«Сон»

Сон (fb2) - Сон 689K (книга удалена из библиотеки) скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Александра Андреевна Крючкова

Александра Андреевна Крючкова Сон

* * *

уходя – уходи… (фотографий на память не надо!)

поскорее б забыть навсегда столько лет, столько зим…

впереди будет боль с чётким привкусом едкого яда

и заметный едва пепелища стелящийся дым.

солнце будет в окне… (не в тебе одном солнце, мой мальчик!)

и Ему всё равно, кто сегодня простится навек,

кто был прав на земле, кто – напротив – злодей и обманщик,

солнце будет в окне, даже если умрёт человек…

это – сон, я проснусь… (засыпать же гораздо труднее…)

по утру не умру – дату смерти назначит Творец,

и спасибо тебе, ведь никто никогда мне нежнее

не возложит на голову колкий терновый венец.

Пролог

сентябрь 1987, Москва

– Мама, пожалуйста, зайди в дом первой и включи свет… Мне страшно… Там… кто-то есть… Я знаю… Я так чувствую… В этом доме живут… призраки…

– Алиса, самый лучший способ прогнать страх – шагнуть ему навстречу и убедиться на собственном опыте, что он – всего лишь плод твоего воображения. Ты должна переступить порог дома первой, чтобы победить свой страх, иначе однажды он победит тебя. Призраков не существует, Алиса…

Я зажмуриваюсь и…

шагаю…

навстречу…

* * *

февраль 2010, Милан

Раннее-раннее утро. Солнце только что взошло. Город ещё не проснулся. Толпы туристов не успели наводнить соборную площадь. Тихо-тихо. Едва слышны всплески волн у пристани.

Мы подходим к воде. Здесь множество лодок и всего один лодочник, с которым Он договорился накануне. Лодочник молча приветствует нас кивком головы. Они шагают в лодку, та медленно отчаливает от берега.

Море светло-зелёно-голубого цвета. Я люблю море. И этот Город-на-Воде – мой самый любимый город на свете.

Вдали виднеются очертания островка с колокольней и собором. В туманной дымке. Я никогда не была на том острове. Что там находится? Как он называется? Почему они везут меня сначала туда? Я знаю, что после они поплывут левее, в конечный пункт назначения.

Лодка отплывает всё дальше и дальше.

Молчаливый угрюмый лодочник и Он. В Чёрном. С седыми, почти совершенно белыми, волосами. Подобно скале, Он стоит спиной ко мне в хвосте лодки и смотрит вдаль на тот островок.

Я отчего-то чувствую необычайную лёгкость. Освобождения. Ничего ведь почти и не изменилось. Разве что раньше я не умела ходить вот так по воде… И ещё – я почему-то совсем не понимаю, как я здесь оказалась… Какое сегодня число? Месяц? Год?..

Я хорошо помню, кто я, и всё, что было со мной когда-то. Но никак не могу вспомнить своё «вчера», «позавчера»… Что произошло? Почему никого больше нет? И ничего больше нет – ни венков, ни цветов, только я и они… Мне, наверное, страшно всё это вспоминать…

Сан Марко уже далеко…

Я следую за лодкой, за ними, за собственным телом… Мне интересно: они будут бросать его в воду, развеют по ветру или отвезут на кладбище? Оно там – в мешке или в гробу, или прахом в урне? Мне, конечно же, всё равно, но просто любопытно…

Я пытаюсь заглянуть внутрь лодки – тщетно… Возможно, мне страшно посмотреть на себя со стороны…

Поэтому я смотрю на Него, в Чёрном, с седыми, почти белыми, волосами. Мне так хочется Его обнять… По земному… Руками… И я кричу Ему изо всех сил:

– Обернись! Пожалуйста! Посмотри же, я – здесь!!! Я люблю тебя!!!

Но Он не слышит… Не слышит… Не слышит…

Мы почти уже доплываем до неизвестного мне островка…

И тут звонит телефон. Я ещё сплю и во сне ругаюсь на того, кто смеет меня отвлекать в столь безумно интересный момент. Я пытаюсь всеми силами «удержаться» там, в Венеции, во сне. Но телефон здесь, в Милане, в отеле, звонит столь настойчиво и долго, что мне хочется закричать: «Прекратите же меня будить! Дайте досмотреть до конца! Я должна понять, что произошло! Разглядеть этого седого Человека в Чёрном! Куда меня в итоге отвезут?!»

Но телефон сильнее меня. Я срываюсь с волн, открываю глаза, поднимаю трубку.

– Алиса, ты ещё спишь?! Через полчаса мы ждём тебя в машине. Поедем на выставку вместе.

Я произношу: «Хорошо…», вешаю трубку и, с грустью от недосмотренного, направляюсь в ванну.

* * *

В спокойствии прикрытых век —

Любовь, достигшая предела…

Я помню: Чёрный Человек

Моё – увозит в лодке – тело.

Нет никаких знакомых лиц,

Ни церемонии прощанья —

Безмолвно кружит стая птиц,

И том стихов – как завещанье.

В туманной дымке – острова,

Всё дальше – мостики и крыши…

Кричу Ему, что я – жива!

Но он как будто бы не слышит —

Молчит… Не знаю я: КТО ОН?

И сколько минуло мне вёсен?..

Привычный шум прибрежных волн

Едва нарушат всплески вёсел.

Какая странная печаль:

И песни томных гондольеров,

И карнавальный бог – февраль,

И всё, что было здесь, – химера.

А я осталась… Я – жива!

Там – тело, сброшенное платьем!

Всё дальше, дальше острова,

Всё ближе – Вечности объятья…

Его Венеция навек

В мой Судный День осиротела…

КТО ОН, тот Чёрный Человек,

На лодке увозящий тело?

Глава 1

октябрь 1987, Москва

– Алиса, что ты там всё время пишешь?

Я протягиваю маме тонкую зелёную тетрадку в клеточку. Она перелистывает её, просматривая мой детский корявый почерк и удивлённо восклицает:

– Это ТВОИ стихи? Ты пишешь стихи?!

Я молча киваю и улыбаюсь.

Мама мрачнеет и строгим голосом категорично произносит:

– Ты не должна больше этого делать.

– Почему? – удивляюсь я.

Она долго молчит, будто сканируя моё будущее, а потом выносит свой безжалостный вердикт, срываясь чуть ли не на крик, приводя в пример тех, чьи имена мне ещё совершенно ни о чём не говорят:

– Нет! Нет!! Нет!!! Ты не будешь писать стихов!!! У всех поэтов – страшные судьбы! Большинство из них влачат нищенское существование, их жизнь полна трагедий, они заканчивают жизнь самоубийством!!! Цветаева, Маяковский, Есенин! А Ахматова искала любви, но так и не нашла, как, впрочем, и Блок! Я не хочу, чтобы ты убила себя! Нет, Алиса! Ты больше никогда не будешь писать стихов! Никогда!!!

Мама уходит из комнаты. Я закусываю губы, чтобы сдержаться и не заплакать от обиды, но слёзы вот-вот хлынут из глаз, и руки судорожно разрывают тетрадку на мелкие кусочки.

* * *

июнь 2010, Китай

Мы встаём в четыре утра, чтобы отправиться в горы. Нас двадцать человек. Мы приехали сюда на семинар Раисы Ахметовны Мансуровой. Я познакомилась с ней в Москве, когда уже в третий раз в своей жизни оказалась где-то на грани между, – я не хотела жить. Она тогда прочитала мои стихи, сравнив с Цветаевой и Ахматовой, и сказала, что я стану известным поэтом, и меня переведут на иностранные языки, и будут издавать за рубежом, и что я напишу роман про Иную Реальность, а дописав его, встречу свою Любовь – столь долгожданную мной Каменную Стену…

Я не поверила ей. Но вскоре в одном крупном издательстве вышла моя первая книга. Издатель настоял на придуманном им самим вызывающем названии, сравнив меня с Цветаевой и Ахматовой. А на этот горный семинар я привезла только что дописанную мною 2-ую часть «Иной Реальности»…

Раиса Ахметовна внимательно смотрит мне в глаза, держа в руках рукопись, и, вздохнув, произносит: «Не всё сказала. Ты не сказала самого главного. Твоя книга не закончена. Допиши её до конца…»

Мы возвращаемся из гор в отель к завтраку вместе с одним из семинаристов – Сашей. Обычно он задаёт мне интересные вопросы, поскольку считает, что я, в отличие от него, «продвинутый пользователь» в Иной Реальности, но внезапно произносит с улыбкой:

– Сегодня ночью нам предстоит прописывать Программу Желаний на год, а я тебе обещал помочь с твоим желанием – наколдовать Каменную Стену. Так вот, сейчас мы с тобой этим и займёмся. Я хочу, чтобы твоя мечта сбылась.

– Как сказал Оскар Уальд, в жизни есть две трагедии: первая – не осуществить свою мечту, вторая – добиться её осуществления. Хотя это ещё и Будда говорил: желание – причина всех несчастий. Но, конечно, мечта обязательно должна быть. Только есть две категории «мечт»: те, которые хоть каким-то образом зависят от тебя самого, например, дописать Книгу, и ты, шаг за шагом, можешь идти к их исполнению, и те, которые, в целом, никак от тебя не зависят и, скорее, относятся к области Магии, например, встретить свою Любовь. В первом случае всё просто. Проблема лишь в том, что люди на уровне Сознания совсем не знают, чего хотят в действительности. Подсознание знает, а люди думают, что знают. Очень часто мы принимаем чужие желания за свои. Подсознание прекрасно разбирается, что – твоё, а что – чужое. Оно будет отводить тебя от «чужого» и продвигать исключительно «твоё». Важна и цена вопроса. И в случае, если ты этого добьёшься, и в случае, если НЕ добьёшься. То есть, сколько здоровья, сил, денег или чего-то там ещё ты потратишь на реализацию мечты. Возможно, подсознательно ты не готов к подобным тратам. И Подсознание окажет всяческое сопротивление. Проблема в реализации мечты заключается в скрытом конфликте между желаниями Сознания и Подсознания. Подсознание защищает человека от того, что грозит его внутреннему спокойствию. Кстати, время реализации тоже важно при «загадывании» – «хороша ложка к обеду». Во сне и в Астрале – всё быстро, а в жизни скорость исполнения намного медленней. Ты можешь чего-то достигнуть, когда оно тебе будет уже и не нужно. Конкретных дат лучше не указывать, но временные рамки желательно очертить. В целом, когда правильно определена и чётко озвучена цель, автоматически запускается программка реализации. Она как бы начинает вести тебя каким-то, подчас одному только Подсознанию известным, Путём.

– Сейчас мы с тобой всё запрограммируем, Алиса. У тебя всё получится. Ты очень хорошо знаешь, чего хочешь. Книгу ты допишешь. И встретишь Его. Каким образом Он может быть не угоден твоему Подсознанию? Зачем Подсознанию тебя от Него защищать?

Я пожимаю плечами, а Сашка воодушевлённо продолжает:

– Главное – попросить. Просимое даётся только просящему. Надо исходить из того, что ты достоин всего самого лучшего, и не ограничивать себя в фантазии. Тем более, если Бог вкладывает в твою светлую голову какое-то желание, значит, это – неспроста.

– Не все желания нам в голову вкладывает Бог. Просить можно. О чём угодно. Он услышит. Но если твоё желание не исполняется, значит, так лучше для всех. Или время не наступило. Желать можно, но надо заранее понимать, что можно ничего и не получить. И если мы чего-то слишком сильно хотим, нарушается равновесие Сил. А Силы стремятся дисбаланс устранить. Надо агадать и забыть. Вообще, когда человек решает пойти Магическим Путём, он может попасть в бурный Поток, который унесёт его куда-то, где он и не ожидал оказаться. Нужно отдаться Потоку, плыть по течению. Поток – это работа нашего Подсознания и Высших Сил. Они не заинтересованы сделать нам больно и коверкать нашу судьбу. Почаще смотри на себя со стороны и, как сказал Гераклит, ожидай неожиданного. Люди, как правило, к сюрпризам не готовы, потому что им проще, когда всё – по плану. Магия – это не по плану. Просто надо верить в то, что Оттуда – сверху – всегда виднее. И волшебное путешествие в Магическом Потоке, возможно, принесёт гораздо большее, чем ты изначально запросил. Процесс прохождения Пути – намного ценнее окончательного результата. Правда, попадаются и такие счастливчики, которые даже пожелать ещё не успеют, как им всё и сразу преподносят на тарелочке с голубой каёмочкой.

– Алиса, тебе – на тарелочке с золотой каёмочкой преподнесут. Мы сейчас всё с тобой по полочкам разложим и запрограммируем. И исключительно Белой Магией. Чудеса творятся сердцем в обход стереотипов, программ и установок ума. Надо отбросить все сомнения. Как говорил Парацельс, решительная воля есть начало всех магических действий. Визуализируем результат, чтобы материализовать твоё желание, направив поток энергии на нужный тебе вариант развития событий. Что ты там, в Программе Желаний, по поводу НЕГО будешь писать? Тебе же надо конкретизировать!

– Ещё не думала на эту тему…

– Отлично, значит, сейчас будем думать вместе. Вечером у нас времени на это уже не останется. Итак, ОН…?

– Да не знаю я…

– Если ты не знаешь, Высшие Силы запутаются… Мужиков много, конкретика нужна…

– Хорошо, Он – сильнее и…

– … и умнее тебя – это уже все давно наизусть знают. Мы все очень внимательно читали твою Первую Книжку. Но нужно ещё конкретнее. Так – вилами по воде – не пишут. Скажи лучше: что Он любит?

– МЕНЯ Он любит…

– Алиса… Это – и так само собой разумеется, иначе зачем Он тебе?! Подумай ещё раз: Он любит…?

– Путешествовать, 100 %! – смеюсь я.

– Отлично! Значит, вы вместе будете путешествовать. Тогда, Он 100 % должен дружить с Юпитером, планетой, отвечающей за материальное благосостояние.

– Согласна, Он дружит с Юпитером… – смеюсь я.

– А как Он выглядит?

– Никогда не стоит излишне конкретизировать в этой области. Если я сейчас скажу, а таких не найдётся? Придётся Его Высшим Силам сначала в Астрале создавать, потом материализовывать, выращивать… Этак я уже и сама в Астрал отправлюсь…

– Я тебя уверяю, они Его тебе из-под земли достанут в течение года! Именно таким, каким ты Его сейчас нарисуешь. Мы же Программу Желаний на год пишем. Позволь Высшим Силам немножко поработать на тебя. Итак, говори, давай, сколько Ему лет?

– Да постарше меня…

– Ну на сколько? На десять, двадцать, сорок?

– Нет, зачем на сорок? Десять – пятнадцать – вполне достаточно.

– Брюнет или блондин?

– Не знаю… Скажем так, Он – СВЕТЛОЙ МАСТИ…

– И кто у вас лидер?

– Он, конечно…

– А Он – высокий?

– Да, высокий. Я же – как за Каменной Стеной. Во всех смыслах этого слова.

– Итак, Он – сильнее и умнее тебя, высокий, светлой масти, старше на 10–15 лет, дружит с Юпитером, и вы с ним постоянно летаете по белу свету, Он – твоя Каменная Стена и тебя любит…

– Безумно любит. Но мне не показывает виду. Чтобы я не расслаблялась. А сам жизни своей без меня не представляет, – смеюсь я. – Он принимает меня такой, какая я есть, без исключений.

– Ох, Алиса, ты вся – одно большое сплошное исключение. Из всех земных правил. Поясни, что ты имела в виду под словом «без исключений».

– Ну… Он знает, что я пишу, например. И Его это не раздражает. Возможно, Он даже как-то помогает мне в продвижении творчества. Ему нравится, как я пишу. Он мной гордится.

– Он ревнует тебя к поклонникам?

– Господи, Саш, да откуда ж у меня поклонники? – смеюсь я.

– Алиса, мы сейчас – на сцене театра. Играем пьесу под названием «Мечта». Отпусти себя! У тебя – море поклонников. Тебя по телевизору показывают.

– По телевизору?!!! – я хохочу.

– Ты заграницу ездишь выступать. Ты – звезда, Алиса. Смирись уже с этим.

– Какая из меня звезда, Саш? Я ведь просто пишу стихи. С детства. И до недавнего времени писала их в стол. Теперь вот иногда читаю на маленьких литературных вечерах среди таких же поэтов, как и я сама. – Так Он ревнует или нет?

– Ну хорошо, конечно, ревнует, Саш! Сидит в арт-кафе каком-нибудь, например. Я – на сцене. А вокруг куча бардов, поэтов и поклонников аплодируют, аплодируют, аплодируют и смотрят на меня…

– Нет, Алиса, так никуда не годится! Они не просто на тебя смотрят. Они тебя… вожделеют!!!

Я заливаюсь хохотом.

– Ладно, я понял. Он ревнует.

– Он ревнует, но «про себя». Не вслух. Я же ЕГО люблю, и мне никакого дела нет до поклонников. Но пусть поревнует, чтобы особо не расслаблялся…

– Хорошо, я понял, Он тобою гордится и ревнует, но тайно. Отлично. А что ещё Его в тебе не должно раздражать?

– Что мне периодически показывают что-то из Иной Реальности. И Он не считает меня сумасшедшей. Он даже сам интересуется тем, что мне Оттуда показывают. Он верит в то, что Иная Реальность есть. Он смотрел в глаза Смерти. Ему интересно, что я могу про Иную Реальность рассказать. И мы с ним говорим на одном языке.

– Стоп, подожди. Тебе ведь говорили, что он – Неотсюда?

– Саш, мне говорили, что Он – не той же самой крови, что и я. Правда, я не особо знаю, какая кровь во мне… Но не факт, что Он – Неотсюда. Мне говорили, что, возможно, я уеду Отсюда Куда-то Туда. Я дом вижу. С камином. Почему-то.

– А ты работаешь?

– Работаю, конечно.

– Алис… Ты же – звезда. Какая ещё у тебя работа?

– Нет, Саш. Звезда – это хобби. А ещё у меня должна быть работа. Я же со скуки в Астрал уйду, если работать не буду. Вариантов два: либо я работаю у Него, либо это – что-то совсем моё, для Души.

– А что это может быть?

– Я вижу, что люди ко мне приходят. Я им помогаю как-то. Я точно что-то им говорю, разговариваю с ними. У меня при этом свободный график. И фри-стайл в одежде.

– А что ещё вы вместе с Ним делаете?

– Развлекаемся. Я терпеть не могу скуки. Это должен быть постоянный всплеск эмоций, понимаешь?

– Да с тобой и так невозможно соскучиться…

– Вот нужно, чтобы Он тоже был очень активным.

– А ещё?

– А ещё Он не должен быть мелочным занудой. Он говорит мало, но по делу.

– Короче, Он – точно не Дева по гороскопу… Ладно, продолжай… Давай, говори, говори, я ретранслирую.

– Куда ретранслируешь?

– В Иную Реальность. Итак, ОН: высокий, светлой масти, старше тебя лет на десять-пятнадцать, сильнее и умнее, лидер, безумно тебя любит, всю-всю-всю, интересуется Иной Реальностью, верит в Неё, ревнует в душе к поклонникам, заглядывает на твои выступления, продвигает тебя, звезду, в плане творчества, ты гастролируешь по миру, Он дружит с Юпитером и закрывает глаза на мелочи, у вас дом с камином, вы часто путешествуете, развлекаетесь, в общем, постоянный фейерверк эмоций. Что ещё, Алиса?

– Он – смелый. Не боится Много Всего Чего…

– Много Всего Чего – это чего?

– Ну… это – то, Много Всего Чего боюсь я.

– Алис, ты ещё чего-то в этой жизни боишься???

– Ну… Пауков, Покойников и Призраков…

– Давай уже договоримся, что Он – ну очень смелый. И закроем эту тему. Какой Он ещё?

– Нежный, заботливый и… страстный…

– А… насколько страстный, Алиса?

– Вот так прямо, чтобы как ВОЛК!!! Уууух!

– Слушай, да у тебя аж глаза загорелись! Я вас боюсь, мадмуазель, отойдите от меня! А так вроде смотришь со стороны – Девочка. А, оказывается, – Волчица…

– Есть такое дело… Главное, её разбудить… Она периодически где-то там во мне клубочком сворачивается и дремлет… – смеюсь я.

– Ну а ещё?

– Вижу почему-то собаку. Большую. Не знаю, почему. Внезапно вдруг увидела…

– Даааа… С тобой точно не соскучишься И придумывать ничего не нужно – тебе всё показывают… Эх, что ж ты не подсмотришь Там, Алиса, где тебе Его искать?

– Да мне не надо Его искать, Саш. Он сам меня найдёт… – почему-то внезапно и неожиданно для себя самой произношу я, и столь же внезапно меня пронзает чувство леденящего душу страха. Страха чего-то неизбежного. Что вот-вот должно случиться. Совсем как в детстве, в тех призрачных снах, которые однажды стали явью…

Душа бушует океаном,

На крик срывается опять:

«Скажи, в каких ты бродишь странах?

В каком краю тебя искать?»

Но Тишина – вокруг… лишь только,

Нечеловеческой красы,

Здесь Муза всхлипывает горько,

И звучно тикают часы…

Глава 2

октябрь 1987, Москва

Мы идём с мамой к железнодорожной станции. У нас здесь дача. До переезда остаётся всего пара минут пешком. Я бреду за ней следом. Почему-то не за руку как обычно. Мы идём молча. И тишина вокруг пугает меня. Я ещё никогда не слышала такой громогласной тишины. Туман окутывает землю не плотной пеленой, а настоящим ватным одеялом. Почти совсем ничего не видно, и, кажется, что голые чёрные ветки осенних деревьев, промокших насквозь от беспрерывного дождя, внезапно набрасываются на меня, буквально выскакивая из этой призрачной завесы, обдавая ледяным душем панического страха… Страха неизбежности… Неизбежности того, что вот-вот должно произойти…

Мы подходим к переезду. Я почему-то оборачиваюсь назад, чтобы посмотреть на наш дом. Но его, что и следовало ожидать, разглядеть уже невозможно. За мной – бездна всепоглощающего тумана. И, кажется, если я сейчас не заставлю себя пойти дальше, за мамой, бездна утянет меня к себе, в себя, навсегда.

Внезапно раздаётся оглушающий звук приближающегося поезда, который выводит меня из гипнотического транса. И я вижу его прямо перед собой – он взрывает стену тумана, врываясь в моё пространство с бешеной скоростью, громыхая колёсами так, что я закрываю уши ладошками. Мне страшно. Я ищу маму глазами. Но тщетно – пока я оборачивалась назад и смотрела в лицо бездне, мама перешла железнодорожные пути, не замечая, что я отстала.

Поезд кажется мне бесконечным. Сколько у него вагонов? Тысяча? Миллион? Я никогда не видела таких длинных поездов… Куда он летит со скоростью света?

Но вот поезд исчезает. И снова воцаряется тишина. Я перехожу на другую сторону и оказываюсь на пустой платформе. Туман рассеивается. Здесь никого, кроме меня, нет.

– Мама… Мама… – тихонько зову я и внезапно понимаю, что больше никогда её не увижу.

Поезд забрал маму с собой. Я сажусь на краешек платформы и плачу.

И просыпаюсь. В слезах. Посреди ночи. Я осторожно привыкаю к кромешной темноте и вглядываюсь в мамин силуэт. А потом, убедившись, что она дышит, сильно-сильно обнимаю её рукой, прижимаясь к ней своим дрожащим маленьким тельцем. И снова засыпаю.

* * *

август 2010, Москва

Я только что вернулась с питерского «огня», где на очередном выездном семинаре Раисы Ахметовны Мансуровой мы благополучно сожгли своё прошлое.

В этом году ужасно жаркое лето. Смог. Дышать нечем. Дома находиться невозможно, потому что кондиционера нет, а окно открыть – тут же задыхаюсь от дыма. Пытаюсь вешать на окна пропитанные водой занавески – высыхают через полчаса. Приспосабливаюсь спать в ванной, свернувшись клубочком на коврике между самой ванной, раковиной и стиральной машиной. Открываю душ с холодной водой, пускаю его водопадом на стену и ловлю кайф.

На дачу выбираться бесполезно, там всё – то же. Даже похуже – душа волшебного нет. Уехать за границу – нужно дождаться зарплаты, да и с работы не отпустят – только из отпуска.

Почти каждый день по вечерам пытаюсь заезжать на Рублёвку к речке, где когда-то были папа, мама и я, потом – мама и я, теперь – только я. В моё Место Силы, правда и там не лучше, чем в городе, но у речки хоть как-то дышится.

Поздно ночью возвращаюсь домой. Начинаю писать 3-ю часть книжки про Иную Реальность, но таких погодных условий не выдерживает ноутбук. Он передаёт мне большой пламенный привет и умирает.

В тот вечер мне звонит Натэла, владелица кадрового агентства и моя хорошая знакомая, которая в своё время устроила меня в ту компанию, где я работаю сейчас, и заговорщическим голосом произносит:

– Алиса, наш разговор должен остаться между нами.

– Что случилось? – удивлённо спрашиваю я.

– Дела у вашего владельца в Швейцарии идут не очень. И есть большая вероятность, что тебе срочно придётся искать работу. Обнови-ка ты своё резюме…

Я клятвенно обещаю заняться этим завтра же, и мы прощаемся.

В полночь я гадаю на рунах, вытаскивая ту, одну, единственную, которая отвечает за внезапное появление мужчины в жизни женщины.

Ночью мне снится сон. Я иду куда-то вдаль, пробираясь сквозь толпу людей. Я не вижу их лиц, только силуэты, потому что всё обволакивает туман. Ко мне подходит тёмная астральная сущность, с усмешкой отчётливо произносит: «Тебе нужен Этот Мужчина…» и тут же исчезает в тумане.

* * *

Он обрушивается на меня, как гром среди ясного неба. Звонит утром. Говорит быстро, но чётко, чеканя каждое слово. Я почти не слышу его слов. Я уже знаю, КТО ОН.

«Так не бывает!» – проносится у меня в голове. Наверно, он от Натэлы, ведь я ещё даже не успела обновить резюме на сайтах поиска работы.

– Я нашёл ваше резюме в архиве. Искал четыре часа. Хочу, чтобы мы встретились. Вы мне нужны. У вас отличные данные. Вы знаете итальянский и английский, а я как раз работаю с Италией. Мне нужен такой человек, как вы. Когда мы сможем встретиться? Я готов ждать вас вечером до тех пор, пока вы не приедете. Итак?

И вот я сижу напротив. У окна. Он – весь в белом. Я – в фиолетовом. Сколько ему лет? Он чертовски высок и дьявольски красив. Пуговицы его рубашки смело расстёгнуты. У меня распущены волосы. На улице очень жарко. Так никогда ещё не было жарко летом.

Он курит. Одну за другой.

Нервничает, но не показывает вида. Я – тоже.

Он беспрерывно говорит. Быстро, чётко, властно. Не позволяя произнести мне ни слова. Как будто он уже всё знает про меня. Его голос – голос Мужчины. Резкий как нож. Нетерпящий никаких возражений. Он категоричен в своих высказываниях.

Он смотрит на меня. Пронзительно. В упор. Так, что мне становится страшно. Я тоже смотрю на него. По-своему. Я вижу Его чакры. Нижние три. Они фонтанируют энергией, как мои – три верхние. Мы – два Треугольника. Разных. Мне не хватает того, что есть в избытке у него. А у него совсем нет той энергии, которая есть у меня. Его энергетика пробивает меня насквозь. Его внутренняя сила захлёстывает меня волнами. Я понимаю: он – сильнее и умнее меня. Намного. В другом. В том, в чём я – слаба. Я думаю о том, что будет после. Мне страшно.

– Вы нужны мне, – говорит он, подытоживая.

Я не могу произнести ни звука. С того момента, как я увидела его, единственное слово, которое постоянно звучало в моей голове и звучит до сих пор, – Воланд.

Он предлагает показать мне свои владения. Мы идём куда-то. Он галантно открывает передо мною все двери. Земные Двери. Те, которые для меня закрыты.

Закрыты до тех пор, пока я не допишу свою книгу про Иную Реальность. Мы спускаемся в подвал. Там – его Дворец. Он показывает мне каждый из залов. Я понимаю, что уже видела всё это. Видела Там, в Иной Реальности. Во сне. Де Жа Вю. Я точно знаю, что мне показывали Его. Только я не помню, в каком именно сне, когда и по какому поводу…

– Итак, вы согласны? – с улыбкой спрашивает он.

Мне хочется бежать. Мне страшно. Он – тот, кто мне нужен. Я хочу быть с ним. Меня тянет к нему, как волну, набегающую на скалы, чтобы… разбиться… Я не могу произнести ни звука. Я загипнотизирована его Страшной Силой.

– Я понял. Вам надо подумать. Позвоните мне…

Я звоню Натэле.

– Признайся, это ты послала мне таинственного незнакомца?

– Какого такого незнакомца? – непонимающе переспрашивает она.

Я с трудом выговариваю его имя и фамилию, которые уже сами по себе почему-то вызывают во мне чувство панического страха.

– Нет, Алис… Я его не знаю, – констатирует она. – Я жду, когда ты мне пришлёшь резюме… А КТО ОН?

Я постоянно думаю о Нём.

Почему мне страшно? Ещё ни один мужчина не вызывал во мне чувство такого необъяснимого страха. Страха того, что вот-вот должно произойти. Произойти неизбежно. Как в тех детских призрачных снах, которые однажды стали явью.

КТО ОН? Как он меня нашёл? В этом есть что-то мистическое. И звонок Натэлы, и сон накануне, и руна, которая мне выпала…

Через пару дней Натэла звонит мне снова:

– Релакс, Алиса. Сегодня в Швейцарии прошёл совет директоров. Компанию закрывать не будут, ты можешь забыть о своём таинственном незнакомце…

Я вспоминаю слова мамы: «Самый лучший способ прогнать страх – шагнуть ему навстречу и убедиться на собственном опыте, что он – всего лишь плод твоего воображения. Ты должна победить свой страх, иначе однажды он победит тебя…»

И… я звоню ему и говорю, что согласна. Это абсолютно иррационально. Нет ни одной причины, по которой я должна сказать ему «да». Напротив, есть сотни причин, по которым я должна сказать ему «нет». Но я не могу. Я не хочу говорить ему «нет». Меня к нему тянет.

Внезапно я вспоминаю, что в сентябре должна улететь заграницу. Я предупреждаю его об этом.

– Я понял. Я вам перезвоню.

Я жду его звонка. Наверное, никогда ещё в своей жизни я не ждала ничего так, как его звонка сейчас. Но он не звонит. И с каждым днём что-то во мне всё больше и больше сопротивляется, постоянно настойчиво повторяя все те «против», из-за которых я не должна быть с ним. И вот, где-то через месяц, я окончательно сдаюсь.

«НЕ ОН…» – решаю я для себя.

В тот же вечер он звонит мне:

– Итак…? Вы уже приземлились после своих полётов?

– Куда же вы тогда исчезли… – спокойно, но не без привкуса внутренней горечи, произношу я.

– Летал, как и вы… Итак, когда?

Я молчу. Две противоположные, борющиеся во мне Силы разрывают меня на части.

КТО ОН? Что за чертовщина такая? В каком таком сне я Его уже видела? Почему я Его боюсь?

Я размышляю над тем, что будет после, если я выйду к нему на работу. В него, конечно же, влюблены все сотрудницы. И не только влюблены… А Он – тот, кто мне нужен… Зачем Он нужен мне? Почему именно Он? Ведь я Его совсем не знаю. Я не знаю, КТО ОН такой! Но… я хочу быть с Ним. Меня тянет к Нему, как волну, набегающую на скалы, чтобы… разбиться…

– Ладно, я всё понял. Я буду ждать вашего звонка.

Мне страшно ему звонить. Страшно набрать номер его телефона. Услышать снова его голос. Резкий как нож, безжалостно кромсающий тебя на части. Он настолько категоричен в своих высказываниях, что я боюсь произнести что-то не так, не с той интонацией, не с той скоростью, как говорит он сам, произнести лишний вздох или затянуть паузу, невольно сделать нечто, что ему не понравится… и тогда…

Почему, Алиса? Почему ты так этого боишься? Что он может с тобой сделать? Он убьёт тебя?!

Я не знаю, как объяснить то, что со мной происходит. Я отправляю ему смс-ку. С точки зрения обычной логики Земной Реальности я перечисляю ему все свои «против». И добавляю ссылку на стихотворение. На память обо мне. Там – то иррациональное чувство. Чувство необъяснимого притяжения…

И он исчезает.

«НЕ ОН…» – решительно произношу я самой себе.

* * *

Я бы хотела…

Узнать тебя, но не так, как ты хочешь – иначе,

Встретить тебя в ином месте и по другому поводу,

Решать не те, практически математические задачи,

И говорить совсем не об этом по телефонному проводу.

Запомню тебя…

У окна с сигаретой в белой рубашке седым Воландом

С голосом властным, самовлюблённым

и снисходительным,

С пронзительным взглядом, скользящим по телу,

но не обжигающим холодом,

А как-то магически просто,

меня восхищающим, обворожительным.

