовательно знакомятся с настоящим искусством. Хотят не хотят, а посмотрят. От свойственной детству жадности.

Так я косвенно влияю на формирование их вкуса. Заметьте: без изуверств, а мог бы и «Бразилию» Терри Гильяма закачать.

Далее (антивирусы): рано или поздно дети увидят фильм ужасов или триллер. Дабы уберечь их психику, я многократно инициировал просмотр «Семейки Адамс» и публично декларировал его нашим семейным фильмом. Теперь я уверен, что ни один фильм ужасов не вызовет у моего ребенка приступа дизурии, подсознательно ребенок будет ассоциировать любой фильм этого жанра с вышеупомянутой блистательной пародией.

Дополнение по теме: не факт, что я буду рядом, когда мои дети увидят фильм, содержащий эротические сцены. Но мы договорились: я им (конспиративно) приношу диски с новыми фильмами, а они (старшие) следят за тем, чтобы при показе сцен с «сиськами-письками» малыши отворачивались, мол, иначе вы малышам психику порушите. Конечно, старшие сквозь пальцы будут подглядывать, но в их маленьких мозгах, в ненасильственной форме, навсегда отложится, что интимная жизнь — вещь деликатная, не подлежащая выносу на всеобщее обсуждение, не относящаяся к разряду развлечений, не являющаяся методом самоутверждения. Поэтому, когда я вижу, что мои дети отводят глаза при виде целующихся на улице влюбленных парочек, я убежден, что на 80 процентов дети искренни.

Еще: музыка. В сознании ребенка музыка не самостоятельна. Музыка — это рингтон или саундтрек. Музыку надо к чему-то «привязывать». Я включаю запись органной музыки и говорю примерно следующее: это играет сам Скотт Росс, вот такая музыка звучит во дворцах, где и вы сможете когда-то станцевать на балу с прекрасным принцем арийской наружности, если, конечно, будете хорошо учиться и перестанете кидать фантики от конфет за мою кровать.

Я сажусь в дачном саду на лавочку с кружкой кофе, кладу рядом телефон, из которого раздается запись играющего клавесина, и мечтательно щурюсь на солнце. А когда кто-то из детей подлетает ко мне с очередным вопросом, сердито ворчу: уходи, примат, не мешай моей милости наслаждаться закатом. Я заслужил благородную старость.

Мы гуляем по аллее. Я предлагаю сыграть в игру: каждый из нас слушает через наушники одну и ту же мелодию и придумывает к ней сцену, в которой виртуально участвует сам, потом рассказывает. Лучшая история награждается мороженым. Ставлю композицию из подборки: Dead Can Dance или Marvin Pontiaс. Правда, выигрываю, как правило, я. Дети глуповаты и косноязычны. Но я не люблю мороженое, поэтому оно все равно достается им.

Вот, пожалуй, пока и достаточно. Формат диктует. Если мои изуверские методики не вызовут у вас отвращения, то я с удовольствием продолжу и на следующей неделе опубликую «Тамагочи-2», а еще через неделю «Тамагочи-3. Воскрешение», а еще через неделю «Тамагочи против Покемонов». Я такой проказник.

Да! Почему «Тамагочи»? Просто у меня  в армии был тамагочи-цыпленок, я не уследил за ним, и он ушел. Хотите верьте, хотите нет, но у меня до сих пор душа болит, что не уследил. Мы же, блин, в ответе...

Лучше быть волшебником, чем наркоманом (Главная / Хроники 11.09.2009)

Иван Охлобыстин играет волшебника в фильме «Поцелуй сквозь стену». Параллельно он снимается еще в четырех картинах: играет «негодяйского негодяя», Чапаева, криэйтора Малюту и дальнобойщика. Актер и священник рассказал о том, как он совмещает кино и служение в церкви и в каких фильмах он готов и не готов играть

«Чего-то меня в последнее время на сказки тянет, — признался Иван Охлобыстин проекту «Сноб». — Наверное, это возрастное. На сказки обычно от чего тянет? Либо по возрасту, либо от передозировки».

«Поцелуй сквозь стену» — третья полнометражная работа режиссера Вартана Акопяна, известного по фильму «Платон». «Сценарий фильма — хороший литературный материал. Милая, трогательная фантастическая комедия», — рассказал Иван Охлобыстин. Сюжет такой: главный герой, молодой человек по имени Кеша (его играет Антон Шагин), однажды случайно натыкается на бродягу, дает ему немного денег, а взамен получает дар — умение проходить сквозь стены. Роль волшебника-неформала (того самого бродяги) играет как раз Охлобыстин. Он появляется в фильме в двух сценах — в самом начале и в самом конце. «Кто играл волшебников? Великие. Это у меня гордыня сатанинская, когда еще будет возможность сыграть волшебника? Пусть и такого непутевого и неформального», — объяснил Охлобыстин свое согласие участвовать в картине.

Актер рассказал, в каких фильмах он ни за что не готов сниматься. «В ерунде или в порнографии какой-нибудь точно не буду. Очень не хочется сниматься с милиционерами. Я недавно снимался в каком-то сериале с милиционерами — надоело до смерти. Чуть шею мне не сломали из-за того, что экономили на каскадерах. Ну и, конечно, важно, чтоб по деньгам хорошо выходило — я же алчный», — говорит Охлобыстин. Иногда он смотрит фильмы со своим участием лишь через несколько лет после того, как они выходят в прокат. «Маму, не горюй», например, только через пять лет посмотрел.

Ивана Охлобыстина много приглашают сниматься. Сейчас кроме «Поцелуя сквозь стену» он занят в фильме «Индус», где, по его словам, изображает «негодяйского негодяя», и в картине «Слон», где играет «дальнобойщика, который крадет слона, чтобы того не пустили на мясо». К тому же продолжаются бесконечные съемки «Поколения П» и «Чапаева-Чапаева». Работа над всеми картинами тормозится из-за нехватки денег: «У "Чапаева" деньги кончились окончательно, у Тихомирова (режиссер фильма. — Прим. ред.) продана квартира, у его друзей проданы производства, и они ждут от Госкино дотации. А там все деньги не могут поделить».

Кино для Охлобыстина — это заработок. Оно не вступает в конфликт со служением в церкви: «Я не считаю церковь работой, это жизнь». А вообще он собирается выдать дочерей замуж и тогда уже посвятить все свое время церкви.

Тата Зарубина, Николай Пророков

Дети в сетях (Главная / Колонки 14.09.2009)

В соответствии с данным в прошлый раз обещанием я возвращаюсь к своему педагогическому опыту и почтительно вверяю познанные мною очевидности вам. Вернемся, однако, к информации. Помимо кинематографа, литературы и музыки, немалую роль в жизни современных детей играют  информационные технологии. Что подозрительно. Неотфильтрованная родительским рассудком информация может ввести ребенка в заблуждение и отвлечь от главного — фанатичного, лишенного всякого намека на критику и оценку обожания своих родителей. Поэтому нужно лично присутствовать при посещении потомством Всемирной сети либо лишить возможности подключения. Слава богу, дети ленивы и чаще всего самостоятельно подключиться не могут, плюс, конечно же, с нашей стороны финансовый барьер (плата за трафик). Но лучше на первом этапе инфодрессуры присутствовать. Не полениться собрать детей вокруг и зачитать со странички портала «Популярная наука» обширную статью о регуляции температуры крови у глубоководных, при помощи поисковой строки найти генератор эльфийских имен, перевести имя Дуся на эльфийский, кстати, получается Kethavel, что означает «Лунный меч» или вывести на экран изображение, передаваемое он-лайн с видеокамер, раскиданных по всему миру. Мы заглядывали в Париж (улица у Эйфелевой башни), Миннеаполис (площадь студенческого городка), Дубай (какое-то страшно помпезное, но пустое место). Можно покопаться на специализированных  форумах и даже пообщаться в них. Специфику форума и его практическую ценность следует оценить загодя. Направление работы — понять, что является для сетевых собеседников консолидирующим фактором. Это могут быть познания в программном обеспечении, наличие коллекций, обмен впечатлениями о прочитанных книгах. Лучше всего форумы абитуриентов. С них дети гарантированно «сползают» на официальные сетевые страницы учебных заведений. Сверхзадачей всей работы в Интернете можно считать выработку у ребенка потребительского отношения к нему, как к мобильному телефону, например. И всегда должна быть альтернатива: ролики, гулять, карусели, мороженое  — Интернет, «Вконтакте.ру». Предательская логика, конечно, но что поделаешь?! Воспитание — это боевые действия на чужой территории.

Этап второй: инфодрессура на дистанции.

Звоню домой, прошу подозвать Анфису. «Анфиса, — говорю, — срочно беги в мою комнату, включи компьютер, войди в Интернет и найди, что означает слово "конверсия", или когда родился Ричард Львиное Сердце, типа: годы жизни, мне по работе надо, давай- давай, где запутаешься, я помогу, давай, за деньги говорим, нет, передай маме, что Варю нельзя, она не разберется, понимаю, что английский, много времени не отнимет, и напомни маме, что она живет не по средствам».

Звоню домой, прошу подозвать Дусю. «Евдокия, — говорю, — закажи мне через Интернет подарок для отца Константина, он давно мечтал о варгане, любит после службы побренчать, разберешься, срочно беги в мою комнату, включи компьютер, войди в Интернет, а я тебе объясню, что делать, потом дождешься курьера с подарком, проверишь чек, дашь 10% сверху, варган не дорогой, деньги в сейфе, где патроны, ключи вернешь на место, я проверю, включила, дождись, пока прогрузится антивирус, зеленый дядька на картинке, да, теперь заходи в Сеть, лучше через "с огоньком, Мазилу", набирай в поисковой "заказать, доставка, варган", начинай с первого, ищи телефон, диктуй мне, теперь крестик в углу, "пуск", "выключить", жди курьера, про отвертку помнишь».

«Про отвертку» я расскажу отдельно в статье «Тамагочи против покемонов», посвященной детской безопасности.

Этап третий: «Моральные ценности семейки Адамс».

Рано или поздно, с нашей помощью или без нее, дети останутся с Сетью наедине и полезут про любовь искать. Слаб человек. Моим будет гораздо легче. У меня старшие девочки младенцев мужского пола маме помогали мыть. Для них биология не откровение, хулиганства ради глянут, вспомнят, что «это» с мылом моют, и в чатах повиснут. Что порекомендовать скудодетным?  Не ленитесь! Я понимаю, что это неэстетично, но выживание породы — задача первоочередная. У меня даже на этот случай есть паритетное соглашение с детьми: за то, что я им в постный день разрешил посмотреть очередную серию «Папиных дочек» (мамы дома не было), они должны мне не менее пяти человек каждый и каждая родить. Производитель на частное усмотрение, но высокий, без сумасшедших и особенно суицидальных в семье, желательно полной, хотя всяко бывает, не мне судить. Но мне разбираться. Хотя к этому эволюционному этапу я еще стратегию не сформулировал. Наверно, придется выпивать. Ничто так не объединяет людей, как пороки. 

Одной не везет, другая общественно самоутверждается, минуя материнские инстинкты. С отпрысками последней связываться не надо, скорее всего кто-то из носителей предшествующего сектора ее генетической цепочки болел сифилисом, а это тоже грозит вырождением. Медицинский факт, как считал доктор Менгеле. Скверный был человек, но с огромной практикой. В аду, небось, умник. Вот для таких и нужна «отвертка», о которой я расскажу в следующий раз.

Я и Борхес (Duo) (Главная / Колонки 21.09.2009)

Написал я было материал про то, как мои детки в портфелях отвертки носят, чтобы злодея насильника в живот пырнуть, да тут дискуссия о смертной казни вышла, где мне волей-неволей, по службе, в гуманисты пришлось податься, иначе нелогично выходило. Решил: напишу о другом, тем паче, судя по комментариям, людям про детей обрыдло думать.

Действительно, тревожная тема, никакой тебе творческой жизни и сексуальной переориентации для нештатного удовольствия. Да и подписывать материалы порядковыми номерами не рекомендуется: это читателя тоталитаризмом пугает. А у меня если не «Тамагочи-3», то получается не стройная система, а так, наброски на тему. Короче говоря, решил про что-нибудь другое, скабрезно-мутное, с элементами декаданса, для поднятия литературного рейтинга. А тут, кузькину мать «болгаркой», у Игоря Ивановича Сукачева серебряная свадьба. Как не написать?! Решил: черт с ним с рейтингом, если дроли мои Гарыныч и Ольга Королева четверть века в жесткой семейной спайке разменяли.

За неделю до этого Игорь Иванович каждый день звонить начал и напоминать злым голосом, что в ресторане и няня есть для детишек. Мы «зуб дали», что будем, и начали думать, чего дарить. Как наряжаться, мозг ломать не стали, потому что Сукачевы наши, тушинские, внешнему виду значения не придающие, а все больше о широте душевной пекущиеся. Что велий плезир означает для нас с Кыссой. Не парадные мы. Нас для «передовой» собирали. И настрадались мы уже за это. Помню, пошли к нашей подруге на «днюху», а ее супруг аж целый театр Станиславского снял, пучок буржуев нагнал и Элтона Джона, проказника, к песням за деньги склонил. Так мы пришли «как обычно». Кысса отмазалась, у нее форма одежды критики не подразумевает: чи хасидка, чи шахидка на выпасе. А мне укорчик: чей-то без смокинга? Так знали кого звали, говорю. К поминкам справлю. Хотя был у меня смокинг, я в нем женился, потом на фестиваль в Канны ездил, потом в нем Колька женился, потом в нем Аркашу схоронили. Отслужил двубортный свое.

Ну, вернусь к Гарыне. Тот не Элтон Джон, пиджака в бриллиантах не имеет, но и в «банях» не поет. Ценит себя поэт народный, рожденный у проруби в деревне Мякинино. И все его ценят, а жену его Ольгу Королеву еще больше ценят, потому что Игорь Иванович — это стихия, причем пьющая, и такое вот богатство двадцать пять лет терпеть не каждая сдюжит.

Гуляли мы в ресторане «Кантри Калина» (кажется, так называется) на Машкинском шоссе, в овраге за кладбищем, где храм мученика Уара, кому за некрещеных молятся. Приехали Игорь Верещагин с супругой, Дима Харатьян с супругой, Серега Галанин с супругой и еще пар семь. Все люди проверенные, мужики в основном «зашитые», что уже само говорит о серьезности коллектива. Кушали богато, на горячее мне кусок жареного мяса принесли размером со спутниковую тарелку. За столом говорили для читателя неинтересно: президента не ругали, за пидорские права не боролись, российской действительности в морду не харкались, тосты да воспоминания в основном. Гарыныч вспомнил, как Королеву зимой, в семьдесят третьем, на катке «заклеил»; Галанин рассказал, как они с Игорем Ивановичем «Бригаду С» по вытрезвителям собирали; Соня Ефремова «мобилу» над столом заносила, а из нее Михаил Олегович кричал, что приехать не может, потому что на Трех вокзалах клоуном работает, но все должны понимать, что он чувствует. Харатьян что-то совсем человеческое сказал, после чего Галанин сначала принялся петь «Всходит солнце над лесом...», потом на Элвиса перешел, потом сам же Харатьян у него гитару отобрал и про «виноградную косточку» исполнил, отчего за столом голимая благодать воцарилась, и Машка Майко предложила пойти воздухом подышать, потому что в титичках сперло. На улице все распределились «по старинке», на бетонных ступеньках у мусорницы, а гитарой Гарыныч овладел. И над ночным оврагом, сквозь холодный туман, скользнув к лесу вдоль лакированных силуэтов дорогостоящих авто, зависли: «Знаю я, есть края...», «Вей, вей, проруха судьба...» и другие очень значимые для всех присутствующих строки. Вскоре грубоватая компания пресекла попытку свести юбилей к авторскому вечеру и вернула гитару Галанину, а тот спел классную (увы, не смог определить какую: по-английски, зараза, исполнял) песню, которую играл на свадьбе Дашки Мороз. И еще много чего спел, а все подпевали, потом моя Варечка «Звезда по имени Солнце» спела, потом торт принесли. Пришлось вернуться в залу. Вот так сердечно и погуляли.

P. S. Была бы моя воля, то я этот текст без названия оставил, но, боюсь, что без названия непонятно будет, вот и решил его как-нибудь понадежнее назвать, типа «Я и Борхес».

P. P. S. Кысса ругается. Говорит: нельзя так, с потолка — «Я и Борхес». Припиши что-нибудь, пока макароны с кониной подогреваю. Разве ей откажешь?! Лови, современник:

 Я и Борхес. Неовербалистическое эссе

 Сама постановка вопроса проясняет мое отношение к вопросу. Попробую мотивировать. Ну, во-первых, Борхес уже умер. Во-вторых, он не верил в жизнь после жизни, мало того, утверждал, что будет глубоко опечален, если узнает, что это не так. В-третьих, Борхес не дерзал замахнуться на завершенные формы, а я не приемлю недоговоренностей.

Сводя воедино список этих учтенностей, я смею полагать, что Борхес нервно курит.

Кому надо было, тот уже знает. Кому еще не привилось, тому уже не привьется никогда. То есть массам чужд Борхес и ближе, по причине биологического отсутствия, не станет.

А если так, то учить читателя-дурака уму-разуму придется мне одному. Работы — непаханый край.

В мировой литературе Борхес нес на себе бремя записного эстета. Не могу похвалиться изощренностью вкуса, но уповаю на крестьянскую смекалку.

Мозг рядового юзера мягок и вял. Склонен к упрощениям, что автоматом приводит к утилизации львиной доли достижений в области изящной словесности. Основным потребляемым продуктом является инсталляция. Как правило, это набор случайных прозрений умственно дезориентированных авторов, обильно приперченных похабенью. Что понятно. Похабень — беспроигрышный вариант привлечь внимание искушенного в подобного рода общении соотечественника. А если к этому приложить и мыслишку несложную, «рингтонового» формата, то не ахти какой, а успех обеспечен. Вообще-то, это нехорошо, потому что большинству приличных авторов гарантирует безработицу, а небезнадежному читателю — ментальный плен и отсутствие горизонта.

Единственным доступным способом борьбы с этим умственным недугом я вижу просветительскую деятельность по экспериментальной методе в рамках течения «неовербализма». Возведение искусства речи до уровня сакраментального ритуала. Мифологизация автора. Поощрение форм высокого слога и обсуждения общечеловеческих треб. Табу на вспомогательные ссылки из области проктологии, гинекологии и урологии.

В идеале, провозглашенном отцами-основателями «неовербализма», одним из которых являюсь я, истинная литература — «вещь в себе», а слово обязано в себе нести элемент сакральности.

Вот, например: «Прислал мне товарищ банку маринованных морских коньков».

Ну, поди поспорь!

Верите ли вы в НЛО? (Главная / Дискуссия дня 27.09.2009)

Кадр из фильма "Инопланетянин"

Отчего-то принято считать что верить в НЛО, неприлично, но я видел НЛО.

Ехали мы с моей тетеривицей за городом на машине и наблюдали, как впереди нас, в километрах двух над полем плавно двигался огромный светящийся объект, потом, с немысленным ускорением он переместился и вскоре исчез. Тетеревица считает, что это военные по ночам проводят свои тайные эксперименты, но я не слышал о военных базах, под землей, в Снегирях.

Каждый второй мой знакомый, а в основном меня окружают люди психически здоровые, видел НЛО.

Есть НЛО или нет, это ничего не меняет в моих отношениях с Христом.

Акцентики (Главная / Колонки 28.09.2009)

В жестоком обращении по отношению к воспитанникам приюта и к себе 16-летняя Валентина Перова обвиняет монахинь обители.

Илья Архипов, «Комсомольская правда», 22.09.2009

Иллюстрация: Александр Поваляев

Шумит пресса о выявленных дисциплинарных нарушениях в Боголюбовском монастыре. Мол, мучают детишек злые монашки, «царебожницы», тяжести заставляют носить и целыми днями напролет молиться. Может и так, не знаю. Знаю, что у нас тысячи бездомных детей по канализациям жареных крыс едят, знаю, что Россия — на черном рынке один из самых крупных поставщиков детских органов для трансплантации, знаю, что сотни тысяч талантливых русских детей лишены возможности получить высшее образование по причине отсутствия у их родителей достаточных средств. И еще много чего знаю. Удивляюсь даже, почему при таком положении дел в столичных ресторанах еще не предлагают стейки из детской, парной грудинки. Как не додумались? Все равно пропадает.

Много вопросов, мало ответов, да и те, только когда от них тиражи растут. Не нужна правда никому: ни газетам, ни читателям, ни вам, ни мне. Потому что я не выпендриваться деепричастными оборотами должен, а пытаться мир лучше сделать. Но Бэтмен — это хобби, а у меня семья и свои дети, которым и за школу, и за кружки, и за дополнительный английский платить надо. Сволочная жизнь. Или просто жизнь. По-другому могло быть, только если бы я монахом стал и сидел бы где-нибудь в скиту, на краю света, читал бы про себя по десять тысяч раз в день Иисусову молитву и не имел бы ни семьи, ни родителей, ни других житейских «бы». А в «разоблаченном» прессой Боголюбовском монастыре этих «бы» полно: дети алкоголиков и наркоманов, насельницы с противоречивыми биографиями, коммунальные платежи и общая общественная сумятица.

Настоятельнице монастыря матери Георгии в вину ставят ее инициативу, с благословения духовника монастыря архимандрита Петра, жить по древнему, строгому уставу. А я ее понимаю. Нас в армии сержант учил: если болят зубы, а с поста уйти нельзя, положи гильзу в сапог, под пятку, «плохо» надвое поделишь, и вроде уже не так плохо. Аскеза оживляет, в этом ее основная задача.

К слову: и матушка Георгия, и отец Петр — люди, сами ведущие исключительно аскетичный образ жизни, и обвинить их в двойных стандартах никак нельзя. Что же касается обвинений отца Петра в ереси царебожия и отказе принять ИНН — это его позиция, и он имеет право ее иметь. Мне ИНН тоже претит, хоть и по другим причинам. Не хочу кормить госкорпорации.

Я не пытаюсь кого-то оправдать, я пытаюсь избавить от иллюзии «объективности». Нет ее, этой объективности, есть уже упомянутая мною жизнь, которая пусть и заставляет родителей отдавать своих детей в монастырь, но хоть не в подпольный пункт трансплантологии и не в публичные дома для «состоятельных господ с фантазией». Акцентики надо уметь правильно ставить.

P. S. И печатал я эту «благородную» статью в ресторане «Тханг», где заодно поел на четыре тысячи — половину среднестатистической зарплаты обычного россиянина. И кто я после этого? А ведь мог и не писать об этом. И кто бы я был? Акцентики, братья и сестры. Акцентики.

Очевидности (Главная / Колонки 05.10.2009)

Для меня существуют два вида очевидностей: базовые — «аз есмь» и «бесконечность» плюс допустимые — «искусственный интеллект», «клонирование», ну и все остальные эталонные ценности сторонников трансгуманизма. Поскольку я интересовался у членов клуба их отношением к существованию НЛО, считаю логичным подробнее озвучить свою позицию по этому вопросу. Увы, я верю в НЛО. «Увы» потому, что большинство верующих, православных христиан считают существование разумной жизни где-либо, кроме нашей богохранимой планеты, невозможным, а многочисленные, хоть и неподтвержденные проявления этого феномена не более чем дьявольской провокацией, направленной на подрыв целостности религиозного мышления. Ума не приложу, как может появление «маленьких зеленых человечков» сказаться на свете Христовой истины, кроме дополнительной песни, славящей многообразие Творения Божия, и преклонения перед неисповедимостью Путей Его. Не решусь как-либо комментировать эту позицию, изложенную в сотне-другой респектабельных книг достойнейшими людьми и основанную на мнении людей, еще более чтимых в православной среде. Сторонникам иного взгляда похвалиться нечем: как правило, это были люди сомнительной репутации, неустойчивой психики и, разумеется, без всякой поддержки в исторической среде. Тем не менее каждый имеет право на мнение. С учетом всего вышесказанного, я в своих умозаключениях исхожу из обычной, линейной логики: очевидно, что мы стоим перед лицом бесконечности, и за «той звездой» следующая, а бесконечность автоматически подразумевает всевозможность, причем только со знаком плюс. В этой великой всевозможности, или, как я ее предпочитаю называть, бытийности, где-то есть всё, в том числе и вы, читающие эти строки, но только не с экрана компьютера, а в газете, и (заметьте: «и», а не «или») вечером, и утром, и на Земле, и в глубоком космосе, и в свитере, и в халате, и вы женщина, и вы мужчина, и все точно так же, но у вас зеленые глаза. Все это существует одновременно. Стоит ли мучить себя сомнениями о каких-то иных разновидностях разума?!

— А Господь и жизнь вечная? — спросите вы. — Разве для вас, священника, это неочевидное?

— Нет, — честно отвечу я. — Господь для меня желаемое, желаемое страстно, без чего я не вижу смысла в первых двух очевидностях. Другое дело, что дело не во мне, безверном, а в Промысле Божием по отношению ко мне. И институт Церкви для меня — это не собрание людей верующих, а собрание людей, стремящихся к вере. «И если вы будете иметь веру с горчичное зерно и скажете горе сей: "Перейди оттуда туда" — и она перейдет; и не будет ничего невозможного для вас», — говорил ученикам Христос. Что-то я давно не видел передвигающихся ландшафтов, а посему мой же тезис о «Церкви стремящейся» считаю правильным и чрезвычайно полезным для духовного совершенствования. Это никоим образом не противоречит деликатным проявлениям чуда, как то: мироточащие иконы, прозорливые старцы или массовые исцеления. Но последние примеры — отблески все того же великого Промысла, не допускающего меня, видимо по грехам моим, до абсолютного приятия существования Бога. И опять же, это ничего не меняет — когда-нибудь (я надеюсь, что не скоро), пересекая пределы бытия, до последней секунды буду с надеждой вглядываться в небо и молить Бога даровать мне веру. Но сейчас направляющим принципом моего служения в Церкви является искреннее желание обеспечить своим братьям и сестрам во Христе максимальный комфорт в их продвижении ко спасению. Спасению не в смысле защиты от какой-либо внешней опасности, а спасению как достижению такой душевной и умственной чистоты, при наличии которой они однажды могли бы узреть Свет Божий и уверовать.

Да-да! Я помню: «бесы тоже веруют». Но почему, обладая величайшим из всех знаний, не преклонят они свои рогатые головы перед Величием Божиим, для меня непостижимо. Разве что только по факту невозможности прощения, что тоже абсурд — это только Богу решать. Посему, не отвлекаясь на призрачную схоластику: вопрос существования НЛО, как и множество других вопросов, не должен стать помехой на пути духовного совершенствования православного христианина, что неизбежно произойдет, если эти вопросы замалчивать или обходить стороной. Я уверен, что Господь, сотворивший этот мир по законам физики, биологии и прочая, предоставил человеку совершенный инструмент для управления этим же миром — здравый смысл. И этого вполне достаточно, чтобы самостоятельно попытаться разобраться в происходящем вокруг и дать этому трезвую оценку. Морально-нравственные категории, необходимые для контроля собственного поведения и поведения окружающих, — один из элементов здравого смысла. И если «маленькие зеленые человечки» примутся внушать нам тезис об эволюционном превосходстве гомосексуалистов или полезности употребления героина, совсем не нужно быть богословом, чтобы понять, что «человечки» добра не желают. И так со всем остальным: параллельными мирами, крионикой и еще тысячами спорных вопросов. Меряя жизнь меркой любви Христовой, его истинным чудом — способностью к жертве во имя ближнего, принимая с образом и подобием Божиим Его ответственность за мир, будучи готовыми к сотворчеству Ему в границах наших текущих способностей, мы не должны бояться взглянуть в лицо будущему. Если Бог с нами, то кто против нас?!

Детей безделье толкает на улицу, а там и алкоголь  (Главная / Реакция 06.10.2009)

Депутаты «Единой России» предложили ввести уголовную ответственность за продажу спиртного детям

Если смириться с тем, что антиалкогольная кампания, которая сама по себе глупость, идет, то уголовное преследование за продажу алкоголя детям — самое разумное, что в ней есть. Но самое правильное, что можно было сделать для этого на самом деле, — это восстановить систему секций, чтобы у детей была возможность заниматься спортом или ходить в другие кружки. Потому что сейчас это стоит денег, и многим родителям это не под силу. Детей безделье толкает на улицу, а где улица, там и алкоголь. В общем, не с того начинают. 

 Элвис, «стратокастер» и «контрольный» (очень простая история) (Главная / Колонки 12.10.2009)

Иллюстрация: Александр Поваляев

Несмотря на многочисленные укоры со стороны «Ангелов ада», бойцов группы «Вымпел»,  фирмы «Диана», магазинов «Дочки энд Сыночки», «Горбушкин двор», «Тушинский строитель», а также строгинского преступного авторитета и космонавта, пожелавших остаться инкогнито, я пока не стану публиковать других «дачных поверий», дабы не потворствовать низменным желаниям человеческой природы, а посильно провоцировать печатными публикациями прямо противоположные порывы неокрепших, читательских душ. А посему предпочту всем остальным историям историю донельзя простую и в чем-то даже поучительную.

Торжества на серебряной свадьбе супругов Сукачевых получили совершенно неожиданное продолжение: Гарыныч распознал в моем ненаглядном «бриллиантике» Варечке потенциальную Патти Смит и во что бы то ни стало решил записать «Звезду по имени Солнце» в ее исполнении на профессиональной студии звукозаписи. Будучи лицом заинтересованным, я идею восторженно одобрил, Кысса же, напротив, зело  обеспокоилась открывающимися перспективами десятилетней дочери в порочном мире шоу-бизнеса. Слава Богу, Игорь Иванович действует на нее гипнотически, и после воскресной Божественной Литургии, в назначенный час, мы привезли ребенка ко Дворцу молодежи на Комсомольском проспекте, где и находилась вышеупомянутая студия звукозаписи. Вскоре туда же прибыли: сам Гарыныч, Сергей Галанин и еще несколько маститых рок-музыкантов, имена которых мне, по моей дикости, были неизвестны. Деловито зарегистрировавшись на вахте, мы поднялись в студию.

К моему удовлетворению, Варвара не высказывала особенных признаков беспокойства и подросткового тщеславия. Недолго побродив среди диковинных звукооблагораживающих приспособлений, храбрая девочка подчинилась распоряжению Игоря Ивановича, вошла в изолированный блок для записи и принялась терзать у микрофона гитару марки «стратокастер». Из-за стекла ей дирижировал Галанин, который, кстати, привел с собой жену и сына Тимофея ангельской наружности. Тимофей тут же прикорнул на диванчике, а жена вступила с Кыссой в долгую женскую, лишенную всякой тематики и смысла беседу. В общем я остался один.

Первые три часа я пытался понять, о чем время от времени спорят звукорежиссер с Гарынычем, потом изучил хитросплетения коридоров здания в поисках туалета, послушал, как за одной из стен истошно кричат под музыку на сцене Дворца молодежи — там шла рок-опера «Красавица и чудовище», потом долго и преданно пучил глаза на тысячу разноцветных кнопочек на пульте звукорежиссера и так семь часов кряду.

Несколько раз Игорь Иванович отвлекался от творчества и выбегал покурить. Обалдевший от одиночества, я бежал за ним. В один из перекуров он пересказал мне проповедь о неисповедимости Путей Господних, услышанную им в одном из калининградских храмов, где Игорь Иванович был на гастролях.

После Евхаристического канона на амвон вышел представительный батюшка и сказал примерно следующее: «Вот вы говорите — случайность! А я говорю  — нет ничего случайного.

Жил в нашем городе один мужчина. Ничем особенным этот мужчина не отличался, за исключением своих отдельных отношений с электричеством — в него беспрерывно шарашила молния.

Первый раз молния настигла его, когда он удил рыбку и попала в удочку. Мужчину сильно контузило и пожгло снасти.

Второй раз молния ударила в антенну дома этого мужчины, когда тот смотрел «Танцы на льду». Заряд просочился по кабелю в телевизор, пресек выступление уже без памяти влюбленных друг в друга замужней православной Навки с женатым мусульманином Башаровым и спровоцировал сильный взрыв, который вновь контузил мужчину, но тоже не до смерти.

Третий раз скорбной участи мужчине избежать не удалось, поскольку молния ударила в дерево, которое в то мгновение мужчина крепко обнимал.

Но и это еще не конец: мужчину похоронили на местном кладбище и через полгода, когда земля осела, поставили на могиле крест, как и полагается. В ту же ночь приключилась сильная гроза, и в крест опять шарахнула молния.

