«Красная Грива»

Виктор Кочетков

                                                    Красная Грива

… и придя, обрящет ли

 Сын Божий, веру на земле?..

  (св. Игнатий Брянчанинов)

Село «Красная Грива» стояло на крутом берегу небольшой, но полноводной реки, весной выходящей из своего неглубокого русла и мутными водами обнимающей близкие заливные луга. После половодья возникало такое обилие высоких, густых, сводящих с ума ароматами трав, что пройдя ранним росным утром босиком, омыв по колена гудящие ноги, явственно ощущался освежающий прилив жизненных сил. Невыразимая гамма расцветающей флоры накрывала целиком и, двигаясь вперед, явно осязалась заметная разница душистых живых запахов. Они висели над полем как бы слоями и если пригнуться ближе к земле - свежесть была иной, более насыщенной, терпкой, приторно-пряной. Выпрямившись же во весь рост, остро чувствовалась вся тонкая благоухающая палитра распустившегося изобилия.

Летом речка мелела, обозначались бродные места. На живописные пойменные луга гнали пастись скотину. Деревенское стадо было небольшое, но коровы давали самый лучший надой в районе.

Сельский пастух Ивашка на рассвете, начиная с края деревни, бойко погонял домашнюю скотину. Подходил к каждому двору, весело гудел в сопелку, висящую на груди, звонко щелкал бичом и коровы, вливаясь в общее стадо, важно и неторопливо шествовали, размеренно перебирая копытами и гордо неся свои крупные рогатые головы.

Никто не знал, откуда появился Ивашка. Поговаривали, будто бежал он вместе со всеми из недалекой Чернобыльской зоны. Со дня катастрофы прошло чуть больше года и много еще людей мыкалось по стране в надежде обрести где-либо кров.

На вид было ему лет тридцать. Невысокий, тщедушный, он походил больше на не выросшего подростка. Фамилии не помнил, был совсем неразговорчивым, больше погруженным в свои какие-то думы.

Длинные свалявшиеся волосы, тонкие черты лица. Все это окаймлялось негустой кучерявой бородкой неопределенного цвета. Внешний вид был бы совсем уж захолустным, если бы не поражали светлые глаза. Невинная детская чистота, открытость, наивность читались в них, настолько они были ясными, что сразу становилось понятно – этот юродивый явно не от мира сего…