Запомни меня…

Но только не той молчаливой, чужой,

нераскрытою тайною,

Мимо прошедшей в ворохе судеб,

тобою тогда пролистанных,

Странницей вечной, внезапно,

в мгновенье, из небытия, случайною

Волной, подбежавшей к твоей неприступной пристани.

Я бы хотела…

Узнать тебя, но не так, как ты хочешь, узнать,

несомненно, иначе…

Оттого я скажу тебе «нет»,

в этот миг разразится вдруг смехом

ещё одна смерть в телефонном проводе…

Я бы хотела остаться с тобой,

чтобы стать настоящею, мальчик,

Когда-нибудь после, не здесь, но в другом,

может быть, веке, а, может быть, Городе…

Глава 3

ноябрь 1987, Москва

Всё залито солнцем. Мы с мамой на берегу моря.

Оно сегодня очень спокойное, совсем нет волн, и ветра тоже нет. Море светло-зелёно-голубого цвета. Я брожу вдоль берега и собираю ракушки. Их здесь немного. Мама где-то справа. Она смотрит вдаль, в сторону горизонта, размышляя о чём-то, и периодически поглядывает, не далеко ли я ушла от неё.

На берегу, кроме нас, никого нет.

Внезапно я замираю от неизвестно откуда нахлынувшего на меня чувства панического страха. Страха того, что должно вот-вот произойти. Что-то очень плохое. И неизбежное. У меня бешено колотится сердце. Я поднимаю голову, и мои зрачки расширяются от увиденного, я не могу пошевелиться – огромная волна, ростом с многоэтажный дом, мгновенно возникает из ниоткуда и, обрушиваясь на меня, уносит с собой в никуда.

– Мама! Мама!!! – кричу я и… просыпаюсь.

Я не знаю, какое это море. Я вообще ещё не знаю: что такое море, и каким оно бывает? Но я его постоянно рисую. На всех моих детских рисунках – море. Иногда я добавляю кораблик и чаек, чтобы морю не было так одиноко. Правда, чаек я тоже ещё никогда не видела.

Впервые на море я окажусь в феврале 1995 года. Это будет Чёрное море на границе с Абхазией. Начнётся шторм. Я встану на берегу, загипнотизированная бушующей стихией. Мне будет очень страшно, но я, как приворожённая, подойду к волнам на максимально близкое расстояние и, замерев в оцепенении, буду долго смотреть в глаза бездны.

С рождения я панически боюсь воды, вернее, естественных водоёмов – рек, прудов, озёр, морей… Родители, ещё до смерти папы, пытались научить меня плавать в Москва-реке, на Рублёвке, у Николиной горы, рядом с нашей дачей, но тщетно. Каждый раз, когда они относили меня в воду подальше от берега, где я не доставала ногами до дна, я истошно кричала, оказывая всяческое сопротивление – щипалась, кусалась, как маленький зверёк, который почему-то чувствует, что эта вода убьёт его.

В результате я хожу в бассейн. Там совсем не страшно, потому что вода в нём – другая, искусственная, она меня не пугает. Мне здесь даже нравится. Мне нравится плавать там, где я не достаю до дна. Мама водит меня в бассейн по воскресеньям.

* * *

январь 2011, Москва

31 декабря я отправляю всем, кто числится в моём телефоне, смс-ки с поздравлениями. И вдруг вспоминаю о Нём, таинственном незнакомце в белом. Я думаю, что зря отправила смс-ку Ему. Зачем? Он давно обо мне забыл, да и разве можно войти в одну и ту же реку дважды?

Но внезапно, в первый день Нового Года, после очередного звонка от моих друзей, я слышу ту же трель мобильного телефона, но, даже ещё не зная, кто это, чувствую необъяснимое волнение и тревогу.

«ОН…»

Я тяжело вздыхаю и произношу привычное и скупое:

– Да…

– Здравствуйте, – громоподобно раздаётся мне в ответ. – Вы поздравили меня с Новым Годом. Мне очень приятно. Я вас тоже поздравляю. Только у меня были проблемы с телефоном, контакты потеряны, ваш номер не определился… КТО ВЫ?

Я не без горечи усмехаюсь… Он давно обо мне забыл и даже и не думал сохранять мой номер…

Но Он задал мне самый любимый мною вопрос, на который я до сих пор не знаю ответа: «кто я?»

– Теперь это уже не имеет никакого значения… – сухо отвечаю я.

– Так как же вас зовут?

– Неважно.

– Вам неудобно говорить?

– Мне удобно говорить… – произношу я, нервно вышагивая по комнате от двери до балкона и обратно.

Я не знаю, что ему сказать. Да и вообще: зачем мне ему что-то говорить? Я уже всё сказала. В том стихотворении, которое он, скорее всего, даже не потрудился прочитать. Но он настойчиво требует выдать ему моё имя.

– Алиса… – произношу я сквозь зубы.

– Что-то очень знакомое… А где мы встречались?

– Вы предлагали мне работу…

Он задумывается, видимо, перебирая всех, кому он когда-либо делал подобное предложение, и внезапно произносит:

– Так почему же мы не вместе?

Этот вопрос выводит меня из состояния равновесия. Меня бросает в дрожь… Снова. Всё – снова. Эти его волны. Его Сила. Страшная Сила, которая одновременно притягивает и отталкивает. От которой хочется бежать. Я разрываюсь между двумя разными «я» во мне. Почему мне так страшно?

КТО ОН?

– Я понял. Вам неудобно говорить. Давайте я перезвоню вам позже?

Я вспоминаю, что улетаю заграницу на две недели. На этот раз я лечу в Сирию, Ливан, Иорданию.

«Всё повторяется по кругу, – размышляю я. – В прошлый раз я тоже улетала. Только на Сейшелы.»

– Я улетаю… – выдыхаю я, безнадёжно глядя сквозь оконные стёкла вдаль.

– Я тоже улетаю… Когда вы возвращаетесь?

Я озвучиваю дату, не надеясь, что он мне перезвонит. И мы прощаемся.

* * *

Он перезванивает. Гораздо раньше. В тот момент, когда я пересекаю границу Сирии и Ливана, где-то в горах…

– Хорошо, когда вернётесь, позвоните мне, Алиса. Я помню вас…

* * *

Я возвращаюсь и должна ему позвонить. Только я… не в состоянии набрать его телефонный номер.

Мне страшно. И что ему говорить? О чём мне с ним говорить? КТО ОН? Что ему от меня нужно? Зачем он появился снова? Но я безумно хочу его увидеть. Меня к нему тянет. Как волну, набегающую на скалы, чтобы… разбиться…

И он звонит мне сам.

– Итак, когда мы встречаемся?

И вот я сижу напротив. У окна. Он – весь в белом. Я – в фиолетовом. Сколько ему лет? Он чертовски высок и дьявольски красив. На улице очень холодно. Я пытаюсь согреть руки – мне пришлось говорить по телефону, пока я шла пешком к его Дворцу от метро. Мне хочется, чтобы он сел рядом и согрел меня.

Он предлагает перейти на «ты». Я киваю.

Он курит. Одну за другой. Нервничает, но не показывает вида. Я – тоже.

Он беспрерывно говорит. Быстро, чётко, властно. Не позволяя произнести мне ни слова. Его голос – голос Мужчины. Резкий как нож. Нетерпящий никаких возражений. Безжалостно кромсающий тебя на части. Мне страшно. Он категоричен в своих высказываниях. И, кажется, сделай я хоть шаг влево или вправо от того, что он считает должным, нет, не шаг – всего лишь полшага, он убьёт меня. Он меня убьёт… Убьёт…

Мне хочется, чтобы он замолчал. Чтобы он подошёл ко мне. Сел рядом. И просто сказал: «Ты мне нравишься… Я хочу, чтобы ты осталась…»

Он смотрит на меня. Пронзительно. В упор. Так, что внутри меня всё съёживается. Я тоже смотрю на него. По-своему. Я вижу ауру. Это – потрясающе. Я ещё не встречала человека, у которого она была бы такой. Его чакры. Нижние три. Они фонтанируют энергией, как и мои – три верхние. Мы – два Треугольника. Разных. Мне не хватает того, что есть у него в избытке. А у него совсем нет той энергии, которая есть у меня. Его энергетика пробивает меня насквозь. Его внутренняя сила захлёстывает меня волнами. Я понимаю: он – сильнее и умнее меня. Намного. В другом. В том, в чём я – слаба. Я думаю о том, что будет после. Мне страшно.

– Ты нужна мне, – говорит он, подытоживая.

Я не могу произнести ни звука. Он нужен мне. Зачем-то. Я должна через что-то пройти. Вместе с ним. Так не бывает, чтобы всё повторялось дважды. Возможно, я ошибаюсь. Но меня тянет к нему. Как волну, набегающую на скалы, чтобы… разбиться… Я хочу быть с ним. Мне так не хватает Его Силы. Рядом.

Но я не в состоянии произнести ни звука. Я загипнотизирована им.

– Я понял. Вам нужно подумать… – снова переходя на «Вы», произносит он.

Мы прощаемся.

Я иду к метро, разрываясь между двумя своими «я». Что мне делать? Панический необъяснимый страх этого Мужчины в Белом ввергает меня в ужас. Почему я его так боюсь? Если он ко мне равнодушен, я буду у него просто работать. Не сможем работать вместе – значит, я уйду. Не убийца же он, в конце-то концов. Всё, что он мне предлагает – совместные командировки в Италию, которую я очень люблю, работа с итальянским языком, давно ставшим мне практически родным, – мне интересно. Само по себе. И…

Он мне нравится. Меня тянет к нему. Необъяснимо. Иррационально. Он – тот человек, который должен быть рядом. Тот Мужчина, которого я так давно искала. На этот раз я должна сказать ему «да», зажмуриться, шагнув страху навстречу, чтобы убедиться, что страх – лишь плод моего воображения, я должна победить его, иначе однажды он победит меня, и…

…И я звоню, чтобы сказать ему «да».

– Привет, Алис. Я перезвоню тебе чуть позже, хорошо?

Он перезванивает через полчаса.

Я хочу сказать ему «да».

– Здравствуйте… – говорю я, обращаясь к нему на «Вы» только потому, что мне страшно. Мне сложно сказать ему «ты».

Он мгновенно меняет интонацию и обращается ко мне на «Вы». Его голос режет меня без ножа. Он холоден, бесстрастен, циничен.

– Так что вы надумали?

Что-то внутри меня сжимается, съёживается. Я не могу произнести «да». Я произнесу это в конце разговора. Жуткая, невыносимая пауза. Я хочу, чтобы говорил он. Но он молчит. Потому что он уже всё мне сказал. Он хочет, чтобы это было МОЁ решение. Тогда я заставляю себя заговорить. Я спрашиваю первое, что приходит в голову:

– А почему… я?

Он начинает говорить что-то. Но я уже не слышу его слов. Я хочу закричать: «Замолчи! Пожалуйста, скажи, что ты просто хочешь, чтобы я была рядом. И я буду рядом. С тобой…»

Он говорит. Он беспрерывно говорит. Быстро, чётко, властно. Не позволяя произнести мне ни слова. Его голос – голос Мужчины, нетерпящий никаких возражений, безжалостно кромсающий меня на части. Он слишком категоричен в своих высказываниях. Мне страшно. Однажды он убьёт меня…

Сейчас я должна сказать ему «да» и…

…И я НЕ МОГУ сказать ему «да»!!! Какая-то часть во мне кричит: «Алиса! Остановись! Ты загоняешь себя в угол, из которого уже не сможешь выбраться! Ты сейчас – свободна, как птица. У тебя есть Время, которым ты можешь распоряжаться, как хочешь. А тебе надо дописать 3-ю часть Иной Реальности. Он отнимет у тебя время. Он откроет перед тобой все Двери в Земную Реальность, перекрыв тебе доступ к Иной. Ты не сможешь больше писать. А ещё тебе нужны деньги, которые ты сейчас зарабатываешь сама. И намного больше, чем предлагает тебе он. Ты хочешь сказать ему «да» только потому, что видишь в нём Мужчину. Но ты видишь, КАКОЙ это Мужчина? Он же Волк. Он – сильный и умный… Ты тоже стала Волчицей. Ты – сильная и умная. А ты уверенна, что сможешь быть такой, какой ОН хочет видеть тебя? Постоянно уступать ему во всём? Приносить себя в жертву? Разделить с ним его принципы? Ты слишком привыкла быть собой, такой, какая ты есть. Разве нет? А ещё ты – Иная. Ты живёшь одновременно в Двух Реальностях. В Иной Реальности ты – маленькая, хрупкая и слишком ранимая. Этот Человек, что он знает о тебе? Он же явно живёт только Земным. Кем он нарисовал тебя в своём воображении? Сможет ли он понять и принять тебя такой, какая ты есть? Ведь тебе нужно, чтобы ты была целостной, чтобы он понял и полюбил тебя. Ты же совсем его не знаешь. А если этого не произойдёт? Тогда ты потеряешь сразу всё… Сразу – ВСЁ… Ты потеряешь себя. Полшага влево, полшага вправо – и он убьёт тебя… ОН УБЬЁТ ТЕБЯ, Алиса… Неужели ты уже забыла о боли, через которую прошла? А сможешь ли ты ещё раз умереть? Сколько раз ты уже умирала? Сколько жизней ты прожила? Найдёшь ли ты в себе силы, чтобы воскреснуть снова?»

– Я больше не могу говорить, – произносит он. – Придут какие умные мысли в голову, позвони… те.

Я снова улетала. На этот раз в командировку в Венецию.

Вернувшись, я собралась духом, чтобы набрать его телефонный номер. Я звоню, чтобы сказать ему «нет».

Он не берёт трубку.

* * *

Я хочу быть с тобой

и не вижу причины быть рядом,

Мне так сложно сказать тебе

даже простейшее слово.

А тирады твои вновь обрушились

каменным градом…

Я звонила, чтоб просто услышать

твой голос снова.

Надышаться пред смертью —

прошу бесполезной отсрочки,

Ты смеёшься, мы знаем —

бессмысленно, глупо, как дети,

Чтобы что-то начать,

надо прежде расставить все точки,

Но заранее ясно,

что будет звучать в ответе.

Это – бег от решений вдоль неба

по тоненькой кромке,

Лоскутками поступков из прошлого

соткана карма,

Мой закат так похож на смятенье

в мучительной ломке —

Я вступаю под своды

последнего в жизни храма.

Глава 4

декабрь 1987, Москва

Мы спускаемся с мамой в метро по эскалатору, поворачиваем направо. Ждём поезда, тот приезжает, и мы заходим в вагон. Народу очень много, но нам надо проехать всего одну остановку. Всего одну.

Мы выходим на неизвестной мне станции. Я пытаюсь прочитать её название, но тщетно – всё окутывает туман.

Как он проник сюда, под землю, в метро?

Туман сгущается. Мы идём к выходу. Почему здесь так много людей? Целое столпотворение перед эскалатором. Я не вижу их из-за тумана, но постоянно чувствую рядом, – они, как и мы с мамой, медленно продвигаются к выходу.

Мама делает шаг в туман и растворяется в нём. Я пытаюсь шагнуть за ней следом, но упираюсь в людей – они сомкнулись вокруг меня плотным кольцом, и я не могу пройти. Я пытаюсь раздвинуть их руками, но у меня ничего не получается. Люди на моих глазах превращаются в каменную стену. Я стучу в неё своими детскими кулачками, пытаюсь сдвинуть её с места, но силы не равны.

Я понимаю, что с каждым мгновением мама – всё дальше и дальше. Она уходит, и я не могу её остановить. Я теряю её.

– Нет, мама! Не оставляй меня здесь одну!!! Нет!!!

Панический страх безысходности… Чувство неизбежности того, что вот-вот произойдёт…

– Мама! Ма-ма-ааа!!!

Мама просыпается от моего крика.

– Алиса… Что с тобой происходит? – спрашивает она меня с печалью.

– Ты уходишь… Я не хочу, чтобы ты уходила…

– Алиса, посмотри же, я – здесь! Я никуда от тебя не ухожу…

– Нет, – плачу я, – я знаю, что ты – уже не совсем здесь…

– Тебе снятся плохие сны?

– Они мне не снятся, они скоро сбудутся!!! А я не хочу, чтобы они сбывались! Я хочу, чтобы ты осталась живой…

Я плачу, обнимая свою подушку, как единственного молчаливого друга, который никогда со мной не спорит.

– Алиса, ты пугаешь меня… После того, как ты… умерла в сентябре, ты вернулась другой… Посмотри же, я – здесь, я жива! Я не собираюсь умирать…

– Ты не веришь мне!!! Почему ты не веришь мне?! Почему ты не пойдёшь к врачу?

– Потому что у меня ничего не болит. Твой страх не имеет никаких реальных причин. Он – всего лишь плод твоего воображения. Ты не должна верить своим снам, Алиса, даже если они иногда сбываются. Сны обманчивы. Рано или поздно они всё равно обманут тебя. Не сон должен управлять тобой, а ты – сном.

* * *

февраль 2011, Москва

Я заезжаю к знакомому барду и композитору, чтобы забрать у него файлы с записью моих песен. Мы заходим в его комнату, и пока он занимается их копированием на флэшку, я медленно окидываю взглядом помещение и внезапно замираю.

– Что это? – невольно вырывается у меня.

– Я рисую… – как-то смущённо произносит композитор.

– Это твои картины? – удивляюсь я.

Он кивает.

Картины размещены на полках у окна. Их много. На них, на всех, – чёрный город. Чёрные дома. Маленькие слепые окна. Серый туман. Это город, который до боли мне знаком. Мой любимый город. Город на Воде.

– Венеция… – произносит он, будто считывая мои мысли.

– Ты там был?

– Нет, никогда…

– А почему он – чёрный?

Композитор пожимает плечами. Я подхожу ближе и разглядываю картины:

– Я только что оттуда из командировки… Венеция – мой самый любимый город. Я была там несчётное количество раз.

– По работе?

– И по работе. И сама по себе. В этом городе есть нечто магическое, что заставляет меня возвращаться в него снова и снова.

– В Венецию надо ехать с любимым человеком, Алиса. А не в командировку.

– Представь себе, я тоже так думала. Но итальянец, директор фабрики, с которым мы общаемся по работе, узнав, что я обожаю Венецию, сказал, что Венеция в Италии считается несчастливым городом именно для влюблённых, она приносит вечную разлуку. Он привёл мне массу примеров из своей собственной жизни и из жизни его друзей, когда после поездки расторгались помолвки, а одна девушка вообще умерла…

– Видимо, поэтому, Алиса, я и рисую Венецию чёрной, – смеётся композитор.

– Знаешь, мне снился странный сон. Наверное, год назад. Как меня хоронят. В Венеции. Я совсем забыла про него. И вспомнила, когда сейчас во время последней командировки гуляла по Сан Марко. Я подошла к пристани и увидела лодку, которая отчаливала от берега. Прямо как в том сне…

– Так тебя похоронят в Венеции?!

– Не знаю… Было раннее утро. Похоже, весна. И туманная дымка. В лодке находилось всего два человека – сам лодочник и Человек в Чёрном. С седыми, практически белыми, волосами… Они везли моё тело. Или прах. Не знаю, мне было страшно заглянуть внутрь лодки. Они ехали на противоположный остров. Я даже не знаю, что это за остров. Я на нём никогда не бывала.

– Ну и КТО ОН, твой Чёрный Человек?

– Не знаю… – тяжело вздыхаю я, пожимая плечами.

– Но точно не я, – улыбается композитор. – Да забей ты на этот сон. Мало ли, что приснится? Хочешь, я тебе Венецию нарисую?

– Нарисуй…

Я возвращаюсь домой на метро, погружаясь в сон. Внезапно, словно проливным дождём, на меня обрушиваются строчки. Я привычно достаю мобильный телефон и набиваю их смс-кой, которую сохраню в черновиках:

...

«Нарисуй мне Венецию – город, столь похожий на сердце поэта, мизансцену Сил Тьмы и Сил Света, чей извечен по душам здесь голод. Нарисуй, как любовь вновь танцует там, где мы – навсегда уже – вместе, где гонец нежеланных известий не отравит твоих поцелуев. Нарисуй лабиринт узких улиц со ступеньками – в мутную воду, где в улыбках дождливой погоды не смолкает паломников улей. Нарисуй мне ночную Сан-Марко в фонарях – светлячками надежды, всё случится меж нами и прежде, чем нам станет кого-то вдруг жалко. Нарисуй же набросками – остов сна последней моей летаргии, в нём нетленный туман ностальгии обнимает таинственный остров…»

Я знаю, что пишу этот стих совсем не композитору, а кому-то другому. Возможно, Человеку в Чёрном, которого я пока ещё не встретила. Или встретила, но не поняла, что это ОН? В последнем четверостишии я спотыкаюсь. Спотыкаюсь о вторую строчку. Я пытаюсь её переделать, но у меня не получается. Я ещё не понимаю до конца, о чём пишу, особенно в последнем куплете. Но так часто бывает со мной. Разгадка рано или поздно обязательно приходит. Это только вопрос времени.

* * *

Я возвращаюсь домой поздно вечером. Таинственный незнакомец в Белом так и не позвонил. Всё разрешилось само собой. Нет – так нет.

«НЕ ОН…» – не без грусти выдыхаю я и…

И бросаю взгляд на подоконник.

На подоконнике лежат три книги, которые я подписала ему ещё давно, но почему-то так и не осмелилась подарить во время нашей последней встречи. Одна из книг – «Игра в Иную Реальность», часть 1-ая. Я не хочу с ним встречаться. Он уже всё мне сказал своим молчанием. Но каждое незавершенное действие должно быть завершено. Поэтому я решаюсь отвезти книги в его Дворец в субботу и передать ему через охранника.

Я пишу лаконичное письмо, в котором нет ничего, кроме невидимой силы притяжения – с одной стороны, и моего подсознательного «рационализма» – с другой. Мне хочется, чтобы он понял меня, и, будучи сильнее, разрушил стену страха. Если… Что, собственно, я теперь теряю после его молчаливого «нет»? Ровным счётом ничего. Я запечатываю письмо в конверт и кладу в пакет с книжками.

Выспавшись всласть, где-то в обед я направляюсь в его Дворец.

Чем ближе я подхожу к Дворцу, тем сильнее чувствую, что Он – там. Я могла бы развернуться и поехать обратно. Но меня тянет к нему. Необъяснимо. Иррационально. Как волну, набегающую на скалы, чтобы… разбиться…

Я поднимаюсь по ступенькам, открываю дверь, здороваюсь с охранником и прошу передать мой скромный презент по назначению.

– А он только что приехал. Как вас представить?

«Он здесь, вот чёрт!» – мысленно выругиваюсь я, и волна панического страха чего-то неизбежного, неминуемого, что вот-вот должно произойти, накрывает меня с головой.

– Алиса, – пытаясь сохранить внешнее спокойствие, произношу я.

Я открываю дверь. Он сидит за столом у окна. Смотрит на меня и едва сдерживает свой дьявольский смех.

– Привезла вам подарок.

– Книжки?

Я киваю, кладу пакет на стол и сажусь напротив.

– А я только что вернулся. Летал… Ну что надумала?

В пакете – книжки и письмо. Письмо, которое уже написано после того, как я сказала ему «нет». «Игра в Иную Реальность», которую ему, конечно же, не следует читать, если бы я сказала «да».

Он сидит напротив. Весь в белом. Он чертовски высок и дьявольски красив. Дьявольски…

– Я не хочу говорить вам «нет» и… не могу сказать «да», – с трудом выговаривая каждое слово, выдыхаю я.

Он смотрит на меня. Он пронзает меня насквозь своим взглядом. Своей энергетикой. Я хочу быть с ним. Меня тянет к нему…

– Потому что тебе нужно свободное время?

– И время… И деньги… Зачем мне терять то, что я имею?.. Ради чего?..

Я ведь знаю, что он читал мои стихи. Меня не трудно найти в Интернете. Но я несу какую-то чушь. Ту самую, которую выдаёт мне некая часть моего «рационального» Подсознания. Она, эта часть во мне, не хочет, чтобы я испытала боль. Она защищает меня.

Защищает… Почему? От чего? Что он может сделать мне? Откуда этот панический страх?

– Я понял, – произносит он с улыбкой.

– Ну… я пойду…

Мы встаём и подходим к двери. Я приоткрываю дверь левой рукой, в то время как он протягивает мне правую руку на прощание. Я прикасаюсь к его пальцам и…

Он разворачивает меня к себе лицом, мои руки тянутся к его шее, пальцы впиваются в его седые, практически белые, волосы… Я закрываю глаза. Одна часть во мне – Волчица! – безумно хочет этой земной любви.

Другая же часть, Девочка, судорожно пытается найти хоть какую-нибудь причину, чтобы… Внезапно я вспоминаю одну небольшую деталь, касающуюся моего нижнего белья, которая не имела бы ровным счётом никакого значения в данной ситуации, если бы на его месте находился любой другой мужчина. Но ОН… Он слишком категоричен в своих высказываниях… Полшага влево… Полшага вправо – … Если бы я знала, что сегодня мы встретимся, я бы надела самое красивое и дорогое из того, что у меня есть… Он решит, что я его не достойна… Он не простит мне этого… ОН УБЬЁТ МЕНЯ…

– Нет!!! Не сейчас, пожалуйста!!!

– Разве ты не этого хотела?

Я разворачиваюсь лицом к двери. И разрываюсь на части. Он садится за стол за моей спиной.

– Что не так? – спрашивает он. – Ты обиделась?

Я не знаю, что ему ответить… Как объяснить, что я его панически боюсь… И столь же панически я боюсь его потерять… Боюсь, что мы больше никогда не будем вместе… А я так хочу, чтобы он остался в моей жизни… Чтобы он стал ИМ…

Мне хочется провалиться сквозь землю. Исчезнуть. Стереть этот фрагмент из Скрижалей. Переписать заново. Иначе. Раз и навсегда.

Я прощаюсь и ухожу прочь.

КТО ОН?

* * *

Воланд носит белые одежды

И, тасуя карты на столе,

Выглядит святым и безмятежным,

Будто бы не ведает о Зле…

В разговоре – явно прятал скуку,

Он прекрасен… Словно солнца луч,

Протянул мне на прощанье руку

У дверей, им запертых на ключ…

Прикоснулась к пальцам без надежды —

Разве звёзды зажигают… днём?..

Воланд носит белые одежды…

Я не знала ничего о нем…

Глава 5

март 1988, Москва

Я просыпаюсь посреди ночи. Внезапно. Будто кто-то разбудил меня. Открываю глаза и медленно привыкаю к темноте. Слышу дыхание спящей мамы. Она только что вернулась из больницы после операции. А мне купили маленькую софу, и теперь мы спим друг напротив друга на разных кроватях в нашей маленькой комнатке, похожей, скорее, на монастырскую келью. После смерти папы мы живём у бабушки и дедушки – маминых родителей, с которыми она не очень ладит.

Внезапно меня охватывает панический страх. Я слышу, как кто-то открывает дверь в квартиру. Скрипят половицы в большой комнате. Этот кто-то тихо и медленно подходит всё ближе и ближе. К нашей комнате. Мне страшно. Страх буквально парализует меня, мне хочется закричать, но я не имею права будить маму. Бабушка и дедушка спят в комнате напротив. Я слышу их равномерное похрапывание. Кто здесь? Воры? Но что у нас воровать? Мы живём очень бедно. Самая большая ценность здесь – моё пианино. После смерти папы мама отдала меня в музыкальную школу и купила пианино. Я хотела играть на скрипке и на флейте, как прадедушка. Мне сказали, что он был очень известным человеком в Москве, флейтистом в Большом театре, дружил с Булгаковым, и даже существует семейная легенда, что Маргарита и Гелла, родные сёстры моей французской бабушки (папиной мамы – его дочери) послужили прототипами героев «Мастера и Маргариты»…

Шаги приближаются.

Я смотрю на закрытую дверь в нашу комнату. Мне хочется зажмуриться и с головой укрыться одеялом. Я знаю, что сейчас дверь начнёт медленно открываться. Этот пришелец идёт ко мне… Или за мной? Или… за мамой???

Моё сердце бешено колотится. Руки леденеют. Я не могу пошевелиться. Я вспоминаю мамины слова: «Лучший способ прогнать страх – шагнуть ему навстречу и…»

Дверь начинает медленно открываться…

«И убедиться на собственном опыте, что…»

Дверь открывается до конца… Настежь…

«Призраков не существует, Алиса…»

Мои глаза расширяются от ужаса – я вижу призрака! Это призрак бабушкиной родной сестры. Она медленно вплывает в нашу комнату. В её глазах – пустота.

Отсутствующий взгляд. Будто она не видит ничего перед собой, смотря куда-то вдаль.

Она похожа на туманную дымку. В её руках – свеча. Она в длинной прозрачной ночной рубашке. Она делает шаг ко мне и…

…останавливается. Смотрит на меня в упор. Кажется, она заметила, что я не сплю. Потом она переводит взгляд на спящую маму.

Загипнотизированная страхом, я не могу закрыть глаз.

Бабушкина сестра подходит к маме, останавливаясь в полуметровом проходе между нашими кроватями. И долго стоит над ней. Со свечой в руке.

Потом она возвращается к двери. Оборачивается. Смотрит на меня. Качает головой. И медленно плывёт прочь.

Дверь закрывается. Я слышу, как она уходит из квартиры.

Утром я собираюсь в школу. Мама уже проснулась. Но она пока ещё почти не встаёт, в основном – лежит. В комнату заходит бабушка и спрашивает, сколько у меня сегодня уроков.

Внезапно для себя самой я произношу ей в ответ:

– Твоя сестра умерла…

– Что с тобой, Алиса? – удивлённо восклицает мама. – Как ты можешь такое говорить?!

– Она умерла сегодня ночью… Ближе к утру… – констатирую я.

Бабушка на миг замирает, а потом произносит:

– Вчера утром ей сделали операцию. Я звонила вечером в больницу. Операция прошла успешно… Почему ты так говоришь, Алиса?

– Она приходила сегодня ночью. Прощаться…

Мама и бабушка переглядываются между собой. Мама тяжело вздыхает. Она считает, что я сошла с ума. Она не верит мне. Слёзы появляются на моих глазах. Мама пытается меня успокоить:

– Ты спала, Алиса… Это был сон, просто сон…

Бабушка молча выходит из комнаты. Мы слышим, как она звонит в больницу, спрашивает про сестру. Потом вешает трубку, возвращается к нам, долго молчит. Мама вопросительно смотрит на неё.

– Умерла… сегодня… в пять утра… тромб…

* * *

февраль 2011, Москва

Он не звонит. Звонит композитор.

– Алис, я нарисовал тебе Венецию… Ты будешь в Открытом Литературном Клубе? Я привезу её туда, да?

Я теперь всё чаще и чаще появляюсь в «свете» – на различных литературных мероприятиях.

Я приезжаю в Открытый Литературный Клуб и выхожу на сцену. И читаю им стихи, посвящённые Воланду. Кто-то кричит «браво».

Композитор передаёт мне картину. Чёрные дома и чёрная лодка. И туман. Туман, обволакивающий город, не оставляющий надежды…

Я возвращаюсь домой. Пытаюсь отыскать место, куда её повесить. Все стены в квартире уже завешаны моими собственными картинами, за исключением… одной… Я останавливаюсь у неё, самой большой, огромной, единственно – не моей. Я так давно купила эту картину, что совершенно забыла о её существовании. Да и она настолько гармонично вписана в интерьер, что сливается с ним, не привлекая к себе внимания…

Я смотрю на неё, висящую прямо над моей кроватью – Венеция… Раннее-раннее утро… В туманной дымке… Вид на Сан Марко со стороны того острова, который напротив… Куда меня отвозит лодочник и Человек в Чёрном…

Я непроизвольно вздрагиваю…

КТО ОН?

Я ставлю картину Чёрной Венеции на полку в стеллаж рядом с моими книжками.

Я думаю о Воланде… Он не звонит… Меня тянет к нему… Безумно Иррационально… Я хочу быть с ним… Он нужен мне… Зачем-то… И я панически его боюсь Почему? Что он может мне сделать?