Батюшка обвел храм взглядом и значительно вопросил: так что же это было, братья и сестры?

Стоящий рядом толстый диакон тут же резонно предположил: контрольный?!»

Игорь Иванович докурил сигарету и убежал обратно в студию.

К семи часам вечера Варю выпустили из «аквариума», и Сергей Галанин занял ее место для исполнения партии на бас-гитаре, за ним записал партию ритм-гитары Гарыныч, а за Игорем Ивановичем  отбил партию ударных подошедший барабанщик из группы «Серьга». Прослушав раз двадцать все звуковые дорожки вместе, Сукачев и Галанин опять пустились в кудрявые  дебаты, суть которых от меня ускользнула. Я попытался определить уровень своей полезности и был немедленно выслан домой вместе с Варечкой и Кыссой.

В три часа ночи мне пришло электронное письмо с вложенным файлом формата МР3, который я незамедлительно прослушал и ныне предлагаю вашему вниманию.

 

 P.S. Кысса утверждает, что я той ночью во сне звал Элвиса.

О свободе выбора (Главная / Колонки 19.10.2009)

Иллюстрация: Александр Поваляев

Волею моей кареокой голубки Оксаны, лупанувшей мою машину о бордюрный камень, я был выброшен на двухнедельный срок из кожаного салона БМВ в самую гущу столичной обыденности. Я покатался в метро, на трамвае и маршрутном такси, насытил слух городскими шумами, пристально вгляделся в осоловелые лица соотечественников. И в принципе остался всем доволен, кроме двух плакатов: на одном пестрели глумливые предвыборные лозунги типа «Голосуйте за "Единую Россию"», на другом было размытое изображение лыбящегося подонка с телефонной трубкой и надпись: «Информаторов не выдаем». О последнем и говорить не хочется. Если бы я был Япончиком (Царствие ему Небесное), я бы обязательно послал по указанному адресу доверенное лицо с паяльником. О первом рассуждать интереснее, поскольку и в моей жизни имеется случайный политический опыт.

Году этак в девяносто четвертом я баллотировался в Государственную думу от партии зеленых. Не то чтобы я любил до одури мишку панду, но не мог отказать закадычному другу Николаю Гастелло, в то время промышлявшему политическим пиаром, да и в деньгах нуждался.

Партию я возглавлял недолго, пока она не оттянула нужное количество электората от коммунистов, а косоглазый хам — координатор партии СПС (тогда еще знавшей свое место для поцелуев) — не дал сигнал снять свои кандидатуры с предвыборной гонки. Однако по существующему регламенту я, как один из лидеров партии, был обязан баллотироваться еще и в своем родном Тушино как одномандатник. И хотя слово «одномандатник» мне категорически претило, договор есть договор. Я был вынужден выпустить агитационный листок и провести предвыборные прения с другими кандидатами на районном телевидении и в Доме культуры. Для листовки я выкрасил волосы в неестественно белый цвет и сговорился с местной братвой о строительстве новой бани на Комсомолке. В этом, собственно, и заключались все мои предвыборные обещания: «Ничего не обещаю, кроме новой бани на Комсомолке».

Хотя, даже при описанной выше чистоте побуждений и ясности мышления, стыдно признаться, но и я провел несколько часов у зеркала, чванливо откидывая со лба непокорную прядь и повторяя воображаемому собеседнику: «Фамилия? Вы уволены. Майор, возьмите с него подписку о невыезде и оформите бумаги на обыск квартиры».

«Кысса, я против золотого унитаза: во-первых, холодно; во-вторых, его, если что, не вынесешь. Красить тоже жалко».

«Я думаю, что по праву эта высокая награда принадлежит не мне, а тем тысячам простых русских людей, положившим свои жизни на алтарь служения Отечеству».

«Где? На проходной? Что?! В отчаянии?! Одноклассник?! Чей одноклассник? Мой? Касим, мой одноклассник Гарри Поттер, а этого гони в шею».

Короче говоря, демоны власти и всего, что с ней связано, терзали юную душу.

Прения на телевидении я провел с кандидатом от партии ЛДПР, которому заблаговременно пообещал сломать руку, если тот будет сквернословить в эфире. Прения в Доме культуры прошли смешнее, потому что в них участвовали сразу несколько кандидатов: седовласый генерал казачьих войск, увешанный до причинных мест орденами за взятие Шипки и битву при Грюнвальде, кандидат-самовыдвиженец, доктор экономических наук, лично собравший необходимые для регистрации сто тысяч  подписей, и господин Шохин, приехавший в машине с правительственными номерами на прения последним, в силу того что в Тушино он был первый раз и заплутал.

Генерал истошно визжал что-то о жидомасонском заговоре и звякал орденами, самовыдвиженец тихо читал сорок минут с листа какие-то цифры и пил корвалол, я посоветовал не голосовать за меня, потому что обязательно проворуюсь, а выбрать местного жителя, которому доподлинно известно, в чем нуждается родное Тушино, господин Шохин сухо хвалил политическую линию, проводимую правительством Бориса Ельцина. Стоит ли говорить, что в ходе последовавшего на неделе голосования господин Шохин одержал сокрушительную победу, после чего ни разу в Тушино не появлялся. Мне досталось семь процентов, остальные разделили один на всех. Даже самовыдвиженец, хотя мы проголосовали за него всей семьей.

С тех пор я навсегда утвердился во мнении о недопустимости своего участия в заведомо абсурдном мероприятии, унижающем здравый смысл и достоинство русского человека. И даже если бы миллионы сограждан предложили мне возглавить нашу богоизбранную державу, я бы согласился только при условии восстановления монархического строя и моего немедленного помазания на царство, после чего, руководствуясь соображениями чести, ввел бы комендантский час, публично казнил девяносто процентов правительственных чиновников и нанес ядерный удар по Америке. Иначе говоря, сам бы за себя я голосовать не стал. Быть политиком и оставаться нормальным человеком невозможно. Поэтому призыв голосовать за какую-либо политическую партию для меня звучит как приглашение к оральному сексу. Успокаивает одно: в российском варианте этого паскудства хоть партнер заранее известен, чего нельзя сказать обо всем остальном цивилизованном мире.

Базовый инстинкт (Главная / Колонки 27.10.2009)

Месяцем раньше я обещал продолжить делиться своим каким-никаким, но опытом в области воспитания. Степень моего уважения к аудитории нашего клуба столь велика, что я считаю своим долгом исполнять обещанное.

Несколько лет назад я оказался в забавной ситуации: лесбиянка, педофил и псих-сайентолог подвергли меня публичной обструкции за варварское воспитание моих же детей. Внимательно выслушав их «авторитетные» доводы, я также послал их в «куда Егор телят не гонял», чем сорвал аплодисменты университетской аудитории. Да, педофилу в сердцах я отдельно пообещал забить в голову гвоздь, если обнаружу хотя бы намек с его стороны на общение с моими детьми или детьми моих прихожан. Тогда это был с моей стороны поступок рискованный, поскольку «за руку» потливого эстета еще никто не поймал — это произошло чуть позже, и ловил, к сожалению, не я. На момент упомянутой дискуссии факт его педофилии ничем, кроме моей интуиции, не подтверждался.

Его и всех остальных моих оппонентов — мужиковатую сторонницу срамных дамских свобод и улыбчивого зомби, поклонника третьесортной фантастики Хаббарда, — объединяло одно: они не имели в перечне своих добродетелей родительской любви. А без этого какое воспитание? Базовый инстинкт, однако.

Так чем же, вы спросите, я так растревожил эту навозную кучу? Методами, которые помешали бы им в будущем развратить и поработить моих детей.

Мои методы с тех пор не изменились. Со всеми ознакомить не успею, но главными поделюсь.

Аксиома: ваши дети никому, кроме вас, не нужны. Ни элитные лондонские школы, ни престижные спортлагеря, ни дипломированные няни-полиглоты не дадут того результата, которого способны достичь безграмотные, бедные, но любящие родители. Всякий раз, когда вы находите способ дать своему ребенку пожить «самостоятельно», вы совершаете преступление. Человек по определению существо общественное. Так что выбор невелик: либо ваше общество, либо чужое. Возражения типа «работа» или «общественная деятельность» не принимаются. Котируется только смертельный недуг, да и то в своей завершающей стадии. Потому что человек, имеющий детей, прежде всего родитель, а уже потом все остальное.

Аксиома: мир не желает вашему ребенку добра. Правда, зла он тоже не всегда желает, но «не всегда» для родителей недостаточно. А посему я прежде всего внушаю своим детям, что, каким бы ни был чужой человек — добрым, открытым, проверенным годами общения, он все равно чужой, и ни при каких условиях нельзя позволять ему себя контролировать полностью. Это отнюдь не упраздняет понятия христианской жертвенности и общественной морали, более того, наделяет их смыслом.

Аксиома: дети должны безоговорочно верить, что окружающий мир принадлежит их родителям и по нелепой случайности или по желанию самих родителей не управляется ими напрямую. Это святая правда: мы дарим нашим детям жизнь вместе с этим миром.

Ну, пожалуй, теории достаточно. Перейдем к практике.

Тренинг 1. Потерялся (для самых маленьких)

Под предлогом оздоровительных мероприятий я предпочитаю обходить пешком вместе с детьми пространство, окружающее временное или постоянное жилище. По дороге обращаю их внимание на особо приметные объекты, по которым можно ориентироваться на местности. Также не оставляю без внимания места укрытия на случай  потенциальной угрозы: узкие проходы между гаражами, пожарные лестницы, воздуховоды, решетки водостоков и т. д.

Они знают, что, если потерялся, обращаться за помощью можно только в людном месте, в границах обзора видеокамеры (банки, магазины, учреждения и т. д.). Знают, что нужно дожидаться, пока за тобой не придут. Знают, что в крайнем случае, когда силы совсем на исходе или тебя преследуют, разумно расколотить витрину в каком-нибудь нарядном месте и дождаться милицейского патруля. Без этого прецедента к милиции лучше не обращаться. Есть у меня родительское опасение, что конвейер насильственной трансплантации органов работает не без участия некоторых органов правопорядка.

Тренинг 2. Контакт

Дусенька. Кипр

Периодически мы практикуем с детьми игру в «единорога». Смысл игры заключается в следующем: выбирается сухое дерево, и дети по очереди тычут что есть силы в него отверткой. «Ручки ставим». Они знают, что наиболее уязвимое у насильника место — живот, и при попадании в эту область отверткой у насильника останется 12-15 минут на поиск ближайшего хирургического отделения для срочной полостной операции и совсем не останется времени на насилие. Да и последующий поиск агрессора значительно упрощается. Вообще, отвертка всем хороша: ее можно носить в портфеле без опасения случайно порезаться, чего нельзя сказать о ноже.

Хотя Дуся все-таки предпочитает нож — за дополнительную возможность хлестового выноса в область сонной артерии, но Дуся очень собранная девочка, чего нельзя сказать об Анфисе. Но у Анфисы ошеломляющая реакция и мощный удар в левую височную долю. Когда они с Дусей занимались кикбоксингом, тренера просили ее воздерживаться от этого приема.

Анфисюля

Что же касается Варечки, в ее маленьком сердечке заключена ярость берсеркера. В ход пойдет все.

Варечка с любимой игрушкой

Тактильные способы защиты разумно поддержать боевой психоделикой. Мы регулярно практикуем «цыганский гипноз». Метода не нова, но эффективна: втыкаешь в стену ту же отвертку или нож и заставляешь детей 5-10 минут неотрывно, не мигая смотреть на него. Это помогает во время атаки удерживать взгляд на переносице преступника, что подсознательно, на время, мешает ему собраться с мыслями. Кстати, это так же хорошо работает и в случае общения с целью убедить, просто надо научиться «топить приказ» типа: «да я опасно вот когда меня жду маму нельзя она скоро трогать это придет опасно потом».

При систематической тренировке этот навык можно довести до совершенства, и если у преступника психика разбалансирована, а чаще всего так и есть, его можно убедить в чем угодно. Хотя, конечно, талант нужен. Вот, например, у Вари он есть.

Тренинг 3. Страх

Мы мудро устроены. Страх помогал человеку выжить. Но во всем хороша мера. Периодически мы проводим с детьми в тире при магазине «Кольчуга» стрельбы, и дети не боятся звука выстрелов, хотя отдают себе отчет в смертельной опасности этого звучания.

Вариант вербального устрашения, без демонстрации оружия или применения силы, частично купируется тем же «цыганским гипнозом» и непрестанной внутренней молитвой «Богородице, Дево, радуйся». Помимо своей мистической подоплеки, непрестанное повторение про себя одного текста создает некий ментальный фон, совершенно чудесным образом дезориентирующий противника. Он подсознательно чувствует, что что-то происходит, а что именно — не понимает, поэтому начинает спешить и уклоняться от ранее опробованной схемы психологического давления, иначе говоря, это делает его неуверенным.

Тренинг 4. Пленение

Не дай Бог, но может случиться все. Мои дети знают, что, если на них будет направлено оружие, до удобного момента необходимо воздерживаться от любого намека на сопротивление, а когда этот случай представится, необходимо приложить все усилия для ликвидации преступника, всеми доступными мерами, безжалостно по отношению к себе. Потому что совершающий преступление в отношении ребенка — демон, а уничтожение демона — дорога в рай. Но это только слова, а на практике в форс-мажорной ситуации реакция и физические способности человека многократно увеличиваются, и самый надежный вариант выжить — это смириться с возможностью пожертвовать собой ради других. Вот для этого и нужны «только слова».

Главное. Самое главное

Все, чем я поделился, подходит только для детей из воцерковленных семей, с молоком матери впитавших интуитивную, христианскую ответственность за мир, в котором мы живем, и уважение к живому существу. В ином случае вы рискуете воспитать чудовищ.

P.S. Пройдут годы, мои дети забудут большую часть того, чему я их учил. Но когда у них появятся свои дети и опять возникнет необходимость в этом знании, то у моих детей не будет проблем заново обрести его в Интернете — при помощи сайта клуба «Сноб», даже если ни клуба, ни сайта давно не будет. Но: крупный ресурс, «большие имена», много ссылок, гарантированная сохранность. Пользуйтесь, детки, папа обо всем позаботился.

Мыло (Главная / Колонки 04.11.2009)

Как любой уважающий себя выпускник Всесоюзного государственного института кинематографии, при упоминании в моем обществе слова «сериал» я обязан придавать своему лицу чванливое выражение и туманить взор стыдливой поволокой. Чего, однако, сделать мне не представляется возможным по причине неоднократного личного участия в производстве многосерийной телевизионной продукции. Даже напротив, страшно признаться, но здравые рассуждения неуклонно приводят меня к убеждению в безусловной победе «мыла» над отживающей формой «полного метра». Причиной такого нигилизма стало знакомство с американскими сериалами «Побег из тюрьмы», «24 часа», «Доктор Хаус» и еще пятью-шестью увлекательными художественными произведениями, подарившими вашему покорному слуге несколько месяцев действительного удовольствия. Падение мое началось, разумеется, с легкой руки супруги, взявшей за правило гладить ночами горы выстиранного детского белья и при этом смотреть отечественные телевизионные саги про войну или женщин-милиционеров. Нуждаясь в ласке, я пристраивался неподалеку от утюга со стаканом чая и неизбежно «зависал» на несколько часов. Вскоре, осознав постыдную зависимость, я мудро решил придать ей хотя бы видимость культурного времяпрепровождения, для чего съездил на Горбушку и провел обстоятельные консультации с опытными в этой области людьми. После первого же заезда я приволок домой стопку дисков с сорока сериями «Побега из тюрьмы» и на неделю выпал из социума. Предложи кто-нибудь мне тогда оплаченный вояж в пятизвездочный отель на теплых берегах Средиземноморья, посещение в рамках океанологической конференции губительно прекрасных фьордов Норвегии или жесткий вис в лучшем кофешопе Амстердама, я бы просто беспомощно развел руками. Ибо сознание определяет бытие, а на тот момент мое сознание комфортно распределилось во временных интервалах, необходимых для смены диска в видеоплеере. За «Побегом из тюрьмы» последовали «24 часа» с Сазерлендом, чьего отца я бесконечно чту за роль Казановы в одно серийном шедевре Феллини. Потом у меня начали худеть дети, и мне пришлось выйти на улицу. Этот вынужденный перерыв в просмотрах дал мне возможность отделить семена от плевел и прийти к поразительному умозаключению, суть которого заключалась в том, что сериал необязательно смотреть разом, можно мобилизовать внутренний ресурс и принимать серии порционно. Ежевечерне. По три, максимум по пять серий. Также я систематизировал свои новые убеждения, после чего они стали выглядеть так: отличие сериала от фильма подобно отличию романа от повести. Сериал, как и роман, предоставляет возможность проследить за всеми этапами развития характера героя или складывающейся интригой. Повесть и фильм лишь заявляют вопрос и сразу выдают окончательный результат. А по нынешним временам, когда сериал мало чем уступает по качеству односерийной картине, фактор времени становится определяющим. Комфортно осознавать, что еще как минимум месяц после тяжелого рабочего дня дома тебя ожидает продолжение приключений симпатичного тебе персонажа, раскрытие очередной зловещей тайны и много еще чего. Хороший чай и сушеный желтый полосатик. Вот оно, счастье человека при пяти работах по кризису. Это не хорошо и не плохо, это так.

К слову о качестве: современным кинематографистам грех жаловаться на сериальный прессинг, именно они сравняли качество сериала и обычного фильма, «подснимая» десяток дополнительных серий к своим фильмам для последующей реализации на телеканал. В итоге год от года полнометражное кино медленно, но верно сдвигается в нишу «костюмных, выходных утех» типа балета, оперы, театра, в то время как сериал забирает на себя функцию «альтернативной реальности», которую ранее выполняло кино. И это очень важно для миллионов людей, в особенности на периферии, где телевизор стал единственным окном, куда можно выглянуть без страха и отвращения.

Ах, если бы еще таинственное слово «формат» означало что-нибудь жизнеутверждающее. Про обычную любовь, что ли!? Нет, про обычную любовь редакция не пропустит. Про дружбу. Вот, про дружбу! Без бухих ментов, хреноголовой «миски», потери памяти, адюльтера и несчастного олигарха. Нет. Не получится. Железяка — не формат. Придется америкосов с взаимовыгодного торрента качать.

P. S. «Кости», «Говорящую с призраками», «Притворщика» и четыре первые серии «Теории лжи» качнул. Храни Бог благодарных «сидов»! Хорошей всем скорости.

Вампиры (Главная / Колонки 10.11.2009)

Нет более далеких от суеверий людей, чем православные священники. Нет, может и есть, но мне не встречались.

Причиной такого равнодушия к проявлениям тонкого мира следует считать сердечное убеждение православного духовенства, что оно определенно находится под мистическим протекторатом Христа, и всякая нежить просто не имеет доступа и никак не влияет на текущую реальность христианина. Это духовное благополучие продолжается ровно до тех пор, пока сам христианин явственно не проявит своего намерения выйти из-под защиты, ведомый какими-либо заблуждениями, но чаще глупостью. Намерения — суть действия, такого, как колдовство или обращение к колдунам: бабкам-«шептуньям», «белым» или «черным» магам или просто экстрасенсам. Данные персонажи заповедных областей бытия приоткрывают некую дверь, сквозь которую рвутся сущности, значительно превосходящие силой и опытом всех вместе взятых бабок и экстрасенсов. Сущности априори враждебные. Подтверждением тому мой многолетний, пасторский, исповедальный опыт и трагический опыт увлечения эзотерикой во времена до моего воцерковления. Не было случая, чтобы эти сущности помогли, даже если кажется, что это так. «Молитовками» заговоренные бабульками язвы отзываются сердечными приступами или онкологией, обретенное при помощи «белых» магов и экстрасенсов временное, финансовое благополучие, возвращение неверных мужей оборачивается безумием или чем еще похитрее. В общем: не помогают они, гады, ни при каких вариантах. Их сложно даже винить в этом, их природа не подразумевает блага по отношению к людям, которых они воспринимают как оккупантов. Единственная надежная защита от них — не верить в них. Сразу оговорюсь: вера, как и ее отсутствие, отнюдь не теоретические формы, это деяния. Понимая это, можно себе позволить такую роскошь как отсутствие суеверий, чем, собственно, и отличаются ортодоксы от представителей иных «просвещенных» ветвей христианства. У нас — ортодоксов — никогда не было конфликтов с академической наукой. Потому что нам всегда было все равно, какой формы Земля — квадратная или прямоугольная, нас не смущает возможность появления инопланетных гостей, потому что это никоим образом не меняет наших представлений о добре и зле. Это знание есть в любом человеке от рождения, но Православная церковь не дает этим знаниям скрыться за налетом псевдоэволюционных изменений, служащих лишь прикрытием слабости и порока. Регулярно проводимые в храмах службы сродни военным учениям, где методично повторяются азы тактики и стратегии ведения боевых действий, в первую очередь, с самим собой. Регулярность — необходимое условие обретения мира. Слаб человек. В собственных ногах путается.

Но все вышесказанное служит лишь предисловием к вопросу, над которым следует поразмыслить. Вопрос мне задал прихожанин, и звучал он так: «А вампиры существуют?»

«Конечно, — ответил я. — Как и все остальное. Только нет смысла придавать этому факту значения».

Я ответил правильно, но тут же задумался над следующим вопросом: «Почему в современной медиакультуре вампиризм за последние 10, 15 лет стал так популярен? Почему о нем пишется столько новых книг и снимается столько новых фильмов?» Само собой, и раньше книги с фильмами были, только и статистика была другая. Последняя вспышка интереса к вампиризму приходится на середину XVIII века, когда османы притащили с собой в Восточную Европу список новых инфекций, и падать в обморок стало модно. По авторитетному мнению графа де Кабрера, ослабленные новыми инфекциями европейцы начали чаще впадать в летаргию, их родственники, не знакомые с этой биологической диковиной, по-честному их закапывали, но кто-то из спящих просыпался и вылезал из могил, оттого и пошли первые слухи про живых мертвецов. Кровь как символ и приспособление появилась позже. Но это тогда. А сейчас кровь символ чего и чье приспособление?

«Из ничего ничто», — повторяли латиняне, и это верно. Так кто или что инициирует интерес? Какой импульс всколыхнул лиловый студень массового бессознательного?

Ну, что стареть и помирать никто не хочет — это ясно. Но почему опять на мистику все надежды? Отчаялись от науки чего-нибудь путевого кроме силиконовых сисек получить? Или Дракула, проказник, взялся за старое? Хотя, Влад в рекламе не нуждается, с рекламой шансов на осиновый кол наткнуться больше. Кто там еще с кровью системно баловал? Индейцы со своими бакланоголовыми Арципетоклями или как их там!? Язык сломаешь. Тоже — нет. По срокам не подходит. Первые вспышки массового интереса к вампиризму — конец 80-х. Тогда про Нибиру с аннунаками и 2012-й только Захария Ситчин вяло распространялся, да и то в своем кругу. Засмеять могли. Тогда «прогрессив» чакры «продувал», а «планктон» на татами кирпичи голыми руками рубил.

Не могу, короче говоря, подобрать исходной точки. Массовых вылазок из могил вроде не было. Ясно одно: устойчивый интерес публики к вампиризму — не что иное, как символ, распознав который можно сделать потери минимальными, а пользу приумножить. Осталось распознать.

P.S. Мой водитель Рамиль считает, что это от Америки болезнь пошла — «за чужой счет» называется. Мотивирует следующим: в замках живут, в дорогостоящих гробах лежат, девки красивые и полуголые, денег полно, живут долго, не работают, чужую кровь пьют — американская мечта в чистом виде.

Пилюли (Главная / Колонки 16.11.2009)

Кто не лечится, тот и не болеет. 

Папа

Когда-то мой папа настойчиво рекомендовал мне обратить внимание на медицину. Военный хирург, прошедший три войны, небезосновательно предполагал пробуждение во мне рано или поздно интереса к тайнам жизнедеятельности человеческого организма с последующим присоединением к армии врачей-флагеллантов, столетиями ведущей ожесточенную схватку со смертью не на жизнь, а на вышеупомянутую. Ах, как же глуп и самонадеян я был тогда, что пренебрег его рекомендациями во имя будущей душевной тщеты и умственных разочарований! На фоне моих юношеских прожектов его предложение звучало несерьезно и неоправданно аскетично. Но откуда мне, честолюбивому семикласснику, воспитанному бабушкой и пионерскими лагерями, было знать, что по истечении тридцати лет мое сердце будет взволнованно сжиматься каждый раз при виде аптечных витрин и любой медицинской атрибутики, а самыми увлекательными беседами станут беседы с врачами. К сожалению, инициировать эти беседы приходится, большей частью ссылаясь на интерес к собственному здоровью, которое, признаться, совсем меня не интересует в силу врожденного фатализма и приятия Промысла Божьего, милостивого и целесообразного. Но сколь упоительно мелодично звучат медицинские термины и сколь величественна геометрия прохладного хирургического инструмента, и даже характерный хруст вспарываемой этим инструментом живой плоти не в состоянии омрачить общего впечатления. Что поделаешь, наша жизнь так умилительно скоротечна, что рассчитывать на реализацию еще и в медицине мне не приходится. Остаются только сплетни у аптечных прилавков, чтение справочников по клинической психиатрии и пожирание «на интерес» пищевых добавок. Их океан, и большую часть из них придумали люди более предприимчивые, нежели компетентные. Полагаясь на личный опыт, с присущей мне аристократической простотой смею утверждать, что среди всего представленного на витрине среднестатистической аптеки товара с трудом наберется десяток наименований препаратов, в полной мере соответствующих приложенным к ним инструкциям. Среди них: мелатонин, гинкго билоба, омега-3, йодомарин и пантогематоген. От мелатонина засыпаешь, гинкго билоба и йодомарин освежают мозг, омега-3 придает потрохам приятную упругость, а пантогематоген укрепляет суставы. Венчает список мультивитаминовая пилюля, на данное время лучше «Витрум». Да желтые с переходом в сепию солнцезащитные очки. Они предохраняют от депрессии, которая гарантирована вечно молочным небосклоном над столицей. О! Чуть не забыл: максимум движения, минимум свободного времени и декларативная неформальность во внешнем виде. Неформал по определению стоик, а это очень отвлекает от самокопания, что в свою очередь служит профилактикой великого множества неисцелимых недугов. Самые здоровые люди — на войне, за исключением атак и авианалетов.

Крайне искусительны транквилизаторы и антидепрессанты, но их сложно доставать, они исключают алкоголь и тянут в петлю. Был у меня клинический опыт ознакомления со всем спектром популярных успокоительных пилюль. Году этак в 97-м мне пришлось дважды гореть в самолете, после чего у меня появилась устойчивая неприязнь к путешествиям в «железных птицах». А летать было необходимо: я тогда шабашил на ОБСЕ и каждый месяц таскался в Европу. За неимением лучшего я поначалу крепко выпивал перед вылетом, но вскоре понял, что так лишусь печени и здравого смысла, плюс меня бесконечно раздражала постоянная беготня по малой нужде. Тогда я пошел к своему старинному другу Мише М., который в свободное от борьбы за легализацию легких наркотиков время возглавлял психоневрологическое отделение в одной из московских больниц.

— Михаил! — обратился я к нему. — Мне нужна пилюля от самолетов. Очень сильная пилюля.

— Братское сердце, — ответил он. — Проблема в том, что пилюль тьма, но какая тебе подходит, поди знай?! Мы такие разные. Все пробовать надо.

Так и поступили: я приходил каждые 48 часов к нему, он лез в сейф и выдавал пилюлю для пробы. Я ее употреблял, анализировал и делал заметки в органайзере. После трех месяцев исследований я пришел к следующим заключениям. За Америку можно не беспокоиться: ее убьет прозак — самое идиотское изобретение за всю историю фармакологии, рассчитанное на тупых иждивенцев, и без того лишенных воображения. С Европой тоже проблема: если там продолжат пожирать ксанакс, то прорастут в землю — он тотально лишает воли к жизни. Особняком держится Германия с золофтом: золофт, естественно, для арийцев — превращает их в отдельную деталь карбюратора или тормозной системы. Гы-гы! Обожаю метафоры! С золофтом надо хитрее: до употребления списком записать необходимые к реализации действия, включая прием пищи. В общем, к концу третьего месяца у Миши кончились лекарства, а я понял, что мой летный недуг к депрессии не относится и фокус наших исследований стоит перевести на транквилизаторы. Тут все и срослось. Оказалось, что транквилизаторы являются естественной пищевой добавкой каждого живущего на зарплату врача и необходимости в их изучении нет. Мне было предложено меню из шести наименований, из которого я без труда выбрал алпразолам с клоназепамом и закрыл вопрос. С тех пор я летаю не то чтобы с удовольствием, но без отвращения. Вдумчиво летаю. Ну вот. Пока все. Надеюсь, что мой подход к здоровому образу жизни дает необходимый материал для предположения, каким бы я был перспективным врачом, если бы получил соответствующее образование. Хотя, скорее всего, меня бы увлекли всякого рода экспериментальные исследования, потому что состоим мы из какой-то недолговечной ерунды, и наука просто обязана поскорее перевести наши хлипкие тела сначала в цифровую, а потом и в энергетическую форму. А пока, любезный читатель, глотайте БАДы горстями (что не примется, то выйдет естественным путем), сливайте плохую кровь на рингах или татами (жизнь дозирует экстрим, но лучше, если это происходит под наблюдением опытного тренера), работайте до полного изнеможения, ешьте и пейте все без разбору себе в удовольствие, одевайтесь вызывающе и отбросьте прочь надежду, что медицина вам поможет. Она бы помогла, живи мы ветхозаветными сроками, а так у нас, по грехам, времени-то на одну кружку Эсмарха. Глупо тратить это время на что-либо, кроме поиска смысла жизни, который, как известно, в жизни самой.

P. S. У моего папы был друг — однокурсник по военно-медицинской академии имени Кирова, профессор, венеролог. Так вот, его терапевтическим козырем был метод «выжженной земли». Он искренне полагал, что наиболее серьезные заболевания не терпят конкуренции, и всем прививал сифилис — для последующего исцеления малыми, но регулярными дозами пенициллина. Профессор имел серьезные шансы стать спасителем мира, но безжалостный к аморальщине коммунистический режим лишил его ученых званий и практики. Так что он давно не у дел. Я с ним встретился в Риме этой весной, где он с супругой праздновал бриллиантовую свадьбу.

Правильный вопрос (Главная / Колонки 23.11.2009)

Правду говорить легко и приятно. Если ты точно знаешь, что это правда. Или тебе задали точный вопрос. Вот Пилат спросил Христа: что есть истина? И Христос не ответил ему, потому что в этом вопросе для него не было смысла. Правда не перечень формальных очевидностей, они для каждого свои. Правда — понятие персонифицированное. Для Христа истина была в нем самом. Пилат понять этого не смог, точнее так: понял, принять не смог. Это рушило все его представления о миропорядке.

Прошло два тысячелетия, для трети земного шара христианство само стало основой миропорядка, а идиома «правда есть Христос» обрела законодательный статус. Но любой христианин все равно однажды задает себе этот вопрос, хотя и знает официальный ответ. Христианину, если он себя считает таковым, необходимо самому на него ответить. Только акцент приходится уже не на «правда», а на «Христос». Кто он для тебя лично? Не всем удается ответить. Не уверен, что сам смогу.

К чему это я!? Да вот: залез в Интернет узнать для ребенка о трубчатых червях и напоролся на рецензию о фильме «Царь», где сам снимался. Прочел, подивился, восскорбел. Фильм ругали. За исторические несоответствия, за «фотосессию Мамонова», «за гламурную святость Янковского», за посягательство на  авторитет царской власти. С чем-то я согласился, что-то отверг, но сам настрой не понравился. Люблю я  творчество Лунгина, он художник. Он снимает про то, что его действительно интересует, а не про то, за что приз дадут или бабла на втором «уик-энде» рубанет. Тогда я решил полюбопытствовать, что другие думают. Ввел в поисковой строке «Яндекса» свою фамилию, Лунгина и название фильма. Получил несколько тысяч ссылок. Все прочитать не смог. Знакомился выборочно. Пришел к неутешительным результатам: несмотря на то что большинство фильм хвалит, много критики в мой адрес от собратьев по служению и простых прихожан. Если отбросить хамов, дураков и желающих самоутвердится за чужой счет, все равно много. Суть основной претензии в том, что исполнением роли бесноватого царского шута я соблазняю людей и унижаю священный сан. Первой реакцией было отмахнуться и напомнить, что на постановку фильма режиссера благословил покойный патриарх Алексий, а моей задачей было лишь точное выполнение поставленной задачи. Но, поразмыслив, я понял, что в прочитанной критике есть определенный резон. Нет, не в соблазнении, кого тут соблазнишь!? Неофиты лишь укрепятся в вере, выявив «очередное, ожидаемое ими» нарушение святых устоев, принципиальных противников веры Христовой уже не соблазнишь, для только вступающих на путь, это станет хорошим поводом разобраться и, как следствие, сделать еще один шаг в сторону храма.

