«Карьеристка»

Елена Глушенко Карьеристка

Спасибо, «Marie Claire»

Первая неделя Четверг

– Чего грустим?

Татьяна с трудом оторвалась от бумаг и подняла голову. В дверном проеме, эффектно подсвеченный сзади, картинно застыл Виталик.

– Я не грущу. Просто голова внезапно разболелась. Чуть сделаю резкое движение – словно искры из глаз летят.

– Это я на тебя так действую, – убежденно сказал Виталик. – Со мной то же самое. Стоит мне на тебя посмотреть, как у меня тоже искры из глаз летят.

– Это потому, что всякий раз, когда я тебя вижу, мне хочется стукнуть тебя по лбу.

Он довольно хмыкнул.

– На улице дождь собирается. Тебя подвезти?

– Нет, спасибо, я на машине.

– Ах да, я забыл – ты же теперь сама рулишь.

Он оторвался от косяка и неспешно прошествовал вглубь кабинета. Татьяна внутренне поморщилась. Шел бы уже. И чего пристает?

– Ты забыл, что я всегда сама рулила. Просто теперь у меня другая машина.

– И какая машина! Дама в БМВ – необыкновенно возбуждающе.

– Интересно, что тебя больше возбуждает? Дама или БМВ?

Он обошел массивный стол и уселся на краешек.

– Ты хочешь поговорить об этом?

Татьяна резко мотнула головой и сжалась от боли.

– Ни в коем случае! Я прекрасно знаю все, что ты можешь мне сказать. Ты развивал эту тему не раз.

– Зря. Мы могли бы с пользой провести время. Узнали бы друг друга поближе…

Он наклонился к ней и горячо зашептал на ухо.

– … и, возможно, наши дружеские отношения переросли бы в нечто большее.

Ну все, хватит. Достал. Если его сейчас не оборвать, он так и будет домогаться.

Можно было просто сказать ему примерно следующее: «Милый Виталик! О тебе уже слагают легенды. По слухам, ты очаровал бо́льшую часть женского персонала фирмы. И, похоже, твои длинные руки до сих пор не дотянулись лишь до четырех наших девушек. Это Настя, офис-менеджер, которая давно и глубоко замужем и к тому же собирается в декрет. Валентина Ивановна, зав. складом, которая годится тебе в бабушки. Маргарита Валерьевна, главбух, которая годится тебе в мамы. Ну и я, которая могла бы быть твоей старшей сестрой. Из нас четверых у меня самая слабая позиция. И, все-таки, мне совершенно не хочется стать еще одним твоим достижением. Потому что никогда наши дружеские отношения не перерастут в нечто большее. Ты просто перешагнешь через меня и пойдешь дальше, как делал уже много раз, а я снова останусь одна и буду с ненавистью смотреть на тебя примерно по восемь часов в сутки пять дней в неделю».

Однако так говорить не стоило.

То, что Виталик был законченным… Как бы сказать поделикатнее? …Самцом, – сомнений не вызывало. С другой стороны, если глупые куклы сами вешались ему на шею, а потом размазывали тушь по щекам, – это были их проблемы.

Ей не хотелось с ним ссориться. Этот умный и амбициозный мальчик стал отличным коммерческим директором. Его стремительная карьера у многих вызывала зависть, но то, что он – ценнейший кадр, признавали все. И в первую очередь Татьяна. Уж ей-то, финансовому директору, было достаточно посмотреть на итоги прошедшего года.

Так что, если им предстояло и дальше сотрудничать, не стоило портить отношения.

– Послушай, мой дорогой мальчик, – начала она очень ласково. – Давай проясним все раз и навсегда. Я не хочу тебя обижать, но узнавать тебя поближе и тем более спать с тобой я не намерена. И тому есть две уважительные причины. Первая: я почти на десять лет тебя старше. Вторая: я принципиально против служебных романов.

Он насмешливо смотрел на нее сверху вниз.

– Моя дорогая девочка. Во-первых, тебе еще нет тридцати девяти, а мне уже тридцать два, так что шесть с половиной лет – это не разница, а ерунда. А во-вторых, служебные романы очень даже способствуют карьере. Не правда ли? – хмыкнул он. – Лучше признайся, что дело совсем не в этом. Ты – зам. генерального, а я, хоть и коммерческий директор, всего лишь твой подчиненный. Ты просто упиваешься властью и не можешь допустить, чтобы какой-то раб взял над тобой верх…

Он многозначительно шевельнул бровью.

– …В прямом смысле слова.

От бешенства у нее перехватило дыхание. Кровь отлила от щек.

Она взялась за ручки кресла и медленно поднялась. Он сидел на ее столе и улыбался. Их лица были на одном уровне. Она смотрела в его глаза и раздумывала: стоит ли вцепиться ему в физиономию или ограничиться пощечиной.

А ведь он не пытается ее унизить. Он и вправду так думает.

Кровь с силой ударила в виски. Его лицо, как и все вокруг, вдруг раздвоилось и поплыло в сторону. Она перевела дыхание и так же медленно, как поднялась, опустилась в кресло.

– Извини, мне нужно просмотреть отчет. До свидания. Спасибо, что предложил подвезти.

Виталик, усмехаясь, поднялся и пошел к выходу. В дверях он обернулся:

– До завтра, босс.

…

Цифры прыгали и путались. Татьяна смотрела на них и не понимала, что они значат.

Время шло к восьми. Пора ехать в спортзал. Или уж не ездить сегодня? Дико болела голова. При мысли о тренажере она почувствовала, как к горлу подступила тошнота.

Нет, сегодня лучше обойтись без тренировок. А куда в таком случае поехать? Домой? Она представила свою пустую темную квартиру. Себя, забившуюся в угол дивана. За окном дождь. А рядом никого. Только она и ее одиночество.

Татьяна затрясла головой, отгоняя пугающую картину, и зажмурилась от пульсирующей боли.

Нельзя себя жалеть. У нее все в порядке. У нее есть квартира, машина и любимая работа, на которой она – чего уж скрывать? – царь и бог. Или царица и богиня? Она стала финансовым директором, а потом и заместителем генерального, когда этот сопляк еще протирал штаны в отделе продаж. Она заработала свое нынешнее положение – потом и кровью.

Да, личная жизнь не сложилась. Ну и что? Разве в этом есть ее вина? В детстве и юности ей нравились мальчики, и она нравилась мальчикам. Проблема заключалась в том, что это были разные люди. Она не нравилась тем, кто нравился ей.

Подобный опыт всякий раз оказывался достаточно болезненным, и, в конце концов, она прекратила попытки найти родственную душу. Она сконцентрировалась на работе и постаралась сделать так, чтобы времени на бесполезные размышления и сожаления не оставалось.

Анна, ближайшая подруга, часто ругала ее за это и даже периодически пыталась познакомить Татьяну с кем-нибудь из знакомых мужчин. Среди них встречались вполне достойные экземпляры. Но Татьяна всякий раз держала дистанцию, не подпуская к себе слишком близко.

Так она ограждала себя от возможных разочарований и старалась не думать о том, чего себя лишает. В этом мире есть множество вещей и поинтереснее любовных переживаний.

У нее совершенно нет свободного времени. Все расписано по дням и часам. В понедельник – косметический салон, уход за лицом или за волосами. Во вторник – бассейн. Плавать не любим, но для позвоночника полезно. В среду – снова салон, но уже ублажаем тело. В четверг – тренажерный зал, качаем мышцы. В пятницу – встреча с подругой, поход по магазинам. В субботу – день с мамой. В воскресенье – уборка в доме и подготовка к следующей неделе.

Воистину, «привычка свыше нам дана: замена счастию она».

Татьяна спланировала так давным-давно и очень редко нарушала этот график. Конечно, иногда случались чьи-то дни рождения, концерты, спектакли, выставки. Но на следующий день все возвращалось на круги своя, и в этом был высший смысл.

Как бы ни было порой трудно, она твердо знала – завтра будет новый день, и неприятное сегодня уйдет в прошлое. И в этом было спасение.

Если же становилось совсем невыносимо – Татьяна ехала к маме. В нарушение графика. Садилась рядом, обнимала, укладывала поудобней голову ей на плечо – туда, в теплую ямку, поближе к шее. И сидела так, пока не спадало напряжение и можно было снова дышать.

Сегодня был как раз такой день. Ей вдруг до боли захотелось к маме, и она схватилась за телефон.

– Мамуль, ты никуда не уйдешь? Я сейчас приеду.

И повесила трубку, не дожидаясь ответа.

…

– Ты меня напугала. Что-то случилось?

– Ничего не случилось, просто соскучилась.

Татьяна обняла маму и поцеловала в висок.

Из гостиной доносились голоса. Пахло табачным дымом.

– У тебя гости?

Мама укоризненно посмотрела на нее.

– Сегодня же четверг.

Все ясно. Педсовет в сборе. Посидеть тихонько не удастся. Зря она приехала.

– Зинуля, ну ты где? Кто там?

– Девочки, мы сейчас. Это Танюша.

– Танюша?!

И девочки высыпали в коридор.

Татьяна в нерешительности застыла у вешалки.

– Может, я лучше пойду?

– Куда это ты пойдешь? Мы тебя сто лет не видели! Ну-ка, раздевайся поскорее! Будешь четвертой.

С нее быстренько сняли плащ, подхватили под руки и повели в комнату.

Эта троица дружила, сколько Татьяна себя помнила. Все они начинали в одной школе. Мама, Зинаида Ивановна, преподавала русский и литературу. Вера Григорьевна – биологию. А Софья Даниловна была школьным библиотекарем. Потом мама стала директором одной школы, Вера Григорьевна – завучем в другой, а Софья Даниловна – заведующей городской библиотекой.

Все три давно вышли на пенсию, но были по-прежнему бодры и энергичны.

Тетя Соня не вынимала сигареты изо рта, обожала ловить продавцов на недовесе и по вечерам бегала по парку в развевающейся футболке, пугая маньяков.

Тетя Вера смотрела все сериалы по всем каналам, внимательно следила за политикой, точнее за политиками, и продолжала сидеть на диетах в тщетной надежде похудеть.

Мама всю пенсию тратила на книги и трижды в день выгуливала Дусю. Или Дуся выгуливала ее, смотря по обстоятельствам. Это была чрезвычайно умная собачонка, очень похожая на карликовую колли, но все же не она.

Раз в неделю троица собиралась поиграть в мушку-Лентюрлю. Татьяна не знала, и никто из них не знал, что означает это загадочное слово «Лентюрлю», но оно всем очень нравилось.

Тетя Соня дымила как паровоз, и ее всегда сажали под открытую форточку, чтобы дым выходил на улицу.

Дуся тоже сидела за столом на своем стуле и наблюдала за ходом игры. Она выскочила в коридор встретить гостью, а затем снова заняла свое место.

Татьяна принесла себе табуретку из кухни и села вместе со всеми за круглый стол.

– Что-то ты какая-то бледненькая. Не заболела? – спросила через сигарету тетя Соня, сдавая карты.

– Нет, все в порядке. Просто немного устала.

– А, может, тебе отдохнуть пора? У тебя когда отпуск? – поинтересовалась тетя Вера.

– Увы, только через полгода.

– Н-да, – сказала тетя Соня, переместив сигарету в другой угол рта. – Это плохо. Так и надорваться можно. За здоровьем надо следить.

Все согласно закивали.

– Это точно, – подтвердила тетя Вера. – Вот когда я последний раз была в санатории… закрываю даму пик… «Сказка» называется…

– Я пас.

– А я прикупаю пару.

– …Так вот, там при барокамере был совершенно чудный доктор – просто душка…

Татьяна практически на автомате выкладывала карты, прикупала, брала взятки. Участвовать в беседе было вовсе не обязательно, беседа текла сама собой. Мама иногда поглядывала на нее, но не приставала с расспросами.

– …Лучше всего, разумеется, душ Шарко. Правда, у меня после него синяки держались неделю, но в целом…

…Как он там сказал? «Служебные романы очень способствуют карьере. Не правда ли?»

Вероятно, это «Не правда ли?» означало, что для достижения своей цели Татьяна переспала с генеральным. Интересно, кроме него еще кто-нибудь так думает?

Она поморщилась. Не то чтобы ее волновало, что о ней думают. Просто сама мысль была ей неприятна.

Татьяна уже не злилась. Она вообще не умела надолго выходить из себя и быстро обретала утраченное равновесие. Глупо злиться. Лучше спокойно и трезво проанализировать ситуацию.

Этот маленький гаденыш мог предположить такое только потому, что плохо знал генерального. Дмитрий Ефимович панически боялся супруги, бывшего работника прокуратуры, и, кроме того, уже лет десять был импотентом, как однажды он признался Татьяне, будучи не совсем трезв. Какие уж тут служебные романы.

У Татьяны с директором с самого начала установились доверительные отношения, с годами переросшие в настоящую дружбу, которой не мешали ни различие полов, ни тридцать лет разницы в возрасте. Конечно, они порой ругались, иногда очень крупно, но никогда надолго. Шеф, как правило, сдавался первый: зазывал ее в свой кабинет попить кофейку и угощал конфетами с коньяком.

Вообще-то, если честно, она была не в его вкусе – невысокая, спортивная, с прямыми темными волосами, которые она забирала наверх, закручивая в высокий узел.

То ли дело его секретарши. Если других сотрудников подбирали начальники соответствующих отделов, то офис-менеджеров Дмитрий Ефимович выбирал сам. Требования к кандидатурам были простые: крупная и светловолосая. «Остальному научим», – говорил он. Хронический мужской идеализм. Или идиотизм?

Он их не домогался. Он их поедал глазами, так и называя – «булочка моя». Или «курочка моя». Они услаждали его взор, а их работу выполняли другие, потому что обучению они, как правило, не поддавались. За те восемь лет, что Татьяна проработала в «Орионе», на посту офис-менеджера сменилось пять «булочек». Шестая готовилась уйти в декрет через полмесяца. Пора искать новую. Жаль – как раз последняя, Настя, оказалась довольно толковой…

– Танюшка, ты уснула, что ли? Это же валет! А ты что кладешь?

Татьяна без возражений сменила карту.

…А вот интересно, если бы она была высокой полной блондинкой… Как бы сложились их с шефом взаимоотношения? А если бы не было жены-прокурора, если бы он был хотя бы лет на двадцать моложе и желал (и мог) с ней переспать, и если бы ее карьера зависела от этого – пошла бы она на такое?

Слава Богу, это не шоу-бизнес, и судьба не ставила ее перед необходимостью подобного выбора.

Но все же интересно, как далеко она могла бы зайти ради достижения своей цели?

Пятница

– …И хватит со мной спорить! Ты пока еще не генерал, а всего лишь мой зам! Потерпи с полгодика. Уйду – вот тогда и будешь командовать.

Хорошо, что они одни в кабинете. Виталик, если б услышал такое, задохнулся бы от злорадства.

Шеф разбушевался и никак не мог успокоиться.

Татьяна поджала губы. На минуту. А потом успокоилась. Так было всегда. Плетью обуха не перешибешь. Сначала он примет решение, потом будет кричать, почему его не отговорили. А она будет затыкать дыры и ликвидировать последствия.

Если Виталик уговорил его купить новую служебную машину, хотя это совершенно несвоевременно, – что ж, пусть покупают. В конце концов, корейца давно следовало заменить – он начал разваливаться, и его ремонт обходился все дороже.

– Хорошо, Дмитрий Ефимович, покупайте.

– Ну спасибо, что разрешила! – сварливо отозвался он. – Что-то ты какая-то покладистая сегодня, – он подозрительно прищурился. – Не заболела часом?

– Нет, не заболела.

– А чего такая понурая?

Все, теперь не отстанет.

– Не знаю. Устала, наверно.

– Ну так отдохни!

– Что значит «отдохни»? У меня отпуск в сентябре. А сейчас апрель.

– Ну и что? Возьми недельку, съезди куда-нибудь в жаркие страны. Уж недельку-то мы без тебя как-нибудь переживем.

– Какие жаркие страны, Дмитрий Ефимович? Мне за машину надо рассчитываться.

– Да? – шеф почесал в затылке. – А зачем такую дорогую купила?

– Я давно о ней мечтала, – призналась Татьяна. – А мечты должны сбываться.

– Не о том, мечтаете, девушка.

Она остро глянула на него исподлобья, и он вернулся к автомобильной теме.

– А почему взяла не трешку? Почему копейку? Она же меньше!

– А мне не надо большую. К тому же мне у нее морда нравится. Звериная такая.

– Точно морда? Не лицо?

– Нет, она на волчонка похожа.

Они помолчали немного.

– А если недалеко поехать? – предложил шеф. – В санаторий какой-нибудь? Хочешь в «Сказку»? У меня там главврач знакомый.

– Не знаю, Дмитрий Ефимович. Как-то это все неожиданно, да и работы много, – Татьяна откинула голову на спинку кресла и закрыла глаза. – Хотя, если честно, я бы с удовольствием – барокамера, душ Шарко и все такое…

– Вот и славно! – он довольно потер руки. – Борисычу я позвоню и договорюсь. Прямо сейчас. С понедельника?

Татьяна аж подпрыгнула.

– Да Вы что, Дмитрий Ефимович! Я не могу так быстро! Я же еще ничего не решила.

– А чего тут решать? – шеф недоуменно смотрел на нее. – Не за тридевять же земель отправляешься. Всего полчаса от города – всегда можешь вернуться, если понадобится. Зато свежий воздух, никаких компьютеров, тебя кормят-поят да еще и лечат. Тут и раздумывать нечего.

– Ну хорошо, – сдалась она. – Если только на неделю.

– А там дольше и делать нечего. Развлечений-то особых нет.

– Я не развлекаться еду.

– А зря! Глядишь – и познакомилась бы с кем-нибудь.

– Дмитрий Ефимович! – Татьяна предупреждающе сдвинула брови.

– А что? – не сдавался шеф. – Чем черт не шутит! Может, не Онегина, так хоть князя какого-нибудь встретишь.

– Дмитрий Ефимович!!

– Ну ладно, ладно. Я пошутил, – он примирительно поднял ладони вверх. – Я же тебе добра желаю.

– Тогда прекращайте говорить глупости и звоните своему Борисычу.

Выходя из кабинета, она сначала хотела хлопнуть дверью, но по дороге передумала.

…

Анна опаздывала. Как всегда. Официант, смазливый чернявый мальчик, уже два раза подходил за заказом. Татьяна пила минералку, заглушая урчание в животе.

Это кафе подруги облюбовали давно. Называлось оно просто – «Харчевня». Татьяна никогда не была в настоящей харчевне, поэтому спокойно относилась к вязанкам хвороста на полу, вилам и граблям у стен и прочей сельской атрибутике. Главное, что кормили в «Харчевне» вкусно.

Они иногда, ради эксперимента, ходили в другие заведения, но рано или поздно возвращались в любимый уголок.

Дверь распахнулась, и Анна стремительно ворвалась в зал, на ходу сбрасывая с себя куртку. Тайфун, а не женщина. Под курткой на ней было нечто невообразимое – откровенно спортивная толстовка ядовито-розового цвета со стразами.

Она швырнула свою необъятную сумку на край скамьи и рухнула следом.

– Давно сидишь?

– Достаточно, чтобы почти умереть от голода.

– Я не виновата! Такие пробки везде!

– Ладно, ты давай заказывай – мне, как обычно, рыбу с овощами – а я пока пойду руки вымою.

– О’К! Что тут у нас сегодня вкусненького?

Анна схватила меню и погрузилась в изучение.

Вернувшись к столу через несколько минут, Татьяна застала ее в той же позе.

– Ты что, до сих пор ничего не выбрала?

Анна с трудом оторвалась от чтения.

– Чего? А… Нет, это я по дороге новый «Marie Claire» купила. Слушай, тут есть совершенно потрясная статейка. Как стать леди за три дня.

– Нереально.

– Реально!

– По-моему, это либо у тебя в крови, либо нет.

– Фигня! Всему можно научиться! Тут, в общем-то, совсем несложные рекомендации. Главное, помнить их постоянно.

– Тебе-то это зачем? Собралась на прием в Букингемский дворец?

Татьяна с улыбкой смотрела на подругу.

– А хоть бы и во дворец? – Анна распалилась не на шутку. – Дело не во дворце. Ты только послушай: «Посмотрите вокруг, сколько 30-летних девушек, которые преуспели в карьере, но никак не могут найти себе спутника жизни! А все дело в том, что мужчин они элементарно отпугивают. Женщины сами открывают двери, наливают себе вино в ресторане и платят по счету. Мужчины рядом с ними чувствуют себя ненужными и бесполезными». Поняла, где собака порылась?