Я вспоминаю слова мамы: «Лучший способ прогнать страх – шагнуть ему навстречу и убедиться на собственном опыте, что он – лишь плод твоего воображения…»

Если я не смогу победить страх, однажды он победит меня… В субботу я поступила неправильно… Он не сделал мне ничего плохого… Я обидела его… Мне надо как-то загладить своё ужасное поведение… Я не хочу его терять…

Я заставляю себя переступить через свой страх. Нет, я не в состоянии набрать его телефонный номер.… Его грубый голос… Высокомерный тон Голос, режущий, как нож, безжалостно кромсающий тебя на части… Нет, я не могу ему позвонить… Я боюсь его голоса… Он может убить меня…

Я пишу ему смс-ку… Так проще… Так проще сказать то, что ты не в состоянии произнести вслух…

Мне хочется написать ему что-то очень-очень доброе, нежное, чтобы он понял – я хочу быть с ним… рядом… Чтобы он простил меня…

К тому же… я испачкала его наибелейший свитер своей помадой… Не специально…

И я пишу ему… Обращаясь «на ты»… Я прошу у него прощения… И за свитер… И за всё остальное… Я хочу побыть с ним наедине… Уехать куда-нибудь… Внезапно я вспоминаю про Венецию, где знаю каждый мостик, каждую узкую улочку, где я – как дома… Хочешь, я покажу тебе Венецию? Мой самый любимый город? Ты никогда не видел её такой…

Когда смотрю на стаи голубей,

Я вижу мостиков – зовущие вдаль – лица

И маски – незнакомых мне – людей,

И улиц – узких, шумных – вереницы.

Дай руку мне, тебя я проведу

В тот Город, где оставила когда-то

Я часть своей Души, и где найду

Последнюю – в страницах жизни – дату…

Хрупка я, как муранское стекло,

Созвучная с напевом гондольера,

Я прихожу к причалу на поклон

И замираю сердцем суевера —

Я помню сон: в тумане на заре

Всплеск вёсел предвещал плохие вести…

Забудь! Ещё не в этом феврале —

Мы не бродили там с тобою вместе,

Где карнавалом – каждый божий день,

Где каждый дом – ласкается волною…

Я завещаю Город На Воде

Хранить тебе, как был храним он мною…

Я со страхом отправляю ему смс-ку. Он ничего не отвечает…

На следующий день, во вторник, мне звонят из союза писателей и просят приехать к 16.00. Я не понимаю, зачем… Говорят, будет объявление итогов 1-го международного конкурса «Литературный Олимп». Я совсем забыла, что год назад подала на него 1-ую часть «Иной Реальности», но приезжаю без какой-либо надежды и вхожу в переполненный номинантами зал. Меня вызывают как победителя в номинации «Проза»… На шею вешают медаль «Литературный Олимп»… Я не верю происходящему… Я плачу.

Возвращаясь домой, я пишу друзьям смс-ку о своей первой победе в литературе… Все поздравляют меня в ответ… Он молчит…

«НЕ ОН…» – тяжело вздыхаю я, нервно закусывая губы.

Утром в среду я выезжаю на работу на машине. Я работаю далеко от Москвы, добраться туда можно исключительно на собственном автотранспорте. Выезжая на МКАД, я слышу трель мобильного телефона. Одной рукой держась за руль, второй судорожно выискивая телефон в сумке, я чувствую тот самый, необъяснимый, панический страх. Чего-то неизбежного, что вот-вот должно произойти.

Я смотрю на телефон звонящего – ОН… Я улыбаюсь. Он не забыл меня, он звонит, чтобы поздравить со вчерашней наградой…

– Привет… – я буквально заставляю себя произнести это слово вместо «Здравствуйте», одновременно пытаясь не выдать каких-либо из переполняющих меня чувств.

– Привет, – громогласно и как-то устрашающе гремит в ответ. – Ты не имеешь права мне писать. Ты больше никогда ничего мне не напишешь. Ты поняла меня?! Если так хочется что-то сказать, звони. Ты хорошо услышала, что я сейчас тебе сказал?!

– Да, – выдавливаю я из себя…

Всё, что он говорил после, даже не поздравив меня со вчерашним, о какой-то книге, которую нужно написать его друзьям про начало 90-х, я уже не слышала. Почему я не повесила трубку сразу? Не знаю. Возможно, потому что мама учила меня быть вежливой.

Когда разговор, представляющий из себя, скорее, его монолог, наконец-то, закончился, я остановила машину на обочине. И положила голову на руль.

Что ты знаешь обо мне, чтобы говорить со мной ТАК?! Как говорят высокомерные «умудрённые жизнью» Короли с малолетними девочками, у которых в голове нет ничего, кроме… и которые ещё не прошли в своей жизни через то, через что прошла я… Ты считаешь меня какой-то там поэтесской и предлагаешь в качестве великого одолжения написать книгу про бандитские разборки 90-х…

Извини, я не люблю одолжений… И не пишу на заказ… Однажды я стану Королевой… Поэтов И ты поймёшь, как глубоко ты заблуждался.

Я никогда больше не позволю тебе разговаривать со мной ТАК.

Кем бы ты ни был…

* * *

С годами реже говоришь «Люблю»,

Да и вообще…

Говоришь – реже…

И всё сложнее кораблю

Причалить к гавани,

И, вроде, всё – те же

Карты

С маршрутами

Столь хорошо известного всем

Плаванья…

Раньше —

Была смелее, теперь – страшно

Набрать простые цифры телефонного номера,

Чтобы услышать в ответ

Вместо: «Привет, Саша!» —

«Ты позвонила

НЕ

вовремя!!!»

Резким и властным голосом

вОрона…

С годами привычнее полосы

Чёрные,

И я откладываю телефон

В сторону,

В сторону!

В сторону!!! —

Я не смею тебя отвлекать…

Мне, конечно же, хочется…

C тобой погулять…

Например, по Арбату…

А ты никогда,

Никогда уже не станешь мне

Братом…

Забрось те книжки на верхнюю полку…

Что толку

В них?

С годами проще ничего не знать

О сердце раненном…

Я сделала что-то,

Чего не случалось со мною

Ранее…

Я буду о тебе читать

Со сцены зала,

Под вспышки фото

И в анфас, и в профиль…

Мне кажется, я всё тебе уже сказала

В ту субботу,

Где чашка не предложенного кофе

Расколота…

И всё сложнее, знаешь, кораблю…

С годами реже говоришь «Люблю»

И понимаешь, что молчанье —

Глава 6

декабрь 1988, Москва

По вечерам перед сном я захожу к маме. Её только что в очередной раз выписали из больницы, и теперь она обосновалась в большой комнате, а я сплю у себя одна. Мама почти совсем не встаёт. К ней каждый день приходит врач и колет наркотики, но и они уже не помогают – она говорит, что больше не в состоянии терпеть бесконечную адскую боль во всём теле. И мне больно смотреть в её огромные бездонные чёрные глаза, которые раньше были карими.

Все говорят мне, что она скоро поправится. Я хочу им верить на уровне Сознания, но моё Подсознание уже давно знает правду.

– А ты пишешь стихи, Алиса? – внезапно спрашивает мама.

Я молча киваю. Я не хочу её огорчать, помня о том дне, когда она запретила мне писать, но я не способна врать ей.

– Прочитай мне, что ты написала, последнее, – отрешённо просит она.

Я иду в свою комнату и возвращаюсь с листочком, сажусь рядом с ней на кровати и молчу.

– Прочитай, – спокойно говорит она. – Я не буду тебя ругать…

– Я написала про похороны папы…

– Но ведь ты на них не была, – таким же ровным голосом произносит мама.

– Я не сама пишу стихи… Они ко мне приходят…

– А тебе когда-нибудь снился папа?

– Нет…

Он умер, когда ему было 36, а мне 4. Я почти совсем его не помню. Всего пара фрагментов из детства, очень туманно. Вот мы на даче, обедаем. Бабушка разливает суп по тарелкам. Папа говорит, что хорошо бы сорвать зелени с грядки. Я бегу в «огород». Пока собираю, мою, возвращаюсь за стол, папа уже всё съел, а я так старалась… Потом мы идём в лес и играем в «шишко-стрелялки». Потом возвращаемся, и я «прыгаю» у него на животе, мама говорит, что папе больно, а мне весело.

До его смерти я ходила в детский сад на пятидневку. Возможно, поэтому совсем ничего больше не вспоминается.

Папа часто уезжал в длительные командировки по работе заграницу. Он был разведчиком и даже встречался лично с Андроповым. Это я узнаю уже после его смерти. Мы будем смотреть с мамой «17 мгновений весны», она скажет: «Твой папа был как Штирлиц». У меня сохранились его письма мне и маме из последней командировки в Америку.

Потом помню, что долго его не вижу, и он не приезжает. Периодически спрашиваю маму, где он. Однажды мы идём с ней домой, и она произносит: «Папа умер, он больше никогда не придёт». Я начинаю смеяться. Мама ужасается, спрашивает, почему я смеюсь. Я отвечаю: «Мама, люди же никогда не умирают…»

Мама говорит, что его последние слова были обо мне. Он сказал, что я умру, и как я умру, и чтобы мама меня спасла. Мама считала, что он бредил. Но когда через семь лет после его смерти и практически в день его рождения я действительно умерла, неужели она так и не поверила в то, что будущее можно увидеть? И не просто увидеть, а… изменить…

Он умер внезапно, незадолго до того, как мы втроём собирались уехать на несколько лет в другую страну. Все родственники считают, что его отравили «долгоиграющим» ядом. Я знаю, что это действительно так. Да и те, кто работал с ним в последней командировке, скоропостижно скончались после возвращения в тот же год, и их смерти окутаны легендами.

У меня мало его фотографий. В детстве я была очень похожа на него.

– Он приснился мне сегодня… – спокойным голосом произносит мама, видимо, прокручивая сон на внутреннем экране. – Будто у нас снова свадьба…

– Ты говорила мне, что сны обманчивы, и им нельзя верить…

– Ладно, читай.

И я читаю ей это стихотворение. Единственное, которое позже уцелеет из самых чёрных стихов, написанных мною с того момента до 1993 года. Тогда, в 1993-ем, перечитывая его, я вдруг обращу внимание на последние две пророческие строчки. А сейчас я просто читаю то, что услышала и записала, не вникая в смысл.

Пахнет свежею землёю,

Пахнет смертью и цветами,

А душа твоя – на воле,

Но в душе ты будешь с нами.

Пахнет чёрною печалью,

И слезами, и тоскою,

Ты – не здесь, я это знаю,

Но я знаю: ты – со мною.

Пахнет залпом из орудий,

Пахнет серою шинелью,

А тот холмик будет, будет

Вновь усыпан вечной елью…

Мама выслушивает молча. И долго, так же молча, смотрит куда-то вдаль. Потом вдруг произносит:

– Принеси мне ножницы.

Я иду за ножницами и возвращаюсь. Молча протягиваю ей. Она отстригает локон своих, совсем редких – оставшихся после химии, волос, и протягивает мне.

– Возьми…

– Зачем? – удивляюсь я.

На уровне Сознания я всё ещё отказываюсь верить в то, что мои сны сбудутся…

– Потом поймёшь… А ты хоть чуть-чуть на меня похожа?

– Конечно… Твоя боль скоро пройдёт. Високосный год уже заканчивается. Тебе осталось совсем чуть-чуть потерпеть, мам…

* * *

февраль – август 2011, Москва, Греция, Москва

Он больше не звонил… Жаль…

Я собираюсь силами и, наконец-то, сажусь за 3-ю часть Иной Реальности. Я пишу её по ночам, потому что днём работаю. На каждую главу уходит по несколько ночей. Как только появляется новая, я выкладываю её на стихи. ру Это сильно стимулирует, потому что ты понимаешь, что кто-то, пусть и немногие, ждут продолжения, и ты не имеешь права бросить свой труд, остановившись посередине. Я знаю, если не допишу книгу сейчас, я уже никогда её не допишу… и взорвусь изнутри. Я исчезаю из мира, находясь в невидимом человеческому глазу Потоке, которому принадлежу всецело, и который ведёт меня.

24 апреля вечером я, наконец-то, ставлю точку и облегчённо вздыхаю. Всё, что я могла сказать миру, – сказано. Мне кажется, я писала эту книгу всю свою жизнь…

И практически сразу же я получаю автоматическое сообщение от сайта, где размещено моё прошлогоднее резюме, что ОН просматривал его снова.

Снова… Всё – снова… Эти его волны. Они притягивают и отталкивают одновременно, вызывая панический страх где-то внутри меня.

Страх чего, Алиса? Почему ты так боишься этого человека? Что он может сделать с тобой?

Во мне звучат слова мамы: «Если ты не победишь свой страх, однажды он победит тебя… Ты должна шагнуть ему навстречу…»

Но я не могу… Я не могу ему позвонить… Мне слишком страшно… услышать его резкий, как нож, голос, безжалостно кромсающий меня на части.

Он не сохранил мой номер телефона в памяти своего. Я позвоню и услышу громоподобное: «КТО ВЫ?»

Что я ему скажу? Я уже давно всё сказала… Я хочу быть с ним… Меня тянет к нему, как волну, набегающую на скалы, чтобы… разбиться…

Он много раз смотрит моё резюме. И… исчезает…

* * *

Летом, параллельно с «Иной Реальностью», теперь уже в 3-х томах, на которую выстроилась огромная очередь из желающих её приобрести, я издаю книжку «Случайные стихи». В ней три части. Последняя – стихи, написанные Ему. Я называю эту часть «Воланду».

Раньше я оформляла обложки собственными картинами, но почему-то на этот раз ищу фотографию, перебирая громаднейший архив «зарубежных», – я объехала около 50 стран.

И дохожу до последней командировки в Венецию. Сердце начинает усиленно биться – фотография на пристани Сан Марко. Безоблачное небо. Вид на неизвестный мне остров. И… лодка, отплывающая от берега, с лодочником…

Я долго смотрю на фотографию и вспоминаю, что стих «Химера» о том давнем сне про похороны в Венеции, находится именно в этой книге.

Мы делаем обложку с Викой, верстальщицей, и я прошу её добавить сверху улетающую бабочку… Символ души и бесконечности…

Одновременно и буквально из ниоткуда в моей жизни материализуется телевидение. Меня приглашают на четыре передачи на разные телеканалы. Абсолютно бесплатно и совершенно неожиданно.

И так же неожиданно мне звонит Натэла:

– Пора, телезвезда… Обновляй резюме… Ждать больше не нужно…

Я не спрашиваю её ни о чём, послушно захожу на сайт, где резюме уже сто лет как не обновлялось… И зачем-то, в списке компаний-работодателей, нахожу Его и захожу к Нему на страницу вакансий… И вижу… ту самую, только со «свежей» датой публикации…

«Ты должна победить свой страх, Алиса, иначе…» – звучит у меня в голове.

Я нажимаю на кнопку «отправить резюме работодателю», и…

Он перезванивает мне…

Дрожащими пальцами я беру телефон в руку.

– Здравствуйте, Алиса… – произносит он холодно и мрачно. – Всё – то же… по деньгам, по условиям… Да и ещё, я забыл тогда предупредить: больничный не оплачивается. И отпуск – исключительно в августе.

– Я поняла, – произношу я ровным голосом, в то время как сердце вот-вот превысит максимально допустимое количество ударов в минуту.

– Если вам это интересно, можем встретиться и обсудить детали, – бросает он грубо и абсолютно безразличным тоном.

Я уже хочу сказать «Да», как… Боже!!! Какой ужас!!! Внезапно я вспоминаю, что завтра…

– Я завтра улетаю… в Грецию… Вернусь через две недели… В пятницу… Утром… Могу приехать к вам в ту же пятницу вечером…

– В понедельник… До встречи, – сухо отвечает он и кладёт трубку.

Я еду в Грецию. Абсолютно счастливой. Когда в последний раз я чувствовала себя счастливым человеком? Не помню… Чернейшие полосы моей жизни с постоянными трагическими поворотами судьбы превратили меня в замкнутое существо, обросшее многослойным панцирем и вечно ожидающее внезапного удара из-за спины.

Но сейчас я была счастлива! Да! Потому что ОН будет рядом! Я так долго Его ждала! Возможно, я буду с Ним просто работать, но я смогу Его видеть… Меня тянет к Нему, необъяснимо, иррационально… Как волну, набегающую на скалы, чтобы Почему «разбиться», Алиса? Твой страх – родом из детства. Предчувствия разлуки с теми, кого ты так любила, оставили неизгладимый след в твоей памяти. Памяти прошлого. Но сейчас всё будет иначе. Ты уже шагнула своему страху навстречу. И ты встретишься с Ним, когда вернёшься…

Скоро-скоро всё изменится,

Старый мир сгорит дотла,

Подготовлена поленница,

Даль небесная светла.

Змеевидной шкуркой сброшено

Всё, что было здесь со мной.

Забери меня, хороший мой,

Океанскою волной.

Пусть горит всё синим пламенем,

Мне совсем уже не жаль,

Что, навылет словом раненной,

Похоронена в февраль.

Я, корнями в небо вросшая,

Не привязана к земле.

Забери меня, хороший мой,

Станем звёздами во мгле.

Как в затишье перед грозами,

Грозно тикают часы,

Но пронизан воздух грёзами

Новой взлётной полосы…

Я не понимаю, о чём пишу в последнем четверостишье. Но не обращаю на это внимания.

Во время экскурсии по монастырям я почему-то останавливаюсь у иконы Святого Георгия Победоносца. Почему-то, совершенно необъяснимо, во мне возникает непреодолимое желание купить эту икону Ему в подарок. Я знаю, знаю, да, именно знаю, что однажды Святой Георгий поможет Ему.

Уже возвращаясь в Москву, я вспоминаю, что Он позвонил мне в январе, когда я пересекала границу Ливана и Сирии, и экскурсовод рассказывал нам о Святом Георгии.

«Что между ними общего? Почему Святой Георгий?» – размышляю я и не нахожу ответа. Но ответ обязательно придёт. Когда-нибудь. Позже.

Я возвращаюсь, счастливая и отдохнувшая, чтобы начать очередной этап своего Пути.

В понедельник где-то в обед звоню Ему с работы, чтобы уточнить время, в которое заеду вечером, и…

Он не подходит к телефону…

Я сажусь на скамейку у здания офиса. Мне звонит Натэла:

– Завтра в 11.00 у тебя собеседование с немецким представительством.

– Ок, – выдыхаю я обречённо.

Через час Он перезванивает. Я чуть ли не подпрыгиваю в кресле, но спокойным голосом произношу привычное:

– Да…

– КТО ВЫ? – громогласно гремит мне в ухо.

Я закрываю глаза. Я не знаю, что Ему ответить…

– Мы договаривались, что я сегодня подъеду к вам… по поводу работы.

Он молчит. Он давно обо мне абыл и явно не понимает, с кем сейчас разговаривает.

– Меня нет в офисе…

– Хорошо, – спокойно отвечаю я. – Когда появитесь, сообщите, я подъеду. И кладу трубку.

На следующий день я подписываю контракт с немецким представительством.

Может быть, Он мне всего лишь… снится? И Его не существует в земной реальности?

КТО ОН?

* * *

Всё беспрецедентно смешно и туманно,

Закрывая глаза, я мурлыкаю ноты,

Я скучаю, я вою – так глупо и странно —

Я ведь даже не знаю: а, собственно, кто ты?

Я танцую от каждого редкого взгляда,

Проскользнувшего вновь по архивной странице,

Я упрямо пытаюсь занять место рядом,

Чтоб смотреть непрестанно голодной волчицей.

Этот город – чужой и чрезмерно огромный,

Я крадусь по следам в нём на ощупь, вслепую,

Я ночами рисую тебя, мой фантомный,

И неистово в губы твой призрак целую.

Закрывая глаза, я мурлыкаю ноты,

Я слагаю в портрет твой скупые фрагменты —

Я однажды узнаю, а, собственно, кто ты,

Фантомный, таинственный, беспрецедентный.

Глава 7

декабрь 1988, Москва

Декабрь. Падает снег. Внезапно в небе появляется молния. И гремит гром…

Я вдруг понимаю, что это значит. Я плачу. У нас начинается первый урок. Учительница математики смотрит на меня поверх очков.

– Мама умерла… – тихо произношу я.

Она думает, что я сошла с ума…

Второй урок у нас отменяют. Я могу пойти домой, но мне страшно. Панический страх неизбежного. Что вот-вот должно случиться. Или уже случилось?

Мы бредём с подружкой к метро – гуляем до третьего урока. Навстречу нам идёт мамина сестра. Я знаю, что она сейчас должна быть на работе, но…

Мы останавливаемся и смотрим друг на друга. Молча. Она ничего не говорит. Я всё понимаю…

И мы идём с подружкой к метро. Декабрь. Падает снег.

После уроков я возвращаюсь домой. Подхожу к подъезду. Соседи стоят у лавочки и при виде меня замолкают. Кто-то плачет. Я не останавливаюсь и молча захожу в подъезд. Нажимаю на кнопку лифта. Вхожу в него. Лифт поднимается на шестой этаж. Я боюсь выходить. Я почему-то думаю, что там уже должна стоять та самая крышка…

Заставляю себя сделать шаг из лифта на лестничную клетку. Поворачиваюсь направо к квартире с закрытыми глазами. Заставляю себя побороть страх – открыть глаза. Крышки нет.

Я выдыхаю и думаю, что мне всё показалось. Звоню в дверь.

Открывает бабушка. Вся в чёрном. В доме много каких-то людей. Они что-то говорят. Кто-то произносит: «Девочка пришла».

Я молчу. Все стоят в коридоре и смотрят на меня. Молча.

Я хочу войти в комнату, где мама. Но бабушка встаёт прямо перед дверью, держит её закрытой и произносит:

– Помой руки…

Я ещё отказываюсь верить в то, что…

Открываю дверь в ванну и вижу завешанное полотенцем зеркало…

Я тут же выхожу обратно. Они все смотрят на меня. Молча.

Я медленно спускаюсь по стене вниз:

– МА-МААААААА!!!

И… просыпаюсь. От собственного крика. И облегчённо вздыхаю. И плачу от счастья. И мысленно произношу:

«Мама, мама, прости!!! Как я могла поверить в то, что всё то – по-настоящему? Мне просто снился кошмарный сон!!! Это был сон!!! Мама, когда ты проснёшься, я обязательно его тебе расскажу…»

Мои глаза привыкают к темноте. Я начинаю различать очертания окружающего меня пространства и ничего не понимаю: эта комната – не моя, не наша с мамой. Я сажусь на кровати и пытаюсь разглядеть хоть что-то, но ничего не узнаю. Слева – какой-то стол, две двери, наверное, в другие комнаты. Справа – стена и ещё одна дверь. Где я? Что я здесь делаю? Как я здесь оказалась?

Внезапно в соседней комнате звонит будильник. Открывается дверь слева. Кто-то включает настольную лампу на столе и подходит ко мне.

Тётя – мамина родная сестра.

Мои глаза наполняются ужасом от осознания того, что сон – это явь. Я вспоминаю: всё, что мне приснилось, уже случилось со мной вчера. Тётя забрала меня ночевать, чтобы я не оставалась дома, где ещё два дня пробудет мама…

* * *

сентябрь 2011, Будапешт, Москва

Он больше не звонил…

Мне звонят из союза писателей и говорят, что в сентябре я буду представлять Россию на III международном фестивале в Венгрии. Поездка для меня бесплатна. Вылет через две недели. На новой работе меня отпускают, и я срочно оформляю документы для получения визы.

Венгрия встречает нас очень тепло. В Будапеште на удивление жарко. Мы читаем в трех городах, знакомимся с депутатами в Парламенте, на одной из стен дома в центре Будапешта наши стихи вешают рядом с мировыми классиками, на аллее звёзд в С. Андрэ закладывают камень с предварительно выгравированными именами и странами, которые мы представляем, в Ишасеге вручают дипломы и отснятый фильм о фестивале. Именно там, в Ишасеге, на последнем выступлении, я пойму, что по результатам голосования трёх городов, буду признана лучшей, и в октябре Венгрия номинирует меня на международный конкурс «Новые плеяды» 2012 в области литературы – их маленький Нобель, в котором примут участие 100 литературных деятелей со всего мира, а победа, совершенно неожиданно, достанется мне. Вместе с именной статуэткой и дипломом. Но об этом я узнаю позже – в католическое рождество. А сейчас мы направляемся на последние чтения в рамках фестиваля.

Я еду в одной машине с поэтом из Швейцарии, который, как и я, прекрасно говорит по-итальянски. Мы рассказываем друг другу мистические истории из жизни. И внезапно я вспоминаю сон про похороны в Венеции. Я пересказываю его швейцарцу.

– А ты знаешь того Человека в Чёрном? – спрашивает он.

– Не знаю… Вернее… – я внезапно осекаюсь, увидев перед глазами на внутреннем экране Воланда, почему мне показывают сейчас его?… – Есть один мужчина, который очень на него похож. Мы познакомилась с ним через полгода после сна. Но я не уверенна. Я не видела во сне лица Человека в Чёрном, да и тот мужчина…

– А КТО ОН?

– Не знаю.

– Ты же с ним познакомилась…

– Да, но я не знаю, КТО ОН… Я почти ничего о нём не знаю. Только имя и фамилию, которые вызывают во мне панический страх… Он то появляется в моей жизни, то исчезает…

– Это карма, – смеётся швейцарец. – Рано или поздно вы обязательно будете вместе. А твой сон явно про похороны из прошлой жизни. Не бери в голову, Алиса. Точно тебе говорю: похороны показывают всегда предыдущие…

В этом момент водитель машины, говорящий исключительно по-венгерски, включает местное радио, но мы почему-то слышим русскую речь:

– Марина Цветаева умерла и похоронена в Елабуге… Общепринятая версия причины её смерти – самоубийство. Однако некоторые говорят об убийстве…

Присутствующие в машине тут же начинают с улыбками пихать меня в бока, восклицая: «Цветаева! Цветаева!!!»

Дослушать передачу про Марину не получается – переводчик на венгерский сильно заглушает русскую речь, и через минуту машина останавливается – мы приезжаем в пункт назначения.

* * *

Его лицо – со мною, странно,

Не расстаюсь…

Напомнить о себе нежданно

Письмом боюсь…

Он – здесь, на внутреннем экране,

Как Свет в окне…

В чужом, иноязычном стане

Не скрыться мне…

Аплодисменты, «Браво, Саша!»

Немного жаль,

Что эта Венгрия – не наша —

Моя печаль…

На сцене мировой читаю

Сентябрьским днём

О том, как страстно я мечтаю

В ночи о НЁМ…

Пусть голос мой пронзит пространства!

Пусть знает ОН,

Как в этой грустной сказке странствий

Мой сладок сон…

* * *

В тот день, сразу после возвращения из Венгрии, мне звонит курьер из Германии, где только что вышла моя книга стихов «Без маски». Мы встречаемся, и он передаёт мне авторские экземпляры.

Не успеваю я войти в офис, как обо мне вспоминает один знакомый олигарх. Он приглашает меня пообедать, и я соглашаюсь.

Где-то в полдень раздаётся очередной звонок. Я протягиваю руку к телефону и вздрагиваю.

– Да… – привычно произношу я, пытаясь не выдать волнения.

– Здравствуй, Алиса… Тебе удобно разговаривать сейчас? – обращаясь ко мне сразу на «ты», произносит громогласный мужской голос.

– Смотря о чём… – машинально говорю я, и меня накрывает волна панического страха.

– Позвони, когда сможешь поговорить…

– Вечером, – отвечаю я лаконично, и мы прощаемся.

Я долго сижу за рабочим столом, тупо уставившись в компьютер, и размышляю: КТО ОН? Что ему от меня нужно? Почему эта бесконечная история никак не закончится? Так бывает, когда ты сделал какой-то неверный шаг и «вывалился» из предписанной тебе цепочки событий. И она висит на шее или виляет своим хвостом, пока жизнь снова не возвращает тебя в ту же ситуацию, с теми же людьми, чтобы доиграть роль до конца по задуманному свыше сценарию. Только… какой этот сценарий? Сценарий чего? Комедии? Трагедии? Что в нём прописано, чёрт возьми?!

Я обедаю с олигархом. Он предлагает мне работу в его компании в должности генерального директора. Я говорю, что у меня подписан контракт с немцами.

Вечером я сижу в кафе с чашкой кофе и пытаюсь перебороть страх – набрать Его номер. Максимальным усилием воли я нажимаю на кнопку «вызова» нужного мне абонента.

Он не подходит.

Мне становится смешно – Он мне снится. Его не существует. Всё это – сон.

Через полчаса Он перезванивает. Я говорю привычное «да» и готова услышать, что угодно, кроме того, что громогласно раздаётся в ответ:

– КТО ВЫ?

Мне кажется, я схожу с ума. Но я заставляю себя говорить спокойно и ровно, как это делают абсолютно здравомыслящие:

– Вы попросили позвонить вам сегодня вечером, когда я смогу поговорить.

Пауза длится достаточно долго, но заканчивается:

– О чём поговорить?

– Не знаю, – усмехаясь, произношу я.

– Вы ищете работу? – резким грубым голосом вопрошает он.

Я почти смеюсь:

– Нет, работу я не ищу… Спасибо…

Он говорит, что у него вторая линия, и он перезвонит.

Я расплачиваюсь за кофе и выхожу из кафе, направляясь к дому.

Он перезванивает.

– Да, – спокойно произношу я, уже не понимая: сон это или явь.

– Алис, ну прости… – он смеётся. – Тебе не надоело заниматься ерундой?

– В смысле?

– У меня есть вакансия…

– А у меня есть подписанный контракт с немцами… – я медленно начинаю выходить из себя…

Я иду по тёмным аллеям к своему дому и мне кажется, что всё происходящее со мной – всего лишь очередной сон.

– Сколько ты получаешь денег? Я буду платить тебе больше… Мне срочно нужен человек…

Я вспоминаю всё, что было в этом сне до настоящего момента, в то время как Он продолжает что-то громогласно и быстро говорить. Его голос – голос Мужчины. Резкий как нож. Безжалостно кромсающий тебя на части. Мне страшно. Он давит на меня. И я почти кричу ему в трубку:

– Где ты был раньше?! Летом?!! Куда ты тогда исчез? У меня уже подписан контракт!!!

– Я улетал. Вернулся. Зачем об этом говорить. Когда ты выйдешь? Мне надо прямо сейчас.

Мы оба говорим громко, одновременно, и я почти не слышу его слов.

Он убьёт меня! Убьёт! Убьёт!!! И мне кажется, что я уже кричу ему:

– КТО ТЫ ТАКОЙ?! Я НЕ ЗНАЮ ТЕБЯ!!! ЧТО ТЕБЕ ОТ МЕНЯ НУЖНО?!

Внезапно мы оба замолкаем. И после затянувшейся паузы он произносит тихо и медленно:

– Я просто довёл до тебя информацию. Если тебе это НЕ интересно…

– Хорошо. Я приеду. Вечером. Завтра, – решительно произношу я, чтобы сдвинуть никак не проигрываемый сценарий хоть в какую-нибудь сторону, одновременно вспоминая, что у меня дома обитает привезённая ему в подарок из Греции икона Святого Георгия Победоносца.

На следующий день вечером после выматывающей процедуры номинации на одну из литературных премий я приезжаю к нему во Дворец.

Он сидит за столом, развернувшись ко мне полу-боком, пытаясь не смотреть на меня своим пронзающим взглядом. Я протягиваю ему в подарок книжки – «Случайные стихи» и уже дописанную «Иную реальность», в одной из глав которой я поведала миру о нём и о его страшной силе притяжения и отталкивания…

– Спасибо, – равнодушно произносит он, листая книжку со стихами.

– Третья часть – ваша, – так же спокойно комментирую я.

– Собственно, всё – то же… С 10 до 19… Больничный – за свой счёт… По деньгам я тебе сказал… Да, и ещё… август теперь рабочий месяц. Отпуска нет… Есть майские праздники и Новый год.

– А… совесть… есть? – почему-то вырывается у меня, и я прикусываю себе язык.

– Совесть? У кого? У меня? – он поворачивается ко мне и смотрит в упор. – Да, есть… Думать будешь до завтра.

Мне страшно. «Завтра» – это уже ведь завтра, а не когда-то потом. Я смотрю на него и размышляю: КТО ОН? Сколько ему лет? Чего я так боюсь? Что такого знает моё Подсознание, чего ещё не знаю я, и от чего оно пытается всячески меня защитить, уберечь, спасти, не подпуская к этому человеку? И тут же, это самое Подсознание, заставляет меня соврать:

– Завтра я встречаюсь с одним олигархом, он предлагает мне должность гендиректора… Послезавтра…

Ведь я уже сказала олигарху «нет» вчера, и даже если бы тот предложил мне занять его собственное кресло, я бы всё равно отказалась, потому что…

И внезапно я слышу:

– Олигарх? И ты ещё думаешь? Чего тогда тут думать-то…

Я тяжело вздыхаю. Но он не позволяет мне произнести ни слова:

– Послезавтра.

Я ухожу, забыв подарить ему икону.

* * *

Я звоню ему, чтобы сказать «да». Он не берет трубку. Я жду, что он мне перезвонит. Но он не перезванивает.

«НЕ ОН…» – думаю я, и слёзы чуть было не выскальзывают из глаз.

Вечером, раскладывая Таро, я впервые спрашиваю: «КТО ОН?» И вытаскиваю одну карту из 78 возможных – 15-ый старший аркан… «Дьявол».

* * *

Я устала… От вокзала —

Шлейфом – поезда.

Я, прощаясь, целовала

В губы города.

И мелькали в окнах стаи

Литых сталью лиц,

Тех, что просто пролистали

Листопад страниц.