Здесь проблема стереотипа. Я действительно категорически не соответствую общепринятому нормативу внешнего образа священнослужителя: я снимаюсь в кино,  предпочитаю светскую одежду, причем своеобразную, занимаюсь боевыми искусствами, мое тело покрывают татуировки, пальцы мои частенько унизаны перстнями, и у меня не растет борода, в конце концов. Вроде бы чепуха, самому смешно. Но почему им не смешно? Почему это возмущает действительно уважаемых мною людей? Что-то не так. И я спрашиваю себя: что есть истина? Что для меня Христос? Желанная с детства работа в окружении приятных мне коллег, сопереживание их радостям и печалям, обеспечение моей семьи, детей и жены, которых я люблю без памяти, внешний комфорт и возможность творческой реализации, без чего моя душа рвется на части или предстояние у Святого Престола, где на время службы я полностью растворяюсь в восторженном осознании сопричастности Вечности, где меня покидает страх смерти и мою душу наполняет блаженный покой? Я не знаю. Может быть, я, подобно Пилату, задаю неправильный вопрос? Может быть, выбор только из  «не навредить» и «принести пользу»? Ведь святые отцы утверждали, что Бог прост. Значит, надо все просто решать. Наверное, я обращусь к Святейшему с просьбой отстранить меня от служения, пока я не найду правильный вопрос и единственный ответ на него. Если он есть.

P.S. Умер Патриарх Сербский Павел. Великий человек был. Царствие ему Небесное! В 1999 году, когда американцы бомбили Югославию, я приехал снимать Пасху. Ночь, пурпурные всполохи взрывов на горизонте, небольшая площадь перед кафедральным храмом, наполненная испуганными людьми. Павел позвал меня в алтарь и заставил облачиться в богослужебные одежды. Я ему сказал: но я не священнослужитель.

— Это ты так думаешь, — ответил он и положил мне в руки запрестольный крест.

Иван Охлобыстин выиграл BMW и не удивлен этим (Главная / Хроники 25.11.2009)

Вчера на шестых Пионерских чтениях Ивану Охлобыстину вручили ключи от новенького BMW. А все потому, что он стал победителем в читательском голосовании на лучшую колонку журнала «Русский пионер». Всего-то после одной заметки!

Фото: ИТАР-ТАСС Иван Охлобыстин

По словам Андрея Колесникова, в лидерах долго шел постоянный колумнист журнала Андрей Васильев, но в последний момент Охлобыстин стремительно снес его с пьедестала.

Андрей Васильев, конечно, расстроился, но быстро справился с собой. На прошлых чтениях именно он читал колонку Охлобыстина. «Благодаря мне ты и выиграл», — заключил Васильев.

Ну а Иван Охлобыстин сказал просто: «Это не только приятная, но и справедливая награда. Я же лучше всех пишу». И потом добавил: «Литературные чтения — потерянный жанр, вновь обретенный Андреем Колесниковым и коллективом журнала "Русский пионер". Вижу я по количеству людей, что он востребован, потому что плясать уже неохота, всего не выпьешь. Хочется чего-то душевного, спокойного. Раньше на литературных чтениях ко всему прочему еще и пели, причем пели не для того, чтобы покрасоваться, а для того, чтобы ублажить душу».

Музыкальный презент от Ивана Охлобыстина преподнесла его дочь Варежка и любимая теща Валентина Степановна.

Ксения Семенова

Нечто (Главная / Колонки 07.12.2009)

Прошлым четвергом поздравлял своего сердечного друга Игоря Ивановича Сукачева с пятидесятилетним юбилеем.

Делал доклад о международном положении. Имел средней руки успех, ну да хоть не опозорился. Артист речевого жанра из меня никудышный: мимический ряд убогий и половину алфавита не выговариваю. Благо аудитория собралась родная, собранная Игорем Ивановичем на обочинах и в тупиках его полувекового пути. Среди прочих я встретил и господина Макаревича. Ныне поэт улыбкой встречает действительность с высоты образа принца Амбера. И при взгляде на него мое сердце пронзило воспоминание о далеких девяностых, когда мне посчастливилось снимать видеоклип на песню «В круге света». Клип получился не ахти, и как человек благоразумный больше я клипов не снимал. Песня повествовала о гражданском неповиновении членов группы «Машина времени», внутреннем, разумеется, неповиновении всей пошлости тоталитаризма. Над клипом я работал с оператором Николаем Кривенко. С ним же на паях снимал трехкомнатную квартиру в районе станции метро «Петровско-Разумовская». Николай человек был удивительный, бесконечно работоспособный и столь же любознательный. До меня он снимал квартиру на паях с Томом — ответственным секретарем Церкви Муна. Том открыл Николаю правду о способах обретения ветхозаветного долголетия. Суть методы заключалась в серии очистительных клизм. При этом адепт должен был лежать в теплой ванне для эффективности выделения шлаков. Внимательно изучив все нюансы, я наотрез отказался принимать здоровье этим путем и отговорил Николая коротать вечера в собственных испражнениях, пусть даже это гарантирует бессмертие. В благодарность Николай научил меня не носить белые носки под фасонную обувь.

Именно тогда со мной произошла одна из историй, которые без преувеличения можно назвать страшными. Стояло сухое лето 1993 года, под окном дома третий день лежал труп хорошо одетого человека с дважды простреленной грудной клеткой. Милицию никто вызывать не торопился, чтобы не быть привлеченным в качестве свидетеля. В те времена, при неудачном стечении обстоятельств, это могло означать 80 дней тюрьмы по подозрению в соучастии. В итоге труп стали жрать коты, я не выдержал и анонимно позвонил в милицию из телефонной будки через дорогу. За исключением этого нелепого инцидента, лето выдалось неплохое и по заработкам, и по делам сердечным. Бывало, мы неделями чаевничали с ошеломительными красавицами, смешливыми фантазерками с биофака МГУ. Периодически кто-то из них забывал выключать воду в ванной и мы заливали квартиру под нами. Приходилось оплачивать пострадавшим соседям ремонт. Зато мы познакомились с ними, и они перестали вызывать милицию каждый раз, когда я, в танцевальном запале, стрелял дробью по мебели из коллекционной двустволки, подаренной мне писателем-почвенником Родионом Ребане, дядей моего лучшего но, увы, уже покойного друга Пэтэра. Позже от этой двустволки пострадал мой другой лучший друг — бывший морской офицер Роман Горелкин, списанный на берег с подводной лодки по липовому обвинению в акте содомии с младшим по званию уроженцем Махачкалы. Романа, как молодого человека, тревожила близость ядерного реактора и отсутствие перспектив по службе, и он сам инспирировал обвинение а, освободившись от уз присяги, стал риелтором. Именно по этой линии Романа настигла беда: кто-то нанес его деловому партнеру 32 колотые раны, отчего тот скончался, а у Романа при обыске нашли в багажнике двустволку, которую он отобрал, от греха, у меня накануне своего дня рождения. Пришлось-таки отсидеть ему те роковые для всех 80 суток, пока жена делового партнера не призналась в своей причастности к смерти супруга. Россия переживала непростые времена, хотя мы были уверены, что нам повезло. Вру — не были, так и было. Идеальное соответствие бытового экстрима и возраста. Упоительные времена. И не родился еще писатель, способный адекватно передать ту гамму переживаний и открытий, которые захлестнули тогда наши пылающие, ненасытные души. Время должно пройти — как минимум сто лет.

Однако вернусь к происшествию, которое отпечаталось в моей памяти как действительно страшное переживание. Не премину отметить свойственный мне с детства прагматизм, блестящее образование и еще массу врожденных предрасположенностей, каменной стеной ограждающих меня от вульгарного мистицизма. Но, тем не менее, мне пришлось стать свидетелем некоторых событий, не укладывающихся в рамки научного представления.

Господь не благоволил мне иметь по этому вопросу точного суждения, поэтому я дерзну лишь пересказать в подробностях произошедшее июльской ночью вышеупомянутого года.

Около полуночи я лег спать в своей комнате и сразу уснул. Мне приснилось некое полуподвальное помещение с запыленными окнами, сквозь которые пробивался голубой лунный свет. Рядом со мной сидела моя покойная прабабушка Софья Филипповна. Прабабушке на первый взгляд было не более восемнадцати лет. Статная, черноокая красавица нежно сжимала мою руку и влюбленно смотрела на меня. За одним из грязных окон промелькнула чья-то тень.

— В нашем районе появился ягуар, он убил пять человек, — сказала она.

— Ты не боишься? — спросил я.

— А мне-то что!? — лукаво улыбнулась она.

Тут я вспомнил, что прабабушка три года назад умерла, и в страшном испуге проснулся. Но на этом происшествие не закончилось. Первое, что я заметил, очнувшись от сна, были отблески чего-то очень яркого. Будто напротив меня, за окном висела шаровая молния и отблески ее сияния отражались на оконной раме, бликовали в хрустальных конусах люстры, мягко переливались по складкам постельного белья, но сама молния была невидима и пристально смотрела из пустоты на меня. Едва я оторвал голову от подушки, невидимое «нечто» начало движение вдоль стены, в направлении большой комнаты. Свечение поползло вслед за своим источником. Я поднялся с кровати и пошел в большую комнату. «Нечто», более не задерживаясь, миновало окна комнаты и скрылось вместе со своим сиянием за стеной. Все это время мое тело колотила дрожь, а душу наполнял ужас. Даже после исчезновения «нечто» мое состояние не улучшилось. Пришлось быстро заварить сбор из морской канавалии, карликового шлемника, маконы брава и сибирского пустынника. Я тогда увлекался гомеопатией. Полегчало только после второй рюмки.

Утром я навестил соседей снизу и расспросил их на предмет шаровых молний и прочих аномалий. Самое удивительное, что соседи засвидетельствовали периодическое появление какого-то света. Но они считали, что это просто кагэбэшники устроили на крыше соседнего общежития секретную лабораторию и проводят эксперименты на жителях близлежащих домов. За неимением лучшего объяснения я удовлетворился имеющимся и почти забыл об этой истории, но время от времени я вспоминаю этот изучающий взгляд чего-то невещественного, свет исходящий из пустоты и жуть, подкатывающую к горлу безо всякой на то причины.

Нейролептика (Главная / Колонки 14.12.2009)

Ведомый духовным интересом, я регулярно посещаю сумасшедший дом, где служит лечащим врачом мой друг, и веду необременительные беседы с пациентами.

В лучшем случае. Но с определенного времени мне стало казаться, что мои страждущие собеседники не очень-то и торопятся исцеляться. Скорее всего, мир за стенами больницы напрямую связан у них с тем кошмаром, который им пришлось пережить, и ворошить старые тревоги они боятся. Боятся потерять то маленькое счастье, выраженное в спокойном течении жизни внутри отделения. Это мир первичной органики, пока еще способной передать словами опыт и знание. Горизонты благостных для пациентов многочасовых мыслительных пустот то и дело озаряют зарницы непостижимых истин, выявить которые при помощи логики невозможно. Чарует измеряемая долями секунды нейтральная полоса между реальностью и заповедными областями иррационального. Ее многообразие поражает самое искушенное воображение. Там есть все: пьянящее одиночество марсианских пустынь, визгливая жуть преисподней, захватывающее дух величие мирных Небес, навеки замкнутые круги одного дня или одной жизненной ситуации. Мой друг — врач, хороший человек и считает долгом обеспечить своих пациентов их маленьким счастьем. Только его непререкаемый авторитет служит мне ключом к опыту живых свидетелей запредельного. Я стараюсь не злоупотреблять их вниманием, спрашиваю, с экрана своего КПК показываю картинки, даю слушать отрывки музыкальных произведений, шумы природы, стараясь таким образом сложить пазл истинного местонахождения собеседника. Потом пытаюсь уяснить базовый сюжет его миграции на эти иллюзорные территории. По большей части всю добытую мной информацию можно изложить на одной странице, но это знание только повод коснуться истинного «я» собеседника, отгородившегося от реальности удобным набором нейролептических реакций. Каждое касание — чудо мистического порядка, несущее в себе очередное подтверждение собственного существования и почти наркотическое опьянение от этого подтверждения. Упокоенный дух, мирно резонирующий в тон исходной точке преображения идеи в материю.

Многочисленные опыты с психотропными препаратами, под наблюдением врача разумеется, ни на шаг не приблизили меня к мироощущению моих собеседников. Неинтересные, неприятные и по большей части пустые иллюзии. Видимо, реальность сама выписывает пропуск. Ничего не поделаешь — приходится руководствоваться тем что есть.

Вот решили с другом устроить настоящую елку для постоянных пациентов. Купили пластмассовую елку, хорошую, немецкую. Вместо игрушек гирлянды. Игрушки опасно — могут подавиться. Принесли диски с «Обыкновенным чудом» и «Старой, старой сказкой». Заказали загодя осетинские пироги, пиццы, напитки: «Тархун», «Ситро» и «Байкал». Я еще заварю молочный оолонг и пуэр, а друг принесет свою электрогитару и переносной усилитель «Свиное рыло». Доктор сносно играет регги. Сначала отслужим молебен о здравии, а потом гулять до полуночи.

В прошлом году праздник пришлось сдвинуть на два дня: умер один из старожилов — милый дедок, прежде служивший каким-то начальником в одном из столичных строительных трестов, пока с ним не вступил в контакт электрический разум, живущий в розетке электропитания над столом в кабинете. Дедок быстро привел в порядок бумаги, позвонил домой, сообщил, что сошел с ума и едет в больницу. Его оформлял еще учитель моего друга-врача. В больнице дедок провел почти сорок лет и зарекомендовал себя как образцовый пациент. Он мне настойчиво советовал протоколировать все свои внутренние реакции в виде художественных текстов.

— Сюжетик тоже нужен, — говорил он: Поинтересней сюжетик, можно с женщинами или погоней, чтобы тираж большой был. Придет время, и тебя он сложит заново. Только надо, чтобы тираж очень большой был. Иначе он не соберет.

Дедок даже не подозревал о существовании Интернета.

На вопрос: почему «ему» нужно будет меня заново собирать, дедок хитро щурился и шептал: ему скоро потребуется имя.

P.S. К чему я все это рассказываю!? Вот к чему: О, электрический разум! Я не участвовал в массовых расстрелах албанцев и не являюсь незаконнорожденным дитем покойного Патриарха, что бы ни писал об этом благолепный господин Ардов в Интернете. Пусть тебе электрический разум достанется, хоть и противоречивое, но честное имя.

Если бы я был диаволом (Главная / Колонки 21.12.2009)

С одной стороны, я, наверно, не имею морального права говорить об этом, с другой — почему-то про это никто не говорит, или говорит, но не услышан.

В общем: если бы я был диаволом, я бы самозабвенно трудился блогером в Интернете, вместе со всем пишущим коллективом преисподней, на каком-нибудь не епархиальном, православном ресурсе. По уровню ненависти к окружающему вообще и в частности, по уровню вреда наносимого вере Христовой, равных таким ресурсам нет. Уже на данный момент для большинства гражданских посетителей Интернета слово «православный» является синонимом слова «злой».

Нет форума, в котором бы некий «делегат» православного ресурса кого-то не проклял и не оскорбил. И причем лезут-то «делегаты» чаще в темы сомнительные, заведомо для православных христиан не подходящие. На сайтах любителей садоводов или филателистов их не встретишь. Грязь предпочитают твари сварливые.

Безграмотные, психически нестабильные, агрессивные. Черти, да и только. Ведь как я раньше считал: православный христианин — явление доброе, всем своим существом людям родное. Скромное, до последней секунды уверенное в возможности спасения человека. В идеале — улыбчивое. Так нет же! Треш один, Dummi Вurger нервно курит.

Что меня так завело!? Простенько: веду передачу в эфире Русской службы новостей, звонит взрослый человек, называет себя православным, ни к селу ни к городу декларирует цитату из Святого Евангелия и тут же радостно напоминает о справедливой, по его мнению, гибели Романа Трахтенберга. Роман не был ангелом, но жизнь священна. Да и откуда кому-либо знать о последних мгновениях жизни Романа!? Ведь, как я понимаю, именно за эти мгновения кое-кто был и канонизирован. Я тут же вспомнил, как присутствовал на отпевании Лены Майоровой, которая по ужасной глупости, на почве алкогольного отравления и многолетней депрессии, облилась маслом, подожгла себя и умерла от ожогов. Никогда не забуду счастливых глаз подбежавшей ко мне другой, недавно воцерковленной, актрисы и ее восторженного шепота: «А наш батюшка сказал, что за нее нельзя в церкви молиться, потому что она самоубийца».

И вспомнил, как один молодой и «тотально канонический» диакон совал мне в лицо желтую газетенку, в которой покойный Святейший Патриарх Алексий якобы участвовал в каком-то буддистском ритуале, чем попирал все догматические нормы. Я недалекому диакону тогда посоветовал провокационной газетенкой подтереться и больше интересоваться не тем, что другой плохого сделал, а что он сам хорошего сотворил. Много чего вспомнил, еще больше разозлился, то бишь обрел «подобающий любому православному блогеру» образ злобного гоблина и начал писать эту статью. Чуть было меня не сбило с толку выступление по радио отца Андрея Кураева, но тут же адский импульс подпитала реплика, пролаянная в эфире таким же, как я, гоблином, невесть в чем несогласного с известным православным публицистом. Злоба черной жижей булькала в моем сердце всю дорогу до самого дома, где я на свою беду включил компьютер и тут же наткнулся на статью сановитого еретика недоумка Диомида, обвиняющего здравствующего патриарха Кирилла в прямом сговоре с Антихристом по вопросу ИНН.

Боже, подумалось мне: как же мы выглядим в глазах обычных людей!? Слова доброго от нас не дождешься, спиной поворачиваться к нам опасно, а уж о присоединении по доброй воле к сатанинскому торжеству под православным лейблом и речи быть не может. И тут меня озарило: Так это не наши, наши так не могут, наши хорошие, я с нашими Богу молюсь, чтобы всем лучше было, а это духи злобы поднебесной, приличными телами овладевшие для подрывной работы. Эта мысль меня успокоила, и я вспомнил знакомого старца, человека истинно святой жизни, который на мой вопрос, много ли демонов по миру бродит, ответил: не суются они практически. Сами справляемся.

P.S. Так что, любезный читатель, если вам встретится в Сети заметка, после которой захочется руки помыть, не верьте, что ее написал православный, даже если он так подписался. Не наш это. Казачок засланный. После заметок, которые наши пишут, мир обнять хочется. Перекрестите экран монитора и скажите: «Изыди, сатана! Аминь».

Великая русская национальная антиидея (Главная / Колонки 11.01.2010)

С учетом удивительного внимания, проявляемого читателями литературных интернет-ресурсов к моим весьма спорным  умозаключениям, я решил еще раз сформулировать в доступной форме свой взгляд на столь деликатную тему, как великая русская национальная идея.

Данная тема столетиями являлась предметом идеологических спекуляций, причем представителями диаметрально противоположных лагерей, что со временем сама попытка осмыслить эту идею стала казаться для людей порядочных неприличной. И в наши времена ситуация практически не изменилась: о «великой русской национальной...» можно услышать только из уст психически неуравновешенных «русских патриотов», по иронии судьбы, как правило, с нерусскими фамилиями и внешностями, или из речей руководителей якобы проправительственных движений-паразитов, надеющихся рано или поздно заслужить себе необходимый для карьерного роста политический авторитет. Разумеется, ни тех, ни других не интересует истинное значение великой русской национальной идеи, если она не применима к немедленному решению их бытовых, по сути, проблем. Тем паче что она действительно не применима. Более того, прямо противоположна. Русская национальная идея — это антиидея, что вполне органично для народа, исповедующего своего Бога методом отрицания. Апофатически, если научным языком. Всеблаг ли Господь? Да, но не только. Всемогущ ли Господь? Да, но не только.

Однако не имеет резона в данной статье излишне увлекаться богословием — наукой беспредельной и опасной. Имеет смысл в доступной форме довести до сведения мое частное мнение. Оно следующее: Промыслом Божиим из нескольких десятков народностей, проживающих на евразийских территориях, был собран народ, сверхзадачей которого стало противодействие реализации великих национальных идей других народов. Под какими бы благородными и благозвучными эпитетами мы ни скрывали истинное значение великой национальной идеи, смысл ее волшебно прост — мировое господство. И для всех народов это одна и та же идея. Для всех, кроме одного, русского. Наша великая национальная идея — не допустить реализации великой национальной идеи какого-либо из других народов. Россия одновременно и основа гармонии мира, и территория хаоса, где гибнут любые попытки единообразить мир и лишить его возможности к дальнейшей эволюции. Именно в этом утверждении и следует искать источники генетической неспособности русского человека к бытовому благоустройству, его смиренной покорности власти, его жертвенного величия. Именно за это мы именуем Русь Святой, а отнюдь не за оскорбительное для каждого истинно верующего человека мнение, будто бы сама принадлежность к русскому народу делает достижение святости проще, нежели принадлежность к какой-либо другой нации. А идея принятия Россией от Византии функций хранителя традиций ортодоксии никоим образом не подразумевает ее национального превосходства и не может быть использована в целях решения геополитических задач. В райских кущах не воюют. 

Переводя фокус рассуждений от вопросов общего порядка к вопросам практической реализации, дерзну предположить, что благопроцветание моей великой родины напрямую зависит от политической нестабильности во всем остальном мире. Чем нестабильнее мир, тем вероятнее появление некой силы, способной его стабилизировать и возглавить под единым началом, а соответственно, вероятнее и очередной выход на историческую арену России, дабы остановить вышеупомянутую силу. Не скажу, что мне нравится сама мысль отправлять своих детей на какую-либо войну, но факт остается фактом, даже если он разбивает отцовское сердце. Также для меня очевидно, что демократическая форма управления не подходит для ведения боевых действий, поэтому я всегда был убежденным монархистом. Разумеется, что говоря «монархия», я ни в коем случае не имею в виду искусственную реконструкцию института монархии прошлого, подходящую разве что для благотворительных вечеров и награждений алюминиевыми бирюльками чванливых общественных иждивенцев. Должен возникнуть принципиально новый метод избрания Помазанника Божия, при непосредственном участии Русской православной церкви и в соответствующие этому процессу времена.

И прав враг Бжезинский, называя Россию главным противником процесса глобализации. Пока существует русский народ, никакой силе на свете не удастся замешать в единое месиво проявленную в дарованиях и особенностях разных народов Милость Божию.

За сим утверждением было бы логично предложить список прогрессивных преобразований, но парадокс заключается в том, что ни одно из этих преобразований не принесет пользы без тотального изменения всей структуры российской государственности, в данный момент являющейся не более чем удобной схемой для мздоимства и кумовства на всех уровнях управления. Что тоже понятно и не подлежит критике, за отсутствием лучшего способа стимуляции работы власти в России. Более того, рано или поздно именно этот, внешне порочный, механизм под влиянием внешних обстоятельств способен породить принципиально новый тип общественной организации, основанный не на законодательных абстракциях, а на живом авторитете избранного Богом и людьми лидера. Собственно говоря, последнее условие Россия соблюдала всегда. Неважно, как именовался этот лидер: Генеральный секретарь ЦК КПСС или Президент России, но отсутствие в лидере фактора сакральности часто лишало его возможности принятия непопулярных, но жизненно необходимых решений, принуждая вместо того к бесконечной череде оправданий перед внешним миром, с упорством маньяка навязывающим России неорганичное, формалистичное мировоззрение, основанное не на понимании Промысла Божия в отношении человечества, а на эгоистичных, кратковременных  потребностях отдельной личности, к тому же воспитанной агрессивной по отношению к морали, в ее классическом понимании, средой.

Так что единственное, что можно было бы сейчас предложить государству, так это всестороннюю помощь Церкви в области религиозного просвещения, чтобы однажды сама мысль о возможности избрания Помазанника Божия опять показалась русскому человеку естественной. Иначе никак. Иначе только война. А не хотелось бы.

Короче, не жил (Главная / Колонки 18.01.2010)

Как и любой социально обусловленный индивидуум, я неукоснительно следую некоему списку обязательств, приличествующих людям моего матерого возраста и деликатного положения. Одним из первых пунктов этого списка является регулярная диспансеризация.

Истинный смысл этой довольно трудоемкой процедуры заключается отнюдь не в заботе о личном здоровье, а в заблаговременном предупреждении родных и близких о возможной дополнительной статье расходов в случае неблагоприятных анализов. А с учетом потерь личного состава в прошедшем году вопрос медосмотра становится вдвойне актуальным. Только где найти время на методичное изучение биологических рисков? Путем несложных умозаключений я пришел к выводу, что оптимальным вариантом будет сдача крови. Не то чтобы я закоренелый противник сдачи кала и мочи, но, если на этом не настаивают правоохранительные органы, предпочитаю оставить эти листы медицинской карты чистыми.

И вот волею случая я добрался-таки до одной из частных клиник, специализирующихся как раз на анализах крови. Времени было в обрез, и поэтому я быстро изложил милым барышням в клинике суть моей просьбы.

— Короче говоря, так, — сказал я. — Калькулируйте: на болезни трагические, неисцелимые, общий анализ, биохимию (не уверен, что пригодится, но в кинофильмах про медицину этот анализ обязательно фигурирует), ну и что-нибудь диковинное: паразиты, токсины, металлы.

— На золото — дополнительно шестьдесят рублей, — спешно ввинтила в мое перечисление худенькая брюнетка с шаловливым прищуром.

«Экая егоза, видимо, именно ей поручают докладывать о выявленной онкологии», — подумал я про себя и продолжил вслух:

— Мне бесконечно льстит, что я вызвал у вас ассоциацию именно с этим металлом, но был бы не прочь и про цинк с железом осведомиться. Посчитайте весь доступный спектр таблицы Менделеева.

В общей сложности затратная часть составила пять тысяч четыреста рублей. Пересчитав деньги, другая барышня сообщила мне, что результаты анализов будут в самом скором времени, мне их вначале вышлют электронной почтой, а потом я смогу заехать в клинику, чтобы забрать распечатанные на фирменных бланках результаты и получить обстоятельные консультации у врача.

Надо отдать им должное: тем же вечером мне на электронную почту пришли три листа, заполненные вызывающими уважение символами. Кое-что я понял и сам. Понял, что у меня нет СПИДа, сифилиса, гепатита В и С, сахарного диабета и хламидий. Про онкологию прямо ничего сказано не было. Смирившись с тем, что, видимо, о некоторых вещах принято узнавать непосредственно от врача, я на следующий день отправился в клинику. Барышни меня узнали сразу, выдали бланки и отправили к врачу — тоже юной, но очень строгой барышне в очках без диоптрий.

— Простите меня, но нельзя ли в общих словах? Машина ждет, — попросил я. — Что бы вы могли сказать о человеке с такими анализами?

— Я могла бы сказать, что этот человек никогда не пил, не курил, не употреблял наркотики, не имел связей с противоположным полом, не работал, жил в экологически благоприятной области, тщательно следил за собой, и ему было около десяти лет.

— А онк... — начал было я.

— Забудьте, — прервала меня барышня-врач и развела руками. — В вашем случае даже отечественная медицина бессильна. Только за холестерином следите — ешьте меньше жирного.

В смешанных чувствах я покинул клинику и сел в ожидающую меня машину. По дороге я поделился с водителем впечатлениями от первого за сорок три года посещения лечебного учреждения по своей воле. Водитель (мужчина серьезный, с жизненным опытом, хороший дядька, кстати) выслушал мой рассказ и на словах «не пил, не курил, не употреблял наркотики, не имел связей...» заключил: «Не жил, короче».

 P. S. К чему я про все это рассказал? С Рождеством хотел поздравить. Воистину нет предела милости Божией. В Его власти превратить наши мятые биографические черновики в чистые листы, пригодные для  нового заполнения каллиграфическим почерком, без клякс и помарок, чем-то вдохновенно прекрасным и предельно осмысленным. И если даже у такого демона, как я, как выясняется, еще есть кое-какие шансы, то вам, мои возлюбленные братья и сестры, кроме как «ура» крикнуть, ничего не остается. Здоровья вам, любви и терпения, все остальное — вопрос трудоспособности.

Роли отца Иоанна (Текст ~ Максим Котин) материал был опубликован в журнале «Сноб» #1-2 (16) январь-февраль 2010

Популярный российский актер Иван Охлобыстин уже давно пытается совместить практически несовместимое: успешную кинокарьеру и служение священником в церкви. Недавно, однако, отец Иоанн (под таким именем он известен своим прихожанам) написал патриарху Кириллу прошение об отстранении от служения. Значит ли это, что беспрецедентный эксперимент Ивана Охлобыстина все же закончился неудачей? И может ли действительно православный священник быть одновременно киноактером... а также мастером айкидо, йогом, радиоведущим, сценаристом и драматургом-постмодернистом?

- У меня правое яичко сейчас сварится, – говорит отец Иоанн. – Что происходит?

А происходит вот что.

Давеча что-то у отца Иоанна щелкнуло в голове. Щелчок был столь сильный, что отец Иоанн написал патриарху прошение об отстранении от служения. Да еще и зачем-то сообщил об этом в своем интернет-дневнике.

Разверзлись хляби небесные. Посыпались апокалиптичные сообщения.

Мол, отец Иоанн, он же Иван Охлобыстин, он же Иван Чужой, он же Леопольд Роскошный, известный столичный мелкобуржуазный мыслитель, мракобес, эксгибиционист и акын-передвижник, почти десятилетие назад таинственно исчезнувший на год из Москвы, чтобы вернуться в благолепном образе отца Иоанна, совершенно разочаровался в РПЦ МП.

(Кто не знает, эта аббревиатура – не название диковинной непарламентской партии или ручной гранаты, а Русская православная церковь Московского патриархата.)

Я настигаю отца Иоанна на Покровском бульваре в ориентальном магазине. Мы заходим в ближайший азиатский ресторанчик, чтобы поесть жареной форели. Но отец Иоанн забывает включить звук на своем новомодном, не продающемся, кстати, в Москве официально, айфоне последней модели и поэтому не слышит, как звонит супруга.

Она же Оксана Арбузова, она же матушка Ксения, она же Голубка, она же Колбаса, она же Рипли.

Супруга должна везти отца Иоанна на службу. И когда мы вопреки козням дьявола оказываемся в машине, она больше все же на Рипли становится похожа. То есть на суровую героиню кинотетралогии про «чужих», лидера неравной борьбы со склизкими космическими монстрами.

Потому что служба давно уже идет, а мы еще даже не едем.

Рипли яростно дергает рычаг переключения передач своего белого Land Rover Defender.

Английский «уазик» с запаской на капоте, сужающей обзор до танкового, буквально на глазах моих превращается в видавший виды, но вполне боеспособный космический батискаф, с адским ревом летящий по улицам Москвы.

В батискафе жарко, как в преисподней. И вот отец Иоанн, обложенный на заднем сиденье некоторым количеством своих многочисленных детей, интересуется:

– У меня правое яичко сейчас сварится, что происходит?

Хороший вопрос.

Чтобы на него ответить, надо объяснить, как вообще актер, режиссер, сценарист и мракобес Иван Охлобыстин стал православным священником.

 ***

А впрочем, об этом позже.

Матушка Ксения выключает печку, яичко отца Иоанна приходит в норму.

У него, кажется, открываются чакры.

– Время от времени я загружаю «Яндекс», набираю свое имя, включаю сортировку по дате и читаю, что в интернете пишут, – объясняет отец Иоанн причины всей катавасии, закрутившейся вокруг него после публикации в интернет-дневнике.

В «Яндексе» отец Иоанн пытается разглядеть истину. Потому что уже давно не надеется увидеть ее не только по первому телеканалу, но и по второму, и по третьему.

И вот однажды истина, как ни странно, забрезжила в сообщениях из медиацентра газеты «Известия», расположенного в Москве по адресу Тверская, дом 18, корпус 1, наряду с офисом адвоката Джавадова К.И. и турфирмой «Неизвестная земля».