– Поняла. Но если там рекомендации для 30-летних, то мы опоздали. Нам с тобой, подруга, глубоко за тридцать.

– Да ты что? – Анна чуть не кричала. Народ вокруг начал нервно оглядываться. – Ты разве забыла – в сорок лет жизнь только начинается!

– Ну, в таком случае нам осталось подождать еще с годик.

– Ни за что. Начнем прямо сейчас.

Она отправила в рот здоровенный кусок мяса и перелистнула страницу.

– Может, лучше поедим спокойно?

– Не-а, – сказала Анна, пережевывая. – Слушай дальше. Тут всякие полезные советы. Ла-ла-ла, бла-бла-бла. Ага, вот! «Десять правил настоящей леди». Сейчас мы узнаем, кто из нас ху. Итак, первое: «Настоящая леди никогда не впадает в крайности – ни в поведении, ни в одежде: не носит слишком коротких юбок и чересчур глубоких декольте».

Она критично осмотрела строгий Татьянин костюм и перевела взгляд на свою роскошную грудь, проглядывающую из низко расстегнутого ворота толстовки.

– Н-да, один-ноль в твою пользу. Хорошо еще, что я сегодня в брюках.

– Кстати, что это на тебе такое?

– Нравится? Правда, прелесть? Это называется спортивный гламур. В отличие от тебя, я слежу за модой.

– Гаррисон Форд как-то сказал, что никогда не отстанет от моды, потому что не гонится за ней.

– Ну, так это Гаррисон Форд, ему можно. А мы с тобой должны быть девушки модные.

– А я что – немодно одеваюсь, по-твоему?

– Модно, – согласилась Анна. – Но скучно. Не хватает какой-то изюминки. Чертовщинки, что ли.

Ну, если огромные цифры «26», вышитые серебряными пайетками и обведенные по контуру стразами, и есть изюминка…

– Между прочим, этот костюм я совсем недавно купила.

– Знаю. Но жакет с юбкой – уже прошлое тысячелетие.

– Это называется «офисный стиль», Аня. Может, тебе в розовой толстовке с баскетбольным номером и можно носиться по городу. Но если я в таком виде явлюсь в банк, нам кредит не дадут.

– Хорошо-хорошо, не будем спорить. Идем дальше. Правило второе: «Леди никогда не произносит бранных слов, не жует жвачку и не пользуется прилюдно зубочисткой». Вот же гадство! Как же без жвачки-то?

– Гадство?

– О-ох! – Анна загрустила. – Тебе хорошо, у тебя мама русский преподавала. А мне-то как быть? Похоже, тут я тоже в пролете. Ладно, правило три: «Леди не пристало пудриться, красить губы, душиться и причесываться на публике». А легко! – она повеселела. – Нельзя – значит нельзя. Здесь мы с тобой на равных будем. Правило номер четыре: «Леди говорит с четкой дикцией и правильным произношением, без всяких жаргонных словечек. Вместо “туалет” и “уборная” она употребляет только выражение “дамская комната”».

Она прищурилась, пытаясь что-то вспомнить.

– А вот ты когда в туалет пошла – ты сказала, куда идешь, или нет? Ой! Нельзя было “туалет” говорить!

Татьяна смеялась. Анна кипела.

– Ну чего ты гогочешь? Тьфу ты, елки зеленые, в смысле – «смеешься».

– Аня, ты безнадежна. У тебя нет ни единого шанса.

– Глупости! Там еще шесть пунктов осталось. Вот, например, правило пятое: «Леди никогда не берет в долг». Что скажешь?

– Я никогда не беру в долг.

– А кредит на машину? Ага! Попалась!

– Да, тут ты права. Все пропало. Я не леди.

– Не расстраивайся, я свою тоже в кредит взяла. Кроме того, еще не все потеряно: тут много чего осталось. Правило шесть: «У настоящей леди неизменно грациозная и неторопливая походка, прямая осанка и изысканные манеры», – она выпрямила спину. – Интересно, у меня изысканные манеры? Идем дальше: «Леди никуда не спешит, потому что организована и умеет планировать свое время. Даже на свидание ей положено опаздывать не более чем на пять минут». Ну, у нас с тобой не свидание, так что сегодня не считается. Правило восемь…

– Может, хватит?

– …«Леди всегда ведет себя сдержанно: никогда не выходит из себя и не позволяет себе громко смеяться – это вульгарно». Вот это точно про тебя. Номер девять: «Находясь в обществе, настоящая леди не будет говорить о сексе, политике, деньгах и религии. Она также не будет сплетничать и хвастаться успехами своих детей». Детей пропустим. Ну ладно политика и религия. А чем им секс и деньги не угодили? О чем еще можно разговаривать?

– Ты закончила?

– Нет. Тут осталось последнее правило. «Настоящая леди обезоруживающе вежлива со всеми, включая официантов, продавцов и горничных, и к окружающим относится с уважением и добротой». Вот теперь все.

– Слава Богу.

– Ну уж с официантами-то я всегда вежлива. Молодой человек! – закричала Анна через зал.

Все молодые и не очень люди как по команде повернули головы на этот призыв.

Нет, ну что за создание! Татьяна давно привыкла к своей подруге, но все же ее манеры порой обезоруживали.

Подлетевшему официанту Анна мило улыбнулась и попросила кофе.

– Ну, что скажешь? – спросила она у Татьяны, когда молодой человек ушел исполнять поручение.

– Скажу, что до изысканности твоим манерам далеко, и поработать над ними тебе явно не помешает. Хотя я не понимаю – зачем? Мужики на тебя и так кидаются.

– Так ведь я как раз не хочу мужиков. Я хочу, чтобы на меня джентльмены кидались. Вот как только стану леди – сразу найду свое счастье.

– Думаешь?

– Надеюсь. Хотя… – Анна немного помолчала. – Неувязочка все же получается.

– Какая?

– Ну смотри. Ты и так уже леди. На 90 процентов, за исключением кредита. Однако я что-то не вижу джентльменов, вьющихся вокруг тебя.

– Мне и так хорошо.

– Не может быть хорошо одинокой женщине!

– Ну, значит, выплачу кредит, и он сразу появится. Джентльмен, то есть.

– Танюха, я ведь серьезно говорю. Тут надо срочно что-то делать. Сидеть и ждать своего Онегина можно до посинения. Да только он, гад, может так и не появиться.

– И ты туда же! – Татьяна рассердилась. – Сначала Ефимыч, теперь ты. Хватит уже меня доставать Онегиным вкупе с князем.

– А что я такого сказала? – Анна опешила. – Я же не виновата, что ты Ларина.

– Я тоже не виновата. Однако всю жизнь живу с клеймом «Жертва Пушкина» на лбу.

– Да брось ты, – отмахнулась Анна. – Никто на это не обращает внимания. Мало ли кого как зовут. И вообще, сейчас никто не читает Пушкина. Хочешь, проверим? Молодой человек! – снова закричала она.

Татьяна поморщилась.

– Что ж ты как труба иерихонская…

– Ничего, зато он примчится быстро. Они тут все такие неторопливые, надо подгонять.

Молодой человек и вправду примчался быстро и навытяжку встал возле Анны.

– Скажите, пожалуйста, вы знаете, кто такая Татьяна Ларина?

Паренек несколько секунд бессмысленно хлопал глазами. Татьяна с любопытством наблюдала за ходом эксперимента. Наконец, он отрицательно покачал головой.

– Даю подсказку, – понизила голос Анна. – Это героиня литературного произведения.

Мальчик краснел, но отпирался.

– Автор этого произведения – гений русской и мировой литературы, – продолжала пытку Анна.

– Лев Толстой? – осторожно спросил несчастный.

– Счет, пожалуйста, – вежливо сказала Анна.

Татьяна проводила глазами удаляющуюся фигуру.

– Ну что скажешь? – торжествовала подруга. – Я же говорила!

– Нашла, у кого спрашивать. Это же поколение next. Они вообще ничего не читают. У них есть DVD и mp3.

– Слушай, по-моему, ты переработала и переживаешь из-за ерунды. Тебе отдохнуть пора.

– Ты не первая, кто мне об этом говорит за последние два дня, – вздохнула Татьяна.

– Да? А кто другие?

– Педсовет и Ефимыч.

– Вот видишь! Значит, я дело говорю. И что ты решила?

– Через неделю буду жить в «Сказке».

– Это как? – не поняла Анна.

– Санаторий так называется. Шеф договорился с главврачом.

– Ах, в «Сказке»! Слушай, это круто! Познакомишься там с каким-нибудь шахтером.

– С каким шахтером? – испугалась Татьяна.

– С настоящим, прямо из забоя. Это же их ведомственный санаторий. Там шахтеры отдыхают. Настоящие мачо, скажу тебе. Такие брутальные! Ну чего ты расстроилась? Не хочешь – не знакомься. Просто отдыхай. Там, кстати, массажист классный. Расслабишься, забудешь про работу.

– Да уж, забудешь про нее.

– Это точно. Я лично даже в отпуске не могу отключиться – все равно что-нибудь придумываю.

Анна была дизайнером. И тот, кто думал, что ее интерьеры похожи на нее саму – такие же яркие и кричащие, здорово ошибался. Анна была настоящая артистка и могла работать в совершенно разных жанрах: техно, готика, викторианская гостиная, домик в Провансе. Все, что угодно.

Шеф не раз пытался заманить ее к себе в штат, но Анна неизменно отказывалась. «Орел в неволе не размножается», – обычно отговаривалась она, предпочитая оставаться независимой. «Я лучше буду у вас отделочные материалы заказывать, Дмитрий Ефимович», – говорила она дипломатично и действительно заказывала. Фирма была обязана ей множеством крупных клиентов, некоторые из которых стали постоянными.

– Кстати о работе, – сказала Анна. – Сегодня такая хохма была. Помнишь, я тебе рассказывала про одного клиента?

– Которого? Ты мне про многих рассказывала.

– Из тех, что раньше в малиновых пиджаках ходили, а теперь – бизнесмены. Я ему квартиру делаю.

– Это который желал лепнину с позолотой?

– Он самый. Так вот, сегодня он меня чуть не добил. Представляешь, я ему говорю, что не буду венецианской мозаикой в ванной выкладывать гибель «Титаника», а он: «Я уже пацанам похвастался».

– И чем дело кончилось?

– С трудом сошлись на дельфине.

Подруги посмеялись, а затем Татьяна спросила:

– Чем сегодня думаешь заняться?

– Ничем, домой поеду. Эдька из общаги придет отъедаться, да еще, как пить дать, какого-нибудь доходягу с собой приведет. Так что поеду готовить. А завтра стирать буду – он, наверняка, ворох грязной одежды с собой притащит.

Эдька был Аннин сын – долговязый, сутулый, такой же неорганизованный и неуправляемый, как и его мать. Муж ушел от нее, когда Эдику было двенадцать. Анна воспитывала сына одна – случайные мужчины не задерживались в ее жизни дольше, чем на месяц. Возможно, одной из причин тому была отчаянная Эдькина ревность.

Слава Богу, сын вырос, поступил в институт, а потом и вовсе перебрался к ребятам в общежитие.

Анна почувствовала, что у нее открывается второе дыхание, и утроила усилия найти мужчину своей мечты.

Пока получалось не очень, но она не унывала. Она вообще никогда не унывала. Ее печаль продолжалась максимум минут пять, а затем обнаруживалось, что на проблему можно посмотреть с другой стороны или – еще лучше – просто закрыть на нее глаза и жить дальше.

– А ты что будешь делать? Поедешь к маме, как всегда?

– Поеду к маме. Как всегда.

Суббота

Дуся выпрашивала очередной блин.

Нет, она не скулила, не гавкала, не трогала лапой за коленку. Она вообще никак не привлекала к себе внимание. Она просто сидела и смотрела в рот. Так смотрела, что рано или поздно любой начинал чувствовать себя настоящим извергом, мучителем животных.

– Дуся, отстань от нее, – сказала мама. – Иначе я тебя за дверь выставлю.

Дуся даже не моргнула и продолжала гипнотизировать Татьяну.

– Доча, не давай ей ничего со стола. Я ее уже покормила.

– Твои блины гораздо вкуснее, чем сухой корм.

– Ну и что. Ты погляди, какая она толстая. Как колобок.

– Тогда скажи ей, чтобы она на меня не смотрела. Я не могу есть, когда на меня так смотрят.

Мама встала из-за стола и открыла дверь в коридор.

– Иди на место.

Дуся шевельнула ухом, но сделала вид, что обращаются не к ней.

– Дуся, я кому сказала? Иди на место!

Собака медленно поднялась, понуро пошла к своему коврику и улеглась на него, поблескивая глазами из коридора.

– Все, не могу больше.

Татьяна откинулась на спинку стула и сложила руки на животе.

– Может, еще один? Последний?

– Не, мамуль, я и так сейчас лопну.

– А чаю еще налить?

– Нет, спасибо. Я этот допью и пойду лягу на коврик рядом с Дусей. Мы будем лежать и переваривать свои завтраки. Как питоны. И скоро я буду такая же круглая, как она.

– Не будешь, успокойся. Ты уж сколько лет каждую субботу ешь блины, а все такая же худющая.

– Мама, я не худющая. Я нормальная.

– Конечно, ты нормальная. Но все равно худая.

Все было как всегда. Обычная суббота, каких множество.

Весенний ветер гнал по небу рваные облака и пытался сбросить с брусьев ковер, вывешенный кем-то во дворе для просушки. У соседа за стеной шумел кран. Соседи сверху лениво переругивались. Все как обычно. Красота.

Дуся неслышно материализовалась из коридора и уселась рядом. Часы в большой комнате пробили десять.

Татьяна с хрустом потянулась.

– Может, мне еще пойти поспать?

– А ночью что будешь делать?

– Да то же самое.

– Да-а, девочка моя, – протянула мама. – Похоже, ты и впрямь утомилась. Может, тебе не недельку побыть в санатории, а хотя бы дней десять?

– Не, мам, я столько не выдержу. Аня говорит, там шахтеры отдыхают.

– Ну и что? Это ж не медведи. Шахтеры тоже люди. И среди них могут оказаться очень приличные.

Началось.

– Мамуль, а зачем ты меня Татьяной назвала?

Мама запнулась на полуслове.

– Доченька, ты меня уже сто раз об этом спрашивала, а я тебе сто раз отвечала.

– Ну, ответь в сто первый раз. Пожалуйста.

Мама вздохнула и села рядом.

– Ты же знаешь, я всегда очень любила Пушкина. И раз уж я стала Лариной, то я подумала – почему бы и нет? Почему бы мне не назвать дочь Татьяной? Это был знак любви к великому поэту.

– Значит, я – знак любви?

– Да, моя хорошая, ты – знак любви.

– А ты знаешь, что мое имя мне жизнь испортило? – спросила Татьяна скучным голосом.

Мама снова вздохнула.

– Давай начистоту. Хорошо? Может, это была и не слишком удачная идея – назвать дочь именем героини романа. Но мне думается, что твоя проблема не в имени. Она у тебя вот здесь, – и мама согнутым пальцем легонько постучала ее по темечку.

– Вот как? А ты разве не знаешь, что «как вы лодку назовете, так она и поплывет»?

– Знаю. Может, что-то в этом и есть. Но, с другой стороны,

«Что значит имя? Роза пахнет розой,

Хоть розой назови ее, хоть нет.

Ромео под любым названьем был бы

Тем верхом совершенств, какой он есть» [1] .

Мама обняла ее и прижала к себе.

– Девочка моя. Если ты «верх совершенств», то абсолютно неважно, как тебя зовут. К тому же, вы с героиней Пушкина совершенно разные. Татьяна Дмитриевна Ларина была девушка экзальтированная, выросшая на романах и ожидавшая не кого-нибудь, а Героя. С большой буквы и никак иначе. Ты же – Татьяна Николаевна Ларина, спокойная и рассудительная. Даже несколько приземленная, я бы сказала. Так что живи своей жизнью, будь сама собой и ни на кого не оглядывайся. Поняла?

– Угу, – ответила Татьяна и уткнулась носом в мамину шею.

Вторая неделя Вторник

Татьяна остановилась у входа в спортзал, оглядываясь по сторонам.

Да, чувствуется, что скоро лето. Ни одного свободного тренажера.

Она прошла вглубь зала, на свой любимый пятачок, и начала разминаться.

Смешные люди, право слово. Сначала всю зиму отъедаются, а потом изнуряют себя, надеясь за два захода в спортзал сбросить лишние килограммы.

Вот как тот мужичок, например. Это ж сколько надо выпить пива, чтобы отрастить такое пузо. Явно результат труда нескольких лет.

Освободилась беговая дорожка, и Татьяна поспешила ее занять. Установила нужную скорость и пошла, постепенно наращивая темп.

Или взять ту даму в желтом костюме. Судя по тому, как отчаянно она сражается с тренажером, у нее серьезные намерения и совсем мало времени для достижения результата. От такой попы так просто не избавиться.

Дама, покачиваясь, встала с тренажера и обернулась в поисках полотенца. Татьяна споткнулась и чуть не упала с дорожки, вовремя схватившись за пульт.

Это же Анна! С ума сойти. Что, интересно, должно было произойти, чтобы она сподобилась придти в спортзал?

Татьяна сошла с дорожки, на которую тут же забрался любитель пива, и пошла к подруге.

– Привет участникам соревнований!

Анна выглянула из-за полотенца и испуганно округлила глаза, словно ее застигли на месте преступления.

– А ты чего здесь делаешь? Ты же сегодня плавать должна!

– Сегодня не совсем подходящий день для плавания. Мне интересно, что тебя сподвигло придти сюда?

– Суровая необходимость.

Анна бросила полотенце на скамью и тяжело уселась, переводя дух.

– Помнишь, я тебе про одного клиента рассказывала? Про Стаса? Ну которому я бар оформляла?

– Помню, – Татьяна села рядом с подругой. – Ты у нас гранит для него брала.

– Точно.

Анна взяла полотенце и вытерла вновь намокший лоб.

– Ну и что?

– А то. У нас было свидание.

– Вот как? Он же тебе не нравился.

– Не нравился, – призналась Анна. – Но мне было нечем заняться и я решила – чем черт не шутит?

– Понятно. И как все прошло?

– На удивление здорово, и он мне понравился. Я даже решила, что готова продолжать с ним встречаться и дальше. Более того – мне этого хочется.

– А потом?

– А потом я пришла домой и выяснила, что по гороскопу он Нептун.

Татьяна недоуменно подняла брови.

– А разве есть такой гороскоп?

– Есть. Гляди.

Анна полезла в свою бездонную сумку и достала оттуда «Marie Claire».

– Ой, я тебя умоляю! – закатила глаза Татьяна. – И ты веришь в эту ерунду?

– Это совсем даже не ерунда! – возмутилась Анна. – Ты только послушай: «Почему мужчины своим идеалом считают одних девушек, крутят романы с другими, а женятся на третьих? Просто за нашу влюбленность, счастье и представление о семье ответственны разные Астрологические Дома! Так что нет смысла приглядываться, на кого “западает” ваш избранник. Если хотите стать по-настоящему близким ему человеком, определите, какая планета отвечает за его Четвертый Дом (для этого надо узнать дату и время рождения своего Принца). Так вы сможете выяснить, с какой женщиной этот мужчина захочет жить долго и счастливо. И поменять свое поведение – ну, или поменять кандидатуру Принца». Ясно?

И Анна многозначительно потрясла журналом.

– Вот она, тайна за семью печатями! Теперь они никуда от нас не денутся.

Татьяна смотрела на подругу и не находила слов.

– Короче говоря, я так ненавязчиво вызнала у него, когда он родился. А дома прочитала, что он Нептун! Представляешь?

– Нет. А что это значит?

– А вот что… Так, где же это… Ага, нашла: «Свою спутницу жизни этот мужчина представляет себе не слишком самостоятельной, нежной и трепетной, но вместе с тем безумно любящей и заботливой. Он хотел бы возвращаться домой к горячему ужину и подогретой постели, но в то же время мечтает, чтобы у окна его ждало существо поистине неземное и больше похожее на принцессу из голливудских мультфильмов, чем на реальную женщину из плоти и крови».

– А причем здесь ты?

– Совершенно не причем. Но я могу такой стать. И стану. Как только попу слегка подкачаю.

– Золотце мое, – Татьяна умоляюще сложила руки, – нежная трепетная принцесса – это не про тебя.