Но от пальцев – раны, шрамы

На душе – не счесть,

И взорвали в сердце храмы

Зависть, лесть и месть.

Ниц упала, распласталась

На исходе дня:

Если хочешь, чтоб осталась,

Не листай меня…

Глава 8

декабрь 1988, Москва

Я вхожу в большую комнату. Мама замечает меня, улыбается, встаёт с дивана и подходит ко мне. Я обнимаю её, она – меня.

– Я так рада тебя видеть! Как хорошо, что ты пришла!!! – произносит она с отчаяньем.

– Я не могла не прийти, мама.

Она смотрит на меня своими бездонными чёрными глазами, наполняющимися ужасом и слезами одновременно, и спрашивает:

– Алиса, я… я… умерла?!

Я не могу ей врать.

– Да, мама.

Она отчаянно машет головой, не веря, вернее, не желая поверить в это, и её голос срывается на крик:

– Нет… Нет! НЕТ!!! Я ЖИВА!!! Я НЕ УМИРАЛА!!! НЕТ! НЕТ!!! ЛЮДИ НИКОГДА НЕ УМИРАЮТ!!! Ты сама говорила мне об этом!!!

Слёзы появляются у меня в глазах, но я не могу врать ей:

– Ты умерла… Три дня назад… Утром… В восемь двадцать. И сегодня – похороны… Разве ты не видишь там, на столе?..

Мама оборачивается к столу, на котором лежит её неподвижное тело, в бессилии садится на диван напротив, плачет, а потом внезапно произносит:

– Я должна вернуться в него… Пока ещё не поздно… Алиса, нам нужно переписать этот кошмарный сон! Всё происшедшее – сон… Я не умерла. Ты же видишь: я – здесь, и я живая… У нас есть эта ночь… Всего одна ночь! Но мы должны что-то изменить, чтобы я смогла вернуться обратно. До того, как они закопают тело. Я не хочу уходить, Алиса, не хочу!!! Я хочу жить!!!

Она подходит и умоляюще смотрит мне в глаза.

– Помоги мне, пожалуйста!!! Помоги переписать этот сон! Алиса, ты же можешь! Я знаю, ты можешь! У тебя обязательно получится!!!

Я отрицательно качаю головой:

– Я не умею переписывать сны…

– Ты умеешь, ты просто ещё не знаешь об этом… Давай попробуем вместе, пожалуйста… Помоги мне… Никто не видит и не слышит меня… Только ты… Алиса, я сделаю всё, что ты скажешь!

– Хорошо, – соглашаюсь я. – Давай попробуем вернуться в день накануне твоей смерти… Скажи, что мы можем изменить так, чтобы ты осталась?

Мы попадаем в тот день. И все его события разворачиваются перед нами будто наяву. Мы видим всё, что происходит, со стороны. Мама пытается сделать что-то иначе – она не пьёт таблеток на ночь, но вот наступает роковое утро. Где-то справа тикают часы. И как только стрелки доходят до 8:20, её сердце останавливается.

Мама обречённо смотрит на меня.

– Алиса, нам надо вернуться ещё раньше! Пожалуйста!!!

И мы возвращаемся – день за днём – шаг за шагом отступая в прошлое, пытаясь что-то в нём изменить. Каждый раз, когда мама вносит правки, мы пролистываем календарь обратно – в 21 декабря 1988-го. Но каждый раз в 8:20 её сердце останавливается.

Мама плачет:

– Нет! НЕТ! НЕТ!!! Я НЕ ХОЧУ ТАК! Я ХОЧУ ЖИТЬ!!! АЛИСА!!! ПОМОГИ МНЕ!!! ПРИДУМАЙ ЧТО-НИБУДЬ!!!

Моё сердце разрывается от боли, я плачу вместе с ней оттого, что не могу ничего изменить… Всё слишком поздно…

Мы успеваем отмотать календарь на год назад, в декабрь 1987-го, но итог на 21 декабря 1988-го – всё тот же…

– Сколько у нас осталось времени? – отчаянно спрашивает мама.

– Пять минут… Твоя сестра поставила будильник на 7:30. И она сразу разбудит меня, чтобы мы успели приехать… сюда, к тебе, к 9-ти.

Мама в бессилии опускается на диван.

– Нет, Алиса… Нет… Нет… Пять минут… Мы не успеем…

Внезапно я ВСПОМИНАЮ!!! Да! Я знаю, в какой день мы должны вернуться! Усилием воли я вызываю события того дня, и он утягивает нас в своё пространство. Когда-то я рассказывала маме, что произошло в ту ночь, но она не поверила мне, она считала, что всё это мне просто приснилось.

Мы оказываемся в больничной палате. В реанимации. Безжизненное тело девочки, лежащее под капельницами. Мама вопросительно смотрит на меня.

Я молчу. Я знаю, что будет дальше. Мама просто ещё не вспомнила, но я хочу, чтобы она вспомнила сама и сделала свой выбор сейчас, здесь, снова… У нас есть ещё целых 5, нет, уже 3 минуты…

Внезапно мама замечает саму себя, в виде фантома, стоящую в дверях палаты. Фантом девочки отрывается от безжизненного тела и подходит к тем же дверям.

– Мама!!! Я так рада, что ты пришла! Забери меня отсюда!!!

– Я не могу, Алиса, – произносит та.

– ТЫ ДОЛЖНА ОСТАТЬСЯ, А Я – УЙТИ…

Наблюдая эту картину со стороны, мама внезапно вспоминает… и ужас отражается в её глазах. Она хочет, чтобы я опровергла её мысли. Но я тихо произношу:

– Да, мама, да… Это – ночь с 3 на 4 сентября 1987 года – дата моей смерти. Это единственная дата, в которой ты можешь внести правки, чтобы проснуться сегодня… Ты должна изменить своё решение уйти вместо меня.

Мама смотрит мне в глаза и берёт меня за руку.

– Алиса… Но ведь тогда…

– Да, мама… Тогда я навсегда останусь в этом сне… И уже не проснусь… Утром… Когда проснёшься ты…

– НЕТ!!! НЕТ!!! АЛИСА!!! СКАЖИ, ЧТО ЭТО НЕПРАВДА!!!

– Но ведь ЭТО Я ДОЛЖНА БЫЛА УМЕРЕТЬ, А НЕ ТЫ… Ты можешь сейчас изменить своё решение, я не обижусь на тебя… Зачем мне жить без тебя, мама?

Она подходит к своему безжизненному телу. Ей так хочется вернуться. Но она поворачивается ко мне и протягивает мне руки, плача.

Я подхожу и обнимаю её, я тоже плачу. Я вдруг понимаю, что никогда не говорила, что люблю её. И я уже хочу произнести эти слова, как внезапно слышу звонок будильника в соседней комнате.

Мама тоже его слышит. Мой сон окутывает туман. Всё растворяется в нём. Но до меня доносятся её последние слова:

– Прости, Алиса, я не верила твоим снам… Помни, что ты умеешь их переписывать, чтобы однажды…

Я не расслышала, что она произнесла дальше. Тётя настойчиво будит меня:

– Алиса, проснись… Проснись, солнышко… Проснись же!.. Нам пора…

* * *

март 2012, Москва, Париж, Милан, Венеция

Он больше не звонил.

Накануне нового года мне приходит сообщение из Венгрии о том, что я победила в международном конкурсе «Новые плеяды» 2012 в области литературы, и уже в марте у меня выходит книга стихов «Это – Любовь!» в Будапеште на венгерском языке, совершенно бесплатно для меня. Чуть раньше я записываю два диска: на одном – песни на мои стихи, на другом – я стихи читаю. В Венгрии попросили диск на русском в качестве приложения к книге на венгерском.

Меня приглашают поехать в январе в Милан на Школу букеровских лауреатов и на международную конференцию «Новая русская революция в литературе», а в марте – в Париж на книжную выставку в составе официальной делегации союза писателей России. Но поездка в Милан переносится на март, сразу после Парижа. Одновременно я понимаю, что у моих работодателей немцев работы, собственно, больше нет – самый крупный заказчик переходит на другого поставщика. Я встречаюсь с определенными лицами в союзе писателей и спрашиваю, есть ли возможность работать в СП. Они обещают подумать.

В начале марта я просматриваю в Интернете возможные варианты по работе и внезапно вижу обновлённую вакансию у Воланда.

Я ухожу в себя и долго размышляю: стоит ли в очередной раз наступать на те же грабли, отправляя ему резюме? Почему меня опять выводят на этого человека? И, самое главное, кто выводит? Зачем? Неужели мы действительно не доиграли нужный кому-то свыше сценарий? Что должно быть в нём из ещё не сыгранного? Может быть, мне достаточно встретиться с ним, чтобы передать купленную ему в подарок икону Святого Георгия?

«Нужна ему эта икона… Как чёрту ладан…» – обрываю я ход своих мыслей.

Но если это – действительно ОН, тот Человек в Чёрном, который хоронит меня в Венеции?

«Алиса, сны обманчивы… Рано или поздно они обязательно обманут тебя…» – звучат в моей голове слова мамы.

Кто, собственно, сказал мне, что тот сон должен сбыться? Напротив, многие из тех, кому я поведала его, уверяют, что он относится исключительно к прошлой жизни.

Но разве кто-то может доказать обратное?

Почему этот человек вызывает во мне чувство панического страха? Почему столько раз я хотела сказать ему: «Я люблю тебя, я хочу быть с тобой», но за всё время нашего малоправдоподобного, но совершенно не придуманного, «общения», я так и не осмелилась произнести этих слов?

Почему, несмотря на панический страх, меня так сильно тянет к нему с того самого момента, как он впервые позвонил мне? Ко многим ли мужчинам в жизни я испытывала такое магическое притяжение?

Что я знаю о нём? Ровным счётом ничего, кроме его фамилии и имени, и названия его компании. Я даже не знаю даты его рождения… И хочу ли я что-либо о нём вообще знать на самом деле?

«Ты должна победить свой страх, иначе страх победит тебя…» – снова слышу я мамин голос во мне.

Я внезапно вспоминаю, что… как впрочем и во всех предыдущих случаях, когда мы «сталкивались», я должна улететь через неделю… Сначала – в Париж, а потом – в Милан. Поэтому выйти на работу к нему реально только с 01 апреля. Я добавляю комментарий по датам к резюме и нажимаю на кнопку «отправить резюме работодателю».

В полночь мне на мэйл одновременно приходят два письма.

Первое – через автоматическую службу сайта вакансий, где не видно адреса электронной почты самого работодателя – от него: «ОК. Позвоните мне во вторник в 19.00.»

Второе – от союза писателей, спустя 3 месяца после моего обращения к ним по поводу работы: «Ждём во вторник на собеседование в 17.00».

Я обхватываю голову руками и закрываю глаза…

Союз писателей за это время стал чуть ли не моим вторым домом, де меня знают и любят, высоко оценивают мои произведения. Я постоянно побеждаю, и совершенно бесплатно, в различных конкурсах, а за победу в Венгрии меня только что наградили орденом Державина. Я сама просила их взять меня к себе…

А Он… КТО ОН?

Я приезжаю к 17.00 в СП. Там проходит собрание по поводу поездки в Париж. После мы обсуждаем, что мне было бы интересно делать здесь.

– Алиса, но вы ведь едете с нами в Париж и в Милан. Всё равно раньше 1-го апреля вы не сможете выйти. Давайте тогда перенесём обсуждение в Милан. И там уже обо всём договоримся.

Я не верю своим ушам: мне дают возможность выбора? Уже без пяти 19.00, когда я должна звонить ЕМУ…

На небе голубом – война,

Ты видишь солнце, и напрасно

Тебе покажется: больна

Я чем-то странным и опасным.

На перекрёстке – два Пути,

Не спорь со мною, но послушай,

Как спорят в небе, чтоб спасти

Почти проспоренную Душу.

Я выхожу из здания СП и медленным шагом направляюсь к метро. Под проливным дождём без зонта. Пытаюсь заставить себя нажать на кнопку «вызова» нужного абонента. Меня трясёт от панического страха услышать снова этот голос. Резкий. Как нож. Кромсающий тебя на части. Он, конечно же, снова громогласно спросит: «КТО ВЫ?» Если вообще ответит на мой звонок…

Но я должна пересилить свой страх. Победить его.

– КТО ВЫ?

– Алиса… – спокойным ровным голосом произношу я. – Вы сказали позвонить вам в 19.00.

– У меня сейчас мало времени. Через полчаса?

– Через полчаса я буду в метро. Тогда через час.

– Через час я буду на переговорах. Тогда сейчас.

Я останавливаюсь на углу Большой Никитской, под проливным дождём, без зонта.

– Всё – то же, – цинично и быстро произносит он грубым голосом. – Только офис на другой станции метро… Да… и ещё… работать придётся без выходных… Вы слышите меня?

– Слышу – спокойно произношу я без каких-либо эмоций.

– Человек нужен срочно.

– Я написала, что только с 01 апреля… Я улетаю. В Париж. Потом в Милан.

– А когда улетаете?

– Через неделю и до конца месяца.

– Я улетаю завтра утром. Прилечу через полторы недели, потом снова улечу… Да… я хотел ещё сказать, что теперь живу в другом городе… Сюда прилетаю иногда…

Он называет город.

Я стою под проливным дождём без зонта. Медленно опускаюсь на выступ низкорасположенного окна первого этажа углового дома.

– Вы слышите меня? – переспрашивает он раздражённо.

– Да…

– Я не могу больше говорить. Я выезжаю на переговоры. Мне надо продать сегодня один бизнес… Созвонимся тогда… Да… ещё, тот человек, который нужен, должен хорошо разбираться в сантехнике. Как вывод делать… труб… и так далее… У вас как с сантехникой?

– Никак… – честно признаюсь я, пытаясь дрожащими пальцами зажечь сигарету, которую тушит проливной дождь.

– Я больше не могу говорить. Я вам перезвоню.

Я помню: двери, мебель и паркет…

Как год назад, истошно воют ветры…

Я чувствую тебя за километры,

И странно, что тебя здесь больше нет, —

Сменилась вывеска. И телефон – иной…

Осталось имя – резкое, стальное…

Я думала – прошло… Но нет – больное

Ещё, увы, не выболено мной…

И кажется: вот-вот ты позвонишь,

И голос грубый скажет:

«Здравствуй, Саша…»

И завтра будет не чужим, а нашим,

Но оглушает, как и прежде, тишь…

Зачем тогда я чувствую, как встарь,

Тебя… И не пугают километры,

И то, что так истошно воют ветры

На чудом не погашенный фонарь…

* * *

В Париже я встречаюсь с министром культуры Франции, дарю ему свои книжки. Выступаем мы много, в том числе в Россотрудничестве. В один из дней на наш стенд заходит Виктор Ерофеев с ТВ. И сразу же спрашивает: «Здесь должна быть Алиса, где она?» Все расступаются. Я подхожу к нему, здороваемся.

– Мне много про вас восхищённо рассказывали. Подпишите мне свои книги.

У нас есть общие знакомые, помимо тех, кто ему про меня говорил. Я хорошо знала его личного переводчика на итальянский, Марко Динелли. Когда-то. В какой-то другой жизни.

ТВ снимает наш разговор и моё подписывание ему книжек.

– Встретимся в Милане, Алиса. Вы же едете в Милан?

По вечерам я блуждаю по Парижу в одиночестве. Город, где жила папина мама, моя «французская» бабушка. Я всё время пытаюсь проникнуть в Нотр Дам, но в это время он уже закрыт… Воланд сейчас снова в Москве… Говорят, там идёт снег… А когда я вернусь, он уже опять улетит.

В Москве – за полночь… Сладко-сладко спишь…

Моя душа – у Сены – стонет, стынет…

Когда ещё приснится мне Париж

Так явно и отчётливо, как ныне?

Уже закрыты двери в Нотр Дам…

Зачем я здесь?.. Но возвращаться ль снова

Туда, где пережиты сотни драм,

И каждое – давно избито! – слово?

Там шаг любой известен наперёд…

Всё повторится!!! Жалкая окружность —

Петлёй – всё туже! И всё дальше от…

Всё ближе – превращение в ненужность…

Ни здесь покоя нет душе, ни там

Ему не быть! Как, впрочем, и прощенью… —

Так символично заперт Нотр Дам,

И сон, что видишь ты, – к невозвращенью.

В Милане я знакомлюсь с Евгением Борисовичем Рейном. Протягивая ему свою книгу с наглым названием, где фигурируют имена Цветаевой, Ахматовой и моё через запятую, я ещё не знаю, кто он. И когда узнаю, мне становится стыдно. Его жена, Надежда, предъявляющая очень высокие требования к уровню стихосложения, пролистывает мою книжку и внезапно произносит: «Жень, а стихи-то ничего…» Потом мы будем иногда общаться. Надежда, зная о том, что мне сложно звонить людям, скажет: «А ты нам пиши, Алиса… Смс-ками…» Знала бы она, что и с смс-ками после знакомства с Воландом у меня напряжёнка…

По вечерам мы с Виктором Ерофеевым, который ведёт семинары по прозе, сидим в баре на вилле (практически во дворце) миллионера, который нас туда всех и пригласил, и обсуждаем современную литературу. Он спрашивает про мой роман, даже предлагает прислать почитать какую-нибудь главу на выбор. Я думаю: может, про Воланда? Но потом решаю, что для Воланда – слишком много чести…

Рейн ведёт у нас семинар по поэзии, по итогам которого объявит меня победителем, за что мне прилюдно пообещают бесплатно издать книгу «Мои любимые стихи», она выйдет осенью. Победа в Милане станет для меня бесценным подарком.

Но это случится завтра, а сегодня мы едем на весь день в Венецию вместе с Рейнами.

И первым делом экскурсовод предлагает нам посетить кладбище, где похоронен Иосиф Бродский, друг Рейна. Кладбище находится на небольшом островке не так далеко от Сан Марко.

Мы садимся на катер и плывём в левую сторону. Внезапно меня передергивает – я вспоминаю свой сон. Лодка от Сан Марко плывёт к противоположному острову, но я ведь знаю во сне, что дальше она поплывёт НАЛЕВО.

Будто кто-то решил показать мне то место, где меня похоронят. Или уже когда-то похоронили в прошлой жизни?

Мы приплываем на остров-кладбище. Тишина. Светит солнце. Весна. Прямо как в том сне… Я медленно иду вслед за группой, к могиле Бродского, пытаясь почувствовать «то место». Здесь три части – православная, католическая и протестантская. И много стен с ячейками для праха. И просто обычные памятники на земле. «И достаточно свободного места…» – почему-то проносится вдруг.

Мы возвращаемся на Сан Марко. Группа идёт с экскурсоводом – местной жительницей, я прошу их разрешить мне погулять здесь в одиночестве.

Ни облачка… Светит солнце… Весна…

Я брожу по узким улочкам, пересекая мостики, фотографирую голубя, одиноко прогуливающего по одному из них… Я знаю здесь каждый поворот, каждый мостик, я безумно люблю этот город…

Вечером мы встречаемся на причале у Сан Марко. Пока ещё не все собрались, я прошу пофотографировать меня на загадочном месте – у лодок с видом на противоположный остров.

«Ты права, мама… Сны обманчивы… Мой сон – всего лишь сон… Воланд не имеет к нему никакого отношения… Как, впрочем, и я…» – размышляя, отпускаю своё прошлое, одновременно разглядывая противоположный остров, на котором ни разу так и не побывала.

Жаль только – не подарила Воланду икону Святого Георгия Победоносца… Но зачем она ЕМУ?

Экскурсовод зовёт нас зонтиком – пора возвращаться.

Я подхожу к ней и, внезапно для себя самой, спрашиваю:

– А что это за остров, там? Как он называется?

Экскурсовод поворачивается сначала к острову, потом ко мне и произносит:

– Это остров Святого Георгия… Там находится Собор Святого Георгия… А почему вы спрашиваете?

* * *

Будешь здесь проездом – позвони…

На скамейке той у Патриарших

Обмани их, Воланд, обмани! —

Пусть считают без вести пропавшей…

И в раю теперь уже не ждут,

И земля пока не принимает…

Кто ещё посмеет дать приют

Девочке, что под луной летает?

Всё сгорело, но как едок дым —

Позабыть бы всех любимых лица!

Чёрной кошкой – вдаль по мостовым,

Прочь из трижды проклятой столицы!

Стоит ли напрасно горевать

И со дна вытаскивать на сушу? —

Я давно хочу тебе продать

Никому не нужную здесь душу…

Глава 9

январь 1989, Москва

За окном – волшебная рождественская сказка.

Во мне – бездонная чёрная пустота.

Мы приезжаем с бабушкой на дачу и от «нечего делать» идём к её родственникам, которые живут здесь круглый год в небольшом стареньком деревянном домике за железнодорожным переездом.

И вот мы сидим за столом, моя бабушка рассказывает про похороны мамы, а бабушка Шура разливает чай из самовара, потом достаёт пряники и, после многочисленных вздохов, тоже начинает делиться с нами последними новостями.

Я думаю о маме и почти ничего не слышу, возвращаясь в реальность лишь в конце её речи:

– Вчера вот отмечали девять дней соседу, – баба Шура показывает рукой в окно на дом слева. – Внезапно умер. Сердце… А так всё – по-старому…

Я не знаю её соседей. Ни слева. Ни справа… Но мне жаль. Не соседа жаль. Его родных. Он теперь проснулся во сне. А они этого не знают, переживают, плачут, считают, что он действительно умер.

Я думаю о маме: как она там? Как теперь мне жить здесь без неё? Вообще, зачем люди здесь живут? Чтобы уйти туда? В сон? Они же из него и приходят. Из сна. Зачем они сюда являются? Во сне нет такой боли, как здесь. И можно мгновенно делать и получать всё, что угодно. А здесь – нельзя. Даже чтобы добраться до дачи, сначала нужно дойти до метро, потом доехать до вокзала, купить билет на электричку и снова ехать, ехать, ехать… Здесь всё сделано кем-то слишком сложным, запутанным. Мир – огромный загадочный лабиринт. Человека забрасывают в него из сна, как слепого котёнка. Он рождается, и ему нужно учиться жить по земным правилам – ходить, говорить на каком-то языке, закончить школу, институт, работать, чтобы зарабатывать деньги для подкормки своего тела и так далее… Зачем это всё, если, рано или поздно, но итог – одинаков для всех – возвращение в сон?

Внезапно на кухне, где мы сидим, появляется туман. Он молча проникает сюда извне, с улицы, беспрепятственно проходя сквозь стены, оконные стёкла. Он стелется по столу, обнимая самовар, подползая ко мне всё ближе и ближе. Он поглощает в себя всех, кто здесь присутствует, и я уже не вижу их лиц. И вот он добирается до меня…

Я просыпаюсь. Раннее утро.

Январские каникулы. За окном – волшебная рождественская сказка.

Во мне – бездонная чёрная пустота.

Я встаю, иду в ванну, потом молча прихожу на кухню. Бабушка наливает мне чай и спрашивает:

– Что тебе сегодня снилось, Алиса?

– Вчера на даче отмечали девять дней. Соседу бабушки Шуры. Тому, который слева. У него внезапно остановилось сердце… – тихим отрешённым голосом отвечаю я.

Бабушка размышляет о чём-то, а потом безапелляционно произносит:

– Сейчас ты позавтракаешь, и мы поедем на дачу… в гости… к Шуре…

И вот мы сидим за столом, бабушка Шура разливает чай из самовара, потом достаёт пряники и, после многочисленных вздохов, начинает делиться с нами последними новостями.

Я думаю о маме и почти ничего не слышу, возвращаясь в реальность лишь в конце её речи:

– Вчера вот отмечали девять дней соседу, – баба Шура показывает рукой в окно на дом слева. – Внезапно умер. Сердце… А так всё – по-старому…

* * *

апрель – май 2012, Москва

Он больше не звонил.

Я выхожу на работу в СП со 2-го апреля, потому что 1-ое – воскресенье. Буквально сразу после возвращения из Милана мне звонят из союза литераторов:

– Прыгай, Алиса! Указ Президентом подписан! Выдающаяся ты наша!

Они подавали мои документы на гос. стипендию. Как мне объясняли, для того чтобы её получить, нужно, чтобы президент подписал какую-то бумагу о том, что подающий относится к одной из двух категорий – «молодые и талантливые» или «выдающиеся деятели искусства и культуры РФ». По своему возрасту я уже явно старше «молодых и талантливых», но гораздо моложе «выдающихся», поэтому вероятность подписания указа лично по мне в любой категории, казалось, равна практически нулю.

Я попала в некий магический Поток. Он несёт меня куда-то вдаль, стремительно, с бешеной скоростью, закручивая в воронку. И мне почему-то становится страшно.

* * *

Я сижу за ноутбуком и зани-маюсь просмотром совершенно устаревшей базы СП. Мои коллеги бурно обсуждают проект для биз-несменов – написание книги под за-каз.

– Алиса, – внезапно обращается ко мне Ольга. – А ни у кого из ваших прежних знакомых нет желания написать о себе книгу?

Я машинально отвечаю «нет», как вдруг вспоминаю про Воланда. Он же говорил тогда…

– Хотя, был один… человек… – зачем-то произношу я.

– Так позвоните ему! – радостно восклицает Ольга.

– Не могу, – тяжело вздыхаю я.

– Вы поссорились?

– Я… его боюсь…

– Почему? – удивляется она.

– Он когда-нибудь убьёт меня… – почему-то вырывается непроизвольно.

Ольга бросает на меня странный взгляд.

– Я могу вам дать его телефон. Позвоните сами, хорошо? – предлагаю я, облегчённо вздыхая от найденного компромисса.

Ольга записывает телефон. Я говорю ей, как его зовут, и предупреждаю:

– Этот человек может вас послать. Он вообще очень грубый. И голос у него с-ног-сшибательный…

Ольга усмехается:

– Пусть попробует послать. Я ещё и не таких посылала…

Она набирает его номер.

Я мгновенно встаю из-за стола и ухожу из комнаты. Всего лишь мысль о том, что сейчас этот человек так или иначе проявится где-то рядом, вызывает во мне панический ужас. Будто он сможет убить меня даже на расстоянии.

Ольга выходит следом за мной.

– Алиса… Там автоответчик говорит, что он сменил номер телефона. Я записала новый. Он по нему не отвечает. Продиктовать вам?

Я зачем-то записываю и сохраняю его новый номер в памяти своего телефона. Зачем? Остановись, Алиса, сотри его к чёртовой бабушке и перекрестись! Твоё Подсознание старательно отводит тебя от чего-то катастрофически плохого, зачем ты упрямо стоишь на своём?

Но ведь это – просто мой страх… Который я должна победить… Иначе…

Через некоторое время за соседним столом раздаётся телефонный звонок. Ольга, которой звонят постоянно, впрочем, как и мне, множество писателей и тех, кто ими себя считает, привычно отвечает: «Алло!»

В этот момент я вздрагиваю.

Это – Он. Он перезванивает ей. Я чувствую его. И она уже произносит его имя-отчество…

Я вылетаю из комнаты и быстрым шагом иду куда-то вдаль. Я не могу победить свой страх. Когда-нибудь позже. Не сейчас. Не сегодня.

Ольга разыскивает меня в столовке в подвале Центрального Дома Литераторов и, присоединяясь к трапезе, с улыбкой произносит:

– Алиса, зачем вы на человека наговариваете? Он был очень любезен. И никуда меня не послал. Он сказал, что записал мой телефон, и если что, позвонит, и мы встретимся… Он просто милашка! Кто он?

Я смотрю на неё с нескрываемым ужасом.

– Каждый раз, когда я задаю этот вопрос Таро, я вытаскиваю одну и ту же карту Дьявола…

– Хорошенький у вас, Алиса, Дьявол! – с улыбкой произносит Ольга и переводит разговор в другую плоскость.

Здесь корабли не так уж редки,

Но их смешны мне паруса,

И не оставят след свой едкий

Их капитанов голоса.

А Тот Корабль – в далёком море,

Его я вижу лишь во сне…

Когда ты встретишься с ним вскоре,

Ему напомни обо мне…

Ассоль срывает маргаритку,

Бросает в ноги Кораблю…

Отдай ему мою визитку,

Скажи, что я его люблю…

«У каждого из нас – свой Дьявол – наш собственный страх…» – думаю я.

Весь апрель я пытаюсь заставить себя наступить страху на горло – так не может продолжаться до бесконечности. Страх чего-то неизбежного, что обязательно рано или поздно произойдёт, незримой нитью связанное в моей жизни именно с этим человеком, о котором я не знаю ровным счётом ничего, постепенно пожирает меня изнутри.

На внутреннем экране перед собой я постоянно вижу Венецию. Раннее утро. Причал у Сан Марко. Лодку, отплывающую от берега к острову Святого Георгия. И Человека в Чёрном, так похожего на Воланда, в лодке с моим мёртвым телом.

Я хочу понять этот сон. Раскодировать его. Узнать, почему я умерла, как умерла, когда…

И самое главное – имеет ли Воланд какое-либо отношение к моей смерти? И если да, то какое.

Каждую ночь, засыпая, я пытаюсь заново попасть в «венецианский» сон. Мне нужно разглядеть хотя бы лицо Человека в Чёрном. Но у меня ничего не получается. Я вообще не вижу никаких снов. Уже много-много лет. Сны снятся мне раза два-три в год. Не чаще. Но те, что снятся, сбываются…

Отчаявшись, я вспоминаю, что у меня дома до сих пор находится икона Святого Георгия, купленная в подарок ЕМУ, а не кому-то другому. Я должна побороть в себе страх, позвонить и встретиться с Ним. Возможно, когда я отдам ему то, что предназначено Ему, а находится у меня, незавершённая цепочка событий неизвестного мне сценария будет, наконец-то, доведена до своего логического завершения, и мы расстанемся уже раз и навсегда, а я избавлюсь от страха и разгадаю свой сон?

Несколько дней почти неустанно, как заклинание, я твержу самой себе мысленно: «Я должна ему позвонить. Позвонить. Да, позвонить. Ничего страшного от этого не произойдёт. Ты просто наберёшь его номер телефона, Алиса. Он не убьёт тебя за это. Ваш разговор не причинит тебе никакой боли. Ты останешься жива и здорова, цела и невредима… Ты ему просто позвонишь… Просто позвонишь…»

И вот я захожу в кафе и около двух часов, смакуя всё это время маленькую чашечку эспрессо, смотрю в телефон на его номер и не могу заставить себя нажать на кнопку «вызова».

И тут я начинаю злиться: «Да кто он такой, что доводит тебя, Алиса, до подобного состояния?! Ты – молодая, талантливая, симпатичная, умная, добрая, прошедшая в жизни через огонь и воду, и медные трубы, тебя ценят, уважают, любят, у тебя множество поклонников, которые мечтают посидеть рядом с тобой в кафе… И этот, чёрт его знает, кто, грубый, циничный, властолюбивый, самовлюблённый, эгоистичный монстр…»

Я обрываю цепочку мыслей нажатием пресловутой кнопки.

Он не подходит к телефону.

Я облегчённо вздыхаю, выхожу на улицу и направляюсь домой.

Из сумки раздаётся привычная трель. Моё сердце бешено колотится. Я достаю телефон и вижу определившийся номер.

– Да, – спокойным голосом произношу я.

– КТО ВЫ? Вы мне звонили… – громогласно гремит мне в ухо.

«Кто бы сомневался…» – усмехаюсь я от услышанного и внезапно, неожиданно для себя, ровным голосом, но с ехидной улыбкой, произношу:

– Это… выдающийся деятель искусства и культуры Российской Федерации… Алиса Андреевна… вас беспокоит….

Пауза и вздох. Он вспомнил! Как это мило с его стороны.

– А… Алиса… Здравствуйте… – как-то даже с нотой извинения за паузу произносит он. – У меня новый телефон… Ещё не успел перенести все контакты…

Мне смешно. Ты и не думал переносить мой номер телефона. Хотя бы потому, что в старом у тебя его тоже не было.

– Как у вас дела? – спрашиваю я с лёгкой усмешкой.

Он что-то говорит. Потом спрашивает, как дела у меня, где я работаю.

– В виду отсутствия предложений от тех, кто обещал мне перезвонить в марте, вышла на работу в СП…

– Да, мне звонили от вас… от тебя… Ольга, кажется… Но на книгу сейчас денег нет… Сплошные вложения, инвестиции…

Мне хочется, чтобы этот разговор продолжался вечно. Я что-то говорю ему про свои переговоры с ТВ, про возможность снять фильм о человеке или о бизнесе, или о чём угодно.

– Нет, денег сейчас на это нет…

Дурачок… Я говорю первое, что приходит в голову, только для того, чтобы не молчать… И потому, что я никак не могу сказать, зачем я тебе, собственно, звонила. Я хочу, чтобы мы встретились.

– Я сейчас захожу в самолёт, не могу говорить больше, – внезапно произносит он. – Лечу из города А в город Б, а потом в Италию… Я буду в Москве на вторые майские праздники. Может быть, мы тогда встретимся? Где-нибудь посидим, поговорим… Кофе, чай…?