Там обсуждали новую российскую кинокартину Павла Лунгина «Царь», в которой отец Иоанн играл – или, как он выражается, олицетворял – бесноватого царского шута.

И протоиерей Димитрий Смирнов сказал, что Иван Иванович (именно так, Иван Иванович, а не отец Иоанн) вносит смущение в церковную среду. Что он сделал неверный выбор. Что некоторые служения (служение Богу и служение музам) не совмещаются.

И что он, Иван Иваныч, не прав.

Правды ради заметим, что «Яндекс» посылал предупреждающие сигналы не первый раз. Когда отец Иоанн в фильме «Заговор» сыграл Распутина, в интернете появился гневный вопрос протоиерея Александра Новопашина: «Кто Вы, Иван Охлобыстин: священник Иоанн или Григорий Распутин?» И пошло-поехало. Про отца Иоанна писали, что он какой-то странный священник, что он VIP-священник, которому разрешено то, что другим запрещено (православный канон запрещает лицедействовать), что он вообще позор Русской православной церкви.

Отец Иоанн все это исправно читал. И продолжал сниматься. В фильме «Любовь.ru». В фильме «Пуля-дура». В фильме «Фига.Ro».

В фильме «Шальной ангел». И многих других.

Но в этот раз все было по-другому.

– Я бесконечно уважаю отца Димитрия Смирнова, – говорит отец Иоанн, подпрыгивая вместе с космическим батискафом на московских ямах. – Для меня он абсолютный авторитет.

Именно Димитрий Смирнов трудоустраивал Охлобыстина на службу в московские храмы, когда тот вернулся из Ташкента в Москву после года отсутствия – сценарист и актер, но уже в одеждах священника и под именем отца Иоанна.

Именно Димитрий Смирнов отправил отца Иоанна в Чечню, где отец Иоанн не только врачевал души, но и распространял благотворительные бензопилы, необходимые для протопки солдатских буржуек. И когда осколок разворотил отцу Иоанну грудь, ему показалось, что он видит, как бьется его обнаженное сердце, принадлежащее, между прочим, не только отцу Иоанну, но и Ване Охлобыстину.

Наконец, именно Димитрий Смирнов посоветовал отцу Иоанну попросить у патриарха благословения на работу актером ради обеспечения семьи, когда отец Иоанн пожаловался, что из-за церковного канона, запрещающего православным лицедействовать, мимо проплывают большие деньжищи (а Алексий II возьми да и благослови, вместо того чтобы анафеме предать).

Прочитав в интернете про круглый стол в медиацентре «Известий», на котором отец Димитрий осудил участие Охлобыстина в киносъемках, отец Иоанн от волнения встал из-за компьютера и пошел на кухню заварить себе чаю пуэру.

Дело было в том, что он и вправду с трудом мог бы ответить на вопрос, кто он.

Священник Русской православной церкви? Автор сценария разных спорных фильмов, типа «Даун Хаус», «Антикиллер-3» и «Параграф 78»? Популярный актер кино, который пользуется спросом прежде всего как исполнитель эксцентричных ролей? Йог?

Мастер ножевого боя? Мастер айкидо, член Международной ассоциации айкидо «Кёку Ренмей»? Член Союза охотников и рыболовов России? Отец шестерых детей? Крупнейший в Москве специалист по гаданию на картах Таро? Ведущий радиопрограммы на «Русской службе новостей»? Журналист, актер, писатель, священник, борец, постмодернист? Отец Иоанн? Иван Охлобыстин? Леопольд Роскошный? Возможно ли вообще в современном мире, дарующем человеку столько возможностей, определить себя как константу?

Ведь все это он. И все это не сов сем он.

Как и любой шоумен – не по профессии, а по конструкции личности, Иван Охлобыстин может легко рассказать вам о самых интимных эпизодах своей биографии.

О том, как в детстве папа, военный врач, ставил над ним эксперименты с ЛСД. Или о том, как бросался дохлой кошкой в охранников издательского дома «Коммерсантъ», потому что кошка сдохла во дворе, а охранники ее не хотели убирать. Или о том, как несколько лет кормил свое многочисленное семейство на «пансион», то есть ежемесячные пожертвования своего друга.

При этом он умудряется практически никогда не говорить о том, что действительно чувствует и что формирует истинную ткань его бытия, создавая тем самым полную иллюзию того, что герой всех этих рассказов – какой-то другой человек, хорошо ему знакомый, но в данный момент отсутствующий, но не вот этот, сидящий перед вами, гражданин, который остается для вас таким же непознанным, как и в начале разговора.

Неминуемо посещает идиотская мысль, что вся эта история с православным служением – продолжение начатой давно постмодернистской игры. Какая-то дурацкая провокация, беспрецедентное реалити-шоу, бесчеловечный эксперимент над верой, над обществом, над собой.

Иногда, впрочем, глубоко внутри что-то рванет столь сильно, что на поверхности у него взбулькнет пузырь истинных душевных движений. Как это случилось незадолго до нашей встречи.

«Что есть истина? – написал Иван Охлобыстин в своем блоге. – Желанная с детства работа в окружении приятных мне коллег, сопереживание их радостям и печалям, обеспечение моей семьи, детей и жены, которых я люблю без памяти, внешний комфорт и возможность творческой реализации, без чего моя душа рвется на части, или предстояние у Святого Престола, где на время службы я полностью растворяюсь в восторженном осознании сопричастности Вечности, где меня покидает страх смерти и мою душу наполняет блаженный покой? Я не знаю».

 ***

– Елки! – ругается Рипли, когда батис каф глохнет на последнем повороте.

– Давай, божья странница! – орет отец Иоанн. Или это орет уже Иван Охлобыстин? – Поехали!

– Отец Иоанн, ты меня сглазил... Отец Иоанн под руку сказал – я заглохла! – кричит Рипли церковному сторожу. Она так привычно и так быстро говорит «отец Иоанн», что мне то и дело слышится вместо этого «Тициан».

Я замечаю про себя, что это итальянское имя смотрелось бы на Охлобыстине ничуть не более экзотично, чем смотрится сейчас на нем имя православного священника.

 Взревев, Land Rover вползает в церковный двор.

В ярко горящих окнах видны бородатые нарядные люди, которые поют, стоя спиной к зрителям. Слышно при этом хорошо. Даже на улице.

– Все священники уже вышли, мы опять к концу службы. Ну что это такое, – возмущается Рипли, но уже явно по инерции, постепенно превращаясь если не в Голубку, то как минимум в Колбасу.

Из выпускающего пар батискафа, словно из экскурсионного автобуса, разбегаются многочисленные дети. Подхватив полиэтиленовый пакет с подрясником, Тициан трусит на службу.

Он пристраивается с краю. Если бы это был футбол, он был бы крайним левым защитником.

В своих черных одеждах (не успел переодеться) этот заштатный (не в смысле затрапезный, а в смысле не состоящий в штате и не получающий от церкви зарплату) священник РПЦ МП довольно явно контрастирует с остальными служителями, одетыми в золотые одеяния с завязочками на боку.

И хотя по мне, так эти золотые одеяния благодаря завязочкам больше напоминают нарядные больничные халаты, к Тициану на исповедь выстраивается три человека, в то время как к другим – по дюжине.

Когда смотришь на этого гладковыбритого (приличная борода не растет, да и кинороли требуют) священника, сложно не заметить, что он здесь выглядит таким же чужеродным объектом, каким он стал выглядеть на съемочной площадке, вернувшись туда после нескольких лет отсутствия с подрясником под мышкой.

Существуют границы, в которых человек вообще может заниматься самоопределением. Хотя люди издавна определяли себя по принадлежности: к профессии, к месту жительства, к религии отцов, сегодня использовать этот примитивный инструментарий для определения, кто ты, просто невозможно. Профессию, место жительства и религию можно зачастую относительно безболезненно сменить.

Более того, современный мир позволяет нам одновременно иметь по две-три профессии, два-три дома, две-три семьи. И даже прожить две-три совершенно разные жизни. Разные роли и разные эти жизни, вступая в противоречия друг с другом, неминуемо должны порождать неразрешимые пока конфликты. Не только в обществе, которому, как правило, нужен определенный ответ на вопрос: кто ты? Но и в самом человеке, который по привычке пытается ответить на вопрос: кто я?

Хотя даже обычное дорожное происшествие может полностью перевернуть представление человека о человеке. Как это случилось с московским драматургом и актером Иваном Охлобыстиным, когда друзья попросили его довезти в Софрино архиепископа Ташкентского и Среднеазиатского Владимира, который отправлялся под Сергиев Посад для закупки церковной утвари. 

 ***

Иван Охлобыстин говорит, что согласился поработать извозчиком, потому что был православным и помочь архиерею для него было честью. Возможно, ему как драматургу было также интересно познакомиться с новым материалом. Не исключено, что просто было неудобно отказать.

Перед поездкой Иван Охлобыстин позвонил архиерею и предупредил, что отдал свой джип Isuzu навешивать пороги, поэтому придется ехать на его второй машине «Нива». Епископ даже обрадовался. Он считал, что чем скромнее, тем лучше. Но это как посмотреть. На полпути у «Нивы» лопнуло колесо.

Что произошло на Ярославском шоссе с двумя уже немолодыми мужчинами, ожидающими эвакуатора, доподлинно неизвестно (да и были ли обстоятельства рукоположения именно такими, какими они запомнились Тициану?). Писатель-почвенник спустя пару лет утилизовал бы этот опыт как минимум в рассказ о встрече двух людей сложной судьбы.

Охлобыстин говорит, что они между разговорами играли в шахматы и дрались. Обыграв драматурга в шахматы и положив на лопатки, архиерей предложил Иван Охлобыстину сделать его священником. Иван Охлобыстин согласился.

Как раз тогда к выходу на экраны готовился фильм «Даун Хаус», сценарий которого сочинил Охлобыстин. Фильм представлял собой пародию не пойми на что, но в том числе и на «Идиота» Достоевского, в коей Парфен Рогожин говорил Настасье Филипповне:

«Поедем на пароходе голыми кататься, жопками плотву погоняем!»

(Впрочем, на мой взгляд, главным грехом кинокартины был отнюдь не текст, а безбожно небрежная озвучка – ни один актер не попадал в губы.)

Кроме того, драматург-пост модернист вел столь активный столичный образ жизни – или, во всяком случае, так умело создавал миф о нем, – что про него по Москве ходила легенда, будто он однажды пришел в кабинет к главному редактору журнала «Столица», в котором подрабатывал, и нассал ему на стол. Впрочем, и главред «Столицы» Сергей Мостовщиков, и сам Охлобыстин сегодня называют эту историю полной чушью.

Так или иначе, ничто вроде бы не располагало к рукоположению Ивана Охлобыстина.

Хотя к тому моменту он уже несколько лет как был воцерковлен – со времени женитьбы на актрисе Оксане Арбузовой, с которой он, как сам говорит, обвенчался в качестве превентивной меры против семейных раздоров.

Есть, конечно, некая самонадеянность в том, чтобы думать, будто можно в рамках журнальной заметки описать, как человек, облазивший Тибет, освоивший в армии интегральную йогу по учебнику, купленному на развале в Коптево, достигавший с помощью медитаций истинного, как ему казалось, просветления, в конце концов обнаружил себя в православном храме со свечкой перед алтарем, не говоря уж о том, чтобы описать, как он в довершение ко всему этому стал священником. Иван Охлобыстин, кажется, вообще убежден, что для этого не хватило бы и десяти романов – Бог человеку не дал достойных инструментов для описания индивидуального мистического опыта.

Когда мы ели форель на Покровке, чтобы в спокойной обстановке обсудить последние события его жизни, он с самого начала задал вопрос: что рассказывать – что важно для него или что интересно для других? По его мнению, это совершенно разные истории и их невозможно соединить. Он пробовал. «Неинтересная» для других часть история такова. Еще в молодости во время съемок фильма «Нога» под Херсонесом в один из перерывов Охлобыстин сел медитировать и внезапно так срезонировал с изумрудной травой, синим морем и ультрамариновым небом, что почувствовал себя в действительности единым со всем сущим.

Вряд ли слова хоть как-то передают то, что он тогда чувствовал. Но тот, кто читал описание просветления хотя бы в самой банальной мистической брошюрке, без труда представит себе, о чем идет речь. Сам он сравнивает это ощущение с аэродинамической трубой, в которой внезапно оказался. Ощущение это было столь фантастическим и столь сильным, что некоторое время он больше не медитировал, чтобы сохранить воспоминание о нем в чистоте.

Еще сложнее описать то, что случилось с ним в Москве, когда сравнимое по силе чувство обрушилось на него самопроизвольно, без всякой медитации, но в своей отрицательной форме – как осознание своей абсолютной отделенности от всего остального мира.

Он почувствовал сильное желание выйти в окно, чтобы избавиться от этого ощущения. Вместо того чтобы выйти в окно, он вышел в дверь и прошел пешком тридцать километров – с дачи товарища в Москву. Некоторую часть этого пути товарищ проделал за ним на автобусе, но в конце концов плюнул, посчитав эксцентричное путешествие следствием употребления психотропных веществ или художественной акцией. Хотя оно не было, по словам Охлобыстина, ни тем ни другим, но объяснить это тогда драматург был не в состоянии. Состояние удалось прервать, только обратившись к знакомому врачу, который смешал что-то в шприце и вырубил Охлобыстина на пару суток.

Легче всего решить, что у драматурга просто несколько съехала от перенапряжения крыша. Но после этого Охлобыстина периодически стала накрывать «дюна», как он называл это явление, описывая его своим друзьям. То есть ощущение ужаса от осознания своей смертности. Он, конечно, пробовал найти своим состояниям медицинское, психиатрическое объяснение, но безуспешно. Поэтому считает, что в ходе своей духовной практики открыл дверь, которую лучше не открывать, и начал ощущать радость бытия и ужас смерти, которые ощущает, наверное, каждый человек, сильнее обычного во сто крат.

***

Последующие «дюны» были намного слабее, но все равно заставляли покрываться холодным потом. Охлобыстин стал все чаще заглядывать в церковь. Неверно при этом будет сказать, что в церкви он искал спасения от своих состояний и именно благодаря «дюне» оказался перед алтарем, – тем более что как раз во время службы «дюна» и накатывала регулярно (в этом смысле его описание воцерковления странным образом напоминает воспоминания митрополита Сурожского, который рассказывал, что поначалу от одного запаха ладана хлопался в обморок).

Православие вообще входило в его жизнь постепенно: украл в детстве Библию, потому что понравился переплет, но не читал; крестился зачем-то в девятом классе, но верующим себя не считал; обвенчался с супругой, чтобы укрепить семью, потому что венчание было следующим по силе традиционным закреплением брака после загса... Ближайший друг Охлобыстина режиссер Михаил Ефремов, глядя на постоянные метания товарища, называет его духовным воланом. Иначе говоря, человеком ищущим. И мне кажется довольно правдоподобным самое простое объяснение: нет ничего удивительного в том, что рано или поздно искания привели Охлобыстина в РПЦ МП – перебирая те и иные духовные практики, он должен был рано или поздно дойти и до православия. Вопрос только в том, почему он в нем остался.

Сам он говорит, что стал читать православные книги и ему понравилось, что в них было написано, – несмотря на противоречивый образ современного православия, в основе этой веры, как показалось Охлобыстину, заложено весьма здоровое зерно. Тут можно, конечно, пуститься во взрывоопасные рассуждения о пре имуществах той или иной религии, но мне кажется, что для понимания истории куда важнее мистический опыт воцерковления Тициана. Если «дюна» накатывала на него в церкви, то только до определенного момента службы, после которого она покидала его совершенно. И по мере воцерковления вообще стала сходить на нет. Я думаю, к моменту судьбоносной встречи с архиепископом он был убежден в том, что православная церковь – правильный выбор, именно в силу этого мистического опыта.

Впрочем, одного убеждения в том, что церковь лично на него оказывает благотворное влияние, было недостаточно для того, чтобы согласиться на предложение архиерея. Недостаточно, чтобы отказаться от съемок в кино, когда актер Иван Охлобыстин как раз стал цениться режиссерами по высшей актерской ставке. Недостаточно, чтобы расстаться с богемной московской жизнью, ведь последние десять лет она составляла суть его бытия. Недостаточно, чтобы взять на себя ответственность и стать пастырем других людей, в то время как самого еще недавно накрывала «дюна».

Каждый порядочный человек периодически должен себя обследовать, поэтому на днях отец Иоанн нашел время заглянуть в лабораторию, мимо которой ходил каждый день по дороге на съемки. Попросил барышень сделать общую биохимию, ну и анализ на болезни, самые неисцелимые и трагические. Набрал на шесть тысяч рублей.

Результаты отца Иоанна разочаровали.

Из всех показателей был чуть аномален только холестерин. Отец Иоанн спросил: что можно сказать о человеке, глядя на эти анализы?

Отцу Иоанну ответили: глядя на эти анализы, можно сказать, что человек никогда не употреблял ничего вредного, тщательно следил за сахаром, солью, жирным и вообще вел пансионатный образ жизни. В некотором смысле он даже, наверное, не имел личной жизни.

Мне кажется, для понимания поступков, совершаемых Иваном Охлобыстиным, насколько вообще их возможно понять, а также для осмысления их результатов, насколько их можно осмыслить, эти анализы важны.

Человек отслужил рядовым в Советской армии, около шестидесяти дней проведя в карцере. Человек экспериментировал со многими видами наркотиков, исключая тяжелые (говорит, что вид игл пугает, хоть он и истатуировал себе руки). Человека регулярно били по голове на занятиях восточными единоборствами. Человека шесть раз зашивали от осколочных ранений в Чечне. В лучшие дни человек сегодня спит по шесть часов и ведет столь активный образ жизни, что хватило бы, кажется, на троих. И у этого человека – всего лишь аномальный холестерин. Причем даже не повышенный, а пониженный.

Обладая не только неординарным талантом, но и выдающимся здоровьем и, кажется, неисчерпаемой энергией, Иван Охлобыстин как будто обречен все время испытывать себя на прочность, чтобы давать выход бурлящим в нем килоджоулям. В этом смысле согласие на предложение архиерея стать священником – ничуть не более неординарный ход, чем решение завести шесть детей. А что если и так?

Рассказывая о Ташкенте, Охлобыстин явно наслаждается воспоминанием о том контрасте, который составила его новая жизнь с его прежней жизнью. Представьте, говорит он, пустой собор. Тепло. Через стекла в куполе горят гигантские звезды. Это же южное чистое небо. Где-то вдали чтец монотонно читает псалмы. И ты один в этом гигантском соборе. И у тебя закладка в служебнике...

Закладка в служебнике – клубная карта московского ночного клуба «Шатильон».

Пока Охлобыстин учился, архиерей периодически на него ругался. По ходу службы, например, есть момент, когда Охлобыстин должен был после ектеньи возглашать – то есть отвечать на слова священника или диакона возгласом. Архиерей сказал: неправильный возглас! Может и так, ответил Тициан, но в служебнике написано, как я сказал. У тебя длинный язык, ответил архиерей, приходи, буду тебя ругать в резиденции и преподам азы, как надо себя вести в церкви. Тициан пришел. Архиерей угостил чаем с алычовым вареньем.

С тех пор довольно часто пили с ним чай.

Описывая рукоположение Охлобыстина, журналисты спекулировали, будто бы актера сделали священником ради пиара православной церкви или по недосмотру. Но, слушая эти рассказы, трудно избавиться от ощущения, что на Ярославском шоссе архиерей не столько или не только углядел в Охлобыстине пастырские наклонности, но и увидел перспективного собеседника, который мог бы развлечь его в одиночестве в ташкентской резиденции. Судя по всему, поговорить ему было не с кем.

Долго это, конечно, продолжаться не могло. Тициан полгода проживал заработанное в Москве. Через полгода он пришел к архиерею с разными прожектами, целью которых было обеспечение семьи. Предложения включали погребальные услуги, форелевое хозяйство и торговлю спутниковым оборудованием.

Вообще-то священнику положено жить с подаяний прихожан, но в современной России это мало кому удается, и поэтому каждый, так или иначе, подрабатывает, не очень афишируя эту свою деятельность. Кто занимается бизнесом, кто программированием, кто литературным трудом – помимо службы в церкви, проповедей, исповедей, общения с прихожанами, похорон, крещений и другой поповской рутины, более или менее одинаковой как для штатных, так и для заштатных священников.

Но архиерей на форелевое хозяйство не благословил, а выдал из сейфа две тысячи долларов. Когда деньги закончились, Тициан пришел с прожектами снова. Архиерей отправил его обратно в Москву, заявив, что обучение его закончено, и выдав желанную для многих священников бумагу о выведении за штат, которая позволяла Тициану служить в любом храме, подчиняясь напрямую патриарху.

***

Прорвавшись через московские пробки, матушка Ксения забрасывает нас с Тицианом на своем батискафе в студию «Русской службы новостей».

– А давай AC/DC зажжем? – потирая руки, спрашивает отец Иоанн.

– Как пишется? – спрашивает отца Иоанна редактор «Русской службы новостей», которая помогает ему вести его субботнее радиошоу.

Тициан объясняет, как пишется.

– Да-да, – вслушивается он в хрипы, словно в первые ноты Шестой симфонии Чайковского. – И людям приятно будет.

Формально передача посвящена теме блогерства как нового культурного явления, но звонящие Охлобыстину в студию блогерством интересуются меньше всего.

Один слушатель интересуется, каковы отношения Ивана Охлобыстина с церковью и можно ли называть его отцом Иоанном (поскольку патриарх пока не отреагировал на его прошение, Охлобыстин отвечает, что можно – отношения по-прежнему хорошие, а церковь – его дом родной).

Другой звонит из Троице-Сергиевой лавры, чтобы зачитать душеспасительное стихотворение про то, как «безумство, алчность, ложь, гордыня владеют большинством людей» (Охлобыстин говорит, что готов подписаться под каждым словом, и переключает на другой звонок).

Третий звонит, чтобы возмутиться музыкальным репертуаром, который выбирает Тициан для своей радиопередачи.

– Иван, мне нравится, как вы ведете эфир. Вы оригинально это делаете. Вы талантливый человек. Но вот вы дали первую вещь, это «Эй-си ди-си», что ли?

– Ага, – говорит Тициан.

– Против музыки ничего не имею. Но голос – беса! – говорит слушатель. – Это же рев преисподней! Почему вы не даете нашу русскую музыку?

– Я предпочту этот рев тем попсовым соплям, которые только портят вкус, – парирует отец Иоанн. – А эти хоть кровь бередят. И если разбираться... может быть, это и слишком шумно, но содержание довольно неглупое. Не так страшен черт, как его малюют. Нельзя отрицать его существование, но нельзя преувеличивать его возможности.

Этот человек, утром посетивший детский приют в качестве исполнителя одной из ролей в фильме «Царь», днем участвовавший в службе в православном храме, а вечером работающий ведущим радиошоу, кому-то может показаться живой пародией на православного попа. Но по мне, так он является лучшей находкой для организации под названием РПЦ МП, коей явно не хватает людей, способных объяснять, что православие – это не капуста в бороде, не битье лбом об пол и не выжигание каленым железом грехов в окружающих людях (но не в себе).

– Настоящий православный христианин – человек добрый, – говорит Тициан, отдыхая в перерыве радиопередачи под звуки следующей поставленной им иностранной композиции – на этот раз группы Aerosmith. – Это человек, не подвергающий оценке чужую жизнь, потому что ему достаточно забот в своей. Как правило, умеющий прощать. Настоящих православных, конечно, не так много. Есть люди, которые стремятся к тому, чтобы стать такими.

Вообще, любимая идея отца Иоанна, которую он постоянно повторяет, заключается в том, что церковь – не сообщество верующих, поскольку истинная вера способна двигать горы, но никто что-то горы не двигает. Посему церковь – сообщество людей, стремящихся к вере и к соблюдению главного завета – любви к ближнему. Когда отец Иоанн читает наставления прихожанам, он, как правило, на тот или иной лад разъясняет самое важное – как любить ближних.

– Возлюбить силой воли нельзя – это же не математическая операция, бред какой-то, – говорит Тициан. – Но надо практикой научиться для начала принимать людей такими, какие они есть. А люди жадненькие, глупенькие, настырненькие, ленивенькие...

В результате этой практики ты приходишь к простой идее, что все люди – родственники, что в принципе соответствует действительности. А тогда и легче отношение становится. Мол, он, конечно, вор и разбойник, но племяшка... Вообще, христианство само по себе не очень понято, это строгое, но абсолютно реалистичное воззрение на окружающий мир. У нас не хватает катехизаторов, объясняющих христианство в ортодоксальной форме, церкви надо призвать целый набор священников, которые будут работать с информационными источниками в интернете, с бизнесом, с учеными. Церкви надо сделать полный резет, чтобы новая прошивка встала. Седьмые винды требуются! Но я бы вообще сразу брал Apple.

Впрочем, отцу Иоанну можно предъявить нечто посерьезнее, чем упреки в разрушении благостного (и далекого от реальности) образа православного попа. Работа священника, как и работа врача, не терпит перерывов на обед, а тем более на хобби, временный дауншифтинг, депрессии и афтерпати. Потому что всегда есть тела и души, требующие врачевания. Многие люди, испытывающие полубессознательную неприязнь к священнику Охлобыстину, который в церкви появляется гораздо реже, чем на радио и в кинопавильоне (а таких людей немало), по сути именно это ставят ему в вину. Паства-то брошена.

Но Тициан размышляет: в штат его все равно бы не взяли – слишком он неординарен (впрочем, не главное ли тут препятствие – нежелание расставаться с неординарностью?). Но свою роль он видит не в том, чтобы врачевать. А в том, чтобы приводить людей в церковь, – по его словам, половина тех, кто стоял на исповедь в церкви к другим священникам, оказалась в церкви благодаря ему.

В Ташкенте он, например, ходил обедать в один и тот же корейский ресторан, владельцы которого были баптистами. Неизвестно, что он там им говорил за едой, но в результате владельцы всей семьей обратились в православие. Хотя он совершенно не ставил себе такой цели.

А на днях на съемочной площадке он завел разговор с девочками-гримерами и выяснил, что они не знают текста «Отче наш» – теперь за гримом разучивают.

Так в современном мире совмещение несовместимых ролей создает новые роли.

– Я сталкер, – говорит Тициан. – Моя миссия – довести до церкви. И защитить. Чтобы человек не был чем-то уязвлен или напуган.

Небесная мистическая Церковь свята и безгрешна, но церковь как общественный институт несовершенна, так как создана несовершенными людьми, только стремящимися к вере.

– Надо сделать так, чтобы человек смог продержаться в церкви ровно до того момента, как он начнет понимать церковь сам, – говорит Охлобыстин. – Такая моя миссия.

***

Но вылазки в зону, как мы знаем, – довольно опасное предприятие даже для опытного сталкера. Служа в московских храмах, отец Иоанн кормил семью писанием сценариев. Три года назад Роман Качанов предложил ему роль в кино. Тициан, зная запрещающий лицедействовать канон, отказался, но поразился, как сильно выросли гонорары актеров в киноиндустрии. Пожаловался Димитрию Смирнову, посетовав и на то, что есть ведь с православным каноном некоторая неразбериха.

Строго говоря, если считать драматических актеров лицедеями (а можно ведь и не считать), то за церковной оградой надо хоронить почти всех людей, поскольку грех совершают не только сами актеры, но и те, кто им потворствует. А это все, кто смотрит телевизор, ходит в кино, посещает театр или цирк. Строго говоря, с точки зрения канона нет никакой разницы – исполнить роль шута в фильме «Царь», написать киносценарий фильма «Параграф 78» или просто посмотреть кинокартину «Москва слезам не верит». Но вы заблуждаетесь, если думаете, что прихожане на исповеди сегодня начинают ее со слов «я на этой неделе страшно согрешил, в тридцатый раз посмотрел "Пятый элемент"». Есть дела поважнее.

А ты сам не решай, сказал Димитрий Смирнов, ты обратись к патриарху. Тициан и обратился. Так он стал первым и, наверное, единственным в истории православия священником-актером.

Он оказался настолько востребован, что за три года уже сыграл больше десятка ролей. Несколько лет назад он служил в храме каждый день, часто при этом являясь единственным священником на службе (иными словами, если б он тогда опаздывал, службы просто не начинались бы). Сейчас пять с половиной дней в неделю он проводит на съемочной площадке, оставляя для службы полтора выходных дня. В его нынешнем контракте о съемках в сериале написано, что продюсер не может привлекать его к сценам насилия или сценам с эротическим контекстом, а также обязуется отпускать на все великие церковные праздники.

Уйдя из актеров в священники, а потом вернувшись снова в актеры, Иван Охлобыстин, таким образом, совершил довольно оригинальный кульбит. Сам он объясняет эту «мертвую петлю» необходимостью кормить все разрастающуюся семью. Мол, сейчас он за съемочный день получает столько, сколько раньше получал за один сценарий.

Правда, при этом Тициан возит свою семью хоть и на старом, но все же импортном автомобиле Land Rover. Покупает новомодный айфон не только себе, но и своей дочери. Оказавшись голодным на Тверской, идет не в «Му-му» и тем более не в «Макдоналдс»,

а в ресторан «Гонконг», в который лично мне не пришло в голову зайти за все время жизни в Москве в силу излишней, скажем так, праздничности интерьера. Конечно, с таким размахом на сценариях семью не прокормишь. Но без айфона, «Гонконга» и даже «лендровера» вполне можно было бы и обойтись.

Впрочем, я, конечно, не думаю, что отец Иоанн снова стал Иваном Охлобыстиным только для того, чтобы иметь возможность удовлетворять свою гаджетоманию, которую сам называет новым грехом XXI века, коий стоит ввести в реестр современных греховных привязанностей. Хотя и айфон, наверное, не самый последний фактор. А вернее, не сам айфон, а вообще вся мирская суета, связанная с обеспечением себя разными приятными вещами. Наверное, это то, что называл в своем блоге «внешним комфортом».

Да и с каждым годом ведь ослабевала та самая «дюна», которая если не привела его в церковь, то довольно сильно там удерживала.

Охлобыстин даже не может вспомнить, когда она накатывала в последний раз. И когда он теперь описывает какие-то свои жуткие переживания последних лет, он говорит уже не про экзистенциальный кризис, а про то, как его дочка в младенчестве сползла под одеяло, чуть не задохнулась, вызывали скорую, он держал ее на руках и готов был разодрать себе грудную клетку только лишь для того, чтобы она жила...

И есть ведь еще то, что он называл в своем блоге «творческой реализацией». Но тут, к сожалению, не обойтись без пошловатых отступлений. Недавно я посетил небольшой провинциальный фестиваль, главным событием которого было выступление известного российского актера. После выступления организаторы устроили закрытый фуршет. Известный актер появился там в числе других гостей. Так получилось, что меня представили ему за компанию с другими, действительно уважаемыми, людьми. Кажется, мы даже пожали друг другу руки, хотя я еще школьником смотрел фильмы, в которых он играл. И он сделал небольшую паузу, как будто ожидал, что я что-то скажу. Я ничего не сказал. Только потом понял, что надо было сказать комплимент выступлению. Он его ждал.

Более того, кажется, этот комплимент был ему реально нужен. Несмотря на то что, кажется, он давно должен был потерять какую-либо потребность слушать комплименты. Тем более от человека, которого он видел первый и последний раз в жизни.

Как бы Охлобыстин ни ссылался на свой драматургический опыт и привычку сценаристов и режиссеров смотреть на актеров свысока, а потому не очень ценить актерскую славу, упоение собой, ролью, вниманием, восхищением людей – это все структурные молекулы актерского ремесла. И не нужно отправляться на съемочную площадку или на радио, чтобы увидеть, что из них построена ДНК его одаренности. Он упивается своей игрой, даже если находится не в павильоне на съемках, а обсуждает заказ с официантом в ресторане. Есть в этом что-то явно враждебное смиренному православному служению, и, выпуская свой гений на волю, думаю, удержать его непросто. Сосуществование в этих двух мирах не могло не привести к серьезному внутреннему конфликту.

Не берусь утверждать наверняка, что Охлобыстин пожалел о своей откровенности в блоге, но похоже, что это именно так. Во всяком случае, теперь, рассуждая о причинах, побудивших его написать пост об отстранении от служения, он ничего не говорит ни о поиске своего пути и призвания, ни о метаниях между служением и профессиональной реализацией, а предпочитает напирать на клерикальную сторону вопроса.