– Я притворюсь.

– А стоит ли хоть один мужчина такой жертвы? Может лучше… Как там написали? «Поменять кандидатуру принца»?

– Ты не понимаешь…

Анна убрала свое сокровище в сумку.

– …Я устала быть одна. Я хочу просыпаться и видеть на подушке рядом с собой одно и то же лицо. Долго. Желательно, всегда. И если для того, чтобы удержать мужчину возле себя дольше, чем на месяц, мне потребуется стать трепетной и нежной принцессой – я ей стану.

И Анна снова схватилась за тренажер.

Пятница

Неделя пролетела незаметно. Как всегда перед отпуском – пусть даже и таким маленьким – выяснилось, что нужно успеть переделать массу дел. Татьяна крутилась, как белка в колесе, и даже пожертвовала косметическим салоном в среду и спортзалом в четверг.

Но подруга в пятницу – это было святое. К тому же Анна горела желанием встретиться. «У меня потрясающие новости!» – прокричала она в трубку телефона. Интересно, что могло произойти?

– Татьяна Николаевна, ну я пошла? – спросила Настя, заглянув в кабинет.

Ей до декрета оставалась еще одна неделя.

Татьяна вышла из-за стола и обняла девушку.

– Настенька, мне жаль, что я не смогу присутствовать на твоих проводах, но так уж получилось. Всего тебе хорошего, а главное – здоровья тебе и твоему малышу.

– Спасибо, Татьяна Николаевна. Вы не волнуйтесь – я на следующей неделе Даше все покажу и объясню.

Даша была родственницей Валентины Ивановны, заведующей складом. Дмитрий Ефимович, будучи в хорошем расположении духа, уступил просьбам своего старейшего работника, хотя поначалу собирался обратиться в кадровое агентство. Но когда он увидел племянницу Валентины Ивановны, то просто обомлел.

Даша оказалась девушкой выдающихся достоинств. Очень высокая, очень тонкая – именно тонкая, а не худая – да еще и с косой ниже пояса. Правда, не светлой, а темно-русой. Она не ходила, а плыла. Все ее движения были неспешными и плавными. Царевна-Лебедь, да и только.

На шефа она действовала завораживающе. Он прерывался на полуслове, когда она заходила в кабинет, и зачарованно смотрел на нее. Даша не могла быть ни «булочкой», ни «курочкой». Она могла быть только «красавицей».

Единственное, что было непонятным – как такое сокровище, дожив до двадцати семи лет, до сих пор оставалось ничьим.

Виталик решительно взялся устранить это досадное недоразумение. Он лично вызвался провести новую сотрудницу по всем этажам и кабинетам, устроив ей небольшую экскурсию.

Даша вела себя очень сдержанно. На все расспросы отвечала односложно, не вдаваясь в подробности, совсем не робела и, похоже, не поддавалась чарам фирменного обольстителя.

Короче говоря, Татьяне она понравилась. Ну, а шеф был просто в восторге.

…

Татьяна вышла из машины и огляделась по сторонам. Знакомый «Ситроен». Чтобы Анна приехала на встречу раньше назначенного времени – такого еще не случалось!

В зале было тепло и многолюдно. Анна заметила ее сразу и нетерпеливо замахала рукой.

– Глазам своим не верю! – сказала Татьяна, подходя к столу. – Это ты теперь, как настоящая леди, не опаздываешь, или тебе просто не терпится поделиться со мной новостями?

– И то, и другое.

– Может, ты уже и заказ сделала?

– Представь себе.

Татьяна недоверчиво посмотрела на подругу.

– Аня, ты меня пугаешь, – сказала она.

– Не бойся. Мне самой страшно.

Анна нетерпеливо ерзала по скамье, дожидаясь, пока официант расставит тарелки и уйдет. Сегодня их обслуживал другой мальчик, не тот, которого она пытала неделю назад.

Наконец, он пожелал им приятного аппетита и удалился.

Татьяна наколола вилкой кусочек форели и положила в рот. М-м… Божественно.

– Танюха, представляешь, это работает!

– Что именно?

– Да все! Все, о чем я тебе читала. Ну помнишь? Гороскоп по Четвертому Дому?

– Помню. Только, может, поедим сначала?

– Да погоди ты!

Анна отодвинула от себя тарелку и наклонилась к подруге.

– Слушай. Мы со Стасом должны были встретиться в среду. Он сначала пригласил меня в японский ресторан. А я подумала-подумала, да и решила устроить ему настоящий домашний ужин. Такой, знаешь, полноценный – с котлетами, салатами и все такое.

– И что? – Татьяна заинтересованно слушала Анну.

– А то, что ему так понравилось, что он остался у меня на ночь. Представляешь?

– Можно подумать, такого раньше никогда не было.

– Было, – согласилась Анна, – но без котлет. И потом они не возвращались.

– Котлеты? – улыбнулась Татьяна.

– Таня, ну прекрати! Я же серьезно!

– Ну хорошо, прости. Что было дальше?

– А дальше он сам предложил повторить! Мы вчера и повторили. И он снова остался ночевать! Чувствуешь?

– Чувствую.

– Но и это еще не все! – торжествующе подняла палец Анна. – На сегодня я взяла таймаут, чтобы с тобой встретиться, но завтра мы с ним снова вместе ужинаем! Так что я теперь трепетная и нежная, почти принцесса.

– Ты же терпеть не можешь готовить.

– Ну и что? Это того стоит.

Она, наконец, занялась едой.

– Кофе будешь? – спросила Татьяна.

– Нет, а ты?

– Я бы лучше еще сока выпила.

– Я тоже.

Татьяна попросила мальчика принести им сок, а потом достала из сумки небольшой конверт и положила его перед подругой.

– Что это? – спросила Анна с полным ртом.

– Это подарок тебе на День Рождения. Обычно заранее поздравлять не принято, поэтому я тебя и не поздравляю. Пока. Но подарок вручу сейчас, поскольку всю следующую неделю буду в санатории.

– Ух, ты! Вот здорово! А что там?

Анна заглянула в конверт.

– Это один день красоты в моем любимом салоне.

– Танюшка-а… С ума сойти! – Анна вцепилась в купон. – А когда?

– В любой день, когда пожелаешь. Но лучше посвяти себе понедельник, и тогда на следующий день – в День Рождения – ты будешь во всеоружии.

У Анны увлажнились глаза.

– Спасибо… – она шмыгнула носом. – Это самый необычный подарок, какой я когда-либо получала в своей жизни.

Она снова шмыгнула.

– Перестань, – засмеялась Татьяна. – А то я сейчас тоже начну плакать.

Но Аннины глаза уже высохли и даже загорелись.

– Ну все, Стас! Берегись!

…

Луна медленно выплывала из-за туч.

Татьяна следила, как лунный свет осторожно перемещается по стене. Вот он зацепил кусочек рамки и миллиметр за миллиметром начал высвечивать старую фотографию, на которой улыбались молодые мама с папой и маленькая Таня.

Методично тикали часы. Мама с Дусей давно спали. Дуся изредка поскуливала во сне. Наверно, ей что-то снилось.

А Татьяне не спалось. Перед глазами стояло раскрасневшееся лицо Анны. Она давно не видела подругу такой возбужденной.

Неужели все так просто? И это и есть ответ на извечный вопрос «Как завоевать мужчину?» Причем, не просто завоевать, но еще и удержать. Неужели нужно всего лишь стать такой, какой тебя хотят видеть эти самые мужчины?

А какой тебя хотят видеть? Видимо, разной. Каждому свое. Кому-то нужна принцесса-кухарка, как Стасу-Нептуну. Кому-то – «свой в доску парень», чтоб и на рыбалку, и на футбол. А кому-то – вторая мама, чтоб терпела и прощала.

Выходит, нужно всего лишь притворяться. А как долго? Всю жизнь?

Лунный свет добрался до папиного лица, и Татьяна замерла в предвкушении. Медленно, словно отодвигался невидимый занавес, из темноты стали проступать любимые черты. И вот уже отец улыбался ей. Улыбался так, как будто знал нечто очень важное.

Интересно, а мама тоже притворялась? Какой была она, когда встретила этого мужчину? И каким был он? Чего он хотел от женщины, с которой собирался прожить всю жизнь? И смогла ли она дать ему это?

Как жаль, что он ушел так рано. Теперь уже не спросишь его ни о чем. А было бы интересно узнать, притворялся ли он.

И почему это именно женщины должны подстраиваться и приспосабливаться? Потому что на 1000 мужчин по статистике приходится 1154 женщины, и ни одной не хочется остаться в числе тех самых злополучных 154? Или потому, что мужчины органически не способны поступиться своими интересами даже ради того, чтобы сохранить счастье?

Любопытно было бы узнать, публикуют ли в мужских журналах статьи типа «Как удержать женщину»? Именно удержать, а не завоевать. Уж что-что, а покорять-то они умеют, и на этот счет охотно делятся информацией друг с другом. А вот желают ли они знать, чего хотят женщины?

Может быть, эта непростая участь – быть постоянным хранителем хрупкого счастья – предназначена исключительно слабому полу? Мужчинам ведь вечно некогда, они устремлены вперед и ввысь – к новым победам, к новым достижениям. А женщина, как плющ на мощном дереве, обречена обволакивать ствол и держаться за него? Или как вода, текучая и изменчивая, она обязана заполнить любой уготованный ей сосуд и остаться там навечно, всегда в одних и тех же пределах?

А занавес полз дальше. Скоро на сцене появятся оставшиеся персонажи: маленькая девочка и молодая женщина. Они тоже улыбаются.

Женщина улыбается, потому что уже все знает и ей не страшно. А девочка еще ничего не знает и поэтому улыбается, предвкушая новое и неизведанное.

Еще непонятно, кем она вырастет – слабым неуверенным в себе существом или сильной самостоятельной личностью. Еще возможно все, любое развитие событий.

Можно стать Татьяной Лариной, которая ждет вымышленного героя, «воображаясь героиней своих возлюбленных творцов», сгорает и чахнет от невозможности получить желаемое и, в конце концов, потухает, оставшись лишь бледным подобием самой себя.

Можно стать другой Татьяной Лариной. Той, которая вообще никого не ждет, потому что знает, что герои не существуют. А если и существуют, то в таком ничтожном количестве, что шансы встретиться с одним из них практически равны нулю. А раз так, то ей вообще никто не нужен. Будем жить, никого к себе не подпуская. Или все, или ничего.

Ну, и где же здесь отличие от первой Татьяны?

А можно просто жить, по случайному совпадению называясь Татьяной Лариной. Просто жить, никого не ожидая, но и не запираясь в своем стеклянном замке. Повезет – так повезет. Главное, быть готовым ко всему. Как скаут. «Будь готов – всегда готов!»

Можно, конечно, пытаться разглядеть в каждом встречном своего мужчину, как это делает Анна. А можно и не пытаться – сердце подскажет. Или не подскажет.

Какова вероятность встретить своего избранника? Пятьдесят процентов. Или встречу, или не встречу – женская логика, мужчина не поймет.

Вот и славно. Начинаем новую жизнь. Прямо со следующей недели.

Нет, не со следующей, а через неделю. Следующую неделю посвящаем себе, любимой. Никаких мужчин. Вообще никого – ни мужчин, ни женщин. Только чтение, сон и процедуры.

Татьяна повернулась на бок… и уснула.

Третья неделя Вторник

Татьяна забралась с ногами в кресло и набрала номер Анны.

– Здравствуй, солнышко! С Днем Рождения тебя!

– Спасибо, родная.

– Счастья тебе, моя хорошая. Ты заслуживаешь его как никто другой на этой планете.

– Ты тоже.

– Согласна, – улыбнулась Татьяна. – Но сегодня не мой день, а твой. Так что поговорим лучше о тебе. Ты не рулишь?

– Нет, я еще дома.

– Тогда рассказывай. Ходила в салон?

– Ты еще спрашиваешь? Это было нечто! – воодушевленно начала Анна. – Сначала – гидромассажная ванна для ног с морской солью. Девочка так отскоблила мои пятки, что они стали мягкие и розовые, как у младенчика! Да и вся я стала такая мягкая и розовая.

Татьяна улыбалась, слушая восторженный рассказ подруги.

– Потом меня уложили на кушетку, и я приготовилась поспать. Другая девочка очищала мне лицо, а я млела. И тут она вдруг затихла. Я открыла один глаз и чуть не свалилась с кушетки. Она включила какую-то агрегатину, и из нее ка-ак вырвется струя! Такая тонкая и острая, прямо лазер! И шипит, как змеюка! Представляешь?

– Представляю, – закусила губу Татьяна. – Это называется «газожидкостный пилинг».

– Ну вот. Я, было, рванула с кушетки, но меня поймали и уговорили попробовать. Девочка сказала, что это не больно, только немного прохладно.

– И как оказалось?

– Наврала, конечно! Было не просто прохладно, а зверски холодно. Но я мужественно терпела. И правильно делала! Потому что, как сказала девочка, моя кожа насытилась кислородом и засияла, как наливное яблочко. Я и сейчас сияю.

– Умница. А дальше?

– Дальше мне наложили успокаивающую маску, и я, наконец, уснула. Пока спала, мне еще сделали пилинг и массаж рук. Я-то думала, что на этом все. Ан нет! – торжественно провозгласила Анна.

– А что еще?

– А то ты не знаешь, хитрюга! Меня перевернули на живот, отшлифовали, намазали кремом и стали делать массаж тела. Не знаю, сколько там трудилось народу, потому что опять уснула, но они не пропустили ни единой клеточки. Я даже не помню, как меня перевернули на спину, чтобы обработать живот. Мне кажется, что они меня потом с трудом разбудили. Я бы осталась там жить!

– Ну и как результат? Тебе понравилось?

– Понравилось?! Да я порхаю как бабочка и свечусь изнутри! Я и так знала, что хороша, но сейчас… Просто неприлично быть красивой такой! Мне настолько понравилось, что я тут же записалась на следующий сеанс. На завтра.

– Я рада, что ты рада.

– А я-то как рада! Так что, спасибо тебе огромное. Это было незабываемо! – Анна вернулась с небес на землю. – Ну а ты там как? Как устроилась?

– Замечательно, – искренне сказала Татьяна. – Это, конечно, не люкс, но мебель вполне приличная, обои свежие, а главное – в ванной новая финская сантехника.

– Ого! Это круто для санатория, чьи лучшие годы давно позади. Когда-то он процветал, но потом стал разваливаться. Правда, по слухам, сейчас туда опять пошло финансирование.

– Похоже, все действительно начинает налаживаться. Во всяком случае, на моем этаже ремонт сделали совсем недавно. А уж в лечебном блоке все просто отлично. Ты бы видела, какой там кафель!

– Кстати, что тебе назначили?

– Электросон, травяной чай и прогулки на свежем воздухе.

– Чай и прогулки – это здорово. А что такое электросон? Спишь на электрическом стуле?

– Почти. Это такая процедура – ложишься на кушетку, к твоей голове прикрепляют провода и пускают по ним электрический ток.

– Кошмар какой-то, – заявила Анна. – Неужели тебе не страшно?

– Поначалу было страшно, – призналась Татьяна. – Но потом привыкла.

– А вдруг они тебе слишком сильный ток пустят? И ты… того?

– Аня, не говори глупости, – строго сказала Татьяна. – Евгений Борисович… Это главврач – просто душка и похож на Айболита… Так вот, он утверждает, что это безопасная и очень эффективная процедура. Было бы здорово пройти полный курс из десяти сеансов. Но семь тоже хорошо.

– Ну ладно, – успокоилась подруга. – А как там контингент?

Татьяна засмеялась.

– Все, как ты и говорила. Настоящие мачо.

– Не пристают?

– Слава Богу, нет. Я скромно сижу в уголке, опустив глаза, и стараюсь не привлекать к себе внимание.

– Зря, – убежденно сказала Анна.

– Возможно, – согласилась Татьяна. – Но мне пока не хочется.

– Ну, как знаешь, – вздохнула подруга. – Ладно, солнышко. Мне пора выбираться из дома – нужно сделать пару покупок. У меня сегодня романтический ужин – дома при свечах. Я буду неотразима.

– Не сомневаюсь. Давай, беги. А я пошла обедать.

Среда

На улице с утра шел дождь.

Состояние было сонным, не охота было вылезать из-под одеяла. Пересилив себя, Татьяна сходила на завтрак, а потом пошла на процедуры.

После процедур она немного подремала.

Есть совершенно не хотелось, так что вполне можно было пропустить обед. Но Татьяне нужно было кое-что уточнить, поэтому она все же спустилась в столовую.

Ее догадка оказалась верной, и очень довольная собой она вернулась в номер.

Затренькал телефон. Звонила Анна.

Они поболтали о том, о сем.

– Как прошел романтический ужин? – поинтересовалась Татьяна.

– Нормально, – ответила Анна без особого воодушевления.

– Надеюсь, ты была ослепительна?

– О да. Настолько ослепительна, что даже подумала, а не слишком ли я хороша для него?

– Тогда чем ты недовольна?

– Подарком, – буркнула подруга. – Попробуй угадать, что он мне подарил.

– Ну, не знаю… Перстень с таким крохотным бриллиантом, что его можно разглядеть только в микроскоп?

– Если бы. Он подарил мне книгу «Тысяча и один рецепт». Представляешь? Вот я теперь сижу и думаю, что бы это значило.

– Может, он хочет провести с тобой тысячу и одну ночь и при этом рассчитывает, что ты будешь баловать его чем-то более вкусным, нежели котлеты?

– Да я ему и так курицу приготовила! – возмутилась Анна. – Куда ж вкуснее?

– Ты же сама этого хотела, – напомнила Татьяна.

– Ну хотела… И что, мне теперь всю оставшуюся жизнь провести у плиты?

– Почему всю оставшуюся жизнь? Только тысячу и один день. А потом подумаешь.

– Ой, не знаю, – вздохнула Анна. – Наверно, я переусердствовала.

– Тогда его попроси что-нибудь приготовить. Для разнообразия.

– Поздно. Он уже заявил мне, что готовить не умеет, и что ему мужики завидуют.

Ее голос был таким печальным, что Татьяна невольно рассмеялась.

– Тогда поступай, как миссис Смит. Помнишь, как через шесть лет счастливого брака выяснилось, что она ни дня не готовила сама, а заказывала еду в ресторане?

– Помню.

– Ну, вот тебе и вариант.

– Ага. Только больно уж дорогой вариант. Разоришься на фиг с этими мужиками.

– Тогда выбирай – кошелек или жизнь.

– Да уж. Выбирать, собственно, не из чего.

Подруги помолчали.

– А как ты думаешь, – спросила Анна, – есть ли на свете такие мужики, которым ничего от тебя не нужно – только ты сама?

– Не знаю, – призналась Татьяна. – У меня небогатый опыт.

– Господи, – взмолилась подруга, – подари мне на День Рождения мужчину, который будет любить меня всякую – с котлетами и без, красивую и ненакрашенную, здоровую и больную. Разве это так трудно – сделать счастливой хорошую женщину? Я ведь хорошая?

– Очень хорошая, – убежденно сказала Татьяна.

– Тогда сделай меня счастливой.

– Ладно, хорошая женщина, я подумаю над твоей просьбой. Сколько ты дашь мне времени?

Анна задумалась.

– Ну, скажем, месяц. Успеешь?

– Я постараюсь. Это ведь не так-то просто: найти идеал и поставить его на твоем пути.

– А вдруг я его не узнаю? – забеспокоилась Анна.

– Узнаешь. Если что – я тебе подскажу.

– А если он мне не понравится?

– Ну знаете, девушка! Скромнее надо быть. Вы не просили, чтобы он вам понравился. Вы просили, чтобы он любил вас всякую.

– Вот так каждый раз, – подвела неутешительный итог Анна. – Когда мы любим – нас не любят. А любят нас – не любим мы.

Четверг

Веселая компания через два стола от Татьяны производила изрядный шум. Пришла администратор и в который раз попыталась приструнить буянов.

– Да-да, мамаша. Мы все поняли. Заткнулись, ребята! – распорядился усатый мужчина, самый старший за столом.

Ребята притихли, но ненадолго. Скоро по залу опять раскатывались волны смеха.

Татьяна слышала их шутки, но не обращала на них внимания. С первого дня пребывания в «Сказке» ее не покидало умиротворенное состояние.

Санаторий был заполнен лишь наполовину, поэтому администратор столовой без возражений предоставила ей отдельный стол и пообещала никого к ней не подсаживать. Так Татьяна избавилась от необходимости общаться, с кем бы то ни было.

