«Шпиль для гостей»

Попал я случайно в светское общество, встретив на вокзале давнего знакомца — ни имени не помнил его, ни где познакомился. Только обрывки каких-то картин в памяти: вечерний костёр на берегу реки, промокшие кеды, настойчивый, застревающий в затылке голос — рыбы для ухи мало, мало, ничего не получится, не получится. Или пансионат, что ли, дом отдыха, полдник с печеньем, ночь чёрт-те с чем, утро с красными от утомления глазами, сама собою падающая голова. Банальные, в общем, картины. «Знакоменький», говорит в таких случаях жена. А он-то радостно бросился ко мне, сообщая текущему в горло метрополитена людскому потоку вспарывающее бурунное движение. Я обрадовался тоже. Подвело естественное человеческое чувство — ответить на улыбку улыбкой. Да и только что я сидел в углу на неубранной полке, а сосед, чёрный симпатичный молдаванин, раздвигая улыбкой и без того широкое лицо, несколько часов расспрашивал меня, правда ли, что Алла Пугачёва вышла замуж за Валерия Леонтьева, никак не желая верить ни моему незнанию, ни моим сомнениям в возможности такого брака.

— Да нет, вы шутите, — всё повторял молдаванин, округляя живые карие глаза и улыбаясь, — не может быть!

Вышел я на перрон с нескрываемым удовольствием. Над размягшим на жаре асфальтом поднимался и плавал в воздухе прошитый солнцем нефтяной парок, витал меж охваченными горячкой приезда телами. Мне же чувство возвращения всегда придавало ни с чем не сравнимую лёгкость, радость, я сам был готов, словно невесомый парок, взлететь — невысоко, хоть метра на два над толпой, парить, раскинув крыла и улыбаясь.

Тут-то меня, как птицу на лету, и сбило приглашение на праздник дня рожденья.

Вообще-то я люблю бывать в гостях. Люблю новых людей. И мне кажется, что я их наблюдаю, изучаю, хотя на самом деле всегда просто поедаю весь салат, прошу заварки покрепче и, если случаются барышни, бесстыдно гадаю им по руке, отчаянно завираясь и фантазируя, поскольку в деле этом ни уха ни рыла не смыслю. Любимое развлечение. На физиономии-то и так всё написано, гадать не надо.

Нынче я был свободен, жена сидела, я знал, на даче, однако же прямо с поезда на бал попадать не хотелось — три дня командировки и сутки дороги не мылся, был грязен, и бьющие по плечам тугие струи душа, казалось, стояли перед глазами. Надо было сполоснуться.