Мол, многим деятелям культуры дают церковные ордена. С другой стороны, они должны хорониться за церковной оградой. Но нельзя одной рукой брать, другой выкидывать. Есть в этом алогизм. Мол, конфликт канона и реальной жизни требует пояснения и, наверное, разделения ритуального языческого лицедейства, осуждавшегося в средние века, и современного театра. Мол, может быть, удастся вызвать огонь на себя и спровоцировать важную для православных людей дискуссию.

Ко всему прочему Иван Охлобыстин – еще и умелый делец. На моих глазах он, например, зарулил в табачную лавку с рисунком, подаренным ему утром в детском приюте, и ловко впарил его продавщицам, объяснив позже этот поступок тем, что дома не повесишь – свои же дети рисуют, а хранить в кладовке глупо, надо куда-то девать (ответа на вопрос, зачем продавщице из табачной лавки вешать у себя рисунок каких-то приютских детей, этот силлогизм не предполагал).

И в прошении отца Иоанна об отстранении от служения нетрудно при желании проследить бюрократический ход. Благословение в обход канона давал Алексий II, а сейчас – новый патриарх. Было б недурно, если б он подтвердил распоряжение предшественника.

Тем более, если не подтвердит и прошение об отстранении будет удовлетворено, это мало что изменит в жизни Тициана – он по-прежнему сможет участвовать в службах, но не сможет предстоять (то есть вести ее) и не сможет претендовать на роль настоятеля.

Но он и так уже давно не претендует и давно не предстоит, редко когда вовремя успевая к началу.

Но мне кажется, что есть и куда более важный, глубинный и, если хотите, мистический смысл в поступке отца Иоанна.

Когда он прочитал в интернете критику Димитрия Смирнова и, заварив чаю пуэру, вернулся к компьютеру, винчестер привычно потрескивал, скачивая торренты – в основном  кинематографическую продукцию «интуристов», как называет отец Иоанн зарубежных режиссеров. И тогда отец Иоанн запустил программу Microsoft Word и тут же набрал текст прошения Святейшему с просьбой отстранить себя от служения. Он сделал это через пять минут после того, как прочитал слова Димитрия Смирнова. То есть долго не раздумывал, чтобы не дать сомнениям перекрыть дорогу к действиям.

Примерно так же он принимал решение стать священником.

Теперь адресату предстоит принять прошение или же отклонить.

То есть ответить на вопрос, кто такой Иван Охлобыстин – Иван Охлобыстин или отец Иоанн, предлагается патриарху. Или, если хотите, Господу Богу. Или, если хотите, провидению.

А он, родившийся в 1966 году от Рождества Христова в деревне Поленово Тульской области Иван, сын Ивана, волею судьбы ставший известным актером Иваном Охлобыстиным, диковинным священником отцом Иоанном и даже, пусть на какое-то мгновение и только в моих глазах, – Тицианом, просто примет это решение и подчинится ему. Как прежде с интересом подлинного естествоиспытателя принимал все в своей жизни – армию и кино, просветления и падения, семью и детей, Чечню и служение. Как и полагается принимать свою жизнь человеку.

И я лично думаю, что совершенно неважно, какой будет ответ.

Потому что хорошему актеру по большому счету неважно, какую играть роль.

***

Когда Иван Охлобыстин еще не был священником, но уже был актером и драматургом, он участвовал в создании художественной кинокартины «Даун Хаус». В ней он исполнил роль Парфена Рогожина. В одном эпизоде Иван Охлобыстин (олицетворяя великий русский характер) пожаловался на жизнь Федору Бондарчуку (олицетворяющему другой тип великого русского характера). И получил ответ.

«Не расстраивайтесь! – сказал ему идиот. – При вашей красоте и остроумии вы еще найдете свое счастье».

Увы, расист (Главная / Колонки 25.01.2010)

Хочу я этого или нет, но как отец шестерых детей я автоматически попадаю в ту взрослую меру суждения, в которой приличествует думать о выживании расы. Отцам в рамках патриотической морали прилично об этом думать, иначе они не любят своих детей

Так же, как я, считают все. Мой друг и тренер, китаец — отец пятерых детей, мой друг и учитель, лезгин — отец троих детей, мой друг и доверенное лицо, еврей — отец четверых детей, мой друг, лучший друг, араб — отец двух детей, правда, детей ему подарила русская. Какая пара была! И в итоге расстались, кстати! Гулял, скотина.

А относительно расизма весь сыр-бор случился, когда я вел со своей дочерью Евдокией радиоэфир.

Позвонил интеллигентный мужчина и спросил: «А что бы вы сделали, если бы сидящая рядом с вами очаровательная дочь, по достижении определенного возраста, привела африканца и сказала: папа я его люблю и не могу жить без него?»

Мельком взглянув на свою дочь, в то время кусающую ногти, я в сердцах ответил: под благовидным предлогом отвез бы обоих на 30-й километр, в лес, и расстрелял бы из ружья, к чертовой матери!

Дуся кивком дала понять, что и она со своей дочкой так же бы поступила. Но вопрос остался открытым.

Вечером я получил нагоняй от жены и тещи, боголюбивой и решительной женщины. Дамы мне поставили в укор публичную декларацию своих диких взглядов. На вопрос: а как нужно было правильно ответить, они долго подбирали варианты, но в итоге сошлись на «промолчать».

Я говорю: я не могу промолчать, я в эфире! Картинки нет! А говорить только правду полагается христианину с особым рвением, даже если она навредит ему. Будем считать это исповедью. Ну, против я смешанных браков с африканцами! На биологическом уровне против! Это не значит, что я не люблю африканцев, сам бы в прежние времена женился на Вупи Голдберг, если бы Сигурни Уивер отказала. Но одно дело самому «жечь», другое дело — детей добру учить. Чтобы не превратили они свою жизнь в бесконечное исследование другого вида, в то время когда они должны, по графику, неистово любить, падать и взлетать на крыльях этой любви, разбиваться о скалы житейской суеты и парить на облаках жертвенной нежности.

При этом я парадоксальным образом убежден, что спустя тысячелетия земляне все-таки станут единой расой. Но там тысячелетия! В археологии бытует мнение, что наши первобытные предшественники быстрее эволюционировали в районах урановых залежей, но разве это означает, что вместо сахара к чаю нужно подавать полоний?!

Это так сложно по психологической архитектуре и комбинации поведенческих модулей, что невольно вспоминаешь старину Хайдеггера: «Истина суть "несокрытность", при наличии чего-то, что дает "не сокрыть"». Вот это «чего-то» выше морали, поскольку является ее основанием. Проще говоря: это жизнь, дружище!

Я люблю своих детей, это мое слабое место, я бессилен перед детьми. И если моя дочь все-таки приведет африканца и скажет: папа, я его люблю и буду с ним жить, рано или поздно я смирюсь. Но буду несчастен, потому что, увы, в душе по этому вопросу я расист.

P. S. Обратился я с этим же вопросом к своему брату и сослужителю отцу Борису Потапову. Вот, говорю, честный отче, вопрос мне задали: что, если моя дочь однажды негра приведет и скажет, что не может без него жить. Ты бы чего сказал? Отец Борис, чистотой соблюдения святых канонов сопоставимый разве что с отцами глубокой древности, подумал и ответил: «Я из кожи вон вылезу, но воспитаю своих дочерей так, чтобы они никогда домой негра не привели».

Пятая графа (Главная / Колонки 01.02.2010)

Нашел-таки я наконец свой паспорт. За комодом валялся. Видно, из шубы выпал. Раскрыл его и вспомнил, что в нем нет графы «национальность»

Еще вспомнил, что эту графу отменили на заре кооперации по каким-то правозащитным соображениям.

Потом обещали вернуть, с факультативным участием, но так и не вернули. Потом опросы проходили народные, и по опросам получалось, что подавляющее большинство народа за возвращение графы было. Но увы. Не вернули.

А мне обидно. Вот возьмем нормального, среднестатистического еврея: нет-нет да и упомянет он, что еврей, на сложную долю еврейского народа сошлется, анекдот еврейский расскажет. За что ему всяческое уважение — человек должен гордиться своими предками. Не должен скрывать принадлежности к своему народу. Ну, за исключением всяких исторических дикостей, типа фашистской оккупации. Фашистской оккупации сейчас нет, и вряд ли она появится. Так почему евреи должны скрывать, что они евреи? Они и не скрывают. Есть еврейские театры, еврейские праздники на Красной площади, где мэр всех поздравляет с Ханукой. А вот с русскими праздниками мэр не поздравляет. Точнее, поздравляет, но с религиозными праздниками: с Пасхой, с Рождеством. Но вот какая тонкость: Ханука — религиозный еврейский праздник, а Пасха — просто религиозный, к русскому народу отношение имеющий непосредственное, но не исчерпывающее. Проще говоря, нет в календаре просто русского праздника, как графы «национальность» в паспорте. Видать, существует какая-то неловкость в самом существовании русского человека. Наверное, русский человек что-то очень нехорошее сделал, раз ему стыдно признаваться, что он русский. Вот и Московская городская дума поспела — выложила на рассмотрение закон, по которому нельзя указывать национальность преступников. А почему нельзя? Не пойму. Вот, предположим: живут среди обычных людей марсиане и хоббиты. Хоббиты тихо живут, морковку выращивают, а марсиане к насилию склонность имеют непреодолимую и растить ничего не хотят, кроме наркотиков. Они же с Марса. Так вот, я имею право знать, если в восьми случаях из десяти людей ножом пыряют марсиане. Мне полезно знать это. Тогда с  марсианами я буду себя внимательнее вести, говорить спокойнее, деньги без свидетелей не показывать. Разумеется, хоббитам я буду доверять больше. Хоббиты реже людей ножами пыряют. Но значит ли это, что я этим ущемлю права марсиан?! Нет.

И как может страна называться Россия, если по документам  ни одного русского не зарегистрировано?!

И не в этом ли причина фантастической путаницы с распределением прибылей за проданные недра? Если русских де-юре не существует, о каких прибылях может идти речь?

Не спешите записывать меня в сумасшедшие — я понимаю: никто никому ничего уже не отдаст. Но есть вещи, которые отобрать невозможно: русская литература, русская музыка, русская живопись и т. д. Разрешите хотя бы к этому иметь отношение: иногда мне хочется похвалиться достижениями своих соплеменников, а не сограждан, при всем уважении к последним. Я, например, горжусь, что первым человеком в космосе был русский. Разве я этим попираю чьи-то свободы? А вот мои свободы попираются уже на уровне несоблюдения двадцать шестой статьи Конституции РФ: «каждый вправе определять и указывать свою национальную принадлежность». Я вот лично хочу «определять и указывать»! Потому что, если я этого делать не буду, за меня это сделают другие. Кстати, почему я говорю в будущем времени? Давно и кто попало «определяют и указывают» — «налогоплательщик», «избиратель». Видимо, этими двумя параметрами должна полностью исчерпываться моя национальная самоидентификация. Но не исчерпывается. Мало. Имею право на большее. Это земля моего народа, а значит, моя. Я не собираюсь обносить ее забором и творить беззакония, но это моя земля. Мне важно иметь право на это утверждение. Оно делает меня сопричастным происходящему на этой земле, побуждает к действиям в ее благо. А факт абстрактного гражданства меня ни к чему не побуждает, кроме невольного сравнения с гораздо более выгодным гражданством Лихтенштейна или Монако.

Совсем забыл: проблематика «смешанных браков». А какая, пардон, тут проблематика? Родился в России, дорос до получения паспорта и выбирай на здоровье.

Но сдается мне, что причина лишения меня документального подтверждения  национальной принадлежности другая.

Сразу говорю: в жидомасонские заговоры не верю, в прострел мозга звездными лучами тоже. Ищу, кому выгодно. И никого не нахожу. Никому не выгодно. Вот тут-то и пронзает мой разум догадка: а вдруг нас, русских, действительно нет?! Может, в истории существует некая точка невозврата для нации, окончательно утратившей свою индивидуальность? Если так, то стоит искать юридическую форму поддержки остатков исчезающего этноса. Пятую графу вернуть, по факту принадлежности к русскому народу налоговую петлю ослабить и от уже упомянутых сырьевых прибытков все-таки денежное вспоможение оформить. План не самый величественный, но справедливый. Кувейт опять же. Будем себе на берестяных рожках гудеть, водку ведрами глушить, да черную икру федоскинскими ложками жрать. Если, конечно, хотя бы нашу одну тысячную от российской нефти да газа на сберкнижку перечислят.

Нет, безумие все-таки. Я так понимаю, что перечислять доверят как раз тем, кто пятую графу не заполнит, а они существа необязательные и бездушные, как наша Конституция.

 P. S. Иные умники смеются над председателем Верховной рады Украины Владимиром Литвиным, который предложил восстановить на Украине в паспортах графу «национальность». Напрасно смеются: если его послушают, то и украинцы в истории останутся, и Степан Бандера в истории останется их национальным героем...

Быть с ней (Главная / Колонки 08.02.2010)

— Ты задыхаешься, когда рассказываешь о своей жене, — язвительно укорил гусар своего друга и однополчанина.

— Я сейчас тебя вызову на дуэль и пристрелю, если тоже не начнешь, — хмуро предупредил тот.

— Чего не начну? — растерялся гусар.

— Задыхаться, дурак! — разрядил в него пистолет оскорбленный муж.

Мемуары полковника кавалерии С.П. Великолукского

Разворочали нам жизнь годы советские, как бури столетний лес разворочали. И хоть вспоминаем только хорошее, то и дело кулаком в стену садануть хочется, с придыханием.

Методички недобросовестно составлялись. Напутали с любовью где-то в самом начале, с половой жизнью ясность не внесли. Потому столько одиноких мужчин и женщин. Нелегко прожить  большую часть жизни в уверенности, что главное в любви — гигиена и профилактика нервных заболеваний, а потом сообразить, что без семьи нет общей картины. Не жизнь — шаблон для кредитного резюме. Хотя в быту, спора нет, удобнее.

А обосновать с точки зрения удобства семейную жизнь нельзя. Семья — это неудобно. Это череда  требований на пустом месте с подпиской о невыезде. Но альтернатива — только монастырь. Тоже люди живут. Не самые грешные. Мало того, к этому дар Божий имеющие — жить наедине с собой. Но кого Господь не сподобил, тому жениться. Искать созвучную душу, найти, срезонировать и жениться.

Лично моя партитура выглядела так: году этак в 1992-м вышел я на заре из модного ночного клуба в районе станции метро «Университет» и лицом к лицу столкнулся с семьей — молодой отец семейства, супруга и двое детей направлялись к лесу с лыжами наперевес. Отец на ходу говорил сонным домочадцам: три круга, к роднику и назад, иначе к «Утренней почте» не успеем.

— Милый, — возражала ему хорошенькая супруга, — мы в семь утра вышли. Сорок кругов до одиннадцати сделать успеем. Будильник нужно проверять до завтрака.

Долго я смотрел им вслед. Завидовал. Купила жизнь инфанта, на третьесортный сюжетец купила! Разумеется, тут же вспомнил я, как брел каждый день по три километра из школы через вспаханные, черные, засеянные кормовой свеклой поля. Смотрел на линии высоковольтных передач, величественно мерцающие серебром на фоне частых в тех краях грозовых массивов. Думал о главном. О любви думал. Потому что она, что ни говори, главная. И детский рассудок рисовал картины завоеваний великих империй для эффектного преподнесения их предмету своего чувственного вожделения.

Потом крылья памяти увлекли в осиянный светом полной луны скальный город под Херсонесом, где я тоже думал о любви. И сознание юноши шептало о срочной необходимости безнадежно заболеть кем-то маниакально  желанным и по возможности тебе симпатизирующим. Последнее было тогда статьей необязательной. Любовь, как и ее отсутствие, — огромный источник творческой энергии. Много ли надо честолюбивому юноше!?

Так было, воистину так.

А ныне горизонты моего рассудка взорвали зарницы воспоминаний о том мгновении, когда я доподлинно осознал, что искомый объект в границах досягаемости и контроля. Уровень моей убежденности на тот момент достиг таких вершин, что внешние обстоятельства не имели значения. Я взял объект за руку и повел за собой. Мне ничего еще не было известно о стратегии семейной жизни, но я трезво осознавал, что веду за собой все: непокоренные силы дикой природы, смертельные тайны океанических бездн, ошеломляющее безумие антиматерии, агонизирующие «сверхновые» за доли секунды до вспышки, мягкие сны обязательного для каждого смертного небытия.

С упоением меломана я слушал тихое дыхание любимой, чувствовал, как ее длинные, бледные, но удивительно сильные пальцы пронзали холодом. Пришлось надеть перчатку. И далее: растянутый на три года  эпизод, как мы летим, обнявшись, с восторженным ревом, в пропасть. Мимо проносятся чьи-то измененные скоростью падения лица, обрывки фраз и всплески совершающихся событий.

Любимой оказалось именно столько, сколько я, мудрый малыш, и  заказывал высоковольтному серебру в детстве, —  больше, чем я мог завоевать. И не заболел любимой, как загадывал, завязывая в скальном городе на одном из деревьев правый носок, я в ней умер. Теперь большая часть моих  действий лишь отзвуки незначительных движений ее души. Часто хаотичных, противоречивых, бесцельных. Чудовищно неудобная конструкция.

Но жизнь без нее невозможна, и я жив только когда она рядом. Если посчитать, то, по человеческим меркам, сейчас мне десять лет и с любимой мы видимся  регулярно только утром и вечером. Это мною открытый секрет возможного долголетия.

Я не люблю цветы. Их неудобно носить в руках. Но иногда я ей все же дарю «кровь на мраморе» — пять белых роз, две алые. Они так точно характеризуют происходящее в моем сердце, когда я заглядываю в ее глаза после стопки кальвадоса.

Она воплощенное отрицание всего, что нравится мне. Это очень помогает поддерживать форму. Плюс я ее отвлек детьми. Хотя при ее любовном безбрежии дети — минутная передышка. Дети — невольные спутники нашего брачного приключения. Они с любопытством наблюдают за нами из своего возрастного укрытия, стараясь запомнить для себя некоторые, особенно яркие реакции — сокрушительные разряды электричества, то и дело пересекающие жерло гигантского водоворота житейских противоречий.

Она истинность в своем окончательном значении. Ее изображения можно распространять среди примитивных народов как объект религиозного поклонения. И самое забавное в этом то, что, если перед ней поставить эту задачу, она найдет способ соответствовать ей. Только Христос милостью своей ограждает мир от проявления  могущества ее веры.

Судя по всему, именно Он и доверил мне любимую для сдерживания в этой жизни и за пределами оной. Смерть приказа не отменяет.

Если придется, я изменю законы природы и найду новый способ владеть любимой. Я создам еще один мир и буду ласкать ей волосы лучами апрельского солнца, целовать ее холодные руки ледяными потоками лесного ручья, нашептывать ей оконными сквозняками перед сном волшебные сказки. Я разобью зеркало реальности, чтобы видеть в тысячах осколков линию ее профиля. Я заключу время в круг, чтобы тысячелетиями слушать ее смех.

Она владеет привилегией святых — ее все считают своей: итальянцы пылко клянутся, что именно так должны выглядеть настоящие итальянки, немцы разводят руками от очевидности ее германских кровей, евреи об этом даже ленятся спрашивать, но она не станет святой, потому что у нее есть я. По факту венчания на Страшном суде под наше дело выделят только один свиток.

Простыми словами: любимая — моя единственная надежда.

Но и это не главное. Главное — быть с ней.

Правильный ответ (Главная / Колонки 09.02.2010)

Фото: Кристина Сазонова

Милостью Божией произошло! Я получил ответ на свой запрос от Святейшего. Пока я снимаюсь в кино, я запрещен к священнослужению. Теперь я просто отец Иоанн, священник только по наименованию. Это бесконечно печально и столь же справедливо.

Об этом мне первым по телефону сообщил добрый друг Владимир Легойда — председатель синодального, информационного отдела РПЦ МП, потом я съездил за самим письмом к заведующему канцелярией Московской Патриархии — протоиерею, отцу Владимиру Дивакову. Он выдал мне конверт с документом и пожелал терпения. Я, в свою очередь, извинился за то, что однажды имел бестактность в компании осудить его за темперамент. Добрый, на самом деле, измученный непосильной работой человек.

Резолюцию получил накануне дня почитаемой мною Блаженной Ксении Петербуржской. Промыслительно. Накануне рукоположения, десять лет назад, я ездил на поклонение Преподобной в Санкт-Петербург.

Резолюция Святейшего дословно звучала так:

Его Преподобию, священнику Иоанну Охлобыстину.

Канцелярия Московской патриархии, по благословению Его Святейшества Святейшего Патриарха Московского и всея Руси КИРИЛЛА, настоящим сообщает Вашему Преподобию резолюцию, положенную на Вашем обращении:

«15.01.2010 г. При всем уважении нашего общества, включая представителей Церкви, к тому вкладу, который вносят актеры в культурную жизнь народа, следует придерживаться церковных канонов, в соответствии с которыми священство и лицедейства несовместимы.

Положительно оцениваю факт Вашего письменного обращения, исполненного духовной озадаченностью. Однако до окончательного решения вопроса о том, чем Вы будете профессионально заниматься, Вы запрещаетесь в священнослужении. Вам не следует носить рясу и иерейский крест.

Это временное запрещение может быть снято, если Вы сделаете окончательный и однозначный выбор в пользу пастырского служения».

Архиепископ Истринский, первый викарий Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Арсений.

Это правильно. Это своевременно. Это защитит авторитет Русской Православной Церкви от лишней критики в ее адрес, это поставит точку на так и неудавшемся эксперименте совмещения экрана и амвона, это успокоит смущающихся прихожан, это позволит «поднять детей на ноги».

Девять лет предстояния у Святого Престола — как светлый, детский сон, сквозь который меня протащил неумолимый житейский ураган. Вокруг завертелись шестеренки причинно-следственных связей, словно трясина увлекая меня на дно социальных обетов.

Обладая благодатью, переданной мне при рукоположении, я не имею права ею воспользоваться. Не имею права служить, венчать, крестить и исповедовать. Но я могу причащаться, могу исповедоваться, могу благословлять. И так — пока не закончатся договорные обязательства с киностудиями, пока не утихнет шумиха, пока меня не забудут. Или не устанут. Лично я от себя давно и смертельно устал.

Быстро ползут слухи.

Вот уже звонили из какой-то неизвестной, но очень «настоящей» христианской церкви. Стервятники хреновы. Объяснить не удалось, пришлось отключаться насильственно. Неймется им. Наивные люди, думают, что я им могу быть полезен. Я себе не могу, а им — извольте! И с какой стати!? Кто их уполномочивал? Есть Русская Православная Церковь! Больше ничего нет. Моя нынешняя ситуация это только подтверждает. Все несерьезно. От всего веет бутафорией и похмельным бредом.

Еще звонили из солидной политической ячейки. Чтобы не нагрубить, я сослался на желудочную инфекцию. Вот уж где люди далеки от всего земного! Только удалились они в другую сторону. Будет чем чертям заняться. Если черти не побрезгуют.

Патриоты в полночь телеграфировали, про заговор «наверху» намекали. Еле успокоил. «Нет, — говорю, — заговора. Шесть детей есть, 48 жилых метров есть, а заговора нет. Кыш, пернатые!»

Либералы отметились — акцию протеста предлагали организовать. «Помилуй, Бог! Какую акцию? — испугался я. — И так чудом от анафемы увернулся, храни Господи отца нашего милосердного — Святейшего Патриарха Кирилла!»

Приходил гомункулус из рекламной компании, предлагал энергетический напиток рекламировать. Я его спрашиваю: «А чего не героин!?» Он отвечает: «Героин пока нельзя». Я ему: «Продолжайте работать в этом направлении. Чего мелочиться!?»

Собратья по служению руку пожали. Братья знают как это — под запретом. Некоторые тоже были. Советуют спиртное совсем из рациона исключить и минимизировать свободное время. Один батюшка из Сибири предложил у себя на зимовке пересидеть.

Друзья военные намекнули, что есть неплохие контракты на Кавказе. Потом вспомнили, что попам, даже «под запретом», нельзя, и подарили охотничий нож с выгравированной на клинке надписью «Не тот силен, кто никогда не плакал, а тот силен, кто падал и вставал». Все-таки военные умеют по существу выразиться.

Буду собирать силы во время падения — впереди съемки, заработки, известность и грустные глаза моей жены.

P.S. 2010 год. Россия. Москва. Я Иван Охлобыстин. Здравствуйте. Вернулся ненадолго. Все знаю, все уладим. Бюджет утвержден? Тогда начнем.

Инсомния (Главная / Колонки 16.02.2010)

Из всего перечня предложенных эволюцией темпераментов мне достался самый функциональный — сангвиник. И я был просто ошеломлен возможностью проявления на столь благодатной почве незапланированной возрастом дисфункции. Тем паче — инсомнии, проще говоря: бессонницы.

— Что самое важное в жизни папа? — спросила меня однажды дочь.

— То, что после самого неважного рассказывают, если время остается, — ответил я.

Разговор с десятилетней Варечкой.

Все началось с общественных беспокойств. В них прошел весь день. Тектонические пласты чужих суждений и собственных выводов наползали друг на друга, время от времени выражаясь в бессвязных обрывках фраз, высказанных воздуху перед собой, типа: «Логики не вижу, вижу ваше нежелание в зеркало смотреть. И цитаток наугад не стоит лепить. Шестов имел в виду совершенно другое. А на "слабо" даже не начинайте. Всем азартным играм предпочитаю "русскую рулетку". Кишка тонка со мной о смысле жизни диспутировать. Вы ни любить, ни ненавидеть не умеете, электроники недопаянные».

К вечеру тело принялось устало млеть, мозг же отнюдь — только разогрелся, будто дизель по холодку. Тело я положил у телевизора и включил ему старый кинофильм «Чарли на шоколадной фабрике» Тима Бартона. «Дай, — думаю, — побалую сентиментальщиной, авось, задремлет. Тело честно пролежало этот фильм и еще один, не менее мечтательный, потом отказалось подчиняться напрямую, встало и пошло гулять. Бунтовать смысла не было: сам виноват — навскидку пытался спрогнозировать реакцию мирового сообщества на пакистано-индийский ядерный конфликт. Плюс: не смог без внимания новые данные о поведении стволовых клеток пройти.

А уже ночь на дворе. Благо: и погода жуткая — морозно, ветрено, и район жуткий, что в принципе на местных почти не сказывается, чего объяснить научно нельзя. В общем, все условия для прогулки свободного человека.

Гуляем километров пять в парке за шлюзами. Не видно ни зги, снег, кое-где по щиколотку. По пути невольно вспугнули последнего запоздалого лыжника. Некоторое время чуть поодаль за нами плелась стая из пяти, семи бродячих собак, но приблизиться так не решилась. Что и понятно — не каждой ночью суровой зимой в глухом лесу одинокие прохожие без явно выраженных намерений встречаются. Мозг к этому сроку сменил формат передачи на образно-иерографический, отчего даже хозяйственные заботы стали напоминать обрывки видеоклипов с VH-1, то и дело перемежаемых цитатами из «Необходимости себя» покойника Мамардашвили, едко прокомментированных столь мне любезным Эдуардом Лимоновым: «Как близко подошли, заплутались в мотивациях!»

К пяти часам возвращаемся с телом домой, свежие, как утренняя роса. Сна ни в одном глазу. Разве что — во рту нестерпимо горький привкус пийота. Взяли по обоюдному согласию роман Германа Гессе «Игра в бисер» и действительно увлеченно прочли 20 страниц. Решили книгу сменить на «Столп и утверждение» Флоренского. Глубже семнадцатого листа в нее никто не погружался. Не нашли «Столп и утверждение». Плохо, с пристрастием, смотрели на ряды водочных бутылок. Дома 200 литров водки. Горячительное и патроны на общественные беспорядки в том году запасались.

Тут выяснилось, что утро настало и на работу пора. Позвонили с известием, что машина уже у дома.

Работалось нормально. Очевидно, в процессах, жестко мотивированных финансово, тело включает недоступные для праздности резервы.

Со съемок вернулся вроде бы уставшим. «Ну вот, — подумал. — Сейчас в сон как в омут. И!? Тело лежало ровно час, потом поднялось и традиционно двинулось на улицу. А привезли меня, извините, — к полуночи. Логика тела была очевидна, но я все больше склонялся к виски. Хотя на этом градусе измота — только абсент. Но абсент — как  Джуманджи, не факт, что из сказки обратно вернешься. Виски законопослушней, хоть и нудновато. Однако тело отравлению сопротивлялось. Надеялось естественным путем до сна истощиться. Куда там!? Человек не подозревает и о малой толике той физической и умственной мощи, коей Господь наделил его.

Я прихватил с собой плеер с «Dead can Dance» и к половине четвертого утра обошел под кельтские камлания все работающие в районе ночью учреждения, включая пункт травматологии, трамвайное депо и даже поднялся по ржавой лестнице на крышу старой котельной. Была у меня в детстве такая же котельная, с такой же лестницей. Еще тогда мечтал забраться. И причем на самый верх трубы, где красная лампочка прямо под облаками горела.

После еще нескольких ночных проказ я убедил тело попробовать горячую ванну и мед. Липкого и полуобваренного в ванной утром меня застала супруга, куда принесла обкаканного во сне Савву. Нежная мать заглянула в мои выпученные, не ко времени осмысленные глаза и крайне обескуражилась.

Тут, как водится, и машина со съемок подъехала.

Работалось хорошо, даже чуть-чуть лучше, чем прежде. С огоньком. Что по мне — немного это странно. Да вот: много и без повода смеялся. По возвращению домой веселое настроение меня не оставило и, когда семья улеглась, я разрешил телу вырваться на улицу. Вышел, взглянул в затухающий горизонт, и он мне категорически не понравился. Да не только он. Все как то не по-нашему было. Словно рядом, поддавливая этот, двигался другой мир. Время от времени из другого мира прорывались бесформенные объекты. Но неосмысленные еще нами законы природы не позволяли этим объектам себя реализовать в полной мере.

Я пошел по улице прямо, никуда не сворачивая, мимо комплекса зданий налоговой инспекции в сторону Волоколамского шоссе. Соседний мир крался где-то неподалеку, ускользая от глаз за черным зиккуратом электростанции, за черепицей автомобильных крыш, на стоянке, у ослепительно желтой бензоколонки. С каждым шагом его явственное присутствие наполняло мой организм мистической силой. Мне грезилось, что при желании я мог бы легко передвигаться, прыгая по фасадам зданий, верхушкам деревьев, заглядывать в окна и поправлять покосившиеся скворечники. Естественно, на практике, я этого предпринимать не намеревался, искренне полагая, что подобные чувства — не более чем случайный набор стандартных нейролептических реакций, и виной тому бессонница. К половине седьмого утра неземные чувства отступили, и я первый раз зевнул.

Через полчаса в районе тушинского аэродрома меня подхватила служебная машина и отвезла на съемки.

На этот раз работалось, как в открытом космосе. Звуки шли издалека, действия были строго скоординированы. Когда объявили обед, я еще 10 минут стоял перед выключенной камерой, пока пробегающий мимо звукорежиссер не предложил перекусить. Разум в общей интриге не участвовал. Разум скользил в верхних слоях общественных мыслеформ, столь же разных, сколь и завершенных. Улучшать их не было смысла, ни одна все равно в этом десятилетии не пригодится. Правда, иногда сквозь сладкую дымку истин прорывались рваные всклоки чьих-то либо нарко, либо похмельных прозрений. Прорывались и вновь со стоном погружались в безбрежную, вязкую ширь.

В конце смены я зевнул второй раз. Третьего не было, потому что я уснул по дороге домой, в машине. И пока ехал — выспался. Очнулся у своего подъезда бодрым весельчаком! Понял, что пилюль не миновать. Нашел в «Яндексе» фармакологию, подобрал препараты, заказал с курьером. Пока тот ехал, я молился, по доставке, принял тройную порцию мелатонина и уснул. А следующим днем Прощеное воскресенье было. Я у всех, кого поймал, прощения попросил. За что — не очень понятно. Чужого не брал, за глаза не обсуждал, разве мог раздражать самим фактом своего существования. Это — да. Мог. Так и прощения искренне просил.

И бессонница отступила. Но пришли сны. И какие! Но об этом позже.

Реликвариум (Главная / Колонки 22.02.2010)

Неожиданно обнаружившиеся у меня гражданские позиции окончательно измотали душу. И захотелось поговорить о чем-то простом, понятном и близком каждому второму читателю нашего миролюбивого клуба. О золоте, например.

Пролог.