Она просыпалась сама, без будильника, делала зарядку, принимала душ. После завтрака примерно с час сидела с книжкой в зимнем саду, а потом шла на процедуры. Небольшой перерыв, затем обед и сончас.

Татьяна давно забыла, что такое дневной сон. Оказалось, что это так сладко – улечься с книжкой в кровать и задремать на полчасика. Потом она просыпалась и до ужина гуляла в парке вокруг санатория. Иногда, устав, садилась на качели и раскачивалась, болтая в воздухе ногами, как в детстве.

Весна в этом году была ранней. Вокруг уже вовсю зеленело, и ранетка цвела, как сумасшедшая, источая сладкий аромат.

Вечерами было еще холодно, так что после ужина Татьяна не гуляла, а снова читала, пока не подступала сонливость и не накрывала ее с головой.

Первые два дня она повсюду носила с собой телефон, ожидая, что кто-нибудь с работы позвонит ей. Но время шло, телефон молчал. Она, наконец, расслабилась и стала забывать его в номере.

Столовая почти совсем опустела. Веселая компания ушла. Кроме Татьяны в зале оставались лишь несколько человек. Все лениво ковырялись в тарелках и никуда не спешили.

Послышались голоса, и в зал вошли двое – мужчина и женщина.

Что-то они сегодня припозднились.

Мужчину Татьяна узнала в первый же день, хоть и не сразу. Звали его Мельников Сергей Петрович. Или Михайлович – она точно не помнила. Известный в городе предприниматель, владевший несколькими развлекательными центрами. Анна пару лет назад оформляла для него какое-то заведение. Кажется, ночной клуб.

Господин Мельников был еще тот фрукт. На завтраки и ужины он не появлялся, зато на обеды приходил не один, а с пассией. Причем, каждый раз с новой. В понедельник была темненькая, во вторник – светленькая.

Вчера Татьяна решила, что рыжая была бы чересчур, и поставила на темненькую, но другую. И не ошиблась.

Сегодня она с нетерпением ждала, с кем же господин Мельников придет на этот раз.

На этот раз опять была темненькая. Причем, та же, что и вчера. Наверно, оказалась лучше предыдущих.

Татьяна пригляделась к ней повнимательней. В принципе, ничего особенного. Стрижка, конечно, у нее была классная. Да и вообще чувствовалось, что это девушка ухоженная и цену себе знает.

Татьяна с интересом наблюдала, как она смотрит на своего спутника из-под полуопущенных ресниц. Как поводит плечиком и кокетливо склоняет головку набок.

Спутник снисходительно посмеивался и выглядел до противного довольным.

Высокий, крупный, с намечающимся брюшком. «Любитель пива», – злорадно подумала Татьяна. Короткая стрижка, на висках седина. Мужчина в самом расцвете сил. Этакий взрослый Виталик, которому он легко давал сто очков форы. Короче говоря, пренеприятнейший тип.

Если бы он только посмел обратиться к Татьяне! С каким ледяным презрением она бы поставила его на место.

Увы. Он не обращал на нее никакого внимания и, похоже, вообще не подозревал о ее существовании.

Честно говоря, ей было непонятно, что в нем находили его спутницы. Ну да, справедливости ради следовало признать, что он был симпатичным. Но ведь не писаным же красавцем!

Может, конечно, у него были некие скрытые достоинства, которые не бросались в глаза постороннему наблюдателю. Но Татьяне вовсе не хотелось признавать за ним наличие каких бы то ни было скрытых достоинств.

Ей гораздо больше нравилось думать, что единственная причина, по которой красивые женщины липли к этому совсем не выдающемуся типу, заключалась в его деньгах, поскольку Мельников Сергей Петрович (или все же Михайлович?) был очень состоятельным господином.

Правда, было несколько не ясно, что он, при таких-то деньгах, делает в санатории, который сказкой можно было назвать, лишь будучи сильно выпивши.

Впрочем, у богатых свои законы. Возможно, ему просто нравится уровень медицинского обслуживания, к слову сказать, совсем неплохой. А что – дешево и сердито!

Да нет, ну какое медицинское обслуживание! Непохоже, чтобы господин Мельников приезжал сюда принимать душ Шарко. Хотя джакузи вдвоем…

А может, он прогорел? Хо-хо-хо! И теперь некогда богатый господин Мельников возит подружек в санаторий «Сказка», как некогда возил, скажем, на Сардинию.

Татьяна с упоением фантазировала насчет господина Мельникова, а тот, ничего не подозревая, продолжал наслаждаться обществом своей спутницы.

Наконец, они поднялись и ушли, оставив тарелки почти не тронутыми.

Представление окончено. Зрителей просят покинуть партер.

Татьяна тоже встала и направилась к себе. Спать.

Пятница

– Да что же это такое? – расстроено воскликнула медсестра. – Обычно пациенты засыпают уже на первом сеансе. Ну, в крайнем случае, на втором. А вы у меня до сих пор уснуть не можете!

Татьяна лежала на кушетке с кожаным ремнем на голове и браслетом на запястье левой руки и виновато смотрела на медсестру.

Ну что поделать, если она никак не может расслабиться! В голову постоянно лезут всякие посторонние мысли.

Вот, например, интересно, с кем придет на обед господин Мельников. С кем-то из тех, кто уже был? Или приведет новенькую?

Впрочем, хватит об этом думать. Есть много других, более интересных тем для размышлений.

Скажем, как там поживают эти архаровцы – Дмитрий Ефимович и Виталик? Скучают без нее или наоборот радуются? Не напортачили бы чего в ее отсутствие. И так финансовое положение не ахти – затраты выросли просто пугающе. Похоже, отдел поставок не дорабатывает – никогда себестоимость товара не была такой высокой.

Интересно, как там новенькая – Даша? Еще держится или уже пала жертвой Виталиковых чар?

И все-таки, кого приведет Мельников?

…

Он никого не привел.

Он вообще не пришел на обед.

Татьяна ушла из столовой, когда там практически никого не осталось. Она тянула до последнего, отговариваясь тем, что спешить ей совершенно некуда. Пересидела усатого шахтера, бросавшего в ее сторону пламенные взгляды. Пересидела тщедушного старичка, похожего на дореволюционного профессора, второй день оказывающего ей недвусмысленные знаки внимания.

А Мельников так и не пришел.

Ну и ладно. Не очень-то и хотелось.

Четвертая неделя Понедельник

– Ну вот! – воскликнул шеф. – Совсем другое дело! Глаза горят, на щеках румянец. Сразу чувствуется, что человек отдохнул. Как настроение?

– Отличное. Спасибо Вам, Дмитрий Ефимович, что послали меня куда поближе, а не в жаркие страны.

Татьяна, улыбаясь, села в кресло и одернула подол.

– Да на здоровье, золотце! Как там Борисыч?

– Прекрасно. Шлет Вам пламенный привет. Зазывает к себе в баню.

– В баню? – шеф помассировал затылок. – В баню… Баня – это здорово. Надо подумать. Похоже, мне тоже пора здоровьем заняться.

Татьяна с любовью смотрела на него. Она соскучилась по этому громогласному добряку.

– Ну неужели! Красота вернулась.

Упругой походкой в кабинет вошел коммерческий директор. Он протянул ей папку с бумагами и уселся напротив.

– Что это? – спросила Татьяна.

– Документы по кредитной линии.

– А зачем ты их брал?

– Ну, кто-то же должен был работать, пока другие отдыхали.

Он буквально сиял, этот маленький мерзавец.

– Я тоже по тебе соскучилась, – ласково сказала ему Татьяна.

Виталик перевел взгляд на ее колени и радостно поднял брови. Она поспешно одернула подол. И зачем только она послушалась Анну и купила эту юбку! Пока стоишь или идешь – еще ничего. Но стоит только сесть, как сразу начинаются неприятности.

– Ну рассказывайте, – она прикрыла колени папкой. – Как вы тут без меня жили?

– Да нормально жили, – отозвался шеф.

– Между прочим, за апрель мы сделали двадцать лимонов, – похвастался Виталик.

– Неужели? – Татьяна округлила глаза. – Ну молодцы! Поздравляю.

Виталик поклонился, скромно потупив взор.

– Как наша новая машина? Что купили, кстати?

– Мицубиси-Лансер.

– Ого! А попроще нельзя было?

– Нельзя. Положение обязывает, – высокомерно заявил коммерческий директор.

Понятно. Она перевела взгляд на шефа.

– Что еще нового?

– Что еще? – призадумался тот. – Ну… Вот подумываем с Виталием, не начать ли нам строительство.

– Какое строительство? – испугалась Татьяна.

– Нам нужен новый склад, – ответил Виталик.

Несколько секунд она молчала, не находя слов и только переводя взгляд с одного на другого. Наконец, она опомнилась.

– Вы с ума сошли? Какой склад?

– Ты же знаешь, нам в старом уже тесно.

– Мои дорогие! Если нам так нужен новый склад, то за каким… – она замялась, – вы купили машину? Мы еще старый кредит не вернули, а уже новый взяли на автомобиль.

Ефимыч крякнул, но ничего не ответил. Только снова помассировал затылок. Виталик молчал, как партизан.

– Вы наши затраты видели? Что толку от двадцати миллионов при такой себестоимости? У нас еще никогда не было таких транспортных расходов! И кстати, – она повернулась к Виталику, – твой Субботин собирается рассчитываться?

– А что там такое? – заволновался шеф.

– А то, что мы в его коттедж вбухали… Сколько, Виталий? Семьсот тысяч?

– Семьсот восемьдесят, – признался Виталик.

– Короче говоря, восемьсот тысяч. Ну и где они?

– Обещал на этой неделе начать отдавать.

– Вот когда отдаст, тогда и поговорим. И вообще, дорогие товарищи, – подвела итог Татьяна. – Пока за машину не рассчитаемся, никаких складов. Даже не мечтайте. Не нравится – ищите другого финансового директора, который вам найдет деньги и на машину, и на склад, и на материалы, и на зарплату. Премию квартальную, пока меня не было, небось, уже себе выписали?

Оба опустили глаза.

– Ну, вот и наслаждайтесь ею хорошенько, мои дорогие, потому что до конца года при таких аппетитах вы сверх оклада ничего больше не получите.

Она замолчала, выдохшись.

– И чего разошлась? – задумчиво спросил шеф. – Прямо фурия какая-то.

– Может, ее на две недели стоило отправить в санаторий, а не на одну? – спросил Виталик.

Татьяна собиралась достойно ответить, но не успела. Открылась дверь, и в кабинет с подносом, уставленным чашками с кофе, вошла Даша.

– Ах, ты, моя красавица! – заворковал шеф. – Ну как кстати!

Виталик сосредоточенно наблюдал, как Даша плавными движениями расставляет на столе чашки, а Татьяна наблюдала за Виталиком.

Вот же хищник! Мелкий такой, но цепкий. Хорошо, что Даша не обращает на него никакого внимания. Пусть обломается.

Среда

Конец рабочего дня.

Татьяна с шефом пили кофе. Вдвоем.

Виталик умчался в кассу покупать авиабилеты: в Питере через месяц должна была состояться международная выставка современных строительных технологий и отделочных материалов.

Все дела уже обсудили. Все проблемы обговорили. Разговор шел просто так, за жизнь.

Дмитрий Ефимович любил вспоминать молодость и с особым удовольствием рассказывал о студенческих годах: стройотрядах, походах, гуляньях под луной и прочей романтике.

Татьяне нравилось его слушать. Не то чтобы в ее юности не было всего этого. Было, конечно. Были и стройотряды, и походы, и ночные сиденья у костра под гитару.

А вот гуляний под луной практически не было. Здесь ей и вспомнить нечего, кроме пары случайных поцелуев. Может, поэтому она любила слушать про приключения других.

А еще у нее было тайное увлечение – она собирала истории романтических знакомств.

Почти всю первую десятку таких историй занимали Аннины похождения.

Почетное второе место принадлежало встрече мамы с папой: молодая девушка вышла из троллейбуса и оказалась под дождем, от которого ее спас благородный рыцарь. У рыцаря не было коня, зато был зонт. Под этим зонтом они вместе дошли до самого ее дома и уже не расставались.

Лидировал же в рейтинге рассказ тети Сони о том, как ради хорошенькой библиотекарши один молодой человек каждый день приходил в библиотеку. Он наобум брал с полок первые попавшиеся книги, а на следующий день возвращал их и брал другие. Когда Софью Даниловну перевели с абонемента в читальный зал, и молодой человек потерял ее из виду, он с горя чуть не покончил с собой (по другой версии – чуть не запил). Когда же он обнаружил свою пропажу на другом этаже, он стал приходить в читальный зал каждый вечер. Сидел над раскрытой книгой и поедал Соню глазами. Такая страсть к чтению, конечно же, не могла остаться незамеченной, и тетя Соня сдалась.

– Дмитрий Ефимович, а как вы с женой познакомились? – спросила Татьяна.

– О-о! – сказал шеф и с затуманившимся взором откинулся на спинку кресла. – Это была почти шекспировская история. Страсти кипели… У-ух! Нинуля поссорилась с подружкой и в отместку решила отбить у нее парня.

– Вас? – уточнила Татьяна.

– Нет, моего брата. Они с ним несколько раз втихаря сходили в кино, а потом оба стали мучиться: Петруха-то свою Зойку любил по-настоящему, а Нинуле стало стыдно перед подружкой – они к тому времени уже успели помириться. Вот тогда-то Петруха нас и познакомил. Как-то вечером в клубе были танцы, и Зойка с Нинулей туда пришли. А потом пришли и мы с брательником.

– И что? Это была любовь с первого взгляда? Как удар молнии?

– Если бы. Мы не понравились друг другу совершенно, хоть и были оба красавцами.

На скептический взгляд Татьяны он среагировал моментально.

– А что? Не веришь? Ты не думай, что я всегда был толстым и лысым. Тогда-то я был о-го-го! Стройный как тополь, кудри вьются, и румянец во всю щеку. И поэтому никак не мог понять, почему же ей не нравлюсь. Я пошел провожать ее после танцев, и всю дорогу мы цапались, как кошка с собакой. Наконец, я не выдержал и в подъезде поцеловал ее.

Шеф выглядел очень довольным собой.

– Вообще-то я был тогда юноша сдержанный и совсем не нахал. Но она меня так завела, что я буквально потерял контроль над собой. Не знаю, как я осмелился, но зато моя Нинуля присмирела. Хотя и не сразу. Это было самое настоящее укрощение строптивой. Кстати, вы с ней, тогдашней, чем-то похожи, – сказал он неожиданно.

– Серьезно? – поразилась Татьяна. – А чем, интересно?

– Неприступностью, – ответил шеф. – Обе такие гордячки. Но это только с виду. Внутри-то настоящий вулкан страстей.

Татьяна потеряла дар речи. А он мечтательно зажмурился.

– Она была чудо как хороша! Это сейчас она девушка весомых достоинств, а тогда была тоненькая как тростинка. И кто же мог подумать, что из студентки юрфака вырастет помощник прокурора, – внезапно закончил Дмитрий Ефимович.

Он задумался о чем-то о своем. Татьяна же продолжала переваривать услышанное.

…

Ее так поразило неожиданное замечание шефа, что она думала о нем весь остаток дня.

Массажистка сильными теплыми руками втирала крем в кожу. Обычно в такие минуты Татьяна расслаблялась и погружалась в полудрему. Сегодня же расслабиться никак не удавалось.

Все это было очень странно. С одной стороны, Дмитрий Ефимович славился вот такими спонтанными замечаниями, которые при ближайшем рассмотрении чаще всего оказывались на редкость точными. Все-таки шеф был человеком неглупым и много повидавшим на своем веку.

Но с другой стороны, Татьяне никак не хотелось мириться с тем, что ей приписывали свойства, которыми она, по ее мнению, совсем не обладала.

Ведь так можно про любого человека сказать, что он такой только с виду, а на самом деле – другой.

А что если все люди совсем не такие, какими кажутся?

Эта мысль так поразила Татьяну, что она заерзала на кушетке.

– Что, больно, Татьяна Николаевна? – забеспокоилась массажистка.

Пришлось соврать:

– Нет, Машенька, все в порядке, просто рука затекла.

Татьяна слегка изменила позу и вернулась к своим размышлениям.

Может быть, мы все до поры до времени носим маски? И проявляемся по-настоящему только в критических ситуациях?

И как в таком случае узнать человека? Довести его до белого каления?

А что если лучшая подруга за своей гипертрофированной эмоциональностью прячет трезвую рассудительность? Это было вовсе не так нелепо, как казалось на первый взгляд. Нет, конечно, Анна не была холодной расчетливой особой. Но все же Татьяна припомнила несколько случаев, когда подруга, вместо того чтобы впасть в истерику, как обычно делала в подобных ситуациях, неожиданно становилась спокойной и собранной.

Потом, когда ситуация разрешалась, Анна опять становилась эмоциональной и возбудимой. Но вот становилась ли она собой? Или настоящей она бывала как раз в моменты кризиса?

Ух, ты! Это было так увлекательно, что Татьяна снова пошевелилась и испуганно замерла, ожидая реакции массажистки. Маша уже не реагировала.

А вот интересно, что прячет Виталик за маской ловеласа? Неужели, тонкую ранимую душу? Ха-ха три раза!

Однако, все возможно под луной. Может, он настолько неуверен в себе, что боится быть отвергнутым? И поэтому предпочитает ограничиваться короткими связями без всяких обязательств и, как следствие, без надрывных расставаний. Ну, во всяком случае, со своей стороны.

Как долго он еще продержится?

Хотя… Некоторые держатся долго.

Почему-то вспомнился господин Мельников. С чего бы это? Она совсем не собиралась о нем вспоминать и тем более думать. Этот человек всего лишь оторванный листок календаря. Мало ли таких случайных людей проходит через нашу жизнь?

И все же было бы любопытно заглянуть к нему под маску…

Нет, хватит! Лучше уж подумать о себе.

Неужели она на самом деле вулкан страстей, а не неприступная гордячка? Неужели она совсем даже не леди на 90 процентов, как сказала бы подруга, а эмоционально неуравновешенная особа?

Татьяна попыталась представить себя… Да хоть на месте Анны в любом из ее похождений!

Раньше она и помыслить не могла о подобном. Но сейчас…

Нет, конечно, это было совершенно невозможно. Или все же возможно?

Может, действительно Татьяна Ларина – это всего лишь маска? А что если попытаться снять маску и стать самой собой? Каково это будет? Станет ли она сильнее? Или наоборот – станет беззащитной? А самое главное – будет ли она счастливее?

Нет, это страшно – остаться без маски. Это равносильно тому, что показаться на людях голой.

Пятница

Анна, как всегда, опаздывала. Татьяна в ожидании подруги меланхолично разглядывала публику в кафе.

Неделя закончилась просто убийственно. Сегодня, уже в конце рабочего дня, когда Татьяна, закрыв рукой глаза от усталости, то ли дремала, то ли размышляла над цифрами, в дверь ворвался Виталик.

– Ты слышала? Субботина арестовали!

Татьяна вздрогнула и недоверчиво уставилась на него.

– Как арестовали? Не может быть! За что?

– В новостях сказали – финансовые махинации в особо крупных размерах. Меня шеф убьет. Если у него сначала не случится инфаркт. Или инсульт.

Он в полном отчаянии рухнул в кресло для посетителей.

– А тебя-то за что убивать?

– Так ведь это я уговорил его отдать Субботину материалы без предоплаты.

Понятно.

– Может, это какое-то недоразумение?

– Сомневаюсь. Черта с два мы с него теперь деньги получим, – он чуть не застонал. – Что же делать?

Татьяна потерла лоб, собираясь с мыслями.

– А что тут можно сделать? Для начала успокойся, никто тебя не убьет – ты же не знал, что его арестуют, – она помолчала немного. – В понедельник сдадите авиабилеты в кассу. Накрылась ваша выставка.

Виталик даже зажмурился от огорчения, но промолчал.

– Затем сядете в кружок с отделом поставок и хорошенько подумаете, кому из поставщиков можно задержать оплату. Хотя бы ненадолго. Потом поговоришь с продажами – пусть потрясут нерадивых клиентов. А я попробую договориться с банком об отсрочке. Прорвемся как-нибудь.

– Ты думаешь? – он с надеждой посмотрел на нее.

– Разумеется. Не волнуйся. Это плохо, но не смертельно.

Он посидел еще недолго, а затем с понурым видом пошел из кабинета.