– Кофе – выговариваю я, не веря своим ушам и практически прыгая от счастья прямо на глазах у прохожих.

– Хорошо, тогда я прилечу – позвоню, 5-го, 6-го…

И мы оба одновременно произносим одну и ту же фразу с небольшой разницей:

– Очень рад тебя слышать.

– Очень рада вас слышать.

Мы прощаемся.

Я не убита. Не расчленена. Не съедена. И с нетерпением жду майских праздников…

* * *

Чем ближе к майским праздникам, тем почему-то мне всё больше кажется, что мы не встретимся. Теперь чувство страха во мне вызывает скорее даже не ОН, а то, что я не смогу его увидеть. Чтобы раз и навсегда разрубить гордиев узел, поставив точ к у.

От невыносимой тоски мне почему-то хочется сбежать в Память, в своё Прошлое. И первого мая я отправляюсь на дачу. Туда, где я провела детство. На дачу, которой больше нет.

Любой поезд можно использовать как транзит. И вот я – на Белорусском вокзале. Холодно, но светит солнце. Я сажусь в электричку у окна справа. Поезд отсчитывает остановки. Каждая – как шаг на одну ступень вниз в Подсознание, погружение в Память, в детство, которого почти что и не было. Ехать полчаса. С каждой ступенью слёзы всё сильнее наворачиваются на глаза, но я сдерживаюсь. Вот уже и дальний пруд за окном, сейчас будет ближний, маленький, всегда покрытый зеленью. Я встаю, подхожу к дверям в тамбуре. Двери открываются. В Подсознание.

Светит солнце, но холодно. Я поворачиваю направо, перехожу дорогу. Большое здание магазина. Теперь он называется как-то иначе. Около него когда-то сидели бабушки, торгующие цветами, яблоками, картошкой. Я иду дальше к Дому. Медленно. Потому что каждый шаг даётся мне с огромным трудом. Я подхожу к торговым палаткам и читаю вывески. Какая-то крутая машина заезжает на асфальтированную парковку. Я не смею даже ступить на этот проклятый асфальт. Он похож на надгробие. Той травы, тех деревьев, которые навсегда остались под ним. Надгробие моему сгоревшему дому. Я прохожу чуть дальше.

Маленький клочок уцелевшей земли нашего участка. Одно единственное огромное дерево, каким-то чудом оставшееся не спиленным чудовищными монстрами, лишившими меня связующей нити с Прошлым. Я подхожу к дереву. Оно находится за новой оградой. Я бы хотела обнять его, но из-за невозможности утыкаюсь носом в доски. Всё плывёт перед глазами. В это дерево всегда ударяла молния, мне было за него страшно, я хотела, чтобы оно жило вечно. И вот оно – единственное, что уцелело. На этом страшном месте. Здесь тогда находилась одна из калиток. Когда мама возвращалась из города с работы по вечерам, она всегда заходила через эту калитку. И потом ещё долго мне будет казаться, что калитка вот-вот откроется, и появится мама…

На нашем участке росло очень много деревьев. И был сад. Из яблонь, вишен, слив, зарослей малины, несчётного количества кустов смородины, красной и чёрной, и крыжовника. Проще сказать, чего у нас не было.

Прошло, наверное, два года после смерти деда, как мне приснился кошмарный сон. Я позвонила подруге – у неё здесь целых две дачи. И она сказала: «Как раз хотела тебе сказать, что…»

Я сразу приехала. Открыла калитку. Подошла к пепелищу, села на какие-то кирпичи и заплакала. Слева валялось колесо от моего детского велосипеда. Всё остальное сгорело в ноль. Это страшно. Очень. Всё, что здесь оставалось, так или иначе продолжало связывать меня с мамой, с детством. И внезапно насильно оборвали даже такую тонкую незримую нить… Ключи от дачи, которые, казалось, теперь можно оставить здесь же, я хранила ещё много лет.

Помню, как на терраске по вечерам «шкварчит» сковородка, а в ней – жареные опята с картошкой. Опята, которых мы насобирали с дедом утром чуть ли не целый мешок. На терраске – на верёвке вдоль стены – подвешены пучки целебных трав. В комнате пахнет керосиновой лампой. Бабушка гадает на картах. За окном – дождик и запах осени. А потом мы разводим костры. Туман и дым от костра. Опавшая листва. Осень. Слово «ностальгия» для меня ассоциируется с этими кострами, туманом и осенью.

Я иду вдаль вдоль шоссе по направлению к монастырю. Меня встречает привычная табличка, лет ей, возможно, столько же, сколько и мне, а возможно и больше: «ТРАНЗИТНОЕ ДВИЖЕНИЕ ПО РУБЛЁВО-УСПЕНСКОМУ ШОССЕ ЗАПРЕЩЕНО!» Кому-то, может быть, и запрещено. Но только не мне.

Я дохожу до монастыря. Дверь в монастырские угодья открыта. Обычно, когда я приезжала сюда раньше, всегда было закрыто.

Никого нет. Я вхожу на территорию монастыря, иду по длинной аллее вдаль. По бокам – деревья, травка, пчелиные ульи, и ни души. Я подхожу к церкви, но та заперта. Я сажусь на лавочке и думаю: почему меня сюда впустили? Здесь должно быть нечто, как подсказка, знак…

Я иду обратно, и, уже почти у ворот, мне внезапно бросается в глаза надпись на «доске объявлений» крупными красными буквами:

«6 мая – день Святого Георгия…»

Я останавливаюсь, как вкопанная… Что ты хочешь сказать мне, Святой Георгий? Что?

* * *

Он не звонит.

Восьмого мая где-то в районе обеда я делаю то, чего делать не должна. Не имею права – я пишу ему смс-ку. Состоящую всего из одного слова:

«Кофе?..»

Я знаю, он убьёт меня. Убьёт меня… Убьёт…

Он перезванивает и набрасывается, как голодный зверь на подкинутый ему кусок вожделенного мяса. Его голос – грубый, резкий, кромсающий меня на части – громогласно гремит в моё нежное ухо:

– КТО ВЫ? Вы мне написали… про какой-то кофе… Какой ещё кофе? КТО ВЫ?

И тут я начинаю… хохотать…

– Да, Я написала… ЭТО ЖЕ ВЫ предложили мне выпить с вами кофе… А не я… Я вас за язык не тянула…

Он судорожно перебирает в своей памяти всех, кому он обещал кофе… Он злится и звереет ещё сильнее, и ещё громче, почти оглушая меня, рявкает:

– Я занят. И уже загородом. Сегодня не получится. Возможно, завтра. В обед. Я позвоню.

* * *

9-мая я звоню ему в обед сама. Он не отвечает. И тогда, чтобы окончательно довести его до бешенства, зная, что он ненавидит и готов убить тех, кто пишет ему смс-ки, и в первую очередь, естественно, Алису, я пишу ему так, чтобы он подскочил, как ошпаренный, от моей наглости, и наконец-то запомнил меня раз и навсегда, и уже больше никогда не спрашивал:

«КТО ВЫ?»

Я поздравляю Воланда с Днём Победы и безумно красиво посылаю далеко-далеко от себя, стирая его номер из памяти своего телефона…

* * *

Пронзает небо острым шпилем

Тоска исписанных листов…

Моим плечам – следы крестов,

А крыльям – бонусные мили.

Глазам – смотреть не на…, а – сквозь,

Ответы – в Мире Зазеркальном…

Нам – в восхождении спиральном —

Быть вместе, будучи поврозь…

Уже привыкла – нет обид

На всё, что выдано мне свыше,

А за печаль четверостиший

Вас Бог когда-нибудь простит…

Глава 10

январь 1989, Москва

На ночь я стараюсь как можно дольше читать, чтобы сразу проваливаться в сон и не слышать того, что творится в квартире. Сейчас я читаю Блока. Я знаю, он чувствовал то же, что и я сейчас, и, кажется, некоторые стихи написал именно мне.

Из комнаты напротив раздаётся мерное похрапывание бабушки с дедушкой. Я выключаю свет. И пытаюсь заснуть. Но кто-то начинает ходить в большой комнате. Я слышу, как шаги медленно приближаются к моей двери и замирают перед ней. Там, слева, сваленные друг на друга, лежат полиэтиленовые пакеты с маминой одеждой, которую выбросят после 40 дней. Я слышу шорохи – кто-то копается в них, будто что-то ищет. Долго-долго.

Что ты там ищешь, мама?

Один из пакетов звучно падает на пол. Я слышу, как из него вываливается нечто металлическое, ударяясь о паркетный пол. Шорох прекращается. Скрипят половицы.

Она подходит к моей двери.

Мама, пожалуйста, не надо…

Не заходи… Мне страшно…

Сегодня бабушка воткнула иголку в дверной проём. Она сказала, что это защитит меня от призраков, они не смогут больше войти в мою комнату.

Но дверь за спиной – теперь я сплю ногами к окну, а не к двери, на маминой кровати – открывается. Я отчётливо слышу характерный звук – на двери сверху установили магнитную защёлку, и теперь, чтобы открыть её, нужно приложить некое усилие, которое, как сказала бабушка, призракам не под силу.

Мама подходит ко мне. Я лежу лицом к стене с закрытыми глазами и чувствую внезапный леденящий поток холодного воздуха.

Мама, мне страшно… Пожалуйста, не пугай меня!!!

Она проходит к окну, где расположен письменный стол. На нём лежит тетрадка с моими стихами. Она садится за стол. Тетрадь начинает медленно шелестеть, будто её перелистывают.

Мама… Прости… Я очень хочу, чтобы ты была со мной рядом. Но мне очень страшно…

Я заставляю себя пересилить свой страх, повернуться на спину и… открыть глаза. Я привыкаю к темноте и вглядываюсь в то, что там, у окна, за письменным столом, и вижу… призрачную руку, которая держит мою тетрадь со стихами.

Я зажмуриваюсь от страха. Моё сердце бешено колотится.

Прости, мама… Я не могу победить свой страх – посмотреть правде в глаза…

Через некоторое время я заставляю себя повернуться лицом к стене и засыпаю.

Я стою у Египетской пирамиды в пустыне. Я никогда не была здесь раньше. И совсем не интересовалась Египтом. Передо мной – вход внутрь. Огромная каменная плита. Рядом – зеркало. Я смотрю в него и вижу за своей спиной маму. Я оборачиваюсь, но её нет. В зеркале – она по-прежнему присутствует.

– Мама! – восклицаю я.

– Ты должна зайти внутрь…

– Мне страшно… Там – мир мёртвых.

– Но если ты не победишь в себе страх, ты не сможешь остаться в мире живых…

Я зажмуриваюсь и делаю шаг. Навстречу своему страху.

Я оказываюсь в многоэтажном призрачном здании. На одном из нижних этажей. Вокруг меня бродят серо-восковые призраки. Они не замечают меня. Они мертвы. Я это знаю. Они не спят.

– Мама, кто эти люди?

– Однажды они заснули, умерев на земле. Но не проснулись здесь. Постепенно они забыли всё, что помнили о себе. О том, что с ними было когда-то. Они застряли и не могут подняться выше, Алиса…

Я медленно иду вдаль по этому этажу. Мне не хочется возвращаться обратно. Всё равно здесь лучше, чем на земле. Я оборачиваюсь и вижу, как за мной следом в помещение вползает туман. Он плывёт за мной.

– Алиса, возвращайся. Не заходи так далеко, это опасно, – слышу я мамин голос.

Но я не хочу возвращаться. Туман доползает до меня…

Внезапно в ушах раздаётся жутчайший грохот, и я просыпаюсь. Просыпаюсь в темноте. Посреди ночи. Я пытаюсь понять, что это был за звук, и включаю свет. И смотрю на стену. Там, в изголовье моей кровати, вчера повесили икону Божьей Матери. Бабушка сказала, что мне так будет спокойнее.

Я нахожу глазами вбитый в стену гвоздь – он на месте. Иконы нет. Она лежит на полу, в промежутке между шкафом и кроватью.

Дверь в комнату открывается. Заходит бабушка. Она поднимает икону и вешает её обратно на гвоздь. И молча смотрит на меня.

– Мама что-то искала в своих вещах, – произношу я тихо и отрешённо.

Бабушка выходит, включает свет в коридоре и убирает разбросанные по полу мамины вещи. И я слышу, как она восклицает:

– Прости, Господи… Нашлась!..

Бабушка возвращается и загадочным голосом шепчет:

– Спи спокойно, Алиса, мама больше не будет ничего искать…

Я вопросительно смотрю на неё.

– Потом узнаешь, когда время придёт… Спи…

Я укрываюсь одеялом с головой, отворачиваясь лицом к стене. Бабушка выключает свет.

И вот я оказываюсь высоко в горах. У входа в пещеру. Там темно и страшно. Я знаю, что внутри – гигантский лабиринт.

– Ты должна зайти в него, Алиса… – слышу я мамин голос, но не вижу её саму, будто её здесь нет, и она просто наблюдает за мной из-за кулис.

Я понимаю, что должна. Не понимаю, зачем. И я делаю шаг. Навстречу своему страху.

Я иду долго-долго. В абсолютной темноте. По петляющим коридорам подземного лабиринта. Мне кажется, я никогда не найду выхода отсюда. Воздух заканчивается. Мне нечем дышать.

– Мама! Я задыхаюсь! Помоги мне!

– Ты должна найти выход сама, Алиса. И найти вовремя. Чтобы успеть вернуться…

Я бегу вдаль из последних сил. Внезапно коридор расширяется, и я оказываюсь в огромной пещере с высокими сводами. Я шагаю внутрь и замираю от того, что вижу. Здесь много-много людей. Они гигантские. И все будто мёртвые. Но я знаю, что они – живые. Они просто спят. И спят уже очень-очень долго. Не одну ночь. И даже не две. Они где-то гуляют, как и я – сейчас. Здесь – только их тела. Они когда-нибудь нагуляются и вернутся.

Заворожённая, я медленно ступаю меж ними, боясь нечаянно разбудить.

– Алиса, вспомни: тебе надо найти выход, иначе ты никогда уже не вернёшься… – слышу я строгий мамин голос.

Но я не хочу возвращаться. Загипнотизированная страшной силой магической пещеры, я продолжаю обходить тела спящих и рассматриваю их лица. И вот я нахожу свободный плоский камень. Я хочу спать, как они. Я не хочу возвращаться. Я ложусь на каменный стол.

В пещеру медленно вползает туман. Он заполняет пространство, окутывая всех спящих, плавно приближаясь ко мне. Я зеваю… Он всё ближе и ближе. Я хочу спать… Я устала…

– Алиса!!! – с упрёком произносит мама.

Внезапно раздаётся оглушительный грохот.

Я просыпаюсь в ночи. Привыкаю к темноте и медленно поворачиваю голову вверх – к тому гвоздю, торчащему из стены, на котором висит икона… Её нет… Гвоздь по-прежнему на месте…

И тут я понимаю, что в комнате кто-то есть. Этот кто-то смотрит на меня. Там, у окна. И совсем не мама. И не бабушка, и не дедушка… Я должна побороть в себе страх. Я заставляю себя посмотреть на окно. На того, кто там. И поднимаю глаза.

У окна стоит Человек в Чёрном. Он не призрак кого-то из уже уснувших навсегда – его тело плотное, будто живое. Он смотрит на меня. Молча.

«КТО ОН?» – в ужасе думаю я, не в состоянии ни отвести от него взгляда, ни закрыть глаза, чтобы не видеть.

Он продолжает молча смотреть на меня.

«МАМА! КТО ЭТО? ЧТО ЕМУ ОТ МЕНЯ НУЖНО? Я НЕ ЗНАЮ ЕГО! ЗАЧЕМ ОН ПРИШЁЛ?»

Но сейчас я не сплю. Поэтому я не слышу её голоса. И не нахожу ответа.

Звонит будильник. Бабушка просыпается и идёт на кухню. Фигура Человека в Чёрном медленно растворяется.

Зачем врачи вернули меня обратно тогда?.. Если бы я знала, что меня ждёт после, я бы не возвращалась…

Приходили – прощались – со мной,

Поцелуи – в лоб да в глаза,

Окружили сплошной стеной,

А рыдать, голосить – за…

И плыла далеко от…

Всё быстрей, да туда, где…

И ещё бы чуть-чуть, вот

Только кто-то: вернись-де…

И как было б, когда б знать,

Что потом – всё – не как до:

Через год, схоронив мать,

Сиротой – да в чужой – дом.

А затем и любовь – в боль,

Да ко дну – головой – вниз,

И надежда – петлёй – в ноль,

Вот он – выбор – двух зол – из…

И была ведь в ту ночь – вне…

Но очнулась – к утру – в шесть…

И зачем я тогда – не…?

И за что я теперь – здесь?

Теперь каждое утро начинается с вопроса бабушки:

– Что тебе снилось сегодня, Алиса?

А каждый вечер заканчивается паническим страхом ночи, которая открывает мне двери в сон, где я блуждаю в неизвестных пространствах, и куда следом за мной всегда проникает туман.

К утру он постепенно поглощает всё и вся вокруг и тянется ко мне.

Я знаю, однажды он доберётся и до меня.

И та ночь уже никогда не закончится. Она будет длиться вечно. Потому что я уже не проснусь. Здесь.

* * *

лето 2012, Москва

Уже несколько лет, с тех пор как я познакомилась с Раисой Ахметовной Мансуровой, мне проще видеть, медитируя, а не через сон. Пробраться в нужный сон сложнее. При медитации человек оказывается в состоянии полусна, когда Сознание дремлет, а дверь в Подсознание приоткрывается.

Я решила воспользоваться этим способом снова, чтобы приоткрыть завесу будущего, вечером того дня, когда «поздравила Воланда с Днём Победы».

И вот я нахожусь далеко от земли в чёрно-синем небе, как в планетарии. Земля – маленький шарик где-то справа внизу. Внезапно меня начинает засасывать в Чёрную Дыру. Я не могу сопротивляться.

Мой астролог советовала мне в этом году уехать на свой день рождения куда подальше от Москвы, чтобы поменять неблагоприятное расположение планет, но я ещё не особо верила в Астрологию. Ну и что, что Планета-Управитель Дома Смерти попадает в собственный Дом Смерти?

Я оказываюсь внутри узкого ущелья. Высоченные чёрные горы закрывают от меня «небо». Я стою в маленькой лодочке, напоминающей скорлупу грецкого ореха, без вёсел, и мои плечи почти касаются гор, зажавших меня с обеих сторон. Даже если бы вёсла имелись в наличии, я не смогла бы ими грести. Лодка медленно плывёт вдаль по ущелью. Пространство наполняет глубокий звук Вечности, тяжёлый, чёрный. И я понимаю, что скоро мне предстоит пройти через нечто ужасное, на что я не смогу повлиять.

06 июня, после очередного прямого эфира на ТВ, нехорошее предчувствие того, что вот-вот должно произойти, усиливается, и чтобы хоть как-то развеять свои опасения я достаю китайскую «Книгу Перемен». Она никогда не обманывает, точно указывая на местонахождение человека в каком-либо пространстве вариантов из 64-х, описанных ею. Мне выпадает 29-ая гексаграмма, одна из 4-х наихудших, «Пересечение двойной бездны», которая гласит: «В настоящее время для вашей жизни характерны потери и поражения. Единственное, что вы можете сделать, это сократить до возможного минимума число ударов судьбы. Двойная бездна. Войдёшь в пещеру в бездне. Несчастье. Придёшь или уйдёшь – будет бездна за бездной. Пусть и опасно, но всё же есть поддержка. Войдёшь в пещеру в бездне – не действуй».

22 июня я приглашена в качестве представителя СП на конференцию в Центр Парламентаризма. Вечером мне звонит один из знакомых магов, не вспоминавший обо мне уже достаточно давно, но проявляющийся в моей жизни исключительно в критические для меня времена. Я удивлена его звонку, поскольку в реальной жизни никаких предпосылок для беспокойства нет.

В половине двенадцатого ночи мне приходит странное письмо по мэйлу от незнакомого мужчины из Геленджика, в котором ничего, кроме дат, нет. Он пишет, что у него день рождения 04 апреля, а его жена умерла 22 июня. Я не могу понять, кто он такой, зачем он мне написал, и почему написал именно это. Зачем-то я отвечаю ему нейтральной фразой, не удаляя автоматически появляющуюся подпись в конце письма, где указан и мой мобильный телефон.

Без пятнадцати полночь на мэйл приходит очередная рассылка ороскопов на следующий день, которую обычно я удаляю, не читая.

Но сегодня я заглядываю в прогноз, и в глаза мгновенно бросается: «Обратите внимание на яко бы случайные совпадения чисел…»

Полночь. Звонок на мобильный телефон – неизвестный из Геленджика. Он опять, как зомби, твердит одно и то же: его жена умерла 22 июня, а у него 4 апреля день рождения. Я ничего не могу понять. Он – сумасшедший. 22 июня уже закончилось, а я жива. Выслушав незнакомца раз десять по кругу, я прошу прощения и говорю, что мне пора спать.

Я понимаю, что у меня день рождения на 1 день позже, чем у него. Но моей голове не приходит мысль, что и 22 июня, соответственно, нужно сдвинуть на 1 день – на 23 июня, тогда элементарное математическое уравнение с одним неизвестным, решится мгновенно: 4 апреля относится к 22 июня так же, как 5 апреля к…

Я снова беру в руки «Книгу Перемен». Но, несмотря на то, что прошло уже 2 недели с момента моего последнего заглядывания в неё, мне снова выпадает «Пересечение двойной бездны».

Я захожу на сайт, где можно погадать по цитатам, – «Иногда лучше не знать своего будущего, чем знать».

23 июня вместо того, чтобы отправиться в гости к крёстной на метро, я всё же решаю поехать на машине в своё Место Силы, туда, где у нас была дача, на Николину Гору, поплавать. Я включаю ноутбук, чтобы посмотреть пробки, но он сообщает, что не может загрузиться, издаёт звук постоянно воющей сирены на весь дом. Я выключаю его. Предчувствие чего-то неизбежного, что обязательно должно произойти, знакомое мне с детства, охватывает меня с ног до головы. Но я знаю, что страх нужно побеждать. И я шагаю ему навстречу.

Тем более я ещё ничего не знаю о волшебном слове «Транзиты» и, соответственно, не удосуживаюсь прочтением трактовок Транзитного Плутона в оппозиции к Марсу, Транзитного Урана в квадратуре с Марсом и иных прочих фатальных для меня комбинаций небесных светил.

Я плаваю и радуюсь жизни. Внезапно мне звонит знакомая, сообщая, что ей только что пришла от меня странная смс-ка, которую реально я не отправляла.

Я выезжаю на МКАД около 19:15, и чувство неизбежности чего-то ужасного, что вот-вот произойдёт, одновременно с догоняющей сзади свинцовой тучей, заставляют меня, вместо привычного крайне-левого ряда, передвигаться в общем потоке по центру. Я наивно полагаю, что десятилетний опыт вождения является талисманом от всевозможных приключений на дороге. И не задумываюсь о том, что кто-то может внезапно въехать в меня на огромной скорости под углом 90 градусов справа.

После аварии в 19:30 на 53-м километре МКАДа домой я вернусь лишь около трёх ночи. С сотрясением мозга, повреждением глазного нерва, наполовину пришитым, наполовину заштопанным правым ухом, сильным ушибом грудной клетки, отбитой левой почкой, вся в гематомах и ссадинах, хромая и совершенно не понимающая, каким образом я вообще осталась жива. Моя машина убита.

Днём, еле-еле поднявшись с кровати, как и советовали накануне очевидцы происшедшего, я доползаю до церкви. Ставлю самую большую свечу Николаю Чудотворцу, заказываю ему молебен. Затем захожу в церковную лавку. Рассказываю про вчерашнее чудо.

Внезапно одна из матушек, разглядевшая мои православные серебряные кольца с молитвами, произносит:

– А вы не хотите посмотреть кольцо Святого Георгия Победоносца? Оно у нас в одном экземпляре…

В понедельник, 25 июня, мне приходит автоматическое уведомление от сайта поиска работы, о том, что Воланд смотрел моё резюме накануне, 24 июня.

Я не верю своим глазам… Я не говорила и не писала ему о происшедшем. Я размещу рассказ об аварии в дневнике на сайте гораздо позже… Неужели он почувствовал, что невидимый обычному глазу энергетический мостик между нами висит на волоске? Или какая-то часть в нём, в его Подсознании, о которой он совершенно не подозревает на уровне Сознания, испугалась, что в этой жизни он так и не успеет сыграть предписанной ему свыше роли в моей судьбе?

КТО ТЫ?

«К какому такому значимому событию в моей жизни ты относишься? Что там в этом сценарии прописано такого, что меня не пускают заглянуть в него наперёд и не дают возможности повторно попасть в самый загадочный «венецианский» сон, чтобы понять: ты ли тот Человек в Чёрном, который хоронит меня, или нет…» – задумываюсь я и не нахожу ответа.

Он звонит через месяц.

– Привет, Алиса…

Я стёрла его номер из памяти телефона, но его Голос невозможно стереть, уничтожить, забыть…

Я молчу… Зачем ты звонишь мне?.. Прочитал, наконец-то, что я написала про аварию в дневнике?..

Он думает, что я его не узнала, и добавляет:

– Это Воланд…

Я улыбаюсь. Я очень рада тебя слышать. Я соскучилась. Я хочу тебя увидеть, рассказать всё то, что по фрагментам пытаюсь сложить в одну картину уже на протяжении нескольких лет, подарить тебе – наконец-то! – икону Святого Георгия. Может быть, ты сам расскажешь мне при встрече, что вас обоих связывает?

Я выхожу из здания СП и поворачиваю направо к ЦДЛ, чтобы нам не мешали говорить.

Внезапно он спрашивает так же резко, цинично, быстро-быстро жонглируя словами, будто ножами, которые вот-вот вырвутся из его рук и вонзятся мне в сердце, все сразу, одновременно:

– Алис, мне срочно нужен рецепт приготовления нитроуретановых двухкомпонентных лаков…

Я лишаюсь дара речи и останавливаюсь посреди дороги. А просто так позвонить слабо?

– Ты не помнишь, да? – спрашивает он.

Ты думаешь, что после сотрясения мозга у меня отшибло память? Зря надеешься. Я очень хорошо помню всё. Особенно то, что связано с тобой.

– Помню, почему нет. Берём раствор лакового коллоксилина, смолы в смеси органических растворителей и полиизоцианат на основе мономерных диизоцианатов алифатической структуры. В пропорции 100:5. Жизнеспособность смеси – 8 часов при температуре 20С.

– Понятно… А ты сейчас работаешь?

– Куда деваться… Кушать-то хочется…

Ты хочешь знать, насколько я уцелела?

Я вышла на работу в понедельник. Сразу после тех ужасных выходных. Правда, выглядела я тогда…

– Всё там же?

Ты собираешься снова предложить мне поработать с тобой? Предложи, я заранее согласна.

– В виду отсутствия других предложений, да… там же…

– А я пока всё ещё здесь живу…

То есть там, в другом городе…

– Ааа… – я не знаю, что ему сказать.

Вернее, мне хочется спросить: «А ты не хочешь пригласить меня к себе, в тот город, где сейчас обитаешь? Особенно после того, что я пережила… Он как раз подходит для поправки здоровья…»

– Ну ладно… Звони тогда, если что… – рявкает он.

«Если что – это что?» – сразу же проносится у меня в голове, но я прощаюсь с ним.

Зачем-то. Я опять ничего ему не сказала, в то время как «рюкзак кармы» за плечами сильно прибавил в весе.

Я бросаю взгляд на серебряное кольцо со Святым Георгием, побеждающим дракона.

КТО ТЫ?

Я помню голос и лицо…

А в церкви – Тишина…

«Купи Георгия кольцо!» —

Внушала мне Она.

Он – где-то очень далеко,

Его как будто нет

В моей судьбе… Но как легко

Звонит он мне: «Привет!»

Душа моя давно полна

Печали якорей,

Но снова в щёки бьёт волна

Его – чужих – морей.

И кажется, что мы – в кольце,

И бесконечен сон,

Улыбка грусти – на лице,

Неслышный – в сердце – стон.

Как нити в Прошлое тонки!

А дни – бегут ручьём…

Его внезапные звонки —

Почти что ни о чём…

А на кольце, моём кольце,

– Георгий и Дракон,

И я не знаю, в чьём лице

Является мне Он…

Глава 11

январь 1989, Москва

Сны и явь сливаются воедино.

Меня мучают кошмары, в которых я вижу смерть в образе тумана, поглощающего всех, кто ещё здесь, рядом со мной. Я не хочу ничьих смертей. Но чувствую, как скоро умрёт мамина сестра, а за ней следом – все остальные. Теперь я панически боюсь своих снов, и, как следствие, боюсь засыпать, увидеть что-то, чего я категорически не хочу видеть. И моё Подсознание пытается защитить меня – посылает бессонницу – уже которую ночь до утра я сижу со включённым светом за письменным столом у окна.

Но в квартире с наступлением темноты постоянно что-то происходит – самопроизвольно открываются двери, включается и выключается свет, льётся вода из-под крана, зажигается и выключается газовая плита, скрипят половицы старого паркета, падают со стен иконы, исчезают вещи, бьются зеркала…

Я не знаю, что мне делать. Единственное желание сейчас – уснуть, как мама, очнуться Там и уже никогда не возвращаться обратно.

Утро совсем скоро. Я сижу за письменным столом и пишу письмо маме с просьбой забрать меня к себе.

Внезапно я слышу Голос.

– Пойдём со мной, Алиса… Закрывай глаза, пойдём…

– Мама? – я пытаюсь найти её глазами, но тщетно.

– Иди за мной, Алиса, не бойся… – спокойно шепчет Голос где-то рядом.

Я мгновенно оказываюсь в космосе, в чёрной пустоте, вернее, в окружении звёзд и планет. Как в планетарии. Земля – маленький шарик справа внизу. Никого рядом нет.

– Нет, Алиса, ты не одна. Я с тобой. Я привела тебя в это место, потому что здесь проще рассказывать о том, что ты, скорее всего, забудешь, когда вернёшься на землю, но рано или поздно, обязательно вспомнишь…

– Где мы?

– На небе, разве ты не видишь? – смеётся Голос. – Во Вселенной. В том, что принадлежит Вечности. На крыше мира. Здесь находится невидимая Книга, в ней записано всё-всё-всё абсолютно про всех, кто когда-либо был, есть и будет.

– И про меня?

– Да, и про тебя… Эта Книга всегда открыта. И её можно почитать. Но не все имеют к ней доступ.

– У меня нет доступа – я не вижу этой Книги. И не могу её читать.

– Это не так, Алиса.

Внезапно на фоне чёрного неба появляется огромная призрачная Книга. Её контуры, похоже, нарисовал сам господин Туман. Книга раскрывается, её страницы медленно перелистываются прямо у меня на глазах.

– Алиса, ты побывала в состоянии смерти, когда Дверь в Этот Мир открывается.

– В Мир Тумана?

– Хорошо, давай называть его так… Ты вернулась, убедившись на собственном опыте, что Мир Тумана существует, и в него можно попасть. Ты знаешь, что твоё земное тело – только домик. Ты видела его со стороны, когда вышла из него. И ты – это не сам домик, а ТЫ, временно поселившаяся в домике. Обычные дети попадают в Этот Мир во сне, будучи ещё совсем маленькими, но постепенно, взрослея, забывают, откуда пришли на землю, начинают думать, что они и их тела – одно и то же, Дверь закрывается, они старятся и лишь в момент смерти земного тела возвращаются сюда и вспоминают всё. Взрослые, не побывавшие при жизни в теле в Мире Тумана, рассказывают детям сказки о том, что призраков не существует, а Этот Мир нереален и является лишь плодом их воображения. Поэтому обычные дети в твоём возрасте не имеют ни собственного опыта, ни достоверной информации от взрослых. Они не верят в существование Двери между Мирами, и возможность попасть сюда и почитать Книгу у них – минимальна. Разница между обычными детьми и необычными заключается в том, что обычные считают: «этого не может быть, потому что не может быть никогда на земле», а необычные знают: «нет ничего невозможного», потому что таков закон Мира Тумана, и он важнее законов земли. Необычные дети вырастают и становятся Волшебниками. Проникая в Этот Мир, например, во сне, они могут видеть будущее и управлять им.

– Я не умею.

– Ты обязательно научишься.

– А почему сон так похож на смерть?

– Сон – это возвращение к себе. Ты покидаешь свой земной домик – тело, чтобы вернуться на время сна к себе настоящей, какой ты была, есть и будешь здесь. Когда человек умирает, оставляя тело, и люди говорят о его смерти, он возвращается в свой настоящий дом, становится собой. В этом смысле сон действительно похож на смерть. Разница между сном и смертью состоит лишь в том, что во время сна между тобой и телом сохраняется связь. Она похожа на тоненькую ниточку, по которой ты возвращаешься обратно. А во время смерти земного домика ниточка рвётся. И возвращаться уже некуда.

Но сон – это ещё и разговор с самой собой, с той твоей частью, которая пребывает в Мире Тумана и на земле одновременно, читает Книгу, где всё написано и постоянно пишется дальше, поэтому твоё Второе Я знает гораздо больше тебя. Если ты во сне понимаешь, что спишь на земле, а сама сейчас находишься в Этом Мире, ты управляешь своим сном, обе твои части соединяются в единое целое, и ты можешь творить чудеса. Но если во сне ты не понимаешь, что спишь, твоё Второе Я рассказывает тебе о чём-то, что для тебя важно, пытается с тобой поговорить. Оно показывает образы, картинки, которые ты должна понять, расшифровать. Многие люди ошибаются и неверно истолковывают увиденное. Но никакие сонники не помогут. Каждый человек должен изучить свой собственный язык общения со Вторым Я, он – уникален. Второе Я всю жизнь оберегает человека и помогает не только во сне, но и наяву. Чаще прислушивайся к себе, ведь Второе Я – внутри тебя самой. Люди называют его голос интуицией, предчувствием. Оно будет посылать тебе различные знаки в виде, на первый взгляд, случайно попавшихся в руки земных книг, в которых есть нужная для тебя информация, сталкивая с важными для тебя людьми, или как-то иначе. Ты должна быть очень внимательна к «случайностям».

– А можно побывать в Мире Тумана во сне с кем-то из тех, кто ещё живёт?

– Однажды у тебя это получится с французской бабушкой. Вы не будете договариваться заранее, но окажетесь в одном и том же «сне» в одну и ту же ночь. Вы обе увидите друг друга, и утром поделитесь впечатлениями о своём совместном путешествии. Самое же главное для тебя, Алиса, заключается в том, что ты можешь читать Книгу. В ней есть всё, что уже произошло. Прошлое записано ручкой. Вносить исправления в эту часть Книги практически невозможно. А то, что ещё не произошло, написано карандашом. И ты можешь научиться стирать ластиком то, чего не хочешь видеть в будущем, и переписывать события. Только ты должна помнить, что в будущем существует очень много вариантов развития одного и того же события. Поэтому, когда ты попадёшь на страницы Книги своего или чужого будущего, ты прочитаешь, скорее всего, лишь какой-то один из вариантов. Помни, что он – не всегда является окончательным, и в большинстве случаев ты можешь его изменить.

– А варианты, которые не случились, но были возможны в прошлом, их можно посмотреть?

– Да, но они выглядят совсем блёклыми, безжизненными.

– Как устроен этот Мир? Здесь живут только добрые существа?

– Он намного сложнее, чем мир земной… В нём – множество этажей или уровней со своими обитателями. Как добрыми, так и злыми. Ты можешь попасть в один из нижних этажей. Это опасно. Когда ты приходишь сюда, помни, что ты спишь на земле, гуляешь здесь, можешь влиять на события и вернуться на землю в любой момент по собственному желанию. Тогда никакой призрак не причинит тебе зла.

– Я не хочу возвращаться из сна. Я знаю, что есть такие люди, которые спят долго-долго, не одну ночь…

– Это опасно, Алиса. Они находятся в летаргическом сне, блуждая в Мире Тумана. Возможно, они не хотят возвращаться, или хотят, но не могут – заблудились где-то, или их не пускают обратно по какой-то причине. Но ведь каждый человек должен жить до тех пор, пока не пробьёт его час возвращения.

– Так написано в Книге?

– Это один из законов Мира Тумана. Есть люди, которые чувствуют, что им пора возвращаться. Будучи магами, они не ждут, когда тело заболеет и погибнет, а без какой-либо боли уходят во время очередного сна – засыпают на земле и просыпаются здесь, после чего сердцебиение в земном теле прекращается. Врачи констатируют смерть во сне.

– А как понять: сплю я на земле, или это происходит со мной наяву?

– Ты должна почувствовать. Есть масса способов. Попробуй отыскать зеркало и посмотреться в него. Попробуй пройти сквозь стену, включить и выключить свет, изменяй предметы силой мысли. Попробуй отыскать своё земное тело, посмотри на него со стороны…

– А на каком языке написана Книга? Как её всё-таки читать?

– В Мире Тумана не существует никаких языков, кроме одного – языка мысли. Мы с тобой сейчас общаемся мысленно, а не путём произнесения слов. Задай Книге вопрос, и она ответит. Большинство людей видят образы или картины, как в кино. Чаще всего – во сне. Это картинки из Книги. Реже люди слышат ответ внутри себя. Ещё реже – человек ничего не видит, не слышит, но просто знает. Бывают люди, которые умеют получать ответ любым способом. Ты сейчас видишь сны.

– А люди, которые не видят снов?

– Все люди их видят, но не все сны запоминаются.

– А почему я вижу только те сны, которые сбываются?

– Потому что ты уже научилась отличать их от тех, которые не несут в себе никакого смысла. Ты не запоминаешь пустых снов, не обращаешь на них внимания. Постепенно ты научишься «знать» мгновенно и без снов. Хотя они всё равно будут приходить к тебе, но гораздо реже.

– Знать без снов?

– Ты можешь читать Книгу и днём, когда, например, устаёшь слушать учителя в школе, задумываешься о чём-то, погружаясь в собственные мысли, и не замечаешь происходящего вокруг. Или когда ты играешь на пианино едва уловимую Музыку из Мира Тумана, а не исполняешь земное произведение по нотам. Или когда к тебе приходят стихи. Ведь они сами приходят к тебе, Алиса, отсюда. В этот момент приоткрывается Дверь между Мирами. Ты как бы и здесь, и там находишься одновременно. И ты можешь видеть одновременно и земными глазами, и теми, которыми видишь во сне. Но Дверь мгновенно закрывается, например, как только учитель сделает тебе замечание, и ты снова начнёшь вникать в то, что он говорит на уроке.

– Всё, что ты сказала, очень сложно. Я плохо тебя понимаю.

– Когда-нибудь ты поймёшь. И напишешь Свою Книгу. Для людей, которые ещё не всё вспомнили на земле.

– Мама, но ведь ты говорила, что я не должна больше ничего писать…

– Алиса… Я – не твоя мама.

– А кто ты?

– Я – это ты…

– Как это?

– Я пришла к тебе сейчас из февраля 2009 года. Я – это ты через двадцать лет… Однажды, когда жизнь в очередной раз поставит тебя в сложную ситуацию, и ты не будешь понимать, зачем всё ещё находишься на земле, ты познакомишься с Учителем. На одном из уроков она попросит учеников вернуться в своё прошлое, в самый тяжёлый момент, чтобы поддержать самого себя там, в прошлом. Я знаю, как тяжело тебе сейчас. Твоя жизнь будет совсем не лёгкой, но ты продолжишь идти по Пути, предназначенному свыше, чтобы оставить на земле свой след. Однажды ты поймёшь, какой именно. Ты – не Цветаева и не Ахматова… Но незримо они – всегда рядом. Они помогут тебе. И мама будет тобой гордиться. Вот увидишь…

* * *

октябрь 2012-сентябрь 2013, Москва, Афон, Елабуга, Варна, Лондон

Пляшут в ночи шаманы,

Заговорив огонь…

Осень зовёт в туманы —

Тянет ко мне ладонь.

Кто-то шагает в ногу,

Кто-то выходит из…

Листья взлетают к Богу,

С клёна срываясь вниз.

Время подходит к чаю.

В прошлое нить тонка…

Я по тебе скучаю,

Жду твоего звонка.

Он больше не звонил.

После победы на передаче ТВ «Культура», куда я попала благодаря Е. Б. Рейну, ко мне обратился директор телеканала «Артист ТВ», и осенью мы снимаем двадцать передач из цикла «Новые лица современной литературы», где я выступаю в роли ведущей, а в январе 2013 выйдет фильм обо мне, где я расскажу о пройденном Пути, начиная с того чёрного детства.

В октябре 2012 я уезжаю на полуостров Афон. Я была здесь лет десять назад проездом, а теперь живу на границе с православным одноимённым государством.

И вот я захожу в небольшой магазинчик с православными иконами ручной работы, которые написаны Афонскими монахами. Меня влечёт к себе икона в дальнем углу. Я никогда не встречала подобной раньше. На ней изображена неизвестная мне Святая с топориком в одной руке и с чёртом – в другой.

– Это икона Святой Марины… Она написана монахом из скита Святой Анны…

Мы едем на кораблике вдоль Афона, проплывая мимо различных монастырей. Экскурсовод рассказывает историю возникновения этого уникального православного государства. Я фотографирую Святую Гору Внезапно… одно из облаков над горой принимает вид иконы Святого Георгия Победоносца, на коне, с ярко выраженным копьём и поверженным драконом. Я не верю своим глазам. Да и у всех, кто увидит эту фотографию впоследствии, будет та же реакция.

Я возвращаюсь в Москву. Мне дарят серебряную подвеску Святого Георгия с молитвой ему на обратной стороне.

Через некоторое время ко мне в СП заходит один поэт. Он видит книгу про Иную Реальность, берёт её в руки, читает фрагмент и восклицает:

– А у меня дочь Алиса… Александра и Алиса – одно и то же. Вы знаете об этом?

– Как это? – удивляюсь я.

– Да так это, и всё… Вот царица была, Александра, так она ведь, на самом деле, Алиса…

Поэт долго что-то рассказывает мне про взаимосвязь двух имён. Но я уже не слушаю его. Я понимаю, что нужно покопаться в Интернете на предмет истории Святого Георгия. Возможно, хоть что-то прояснится во всей этой загадочной цепочке знаков.

Для начала я узнаю, какая именно Александра из нескольких одноимённых святых является моей покровительницей, что определяется датой рождения, – святая Александра Римская, и день моих именин – 06 мая.

Эта дата отчётливо запомнилась мне, поскольку она же является днём Святого Георгия Победоносца.

Далее я читаю про Святого Георгия:

«Великомученик Георгий родился в Бейруте у подножия Ливанских гор. Поступив на военную службу и достигнув вскоре звания тысяченачальника, он сделался любимцем императора Диоклетиана. Диоклетиан вошёл в историю как один из самых жестоких гонителей христиан. Георгий явился к Диоклетиану и, объявив себя христианином, обличил его в жестокости и несправедливости. После безрезультатных уговоров отречься от Христа, император приказал подвергнуть святого различным мучениям. Но тот мужественно переносил страдания с молитвой на устах. В конце концов, Диоклетиан приказал отрубить Георгию голову. Произошло это в 303 году в Никомидии 23 апреля по старому стилю, или 06 мая по новому».

И после – про Святую Александру Римскую:

«Святая Александра, императрица, супруга императора Диоклетиана, была тайной христианкой. Видя твердость веры Георгия во время его мучений, упала к ногам великомученика и перед всеми объявила себя христианкой. Озлобленный Диоклетиан приговорил царицу к смерти. Святая Александра мужественно приняла приговор и кротко пошла на место казни, молитвенно обращая свой взор на небо. Утомившись по дороге, она попросила воинов позволить ей немного отдохнуть. Прислонившись к стене здания, она тихо скончалась. Память Святой Александры мученицы Римской (Никомидийской) празднуют одновременно с великомучеником Святым Георгием 06 мая (23 апреля по старому стилю).»

Внезапно я слышу строки стихотворения, которое впоследствии так и не разместила на стихи. ру. Я не понимаю, кто диктует мне эти строчки. Зачем диктует. Ведь ничего этого нет и не предвидится. И в строках, и на внутреннем экране, откуда ни возьмись, возникает собака. Огромная…

Из нави в явь – туманный сон,

Лишь не разбить бы хрупкий шарик,

Внутри которого – я, он,

Мосты, сан-марковский фонарик,

Наш дом с камином, верный пёс… —

Всё, что когда-то рисовала,

Мне день рождественский принёс

Под колокольный звон бокалов.

Теперь мятежная душа

С улыбкой детской и беспечной

Земное счастье не спеша

Смакует в жизни быстротечной.

Шагать ей к Богу по воде,

Оставив миру дух сиротский…

Мой прах развеется – там, где

Покоится Иосиф Бродский.

Волна панического страха накрывает меня с головой. Я совсем не собираюсь умирать. И даже эмигрировать.

Воланд… Где ж тебя носит, чёрт подери! Почему я купила тогда икону Святого Георгия, а не любого другого святого? И когда, наконец, я смогу её вручить тебе???

КТО ТЫ?

На этот раз в Новогоднюю ночь я уже не отправляю ему смс-ки. Но где-то около полуночи смс-ка приходит мне. От него.

Ты, наконец-то, сохранил мой номер телефона?

Почему, Алиса, ты не напишешь ему в ответ то, что хочешь сказать, а мгновенно, не раздумывая, отправляешь стандартное поздравление с Новым годом? Он же – не все. Он тебе нужен. Зачем-то. Он давно стал частью тебя. Почему ты постоянно откладываешь самые важные слова «на потом»? Чего ты боишься? Ты боишься потерять его? Но разве он тебе принадлежит? А как можно потерять то, чего у тебя нет?

Здравствуй, дорогой…

Мои Армагеддоны связаны с твоим именем,

Возможно, и начало Света когда-нибудь

с ним тоже свяжется…

Твоя смс-ка впервые пахнет душою, а именно —

Тем, что искала в тебе…

И нашла в тебе кажется.

Но пальцы боятся вывести

слова небожественного откровения —

Отправляю ответ из банально-скупого,

ненужно-никчёмного…

Я бы хотела посвятить тебе лучшие

(из ещё не написанных) стихотворения,

Жаль, что сильные, знаешь, случаются все —

от обилия чёрного.

А ещё хорошо бы, чтобы поверить,

что ты – не моя фантазия,

Что ты существуешь не только

в дремучих сетях телефонного провода,

Встретиться… Где-нибудь. Как-нибудь.

Не во сне – для разнообразия.

И желательно – просто так…

Без особого поиска повода…

Я ведь стою дороже чашечки кофе…

Разве тебе так не кажется?

Даже в самом дорогом кафе города,

самого дорогого по чьей-то статистике.

Маргарита соскучилась…

И от кофе она не откажется…

Ей давно не хватает сюжетов с метлой

для её беллетристики.

В январе 2013 мне вручают именную статуэтку «Лучшее перо». Я побеждаю в конкурсе «Лучшие поэты и прозаики» 2012. Меня награждают Серебряным крестом за «Лучшую книгу года» и медалью «За доблестный труд» от Правительства Москвы.

В феврале я побеждаю в конкурсе «Герой нашего времени» с книгой «Марина. Анна. Александра» и получаю орден Лермонтова. 23 февраля, вымучивая «искусство вечно, а жизнь коротка», я всё-таки заставляю себя нажать на кнопку «отправить», и моя смс-ка улетает Воланду И остаётся без ответа.

Я встречаю свой день рождения в заснеженном апреле в Елабуге. Уже начиная разбираться в небесных светилах, я соглашаюсь со своим астрологом – меняю расположение планет на свой «новый» год, который наступает в день рождения, а не 1 января, чтобы изменить очередную крайне неблагоприятную для меня ситуацию.

«Ты разбилась в аварии в день рождения Анны Ахматовой. Она спасла тебя. Теперь тебе поможет Марина…»

Сразу после Елабуги я улетаю в Лондон на международную книжную выставку руководителем писательской делегации от СП. Попадая на волшебную платформу 9 и три четверти накануне открытия выставки, я приобретаю магический артефакт – изменялку времени и пространства. Я вращаю её обратно, на три года, чтобы заново встретиться с Воландом и завершить подвешенную в пространстве цепочку событий. Однако в результате в моей жизни почему-то внезапно проявляются незавершенные цепочки пятилетней давности. Наверное, я перестаралась во вращении времени вспять…

С мая 2013 меня активно зовут в жюри различных конкурсов. На день победы я сижу в ЮЗАО с Татьяной Аксёновой, с которой через две недели мы сами будем «судимы» на финале конкурса «Короли поэтов». Летом я окажусь в составе жюри конкурса префектуры «Славянский родник», в августе – на фестивале в Варне «Россия-Болгария. Я люблю этот мир», в сентябре – в жюри ЗАО в Филях на творческом конкурсе по краеведению…

В мае же меня неожиданно объявляют финалисткой конкурса «Наследие» Императорского Дома Романовых. А чуть позже, 23 мая, с подвеской Святого Георгия на шее, вопреки всему и вся, мне присваивают титул «Королева поэтов», как победителю турнира, последний раз проводимого в Серебряном Веке, тогда в нём победил Игорь Северянин.

целуясь с небом,

беру высоты,

общаясь с богом,

земной жду вести,

не знаю, где ты,

но помню, кто ты,

не знаю: долго ль?

но быть нам – вместе!

я вижу горы,

смешные платья,

я слышу голос —

спешу навстречу,

и все победы —

за миг объятья! —

другим отдам я

и не замечу

потери этой…

Я пишу друзьям и знакомым о неожиданной победе. И меня поздравляют – звонят или отвечают смс-ками… Все, кроме Воланда… Ему наплевать на тебя, Алиса, с большой колокольни. А ты до сих пор не можешь с этим смириться…

В июне меня впервые приглашают выступить на радио, вещающее на 50 (или даже больше) стран мира. Тогда же, в июне, в третий раз переиздаётся «Иная Реальность», выходит сборник старинных рассказов «Верите ли вы в призраков?» и 9-томник «Оставляя стихами следы…», где собраны почти все стихотворения из уцелевших…

Лето, как и предвещал мой астрологический прогноз, я проведу невесело. Но в это же время, зависнув над огромной бездной, я пишу повесть «Хранитель», в которой, собственно, нет ничего придуманного. Посвящаю её нескольким людям, в том числе и Мужчине в Белом, которого одновременно прекрасно представляю и в образе Человека в Чёрном. Воланд ни разу не появляется на страницах повести реально, являясь при этом чуть ли не самым главным героем книги, моим Хранителем.

Всё это время, летом, я постоянно о нём думаю, глядя на его фотографию, найденную в Интернете ещё давно, когда мы впервые познакомились. Нет, Алиса. Он, конечно, сто раз как о тебе забыл. У него своя жизнь. А у тебя – своя. «Венецианский» сон не имеет ни здравого смысла, ни какого-либо отношения к реальности. Вся эта история – плод твоей бурной фантазии, да и сам Воланд тебе просто снился. Ты когда-нибудь забудешь его. Так же, как и он – о тебе. У тебя – масса поклонников. И, если уж и суждено Алисе быть похороненной в Венеции, на роль Человека в Чёрном теперь выстроится целая очередь из желающих…

Летом же я углубляюсь в изучение небесных светил. Задним числом я расписываю расположение планет, несущих в себе те или иные события, в домах гороскопа, отвечающих за определённые сферы жизни человека, по каждому прожитому мною на земле году. И проверяю, насколько можно верить в подобную ерунду. Но «ерунда» оказывается намного серьёзней. Так, например, в самый чёрный период с апреля 1988 по апрель 1989 все планеты, кроме трёх, расположены в Доме Смерти, а остальные – в Доме, который означает уход от реального мира. Я заново перечитываю свою Натальную Карту: «в 8 из 10 случаев такой человек рано или поздно покончит с собой». И теперь я вижу, когда именно и уже трижды планеты располагались «самоубийственным» образом, и мне не нужно долго вспоминать события тех лет. Так, изучая постфактум свою собственную судьбу через призму небесных светил, я прихожу к выводу, что астрология, возможно, и не наука, но отнюдь не ерунда.

В августе Ольга отправляет меня, себя и ещё несколько человек, в Болгарию в качестве организаторов международного литературного детского фестиваля от Российской стороны.

В один из вечеров мы сидим с ней в кафе, и она внезапно спрашивает:

– Алис, а как там поживает ваш Дьявол?

– Не знаю… – пожимаю плечами я.

– Слушайте, а давайте мы ему позвоним!

– Зачем? – только от одной мысли, что вдруг раздастся его Голос, меня бросает в дрожь.

– Пригласим его на ваш творческий вечер… Скажем: Союз писателей приглашает вас, уважаемый Воланд Воландович, на вечер известной поэтессы – Королевы поэтов…

– У меня не намечается никакого вечера…

– Нет, – воодушевлённо продолжает Ольга. – Лучше мы позвоним ему от Министерства Культуры…

– Тогда уж лучше сразу от Президента. Ради него, может и явится…

Весь сентябрь здесь идут сплошные дожди. Абсолютно мистическим образом я записываю третий диск с песенками «Город Дождей», пропев их с первого раза с листа – «как бог на душу пошлёт». Большинство из стихов, внезапно ставшие песнями, я написала Воланду.

Я хочу его увидеть. Зачем-то. Нет, ОН не может быть просто сном. И мне не стоит его бояться. Жаль, я не знаю даты его рождения, чтобы заглянуть в Натальную Карту и доказать самой себе, что мой страх ничем не обоснован. И в очередной раз, зажмуриваясь и шагая страху навстречу, я пишу в безответную пустоту смс-ку о том, что посвятила ему «Хранителя».

Придумай что-нибудь…

Пожалуйста… Воланд…

И мне внезапно становится страшно…

В конце сентября я отправляюсь в гости на семинар к Раисе Ахметовне Мансуровой. Впервые я надеваю все свои ордена и медали, дарю ей только что изданного «Хранителя» и рассказываю семинаристам о том, как в феврале 2009 года после встречи с ней меня внезапно подхватил стремительный Поток и унёс куда-то, где я совсем не ожидала оказаться. Раиса Ахметовна вспоминает, как мы познакомились, как я отправилась в Библиотеку Вселенной и встретила там поэтов Серебряного Века, и как Марина сказала мне на прощание: «Живи, Алиса! За нас, за всех! Живи!»

Уходя, я впервые не прошу Учителя сказать мне, что она про меня «видит».

Мне страшно…

02 октября я подписываю контракт на издание книги стихов, которую мой издатель назовёт дерзко (как, впрочем, и мою первую книжку со стихами) – «Королева поэтов».

– Ты этого заслуживаешь… – произносит он, зная и помня, какой путь я проделала за это время. – Только… что дальше, Алиса? Ты ведь уже всё здесь сделала, что могла. Не так ли?

Я киваю головой, соглашаясь.

Я сделала всё, что могла.

Мне страшно…

* * *

В моём телефоне —

иных голоса,

И тает конфетой

последний твой след.

Купить бы билетик…

на небеса,

Только обратных —

по-прежнему нет.

Окна открыты…

и взглядом – ввысь,

Радугой выстроен

призрачный мост…

Радость моя!

на мгновенье явись, —

Ангел-хранитель

покинул свой пост.

Тень шагнула

в пустой проём,

Или же это…

шагнула я?..

Алчно лакает

небытиё

Нежность мою

на исходе дня —

Имя твоё…

Глава 12

январь 1989, Москва

Я сижу за письменным столом у окна. Бросаю взгляд на часы – утро уже не за горами.

За этот месяц я хорошо изучила все способы покончить собой. Под мирное похрапывание дедушки и бабушки в комнате напротив я тихонько выхожу из своей и направляюсь в ванну.

Я ищу бритву чтобы вытащить из неё лезвие, но почему-то не нахожу. Возможно, бабушка предусмотрительно спрятала опасный предмет подальше от моих глаз. Я уже думаю, а не порезать ли себя кухонным ножом, как внезапно замечаю в зеркале отражение одиноко торчащего крючка над дверным проёмом.

Я вспоминаю, что на нижней полке в шкафу хранится целый мешок разнообразных верёвок. Но для начала надо проверить, выдержит ли меня крючок. Я чуть-чуть подпрыгиваю и ухватываюсь за него рукой, повиснув на нём. Крючок срывается со стены и остаётся в руке. Жаль.

Я возвращаюсь в комнату и сажусь за письменный стол у окна. Окно – самое доступное из всевозможного. Я пишу им что-то на прощание в тетради и замечаю, как туман медленно окутывает меня пеленой.

Я закрываю глаза и шагаю ему навстречу, но… не исчезаю, а иду куда-то вдаль. Долго-долго. Пока наконец-то не обнаруживаю себя на пороге неизвестного мне дома. Я знаю, что туман здесь живет. Это его дом, как, впрочем, и все другие дома в городе. Это Город Тумана.

Я захожу в подъезд, почти на ощупь поднимаюсь по лестнице на самый последний этаж и звоню в дверь.

Я не вижу номера квартиры из-за туманной пелены, она здесь – повсюду.

За дверью раздаются голоса: «Алиса пришла!»

Дверь открывает папа:

– Заходи, мы ждали тебя…

Он проводит меня в туманную комнату к столу с белоснежной скатертью. Меня сажают по центру напротив дедушки. Рядом со мной – мама. Папа – во главе стола спиной к входной двери. Я с трудом различаю тех, кто здесь собрался, потому что их очень много, и все они – в тумане.

Я рассматриваю стол: чистые тарелки – для салата, для супа, для горячего, бокалы для вина и стаканы для сока, вилки, ножи, ложки… «Даже десертная есть» – размышляю я.

В дверь снова звонят. Папа открывает, и на пороге появляется его мама – моя французская бабушка. Она здоровается с присутствующими, хлопает меня по плечу, обходя стол, и усаживается на отведённое ей место у окна.

Все собрались. И неизвестное мне торжество начинается.

Я вижу пустые салатницы, из которых мама раскладывает по тарелкам невидимую еду. Дед разливает невидимое вино по бокалам. Кто-то произносит тост, но я не разбираю слов. И все «чокаются» пустыми бокалами, а потом берут вилки в руки и начинают трапезу.

Я поворачиваюсь к маме, что-то уплетающей из пустой тарелки, и с удивлением спрашиваю:

– Мам… Но ведь еды-то нет! Что вы здесь кушаете? Что вы пьёте?

Мама улыбается. Присутствующие по-доброму смеются над моим вопросом.

– В Мире Тумана всё иначе, Алиса… Мы ещё не привыкли не кушать и не пить… Мы делаем вид, что едим и пьём. Но в этом нет никакой необходимости, ведь у нас больше нет тел…

Они продолжают о чём-то беседовать за столом. Те, кто здесь, но ещё живы, рассказывают тем, кто уже умер, последние новости. Мне становится скучно.

– Алиса… Ступай домой… – шепчет мне мама, обнимая за плечи. – Ты можешь приходить к нам, когда захочешь… Ты же знаешь дорогу… Мы с папой всегда рады видеть тебя у нас в гостях… Ступай… Тебе пора…

Звонит телефон. Бабушка берёт трубку. Потом заходит ко мне в комнату и просит, чтобы я подошла.

Я слышу взволнованный голос папиной мамы – моей французской бабушки.

– Алиса… Ты жива? Слава Богу… Я только что проснулась и звоню, потому что я видела плохой сон. И тебя во сне…

– Я тоже видела тебя там, ба…

– Где?

– За столом. В гостях у родителей. Ты сидела спиной к окну во главе длинного прямоугольного стола напротив папы. Папа сидел спиной к двери.

– Бог мой, Алиса! А ты – посередине стола напротив дедушки, рядом с мамой?

– Да. Ты пришла после меня. Дверь тебе открыл папа.

– А ты помнишь, что было на столе?

– Конечно. Накрыт белой скатертью. Сервирован. Только еды не было.

– А потом ты спросила: «Что вы едите, если еды нет?»

– Да…

– Алиса… Сегодня воскресенье… Я хотела бы съездить с тобой в одно место, если ты не против.

Мы встречаемся в метро. И выходим в город. Молча медленно идём куда-то. Потом поворачиваем направо. И останавливаемся у входа в костёл.

– Зачем ты привела меня сюда? – отрешённо спрашиваю я.

– Алиса, я хочу, чтобы ты жила… То, что с тобой происходит, рано или поздно погубит тебя… Ты не крещёная. Твои родители тоже были некрещёными. Я – католичка. Это – самый главный костёл в Москве. Возможно, если ты покрестишься, что-то изменится. Ты перестанешь видеть такие сны. И то, что происходит у вас в квартире, прекратится. Я хочу, чтобы ты поговорила сейчас с падре. Только поговорила. А дальше – решай сама.

Мрачные своды. Органная музыка. Гулкие шаги. Всё это ещё больше погружает меня в Мир Тумана. Здесь живут призраки. Как и в нашей квартире. Ничего не изменится. Всё – одно…

Бабушка подходит к падре и что-то говорит ему на французском. Он кивает и обращается ко мне:

– Как тебя зовут?

– Алиса…

– А сколько тебе лет?

– Двенадцать…

– Ты веришь в Бога?

Падре, в длинной чёрной одежде, почему-то напоминает мне Человека в Чёрном, которого я видела у окна. Мне страшно… Что ему нужно от меня? Зачем он приходил?

Я молчу. Если Бог и есть, то он злой. И ему на меня наплевать. Он забрал маму. И папу.

Падре, не дождавшись ответа, что-то спрашивает снова.

Я с трудом отвечаю на его вопросы. Зачем ему рассказывать правду? Разве он поймёт?

Мы договариваемся, что я подумаю с неделю-другую, принимать католичество или нет.

Мне всё равно. Это ничего не изменит. Ровным счётом ничего.

Вечером мне звонит жена папиного двоюродного брата Андрея. Он служит в православном храме.

– Алиса, бабушка сказала, что вы были сегодня в костёле. Андрей может взять тебя с собой на службу в храм. Ты поговоришь с настоятелем. Но если ты не хочешь…

– Хорошо… – отрешённым голосом произношу я и про себя добавляю:

«Возите меня, куда хотите… Это ничего не изменит… Бог отнял у меня родителей… И отнимет всех остальных… Он не спасёт и меня… Потому что ЕГО НЕТ…»

Я открываю окно. Я слышу Музыку. Встаю на подоконник. Я должна была умереть тогда. Зачем они вернули меня обратно?

Музыка звучит всё громче. Я смотрю в Небо. Через пару минут я шагну в него. К маме. Внезапно я чувствую, как открывается дверь в комнату за моей спиной. Оборачиваясь, я поскальзываюсь на заснеженном подоконнике, и моя правая рука стремительно летит вниз по раме. Там висит градусник, которым измеряют температуру на улице. На какое-то мгновение он задерживает моё падение и как будто отталкивает меня назад в комнату, а сам падает вниз. Вместо меня. Бабушка неслышно подходит сзади:

– Шестой этаж – слишком низко, Алиса…

* * *

этот сон – отголоски наследия детства,

которого не было вовсе

и больше не будет, я знаю,

из пыли паутинных углов

чёрно-белого прошлого в фотоальбоме

воскресая, как вздох междометья,

кипятком на уже не зажившую рану на сердце,

будит боль, превращая её

в безголосую стаю,

з кусочков надежды на встречу с тобой —

не смирилась с потерей тебя

за 12 до 3-его тысячелетья.

и по телу проносится дрожь оттого,

что всё – слишком реально,

и теряешься в мире иных измерений,

может, просто остаться под утро

и не возвращаться по нитке серебряной в тело,

как делала прежде?

так, война продолжается между полками мне

посланных кем-то —

невнятной природы – коварных сомнений

и посаженной богом мне в душу одной, жизнестойкой,

последней, наверно,

надеждой.

* * *

октябрь 2013, Москва, Елабуга, Москва

«Станцует пламя по кромке края, стирая память…»

О чём я пишу? Кто-то снова диктует мне строчки стихотворения, которого я не понимаю. Кому я это пишу. Зачем.

Уже полночь. Мне надо собирать вещи в Елабугу. Завтра, в день рождения мамы, я вылетаю к Марине Цветаевой. Везу официальную делегацию поэтов от СП на 11-ый «Цветаевский костёр».

Я была в Елабуге в свой день рождения, ровно полгода назад. Тогда мы договорились с директором мемориального комплекса о приезде нашей делегации в октябре.

Я размещаю только что пришедшее мне стихотворение на стихи. ру, зачем-то распечатываю его и добавляю к произведениям, написанным мною Марине, и выключаю ноутбук.

Мне нужно найти сейчас нечто, что можно подвесить завтра в Елабуге на Дерево Желаний. Я обещала отвести туда группу после размещения в гостинице. Моё желание достаточно примитивно – я хочу, чтобы Воланд появился в моей жизни снова.

Я очень устала. Устала слагать паззл из фрагментов, разгадывая знаки. На протяжении трёх лет я пытаюсь вернуться в «венецианский» сон, чтобы разглядеть лицо Человека в Чёрном. Тщетно. У меня нет доступа. Я не могу этот сон переписать.

Мне нужно отдать Воланду икону Святого Георгия, которая живёт у меня дома несколько лет. Возможно, когда я передам её, что-то изменится. Незавершённая цепочка событий завершится. Сценарий, прописанный свыше, проиграется так, как должно. Ведь это мой собственный страх не позволил его реализовать. Возможно, я избавлюсь от панического и совершенно необъяснимого страха этого человека.

Я не знаю точно, зачем именно нужно, чтобы он появился. Но я точно знаю, что его появление что-то изменит.

Я подхожу к полкам с Афонскими иконами. Ищу глазами Святого Георгия. И… понимаю, что икона исчезла.

«Как такое может быть? Куда она могла подеваться?» – размышляю я и обхожу квартиру в поисках иконы. Её нигде нет.

Но времени в обрез – мне нужно собирать вещи. Я достаю из шкатулки дешёвенькое деревянное колечко, окрашенное в оранжевый цвет, и тонкую цепочку. Для Дерева Желаний. И упаковываю книги заочников для подачи на конкурс имени Цветаевой. С собой я беру только что вышедшего «Хранителя», ведь часть событий книги непосредственно связаны с Елабугой.

В аэропорту мне на глаза дважды попадается серебряное православное кольцо с надписью: «ХРАНИТЕЛЬ», отлитое в необычной форме разворота книги. В начале я думала поставить на лицо обложки именно такое изображение Хранителя, как на кольце, а потом всё-таки разместила свою картинку с зодиакальными часами. Я покупаю кольцо.

В Нижнекамске нас встречает директор мемориального комплекса. Она вдруг произносит: «В этом году мы приняли решение, что открывать чтения и зажигать костёр будет один из вас, и это… Алиса… Вы не возражаете?»

Все хлопают в ладошки. Я лишаюсь дара речи.

Во время ужина в гостинице я отправляю знакомым смс-ку про оказанную мне честь. Один из поэтов, прочитавший ночью моё последнее стихотворение, отвечает: «Вот она – материализация вчерашнего стиха».

Я достаю его из сумки и показываю сидящей рядом за столиком Нине Поповой. Она читает:

– Алис, прямо мурашки по коже…

После ужина я веду группу к вечному огню. Рассказываю про Чёртову гору, виднеющуюся вдалеке, одно из Мест Силы, куда мы поедем на экскурсию завтра. Предлагаю сказать «Спасибо» нашему прошлому, сжечь (виртуально) в огне всё плохое и направиться прямиком к Дереву Желаний – загадать светлое будущее.

Мы выходим на освещённую маленькую улочку – местный Старый Арбат. Проходим вдаль. И вот они – мостик и Дерево. Дерево Желаний расположено на очень «правильном» месте – коридор реки соединяет его с Церковью, чьи купола видны здесь даже ночью.

Никого вокруг, кроме нас, нет, будто городок необитаем. Мы – группа взрослых – как дети, залезаем на скамейку, вешаем свои талисманы, шумим, радуемся, фотографируемся по много-много раз то одни, то с кем-то, то так, то сяк. Все счастливы до поросячьего визга.

Я мысленно прошу Марину материализовать Воланда. Присаживаюсь на скамейку. Откуда ни возьмись, материализуется Кот. Он начинает урчать в моих объятьях.

Ко мне подходит Нина:

– Обернись! Прямо в кадре – ты с котом на скамейке и огромный замОк за твоей спиной, смотри, что на нём написано!!!

«Алиса + Марина» – читаю я, уже ничему не удивляясь.

Мы с Ниной уходим от Дерева последними. Она предлагает мне посмотреть мужское имя, которое первым бросится в глаза. Ей лично всё время попадается «Максим». Я сдаюсь первой: нет здесь такого имени…

На следующий день с раннего утра нас забирают на экскурсию по местам Цветаевой. После обеда мы заезжаем на Петропавловское кладбище, возлагаем цветы к памятнику и отправляемся на костёр.

Во дворике – столпотворение, ко мне подбегает директор, говорит, что ТВ уже давно ждёт меня на интервью, но тут же просит интервью отложить, чтобы мы смогли открыть фестиваль.

Директор представляет меня, я рассказываю про то, как оказалась в Елабуге в апреле, про «Хранителя». Читаю стих, написанный Марине полгода назад.

Апрель неласков, путь заснежен,

Проблем – клубок…

Твой взгляд пронзителен и нежен,

И столь глубок…

О чём ты видишь сны, Марина,

Здесь по ночам?

Мягка ли облаков перина

Твоим плечам?

В лесу, среди тоски сосновой, —

Рябины куст…

Пошли любви безбрежной снова

Тому, кто пуст…

Молитву шлю в твою обитель,

Иду след-в-след…

Ты многих – тайный покровитель —

Хранить от бед.

Я, как и ты, стремилась тоже

Сбежать вовне…

Не знаю, как, но ты поможешь

Однажды мне…

И пусть апрель здесь нынче снежный, —

Растает снег…

Твой взгляд, пронзительный и нежный, —

Мой оберег…

Мне передают огромную спичку, которую я зажигаю от свечи, и обхожу костёр по часовой стрелке, поджигая бумагу. Магическое действо совершено… Костёр горит, и его пламя неистово пляшет неизвестный мне танец.

Выходит девочка четырёх лет, читает стихи Цветаевой. ТВ забирает меня на интервью в кусты рябины. Нина тихонько следует за мной и фотографирует.

Я отвечаю на вопросы, а сама параллельно думаю о незримой нити, которая связывает меня с Мариной. Её мама умерла в детстве, как и моя. Я могла бы эмигрировать в Прагу, где она жила некоторое время. Мы не раз говорили с ней в Библиотеке Вселенной во время медитаций на семинарах Мансуровой. Издатель в названии моей первой книги перечислил её, Ахматову и меня через запятую. Я победила в «Королях поэтов», читая стихотворение, которое до этого принесло мне победу в конкурсе имени Цветаевой в номинации «Женский Космос». Чтобы пережить это лето, астролог направила меня встречать день рождения сюда, к ней, после чего я написала «Хранителя», где и в прологе, и в эпилоге, не говоря уже о содержании, неоднократно фигурирует Елабуга. Гороскоп самоубийцы. Афонская икона Святой Марины, которая держит Дьявола в одной руке, а топорик – в другой…

В заключение интервью я читаю стихотворение, которое пришло ко мне накануне вылета, когда я ещё не знала, кто будет зажигать 11-ый Цветаевский костёр.

Вечером мы сидим с соседкой по номеру в кафе, рассказываем друг другу мистические истории из жизни. Я говорю ей про Воланда. Про «венецианский сон». Про Святого Георгия. Она смеётся.

– Карма… Но мне кажется, он хоронил тебя там в прошлой жизни… Чтобы он появился снова, можешь попробовать, когда вернёшься домой, одну очень простую вещь. Элементарно до безобразия. Но лично у меня всегда работает. И никак не связано с магией.

На завтраке Нина сообщает, что вчера вечером на Дереве Желаний моего кольца уже не было. Впрочем, как и амулета ещё одной нашей коллеги по перу. Моя соседка радостно восклицает:

– Заказ принят к исполнению… Ура!

Растворилось кольцо в коридоре пространств… Перешло в иное измерении…

После очередных экскурсий мы обедаем в Музее Истории Города, в трактире. Экскурсовод – автор книги рассказов – подписывает всем свою книжку. Я прошу Наташу Осипову погадать мне по ней: 111-ая страница, 11-ая строчка сверху.

– Алис, а это – название рассказа – «Прямая линия».

Мне становится страшно. Почему-то приходит сразу же очень плохая ассоциация – остановка сердца. Когда на мониторе уже нет никаких колебаний… Спрашиваю остальных, но у них мысли исключительно светлые…

Вечером перед выездом в аэропорт я уединяюсь в кафе, чтобы написать письмо Марине. Я знаю, что она меня слышит.

Самолёт задерживают, но прилетаем практически без опоздания.

У меня раскалывается голова.

Я захожу в квартиру, включаю свет, прохожу на кухню и… Нет, этого не может быть! На кухонном столе прямо по центру рядом с ноутбуком стоит икона Святого Георгия… Та самая, которую я купила когда-то в Греции, чтобы подарить Ему, и которую я тщетно искала накануне отъезда в Елабугу.

Я сплю… Да, я просто сплю…

Я сажусь за кухонный стол и включаю ноутбук, чтобы посмотреть почту, постоянно поглядывая на икону Святого Георгия, стоящую справа на столе.

В почти невменяемом состоянии я листаю пришедшие за эти три дня письма. И внезапно обнаруживаю автоматическое уведомление от одной из соц. сетей, где я когда-то зарегистрировалась, но меня там нет:

«Такой-то Такой-то хочет добавить вас в друзья»…

Я смотрю на это письмо. На Его лицо на фотографии…

Почему всего лишь это, ровным счётом ничего не значащее, письмо, отправленное даже не Им, а автоматической системой сайта, вызывает во мне приступ дикого страха и необъяснимого ужаса? И… одновременно, притягивает, магически притягивает, завораживает, гипнотизирует, настолько, что я не могу оторваться от его фотографии, от этого письма, от его имени и фамилии…

Я жму на кнопочку «добавить в друзья».

Мне кажется, что всё это уже было со мной когда-то… Де жа вю…

И внезапно меня пронзает странная мысль: если все заверяют, что сон про похороны в Венеции – моя прошлая жизнь, потому что похороны всегда показывают предыдущие, может быть… я уже умерла?

Да-да! Я, наверное, уже умерла!!! Я вспоминаю сейчас то, что со мной произошло, видимо, какая-то часть памяти случайно стёрлась в момент смерти, и теперь я вытаскиваю отдельные фрагменты, имеющие к ней отношение, начиная почти с рождения, чтобы вспомнить всё… Вспомнить самое главное: как я умерла, отчего, почему, когда…

Вспомнить Его, Человека в Чёрном…

КТО ТЫ?

Вцепляясь сердцем в последний атом,

Душой распятой итожа смету,

Я вспыхну спичкой – гореть закатом,

Тебе – остаться, мне – кануть в Лету.

Луна беспечно торопит вечер,

Доносит ветер плохие вести…

Ты к горизонту шагнёшь навстречу,

Но всё – пустое, как бег на месте.

Станцует пламя по кромке края,

Стирая память, – мне не знаком ты! —

Не приближайся, с судьбой играя, —

Есть шанс свалиться за горизонты…

И грянет полночь, ей повинуясь,

Проснутся звёзды, – Спокойной ночи!..

Кто станет небом, с землёй целуясь,

К ней возвращаться уже не хочет…

Глава 13

05 апреля 1989, Москва

Дверь в квартиру медленно открывается на моих глазах. Мама заходит в прихожую, кладёт свою сумку на тумбочку, бросает мне: «Привет, Алис…», снимает пальто, идёт в ванну, открывает кран, моет руки.

Я стою у мамы за спиной и смотрю в зеркало, не находя в нём её отражения.

– Мам, но ведь ты… умерла…

– Да… – спокойно отвечает она.

– Тогда… Зачем ты пришла сюда, ведь ты живёшь Там?

Она закрывает кран. Вытирает руки о полотенце, поворачивается ко мне лицом и с улыбкой произносит:

– Я пришла за тобой… Подожди, мне надо здесь кое-что проверить. А потом мы пойдём…

Она бесшумно проплывает в комнату к бабушке и вскоре возвращается.

– Всё хорошо. Теперь я спокойна… Пойдём, Алиса…

Мы бредём с ней молча куда-то вдаль. Проходя по знакомым мне улицам. Но только в тумане.

Туман постепенно сгущается. И я уже не вижу, где мы. Я не спрашиваю, куда мы идём. Мне всё равно. Я рада, что она забрала меня к себе.

Мы заходим в парк. Голые чёрные ветки деревьев проявляются сквозь пелену тумана, но уже не пугают, как раньше. Я сажусь на качели, мама встаёт рядом и раскачивает их.

– Ты теперь поёшь в церковном хоре, Алиса?

– Да…

– Тебе нравится там?

– Мне нравится здесь… Я хотела сказать тебе, мама… Я стала слышать Голос во сне…

– И что он говорит тебе, Алиса?

– Он рассказывает о том, как устроены миры. Тот, где живут люди, и тот, где живут призраки… Мы встречаемся на небе. Это место похоже на планетарий, куда ты водила меня. Там всё чёрное, я вижу отчётливо только звёзды и планеты. Остальное появляется очень призрачным, туманным. Голос рассказывает, а я вижу картинки. Как на экране в кино. Земля где-то внизу. Она похожа на шарик. Там, в небе, есть монахи. Они огромного роста. Иногда я вижу их. Они ходят вокруг земли. Они её Хранители…

– А что ещё ты там видела?

– Книгу. Она очень большая! В неё постоянно что-то пишут. Про всё, что происходит. И есть люди, которые могут Книгу читать…

Голос сказал, что я тоже! Я могу задать ей любой вопрос и получить ответ. Но я пока ещё не пробовала… Еще я видела геометрические фигуры. Я брала их в руки и играла с ними, как с кубиками… Потом появлялись математические формулы, очень сложные. Я их не запоминаю. И когда просыпаюсь, не могу записать на бумаге… Вчера ночью мне показали странный цветок. Он состоял из пересекающихся окружностей. И они постоянно умножались. И цветок рос, рос, рос и становился огромным… Голос назвал его Цветком Жизни… Он сказал, когда я вырасту, то прочитаю книгу, в которой будет написано про этот Цветок… Ещё Голос отводил меня в Пирамиду… Там я ложилась в каменный гроб по центру в пустой комнате, а потом летела через верхушку пирамиды в Небо… И я видела людей, которые жили давно-давно… И была в каком-то древнем храме… Там находился жрец… Он как будто узнал меня… А я испугалась и проснулась… Ещё мне часто снится вода… Я не могу выплыть наверх… Я всё время задыхаюсь… И тону… Голос рассказывал мне, что есть живая и мёртвая вода. Как в сказке… И что вода несёт в себе много информации… Но мне всё время кажется, что однажды вода убьёт меня, мама…

– Ты должна научиться изменять своё будущее через сон. Тогда вода перестанет пугать тебя…

– Мама, а ты знаешь Человека в Чёрном, который приходит ко мне?

– Какой человек, Алиса?

– Он стоит у окна в комнате. И смотрит на меня. Я боюсь его. Я его не знаю… Кто он?

– Этот Человек в Чёрном – всего лишь твой страх… Ты должна научиться побеждать страх в себе. Иначе однажды он победит тебя… В следующий раз, когда Человек в Чёрном появится, шагни ему навстречу. И ничего не бойся. Вот увидишь, он обязательно исчезнет!

– А ещё однажды я видела на небе большие призрачные часы. На них, как на обычных часах, тоже 12 цифр. Но они нарисованы смешными значками разных созвездий, о которых нам рассказывали в планетарии. Эти часы постоянно медленно вращаются. И ещё Голос объяснял мне что-то про планеты. Они как-то связаны с этими странными часами. Я запомнила только про Плутона. Он отвечает за Мир Тумана. Голос сказал, что людей отправляют на землю в определённое время на этих часах, но возвращаются все обратно по-разному, потому что время возвращения не определено. Его можно менять. Или выбирать самому. Я сказала Голосу, что хочу выбрать сама. И вернуться побыстрее. И ты пришла сегодня, и забрала меня.

– Нет, Алиса… Я пришла, чтобы побыть с тобой в эту ночь, потому что сегодня у тебя – день рождения… Ты должна жить… Тебе исполняется всего 13 лет.

– Значит, утром ты опять бросишь меня и уйдёшь?

– Я всегда буду рядом с тобой, даже когда ты не спишь… Но по утрам тебе нужно возвращаться домой. Здесь опасно находиться долго… Ты можешь заблудиться или просто задержаться, и не успеть вернуться вовремя… Мир Тумана отнимает много энергии. У человека, который здесь долго находится, может не хватить сил, чтобы вернуться в тело.

– Я не хочу возвращаться в тело…

– Алиса… Запомни: если ты вернёшься на небо, не доделав что-то из того, что должна сделать на земле, тебя снова отправят на землю. И всё, что ты уже прожила, тебе придётся прожить заново. Так будет продолжаться до бесконечности, пока однажды ты не пройдёшь свой Путь от начала до конца… Лучше пережить боль один раз, через переживать её постоянно, как в бесконечном кошмарном сне… Каждый раз, когда жизнь будет ставить тебя в тупик, и тебе покажется, что жить дальше невыносимо и незачем, и ты захочешь вернуться в небо сама, должна вспоминать то, что я сейчас сказала тебе. Таков один из законов Этого Мира.

Мне становится очень грустно. Я представляю, как снова рождаюсь на земле. И прокручиваю жизнь от рождения до текущего момента.

– Значит, если я вернусь в Небо сама, меня отправят обратно на землю, и повторится то, что уже произошло? И папа опять умрёт? И ты опять умрёшь тоже?

– Да, Алиса…

– И тебе опять будет так же больно?

– Да… Ты должна принять то, что произошло. Ты не могла ничего изменить в прошлом. Прошлое не нужно менять. С ним надо научиться жить дальше. Но ты можешь менять будущее. И наяву, и во сне. У тебя практически всегда будет право выбора.

Я всхлипываю… Мама обнимает меня:

– Пора возвращаться… Тем более, что дома тебя ждёт мой подарок…

– Подарок? – удивлённо переспрашиваю я.

Мама смотрит на меня с грустью:

– Пойдём, я тебя провожу…

Я просыпаюсь утром и тихонько всхлипываю… Звонит будильник. Бабушка заходит в комнату и садится рядом.

– Я испекла тебе пирог… А мама просила передать тебе свой подарок…

Я сажусь на кровати, не веря её словам.

– Мама?

– Да… Она купила его ещё осенью… Перед смертью она сказала, что спрятала подарок в шкафу, и чтобы я нашла его и подарила тебе сегодня… Когда мы достали её вещи из шкафа и сложили в пакеты, чтобы выбросить через 40 дней, я не нашла то, что мама хотела тебе подарить… Тогда она пришла ночью и долго искала эту вещь в пакетах среди своей одежды… И утром, когда я собирала разбросанные ею по комнате вещи…

Я внезапно вспоминаю ту ночь…

Бабушка протягивает мне что-то совсем небольшое…

– Это мамино завещание… Её последнее слово тебе… Держи, Алиса…

И я беру в руку… РУЧКУ… перьевую… с золотым пёрышком…

И заливаюсь слезами. И слышу строчки. Их кто-то тихо шепчет мне. Кто-то внутри меня. И я подхожу к письменному столу у окна. Достаю тетрадку. И записываю их:

Говорят, что гадать – плохо,

Но мне нравится всякая мистика.

По ночам достаю с полки Блока,

Я – стара, как осенние листики,

И, скорее, люблю одиночество —

Мне б бродить, затерявшись, в тумане,

А душа моя, внемля пророчествам,

Свечкою плавится в храме…

* * *

13 октября 2013, Москва

дописав и вычитав все книжки,

прочитаю сложенный пасьянс:

ты играешь с жизнью в кошки-мышки,

жизнь со мной играет в декаданс,

а вдали, где стонут ночью волны,

вместе с прахом поглощая боль,

ждёт свой час мой незнакомец в чёрном,

чтоб сыграть предписанную роль…

Я звоню другу и прошу его встретиться со мной. Мне нужно с кем-то поговорить. Я устала. Устала складывать в единое целое отрывочные фрагменты, которые упорно сопротивляются.

И вот мы сидим в кафе.

– Вадим… Помоги мне…

– Всегда пожалуйста… Ты о чём?

– О том сне… Он мучает меня… Я видела его всего лишь раз в жизни… Но …

– Но ты считаешь, что он сбудется?

– Не знаю…

– Для начала я бы на твоём месте всё-таки убедился, что сон про похороны в Венеции имеет почву для воплощения в реальность…

– Согласна. Предпосылок – ноль. По крайней мере, на данный момент. Но… я как раз хочу тебе кое-что рассказать. Проанализировав положения небесных светил в различные годы собственной жизни, а также натальную карту на момент рождения, я пришла к выводу, что планеты действительно связаны с реальными событиями. Так вот, в Натальной Карте прописаны варианты смерти человека.

– Интересненько… И что там у тебя получается?

– Расположение основных планет, указывающих на смерть, говорит о самоубийстве. В 8 из 10 случаев такие люди уходят из жизни, накладывая на себя руки.

– В 8 из 10. Я желаю тебе оказаться 9-ой или 10-ой.

– Спасибо… Но есть ещё несколько вариантов. Например, если посмотреть на Марс, как на указание места смерти, то он находится в 12-м Доме гороскопа: «Смерть в изоляции – не дома, не на Родине, в эмиграции, без родных и близких рядом, в больнице, в тюрьме, в монастыре, или в любом другом изолированном месте…»

12-ый Дом также относится к сфере Мистики и Тайны.

– Смерть не на Родине. В изоляции. Окутанная тайной.

– Или смерть при загадочных, мистических обстоятельствах. Если смотреть на знак зодиака Рака, в котором Марс при этом находится, то это – знак Воды.

– Смерть на Воде.

– На воде или от воды. Или от жидкости, например, яда или алкоголя. Вариантов много. Если смотреть на Марс с другой точки зрения, то Марс – планета агрессии. Марс в Раке – ещё один из показателей самоубийства, поскольку агрессию человек направляет на себя, а не вне. Марс одновременно – планета хирургий и металла, означает вмешательство железного предмета в тело. Это может быть смерть на операционном столе во время операции или…

– Или смерть от ножевого ранения. Или от пули в лоб…

– Верно. Если это всё подытожить…

– Смерть на Воде, в Изоляции…

– Стоп!!! Изоляция!!! Боже мой! Как я не сообразила раньше! Ты знаешь, что по-итальянски «остров» – это isola?

– Смерть на воде на чужеземном острове при мистических обстоятельствах??? Алиса, да тебе категорически противопоказана Венеция… Гадай потом: сама ты на тот свет отправилась или ножом тебя кто пырнул… Впрочем, не только Венеция, но и любые другие острова… Ух… Меня аж передёрнуло… Ладно… Допустим, сон про похороны в Венеции – это один из вариантов твоей смерти.

– Тогда давай попробуем разложить всё по полочкам, чтобы хоть как-то систематизировать то, что происходило после этого сна.

– Начинай, я весь во внимании…

– Этот сон приснился мне в феврале, три с половиной года назад. Во сне меня хоронит Человек в Чёрном. Я не вижу его лица. И не вижу собственного тела в лодке. Но знаю, что меня везут сначала на противоположный остров, а затем куда-то левее. В июне на горном семинаре Мансуровой один из семинаристов, Саша, заставляет меня проговорить вслух образ мужчины, которого я хочу встретить. В конце августа мне снится некая сущность и отчетливо произносит, что тот мужчина, который вот-вот появится, нужен мне. На следующий день материализуется Мужчина в Белом.

– И насколько он совпадает с тем, запрограммированным тобою, человеком?

– Совпадает. Правда, поняла я это гораздо позднее… Более того… Как это ни покажется тебе странным, но… Тогда в июне 2010 года мы шутили, понимаешь? Мы играли… Обрисовывали ситуацию, которая на тот момент казалась мне вообще нереальной.

– Например?

– Например, Сашка тогда сказал: «Алиса, у тебя – море поклонников. Тебя по телевизору показывают. Ты заграницу ездишь выступать…» Это звучало неправдоподобно и смешно! И на тот момент времени представлялось невозможным. Но всё, что мы тогда нарисовали, есть ничто иное, как картина моей сегодняшней реальности…

– Получается, что тот Мужчина в Белом материализовался раньше?

– Материализовался. Но его в моей жизни нет. Он только появляется и исчезает.

– Наверное, именно сейчас настало время для того, чтобы он появился бесповоротно…

– Поэтому-то мне и страшно. И я хочу всё понять… Он это или нет… Я его панически боюсь. Настолько, что…

– Что ты всё время пятишься назад, как только необходимо зажмуриться и шагнуть ему навстречу…

– Да… Вопрос: почему я его боюсь?

– А он тебя случайно ничем не пугал? Пауками? Покойниками?

Призраками? Чего ты там ещё боишься?

– Вадик… Мне не смешно. Мне страшно. И этот страх разрушает меня изнутри. Страх всегда имеет какую-то реальную причину. Причину знает моё Подсознание. И оно всячески отталкивает меня от этого человека, защищая меня.

– Значит, он – это НЕ ОН.

– И тут возникает вопрос номер два: если ОН – это НЕ ОН, тогда почему меня к нему необъяснимо тянет, как магнитом. Я загипнотизирована его силой притяжения. И чем больше проходит времени, тем сильнее мне хочется быть рядом с ним.

– Это химия…

– Это Алхимия, Вадик… Здесь скрыто нечто большее… Слишком много знаков… И мне приходит в голову лишь одна мысль: в моей судьбе должна быть – именно должна – некая ситуация, через которую мне необходимо пройти. И этот человек – действующее лицо в ней. Только ситуация сама по себе связанна с чем-то тяжёлым, чего я панически боюсь на уровне Подсознания. Чем дольше я избегаю неизбежного, тем сильнее оно меня угнетает. Но рано или поздно оно всё равно произойдёт…

– Логично. И?..

– Это становится невыносимым. Я хочу разобраться во всём. Сейчас. Когда ещё возможно что-то изменить, скорректировать. Во-первых, связан ли Мужчина в Белом с «венецианским» сном? Если да, значит, всё просто – мне страшно, потому что каждое его появление автоматически приближает меня к собственной смерти.

– Только чтобы убедиться, является ли Мужчина в Белом тем Человеком в Чёрном, тебе остаётся всего лишь дождаться своих собственных похорон.

– Или оказаться в том же сне, и заглянуть в лицо тому, в Чёрном.

– Хорошо. Допустим, это – НЕ ОН. Тогда?

– Тогда всё ещё сложнее. Потому что совершенно неясно, чего мне ожидать от Мужчины в Белом. И опять же, возможно ли это изменить? Я не знаю… Может быть, если мы, наконец-то, пройдём через предписанную свыше ситуацию, или я разберусь в головоломке самостоятельно, я смогу забыть его и отпустить. На данный момент я всё чаще о нём думаю.

– Так что тебе, получается, глобально нужно узнать?

– Он ли тот Человек в Чёрном – раз. Два – как, при каких обстоятельствах и когда я умерла в Венеции. Мама говорила мне, что прошлое изменить невозможно и не нужно. Но можно изменить будущее. Я не верю в то, что «венецианский» сон случаен. И, если я смогу попасть в него заново и узнаю обстоятельства своей смерти…

– Возможно, тебе показали «венецианский» сон исключительно для того, чтобы ты победила силу притяжения к Мужчине в Белом? И держалась бы от него подальше? Иначе сон станет явью, а Он неизбежно превратится в Человека в Чёрном?

– Тоже вариант… Но опять же – что тогда произойдёт, если…? И чтобы во всём разобраться, мне нужно проникнуть в тот сон… Но у меня получается залезать в любые другие сны. Или подключаться к другим файлам в Информационном поле. Но только не к этому.

– Знаешь, о чём я вдруг подумал?.. Ты видела, что он тебя ХОРОНИТ… Но ты, действительно, не знаешь, как ты умерла… А не приходила в твою светлую голову мысль, что ОН тебя сначала УБИЛ, а потом уже хоронит? Ты ведь не видела, в каком состоянии там, в лодке, пребывает твоё тело?

– Вадик!!! Что ты такое говоришь? Ты хочешь сказать, что Мужчина в Белом – МОЙ УБИЙЦА?!

– А ты не считаешь это ЛОГИЧНЫМ? Если ты ПАНИЧЕСКИ его боишься?!

Внезапно я вспоминаю, какая фраза рефреном крутилась в моей голове, каждый раз, когда нас с ним сталкивали: «Он убьёт меня… Убьёт… Убьёт.…»

– Нет, Вадик Этого не может быть… Я ведь – самоубийца…

– Ты – та 9-ая или 10-ая самоубийца, которая всё-таки отошла от окна… Что совершенно не мешает тебе быть зарезанной ножом убийцы на острове-Венеции в качестве смерти на воде. Тут тебе сразу совпадение нескольких трактовок в одной… К тому же… Противоположности, они ведь всегда притягиваются. Самоубийца жить не желает, а убийца жаждет отправить очередную жертву на Тот Свет. Жертва будет вечно и неосознанно блуждать в поисках своего Палача, и однажды обязательно найдёт его, безошибочно вычислив среди сотен случайных встречных, неизвестным ей самой способом, и не оставит его в покое до тех пор, пока тот не исполнит предписанной ему свыше роли.

– Нет… – с ужасом произношу я, не веря или не желая верить ему.

– Почему нет? Очень даже… как вариант… Он 100 % отпадает только в том случае, если у твоего Мужчины в Белом, у самого – гороскоп самоубийцы. Вы, конечно, могли бы прикончить друг друга одновременно, но ты же видела во сне, что ОН тебя хоронит… Кстати, он всегда предлагал тебе одну и ту же вакансию… И перед этим постоянно куда-то летал… Может, он – серийный маньяк? Берёт одну девочку-переводчицу на работу, потом летит с ней в Венецию, убивает её там, хоронит, возвращается, берёт следующую… И, в конце-концов, однажды переезжает в другой город, чтобы следы замести… Тебе никогда не казалось это странным, Алиса?

– Вадик… Ты ревнуешь меня… Что ты такое говоришь?

– Я не ревную… Я просто считаю, что ОН тебя НЕ достоин… Он не любит тебя, и это очевидно… Ты посвящала ему и стихи, и целую повесть… А он, за всё это время, не предложил тебе и чашки кофе… Ты достойна любви, даже если бы и не написала ему ни одной строчки… Мне, между прочим, ты ничего не посвящала, а я тебя постоянно подкармливаю… Ладно, извини, я почти пошутил… Но почему ты не посмотришь Натальную Карту своего Убийцы?

– Я не знаю года его рождения… И только на днях, когда он в очередной раз вышел на меня через ту соц. сеть, я узнала дату .

– Если гора не идёт к Магомету, то почему бы Магомету не пойти к горе?

– О чём ты?

– Сколько раз ты сталкивалась с этим человеком?

– 11.

– Не полное число. Явно будет 12-ый… А видела его сколько раз?

– 3, кажется.

– Это уже хуже… Он точно появится в 12-ый раз. Но только если вы встретитесь в 4-ый… 4 – это число, несущее в себе Смерть, по крайней мере в нумерологии… и в Китае… Возможно, в Венеции, конечно, 4 имеет какое-то другое значение… Но я сейчас не об этом… Ты сказала, что достаточно подробно описала его в июне 2010. И описание совпадает… Да и за 11 «столкновений» с ним ты его всего уже вдоль и поперёк просканировала… Ты прекрасно знаешь значение планет. И знаешь, что они означают в конкретных домах гороскопа, то есть в сферах жизни человека. Так?

– Ну так… И?

– Ты знаешь дату его рождения. Тебе нужен год. Но ведь ты представляешь приблизительно, сколько ему реально лет – «от» и «до»?

– Ну… приблизительно да.

– Тогда ты сейчас, зная о нём то, что знаешь, предположи, какие планеты должны стоять у него в каких домах. Пусть даже будет несколько вариантов. Например, если он тяготеет к служебным романам, значит, Венера – планета любви – должна находиться в Доме Работы. Если у него всё хорошо с бизнесом, финансами, путешествиями заграницу, той же работой, друзьями и связями, партнёрами, любовью, властью – карьерой, и, судя по всему, здоровью, значит, Сатурн – планета, несущая ограничения – никак не может оказаться у него в Домах, соответствующих этим сферам жизни. Таким образом, Сатурн, Алиса, у твоего Мужчины в Белом может присутствовать исключительно либо в 1-м, либо в 8-м, либо в 12-м Доме. Ну и так далее…

– Хорошо, допустим, я распишу сейчас все возможные варианты… А дальше?

– А дальше мы залезем в Интернет и начнём подставлять в астрологическую программку просчёта Натальной Карты каждый из возможных годов его рождения.

– И то, что совпадёт в программе с моими предположениями по расположению планет, подскажет нам год его рождения?

– Совершенно верно. ЕСЛИ…

– Если я не ошибусь в своём ВИДЕНИИ этого человека…

– Да.

– А зачем нам знать год его рождения?

– Чтобы сверить его Натальную Карту с гороскопами УБИЙЦ. В криминалистике уже давно занимаются подобным анализом. Мы найдём эти данные в Интернете и просто сверим, Алиса, на всякий случай… Просто сверим… Стоит ли тебе БОЯТЬСЯ этого человека Возможно, твой страх действительно не имеет под собой никаких оснований…

* * *

Я возвращаюсь домой… Мне не хочется в это верить… Не может такого быть… Он – не убийца, нет… Он не убьёт меня Я где-то ошиблась…

Поздно вечером я залезаю в Интернет, чтобы ещё раз всё перепроверить. Пересчитать заново… Но прихожу к тому же результату:

«Самое главное в гороскопе убийцы это VIII-ой Дом, Дом Смерти. Если в нём находится много планет на момент рождения человека, перед вами – потенциальный убийца. Попадание Марса или Хирона в Дом Смерти может указывать на холодное оружие или расчленение, а Нептун – на отравление. Характерный знак убийцы – сильно акцентированный Плутон.

Плутон, Владыка Смерти, в собственном – VIII-м Доме – Доме Смерти – сильнейшее положение Плутона. Все зависит от волюционного уровня человека.

В лучшем случае – это лидер массового движения (партии), способный взять бразды правления в свои руки во время социальных потрясений и кризисов; кризисный управляющий крупных компаний и банков, спасающий их от банкротства; последовательный и удачливый борец с мафией (не он боится мафию, а мафия боится его); крупный финансист, реаниматолог, исследователь смерти и других пограничных состояний.

В худших вариантах – жестокий мафиозный главарь, организатор и руководитель банд и преступных сообществ; маньяк, серийный убийца (Джек-потрошитель); киллер с большим послужным списком, террорист (причем опять же, не рядовой, а организатор и главарь)…»

Воланд… Главарь Тёмных Сил…

Я закрываю глаза… Это неправда… Ты не убьёшь меня… Нет…

Я включаю запись диска с мантрами, под которые мы медитируем на семинарах у Мансуровой. Я не могу проникнуть в свой сон, чтобы узнать правду. Но я могу попасть в состояние, аналогичное сну, и подключиться к Информационному полю…

Что лучше: ужасный конец или ужас без конца?

Мне страшно, да… Но я закрываю глаза и шагаю ему навстречу…

Помолись за меня ты молча,

В тёмной нише зажги свечу! —

В окружении чёрных полчищ

Улыбаюсь я палачу!

Мой несложный пасьянс не сложен,

До утра мне осталась ночь —

И не нужно, и невозможно

Запоздалое бегство прочь…

Завершая цепочку жизни,

Пусть не дрогнет твоя рука,

Кровь слезами на пальцы брызнет,

Тяжко тело – душа легка!

Не отнять поднимающей силы

Даже сильному палачу —

Все, кого на земле я любила,

Станут крыльями мне – взлечу!

Эпилог

ночь с 13 на 14 октября 2013, Москва

Солнце в отпуск ушло,

Солнцем станешь мне ты,

Осень – вовсе не повод стучать в небеса.

Подождёт эшафот —

Нам возложат цветы

Те, чьи здесь неизвестны пока голоса.

Губы – тестом на ложь,

Годы учат любви,

Осень – вовсе не повод спуститься на дно.

Старых ран не тревожь,

Вопреки се ля ви

Перепишем сценарий – пусть снимут кино.

Мы станцуем на бис —

Тротуары в тоске,

Осень – повод взорвать тишину сонных масс.

Улетим и без виз,

На почётной доске

Нашим лицам светить и светиться за нас.

Параллельность дорог —

Плен иллюзий пути,

Осень – повод задуматься о чудесах.

Город прячется в смог,

И уже без пяти

От тебя до меня на астральных часах.

Музыка медленно погружает меня в состояние полусна, и я уже нахожусь и здесь, и Там одновременно.

Я осторожно ступаю на призрачную тонкую нить, натянутую над бездной. Слева и справа – высоченные чёрные горы. Кровавый закат Солнца. Солнца, которого уже не видно, – оно скрылось за горами где-то слева.

Я иду к монастырю. Он находится на самой высокой горе. И единственный способ добраться до него – пройти над бездной по тоненькой нитке.

Музыка играет всё громче.

Я поднимаю голову и вижу Его, идущего мне навстречу. Он – весь в Белом. Я – в чёрном длинном платье. Мы встречаемся над самым центром бездонной пропасти. Он протягивает мне руку. Я осторожно кладу на неё свою ладонь. И мы танцуем красивый, но совершенно не известный мне танец. На тоненькой ниточке. Над бездной. И делаем шаг в неё… Но не падаем. Мы танцуем прямо в воздухе, ступая по нему, как по земле. Когда музыка заканчивается, он берёт меня на руки и несёт куда-то вдаль, за горы, на закат Солнца.

* * *

Утро. Мы лежим на поляне в горах. Я – в чёрном. Он – в белом. И смотрим в небо. Мне спокойно и хорошо рядом с ним, и я его уже совсем не боюсь. Вокруг нас ходят монахи, поющие мантры.

– Пойдём, я покажу тебе Тот монастырь? – предлагаю я, и он соглашается.

Мы заходим в монастырский сад. Впервые я оказалась здесь в феврале 2009 года. И с тех пор всегда возвращаюсь сюда, когда слушаю мантры.

– Я жила в этом монастыре, пока писала Книгу про Иную Реальность… Здесь много старинных книг, – говорю я, беру его за руку и провожу внутрь.

Мы поворачиваем налево. В книгохранилище. Я достаю с полки «Иную Реальность» и улыбаюсь:

– Видишь?

Он тоже улыбается. И мы проходим в тайную комнату левее, за тёмный занавес.

По центру комнаты откуда-то сверху, из самОй Вселенной льётся серебристый свет.

Мы встаём под него. И на мне – уже белое платье. Двенадцать монахов обходят нас по часовой стрелке и поют мантры.

Внезапно перед нами появляется раскрытая Книга. На левой странице вверху крупными буквами я вижу его имя и фамилию. На правой – свои.

Появляется ручка. Мне нужно подписать сценарий справа на своей странице. А ему – слева на своей. Я подписываю. Он тоже.

Монахи допевают последнее песнопение и исчезают.

– Хочешь, я покажу тебе, как устроен Этот Мир?

Он кивает.

Я беру его за руку, и мы поднимаемся вверх по серебристому потоку и оказываемся в чёрной Вселенной с мерцающими звёздами и всевозможными планетами, которые кажутся совсем-совсем маленькими.

Мы идём вдаль, я рассказываю ему про Книгу, в которой записано всё-всё-всё и про всех.

– Я не вижу её, – улыбается он. – Где она?

– Она здесь повсюду! – смеюсь я. – И ты можешь её читать!

– А как читать?

– Напиши мысленно свой вопрос прямо в Небе, и тут же появится ответ. А можешь задать вопрос молча и услышишь ответ внутри себя…

Мы идём дальше. Я показываю ему огромных монахов – Хранителей Земли. И Зодиакальные Часы, нарисованные призрачной уманной дымкой, они медленно-медленно вращаются по кругу.

Где-то вдали появляются очертания моего небесного домика. И вот мы заходим внутрь. Я – первая, он – следом. Он оглядывается по сторонам. Я веду его в Библиотеку Вселенной.

На одном из книжных стеллажей я нахожу свои книги и показываю ему. Он улыбается. Потом я предлагаю ему выбрать наугад любую книгу из Библиотеки. И он направляется в дальний угол зала, туда, где когда-то, в феврале 2009-го, я забралась на стремянку и вытащила с самой верхней полки книгу с названием: «СЛОВО». Он достаёт книгу с полки по центру. И протягивает её мне. На ней написано: «МЫ».

И мы начинаем листать эту книгу. Вместе. Медленно. И понимаем, что это – сказка. Мы не можем прочитать текст – со страниц книги льётся ослепительный солнечный свет.

Он берёт меня за руку, и мы делаем шаг внутрь книги и исчезаем в ней.

* * *

Вечер. Мы возвращаемся в монастырь на горе. Монахи накрывают призрачный стол. И вот издалека появляются столь же призрачные фигуры. Я вижу родителей и много-много других неизвестных мне лиц. Родители подходят к нам и здороваются с ним. Я же внезапно замечаю Марину и шагаю ей навстречу.

Она произносит: «Он нужен тебе…» и садится за стол, за которым уже собрались все-все-все.

Трапеза длится долго-долго, пока не наступает ночь.

Монахи разжигают костёр. Их по-прежнему двенадцать. И вот я – уже в красном платье – танцую по центру. Они обходят меня по кругу, поют что-то и бьют в ритуальные барабаны. Потом я приглашаю его потанцевать со мной. И мы танцуем вдвоём. А после к нам присоединяются мама с папой и постепенно все остальные.

Мне так спокойно и хорошо от осознания того, что Он – рядом. И я уже совсем его не боюсь.

* * *

Музыка меняется. Она становится тяжёлой. Мне страшно.

Я иду по узкой кромке кусочка земли в миллиметре от бездонной пропасти. Слева – горы, справа – бездна. Я – в чёрном платье. Мне очень трудно идти. А земли, где можно присесть и отдышаться, ещё даже не видно. И мне кажется, я уже никогда не выберусь из этого страшного места.

Наконец-то, я ступаю на землю.

Бездна остаётся позади. Но силы оставляют меня. Я падаю навзничь и смотрю в чёрное небо над головой.

Внезапно вдалеке раздаётся собачий лай. С трудом отрывая голову от земли, я вижу огромную собаку. Она несётся прямо на меня, с бешеной скоростью, лая так громко, что небо содрогается. И несколько звёзд срываются и падают вниз.

Мне страшно. Собака стремительно приближается и вот-вот набросится на меня. Она растерзает меня на части. Но у меня нет сил, чтобы встать…

Я смотрю со стороны на своё тело, неподвижно распластанное на земле, в чёрном платье. Собака прыгает на него и…

Я зажмуриваюсь… Лай прекращается… Мне страшно… Но я должна посмотреть правде в глаза. И…

Я вижу, как собака лижет моё лицо, шею. Она жалобно скулит и пытается носом приподнять мне голову. Она будто просит: «Вставай, Алиса, вставай, ну пожалуйста!!! Ну же… Вернись!!!»

Я совершаю неимоверное усилие над собой и возвращаюсь в тело. Медленно открываю глаза. Собака виляет хвостом и будто улыбается. Она продолжает тыкать меня носом в шею, чтобы я подняла голову. Потом подталкивает меня в спину. Я сажусь. Издалека появляется странная призрачная повозка. Я забираюсь в неё. Собака прыгает ко мне. И нас куда-то увозят.

* * *

Я стою совсем одна. В чёрном бездонном Небе. Вокруг меня – только далёкие призрачные звёзды. Я – в тёмно-синем длинном платье с чёрными оборками. Такие носили когда-то, возможно, в начале прошлого века.

Звучит глубокий и леденящий душу звук Вечности. Долго-долго. Он проходит сквозь меня оглушающим потоком энергии. Мне страшно. И никого, совсем никого рядом. Только звёзды.

Внезапно слева от меня появляется чёрное существо. Я не знаю его. Оно берёт меня за руку. И я понимаю, что это – Плутон… Владыка Царства Мёртвых…

Мне страшно.

Откуда-то издалека ко мне приближается Марина. Она подходит, берёт меня за правую руку и ровным голосом произносит:

«Тебя готовят к Вечности… Не бойся, Алиса… Это нестрашно… Пойдём… Пойдём»

Они медленно уводят меня куда-то вдаль… В чёрную бездну Неба… Навсегда…

* * *

Я открываю глаза. Сколько сейчас времени? – я пробыла Там около трёх часов… Я пытаюсь расшифровать картинки, которые мне показали, связать их воедино. Но у меня совсем ничего не получается. Раскалывается голова. Мне плохо. И хочется уснуть. И долго-долго не просыпаться. И не видеть никаких снов, погружаясь в абсолютное забытьё.

Но перед тем как провалиться в сон, я беру в руки колоду Таро, мысленно прошу показать мне наше будущее с ним и достаю три карты. Медленно переворачиваю их слева направо, одну за другой:

«СМЕРТЬ», «СОЛНЦЕ», «ЛЮБОВЬ».

Смерть Солнца из-за Любви? Или сначала Смерть, а после – Солнце и Любовь?

Нет, я настолько устала, что уже не в состоянии что-либо понимать. Я подумаю об этом утром, когда проснусь.

Всё, чего я сейчас хочу, – чтобы так и не сложенный мною паззл, в котором не хватает лишь нескольких фрагментов, наконец-то сложился. Я больше не могу ждать, иначе я сойду с ума…

Зная, как он ненавидит, когда я пишу ему смс-ки, и понимая, что рано или поздно он убьёт меня за это, я, наконец-то, вымучиваю из себя те слова, которые уже давно хотела ему сказать. И нажимаю на кнопочку: «отправить», будто провоцируя его на убийство.

* * *

Я пишу снова Вам,

собираясь под вечер в дорогу,

Я шагаю вперёд —

тени Прошлого липнут к спине.

Чья-то верность – к грехам,

а моя – приводила вновь к Богу.

Он сидел у ворот

и грустил… явно – не обо мне…

Я присела к нему,

и мы долго о разном молчали,

А потом он сказал:

«Мне пора. Возвращайся и ты…

Мир уходит во Тьму…

Мне бы, Саша, все ваши печали…

Силы Тьмы правят бал —

я в саду поливаю цветы…»

Вы не пишете мне…

Я для Вас – не причина для встречи…

Слишком много забот…

И никак не наступит Весна…

От того ли во сне

Бог привычно обнимет за плечи,

Что никто здесь не ждёт

* * *

Раннее-раннее утро. Солнце только что взошло. Город ещё не проснулся. Толпы туристов не успели наводнить соборную площадь. Тихо-тихо. Едва слышны всплески волн у пристани.

Мы подходим к воде. Здесь множество лодок и всего один лодочник, с которым Он договорился накануне. Лодочник молча приветствует его кивком головы. Они шагают в лодку, та медленно отчаливает от берега.

Море светло-зелёно-голубого цвета. Я люблю море. И этот Город-на-Воде – мой самый любимый город на свете.

Вдали виднеются очертания островка с колокольней и собором. Остров Святого Георгия. В туманной дымке. Я никогда не была на том острове. Я знаю, что Он попросил лодочника сначала остановиться там, а потом они поплывут левее, в конечный пункт назначения.

Лодка отплывает всё дальше и дальше.

Молчаливый угрюмый лодочник и ОН. В Чёрном. С седыми, почти совершенно белыми, волосами. Подобно скале, он стоит спиной ко мне в хвосте лодки и смотрит вдаль на тот островок.

Я отчего-то чувствую необычайную лёгкость. Освобождения. Ничего ведь почти и не изменилось. Разве что раньше я не умела ходить вот так по воде… И ещё – я почему-то совсем не понимаю, как я здесь оказалась… Какое сегодня число? Месяц? Год?..

Я хорошо помню, кто я, и всё, что было со мной когда-то. Но никак не могу вспомнить своё «вчера», «позавчера»… Что произошло? Почему они везут меня туда? Почему никого больше нет? И ничего больше нет – ни венков, ни цветов, только я и они… Мне, наверное, страшно всё это вспоминать…

Сан Марко уже далеко…

Я следую за лодкой, за ними, за собственным телом… Мне интересно: они будут бросать его в воду, развеют по ветру или отвезут на кладбище? Оно там – в мешке или в гробу, или прахом в урне? Мне, конечно же, всё равно, но просто любопытно…

Я пытаюсь заглянуть внутрь лодки – тщетно… Возможно, мне страшно посмотреть на себя со стороны…

Поэтому я смотрю на Него, Человека в Чёрном, с седыми, почти белыми, волосами. Мне так хочется Его обнять… По земному… Руками… И я кричу Ему изо всех сил:

– Обернись! Пожалуйста! Посмотри же, я – здесь!!! Я люблю тебя!!!

Но Он не слышит… Не слышит… Не слышит…

Мы уже почти доплываем до того островка…

И тут меня осеняет: БОЖЕ!!! ДА! ДА! ДА!!! ЭТО ВЕДЬ СОН!!! ТОТ САМЫЙ!!! НАКОНЕЦ-ТО!!! Я ПОПАЛА В НЕГО СНОВА!!!

Я облегчённо вздыхаю. Теперь я обязательно досмотрю его до конца! Я должна понять, что же произошло…

Я смотрю на Него, Человека в Чёрном. Мне страшно заглянуть в его лицо – КТО ОН? Но… я должна победить в себе страх, иначе мы так и будем ходить по кругу. И я делаю несколько шагов по воде, опережая лодку, оказываясь прямо напротив него.

– Это ТЫ!!! – радостно восклицаю я. – Я знала, знала, что это – ТЫ!!! ТЫ!!! ТЫ!!!

Я неистово обнимаю и целую его. Да, это – ОН.

– Пожалуйста, – прошу я, – скажи, как я умерла? Почему? Как это произошло?

Он молчит. Он не слышит…

Лодка уже подплывает к острову Святого Георгия. Внезапно раздаётся привычный звук моего мобильного телефона.

Он достаёт его из левого кармана, одновременно оттуда же выскальзывает небольшой клочок белой бумаги, на котором чёрной ручкой написано по-итальянски:

...

Socrem Venezia Onlus

Canneregio n.5289

30131 Venezia

Я размышляю: что это за адрес? Но в этот момент слышу, как Он своим стальным голосом отвечает кому-то:

– Она умерла… Два дня назад… Во сне… Сегодня похороны… Нет, не в Москве, в Венеции…

Я хочу посмотреть, кто это мне звонил, но Он уже сбросил звонок. Я замечаю только, что в верхнем правом углу телефона мигает значок разряженной батарейки.

Но мне так легко и радостно! ВО СНЕ!!! Я УМЕРЛА ВО СНЕ!!!

Я бросаюсь к нему на шею, целую и, обнимая, кричу:

– Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ!!! ТЫ НЕ УБИВАЛ! НЕ УБИВАЛ МЕНЯ!!! ТЫ НЕ УБИЙЦА!!!

Лодка причаливает к острову Святого Георгия. Туман медленно рассеивается.

Теперь я могу проснуться. Мне больше нечего бояться… Я узнала всё, что должна была узнать…

Одновременно, от распирающего душу счастья, во мне возникает непреодолимое желание поделиться «раскрытием истины» с Вадимом. Прямо сейчас, немедленно, не дожидаясь утра. Я мгновенно представляю себя в его комнате. И оказываюсь в ней.

Он спит.

– Вадик! Вадик!!! Где ты? – кричу я в пространство, взывая к его астральному телу.

Он появляется в дверях и удивлённо смотрит на меня:

– Алиса?

– Вадик! – кричу я радостно, летая по комнате. – Я знаю, как я умерла!!! И ЭТО – ОН!!!

Вадим садится на кровать рядом со своим телом. Визуализирует призрачную сигарету и закуривает.

– Он УБИЛ тебя?

– Я УМЕРЛА ВО СНЕ!!!

– И оно того стоило?

– Что ты имеешь в виду?

– Какую цену ты заплатила за это знание…

– О чём ты? – удивляюсь я, присаживаясь на кровати.

– ТЫ УМЕРЛА, Алиса…

– Да, ВО СНЕ… – соглашаюсь я. – И теперь всё будет хорошо… Я победила свой страх…

– И как там, на Том Свете?

– В смысле?

– Как тебе сейчас? Что ты чувствуешь?

– Как я могу тебе сказать, как там, на Том Свете, если я сейчас – на Этом?

– Алиса, ты действительно не понимаешь, о чём я? – печально спрашивает Вадим, глядя на меня прямо в упор.

– А о чём ты? – улыбаясь, переспрашиваю я.

– Алиса… ТЫ УМЕРЛА. ДВА ДНЯ НАЗАД. В ВЕНЕЦИИ. СЕГОДНЯ – ТВОИ ПОХОРОНЫ.

Я внезапно замираю.

– Ты с ума сошёл? Что ты несёшь? Я сейчас – во сне. И ты – тоже спишь, – произношу я, кивая на его спящее тело.

– Я – сплю, Алиса, да… А ты – НЕТ…

– Как это «нет»?

– Потому что ТЫ МЕРТВА.

– Вадик, ты, что, вчера, после нашего разговора, напился?

– Да, вчера. Только не после нашего разговора… Вчера мы поминали тебя с Георгием и Борей… В подвале Центрального Дома Литераторов…

Я ничего не понимаю.

– Вадик… Что ты несёшь??? Вчера вечером мы с тобой встречались в кафе. И обсуждали мой «венецианский» сон. А потом смотрели Натальную Карту Мужчины в Белом. И ты ещё доказывал, что он – мой убийца…

Вадим тяжело вздыхает.

– Алиса, какое сегодня число? Месяц? Год?

– Сегодня – ночь с 13 на 14 октября 2013 года! – уверенно и даже обиженно произношу я.

– В коридоре у двери висит календарь…

Я медленно проплываю к входной двери и… Я не верю своим глазам. Этого не может быть!!!

– Вадик! – кричу я ему на ухо. – Ты разыгрываешь меня?

Он смотрит на меня с неподдельной печалью.

– Вчера звонила твоя Ольга, заказала у меня текст некролога в «Московский литератор»… На столе – включенный ноутбук. Я забыл его выключить ночью… Посмотри, на экране – страница на стихи. ру. Там уже размещено объявление о твоей смерти…

Я подхожу к столу и читаю… Внезапно меня осеняет:

– Я всё поняла!!! Ну и напугал же ты меня!!!

– Что ты поняла?

– Мы сейчас с тобой спим и видим один и тот же сон про будущее. Этого ещё не произошло в реальности, но мы оказались вместе в будущем. Подключились к этой дате… Уффф… Ну и ночка сегодня выдалась!!!

Вадим вздыхает и после долгой паузы произносит:

– Я соглашусь с тобой, если…

– Если? – воодушевлённо повторяю я.

– Если ты сейчас проснёшься и позвонишь мне. Телефон у меня включён. И я… с удовольствием проснусь от ТВОЕГО звонка…

– ОК! – радостно соглашаюсь я и исчезаю из его комнаты.

Я появляюсь в своей квартире. Светает. Я прохожу в спальню и бросаю взгляд на кровать…

Мгновенно я оказываюсь в комнате Вадима.

– ВАДИК!!! ГДЕ Я НОЧЕВАЛА СЕГОДНЯ???

Он снова закуривает.

– В Венеции…

– НЕТ! НЕТ!!! НЕТ!!! Этого не может быть!!! Скажи мне, что это – НЕПРАВДА!!!

– Это правда, Алиса… Я дорого заплатил бы за то, чтобы это оказалось неправдой…

Я стреляю у него призрачную сигарету и закуриваю, присаживаясь рядом.

– Как это произошло? – отрешённо спрашиваю я.

– Ты поехала с ним в Венецию… Чтобы расставить все точки над i и победить свой страх. Ты хотела доказать себе самой, что сны обманчивы… Я предупреждал тебя… Но ты… Ты попросила звонить тебе каждый день по утрам и вечерам, чтобы проверять, всё ли у тебя в порядке. Позавчера, где-то в обед, к телефону подошёл ОН.

– И сказал, что я… умерла во сне?

– Да… И что похороны сегодня утром… А у меня просроченный загранпаспорт… Ты уверенна, что умерла именно во сне?

– Почему ты спрашиваешь?

– А разве ОН мог признаться, что УБИЛ тебя?.. Ты видела своё тело, там, в лодке? В чём оно? В гробу, в мешке?

– Нееет…. Я так и не посмотрела! – восклицаю я, и меня обдаёт волной страха… – Я сейчас… Не просыпайся пока, подожди… Я мигом, туда и обратно…

Я оказываюсь у своего тела… В лодке…

ОН ждёт кого-то на берегу. У дверей собора Святого Георгия.

Мне страшно посмотреть на себя саму… Но я должна победить свой страх… И…

Я появляюсь в комнате Вадима.

– В гробу… Под крышкой… Не вижу тела… – тяжело вздыхаю я.

– Ты действительно не помнишь ничего, что было с тобой после 13-го октября 2013 года?

– Не помню… Честно…

Внезапно мне приходит на ум одна мысль.

– Вадик, прости. Но я хочу знать правду. И помочь мне сейчас в состоянии только один человек из тех, кого я знаю. Это Жанна. Недаром же она победила в битве Экстрасенсов на ТНТ.

Я появляюсь в её квартире. Она уже проснулась и пьёт чай на кухне.

– Жанн, привет… Только не бойся меня, пожалуйста… – тихонько произношу я, стоя у неё за спиной.

Она оборачивается, не видит, но слышит:

– Алиса???

– Со мной приключилась странная история.… Меня сейчас хоронят в Венеции Возможно, меня там убили…

– Тебя? УБИЛИ? В Венеции??? – восклицает она.

Жанна задумывается, а потом удивлённо говорит:

– Тебя… ХОРОНЯТ… В Венеции… Бред какой-то! Ты же СПИШЬ!!!

Я оцепеневаю.

– Ты уверенна?!

– Конечно… Ты спишь! Я же чувствую, что ты – ЖИВАЯ. Тебя никто не убивал. У тебя целое тело… Без повреждений… И почему-то идёт информация, что тебя действительно сейчас похоронят… Бред!.. Ты можешь сама что-то вспомнить?

Я пересказываю ей этот «бред» в том ракурсе, в котором вижу его я.

– АЛИСА!!! ТЫ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО СПИШЬ!!! Ты заснула два дня назад!!! НО если тебя сейчас ОТПОЮТ в Святом Георгии, ты уже НЕ СМОЖЕШЬ ВЕРНУТЬСЯ ОБРАТНО!!!

Я ничего не понимаю.

– Алиса, срочно продиктуй мне номер его телефона. Я позвоню и всё объясню. Главное – успеть до отпевания!

Я диктую номер. Она звонит. Его телефон отключён.

– Жанн… Набери мой… Он отвечает на звонки.

Она набирает. Он произносит:

– Да…

И в этот момент… раздаётся автоматический голос: «извините, связь прервалась… абонент временно не доступен…»

– Телефон разрядился… – в бессилии шепчу я.

Жанна как-то беспомощно смотрит на меня, но не видит – только слышит.

Я мгновенно оказываюсь у Собора Святого Георгия. Кто-то подходит к Нему и говорит, что двери в Собор сейчас откроют, но они посоветовались и всё-таки приняли решение, что отпевать меня не станут – я не католичка. Как бы то ни было, Он может помолиться за меня Святому Георгию.

Я облегчённо вздыхаю и мысленно благодарю саму себя: «Какое счастье, что тогда, в 12 лет, я не выбрала католичество…»

Я возвращаюсь к Жанне.

– Ура!!! Меня отказались отпевать!!!

– Слава Богу! – облегчённо вздыхает она. – Теперь возвращайся в своё тело. И просыпайся…

– В гробу??? – восклицаю я, приходя в ужас только от одной этой мысли.

– Ну да… А что, есть варианты?

Я оказываюсь у своего тела. Лодка медленно покачивается на воде. Я пытаюсь представить, что я – уже в теле. Но тщетно. У меня ничего не получается.

Я возвращаюсь к Жанне и тяжело дышу у неё за спиной.

– Алиса, это – опять ТЫ???

– Жанна… У меня… не получается…

– Что значит, НЕ ПОЛУЧАЕТСЯ?!!

– кричит она, вскакивая с кресла и поворачиваясь ко мне лицом. – А как у тебя это получалось на протяжении миллионов ночей ДО ЭТОГО??? Ты в первый раз, что ли, возвращаешься???

Я тяжело вздыхаю. Я и сама не понимаю, почему НЕ могу вернуться.

– Куда он тебя везёт? – спрашивает она.

– На кладбище? Сколько туда ехать?

Внезапно я вспоминаю про белый клочок бумаги, выскользнувший из его кармана.

– Посмотри в Интернете – Socrem Venezia Onlus, Canneregio n.5289, 30131 Venezia – что это?

Жанна набивает в поисковике. И попадает на итальяно-язычный сайт.

– Ты же у нас «итальянка», вот и читай! – произносит она чуть ли не в гневе.

Я бегло просматриваю текст:

– Крематорий…

– ИДИОТКА!!! ОН ТЕБЯ СЕЙЧАС УБЬЁТ!!! СОЖЖЁТ ЗАЖИВО!!! – кричит Жанна.

Я мгновенно оказываюсь у лодки.

Он выходит из собора Святого Георгия. Садится в лодку. Та отчаливает влево. Я тщетно пытаюсь вернуться обратно. Будто что-то не пускает меня. Я бросаюсь к Нему и кричу:

– ПОЖАЛУЙСТА!!! УСЛЫШЬ МЕНЯ!!! НЕ УБИВАЙ МЕНЯ! НЕТ! НЕТ!!! Я ЖИВА!!! ОСТАНОВИСЬ!!! ПОЖАЛУЙСТА!!! ТЫ ЖЕ НЕ УБИЙЦА!!!

Но Он не слышит… Не слышит…

Я заливаюсь слезами и опускаюсь на краешек лодки.

Мы добираемся до… Из здания крематория выходит мужчина. Они говорят на английском. Гроб ставят на какую-то скамейку и снимают крышку.

– Прощайтесь, – произносит мужчина и удаляется.

Я стою рядом… Он молча смотрит на моё тело… Я не верю в то, что происходящее не является обычным сном… Кто-то касается моей руки. Я оборачиваюсь и вижу… маму.

Её глаза полны слёз…

– МАМА!!! – я бросаюсь в её объятья.

Уже много-много лет она совсем не снилась мне… Как я рада её видеть! Сейчас! Здесь!!! Наконец-то мы встретились! И теперь мы навсегда будем вместе!!! НАВСЕГДА!!!

Туман, уже было исчезнувший, медленно возвращается. Он окутывает всё вокруг. И я понимаю, что на этот раз останусь в его мире – Мире Тумана…

– Алиса… – произносит мама с печалью.

– У тебя ещё есть право выбора.

– Нет, мама! Нет!

– Ты можешь вернуться…

– Но я… НЕ ХОЧУ ВОЗВРАЩАТЬСЯ, НЕ ХОЧУ!!! – внезапно для себя самой кричу я и понимаю, что именно это, моё собственное, подсознательное нежелание возвращения, не пускало меня обратно.

– Мама… я ведь оставила свой след на земле!!! Я могу теперь уйти!!! Быть свободной!!! И эта смерть во сне – такая лёгкая смерть… А ОН… Мама, я совсем не знаю, КТО ОН!!!.. Мне страшно! Мне страшно, что будет, если я вернусь… Что будет дальше??? Я не знаю ЕГО! Он… Он убьёт меня!!!

– Алиса… Пока у человека есть право выбора, его жизнь на земле не закончена… Если ты сейчас решишь не возвращаться, он действительно УБЬЁТ тебя, вернее, не тебя – твоё ещё живое тело… Но только потому, что ЭТО ТЫ сейчас САМА СДЕЛАЕШЬ ИЗ НЕГО УБИЙЦУ… И тогда ты одновременно станешь САМОУБИЙЦЕЙ… Я очень хотела жить, Алиса… Помнишь ту ночь, когда мы пытались изменить прошлое, чтобы я вернулась? Но я ушла, чтобы ОСТАЛАСЬ ЖИТЬ ТЫ… Человек должен пройти свой Путь до конца, иначе его обязательно заставят заново родиться на земле и пройти через все те же страдания и уроки, включая и тот, через который он не прошёл… Так будет повторяться до бесконечности, как в кошмарном сне… Ты будешь ходить по кругу, пока однажды именно в этой ситуации не примешь единственно правильное решение… Тебе нужно переписать сценарий, Алиса… Раз и навсегда… Здесь и сейчас…

Туман подступает всё ближе и ближе… Перед глазами быстро-быстро прокручивается вся моя жизнь, как в кино, начиная с рождения… Я заново переживаю всё, что пережила до настоящего момента…

Внезапно я понимаю: то, что сейчас происходит, уже было со мной… Когда-то… В прошлой жизни… Меня уже хоронили в Венеции… ДА!!! Хоронили. И ведь говорили же мне, что во сне похороны показывают всегда предыдущие… Всё повторяется по кругу… Рождение – смерть – рождение – смерть… «В 8 из 10 случаев такие люди заканчивают жизнь самоубийством…» Какой раз подряд я живу на земле по ЭТОМУ сценарию? Второй? Восьмой? Или уже тот самый, девятый?

Боже, какая длинная сегодня ночь… Как я устала от этого жуткого сна… И окончательно запуталась в нём… и во времени… и в пространстве Какое сегодня число? Месяц? Год? Где я по-настоящему?

Мои размышления прерывает ЕГО голос.

– Закрывайте…

Я стою между мамой и Им. Я их обоих люблю. Но мама любит меня, а Он…

КТО ОН?

Сейчас из Тумана появится чёрное существо… Его Величество Плутон – Владыка Царства Мёртвых… И Марина… Они возьмут меня за руки и уведут отсюда… В Вечность… Навсегда… И этот кошмарный и бесконечно длинный сон наконец-то закончится. И я проснусь… Где-то…

Внезапно раздаётся оглушительный лай. Огромная собака выскакивает из тумана и с бешеной скоростью несётся прямо на нас.

Я с недоумением смотрю на маму, которая стоит слева. И на Него, стоящего справа.

Собака набрасывается на моё неподвижно лежащее тело. Я зажмуриваюсь… Сейчас она растерзает его…

– Алиса… – тихо шепчет мама. – У тебя больше нет времени думать… Ты должна принять своё решение сейчас…

Лай прекращается…

Я смотрю на себя со стороны. Собака лижет моё лицо, шею. Она пытается приподнять мне голову носом и жалобно скулит, будто просит:

«Алиса, просыпайся! Ну же, вставай! Вставай!!!»

А Он, загипнотизированный происходящим, смотрит на собаку и на меня, ничего не понимая.

На мгновение мне кажется, что время остановилось.

Мне страшно…

Что будет со мной дальше, если я сейчас вернусь?.. Кто этот Человек в Чёрном? Я совсем не знаю его!!!

КТО ОН???

Мне страшно…

И я слышу голос мамы, медленно удаляющейся от меня в туман, её слова из далёкого детства, вечно звучащие во мне рефреном:

– Алиса, самый лучший способ прогнать страх – шагнуть ему навстречу и убедиться на собственном опыте, что он – всего лишь плод твоего воображения. Ты должна победить свой страх, иначе однажды он победит тебя.

Я зажмуриваюсь и…

Шагаю…

Навстречу…

...

30.10.13

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg