«Избранное»

У многих героев Роже Вайяна орлиный — его собственный — профиль, словно чеканка на старинной монете. И взгляд — острый, наблюдательный, без тени усталости или равнодушия. Когда я видела Роже Вайяна последний раз, он был уже неизлечимо болен, но догадаться об этом могли только близкие. Вайян вел беседу увлеченно, виртуозно, страстно, заражая окружающих неистощимым интересом к тому, что было вчера, к тому, что будет завтра… В те минуты я еще резче, чем при встрече с героями его книг, почувствовала, как не идет Вайяну скептическая маска либертена, которую не раз протягивали ему торопливые почитатели.

Исследователи литературы «абсурда» любят порой отсылать к творчеству Роже Вайяна. Раздумья об уделе человеческом и границах свободного выбора в заранее данной ситуации, о людях и государствах, равно стремящихся к суверенитету, о законе, который вправе (скорее, в силах) вершить индивид, о личности и обществе, о бунте и революции — из этих мотивов действительно соткана упругая ткань романов Вайяна. Почти в каждой сцене, в любом эпизоде подвергается сомнению, проверке какой-либо общий жизненный принцип. Вайян философичен на манер древних философов. Не склонный к пространной аргументации, он предпочитает максимы. Уже с этого начинается его расхождение с идеологами «абсурда»: Вайян ищет законы, управляющие миром, — они констатируют отсутствие таковых; он верит, что человек многое способен изменить в самом себе я в окружающем мире — им подобная вера смешна. Словно предвидя абсурдно-кабалистическое толкование своего творчества, Роже Вайян напоминал, что принадлежит к людям, которые «вовсе не полагают, будто война неизбежна, будто корни ее в природе самого человека… Мы отказываемся считать, что оспа по сути своей неизлечима, мы, напротив, уверены, что обстоятельства могут быть изменены и это зависит от нас»[1].