Конечно, это было не смертельно. Но очень не вовремя. Хотя, разве такое может быть когда-нибудь вовремя?

– Привет! Ты не спишь?

Анна подошла незаметно.

– Привет, – очнулась Татьяна. – Нет, не сплю.

– А то я смотрю – сидит, головушку опустила. То ли спит, то ли грустит.

– Я грущу.

– А что случилось? – спросила Анна, усаживаясь за стол.

– Да так. На работе неприятности. Точнее, не неприятности, а временные финансовые затруднения. Субботина арестовали. Слышала?

– Нет. А кто это?

– Депутат областной Думы.

– А вы-то здесь при чем?

– Да мы ему коттедж строим.

– Понятно. И что – много денег вбухали?

Татьяна кивнула.

– Почти восемьсот тысяч.

– Ого. Сильно расстроилась?

– Расстроилась. Но не сильно, – ответила Татьяна. – Ладно. Переживем. Лучше расскажи, как твои дела.

Она внимательно посмотрела на подругу.

– Кстати, что у тебя с лицом?

– А что у меня с лицом? – Анна испуганно схватилась за щеки.

– Ты в солярии была, что ли?

– Ах, это… – успокоилась Анна. – Нет, это автозагар. А что? Здорово, правда? Ты еще мой живот не видела.

И она принялась вытаскивать кофту из пояса брюк.

– Я тебя умоляю! – перепугалась Татьяна, останавливая подругу.

– Скажи же, классно!

– Да уж. Зрелище не для слабонервных.

– Хочешь, прикол расскажу? – спросила Анна. – Я этим автозагаром намазалась в воскресенье. А в понедельник пошла сдавать кровь из вены. Ну вот. Подходит, значит, моя очередь. Сажусь я перед медсестрой и закатываю рукав. Она берет ватку со спиртом и начинает протирать мне руку. И тут я вижу, что вата потихоньку становится коричневой! Медсестра, конечно, ничего мне не сказала, но наверняка подумала, что я месяц не мылась.

Татьяна засмеялась.

– Надеюсь, это ее не испугало, и она все-таки смогла взять у тебя кровь?

– Смогла. Целый шприц высосала, зараза. Но это было не самое смешное.

– Нет? Неужели тебе надо было поставить укол в попу?

– Лучше. Эдька ночевал дома. Утром перед институтом он намазал автозагаром руки – решил, что это обычный крем. Представляешь? Когда через несколько часов он мне позвонил, то так верещал в трубку, что у меня заложило ухо.

– Бедный ребенок! – смеясь, сказала Татьяна. – Как там у него дела? Учится?

– Некогда ему учиться.

– То есть?

– Девочки, мальчики, бесконечные тусовки… Играй, гормон, одним словом. Как будет сессию сдавать, не представляю.

– Ну, он уже мальчик взрослый и должен понимать, что если его отчислят, то он как миленький загремит в армию.

– Типун тебе на язык! – испугалась Анна. – Что же мне тогда прикажете делать? Спать со всеми вояками подряд, начиная военкомом и заканчивая министром внутренних дел?

– Ты думаешь, он это оценит?

– Кто? Министр?

– Министр, безусловно, оценит. Но я, вообще-то, про твоего сына.

– Ну конечно! Размечталась! – отмахнулась Анна. – Он такой же неблагодарный и безответственный, как и его папаша.

– А мне кажется, что он очень похож на тебя.

– Это комплимент? – подозрительно спросила Анна.

– Разумеется. Он мальчик умный и добрый, как и его мама. И тоже творческая личность. Думаю, из него со временем получится отличный архитектор. Может быть, вы даже вместе с ним работать будете.

– Ни за что! Мы поубиваем друг друга в первый же день.

– Ну, может, он тогда хотя бы ремонт тебе поможет сделать.

– Да я и так начала ремонт. Сто лет собиралась и, наконец, собралась.

– Ну слава Богу! – обрадовалась Татьяна. – Хватит быть сапожником без сапог.

– Точно. Теперь вот ругаюсь с бригадиром.

– Почему ругаешься?

– Он, видите ли, лучше меня знает, как обдирать стены.

– А, может, вправду знает? – осторожно спросила Татьяна.

Анна выразительно посмотрела на подругу. Тема была закрыта.

– Слушай, я есть хочу, – сказала Анна. – Давай уже закажем что-нибудь. Ты меню смотрела?

– Смотрела.

– Ну, тогда дай я посмотрю.

– Мне как обычно – рыбу-гриль с овощами.

– А я буду… – Анна сглотнула слюну. – Отбивную под сырной корочкой… Картошечку по-домашнему… И цветную капусту в сухарях. Пить будем?

Татьяна подумала.

– Давай, – решила она. – Шардонне.

Подруги сделали заказ. Официант налил им вина и удалился.

– Как там твой Нептун? – спросила Татьяна.

– Кто? – не поняла Анна.

– Ну этот… Как его? Стас, кажется.

– Ах, этот… Я с ним покончила.

Она не выглядела расстроенной. А вот Татьяна расстроилась:

– Очень жаль.

– А мне нет, – сказала Анна. – Ну, вообще-то, сначала все и вправду было хорошо. Но потом я обнаружила, что мы, если не ели и не спали, все оставшееся время говорили. Причем об одном и том же. С разными вариациями.

– О чем?

– О нем, любимом. О его работе. О его планах. О его увлечениях. О том, как они с каким-то Коляном отрывались в Турции. Или как он всех сделал в бильярд.

– Н-да…

Ну что тут еще сказать?

– И я подумала: на черта он мне нужен? Чтобы я его кормила, ублажала, а он мне соловьем заливался о том, как у него все круто и какой он крутой? Ну уж нет! Я, конечно, хотела бы просыпаться по утрам с одним и тем же мужчиной. Но мне совсем не безразлично, с кем именно.

Они помолчали.

– Знаешь, – сказала Анна. – Я долго никак не могла понять: ну почему у меня постоянно так – только начну с кем-нибудь встречаться, как выясняется, что он либо жмот, либо псих, либо полный придурок. А сейчас мне все ясно. Согласно закону Йеркса-Додсона достижению цели соответствует средний уровень мотивации. Это я в «Marie Claire» вычитала.

Ну естественно. Можно было и не уточнять.

– Я тебя не поняла, – сказала Татьяна. – Поясни свою мысль.

– Легко, – воодушевилась Анна. – У меня с мужиками ничего не получается, потому что я слишком стараюсь. У тебя же не выходит, потому что ты даже и не пытаешься. То есть я хочу слишком сильно, а ты – слишком слабо.

Татьяна хотела, было, возразить, но передумала. А Анна продолжала:

– Ну, с тобой-то все понятно – под лежачий камень вода не течет. Я тебе об этом сто раз говорила. Но вот то, что мне стоит уменьшить усилия – для меня откровение. Я-то думала, что чем больше стараешься, тем лучше. Ан нет.

Она сделала глоток. Помолчала.

– Знаешь, честно признаться, я все чаще думаю: а зачем они вообще нужны, эти мужики?

– Ты серьезно?

– Абсолютно. Сама подумай. Нет такой области, где бы женщина не могла обойтись без мужчины. Единственным кормильцем в семье он давно перестал быть – женщина в состоянии зарабатывать не меньше, а то и больше. Сама знаешь. Без его помощи по хозяйству мы вполне переживем. Техники, облегчающей домашний труд, сейчас завались. Если сломается утюг или стиральная машина – отдадим в ремонт или выкинем и купим новые. Воспитывает детей испокон веков женщина. Даже рожать детей без них мы научились – достаточно обратиться в банк спермы. Что там еще осталось?

– Духовная и физическая близость? – предположила Татьяна.

– Что касается физической близости – да, секс нам нужен. Хотя бы по медицинским показаниям. Особенно в нашем возрасте. Но для этого вовсе не обязательно заводить серьезные отношения со всеми вытекающими обязанностями. Ну, а духовная близость… Если честно, это такая редкость. Кроме того, от нее одни неприятности. Только откроешься человеку – как сразу получаешь по морде. Это я образно говорю.

Татьяна сочувственно смотрела на подругу.

Да… Уж если вечная оптимистка Анна так заговорила, значит плохи дела.

Впрочем, уныние длилось недолго. Уже через минуту Анна встряхнулась.

– Все. Решено – с мужиками покончено. Сосредоточусь исключительно на работе. Мне как раз новый объект предложили.

– Очень кстати. А что именно?

– Ты Мельникова знаешь? – спросила Анна. – У него в городе несколько клубов.

Татьяна чуть не подавилась.

– Не то чтобы мы были знакомы лично, но я знаю, кто это. А что?

– Он собирается перестроить старый спортзал. «Полюс» – помнишь такой? Там еще раньше бассейн был? И сделать из него центр развлечений: бильярд, боулинг, игровые автоматы, кинозал плюс кафе. Я буду делать интерьер. Круто, правда?

Да, это было круто. И это были большие деньги. Очень большие.

Воскресенье

Все выходные Татьяна думала о том, что ей сказала Анна. Пылесосила и думала. Вытирала пыль и думала.

Нет, не об этом законе… Как его там? Хотя и о нем тоже.

В основном она думала о проекте, который господин Мельников предложил ее подруге: перестроить огромный полуразвалившийся спортивный комплекс и сделать из него центр развлечений.

Это были не просто большие деньги. Это были сумасшедшие деньги.

Вот если бы удалось в этом как-нибудь поучаствовать! Татьяна понимала, что таких желающих много, но попытаться все же стоило.

Она села на диван и огляделась. Вот расплатится она за машину, съездит в нормальный отпуск, а потом, может быть, тоже затеет ремонт. Ей до безумия надоел этот белый цвет: хотелось чистоты и простора, а получилось холодно и неуютно. Она уже знала, как будет выглядеть зал. В нем будет много дерева – темного и теплого. Может быть, деревянные панели до середины стены, как в английских гостиных. И книжные шкафы до потолка.

Ладно, сейчас не об этом. Она вздохнула, взяла телефон и набрала номер Анны.

…Пять, шесть, семь гудков. Похоже, ее нет дома.

– Алло! Кто это?

В трубке трещало и грохотало.

– Аня, это я! Ты меня слышишь?

– Говорите громче! Я ничего не слышу! Подождите секундочку…

Стало чуть тише.

– Алло! Вы меня слышите?

– Привет, это я! Что у тебя так шумит?

– Привет! Это перфоратор работает.

– В воскресенье?!

– Не говори! Хотела побыстрее закончить грязные работы. Идиотка. Этот бригадир меня доконает. Или я его.

– Если хочешь, можешь пока пожить у меня.

– Да? Спасибо. Я подумаю. У тебя все в порядке?

– Все в порядке. Я просто хотела спросить: ты знаешь, кто будет перестраивать «Полюс»?

– Нет, не знаю. Я только за дизайн отвечаю. Но могу поинтересоваться.

– Поинтересуйся, пожалуйста. А еще лучше, – внезапно решила Татьяна, – организуй нам встречу с господином Мельниковым. Я бы Ефимыча и Виталика послала для беседы. А? Что скажешь? Нам этот заказ жизненно необходим.

– Хорошо, – согласилась Анна. – Мы с ним как раз завтра встречаемся. Надо кое-что обсудить. Я попробую что-нибудь придумать.

– Спасибо тебе, золотко.

– Да рано еще.

– Целую. Пока.

– Целую. Пока.

Пятая неделя Понедельник

Инфаркт у шефа не случился. И инсульт тоже. Тьфу-тьфу-тьфу.

Но давление у него поднялось изрядно. Он, конечно, очень сильно расстроился. Так сильно, что даже не ругался.

Виталик сидел в своем кабинете и нос наружу не высовывал.

Татьяна съездила в банк и поговорила с управляющим. Тот пообещал пойти навстречу давним клиентам.

Под конец дня шеф вызвал ее и Виталика к себе в кабинет. Он сидел багровый, то и дело вытирая лоб платком.

Татьяна ахнула:

– Дмитрий Ефимович! Да Вам же в постель надо срочно! Вы давление давно измеряли?

– Полчаса назад.

– И что?

– Сто шестьдесят на сто двадцать. Садись давай.

– И не подумаю.

Она вышла в приемную.

– Даша, Петрович здесь?

– Да, Татьяна Николаевна.

– Найди его и скажи, чтобы отвез Дмитрия Ефимовича домой.

– Татьяна, прекрати своевольничать! – попытался повысить голос шеф.

Она вздохнула и решительно направилась к его столу.

– Дмитрий Ефимович, Вы что – маленький? – спросила она строго. – Вы знаете, чем это чревато?

Он молчал.

– Значит так, – сказала Татьяна тоном учительницы начальных классов. – Вы сейчас же поедете домой, примете лекарство и ляжете в постель. Если не сделаете этого добровольно – я позвоню Вашей супруге, и Вы сделаете это по принуждению.

Он попытался что-то сказать, но голос его подвел.

– И перестаньте, наконец, так переживать, – продолжала Татьяна. – Во-первых, уже поздно нервничать. Что случилось, то случилось. Во-вторых, Ваши переживания ровным счетом ничего не изменят. Все, что можно было сделать для исправления ситуации, уже сделано.

Она вопросительно посмотрела на Виталика. Тот молча кивнул.

– Ну вот, – продолжила она. – Кроме того, Вы знаете, что в банке я обо всем договорилась. Так что, спокойно поезжайте домой и помните, что Вы нам нужены живой.

Шеф позволил вынуть себя из кресла и покорно просунул руки в рукава плаща, который держала Даша.

Татьяна поколебалась, но все же решила сказать про «Полюс», пока Даша застегивала ему пуговицы.

– Мельников собирается перестраивать старый спортивный комплекс. «Полюс». Там будет огромный центр развлечений. Есть шанс поучаствовать.

– Да? – оживился шеф. – Это было бы здорово. Это бы разом решило все наши проблемы. Правда, не скоро, – он снова сник.

– А ты откуда знаешь? – подошел поближе Виталик. – Я пока ничего не слышал.

– Из достоверных источников.

Затренькал Татьянин сотовый. Звонила Анна.

– Привет, я у Сергея Михайловича. Он согласен прямо сейчас встретиться. Как вы на это смотрите?

Ох, как не вовремя! Но отказываться нельзя – сами напросились.

– Замечательно. Куда ехать?

– Клуб «У озера». Четвертый этаж.

– А где это?

– У озера, Таня, не будь смешной. Спроси Зарецкого, в конце концов. Он наверняка там был.

– Хорошо, договорились.

Мужчины вопросительно смотрели на нее.

– Поздравляю, – сказала Татьяна. – Мельников предлагает прямо сейчас встретиться. Виталий, собирайся – бери каталоги, прайсы. Что там еще тебе нужно?

– Я не могу сегодня! – испугался Виталик. – Я обещал родителей в аэропорт отвезти.

– Во сколько?

– Регистрация в полдевятого.

– Так. Считаем: двадцать минут до озера; полчаса там – это максимум, вряд ли тебя будут слушать дольше. Затем полчаса, чтобы забрать родителей. Час до аэропорта. Послушай, у тебя даже останется время, чтобы выпить кофе у мамы.

Он не нашелся, что возразить.

– А ты знаешь что – поезжай-ка вместе с ним, – предложил шеф Татьяне.

– Я? – изумилась та. – А мне-то что там делать?

– Ты же это затеяла, вот и поезжай. Будешь в группе поддержки.

Да там и одного Виталика вполне хватило бы. Мальчик он умный, и язык у него подвешен как надо. Хотя, конечно, было бы любопытно посмотреть на господина Мельникова в рабочей обстановке… Для сравнения, так сказать.

– Может, ты лучше кого-нибудь из менеджеров с собой возьмешь? – для очистки совести спросила Татьяна у Виталика.

Он осмотрел ее всю, с ног до головы, не упуская ни одной детали: ни узкой юбки с разрезом, ни шифоновой блузки под коротким жакетом, ни длинной пряди, выбившейся из высокой прически.

– Не, я с тобой хочу, – сказал Виталик.

…

– Может, поедем в моей машине? А ты потом такси себе вызовешь?

– Ни за что, – ответила Татьяна.

Она даже помыслить не могла, чтобы бросить своего волчонка. Так и поехали: Виталик впереди, она следом за ним.

Дорога заняла чуть больше времени, чем она планировала – начинался час пик.

Они припарковали машины на стоянке у клуба, вошли в здание и в прозрачном лифте поднялись на четвертый этаж. Суровый охранник показал им дорогу.

За массивной дверью без всяких табличек располагалась приемная. Пожилая дама, щедро увешанная бижутерией, отвернулась от компьютера и бесстрастно ждала, пока они приблизятся.

– Здравствуйте, мы из торгово-строительной компании «Орион», – представился Виталик.

– Здравствуйте. Подождите, пожалуйста, одну минуту.

Она величественно протянула руку в перстнях и сняла трубку с телефонного аппарата.

– Сергей Михайлович, – сказала дама в трубку, – к Вам из компании «Орион».

В трубке что-то пробурчало.

– Проходите, пожалуйста, – пригласила дама, показав сверкающей рукой на дверь в глубине приемной.

Сергей Михайлович Мельников сидел за огромным столом и разглядывал какие-то чертежи. Анна стояла рядом и отвечала на его вопросы. Оба были настолько увлечены своим занятием, что подняли головы, только когда гости подошли к ним вплотную.

Анна заулыбалась:

– Познакомьтесь, Сергей Михайлович. Это Зарецкий Виталий…

– Владимирович, – подсказал Виталик.

– …Владимирович, коммерческий директор компании «Орион».

Мужчины пожали друг другу руки.

– И Ларина Татьяна Николаевна, финансовый директор компании.

Он остро взглянул на нее, но руки не протянул. Вот и правильно. Нечего нас баловать.

– А это Мельников Сергей Михайлович, владелец и…

– Спасибо, Аня. Достаточно.

– Да? Ну и отлично. Тогда я пойду.

Анна собрала бумаги и затолкала их в портфель.

– Всем привет. Сергей Михайлович, до встречи в среду.

И она упорхнула, прихватив свою необъятную сумку.

– Присаживайтесь, прошу вас, – пригласил он гостей.

Все сели.

– Я вас внимательно слушаю, – сказал Сергей Михайлович и поглядел сначала на Виталика, затем на Татьяну, а потом снова на Виталика.

Тот откашлялся и начал говорить. Мельников слушал. Татьяна осматривалась.

Интересный кабинет был у Сергея Михайловича. Татьяна ожидала увидеть нечто, напоминающее другие помещения клуба – шершавые бетонные стены, полированный металл, много стекла и света. Она ошиблась.

Для себя он выбрал другой стиль. Стены от пола до потолка были обшиты массивными деревянными панелями. Под потолком висели тяжелые балки. Все это напоминало средневековый замок. Не хватало только кабаньих голов и коллекции холодного оружия на стенах. Зато там был шкаф с какими-то кубками. Наверно, награды за выдающиеся заслуги.

В такой солидной обстановке он производил гораздо более внушительное впечатление. Отличный костюм светлой шерсти. Кремовая рубашка. Очень красивый галстук с необычным рисунком.

Она перевела взгляд на его лицо. Цепкий взгляд умных темных глаз. Со своего места она не видела, какого точно они цвета. Возможно, темно-серые. Прямой нос с небольшой горбинкой. Плотно сжатые губы, волевой подбородок. Не человек – кремень. Ничего общего с тем расслабленным хлыщом из санатория.

А еще у него красивые руки. Сильные, с длинными пальцами. И ухоженные, заметьте. Да… «Быть можно дельным человеком и думать о красе ногтей».

Внезапно стало тихо, и Татьяна очнулась. Виталик закончил речь, и Мельников повернулся к ней, вероятно, ожидая, что она что-нибудь добавит к сказанному. Добавить ей было абсолютно нечего, поэтому она лишь вежливо улыбнулась ему. Слегка.

Он приподнял брови и перевел взгляд на Виталика. Помолчал немного, постукивая пальцами по столу. А потом сказал:

– Ну что ж… Буду откровенен. На протяжении ряда лет я сотрудничал с одной фирмой, которая реализовывала мои проекты, однако в настоящее время наши пути разошлись. К сожалению. Как вы понимаете, желающих занять ее место предостаточно.

Он снова побарабанил пальцами по столу. Виталик украдкой глянул на часы.

– В вашем предложении есть несколько интересных моментов. Оставляйте ваши бумаги. Я их просмотрю.

Это был знак. Виталик посмотрел на Татьяну, и оба одновременно встали. Поднялся и Мельников. Виталик протянул ему руку:

– Спасибо, что уделили нам время. До свидания, Сергей Михайлович.

– Вам спасибо. Всего доброго.

Татьяна тоже попрощалась, и гости покинули кабинет.

…

На улице шел дождь. Зонт она, конечно же, оставила в салоне автомобиля.

– Ну все. Я полетел. До завтра!

– Пока.

Виталик набросил куртку на голову и помчался к своей машине.

Татьяна стояла на крыльце под высоким козырьком и раздумывала, стоит ли ей накрываться полиэтиленовым пакетом или все же лучше подождать немного. Вдруг дождь утихнет.

– Вас подвезти?

Сзади послышался хлопок. Она обернулась.

Сергей Михайлович вопросительно глядел на нее из-под огромного черного зонта. Не зонт, а настоящий пляжный грибок.

– Спасибо, я на машине. Мне бы только до нее добраться.

– Ну так пойдемте.

Он взял Татьяну под руку, и они шагнули под дождь.

Ее звереныш горбился на стоянке мокрый и недовольный, обиженно раздувая ноздри. Она достала из сумки ключи, открыла дверь и собралась садиться.

– Вы не хотите есть? – внезапно спросил ее Мельников.

От неожиданности она чуть не выронила ключи.

– Я умираю с голоду, – сказал он. – Может, поужинаете со мной?

Татьяна смотрела на него и не знала, что ответить.

– Хорошо, – неожиданно для самой себя согласилась она. – А как быть с машиной?

– Ну… Есть два варианта. Первый: Вы отдаете мне ключи, и ее отгонят туда, куда пожелаете, а после ужина я Вас отвезу домой. Второй: я поеду на своей машине, показывая дорогу, а Вы последуете за мной, – он замолчал, а потом хмыкнул. – Можно, конечно, мне поехать в Вашей машине, а затем вызвать себе такси. Но это уже наглость, мне кажется. К тому же, не хочу оставлять здесь автомобиль.

Она думала совсем недолго и протянула ему ключи. Он кому-то позвонил, а потом спросил:

– Чего бы Вам хотелось?

Татьяна вопросительно посмотрела на него, и он уточнил:

– Я про еду.

Ах, про еду.

– Просто я не люблю ждать и, к тому же, голоден, – добавил Мельников.

– А куда мы поедем?

– В «Восточный экспресс».

– Ну, тогда… – она немного подумала. – Тогда цыпленок с тушеными овощами в кисло-сладком соусе.

Он снова кому-то позвонил и сделал заказ.

Вышел молодой человек в темном костюме. Мельников отдал ему ключи от Татьяниной машины, и она объяснила, куда ее отогнать. Молодой человек сел в автомобиль и завел двигатель. Волчонок сердито рыкнул, и они выехали со стоянки. Татьяна проводила их глазами. «Веди себя хорошо, мой маленький».

– Вот и все. Поехали?

Она ожидала, что у него будет какой-нибудь огромный паркетник. Но он снова удивил ее, когда подвел к серо-стальному родстеру БМВ.

– Похоже, у нас с Вами родство душ. Не находите?

– О да, Маугли. Мы с тобой одной крови, ты и я, – сказала Татьяна.

Мельников рассмеялся.

– Надеюсь, у нее не течет крыша? – спросила она, с недоверием рассматривая поднятый верх родстера.

Сергей Михайлович перестал смеяться и посмотрел на нее так, словно она сказала что-то нехорошее про его маму.

В салоне быстро стало тепло, и Татьяна согрелась. Она украдкой поглядывала на Мельникова. Тот сосредоточенно вел машину, не отвлекаясь на всякие мелочи вроде нее.

– Вы никогда не замечали, что автомобили похожи на своих хозяев? – спросил он неожиданно.

– Разве? – удивилась Татьяна в который раз за этот день.

– Конечно. Вы понаблюдайте. Вот Вы, например, со своей машиной очень похожи.

Это что же получается – она похожа на звереныша?

– Любопытно, – сказала она. – И какая же у меня машина?

– Ну… – он задумался. – Небольшая. Спортивная. Породистая.

Ага. Похоже на комплимент. Если рассчитывает на встречный, то не дождется.

– А вот Вам, Сергей Михайлович, Ваш автомобиль, по-моему, не очень подходит.

– Вот как? А что мне, по-вашему, подходит?

– Какой-нибудь монстр на колесах.

Он рассмеялся.

– Ошибаетесь. Вы меня еще плохо знаете.

Еще? Что бы это значило?

…

Приглушенные цвета, полумрак, тихо играет музыка. Атмосфера избранности и изысканности.

Метрдотель провел их в глубь зала и усадил за стол. Они едва успели занять свои места, как им уже принесли еду. «Вот это сервис» – подумала Татьяна. Она вдохнула потрясающий аромат и обнаружила, что тоже проголодалась.

Они молча ели, украдкой поглядывая друг на друга.

Сергей Михайлович, ловко управляясь ножом с вилкой, разделался со своей порцией быстрее нее и откинулся на спинку стула, лениво прихлебывая минералку.

– Скажите, зачем Вы приезжали ко мне сегодня? – спросил он внезапно.

Она тщательно жевала кусочек цыпленка, обдумывая ответ.

– Не смогла отказать генеральному директору, – сказала Татьяна полуправду. – Он заболел, к сожалению. Поэтому был не в состоянии приехать сам и попросил меня.

– Понятно. Группа поддержки, так сказать.

– Именно так он это и назвал.

Она отпила сок.

– А знаете, я Вас вспомнил, – сказал он вдруг. – Санаторий «Сказка», верно? Вы сидели этакой снежной королевой и взглядом сверлили мне затылок. Я это чувствовал.

Татьяна надеялась, что в полумраке он не заметит, как она покраснела.

– Вы ведь меня терпеть не можете. Зачем же поехали сюда со мной?

Она ковырялась в своей тарелке. Он с интересом ждал ответа.

– Ну… Если я скажу, что сильно проголодалась, Вы поверите?

– Нет, не поверю.

– Почему?

– Потому что для умирающей с голоду Вы слишком медленно едите. Так что придумайте что-нибудь поубедительней.

Она попыталась, но не смогла.

– Боже ты мой! Это что – все из-за «Полюса»? – воскликнул Сергей Михайлович. – Неужели он вам так нужен?

– Очень нужен, – честно призналась Татьяна и положила в рот кусочек желтого перца.

– И Вы так спокойно мне об этом говорите?

Он изумленно покачал головой.

Она пожала плечами и продолжала невозмутимо есть. Мысль о контракте, конечно, приходила ей в голову, отпираться было бы нечестно. Однако она здесь вовсе не из-за контракта.

Правда, об этом Сергею Михайловичу знать было совсем не обязательно.

Мельников разглядывал ее, как разглядывают редкий экспонат в музее.

– А знаете, я таких, как Вы, еще не встречал, – сказал он после паузы.

Тон у него был, прямо скажем, неприятный.

– Каких – «таких»? – спросила она бесстрашно, глядя ему прямо в глаза.

– Лакированных снаружи, ледяных внутри. Абсолютно беспринципных. Готовых на все ради достижения своей цели. Такие, как Вы, идут по трупам.

Татьяна аккуратно положила нож с вилкой на тарелку, взяла салфетку и осторожно промокнула губы.

– Что? Вам не нравится то, что я сказал? – усмехнулся Мельников. – Это неправда? Ну, тогда скажите, что Вы обо мне думаете. В отместку.

Она отложила салфетку и убрала руки на колени.

– Закажите, пожалуйста, десерт. Мне бы хотелось яблоко в карамели.

Сергей Михайлович сбился с мысли и растеряно заморгал. Но быстро пришел в себя и подозвал официанта.

– Ну что? Боитесь? – спросил он, когда официант ушел.

Он ее явно провоцировал.

– Вы действительно хотите услышать, что я о Вас думаю? – вежливо поинтересовалась Татьяна.

– Давайте, – поощрил он.

Она помолчала, собираясь с силами.

– Ну что ж… Таких, как Вы, я, к сожалению, встречала. Аморальных. Бессердечных. В силу эмоциональной незрелости не способных на серьезные отношения. Меняющих женщин, как перчатки. Такие, как Вы, оставляют за собой пепелище.

Хотели правду – получите.

Сергей Михайлович изменился в лице.

– Да что Вы обо мне знаете? – вспылил он.

– А что обо мне знаете Вы? – очень тихо, почти шепотом, спросила Татьяна.

Брейк. Боксеров растащили по углам ринга, и они, обессиленные, рухнули на свои табуретки.

Официант принес десерт. Татьяна наколола вилкой дольку яблока и окунула ее в холодную воду, чтобы застыл расплавленный сахар.

– Не хотите попробовать?

Он раздраженно покачал головой.

– Нет, спасибо. Я не ем сладкое.

– Зря. Очень вкусно.

Она наслаждалась десертом. Он постепенно успокаивался.

– Ну нет! Я так не согласен, – заявил вдруг Сергей Михайлович. – Давайте хоть подыграем друг другу, что ли.

– Каким образом?

– Очень просто. Вы сделаете вид, что я Вам нравлюсь. А я сделаю вид, что Вам верю.

– А зачем?

– Вам что – трудно?

Она замялась.

– Трудно. Я не очень хорошо притворяюсь.

– А Вы попробуйте. Все женщины – лгуньи, – ехидно сказал он.

– Все мужчины – бабники, – солнечно улыбнулась Татьяна.

Он собирался что-то сказать, но сдержался. Передвинул солонку на столе. Потом отпил минералки.

– Расскажите о себе.

Подумал немного и добавил:

– Пожалуйста.

– А что Вы хотите узнать? – осторожно спросила она и взяла новый кусочек.

– Все, – буркнул он.

Она засмеялась и покачала головой.

– Ну, тогда хотя бы три вещи, которые Вы любите, и три, которые не любите.

– Никогда не отвечала на подобный тест, – призналась она. – Но могу попробовать, если Вам так хочется.

Татьяна купала ломтик яблока в чашке с водой и размышляла. Интересно, каких слов он ждет? Обвинительную речь в адрес мужчин? Зачем?

Ей почему-то захотелось быть с ним откровенной.

– Я люблю в субботу утром просыпаться от запаха маминых блинов и знать, что у нее все хорошо. И очень не люблю и панически боюсь, когда она болеет. Люблю, когда светит солнце, и терпеть не могу дождь и слякоть. А еще люблю, когда тихо, и не переношу шум и толпу.

Он внимательно наблюдал за ней.

– А в людях? Какие качества Вам нравятся, и какие нет?

– Это похоже на допрос, – засмеялась она, протестуя.

– Отвечайте, – требовательно приказал он. – Пожалуйста.

Он все время забывал про это слово. Но в конце все-таки добавлял. Это было смешно.

– Да вообще-то мне все люди нравятся. За исключением особо настырных и бесцеремонных, – насмешливо сказала Татьяна.

Он пропустил намек мимо ушей и ждал продолжения.

– Ну хорошо, – сдалась она. – Я очень ценю в людях терпимость, способность посмотреть на ситуацию глазами другого человека и чувство юмора. Ну, а что мне не нравится… – она задумалась. – Мне не нравятся необязательные люди. Стараюсь не общаться с теми, кого распирает от чувства собственной важности. Не опаздываю сама и не люблю, когда опаздывают другие.

Подруга, разумеется, не в счет.

– А хотите, я скажу, что мне нравится, а что нет?

– Не представляю, что может Вас остановить, – кротко заметила Татьяна.

– Я люблю честных, смелых и справедливых людей. И терпеть не могу тех, кто уверен в собственной непогрешимости. Тех, кто говорит одно, а делает другое. И тех, кто навешивает ярлыки, не зная человека.

Ах, вот оно что. Вероятно, это камень в ее огород. Но если господин Мельников рассчитывал, что выведет ее из себя, то он заблуждался. Она с безмятежным видом ела свой десерт.

– Продолжайте, пожалуйста, Сергей Михайлович. Я Вас очень внимательно слушаю.

Он молчал и смотрел на нее, прищурившись.

– Интересно, что или кто может выбить Вас из колеи? – спросил он, наконец.

– Неприкрытое хамство, – подумав, призналась Татьяна. – Но ненадолго.

– Вы считаете, я веду себя по-хамски? – изумился он.

– Нет, конечно, – сжалилась она. – Вы всего лишь напоминаете мне взъерошенного и воинственного петуха, который отважно защищает свой курятник.

И она улыбнулась ему так ослепительно, что у него перехватило дыхание.

Татьяна доела десерт и со счастливым видом положила вилку на тарелку.

– Отлично, – сыто вздохнула она. – Спасибо Вам, Сергей Михайлович, за чудесный ужин. Все было просто замечательно. А теперь будьте так любезны – отвезите меня, пожалуйста, домой.

– Вот возьму и брошу Вас здесь на произвол судьбы, – мстительно проворчал он, угрожающе сдвинув брови.

– Ну что Вы, Сергей Михайлович! – ласково сказала Татьяна. – Даже Вы не способны на такое.

…

Дождь барабанил по крыше, заливая стекла. Щетки работали на пределе, с трудом справляясь с потоками воды.

Они сидели в машине возле ее подъезда и пережидали этот потоп. Волчонок с недовольным видом стоял на своем месте в ряду таких же мокрых собратьев.

Стало чуть светлее. Сквозь пелену проступили нечеткие силуэты домов и деревьев.

– Кажется, стихает, – сказала Татьяна.

Сергей Михайлович смотрел прямо перед собой, положив обе руки на руль. Неожиданно он развернулся к ней.

– У Вас есть с собой визитка?

– Есть.

– Давайте.

Он протянул руку. Татьяна с трудом сдержала улыбку.

– Чего Вы смеетесь? Давайте.

Она выжидающе смотрела на него и не шевелилась.

– Ну хорошо, – сдался он. – Дайте, пожалуйста, Вашу визитную карточку.

Она открыла сумку, вынула из бумажника визитку и отдала ему. Он внимательно изучил карточку, даже посмотрел на обороте.

– Здесь нет Вашего сотового телефона.

Сергей Михайлович достал из нагрудного кармана ручку и приготовился писать. Татьяна с любопытством наблюдала за его манипуляциями.

– Диктуйте.

Она смотрела на него и улыбалась.

– О Господи! – он потерял терпение. – Из Вас, что, клещами тянуть каждое слово?

Татьяна продиктовала ему номер. Он записал и убрал ручку вместе с ее визиткой. Потом вышел из машины, раскрыв свой необъятный зонт, и помог выйти ей.

– До свидания, Сергей Михайлович, – попрощалась Татьяна, стоя на крыльце.

– До свидания, – буркнул Мельников.

Он уехал, крайне раздраженный. А она в отличном настроении пошла домой.

…

– Ну, как прошла встреча?

Анна позвонила уже ближе к ночи.

– Которая?

– Что значит – «которая»? У тебя их было несколько, что ли?

– Представь себе. Сначала мы поговорили. Ну, точнее, это они поговорили. Я-то молчала, как партизан. Потом мы простились и ушли. Зарецкий уехал, а я стояла на крыльце и ждала, пока утихнет дождь. Тут твой Мельников вышел с гигантским зонтом и пригласил меня на ужин.

– Ни фига себе! – ошарашено произнесла Анна. – А дальше?

– А дальше он поручил какому-то мальчику отогнать моего зверька, и мы на его машине поехали в «Восточный экспресс». Там мы поужинали, между делом переругиваясь. В общем, приятно провели время.

– Ну вы даете! А чего ругались-то?

– Да так. Незначительные, хоть и принципиальные разногласия.

– А потом что?

– А потом ничего. Он отвез меня домой и высадил у подъезда.

– И все?

– И все.

– И больше совсем-совсем ничегошеньки?

Татьяна помялась.

– Ну, он взял мою визитку.

Взял – не совсем, конечно, подходящее слово, однако обойдемся без подробностей.

– Ага! – торжествующе завопила Анна. – Я так и подумала! Он на тебя запал.

– С чего ты взяла?

– С того, что мы с ним знакомы черт знает сколько лет, однако он у меня визитку ни разу не попросил. Я ему сама давала. Причем неоднократно. А он их регулярно терял. Понятно?

– Ну, это еще ничего не значит. То, что он взял визитку, вовсе не означает, что он позвонит, – она сама не верила в то, что говорила.

– Позвонит-позвонит, вот увидишь, – убежденно заявила Анна. – Слушай, он классный! Правда-правда! Конечно, немного нервный, как все мужики. Но зато надежный. Сказал – сделал. Телки на него так и вешаются.

– Ты думаешь, это говорит в его пользу?

– А он виноват, что ли, что они вешаются?

Действительно.

– Ну, если он такой замечательный, почему же ты сама не прибрала его к рукам? – поинтересовалась Татьяна.

– Не, я его боюсь, – сказала Анна. – Ну, не то чтобы боюсь. Робею, что ли. Кроме того, я ему совсем не подхожу. Я это чувствую. А вот ты подходишь.

Они помолчали.

– Ты думаешь, у меня есть шанс? – робко спросила Татьяна.

– А он тебе понравился? – в свою очередь спросила Анна.

– Не знаю.

Это была правда. Она и сама не понимала, что чувствовала.

– Видишь ли, я в его присутствии вся как-то подбираюсь. Словно жду нападения.

– Это точно, – подтвердила подруга. – От него не знаешь чего ожидать.

Они снова помолчали.

– Я придумала! – заявила Анна. – Надо узнать, кто он по гороскопу. Его день рождения у меня где-то записан. Осталось незаметно выспросить, в котором часу он родился. И тогда мы его завоюем! Ну, в смысле, ты завоюешь.

– Я совсем не уверена, что хочу его завоевывать, – честно сказала Татьяна.

– Глупости. Конечно, хочешь. Все хотят, а она не хочет.

Железный аргумент.

– А он, совершенно случайно, не женат? – спросила Татьяна.

– Был. Давным-давно. Сто лет как развелся.

– Ну, тогда ладно. Я подумаю.

– Вот и подумай.

– Как там твоя красота? – перевела разговор на другую тему Татьяна. – Прогрессирует?

– Шутишь? Да ты меня в пятницу не узнаешь.

– Неужели? А что ты с собой делаешь?

– Ты знаешь, что такое «гипоксия»? – спросила Анна.

– Ну… Кажется, это кислородное голодание, – осторожно ответила Татьяна.

– Абсолютно верно.

– А причем здесь гипоксия?

– А притом, что какие-то умные люди, дай Бог им здоровья, придумали совершенно замечательный костюм. Он тебя герметично облегает, а внутри пульсируют вакуумные камеры. Ты лежишь, потеешь и худеешь.

– Слушай, а ведь я об этом где-то читала.

– Ну вот! А теперь это чудо есть и у нас! Представляешь, я за сеанс потеряла два сантиметра в талии и три в бедрах.

– Да, это впечатляет.

– Так что мне больше на фиг не нужны твои тренажеры, – подвела итог Анна.

– Нет, ты не понимаешь, – запротестовала Татьяна. – Тренажеры нужны, чтобы поддерживать мышцы в тонусе.

– Это тебе надо поддерживать мышцы в тонусе. Ты же целый день сиднем сидишь за своим компьютером. А я ношусь, как угорелая, от объекта к объекту. Так что ты продолжай на здоровье качать мышцы, а я буду сгонять жир и при этом совершенно не напрягаться. Жаль только, что не для кого.

– Не переживай. Такая красота не останется незамеченной.

– Правда?

– Правда. Месяц ведь еще не закончился.

– Ну, тогда все? Спокойной ночи?

– Спокойной ночи.

Татьяна собралась вешать трубку.

– Эй-эй, подожди! – закричала Анна. – А встреча-то чем закончилась? Что про «Полюс» решили?

– Ничего не решили. Чапай думать будет.

Среда

Он не позвонил.

Татьяна говорила себе, что знала – так и будет, но все равно было неприятно оказаться одноразовой вещью.

Она никак не могла сосредоточиться на работе. Мысли разбегались. Перед глазами постоянно мелькали какие-то картинки. Вот они стоят под его огромным зонтом. Вот сидят за столом, и он пытается вывести ее из себя. Но чаще всего ей вспоминалось, как он требовал у нее визитку. Зачем, спрашивается?

Когда-то, давным-давно, большой черный зонт соединил ее родителей. Хотела ли она, чтобы история повторилась?

Ближе к обеду Татьяна разозлилась. Ну все, хватит. На что, собственно, она надеялась? Что он от нее потеряет голову? Вот так сразу? Глупости.

«Чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей» – с мужчинами такое не срабатывает.

Он же ее быстро раскусил. И ему, похоже, не нужна женщина, которой не нужен он.

Ну и ладно. Никто никому не нужен. Жизнь продолжается. Не мешайте работать.

Татьяна успокоилась. Распечатала отчет о движении денежных средств за месяц и только погрузилась в цифры, как позвонила Анна.

– Ты не занята? Представляешь, я все узнала! Он Луна! Подожди, сейчас прочитаю…

Татьяна попыталась сказать, что ей это совершенно неинтересно, но подруга уже шуршала страницами.

– …Вот. Слушай: «Все, что связано с домом и семьей, “лунный” мужчина воспринимает очень эмоционально. Это его самое уязвимое место. Он с трудом впускает новых людей в свою жизнь, тяжело меняет сложившиеся отношения, привычки и привязанности»

Теперь все понятно. Ее не впустили.

– Так. Теперь его идеал: «Ему нужна такая женщина, рядом с которой он бы чувствовал себя сильным, уверенным в себе и мужественным, так что ей не стоит явно ему перечить и предъявлять претензии – он ищет поддержки, а не критики». Ясно?

Предельно ясно. Она сделала все, чтобы отпугнуть Луну.

– Ну, и, наконец, ваши действия: «Будьте скромной и нежной. Капризничайте, но не пытайтесь открыто им понукать. Он с готовностью подчинится вашей воле, однако при этом должен видеть вас чувствительной, ранимой и по-детски беззащитной». Вот так-то. Действуй, сестра!

– Не могу, – уныло сказала Татьяна. – Он мне не звонил. А теперь думаю, что и не позвонит.

– Почему?

– Потому что я поступала с точностью до наоборот.

– Что, все так плохо? – расстроилась Анна.

– Безнадежно. Поверь, – вздохнула Татьяна. – Ладно, забудь. Лучше скажи, как там твой ремонт? Долбить закончили?

– Слава Богу. Все, что можно, уже раздолбили.

– С бригадиром воюете?

– Не то слово. Почти деремся.

– Молодцы, – печально сказала Татьяна.

– Танюш, ну ты не грусти! Слышишь? – попыталась утешить ее подруга. – Он или позвонит, или не позвонит. Если позвонит – все будет хорошо. А если не позвонит – ну, значит, он тебе на фиг такой не нужен. Правда же?

– Правда, – улыбнулась Татьяна.

– Вот и славно. Ну все, я помчалась дальше. Я тебя люблю!

– Я тебя тоже.

Анна отключилась первой.

Ну что ж. Прощай, Луна. Не очень-то и хотелось.

…

Через час зашел Виталик на чашку кофе. Он рассказал ей про новый очень выгодный договор с нефтяниками на строительство рабочего поселка. Они обсудили все тонкости и все вероятные подводные камни.

Он уже давно мог уйти, но почему-то не уходил. Татьяна смотрела на него, ожидая продолжения, но он все молчал, разглядывая содержимое своей кружки.

– Ты думаешь, я гад? – спросил он внезапно.

Она ожидала чего угодно, только не этого, и слегка растерялась. К чему это он клонит?

– Ну, может и не гад, – сказала она осторожно. – Скорее, мерзавец. Нет, до мерзавца ты еще не дорос. Ты мерзавчик. Такой маленький еще, но перспективный. А почему ты спрашиваешь?

Виталик не отвечал и продолжал пристально смотреть в свою кружку.

– Ты знаешь, Дарья не хочет со мной встречаться, – сказал он, наконец. – Это ты ее против меня настроила?

Ну вот. Приплыли.

– Разумеется, я, – рассердилась Татьяна. – Кто ж еще? Мне ведь больше нечем заниматься, кроме как вмешиваться в твои сердечные дела. Полагаю, в фирме и без меня есть кому просветить ее на твой счет.

– Ну, тогда все еще хуже, чем я думал, – констатировал Виталик, совсем повесив голову.

Он легонько постучал чашкой по блюдцу, затем поставил пару на стол и поднялся.

– Ладно, я пошел, – сказал он. – Зачем тебе это надо?

– Сядь на место, – приказала Татьяна.

Виталик послушно сел.

– А теперь рассказывай, что случилось. Не может же быть такого, чтобы ты вдруг проснулся утром и понял, какой ты свинтус.

Он хмыкнул.

– Так что выкладывай, что с тобой произошло.

– Да ничего особенного со мной не произошло. Нет, конечно, произошло, только не со мной, – поправился он. – Помнишь, в прошлую пятницу я должен был везти родителей в аэропорт?

– Помню, – сказала Татьяна. – И что?

– А то, что никуда я их не повез. Я приехал к ним домой, а у мамы случился сердечный приступ. Я, конечно, испугался. Но ты бы видела, как испугался отец. Я думал, он с ума сойдет, пока скорая приедет.

Татьяна внимательно следила за его лицом. На нем отражалась такая гамма эмоций, на которые она до сего момента считала его неспособным. Он глядел куда-то в сторону, с силой сжимая и разжимая руки.

– Знаешь, я никогда не видел, чтобы кому-то из них становилось так плохо. Нет, ну были, конечно, разные там гриппы и ангины. Но чтобы так резко и так страшно – не видел ни разу. Я вдруг понял, как это ужасно – потерять любимого человека. А еще ужасней, если у тебя его никогда и не было.

Он замолчал.

Ну что тут скажешь? Мальчик взрослеет. Хорошо, что начал хоть что-то понимать. Жалко, конечно, что для этого пришлось пережить такое.

– Все обошлось?

– Да, обошлось, слава Богу. Приехала скорая, врач снял кардиограмму. Сказал, что это стенокардия, и сделал укол. О поездке, конечно, пришлось забыть. Ну и черт с ней.

– И что? – спросила Татьяна после паузы.

– Ты про родителей?

– Я про тебя.

Он поднял брови.

– Да вот, собственно, и все. Finita la comedia. Мне, конечно, еще рано думать о старости. Но, честно говоря, почему-то вдруг захотелось вот так же, как мои родители, прожить жизнь вместе с любимым человеком. Странно, правда?

– Действительно странно, – сказала Татьяна. – Просто какое-то нелепое желание.

– Да ладно тебе, – вяло отмахнулся он. – Лежачего не бьют.

– Ну хорошо, лежачий ты мой. А причем здесь Дарья?

Он пожал плечами.

– Да, в общем-то, не причем. Просто, я ей, похоже, совсем не интересен. А это, честно говоря, как-то даже непривычно.

И он так скривился, что Татьяна рассмеялась.

– Ну слава Богу! Наконец-то нашлась девушка, которая оказалась тебе не по зубам.

– Вообще-то, это ты была первой, – сказал Виталик.

– Да брось ты, – усмехнулась Татьяна. – Ты никогда не интересовался мной по-настоящему. Я была для тебя чем-то вроде очередного спортивного препятствия. Через некоторые ты перепрыгивал, некоторые сшибал. Думаю, ты просто тешил свое маленькое эго приятной перспективой переспать с начальницей.

– Ну зачем ты так? – укоризненно спросил ее Виталик. – Неужели ты обо мне такого плохого мнения? Я хотел переспать с очень умной и очень красивой начальницей. Ты, кстати, не передумала?

– Так, все, иди отсюда, – послала его Татьяна. – Прохиндей. Не мешай работать.

Он засмеялся и вышел из кабинета повеселевший.

Пятница

Второй раз за всю историю человечества Анна приехала на встречу раньше Татьяны. Только сегодня она не размахивала руками, а тихонько сидела в уголке, уставившись в пространство.

Или мы снова леди, или у нас опять супер-новости.

– Привет, – сказала Татьяна, усаживаясь за стол.

– Привет, – очнулась подруга.

– Ты почему такая тихая? Не заболела?

– Нет, я здоровая.

Подлетел официант. Они сделали заказ, и он ушел.

– Как твои дела? – спросила Анна. – Не звонил Мельников?

– Нет, не звонил.

– Ты расстроена?

Татьяна подняла брови, прислушиваясь к себе.

– Нет. Уже нет.

Это была правда. Она совсем успокоилась еще в среду, после Анниного звонка. А к сегодняшнему вечеру и думать забыла о каком-то там Мельникове.

– А как твой проект? – спросила она подругу. – Продвигается?

– Двигается потихоньку. Пытаюсь сообразить, где пристроить детскую комнату.

– Какую детскую комнату? – не поняла Татьяна. – Подожди, мы сейчас про что говорим? Про «Полюс» или про твою квартиру?

Анна вдруг покраснела.

– Про «Полюс», конечно. Мельников хочет сделать там специальный зал для детей, чтобы их можно было оставить под присмотром, пока родители развлекаются.

– Это замечательная идея. Но с чего это ты вдруг так зарделась? – недоумевала Татьяна.

Анна молчала, крепко сжав губы.

– Кажется, я влипла, – сказала она, наконец.

Татьяна ждала продолжения, но, похоже, подруга не собиралась больше ничего говорить.

– Аня, что случилось? Ты меня пугаешь.

– Мне самой страшно, – призналась Анна.

Татьяна похолодела. В голове зароились самые нелепые предположения – вплоть до бандитских разборок с перестрелками.

– Хватит тянуть резину. Давай рассказывай, – потребовала она. – И подробно.

Подруга набрала в легкие побольше воздуха, как пловец перед прыжком в глубину, и монотонным голосом начала:

– Вчера вечером, да фактически ночью, когда строители уже ушли, мы с бригадиром стали обсуждать план работ на сегодня…

– Подожди, – перебила ее Татьяна. – Это у тебя дома, что ли?

– Ну конечно дома, Таня. Где же еще? – удивилась Анна непонятливости подруги.

– Извини. Продолжай, пожалуйста.

– Ну вот. Короче говоря, слово за слово, мы с ним опять поругались. И вот ругаемся мы, значит, ругаемся… И тут вдруг он меня ка-ак поцелует!

Татьяна захлопала глазами.

– А ты что?

– А я сначала хотела дать ему по морде. Но потом взяла и тоже его поцеловала.

– И?

– Ну и… Вот. В общем, он остался на ночь.

Анна снова понурилась и уперлась подбородком в сложенные домиком руки.

– Я ничего не поняла. Ты переспала с ним, что ли? – спросила Татьяна.

– Ну, выражаясь фигурально, да. Хотя и не фигурально тоже. Я действительно проспала с ним всю ночь.

– Тьфу ты! Я уж испугалась, что у тебя случилось что-то!

– А это разве не «случилось»?! – возмутилась Анна.

– Тише ты. На нас люди оглядываются.

Анна понизила голос:

– Знаешь, от чего я сегодня проснулась? От запаха кофе. Представляешь, он сварил для меня кофе и принес его в постель!

– Нет, не представляю, – честно сказала Татьяна.

– Вот и я думала, что такого не бывает. Мне еще никто и никогда не приносил кофе в постель.

– Но это же здорово!

– Настолько здорово, что я испугалась и слиняла.

– То есть, как это слиняла? – не поняла Татьяна.

– Вот так вот взяла и слиняла. Даже не дождалась, пока рабочие придут. Теперь вот боюсь идти домой.

– Почему?

– А вдруг он сделает вид, что ничего не было? Или наоборот, захочет продолжения?

– Так ты реши, чего больше боишься.

– Я не знаю, – раздраженно сказала Анна. – Я вообще ничего не понимаю. Скажи, что мне делать?

Она с надеждой посмотрела на подругу. Татьяна задумалась.

– Ну, если тебе так страшно, то можешь переночевать у меня. Я поеду к маме, как обычно.

– А потом?

– А потом, если ты будешь продолжать трусить, я могу тебя удочерить.

– Тань, ну я же серьезно тебя спрашиваю, – укорила Анна.

– А если серьезно – веди себя как взрослая женщина. Если он тебе нужен – значит, так тому и быть. Если же нет – откажись от его услуг.

– Не могу. Он чертовски хорош. Как бригадир, я имею в виду.

– Послушай, – терпеливо сказала Татьяна. – Поезжай домой и посмотри ему в глаза. Ты сразу все поймешь.

– Страшно, – захныкала Анна.

– Знаю. Но тебе рано или поздно все равно придется принимать какое-то решение. Так что не будь малодушной. Поезжай домой.

Суббота

Татьяна уже десять минут размешивала сахар в кружке и смотрела в окно.

Какой сегодня замечательный день.

Дождь шел всю неделю и закончился только этой ночью. С утра уже светило солнце. Деревья стояли ярко-зеленые, свежие и умытые. По двору носились дети, производя невообразимый шум. За ними бегала какая-то жучка. Она все время гавкала. Наверно, пыталась их успокоить.

На детской площадке молодой папа строил с сыном замок из мокрого песка. Это было трогательное зрелище.

Татьяну необыкновенно умиляли молодые папы, терпеливо общающиеся со своими отпрысками.

– Чему ты там улыбаешься? – спросила мама.

Татьяна с трудом оторвалась от созерцания умиротворяющей картины.

– Да так, ничему. Просто настроение хорошее. Дождь, наконец-то, закончился, солнышко светит.

– Да, в такую погоду хорошо гулять на природе, где-нибудь за городом. Надо нам с девочками организовать пикник. Кстати, мы завтра вечером собираемся пойти в парк погулять. Там будет играть духовой оркестр, а в десять начнется салют. Пойдешь с нами?

– Замечательная идея. Я подумаю. Как там у них дела?

– Все хорошо, слава Богу. Все здоровы и передают тебе привет. Соня вчера нас опять обыграла. А Вера принесла мне очередной детектив и рыбу. Вася ездил на рыбалку, привез ведро карасей.

– Правда? Целое ведро? Вот молодец.

Хорошо, когда есть друзья. Татьяна сильно переживала за маму, когда та собралась на пенсию – боялась, что ей будет не хватать общения. Но подруги не дали ей скучать. Они виделись почти каждый день и постоянно находили себе какие-то занятия. То поход в театр, то выход на природу, не говоря уже о мушке по четвергам.

– А как там Аня? – спросила мама.

Ох уж эта Аня.

– Ты знаешь, по-моему, она влюбилась.

– Правда? – обрадовалась мама. – Ну наконец-то! А в кого?

– В бригадира.

– В какого бригадира?

– Строителей, которые у нее дома ремонт делают.

– А он ей подходит?

– А ты думаешь, это важно?

Мама задумалась.

– Ну, в общем-то, нет.

Разве люди могут быть вместе, только если они подходят друг другу?

– Мам, а вы с папой подходили друг другу? – спросила Татьяна.

– Да что ты, детка! – рассмеялась мама. – Я была этакая тургеневская барышня, возвышенная, с идеалами. А он упертый, как бык, и железный, как трактор. Мы спорили с ним по любому поводу.

– Как же вы уживались?

– Как-то уживались. Иногда с трудом. Пару раз ругались так сильно, что даже думали разойтись.

– А почему не разошлись?

– Не знаю, как твой отец, а я просто в один прекрасный день взяла и представила себе жизнь без него – спокойную, размеренную жизнь, без выяснения отношений. И решила, что уж лучше ругаться с ним, чем жить спокойно, но без него. Я ведь его любила.

– А дальше?

– Дальше я решила, что раз я женщина, то должна быть мудрее. Может быть, и не умнее его, но уж мудрее – это точно.

– И что же ты делала?

– По-разному. Хвалила его и поощряла, когда он вел себя хорошо, чтобы он и дальше поступал так же. Если же он пытался спровоцировать меня на скандал, то я просто не обращала на него внимания. До тех пор, пока он не выдыхался. Никому ведь не интересно ругаться в одиночку. Тут партнер нужен, как в теннисе: удар – отбил, еще удар – снова отбил. Ну, а я просто перестала играть в такие игры.

Татьяна с любовью смотрела на маму.

– Мамуль, я тобой восхищаюсь. Ты великий педагог.

Мама рассмеялась.

– Ну что ты, детка! Это оказалось на самом деле не так уж и сложно.

– Скажи, а тебя не угнетало, что это именно тебе приходилось под него как-то подстраиваться, приспосабливаться?

– Ты знаешь, я поняла, что на самом деле приспосабливаться – не трудно. Это очень сложно, если не любишь. Потому что в таком случае приходится ломать себя, причем не ясно, во имя чего. А если любишь, то тогда приспосабливаешься с радостью. Потому что готов и на большее, чтобы сохранить любовь.

– И все? Так просто?

Мама хмыкнула.

– На самом деле есть еще один секрет. Давным-давно Верочка, будучи биологом, дала мне исключительно ценный совет. Видишь ли, так уж сложилось в ходе эволюции, что мужчина, как более сильный, воевал и добывал, а женщина, как более слабая, сидела в укрытии. Мужчины гибли чаще, и поэтому им, как самцам, чтобы обеспечить выживаемость рода, требовалось осеменить как можно больше самок. Отсюда биологическая неспособность мужчин к моногамии. Конечно, среди них встречаются преданные и постоянные партнеры. Но это вовсе не означает отсутствие у них интереса к другим женщинам. Это скорее вопрос ответственности и самодисциплины. Просто нужно понимать, что стремление осчастливить всех женщин заложено в них природой.

– Знаешь, это звучит очень пессимистично, – уныло прокомментировала Татьяна.

– Тебе это может нравиться, может не нравиться, но это так. А кто предупрежден, тот вооружен. Поэтому, как сказала мне Верочка, единственное, что может сделать женщина, чтобы удержать своего мужчину, – это заменить ему всех женщин мира.

– Интересно, каким образом?

– Нужно каждый раз меняться. Каждый день быть разной. Постоянно его удивлять и интриговать. Только так можно поддерживать его интерес до бесконечности.

Татьяна слушала, как зачарованная.

– И что ты делала для этого?

Мама засмеялась.

– Пусть это останется между мной и твоим отцом.

– Нет, так нечестно! – запротестовала Татьяна. – Ты должна мне рассказать! Ну хотя бы чуть-чуть!

– Чуть-чуть? Ладно. Помнишь, ты в пятом классе поехала летом на море?

– Помню.

– Ну вот. Мы устроили очередной медовый месяц. Я танцевала для него восточные танцы.

Она с еле скрываемым торжеством смотрела на дочь. Татьяна не верила своим ушам.

– Восточные танцы? Ты?! Директор средней школы № 205?

– Ну, во-первых, я тогда еще не была директором школы. А во-вторых, это чудесным образом оживило наши отношения.

Воскресенье

– Танюш, а может, все-таки пойдешь с нами прогуляться?

– Нет, мамуль, я мокрая – только что из ванной. Да и настроения нет, если честно. Так что идите без меня.

Татьяна в банном халате с полотенцем на голове сидела на диване, размахивая руками. Она только что накрасила ногти и теперь сушила их.

Время шло к девяти, скоро должны были начаться вечерние новости. Она включила телевизор и устроилась поудобнее.

«Итак, главное к этому часу», – сказал диктор, и тут зазвонил сотовый.

Татьяна заметалась по квартире, пытаясь понять, откуда доносится звонок. Когда она, наконец, нашла телефон, звонить перестали.

Она стояла посреди прихожей и, закусив губу, смотрела на незнакомый номер. Сердце вдруг заколотилось, как сумасшедшее.

«Перестань, идиотка, – сказала она себе. – Это вполне могли просто ошибиться».

Телефон зазвонил снова. Она проглотила комок в горле и нажала кнопку.

– Алло?

– Привет, это я, – сказали в трубку. – Ты не спишь?

Татьяна улыбнулась. Интересно, кто-нибудь спит в девять вечера в воскресенье?

– Нет, не сплю, – ответила она.

– Тогда у тебя есть ровно пять минут, чтобы собраться и выйти на улицу.

И он отключился.

Через несколько секунд она вышла из ступора.

Пять минут?! Как может собраться за пять минут женщина, которая утром тратит на сборы не меньше часа! Она заметалась по квартире, лихорадочно сбрасывая с себя халат и полотенце.

Волосы еще не высохли. Про накрашенные ногти лучше вообще не думать. Хорошо, что лак бесцветный.

Хотелось верить, что если бы он собирался с ней в какое-нибудь публичное место, то дал бы ей на сборы больше пяти минут.

Она натянула джинсы, свитер и глянула в зеркало.

Длинные непросохшие пряди, глаза сияют, щеки горят. «Пожилая русалка, доедаемая малокровием» – некстати вспомнился Булгаков.

Ну уж нет! В таком виде она из дома не выйдет! Надо хотя бы нарисовать глаза и губы. Татьяна задержала дыхание, чтобы не дрогнула рука, и точными уверенными движениями накрасила ресницы. Затем покусала губы и быстро нанесла блеск.

Ну вот! Совсем другое дело.

Он ждал ее во дворе, прислонившись к машине. Нога на ногу, руки скрещены на груди – крайняя степень неприятия. Похоже, ему самому не очень нравится то, что происходит. А кто говорил, что будет легко?

– Ты опоздала, – сказал он, демонстративно поглядев на часы. – Теперь придется гнать. Садись быстрее.

Татьяна пропустила выговор мимо ушей. Мы не поддаемся на провокации.

Они сели в машину. Взревел двигатель, большой серый волк крадучись выбрался со двора и рванул во весь опор.

Ей не объяснили, куда они едут, а Татьяна не стала спрашивать.

Внутри у нее все пело и ликовало, и она отвернулась, чтобы он не заметил, как она улыбается во весь рот.

Они проехали центр города и свернули на север, к холмам. Татьяна попыталась сообразить, что же там такого интересного, но ничего не вспомнила. По крайней мере, там точно нет никаких увеселительных заведений.

Она покосилась на его вытертые джинсы и спортивную куртку. Во всяком случае, они точно едут не в ресторан. Она потрогала голову – волосы почти высохли. Конечно, не помешало бы расчесаться, но она не взяла расческу. Она вообще ничего с собой не взяла.

Они давно уже выехали за город и теперь летели по пустынной трассе. Через какое-то время свернули на проселочную дорогу, немного попетляли и, наконец, остановились.

Он выключил фары и заглушил двигатель. Стало темно и тихо. Татьяна с интересом ждала, что будет дальше. Он вышел из машины и помог выбраться ей.

Татьяна вдохнула чистый свежий воздух и огляделась. Они стояли на самой вершине холма. Далеко внизу перед ними, весь в огнях, лежал город. Она узнала главные улицы и проспекты и разглядела самые красивые здания, подсвеченные снизу.

А над всем этим великолепием раскинулось чистое небо, еще не окончательно потухшее на западе, но уже абсолютно черное над головой. Звезды светили все ярче, и с каждой минутой их становилось все больше.

Татьяна запрокинула голову. Как давно она не смотрела в небо! Вот ковш Большой Медведицы, вот Полярная звезда и Кассиопея. Она поискала глазами Орион, но не нашла. В его поясе та звезда, что выше остальных, – Ефимыч. Внизу Виталик, а посередине она. Как пряжка в поясе.

Холодный сырой воздух забрался под свитер, и Татьяна поежилась, обхватив себя руками.

– Замерзла? – спросил Сергей. – Иди сюда.

Он обнял ее сзади, закрыв полами своей куртки. Она спиной ощущала, какой он теплый, как ровно бьется его сердце, и едва дышала. Так можно было стоять вечно.

Внезапно где-то сбоку ухнуло, она вздрогнула от неожиданности, и началось настоящее светопреставление. Огненные шары с грохотом взлетали в небо и разрывались на тысячи горящих осколков, образуя невиданные узоры.

Она как зачарованная смотрела на распускающиеся в небе цветы – алые, голубые, зеленые. Они сияли короткое время, а потом стекали на землю разноцветным дождем.

Татьяна много раз в своей жизни видела салют. И честно говоря, видела и красивей, и богаче. Но никогда раньше, даже в детстве, она не воспринимала его как чудо. А сейчас она каждой клеточкой ощущала волшебство момента и молила, чтобы оно продолжалось как можно дольше.

Внезапно стало тихо, в небе растаял последний цветок, и все закончилось.

Они продолжали стоять единым существом. Татьяна не шевелилась и не дышала. Он легонько прикасался губами к ее затылку. Наконец, он развернул ее лицом к себе.

Она смотрела на него огромными глазами и боялась, что сердце выскочит из груди. Все чувства обострились до предела. Его лицо приближалось с неотвратимостью будущего. Она коротко вдохнула и потянулась ему навстречу. Они встретились на полпути, и она замерла, ожидая поцелуя. Но он не спешил ее поцеловать.

Сергей крепко держал ее, укрывая курткой, и это объятие словно отгородило их от остального мира. Только он, она и сумасшедшее небо над головой.

Его губы осторожно касались ее губ, изучая их. Потом двинулись вверх вдоль левой щеки. Дошли до виска, тепло подышали в него и принялись изучать шелковистую бровь.

«Если ты меня немедленно не поцелуешь – я сейчас же умру», – подумала Татьяна.

Он погладил губами одну бровь, затем другую. Она стояла с закрытыми глазами, как натянутая струна. Его губы коснулись холодного кончика ее носа. Сергей засмеялся, и прижался к ее замерзшему носу своей теплой щекой. Татьяна зажмурилась и чуть не застонала от досады.

Он, наконец, сжалился над ней и поцеловал.

…

– Ну все. Иди домой. Уже поздно. Тебе завтра на работу.

Она смотрела на него сияющими глазами и не двигалась с места.

– А тебе завтра не на работу?

– Мне тоже на работу, – согласился он. – Но я сам себе хозяин, а ты нет. Я могу и проспать утром, а ты не можешь. Поэтому спокойной ночи.

Он поцеловал ее в холодный нос, сел в машину и уехал.

Какая спокойная ночь? Татьяна пожала плечами, повернулась и пошла в подъезд.

Шестая неделя Понедельник

После обеда она позвонила Анне.

– Привет! Как ты там?

– Привет! Замерзаю. Отключили отопление, в квартире холод собачий. Сейчас поеду покупать обогреватель. У тебя дома тоже холодно?

– Да, но я почему-то не мерзну.

– А я мерзну. Теперь я знаю, почему вымерли мамонты. Не потому, что шерсть оказалась короткой или им есть стало нечего. А потому, что при таком холоде даже размножаться не хочется.

Татьяна засмеялась.

– Слава Богу, ты не мамонт. Ты не вымрешь.

– Я постараюсь, – пообещала Анна. – Во-первых, у меня уже есть Эдька. А во-вторых, не дождетесь.

– Как там твой бригадир?

– Пока не знаю.

– Как это – «не знаю»? Вы что – так и не поговорили?

– Да нет, почему же. Поговорили. Почти сразу же.

– И что?

Анна помялась.

– Понимаешь, все настолько хорошо, что кажется, будто это мне снится. Он каждый день дарит мне цветы, можешь себе представить?

– Но это же замечательно! Вы больше не выясняете отношения по поводу и без?

– Почему же? Еще как выясняем. С еще большим наслаждением.

– Тогда что тебя беспокоит?

Анна снова замялась.

– Ну, видишь ли… Я постоянно думаю, что это слишком хорошо, чтобы продолжаться вечно. И все время жду какого-то подвоха.

– Зачем? Наслаждайся моментом. Вы будете вместе столько, сколько захотите.

– Да я все понимаю… Просто я боюсь, что он сделает мне больно.

– А раньше не боялась?

– Никогда.

– Ну, в таком случае все действительно очень серьезно.

– Мне тоже так кажется.

Они немного помолчали. Каждая задумалась о своем.

– Ладно, – Анна очнулась первой. – Расскажи, как у тебя дела? Мельников так и не позвонил?

Татьяне и хотелось, и не хотелось делиться с подругой. Все было так зыбко и неясно.

– Позвонил, – призналась она, наконец. – Мы даже встретились. Вчера.

– Да ты что! – обрадовалась подруга. – И как?

– Чудесно, – Татьяне не хотелось говорить больше. – Пожалуйста, не спрашивай ни о чем. Ладно? Я пока сама ничего не знаю и не понимаю.

– Зато я знаю. Все будет хорошо. Вот увидишь.

– Я тоже на это надеюсь.

– Вот и славно. Ну все. Мне пора. Я тебя целую.

– Я тебя тоже.

Татьяна, улыбаясь, повесила трубку.

Зашла Даша с документами на подпись.

Татьяна просматривала бумаги, подписывала и откладывала в сторону. Даша стояла с отсутствующим видом. Татьяна несколько раз взглянула на нее. Она подписала последний документ и положила ручку.

– Даша, у тебя все в порядке? – спросила Татьяна. – Ты сегодня весь день какая-то странная.

Даша очнулась. Татьяна ждала, что она заберет бумаги и выйдет из кабинета. Но она внезапно села на стул, сложила руки на коленях и опустила голову. Помолчала немного, заправила прядь волос за правое ухо, потом за левое. Затем поглядела на часы и разгладила юбку на коленях.

– Даша, милая, – сказала Татьяна ласково. – Не пугай меня, пожалуйста. Что случилось?

Девушка подняла на нее глаза. Они были большие и тревожные.

– Виталий Владимирович пригласил меня в кино. Сегодня вечером, – она стиснула руки. – Татьяна Николаевна, я не знаю, что делать. Мне больше не с кем посоветоваться. Может, Вы мне что-нибудь подскажете?

Даша с надеждой смотрела на нее.

Татьяна ошарашено молчала. Она понятия не имела, что ответить, да и, если честно, не хотела отвечать. Что тут можно посоветовать? Беги, девочка, подальше? Интересно, куда это он собрался ее вести? На какую-нибудь эротику?

– А что вы собрались смотреть? – поинтересовалась Татьяна на всякий случай.

– Мультфильм, – ответила Даша. – «Шрек».

Час от часу не легче. Пятый «Б», третья четверть.

Татьяна поставила локти на стол, сцепила руки в замок и покусала ноготь на большом пальце.

– А ты сама-то что чувствуешь? – спросила она после паузы.

– Не знаю, – призналась Даша. – С одной стороны, он мне нравится. Он мне сразу понравился…

Ну еще бы. Мы такие перья распускали, такие песни пели.

– …А с другой – мне про него столько наговорили, что я даже не знаю, что и думать.

Татьяна усмехнулась. Ее, слава Богу, никто не спрашивал, но еще совсем недавно и у нее нашлось бы, что сказать про этого вертихвоста.

– Знаешь, Даша, он, в сущности, человек неплохой. Не злой, умный. Избалован, конечно, женским вниманием. Хотя он и не виноват, что такой обаятельный и привлекательный. Я думаю, что он порхает, как мотылек, потому что еще не встретил свою единственную и неповторимую. Как только он поймет, что нашел ее, сразу успокоится.

«Надеюсь».

– Дай ему шанс. Только… – она замялась. – Будь осторожна. Не торопись. Присмотрись к нему повнимательней и сделай свои выводы. И никого не слушай. Меня в том числе, – добавила она с улыбкой.

Даша помолчала немного, а потом сказала очень серьезно:

– Спасибо Вам, Татьяна Николаевна. Вы очень хорошая.

И вышла из кабинета.

Татьяна откинулась на спинку кресла и задумалась.

Бог ты мой, что она говорила! Призывала Дашу к осторожности, а сама с головой кинулась в пучину страсти.

Татьяна поморщилась. Звучит вульгарно, но, в сущности, верно.

Она и не подозревала, что способна на такие чувства. Как дремавший вулкан, который спал-спал и внезапно проснулся, когда никто вокруг этого не ждал.

Прав был, оказывается, Ефимыч.

Татьяна ощущала себя одновременно очень сильной и совершенно беспомощной. Она понятия не имела, как такое могло произойти. Но ведь произошло же!

Ей было страшно. Так страшно, что сводило внутренности. И в то же время она знала, что сделает все, чтобы удержать свою синюю птицу.

Лишь бы она была нужна ему.

Практически весь день она ничего не делала, только гипнотизировала телефон.

После работы не поехала в салон, а направилась домой и весь вечер носила с собой сотовый, чтобы не пропустить звонок Сергея.

Но он не позвонил.

Вторник

Он не звонил.

Среда

Он не звонил.

Четверг

Он не звонил.

Пятница

Он позвонил около четырех.

– Ты до которого часа сегодня работаешь?

– До шести.

– Тогда в шесть и ни минутой позже выходи из здания.

Татьяна сидела за своим столом и невидящими глазами смотрела в монитор. Потом встала и направилась в кабинет директора.

– Дмитрий Ефимович, я поеду домой. Ладно?

Он оторвался от бумаг и с тревогой посмотрел на нее.

– У тебя все в порядке? Ты что-то бледная как смерть. Не заболела часом?

– Нет. Не знаю. Голова раскалывается, – она с трудом шевелила губами.

– Может, у тебя давление? – спросил шеф и, не дожидаясь ответа, закричал секретарю. – Даша! Неси тонометр, детка!

После приступа Дмитрий Ефимович измерял на работе давление дважды в день – утром и вечером.

Даша измерила ей давление. Сто двадцать на восемьдесят.

– Тебя в космос можно отправлять, симулянтка.

Татьяна подняла на него измученный взор, и он испугался.

– Ну ладно тебе! Я пошутил. Не смотри на меня так. Это, наверно, в природе что-то происходит. Вечером опять дождь обещали. Собирайся и езжай домой. На сегодня с тебя хватит.

Последнее, на что у нее еще оставались силы, это позвонить Анне.

– Ань, ты извини. Давай сегодня пропустим встречу.

– Что-то случилось? – переполошилась Анна.

– Нет, все в порядке. Просто мне нехорошо. Голова разболелась.

Она на автопилоте добралась до дома, поставила машину на стоянку; поднялась на лифте на свой этаж, закрыла за собой дверь; села на кушетку в прихожей, вынула из волос заколку и заплакала.

Ей было очень жалко всех Татьян Лариных – вечно они влюбляются не в тех мужчин.

Небо затянулось облаками. Наверно, и вправду пойдет дождь. В прихожей стало совсем темно. Она сидела в темноте на кушетке, раскачиваясь, как китайский болванчик, и уже не плакала, а только шмыгала носом.

Просидев так неизвестно сколько, она, наконец, встала и направилась в ванную. Умылась, критично осмотрела в зеркале опухшие глаза и покрасневший нос. Затем прошла в кухню и включила чайник.

Заварила себе в кружке чай, уселась за стол и сидела, ни о чем не думая. Чай давно остыл, а она так и сидела, глядя в пустоту.

В дверь позвонили, потом постучали.

Придушенно затренькал сотовый телефон, оставленный в сумке. Она не шевельнулась.

Телефон умолк. В дверь снова позвонили. Сначала несколько коротких резких звонков, а потом просто надавили на кнопку, да так и держали.

«Бедные соседи», – подумала Татьяна, пошла в прихожую и открыла дверь.

Он перестал терзать звонок и, не говоря ни слова, протянул ей стеклянную банку, похожую на бокал для коньяка, только раз в десять больше. В банке плавала золотая рыбка.

Татьяна отступила на шаг, развернулась и пошла назад в кухню.

Села за стол и потрогала кружку. Чай практически ледяной. Может, подогреть? Или лучше вылить да заварить новый?

Он пришел в кухню вслед за ней. Поставил банку на стол и сел напротив.

Он смотрел на нее, она разглядывала свои руки. Когда все десять пальцев были изучены, она прочистила горло и спросила:

– Где ты был?

Хотела, чтобы это прозвучало равнодушно, но получилось жалобно и даже жалко. У нее затряслись губы, но она справилась. Закусила до боли нижнюю губу и справилась.

– Пытался жить без тебя, – ответил он, помолчав.

– У тебя хорошо получается, – сказала Татьяна.

Он усмехнулся, поставил локти на стол и устало потер глаза.

– Знаешь, ты меня задела.

Она пожала плечами.

– Извини. Я не хотела.

– Поэтому и задела. Я ведь еще в «Сказке» тебя заметил. На тебя в столовой все мужики пялились. Но ты сидела, словно стеной отгородившись. Такая холодная и неприступная. Я спиной чувствовал твою неприязнь. А мне никогда не были нужны женщины, которым не был нужен я. Поэтому я тебя вычеркнул из памяти и забыл. И даже не сразу узнал, когда вы приехали ко мне в офис.

Он замолчал.

– Почему же ты пригласил меня в ресторан?

– Сам не знаю, – сказал Сергей. – Наверно, потому, что ты была очень красивая. И безразличная. Мне захотелось тебя встряхнуть.

– Ну и как? Получилось? – поинтересовалась Татьяна.

– Не получилось, – признался он. – Это ты меня встряхнула. Ты сидела такая спокойная, такая равнодушная; так вежливо улыбалась, что я был готов придушить тебя. Если честно, ты во мне пробудила прямо-таки животные желания.

– Какие?

– Тебе лучше не знать.

Она опустила голову.

– А потом?

– А потом я вырабатывал силу воли. Мне ужасно хотелось схватить тебя и не отпускать. Но чем больше мне этого хотелось, тем сильнее я сопротивлялся.

– Почему? – она подняла на него глаза.

Сергей замялся.

– Наверно, потому что со мной такого никогда еще не было.

– Ты испугался, что я могу сделать тебе больно? – догадалась она.

– Я испугался того, что ты внезапно, без всякого предупреждения, вдруг заняла такое важное место в моей жизни. Я постоянно о тебе думал. Это стало походить на зависимость. И это меня бесило.

– Зачем же ты встретился со мной в воскресенье?

Он почесал щеку.

– Не смог удержаться. К тому же мне хотелось убедиться, что я по-прежнему ничего для тебя не значу. Я уже все решил для себя. Но ты оказалась совсем не такой, какой я тебя запомнил.

– А какой?

– Беззащитной и доверчивой. К тому же мокрой. Как потерявшийся щенок. И я опять запутался.

Он вздохнул и спрятал лицо в ладони.

Она смотрела на его склоненную голову.

– Это так тяжело?

Он хмыкнул, не отнимая рук.

– Тяжело. Я тысячу раз набирал твой номер и в последний момент отменял вызов. Никак не мог смириться с тем, что моя жизнь изменилась безвозвратно. Я ведь даже не уверен, что нужен тебе.

Снова выступили слезы. Татьяна закусила губу, но они не уходили.

– Ну, чего ты плачешь, глупая?

Она опустила голову, прячась за распущенными волосами.

Он встал, поднял ее со стула и обнял. Она плакала, а он гладил ее по голове, как маленькую, и целовал в висок.

Когда слезы кончились, а его рубашка окончательно промокла, она затихла. Он достал платок, вытер ей глаза и нос и спрятал платок в карман.

– Я не хочу быть девочкой по воскресеньям, – заявила Татьяна.

– Дурочка ты, а не девочка по воскресеньям, – сказал он. – Ты так ничего и не поняла? Ну хочешь, я вообще никуда не уйду?

Она замотала головой.

– Не хочешь? – изумился он. – А чего же ты хочешь?

– Я хочу, чтобы ты возвращался. Всегда. Не обещай ничего – просто возвращайся.

Он молча прижал ее к себе и держал крепко-крепко.

Татьяна повернула голову и посмотрела на банку.

– Кто это?

– Где?

– В банке.

– Ах, это… Это Боря. Он волшебный. Он пра-пра-пра-правнук той самой золотой рыбки. Веришь?

– Нет.

– Сейчас поверишь. Загадай желание!

«Поцелуй меня, пожалуйста», – подумала Татьяна.

– Запросто, – сказал Сергей.

Он наклонил голову и поцеловал ее.

– Работает, – подтвердила она.

– Еще бы! – довольно улыбнулся он.

– А как насчет договора с «Орионом»? – спросила Татьяна, шмыгнув носом.

– Ну вот! Ты потратила такую драгоценную вторую возможность на всякую ерунду. Карьеристка. Я бы и без рыбы стал с вами работать. Лучше подумай о чем-нибудь действительно важном. У тебя осталось последнее желание.

– Нет, – сказала она, поразмыслив. – Я не буду сейчас ничего загадывать. Я буду экономить. Это станет моим стратегическим запасом и секретным оружием.

Он хмыкнул.

– Я почему-то уверен, что у тебя в запасе много другого секретного оружия.

«О да! Завтра же возьму у Аньки журнал».

– А что с нами будет дальше? – спросила она.

– Понятия не имею. Может, мы будем жить долго и счастливо и умрем в один день. А может, я придушу тебя через неделю, как и намеревался в самом начале.

Татьяна подумала немного.

– Я согласна.

– На что именно ты согласна?

– На все согласна, – рассудительно сказала Татьяна. – Потому что в любом из этих случаев я буду рядом с тобой до конца своих дней.

Май – июнь 2007 г.

Примечания

1

У. Шекспир, «Ромео и Джульетта». Перевод Б. Пастернака.

ОглавлениеПервая неделяЧетвергПятницаСубботаВторая неделяВторникПятницаТретья неделяВторникСредаЧетвергПятницаЧетвертая неделяПонедельникСредаПятницаВоскресеньеПятая неделяПонедельникСредаПятницаСубботаВоскресеньеШестая неделяПонедельникВторникСредаЧетвергПятница