Вся наша жизнь не более чем вариации на тему детства. Вот я, как и, наверно, все другие  нормальные дети, мечтал о сокровище. Нет, не о куче дензнаков, сваленных беглым бухгалтером в канализационном люке, а о настоящем, волшебном сокровище. Чтобы мне его волшебник или, в крайнем случае, умирающий от нанесенных драконом ран благородный рыцарь передал с напутствием. Драгоценность должна была быть во всех отношениях драгоценная — в каменьях, драгметаллах и тайной. Сверкающим фетишем с магическим потенциалом или символом таинственной принадлежности.

Но в те душные времена перстни носили только некультурные и, как правило, нехорошие люди. О браслетах и геральдических бляхах речи быть не могло. Могли привлечь до выяснения личности. Пришлось вопрос драгоценности отложить до более удобного времени.

В 90-е годы давно забытые благородные материалы потеснили изделия из бетона, фанеры и стекловаты. Но ценность предмета по-прежнему оценивалась весом, и найти что-либо связанное с детской мечтой не удавалось. Пришлось придумывать самому. Помню, я принес районному ювелиру портрет Пушкина кисти Кипренского и попросил ювелира сделать точную копию перстня со смуглой руки Александра Сергеевича. Ювелир наотрез отказался, поелику никакими ювелирными техниками, кроме уменьшения размера обручального кольца, не владел. Плюс ко всему ювелир меня явно подозревал в намерении противоправного порядка.

Выручил подаренный другом-археологом мятый перстень из крымского погребального кургана. Изделие я сам бережно отчистил зубным порошком, форму выправил и с удовольствием носил на указательном пальце левой руки два года. И каждый раз, осязая перстень, я погружался в состояние сладкой сопричастности личной жизни его прошлого обладателя — скорее всего, из непокоренных степных вождей. Курган все-таки! А «личной» — потому что украшение. Тот, кто носил перстень, считал его заслуживающим уважения.

В 1992 году, при купании в Черное море на съемках фильма «Нога» перстень я утопил, вместе с памятью сановитого скифа. Смириться с потерей помог только тяжелый платиновый браслет, привезенный мною из Чикаго, куда я ездил по студенческой линии на кинофестиваль. Америка мне не понравилась — чужая, а браслет ничего. Но с очень неудачным замком, который вскоре сломался и обеспечил меня платиновым ломом. Продавать было глупо и опасно. Я взял справку от киностудии, денег и пошел в  ювелирную мастерскую на станции метро «Аэропорт». Сказал, что для фильма я должен кольцо главного героя сам сделать — режиссер настаивает. Ювелир все делать самому не советовал: кислоты там, для зрения не очень, долго ковыряться. Но обещал научить пайке и камни вставлять. Мне импонировал его практичный подход. После недолгой торговли я отдал ему эскиз и три звена от браслета. Через две недели он вернул мне крест, который я ношу до сих пор — чуть смягченная форма «труворова» креста, или, как его называли в VII веке, «русельного». По легенде такой носил Трувор — один из братьев Рюрика.

И началось: исторические реконструкции, великосветские артефакты, рок-н-ролл и все, что должен пережить художник-промысловик. В общем, около сотни изделий.

Потом были творческие спады, коллекционные горячки, изделия по случаю. Большую часть созданного я раздаривал, что-то носил сам. Но так или иначе: «железки» всегда пленяли мою фантазию. Я испытывал дикое раздражение, заходя в отечественные ювелирные магазины и наблюдая, как бездарно переводится золото или бриллианты. У меня складывалось устойчивое ощущение, что кому-то выгоден этот саботаж. И я продолжал фантазировать.

В итоге летом сего года с единомышленниками из нескольких почтенных  ювелирных производств мы решили создать самостоятельный бренд и радовать людей, тяготеющих к неформальному самовыражению, своими отлитыми в металле идеями. На законной основе и за деньги, разумеется. Тут же встал вопрос о титульном изделии, и я вспомнил про «драгоценность» из детства.

Какая же она должна быть, какую представлять легенду, что сигнализировать миру о своем владельце? Был необходим параметр некой житейской универсальности, что, собственно говоря, практически невозможно. Хотя.

Я вспомнил, как, находясь на Святой земле, ломал голову: куда бы воды из Иордана набрать, земли пустыни израильской припасти? Да так, чтобы потом можно было эти святыни всегда иметь с собой. Тут же вспомнились строки средневекового автора: «и каждую ночь он собирал в кубок свет полной луны». Я понял, что это должен быть некий сосуд, предназначенный для хранения действительно самого важного и при этом являющийся самостоятельным художественным объектом. Так появился «реликвариум». Над его техническим воплощением несколько месяцев корпели лучшие ювелиры-технологи Страны восходящего солнца, а окончательную сборку произвели дотошные жители Туманного Альбиона.

На титульную сторону я, естественно, вынес изображение креста. Пусть то, что будет находиться внутри, находится под защитой символа Вечной Жизни. Мой друг-теолог заверил меня, что данное изделие вполне может заменить нательный крест при совершении над изделием соответствующего чина освящения «креста, носимаго на персех». В благодарность за консультацию и памятуя о слабом сердце теолога, я увеличил диаметр внутренней колбы до возможности ношения в ней нитроглицерина.

Что же касаемо метафизического смысла «реликвариума» то, наверное, это выраженный в металле мой личный девиз: «Жизнь — это сказка, только каждый ее пишет сам».

P. S. Неисповедимы пути Господни! Собираясь в Рим на крестины новорожденного младенца, я вошел во Всемирную сеть, которая тут же меня обдала потоком словесных нечистот, исходящих из холеных уст единоутробного брата артиста Баталова — отца Михаила Ардова. Сей благообразный муж ветхозаветной внешности, известный своей срамной беготней по разного вида псевдоправославным церквям, очередной раз походя оскорбил Русскую православную церковь в целом, Святейшего Патриарха Кирилла и меня в частности. Подобное соседство, несомненно, польстило мне, но я еще раз поразился тому неистовому энтузиазму, с которым этот гундос прокладывает себе дорогу в Преисподнюю, где его так же, как и на литературном поприще, вряд ли ожидает виктория. Сварливых зануд не то что музы, даже черти не жалуют. Ненасытная жажда крови отца Михаила столь впечатлила меня, что я не удержался, наполнил неосвященный «реликвариум» собственной кровью и отправил почтой ему в подарок. Может, насытится, проказник.

Римские крестины, или Как я масона идеалов лишил (Главная / Колонки 08.03.2010)

Работает монетка, брошенная в фонтан Треви, — вернулись мы с Кыссой (повышенной за духовную ненасытность до Яги) в Рим. Вернулись, дабы я мог вступить в почетную обязанность крестного отца новорожденного Матвея, сына моих сердечных друзей Александра и Марии Моисеевых.

Как человек, невесть почему считающий себя порядочным, я посчитал не лишним еще раз напомнить друзьям, что выбирая в крестные отцы своему ребенку священника, находящегося под запретом, — более чем не дальновидный поступок. Но увещевания мои не имели успеха, да и, честно говоря, особо выслушаны не были, а повторять я не решился, чтобы не оскорблять светлое торжество сквернословием.

Таинство происходило в свежеотстроенном православном храме, гордо взирающем с одной из самых высоких точек города на цитадель мирового католицизма — Ватикан. Когда-то на месте, где ныне стоит храм, находилось кладбище гладиаторов. К слову: новый храм обладает уникальным набором колоколов, отлитых на заказ, на пожертвования боголюбивых италийских прихожан. С колоколами уже третий год ведет непримиримую борьбу римский пенсионер, живущий неподалеку. То ли от колокольного звона он лаять начинает, то ли еще какое искушение, но пенсионер на дух этот звук не переносит. Не справившись бюрократическими методами с бронзовым голосом ортодоксии, пенсионер избрал своим орудием творчество Владимира Семеновича Высоцкого. И на каждый колокольный перезвон из выставленного на окно квартиры концертного динамика доносится надрывный голос русского поэта. Если пенсионер продолжит упорствовать, то весьма вероятно, что это станет традицией и внуки современных прихожан не будут себе представлять утреннюю службу без песни «А на нейтральной полосе цветы», звучащую за окнами алтаря.

Крещение осуществлял настоятель — отец Филипп, на таинстве присутствовали мы с Ягой, родители крещаемого и Евгений Касперский со своей светлоокой супругой Еленой. Вот так, небольшим, но близким кругом ввели мы двухнедельного Матвея в пределы сакральной территории духа, где когда-то придется моему крестнику пролить немало крови на арене здравого смысла в битвах с самим собой и обрести или потерять самого себя в лабиринтах житейских мотиваций. Перепоручив наконец духовную судьбу младенца Промыслу Божиему, мы отправили Матвея с мамой домой и поехали трапезничать. По дороге не удержались и заехали посмотреть в дырочку в дверях, сквозь которую все гости Рима, по традиции, заглядывают в ватиканский парк. Дырочку всегда стерегут вооруженные карабинеры и броневик. Видимо, дырочке что-то угрожает.

Зашли по дороге в храм Святого Бонифатия, которому молятся об исцелении от недуга пьянства. Александр с Евгением молитвами себя не истязали, поскольку намеревались нешуточно полакомиться вечером крепкими алкогольными напитками за здоровье нового воина Христова. Что и произошло вскоре, сразу после того, как мы с Евгением не завершили наш культурный спор — в какой траве нежится главный героя фильма Тарковского «Сталкер». По моим студенческим воспоминаниям, тот валялся в зарослях анаши, математическая память Касперского сопротивлялась. Для разрешения спора из отеля был привезен его любимый дорожный компьютер, где он хранит большую часть кинонаследия покойного Андрея Арсеньевича, и нами был тщательно проанализирован каждый кадр спорного эпизода. Я проиграл — все-таки сталкер отдыхал в другом, законопослушном сорняке, хотя я искренне надеялся взять верх над отцом кибернетической безопасности, по этому случаю выпросить у того достать цифровые ключи доступа к пультам управления ядерными щитами мира и шантажировать этот мир, покуда он весь не примет православие. Не получилось. Ну да ладно, Евгений — натура творческая, где-нибудь рано или поздно проколется. Мы, православные, умеем тысячелетиями ждать.

Пока Касперский с Моисеевым отмечали свою победу виски и цитировали «Понедельник начинается в субботу», а Яга с Леной дегустировали какие-то постные блюда из морских гадов, я изобразил уязвленное самолюбие и вышел из ресторана на улицу. Накрапывал теплый февральский дождь, по улицам древнего города деловито сновали состоятельные римлянки в норковых шубах и с целлофановыми пакетами в руках, в витрине ближайшего магазина мобильной связи сиротливо жались друг к другу «новые» модели телефонов, которые у нас сейчас тушинские третьеклассники в школу взять постесняются. В общем, Рим — город контрастов.

Тут я обратил внимание на респектабельного господина в дорогом костюме, пьющего кофе за столиком соседней пиццерии. Указательный палец господина венчал золотой перстень украшенный масонской символикой. Страшно заинтересовавшись, я занял столик напротив, также заказал себе кофе и вступил с господином в беседу. Не то чтобы я в совершенстве владею итальянским языком, но, как известно, в обсуждении таких областей человеческой самореализации, как оружие, выпивка и ювелирка, слов много не надо. Через десять минут я уже знал, что господин является членом одной из масонских лож, причем членом высокого ранга. А его перстень — это не что иное, как видимый символ его масонского мировоззрения и гуманистических принципов. Недолго думая я предложил все это продать мне пакетом вместе с перстнем за некую ощутимую сумму. Мое предложение просто ошеломило господина. Он негодующе насупил брови и выдал благозвучную тираду о невозможности продать самое святое для масона. Тогда я предложил не продать, а поменять перстень на серебряное кольцо с моего мизинца плюс упомянутая ранее сумма.

Господин надолго задумался, потом по телефону посоветовался, видимо, с женой и согласился. При пересчете денег он шумно сетовал на отсутствие в молодежи идеалов и стремления к знанию, а под конец сообщил, что теперь, без перстня, не сможет быть полноценным масоном.

— Так и не надо, — успокаивал я его. — Чего за чертями гоняться!? Они до тебя, горемыка носастый, и сами доберутся. Давай-ка перстень и иди с миром.

Господин пять раз пересчитал деньги, отдал мне перстень и грустно побрел по влажной улочке в сторону Замка Ангелов, а я вернулся к своим друзьям. В среднем я заплатил за перстень как за хороший мобильный телефон. Существовала определенная вероятность подделки, но с учетом моих познаний в ювелирном деле она была минимальна.

На следующий день мы с Ягой возвращались домой, и мне показалось, что наличие у меня на руке купленного перстня значительно ускорило нам оформление документов и облегчило проход таможенного контроля. А офицер, шлепающий печатью в паспорте, даже показал булавку, вколотую в лацкан своего форменного кителя, и преданно заглянул мне в глаза, как чау-чау в глаза корейского повара. Все-таки Европа до сих пор диковата, в чем винить ее, как малого ребенка за испачканный вне графика памперс, нельзя. С ней как с тем же ребенком — только любовью, только любовью.

Тата Зарубина

Иван Охлобыстин  и Гарик Сукачев показали свой новый фильм «Дом солнца» (Главная / Хроники 25.03.2010)

В Москве 24 марта состоялась премьера фильма Гарика Сукачева о советских хиппи в 1970-е, снятого по мотивам повести Ивана Охлобыстина «Дом восходящего солнца»

Кадр из фильма «Дом солнца»

Зрителей еще на подходе к кинотеатру «Пушкинский» готовили к просмотру фильма, создавая атмосферу, максимально приближенную ко времени действия фильма: по всей Пушкинской площади из динамиков разносились песни Валентины Толкуновой и Анны Герман. Сквозь толпу, ждущую, пока начнут пускать в кинотеатр, то и дело протискивались люди, спрашивая лишний билетик.

В фойе было не протолкнуться. Там тоже антураж был соответствующий: милицейский духовой оркестр исполнял мелодии советских песен, а зрители разглядывали развешанные плакаты с лозунгами: «Сегодня он играет рок, а завтра лижет американский сапог», «Позор хипарям — хулиганам и эротоманам», «Не дружи с хипарем — сам хипарем станешь», «Слава создателям художественных фильмов». Насмотревшись на все это, публика запаслась попкорном и проследовала в зал.

Но торопиться было некуда. Когда съемочную группу попросили выйти на сцену, зал изрядно опустел — на сцене оказалось человек 70. Поименное перечисление участников процесса и благодарственные речи заняли около получаса. Зрителям показали «киножурнал»: выступление Брежнева, «репортаж с БАМа» и «пионерское лето», после чего, наконец, начался фильм.

В центре сюжета — отношения девушки Саши (Светлана Иванова) из правильной советской семьи с мальчиком-хиппи по прозвищу Солнце (Станислав Родянский). Они и их друзья устраивают подпольные выставки, слушают первый концерт «Машины времени» (юных Макаревича и Маргулиса играют их сыновья), участвуют в уличных демонстрациях и едут в Крым. Герои радуются жизни, вопреки нападкам КГБ и милицейским побоям. Они молоды, влюблены и романтичны — именно такие, какими их хотел видеть Охлобыстин. Но финал его повести немного другой.

Особое внимание авторы фильма уделили музыке: в саундтрек «Дома солнца» вошли песни «Машины времени», «Воскресенья» и «Калинова моста», а также мировые хиты начала 1970-х.

Съемки проходили в Москве и в Крыму, вся работа над фильмом длилась четыре года — очень долго не могли найти источники финансирования. По словам Сукачева, еще одна сложность состояла в подборе актерского состава: «Удивительно, но самой страшной проблемой для нынешнего поколения актеров (особенно актрис) является то, что придется весь фильм ходить босиком по московским улицам. Они этого боятся!». Чтобы актеры смогли по-настоящему вжиться в образы, режиссеру пришлось отправить их в Питер на электричках, практически без денег.

На выходе из кинотеатра публика обсуждала увиденное. Хотя некоторым фильм показался банальным, большинство зрителей пришли посмотреть кино о временах своей молодости, и они считают, что у Сукачева получился милый ностальгический фильм: «По-моему, вышло хорошее, трогательное кино. Примерно так все в действительности и было, — рассказывает Андрей Макаревич, — Если честно, я не в первый раз его смотрел. Гарик мне уже что-то показывал, согласовывал присутствие в кадре "Машины времени", давал почитать сценарий. Не помню уже, кто предложил, чтобы меня сыграл мой сын Ваня, но, по-моему, у него это очень забавно получилось». Охлобыстин результатами тоже доволен. 

Тест Эрато (Главная / Колонки 05.04.2010)

Я искренне считаю, что хороший текст можно спеть. Именно по этой причине поэзию я возношу до уровня осиянной вершины пирамиды литературы. Однако соблюдаю определенного рода предосторожности в обращении с поэтическими конструкциями.

Когда-то эти смешные суеверия я выразил словами персонажа своей пьесы — Максимилиана Столпника: «Мне гадалка нагадала, что я создам девятьсот девяносто девять достойных, законченных произведений, поэтому стихи не пишу. Стихи тоже считаются».

Поэзия — это поэзия. По качеству поэтического слога несложно и авторский «уровень допуска» выяснить. Бывает, автор начитанный, и гражданская позиция у него имеется, а песни от него не допросишься. Докладами ограничивается о состоянии современной литературы. Но докладами душу не насытишь — сухомятка. Душа до пиров охоча. А на пирах поэзия — первое блюдо, перед экстатическим танцем хорезмийской хромоножки.

Помню свое первое стихотворение:

По стеклянной плоскости ходят горы ватные, ходят горы ватные в дали невозвратные.

Лет десять мне было, и я жил в деревне у бабушки, где учился в школе за три километра  от дома. И каждый день я возвращался после уроков через поле, над которым осенью и весной неторопливо ползли пепельные громады грозовых массивов. Вот малышу ангелы и навеяли.

Следующий свой поэтический опыт я произвел уже перед выпускными экзаменами. К тому времени я уже определился с будущей профессией и дотошно исследовал все доступные способы самовыражения. После непродолжительных экспериментов с рифмованными форматами, я пришел к выводу, что поэзия может нести вспомогательные функции в творческом процессе, однако несомненно подлежит искусственной имитации. В подтверждение своей теории я на скорую руку организовал несколько композиций, стилизованных под «золотой» и «серебряный» век. Получилось предсказуемо хорошо:

Скажи мне что-нибудь, скажи, В твоих устах пустяк — загадка, Коньяк, в закуску шоколадка, Намек и сердцем на ножи. Скажи мне что-нибудь, скажи, Не голос слушаю, но звуки, В предчувствии прекрасной муки Словами голову вскружи. Скажи мне что-нибудь, скажи, Тут не придумаешь некстати, В четыре шага от кровати И в четверть шага от души.

Было лестно через несколько лет узнать, что композитор Таривердиев (Царствие ему Небесное) написал музыку на вышеприведенные строки, о чем мне сообщила теща, вернувшись как-то с его концерта в Доме ученых.

Или:

Зима, декабрь, все идет. Года, часы, недели. Из конфетти пурга метет и ватные метели. На тополях пустые гнезда, Тоска игрушками звени, Срывай серебряные звезды из алюминиевой фольги.

Удовлетворившись результатами проведенных исследований, я отложил поэзию до случая и обращался к ее помощи большей частью по нуждам бытового характера. Так, предположим, дабы сберечь силы на мелких мировоззренческих декларациях, я сложил свой гимн, который годами использовал по случаю, вместо тоста.

Я иду с канделябром мимо мусорных куч, Я изыскан в манерах, я духами пахуч. Меня ждет королева, с балдахином кровать, Я иду с канделябром, мне на все наплевать.

От природы отличаясь завидным трудолюбием, но не презрев юношеские утехи, я сочинил нечто беспроигрышное, неоскорбительно лишая объект вожделения объективности, если оная вообще существует.

Ваши речи до боли земные, Ваши ручки способны на шалость, Ваши глазки настолько пустые, Что невольно рождается жалость. Но Вы что-то сумели нарушить И я стал белый свет ненавидеть. Почему мне Вас хочется слушать, Почему мне Вас хочется видеть? Все что можно на свет извлекая Из немногих непознанных истин, Мне открылась одна — но какая!? Ты же любишь, Иван Охлобыстин.

Вышеприведенное сочинение экономило мне от получаса до недели, в зависимости от характера и воспитания барышни. Не премину заметить, что воспитанные девушки экономили времени значительно больше, отчего ценились выше. Особенно волоокие выпускницы Московской консерватории и смешливые слушательницы Высшей школы КГБ.  

Неумолимый, как возрастной остеохондроз, опыт принудил меня еще к трем-четырем сочинительским опытам, но исключительно по вопросам службы. Были созданы: патриотический спич в амфибрахии, демократические частушки и столь же благозвучный, сколь и лицемерный приветственный сонет, с набором сменных шапок под фамилии начальствующих чинов.

Чуть позже, я милостиво освободил жанр поэзии от административной нагрузки, тем более что платежеспособное человечество окончательно утратило вкус к форматам, превышающим временной зазор между сглатыванием и последующим вдохом. На определенный период я исключил поэзию из списка личных заинтересованностей. Да, собственно, не факт, что поэзия существовала тогда.

Конечно, всегда оставались авангардисты и эстрадные поэты-песенники. Однако и те, и другие имели к поэзии такой же интерес, как инспекторы ГИБДД к порядку на проезжей части. К чести поэтов-песенников, своих позиций они не скрывали, отчего отечественная словесность обогатилась десятком-другим неологизмов, на основе которых возникло новое понимание звучания слова «кофе», а словари Ожегова канули в Лету. О деятельности авангардистов вспомнить нечего, кроме них самих, что, я уверен, образовательной, а уж тем более художественной пользы принести не может. Никого, кроме себя, они не любили, и стихи их не пелись ни в каком состоянии. Разумеется, имелись исключения из общего правила, такие как Михаил Генделев, чьи стихи также не пелись, но этот принципиальный недочет с лихвой компенсировался душевным светом, исходившим от самого поэта. Правда, меня не оставляет ощущение, что Михаил, человек более чем разумный, менее всего на свете хотел делиться своим творчеством с окружающими. А если это и происходило, то исключительно по причине необоримых аргументов со стороны любимых им людей. От него тупо ждали чуда, не понимая, что этим чудом является сам Миша.

Через несколько лет мое поэтическое исцеление инициировал я сам, чувство прекрасного входит в список необходимых для выживания вида качеств. Но писал я редко и по случаю. Какому-нибудь особо выдающемуся случаю. Методом проб и ошибок выбрал форму персидской газели и, поскольку настоящей поэзии достойна только любовь, выражался в ней.

Почему ты уходишь? Что с нами? Пламя съело поле ржаное, Мною снова играет скука, Руку читает, как книгу гадалка. Жалко. Что с твоими глазами?» Пламя съело поле ржаное, Ноет ветер, забившись за трубы, Грубо сбивая ритм и мешая слово. Снова придется идти пустырями. Пламя съело поле ржаное. Строю дом, куда не смогу возвращаться. Снятся дороги в поле.

Вот так вот бесстрашно выражался. А чего по главному вопросу мелочиться?! Чай не вороны — триста лет не жить.

После женитьбы жанровая ниша оказалась вакантной, и я написал только одно стихотворение, да и то для заставки религиозно-публицистической передачи «Жития святых», которую снимал на деньги, вырученные от продажи своей машины, находясь в уверенности, что смогу пристроить отснятые передачи на какой-нибудь респектабельный канал, чего, естественно, сделать не смог, за отсутствием в России таковых. Стихотворение бесплатно зачитывал Олег Павлович Табаков, за что его и без того мною почитаемая личность стала для меня одним из эталонов благородства и великодушия.

Искреннее нежелание телевизионного руководства разделить мой религиозный энтузиазм не изменило мое отношение к миру духовному, как позже этого не смогли сделать и тысячи других персоналий, чаще всего под предлогом борьбы за «чистоту веры», но, по сути, просто не имеющих даже желания подумать о чем-то хорошем. Черти, короче.

Стихотворение звучало так: «В порывах юности беспечной, Я жизнь свою писал с листа И верил сердцем бесконечно В реальность подвига Христа. И время шло, и я менялся И был я беден и гоним, И покорял и покорялся, И сам любил и был любим. Но помнил — истина проста — Реальность подвига Христа.

Больше я стихов не писал. Слишком честный жанр для этой жизни.

P.S. Пользуясь случаем, поздравляю всех православных христиан с Пасхой Христовой. Любви, здоровья и терпения вам! Все будет хорошо.

Бог нас любит, а любовь выше справедливости, иначе как объяснить то, что мы еще живы.

Крылья ангела (Главная / Колонки 10.04.2010)

Жизнь — это сказка, которую пишет каждый для себя сам. Конечно, люди обстоятельные подобное утверждение сочтут легкомысленным, с чем я категорически не согласен, как титульный реалист: лучше сказку, чем бухгалтерский отчет или домовую книгу. Разумеется, и философский трактат с поэмой никто не отменял, но оглядываясь вокруг, дерзну усомниться в их массовой популярности. И потом: философов пруд пруди, а сказочников — два землекопа: Андерсен и Линдгрен. Не удивлюсь, если они в разные годы, но в одном подъезде жили.

По праву литератора и тяге к оптимизации я написал к своей сказке либретто. Чтобы читатель мог уловить общие интонации стиля данного произведения, делюсь описанием новой родины главного героя.

«С высоты птичьего полета эти два острова напоминали крылья ангела. Недаром, по древнему поверью португальских моряков, считалось, что это именно те самые крылья, которые обронил сверженный с небес Денница. Также моряки свято верили, что сам Господь не допустит демону найти их, и поэтому стареющие капитаны с удовольствием приобретали там дома, дабы в покое встретить надвигающуюся старость, даже если она придется на конец света. По этой же логике в лесах на склонах этих абсолютно симметричных друг другу гор они закапывали свои накопления. А поелику все эти люди успели к тому времени увенчать свои имена славой, редкий безумец мог покуситься на их скрытое до поры имущество. Правда, большинство капитанов так и не смогли добраться до островов, ибо море неохотно отпускает своих героев, пусть даже на заслуженный отдых. Но их сокровища наверняка и поныне лежат где-то там, в корнях могучего вяза или у подножия гранитной скалы. У детишек, родившихся на островах в двадцатом и следующем столетии, любимыми сказками были страшная — "Проклятие золота Гонсалеса", о попытке городского водовоза воспользоваться найденными им сокровищами старого пирата, и романтическая — "Домик Мэри", о нежной любви белошвейки Мэри и капитана Френсиса Дрейка. Последняя сказка имела еще и документальные источники: капитан Дрейк действительно когда-то купил дом на западном берегу и перевез туда умирающую жену Мэри. Местные жители с уважительной тщательностью следили за сохранностью дома после смерти доброй женщины. Да и вдовец много лет крутился на своем "Пеликане" где-то рядом, а человек он был вспыльчивый.

На острове всего было три города и семь крупных поселков. Один город основали португальцы, промышлявшие разбоем и торговыми перевозками, другой — норвеги, невесть как забредшие в эти края в таком количестве. Третий город образовался на месте рынка у пролива, который мог бы перепрыгнуть десятилетний ребенок. Смешение темпераментных португальцев и основательных норвегов произошло во времена бесконечных морских баталий между Британской и Испанской коронами, в которых те пытались установить свое владычество над миром. Жители островов Крылья Ангела стабильно раз в год отбивали нападение очередного оккупанта, для чего приходилось действовать смешанными отрядами, заманивая вражеские корабли в бесконечные "перья" — бухты острова — и засыпая их с острых скал горящими стрелами и факелами. Уцелевших моряков добивали, если они продолжали проявлять агрессию, либо они оставались на островах по доброй воле, утомившись от бесконечных блужданий по морям в поисках противника. Таким образом, за четыре столетия сформировалась совершенно уникальная этническая группа, ввиду малочисленности не получившая толкового описания в трудах современных этнографов. Но все туристы, когда-либо посетившие острова Крылья Ангела, характеризовали местных жителей как людей вполне доброжелательных, исключительно трудолюбивых и поразительно мужественных. Также отмечались веселый характер, врожденные авантюризм и любознательность.

Отдаленность островов Крылья Ангела от торговых путей и приятный климат сделали это место желанным для людей, нуждающихся в покое и времени для раздумий. Среди последних было много ученых. Они-то и стали отцами-основателями островного Университета, ставшего в наше время одним из самых уважаемых в мире учебных заведений.  Постоянная потребность в новой учебной и научной литературе послужила стимулом для морских торговцев самую сухую часть грузовых трюмов своих кораблей отводить под книги. Высокий процент образованных людей на островах спровоцировал строительство нескольких театров, концертных и выставочных залов,  публичных библиотек, этнографических музеев и даже зоопарка.  Обилие мест культурного времяпрепровождения и прекрасный климат, в свою очередь, стимулировали появление двух респектабельных курортных зон, а соответственно, и дополнительных поселений вокруг этих зон, где проживали люди, обслуживающие многочисленные отели, клиники, рестораны и пляжи.

Общая архитектура городов в большей степени была заимствована из средиземноморского опыта, хотя в последнее время все чаще и чаще в городском архитектурном ансамбле начали проявляться современные конструкторские тенденции, изобилующие металлом и стеклом. Впрочем, эти модные веяния практически не коснулись исторической части. И мощенные привезенным из Европы булыжником, богатые тенистыми аллеями и мраморными фонтанами в стиле ампир центральные улицы такими и остались. Точно такую же щепетильность члены городских советов проявили к ажурным кованым оградам, отделяющим дворы от проезжей части, чугунным «косичкам» уличных фонарей и серебряным мостам над проливом. Последние категорически препятствовали передвижению экипажей с одного острова на другой, но за всю историю островов не нашлось ни одного градоначальника, решившегося посягнуть на любимую островитянами достопримечательность.

Мостов было двенадцать, по числу знаков зодиака и с теми же названиями. У моста Близнецов находилась центральная библиотека, у моста Льва — оперный театр, и так далее, до самого океана, где на отшлифованных водой скалах дремали ленивые калибару. Каждый мост сочетался своей историей с тем или иным местом, сыгравшим немаловажную роль в истории островов. Мосты представляли определенную сложность для автомобилистов, намеревающихся на своих машинах добраться до какой-либо точки на соседнем острове, но им в помощь были запущены несколько паромов, которые каждый час отходили от причала у грузового порта города Марке правого острова и через три часа причаливали в порту города Айрин левого острова».

P. S. Дикое желание рассказать всю сказку, но она еще не дописана.

Утопия (Главная / Колонки 19.04.2010)

Мой возлюбленный читатель! Ведомый желанием угодить тебе и по настоятельной просьбе друзей, я решил начать публикацию своей сказки «Утопия», с фрагментом которой вы уже успели ознакомиться раньше. Я приложил все усилия, чтобы это чтение не утомило вас, но если это все-таки произойдет и мой литературный опыт не вызовет интереса, я с готовностью прекращу утомлять ваше драгоценное сознание и, не скрою, с печалью вернусь к публицистическим реакциям. Поелику лично я предпочитаю сказку любому другому литературному жанру.

С уважением, многогрешный о. И.О.

***

Что-то было не так. Кроме полагающегося по протоколу техника в боксе находился врач, судя по зеленому халату, и еще два гражданских лица в одинаковых черных костюмах, с вышитыми на лацканах эмблемами службы безопасности Ассоциации линейной репродукции.

— Что-то случилось? — поинтересовался Андрей, поднимаясь со стола.

У него еще кружилась голова, что, впрочем, было обычным явлением некоторое время после процедуры биоперехода.

— Произошла ошибка, — без какого-либо намека на эмоцию в голосе произнес медик. — Необходимо сделать инъекцию.

— Зачем? Со мной все в порядке? Я здоров? — обеспокоился Андрей.

— К сожалению, более чем, — заверил врач, ловко закатал на его халате правый рукав и сделал укол шприцем в предплечье.

— Так в чем же дело? Инфекция? — чувствуя, как мгновенно деревенеют пальцы на руках, спросил Андрей.

Вовремя подскочившие к нему люди из службы безопасности Ассоциации, подхватили под локти и усадили в кресло у стены.

— Зачем?! — растерялся Андрей, понимая, что не может более владеть своим телом.

— Нам очень жаль, но вы сами подписывали соглашение. Пункт 62-й, — напомнил доктор.

— Их там несколько сотен. Напомните, — попросил Андрей.

— Штамповый сбой, — ответил медик, — система воспроизвела второго репликанта. Инженеры Ассоциации ищут ошибку.

— Ладно. Я-то тут при чем? — не понял Андрей. — Я в семь должен идти с женой и детьми в цирк.

— Сейчас три часа ночи, — сообщил доктор.

— Почему три часа? — продолжал недоумевать Андрей. — Я начал репродукцию в полдень. Мне еще нужно заехать домой, переодеться. В чем проблема? Избавьтесь от второго репликанта и все. Это есть в соглашении.

— Вы и есть второй, — безучастно сообщил врач, — Господин Чадов успешно прошел процедуру репродукции и в половине второго дня уехал домой. А в одиннадцать вечера, система, без постороннего вмешательства, начала воспроизводить второй экземпляр, по исходным параметрам вашего ДНК-модуля. Техник тут же доложил об этом в контактный центр Ассоциации. Такое бывает. Очень редко, но бывает. Поэтому в соглашение и внесли 62-й пункт. Вы не Андрей Владимирович Чадов. Вы репликант.

— Шутите?! — никак не мог поверить в произошедшее Андрей. — Это же я! Я специально сегодня пораньше ушел с работы. Мне нужно еще заехать за дочкой в школу. И цирк!

— Увы! — развел руками доктор.

— Подождите! — вспомнил Андрей. — По соглашению, репликант сразу подвергается аннигиляции. Его растворяют в какой-то дряни, кажется!?

— Обычно подобные ошибки регистрируются быстро, и аннигилируется только производный биоматериал в стадии начального формирования. Однако в данном случае техник поздно сообщил в контактный центр. Вы успели оформиться полностью.

— Модуль закрывается в девять, — начал оправдываться пожилой техник. — Я после работы с собакой в парке гулял. И сообщение приходит на телефон: ошибка системы модуля, код четырнадцать. Я даже не поверил. Все отключено было. Поехал, на всякий случай проверить, и правда...

— Это невероятно! — воскликнул Андрей и предпринял попытку встать на ноги, но тело не слушалось его.

— Постарайтесь не нервничать, — посоветовал врач. — Двигаться вы сможете не раньше, чем через три часа. В лучшем случае.

— В лучшем, — растерянно повторил за ним Андрей, все еще не понимая толком, что происходит. — В лучшем... А в худшем — меня растворят?

— Нет, — благодушно поспешил его успокоить доктор, — по установленному с 2084 года протоколу судьбу репликанта решает его Источник. В вашем случае: Андрей Владимирович Чадов.

— Я и есть Андрей Владимирович Чадов. Мне 37 лет. У меня жена, двое детей, высокооплачиваемая работа элитного декоратора и «харлей дэвидсон» с водородным турбодвигателем в 250 лошадиных сил. Я всегда своевременно платил налоги, ходил на все эти дурацкие голосования. Я Чадов! Я свяжусь с кем следует, — закричал Андрей.

— Прекратите истерику! — строго осек его врач. — Вы не Чадов, у вас его жизнь случайно. К слову: господин Чадов принял решение оставить вам эту жизнь. Не свою, естественно. Но жизнь. Это очень важно для вас, потому что он мог принять и другое решение. Лично по мне: это легкомысленный выбор. Опыт подсказывает, что репликанты долго не живут. Что понять несложно. Особенно, если у них была семья. Аннигиляция была бы гуманней.

— Смешно. В сорок втором я голосовал за обязательную аннигиляцию репликантов, — все еще находясь в состоянии шока от услышанного, пробормотал Андрей.

— Вот видите! — улыбнулся медик, — Какая ирония судьбы. Вам остается только смириться.

— С чем смириться? — уточнил Андрей.

— С чем сумеешь, бедолага, — похлопал его по плечу доктор, взмахнул ладонью в сторону представителей службы безопасности, и те, подхватив Андрея под локти, повели к дверям модуля.

Микроавтобус с эмблемой Ассоциации на бортах ожидал их в нескольких шагах от дверей. В лицо Андрею пахнуло ночной прохладой, с примесью запаха ванили от находящейся неподалеку пекарни, и он успел даже прочитать неоновую надпись «Юнисбанк» на крыше высотного здания в километре отсюда. На мгновение надпись заслонил пролетающий мимо городской аэробус, и Андрей вспомнил, что собирался через месяц полететь с семьей отдыхать в Эмираты. Сотрудники усадили его в глубокое кресло у окна, врач сел напротив и сразу принялся заполнять какую-то анкету.

— Куда меня везут? — спросил у него Андрей, когда микроавтобус двинулся с места.

— Зона «Н», — не поднимая взгляда от бумаги, ответил тот. — Карантин зоны.

— Зачем?

— Штатная проверка перед отправкой в зону.

— Это обязательно?

— Вы знаете ответ, — пожал плечами доктор и попросил: — Потратьте время с пользой, выберите себе новое имя. Вам придется подписать кучу бумаг.

— Какая теперь разница?! — вздохнул Андрей. — Давайте  Хьюго. Так звали трансформера — игрушку моего сына. Он ее утопил. Случайно. Из рук выронил за борт, когда мы на катере катались по Венеции. Уснул.

— Звучное имя, — улыбнулся врач.

— Звучное, — повторил за ним Андрей, — В зоне есть кто-нибудь еще со звучным именем Хьюго?

— Может быть, я не очень хорошо осведомлен, что происходит за пределами карантина. Но даже если есть, что такого!?

— Действительно.

— Фамилию тоже придумайте, — попросил медик, — Фамилию желательно иметь. Удобно.

— Второй, — предложил Хьюго и поинтересовался: — Почему я хочу спать?

— Укол. Доза успокоительного, чтобы сохранить вам здравый рассудок на некоторое время. Не каждый может справиться с таким изменением.

— Много таких?

— Единицы. Система крайне редко дает сбои. Некоторые мои коллеги считают, что это провокации Каина.

— Искусственный интеллект!? — удивился Хьюго. — Он же десятилетиями не выходит из Сети. Я читал в журнале большую статью об этом. Зачем ему это?

— Он странный, мы не знаем, — протянул ему анкету с ручкой врач. — Подпишите внизу.

Хьюго покорно подписал анкету, вернул ее обратно и прислонился щекой к прохладному окну. Микроавтобус двигался где-то на уровне третьего этажа. Внизу мерцал разноцветными огнями ночной проспект. Отполированная тротуарная плитка отражала и множила эти огни. Наступила суббота, и людей на улице было довольно много, несмотря на поздний час. Кто-то выходил из ресторана, кто-то просто прогуливался со спутником или спутницей под руку. На перекрестке водитель аэромобиля «Порш» спорил с инспектором дорожного движения. Водитель размахивал перед лицом офицера какой-то бумагой и эмоционально говорил. Инспектор безучастно ожидал, пока тот выскажется.

— Не повезло, — оценил эту ситуацию врач, проследив за взглядом Хьюго, — сейчас дикие штрафы.

— Я машину у модуля на стоянке оставил, если ее до семи не забрать, эвакуируют, — вспомнил Хьюго.

— Ее забрал... Ну, вы понимаете… — успокоил его медик.

— Понимаю, — зевая, кивнул он. — Я забрал. Настоящий. Я, наверно, уже сплю. Сходил с семьей в цирк, поужинал в ресторане на Крымской, посмотрел очередную серию «В поисках Ричи Говальда», выпил перед сном рюмку водки, обнял жену и уснул.

— Скорее всего, так, — согласился с ним доктор. — Он не виноват. Сбой системы.

— Просто страшный сон или приступ шизофрении, — не в силах больше бороться со сном, пробормотал Хьюго. — Надеюсь проснуться дома.

Утопия (продолжение) (Главная / Колонки 26.04.2010)

Их ждали. Когда Хьюго вынесли из микроавтобуса, сотрудников службы безопасности Ассоциации сменили двое крепких ребят в камуфляжной форме под руководством высокого сухопарого господина средних лет в пижонском френче. Хьюго показалось интересным, что мужчине явно далеко за 40, что крайне редко встречалось в мире, где средний возраст составлял 30-33 года.

— Добро пожаловать! — поприветствовал его тот. — Я Георгий. Я буду вашим консультантом вплоть до отправки. Я покажу вам вашу комнату. Но прежде мы посетим медицинский блок. Карантин все-таки.

— Когда отправка? — спросил Хьюго.

— Завтра в полдень, — ответил Георгий и направился к стеклянным дверям терминала. Солдаты усадили гостя в кресло каталку и повезли за начальником.

Хьюго по-прежнему тянуло в сон от инъекции, и все производимые с ним лабораторные процедуры он воспринимал в состоянии мягкой дремоты. Милые медсестры, сменившие солдат, улыбались ему, мерили температуру, давление, брали из вены кровь, делали электрокардиограмму, с прилежной регулярностью интересуясь, не хочет ли он в туалет или пить. Они же сменили его фиолетовый  модульный халат на голубую шелковую пижаму.

Когда с процедурами было покончено, Хьюго перевезли в просторную комнату без окон, но с двуспальной кроватью и телевизором на всю стену. У кровати стоял столик с ужином. Есть он не хотел и сразу завалился на кровать, еле перебравшись туда на все еще непослушных ногах. Однако быстро уснуть ему не удалось, потому что в комнату вошла красивая девушка в накинутом на явно голое тело халате.

— Еще анализ? — устало поинтересовался он.

— Нет, я могу помочь вам расслабиться, — обаятельно сообщила девушка. — У вас был тяжелый день.

— Да, самый тяжелый, — согласился он и, заметив на ее тонком запястье вытатуированный штрих-код, спросил: — Ты андроид?

— Да, — подтвердила девушка, предпринимая попытку скинуть с себя одежду.

— Не стоит, — остановил ее Хьюго. — Я женат. Точнее, был женат. Хотя... Это не имеет значения. Просто не стоит. Я хочу спать. Только спать.

— Спокойной ночи, — пожелала ему девушка и пошла к выходу.

— Андроиды видят сны? — зачем-то спросил он.

Девушка остановилась, подумала и ответила:

— Заставки. Мы скачиваем их в «сети». Кому какие нравятся. Мне нравятся заставки про природу.

— Останься, — решил Хьюго. — Будешь просто лежать рядом.

Девушка покорно вернулась к постели, сбросила на пол халат и легла на свободное место.

— Ты хочешь спросить, почему я передумал? — повернул к ней голову Хьюго.

— Это не обязательно, но интересно, — произнесла девушка.

— Мне страшно, — признался он. — Не понимаю, что со мной происходит. Как тебя зовут?

— Андроидам запрещено иметь имя, только серийный номер. Мой номер 4023. Модель этого года, — проинформировала девушка.

— А меня теперь зовут Хьюго, — сказал он. — Ты знаешь кто я и что со мной?

— Ты репликант, ты готовишься к «зоне», тебе страшно, — ответила она, помолчала и добавила: — Такие, как ты, обычно говорят, что не хотят жить, но живут.

— Ты знала еще кого-то типа меня? — приподнялся на локтях заинтригованный Хьюго.

— Я нет, но до меня была 4003. Она знала, — призналась девушка.

— Вы делитесь друг с другом?

— Если это необходимо для работы.

— А это необходимо? Почему?

— Тот, кого знала 4003, пытался перерезать себе вены.

— Значит, ваша основная задача — охранять нас от самих себя?

— Нет, наша задача — помогать.

— Почему же твоя подружка не помогла своему клиенту «свести счеты»?

— Он сам не захотел. Сначала хотел, потом нет.

— Почему?

— Человека нельзя понять.

— Репликант — человек?

— Конечно.

— Это успокаивает. Слушай, а кто пишет для андроидов сны?

— Каин. Так думают инженеры.

— Ваши сны красивые?

— Мои очень. У каждого свои заставки.

— Что еще?

— Мы ведем себя в них нелогично.

— Что делаешь ты?

— Я плачу. Хожу по лесу и плачу.

— Почему?

— Не знаю. Но мне нравится.

— Ты странный андроид, — констатировал Хьюго.

— Все андроиды одинаковые, — не согласилась с ним девушка.

— Кроме снов? — уточнил он.

— Кроме заставок, — опять согласилась она.

Хьюго закрыл глаза и попытался уснуть. У него получилось. Все еще действовали успокоительные.

Его разбудил свет утреннего солнца, выбравшегося наконец из-за застроенного небоскребами горизонта. Девушки-андроида в комнате не было, зато был завтрак на столе: два яйца, сваренные вкрутую, булочка, кубик сливочного масла и стакан сока.

— Кофе, — пробормотал мужчина. — Я обычно пью утром кофе.

Несмотря на все пережитые ночью потрясения, он чувствовал себя вполне умиротворенно. Очевидно, медицинская служба Ассоциации, наученная прошлым горьким опытом, учла все возможные варианты поведенческих реакций невольных репликантов и добавила в инъекцию изрядную порцию успокоительного.

— Или наркотиков, — вслух добавил Хьюго, взял со столика сок и подошел с ним к окну. Щурясь на солнце, он попытался в деталях припомнить события, предшествовавшие его появлению в репродукционном боксе. Он поздно проснулся, потому что накануне засиделся допоздна на работе с заказчиком, заходил в зоомагазин, купил корм для аквариумных рыбок, долго гулял по парку, болтая с другом по телефону, обедал в «Шанти» на Мясницкой. «Шанти». Один из трех ресторанов, сохранившихся в мегаполисе еще с начала века. Именно там он окончательно решил пройти репродукцию. К решению подтолкнули отнюдь не настойчивые напоминания семейного врача, не проплаченный заранее бокс, а приближающийся отпуск. Не хотелось перед детьми выглядеть хуже других курортников. Это был его второй биопереход. Первый он пережил еще до женитьбы. Ему исполнилось 57, а женщину своей мечты он так и не встретил, плюс за три года до этого он побывал в аварии и повредил сухожилие на правой руке. Уже тогда ему эта рядовая для большинства жителей планеты показалась крайне неприятной. Еще несколько месяцев его не покидало ощущение, что он забыл что-то чрезвычайно важное. К слову, и в этот переход что-то забылось. Хьюго никак не мог вспомнить, какая была вчера утром погода. Что осень, понятно. Но дождливое или сухое, теплое или прохладное? Было солнце или нет? Или это было не важно? Впрочем, какая теперь была разница? И было-то не с ним. Ну, так или иначе...

Ровно через год после репродукции Хьюго познакомился с милой девушкой Анной. Девушка представляла в качестве юриста интересы своего клиента. Что он делал? Да, модель парка развлечений, для строительства в условиях Крайнего Севера. Анне тогда исполнилось 20. Прошло 14 лет, но он по-прежнему в деталях помнил их первый «не деловой» разговор.

— Почему юриспруденция? — спросил он.

— Мой дедушка служил в австрийской налоговой полиции, — ответила она. — Дедушка настоял, чтобы родители поехали работать в Россию. Отец сомневался, но дедушка настоял, и они выжили.

— Выехали до удара? — понял он.

Анна утвердительно кивнула головой.

— Ты выйдешь за меня замуж? — неожиданно даже для самого себя поинтересовался он.

— Почему так быстро? — улыбнулась она.

— Берегу каждую минуту, — признался Хьюго.

И она согласилась. Характер.

Хьюго сделал глоток сока и отошел от окна.

Интересно, он «настоящий»  рассказал ей о себе «втором»? Нет. Не рассказал. Иначе... А что иначе? Ничего. Он у нее есть. И дети... Дети! Может быть, не стоило вспоминать?

Хьюго сел на стул у стены и запрокинул голову.

До женитьбы он и представить себе не мог, что превратится в трепетного папашу. Нет, разумеется, в перспективе он намеревался испытать весь традиционный набор родительских чувств, но с появлением первого ребенка что-то изменилось в окружающем мире. Появился принципиально новый, безусловно важный мотив для жизни. Как повел бы себя старший сын, если бы узнал, что есть он «второй»? Миша такой серьезный для своих 13 лет мальчик. Что сказала бы семилетняя дочь? Наверное, она бы напугалась. Она нежная, впечатлительная девочка. Ей ни при каких обстоятельствах нельзя сделать больно.

Хьюго поднялся со стула и вернулся к окну. Взялся за ручку замка и попробовал открыть. Окно легко открылось. Он перегнулся через подоконник и посмотрел вниз. Около сотни этажей. Верная смерть.

Почему в комнате, где может находиться потенциальный самоубийца, можно легко открыть окно?

— Странно, — опять вслух произнес он.

— У каждого должен быть выбор, — раздалось у него за спиной.

Утопия 3 (Главная / Колонки 09.05.2010)

Хьюго обернулся и обнаружил Георгия стоящего на пороге с двумя чашками кофе в руках. На "консультанте" был все тот же пижонский френч.

- Я мог упасть кому-нибудь на голову, - сказал Хьюго, закрывая окно.

- Не могли. На уровне тридцатого этажа широкий, бетонный "козырек", - сообщил Георгий и протянул одну чашку гостю.

- Пустили на самотек? - забирая чашку, полюбопытствовал Хьюго.

- Убийство грех.

- Самоубийство еще больший.

- Вы верующий? - искренне удивился "консультант" и уточнил - Кибергуманист или все-таки сторонник традиции?

- В анкетах писал "КГ", - признался Хьюго.

- Почему так? Почему в анкетах "КГ"? - не понял его Георгий.

- Удобнее, "КГ" включает в себя традицию, а традиция не включает в себя кибергуманизм, - ответил он и попробовал кофе, - Хороший кофе.

- Хороший, - согласился с ним "консультант" и присел на край кровати, - Понимаете зачем я здесь и кто я?

- Думаю, что вы какой-нибудь секретный сотрудник из не менее секретной службы и вы пришли сообщить мне о моей дальнейшей судьбе, - равнодушно поделился своими соображениями Хьюго и спросил, - Что было в том шприце? Слишком комфортно себя чувствую. Можно мне еще?

- Не стоит, вызывает привыкание, - ответил "консультант", - Вы проницательный человек.

- Я не человек. Я штамповка.

- Не упрощайте. Вы человек. Правда, это все, что у Вас, на данное время, есть.

- Неужели у меня может появиться что-то еще?

- Некоторым репликантам удалось в "зоне непричастности" завести семью и начать жить заново.

- Для этого нужно забыть все, что я любил. Невозможно, - покачал головой Хьюго.

- Можно посвятить себя работе, - продолжил Георгий, - Я знаю одного, подобного Вам, он служит в армии.

- В этой "зоне"?

- Нет. Но у него не было близких.

- Расскажите о "зоне".

- Ничего особенного - несколько больших территорий, готовых взять на себя ответственость за содержание репликантов.

- Что-то вроде тюрьмы?

- Отнюдь. Нормальная жизнь. Правда, покидать "зону" нельзя.

- А если все-таки покинуть?

- Принудительное возвращение.

- А если опять?

- Медицинское вмешательство.

- Точнее?

- Психиатрическая клиника.

- Понятно, - Хьюго допил кофе и поставил чашку на стол, - Можно вопрос, ни относящийся к нашему делу?

- Сколько угодно, - радушно согласился Георгий.

- Сколько вам лет?

- Пятьдесят три.

- Почему вы не репродуцируетесь?

"Консультант" помолчал несколько секунд, размышляя, и ответил, - Я сторонник философии "одной жизни". Слышали о такой?

Хьюго изумленно уставился на Георгия, - Я думал, что это журнальные байки. У этой дикой теории есть сторонники?

- Как видите, - подтвердил "консультант", - Немного, но есть. К слову: на территориях "зоны" сторонников этой "дикой теории" гораздо больше.

- И какой в этом смысл? Зачем умирать?

- Чтобы жить.

- Фраза лишенная смысла.

- Для вас "да", для меня "нет", - Георгий поднялся на ноги и пошел к входной двери, на пороге он остановился и добавил, - Какой смысл в движении, если нет цели!?

- Вы хотите сказать, что Ваша цель в смерти? - недоверчиво усмехнулся Хьюго.

- Нет, но может быть, в том, что за ней. Хочется определенности, - признался "консультант", - К этому нужно придти. Пока отдыхайте, через двадцать минут я за вами вернусь и провожу на самолет. Да и вот еще... Последнее: Вы считаете, что вы - тот, простите, настоящий, не опасны для общества? Я должен был это спросить.

- Хотите, чтобы я сообщил о самом себе? - усмехнулся Хьюго.

- Что удивительного!? Это мой долг, - пожал плечами "консультант", - Ни кто его не знает, так хорошо, как вы.

- Он оставил мне жизнь, - напомнил Хьюго.

- Звучит величественно. Вы романтик, - заключил Геогий, - Я подберу вам хорошее место в "зоне". Там много таких, как Вы.

- Он не представляет ни какой опасности, - заявил Хьюго в спину уходящему консультанту, - Его единственный противник - это он сам.

- Как и у большинства из нас, - не оборачивась произнес офицер.

Предоставленное время Хьюго провел сидя на краю кровати, рассматривая собственные ладони рук. Линия жизни и на правой и на левой руке прерывалась в самом начале и продолжалась с новой точки. Сразу после свадьбы они с женой две недели путешествовали по миру. На рыночной площади в Милане молодожены зашли в павильон цыганки и после внимательного изучения руки Андрея косая старуха сообщила, что тому выпало прожить две жизни. Жена предположила, что гадалка имела ввиду его жизнь до и после женитьбы. Теперь для Хьюго давнее гадание обретало новый, неожиданный смысл.

Слабость от укола почти прошла. Он захотел пить и осушил едва ли ни половину графина, стоящего на туалетном столике у кровати.

По истечению часа Георгий, как и обещал, вернулся. С ним в комнату вошел врач и произвел внешний осмотр пленника. Удовлетворившись увиденным, он кивнул Георгию.

- Теперь действительно пора, - сообщил тот Хьюго, - Самолет ждет.

- Куда сейчас? - поинтересовался пленник.

- Я сначала познакомлю Вас с Вашими спутниками. Вместе вам будет полегче, - ответил Георгий, - Они нас ждут в аэропорту.

- Это обязательно?

- Это протокол, а значит обязательно. И потом: что Вас смущает?

- Да нет, ничего. Дурацкая привычка вникать в лишние детали.

- Тогда - вперед, - поторопил офицер.

Хьюго послушно последовал его распоряжению, закрыл окно и направился к распахнутой двери. Там его встретили два охранника Ассоциации. Они молча пристроились у него за спиной и зашагали рядом.

Мимо потянулись, облицованные зеленым карбоном стены пешеходных тонелей. Навстречу шли обычно одетые люди, не обращая никакого внимания, на странный кортеж. Видимо зрелище это было для них обычное, не представляющее особого интереса. За очередным повором карбон сменило толстое, тонированное стекло и перед Хьюго открылся вид утреннего города: алое солнце уже на треть диска выползло из-за горизонта и размножилось на миллионы оконных проемов, преломилось в сотнях тысяч спутниковых антенн, подкрасило облака, скрывающие среднюю часть комплекса, в цвет киновари.

После седьмого или восьмого поворота, они добрались до транспортного сектора и, миновав строгих гвардейцев, охраняющих входные двери, вышли на платформу. Двухмоторный корвет с эмблемой Ассоциации на бронированном боку ждал их.

- Всего доброго, - пожелал пленнику Георгий, - Постарайтесь принять себя нового. Некоторым удавалось.

- Постараюсь, - искренне пообещал Хьюго.

Помимо двух охранников и пилота в самолете находились два пассажира: испуганный, худенький брюнет лет двадцати и мрачный тип неопределенного возраста в камуфляжной форме без каких-либо опознавательных знаков.

- Вас как зовут? - приветливо поинтересовался брюнет, - Я Фархат.

- Ан..., - начал было Хьюго, но тут же поспешил оговориться: Хьюго.

- Дикая ошибка произошла! - чуть пожавшись к нему, прошептал Фархат: Дикая. Они не могут отличить настоящего человека от клона! Я сегодня женился, а они не могут.

- Все они могут, - подал голос мужчина в форме: Только делают - как им выгодно.

- Что Вы имеете ввиду? - не понял Хьюго.

- Долго объяснять, - отмахнулся от него мужчина и раздраженно плюнул себе под ноги: Главное двигаться точно по расписанию.

Один из охранников захлопнул входной люк и корвет начал подниматься в воздух. Набрав необходимую высоту, самолет скользнул к огромному транспортному шлюзу, ведущему к внешнему миру, по ту сторону "китайской стены". За иллюминаторами, далеко внизу потянулись бесконечные массивы промышленных районов.

- Досчитайте до десяти и ложитесь на пол, - неожиданно приказал хмурый попутчик в камуфляже, глядя на наручные часы.

- Зачем!? - удивился Фархат.

- Ложись говорю! - крикнул мужчина и, не дожидаясь остальных, первым распластался в проходе между сидениями. Хьюго рефлекторно последовал его примеру. Охранники обеспокоенно переглянулись, но предпринять ничего не успели, потому что корпус корвета потрял мощный взрыв. Самолет качнуло и резко повело левым боком вниз.

- Страха нет! - невразумительно взревел мужчина и бросился на ближайшего к нему охранника и вырвал у него из рук автомат. Охранник пытался сопротивляться, но мужчина одним ударом кулака в грудь, отбросил его в самый конец салона, где тот ударился головой о круглую скобу, торчащую из потолка и рухнул без сознания на пол. Второй конвоир было бросился товарищу на помощь, но еще один взрыв, прозвучавший с левого борта, отшвырнул его в сторону. Пока он вставал на ноги, нападавший разрядил ему в грудь почти всю обойму. Причем, как отметил про себя Хьюго, он делал это явно с удовольствием. Пилот так же пытался воспрепятствовать убийце и, не выпуская одной рукой штурвала, выстрелил в сторону нападавшего из пистолета. Пуля пропорола спинку сидения, где еще несколько секунд тому назад сидел Хьюго. Второй раз выстрелить не удалось, потому что мужчина всадил в него остатки обоймы и тело пилота безжизненно обмякло.

- Вот таконьки и отлично! Ни хочешь, как хочешь. Мы сами дорогу знаем, - проревел обладатель камуфляжа, сбросил труп летчика с кресла и занял его место.

По всему выходило, что пилотировать воздушный корабль было для него дело привычным.

- Не бояться! - крикнул он, - Я генерал Мамаев. Наверно слышали. Это я с ребятами Лондон в шестьдесят шестом взял. Сослать меня хотели предатели! Ерунду всякую наплели.

- Мы падаем! - закричал Фархат, размазывая ладонью по лицу кровь, льющуюся из разбитого носа.

- Ты сынок падаешь, а я на свободу выхожу! Не дрефь! Дотянем, - рявкнул на него генерал, - Через несколько минут нас транспортер подхватит. Мои орлы дело знают!

И действительно: не успел еще он договорить фразу, как огромная тень, налетевшая невесть откуда сверху, накрыла искалеченный корвет. Через мгновение последовал толчок, на этот раз в правый бок корабля, потом, оглушительный скрежет и падение прекратилось.

- Баста! - удовлетворенно сообщил Мамаев, покидая кресло пилота: Добро пожаловать господа клоуны, простите, клоны в Двенадцатую дивизию!

Сверху вновь что-то прогрохотало и часть крыши корвета рухнула на пол. В образовавшееся отверстие начали спрыгивать тяжело вооруженные морские пехотинцы. Последним в салоне появился офицер альбинос. Осмотревшись по сторонам, он подошел к Мамаеву и отрапортовал: Господин генерал, операция проходит по точно запланированному Вами графику! Дивизия ждет Вашего приказа!

Вкус. Откровенная брехня (Главная / Колонки 12.05.2010)

Прохладной осенью 1984 года, за два месяца до демобилизации, я значительно превысил свои солдатские полномочия во время служебной командировки в один южный край, за что чуть не попал под трибунал, но был взят на поруки своим генералом и сослан с другими двумя дембелями — Сергеем К. и Андреем И. дожидаться дембеля на стрельбище.

Стрельбище находилось в 20 километрах от расположения нашей части, под Ростовом-на-Дону. Из себя этот важный стратегический объект представлял бескрайние пространства, огороженные бетонным забором. Видимо, к объекту потеряли интерес давно, поскольку бетонные «стаканы», куда вставляли плиты, даже не потрудились залить бетоном, лишь подбили с четырех сторон деревянными клиньями. Именно это обстоятельство и сыграло свою трагическую роль в последующих событиях, но об этом попозже.

Жили мы с однополчанами в ветхом передвижном фургоне у дороги. Каждую неделю полковой «уазик» завозил нам пять банок просроченной тушенки, два батона черного хлеба и пачку чая. Есть мы хотели ужасно. Молодые ребята, растущие организмы — в общем, что говорить. Командир находящегося в трех километрах «чушка» — подсобного хозяйства, по кличке Фюрер, сразу предупредил, что подкармливать нас не намерен. Приходилось думать самим. В другой стороне от «чушка», тоже где-то на расстоянии восьми километров, располагалось полузаброшенное кладбище. Серега первый придумал собирать с могил годные к употреблению продукты, которые оставляли на помин души родственники усопших. Чаще всего это были конфеты (с тех пор я не люблю сладкое), еще были плавленые сырки и вафли. Но этой ерундой разве наешься!? Потом Андрюха предложил поймать одну из жирных кладбищенских собак, которые стаей мотались по кладбищу. С помощью нехитрого, проволочного приспособления мы поймали черного кобеля, и опытный Серега вечером потушил зверюгу. Так мы, первый раз за две недели после приезда, плотно поужинали. Само собой, с того дня поголовье кладбищенской стаи начало стремительно уменьшаться, пока стая не была съедена вся. За собаками в пищевой рацион были включены змеи, ядовитые в том числе. Мы целыми днями ходили с палками по ростовским просторам и ловили змей.

Наступил прохладный ноябрь, змеи попрятались, новых собак на кладбище не завелось, от шоколадных батончиков мутило. Наш вагончик продувало насквозь. Ветра в тех краях немилосердные. Топить вагончик приходилось деревянными колышками, которые удерживали бетонные плиты от падения. Колышки мы вынимали «вальтом», по диагонали, чтобы плиты не падали. То бишь из четырех колышков брали два с разных сторон. Я так подробно описываю всю эту ерунду, чтобы вам было удобнее представить картину произошедшей трагедии.

Семнадцатого ноября, по ранее установленному графику, за колышками пошел Андрюха. Надо отметить, что он не был самым ответственным человеком на свете, что в свое время, пятью месяцами ранее, не позволило ему удостоиться высокой боевой награды, к которой он был представлен, за спасение передвижного госпиталя, угодившего в засаду. Андрюха один четыре часа удерживал вход в ущелье, пока не подошли наши войска. Когда у него закончились патроны, он со штык-ножом и заточенной саперной лопаткой вышел навстречу десятку вооруженных до зубов «духов», и те так и не решились ни пристрелить его, ни сразиться с ним. Надо отдать должное этим дикарям, они умеют оценить мужество. Их командир, уходя, бросил под ноги Андрюхе в знак признания свой, видимо, любимый, нож. Нож вечером отобрал особист, а подвыпивший на радостях Андрюха лишил его переднего резца, за что его и закинули к нам. Недисциплинирован был Андрюха. Это его и подвело — он поленился обходить плиту и выдернул колышки с одной стороны. Само собой плита на него и упала. Его спасло только то, что, падая сам, он угодил между валяющейся там же ржавой бочкой и запасными бетонными стаканами. Отделался однополчанин только отрубленной чуть выше локтя левой рукой. Из-под плиты он выбрался сам и потерял сознание, уже доковыляв до вагончика. В полном смятении я побежал на «чушок», там был телефон, и я мог позвонить в часть. Серега принялся заматывать кровоточащую культю какими-то тряпками и забивать «косяк», чтобы хоть как-то облегчить страдания приятеля.

Я довольно быстро добежал до подсобного хозяйства и позвонил в часть. На мое удивление начальство отреагировало сразу, и, когда я вернулся обратно, Андрюху уже увезли в город, а «вдутый» по случаю до потери связной речи Серега кашеварил у костра перед входом в вагончик. Пережитое за это время потрясение и усталость лишили меня на время способности к критическому мышлению. Я поел от души приготовленное Серегой мясо, внутренне возблагодарив доселе равнодушное к нам начальство за привезенный, дополнительный провиант и сел на железные ступеньки любоваться уже выступившими на небосклоне звездами. Во рту стоял приятный сладковатый привкус от съеденного ужина. В душе царил сытый мир.

К полуночи Серега обрел обратно речь и обратился ко мне с вопросом: что делать с отрубленной рукой? Я удивился, что ее не забрали с собой медики и предложил утром закопать на кладбище. Приятель поддержал мое предложение. Но меня смутил размер целлофанового пакета с останками, который не мнительный Серега бросил под крыльцо. Больно маленький пакет был. Я вытащил пакет обратно из-под крыльца и заглянул внутрь. Внутри находилась отделенная, сведенная судорогой кисть и несколько кусков абсолютно голой кости. Несколько секунд я отказывался верить своим глазам и отгонял нахлынувшие нехорошие мысли. Потом я посмотрел в алые глаза однополчанина, и тот, словно предваряя назревший вопрос, виновато кивнул. Тошнить было уже поздно. Во рту опять появился приятный сладковатый привкус. Я понял: теперь я всегда буду рассматривать людей еще и с гастрономической точки зрения. Меня это не обрадовало. Я избил дурака Серегу, съел припасенные на дембель полпачки димедрола и лег спать.

Утром за рукой вернулся фельдшер Лукин, а с ним приехали начальник штаба полковник Шаповалов и замполит подполковник Ожогин. И опять мне не повезло: я проспал их приезд, а бесхитростный Серега тут же рассказал им правду. До обеда Ожогин вопил на все стрельбище, что сошлет нас в дисбат, а Шаповалов отговаривал его, мотивируя возможной дикостью формулировки в рапорте.

— Ну и как ты себе, Коля, это представляешь? — говорил он замполиту. — Сожрали руку однополчанина!? Да над нами до пенсии смеяться будут! Воспитали папуасов! Срамота!

В итоге он его убедил, и мы вместе сожгли остатки отрубленной руки в костре. Нам влепили по трое суток гауптвахты за нарушение формы одежды, откуда мы и демобилизовались, заехав в часть только чтобы помыться и переодеться.

Перед тем как разъехаться по домам, мы с Серегой навестили в госпитале Андрюху и все ему честно рассказали. Он страшно смеялся и уверял нас, что поступил бы на нашем месте так же. Обрадованный такой реакцией Серега признался ему, что он очень вкусный, на свинину похож. Я предпочел промолчать, хотя был не согласен. На индейку он похож.

Из Ростова в Москву меня везла какая-то модная иностранная машина с водителем. Такие транспортные удобства мне создал уволившийся за полгода до меня и ко времени моего дембеля возглавивший одну из самых мощных преступных городских группировок Миша Б.

Я ехал сквозь украшенные инеем бескрайние поля, пил французский коньяк из горла, слушал «Ниагару» и прилагал все усилия, чтобы не думать о мясистой шее водителя, увенчанной сразу аж тремя золотыми толстыми цепочками. К золоту я был тогда равнодушен.

P.S. Много лет спустя я рассказывал эту историю Кыссе. Она заливисто хохотала и обвиняла меня в бесстыдном вранье, пока однажды к нам в гости не заехал Миша Б. и не рассказал эту историю своими словами. С тех пор эта история перестала нравиться моей возлюбленной.

Бронзовые трубы (Главная / Колонки 20.05.2010)

Представляя в детстве свое будущее, я неизменно включал славу даже в самый аскетичный список

Мое младенческое воображение рисовало ослепительные картины великосветских вечеров и пленящую истому пляжных будней, лакричный привкус на губах от абсента, за мгновение до этого выпитого случайно встреченной на балу длинноногой креолкой, плотоядная ярость гоночного болида, с отчаянным стоном вспарывающего знойную дымку над пустынной автострадой, белый шелк, волнами ниспадающий с загорелых девичьих плеч на прохладные плиты запущенного зимнего сада, неоновое зарево над берегом вдали, наблюдаемое с капитанского мостика трехпалубной яхты, купленной в придачу к острову в Тихом океане, сладкие опиумные сны с собственным свежеотпечатанным романом на коленях, в глубоком кресле под книжными стеллажами в огромной библиотеке, сдержанный полупоклон под восторженный рев толпы на церемонии прижизненного открытия бронзового памятника на площади в исторической части города.

Много еще о чем думал голенастый третьеклассник, собирая с бабушками черную смородину на деревенском огороде много-много лет назад. Именно в те сказочные времена я записал в свой список славу вторым пунктом, первым неизменно шла семья, потому что у меня ее толком не было. Но уже тогда я понимал, что слава в ее каноническом варианте не совсем то, что может предложить отчизна, хотя искренне надеялся, что к возрасту моей половой зрелости сама отчизна должна некоторым образом измениться. Так и произошло. Или почти так. Искренне убежден, что совершил преступную ошибку, не сформулировав детально на вырванном из тетради по математике листе подробный план изменений родины. Обычно все происходит так, как я наметил. Или мне просто кажется. Может, череда совпадений? Но я был тогда удивительно наивен и полагал, что большинство людей мечтает о том же, что и я. Как я ошибался, считая очевидным неприемлемость личного счастья вне контекста всеобщего душевного благополучия! Большинство даже об этом не догадывалось и при каждом удобном случае тянуло одеяло на себя, отчего часть моих грез до сих пор на очереди к реализации. Да! Нужно относиться серьезнее к своим желаниям, они, по милости Божией, всегда сбываются. Сбываются у всех, и по достижении Высших Сфер образуют невообразимый хаос, будучи не скоординированы между собой. Оттого и не любуюсь я до сих пор огнями полуночного курорта с капитанского мостика.

Однако и полным провалом назвать это нельзя. Все-таки не душная пьянка в буфете Центрального дома актера в окружении сизоносых членов Союза кинематографистов, пребывающих в непрерывном обсуждении, почему Михалков один деньги украл. Мягче условия.

Репродуктивные задачи на некоторое время отвлекли меня от любимой игры в жизнь. Иначе было бы легкомысленно, да и не по списку. Размножаться лучше всего в возрасте, когда уже есть что передать в ДНК потомству, при этом не обрекая его на склонность к вегетососудистой дистонии или еще каким чисто возрастным неприятностям, что неизменно происходит при излишне зрелом возрасте производителей. Но детей уже шесть, можно переходить ко второму пункту списка — к славе.

Навскидку прикинув предложенные реальностью возможности, я, к своей печали, отверг литературный рынок, о кинематографе, с учетом отсутствия у него самостоятельного рынка, и говорить не приходилось, оставалось только телевидение. Понимание этого мной побудило одного хорошего режиссера предложить мне роль доктора-негодяя в 60-серийном сериале. Встреча с продюсерами окончательно подтвердила мой выбор, и я с упоением погрузился в рокочущую пучину телеиндустрии. Как бы ни сопротивлялись сторонники «высоких форм», голубой экран безжалостно оттеснил их в нишу театра Кабуки и полевых, военно-исторических реконструкций. Что неплохо. Это должно сказаться на качестве высоких форм, которые в последние годы излишне увлеклись инсталляциями и частично потеряли доверие публики. Зритель в принципе готов принять рассуждения голого Гамлета по вопросам бытийности, но зритель хотел бы увидеть принца Датского и в привычном с детства белье. Экспозиция мертвых кукол Барби в убранных кристалликами от Сваровски гробиках весьма поучительна, но и по «Девятому валу» Айвазовского народ все еще скучает.

Телеиндустрия сразу предоставила мне свои мощности для приведения в действие ранее заготовленного плана стремительной популяризации в массовом сознании моего противоречивого образа. В данном случае противоречия — необходимый элемент освоения всех сегментов рынка. Тебя ругают, когда ты плохой, тебя хвалят, когда ты хороший, — это неважно, важно только эфирное присутствие. Массовому зрителю, по большому счету, все равно, что ты делаешь на экране, массовый зритель хочет запомнить тебя, чтобы твой образ стал еще одним элементом личностной самоидентификации. «Это корова, она дает молоко, живет в моей деревне, где живу я, а я Боря Борисов». Вот рабочая схема популярности. И телеиндустрия работает с ней.

Вторым важным условием достижения нужного результата является наличие заранее подготовленной мифологемы, для общения с патологически ленивыми печатными изданиями. Среднестатистическая публикация — плод совместного труда Всемирной сети, второкурсницы журфака и выпускающего редактора. В свободное от посещения кафетерия время второкурсница при помощи одной из поисковых систем интернета выуживает информацию, что Петя Петров снимается в кинокартине, где он по сюжету попадает в аварию, методом «выделить» переносит готовый текст на пустую страницу в своем компьютере, венчает перенесенное заголовком «Петя Петров едва не погиб в страшной автокатастрофе» и тащит эту чушь не более ответственному выпускающему редактору. Тот тщательно подсчитывает количество печатных знаков, убирает лишние и посылает текст в печать. Таким образом можно остаться в памяти потомков кем угодно, главное успеть сгрузить в Сеть варианты на выбор, и лучше если они вступают в прямое противоречие друг с другом.

Однако в наше время без нужного ключа эта машина вряд ли заработает на полную мощь, даже если ты напишешь сотни книг, снимешься в десятках фильмов или победишь гравитацию. А ключ один — беспрерывное присутствие твоего лица на телеэкране. Момент узнавания актера в жизни — единственный критерий его успеха, во всяком случае для продюсеров, пусть они играли в детстве на скрипочке, в молодости «болели» Ницше, а в более зрелом возрасте отдали предпочтение творчеству Тима Бартона. Не имеет значения, твоя цена у них — количество узнаваний на улице. Продюсерами в работе руководят мотивы значительно более веские, нежели весь накопленный ранее культурный баланс или принятые у воспитанных людей представления о художественной ценности производимого продукта. Хотя бывают исключения, чаще среди телевизионных продюсеров, что объясняется их гипотетической возможностью самим моделировать вышеупомянутый ключ «узнавание».

В идеале, к моменту появления ключа было бы неплохо уже что-нибудь приличное сделать. Тогда вслед за первой фазой (узнавание) наступает вторая (знакомство). Тут же вспомнят и оценят по достоинству все твои прежние работы, выдадут забытые награды и спешно добавят новые. Если работ ранее не имелось, придется ожесточенно «пузыриться» в общественных местах, среди тебе же подобных «пузырей», заводить полезные в информационном плане половые интрижки или осесть в тени обеспеченного поклонника.

К моменту выхода сериала я сумел на самодеятельной основе пошуметь в Сети по разным поводам, включая политику. Но сравнивать эффект многократного системного появления собственного лица на телевизионном экране и прошлых публичных манифестаций было бы безумием. После трансляции первых десяти серий и тотального завешивания города многометровыми плакатами с рекламным постером сериала я начал обмениваться улыбками с каждым пятым прохожим, отвечать на приветствия каждого двадцатого встречного и подписывать не менее трех-четырех военных билетов, паспортов, удостоверений личности и просто случайных бумажек. Почти в каждом пункте питания, где мне приходится время от времени столоваться, мне делали значительные скидки, а проезжающие мимо в автобусе дети декламировали сочиненные про моего персонажа стишки, правда, с неприличной рифмой в финале. Короче говоря: пришло время «медных труб», или, понятнее выражаясь, славы. Занятное ощущение, скажу я вам, особенно в отечественном варианте. По младенческой наивности я когда-то полагал, что слава и трехпалубная яхта неотделимы друг от друга, как государство и военно-промышленный комплекс. Это не так. Одно автоматически не подразумевает другого.

Самое сладкое переживание от славы пришлось на подкачивание насосом переднего колеса велосипеда, прислоненного к трамвайной остановке, также украшенной рекламным постером с моим лицом. Дело было далеко заполночь, а улица пустовала. Я подкачал колесо, сел на лавочку у остановки, спиной облокотясь на собственное изображение и долго наблюдал за отражением света от фонарного столба на трамвайной рельсе. Вокруг меня засыпал огромный город, где каждый пятый знал меня в лицо, где-то в типографии печатались школьные дневники с ним же на обложке, и в это же время популярный радиоведущий в прямом эфире вслух зачитывал присланные в sms-сообщениях признания радиослушателей мне в любви. Наверное, тогда было бы логично вытащить из-за пояса накануне приобретенный пистолет сорок пятого калибра, мечтательно улыбнуться звездному небу и вышибить себе мозги, чтобы поставить эффектную точку в конце этой постмодернистской элегии. Но отчего-то мне показалось, что слава — это не совсем то, к чему стремился мечтательный третьеклассник много-много лет назад. Должно быть что-то еще интересней, что-то еще азартней, что-то еще веселей, потому что мой старый список славой далеко не заканчивался.

Горный двухподвесочный (Главная / Колонки 24.05.2010)

Летом надо ездить на велике. Не так чтобы надо и все, а надо — потому что хочется. Ветра весеннего ночного хочется. Желтых шоссейных фонарей хочется. Ползучих теней в опустевших аллеях хочется. Пространства жуткого хочется, тишины волшебной.

Я мечтал в детстве о велике, но моя мама мне велик не покупала оттого, что была убеждена, будто на велике я непременно попаду под машину. Позже я понял, что речь шла не о безопасности, а о наших малых жилплощадях. Понял напрасно, потому что это ничего не меняло и я все равно был вынужден брать на время велик у своего одноклассника. Как же я был счастливо волен на потрепанной «Десне», преодолевая путь от станции метро «Войковская» до Красной площади! Приходилось прогуливать все уроки и сильно рисковать, учеба давалась мне с таким трудом, что строгая дама завуч неоднократно предлагала маме сводить меня к детскому психиатру. Но выше по статусу детской мечты был только вороной конь, и рисковать приходилось при каждом удобном случае.

Велик мне до армии так и не купили, а после армии на меня стали обращать внимание барышни, а их на велике далеко не увезешь, и я начал покупать мотоциклы, в заключение я и вовсе приобрел машину. И после всего упомянутого первый раз я сел на велик лет в тридцать пять. Уже не помню, по какому случаю, скорее всего, как всегда, шел куда глаза глядят и слушал свои мысли, а у дороги находился магазин, который торговал великами, деньги были, и я купил велик. Так мир вернул мне часть свободы. С того времени я принялся как подорванный скупать самые, по мнению продавцов, хорошие велики и носиться на них по Первопрестольной. Супруга и взрослая часть выводка то и дело отбирали у меня мои велики, и я покупал еще лучше. На данном временном интервале наши пристрастия — горные, двухподвесочные, чтобы и по лестницам супермаркета можно было спуститься, и сквозь лес пробиться, и на трассе двадцать километров одолеть без усталости.

Так вот и ездим день через день, как повод появится. Чаще ночью. Чаще в Братцевском лесу, отделяющем богохранимое Тушино от МКАД. Когда время терпит, движемся ближе к лесу за шлюзами. Насквозь выбираемся к цивилизации на другой стороне канала, едем к Тимирязевскому парку. В целях безопасности я беру складной нож и пистолет сорок пятого калибра. Кысса с детьми берут мачете. На большие расстояния приходится брать укороченный дробовик. Недавно от детей поступило предложение взять еще несколько арбалетов с хорошей оптикой и попробовать ночную охоту. Надо обдумать на кого!? Так, чтобы в границах Уголовного кодекса. Хотя мысль замечательная!

Еще наш друг дядя Егор подарил нам аппарат дальнего прослушивания. Мы любим остановиться где-нибудь в тени, на возвышенности, пить гранатовый сок и слушать звуки ночного города. О, эта власть знающих! Необязательно понимать, о чем говорят в полукилометре от нас на освещенном мосту двое строителей в морковных жилетах, главное — осознание твоего незримого присутствия в событии разговора и возможности при желании участия в этом событии.

Но, разумеется, без детей кататься гораздо увлекательнее. Другие расстояния, больше чувственного, привалы в ночных кафе, эйфорическое понимание, что в принципе возвращаться не обязательно. Взрослая жизнь для взрослых господ. Мы с Кыссой твердо решили, что если, не дай бог, у одного из нас выявится какой-нибудь неисцелимый и скоротечный недуг, то приговоренный обязательно попробует скатиться по арке Крымского моста и нарезать спираль на куполе спорткомплекса «Олимпийский». А второй его сфоткает и сделает аватаркой.

И наконец, главное — одному ездить все равно интереснее. Независимость в передвижении и абсолютно непредсказуемый маршрут делают тебя неуязвимым для преследования. Кстати, было бы интересно такие ночные «водилки» для взрослых разработать. Один скрывается на велике в ночном городе, сто, двести человек его ищут, и кто первый найдет, тот из пинбольного маркера «салит». В организации не сложно — обсудить в Сети условия, место встречи, сговориться с «Крошкой-картошкой» о выездных лотках. Это не демонстрация, разрешения у властей брать не надо. Очень интересно. Возрастной диапазон — пока на велике сидеть можешь. По завершении игры весь фонд тотализатора уходит либо удачливому охотнику, либо опытному беглецу.

Зрю рекламные ролики на телевидении: «Завтра пятница, Его еще никто не нашел, но Он будет завтра в ночи. Завтра тебе повезет с резиной “Макияси”».

Чрезвычайно педагогичная игра. Через несколько лет ее проведения собрать мобильное ополчение сможет даже ребенок. При нападении супостата-иноверца поменять в военкоматах пинбольные маркеры на «винторезы», и город опять наш. А какая вокруг этих «ночных водилок» сопутствующая жизнь образуется! Форумы, блоги, встречи ветеранов семнадцатого загона, легенды о Неуловимой и байки о Неуловимом, памятные места. Телешоу, в конце концов! «На кону пять миллионов! Наш герой одевает шлем с камерой и выезжает навстречу богатству и славе, если, конечно, в этом городе не найдется ему достойного соперника! У нашего героя мощный двухподвесочный “Лангус” в ногах и никелированный маркер в форме маузера. В “ночных водилках” на прошлой неделе он “убрал” Тень из Лефортова, которая, как вы видели, подстерегла его у Высотки. Вы ведь помните, как два точных шара, наполненных зеленой краской, с треском влепились в затылок Тени. Ну почему Тень не учла этого спуска к набережной!? Такие деньги! Такие деньги! Смотрите после рекламы».

Такую вот душеполезную забаву можно организовать. Людям нужен активный отдых, к тому же финансово мотивированный, чтобы не отвлекало ощущение праздности.

Где я только ни катался на великах за эти годы — Вена, Мельбурн, Париж, Оттава, Нью-Йорк. Что по мне — Москва интереснее. Чужие города для меня быстрее «остывают», даже при наличии «всенощных» развлекательных зон. Но, скорее всего, это сентиментальная вкусовщина, и в каждом нормальном городе есть десяток-другой ночных велосипедистов с дробовиками в рюкзаках за спиной и особенными взглядами на жизнь.

Но каждому свое, и мои неведомые единомышленники вряд ли получат удовольствие, наблюдая из сумрака придорожного парка за передвижением тушинских бомжей от рынка у метро до своих картонных нор на заброшенной стройке за Седьмой детской клинической больницей, в свое время отстроенной на деньги королевы всех разведенок — принцессы Дианы, женщины, по сути, неплохой, хоть и до интрижки с арабом докатившейся.

Сомневаюсь, что их раззадорят соляные горы на старых причалах Северного речного порта, известного как порт пяти морей, стоящий на канале, выкопанном вручную предателями родины.

Уверен — напугают рваные жестяные лабиринты гаражей в районе Комсомолки, с вечной жирной грязью на дороге, пропитанной венозной кровью трех поколений тушинских хулиганов.

Да и мне, пожалуй, никогда не понять, чем заводятся сердца чужестранных велосипедистов, оттого и не дерзаю сравнивать. Очевидно одно: всех нас роднит велосипед или, если точнее, оптимальный подбор скорости, маневренности, проходимости и надежности в управлении. Если бы мне пришлось составить список параметров, необходимый нормальному человеку для этой жизни, то я воспользовался бы той же подборкой.

И вот опять ночь летит на меня. Я вернусь со съемок домой, возьму рюкзак, сяду на велик и растворюсь в первых тенях на горном двухподвесочном.

 О праве Кольта (Главная / Колонки 07.06.2010)

«Бог создал людей, а полковник Кольт уравнял их в правах»

В свое время я досыта набегался со всякими стреляющими железками, и посему уличить меня в романтической привязанности к оружию никак нельзя. Что, однако, совершенно не влияет на мое желание хоть частично владеть ситуацией. Иначе не получается: у меня дети, я гражданин и верующий человек. Если я понимаю, что единственный способ спасти ребенка от пули Евсюкова — это вынести ему мозг из ТТ, я должен иметь возможность сделать это. Твердо осознаю, что немедленно предстану перед уголовным, гражданским и, самое главное, церковным судом, но ребенок должен выжить.

Я позволил себе эту эмоциональную преамбулу, чтобы обратить ваше внимание на откровенный саботаж народными избранниками вопроса о праве своих избирателей защищать себя, о праве граждан иметь нормальное автоматическое оружие. Складывается ощущение, что депутаты боятся справедливой расправы над собой или считают собственных избирателей неуправляемой мразью, лишенной каких-либо норм морали и нравственности. Если это так, то наш гражданский долг — предупредить вышестоящие организации о внутреннем враге в Государственной Думе. Если же и вышестоящие организации не обратят на это должного внимания, то следует разумным полагать, что Президент в опасности, и решать этот вопрос самостоятельно.

Участились упоминания в прессе «обезумевших» владельцев травматического оружия. Самаркандскому ослу понятно, что «вот так вдруг» не бывает, что и раньше так же было, но пресса меньше интересовалась. Чего вдруг всполошились пернатые? Аль информационных поводов мало? Или «сверху» приказали пужать? Готовить к ужесточению надзора и выдачи травматического и гладкоствольного? Может, оно и правильно, но окружающие меня люди в большинстве своем такое оружие имеют много лет и не балуются. Кому-то оружие жизнь спасло, кто-то этим оружием дважды после покупки в консервную банку на свалке выстрелил. Но так, чтобы с дури... Увольте!

Не надо ничего ужесточать, надо облегчать, как в столь обожаемых либералами Соединенных Штатах 100 лет назад. Только надо всю процедуру регистрации через военкоматы пустить. Заодно и с боевым резервом статистика прояснится. Россию — мать твою защищал? Получи бумагу. Иди в магазин и приобретай «калаш с двумя цинками» на законных основаниях.

Что же касаемо безумцев и «бэтменов, "путинкой" заколдыренных», то это как силы природы. Им инкрустированный серебром коллекционный браунинг для безобразий обычно не требуется. Самое страшное оружие — кусок стекла в пьяной драке, ну и кухонный нож, разумеется, для домашней «расчлененки».

А по сути, в связи с этим видится мне один вывод: разоружают народ — видать, дефолт на подходе, волнений страшатся «наверху», брожения, «кто за Путина, кто за Медведева?» и других неясностей.

Как убежденный «державник», лично я не вижу особой разницы, но с упорством идиота продолжаю настаивать на своем праве иметь возможность защищать семью с толковым оружием в руках во время гипотетической смуты.

Праздник ассоциаций (Главная / Колонки 10.04.2012)

С этой колонки Ивана Охлобыстина мы начинаем публикацию материалов журнала «Русский пионер» на сайте «Сноб».

— Пиши, — Амур не раз повелевал, — Поведай всем, по праву очевидца, Как волею моей белеют лица, Как жизнь дарю, сражая наповал. Ты тоже умирал и оживал. Петроний. Сонет

С удовольствием воспользуюсь предложенной темой подвига, подходящей не меньше остальных, чтобы с упорством идиота продолжить говорить о любви. Это единственная тема, о которой говорить стоит. И ничего, кроме панегирика! Плевать я хотел на все возражения. Плакать — удел неудачников.

Никто не смеет утверждать, что мое поколение не умеет любить. Еще как умеем! Мы выросли на окраинах больших городов. Нас терзали страсти космического порядка. С одной стороны — сверкающий кабацкой мишурой жестокий мир наживы и чистогана.

С другой — мир не менее жестокий, но окутанный легендами о возможности общего счастья.

Страсти первого мира превращали нас в чудовищ, страсти второго добавляли слово «сказочных». Мы самое не подверженное суициду поколение. Смысла не видим, и так горим как спички.

У нас удовольствие начинается на стадии отравления. Что ни бери — водку, войну, любовь. Кто не согласится, тот себя обманет. Понимание этого удерживает нас от глупостей.

Плюс про любовь мы узнавали в детстве от дворовых хулиганов и пионервожатых.

Мы по своей доброй воле ходили в библиотеку и мы, мерзавцы, подглядывали в бане за старшеклассницами. Мы ворвались в звонкие девяностые с азартом налетчиков, к миллениуму передознулись страстями. Разорвавшими наши, по сути, целомудренные души в клочья. То, что принято подразумевать под словом «сердце», у нас на девяносто восемь процентов отработало. Поэтому свои последние два процента мы тратим на любовь. В самом высоком ее понимании. А как любящие родители, мечтающие подарить это главное знание своим детям, мы делимся представлениями о сущности этого чувства. И хотя это невозможно перевести в цифры, мы пытаемся хотя бы вызвать схожие ассоциации. Личными примерами.

Вот взять мою «звонкую песенку». Она даже не понимает, что делает для меня. В ее отчаянной попытке всеми возможными способами спасти мою душу, я вижу ее искреннюю любовь. К такому, какой я есть во всем своем безобразии. Это мне взрывает мозг. Этого не может быть! Я себя знаю, меня нельзя так любить. Мне нечем рассчитываться, но в долгу оставаться нельзя. Дело чести.

Это отнюдь не благодарность с моей стороны. Это обожествление.

В ее фанатичной религиозности столько чувства, что я на один ее поцелуй променяю все отрады мира, включая лучшие бои Федора Емельяненко.

Она родила мне много детей и сделала их хорошими людьми. Воистину несправедлив и прекрасен Промысел Твой, Господи!

Всю свою жизнь я делал ошибки, меня могло спасти только чудо. Я знаю его имя. Я записал его в телефон, и уже шестнадцать лет меняются только модели и рингтоны.

Сейчас рингтоном стоит кусок аудиокниги — Данте Алигьери, «Божественная комедия». Часть первая, «Ад». Не знаю, смогу ли я объяснить смысл этой горькой усмешки над собой, но в двух словах дело обстоит так: она не смирилась, она никогда не смирится. Она меня спасет точно. Железяка спасет. Так что, демоны, извиняйте. Первое, что мне приходит в голову, когда я понимаю что-то действительно важное, — желание рассказать ей. Это как в колодец на кладбище ночью кричать — добра не будет. Обязательно какой-то духовный косяк выявится. Так что на рубежах моей души мосты подняты, луки натянуты, и одной конницы — как звезд на небе.

Вот какими категориями сужу я о своем добровольном выборе, глядя на ее новый телефон за семьсот баксов, лежащий на мокром столе резистивным экраном вниз. Что, в принципе, не суть, а так — нюансы. Игра теней в жаркий вечер. Зарницы на горизонте. Солнечные зайчики. Соассоциации.

Она сама зачитала приговор остальному миру, он звучит так: я ласточка, звездочка, принцесса. Я с ней не просто согласен, я бы всех, кто не согласен, в горящую печку живьем запихал.

К сожалению, она так только шутит. Ей наплевать на себя. Она выглядит так хорошо только потому, что мне это нравится, хотя отлично понимает, что мне и по-другому будет нравиться не меньше.

Я приложил все известные человечеству способы растлить ее и пал смертью храбрых в сражении за серьгу в левом ухе. Доводы про верность рок-н-роллу даже не рассматривались.

Теперь для того, чтобы я понял, что где-то в журнале есть порнографическая открытка, мне это объяснять надо. И не факт, что я поверю…

Ох, дети! Если бы вы только знали, какую ядерную реакцию запускаете, первый раз осторожно касаясь руки возлюбленной на вечерней аллее, под сенью цветущего каштана, у песчаного берега Сан-Тропе. Хотя и Ялта пойдет, и Коктебель, со свистом. Важно не место. Важна правильная ассоциация. На этом построена маркетологическая логика Apple. Хорошо, что у этой компании никогда не будет моей «звонкой религиозной песенки», иначе Android не жилец. Всегда так: начинаешь говорить о любимом и до рыбалки скатываешься. Кстати, рыбалка как-то у нас с ней не пошла. Все больше по охоте. Хищники. Оттого и моногамны. Вот грызуны — другое дело, или бобры, если о рыбалке речь зашла. Опять, пардон, ассоциации.

Она глазит, проказница. Или как там, на Небесах, говорят — благословляет. Но мне не страшно, у меня талисман есть. Золотой дракон на цепочке. Я его сам отлил. К сказке. Там есть такой же. А сказку посвятил ей. Так и написал — «Единственной».

В общем, сами видите — мне бояться нечего. Хочется иногда, конечно, выбежать в одних трусах с ружьем на улицу и застрелить пару случайных прохожих, но это не считается.

Хуже всего в полнолуние. Давление прыгает, требует стабилизации коньяком. Но какой праздник без нее?! Деньги на ветер! Пустоту грызть!

Короче говоря, не действует на меня ее любовное колдовство. А пишу я это, потому что больше не о чем. Как ни крути, все вокруг, в прошлом и будущем, — только элементы оформления наших с ней отношений.

Величественных, как погребальная церемония, и азартных, как абордаж.

Нежных, как лепестки вишни, и осязаемых, как хук слева.

Постоянных, как вращение колеса старинной мельницы, и сиюминутных, как творческое прозрение.

Асс... Ну вы понимаете, о чем я.

О любви, конечно.

Открытое письмо  08.07.2012

 Ваше Святейшество!

Прошу великодушно простить дерзкую публичность моего обращения, но я поступаю таким образом, предполагая, что некоторую, крайне важную для Святой Церкви, информацию до Вас доводят, либо некорректно, либо не доводят совсем.

Печально, что Предстоятелю Православной Церкви вообще приходится заниматься светской суетой. Но я понимаю, что в любом правиле существуют исключения, только подтверждающие его.

Однако, по существу дела: как бы не уверяли Вас в обратном: с каждым днем пребывания участниц группы "pussy riot" в тюрьме, Русская Православная Церковь теряет поддержку нескольких десятков христиан, в возрасте от 16 до 60 лет.

Наши враги умело используют юридически-процессуальный абсурд вокруг этой ситуации, для наглядной демонстрации тезиса - "РПЦ служит не Богу, а деньгам и власти".

Противопоставить этому, пока мы ничего не можем. Просто у нас нет соответствующих навыков. Ситуация совершенно новая, требующая стремительного осмысления и столь же стремительной реакции.

Изначально, нами был допущен ряд стратегических ошибок, как то: поздняя реакция, обращение за помощью к полиции, подача искового заявления в "Прощенное воскресение", принуждение прихожан к подписанию этого заявления, и последующий, ярмарочный энтузиазм, что привлекло внимание прессы и сделало безобразие "pussy riot", в одночасье знаковым событием времени, а участниц "символом борьбы за правду".

Чтобы мы теперь не предпринимали, в памяти людей останется сочетание двух событий, в самом вульгарном понимании оных: значимая часть народа отказала в доверии своему Президенту, поэтому срамные девки извивались перед Царскими Вратами Кафедрального Собора страны и "церковники" их посадили в тюрьму.

Стереть из памяти людей мы это не сможем никогда, но можем противопоставить этим унизительным событиям, события не менее значимые, иного порядка.

Первое: необходимо приложить все имеющиеся, административные возможности для освобождения участниц "pussi riot" из заключения. Дело зашло слишком далеко и не в ту сторону.

Записанные ныне в обвинительный акт решения Вселенских Соборов выглядят, как нарочитое издевательство, поскольку не имеют юридической силы и для простых людей являются показателем явного беззакония. Нельзя чтобы Церковь ассоциировалась с беззаконием.

Второе: соборным решением изменить, ошибочный для данного времени, пункт "Социальной доктрины", запрещающий участие священнослужителей в политической жизни своей страны. Это позволит священнослужителям вернуть свое конституционное право и, на законных основаниях, отстаивать интересы Церкви и русского народа. В ином случае будет еще много "pussy riot" и "жилищных скандалов". Демоны сейчас активнее, чем когда-либо. Зверь на подходе. Впрочем, Вы сами знаете.

Не участвуя, на законных основаниях, в принятии главных решений жизни общества, мы доверяем свои голоса случайным людям, не присягавшим у Престола служить Церкви и оттого потенциально ненадежным.

Третье: в знак скорби о произошедшем в Кафедральном соборе страны кощунстве, закрыть оскверненный алтарь, до публичного покаяния перед его Вратами каждой из участниц осквернения.

Быть может эта история станет первым шагом к сердечному приятию, чего скрывать - нелюбимого людьми, храма.

Еще раз приношу свои извинения за вынужденную открытость, но важно чтобы люди понимали, что у Церкви от них нет тайн и своей первостепенной задачей Русская Православная Церковь по-прежнему считает спасение душ человеческих, а не личное благопроцветание.

Я уверен мое мнение, по двум первым пунктам, поддерживает абсолютное большинство священнослужителей, простых приходских священников и "несановных" монахов, пребывающих в смущении от происходящего. Однако я не вправе требовать от них открытой поддержки и потому прошу считать мою просьбу личной.

Хоть и находящийся под запретом, но искренне преданный Русской Православной Церкви, священник Иоанн Охлобыстин.

Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg